Вечерний саммит 3 апреля 1949 г.

[Saygo 582]

А.В. ЗОБНИН, Д.И. ПОЛЫВЯННЫЙ. «ВЕЧЕРНИЙ САММИТ»: ОДНА ИЗ ЗАГАДОК «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»

История международных отношений эпохи «холодной войны» полна «белых пятен», число которых не только не уменьшается, но и склонно к увеличению по мере введения в научный оборот документов, находящихся в многочисленных государственных архивах и частных фондах стран мира. Эта парадоксальная, на первый взгляд, динамика не в последнюю очередь связана с практикой фальсификации архивных документов. Несмотря на наличие в отечественной научной литературе многих серьезных исследований об истоках «холодной войны»{1}, массив рассекреченных архивных документов первого послевоенного десятилетия, опубликованных в 1970–1980-е гг., пока не стал объектом специального изучения и анализа. В то же время отдельные авторитетные публикации свидетельствуют о том, что эта «документальная волна» содержала не только ценные источники, но и большое число недостоверных документов. Эти материалы пока серьезно не анализировались ни с точки зрения их влияния на историографию «холодной войны», ни в плане выяснения обстоятельств и целей их создания.

Документ, представленный в настоящей статье, стал известен исследователям в 1980-е гг. и цитируется во многих зарубежных изданиях{2}. Тем не менее его подлинность и по сей день вызывает сомнения. Это – запись переговоров (далее – Запись, наименование вводится нами. – А.З., Д.П.) президента США Гарри Трумэна, американского госсекретаря Дина Ачесона и министра обороны США Льюиса Джонсона с министрами иностранных дел потенциальных стран-участниц НАТО: Полем Анри Спааком (Бельгия), Робертом Шуманом (Франция), Эрнстом Бевином (Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии), Дирком Стиккером (Королевство Нидерландов), Карло Сфорцой (Италия) и Хэлвардом Ланге (Норвегия). Запись датирована 3 апреля 1949 г. В соответствии с ней встреча конфиденциального характера проходила в Белом доме вечером накануне подписания Североатлантического пакта и была прологом к последующей ратификации договора странами-участницами альянса{3}.

История появления документа своеобразна: по заявлению старшего научного сотрудника Архива национальной безопасности США (при Университете Джорджа Вашингтона) Уильяма Бурра, он был обнаружен служащими госдепартамента Соединённых Штатов в конце 1981 г. при принятии на архивное хранение рассекреченных документов американского госсекретаря Дина Ачесона. Первоначально документ находился в бумагах советника Гарри Трумэна Роберта Комера, после его изучения работниками архива отнесён к бумагам Дина Ачесона{4}, а затем был включен в официальное собрание документов Госдепартамента США как подлинная протокольная запись встречи.

До конца 1990-х гг. подлинность документа не вызывала сомнений у зарубежных историков, обильно цитировавших Запись{5}. В мае 1999 г. в Центре Миллера по изучению общественных отношений при университете Вирджинии состоялся открытый форум «Америка, Германия и истоки “холодной войны”»{6}, в котором приняли участие известные американские исследователи – сотрудник университета Пенсильвании проф. Марк Трахтенберг; декан факультета гуманитарных наук университета Вирджинии проф. Мелвин Леффлер; ведущий научный сотрудник университета Вирджинии проф. Стивен Шукер; директор Центра Миллера Филипп Зеликов (впоследствии – один из членов Президентской комиссии по событиям 11.09.2001 и советник госсекретаря США Кондолизы Райс. – А.З., Д.П.); проф. Каролин Эйзенберг и директор Центра восточноевропейских исследований университета Вирджинии Элен Линч.

Приведённые М. Трахтенбергом цитаты заставили некоторых участников встречи усомниться в подлинности документа. По настоянию М. Леффлера был сделан запрос в Архив национальной безопасности США о происхождении Записи. Работники Архива также не смогли разрешить проблему, но инициировали конференцию с целью прояснения происхождения документа. В декабре 1999 г. в историческом отделении Госдепартамента США при участии представителей Национального архива США и Архива национальной безопасности США были заслушаны доклады С. Шукера и М .Трахтенберга{7}. По результатам обсуждения работниками Архива была опубликована статья, констатировавшая недостоверность Записи, и сделан запрос в Библиотеку Г.С. Трумэна о наличии в бумагах 33-го американского президента и членов его администрации какихлибо документов, подтверждающих или опровергающих факт проведения встречи, зафиксированной в Записи{8}. Сотрудники Библиотеки были удивлены внешним сходством Записи с известными источниками, но никаких сведений о встрече 3 апреля 1949 г. в последних также не обнаружили. 22 февраля 2000 г. открытый семинар в Министерстве обороны США и проведенный параллельно на сайте Архива национальной безопасности США форум также зафиксировал несоответствие данных документа реальным фактам. Но признание в официальных академических кругах США Записи недостоверной не прекратило неоправданное включение цитат из документа в научные работы.

Что же представляет собой этот странный документ? В правом верхнем углу его первой страницы имеется надпись «Вернуть Бобу Комеру», что позволяет некоторым исследователям утверждать, что Запись была подготовлена личным секретарём президента Гарри Трумэна Р. Комером, в 1949 г. бывшим младшим аналитиком Отдела отчетов и донесений ЦРУ и позднее ставшим старшим сотрудником СНБ, а затем полномочным представителем президента во Вьетнаме и Турции.

В ходе дискуссии утверждалось, что документ был обнаружен работниками Библиотеки Трумэна еще при принятии на архивное хранение бумаг Дина Ачесона в 1953 г. Мы обратились к старшему архивисту Библиотеки Трумэна Рэнди Соуэлу и администратору исследовательских проектов Института при Библиотеке Трумэна Лизе Салливан{9}, которые пояснили, что получили копию Записи переговоров в конце 1981 г. из Госдепартамента США. Проверив архивные записи и сличив с другими документами этой серии, архивисты дали экспертное заключение о том, что документ не может быть подлинным.

В американской историографии существуют различные точки зрения относительно подлинности документа и самого события, им якобы зафиксированного. С. Шукер не отрицает возможности встречи Гарри Трумэна с министрами иностранных дел стран – членов НАТО накануне подписания Североатлантического договора, но сомневается в адекватности передачи её содержания Записью. По его мнению, речи Трумэна и Ачесона, зафиксированные в документе, не совпадают ни в одном из положений сохранившихся аналитических документов.

Нам также неизвестны источники, где бы упоминалась прямо или косвенно вечерняя встреча в Белом Доме накануне подписания Североатлантического договора. Об этом событии умалчивают мемуары самого Трумэна{10} и госсекретаря США Д. Ачесона{11}, дневники и бумаги министра обороны Л. Джонсона, личного секретаря Трумэна М. Конэлли, занимавшегося организацией конфиденциальных встреч. Воспоминания спичрайтера президента Кена Хечлера{12} показывают, что президент никогда не планировал своих встреч на воскресенье (именно в этот день недели, согласно Записи, проходило заседание). Кроме того, в ежедневнике президента (он составлялся Мэтью Конэлли, поэтому именно в его бумагах находится теперь календарь) отмечено, что после полудня 2 апреля Гарри Трумэн посетил дантиста, а утром 3-его – президент с супругой находились на церковном богослужении{13}.

Странно и то, что центральную роль во встрече, судя по Записи, играл министр обороны Л. Джонсон. Мемуары советника президента К. Клиффорда{14}, а также публичные выступления Д. Ачесона{15} и Г. Трумэна{16} на официальном подписании Североатлантического договора 4 апреля 1949 г. показывают, что в разработке пакта и подготовке его реализации главная роль при надлежала заместителю министра обороны Р. Ловетту, министру торговли А. Гарриману и бывшему военному министру Г. Стимсону{17}.

Анализируя содержание документа, мы прежде всего обратили внимание на отсутствие стилистического единства изложения информации. Складывается ощущение, что документ создавался несколькими лицами или на основе нескольких разновременных текстов. К примеру, выражение «холодная война» употребляется здесь в четырёх вариантах написания – “cold war”, cold war, Cold War, Cold war{18}. Документ имеет общий статус, что не характер но для официальных аналитических материалов того времени, поскольку бумаги такого рода в администрации Г. Трумэна шли под грифами «Секретно» или «Совершенно секретно» и не могли включать ни имён, ни инициалов присутствующих. Кроме того, Запись не завершена (в ее тексте реплика Поля Анри Спаака внезапно прерывается).

В свою очередь, М. Леффлер{19} категорически отрицает возможность встречи на высшем уровне 3 апреля 1949 г., называя Запись «ужасающим и разоблачающим документом» и «умело созданной фальшивкой»{20}. По мнению исследователя, Запись была составлена до подписания Североатлантического договора, то есть не ранее ноября 1948 г., когда Кларком Клиффордом был создан предварительный проект Североатлантического соглашения, отредактированный Дином Ачесоном 24 декабря 1948 г.{21}. Проект был представлен президенту США 14 января 1949 г., а уже 22 марта того же года на Вашингтонской конференции планы создания военного блока были изложены госсекретарём США Д. Маршаллом представителям Канады и Великобритании.

Продолжая идею Леффлера, заметим, что сравнение Записи и выступлений на подписании договора 4 апреля выводит на те самые ключевые вопросы, по которым позиции США серьёзно расходились с английскими, голландскими и норвежскими. Соответственно, у американского руководства могли быть опасения, что эти страны попытаются изменить предварительный проект соглашения или выйти из него, что подтверждает содержание личной переписки сенаторареспубликанца Артура Уоткинса и Гарри Трумэна{22}. Последний, в частности, указывал, что имеет опасения относительно некоторых Скандинавских стран (речь шла о Норвегии и Дании{23}) и Великобритании, в которой лейбористское правительство Эттли делало слишком «опрометчивые внутриполитические шаги»{24}.

Старший научный сотрудник Архива национальной безопасности США Уильям Бурр допускает, что встреча имела место, но архивисты ошиблись в определении характера документа. Тот факт, что Комер работал в Отделе отчётов и донесений ЦРУ, заставил автора предположить, что мы имеем дело не с протоколом, а с записью встречи, сделанной с прослушивающего устройства агентами ЦРУ. В этом случае стенограмма не могла отложиться в бумагах других министерств и агентств, поскольку информация из ЦРУ никогда не дублировалась иными ведомствами. Для пояснения данного факта Бурр предлагает проследить процесс движения внешнеполитической информации в структурах американского руководства в эпоху Гарри Трумэна.

В свою очередь, М. Трахтенберг считает, что Запись была целенаправленно создана в начале 1950-х гг. для дискредитации действующего президента, поскольку в своей речи Гарри Трумэн не раз указывал на наличие возможности начала Третьей мировой войны с участием США и СССР. Опросы общественного мнения показали, что многие американцы склонны были ассоциировать начало Корейской войны с продолжением Второй мировой или началом Третьей, не случайно в американской прессе постоянно раздавались упрёки в адрес президента за необдуманное втягивание США в новый военный конфликт. К этой версии Трахтенберг пришёл в ряде своих последних работ путём глубокого анализа отражённой в документе политической линии Гарри Трумэна в отношении Западной Германии (в самом источнике она почемуто названа Рейхом){25}.

Проанализировав вышеизложенное на фоне содержания документа, перевод которого приводится ниже, мы пришли к следующим выводам.

1) Запись, скорее всего, отражает реальные консультации Г. Трумэна и его окружения с министрами иностранных дел стран, подписавших Северо атлантический договор, но была завершена уже после подписания Североатлантического договора. В подтверждение этой исследовательской гипотезы говорят упоминания о событиях и организациях, существование которых стало возможным не ранее подписания пакта. К примеру, в тексте упоминаются Европарламент и Совет Европы, создание которых стало возможным лишь после Лондонской конференции в мае 1949 г.

2) Запросы в историческое отделение Госдепартамента США, Библиотеку Г. Трумэна и Архив национальной безопасности показывают, что Запись была преднамеренно «вброшена» в американские политикоакадемические круги в начале 1981 г. одним из высокопоставленных чиновников администрации президента США (его имя по понятным причинам не разглашается и может быть определено после рассекречивания документального наследия администрации Рональда Рейгана).

3) Фальсификация могла быть предпринята для того, чтобы дать идеологическую опору новому американскому руководству в продолжении курса усиления межблоковой конфронтации и вовлечения в нее европейских союзников. Она могла быть призвана воздействовать как на американскую, так и на европейскую общественность с целью переоценки ею значения НАТО. Не случайно особая роль в стенограмме отводится разъяснению официальной американской позиции на фоне глубокого анализа сложившейся в начале «холодной войны» мирополитической ситуации. Тогда документ должен был не просто оказать влияние на американское общественное мнение, но и показать, что советская угроза и по сей день не менее реальна, чем её описания в прессе.

Примечания

1. См., к примеру, исследование В.И. Батюка: Батюк В.И. Истоки «холодной войны»: советско-американские отношения в 1945–1950 гг. М., 1992.

2. Trachtenberg M. A Constructed Peace: The Making of the European Settlement, 1945–1963. Princeton, 1999; Idem. A “Wasting Asset”: American Strategy and the Shifting Nuclear Balance, 1949–1954. Cambridge (Mass.), 1989; Eisenberg C.Drawing the Line: The American Decision to Divide Germany, 1944–1949. Cambridge, 1996.

3. National Archives, Record Group 59, Department of State Records, Records of the Executive Secretariat, Records of Robert W. Komer, 194868, box 1, “Komer Washington Papers”. Копию, размещенную постранично см. <http://www2.gwu.edu/~nsarchiv/nsa/DOCUMENT/200008/0101.htm> (последнее посещение – 24 января 2006 г.)

4. National Archives. Record Group 59. Records of the Executive Secretariat (Dean Acheson). Memos of Conversation, 1947–1952. box 12.

5. Ещё в начале 1992 г. датские исследователи Кес Вибес и Берт Зееман проанализировали микрофильм с документом и пришли к выводу о подлинности источника. Однако впоследствии те же авторы признали источник поддельным. См.: Wiebes С., Zeeman B. Eisen Lehrstunde in Machtpolitik: Die Vereinigten Staaten and ihre Partner am Vorabend de NATO Grundung // Vierteljahrshefte fur Zeigeschichte. Vol. I. 1992. Р. 413–423.

6. Symposium “America, Germany and the Origins of the Cold War” (<http://www.polisci.ucla.edu/faculty/trachtenberg/cv/UVA%20symposium.doc>, дата посещения – 11.02.2005).

7. Comment on Truman’s alleged meeting with NATO foreign ministers on April 3, 1949 // H Diplo. August 25. 2000 (<http://www.polisci.ucla.edu/faculty/trachtenberg/cv/hdiplo.html>, дата посещения – 11.02.2005).

8. Did Truman Meet with NATO Foreign Ministers on 3 April 1949? A Cold War Mystery / Ed. by William Burr (<http://www2.gwu.edu/~nsarchiv/nsa/DOCUMENT/200008/>, дата посещения – 12.10.2004).

9. Письмо Рэнди Соуэла Зобнину А.В. от 19 января 2005 г.

10. Truman Н. Memoirs: Year of Decisions. Garden City, N.Y., 1955; Idem. Memoirs: Years of Trial and Hope. Garden City, N.Y., 1956.

11 Acheson D. Present at the Creation: My Years at the State Department. N.Y., 1969.

12. Hechler K.Working with Truman. A Personal Memoir of the White House Years. N.Y., 1982.

13. H.S. Truman’s Calendar. April 2, 1949 (<http://www.trumanlibrary.org/calendar/main.php-currYear=1949&currMonth=4&currDay=2.htm>, дата посещения – 12.05.2005).

14. Clifford С., Holbrooke R.Counsel to the President: A Memoir. N.Y., 1991.

15. Reading Copy of Dean Acheson’s Speech on the Proposed North Atlantic Treaty. March 18, 1949. р. 1 (<http://oll.temple.edu/hist249/course/Documents/ach-nato_speech1.htm>, дата посещения 10. 09. 2004).

16. Draft of President Truman’s speech at the signing ceremony, with his handwritten corrections (April 1, 1949) (http://www.trumanlibrary.org/nato/docs/doc6.htm, дата посещения – 10.12.2003); См. также: Address on the Occasion of the Signing of the North Atlantic Treaty // Public Papers of the President Harry S. Truman. 1949–1953 (<http://www.trumanlibrary.org/publicpapers/index.php?pid=1062&st=&st1>, дата посещения – 07.02.2005).

17. Прямых доказательств участия Генри Стимсона в разработке Североатлантического пакта не существует, но в личных бумагах Дина Ачесона часто упоминается, что идеи Стимсона легли в основу договора.

18. Необходимо заметить, что термин «холодная война» очень редко встречается в официальных источниках 1940-1950-х гг.

19. Мелвин Леффлер – декан факультета гуманитарных наук университета Вирджинии, автор восьми исследований, посвящённых деятельности СНБ, ЦРУ и администрации президента США времён начала «холодной войны», см.: Melvyn Leffler.The Specter of Communism: The United States and the Origins of the Cold War, 1917–1953. Hill & Wang, 1994; Idem. A Preponderance of Power: National Security, The Truman Administration, and the Cold War. Stanford, 1992.

20. Письмо Мелвина Леффлера Зобнину А.В. от 17 января 2005 г.

21. Proposed North Atlantic Security Arrangement (<http://www.trumanlibrary.org/nato/docs/doc2.htm>, дата посещения – 10. 12. 2003).

22. См.: Telegram from Senator A. Watkins to U. S. President Truman, urging him to release the text of the proposed treaty at least sixty days in advance of its signing (March 7, 1949) (<http://www.trumanlibrary.org/nato/docs/doc3.htm>, дата посещения – 10. 12. 2003), Letter from President Truman to Senator Watkins, regarding the teraty (March 17, 1949) (<http://www.trumanlibrary.org/nato/docs/doc4.htm>, дата посещения – 10. 12. 2003).

23. Трумэн в письмах к сенатору А. Уоткинсу часто указывал, что влияние коммунистических течений в Скандинавии настолько велико, что может ориентировать Финляндию, Норвегию и Данию в сторону Советов. В частности, давление СССР на Норвегию по вопросу передачи в его владение норвежского архипелага Шпицберген в 1946-1947 гг. вызывало опасение в администрации президента США.

24. Лейбористское правительство К. Эттли пришло к власти в Великобритании в 1945 г. и отличалось радикальностью реформ в социальной сфере общества. Трумэна мог насторожить, в частности, изданный после войны знаменитый манифест «Лицом к будущему», а также национализация промышленности и усиление роли ГМК в послевоенной экономике.

25. HNet Discussion Logs – Acheson on Colonialism [Trachtenberg] (<http://www.polisci.ucla.edu/faculty/trachtenberg/cv/hdiplo.html>, дата посещения – 14.02.2005).

[Saygo 582]

Приложение

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ (пер. с английского)

Белый дом, 3 апреля 1949 г.

Участники: Президент, Госсекретарь, Министр обороны, министры иностранных дел стран Атлантического пакта.

Президент: Господа, я попросил вас прибыть сюда сегодня вечером на неофициальную встречу без советников, чтобы очертить вам с полным доверием взгляды нашей страны на те проблемы, с которыми мы столкнулись сегодня. Я обсудил то, что собираюсь сказать вам, только с Советом национальной безопасности, который это утвердил, и я должен просить, чтобы вы передали мои мысли, соответственно, вашим премьерминистрам и министрам обороны.

Факт того, что мы собрались в Вашингтоне для подписания Атлантического договора, символизирует природу нашего общего интереса – избыточный военный потенциал СССР. Я всё же склонен подчеркнуть, что советская угроза является не только военной, это угроза коммунизма как идеи, как эгалитаристской, динамичной социальной силы, которая, питаясь мировой экономической и социальной нестабильностью, представляет собой основную проблему для Запада, ту самую, которая, будучи отодвинута на второй план акцентированием советской военной мощи, возможно, даже более опасна в долгосрочной перспективе.

Атлантический пакт – это большой шаг вперёд в развитии общего контрнаступления, начало которому положила Программа экономической помощи («план Маршалла». – А.З., Д.П.) и каким будет программа американской технической поддержки. Но ни один из нас не питает какихлибо иллюзий относительно того, что Атлантический договор сам по себе есть нечто большее, чем символ нашей общей решительности и контракт, по условиям которого наше новое сотрудничество должно теперь продвигаться от развития конкретных мер первичного сдерживания к поражению мирового коммунизма. Когда я говорю «поражения», я не имею в виду военную акцию, ведь вы также хорошо осведомлены, как и я, что американский народ не поддержал бы военное нападение. Я скорее имею в виду создание силового равновесия, достаточного для того, чтобы уничтожить ослабляющий людей страх перед советской агрессией, и затем создание той надёжной и мощной опоры активных действий, которые, с одной стороны, ликвидируют в несоветской части мира социальное и экономическое давление, на котором коммунизм основывается и, с другой стороны, создаст активное контрдавление для подрыва основ советской мощи.

Атлантический пакт подчёркивает общее понимание нашими странами того, что только совместными действиями мы можем надеяться избежать тех избыточных трат, которые в конечном счёте заставили бы нас предпринять всеобъемлющие действия для достижения нашей общей цели. Поэтому я хочу сегодня вечером выйти за рамки атлантической политики и разъяснить в нескольких жизненно соотносимых сферах нашу совместную политику, необходимую для достижения общей цели, соответствующей этому плану. Я сознаю, что часть из того, что я скажу, приведёт в замешательство многих из вас, поскольку предполагает уровни совместных действий и понимания, которых будет чрезвычайно трудно достигнуть на практике. Наконец, это будет требовать уступок и шагов от некоторых государств в традиционной обороне и в экономических интересах, на которые они, может быть, совсем не склонны будут идти. Но я признаю, что в этом кризисе нашей эпохи великие проблемы требуют великих решений и что насущная необходимость остановить СССР диктует то, что обычно является вторичным условием для выходящей вперёд потребности выработать общую политику, направленную, вопервых, на обеспечение нашего выживания и, вовторых, на возможную победу Запада.

Для нас, возможно, есть только два подхода к этой проблеме. Один из них может заключаться в отражении угрозы Советов их собственным оружием – обширной программой перевооружений и безжалостного подавления коммунизма у нас дома. Такой курс, однако, целиком неприемлем для демократических государств. Во-первых, маловероятно, что правительство США или правительства многих из ваших стран смогли бы получить одобрение подобной программы у своих граждан. Хотя избранные правительства могут без ограничения направлять общественное мнение, они в конечном счёте должны ориентироваться на доминирующие среди избирателей настроения.

Я могу уверить вас, что находящееся у власти американское правительство, на которое, конечно, падёт основное бремя расходов, не может в настоящее время представить себе какойлибо подобный подход. В любом случае, подобная программа не может быть экономически осуществима для Западной Европы, которая должна посвятить себя восстановлению большинства своих ресурсов. В США это потребовало бы установления экономического контроля, который в существующей атмосфере общественного и парламентского мнения неприемлем. Вовторых, эта программа могла бы нанести значительный вред тем самым институтам власти, которые мы пытаемся сейчас сохранить. Подавление коммунистических партий не может помочь решить эту задачу, но потребует подавления гражданских свобод и будет способствовать распространению авторитарного контроля. Гигантские финансовые затраты на перевооружение с сопутствующим экономическим контролем приведут в какойто степени к тем же результатам. Не в последнюю очередь это отвлечёт средства от тех самых программ социальной и экономической помощи, на которые мы опираемся, чтобы противостоять давлению, оказываемому коммунистами в наших странах, от тех самых программ, которые являются, по меньшей мере, и эффективным оружием против внутреннего коммунизма, и бронёй против притязаний СССР. Кроме того, перевооружение армии США урезало бы масштаб наших иностранных программ помощи, включая планируемую техническую помощь, до тех размеров, которые бы поставили под угрозу восстановление и экономическое развитие зарубежных стран. Наконец, мы должны обсудить воздействие масштабного перевооружения Запада на СССР, в особенности опасность того, что оно может подтолкнуть Кремль на мысль о желательности превентивной войны. Мы не должны также закрывать глаза на тот факт, что, несмотря на гигантский военный потенциал США, западные страны фактически безоружны и не имеют достаточных сил для предотвращения нашествия пяти сотен советских дивизий на Западную Европу и большую часть Азии. В нас вселяет уверенность наличие атомной бомбы, но мы должны признать ограниченность наших стратегических средств её доставки и проблемы контроля над раскинувшейся от Камчатки до Скаггерака империи с помощью этого оружия, не говоря уже о проблеме его применения против наших оккупированных западноевропейских союзников. В любом случае, советское нападение сегодня, когда мы ещё его смогли бы отразить, вовлекло бы нас в операцию неисчислимого размаха, в которой последствия даже нашей возможной победы были бы гибельны и для США и, в особенности, для стран Западной Европы.

Конечно, есть и другая политическая линия, более совместимая с нашими нынешними возможностями. Эта линия, если ей следовать энергично и последовательно при полном сотрудничестве с каждым из наших партнёров, вселяет большую надежду на успех. По более благоприятной оценке разведывательных агентств, СССР в настоящее время не будет пытаться превратить «холодную войну» в «горячую». Хотя СССР, вероятно, предвидел, что его возможности существенных выигрышей в течение послевоенного хода событий подходят к концу, Кремль, скорее всего, уверен в скорой гибели западного «капитализма» и почувствует, что он может позволить себе ждать приближающийся экономический кризис в США, когда его общий потенциал будет более приближен к западному. Мы должны, тем не менее, быть вне иллюзий относительно общих советских целей. Вопреки любому тактическому сдвигу в политике поверхностного сотрудничества, в соответствии с ленинской доктриной «приливов и отливов», западные коммунистические партии будут продолжать свои попытки подорвать основы западного общества. Кроме того, мы обязаны иметь в виду то время, когда СССР, умножив свой экономический потенциал, в особенности научные основы производства нового оружия, и успешно поглощая своих сателлитов как в Европе, так и в Азии, почувствует возможность бросить вызов относительно слабому Западу.

Таким образом, в лучшем случае у нас несколько лет, в течение которых мы можем рассчитывать на передышку. Наше правительство надеется, что члены Атлантического пакта и другие сочувствующие нам нации смогут полностью использовать этот период для развития совместной политики, которая не только позволит нам уверенно встретить будущее, но и даст возможность перейти в самостоятельное наступление в «холодной войне». Мы должны понимать, что советский национализм (так в документе. – А.З., Д.П.) развивается динамично, он должен распространяться вширь, и единственный путь нанести ему поражение – это не только сдерживать его, но и вести идеологическую войну в самой советской сфере влияния. Поэтому я предпочитаю обрисовать в общих чертах для вас нашу политику в шести ключевых направлениях, которые США определяют как значимые.

Как я сказал ранее, это определённо потребует больших жертв в отношении наших традиционных национальных целей, что будет трудно объяснить общественности. Многие из этих целей подвергаются просчитываемым рискам, глубокий разносторонний анализ которых должен удержать нас от поспешных политических решений. Мы предусматриваем полный предварительный обмен мнениями по этим темам. Но особенно важно не упускать из вида общей цели – рассматривать любую политику не только в терминах её ближайшего эффекта, но и как часть всеобъемлющего общего замысла.

Господин госсекретарь, не осветите ли Вы первую позицию?

Госсекретарь (Д. Ачесон. – А.З., Д.П.): Мы чувствуем, что не существует такого международного вопроса, по которому бы имелись настолько разные мнения стран Атлантического пакта, как политика в отношении Германии и Японии. Американские взгляды по этому вопросу состоят в следующем. Мы видим Японию и Германию главными силовыми центрами, нейтрализованными теперь, но неизбежно возрождаемыми, лежащими между СССР и Западом. Без сомнения, что СССР ставит неминуемое втягивание Германии, в частности, в советскую сферу основной своей целью. Уже есть свидетельства того, что СССР отбрасывает свою жёсткую экономическую линию в отношении Восточной Европы и поддерживает возрождающийся германский национализм в идее, что возрождённая Германия в союзе с Советами будет почти непобедимой. Конечно, Кремль осведомлён о том, что новая Германия может развернуться как на Восток, так и на Запад, но надеется избежать этого путём жёсткого контроля коммунистической партии. С точки зрения Запада, мы также осознаём смертельные угрозы, исходящие от поощрения воссоздания Германии. Мы полагаем, тем не менее, что выгоды от ориентации Германии в сторону Запада и противостояние, таким образом, советским мерам уравновешивают предполагаемый риск. Иная союзная политика, не предусматривающая полномасштабного восстановления Германии, может толкнуть эту страну в руки СССР. Поэтому мы настаиваем на принятии западными европейскими правительствами совместной политики, направленной на поощрение экономического возрождения Германии, на ускорение развития демократических институтов и на активное противостояние советскому давлению. Подобная политика не предусматривает отказ от адекватного контроля безопасности посредством запрещения особых ключевых отраслей промышленности, ограничения или даже запрещения любых вооружённых сил. Это требует, по мнению наших немецких экспертов, разумной централизации управления Западной Германией, законодательных ограничений и противовесов между федеральными и местными властями, ликвидации ограничений германского экономического возрождения и постепенной интеграции Германии в Западноевропейский блок.

Г-н Шуман (министр иностранных дел Франции. – А.З., Д.П.): Такая политика была бы в высшей степени желательной, если бы мы мог ли полагаться на демократизацию и вестернизацию Германии, но Франция с её историей трех (немецких. – А.З., Д.П.) нашествий за семьдесят лет имеет веские причины сомневаться в её успехе. Вечная нейтрализация Германии, политика, с которой русские, имея некоторый опыт германских нашествий, также могли бы согласиться, выглядит идеальным решением.

Госсекретарь: Мы полагаем, что подобная политика не является реалистичной в связи с тем, в чём убеждает история. Динамично развивающаяся нация численностью более 70 млн. человек, остро осознающая своё прошлое, не может вечно удерживаться в подчинении, в особенности, когда два противостоящих силовых блока борются за её поддержку. Наша цель, по меньшей мере, крепко привязать её к Западу, прежде чем возродится германский национализм, и немцы, как ранее, смогут поддержать один блок против другого. Кроме того, мы полагаем, что существует надёжный метод воспрепятствовать Германии стать новой угрозой безопасности Запада в силу её стабильной западной ориентации. Он заключается в интеграции Рейха до полноправного партнёра в растущей и объединяющейся Западной Европе. Связывая германскую экономику с укрепляющейся ОЕЭС (Организацией европейского экономического сотрудничества, в 1960 г. преобразованной в Организацию европейского экономического сотрудничества и развития – ОЕЭСР. – А.З., Д.П.) и включая будущие германские вооружённые силы в объединённую западноевропейскую оборону, делая её полноправным партнёром в формирующихся Совете и Парламенте Европы, мы могли бы высвободить пространство для германской энергии в полной мере и дать немцам возможность работать в качестве партнёров западных стран. К счастью, мы можем воспользоваться тем фактом, что германские антипатии в отношении СССР, усиливающиеся безжалостной оккупационной политикой Советов, более велики, чем в отношении Запада. Мы должны осознать, что для повышения жизнеспособности объединённой западноевропейской экономики важно не только экономическое восстановление Германии, но и предотвращение распространения коммунизма, восстановления какихлибо иных форм тоталитаризма в Германии. Политическое возрождение Германии, если оно будет направлено на планы Большой Европы, может также увлечь германское воображение. Партии Западной Зоны вполне созрели для такого подхода, но, если они разочаруются, то неизбежно вернутся как к обновлённому шовинизму, так и к протянутой советской руке. Мы должны действовать сейчас, пока психологическая атмосфера, поддержанная нашим успехом в разрешении Берлинского кризиса, находится в норме.

Господин Спаак (министр иностранных дел Бельгии. – А.З., Д.П.): Я думаю, что Бельгия полностью поддержит германскую интеграцию в Федеративную Западную Европу.

Г-н Шуман: Франция уже склонилась к подобной политической линии, но полагает, что это должно идти в контексте продолжающегося строгого контроля безопасности и сохранения Германии слабой и децентрализованной.

Г-н Бевин (министр иностранных дел Великобритании. – А.З., Д.П.): Я осознанно склоняюсь к реалистическому курсу в германской политике. Но Вы не упомянули, что мы считаем существенным проведение социализации экономики Тризонии, которая обеспечит необходимую широкую базу для народной демократической поддержки, в особенности со стороны профсоюзов.

Министр обороны (Л. Джонсон. – А.З., Д.П.): В долгосрочной перспективе мы признаём желательным проанализировать такую возможность, но чувствуем, что сначала мы должны поднять германскую экономику на ноги, а потом позволить немцам самим позаботиться о социальных реформах. Более того, американский народ вряд ли поддержит программу социализации оккупационной зоны США. Невозможно проводить социализацию экономики и одновременно наращивать выпуск продукции. Необходимо сначала обеспечить возвращение опытных менеджеров. США не смогут продолжать субсидирование Германии и Японии в течение длительного времени.

Г-н Бевин: Социализация в Великобритании не привела к значительному сдерживанию нашего восстановления. Это приводит меня к другому болезненному вопросу – будучи искренним, скажу, что Правительство Его Величества немало озабочено возрождением конкурентоспособности германской экономики. В то время как стимулирование британского экспорта находится в центре её усилий по достижению самодостаточности, мы опасаемся, что восстановленная германская промышленность, особенно такие отрасли, как кораблестроение и машиностроение, может быть опасна для нас.

Без сомнения, есть и другие присутствующие здесь, кто так думает.

Госсекретарь: Это один из возможных рисков, о которых предупреждал президент. Если Германия будет восстанавливаться, она должна быть допущена к соревнованию на мировых рынках. Растущий уровень экономического сотрудничества, о котором мы упоминали ранее, может предложить частичное решение данной проблемы.

Г-н Бевин: Мы вынуждены ощущать то же самое в отношении Японии.

Госсекретарь: Это проблема того же рода. Япония – хотя и менее критическая территория, чем Германия, полностью находящаяся в наших руках, также стоит перед серьёзной и долгосрочной проблемой. Японии, стране с населением в 70 млн. человек, должна быть предоставлена возможность политического и экономического развития (и я думаю, что политическое развитие Японии в значительной степени будет следовать за экономическим), если мы намереваемся обеспечить её ориентацию на Запад. Японская экономическая проблема практически неразрешима без полного пересмотра её торговых приоритетов. Советизация Кореи, Манчжурии и теперь Китая отсекла её не только от сырьевых источников, но и от самых важных рынков сбыта продукции. СССР может способствовать возобновлению японской торговли на данных территориях, но это может быть опасно, поскольку даёт Советам потенциальную возможность подтолкнуть Японию на более близкие отношения с ними. Наша задача – способствовать переориентации японской торговли на Филиппины, Юго-Восточную Азию, Индию, а также на обе Америки, Африку и Европу, даже если это приведёт её к серьёзной торговой конкуренции с нами. Япония находится на пороге социальной революции, и если мы не поможем ей разрешить свои экономические проблемы, то мы рискуем не только возродить антиамериканские чувства, но и подтолкнуть её к своим естественным границам в Северной Азии. Господин министр обороны, есть ли у Вас соображения относительно стратегического положения Японии?

Министр обороны: Необходимо осознать стратегическую важность Японии как противовеса СССР. Любая будущая война будет вестись в глобальном масштабе, и советская дальневосточная территория является одним из важнейших экономических центров, весьма уязвимых в случае неожиданного нападения с защищённой базы в Японии, более близкой, чем Окинава.

Мы сможем не только достичь ключевые индустриальные центры СССР, но и обойти длинный выступ советской Сибири, указывающий на Аляску.

Г-н Бевин: Кстати, о восстановлении японского экспорта. Как Вы понимаете, я должен принимать во внимание не только текстильщиков Ланкашира, но и доминионы.

Г-н Стиккер (министр иностранных дел Нидерландов. – А.З., Д.П.): Мы были бы крайне озабочены возобновлением японского торгового проникновения в Индонезию.

Госсекретарь: Это ведёт нас к другой большой политической трудности – к проблемам колоний. Нынешнее правительство находится словно между двух огней: с одной стороны, это желание смягчить проблемы западноевропейских колониальных держав, с другой стороны, необходимость развития прочных отношений с развивающимися новыми государствами, чтобы предотвратить их зависимость от СССР. Здесь также располагается критическая точка, где, как мы и полагаем, колониальные государства должны подчинить свои краткосрочные интересы более значимой проблеме противостояния коммунизму. За исключением Великобритании, колониальные державы, с нашей точки зрения, близоруко принося в жертву свои долговременные интересы, безнадёжно пытаются восстановить предвоенную модель колониального господства. Мы обязаны оценить исторически восходящую линию национализма во многих недостаточно развитых регионах и понять, что если мы собираемся сохранить наши длительные экономические связи с этими регионами, мы должны заменить политикой поддержки и сотрудничества с местными колониальными режимами невозможное более колониальное угнетение. Конечно, голландская полицейская акция и затянувшаяся французская война с Хо Ши Мином стоили многих жизней и долларов, которые уже никогда не вернуть. Мы не можем надеяться на подавление локального национализма иначе, нежели на время, ведь делая это, мы только будем способствовать распространению национального радикализма и дадим «золотую» возможность СССР. Мы должны признать неизбежное, как бы это ни уязвляло наше чувство гордости.

Г-н Стиккер: Я должен возразить характеристике госсекретаря, который обозначил политику Нидерландов как реакционную. Республиканский режим (в Индонезии. – А.З., Д.П.) являлся, несомненно, коммунистическим, при котором партийное меньшинство стремилось навязать свою волю части индонезийского населения. Нидерландам необходимы индонезийские ресурсы для экономического восстановления, и мы можем просто отметить это и уйти. Кроме того, интересы Нидерландов в Индии слишком чувствительны к попыткам США вытеснить нас из эксплуатации экономических богатств этих регионов.

Госсекретарь: Что касается Вашего первого замечания, то правительство Шарира (премьер-министр Индонезии в 1945–1947 гг. – А.З., Д.П.) было (так в документе. – А.З., Д.П.) относительно умеренным, оно фактически подавило коммунистическое восстание на Яве. Отмечая, что продукция Юго-Восточной Азии необходима многим западноевропейским странам, мы можем надеяться на продолжение и увеличение объёма нашей торговли с ними, только если ситуация стабилизируется. Эти новые государства пока неразвиты и нуждаются в любой экономической помощи. Только США и Западная Европа могут предоставить такую поддержку, что будет способствовать неизбежному тяготению к Западу. В краткосрочной и долгосрочной перспективах обмен западных капиталов и промышленной продукции на азиатское сырьё будет создавать более прочную основу дальнейшего успешного экономического сотрудничества, чем продолжающиеся вооружённые репрессии.

Пункт 4 президентской программы является прекрасным орудием для нас в этом деле, я обязан заметить, что Конгресс не будет финансировать колониальные авантюры, используя Программу экономической помощи («план Маршалла». – А.З., Д.П.).

Министр обороны: Наши военные очень обеспокоены масштабом французской и голландской операций в Индонезии и Индокитае, которые оттягивают силы от необходимой Западной Европе обороны. Мы не можем смотреть слишком благосклонно на перевооружение Западной Европы, если это обернётся простым отвлечением войск на безнадёжные колониальные войны. Помимо всего, жизненно важная проблема обороны остаётся нерешённой.

Президент: Я сознаю, что это самый деликатный вопрос, хотя и должен добавить, что склонен согласиться со взглядами американских военных.

Продвижение китайских коммунистов приводит их на границы Юго-Восточной Азии, и мне кажется жизненно важным уладить наши проблемы в этом регионе, прежде чем появится новый разрушительный фактор. Но, поскольку мы подняли проблему обороны Западной Европы, позвольте мне перейти к этой теме.

Министр обороны: Мы все должны учесть факт, что ни подписание Атлантического пакта, ни иная первоначальная программа военной помощи США не смогут сделать наши силы достаточными для обороны Рейнской линии. Пройдут несколько лет, имея в виду продолжающуюся помощь США и возможное увеличение перевооружения самой Западной Европы, прежде чем мы будем уверены в нашей способности осуществлять это. Даже в этом случае наши военные советники настроены весьма скептически, пока большое число жёстких политических решений не будет принято и выполнено.

Преграждая путь быстро растущей советской агрессивности, мы не можем полагать, что Конгресс США поддержит увеличение ассигнований на помощь более, чем 1 млрд. долларов в год. Также понятно, что существенное перевооружение Западной Европы неосуществимо без достижения одновременного экономического восстановления.

Г-н Бевин: Давайте не будем обманывать самих себя, программа экономического восстановления – лучшая мера безопасности, чем новые дивизии в Германии, которые, так или иначе, будут только «каплей в бокале».

Госсекретарь: Существует также проблема обеспечения желанного равновесия этими двумя направлениями, если совсем не отвергать краткосрочные возможности, которые мы будем создавать в течение нескольких лет.

Министр обороны: Хотя мы предпринимаем решительные меры для полного сохранения тех потенциалов, которые были и будут доступны в будущем, пока мы не будем иметь возможность создания сколько-либо эффективной защиты. Первичным должен быть принцип объединения наших сил и военных производств в максимальной степени, вовторых, мы должны быть бескомпромиссны в концентрации всего, чем мы обладаем в критической области. Разбросать наши силы по всему миру сейчас было бы почти фатальной ошибкой.

Г-н Шуман: Если я правильно понял, Северо-Западная Европа является критическим регионом (имеется в виду уязвимость для советского нападения. – А.З., Д.П.).

Министр обороны: Абсолютно верно. Но, чтобы обрести способность воевать, скажем, к 1956 г. или около того, мы должны выполнить, и достаточно быстро, следующее: вопервых, мы должны создать действительно общее командование с полным контролем стратегического планирования, а также с полным оперативным контролем на случай войны. Мы чувствуем, что для обороны и иных случаев командование должно быть ограничено взаимодействием при участии миссий связи США, Великобритании, Франции и других членов (НАТО упоминается как уже существующий союз. – А.З., Д.П.).

Под ним будет находиться созданный к настоящему времени Западноевропейский союз, возможно, расширенный со временем за счёт Италии и ответственный за детальное планирование и координацию действий Западной Европы. Вовторых, мы обязаны радикально изменить соотношение сухопутных, военноморских и военно-воздушных сил для ведения военных действий в основном на суше и в воздухе. Наша военно-морская мощь находится в сильном дисбалансе с сухопутными силами, которые практически отсутствуют. Несмотря на прилив готовности и отзывчивость наций (будущих членов НАТО. – А.З., Д.П.), кажется логичным поручить военно-морскую миссию американскому и британскому флотам, а от континентальных стран, особенно Франции, Италии и Нидерландов, потребовать сконцентрироваться на создании эффективных и мобильных армий. Подобным образом стратегическое бомбардирование должно быть поручено США и, в известной степени, Великобритании, в то время как другие государства и Великобритания развивают тактические военновоздушные силы. Втретьих, мы должны достичь подлинной интеграции в обучении, снаряжении и оперативных приёмах, создавая типовые для всех армий подразделения с одинаковыми тактическими принципами и командными цепочками, а также (насколько это возможно) одинаковые оружие и снаряжение. Вчетвёртых, мы обязаны разделить военную промышленность, чтобы исключить дублирование производственных технологий, способствовать стандартизации оружия и уменьшению расходов. Наконец, будет логично, что Великобритания и США с огромными военными потенциалами, как наиболее удалённые от советской мощи, должны стать арсеналами для атлантического взаимодействия. Мы понимаем, что также далеко идущие меры нелегко будет предпринять, например, Франции вряд ли понравится сокращать свой флот или зависеть от других стран в части некоторых видов снаряжения, но альтернативой такой решительной политической линии может быть лишь продолжение обороны Западной Европы на бумаге.

Г-н Спаак: Наши величайшие опасения состоят в том, что американские обязательства будут настолько глобальными, что США попытаются перевооружить Италию, Грецию, Турцию, Иран, Корею, Скандинавию и, возможно, другие государства, а экономическая помощь Западной Европе будет слишком недостаточной.

Президент: Я намерен приказать ОКНШ (Объединённому комитету начальников штабов. – А.З., Д.П.) оказывать военную помощь стратегически периферийным территориям на минимальном уровне. Подобная помощь более необходима для сохранения внутренней безопасности и психологических целей, а также для предостережения СССР от дальнейших шагов. Мы должны уяснить принципиально важное положение – будущая война будет иметь глобальный масштаб, что прекрасно осознали в Кремле, и, если мы будем сильны на решающих театрах военных действий, это удержит их от нанесения ударов где бы то ни было.

Госсекретарь: Существует важное условие для нашего общего военно-оборонного сотрудничества и область, в которой Европа, по нашему мнению, должна добиться успеха. Это сфера западноевропейской экономической и политической унификации. Проводя Программу экономической помощи, мы чувствуем, что после удачного старта импульс сотрудничества уменьшается по мере восстановления экономики. Мы смотрим с энтузиазмом на значительные усилия, предпринятые ОЕЭС, Западноевропейским союзом, Советом Европы (этот термин вошел в употребление после речи У. Черчилля в Цюрихе в 1946 г. – А.З., Д.П.), и, однако, мы ещё более осведомлены и доверяем информации о громадных препятствиях в лице традиций, различий национальных экономик и т. п. Я должен предупредить вас, однако, что Конгресс хочет видеть более осязаемыми результаты помощи, чем цифры произведённой продукции, если хотим сохранить желаемые объёмы. Всем нам стало более чем очевидным, что только объединившись ещё больше, мы, не платя за это неимоверную цену, сможем создать баланс сил. Подгоняя развитие европейских экономик и тесного сотрудничества, добьёмся эффекта в двух направлениях.

Создавая твёрдую экономическую опору для восстановления, мы подавим коммунистическую угрозу изнутри и добьёмся возрождения силовой базы для вооружения на будущее. Европейцы должны осознавать, что их предвоенная экономическая ситуация ушла навсегда, что Европе необходимо не возвращение к экономическим образцам 1938 г., а полностью новые подходы, если она собирается сохранить свою жизнеспособность. Восточная Европа наполовину вышла из орбиты Западной, и хотя мы надеемся на существенное возрождение торговли, это произойдёт на новой основе, отличной от предыдущей. Европейские инвестиции за границей и значительная часть скрытых доходов исчезли, и новые методы согласования её торговли с остальным миром должны быть найдены. Необходимые шаги, хотя и робкие, были намечены в рамках ОЕЭС. Европа обязана воспользоваться этой возможностью.

Г-н Ланге (министр иностранных дел Норвегии): Хотя мы маленькая нация, я полагаю, что говорю от лица большинства западноевропейских стран, когда заявляю, что наши способности сохранения жизнеспособности и реорганизации экономики зависят от США.

Госсекретарь: Мы в полной мере осознаём эти проблемы, хотя Конгресс и американские граждане несколько отстают от нас в этом. Ключевая роль США в мировой экономике и в налагаемых ей обязательствах, но в «плане Маршалла» мы показали нашу готовность выделять скудные средства на европейское восстановление и способствовать, таким образом, созданию будущего конкурента для нас. Госдепартамент США со времён госсекретаря Хэлла (Корделл Хэлл, госсекретарь США в 1933–1944 гг., лауреат Нобелевской премии мира 1945 г.) ищет пути снижения американских барьеров для импорта и поощряет режимы более свободной многосторонней торговли. Мы сейчас пытаемся через ГАТТ (Генеральное соглашение о тарифах и торговле было заключено в 1948 г. – А.З., Д.П.) включить США в эту политику. Мы также озабочены влиянием колебаний американской экономики на весь мир и делаем всё возможное силами Конгресса, чтобы обеспечить способы по минимизации любых экономических колебаний.

Граф Сфорца: Я уверен, мы все понимаем трудность обучения американцев видению этих проблем, но они должны понять, что, до тех пор пока другие страны не смогут экспортировать товары в США, европейцы не смогут заработать доллары, чтобы уплатить за импорт, займы и кредиты, полученные от США.

Госсекретарь: Граф Сфорца! Вы, вероятно, более чем кто-либо из присутствующих здесь были выдающимся поборником внутриевропейского сотрудничества в экономической и политической сферах. Поэтому Вы оцените чувство безотлагательности, с которым наше правительство взирает на желание более тесного европейского политического сближения с тем, чтобы дополнить и усилить сотрудничество в восстановлении экономики и в оборонной области. Мы чувствуем, что Западной Европе необходимо придать новое чувство объединения, новую динамичную цель восстановления, подавленного цинизмом и уставшего от войн духа, в определённом смысле противоядие от вызовов международного коммунизма. Мы также отдаём себе отчёт, насколько велики европейские проблемы в совокупности с внешней угрозой, что только такой общий подход приведёт к реальным решениям. Мы признаём необходимость постепенного продвижения в соответствии с состоянием общественного мнения, но мы проинформированы, что люди в таких условиях идут дальше своих лидеров. Мы согласны, что шаги, подобные созданию Соединённых Штатов Европы, осуществимы или даже желательны на этом этапе, и нужны скорее конкретные меры для укрепления и расширения уже достигнутого значительного прогресса. В этой связи, гн Бевин, мы в известной мере обеспокоены очевидной британской нерешительностью в деле дальнейшего продолжения этих линий.

Г-н Бевин: Британии слишком часто предъявляли обвинение в том, что она является «робким парнем» в этом процессе. Честно говоря, мы не считаем себя континентальной нацией, мы имеем мировую колониальную империю, которая нуждается в управлении, и относимся к континенту примерно так же, как и США. Мы готовы теперь взвалить на наши плечи большее бремя, чем приходится на нашу долю, но мы не хотим очертя голову принимать сомнительные обязательства, пока они не сформулированы должным образом и пока не будем уверены, что они не свяжут нас с рядом политически нестабильных правительств, которые также слабы экономически. Как вы знаете, Британия жертвует более, чем любое другое европейское государство на содействие восстановлению Европы.

Г-н Шуман: Возможно, Господин Бевин предпочёл бы ждать, пока коммунисты «стабилизируют» Западную Европу?

Госсекретарь: Мы можем понять британскую настороженность относительно слишком поспешных шагов, которые могли бы позднее урезать свободу её действий. США ещё более осведомлены о запутанных европейских делах, но мы надеемся, что «план Маршалла» и Атлантический пакт обозначат начало новой фазы отношений. Мы не можем делать упор на то, что континент является щитом Британии против нападения, тем более, что это касается и нас…

Г-н Бевин: Мы хорошо осведомлены об этом факте.

Госсекретарь: …и что некоторое отступление от традиционного равнодушия может быть оправданно, если это поможет оказать поддержку нашим общим «бастионам».

Президент: Существует несколько других критически важных проблем, таких как политика экономического противостояния и экспортного контроля, необходимость поддержки нашей позиции на Ближнем и Дальнем Востоке, например, с помощью других региональных пактов, самая главная проблема развития национальной экономики и социальной политики, борьбы с коммунизмом изнутри, необходимость в динамиичных программах политического и психологического противостояния советской проопаганде и перехвата инициативы в «холодной войне» и, наконец, укрепление ООН в качестве центральной точки объединения и связи всего несоветского мира. Но решающий театр действий – это Западная Европа, единственный центр силы, достаточно мощный, чтобы, объединившись с США, коренным образом изменить мировой баланс сил и единственный, который, будучи захвачен СССР, мог бы оставить Европу практически целиком в его руках. Мы подчеркнули для вас то, что наиболее существенно в нашей позиции, если мы собираемся превратить Атлантический блок безопасности из плана на бумаге в прочную реальность, полностью отдавая себе отчёт в предполагаемых рисках, общих жертвах и связанных с ними экономических трудностях. Правительство (США. – А.З., Д.П.) осознаёт, что развитие будет медленным и отягощённым трудностями, но оно твёрдо уверено в необходимости чёткого осознания общей цели и интеграции всех граней наших политик для её достижения.

Г-н Спаак: Президент! Я уверен, что говорю от лица всех присутствующих, мы благодарны Вам за убедительность в изложении часто непонятных фактов, за Ваше заявление, что именно мы будем успешно решать судьбу мира в этом веке… (окончание документа).