Чжан Гэда

Наемники-белогвардейцы в Китае или особенности китайского военного дела

42 сообщения в этой теме

В 1920-е годы Китай был разорван на части страшной гражданской войной, которая, по сути, не прекратилась и в ходе японо-китайской войны 1937-945 гг. и завершилась более или менее, только в 1950 г. Внутренние смуты и волнения в Китае продолжались и дальше, но уже в меньших масштабах и не всегда в форме открытого военного противостояния.

Характерной особенностью гражданской войны в Китае было то, что, начатая одними участниками, война была завершена совершенно другими. Происходило абсолютно нормальное для китайской истории явление - "собирание" страны вокруг центра силы, который менялся в зависимости от изменения военно-политической ситуации.

К 1927 г. основная часть "северных милитаристов" была разгромлена, такие лидеры, как У Пэйфу, Сунь Чуаньфан, Чжан Цзунчан и т.д. сошли с политической арены. Главными соперниками стали Чан Кайши (Цзян Цзеши) и Мао Цзэдун.

Но еще до создания китайской Красной Армии уже начались сражения между "красными" (так обличали Гоминьдан буржуазные страны) и "белыми". Причем происходило это как опосредованно (при Гоминьдане и при маршале Фэн Юйсяне до 1927 г. состояли советские военные и политические советники, а при Чжан Цзолине, Чжан Цзунчане, У Пэйфу и Сунь Чуаньфане - советники из белоэмигрантов), так и непосредственно - на стороне Чжан Цзунчана сражались т.н. "нечаевцы" - наемники из числа белоэмигрантов.

Некоторое количество наемников из числа либо пленных нечаевцев, либо из числа белоэмигрантов, начавших сочувствовать СССР, сражалось в войсках Фэн Юйсяна.

Современная историческая литература, похоже, полностью потеряла методологию исследования. Так, одно из самых обширных исследований по нечаевцам - книга С. Балмасова - пронизана как пещерным антикоммунизмом, так и шовинистической идеей, что кроме русских наемников, никто в Китае не умел воевать.

Постоянно выдвигается тезис, что именно действия белых наемников в Китае остановили шествие коммунизма по всему Дальнему Востоку. Опора при этом идет на заявления самих участников боев, что именно их немногочисленные части наносили основные поражения как другим милитаристам, так и гоминьдановским частям.

Хотелось бы попробовать разобраться, что же там происходило на самом деле? Ведь, учитывая характеристики, данные В.К. Блюхером китайским войскам, становится ясно, что очень часто дневники и мемуары белоэмигрантов выдавали желаемое за действительное.

Тема очень трудная, т.к. "жареная". Но, если не касаться личных политических взглядов участников обсуждения, а просто искать достоверный материал и складывать мозаику - то очень интересная.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Генерал Константин Петрович Нечаев (1883-1946) - руководитель наиболее крупного наемнического формирования из белоэмигрантов в Китае:

post-19-0-07425000-1392194749_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Из наловленного в сети (за достоверность фактов ручаться не могу).

Нечаев Константин Петрович (1883-1946).

Окончил приготовительный класс Лодзинской мужской гимназии, Московский кадетский корпус (1902) и Тверское кавалерийское училище (1904), откуда 9 августа 1904 года выпущен в 14-й драгунский Литовский полк. В январе 1909 года имел чин поручика 5-го драгунского Каргопольского полка. В 1914 г. командир эскадрона 14-го драгунского Литовского полка.

Участник 1-й мировой войны. С 1914 до 1917 года обер-офицер 5-го драгунского Каргопольского полка. Полковник (1917). Награждён орденом Св. Георгия 4-й степени.

После расформирования полка (январь 1918) выехал в Самару. В августе 1918 вступил в корпус генерала В.О.Каппеля — командовал офицерским эскадроном. С 27 августа 1918 года в Народной армии Самарского Комуча командир 1-го Казанского кавалерийского (Добровольческого) полка Народной армии, затем (с сентября 1918) в Казанском (бывшем 5-м Каргопольском) драгунском полку. С начала 1919 г. командир Волжской кавалерийской бригады в составе 1-го Волжского армейского корпуса генерала В.О.Каппеля. Командовал этой бригадой в боях под Уфой, Златоустовской, Челябинской и Тобольско-Петропавловской операциях. Генерал-майор (март 1919). Участник Сибирского Ледяного похода.

В 1920 года в войсках Дальне-Восточной армии командир Волжского драгунского имени генерала Каппеля полка. В марте — октябре 1920 — начальник Читинского гарнизона, командир 1-й Маньчжурской конной дивизии, со 2 сентября 1920 года командир 1-й Сводной Маньчжурской имени атамана Г. М. Семенова дивизии. В 1921 — в Приморье, генерал-лейтенант. С 26 января 1921 г. командир Сводной кавалерийской бригады Южно-Уссурийского района. С 11 по 23 февраля 1921 года врид заместителя главнокомандующего всеми Вооруженными силами Российской Восточной окраины и начальника Южно-Уссурийского района.

В 1921 г. уволился из армии и уехал из Владивостока в Харбин (Китай), где занимался извозным промыслом. В 1922—1924 гг. состоял в Дальневосточном монархическом союзе.

В сентябре 1924—28 — в составе войск правителя Маньчжурии, одного из лидеров Гоминьдана, Чжан Цзолина, затем командир 1-й Отдельной бригады (из русских офицеров-добровольцев) 1-й Мукденской армии генерала Чжан Цзунчана, генерал-майор (1924), генерал-лейтенант (1925) китайской армии, участвовал в Гражданской войне в Китае. После тяжелого ранения в 1926 году и ампутации правой ноги в 1928 года уволился из армии и непродолжительное время жил в Циндао. С 1928 года поселился в Дайрене (Китай). Не служил, занимался домашним хозяйством. На 25 мая 1935 года работал брокером в Дайрене. Уполномоченный главы русской эмиграции Д.Л.Хорвата. С 1930 г. член правления, а затем более двух лет председатель «Русской национальной общины» в Дайрене. Член «Дальневосточного монархистского Союза» (1922—24), «Российского общевоинского союза» (1922—37), «Русской фашистской партии» (август 1934 — 1936). В 1935 г. помогал К. В. Родзаевскому принимать в Дайрене А. Вонсяцкого. Активно работал по вовлечению новых членов в фашистскую партию и созданию популярности фашистов в русской колонии Дайрена. С 19 декабря 1936 года начальник 8-го отдела отделения БРЭМ в Дайрене, а с 20 января по 3 февраля 1936 года заместитель начальника отделения того же Бюро. За активную пропаганду фашизма был выслан Дайренской Японской военной миссией в Тяньцзинь и там был предан японскому суду. По настойчивой просьбе начальника Тяньцзинской Японской военной миссии майора Таки, под угрозой смертной казни от фашизма отрекся и был выпущен на свободу. Вернулся в Дайрен. С 15 марта 1943 г. начальник БРЭМ в Дайрене. В 1943 г. вновь избран председателем «Общины». Награждён рядом китайских орденов.

В августе 1945 года (по другим данным 7.9.1945) арестован в Дайрене сотрудниками УКР «СМЕРШ» и доставлен в Читу. 2.11.1945 приговорён военным трибуналом 6-й гвардейской танковой армии Забайкальского фронта по ст. 58-2-11 УК РСФСР к высшей мере наказания без конфискации имущества за отсутствием такового. 30 декабря 1945 г. Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела кассационную жалобу и оставила приговор в силе. Расстрелян в Чите.

Реабилитирован 29.4.1992 военной прокуратурой ЗабВО.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

О русских наемниках по книге Балмасова (не дословные цитаты, а, скорее, чья-то переработка целых глав с обильным цитированием и сохранением стиля). Сама книга у меня есть - там все ссылки на ГА РФ и РГВА, но проверить достоверность информации сложно - много данных мемуарно-дневникового характера.

Поправляю по возможности только топонимы, гидронимы и китайские имена (в скобках - авторские написания). Если не поправил - значит, достоверно восстановить невозможно на такой основе:

«Белые кондотьеры безнаказанно разгуливают по всему Китаю и, пользуясь своей высокой военной квалификацией, одерживают победы»

(нарком иностранных дел СССР Георгий Чичерин начальнику Иностранного отдела ГПУ Мееру Трилиссеру 16 января 1925 г.).

Первый русский эмигрантский отряд на службе у правителя Маньчжурии маршала Чжан Цзолиня появился во время его войны с генералом Фэн Юйсяном (Фын Юйсяном) в 1923 г. Идея, по всей видимости, принадлежала русским военным советникам, служившим в штабе маршала. В отряд записались 300 русских добровольцев, однако он был вскоре распущен из-за подписания мира с Фэном (Фыном). Идея создания русского отряда была возрождена в 1924 г. в связи с началом в сентябре этого года второй войны между Чжан Цзолинем и коалицией маршалов среднего Китая во главе с У Пэйфу (У Пейфу). Армией Чжан Цзолиня командовал генерал (позднее маршал) Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан), который во время Русско-японской войны, будучи хунхузским старшиной, сотрудничал с русской разведкой и получил чин ротмистра русской армии, а позднее работал подрядчиком во Владивостоке. В штабе Чжан Цзунчана (Чжан Цзучана), хорошо говорившего по-русски, сосредоточилось большое количество русских военных и гражданских специалистов.

Русский отряд, вскоре переименованный в 1-ю бригаду 1-й Мукденской армии, был первоначально сформирован полковником В.А. Чеховым, позднее произведённым в генералы китайской службы. Летом 1924 г. бригаду возглавил генерал Константин Петрович Нечаев, а полковник Чехов стал начальником её штаба. В Гражданскую войну Нечаев в чине полковника воевал в составе корпуса генерала Каппеля, вместе с которым участвовал в Сибирском Ледяном походе. В 1920 г. он был начальником Читинского гарнизона и командиром 1-й Маньчжурской конной дивизии. В 1921 г. произведён в генерал-лейтенанты, в конце того же года эмигрировал в Харбин, где работал извозчиком. 1924 г. Нечаев получил от Чжан Цзунчан (Чжан Цзучана) чин полковника китайской службы и был поставлен во главе Русской бригады.

Своё боевое крещение бригада из 200 русских добровольцев (две роты и пулемётная и бомбомётная команды) при двух пушках получила 28 сентября 1924 г. в долине реки Даминхэ (Темин-хе). Действуя под командованием Нечаева на правом фланге Мукденской армии, бригада опрокинула войска маршала У Пэйфу (У Пейфу), чем решила исход сражения. По свидетельству полковника Н. Николаева, «в первом же бою горсть русских разбила многочисленный отряд из армии У Пэйфу (У Пейфу) и после этого началось победное шествие маленькой Русской бригады». После боя Нечаев получил от Чжан Цзунчан (Чжан Цзучана) генеральский чин.

Вскоре часть пополнилась третьей ротой и бронепоездом. Преодолев Великую Китайскую стену, она взяла город Шаньхайгуань, при этом Русская бригада численностью меньше батальона разгромила несколько китайских дивизий. Опрокидывая части У Пэйфу (У Пейфу), бригада двинулась на Тяньцзинь, который был взят в конце декабря 1924 г. Там бывший министр Приморья Н.Д. Меркулов получил пост старшего политического советника при дубане (тупане) (губернаторе) Чжан Цзунчане (Чжан Цзучане). В составе бригады был сформирован конный дивизион из двух эскадронов.

Русское военное училище («Шаньдунский офицерский инструкторский отряд») было создано после занятия армией Чжан Цзунчана (Чжан Цзучана) провинции Шаньдун и перевода его резиденции в её столицу Цинаньфу (Цинанфу). Всего через училище прошло около 500 человек русской молодёжи.

В начале 1925 г. было принято решение наступать на Нанкин и Шанхай. 16 января русские погрузились на суда и спустились вниз по Жёлтой реке, зайдя в тыл противнику. 18 января они взяли город Чжицзян (Чикианг). По словам историка Д. Стефана, отряд Нечаева «сеял, где проходил, ужас. Дрались русские отчаянно, зная, какая участь ждёт не имеющих гражданства пленных». Успехи белогвардейцев настолько сильно взволновали большевиков, что советский нарком иностранных дел Чичерин был вынужден обратиться к Трилиссеру, заведовавшему чекистской агентурой за границей, с просьбой принять меры.

После пятидневного штурма русские 29 января взяли крепость Цзяннин (Кианинг). К тому времени в отряде уже насчитывалось 800 человек и, несмотря на потери, его численность постоянно росла. Дивизион бронепоездов под командованием полковника Кострова был выведен из состава бригады и непосредственно подчинён Чжан Цзунчану (Чжан Цзучану), а все части бригады были переформированы в два полка – 105-й Отдельный сводный и Отдельный конный. Сама бригада была переименована в Авангардную группу войск маршала Чжан Цзолиня.

В январе-марте 1925 г. нечаевцы одержали ряд побед в районе Нанкина-Шанхая. В сводке Информуправления РККА сообщалось: «При наступлении русских китайские войска Чи-Тси-Хуана, несмотря на огромный численный перевес, буквально растаяли и разбежались, так что, например, 600 китайских солдат, защищавших железнодорожную станцию, отступили перед тремя русскими». В конце января бронедивизион Кострова занял Шанхай, высадив там десант. Город с трёхмиллионным населением сдался двум русским бронепоездам. Последний союзник У Пэйфу (У Пейфу) – генерал Чи-би-вен – бежал в Японию.

За полгода горстка белогвардейцев переломила ход китайской гражданской войны, разбив дотоле непобедимого У Пэйфу (У Пейфу) и сделав Чжан Цзолиня главным кандидатом в правители Китая. Вслед за этим на фронте наступило затишье, русские были отведены в Чанчжоу для переформирования и пополнения, в том числе за счёт прибывших из Шанхая казаков генерала Глебова. Перемирие, длившееся с марта по октябрь 1925 г., нечаевцы провели в городке Даянфу (Таянфу), где был создан 2-й русский батальон подполковника Гурулева, в который также вошла Юнкерская рота.

В октябре 1925 г. войска маршала Сунь Чуаньфан (Сун Чуанфана), союзника У Пэйфу (У Пейфу), напали на мукденцев. 21 октября против них выступил Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан). 22 октября он присвоил Нечаеву чин генерал-лейтенанта, а Чехову и Кострову – генерал-майоров. В Русской бригаде к тому времени насчитывалось 1200 человек.

В ноябре 1925 г. отряд Нечаева, находившийся в 400 километрах к югу от Пекина, едва не погиб из-за предательства войск Чжан Цзолиня, подкупленных У Пэйфу (У Пейфу) и коммунистами. 5-я дивизия армии Чжана взбунтовалась и открыла огонь по русским тылам. 2 ноября на станции Кучен погибли 3 русских бронепоезда и около полусотни русских бойцов, включая генерал-майора Кострова. По рассказу офицера Зубца, «Костров, Мейер, Букас – все старые офицеры бронепоездов остались на поле боя. Раненого Кострова его соратники несли долгое время на руках под сильным огнем. Он был ранен сразу в обе ноги. Носильщиков выбивали одного за другим. Пулей, попавшей в голову, был, наконец, добит и сам Костров. Его положили на землю, закрыв лицо курткой. Противник после побоища не оставил в живых на поле битвы ни одного человека. Озлобленные упорным сопротивлением, китайцы по одному перекололи, перестреляли, перерезали всех, кто еще был жив и кто не догадался или не смог сам себе пустить заранее пулю в лоб».

Советская пресса представляла катастрофу отряда Кострова как разгром всей Нечаевской бригады, но на самом деле русские уже 5 ноября перешли в контрнаступление и два дня вели ожесточённые бои. Их исход решило бегство китайских частей Чжан Цзолиня, после которого русским, чтобы не попасть в окружение, пришлось отступить к городу Даянфу (Таянфу). Взамен погибших бронепоездов русские инженеры в начале 1926 г. на заводе в Цзяннани построили четыре новых бронепоезда – «Шаньдун», «Юньчуй», "Хунань" («Хонан») и «Тайшань».

В том же ноябре 1925 г. в Маньчжурии генерал Го Сунлин поднял мятеж, который чуть не закончился падением Чжан Цзолиня. В мятеже участвовало не менее 600 агентов (инструкторов, агитаторов и пр.), проникших в Маньчжурию из СССР. Го Сунлин и ещё ряд генералов были подкуплены коммунистами, действовавшими в союзе с У Пэйфу (У Пейфу) и Фэном (Фыном). Согласно плану коммунистов, после уничтожения главной силы Чжан Цзолиня – Нечаевской бригады – У Пэйфу (У Пейфу) и Фэн (Фын) должны были добить китайские войска Чжана и прийти на помощь мятежникам в Маньчжурию. Ожидалось, что советские служащие КВЖД заблокируют железную дорогу и не допустят подхода верных Чжан Цзолиню войск к Мукдену. Однако нечаевцы в упорных боях сорвали планы заговорщиков и спасли Северную коалицию. У Пэйфу (У Пейфу) и Фэн (Фын) взяли Тяньцзинь, но дальше продвинуться не смогли, а заговорщики в Маньчжурии без внешней поддержки были разгромлены.

