Чжан Гэда

Слово "дракон" в разных языках

110 сообщений в этой теме

Цитата (Чжан Гэда @ Дек 9 2013, 12:09)

И никак из глоссы "лу" не вытекает имени "Улув", которое никаким тюркским ономастиконом не зафиксировано.

http://www.romanobotta.com/ru/logo.php

Дверной молоток в форме фигуры дракона мечети Улу Джами Джизре, ставший прототипом лого бренда Romano Botta, считается одним из образцов искусства обработки металла Анатолии. Он был изготовлен техникой резбы по бронзе, проживающим в ХII веке в этом регионе известным физиком и механиком Эбуль - из Исмаил Вин Реззез Эль Джезери (коротко его называли Эль Джезери). После того, как один из этих молотков в 1969 году был похищен и увезен в Данию, второй экземпляр был помещен в Музей произведений турецкого искусства.

В Селчукском периоде в Анатолии ХI-ХIII веков использовалось много подобных изображений животных, фигуры драконов и змей. В творчестве Анатолии фигуры драконов занимают особое место. В средневековье в исламском мире дракон считался хранителем дверей и защитником здания от разных напастей. Источником этого символа является Китай, затем дракон появился в творчестве Сасани, Искит, Хун, вошел в тюркский календарь двенадцати животных.

Дверной молоток мечети Улу Джами Джизре, хранящийся в Музее произведений турецкого искусства, является образцом фигур дракона культурного наследия Сельчуклу, Средняя Азия.

Монголами и не пахло.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Прицак и Добродомов равно как и Бубенок считали название Шарукань производным от Sárkány (шаркань) и булгарского Saragan или на крайний случай Sazagan. Никакого Улува в статье Бубенка нет, как и нет ссылки на Ююкина. Не поделитесь библиографическими данными этой статьи и на каких основаниях сделан вывод о Улуве.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Этимология слова «дракон»

В Лангведоке (так у автора - RF) духи стихий назывались drac, во Франции drogg. Непосредственный источник — западно-римское (читай: французское) отражение латинского слова draco, -onis «дракон», которое, в свою очередь, очевидно заимствовано от греческого drakon, -ontos, обозначавшего некоего монстра, обычно гигантскую змею, питона и т.п. Эта форма имеет форму причастия и, как мы увидим, может использоваться в качестве причастия. Однако поскольку греческой формой слова «драконесса» считается drakaina, то причастное окончание мужской формы — это переделка исходного имени существительного.

В древнегреческих текстах слово «drakwn» обозначало сказочное пресмыкающееся, относившееся к змеям. Общим названием змей было «ojix». О принадлежности «дракона» к змеям говорит дважды употребленное поэтом Гесиодом (VIII-VII вв. до н.э.) в «Рождении богов» («Теогонии») словосочетание «змей-дракон».

В греческом языке drakwn означает «того, кто видит и наблюдает». Греческая форма, несомненно, основана на корне, который хорошо просматривается — derk— «смотреть, следить». Он встречается в словах derkomai «ясно вижу» и dedorka «слежу за тобой». Описания в мифах подчеркивают, что одна из особенностей драконов — они всегда начеку и видят многое. Поэтому, слово «видящий» идеально подходит, чтобы именовать одно из этих созданий — особенно в качестве эвфемизма (или, технически, «табуированного имени»: вы не хотите, чтобы они слышали, как вы говорите о них; по той же причине греки регулярно называли фурий Эвменид «милосердными» вместо их настоящего имени, Эринии).

Английское слово «dragon» заимствовано от французского и совпадает с ним по написанию: замена K на G во французском языке часто случается при определенных условиях. (Сравните aigu и acutus «острый», vague и vacuus «пустой», egal и aequalis «равный»...

Источник: http://mylove.ru/sh25665/diary/etimologiya-slova-drakon/

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

____________

Прицак и Добродомов равно как и Бубенок считали название Шарукань производным от Sárkány (шаркань) и булгарского Saragan или на крайний случай Sazagan. Никакого Улува в статье Бубенка нет, как и нет ссылки на Ююкина. Не поделитесь библиографическими данными этой статьи и на каких основаниях сделан вывод о Улуве.

____________

http://www.superinf.ru/view_helpstud.php?id=4705

...Имена собственные всегда связаны с действительностью. Так, непроизводные к настоящему времени ойконимы русских летописей (тюркского происхождения) имеют преимущественно депроприальную мотивацию, например: Осламъ (от. чуваш, oslam прибыль); Чешуевъ/Чешюевъ (другое название Шаруканъ) - (от др.-тюр. чеш бирюза и люй дракон) и т.д. [Ююкин 2000: 294 -296]...

Источник не понятный, в сети нет, или это диссертация, или какая-то статья:

1.Древнерусская ойконимия IX-XIII вв. тема диссертации и автореферата по ВАК 10.02.01

Ююкин, Максим Анатольевич ученная степень: кандидат филологических наук

2.Ююкин М.А. Топонимические параллели Черниговского княжества и Среднего По донья / М.А.Ююкин // Край Воронежский: история и традиции. - Воронеж, 1996. - Вып.1. - С.57-63.

3.Ююкин М.А. Исторические связи Среднего Подонья и исконных восточнославянских земель по данным топонимии / М.А.Ююкин // Край Воронежский: история и традиции. - Воронеж, 1996. - Вып.1. - С.52-56.

4.Ююкин М.А. Семантика цветовых обозначений в топонимии Центрального Черноземья / М.А.Ююкин // Край Воронежский. - Воронеж, 1998. -Вып.2. -С.70-79.

О.А.Мудрак, дфн, РАЗВИТИЕ ПРАТЮРКСКОЙ СИСТЕМЫ ФОНЕМ

дун.-булг. > серб. шаран , болг. шаран 'карп, лещ', булг. > венг. sarkany [rkn]

'дракон', др.-рус. шароукань личное имя, рус. жерех 'вид рыбы', огуз. *szan 'сазан' и

тур. sazɣan 'дракон' < чагат., уйг. saza 'сазан, червь', кыпч. *sazan 'сазан' < пратюрк.*sir~ɣan 'сазан, рыба-змей, червь' ( монг. *sirge > калм. rgə 'ерш', *siruga > халх."ar(a)ga > шор. araɣan 'сазан', тунг.-маньч. *sarga-, *saruk-ki 'окунь, хариус, сиг');

Изменено пользователем Gurga

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Мудрак более-менее хотя и его критикуют, а к сведениям Ююкина я не знаю как относиться.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

в чувашском - Вереселень (вĕре çĕлен - "призрачный змей"). Которые восходят к древне-тюркскому lū, lü. Также слово uluğ в тюркских языках обозначает "большого, (иногда) страшного".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

http://kronk.spb.ru/library/klashtorny-sg-1964-2.htm

С.Г. Кляшторный

Древнетюркские рунические памятники

как источник по истории Средней Азии.

// М.: «Наука». 1964. 214 с.

Глава II. Древнетюркские рунические памятники.

...Памятник и Кюль-тегину и Бильге-кагану были открыты Н.М. Ядринцевым в 1889 г. в урочище Кошо-Цайдам, на берегу Комнин-Орхона, в 400 км западнее Улан-Батора, в 25 км южнее оз. Угей-нор и в 40 км севернее развалин Карабалгасуна. В 1890 г. памятник был обследован экспедицией Г. Гейкеля, в 1891 г. — экспедицией В.В. Радлова. В 1902 г. памятник осмотрел и описал английский консул в Учжоу К. Кэмпбелл, а в 1909 г. — французский путешественник де Лякост. [45] В 1912 г. памятники были освидетельствованы

В.Л. Котвичем. [46] В 1960 г. памятники были вновь осмотрены Е.И. Убрятовой и В.М. Наделяевым.

Стелы с надписями находятся на расстоянии около одного километра друг от друга и входят в комплекс других погребальных сооружений. В.В. Радлов произвёл небольшие раскопки холма, который был им первоначально принят за могильный курган Бильге-кагана; впоследствии оказалось, что там были обнаружены руины заупокойного храма. [47] Погребальный комплекс, связанный с памятником Кюль-тегину, впервые был подвергнут подробному, хотя и незавершённому, археологическому обследованию лишь в 1958 г. монгольско-чехословацкой экспедицией; раскопками руководил чешский археолог Л. Йисл. [48] Результаты работ этой экспедиции, а также сведения китайских источников и самих надписей позволяют составить некоторое представление о первоначальном виде погребальных сооружений и их истории.

Кюль-тегин умер на 47-м году жизни, 27 февраля 731 г. [49] В мае этого года Бильге-каган обратился к императору Сюань-цзуну с просьбой прислать китайских мастеров и художников для строительства храма и изготовления изображения Кюль-тегина. [50] Сюаньцзун исполнил просьбу: «Император отправил полководца Чжан Цюй-и и сановника Лю Сяна с эдиктом за государственной печатью для выражения соболезнования и принесения жертвы. Император повелел иссечь слова [эпитафии] на каменной плите и предписал также воздвигнуть храм и статую, а на четырёх стенах храма изобразить виды сражений [Кюль-тегина]. (Кроме того), было указано шести известнейшим художникам отправиться [к тюркам]; они написали картины столь живо и естественно, что (тюрки) единодушно решили, что подобного ещё не бывало в их царстве». [51] В Цзю Тан шу отмечено также, что эпитафию Кюль-тегина написал сам император.

О работе китайских мастеров сообщает и памятник в честь Кюль-тегина: «Китайский каган прислал мне своих «внутренних» мастеров. Им я поручил устроить особое здание, внутри и снаружи я повелел покрыть [стены] особой резьбой и воздвигнуть камень» (КТм, 12). Чжан Цюй-и и Лю Сян (Исьи и Ли-кенг тюркского текста — КТб, 52) выехали из Чанани в декабре 731 г.; 1 августа 732 г. была установлена стела с надписью; постройка храма была завершена лишь к концу 733 г. [52] Этот, казалось бы, большой срок работ объясняется при знакомстве с сооружениями, открытыми археологическими раскопками.

Погребальные памятники расположены на прямоугольной площадке, вытянутой по линии запад — восток. Площадка (67,25х28,85 м) вымощена квадратным сырцовым кирпичом (0,33х0,33 м) и обнесена рвом глубиной до 2 м, шириной в верхней части около 6 м, по дну — 1,2 м. Сразу за рвом возвышалась стена из сырцового кирпича. Вход на площадку — с востока, где ров не был прокопан. Прямо от входа начинались, вытянувшись на восток, две цепочки камней (балбалов), в начале которых были установлены две грубо высеченные каменные фигуры; всего камней 169 — по числу врагов, убитых Кюль-тегином. По обе стороны от входа — две мраморные фигуры баранов. В 8 м на запад от входа найдена огромная мраморная черепаха (ее длина — 2,25 м), на спине которой первоначально была установлена стела с надписью. При падении стела пострадала мало: откололось лишь два небольших куска с руническими знаками, найденные Л. Йислом при раскопках.

От входа к заупокойному храму вела аллея, вдоль которой были установлены мраморные фигуры людей; сейчас сохранились, хотя и в повреждённом виде, одна стоящая женская фигура с платком в руке, одно изображение стоящего мужчины с мечом, две фигуры коленопреклонённых мужчин (третью такую же статую В.Л. Котвич вывез в 1912 г. в Петербург) и мужской торс. Посреди двора на фундаменте из обожженного кирпича (13х13 м) возвышался храм (10,25х10,25 м), оштукатуренные стены которого были покрыты снаружи узорами, сделанными красной краской. Стены украшали также лепные изображения — маски драконов. Шестнадцать деревянных колонн на каменных основаниях поддерживали черепичную крышу. Внутренние стены храма были украшены несохранившимися фресками, сюжет которых — подвиги Кюль-тегина.

В середине храма находилось святилище (4,40х4,40 м), огороженное внутренней стеной. Вход в святилище, как и вход в храм, — с востока. В святилище найдены нижние части двух сидящих фигур — портретные изображения Кюль-тегина и его жены. Голова статуи Кюль-тегина и часть головы второй фигуры найдены тут же, в углублениях перед статуями, где первоначально, по погребальному обряду, стояли горшки с ритуальной пищей. В углублениях были найдены также обломки керамики. Голова Кюль-тегина в тиаре из пяти щитков с рельефным изображением распластавшего крылья орла — лучшее портретное изображение, когда-либо найденное в Центральной Азии. К западу от храма стоит жертвенник — огромный гранитный куб, в верхней части которого проделано углубление. Каких-либо следов захоронения не обнаружено, так же как они не были обнаружены на погребальной площадке Бильге-кагана. [53]

Раскопками Л. Йисла установлено, что заупокойный храм и другие сооружения вскоре после того, как они были воздвигнуты, подверглись разрушению. Затем храм был вновь восстановлен. Йисл предположил, что храм разрушили уйгуры (745 г.) или кыргызы (840 г.). [54] Скорее всего верно первое предположение, которое позволяет выдвинуть гипотезу, объясняющую позднейшую реставрацию храма. После разгрома Уйгурского

каганата кыргызами район Карабалгасуна не был центром степных империй Центральной Азии вплоть до монгольской эпохи. Возможно, тюрки после миграции уйгуров в Восточный Туркестан вновь заняли свои прежние территории, хотя бы и на правах вассалов кыргызского хана, и частично восстановили свои старые святилища. В пользу этого предположения говорит как будто и то, что посетивший в 924 г. район Карабалгасуна киданьский император Абаоцзи приказал высечь свою надпись тюркским руническим письмом. Китайский источник сообщает, что ещё во время Хубилая (1260-1294) памятник Кюль-тегину был хорошо известен; по крайней мере, он отмечается как одна из достопримечательностей вблизи построенного Угэдэем (1228-1241) города Хорина. [55]

Стела с надписью имеет форму усеченной пирамиды, высота которой — 3,15 м, ширина в основании — 1,24 м, толщина — 0,41 м. Верхушка плиты высечена в форме пятиугольного щита, обрамлённого изображениями драконов. На одной из сторон щита изображена каганская тамга; на другой стороне — китайская надпись, содержащая дату сооружения памятника — 1 августа 732 г. Правее китайской надписи вырезаны две строки рунического письма, каллиграфически значительно уступающие основному тексту. Как предположил В.В. Радлов, эти строки, содержащие апологию Кюль-тегина, были нанесены на камень тушью самим Бильге-каганом, а резчик вырезал их, подражая почерку кагана. [56] Основная поверхность плиты с этой же стороны покрыта китайской надписью. Три другие поверхности, а также подтесанные на рёбрах плоскости заполнены руническими текстами. На основной поверхности плиты 40 строк надписи, продолжением которой служат 13 строк на правой боковой поверхности; это так называемая «большая надпись» (КТб). На левой боковой поверхности (Ка) помещена «малая надпись» (КТм) — 13 строк. Все четыре грани каменной пирамиды стёсаны, и на образовавшихся плоскостях помещены четыре маленькие рунические надписи, из которых сохранилось три (К I, К II, К III). Несмотря на отдельные лакуны, общая сохранность текста на памятнике Кюль-тегину значительно лучше, чем на остальных.

Стела в честь Бильге-кагана, найденная в таком же погребальном комплексе, по внешнему виду совершенно аналогична стеле в честь Кюль-тегина. [57] При падении на землю каменная плита разбилась на три части. Её общие размеры — 3,45х1,74х0,72 м. Так же как и стелу Кюль-тегина, её увенчивает пятиугольный щит, окружённый статуарными изображениями лежащих драконов. На одной из сторон щита — плохо сохранившаяся руническая надпись (Хс), под которой на основной поверхности находится китайский текст, также пострадавший в результате эрозии камня. На другой стороне щита — каганская тамга; [58] ниже, на основной поверхности — 41 строка рунического текста (X), продолжением которого служат 15 строк на левой боковой стороне (Ха). «Малая надпись» из 15 строк нанесена на правую боковую поверхность (Хb). Четыре грани памятника также стёсаны и покрыты руническими надписями, но сохранились лишь две из них (XI и XII).

Бильге-каган умер «в год Собаки, в десятый месяц, двадцать шестого (дня)» (Ха 10), т.е. 25 ноября 734 г., и был похоронен «в год Свиньи, пятый месяц, в двадцать седьмой (день)» (Ха 10), т.е. 22 июня 735 г. На похоронах присутствовало китайское посольство во главе с Ли Цюанем (Лисюн тюркского текста — Ха 11), которое выехало из Чанани в феврале 735 г. [59] Китайская надпись, составленная историографом Ли Жуном и каллиграфически переписанная самим императором, ко времени похорон уже была вырезана на стеле, так же как, вероятно, была закончена постройка храма, где китайские послы «установили» погребальные курительные свечи и сожгли благовония (Ха 11).

Композиция обеих надписей совершенно аналогична; более того, значительные части надписей текстуально совпадают: КТм, 1-11 = БКм, 1-7; КТб, 1-30 = БКб, 3-23. Повествование ведется от имени Бильге-кагана; надписи (bitig) — это его «слово», его «речь» (sab), обращённая к «тюркским бегам и народу», к «бегам и народу токуз-огузов», к покорившимся племенам.

В «малых надписях», которые являются не только введением, но и резюме «больших», Бильге-каган, кратко упомянув о дальних походах, совершённых им «для блага тюркского народа», предостерегает внимающих ему против «злобных людей», польстившихся на богатые дары китайского императора и советующих тюркам переселиться на юг, т.е. подчиниться Китаю. Он напоминает недавнее прошлое, когда «тюркский народ» «совершенно изнемог и изнурился» под властью «кагана народа табгач». Лишь в Отюкенской черни, недоступной для китайских войск, тюрки могут чувствовать себя спокойно и поддерживать с Китаем дружественные отношения, получая оттуда богатые дары. Для того чтобы «тюркский народ» помнил, как он, Бильге-каган, «неимущий народ сделал богатым, немногочисленный народ сделал многочисленным», чтобы «тюркский народ» знал, чего ему следует опасаться, а чему следовать, «речь» кагана запечатлена на «вечном камне»: «О тюркские беги и народ, слушайте это! Я вырезал здесь, как вы (беги и народ), собрав тюркский народ, созидали (своё) государство, как вы, погрешая, делились, я всё здесь вырезал. Всё, что я (имел) сказать, я вырезал на вечном камне. Смотря на него, знайте (учитесь) вы, теперешние беги и народ!» (КТм, 10-11).

«Большие надписи» обоих памятников посвящены историческому повествованию, которое Бильге-каган начинает с давних времён: «(1) Когда вверху возникло голубое небо, а внизу — бурая земля, между (ними) обоими возникли сыны человеческие. Над сынами человеческими воссели мои предки Бумын-каган, Истеми-каган. Сев (на царство), они создавали и поддерживали государство и установление тюркского народа. (2) Четыре угла света все были им врагами; выступая (в поход) с войском, народы четырёх углов света они все покорили... (3) Так они царствовали... устанавливая порядок среди голубых тюрков, не имевших до того ни господина, ни (организации по) «стрелам». Они были мудрые каганы, они были мужественные каганы, и их буюруки были, надо думать, мудрыми, были, надо думать, мужественными, и их беги и народ были прямы (единодушны). Поэтому-то, надо думать, они и правили столь долго государством и, управляя государством, устанавливали законы. Затем (4) они скончались... После них стали каганами их младшие братья, (5), а потом стали каганами их сыновья. После того так как младшие братья не были подобны старшим, а сыновья не были подобны отцам, то сели (на царство), надо думать, неразумные каганы, (6) и их буюруки были также неразумны, были трусливы. Вследствие непрямоты (неверности кагану) бегов и народа, вследствие обмана и подстрекательств обманывающих из китайского народа и их козней, из-за того, что они ссорили младших братьев со старшими, а народ — с бегами, тюркский народ привёл в расстройство своё до того времени существовавшее государство (7) и навлёк гибель на царствовавшего кагана; китайскому императору стали они рабами своими крепкими сыновьями, рабынями — своими чистыми дочерьми» (КТб, 1-7).

Так повествует Бильге-каган о создании и упадке, подъёме и крушении первого тюркского государства, время возникновения которого казалось в VIII в. легендарно далёким. Традицию, сохранившую через два столетия память о минувших событиях, можно было бы назвать скорее эпической, нежели исторической, если бы за лаконичным текстом памятника не чувствовался отзвук больших общественных потрясений, а в размеренном ритме былинного повествования не проступала столь отчётливо патетика политической декларации, прославляющей то новое социальное устройство, которое дали «тюркскому народу» далёкие предки царствующего кагана.

Божественная воля, проявлением которой является власть кагана, верность кагану бегов и народа, подчинение народа бегам — таков лейтмотив идей, пронизывающих обе надписи, таковы основные условия существования «вечного эля». Как бы резюмируя преподанный своим слушателям и читателям урок истории, Бильге-каган в другом месте надписи подводит итог сказанному: «Если ты, тюркский народ, не отделяешься от своего кагана, от своих бегов, от своей родины... ты сам будешь жить счастливо, будешь находиться в своих домах, будешь жить беспечально» (БКм, Хb 13-14). В этих строках ясно выражена классовая сущность идеологии аристократической верхушки тюркского каганата, в надписи настойчиво звучит требование абсолютной покорности народа кагану и бегам — и вместе с тем весь текст памятников должен служить, по мысли автора, обоснованием и подтверждением этой идеи. Благополучие «тюркского народа» есть результат подчинения кагану, который вместе с бегами из Отюкенской черни посылает войска в победоносные походы, награждает народ добычей и данью покоренных племен: «...их золото и блестящее серебро, их хорошо тканные шелка, их напитки, добытые из зерна, их верховых лошадей и жеребцов, их чёрных соболей и голубых белок я добыл для моего тюркского народа!» (БКм, Хb 11-12).

Семь первых строк «больших надписей» в честь Кюль-тегина и Бильге-кагана посвящены первому Тюркскому каганату. Династийные распри и борьба народа против бегов привели к гибели последнего кагана, который, как и ближайшие его предшественники, не проявил ни достаточного ума, ни достаточного мужества. Гибель кагана, каков бы он ни был, привела в конце концов «тюркский народ» на грань гибели (КТб, 8-10), но небо сжалилось и послало ему спасителя — Ильтериш-кагана, отца Бильге-кагана. В жестоких сражениях Ильтериш возродил тюркский эль (КТб, 11-16). Наследовавший ему Капаган-каган ещё более поднял могущество и благосостояние «тюркского народа». Однако народ не оценил своего счастья — он впал в смуту, допустил гибель кагана, вновь превратился в народ «жалкий и низкий» (КТб, 16-26). Став каганом в такой обстановке, Бильге «не спал ночей и не сидел (без дела) днём». Двенадцать раз он ходил в походы и возродил эль и славу «тюркского народа», «поднял к жизни готовый погибнуть народ, снабдил платьем нагой народ, сделал богатым неимущий народ, сделал многочисленным малочисленный народ» (КТб, 26-29). Ближайшим соратником и сподвижником Бильге-кагана был его брат Кюль-тегин.

О битвах и походах, в которых участвовал Кюль-тегин, о его делах и подвигах, о его смерти и похоронах, о скорби Бильге-кагана рассказывается в 30-53-й строках надписи. Эта часть повествования начата описанием первого похода, в котором участвовал 16-летний княжич, — похода против «согдаков» в 701 г., а в 44-50-й строках повествуется о самых славных деяниях витязя — его битвах с токуз-огузами в 724 г., когда Кюль-тегин спас ставку и семью кагана. Впрочем, описание успешных сражений, происходивших после 716 г., т.е. после вступления на престол Бильге-кагана, перенесено в основном в надпись самого кагана (БКб, 30-50); своим подвигам до восшествия на престол каган уделяет лишь шесть строк (БКб, 24-29).

В 51-й строке большой надписи в честь Бильге-кагана (Ха 10) «речь» от лица Бильге-кагана прерывается; строки 51-56 (Ха 10-15), так же как и плохо сохранившаяся надпись на щите памятника, написаны от имени сына и наследника Бильге-кагана (вероятно, Тенгри-кагана). Возможно, ему же принадлежит надпись на одной из стёсанных граней памятника (X II) и надпись на щите (Хс). В 51-56-й строках содержатся даты смерти и похорон Бильге-кагана, описание поминальных даров, иерархия бегов, стоявших вокруг каганского трона.

Таковы вкратце содержание и композиции обеих надписей.

В памятниках подчёркивается, что всё написанное — «сердечная речь» Бильге-кагана, его подлинные слова, высеченные по его приказу китайскими резчиками на «вечном камне»: «Я вечный камень... от китайского кагана привёл мастеров и поручил (им) выполнить резьбу. Они не изломали (не исказили) моей речи!.. Сердечную речь мою... знайте, смотря на него (на памятник)!» (КТм, 11-12). В аналогичных по содержанию строках «малой надписи» Бильге-кагана содержится указание, что памятник был создан ещё при жизни Бильге (Хb 14-15), а в другом месте упоминается, что его знали «тюркские беги и народ», «чтившие этот обелиск» (Ха 15). Очевидно, текст, написанный от имени сына Бильге-кагана, был нанесён на уже установленную или подготовленную к установке плиту; это обстоятельство подтверждается также наблюдением В.В. Радлова, отметившего, что последние строки правой боковой надписи стелы написаны явно отдельно от основного текста. [60]

Таким образом, можно считать, что оба памятника написаны по приказу Бильге-кагана, под его наблюдением и контролем, выражают его мысли и, возможно, в какой-то мере запечатлели его собственные слова. Однако каждый памятник — достаточно сложное композиционно литературное произведение и одновременно историческая хроника, с высокой точностью перечисляющая события, которые представляются достойными упоминания её автору. Текст написан исключительно ясным и чётким языком, палитра художественных приёмов чрезвычайно разнообразна, а о традиционном характере стиля говорят многочисленные трафаретные выражения и характеристики. Всё это свидетельствует о том, что текст надписей — не просто запечатлённый на камне устный рассказ, а творение мастера, обладавшего незаурядным литературным дарованием и тонким чувством языка, историографа и панегириста царствующей династии второго Восточнотюркского каганата. Наконец, отработанная орфография и палеографическая безукоризненность текстов указывают, что китайские гравёры выполнили лишь последнюю стадию работы — вырезали предварительно нанесённые на камень знаки.

Автор сам назвал своё имя, трижды запечатлев его в надписи Кюль-тегина и один раз — в надписи Бильге-кагана: «Столько надписей написавший я, родственник Кюль-тегина, Йолыг-тегин, это написал. Двадцать дней просидев (за работой), на этот камень, на эту стелу (это) всё я, Йолыг-тегин, написал» (К II, ср.: КТм, 13, К I). «Надпись Бильге-кагана я, Йолыг-тегин, написал. Столь многие здания, украшения и художества я, родственник тюркского Бильге-кагана, Йолыг-тегин, проведя (за работой) месяц и четыре дня, покрыл надписями и украсил» (X I). [61]

К сожалению, ни надписи, ни китайские источники не сообщают каких-либо дополнительных сведений о Йолыг-тегине. Член каганского рода и его герольд, Йолыг-тегин был, как он сам заявляет, автором многих надписей, пожалуй, первым известным нам по имени писателем, писавшим на тюркском языке. Это он своей рукой нанёс на камень (процарапал или написал тушью) текст надписей, высеченный затем китайскими резчиками. Ему принадлежали также несохранившиеся надписи на стенах заупокойных храмов. Несомненно, что памятник как литературное произведение и образец древнетюркской историографии был написан им. Однако вряд ли следует преувеличивать самостоятельность политического мышления Йолыг-тегина и приписывать ему разработку тех политических взглядов, которые отражены в памятниках. [62] Йолыг-тегин писал то, что соответствовало мыслям, словам и действиям его сюзерена и родича — Бильге-кагана; недаром все политические формулировки изложены от лица Бильге-кагана с указанием, что резчики не исказили его «речи».

Кошо-цайдамские надписи являются крупнейшими памятниками древнетюркской рунической письменности. Их значение для древнетюркской филологии и истории невозможно преувеличить. Наблюдения, сделанные при изучении этих двух текстов, давно уже стали нормативными, а сами памятники превратились в своеобразные эталоны, с которыми сравнивают чуть ли не все другие рунические надписи. Несмотря на длительную историю, изучение обоих текстов ещё далеко не завершено. Лингвистов и литературоведов, историков и этнографов, обратившихся к этим памятникам, ждёт немало неожиданного.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Чжан Гэда @ Дек 9 2013, 12:09)

И никак из глоссы "лу" не вытекает имени "Улув", которое никаким тюркским ономастиконом не зафиксировано.

Зафиксировано.

Лутава на Десне в Черниговском княжестве, впервые упоминается в 1155г.

(Оронимические детерминанты, обозначающие формы рельефа (баз, чокыр, утрау): Караңгы авыл чокыры, Кирмәнчек тавы, Кормаш чокыры, Нарат тавы, Торна тавы, Чия тавы, Йалпы, Таллык утравы, Мүкле саз чокыры, Дәүләт чокыры, Якуп чокыры, Буклы балак чокыры (Буклай балдагы), Албасты чокыры, Каенлы кул чокыры, Елга чокыры, Пәри яры.)

Лутава - хазарское укрепление на рубежах Черниговского княжества.

Лу_тавы. А если еще учесть, что славяне имели привычку опускать начальную гласную (Ольгов-Льгов), то вполне возможный вариант: Улу_тавы. В подесенье больших гор нет. Неужели это то, о чем я думаю?

Гуру, развейте мои сомнения, попробуйте дать толкование на древнерусском для Лутава или Лтава.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Когда про дракона услышу?

8a190297775e.jpg

 

забавная картинка

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

На Самосдельском городище найдено много поливной керамики, происходящей из Средней Азии и Закавказья.

Из Хорезма происходят талькохлоритовые котлы, а из Ирана – кашинная керамика с бирюзовой поливой и люстровая керамика, поверхность которой имеет характерный металлический блеск. На связь с далёким Китаем указывает наконечник ремня с изображением

на нём китайским трёхпалым драконом с разинутой пастью, из которой свешивается язык. На городище находят янтарные бусы и

кусочки янтаря, привезённые, вероятно, с Балтики.

("Городище в дельте Волги". Эмма Зиливинская, Дмитрий Васильев)

 


 


 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас