Snow

Джалал ад-Дин Манкбурны на Кавказе

2 сообщения в этой теме

Тимохин Д. М.  Арабо-персидские и армяно-грузинские историки о деятельности хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны на Кавказе (1225–1231 гг.)
 
Деятельность хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны на Кавказе отразилась в составе исторических сочинений двух разных историографических традиций – арабо-персидской и армяно-грузинской. Исследование этих сочинений важно тем, что позволит проанализировать  сочинения  историописателей  разных  регионов, посвященные оценке деятельности хорезмшаха и содержащие оригинальную аргументацию. Кроме того, это позволит реконструировать сформировавшийся «образ» хорезмшаха, возможные отличия в построении такого «образа» в двух историографических традициях и их причину.


682px-%D0%9F%D0%B0%D0%BC%D1%8F%D1%82%D0%

 
Среди  ранних  арабо-персидских  исторических  сочинений  деятельность  хорезмшаха  Джалал  ад-Дина  Манкбурны  на Кавказе особенно подробно  описана  в  трудах Ибн  ал-Асира  «Ал-Камил фи-т-Тарих»  («Полный  свод  по  истории»)1,  Шихаб  ад-Дин  Мухаммад ан-Насави «Сират ас-Султан Джалал ад-Дин Манкбурны» («Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны»)2 и Сибта  ибн  ал-Джаузи  (1185–1256  гг.) «Зеркало  времени  в  летописях знаменитостей»3. Среди более поздних памятников отметим труды Джувейни «Тарих-е джахан гошай» («история Миропокорителя»), Рашид  ад-Дина  «Джами  ат-Таварих»4,  Хамдаллаха Казвини  «Тарих-е Гузиде» («Избранные истории»)5.
 
Отдельную группу памятников составляют труды армянских и грузинских историков Киракоса Гандзакеци «История Армении»6, «Летопись»7 епископа Степаноса,  «Летопись»8 Себастаци,  исторические  сочинения  Григора  Акнерци  (инока  Магакии)9,  Вардана Вардапета,  Мхитара Айриванеци, Степаноса  Орбеляна  и Смбата Спарапета. В грузинской историографии той эпохи отметим сочинение XIV в. «Столетняя хроника» или «Хронограф»10, которое является частью грузинского летописного свода «Картлис Цховреба» («История Грузии»), где содержится пласт информации о жизни и деятельности Джалал ад-Дина Манкбурны, в частности о его кавказской кампании.
 
Необходимо отметить, что в отличие от арабо-персидских историков, которые подробно описывали жизнь этого правителя до его прихода на Кавказ, армянские и грузинские историки практически ничего не пишут об участии Джалал ад-Дина в отражении монгольского  нашествия  на Центральную  Азию,  а  также  о  его  индийской «кампании»,  и  предлагают  лишь  самые  общие  сведения  о  жизни хорезмшаха  до кавказской  кампании,  упоминая  зачастую  лишь  о том, что Джалал ад-Дин был вынужден покинуть из-за монгольской угрозы пределы своей страны и бежать на Кавказ.
 
Например, епископ Степанос так описал появление хорезмшаха и  его  армии:  «В  году  674  (1225)  не  было  царя.  <…>  Появился  из Хорасана султан Джелал-ад-Дин, сын хорезмского шаха. Он бежал от  преследования  народа  стрелков.  Разрушая  и  истребляя  страну персов,  он  вторгся  в  страну  армянскую,  предал  ее  огню  и  мечу, разрушил  и  разорил  страну»11.  В  большинстве  арабо-персидских исторических сочинений можно увидеть гораздо более подробную картину жизни хорезмшаха до 1225 г. и без столь явных ошибок, как у епископа Степаноса, который обвинял Джалал ад-Дина в разрушении «страны персов», к чему последний был явно не причастен.
 
Наличие столь кратких и ошибочных сведений о деятельности хорезмшаха до его прихода на Кавказ и его делах можно объяснять по-разному, например  тем,  что  армянские  и  грузинские  историки черпали сведения о ситуации в Центральной Азии от беженцев из этого региона и эти сведения могли быть противоречивы и ошибочны  и  в  большей  степени  касались  монгольских  завоевателей,  а  не династии хорезмшахов. Однако, на наш взгляд, это объяснение сомнительно, поскольку ровно таким же образом получал информацию арабский историк Ибн ал-Асир, однако у него сведения о Джалал ад-Дине  не  только  обширные,  но  и  весьма  точные.  Армянских  и грузинских историков мало интересовали события, которые напрямую не касались их стран, именно поэтому историю деятельности хорезмшаха на Кавказе и в прилегающих регионах они описывали гораздо точнее и подробнее, чем историю его пребывания в Центральной Азии, а тем более в Индии.
 

During_the_battle_of_Indus.jpg

 

Alal_al-Din_Khwarazm-Shah_crossing_the_r

Популярный сюжет - Джалал ад-Дин в полном вооружении пересекает Инд, спасаясь от Чингис-хана

 
По  информации  арабо-персидских  источников,  хорезмшах, покинув  в  1225  г.  территорию  северной Индии,  попал  сначала  на территорию южного Ирана и уже оттуда с большой армией вторгся на территорию Азербайджана. Сместив правителей Азербайджана, Джалал ад-Дин сосредоточил в своих руках власть над обширными территориями Ирана,  части Ирака  и  Азербайджана  и  лишь  после этого начал подготовку к войне с новым соперником – Грузинским царством. Столкновение было неизбежным, поскольку грузинские правители претендовали на ряд территорий Азербайджана и даже на власть над всем этим регионом. «В шаабане 622 г. х. (август 1225 г.) 60-тысячная армия грузин под командованием иване Мхаргрдзели сосредоточилась у крепости Гарни, близ Двина, с намерением начать наступление на Азербайджан»12. Примерно те же цифры сообщали Ибн  ал-Асир  и  епископ Степанос,  у  Джувейни  –  лишь  30  тысяч. Видимо, стоит довериться более ранним источникам: епископ Степанос и Ибн ал-Асир были значительно ближе к месту событий и географически, и хронологически.
 
Ибн ал-Асир упоминал о посольстве султана Джалал ад-Дина к грузинам накануне войны: «Как только он захватил Азербайджан, он отправил посольство к грузинам, чтобы объявить им войну. Они (грузины) ему ответили так: “Татары, о которых ты знаешь, и знал твой отец, который, несомненно, был правителем более могущественным и более храбрым, чем ты, и располагал более многочисленной армией, [эти татары] завоевали ваше государство; затем татары направились против нас. Мы не испугались, и они закончили тем, что бежали от нас”»13. Известно, что целью посольства было формальное  объявление  войны  грузинам.  Возможно,  Джалал  ад-Дин хотел  запугать  врага  и  склонить  его сдаться  без  боя.  Однако  грузинская сторона демонстрировала уверенность в победе и даже указывала  на  то,  что  именно  грузинам удалось  устоять  против  татар. Но известно, что грузинские войска под руководством царя Лаши и военачальника Иванэ были в 1220 г. наголову разбиты монголами. В  той  битве  татары  «Нанесли  великое  поражение  войску  христианскому. Бежали царь и все князья. А неприятель, забрав военную добычу, унес ее в свой стан»14.
 
Армяно-грузинские  историки  не  упоминали  о  хорезмийском посольстве  1225  г.  и,  более  того,  в  своих  сочинениях  выставили агрессором именно Джалал ад-Дина. С их точки зрения, Иванэ собрал войско не для вторжения на территорию Азербайджана, а лишь для  защиты собственно  грузинских  территорий:  узнав  о  захвате хорезмийцами армянского города Гандзак, Иванэ посчитал, что следующей целью завоевателей будет уже Грузия. «Вышеупомянутый северо-восточный народ, именуемый татарами, довел до крайности хорезмийского султана Джалал ад-Дина, разбил его войско и ниспроверг  его  страну. Его  [самого]  обратили  в  бегство  в  Агванк:  он пришел в город Гандзак и захватил его. [Султан] собрал бесчисленное войско из персов, мусульман и тюрок и вторгся в страну армян. Узнав об этом, Иванэ сообщил грузинскому царю и стал собирать большое войско против султана»15.
 
Можно  говорить  о  первом  существенном  расхождении  при описании действий Джалал ад-Дина на кавказе в двух группах памятников: причина такого противоречия очевидна и заключается в том, что арабо-персидские и армяно-грузинские историки пытались выставить виновником столкновения противника. Другое расхождение касается численности войск хорезмшаха. Армяно-грузинские историки писали либо о «бесчисленном войске» Джалал ад-Дина, либо  уточняли,  что  «собрав  двухсоттысячное  войско,  он  (Джалал ад-Дин. – Д. Т.) вторгся в страну армянскую. Грузинский полководец Иванэ, собрав войска, выступил против него войной»16. В свою очередь  арабо-персидские  историки,  в частности  ан-Насави,  подчеркивали количественное превосходство грузин в битве при Гарни над  войском  хорезмшаха,  не  приводя каких-либо  точных  цифр: «Когда он достиг Гарни, то увидел, что грузины расположились на возвышенности, как высокая гора на горе, сплошной черной массой, как беспросветная ночь. Но султан испугался их многочисленности не более чем волки пугаются свободно пасущихся овец, или как голодные львы боятся бродячего скота. Весь тот день он ожидал, что грузины спустятся с гор для сражения, но они не спускались…»17.
 
Двести тысяч солдат хорезмшаха – явное преувеличение, ведь накануне вторжения в Грузию Джалал ад-Дин предпринял попытку захватить Багдад, что стоило ему немалых сил. Прибыв из Индии с небольшим количеством войска (ан-Насави упоминал о 4 тысячах человек18), Джалал ад-Дин копил военные силы, но самым существенным усилением, о котором говорят арабо-персидские историки, был переход к нему на службу Игана-Таиси с 50-тысячным войском. Ни о каких иных столь же крупных силах, присоединившихся к  армии  хорезмшаха,  арабо-персидские историки  не  упоминали. И если считать верным указание на 60-тысячное грузинское войско, то, видимо, армия Джалал ад-Дина была примерно такой же или немногим больше, учитывая потери в ходе «багдадской» кампании.
 
В  армянских  и  грузинских  исторических  сочинениях  можно найти примерно сходное описание сражения при Гарни. «Выступил и Иванэ с грузинским войском и расположился против них, [чуть] повыше. Увидев их, он испугался, застыв на месте, а султан двинул вперед свои войска и пошел навстречу им. Когда увидели это один из грузинских вельмож (звали его Шалвэ) и брат его Иванэ – мужи храбрые и знатные, победоносные в бою, – они велели остальным воинам: “Вы пока подождите. Мы пойдем врежемся в их ряды; если хоть кого-нибудь из них мы вынудим к отступлению, победа будет за нами, наступайте и вы. Если же они победят нас, вы бегите, спасайте свою жизнь!” И они смешались с войском султана и стали тут же громить их. Но воины грузинские, не обратив на это внимания, стали разбегаться так, что во время бегства и товарищей своих не узнавали. И бежали, не будучи преследуемы никем. От страха они бросались  вниз,  и  ущелье  повыше  селения  Гарни было  заполнено ими. Когда  увидели  это  воины  султана,  они  стали  преследовать их, многих вырезали, а остальных сбросили вниз со скал. Султан, поднявшись  на  скалу  над  ущельем,  увидел  это  печальное  зрелище – множество людей и лошадей свалены были, подобно камням, в кучи – покачал головой и сказал: “Это дело [рук] не человека, а лишь  Бога  Всемогущего”»19.  Большинство  армяно-грузинских  историков увидели в поражении грузинского войска при Гарни не заслугу Джалал ад-Дина, а скорее наказание за грехи как вельмож, так и всего грузинского народа. «Божий гнев постиг Иване, он потерпел поражение возле городка Гарни»20.
 
Арабо-персидские  историки  (в  частности,  на  этом  настаивал Ибн  ал-Асир),  подчеркивая  ожесточенность  сражения,  писали  о том, что Джалал ад-Дин отдал приказ не щадить грузин, но при этом именитых  грузин  все-таки  не  убивали:  «Многие  их  командующие вошли  в  число пленных,  а  вместе  с  другими  и  Шалва»21. Скорее всего  сообщение  о  жестоком  приказе  хорезмшаха  подтверждает ожесточенность самого сражения, но вряд ли приказ касался пленников.  После  победы  войска  хорезмшаха  разграбили  Грузию,  но были вынуждены ее покинуть в связи с тем, что хорезмшах получил письмо о якобы готовящемся восстании в Табризе.
 
По некоторым сведениям, грузинские правители пытались переманить на свою сторону некоторых подвластных Джалал ад-Дину правителей, например  Узбека,  атабека  Азербайджана,  отправив  к нему посольство. Это не подтверждают армянские историки, по всей видимости из-за того, что посольство было тайным, однако у Ибн ал-Асира, хорошо осведомленного о делах на Кавказе и Иране, есть следующее описание действий грузин: «Они отказались от своего плана и отправили посольство к Узбеку, правителю Азербайджана, чтобы склонить объединиться с ними, чтобы атаковать Джалал ад-Дина.  Они  побуждали  его  (Узбека)  бояться  этого  правителя (Джалал ад-Дина), и ему говорили: “Если мы не будем действовать сообща, он захватит твое, затем наше»22.
 
Подробно  освещены  в  арабо-персидских  и  армяно-грузинских исторических  сочинениях  взятие  и  разгром  хорезмийцами Тифлиса. В январе–феврале 1226 г. хорезмшах занимался подготовкой ко второму походу против грузин, но накануне он предложил брак грузинской  царице  Русудан.  Обращаясь  к  грузинской  аристократии, он предлагал следующее: «Слышал я, что царствует над вами женщина,  сделайте меня  ее  супругом  и  вашим  царем,  и  одолеем мы всех врагов наших. Когда же вы не примете этого, да разорится царство ваше. И пусть я даже удалюсь, но татары-то ведь пришли, а  противостоять  им  вам  непосильно  и  не  выдержите  вы  борьбы  с ними. Отправь посланника к царице вашей, и поведайте ей все сказанное мною, а именно: не желаю я разорения Грузии, но защиты ее от  врагов  и  при  вашем содействии  моего  усиления  и  пребывании нашем  [во  взаимном]  мире»23.  Это  разумное  предложение  было отвергнуто,  и  началась война:  разгромив,  в  нескольких  боях,  объединенную  армию  грузин,  аланов,  лакзов  и  кыпчаков,  хорезмшах осадил Тифлис.
 
Ибн ал-Асир подробно описал взятие Тифлиса: «Как только он достиг Тифлиса, то оставил в засаде в различных местах большую часть  своего войска.  Затем  подъехал  к  стенам  с  тремя  тысячами конных. Как  только  грузины,  укрывшиеся  в  городе,  увидели  это событие,  они вдохновились  надеждой  победить  врагов,  ввиду  их небольшого количества, и поэтому они проигнорировали, что перед ними  находится Джалал  ад-Дин.  Они  вышли  навстречу  и  атаковали. Джалал ад-Дин отступил перед ними. Их надежда на победу заставила их попасться на эту хитрость; они представили, что враг обратился  бегство,  и  его  преследовали. Но  как  только  достигли тысячи засад, те (воины в засадах) обрушились на них и устроили великую резню»24.
 
Сообщение Ибн ал-Асира содержит любопытную и очень важную деталь  –  описание  тактики,  которую  использовал  Джалал  ад-Дин против грузинского  войска.  Описание  вплоть  до  мелких  деталей совпадает  с  описанием  взятия Самарканда  монголами.  Можно думать, что Джалал ад-Дин использовал в данном случае тактику своих врагов. Мы не находим в источниках сведений о подобной военной тактике хорезмшаха до его возвращения из Индии. Видимо, после битв с монголами при Перване и Синде Джалал ад-Дин решил взять на вооружение ряд тактических приемов, используемых монголами, и сделал это очень эффективно.
 
Тифлис  был  взят  9  марта  1226 г.  не  без  помощи  местных  мусульман, которые открыли городские ворота, и предан страшному опустошению, которое, согласно Ибн ал-Асиру и Джувейни, можно сравнить  с  разгромом Иерусалима  императорами  Веспасианом  и Титом: «Мусульмане взяли город силой, а не капитуляцией, и убили всех грузин, которых там нашли. Джалал ад-Дин не пощадил ни старых, ни малых, кроме тех кто принял ислам, и объявил о принятии мусульманской веры. Мусульманские жители Тифлиса допустили все эти зверства, как убийства, так и грабежи»25. Ибн ал-Асир указывал, что, кроме мирного населения, перебито 10 тысяч пленных воинов  гарнизона, отказавшихся принять  ислам.  Взятие Тифлиса стало  одной  из  самых  кровавых  страниц  в  деятельности  султана Джалал  ад-Дина  Манкбурны.  По мнению Ибн  ал-Асира,  походы Джалал ад-Дина только увеличили упадок и разгром Грузии26.
 
Арабо-персидские  историописатели,  особенно Ибн  ал-Асир, подчеркивали зверства войск Джалал ад-Дина при взятии Тифлиса. Это единственный факт в биографии Джалал ад-Дина Манкбурны, в трактовках которого арабо-персидские и армяно-грузинские писатели совпадают. Так описывал ужасы взятия Тифлиса составитель «Столетней хроники» или «Анонимного хронографа»: «…нещадно они распоясались,  отрывая  от  грудей  материнских  младенцев  и пред  матерями  разбивали  их  о  камень;  у  иных  вышибали  глаза  и мозжили головы и затем умерщвляли матерей; старцев на улицах затаптывали копытами лошадей, зарубали юнцов, и текли кровавые реки. Мозги людей – женщин, старцев и младенцев, волосы и кровь, головы и отсеченные части тел, кишки, растоптанные и затоптанные  лошадьми,  –  все  было перемешано. Не  являли  милосердия, предавали  смерти  отсечением  плеча,  опрокидыванием  навзничь и  распарыванием  живота»27. Однако  даже  после  взятия Тифлиса полностью  подчинить  себе  Грузию  Джалал  ад-Дин  не  смог  из-за дестабилизации собственного государства, волнений в Кермане.
 
Следующий  этап  военных  действий  на  территории Кавказа хорезмшаху  пришлось  отложить  вплоть  до  1228  г.,  поскольку  он сначала был занят наведением порядка на территории собственного государства, а затем ему пришлось отражать попытку монгольского вторжения на территории Ирана и Ирака, закончившуюся битвой при Исфахане  1227  г.  Отметим,  что  и  в  армяно-грузинских,  и  в арабо-персидских сочинениях инициатором новой войны представлены  грузинская  царица  Русудан  и  ее  приближенные,  собравшие под  свои  знамена практически  все  народы Кавказа. Сначала  грузинская армия захватила Тифлис, затем продолжила наступление, чтобы  окончательно уничтожить  хорезмийское  войско.  Однако  в сражении  армия  грузинской  царицы  потерпела  поражение.  Автор «Столетней хроники» писал: «Когда же разгорелся бой пуще, пало с обеих сторон неисчислимое множество людей, гневно глянул Господь на племя грузинское… и одолели войско царское, и бежали от хорезмийцев. Султан же вновь вступил в Тпилиси. И всех, кого где-либо  настигали,  грабили. И разорял  хорезмшах вышеупомянутые страны»28.
 
Как  и  в  случае  с  описанием  битвы  при  Гарни,  главной  причиной  поражения  историку  виделись  грехи  грузинского  народа,  а поражение выступало  логичным  наказанием  за  грехи.  Обратим внимание на то, что грузинский автор отмечал не только военный талант, но и доблесть хорезмшаха, несмотря на зверства его войска в Тифлисе. А в армянских исторических сочинениях Джалал ад-Дин представлен жестоким и свирепым предводителем врагов христиан, лишенным любых положительных качеств (эти отличия в оценках личности Джалал ад-Дина особенно проявились и при описании его гибели).
 
В  арабо-персидских  исторических  сочинениях  описание  этой битвы  лишь  в  некоторых  деталях  отличается  от  сообщений  грузинского автора.  Ан-Насави  повествовал:  «Когда  он  приблизился к упомянутому озеру, столкнулись два авангарда: авангард грузин обратился в бегство, и помощь Аллаха принесла победу. Привели нескольких из них, и он приказал отрубить им голову. Затем султан направился против их войск, а они улетели на крыльях бегства, как пичужки, завидевшие парящих соколов или взмывших с места орлов. Они пустились врассыпную и рассеялись группами по дорогам. Мечи стали искать их плеч и преследовали их, пока не делали их прямыми»29.
 
Анонимный грузинский автор сообщал о «промежуточной» победе грузин в этой битве, о чем нет сведений в сочинении ан-Насави. Сложно сказать, чье описание поражения грузинской армии ближе к истине, ведь обоим авторам тяжело было быть здесь объективными. Возможно  предположить,  что  автор  «Столетней  хроники»,  упомянувший  о  некоторых  возможных  успехах  грузинской  армии,  всего лишь хотел немного скрасить рассказ об ее очередном разгроме.
 
Ряд армянских и грузинских историков рассказывали о событиях из жизни хорезмшаха, прямо не касающихся Кавказа, например о битве при Йассе-Чамана между хорезмийскими войсками и коалицией ближневосточных правителей: «…Коннийский султан Ала ад-Дин Кей-Кубад I создал против Хорезмшаха коалицию, в которую вошли владетель  Дамаска  ал-Малик  ал-Ашраф,  владетель  Хаша Ибрахим Ширкух, владетель Хартаберта Уртук-хан, владетель Халеба Шамс ад-Дин Саваб, султан Майафарикина Шихаб ад-Дин Гази и султан Банйаса  ал-Азиз  Усман»30. 10  августа  1230  г.  в  долине  западного Евфрата у Йассы Чамана произошло сражение, где войска Джалал ад-Дина были разбиты, и он бежал в Азербайджан.
 
Персидский историк Джувейни описывал это сражение, подчеркивая,  что  Джалал  ад-Дин  был  болен  и  слаб:  «Тогда  его  (Джалал ад-Дина) слуги  сказали,  султану  надо  немного  отдохнуть,  пока он  не  наберется  сил,  и  его  штандарты  были  унесены.  Увидав  это, правый  и левый  фланги  подумали,  что  султан  отступает,  и  также повернули назад. Однако поскольку враги посчитали это уловкой султана, задумавшего выманить их на равнину, глашатай, находившийся в центре войска, объявил, чтобы никто не двигался с места и не преследовал их»31. По-видимому, это отчасти может объяснить поражение от сил коалиции ближневосточных владык, чьи войска Джалал ад-Дин не раз побеждал.
 
Армянский  автор,  сообщив  о  создании  коалиции  против  Джа-лал ад-Дина, привел новые подробности о сражении: «И когда они приблизились друг к другу, страх овладел обеими сторонами, и ни одна из сторон не осмелилась начать наступление. Тогда христиане из армян  и  франков,  уповая  на  Бога,  бросились  на  них. Число  их было  невелико  –  меньше  одной  тысячи,  но  могуществом  Христа они ударили  по  войскам  (хорезмийцев)  и  обратили  их  в  бегство. Видя это, напали на них мусульманские войска и, ударив, истребили множество (людей). Сеча продолжалась до захода солнца. Затем султаны  приказали  не  преследовать  отступающих,  якобы  потому, что те были их единоверцами»32.
 
Решающая  роль  армянских  и  европейских  войск  в  битве  10 августа  1230  г.  представляется  весьма  сомнительной.  Об  этом  не упоминали все известные нам мусульманские авторы, а в армянских источниках подобные сведения встречаются только у Киракоса Гандзакеци. Видимо, небольшой отряд армянского войска мог принимать участие в битве, но решающей роли он не сыграл, поэтому источники не упоминали об этом вполне рядовом обстоятельстве. Столь  фантастические  сведения  из  жизни  хорезмшаха  –  одна  из особенностей  армянских  исторических  сочинений,  которым  была мало известна деятельность Джалал ад-Дина вне пределов Кавказа.
 
Арабо-персидские  и  армяно-грузинские  исторические  сочинения подробно сообщали о гибели Джалал ад-Дина Манкбурны в 1231 г.
 
В сочинении Хамдаллаха Казвини говорилось: «Войска монголов искали Джалал ад-Дина. Они его атаковали в Курдистане ночью в середине месяца шаввале года 628 (= 16 августа 1231 г.). Он был пьян и спал. Однако он убежал, показав 1000 хитростей. Он зашел в горы курдов, когда сон завладел им, и он уснул, один курд, страстно желавший его одежды, взял его в плен. Султан был узнан и просил довести  его  в  Ардебил. Курд  увел  его  и  пошел  искать  лошадь,  но другой курд, брат которого был убит под Ахлатом33 войсками султана, убил султана Джалал ад-Дина. Династия Хорезмшахов закончилась, государство попало в руки монголов»34.
 
В  сочинении  личного  секретаря  султана  ан-Насави,  который был  очевидцем  последних  дней  жизни  Джалал  ад-Дина,  обстоятельства гибели султана описывались подробнее: «когда татары напали на него (султана) в селении, как мы об этом уже говорили, его спутники, попавшие в плен, сообщили татарам, что это был султан. Они тотчас же отрядили погоню, послав вслед за ним пятнадцать всадников. Двое из них догнали его, но он убил их, а остальные потеряли надежду захватить его и вернулись. Затем султан поднялся на  гору,  где  курды  стерегли дороги  с  целью  захвата  добычи.  Они, по  своему  обычаю,  поймали  султана  и  ограбили,  как  они  делали это и с другими захваченными ими [людьми]. Когда они хотели его убить, он по секрету сказал их вожаку: “Я в самом деле султан, и не спеши решать мою судьбу. У тебя есть выбор: или доставь меня к ал-Малику ал-Музаффару Шихаб ад-Дину, и он вознаградит тебя, или отправь меня в какую-либо мою страну – и ты станешь князем”. Ии человек  согласился  отправить  его  в  его  страну.  Он  отвел  его  к своему племени, в свое селение и оставил его у своей жены, а сам пошел в горы, чтобы привести лошадей. Во время отсутствия этого человека  вдруг  появился  презренный  негодяй  –  курд  с копьем  в руке. Он сказал женщине: “Что это за хорезмиец? И почему вы его не убили?” Она ответила: “Об этом нечего говорить, мой муж пощадил его, узнав, что он султан”. Курд ответил: “Как вы поверили ему, что  он  султан?  У  меня  в  Хилате  погиб  брат,  который  лучше  его”. И он  ударил  его  копьем  так,  что  другого  удара  не  потребовалось, и отправил его душу в вечный мир. Так злодей пренебрег правом своего  предводителя  и  обагрил  землю  запретной  кровью. И было этим [деянием] разорвано сердце времени, пролит напиток судьбы, из-за  него опустились  знамена  веры  и  разрушено  здание  ислама. Разверзлось небо, молнии которого видели сыны веры, а безбожные и неблагородные боялись его мечей. И сколько сражений он дал в разных краях земли, вырвался в них из клыков смерти и освободился из пасти бедствий! А когда пришло его время, гибель могучего льва случилась от лап лисиц. И лишь всевышнему Аллаху жалуются на беды времени и превратности судьбы! Да!»35. По всей видимости, именно ан-Насави привел наиболее детальную и достоверную историю гибели хорезмшаха. Эта версия в различных вариациях будет фигурировать в более поздних арабо-персидских сочинениях.
 
Несколько  более  туманно  выглядел  рассказ  о  гибели  Джалал ад-Дина в сочинении Рашид ад-Дина, более позднего по времени, нежели сочинение  ан-Насави:  «Султан,  пустившись  один  в  путь, ехал  как  можно  быстрее.  О  его  конце  рассказывают  разное.  Одни говорят, что в горах Хаккар он спал ночью под деревом. К нему подошли  какие-то  бродяги.  Позарившись  на  его  коня  и  одежду,  они распороли ему живот, надели его платье и оружие и пришли в город Амуд36. Некоторые вельможи узнали одежду и оружие султана и их [бродяг] забрали. Владетель Амуда, узнав, в чем дело, казнил их, а [тело] султана перенес в Амуд, похоронил его и построил купол над его могилой. Некоторые же утверждают, что он по своей воле отдал оружие и платье, взял их грубую одежду и в обличье суфия бродил по областям. В общем, как бы то ни было, царствование его прекратилось. Аллах лучше знает истинное положение дел»37. Очевидно, что Рашид ад-Дин был гораздо хуже осведомлен об истинных причинах смерти правителя. Он мог не знать труда ан-Насави.
 
Иные  подробности  излагал Киракос  Гандзакеци:  «А  султан Джалал ад-Дин возвратился с великим позором в страну Агванк – плодоносную  и плодородную  долину,  называемую  Муганской,  и, устроившись там, хотел собрать войско. Тогда татары, вынудившие его к бегству с родины своей, напали на них, погнали до Амида и там  нанесли  жестокое  поражение  его  войску.  В  этом  бою  и  погиб нечестивый властитель. Другие говорят, что когда он бежал пешим, его встретил кто-то и, узнав, убил (мстя) за кровь какого-то своего родственника, которого тот когда-то убил. Итак зло было уничтожено злом»38. В целом армянский историк предлагал версию ан-Насави, опустив при этом некоторые подробности.
 
В сочинении грузинского историка «Столетняя хроника» также говорилось о гибели Джалал ад-Дина: «Узнав об этом, султан спешно собрал всех домочадцев и бежал в Грецию. Татары же пустились за ним вслед и нагнали его в Басиани; увидя татар, хорезмийцы рассеялись. Таким образом, султан остался один, добрался до какой-то небольшой деревушки и заснул под деревом. Заметил это некий человек ничтожный и убил его. Кушак, седло и колчан султана были отделаны  драгоценными  каменьями,  и  из-за  них  был  умерщвлен сей человек – высокий и знаменитый государь»39. Этот рассказ во многом приводил те же сведения, что и Рашид ад-Дин, и с той же степенью знания обстоятельств гибели хорезмшаха.
 
Таким  образом,  арабо-персидские  и  армяно-грузинские  исторические  сочинения,  повествующие  о  деятельности  хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны на территории Кавказа, имеют существенные различия. В армяно-грузинских сочинениях, в отличие от  арабо-персидских памятников,  крайне  скудны  сведения  о  деятельности хорезмшаха до прихода на Кавказ. Это возможно объяснять тем, что армянских и грузинских историков мало интересовала деятельность  Джалал  ад-Дина  вне  пределов Кавказа. Косвенным подтверждением  тому  являются описания  военных  и  политических действий Джалал ад-Дина Манкбурны в 1225–1231 гг., прямо не  касающихся Кавказа:  в  большинстве армянских  исторических сочинений такие описания или отсутствуют, или крайне скудны и ошибочны. В этом случае видится та же закономерность: все действия хорезмшаха вне кавказского региона не входят в сферу интересов армянских и грузинских историков.
 
В  свою  очередь,  завоевания  и  политическое  доминирование Джалал ад-Дина на Кавказе описываются в обеих группах памятников одинаково  подробно.  Разница  заключается  в  оценках  этой деятельности:  армяно-грузинские  историки  единодушно  отрицательно отзывались  о  жестокостях  хорезмийского  правителя  и  его войск. В среде арабо-персидских историков нельзя найти подобного единодушия: если большинство авторов, следуя линии ан-Насави, восторженно сообщало о завоеваниях хорезмшаха, то Ибн ал-Асир в  значительной степени  критически  отзывался  о  всей  кампании  в целом и об отдельных ее событиях, что в некоторой степени делает его  точку  зрения схожей  с  сочинениями  армянских  и  грузинских историков.  Отметим,  что  арабо-персидские  историки  видят  в  победах  хорезмшаха  на Кавказе  закономерный  успех  талантливого полководца,  а  их  армянские  и  грузинские  коллеги  оценивали  все победы хорезмшаха как наказания за грехи грузинского народа, не выделяя при этом каких-то особых талантов Джалал ад-Дина.
 
В обеих группах памятников одинаково подробно описывалась гибель  хорезмшаха  Джалал  ад-Дина  Манкбурны. Кроме  того,  в описаниях гибели Джалал ад-Дина намечается очередное расхождение между армяно-грузинскими и арабо-персидскими историками. Последние пишут о его смерти как о большой утрате для всего исламского  мира,  а  ан-Насави  и Сибт  ал-Джаузи  даже  приводят слова старого врага Джалал ад-Дина правителя Джазиры и Хилата ал-Малика ал-Ашрафа: «Вы поздравляете меня с его смертью? Но вы будете пожинать последствия этого, ибо, клянусь Аллахом, его гибель означает вторжения неверных в страны ислама. Теперь нет подобного Хорезмшаху, который был стеной между нами и Гогом и  Магогом»40.  Эти  слова  ан-Насави  точно  отражают  восприятие мусульманским миром смерти Джалал ад-Дина, которая связана с близким нашествием монгольских войск. Армянские и грузинские историки  усматривали  в  смерти  хорезмшаха закономерный  итог жизни жестокого завоевателя и в ряде случаев не скрывали своего восторга по этому поводу.
 
Проанализированный корпус сведений о войнах и завоеваниях Джалал ад-Дина обнаружил сходства и отличия в полноте информации источников и оценках деятельности хорезмшаха, достоверные и недостоверные детали описания. Возможная полная реконструкция  истории жизни  и  деятельности  хорезмшаха  Джалал  ад-Дина Манкбурны  требует  выявления  максимально  полного  корпуса сочинений разных традиций историописания и их сравнительного исследования.
 

Jaloliddin_Manguberdi_orden.jpg

Узбекский орден "Жалолиддин Мангуберди"

 
 
Примечание
 
1. Al-Asir  ibn. Al-Kamil  fi-t-tarih  //  Journal  Asiatique.  P.,  1849–1850.  T.  13–15; Ибн ал-Асир. Материалы по истории Азербайджана из Тарих ал-Камиль (Полного свода истории) Ибн ал-Асира. Баку, 1940.
2. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. Баку, 1973.
3. Sibt al-Jauzi.Miraat az-zaman fi tarih al-ayan. Chicago, 1907. Vol. 8. P. 1–2; Idem. Miraat az-zaman fi tarih al-ayan. Haidarabad, 1952. Vol. 8. P. 1–2.
4. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М., 1952. т. 2.
5. Hamdallah Kazvini.Tarihi Guzide. P., 1903. Vol. 1; Idem.Tarihi gouzide. L., 1913. Vol. 14, II.
6. Гандзакеци Киракос. История Армении. М., 1976.
7. Степанос,  епископ. Летопись  //  Армянские  источники  о  монголах.  М.,  1962; история монголов по армянским источникам. сПб., 1873. Вып. 1–2.
8. «Летопись» Себастаци // Армянские источники о монголах.
9. История монголов инока Магакии. сПб., 1871.
10. Цулая  Г.В. Джелал  ад-Дин  в  оценке  грузинской  летописной  традиции  // Летописи  и  хроники,  1980.  М.,  1981;  Анонимный  грузинский «Хронограф» XIV века. М., 2005.
11. Степанос, епископ. Указ. соч. с. 34.
12. Буниятов  З.М. Государство  Хорезмшахов-Ануштегинидов,  1097–1231  гг.  М., 1986. с. 166.
13. Al-Asir ibn.Op. cit. // Journal Asiatique. P., 1849. T. 14. P. 482. Здесь и далее перевод автора.
14. Гандзакеци Киракос.Указ. соч. с. 138.
15. Там же. с. 149.
16. «Летопись» Себастаци // Армянские источники о монголах. с. 23.
17. Ан-Насави.Указ. соч. с. 157.
18. Там же. с. 139.
19. Гандзакеци Киракос.Указ. соч. с. 149.
20. «Летопись» Себастаци // Армянские источники о монголах. с. 24.
21. Al-Asir ibn.Op. cit. // Journal Asiatique. P., 1849. T. 14. P. 483.
22. Ibid. P. 481.
23. Цулая Г.В.Указ. соч. с. 10.
24. Al-Asir ibn.Op. cit. // Journal Asiatique. P., 1849. T. 14. P. 488.
25. Ibid. P. 489.
26. Ibid. P. 492.
27. Цулая Г.В.Указ. соч. с. 11.
28. Там же. с. 13–14.
29. Ан-Насави.Указ. соч. с. 217.
30. Буниятов З.М.Указ. соч. с. 175.
31. Джувейни. Чингиз-хан. История завоевателя мира. М., 2004. с. 319.
32. Гандзакеци Киракос.Указ. соч. с. 149.
33. Ахлат – Хилат.
34. Hamdallah Kazvini.Tarihi Guzide. P., 1903. Vol. 1. Р. 430.
35. Ан-Насави.Указ. соч. с. 287–288.
36. Имеется в виду, вероятно, город Амид.
37. Рашид ад-Дин.Указ. соч. с. 31.
38. Гандзакеци Киракос.Указ. соч. с. 152.
39. Цулая Г.В.Указ. соч. с. 13–14.
40. Ан-Насави.Указ. соч. с. 296; Цит. по: Буниятов З.М.Указ. соч. с. 186.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Тимохин Д. М. Первое вторжение хорезмийских войск на территорию Грузии в 1225 году в исторических источниках

Формирование хорезмийского государства Джалал ад-Дина Манкбурны оказало существенное влияние не только на историю Ирана эпохи монгольского нашествия, но и на прилегающие к нему регионы, в том числе и Кавказ. Начиная с момента своего прибытия из Северной Индии, хорезмшах зарекомендовал себя как достаточно агрессивный правитель, пытающийся любыми способами включить в состав собственных владений все новые и новые территории. Помимо собственно иранских земель в новое хорезмийское государство вошли и отдельные регионы современных Азербайджана, Грузии и Армении, что позволяет по праву считать государство Джалал ад-Дина Манкбурны значительной державой, по крайней мере, в территориальном плане. Большинство из упомянутых регионов были присоединены к новообразованному государству силой оружия, что позволяет говорить о державе Джалал ад-Дина Манкбурны в контексте военной истории того времени.

С исторической точки зрения изучение военных походов хорезмийских войск на территорию Г рузии важно уже потому, что объясняет дальнейшую судьбу этого региона, особенно во время появления там основных сил монголов, а также последующее их господство на этой земле. Именно противостояние Джалал ад-Дину Манкбурны истощило военные ресурсы грузинского царства и во многом сказалось на дальнейших внешнеполитических шагах его правителей. В рамках данной статьи будет привлечено внимание лишь к первому этапу хорезмийской экспансии, которая продолжалась вплоть до 1228 года, в указанный регион Кавказа по следующим соображениям. Во-первых, это позволит лучше уяснить причины подобной экспансии в целом, подчеркнуть, что же конкретно двигало хорезмшахом, который, не успев накопить значительных военных сил, тем не менее, вторгается на территорию Грузинского царства. Во-вторых, рассматривая этот этап грузино-хорезмийской войны, можно ответить на вопрос, почему недавно образованное хорезмийское государство смогло одержать победу над столь серьезным соперником. Наконец, анализ итогов упомянутой кампании 1225 года помогут определиться с причиной дальнейших военных действий Джалал ад-Дина Манкбурны против грузинского государства.

Поставленная в этой работе научная проблема имеет и определенную историографическую актуальность, поскольку специальных работ, где бы внимание было сосредоточено именно на кампании 1225 года, в отечественной и зарубежной историографии мы не находим. Российские и зарубежные исследователи, безусловно, касаются данной проблемы в работах по смежной тематике или посвященной более общим проблемам, не уделяя при этом грузино-хорезмийской кампании 1225 года специального внимания1. Таким образом, как уже указывалось выше, данное научное исследование следует признать первым специальным исследованием упомянутой проблематики, в задачи которого входит, в том числе, и привлечение научного внимания к самой проблеме грузино-хорезмийской войны.

Следует отметить и тот факт, что хорезмийское вторжение 1225 года на территорию Грузии нашло свое отражение в различных группах исторических источников - арабо-персидской, грузинской и армяноязычной. Этот факт придает данной проблематике дополнительную актуальность, поскольку позволяет взглянуть на одно и то же событие с разных позиций, глазами историков, принадлежащих различным этническим, религиозным и культурным общностям. Кроме того, такого рода исследование позволит не только выявить расхождения в описании одних и тех же исторических фактов, но и выделить разницу в описании деятельности самого хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны и в оценочных характеристиках этого правителя. Изучение хорезмийской кампании 1225 года сквозь призму информации из разных групп исторических памятников позволит также выстроить и различные образы последнего хорезмшаха и подчеркнуть отличия между ними.

Здесь же хотелось бы сказать несколько слов относительно источников по указанной проблематике и особенно остановиться на арабо-персидских исторических сочинениях, поскольку о памятниках грузинской и армяноязычной историографии того времени мы будем подробно говорить ниже. Важнейшими арабо-персидскими сочинениями, содержащими информацию о деятельности хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны на территории Южного Кавказа и о его войне с грузинами в 1225 году, следует признать труды Ибн ал-Асира2, ан-Насави3 и Джувейни4. Это наиболее ранние из дошедших до нас арабо-персидских памятников, в которых предлагается детальное описание, как деятельности последнего хорезмшаха до прибытия на территорию Кавказа, так самой хорезмийской экспансии в этот регион. Указанные авторы не только подробно описывают ход военных действий, но и указывают причины, приведшие к этой войне, анализируют ее итоги и последствия, как для грузинской, так и для хорезмийской стороны.

Подчеркнув значимость проводимого нами исследования, хотелось бы сказать несколько слов о предыстории хорезмийского вторжения на территорию Грузии в 1225 году. На момент вторжения хорезмийской армии Южный Кавказ представлял собой регион, в котором располагалось несколько крупных государственных образований. Это, в первую очередь, Грузинское царство, государство Ширваншахов5, государство атабеков Азербайджана6 и полунезависимый Арран7. Несколько более подробно хотелось бы сказать о первом из упомянутых государственных образований, поскольку это позволит уяснить, с каким противником довелось столкнуться хорезмийской державе Джалал ад-Дина Манкбурны. Это также поможет лучше понимать военное и политическое состояние Грузии в начале XIII века, ее внешнеполитические амбиции и влияние в рамках южнокавказского региона и за его пределами. Все это должно объяснить нам причины, которые подтолкнули еще неокрепшего, в военном и политическом отношении, хорезмшаха, вместо того, чтобы закреплять за собой уже имеющиеся территории, развернуть полномасштабную войну против Грузии.

К началу монгольского завоевания Центральной Азии и Ирана Грузинское царство представляло собой крупнейшее государственное образование на территории Южного Кавказа и продолжало оставаться таковым, несмотря на определенную внутреннюю нестабильность в период правления Георгия IV (1213-1223  гг.). Грузинское влияние было существенным не только в указанном регионе, но и отчасти на территории Северного Кавказа, кроме того регулярные военные походы грузинских армий совершались на территорию государства атабеков Азербайджана и на прилегающие мусульманские земли Ближнего Востока и Ирана, о чем свидетельствуют арабо-персидские историки того времени. В частности, Ибн ал-Асир так характеризует масштабы грузинской экспансии в этот период. «В сведениях предшествующих лет мы уже говорили, что натворили грузины в землях ислама - Хилате8 и его округах, Азербайджане, Арране, Арзане9 Рума, Дербенде Ширвана и в тех областях, которые прилегают к их стране, говорили о том, сколько они пролили крови мусульман, сколько разграбили их имущества и сколько захватили городов. Ежедневно в этих землях мусульмане подвергались унижению и бесчестию. Грузины совершали на них набеги, нападали на них и забирали все, что хотели из их имущества»10.

Несмотря на то, что из описания арабского историка можно сделать вывод, что грузины скорее совершали набеги, нежели пытались вести войны со своими мусульманскими соседями, их государство обладало серьезным военным и политическим потенциалом. О чем свидетельствует подготовка грузин к участию в крестовом походе, которая велась и во время царствования Георгия IV, и в период правления царицы Русудан (1223-1245 гг.). В обоих случаях этому участию помешала внешняя угроза - при Георгии IV таковой стала монгольское войско под предводительством Джебэ и Субэдея, которое в 1220-1221 гг. вторглось на территорию Кавказа. В свою очередь во время правления царицы Русудан такой внешней угрозой становится хорезмшах Джалал ад-Дин Манкбурны, противостояние которому заставляет грузинское государство использовать все имеющиеся для этого ресурсы.

Кратко охарактеризовав состояние грузинского государства накануне хорезмийского вторжения, скажем несколько слов о действиях Джалал ад-Дина Манкбурны до его походов на территорию Кавказа. После разгрома своей армии монгольскими войсками под предводительством Чингиз-хана на реке Инд в 1221 году хорезмшах Джалал ад-Дин Манкбурны покидает территорию своей державы и пытается закрепиться на территории Северной Индии. Подчинив себе целый ряд территорий в указанном регионе и одержав несколько побед над местными правителями, Джалал ад-Дин Манкбурны сумел настроить против себя практически всех своих соседей и предпочел в 1224 году покинуть Индию. «И распространились вести о том, что Илтутмыш, Кубача и прочие владетели Индии, все ее малики (райи), правители (такакира) и наместники областей договорились между собой низложить его. [Они решили] держаться в борьбе с ним берега реки Пянджшир и оттеснить его туда, где бы не было возможности для защиты, и травить его, как ящерицу»11.

После неудачи своей индийской кампании хорезмшах пытается сформировать собственное государство уже на территории Западного Ирана, оттеснив в этом регионе с лидирующих позиций своего брата, Гийас ад-Дина. Усилившись таким образом и территориально, и в военном плане, Джалал ад-Дин Манкбурны первоначально обрушивает свою мощь в 1225 году на Багдад, однако и здесь не достигает существенных успехов. Хамдаллах Казвини пишет по этому поводу следующее краткое сообщение: «султан Джалал ад-Дин направился на Багдад, имел сражение с войсками арабов и вернулся победителем. Затем он пошел в Азербайджан и овладел этой страной12». Таким образом, после неудачи в войне с Багдадом армия хорезмшаха вторгается в пределы государства атабеков Азербайджана, которое первоначально покоряется ему без существенных военных усилий, однако восстание в Табризе 1225 года и истребление там хорезмийского гарнизона, показывает, что его господство на этой территории было не таким уж и прочным.

Осада Табриза получила подробное освещение в сочинении ан-Насави, который, в частности, описывает приготовление к ней следующим образом. «И вот султан двинулся к городу и приказал эмирам приготовить осадные орудия: катапульты, осадные машины и лестницы. Они начали рубить вокруг города деревья, которых было очень много13». Почти неделю хорезмийская армия осаждала город, который сдался на милость победителя 17 раджаба 622 г.х. (25 июля 1225г.), однако вопреки возможным ожиданиям завоеватели были снисходительны к побежденным. Так, несмотря на убийство хорезмийского гарнизона, город не был опустошен, а жители его практически не пострадали, благодаря переговорам между Джалал ад-Дином и Маликой-хатун, супругой последнего атабека Азербайджана, Узбека, и фактической правительницей этого государства до появления на этой территории хорезмийцев. «Жена Узбек-хана, а она - (Малика), дочь султана Тогрула ибн Арслана ибн Тогрула ибн Мухаммада ибн Малик-шаха находилась в Табризе. Она (фактически) управляла страной своего мужа, который был занят собственными удовольствиями - едой, пьянством и игрой в азартные игры»14.

Вернемся к осаде Табриза и отметим подробное описание этого события в сочинении ан-Насави. «Через семь дней после того, как султан окружил город, оттуда вышел посол дочери Тогрула с просьбой гарантировать безопасность ей, ее рабам и слугам, а также сохранение их имущества и жизни с условием, что город Хой будет оставлен за ней и она будет доставлена туда под защитой [султанской] охраны. Султан удовлетворил ее просьбу, и Табриз сдался в шестьсот двадцать втором году (13.I.1225—1.I.1226 - прим. переводчика). Двух своих личных слуг — Тадж ад-Дина Кылыджа и Бадр ад-Дина Хилала — султан приставил к ней в качестве охраны. Они благополучно доставили ее вместе с сопровождающими ее слугами в Хой»15.

Последнее, что хотелось бы отметить в связи с осадой Табриза, заключается в следующем: даже после взятия этого города и подавления восстания хорезмшаху не удалось полностью утвердиться там. Показательным в связи с этим кажется тот факт, что после сдачи города хорезмийцам городское управление по-прежнему возглавлял раис Низам ад-Дин ат-Туграи, чье деятельное участие в восстании подчеркивается арабо­персидскими историками. Однако Низам ад-Дин пользовался в городе всеобщим уважением и почетом, так что хорезмшах не решился его наказать или просто сместить с занимаемой должности. «Он (раис Низам ад-Дин ат-Тургаи - прим. автора) занимался тем, что относился к нуждам подданных. Он удовлетворял их и заботился об укреплении тех, кто был настроен мирно и уважительно, и сдерживал смутьянов и глупцов...»16.

Вполне вероятно, что подобный поступок Джалал ад-Дина должен был, как ему казалось, с одной стороны, успокоить городских жителей, а с другой - помочь новому правителю заручиться их поддержкой. Хотя не следует исключать и того факта, что позиции хорезмшаха в регионе были настолько слабы, что любое его резкое действие могло спровоцировать новое восстание, чего этот правитель стремился всеми способами избежать. В пользу последнего предположения говорит тот факт, что власть хорезмшаха не была прочной и в других областях его государства, в частности в Кермане, о чем свидетельствует его противостояние с правителем этой области, хаджебом Бараком17.

Именно после захвата Табриза можно говорить о начале первой хорезмийской кампании против грузинского государства, однако прежде чем приступить к ее описанию хотелось бы остановиться на следующем моменте. Как уже говорилось выше, действия хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны на Кавказе нашли свое отражение не только арабо-персидских, но также в грузинских и армяноязычных исторических сочинениях. По ходу описания хорезмийской кампании против грузинского государства 1225 года мы подробно остановимся на тех различиях в ее описании, которые присутствуют в двух упомянутых группах памятников. Здесь же надо сказать несколько слов об особенностях описания грузинскими и армяноязычными историками биографии хорезмшаха до вторжения на Кавказ, которые особенно заметно на фоне сведений из арабо-персидских источников.

Среди грузинских исторических сочинений наибольшей информацией о хорезмшахе Джалал ад-Дине Манкбурны обладает историческое сочинение XIV века, «Столетняя хроника» или «Хронограф»18, представляющее собой часть летописного свода «Картлис Цховреба» или «История Грузии»19. Автор данного исторического источника, остающийся безымянным, по косвенным данным был младшим современником грузинского царя Георгия V (1314­-1346), в период правления которого Грузия освободилась от монгольского господства. «Автор летописи по его же словам, являлся очевидцем событий данного периода и, как предполагают, даже описал их, хотя дошедший до нас текст повествования обрывается на описании царствования Георгия V. Немаловажным ориентиром в данном случае может быть упоминающееся в «Хронографе» тюркское название Карабаг, заменившее древнее местное Арран не позже середины XIV в. Все это, безусловно, свидетельствует о том, что написание «Хронографа» следует отнести не ранее чем к середине XIV в.»20.

Именно сведения из «Столетней хроники» легли в основу более поздних грузинских исторических сочинений, повествующих о деятельности Джалал ад-Дина Манкбурны на территории Южного Кавказа, в частности «Истории Грузии»21 Парсадана Горгиджанидзе, написанной в последнем десятилетии XVII века в Иране. Так, например, использование упомянутым автором информации из «Картлис Цховреба», приводит к тому, что мы можем наблюдать одни и те же ошибки, которые присутствуют в «Столетней летописи» и в «Истории Грузии». «По словам историка XIV в., потерпев несколько поражений в схватке с монголами, Джалал ад-Дин собрал свои войска и предложил им вместе с семьями, стадами и всем богатством податься в Рум и там обосноваться. «Кто желает, пусть отправляется со мной, - говорил султан, - а кто не хочет, пусть останется дома». Горгаджанидзе полагает, что хорезмшах письменно обратился к грузинской царице Русудан и правителям страны и будто им предложил отправиться вместе с ним в Рум»22.

Грузинские историки подробно описывают деятельность хорезмшаха до вторжения на территорию Южного Кавказа, однако их описание этого периода жизни Джалал ад-Дина Манкбурны изобилует неточностями и ошибками. В частности, автор «Столетней хроники» подчеркивает тот факт, что после ряда поражений от монгольской армии, хотя в арабо-персидских исторических сочинениях имеются сведения лишь об одном, хорезмшах предполагал отправиться со своей армией, семьей и всем двором в Грецию. Вот какую речь произносит перед своими воинами Джалал ад-Дин Манкбурны, если верить средневековому грузинскому историку. «И вот мое решение: поскольку Бог одарил его победами, то по желанию вашему оставим страну сию и, взяв домочадцев своих, богатства и стада, двинемся в Грецию23 и обоснуемся там. Ибо, хотя татары одолели нас, мы же одолеем все прочие племена. Кто же соблаговолит, да примкнет к нам, а кто изъявит желание, пусть останется у себя, ибо воля каждого да пребудет вовеки»24.

Ни о чем подобном не сообщает нам ни один арабо-персидский исторический источник и даже лучше всех осведомленный о планах последнего хорезмшаха, ан-Насави, ничего об этом не пишет. По всей видимости, подобный план действий со стороны Джалал ад-Дина ошибочно приписывается ему грузинским историком, поскольку никаких подтверждений этому в других источниках мы не находим. Однако не следует забывать, что упомянутые неточности и ошибки в грузинских исторических сочинениях существуют на фоне достаточно подробного рассказа о событиях в Центральной Азии и Иране во время монгольского нашествия и о деятельности Джалал ад-Дина в этот период времени, чем не могут похвастаться армяноязычные исторические сочинения.

Хотелось бы отметить, что в отличие от арабо-персидских и грузинских историков, армяноязычные авторы ничего не сообщают об участии Джалал ад-Дина в отражении монгольского нашествия на Центральную Азию, а также об его индийской «кампании». Таким образом, они предлагают самые общие сведения о жизни хорезмшаха до кавказской кампании, упоминая лишь о том, что Джалал ад-Дин был вынужден покинуть из-за монгольской угрозы пределы своей страны и бежать на Кавказ. Часть армяноязычных историков сообщает также и о крушении самого хорезмийского государства, но только в самых общих чертах и с большим количеством ошибок.

Например, епископ Степанос так описал появление хорезмшаха и его армии: «В году 674 (1225) не было царя. В этом году страна наша подвергалась бесчисленным грабежам, безмерным страданиям, ибо с юга воспламенялся огонь гнева, который поглощал красу нашей страны. Появился из Хорасана султан Джелал-ад-дин, сын хорезмского шаха. Он бежал от преследования народа стрелков. Разрушая и истребляя страну персов, он вторгся в страну армянскую, предал ее огню и мечу, разрушил и разорил страну»25. В большинстве арабо-персидских исторических сочинений можно увидеть гораздо более подробную картину жизни хорезмшаха до 1225 г. и без столь явных ошибок как у епископа Степаноса, который, как видно из приведенной цитаты, обвинял Джалал ад-Дина в разрушении «страны персов», к чему последний был явно не причастен.

В другом историческом сочинении, «Летописи Себастаци», находится столь же любопытное описание биографии хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны до его вторжения на территорию Кавказа. «В году 674 (1225) два сына хорезмского шаха потерпели поражение от татар, были вытеснены из своей страны, и хорасанский султан Джелал был поставлен татарами в затруднительное положение. А тот [Джелал-ад-дин] пришел и захватил Гандзак»26. В данном случае, автор не только ошибается с датировкой монгольского завоевания хорезмийского государства, но и подчеркивает, что монголы нанесли поражение сразу двум сыновьям хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммада. Несомненно, что и в этом случае написанное армянским историком противоречит информации из арабо-персидских исторических сочинений.

Наличие кратких и ошибочных сведений о деятельности хорезмшаха до его прихода на Кавказ можно объяснить тем, что армяноязычные историки черпали сведения о ситуации в Центральной Азии от беженцев из этого региона и эти сведения могли быть противоречивы и ошибочны. Кроме того, такого рода информация, по всей видимости, в большей степени касалась монгольских завоевателей, а не династии хорезмшахов. Однако это объяснение сомнительно, поскольку ровно таким же образом получал ее арабский историк Ибн ал-Асир, однако у него информация о деятельности Джалал ад-Дина в этот период не только детальная, но и весьма точная. С нашей точки зрения, армяноязычных историков в данном случае мало интересовали события, которые не касались напрямую региона их проживания, поэтому историю деятельности хорезмшаха на Кавказе и в прилегающих областях они описывали гораздо точнее и подробнее, чем историю его пребывания в Центральной Азии, а тем более в Индии.

Возвращаясь к событиям 1225 года, отметим, что между взятием Табриза и началом грузинской кампании прошло совсем немного времени, как сообщают нам источники, менее месяца. Стоит также отметить, что столкновение между хорезмийцами и грузинами было неизбежным, поскольку последние претендовали на ряд территорий государства атабеков Азербайджана и даже на власть над ним, что, естественно, никак не входило в планы Джалал ад-Дина Манкбурны. «В шаабане 622 г.х. (август 1225 г.) 60-тысячная армия грузин под командованием Иване Мхаргрдзели сосредоточилась у крепости Гарни27, близ Двина, с намерением начать наступление на Азербайджан»28. Ибн ал-Асир пишет о грузинском войске, которое составляло более семидесяти тысяч человек29, епископ Степанос и ан-Насави в своих сочинениях приводит примерно те же цифры30, что и Ибн ал-Асир, и лишь у Джувейни мы видим всего тридцать тысяч грузинского войска31. В анонимном грузинском «Хронографе» автор не приводит вообще никаких цифр относительно численности грузинской армии, собранной, как настаивает автор, для отражения хорезмийской угрозы32. Видимо, стоит довериться более ранним источникам: поскольку епископ Степанос и Ибн ал-Асир находились значительно ближе и во временном и в пространственном отношении к месту событий.

Упомянутый выше персидский историк Джувейни приводит весьма противоречивые сведения не только в отношении численности грузинского войска, но и в описании конечной цели грузинского командования. «.грузин, этих нечестивых безбожников, охватило желание овладеть этой страной33, вознамерившись в первую очередь изгнать султана и захватить область Табриза, а затем придти в Багдад и посадить католикоса на место халифа и превратить мечети в церкви, а истинную веру в ложную»34. С одной стороны, такого рода информация в сочинении Джувейни может объясняться уже упомянутыми планами отдельных правителей Грузии принять участие в крестовом походе, в частности речь идет о царствовании Георгия IV и царицы Русудан. Однако упоминание персидским историком Багдада и последующих действий грузин в отношении халифа и ислама позволяет сделать и другие выводы. С нашей точки зрения, здесь совершенно явно прослеживается, в том числе, и неуклюжая попытка Джувейни выставить хорезмшаха защитником веры против грузинской агрессии и их стремления уничтожить чуть ли не большую часть мусульманского мира. Такого рода тенденция свойственна некоторым поздним арабо-персидским сочинениям, в рамках которых формируется «героический образ» последнего хорезмшаха.

Отметим также, что в своем сочинении другой арабо-персидский историк, Ибн ал-Асир, упоминает о посольстве хорезмшаха Джалал ад-Дина Манкбурны к грузинам накануне войны. «Как только он захватил Азербайджан35, он отправил посольство к грузинам, чтобы объявить им войну. Они (грузины) ему ответили так: «Татары, о которых ты знаешь, и знал твой отец, который, несомненно, был правителем более могущественным и более храбрым, чем ты и располагал более многочисленной армией, [эти татары] завоевали ваше государство; затем татары направились против нас. Мы не испугались и они закончили тем, что бежали от нас»36. Нельзя при этом забывать, что другие арабо-персидские историки, в том числе и еще один современник этих событий придворный секретарь Джалал ад-Дина, ан-Насави, ничего не сообщают о факте такого посольства. Отсутствие информации о нем в труде хорошо осведомленного о делах хорезмшаха, ан-Насави, может свидетельствовать о неточности сведений, приведенных Ибн ал-Асиром, однако не следует вовсе исключать возможности такого рода дипломатической миссии хорезмийцев к грузинам.

Целью посольства, если оно действительно существовало, было формальное объявление войны грузинам, и, возможно, Джалал ад-Дин хотел запугать врага и склонить их сдаться без боя. Однако грузинская сторона демонстрировала уверенность в победе и даже якобы указывала на то, что именно грузинам удалось устоять против татар. Последнее заявление, безусловно, сомнительно, поскольку грузинские войска под руководством царя Лаши и военачальника Иванэ были в 1220 году наголову разбиты монголами. В той битве татары «нанесли великое поражение войску христианскому. Бежали царь и все князья. А неприятель, забрав военную добычу, унес ее в свой стан»37.

Армяноязычные историки также не упоминали о хорезмийском посольстве 1225 г. и, более того, в своих сочинениях выставили агрессором именно Джалал ад-Дина. С их точки зрения, Иванэ собрал войско не для вторжения на территорию Азербайджана, а лишь для защиты собственно грузинских территорий: узнав о захвате хорезмийцами города Гандзак38 на территории Аррана, на который активно претендовали сами грузины, Иванэ посчитал, что следующей целью завоевателей будет уже территория собственно Грузии. «Вышеупомянутый северо-восточный народ, именуемый татарами, довел до крайности хорезмийского султана Джалал ад-Дина, разбил его войско и ниспроверг его страну. Его [самого] обратили в бегство в Агванк39: он пришел в город Гандзак и захватил его. [Султан] собрал бесчисленное войско из персов, мусульман и тюрок и вторгся в страну армян.

Узнав об этом, Иванэ сообщил грузинскому царю и стал собирать большое войско против султана»40. Ровно то же самое касается и анонимного «Хронографа», где также агрессором выставлена, по понятным причинам, именно хорезмийская сторона. «Хорезмийцы эти явились на третьем году по преставлении Лаша-Георгия с целью разорения и захвата земель и населения Двина. Проведав о том, атабаг Иванэ и Варам Гагели явились пред царицей Русудан и доложили ей о появлении хорезмийцев и лично великого султана Джалалдина на погибель христиан. Сокрушали они так немилосердно, что не щадили ни женщин, ни младенцев»41.

Можно говорить о существенном расхождении при описании действий Джалал ад-Дина на Кавказе в различных группах памятников: причина такого противоречия очевидна и заключается в том, что с одной стороны арабо-персидские, а с другой - грузинские и армяноязычные историки пытались выставить виновником столкновения противника. Другое расхождение касается уже численности войск хорезмшаха, во главе которых он выступает против грузинской армии. Армяноязычные историки писали либо о «бесчисленном войске» Джалал ад-Дина, либо уточняли, что «собрав двухсоттысячное войско, он (Джалал ад-Дин - прим. автора) вторгся в страну армянскую. Грузинский полководец Иванэ, собрав войска, выступил против него войной»42. Грузинские исторические труды содержат информацию о столь же крупных хорезмийских военных соединениях: «слово это они решили принять и, забрав с собой семьи и все свое достояние, выступили и дошли до Адарбадагана43 в количестве около ста сорока тысяч человек.»44.

В свою очередь арабо-персидские историки, в частности ан-Насави, подчеркивали количественное превосходство грузин в битве при Гарни над войском хорезмшаха, не приводя точных цифр: «Когда он достиг Гарни, то увидел, что грузины расположились на возвышенности, как высокая гора на горе, сплошной черной массой, как беспросветная ночь.»45.

Рассматривая события накануне хорезмийской кампании 1225 года, следует признать, что двести тысяч солдат хорезмшаха - явное преувеличение, ведь накануне вторжения в Грузию Джалал ад-Дин предпринял попытку захватить Багдад, что стоило ему немалых сил. Прибыв из Индии с небольшим количеством войска (ан-Насави упоминал лишь о 4 тысячах человек46), Джалал ад-Дин собирал военные силы на территории Западного Ирана, но самым существенным усилением, о котором сообщают арабо-персидские историки, был переход к нему на службу Игана-Таиси с 50­-тысячным войском47. Об иных крупных силах, присоединившихся к армии хорезмшаха, арабо-персидские историки ничего не упоминают. Если считать верной информацию о шестидесятитысячном грузинском войске, то, видимо, численность армии Джалал ад-Дина Манкбурны была примерно такой же или немногим меньше, учитывая потери в ходе «багдадской» кампании.

Итак, как уже упоминалось выше, решающее сражение между войсками Джалал ад-Дина Манкбурны и грузинской армией произошла у крепости Гарни, и закончилась полным поражением последней. В связи с этим хотелось бы еще раз вернуться к уже частично приведенной в этом исследовании цитате из сочинения ан-Насави, который очень подробно описывает это сражение. «Когда он достиг Гарни, то увидел, что грузины расположились на возвышенности, как высокая гора на горе, сплошной черной массой, как беспросветная ночь. Но султан испугался их многочисленности не более чем волки пугаются свободно пасущихся овец, или как голодные львы боятся бродячего скота. Весь тот день он ожидал, что грузины спустятся с гор для сражения, но они не спускались...48».

Тогда Джалал ад-Дин во главе своих отрядов сам произвел решительное наступление и одержал полную победу, в бою по подсчетам Ибн ал-Асира пало около двадцати тысяч грузинских воинов или даже более49. Ан-Насави в этом отношении более сдержан и упоминает о меньшем количестве убитых. «Поле сражения было покрыто трупами, их было около четырех тысяч, тех, которые пали, спасаясь от жара погони»50. Сказать о том, чьи подсчеты более верны сложно, но, по-видимому, персидский историк должен быть более точен, поскольку находился непосредственно при хорезмшахе. Отметим также, что Ибн ал-Асир также упоминает о том, что Джалал ад-Дин отдал приказ не щадить грузинских воинов, однако в этом же месте своего сочинения пишет, что именитых грузин все-таки не убивали. «Многие их командующие вошли в число пленных, а вместе с другими и Шалва»51. Скорее всего упомянутый арабским историком приказ о беспощадном истреблении никак не отразился на тех знатных и именитых грузинах, которые в результате сражения, тем не менее, попали в хорезмийский плен.

В армяноязычных исторических сочинениях есть примерно сходное с арабо-персидскими сочинениями описание сражения при Гарни. «Выступил и Иванэ с грузинским войском и расположился против них, [чуть] повыше. Увидев их, он испугался, застыв на месте, а султан двинул вперед свои войска и пошел навстречу им. Когда увидели это один из грузинских вельмож (звали его Шалвэ) и брат его Иванэ — мужи храбрые и знатные, победоносные в бою, — они велели остальным воинам: “Вы пока подождите. Мы пойдем, врежемся в их ряды; если хоть кого-нибудь из них мы вынудим к отступлению, победа будет за нами, наступайте и вы. Если же они победят нас, вы бегите, спасайте свою жизнь!” И они смешались с войском султана и стали тут же громить их. Но воины грузинские, не обратив на это внимания, стали разбегаться так, что во время бегства и товарищей своих не узнавали. И бежали, не будучи преследуемы никем. От страха они бросались вниз, и ущелье повыше селения Гарни было заполнено ими. Когда увидели это воины султана, они стали преследовать их, многих вырезали, а остальных сбросили вниз со скал. Султан, поднявшись на скалу над ущельем, увидел это печальное зрелище - множество людей и лошадей свалены были, подобно камням, в кучи - покачал головой и сказал: “Это дело [рук] не человека, а лишь Бога Всемогущего”»52.

Большинство армяноязычных историков считали причиной поражения грузинского войска при Гарни не полководческие способности Джалал ад-Дина Манкбурны или доблесть его солдат, а скорее грехи, как вельмож, так и всего грузинского народа, за которые они понесли такое наказание. «Божий гнев постиг Иване, он потерпел поражение возле городка Гарни. Большая часть его войска [была] сброшена с утеса и скатилась в глубокое ущелье...

Султан же, не встретив сопротивления, возвратился в Табриз»53. В сочинении епископа Степаноса также есть сведения об этом сражении, однако этот историк еще более ярко, чем Киракос Гандзакеци, описывает поражение грузинской армии, как проявление Божьего гнева в отношении этого народа. «.Он (Джалал ад-Дин Манкбурны - прим. автора) вторгся в страну армянскую, предал ее огню и мечу, разрушил и разорил страну. Но, встретившись с нашими армяно-грузинскими войсками54 в Араратской долине, остановился перед ними. Великий полководец Иване выставил [против него] 60 тысяч воинов. Но Божий гнев постиг их за беззаконие и отклонение от праведного пути. Не приняв бой под городком Гарни, без победы [врага] они обратились в бегство. И не от человеческих рук, невидимыми ангелами и бурей мечей они были низвергнуты в глубокие ущелья, где все погибли, а если некоторые и спаслись, то благодаря тому, что они спрятались в крепости Гегард»55.

В сочинении епископа Степаноса сражение у Гарни приобретает еще более религиозно-мистический оттенок, поскольку войско Иване терпит поражение не столько от войск Джалал ад-Дина Манкбурны, как это описывают арабо-персидские источники, сколько от рук ангелов. Подобное наказание было послано свыше Иване и его армии за их «грехи и беззакония», которые с точки зрения летописца и были единственной причиной поражения этого войска. Епископ Степанос, как видно из приведенного выше отрывка, приводит более подробный, нежели у Себастаци, рассказ о битве при Гарни. В частности, в сочинении Себастаци совершенно ничего не сообщается об остатках войска Иване, спрятавшихся в крепости Гегард, там также нет точных данных о численности этой армии, а вот епископ Степанос подчеркивает, что это было 60-тысячное войско.

В анонимном грузинском «Хронографе» или «Столетней хронике» отмечается, что причиной поражения армии Иванэ стало разногласие между самим этим полководцем и другими грузинскими военачальниками, в частности братьями Шалвой и Иванэ, о которых упоминает и Киракос Гандзакеци. Если верить грузинскому историку, военные соединения под командованием указанных грузинских вельмож успешно сражались с хорезмийцами, и для окончательной победы им была необходимо помощь других отрядов, которой, однако, не последовало. «А жестокий бой продолжался. Атабаг Иванэ и войска грузинские, взирая на жаркий бой, не пожалели христолюбивых сородичей своих торельцов и с ними многих славных (соратников), но стояли поодаль. И не изволил пособить атабаг Иванэ, как говорит, из зависти, но не из малодушия»56. Таким образом, с точки зрения грузинского автора, Джалал ад-Дину Манкбурны удалось разгромить грузинскую армию по частям, воспользовавшись ее разобщенностью и несогласованностью действий, а также противостоянию друг другу ее руководителей.

Анализируя описание битвы при Гарни в армяноязычных исторических сочинениях, следует признать тот факт, что некоторые из их авторов вовсе не считают хорезмийскую победу исключительно заслугой самих воинов Джалал ад-дина Манкбурны. Победа досталась Джалал ад-Дину по той лишь причине, что грузины прогневали Бога, а сам хорезмшах и его армия представляют собой что-то вроде наказания Божьего, посланного грузинам. Причина такого отношения армяноязычных историков к поражению грузинской армии, с нашей точки зрения, легко объяснима теми религиозными противоречиями, которые имели место быть на тот момент между Грузинской и Армянской церквями. Обе эти церкви первоначально не приняли положений Халкидонского собора 451 года, в связи с чем продолжали проповедовать монофизитство, но если Армянская церковь не отступила от этой доктрины, то грузинские церковные иерархи, начиная с 608 года, все-таки утвердили положения упомянутого собора. Таким образом, с нашей точки зрения, данное описание битвы при Гарни является всего лишь отражением религиозной дискуссии между монофизитами и диофизитами, что вполне объясняет мнение ряда армяноязычных историков о том, что упомянутое поражение лишь наказание за «грехи» грузин.

В связи с этим можно сделать вывод о том, что и само по себе последующее завоевание хорезмийскими войсками территорий Кавказа выглядят не как закономерная победа, а как проявление Божьего гнева над конкретным народом, а именно над грузинами. С нашей точки зрения такое восприятие хорезмийской угрозы армяноязычными историками позволяет последним уделять мало внимания описанию конкретных военных действий своего противника, использованных им военных приемов и прочего, поскольку вовсе не это способствовало их победе, а вмешательство сверхъестественных сил. Все вышесказанное заставляет осторожно рассматривать картину завоевания областей Кавказа Джалал ад-Дином Манкбурны, которую предлагают упомянутые выше историки.
 
Не следует при этом забывать и того, что не только в армяноязычных памятниках можно встретить неточное описание, как биографии Джалал ад- Дина Манкбурны в целом, так и битвы при Гарни в частности. Например, автор «Истории Сельджуков Анатолии» приводит в своем сочинении следующую биографию последнего хорезмшаха. «После него57 его сын Джалал ад-Дин собрал хорезмийское войско. От Чингиз-хана потерпел поражение. Потери были огромны: из его (Джалал ад-Дина - прим. автора) эмиров сто сорок попали в плен и были обезглавлены. (К такому противнику) осталось уважение в сердце Чингиз-хана, а (его воины) собрали богатую добычу с убитых. (Джалал ад-Дин) покорился. В конце (того) года между ними опять была война. А потом мир был заключен. После этого (Джалал ад-Дин) собрал войско и в вилайет Горджестан58 отправился, Иванэ, который был султаном Горджестана, войско свое собрал и выступил против него. Грузины потерпели поражение. Султан приказал, чтобы к неверным проявили немного уважения. Потери были такие, которые редко случались в иные дни: Иванэ же его предводители сообщили, что шестьдесят тысяч человек потеряли. Мусульмане подобной победы (здесь) еще не осуществляли. После этого Иванэ собрал вокруг себя эмиров и решил покориться. Пообещали они Тамару, которая была дочерью Иванэ, выдать замуж за Джалал ад-Дина»59.

Анонимный автор упомянутого выше сочинения XIV века, как видно из этой цитаты, не только допускает ошибки в описании монголо-хорезмийской войны, но и существенно видоизменяет картину битвы при Гарни по сравнению со всеми известными нами арабо-персидскими историческими сочинениями по данному вопросу. Кроме исторических неточностей и ошибок автора памятника интересно упоминание о том, что дочь Иванэ, Тамара, станет причиной ссоры между Джалал ад-Дином и его братом Гийас ад-Дином60, о чем молчат все известные источники. Таким образом, следует подчеркнуть, что среди арабо-персидских памятников также можно найти труды, в которых авторы существенно искажают биографию Джалал ад-Дина Манкбурны и картину монгольского завоевания Центральной Азии и других регионов Востока.

В свою очередь, в составе грузинских исторических сочинений, в частности в анонимном «Хронографе», победа хорезмийских войск при Гарни видится автору не как проявления Божьего гнева, а как вполне закономерная победа сплоченной армии Джалал ад-Дина Манкбурны над разобщенным противником. С точки зрения грузинского историка своей победой хорезмшах обязан не столько своим полководческим талантам или же силе и многочисленности войска, сколько действиям отдельных предводителей армии противника. Однако стоит отметить, что упомянутое выше историческое сочинение было востребовано далеко не всеми грузинскими историками, иначе сложно объяснить те ошибки, которые допускает в своем описании хорезмийского вторжения на территорию Южного Кавказа Давид Багратиони, чьему перу принадлежит сочинение «История Грузии». Так, автор этого сочинения не только не упоминает о произошедшей битве при Гарни, но и путает Джалал ад-Дина Манкбурны с египетским султаном Салах ад-Дином. «Начало ее царствования было спокойно, но впоследствии возмущалось оно пагубными вторжениями неприятелей в пределы иверских владений. Джалалдин или Саладин, бывший потом египетским и сирийским султаном, опустошив Армению и Ахалцихскую область, вступил с многочисленными войсками в Иверию и предложил царице Русудане быть его женою. Дабы избежать насилий сего жестокого неприятеля, царица Русудана удалилась в город Кутайс»61.

После победы в битве при Гарни события развивались следующим образом: войска Джалал ад-Дина Манкбурны захватили город Двин62, а затем двинулись вглубь грузинских территорий, чему способствовала помощь представителей мусульманской элиты, благодаря которой войска хорезмшаха быстро и беспрепятственно прошли через горы. «Во время этих событий на службу к Джалал ад-Дину перешли бывшие вассалы Атабеков Азербайджана - владетели Сурмари (на южном берегу Аракса) Шариф ад- Дин Уздере и Хустам ад-Дин Хыдр. Оба владетеля Сурмари в качестве проводников показали дорогу войскам султана через перевалы и ущелья вглубь грузинских земель63».

Уже у современников Джалал ад-Дин Манкбурны не вызывал никаких сомнений тот факт, что если бы не внезапное донесение о ситуации в Табризе, Грузия была бы захвачена хорезмийцами уже в 1225 году, поскольку сколько-нибудь значимых военных сил, способных им противостоять, после поражения при Гарни в этом регионе не осталось. «И если бы не пришло к нему известие из Табриза, вынудившее его вернуться, он без труда и особых усилий захватил бы эту страну, поскольку жителей ее почти не осталось - кто был убит, кто взят в плен, а кто оказался в изгнании»64.

Согласно версии, которую предлагает нам ан-Насави, события развивались так: Джалал ад-Дин Манкбурны во главе своей армии двигался в направлении Тифлиса, когда его настиг гонец с письмом от везира Шараф ал-Мулка. В этом письме раис Табриза, Шамс ад-Дина ат-Туграи, и его племянник, Низам ад-Дин, обвинялись в попытке убить самого везира, поднять восстание против хорезмшаха и передать Табриз атабеку Узбеку. По мнению ан-Насави, донос был явно лживым, однако из-за него Джалал ад- Дину пришлось прервать свой грузинский поход и вернуться в Табриз65. Нельзя не отметить того факта, что Ибн ал-Асир в своем труде подчеркивает, что это донесение хорезмшах получил еще до начала кампании против грузин, но решил сначала разгромить своего противника и только после этого заниматься проблемами Табриза66. С другой стороны, более ни в одном из известных нам арабо-персидском памятнике такой версии развития событий мы не встречаем, что заставляет крайне осторожно отнестись к точке зрения упомянутого арабского историка.

В остальном же авторы источников практически единодушны: когда хорезмшах прибыл в Табриз «Шараф ал-Мулк предстал пред ним с лжецами и негодяями, которые засвидетельствовали против ат-Туграи и сына его брата ту ложь, что ранее была передана султану67». Джалал ад-Дин Манкбурны произвел скорый и, если верить ан-Насави, не совсем справедливый суд: Шамс ад-Дин был заточен в тюрьму, а его племянник казнен. Лишь в 1228 году хорезмшах осознал, что ошибся и восстановил Шамс ад-Дина в его прежней должности, однако это произошло уже в тот период, когда Джалал ад-Дин перестал доверять своему везиру Шараф ал-Мулку - главному доносчику на раиса Табриза68. Таким образом, грузинская кампания 1225 года была прервана вовсе не по воле последнего хорезмшаха, а из-за не зависящих от него обстоятельств. Последующее завоевание Грузии было отложено Джалал ад-Дином Манкбурны, что позволило его противнику придти в себя, собраться с силами и подготовиться к новой войне.

Подводя итоги этого исследования, в первую очередь хотелось бы подчеркнуть, что сама по себе кампания 1225 года была обусловлена не только стремлением хорезмийской стороны утвердиться в Грузии, но и претензиями последней на территорию государства атабеков Азербайджана. По всей видимости, именно земли, принадлежащие упомянутым атабекам, а также часть территорий Аррана69, и стала яблоком раздора между молодой хорезмийской державой и ее соседом. Как сообщают нам исторические источники, обе стороны были готовы к военному столкновению и собрали для этого достаточно большие и примерно равные по численности армии. При таком соотношении сил победа досталась более опытному хорезмийскому войску, которое возглавлял один из талантливейших полководцев своей эпохи - Джалал ад-Дин Манкбурны. Сама по себе битва при Гарни стала не только серьезным поражением грузинского войска, которое понесло значительные потери, но и дала возможность их противникам развить успех за счет дальнейшего завоевания грузинских территорий. Лишь стечение обстоятельств не позволило войскам Джалал ад- Дина захватить обширные территории грузинского государства уже в 1225 году.

Необходимо также сказать несколько слов о том, какое отражение нашла хорезмийская кампания против Грузии 1225 года в исторических сочинениях - арабо-персидских, грузинских и армяноязычных. Первое, что необходимо подчеркнуть, касается деятельности хорезмшаха, накануне упомянутой военной кампании: арабо-персидские историки приводят в основном подробные сведения по этой проблеме, их армяноязычные коллеги предпочитают либо краткие и ошибочные сведения по этой проблеме, либо не пишут о ней вовсе. Со своей стороны, грузинские исторические источники сочетают в себе подробное описание деятельности Джалал ад-Дина Манкбурны до вторжения на территорию Южного Кавказа с большим количеством неточностей и ошибок. В отношении армяноязычных памятников, на наш взгляд, это следует объяснять тем, что действия Джалал ад-Дина в других регионах до вторжения в Грузию были малоинтересны их авторам или они просто не имели об этом достаточной информации. Скорее всего, те из авторов, кто упоминал о биографии хорезмшаха до 1225 года, опирались в основном на слухи и рассказы беженцев, не подвергая их критическому рассмотрению, что, естественно, сказалось на точности их описаний этого периода жизни Джалал ад-Дина Манкбурны. Грузинские же историки, хоть и предлагали более подробные сведения, тем не менее, черпали информацию из подобных источников, как и армяноязычные авторы, что объясняет упомянутые ошибки и неточности.

При описании самой кампании 1225 года арабо-персидские, грузинские и армяноязычные историки в некоторых аспектах существенно противоречат друг другу. В первую очередь, как уже отмечалось в этом исследовании, они приводят разное соотношение военных сил противостоящих сторон и вполне понятно, что последние несколько преувеличивают количество хорезмийских войск, вторгнувшихся на территорию грузинского государства. Естественно, если анализировать ситуацию в хорезмийской державе накануне войны, то следует признать, что, в частности, двести тысяч солдат, а именно столько было в войске хорезмшаха согласно некоторым армяноязычным историкам, явное преувеличение. Косвенно об этом говорят и арабо-персидские авторы, нигде не упоминая о том, что к войску Джалал ад-Дина могли присоединиться накануне кампании существенные военные подкрепления, чтобы в сумме его армия могла составить упомянутые двести тысяч бойцов. Следует признать, после сравнения информации из различных памятников, что силы сторон были примерно равны по численности воинов друг другу и составили с обеих сторон примерно шестьдесят тысяч человек.

Следующий важный момент касается битвы при Гарни, победа в которой, как считают арабо-персидские историки, является целиком и полностью заслугой последнего хорезмшаха и его армии. Армяноязычные историки видят в этом поражении результат гнева Божьего за «грехи» грузин, и, таким образом, последний хорезмшах становится лишь орудием Божием, и заслуги самого Джалал ад-Дина в этой победе нет. Более того, некоторые из приведенных авторов, описывают поражение войска Иванэ, как дело рук не человеческих, но ангельских, что также уменьшает вклад последнего хорезмшаха в эту победу. Конструирование образа «бича Божьего» армяноязычными историками позволяет им подчеркнуть, с одной стороны, правильность собственных религиозных убеждений, а с другой - продемонстрировать то, каким может быть «наказание» для еретиков, каковыми являлись диофизиты для монофизитской Армянской Церкви. Рассматривая битву при Гарни с позиций армяноязычных авторов, можно увидеть в этом поражении лишь результат вмешательства сверхъестественного в человеческую жизнь, которое само по себе является наказанием для грузинского народа, чья Церковь приняла положения Халкидонского собора 451 года, отвергнутые Армянской Церковью.

Описывая события битвы при Г арни, грузинские историки подчеркивают значение разногласий среди грузинского командования, которые, с их точки зрения, и стали главной причиной поражения. Таким образом, в составе этой группы памятников, в большей степени в анонимном «Хронографе», создается «образ» последнего хорезмшаха, как удачливого и жестокого полководца. Однако особых заслуг Джалал ад-Дина Манкбурны в победе над грузинской армией эти историки не видят, предпочитая выставлять на первый план уже упомянутые разногласия среди военачальников этой армии. При этом надо отметить практически полное отсутствие в грузинских исторических сочинениях того образа «бича Божьего» в отношении хорезмшаха, о котором говорилось выше.

Большинство арабо-персидских историков формировали «образ хорезмшаха», как великого полководца и, естественно, что в их сочинениях победа в битве при Гарни будет целиком и полностью заслугой Джалал ад - Дина Манкбурны. Те же из арабо-персидских историков, которые иначе описывали деятельность последнего хорезмшаха и критически подходили к ее изучению, как например, Ибн ал-Асир, будут описывать хорезмшаха, как талантливого, но крайне жестокого полководца, делая особый упор в своих сочинениях на упоминании о расправе над пленными грузинами. Безусловно, даже критики Джалал ад-Дина Манкбурны, не будут сомневаться в его вкладе в победу над грузинской армией и это следует объяснять в большей степени религиозным фактором, однако им ничто не мешает подчеркивать, что этот исторический деятель был крайне жестоким по отношению к пленным или мирным жителям. Важно помнить и то, что о факт резни пленных грузин в битве при Гарни упоминает только Ибн ал-Асир. Таким образом, мы видим целых три образа последнего хорезмшаха, сформировавшихся в рамках арабо-персидской, грузинской и армяноязычной исторической литературы, что является дополнительной мотивацией для критического изучения источников по указанной проблеме.

Примечания

1. Аветисян В. Монгольское нашествие на Армению (XIII в.) // Московский институт востоковедения. Труды. М., 1939. Сб. 1. С. 125-143.; Али-Заде А.А. Монгольские завоеватели в Азербайджане и сопредельных странах в XIII - XIV вв. // Вопросы истории. 1952. № 8. С. 59 - 65.; Али-Заде А.К. Из истории государства Ширваншахов в XIII - XIV вв. // Известия АН Азербайджанской ССР. 1949. № 8. С. 78 - 110.; Анчабадзе З.В. Из истории средневековой Абхазии (XI - XVII вв.). Сухуми, 1959. 306 с.; Анчабадзе Г.З. Источниковедческие проблемы военной истории Грузии. (Исследование грузинских исторических сочинений). Тб., 1990. 256 с.; Ашурбейли С. Государство Ширваншахов (VI-XVI вв.). Баку, 1983. 306 с.; Бабаян Л.О. Социально-экономическая и политическая история Армении в XIII - XIV веках. М., 1969. 336 с.; Бабаян Л.О. Очерки историографии истории Армении эпохи развитого феодализма (IX - XIII вв.). Ереван, 1981. 392 с.; Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегинидов 1097-1231г. М., 1986. 247 с.; Буниятов З.М. Государство Атабеков Азербайджана (1136-1225). Баку, 1978. 271 с.; Галстян А.Г. Завоевание Армении монгольскими войсками // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977. С. 166-186.; Гусейнов Р.А. Иракские Сельджукиды, Ильдегизиды и Закавказье // Палестинский сборник. Л., 1970. Вып. 21: Ближний Восток и Иран. С. 185­198.; Ибрагимов Д. К истории государства Ширваншахов Азербайджана (1072 - 1382). // Азербайджанский государственный университет. История и философия. 1964. Вып. 4. С. 17 - 30.; История Грузии. С древнейших времен до 60-х гг. XIX в. / Сост. Н.А. Бердзенишвили, В.Д. Дондуа, М.К. Думбадзе, Г.А. Меликишвили, Ш.А. Месхиа. Тб., 1962. т. I. 510 с.; Петрушевский И.П. Из героической борьбы Азербайджанского народа в XIII - XIV веках. Баку, 1941. 64 с.; Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции // Летописи и хроники. 1980 г., "Наука", М. 1981. С. 1-14.; Agbal А. Tarih-i mawsalei-e Iran. Az jomlei-e Chingiz ta tashkil doulate Timuri. Tehran, 1939. Vol. I. 409 с.; Boyle J.A. The Mongol world empire 1206-1370. London, 1977. 316 p.; Brosset M. Histoire de la Georgie. SPb., 1849. 284 p.; Cambridge History of Iran / Red. : J.A. Boyle. Cambridge, 1968. Vol. 5. 763 p.; Dabir Seyagi. Sultan Djalal ad-Din Horezmshah. Tehran, 1977. 210 p.; Kafesoglu, I. Harezmsahlar devleti tarihi (485 - 617/1092 - 1229). Ankara, 1956. 420 p.; Horst H. Die Staatsverwaltung der Grosselgüqen und Horazmsahs (1038-1231). Wiesbaden, 1964. 192 p.; Nasrhai-e tarihi / I. Hakemi. Tehran, 1971. 176 p.; Razi A. Tarihi Iran. Tehran, 1970. 940 p.
2. Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. / Пер. П.Г. Булгаков, Ш.С. Камолиддин. Т., 2006. 560 с.; Al-Asir ibn. Al-Kamil fi- t-tarih // Journal Asiatique. Paris, 1849 - 1850. T. XIII - XV.
3. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны / Пер. З.М. Буниятов. Баку, 1973. 450 с.
4. Джувейни. Чингиз-хан. История завоевателя мира / Пер. Е.Е. Харитонова. М., 2004. 690 с.
5. Государство, располагавшееся на территории современного северного Азербайджана и Дагестана. Независимая династия правит в Ширване, начиная с IX века вплоть до середины XIII в. Подробнее см.: Буниятов З.М. Государство Атабеков Азербайджана (1136-1225). Баку, 1978. С. 139.
6. Государство атабеков Азербайджана существовало с 1136 по 1225 год и включало в свой состав на момент появления на Кавказе хорезмийцев часть территории современного Азербайджана, Азербайджана Персидского и Аррана. Прим. автора.
7. Арран (Агванк, ал-Ран) - в рамках арабо-персидской историографии использовался для обозначения территории Кавказской Албании, исторического региона, включавшего в себя часть территорий современного Азербайджана, Грузии и Дагестана. Прим. автора.
8. Ахлат (или Хилат) - город на западном берегу оз. Ван в Малой Азии. Прим. автора.
9. Арзан - современный Эрзурум в Северо-Восточной Турции. Прим. автора.
10. Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. С. 375.
11. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С.135.
12. Hamdallah Kazvini. Tarihi gouzide. / Trad. Y. Le Strange. Paris, 1903. Vol. 1. Р. 427.
13. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С.156.
14. Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. С. 373.
15. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С.156.
16. Там же. С.156.
17. Подробнее см.: Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С. 140.
18. Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции // "Летописи и хроники. 1980 г., "Наука", М. 1981. С. 1-14.; Кроме того, см.: Анонимный грузинский «Хронограф» XIV века / Пер.: Г.В. Цулая. М., 2005. 152 с.
19. Подробнее см.: Анчабадзе Г.З. Источниковедение проблемы военной истории Грузии (Исследование грузинских исторических сочинений). Тб., 1990. 1990. 256 с.
20. Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. С. 1.
21. Парсадан Горгиджанидзе. История Грузии. / Пер. Р. К. Кикнадзе, В. С. Путуридзе. Тб., 1990. 182 с.
22. Кикнадзе Р.К. Очерки по источниковедению истории Грузии: Парсадан Горжджанидзе и «Картлис Цховреба». С. 64-65.
23. В оригинале - Сабердзнети, что в древнегрузинской литературе означало одновременно и Древнюю Грецию и Византию. Прим. переводчика. Подробнее см.: Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. С. 8.
24. Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. С. 8.
25. Степанос епископ. «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей XIII-XIV вв. / Пер. А.Г. Галстян. М., 1962. С. 34.
26. Себастаци. «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей XIII-XIV вв. / Пер.: А.Г. Галстян. М., 1962. С. 23.
27. Гарни (Гарниси) — средневековая крепость, развалины которой находятся к юго-востоку от Еревана, на берегу р. Гарничай. Подробнее см.: Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С. 156.
28. Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегинидов 1097-1231 г. М., 1986. С.166.
29. Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. С. 376.
30. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С. 157.; Степанос епископ «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей ХIII-ХIV вв. С. 34.
31. Джувейни. Чингиз-хан. История завоевателя мира / Пер. Е.Е. Харитонова. М., 2004. С. 301.
32. Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. С. 8-9.
33. Речь идет о территории государства атабеков Азербайджана - прим. автора.
34. Джувейни. Чингиз-хан. История завоевателя мира. С. 301.
35. Имеется в виду территория государства атабеков Азербайджана. Прим. автора.
36. Al-Asir ibn. Al-Kamil fi-t-tarih // Journal Asiatique. Paris. T. XIV. 1849. P. 482.
37. Гандзакеци Киракос. История Армении / Пер.: Л.А. Ханларян. М., 1976. С.138.
38. Гандзак (совр. Гянджа) - город у северо-восточного подножия Малого Кавказа, на реке Гянджачай (бассейн Куры). Являлся одним из главных центров Аррана или Кавказской Албании.
39. Агванк, Арран, ал-Ран или Кавказская Албания - прим. автора.
40. Гандзакеци Киракос. История Армении. С. 149.
41. Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. С. 8.
42. Себастаци. «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей  ХIII-ХIV вв. / Пер. А.Г. Галстян. М., 1962. С. 23.
43. Адарбадаган - в данном случае речь идет о той части Азербайджана, которая входила в состав государства атабеков Азербайджана. Прим. автора.
44. Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. С. 8.
45. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С. 157.
46. Там же. С. 139.
47. Там же. С. 152-153.
48. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С. 157.
49. Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. С. 376.
50. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С. 158.
51. Al-Asir ibn. Al-Kamil fi-t-tarih // Journal Asiatique. Paris. T. XIV. 1849. P. 483.
52. Гандзакеци Киракос. История Армении. С. 149.
53. Себастаци. «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей ХIII-ХIV вв. / Пер. А.Г. Галстян. М., 1962. С. 24.
54. Так в переводе А.Г. Галстяна - прим. автора.
55. Степанос епископ. «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей XIII-XIV вв. / Пер. А.Г. Галстян. М., 1962. С. 33.
56. Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции. С. 9.
57. Имеется в виду хорезмшах Ала ад-Дин Мухаммад. Прим. автора.
58. Имеется в виду Грузия. Прим. автора.
59. Tarih-i al-i Saljuk dar Anatoli. Tehran, 1999. P. 75.
60. Ibid. P. 75.
61. Давид Багратиони. История Грузии. Тб. Мецниереба. 1971. С. 115.
62. Двин (Дабил) - город, находившийся на реке Аракс, во время вторжения хорезмийцев входил в состав грузинского государства, о чем сообщает, в частности, Ибн ал-Асир. Подробнее см.: Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. С. 376.
63. Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегинидов 1097-1231г. С.167.
64. Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. С. 376.
65. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С.161.
66. Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. С. 377.
67. Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. С.161.
68. Подробнее см.: Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны.
С.161.
69. Можно вспомнить о приведенных выше сведениях из отдельных исторических памятников о хорезмийском захвате города Гандзак, который являлся одним из главных центров Аррана. Прим. автора.

Список использованных источников и литературы

Источники:


Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны / Пер. З.М. Буниятов. Баку, 1973. 450 с.
Анонимный грузинский «Хронограф» XIV века / Пер.: Г.В. Цулая. М., 2005. 152 с.
Багратиони Давид. История Грузии. / Сост.: А. Pогава. T6., 1971. 271с. Гандзакеци Киракос. История Армении / Пер.: Л.А. Ханларян. М., 1976. 355 с.
Джувейни. Чингиз-хан. История завоевателя мира / Пер. Е.Е. Харитонова. М., 2004. 690 с.
Ибн ал-Асир. «Ал-Камил фи-т-тарих» «Полный свод по истории». Избранные отрывки. / Пер. П.Г. Булгаков, Ш.С. Камолиддин. T., 2006. 560 с.
Обзор источников по истории Азербайджана / Pед. З.М. Буниятов. Баку, 1964. 36 с.;
Парсадан Горгиджанидзе. История Г рузии. / Пер. P. К. Кикнадзе, В. С. Путуридзе. T6., 1990. 182 с.
Степанос епископ. «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей XIII-XIV вв. / Пер. А.Г. Галстян. М., 1962. 155 с.
Себастаци. «Летопись» // Армянские источники о монголах. Извлечение из рукописей XIII-XIV вв. / Пер.: А.Г. Галстян. М., 19б2. 155 с.
Al-Asir ibn. Al-Kamil fi-t-tarih // Journal Asiatique. Paris, 1849 - 185Q. T. XIII - XV.
Hamdallah Kazvini. Tarihi gouzide. / Trad. Y. Le Strange. Paris, 19Q3. Vol. 1. 732 p.
Tarih-i al-i Saljuk dar Anatoli. Tehran, 1999. 168 с.

Литература:

Аветисян В. Монгольское нашествие на Армению (ХIII в.) // Московский институт востоковедения. Труды. М., 1939. Сб. 1. С. 125-143.
Али-Заде А.А. Монгольские завоеватели в Азербайджане и сопредельных странах в ХIII - ХIV вв. // Вопросы истории. 1952. № 8. С. 59 - 65.
Али-Заде А.К. Из истории государства Ширваншахов в ХIII - ХIV вв. // Известия АН Азербайджанской ССР. 1949. № 8. С. 78 - 110.
Анчабадзе З.В. Из истории средневековой Абхазии (ХI - ХVII вв.). Сухуми, 1959. 306 с.
Анчабадзе Г.З. Источниковедческие проблемы военной истории Грузии. (Исследование грузинских исторических сочинений). Тб., 1990. 256 с.
Ашурбейли С. Государство Ширваншахов (VI-ХVI вв.). Баку, 1983. 306 с.
Бабаян Л.О. Социально-экономическая и политическая история Армении в ХIII - ХIV веках. М., 1969. 336 с.
Бабаян Л.О. Очерки историографии истории Армении эпохи развитого феодализма (IХ - ХIII вв.). Ереван, 1981. 392 с.
Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегинидов 1097-1231г. М., 1986. 247 с.
Буниятов З.М. Государство Атабеков Азербайджана (1136-1225). Баку, 1978. 271 с.
Галстян А.Г. Завоевание Армении монгольскими войсками // Татаро- монголы в Азии и Европе. М., 1977. С. 166-186.
Гусейнов Р.А. Иракские Сельджукиды, Ильдегизиды и Закавказье // Палестинский сборник. Вып. 21. Ближний Восток и Иран. Л., 1970. С. 185 - 198.
Ибрагимов Д. К истории государства Ширваншахов Азербайджана (1072 - 1382). // Азербайджанский государственный университет. История и философия. 1964. Вып. 4. С. 17 - 30.
История Грузии. С древнейших времен до 60-х гг. XIX в. / Сост. Н.А. Бердзенишвили, В.Д. Дондуа, М.К. Думбадзе, Г.А. Меликишвили, Ш.А. Месхиа. Тб., 1962. т. I. 510 с.
Кикнадзе Р.К. Очерки по источниковедению истории Грузии: Парсадан Горжджанидзе и «Картлис Цховреба». Тб., 1980. 201 с.
Петрушевский И.П. Из героической борьбы Азербайджанского народа в XIII - XIV веках. Баку, 1941. 64 с.
Цулая Г.В. Джелал ад-Дин в оценке грузинской летописной традиции // Летописи и хроники. 1980 г., "Наука", М. 1981. С. 1-14.
Челидзе В.В. Исторические хроники Грузии. Тб., 1980. 456 с.
Agbal А. Tarih-i mawsalei-e Iran. Az jomlei-e Chingiz ta tashkil doulate Timuri. Tehran, 1939. Vol. I. 409 с.
Boyle J.A. The Mongol world empire 1206-1370. London, 1977. 316 p. Brosset M. Histoire de la Georgie. SPb., 1849. 284 p.
Cambridge History of Iran / Red. : J.A. Boyle. Cambridge, 1968. Vol. 5. 763 p.
Dabir Seyagi. Sultan Djalal ad-Din Horezmshah. Tehran, 1977. 210 p. Kafesoglu, I. Harezmsahlar devleti tarihi (485 - 617/1092 - 1229). Ankara, 1956. 420 p.
Horst H. Die Staatsverwaltung der Grosselgüqen und Horazmsahs (1038­1231). Wiesbaden, 1964. 192 p.
Nasrhai-e tarihi / I. Hakemi. Tehran, 1971. 176 p.
Razi A. Tarihi Iran. Tehran, 1970. 940 p.

Научно-исследовательский центр «Южный Кавказ». 2013

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Лосев К.В., Михайлов В.В. Английская политика в Закавказье и в Азербайджане в 1918г.: между большевиками и пантуранистами // Вопросы истории. №4 (1). 2021. С. 239-252.
      Автор: Военкомуезд
      К. В. Лосев, В. В. Михайлов

      Английская политика в Закавказье и в Азербайджане в 1918г.: между большевиками и пантуранистами

      Лосев Константин Викторович — доктор экономических наук, декан гуманитарного факультета Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения; Михайлов Вадим Викторович — доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения (ГУАП).

      Аннотация. Статья посвящена истории Первой мировой войны и революции в Закавказье. Авторы обратились к материалам английского Военного кабинета и заседаний Палаты общин британского парламента, посвященным ситуации в Закавказье, прежде всего в Баку — мировом центре нефтедобычи и стратегически важном портовом городе на берегу Каспийского моря. Изучение материалов английских архивов и публикаций стенограмм заседаний парламента позволяет ответить на ряд вопросов, которые прежде оставались за рамками советской и английской историографии.

      Ключевые слова: Октябрьский переворот в России, Брестский мир, распад Кавказского фронта Первой мировой войны, Британский военный кабинет, Имперский военный совет Великобритании, Палата общин парламента Великобритании, Азербайджанская демократическая республика, Бакинская коммуна, генерал Л. Денстервилль, турецкая интервенция в Закавказье.

      События, происходившие в Закавказье в 1918 г., представляют особый интерес для исторической науки, поскольку в них пересекаются /239/ практически все линии противоречий мировых держав, вызванные Первой мировой войной и русской революцией. Военные и политические перемены, связанные с образованием на обломках царской России самопровозглашенных государств, и политику признания и непризнания этих государств Советской Россией и европейскими державами важно анализировать еще и потому, что они могут рассматриваться во взаимосвязи с недавним распадом СССР и соответствующими геополитическими проблемами. Особенно любопытны в этой связи официальные документы английских военных и политических институтов, определявших в 1918 г. общую политику государства, споры и противоречия влиятельных военных и политиков, их компетентность в вынесении оценок и принятии решений, имевших важное стратегическое значения для страны и влияющих на ситуацию в регионах и мире в целом.

      Отпадение Закавказья от России и политика в отношении признания независимости Азербайджана, крупнейшего мирового центра нефтедобычи, на который жадно смотрели и страны Антанты, и страны Центрального блока, и, несомненно, лидеры Советской России, представляет собой любопытнейший вопрос истории, до сих пор не потерявший актуальности. Поскольку отечественная научная общественность до сих пор слабо знакома с документами английских архивов и публикациями парламентских заседаний Палаты общин и Палаты лордов Великобритании, можно сказать, что этот аспект исследован недостаточно, в основном по опубликованным международным договорам, подоплека заключения которых во многом до сих пор остается за рамками имеющихся исследований проблемы политики Великобритании относительно Закавказской демократической федеративной республики (ЗДФР) и Азербайджанской демократической республики.

      Британский военный кабинет, Имперский военный совет Великобритании и английский парламент в 1917—1918 гг. неоднократно рассматривали события в России и их влияние на военные действия против Османской империи. Первое оптимистичное впечатление от демократизации политической жизни России в результате падения царского режима, которое демонстрировало заседание Имперского военного совета 22 марта 1917 г., быстро рассеялось. Общие выводы, сделанные к лету 1917 г., были неутешительными. Миссия Артура Хендерсона указала на политическую слабость Временного правительства и влияние на военные решения стихийно образованных солдатских советов как на «главную опасность для политического и военного положения России», а также на все более усиливающиеся в обществе требования заключить сепаратный мир [1]. Неспособность России противостоять Турции беспокоила английское командование и политиков, особенно после провала Галлиполийской операции в конце 1915 г. и катастрофической сдачи в плен корпуса генерала Ч. Таунсенда в Кут-эль-Амаре летом 1916 г. [2] «Неудачи английской политики на Востоке продолжило падение проантантовского кабинета в Персии 27 мая 1917 г., который 6 июня заменил кабинет персидских националистов, выступивший с предложением к британскому и российскому Временному правительству вывести из страны свои войска» [3]. Намеченная на лето 1917 г. совместная российско-английская Мосульская операция против турецких сил в Месопотамии провали-/240/-лась [4]. На заседании Иосиного кабинета 10 августа 1917 г., посвяшеи-ного носиной политике в отношении совместных действий с Россией ш турецком направлении, говорилось: «Одними из наиболее разочаровывающих последствий русской рсволюнии стали события на турецком театре. Несмотря на блестящие операции в Месопотамии генерала сэра Стенли Мода, достигшего значительных результатов, неудача русского наступления позволила туркам сдержать нас на границах Сирии и Палестины... Общие выводы комитета, исходя из ситуации в России можно суммировать как следующие:

      a) будет правильным основывать наши планы, исходя из того, что русские не смогут усилить свою военную эффективность в этом году;

      b) нельзя отвергать возможность того, что Россия откажется продолжать войну предстоящей зимой, либо вследствие того, что правительство пойдет на сепаратный мир, либо поскольку солдаты откажутся оставаться в окопах» [5]. Британские военные опасались, что революционные события в России приведут к восстанию мусульман в российской армии на Кавказе, которое может охватить и индийские войска Британии в Месопотамии. Поэтому в октябре 1917 г. генерал Бартер даже просил российское Верховное командование «перевести магометанские части с Кавказского на какой-либо другой фронт» [6].

      Большевистский переворот в Петрограде еще более усугубил негативную для Антанты ситуацию на Кавказском фронте, а публикация Декрета о мире и заявление В. И. Ленина о том, что Советская Россия «не будет признавать договоров, заключенных Россией царской, и опубликует все документы европейской тайной дипломатии» [7], вдохновило турецких политиков и воодушевило турецкое общество на продолжение борьбы с англичанами. Характерно, что начавшаяся летом 1917 г. подготовка к заключению сепаратного мира между Великобританией и Османской империей была прервана военным министром Турции Энвером-пашой в феврале 1918 г. [8] Перемирие, заключенное между командующим Третьей турецкой армией Вехиб-пашой и командиром Кавказской армии генералом М. Пржевальским 5 декабря 1917 г. [9], хотя и не было признано большевистским правительством Советской России, фактически прекращало действия русских вооруженных сил в войне с Турцией. Заключенный большевиками с Центральным блоком Брест-Литовский договор (3 марта 1918 г.) прекращение войны на Кавказском фронте подтвердил и узаконил [10].

      Подписание Брестского мира изменило отношение правительства Великобритании к союзным обязательствам перед Россией, которые были даны царскому правительству. Если 6 февраля 1918 г. в «Кратком отчете о союзных обязательствах Британии перед союзниками» авторы секретного документа признавали российские права на турецкие территории по российско-английским соглашениям о Константинополе (март 1915 г.) и договору Сайкса-Пико (1916 г.), хотя отдельно упоминалось, что российское правительство не ратифицировало решения Парижской экономической конференции 1916 г., что ставило под вопрос участие России в судьбе турецкого государственного долга [11], то уже в начале марта, когда был заключен брестский мир, позиция английских военных и политических лидеров резко изменилась и «все /241/ договоры, заключенные Великобританией с царским правительством, перестали считаться обязательными в отношении правительства большевиков» [12].

      Брестский мир изменил и политическую ситуацию на Кавказе, поскольку возвращение Турции территорий до границ 1914 г. не устраивало народы Армении и Грузни. Созданный в ноябре 1917 г. Закавказский комиссариат, предполагавший, что судьбу Закавказья должно решать Всероссийское учредительное собрание, после разгона последнего большевиками [13] составил в феврале 1918 г. из бывших депутатов Учредительною собрания от трех национальных советов (армянского, грузинского и мусульманского) Закавказский сейм, принявший на себя законодательную власть в регионе до прояснения ситуации в России [14]. Сейм отказался признать Брестский мир, а турецкая интервенция в Закавказье с февраля 1918 г., имевшая целью силой занять территории, отходящие к Турции по условиям Брестского мира, привела к тому, что 22 апреля 1918 г. Закавказье объявило о своем отделении от России и образовании Закавказской демократической федеративной республики (ЗДФР), признавшей, по настоянию Турции, условия Брестского мира [15]. Таким образом, провозглашение независимости не помогло грузинским и армянским политикам сохранить территории [16], более того, Турция ультимативно потребовала от лидеров ЗДФР отвести свои войска за бывшую российско-турецкую границу 1877 г., передав Турции Карс и Батуми [17]. Споры о принятии ультиматума раскололи федерацию [18]. Грузия обратилась к Германии с просьбой взять ее под протекторат, чтобы помешать Турции отторгнуть от нее значительную территорию и важный морской порт, и 27 мая 1918 г. сейм констатировал распад ЗДФР [19]. 28 мая Национальный совет закавказских мусульман объявил об образовании независимой Азербайджанской демократической республики (АДР) [20].

      С первых дней после большевистского переворота и начала распада империи перед британскими политиками встала сложная задача: признавать ли фактическое отторжение Закавказья от России и образование на его территории независимого мусульманского государства или не признавать, поддерживая единство России, как призывали антибольшевистские силы в России, заявлявшие о сохранении союзных отношений с Антантой и непризнании Бреста.

      В меморандуме лорда Р. Сесиля, переданном в Военный кабинет 23 февраля 1918 г., говорилось, что 3 декабря 1917 г., согласно принятому правительством решению, антибольшевистские и проантантовские силы в России получили значительные суммы, однако никаких эффективных результатов это не дало. В результате в конце декабря было принято решение «продолжить неофициальные контакты с большевистским правительством в Петрограде, одновременно делая все возможное для поддержки антибольшевистских движений на Юге и Юго-востоке России и везде, где они еще возникнут». Причем, как писал Сесиль, если по этому поводу возникнут трения с большевиками, следует оставлять их протесты без внимания. Такую позицию Сесиль считал оправданной, и в феврале, например, он полагал, что отторжение Сибири, Кавказа и черноморских портов создаст большевикам «серьезные военные и экономические проблемы» [21]. /242/

      С другой стороны, в те же дни Военный кабинет получил сведения, что на Кавказе активно действуют турецкие агенты. Бюро разведки 27 февраля 1918 г. сообщало, что «тюркистская» пропаганда среди российских мусульман, особенно в Азербайджане, ведется агрессивно, а ее целью является отторжение Закавказья от России и присоединение к Османской империи. Разведка предлагала кабинету обратить внимание на сохраняющее политический вес общероссийское мусульманское движение, лидер которого, осетин Л. Цаликов, продолжает призывать мусульман Поволжья и Кавказа к сохранению «консолидированного Российского государства» [22].

      Таким образом, перед политиками и военными Великобритании на Кавказе ясно вставали образы двух врагов — российских большевиков и турецких «тюркистов» или «пантюрков». После заключения Брестского мира тон британских политиков изменился. Уже 11 марта 1918 г. Военный кабинет рассматривал возможность направления военных сил для оккупации важного черноморского порта Закавказье — Батуми, а также угрозу оккупации турецкими или германскими войсками Баку и возможность и даже необходимость «помощи русским против немцев в Баку» [23]. Еще в январе командование британских сил в Месопотамии наметило сформировать компактные силы, которые предполагалось направить в Северную Персию для предотвращения турецкой оккупации региона. Теперь эта цель была дополнена новой — походом на Баку. Командовать формирующимся отрядом было поручено генералу Л. Денстервиллю, отчего вся экспедиция получила название «Денстерфорс» [24]. 17 февраля 1918 г. Денстервилль прибыл в Энзели, где обнаружил Революционный комитет, объявивший, что Закавказское правительство является его врагом [25].

      В апреле и мае, когда в Закавказье происходили знаменательные события, связанные с самоопределением федерации и отдельных независимых государств, британский Военный кабинет был озабочен «панисламизмом» азербайджанских татар, которые, по сообщению «двух авторитетов, пользующихся доверием» армянской национальности, более фанатичны, нежели даже турки, и собираются «из центра заговора — Баку — организовать масштабные акции против армянского населения Закавказья» [26]. Можно отметить, что в это время в Баку власть находилась в руках большевиков, которых полностью поддерживал Армянский национальный совет как в Баку, так и в Тифлисе, где он составлял фракцию Закавказского сейма, и в конце марта — начале апреля 1918 г. именно армянско-большевистские вооруженные отряды устроили кровавый погром в мусульманских кварталах Баку с десятками тысяч жертв. 25 мая в Военный кабинет был представлен меморандум «О настоящих настроениях в Турции», в котором Департамент разведки утверждал, что турецкие лидеры после заключения Брестского мира полны надежд на расширение территории в Закавказье и уверены в силе Германии противостоять Антанте в Европе и защитить интересы своего союзника. Именно эти ожидания реаннексии территорий, отвоеванных Россией у Османской империи в 1877—78 и 1914—1917 гг., как говорилось в меморандуме, препятствуют попыткам турецкой оппозиции начать переговоры с Антантой [27]. Политическая ситуация в Закавказье английской разведке была /243/ известна до такой степени плохо, что Военный совет в апреле сделал заключение о необходимости налаживания телеграфной связи с Тифлисом и Тебризом в целях получения достоверной и своевременной информации о событиях в Закавказье и Северной Персии [28]. Показательно, что на переданное через Константинополь в столицы европейских держав сообщение о провозглашении Азербайджанским советом независимого государства, как и на переданное через Германию аналогичное грузинское заявление, английское иностранное ведомство не отреагировало.

      Так или иначе, ситуация в Закавказье была столь сложная, а интересы сторон так переплетены, что говорить о единой политике английского правительства в отношении различных закавказских властей не приходится. После распада ЗДФР и объявления о независимости Азербайджана ситуация в регионе еще больше усложнилась. 4 июня 1918г. правительство АДР заключило с Османской империей Договор о дружбе, который по сути поставил АДР в положение подданного Турции образования. Турецкое командование настояло на смене азербайджанского кабинета и роспуске Национального собрания, по условиям договора турецкие военные получили контроль над всеми азербайджанскими железными дорогами и портами [29]. В Гяндже, куда из Тифлиса переехало правительство АДР, начала формироваться Кавказская армия ислама, в которую вошли регулярные турецкие силы в количестве двух дивизий и азербайджанские соединения, формировавшиеся под контролем турецких инструкторов и укомплектованные турецким офицерским составом. Целью операции, ради которой создавалась армия, было отвоевать у большевиков Баку и создать единое Азербайджанское государство.

      6 июня Военный кабинет получил из Генерального штаба документ о возможном экономическом и военном значении Кавказа для стран германской коалиции. В нем указывалось, что кавказские ресурсы как в производстве зерна и мяса, гак и в добыче таких важных стратегических материалов, как грузинский марганец и бакинская нефть, могут заметно усилить экономику противника, а также что контроль над Кавказом «станет очередным шагом в реализации плана германских восточных амбиций. Их Багдадскую схему мы сумели нейтрализовать, но на Кавказе они могут найти альтернативу, а вместе с дунайским регионом владение кавказскими портами обеспечит им контроль над всем Черным морем. Следующим шагом после Кавказа станет выход через Каспий в Среднюю Азию» [30]. Важно отметить, что в самой Британии остро ощущалась нехватка бензина, так что в начале июля был издан специальный билль о нефтепродуктах и создан «Нефтяной фонд», ответственный за пополнение запасов этого стратегического военного сырья [31]. 17 июня было проведено совещание по среднеазиатским проблемам, на котором британские политики и военные приняли решение срочно принять меры к тому, чтобы прервать сообщение по Транс-Кавказской железнодорожной системе (Батум-Александрополь-Джульфа и Тифлис-Гянджа-Баку), находившейся к тому времени под полным контролем Германии и Турции [32].

      Угроза Индии, которая явно прослеживается в выводах и решениях экспертов, несомненно, ускорила решение начать военную операцию по защите Баку от турецкого наступления. Особенность ситуации с предотвращением занятия Баку турками или немцами была в том, что власть /244/ в Баку удерживал Бакинский совет, председатель которого С.Г. Шаумян признал Баку неделимой частью Советской России, следовательно, вести борьбу с врагами по мировой войне англичанам пришлось бы в союзничестве с большевиками. Можно утверждать, что сторонники признания власти большевиков среди английских политиков были. Причем не только среди военных, которых порой не смущали политические противоречия, если просматривалась военная выгода, но и в парламенте. Так, когда 24 июня 1918 г. в Палате общин обсуждался «русский вопрос», любопытное предложение об отношении к большевистскому правительству России высказал полковник Веджвуд, который в обстоятельном докладе сообщил, что президент США В. Вильсон склонен признать большевиков, и это ставит аналогичный вопрос перед британским правительством. «Это жизненно важный вопрос сегодня, поскольку Германия и в особенности Турция распространяют свое влияние через Россию, через Кавказ, через Туркестан до самых границ нашей Индийской империи. Сегодня усиливается их влияние в Персии и восточных провинциях Китая». Веджвуд предложил создать правительственную комиссию, целью которой должны стать мероприятия по улучшению отношений с Россией. Он высказал мнение, что необходимо убедить посланника М. Литвинова в том, что Россия должна обратиться к президенту Вильсону за помощью в борьбе с германской интервенцией, а любую попытку союзной интервенции в Сибири, на Севере или Юге России назвал бесплодной и вредной всему союзному делу. Кавказ в рассуждениях Веджвуда играл главную роль. Он утверждал, что принятие его предложения «особенно важно сегодня, когда англичане вынуждены перебрасывать свои силы с Месопотамского и Палестинского фронтов в Европу, чтобы удержать от германского наступления Западный фронт» [33]. Премьер Д. Ллойд-Джордж не стал комментировать предложение Веджвуда, но высказался по поводу российской проблемы, указав на хаотическую ситуацию с властью в границах бывшей империи [34]. В целом Палата общин оставила «российский вопрос» без каких-либо предложений правительству в отношении Кавказа.

      Военные в это время активно готовились к тому, чтобы не допустить турок и немцев в Баку. Переговоры с большевистскими лидерами Бакинской коммуны было поручено начать командиру английских сил в Персии казачьему атаману Л. Бичерахову, который после развала Кавказского фронта и мира с Турцией перешел на службу к англичанам. История этого «противоестественного» военно-политического союза отечественными исследователями достаточно хорошо изучена, однако что касается ее отражения в документах английских архивов, можно обнаружить, что материалов о решении Военного кабинета об отправке Л. Бичерахова в Баку нет. Оно полностью остается на совести командующего «Денстерфорс» генерала Л. Денстервилля. Денстервилль в своих мемуарах пишет: «Мы пришли к полному соглашению относительно планов наших совместных действий, на которые я возлагал большие надежды и о которых я здесь умолчу. Он (Бичерахов. — В. М.) вызвал большое изумление и ужас среди местных русских, присоединившись к большевикам, но я уверен, что он поступил совершенно правильно: это был единственный путь на Кавказ, а раз он только там утвердился, то и дело будет в шляпе» [35]. Знаменательное «умолчание» английского генерала оставляет историкам большой /245/ простор для фантазии. Примечательно и то, что председатель Бакинского совнаркома С. Г. Шаумян очень настойчиво убеждал большевистское руководство и самого В. И. Ленина н том, что Бичерахов симпатизирует большевизму и готов защищать Баку от турок [36], несмотря на то, что он являлся к этому времени кадровым английским генералом и получал для своего отряда продовольствие, амуницию, боеприпасы и деньги, что было хорошо известно С. Шаумяну [37].

      Л. Бичерахов был назначен командующим всеми войсками, которые смог мобилизовать совнарком для обороны Баку, хотя после прибытия из Астрахани большевистского отряда Г. Петрова последний был прикомандирован к Бичерахову в качестве комиссара. Этому странному военному тандему не удалось остановить турецко-азербайджанские силы Кавказской армии ислама, а 31 июля 1918 г. в Баку произошла смена власти. Бакинский совнарком был вынужден подчиниться решению Бакинского совета, передавшего власть новоизбранному органу, который первым делом принял решение о приглашении англичан для защиты Баку от турок, для чего в Энзели в тот же день была направлена делегация к генералу Л. Денстервиллю.

      Не случись в Баку политического переворота, в результате которого власть Бакинского совнаркома была свергнута и передана довольно странному учреждению, получившему наименование Диктатура «Центрокаспия», лидерами которого были бывшие члены Бакинской городской думы и главы совета моряков Каспийской военной флотилии, никакой английской экспедиции по спасению Баку проведено бы не было. Поэтому можно предположить, что целью Л. Бичерахова была не только военная помощь коммунарам в отражении турецкого наступления, но и подготовка смены власти в Баку.

      Это подтверждается той активной ролью, которую английский консул в Баку Р. Мак-Донелл играл в неудачной попытке свержения большевиков, разоблаченной 12 июня 1918 г. Существование планов Бичерахова и Денстервилля относительно смены власти в Баку могут доказать, скорее всего, лишь секретные документы британского разведывательного ведомства, пока нам недоступные. Секретность экспедиции Денстервилля подтверждает и то, что Военный кабинет практически ни разу не выносил на открытое обсуждение ее планы и цели, да и результаты неудачной операции по спасению Баку от германо-турок открыто не обсуждались. 15 октября 1918 г. на заседании Палаты общин разбирались вопросы присутствия английских войск в России, но когда либеральный депутат Кинг попросил дать «какую-нибудь информацию относительно сил, которые были направлены в Баку», спикер палаты ответил, что этот вопрос находится вне компетенции собрания [38]. Единственное, что позволили узнать депутатам, это то, что «все войска, бывшие в Баку, несмотря на значительные потери, были успешно выведены после героического сопротивления значительно превосходящим силам противника» [39]. Депутат Кинг 23 октября пытался узнать, была ли экспедиция в Баку санкционирована Генеральным штабом и одобрена советом Антанты. Па это депутат Макферсон заявил: «Ответ на первую часть вопроса утвердительный. Верховный совет Антанты определяет только общую политику, поэтому вторая часть вопроса некорректна» [40]. /246/

      Английская общественность была на удивление слабо знакома с событиями в Закавказье летом-осенью 1918 г., когда в Баку сражались силы «Денстерфорс», и даже депутаты парламента часто были вынуждены черпать информацию в прессе или из неподтвержденных источников. Так, 24 октября депутат Дж. Пиль спрашивал, какую позицию, дружественную или нет, занимали перед падением Баку и эвакуацией Денстерфорс местные армянские вооруженные силы. Р. Сесил ответил, что «в общественном мнении существует некоторое недопонимание относительно переговоров, которые вели с противником армянские лидеры в Баку. Правительство Его Величества было информировано, что эти переговоры были предложены генералом Денстервиллем, когда он увидел неизбежность падения города». На вопрос, почему из Баку пришло сообщение о предательстве армян, Сесиль не ответил, пообещав уточнить информацию [41].

      Можно быть уверенным, что если бы в Англии узнали, что Денстервилль сотрудничает с большевистским совнаркомом в Баку, это привело бы к скандалу и в правительстве, и в парламенте, поэтому падение Коммуны и взятие власти Диктатурой «Центрокаспия» в первую очередь было выгодно англичанам. Но в этой истории есть подоплека, на которую намекает тот факт, что Сесиль явно пытается оправдать действия армянских лидеров в Баку. Хорошо известно, что после распада ЗДФР Грузия приняла протекторат Германии, а Азербайджан практически стал политическим придатком Турции. В этих условиях Армения также пыталась найти для себя сильного иностранного защитника. Известно, что в июне армянская делегация была направлена в Вену с просьбой к австро-венгерскому правительству «взять под свою сильную защиту Армению» [42]. Однако в то же время армянские политики испытывали сильную тягу к Англии, среди лидеров Армении находилось немало англофилов. Поэтому не исключено, что и председатель Бакинского совнаркома С. Г. Шаумян, который находился в тесном контакте с лидерами Национального армянского совета в Закавказском сейме, а позже с правительством Армянской республики, вполне мог сочувствовать идее приглашения английских вооруженных сил для защиты Баку от турок. Одно письмо С. Шаумяна В.И. Ленину показывает, что председатель Бакинского совнаркома даже путает свои большевистские вооруженные силы с вооруженными силами дашнакской Армении. 23 мая 1918 г. он пишет: «Наши войска, застигнутые врасплох, не могут остановить наступление и 16-го сдают Александрополь. 17-го турки потребовали обеспечить им свободный пропуск войск в Джульфу, обещав не трогать население... Мы принуждены были согласиться на требования турок» [43]. Однако Карс и Александрополь в эти дни защищали вовсе не красные отряды коммуны, а национальные вооруженные силы дашнакского Армянского совета, входящие в состав армии «предательской» и «контрреволюционной» ЗДФР. С другой стороны, в Баку многие свидетели и участники событий называют войска коммуны просто армянскими.

      Хотя после падения коммуны С. Шаумян и печатал воззвания с проклятиями «дашнакам» и «контрреволюционерам», предавшим советскую власть английским империалистам, указанные выше факты, а также странное поведение совнаркома, добровольно сложившего с себя власт-/247/-ные полномочия 30—31 июля, позволяют предположить неискренность Шаумяна. В воззвании «Турецкие войска под городом», опубликованном в газете «Бакинский рабочий» 20 сентября, Шаумян обвиняет в падении коммуны и дашнаков, и командиров армянских вооруженных отрядов, и армянскую буржуазию, и шведского консула, и наемников английского империализма, проникших во флот, и «спасителя» Бичерахова. В этом же воззвании Шаумян, последовательно выступавший за развязывание гражданской войны, даже ценой жертв из «мусульманской бедноты» и угрозы перерастания гражданской войны в национальную резню, неожиданно заявляет, что Совет Народных Комиссаров «предпочел не открывать гражданской войны, а прибегнуть к парламентскому приему отказа от власти» [44]. Это очень непохоже на прежние его заявления, например в 1908 г.: «Мы отвергаем единичный террор во имя массового революционного террора. Лозунг «Долой всякое насилие!» — это отказ от лучших традиций международной социал-демократии» [45]. Не случайно И. В. Сталин, лучше других советских лидеров разбиравшийся в кавказских делах и непосредственно общавшийся с Шаумяном в дни Бакинской коммуны и ее падения, говорил в интервью газете «Правда»: «Бакинские комиссары не заслуживают положительного отзыва... Они бросили власть, сдали ее врагу без боя... Они приняли мученическую смерть, были расстреляны англичанами. И мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказались плохими политиками» [46].

      В свою очередь, английские военные очень критично отозвались о действиях генерала Л. Денстервилля в Азербайджане. Главнокомандующий колониальными южно-африканскими войсками генерал-лейтенант Я. Сматс уже 16 сентября 1918 г., то есть на следующий день после падения Баку, представил в Военный кабинет секретный меморандум «Военное командование на Среднем Востоке», в котором написал: «Я оцениваю военную ситуацию на Среднем Востоке как очень неудовлетворительную... Если противник достигнет Центральной Персии или Афганистана к следующему лету, ситуация станет угрожать индийским границам... С этой точки зрения контроль над железной дорогой Багдад-Хамадан-Энзели и недопущение противника к Каспийскому морю является делом чрезвычайной важности. Баку уже наверняка потерян, но это не означает потерю Каспия... Ошибки наших командующих в этом регионе проистекают либо из некомпетентности, либо из неумения оценить ситуацию. Денстервилля послали в Баку для получения контроля над Каспием, но его усилия были потрачены, в основном, на другие предприятия» [47].

      После вывода английских войск из Баку и падения города под ударами сил Кавказской армии ислама британское правительство и общественность снова обеспокоилась темой «пантуранизма», угрожающего азиатским планам Англии в Закавказье и Средней Азии и, конечно же, алмазу в британской короне — Индии. Летом 1918 г. скорого крушения Турции и ее выхода из войны английские военные и политики не предполагали. Напротив, в августе Военный кабинет рассматривал планы мировой войны на 1919 год, причем некоторые эксперты утверждали, что следует иметь в виду и следующий, 1920 год. На заседании Имперского военного совета 1 августа 1918 г. Ллойд Джордж принял решение о разработке возможности вывода из войны Болгарии и Турции «дипломатическими /248/ мерами» [48]. О том же Я. Сматс говорил на заседании Имперского военного совета 16 августа. Он сказал, что не ожидает ничего хорошего от того, что война продлится в 1919 г., поскольку враг, даже медленно отступая на Западе, сможет сконцентрировать значительные усилия на Востоке, и он боится, что кампания 1919 г. тоже ничего не решит, и это подвергнет позиции Англии на Востоке еще большей опасности. И уж совсем безрадостно Я. Сматс смотрел на перспективы кампании 1920 г.: «Безусловно, Германия потерпит поражение, если война продлится достаточно долго, но не станет ли от этого нам еще хуже? Наша армия будет слабеть, и сами мы можем обнаружить, еще до окончания войны, что оказались в положении второсортной державы, сравнимой с Америкой или Японией». Сматс предлагал «сконцентрироваться на тех театрах, где военные и дипломатические усилия могут быть наиболее эффективны, т.е. против слабейших врагов: Австрии, Болгарии и Турции» [49].

      При этом английские военные и политики рассчитывали на то, что бакинский вопрос расстроит союзные отношения Турции и Германии. Для этого были основания, особенно после заключения 27 августа 1918 г. Германией дополнительного к Брестскому договора с Советской Россией, в котором Германия признавала Баку за Советами в обмен на поставку ей четвертой части бакинской нефти 50. Однако туркам германский МИД также предложил «сладкую пилюлю», пообещав в случае заключения Болгарией сепаратного мира с Антантой восстановить османское господство над этой страной. Об этом в Военный совет 4 октября сообщал политико-разведывательный отдел «Форин-офис» в меморандуме «Германо-турецкие отношения на Кавказе» II Таким образом, рассчитывать на распад германо-турецкого союза англичанам не приходилось, а соглашение немцев с большевиками можно было списать на тактическую дипломатическую уловку.

      Чтобы более компетентно воспрепятствовать протурецкой пропаганде на Востоке, разведывательному ведомству была дана задача подготовить подробное пособие по ознакомлению военных с «туранизмом» и «пантуранизмом», дабы показать все опасности этого движения для английской политики на Востоке. Довольно скоро было отпечатано объемное руководство, в котором были отражены история становления пантуранистской идеологии в Османской империи, обозначены все туранские народы, включая финно-угорские народности, тюркские народы Поволжья, Сибири, Китая, Средней Азии, Кавказа, Крыма [52]. Любопытно, что в число современных, по мнению авторов руководства, туранских народов попали русские летописные мещера и черемисы, а также совершенно былинные тептеры [53].

      Впрочем, новых «антипантуранистских» усилий англичанам прикладывать не пришлось. 30 октября 1918 г. на борту английского линкора «Агамемнон» было заключено перемирие между Османской империей и Великобританией [54], и Турция вышла из Первой мировой войны. Руководство по пантуранизму, напечатанное в ноябре, сразу же оказалось устаревшим. Политика Великобритании на Кавказе теперь имела перед собой другие цели: определиться в своих отношениях с белыми и красными вооруженными силами на Северном Кавказе и с признанием или непризнанием независимости Азербайджана, Грузии и Армении, которые /249/ объявили себя после поражения стран Центрального блока союзниками победившей Антанты. Эти задачи определяли споры и разногласия в Военном кабинете и парламенте Великобритании по «русскому вопросу» на Кавказе в 1919 году.

      Примечания

      1. National (British) Archives. War Cabinet (NA WC). CAB24/4. British Mission to Russia, June and July, 1917. Report by the Rt. Hon. Arthur Henderson, M.R P. 1—15, p. 6,12.
      2. МИХАЙЛОВ В. В. Противостояние России и Британии с Османской империей на Ближнем Востоке в годы Первой мировой войны. СПб. 2005, с. 123, 163.
      3. ЕГО ЖЕ. Русская революция и переговоры английского премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа о сепаратном мире с Османской империей в 1917—1918 гг. (по материалам английских архивов). — Клио. 2017, № 4 (124), с. 166—173.
      4. ЕГО ЖЕ. Российско-британское военное сотрудничество на севере Месопотамии в 1916—1917 гг.: планы и их провал. — Военно-исторический журнал. 2017, № 12, с. 68—73.
      5. NA WC. САВ24/4. Report of Cabinet Committee on War Policy. Part II. The New Factors. Russia, p. 107—108.
      6. ИГНАТЬЕВ А. В. Русско-английские отношения накануне Октябрьской революции (февраль-октябрь 1917 г.). М. 1966, с. 371.
      7. МИХАИЛОВ В.В. Развал русского Кавказского фронта и начало турецкой интервенции в Закавказье в конце 1917 — начале 1918 гг. — Клио. 2017, № 2 (122), с. 143—152.
      8. ЕГО ЖЕ. Русская революция и переговоры английского премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа о сепаратном мире с Османской империей в 1917—1918 гг. (по материалам английских архивов), с. 171.
      9. ИГНАТЬЕВ А.В. Ук. соч., с. 13.
      10. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1. 7 ноября 1917 г. — 31 декабря 1918 г. М. 1959, с. 121.
      11. National (British) Archives. India Office Record (NA IOR). L/PS/18/D228. Synopsis of our Obligations to our Allies and Others. 6 Feb 1918.
      12. МИХАЙЛОВ B.B. 1918 год в Азербайджане: из предыстории британской оккупации Баку. — Клио. 2011, № 1 (52), с. 27.
      13. Декреты советской власти. Т. 1. 25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г. М. 1957, с. 335— 336.
      14. Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии. Тифлис. 1919, с. 6—7.
      15. Там же, с. 221.
      16. МИХАЙЛОВ В.В. Османская интервенция первой половины 1918 года и отделение Закавказья от России. В кн.: 1918 год в судьбах России и мира: развертывание широкомасштабной Гражданской войны и международной интервенции. Сборник материалов научной конференции. — Тематический сборник международной конференции 28— 29 октября 2008 г. Архангельск. 2008, с. 186.
      17. Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии, с. 310.
      18. Протоколы заседаний мусульманских фракций Закавказского сейма и Азербайджанского национального совета. 1918 г. Баку. 2006, с. 78—93.
      19. Документы и материалы по внешней политике..., с. 336—338.
      20. МИХАЙЛОВ В. В. Особенности политической и национальной ситуации в Закавказье после октября 1917 года и позиция мусульманских фракций закавказских правительств (предыстория создания первой независимой Азербайджанской Республики). — Клио. 2009, № 3 (46), с. 62—63.
      21. NA WC. САВ24/43/3725. Memorandum on Russia, by Lord R. Cecil. 18/E/128.
      22. NA WC. САВ24/43/ 3755. Turkey and other Moslem Countries. Weekly report by Department of Information. I8/OC/I6. /250/
      23. NA WC. CAB24/44/3882. British Intervention to Prevent Surrender of Batoum under Russo-GermanPeace Terms. 20/H/l.
      24. МИХАЙЛОВ В. В. Российские и британские вооруженные соединения в сражениях против турок при обороне Баку в 1918 г. — Клио. 2006, № 1 (32), с. 197—198.
      25. NA WC. САВ24/43/3721. Caucasus Situation. Telegram 52925 from D.M.I. to Caucasus Military Agent. 20/H/l.
      26. NA WC. CAB24/48/4251. Political Situation in the Caucasus and Siberia as affected by German penetration, with some practical Suggestions. Memo (10.4.1918. Russia/005) by Political Intelligence Department, F.O. 18/E/155.
      27. NA WC. CAB24/53/4701. Turkey. Memo by Political Intelligence Department “The Present State of mind in Turkey”. 18/0J/1.
      28. NA WC. CAB24/48/4251. Political Situation in the Caucasus and Siberia as affected by German penetration, with some practical Suggestions. Memo (10.4.1918. Ruissia/005) by Political Intelligence Department, F.O. 18/E/155.
      29. МИХАЙЛОВ В.В. К вопросу о политической ситуации в Закавказье на заключительном этапе Первой мировой войны. — Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 2. Исторические науки. 2006. Вып. 4, с. 132.
      30. NA WC. САВ24/54/4883. Caucasus and its value to Germany. Note by General Staff. 18/E/98.
      31. NA WC. CAB24/56/5049. Draft of a Bill for obtaining Petroleum in the United Kingdom. 29/D/6.
      32. NA WC. CAB24/55/4940. Decision of conference on Middle Eastern Affairs held 17.6.18. at 10, Downing Street. 18/J/38.
      33. Parliamentary Debates. Fifth series. Volume 104. Eighth Session of the Thirtieth Parliament of the United Kingdom of Great Britain & Ireland. 8 George V. House of Commons. Fifth Volume of Session 1918. Comprising Period from Monday, 17th June, to Thursday, 4th July, 1918. London: H.M. Stationery Office. Published by His Majesty’s Stationery Office. 1918, col. 1—1984, col. 754—757.
      34. Ibid., col. 782.
      35. ДЕНСТЕРВИЛЛЬ Л. Британский империализм в Баку и Персии. 1917—1918). Воспоминания. Тифлис. 1925, с. 164.
      36. ШАУМЯН С.Г. Избранные произведения в 2-х тт. Т. 2. М. 1978, с. 323—324.
      37. Там же, с. 343.
      38. Parliamentary Debates. Fifth series. Volume 110. Eighth Session of the Thirtieth Parliament of the United Kingdom of Great Britain & Ireland. 9 George V. House of Commons. Eighth Volume of Session 1918. Comprising Period from Tuesday, 15th October, to Thursday, 21st November, 1918. London: H.M. Stationery Office. Published by His Majesty’s Stationery Office. 1918, col. 1—3475, col. 13.
      39. Ibid., col. 279.
      40. Ibid., col. 765.
      41. Ibid., col. 889.
      42. «Мы обращаемся с покорной просьбой соизволить принять под свою мощную защиту нуждающуюся в этом Армению». Послание уполномоченного Армянской Республики А. Оганджаняна министру иностранных дел Австро-Венгрии И.Б. фон Райежу. 1918 г. (подг. текста, предисловие и примечания В.В. Михайлова). — Исторический архив. 2018, №5, с. 182—188.
      43. ШАУМЯН С. Г. Ук. соч., с. 279.
      44. Там же, с. 402—407.
      45. Там же, с. 259.
      46. ПУЧЕНКОВ А. С. Национальная политика генерала Деникина (весна 1918 — весна 1920 г.). М. 2016, с. 153.
      47. NAWC. САВ24/63/5700/. Military Command in the Middle East. Memo by Lt.-Gen Smuts. 16 September, 1918.18/J/38.
      48. National (British) Archives. Imperial War Cabinet (NA IWC). CAB 23/44a. Committee of Prime Minister. Notes of Meetings. June 21 — Aug. 16. Minutes of a Meeting held at 10 Downing Street, S.W. on Thursday, August 1,1918 at 11 a.m.
      49. NAIWC. CAB23/145. Minutes of Meetings Aug. 13 — Dec. 311918. Minutes of a Meeting at 10, Downing St. on Wednesday, 14th August. 1918. /251/
      50. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1, с. 444.
      51. NAWC. САВ24/66/5908. Turco-German Relations over the Caucasus. Memorandum by Political Intelligence Department (4.10.1918. Turkey /006).18/OJ/14.
      52. NA IOR. L/MIL/17/16/25. A Manual on the Turanians and Pan-Turanianism. Nov. 1918. P. 1—258+maps.
      53. Ibid., p. 193—194.
      54. Международная политика в договорах, нотах и декларациях. Часть II. От империалистической войны до снятия блокады с Советской России. М. 1926, с. 188—190.

      Вопросы истории. №4 (1). 2021. С. 239-252.
    • Плавания полинезийцев
      Автор: Чжан Гэда
      Кстати, о пресловутых "секретах древних мореходах" - есть ли в неполитизированных трудах, где не воспеваются "утраченные знания древних", сведения, что было общение не только между близлежащими, но и отдаленными архипелагами и островами?
      А то есть тенденция прославить полинезийцев, как супермореходов, все знавших и все умевших.
      Например, есть ли сведения, что жители Рапа-нуи хоть раз с него куда-то выбирались?
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.