Чжан Гэда

Тем временем в СССР (реформы РККА в 1920-е)

10 сообщений в этой теме

С 1923 г. советские военные советники работали в Китае, создавая вооруженные силы нового типа для доктора Сунь Ятсена (группа комкора П. Павлова, впоследствии - В.К. Блюхера), и маршала Фэн Юйсяна (группа В.К. Путны, впоследствии Сангурского).

Это были первые активные действия СССР за рубежом.

Но что было в это время в самой РККА?

Вот интересный доклад от 18.11.1924 по реорганизации РККА:

№60 Отчетный доклад Управления РККА зам. председателя РВС СССР М.В. Фрунзе о ходе реорганизации РККА в период с апреля по октябрь 1924 г.

№ 70029/с

18 ноября 1924 г.*

Секретно

Отчетный доклад центральных управлений РККА за период с апреля по октябрь 1924 г.**

* Номер и дата препроводительной записки, подписанной начальником и комиссаром Управления РККА В.Н. Левичевым (на бланке) и адресованной члену Президиума РВС СССР А.С. Бубнову. (Там же, л.6).

** Собственный заголовок документа.

Задача реорганизации РККА заключалась в том, что[бы], не сокращая количество войсковых соединений и их боевого состава, уложить расходы по содержанию армии в рамке жесткого бюджета, для чего всемерно сократить обслуживающие аппараты и построить наиболее простую систему управления*.

Принципы.

Принципы, положенные в основу реорганизации:

а) в структурно-организационном отношении: децентрализация управления; точное разграничение отдельных управлений по функциональным признакам; однотипность центрального и окружного аппаратов; усиление военной мощи войсковых объединений и отдельных войсковых единиц на основе реальных возможностей; расширение милиционно-территориальной системы;

б) в отношении администрирования: устранение бюрократизма; подбор работников в направлении осуществления единоначалия; доверие в служебных взаимоотношениях; сокращение и упрощение отчетности.

Результат реорганизации центрального аппарата.

Реорганизация центрального аппарата дала сокращение в людях 1 156 чел.; в средствах – 84 134 руб. в м[еся]ц, считая жалованье по действовавшей в апреле месяце тарифной сетке и прочие виды довольствия.

Сокращение одного старшего и высшего ком. и адм. состава центрального аппарата дает цифру 444 чел.

Подбор работников.

Перегруппировкой старшего и высшего ком. и адм. состава достигнуто омоложение, выразившееся в понижении на 16% числа лиц старше 50 лет и в повышении на 18% числа лиц моложе 30 лет.

По социальному признаку – понизился процент б[ывших] дворян (18%), незначительно повысился процент рабочих и крестьян (2-4%); значительно увеличилось число трудовой интеллигенции – 15%. Количество членов РКП увеличилось на 13%. Уменьшился процент числа лиц с низшим образованием – на 3%, с высшим – на 6%, процент же числа лиц с высшим военным образованием повысился на 9.

Высший и старший ком. и адм. состав центрального аппарата.

По возрасту в процентах:

моложе 30 лет — 31;

от 30 до 40 лет — 38;

от 40 до 50 лет — 26;

выше 50 лет — 5.

По образованию в процентах, общему:

Высшее — 14;

Среднее — 62;

Низш. домаш. — 24;

Академ. — 17.

По образованию в процентах, военному:

Краск. — 3;

Бывш. служ. стар. арм. — 61;

Без образов. — 19.

По соц. положению в процентах:

Рабочих — 6;

Крестьян — 30;

Прочих — 64.

По партийн. в процентах:

Партийн. — 27;

Безпарт. — 73.

Общее абсолютное число: 1 310.

Результат реорганизации окружного аппарата. Сокращение окружного аппарата достигнуто на 1 742 чел. и в средствах на 76 343 руб. в месяц.

* См. док. №62.

Поверка на опыте целесообразности реформ.

Поверкой на опыте выявилось недостаточное соблюдение принципа точного разграничения функций отдельных управлений в смысле их распределения между Штабом РККА и Инспекторатом, с одной стороны, и между Штабом и Управлением РККА, – с другой стороны. Определилась необходимость передачи некоторых функций из Штаба в Управление РККА и необходимость некоторых коррективов в отношении Инспектората.

В этих целях, а равно и в целях некоторого его удешевления, в течение октября месяца с.г. особой комиссией РВС СССР произведена работа по пересмотру организационных форм, результаты которой выражаются в следующем:

1. Инспекторат РККА: в целях установления наиболее тесной его связи с Штабом РККА как органом, ведающим всеми вопросами военной подготовки, включен в состав Штаба.

Из состава Инспектората выделено в непосредственное подчинение РВС СССР Управление военно-учебных заведений и упразднено Управление по боевой подготовке с сохранением его функций за Инспекторатом РККА. В составе Инспектората выделена инспекция пехоты.

2. В составе Штаба РККА, во-первых, Оперативное управление слито с отделом по инженерной подготовке, во-вторых, Организационное и Мобилизационное управления слиты в один организационно-мобилизационный отдел с передачей ряда функций Управлению РККА.

3. На Управление РККА, в связи с переформированием в составе Штаба, возложен ряд новых функций. На строевой и по укомплектованию отдел, из числа их падает: учет запаса, вопросы дислокации и районирования, организация допризывной подготовки и проведение поверочных сборов. Равным образом часть функций Штаба РККА возлагается на вновь организуемый в составе Управления РККА отдел по устройству войск, который призван объединить в себе заведование штатно-организационными и тарифными вопросами.

Юридический и отчетно-статистический отделы слиты в один отдел с сохранением за новым отделом всех функций ранее присвоенных обоим отделам.

Этим мероприятием вновь достигнуто сжатие центрального аппарата на 450 должностей.

Структура войсковых соединений и отдельных войсковых единиц.

Организационная работа по закреплению структуры войсковых соединений и отдельных войсковых единиц в общем армейском масштабе была вызвана прежде всего разнотипностью штатов, по которым существовали войска, и сокращением общей численности РККА и РККФ в связи с новым бюджетом. В основу этой работы было положено:

а) соответствие организационных форм наличию материальных и денежных ресурсов;

б) соответствие войсковых соединений мирного времени таковым же – военного времени;

в) усиление боевой мощи Красной Армии при возможно благоприятном соотношении боевого элемента с тылом;

г) соответствие структуры войсковых единиц их боевому предназначению и обеспечение планомерного и быстрого перехода Красной Армии с мирного на военное положение[109].

Стрелковый корпус и дивизия.

В соответствии с вышеуказанным принята структура стрелкового корпуса и дивизии, причем главное внимание обращено на организацию стрелковой роты и полка и на организационное укрупнение специальных родов войск корпуса.

В основу организации пехоты принят штат машинизированной роты.

По этому штату стрелковая рота имеет 3 стрелковых взвода, 1 пулеметный взвод и взвод управления; каждый стрелковый взвод в своем составе должен иметь: 3 стрелковых отделения и 2 легко-пулеметных отделения, но в связи с недостатком легких пулеметов впредь до выработки таковых 1 легко-пулеметное отделение заменяется отделением станковых пулеметов и, таким образом, стрелковый взвод в данное время имеет: 3 стрелковых отделения, 1 отделение легко-пулеметное и 1 отделение станковых пулеметов.

Такое насыщение стрелковой роты легкими и станковыми пулеметами, когда на каждую роту приходится по 5 станковых и 3 легких пулемета, а на полк всего 45 станковых пулеметов и 27 легких, ставит нашу пехоту по силе огня выше пехоты наших соседей.

Артиллерия.

В составе наших стрелковых войск [артиллерия] увеличена почти в 2,5 раза. Это увеличение произведено путем доведения корпусной артиллерии до 4 батарей и введения в каждый стрелковый полк 3-д[юймовых] батарей и путем доведения всех батарей до 6-орудийного состава.

Для придания артиллерийским соединениям наибольшей гибкости артиллерийским взводам придана самостоятельность, для чего в состав взвода введены средства связи и разведки.

По новой организации артиллерии мы имеем 168 орудий на корпус, что дает 6,2 орудий на каждый батальон, т.е. на 0,4 орудия больше, чем приходится на батальон польской армии и 0,6 орудия больше чем приходится на батальон румынской армии.

Кавалерия.

С 1 ноября стратегическая конница переведена на новые штаты мирного времени (приказ РВС СССР № 1343-1924 г.[110]).

Эти штаты, оставляя в основе организацию конницы на прежних основаниях, предусматривают ряд улучшений, обеспечивающих переход конницы на штаты военного времени. К таковым улучшениям относится:

1. Создание в кавалерийском корпусе гаубичной батареи (6 ор.) для развертывания гаубичного конно-артиллерийского дивизиона.

2. Усиление средств связи в корпусе, дивизии и отдельной бригаде, при наличии которых конница обеспечивается ими с переходом на штаты военного времени по ускоренной мобилизации.

3. Введение в штаты лиц, ведающих вопросами химической обороны.

4. Сокращено число лиц обслуживающего персонала и лошадей не боевого назначения, что при большом недостатке конского состава уменьшает несколько общий некомплект его.

5. Проработка штатов произведена на основе идеи максимального, безболезненного перехода конницы на штаты военного времени, издание коих предполагается по двум вариантам: первый – принимая состав конницы мирного времени, в котором она выступает при мобилизации, второй – при доведении конницы до нормальной организации за счет укомплектований, формируемых в запасных кавалерийских частях.

Инженерные и технические войска.

Инженерные и желдорчасти подверглись нижеследующей реорганизации:

а) учебные части частью переформированы в действующие, частью расформированы;

б) действующим частям придана структура, соответствующая требованиям военного времени, а также учебной подготовке их.

1. Моторно-понтонные и минно-понтонные части расформированы и обращены на сформирование дополнительных рот понтонных батальонов.

2. Учебные и действующие авточасти (учебная авто-мото бригада и автопарки) реорганизованы в 3 автомобильные полка.

3. Саперные батальоны корпусов реорганизованы путем включения в них саперных рот дивизии.

4. Учебно-электротехнический батальон переформирован в действующий.

5. Желдорбригады и желдорбатальоны переформированы в желдорполки.

Военно-воздушные силы.

Реорганизация частей воздушных сил вылилась в переформирование их в части, организованные на основании данных последних войн.

В штаты всех авиачастей включены службы радио, артиллерии, фотограметрии и аэронавигации.

Кроме того, состав истребительной эскадрильи усилен количеством самолетов с 18 до 31 и морских авиаотрядов – с 6 до 8 самолетов каждый.

Одновременно с этим сокращены некоторые должности, являвшиеся излишними, и укрупнены некоторые авиачасти за счет сокращения других.

Бронечасти.

В отношении бронечастей проведено резкое сокращение отдельных единиц и общее сокращение их дало около 4 000 человек. Это сокращение достигнуто путем доведения числа бронепоездов до 19 вместо 44 путем оставления только 3 бронедивизионов вместо 10 и путем реорганизации танковой эскадры в отдельный танковый полк, причем бронесилам придана таковая организация посредством кадров, которая в военное время может дать то же количество броневых единиц, которое предположено было иметь и до производства сокращения этого рода войск.

Тыловые органы.

Организация тыловых органов проведена под углом резкого сокращения их штатного состава, объединения и укрупнения отдельных единиц и возможного сокращения их числа, в частности:

1) артиллерийские склады сокращены на 900 чел., несмотря на увеличение числа складов с 23 до 63;

2) военно-хозяйственные тылы доведены к 1 октября с 186 тыловых военно-хозяйственных единиц до 153, причем общая штатная численность их вместо 9 061 чел. сведена к 6 913 чел.;

3) военно-санитарные учреждения предположено в ноябре месяце сократить с 10 491 чел. до 8 985 чел.;

4) военно-ветеринарные учреждения к 1 октября сокращены с 1 044 до 830 чел.

Путем этих сокращений и перегруппировок внутри отдельных родов войск общая численность РККА и РККФ уложена в норму 562 000, определенную размером военного бюджета на текущий год.

Цифровые результаты реорганизации.

Числовое выражение всей организационной работы, произведенной в армии и флоте в сторону сокращения, дает сличение следующих данных штатной ведомости на апрель и октябрь:

На 1 апреля:

РККА – 582 444

РККФ – 27 156

Всего – 609 600

На 1 октября:

РККА – 537 514

РККФ – 24 486

Всего – 562 000

(Подробные данные см. приложение № 1)*.

В настоящее время армия остается в следующем составе войсковых со единений:

Кадровых дивизий (штатный состав 4 554) – 22

Кадровых – Туркестанских (штатный состав 4 711) – 4

Кадровых – Кавказских (штатный состав 4 647) – 4

Всего: 30

Территориальных дивизий 1-й очереди (штатный состав 2 092) – 28

Территориальных дивизий 2-й очереди (штатный состав 622) – 15

Кадров[ых] дивизий 3-й очереди (штатный состав 202) – 14

Всего: 57

Национальных (Закавказье) (общий состав 10 000) – 4

Итого: 91

Конница в составе:

дивизий – 10

отдельных кавбригад – 8

тер. кавбригад – 1

Территориальные формирования.

Особое место должно быть уделено территориальным формированиям, являющим собою переход на новую милиционно-территориальную систему подготовки.

Опыт территориальных формирований дал следующие вполне положительные результаты:

1) выявлена жизненность территориальных формирований;

2) констатировано, что мобготовность территориальных частей не ниже, чем современных кадровых частей;

3) в экономическом отношении территориальная система дает нам в масштабе нашей армии значительную экономию средств;

* Приложения в деле отстутствуют. В препроводительной записке на имя А.С. Бубнова рукой В.Н. Левичева написано: «Примечание: Без приложений» (Там же. Л.6).

4) с социально-бытовой стороны эта система складывается также вполне благоприятно: крестьянство, составляющее главную массу пополнения территориальных частей, охотно является (к 100% норме) к коротким сборам.

Говоря, однако, о жизненности и работоспособности первоочередных территориальных дивизий, нельзя этого сказать про второочередные территориальные дивизии (с кадрами в 550 чел.)

Второочередные территориальные дивизии в этом составе самостоятельно работать и жить не могут, и поэтому поставлена задача – штатно усилить их до 1 200 чел. с самостоятельными районами комплектования. Однако в текущем году по условиям сокращения норм РККА кадры их увеличиваются лишь до 622 чел.

Кадровая армия в настоящем составе обнимает лишь 1/3 часть призываемого контингента и удовлетворяет только в той же мере оперативному плану.

Развитие же территориальной системы в пределах той же постоянной численности армии дает возможность сохранить количество необходимых войсковых соединений для оперативного развертывания и пропустить дополнительно около 160-180 тысяч призываемых через краткосрочную военную подготовку.

Однако с переводом в текущем году еще 2 кадровых дивизий на территориальное положение (14-33) в соотношении кадровых и милиционно-территориальных войск мы пришли к такому положению, при котором дальнейшее развитие территориальной системы за счет кадровой при настоящем международном положении грозит обеспечению мобилизационного развертывания вооруженных сил на случай войны. Поэтому основной задачей дальнейшего милиционно-территориального строительства вооруженных сил является организационное укрепление кадров территориальных дивизий 2 и 3 очереди с доведением их до мощности дивизий 1 очереди и всемерная проверка мобилизационной и боевой подготовки существующих дивизий.

С развитием территориальных формирований и приближением к территориальной системе комплектований всей армии выявилась насущная необходимость в возможно полном объединении целого ряда функций местного военного управления в руках строевого командования. Существование губернских военных комиссариатов в их настоящем положении перестало удовлетворять требования жизни.

Это обстоятельство, а также возможность получить при таком объединении значительную экономию в людях и средствах и увеличить строевые единицы за счет тыла, а равно добиться улучшения учета запаса и мобилизационной готовности, привело к разработке проекта нового военно-административного деления СССР на территориальные округа: корпусные, дивизионные и местные, непосредственно подчиненные командованию округа.

Во главе корпусных и дивизионных округов ставятся управления соответствующих корпусов и дивизий, объединяющие функции строевого и местного управления, для чего в составе их имеются: войсковой штаб и собственно управление территориальным округом; для местных же округов формируются самостоятельные управления местных территориальных округов.

Состояние армии в связи с реорганизацией

Призыв 1902 г. За отчетный год проведен призыв родившихся в 1902 году, являющийся по существу первым опытом в условиях мирного времени.

Ввиду отсутствия основных положений по руководству призывом и [по] соображениям материальным при проведении призыва необходимую плановость в работе провести не удалось, и все подготовительные мероприятия были в значительной степени последующими распоряжениями изменены. Но даже при указанных неблагоприятных условиях весенний призыв прошел вполне удовлетворительно, что отмечено, в частности, постановлением коллегии РКИ от 18 VII с.г.

К числу основных недочетов призыва следует отнести:

а) краткость сроков всей работы;

б) постоянные изменения в технике работ;

в) некоторая устарелость приписных данных;

г) недостаточно тщательный медицинский отбор ввиду недостатка в приемных комиссиях врачей-специалистов;

д) позднее получение закона о льготах, что не дало возможности воспользоваться льготами своевременно;

е) неполнота и несовершенство закона о льготах.

В результате весеннего призыва 1902 г. армия укомплектована; в пехоте – на 45% к штату, в кавалерии – [на] 80%, в артиллерии – от 60 [до] 85%, в специальных и инженерных войсках – [на] 85%, железнодорожных войсках – [на] 100%, в войсках ОГПУ – [на] 80%, в воздухфлоте – около 100%, в прочих – [на] 90%, кадровый состав терчастей – [на] 80%.

Численность армии.

По состоянию на 1 сентября с.г. численность людей в Красной Армии по списку – 478 517, налицо – 404 379 (см. приложение № 2)*.

В настоящее время проводится осенний призыв, причем разверстка и вообще подготовка к призыву проводилась в условиях незаконченности реорганизации армии, что привело к продлению конца призыва до 20 ноября и не позволило устранить все выявленные при весеннем призыве недочеты.

С окончанием осеннего призыва Красная Армия будет укомплектована до 100% штатного состава. С осени 1925 г. ежегодное обновление по очередному призыву будет проводиться один раз в год в размере 50% (см. приложение № 3 – план комплектования).

Текучесть в личном составе РККА.

Одной из серьезных задач всего руководящего аппарата за отчетный период была борьба за стабилизацию личного состава армии. Та обстановка, в которой протекала жизнь армии за прошедший период, слагалась далеко неблагоприятно в отношении полного осуществления тех мероприятий, которые изложены в приказе РВС СССР от 6 июня с.г. за № 821**.

* Приложения в деле отстутствуют.

** См. док. № 36. Приказ РВС СССР № 821 «Об устранении текучести личного состава в частях РККА» датирован 13 июня 1924 г.

Главным неблагоприятным условием, конечно, явилось то,

а) что этот период армия вынуждено содержалась в громадном некомплекте и

б) организационные мероприятия, вызванные общим сокращением численности армии [и] выразившиеся в сокращении ее по сравнению с апрелем на 13%. Материалы по обследованию отдельных частей показывают, что поступление пополнения и увольнения в запас за время с 1 апреля по 1 октября по отдельным частям дали текучесть в сторону убыли на 10%, текучесть же естественная не выходила за пределы установленных приказом РВС СССР с.г. за № 821 норм, а именно:

а) краткосрочные отпуска совершенно отсутствовали, отпуска по болезни составляли менее 1%;

б) командировки вне части колебались от 2 до 6%, из них от 2 до 4% падали на командированных на различные курсы и школы;

в) больные в госпиталях в среднем колебались от 2 до 3%;

г) наряды составляли от 4 до 10%.

При сравнении с прошлым временем эти данные выражаются в следующих цифрах:

1. Переводы из одной части в другую, составляющие за 1923 г. до 30% списочного состава части, за отчетный период, за исключением комсостава и 25% замены красноармейцев караульных частей, совершенно отсутствуют.

2. Увольнения по состоянию здоровья за 1923 г. составляли 20%, за истекший [же] период, с 1 июня по 1 октября, увольнения выражаются в количестве около 4%, но этот процент увольнения связан с единовременной выбраковкой новобранцев, что является совершенно неизбежным, так как и в довоенное время такого рода выбраковка в войсковых комиссиях достигала до 3%.

3. Дезертирство, доходившее за 1923 г. до 7,5%, в настоящее время почти отсутствует: за период с 1 июля по 1 октября в 44 стрелковой дивизии зафиксировано 5 случаев, что составляет около 0,1%.

4. Краткосрочные отпуска, доходившие в 1923 г. в среднем до 30%, в настоящее время в отношении красноармейцев совершенно прекращены.

5. Движение больных в госпитали, составившее за 1923 г. убыль с исключением из списков 40 %, в настоящее время, хотя и составляет от 2 до 4% в месяц, но по данным двух дивизий за 3 месяца случаев исключения из части не было, все направляемые в госпитали возвращались обратно.

Вполне возможно, вследствие указанных выше причин, что по отдельным войсковым соединениям проценты текучести будут значительно выше, так как достаточного широкого обследования за этот период произвести не удалось, а самое главное в условиях существовавшего некомплекта это является и неизбежным.

С осенним же укомплектованием армии те задачи в отношении стабилизации личного состава, которые поставлены приказом РВС СССР № 821 с.г. вполне достижимы. Об этом свидетельствуют все инспекторские отчеты инспекторов РККА.

Служба войск.

После проведенной работы по сокращению расхода на караульную службу по данным на 1 июля с.г. число объектов охраны составляет для армии 890 и число постов по ним – 2 738.

Расход людей в сутки достигает по полевым войскам – свыше 1 300 чел., по караульным – свыше 5 500 и по военной охране – около 4 000 чел. Кроме того, на оборону путей сообщения выставляется около 4 000 чел., на обслуживание трибуналов – 1 500 чел. и значительное, но точно не учтенное, число на сопровождение грузов.

Анализ этих данных и мероприятия по урегулированию охранной службы излагается в специальном докладе, при сем прилагаемом.

Финансовый и материальный учет и отчетность.

Основная реформа в области отчетности состоит в проведении принципа замкнутая отчетности в первичных инстанциях (полк-склад).

На основе этого принципа реорганизованы учет и отчетность, что дало следующее сокращение:

а) периодическая отчетность центральных управлений – 51,5%, по Морведу – 93,5%;

б) книги и документы по ведению хозяйства в частях войск: для полка – 62%, для роты – 79%;

в) книги и бланки материального учета на складах, базах и т.д. – 38%;

г) счетоводство и отчетность на судах и [в] береговых частях – 53%;

д) учет и отчетность в складах Морведа – 68%;

е) отчетность довольствующих управлений: по финансовой линии – 19%, по материальному учету – 56%.

Как корректив замкнутая отчетности внутри первичных инстанций, выработано положение о формах живого контроля – материально-финансовой деятельности НКВМ.

Делопроизводство и письмоводство.

Выработаны правила ведения сов[ершенно| секретной и секретной переписки и техника секретного делопроизводства с резким разграничением понятия сов. секретности. Выработано положение о порядке хранения законченных производством дел, книг и прочего архивного материала, впервые определяющее порядок хранения и отбор архивного материала.

Установлен порядок письменных сношений со схемой центральных управлений по предметам их ведения, регулирующий направление переписки с мест в центр.

Организация учета комсостава.

Учет комсостава находился в самом хаотическом состоянии и поэтому основной задачей командного отдела было поставить это дело на более рациональных основах.

Для персонального учета введена особая карточная система, основанная на применении различных цветов в заполняющих учетную карточку персонально учитываемых лиц.

Персональный учет высшего комсостава и лиц с высшим военным образованием доведен до 100%.

Из общего числа 5 795 чел. остального начальствующего состава, подлежащего персональному учету в командном отделе Управления РККА, учтено с наличием достаточного аттестационного и учетного материала до 75%.

Заведены кандидатские списки на должности старшего и высшего комсостава. Однако назначение исключительно на основании кандидатских списков пока не проводится с достаточной твердостью в связи, с одной стороны, продолжающейся реорганизацией, а с другой стороны, – пересмотром всего личного состава.

Командный состав.

Подготовка, полученная командным составом в ВУЗах РККА характеризуется следующими данными:

Пехота:

Академия – 0,4%;

ВАК – 0,2%;

Высшие школы – 5,6%;

Нормальные школы – 30,3%;

Повторные курсы – 3,4%;

Ком. курсы – 29,5%;

Всего – 68,8%;

Кавалерия:

Академия – 0,3%;

ВАК – 0,5%;

Высшие школы – 8,7%;

Нормальные школы – 31,4%;

Повторные курсы – -"-;

Ком. курсы – 28,3%;

Всего – 69,2%;

Артиллерия:

Академия – -"-;

ВАК – -"-;

Высшие школы – 5%;

Нормальные школы – 25%;

Повторные курсы – 10%;

Ком. курсы – 35%;

Всего – 75%;

Связь:

Академия – -"-;

ВАК – -"-;

Высшие школы – 7,9%;

Нормальные школы – 20,2%;

Повторные курсы – -"-;

Ком. курсы – 20,2%;

Всего – 48,3%;

Броневые:

Академия – 0,2%;

ВАК – -"-;

Высшие школы – 23,5%;

Нормальные школы – 13,0%;

Повторные курсы – -"-;

Ком. курсы – 19%;

Всего – 55,7%;

Некомплект.

На 1 июля некомплект комсостава в процентном отношении к шт[атному] представляется в следующем виде:

Пехота:

Высший – 10,4%;

Старший – 5%;

Средний – 10,6%;

Младший – 48,8%.

Кавалерия:

Высший – 11%;

Старший – 5,6%;

Средний – 5,8%;

Младший – 22,4%.

Артиллерия:

Высший – 4%;

Старший – 7,5%;

Средний – 10,4%;

Младший – 24,6%.

Инж. и тех. войска:

Высший – 12,5%;

Старший – 8%;

Средний – 9%;

Младший – 32,3%.

Связь:

Высший – -"-;

Старший – 3,6%;

Средний – 6,9%;

Младший – 26,6%.

Осенним выпуском 4 833 чел., окончивших нормальные школы, а также сокращением штатного состава должностей начальствующего состава, некомплект по отношению к среднему и высшему составу ликвидирован.

Некомплект младшего комсостава частично покрывается оставлением значительного процента сверхсрочников (отделкомы – 25%, помком-взводы – 50%). Но само собой разумеется, что окончательное разрешение этого вопроса зависит от работы войсковых школ.

Данные о высшем комсоставе дают возможность отчасти судить об общем начальствующем составе РККА к настоящему времени.

Штатное число – 683, наличн. – 657.

Образование военное.

Старой Армии:

Воен. уч. – 442;

Акад. ГШ – 27.

Красная Армия:

Воен. Акад. РККА – 98;

ВВАК – 114;

Высш. школа – 54;

Без образования – 54.

Социальное положение:

Рабочие – 37;

Крестьяне – 126;

Интеллигенция – 452.

Партийность:

РКП – 282;

Беспартийных – 360.

Стаж в РККА:

с 1917 г. – 45%;

с 1918 г. – 432%;

с 1919 г. – 95%;

с 1920 г. – 12%;

с 1921-1923 гг. – 10%.

Участвовавших в боях и походах Гр[ажданской] войны: 464

(см. приложение № 4)*.

Прохождение службы. Разрабатывается Положение о прохождении службы начальствующего состава. Положение разделяется на 10 разделов, заключающих в себе следующие вопросы:

Раздел I – Общий (разделение всех служащих РККАФ на составы, группы и категории. Общие права и обязанности всех служащих в РККАФ. Особые права начальствующих лиц. Ношение форменной одежды).

Раздел II – О вступлении на службу в РККАФ.

Раздел III – О назначении на должности, перемещениях и освобождениях от должностей.

Раздел IV – Аттестование военнослужащих РККАФ.

Раздел V – О переводах.

Раздел VI – О командировках.

Раздел VII – Об отпусках.

Раздел VIII – Об увольнении с военной службы.

Раздел IX – О состоящих в запасе.

Раздел X – О наградах.

Ввиду особой важности в некоторых разделах Положения о прохождении службы в порядке ударности были разработаны и изданы I, IV и VIII разделы Положения.

Материальное положение личного состава.

Введенные с 1 июня 1924 г. тарифные сетки, 9-разрядной – для срочнослужащих и 19-разрядной – для ком. полит, мед. и вет. персонала, внесли некоторые улучшения в материальном положении военнослужащих, увеличив содержание личному составу, преимущественно младшему и среднему. В среднем содержание увеличилось на 21% (см. приложение № 5)*.

Введенные 1 мая с.г. новые ставки по производственному тарифу Военного ведомства дали увеличение ставок квалифицированному составу наших производственных предприятий до уровня соответствующих профсоюзных ставок.

Вводимая с 1 ноября новая тарифная сетка дает увеличение по основным командным должностям, комвзвод – комполка, до 28%. Жалованье красноармейцам доведено с 35 коп. до 1 р. 20 к. (2 пояс).

Правовые вопросы.

Из наиболее крупных по значению работ правового характера можно отнести:

а) положение о льготах и преимуществах личного состава РККА и РККФ;

б) о правовом положении и довольствии военнослужащих, состоящих под следствием и судом, и о правовом положении осужденных с правопоражением и без такового;

в) положение о специальном военном налоге.

* Приложения в деле отстутствуют.

ВУЗы.

Емкость и выпускная способность ВУЗов по главнейшим родам оружия в апреле месяце текущего года значительно превышала потребность армии. С целью приведения соответствия выпускной способности ВУЗов с ежегодной потребностью армии было приступлено к сокращению сети нормальных ВУЗов всех родов оружия и к 1 октября число их было доведено с 56 до 49.

В связи с расформированием некоторых ВУЗов и частичной реорганизацией емкость их и выпускная способность изменилась в следующем виде:

Ежегодная потребность армии в комсоставе:

Пехота – 3 000;

Артиллерия – 523;

Кавалерия – 625.

Выпускная способность ВУЗов к 1 апреля.

Пехота:

Число ВУЗов – 23;

Их емкость с соответ. отд. объедин. школ – 15 403;

Выпускная способность – 4 500.

Артиллерия:

Число ВУЗов – 6;

Их емкость с соответ. отд. объедин. школ – 3 623;

Выпускная способность – 769.

Кавалерия:

Число ВУЗов – 6;

Их емкость с соответ. отд. объедин. школ – 2 529;

Выпускная способность – 718.

Выпускная способность ВУЗов к 1 октября.

Пехота:

Число ВУЗов – 15;

Их емкость с соответ. отд. объедин. школ – 12 467;

Выпускная способность – 3 000.

Артиллерия:

Число ВУЗов – 6;

Их емкость с соответ. отд. объедин. школ – 2 400;

Выпускная способность – 525.

Кавалерия:

Число ВУЗов – 5;

Их емкость с соответ. отд. объедин. школ – 2 447;

Выпускная способность – 675.

Увеличено с 7 до 13 число национальных ВУЗов. Однако незначительная потребность нацформирований в комсоставе заставляет пересмотреть организацию национальных ВУЗов в сторону уменьшения их емкости.

Для общеобразовательной подготовки контингента поступаюших в военные школы открывается четыре военно-педагогические школы.

Подбор начальников ВУЗов.

За время с 1 апреля по октябрь текущего года произведена значительная замена начальников ВУЗов и их помощников с назначением на эти должности лиц, взятых непосредственно со строевых должностей, так, например: по пехоте и объединенным школам замена начальников школ выразилась в 23%, по кавалерийским школам – 83%.

Пересмотр преподавательского персонала в военных академиях.

В целях пересмотра профессоров, преподавателей и адъюнктов военных академий была создана специальная комиссия. В своей работе комиссия руководствовалась основными критериями:

1) политическая характеристика,

2) научный стаж и подготовка,

3) педагогический стаж и подготовка,

4) возраст.

Результат работы комиссии выразился в следующем:

Число преподовательского состава, просмотренного комиссией / подлежит изъятию и переводам:

Военная академия РККА – 121/13;

Академия воздухфлота – 110/27;

Военно-инженерная академ[ия] – 87/24;

Военно-морская академия – 108/31;

Артиллерийская академия – 57/17;

Военно-хозяйственная акад[емия] – 97/37;

Военно-медицинская академ[ия] – 130/22;

Военно-политический институт им. Толмачева – 67/8;

Итого – 777/179.

Комплектование ВУЗов.

Вакансии в нормальные военные школы распределены следующим образом:

на парторганизации – 46,2 %

на ВЦСПС – 7,5 %

на Красную Армию – 46,3 %

Постановка учебного дела. В отношении постановки учебного дела была выдвинута основная цель: поставить работу курсантов в обстановку активности, самостоятельности и проявления инициативы.

Связь ВУЗов с войсками.

В школах широко проводилась связь с войсками, выразившаяся:

а) в порядке назначения комсостава по выбору комвойск округа;

б) в командировании преподавателей и комсостава ВУЗов в войска для стажирования;

в) в командировании курсантов в войсковые части и [на] проведение терсборов и

г) в совместном лагерном сборе с войсками и участии в маневрах с ними.

Политподготовка ВУЗ.

Политическая обработка состава школ характеризуется следующей таблицей:

Принято в 1923 г.:

Членов РКП и кандидатов – 12,6%;

Членов РЛКСМ – 34,4%;

Беспартийных – 53%.

Выпущено в 1924 г.:

Членов РКП / кандидатов – 26,3% / 25,1%;

Членов РЛКСМ – 15,5%;

Беспартийных – 33%.

Кроме всего сказанного можно отметить, что в настоящее время проводится работа по переложению высшей технической подготовки с военных академий на гражданские высшие технические учебные заведения (стипендиаты при институте им. Плеханова, военно-геодезическое отделение при Межевом институте).

Характеристика летней подготовки.

Общие объективные условия, при которых проходила летняя подготовка, были чрезвычайно сложны и вытекали из общего материального положения армии и ее неукомплектованности и позднего призыва. Поэтому результаты летней подготовки не могут служить достаточным выводом в отношении рационализации постановки учебного дела.

На планомерность и успешность проведения летних занятий из ряда неблагоприятно сложившихся обстоятельств наиболее важными являлись следующие:

1. Установленный приказом РВСР нормальный некомплект в частях (стрелковых – 55%, кавалерии – 20%, артиллерии – 15%, спецвойсках – 15%) создал обстановку, когда в стрелковых частях роты и даже некоторые команды оставались совершенно без красноармейцев. Между тем наряды на внутреннее обслуживание частей не могли быть подвергнуты пропорциональному сокращению и все это вместе взятое создавало условия, при которых большая часть времени у красноармейцев уходила на выполнение служебных обязанностей и весьма незначительная часть на занятия.

2. Демобилизация, проведенная весной этого года, создала большой некомплект младшего комсостава (до 48% штатного состава).

3. Затянувшийся весенний призыв и вследствие этого поздний вывод частей в лагеря (1 июня); занятия могли начаться только 1-15 июня.

4. Слабая инструкторская подготовленность среднего и младшего комсостава.

5. Недостаточность материальных ресурсов и учебных пособий.

Касаясь результатов подготовки по отдельным родам войск, необходимо отметить:

1. В пехоте в большинстве частей летняя подготовка закончилась в составе взвода. Общая постановка дела по стрелковой и одиночной подготовке была слабая. В большинстве случаев стрелковая подготовка не увязывается с тактической.

2. В артиллерии стрельбы прошли главным образом в батарейных и только в некоторых частях дивизионных и групповых соединениях. Батарейные стрельбы дали удовлетворительный результат, дивизионные же и групповые показали, что комсостав недостаточно подготовлен для ведения этого рода стрельб. Стрельбы в тердивизиях показали, что небольшие полигоны, крайне ограниченные материальные средства, некомплект красноармейского состава по большей части не позволяли сделать стрельбы терчастей (даже кадрового их состава) поучительными и разнообразными. В большинстве случаев они носили характер примитивно-учебный.

3. В кавалерии помимо общих, перечисленных выше, причин значительное влияние на результаты оказал большой некомплект консостава в кавчастях. По мнению инспекции кавалерии, вся подготовка частей в течение 1922, 1923 и части 1924 г. может быть рассматриваема только как ряд учебных организационных опытов. Некомплект консостава в настоящее время выражается в 20 000 лошадей. Из числа 6 143 лошадей, закупленных за год по 1 ноября 1924 г., верховых – 3 623, что идет на покрытие нормальной убыли (10% состава) и лишь незначительная часть на укомплектование. Кредиты по смете 1924-25 гг. на закупку консостава не обеспечивают пополнения и в этом количестве, следовательно, вопрос укомплектования конницы приобретает большую остроту.

4. В войсках связи занятия шли в более нормальных условиях, чем в остальных. Подготовка комсостава стоит на достаточном уровне, контингент пополнения вполне отвечал требованиям, предъявляемым службой. Вследствие вышеизложенного результаты летней подготовки можно считать вполне удовлетворительными. Красноармейский состав вполне ознакомлен с телефонами и радиотелеграфом; несколько слабее усвоили знакомство со вспомогательными средствами связи.

Влияние на успешность подготовки оказали:

а) отсутствие единого руководства в войсках связи;

б) оторванность инспекторов связи от своей периферии.

5. В инженерных войсках, так же как и в войсках связи, летняя подготовка проходила в более нормальных условиях. Подготовка комсостава также стоит на достаточном уровне; прибывшее пополнение представляло отличный материал и было правильно распределено по частям по специальности.

Результаты летней подготовки вполне удовлетворительны.

Некоторое влияние на успешность подготовки оказывали:

а) большой расход среднего комсостава;

б) частые случаи отрыва инженерных войск от учебы с использованием их как рабочей команды;

в) ограниченность места производства работ в некоторых лагерях;

г) загруженность дивизионов квартирными вопросами;

д) недостаток некоторых видов практического табельного имущества, инструментов и материала.

Железнодорожная допризывная подготовка.

На жел. дорогах обучалось 10 500 ч[ел].; на учете жел. дорог допризывного возраста числится около 20 000 [чел.].

По специальному положению обучавшиеся допризывники составляли:

рабочих – 68%,

служащих – 31%,

из них членов РЛКСМ – 35%.

Результат обучения можно характеризовать баллами:

по жел. дорожному делу – 3,5;

по общевойсковому обучению – 3,5;

по политподготовке – 3;

по физической подготовке – 3.

Причины, неблагоприятно влиявшие на проведение обучения:

1) случайный характер содействия НКПС допризывному обучению;

2) неполное наличие необходимого числа инструкторов при проведении обучения.

Допризывная военная подготовка.

Вневойсковая военная подготовка трудящихся до настоящего времени осуществляется только в отношении военной допризывной подготовки.

Общий процент новобранцев 1902 года [рождения], поступивших в войска и прошедших общевойсковую допризывную подготовку, доходит до 85%.

Процент же прошедших специальную подготовку крайне незначителен (3,3%).

Родившиеся в 1903 г. проведены через допризывную подготовку лишь частично. Прошли подготовку 200 914 чел.

Подготовленность допризывников 1902 г., поступивших в части Красной Армии, в общих чертах характеризуется следующим образом: специальная допризывная подготовка выше общевойсковой; наиболее слабо усвоен отдел полевой службы; лучше других усвоены – винтовки, строевое и стрелковое дело.

Привлечением к работе по допризывной подготовке строевого ком[андного] и полит[ического] состава устанавливалась более тесная связь войск с допризывниками и улучшалось обучение, но, однако, выделение ком. и полит, состава из частей войск в том количестве, как предполагалось, оказалось невозможным.

Недостаток комсостава, способного самостоятельно руководить допризывной подготовкой, и недостаток материальных средств привел почти к повсеместным продолжительным сборам для обучения, на большой промежуток времени отрывая допризывников от их постоянного труда.

Учебные пункты.

Остро стоит вопрос о необорудованности учебных пунктов:

– недостаточно учебных пособий и исправных винтовок;

– недостаточен инструкторский состав.

План допризывной подготовки.

Составление плана военной допризывной подготовки было затруднено, помимо разнообразия местных условий, отсутствием заблаговременных точных указаний об инструкторских силах, которые могут быть назначены войсками, и о денежных и материальных средствах, выделяемых распоряжением высшего командования.

Заключение. В общем допризывная подготовка до настоящего времени не дает полностью еще требуемых результатов ни в качественном, ни в количественном отношениях.

Санитарное состояние РККА
В отношении санитарного благополучия в РККА проводится неуклонно система предупреждения болезненности.

Из инфекций в настоящее время особое место занимает малярия. Трудность борьбы с возбудителем этой болезни заключается в необходимости, кроме мер чисто санитарных, работы гидротехнические и мелиоративные.

Заболевание социальными болезнями значительно понизилось, что характеризуется следующими данными:

На 1 000 человек состава госпитализировано:

а) больные сифилисом:

1923 г. – январь 2,13; февраль 1,85; март 2,07; апрель 1,55; май 1,76.

1924 г. – январь 1,94; февраль 1,36; март 1,59; апрель 1,24; май 1,40.

б) больных туберкулезом:

1923 г. – январь 0,70; февраль 0,68; март 0,85; апрель 0,70; май 0,72.

1924 г. – январь 0,45; февраль 0,43; март 0,50; апрель 0,51; май 0,58.

Результаты работ призывных комиссий следующие: число признанных годными к военной службе составляет 64-69% к числу призываемых; негодных – 16,3%, из которых 10,4% – с оставлением на учете и 5,9% – с исключением с учета.

Работа по обслуживанию территориальных частей во время происходящих сборов протекает вполне удовлетворительно.

Курортная лечебная помощь производилась с наивозможной интенсивностью. На курортных станциях было развернуто 825 коек.

Ветеринарно-санитарное состояние конского состава в РККА.

В качественном отношении конский состав неудовлетворителен вследствие изношенности, хронических болезней и пороков и несоответствия роду его службы.

Размещение и содержание конского состава недостаточно хорошо.

Уход за конским составом улучшается.

Состояние ковки мало удовлетворительно вследствие некомплекта квалифицированных ковочных кузнецов. Некомплект доходит до 40%.

В целях подготовки в тердивизиях собственными средствами ковочных кузнецов в каждой дивизии организована учебная кузница с заведыванием ею ветврачем для поручений ветчасти дивизии.

Комплектование РККА ветперсоналом.

В текущем году осуществлен призыв в армию молодых ветврачей и ветфельдшеров, окончивших ветинституты и ветфельдшерские школы.

Заболеваемость.

Первое место по причиняемой убыли [конского состава] занимает сап. Однако замечается понижение заболеваемости сапом: в 1923 г. ежемесячная убыль от сапа в среднем – 0,28%, а в 1924 г. – 0,09%.

В общем ветеринарно-санитарное состояние конского состава РККА надлежит признать относительно удовлетворительным и лишь постепенное улучшение объективных условий содержания и размещения конского состава может подать надежды на полное его оздоровление.

Материальное снабжение
В целях улучшения и укрепления всего снабженческого дела в Красной Армии признано необходимым передать Начальнику снабжений РККА все средства снабжения Красной Армии и Флота.

Штат военно-окружных снабженческих аппаратов в схеме своего построения, как то показал опыт, безусловно жизненен и может быть вполне применен при переходе снабжения на твердое плановое начало.

Вещевое снабжение.

Штатный состав Красной Армии на летний период 1924 г. был обеспечен основными предметами вещевого довольствия на 100%.

Обеспеченность постельной принадлежностью не превышала 30-40%.

На предстоящий зимний период [19]24-[19]25 гг. имеющиеся ресурсы дают возможность обеспечить Красную Армию основными предметами вещдовольствия на 100% и повысить обеспеченность постельной принадлежностью на 25%, что составит 55-65%.

Продфуражное снабжение.

За период с апреля по сентябрь с.г. снабжение продфуражем Красной Армии протекало в общем нормально, без перебоев и достигало по всем видам довольствия 100% удовлетворения, за исключением табака – махорки, норма дачи которого была установлена в 4 зол[отника] вместо 5.

Удовлетворение войск квартирным довольствием.

Удовлетворение в капитальном ремонте казарменных зданий выражается цифрой 13%.

Текущий ремонт зданий, находящихся на госбюджете, определился в 5,7%.

Тот же ремонт, отнесенный на местные средства, составил всего 6%.

Топливом по норме отпуска дров на 1 человека 0,125 – снабжена на 100%.

Коммунальными услугами части и учреждения, находящиеся на госснабжении, удовлетворены на 21%.

Удовлетворение личного состава армии жалованьем.

Личный состав Красной Армии удовлетворяется жалованьем на 100%, за исключением Туркфронта, откуда поступают сведения о наличии задолженности, но без документальных данных.

Обозное снабжение.

Обоз в Красной Армии требует в среднем на 50% крупного ремонта и замены. Таково же положение с обеспеченностью армии упряжью и седлами.

Инженерное имущество.

Шанцевым инструментом армия снабжена на 100%, за исключением поперечных пил, которых в некоторых округах менее 50%.

Инструмент старых заготовок. Мастерским инструментом: деревянного дела – в среднем на 60%, кузнечно-слесарного – [на] 18%. Инструмент старой заготовки сильно изношенный.

Позиционным имуществом армия снабжена по мирному времени до 100%. Состояние удовлетворительное.

Лыжным имуществом снабжены лишь округа, захватывающие северо-западные, северные, северо-восточные и центральные области в среднем на 60%.

Понтонное имущество сосредоточено в понтонных частях в достаточном количестве (до 100%), кроме принадлежностей мостового настила (32-35%). Имущество сильно изношено и типы его устарели.

Легко-переправочного имущества, кроме поплавков Полянского 100%, в армии почти нет.

Взрыввещества и принадлежности для взрывов – достаточно (до 100%), за исключением специального обоза для его перевозки (0%).

Процент снабженности маскировочным имуществом указать трудно, так как некоторого совсем нет, другого – случайно в избытке, в общем же – низкий: от 0% до 25%.

Инструмент железнодорожного имущества в разрозненных комплектах; снабжение инвентарем и принадлежностями весьма пестрое (от 0 до 100%); оборудование подвижных мастерских достаточное: от 50 до 100%.

Техническое имущество.

Прожекторное имущество изношено, разнотипно, устарело; снабженность прожекторами устарелой конструкции – 20%; полевыми электрическими частями, конными станциями – 16%, автомобильными – 71%, электроосветительными аппаратами – 37%.

Минного имущества в Кронштадтском отряде – 85%, в Севастопольском – 10%.

Плавучие средства все требуют текущего или даже среднего ремонта.

Автомобильный транспорт РККА.

Легковыми автомобилями армия по штатам мирного времени снабжена на 55%, грузовыми на 61%, специальными на 63% и мотоциклетами – [на] 20%.

Телеграфным имуществом армия обеспечена по табелям мирного времени: аппаратами Бодо – 20%, Юза – 43%, Морзе – 100%, станционными сумками с инструментами – 96%, коммутаторами телеграфными – 100%.

Телефонным имуществом армия снабжена: индукторными телефонными аппаратами – на 44%; фоническими – на 100%; нумераторами для полевых телефонных станций – на 100%; коммутаторами для полевых телефонных станций – 33%; телефонными сумками с инструментом – на 37%.

Элементами (источник тока) армия обеспечена на 84%.

Вполне исправным кабелем армия снабжена на 100%.

Измерительными приборами обеспечена в среднем на 16%.

Медной и железной проволокой для шестовых постоянных линий обеспечена на 100%.

Снабженность армии двуколками таково:

станционными телеграфными – на 63%,

материально-табельными – [на] 11%,

телефонными – [на] 28%,

материально-шестовыми – [на] 100%.

Радиоимущество.

Полевыми радиостанциями С и Г дальностью действия 250 километров армия обеспечена на 100% при обеспеченности каждой радиостанции запасными частями в среднем на 30%.

Легкими ламповыми радиостанциями АЛМ армия обеспечена на 37%.

Обеспеченность Воздушного флота радиостанциями выражается в следующем виде:

а) самолетн. радиотелеф. раций дальн. действ. 5 км – 0%;

б) самолетн. радиотелегр. телеф. дальн. действ. 25-75 км – 8%.

Комплектами станков и инструментов радиочасти обеспечены на 50%.

[Начальник Управления РККА] Левичев

РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 217. Л. 7-35. Подлинник.

http://www.xliby.ru/istorija/reforma_v_krasnoi_armii_dokumenty_i_materialy_1923_1928_gg/p60.php

Примечания:

1

Берхин И.Б. Военная реформа в СССР 1924-1925 гг. М., 1958.

10

Партийно-политическая работа в Красной Армии. Документы. 1921-1929 гг. М., 1981.

11

Фрунзе М.В. Собр. соч. Т. 3, М., 1927. С. 32.

109

Новая структура стрелковых и артиллерийских войск была утверждена И.С. Уншлихтом и объявлена 7 октября 1924 г. распоряжением Штаба РККА за подписями врид начальника Штаба РККА М.Н. Тухачевского, начальника и комиссара Организационного управления Штаба РККА С.И. Венцова (См. док. №55). - С. 262.

110

Приказ РВС СССР №1343 от 1 ноября 1924 г. объявил штаты мирного времени стратегической конницы (РГВА. Ф. 4. Оп. З.Д. 2166. Л. 352. Типографский экз.). — С. 263.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Еще один немаловажный документ, составленный В.К. Путной (в 1924-1926 гг. - руководитель Калганской группы советских военных советников в Китае). №29 Доклад начальника Управления по боевой подготовке РККА В.К.Путна Инспектору РККА С.С.Каменеву о состоянии стрелковых частей на 1 декабря 1923 г. и мерах по его улучшению*

№5/сс/ш, г. Москва

19 мая 1924 г.

Сов. секретно

Основные факторы, от которых в большой степени зависит успешность обучения и которые выявились в результате обследования состояния стрелковых частей РККА к 1/ХII 1923 года по четырем округам МВО, СКВО, УКРВО и Запфронт, хотя к настоящему времени и изживаются, но влияние их в значительной степени скажется на учебе РККА еще и в этом году.

Некомплект** командного состава, в особенности среднего, будет наблюдаться до осени этого года, когда его можно будет пополнить выпускными краскомами из ВУЗов, что же касается некомплекта младшего комсостава, то таковой будет наблюдаться еще дольше. Низкая квалификация комсостава, наблюдавшаяся в прошлом, будет таковой и в этом году (см. сведения о состоянии комсостава).

Текучесть красноармейского состава в этом году в значительной степени будет изжита при проведении в жизнь намеченных мероприятий по Мобупру, Главсанупру, строевому отделу Управления РККА, которые целым рядом распоряжений и приказов, устанавливающих порядок призыва, подбора здорового элемента, прохождения службы и проч., значительно урегулируют и устранят эту текучесть.

Организация РККА. Вопрос штатов военного и мирного времени, который в прошлом и до настоящего времени слишком стоял остро в смысле своего разрешения и согласованности с условиями современных требований боевой подготовки, только теперь получает свое разрешение.

Наблюдавшееся несоответствие и разнообразие штатов стрелковых частей (показная рота в полку, с одной стороны, и остальные роты, существовавшие по несоответствующим современным требованиям боевой подготовки штатам, с другой) к настоящему времени устраняется проектируемыми Организупром новыми штатами военного и мирного времени.

То ненормальное соотношение между кадром*** и запасными, которое в случае проведения мобилизации наблюдалось бы и установлено начальником Военно-морской инспекции т. Гусевым, как от 1:10 до 1:20, теперь при новых штатах будет следующее: в постоянных стрелковых дивизиях – от 1:2 до 1:3, в территориальных дивизиях первой очереди будет 1:8, а в территориальных дивизиях второй очереди – 1:20.

* На документе имеется помета С.С. Каменева о прочтении от 13 мая 1924 г. Доклад был представлен на бланке начальника и комиссара Управления по боевой подготовке.

** Здесь и далее слова данные курсивом в тексте документа выделены либо большим регистром, либо подчеркиванием.

*** Так в документе. Должно быть «кадровыми».

Вопрос согласованности штатов военного и мирного времени проводится, предусмотрены также в них все вопросы, касающиеся штатов штабов, в частности, предусмотрена мобчасть при штабе корпуса и проч.

Вооружение. В начале этого года начато перевооружение в СКВО, Туркфронта, ВУЗов и железнодорожных войск, которое к настоящему времени должно быть закончено. Перевооружение остальных округов по распоряжению зампреда РВС СССР отложено до осени за неимением кредитов. Оружие обеспечено запасными частями не более как на 50%. Обеспеченность стрелковых частей приборами и в особенности более важными из них и необходимыми крайне недостаточна, так, например, прицельными станками механической тонкой наводки части обеспечены на 6%, перископами – на 2%, пантографами для проверки прицеливания из пулеметов – на 3%, зеркалами в рамах для проверки прицеливания – на 12%, таких же приборов, как деревянная модель пулеметного замка, приборы для проверки прицеливания ружей-пулеметов, зеркалец для осмотра канала ствола ружей-пулеметов, части совершенно не имеют, остальными приборами части также не снабжены в достаточной мере (см. ведомость снабжения стрелковыми приборами). Учебными патронами части будут снабжены на 100%, т.к. получена партия в 1 500 000 и ожидается новая партия в 1 000 000.

Исправление оружия в частях не может вестись в широком масштабе вследствие недостаточного количества инструмента, запасных частей и опытного технического персонала. Это вызывает необходимость отправки оружия в мастерские артскладов и на заводы.

Полковая артиллерия в настоящее время находится в следующем виде:

Запфронт: положено – 98, имеется – 98, комплектность – 100%;

ЛВО: положено – 30, имеется – 24 (назначено еще 8 ор.), комплектность – 80%;

УкрВО: положено – 90, имеется – 56 комплектность – 60%;

МВО: положено – 60, имеется – 40, комплектность – 66%;

СКВО: положено – 24;

Кав. Краснз. Арм.: положено – 18, имеется – 6, комплектность – 27%;

Туркфронт: положено – 24, имеется – 18, комплектность – 70%;

Зап. Сиб.: положено – 24;

ПриВО: положено – 24;

5 Краснозн. Арм.: положено – 18, имеется – 19, комплектность – 105%.

Кроме того, в мастерских находится в периоде изготовления 250 орудий. Для приведения оружия в полный порядок необходимо:

1) Закончить перевооружение исправным оружием частей всех округов.

2) Снабдить части достаточным количеством инструмента для поддержания оружия в порядке*.

* Здесь и далее документ имеет редакционную правку, которая в публикации не воспроизводится.

3) Увеличить изготовление запасных частей, в особенности для пулеметов, причем продолжать изготовлять запасные части комплектами, но так, чтобы в каждом из них было больше тех частей, которые больше всего портятся – ударники, пружины, прокладные кольца и т.д.

4) Принять срочные меры к снабжению стрелковых частей приборами по стрелковому делу.

5) Необходимо снабдить пулеметные команды дальномерами, биноклями, квадрантами (для придания больших углов возвышения) и угломерами.

6) Переработать приказ РВСР 1923 г. № 1774 о норме отпуска боевых гранат для учебных целей[66].

7) Выяснить вопрос о возможности снабжения спортивных организаций оружием и огнеприпасами (винтовки и мелкокалиберное оружие, малозарядный патрон и дробинки).

8) Улучшить технический персонал заведующих оружием и техников в частях. Заворужием, выпущенные из школ оружейных техников, слабо подготовлены, а благодаря кратким срокам службы технический персонал не может приобрести достаточного опыта, пригласить же технический персонал со стороны не представляется возможным из-за низкой оплаты. В частности, необходимо улучшить материальное положение заворужием в полках (в настоящее время они оплачиваются по 16 разряду). К тому же необходимо подчеркнуть, что в связи с реорганизацией ГАУ уволено в бессрочный отпуск большое количество осматривающих оружие, которые могли бы быть использованы более целесообразно в частях Красной Армии.

Обучение. Подготовка стрелковых частей РККА на местах проводится согласно приказов Главкома, предусматривающих порядок перехода от старой тактики к тактике огневой роты. Эти приказы, главным образом приказ №28 с инструкцией для действий стрелковой роты в бою, наставление «Бой пехоты», а также приказы о летних и зимних занятиях хотя и дают примерные планы и программы, а также и некоторые методические указания, но являются в большей степени директивными, предоставляя местам самую широкую инициативу. Такое положение при отсутствии твердого руководства учебой со стороны высшего и старшего комсостава, при низкой квалификации среднего и младшего, позволяло местам увлекаться в сторону «муштры и словесности» в ущерб боевой подготовки. Этот уклон приходится наблюдать и по сие время, несмотря на ряд изданных приказов РВСС и Главкома, ограничивающих пределы муштры и словесности.

Причину неудовлетворительной боевой подготовки стрелковых частей нужно видеть еще и в том, что до настоящего времени в армии наблюдается почти полное отсутствие руководств, уставов и наставлений, а некоторые из них уже написаны, но за неотпусками кредитов Главной уставной комиссии на их отпечатание не могут быть получены частями в ближайшее время. Даже такое основное руководство, как «Боевая служба пехоты», до сих пор в частях не получено. В силу таких причин боевая подготовка стрелковых частей и в настоящем году будет сильно тормозиться и проходить не нормально и не продуктивно.

Продолжающееся искание местами путей перехода к новой тактике, неопределенность и разнобой в методах и способах обучения настоятельно требуют к себе самого срочного разрешения путем скорейшего издания намеченных руководств, уставов и наставлений, а также посылки на места компетентных инструкторов, объединенных одними требованиями боевой подготовки, чтобы частично заполнить нужду в недостающих руководствах. Вопросы методики и методических указаний предусматриваются в разрабатываемых руководствах, уставах и наставлениях. А в общем, вопрос о методологии и методике обучения еще до сего времени окончательно не разрешен. В настоящее время в Управлении в порядке работы ВНО приступлено к установлению и разработке определенного метода обучения армии. На основе этой работы в дальнейшем будет приступлено и к разработке методики обучения.

Начальник и комиссар Управления Путна

РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 98. Л. 9-11. Подлинник.

http://www.xliby.ru/istorija/reforma_v_krasnoi_armii_dokumenty_i_materialy_1923_1928_gg/p29.php

Примечания: 6

Реввоенсовет Республики. Протоколы 1920-1923. Сб. документов. М., 2000. Док. № 87, 88, 96,97,99.

66

Приказ РВС СССР №1774 от 8 августа 1923 г. «Распределение образцов гранат: для вооружения Кр[асной] Армии, для обучения метанию, для учебной цели» (РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 1888. Л. 272 об.—273. Типографский экз.). — С. 161.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Как мы можем видеть, состояние РККА на период, совпавший с началом деятельности советских военных советников в Китае, было далеко не блестящим. Однако была общая тенденция к резкому улучшению состояния.

Показательный пример - если смотреть фото 1918-1922 гг., то заметно, что форма красноармейцев очень разношерстная, зачастую истрепанная. Фото 1924-1926 гг. показывает, что форма уже единообразная, все - и красноармейцы, и краскомы - одеты очень хорошо.

Увеличивается выпуск оружия на советских заводах. Так, основная часть поставок в Китай, за исключением того оружия, что было передано по рекомендации Блюхера из числа сданных при реорганизации РККА фондовым фирмам устаревших систем (как не влияющих на состояние обеспечения РККА вооружением), шла с советских заводов. В конце 1925 г. в ходе боев за Тяньцзинь и Пекин между войсками 1-й Народной армии Фэн Юйсяна и Шаньдунской армией Чжан Цзунчана было отмечено, что пленные народоармейцы были вооружены советскими винтовками Мосина 1923 г. выпуска.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Сборник документов "Реформа в Красной Армии Документы и материалы 1923-1928 гг.":

http://www.xliby.ru/istorija/reforma_v_krasnoi_armii_dokumenty_i_materialy_1923_1928_gg/index.php

* При составлении именного комментария приоритет отдавался авторам и корреспондентам (адресатам) публикуемых документов. Именной комментарий составили: Д.И. Борисов, С.С. Войтиков, А.Д. Силаев, Н.С. Тархова, Д.Г. Узенков.

Алафузо Михаил Иванович – нач. штаба МВО (с мая 1921); нач. штаба СКВО (с апреля 1924); зам. команд. СКВО (с мая 1925); нач. штаба ККА (с февраля 1927).

Алкснис Ян Янович – нач. мобилизационного отдела штаба Петроградского ВО (с марта 1922); член рабочей комиссии Мобилизационного комитета (с июля 1923), нач. мобилизац. части мобилизационного отдела (с января 1924) Штаба РККА; нач. 1 отдела Мобилизационного управления РККА (с апреля 1924); нач. 2 отдела Организационно-мобилизационного управления Штаба РККА (с ноября 1924); нач. штаба 2 стр. корпуса (с марта 1925); нач. упр. по войсковой мобилизации ГУ РККА (с марта 1926); ст. руководитель Военной академии РККА им М.В. Фрунзе (с августа 1928).

Андерс Александр Карлович – нач. штаба УВО (с августа 1922); пом. команд. 5 отд. армией (с сентября 1923); в резерве при управлении РККА (июль 1924); направлен в распоряжение общества Добролет с оставлением в РККА (с августа 1924); член правления и зам. директора-распорядителя Добролета (с апреля 1925).

Анохин Михаил Васильевич – военный летчик, пом. нач. учебного отдела по технической части (с января 1921), нач. технической части (с февраля 1925) Военно-воздушной академии РККА им. Н.Е. Жуковского; в долгосрочном отпуске (с июня 1927).

Аронштам Лазарь Наумович – военком 4 Смоленской стр. дивизии (март 1923); пом. ком. 5 стр. корпуса по полит. части; военком Инспекции артиллерии и бронесил РККА (с апреля 1924); секретарь Витебского окружного комитета ВКП(б) (1924-1929); член РВС и нач. ПУ БВО (с ноября 1929-1933).

