Saygo

Присоединение Ростовского княжества

2 сообщения в этой теме

Г. В. СЕМЕНЧЕНКО. ПРИСОЕДИНЕНИЕ РОСТОВСКОГО КНЯЖЕСТВА К МОСКВЕ

История Ростовского княжества давно привлекает внимание исследователей. Изучались генеалогия ростовских князей, вопрос о ранней истории и границах княжества{1}. В последние годы немало сделано для исследования его истории в XIV - XV вв. постепенной утраты им самостоятельности{2}. Однако еще нет ясности в вопросе о методах, которыми Москва утверждала свое влияние в этом княжестве; нуждаются в дальнейшем изучении характер, масштабы владений московских князей в Ростовском княжестве, обстоятельства окончательной ликвидации его независимости, политика, проводившаяся Иваном III в только что присоединенном Ростове. Окончательная ликвидация самостоятельности Ростовского княжества признается закономерным шагом в объединительной политике Москвы, но пока еще не раскрыты конкретные причины того, почему это произошло именно в 1473 - 1474 годах.

Ростовское княжество, возникшее в начале XIII в., уже со второй четверти XIV в. испытывало все большую зависимость от Москвы. Иван Калита и затем Дмитрий Иванович приобрели в Ростовском княжестве пограничные с Владимирским уездом села Богородское и Васильевское. Дмитрий завладел и волостью Караш, которую, впрочем, Василий I отдал митрополичьей кафедре в обмен на Алексин. В XV в. Москва присоединила периферийные владения ростовских князей - Бохтюжский удел (близ Вологды) и уделы ростовских князей в Подвинье{3}.

user posted image

user posted image

user posted image

user posted image

Монеты Ростовского княжества

Между 1316 и 1331 гг. Ростов был поделен на Сретенскую (она досталась Федору Васильевичу) и Борисоглебскую (Константина Васильевича) половины. Л. В. Черепнин, В. А. Кучкин, В. Л. Янин считают "половины" Ростова территориями, а В. Б. Кобрин видит в них лишь часть ростовских пошлин{4}. Однако названия "половин" говорят об их территориальном характере, тяготении к расположенным в определенных местах ростовским церквам Сретенья и Бориса - Глеба. Вероятно, был поделен не только город, но и уезд.

В 1474 г. Иван III купил половину Ростова у князей Владимира Андреевича и Ивана Ивановича - потомков первого владельца Борисоглебской половины. В известии о продаже Ивану III "половины Ростова со всем" потомки Федора Васильевича в числе продавцов не были названы. Следовательно, они еще раньше потеряли право на суверенное управление своей половиной города и частью уезда.

Гипотеза Кучкина о захвате Сретенской половины Ростова Иваном Калитой вызвала возражения. По мнению Янина, она была присоединена к Москве при Василии Темном{5}. Разрешение этого спора из-за недостатка источников затруднительно. В 30 - 40-х годах XV в. в Ростове определенно сидел великокняжеский наместник{6}. Следовательно, к этому времени Сретенская половина Ростова принадлежала Москве. В 1452 г. Василий Темный дал жалованную грамоту Троице-Сергиеву монастырю на землю в Рождественском стане Ростовского уезда, во второй четверти XV в. - грамоту Борисоглебскому монастырю на с. Шулец, расположенное в Согильском стане в 10 - 11 верстах западнее Ростова{7}.

Великие князья поощряли приобретение ростовских земель московскими землевладельцами{8} и в то же время приближали к себе ростовских феодалов. Известны случаи привлечения их на московскую службу (дьяки Василия Темного Степан Бородатый и Иван названы в источниках "ростовцами"){9} и пожалования им земель (Борисоглебский монастырь). Нередким явлением был и "перезыв" людей из иных княжений, в том числе Ростовского, на московские земли: уже в XIV в. во владениях великих князей появляются целые волости под названием "Ростовцы", "Растовец"{10}.

К концу княжения Василия Темного зависимость Ростовского княжества от Москвы была столь очевидной, что великий князь рассматривал Ростов как свое владение. В заключенном 31 августа 1449 г. докончании с польским королем и литовским великим князем Казимиром великий князь Василий Васильевич назвал себя князем "ростовским"{11}. В начале 1462 г. великий князь завещал Ростов жене, а ростовских князей трактовал как служилых с ограниченным суверенитетом: "А князи ростовские, что ведали при мне, при великом князе, по тому и держат при моей княгине, а княгиня моя у них в то не вступается"{12}. Ростовское княжество впервые выступает здесь как составная часть владений московских князей.

До 60-х годов XIV в. потомки Ивана Калиты не спешили с окончательной ликвидацией независимости Ростовского княжества. Ростовские князья вели себя в целом послушно и лишь однажды (в начале 60-х годов XIV в.) проявили враждебность по отношению к Москве. Но вот в конце 1473 - начале 1474 г.{13} князья Владимир Андреевич и Иван Иванович "продаша великому князю Ивану Васильевичу... свою отчину половину Ростова со всем... князь же великий, купив у них, даст матери своей ту половину великой княгине Марье"{14}. Из ростовских князей, которые продали земли Ивану III, поименно выделены двоюродные братья Владимир Андреевич и Иван Иванович. Известие о продаже ими Борисоглебской половины соотносится с записью на кресте Степана Бородатого. Из нее видно, что в 1458 г. правителями Ростовского княжества были князь Владимир Андреевич и его брат (не названный, правда, по имени и отчеству){15}.

Как уже отмечалось, Василий Темный завещал Ростов Марье Ярославне. После ее смерти, по духовной Василия Темного, Ростов должен был перейти к Юрию Васильевичу Дмитровскому, т. е. стать частью его удела, куда входили также Дмитров, Серпухов, Хотунь, Можайск, Медынь. Иван III купил ростовские земли вскоре после острого конфликта из-за бывших владений Юрия Дмитровского, умершего 12 сентября 1472 года. Братья великого князя требовали отдать им часть выморочного удела, а Иван Васильевич не желал делиться с ними. К осени 1473 г. конфликт был кое-как улажен{16}. Новый кризис в отношениях великого князя с Борисом и Андреем Углицким наступил в 1480 году. Но теперь речь шла уже не только о переделе выморочного Дмитровского удела. Ивану III пришлось пойти на некоторые уступки (Андрею был дан Можайск{17}, т. е. часть Дмитровского удела).

Таким образом, с сентября 1472 г. бывшие владения Юрия Васильевича должны были привлекать пристальное внимание великого князя как территории, на которые претендовали его младшие братья. К Ростову это относится, пожалуй, в наибольшей степени. В отличие от других земель выморочного удела он не перешел в руки Ивана III. Близость времени покупки великим князем Ростовского княжества и конфликта из-за дмитровского наследства наводит на мысль, что Иван III опасался претензий на Ростов со стороны одного из своих братьев. Ростов действительно имел привлекательное для Андрея географическое положение (ростовские земли граничили с Углицким уездом), прочные связи с Угличем - церковные (входили в одну епархию) и территориально-династические (хотя и разорванные задолго до рассматриваемых событий){18}.

Пожизненная правительница Ростова великая княгиня Марья благоволила к Андрею. Ему она жаловала земли, в то время как другие сыновья не были почтены ее вниманием. Если пожалование Андрею городка Романова и Усть-Шексны в 1473 г. можно еще истолковать как согласованную с Иваном III компенсацию углицкому князю, не получившему части выморочного удела, то последующие пожалования наводят на мысль о ее особом отношении к этому сыну. В 1473 - 1481 гг. Марья дала Андрею села Никитское и Лосево в Переяславском уезде, деревни в Радонеже, Белях, Вышегороде и села близ Москвы. Великая княгиня помогала ему укреплять позиции в ростовских землях. В 1473 г. она отдала Андрею купленный ею соляной колодезь у Соли Ростовской, а затем и другие свои купли в Ростовском уезде (села Покровское, Терентьевское, Тимофейково, Погорелки, Болдырево, Трепарево, Толмачево, Павловское){19}.

