Творчество Филологессы

[Saygo 582]

Маршал Жюков

Жюков. Серия первая.

Войска идут победным маршем. Гоните прочь хандру и сплин! Был месяц май; опальный маршал недальновидно взял Берлин. Гремят салюты, стяги реют, и стар, и млад Победе рад, и только Сталин с мавзолея взирает хмуро на парад. В Берлин вошел и веселится, заставь молиться дурака: ведь мог бы, сволочь, взять столицу ко дню, ну, скажем, рыбака! Так нет, отвоевался в мае, придется делать выходной, к японской матери срывая весенний график посевной. Кругом бардак, резервы тают, запасы выгребли до дна, в стране комбайнов не хватает, а генералов дохрена! И, проводив суровым взглядом последний уходящий строй, он пузырек с крысиным ядом сжимает твердою рукой.

Но маршал Жуков, прям и честен, совсем не чувствует беды: он больше Галкина известен за то, что фрицам дал звезды, и на банкете, жахнув кварту, он заявляет, прям и смел, что дал бы им еще со старту, да полномочий не имел. От этих слов товарищ Сталин едва не выронил бокал: какого гада воспитали (а может, Троцкий подослал)! Сжав пузырек двумя руками, едва закончился банкет, он вместо фоточки на память свинтил коварно в туалет и там, кряхтя от перегрузки, ловил старательно момент, чтоб, наконец, на кнопку спуска нажал лопух-корреспондент.

А маршал Жуков, как обычно, совсем не чувствует беды: идет по улицам столичным и дарит женщинам цветы. Пускай посмотрят россияне: рубаха-парень, без затей. А как играет на баяне! И тоже делает детей! А выпьет – разведет дебаты, что, мол, опять кругом враги, британцы врут, борзеют Штаты, а у штурвала – дураки. И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране таких героев убивают, причем не только на войне.

И в тот же день на ближней даче (а это значит – быть беде) сидел, немало озадачен, нарком всея НКВД, а рядом, погруженный в думы, в предчувствии бесславных дел, сидел товарищ Абакумов и основательно потел. А на столе лежало фото, глядишь – и пробирает дрожь: недоглядели, идиоты! Куда пропал любимый вождь? Лаврентий Павлович, седея, скандал пытается замять: виновных снять, вождя приклеить, корреспондента расстрелять, а Жукова погнать из штаба, сослать в Одессу, на курорт, и чтобы маршальская баба немедля сделала аборт.

Товарищ Сталин хрустнул пальцем, сказал, прихлебывая чай: «Ты, главное, не ошибайся. Не перепутай невзначай...»

Жюков. Серия вторая.

Поэт истории не знает и не читает скучных книг, но пятой точкой понимает причины сталинских интриг: гигантской жабою задавлен, отец отечества страдал, что маршал Жуков был прославлен, а Сталина никто не знал. К тому же, в прессе иностранной недавно тема поднялась, мол, как-то, знаете ли, странно, что Жуков не захватит власть. С его огромною харизмой, что не вмещается в экран, недалеко до катаклизмов, и это понимал тиран. Вдобавок Жуков был несдержан, демократичен до соплей, и от него начальник СМЕРШа за пытки отхватил люлей. Куда его девать такого, в победных лаврах дурака? Пускай себе идет в главкомы, хоть в сухопутные войска.

А маршал Жуков, как ни странно, совсем не чувствует беды. Он из Германии туманной везет учености плоды: везет четыре гарнитура для жен, любовниц и подруг; везет известную скульптуру – девицу без обеих рук; опровергая кривотолки про пьянки, драки и баян, по чесноку на барахолке купил какой-то тициан. Повесить захотел на даче, купил на кровные рубли. А вы бы сделали иначе? А вы бы типа не везли?

И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране предпринимательство страдает, причем не только на войне.

Тем временем на ближней даче товарищ Сталин пировал: вчера из Гори передачу какой-то родственник прислал. Тянул чаек с рахат-лукумом, щипал лениво виноград, и тут товарищ Абакумов приперся, падла, на доклад: мол, о позорном назначенье на фоне жуковских побед трепался ради развлеченья советский генералитет. Под кукование кукушки вели неспешный разговор, а за кукушку на прослушке сидел как минимум майор. Их в тот же вечер повязали, скрутили с горем пополам и виртуозно истязали без перебивок и реклам. Итог, конечно, в нашу пользу, два ранено, один убит, но нет причин для беспокойства - злодейский заговор раскрыт!

Товарищ Сталин, прекращая сей бесполезный разговор, не угостил министра чаем, а сразу выгнал в коридор. Намазал белый хлеб вареньем, вздохнул о чем-то, глядя вдаль, но, как назло, звонит Лаврентий, чтоб уточнить одну деталь: виновных снять, вождя в Одессу, корреспондента на курорт, и, чисто ради интересу, кому мы делаем аборт?

Товарищ Сталин, зеленея, как можно вежливей сказал, что он в Лаврентии негея уже давно подозревал. Потом послал наркома в баню, махнул охраннику в окне, достал бутылку «Телиани» и буркнул: «Жюкова ко мне».

Жюков. Серия третья.

Товарищ Сталин, как известно, творил немало черных дел. На махинациях бесчестных он не одну собаку съел: исподтишка напал на финнов, в Германии рейхстаг спалил, а Западную Украину к Восточной присоединил. Иной растяпа рот разинет – товарищ Сталин тут как тут: то член резиновый подкинет (потом при обыске найдут), то политически пошутит, а кто заржет – того в тюрьму, то гайку важную открутит, и все КБ – на Колыму... Исход обычно был летален, и знало все Политбюро: большой мастак товарищ Сталин по части причинить добро.

А маршал Жуков – как иначе? – совсем не чувствует беды. Он едет к Сталину на дачу, чтоб отчитаться за труды, но почему-то забывает про гарнитуры и ковры, поскольку разом выпивает шестнадцать литров «Хванчкары». Вино с названием нерусским для организма чистый вред, да натощак, да без закуски, но выхода иного нет. Короче, пузырю к шестому товарищ Сталин узнает, что Эйзенхауер главкома давно в Америку зовет. Поскольку сам товарищ Сталин при этом был кристально трезв, он тут же мысленно поставил на Жукове огромный крест. Но, ясен пень, не подал виду и маршалу ответил так: «Товарищ Жюков, не в обиду, но ты, случайно, не дурак? Дела твои в стихах воспеты, имеешь дачу под Москвой, ты взял Берлин ко Дню Победы, а этот хаур кто такой? Что в лондонах, что в вашингтонах капиталисты гнут свое: им Трумен с бомбою ядреной милей, чем Сталин без нее. На козни буржуазной прессы газета «Правда» даст ответ, а ты езжай себе в Одессу, тебе Лаврентий взял билет...»

С утра у маршала в кармане билет «Москва – Караганда», повестка в пятнах «Телиани» на заседание суда, во рту как лошади насцали, в мозгу тревожно бьет набат, а виноват товарищ Сталин, он повсеместно виноват.

И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране какой отравы не бывает в грузинском импортном вине!

Жюков. Серия четвертая.

Беда, когда она настала, всегда приходит не одна: в партком телегу накатала гуляки-маршала жена. Мол, где-то шляется ночами, парадный китель заблевал, а на расспросы отвечает, что снова Сталин вызывал! Домой придет - в помаде ворот, вчера явился без кальсон... Ох, чует сердце, рядом ворог, японский, видимо, шпион! От идеалов коммунизма свернул на скользкий, ложный путь. Нельзя ли силою марксизма в семью охальника вернуть?

Лаврентий Палыч не напрасно жевал казенные харчи: упреки подсчитал бесстрастно и тут же к делу приобщил. В сомненье пожевал губами, подумал, подсчитал опять и от себя в конце добавил: «А если нет, то расстрелять!» .

У нас секретов не бывает – один болтнул, другой сказал... Смотреть, как Жукова снимают, в Кремле набился полный зал. Огромный список прегрешений , где панибратство и вещизм, и бытовое разложенье, и рядовой алкоголизм, и полномочий превышенье (начальник СМЕРША пострадал!), полдня с трибуны с выраженьем товарищ Голиков читал. И зал в молчании угрюмом сидел, не поднимая глаз, один товарищ Абакумов сиял как новый керогаз.

А зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране не ты такой, страна такая, где чуть расслабишься - к стене!

Но маршал Жуков – что ж такое! - совсем не чувствует беды. Герою не дают покоя билеты до Караганды. Пока докладчик брызгал ядом на тему про семью и брак, он Берию нащупал взглядом и показал ему кулак.

Лаврентий Палыч, как известно, ловил намеки на лету и тут же захотел исчезнуть, но находился на посту. Состроил рожу посердитей, кивнул плешивой головой, мол, ради бога, извините, был только верхний боковой. Вот-вот начнется перепалка, но маршал Конев, как назло, чихнул на маршала Рыбалко – и тут Рыбалко понесло. Мол, тоже дело наваляли - товарищ не живет с женой! Авторитетно заявляю: живет, но просто не с одной! Ну, зарывается, буянит, бывает, подчиненных бьет – зато играет на баяне и песню «Валенки» поет! Он шел к победе дни и ночи, он лично выиграл войну, а что жена телеги строчит, так вы видали ту жену?

Из зала выкрикнули: «Верно! Посмотришь – пробирает дрожь! Возьмешь Берлин с такою стервой, и не захочешь, а возьмешь!»

Верховный вождь не подал виду и долго маршала хвалил, но в сердце лютую обиду на отщепенца затаил. К трибуне подошел вразвалку, свое решенье зачитал и сходу маршалу Рыбалко путевку в санаторий дал. Героя в темном коридоре скрутили тут же два врача: «Не хочешь, сволочь, в санаторий? Тогда сидел бы и молчал!»

И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране такого просто не бывает, чтоб тихо умереть во сне...

Жюков. Серия пятая.

Помимо прочих развлечений, навроде срочных марш-бросков, и стратегических учений, и свежевания хорьков, а также туров по Европе в составе танковых частей, у Жукова имелось хобби – уничтожать плохих людей. Стаканы дребезжат в плацкарте, стучат колеса «в путь пора», и палец маршала по карте скользит вдоль ниточки Днепра. Тревожат душу размышленья, буквально кругом голова: как сделать так, чтоб населенье подсократилось раза в два, чтоб Молдаванка и Пересыпь безлюдны стали и пусты (а население Одессы совсем не чувствует беды).

Вслед уходящему вагону, щипая школьниц за бедро, Лаврентий Палыч по перрону побрел до станции метро. В Кремле у входа вытер ноги и доложился Самому: «Я тут подумал по дороге – а может, надо бы в тюрьму?»

Товарищ Сталин тяпнул бренди, неспешно трубочку набил. «Все потому, - сказал, - Лаврентий, что ты ни разу не любил. Кого любить с такою рожей, кому в окно бросать цветы? А Жюков не такое может, и этим он сильней, чем ты».

Процент маразма в киноленте побил рекорды прошлых лет. «Нет, почему. – сказал Лаврентий, зардевшись аки маков цвет. – Вот карасей люблю в сметане, жену и Родину люблю, а также вас, товарищ Сталин, люблю безумно – зуб даю!»

И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране патриотизмом называют любовь к диктату и гебне.

Не пала жертвой глупых шуток красавица-Караганда: на третьи сутки понял Жуков, что вроде едет не туда. Сошел на дальнем полустанке, с вагона поручень скрутил, поймал такси до Молдаванки и к месту службы покатил.

Прошло каких-то три недели, как раз четвертая пошла. В Одессе улицы пустели, зато сознательность росла. Когда же грузчиков не стало, чтоб разгружать в порту суда, верховный вождь вздохнул устало и буркнул: «Жюкова сюда!»

И маршал Жуков, как обычно, совсем не чувствуя беды, садится на экспресс столичный с запасом водки и еды. Сойдя на Киевском вокзале, берет бутылку коньяка и едет не куда сказали, а в санаторий ВЧК.

Леченье маршала Рыбалко – и в этом скользкий был момент – ни шатко двигалось, ни валко: не мрет упрямый пациент! На завтрак и на ужин клизма объемом с полное ведро, а он исполнен оптимизма и только щурится хитро!

Того не знали санитары НКВД СССР, что Пал Семенович недаром был убежденный родновер. К чему припарки и клистиры, к чему рецепты из Кремля, когда ему давала силы родная матушка-земля! И главный врач уже катился до Магадана с ветерком, когда в больничку заявился товарищ Жуков с коньяком. Стаканы полнились, пустели, и за каких-то пять минут свершилось то, над чем неделю работал целый институт...

Жюков. Серия шестая.

В глухую ночь, под вой собачий, в сорокоградусный мороз у Сталина на ближней даче решался кадровый вопрос. Сперва генсек ругался матом, потом на Берию орал, затем поставил ультиматум, чтоб Жуков ехал на Урал. Туда война не докатилась (не оправдал надежды враг), и населенья расплодилось – не помещается в ГУЛАГ!

Коварный замысел генсека Лаврентий Палыч угадал: в столицах грохнешь человека – получишь мировой скандал. А вот Урал – другое дело, там реки, горы и леса, там грамотно припрятать тело займет от силы полчаса. Затылок поскребя в сомненье, рабочий полистал блокнот: какой сценарий преступленья товарищ Сталин предпочтет? Медведь-шатун, сердечный приступ, визит кондратия во сне, а может, пьяные танкисты размажут траком по стерне?

А маршал Жуков, ясен-красен, совсем не чувствует беды. Он с назначением согласен, ему интриги до звезды. Да и чего не согласиться – поди, Урал не Магадан! Осталось бабам отзвониться, чтоб собирали чемодан.

А те, гадюки, ни в какую. Одна вопит: еще чего! Я и в столицах покукую, чем пихтовать в твое УрВО! Другая тоже встала в позу: мол, ты покуда мне не муж, я хоть сегодня спрыгну с возу, и сам катись в такую глушь! И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране восьмое марта наступает, когда захочется жене.

Над Жуковым сгущались тучи, а он бежал себе от баб в Уральский округ, в лес дремучий, где в центре был огромный штаб. Вставало солнце в дымке серой, на поле жвачные паслись. В УрВО штабные офицеры как лист осиновый тряслись. Но маршал, подустав с дороги, былую хватку растерял: на входе чинно вытер ноги и только толстых расстрелял. На главных направленьях сходу натыкал мины и ежи, умело выдвинул пехоту на огневые рубежи, зарылся в землю с фронта, с тыла, ВЧ до бани протянул и все, что в технопарке было, к Москве стволами развернул. Потом на самом видном месте прибил Суворова портрет и в ожидании известий прошел в отдельный кабинет.

[Saygo 582]

Филологесса не обошла вниманием высер Латыниной относительно Челябинского метеорита. Так родилось новое произведение:

Заправлено в ракету полетное заданье,

И штурман выбирает по карте города:

«А может быть, Челябинск? Челябинск, до свиданья!

У нас еще в запасе Чита и Воркута!

Я верю, друзья, ни одна из ракет

До цели намеченной не долетит,

А если заметят - Челябинска нет,

Все спишем на метеорит!»

По счастью, спутник НАСА, вращаясь по орбите,

Заметил в атмосфере широкий дымный след,

А в космосе, что странно, он дыма не увидел,

Всей насой обыскались – на снимках дыма нет!

Я знаю, друзья, что у наших ракет

Труба выхлопная ужасно дымит.

Вот эта труба и оставила след,

А вовсе не метеорит!

Однажды на Лубянке признаются, наверно,

Где именно система дала фатальный сбой,

И с них сурово спросит повешенный Коперник,

Какой у метеора был номер бортовой!

Началась неторопливая дискуссия о причинах смерти Коперника...

[Saygo 582]

БАЙОПИК

Сценарий

Действующие лица:

Кинодраматург БЕЗДАРОВА и ее воображаемые друзья: Очень Известный Продюсер, Вечные Ценности и Вермишель быстрого приготовления.

КОРОЛЁВ, Сергей Павлович, Генеральный конструктор.

БЕРИЯ Лаврентий, тоже Павлович.

ГИТЛЕР Адольф Алоизович, жертва тоталитаризма.

СОБАКА ЛАЙКА.

Степь. В степи грязь. В грязи фанерный стартовый стол, кривые землянки и расхристанный стройбат. Посреди стройбата Сергей Павлович КОРОЛЕВ запускает в безвоздушное пространство собаку ЛАЙКУ. Собака визжит.

Входит БЕРИЯ Лаврентий Павлович в шляпе и пенсне. Какое-то время укоризненно наблюдает за манипуляциями КОРОЛЕВА.

КОРОЛЕВ, отдуваясь: Вот, товарищ БЕРИЯ! Никак не запускается!

БЕРИЯ, участливо: Можэт, бэнзын кончился?

Кинодраматург БЕЗДАРОВА, за кадром: Да не бензин, а уайт-спирит трофейный! И не кончился, а рабочие выпили! Для кого я роли пишу блинваще!

Те же и БЕЗДАРОВА. В руках у БЕЗДАРОВОЙ керамическая кружка, в которой она яростно помешивает ВЕРМИШЕЛЬ БЫСТРОГО ПРИГОТОВЛЕНИЯ.

БЕЗДАРОВА, БЕРИИ: И вот вы, в очках который. По сценарию вы угрожаете КОРОЛЕВУ расстрелом! Где ваш загранотряд?

КОРОЛЕВ, хватаясь за голову: Какой отряд? Какой расстрел? Какой Берия, наконец, он же давно умер!

БЕРИЯ, заинтересованно: Это кто умер?

КОРОЛЕВ, торопливо: Это я не про вас. Это другой, который умер. Которого... ну, неважно. (авторитетно) А ракета такой конструкции все равно не взлетит. У нее серп и молот еще на старте отвалятся.

БЕЗДАРОВА: А вот и взлетит.

КОРОЛЕВ: А вот и нет.

БЕЗДАРОВА: А вот и да. И вообще, это не ракета, а аллегория.

КОРОЛЕВ, запальчиво: Анатомическая?

БЕЗДАРОВА: Ой, знаете что? У нас тут не космическая опера, а байопик. Вот если б мы снимали о ракетах, то, уверяю вас, через месяц я разбиралась бы в теме не хуже, чем вы.

Сергей Павлович КОРОЛЕВ судорожно хватает ртом воздух.

БЕЗДАРОВА: Тоже мне изобретатель! Ракету немецкую передрал, а туда же! Какого коммуняку ни копни, так непременно наткнешься на фашистское свиное рыло!

ГИТЛЕР, обиженно: Как будто что-то плохое.

ВЕРМИШЕЛЬ БЫСТРОГО ПРИГОТОВЛЕНИЯ: Теперь по часовой стрелке, пожалуйста. И помедленней, меня укачивает.

Сергей Павлович КОРОЛЕВ медленно сползает под стартовый стол. Лаврентий Павлович сочувственно обмахивает Генерального конструктора повесткой на расстрел.

БЕЗДАРОВА: Да кабы не Очень Известный Продюсер с Одного Федерального Канала...

ВЕРМИШЕЛЬ БЫСТРОГО ПРИГОТОВЛЕНИЯ: И я!

ВЕЧНЫЕ ЦЕННОСТИ: И мы!

БЕЗДАРОВА: ...кто б тебя вспомнил вообще, жалкий ты человечишко?

ГИТЛЕР: Как-как вы сказали? Королёв? Впервые слышу.

Перевитая кумачом аллегория ракеты зловеще кренится под весом гипсового бюста товарища СТАЛИНА.

БЕЗДАРОВА: Надо еще погуглить в яндексе, чем вы все занимались во время оккупации Западной Украины! Небось щели в танках выпиливали для стрельбы катюшами из гаубиц!

ГИТЛЕР: Продолжайте, Юлия Плезиозавровна. Я с вами совершенно согласен.

Под натужный скрип ракеты ГИТЛЕР интеллигентно увлекает кинодраматурга за кадр.

ГИТЛЕР, за кадром: Кстати, есть отличный сюжет для Каннского фестиваля. Талантливый художник, вегетарианец со всеми удобствами, затравлен тоталитарным режимом по месту жительства.

БЕЗДАРОВА, за кадром: Тарковский, что ли?

ГИТЛЕР, уклончиво: Ну, почти.

Голоса за кадром стихают. Сергей Павлович КОРОЛЕВ выползает из-под стартового стола и по-хозяйски выравнивает ракету.

ЛАЙКА, с надеждой: Так я это, полетела я, что ли? (улетает)

Стройбат, КОРОЛЕВ и БЕРИЯ, запрокинув головы, смотрят ей вслед.

БЕРИЯ: Поздравляю вас, товарищи, с убедительной победой советской космонавтики. ГАГАРИНУ приготовиться (зловеще блестит стеклышками пенсне).

[Saygo 582]

Жюков. Продолжение!

От жвачных, что в дали туманной жевали клевер кормовой, товарищ в чине капитана отполз по тропке полевой, отклеил хвост от гимнастерки, сухую выплюнул траву и все, что надо, по восьмерке копытом отстучал в Москву.

Донос, что капитан составил, прочтя не меньше сотни раз, использовал товарищ Сталин пароним к слову «пендергаст». За годы ссылки туруханской чего он только не видал, но выходки настолько хамской от Жукова не ожидал. Вот так идешь навстречу людям, стирая ноги до колен, а от людей тебе на блюде во все лицо моржовый хрен.

Когда верховный вождь расстроен, того гляди – сошлет в ГУЛАГ. А чтоб верховный был спокоен, уконтропуплен будет враг! Себя не помня от азарта, Лаврентий Палыч дал зарок для маршала микард инфаркта изобразить в кратчайший срок. По засекреченным шарашкам его агенты наскребли специалистов по кондрашкам, считай, на цельное НИИ. Такие за двойную пайку во имя мира и труда пошлют не то что в космос Лайку – кого угодно и куда!

Проходит день, другой и третий, исправно вертится Земля, и вот в УрВО по эстафете летит посылка из Кремля. В посылке пропуск на Лубянку, один билет до Соловков и фильм про парусные танки, что снял Никита Михалков.

Сценарий был настолько жуток и так прозрачен был намек, что по просмотру маршал Жуков с кондратием в больничку слег. И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране киноискусство убивает с паленой водкой наравне.

Как только маршала в больничку впихнула мстительная власть, повсюду в прессе заграничной по кочкам новость понеслась: мол, загубили людоеды героя давешней войны, поскольку с ядерной ракетой герои больше не нужны!

И в тот же день на ближней даче Лаврентий, старый большевик, попался Кобе под раздачу, как Михоэлс под грузовик. Под занавес масштабной порки, разбив Лаврентию очки, верховный сам набрал восьмерку и слушал долгие гудки. «Зачэм, - сказал, - товарищ Жюков, сыдыш адын, как нэродной? Тэбэ в ЦК, помимо шюток, давно оформлен проездной. А если кто нахулиганил, так мало, что ли, дураков? Пойдешь налево – там Булганин, пойдешь направо – Маленков!»

И маршал Жуков, ясен-красен, совсем не чувствуя беды, опять решил, что мир прекрасен, а помыслы вождя чисты. Больничным тапком щелкнул лихо, прицельно плюнул в потолок и приходящую врачиху немедля в койку поволок.

И зритель сразу понимает, что в Этой Долбаной Стране в бюджетной сфере нагибают, как в эротическом кине.

[Saygo 582]

Диалог времен

- А сегодня наша мама

отправляется в полет,

потому что наша мама

называется "пилот"!