Артюхов Илларион Борисович – военком орг. отдела управления 2-го пом. нач. Штаба РККА (с сентября 1922); одновременно член штатно-тарифной комиссии Военного и Морского ведомства (с ноября 1922), нач. и военком, адм.-хоз. отдела Управления РККА (апреля 1924); одновременно член междуведомственной штатно-тарифной комиссии НКВМ (с апреля 1924); в резерве при Управлении РККА (с сентября 1924); в бессрочном отпуске (с ноября 1924).

Базилевич Георгий Дмитриевич – состоящий для особо важных поручений при РВСР-РВС СССР (1921-1924); пом. команд. СКВО (июнь 1924); Московского ВО (1924-1926); команд. ПриВО (май 1927 – апрель 1931).

Балакирев Алексей Федорович – окончил Военную академию РККА (1923), пом. нач. 4 части (с июня 1924), нач. 5 части (с декабря 1924) отдела по командному составу Управления РККА; нач.5 отдела (с августа 1926), нач. 4 отдела Управления по командному составу ГУ РККА; ком (с мая 1927) и военком. (с сентября 1927) 1 полка Московской пролетарской стр. дивизии; нач. 1 отдела 2-го управления Штаба РККА (с июля 1928).

Бамбулевич Антон Васильевич – окончил Военную академию РККА им. М.В. Фрунзе (1927); комроты 2 Нерчинского полка (июнь 1924); нач. штаба 3 Верхнеудинского стр. полка (с июля 1927).

Баранов Петр Ионович – член РВС Туркестанского фронта (с марта 1921); нач. и военком Управления броневых сил РККА (с января 1923); пом. нач. ГУ Красного Воздушного Флота (с августа 1923); пом. по политчасти по делам гражданского воздушного флота (с сентября 1923); пом. нач. (с апреля 1924), зам. нач. (с октября 1924), нач. (с декабря 1924-1928) ВВС РККА и член РВС СССР (1925-1928) и член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); одновременно пред. Совета по гражданской авиации (с апреля 1925) и зам. уполномоченного НКВМ при СНК РСФСР (с января 1927).

Баташев Владимир Никитич – военный инженер-технолог, редактор Артиллерийского комитета; мл. инспектор (с июня 1924), пом. по химии инспектора (с ноября 1924), для особых поручений 1 разряда Инспекции артиллерии и бронесил РККА; инспектор химической подготовки РККА (с февраля 1925), член Химического комитета при РВС СССР (с июля 1925); пом. нач. Военно-химического управления УС РККА, Инспектор химической подготовки РККА (с сентября 1927).

Белай Александр Сергеевич – нач. штаба УВУЗ (с окт. 1922); нач. орг.-учетного отдела УВУЗ при Инспекторе РККА (с мая 1924); в резерве РККА для особых поручений (с августа 1924); штатный преподаватель (с августа 1924), и.д. ст. руководителя (с апреля 1926), ст. руководитель (с февраля 1927) Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе.

Белицкий Семён Маркович – окончил Военную академию РККА (1922); пом. председателя Высшего военно-редакционного совета (с апреля 1923); нач. и военком. Оперативного управления Штаба РККА (с апреля 1924-1925); одновременно член центрального совета ВНО СССР (с июня 1925); адьюнкт Военной академии РККА им М В Фрунзе (с июля 1925-1927); зам. нач. отдела печати ПУ РККА (с августа 1926-1927); преподаватель основного факультета Военной академии РККА им М.В. Фрунзе по кафедре стратегии (с февраля 1929); преподаватель Высших учебных заведений РККА по кафедре стратегии (с апреля 1929-1930).

Бергфельд Георгий Магнусович – окончил 2-е Петроградские артиллерийские командные курсы (1919), 3 курса Артиллерийской академии РККА (1925); ком. 40 артдивизиона, пом. члена 1 секции Артиллерийского комитета УС РККА.

Берзин Ян Карлович – пом. нач. разведотдела Разведчасти РККА; нач. разведотдела Штаба РККА (с марта 1924); нач. (с апреля 1924) и военком. Разведуправления Штаба РККА; одновременно член центрального совета ВНО СССР (с февраля 1925).

Богданов Павел Александрович – пред. ВСНХ (1921 – 1923); пред. Северо-Кавказского крайисполкома (с 1923); пред. правления Амторга; пред. Комитета военных заказов при ВСНХ; в долгосрочном отпуске (с февраля 1930), откомандирован в распоряжение ВСНХ СССР; одновременно член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) (1927-1931).

Боговой Василий Григорьевич – окончил 2 курса Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (1923-1925); Архангельский губвоенком (1922-1923); пом. по учебно-строевой части нач. Московской пехотной школы имени Ашенбреннера; пом. нач. научно-уставного отдела Штаба РККА (с сентября 1926), пом. военного атташе при полпредстве СССР в Польше (с января 1928).

Бубнов Андрей Сергеевич – член РВС 1 Конной армии, член РВС СКВО (1921); зав. агипропом ЦК РКП(б); нач. ПУ РККА (с января 1924-1929); одновременно член РВС СССР (1924-1929) и пред. ВВРСовета и пред. комиссии РВС СССР по делам печати (с августа 1926).

Буденный Семен Михайлович – окончил Военную академию РККА им. М.В. Фрунзе (1932); пом. Главкома РККА по кавалерии (1923); инспектор кавалерии РККА (1924-1926); инспектор кавалерии ГУ РККА (с сентября 1926); одновременно член РВС СССР (с сент. 1923-1934), член Аттестационной комиссии (с апреля 1924), член центрального совета ВНО СССР (с июня 1925), член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926), пред. Центральной военно-кооперативной комиссии при РВС СССР (с июня 1927).

Булин Антон Степанович – военком, штаба (с марта 1923), пом. нач. (с мая 1923) ПУ Западного фронта; зам. нач. ПУ ЗапВО; пом. команд. МВО по политчасти и нач. ПУ МВО (с июля 1924); одновременно член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); зам. нач. ПУ РККА (с июля 1928).

Буров Александр Андреевич – окончил Николаевскую академию Генерального штаба; в период Гражданской войны воевал в рядах армии А.В. Колчака (капитан); руководитель практических занятий по статистике Военной академии РККА; и.д. ст. инспектора (с августа 1924), ст. инспектор (с сентября 1924) Артиллерийского управления УС РККА; в резерве при Управлении РККА (с ноября 1924), член 3 секции Артиллерийского комитета Артиллерийского управления УС РККА (с января 1925); нач. научно-уставного отдела Штаба РККА (с сентября 1926); в распоряжении ГУ РККА (с июня 1927); зачислен на учет по г. Москве (с января 1928).

Васильев Виктор Константинович – пом. нач. Оперативного управления Штаба РККФ (с января 1925); в распоряжении ГУ РККА (с января 1926); нач. штаба береговой обороны Чёрного моря (с апреля 1926); нач. береговой обороны побережья Чёрного моря (с мая 1927); преподаватель Военно-морской Академии РККА им. К.Е. Ворошилова (с ноября 1932).

Векман Александр Карлович – нач. морских сил Черного моря (1922); пом. команд, вооруженными силами Украины и Крыма по морской части (с марта 1923); нач. морских сил Балтийского моря (с марта 1924), команд, морских силами Каспийского моря (с апреля 1926); пред. комиссии по приему построенных и капитально отремонтированных судов (с августа 1927).

Венцов-Кранц Семен Иванович – окончил Военную академию РККА (1922); ученый секретарь Военно-исторической комиссии по обобщению опыта войн (с декабря 1923); адъюнкт по кафедре гражданской войны Военной академии РККА (с января 1924); нач. и комиссар Орг. управления Штаба РККА и член межведомственной штатно-тарифной комиссии НКВМ (с апреля 1924), нач. и военком. Организационно-мобилизационного управления Штаба РККА (с ноября 1924); для особо важных поручений при председателе РВС СССР (с декабря 1926); одновременно член Комитета по военным заказам при ВСНХ (1925), член центрального совета ВНО СССР (с июня 1925); член Мобилизационного комитета при Штабе РККА (до февраля 1927), секретарь-распорядитель заседаний СТО СССР (с декабря 1926-1928); ком. и комиссар 15 Витебского стр. полка (с марта 1928-1930).

Весник Яков Ильич – слушатель военного отделения КУВНАС РККА при Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (1925-1926), отчислен по собственному желанию; пом. нач. ГВИУ РККА (с апр. 1923); нач. и комиссар Военно-строительного управления РККА (с апр. 1924); одновременно член Совета по подготовке РККА (с июля 1924); откомандирован в распоряжение ЦК РКП(б) с оставлением в списках РККА (с июня 1925); в резерве РККА (с ноября 1925); уволен в долгосрочный отпуск (с апр. 1927).

Викентьев Павел Васильевич – нач. инженеров Зап. фронта и ЗапВО (1922); пом. нач. (с июля 1924), и.д. нач. (с июня 1925), нач. (с января 1926) Военно-строительного управления УС РККА; для особо важных поручений при РВС СССР (с июня 1926); в долгосрочном отпуске (с декабря 1926).

Власьев Николай Иосифович – пом. нач. (с апр. 1924), нач. Технического управления при пом. по техническо-хозяйственной части нач. ВМС РККА (с декабря 1924); нач. Технического управления ВМС РККА (с октября 1926); в резерве РККА (с марта 1930).

Вознесенский Дмитрий Петрович – нач. орг. части ГУВУЗ (с марта 1921); пом. нач. адм.-орг. отдела УВУЗ при Инспекторе РККА (с мая 1924); пом. нач. отд. по организационным вопросам и учёту УВУЗ ГУ РККА (с мая 1925-1927); для особо важных поручений при зам. пред. РВС СССР (с февраля 1927)

Вольпе Абрам Миронович – окончил Военную академию РККА (1922); адъюнкт Военной академии РККА (с июля 1923-1926); для особо важных поручений при зам. пред. РВС СССР, в распоряжении нач. и комиссара Штаба РККА (с апреля 1924); нач. мобилизационного отделения Управления начальника снабжений РККА и Флота (с октября 1924); одновременно ученый секретарь Совета по подготовке РККА (с апреля 1924) и член центрального совета ВНО СССР (с июня 1925); нач. Управления устройства и служб войск ГУ РККА (с сентября 1926).

Ворошилов Клементий Ефремович – команд. СКВО (1921-1924); команд. МВО (с апреля 1924), одновременно член РВС СССР и член Высшей аттестационной комиссии, пред. междуведомственной штатно-тарифной комиссии при Управлении РККА (с апреля 1924); уполномоченный НКВМ при СНК СССР (с апреля 1925); народный комиссар по военным и морским делам СССР и пред. РВС СССР (с ноября 1925-1934); пред. постоянного Военного совещания при РВС СССР (с октября 1926)

Вострецов Степан Сергеевич – пом. ком. 36 стр. дивизии (с октября 1923); ком. (с июля 1924) и военком, (с апреля 1927) 27 Омской стр. дивизии; ком. и военком. 51 Перекопской стр. дивизии (с апреля 1928); ком. и военком. 18 стр. корпуса (с октября 1929).

Гай Гая Дмитриевич – окончил Военную академию РККА им. М.В. Фрунзе (1927); ком. 3 кав. корпуса (с октября 1924); в резерве РККА для особых поручений (с января 1925), адъюнкт (с июля 1927), преподаватель по кафедре истории (с сентября 1929) Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе.

Галкин Георгий Павлович – комиссар оперативного управления Штаба Морских сил Республики (с ноября 1921); комиссар Морского штаба Республики (с августа 1923) и Штаба РККФ (с апреля 1924); пом. по тех.-хоз. части нач. Морских сил СССР (с октября 1924); военком. Штаба РККФ (с января 1926) и Штаба Морских сил РККА (с апреля 1926); комиссар Научно-технического комитета Морских сил СССР в Ленинграде (с декабря 1926); ком. МС Каспийского моря (с августа 1927-1931).

Гарф Вильгельм Евгеньевич – 2-й пом. нач. Штаба РККА (1921); пом. нач., нач. орг.-учётного отдела УВУЗ (с мая 1924), пом. нач. (с октября 1925) УВУЗ при Инспекторе РККА; зам. нач. ГУ РККА (с декабря 1925), зам. Нач. снабжения РККА (с января 1927-1928); пом. Нач. вооружений РККА (с ноября 1929).

Гейтц (Гейтс) Михаил Сергеевич – нач. штаба войск Бухаро-Ферганского района (1922); нач. штаба 32 Саратовской стр. дивизии (с сентября 1923-1924); нач. общего отдела Инспекции пехоты РККА (с апреля 1925); нач. общего отдела Инспектората РККА (с апреля 1926); нач. военно-академического отдела УВУЗ (с августа 1926); инспектор по стрелково-тактическому делу Учебно-строевого управления ГУ РККА (с сентября 1926), в распоряжении ГУ РККА (с декабря 1926); военный руководитель Московского коммунистического политико-просветительского института им. Н.К. Крупской (с июля 1927); в долгосрочном отпуске (с августа 1927).

Геронимус Александр Абрамович – нач. орг.-инструк. отдела ПУ Петроградского ВО (с февраля 1923); нач. политотдела 33 стр. дивизии (с июля 1924); адьюнкт по кафедре партийно-политической работы (с марта 1926), преподаватель той же кафедры Военно-политической академии РККА им. Н.Г. Толмачева (с ноября 1928-1930).

Глудин Иван Иванович – окончил Академию Генерального штаба; 2-й пом. нач. (с ноября 1921), и.д. нач. (с декабря 1923) штаба Западного фронта; нач. управления ЗапВО (с июля 1924); нач. 1 части отдела строевого и по укомплектованию (с ноября 1924), нач. 3 отдела (с июня 1926), нач. 2 отдела (с ноября 1926), нач. 3 отдела (с октября 1927) Управления по войсковой мобилизации и укомплектованию.

Грендаль Владимир Давыдович – военный инженер-технолог; нач. Артиллерийской академии (с июля 1923); пом. (с июля 1924), и.о. (с мая 1925) Инспектора артиллерии и бронесил РККА; одновременно пред. Артиллерийского комитета Артиллерийского управления и член Химического комитета (с июня 1925) УС РККА; Инспектор артиллерии РККА (с сентября 1926); впослед. зам. нач. Управления военных приборов РККА (с июня 1932)

Григоров Александр Михайлович – пом. нач. отдела по обучению и службе войск штаба ЗапВО; для особых поручений 1 разряда Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА (с марта 1925); пом. нач. научно-уставного отдела Штаба РККА; пом. нач. 1 отдела 1 управления Штаба РККА (с октября 1929); пом. военрука МГУ (1930).

Гусев Сергей Иванович (Дрябкин Яков Давидович) – пред. Туркбюро ЦК РКП(б) и член РВС Туркестанского фронта (с февраля 1922-1924); член РВС Зап. фронта (июль 1922-январь 1923); секретарь ЦК РКП(б) (с января 1923); член коллегии ЦКК РКП(б) (1923-1924); член комиссии ЦК РКП(б) по обследованию текучести и состояния снабжения Красной Армии (1923-1924).

Дегтярев Леонид Сергеевич – пом. по учебной части нач. Военно-политического института им. Н.Г. Толмачева (1924); нач. политического секретариата УВУЗ РККА (с мая 1924); зам. по политработе главного руководителя по военным академиям г. Москвы (с февраля 1925); врид. нач. (с июня 1925), пом. по политической части нач. (с января 1926), нач. (с апреля 1927) УВУЗ ГУ РККА; член РВС и нач. ПУ УВО (с июня 1927); нач. отдела печати ПУ РККА и ответственный секретарь комиссии РВС СССР по делам военной печати (с апреля 1928); член редакционной коллегии газеты «Красная звезда» с оставлением в занимаемой должности (с сентября 1928).

Дзыза Георгий (Григорий) Антонович – военком оперативного управления штаба КВО; Подольский губвоенком (с марта 1922); в распоряжении ГУ РККА (с ноября 1926); нач. управления территориального округа 17 стр. корпуса; нач. учетно-аттестационной части организационно-распределительного отдела ПУ РККА (с декабря 1926).

Дмитриев Василий Федорович – нач. (с марта 1922) и комиссар (с апреля 1924) Военно-хоз. управления РККА; одновременно член Совета по подготовке РККА (с июля 1924); зам. нач. снабжений РККА и Флота (с марта 1925); для особо важных поручений при РВС СССР (с ноября 1925); в распоряжение РВС СССР с откомандированием в ВСНХ СССР – 2-м зам. председателя Военно-промышленного управления ВСНХ СССР (с декабря 1925); по личной просьбе откомандирован в Центральное статистическое управление с зачислением в резерв РККА (с апреля 1926); в долгосрочном отпуске (с апреля 1927).

Домбровский Алексей Владимирович – нач. Штаба РККФ (с апреля 1924); одновременно член Совета по подготовке РККА (с июля 1924); в резерве при ГУ РККА (с декабря 1924); пом. нач. Высших специальных курсов комсостава (с февраля 1925); пом. нач. (с мая 1926), ст. руководитель факультета (с июня 1927) Военно-морской академии РККА; в запасе РККА (с января 1930).

Драгилев Владимир Григорьевич – окончил Военную академию РККА (1922) и прошел практическую подготовку в соответствии с пр. РВСР №2156 – 1922 г.; нач. оперативной части штаба Западного фронта (1923); пом. нач. Оперативного управления Штаба РККА (с апреля 1924); пом. нач. штаба ЗапВО (с марта 1925); в резерве с откомандированием в распоряжение ВСНХ СССР на должность нач. моб. отдела (с февраля 1926); ком. и военком 8 стр. полка (1929); нач. штаба 10 стр. корпуса (с июля 1930).

Дуплицкий Дмитрий Сергеевич – командирован Главным артиллерийским управлением во Францию (февраль 1918); нач. орг. отдела ПУ Балтийского флота; пом. нач. морского отдела (с мая 1923), пом. по флоту нач. ПУ РККА (с декабря 1923); член РВС и нач. ПУ морских сил Черного моря (с ноября 1925); одновременно член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); пом. по политчасти, нач. и военком ВМС РККА (с октября 1927-1930).

Егоров Александр Ильич – команд, частями особого назначения Закавказской республики (с сентября 1922); команд, вооруженными силами Украины и Крыма (с мая 1925); одновременно член Высшего совета физической культуры УССР и член РВС СССР (с января 1926); в служебной командировке (14 ноября 1924 – 16 марта 1926); зам. нач. и председателя коллегии Военно-промышленного управления ВСНХ СССР с оставлением в должности члена РВС СССР (с апреля 1926); команд, войсками БВО (с мая 1927).

Еремеев Константин Степанович – член РВС Балтийского флота (с ноября 1923) и нач. ПУ Балтийского флота (с июля 1924); одновременно член РВС СССР (с декабря 1924); в распоряжении председателя РВС СССР (с ноября 1925); для особо важных поручений при РВС СССР (с января 1926); в долгосрочном отпуске (с декабря 1926).

Ефимов Николай Алексеевич – окончил Военную академию РККА (1922); нач. штаба войск ГПУ (с августа 1923); пом. ком. 14 Московской стр. дивизии (с ноября 1923); 1-й пом. нач. штаба ПВО (с ноября 1923); нач. и военком, отдела по командному составу Штаба РККА (с марта 1924); нач. и военком того же отдела Управления РККА (с апреля 1924); одновременно член Высшей аттестационной комиссии и Аттестационной комиссии (с апреля 1924-1926); нач. и военком Командного управления ГУ РККА (с января 1925); нач. Управления по командному составу ГУ РККА (с сентября 1925); нач. 2 управления Штаба РККА (с декабря 1926); одновременно член наградной комиссии РВС СССР (с января 1927); секретарь и пред. рабочей комиссии (с февраля 1927), член (с мая 1928) Мобилизационного комитета Штаба РККА; зам. Нач. вооружений РККА (с ноября 1929).

Жабин Николай Иванович – окончил Военную академию РККА (1924); пом. нач. 4 части (с мая 1924), пом. нач. 2 части (с июня 1924), нач. 2 части (с августа 1924) отдела по командному составу управления 2-го пом. нач. Штаба РККА; нач. 2 отдела Управления по командному составу ГУ РККА; направлен для прохождения практической подготовки по должности ком. 9 Кавказского стр. полка (с апреля 1926); нач. штаба 11 Ленинградской стр. дивизии (с ноября 1926); в распоряжении ГУ РККА (с декабря 1926); нач. 5 отдела штаба УВО (с июня 1927); и.д. нач. 2 отдела штаба УВО (с апреля 1929).