Для характеристики взаимоотношений членов Московского княжеского дома интересно сообщение Софийской II и Львовской летописей под 1480 г. о том, что Иван III "много нелюбия подержа на матерь, мнев, яко та сдума братье его от него отступити, понеже князя Андрея велми любяше"{20}. Это известие, по-видимому, восходит к летописцу, составленному в конце 80 - начале 90-х годов XV в. клириком московского Успенского собора. Автор его отличался независимостью суждений и иногда сообщал о невыгодных для Ивана III фактах, о которых умалчивали великокняжеские летописцы. Таким нежелательным для увековечения фактом (с точки зрения великого князя) была позиция, занятая Марьей в 1480 году. Ведь Василий Темный в своем завещании напутствовал сыновей к послушанию матери: "А дети свои приказал есми своей княгине. А вы, дети мои, слушайте своее матери во всем, и из ее воли не выступайте ни в чем"{21}. Поэтому сообщить о большем сочувствии великой княгини младшим сыновьям значило создать впечатление о справедливости их требований. Трудно сказать, сколь обоснованны были подозрения Ивана III насчет причастности великой княгини к событиям 1480 г., но красноречив сам факт появления таких подозрений и их мотивация (расположение Марьи к Андрею).

Уже в 1473 г., за 12 лет до смерти Марьи, Иван III включил в докончания с братьями постановление, чтобы они "не вступались" в Ростов{22}. Но в условиях продолжавшейся борьбы за дмитровское наследство великий князь решил закрепить свои права на Ростов, купив остатки этого княжества. В то же время, по воле его отца, верховной правительницей всех ростовских земель (включая владения ростовских княжат, купленные Иваном III) была Марья Ярославна. Очевидно, слова летописи "князь же великий, купив у них, даст своей матери ту половину великой княгине Марье" надо понимать в том смысле, что купленные земли он передал под ее суверенитет, но сохранил за собой право владения этими землями на тех же основаниях, на каких в 1462 - 1473/74 гг. в соответствии с духовной Василия Темного ими владели ростовские княжата. Таким образом, Иван III действовал в рамках традиции и стремился не нарушать правовые нормы своего времени.

Купля относилась к числу традиционных способов присоединения княжеств Северо-Восточной Руси к Москве{23}. В конце 1473 - начале 1474 г. к нему прибег и Иван III. Ростов привлекал его не только тем, что граничил с Углицким уделом, но и своей ролью влиятельного церковного центра. Ростовскому архиепископу были подведомственны церкви и монастыри Углича, Белоозера, Ярославля, Устюга. Ряд земель Вологодского удела (Кубена, Заозерье, Бохтюга) некогда был подвластен ярославским и ростовским князьям и поэтому в конце XV в. тоже принадлежал к ростовской архиепископии{24}. Церковные связи дополнялись политическими: Андрей Меньшой получил Вологодский удел только во второй половине 60-х годов XV в., а до того Вологдой временно управляла Марья Ярославна. Да и при Андрее великая княгиня, в соответствии с завещанием Василия Темного, продолжала владеть тремя вологодскими волостями - Иледамом, Обнорой, Комелой{25}.

Таким образом, правитель Ростова имел известные возможности влиять на развитие событий в трех из четырех существовавших в конце XV в. уделов - Михаила Верейского, Андрея Углицкого, Андрея Вологодского. И действительно, укрепляв 70-х годах XV в. связи с ростовским владыкой, Иван III, по-видимому, пытался использовать их для вмешательства в дела уделов, относившихся к ростовской епархии{26}. При этом, однако, ему не всегда удавалось добиться безоговорочной поддержки своих действий архиепископами{27}. В летописном известии под 1473/74 г. в связи с куплями Ивана III названы только потомки владельца Борисоглебской стороны Ростова Константина Васильевича (Владимир Андреевич, Иван Иванович, их дети и братаничи). Потомки же владельца Сретенской стороны, Федора Васильевича, не упомянуты. Из этого следует, что Иван III ставил целью покупку не родовых вотчин ростовских князей (они имелись у потомков как Константина, так и Федора){28}, а прав на суверенное управление ростовскими землями.

В жалованной грамоте 30 - 60-х годов XV в. Василия Темного Троице-Сергиеву монастырю на двор в Ростове отмечено наличие в городе "ростовских князей". Сходная по содержанию жалованная грамота Марьи Ярославны троицкому игумену Спиридонию о них уже не упоминает{29}. Из жалованных грамот великих князей конца XV - начала XVI в., относящихся к землям Ростовского уезда, исчезает статья о "перезыве" людей "из иных княжений"{30}. Между тем в жалованных грамотах московских князей на ростовские земли, выданных до 1473/74 г., такая статья имелась{31}. Таким образом, в конце 1473 - начале 1474 г. ростовские князья лишились остатков своего суверенитета.

Примечания

1. Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период (1238 - 1508 гг.). Ч. 2. СПб. 1891, с. 15 - 40; Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X - XIV вв. М. 1984, с. 264 - 282.

2. Кучкин В. А. Земельные приобретения московских князей в Ростовском княжестве. В кн.: Восточная Европа в древности и средневековье. М. 1978; его же. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. В кн.: Куликовская битва. М. 1980, с. 43 - 44; его же. Формирование государственной территории; Кобрин В. Б. Землевладельческие права княжат в XV - первой трети XVI века и процесс централизации Руси. - История СССР, 1981, N 4, с. 43 - 46.

3. Кучкин В. А. Бохтюжское княжество - реальность средневековой Руси. - Вопросы истории, 1983, N 8; Янин В. Л. Борьба Новгорода и Москвы за Двинские земли в 50 - 70-х годах XV в. - Исторические записки, т. 108; Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. (далее - АСЭИ). Т. III. М. 1964, NN 14 - 17, с. 258 - 262; ДДГ. М.-Л. 1950, NN 1, 12; Акты феодального землевладения и хозяйства XIV - XVI вв. (далее - АФЗХ). Ч. I. М. 1951, N 1.

4. Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV - XV веках. М. 1960, с. 810; Кучкин В. А. Земельные приобретения, с. 187 - 189; Янин В. Л. Ук. соч., с 191 - 193 и др.; Кобрин В. Б. Ук. соч., с. 45.

5. Кучкин В. А. Земельные приобретения, с. 187 - 190; Янин В. Л. Ук. соч., с. 192 - 193. Мнение о присоединении Сретенской половины к Москве при Калите опирается на указание одного из летописцев XVI в. (ГИМ, Забелинское собр., N 262) о том, что половина Ростова "к Москве соединися при великом князе Иване Даниловиче". Противоположная точка зрения опирается прежде всего на наличие двуименных ростовских монет (с именами князей Борисоглебской и Сретенской линий), датируемых концом XIV - началом XV в. (Федоров-Давыдов Г. А. Монеты Московской Руси. М. 1981, с. 88 - 97).

6. АСЭИ. Т. 1. М. 1952, NN 107 - 108; ПСРЛ. Т. 25. М.-Л. 1949, с. 250.

7. АСЭИ. Т. 1, N 243, с. 170 - 171; ОР ГБЛ, ф. 304, N 782, л. 448 об., Титов А. А. Вкладные и кормовые книги Ростовского Борисоглебского монастыря в XV, XVI, XVII и XVIII столетиях. Ярославль. 1881, с. 8; его же. Церковные земли в Ростовском уезде. В кн.: ЧОИДР. Кн. 11. 1896. с. 138; Археологическая карта Ростовского, Переяславского, Юрьевского и Суздальского уездов с обозначением местностей, в которых производились археологические розыскания в 1851, 1852, 1853 и 1854 годах. Б/м., б/г.

8. Кобрин В. Б. Ук. соч., с. 44 - 45.

9. АСЭИ. Т. I, N 277; т. III, N 49. Ростовское происхождение Степана Бородатого подтверждает надпись на кресте, поставленном им в память о сыне, с упоминанием о вкладе Степаном земли в ростовскую Воскресенскую церковь по душе сына (Орлов А. С. Библиография русских надписей XI - XV вв. М.-Л. 1952, N 227, с. 137). Из записи следует, что дьяк Степан, отождествляемый со Степаном Бородатым, владел землей в Ростовском уезде.

10. Дебольский В. Н. Духовные и договорные грамоты московских князей как историко-географический источник. Т. 1. СПб. 1901, с. 13 - 14.

11. ДДГ, N 53, с. 160.

12. По-видимому, князь Московского дома, владевший Ростовом, мог посылать ростовских княжат на службу, собирать ордынский выход, конфисковать их владения за ту или иную провинность; в то же время ростовские княжата могли судить и собирать дань в своих уделах (ДДГ, N 52, с. 155 - 159; N 61, с. 195; Кобрин В. Б. Ук. соч., с. 34 - 35, 45; Кучкин В. А. Формирование государственной территории, с. 169 - 170).

13. Датируется по указанию о покупке Ростовского княжества Иваном III "в лето 6982", "тоя же зимы". Зимний календарь, по-видимому, отсчитывался с середины октября (Чичеров В. И. Зимний период русского народного земледельческого календаря XVI - XIX веков. М. 1957).

14. Источник этого известия - ростовский владычный свод конца XV в., лучше всего отраженный в Типографской летописи (ПСРЛ. Т. 24. Пг. 1921, с. 194).

15. Один из поздних родословцев называет Владимира Андреевича "великим князем" (Временник ОИДР. Кн. 10. СПб. 1851. Смесь, с. 39).

16. ДДГ, NN 61, 69, 70, 72 - 75, 78, 81, 82; ПСРЛ. Т. 25. М.-Л. 1949, с. 327. Борьба за выморочное наследство Юрия (во всяком случае, за Ростов) осложнялась еще тем, что в момент его смерти Иван III и его младшие братья были в Ростове, "понеже бо тогда тамо немощна была мати их великая княгини" (ПСРЛ. Т. 12. СПб. 1901, с. 150); не исключено, следовательно, что в сентябре 1472 г. ожидали смерти двух членов княжеской семьи - Юрия и Марьи. Их одновременная смерть сразу же поставила бы вопрос о новом правителе Ростова.

17. ПСРЛ. Т. 6. СПб. 1853, с. 222; ДДГ, N 72.

18. А. В. Экземплярский (Экземплярский А. В. Ук. соч. Ч. 2, с. 36 - 37, 125 - 132) предположил, что последний углицкий князь Юрий Александрович в 1316 - 1320 гг. был и князем ростовским. Действительно, известно о смерти в 1320 г. князя "Юрия Александровича Ростовского" (ПСРЛ. Т. 25, с. 166).

19. ДДГ, N 70, с. 233, 237, 240, 242, 245, 248; N 72, с. 253, 256, 259, 261, 264, 266 - 267; N 82, с. 324, 327. О ростовских селах см.: Дебольский В. Н. Ук. соч. Ч. 2. СПб. 1902, с. 25. Заслуживают внимания следующие статьи договора Ивана III с Андреем Углицким: "А что мати наша, великая княгиня, к своим селам к куплям к своим ко всем, которые села тобе (Андрею. - Г. С.) подавала, приняла земель боярских и монастырских и служних, и нам тех земель обыскати, очистити" (ДДГ, N 72, с. 253, 256, 259, 261, 264, 267). Проверка правильности отнесения к владениям Андрея "принятых" Марьей "земель боярских и монастырских, и служних" могла повести к сокращению размера пожалованных Андрею земель (ср. Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV - XV веков. Ч. 1. М.-Л. 1948, с. 172 - 174).

20. ПСРЛ. Т. 6, с. 223; т. 20, ч. 1. СПб. 1910, с. 337; Клосс Б. М., Назаров В. Д. Рассказы о ликвидации ордынского ига на Руси в летописании конца XV в. В кн.: Древнерусское искусство. М. 1984, с. 307 - 313.

21. ДДГ, N 61, с. 195.

22. ДДГ, N 69, с. 230; N 70, с. 233, 237, 240, 242, 245, 247.

23. Каштанов С. М. Еще раз о "куплях" Ивана Калиты. - Вопросы истории, 1976, N 7, с. 189 - 191.

24. Кучкин В. А. Бохтюжское княжество; его же. Формирование государственной территории, с. 202 - 205; АСЭИ. Т. 3, N 258 - 262.

25. ДДГ, N 61, с. 195; Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М. 1970, с. 370; Зимин А. А. Удельные князья и их дворы во второй половине XV и первой половине XVI в. В кн.: История и генеалогия. С. Б. Веселовский и проблемы историко-генеалогических исследований. М. 1977, с. 172, 174; Рыков Ю. Д. Новые акты Спасо-Прилуцкого монастыря. В кн.: Записки отдела рукописей ГБЛ СССР. Кн. 43. М. 1982, с. 93.

26. В 1478/79 г. ростовскому владыке Вассиану Рыло с помощью великого князя и вопреки сопротивлению митрополита Геронтия удалось добиться признания своей власти над Кирилло-Белозереким монастырем, входившим в ростовскую епархию, но управлявшимся белозерскими князьями (Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. М. 1951, с. 191 - 194; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV - первой трети XVI в. М.-Л. 1960, с. 54 - 58; АСЭИ. Т. 2. М. 1958, NN 314, 315). В конце XV в. сюзеренитет над монастырями принадлежал, как правило, светским властям. Следовательно, позиция Ивана III в данном случае объясняется, возможно, желанием укрепить связь с Вассианом и через него пытаться влиять на положение дел на Белоозере.

27. Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV - первой половины XVI века. М. 1967, с. 21 - 22, 99 - 100.

28. Редкие источники по истории России. Вып. 2. М. 1977, с. 13 - 16; АСЭИ. Т. 1, N 562, с. 440.

29. АСЭИ. Т. 1, N 107, с. 85; N 349, с. 255 - 256. В грамоте Марьи назван игумен Спиридоний, последнее точно датированное упоминание о котором дошло от 27 августа 1474 г., а 27 января 1475 г. в монастыре уже игуменствовал Авраамий (там же, NN 424, 451). Судя по отсутствию в грамоте упоминаний о ростовских князьях, она дана после зимы 1473/74 года.

30. Там же, N 611, с. 522; Акты Русского государства 1505 - 1526 гг. М. 1975, N 98, с. 102 - 103; N 184, с. 181 - 183; N 205, с. 207 - 208. Наличие статей о "перезыве" людей говорит о реальном наличии "иных княжений" в районе выдачи жалованной грамоты, отсутствие же этих статей свидетельствует и об отсутствии "иных княжений" (Черепнин Л. В. Актовый материал как источник по истории русского крестьянства XV в. В кн.: Проблемы источниковедения. Вып. 4. М. 1955, с. 322 - 324).

31. АСЭИ. Т. 1, N 243, с. 170 - 171; АФЗХ Ч. I, N 1, с. 23 - 24. В последней грамоте формула о "перезыве" относится ко времени обмена землями великого князя Василия Дмитриевича с митрополитом Киприаном (1390 - 1392 гг.).

Вопросы истории, 1986, № 7, С. 171-175.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Сравнительно недавняя очень любопытная статья по одному из "знаковых" вопросов истории Ростовского княжества:

С.В. Городилин. Сретенская и Борисоглебская стороны Ростова: происхождение и локализация

Автор ставит под сомнение общепринятую в последнее время версию раздела Ростова на Сретенскую и Борисоглебскую половины в 1328-1331 гг., и присоединения Сретенской половины к Москве при Иване Калите. На самом деле, раздел, по мнению Городилина, был произведен позже - в конце 14 - начале 15 вв., а присоединение одной из ростовских "половин" - во время княжения Василия Темного. Сведения о разделе, попавшие в родословцы и поздние летописцы - это продукт реконструкции событий книжниками конца 16 в., некритически принятые историками.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас