Древнерусская летопись из Коттонианской библиотеки

[Saygo 582]

А. В. Майоров. Древнерусская летопись из Коттонианской библиотеки

Библиотека Роберта Коттона - крупнейшее собрание древних манускриптов в Англии. Здесь сохранились уникальные памятники письменности и исторические документы, в числе которых греческая иллюстрированная Книга Бытия конца V - начала VI в. (Коттоновский Генезис), сильно пострадавшая в пожаре 1731 г.; Линдисфарнское Евангелие - один из древнейших манускриптов средневековой Англии, созданный на рубеже VII-VIII вв. и украшенный многочисленными миниатюрами; древнейшие из сохранившихся списков Великой хартии вольностей 1215 г.; единственный в мире список Беовульфа - англосаксонской эпической поэмы начала VIII в., действие которой происходит в Скандинавии, до переселения англов в Британию, и др.{1}

Сэр Роберт Брюс Коттон (1571 - 1631) родился в Дентоне (графство Хантингдоншир), учился в Вестминстерской школе и Колледже Иисуса в Кембридже, где получил степень бакалавра в 1585 году. Еще в годы учебы, под влиянием выдающегося историка и археолога Уильяма Кемдена (1551 - 1623) у него пробудился интерес к историческим памятникам.

Коттон начал приобретать рукописи и другие древности, когда ему еще не исполнилось 18 лет, в связи с подготовкой своего первого научного труда - "Антикварных заметок по истории Хантингдоншира". Помимо древних рукописей его интересовали старопечатные книги, римская и средневековая эпиграфика и монеты.

Наряду с научными занятиями и коллекционированием Коттон принимал участие в политической жизни, с 1601 г. неоднократно становился депутатом Палаты общин и был в числе доверенных советников короля Якова I. В 1603 г. король возвел Коттона в рыцари, а после того как ученый подготовил проект увеличения доходов казны, его стали приглашать и на заседания Тайного совета. Одной из предложенных мер по увеличению королевских доходов было учреждение титула баронета, который можно было купить за деньги. Первым этот титул получил сам Коттон. Король называл его своим кузеном в память о Роберте Брюсе, короле Шотландии, к которому возводили свою родословную Коттоны и Стюарты{2}.

Коттоновский Генезис

Лист Линдисфарнского Евангелия

Первая страница "Беовульфа"

В расположенный рядом с Вестминстерским дворцом особняк Коттона, привлеченные его книжным собранием, стремились попасть самые известные ученые и писатели того времени. В библиотеке Коттона работали Френсис Бэкон и Бен Джонсон. Бэкон написал здесь свою "Историю Генриха VII".

За консультациями по различным историческим, правовым и политическим вопросам к Коттону обращались крупные государственные деятели и политики. Среди них сэр Генри Монтегю, в 1620 г. занявший пост лорда-казначея, а также многие депутаты парламента. В числе последних были и лидеры оппозиции Джон Элиот, Томас Вентворт, Джон Пим, Джон Селден и Эдвард Кук, использовавшие познания ученого для написания антиправительственных трактатов{3}.

Некоторые из подобных сочинений потом распространялись под именем Коттона. В одном из них - книге "Опасности, которые ныне подстерегают королевство, и средства против оных", изданной в 1628 г., - проводилась идея о священной обязанности короля строить свою политику в соответствии с волей парламента.

Новый король Карл I и его окружение были встревожены деятельностью Коттона. Против него были выдвинуты обвинения в подготовке заговора. В 1629 г. библиотека ученого была конфискована, а сам он заключен под стражу. Правда, вскоре все обвинения были сняты и Коттон получил свободу, однако библиотеку смог вернуть себе только его сын, продолживший дело отца{4}.

Роберт Коттон был одним из наиболее деятельных членов Общества (Колледжа) антиквариев, созданного около 1581 года. Общество объединяло видных интеллектуалов своего времени. Его члены собирались в вестминстерском доме ученого вплоть до 1614 г., когда деятельность Общества была запрещена Яковом I, недовольным царившими в нем оппозиционными настроениями. Около 1602 г. вместе с Джоном Додериджем и Джеймсом Леем Роберт Коттон подал петицию королеве Елизавете I с просьбой пожаловать хартию на образование Академии для изучения древностей и истории{5}.

Библиотека Коттона при его жизни насчитывала около тысячи рукописей. Значительная их часть различными путями перешла к нему от других крупных английских коллекционеров XVI - начала XVII в.: поэта и ученого-антиквара Джона Леланда (ок. 1503 - 1552), математика, географа, астронома и астролога Джона Ди (1527 - 1609), видного государственного деятеля, лорда-казначея Англии Уильяма Сесила, первого барона Берли (1521 - 1598) и др.

Коттон не только охотно позволял друзьям и единомышленникам посещать свою библиотеку, но и одалживал им книги. Более других его книгами пользовались юрист и историк права Джон Селден (1584 - 1654), архиепископ Арма Джеймс Ашер (1581 - 1656) и Уильям Кемден. Сэр Роберт одалживал даже свои рукописи, часть из которых не была возвращена. Среди невозвращенных ему рукописей - Утрехтская Псалтирь, написанная около 820 - 835 гг. в бенедиктинском аббатстве Отвильер в Шампани и украшенная многочисленными миниатюрами (ныне хранится в Библиотеке Утрехтского университета).

Некоторые свои рукописи и книги Коттон добровольно пожертвовал другим лицам и учреждениям. В 1602 - 1603 гг. он передал около десятка манускриптов сэру Томасу Бодли (1545 - 1613), видному ученому и отставному дипломату, выступившему с проектом возрождения библиотеки Оксфордского университета. Дар Коттона был первым крупным пожертвованием в рукописный фонд Бодлианской библиотеки.

Библиотеку сэра Роберта унаследовали и пополнили новыми приобретениями его сын, сэр Томас Коттон (1594 - 1662), и внук, сэр Джон Коттон (1621 - 1702). Сэр Джон, депутат парламента, вел переговоры о передаче после своей смерти коллекции британской нации и добился принятия в 1701 г. парламентского акта о вечном хранении без права продажи и свободном публичном использовании Коттонианской библиотеки. Это был первый случай такого рода, ставший важным прецедентом для создания национальных публичных библиотек{6}.

23 октября 1731 г. в Ашбурнхам Хаузе в Вестминстере, где временно хранились коттоновские рукописи, произошел сильный пожар. В результате 114 из 958 находившихся там манускриптов были полностью или частично утрачены. Полностью сгорела единственная рукопись Жизнеописания короля Альфреда Великого, сильно пострадал Коттоновский Генезис{7}. Реставрация манускриптов была проведена только во второй половине XIX в. под руководством главного хранителя рукописей Британского музея, сэра Фредерика Мэддена (1801 - 1873), после чего они вновь сделались доступными для читателей{8}.

В 1753 г. Коттонианская библиотека была передана созданному тогда Британскому музею и стала одной из основ его книжного собрания. В 1972 г. Библиотека Британского музея вошла в состав вновь созданной Британской библиотеки - главной национальной библиотеки Великобритании и крупнейшей библиотеки мира, насчитывающей в своих фондах свыше 150 млн. единиц хранения. К настоящему времени большая часть коллекции печатных книг Коттона разошлась по другим собраниям, коллекции монет в основном остаются в Британском музее, собрание же древних надписей передано в Музей археологии и антропологии Кембриджского университета.

Сегодня собрание коттоновских манускриптов в Британской библиотеке включает более 1400 рукописных книг и более 1500 документов в виде свитков с печатями, датируемых концом V - XVII веком. Большинство рукописей написано на латинском и английском языках (в том числе древне- и среднеанглийском и шотландском); в коллекции представлены также памятники на корнуэльском, датском, голландском, французском (в том числе англо-нормандском), немецком, греческом, ирландском, итальянском, португальском, русском, испанском и валлийском языках, есть рукописи на арабском, китайском, иврите, персидском и турецком языках.

Собрание Коттона содержит самую большую в мире коллекцию англосаксонских средневековых рукописей, включающую два древнейших списка Церковной истории Беды Достопочтенного и пять списков Англосаксонской хроники; английские государственные документы XVI-XVII вв., в том числе дневник короля Эдуарда VI, завещание королевы Марии Стюарт, автографы королей Генриха VIII и Елизаветы I; средневековые западноевропейские хроники, в частности Хронику аббатства Мелроуз в Шотландии, Хронику королей Мэна и других островов, Анналы аббатства Св. Адальберта Эгмондского в Северном Брабанте и др.; серию уникальных рукописных карт XVI-XVII вв.; коллекцию книг Священного Писания, включающую Коттоновское Шестикнижие (Hexateuch), Псалтирь Веспасиана, Винчестерскую Псалтирь и Хелианд (Heliand) - стихотворный перевод Евангелия на древнесаксонский язык; коллекцию англосаксонских и средневековых британских уставных грамот и картуляриев; геральдические рукописи{9}.

Рукописи Коттона хранились в особом помещении в его доме. Книгохранилище было оборудовано специальными шкафами, сделанными наподобие средневековых букпрессов (Bookpress), в которых книги содержались в горизонтальном положении под прессом для обеспечения лучшей сохранности пергамента. В средневековье букпрессы устанавливались, как правило, в клостерах - крытых галереях и коридорах, расположенных вокруг монастырского двора или примыкающих к церкви, книги в них крепились к полкам при помощи специальных цепей.

Каждый из котгоновских букпрессов был увенчан бюстом одного из персонажей римской истории: Юлия Цезаря, Августа, Клеопатры, Фаустины, Тиберия, Калигулы, Клавдия, Нерона, Гальбы, Отона, Вителлия, Веспасиана, Тита и Домициана (последний имел только одну полку, возможно потому, что располагался над дверью){10}. До настоящего времени рукописи из собрания Коттона сохраняют свои первоначальные шифры по названию букпресса, номерам полки и книги.

Среди рукописных книг Коттонианской библиотеки есть список древней русской летописи, известный под названием "Московская хроника" (Chronica Moscovitica) или "Русская хроника" (Russian Chronicle){11}. В научной и справочной литературе за рукописью также закрепилось название: "Начальная русская летопись" (Russian Primary Chronicle). В первом печатном каталоге Коттонианской библиотеки рукопись атрибутирована как "Chronica Moscovitica, Muscovitice, charactere Slavonico"{12}.

Текст писан полууставом второй половины XVI в. в полный лист на 377 листах. Рукопись переплетена в два тома. Многие листы вверху обгорели во время пожара 23 октября 1731 года. В результате на каждой странице недостает нескольких (от двух до трех) верхних строчек и ряда слов в верхних углах.

Основной текст написан черными, частично коричневыми чернилами. Заголовки и некоторые заглавные буквы написаны киноварью. Сохранившаяся порядковая нумерация листов не соответствует оригинальной пагинации, поскольку порядок листов существенно нарушен.

С середины XIX в. рукопись неоднократно подвергалась реставрации. Каждый ее обгоревший лист отдельно вклеен в специальное бумажное паспарту. В результате изменился оригинальный формат рукописи. Ныне размер листов составляет 270x215 мм. Первоначальный размер составлял, возможно, ок. 250x180 мм. Зона письма - 210x130 мм.

Рукопись писана на бумаге с водяными знаками в виде кувшинчика с одной ручкой и розеткой наверху. Прямых аналогий таким филиграням не установлено. Отдаленно они соответствуют филиграням, изображающим кувшинчики с одной ручкой и розеткой, но дополнительно с короной между розеткой и венчиком кувшинчика. Такая бумага может быть датирована 1556- 1589 годами{13}. Следовательно, рукопись могла быть написана не ранее конца 1580 - начала 1590-х годов.

О происхождении коттоновского списка русской летописи, а также о времени и обстоятельствах, при которых она оказалась в Лондоне и была приобретена сэром Робертом, в доступных нам материалах, связанных с историей рукописного собрания Коттонианской библиотеки, сведений нет. Такие сведения отсутствуют в составленном Томасом Смитом первом печатном каталоге библиотеки, опубликованном в 1696 г.{14}, в более полном каталоге Джозефа Планты 1802 г.{15}, а также в новейшем онлайн-каталоге котгоновских рукописей, размещенном на официальном сайте Британской библиотеки (http://searcharchives.bl.uk).

Остается предположить, что рукопись могла быть привезена в Лондон и продана Коттону кем-то из английских дипломатов, служивших в России. Есть и другой, не менее вероятный путь: манускрипт, содержащий текст русской летописи, мог оказаться у Коттона при посредстве кого-то из английских купцов или исследователей Русского Севера, связанных с Московской торговой компанией.

Основанная в 1553 г. Русская, или Московская, компания, добившаяся монопольного права торговли с Россией и многих других льгот как от английского, так и от русского правительств, к началу XVII в. превратилась в одно из крупнейших торговых предприятий мира. Свои представительства компания имела во всех крупнейших городах России - в Вологде, Холмогорах, Архангельске, Ярославле и Москве, получив от русских царей даже освобождение от уплаты торговых пошлин{16}.

Успехи торговли с Россией вызвали в Лондоне и при королевском дворе большой интерес и своего рода моду на все русское. Некоторые английские аристократы стали появляться при дворе в русских костюмах. Такая мода нашла отражение даже в творчестве Уильяма Шекспира: во второй сцене комедии "Бесплодные усилия любви" король и свита появляются одетыми в русские костюмы{17}.

Из России в Англию везли северных оленей, других зверей и птиц, предметы одежды, быта и все, что могло возбудить интерес в качестве экзотической редкости. Тогда же в Англии зародился научный интерес к изучению России - ее географии, природных богатств, истории и культуры. Об этом свидетельствуют натуралистические изыскания Джона Традесканта, записи русских песен, выполненные Ричардом Джеймсом, а также покупка книг в России{18}.

Первый подобный случай произошел в Вологде 7 ноября 1557 года. В этот день здесь была переплетена писанная в Холмогорах книга под названием "Сказания книг деяний Апостольских написана Лукою Евангелистом". Рукопись купил вологодский агент Московской компании Томас Гаутри за один рубль, один алтын и две деньги, о чем гласит его собственноручная запись, сделанная на одном из чистых листов книги. Этот манускрипт сохранился в рукописном собрании Бодлианской библиотеки в Оксфорде, куда он поступил от лейб-медика королевы Елизаветы I Ланселота Броуна{19}.

Наиболее вероятным временем приобретения коттоновского списка русской летописи было начало XVII века. Его первым владельцем мог стать видный английский дипломат и коммерсант Джон Уильям Меррик (ок. 1560- 1621), известный также под русским именем Иван Ульянов.

Он был весьма примечательной фигурой в истории русско-английских отношений. В отличие от приезжавших до него в Россию британцев Меррик хорошо знал страну и язык, проведя в России большую часть жизни. Его отец Уильям был одним из первых управляющих Московской компании, и Джон еще ребенком оказался в России. В 1580-х годах он стал агентом компании в Ярославле, а в 1590-х - главным агентом в Москве. Другие английские дипломаты той эпохи, как правило, приезжали в Россию не более одного раза, Меррик же четырежды исполнял обязанности королевского посла в Москве - в 1601 - 1602, 1613, 1614 - 1617 и 1620 - 1621 годах{20}.

Россия стала для Меррика второй родиной, и он был многим обязан ей, сделав здесь не только успешную дипломатическую карьеру, но и сколотив состояние. Как говорил он сам на прощальной аудиенции у царя Михаила Федоровича в 1617 г.: "У себя я в Английской земле родился, а на Руси взрос; столько хлеба не едал в своей земле, сколько в Московском государстве"{21}.

В период Смуты Меррик играл ключевую роль в развитии русско-английских отношений. Ему, по-видимому, принадлежала идея воспользоваться политическим ослаблением Московии и отторгнуть от нее часть территорий. При участии Меррика был разработан проект установления английского протектората над Русским Севером и Поволжьем (от Архангельска до Астрахани), представленный в 1612 г. на рассмотрение короля Якова I{22}.

Соавтор проекта капитан Томас Чемберлен служил в корпусе шведского генерала Якоба Делагарди, приглашенного правительством Василия Шуйского для освобождения Москвы от блокады войсками Лжедмитрия II. Вместе с отрядами князя М. В. Скопина-Шуйского Чемберлен совершил поход от Новгорода к Москве. Проект поддержал также управляющий Московской компанией и посол Англии в России в 1604 - 1605 гг. сэр Томас Смит (1558(?)-1625), одновременно занимавший пост губернатора Ост-Индской компании, и многие крупные купцы, связанные с Московской компанией. Одобренный в королевском совете, он был утвержден королем в мае 1613 года{23}.

Вскоре вместе с отрядом иностранных наемников Меррик прибыл в Архангельск, где узнал об освобождении Москвы от поляков и избрании нового царя, Михаила Федоровича. Эти события, а также отказ русского правительства принять военную помощь англичан фактически означали провал разработанного ими плана. О полном отказе от него могут свидетельствовать дипломатические инициативы английского правительства 1615 - 1616 гг. по примирению России со Швецией и участие в мирных переговорах самого Меррика, чью роль высоко оценило русское правительство{24}.

Роберт Коттон как ученый и коллекционер проявлял большой интерес к документам, относящимся к русско-английским отношениям. В его собрании сохранились, в частности, инструкции английским послам при дворе Ивана Грозного - Даниэлю Сильвестру (1575 г.) и сэру Джерому Боузу (1583- 1584 гг.){25}.

Как советник Якова I, Коттон, несомненно, знал о представленном Мерриком и Чемберленом "русском проекте" 1612 года. Возможно, Коттон был и лично знаком с Мерриком, а в его коллекции имеются такие документы, как отчет Меррика королеве Елизавете, присланный после прибытия из России в 1603 году{26}; письмо об отправке по повелению Бориса Годунова вместе с Мерриком нескольких русских юношей для обучения в Англии{27}.

Среди бумаг Коттона сохранился и текст "русского проекта" 1612 года{28}. Именно благодаря коттоновской копии этот документ стал известен современной науке.

Все сказанное свидетельствует о существовании если не тесных личных отношений, то во всяком случае некоего устойчивого канала, по которому на протяжении многих лет к Коттону поступали бумаги Меррика, связанные с его деятельностью в России. Окажись в руках последнего или кого-то из его окружения список русской летописи, он впоследствии вполне мог попасть к Коттону.

Анализ содержания "русского проекта" 1612 г, как будто предполагает такую возможность. При подготовке документа была проделана большая аналитическая работа, потребовавшая предварительного сбора разнообразного материала о состоянии дел в России. Авторы проекта разбирались не только в актуальных политических, экономических и военных вопросах, но и в их предыстории, что указывает на знакомство с историческими документами{29}. Впрочем, нет прямых свидетельств того, что Меррик или Чемберлен проявляли интерес к собиранию русских летописей либо располагали какими-то их списками.

Другим возможным владельцем коттоновского списка русской летописи, доставившим его в Англию, являлся британский ученый-натуралист, путешественник и собиратель редкостей Джон Традескант Старший (ок. 1570 - 1638). Собранная им и его сыном Джоном Традескантом Младшим (1608 - 1662) коллекция семян и луковиц различных растений, а также разнообразных природных и этнографических диковин, включая образцы, полученные от американских колонистов, была сосредоточена в фамильном доме в Ламбете (ныне городской округ Лондона), известном под названием "Ковчег" (The Ark). Собрание растений Традескантов (Musaeum Tradescantianum) составило основу Ашмолеанского музея в Оксфорде{30}.

В 1618 г. Традескант Старший побывал на Русском Севере и прожил несколько месяцев в Николо-Корельском монастыре на Белом море (ныне - Северодвинск). Он был первым исследователем русской фауны и флоры. Традескант прибыл в Россию вместе со своим другом и почитателем наук сэром Дадли Диггсом (1583 - 1639) - новым английским послом после Меррика. За один летний сезон Традескант собрал обширную коллекцию экзотических редкостей, сделав несколько важных открытий в области ботаники{31}.

Традескантов интересовали и редкие книги. Об этом можно судить по найденному в 1968 г. документу - завещанию капитана Джона Смита, уступавшего Традесканту Старшему четвертую часть своего книжного собрания{32}.

Важно то обстоятельство, что Традескант Старший был лично знаком с Робертом Коттоном. Помимо общих научных интересов и страсти к коллекционированию их связывало участие в делах Виргинской компании - акционерного общества, учрежденного в 1606 г. в Лондоне группой купцов и богатых дворян с целью создания английских колоний в Северной Америке{33}.

Наконец, еще одним и, быть может, наиболее вероятным посредником в приобретении Коттоном русской летописи мог быть ученый-филолог, поэт и путешественник Ричард Джеймс (1592 - 1638). Став пастором после окончания Колледжа Тела Христова в Оксфорде, Джеймс много путешествовал, посетил Уэльс и Шотландию, Шетлендские острова и Гренландию. В 1618 - 1620 гг. в качестве капеллана при посольстве сэра Дадли Диггса он вместе с Джоном Традескантом побывал в России.

В начале июля 1618 г. посольство достигло Архангельска и далее посуху отправилось в Москву. Однако по прибытии в Холмогоры 16 июля Диггс по невыясненным причинам поспешно вернулся в Архангельск и 2 сентября отбыл в Англию. В Холмогорах он оставил 17 членов своего посольства (в том числе Джеймса) с предписанием следовать в Москву без него.

Англичане прибыли в русскую столицу 19 января 1619 г. и оставались здесь семь месяцев, однако ввиду отсутствия посла никаких официальных переговоров с ними русское правительство не вело. 20 августа 1619 г. члены посольства вернулись в Архангельск, где обнаружили, что их корабль уже отплыл. Часть дипломатов, в том числе капеллан Джеймс, прибыли в Англию со следующим кораблем летом 1620 года{34}.

Посетив затем Бреслауи Ньюфаундленд, путешественник в январе 1623 г. вернулся в родной Оксфорд. В 1624 г. он был приглашен Джоном Селденом для изучения и описания коллекции произведений искусства, собранной Томасом Говардом, графом Арунделом (1585 - 1646), владельцем крупнейшего в Англии собрания греческой скульптуры ("Арунделевские мраморы"). Седден оценил разносторонние познания Джеймса и вскоре рекомендовал его своему другу сэру Роберту Коттону в качестве библиотекаря{35}.

Вся последующая жизнь Джеймса была тесно связана с Коттонами. Разделяя политические взгляды сэра Роберта, его новый библиотекарь стал невольной причиной постигших их обоих гонений. В июле 1629 г. Джеймс передал одному из сторонников Джона Пима сэру Оливеру Сен-Джону трактат "Опасности, которые ныне подстерегают королевство..." - острый политический памфлет, написанный в 1612 г. Робертом Дадли, изгнанным за свою оппозиционную деятельность из Англии еще в правление Якова I. Сен-Джон тайно распространил рукопись среди лидеров парламента. Новый король Карл I и его министры усмотрели в этом признаки заговора. В результате осенью 1629 г. Джемс и Коттон в числе других оппозиционеров были арестованы и заключены в тюрьму по приказу Тайного совета. Вероятно, вместе с другими ответчиками по делу о памфлете Джеймс был освобожден по случаю рождения принца Уэльского 29 мая 1630 года{36}.

После смерти сэра Роберта в 1631 г. Джеймс оставался на службе его сына, сэра Томаса, в доме которого в декабре 1638 г. он скончался от малярии.

В историю науки Ричард Джеймс вошел прежде всего как филолог и фольклорист. Владея несколькими языками, включая греческий и латынь, он за время пребывания в России проявил немалый интерес к изучению русской грамматики и поэзии. Для истории русского языка и литературы особую ценность представляет сборник песен, записанных для Джеймса, как считается, в Вологде, Архангельске и, возможно, в Москве. Этот сборник представляет собой самый ранний опыт записи русской народной поэзии. Темы пяти из вошедших в него песен относятся к событиям конца XVI - начала XVII в., а одна - песня "воинников" - говорит о трудностях "зимовой службы" и о том, что "весновая служба" "молотцам веселье, а сердцу утеха". Ни одно из этих произведений русского городского фольклора начала XVII в. не сохранилась в позднейшей устной передаче{37}.

Кроме того, Джеймс собственноручно составил первый русско-английский словарь-разговорник, содержащий перевод на несколько европейских языков и толкование 2176 русских слов. Некоторые словарные статьи представляют собой краткие исследования, отражающие специфику московской лексики, а также этнографические описания народностей Русского Севера. На последней странице словаря сохранилась записанная Джеймсом латиницей скоморошья песенка: "Гуси-крестьяне...", варианты которой известны в позднейших записях{38}.

Русские изыскания Джеймса, забытые после его смерти, стали достоянием науки только в середине XIX в., после того как в Бодлианской библиотеке Оксфорда среди бумаг ученого И. Гамель нашел его "книжечку" (из пяти тетрадей), содержащую записи шести русских песен и русско-английский словарь-дневник с заметками о стране, ее нравах и обычаях. "Книжечка" имела кожаный переплет и специальный ремешок, при помощи которого застегивалась, свернутая в свиток. До нашего времени рукопись не сохранилась, о ее содержании известно только по первым публикациям{39}.

Можно предположить, что давний интерес к русскому языку, изучать который Джеймс начал еще в Оксфорде, увлечение русским фольклором, знание обычаев и нравов населения Русского Севера должны были пробудить в нем интерес и к истории России, удовлетворить который можно было путем знакомства с летописями. Все это, возможно, подало Джеймсу мысль обратиться к кому-то из местных грамотеев не только для более совершенной записи текстов песен, но и для переписывания древней летописи, о которой пытливому англичанину стало известно за время долгого пребывания в Архангельске и Холмогорах.

О существовании среди рукописных книг Коттоновской библиотеки списка какой-то древней летописи в России знали по меньшей мере с начала XIX века. Интерес к этой рукописи проявил выдающийся собиратель и издатель древнерусских памятников граф Н. П. Румянцев (1754 - 1826). Сын знаменитого екатерининского полководца, он сам долгое время занимал ряд высших постов в Российской империи, в том числе министра иностранных дел, государственного канцлера и председателя Государственного совета. Выйдя в отставку в 1814 г. вследствие тяжелой болезни, Румянцев посвятил остаток своих лет благотворительности и развитию русской науки. Он создал крупнейшую в нашей стране коллекцию книг и рукописей, ныне хранящуюся в Российской государственной библиотеке в Москве.

С 1816 г. сотрудники Румянцева приступили к поискам и копированию русских документов в собраниях Посольского архива и Коттоновской библиотеки, хранившихся в Британском музее. Значительную помощь в этом деле оказали хранитель музея А. Шлихтегроль, а также русские дипломаты во главе с послом России в Англии князем Х. А. Ливеном (1774 - 1838) и его предшественником графом С. Р. Воронцовым (1744 - 1832), после своей отставки в 1806 г. постоянно проживавшим в Лондоне{40}.

О коттоновском списке древнерусской летописи, называемой "Хроникой Нестора", Румянцеву стало известно около 1817 года. В 1817 - 1824 гг. он вел переписку с Ливеном по поводу этого манускрипта. Часть писем сохранилась в архиве Ливенов, приобретенном Библиотекой Британского музея в 1938 году{41}. В одном из писем 1818 г. Ливен сообщил Румянцеву о состоянии рукописи после пожара 1731 г., подробно описав ее внешний вид и даже приложив рисунок, показывающий утраты текста на обгоревших листах{42}.

Не ранее 1821 г. для Румянцева была изготовлена полная копия коттоновской рукописи. Ныне она известна как Румянцевский список Вологодско-Пермской летописи{43}. Эта рукопись писана в полный лист, состоит из двух томов и насчитывает 375 (166+209) листов. Водяные знаки в обоих томах имеют надпись "Whatman", обозначение года арабскими цифрами "1804" и изображение герба; в первой половине второго тома имеются также листы с годовым обозначением "1801", а с листа 123 и до конца - "1821".

Академик А. Х. Востоков (1781 - 1864), с 1824 г. сотрудничавший с Румянцевым, а после его смерти ставший хранителем Депо манускриптов и старшим библиотекарем Румянцевского музея, атрибутировал коттоновскую рукопись как "древний Летописец Русский". В копии, сделанной для графа Румянцева, был "сохранен в точности счет листов и даже строк каждой страницы Лондонского списка. У сего последнего все листы вверху округлены (обожжены или обиты от ветхости?), так что на каждой странице крайних слов с начала и конца первой, второй и третьей строки недостает; что и в копии везде обозначено. Также и правописание, как видно, везде соблюдено, в оном употреблены юсы". Обратив внимание на вологодские известия, которыми заканчивается текст летописи, Востоков первым сделал предположение о вологодском происхождении памятника: "Не в Вологде ли писан и подлинник сего Летописца?"{44}.

Описание Востокова долгое время оставалось единственной характеристикой коттоновского списка древнерусской летописи. Более столетия не предпринималось никаких попыток его дальнейшего изучения. О рукописи кратко упоминал только И. И. Срезневский, отнеся ее к спискам одной из Софийских летописей{45}. В дальнейшем эта рукопись вообще выпала из поля зрения исследователей. О ней нет упоминаний в многочисленных описаниях славянорусских рукописных книг Британского музея, составленных русскими учеными, специально изучавшими его фонды{46}.

Только в связи с начатым А. А. Шахматовым (1864 - 1920) изучением общерусских летописей XV в. Лондонский список вновь привлек к себе внимание. Благодаря предложенной Шахматовым схеме общерусского летописания коттоновскую рукопись стали связывать с группой списков, относящихся к Вологодско-Пермской летописи.

Предположение о возможном существовании особой Вологодско-Пермской летописи Шахматов впервые сделал в 1900 году{47}. В дальнейшем взгляды его по этому вопросу менялись. В посмертно опубликованном обобщающем труде о русских летописных сводах XIV-XVI вв. он отказался от гипотезы о существовании Вологодско-Пермской летописи, высказав мысль о существовании трех других связанных между собой летописей: Велико-Пермской, Кирилло-Белозерской N 251 и Синодальной N 485{48}.

С одним из названных манускриптов - Синодальным N 485 - был знаком еще Н. М. Карамзин, называвший его "Синодальным ветхим летописцем". О значении, которое ученый придавал этому источнику, свидетельствуют многочисленные выписки из него, помещенные в примечаниях к "Истории государства российского". Эта рукопись с карандашными отметками, сделанными, вероятно, рукой самого Карамзина, сохранилась до нашего времени{49}.

Шахматов, а вслед за ним и другие историки отметили совпадение известий Вологодско-Пермской летописи с другим памятником русского летописания конца XV в. - Никаноровской летописью - вплоть до окончания последней под 1471 г., полагая, что в основе обеих летописей лежал свод 1472 г. - первый из известных ныне памятников летописания единого Русского государства. Собственно вологодско-пермские известия читаются в летописи только после 1472 года.

Шахматов был знаком с тремя списками Вологодско-Пермской летописи - Академическим{50}, Кирилло-Белозерским{51} и Синодальным, считая, что два последних восходят к первому. При этом Академический список он рассматривал как особую Велико-Пермскую летопись, а Кирилло-Белозерский и Синодальный считал списками Вологодско-Пермской летописи. Обнаружив в дальнейшем ряд особенностей, которые отличают Велико-Пермскую летопись от Кирилло-Белозерского и Синодального списков, Шахматов склонен был признать последние отдельными летописями: "Итак, составитель протографа Синодальной N 485 и Кирилло-Белозерской N 251, положив в основание своего труда текст Велико-Пермской летописи, с одной стороны, продолжил летописный рассказ событиями 7037 - 7046 (1529 - 1538) гг., а с другой, дополнил его вставками нескольких обширных статей, частью опущенных в Велико-Пермской, сравнительно с другими летописными сводами, частью же изложенных в ней в более краткой редакции".

В то же время в одной из своих последних работ - статье "Летописи", написанной для "Нового энциклопедического словаря" Брокгауза и Эфрона, - Шахматов говорит об одном летописном своде, а не о двух: Велико-Пермская летопись "сохранилась в списке Академии наук, Кирилло-Белозерском N 251 и Синодальном N 485; изложение в первом из названных списков - до 1528 г., а в остальных - до 1538 г."{52}.

Дальнейшее изучение Вологодско-Пермской летописи связано с деятельностью созданной в 1936 г. на базе Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР группы (в терминологии тех лет - "бригады") по изданию русских летописей.

В разработанном М. Д. Приселковым систематическом плане нового издания Полного собрания русских летописей обосновывалась необходимость отказа от старой системы названий летописей, носившей во многом случайный характер (летописи именовались по месту их находки или хранения, именам переписчиков или владельцев). Отныне названия летописям следовало давать по территориально-географическому принципу, в соответствии с местом их создания{53}.

Первыми были начаты работы по изданию владимиро-суздальских летописей, за которые отвечал сам Приселков, псковских и тверских летописей, подготавливаемых А. Н. Насоновым. В плане Приселкова значилась и Вологодско-Пермская летопись, подготовка которой была поручена М. Н. Тихомирову (1893 - 1965){54}. В результате за этой летописью окончательно закрепилось ее нынешнее название.

Публикации летописи предшествовало ее исследование, в результате которого Тихомиров уточнил некоторые положения Шахматова, касающиеся, в частности, времени и обстоятельств возникновения памятника. К трем известным Шахматову спискам Тихомиров добавил четвертый - Чертковский{55}.

Согласно Тихомирову, в основе Вологодско-Пермской летописи лежит общерусский свод, составленный при дворе пермского епископа Филофея в конце XV или начале XVI в. на основании более ранних общерусских летописных сводов. Этот не дошедший до нас летописный свод, "собственно и являющийся Вологодско-Пермской летописью", был дополнен и доведен до 1526 г., по-видимому, в Москве. Свод 1526 г. дошел до нас в виде Академического списка. Впоследствии он был вновь дополнен на основании московских записей и доведен до 1538 года. Этот самый полный свод сохранился в Кирилло-Белозерском, Синодальном и Чертковском списках.

Тихомиров выделил некоторые источники Вологодско-Пермской летописи. До 1418 г. ее текст близок к Софийской Первой летописи старшего извода (списки Карамзина и Оболенского); с 1418 по 1479 г. она соответствует Московскому великокняжескому своду 1480 г.; за 1480 - 1483 гг. летопись дает текст особый, неизвестный по другим источникам, - вероятно, северорусского происхождения. За 1483 - 1492 гг. в Вологодско-Пермской летописи помещен текст, соответствующий в основе продолжению Симеоновской летописи в соединении с летописными заметками, составленными при дворе пермского епископа Филофея, за 1493 - 1496 гг. эти заметки составляют основу текста. С 1496 по 1528 г. текст Вологодско-Пермской летописи очень близок к Воскресенской и Софийской Второй летописям, но он полнее и древнее, так как основывается на их общем протографе. Последняя часть известий за 1529 - 1539 гг. содержит текст московского происхождения, неизвестный по другим летописям.

Таким образом, Тихомиров сделал вывод о том, что Вологодско-Пермской летописью можно считать летописный свод, созданный на рубеже XV-XVI вв. при дворе пермского епископа Филофея, в котором общерусские известия были дополнены местными вологодско-пермскими записями начиная с 1480 года. Однако этот вывод оставался лишь гипотезой, поскольку, как и Шахматов, Тихомиров не смог найти список, сохранивший текст Вологодско-Пермской летописи в чистом виде: "В чистом виде этот свод пока не найден"{56}.

Странным образом ни Шахматов, ни Тихомиров не обратили внимания не только на Лондонский список, но и на его точную копию - Румянцевский список N 246, хранившийся в России с 1824 г. и хорошо известный исследователям по описанию рукописного собрания Румянцевского музея, составленному Востоковым. По-видимому, это объясняется особенностями Лондонского списка, существенно отличающегося от всех остальных списков Вологодско-Пермской летописи наличием большого числа текстов, в других списках не встречающихся.

Первым исследователем, обратившим внимание на близость Лондонского и Румянцевского списков к другим спискам Вологодско-Пермской летописи, был Насонов, обследовавший рукописные собрания Москвы и как бы заново открывший румянцевскую копию коттоновского манускрипта{57}. Однако значение Лондонского списка как содержащего древнейшую редакцию Вологодско-Пермской летописи тогда осталось невыясненным.

Большой заслугой Тихомирова, являвшегося в 1953 - 1957 гг. академиком-секретарем Отделения исторических наук, а в 1956 - 1965 гг. председателем Археографической комиссии Академии наук СССР, стало возобновление издания Полного собрания русских летописей.

В т. 26 Собрания, вышедшем под редакцией Тихомирова в 1959 г., был опубликован текст Вологодско-Пермской летописи по Кирилло-Белозерскому списку. Чтения ее Академического, Синодального и Чертковского списков приведены в этом издании в виде вариантов к основному тексту. Когда том уже был подготовлен к печати, из Библиотеки Британского музея поступил микрофильм Лондонского списка. Составителям тома не оставалось ничего другого, как привести некоторые отрывки из Лондонского списка, а также дать варианты разночтений с Кирилло-Белозерским списком в приложении.

Одним из сотрудников Тихомирова, привлеченных им к изданию Вологодско-Пермской летописи и других памятников, был В. И. Буганов (1928- 1996). Буганов пришел к выводу, что Лондонский список содержит первоначальную редакцию Вологодско-Пермской летописи, "о существовании которой до сих пор говорилось только предположительно". Помимо Лондонского и Румянцевского списков Буганов привлек к изучению летописи еще два ранее неизвестных списка - Белевского и Оссолиньских, обнаруженных незадолго перед тем в Львовском филиале Библиотеки Академии наук Украинской ССР Я. Н. Щаповым{58}.

В 1960 - 1970-е годы были сделаны важные открытия в области изучения общерусского летописания второй половины XV века. Одно из них - введение в научный оборот Музейного летописца, дошедшего до нас в сборнике конца XV - начала XVI века{59}. Из-за утери листов сохранились лишь два фрагмента летописного текста (известия за 1415 - 1453 и 1485 - 1486 гг.){60}.

Изучение текста Музейного летописца позволило по-новому оценить значение летописных известий Воронцовского сборника конца XVI - начала XVII века{61}. На близость их к известиям Вологодско-Пермской летописи указывал еще Шахматов. В составе Воронцовского сборника сохранился более обширный летописный фрагмент, содержащий известия за 1409 - 1486 годы. В Музейном летописце и Воронцовском сборнике отразился текст сокращенного свода 1486 г., использованного при составлении Вологодско-Пермской летописи. Впоследствии Б. М. Клосс обнаружил еще два списка кратких вологодско-пермских летописцев{62}.

Все эти факты подчеркивают необходимость более тщательного изучения текста Лондонского списка. В ходе дальнейших исследований выяснилось, что с ним так или иначе связан еще ряд источников, ставших известными уже после публикации Вологодско-Пермской летописи. Например, в Кратком Погодинском летописце читаются несколько близких к ней известий за XV в. - и общерусского и местного характера, простирающихся как раз до 7007 (1499) г., то есть до окончания Лондонского списка{63}.

Черты сходства с Лондонским списком обнаруживают и летописные заметки Уваровского сборника - здесь воспроизведен, например, рассказ о Темир-Аксаке, содержащийся только в Лондонском списке. О близости к первой редакции Вологодско-Пермской летописи (ее Лондонскому списку) позднейшей Холмогорской летописи свидетельствует анализ текста последней, проведенный Я. С. Лурье (1921 - 1996){64}.

В начале 1960-х годов стало известно о существовании еще одного важного источника, позволяющего должным образом оценить значение первоначальной редакции Вологодско-Пермской летописи, представленной Лондонским списком. Это "Летопись Руска" XVI в., некогда принадлежавшая Ивану Лавровскому, западноукраинскому историку и общественному деятелю, одному из основателей в 1829 г. знаменитой библиотеки Перемышльского греко-католического капитула. К сожалению подлинник Летописи Лавровского не сохранился, однако до нас дошли две копии с нее - списки Белевского и Оссолиньских, полностью или частично воспроизводящие текст оригинала.

Буганов, сообщая об обнаружении Летописи Лавровского, видел в ней "первоначальную Вологодско-Пермскую летопись"{65}. Дальнейшие исследования показали, что составитель Летописи Лавровского опирался на источник, предшествовавший созданию первой редакции Вологодско-Пермской летописи и также отразившийся в ней самой{66}.

Таким образом, Лондонский список Вологодско-Пермской летописи имеет ключевое значение для изучения истории русского летописания второй половины XV в. - как общерусского, великокняжеского, ведущегося в Москве, так и местного, составлявшегося на Русском Севере. Этот факт, еще не вполне осознанный издателями летописи в 1959 г., сегодня может быть признан вполне.

Начало общерусского официального летописания великих князей московских относится ко второй половине XV века. Сопоставление Лондонского списка с известными ранее памятниками - Ермолинской летописью, Московским летописным сводом конца XV в., Архивской (или Ростовской), Симеоновской и Воскресенской летописями - доказывает существование общего протографа, лежавшего в их основе. Его состав уточняется при сличении Лондонского списка с историческими известиями Музейного и Воронцовского сборников, а также с летописями Лавровского и Никаноровской. В них сохранился текст наиболее ранней из известных ныне редакций московского великокняжеского летописания, в которой была закреплена московская традиция освещения важнейших событий русской истории.

Лондонский список не только заключает в себе наиболее раннюю редакцию Вологодско-Пермской летописи, но и отражает начальный этап складывания официального общерусского летописания, явившегося результатом образования единого Русского государства.

Примечания

1. COLIN G.C. The Manuscript Library of Sir Robert Cotton. London. 1994.

2. SHARPE K. Sir Robert Cotton, 1586 - 1631. History and politics in early modern England. Oxford. 1979.

3. BERKOWITZ D.S. Jon Seldon's formative years. Politics and society in early Seventeenth-Century England. Washington. 1988, p. 55.

4. SHARPE K. Op. cit.

5. STUCKEY M. "...this Society tendeth..." Elite prosopography in Elizabethan legal history. - Prosopon, 2006, N 1.

6. COLIN G.C. The Manuscript Library of Sir Robert Cotton. The Panizzi Lectures. 1993. London. 1994.

7. Состояние рукописного собрания Коттонианской библиотеки после пожара 1731 г. отражено в специальном каталоге, изданном в 1777 г.: A Catalogue of the manuscripts in the Cottonian library. To which are added many emendations and additions. With an appendix containing an account of the damage sustained by the fire in 1731, and also a Catalogue of the charters preserved in the same library. London. 1777.

8. PRESCOTT A. "Their present miserable state of cremation": the restoration of the Cotton Library. In: Sir Robert Cotton as collector: Essays on an early Stuart courtier and his legacy. London. 1997.

9. Наиболее важные коттоновские рукописи опубликованы в виде факсимильных изданий: BROWN М. Р. The Lindisfarne Gospels. Luzern. 2002 - 2003. Vol. 1 - 3; BREAY Cl. Magna Carta. London. 2007; KIERNAN K. e.a. Electronic Beowulf. London. 1999; MALONE K. The Nowell Codex: British Museum Cotton Vitellius A. XV Second MS, Early English Manuscripts in Facsimile, XII. Copenhagen. 1963; ROLLASON D., ROLLASON L. The Durham Liber Vitae: London, British Library, MS Cotton Domitian A. VII. London. 2007. Vol. 1 - 3; DODWELL C.R., CLEMOES P. The old english illustrated Hexateuch: British Museum Cotton Claudius B. IV, Early English Manuscripts in Facsimile, XVIII. Copenhagen. 1974; WITHERS B.C. The illustrated old english Hexateuch, Cotton Claudius B. IV: The Frontier of Seeing and Reading in Anglo-Saxon England. London. 2007; MCGURK P. e.a. An eleventh-century Anglo-Saxon illustrated miscellany: British Library Cotton Tiberius B. V, part I, together with leaves from British Library Cotton Nero D. II, Early English manuscripts in facsimile, XVIII. Copenhagen. 1983; BROUN D., HARRISON J. The Chronicle of Melrose Abbey. A stratigraphic edition, I, Introduction and Facsimile Edition, Scottish History Society, 6th Series, 1. Woodbridge. 2007.

10. COLIN G.C. The early records of Sir Robert Cotton's Library. Formation, cataloguing, use. London. 2003.

11. Cotton MS, Vitellius F.X. (Collection Area: Western Manuscripts).

12. SMITH T. Catalogus Librorum Manuscriptorum Bibliothecae Cottonianae. Oxford. 1696, p. 403.

13. BRIQUET C.M. Les Filigranes, Dictionnaire historique des marques du papier, des leur apparition vers 1282 jusqu'en 1600. Vol. 2. Geneve. 1907, N 1724 - 1725, 1739, 1741, 1747.

14. SMITH T. Op. cit.

15. PLANTA J. Catalogue of the manuscripts in the Cottonian Library, deposited in the British Museum. London. 1802.

16. КОСТОМАРОВ Н. И. Очерк торговли Московского государства в XVI и XVII столетиях. СПб. 1862; WILLAN T.S. The early history of the Russia Company, 1553 - 1603. Manchester. 1956. Из новейших работ см.: ДЕМКИН А. В. Западноевропейское купечество в России в XVII в. Вып. 1. М. 1994; ДМИТРИЕВА О. В. "Окно в Европу": первый опыт. Англорусские отношения во второй половине XVI - XVII вв. В кн.: Россия - Британия: к 450-летию установления дипломатических отношений. М. 2003, 10 - 17.

17. Шекспир и русская культура. М. -Л. 1965, с. 790.

18. ТРАПЕЗНИКОВ В. Торговые сношения англичан с Россией через Северный край в XVI- XVII вв. - Северный край (Вологда), 1922, кн. 1, с. 5 - 21.

19. ГАМЕЛЬ И. Начало торговых и политических сношений между Англией и Россией. - Журнал Министерства народного просвещения (ЖМНП), 1856, февраль, отд. V, с. 102.

20. PHIPPS G.M. Sir John Merrick, English merchant-diplomat in Seventeenth-century Russia. Newtonville. 1983.

21. СОЛОВЬЕВ С. М. Соч. Кн. 5. M. 1990, с. 90.

22. PHIPPS G.M. Op. cit, p. 68 - 73; BARON S.H. Thrust and parry: Anglo-Russian relations in the Moscovite North. - Oxford Slavonic Papers, 1988, Vol. 21; DUNNING Ch. James I, the Russia Company, and the plan to establish a protectorate over North Russia. - Albion, 1989, Spring.

23. ЛЮБИМЕНКО И. И. Английский проект 1612 г. о подчинении русского Севера протекторату короля Иакова I. - Научный исторический журнал, 1914, т. 2, вып. 5; ВИРГИНСКИЙ В. Проекты превращения Северо-Восточной России в английскую колонию в XVII веке. - Исторический журнал, 1940, N 11; РОГОЖИН Н. М. Посольская книга по связям России с Англией 1613 - 1614 гг. и ее место среди материалов Посольского приказа начала XVII в. В кн.: Посольская книга по связям России с Англией 1613 - 1614 гг. М. 1979; JANSSON M., BUSHKOVITCH P., ROGOZHIN N. England and the North: The Russian Embassy of 1613 - 1614. Philadelphia. 1994.

24. СКОБЕЛКИН О. В. Служилые иноземцы и деятельность Джона Меррика в России (1614- 1617). - Изв. Уральского государственного университета, серия 2. Гуманитарные науки. История, 2007, вып. 13, N 49; РАБИНОВИЧ Я. Н. Джон Меррик на переговорах в Ладоге 1616 года. - Изв. Саратовского государственного университета, серия История. Международные отношения, 2009, т. 9, N 1.

25. Cotton MS, Nero В VIII, Nero В IX.

26. Ibid., Nero В VIII, if. 39.

27. Ibid., ff. 40 - 41.

28. Ibid., Nero В XI, ff. 381 - 384.

29. DUNNING Ch. A letter to James I concerning the English plan for military intervention in Russia. - Slavic and East European review, 1989, Vol. 67.

30. ALLAN M. The Tradescants. Their plants, gardens and museum 1570 - 1662. London. 1964; LEITH-ROSS Pr. The John Tradescants: Gardeners to the Rose and Lily Queen. London. 1984; Tradescant's rarities: Essays on the foundation of the Ashmolean Museum. Oxford. 1983; POTTER J. Strange blooms: The curious lives and adventures of the John Tradescants. London. 2006.

31. HAMEL I. Tradescant der Aeltere 1618 in Russland. Der Handelsverkehr zwischen England und Russland in seiner Entstehung. Ruckblick auf einige der alteren Reisen im Norden. SPb. -Leipzig. 1847; РАДОВСКИЙ М. И. Из истории англо-русских научных связей. М. -Л. 1961, с. 31- 32; ДМИТРИЕВА О. Пурпурная герань из Московии: оксфордские интеллектуалы в России на рубеже XVI-XVII веков. - Родина, 2003, N 5 - 6.

32. LEMAY L.J.A. Did Pacachontas save captain John Smith? Athens (Georgia). 2010, p. 93.

33. BERKOWITZ D.S. Op. cit., p. 55.

34. KONOVALOV S. Anglo-Russian relations, 1617 - 1618. - Oxford Slavonic papers, 1950, Vol. 1.

35. BERKOWITZ D.S. Op. cit., p. 30.

36. WOUDHUYSEN H.R. Sir Philip Sidney and the circulation of manuscripts, 1558 - 1640. Oxford- N.Y. 1996, p. 126; BERKOWITZ D.S. Op. cit., p. 272 - 273.

37. СИМОНИ П. К. Великорусские песни, записанные в 1619 - 1620 гг. для Ричарда Джемса на крайнем севере Московского государства. СПб. 1907; ЕГО ЖЕ. Заметки Ричарда Джемса о чуди, лопарях, самоедах и черемисах. В кн.: Сб. Ленинградского общества исследователей культуры финно-угорских народностей. Т. 1. Л. 1929.

38. ЛАРИН Б. А. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса. Л. 1959; UNBEGAUN В. О. The language of Muscovite Russia in Oxford vocabularies. - Oxford Slavonic papers, 1962, Vol. 10; WRENN C.L. The earliest English students of Russian. - Brno studies in English (Brno), 1969, Vol. 8.

39. РАДОВСКИЙ М. И. Ук. соч., с. 24.

40. КОЗЛОВ В. П. Российская археография конца XVIII - первой четверти XIX в. М. 1999, с. 198 - 199; СТАРЧЕВСКИЙ А. О заслугах Румянцева, оказанных отечественной истории. - ЖМНП, 1846, ч. 49, с. 39.

41. British Library. Add MS 47244, ff. 54 - 74; Add MS 47290, ff. 18, 22, 23; Add MS 47291 b, f. 136.

42. Add MS 47289 b, ff. 1 - 4v.

43. Российская государственная библиотека. Румянцевское собрание, N 246.

44. ВОСТОКОВ А. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума. СПб. 1842, N 246, с. 336 - 340.

45. СРЕЗНЕВСКИЙ И. И. Славянские рукописи Британского музея в Лондоне и Бодлейской библиотеки в Оксфорде. - Изв. Археологического общества, 1872, т. 7, вып. 3, с. 233- 235.

46. УСПЕНСКИЙ Ф. И. О некоторых славянских и по-славянски писанных рукописях, хранящихся в Лондоне и Оксфорде. - ЖМНП, 1878, ч. 99, сентябрь. Отд. 2; ч. 100, октябрь. Отд. 2; ГРОТ К. Я. Лондонские заметки. Славянские рукописи Британского музея. Славистика в Англии. - Русский филологический вестник, 1887, т. 17; СЫРКУ П. А. Славянские и русские рукописи Британского музея в Лондоне. - Сб. Отделения русского языка и словесности Академии наук, 1908, т. 84, N 4; BURTSEV V. Russian documents in the British Museum. - Slavonic review, 1926, Vol. 4, N 12; LOEWENSON L. Russian documents in the British Museum. - The Slavonic and East-European review, 1936, Vol. 14, NN 41 - 42.

47. ШАХМАТОВ А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV вв. - ЖМНП, 1900, ч. 331, N 9, отд. 2, с. 141 - 144, 154 - 157.

48. ШАХМАТОВ А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. М. -Л. 1938, с. 346 - 352.

49. Государственный исторический музей. Синодальное собрание, N 485. Здесь и далее указываются современные шифры и места хранения рукописей.

50. Библиотека Российской Академии наук, 16.8.15.

51. Санкт-Петербургский институт истории РАН. Собрание Археографической комиссии, N 251.

52. ШАХМАТОВ А. А. Обозрение русских летописных сводов, с. 352, 372.

53. ВАЛК С. Н. Советская археография. М. -Л. 1948, с. 139 - 141.

54. БОВИНА-ЛЕБЕДЕВА В. Г. Н. Ф. Лавров, А. Н. Насонов, М. Д. Приселков и группа по изданию русских летописей 1936 г. В кн.: Летописи и хроники. Новые исследования. 2008 г. СПб. 2008, с. 295.

55. Государственный исторический музей. Собрание Черткова, N 360.

56. ТИХОМИРОВ М. Н. О Вологодско-Пермской летописи. - Проблемы источниковедения, 1940, вып. 3.

57. НАСОНОВ А. Н. Летописные памятники хранилищ Москвы (новые материалы). - Там же, 1955, вып. 4, с. 252 - 253.

58. БУГАНОВ В. И. О списках Вологодско-Пермского летописного свода конца XV - начала XVI в. В кн.: Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М. 1963; ПЛИГУЗОВ А. И. Источниковедение отечественной истории в трудах В. И. Буганова. - Источниковедение отечественной истории, 1989, сб. 7, с. 65.

59. Российская государственная библиотека. Музейное собрание, N 3271.

60. КУДРЯВЦЕВ И. М. Сборник последней четверти XV - начала XVI в. из Музейного собрания. - Записки отдела рукописей [Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина], 1962, вып. 25.

61. Библиотека Российской Академии наук, 34.2.31.

62. ШАХМАТОВ А. А. Несколько слов о Воронцовском историческом сборнике XVI в. В кн.: Сб. ст. в честь Д. А. Корсакова. Казань. 1913; КЛОСС Б. М. Вологодско-Пермские летописцы XV в. В кн.: Летописи и хроники. 1976. М. 1976.

63. ЛУРЬЕ Я. С. Краткий летописец Погодинского собрания. В кн.: Археографический ежегодник за 1962 год. М. 1962, с. 436 - 444.

64. ДРОБЛЕНКОВА Н. Ф. Летописные заметки о событиях 1378 - 1395 гг. в сборнике ГИМ. Увар. N 206 (1776). - Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР, 1970, т. 25, с. 310; ЛУРЬЕ Я. С. Холмогорская летопись. - Там же, с. 143сл.

65. БУГАНОВ В. И. Ук. соч., с. 158 - 159.

66. LURIA J. London and L'vov MSS. of the Vologda-Perm' chronicle: The problem of the reconstructing Grand-Princely chronicle writing of the early 1470s. - Oxford Slavonic papers. N.S. 1972, Vol. 5, p. 91 - 93; ЛУРЬЕ Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л. 1976, с. 132 - 135, 137 - 139, 141 - 149.

Майоров Александр Вячеславович - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой музеологии исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Вопросы истории, № 9, Сентябрь 2013, C. 87-101.

[RedFox 49]

графство Хантингдоншир

масло масляное... Уж или "графство Хандингтон", или "Хандингтоншир", но не то и другое вместе. Впрочем, русисты никогда знанием языков не отличались, к сожалению.