Saygo

Колониальная империя Дании

1 сообщение в этой теме

В. Е. Возгрин

МОДЕЛИ КОЛОНИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ДАНИИ: СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ

История Дании как колониальной империи пока не стала предметом специального исследования ни в отечественной, ни в зарубежной науке. Этой теме посвящены лишь отдельные замечания, встречающиеся в разрозненном виде в общих трудах по истории государства или в монографиях (статьях), предметом которых являются история торговли, экономики, международного права, политики Дании, быт населения метрополии и ее колоний в различные исторические эпохи. В настоящей статье сделана попытка систематизировать эти данные, рассмотреть их в различных аспектах — социальном, политическом, экономическом, и сделать общие выводы.

Датское королевство в пору своего величия в начале Нового времени владело колониями трех типов, географически и экономически весьма различавшихся: местными, т. е. балтийскими, заокеанскими южными (Вест-Индия, Ост-Индия, Гвинея) и одной северной (Гренландия).

Балтийская экспансия Дании на востоке, начавшаяся в XIII в., успешно завершилась лишь в середине XVI в., когда за ней были закреплены северо-восточная Эстляндия, Курляндия, а также крупный и экономически наиболее развитый о-в Сааремаа. Отношения между датчанами и прибалтийским населением установились самые теплые, поскольку последнее видело в мощном датском королевстве с его лучшим на Балтике флотом гарантию от повторения разорительных походов Немецкого ордена, Московского государства и Польши на земли Балтии. Впрочем, наладить сколько-нибудь прочные экономические связи между новыми колониями и метрополией не удалось — под ударами шведских и московских войск эстляндские и курляндские территории были через десятилетие навсегда утрачены (кроме о-ва Сааремаа, которым Дания владела во второй половине XVI — первой половине XVII в.).

Гораздо более длительной оказалась история заокеанских колоний. В ней большую роль сыграли датские торговые компании. Первая из них, Ост-Индская, основанная в 1616 г., проложила путь к Восточной Индии, где была основана крепость-порт Транкебар. Это был складочный пункт для товара, производившегося населением окружающего региона, — хлопчатобумажных и шелковых тканей. Они перевозились отсюда на Целебес и Яву в обмен на пряности, шелк, алмазы и т. д. Именно эти компактные, но дорогостоящие товары отправлялись затем в Данию. Из метрополии в Индию уходило ежегодно несколько судов, которые грузились в Транкебаре кроме указанных видов тканей перцем, гвоздикой и индиго. Впоследствии дела в Транкебаре пришли в упадок, чему причиной была Тридцатилетняя война, на протяжении которой не хватало средств для снаряжения больших судов. И в 1650 г. первая азиатская компания прекратила свою деятельность на 25 лет. Зато в 1670-х годах она получила право монопольной торговли на всем необозримом пространстве, открывавшемся за мысом Доброй Надежды [1, S. 124].

user posted image

Форт Дансборг в Транкебаре

В начале XVIII в. впервые доход от колониальной торговли стал стабильным, число акционеров компании возросло. В 1753 г. Колониальный совет Транкебара учреждает новую факторию Каликут на западном, Малабарском берегу Индии, чтобы направить поток индийского перца к причалам, где грузились датские корабли. В 1755 г. бенгальское правительство передает Азиатской компании области в долине р. Хугли с их главным городом Серампуром. Здесь возводится укрепленная фактория Фредерикснагор.

Позже датская колония расширяется, включив в себя индийские города Акну и Паррапур. С 1732 по 1772 г. Азиатская компания ввезла в Данию товаров на 40 млн талеров, а отправила в колонии груз на 3/4 этой суммы. Этот экономический подъем датских колоний в Индии отразился на внутренней экономике последних. Теперь колонисты не ограничивались транзитной торговлей: здесь начинался выпуск и собственной продукции. На территории Транкебара работали полотняные, кожевенные и мыловаренные мануфактуры, чья продукция шла на экспорт. Таким образом, ост-индская торговля не только возродилась, но получила гораздо более надежный и экономически здоровый базис, чем это было прежде.

В 1643 г. были учреждены Африканская и Вест-Индская компании. Первая из них заложила ряд факторий на берегу Гвинеи, а позднее — мощный форт Фредериксборг и крепость Кристиансборг. Вторая приняла в 1666 г. во владение фактически «бесхозный» о-в Сент-Томас (Виргинские острова). Здесь ценнейшей культурой был сахарный тростник, поэтому для его выращивания на плантации была налажена доставка рабов — с помощью Африканской компании. Сахар стоил в ту эпоху весьма дорого, а потребность в нем была огромной. Поэтому сахарное производство росло: к вест-индским владениям Дании в 1675 г. был присоединен необитаемый о-в Сент-Джон, вскоре покрывшийся плантациями. Для увеличения доходов от ввоза сахара в 1650-х годах в Копенгагене были созданы установки для рафинирования сырья. Но торговля с островами велась пока в скромных размерах. Для снаряжения каждого судна требовались свободные деньги, в которых компании часто ощущали острую нехватку. Поэтому к островам отправлялся всего один корабль в год [2, S. 189]. И лишь на рубеже XVII и XVIII вв. в вест-индской торговле наметились перемены к лучшему.

user posted image

Кристиансборг

В Дании был учрежден первый банк, который вел операции с наличной валютой (Kurantbanken), что значительно облегчило компаниям получение кредитов. В Вест-Индии датские промышленники заложили плантации на необитаемом французском о-ве Сен-Круа, а в 1733 г. группа предпринимателей выкупила его у французов за 160 тыс. талеров. По размерам остров превосходил старые владения в этом регионе, обладал плодородной почвой и в дальнейшем стал давать большую прибыль, чем все заокеанские колониальные владения Дании вместе взятые.

В 1750-х годах осуществлялись планы превращения Копенгагена в главный северо-европейский центр рафинирования и перепродажи сахара, а город Шарлотта-Амалия, центр вест-индских колоний, стал ведущим коммерческим (в том числе и транзитным) пунктом для обслуживания океанской торговли между Европой, Вест-Индией и материковой Северной Америкой. Теперь датские Вест-Индские острова переходят в безраздельную собственность государства и тут же становятся зоной свободной торговли.

При этом компания получила компенсацию в 22 бочонка золота, что равнялось 2 240 000 талеров [3, S. 245]. Формально острова превратились в часть Датско-Норвежского королевства, верховная власть на них была передана генерал-губернатору, а гражданское управление — государственным чиновникам-амтманам, как это было в самой Дании.

Одновременно как в Вест-Индии, так и в Гвинее ликвидируется торговая монополия компаний — в духе фритредерства. В 1764 г. Шарлотта-Амалия получает статус свободного порта и действительно становится главным центром островной коммерции.

Именно сюда доставляют рабов из Гвинеи, отсюда отгружается сахар, здесь идет перевалка грузов, доставлявшихся из стран-участниц той или иной войны, на датские нейтральные суда. Это прежде всего кофе, табак, хлопчатобумажные ткани и индиго — все из американских владений французской короны. Отсюда же европейские товары распределяются на другие острова архипелага. Была достигнута и первая из целей вышеупомянутого проекта — в 1790 г. Копенгаген по объему торговых операций уже занимал почетное, второе (после Лондона) место среди коммерческих центров Европы.

После этого производство сахара резко увеличилось. Если во время перехода колонии к новым коммерческим законам (1755) стоимость этого продукта, доставленного в Данию, не превышала 100 тыс. талеров, то уже через 11 лет она возросла до 2,5 млн талеров и практически сравнялась с азиатской [4, S. 297]. Это обильное поступление сырья из островной колонии благоприятно сказалось на структуре экономики метрополии. В Дании появились сахарные заводы, где рафинировали сырец, в том числе для продажи за рубеж. Появились и крупные предприниматели, как скупающие плантации в Вест-Индии, так и строящие сахарные заводы в Дании. За этот же период число рабов на островах удвоилось, достигнув 17 000 человек [2, S. 243].

В Вест-Индии имели место и восстания рабов, но никаких мер по облегчению их положения не было предпринято. Наоборот, в 1765 г. была основана новая датская компания — Общество работорговли, для содействия расширению этого вида коммерции [4, 297]. И лишь в 1792 г. в отношении к работорговле начинается своего рода переходный период. По инициативе министра финансов, опиравшегося на творческую интеллигенцию, обсуждение этой проблемы широко велось в датской прессе. В результате король издает постановление, запрещающее ввоз рабов в колонии. Впрочем, изменилось немногое: прекратили лишь использовать труд беременных рабынь и детей. Тому имелось два объяснения: во-первых, дети цветных вскоре должны были стать единственным источником возобновления рабочей силы, а во-вторых, все более сказывалось влияние общественного мнения в самой метрополии — наступал век гуманизма [5, s. 238].

Между тем колонии приносили стабильную прибыль. Так, в 1732–1772 гг. в Данию было доставлено одной только Азиатской компанией ценностей на 40 млн талеров, тогда как за рубеж всего (т. е. не только на Восток) было вывезено товаров и серебра лишь на 30 млн талеров [6, s. 117–119]. По сравнению с другими сообществами предпринимателей именно Азиатская компания приносила в те годы наибольшие доходы — как акционерам, так и королевской казне. Торговля с Востоком стала для национальной экономики в этот период краеугольным камнем в процессе оборота капитала. Впрочем, уже к концу 1760-х годов индийские колонии стали давать меньше прибыли, чем значительно менее затратная китайская торговля, не требовавшая сооружения дорого-стоящих укреплений. Еще больше ситуация ухудшилась в начале XIХ в. Дания вышла из Наполеоновских войн экономически ослабленной, континентальная блокада подорвала ее внешнюю торговлю. Азиатская же компания была практически разорена и от этого удара так и не оправилась. Очередной удар по ее бюджету был нанесен в 1838 г., когда ее лишили монопольного права. Наконец, в 1845 г. компания прекратила свое существование: все датские владения в Индии были проданы Англии за 1 125 000 талеров [2, S. 239–240].

Африканские же территории казны, которые к XIX в. значительно разрослись (250 км только береговой полосы, т. е. большая часть современной Ганы), были утрачены по иной причине. В Гвинее постоянно вспыхивала межплеменные войны, в которых были вынуждены участвовать датчане, чтобы защитить «своих», т. е. присягнувших королю, африканцев. Эти убытки были слишком велики для компании, так и для державы, к которой с конца XVIII в. перешли ее владения. И в 1850 г., полностью разочаровавшись в своих надеждах на возобновление прибылей от африканских владений, Дания предлагает Англии всю свою гвинейскую колонию. При этом Копенгагеном была установлена стоимость будущей сделки — 285 тыс. фунтов стерлингов, но сошлись на 10 тыс. Цена совершенно ничтожная, но следует учесть, что эти земли давно были экономически невыгодны, принося лишь убытки [7, s. 273].

Что касается вест-индских колоний, то Американская война за независимость 1775–1783 гг. предоставила им новые возможности. Нейтральная Дания с выгодой использовала этот свой статус, особенно с 1780 г. Перевозки грузов воюющих стран давали прекрасную прибыль в условиях, когда весь их флот стоял в портах, опасаясь каперов противника. Напротив, датский флот стал расти, так как воюющие страны, пытаясь избавиться от приносящих убыток судов, сбывали их нейтралам по бросовой цене. Общий тоннаж кораблей под датским флагом с 1766 до 1784 гг. почти утроился, а копенгагенский порт пришлось расширять — имевшейся причальной стенки и складских помещений стало не хватать. При этом в грузообороте порта доминировали ввоз и вывоз именно вест-индских товаров. Их стоимость в 1782 г. составляла небывалую прежде сумму — 2,7 млн талеров из общего ввоза на 3,1 млн [7, s. 273; 5, s. 277].

Колония содействовала бурному росту имперского коммерческого мореплаванья и уникальному подъему национальной денежной экономики, как и единовременному превращению довольно скромного по европейским масштабам Копенгагена в торговый порт мирового значения. После известного политического кризиса 1783 г. Вест-Индская компания переходит в государственную собственность и после окончания Наполеоновских войн быстро возрождает свою экономику. Дания ежегодно получала из-за океана 10 тыс. тонн сахара и множество иных колониальных товаров [2, S. 249].

Новый европейский экономический кризис 1820 г., хотя и с опозданием, но докатился до заокеанской колонии. Повсюду в мире стало производиться много сахара (в Европе — свекольного), и цены на него упали вчетверо. Поэтому производство вест-индского тростникового сырца перестало окупаться. Владельцы плантаций стали разоряться. Не внушала оптимизма и демографическая ситуация: за полвека численность островного населения упала с 40 тыс. до 30 тыс. человек, среди которых европейцы составляли 2%, а доля датчан среди последних была вообще ничтожной [4, S. 364].

Выход был подсказан американцами уже во время Первой мировой войны. США предложили продать им острова за 25 млн долларов, опасаясь захвата их кайзеровской Германией. Мнения датчан по этому поводу разделились: одни были за продажу колонии, другие — против. Конфликт угас лишь после того, как в стране был проведен плебисцит. В результате за продажу островов отдали голоса 283 тыс. избирателей, против — 158 тыс. Официальная передача датской колонии состоялась 1 апреля 1917 г.

В этот день в истории Дании завершилась колониальная эпоха, длившаяся 250 лет. Но это еще не было закатом Дании как империи. Новым словом в организации управления не только колониями, но и торгово-предпринимательскими институтами Дании за рубежом стала структурная система Восточно-Азиатской компании, образованной на исходе XIX в. В ней возродилась давно забытая практика, когда крупный купец одновременно был и коммерсантом, и владельцем транспортных судов, и руководителем производственного сектора. Основатели же Восточно-Азиатской компании во главе с Х. Ф. Тицгеном снова, но уже на более высоком уровне объединили торговлю, судоходство и промышленность в цельную триаду и подчинили ее единому стратегическому управлению.

Главным направлением экономической стратегии новой компании стало создание системы товарообмена между Востоком и Балтийским морем на основе собственного колониального производства. Эти новые принципы, во-первых, быстро принесли экономический успех: компания обросла такими мощными дочерними предприятиями, как Русское Восточноазиатское пароходное общество и «The Siam Steam Navigation Company». А на Востоке (в частности, в Сиаме) развернулась лесная промышленность, были разбиты обширные плантации каучуконосов, началась добыча олова — все на основе свободного найма местной рабочей силы. Во-вторых, сама успешность применения новых принципов не только в теории, но и на практике наглядно продемонстрировала перспективность нового и архаичность старого, традиционного управления датскими колониями, да и всей колониальной системы в целом, на рассвете ХХ в. уже негодной.

Наступала эпоха неоколониализма с ее новыми принципами как в размещении промышленных объектов вне метрополии, так и в найме рабочей силы, в менеджменте и т. д. Один из основоположников неоколониализма, датчанин Х. Ф. Тицген, сумев добиться самостоятельности в своей деятельности, превратил колониальную экономику своих компаний в мощный фактор общегосударственного развития. Но это произошло уже на закате колониальной империи, когда у руля индустриальных объединений, торговых и транспортных компаний встали менеджеры нового поколения, не имевшие ничего общего с типом «классического» управляющего колониального периода истории датского королевства.

В истории этого периода чужеродным элементом, по крайней мере внешне, выглядит «гренландская модель» колониальной экспансии.

Гренландия стала датской колонией в XVII в., а в 1721 г. на ее берегах появились первые жилища датчан-колонистов, решивших связать свою судьбу с величайшим островом мира. Во главе этих людей стоял пастор Ханс Эгеде (1686–1758), чьей миссией стало обращение в христианскую веру коренного народа Гренландии, язычников–инуитов (эскимосов). Покрывать расходы миссии должна была торговая компания, которую также возглавлял пастор. Предметом вывоза стал жир морского зверя и китов, на которых издавна охотились аборигены.

Деятельность Х. Эгеде проповедями не ограничивалась. Встретившись с людьми каменного века, он поставил перед собой труднейшую задачу — ввести эскимосов в цивилизованный мир. Пастор боролся с наиболее кровавыми пережитками их доисторической культуры и с эпидемиями, знакомил аборигенов с начатками гигиены. Его жена Гертруда была верной его помощницей (она погибла в оспенном бараке). Х. Эгеде достиг заметных успехов, хотя уничтожить туберкулез на острове ему не удалось. В целом деятельность пастора и его жены сравнима с подвигом А. Швейцера в Африке. Даже когда торговая компания обанкротилась, «апостол Гренландии» остался на острове, чтобы в крайне тяжелых условиях довести дело своей жизни до конца.

Колонизация огромных, редко населенных территорий острова была малоперспективной, не суля больших доходов. Но она продолжалась из надежды на смену экономической конъюнктуры в будущем. Заметную роль в этом процессе играла и протестантская этика, не позволявшая датчанам бросить на произвол судьбы новообращенных инуитов, по-прежнему страдавших от весенних голодовок, которые вкупе с болезнями вели к высокой смертности. Поэтому нужно признать, что экономическая политика датчан в Гренландии с самого начала отличалась от политики других метрополий.

В XVIII в. частные компании несколько раз вкладывали капитал в экономику острова, но попытки эти проваливались одна за другой [8, S. 503–504]. Лишь в начале XIX в. доход Королевской Гренландской компании, сменившей частные фирмы, впервые превысил затраты, но стабильным, хотя и невысоким, он стал только к середине века.

Часть прибыли от «гренландской торговли» стала поступать в фонд помощи островитянам. Казна, заинтересованная в увеличении объемов охотничьей добычи, повышала закупочные цены, разнообразила ассортимент товаров в факториях, выдавала новым семьям бесплатные винтовки. Чтобы предотвратить спаивание и ограбление гренландцев (как это случалось на севере Америки, Канады и Азии), на остров был запрещен въезд частных лиц, в том числе датчан. Гренландия стала «закрытой». Эти и иные меры постепенно привели к снижению уровня смертности: в течение первой половины XIX в. число жителей Западной Гренландии увеличилось на 40% и достигло 10 тыс. человек [2, S. 151, 154].

Способы охоты, впрочем, оставались прежними. Перемены касались главным образом быта эскимосов. Появилась привычка к привозным товарам, более того, их потребление становилось престижным. Самые, казалось бы, невинные из них, вроде потребления кофе, разлагали общество. Немецкий путешественник записал в 1863: «Хижина, куда я вошел, протекала. Единственным что защищало от дождя полуголых, грязных, голодных людей, был кусок шкуры — это было все их достояние. Но и его предложили мне в обмен на кофе» [10, с. 36]. Датские власти пытались бороться с создавшимся положением, полагая, что причина его в утрате эскимосами самоуважения, традиционных этических норм. Поэтому прилагались усилия для духовного развития гренландцев, воспитания в них национальной гордости. Инспектор Восточной Гренландии Г. Ринк основал в 1861 г. газету на эскимосском языке, в которой публиковал патриотические статьи и предания о великих охотниках. Им были организованы выборные датско-эскимосские Советы попечителей, ведавших социальной поддержкой. При нем было открыто несколько больниц, началась подготовка медсестер-эскимосок.

В целом же во второй половине XIX в. колониальная политика Дании, будучи патерналистской, направлялась не на интенсификацию промыслового хозяйства, а на консервацию до поры до времени традиционных форм экономики. Главной целью было «сохранить население острова» [11, с. 34]. Дотации увеличивались, в результате численность населения выросла в указанный период еще на 30%, а вывоз товаров сократился на 20% [9, S. 364]. Зато к началу XX в. сохранились не только традиционные формы хозяйства, но и, что более важно, теснейшая связь народа с окружающей средой и стремление ее защитить. Однако все заметнее становилось разложение натурального хозяйства, шедшее параллельно с расширением торговли, распространением факторий.

На рубеже веков из-за некоторого потепления морской зверь стал уходить все дальше на север. Но взамен у побережья появились огромные массы рыбы. Возникла возможность базировать экономику на ее промышленном лове.

Инуитов стали привлекать к работе на промышленных предприятиях, основанных на местном сырье, т. е. отчасти и на добыче охотников и рыбаков. Но эта социальная политика разрушала традиционное общество. Психика аборигенов не выдерживала столь резкого перехода от традиционной модели жизни к новой, завезенной из Европы.

Распространились и соматические заболевания, вызванные неумеренным потреблением европейских продуктов, т. е. невиданных здесь раньше хлеба, консервов и т. д. вместо сырых мяса и рыбы, на которые в экстремальных климатических условиях острова испокон века была «настроена» физиология аборигенов.

Однако постепенно организм — человеческий и общественный — вошел в колею ХХ в. Этого захотели сами эскимосы: выпускник даже средней школы не спешил возвращаться в закоптелый чум своих отцов, а ведь со временем появилось немало гренландцев и с высшим образованием, которое им бесплатно предоставляла Дания. Это были экономисты, учителя, люди искусства, но прежде всего политики. И колониальный статус Гренландии, будучи даже самым благоприятным для аборигенов, уже не удовлетворял их. Как, впрочем, и датчан, отчего в 1953 г. Гренландия стала равноправной частью Датского королевства, такой же, как, например, балтийский о-в Борнхольм.

Однако эскимосские политики, осознававшие всю глубину различий между своей и датской культурой, с того же 1953 г. начали борьбу за автономию своей родины. Важно отметить, что эта борьба встретила поддержку большинства датчан, всегда сочувственно относившихся к своим гренландским соотечественникам.

Важная победа была достигнута в 1979 г., когда управление всеми внутренними делами острова было решено передать выборному гренландскому парламенту (ландстингу) и местной администрации (ландсстюре). Но эскимосские депутаты датского парламента (фолькетинга) уже ставили вопрос о полном гренландском самоуправлении (сельвстюре). И при поддержке датских коллег в 2005 г. была создана парламентская комиссия по этой проблеме (Selvstyrekomissionen), которая взяла на себя подготовку изменений в датской конституции и будущего референдума по этому вопросу.

Между тем в 2007 г. случилось давно ожидавшееся: 16 сентября в ООН, наконец, была принята (после десятилетий доработок и консультаций) Декларация о правах коренных народов [12]. Статья 3 Декларации гласит: коренные народы «сами свободно устанавливают свой политический статус», а статья 26 устанавливает право этих народов на «земли, территории и ресурсы, которые они традиционно занимали, использовали и приобретали». Этот акт получил историческое значение во всемирной истории деколонизации. Он выбил почву из-под ног борцов с «этническим сепаратизмом» (т. е. с правом народов на самоопределение), превратив само понятие «сепаратизм» в безнадежно архаичное. Вместе с тем Декларация придала новые силы гренландцам и датчанам, утверждавшим приоритет воли народа по отношению к государству. В стране состоялся референдум, на котором подавляющее большинство датских и эскимосских участников проголосовало за выход Гренландии из состава королевства. И 21 июня 2009 г. королева Маргрете II, прибыв в Гренландию, тепло поздравила с общей победой главу местных «сепаратистов» Й. Мотцфельда, передав ему акт, превращавший эскимосов из ее подданных в самостоятельный народ.

Над островом взвился флаг нового государства. Но при этом гренландцы получили гарантию предоставления им всей той поддержки Дании, которой они располагали ранее, т. е. в получении высшего образования, технической помощи, командировании специалистов, которых пока не хватает на острове, и, главное, той же ежегодной денежной субсидии (3,2 млн крон), которая выделялась в последнее время. Эта помощь продлится до тех пор, пока бывшая колония полностью не станет на ноги и в материальном отношении.

Подводя итоги, отметим, что в бывшей Датской империи действовало несколько моделей ее колониальной политики. В эстляндской и курляндской колониях XVI в. датчане провозгласили принцип равноправия местного населения с представителями метрополии. Тем самым они приобрели признание аборигенов, ранее поставленных постоянными кровавыми нашествиями с юга и востока на грань физического уничтожения. Но к «цветным» жителям датских колоний отношение было иным. И даже в более поздние XVII–XVIII вв. в заокеанских владениях империи была принята модель, основанная на эксплуатации рабского труда. Далее, на протяжении XIX в. вырабатывалась колониальная политика с все более гуманными и демократичными чертами, а на рубеже веков ее сменяет модель неоколониализма, основанная на принципе труда по найму. Фактически это был факт освобождения труда и для аборигенов — здесь колонизаторы Дании стали первопроходцами. Наконец, в начале XXI в. датчане совершенно добровольно расстались с 98% территории своего государства ради исполнения воли народа бывшей гренландской колонии королевства — акт, беспримерный как в истории деколонизации, так и во всеобщей истории в целом.

Поэтому нетрудно сделать вывод о том, что датские модели колониальной политики, сменяясь с наступлением каждой новой эпохи, вполне соответствовали духу времени, это их общая черта. В то же время следует признать, что в течение последних 100–120 лет датчане дважды предлагали миру новые, неведомые ему пути решения колониальных проблем. Возможно, датский пример окажется заразительным, и правительства бывших империй найдут в себе силы осознать, что насильственное удержание малых народов в старых государственных рамках становится не только нереспектабельным, но и, по большому счету, нерентабельным, как, впрочем, любой атавизм, дошедший до наших дней из давно минувших эпох «собирания земель».

Литература

1. Olsen G. Den unge enevælde, 1660–1721. København: Politikens forlag. 1964. 512 sider.

2. Vibæk M. Den danske Handels Historie fra de ældste Tider til vore Dage. København: Gyldendalske Boghandel — Nordisk Forlag. 1932–1938. 478 Sider.

3. Danmarks Riges Historie 1699–1814 af E. Holm // Danmarks Riges Historie. Bd. V.

København: Thieles Bogtrykkeri. 1903. 719 + IX Sider.

4. Nielsen A. D¨anische Wirtschaftsgeschichte. Jena: G. Fischer. 1933. 600 Seite.

5. Petersen K. Danmarkshistoriens hvorn˚ar skete det. Fra istiden til 1960 ˚ar for ˚ar. København:

Politikens forlag. 1969. 447 sider.

6. Vibæk J. Reform og fallit. 1784–1830. København: Politikens forlag.1964. 528 sider.

7. Skovmand R. Folkestyrets fødsel. 1830–1870. København: Politikens forlag. 1964. 544 sider.

8. Dybdahl V. De nye klasser. 1870–1913. København: Politikens forlag. 1965. 512 sider.

9. Trap J. P. Danmark. Bd. 14: Grønland. København: Gad. 1971. 689 Sider.

10. Возгрин В. Е. Гренландия и гренландцы. М.: Мысль, 1984. 160 стр.

11. Файнберг Л. Проблемы этнической истории зарубежного Севера (Аляска, Канадская

Арктика, Лабрадор, Гренландия). М.: АН СССР Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая.1968. 40 стр.

12. <http://www.finugor.ru/?q=node/4756> (дата обращения: 29.04.2010).

Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2010. Вып. 4, C. 53-60.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас