Saygo

Карл Блеген. Троя и троянцы. Боги и герои города-призрака

13 сообщений в этой теме

Глава 1. Троя в поэмах Гомера

В «Илиаде» и «Одиссее» Троя описывается как обширное поселение, защищенное мощными стенами и башнями. Внутри крепости достаточно места не только для многочисленных горожан, но и для большого числа союзников, собравшихся для того, чтобы помочь городу отразить нападение ахейцев. В крепости смогли разместиться их лошади, колесницы и все необходимое в бою снаряжение. Анализируя данные Гомером описания города, ученые подсчитали, что он мог вместить более 50 тысяч человек. Там были широкие улицы, а в верхней части цитадели, рядом с «прекрасным» дворцом царя Приама, находилась открытая агора (площадь).

Размеры главного дворца были огромны: кроме залов для государственных заседаний с портиками из тщательно подогнанных обтесанных камней и личных покоев царя (мегара, их подробного описания в поэмах нет), во дворце было 50 комнат, где жили сыновья Приама со своими венчанными женами. Судя по всему, через дворик от них располагались покои дочерей Приама и их мужей – это еще 12 комнат, стены которых также были сложены из отлично обработанного камня. Рядом находились другие дворцы, в том числе и состоявший из множества помещений домой Гектора – очень удобный, с просторными холлами (мегара). Неподалеку стоял красивый дом, где жил Александр, или Парис, с красавицей Еленой. Он сам построил его, ему помогали самые лучшие строители и мастера, которых только можно было найти в Трое. Не обойдены вниманием и его таламос (возможно, это были покои Елены), зал и дворик. В мегароне Елена обычно работала за ткацким станком. Еще один дом-дворец, состоявший из нескольких комнат (домата), принадлежал сыну Приама Дейфобу, женившемуся на Елене после смерти Александра. Когда ахейцы вышли из деревянной лошади и захватили Трою, Одиссей и Менелай направились прямо в этот дом, убили Дейфоба и вернули себе прекраснокудрую Елену.

Гомер упоминает и о некоторых общественных зданиях. Одно из них – храм Афины в верхней части города. В нем находилась фигура сидящей богини Афины. Когда Гекуба и пожилые жительницы Трои молили богиню о том, чтобы Диомед был отброшен от стен города, они клали ей на колени дорогие наряды. В «священном Пергаме» в самом сердце крепости находился такой же храм, только построенный в честь Аполлона. В комплекс этого храма входили просторный и богатый внутренний храм (адитон), где Лето и Артемида врачевали раны Энея, а Аполлон наполнял его сердце отвагой. Возможно, где-то в городе был зал заседаний совета, – во всяком случае, Гектор говорит со старейшинами и советниками, которые, вероятно, имели какое-то место тайных сборов.

В поэмах Гомера почти ничего не говорится о плане города. Оборонительная стена тоже описана очень скупо, хотя мы узнаем, что это было надежное сооружение из обычных строительных блоков.

Через определенные расстояния на стене находились высокие башни. Одна из них носила название Великой башни Илиона и, судя по всему, была рядом или где-то неподалеку от Скейских ворот. Именно там собравшиеся старейшины города, красноречивые, как цикады на дереве, любовались на красоту Елены, когда она вышла из дома, села рядом со своим свекром Приамом и назвала ему имена нескольких героев, выделявшихся в рядах ахейцев: царя Агамемнона, сына Атрея; хитроумного и находчивого Одиссея; огромного и могучего Аякса. Но тщетно искала она среди воинов своих братьев-близнецов – Кастора и Поллукса. Она не знала, что меч судьбы уже опустился на их головы и что они уже похоронены в земле Лакедемона.

Именно к Великой башне Илиона около Скейских ворот пошла Андромаха со своим маленьким сыном и его нянькой. Именно там их нашел и попрощался с ними перед боем Гектор. Через эти ворота проходила дорога в долину, и через них проезжал на колеснице Приам, когда направлялся смотреть дуэль Париса и Менелая. Именно там, за воротами крепости, злодейка-судьба оставила Гектора, которому в одиночку пришлось биться с Ахиллом, в то время как товарищи Гектора скрылись за стенами города.

В «Илиаде» три раза упоминаются Дарданские ворота, – вероятно, они получили такое имя по названию местности, в которую вела проходившая через них дорога. Дардания находилась от Трои достаточно далеко к югу, на склонах горы Иды, «где било множество ключей». В поэме богиня Гера высмеивает ахейцев, говорит, что без Ахилла они беспомощны: когда он участвовал в битве, троянцы боялись даже выйти из Дарданских ворот, а в его отсутствие они осмелились добраться до кораблей. Пробегая именно мимо Дарданских ворот, трижды тщетно искал в них убежища Гектор, преследуемый Ахиллом. А когда Гектора убили и Ахилл, привязав его тело к колеснице, протащил его по пыли, именно из Дарданских ворот собирался выйти Приам, чтобы попросить о достойном отношении к телу павшего. Лишь с трудом удалось троянцам уговорить царя не делать этого.

Очевидно, что кроме двух ворот, имена которых известны, в Трое были и другие ворота. Во всяком случае, об этом свидетельствует следующий эпизод из второй книги «Илиады»: по совету вестницы богов Ириды Гектор приказал троянцам и их союзникам построиться, чтобы вывести всех в боевом порядке; «все ворота были открыты», и воины вышли через них. Безусловно, это означает, что в городе было больше двух ворот. Использование множественного числа слова pylai не вызывает удивления, – несомненно, это связано с тем, что ворота обычно состояли из двух створок, каждая из которых была закреплена на оси и открывалась в свою сторону.

У Гомера мы читаем, что стена города имела три угла. По гребню одного из них Патрокл трижды пытался взобраться на стену, и все три раза Аполлон не давал ему этого сделать. Может, в данном случае речь идет о хорошо известных характерных выступах на великой стене Трои VI и Vila?

Одна из странностей, связанных с городом, заключалась в том, что у него было два имени. В «Илиаде» и «Одиссее» он называется либо Троей, либо Илионом. Возможно, название «Троя» произошло от названия всей прилегающей к городу местности – Троады, а «Илион» – это было собственно название города. Однако в поэмах Гомера такое различие не прослеживается, и оба названия употребляются для обозначения одного и того же города. В «Илиаде» название Илион встречается 106 раз – в два раза чаще, чем Троя (она упоминается 50 раз). В «Одиссее» соотношение иное: Троя – 25 раз, Илион – 19 раз. В античный период и позже существовавший на месте древней Трои город опять стал называться Илионом.

Несмотря на то что поэмы Гомера, как мы видели, не дают сколько-нибудь систематического описания города, довольно много информации содержат в себе определения, которые часто стоят рядом с тем или иным его названием. Так, с названием «Илион» употребляется 11 различных определений, а с «Троей» – всего 10. Только одно из них – euteicheos (за мощной крепостной стеной) – используется для описания обоих городов: Трои – 2 раза, Илиона – 4 раза. Это единственное исключение, а в остальных случаях описания одного города никогда не применяются при характеристике другого – и это несмотря на близость описаний по своей сути.

Троя – это «широко раскинувшийся город», «с просторными улицами»; окружен крепостными стенами, над которыми возвышаются «красивые башни», в стенах – «большие ворота»; это «великий город», «город Приама», «город троянцев». Кроме того, в городе «хорошая плодородная земля».

Илион – это «священный»; «неповторимый» и «неподражаемый»; «наводящий ужас»; но в то же время «хорошо построенный» город, в котором «удобно жить», хотя там и «дуют сильные ветры». Он тоже «красивый» и славится «хорошими жеребятами».

Последнюю мысль подтверждает употребляющееся в «Илиаде» (из 16 определений – чаще прочих) такое описание жителей Трои: 19 раз автор называет их hippodamoi – «конеборцами». Подобно слову eupolos – «имеющий хороших жеребят» (характеризует исключительно Илион), оно ни разу не употребляется в поэмах по отношению к какому-либо другому народу, кроме троянцев. Однако необходимо отметить, что определение hippodamoi применяется по отношению к девяти героям благодаря их умению обращаться с лошадьми (Антенор, Атрей, Кастор, Диомед, Гектор, Гиппас, Гипенор, Тарасимед, Тидей). Таким образом, становится понятно, что жители Трои были известны тем, что умели объезжать лошадей и владели хорошими скакунами.

Среди прочих определений, характеризующих троянцев, более или менее часто в «Илиаде» используются слова: megathymoi – «отважные», «мужественные» (11 раз); hypertymoi – очень близко по значению предыдущему прилагательному (встречается 7 раз); agerochoi – «благородный» (5 раз); hyperphialoi – «надменный», «высокомерный» (4 раза); agavoi – «знаменитый», «прославленный» (3 раза); megaletores – «великодушный» (2 раза). По одному разу упоминаются: agenores – «смелый»; hyperenoreontes – «властный» и hybhstanai – «пренебрежительный», «презрительный». Все девять перечисленных выше эпитетов принадлежат одному смысловому ряду и свидетельствуют о том, что троянцы были гордыми и высокомерными людьми.

Остальные применяющиеся в «Илиаде» к троянцам определения имеют нейтральный, чисто описательный характер: «со щитами» (4 раза); «в кирасах» и «любящие воевать» (по 3 раза); «носят украшения из бронзы» (2 раза); «копьеносцы» (1 раз). Тоже по одному разу автор называет их eupheneis – «богатые», «процветающие».

Для характеристики отдельных действующих лиц – и ахейцев и троянцев, – как правило, также используются определения. Многие из них не индивидуализированы и могут быть применены к любому воину как одной, так и другой противоборствующей стороны. Однако есть целый ряд определений, употребляемых строго индивидуально к конкретным людям. Как правило, они подчеркивают какую-то особенность характера, поведения или внешности человека. Например, у царя Приама, судя по всему, было копье с древком из ясеня. Поэтому, описывая Приама, автор употребляет слово eummeles – «с добрым ясеневым копьем». В «Илиаде» это определение относится только к троянцам – Приаму, сыну (или сыновьям) Пантоса, и больше ни к кому. У Ахилла тоже было копье с древком из ясеня, но называется оно по-другому – melie, причем это определение применяется только по отношению к данному копью. Ахилл обладает своего рода монополией еще на одно прилагательное – podarkes – «быстроногий», а также на выражение podas okus, по значению совпадающее с podarkes (за исключением единственного случая в «Одиссее»). Определенные слова употребляются и для описания Гектора – korythaiolos – «в блестящем шлеме» и chalkokorystes – «в бронзовом шлеме». В поэмах они используются по отношению к нему одному. Александр 6 раз называется «мужем Елены Прекрасноволосой». Его брата Дейфоба отличает «белый щит». Характерными выразительными средствами описываются Агамемнон, Одиссей, Патрокл, Аякс, Нестор и почти все другие герои.

В целом этих обрывочных, разбросанных по тексту поэм Гомера кусочков информации о Трое и троянцах (а также об ахейцах) для составления полной картины явно недостаточно. К тому же эти сведения, как правило, носят общий, не конкретизирующий характер. Это очень типично для эпических поэм, где автор, используя художественный вымысел, повествует о государствах, царях и народах. С другой стороны, как мы видели, в текстах содержится довольно много информации, которую автор едва ли мог просто выдумать.

Блестящие достижения нескольких человек, обладавших выдающимся умом и способностями, произвели глубокое впечатление на их современников и потомков, чего нельзя не учитывать при изучении поэм Гомера и истории эгейских государств позднего бронзового века. Возможно, самым ярким событием, связанным с изучением этого региона, было сделанное в 1952 году Майклом Вентрисом открытие: глиняные таблички из Кносса и Пилоса, надписи на которых выполнены «линейным письмом Б» – древним слоговым письмом греческого языка. Таким образом, становится ясно, что во дворце эпохи микенской цивилизации пользовались греческим языком.

Собственно говоря, еще задолго до этого Мартин Нильссон отмечал, что почти во всех крупных группах греческих мифов действие сосредоточено вокруг дворцов или больших городов, процветавших в эпоху микенской цивилизации. Он также привел убедительные доказательства того, что происхождение греческой мифологии должно быть отнесено к тому периоду.

Тем временем Милман Парри в ряде работ, в которых подробно рассматривался этот вопрос, пришел к выводу о том, что как «Илиада», так и «Одиссея» в значительной степени построены на сочетании многочисленных фраз-формул, первоначально появившихся в устной поэзии. Прежде чем были записаны тексты, они почти без изменений передавались из уст в уста от одного поколения странствующих певцов к другому.

Совсем недавно Дэннис Пейдж продемонстрировал очередные доказательства того, что многие лингвистические особенности двух поэм фактически являются сохранившимся почти без изменения наследием ахейского или микенского диалекта эпохи микенской цивилизации: используемые эпитеты и характеристики людей и мест созданы странствующими певцами, своими глазами видевшими все это, знакомыми с местами, культурой и основными персонажами, чьи славные подвиги они воспевали. Во время и после войн они пели свои песни-поэмы во дворцах царей, участвовавших в военных походах. Более того, в качестве доказательства, подтверждающего его выводы, профессор Пейдж привел все археологические находки, относящиеся к микенской цивилизации, Троянской войне и к проблемам, нашедшим отражение в поэмах Гомера.

Принимая во внимание состояние наших знаний о том периоде, больше не подлежит сомнению, что Троянская война – это реальный исторический факт, что в ней принимала участие возглавляемая Агамемноном коалиция ахейцев (микенцев); что воевали они против жителей Трои и их союзников. В более поздние периоды народная память намного увеличила размах и продолжительность войны. Кроме того, число участников в эпических поэмах, как правило, преувеличено. Можно с уверенностью сказать, что крупные, да и мелкие эпизоды тоже вымышлены и включены в повествование в последующие века. Однако – и это было с блеском продемонстрировано профессором Пейджем – даже без наличия археологических находок содержащихся в самом тексте «Илиады» свидетельств (к ним относятся многочисленные сохранившиеся с тех времен лингвистические особенности) вполне достаточно не только для того, чтобы продемонстрировать, что в основе ставших традицией походов против Трои лежат исторические факты, но и для того, чтобы показать, что многие персонажи поэм (хотя, вероятно, далеко не все) имели свои прототипы в реальной жизни. Судя по всему, странствующие певцы наблюдали за этими людьми в различных исторических ситуациях, и полученные впечатления позже нашли отражение в их рассказах.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава 2. Троя археологическая

Троя археологическая – это та Троя, постройки которой были возведены каменщиками, плотниками и подсобными рабочими из грубо отесанных камней, строительных блоков квадратной формы, подобия кирпича, в состав которого входила солома, глины, а также деревянных брусьев и балок. Крыши зданий, вероятно, были крыты соломой. Древняя Троя, лежащая сейчас в руинах, разительно отличается от той прежней мощной цитадели, описанной в эпосе. Однако человеку, не обделенному воображением, и сейчас видится иное. Если встать на вершину древнего холма, находящегося на крайней северо-западной оконечности Малой Азии, взглянуть на расстилающуюся у его подножия троянскую равнину и вспомнить, свидетельницей каких невероятных событий она была, нельзя не почувствовать невероятного очарования Трои нынешней. (Рис. 1.)

Развалины, называемые Гиссарлыком, занимают всю западную оконечность невысокой горной гряды, протянувшейся с востока на запад. (Фото 1 и 2.) Ее северные и западные склоны очень круты, а южные спускаются более полого. В четырех милях к западу – через ровную долину, реку Скамандр, берега которой поросли деревьями и кустарником, и низкую горную цепь – Эгейское море. К юго-востоку в море – остров Тенедос (его захватил и разграбил Ахилл со своим войском), а на большом удалении от него к северу – Имброс, где, как говорит убивающаяся о своих детях Гекуба, ее сыновья были захвачены в плен и проданы в рабство. За Имбросом в ясный день видна двуглавая вершина Самотраки, а когда воздух особенно прозрачен, можно увидеть даже вершину горы Афон. Глядя на все это, вспоминается история о сигнальных кострах, которые, загораясь поочередно – на одной вершине, затем – на другой, потом – на третьей, – до самых Микен несли Клитемнестре весть о падении Трои.

К северу от Гиссарлыка, меньше чем в часе ходьбы, находится Геллеспонт – пролив, ныне называющийся Дарданеллами. С северной стороны к проливу подступает полуостров Галлиполи – место, связанное с многочисленными событиями как древней, так и новейшей истории. Именно там, как утверждают, был похоронен Протесилай – первый герой, чья нога коснулась земли Трои, когда флот ахейцев пристал к троянскому берегу. Высокий могильный холм, как и прежде, называется могилой Протесилая.

Тому краю Троянской гряды, который почти сплошь покрыт остатками древних стен, турки дали название Гиссарлык – «крепость». Более ста пятидесяти лет назад, на основании обнаруженных здесь надписей, был сделан вывод о том, что именно в данном месте находился римский и греческий Илион. Почти до конца XIX века многие серьезные ученые ортодоксального толка, особенно из Германии и других стран Европы, занимавшиеся изучением классической Греции, утверждали, что поэмы Гомера были плодом воображения поэта и не основывались ни на каких реальных фактах.

user posted image

Рис. 1. Карта-схема Троады, расположенной в северо-западной части Малой Азии

Поэтому, говорили они, было бы бессмысленно и даже глупо искать якобы когда-то существовавшую Трою. В свою очередь, сторонники романтической школы, к которой принадлежали главным образом англичане, хотя их точку зрения разделяло и немало немцев, были убеждены, что на самом деле Троя – это реальный город. Находясь под впечатлением от нарисованного в «Илиаде» образа величественного города, почти все они считали, что описанное Гомером место – это мощная крепость Бали-Да, чьи отвесные стены вырастают буквально из скал над ущельем, по дну которого несет к морю свои воды Скамандр. (Фото 3.) С западной стороны у подножия этих скал расположилась деревушка Бунарбаши, знаменитая множеством родников. Здесь, на небольшом участке горного склона, несколько ученых пытались проводить раскопки. В частности, в 1864 году здесь работала экспедиция под руководством австрийца Г. фон Ханна. Он считал, что найденные им предметы материальной культуры подтверждают теорию о том, что в данном месте когда-то была Троя. Большинство из веривших в существование Трои согласились с этим выводом.

В 1922 году в Эдинбурге Чарльз Макларен опубликовал книгу под названием «Диссертация о топографии Троянской равнины». Необходимо отметить, что она удостоилась значительно меньшего внимания, чем следовало бы. Макларен тщательно отобрал всю содержащуюся в «Илиаде» топографическую информацию и сравнил ее с самыми точными современными картами, которые только мог достать. Затем он попытался реконструировать пейзаж, представив его в том виде, в каком он существовал в древности – в классический период и в римскую эпоху, причем он исходил из того, что и город периода эллинизма, и позже Илион находились на том же месте, что и Троя Приама и Гомера. С этим тезисом согласились Грот, многие другие ученые в Великобритании, а также один или два исследователя Гомера из Германии.

После тщательных исследований к такому же выводу пришел и живший в Троаде почти полвека спустя Фрэнк Калверт, который владел земельным участком, занимавшим половину Гиссарлыкского холма. Он был первым, кто начал раскопки на этом месте. Произошло это в 1865 году. Хотя масштаб раскопок был не очень велик, но тем не менее были найдены изделия из керамики, относящиеся к римскому, эллинскому и доэллинскому периодам, а также другие материальные свидетельства прошлого. Калверт показал место раскопок Шлиману, посетившему Троаду в 1868 году. Во время своего пребывания там Шлиман осмотрел Бали-Да и пришел к выводу, что едва ли на этом месте когда-то стояла Троя Приама. А вот к гипотезе о том, что Троя находилась на месте нынешнего Гиссарлыка, он отнесся с большим интересом. Шлиман принял решение вести там широкомасштабные раскопки. В 1870 году он приступил к работам, которые с перерывами продолжались до 1890 года.

Именно Шлиману принадлежит честь открытия Трои; именно он определил подлинность находки и пробудил интерес к Гомеру и археологии не только у студентов и ученых, занимающихся классическим периодом, но и у всех образованных людей, а также у широкой публики.

Гиссарлыкский холм достигал в высоту максимум 200 метров, а в ширину – почти 150 метров.

Он поднимался над равниной, расположенной у его северного подножия, примерно на 31,20 метра, а в самой высокой точке, образованной напластованиями жизнедеятельности многих поколений, – на 38,50 метра над уровнем моря. Местонахождение города – столицы и административного центра – здесь было очень удобным как с точки зрения безопасности, так и по экономическим соображениям. Близость к морю позволяла ему иметь свои причалы, а возможно, даже один или два небольших порта. С другой стороны, некоторая удаленность от моря позволяла горожанам чувствовать себя в относительной безопасности от внезапных нападений врагов или набегов пиратов.

Город также контролировал сухопутные дороги, которые, судя по всему, шли из западных прибрежных районов Малой Азии к самому узкому проливу, сокращавшему путь из Азии в Европу. Пользуясь своим выгодным расположением, без сомнения, Троя могла контролировать и морские пути – вверх и вниз по проливу. Возможно, за проход по нему судов она даже взимала пошлину.

Мало какое из поселений древности было так тщательно изучено археологами, как Гиссарлык. После первых раскопок Калверта в 1865 году, в период с 1870-го по 1890 год, Шлиман организовал, не считая целого ряда раскопок небольших участков, семь крупных археологических экспедиций, в которых, как правило, принимали участие до 100 (иногда до 150) рабочих. Сезон раскопок часто продолжался по четыре месяца и дольше. Рабочие копали от рассвета до заката, через их руки прошли многие тысячи тонн земли и камней. В конце декабря 1890 года Шлиман умер, но его дело продолжил коллега и преемник профессор Вильгельм Дёрпфельд. Он тоже вел широкомасштабные раскопки, а в 1893-м и 1894 годах организовал две новые экспедиции. Однако потом в Гиссарлыке довольно долго – за это время могло появиться на свет и вырасти целое поколение – раскопки вообще не велись. Только в 1932 году археологическая экспедиция университета Цинциннати под руководством профессора У.Т. Семпла занялась изучением культурных слоев и другими исследованиями. (Фото 4.) Эти работы продолжались в течение семи сезонов, по три-четыре месяца каждый, вплоть до 1938 года. Неудивительно, что в результате таких интенсивных раскопок большая часть холма была попросту срыта, – конечно, основная заслуга в этом принадлежит Шлиману. Нетронутыми остались лишь один-два небольших островка земли, где по-прежнему сохраняется та исторически сложившаяся последовательность культурных слоев, которая существовала до начала раскопок холма. (Фото 5 и 6.)

Имя Шлимана неразрывно связано с раскопками древней Трои, которую он сделал бесконечно романтичной. Благодаря таким своим качествам, как непоколебимая вера в Гомера, безграничная энергия, энтузиазм и целеустремленность, прекрасные организаторские способности и настойчивость в достижении цели, которые подкреплялись солидными финансовыми вливаниями (кстати, деньги заработал он сам), Шлиман смог преодолеть неисчислимые препятствия и трудности и добиться блестящего успеха. Он заставил профессиональных археологов и ученых, занимающихся классическим периодом, зачастую против их желания, обратить серьезное внимание на свою работу и завоевал всемирную славу. О человеке, который с помощью своего трудолюбия и упорства выбрался из полной нищеты в юности, стал богатым и независимым в зрелости, можно узнать из немного романтизированного автобиографического очерка, предваряющего большую работу Шлимана «Илион – город и страна троянцев» («Ilios the City and Country of the Troyans»). Рассказ об этом всегда будет приводить в восхищение читателя и вызывать у него глубокий интерес.

После себя Шлиман оставил множество дневников, записных книжек, бумаг и писем. Несмотря на то что было опубликовано несколько его биографий, имевших успех у читателей, лучшая еще не написана. Я думаю, что некоторые авторы неправильно истолковали или даже извратили истинные мотивы, лежавшие в основе его действий. Так, например, кто-то считал, что им двигала всепоглощающая страсть к золоту, и соответственно в своих книгах они выдвигали на первый план этот – явно ошибочный – тезис и все события жизни этого человека объясняли с точки зрения именно этого утверждения. Действительно, это справедливо в том, что касается его карьеры бизнесмена, – он на самом деле поставил себе цель разбогатеть. Но как только она была достигнута, он занялся археологией и уже не стремился к материальному благополучию. Оно не было для него первоочередной задачей, и сам Шлиман неоднократно писал об этом. Подобно большинству серьезных археологов, он ничего не имел против того, чтобы найти золото, однако главная его цель заключалась в другом – найти убедительные доказательства того, что Троянская война и связанные с ней события, описанные Гомером, – это реальные исторические факты. Он хотел найти свидетельства, которые смогли бы убедить всех сомневающихся в этом, и даже тех, кто был непоколебимо уверен в том, что все написанное Гомером – вымысел.

Много негативного говорили и писали о методах, которыми пользовался Шлиман при проведении раскопок, его часто обвиняли в совершении множества ошибок. И хотя он действительно допустил несколько достойных сожаления грубых ошибок, необходимо отметить, что, ругая Шлимана, критики зачастую не учитывают, что методы проведения раскопок в то время отличались от современных. Будет справедливым напомнить, что до 1876 года очень мало кто на самом деле знал (если вообще были такие люди), как правильно выполнять подобные работы. Тогда не существовало науки археологии в нынешнем понимании этого слова, и, вероятно, более поднаторевшего в полевых археологических работах человека, чем Шлиман, тоже не было. Поначалу археологические экспедиции мало чем отличались от узаконенного грабежа – ведь задача экспедиции сводилась к тому, чтобы найти интересные древние предметы и вывезти их для демонстрации в музее. Внимания на то, что окружало эти предметы, практически не обращалось. Стратиграфический метод исследования только зарождался. Хотя Шлиман и не был безразличен к находкам ценных красивых и интересных предметов, которые подчеркивали важность его предприятия, но он преследовал иную, более сложную цель – поиск исторической информации. Он учился на своих собственных ошибках, причем, как всегда, учился очень быстро. Он был первым, и все те, кто шел за ним, пользовались его опытом. К концу жизни это был обладающий огромным опытом и багажом профессиональных знаний археолог, который мог говорить на равных с любым специалистом. Здравый смысл подсказал ему окружить себя компетентными помощниками и коллегами.

Но даже и без них он добивался потрясающих результатов, например, когда вдвоем со своей юной женой он открыл и расчистил царские шахтовые гробницы в Микенах, где они обнаружили сотни мелких хрупких предметов. Как говорит профессор Дж. Каро: «Никто из тех, кто знает, что такое раскопки, не может не дать высочайшей оценки его достижениям».

К счастью, Шлиман не тянул с публикацией отчетов о своей работе. Первые из этих отчетов, похожие скорее на отрывки из рабочего дневника, были незамысловаты и немного наивны. Однако с первых страниц в них ощущались объективность исследователя и отсутствие вымысла – ясно, что он записывал только то, что видел своими глазами. Честь практического открытия древней Трои и затем открытия ее для мира принадлежит ему, и эта слава завоевана честным трудом.

Довольно быстро после начала раскопок Шлиман выяснил, что напластования остатков жизнедеятельности человека, из которых на тот момент состоял Гиссарлык, имеют огромную толщину – более 15 метров. Поскольку он исходил из того, что, согласно Гомеру, Троя Приама находилась на холме, он посчитал, что ее руины должны находиться в самом низу. Поэтому Шлиман принял решение перерезать весь холм через середину, с севера на юг, огромным раскопом шириной 15 метров и убрать из него все, находящееся выше нижнего культурного слоя. (Фото 7.) Принимая во внимание уровень развития техники в 1870 году, раскопать весь Гиссарлык было чрезвычайно сложной задачей. Даже для современной экспедиции, оснащенной по последнему слову техники, осуществить ее было бы очень непросто. Поэтому в итоге Шлиман решил значительно сократить объемы раскопок.

В ходе работ он начал замечать, что вынимаемые из раскопа грунт и мусор не однородны, что они отличаются в зависимости от того, в каком из многочисленных слоев, расположенных над нижним культурным слоем, они находились. Шлиман пришел к выводу, что каждый слой относится к какому-то определенному хронологическому периоду. Постепенно ему удалось установить по крайней мере семь таких слоев, покрывающих весь холм. Позже с помощью Дёрпфельда были определены еще два. Шлиман назвал их «городами»: Первый город, Второй город, Третий город и т. д., причем счет велся с нижних слоев к поверхности. Увидев, что самый нижний слой – Троя I – принес по большей части такие находки, как грубо обработанные камни, фрагменты костей, примитивную керамику и очень мало изделий из металла – главным образом из меди, – он заключил, что ошибался, приняв Первый город за гомеровскую Трою. Тогда он подумал, что Троя – это третий снизу слой – большей толщины и со следами сильного пожара. В нем он обнаружил материальные остатки значительно более высокоразвитого общества. В частности, там были найдены многочисленные изделия из золота, серебра, меди или бронзы, в том числе богатый клад царского оружия, сосудов и украшений. В 1882 году, когда Дёрпфельд доказал Шлиману, что этот «Сожженный город» фактически является Троей II, он вернулся к вопросу датировки этого слоя. (Рис. 2.) Несколькими годами позже, в 1890 году, Шлиман и Дёрпфельд вместе пришли к заключению, что и эту датировку необходимо скорректировать. Дело в том, что около южной границы холма, на значительном отдалении от оборонительных стен Трои II, они нашли большое здание (впоследствии названное Via), план которого очень напоминал планы тронных залов во дворцах Микен и Тиринфа. Здание явно имело непосредственное отношение к культурному слою Трои VI, в котором было найдено множество фрагментов микенской керамики тех типов, какие им были уже хорошо известны после раскопок в Микенах и Тиринфе. Находка стала для Шлимана неприятным потрясением, однако он сразу же начал строить планы возобновления раскопок в большем объеме в сезоне 1891 года. Последовавшая 26 декабря 1890 года безвременная смерть лишила его возможности проверить на практике, какой город – Второй или Шестой – был той самой Троей Гомера.

user posted image

Рис. 2. План Трои

Эта почетная и трудная работа легла на плечи Дёрпфельда, который в 1893-м и 1894 годах обнаружил оборонительные стены и огромные дома Трои VI, где он нашел большое количество микенской керамики. Поэтому стало ясно, что Шестой город должен был быть, по крайней мере частично, современником Микен и Тиринфа, и Дёрпфельд с уверенностью определил его как Трою Гомера и Приама.

Сорок лет спустя археологическая экспедиция университета Цинциннати смогла выделить в сохранившемся нетронутым на холме мусоре не меньше 40 пластов: каждый из девяти основных слоев, как уже отмечалось ранее, состоял из двух, трех, пяти, восьми или даже более мелких пластов, которые, без сомнения, относятся к менее продолжительным отрезкам времени, составляющим основные хронологические периоды. (Рис. 3, 4, 5, 6.)

user posted image

Рис. 3. Диаграмма сечения холма в его южной части

В более широком смысле, по аналогии с системой минойской классификации и хронологией сэра Артура Эванса, сейчас стало понятно, что слои и периоды от Трои I до Трои V включительно относятся к эпохе, соответствующей раннему бронзовому веку эгейской цивилизации, а начало слоя Трои VI характеризуется резким переходом к среднему бронзовому веку. В культурном слое Шестого города переход ко второй половине века поздней бронзы эгейской цивилизации был постепенным. Однако фактически эта эпоха закончилась позже, во времена существования Трои Vila и VIIb-1. Как предложил сам Дёрпфельд в 1937 году, следуя логике исторического развития, эти две стадии можно было бы назвать Троя VIh и Троя VI к – ведь они являются прямыми наследницами этой культуры. Правда, высказывались опасения, что это будет сбивать с толку ученых и читателей, привыкших к использовавшейся на тот момент терминологии. В любом случае в культурном слое Трои VIIb-2 мы сталкиваемся с большим количеством новых предметов, что, вероятно, говорит о том, что в город пришли новые люди. Пока в точности неизвестно, как долго продержалась власть тогдашних царей, но похоже, что в итоге жители покинули город. Судя по всему, там никто не жил в течение нескольких столетий, и только в 700 году до нашей эры на месте древнего города поселились греческие колонисты. Этому периоду соответствует Троя VIII. Таким образом, получается, что периоду разрушения Илиона эллинов и римлян соответствует Троя IX.

user posted image

Рис. 4. Поперечное сечение холма с севера на юг

Посещавшие раскопки гости часто спрашивали, как могло случиться так, что общественные здания и частные дома оказались так глубоко погребены под слоем земли и мусора. Возможно, на этом вопросе стоит остановиться подробнее и объяснить, почему культурные слои на Гиссарлыкском холме имеют такую огромную толщину.

В бронзовом веке почти все обычные дома строились из сырцовых кирпичей – кирпичей из необожженной и лишь высушенной на солнце глины. Как правило, сначала делали низкий каменный фундамент – цоколь, который был выше уровня земли примерно на 40 сантиметров или чуть больше. Затем на нем возводили стены из кирпичей, причем кирпич укладывали в своего рода фалубку из прочного дерева. Крышу делали из грубо отесанных бревен или из целых тонких стволов деревьев, плотно укладывая их рядом друг с другом. Сверху все закладывали толстым слоем земли или глины, который, в свою очередь, вероятно, покрывали соломой. Из-за того, что в те времена в строительстве часто применялись древесина и солома, нередки были пожары. Когда дом сгорал, крыша обрушивалась, а стены рассыпались. То же самое, скорее всего, происходило и тогда, когда крышу сносил ураган. Если после этого шел дождь, то сырцовые кирпичи просто превращались в глину. Когда в деревне, где дома располагались очень близко друг к другу, загоралось одно здание, то часто огонь распространялся на другие дома, и в итоге выгорало все поселение. Если пожар случался по бытовым причинам, а не в результате набега врага, население, как правило, выживало и сразу же начинало восстанавливать свои жилища. Поскольку в те времена не было ни бульдозеров, ни грейдеров, никто и не пытался расчистить пожарище и вывезти мусор. Гораздо проще было просто разровнять место пожара, скрыв не сгоревшие полностью остатки зданий под толстым слоем мусора (поэтому и происходил заметный рост культурного слоя), и строить на этом же месте новый дом.

user posted image

Рис. 5. Диаграмма сечения Б/Б участка холма в квадрате Д6, не затронутого раскопками Шлимана. Вид с юго-востока

В Трое такое бывало довольно часто, и каждый раз уровень земли поднимался на 80—100 сантиметров.

Неуклонный рост культурных слоев на холме был вызван и другими факторами. Например, полы во всех жилищах, кроме дворцов и роскошных особняков, были земляными или из утрамбованной глины. В те времена не было принято собирать бытовой мусор и кухонные отходы в специально отведенных местах. Все ненужное – кости, пищевые остатки, битая посуда – просто бросалось на пол в жилище или выбрасывалось прямо на улицу. Рано или поздно наступал момент, когда пол оказывался настолько засыпан костями животных и мусором, что даже самые небрезгливые хозяева понимали, что с этим нужно что-то делать. Обычно решение вопроса было простым и весьма эффективным: мусор с пола никто не убирал, вместо этого его засыпали толстым слоем свежепринесенной глины, которую затем утрамбовывали. В ходе раскопок археологи неоднократно раскапывали дома, где этот процесс повторялся раз за разом до тех пор, пока уровень пола не поднимался так высоко, что для нормального проживания в доме приходилось поднимать выше крышу и переделывать вход. В одном доме Трои III было найдено не меньше дюжины таких полов, благодаря чему уровень пола относительно начального поднялся почти на 120 сантиметров.