Железнов Георгий Иванович – ученый сотрудник отдела по гражданской войне, пом. ученого секретаря Военно-исторической комиссии по обобщению опыта войн (с декабря 1923); пом. нач. части по гражданской войне военно-исторического отдела Штаба РККА (с июня 1924); пом. нач. военно-исторического отдела Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА; пом. нач. научно-уставного отдела Штаба РККА (с сентября 1926); в долгосрочном отпуске (с июня 1928).

Залкинд Исай Абрамович – зам. нач. (с марта 1930), нач. (с сентября 1930) 3 отдела Военно-санитарного управления РККА; ст. инспектор Военно-санитарного управления РККА по санитарной службе ВВС РККА (с ноября 1930); зам. нач. научно-исследовательского и испытательного санитарного института РККА (с февраля 1932).

Замятин Александр Иванович – врач, зам. нач. (с сентября 1924), пом. нач. (с января 1926), врид. нач. (с апреля 1928), одновременно пред. научно-технического комитета (с марта 1930) Военно-санитарного управления РККА и РККФ; возбуждено ходатайство им об увольнении со службы в РККА вследствие «растерянного здоровья» (с марта 1930).

Захаров Иван Николаевич – преподаватель Военной Академии РККА; управляющий делами Военной Академии РККА (с мая 1923); краслетнаб (Туркестанский фронт) (с февраля 1924); управляющий делами Совета по подготовке РККА при РВС СССР (с апреля 1924); направлен на работу в Орг. управление Штаба РККА (с августа 1924); пом. инспектора пехоты РККА (с января 1925); нач. 3 отдела Управления устройства и службы войск ГУ РККА (1926-1927).

Заходер Владимир Николаевич – окончил 4 курса баллистического факультета Артиллерийской академии (1924-1925); ком. арт. дивизиона в МВО; ком. 77 отд. арт. дивизиона (с декабря 1927); и.д. ком. 98 арт. полка (с мая 1928); ком. и военком. 98 полка (с июня 1926).

Зеленев Николай Андреевич – врач, и.о. нач. Военно-санитарного управления РККА и Флота (с октября 1924); пом нач. Военно-санитарного управления РККА и Флота (с сентября 1925); состоял в распоряжении Военно-санитарного управления РККА (с ноября 1929).

Зильберберг Шулим Исаакович – пом. нач. финансового отдела при РВС СССР; пом. нач. (с июня 1924), врид. нач., пом. нач. (с сентября 1924) Военно-финансового управления; пом. нач. Финансово-планового управления УС РККА (с января 1927); в резерве РККА (с апреля 1927); объявлена благодарность «за хорошую работу в связи с переходом на работу вне НКВМ» (с апреля 1927); нач. 3 отдела (с августа 1928), пом. нач. (с июля 1929) Центрального военно-финансового управления НКВМ.

Зоф Вячеслав Иванович – член Высшего академического военного педагогического совета (с декабря 1922); комиссар Морских сил Республики (с августа 1923 по июль 1924); член РВС СССР (с декабря 1924); нач. и военком Морских сил РККФ (с декабря 1924 по августа 1926); одновременно член Аттестационной комиссии (с января 1925); в распоряжении ПУ РККА для откомандирования в распоряжение ЦК ВКП (б) (с октября 1926).

Игрицкий Иван Борисович – пом. нач. 3 отдела Орг. управления Штаба РККА (с июня 1924 по июнь 1926); пом. нач. 2 отдела Орг.-мобилизационного управления Штаба РККА (с сентября 1926); пом. нач. 5 отд. 11 управления Штаба РККА (с февраля 1930).

Иконостасов Василий Михайлович – окончил Военную академию РККА (1924) и прошел практику по должности ком. роты в ККА (с мая 1925); пом. нач. ВНО Управления по исследованию опыта войн Штаба РККА (с апреля 1925); пом. нач. 3 отдела 5 управления Штаба РККА (с октября 1929).

Калиновский Константин Брониславович – окончил Военную академию РККА [1925]; инспектор Управления бронечастей РККА; в резерве РККА (с ноября 1925); и.д. инспектора по стрелково-тактическому делу Учебно-строевого управления ГУ РККА (с декабря 1926); и.д. инспектора бронетанковых частей РККА (с октября 1929); пом. нач. Управления по моторизации и механизации РККА (с ноября 1929).

Каменев Сергей Сергеевич – Главком (с 1919-1924); одновременно член РВС СССР; член ВВРС (с апреля 1922); инспектор РККА (с апреля 1924); Главный инспектор РККА (с января 1925); нач. Штаба РККА (март-ноябрь 1925); одновременно член Аттестационной комиссии; нач. ГУ РККА и Главный руководитель Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (с марта 1926); зам. наркома по военным и морским делам и председателя РВС СССР (с мая 1927-1934).

Клочко Иван Гаврилович – слушатель дополнительного курса Военной академии РККА; нач. военно-академического отдела УВУЗ (с мая 1924); член временного центрального совета ВНО СССР (с июня 1925); военный атташе при полпредстве СССР в Латвии, Эстонии и Литве (с марта 1926); военный атташе при полпредстве СССР в Польше (с мая 1927).

Князев Михаил Семенович – окончил Военную академию РККА и прошел практику (1923); нач. штаба Витебского губернского пограничного отряда войск ОГПУ (с августа 1923); нач. 4 отдела Мобилизационного управления РККА (с апреля 1924); нач. 4 отдела мобилизационного управления Штаба РККА (с августа 1924); нач. 6 особой части отдела по командному составу Управления РККА (с ноября 1924); член комиссии РВС СССР по вовлечению гражданских культурно-просветительских органов в работу по военной подготовке населения (с мая 1925); нач. 2 отдела ГУ РККА (с сентября 1926); нач. 2 отдела Командного управления ГУ РККА (с июня 1927); нач. 2 отдела Управления по войсковой мобилизации и укомплектованию ГУ РККА (с октября 1927); нач. Ленинградской школы переподготовки комсостава запаса (с октября 1929).

Корольков Георгий Карпович – редактор отдела по мировой войне Военно-исторической комиссии (с декабря 1923); пом. нач. части по мировой войне военно-исторического отдела Штаба РККА (с июня 1924); пом. нач. военно-исторического отдела (с февраля 1925) Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА; для особых поручений научно-уставного отдела Штаба РККА (с ноября 1926).

Коросташевский Исаак Ефимович – нач. ГВИУ (1920-1924); 2-й пом. нач. ВВС РККА (с октября 1924); в резерве РККА (с ноября 1925).

Котов Николай Яковлевич – ком. 4 Смоленской стр. дивизии (с февраля 1923); ком. 23 стр. дивизии (с марта 1923); для особых поручений отдела по подготовке и службе войск управления 1-го пом. нач. Штаба РККА (с июня 1923); пом. нач. Управления по боевой подготовке РККА (с июня 1924); пом. Инспектора пехоты РККА (с ноября 1924); адьюнкт Военной академии РККА имени М.В. Фрунзе (с сентября 1926).

Кузьмин Николай Николаевич – нач. и военком окружного управления военно-учебных заведений Петр.ВО (с апр. 1922); окружной инспектор (с марта 1923) и военком инспекции (с мая 1923) военно-учебных заведений Западного фронта; нач. политического секретариата Единой военной академии и ученый секретарь Высшего академического педагогического совета (с ноября 1923); ст. пом. прокурора Верховного суда СССР по Военной коллегии и Военной прокуратуре (с августа 1924); член РВС и нач. ПУ Туркестанского фронта (с ноября 1925); одновременно член Центрального политсовещания (до янв. 1926); член РВС и нач. ПУ САВО (с июня 1926); одновременно член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); нач. УВУЗ ГУ РККА (с июня 1927); в резерве РККА с откомандированием в распоряжение ЦК ВКП(б) (с марта 1930).

Куйбышев Николай Владимирович – комендант Кронштадской крепости (1922); нач. высшей стрелковой школы им. III Коминтерна (с мая 1923); одновременно пред. президиума Стрелкового комитета РККА (с июля 1924); пом. команд, (с декабря 1924), врио. команд. (с февраля 1925), пом. команд. (с марта 1925) Туркестанского фронта; в резерве РККА (с февраля 1926); ком. и военком 3 стр. корпуса (с июля 1926); нач. командного управления ГУ РККА (с декабря 1926) и одновременно управляющий делами подкомиссии Высшей аттестационной комиссии (с января 1927); команд. МВО (с января 1928); команд. СибВО (с ноября 1928).

Курков Петр Иванович – врид. нач. ПУ и член РВС Балтийского флота (с марта 1921); нач. и комиссар Главного морского техническо-хозяйственного управления (с сентября 1923); пом. нач. Морских сил СССР по техническо-хозяйственной части (с апреля 1924); член РВС Морских сил Балтийского моря (с сентября 1924); врио. нач. Морских сил РККФ (с июля 1926); зам нач. Управления ВМС РККА (с 10 января 1927).

Кучинский Дмитрий Александрович – окончил Военную академию РККА (1922); пом. нач., нач. 1 отдела (с апреля 1924) Орг. управления Штаба РККА; нач. 1 отдела (с февраля 1925), пом. нач. (с апреля 1925), зам. нач. (с декабря 1925) Орг.-мобилизационного управления; пом. нач. 2 управления Штаба РККА; одновременно член рабочей комиссии Мобилизационного комитета Штаба РККА (с июля 1928); нач. штаба 14 стр. корпуса (с июля 1928); нач. 6 управления Штаба РККА (с ноября 1930).

Ланда Михаил Маркович – зам. нач. ПУ РВСР впоследствии ПУ РККА (с января 1922-1927); одновременно член РВС СССР и зам. председателя ВВРС (с февраля 1925), пред. мандатной комиссии при Военно-воздушной академии РККА им. Н.Е. Жуковского (с июля 1925); член РВС и нач. ПУ БВО (с мая 1927); член РВС и нач. ПУ СибВО (с июля 1928); в резерве РККА с откомандированием в распоряжение прокурора Верховного суда СССР (с сентября 1928).

Лебедев Павел Павлович – награжден орденом трудового Красного знамени (1928); быв. нач. Полевого штаба Республики и Штаба РККА (1919 – апрель 1924); одновременно нач. Военной академии РККА (с августа 1922-1924); член РВСР и СССР (с марта 1923 – февраля 1924); в распоряжении РВС СССР (с апреля 1924); для особо важных поручений при РВС СССР (с августа 1924); Главный руководитель всех военных учреждений по военной администрации (с февраля 1925); Главный руководитель всех военных академий (с мая 1925); врид. команд, (с марта 1926), пом. команд, (с апреля 1926) и нач. штаба (с октября 1928) УВО.

Левичев Василий Николаевич – нач. строевого и по укомплектованию отделов Штаба РККА (с июля 1924); и.о. нач. и военком Управления РККА (с сентября 1924); нач. и военком ГУ РККА (с января 1925-1928); одновременно член наградной комиссии РВС СССР.

Литуновский Василий Николаевич – нач. снабжения СКВО; в бессрочном отпуске с зачислением на учет по г. Москве (с марта 1925); в резерве РККА (с февраля 1926); в распоряжении НКВМ и председателя РВС СССР (с апреля 1926); управляющий делами наркома по военно-морским делам и РВСР (с марта 1928).

Лоос Август Симонович – пом. нач. ГВХУ (с ноября 1923); одновременно пред. мандатной комиссии при военно-хозяйственном отделении Института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова (с июля 1925); пом. нач. Военно-хоз. управления РККА (с сентября 1924); в резерве РККА с откомандированием для работы в Наркомторг СССР на должность нач. мобилизационного отдела (с января 1930).

Лукин Иосиф Николаевич – быв. нач. снабжений Западного фронта; нач. ГВФУ (1922); нач. и комиссар Финансового управления РККА (с апреля 1924); одновременно член междуведомственной штатно-тарифной комиссии военного м морского ведомства при Управлении РККА (с апреля 1924); пом. нач. снабжений РККА и нач. военно-финансового управления РККА (с мая 1924), впосл. Финансово-планового управления (с января 1927); одновременно член рабочей комиссии мобилизационного комитета Штаба РККА (с июля 1928); нач. центрального военно-финансового управления НКВМ (с июля 1928); в распоряжении РВС СССР (с августа 1930).

Любимов Георгий Иванович – окончил КУВКС при Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (1927); нач. уставного отд. (с февраля 1925) Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА; в распоряжении ГУ РККА (с ноября 1926), в резерве ГУ РККА (с сентября 1927); военный руководитель Ленинградского педагогического института им. Герцена (с августа 1928).

Малевский Арсений Дмитриевич – нач. инженеров СКВО (с июня 1922); нач. инженеров УВО (с мая 1923); пом. (с июня 1924), инспектор инженеров РККА (с октября 1924-1929).

Малиновский Лев Павлович – слушатель Военно-академических курсов высшего комсостава РККА (с октября 1922-1923); нач. ЧОН и Всеобуч Украины; нач. войск ВЧК Украины с оставлением в занимаемой должности (с февраля 1922); нач. штаба 7 стр. корпуса (с июля 1923); пом. нач. командного отдела Штаба РККА (с мая 1924); нач. и военком строевого и по укомплектованию отдела Управления РККА (с июля 1924); нач. Управления строевого и по укомплектованию ГУ РККА (с марта 1925); одновременно член научно-редакционной комиссии при нач. Штаба РККА с сохранением в занимаемой должности (с мая 1925); нач. Строевого управления ГУ РККА (с апреля 1926); нач. Учебно-строевого управления ГУ РККА (с сентября 1926); ком. 29 стр. дивизии (с мая 1928).

Мартынов Евгений Иванович – быв. Главначснаб (1918-1920); член Военно-законодательного совещания при РВСР (с октября 1920); штатный преподаватель Военной академии РККА (1924); для особо важных поручений военно-исторического отдела Штаба РККА (с октября 1924); преподаватель по стратегии и военной истории Военной академии РККА (с 1925); для особых поручений научно-уставного отдела Штаба РККА (с сентября 1926).

Махов Василий Владимирович – нач. окружного военно-хоз. управления ЗапВО (1920); пом. нач. ГВХУ (с сентября 1924), зам. нач. Военно-хоз. управления РККА (с февраля 1930).

Меликов Владимир Арсеньевич – окончил Военную академию РККА; нач. и военком военно-исторического отдела Штаба РККА (с июня 1924); адьютант Военной академии РККА (с июля 1924-1926); нач. Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА (с июня 1925); одновременно член центрального совета ВНО СССР (с октября 1925) и преподаватель основного факультета Военной академии РККА им. М.В.Фрунзе (1928).

Муклевич Ромуальд Адамович – военком Военной академии РККА и одновременно член Высшего академического военно-педагогического совета (1922); зам. председателя Малого академического военно-педагогического совета (с июля 1923); пом. нач., зам. нач. (1924) Военной академии РККА; пом. нач. (с января 1925), зам. нач. (с марта 1925) ВВС РККА; одновременно зам. председателя Совета по гражданской авиации (с апреля 1925 – декабря 1926), член мандатной комиссии при Военно-воздушной академии РККА им. Н.Е. Жуковского и представитель от Управления ВВС РККА (с июня 1925); нач. ВМС РККФ (с августа 1926); одновременно член РВС СССР (с августа 1926) и член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); нач. Управления ВМС РККА (с января 1927); в резерве РККА в виду назначения нач. Главного управления морского судостроения НКТяжпрома (с 1933).

Настусевич Яков Викентьевич – окончил КУВНС при Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (1926); пом. нач. политического секретариата Северного флота (с января 1923); в распоряжении морского отдела ПУ РККА (с августа 1923); комиссар линейного корабля «Парижская коммуна» (с 1926).

Наумов Иван Куприанович – член РВС Балтийского флота и врио члена РВС Петр.ВО (с сентября 1922); нач. ПУ (с декабря 1923) и член РВС (с июля 1924) Балтийского флота; в бессрочном отпуске (с июля 1924).

Некрасов Тимофей Васильевич – нач. статистической части законодательного отдела Управления делами РВСР (1923); пом. нач. отчетно-статист. отдела Управления РККА (с мая 1924); одновременно член комиссии по нормализации труда в НКВМ (с мая 1924); пом. нач. (с ноября 1924), нач. стат. части (с декабря 1924) юридическо-статист. отдела Управления РККА; нач. отдела нормализации Управления по военному законодательству и статистике ГУ РККА (с декабря 1925); пом. нач. 3 отдела (с сентября 1926), нач. бюро по нормализации при 3 отделе (с июня 1927), пом. нач., и.о. нач., зам. нач. бюро рационализации техники управления в РККА (с марта 1928-1930) Управления устройства и службы войск ГУ РККА.

Огородников Федор Евлампиевич – окончил Николаевскую Академию Генерального штаба; пом. нач. снабжения Западного фронта (с июля 1920); одновременно преподаватель Академии Воздушного флота им. Н. Жуковского; для особых поручений при военно-историческом отделе Штаба РККА (с октября 1924); для особых поручений Научно-уставного отдела Штаба РККА (с марта 1928).

Орлинский Александр Робертович – военком управления 2-го пом. нач. Штаба РККА (с января 1923); комиссар орг. отдела (1924) Штаба РККА; в бессрочном отпуске (с марта 1924).

Островский Евгений Исаакович – военком (с сентября 1922), пом. нач. (с марта 1924) отдела по командному составу управления 2-го пом. нач. Штаба РККА; пом. военного комиссара Управления РККА (с апреля 1924); в резерве Управления РККА (с июня 1924); в распоряжении ПУ РККА (с августа 1924); в бессрочном отпуске (с сентября 1924).

Оськин Дмитрий Прокофьевич – команд. ПриВО (с августа по сентябрь 1922); команд. ПетрВО (с февраля 1923); пом. Главного начальника снабжений (с мая 1923); ком. ЧОН ПетрВО (с июня 1923); и.о. и военком Главного начальника снабжений (с октября по ноябрь 1923); Главный начальник снабжений РККА (с февраля 1924); зам. нач. снабжения РККА (с апреля 1924), одновременно член Совета по подготовке РККА (июня 1924); зам. нач. снабжений РККА (с августа 1924) и Флота (с января 1925); Начальник снабжений РККА и Флота (с февраля 1925), одновременно член временного центрального совета и ВНО СССР (с июня 1925), пред. редакционно-издательской комиссии издательства «Война и техника» (с декабря 1925), член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); для особо важных поручений при РВС СССР (с января 1927).

Ошлей Петр Матвеевич – военком штаба войск Украины и Крыма, пом. комвойсками ЧОН Украины и Крыма; военком Управления делами РККА, ст. секретарь (управляющий делами) РВС СССР (с 1924); нач. Военно-хоз. управления РККА (с 1928).

Петин Николай Николаевич – команд. Западно-Сиб.ВО (с января 1923); нач. Управления РККА (с июня 1924); одновременно член Высшей аттестационной комиссии (с апреля 1924), пред. комиссии нормализации труда в НКВМ (с мая 1924), инспектор военно-учебных заведений и член Совета по подготовке РККА (с сентября 1924); зам. нач. Управления РККА (с декабря 1924); и.о. нач. (с января 1925), зам. нач. ГУ РККА (с февраля 1925); команд. СибВО (с ноября 1925); одновременно член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1927); для особо важных поручений при РВС СССР (с ноября 1928); инспектор инженерных войск РККА (1929-1930).

Пневский Николай Вячеславович – пом. (с 1923), врид. (с марта 1924) Управляющего делами РВСР; врид. пом. нач. Управления РККА (с апреля 1924); в распоряжении начальника Управления РККА (с июня 1924); пред. секции снабжения (с июля 1924), пред. секции применения и эксплуатации (с декабря 1924), пред. секции применения и снабжения (с февраля 1926), пред. 3 секции (с июля 1928) Научно-технического комитета Управления ВВС СССР; исключен из списков РККА за смертью (с июля 1928).

Подшивалов Иван Мартемьянович – окончил Военную академию РККА (1923); ученый секретарь ВВРС; нач. ВНО ВВРС СССР (с ноября 1924); член временного Центрального совета ВНО СССР (с июня 1925); в распоряжении ГУ РККА (с августа 1926); пом. нач. Научно-уставного отдела Штаба РККА (с октября 1926); военный руководитель Московского коммунистического университета им. Я.М. Свердлова (с января 1927).

Пугачёв Семён Андреевич - команд. Туркестанского фронта (с июля 1923); ком. и член РВС ККА (апреля 1924); зам. нач. Штаба РККА (с февраля 1925); одновременно член временного центрального совета ВНО СССР (с июня 1925); врид. нач. Штаба РККА (с февраля 1926 по январь 1927); для особо важных поручений при наркомвоенморе и пред. РВС СССР (с октября 1928); нач. штаба и пом. команд. УВО (с декабря 1928).

Путна Витовт Казимирович – нач. и военком 2-й Московской пех. школы (мая 1923); нач. и военком Управления по войсковой подготовке при Инспекторате РККА (с апреля 1924); пом. Инспектора РККА по пехоте (с ноября 1924); военный советник в Китае (1924-1925); зам. нач. ГУ РККА (с октября 1925); нач. УВУЗ ГУ РККА (с ноября 1925), в распоряжении ГУ РККА (с июня 1927); военный атташе при полпредстве СССР в Японии (с августа 1927), в Финляндии (с ноября 1928), в Германии (с мая 1929).

Рогалев Федор Федорович – военком 8 стр. корпуса; в распоряжении Управления РККА (с июля 1924); ком. 71 стр. полка (с июля 1924); комендант Кронштадтской крепости (с июня 1925); нач. и комиссар береговой обороны Балтийского моря и крепости Кронштадт (с декабря 1925); в распоряжении ГУ РККА (с декабря 1927); ком. и военком 80 стр. дивизии (с июня 1928); ком. и военком 7 стр. корпуса (с 1930).

Розенгольц Аркадий Павлович – член РВС Западного фронта (с января 1922); нач. Главвоздухфлота (с 1922); Главный начальник Воздушного флота РККА (с июля 1923); нач. ВВС РККА (с ноября 1924) и член РВС СССР; в бессрочном отпуске с откомандированием вне военного ведомства (с апреля 1925); в резерве РККА (с ноября 1925).

Сааков Оник Арзуманович – пом. комвойск и нач. ПУ СКВО (с февраля 1923); член РВС СКВО (с июля 1924); член РВС и нач. ПУЛВО (с марта 1925-1930); одновременно член временного центрального совета ВНО СССР (с июня 1925), пред. мандатной комиссии при Артиллерийской академии РККА (с июля 1925), член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); в резерве РККА в связи с откомандированием в распоряжение ЦК ВКП(б) (с января 1930).

Свечин Александр Андреевич – нач. ВГШ (с августа 1918); главный руководитель по кафедре истории военного искусства Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (1925); Главный руководитель всех военных академий по стратегии (с февраля 1925); зам. нач. Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе по стратегии (с июня 1927).

Седякин Александр Игнатьевич – окончил Высшие военно-академические курсы (1923). Комендант и нач. гарнизона крепости Кронштадт (с марта 1921); комендант (с декабря 1921) и военком (с октября 1922) Петроградского УР; команд. 5 Краснознаменной армией (с ноября 1923); команд. (с февраля 1924) и член РВС (с марта 1924) ПриВО, одновременно член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); зам. нач ГУ РККА (с мая 1927); инспектор пехоты и броневых сил РККА, одновременно нач. Учебно-строевого управления ГУ РККА (с января 1928); врид. нач. ГУ РККА (с мая 1928); инспектор пехоты РККА (с октября 1929).

Синявский Николай Михайлович – нач. и военком отдела связи (1922-1923) управления 1-го помощника начальника Штаба РККА; Инспектор связи РККА (февраля 1925-1929); инспектор войск связи РККА (с октября 1929); нач. Военно-технического управления РККА (с ноября 1929).

Склянский Эфраим Маркович – зам. председателя РВС СССР и зам. народного комиссара по военным и морским делам (1918 – март 1924); в бессрочном отпуске (с февраля 1924), направлен на работу в ВСНХ, пред. треста «Моссукно».

Славин Иосиф Еремеевич – пом. Харьковского губвоенкома и нач. политсекретариата Харьковского губвоенкомата (с авг. 1923); пом. по политчасти ком. 5 армии и нач. ПУ той же армии (с октября 1923); член РВС Туркестанского фронта (с июля 1924); пом нач. и нач. организационно-распределительного отдела ПУ РККА (с июня 1925); одновременно член мандатной комиссии при Военной академии РККА (с июля 1925), член Центрального военно-политического совещания РККА (с ноября 1925); пом. нач. (с ноября 1925), зам. нач. (с мая 1927) ПУ РККА; одновременно пред. Мобилизационного комитета Штаба РККА (с июля 1928), откомандирован в распоряжении ЦК ВКП(б) (с июля 1928).

Смирнов Николай Васильевич – окончил Военную академию РККА (1924); пом. нач. штаба (с июля 1924), нач. оперативной части (с октября 1924) штаба 2 Кавказской стр. дивизии; пом. нач. оперативного отдела штаба ККА (с января 1925); пом. нач. 3 отдела Орг.-мобилизационного управления Штаба РККА (с июня 1925); пом. нач. 2 отдела Орг.-Мобилизационного управления ГУ РККА (с июня 1926); пом. нач. 2 отдела Организационно-мобилизационного управления Штаба РККА (с сентября 1926); зам. нач. 2 отдела 2 управления Штаба РККА (с мая 1928); преподаватель Объединённой военной школы им. ВЦИК (с сентября 1929); преподаватель КУКС по разведке при 4 управлении Штаба РККА (с января 1931).

Смирнов Пётр Александрович – военком 15 стр. корпуса (с октября 1922); военком 57 Екатеринбургской стр. дивизии (с декабря 1922); военком 16 стр. корпуса (с сентября 1923); и.д. военкома, военком (с июня 1924) 10 стр. корпуса; зам. нач. орг.-инструкторского отдела ПУ РККА(с июля 1924); член РВС и нач. ПУ Морских сил Балтийского моря (с января 1926); одновременно член постоянного военного совещания при РВС СССР (с октября 1926); член РВС и нач. ПУ СКВО (с апреля 1928).

Смолин Иван Иванович – быв. нач. 11 Петроградской стр. див. (1921), врио. ком. (с июня 1924), ком. и военком (с июня 1924) 3 стр. корпуса; нач. штатно-тарифного отдела Управления РККА (с октября 1924); нач. и военком отдела устройства войск Управления РККА (с ноября 1924); ком. 9 стр. корпуса (с декабря 1924); ком. и военком 5 стр. корпуса (с марта 1926); нач. стрелково-тактических курсов усовершенствования комсостава РККА им. Коминтерна (с мая 1927); команд. Кавказской краснознам. армией (с марта 1932).

Строев Михаил Павлович – быв. красный летчик-наблюдатель; пом нач. Управления авиации и воздухоплавания Полевого штаба РВСР (с мая 1919); нач. авиации и воздухоплавания I Конной армии (с декабря 1920); нач. штаба ГУ РККВФ СССР (с декабря 1923); пред. тактической секции научного комитета Управления ВВС СССР (с июня 1924); ст. руководитель Военно-воздушной академии РККА им. Н.Е. Жуковского (с февраля 1925).

Сытин Павел Павлович – нач. общего отдела Управления делами РВСР (с апр. 1920); военпред при дипломатической миссии РСФСР в Грузии (с июня 1920); для особых поручений военно-исторического отдела Штаба РККА (с декабря 1924); преподаватель Военной академии РККА по кафедре администрации (1925); для особых поручений Управления по исследованию и использованию опыта войны Штаба РККА (с сентября 1926); для особых поручений Научно-уставного отдела Штаба РККА (с июля 1927).

Тейх Борис Николаевич – быв. нач. инженеров 9 Кубанской армии (с февраля 1921); нач. инженеров САВО (с ноября 1921); нач. инженерного полигона (с февраля 1923); нач. фортиф.-строительного отдела ГВИУ (1924); нач. и комиссар отдела по инженерной подготовке театров военных действий Штаба РККА (с апреля 1924), пом. Инспектора инженеров РККА (с ноября 1924); преподаватель Военной академии РККА по военно-инженерному делу и фортификации (1925); пом. нач. Военно-строительного управления НС РККА (с июня 1925); главный руководитель Военно-технической академии РККА им. Ф.Э. Дзержинского (с апреля 1927); одновременно преподаватель Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (с января 1928).

Теодори Георгий Иванович – окончил Николаевскую академию Генерального штаба; прикомандирован к Штабу РККА (с ноября 1921); для особых поручений 1 разряда Научно-уставного отдела Штаба РККА (с октября 1926); в распоряжении ГУ РККА (с ноября 1928).

Тошаков Андрей Александрович – пом. нач. (с апреля 1924), нач. (с декабря 1924) Оперативного управления Штаба РККФ; штатный преподаватель Приволжского ВО; штатный преподаватель Саратовской пех. школы (с мая 1925); нач. Учебно-строевого управления УВМС РККА (с октября 1926); нач. штаба морских сил Балтийского моря (с августа 1927); преподаватель Военно-морской академии (с сентября 1930).

Триандафиллов Владимир Кириякович – окончил Военную академию РККА (1923); нач. 1 отдела Оперативного управления Штаба РККА (с апреля 1924); член временного центрального совета ВНО СССР (с июня 1925); нач. Оперативного управления Штаба РККА (с августа 1925) и зам. нач. Штаба РККА (с октября 1928); одновременно член Мобилизационного комитета (с июня 1928); ком. и военком 2 стр. корпуса (с ноября 1929).

Тризна Дмитрий Дмитриевич – инспектор артиллерии Туркестанского фронта (с апреля 1921); нач. (с июня 1923) и военком (с ноября 1923) артиллерии УкрВО; пом. Инспектора артиллерии и бронесил РККА (с июня 1925); ст. пом. Инспектора артиллерии РККА (с сентября 1926); нач. (с октября 1928) и военком (с марта 1930) артиллерийских КУКС.

Трифонов Валентин Андреевич – временный член выездных сессий военных трибуналов военных округов (с июля 1923); пред. Верховного суда СССР (1923-1925); в распоряжении ГУ РККА (с мая 1928); уволен в долгосрочный отпуск (1928).

Тухачевский Михаил Николаевич – нач. Военной академии РККА (с августа 1921); команд. Западным фронтом (с января 1922); пом. (с мая 1924), зам. (с июля 1924) нач. Штаба РККА; одновременно член комиссии нормализации труда НКВМ (с мая 1924); член РВС СССР и команд. ЗапВО (с февраля 1925); нач. Штаба РККА (с ноября 1925); одновременно член Высшей аттестационной комиссии (с января 1927); команд. ЛBO (с мая 1928); зам. наркома по военным и морским делам СССР и зам. пред. РВС СССР, нач. вооружений РККА (с 1931); зам. наркома обороны СССР (с 1934).

Уншлихт Иосиф Станиславович – зам. пред. ВЧК-ОГПУ (1921-1923); член РВС СССР и врио. команд. ЧОН СССР (с ноября 1923); Нач. снабжений РККА и член РВС СССР (с апреля 1924), одновременно член Аттестационной комиссии (с января 1925); зам. наркомвоенмора и пред. РВС СССР (с февраля 1925 – июнь 1930); 2-й зам. наркомвоенмора СССР и пред. РВС СССР (с ноября 1925 по сентябрь 1926); 1-й зам. наркомвоенмора и пред. РВС СССР (с августа 1927).

Фабрициус Ян Фрицевич (Францевич) – нач. 81 Минских пех. курсов; ком. и военком 2 Тульской стр. дивизии (с марта 1923); ком. 2 Белорусской стр. дивизии; ком. (с июня 1924) и военком (с августа 1924) 17 стр. корпуса; кооптирован в состав центрального совета ВНО СССР (с сентября 1925); ком. и военком 4 стр. корпуса (с февр. 1927); пом. команд. ККА (с апреля 1928); исключен из списков РККА в связи со смертью с 24 августа 1929 г.

Фавицкий Владимир Викторович – окончил Военную академию РККА (1925); нач. штаба 5 Кавказской отдельной стр. бригады (с апреля 1922); нач. штаба 12 арт. дивизии (с августа 1925); пом. нач. Научно-уставного отдела Штаба РККА (с сентября 1926); нач. 3 отдела 5 управления Штаба РККА (с октября 1929).

Федько Иван Федорович – ком. 18 Ярославской стр. дивизии (1922-1923); ком. 13 стр. корпуса (с апреля 1924); ком. и военком 6 стр. корпуса (с марта 1925); ком. и военком 11 стр. корпуса (с ноября 1925); ком. 2 стр. корпуса (с февраля 1927); пом. команд. ЛВО (с октября 1928); ком. и военком 6 стр. корпуса (с марта 1925); ком. 13 стр. корпуса (с апреля 1925); ком. и военком 2 стр. корпуса (с ноября 1925); нач. штаба СКВО (с февраля 1927); пом. команд. войсками ЛВО (с октября 1928); команд. ККА (с февраля 1931); команд. войсками ПриВО (с марта 1932); пом. команд. ОКДВА (с октября 1933); команд. Приморской группой войск ОКДВА (с июля 1934);

Фишман Яков Моисеевич – нач. Химического управления РККА (с сентября 1925); нач. Ин-та химической обороны им. Осоавиахима (с марта 1928); нач. Военно-химического управления УС РККА (с июня 1928).

Фрунзе (Михайлов) Михаил Васильевич – команд. войсками Украины и Крыма и одновременно ЧОН (с ноября 1922); команд. УВО (с февраля 1923); член РВСР (с марта 1923); член РВС СССР (с сент. 1923 – март 1924); уполномоченный РВС СССР при СНК УССР (с февраля 1924); зам. пред. РВС СССР (с марта 1924 – января 1925) и одновременно нач. Штаба РККА и нач. Военной академии РККА (с апреля 1924); одновременно пред. Высшей аттестационной комиссии (с апреля 1924), уполномоченный наркома по военным и морским делам СССР при СНК РСФСР (с апреля 1924). пред. ВВРС (с июня 1924); народный комиссар по военным и морским делам СССР и пред. РВС СССР (январь-октябрь 1925).

Хаханьян Григорий Давидович – пом. ком. 27 Омской стр. дивизией (с декабря 1922); нач. военного факультета Военно-воздушной академии РККА им. Н.Е. Жуковского (с июня 1924); нач. и комиссар стрелково-тактических КУКС им. III Коминтерна (с января 1925); одновременно пред. Стрелкового комитета РККА (с января 1925); ком. 19 Приморского стр. корпуса (с февраля 1927); ст. руководитель Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (с июня 1929).

Хорьков Сергей Гаврилович – окончил Военно-воздушную академию РККА им. Н.Е. Жуковского (1934); ст. инспектор штаба воздушного флота Кавказского фронта (с декабря 1920); нач. оперативного отдела Главвоздухфлота (с октября 1923), РККВФлота Республики (с января 1924); пом. нач. штаба ВВС РККА (с декабря 1924); нач. Учебно-строевого управления Управления ВВС РККА (с октября 1926); нач. Военно-воздушной академии РККА им. Н.Е. Жуковского (с июня 1927-1933).

Чернавин Владимир Всеволодович – быв. инспектор пехоты Западного фронта (1919) нач. орг. отдела штаба 8 армии (1920); для поручений при начальнике штаба 2 армии (с февраля 1921); пом. команд. ЗапВО (1923-1924); в распоряжении РВС СССР (с мая 1924); для особых поручений в резерве РККА (с августа 1924); для особых поручений Управления по исследованию и использованию опыта войн Штаба РККА (с февраля 1926); для особых поручений Научно-уставного отдела Штаба РККА (с марта 1928); нач. штаба 30 Череповецкого стрелкового полка (с декабря 1928); уволен из армии (1931).

Черневский Всеволод Николаевич – сотрудник ПУ РККА – нач. информационно-статистического отдела (с марта 1926), нач. организационно-статистического отдела (с апреля 1926), нач. сектора учета опыта и текущей информации; военком и нач. политотдела 28 горно-стрелковой дивизии (с июля 1930).

Шапошников Борис Михайлович – пом. нач. Штаба РККА (с февр. 1921); врид. нач. Штаба РККА (с сентября 1924); команд. ЛВО (с апреля 1926); одновременно член постоянного совещания при РВС СССР (с октября 1926); команд. МВО (с мая 1927); нач. Штаба РККА (с мая 1928); пред. Мобилизационного комитета Штаба РККА (с июля 1928); нач. Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (с марта 1932).

Шафалович Федор Платонович – быв. нач. штаба Туркестанского фронта; пом. нач. Военно-академических курсов высшего командного состава (с января 1923); нач. военного отдела Военно-воздушной академии РККА им. Н.Е. Жуковского (с сентября 1923); нач. отдела по подготовке и службе войск Штаба РККА (с декабря 1923); пом. нач. Управления по боевой подготовке Штаба РККА (с июня 1924); пом. Инспектора пехоты РККА и преподаватель курсов высшего политсостава РККА и Флота (с ноября 1924); нач. организационно-учетного отдела (с декабря 1925), нач. 3 отдела (с сентября 1926) УВУЗ ГУ РККА; преподаватель основного факультета Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (с декабря 1928).

Шпекторов Натан Лазаревич – окончил Военную академию РККА им. М.В. Фрунзе (1927); быв. врид. нач. Мобилизационного управления Штаба РККА (1921); нач. моб. отдела управления

2-го пом. нач. Штаба РККА (с ноября 1922); нач. и военком Мобилизационного управления Штаба РККА (с апреля 1924); пом. нач. Орг.-мобилизационного управления Штаба РККА (с ноября 1924); в резерве РККА (с июня 1927); инспектор Штаба РККА (с сентября 1931).

Щаденко Ефим Афанасьевич – пом. комиссара Управления помощника Главкома по кавалерии; политический инспектор кавалерии РККА (с апреля 1924); пом. Инспектора кавалерии РККА по политической части (с августа 1924); пом. Инспектора кавалерии и ремонта РККА; сверх штата при ПУ РККА (с сентября 1926); в долгосрочном отпуске (с декабря 1926); в распоряжении ГУ РККА (с января 1927); в распоряжении РВС СССР (с марта 1930); пом. по политической части нач. Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (с марта 1930).

Эйдеман Роберт Петрович – команд. ХВО и нач. гарнизона г. Харьков (1921); команд. (с мая 1921), затем зам. команд, вооруженными силами Украины и Крыма; врид. команд. войсками УВО (с марта 1924); команд, и член РВС СибВО (с мая 1924); нач. и военком Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе (с февраля 1925), одновременно ответственный редактор журнала «Война и революция» (1927-1936); пред. Центрального совета Осоавиахима СССР (с марта 1932).

Якир Иона Эммануилович – команд, войсками КВО (с ноября 1921); команд. войсками Киевского района (с октября 1922); ком. и военком 14 стр. корпуса (с сентября 1923); пом. команд, войсками УВО (с декабря 1923); нач. ГУВУЗ РККА (с апреля 1924), одновременно ответственный редактор журнала «Военный вестник»; команд. войсками УВО (с ноября 1925), одновременно уполномоченный наркома по военным и морским делам ССР при правительстве УССР (с февраля 1926); команд. войсками КВО (с мая 1935).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Девиз Блюхера:

тут пригоден всякий старый хлам, лишь бы он был обеспечен огнеприпасами

успешно реализовывался при реформировании РККА в 1923-1924 гг.

Так, в Монголию поставили большое количество старого вооружения, причем такого, что не усиливало РККА, а лишь затрудняло боепитание - винтовки и пулеметы иностранных систем и т.п.

Однако политическая оценка этому факту была дана отрицательная - ее сравнивали с политикой царского правительства в отношении предреволюционной независимой Монголии (правительство богдо-гэгэна).

Но тенденция налицо - разномастность вооружения РККА сокращалась. На вооружении оставались только трехлинейки и Арисаки (под их патрон делался еще автомат Федорова, которым вооружались некоторые части на западной границе - всего автоматов было выпущено около 6,5 тыс. штук). Под японский патрон калибром 6,5 мм. в России еще при царе стали ставить производственные линии, которые работали и в 1920-х годах.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кстати, параллельно с помощью Китаю, Афганистану, Турции и т.д. СССР планировал оказать большую и безвозмездную помощь Монголии - на 1,5 млн. руб. золотом.

Причем вопрос о взаимообразности помощи рассматривался, но считался менее удобным в сложившейся обстановке вариантом.

И еще планировали послать в Монголию бурят-красноармейцев под видом добровольцев для службы в монгольских войсках.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В конце 1923 г. (октябрь-ноябрь) сложилась сложная ситуация - с одной стороны, СССР вел активную внешнюю политику. Но после подавления Гамбургского восстания 25.10.1925 стало ясно, что революционный подъем в Европе пошел на резкий спад.

К тому же стало заметно стремление держав создать единый антикоммунистический фронт (который все равно пробивали отдельные "штрейкбрехеры" типа США).

Поэтому в советском руководстве критически оценивали боеспособность РККА. Несмотря на стремления Карахана устроить военную демонстрацию для овладения ситуацией на КВЖД (и даже ввод войск, если паче чаяния Чжан Цзолинь не согласился бы на требования советской стороны), Чичерин всячески удерживал его от безрассудных шагов.

Одновременно (в начале сентября 1923 г.) в Москву через Европу прибыла делегация Сунь Ятсена с никому неизвестным "унтер-генералом" Чан Кайши. Л.Д. Троцкий заявил во время бесед с Чан Кайши и другими членами делегации, что СССР готов оказать любую помощь Сунь Ятсену - оружием, финансами, советниками, но не пойдет на непосредственное участие РККА в боевых действиях за пределами СССР даже с целью "экспортировать революцию".

По его мнению, участие РККА в боях за пределами СССР вызывало широкий националистический резонанс, что перекрывало плюсы от ускоренного "экспорта революции".

На самом деле, Лев Давидович вполне четко понимал то, что было сформулировано весной 1925 г. В.М. Примаковым для Фэн Юйсяна:

... 1) в гражданской войне очень редко создается прочный непрерывный фронт. Армии граж­данской войны ведут обычно маневренную борьбу, борьбу группа­ми на важнейших направлениях. Конница, главным свойством ко­торой является подвижность и способность появиться внезапно и ударить там, где не ждут удара, широко пользуется маневренным характером войны, действуя на флангах и в тылу противника;

2) боевые качества армий гражданской войны, по свидетельству всех писателей, относительно невысоки. Армии плохо обучены, пехо­та и артиллерия не метко стреляют, воинский дух армии невысок, армии малоустойчивы (смотри отзыв Стюарта о пехоте северян в войну 1861—1864 годов в Америке, отзывы русской печати о войне 1917—1920 годов, отзыв Буденного о польской пехоте, отзывы анг­ло-французской прессы об армии греков и турок); отсутствие мет­кого ружейного и артиллерийского огня и слабая устойчивость войск, их склонность к панике открывают широкие возможности для конных атак и рейдов в тыл противника.

Тыл армии гражданской войны обычно очень слаб. В стране нет прочной власти. В народе нет единодушия — он делится на группы, сочувствующие разным борющимся сторонам, и имеет глав­ную по численности группу, желающую, чтобы обе стороны оставили ее в покое.

Т.е. Лев Давидович отдавал себе ясный отчет, что РККА не соответствует современным условиям войны - поражение от поляков, неудачные боевые действия против прибалтийских стран и Финляндии давали основания даже ему, кумиру многочисленных молодых красных командиров, выдвинувшихся в годы Гражданской войны (Примаков был, кстати, троцкистом), считать, что преждевременное столкновение РККА с армиями держав приведет к катастрофическим для СССР последствиям.

Гигантская работа, которую вели в РККА по ее модернизации сразу после Гражданской войны - свидетельство твердого курса руководства СССР построить действительно боеспособные вооруженные силы.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Наконец, удалось согласовать и нормальный тип частей, выработав соответствующие им штаты.

Дивизия - 3 полка, 9 батальонов, 27 стрелковых рот.

Рота - 99 бойцов, 9 человек обслуживания. Итого 108 человек.

При каждом полку следующие роты: пулеметная (10), /457/ разведчиков (11), техническая (связь и саперы - 12), санитарная (13), хозяйственная (14) и рота пополнений (15).

Итого в полку 15 рот.

При дивизии имеются: жандармский батальон, артиллерийский батальон, рота связи, саперная рота, рота снабжения, батальон пополнений и ряд различных команд.

Всего в дивизии 5,5 тыс. человек, из них бойцов 4,1 тыс., специальных и технических войск 450, обслуживающих - 850, остальные - штабы.

Для отдельной бригады двухполкового состава общая численность 3,2 тыс. человек. Соотношение числа бойцов к обслуживающим то же, что и в дивизии.

Наконец, считаясь с своеобразием некоторых частей, допускались и двухбригадные дивизии, но с разрешения Военного совета.

Это реформа, которую В.К. Блюхер проводил в НРА с лета 1925 г. (в основном, прошла в его отсутствие - летом 1925 г. он уехал в СССР на лечение).

А вот что имела РККА по докладам от 1923 г.:

Стрелковый корпус и дивизия.

В соответствии с вышеуказанным принята структура стрелкового корпуса и дивизии, причем главное внимание обращено на организацию стрелковой роты и полка и на организационное укрупнение специальных родов войск корпуса.

В основу организации пехоты принят штат машинизированной роты.

По этому штату стрелковая рота имеет 3 стрелковых взвода, 1 пулеметный взвод и взвод управления; каждый стрелковый взвод в своем составе должен иметь: 3 стрелковых отделения и 2 легко-пулеметных отделения, но в связи с недостатком легких пулеметов впредь до выработки таковых 1 легко-пулеметное отделение заменяется отделением станковых пулеметов и, таким образом, стрелковый взвод в данное время имеет: 3 стрелковых отделения, 1 отделение легко-пулеметное и 1 отделение станковых пулеметов.

Такое насыщение стрелковой роты легкими и станковыми пулеметами, когда на каждую роту приходится по 5 станковых и 3 легких пулемета, а на полк всего 45 станковых пулеметов и 27 легких, ставит нашу пехоту по силе огня выше пехоты наших соседей.

Артиллерия.

В составе наших стрелковых войск [артиллерия] увеличена почти в 2,5 раза. Это увеличение произведено путем доведения корпусной артиллерии до 4 батарей и введения в каждый стрелковый полк 3-д[юймовых] батарей и путем доведения всех батарей до 6-орудийного состава.

Для придания артиллерийским соединениям наибольшей гибкости артиллерийским взводам придана самостоятельность, для чего в состав взвода введены средства связи и разведки.

По новой организации артиллерии мы имеем 168 орудий на корпус, что дает 6,2 орудий на каждый батальон, т.е. на 0,4 орудия больше, чем приходится на батальон польской армии и 0,6 орудия больше чем приходится на батальон румынской армии.

Что видим - в роте 3 стрелковых взвода + пулеметный взвод и взвод управления. В полку 9 стрелковых рот, или 3 батальона.

Т.е. В.К. Блюхер переносил на Китай проводимую в СССР реформу РККА. Однако, в силу отсутствия у китайцев пулеметов в нужном количестве, орудий и даже просто винтовок, структура подразделений упрощена - некоторые элементы изъяты.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А.В. Благодатов подтвердил мой вывод о том, что Блюхер копировал реформируемую РККА, с некоторыми упрощениями:

Еще незадолго до начала Северного похода специальная комиссия, разрабатывая новые штаты НРА, отошла от традиционной четверочной организации пехотной дивизии и предложила троечную, принятую в Красной Армии. Эта структура НРА в основном оправдала себя во время Северного похода. Она оказалась легче управляемой и более гибкой, чем структура дивизий У Пэй-фу и Сунь Чуань-фана. Слабое оснащение общевойсковых соединений НРА пулеметами и артиллерией не имело решающего влияния на исход сражений, поскольку у противника также не хватало техники.

На самом деле Северный поход начался в июле 1926 г., а первые реформы в этом направлении были предприняты еще летом 1925 г., т.е. за год до начала похода.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Интересно, какая артиллерия была основной в частях РККА на 1929 г.? Особенно на Дальнем Востоке и в Забайкалье?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Гулыга А.В. Роль США в подготовке вторжения на советский Дальний Восток в начале 1918 г. // Исторические записки. Л.: Изд-во Акад. наук СССР. Т. 33. Отв. ред. Б. Д. Греков. - 1950. С. 33-46.
      Автор: Военкомуезд
      А.В. ГУЛЫГА
      РОЛЬ США В ПОДГОТОВКЕ ВТОРЖЕНИЯ НА СОВЕТСКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В НАЧАЛЕ 1918 г.

      Крушение капиталистического строя в России привело в смятение весь капиталистический мир, в частности, империалистов США. Захват пролетариатом власти на одной шестой части земного шара создавал непосредственную угрозу всей системе наемного рабства. Начиная борьбу против первого в мире социалистического государства, империалисты США ставили своей целью восстановление в России власти помещиков и капиталистов, расчленение России и превращение ее в свою колонию. В последние годы царского режима, и особенно в период Временного правительства, американские монополии осуществляли широкое экономическое и политическое проникновенне в Россию. Магнаты Уоллстрита уже видели себя в недалеком будущем полновластными владыками русских богатств. Однако непреодолимым препятствием на их пути к закабалению России встала Великая Октябрьская социалистическая революция. Социалистический переворот спас нашу родину от участи колониальной или зависимой страны.

      Правительство США начало борьбу против Советской России сразу же после Великой Октябрьской социалистической революции. «Нам абсолютно не на что надеяться в том случае, если большевики будут оставаться у власти», [1] — писал в начале декабря 1917 г. государственный секретарь США Лансинг президенту Вильсону, предлагая активизировать антисоветские действия Соединенных Штатов.

      Правительство США знало, однако, что в своих антисоветских действиях оно не может надеяться на поддержку американского народа, который приветствовал рождение Советского государства. На многочисленных рабочих митингах в разных городах Соединенных Штатов принимались резолюции, выражавшие солидарность с русскими рабочими и крестьянами. [2] Правительство США вело борьбу против Советской республики, используя коварные, провокационные методы, прикрывая /33/

      1. Papers relating to the foreign relations of the United States. The Lansing papers, v. II, Washington, 1940, p. 344. (В дальнейшем цит.: The Lansing papers).
      2. Вот одна из таких резолюций, принятая на рабочем митинге в г. Ситтле и доставленная в Советскую Россию американскими моряками: «Приветствуем восторженно русский пролетариат, который первый одержал победу над капиталом, первый осуществил диктатуру пролетариата, первый ввел и осуществил контроль пролетариата в промышленности. Надеемся твердо, что русский пролетариат осуществит социализацию всего производства, что он закрепит и расширит свои победы над капиталом. Уверяем русских борцов за свободу, что мы им горячо сочувствуем, готовы им помочь и просим верить нам, что недалеко время, когда мы сумеем на деле доказать нашу пролетарскую солидарность» («Известия Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов», 25 января (7 февраля) 1918 г.).

      свое вмешательство во внутренние дела России лицемерными фразами, а иногда даже дезориентирующими действиями. Одним из наиболее ярких примеров провокационной тактики американской дипломатии в борьбе против Советской России является развязывание правительством Соединенных Штатов японского вторжения на советский Дальний Восток в начале 1918 г.

      Вся история интервенции США в Советскую Россию на протяжении многих лет умышленно искажалась буржуазными американскими историками. Фальсифицируя смысл документов, они пытались доказать, что американское правительство в течение первых месяцев 1918 г. якобы «возражало» против иностранного вторжения на Дальний Восток и впоследствии дало на нею свое согласие лишь «под давлением» Англии, Франции и Японии. [3] На помощь этим историкам пришел государственный департамент, опубликовавший в 1931—1932 гг. три тома дипломатической переписки за 1918 г. по поводу России. [4] В этой публикации отсутствовали все наиболее разоблачающие документы, которые могли бы в полной мере показать антисоветскую политику Соединенных Штатов. Тем же стремлением фальсифицировать историю, преуменьшить роль США в организации антисоветской интервенции руководствовался и составитель «Архива полковника Хауза» Чарлз Сеймур. Документы в этом «архиве» подтасованы таким образом, что у читателя создается впечатление, будто Вильсон в начале 1918 г. действительно выступал против японской интервенции.

      Только в 1940 г. государственный департамент опубликовал (и то лишь частично) секретные документы, проливающие свет на истинные действия американскою правительства по развязыванию иностранного вторжения на Дальний Восток. Эти материалы увидели свет во втором томе так называемых «документов Лансинга».

      Важная задача советских историков — разоблачение двуличной дипломатии США, выявление ее организующей роли в развязывании иностранной интервенции на Дальнем Востоке, к сожалению, до сих пор не получила достаточного разрешения в исторических исследованиях, посвященных этой интервенции.

      *     *     *

      В своем обращении к народу 2 сентября 1945 г. товарищ Сталин говорил: «В 1918 году, после установления советского строя в нашей стране, Япония, воспользовавшись враждебным тогда отношением к Советской стране Англии, Франции, Соединённых Штатов Америки и опираясь на них, — вновь напала на нашу страну, оккупировала Дальний Восток и четыре года терзала наш народ, грабила Советский Дальний Восток». [5] Это указание товарища Сталина о том, что Япония совершила нападение на Советскую Россию в 1918 г., опираясь на Англию, Францию и США, и служит путеводной нитью для историка, изучающего интервенцию на Дальнем Востоке. /34/

      5. Т. Millard. Democracy and the eastern question, N. Y., 1919; F. Schuman. American policy towards Russia since 1917, N. Y., 1928; W. Griawold. The far Eastern policy of the United States, N. Y., 1938.
      4. Papers relating to the foreign relations of the United States, 1918, Russia, v.v. I—III, Washington. 1931—1932. (В дальнейшем цит.: FR.)
      5. И. B. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза, М., 1949, стр. 205.

      Ленин еще в январе 1918 г. считался с возможностью совместного японо-американского выступления против нашей страны. «Говорят, — указывал он, — что, заключая мир, мы этим самым развязываем руки японцам и американцам, которые тотчас завладевают Владивостоком. Но, пока они дойдут только до Иркутска, мы сумеем укрепить нашу социалистическую республику». [6] Готовясь к выступлению на VII съезде партии, 8 марта 1918 г. Ленин писал: «Новая ситуация: Япония наступать хочет: «ситуация» архи-сложная... отступать здесь с д[огово]ром, там без дог[ово]ра». [7]

      В дальнейшем, объясняя задержку японского выступления, Ленин, как на одну из причин, указывал на противоречия между США и Японией. Однако Ленин всегда подчеркивал возможность сделки между империалистами этих стран для совместной борьбы против Советской России: «Американская буржуазия может стакнуться с японской...» [8] В докладе Ленина о внешней политике на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета 14 мая 1918 г. содержится глубокий анализ американо-японских империалистических противоречий. Этот анализ заканчивается предупреждением, что возможность сговора между американской и японской буржуазией представляет реальную угрозу для страны Советов. «Вся дипломатическая и экономическая история Дальнего Востока делает совершенно несомненным, что на почве капитализма предотвратить назревающий острый конфликт между Японией и Америкой невозможно. Это противоречие, временно прикрытое теперь союзом Японии и Америки против Германии, задерживает наступление японского империализма против России. Поход, начатый против Советской Республики (десант во Владивостоке, поддержка банд Семенова), задерживается, ибо грозит превратить скрытый конфликт между Японией и Америкой в открытую войну. Конечно, вполне возможно, и мы не должны забывать того, что группировки между империалистскими державами, как бы прочны они ни казались, могут быть в несколько дней опрокинуты, если того требуют интересы священной частной собственности, священные права на концессии и т. п. И, может быть, достаточно малейшей искры, чтобы взорвать существующую группировку держав, и тогда указанные противоречия не могут уже служить мам защитой». [9]

      Такой искрой явилось возобновление военных действий на восточном фронте и германское наступление против Советской республики в конце февраля 1918 г.

      Как известно, правительство США возлагало большие надежды на возможность обострения отношений между Советской Россией и кайзеровской Германией. В конце 1917 г. и в первые месяцы 1918 г. все усилия государственных деятелей США (от интриг посла в России Френсиса до широковещательных выступлений президента Вильсона) были направлены к тому, чтобы обещаниями американской помощи предотвратить выход Советской России из империалистической войны. /35/

      6. В. И. Ленин. Соч., т. XXII, стр. 201.
      7. Ленинский сборник, т. XI, стр. 65.
      8. В. И. Ленин. Соч., т. XXX, стр. 385.
      9. В. И. Ленин. Соч., т. XXIII, стр. 5. История новейшего времени содержит поучительные примеры того, что антагонизм между империалистическими державами не является помехой для развертывания антисоветской агрессин. Так было в годы гражданской войны, так было и в дни Мюнхена.

      Послание Вильсона к конгрессу 8 января 1918 г. и пресловутые «четырнадцать пунктов» имели в качестве одной из своих задач «выражением сочувствия и обещанием более существенной помощи» вовлечь Советскую республику в войну против Германии. [10] Хауз называл «пункты» Вильсона «великолепным оружием пропаганды». [11] Такого же мнения были и руководящие работники государственного департамента, положившие немало усилий на массовое распространение в России «четырнадцати пунктов» всеми пропагандистскими средствами.

      Ленин разгадал и разоблачил планы сокрушения Советской власти при помощи немецких штыков. В статье «О революционной фразе» он писал: «Взгляните на факты относительно поведения англо-французской буржуазии. Она всячески втягивает нас теперь в войну с Германией, обещает нам миллионы благ, сапоги, картошку, снаряды, паровозы (в кредит... это не «кабала», не бойтесь! это «только» кредит!). Она хочет, чтобы мы теперь воевали с Германией.

      Понятно, почему она должна хотеть этого: потому, что, во-первых, мы оттянули бы часть германских сил. Потому, во-вторых, что Советская власть могла бы крахнуть легче всего от несвоевременной военной схватки с германским империализмом». [12]

      В приведенной цитате речь идет об англичанах и французах. Однако с полным правом ленинскую характеристику империалистической политики в отношении выхода Советской России из войны можно отнести и к Соединенным Штатам. Правомерность этого становится еще более очевидной, если сравнить «Тезисы по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира», написанные Лениным 7 января 1918 г., с подготовительными набросками к этим тезисам. Параграф 10 тезисов опровергает довод против подписания мира, заключающийся в том, что, подписывая мир, большевики якобы становятся агентами германского империализма: «...этот довод явно неверен, ибо революционная война в данный момент сделала бы нас, объективно, агентами англо-французского империализма...» [13] В подготовительных заметках этот тбзис сформулирован: «объект[ивно] = агент Вильсона...» [14] И Вильсон являлся олицетворением американского империализма. .

      Попытка американских империалистов столкнуть Советскую Россию с кайзеровской Германией потерпела крах. Однако были дни, когда государственным деятелям Соединенных Штатов казалось, что их планы близки к осуществлению.

      10 февраля 1918 г. брестские переговоры были прерваны. Троцкий, предательски нарушив данные ему директивы, не подписал мирного договора с Германией. Одновременно он сообщил немцам, что Советская республика продолжает демобилизацию армии. Это открывало немецким войскам дорогу на Петроград. 18 февраля германское командование начало наступление по всему фронту.

      В эти тревожные для русского народа дни враги Советской России разработали коварный план удушения социалистического государства. Маршал Фош в интервью с представителем газеты «Нью-Йорк Таймс» /36/

      10. Архив полковника Хауза, т. III, стр. 232.
      11. Там же, т. IV, стр. 118.
      12. В. И. Ленин. Соч., т. XXII, стр. 268.
      13. Там же, стр. 195.
      14. Ленинский сборник, т. XI, стр. 37.

      сформулировал его следующим образом: Германия захватывает Россию, Америка и Япония должны немедленно выступить и встретить немцев в Сибири. [15]

      Этот план был предан гласности французским маршалом. Однако авторы его и главные исполнители находились в Соединенных Штатах. Перспектива сокрушения Советской власти комбинированным ударом с запада и востока была столь заманчивой, что Вильсон начал развязывать японскую интервенцию, торжественно заверяя в то же время о «дружеских чувствах» к русскому народу.

      В 1921 г. Лансинг составил записку, излагающую историю американско-японских переговоров об интервенции. Он писал для себя, поэтому не облекал мысли в витиеватые и двусмысленные дипломатические формулы: многое в этой записке названо своими именами. Относительно позиции США в конце февраля 1918 г. там сказано: «То, что Япония пошлет войска во Владивосток и Харбин, казалось одобренным (accepted) фактом». [16] В Вашингтоне в эти дни немецкого наступления на Петроград считали, что власти большевиков приходит конец. Поэтому решено было устранить возможные недоразумения и информировать союзные державы о согласии США на японское вооруженное выступление против Советской России.

      18 февраля, в тот день, когда германские полчища ринулись на Петроград, в Верховном совете Антанты был поднят вопрос о посылке иностранных войск на Дальний Восток. Инициатива постановки этого вопроса принадлежала американскому представителю генералу Блиссу. Было решено предоставить Японии свободу действий против Советской России. Союзники согласились, — говорилось в этом принятом документе — так называемой совместной ноте №16, — в том, что «1) оккупация Сибирской железной дороги от Владивостока до Харбина, включая оба конечных пункта, дает военные выгоды, которые перевешивают возможный политический ущерб, 2) рекомендованная оккупация должна осуществляться японскими силами после получении соответствующих гарантий под контролем союзной миссии». [17]

      Действия Блисса, подписавшего этот документ в качестве официального представителя Соединенных Штатов, получили полное одобрение американского правительства.

      В Вашингтоне стало известно, что Япония закончила последние приготовления и ее войска готовы к вторжению на Дальний Восток. [18] Государственные деятели США начинают форсировать события. 27 февраля Лансинг беседовал в Вашингтоне с французским послом. Последний сообщил, что японское правительство намеревается, начав интервенцию, расширить военные операции вплоть до Уральского хребта. Лансинг ответил, что правительство США не примет участия в интервенции, однако против японской экспедиции возражать не будет.