7 декабря 1925 г. русские взяли город Даянфу (Таянфу), а 10 декабря – Давэнькоу (Тавенкоу). В это время Народная армия Фэна (Фына) перешла в контрнаступление против войск Чжан Цзолиня, наступавших на Пекин. Основная тяжесть удара легла на русский бронепоезд, который пытался ворваться в китайскую столицу, но, получив большие повреждения, вынужден был вернуться назад. К концу 1925 г. положение Северной коалиции стабилизировалось. С середины декабря 1925 г. до конца января 1926 г. действовало перемирие, которое русские провели в Усуне (Вузуне).

В середине февраля 1926 г. русских перебросили на Северный фронт к Линчэну (Линчену) против Народной армии Фэна (Фына). 21 февраля они с боем взяли город Чанчжоу. В конце февраля была взята станция Мачан. Войсками Фэна (Фына) в этом бою руководил советский инструктор Примаков, по свидетельству которого «цепи белых, одетые в китайскую форму, наступали во весь рост, лишь изредка стреляя. В этом молодцеватом наступлении было видно большое неуважение к врагу и привычка быть победителями».

В начале марта начались тяжёлые бои за Тяньцзинь, столицу провинции Чжили. В ночь на 15 марта противник предпринял попытку уничтожить русский отряд, проникнув ему в тыл. Когда колонна врагов была обнаружена, Нечаев лично пошёл в атаку впереди своих цепей с одним стеком в руке. В результате ожесточённого боя, кипевшего целый день, из нескольких сотен китайцев, прорвавшихся в русский тыл, спаслись лишь около пятидесяти. Однако вечером в ходе одной из атак в обе ноги был тяжело ранен Нечаев. Одну ногу ему ампутировали, и последующие полгода он был вынужден провести прикованным к больничной койке.

К концу марта Тяньцзинь был взят, однако всего за месяц русские потеряли 256 человек. В начале апреля 1926 г. началось наступление Северной коалиции на Пекин, в ходе которого армия Фэна (Фына) была разгромлена. В конце апреля русские части победоносно вступили в китайскую столицу – второй раз за четверть века. У Пэйфу (У Пейфу) окончательно утратил своё влияние. В мае было заключено перемирие.

В начале октября Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) произвёл смотр нечаевцев. Согласно сообщению издававшейся в Париже русской газеты «Возрождение», «В речи, обращённой к юнкерам, Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) подчеркнул, что с занятием Тяньцзиня, Пекина и Калгана борьба с большевиками не кончилась и что он считает своим долгом бороться с ненавистным врагом, где бы он ни появлялся, до полного его уничтожения. Точно так же Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) отметил жертвенное служение “горстки русских храбрецов”, продолжающих активную борьбу с большевиками с оружием в руках вместе с его войсками».

9 декабря 1926 г. по постановлению общего собрания георгиевских кавалеров Русской бригады Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) был награждён 4-й степенью ордена Святого Георгия Победоносца «за его личное мужество и беззаветную храбрость в боях с большевиками и их союзниками. Белый маршал был чрезвычайно растроган и благодарил русских за оказанную ему честь». На следующий день он, в свою очередь, наградил русских офицеров орденом Тучного колоса, а также его низшей степенью – всех русских солдат и казаков.

Тем временем осложнилась обстановка на юге Китая. Ещё в мае 1925 г. партия Гоминьдан во главе с Чан Кайши при поддержке СССР начала войну против маршалов. Главным военным советником при Чан Кайши под псевдонимом «Зой Галин» состоял Василий Блюхер. Помимо военных советников, СССР оказывал гоминьдановцам и коммунистам помощь разведывательной информацией и обильными поставками оружия. 3 декабря 1926 г. штаб Русской группы получил из штаба Чжан Цзунчана (Чжан Цзучана) секретное сообщение о том, что «предстоит тяжёлая и упорная война с красным Кантоном». В феврале 1927 г. русские части были переброшены на юг и в Хунани (Хонане) нанесли поражение частям У Пэйфу (У Пейфу), который после этого заключил с северянами мир и союз против Чан Кайши.

В конце февраля русские выдвинулись к Нанкину и Шанхаю, где заняли позиции против войск Гоминьдана. Однако под Шанхаем войска северян были обращены гоминьдановцами в бегство. 20 марта 1927 г. отряды Чан Кайши перерезали железную дорогу Шанхай-Нанкин. На Северном вокзале Шанхая оказался отрезанным от своих русский бронепоезд «Чан-Чжен», команду которого составляли 64 человека во главе с полковником Костровым. Маневрируя на оставшемся свободным участке рельс, бронепоезд отстреливался от наступавших гоминьдановцев из всех орудий, так что вскоре окружавший вокзал район превратился в море огня. Бронепоезд был вооружён морскими орудиями крупного калибра, которые наносили войскам Чан Кайши страшные потери. Время от времени русские подпускали цепи противника почти вплотную, после чего методично расстреливали их из пулемётов и миномётов. Надежды гоминьдановцев на то, что у русских скоро кончатся боеприпасы, не оправдывались, потому что бронепоезд был набит ими доверху. «Чан-Чжен» вёл непрерывный бой двое суток. В ночь на 24 марта часть его команды сумела пробиться через заслоны гоминьдановцев и укрыться в европейском сеттльменте, оставшиеся ещё половину дня вели бой, пока почти все не погибли или не попали в плен к китайцам, которые отрубили им головы.

Из Шанхая силы Чан Кайши продолжили свой Северный поход к Нанкину, куда были стянуты части Нечаева, размещённые в центре войск Северной коалиции у озёр на реке Янцзы. Под напором гоминьдановцев северяне побежали почти без боя, бросив русскую пехоту, которую поддерживал всего лишь один бронепоезд. Русские, как всегда, дрались отлично, но им пришлось отступить под напором превосходящего по численности и лучше вооружённого противника, которым руководили советские военспецы. Тем не менее нечаевцам удалось уйти на другой берег Янцзы, отразив попытку войск Чан Кайши её форсировать.

В июне 1927 г. Нечаев подал в отставку, сославшись на то, что из-за тяжёлого ранения не может как раньше командовать своим отрядом. Свою роль в его уходе сыграли и интриги Меркулова. В награду за службу Нечаев получил от Чжан Цзунчана (Чжан Цзучана) два дома в Циндао.

В начале июля 1927 г. русские разбили гоминьдановцев и заняли город Линчэн (Линчен). В том же месяце они участвовали в успешном походе к Циндао (Цинтао) и Цзянсу (Киансу), а в конце августа вновь взяли город Сучжоу. Вслед за этим части Чан Кайши и Фэна (Фына) перешли в контрнаступление. Весь октябрь с ними шли бои с переменным успехом. Однако отставка Нечаева и утрата общего командования русскими силами вскоре дали о себе знать.

В ноябре 1927 г. у станции Сучжоуфу фыновцы захватили 4 русских бронепоезда. Общая численность русских, выполнявших боевую задачу в этом районе на Лунхайской железной дороге, была 900 человек, из которых 240 были на бронепоездах, остальные составляли пехотную бригаду. Объединёнными силами командовал начальник бронедивизиона генерал-майор Чехов, пехотой – генерал-майор Сидамонидзе. Во время отступления бронепоезда "Хунань" («Хонан»), «Пекин», "Тайшань" («Тайшан») и "Шаньдун" («Шандун») попали в окружение. Команды были вынуждены их бросить и пробиваться к своим, в ходе чего русские потеряли убитыми около сотни человек.

К неудачам на фронте добавились многомесячные задержки жалования и соперничество между командирами. Дезертирство из Русской бригады приняло массовый характер. Ещё более существенное влияние на её состояние оказали события на юге Китая. В конце 1927 г. Чан Кайши потопил в крови восстание, поднятое против него в Кантоне китайской компартией, уничтожив около пяти тысяч коммунистов. Теперь, когда Чан Кайши стал врагом коммунистов, русские не видели никакого смысла против него воевать. В Русской бригаде стали раздаваться призывы уходить в Маньчжурию, чтобы сражаться с большевиками там, или переходить на службу к гоминьдановцам.

Боевые действия тем временем продолжались, принимая для северян всё более неблагоприятный оборот. В апреле 1928 г. они приблизились к столице Шаньдуна – Цинаньфу (Цинанфу), где располагалась штаб-квартира Русской бригады. В городе началась паника. Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) бежал, бросив всех, включая белогвардейцев, которым был обязан своей прежней боевой славой. Эвакуацию пришлось взять на себя генерал-майору Мрачковскому, военному коменданту города. Ему удалось вывезти из города всех гражданских русских и самое ценное имущество, после чего русские части покинули город, в который 2 мая вошли войска Чан Кайши. Русские отошли двумя колоннами, в одну из которых входил бронедивизион, в другую – конный отряд Семёнова.

К счастью для северян, в войну вмешались японцы, не желавшие чрезмерного усиления гоминьдановцев. Обвинив их в том, что при взятии Цинаньфу (Цинанфу) пострадало несколько японцев, они атаковали их войска и нанесли им поражение. В ответ на это Чан Кайши вывел свою армию из Шаньдуна.

В конце мая Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) предпринял своё последнее контрнаступление против войск Чан Кайши и Фэна (Фына), в котором приняла участие и Русская бригада. После взятия северянами нескольких городов они вновь откатились назад. К июню армия Чжан Цзунчана (Чжан Цзучана) почти полностью утратила боеспособность, многие части перешли к противнику. В конце июня китайцы, служившие в бронедивизионе, подняли восстание и захватили бронепоезд «Хубэй», перебив почти всю его русскую команду. Тогда же в результате взрыва, устроенного то ли коммунистами, то ли японцами, погиб маньчжурский диктатор Чжан Цзолинь. Его сын Чжан Сюэлян, сменивший его во главе Маньчжурии, вступил в конфликт с Чжан Цзунчаном (Чжан Цзучаном).

Получив от мукденцев требование немедленно разоружить шаньдунские войска, Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) приказал открыть против них боевые действия. Русская бригада была поставлена в крайне трудное положение. С одной стороны, четырёхлетняя служба дубаню (тупану) требовала сохранять ему верность, с другой стороны, вести войну одновременно на два фронта было равносильно самоубийству. На совещании старших русских военачальников на станции Шимэнь (Шимен) было принято решение сдаться мукденцам. Однако сделать это успели только два бронепоезда под командованием генерала Макаренко и конный полк Семёнова. Сдавшихся русских мукденцы перевезли в Маньчжурию и там расформировали.

Остальные русские части были окружены шаньдунцами и принуждены вступить в бой с войсками Чжан Сюэляна. За несколько дней боёв мукденцам было нанесено поражение, после чего Чжан Цзунчан (Чжан Цзучан) заключил перемирие с Чжан Сюэляном, но вскоре решил перейти к Чан Кайши. В последний момент он передумал сдаваться и скрылся, получив известие о том, что Чан Кайши собирается его убить. Однако остатки его русских войск всё-таки сдались в плен гоминьдановцам. Последние, к удивлению русских, приняли их очень хорошо и предложили им служить в своих рядах. Всего на службе у южан оказалось около 230 бывших нечаевцев. Большинство из них, однако, вскоре были распущены по домам в результате мира, заключённого между Чан Кайши и Чжан Сюэляном.

Так закончилась четырёхлетняя китайская эпопея Нечаевской бригады, в ходе которой русские воины, сражаясь в неимоверно тяжёлых условиях, в настоящем азиатском аду среди жёлтых чертей, сумели отстоять честь белого русского оружия.

Константин Петрович Нечаев после своей отставки поселился в Дальнем, где занимался политической и общественной деятельностью. Входил в состав Русского общевоинского союза и Русской фашистской партии, возглавлял отделение Бюро по делам русских эмигрантов. В сентябре 1945 г. Нечаев был захвачен вторгшимися в Маньчжурию советскими войсками и переправлен в Читу, где расстрелян по приговору военного трибунала.

Заметим, что маршал Василий Блюхер, противник Нечаева по войне 1925-1927 гг., был арестован чекистами ещё в 1938 г. и околел в тюрьме после восемнадцати дней пыток. Четыре месяца спустя он был посмертно приговорён к казни за «участие в антисоветской организации правых и военном заговоре и шпионаж в пользу Японии» (нельзя отказать советским карательным органам в своеобразном чёрном юморе). Были расстреляны две первые жены Блюхера (третья жена отправилась в концлагерь), его брат и жена брата.

По предположительным подсчётам, всего за четыре года боёв погибло более 2000 русских – почти половина русского состава Нечаевской бригады. В 1926 г. на русском кладбище в Цинаньфу (Цинанфу) был установлен памятник, представлявший собой высокую гранитную скалу, увенчанную восьмиконечным крестом. На памятнике на русском, английском и китайском языках была высечена надпись: «Светлой памяти русских воинов, погибших в рядах Шаньдунской армии в борьбе с большевиками». Памятник и кладбище были позднее уничтожены коммунистами.

«Не будет преувеличением сказать, что горстка русских действительно оказала огромное влияния на историю Китая. Так, в начале 1920-х гг. ни у кого почти не было сомнения, что Китаю суждено быть объединённым по сценарию У Пэйфу, который до появления русских без проблем бил всех своих противников. Появление маленького русского отряда заставило по-другому крутиться колесо китайской истории. Благодаря горсти почти безоружных русских “без пяти минут китайский властелин” У Пэйфу был разбит и сошёл с политической сцены. Не вступи русские наёмники в армию Чжан Цзунчана (Чжан Цзучана) – он, как и Чжан Цзолинь, был бы добит У Пэйфу. В то же время в конце 1925 – начале 1926 г. именно русские наёмники сорвали планы коммунистов по уничтожению всей Северной коалиции во время мятежа Го Сунлина и не допустили краха Чжан Цзолиня (Чжан Цзолина)… По мнению зарубежных экспертов, горсть русских наёмников отсрочила победу коммунистов в Китае на двадцать пять лет, что непосредственно отразилось на ходе мировой истории»

С.С. Балмасов. "Белоэмигранты на военной службе в Китае".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А вот солдаты Сунь Чуаньфана, о которых очень неплохо отзывался В.К. Блюхер:

...

Войска СУНЯ дерутся отлично, отличаются от нас внешним видом, рослостью и подготовкой. Снабжены хорошо. Имеют много пулеметов и орудий. Для примера укажу, что наши корпуса имеют одно-два орудия, [у] противника дивизии [имеют] не меньше четырех и столько же [в] некоторых бригадах, которые численно равны нашим дивизиям. В бою развивают отчаянный и довольно меткий огонь, причиняя нам большие потери. Несмотря на огромное техническое и численное превосходство противника, наша южная мелкота ведет себя в бою выше всяких похвал. Лишь 17-я дивизия плохо выдерживает до сих пор ураганный огонь противника. Победу покупаем исключительно упорством, штыком или ночными атаками. [В] последних боях 3-й корпус потерял около 2000 раненых и убитых.

Гаянг

Верно: Н. Киселев

РГВА, ф. 33987, оп. 3, д. 129, л. 208-209. Машинописный текст, подлинник, подпись - факсимиле. Подпись проверявшего - автограф.

Впечатление, что все снимки - из одной серии (обратите внимание на постройку из кирпича с трубами на заднем плане):

post-19-0-10635300-1392201292_thumb.jpg

post-19-0-54701500-1392202622_thumb.jpg

post-19-0-60166600-1392202627.jpg

post-19-0-51978100-1392202636_thumb.jpg

post-19-0-91312600-1392202642_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Личная гвардия Чжан Цзунчана - т.н. "маузеристы":

post-19-0-11991700-1392201415_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Главные северные милитаристы в Пекине - групповое фото злейших врагов: 1) Чжан Цзолинь; 2) Чжан Цзунчан (обратите внимание на его рост); 3) У Пэйфу; 4) Чжан Сюэлян (сын Чжан Цзолиня). 28.06.1926, Пекин, дворец Шуньчэн-вана.

post-19-0-21905600-1392203958_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Жизнь и смерть Чжан Цзолиня (фотоподборка, текст на китайском):

http://blog.sina.com.cn/s/blog_5d3bfd340100dbaw.html

Вопрос о том, почему белые, с подачи их личных дневников и книги Балмасова, так бахвалятся?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

...

Поступили точные сведения, что к Ян Симиню по его приглашению поступила на службу группа белогвардейцев во главе с генералом Тирбахом.

Это обстоятельство дало повод к шуткам среди правительства и Главной квартиры, что среди белых тоже существует интернационал, но красные советники побили белых в Сибири, сумеют побить их и здесь.

...

* Генерал Тирбах в последнее время был начальником португальской полиции как на территории концессии Шамянь, так и речной полиции в Макао. Численность этого полицейского отряда около 150 человек. Главную массу отряда составляют бывшие офицеры-семеновцы из состава гродековской группы Приморья. - Прим. автора.

См. "В. К. БЛЮХЕР В КИТАЕ 1924-1927 гг. Новые документы главного военного советника". М., 2003, с. 391

Ян Симинь - китайский генерал, командующий Юньнаньской армии, служивший в войсках Сунь Ятсена. Летом 1925 г., после смерти Сунь Ятсена (март 1925) попытался захватить власть в Гуанчжоу, но был разбит верными Гоминьдану войсками по плану, разработанному В.К. Блюхером.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Тонкинские стрелки французской армии в Шанхае, 1927 г. - берегут концессии от китайской революции:

post-19-0-76495400-1392205861.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
цепи белых, одетые в китайскую форму, наступали во весь рост, лишь изредка стреляя. В этом молодцеватом наступлении было видно большое неуважение к врагу и привычка быть победителями

По С.С. Балмасову это сказал советский военный советник В.М. Примаков о белых наемниках Нечаева. Проверить цитату на имеющемся в распоряжении материале невозможно. Но есть другой вариант - посмотреть, с кем воевали белые.

Что представляли собой революционные войска, скажем, Кантонского правительства Сунь Ятсена?

Сюй говорит, что орудий и снарядов в армии не хватает. Орудия различных систем. Есть японские 37-кал{ибровые], системы [19]32 года (ошибка - имеются в виду орудия Арисака обр. 32-го года Мэйдзи, т.е. 1900 г.), немецкие 75-кал[ибровые] и шанхайского арсенала образца немецкого.
Тов. Светловскому удалось получить в штабе Кантонской армии следующие сведения о названной армии: фактические расходы на штаб Кантонской армии — 40 тыс. [кантонских долл.]. В армии имеется всего 15 тыс. винтовок нового образца, по преимуществу немецких. Всего же винтовок со старыми около 21 тыс. Пушек горных всего в армии 40 штук, причем пушки разбросаны по бригадам по две-четыре штуки и составляют так .называемые артиллерийские полки... непосредственно подчиненные к[оманди]рам бригад.

8 декабря

...Сегодня происходил смотр войск начальника кантонской полиции ген[ерала] У Те-чэна. На парад были выведены 1-й и 2-й полки, взвод пулеметов (два), батарея в составе четырех орудий и эскадрон кавалерии (30 коней). На параде присутствовали У Те-чэн, Ляо Чжун-кай, т. Галин и Зильберт.

После обхода войск на плацу начались учебные показательные занятия взвода, роты, батальона, пулеметного взвода, батареи и эскадрона. Общее впечатление от войск У Те-чэна благоприятное. Можно смело сказать, что они превосходят общей выправкой солдат Сюй Чун-чжи.

После окончания занятий на плацу было проведено одностороннее тактическое занятие. Было показано движение батальона в походном порядке. Была дана задача авангарду батальона сбить разведку противника. Задача выполнена толково... Тактические недостатки те же, что и в других армиях: неумение примениться к местности, отсутствие регулирования огня„ отсутствие навыка определить расстояние и т. д.

В наступление Чэнь Цзюн-мином может быть брошено от 15 до 18 тыс. бойцов, несомненно лучше подготовленных, с более развитым в военном отношении командным составом и, пожалуй, большей сплоченностью среди него, чем в частях кантонских. Такой численности противник, даже более устойчивый, чем кантонские войска, значительной угрозы Кантону создать не может. При всем разброде, существующем здесь среди генералитета, необходимые силы для оказания сопротивления будут найдены.
Гоминьдан и правительство будут прочно опираться на Вампу, Хунаньскую армию, Чжу Пэй-дэ и Чэн Цяня, а также 6-й корпус, развернутый из 1-й кантонской дивизии, т. е. группу войск численностью около 40 тыс. бойцов.
Гоминьдану для удержания за собой Гуандуна и выхода на Янцзыцзян нужно 80 тыс. (восемьдесят тысяч), из коих 30—35 тыс. остаются в Гуандуне, а 45—50 тыс. бросается на Север. Эта Северная экспедиция может быть осуществлена в начале второй половины 1926 г. Может ли гоминьдан создать эти силы? Я считаю это достижимым и могу сказать, что может. Необходимые средства даст Гуандун, но труднее будет стоять вопрос с оружием. Потребуется 20 тыс. винтовок и подготовленные кадры военных, политических и административных работников для укомплектования армии и создания будущего аппарата власти в новых, захваченных гоминьданом местах.

В прошлом, во времена империи, Гуандун давал около 50 млн. ежегодного дохода. Доходность провинции в последние годы упала, и теперь провинция дает 35 млн. Кантонцы утверждают, что при упорядочении налогового аппарата можно будет собрать до 40 млн., считая, конечно, всю провинцию.

Возьмем из предосторожности более реальную цифру — 30 млн., или 2,5 млн. ежемесячно. Из них на содержание армии и другие военные потребности может быть выделено 22 млн. в год; если вычесть из этой суммы 2 .млн. на экстренные, непредвиденные расходы по мелким военным операциям, то получим 1666 тыс. в месяц. Считая, что содержание дивизии (по опыту Вампу) в 5500 человек в месяц стоит 85 тыс. долл., то содержание 80 тыс. армии будет обходиться в 1275 тыс., на остальные потребности военного аппарата — содержание школ, авиации, флота — остается ежемесячно 391 тыс. Сумма в 1275 тыс. будет нужна лишь в конце первой половины 1926 г., а до этого времени потребуется значительно меньше. Из этой разницы могут быть приобретены авиационные средства, увеличена выработка оружия в арсенале и образована сумма, необходимая для рекрутирования новых войск и подготовки кадров. Стоимость дополнительно потребующегося оружия не учтена, считая, что оно будет приобретено в кредит с покрытием его стоимости в 1927 г.

Средства, нужные для начала кампании (большого похода на Север), могут быть изысканы путем займа у купечества.

К 12 часам дня к т. Пролетариеву3 явились два его приятеля из Хунаньской школы4, которые сообщили о следующих событиях, имевших место за последнее время в школе.

В результате речи д-ра Сунь Ят-сена на празднестве 5 курсанты хотели оживить партийную работу в школе. До сих пор партработа в школе не велась. Формально существовала ячейка гоминьдана, члены которой никогда не собирались. На требование студентов созвать собрание студентов-гоминьдановцев им был дан отказ, причем начальник учебной части школы, подполковник Ляо, заявил студентам, что он всякую политическую деятельность студентов считает вредной и таковой в школе не допустит.

Занятия в школе в последнее время ведутся неаккуратно. После того как Чэн Цянь взял из школы две роты на фронт, оставшиеся две роты для классных занятий были объединены, лекции обеим ротам читаются в одной аудитории, так что вместо 90 студентов лекцию одновременно слушают 180 человек, причем лучшие лекторы из школы ушли.

Студенты терпят материальные невзгоды: так, одеяла имеются не на всех студентов, т. е. часть зябнет. Зимнее обмундирование до сих пор не выдано, а летнее пришло в ветхость. Причитающееся жалованье (12 долл. в месяц) студентам ни разу не выдавалось (только один раз было выдано по 1 долл. на студента). Обувь пришла в негодность; на требование студентов выдать обувь начальник уч{ебной] части Ляо предложил студентам приобретать ее за свой счет. Необходимых книг для занятий, бумаги и прочих пособий нет.

В школе имелось 80 винтовок, но они взяты Чэн Цянем на фронт, так что школа осталась без оружия и строевые занятия ведутся без винтовок.

Все вышеуказанное вызывает крайнее недовольство студентов.

Главный фронт — это Восточный фронт, где имеется около 20 тыс. противника с 200 патрон[ов] на каждом стрелке. Этот-то фронт и нужно обеспечить, для чего следует линию обороны выдвинуть как можно дальше вперед.

http://www.rgo-sib.ru/book/kniga/205.htm

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Конечная сила Кантона делится на пришельцев, заинтересованных [в] нем как доходным местом, и группировку, идущую за нацревдвижением.

[К] первой следует отнести Фань Шишэня, вторую дивизию юньнаньцев, к нему примыкающую, и частью других пришельцев. Ко второй группе можно отнести генерала Сюй Чунчжи, часть кантонской армии и, безусловно, верное ядро Вампу1.

Первые лучше снабжены и вооружены, имеют в своих руках первостепенные налоги. Например, Фань Шишэнь собирает в месяц около 400.000, имея людей 7 или 8.000, что в среднем дает на человека 55 долларов, и держат свои части сосредоточенно, что особенно важно.

Вторая группа пользуется второстепенными налогами главным об разом уездов и провинций. Так Кантонская армия имеет доход 600.000 на 35.000 человек, что в среднем на человека дает 17 долларов. Отсюда они плохо снабжены и вооружены, неся на себе борьбу с бандитами, занимая западный, юго-западный, частью восточный фронты. Они также сильно разбросаны. Все круги населения одинаково [с] ненавистью смотрят [на] обе группы, за исключением Вампу, не собирающей налогов, зато особенно нелюбимых компрадорством, которое последнее время заигрывает с Фань Шишэнем.

Слабость второй группы (Кантонская армия) увеличивается еще разнообразием вооружения и крайним недостатком огнеприпасов.

Здесь пригоден всякий старый хлам лишь бы он был обеспечен военприпасами.

См. "В. К. БЛЮХЕР В КИТАЕ 1924-1927 гг. Новые документы главного военного советника". М., 2003, с. 44-46.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Жизнь и смерть Чжан Цзолиня (фотоподборка, текст на китайском):

http://blog.sina.com.cn/s/blog_5d3bfd340100dbaw.html

Вопрос о том, почему белые, с подачи их личных дневников и книги Балмасова, так бахвалятся?

Судя по всему, белые рассматривали эту войу как продолжение гражданской (точно так же, как позже в Испании). ну а так как успехов в гражданской они не добились, единственное, что им оставалось - бахвалиться такими вот локальными успехами.

Ну а автор - у него с методологией плохо, да.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Да, Балмасов не упускает случая вставить в текст такие фразы типа "еще раз скрестить шашки с коммунистами".

Но тут есть ряд очень показательных моментов.

1) сплоченность отряда наемников - обычно, если наемники попадали в плен, то очень хорошо, если им просто сразу отрубали головы:

китайцы по одному перекололи, перестреляли, перерезали всех, кто еще был жив и кто не догадался или не смог сам себе пустить заранее пулю в лоб

2) опыт 2 современных войн - например, В.К. Блюхер отмечал следующие недостатки при строительстве Кантонского укрепрайона:

Кроме того, в инженерном отношении отмечается:


8. Почти полное отсутствие траверсов в окопах, благодаря: чему налицо серьезная угроза флангового поражения гарнизонов окопов. Эта опасность тем более велика, что транше» имеют часто направление, весьма близкое к прямолинейному. Необходимо устранить этот недостаток устройством траверсов, с одеждой их откосов дерном или плетнями из бамбука. Возможно также устройство траверсов из туров — бамбукового плетня (размер в высоту около 1,30 м и диаметр около 1 м), считая около четырех туров на траверс. Расстояние между траверсами возможно допустить в среднем около 15—20 м. При: всех новых отрывках для избежания лишних работ впоследствии необходимо кроме обязательного устройства траверсов делать начертания окопов в плане более извилистыми, следя зэ рельефом местности и предусматривая, где возможно, фланговый обстрел. Как обязательное условие следует также принять, загиб (излом) флангов окопов для надежного обстрела подступов к соседним окопам.

...

10. Очень многие окопы слабо применены к местности и не-замаскированы. Учитывая мероприятия, указанные в пункте 11, следует произвести маскировку всех построек, легко видимых противником; нельзя допускать, чтобы бруствера оставались незамаскированными. Кроме дерна следует практиковать маскировку поверхностным грунтом или срёзанной растительностью, подгоняя поверхности под цвет окружающей местности. Необходимо также для скрытия движения по ходам сообщения и окопам, легко наблюдаемым противником, устроить местами легкие висячие траверсы-маски из бамбука. Никоим образом нельзя оголять местность, уничтожая растительность и снятием дерна впереди и вблизи окопов.


11. Ходы сообщения недостаточно развиты, благодаря чему подноска патронов, пищи, вынос раненых, связь и ввод резервов, несомненно, будут затруднены. Конструкция их не вполне удачна: недостаточно глубоки, часто односторонние насыпи, нет уширений для расхождения в окопах. Не устроены также отхожие ровики в ответвлениях от ходов сообщения.

Эти недостатки - плод того, что китайцы не участвовали в ПМВ. Прямое начертание линии траншей - это характерно для немецкой армии в начале ПМВ. В ходе войны это изменилось - вместо прямого начертания стали применять начертание в виде ломаной линии. Китайцы учились по старым немецким уставам, но новейший опыт не получили.

Кроме того, Блюхер отмечает:

Обстановка войны с инженерной точки зрения.

1. Местные условия: гористая местность со скошенным большей частью (на высотах) грунтом, трудно допускающим фортификационные работы.

2. Наличие хороших естественных позиций и укрытий.

3. Маневренный характер войны и сравнительная скоротечность боя.

4. Малая способность как наших, так и войск противника к упорной обороне.

5. Слабость артиллерийских средств и ружейного огня.

6. Почти полное отсутствие порчи сообщений противником (исключение - железная дорога).

Более того, он подмечает и то, что:

В боях под Кантоном артиллерия не участвовала. Бои были скоротечны и решались одной пехотой.

Если отряд состоял из различных родов войск, то впереди, как правило, двигалась пехота, затем пулеметы и в самом хвосте колонны артиллерия, санитарные части и части связи. Отставали и шли вместе с обозом кули, а иногда и позади них.

Благодаря такому распределению войск в колонне, обычно пулеметы и артиллерия в боевых действиях пехоты или значительно запаздывали, или совсем не могли принимать участие, благодаря скоротечности боев.

Это прямая противоположность опыту наемников - всегда, даже испытывая недостаток в вооружении, они старались идти в атаку после артподготовки и в сопровождении пулеметов и минометов (которых, кстати, у южан не было). Первые упоминания о бомбометах в опубликованных документах Блюхера относятся к осени 1926 г., когда в ходе т.н. "Северного похода" кантонцы разгромили Сунь Чуаньфана:

Нами взято шесть орудий, бомбометы, пулеметы, около 8.000 штук винтовок, большое количество пленных солдат и офицеров и несколько [работников] штаба.

РГВА, ф. 33987, оп. 3, д. 129, л. 208-209. Машинописный текст, подлинник, подпись - факсимиле. Подпись проверявшего - автограф.

В общем, налицо иной опыт боевых действий.

3) китайские солдаты нанимались в армию для того, чтобы получить гарантированные средства к существованию - жалование и право грабить население. Белые же воевали, чтобы убить противника. По данным опубликованного Балмасовым дневника белого майора Штина, китайцы Чжан Цзунчана были сильно недовольны действиями сражавшихся бок о бок с ними белых: "Твоя убивай не нада! Мала-мала стреляй - играй-играй!" Они понимали войну, как процесс обеспечивания себя средствами к существованию. Победа их не интересовала - как правило, пленные легко вступали в армию победителя. Даже в Гуанчжоу была такая проблема - Чан Кайши говорил Блюхеру:

никто не поручится за то, что солдат, посланный с донесением, не убежит с винтовкой к тем же бандитам, или к себе в деревню

4) естественный страх перед техническими средствами ведения войны - сначала белые творили чудеса, раскатывая на импровизированном бронепоезде без пехотного прикрытия и взаимодействия с пехотой и конницей. Солдаты У Пэйфу и Сунь Чуаньфана бежали перед бронепоездами, даже не пытаясь сопротивляться.

Потом белые поплатились - китайцы освоились, привыкли и догадались перекопать пути 3 бронепоездам генерал-майора Кострова:

2 ноября на станции Кучен погибли 3 русских бронепоезда и около полусотни русских бойцов, включая генерал-майора Кострова. По рассказу офицера Зубца, «Костров, Мейер, Букас – все старые офицеры бронепоездов остались на поле боя. Раненого Кострова его соратники несли долгое время на руках под сильным огнем. Он был ранен сразу в обе ноги. Носильщиков выбивали одного за другим. Пулей, попавшей в голову, был, наконец, добит и сам Костров. Его положили на землю, закрыв лицо курткой. Противник после побоища не оставил в живых на поле битвы ни одного человека. Озлобленные упорным сопротивлением, китайцы по одному перекололи, перестреляли, перерезали всех, кто еще был жив и кто не догадался или не смог сам себе пустить заранее пулю в лоб».

Как говорится, "с тех пор джентльменам карта не шла" (с)

Поэтому все рассказки типа:

«При наступлении русских китайские войска Чи-Тси-Хуана, несмотря на огромный численный перевес, буквально растаяли и разбежались, так что, например, 600 китайских солдат, защищавших железнодорожную станцию, отступили перед тремя русскими».

надо 100500 раз перепроверять.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Я еще бы добавил, что и белые не роскошествовали поначалу. В первый бой наемники пошли, имея винтовку на каждого второго бойца, а штыков на 120 человек было всего то ли 5, то ли 6. Лишь слабое сопротивление противника (помните, Блюхер пишет о том, что части не склонны к стойкой обороне с обеих сторон) и решительные действия наемников позволили сбить противника с позиции и захватить оружие.

А вообще, Блюхер отмечал, что бегущий с поля боя китайский солдат бросает все, кроме винтовки и патронов:

Отход совершался иногда в результате неуспешного боя или иногда под влиянием его на каком-либо другом участке, и тогда он носил на себе все следы неуспеха: беспорядок, бегство, кто куда попало, не только со стороны солдат, но командиров, главным образом паника наблюдалась только у командного состава. Я видел бегущих солдат противника, бросивших все, кроме винтовок и патронов, я видел бегущих солдат и Вампу, которые ничего не бросали, останавливались и строились по одному слову команды не растерявшегося командира и немедленно переходили в контратаку.

Когда же отход был предрешенным до боя, тогда никаких непорядков не наблюдалось, и победителю не оставалось никаких трофеев. Но, однако, и никаких препятствий к продвижению не ставилось тоже. Перебежчики бывали лишь во время боя.

Т.е. большую роль играл командир - это отмечали все наблюдатели еще с XVII в. Если командир побежал, то все солдаты уходят с ним. Если командир стойко сражается, солдаты все погибнут, но не уйдут с позиции.

А насчет командиров (в данном случае флотских, но картина общая для большей части офицерского корпуса) Блюхер был такого мнения:

Личный состав очень плохо обучен как матросы, так и офицеры, последние забыли даже то, что знали ранее.

Т.ч. успехи белых были и из-за того, что китайские офицеры зачастую были не на высоте.

ИМХО, продуктивно сравнить потери в боях между кантонцами и милитаристами, и между наемниками и милитаристами/кантонцами. Тогда можно будет говорить о том, насколько упорно кто сражался.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Как я и говорил, доверять наловленному в Интернете надо с оглядкой:


В сентябре 1924—28 — в составе войск правителя Маньчжурии, одного из лидеров Гоминьдана, Чжан Цзолина

Как Чжан Цзолинь стал лидером Гоминьдана - ломает голову весь Китай.


С 1928 года поселился в Дайрене (Китай).

С 1905 по 1945 г. Дайрен (Далянь) арендован Японией. Юрисдикция там японская.


Не служил, занимался домашним хозяйством.

без конфискации имущества за отсутствием такового

Противоречие информации - если занимался домашним хозяйством, то не имел имущества? Жил в палатке на улице и питался подаянием?


Уполномоченный главы русской эмиграции Д.Л.Хорвата

Эмиграция разноплановая. Хорват - деятель видный, но не авторитет для ВСЕЙ эмиграции. С 1924 года — председатель отдела РОВС в Китае, являлся официально признанным главой русской эмиграции на Дальнем Востоке.


За активную пропаганду фашизма был выслан Дайренской Японской военной миссией в Тяньцзинь и там был предан японскому суду.

Какой японский суд в Тяньцзине? Юридически это - Китай. Даже не Маньчжоу-го.


Награждён рядом китайских орденов

Когда и кем? Его награждения возможны только до 1928 г.

Что удручило:


Реабилитирован 29.4.1992 военной прокуратурой ЗабВО.

За пропаганду фашизма (об идеалах Вонсяцкого можно прочитать) реабилитирован?

Это только то, что бросилось в глаза.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Первый бой наемников был 28.09.1924 у :

войска У Пэйфу, 9-я дивизия, занимали сильно укрепленные позиции, имея перед ними еще речку (Даминхэ) и чисто выкошенное поле. Когда китайские войска Чжан Цзучана ничего не могли с ними сделать и все их попытки двинуться в наступление были сейчас же пресекаемы, в бой двинули русских, которые до этого составляли лишь охрану его штаба. Русский отряд вместе с японской ротой из добровольцев-офицеров в 47 человек, участвовавшей совместно с нашим отрядом во всех боях до Тяньцзина, выступил против врага при поддержке своих пулеметчиков и артиллерии. Не обращая внимания на ураганный огонь своего многочисленного противника, имевшего также артиллерию, он двинулся в наступление и, перейдя речку, частью по мосту, частью вброд, сбил врага, который в беспорядке отступил через горы, преследуемый нашими и китайскими частями. После этого боя Чжан Цзучан нашил Нечаеву генеральские погоны.

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 3, 4.

В бою наемники потеряли 10 человек (Балмасов не говорит - убитыми или убитыми и раненными).

Не зная характера укреплений войск У Пэйфу (вполне могли присочинить, как бывало не раз) и количество их артиллерии, отметим, что состав русского отряда был в первом бою такой:

Своё боевое крещение бригада из 200 русских добровольцев (две роты и пулемётная и бомбомётная команды) при двух пушках получила 28 сентября 1924 г. в долине реки Даминхэ (Темин-хе).

Т.е. русские наемники пошли в бой, имея пулеметы, минометы, артиллерию + ручные гранаты (довольно большая редкость в Китае тех лет). Как бы совсем не вяжется с идеей, что они шли раздетые-разутые.

Есть, конечно, и такое:

По данным полковника Н. Николаева, китайцы плохо вооружили отряд: выданное оружие часто было негодным, боеприпасов было мало.

Но читаем все там же, у Балмасова:

К началу сражения винтовки имел только каждый третий боец. Патронов было по двести на ствол и на каждого бойца – по две ручные гранаты. Больше 130 километров к Шаньхайгуаню русский отряд шел по испорченной и тяжелой дороге. Особенно тяжело было тащить по ней повозки и орудия.

Орудия, снаряды и имущество тянули отнюдь не наемники, а насильно мобилизуемые китайцы. Мимо кассы. Китайские солдаты, кстати, шли по той же дороге.

1 винтовка на троих? Плохо, конечно, но было ли лучше у противника? Зачастую винтовки у китайцев были таких архаичных систем, что их и в трофеи не брали - недаром Блюхер отмечал среди вооружения даже радикально устаревшие французские винтовки Гра.

Зато у каждого - 2 гранаты, есть пулеметы, минометы и 2 орудия. При наличии квалифицированных кадров - это сила.

А у китайцев, как видим, артиллерия и пулеметы принимали участие в бою только тогда, когда успевали к бою. И Блюхер отмечает очень неравномерную подготовку артиллеристов. Т.е. можно палить в белый свет, как в копеечку.

Еще апологеты высоких боевых качеств наемников забывают, что с наемниками шло около полусотни японцев + шли и китайцы.

Т.е. наемники выполнили вместе с японцами роль ударной части, а не действовали самостоятельно. И, безусловно, действия Чжан Цзунчана очень логичны - Нечаев обеспечил успех общей атаки. За это и наградить можно. Только забыть при этом, что помимо 247 русских и японцев в бою участвовала еще не одна сотня китайцев, как-то нелогично.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Характерно:

Русский отдельный добровольческий отряд при 3-й дивизии мукденских войск имел тогда 310 человек с нестроевыми чинами. Уже 3 октября 1924 г. русские догнали отходящего противника у деревни Цапынь, где тот пытался задержаться на позициях, «но был опять сбит». По данным командования, «2-я рота ходила в атаку, забыв, что у нее было всего 6 винтовок со штыками, но, благодаря общей растерянности противника, тот даже не принял атаки. Заняв деревушку с боя, 1-я рота Стеклова захватила 12 человек пленных и пошла наперерез отступающему противнику, оказав большую поддержку «доблестному 55-му Китайскому полку». Вместе с ним русские захватили свыше полутора тысяч пленных, 6 орудий и несколько пулеметов. Русские при этом потеряли лишь одного раненым».

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 4.

Т.е. с 310 русскими действовал, как минимум, 55-й полк, состоявший из китайцев. Полк в китайской армии в те годы - понятие условное. Это могло быть и 200 человек, и 1000 человек.

"Растерянность" противника была общей, а не только на участке действий наемников. Что и было решающим фактором победы.

Соответственно, кто внес основной вклад в победу у деревни Цапынь (Цайфэн?) - совершенно неясно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Теперь немного лжи:

Какова же была оплата русских наемников? Надо сказать, что она была на порядок выше оплаты китайцев того же чина. Если оклад русского фельдфебеля составлял 50 мексиканских долларов в месяц, то оклад китайского фельдфебеля был в полтора-два раза ниже. Оклад рядового был 12 долларов, но «обслуживающий» офицеров персонал, как то денщики и шоферы, получали от 20 до 50 долларов. В конце 1926 г. из-за инфляции, которая во многом была вызвана эмиссией Чжан Цзучана «на войну», и удорожания жизни русским наемникам прибавили жалованье на 30 процентов. Оклад священника установили к концу 1926 г. на уровне командира полка – 240 долларов, в то время как оклад муллы несправедливо был сделан ниже и составлял 30 долларов, что соответствовало окладу унтер-офицера.

Переводчики, в зависимости от квалификации, получали еще больше. У высших офицеров оклад был в несколько раз выше простых армейских командиров. Так, ставший впоследствии начальником штаба 65-й дивизии полковник Тихобразов получал в 1927 г. 320 долларов в месяц. Несмотря на то что в Китае тогда такая сумма была просто колоссальна, денег Тихобразову не хватало. Ежемесячно он отправлял жене Шурочке и маленькой дочке 300 долларов. Несмотря на то что взрослому мужчине-европейцу в Китае тогда с головой хватало на месяц и 12 долларов, жена Тихобразова умудрялась не только спускать всю эту сумму, но и основательно влезть в долги.

Начнем с того, что 12 долларов серебром - это мизер. Смотрим у Блюхера о довольствии солдат в Гуандуне:

Жалованье установлено [в размере] 8 доллар[ов] в месяц, из коих на довольствие высчитывается 6 долларов. На руки остается к выдаче 2 доллара, и то выплачиваемые не всегда аккуратно. Для солдат существует три разряда [жалованья]: для новичков - 8 долларов, уже постигших науку и переводимых во второй разряд - 10 долларов и, наконец, старых солдат и специалистов по первому разряду - 12 дол[ларов].
Причитающееся жалованье (12 долл. в месяц) студентам ни разу не выдавалось (только один раз было выдано по 1 долл. на студента).
Увеличение жалованья солдатам и офицерам крайне необходимо, ибо этим мы заинтересовываем их в реорганизации

Последняя цитата - это уже Калган, 20.09.1925, когда Блюхер временно покидал юг Китая. Но показательно. Впроголодь китайцы могли продержаться некоторое время и на 6 долларов в месяц (история с упомянутыми выше студентами военной школы, которые покинули расположение части и питались на сумму в 6 долларов на человека, которая составлялась из отчислений из жалования каждого солдата, сочувствовавшего им, в размере 20 центов). Но недолго. Можно теперь представить, что такое 12 долларов на взрослого европейца, совершенно не привычного к китайской диете, почти без белковых продуктов (или с растительным белком).

Русским наемникам, судя по дневниковым записям, также задерживали жалование, выдавали его в неполном размере и т.п. Но все же выдавали.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
По оценке немецких экспертов, «успехи 1924—26 гг. связаны с тем, что командование русскими было сосредоточено в одних руках. Бронепоезда приносили существенную пользу русскому отряду, так как дополняли огневой силой наступление пехоты. Но как только бронепоездам давали самостоятельное поручение или их направляли для совместных действий с китайской пехотой, они терпели неудачу. Бронепоезда являлись очень ограниченным вспомогательным родом оружия, которому китайцы наивно придавали чрезвычайно большое значение».

ГА РФ. Ф. 5871. Оп. 1. Д. 179. Л. 1–6.

Как видим, вовсе не в том неуспех, что китайская пехота не могла выполнить поставленных задач - вопрос в дублировании приказов. У китайцев свои командиры, у наемников - свои. Согласовывать свои действия обе стороны считали ниже своего достоинства.

А в разгромном для бригады бронепоездов бою 31.10-1.11.1927 у станции Люхэ в окрестностях Сучжоу броневики сопровождались именно пехотой из русских наемников:

В ноябре 1927 г. у станции Сучжоуфу фыновцами были захвачены 4 русских бронепоезда. Произошло это так. Подполковник Николаев писал, что в конце октября русские выполняли боевую задачу у станции Ламфанг на Лунхайской железной дороге. Общая численность русских при этом составляла 900 человек, из них 240 человек было на бронепоездах, остальные составляли пехотную бригаду. Каждый бронепоезд имел по 60 человек команды, 4 орудия, 6–7 бомбометов и 10–11 пулеметов. В пехотной бригаде было 600 штыков, остальные были прислугой 2 горных орудий, 8 пулеметов и 4 бомбомета. Объединенными силами командовал генерал-майор Чехов, начальник броневой дивизии, а пехотой – генерал-майор Сидамонидзе. Тот и другой были капитанами русской службы.

В результате грамотных действий войск Фэн Юйсяна потери бригады составили:

Все бомбометы и большая часть пулеметов были оставлены на бронепоездах.
А главное – общие потери ранеными, убитыми и пленными достигли 300 человек, из которых около сотни приходится на убитых, так как тяжелораненых во время боя и паники вынести не удалось. Они, чтобы не достаться кровожадному противнику, стрелялись сами, или их добивали фыновцы. Особенно позорным было то, что из оставшихся людей 200 человек пришли без оружия, бросив его в панике.

Также потеряны бронепоезда "Пекин", "Шаньдун", "Тайшань" и "Хунань" + китайский санитарный поезд.

Причина поражения - плохое руководство боем со стороны генерал-майоров Чехова (бронепоезда) и Сидамонидзе (пехота).

Т.е. весь вопрос состоял в том кто и когда на кого нарвался. При наличии на фронте сопротивления грамотных китайских частей и офицеров успеха у наемников, даже при серьезном техническом превосходстве (отмечается, что полевые орудия не могли поразить бронепоезд "Пекин" - снаряды не пробивали его броню) не отмечено. И, конечно же, сильно повлияло то, что китайцы чувствовали с самого начала гражданской войны - отсутствие достаточного финансирования:

В последнее время здесь было много бывших русских чинов армии Чжан Цзучана. Почти все они обращались к старшим русской колонии и к иностранным резидентам с просьбами о предоставлении им какой-нибудь работы либо средств на проезд в Шанхай или Харбин, куда они направляются в поисках службы. Ныне они имеют чрезвычайно жалкий вид: оборванные, больные, голодные и разочарованные во всем. Усматривается из разговоров с ними и из частных писем из Цинанфу, что неудачные бои в начале ноября на Лунхайской железной дороге сильно поколебали значение группы в глазах китайцев и нужны героические усилия, чтобы восстановить положение русского имени, бывшего при Нечаеве. Все в один голос заявляют: нет веры и доверия к начальникам, а раз это так, то надо признать, что начатая Нечаевым работа разваливается и ждать ничего хорошего впереди нельзя. Нельзя возлагать больших надежд на остающуюся Русскую группу, которая осталась почти без солдат. Они вспоминали, что когда во главе группы был Нечаев, начальник с железной волей, то она была многочисленной, так как генерал прилагал все усилия к тому, чтобы все вовремя получали жалование, и заботился о солдатах. Теперь же этого нет. Прошло 10 месяцев со времени ухода Нечаева, и за этот период никто не получал жалования. Бывшее кадровое офицерство частью пало в боях, частью ушло, частью служит рядовыми, но зато, по меткому выражению полковника Лаврова, вчерашние повара стали ныне полковниками и генералами и кричат, что они делают русское национальное дело. Это – грубая ложь. Они губят здесь русское дело и русское начинание. Среди солдат группы царит жестокое озлобление к начальствующим, особенно к Меркулову, играющему в фашизм и сорящему деньгами. Озлобление дошло до того, что в офицерское собрание 105-го полка неизвестно кем была брошена бомба, но об этом замалчивается. В Цинанфу подано до 300 заявлений об увольнении. Если удовлетворить их, то группа останется без солдат. Ходатайства, конечно, остаются неудовлетворенными. Офицерство и солдаты группы возмущенно рассказывают, что наряду с безумными тратами денег можно встретить полную нищету. Одни пользуются лимузинами, пьянствуют, в изобилии льется шампанское, а рядом солдаты не имеют даже кипятка и раненые с трудом, кое-как, плетутся в госпиталь, не имея денег на рикшу. Контрасты – слишком резкие, вызывающие всякого рода разговоры и недовольства.

ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 147. Л. 117.

ИМХО, чудес не бывает - было финансирование, было хорошее руководство, была опасность попасть в плен - дрались хорошо. Т.е. был мотив. А пропал мотив - все, обычная масса, бегущая туда, куда гонят.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Дневник майора Штина:

20 ноября 1924 г. С налета взяли Тайчжоу и Талайчжоу. Части У Пэйфу почти не оказывают сопротивления и в панике бегут, едва только мы показываемся. Китайцы все стреляют поверху, то ли от страха, то ли уж такая привычка у них так воевать. Есть сведения, что наши броневики подходят к Цинану.

26 декабря, Цинанфу. Скоро наше Рождество. Никогда бы не подумал, что проведу его в самом центре Китая, в каком-то Цинанфу!

Жалование платят аккуратно. Мне по чину майора полагается 190 серебряных долларов. На эти деньги вполне можно жить. Едим из общего котла.

25 января 1925 г., Цинанфу. На довольствие людей не могу пожаловаться, оно вполне приличное, одевают тоже неплохо. Нижние чины получают 12 долларов серебром в месяц на всем готовом. Правда, и тут кто-то наживается, т. к., например, полагается табак, который не всегда дают. Иной раз начинают задерживать и жалование, хотя наверху все получают вовремя. Нечаев сказал, чтобы о малейших упущениях в довольствии людей доносили непосредственно ему и что он сам сумеет потребовать то, что надо. Последние дни стало что-то холодно.

5 февраля 1925 г. Вооружение у нас вообще не особенно однообразное. Так, у нас есть две батареи наших трехдюймовок. Это – пушки, отобранные китайцами у нас в Маньчжурии, когда разоружали русскую охрану КВЖД. Наш полк почти весь имеет «трехлинейки», тогда как у команд бронепоездов и других частей – винтовки японские.

20 февраля 1925 г. Уже третий день продвигаемся «с боями», т. к. мы вошли в соприкосновение с противником. Бои, собственно говоря, относительные – китайцы почти не выдерживают нашего огня и после небольшой перестрелки обычно отступают.

1 марта 1925 г. До Таянфу осталось три перехода. Китайцы начали оказывать более серьезное сопротивление. Говорят, что будто бы у них чуть ли не русские инструктора из СССР. Во всяком случае, теперь они наш огонь выдерживают хорошо, да и сами стрелять стали намного лучше, так что иной раз приходится, находясь в цепях, вырывать даже окопы, укрываясь от их пуль. Генерал Нечаев говорит, что послезавтра подойдем к Таянфу.

10 марта 1925 г. Бои приняли неожиданно упорный характер – дело даже доходило до штыкового удара, от которого китайцы в панике бежали, не приняв его. Нечаев, как всегда, впереди, ведет части в бой. Слева от нас – наш 3-й батальон, справа – 2-й. Я – в резерве второй день. В отряде уже есть потери – убит поручик Лукьянов и шесть нижних чинов.

18 марта 1925 г., Таянфу. Утром 15-го числа, можно сказать, на плечах противника, после упорного боя, наша бригада ворвалась в Таянфу. За все время похода наши потери – убиты трое офицеров и десять нижних чинов. Ранено два офицера и 24 нижних чина. Для китайской войны – это много. Китайцы почему-то начинают оказывать сильное сопротивление и проявлять стойкость в бою. Кто лихо действует – так это броневой дивизион Кострова. Мы расположились в городе, а он полетел дальше, преследовать противника.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Моллеров Н.М. Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.) //Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография). М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
      Автор: Военкомуезд
      Н.М. Моллеров (Кызыл)
      Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.)
      Синьхайская революция в Китае привела в 1911-1912 гг. к свержению Цинской династии и отпадению от государства сначала Внешней Монголии, а затем и Тувы. Внешняя Монголия, получив широкую автономию, вернулась в состав Китая в 1915 г., а Тува, принявшая покровительство России, стала полунезависимой территорией, которая накануне Октябрьской революции в России была близка к тому, чтобы стать частью Российской империи. Но последний шаг – принятие тувинцами российского подданства – сделан не был [1].
      В целом можно отметить, что в условиях российского протектората в Туве началось некоторое экономическое оживление. Этому способствовали освобождение от албана (имперского налога) и долгов Китаю, сравнительно высокие урожаи сельскохозяйственных культур, воздействие на тувинскую, в основном натуральную, экономику рыночных отношений, улучшение транспортных условий и т. п. Шло расширение русско-тувинских торговых связей. Принимались меры по снижению цен на ввозимые товары. Укреплялась экономическая связь Тувы с соседними сибирскими районами, особенно с Минусинским краем. Все /232/ это не подтверждает господствовавшее в советском тувиноведении мнение об ухудшении в Туве экономической ситуации накануне революционных событий 1917-1921 гг. Напротив, социально-политическая и экономическая ситуация в Туве в 1914-1917 гг., по сравнению с предшествующим десятилетием, заметно улучшилась. Она была в целом стабильной и имела положительную динамику развития. По каналам политических, экономических и культурных связей Тува (особенно ее русское население) была прочно втянута в орбиту разностороннего влияния России [2].
      Обострение социально-политического положения в крае с 1917 г. стало главным образом результатом влияния революционных событий в России. В конце 1917 г. в центральных районах Тувы среди русского населения развернулась борьба местных большевиков и их сторонников за передачу власти в крае Советам. Противоборствующие стороны пытались привлечь на свою сторону тувинцев, однако сделать этого им не удалось. Вскоре краевая Советская власть признала и в договорном порядке закрепила право тушинского народа на самоопределение. Заключение договора о самоопределении, взаимопомощи и дружбе от 16 июня 1918 г. позволяло большевикам рассчитывать на массовую поддержку тувинцев в сохранении Советской власти в крае, но, как показали последующие события, эти надежды во многом не оправдались.
      Охватившая Россию Гражданская война в 1918 г. распространилась и на Туву. Пришедшее к власти летом 1918 г. Сибирское Временное правительство и его новый краевой орган в Туве аннулировали право тувинцев на самостоятельное развитие и проводили жесткую и непопулярную национальную политику. В комплексе внешнеполитических задач Советского государства «важное место отводилось подрыву и разрушению колониальной периферии (“тыла”) империализма с помощью национально-освободительных революций» [3]. Китай, Монголия и Тува представляли собой в этом плане широкое поле деятельности для революционной работы большевиков. Вместе с тем нельзя сказать, что первые шаги НКИД РСФСР в отношении названных стран отличались продуманностью и эффективностью. В первую очередь это касается опрометчивого заявления об отмене пакета «восточных» договоров царского правительства. Жертвой такой политики на китайско-монгольско-урянхайском направлении стала «кяхтинская система» /233/ (соглашения 1913-1915 гг.), гарантировавшая автономный статус Внешней Монголии. Ее подрыв также сделал уязвимым для внешней агрессии бывший российский протекторат – Урянхайский край.
      Китай и Япония поначалу придерживались прежних договоров, но уже в 1918 г. договорились об участии Китая в военной интервенции против Советской России. В соответствии с заключенными соглашениями, «китайские милитаристы обязались ввести свои войска в автономную Внешнюю Монголию и, опираясь на нее, начать наступление, ...чтобы отрезать Дальний Восток от Советской России» [4]. В сентябре 1918 г. в Ургу вступил отряд чахар (одного из племен Внутренней Монголии) численностью в 500 человек. Вслед за китайской оккупацией Монголии в Туву были введены монгольский и китайский военные отряды. Это дало толчок заранее подготовленному вооруженному выступлению тувинцев в долине р. Хемчик. В январе 1919 г. Ян Ши-чао был назначен «специальным комиссаром Китайской республики по Урянхайским делам» [5]. В Туве его активно поддержали хемчикские нойоны Монгуш Буян-Бадыргы [6] и Куулар Чимба [7]. В начальный период иностранной оккупации в Туве начались массовые погромы российских поселенцев (русских, хакасов, татар и др.), которые на время прекратились с приходом в край по Усинскому тракту партизанской армии А. Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина (июль – сентябрь 1919 г.).
      Прибытие в край довольно сильной партизанской группировки насторожило монгольских и китайских интервентов. 18 июля 1919 г. партизаны захватили Белоцарск (ныне Кызыл). Монгольский отряд занял нейтральную позицию. Китайский оккупационный отряд находился далеко на западе. Партизан преследовал большой карательный отряд под командованием есаула Г. К. Болотова. В конце августа 1919г. он вступил на территорию Тувы и 29 августа занял Кызыл. Партизаны провели ложное отступление и в ночь на 30 августа обрушились на белогвардейцев. Охватив город полукольцом, они прижали их к реке. В ходе ожесточенного боя бологовцы были полностью разгромлены. Большая их часть утонула в водах Енисея. Лишь две сотни белогвардейцев спаслись. Общие потери белых в живой силе составили 1500 убитых. Три сотни принудительно мобилизованных новобранцев, не желая воевать, сдались в плен. Белоцарский бой был самым крупным и кровопролитным сражением за весь период Гражданской войны /234/ в Туве. Пополнившись продовольствием, трофейными боеприпасами, оружием и живой силой, сибирские партизаны вернулись в Минусинский край, где продолжили войну с колчаковцами. Тува вновь оказалась во власти интервентов.
      Для монголов, как разделенной нации, большое значение имел лозунг «собирания» монгольских племен и территорий в одно государство. Возникнув в 1911 г. как национальное движение, панмонголизм с тех пор последовательно и настойчиво ставил своей целью присоединение Тувы к Монголии. Объявленный царским правительством протекторат над Тувой монголы никогда не считали непреодолимым препятствием для этого. Теперь же, после отказа Советской России от прежних договоров, и вовсе действовали открыто. После ухода из Тувы партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е.Щетинкина в начале сентября 1919 г. монголы установили здесь военно-оккупационный режим и осуществляли фактическую власть, В ее осуществлении они опирались на авторитет амбын-нойона Тувы Соднам-Бальчира [8] и правителей Салчакского и Тоджинского хошунов. Монголы притесняли и облагали поборами русское и тувинское население, закрывали глаза на погромы русских населенных пунктов местным бандитствующим элементом. Вопиющим нарушением международного права было выдвижение монгольским командованием жесткого требования о депортации русского населения с левобережья Енисея на правый берег в течение 45 дней. Только ценой унижений и обещаний принять монгольское подданство выборным (делегатам) от населения русских поселков удалось добиться отсрочки исполнения этого приказа.
      Советское правительство в июне 1919 г. направило обращение к правительству автономной Монголии и монгольскому народу, в котором подчеркивало, что «в отмену соглашения 1913 г. Монголия, как независимая страна, имеет право непосредственно сноситься со всеми другими народами без всякой опеки со стороны Пекина и Петрограда» [9]. В документе совершенно не учитывалось, что, лишившись в лице российского государства покровителя, Монголия, а затем и Тува уже стали объектами для вмешательства со стороны Китая и стоявшей за ним Японии (члена Антанты), что сама Монголия возобновила попытки присоединить к себе Туву.
      В октябре 1919г. китайским правительством в Ургу был направлен генерал Сюй Шучжэн с военным отрядом, который аннулировал трех-/235/-стороннюю конвенцию от 7 июня 1913 г. о предоставлении автономного статуса Монголии [10]. После упразднения автономии Внешней Монголии монгольский отряд в Туве перешел в подчинение китайского комиссара. Вскоре после этого была предпринята попытка захватить в пределах Советской России с. Усинское. На территории бывшего российского протектората Тувы недалеко от этого района были уничтожены пос. Гагуль и ряд заимок в верховьях р. Уюк. Проживавшее там русское и хакасское население в большинстве своем было вырезано. В оккупированной китайским отрядом долине р. Улуг-Хем были стерты с лица земли все поселения проживавших там хакасов. Между тем Советская Россия, скованная Гражданской войной, помочь российским переселенцам в Туве ничем не могла.
      До 1920 г. внимание советского правительства было сконцентрировано на тех регионах Сибири и Дальнего Востока, где решалась судьба Гражданской войны. Тува к ним не принадлежала. Советская власть Енисейской губернии, как и царская в период протектората, продолжала формально числить Туву в своем ведении, не распространяя на нее свои действия. Так, в сводке Красноярской Губернской Чрезвычайной Комиссии за период с 14 марта по 1 апреля 1920 г. отмечалось, что «губерния разделена на 5 уездов: Красноярский, Ачинский, Канский, Енисейский и 3 края: Туруханский, Усинский и Урянхайский... Ввиду политической неопределенности Усинско-Урянхайского края, [к] формированию милиции еще не преступлено» [11].
      Только весной 1920 г. советское правительство вновь обратило внимание на острую обстановку в Урянхае. 16-18 мая 1920 г. в тувинском пос. Баян-Кол состоялись переговоры Ян Шичао и командира монгольского отряда Чамзрына (Жамцарано) с советским представителем А. И. Кашниковым [12], по итогам которых Тува признавалась нейтральной зоной, а в русских поселках края допускалась организация ревкомов. Но достигнутые договоренности на уровне правительств Китая и Советской России закреплены не были, так и оставшись на бумаге. Анализируя создавшуюся в Туве ситуацию, А. И. Кашников пришел к мысли, что решить острый «урянхайский вопрос» раз и навсегда может только создание ту винского государства. Он был не единственным советским деятелем, который так думал. Но, забегая вперед, отметим: дальнейшие события показали, что и после создания тувинского го-/236/-сударства в 1921 г. этот вопрос на протяжении двух десятилетий продолжал оставаться предметом дипломатических переговоров СССР с Монголией и Китаем.
      В конце июля 1920 г., в связи с поражением прояпонской партии в Китае и усилением освободительного движения в Монголии, монгольский отряд оставил Туву. Но его уход свидетельствовал не об отказе панмонголистов от присоединения Тувы, а о смене способа достижения цели, о переводе его в плоскость дипломатических переговоров с Советской Россией. Глава делегации монгольских революционеров С. Данзан во время переговоров 17 августа 1920 г. в Иркутске с уполномоченным по иностранным делам в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Талоном интересовался позицией Советской России по «урянхайскому вопросу» [13]. В Москве в беседах монгольских представителей с Г. В. Чичериным этот вопрос ставился вновь. Учитывая, что будущее самой Монголии, ввиду позиции Китая еще неясно, глава НКИД обдумывал иную формулу отношений сторон к «урянхайскому вопросу», ставя его в зависимость от решения «монгольского вопроса» [14].
      Большинство деятелей Коминтерна, рассматривая Китай в качестве перспективной зоны распространения мировой революции, исходили из необходимости всемерно усиливать влияние МНРП на Внутреннюю Монголию и Баргу, а через них – на революционное движение в Китае. С этой целью объединение всех монгольских племен (к которым, без учета тюркского происхождения, относились и тувинцы) признавалось целесообразным [15]. Меньшая часть руководства Коминтерна уже тогда считала, что панмонголизм создавал внутреннюю угрозу революционному единству в Китае [16].
      Вопросами текущей политики по отношению к Туве также занимались общесибирские органы власти. Характеризуя компетентность Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома в восточной политике, уполномоченный НКИД в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Гапон отмечал: «Взаимосплетение интересов Востока, с одной стороны, и Советской России, с другой, так сложно, что на тонкость, умелость революционной работы должно быть обращено особое внимание. Солидной постановке этого дела партийными центрами Сибири не только не уделяется внимания, но в практической плоскости этот вопрос вообще не ставится» [17]. Справедливость этого высказывания находит подтверждение /237/ в практической деятельности Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома, позиция которых в «урянхайском вопросе» основывалась не на учете ситуации в регионе, а на общих указаниях Дальневосточного Секретариата Коминтерна (далее – ДВСКИ).
      Ян Шичао, исходя из политики непризнания Китайской Республикой Советской России, пытаясь упрочить свое пошатнувшееся положение из-за революционных событий в Монголии, стал добиваться от русских колонистов замены поселковых советов одним выборным лицом с функциями сельского старосты. Вокруг китайского штаба концентрировались белогвардейцы и часть тувинских нойонов. Раньше царская Россия была соперницей Китая в Туве, но китайский комиссар в своем отношении к белогвардейцам руководствовался принципом «меньшего зла» и намерением ослабить здесь «красных» как наиболее опасного соперника.
      В августе 1920 г. в ранге Особоуполномоченного по делам Урянхайского края и Усинского пограничного округа в Туву был направлен И. Г. Сафьянов [18]. На него возлагалась задача защиты «интересов русских поселенцев в Урянхае и установление дружественных отношений как с местным коренным населением Урянхая, так и с соседней с ним Монголией» [19]. Решением президиума Енисейского губкома РКП (б) И. Г. Сафьянову предписывалось «самое бережное отношение к сойотам (т.е. к тувинцам. – Н.М.) и самое вдумчивое и разумное поведение в отношении монголов и китайских властей» [20]. Практические шаги по решению этих задач он предпринимал, руководствуясь постановлением ВЦИК РСФСР, согласно которому Тува к числу регионов Советской России отнесена не была [21].
      По прибытии в Туву И. Г. Сафьянов вступил в переписку с китайским комиссаром. В письме от 31 августа 1920 г. он уведомил Ян Шичао о своем назначении и предложил ему «по всем делам Усинского Пограничного Округа, а также ... затрагивающим интересы русского населения, проживающего в Урянхае», обращаться к нему. Для выяснения «дальнейших взаимоотношений» он попросил назначить время и место встречи [22]. Что касается Ян Шичао, то появление в Туве советского представителя, ввиду отсутствия дипломатических отношений между Советской Россией и Китаем, было им воспринято настороженно. Этим во многом объясняется избранная Ян Шичао /238/ тактика: вести дипломатическую переписку, уклоняясь под разными предлогами от встреч и переговоров.
      Сиббюро ЦК РКП (б) в документе «Об условиях, постановке и задачах революционной работы на Дальнем Востоке» от 16 сентября 1920 г. определило: «...пока край не занят китайскими войсками (видимо, отряд Ян Шичао в качестве серьезной силы не воспринимался. – Н.М.), ...должны быть приняты немедленно же меры по установлению тесного контакта с урянхами и изоляции их от китайцев» [23]. Далее говорилось о том, что «край будет присоединен к Монголии», в которой «урянхайцам должна быть предоставлена полная свобода самоуправления... [и] немедленно убраны русские административные учреждения по управлению краем» [24]. Центральным пунктом данного документа, несомненно, было указание на незамедлительное принятие мер по установлению связей с тувинцами и изоляции их от китайцев. Мнение тувинцев по вопросу о вхождении (невхождении) в состав Монголии совершенно не учитывалось. Намерение упразднить в Туве русскую краевую власть (царскую или колчаковскую) запоздало, поскольку ее там давно уже не было, а восстанавливаемые советы свою юрисдикцию на тувинское население не распространяли. Этот план Сиббюро был одобрен Политбюро ЦК РКП (б) и долгое время определял политику Советского государства в отношении Урянхайского края и русской крестьянской колонии в нем.
      18 сентября 1920 г. Ян Шичао на первое письмо И. Г. Сафьянова ответил, что его назначением доволен, и принес свои извинения в связи с тем, что вынужден отказаться от переговоров по делам Уряпхая, как подлежащим исключительному ведению правительства [25]. На это И. Г. Сафьянов в письме от 23 сентября 1921 г. пояснил, что он переговоры межгосударственного уровня не предлагает, а собирается «поговорить по вопросам чисто местного характера». «Являясь представителем РСФСР, гражданами которой пожелало быть и все русское население в Урянхае, – пояснил он, – я должен встать на защиту его интересов...» Далее он сообщил, что с целью наладить «добрососедские отношения с урянхами» решил пригласить их представителей на съезд «и вместе с ними обсудить все вопросы, касающиеся обеих народностей в их совместной жизни» [26], и предложил Ян Шичао принять участие в переговорах. /239/
      Одновременно И. Г. Сафьянов отправил еще два официальных письма. В письме тувинскому нойону Даа хошуна Буяну-Бадыргы он сообщил, что направлен в Туву в качестве представителя РСФСР «для защиты интересов русского населения Урянхая» и для переговоров с ним и другими представителями тувинского народа «о дальнейшей совместной жизни». Он уведомил нойона, что «для выяснения создавшегося положения» провел съезд русского населения, а теперь предлагал созвать тувинский съезд [27]. Второе письмо И. Г. Сафьянов направил в Сибревком (Омск). В нем говорилось о политическом положении в Туве, в частности об избрании на X съезде русского населения (16-20 сентября) краевой Советской власти, начале работы по выборам поселковых советов и доброжелательном отношении к проводимой работе тувинского населения. Монгольский отряд, писал он, покинул Туву, а китайский – ограничивает свое влияние районом торговли китайских купцов – долиной р. Хемчик [28].
      28 сентября 1920 г. Енгубревком РКП (б) на своем заседании заслушал доклад о ситуации в Туве. В принятой по нему резолюции говорилось: «Отношение к Сафьянову со стороны сойотов очень хорошее. Линия поведения, намеченная Сафьяновым, следующая: организовать, объединить местные Ревкомы, создать руководящий орган “Краевую власть” по образцу буферного государства»[29]. В протоколе заседания также отмечалось: «Отношения между урянхами и монголами – с одной стороны, китайцами – с другой, неприязненные и, опираясь на эти неприязненные отношения, можно было бы путем организации русского населения вокруг идеи Сов[етской] власти вышибить влияние китайское из Урянхайского края» [30].
      В телеграфном ответе на письмо И.Г. Сафьянова председатель Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома И. Н. Смирнов [31] 2 октября 1920 г. сообщил, что «Сиббюро имело суждение об Урянхайском крае» и вынесло решение: «Советская Россия не намерена и не делает никаких шагов к обязательному присоединению к себе Урянхайского края». Но так как он граничит с Монголией, то, с учетом созданных в русской колонии советов, «может и должен служить проводником освободительных идей в Монголии и Китае». В связи с этим, сообщал И. Н. Смирнов, декреты Советской России здесь не должны иметь обязательной силы, хотя организация власти по типу советов, «как агитация действием», /240/ желательна. В практической работе он предписывал пока «ограничиться» двумя направлениями: культурно-просветительным и торговым [32]. Как видно из ответа. Сиббюро ЦК РКП (б) настраивало сторонников Советской власти в Туве на кропотливую революционную культурно-просветительную работу. Учитывая заграничное положение Тувы (пока с неясным статусом) и задачи колонистов по ведению революционной агитации в отношении к Монголии и Китаю, от санкционирования решений краевого съезда оно уклонилось. Напротив, чтобы отвести от Советской России обвинения со стороны других государств в продолжение колониальной политики, русской колонии было предложено не считать декреты Советской власти для себя обязательными. В этом прослеживается попытка вполне оправдавшую себя с Дальневосточной Республикой (ДВР) «буферную» тактику применить в Туве, где она не являлась ни актуальной, ни эффективной. О том, как И.Г. Сафьянову держаться в отношении китайского военного отряда в Туве, Сиббюро ЦК РКП (б) никаких инструкций не давало, видимо полагая, что на месте виднее.
      5 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов уведомил Ян Шичао, что урянхайский съезд созывается 25 октября 1920 г. в местности Суг-Бажи, но из полученного ответа убедился, что китайский комиссар контактов по-прежнему избегает. В письме от 18 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов вновь указал на крайнюю необходимость переговоров, теперь уже по назревшему вопросу о недопустимом поведении китайских солдат в русских поселках. Дело в том, что 14 октября 1920 г. они застрелили председателя Атамановского сельсовета А. Сниткина и арестовали двух русских граждан, отказавшихся выполнить их незаконные требования. В ответ на это местная поселковая власть арестовала трех китайских солдат, творивших бесчинства и произвол. «Как видите, дело зашло слишком далеко, – писал И. Г. Сафьянов, – и я еще раз обращаюсь к Вам с предложением возможно скорее приехать сюда, чтобы совместно со мной обсудить и разобрать это печальное и неприятное происшествие. Предупреждаю, что если Вы и сейчас уклонитесь от переговоров и откажитесь приехать, то я вынужден буду прервать с Вами всякие сношения, сообщить об этом нашему Правительству, и затем приму соответствующие меры к охране русских поселков и вообще к охране наших интересов в Урянхае». Сафьянов также предлагал /241/ во время встречи обменяться арестованными пленными [33]. В течение октября между китайским и советским представителями в Туве велась переписка по инциденту в Атамановке. Письмом от 26 октября 1920 г. Ян Шичао уже в который раз. ссылаясь на нездоровье, от встречи уклонился и предложил ограничиться обменом пленными [34]. Между тем начатая И.Г. Сафьяновым переписка с тувинскими нойонами не могла не вызвать беспокойства китайского комиссара. Он, в свою очередь, оказал давление на тувинских правителей и сорвал созыв намеченного съезда.
      Из вышеизложенного явствует, что китайский комиссар Ян Шичао всеми силами пытался удержаться в Туве. Революционное правительство Монголии поставило перед Советским правительством вопрос о включении Тувы в состав Внешней Монголии. НКИД РСФСР, учитывая в первую очередь «китайский фактор» как наиболее весомый, занимал по нему' нейтрально-осторожную линию. Большинство деятелей Коминтерна и общесибирские партийные и советские органы в своих решениях по Туве, как правило, исходили из целесообразности ее объединения с революционной Монголией. Практические шаги И.Г. Сафьянова, представлявшего в то время в Туве Сибревком и Сиббюро ЦК РКП (б), были направлены на вовлечение представителя Китая в Туве в переговорный процесс о судьбе края и его населения, установление с той же целью контактов с влиятельными фигурами тувинского общества и местными советскими активистами. Однако китайский комиссар и находившиеся под его влиянием тувинские нойоны от встреч и обсуждений данной проблемы под разными предлогами уклонялись.
      Концентрация антисоветских сил вокруг китайского штаба все более усиливалась. В конце октября 1920 г. отряд белогвардейцев корнета С.И. Шмакова перерезал дорогу, соединяющую Туву с Усинским краем. Водный путь вниз по Енисею в направлении на Минусинск хорошо простреливался с левого берега. Местные партизаны и сотрудники советского представительства в Туве оказались в окружении. Ситуация для них становилась все более напряженной [35]. 28 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов решил в сопровождении охраны выехать в местность Оттук-Даш, куда из района Шагаан-Арыга выдвинулся китайский отряд под командованием Линчана и, как ожидалось, должен был прибыть Ян Шичао. Но переговоры не состоялись. /242/
      На рассвете 29 октября 1920 г. китайские солдаты и мобилизованные тувинцы окружили советскую делегацию. Против 75 красноармейцев охраны выступил многочисленный и прекрасно вооруженный отряд. В течение целого дня шла перестрелка. Лишь с наступлением темноты окруженным удалось прорвать кольцо и отступить в Атамановку. В этом бою охрана И. Г. Сафьянова потеряла несколько человек убитыми, а китайско-тувинский отряд понес серьезные потери (до 300 человек убитыми и ранеными) и отступил на место прежней дислокации. Попытка Ян Шичао обеспечить себе в Туве безраздельное господство провалилась [36].
      Инцидент на Оттук-Даше стал поворотным пунктом в политической жизни Тувы. Неудача китайцев окончательно подорвала их авторитет среди коренного населения края и лишила поддержки немногих, хотя и влиятельных, сторонников из числа хемчикских нойонов. Непозволительное в международной практике нападение на дипломатического представителя (в данном случае – РСФСР), совершенное китайской стороной, а также исходящая из китайского лагеря угроза уничтожения населенных пунктов русской колонии дали Советской России законный повод для ввода на территорию Тувы военных частей.
      И.Г. Сафьянов поначалу допускал присоединение Тувы к Советской России. Он считал, что этот шаг «не создаст... никакого осложнения в наших отношениях с Китаем и Монголией, где сейчас с новой силой загорается революционный пожар, где занятые собственной борьбой очень мало думают об ограблении Урянхая…» [37]. Теперь, когда вопрос о вводе в Туву советских войск стоял особенно остро, он, не колеблясь, поставил его перед Енгубкомом и Сибревкомом. 13 ноября 1920 г. И.Г. Сафьянов направил в Омск телеграмму: «Белые банды, выгоняемые из северной Монголии зимними холодами и голодом, намереваются захватить Урянхай. Шайки местных белобандитов, скрывающиеся в тайге, узнав это, вышли и грабят поселки, захватывают советских работников, терроризируют население. Всякая мирная работа парализована ими... Теперь положение еще более ухудшилось, русскому населению Урянхая, сочувствующему советской власти, грозит полное истребление. Требую от вас немедленной помощи. Необходимо сейчас же ввести в Урянхай регулярные отряды. Стоящие в Усинском войска боятся нарушения международных прав. Ничего /243/ они уже не нарушат. С другой стороны совершено нападение на вашего представителя...» [38]
      В тот же день председатель Сибревкома И.Н. Смирнов продиктовал по прямому проводу сообщение для В.И. Ленина (копия – Г.В. Чичерину), в котором обрисовал ситуацию в Туве. На основании данных, полученных от него 15 ноября 1920 г., Политбюро ЦК РКП (б) рассматривало вопрос о военной помощи Туве. Решение о вводе в край советских войск было принято, но выполнялось медленно. Еще в течение месяца И. Г. Сафьянову приходилось посылать тревожные сигналы в высокие советские и военные инстанции. В декабре 1920 г. в край был введен советский экспедиционный отряд в 300 штыков. В начале 1921 г. вошли и рассредоточились по населенным пунктам два батальона 190-го полка внутренней службы. В с. Усинском «в ближайшем резерве» был расквартирован Енисейский полк [39].
      Ввод советских войск крайне обеспокоил китайского комиссара в Туве. На его запрос от 31 декабря 1920 г. о причине их ввода в Туву И. Г. Сафьянов письменно ответил, что русским колонистам и тяготеющим к Советской России тувинцам грозит опасность «быть вырезанными» [40]. Он вновь предложил Ян Шичао провести в Белоцарске 15 января 1921 г. переговоры о дальнейшей судьбе Тувы. Но даже в такой ситуации китайский представитель предпочел избежать встречи [41].
      Еще в первых числах декабря 1920 г. в адрес командования военной части в с. Усинском пришло письмо от заведующего сумоном Маады Лопсан-Осура [42], в котором он сообщал: «Хотя вследствие недоразумения. .. вышла стычка на Оттук-Даше (напомним, что в ней на стороне китайцев участвовали мобилизованные тувинцы. – Н.М.), но отношения наши остались добрососедскими ... Если русские военные отряды не будут отведены на старые места, Ян Шичао намерен произвести дополнительную мобилизацию урянхов, которая для нас тяжела и нежелательна» [43]. Полученное сообщение 4 декабря 1920 г. было передано в высокие военные ведомства в Иркутске (Реввоенсовет 5-й армии), Омске, Чите и, по-видимому, повлияло на решение о дополнительном вводе советских войск в Туву. Тревожный сигнал достиг Москвы.
      На пленуме ЦК РКП (б), проходившем 4 января 1921 г. под председательством В. И. Ленина, вновь обсуждался вопрос «Об Урянхайском крае». Принятое на нем постановление гласило: «Признавая /244/ формальные права Китайской Республики над Урянхайским краем, принять меры для борьбы с находящимися там белогвардейскими каппелевскими отрядами и оказать содействие местному крестьянскому населению...» [44]. Вскоре в Туву были дополнительно введены подразделения 352 и 440 полков 5-й Красной Армии и направлены инструкторы в русские поселки для организации там ревкомов.
      Ян Шичао, приведший ситуацию в Туве к обострению, вскоре был отозван пекинским правительством, но прибывший на его место новый военный комиссар Ман Шани продолжал придерживаться союза с белогвардейцами. Вокруг его штаба, по сообщению от командования советской воинской части в с. Усинское от 1 февраля 1921 г., сосредоточились до 160 противников Советской власти [45]. А между тем захватом Урги Р.Ф.Унгерном фон Штернбергом в феврале 1921 г., изгнанием китайцев из Монголии их отряд в Туве был поставлен в условия изоляции, и шансы Китая закрепиться в крае стали ничтожно малыми.
      Повышение интереса Советской России к Туве было также связано с перемещением театра военных действий на территорию Монголии и постановкой «урянхайского вопроса» – теперь уже революционными панмонголистами и их сторонниками в России. 2 марта 1921 г. Б.З. Шумяцкий [46] с И.Н. Смирновым продиктовали по прямому проводу для Г.В. Чичерина записку, в которой внесли предложение включить в состав Монголии Урянхайский край (Туву). Они считали, что монгольской революционной партии это прибавит сил для осуществления переворота во всей Монголии. А Тува может «в любой момент ... пойти на отделение от Монголии, если ее международное положение станет складываться не в нашу пользу» [47]. По этому плану Тува должна была без учета воли тувинского народа войти в состав революционной Монголии. Механизм же ее выхода из монгольского государства на случай неудачного исхода революции в Китае продуман не был. Тем не менее, как показывают дальнейшие события в Туве и Монголии, соавторы этого плана получили на его реализацию «добро». Так, когда 13 марта 1921 г. в г. Троицкосавске было сформировано Временное народное правительство Монголии из семи человек, в его составе одно место было зарезервировано за Урянхаем [48].
      Барон Р.Ф.Унгерн фон Штернберг, укрепившись в Монголии, пытался превратить ее и соседний Урянхайский край в плацдарм для /245/ наступления на Советскую Россию. Между тем советское правительство, понимая это, вовсе не стремилось наводнить Туву войсками. С белогвардейскими отрядами успешно воевали главным образом местные русские партизаны, возглавляемые С.К. Кочетовым, а с китайцами – тувинские повстанцы, которые первое время руководствовались указаниями из Монголии. Позднее, в конце 1920-х гг., один из первых руководителей тувинского государства Куулар Дондук [49] вспоминал, что при Р.Ф.Унгерне фон Штернберге в Урге было созвано совещание монгольских князей, которое вынесло решение о разгроме китайского отряда в Туве [50]. В первых числах марта 1921 г. в результате внезапного ночного нападения тувинских повстанцев на китайцев в районе Даг-Ужу он был уничтожен.
      18 марта Б.З. Шумяцкий телеграфировал И.Г. Сафьянову: «По линии Коминтерна предлагается вам немедленно организовать урянхайскую нар[одно-] революционную] партию и народ[н]о-революционное правительство Урянхая... Примите все меры, чтобы организация правительства и нар[одно-] рев[олюционной] партии были осуществлены в самый краткий срок и чтобы они декларировали объединение с Монголией в лице создавшегося в Маймачене Центрального Правительства ...Вы назначаетесь ... с полномочиями Реввоенсовета армии 5 и особыми полномочиями от Секретариата (т.е. Дальневосточного секретариата Коминтерна. – Я.М.)» [51]. Однако И. Г. Сафьянов не поддерживал предложенный Шумяцким и Смирновым план, особенно ту его часть, где говорилось о декларировании тувинским правительством объединения Тувы с Монголией.
      21 мая 1921 г. Р.Ф. Унгерн фон Штернберг издал приказ о переходе в подчинение командования его войск всех рассеянных в Сибири белогвардейских отрядов. На урянхайском направлении действовал отряд генерала И. Г. Казанцева [52]. Однако весной 1921 г. он был по частям разгромлен и рассеян партизанами (Тарлакшинский бой) и хемчик-скими тувинцами [53].
      После нескольких лет вооруженной борьбы наступила мирная передышка, которая позволила И.Г. Сафьянову и его сторонникам активизировать работу по подготовке к съезду представителей тувинских хошунов. Главным пунктом повестки дня должен был стать вопрос о статусе Тувы. В качестве возможных вариантов решения рассматри-/246/-вались вопросы присоединения Тувы к Монголии или России, а также создание самостоятельного тувинского государства. Все варианты имели в Туве своих сторонников и шансы на реализацию.
      Относительно новым для тувинцев представлялся вопрос о создании национального государства. Впервые представители тувинской правящей элиты заговорили об этом (по примеру Монголии) в феврале 1912 г., сразу после освобождения от зависимости Китая. Непременным условием его реализации должно было стать покровительство России. Эту часть плана реализовать удаюсь, когда в 1914 г. над Тувой был объявлен российский протекторат Однако царская Россия вкладывала в форму протектората свое содержание, взяв курс на поэтапное присоединение Тувы. Этому помешали революционные события в России.
      Второй раз попытка решения этого вопроса, как отмечалось выше, осуществлялась с позиций самоопределения тувинского народа в июне 1918 г. И вот после трудного периода Гражданской войны в крае и изгнания из Тувы иностранных интервентов этот вопрос обсуждался снова. Если прежде геополитическая ситуация не давала для его реализации ни малейших шансов, то теперь она, напротив, ей благоприятствовала. Немаловажное значение для ее практического воплощения имели данные И.Г. Сафьяновым гарантии об оказании тувинскому государству многосторонней помощи со стороны Советской России. В лице оставивших китайцев хемчикских нойонов Буяна-Бадыргы и Куулара Чимба, под властью которых находилось большинство населения Тувы, идея государственной самостоятельности получила активных сторонников.
      22 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов распространил «Воззвание [ко] всем урянхайским нойонам, всем чиновникам и всему урянхайскому народу», в котором разъяснял свою позицию по вопросу о самоопределении тувинского народа. Он также заверил, что введенные в Туву советские войска не будут навязывать тувинскому народу своих законов и решений [54]. Из текста воззвания явствовало, что сам И. Г. Сафьянов одобряет идею самоопределения Тувы вплоть до образования самостоятельного государства.
      Изменение политической линии представителя Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянова работниками ДВСКИ и советских органов власти Сибири было встречено настороженно. 24 мая Сиббюро ЦК РКП (б) /247/ рассмотрело предложение Б.З. Шумяцкого об отзыве из Тувы И. Г. Сафьянова. В принятом постановлении говорилось: «Вопрос об отзыве т. Сафьянова .. .отложить до разрешения вопроса об Урянхайском крае в ЦК». Кроме того, Енисейский губком РКП (б) не согласился с назначением в Туву вместо Сафьянова своего работника, исполнявшего обязанности губернского продовольственного комиссара [55].
      На следующий день Б.З. Шумяцкий отправил на имя И.Г. Сафьянова гневную телеграмму: «Требую от Вас немедленного ответа, почему до сих пор преступно молчите, предлагаю немедленно войти в отношение с урянхайцами и выйти из состояния преступной бездеятельности». Он также ставил Сафьянова в известность, что на днях в Туву прибудет делегация от монгольского народно-революционного правительства и революционной армии во главе с уполномоченным Коминтерна Б. Цивенжаповым [56], директивы которого для И. Г. Сафьянова обязательны [57]. На это в ответной телеграмме 28 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов заявил: «...Я и мои сотрудники решили оставить Вашу программу и работать так, как подсказывает нам здравый смысл. Имея мандат Сибревкома, выданный мне [с] согласия Сиббюро, беру всю ответственность на себя, давая отчет [о] нашей работе только товарищу Смирнову» [58].
      14 июня 1921 г. глава НКИД РСФСР Г.В. Чичерин, пытаясь составить более четкое представление о положении в Туве, запросил мнение И.Н. Смирнова по «урянхайскому вопросу» [59]. В основу ответа И.Н. Смирнова было положено постановление, принятое членами Сиббюро ЦК РКП (б) с участием Б.З. Шумяцкого. Он привел сведения о численности в Туве русского населения и советских войск и предложил для осуществления постоянной связи с Урянхаем направить туда представителя НКИД РСФСР из окружения Б.З. Шумяцкого. Также было отмечено, что тувинское население относится к монголам отрицательно, а русское «тяготеет к советской власти». Несмотря на это, Сиббюро ЦК РКП (б) решило: Тува должна войти в состав Монголии, но декларировать это не надо [60].
      16 июня 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) по предложению народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина с одобрения В.И. Ленина приняло решение о вступлении в Монголию советских войск для ликвидации группировки Р.Ф.Унгерна фон Штернберга. Тем временем «старые» панмонголисты тоже предпринимали попытки подчинить /248/ себе Туву. Так, 17 июня 1921 г. управляющий Цзасакту-хановским аймаком Сорукту ван, назвавшись правителем Урянхая, направил тувинским нойонам Хемчика письмо, в котором под угрозой сурового наказания потребовал вернуть захваченные у «чанчина Гегена» (т.е. генерала на службе у богдо-гегена) И.Г. Казанцева трофеи и служебные бумаги, а также приехать в Монголию для разбирательства [61]. 20 июня 1921 г. он сообщил о идущем восстановлении в Монголии нарушенного китайцами управления (т.е. автономии) и снова выразил возмущение разгромом тувинцами отряда генерала И.Г. Казанцева. Сорукту ван в гневе спрашивал: «Почему вы, несмотря на наши приглашения, не желаете явиться, заставляете ждать, тормозите дело и не о чем не сообщаете нам? ...Если вы не исполните наше предписание, то вам будет плохо» [62]
      Однако монгольский сайт (министр, влиятельный чиновник) этими угрозами ничего не добился. Хемчикские нойоны к тому времени уже были воодушевлены сафьяновским планом самоопределения. 22 июня 1921 г. И. Г. Сафьянов в ответе на адресованное ему письмо Сорукту вана пригласил монгольского сайта на переговоры, предупредив его, что «чинить обиды другому народу мы не дадим и берем его под свое покровительство» [63]. 25-26 июня 1921 г. в Чадане состоялось совещание представителей двух хемчикских хошунов и советской делегации в составе представителей Сибревкома, частей Красной Армии, штаба партизанского отряда и русского населения края, на котором тувинские представители выразили желание создать самостоятельное государство и созвать для его провозглашения Всетувинский съезд. В принятом ими на совещании решении было сказано: «Представителя Советской России просим поддержать нас на этом съезде в нашем желании о самоопределении... Вопросы международного характера будущему центральному органу необходимо решать совместно с представительством Советской России, которое будет являться как бы посредником между тувинским народом и правительствами других стран» [64].
      1 июля 1921 г. в Москве состоялись переговоры наркома иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина с монгольской делегацией в составе Бекзеева (Ц. Жамцарано) и Хорлоо. В ходе переговоров Г.В. Чичерин предложил формулу отношения сторон к «урянхайскому вопросу», в соответствии с которой: Советская Россия от притязаний на Туву /249/ отказывалась, Монголия в перспективе могла рассчитывать на присоединение к ней Тувы, но ввиду неясности ее международного положения вопрос оставался открытым на неопределенное время. Позиция Тувы в это время определенно выявлена еще не была, она никак не комментировалась и во внимание не принималась.
      Между тем Б.З. Шумяцкий попытался еще раз «образумить» своего политического оппонента в Туве. 12 июля 1921 г. он телеграфировал И. Г. Сафьянову: «Если совершите возмутительную и неслыханную в советской, военной и коминтерновской работе угрозу неподчинения в смысле отказа информировать, то вынужден буду дать приказ по военной инстанции в пределах прав, предоставленных мне дисциплинарным уставом Красной Армии, которым не однажды усмирялся бунтарский пыл самостийников. Приказываю информацию давать моему заместителю [Я.Г.] Минскеру и [К.И.] Грюнштейну» [65].
      Однако И. Г. Сафьянов, не будучи на деле «самостийником», практически о каждом своем шаге регулярно докладывал председателю Сибревкома И. Н. Смирнову и просил его передать полученные сведения в адрес Реввоенсовета 5-й армии и ДВСКИ. 13 июля 1921 г. И.Г. Сафьянов подробно информирован его о переговорах с представителями двух хемчикских кожуунов [66]. Объясняя свое поведение, 21 июля 1921 г. он писал, что поначалу, выполняя задания Б.З. Шумяцкого «с его буферной Урянхайской политикой», провел 11-й съезд русского населения Тувы (23-25 апреля 1921 г.), в решениях которого желание русского населения – быть гражданами Советской республики – учтено не было. В результате избранная на съезде краевая власть оказалась неавторитетной, и «чтобы успокоить бушующие сердца сторонников Советской власти», ему пришлось «преобразовать представительство Советской] России в целое учреждение, разбив его на отделы: дипломатический, судебный, Внешторга и промышленности, гражданских дел» [67]. Письмом от 28 июля 1921 г. он сообщил о проведении 12-го съезда русского населения в Туве (23-26 июля 1921 гг.), на котором делегаты совершенно определенно высказались за упразднение буфера и полное подчинение колонии юрисдикции Советской России [68].
      В обращении к населению Тувы, выпущенном в конце июля 1921 г., И.Г. Сафьянов заявил: «Центр уполномочил меня и послал к Вам в Урянхай помочь Вам освободиться от гнета Ваших насильников». /250/ Причислив к числу последних китайцев, «реакционных» монголов и белогвардейцев, он сообщил, что ведет переговоры с хошунами Тувы о том, «как лучше устроить жизнь», и что такие переговоры с двумя хемчикскими хошунами увенчались успехом. Он предложил избрать по одному представителю от сумона (мелкая административная единица и внутриплеменное деление. – Я.М.) на предстоящий Всетувинский съезд, на котором будет рассмотрен вопрос о самоопределении Тувы [69].
      С каждым предпринимаемым И. Г. Сафьяновым шагом возмущение его действиями в руководстве Сиббюро ЦК РКП (б) и ДВСКИ нарастало. Его переговоры с представителями хемчикских хошунов дали повод для обсуждения Сиббюро ЦК РКП (б) вопроса о покровительстве Советской России над Тувой. В одном из его постановлений, принятом в июле 1921 г., говорилось, что советский «протекторат над Урянхайским краем в международных делах был бы большой политической ошибкой, которая осложнила бы наши отношения с Китаем и Монголией» [70]. 11 августа 1921 г. И. Г. Сафьянов получил из Иркутска от ответственного секретаря ДВСКИ И. Д. Никитенко телеграмму, в которой сообщалось о его отстранении от представительства Коминтерна в Урянхае «за поддержку захватчиков края по направлению старой царской администрации» [71]. Буквально задень до Всетувинского учредительного Хурала в Туве 12 августа 1921 г. И. Д. Никитенко писал Г.В. Чичерину о необходимости «ускорить конкретное определение отношения Наркоминдела» по Туве. Назвав И. Г. Сафьянова «палочным самоопределителем», «одним из импрессионистов... доморощенной окраинной политики», он квалифицировал его действия как недопустимые. И. Д. Никитенко предложил включить Туву «в сферу влияния Монгольской Народно-Революционной партии», работа которой позволит выиграть 6-8 месяцев, в течение которых «многое выяснится» [72]. Свою точку зрения И. Д. Никитенко подкрепил приложенными письмами двух известных в Туве монголофилов: амбын-нойона Соднам-Бальчира с группой чиновников и крупного чиновника Салчакского хошуна Сосор-Бармы [73].
      Среди оппонентов И. Г. Сафьянова были и советские военачальники. По настоянию Б.З. Шумяцкого он был лишен мандата представителя Реввоенсовета 5-й армии. Военный комиссар Енисейской губернии И. П. Новоселов и командир Енисейского пограничного полка Кейрис /251/ доказывали, что он преувеличивал количество белогвардейцев в Урянхае и исходящую от них опасность лишь для того, чтобы добиться военной оккупации края Советской Россией. Они также заявляли, что представитель Сибревкома И.Г. Сафьянов и поддерживавшие его местные советские власти преследовали в отношении Тувы явно захватнические цели, не считаясь с тем, что их действия расходились с политикой Советской России, так как документальных данных о тяготении тувинцев к России нет. Адресованные И. Г. Сафьянову обвинения в стремлении присоединить Туву к России показывают, что настоящие его взгляды на будущее Тувы его политическим оппонентам не были до конца ясны и понятны.
      Потакавшие новым панмонголистам коминтерновские и сибирские советские руководители, направляя в Туву в качестве своего представителя И.Г. Сафьянова, не ожидали, что он станет настолько сильным катализатором политических событий в крае. Действенных рычагов влияния на ситуацию на тувинской «шахматной доске» отечественные сторонники объединения Тувы с Монголией не имели, поэтому проиграли Сафьянову сначала «темп», а затем и «партию». В то время когда представитель ДВСКИ Б. Цивенжапов систематически получал информационные сообщения Монгольского телеграфного агентства (МОНТА) об успешном развитии революции в Монголии, события в Туве развивались по своему особому сценарию. Уже находясь в опале, лишенный всех полномочий, пользуясь мандатом представителя Сибревкома, действуя на свой страх и риск, И.Г. Сафьянов ускорил наступление момента провозглашения тувинским народом права на самоопределение. В итоге рискованный, с непредсказуемыми последствиями «урянхайский гамбит» он довел до победного конца. На состоявшемся 13-16 августа 1921 г. Всетувинском учредительном Хурале вопрос о самоопределении тувинского народа получил свое разрешение.
      В телеграмме, посланной И.Г. Сафьяновым председателю Сибревкома И. Н. Смирнову (г. Новониколаевск), ДВСКИ (г. Иркутск), Губкому РКП (б) (г. Красноярск), он сообщал: «17 августа 1921 г. Урянхай. Съезд всех хошунов урянхайского народа объявил Урянхай самостоятельным в своем внутреннем управлении, [в] международных же сношениях идущим под покровительством Советроссии. Выбрано нар[одно]-рев[о-люционное] правительство [в] составе семи лиц... Русским гражданам /252/ разрешено остаться [на] территории Урянхая, образовав отдельную советскую колонию, тесно связанную с Советской] Россией...» [74]
      В августе – ноябре 1921 г. в Туве велось государственное строительство. Но оно было прервано вступлением на ее территорию из Западной Монголии отряда белого генерала А. С. Бакича. В конце ноября 1921 г. он перешел через горный хребет Танну-Ола и двинулся через Элегест в Атамановку (затем село Кочетово), где находился штаб партизанского отряда. Партизаны, среди которых были тувинцы и красноармейцы усиленного взвода 440-го полка под командой П.Ф. Карпова, всего до тысячи бойцов, заняли оборону.
      Ранним утром 2 декабря 1921 г. отряд Бакича начал наступление на Атамановку. Оборонявшие село кочетовцы и красноармейцы подпустили белогвардейцев поближе, а затем открыли по ним плотный пулеметный и ружейный огонь. Потери были огромными. В числе первых был убит генерал И. Г. Казанцев. Бегущих с поля боя белогвардейцев добивали конные красноармейцы и партизаны. Уничтожив значительную часть живой силы, они захватили штаб и обоз. Всего под Атамановкой погибло свыше 500 белогвардейцев, в том числе около 400 офицеров, 7 генералов и 8 священников. Почти столько же белогвардейцев попало в плен. Последняя попытка находившихся на территории Монголии белогвардейских войск превратить Туву в оплот белых сил и плацдарм для наступления на Советскую Россию закончилась неудачей. Так завершилась Гражданская война в Туве.
      Остатки разгромленного отряда Бакича ушли в Монголию, где вскоре добровольно сдались монгольским и советским военным частям. По приговору Сибирского военного отделения Верховного трибунала ВЦИК генерала А. С. Бакича и пятерых его ближайших сподвижников расстреляли в Новосибирске. За умелое руководство боем и разгром отряда Бакича С. К. Кочетова приказом Реввоенсовета РСФСР № 156 от 22 января 1922 г. наградили орденом Красного Знамени.
      В завершение настоящего исследования можно заключить, что протекавшие в Туве революционные события и Гражданская война были в основном производными от российских, Тува была вовлечена в российскую орбиту революционных и военных событий периода 1917-1921 гг. Но есть у них и свое, урянхайское, измерение. Вплетаясь в канву известных событий, в новых условиях получил свое продол-/253/-жение нерешенный до конца спор России, Китая и Монголии за обладание Тувой, или «урянхайский вопрос». А на исходе Гражданской войны он дополнился новым содержанием, выраженным в окрепшем желании тувинского народа образовать свое государство. Наконец, определенное своеобразие событиям придавало местоположение Тувы. Труд недоступностью и изолированностью края от революционных центров Сибири во многом объясняется относительное запаздывание исторических процессов периода 1917-1921 гг., более медленное их протекание, меньшие интенсивность и степень остроты. Однако это не отменяет для Тувы общую оценку описанных выше событий, как произошедших по объективным причинам, и вместе с тем страшных и трагических.
      1. См.: Собрание архивных документов о протекторате России над Урянхайским краем – Тувой (к 100-летию исторического события). Новосибирск, 2014.
      2. История Тувы. Новосибирск, 2017. Т. III. С. 13-30.
      3. ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. М., 1994. Т. 1. 1920-1925. С. 11.
      4. История советско-монгольских отношений. М., 1981. С. 24.
      5. Сейфуяин Х.М. К истории иностранной военной интервенции и гражданской войны в Туве. Кызыл, 1956. С. 38-39; Ян Шичао окончил юридический факультет Петербургского университета, хорошо знал русский язык (см.: Белов Ь.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999. С. 203 (ссылки к 5-й главе).
      6. Монгуш Буян-Бадыргы (1892-1932) – государственный и политический деятель Тувы. До 1921 г. – нойон Даа кожууна. В 1921 г. избирался председателем Всетувин-ского учредительного Хурала и членом первого состава Центрального Совета (правительства). До февраля 1922 г. фактически исполнял обязанности главы правительства. В 1923 г. официально избран премьер-министром тувинского правительства. С 1924 г. по 1927 г. находился на партийной работе, занимался разработкой законопроектов. В 1927 г. стал министром финансов ТНР. В 1929 г. был арестован по подозрению в контрреволюционной деятельности и весной 1932 г. расстрелян. Тувинским писателем М.Б. Кенин-Лопсаном написан роман-эссе «Буян-Бадыргы». Его именем назван филиал республиканского музея в с. Кочетово и улица в г. Кызыл-Мажалыг (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». Новосибирск, 2004. С. 61-64). /254/
      7. Куулар Чимба – нойон самого крупного тувинского хошуна Бээзи.
      8. Оюн Соднам-Балчыр (1878-1924) – последний амбын-нойон Тувы. Последовательно придерживался позиции присоединения Тувы к Монголии. В 1921 г. на Всетувинском учредительном Хурале был избран главой Центрального Совета (Правительства) тувинского государства, но вскоре от этой должности отказался. В 1923 г. избирался министром юстиции. Являлся одним из вдохновителей мятежа на Хемчике (1924 г.), проходившего под лозунгом присоединения Тувы к Монголии. Погиб при попытке переправиться через р. Тес-Хем и уйти в Монголию.
      9. Цит. по: Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921-1927. М., 1968. С. 19.
      10. АВП РФ. Ф. Референту ра по Туве. Оп. 11. Д. 9. П. 5, без лл.
      11. ГАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 186. Л. 60-60 об.
      12. А.И. Кашников – особоуполномоченный комиссар РСФСР по делам Урянхая, руководитель советской делегации на переговорах. Характеризуя создавшуюся на момент переговоров ситуацию, он писал: «Китайцы смотрят на Россию как на завоевательницу бесспорно им принадлежащего Урянхайского края, включающего в себя по северной границе Усинскую волость.
      Русские себя так плохо зарекомендовали здесь, что оттолкнули от себя урянхайское (сойетское) население, которое видит теперь в нас похитителей их земли, своих поработителей и угнетателей. В этом отношении ясно, что китайцы встретили для себя готовую почву для конкуренции с русскими, но сами же затем встали на положение русских, когда присоединили к себе Монголию и стали сами хозяйничать.
      Урянхи тяготеют к Монголии, а Монголия, попав в лапы Китаю, держит курс на Россию. Создалась, таким образом, запутанная картина: русских грабили урянхи. вытуривая со своей земли, русских выживали и китайцы, радуясь каждому беженцу и думая этим ликвидировать споры об Урянхае» (см.: протоколы Совещания Особоуполномоченною комиссара РСФСР А.И. Кашникова с китайским комиссаром Ян Шичао и монгольским нойоном Жамцарано об отношении сторон к Урянхаю, создании добрососедских русско-китайских отношений по Урянхайскому вопросу и установлении нормального правопорядка в Урянхайском крае (НА ТИГПИ. Д. 388. Л. 2, 6, 14-17, 67-69, 97; Экономическая история потребительской кооперации Республики Тыва. Новосибирск, 2004. С. 44).
      13. См.: Лузянин С. Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М., 2003. С. 105-106.
      14. Там же. С. 113.
      15. Рощан С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.). М., 1999. С. 123-124; Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 209.
      16. Рощин С.К. Указ. соч. С. 108.
      17. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 153. Д. 43. Л.9.
      18. Иннокентий Георгиевич Сафьянов (1875-1953) – видный советский деятель /255/ и дипломат. В 1920-1921 гг. представлял в Туве Сибревком, Дальневосточный секретариат Коминтерна и Реввоенсовет 5-й армии, вел дипломатическую переписку с представителями Китая и Монголии в Туве, восстанавливал среди русских переселенцев Советскую власть, руководил борьбой с белогвардейцами и интервентами, активно способствовал самоопределению тувинского народа. В 1921 г. за проявление «самостийности» был лишен всех полномочий, кроме агента Сибвнешторга РСФСР. В 1924 г. вместе с семьей был выслан из Тувы без права возвращения. Работал на разных должностях в Сибири, на Кавказе и в других регионах СССР (подробно о нем см. Дацышен В.Г. И.Г. Сафьянов – «свободный гражданин свободной Сибири» // Енисейская провинция. Красноярск, 2004. Вып. 1. С. 73-90).
      19. Цит. по: Дацышеи В.Г., Оидар Г.А. Саянский узел.     С. 210.
      20. РФ ТИГИ (Рукописный фонд Тувинского института гуманитарных исследований). Д. 42, П. 1. Л. 84-85.
      21. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 193.
      22. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 134.
      23. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 77. Л. 41.
      24. Там же.
      25. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 216.
      26. Там же. Л. 228.
      27. Там же. Д. 42. Л. 219
      28. Там же. П. 3. Л. 196-198.
      29 Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.): сб. док. Новосибирск, 1996. С. 136-137.
      30 Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 210.
      31. Иван Никитич Смирнов. В политической борьбе между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким поддержал последнего, был репрессирован.
      32. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 216-217.
      33. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 143.
      34. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 219-220.
      35. История Тувы. М., 1964. Т. 2. С. 62.
      36. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 154; Д. 420. Л. 226.
      37. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 4.
      38. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 157-158; РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 103.
      39. РФ ТИГИ. Д. 42. Л. 384; Д. 420. Раздел 19. С. 4, 6.
      40. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 19. С. 4. /256/
      41. Там же. С. 5.
      42. Маады Лопсан-Осур (1876-?). Родился в местечке Билелиг Пий-Хемского хошуна. С детства владел русским языком. Получил духовное образование в Тоджинском хурэ, высшее духовное – в одном из тибетских монастырей. В Тибете выучил монгольский и тибетский языки. По возвращении в Туву стал чыгыракчы (главным чиновником) Маады сумона. Придерживался просоветской ориентации и поддерживал политику И.Г. Сафьянова, направленную на самоопределение Тувы. Принимал активное участие в подготовке и проведении Всетувинского учредительного Хурала 1921 г., на котором «высказался за территориальную целостность и самостоятельное развитие Тувы под покровительством России». Вошел в состав первого тувинского правительства. На первом съезде ТНРП (28 февраля – 1 марта 1922 г. в Туране был избран Генеральным секретарем ЦК ТНРП. В начале 1922 г.. в течение нескольких месяцев, возглавлял тувинское правительство. В начале 30-х гг. был репрессирован и выслан в Чаа-Холь-ский хошун. Скончался в Куйлуг-Хемской пещере Улуг-Хемского хошуна, где жил отшельником (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». С. 77).
      43. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      44. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 184-185.
      45. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      46. Шумяцкий Борис Захарович (1886-1943) – советский дипломат. Известен также под псевдонимом Андрей Червонный. Член ВКП (б) с 1903 г., активный участник революционного движения в Сибири. Видный политический и государственный деятель. После Октябрьской революции – председатель ЦИК Советов Сибири, активный участник Гражданской войны. В ноябре 1919 г. назначен председателем Тюменского губревкома, в начале 1920 г. – председателем Томского губревкома и одновременно заместителем председателя Сибревкома. С лета того же года – член Дальбюро ЦК РКП (б), председатель Совета Министров Дальневосточной Республики (ДВР). На дипломатической работе находился с 1921 г. В 1921-1922 гг. – член Реввоенсовета 5-й армии, уполномоченный НКИД по Сибири и Монголии. Был организатором разгрома войск Р.Ф. Унгерна фон Штернберга в Монголии. Являясь уполномоченным НКИД РСФСР и Коминтерна в Монголии, стоял на позиции присоединения Тувы к монгольскому государству. В 1922-1923 гг. – работник полпредства РСФСР в Иране; в 1923-1925 гг. – полпред и торгпред РСФСР в Иране. В 1926 г. – на партийной работе в Ленинграде. С конца 1926 по 1928 г. – ректор КУТВ. В 1928-1930 гг. – член Средазбюро ВКП (б). С конца 1930 г. – председатель праазения Союзкино и член коллегии Наркомпроса РСФСР и Наркомлегпрома СССР (с 1932 г.). В 1931 г. награжден правительством МНР орденом Красного Знамени.
      47. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209. И.Н. Смирнов – в то время совмещал должности секретаря Сиббюро ЦК РКП (б) и председателя Сибревкома.
      48. Шырендыб Б. История советско-монгольских отношений. М., 1971. С. 96-98, 222. /257/
      49. Куулар Дондук (1888-1932 гг.) — тувинский государственный деятель и дипломат. В 1924 г. избирался на пост председателя Малого Хурала Танну-Тувинской Народной Республики. В 1925-1929 гг. занимал пост главы тувинского правительства. В 1925 г. подписал дружественный договор с СССР, в 1926 г. – с МНР. Весной 1932 г. был расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности.
      50. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 22. С. 27.
      51. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 169.
      52. Шырендыб Б. Указ. соч. С. 244.
      53. См.: История Тувы. Т. 2. С. 71-72; Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 269.
      54. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      55. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209.
      56. Буда Цивенжапов (Церенжапов, Цивенжаков. Цырендтжапов и др. близкие к оригиналу варианты) являлся сотрудником секции восточных народов в штате уполномоченного Коминтерна на Дальнем Востоке. Числился переводчиком с монгольского языка в информационно-издательском отделе (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 93. Л. 2 об., 26).
      57. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 94-95.
      58. Там же. Л. 97.
      59. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 273.
      60. Там же. С. 273-274.
      61. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 59.
      62. Там же.
      63. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      64. РФ ТИГИ. Д. 37. Л. 221; Создание суверенного государства в центре Азии. Бай-Хаак, 1991. С. 35.
      65. Цит. по: Тувинская правда. 11 сентября 1997 г.
      66. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 75.
      67. Там же. Д. 42. Л. 389.
      68. Там же. Д. 81. Л. 75.
      69. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 3. Л. 199.
      70. Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 114.
      71. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 99.
      72. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 97. Л. 27, 28.
      73. Там же. Л. 28-31.
      74. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 121. /258/
      Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография) / Отв. ред. Д. Д. Васильев, составители Т. А. Филиппова, Н. М. Горбунова; Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае / Из истории Первой гражданской революционной войны (1924-1927) 
      / Издательство "Наука", М., 1964.
      DjVu, отсканированные страницы, слой распознанного текста.
      ОТ АВТОРА 
      "В 1923 г. я по поручению партии и  правительства СССР поехал в Китай в первой пятерке военных советников, приглашенных для службы в войсках Гуаннжоуского (Кантонского) правительства великим китайским революционером доктором Сунь Ят-сеном. 
      Мне довелось участвовать в организации военно-политической школы Вампу и в формировании ядра Национально-революционной армии. В ее рядах я прошел первый и второй Восточные походы —  против милитариста Чэнь Цзюн-мина, участвовал также в подавлении мятежа юньнаньских и гуансийских милитаристов. Во время Северного похода HP А в 1926—1927 гг. я был советником в войсках восточного направления. 
      Я, разумеется, не ставлю перед собой задачу написать военную историю Первой гражданской войны в Китае. Эта книга — лишь рассказ о событиях, в которых непосредственно принимал участие автор, о людях, с которыми ему приходилось работать и встречаться. 
      Записки основаны на личных впечатлениях, рассказах других участников событий и документальных данных."
      Содержание:

      Автор foliant25 Добавлен 27.09.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай
    • Путь из Яркенда в Балх
      Автор: Чжан Гэда
      Интересным вопросом представляется путь, по которому в прошлом ходили от Яркенда до городов Афганистана.
      То, что описывали древние китайские паломники, несколько нерелевантно - больше интересует Новое Время.
      То, что была дорога из Бадахшана на Яркенд, понятно - иначе как белогорские братья-ходжи Бурхан ад-Дин и Ходжа Джахан бежали из Яркенда в Бадахшан?
      Однако есть момент - Цины, имея все возможности преследовать белогорских ходжей, не пошли за ними. Вряд ли они боялись бадахшанцев - били и не таких.
      Скорее, дорога не позволяла пройти большому конному войску - ведь с братьями-ходжами ушло не 3000 кибиток, как живописал Санг Мухаммад, а около 500 человек (это с семьями), и они прибыли к оз. Шиве совершенно одичавшими и оголодавшими - тут же произошел конфликт из-за стада овец, которое они отбили у людей бадахшанского мира Султан-шаха Аждахара!
      Ищу маршруты, изучаю орографию Памира. Не пойму пока деталей, но уже есть наметки.
      Если есть старые карты Памира, Восточного Туркестана и Бадахшана в большом разрешении - приветствуются, ибо без них сложно.