Стоит заметить, что археологам нравится – конечно, это касается только работы в экспедиции – такое безалаберное ведение домашнего хозяйства. Дело в том, что в каждой партии мусора, которая лежит в своеобразном глиняном сейфе, как правило, содержится большое количество различных предметов.

user posted image

Рис. 6. Диаграмма сечения А/А участка холма в квадрате Д6, не затронутого раскопками Шлимана. Вид с юго-запада

Последовательность пластов позволяет проследить за развитием человеческого общества и его достижениями в течение определенного периода времени. С другой стороны, аккуратное ведение домашнего хозяйства (которое наблюдается, например, в некоторых домах Трои V) лишило современных ученых бесценных богатств.

При изучении Трои периода бронзового века мы сталкиваемся с огромной проблемой, о которой, возможно, стоит упомянуть заранее – до того как мы приступим к разговору о найденных физических остатках ряда поселений, последовательно существовавших в этом месте.

С начала культурного слоя Первого города и до конца культурного слоя Трои VIIb-2 не обнаружено никаких письменных памятников, проливающих свет на историю, религию, социальную и экономическую структуру общества, а также на другие аспекты культуры Трои. В отличие от этого в Месопотамии и Сирии были найдены многочисленные глиняные таблички с клинописными и другими текстами на разных языках, содержащие богатую информацию о подробностях жизни всех слоев общества. О жизни и культуре Египта тоже осталось множество письменных свидетельств – от надписей на камне до папирусов, изучение которых помогает археологам и историкам получить большое количество информации о древних жителях этой страны. Глиняные таблички были найдены также в Греции и на Крите, некоторые из них, как продемонстрировал нам Майкл Вентрис, написаны «линейным письмом Б» – древним слоговым письмом греческого языка. Они помогут нам значительно лучше понять государственное устройство и экономическую систему Микен. А вот в Трое не было обнаружено ни одного письменного документа. Однако это вовсе не означает, что троянцы не знали письменности: возможно, записи делались на дереве или другом недолговечном материале, который исчез без следа. Может быть, они писали на табличках из необожженной глины, и, к несчастью, ни одна из них случайно, как это было в Кноссе и Пилосе, не попала во всепожирающий огонь, который мог бы сохранить ее.

При отсутствии письменных документов единственным источником информации об истории и образе жизни троянцев остаются материалы, найденные археологами во время раскопок, остатки стен и зданий городов, последовательно существовавших на этом месте, а также различные разрозненные предметы, обнаруженные в культурных слоях. Здесь нас тоже поджидают трудности: записи, сделанные во время первых раскопок, когда были осуществлены основные работы, обрывочны и неполны. Керамику и другие предметы периода Трои I по большей части можно легко распознать. Но вот в своем «Каталоге коллекции Шлимана» Губерт Шмидт не смог с полной уверенностью классифицировать по периодам керамику и большинство других предметов из слоев Трои II, III, IV и V.

После раскопок Дёрпфельда в 1893-м и 1894 годах ясно вырисовался образ Трои VI, была определена одновременность ее существования с Микенами и Тиринфом, хотя сохранилось довольно мало материальных свидетельств, говорящих об уровне развития искусства в городе. Не были также в полной степени выделены слои Трои Vila, VIIb-1 и VIIb-2.

В связи с полным отсутствием письменных памятников, относящихся ко всем периодам существования Трои вплоть до Восьмого города, нет совершенно никакой независимой информации для сколько-нибудь достоверной датировки культурных слоев и пластов. Солидная глубина отложений и большое количество крупных слоев, состоящих из многочисленных более мелких пластов, однозначно указывают на существование поселения в течение длительного хронологического периода, однако свидетельств, более-менее точно определяющих этот период, просто нет. Кроме того, нет и никаких конкретных дат, в том числе и полученных из иных источников. Единственное, что нам остается, – это сравнивать найденные в Трое предметы с предметами, обнаруженными в других местах, хронология существования которых определена и с владельцами которых у троянцев, возможно, были культурные или какие-то еще связи. Практически везде в ходе раскопок время от времени находят чужеземные предметы, из чего можно сделать вывод о наличии в древнем мире обмена товарами. В подобных случаях с высокой степенью достоверности может быть установлена одновременность существования сравниваемых регионов. Однако это возможно лишь при условии, что местонахождение чужеземных предметов в культурных слоях изучаемого региона было тщательно зафиксировано и описано. Этим требованиям отвечает лишь незначительное число артефактов, найденных в Трое на начальных этапах раскопок.

Что касается раннего бронзового века, то сообщения о находках в Египте каких-либо предметов из Трои отсутствуют. В Трое тоже пока не найдено никаких египетских изделий. Характерные для Трои керамические сосуды или подобные им были обнаружены в Центральной Анатолии и Киликии. Но в данном случае они могут помочь провести лишь приблизительную синхронизацию по времени, так как сосуды этих типов были в ходу в Трое в течение довольно продолжительного срока – на протяжении 10–12 периодов, длительность каждого из которых – 3–4 столетия.

Очевидно, более тесные связи у троянцев были с Кикладами: достаточно часто в Трое встречаются легко узнаваемые изделия островных мастеров – поделки из обсидиана, фигурки и предметы посуды из мрамора, костяные трубки и керамика. Несколько столь же хорошо узнаваемых сосудов из Трои были обнаружены на острове Сирое и в материковой части Греции. Такие контакты с населявшими берега Эгейского моря народами продолжались и в среднем бронзовом веке, вероятно, они стали даже более интенсивными. Однако, судя по всему, со своими восточными соседями Троя отношений не поддерживала. В любом случае, насколько мне известно, ни в одном из культурных слоев Трои не было найдено ни одного хеттского предмета. Соответственно ни одного предмета из Трои не было обнаружено ни в одном из главных городов древних хеттов.

Такое же положение вещей, очевидно, сохранилось и в позднем бронзовом веке: почти полное отсутствие прямых контактов с Центральной Анатолией и активные связи с народами эгейского бассейна. Раскопанная в Трое микенская керамика представляет собой хронологически полное собрание изделий позднеэлладской цивилизации с I по III период, а изделия, произведенные в периоды Ша и Шб микенской цивилизации, что совершенно очевидно, завозились в Трою из континентальной Греции в больших количествах.

Таким образом, с точки зрения археологии правильнее сказать, что точно определена синхронизация существования Трои с ранним, средним и поздним периодами бронзового века эгейской цивилизации. Что касается более детальной датировки с указанием конкретных лет (имеющей в основном предположительный характер), она будет приводиться в соответствующих главах книги.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава 3. Ранний бронзовый век: Троя I

К раннему бронзовому веку следует относить Трою I, II, III, IV и V. Общая толщина напластований, относящихся к этому периоду, составляет примерно 12 метров. (Рис. 4, 5, 6.) В толще напластований можно выделить 30 культурных слоев и пластов; почти в каждом из них есть остатки архитектурных сооружений – фундаментов, стен, полов жилищ, каждое из которых было сначало построено, потом в нем какое-то время жили люди, и в конце концов по какой-то причине оно было разрушено; лишь после этого на его руинах было возведено новое сооружение. Мы не обладаем никакими достоверными способами точного определения продолжительности этих неоднократно сменявших друг друга фаз, однако весьма внушительное количество накопившихся в многочисленных пластах мусора и остатков жизнедеятельности однозначно свидетельствует о большой длительности этого периода. Довольно часто встречающиеся «многоэтажные» полы указывают на то, что жилые дома довольно часто ремонтировались. По самым скромным оценкам, минимальная продолжительность одной фазы соответствовала продолжительности жизни по крайней мере одного поколения. Вероятно, на самом деле эти оценки сильно занижены. Похоже, что ранний бронзовый век в Трое продолжался не менее целого тысячелетия, возможно, даже значительно дольше.

Какой бы ни была длительность этой эпохи, на всем ее протяжении прослеживается постепенный, медленный процесс развития и перемен в жизни города, нет никаких признаков его внезапного прерывания. Создается впечатление, что люди, основавшие поселение, и прожили здесь все эти века, не покорившись врагу и не попав под его иго, что могло бы вынудить их изменить свои обычаи и привычный уклад жизни. Не вызывает сомнений, что Трое пришлось пережить множество как мелких бед и неприятностей, так и больших катастроф, однако каждый раз ее жителям удавалось сохранить жизнь города, восстановить его мощь и развивать город дальше. О крупных катастрофах можно судить по оставленным ими следам – по полностью разрушенным городским зданиям. Причины катастроф могли быть самые разные: пожары, землетрясения, бури и прочее; эти чрезвычайные происшествия легко распознаются по широкому разбросу обломков зданий. Такие разрушения являются своего рода границей между культурными слоями Трои I и II, II и III, III и IV, IV и V. Менее масштабные бедствия, возможно даже носившие локальный характер и не затрагивавшие всего города, оставили свои следы в пластах, составляющих каждый из культурных слоев. Однако и эти менее серьезные происшествия иногда приводили к полному разрушению множества зданий, которые затем приходилось восстанавливать.

Первые обитатели этих мест построили жилища прямо на скале естественного происхождения, находящейся на западной оконечности горной гряды. Пока ученые не пришли к окончательному выводу о том, когда они там появились. Раскопки Кум-Тепе – низкого холма на левом берегу реки Скамандр, недалеко от устья, где она впадает в Дарданеллы, – выявили остатки той же культуры, что и в Трое I. Однако в Кум-Тепе культурный слой значительно толще, а его нижние пласты имеют явные признаки того, что они относятся к более раннему времени, чем любой из известных на данный момент периодов существования Трои. Кум-Тепе вполне может быть тем местом, где впервые сошла на берег группа переселенцев, пустившихся в морское плавание в поисках лучших мест обитания. Пока не найдено никаких свидетельств того, что до них на равнине уже жили какие-то люди. Новое пристанище им понравилось; к тому же, судя по всему, им не пришлось его силой ни у кого отвоевывать. С течением времени люди поняли, что из-за того, что их поселение находится слишком низко, оно подвержено частым разрушительным наводнениям. Поэтому они могли прийти к решению перенести свои жилища в значительно более удобное место, находящееся повыше – на горном хребте на восточном берегу реки. Возможность такого переноса вполне реальна, но тем не менее это не дает ответа на вопрос о первоначальном происхождении переселенцев.

Высказанное много лет назад предположение по-прежнему кажется весьма логичным: прибытие в эти места новых людей проходило на волне широкомасштабного переселения народов, которое шло по морю с юго-востока как на север вдоль западного побережья Малой Азии, так и на запад через Эгейское море, где многочисленные острова служили своего рода ступеньками для передвижения на Крит и в материковую часть Греции. Во всяком случае, некоторые археологи находят наличие родственных черт между культурами раннего бронзового века западного побережья Анатолии и бассейна Эгейского моря.

Раскопки самых глубоких культурных слоев в Кум-Тепе не выявили никаких следов металла. Типичная керамика из наиболее древних отложений имеет черты (в частности, это касается обработки края изделия) характерные для таких же изделий, встречающихся повсюду в остатках поселений позднего каменного века. Следовательно, можно сделать вывод, что культура новых поселенцев к моменту их прибытия в Малую Азию по-прежнему находилась на стадии неолита. Впоследствии, двинувшись в глубь материка и переселившись на более высокое место, они явно познакомились с мастерством обработки меди. Поэтому история Трои начинается с века металла, в некоторых странах этот период известен также под названием медного века. Археологи, занимающиеся эгейской культурой, обычно называют эту эпоху началом раннего бронзового века.

Культурный слой Трои I имеет толщину более 4 метров и состоит из 10 пластов, соответствующих числу последовательно сменявших друг друга хронологических фаз. (Рис. 7.) В девяти из десяти изученных пластов в месте раскопок не оказалось никаких остатков разрушенных стен и полов зданий; возможно, только по случайности такие же остатки сооружений не сохранились в пласте 1и.

Во всех исследованных археологами раскопах не было возможности идентифицировать и выделить каждый из множества этих мелких пластов, однако оказалось довольно просто везде распознавать три последовательные группы пластов, судя по всему соответствующих раннему, среднему и позднему этапам существования поселения.

user posted image

Рис. 7. Диаграмма культурного слоя Трои I на западной стороне раскопа «север—юг» Шлимана

На площадке, где велись раскопки, пласты 1а, 16 и 1в могут быть отнесены к раннему поселению I; 1 г, 1д и le – к среднему поселению I; 1ж, 1з, 1и, а также 1к – к позднему поселению I. Это более крупное деление внутри периода – на ранний, средний и поздний этапы – вполне отвечает нашей цели. На протяжении всего своего существования Первый город, о чем свидетельствует его культурный слой, развивался последовательно и непрерывно. Изучение находок выявляет лишь очень незначительные изменения предметов от пласта к пласту. Поразительно, но даже между находками, относящимися к раннему поселению, и находками, относящимися к среднему поселению, разница очень невелика. То же самое можно сказать и о разнице между предметами, найденными в среднем и позднем поселениях. Тем не менее, если сравнивать остатки раннего поселения I с остатками позднего поселения I, то становится понятно, что культура не стояла на месте, но ее развитие было достаточно медленным.

Сооружение оборонительной стены на самом первом этапе существования поселения наложило свой отпечаток на его характер, именно оно выделяет это поселение из ряда всех современных ему и известных ныне древних городов региона, придавая ему статус столицы всей северо-западной части Малой Азии. Такое доминирующее положение город сохранял на протяжении многих веков. Дожившие до наших дней немногочисленные остатки этой стены, возведенной в начале истории города, невозможно ни с чем спутать. Стену, стоящую на естественной скале, первым обнаружил Шлиман во время работ в своем гигантском, протянувшемся с севера на юг, раскопе, а Дёрпфельд, несмотря на ее плачевное состояние, смог правильно оценить находку. Он же ее измерил: толщина стены составляла 2,5 метра, а длина сравнительно небольшого участка – примерно 12 метров. Отличительная черта стены – это заметный уклон ее внешней поверхности (в данном случае уклон к югу), и эта черта характерна для всех следующих оборонительных стен вплоть до конца периода Трои Vila. Прочие участки этой древнейшей стены обследовать не удалось, однако не вызывает сомнений, что она окружала весь город.

Раннее поселение процветало, увеличивалось число его жителей, росла его мощь. В период среднего поселения Трои I пришлось даже значительно увеличить площадь города. Новая, более внушительная крепостная стена была построена в 6 или больше метрах от наружной поверхности старой стены. (Рис. 8.) С южной и восточной сторон крепости ее остатки на каких-то участках были раскопаны археологами, а на каких-то ученые просто отследили ее направление, прорыв к ней специальные шурфы и туннели. Всего было найдено 115 метров стены, причем почти на всем протяжении ее высота по-прежнему составляла 3,5 метра. (Фото 8.) На этот раз стена была возведена не непосредственно на скальном грунте, а на толстом культурном слое, оставшемся от раннего поселения. Стена была сложена из камня, причем в ее основание были уложены более крупные валуны, а к верхней части размер камней уменьшался. Судя по всему, толщина стены в верхней части составляла более 3 метров. Внешняя поверхность имеет сильный уклон, на участке высотой 1 метр составляющий в разных местах от 30 до 40 сантиметров. (Фото 9.) Для человека с враждебными намерениями грубо обработанные камни делали не слишком сложным подъем по стене, так как на ней имелось множество выступов, за которые легко можно было уцепиться. Однако существуют веские основания предполагать, что сверху на стене был сделан своего рода вертикальный парапет из сырцового кирпича. Без сомнения, он был высоким, и преодолеть его было не так-то просто.

user posted image

Рис. 8. Фортификационные сооружения ранней, средней и поздней Трои I, дом и стены домов раннего поселения Трои I

В середине южной части стены расположены ворота довольно внушительного вида: ширина входа составляла 1,97 метра, справа и слева от него находились мощные угловые башни, каждая из которых имела широкую верхнюю площадку. Все это давало защитникам преимущества при отбивании атак штурмовавшего ворота врага. Остатки похожей башни с восточной стороны акрополя говорят о том, что там, возможно, тоже существовали ворота. Не исключено, что с восточной стороны были третьи ворота. Складывается впечатление, что крепость строилась в соответствии с тщательно разработанным планом. В период позднего поселения Трои I площадь города-крепости расширилась еще больше, и на расстоянии от 2,5 до 5 метров от прежней оборонительной стены с ее внешней стороны была возведена новая стена. В ней хорошо видны изменения в технике строительства: сначала был насыпан огромный вал из земли и глины, его высота составляла примерно 4 метра, а угол наклона внешней стороны – почти 45 градусов. Эта наклонная поверхность была выложена одним слоем необработанных камней, уложенных на связку из мягкой глины. Сверху камни тоже были покрыты глиной. Конечно, по такому крепостному валу без труда можно было забраться наверх. И хотя доказательства этого по большей части отсутствуют, но на вершине вала должна была стоять вертикальная стена из сырцового кирпича. Она-то и была преградой атакам врага. Несколько фрагментов этой новой стены, обнаруженные в ходе пробных раскопок ряда небольших участков, свидетельствуют о том, что она шла по южной, западной, северной и, вероятно, также по восточной границе крепости.

Во все периоды раннего, среднего и позднего поселений Трои I внутри крепости располагались жилые дома различных видов и размеров. Поскольку оказалось возможным тщательно исследовать только очень ограниченные по размерам участки этого залегающего на такой глубине слоя, мы не можем сообщить никаких подробностей о плане поселения в целом. Тем не менее можно сказать, что с начала и до конца его существования ничто не свидетельствует о его перенаселенности: похоже, его жители взяли себе за правило строить здания на значительном отдалении друг от друга. В своем гигантском раскопе Шлиман нашел множество стен, расположенных параллельно друг другу. (Фото 7.) Возможно, дома находились на одной линии, но можно было в них попасть или нет с какой-нибудь специально проложенной улицы, остается неизвестным; не было обнаружено и никаких дорог, ведущих от ворот к центру города.

В центральной части города, где, вероятно, и стояла резиденция верховного правителя, нельзя было проводить раскопки, поскольку там находятся основные здания Трои II, которые должны были быть сохранены. Остатки других жилых зданий, располагавшихся дальше от центра к северу и западу, очень немногочисленны и сохранились плохо. Поэтому весьма рискованно делать какие-либо обобщенные выводы относительно внутреннего устройства домов. Тем не менее можно сказать, что, за небольшим исключением, в каждом известном на сегодняшний день доме была одна комната, имевшая один вход. Как правило, он находился в торце дома. В одном-двух случаях археологам встретился портик, через который человек должен был пройти, прежде чем войти в дверь. Никаких свидетельств о наличии окон у нас нет. Крыша, вероятно, была плоской, обмазанной глиной с соломой. Многим известна одна стена раннего поселения Трои I, где камень уложен «в елочку»; такая кладка не имела никакого декоративного значения, так как после ее завершения она была замазана толстым слоем глиняной штукатурки. (Фото 11.)

В одном из наиболее древних домов Трои I торец здания был полукруглым – возможно, это был небольшой открытый дворик. (Фото 12.) Лучше всего сохранился дом периода Трои 16 – он имеет довольно большую площадь: 18,75 метра в длину и 7 метров в ширину. Он ориентирован с северо-востока на юго-запад, а его вход смотрит на заходящее солнце. (Рис. 8.) Пройдя глубокий портик, попадаешь к дверному проему, который расположен не строго по центру. (Фото 13.) За дверью открывается длинная узкая комната с глиняным полом. Пол много раз делали заново, и постепенно его уровень поднялся примерно на 50 сантиметров относительно первоначального. В центре комнаты находился открытый очаг неправильной формы, грубо выложенный мелкими плоскими камешками, которые жар множества костров отчасти превратил в известь. В юго-восточном углу комнаты – еще один очаг, меньше первого по размеру, а рядом с ним – неглубокая, обмазанная глиной ямка, которая, судя по всему, выполняла роль квашни для замешивания теста для выпечки хлеба, – такие до сих пор встречаются в некоторых домах в турецких деревнях. Огромное количество костей животных и раковин моллюсков указывает на то, что это место служило для приготовления и приема пищи. В юго-восточном углу комнаты у стены находилась невысокая каменная платформа, достаточно широкая для того, чтобы служить диваном; а недалеко от северо-западного угла у стены стояло более длинное и широкое сооружение того же типа, которое могло бы служить двуспальной кроватью. Никакой другой стационарной мебели в комнате не было. На полу сохранились следы какого-то тканого покрытия. Вероятно, стулья и столы тогда еще не были изобретены, и обитатели дома, без сомнения, сидели на расстеленных на полу коврах или шкурах животных.

По комнате были разбросаны какие-то куски сильно изъеденной коррозией меди, два примитивных мраморных божка, два приспособления для шлифования и шесть жерновов, десять предметов из кости, которые, возможно, использовались как шила или булавки, два собачьих клыка с просверленными в них дырками (скорее всего, амулеты), пряслица или пуговицы из терракоты, большое количество черепков от разбитой керамической посуды, из которых археологи смогли восстановить шесть сосудов.

Существовавшие в ранние периоды истории Трои обычаи хорошо иллюстрируют две находки, сделанные под полом этого дома. Там были обнаружены два детских захоронения: одно – в неглубокой ямке – было прикрыто плоским камнем, а другое – в разбитом керамическом сосуде. Снаружи от северной стены дома, в непосредственной близости от него были раскопаны еще четыре захоронения того же типа. Кроме останков людей, в могилах не было ничего. Во всех случаях это были останки новорожденных детей, но скелеты сохранились лишь во фрагментарном виде и могут дать не слишком много полезной антропологической информации. Тем не менее они свидетельствуют о том, что в ранние периоды существования Трои детская смертность там была довольно высокой.

Дом имеет отличительные черты: он стоит на некотором отдалении от других зданий, в торце у него имеется портик и дверной проем, в доме – единственная комната прямоугольной формы с очагом в центре. Некоторые его дома-современники, а также предшественники периода Трои 1а, вероятно, принадлежали к домам такого же типа, и их смело можно считать предтечами более крупных сооружений Второго города, которые Дёрпфельд назвал мвгароны ПА, НБ и ПТ. Иногда ученые высказывали предположения, что идею мегарона в эгейские государства принесли с собой пришедшие с севера завоеватели. Но, каково бы ни было его происхождение, этот конкретный тип строения, как показывают недавно обнаруженные в Трое свидетельства, прочно укрепился в северо-западной части Малой Азии в самом начале раннего бронзового века, и теория его европейских корней не выдерживает критики.

Нет необходимости в этой книге в деталях описывать остатки домов тех же типов, обнаруженных в следующих пластах 1в, 1 г и других до 1к. С точки зрения культуры каждый из них стал преемником предыдущего, изменения от пласта к пласту очень незначительны, и никакого прерывания этой традиции в остатках среднего и позднего поселений Трои I не отмечено. Последняя фаза существования Трои I, период 1к, закончилась великим пожаром, разрушившим весь город. Верхний пласт Трои I – 1к, состоящий из остатков пожара, – судя повсему, был равномерно рассыпан по большой площади – возможно, в рамках широкомасштабной операции по выравниванию территории поселения для строительства нового города – Трои II.

Обитатели Трои I жили простой, но оседлой жизнью в сравнительно комфортабельных, добротно построенных домах. Во многих из них стены были оштукатурены, а полы застланы ткаными коврами. Как уже отмечалось, мебели, в современном понимании этого слова, в доме было совсем мало. Стационарные очаги, вероятно, давали тепло в холодную погоду и использовались для приготовления пищи. Возможно, в крыше или под крышей в стенах были отверстия для дыма. При приготовлении пищи широко использовались вертела для жарки и трехногие сосуды, которые можно было ставить в костер. Судя по кухонным остаткам на полу, питание людей отличалось достаточным разнообразием. Говядина, баранина, козлятина и свинина, похоже, были основой питания. Иногда к ним добавлялись кролик и оленина. Часто в пищу употреблялись и различные дары моря: разнообразные моллюски, дельфины, а также тунец и другая рыба. Кроме того, были найдены кости какой-то не опознанной учеными дикой птицы. По сравнению с поздним поселением Трои I (если не с более ранними периодами) все более прочное место в рационе занимала пшеница.

Столовые приборы – ножи и вилки – да и сам стол еще не были придуманы, и за едой люди, возможно, помогали себе примитивными режущими орудиями из меди, камня и кости. В повседневной жизни троянцы пользовались каменными чашами и керамическими сосудами самых разнообразных форм (в зависимости от их предназначения).

user posted image

Рис. 9. Пряслица с рисунком, период Трои I

Нельзя сказать ничего определенного об одежде жителей города, можно лишь путем умозаключений прийти к выводу о том, какой она была. Без сомнения, при изготовлении одежды широко использовались легкодоступные для них мех и кожа. Однако обнаруженные пряслица и грузики для ткацкого станка говорят о том, что прядение и ткачество были известны древним троянцам. (Фото 15 и рис. 9.) Шерсть для прядения давали козы и овцы, поэтому с высокой долей уверенности можно предположить, что люди носили одежду из домотканых шерстяных тканей. Некоторые типы терракотовых пряслиц, вероятно, могли также исполнять функции пуговиц. Кроме того, одежда могла скрепляться и булавками из кости или меди, которых было найдено большое количество. Две аккуратных медных иглы с ушками для нити или тонкого шнура дают основание предположить, что у женщин Трои были орудия не только для грубой работы.

В культурном слое Трои I не было найдено ни одного предмета из золота, однако это могло быть простой случайностью и не обязательно означает, что таких предметов вовсе не существует. Обнаруженные декоративные украшения выглядят довольно просто и скромно: это бусины сферической формы из камня, похожего на нефрит; небольшие амулеты разной формы из мрамора или подобного ему камня, как правило с дырочкой, чтобы их можно было носить на шнурке; ожерелье из семи птичьих косточек, в одном конце каждой кости сделано отверстие для продевания шнурка, причем в целом косточки – без признаков какой-либо другой обработки; два собачьих зуба с аккуратными дырочками для подвешивания на веревке или шнурке. Возможно, все это было женскими украшениями.

Мужчины в Трое, что вполне естественно, имели каменное, а может быть, и металлическое оружие. (Рис. 10.) И хотя в данном культурном слое никакого оружия из меди найдено не было, тем не менее раскопки среднего поселения принесли фрагмент керамической литейной формы для отливки лезвия ножа или наконечника копья, дополнительную жесткость которому придавало выступающее продольное ребро округлой формы – нервюра. Без сомнения, этот достаточно совершенный образец оружия стал результатом многократного предшествующего экспериментирования. Металлические ножи в Трое I тоже существовали – к такому выводу можно прийти после обнаружения нескольких точильных камней.

user posted image

Рис. 10. Топор-молот из камня. Среднее поселение Трои I

Ребрам крупного рогатого скота иногда в результате обработки придавали форму лезвий ножей с острыми краями. (Фото 15.) Хотя в отдельных случаях они напоминают какие-то поделки, они явно могли служить в качестве режущего инструмента. Обломки кремня с зазубренными краями и заостренными вершинами, возможно, были наконечниками стрел или небольших копий. В одном таком обломке поперек просверлены два крохотных отверстия – судя по всему, для своеобразных заклепок или гвоздей, которыми этот наконечник крепился к древку. Два небольших круглых каменных шарика вполне могли быть снарядами для пращи. К оружию того времени могут быть отнесены и молоты-топоры (их найдено несколько штук, как целых, так и разбитых), и двусторонний молот, все – тоже с аккуратными отверстиями для ручки.

Долота – широкие, круглой формы и напоминающие стамеску, узкие и плоские, – наверное, следует считать инструментами. К этой категории также относятся разнообразные ножи, осколки кремня, несколько точильных камней, множество булавок или шил и прочие предметы из кости. Особо следует отметить хорошо сохранившийся бронзовый крючок из самого нижнего пласта. (Фото 15.) Несмотря на то что он треугольный в сечении, не очень острый и не имеет зубца, почти с полной уверенностью можно сказать, что он использовался для ловли рыбы.

Среди сохранившихся до наших дней свидетельств материальной культуры Трои I, как, впрочем, и других древних поселений, явно преобладает керамика. Каждый керамический сосуд отличается от другого как по форме, так и по материалу, из которого он изготовлен. Они изготавливались вручную, без применения гончарного круга. Все сосуды, с начала до конца периода Трои I, имеют отличительную особенность – они одноцветные. Цвета варьируются от почти черного до серого и оливково-зеленого, временами попадаются экземпляры коричневого, желтовато-коричневого и, значительно реже, почти кирпично-красного цвета. Оливково-зеленый цвет особенно характерен для керамики раннего поселения; более темные оттенки – для среднего поселения; глубокий черный цвет был в большой моде в период позднего поселения Трои I, когда появляется майолика, как правило зеленая, хотя иногда встречаются и изделия глубокого черного цвета. Качество изделий, изготовленных на протяжении всего периода Трои I, сильно различалось: иногда это были тонкие, изящные работы, иногда – грубые. Археологи обнаружили сосуды почти шестидесяти форм, в большей или меньшей степени отличавшихся друг от друга; многие из них были явно предназначены для еды и питья, некоторые – для того, чтобы наливать в них жидкости, другие – для хранения продуктов и прочих целей.

user posted image

Рис. 11. Характерные формы керамических сосудов Трои I

Были специальные сосуды для приготовления пищи и сосуды, предназначенные для более конкретных надобностей. (Рис. 11.) Нет сомнения, что на самом деле форм сосудов было значительно больше, просто среди огромного количества найденных черепков не сохранилось сколько-нибудь полных фрагментов, по которым можно было бы восстановить внешний вид сосуда.

В эпоху раннего поселения наиболее распространенными были неглубокие чаши с характерным утолщением у внутренней части ободка; неглубокие, почти треугольные в сечении посудины; такие же, как предыдущие, стоящие на толстой, расширяющейся книзу полой ножке; сосуды с отходящими в сторону носиками или с высокими горлышками, а также со «срезанным» со стороны ручки горлом. (Рис. 12.) В период среднего поселения чаши с утолщением у края уступают место своей модификации – у этих чаш толщина у ободка уменьшается; наряду со все еще пользующимися большой популярностью грубоватыми на вид треугольными (если смотреть на них сбоку) чашами распространяется новый тип сосудов округлой формы. В период позднего поселения Трои I чаши на ножке фактически исчезают, им на смену приходят сосуды округлых форм. Таким образом, на протяжении длинного ряда сменяющих друг друга стадий существования поселения развитие гончарного искусства претерпевает постепенные, не скачкообразные изменения, наглядным свидетельством чего являются керамические сосуды.

С начала и до конца периода Трои I посуда была главным образом простая, без орнаментов и рисунков, однако в каждом из трех составляющих этот период поселений – особенно в раннем – время от времени изготавливались изделия, украшенные декоративной росписью или лепкой, выполненными в различной технике. Вот один из способов украшения сосуда: на изделие налеплялись кусочки или полоски глины таким образом, что они образовывали рисунок из сочетания прямых или кривых линий, иногда напоминающий черты лица человека.

user posted image

Рис. 12. Сосуды с нарезным орнаментом, Троя I

user posted image

Рис. 13. Нарезной орнамент на краях сосудов, Троя I

Часто встречаются и украшения в виде желобков, выступающих ребер и углублений. Но самой распространенной техникой украшения керамики было нанесение насечек по сырой глине – нарезной орнамент. Чаще всего эти насечки делали вокруг ободка сосуда на внутренней стороне изделия. Это тоже были сочетания прямых и кривых линий, геометрические узоры, в том числе и свастики, которые для контрастности обычно заполняли каким-то белым веществом. (Рис. 12, 13, 14; фото 16.) Время от времени попадаются сосуды с изображением человеческих фигур. Значительно реже использовалась другая техника нанесения рисунка: белой краской разрисовывалась поверхность горшка. Как правило, это незатейливые сочетания параллельных линий – вертикальных, горизонтальных и наклонных.

О том, что уже в Трое I был достигнут значительный прогресс на пути к большому искусству, свидетельствует находка, которую археологи извлекли из пласта среднего поселения. Ее можно назвать монументальной скульптурной стелой. Стела из серого хрупкого песчаника слоистой структуры была повторно использована при строительстве стены в период среднего поселения Трои I. Камень, который когда-то сужался к нижней части, был сильно поврежден, его нижняя часть откололась, а скульптурное изображение во многих местах безвозвратно утрачено. (Фото 17.) Сейчас ширина стелы в ее верхней части составляет 0,62 метра, а высота – 0,79 метра. Какова была ее первоначальная высота – неизвестно. В верхней части стелы находится изображение лица человека. Лицо имеет форму сердца, его контур очерчен широкой плоской полосой и выступает над поверхностью камня. Поднимаясь с двух сторон от заостренного подбородка, эта полоса плавно обтекает полные щеки, после чего резко поворачивает к средней линии изображения, переходя в дугообразные брови, которые встречаются друг с другом у переносицы и, опускаясь ниже, образуют широкий нос. Похоже, что волосы разделены посередине пробором и со стороны каждой щеки опускается прядь волос. Ряд неглубоких просверленных дырочек в прическе, возможно, предназначался для того, чтобы вставлять в них какие-то украшения. Однако дырочки настолько неглубоки, что в них едва ли что-то будет держаться, поэтому они вполне могли быть предназначены для того, чтобы просто показать структуру волос. Правый глаз изображен с помощью двух линий: одной – сверху, другой – снизу; левый, вероятно, был очерчен так же, но до нас его изображение не дошло.

user posted image

Рис. 14. Украшения в виде человеческих лиц на краях сосудов (слева дана проекция), период Трои I

Узкий рот, находящийся совсем близко к носу, обозначен подобием буквы «V». Слева (для зрителя) от лица мы видим широкое рельефное изображение то ли дубинки, то ли булавы, верхний конец которой, возможно, был сферическим. Следы резьбы под изображением лица и справа от него сохранились слишком плохо, и их невозможно интерпретировать.

Очевидно, по замыслу автора стела должна была быть установлена вертикально, а рисунок на ней должен быть виден всем. Предназначение камня неизвестно: возможно, это был памятник, изготовленный по приказу сильного мира сего, надгробная плита на могилу или монумент, связанный с совершением каких-то религиозных обрядов. В пользу первой версии говорит геральдический характер изображения. В пользу третьей – тот факт, что при сооружении стены наряду с этим куском стелы были использованы и два других камня, прежде, похоже, служившие столами для жертвоприношений в каком-нибудь храме. Нельзя исключить и той возможности, что стела первоначально служила могильной плитой какому-нибудь выдающемуся троянцу, однако в эпоху столь раннего этапа развития эгейской культуры пока не известно ни об одном подобном случае нигде в каких-либо других местах.

Каким бы ни было предназначение стелы, на ней находится самое древнее скульптурное изображение, обнаруженное в Западной Анатолии на настоящий день. Оно не похоже на первую, примитивную, попытку резьбы по камню. Достаточно формальная условность и стилизованность изображения указывают на долгую предшествующую подготовку. Подобные стилизованные рисунки человеческих лиц уже встречались на керамических изделиях раннего поселения Трои I, они продолжают встречаться на изделиях позднего поселения Трои I и на знаменитых сосудах с изображением лиц периода Трои II и более поздних периодов. (Рис. 14.) Стела занимает особое место в эволюции искусства Трои. Тот факт, что ее резьба поразительно похожа на аналогичную резьбу по камню, обнаруженную в поселениях каменного века на юге Франции и на Марне, пока не получил более или менее убедительного объяснения. Безусловно, любые прямые связи между этими отдаленными регионами и Троей в период неолита или раннего бронзового века были невозможны.

Что касается религиозной стороны жизни Трои I, то свидетельства о ней носят разрозненный характер, они труднораспознаваемы и тяжело поддаются толкованию. Два примитивных стола для жертвоприношений, о которых говорилось выше, вероятно, принадлежали какому-то храму. Они напоминают аналогичные предметы обстановки храма, обнаруженные в Сескло и на Крите в поселениях эпохи минойской цивилизации. В культурном слое Трои I было найдено довольно много фигурок божков, сделанных из мрамора или другого камня, несколько из них выточены из кости, и по крайней мере одна фигурка – терракотовая. В целом, хотя здесь ни в коем случае нельзя говорить о полной идентичности, они очень напоминают фигурки «аморфного» типа, найденные в раскопанных на Кикладах поселениях раннего бронзового века эгейской цивилизации. В обоих регионах они, по-видимому, были ларами и пенатами семьи, их боготворили в каждом доме.

Широкое распространение фигурок божков различных типов, причем преимущественно женского пола, у народов примитивных цивилизаций часто считают свидетельством того, что культ богини плодородия был основным в верованиях древних. Для Трои такое объяснение тоже кажется весьма правдоподобным.

В Трое I не было найдено ни одного захоронения взрослых, поэтому о погребальных обычаях почти ничего не известно. Шлиман упоминал о том, что в культурном слое, расположенном прямо на природной скале, ему удалось обнаружить две погребальные урны с детскими останками. Два таких же захоронения в урнах плюс еще четыре детских захоронения другого типа, все относящиеся к периоду Трои 16, удалось найти экспедиции университета Цинциннати. Со времен то ли раннего, то ли среднего поселения Трои I сохранилась могила ребенка примерно одиннадцати лет.

Шлиман был убежден, что в погребальных урнах кроме останков детей находится также пепел от сожженных тел их матерей, однако позднейшие раскопки не подтвердили этого мнения. Захоронения – обычные или в больших кувшинах – найдены и в других древних поселениях Малой Азии, существовавших примерно в один хронологический период с Троей I. К числу этих поселений относятся Бабакёй, Йортан, Босуюк, Сома и находящийся дальше от побережья Куссар. Аналогичность их погребальных обрядов троянским не кажется чем-то невероятным, однако для подтверждения этой гипотезы необходимо найти захоронения взрослых.

Троя – это единственное древнее поселение на северо-западе Малой Азии, которое пока не было раскопано в полном объеме. Судя по периодическим находкам различных предметов и захоронениям, дальнейшие исследования, вероятно, подтвердят то, что культура, которую мы называем троянской, имела довольно широкое распространение в этой части Анатолии: она охватывала ее восточные районы с городами Эрдек, Баликезир, Бабакёй, Сома и Йортан и, вероятно, значительно более южные районы западного побережья и материковой части. Культура Трои I представлена и на противоположном берегу Дарданелл в том поселении, где находится могила Протесилая. Та же самая цивилизация была обнаружена в Терми на Лесбосе, где ее эволюция на протяжении всех пяти сменявших друг друга фаз, то есть городов, была прослежена при раскопках мисс В. Лэмб. Близкородственная, если не идентичная, культура, ранняя стадия которой относится к неолиту, была обнаружена Итальянской школой археологии в Полиохни на острове Лемнос.

Там были раскопаны жилые дома и величественная оборонительная стена.

Эта широко распространенная культура была, судя по всему, независимой и самостоятельной, кое в чем напоминающей современную ей культуру Центральной Анатолии, но в целом от нее отличной. Похоже, что ее внешние связи ограничивались государствами, расположенными к западу от Трои I, то есть Кикладами и материковой частью Греции, а также Фракией и Македонией. Возможно, троянцы были связаны узами родства с народами, живущими на противоположных берегах Эгейского моря.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава 4. Ранний бронзовый век: Троя II

Период Трои II начался с полного восстановления крепости, разрушенной в результате бедствия, ставшего причиной гибели Первого города. Ничто не говорит о том, что между Первым и Вторым городами отсутствовала преемственность в культуре или был какой-то перерыв по времени. Напротив, культура Трои I, как складывается впечатление, получила логичное и непосредственное продолжение в Трое II. Пожар, уничтоживший постройки Трои Iк, был, наверное, довольно привычным несчастьем, только на этот раз он был более сильным, чем прежде. Именно следы многочисленных пожаров, исследуемые стратиграфическим методом, дают нам материальные свидетельства сменявших друг друга стадий развития Трои I.

Второй город был почти полностью раскопан Шлиманом; позднее он был повторно исследован Дёрпфельдом, чьи выводы основывались главным образом на результатах его наблюдений и изучения сохранившихся после раскопок Шлимана остатков архитектурных сооружений. Дёрпфельд сумел выделить три основных периода, каждый из которых характеризуется возведением новой оборонительной стены. Внутри крепости он распознал остатки разрушенных стен зданий, относящихся к каждому из этих периодов, – дома расположены последовательно один над другим. К третьему периоду он отнес великолепный мегарон, наряду с несколькими другими большими зданиями такого же типа отмеченный на всех планах Трои. (Рис. 15.) Более поздние исследования, проведенные экспедицией университета Цинциннати, показали, что эпоха Второго города продолжалась на четыре периода дольше. Очевидно, все это время в мегароне продолжали жить люди – вплоть до того момента, когда очередной гигантский пожар вновь опустошил крепость. Именно этот слой со следами сильного пожара Шлиман принял за гомеровскую Трою. Сначала он отнес его к Третьему городу, однако позже, когда в раскопках ему стал помогать Дёрпфельд, он изменил свое мнение, приписав его к третьему периоду Второго города. Сейчас, когда нам известны результаты последних раскопок, мы можем выделить семь пластов (периодов) Трои II: IIа, IIб, IIв и так далее вплоть до IIж. (Рис. 5, 6.) Эти семь пластов, местами слишком сильно спрессованные между собой, составляют слой, толщина которого колеблется от двух до трех и более метров. В нескольких пластах очень хорошо сохранились фундаменты и стены зданий, все они имеют определенные архитектурные особенности, однозначно свидетельствующие о преемственности архитектурных традиций Трои II.

Новая крепость была почти круглой, она имела примерно ПО метров в диаметре – то есть не намного превышала площадь своей предшественницы. Мощная крепостная стена и остатки величественных зданий на территории города говорят о том, что Троя II по-прежнему являлась оплотом властителя, управлявшего всей северо-западной Троадой.

Оборонительная стена была возведена в начале Трои На. Она имеет довольно скромные размеры, однако была более массивна, чем ее предшественница – крепостная стена Трои Iи. Стена Трои Па найдена только в южной части города. С севера она, очевидно, в значительной степени была использована для строительства стены периода IIв. Дошедшая до наших дней нижняя часть стены сложена из сравнительно небольших необработанных камней, с наружной стороны она тоже имела характерный уклон. Высота стены составляла около трех метров, а на ее широкой (примерно 2,7 метра) верхней части находилась надстройка из сырцового кирпича, без сомнения, не меньшей высоты. Вся верхняя часть стены была обмазана глиной. Небольшие прямоугольные башенки, располагавшиеся через каждые 10 метров, увеличивали обороноспособность крепости. В отдельных местах стена возводилась не как единое целое, а из двух отдельных частей – внутренней и внешней, которые разъединял стык. Неясно, как это можно объяснить – какими-то техническими особенностями сооружения стены или это просто является свидетельством того, что она возводилась в два приема. Однако остатки домов в крепости говорят о том, что хронологический период, называемый нами периодом Па, на самом деле состоит из двух периодов.

Дёрпфельд определил двое основных ворот – на западе и на юге. Возможно, на севере и на востоке тоже существовали ворота. Сохранившиеся ворота весьма необычны: они имели вид длинного туннеля, который проходил прямо под огромной башней, выходил из стены и постепенно поднимался к уровню земли внутри крепости. Стены туннеля были укреплены бревнами, установленными вертикально, вплотную друг к другу; они также выполняли функции опор для бревен потолка, защищавших туннель от попадания в него случайно выпавших камней из стен башни.

В ходе ознаменовавшего начало периода IIб восстановления города его площадь была увеличена за счет переноса южной части оборонительной стены примерно на 6–7 метров вперед. Сама стена – и в ее каменной нижней части, и в кирпичной верхней – почти ничем не отличается от своей предшественницы. Правда, здесь кладка нижней части выполнена более аккуратно и камни с внешней стороны уложены одинаковыми рядами. Похоже, что план внутреннего пространства крепости тоже в целом стал более упорядоченным: судя по всему, крепость была задумана прямоугольной, со стороной примерно 26-метровой длины; каждая сторона заканчивалась башней. С северной стороны, по бровке холма, определить стену оказалось невозможно; вероятно, она тоже была использована при последующем строительстве крепостной стены периода Ив. С юга и с запада к ней были пристроены двое ворот предыдущего периода, ими продолжали пользоваться, причем в западных воротах сбоку была сделана небольшая калитка. Боковая калитка находится в огромной башне, образующей крайний западный угол крепости.

Начало третьего периода Трои II было отмечено широкомасштабной перестройкой крепостной стены, в результате чего она приобрела весьма внушительный вид. (Фото 19.) С южной и, возможно, восточной стороны стены крепости были вновь вынесены вперед на расстояние от 5 до 10 метров, таким образом в очередной раз была увеличена площадь поселения.

Новая стена была сделана без особого мастерства и не отличалась аккуратностью кладки. Ее восточная часть была возведена прямо на почве. На сложенном из камня вертикальном цоколе высотой 1 метр была сооружена 4-метровая стена из необожженного кирпича. Отдельные участки этой стены 3-метровой высоты сохранились до наших дней. Башни, прямоугольные в сечении, шириной примерно 3 метра 80 сантиметров и высотой 2 метра 25 сантиметров, еще больше повышали ее обороноспособность. С северной стороны новая стена, судя по всему, была построена на месте стен Трои IIб и Па и с использованием их остатков. Однако там есть участок длиной приблизительно 70 метров, где вообще не удалось обнаружить никаких признаков стены. Именно здесь в ходе первых экспедиций Шлиман открыл широкую «платформу». В каждом конце этой террасы видны остатки мощной стены Трои IIв, возведенной на руинах своих предшественниц. По окончании этого 70-метрового участка в южном и западном направлениях стена хорошо видна. Каменный цоколь восточной стены сделан неряшливо, кирпичная кладка и башни на нем отсутствуют. На данном участке, по мнению Дёрпфельда, стена строилась в два этапа: на первом этапе стена была достаточно тонкой, и с внутренней стороны ее поддерживали специальные опоры; на втором этапе ее толщину увеличили до 4 метров, и необходимость в опорах отпала. Дёрпфельд отнес оба этих этапа к периоду Трои IIв.

Огромная западная башня Трои IIб развалилась на части, постепенно на ее месте образовалась куча мусора. Поэтому южная и западная стены крепости были соединены не башней, а простым углом, который, правда, поднимался на большую высоту, чем башня. В одной из стен угла была сделана небольшая калитка. С южной стороны каменный цоколь стены сохранился хорошо; в тех местах, где это было возможно, его возвели на остатках предыдущих построек. Цоколь довольно низкий и с внешней стороны имеет лишь небольшой скос. Двое основных ворот предыдущих периодов – IIа и IIб – дошли до наших дней в плохом состоянии, сейчас они засыпаны землей и мусором. В Трое Ив их сменили двое более широких ворот. Каждые ворота были смещены примерно на 10 метров к востоку относительно места расположения предыдущих.

С равнины к юго-западным воротам поднимался монументальный пандус длиной более 21 метра и шириной 7,55 метра. (Фото 21.) По его бокам были возведены невысокие – вероятно, высотой по грудь – каменные стенки. Вымощенный крупными плитами известняка пандус относительно уровня равнины поднимался к воротам на 5 метров; перепад высоты на участке длиной 4 метра составлял 1 метр – это слишком крутой подъем для колесного транспорта. Собственно главный вход, к которому подходил пандус, состоял из трех частей: внутреннего и внешнего портиков и центрального зала. Боковые стены внутреннего портика заканчивались угловыми пилястрами, причем базы анта были сложены из камня, а сами анты были деревянными. По мнению Дёрпфельда, это отличительная черта архитектуры Трои IIв.

Юго-восточные ворота – уменьшенная копия юго-западных; отличие заключается лишь в том, что здесь не требовался пандус, так как в данном месте имеется естественный плавный спуск к равнине. У этих ворот также есть два портика – внутренний и внешний, а между ними – центральный зал, в который из портиков вели двери, время от времени закрывавшиеся. И на тех и на других воротах сохранились следы небольших ремонтов и переделок. Судя по всему, таких переделок было несколько; возможно, они были произведены в более поздние периоды Трои II.

Входившие в крепость через юго-восточные ворота попадали в вымощенный булыжником открытый внутренний дворик, ширина которого составляла 12 метров; не вызывает сомнения, что оттуда люди могли пойти направо или налево вдоль внутренней части оборонительной стены. Если же пойти прямо, то можно было попасть к малым воротам, находившимся в стене, ограничивавшей дворик с севера. Ширина малых ворот составляла 5 метров, а длина всего сооружения – 8 метров. Это небольшое здание, напоминавшее классический греческий пропилон, состояло из внешнего и внутреннего портиков, отделенных друг от друга поперечной стеной, в которой находилась центральная дверь. Судя по сохранившемуся огромному каменному порогу, дверной проем был шириной 1 метр 82 сантиметра; скорее всего, сама дверь была сделана из дерева и состояла из двух створок, открывавшихся в обе стороны – вправо и влево. Глубина внешнего портика почти в два раза превышает глубину внутреннего; похоже, что ни в том ни в другом не было центральной колонны. В торцах боковых стен портиков находились каменные основания, на которых устанавливались деревянные анты. Все небольшое сооружение, вероятно, было покрыто плоской крышей; крыша, скорее всего, была сделана так: уложенные горизонтально стволы деревьев или деревянные балки сверху покрывались слоем глины или земли.

Внутренний дворик, куда можно было пройти через пропилон с юго-востока и юго-запада, а также, возможно, и с северо-востока, был ограничен каменной стеной толщиной около 1 метра. К востоку от пропилона стена через равные промежутки примерно в 3,25 метра укреплена прочными контрфорсами, которые выступают во внутренний дворик почти на 1,30 метра, а с наружной стороны – на меньшее в два раза расстояние. Такие же контрфорсы сооружены к востоку от ворот на большем расстоянии друг от друга; вероятно, между ними также находились деревянные колонны. Одно тщательно изготовленное основание для такой колонны было обнаружено в южной части дворика, в том месте, где оно первоначально было установлено. (Фото 20.) Таким образом, становится понятно, что в обе стороны от внутреннего дворика отходила колоннада, причем, вероятно, покрытая крышей – это еще одна предтеча архитектурного стиля, достигшего своего расцвета в значительно более поздние времена.

Через дворик, на противоположной от пропилона стороне, немного в сторону от него находилось самое красивое в крепости здание. Это величественный мегарон, который на своем плане Дёрпфельд обозначил шифром НА. (Рис. 15.) Его северная стена и большая часть западной стены были разрушены при прокладке знаменитого раскопа Шлимана, пересекшего весь холм с севера на юг; тогда были безвозвратно утрачены многие детали внутреннего устройства и конструкции здания. Об общей длине сооружения и о том, как выглядел его северный фасад, сейчас можно только догадываться. Мощные, сложенные из камня стены толщиной 1 метр 45 сантиметров покоились на достаточно высоком фундаменте из огромных необработанных валунов.

user posted image

Рис. 15. План крепости периода IIв

Стены, усиленные каркасом из уложенных горизонтально, а также, возможно, установленных вертикально брусьев, которые между собой были соединены многочисленными распорками, с южной стороны образовывали анты. Анты состояли из шести деревянных балок, нижним концом опиравшихся на каменные основания – базы особой формы. И снаружи и внутри стены, вероятно, были покрыты «штукатуркой» из глины.

Мегарон был похож на очень просторный портик, фасад которого выходил на юго-восточную часть внутреннего дворика. Скорее всего, это здание имело административные функции. Крыльцо в плане было почти квадратным: его ширина составляла 10 метров 20 сантиметров, длина была примерно такая же. В фасадной части не удалось обнаружить ни одной базы колонн, однако расстояние между опорами настолько велико, что, вполне возможно, раньше здесь стояли один-два довольно мощных столба или колонны, функция которых заключалась в том, чтобы поддерживать крышу. Специальные каменные основания для колонн наподобие той, что была обнаружена во дворике, вероятно, стояли не на фундаменте, а прямо на земле, поэтому в более поздние времена их вполне могли использовать в качестве стройматериала для постройки каких-то других сооружений.

Из портика в основной зал можно было попасть через дверной проем четырехметровой ширины. Каменный порог у двери отсутствовал, однако с двух сторон дверного проема, вероятно, были деревянные косяки. Сам проем, наверное, завешивался тяжелыми тканями или чем-то подобным, а не закрывался двустворчатыми навесными дверями, поскольку никаких признаков крепления дверных петель не обнаружено.

Зал имел такую же ширину, как портик, а его длина была не менее 16 метров – возможно, даже 20 метров или больше. Пол был сделан из плотно утрамбованной глины. В таком большом помещении деревянные колонны кажутся совершенно необходимыми для того, чтобы служить опорой потолку или крыше; однако никаких признаков их существования Дёрпфельду выявить не удалось: возможно, все это погибло в огне пожара или во время первых раскопок Шлимана. Вдоль центральной оси зала, на расстоянии 7 метров от дверного проема, Дёрпфельд обнаружил остатки круглой глиняной платформы, поднимающейся примерно на 7 сантиметров над уровнем пола. Она сохранилась довольно неплохо, поэтому археологи смогли вычислить ее первоначальный диаметр – около 4 метров. Сохранившаяся часть – это фрагмент внешнего края ступенчатого открытого очага, одного из первых предшественников таких же церемониальных очагов, которые также были обнаружены во дворцах микенской эпохи в Микенах, Тиринфе и Пилосе. Никаких признаков стационарной или другой мебели в помещении нет. Там, безусловно, должно было быть специальное место или трон для царя, а также каменные или деревянные табуретки и скамьи для членов его семьи и совета. Пол, несомненно, был покрыт специальными циновками, коврами или шкурами животных.

Вся часть здания выше фундамента рухнула, и мы можем только гадать о том, как выглядел мегарон. Вероятно, крыша была плоской; она была сделана из толстого слоя глины с соломой, покрывавшего мощные деревянные балки, которые были уложены горизонтально вплотную друг к другу. Если в портике и в зале колонны отсутствовали, то поперечные балки должны были иметь большую толщину и прочность, чтобы быть в состоянии выдержать огромный вес крыши. Скорее всего, прямо над очагом находился коньковый фонарь, через который в помещение проникали свет и воздух; если же его не было, то, возможно, существовала его замена в виде отверстия для выхода дыма. Не исключено, что вдоль стен зала проходила галерея, сделанная на некотором возвышении относительно уровня пола. Почти ничего нам не известно также о северо-западной части здания и его общей длине. За большим залом вполне достаточно места еще для одной комнаты, а то и для двух. Однако никаких достоверных свидетельств их существования не сохранилось.

Благодаря своим величественным размерам, архитектурному стилю и мастерству исполнения мегарон занимает первое место среди построек Трои II. Не вызывает сомнений, что он принадлежал верховному правителю. Неясно, какие функции выполняло это здание: то ли оно использовалось главным образом для официальных мероприятий, то ли в нем жил правитель с семьей. В любом случае с обеих сторон здания находились два строения того же типа, но значительно меньших размеров. Они оба выходили на юго-восток в тот же самый дворик с колоннадой, что и мегарон. Поскольку пересекавший холм раскоп Шлимана проходил как раз в этом месте, здание, расположенное на юго-западе, утрачено полностью. Правда, в северной части сохранились весьма незначительные его остатки. А его двойник с северо-востока сохранился достаточно хорошо: до нас дошли и его глубокий портик, и основной зал, и задняя комната. Похоже, что эти два здания были жилыми помещениями для семьи правившего царя. Дёрпфельд обнаружил еще три мегарона: IIЗ и IIТ, стоявшие в одном ряду с упомянутыми выше сооружениями, к северо-востоку от них, а также НЕ, построенный к юго-западу. Вероятно, все они тоже принадлежали правителю, из всех возможных типов зданий явно отдававшему предпочтение мегаронам. Среди построек представлены и другие типы зданий, отличавшиеся большим количеством крохотных комнат. Например, к ним относится одно достаточно большое здание, которому Дёрпфельд присвоил номер IIГ. Оно находится к северо-западу от юго-западных ворот. Видимо, там было не меньше 12 небольших комнат прямоугольной формы. Возможно, здание служило хранилищем или там располагался гарнизон или почетная охрана.

Оборонительные стены и ворота время от времени ремонтировали и немного переделывали. Так было вплоть до катастрофы, ознаменовавшей конец периода IIж. Все мегароны, кроме IIТ, очевидно, в той или иной степени сохранились, и в них продолжали жить люди и в последующие периоды Трои II. Одним из самых удивительных новшеств периода IIг было расширение дворика с колоннадой, в который выходил мегарон IIА. Ограничивающая его стена с поперечными контрфорсами была передвинута примерно на 3 метра назад по сравнению с ее первоначальным положением и воссоздана на новом месте в том же виде, в каком она существовала в период IIв. Несмотря на то что не удалось обнаружить никаких каменных оснований, можно предположить, что, вероятно, в качестве опор для крыши были вновь использованы деревянные колонны. Однако в отдельных местах вдоль западной стороны дворика были найдены обугленные кусочки упавших бревен. Кроме того, там попадалось много кусков глины с отпечатками соломы и веток, которыми была покрыта крыша.

Самой характерной находкой пласта периода IIг были многочисленные небольшие углубления различных размеров, форм и глубины. Они были сделаны прямо в полах жилищ и в мостовых; часто в них находились осколки больших сосудов (пифосов) и сланцевой глины, а также огромное количество глиняных черепков, раковин и разного мусора. Почти с полной уверенностью можно сказать, что некоторые из этих углублений использовались в качестве своего рода подставки для больших сосудов, в которых хранились различные продукты и вода. Вероятно, сверху сосуды закрывались крышками из сланцевой глины. Шлиман писал о том, что ему удалось обнаружить более 600 таких пифосов в пласте, который он отнес к «Сожженному городу»; вполне возможно, что очень многие из них в действительности относились к периоду IIг.

До нас дошло очень мало информации о состоянии общества периода Трои IIд; однако уже в этот и в два последующих периода – IIе и IIж – появляются значительные новшества, возможно отражающие определенные политические, экономические или социальные перемены. Большой мегарон и большинство его соседей по-прежнему не сдают позиции и остаются на своих местах. Но на территорию, раньше принадлежавшую только царю и его семье, постепенно наступает целый комплекс зданий, о чем свидетельствуют остатки их стен. Это простые постройки, вероятно, жилые дома, а не амбары для хранения припасов для дворца. Вполне возможно, что в Трое IIж подобные дома существовали и в других местах крепости, но свидетельства этого давно утрачены.

Пласт Трои IIж в среднем имеет толщину более 1 метра; он состоит главным образом из пепла и золы, обуглившихся остатков и сгоревшего мусора. Поскольку весь этот слой покрывает как остатки мегарона, так и всю остальную территорию крепости, он является красноречивым свидетельством того, что поселение погибло в большом пожаре, в котором не смогло уцелеть ни одно здание. (Фото 22.) Это тот самый «Сожженный город» Шлимана, поначалу названный им Третьим городом, затем Вторым городом. Это тот самый город, который вплоть до 1890 года Шлиман считал Троей Приама и Гомера.

На всех участках, обследованных экспедицией университета Цинциннати, встречались многочисленные свидетельства того, что катастрофа поразила город внезапно. Перед тем как спасаться бегством, у жителей почти не было времени собрать самое ценное из своего имущества. Во всех раскопанных зданиях были найдены попорченные огнем обломки мебели, остатки домашнего имущества и припасов. Почти в каждом здании были обнаружены фрагменты золотых украшений и ювелирных изделий, вероятно брошенные во время панического бегства.

Большую часть знаменитого «золота», найденного Шлиманом, сейчас мы с полной уверенностью можем отнести к периоду Трои IIж. Все девять кладов, записи об обнаружении которых он оставил, в том числе клад Приама, были извлечены из земли на месте и вокруг жилого строения довольно больших размеров (примерно 8x15 м), которое он назвал «Домом городского главы». Здание из пяти или более комнат стояло к северу от юго-западных ворот. Стиль кладки (на каменном фундаменте возведены стены из необожженного кирпича) и его место в стратификации позволяют сделать вывод о том, что оно было построено в период IIж и погибло в великом пожаре, положившем конец Трое II.

Причину бедствия – произошел пожар в результате действий врага или по случайности – с полной определенностью установить невозможно, хотя есть признаки, говорящие в пользу каждого из этих вариантов. Если город был захвачен и разорен врагом, то те его обитатели, которым повезло меньше, обязательно стали бы жертвами нападения и в ходе раскопок в руинах зданий археологам наверняка попадались бы человеческие останки. Однако на настоящий момент в записях археологов документально зафиксирован только один случай обнаружения подобной находки: это был фрагмент небольшого черепа взрослого человека из пласта периода IIж. Шлиман упоминает о скелетах «двух воинов» в бронзовых шлемах, которые были найдены в пласте со следами пожарища; однако их положение в стратиграфии ничем не подтверждается, а шлемы позже оказались фрагментами бронзового сосуда. Учитывая все сказанное выше, можно прийти к выводу, что обитатели города успели спастись. С другой стороны, если армия захватчиков покорила город, сначала она обязательно бы разграбила дома и только потом предала их огню. В этом случае археологам достались бы лишь отдельные золотые и серебряные находки. Но и здесь можно выдвинуть контраргумент: если бы все или большинство жителей города смогли спастись бегством, то рано или поздно они обязательно вернулись бы за оставленными сокровищами. То, что они не сделали этого, может иметь только одно объяснение – какой-то очень сильный фактор воспрепятствовал им. Что произошло в действительности и почему погибло целое поселение – по-прежнему остается тайной за семью печатями, однако факт остается фактом: Троя была полностью разрушена. Как мы увидим, и это еще один факт, катастрофа не привела к сколько-нибудь значительному нарушению процесса культурного развития поселения. При сохранении прежней цивилизации и отсутствии явных следов чужеродного влияния культура Трои II развивалась постепенно и неуклонно до тех пор, пока эстафету не приняла ее преемница – Троя III.

Но сначала мы должны попытаться оценить, какого уровня жизни удалось достичь жителям Трои II.

По сравнению с Троей I уровень жизни горожан значительно вырос. В крепости стало просторнее, а дома стали удобнее. Конечно, царский мегарон просто невозможно ни с чем сравнить по причине отсутствия подобных ему зданий более раннего периода. Во всяком случае, пока таковых не найдено. Однако мы можем отметить, что в Трое II преобладают массивные сооружения: здания возводятся на широком каменном фундаменте, которому почти не уступают по толщине стены из необожженного кирпича. Все сооружения оставляют ощущение мощи и надежности. Правда, они не были лишены и определенной элегантности: местами сохранилась покрывавшая стены белая штукатурка, хотя никаких следов росписи по ней найдено не было. Для приготовления пищи и обогрева помещения по-прежнему использовались очаги и жаровни, а углубления для вертелов говорят о том, что, как и в старые времена, мясо все еще жарили на огне. Остатки костей животных и рыб, а также раковин указывают на то, что жители Трои II питались мясом тех же самых видов животных и рыб, что и их предки. Необходимо отметить, что по сравнению с Троей I разнообразие употребляемых в пищу даров моря увеличилось и популярность этого вида пищи явно возросла. В развалинах домов периода Нж было найдено огромное количество обугленных бобов, чечевицы или вики, а также зерен пшеницы. Иногда попадались целые кучи этих зернобобовых. Археологи нашли множество приспособлений для размола зерен, в основном примитивные ручные мельницы, – это говорит о том, что в каждом доме готовили блюда из зерновых, предварительно размолотых до той или иной степени. Не вызывает сомнений тот факт, что основным занятием троянцев было сельское хозяйство.

user posted image

Рис. 16. Пряслица с рисунком, Троя II

Жители Трои II держали обширные стада коз и овец – такой вывод напрашивается из подсчета количества костей животных в мусоре. Все это может означать, что значительно увеличилось и производство шерсти. Было обнаружено огромное количество пряслиц из терракоты, некоторые из них, без сомнения, предназначены для закрепления на концах осей. (Рис. 16.) Дёрпфельд нашел ось из кости, на одном из концов которой сохранилось закрепленное пряслице. В кладе H Шлиман распознал обугленные остатки деревянного веретена с намотайной на нем нитью, тоже обугленной. Из какого материала была сделана нить – из шерсти, льна или хлопка, – определить не представлялось возможным.

Помимо прядения, еще одним домашним занятием было ткачество. В жилом доме периода IIж сохранились неопровержимые доказательства этого – остатки ткацкого станка. (Рис. 17.) Один край станка крепился к стене; другой, выступавший вперед примерно на 1 метр 10 сантиметров, опирался на два толстых деревянных столбика, на расстоянии 0,25 метра друг от друга. Столбики были установлены вертикально, в специально сделанных в полу углублениях. Между этими углублениями и стеной на полу, в том порядке, как они упали, лежали три или четыре ряда сделанных из глины грузиков.

user posted image

Рис. 17. План участка комплекса жилых домов периода Пж

Некоторые из них под воздействием огня, превратившего дом в пепелище, приобрели относительную прочность. Безусловно, многие грузики просто рассыпались, однако один довольно большого размера и 14 поменьше сохранились хорошо. Определить, из какого материала ткалось полотно на этом станке, невозможно. Тяжелые грузики дают основания предполагать, что основа ткани состояла из толстых нитей или даже шнуров, а также что ткань была грубой, возможно шерстяной. Вполне вероятно, что многие пряслица использовались в качестве пуговиц, которые легко было вложить в прорезную или навесную петлю.

Рядом с грузиками от станка, среди обгоревших остатков и мусора, было найдено 189 золотых бусин 15 видов. Поскольку они были разбросаны как попало, они не дают представления о том, в каком порядке они первоначально были собраны. Можно лишь утверждать, что они, вероятно, когда-то были браслетом или бусами. Принимая во внимание этот беспорядок, невольно задумываешься о том, что он мог быть связан с внезапно вспыхнувшим пожаром, опустошившим весь город, – с бедствием, от которого люди в панике спасались бегством. Воображение сразу же рисует такую картинку: на ткацком станке работает женщина, свой браслет, чтобы он не мешал ей во время работы, она повесила на какой-нибудь выступ на станке; внезапно она слышит, что начался пожар, и, забыв о браслете, в ужасе бежит спасать свою жизнь. Или же браслет мог зацепиться за какую-то деталь станка, шнурок, на котором были нанизаны бусины, мог лопнуть, а бусины раскатиться по всему полу. Нет сомнения, что подобные сцены имели место.

Материальное благополучие Трои II по сравнению с Троей I заметно выросло – это наглядно демонстрирует достаточно большое количество изделий из золота и серебра, обнаруженных в различных пластах Трои II. (Рис. 18.) Подавляющее число этих изделий было найдено Шлиманом в целом ряде тайников и кладов, примерно 16 из них могут быть отнесены ко Второму городу. Из его пояснений к находкам не всегда ясно, в каком именно пласте лежал тот или иной клад, однако большинство из них почти с полной уверенностью можно отнести к периоду IIж. Едва ли стоит сомневаться в том, что знаменитое «Великое сокровище» (клад Приама) и восемь более мелких кладов (все они находились в пласте «большого пожара» в помещении «дома городского головы», как назвал его Шлиман, или рядом с этим домом) хозяева во время поспешного бегства просто не успели забрать.

В этих кладах находилось множество разнообразных вещей. В десяти кладах были почти одни драгоценности и ювелирные украшения – очевидно, что все это носили женщины. В трех кладах находились главным образом мужское оружие и предметы, явно принадлежавшие мужчине. В оставшихся трех были и драгоценности, и оружие, и предметы быта.

user posted image

Рис. 18. 3олотая булавка период IIж

Найденный Шлиманом клад, который получил название «Великое сокровище», относится как раз к кладам такого смешанного типа. (Фото 23, 24.) В нем находилось три сосуда (среди них – великолепный соусник с двумя носиками), две прекрасные диадемы, один простой узкий обруч, четыре серьги тонкой работы, форма которых напоминает корзинку, 56 изогнутых шпилек, возможно служивших заколками для волос, шесть браслетов и более 8400 бусин различных форм и размеров – все из золота. Кроме того, там были: один кубок из электрона; шесть пластин в форме язычков, четыре кубка, напоминающие кружки, две небольшие тарелочки, низкая плоская чаша, большой кубок, два похожих на бутылки сосуда и небольшая крышка – все из серебра. Помимо предметов из драгоценных металлов, в кладе находились изделия из меди и бронзы: три больших сосуда (плоская чаша, котел и ведро), 20 лезвий кинжалов или наконечников копий, три резца, один нож, 14 плоских долот, обломок пилы и фрагмент предмета домашнего обихода неизвестного назначения.

Ювелирные украшения (все лежали в большом серебряном кубке, в котором, кроме них, были две чаши: одна – из электрона, другая – золотая) представляют собой пример искусной работы мастера: некоторые детали вырезались из тонкого листового золота, другим форма придавалась с помощью специального молотка, проволока изготовлена путем ковки или волочения, рисунок наносился методом инкрустации или пайки, орнаменты выполнялись тиснением или зернью. Дизайн предметов, как правило, простой, однако иногда, как в случае с диадемой, – довольно сложный.

По описанию Шмидта, главная диадема сделана следующим образом: ее основой является тонкая горизонтальная цепь длиной примерно 50 сантиметров; вниз от нее отходят 90 цепочек, по длине делящихся на два вида; на их концах закреплены небольшие, похожие на чешуйки листочки. С противоположных сторон основной цепи находится по восемь цепочек длиной почти по 38 сантиметров, все они внизу заканчиваются подвесками в виде стилизованных фигурок божка. Длина каждой из находящихся в середине 74 цепочек составляет всего 10 сантиметров. Сами цепочки выполнены из проволоки, изготовленной методом ковки из узких полос металла. На листочках и подвесках, вырезанных из тонко раскатанного листа золота, нанесен рельеф, а напоминающие фигурки идолов подвески украшены рядами нанесенных на них точек и небольшими шишечками или бугорками.