(30-е гг. ХХ в.)

С лестницы ответил Вова:

- Мама - летчик? Что ж такого!

Вот у Мани, например,

мама - оппо-зицио-нер,

а у Сидоровой Яны

обе мамы лесбияны,

а у Левы мама - блогер...

Мама - летчик!

В рот мне ноги!

- Самый кайф, - сказала Ната, -

если мать - прокрастинатор:

у нее до дневника

не дотянется рука!

И вздохнула Нина тяжко:

- Разве плохо быть монашкой?

Кто поклоны в церкви бьет?

Уж конечно, не пилот!

Пишут блогеры в фейсбуке -

это очень хорошо!

Хипстеры фигачат луки -

это тоже хорошо!

Кто-то строем ходит с флагом,

кто стоит в музее раком,

кто и баба, и мужик...

А работает таджик.

(начало ХХІ в.)

[Saygo 582]

Если завтра война, если враг нападет,
Если место пустует в окопе,
То, едва патриот на работу придет,
Эта новость окажется в топе!

На лирушке, в жеже и вконтакте
Наш ответ однозначен и прост:
Если завтра война, если завтра хана –
Перепост! Перепост! Перепост!

Супостату в ответ загудит интернет,
Повсеместно завинтятся гайки,
Набежит хомячьё, налетит школиё
И посыплются щедрые лайки!

Перепост полетит, понесется ретвит,
Зафигачатся грозные луки.
Только тот победит, кто себя не щадит,
Регулярно вещая в фейсбуке!

С девяти до шести по просторам сети
С вентилятора брызжет гуано.
Мы любую вражину готовы смести
Малой кровью, решительным баном!

На земле, в небесах и на море
Очевиден печальный конец:
Если завтра война, если завтра в поход –
Всем трындец, всем трындец, всем трындец.

[Saygo 582]

Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам:
Он квоту на импорт за буйный набег 
уменьшит хазарским товарам,
а если добром до хазар не дойдет,
то, может, и санкции даже введет! 

Дружина, конечно, пыталась вопить,
Что проще мочить без разбору, 
Что, чем торговаться, пора бы прибить
Хазарам чего-то к забору, 
Но знает Олег: не верхом на коне 
Куется победа в гибридной войне! 

Уже возросло беспокойство вдвойне
У франков, норманнов и ютов.
С волненьем следит населенье в стране
За курсом хазарской валюты, 
И в песнях бояны ругают Итиль
И требуют вставить хазарам фитиль. 

...Ковши круговые, запенясь, шипят
На тризне плачевной Олега.
Коня боевого хазары едят 
гуртом у днепровского брега
И ведать не ведают даже во сне,
Что это победа в гибридной войне.

[Saygo 582]

Вечный Рим

Мартовским идам посвящается.
Все совпадения на совести интерпретаторов

Ищут в Италии, ищут в провинции, 
Ищут плебеи, а также патриции,
Все уповают на милость небес: 
В Риме божественный Цезарь исчез! 

В прошлые иды, задумчиво-строгий,
В алых сандалиях, в пурпурной тоге,
Шествовал он отмечать торжество...
Больше не слышно о нем ничего. 

Слухи ползут по притихшей столице: 
Цезарю так пропадать не годится!
Где же комиции? Что же Сенат? 
Чья в этом выгода? Кто виноват?

Может, старинного приступ недуга?
Может, в Египте рожает подруга?
Может, волосья, от света вдали, 
Мажет пометом, чтоб гуще росли? 

Город гудит, новостями встревожен: 
Помер? Умучен? Друзьями низложен? 
Дым коромыслом в посольстве парфян. 
В Галлии с горя порвали баян. 

Стянуты к центру бойцы спеццентурии.
Выставлен пост у Помпеевой курии. 
Выловлен в Тибре на днях индивид, 
Каркавший «Бойтесь-де мартовских ид». 

Граждане! Слухи плодить некультурно!
Верьте редакции "Акта диурна": 
Скоро появится, если не врут 
Верные Цезарю Кассий и Брут..