Вторая диадема в целом похожа на предыдущую и отличается от нее только в деталях. Она немного меньше, но не менее сложна по конструкции. Столь же замысловат и дизайн четырех серег, каждая из которых представляет собой шедевр ювелирного искусства. (Фото 24.)

Еще один клад – клад Г, найденный в разбитом горшке, – состоял из 16 шпилек для прически изогнутой формы, четырех серег, четырех больших плоских бусин, одной булавки с шариком на конце, двух булавок с парой завитков в форме спирали на каждой и шести нитей бус различных форм и размеров – все из золота; двух браслетов и булавки их электрона, 11 шпилек спиральной формы для прически, 20 фрагментов ожерелья из бусин, похожих на небольшие колечки и скрепленных между собой, 158 отдельных бусин того же типа и обрывков еще нескольких ожерелий – все из серебра.

Судя по найденным в этих кладах предметам, женщины той поры, по крайней мере занимавшие высокое положение в обществе, имели большое количество дорогих украшений и ювелирных изделий и, должно быть, жили в обстановке относительной роскоши. Большие диадемы и серьги в пару к ним могли принадлежать только придворным дамам, привыкшим к богатству и очень высокому положению в обществе. Царская семья и их окружение, несомненно, знали, что такое пышность и церемонии, а женщины пользовались почетом и уважением.

Клад М, обнаруженный в 1890 году неподалеку от центра крепости, содержал чисто мужские предметы. В нем были четыре великолепных боевых топора, три из них – из зеленоватого камня (судя по всему, из нефрита), один – из голубоватого камня, напоминающего ляпис-лазурь, шесть украшений в виде полусфер из горного хрусталя (возможно, составлявших три пары), один предмет, похожий на головку эфеса шпаги из какого-то красновато-коричневого камня, 42 небольших кусочка горного хрусталя, верхняя часть каждого из которых отшлифована и представляет собой часть сферы, два плоско-выпуклых кусочка горного хрусталя миндалевидной формы, один из них отшлифован со всех сторон, а также два плоско-выпуклых фрагмента какого-то изделия.

Боевые топоры тщательно отшлифованы. Они выглядят очень элегантно: центральная часть, где находится отверстие для рукоятки, украшена рельефным орнаментом тонкой работы. (Фото 25.) Он состоит из ребер и бугорков, а на двух экземплярах промежутки между ребрами заполнены тонкими простыми рисками. Не может быть сомнения, что это царское оружие и что все оно было сделано в одной мастерской. В Троаде такой камень не встречается, должно быть, он привезен из других мест. Где было сделано это оружие – в Трое или где-то еще, – установить не удалось. Больше всего оно похоже на оружие, бывшее в ходу в Бессарабии. Полушария из горного хрусталя, напоминающие головки эфеса шпаги, вероятно, служили навершиями скипетров или являлись фрагментами мечей или кинжалов. Также вполне возможно, что они крепились на рукоятках молотов-топоров. Кусочки горного хрусталя, представляющие собой часть сферы, возможно, были фишками для какой-то царской забавы или же предназначались для составления мозаики.

Достойны упоминания и две небольшие изящные головы льва, тоже из горного хрусталя, которые были найдены в доме, а не в кладе. Почти с абсолютной уверенностью можно сказать, что они должны были служить в качестве ручек к каким-то предметам или были предназначены для украшения скипетров. (Фото 26.)

Среди металлического оружия (медного или бронзового), находившегося в «Великом сокровище» и в некоторых других кладах, а также в целом в слое Трои II не было обнаружено ни одного длинного меча. Возможно, мечи такого типа действительно существовали и их еще удастся найти, например если когда-нибудь будет найдено относящееся к этому периоду кладбище.

В коллекции Шлимана широко представлены кинжалы (или навершия копий – их сложно отличить) нескольких видов. Некоторые имеют сравнительно узкое, по форме напоминающее лист растения лезвие, которое в месте крепления к рукоятке или древку становится не толще проволоки и совершенно плоским. Противоположный конец лезвия обычно загнут. Лезвие имеет две продольные щели – скорее всего, для крепления его проволокой или ремешками к рукояти или древку. Пример крепления подобного типа дают нам копья, обнаруженные в могильниках ранних кикладских поселений.

Лезвия другого вида имеют закругленные или острые плечики и короткий выступающий черешок с отверстием в одном или двух местах для крепления к рукояти. Другой вид кинжала с таким же черешком отличается наличием на лезвии нервюры – продольного ребра, на одних изделиях больше, на других меньше выступающего над поверхностью металла. Наиболее известным изделием этого вида является кинжал, на черешке которого сделана фигурка быка с большими рогами. Сам черешок довольно длинный, он образует полый прямоугольник, предназначенный для того, чтобы надевать на него деревянную рукоятку или рукоятку из слоновой кости. В слое Трои II были найдены каменные и терракотовые формы для отливки как кинжалов продолговатой формы, так и кинжалов с более длинными и узкими лезвиями. Это однозначно свидетельствует о том, что производство данного вида оружия было местным. Археологи обнаружили как примитивные одночастные формы для отливки, так и более сложные двухчастные формы.

К оружию следует отнести также довольно длинные плоские долота из меди или бронзы, которые в количестве 30 штук были найдены Шлиманом. Поскольку примерно в середине долота к нему прикрепляется рукоять, его также можно использовать в качестве боевого топорика. Формы для их отливки говорят о том, что они тоже производились на месте. Наконечники стрел представлены простыми, без шипов дротиками, как правило треугольными в сечении; наконечник отливался «с ножкой», которая закреплялась в деревянном древке.

До наших дней сохранилось достаточно большое количество медных и бронзовых ножей. Среди них есть простые, с единственным режущим краем, а есть и обоюдоострые – правда, таких до нас дошло значительно меньше. Еще один вид ножей представляют ножи с острым концом, который резко переходит в крючок, иногда чуть ли не в спиралевидную петлю. (Фото 26.) По крайней мере один такой нож, по словам Шлимана, был обнаружен в слое Трои I; известен еще один нож этого типа, относящийся примерно к тому же хронологическому отрезку, – он был найден в ходе археологической экспедиции мисс Лэмб в Митилене. Ножи могли использоваться как оружие и как инструмент. Кроме ножей, в этом культурном слое были обнаружены зубила, буры, проколки, а также медные или бронзовые гвозди.

Мы подчеркиваем, что эти металлические предметы сделаны «из меди или бронзы». Лишь немногие вещи из металла, как, например, предметы из кладов Шлимана, которые были надлежащим образом исследованы профессиональными металлургами, получили заключение о том, что они сделаны из настоящей бронзы. А вот довольно большое количество предметов, обнаруженных не в кладах, как было установлено исследованием, состояло из меди без примеси олова или с очень незначительной его примесью. Широкое использование настоящей бронзы, похоже, начнется только в Трое V, к концу раннего бронзового века. Появление изделий из настоящей бронзы (в открытых Шлиманом кладах с оружием) в то время, когда предметы домашнего обихода по-прежнему делали главным образом из природной меди, возможно, свидетельствует о том, что последние производили в Троаде, а кинжалы и копья правителей и знати были привезены туда из какого-то другого места, где уровень развития металлургического производства был выше.

Небольшие сосуды для питья из золота и электрона, кубки из серебра и тарелочки из серебра и бронзы, подобные обнаруженным в кладах, без сомнения, были предназначены для использования в быту – если не каждый день, то по крайней мере по особо торжественным случаям. Вместительные бронзовые и медные сосуды для хранения и наливания жидкостей, большие котлы и миски, вероятно, тоже имели утилитарное предназначение. Маленькие золотые и серебряные флаконы, возможно, стояли на туалетных столиках дам просто в качестве украшений или в них было какое-то содержимое. А вот для какой цели был сделан знаменитый соусник с двумя носиками из «Великого сокровища», представить себе непросто. (Фото 23.) Пытаясь придумать наиболее правдоподобное объяснение, можно предположить, что он играл какую-то особую роль в ритуальных церемониях. В любом случае у него необычная для здешних мест форма, которая напоминает форму сосудов материковой Греции и эгейских народов, – это указывает на наличие у Трои II связей с этими регионами.

В повседневном обиходе для приготовления, приема и хранения пищи использовалась глиняная посуда. Ее было обнаружено огромное количество, причем в основном в ходе раскопок Шлимана. Он очень редко давал подробное описание места обнаружения того или иного предмета из глины, поэтому далеко не всегда можно понять, к какому именно периоду раннего бронзового века этот предмет относится. Действительно, обширную коллекцию керамики Шлимана невозможно классифицировать с точки зрения стратиграфии. Когда Шмидт готовил каталог коллекции, он был вынужден классифицировать предметы главным образом на основании схожести их внешнего вида; относя изделие к той или иной категории, он проявлял осторожность и обычно воздерживался от конкретизации периода. Чаще всего он указывал на принадлежность предмета к периодам Трои II–V. Проведенные экспедицией университета Цинциннати раскопки позволили достоверно установить принадлежность керамики не только к тому или иному культурному слою, но и к пластам, составляющим этот слой. Экспедиция собрала тоже весьма обширную коллекцию; в нее вошло несколько сотен экземпляров целых или реконструированных сосудов и еще много тысяч отдельных черепков. (Рис. 19: формы сосудов, характерные для Трои II.) К периоду Трои II относится 65 различных форм сосудов, однако ни в коем случае нельзя утверждать, что они представляют весь ассортимент. Не вызывает сомнения, что сосуды менее распространенных форм представлены либо в виде слишком маленьких фрагментов, либо большая часть изделия оказалась утраченной, именно по этим причинам они не подлежат реставрации.

Изучение этого материала позволяет сделать вывод о том, что в Трое II происходило постепенное изменение и развитие форм керамических сосудов. Имея на вооружении опыт и традиции своих предшественников, живших в Трое I, и не испытывая сколько-нибудь ощутимого внешнего влияния, ремесленники Трои IIа и IIб вручную делали серые и черные сосуды с гладкой поверхностью, напоминающие майолику, а также небольшое количество красной и черной майолики.

user posted image

Рис. 19. Характерные формы керамических сосудов Трои II

Почти все они ничем не отличаются от сосудов того же типа эпохи Трои I. Однако в период Трои II в гончарном деле произошла революция, оказавшая огромное влияние на дальнейшее развитие этого ремесла. Речь идет о знакомстве троянцев с гончарным кругом; было это изобретение принесено извне или же появилось на месте – определить невозможно.

Он не сразу завоевал всеобщую популярность и заменил собой прежнюю ручную лепку – она не сдавала своих позиций еще очень долго и существовала на протяжении ряда хронологических периодов наряду с новыми приемами работы. Тем не менее результатом появления гончарного круга стало увеличение производства простых, расширяющихся книзу сосудов, на которых хорошо сохранились следы вращения. Вероятно, гончарный круг стал хорошим стимулом для развития этого ремесла, а не только способствовал появлению новых форм сосудов. В числе последних следует особо отметить тяжелые плоские блюда или тарелки внушительных размеров. Они отличаются наличием ровной поверхности, которая была покрыта толстым слоем красноватой краски, а затем отполирована. Таких блюд найдено очень много, среди них есть как экземпляры ручной работы, так и сделанные на гончарном круге. Шлиман, находивший огромные количества черепков от этих блюд, предполагал, что они могли использоваться в качестве своего рода медальонов для фризов, украшавших внутренние помещения. Кроме того, следует упомянуть о типичных для Трои узких кубках цилиндрической формы с двумя ручками, которые как бы образуют контур стилизованного сердца. (Фото 27.) Археологам они известны под названием depas amphikypellon – этот термин был позаимствован Шлиманом из «Илиады» на том этапе, когда он еще считал, что «Сожженный город» – это гомеровская Троя. (Рис. 19.) Для данного периода также характерен достаточно вместительный кубок с одной или двумя ручками, размеры которого внушают уважение к питейным традициям древних троянцев.

Есть еще несколько форм сосудов, судя по всему местного изобретения, о которых нельзя не упомянуть даже в кратком обзоре керамики данного периода. Речь идет о больших яйцевидных кувшинах и флягах; нелепых сосудах для кормления с шаровидной нижней частью, откуда под углом к сосуду отходит носик, с высоким горлышком и ручкой сверху, как у корзины; больших шаровидных или яйцевидных кувшинах с высоким, напоминающим воротник горлышком, которое часто бывает украшено схематичным изображением человеческого лица: с помощью рельефа на поверхности изделия выделяются глаза, нос, уши, а иногда и рот. Бывает, что этот рисунок нанесен не на горлышко, а на аккуратно подогнанную к нему крышку с нижней частью цилиндрической формы. (Фото 27.) Сверху крышка, как правило, имеет форму диска с плоской или округлой верхней поверхностью, на которой находится лепное украшение или шарообразная ручка. Обычай декорирования керамических изделий рельефными изображениями человеческих лиц, без сомнения, перешел в Трою II непосредственно от ее предшественницы, Трои I, таким образом существовавший на тот момент скульптурный стиль изображений на камне нашел свое отражение в керамике.

Как и в предыдущий период, керамическая посуда, которую делали и которой пользовались в Трое II, была главным образом одноцветной. Посуда, скорее всего, не раскрашивалась; было найдено только два или три небольших черепка с нанесенным краской орнаментом, однако, вероятнее всего, это была керамика не местного производства. Похоже, что, отказываясь от использования ярких красок, ремесленники не предпринимали усилий по внесению разнообразия во внешний вид своей продукции повседневного назначения. Вся она была одноцветной – черной, серой или красноватой. Трудно удержаться от заключения, что жившие в этот период истории троянцы были суровым и мрачным народом, не любившим веселья и ярких красок. Тяжесть и массивность керамики этого периода, за исключением отдельных изделий майолики, резко контрастирует с изящностью и легкостью ювелирных изделий, обнаруженных в этом же культурном слое. Возможно, искусство золотых дел мастеров находилось на более высоком уровне развития, чем гончарное искусство. И дело не в том, что троянцам не было известно декорирование предметов как таковое, ведь на многие вазы нанесен сложный, затейливый рисунок: где-то с помощью штрихов и насечек по сырой глине, где-то, наоборот, путем наложения на поверхность изделия рельефного узора из тонких полосок глины. Тем не менее керамика отнюдь не отличалась легкостью и воздушностью. Эту ее особенность хорошо иллюстрируют рисунки лиц на крышках и горлышках кувшинов: выражение лиц жесткое и суровое, почти не встречается намеков на добродушную улыбку или юмор.

То, что троянцы были знакомы с декоративным искусством, доказывают сотни, если не тысячи пряслиц из терракоты с различными узорами, нанесенными на них методом насечек, причем иногда насечки заполнялись каким-то белым веществом, и рисунок становился отчетливее. (Рис. 16.) Пряслица – это одно из наиболее характерных творений троянских мастеров. Что касается основных видов искусства, то об их существовании почти не осталось никаких свидетельств. Не было обнаружено ни одной скульптуры из камня или барельефа, подобного тому, который был на стеле периода Трои I. Ни остатков фресок, ни других подобных стеновых росписей тоже не сохранилось. Однако, судя по руинам мегарона и оборонительных сооружений, архитектура достигла значительного прогресса. Четкий план зданий и сооружений, аккуратно вытянутые в одну линию и качественно сложенные стены, тщательно обработанные каменные основания колонн – все это свидетельствует о слаженной работе архитекторов и мастеровых, за которыми стояли многовековые традиции, умения и опыт. Не вызывает сомнения, что именно благодаря этому и стали появляться какие-то стандарты. Большие успехи в области архитектуры позволяют предположить, что не меньший прогресс был достигнут и в других основных видах искусства.

Одна находка, хотя и не имеет большого художественного значения, сама по себе представляет интерес. Это небрежно нацарапанный детской рукой схематичный рисунок на обратной стороне толстой красной тарелки или на большом черепке от такой тарелки, которая уже была разбита. (Фото 27.) Рисунок, тонкими линиями нанесенный каким-то острым предметом, изображает воина – вооруженного и в доспехах. Это поясной портрет воина, его голова нарисована в профиль, а плечи развернуты к зрителю. Похоже, на нем надет украшенный гребнем шлем. «Птичье» лицо нарисовано двумя острыми углами – возможно, они обозначают нос и подбородок. Небольшая голова держится на очень длинной и тонкой шее. От широких плеч торс сужается, переходя в узкую талию. Через правое плечо перекинут шарф, который по диагонали пересекает грудь и завязывается на правом боку, где к нему что-то прикреплено – возможно, колчан или какое-то оружие. Левая рука согнута в локте – создается впечатление, что в ней воин держит древко со знаменем. Правая рука высоко поднята и отведена назад так, как будто бы он собирается бросить копье или какой-то другой снаряд. Горизонтальная линия на поясе, от которой вниз отходят штрихи, напоминающие какую-то бахрому, возможно, обозначает низ кожаной кирасы. Этот незамысловатый набросок на черепке из пласта Трои II – единственное изображение фигуры человека, сделанное его современником.

Предметы, обнаруженные в остатках Второго города, почти не дают нам представления о религиозной стороне жизни троянского общества. Действительно, кроме большого количества уже знакомых нам божков из камня и кости, нет ни одного предмета, который с абсолютной уверенностью можно было бы связать с соблюдением религиозных обрядов. В коллекцию Шлимана вошло всего 445 фигурок божков: 409 – из камня, главным образом из мрамора, один – из раковины моллюска, 27 – из кости, восемь – из терракоты. (Фото 26.) Сколько из них, которых относят к периоду Трои II, на самом деле не принадлежат к нему, сказать невозможно. Тем не менее почти все фигурки с полной уверенностью можно отнести к раннему бронзовому веку. Из различных пластов культурного слоя Трои II экспедиция университета Цинциннати извлекла девять божков из камня и 11 из кости, а всего в отложениях, относящихся к раннему бронзовому веку, было найдено 49 фигурок. В целом ощутимой разницы между экземплярами из слоя Трои I и из слоя Трои II нет. То же самое можно сказать и при сравнении божков из слоя Трои II с божками из слоев Трои III, IV и V. Таким образом, похоже, что до конца раннего бронзового века сохраняется преемственность религиозных и культурных обычаев. Гётце полагает, что эти фигурки были амулетами и оберегами, которые, возможно, люди носили с собой на счастье. Также не исключено, что в доме они играли роль своеобразных икон.

Шлиман пишет об обнаружении в одном из домов Второго города скелета женщины. Дом сгорел во время пожара, и пожар, судя по всему, стал причиной смерти женщины. В любом случае положение скелета было очень необычным – оно было почти вертикальным. Понятно, что при обычных похоронах поза женщины была бы совсем другая. Рядом с останками лежало несколько шпилек из золотой проволоки, возможно служивших для закрепления прически, прямая булавка из электрона и несколько небольших золотых бусин. В юго-западной части крепости в слое Третьего города Шлиман наткнулся на два мужских скелета. Как уже говорилось выше, он считал их останками погибших во время пожара воинов. В откопанном им в «Сожженном городе» горшке находился череп молодой женщины, а в меньшем по объему сосуде из того же слоя – половина скелета зародыша. Похоже, что, кроме последнего, эти останки не были похоронены должным образом.

Три могилы были найдены экспедицией университета Цинциннати в слое Трои II в самой крепости. Одна из них, относящаяся к периоду IIб либо IIв, – это могила взрослой женщины примерно тридцатилетнего возраста. Тело, лежащее на левом боку в полусогнутом положении, было похоронено в неглубокой ямке, образовавшейся прямо под оборонительной стеной Трои IIа. Могила была обложена небольшими обломками камней, никаких предметов с покойной оставлено не было. В другой могиле, которую относят к периоду IIе, находился скелет ребенка примерно восьми лет; тело было похоронено в небольшом углублении под полом дома. Оно лежало на правом боку в полусогнутом положении; никаких предметов при нем тоже не было. (Фото 28.) В третьем захоронении покоился подросток двенадцати—тринадцати лет; его тело тоже лежало на правом боку в полусогнутом положении. Могила была неглубокой, она была устроена под полом дома периода Нж. Единственный предмет, обнаруженный при покойном, был небольшой кусок свинцовой проволоки.

Тот факт, что на территории поселения могилы, за исключением захоронений детей, попадаются редко, возможно, объясняется тем, что в то время не было принято хоронить умерших в пределах городских стен. Попытки Шлимана, Дёрпфельда и экспедиции университета Цинциннати обнаружить места массовых захоронений раннего бронзового века за пределами крепости не увенчались успехом. Шлиман считал, что в то время люди практиковали сожжение покойников, однако до тех пор, пока не удастся получить доказательства, подтверждающие какую-либо из версий, однозначного вывода о том, как поступали жители Трои II со своими покойниками, сделать нельзя. Относящиеся к этому хронологическому периоду кладбища со множеством захоронений были обнаружены в Соме, Йортане, Баликезире, Босуюке и Бабакёе. Возможно, подобные захоронения есть и в окрестностях Трои – в таком случае, должно быть, они очень хорошо спрятаны.

Ясно, что в период Трои II поселение не было изолировано от окружающего мира; нет сомнения, что оно находилось в каких-то отношениях – дружественных или враждебных – с другими регионами и в определенной степени имел место даже обмен товарами. Обнаруженные в основном Шлиманом большие запасы золота, серебра, свинца, меди и бронзы явно не местного происхождения, должно быть, они откуда-то привезены. Обсидиан привозили с Мелоса, а мрамор, из которого в Трое вырезали фигурки божков и чаши, наверное, с Киклад. Нефрит и похожий на лазурит камень, из которых делали боевые топоры, поступали, как отмечалось выше, из Бессарабии или из какого-то другого, еще более отдаленного места. Наряду с приобретением сырья (и это не вызывает сомнения) для изготовления каких-то вещей (например, мраморных божков, боевых топоров, а также золотых украшений и ювелирных изделий) троянцы могли импортировать и готовую продукцию. Каменный пест для ступки и серебряные щипчики, скорее всего, были сделаны на Кикладах; золотой соусник с двумя носиками, вероятно, привезли в Трою уже в готовом виде, да и типичные для Киклад костяные трубки для красящих веществ – тоже.

Чужеземные керамические изделия, которые начали прокладывать путь еще в Трою I, поступали в Трою II и продолжали поступать на протяжении всего раннего бронзового века. Большая часть привозной керамики принадлежит к раннему Эгейскому, кикладскому и элладскому типам, для которых характерны однотонные, покрытые глазурью изделия, иногда черного цвета, но главным образом красные и красноватые. Другими отличительными особенностями, как правило, больших сосудов для хранения продуктов являются прочная плотная серо-голубая глина, тщательная обработка поверхности и покрытие ее тонким слоем красноватой, коричневатой или серой глазури. Экспедиция университета

Цинциннати предположила, что это, возможно, какая-то местная разновидность кикладской глазурованной керамики, однако не исключено, что эти сосуды были произведены на каком-то из островов Эгейского моря. Существовала еще одна похожая разновидность керамики, отличавшаяся тем, что изделия не покрывались глазурью. Почти с полной уверенностью можно сказать, что они были сделаны местными мастерами как подражание более ценным образцам. Все сказанное в основном относится к большим высоким сосудам. Это обычные сосуды для повседневного использования. Малое количество из них отличается художественными достоинствами. Большинство имеют весьма внушительные размеры, и совершенно очевидно, что они были привезены не как самостоятельные предметы, а как средства транспортировки. Возможно, из эгейских стран в них привозилось оливковое масло.

Пока не удалось установить, каким именно образом попадали к троянцам все эти чужеземные предметы. Среди историков долгое время бытовало мнение, что «торговля» и «коммерция» в бронзовом веке были не более чем вежливым обозначением набегов и грабежей. Конечно, как нам известно из поэм Гомера, такая система «обмена» не прекратила своего существования и в конце позднего бронзового века. Не вызывает сомнения, что золото, серебро, бронза и другие ценности захватывались в ходе многочисленных набегов; однако маленькие плошки, чашки, кувшины и большие сосуды повседневного использования едва ли в больших количествах в виде трофеев привозились домой. Следовательно, даже в третьем тысячелетии до Рождества Христова должен был существовать какой-то способ организованной бартерной торговли.

Тогда какие же товары для бартера должны были предоставлять троянцы? Троянская керамика – или ее имитация – была найдена на большой территории: в Центральной Анатолии, Киликии, на севере Сирии, на Кикладах, в материковой части Греции, во Фракии и даже в юго-восточной части Болгарии. Особенно это относится к депасам, обладающим ярко выраженными характерными особенностями. Как продемонстрировал Биттель, во многих случаях даже не возникает вопроса о какой-либо схожести найденной керамики с троянской, и ее местное происхождение почти очевидно. Однако иногда найденная керамика настолько сильно напоминает троянскую, что практически с полной уверенностью можно говорить о связи между регионами. Хронологический период, в который в Трое производились (с весьма незначительными изменениями) и находились в обиходе эти сосуды, настолько велик, что не представляется возможным точно связывать конкретные предметы с каким-то определенным моментом времени. Тем не менее трудно не сделать вывод, что наличие депас в таком обширном регионе говорит о большом влиянии Трои. Небольшие элегантные чаши этого типа были привезены в столь далекие края, безусловно, не ради их содержимого; вероятно, они сами были желанными объектами торговли.

Однако для того, чтобы золото текло в Трою рекой, одной керамики было бы мало. Возможно, свою лепту вносило и сельское хозяйство. В ходе раскопок было обнаружено огромное количество костей животных, что свидетельствует о наличии в Трое обширных стад, особенно мелкого рогатого скота – овец и коз. В таком случае троянцы вполне могли торговать скотом. Кроме того, они обязательно должны были производить большое количество шерсти – товара, который просто не мог не пользоваться постоянным спросом у жителей островов Эгейского моря. Вполне возможно, что троянцы также производили и экспортировали шерстяные ткани, причем в значительных объемах, получая за их продажу золото. Многочисленные терракотовые пряслица или пуговицы (Шлиман нашел их от 8 до 10 тысяч), похоже, говорят о том, что троянцы предпочитали носить одежду из тяжелых, плотных тканей. Более того, можно предположить, что предприимчивые правители Троады вовсю использовали обширные леса, покрывавшие предгорья и поднимавшиеся к горе Ида. Дерево для строительства лодок и кораблей, а также для каркасов домов, которые возводились из камня и необожженного кирпича, вероятно, всегда было желанным товаром для почти безлесных Киклад. Древесина, ткани и шерсть – недолговечные материалы, и время неизбежно поглотило их, не оставив почти никаких следов. Только сохранившиеся то там, то здесь черепки от троянских сосудов могут рассказать нам об оживленной торговле, которая когда-то велась здесь по морю: из Трои суда ходили через Эгейское море на острова, в материковую часть Греции, вдоль побережья Анатолии на юг и восток – в Киликию и Сирию.

Если необходимо привести еще какие-то причины процветания Второго города, то, я считаю, обязательно нужно вспомнить об упоминавшейся выше возможности – сборе налогов с чужеземцев. Может быть, троянские цари взимали такой налог со всех торговцев, проходивших через Троаду сухопутным или морским путем.

Каково происхождение золота, ныне находящегося в коллекции Шлимана, неизвестно. Страбон утверждал, что свое время в Троаде существовали золотые копи. Неподалеку в Лидии течет известная своими золотыми песками река Пактол. Кроме того, золото могли привозить и из Фригии. Однако где бы ни было первоначально добыто это золото Трои, оно не просто так оказалось в руках одного или группы людей, причем в большом количестве. Оно скапливалось там в течение длительного времени в результате верховенства одних и тяжелого труда других. Не вызывает сомнения, что царь и его советники были, по сути дела, капиталистами, контролировавшими предпринимательскую деятельность, от которой значительная часть прибыли, вероятно, поступала им.

Пожар, погубивший все поселение и ставший причиной гибели Трои II, вероятно, нанес непоправимый ущерб процветанию города. Тем не менее те, кому удалось выжить, смогли потом его восстановить, и это положило начало долгому периоду возрождения, продолжавшемуся в период Трои III, IV и V, то есть до конца раннего бронзового века. Находки археологов свидетельствуют о том, что никаких перерывов в развитии культуры этого поселения не было, а также о том, что никакого заметного влияния извне на нее не оказывалось. Напротив, восстановленная Троя, похоже, была вновь заселена тем же самым народом, ни образ жизни, ни традиции которого ничем не отличались от образа жизни и традиций его непосредственного предшественника. Дошедшие до наших дней разнообразные предметы из бронзы и меди, орудия труда и фигурки из камня и кости, терракотовые пряслица и керамика, созданные руками троянских ремесленников, наглядно подтверждают постепенную эволюцию идей и принципов, унаследованных населением города от живших на этом месте предков.

Упорное стремление выжить на земле своих предков – одна из самых поразительных особенностей народа, населявшего троянский акрополь в раннем бронзовом веке. Как мы уже отмечали, его корни уходят в глубь веков, к началу этого периода, и действительно есть определенные основания полагать, что этот народ мог произойти от еще более древнего народа, населявшего во времена неолита район Кум-Тепе. Несмотря на большой пожар, опустошивший все поселение и ознаменовавший собой конец периода Трои II, а также на другие подобные бедствия, время от времени происходившие в городе, эти первые троянцы на протяжении ряда последующих веков (с Трои III по V) продолжали сохранять свое господствующее положение в Троаде. Причина этого, вероятно, заключается в отсутствии внутренних междоусобиц и вражеских набегов – либо в целом это был достаточно мирный период, либо властям удавалось поддерживать мир. Поэтому с большой долей уверенности мы можем сделать вывод о существовании в те времена стабильного правительства, успешно управлявшего своим народом.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава 5. Ранний бронзовый век: Троя III–V

Работа экспедиции университета Цинциннати показала, что Третий, Четвертый и Пятый города хотя и не имели такого важного значения, но они были чем-то большим, чем предыдущие «жалкие деревеньки», как называл их Дерпфельд. Судя по всему, в каждом из них была оборонительная стена; каждое из них занимало большую территорию и имело большее количество населения, чем предшествующее поселение. В каждый из этих периодов жилые дома, построенные неровными рядами, которые были разделены узкими улочками, заполняли все пространство внутри крепости. Несмотря на то что остатков царского дворца не сохранилось, вероятно, в любом из этих поселений, могла по-прежнему находиться царская резиденция. Центральная часть крепости, где, как можно было предположить, располагалась царская резиденция, была срыта в ходе раскопок Шлимана, который велел снести все стены, подробно не описав их. Правда, он оставил упоминание о здании внушительных размеров, которое было снесено ради того, чтобы добраться до мегарона IIА, построенного на его руинах. Вполне возможно, что это здание и было дворцом периода Трои III.

По самым последним результатам раскопок Третий город представлен стратифицированным слоем толщиной от двух до двух с половиной метров; на одних участках он состоит из трех пластов, на других – из четырех, очевидно в соответствии с количеством фаз существования этого поселения. Стены некоторых домов начала периода Трои III по сравнению с аналогичными сооружениями всех прочих предшествовавших периодов имеют отличительные особенности: все они полностью, сверху донизу, сложены из камня, в то время как в более ранние и в более поздние периоды из камня было принято делать только низкие фундаменты высотой от 30 до 60 сантиметров, на которых затем возводились стены из необожженного кирпича. (Фото 29.) Возможно, эта особенность объяснялась тем, что после пожара Трои II на развалинах осталось такое изобилие готового строительного материала – камня, что горожанам было проще и выгоднее использовать его, а не завозить глину для изготовления кирпичей. В любом случае стены Третьего города высотой более двух метров дошли до наших дней. На последующих этапах существования Трои III при кладке стен использовался прием чередования рядов камня и кирпичей из глины; необходимо отметить, что этот прием уже использовался при строительстве домов в некоторые периоды Трои II.

Отдельные дома, вероятно, были большой редкостью, если такое вообще случалось. (Рис. 20.) Простые люди жили, очевидно, в своего рода квартирах, состоявших из одной, двух или трех комнат; между собой «квартиры» были разделены стенами; в каждой из них была дверь на улицу. Возможно также, что существовали небольшие открытые дворики. Стены обычно обмазывали грубой «штукатуркой» – слоем жидкой грязи, иногда сверху его покрывали слоем глины. Полы были глиняными; небольшие участки пола занимали очаги неправильной формы – в таких местах под воздействием огня глина сильно спекалась.

До последнего времени мало какие предметы из коллекции Шлимана можно было с полной уверенностью отнести к периоду Третьего города. Сейчас в нашем распоряжении появилось достаточное количество материалов, принадлежность которых к этому периоду установлена. Дело в том, что экспедиция университета Цинциннати извлекла из сохранившихся нетронутыми отложений примерно 445 разнообразных предметов из металла, кости, раковин и терракоты и смогла восстановить полностью или реконструировать 195 сосудов различных форм и размеров. Кроме того, она собрала большую коллекцию черепков. Несмотря на то что по сравнению с жирными «сливками» Шлимана этот материал может показаться снятым молоком, он действительно дает нам достоверную информацию о Трое III.

Среди обнаруженных 22 медных булавок одна, головка которой сделана из скрученной проволоки, имеет характерные особенности изготовленных на Кикладах изделий. Все остальные напоминают изделия Трои I и Трои II, а также изделия мастеров Центральной Анатолии и бассейна Эгейского моря. Четыре иглы с похожим на прорезь ушком, находящимся почти посередине, навевают воспоминания об их предшественницах из Трои I. Обломок ножа, острый конец которого загнут, вероятно в традициях его предков из Первого города, напоминает по крайней мере один аналогичный предмет, найденный в доме периода ранней элладской цивилизации в Евтрезии в Беотии.

user posted image

Рис. 20. План домов периода Трои III в квадрате Д6

Ножи с загнутым острым концом наподобие этого были в ходу в более поздние времена у хеттов, населявших центральные районы Малой Азии.

В числе 102 предметов из камня, извлеченных из сохранившегося в нетронутом виде культурного слоя, – три обсидиановых отщепа и 20 фигурок божков (почти все из мрамора) разных типов; более ранние варианты последних можно распознать в изделиях Трои I и II. По большей части это упрощенные варианты хорошо узнаваемых изделий с Киклад. Кроме того, были найдены два вырезанных из известняка божка: один, без сомнения, времен Трои III, а место второго в стратиграфии установить не удалось. Обе фигурки необычно больших размеров: первая – высотой 35 сантиметров, а вторая, голова которой не сохранилась, – 45 сантиметров. Если у нее была такая же голова, как у экземпляра № 7597 в коллекции Шлимана, то есть длиной примерно 20 сантиметров, то высота всей фигуры могла достигать 65 сантиметров. Такие крупные предметы не могли быть амулетами или талисманами, которые можно было носить в кармане; вероятно, они стояли в доме или храме.

Экспедиция также обнаружила 100 изделий из кости, в том числе 86 шил и булавок семи или восьми различных типов, большинство из которых известны по ранним эгейским и анатолийским поселениям. (Фото 30.) Примечательны четыре плоские фигурки божков, напоминающие такие же мраморные. Кроме этого, были найдены четыре небольшие трубки, на которых обычно вырезался рисунок; возможно, они были рукоятками ножей, кинжалов или других орудий. Одна подобная трубка, обнаруженная Шлиманом, почти наверняка сделана кикладскими мастерами. Она служила контейнером для краски – предположительно для нанесения декоративной косметики или татуировок. Отдельного упоминания заслуживают две или три аккуратно и со вкусом оформленные пластинки, возможно являвшиеся частями головных украшений или диадемы; на них нанесен нарезной орнамент в виде нескольких рядов кругов с точками посередине. Любопытный и очень своеобразный предмет – большой кусок рога оленя или горного козла, на одном из концов которого грубо и очень приблизительно вырезана голова человека. Может быть, из него собирались сделать рукоятку какого-нибудь тяжелого оружия или инструмента.

Однако не только сами изделия, но и их материал представляет определенный интерес. После изучения извлеченных из слоя Трои III костей животных зоолог Н. Джейвал пришел к выводу, что по сравнению с Троей I и II в этом слое заметно увеличилось содержание костей cervus dama (лани). Самым популярным видом мяса стала оленина, за ней шли баранина, свинина и, наконец, говядина. Достаточно внезапное увеличение в рационе оленины, судя по всему, объясняется появлением новых методов охоты: выросло мастерство охотников, были придуманы новые способы заманивания животных или изобретено более совершенное оружие. Однако нельзя не учитывать и возможность климатических изменений, в результате которых могли возникнуть новые пастбища для этих диких животных.

Экспедиция университета нашла и описала 209 предметов из терракоты, из них 177 пряслиц. Все эти предметы мало отличаются формой и отделкой от своих предшественников времен Трои II. (Рис. 21.) С другой стороны, можно считать новшеством появление двух грубо вылепленных фигурок животных. Фрагменты двух или трех других подобных фигурок говорят о том, что такие изделия не были редкостью. Шлиман, обнаруживший их довольно много, писал, что они стали попадаться только в, как он его называл, Четвертом городе (по крайней мере часть которого явно относится к Трое III). Какие-то из этих фигурок изображают, как складывается впечатление, собак, какие-то – овец или крупный рогатый скот, но все они вылеплены настолько неаккуратно, что с полной уверенностью определить конкретное животное нельзя.

user posted image

Рис. 21. Пряслица с рисунком, Троя III

Похожие фигурки животных часто встречаются в отложениях медного и раннего бронзового веков в Анатолии и в странах эгейской цивилизации. Среди других изделий из терракоты периода Трои III стоит отметить ручку от щетки. Помимо того, что она сделана значительно аккуратнее, чем фигурки, она еще и занимает определенное место в ряду подобных предметов, являясь связующим звеном между изделиями Трои II и Трои IV.

Но в целом керамика Трои III практически ничем не отличается от керамики Трои II. (Рис. 22.) За небольшими исключениями это изделия одних и тех же видов, и в обоих слоях эти виды встречаются примерно в одинаковых пропорциях. Большинство видов сосудов, которым отдавали предпочтение в Трое II, по-прежнему пользовались популярностью в Трое III. Тем не менее можно отметить небольшие различия: например, некоторые виды сосудов, часто встречавшихся в слое Трои II, не удалось обнаружить в слое Третьего города. Кроме того, в Трое III появились сосуды новых форм. Поскольку большинство из них встречается довольно редко, могло случиться, что в слое Трои II их просто не удалось обнаружить. И все же эти и другие небольшие различия, вместе взятые, свидетельствуют о том, что производство керамики не стояло на месте и стремилось отвечать меняющимся условиям, нуждам и потребностям людей. По сравнению с аналогичными изделиями Трои II плоские, расширяющиеся книзу чаши, которых было найдено достаточно много, становятся массивнее и глубже, их объем увеличивается. Одновременно немного меняется качество покрытия и способ полировки изделий, поверхность которых окрашена в красный цвет.

user posted image

Рис. 22. Характерные формы керамических сосудов Трои III

В целом плоские чаши, более глубокие чаши с закругленными плечиками, кубки с одной ручкой, высокие узкие кубки с двумя ручками, большие кувшины с цилиндрическим горлышком и горизонтальным краем, кувшины с носиком в нижней части, кувшины с носиком в верхней части, сосуды и крышки с изображением человеческих лиц, трехногие сосуды-триподы и специальные сосуды для приготовления пищи на огне – это самые распространенные изделия гончаров Третьего города. (Фото 31 и рис. 23.) Наряду с изделиями местного производства во всех пластах слоя Трои III постоянно в небольших количествах встречается керамика, завезенная, судя по всему, с Киклад и из элладских поселений. Почти все сосуды довольно большие и вместительные – вполне вероятно, что в Трою в них привозили какие-нибудь товары, например оливковое масло.

Среди керамики местного производства своим изяществом выделяются несколько ваз – и это несмотря на то, что они одноцветные. Кроме них лишь очень немногие предметы, извлеченные из остатков Трои III, могут претендовать на особую художественную ценность. Два фрагмента «диадем» и декоративная пластина – все из рога дикого оленя – выполнены точной и умелой рукой мастера; эти работы не лишены вкуса и определенного очарования. (Фото 30.) Сосуды с изображением человеческих лиц тоже свидетельствуют о возросшем мастерстве гончаров; в данном случае это особенно хорошо заметно, ведь мастерам удалось передать индивидуальность изображаемого человека. А вот фигурки из терракоты сделаны грубо, то же самое можно сказать и о голове человека, вырезанной на конце оленьего рога.

user posted image

Рис. 23. Две крышки, украшенные изображениями человеческих лиц, Троя III

Отсутствие сколько-нибудь примечательных с художественной точки зрения изделий совсем не обязательно означает, что их не существовало вовсе; там, где утрачено так много, отсутствие чего-либо ни о чем не говорит. Тем не менее Трое III, вероятно, было чем гордиться.

Пережив три или более этапа своего существования, история Трои III подошла к концу. Что явилось причиной заката Третьего города – неясно. Один дом, без сомнения, погиб в огне пожара, однако, судя по тому, что весь слой не был усеян сгоревшими обломками и другими следами огня, похоже, этой напасти городу удалось избежать. С другой стороны, нет сомнения, что все дома в крепости были разрушены и новый город вырос на их развалинах.

Новое поселение, Троя IV, возникшее на руинах своей предшественницы, расположилось почти на 17 тысячах квадратных метров (примерно на 4 акрах). Остатки Четвертого города на его основной территории были срыты Шлиманом. Поэтому для наших раскопок и исследований осталась нетронутой лишь небольшая часть города; соответственно не богат и извлеченный из этого слоя материал. Не затронутыми раскопками Шлимана оказались участки в разных концах крепости: один – в центральной части, другой – в восточной, третий – на южном склоне, четвертый – в юго-западной части, а пятый – в западной части холма. Благодаря такому разбросу участков раскопок результаты последних вполне можно считать объективно отражающими действительную ситуацию. Толщина культурного слоя варьировалась от 1 метра 70 сантиметров до 2 метров и более; однако рядом с восточным участком находилось большое скопление различных остатков и мусора толщиной более 5 метров. Поскольку оно располагалось непосредственно под домом VIE – одним из представляющих наибольшую важность зданий Шестого города, вопрос о разрушении которого не мог даже подниматься, это скопление, к сожалению, не удалось подробно исследовать. Как хорошо было видно на всех площадках раскопок, культурный слой Трои IV состоял из пяти пластов. Для удобства описания они были названы IVa, IV6 и так далее до IVд. Никаких заметных отличий между ними не было, однако все вместе они, должно быть, охватывают определенный период.

Изучение восточной и южной границ поселения позволило сделать вывод о том, что оно, по крайней мере с этих двух сторон, было окружено мощной каменной крепостной стеной; возможно, она выполняла двойную задачу, одновременно служа своего рода внешней подпорной стенкой для террасы, на которой располагались городские постройки, и оборонительным сооружением. Из-за того, что стена находится под постройками более позднего времени и слоем мусора, можно увидеть только ее отдельные небольшие участки с внешней или внутренней стороны; первоначальная толщина стены и ее конструктивные особенности неизвестны. Тем не менее она дает основания полагать, что Троя IV по-прежнему играла роль оплота в своем регионе.

Сам город, как и его ближайший предшественник, состоял из домов, построенных вплотную друг к другу и образующих небольшие комплексы свободных форм и различных размеров, которые были разделены кривыми улочками. В плане ни улицы, ни строения нисколько не совпадали с местами расположения улиц и строений Трои III. Фундаменты новых домов, похоже, закладывались без учета находившихся под ними стен Третьего города; последние были покрыты слоем мусора и на поверхности не были заметны. Следует отметить, что осуществлявшие перестройку города каменщики вернулись к приемам и методам возведения зданий, характерных для Трои II и более раннего времени, когда из камня делали только низкий фундамент, а на нем возводили стену из необожженного кирпича. Как и в предыдущие периоды, изнутри и снаружи стены, вероятно, покрывали толстым слоем «штукатурки» из жидкой грязи или глины.

Появление новой планировки внутренних помещений дома заслуживает особого внимания. (Рис. 24.) Дом представляет собой довольно большое строение, состоящее из по крайней мере трех отдельных «квартир», отделенных друг от друга общими стенами. Каждая «квартира» состоит из одной или двух комнат; двери всех «квартир» выходят на одну улицу. Такой дом вполне можно назвать многоквартирным. Возможно, вывод о том, что население города увеличилось, а средний уровень его благосостояния упал, не будет слишком поспешным. Ведь это явно не жилища богатых горожан.

Еще одним новшеством в Трое IV стало появление печей с верхней частью в виде купола. Очевидно, они очень быстро завоевали популярность – подтверждением этому служат пять или шесть таких сооружений, обнаруженных экспедицией университета Цинциннати. По крайней мере в одном случае печь находилась в помещении; однако, возможно, значительно чаще они стояли на улице, в открытых двориках. Изобретение и эксплуатация более совершенного вида очага – печи с верхней частью в виде купола – вполне может быть признаком более высокого уровня жизни. Если, как мы заключили, население Трои III по сравнению со своими предками из Второго города стало питаться лучше, то в данном случае вполне логичным представляется вывод о том, что население Трои IV стало больше уделять внимания технике приготовления пищи и совершенствованию кулинарного искусства.

user posted image

Рис. 24. План домов периода IVa в квадрате Д6

Его мясной рацион, судя по остаткам костей животных, отличался значительным разнообразием. В него входили (начиная с того, чему отдавалось наибольшее предпочтение) оленина, свинина, баранина и козлятина, говядина и крольчатина. А в одном доме, судя по всему, больше всего любили жаркое или суп из черепахи. Морепродукты пользовались особой популярностью почти у всех троянцев.

Как и в Трое III, в культурном слое Трои IV продолжает встречаться огромное количество костей оленей, и по сравнению с костями других животных кости оленя часто используют в качестве материала для поделок. Схематичное изображение самца оленя с огромными рогами, нацарапанное в качестве украшения на крышке керамического сосуда, возможно, следует считать еще одним подтверждением того, какую значительную роль играло это животное в жизни троянцев. (Фото 32.)

Количество артефактов, которые с полной уверенностью можно отнести к периоду Трои IV, ограничивается всего 232 штуками, причем все они были обнаружены в ходе самых последних раскопок. (Фото 33.) Среди 11 предметов из меди и бронзы – семь шпилек, одна игла, шило или дротик, а также два плоских предмета, по форме отдаленно напоминающие примитивные фигурки божков; два подобных предмета в коллекции Шлимана были названы бритвами, там также есть два похожих на них предмета с длинными лезвиями – судя по всему, это ножи.

Артефакты из камня, чье положение в стратиграфии установлено, насчитывают 69 штук, в том числе восемь плоских фигурок божков таких же типов, как и в более ранних слоях, два небольших кусочка обсидиана, 17 кремневых отщепов, а также несколько других предметов, не отличающихся особым качеством исполнения и не представляющих особого интереса. Предметы из кости, числом 39, столь же неинтересны и не могут пролить новый свет на культуру Трои IV. То же самое относится и к большей части из 111 найденных изделий из терракоты. Пряслица вносят разнообразие в этот перечень. Всего их 92 штуки, и в основном при их изготовлении мастера придерживались старых традиций, однако новшество проявляется в том, что две трети пряслиц украшены нарезным орнаментом в виде линий, нанесенных острым предметом по сырой глине и потом заполненных каким-то белым красящим веществом. (Рис. 25.) По сравнению с любым другим периодом число пряслиц с рисунком значительно увеличилось.

user posted image

Рис. 25. Пряслица с рисунком, Троя IV

Может, это означает, что обитатели Четвертого города проявляли больше интереса к декоративному искусству, чем можно было предположить при первом взгляде на малочисленные и скучные остатки, которым повезло дожить до наших дней?

Горшечные изделия Трои IV выполнены в традициях предыдущих эпох и заслуживают лишь беглого обзора. Изучение большого количества фрагментарного материала и 110 или более экземпляров керамических изделий из пластов определенных периодов позволяют сделать вывод о постепенном, без резких поворотов и скачков, развитии гончарного дела. Всего можно выделить примерно 59 форм сосудов. Использование в смеси с глиной соломенной резки при изготовлении сосудов большого объема, что уже было опробовано в Трое III, стало всеобщей практикой. Произошло увеличение числа изделий, изготовленных с помощью гончарного круга, хотя все еще встречаются отдельные изделия ручной лепки. Подавляющее большинство горшков и кувшинов сделано без изысков, явно для повседневного использования, однако иногда попадаются вазы, которые, как складывается впечатление, рассчитаны на определенный эстетический эффект. К их числу относятся огромные кувшины с похожими на крылья выступами по бокам и декоративным лепным орнаментом в виде изогнутых, переходящих на конце в спираль полос. (Рис. 26.) Нанесенные с помощью краски узоры сравнительно редки и главным образом ограничены простыми большими крестами на внутренней стороне или на дне плоских сосудов. Популярностью пользуются чашки с одной и двумя ручками, гончары продолжают делать сосуды и крышки с изображениями человеческих лиц, а также кубки, хотя и не в таком количестве, как в Трое III. (Фото 32.)

В слое Четвертого города не было найдено ни одной могилы; ничего не известно о погребальных обычаях этого периода. Тем не менее экспедиция университета Цинциннати столкнулась с загадкой, разрешить которую не удалось. Дело в том, что в пласте IVд в квадрате Е8 мы натолкнулись на череп взрослого человека, причем ни одной кости рядом не было.

user posted image

Рис. 26. Характерные формы керамических сосудов Трои IV

Проведенные на этом и соседних участках поиски не дали никакого ключа к раскрытию тайны. Как череп попал туда? Может быть, он принадлежал несчастной жертве вражеского нашествия, погубившего город? Очень хотелось бы это узнать, ведь причины гибели Трои IV остаются неизвестными.

От Пятого города остались руины и нагромождения мусора, образовавшие слой толщиной в среднем не меньше полутора метров. Экспедицией университета Цинциннати был изучен культурный слой этого поселения, располагавшийся выше культурного слоя Трои IV, на участках в центральной, южной, юго-западной и западной частях акрополя. Такой разброс исследованных участков делает выводы экспедиции достоверными. Во всех перечисленных местах культурный слой состоит из трех или четырех пластов в соответствии с количеством хронологических фаз существования данного поселения. Нет полной уверенности в том, что везде, где этот слой был исследован, он сохранился полностью: по крайней мере в нескольких местах самый верхний пласт, судя по всему, был довольно сильно поврежден в результате земляных работ, осуществлявшихся в более поздние времена.

Период Трои V начинается с полной перестройки всего города. Сначала троянцы, видимо, возвели крепостную стену, которая так же, как и ее ближайшая предшественница, выполняла одновременно оборонительную функцию и функцию подпорной стенки, поддерживавшей террасу на южном и восточном краях холма. Сама стена сейчас не видна, однако, судя по горизонтальным пластам, которые она когда-то поддерживала, она, должно быть, заменила собой или повторно использовала части стены более раннего периода, выполнявшей те же функции.

По сравнению с предыдущим периодом в Трое V были усовершенствованы приемы и методы строительства: кладка стен домов стала более аккуратной, толщина стен уменьшилась, а план зданий стал более четким.

user posted image

Рис. 27. План домов Трои V6 в квадрате Д6

Здания Трои V просторнее, чем здания Трои IV, – возможно, это говорит о том, что незадолго до своей гибели Четвертый город достиг определенного уровня процветания, что дало возможность троянцам при возникновении необходимости воплотить в жизнь весьма амбициозную программу восстановления города. Так, в одном из домов основная комната имеет длину не менее 10 метров и ширину около 5 метров, причем, как минимум, с трех сторон к ней примыкают смежные комнаты. (Рис. 27.) Как и прежде, в доме есть стационарные предметы обстановки; очаги и печи с верхней частью в виде купола, впервые появившиеся в Трое IV, продолжают оставаться стандартным оборудованием дома, а вот табуреты и скамьи из глины, которые также были изобретены в Четвертом городе, приобрели более совершенные формы и стали размещаться в углах комнат. (Фото 34, 35.)

Одна или две печи оборудованы искусно сделанными внизу топками и идущими наверх дымоходами.

Как отмечалось в рассказе о предыдущих периодах существования города, создается впечатление, что от периода к периоду наблюдался неуклонный, хотя и медленный рост уровня жизни горожан. Конечно, небольшие изменения в манерах, обычаях, идеях и даже в пищевых пристрастиях с течением времени могут считаться вполне естественными. Одним из новшеств, появившихся в Трое V (о чем очень сильно сожалеют археологи), явился переход к новым, более эффективным приемам уборки дома. Теперь полы подметали, таким образом освобождая их от скапливавшегося день за днем мусора, поэтому на долю археологов выпадают лишь редкие находки в виде костей животных, различных выброшенных за ненадобностью или утерянных мелких предметов, а также целых или разбитых керамических сосудов. Некоторые археологи из-за этого испытывали что-то вроде ненависти к древним обитателям Пятого города, в чем ученых конечно же трудно винить.

Хотя найденных костей животных в данном слое не так уж много, тем не менее создается впечатление, что горожане изменили столь любимой прежде оленине и стали отдавать предпочтение говядине и свинине.

Мелких предметов разного рода, к сожалению, обнаружено так мало, что делать какие-либо обобщения не представляется возможным. Было найдено несколько предметов из металла: простой нож, резец, три булавки, обрывок проволоки – все из меди или бронзы, а также скатанный в рулон кусок тонкой свинцовой пластины. (Фото 36.)

user posted image

Рис. 28. Пряслица с рисунком, Троя V

Состав некоторых предметов был подвергнут анализу; он показал, что в Трое V стали выплавлять настоящую бронзу. Предметы из камня и кости не представляют почти никакого интереса. К изделиям из терракоты относятся фрагмент фигурки животного, напоминающей ее предшественниц из Трои III, грузик для ткацкого станка, 10 круглых пластинок с дырочками, вырезанных из осколков керамических изделий, 88 пряслиц разнообразных форм, встречавшихся в Трое в предыдущие эпохи. (Рис. 28.) Здесь соблюдается примерно такое же пропорциональное соотношение пряслиц наиболее часто встречающихся типов, какое встречалось на протяжении всех периодов, с Трои II по Трою V включительно.

user posted image

Рис. 29. Характерные формы керамических сосудов Трои V

Это наглядный пример преемственности культуры в поселении, вероятно жившем главным образом спокойной, мирной жизнью.

Справедливость этого вывода подтверждается и результатами исследования керамических изделий. (Рис. 29.) Только 35 целых или почти целых сосудов удалось извлечь из слоя Пятого города. Большое количество осколков различных сосудов, относящихся к этому же периоду, предоставляет дополнительные аргументы в пользу такого вывода. (Фото 37.) Для раннего этапа существования Трои V была характерна керамика тех же форм, что и для Четвертого города. В среднюю и последнюю фазы Трои V можно было наблюдать повышение общего технического и художественного уровня изготовления изделий. Наряду с этим появились как новые формы сосудов, так и модификации старых. Теперь сосуды начали более тщательно формовать и обжигать, результатом чего стала более симметричная форма, более гладкая поверхность, более высокое качество и более яркие цвета глазуроподобного покрытия. В рамках традиции, начало которой было положено в Трое IV, плоские сосуды достаточно часто снаружи и изнутри украшались широким крестом, который наносился на изделие с помощью краски. (Фото 37.) Как и прежде, гончары не забывали о нарезном орнаменте и о декоративной отделке с использованием лепного орнамента. Кроме того, время от времени они прибегали к полировке изделий до обжига.

В пласте, относящемся, вероятно, к начальному этапу существования Трои V, была обнаружена отдельная человеческая кость (правая бедренная кость мужчины). В отложении, относимом к периоду Vb, непосредственно под полом дома № 501 было найдено детское захоронение. Скелет, лежавший в согнутом положении, принадлежал новорожденному ребенку; никаких предметов в захоронении не было. Подобные захоронения под полами домов отмечались и в предыдущие периоды – этот обычай восходит к временам Трои I. Несмотря на поиски на обширной территории, настоящих кладбищ Пятого города найти не удалось. Поэтому о погребальных обычаях ничего не известно.

Несмотря на то что фактов удручающе мало, человек, изучающий этот материал, не может отделаться от ощущения, что если бы жизнь этого города продлилась еще полвека-век, то Пятый город, вероятно, создал бы одну из замечательных культур раннего бронзового века. Но этому не суждено было случиться. Каким-то образом, и пока никому не удалось объяснить, каким именно, город был опять разрушен. В развалинах зданий нет четких следов всепоглощающего пожара, ничто не говорит о нападении и захвате города врагом. При отсутствии свидетельств такого рода некоторые археологи не желали соглашаться с тем, что конец существования Трои V знаменует собой резкое нарушение преемственности культуры Трои. Однако не вызывает сомнения тот факт, что здания были разрушены тем или иным образом и что жители следующего поселения – Трои VI – построили совершенно другой город, план застройки которого в корне отличался от прежнего. При строительстве нового города не учитывались ни расположение улиц, ни местонахождение домов предыдущего поселения.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава 6. Cредний и поздний бронзовый век: Троя VI

В соответствии с хронологической системой эгейской цивилизации период существования Трои VI относится уже к среднему бронзовому веку. Изучение остатков Шестого города, а также извлеченных из его культурного слоя разнообразных мелких предметов обихода и керамики сразу же выявило тот факт, что его материальная культура имеет большие отличия от материальной культуры его предшественников. Эти отличия показались мне настолько неожиданными, охватывающими все сферы жизни и имеющими такие далеко идущие последствия, что я сделал вывод: их можно объяснить только тем, что преемственность культуры нарушилась, связь времен прервалась, а на месте разрушенного города на Гиссарлыкском холме поселились пришедшие из какого-то другого места люди, принесшие с собой свою собственную культуру.

Дух перемен чувствуется во многих сферах материальной и духовной жизни. О нем свидетельствуют огромные масштабы изменений, результатом которых стало новое превращение крепости в оплот царской власти. Внушительного вида крепостная стена, возвышающаяся сейчас над окрестностями, говорит как о возросшем уровне мастерства каменщиков, так и о совершенствовании военно-технических знаний горожан. В Трое VI мы впервые наблюдаем новое явление: на внешней стороне стены появляются вертикальные выступы; их делают через практически одинаковые промежутки. (Фото 38.) Меняется вся схема застройки города: возводятся отдельно стоящие дома, которые свободно располагаются на поднимающихся уступами террасах. Архитектура самих зданий (они простые и прочные) говорит об энергичности и решительности горожан.

Культурный слой Трои VI принес множество артефактов, которые не встречались в более ранних отложениях. (Фото 51.) Необходимо отметить, что большинство из них относится к позднему периоду Шестого города, остатки которого были исследованы на достаточно обширных участках. Именно там была найдена основная часть этих материальных свидетельств прошлого. Тем не менее нет сомнения, что предметы, отражающие новые тенденции, в основном должны находиться в более ранних пластах этого культурного слоя. Эти пласты удалось исследовать на большой глубине только на весьма ограниченных участках, поэтому и находок было сделано очень немного.

Несмотря на то что предметов из металла было обнаружено мало, можно прийти к заключению, что чистая бронза в Шестом городе стала использоваться чаще, чем прежде. Подтверждением справедливости этого вывода являются три или четыре великолепных узких бронзовых ножа, а также множество точильных камней двух новых, более совершенных типов. Довольно большую популярность приобрели мечи. Несколько выточенных из камня головок рукоятей мечей как из ранних, так и из поздних пластов слоя Трои VI по форме сильно отличаются от подобных изделий раннего бронзового века. Хотя в поздней

Трое VI стала широко использоваться слоновая кость, люди продолжали делать из терракоты разные мелочи: грузики для ткацких станков (в этот период появились две новые формы грузиков), бусины и прочее. Как и прежде, пряслица из терракоты составляли большую часть находок археологов. Внешний вид пряслиц тоже претерпел довольно значительные изменения. В частности, одним видам явно стали отдавать предпочтение, а другие стали забывать; почти совсем перестали украшать их нарезным орнаментом, который был очень популярен в период с Трои II до Трои V включительно. (Фото 56 и 57.)

В пластах, изученных с применением метода стратиграфии, было обнаружено множество гончарных изделий. (Рис. 30.) Экспедиция университета Цинциннати первоначально планировала подготовить сводную таблицу гончарных изделий бронзового века, в которой нашло бы отражение все многообразие форм сосудов, изготавливавшихся и использовавшихся в каждый из периодов. В эпоху Трои I–V керамика была достаточно однородной: большинство ее видов и форм существовало на протяжении всего этого времени почти без изменений, и лишь время от времени появлялись новые типы. Однако начало периода Трои VI ознаменовалось появлением новых форм, вытеснивших старые. Поэтому мы столкнулись с необходимостью составить две отдельные таблицы. Мы определили, что для Шестого города были характерны сосуды 98 форм и их вариаций. Причем новыми из них являются 90, и похоже, что только восемь имеют какое-то отношение к троянской традиции. Да и эти восемь представлены – главным образом в начальные этапы Трои VI – не целыми или почти целыми сосудами, а разрозненными черепками, которых недостаточно даже для того, чтобы воссоздать сосуд.

user posted image

Рис. 30. Характерные формы серой мининской керамики Трои VI

Вероятно, какое-то непродолжительное время люди продолжали пользоваться сосудами, сохранившимися от Трои V, однако большинство этих черепков явно попали в данный культурный слой из расположенных ниже культурных слоев. В любом случае в начале периода Трои VI, должно быть, произошла практически полная смена ассортимента используемых в домашнем хозяйстве керамических изделий.

Одновременно в жизни города случилось еще одно важное событие – появилась лошадь. Ни в одном из культурных слоев более ранних периодов кости лошадей членам экспедиции университета Цинциннати не встречались. Они появились только в пласте, соответствующем первому этапу Трои VI, и с того момента с большей или меньшей частотой встречались во всех остальных пластах. Скорее всего, в начале среднего бронзового века лошадей привели с собой новые поселенцы, оккупировавшие город. Не вызывает сомнения, что в конце раннего бронзового века пришельцы, имевшие лошадей, обладали большими преимуществами по сравнению с безлошадными троянцами. В центре крепости почти не сохранилось участков поселения Трои VI, пригодных для стратиграфического исследования современными методами археологии. Дело в том, что во времена эллинского и римского господства вершина холма была срыта для того, чтобы сделать открытую площадку вокруг храма Афины. Если с тех пор что-то и уцелело, то оно было почти целиком утрачено при раскопках Шлимана. Однако по периферии акрополя – с внутренней части оборонительной стены, с ее южной, восточной и юго-западной сторон – сохранились нетронутые участки. Культурный слой Трои VI составляет там от 5 до 6 и более метров. Как выяснила экспедиция университета, на южном и восточном участках холма он состоит из восьми последовательно образовавшихся пластов, получивших названия от Via до VI3. Независимо от того, насколько точно они соответствуют действительным периодам существования города, в любом случае они отражают хронологическую последовательность происходивших в его жизни изменений. Не вызывает сомнения, что на протяжении длительного периода, охватывающего средний и поздний бронзовые века, поселение развивалось последовательно, без каких-либо перерывов. Этот длительный период можно поделить на три крупные фазы, которые согласно привычной классификации можно назвать ранней, средней и поздней Троей VI.

Создается впечатление, что в величественных оборонительных стенах, которыми Троя VI может по праву гордиться, были последовательно воплощены три проекта строительства крепостных укреплений; возможно, по времени возведения каждая стена соответствует одной из упомянутых выше фаз существования поселения. (Фото 38.)

Оборонительная стена Трои VI по большей части принадлежит поздней Трое VI, однако ее ни в коем случае нельзя назвать единообразной. (Рис. 31.) Участки стены отличаются друг от друга как по материалам, из которых они сделаны, так и по технике возведения. Дёрпфельд, у которого был острый глаз на подобные архитектурные детали, предложил простое и очень убедительное объяснение этих различий. Он предположил, что эта стена была построена в поздней период истории Шестого города, для того чтобы заменить собой оборонительную систему более раннего периода, и что работы по замене стены велись постепенно, участок за участком. Таким образом, считал Дёрпфельд, на осуществление этого плана потребовался довольно большой период времени, на протяжении которого продолжали совершенствоваться приемы и методы строительства, а также техническое мастерство в целом. По неизвестной причине так и не была заменена одна сравнительно короткая секция старой стены, и она сохранилась в нетронутом виде. Эта секция находится на юго-западе, на плане она получила название «секция 5». Основываясь на имеющейся информации, экспедиция университета Цинциннати сделала заключение, что этот участок укрепления был сооружен ближе к концу средней фазы.

user posted image

Рис. 31. План фортификационных сооружений и зданий поздней фазы Трои VI

Прямо за этим участком и почти параллельно ему идет еще одна подобная стена, отличающаяся меньшей монументальностью. Обнаруживший ее Дёрпфельд признал в ней оборонительную стену. Поскольку она в основном лежит под большим зданием (VIA) Шестого города, имеющим слишком важное значение для того, чтобы его просто снести, а также стоит слишком близко к заменившей ее секции 5, ее очень сложно изучать. Поэтому Дёрпфельду не удалось установить конструктивные особенности этой стены, хотя он и отметил наличие уклона на ее внешней поверхности, а также вертикальных выступов. Поскольку эта стена, как было вполне очевидно Дёрпфельду, была старше секции 5, он счел, что она принадлежала Пятому городу, не ведая о том, что начало периода Трои VI совпадает по времени со средним бронзовым веком. Экспедиция университета Цинциннати, которая первой нашла глубокие отложения, относящиеся к ранней фазе Шестого города, пришла к заключению об ошибочности вывода Дёрпфельда, касающегося принадлежности данной стены Трое V. По мнению археологов, она должна датироваться одним из начальных периодов существования Трои VI. Таким образом, получается, что в каждую из трех фаз Шестого города возводилась своя оборонительная стена, однако все эти фортификационные сооружения имеют общие характерные особенности.

Дополнительным подтверждением этого являются обнаруженные в южной части стены трое ворот; каждые были построены в стене, соответствующей одной из трех фаз Трои VI. Пройдя через ворота на территорию крепости, человек попадал на главную улицу, которая вела к находившемуся на вершине холма центру крепости. (Рис. 31 и 32.) Самые старые из трех ворот – ворота VI3 – были отнесены экспедицией университета к ранней фазе Трои VI, следующие за ними ворота VILLI, – к средней фазе Трои VI, и, наконец, ворота VIO – к поздней фазе.

От первой и второй оборонительных стен мало что дошло до наших дней, поэтому нам трудно говорить что-либо определенное о них как о законченных сооружениях. Третья в хронологическом порядке стена имеет более внушительный по сравнению со своими предшественницами вид. Она сохранилась на протяжении примерно 350 метров. Стена идет от северо-восточного угла акрополя, огибает город с юга, далее ведет на запад и заканчивается в крайней северо-западной точке поселения. Северная часть стены отсутствует почти полностью, за исключением небольшого участка в квадрате ЖЗ; тем не менее этот сохранившийся кусочек длиной всего около 5 метров развевает последние сомнения относительно того, что в свое время стена существовала и в северной части поселения. В основном она была разрушена во времена эллинов и римлян, хотя вполне возможно, что свой «вклад» внес и Шлиман в ходе первых археологических экспедиций. В сохранившейся части стены имеется пять ворот, расположенных через неравные промежутки. Они естественным образом делят ее на шесть частей или секций, которые можно обозначить как северо-восточная, восточная, юго-восточная, южная и северо-западная стены. На плане мы присвоили им номера от 1-го до 6-го.

Начнем описание стены с огромной башни, образующей мощный северо-восточный бастион крепости. (Фото 39.) С северного угла башни сохранилась стена, состоящая из 26 рядов кладки. Вероятно, это лучший образец кладки на всем протяжении стены.

user posted image

Рис. 32. План южных ворот, ворот более раннего периода, «Дома с колоннами» и дома № 630

Длина башни (с севера на юг) составляла примерно 18 метров, а ширина ее внутренней части – 8 и более метров. Стены сложены из квадратных блоков долговечного твердого известняка, плотно подогнанных друг к другу. Высота рядов в кладке неодинакова, однако стена сложена аккуратно, и с особой тщательностью соблюден перепад высот от ряда к ряду. Острым углом башня ориентирована на север; благодаря тому, что уклон стены относительно ее основания равен почти 3 метрам, ее характерный профиль производит особое впечатление на зрителя. (Фото 40.) Эта башня – один из самых популярных символов Трои. Согласно измерениям Дёрпфельда, с северной стороны эта прекрасная кладка имеет высоту примерно 9 метров относительно скалы, на которой построена башня, а высота кладки от уровня пола внутри башни составляет около 1,5 метра. На определенной высоте каменная кладка заканчивалась и служила основанием для кладки из сырцового кирпича; многочисленные остатки последней были исследованы и описаны Дёрпфельдом. Нет сомнения, что мощная северо-восточная башня, возвышавшаяся не только над акрополем, но и над всей лежащей у ее подножия Троадской равниной, выполняла функции наблюдательного поста.

В башне находился колодец, или резервуар для воды, форма которого приближается к квадратной, с длиной стороны примерно 4x25 сантиметров. Со всех сторон он был огражден мощной стеной двухметровой толщины, которая опускалась на 2 метра ниже уровня пола и доходила до естественной скалы. Ниже этой точки колодец был выдолблен в скале – он опускался еще на 7 или 8 метров. Для обычного колодца это сооружение слишком велико, для обычного резервуара – слишком глубоко; возможно, как проницательно заметил Дёрпфельд, оно совмещало в себе обе эти функции. Нависающие стены не позволили добраться до донных отложений. От уровня пола башни в восточном направлении вела каменная лестница, по которой горожане спускались к колодцу из крепости, расположенной выше на холме.

От крайней южной точки башни, как продолжение ее стены, шло сооружение типа анта. Оно проходило вдоль северной стороны следующей секции оборонительной стены, оставляя между башней и оборонительной стеной лишь узкий коридор. Эта зона служила своего рода малыми воротами; в их южном конце находилась дверь, а в северном – четыре каменные ступени, спустившись по которым можно было попасть внутрь башни. Дверь открывалась в направлении восточной стороны коридора. Судя по всему, это был боковой выход, облегчавший сообщение между башней и внешним миром.

Нет сомнения, что северо-восточная башня была построена после возведения идущей в южном направлении секции 2 оборонительной стены в качестве дополнительного фортификационного укрепления. Вероятно, ее основной задачей была охрана колодца, обеспечивавшего жителей крепости водой в чрезвычайных ситуациях.

Восточная стена – секция 2 – соединяет северовосточные ворота с восточными. Протяженность этой стены – 41 метр 50 сантиметров. Как мы видели, в крайней северной точке она доходит до восточной стены северо-восточной башни и частично заходит за нее, а в крайней южной точке она частично перекрывает секцию 3 оборонительной стены. Несмотря на то что северо-восточная башня по качеству отделки оставляет секцию 2 далеко позади, тем не менее последняя тоже является прекрасным примером технического мастерства проектировщиков и строителей середины периода Трои VI. (Фото 41.) Толщина стены составляет 4 метра 50 сантиметров, высота – более 4 метров. Стена сделана из хорошо отесанных и тщательно подогнанных друг к другу блоков твердого известняка. Кладка сложена более или менее ровными рядами, в нижней части стены – крупные камни, в верхней – помельче. Четыре вертикальных выступа на наклонной внешней поверхности стены делят ее на пять частей, каждая примерно по 8 метров длиной. Основная часть стены сохранилась и по сей день, однако ее сложно увидеть, так как в одном месте ее пересекает мощный фундамент римского периода, а в другом он проходит прямо перед ней, скрывая ее от посторонних глаз на довольно большом участке. Стена находилась на пути северо-восточного раскопа Шлимана, – вероятно, в этом месте было очень сложно копать, ведь приходилось разбирать эти плотно подогнанные друг к другу блоки.

Восточные ворота, которые находятся между перекрывающими друг друга секциями 2 и 3, имеют вид прохода шириной 2 метра и длиной 5 метров; у северной оконечности секции 3 он резко сворачивает внутрь крепости. (Фото 44.) Обнаруженные рядом с поворотом немногочисленные свидетельства той эпохи говорят о том, что когда-то там существовала настоящая дверь, которую можно было открывать и закрывать; по мнению Дёрпфельда, эта архитектурная деталь была добавлена в конце периода Трои VI. С точки зрения отражения атаки врага ворота были отлично спланированы: в то время как нападающие, скопившись в тесном проходе, пытались открыть дверь, защитники крепости могли обрушивать на их головы град камней и прочего как со стен по обеим сторонам прохода, так и с торца секции 3. (Фото 42.)

Третья, или юго-восточная, секция стены построена точно в таком же стиле и, несомненно, в тот же временной период, что и вторая. Длина третьей секции – примерно 90 метров, она идет от восточных ворот к южным. На этом участке с внешней стороны стены сделано девять вертикальных выступов, которые делят ее, как выразился Дёрпфельд, на десять сторон многоугольника, углы которого отличаются друг от друга по величине, однако все вместе образуют радиус примерно в 100 метров. Несмотря на то что южная часть этой секции была сильно повреждена строительством непосредственно над ней здания совета римского периода, а также юго-восточным раскопом Шлимана, ее северная часть сохранилась достаточно хорошо и по-прежнему является наглядным свидетельством богатства и силы правителей, при которых этот масштабный проект был осуществлен.

Фортификационные сооружения Трои VI оставляли бы значительно более сильное впечатление, если бы в таком же состоянии до нас дошла расположенная почти посередине секции 3 высокая, выступающая за пределы стены башня. Дёрпфельд дал ей название VI3. Но и в таком полуразрушенном состоянии она говорит о мощи крепости в период поздней фазы Трои VI. Вероятно, башня была построена не одновременно со стеной, а позднее, уже в конце существования Шестого города, в качестве дополнительной защиты восточных ворот.

Двигаясь вдоль секции 3 в квадрате Ж9 в южном направлении, мы достигаем южных ворот, которые совершенно не похожи на восточные; южные ворота – это проем между секциями 3 и 4 шириной 3 метра 30 сантиметров. Дёрпфельд считал их главным входом в крепость. (Фото 47.) От ворот к вершине холма вела довольно широкая улица. Первоначально ворота защищала башня (Vhi) примерно семиметровой ширины, которая находилась почти в 9 метрах к востоку от них. Башня выступала вперед из стены почти на 5 метров, в свою очередь, стена была сдвинута относительно секции 2 примерно на 3,5 метра в северном направлении. Благодаря этому прямо перед входом образовался небольшой дворик, и защитники города могли отбивать атаки агрессора как со стороны ворот, так и со стен и с башни. Позже, вероятно на заключительном этапе жизни Шестого города, с западной стороны, прямо рядом с входом в крепость, была сооружена более мощная башня (VIh). Ее ширина составляла приблизительно 10 метров. Относительно внешней поверхности оборонительной стены башня выступала вперед в южном направлении тоже на 10 метров, а относительно секции 3 – на 5,5 метра. С появлением новой башни уменьшился проем между секциями стены, что стало для атакующих дополнительным препятствием при осуществлении их стремления попасть за крепостные стены, а для защитников – большим преимуществом при отражении нападения. Техника возведения башни и строительные материалы полностью идентичны использованным при возведении башни Тз близ восточных ворот.

Южная часть оборонительной стены – секция 4 – идет от южных до юго-восточных ворот; ее длина составляет примерно 121 метр. На этом достаточно длинном участке сделаны 13 вертикальных выступов (под разными углами к поверхности стены), делящих ее на 14 равных отрезков, каждый длиной в среднем около 9 метров. Похоже, на всем своем протяжении эта секция возведена прямо на природной скале. Она сложена опытной рукой мастера из великолепно обработанных блоков твердого известняка разного размера, которые тщательно подогнаны друг к другу. Здесь, как и в других секциях, в нижних рядах находятся крупные блоки, а в верхних – более мелкие. (Фото 43.) Кладка являет собой образец искусства каменщика: она ровная и аккуратная на всем протяжении; заметно, что особое внимание было уделено блокам, связывающим между собой разные по высоте ряды. После того как стена была возведена, вся ее наклонная внешняя поверхность была оштукатурена, что сделало штурм гладкой стены очень сложной задачей. Нет сомнения, что вверху на стене был мощный вертикальный парапет, а за ним – небольшая площадка.

Оборонительная стена со всеми фортификационными сооружениями – это шедевр военно-инженерной мысли позднего бронзового века. Определенное представление о величественности оборонительного комплекса дает – если призвать на помощь воображение – изучение участков стены в непосредственной близости от южных ворот, которые довольно неплохо сохранились в значительной степени благодаря большой башне, построенной перед ними. Даже дошедшие до нас в сравнительно худшем состоянии участки укреплений с западной стороны крепости вызывают восхищение. Но самый значительный ущерб стене, особенно с внешней стороны, был нанесен в конце классического периода и во времена господства Римской империи при возведении небольшого театра или одеона, а также прочих многочисленных публичных зданий и святилищ, возводившихся одно за другим рядом с ней, причем зачастую стена становилась задним фасадом или какой-то другой частью нового здания.

Южная стена продолжается в западном направлении и в квадрате А7 резко обрывается. Толщина стены в верхней части в этом месте составляет почти 5 метров. Вероятно, это было сделано намеренно: конец южной стены одновременно выполняет функции одной из стен юго-западных ворот, которым Дёрпфельд присвоил номер VIX. (Фото 46.) Без сомнения, там и прежде были ворота, а сейчас, на завершающей стадии существования Трои VI, было решено заменить их новыми воротами, отвечающими современным требованиям. Строительные работы были начаты, но, по какой-то неизвестной и неочевидной для нас причине, этот проект так и не был завершен. Старые ворота были закрыты для проезда, на месте проема была возведена мощная каменная стена, но следующий участок оборонительной стены – секцию 5 – оставили без изменения. Как мы уже отмечали, эта секция, или юго-западная стена, является, вероятно, последним из сохранившихся участков стены средней фазы Трои VI. Она не очень хорошо вписалась в новую систему фортификационных сооружений и, мягко говоря, неудачно соединена с соседними секциями 4 и 6. Старая стена значительно менее прочная и почти вполовину тоньше новой. Она сложена из камней меньшего размера, а ее основание находится выше природной скалы. Тем не менее ее внешняя поверхность тоже имеет уклон и вертикальные выступы. Похоже, что эти выступы – характерная черта оборонительных стен всех периодов Трои VI.

Когда от проекта реконструкции было решено отказаться, старую стену в отдельных местах подлатали, а кое-где довольно основательно отремонтировали, особенно рядом с воротами VIX. Ремонт производили каменщики, владевшие современными методами кладки и отдававшие предпочтение использованию более крупных камней.

В северо-западной части стены, в квадрате А5, мы видим еще одни ворота (VIЦ). Они представляют собой простой проем между двумя секциями стены, 5 и 6, причем по отношению к первой последняя выступает на 5 метров вперед в восточном направлении. Проем между секциями составляет около 2,5 метра, что довольно мало для ворот, играющих сколько-нибудь значительную роль в жизни города. С внешней стороны крепости к воротам вела дорога, которая поднималась вдоль секции 5, а затем резко сворачивала на запад в направлении проема. Нападающие оказывались в невыгодном положении: получалось, что их правая сторона оставалась открытой для удара защитников крепости, находившихся в секции 5, в то же время впереди, с северо-западной стены, их атаку готова была отразить другая группа защитников.

Секция 6 была впервые обнаружена в 1935 году, а в 1937 году раскопки были продолжены; всего – с большим или меньшим успехом – можно проследить стену на протяжении примерно 35 метров сначала в северном, а затем в северо-восточном направлении. (Фото 48.) Она выглядит столь же грандиозно, как и южная. Сохранились только нижние ряды кладки фундамента: вероятно, во времена греков и римлян верхняя часть стены служила своеобразной каменоломней. Тем не менее даже ее остатки выглядят очень впечатляюще. Не вызывает сомнения, что секция 6 строилась в тот же период, что и южная стена, – вероятно, во времена Трои VIж. После того как заканчивается эта секция, на расстоянии еще 100 метров вдоль северного склона холма не сохранилось ни одного метра кладки. Исключением являются небольшие участки северной стены в квадратах Е—ЖЗ, один из которых относится к ранней фазе Трои VI, а другой – к поздней фазе. Возможно, эти участки на самом деле относятся к секции 7, современнице восточной и южной башен.

user posted image

Рис. 33. План дома № 630 ранней фазы Трои VI

Кроме того, в 1893–1894 годах на второй снизу террасе были найдены довольно большие части одного дома и плохо сохранившиеся остатки двух или трех других. Ни одного здания, стоявшего на расположенных выше террасах, не сохранилось. Прежде чем подробно описывать эти большие жилища, относящиеся к средней и в основном к поздней фазам Трои VI, стоит обратить внимание на дом значительно меньшего размера, принадлежащего к ранней фазе Шестого города. Этот дом, числящийся под № 630, довольно приблизительно ориентированный с севера на юг, почти целиком находится в квадрате Ж8. Похоже, он был построен в период Via. Стены дома, сложенные из сырцового кирпича, покоятся на сравнительно высоком фундаменте. (Рис. 33.) Здание стоит отдельно от других, оно в корне отличается от характерных для Трои V «многоквартирных» домов. Возможно, первоначально здание имело вход с южного торца, может быть, даже в виде портика, откуда человек попадал в основную комнату, из которой две двери вели в две задние комнаты. Позднее южная часть здания с помощью тонких перегородок из сырцового кирпича была поделена на четыре небольшие комнатки, а в середине длинной западной стены мог быть сделан новый вход. Четкий план здания, аккуратная кладка стен, выполненная из небольших плит известняка, сложенного ровными рядами, – все это говорит о том, что данное здание представляет собой образец строительного мастерства троянцев, достигшего максимального расцвета в позднюю фазу Трои VI.

Всего были найдены остатки по крайней мере 17 домов этого периода, почти все они были обнаружены и описаны Дёрпфельдом в 1893–1894 годах. Девять из них, которые он назвал домами VIT, VI3, VIK, VIJI, VIM, VIO, Vin, VIP и VIC, сохранились лишь фрагментарно и не могут дать сколько-нибудь целостной картины о плане их внутреннего устройства. Остальные дома довольно значительно отличаются друг от друга. У пяти из них длина сильно превышает ширину, и на первый взгляд они напоминают так называемые мегароны. Четырем из них Дёрпфельд присвоил номера VIA, VIE, VIB и VDK, a пятый был открыт экспедицией университета Цинциннати и получил название «Дом с колоннами».

Здание VIA, находящееся в основном в квадратах А—Б6, было найдено и частично раскопано Шлиманом и Дёрпфельдом в 1890 году, а в 1893 году Дёрпфельд закончил его раскопки. Именно в нем была впервые обнаружена микенская керамика. От дома остался практически один фундамент, да и то не весь. Он сделан из больших камней; на нем были возведены стены, похоже, из строительных блоков прямоугольной формы и меньшего размера. Длина дома – 19,18 метра, ширина – 12,30 метра. Он состоял из портика, глубина которого составляла 4,25 метра, и единственной довольно большой комнаты (длина – 11,55 метра, ширина – 9,10 метра). Пол не сохранился, какие-либо признаки существования баз колонн тоже отсутствуют. Однако, учитывая то, что ширина крыши была довольно большой – 9,10 метра, она, вероятно, опиралась на деревянные колонны. Вход дома ориентирован на юго-восток; это здание очень напоминает ррореи-мегарон периода IIА Второго города.

На север от дома VIA находятся руины здания, в которых Дёрпфельд распознал второе сооружение этого же типа, но большего размера. Он дал ему название VIE. От здания остались только обращенный на юго-запад портик и отдельные части большой комнаты. Тем не менее их пропорции говорят о том, что первоначально размеры здания составляли примерно 16x25 метров. Пол этого дома и базы колонн тоже не сохранились, однако у нас есть веские основания предполагать, что крышу поддерживали колонны или какие-либо другие опоры.

Недалеко от восточной границы акрополя, в квадратах 3—К5—6 лежат остатки здания VIB, которое было возведено на второй снизу террасе. Несмотря на то что его средняя часть находилась на пути северовосточного раскопа Шлимана и была срыта, стены до разрушения были измерены и описаны, а Дёрпфельд составил план здания. (Рис. 34.) Сооружение, вход которого обращен на северо-запад, тоже напоминает мегарон. Его размеры с внешней стороны составляют 10,20x20,07 метра. Вероятно, в доме была только одна огромная комната размером 8,40x15,50 метра и небольшой портик, выходящий, вероятно, на северо-восток, глубина которого составляла 2,05 метра. В северо-западной части комнаты сохранилась каменная база колонны – это говорит о том, что, вероятно, в давние времена вдоль всей комнаты стояли три деревянные колонны, опиравшиеся на каменные базы. Колонны служили опорой для потолка и крыши. Дёрпфельд был склонен считать, что это был настоящий мегарон, однако он подчеркивал, что в доме отсутствуют признаки существования дверного проема между портиком и комнатой – наличие такого проема является характерным признаком мегарона. В данном случае стена, отделяющая портик от комнаты, до сих пор настолько высока, что, для того чтобы перешагнуть через нее и попасть из портика в комнату, нужно подняться на две ступеньки. В южном конце восточной стены заметны следы какого-то узкого входа, но сделан он настолько грубо, что это вполне может быть переделкой более позднего времени. Таким образом, положение главного входа остается неизвестным.

Одна из самых примечательных особенностей здания заключается в том, что его боковые стены идут не параллельно друг другу, а слегка смещены в северозападном направлении, и поэтому в плане здание слегка напоминает трапецию. Такая же особенность характерна и для соседних домов VД, VIE, a также других домов и башен Vb и VIи. Все они были намеренно построены таким образом – вдоль линий, сходящихся в центре крепости. Не вызывает сомнения, что за планировкой домов акрополя следило какое-то могущественное, высокопоставленное лицо. Первым обратил внимание на тенденцию к схождению стен домов Дёрпфельд.

Фортификационные сооружения Трои VI дают нам огромное количество информации о достижениях жителей Шестого города в области строительства и архитектуры. Однако судьба милостиво сберегла для нас также остатки нескольких весьма примечательных зданий, стоявших когда-то на территории крепости. Царский дворец, судя по всему занимавший вершину холма, был утрачен еще в античное время, когда потребовалось освободить место для возведения храма Афины. Дома, располагавшиеся на террасе сразу же под ним, постигла та же участь. Но на самой нижней террасе, почти параллельно стенам крепости, Дёрпфельд обнаружил остатки восьми или девяти зданий, к которым в период с 1932-го по 1937 год добавилось еще одно обнаруженное строение.

user posted image

Рис. 34. План восточной части крепости периода Трои VI: дома VIB, VIA, VIE, VIЖ и восточные ворота (сравните с рис. 31)

Он предположил, что целью этого было стремление сделать так, чтобы все улицы и переулки, ведущие на вершину холма к центру города, на всем своем протяжении имели нормальную ширину и чтобы они не сужались за счет зданий с прямыми углами.

Здание VDK, находящееся в квадратах 3—К7—8, относится к этому же типу. Оно было длиной примерно 20,90 метра, а шириной – 9,40 метра и ориентировано с севера на юг. (Рис. 34.) Здание имело несчастье оказаться на пути юго-восточного раскопа Шлимана, который почти полностью поглотил южную треть дома. Поэтому о его южной части нельзя сказать ничего определенного. Правда, Дёрпфельд склонялся к тому, что там был портик, из которого открывался вход в основную длинную комнату, а за ней находилась небольшая задняя комната. В 1936 году археологи добрались до земляного пола, а на нем была обнаружена каменная база колонны большого размера. Судя по всему, она была предназначена для деревянной колонны. (Фото 49.) Неподалеку, на дне прошедшего через дом раскопа Шлимана, сейчас лежит вторая база, напоминающая первую по размеру и типу. Можно предположить, что первоначально вдоль основной продольной оси длинной комнаты стояли по крайней мере две колонны – подобно тому, как это было в доме VIB. И, подобно ему, это здание тоже предлагает нам целый ряд загадок.

В юго-восточной стене дома VDK, примерно в 7 метрах от северо-восточного угла, сохранились явные следы дверного проема: горизонтальная канавка, в которой когда-то был установлен большой деревянный порог, рядом с ним две канавки поменьше для толстых досок, к которым когда-то гвоздями был прибит порог, а также небольшие фрагменты каменных косяков по обеим сторонам двери. Точная ширина проема неизвестна, но, скорее всего, она превышала 1,20 метра. Примечательно, что на сохранившихся фрагментах косяков по обеим сторонам двери имеются характерные следы – одеждой входивших и выходивших через эту дверь косяки отполированы до блеска. Эти следы подтверждают предположение, что археологи правы и речь идет именно о дверном проеме, а не об окне. Однако это очень неудобный вход: уровень земли снаружи дома находится на 48 сантиметров ниже порога, а пол дома ниже земли еще на 40 сантиметров. Это означает, что, для того чтобы с улицы подняться на порог, были необходимы по крайней мере две ступеньки, а чтобы спуститься с него в комнату – четыре. Вероятно, со стороны комнаты должен был быть какой-то деревянный помост или своеобразное крыльцо, оно могло быть также и со стороны улицы. Без сомнения, этот самый необычный лестничный марш относится к последней фазе существования Шестого города, ведь очевидно, что он появился задолго до восстановления здания и повторного его заселения, что произошло в период Трои Vila. В доме VIТЖ было обнаружено множество кувшинов для хранения продуктов. Некоторые из них были найдены Дёрпфельдом и отнесены им к Трое VI, но экспедиция университета Цинциннати сделала вывод об их принадлежности к следующему периоду, к Трое Vila.

В ходе раскопок, проведенных с 1932-го по 1938 год, были выявлены и другие здания похожего типа. В частности, к ним относится так называемый «Дом с колоннами», находящийся в квадратах Е—Ж8—9. Это одно из самых больших зданий, найденных на настоящий момент в Трое. Его длина превышает 26 метров, а ширина – 12 метров. (Фото 50.) Фундамент здания, ориентированного с востока на запад, полностью соответствует массивности самого сооружения, особенно это касается фундамента южной стены. Толщина последней, выполняющей также функции подпорной стенки, составляет 2,95 метра; не вызывает сомнения, что она – часть какого-то более древнего сооружения, вероятно оборонительной стены средней или ранней фазы Трои VI. Подобно домам VIB, VIД и VIE, это огромное здание в плане напоминает трапецию, его южная стена значительно длиннее северной, а боковые стены расположены вдоль линий, сходящихся в центре крепости.

Внутреннее устройство «Дома с колоннами» таково: в его восточном конце находится одна сравнительно небольшая комната шириной примерно 3,80 метра, в средней части – большой зал длиной 15,50 метра и шириной 8 метров, а западный торец поделен на три крошечные комнатки. (Рис. 32.) Вероятно, здание имело плоскую крышу, которая опиралась на боковые и внутренние стены, а также на две мощные колонны, располагавшиеся по центральной оси большого зала. Одна из них, сделанная из хорошо обработанных блоков известняка квадратной формы, выложенных с использованием последовательной перевязки швов, по-прежнему возвышается на 1,70 метра над полом. Вторая колонна, разрушенная в ходе позднейших перестроек, представлена только массивным основанием; вероятно, она была сделана из того же материала и имела такую же форму, как и первая. Сохранившаяся колонна в сечении – почти квадратная, на уровне пола ширина одной ее стороны составляет примерно 1,07 метра; она заметно сужается кверху, однако это сужение происходит как-то неравномерно – так, наверху третьего ряда блоков ее размеры уменьшаются и достигают показателей 0,80 метрах 0,74 метра.

На верхней поверхности некоторых блоков (там, где она видна) имеются небольшие аккуратные углубления квадратной формы. Это специальные пазы для штифтов, скреплявших ряды блоков между собой, – такой прием является предвестником появления одного из новых технических приемов классической греческой архитектуры.

В одном случае, когда отколовшийся угол блока нужно было сначала вынуть, а потом вернуть на свое место, соответствующие пазы для штифтов были обнаружены в первозданном состоянии: один – на верхней стороне нижнего блока, а другой – прямо над ним на нижней части блока из верхнего ряда. В пазах осталась только тонкая пыль, не дающая представления о материале, из которого были сделаны сами штыри. Никаких следов наличия металла в пазах не было, поэтому вполне правомерным будет вывод о том, что они были изготовлены из дерева или из какого-то другого недолговечного материала.

«Дом с колоннами», как и дома VIA, VIE, VIB и VUK, с первого взгляда очень напоминает мегарон, однако при более внимательном изучении не обнаруживается никаких признаков того, что в его восточной части когда-либо существовала дверь. Вместо этого примерно в середине длинного зала у северной стены здания имеется каменная лестница из трех ступенек – нет сомнения, что дверь находилась именно там. (Фото 50.) Действительно, царапины на верхней ступеньке говорят о том, что двойные двери, закрепленные на осях, открывались внутрь комнаты. В любом случае наличие бокового входа уже исключает это здание из разряда мегаронов.

Судя по всему, люди жили в доме на протяжении всей поздней фазы Трои VI. Один из характерных для раннего периода этой фазы элементов внутреннего устройства дома – это большая, вымощенная камнем прямоугольная площадка. Она находится в северо-западном конце основного зала; на площадке, возможно, были возведены тонкие стены-перегородки из сырцового кирпича. В северо-западном углу зала на каменном возвышении был устроен очаг, в центре которого был установлен глиняный горшок грубой лепки. На самом верхнем полу остались запекшиеся от огня участки – вероятно, иногда там тоже были очаги. В северо-западной части зала большой кусок помещения одно время был отгорожен стеной – скорее всего, это место служило для приготовления пищи. Там находилась круглая печь с куполообразным верхом. Три небольшие комнатки в западном конце здания существовали с самого начала, позже они были отделены от зала каменными стенами неизвестной высоты, а полы в них были вымощены плоскими камнями. Ничего прямо или косвенно говорящего о предназначении этих комнат обнаружить не удалось.

В «Доме с колоннами» было найдено множество разнообразных мелких предметов и керамики, являющихся ценными свидетельствами для определения хронологии сменявших друг друга полов, а также пластов, соответствующих фазам Vie, Vж и VI3. Тем не менее и эти артефакты не помогают определить, каково было первоначальное предназначение этого монументального здания. (Фото 51.) Учитывая большое количество находившихся здесь терракотовых шариков или ядер и тот факт, что здание расположено рядом с основными воротами, можно предположить, что оно было предназначено для военных целей и имело самое непосредственное отношение к обороне крепости. С другой стороны, бесчисленное количество пряслиц и множество грузиков для ткацкого станка, сделанных из терракоты, могут указывать на ткацкую мастерскую. Однако наличие огромного количества бусинок из мятой глины и терракоты наряду с обычной керамической посудой позволяет сделать вывод, что какое-то время, по крайней мере в период VIз, здание, вероятно, использовалось в качестве жилого дома. Это одно из самых интересных сооружений Шестого города.

Дом VД, остатки которого сохранились на террасе в квадратах К5—6, хотя и меньше по размеру, чем его соседи, но может похвастаться отличной кладкой подпорной стенки – наверное, это лучший образец мастерства каменщика, дошедший до наших дней с времен Трои VI. (Фото 52.) Согласно канонам градостроительного искусства Шестого города, в плане дом имеет вид трапеции, его северная и южная стены выстроены вдоль сходящихся в центре крепости линий. Ширина строения примерно 10,10 метра, а длина, в связи с упомянутыми выше особенностями возведения зданий, уменьшается с 13,35 метра до 12,80 метра. В результате переделок в конце периода Трои VI и в более поздние времена была утрачена почти вся надземная часть здания и все сделанные изначально полы. Поэтому мы можем только строить предположения о внутреннем устройстве единственной большой комнаты, которая, судя по всему, занимала все пространство дома. Похоже, в центре северной стены находился дверной проем, и, хотя каменные основания колонн не были обнаружены, возможно, крышу поддерживали один или два деревянных столба. Скорее всего, крыша была плоской, с наклоном для стекания воды, и сделана из уложенных горизонтально, вплотную друг к другу стволов деревьев. Сверху она, вероятно, была покрыта слоем земли и глины; на этот слой, возможно, был насыпан слой песка или гравия.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Прямо на юг от дома V1Д, на расстоянии менее одного метра от него, находится здание более внушительных размеров, тоже в плане напоминающее трапецию. (Фото 53 и рис. 35.) Это дом VIE, обнаруженный и частично раскопанный Дёрпфельдом в 1893–1894 годах. Полностью, до самого пола, дом был очищен от мусора и позднейших наслоений экспедицией университета Цинциннати только спустя сорок лет. Каждая из мощных, состоящих из трех слоев камней стен имеет свою толщину. Как снаружи, так и изнутри стены выложены большими, грубо отесанными блоками, причем ряды не отличаются аккуратностью кладки. Середина между внутренней и наружной сторонами бессистемно заполнена камнями помельче, а промежутки и трещины между блоками – мелкими камнями. В южной, западной и северной стенах можно заметить широкую, расположенную горизонтально канавку или щель, в которой когда-то была закреплена массивная деревянная балка, придававшая жесткость всей конструкции. Такие балки имелись на наружной и на внутренней поверхностях всех трех стен. Этот прием возведения стен можно сравнить с приемом, применявшимся, хотя и не очень часто, в микенской архитектуре, в частности при строительстве дворцов в Микенах и Пилосе. Иногда такую особенность микенских зданий объясняют стремлением предотвратить смещение кладки стен во время землетрясений; однако также вполне возможно, что эта традиция сохранилась с тех времен, когда дома строили из необработанного камня.

Самая монументальная часть дома VIE – это его восточный фундамент, толщина которого составляет 2,66 метра. Тремя своеобразными ступенями разной ширины он опускается на 3,80 метра, то есть ниже уровня пола дома. (Фото 54.) Два довольно длинных вертикальных выступа делят внешнюю поверхность стены на три секции. С восточной стороны стена выше фундамента не сохранилась, и неизвестно, какова была ее толщина.

user posted image

Рис. 35. План дома VIE, средняя и поздняя фазы Трои VI

Пол дома был сделан из сильно утрамбованной земли и покрыт тонким слоем красноватой глины; пол не отличался ровностью, кроме того, он имел явный наклон с запада на восток, причем у восточной стены его уровень был на 0,45 метра ниже, чем у западной. Здесь, как в здании базиликального типа, два ряда каменных баз колонн делят его внутреннюю часть на неф и два боковых прохода; базы расположены по пять в каждом ряду, какие-то из них возвышаются над уровнем пола больше, какие-то – меньше. В нефе оказалось две базы колонн отличного от остальных типа, сильно заглубившиеся в землю ниже уровня пола. Факт существования в одном и том же здании баз колонн двух типов, возможно, объясняется их различным предназначением. Тем не менее нельзя отрицать и вероятность того, что они принадлежат к двум разным периодам. Некоторые вещи свидетельствуют о том, что история здания состоит из двух этапов.

Дёрпфельд отмечал, что у дома VIE имеются две входные двери: одна – рядом с северным концом западной стены дома, вторая – недалеко от западного конца южной стены. Этот последний вход был закрыт и заложен каменной кладкой до того, как был разрушен Шестой город. Первая дверь выходит на запад, где уровень земли непосредственно вблизи дома по крайней мере на 2 метра выше уровня пола внутри его. В южном конце зала, справа от двери, по-прежнему на своем месте лежит большой камень – это ступенька лестницы, судя по всему нижняя. Остальные ступени, скорее всего, были сделаны из дерева. Лестница вела на второй этаж или на крышу дома. Вероятно, она была сделана после того, как южную дверь заложили камнем и перестали использовать для входа в дом. Должно быть, нижний этаж превратился в цокольный или подвальный, куда можно было попасть только с верхнего этажа по внутренней лестнице. Таким образом, для входа в дом пользовались западной дверью.

Любая попытка реконструировать верхнюю часть здания и его крышу сталкивается с многочисленными вопросами. Толщина стен и множество колонн внутри помещения, безусловно, означают, что дом имел достаточно большой второй этаж. Крыша, вероятно, была плоской; трудно сказать что-то более конкретное о ее устройстве, ведь оно могло быть любым, вплоть до наличия конькового фонаря. Однако при отсутствии точной информации все наши выводы будут лишь умозрительными.

В любом случае не вызывает сомнения, что дом был обитаем в течение длительного периода, соответственно время от времени он подвергался довольно значительным переделкам. В конце периода Трои VI юго-западная часть нижнего этажа, похоже, была превращена в кухню. В углу, образуемом южной и западной стенами, был устроен очаг треугольной формы; с внешней стороны его ограничивали грубо обработанные каменные ортостаты; пол под очагом был выложен камнем. На вымощенной камнем площадке в землю была врыта нижняя часть большого кувшина – возможно, это место служило для хранения огня, там могли держать тлеющие угли. Весь угол был заполнен пеплом, мусором и битой керамикой.

Дом VIE был построен в период V, ближе к концу средней фазы Трои VI, и, судя по всему, люди жили в нем и в более поздние периоды Vie и V^; в период Vb цокольный этаж был частично засыпан землей и мусором; если его вообще как-то использовали, то, скорее всего, в качестве хранилища. Из самых ранних напластований на полу ученым удалось собрать довольно внушительную коллекцию привозной микенской керамики – почти 20 сосудов, декорированных в позднем дворцовом стиле – микенском I и микенском II, по системе классификации, разработанной Фурумарком.

Здание VIH, обнаруженное и раскопанное Дёрпфельдом в 1893–1894 годах, отличается по своему внутреннему устройству от всех упомянутых выше. Оно находится в юго-западной части акрополя, в основном в квадратах В7—8. Это Г-образное сооружение, его длинная сторона ориентирована примерно с востока на запад, а короткая, отходящая от восточного конца, – на север. Дом стоит на террасе более 4 метров высотой, которая идет почти параллельно оборонительной стене на расстоянии от нее 6–7 метров. Во времена Трои VI пространство между домом и стеной крепости не было застроено, вероятно, там пролегала улица. Террасу поддерживает отличная подпорная стенка почти 27-метровой длины. (Фото 46, 55.) На ее наклонной внешней поверхности имеется четыре вертикальных выступа, которые делят стенку на пять отрезков. Это одно из наиболее примечательных из сохранившихся до наших дней сооружений Трои VI.

Восточное крыло дома VIH, похоже, занимала одна комната или зал шириной более 5 метров и длиной 13 метров. Ее внешняя стена, обращенная к востоку, почти полностью разрушена. А у западной стены так и остались стоять на своих местах шесть кувшинов для хранения продуктов и воды. Северная часть крыла, от которой сохранилась лишь осыпающаяся стена, возможно, была кухней. Здесь были найдены несколько маленьких сосудов, несколько жерновов, около 50 грузиков для ткацкого станка. Поскольку в период Трои Vila в этом здании вновь поселились люди, то, вероятно, все эти вещи относятся к данному периоду. Угол, образуемый крыльями Г-образного здания, был занят небольшим двориком, из которого, без сомнения, можно было попасть в две кладовые, располагавшиеся в южном крыле. С противоположной стороны дворика до сих пор сохранились шесть каменных ступеней; лестница, частью которой они являлись, судя по всему, вела на следующую, расположенную выше террасу крепости.

Здания города, о которых мы так подробно рассказывали, действительно заслуживают того, чтобы на них обратили внимание: кроме того, что каждое из них чем-то выделяется из общего числа, они, даже в таком сильно разрушенном состоянии, дают нам представление о жизни и характере тех, кто их построил. Без сомнения, эти люди обладали сильной волей, были отважны и изобретательны и способны в любой момент действовать смело и решительно. Эти люди сумели построить самую сильную крепость из всех, которые были на этом месте и до, и после нее. Они построили в этой крепости город, застраивавшийся в соответствии с планом. Они отнюдь не пренебрегали деталями, но в то же время обладали прозорливостью и были способны осуществить проект, чье величие не померкнет в веках.

О религиозной стороне жизни Шестого города известно мало. Параллельно южной стене башни VIh, в непосредственной близости от нее, стоит ряд каменных монолитов – столбов, или менгиров, прямоугольной формы. (Фото 45.) Два из них были открыты в 1894 году Дёрпфельдом, который, без сомнения, не ошибся, расценив их как свидетельство того, что это место было связано с отправлением какого-то религиозного культа. Два других камня такого же типа были найдены при раскопках 1932–1938 годов. Поскольку во времена римского господства они мешали строительным работам, верхушки всех четырех камней были срезаны, а один камень получил более серьезные повреждения. Принимая это во внимание, трудно сказать, какова была первоначальная высота камней. Тем не менее тот факт, что они были прочно закреплены в больших каменных блоках, служивших им фундаментом, говорит о том, что они были достаточно высокими. Вероятно, изначально столбов все же было не четыре, а шесть: к западу – там, где здания Трои IX возводились на толстом культурном слое, вполне достаточно места еще для двух столбов.

Эти столбы можно сравнить с менгирами Кипра и Анатолии. Несколько меньше они напоминают более элегантные столбы и колонны, известные по местам отправления культа минойской культуры. Возможно, что в башне VIh существовал храм: в ее центре плоскими камнями вымощен круг, в середине которого возвышается база. На верхней поверхности базы остались отметки, свидетельствующие о том, что на ней, очень близко друг к другу, стояли две колонны. В данном месте они едва ли выполняли чисто утилитарную функцию, поэтому с большой долей вероятности их можно отнести к числу предметов, использовавшихся при отправлении религиозного культа. В длинном и узком здании на противоположной стороне улицы, к востоку от башни VIh, не было найдено никаких бытовых керамических изделий, обычно в изобилии встречающихся в домах. Вместо этого там было обнаружено множество костей животных, а также кострищ, которые имелись на каждом из нескольких полов. Возможно, это здание тоже было святилищем, где во время религиозных обрядов в жертву приносились животные, сжигавшиеся на костре. Точно такой же каменный монолит и точно в таком же положении, как снаружи ворот VIO, стоял у западных ворот VIТЦ. Остатки этих архитектурных сооружений – единственные известные на данный момент свидетельства, относящиеся к религиозной стороне жизни Трои VI.

Довольно многочисленны разнообразные артефакты, найденные в культурном слое Трои VI. (Фото 51.) Однако, как было отмечено в ходе раскопок 1893–1894 годов и подтверждено во время последних археологических экспедиций 1932–1938 годов, чрезвычайно малое количество этих предметов обладает художественными достоинствами, соизмеримыми с великолепием оборонительных стен и зданий крепости. Возможное и разумное объяснение этого несоответствия заключается в том, что, вероятно, все ценные вещи были извлечены из-под руин города либо их хозяевами, либо теми, кто пришел им на смену и восстановил большинство из их жилищ. В любом случае для нас важность всех находок сводится не к их художественным достоинствам, а в основном к тому, что они подтверждают отсутствие преемственности между культурой Трои V раннего бронзового века и культурой Трои VI.

Помимо подтверждения наличия разрыва между культурой Пятого и Шестого городов, керамика Шестого города сама по себе представляет большой интерес. Еще на первом этапе существования Шестого города, в Трое Via, появляется серая минийская керамика, обладающая рядом отличительных особенностей. Сначала она почти идентична по технике изготовления и характерным формам минийской керамике, обнаруженной в городах среднеэлладского периода в материковой части Греции. Это не просто серая керамика – такая, какая появляется в ранний бронзовый век в Трое и во многих других, далеких и близких местах, – это особый, легко отличимый от прочих, в том числе и по форме, вид серых керамических изделий. (Фото 57.) В этот период вошли в моду ручки сосудов в виде голов животных. В Трое мы имеем дело не с несколькими случайно завезенными туда фрагментами сосудов – мы имеем дело с гончарными изделиями, производившимися на месте в больших количествах и в течение длительного времени. (Рис. 30, фото 56.) Археологами найдены керамические изделия по крайней мере 21 формы и их вариации, относящиеся к ранней фазе существования Шестого города; 26 различных форм и разновидностей сосудов средней фазы и более 49 форм и их разновидностей сосудов поздней фазы Трои VI. Большее по сравнению с двумя первыми фазами количество форм керамики поздней фазы объясняется тем, что культурный слой этого периода был исследован на большей площади.

Существует целый ряд теорий относительно происхождения и изготовления минийской керамики. Одно время считали, что ее делали из особого вида глины в каком-то одном месте, откуда потом она попадала в самые различные регионы. Сейчас установлено, что ее можно изготовить практически из любой глины. Оказалось, что ровный серый цвет изделий получался за счет обжига сосудов при определенных условиях. На протяжении долгого времени – весь период Трои VI – минийская керамика упорно сохраняла свои отличительные особенности, хотя нельзя утверждать, что она была совершенно не подвержена изменениям. Подтверждением последнего является увеличение к концу существования Трои VI числа новых форм и разновидностей керамики, когда сосуды чисто микенских типов, например стремевидные кубки и высокие сосуды с тремя ручками, изготавливались в технике минийской керамики. (Фото 56.) Подобную, но не точно такую же эволюцию претерпела под воздействием минийской минойско-микенская керамика в материковой части Греции.

В Трое, в период VI6 и позже, наряду с минийской керамикой появляются черепки керамики, расписанной в технике «мэтт». Сначала их немного, но затем, в отложениях средней фазы, они становятся достаточно многочисленными. Вероятно, эти черепки принадлежали довольно крупным сосудам, привезенным в Троаду с запада. Самая близкая к этому типу керамика изготовлялась в Центральной Греции и на Пелопоннесе. В следующие периоды, начиная с периода VIr, наблюдается увеличение числа черепков от привозных микенских сосудов. Несколько таких черепков от микенской керамики I были обнаружены в пласте, относящемся к периоду VIr, a в пласте VIЫ встретились отдельные черепки от сосудов микенской керамики II, В отложениях Vie и VbK поздней фазы были найдены фрагменты привозных сосудов микенского типа II и ША. В пласте периода VП3 – именно в этот период было импортировано много микенской керамики – обнаруживаются преимущественно сосуды микенского типа ША и небольшое количество сосудов ШБ. Подобное наличие в пластах культурного слоя Трои VI керамики «мэтт» и различных типов микенской керамики бесценно для археологов – оно указывает нам хронологические рамки, основываясь на которых можно осуществлять датировку Шестого города. Похоже, оно существовало на протяжении половины тысячелетия, примерно с 1800-го до 1300 года до нашей эры.

Пробные раскопки 1934 года по краю плато Илиона, на расстоянии приблизительно 550 метров к югу от акрополя, оказались результативными – было найдено небольшое кладбище, явно относящееся к самому последнему периоду жизни Трои VI. Это место захоронения погребальных урн, в которых находятся сгоревшие кости и прах взрослых и детей, а также остатки предметов, которые были при них на момент похорон. В этом же районе в 1893 году Дёрпфельд уже нашел две такие урны, однако в то время никаких более масштабных раскопок там не было проведено. (Фото 58.) Экспедиция университета Цинциннати обратила внимание на множество валявшихся на земле черепков от сосудов Трои VI, поэтому она начала раскопки, в результате которых были обнаружены еще 19 урн различной степени сохранности, стоявших почти так же, как они были поставлены много веков назад. То, что они уцелели, – это чудо, и не только потому, что их покрывал лишь довольно тонкий слой почвы, но и потому, что непосредственно напротив кладбища во времена господства эллинов была построена оборонительная стена и во время войны в 1915 году прямо через нее были прорыты окопы; недавние раскопки также нанесли большой ущерб. Фрагменты человеческих костей и битые погребальные урны валялись по всей округе. На основе исследования имевшегося в наличии археологического материала был сделан следующий вывод: на кладбище было захоронено не менее 200 урн, и даже, вероятно, значительно больше.

Эти сосуды и их содержимое не могут претендовать на какую-то уникальность. Сами сосуды, большие и маленькие, а также черепки обладают характерными для периода VIТз особенностями. В числе предметов, обнаруженных в урнах, – три небольшие микенские вазочки и 95 фрагментов других изделий – вероятно, тоже привозных. В основном они относятся, по классификации Фурумарка, к микенской керамике ША, однако там есть отдельные черепки, которые должны быть отнесены к категории ШБ. Это вполне соответствует выводам, полученным в результате исследования материала, извлеченного из пласта VIТз в акрополе.

Это открытие важно по двум причинам: во-первых, это первое и единственное известное на данный момент кладбище Трои доклассического периода; во-вторых, оно свидетельствует о том, что кремация практиковалась здесь на заключительном этапе существования Шестого города. Исследовав останки, найденные снаружи и извлеченные из урн, доктор Эйнджел пришел к заключению о том, что они принадлежали 29 людям: 13 детям (от новорожденных до годовалых), семи женщинам и шести мужчинам. Принадлежность трех останков установить не удалось. Таким образом, складывается впечатление, что это было обычное место захоронения.

Обычай сжигания усопших был уже знаком хеттам, населявшим Богазкёй примерно в это же время, а именно ближе к концу XIV века до нашей эры или немного раньше. Такой вывод можно сделать, судя по надписи на табличке и по найденным там останкам. Имел ли место этот обычай в более ранние периоды существования Трои VI и значительно раньше, в эпоху ранней бронзы? Никаких свидетельств этого нет, и нам ничего не известно. Теория о том, что кремация была принята здесь с давних времен, возможно, является разумным объяснением отсутствия кладбищ в предыдущие периоды, с Трои I до завершающих периодов Трои VI. Если бы эта теория получила подтверждение, это послужило бы утешением для тех, кто ведет безуспешные поиски захоронений на земле Троады.

Существование Трои VI оборвала ужасающая катастрофа, оставившая свои следы во многих местах на протяжении более чем 120 метров – от восточных ворот в квадратах К—JI6 до территории в квадратах Е8—9, расположенной к западу от южных ворот. Здесь последний слой Шестого города, VIз, остался нетронутым, а во всех других местах он сильно пострадал в результате проведения различных работ в более поздние периоды.

Верхняя часть оборонительной стены была снесена, какие-то части оказались за ее пределами снаружи, но большинство попало внутрь крепости – возможно, благодаря конструкционным особенностям фундамента. Крыши и стены домов, стоявших на нижней террасе крепости, выше фундаментов были снесены, причем из-за естественного склона их обломки скатились вниз. В квадрате Кб обломки лежали такой компактной кучей, как будто бы упала целиком вся секция стены. (Фото 59.) Дом VIД, находившийся на западной стороне периферической дороги, судя по его остаткам, тоже упал целиком. Размеры стен строений, упавшие в этом месте и дальше к югу, безусловно, говорят о том, что подобные разрушения были не по плечу человеку, который в то время еще не знал ни взрывчатых веществ, ни других современных средств разрушения. Экспедиция университета Цинциннати убеждена, что катастрофа стала результатом сильного землетрясения, превратившего всю цитадель в руины. В отдельных местах были найдены кусочки обугленного дерева, а кое-где – пепел; однако признаков всеобщего большого пожара не отмечалось; не отмечалось даже признаков пожара какого-нибудь одного дома. Похоже, что в данном случае не было ни поджогов, ни убийств, что в древние времена было совершенно естественным при разграблении захваченного города. В пользу версии землетрясения говорит еще одно, весьма существенное обстоятельство: в последующий период, в Седьмом городе, оборонительная стена была сразу же отремонтирована, а частично и восстановлена, некоторые старые дома тоже были отремонтированы, и в них вновь поселились люди; было построено много новых домов, занявших почти все свободное место в крепости. Культура Трои VI сохранилась и продолжает развиваться без какого-либо заметного чужеродного влияния, и поселение Vila начинает свое существование без каких-либо привнесенных извне новшеств. При этом не наблюдается ни снижения жизненного уровня населения, ни уменьшения его численности. Взаимоотношения с находящейся к западу от Трои микенской цивилизацией, поддерживавшиеся на протяжении жизни как минимум одного поколения, сохраняются без изменений. В отчете о раскопках 1893–1894 годов Дёрпфельд и его сотрудники утверждают, что Троя VII-1 (мы называем ее Троей Vila) – это та же самая цивилизация, что и Шестой город. По этой причине они не смогли определить принадлежность керамики и разнообразных мелких предметов к каждому из этих периодов. В 1935 году Дёрпфельд предложил вместо понятия Трои Vila ввести в научный оборот понятие Трои VIh. Безусловно, это бы полностью соответствовало положению дел, однако мы придерживаемся установленной ранее терминологии, для того чтобы не ввести в заблуждение тех, кто давно к ней привык.

Что это были за люди – поселившиеся в расположенной на холме Трое и не покидавшие этого места на протяжении всей истории Шестого города, восстановившие свой город после землетрясения и продолжавшие жить там в период Трои Vila? Откуда они туда пришли? Учитывая отсутствие точных данных, на эти вопросы нельзя дать какой-то определенный ответ. Однако мы, безусловно, должны признать наличие в Трое чего-то нового, привнесенного извне, что в том числе нашло отражение и в традициях, отличных от традиций жителей Трои раннего бронзового века. Эти изменения в Трое являются частью более масштабных перемен, охвативших все Восточное Средиземноморье, включая Сирию и Египет, в те тревожные времена, когда человечество прощалось с эпохой ранней бронзы и вступало в среднебронзовый век. В это же время материковая Греция тоже была захвачена полчищами врагов. Я думаю, что именно под этим углом мы должны рассматривать проблему происхождения жителей Шестого города. Одновременно появляются две группы захватчиков – одна с восточного, другая – с западного побережья Эгейского моря. Они владеют одной и той же техникой изготовления керамики и делают сосуды характерных для серой минийской керамики форм. В каждом регионе они появляются со своим вьючным животным – лошадью, это новшество имеет огромное значение. На протяжении всего последующего периода они поддерживают отношения друг с другом. Исходя из вышесказанного, можем ли мы заключить, что эти группы имеют родственную связь, что они – две ветви одного дерева? Сейчас многие ученые придерживаются мнения, что захватчики, принесшие с собой в Грецию среднеэлладскую культуру, на самом деле были первым эллинским народом, чья нога ступила на землю полуострова. Если эта точка зрения верна (а мне кажется, что она хорошо аргументирована), то мы должны согласиться и со следующим выводом: основателями Трои VI тоже были греки – первые представители этого народа к тому времени уже закрепились в Малой Азии.

Относительно их происхождения и места, откуда они, видимо, отправились в новые края, пока не было выдвинуто ни одной достаточно убедительной теории. То ли они кочевали с севера к берегам Эгейского моря, то ли приплыли на кораблях с юга России через Черное море и проливы Босфор и Дарданеллы, то ли они пришли в Грецию морским путем с запада или востока – это установить не удалось. Ни керамика, ни артефакты, ни даже кости лошадей не дают нам никаких подсказок. Возможно, новые факты, проливающие свет на эту ситуацию, могли бы принести раскопки в прибрежных районах Балканского полуострова. А тем временем эта проблема предоставляет широкое поле для различных предположений и теорий.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава 7. Троя VIIa

В ходе раскопок 1894 года Дёрпфельд и его коллеги обнаружили, что культурный слой, прежде приписывавшийся Седьмому городу, или Трое VII, на самом деле состоит из двух разных пластов, которые по нескольким параметрам в корне отличаются друг от друга. Дёрпфельд, обозначивший их VII-1 и VII-2, отмечал, что первый представляет собой непосредственное и естественное продолжение культуры Трои VI, в то время как второй отличается появлением новых незнакомых элементов, до сих пор не встречавшихся в крепости. Правомерность такого деления культурного слоя на две составные части была полностью подтверждена во время раскопок экспедиции нашего университета, которая осмелилась внести лишь одно новшество – вместо терминов VII-1 и VII-2 она ввела термины VIIa и VIIb. Насколько удалось установить, пласт Трои VIIa однороден и не состоит из более мелких пластов, хотя не исключено, что история города периода VIIa состояла из нескольких фаз, продолжавшихся немногим дольше жизни одного поколения людей.

В развалинах, оставшихся после землетрясения, не было найдено никаких останков людей. (Фото 52, 59.) Складывается впечатление, что жителям удалось спастись и даже сохранить все свое добро. Возможно, это было одно из тех землетрясений, о приближении которых предвещает специфический грохот или гул. Как бы то ни было, вероятно, мы с полным правом можем сделать вывод о том, что население города уцелело и что сразу же после окончания землетрясения оно вновь вернулось в город. (Рис. 36.) Одной из первых его задач было восстановление оборонительной стены. Нижняя часть стены, имеющая наклонную внешнюю поверхность, выдержала удар стихии, а вот верхнюю часть было необходимо восстанавливать.

К находящемуся с восточной стороны южному концу секции 2 старой стены был пристроен довольно большой новый участок, который перекрыл проем для входа в восточные ворота. Этот участок, построенный в период VIIa, продолжил линию стены в южном направлении к восточному углу башни VI3, таким образом значительно удлинив узкий проход к восточным воротам. Возможно, это было сделано намеренно, с целью затруднить подход к проему между концом стены и углом башни. (Фото 42.) Однако часть этого нового участка позже была разрушена при закладке глубокого фундамента огромной римской колоннады, названной Дёрпфельдом IXH, на пути которого стояла оборонительная стена Трои VIIa. До наших времен дожил только один примерно 16-метровый отрезок этого участка: значительная его часть была снесена в 1893–1894 годах для того, чтобы освободить место для прокладки легкой железной дороги, по которой осуществлялся вывоз земли и мусора с места раскопок на восточном краю холма. Остатки кладки выглядят весьма внушительно, однако менее аккуратно, чем кладка Шестого города. Кладка состоит из разнообразных материалов: наряду с выпавшими из старой стены блоками при возведении стены были использованы небольшие необработанные камни. Возможно, это было вызвано спешкой при восстановлении системы обороны города. Данный участок мог одновременно выполнять также функции подпорной стенки, ведь проход к восточным воротам теперь стал заметно круче – это было необходимо, так как уровень земли в крепости поднялся на 2 метра. Последнее произошло благодаря остаткам разрушенных в результате землетрясения зданий и тому, что при строительстве многих домов в Трое VIIa уровень пола делался с учетом нового уровня земли в крепости.

Свидетельства восстановления оборонительной стены можно также обнаружить на юго-восточном и южном участках вплоть до южных ворот. Эти ворота также были отремонтированы и продолжали служить главным входом в крепость. Проход через проем и трехметровый участок ведущей в северном направлении дороги на территории крепости был вымощен большими плоскими камнями. Под серединой мостовой проходила дренажная канава, перекрытая сверху толстыми плитами известняка. Дно канавы было выложено большими плоскими блоками, а стены – разнородными камнями и блоками, большинство которых, судя по всему, было взято из оставшихся после землетрясения развалин. Нет сомнения, что канава была предназначена для отвода дождевых стоков с небольшой площадки, расположенной сразу же за воротами, на которой сходились улицы, спускавшиеся с севера и запада крепости. В сильный дождь с верхней части акрополя, должно быть, стекало огромное количество воды и заполняло открытое пространство перед воротами. Каменная мостовая и дренажная канава тянулись в южном направлении и выходили за пределы крепости и даже дальше угла башни VIи; однако найти их конец не представляется возможным, так как во времена эллинского и римского господства вся территория перед воротами была основательно перекопана при возведении нескольких строений.

user posted image

Рис. 36. План зданий и сооружений Трои VII

По этой же причине мы почти ничего не можем узнать о том, какие ремонтно-восстановительные работы были проведены на участке стены к западу от башни VIh. (Фото 62.) Однако с ее внутренней стороны Дёрпфельд и экспедиция университета Цинциннати обнаружили остатки довольно большого количества домов Трои VIIa. Вплоть до северо-западного угла крепости тянулся ряд жилищ, построенных вплотную к оборонительной стене. Это свидетельствует о том, что данный участок стены либо устоял, либо был восстановлен, причем стена должна была быть достаточно высокой – для того, чтобы ее внутренняя сторона могла служить южной стеной каждого из этих домов. Здания были найдены и на расположенной выше террасе, но в центральной части акрополя Дёрпфельд не обнаружил никаких следов строений Трои Via, поэтому он выдвинул предположение о том, что их там никогда и не существовало. Как показано на составленной им схеме холма в разрезе, после того как во времена господства эллинов и римлян вершина холма была срыта, в центральной части акрополя на своем месте не остался ни один из пластов Трои VIIa, VIIb и Трои VIII. Нет сомнений, что в период Трои VIIa, как и в предыдущие времена, была заселена вся территория крепости, а резиденции правителя и наиболее знатных семей стояли в самом центре поселения, возвышаясь над всеми остальными постройками.

Хотя мы не имеем никакого представления о размерах и плане царского дворца и домов его приближенных, немудреных жилищ менее обеспеченных горожан сохранилось довольно много. (Рис. 37.) Они заметно отличаются от внушительных, отдельно стоящих домов знати Трои VI. Несмотря на толстые и прочные стены, они были возведены не очень аккуратно и сделаны из самого разнообразного материала, в том числе и из каменных блоков прямоугольной формы, явно извлеченных из груд мусора, оставшегося после землетрясения. Похоже, что никто не предпринимал попыток как-то украсить свое жилище – вероятно, дома строились в спешке, вызванной чрезвычайными обстоятельствами. Эти небольшие домишки лепились друг к другу; зачастую их разделяли только общие стены – в Трое VI не было принято так строить. Особо следует отметить ряд стоящих вплотную друг к другу и к стене жилищ; от 20 до 30 таких домов были буквально втиснуты в промежуток между стеной и нижней террасой крепости – в то пространство, которое во времена Трои VI не было застроено и где, возможно, тогда проходила улица. На нижней террасе были восстановлены и вновь заселены несколько больших домов Шестого города, в частности дома VDK и VIH. Не исключено, что к их числу относился и «Дом с колоннами». Большинство других крупных зданий, вероятно, подверглось слишком серьезным разрушениям во время землетрясения и не подлежало восстановлению. Их заменили более простые сооружения, которые тоже строились вплотную друг к другу, и общие стены делили их на небольшие «квартиры». Напрашивается вывод, что акрополь поселения VIIa должен был дать приют заметно большему населению, чем имел его предшественник – Шестой город.

В восточной части акрополя между домами VIE и оборонительной стеной сохранились остатки симпатичной каменной мостовой, выложенной большими плоскими плитами. Сохранившийся участок, идущий с севера на юг, имеет длину 12 метров и ширину 10 метров. Вероятно, прежде мостовая шла на восток вплоть до оборонительной стены, а на западе пересекала разрушенную восточную стену дома VIE. Мостовая и небольшая площадь были сделаны в период Трои VIIa для того, чтобы обеспечить свободный и достаточно чистый проход населения к глубокому колодцу, который был сооружен во времена Трои VI. Он имел вид шахты круглой формы и был окружен аккуратно сложенной стеной из камня. После землетрясения колодец восстановили, а для того, чтобы его верхняя часть опять находилась на уровне земли, который в результате стихийного бедствия поднялся почти на 2 метра, в шахту колодца вставили один над другим два больших пифоса без дна и верхней части. Должно быть, сюда за водой приходили многие жители крепости, и для того, чтобы не создавалось давки, несмотря на нехватку в крепости свободного места, необходимо было оставить пространство около колодца незастроенным. Сейчас недалеко от колодца растет дикая груша, и хочется думать, что в XIII веке до нашей эры под сенью ее дальней родственницы пришедшие за водой люди могли спокойно отдохнуть и поболтать.

Поселение VIIa было почти полностью уничтожено пожаром, а то, что уцелело, было разрушено в ходе строительства Трои VIIb и активным строительством в римские времена. В результате почти все небольшие жилища периода VIIa оказались буквально сровнены с землей. Нельзя отметить никакой тенденции в планах внутреннего устройства жилищ. Дома состояли из одной, двух или трех маленьких комнат (большее количество комнат – это исключение), причем их расположение было произвольным.

user posted image

Рис. 37. План домов Трои VIIa у восточной стены крепости

Разделенные стенами-перегородками «квартиры» имели различные размеры – больше всего они напоминают временное жилье беженцев, ожидающих предоставления чего-то лучшего. Я не считаю необходимым останавливаться на подробном описании конкретных примеров.

Нескольких слов заслуживает одно отличающееся от прочих здание. Это дом № 700, первое строение с правой стороны, которое видит входящий в крепость через южные ворота. Уцелела только западная часть дома, восточная была снесена во времена римлян при возведении огромного здания палаты совета. Дом состоял из трех комнат, а возможно, даже из четырех. Ближе к северной стороне дома находилась небольшая прихожая, из нее на улицу вела широкая дверь. Напротив входной двери была вторая, узкая, открывавшаяся в восточную комнату, которая не сохранилась. За третьей, более широкой дверью располагался зал значительных размеров. В его центре, на возвышении примерно в четверть метра над земляным полом, был сделан очаг овальной формы. Для прочности его края обложили толстыми черепками от керамических сосудов. Южнее очага находилась каменная седловидная зернотерка, которую на месте удерживали сырцовый кирпич и глина. Она была закреплена в наклонном положении, с тем чтобы полученная из зерен мука ссыпалась в довольно глубокую, покрытую слоем глины чашеобразную ямку в полу. В ямке сохранились окаменевшие остатки пшеницы и, скорее всего, вики. У западной стены располагалась своеобразная кухонная «мойка», она была сделана из камня и обложена плоскими каменными пластинами. Мойка имела сливное отверстие, выходившее через стену на улицу. Двигаясь вдоль этой стены в южном направлении, видишь остатки двух печей из сырцового кирпича, в них какой-то окаменевший материал и зола. Вероятно, эти остатки были нижней частью печи для выпечки хлеба. Южный конец зала был отведен ларям для хранения припасов, в которых археологи нашли немного окаменевшей пшеницы. От ларей из сырцового кирпича до наших дней тоже мало что сохранилось. Оборудование помещения говорит о том, что дом № 700, помимо того, что он служил в качестве жилища, был также пекарней или столовой, где входящие в крепость и выходящие из нее путники могли остановиться перекусить. Возможно, это была самая древняя из известных ныне закусочных. Стены зданий Трои Vila, построенные главным образом из каменных блоков, извлеченных из развалин Шестого города, во многих местах сохранились на высоту от 1 до 2 метров; в большинстве своем довольно неплохо сохранились и полы из плотно утрамбованной земли или глины. Расчищенные остатки домов выявили замечательную особенность, которую, без сомнения, можно считать отличительной чертой Трои VII, – это наличие практически в каждом доме больших пифосов – сосудов для хранения припасов, которые были настолько глубоко закопаны в землю, что на уровне пола оставались только края их горлышек, прикрытые сверху тяжелыми каменными пластинами-крышками. Эти вместительные сосуды, весьма разнообразные по своим размерам, в высоту имеют от 1,75 метра до 2 метров и в диаметре – от 1 метра до 1,25 метра. (Фото 61.) В некоторых домах находилось только 1–2 пифоса, но, как правило, их было значительно больше – от 4–5 до дюжины, а в одном случае – в доме № 731 – их было целых два десятка. В нескольких помещениях весь пол был покрыт краями горлышек этих глубоко закопанных сосудов, но каменные крышки давали возможность свободно ходить по комнате и с наибольшей эффективностью использовать всю поверхность пола. (Фото 63, рис. 38.) Тем не менее в одном-двух случаях было очевидно, что имевшие такое большое количество внутренних полостей полы не выдерживали и проваливались. Провалы полов и необходимость замены разбитых пифосов вынуждали хозяев делать новые полы. Когда они раскапывали глубокие ямы для сосудов, в них, естественно, попадали какие-то предметы и оставались в пласте мусора, образовавшегося после землетрясения. Поэтому во время раскопок было нелегко определить принадлежность подобных предметов к конкретной эпохе.

Пифосы встречаются в культурных слоях всех поселений раннего бронзового века, а также в отложениях Трои VI. Это свидетельствует о том, что данный вид сосудов использовался постоянно и широко; в пифосах хранили как жидкие, так и твердые съестные припасы. Чаще всего эти сосуды устанавливались на полу, а иногда – в сравнительно неглубоких, вырытых в земляном или глиняном полу ямках. Но только в период Трои VIIa их начали зарывать в землю полностью. Вероятно, данное нововведение было связано с необходимостью обеспечить сохранность максимально возможного количества съестных припасов и воды, оставляя в то же время свободной всю площадь пола в этих довольно тесных жилищах. Мне кажется, мы не ошибемся, если истолкуем это как еще одно подтверждение того, что к тому моменту в акрополе жило очень много народу и место в черте городских стен, ввиду его нехватки, пользовалось большим спросом. Наверное, рассуждая дальше, можно прийти к заключению о том, что это было вызвано какой-то чрезвычайной ситуацией.

user posted image

Рис. 38. План домов № 730 и 731 с большим количеством пифосов, период Трои VIIa

Кроме остатков архитектурных сооружений, хотя, к сожалению, и довольно плохо сохранившихся, свидетельствующих о стремлении обитателей города побыстрее отстроить свою крепость после землетрясения, культурный слой Трои VIIa содержит сравнительно немного артефактов, действительно ценных с художественной точки зрения. Изучавший разнообразные мелкие предметы, извлеченные в ходе раскопок 1893–1894 годов, и подготовивший по ним отчет Альфред Гётце пришел к выводу о почти полной идентичности артефактов заключительных фаз существования Шестого города и артефактов Трои VIIa. Согласно его заключению, с полной уверенностью их невозможно отнести к тому или иному периоду. Экспедиции университета Цинциннати удалось выделить несколько ограниченных групп предметов из пластов, соответствующих двум упомянутым выше хронологическим периодам. Однако здесь мы столкнулись с той же трудностью – между ними действительно нет сколько-нибудь значительной разницы. Артефакты Трои VIIa менее многочисленны, чем предметы более ранних поселений. Совершенно непотревоженных отложений до наших дней дошло очень мало, зачастую они небольшие по площади и небогатые по материалу. Как бы то ни было, они говорят о наличии связи культур Трои VI и Трои VIIa.

Сравнение керамики этих двух слоев и периодов подтверждает данный вывод. Как отмечал Шмидт, изучавший все керамические изделия и их фрагменты, обнаруженные в ходе раскопок 1890-го, 1893-го и 1894 годов, и опубликовавший каталог коллекции Шлимана, керамика Трои Vila ничем не отличается от керамики Трои VI (речь идет о ее заключительном периоде – VП3). Поэтому в книге «Троя и Илион» и в каталоге коллекции Шлимана Шмидт рассматривал керамические изделия Трои VI и Трои VIIa как единое целое.

С той же проблемой столкнулась и экспедиция университета Цинциннати. Серая минийская керамика Трои VIIa идентична (по составу материала, обработке поверхности и формам) изделиям, преобладавшим в Трое VI. Сосуды желтовато-коричневой керамики «тэн» ничем не отличаются от аналогичных изделий завершающих стадий существования Шестого города. У них точно такие же формы, ангоб – верхнее покрытие, нарезной и накладной орнамент. (Рис. 39.) Одна из разновидностей керамики «тэн», впервые встретившейся в конце эпохи Шестого города, становится в Трое VII очень популярной.

user posted image

Рис. 39. Характерные формы керамических сосудов, Троя VIIa

Именно она приобретает особую важность для решения проблемы датировки поселения. Может показаться, что мы придаем чрезмерное значение факту преемственности культуры Трои VI и Трои VIIa, однако замечу, что это происходит из-за неправильного понимания наличия тесной связи между этими двумя периодами и того, что основная часть населения Трои VI уцелела и продолжала жить в Трое VIIa.

В городе, восстановленном после землетрясения, по-прежнему использовали микенскую керамику. (Рис. 40.) Если считать, что ее фрагменты, обнаруженные экспедицией университета Цинциннати, отражают реальную ситуацию, то складывается впечатление, что количество привозной микенской керамики уменьшилось, а количество ее имитаций местного производства увеличилось. Так, в сохранившихся в нетронутом виде отложениях было найдено 90 черепков настоящей микенской керамики и более 250 фрагментов керамики явно местного производства, сделанной по образцу микенской.

user posted image

Рис. 40. Образцы фрагментов микенской керамики, обнаруженные в пласте Трои VIIa

Фрагменты изделий первого вида относятся к категориям, которые Фурумарк назвал микенской керамикой типов ША и ШБ, причем остатков керамики второго типа было найдено значительно больше, чем первого. Однако особо следует отметить, что многие упомянутые выше сосуды характерной для Трои VII керамики «тэн» были украшены узорами, скопированными полностью с микенской керамики IIIA или нарисованными «по мотивам» ее рисунков. Поэтому становится понятным, что к тому моменту, когда еще продолжалось производство и использование микенской керамики типа ША, поселение VIIa уже существовало. Среди черепков микенских сосудов, найденных экспедицией университета Цинциннати в нетронутых отложениях Трои VIIa, не было ни одного фрагмента керамики, по форме или манере украшения соответствующей типу ШВ по классификации Фурумарка. Следовательно, поселение VIIa закончило свое существование до того, как появились сосуды этого типа, причем даже, возможно, задолго до этого. Исходя из принятой ныне датировки микенской керамики, мы можем хотя бы приблизительно определить период жизни поселения VIIa.

В очень подробном исследовании Фурумарка, посвященном микенской керамике, разработана, насколько это возможно, абсолютная хронологическая шкала множества характерных типов изделий, которые сменяли друг друга начиная с конца XX до XVI века до нашей эры. Для заключительной части этого периода он выделил три типа: микенская керамика ША, ШБ и ШВ. У первого и последнего типов есть также несколько подтипов. Учитывая все имеющиеся в его распоряжении факты (главным образом это были синхронизмы, установленные при сравнении и корреляции микенских изделий, найденных в поддающемся датировке египетском контексте, и египетских изделий, обнаруженных в таких же микенских стратиграфических комплексах), он пришел к выводу, что тип микенской керамики ША преобладал с 1425-го по 1300 год до нашей эры, тип ШБ – с 1300-го по 1230 год до нашей эры, а тип ШВ – с 1230-го по 1100 год до нашей эры. Конечно же эта датировка достаточно приблизительна. Хотя о каких-то деталях с ним можно и поспорить – это неизбежно, ведь сами по себе свидетельства в лучшем случае не очень убедительны и достаточно противоречивы; большинство ученых, занимающихся археологическими исследованиями, в целом принимают такую датировку и лишь иногда для простоты и удобства округляют даты, называя века: XIV – для типа ША, XIII – для типа ШБ и XII – для типа ШВ.

В соответствии с хронологией Фурумарка тип ШБ пришел на смену типу ША приблизительно в 1300 году до нашей эры; в этот год, вероятно, и произошло землетрясение, разрушившее оборонительные стены и дома Шестого города. Кроме того, в этот год началось восстановление города – буквально через несколько дней после катастрофы, и это восстановление мы принимаем за начало истории Трои VIIa. Время, когда это поселение закончило свое существование, тоже можно определить, если не точно, то, во всяком случае, с большой долей вероятности. Культурный слой Трои VIIa состоял из единственного пласта; какие-либо признаки того, что он накапливался в течение долгого периода времени, отсутствуют. Возможно, этот период продолжался на протяжении жизни целого поколения – максимум в течение полувека, но, скорее всего, он был значительно короче. К числу датированной микенской керамики относятся ее многочисленные фрагменты с нарисованным красками орнаментом в стиле керамики типа IIIA. Тем не менее сохранившиеся черепки в основном принадлежат первым появившимся образцам типа ШБ. Более того, серая минийская керамика лишь незначительно отличается от такой же керамики периода VI3. Нет сомнения, что жизнь поселения VIIa закончилась около 1250 года до нашей эры, если не на десяток-другой лет раньше.

Какой бы ни была точная дата гибели города, нет сомнения, что город погиб от рук человеческих, от насилия и пожаров. Здания были разрушены, и огромная масса камней, сырцового кирпича, различного сгоревшего и полусгоревшего мусора вновь покрыла территорию города, и в очередной раз уровень земли в поселении довольно заметно поднялся. В развалинах дома № 700, находившегося сразу же у южных ворот, были обнаружены фрагменты человеческого черепа; другие фрагменты черепа, найденные на улице перед домом, возможно, принадлежали тому же самому человеку. В расположенном западнее на той же улице доме № 711 находились части другого черепа. В слое сгоревшего мусора на полу дома № 741, стоявшем за пределами крепостной стены с ее восточной стороны, была найдена нижняя челюсть, принадлежавшая, вероятно, взрослому мужчине. На западном склоне холма снаружи оборонительной стены акрополя на пласте, в котором встретилась керамика, подобная керамике Трои VI3 и Трои VIIa, обнаружили скелет. Хотя кости и лежали более-менее близко друг к другу, но они не походили на обычное захоронение: складывалось впечатление, что человек был сбит с ног, а когда он упал, то его просто завалило сыпавшимися сверху обломками. Его череп был расколот на мелкие кусочки, а нижняя челюсть оторвана. Чьи это останки – нападавшего или защитника, убитого в битве, предшествующей падению города? Вполне вероятно, что и так. Однако с полной уверенностью ответить на этот вопрос мы не можем.

В любом случае, как мне кажется, вполне достаточно совокупных доказательств того, что разрушение Трои VIIa было связано с битвой и гибелью людей. Скученность многочисленных маленьких домишек везде, где можно было найти свободный клочок, указывает на то, что стены крепости должны были укрыть значительно большее, чем раньше, количество жителей города. Установка под полом почти в каждом доме и комнате бесчисленных вместительных сосудов для хранения съестных припасов и воды говорит о необходимости запастись максимальным количеством продовольствия и воды на случай чрезвычайных ситуаций. Что это могли быть за ситуации, кроме вражеской осады? Глядя на почерневшие от огня обломки и руины зданий, задумываешься о тяжелой судьбе города, который периодически осаждал, захватывал и разграблял безжалостный враг. О таких вражеских набегах, когда мужчин безжалостно убивали, а женщин и детей уводили в рабство, очень подробно рассказывается в поэмах Гомера.

Здесь, на крайней северо-западной оконечности Малой Азии – именно там, где, согласно греческим мифам, народным сказаниям и эпическим поэмам, стоял Ил ион, – находятся остатки укрепленного поселения, явно игравшего роль столицы региона. Археологические находки убедительно свидетельствуют о том, что его осадили и захватили враги и что затем оно погибло в огне пожара. Причем оно было сожжено после того, как захватчики его полностью разграбили, – все было именно так, как отражено в поэзии и сказаниях эллинов о гибели Трои царя Приама.

На протяжении долгого времени большинство историков и археологов не очень охотно принимали за дату падения Трои 1184 год до нашей эры – ее определил путем вычислений Эратосфен, ученый-энциклопедист, живший и творивший в основном во второй половине III столетия до нашей эры.

В своих хронологических подсчетах он основывался главным образом на изучении генеалогии царей Спарты и других правителей. С помощью этого способа ему удалось установить хронологию событий до момента за 328 лет до первой Олимпиады (она состоялась в 776 году до нашей эры), то есть до 1104 года, когда произошло вторжение дорийцев. В греческих сказаниях говорится, что это случилось «через два поколения» после падения Трои. Если принять жизнь одного поколения за отрезок времени в сорок лет, то получится, что Троя пала за восемьдесят лет до нашествия дорийских племен – в 1184 году до нашей эры. Другие древние историки и летописцы (их было множество) занимались этими подсчетами, отталкиваясь от тех же критериев, но либо используя другие варианты генеалогий, либо принимая за среднюю продолжительность жизни одного поколения другие цифры. Их оценки разнятся почти на два столетия – от 1334 года (Дурис из Самоса) до 1135 года до нашей эры (Эфор из Кайма в Эолиде), включая бесчисленное количество промежуточных вариантов.

Совершенно очевидно, что какой-то одной, точно определенной и никем не оспариваемой даты захвата Трои нет. Точно так же нет и конкретной, не вызывающей споров даты вторжения дорийцев, ведь в генеалогиях множество разночтений. Принимая во внимание эти обстоятельства, данные археологических раскопок должны обязательно признаваться в качестве более объективного доказательства, чем любые другие. Исходя из датировки микенской керамики (обнаруженной в культурном слое города, погибшего от пожара), которая может быть датирована в соответствии с хронологией керамики Фурумарка, Троя VIIa была разрушена, скорее всего, в первой половине XIII века, то есть примерно в 1260 году до нашей эры, если только это не произошло раньше.

Этот вывод подтверждается и результатами исследований археологов за последние два десятка лет. Теперь уже ясно, что почти все крупные микенские города в материковой Греции (пожалуй, кроме городов Аттики) были разрушены ближе к концу или в конце периода производства микенской керамики типа ШБ. Микены, Тиринф, Пилос, Гла и, почти наверняка, Фивы были сожжены. Той же участи подверглось и большинство сравнительно небольших поселений – таких, как Бербати, Просимна, Зигурис, и им подобных, из которых население ушло навсегда. По этой причине примерно к 1200 году до нашей эры могущество Микен пошатнулось; крупные города, о которых в «Каталоге кораблей» говорится, что их жители составляли костяк войска Агамемнона, выступившего в поход против Трои, лежали в развалинах, а сумевшим спастись остаткам населения предстояла трудная борьба за выживание. Период, когда изготавливалась и находилась в обиходе керамика типа ШВ, характеризовался обнищанием народа и упадком культуры, а от прежней славы Микен к тому времени остались только воспоминания. Микенские цари и князья уже не могли объединиться и отправиться в иные земли в завоевательный поход. Такое было возможно значительно раньше, когда микенская цивилизация находилась на пике своей политической, экономической и военной мощи, когда во всем своем величии стояли прекрасные царские дворцы, радушно встречавшие дорогих гостей. Крепость была взята и сожжена до того, как закончилась первая половина XIII века, то есть тогда, когда микенская керамика типа II1Б входила в Трое VIIa в пору расцвета, а керамика типа ША уступала ей дорогу.

Таким образом, получается, что мифологической Троей должна была быть Троя VIIa – эта крепость с печальной судьбой, осада и взятие которой привлекли внимание и разбудили воображение ее современников – поэтов и сказителей, чьи истории о героях этой войны передавались из уст в уста, из поколения в поколение. Нет сомнения, что со временем в их рассказах какие-то детали забывались и опускались, а что-то добавлялось от себя. Так происходило до тех пор, пока эти сказания не достигли ушей гениального поэта. Он собрал эти разрозненные истории и написал две эпические поэмы, дошедшие до наших дней.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Глава 8 . Троя VIIb

Судя по всему, многие обитатели Трои VIIa смогли избежать гибели и вновь – вероятно, вскоре после ухода завоевателей – в крепость вернулась жизнь. Почерневший от огня мусор покрывал весь город слоем от 0,50 метра до более чем 1 метр относительно прежнего уровня земли, и новые дома построили прямо на руинах старых. (Рис. 41.) Однако строители, похоже, руководствовались опытом своих предков, ибо новые дома они, как правило, возводили на развалинах строений Трои VII. Кроме того, строители придерживались того же генерального плана застройки, что и их предшественники.

В 1894 году Губерт Шмидт отмечал, что самый нижний пласт культурного слоя Трои VIIb содержал большое количество фрагментов серой минийской керамики и желто-коричневой керамики «тэн», причем они почти ничем не отличались от характерных для поселений VIIa и VI типов керамики; в то же время в верхних пластах эти типы керамики в основном заменил новый, до сих пор неизвестный в Трое вид керамики – «с наростами». Наблюдения Шмидта были полностью подтверждены результатами раскопок 1930-х годов, и теперь ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что Троя VIIb прошла в своем развитии два этапа. Они получили названия Троя VIIb-1 и Троя VIIb-2; эти названия могут быть применены для обозначения как собственно данных этапов, так и для накопившихся в эти периоды продуктов жизнедеятельности человека. От каждого из этапов остался слой мусора толщиной от 0,75 метра до 1,50 метра. На многих участках раскопок разница между этими двумя слоями была явной, но в отдельных местах обнаружить ее было довольно трудно.

Едва ли стоит много говорить о характере поселения VIIb-1, ведь совершенно очевидно, что оно является прямым наследником, в том числе и с точки зрения сохранения культуры, Трои VIIa. Вероятно, оборонительная стена сохранилась или же ее отремонтировали, надстроив на необходимую высоту с тем, чтобы жители смогли восстановить свои дома, прилепившиеся к ее внутренней стороне. Возможно, восточные ворота вообще закрыли, а южные восстановили, и с того момента они стали служить основным входом в крепость. Главная улица, которая вела в верхнюю часть акрополя, осталась на том же месте; семиметровый участок улицы, считая от ворот, вымостили большими необработанными камнями, и теперь ее уровень стал на 90 сантиметров выше поверхности каменных плит, закрывавших дренажную канаву Трои VIIa. Существовавшая в предыдущий период улица, тянувшаяся в западную часть крепости, и дома по обе стороны вдоль нее тоже были восстановлены. Дёрпфельд считал вероятным, что в этот период такие же дома строились по всему акрополю.

Мелкие предметы, которые удалось найти на сохранившихся в нетронутом виде участках, слишком немногочисленны и поэтому не могут дать достаточно полной картины жизни поселения VIIb-1.

user posted image

Рис. 41. План зданий периода Трои VIIb у восточной стены крепости

ТРОЯ VIIb

Однако даже эти предметы свидетельствуют об очень небольших переменах по сравнению с предыдущим периодом. Пожалуй, единственным отличием было обнищание населения акрополя. Что касается керамики, то доминирующее положение по-прежнему прочно занимали два вида – серая минийская керамика и желто-коричневая керамика «тэн»; однако в деталях оформления сосудов можно отметить появление одного-двух новых моментов; например, основания сосудов приобрели более резкие очертания.

ТРОЯ VIIb-2

Причины гибели поселения VIIb-1 неизвестны. Судя по всему, крепостная стена не получила повреждений, как то бывало прежде. Нет никаких признаков разрушения в результате землетрясения, вражеского набега или под действием каких-то других факторов. Создается впечатление, что все произошло достаточно спокойно: жителей просто прогнали из их домов и туда сразу же въехали новые жильцы. Пришельцы расширили здания, пристроив дополнительные комнаты там, где позволяло место; они объединили многие однокомнатные дома, прорубив двери в общих стенах. Нет сомнения, что теперь восточные ворота уж точно были закрыты для прохода и проезда, ведь вход перекрыло новое здание. А вот южные ворота и дорога, ведущая в центральную часть цитадели, сохранились. Эта улица тоже была вымощена каменными плитами неправильной формы, уложенными на подушку из мелкого камня и гальки. Поверхность дороги к этому времени поднялась на 50–60 сантиметров относительно уровня дороги Трои VIIb-1.

Продолжала существовать и улица, ведущая в западную часть крепости.

При строительстве новых домов, а также при ремонте обветшавших зданий почти во всех случаях жители Трои VIIb-2 использовали новый архитектурный прием: в цокольной части стен (иногда даже ниже уровня земли) с фасадной стороны они устанавливали ортостаты сравнительно небольшого размера. Никаких других принципов размещения ортостатов в кладке, например их установки через определенные промежутки, строители не придерживались. (Фото 65.) На наличие такого характерного для Трои VIIb-2 признака, как ортостаты, который очень помогает при датировке зданий, впервые обратил внимание Дёрпфельд. В предыдущие периоды существования города ортостаты иногда встречались, но таким повсеместным и массовым их использование стало только в Трое VIIb-2.

Артефакты из металла, камня, кости, рога и других материалов в культурном слое Трои VIIb-2, к сожалению, весьма немногочисленны. (Фото 66.) Дело в том, что во времена господства римлян дома в центральной части акрополя были разрушены, а их остатки вывезены. Сохранились лишь здания на нижней террасе и с обеих сторон – с внешней и внутренней – вдоль крепостной стены Шестого города. Как мы видели, этот пояс зданий особенно пострадал от вражеских набегов более позднего времени. Насколько можно судить, эти мелкие предметы Трои VIIb-2, за небольшими исключениями, мало чем отличались от аналогичных, относящихся к периоду VIIb-1.

Тем не менее в Трое Шлиману удалось найти несколько бронзовых орудий: двойной топор (или, возможно, мотыгу), два топора-молота, заостренную проколку (или чекан) с втулкой для рукояти, литейные формы для топора (тоже с втулкой), долото с втулкой и плоское долото. Все эти предметы похожи на хорошо известные изделия венгерских типов. Положение всех этих предметов с точки зрения стратиграфии описано не было, однако их принято считать современниками керамики «с наростами» и относить (скорее всего, это правильно) к периоду Трои VIIb-2.

К числу немногих артефактов Трои VIIb-2 принадлежит и фигурка из терракоты, отличающаяся гротескной и небрежной манерой исполнения. (Фото 66.) Она выглядит так, как будто бы это карикатура на женщину. Ничего подобного на Троянском холме раньше не находили. Вероятно, это результат упражнений по лепке из глины неопытного скульптора. Ничего, с чем можно было бы сравнить эту фигурку, не встречалось археологам ни поблизости, ни в более отдаленных местах. Складывается впечатление, что она неплохо вписывается в культурный ландшафт, созданный народом, придумавшим то, что впоследствии получило название «керамики „с наростами“».

Керамика этого вида, являющаяся своеобразной визитной карточкой Трои VIIb-2, отличается тем, что вся она вылеплена вручную – это странный феномен, внезапно возникший там, где на гончарном круге посуду делали в течение многих столетий. Данная керамика очень примитивна по исполнению: изделия выглядят грубо, имеют неровную поверхность, кроме того, они имеют перекосы и не симметричны в плане. Украшения сосудов – декоративные наросты или рога – не лишены изобретательности. (Рис. 42.) Но, несмотря на это, создается впечатление, что этот вид керамики – шаг назад в гончарном искусстве. Существует более дюжины форм сосудов этого типа, причем ни один из них не был известен ни в каком периоде истории поселения. (Фото 67.) Цвет керамики варьируется от черного до коричневого или серого, встречаются даже более светлые оттенки.

user posted image

Рис. 42. Некоторые характерные формы керамики «с наростами», Троя VIIb

Поверхность сосудов хорошо отполирована и, как правило, глянцевитая. Эта керамика по-своему достаточно привлекательна.

Прежде чем окончательно закрыть вопрос о керамике, необходимо отметить тот факт, что в Трое VIIb-2 наряду с занимавшей доминирующее положение керамикой «с наростами» по-прежнему продолжали в значительных количествах производиться и использоваться такие виды, как серая минийская и «тэн».

Это говорит о том, что какая-то часть жителей более раннего поселения осталась жить в Трое VIIb-2.

Как уже давно признано, керамика «с наростами» имеет очевидное родство с изделиями, обнаруженными в отложениях позднего бронзового века в Венгрии. Наличие сходства изделий из Трои VIIb-2 и из долины Дуная увеличивает вероятность того, что упомянутые выше бронзовые орудия, несмотря на отсутствие описания их места обнаружения в стратиграфическом разрезе, вполне могут быть отнесены к этому же периоду истории города. Однако, как отмечал Карл Биттель, сравнительный анализ самих предметов выявляет значительные различия между двумя регионами; особенно заметны они в формах сосудов и в других деталях. Поэтому он считал, что однозначно нельзя заявлять о существовании прямой связи между Троей и Венгерской равниной. Шмидт предполагал, что завоеватели вполне могли прийти из Фракии, где дунайская культура пустила корни еще раньше и могла продолжать развиваться по своим собственным законам. Фракия по-прежнему остается малоизвестной с точки зрения археологии, и свет на эту проблему могут пролить только дальнейшие раскопки. В любом случае на основании имеющихся на данный момент свидетельств опасно делать заключения о наличии каких-либо тесных связей между Венгрией и Троадой.

Однако кажется очевидным, что люди, получившие контроль над троянской цитаделью из рук своих предшественников из поселения VIIb-1, прибыли из-за Геллеспонта. Многие их обычаи и традиции: использование ортостатов в строительстве при возведении стен, их керамика «с наростами» ручной лепки, их бронзовые орудия новых типов, – похоже, дальше в Малую Азию не проникли. Нет никаких свидетельств того, что их нашествие двигалось сухопутным путем с востока или юга. Также не было обнаружено и никаких следов этих людей и на противоположном берегу Эгейского моря в Элладе.

Продолжительность существования этих двух поселений – VIIb-1 и VIIb-2 – точно определить очень сложно. Глубина культурного слоя каждого из них не помогает разрешить этот вопрос, хотя, похоже, она указывает на то, что каждый из данных периодов продолжался несколько дольше, чем период Трои Vila, и что поселение VIIb-1, судя по всему, существовало более короткий период, чем поселение VIIb-2. Причем последнее поселение, судя по нескольким участкам культурного слоя, явно строилось дважды, то есть состояло из двух фаз. Хотя имеющийся материал сравнительно неполный и состоит почти исключительно из черепков неизвестной принадлежности, микенская керамика, найденная в двух слоях, дает нам достаточно полезную информацию. В период VIIb-1 фрагменты керамики микенского типа ШБ все еще встречаются наряду со значительно увеличившимся количеством черепков керамики микенского типа ШВ. Отложения периода VIIb-2 также принесли фрагменты микенской керамики в основном местного производства, и лишь незначительная часть фрагментов может быть отнесена к привозным сосудам. Украшение керамики, насколько это можно разобрать, похоже, указывает на керамику типа ШВ. Никаких примеров украшений протогеометрического стиля и других художественных стилей более поздних периодов в Трое VIIb-2 обнаружено не было.

При нынешнем состоянии наших знаний, видимо, можно спокойно сделать вывод о том, что поселение VIIb-1 существовало примерно с 1260-го по 1200 год до нашей эры или вскоре после этого времени, а поселение VIIb-2 – с того момента и по конец XII века (1100 год до нашей эры) или, возможно, на десять—двадцать лет дольше. То, что несколько домов Трои VIIb-2 были сожжены, почти наверняка свидетельствует о гибели города от пожара: крепость, очевидно, вновь была захвачена, разграблена и подожжена. На этот раз все перечисленное произошло в беспокойные времена, когда Восточное Средиземноморье совершало переход от позднего бронзового века к железному веку.

Это очередное разрушение Трои знаменует собой завершение истории древней Трои и троянцев. Без сомнения, очень многим жителям города удалось уцелеть, но понятно, что они не вернулись в город. Возможно, было решено, что в данных условиях будет разумнее переселиться всем городом в какое-то более удаленное от моря место, которое проще защищать. Напрашивается вывод, что значительное число троянцев в это время обосновалось на возвышающейся над хребтом вершине Бали-Да. (Фото 3.) Кто бы ни были эти люди, они принесли с собой традицию изготовления серой минийской керамики и поддерживали ее вплоть до конца VIII века; примерно в это время их новое место жительства, в свою очередь, было покинуто. Может, кто-то из троянцев вернулся в свой город? Хотя подтверждения этому нет, нам действительно известно, что в VII веке до нашей эры Троянская цитадель, которая фактически была безлюдной в течение примерно четырех веков, внезапно вновь расцвела: в нее пришли люди, которые все еще владели мастерством изготовления серой минийской керамики. Однако новое поселение, которое в основном было греческой колонией, повернулось лицом к западу и стало составной частью эллинского мира.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Фотографии

user posted image

Фото 1. Вид на крутой северный склон Троянского холма из долины Думбрек-Су – реки, обычно называемой Симоисом.

user posted image

Фото 2. Вид на северную оконечность холма с востока; видны кучи земли от раскопок.

user posted image

Фото 3. Крутые обрывистые склоны холма Бали-Да возвышаются над рекой Скамандр.

user posted image

Фото 4. Профессор У.Т. Семпл, доктор Вильгельм Дёрпфельд и миссис Семпл перед домиком археологической экспедиции в Трое в 1935 году.

user posted image

Фото 5. Участок в квадрате Д6, оставшийся нетронутым после экспедиций Шлимана и Дёрпфельда и раскопанный экспедицией университета Цинциннати.

user posted image

Фото 6. Участок в квадратах Е4—5, оставшийся нетронутым после раскопок Шлимана; часть его была раскопана экспедицией университета Цинциннати.

user posted image

Фото 7. Гигантский раскоп Шлимана с севера на юг холма; вид с юга. Фото 1938 г.

user posted image

Фото 8. Оборонительная стена и восточная стена башни, примыкавшей к южным воротам в период среднего поселения Трои I. Вид с северо-востока.

user posted image

Фото 9. Южный фасад башни и стена под ним; стена имеет заметный наклон. Среднее поселение Трои I. Вид с юго-запада.

user posted image

Фото 10. Оборонительная стена позднего поселения Трои I с северной стороны цитадели. Выше стены, в левом верхнем углу, видна нижняя часть оборонительной стены Трои II. Вид с северо-востока.

user posted image

Фото 11. Стена дома раннего поселения Трои I, аккуратно сложенная из небольших камней, выложенных «ёлочкой».

user posted image

Фото 12. Здание периода Трои 1а с полукруглым торцом – апсидой, находившееся под более крупным зданием периода 16. Неизвестно, была ли над апсидой крыша, или же она была открытой.

user posted image

Фото 13. Здание типа мегарон периода 16, состоящее из единственной большой комнаты и выходящего на запад портика. Вид с востока.

user posted image

Фото 14. Большой сосуд с останками ребенка, похороненного непосредственно перед домом № 102. Период 16.

user posted image

Фото 15. Типичные предметы и артефакты, обнаруженные в культурном слое Трои I. Четыре ножа с клинками из ребер быков; семь птичьих косточек с просверленной в одном из концов дырочкой для нанизывания или подвешивания – все вместе они образуют ожерелье; медный рыболовный крючок без зубца; пять шил и булавок из кости; два собачьих клыка с дырочками для подвешивания; каменная подвеска; три пряслица или пуговицы из терракоты; слева – пять мраморных статуэток или фигурок божков; грубая фигурка из терракоты.

user posted image

Фото 16. Фрагменты краев сосудов Трои I с лепным или нарезным украшением в виде человеческих лиц; четыре экземпляра характерных для данного периода горизонтальных пустотелых ручек от сосудов: простая; с желобками; с нарезным орнаментом.

user posted image

Фото 17. Каменная стела с высеченным на ней изображением человеческого лица, форма которого напоминает сердце. Возможно, стела предназначалась для храма, была памятником или надгробной плитой.

user posted image

Фото 18. Скелет ребенка примерно одиннадцати лет, похороненного в согнутом положении на левом боку. Захоронение найдено снаружи крепостной стены среднего поселения Трои I в непосредственной близости от нее.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

user posted image

Фото 23. Золотой соусник, обнаруженный Шлиманом в «Великом сокровище». Соусник имеет два носика (по одному в каждом конце) и две ручки (по одной с каждой стороны). Пустотелые ручки присоединены к сосуду методом клепки.

user posted image

Фото 24. Меньшая из двух знаменитых золотых диадем из найденного Шлиманом «Великого сокровища». Она состоит из 1750 плоских сегментов округлой формы, соединенных в цепочки, и 354 листиков и подвесок.

user posted image

Фото 25. Царские боевые топоры из найденного Шлиманом клада М, вероятно относящегося к последней фазе существования Трои II. Топор вверху слева выполнен из голубоватого камня, похожего на лазурит; остальные топоры сделаны из темно-зеленого нефрита.

user posted image

user posted image

Фото 26. Характерные артефакты Трои II. Подвеска и голова льва – оба из горного хрусталя; две мраморные фигурки божков; медный нож с загнутым кверху кончиком; пестик в форме шпульки из пестрого мрамора, вероятно раннекикладского или раннеэлладского производства; серебряная чаша и серебряные щипчики периода Трои Иг; кусок пластины из кости с вырезанными на нем концентрическими окружностями; две костяные булавки; дротик или наконечник стрелы из кости, прежде имевший зубец; расческа из кости; топор-молот и фрагмент еще одного; точильный камень; четыре фигурки божков – две из кости и две из камня.

user posted imageuser posted image

Фото 27. Характерная керамика Трои II. Цилиндрический кубок с двумя ручками, названный Шлиманом depas amphikypellon; черепок от красной тарелки с нацарапанным на нем схематичным рисунком вооруженного воина в шлеме и кожаных латах; круглый сосуд с носиком; сосуд-трипод; расширяющаяся кверху миска (вид сбоку и снизу); крышка и черепки от сосудов с изображением человеческих лиц.

user posted image

Фото 28. Захоронение ребенка (вероятно, мальчика) двенадцати—тринадцати лет. Скелет, имеющий длинный узкий череп, лежит в согнутом положении. Захоронение обнаружено на глубине примерно 40 см под полом дома № 201. Период Трои IIж.

user posted image

Фото 29. Северо-восточная стена дома № 301, полностью выложенная из камня. Сохранились признаки, указывающие на прежнее существование в этом месте двери в соседнюю комнату. Позднее дверной проем был заложен каменными блоками.

user posted imageuser posted image

Фото 30. Артефакты периода Трои III: две большие фигурки божков из известняка и одна небольшая из мрамора; фрагменты двух диадем из кости и обломок костяной пластины, все украшены нарезным орнаментом в виде кругов с точками посередине; четыре трубочки из кости, возможно ручки; фигурка и бусина из кости; человеческая фигура, грубо вырезанная из рога оленя.

user posted image

Фото 31. Сосуды и крышки с рельефным изображением человеческих лиц: два горлышка глубоких сосудов; глубокий сосуд с высоким горлышком, на сосуд надета крышка; фрагменты двух крышек, один из них показан в двух проекциях – спереди и сбоку. Данные типы сосудов и крышек характерны для Трои III.

user posted image

Фото 32. Керамика Трои IV. Два сосуда с изображением человеческих лиц, один показан спереди и сбоку. Ниже – неглубокая крышка цилиндрической формы с выступающим бортиком по верхнему краю. Верх крышки украшен нарезным орнаментом: тройные параллельные линии, между которыми нацарапаны зигзагообразные, делят поверхность крышки на четыре сектора. В каждом из секторов – незатейливый рисунок. Особо примечательны круг, крест-накрест перечеркнутый двумя линиями, свастика и животное с огромными раскидистыми рогами.

user posted image

Фото 33. Некоторые предметы из культурного слоя Трои IV. Три мраморные фигурки божков; два узких тонких медных или бронзовых предмета – фигурки, булавки или лезвия ножей (иногда их называют бритвами); две фигурки из кости; прочная ручка из рога оленя, на роге сохранилось одно ответвление, ручка богато декорирована рядами вырезанных очертаний кругов, каждый с точкой посередине – возможно, она была рукоятью кинжала или ножа; фигурка, вырезанная из черепка керамического изделия.

user posted image

Фото 34. Круглый очаг с глиняной вымосткой и простейшей «кухонной плитой» – подставкой для установки котла над открытым огнем. Два небольших глиняных возвышения с плоским верхом служили в качестве дополнительных подставок для другой посуды, которая должна была стоять у огня.

user posted image

Фото 35. Стол, скамья или табурет в юго-западном углу комнаты № 501. Изготовлены из глины, сырцового кирпича и камня, поверхность была покрыта побелкой.

user posted image

Фото 36. Некоторые находки из культурного слоя Трои V. Тонкое лезвие ножа из меди или бронзы, конец клинка уменьшился в результате интенсивного использования; кремневый наконечник копья с аккуратными зубцами; фигурка, по форме напоминающая крикетную биту, украшенная нарезным орнаментом в виде параллельных линий и групп кругов с точками посередине; точильный камень с дырочкой для подвешивания; похожая на веретено шпулька или бобина из кости; фигурка божка из ребра быка; каменная фигурка божка с «совиным» лицом, относящаяся к типу изделий, у которых не выделяется голова.

user posted image

Фото 37. Сосуды и цилиндрические крышки с изображением человеческих лиц по-прежнему встречаются в Трое V. Пользуются популярностью плоские миски с нарисованным внутри большим красным крестом и украшения в виде завитков или спиралей на ручках сосудов.

user posted image

Фото 38. Восточная часть оборонительной стены и башня поздней Трои VI по состоянию на 1938 г. Вид с юга.

user posted image

Фото 39. Огромная башня периода VIж, образующая северовосточный угол крепости в период поздней Трои VI. Вид с северо-востока.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

user posted image

Фото 40. Северо-восточная башня периода VIжв том состоянии, как она была раскопана Дёрпфельдом в 1892 г.

user posted image

Фото 41. Секция 2 восточной оборонительной стены, как она была раскопана Дёрпфельдом в 1894 г. В правом углу виден фундамент римского периода.

user posted image

Фото 42. Проход, ведущий к восточным воротам по состоянию на 1932 г. Слева – секция 2 оборонительной стены, справа – секция 3. Вид с севера.

user posted image

Фото 43. Участок оборонительной стены поздней Трои VI к западу от южных ворот: длина этой стены, отличающейся прекрасной кладкой, первоначально была более 120 м, то есть она полностью составляла секцию 4.

user posted image

Фото 44. Восточная оборонительная стена: слева – секция 3, справа – секция 2, между ними – фундамент римского периода. На переднем плане справа – продолжение стены периода Трои VIIa. Вид с юга. Фото 1894 г.

user posted image

Фото 45. Внешняя поверхность стены башни VIh рядом с южными воротами. На стену башни опираются монолиты. Вид с юго-востока.

user posted image

Фото 46. Оборонительная стена Трои VI: в центре справа – западная оконечность секции 4, слева – стена, перекрывшая ворота VIX; на переднем плане – поднимающиеся ступенями места для зрителей римского театра; сверху на заднем плане в центре снимка – подпорная стенка террасы, на которой стоял дом VIH.

user posted image

Фото 47. Южные ворота – главный вход в крепость периода поздней Трои VI, по состоянию на 1937 г.

user posted image

Фото 48. Северо-западный участок (секция 6) оборонительной стены, образующий самый крайний западный угол крепости; у нее столь же грандиозный вид, что и у секции 4. Однако во времена эллинов и римлян ее значительно чаще, чем секцию 4, использовали в качестве каменоломни.

user posted image

Фото 49. Северо-восточная часть дома VIK. На глиняном полу установлена каменная база для деревянной колонны. Вид с юга.

user posted image

Фото 50. Одно из последних крупных зданий поздней Трои VI – «Дом с колоннами», получивший такое название от баз колонн пирамидальной формы из каменных блоков, установленных по продольной оси здания. Вид с запада. Фото 1937 г.

user posted image

Фото 51. Артефакты периода Трои VI: узкие бронзовые ножи, наконечники стрел с выступами и бронзовая спатула; подвеска из нефрита или жадеита в форме птицы; пуговица из стеатита; точильные камни – плоские и в виде карандаша; пуговица, колышек, фигурка божка и два фрагмента рукояти из рога или кости; пластины и диски из слоновой кости, декорированные в микенском стиле – «розочками» и «сеткой»; терракотовые бусины, ядра для пращи и грузики для ткацкого станка пирамидальной и плоскоокруглой формы.

user posted image

Фото 52. Кучи мусора, оставшиеся после землетрясения, разрушившего Трою VI: слева – восточная стена дома VIJX, справа с краю – секция 3 оборонительной стены; в центре – камни, упавшие в результате землетрясения со стен с обеих сторон. Большие сосуды относятся к периоду VIIa, когда пол в доме находился на одном уровне с горлышком сосудов.

user posted image

Фото 53. Дом VIE, очищенный от земли и мусора до уровня пола: каменные базы колонн – два ряда по пять штук каждый – делят здание на три прохода, что поразительно напоминает внутреннее устройство базилики, появившейся значительно позже; две дополнительные базы колонн, расположенные по длинной оси здания, могут относиться как к более раннему, так и более позднему периоду.

user posted image

Фото 54. Глубокий выступ на фундаменте дома VIE с восточной стороны – особенность, типичная и для микенской архитектуры того времени.

user posted image

Фото 55. Западный угол дома VIH в том виде, как он был раскопан Дёрпфельдом в 1893 г.; слева – стены Трои VIIa и VIIb.

user posted image

Фото 56. Микенская керамика из культурного слоя Трои VI: две чаши для питья с высоким основанием характерной для изделий типа килика формы, глубокий алабастр с двумя ручками и высокая ваза со стремевидным горлом. Серая минийская керамика представлена шаровидным сосудом со стремевидным горлом (несомненно, подражание микенской керамике) и большим кратером, использовавшимся в качестве погребальной урны на кладбище, – он был прикрыт неглубоким сосудом, у которого была отбита ножка и поэтому он выполнял функции крышки.

user posted image

Фото 57. Ручки сосудов, часто выполненные в виде головы животного. Похоже, что любимым мотивом троянцев была голова лошади, – не вызывает сомнения то, что это являлось отражением традиционно занимаемых Троей ведущих позиций в коневодстве. Две головы в верхнем ряду и две на ряд ниже (справа и слева) явно идентичны друг другу. На остальных ручках, возможно, изображены головы баранов и собак.

user posted image

Фото 58. Сосуды из серой минийской керамики в месте нахождения – на кладбище погребальных урн. В них покоятся сгоревшие кости и прах взрослых и детей, чьи останки были кремированы в поздней Трое VI.

user posted image

Фото 59. Огромные груды прямоугольных строительных блоков из обрушившейся в результате землетрясения верхней части оборонительной стены Трои VI на востоке акрополя.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

user posted image

Фото 60. Ряд небольших домов Трои VI в квадратах Кб—7, построенных у восточной оборонительной стены; после землетрясения последняя, несомненно, была восстановлена. Справа – восточная стена дома Vm, перед ней виден выступающий угол дома VIE. Вид с севера.

user posted image

Фото 61. В доме VIIж находилось не меньше девяти больших, закопанных в землю ниже уровня пола сосудов. Сверху они были прикрыты толстыми каменными крышками, поэтому по полу можно было свободно передвигаться.

user posted image

Фото 62. Дома периода Трои VII (справа) были построены вплотную к южной оборонительной стене (квадраты Е—Ж9); в этом месте стена тоже была восстановлена до необходимой высоты. Вид с запада.

user posted image

Фото 63. Дом VIIф периода Трои VIIa: глубоко под полом были закопаны шесть вместительных пифосов. Один сосуд по-прежнему накрыт каменной крышкой.

user posted image

Фото 64. Артефакты из культурного слоя Трои VIIa: двухчастная литейная форма из стеатита для отливки нескольких видов серег и бусин из серебра и золота (показаны обе части формы); костяной колышек; бронзовый наконечник стрелы, возможно принадлежавший одному из напавших на Трою ахейцев; длинный узкий точильный камень, почти прямоугольный в сечении; пуговица из стеатита конической формы; свинцовая отливка в форме пуговицы; фрагмент булавки или какого-то украшения из кости, возможно слоновой.

user posted image

Фото 65. Типичная стена дома периода Трои VIIВ с несколькими ортостатами в кладке на уровне земли.

user posted imageuser posted image

Фото 66. Некоторые артефакты из культурного слоя Трои VIIb. Сужающееся к кончику бронзовое шило с костяной рукояткой; точильные камни цилиндрической формы; пуговица из стеатита конической формы, вероятно микенская; наконечник копья или дротика с зубцами и стержнем для закрепления в древке. Наконечник стрелы (в центре), обнаруженный в этом же слое, вероятно, попал туда случайно и на самом деле принадлежит совершенно другому периоду. Фигурка из терракоты, примечательная небрежностью исполнения, – совершенно не характерная для Трои вещь и не имеющая близких аналогов ни в каком другом месте.

user posted imageuser posted image

Фото 67. Четыре характерных сосуда керамики «с наростами»: две неглубокие чашки с парой ручек каждая, у одной чашки ручки сверху плоские, другая (только ее часть) украшена штампованным орнаментом в виде цепочки кругов, каждый с точкой посередине; небольшая чашка с большой ручкой, украшенная миниатюрными «наростами»; большой сосуд в форме чашки с единственной маленькой вертикальной ручкой и тремя большими «наростами» по бокам.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Гость
Эта тема закрыта для публикации сообщений.