      В тот же день Лансинг письмом доложил об этом Вильсону. Обращая особое внимание на обещание японцев наступать до Урала, он писал: «поскольку это затрагивает наше правительство, то мне кажется, что все, что от нас потребуется, это создание практической уверенности в том, что с нашей стороны не последует протеста против этого шага Японии». [19] /37/

      15. «Information», 1 марта 1918 г.
      16. The Lansing papers, v. II, p. 394.
      17. Там же, стр. 272.
      18. FR, v. II, p. 56.
      19. The Lansing papers, v. II, p. 355.

      Для того, чтобы создать эту «практическую уверенность», Вильсон решил отправить в Японию меморандум об отношении США к интервенции. В меморандуме черным по белому было написано, что правительство Соединенных Штатов дает свое согласие на высадку японских войск на Дальнем Востоке. На языке Вильсона это звучало следующим образом: «правительство США не считает разумным объединиться с правительством Антанты в просьбе к японскому правительству выступить в Сибири. Оно не имеет возражений против того, чтобы просьба эта была принесена, и оно готово уверить японское правительство, что оно вполне доверяет ему в том отношении, что, вводя вооруженные силы в Сибирь, Япония действует в качестве союзника России, не имея никакой иной цели, кроме спасения Сибири от вторжения армий Германии и от германских интриг, и с полным желанием предоставить разрешение всех вопросов, которые могут воздействовать на неизменные судьбы Сибири, мирной конференции». [20] Последняя оговорка, а именно тот факт, что дальнейшее решение судьбы Сибири Вильсон намеревался предоставить международной конференции, свидетельствовала о том, что США собирались использовать Японию на Дальнем Востоке лишь в качестве жандарма, который должен будет уйти, исполнив свое дело. Япония, как известно, рассматривала свою роль в Азии несколько иначе.

      Совместные действия против Советской республики отнюдь не устраняли японо-американского соперничества. Наоборот, борьба за новые «сферы влияния» (именно так рисовалась американцам будущая Россия) должна была усилить это соперничество. Перспектива захвата Сибири сильной японской армией вызывала у военных руководителей США невольный вопрос: каким образом удастся впоследствии выдворить эту армию из областей, на которые претендовали американские капиталисты. «Я часто думаю, — писал генерал Блисс начальнику американского генерального штаба Марчу, — что эта война, вместо того чтобы быть последней, явится причиной еще одной. Японская интервенция открывает путь, по которому придет новая война». [21] Это писалось как раз в те дни, когда США начали провоцировать Японию на военное выступление против Советской России. Вопрос о японской интервенции ставил, таким образом, перед американскими политиками проблему будущей войны с Японией. Интересы «священной частной собственности», ненависть к Советскому государству объединили на время усилия двух империалистических хищников. Более осторожный толкал на опасную авантюру своего ослепленного жадностью собрата, не забывая, однако, о неизбежности их будущего столкновения, а быть может, даже в расчете на это столкновение.

      Составитель «Архива Хауза» постарался создать впечатление, будто февральский меморандум был написан Вильсоном «под непрерывным давлением со стороны французов и англичан» и являлся в биографии президента чем-то вроде досадного недоразумения, проявлением слабости и т. п. Изучение «документов Лансинга» дает возможность сделать иное заключение: это был один из немногих случаев, когда Вильсон в стремлении форсировать события выразился более или менее откровенно.

      1 марта 1918 г. заместитель Лансинга Полк пригласил в государственный департамент послов Англии и Франции и ознакомил их с /38/

      20. The Lansing papers, v. II, p. 355 См. также «Архив полковника Хауза» т. III, стр. 294.
      21. С. March. Nation at war, N. Y., 1932, p. 115.

      текстом меморандума. Английскому послу было даже разрешено снять копию. Это означала, в силу существовавшего тогда англо-японского союза, что текст меморандума станет немедленно известен в Токио. Так, без официального дипломатического акта вручения ноты, правительство СЛИЛ допело до сведения японского правительства свою точку зрения. Теперь с отправкой меморандума можно было не спешить, тем более что из России поступали сведения о возможности подписания мира с немцами.

      5 марта Вильсон вызвал к себе Полка (Лансинг был в это время в отпуске) и вручил ему для немедленной отправки в Токио измененный вариант меморандума. Полк прочитал его и изумился: вместо согласия на японскую интервенцию в ноте содержались возражения против нее. Однако, поговорив с президентом, Полк успокоился. Свое впечатление, вынесенное из разговора с Вильсоном, Полк изложил в письме к Лансингу. «Это — изменение нашей позиции,— писал Полк,— однако, я не думаю, что это существенно повлияет на ситуацию. Я слегка возражал ему (Вильсону. — А. Г.), но он сказал, что продумал это и чувствует, что второе заявление абсолютно необходимо... Я не думаю, что японцы будут вполне довольны, однако это (т. е. нота.— Л. Г.) не является протестом. Таким образом, они могут воспринять ее просто как совет выступить и делать все, что им угодно». [22]

      Таким же образом оценил впоследствии этот документ и Лансинг. В его записке 1921 г. по этому поводу говорится: «Президент решил, что бессмысленно выступать против японской интервенции, и сообщил союзным правительствам, что Соединенные Штаты не возражают против их просьбы, обращенной к Японии, выступить в Сибири, но Соединенные Штаты, в силу определенных обстоятельств, не могут присоединиться к этой просьбе. Это было 1 марта. Четыре дня спустя Токио было оповещено о точке зрения правительства Соединенных Штатов, согласно которой Япония должна была заявить, что если она начнет интервенцию в Сибирь, она сделает это только как союзник России». [23]

      Для характеристики второго варианта меморандума Лансинг отнюдь не употребляет слово «протест», ибо по сути дела вильсоновский документ ни в какой мере не являлся протестом. Лансинг в своей записке не только не говорит об изменении позиции правительства США, но даже не противопоставляет второго варианта меморандума первому, а рассматривает их как последовательные этапы выражения одобрения действиям японского правительства по подготовке вторжения.

      Относительно мотивов, определивших замену нот, не приходится гадать. Не столько вмешательство Хауза (как это можно понять из чтения его «архива») повлияло на Вильсона, сколько телеграмма о подписании Брестского мира, полученная в Вашингтоне вечером 4 марта. Заключение мира между Германией и Советской Россией смешало все карты Вильсона. Немцы остановились; останавливать японцев Вильсон не собирался, однако для него было очень важно скрыть свою роль в развязывании японской интервенции, поскольку предстояло опять разыгрывать из себя «друга» русского народа и снова добиваться вовлечения России в войну с Германией. [24] Японцы знали от англичан /39/

      22. The Lansing papers, v. II, p. 356. (Подчеркнуто мной. — Л. Г.).
      23. Там же, стр. 394.

      истинную позицию США. Поэтому, полагал Вильсон, они не сделают неверных выводов, даже получив ноту, содержащую утверждения, противоположные тому, что им было известно. В случае же проникновения сведений в печать позиция Соединенных Штатов будет выглядеть как «вполне демократическая». Вильсон решился на дипломатический подлог. «При чтении, — писал Полк Лансингу, — вы, вероятно, увидите, что повлияло на него, а именно соображения относительно того, как будет выглядеть позиция нашего правительства в глазах демократических народов мира». [25]

      Как и следовало ожидать, японцы поняли Вильсона. Зная текст первою варианта меморандума, они могли безошибочно читать между строк второго. Министр иностранных дел Японии Мотоко, ознакомившись с нотой США, заявил не без иронии американскому послу Моррису, что он «высоко оценивает искренность и дружеский дух меморандума». [26] Японский поверенный в делах, посетивший Полка, выразил ему «полное удовлетворение тем путем, который избрал государственный департамент». [27] Наконец, 19 марта Моррису был вручен официальный ответ японского правительства на меморандум США. По казуистике и лицемерию ответ не уступал вильсоновским документам. Министерство иностранных дел Японии выражало полное удовлетворение по поводу американского заявления и снова ехидно благодарило за «абсолютную искренность, с которой американское правительство изложило свои взгляды». С невинным видом японцы заявляли, что идея интервенции родилась не у них, а была предложена им правительствами стран Антанты. Что касается существа вопроса, то, с одной стороны, японское правительство намеревалось, в случае обострения положения /40/

      24. Не прошло и недели, как Вильсон обратился с «приветственной» телеграммой к IV съезду Советов с намерением воспрепятствовать ратификации Брестского мира. Это было 11 марта 1918 г. В тот же день государственный департамент направил Френсису для ознакомления Советского правительства (неофициальным путем, через Робинса) копию меморандума, врученного 5 марта японскому правительству, а также представителям Англии, Франции и Италии. Интересно, что на копии, посланной в Россию, в качестве даты написания документа было поставлено «3 марта 1918 г.». В американской правительственной публикации (FR, v. II, р. 67) утверждается, что это было сделано «ошибочно». Зная методы государственного департамента, можно утверждать, что эта «ошибка» была сделана умышленно, с провокационной целью. Для такого предположения имеются достаточные основания. Государственный департамент направил копию меморандума в Россию для того, чтобы ввести в заблуждение советское правительство, показать США «противником» японской интервенции. Замена даты 5 марта на 3 марта могла сделать документ более «убедительным»: 1 марта в Вашингтоне еще не знали о подписании Брестского мира, следовательно меморандум, составленный в этот день, не мог являться следствием выхода Советской России из империалистической войны, а отражал «демократическую позицию» Соединенных Штатов.
      Несмотря на все ухищрения Вильсона, планы американских империалистов не осуществились — Брестский мир был ратифицирован. Советская Россия вышла из империалистической войны.
      23. Махинации Вильсона ввели в заблуждение современное ему общественное мнение Америки. В свое время ни текст двух вариантов меморандума, ни даже сам факт его вручения не были преданы гласности. В газетах о позиции США в отношении японской интервенции появлялись противоречивые сообщения. Только через два года журналист Линкольн Колькорд опубликовал текст «секретного» американского меморандума, отправленного 5 марта 1918 г. в Японию (журнал «Nation» от 21 февраля 1920 г.). Вопрос казался выясненным окончательно. Лишь много лет спустя было опубликовано «второе дно» меморандума — его первый вариант.
      26. FR, v II, р. 78.
      27. Там же, стр. 69.

      на Дальнем Востоке, выступить в целях «самозащиты», а с другой стороны, в японской ноте содержалось обещание, что ни один шаг не будет предпринт без согласия США.

      Лансингу тон ответа, вероятно, показался недостаточно решительнным. Он решил подтолкнуть японцев на более активные действия против Советской России. Через несколько часов после получения японской ноты он уже телеграфировал в Токио Моррису: «Воспользуйтесь, пожалуйста, первой подходящей возможностью и скажите к о н ф и д е н ц и а л ь н о министру иностранных дел, что наше правительство надеется самым серьезным образом на понимание японским правительством того обстоятельства, что н а ш а позиция в от н о ш е н и и п о с ы л к и Японией экспедиционных сил в Сибирь н и к о и м образом не основывается на подозрении п о п о в о д у мотивов, которые заставят японское правительство совершить эту акцию, когда она окажется уместной. Наоборот, у нас есть внутренняя вера в лойяльность Японии по отношению к общему делу и в ее искреннее стремление бескорыстно принимать участие в настоящей войне.

      Позиция нашего правительства определяется следующими фактами: 1) информация, поступившая к нам из различных источников, дает нам возможность сделать вывод, что эта акция вызовет отрицательную моральную реакцию русского народа и несомненно послужил на пользу Германии; 2) сведения, которыми мы располагаем, недостаточны, чтобы показать, что военный успех такой акции будет достаточно велик, чтобы покрыть моральный ущерб, который она повлечет за собой». [29]

      В этом документе в обычной для американской дипломатии казуистической форме выражена следующая мысль: США не будут возлежать против интервенции, если они получат заверение японцев в том, что последние нанесут Советской России тщательно подготовленный удар, достаточно сильный, чтобы сокрушить власть большевиков. Государственный департамент активно развязывал японскую интервенцию. Лансинг спешил предупредить Токио, что США не только поддерживают план японского вторжения на Дальний Восток, но даже настаивают на том, чтобы оно носило характер смертельного удара для Советской республики. Это была установка на ведение войны чужими руками, на втягивание в военный конфликт своего соперника. Возможно, что здесь имел место также расчет и на будущее — в случае провала антисоветской интервенции добиться по крайней мере ослабления и компрометации Японии; однако пока что государственный Департамент и японская военщина выступали в трогательном единении.

      Лансинг даже старательно подбирал предлог для оправдывания антисоветского выступления Японии. Давать согласие на вооруженное вторжение, не прикрыв его никакой лицемерной фразой, было не в правилах США. Ощущалась острая необходимость в какой-либо фальшивке, призванной отвлечь внимание от агрессивных замыслов Японии и США. Тогда в недрах государственного департамента родился миф о германской угрозе Дальнему Востоку. Лансингу этот миф казался весьма подходящим. «Экспедиция против немцев, — писал он Вильсону, — /41/

      28. Там же, стр. 81.
      29. Там же, стр. 82. (Подчеркнуто иной. — А. Г.)

      совсем иная вещь, чем оккупация сибирской железной дороги с целью поддержания порядка, нарушенного борьбой русских партий. Первое выглядит как законная операция против общего врага» [80].

      Руководители государственного департамента толкали своих представителей в России и Китае на путь лжи и дезинформации, настойчиво требуя от них фабрикации фальшивок о «германской опасности».

      Еще 13 февраля Лансинг предлагает американскому посланнику в Китае Рейншу доложить о деятельности немецких и австрийских военнопленных. [31] Ответ Рейнша, однако, был весьма неопределенным и не удовлетворил государственный департамент. [32] Вашингтон снова предложил посольству в Пекине «проверить или дополнить слухи о вооруженных немецких пленных». [33] Из Пекина опять поступил неопределенный ответ о том, что «военнопленные вооружены и организованы». [34] Тогда заместитель Лансинга Полк, не полагаясь уже на фантазию своих дипломатов, направляет в Пекин следующий вопросник: «Сколько пленных выпущено на свободу? Сколько пленных имеют оружие? Где они получили оружие? Каково соотношение между немцами и австрийцами? Кто руководит ими? Пришлите нам также и другие сведения, как только их добудете, и продолжайте, пожалуйста, присылать аналогичную информацию». [35] Но и на этот раз информация из Пекина оказалась бледной и невыразительной. [36]

      Гораздо большие способности в искусстве клеветы проявил американский консул Мак-Говен. В cвоей телеграмме из Иркутска 4 марта он нарисовал живописную картину немецкого проникновения в Сибирь»: «12-го проследовал в восточном направлении поезд с военнопленными и двенадцатью пулеметами; две тысячи останавливались здесь... Надежный осведомитель сообщает, что прибыли германские генералы, другие офицеры... (пропуск), свыше тридцати саперов, генеральный штаб ожидает из Петрограда указаний о разрушении мостов, тоннелей и об осуществлении плана обороны. Немецкие, турецкие, австрийские офицеры заполняют станцию и улицы, причем признаки их воинского звания видны из-под русских шинелей. Каждый военнопленный, независимо от того, находится ли он на свободе или в лагере; имеет винтовку» [37].

      Из дипломатических донесений подобные фальшивки переходили в американскую печать, которая уже давно вела злобную интервенционистскую кампанию.

      Тем временем во Владивостоке происходили события, не менее ярко свидетельствовавшие об истинном отношении США к подготовке японского десанта. /42/

      30. The Lansing papers, v. II; p. 358.
      31. FR, v. II, p. 45.
      32. Там же, стр. 52.
      33. Там же, стр. 63.
      34. Там же, стр. 64.
      36. Там же, стр. 66.
      36. Там же, стр. 69.
      37. Russiafn-American Relations, p. 164. Американские представители в России находились, как известно, в тесной связи с эсерами. 12 марта из Иркутска член Сибирской областной думы эсер Неупокоев отправил «правительству автономной Сибири» письмо, одно место, в котором удивительно напоминает телеграмму Мак-Говена: «Сегодня прибыло 2.000 человек австрийцев, турок, славян, одетых в русскую форму, вооружены винтовками и пулеметами и проследовали дальше на восток». («Красный архив», 1928, т. 4 (29), стр. 95.) Вполне возможно, что именно эсер Неупокоев был «надежным осведомителем» Мак-Говена.

      12 января во Владивостокском порту стал на якорь японский крейсер «Ивами». Во Владивостокский порт раньше заходили военные суда Антанты (в том числе и американский крейсер «Бруклин»). [38] В данном случае, вторжение «Ивами» являлось явной и прямой подготовкой к агрессивным действиям.

      Пытаясь сгладить впечатление от этого незаконного акта, японский консул выступил с заявлением, что его правительство послало военный корабль «исключительно с целью защиты своих подданных».

      Владивостокский Совет заявил решительный протест против вторжения японского военного корабля в русский порт. Относительно того, что крейсер «Ивами» якобы послан для защиты японских подданных, Совет заявил следующее: «Защита всех жителей, проживающих на территории Российской республики, является прямой обязанностью российских властей, и мы должны засвидетельствовать, что за 10 месяцев революции порядок в городе Владивостоке не был нарушен». [39]

      Адвокатами японской агрессии выступили американский и английский консулы. 16 января они направили в земскую управу письмо, в котором по поводу протеста местных властей заявлялось: «Утверждение, содержащееся в заявлении относительно того, что общественный порядок во Владивостоке до сих пор не был нарушен, мы признаем правильным. Но, с другой стороны, мы считаем, что как в отношении чувства неуверенности у стран, имеющих здесь значительные материальные интересы, так и в отношении того направления, в кагором могут развиваться события в этом районе, политическая ситуация в настоящий момент дает право правительствам союзных стран, включая Японию, принять предохранительные меры, которые они сочтут необходимыми для защиты своих интересов, если последним будет грозить явная опасность». [40]

      Таким образом, американский и английский консулы встали на защиту захватнических действий японской военщины. За месяц до того, как Вильсон составил свой первый меморандум об отношении к интервенции, американский представитель во Владивостоке принял активное участие в подготовке японской провокации.

      Задача консулов заключалась теперь в том, чтобы создать картину «нарушения общественного порядка» во Владивостоке, «слабости местных властей» и «необходимости интервенции». Для этого по всякому поводу, даже самому незначительному, иностранные консулы обращались в земскую управу с протестами. Они придирались даже к мелким уголовным правонарушениям, столь обычным в большом портовом городе, изображая их в виде событий величайшей важности, требующих иностранного вмешательства.

      В начале февраля во Владивостоке состоялось совещание представителей иностранной буржуазии совместно с консулами. На совещании обсуждался вопрос о борьбе с «анархией». Затем последовали протесты консульского корпуса против ликвидации буржуазного самоуправления в городе, против рабочего контроля за деятельностью порта и таможни, /43/

      38. «Бруклин» появился во Владивостокском порту 24 ноября 1917 г.— накануне выборов в Учредительное собрание. Американские пушки, направленные на город, должны были предрешить исход выборов в пользу буржуазных партий. Однако этот агрессивный демарш не дал желаемых результатов: по количеству поданных голосов большевики оказались сильнейшей политической партией во Владивостоке.
      39. «Известия Владивостокского совета рабочих и солдатских депутатов», 4 (17) января 1918 г.
      40. Japanese agression in the Russian Far East Extracts from the Congressional Record. March 2, 1922. In the Senate of the United States, Washington, 1922, p. 7.

      против действий Красной гвардии и т. д. Американский консул открыто выступал против мероприятий советских властей и грозил применением вооруженной силы. [41] К этому времени во Владивостокском порту находилось уже четыре иностранных военных корабля: американский, английский и два японских.

      Трудящиеся массы Владивостока с возмущением следили за провокационными действиями иностранных консулов и были полны решимости с оружием в руках защищать Советскую власть. На заседании Владивостокского совета было решенo заявить о готовности оказать вооруженное сопротивление иностранной агрессии. Дальневосточный краевой комитет Советов отверг протесты консулов как совершенно необоснованные, знаменующие явное вмешательство во внутренние дела края.

      В марте во Владивостоке стало известно о контрреволюционных интригах белогвардейской организации, именовавшей себя «Временным правительством автономной Сибири». Эта шпионская группа, возглавленная веерами Дербером, Уструговым и др., добивалась превращения Дальнего Востока и Сибири в колонию Соединенных Штатов и готовила себя к роли марионеточного правительства этой американской вотчины.

      Правительство США впоследствии утверждало, будто оно узнало о существовании «сибирского правительства» лишь в конце апреля 1918 г. [49] На самом деле, уже в марте американский адмирал Найт находился в тесном контакте с представителями этой подпольной контрреволюционной организации. [41]

      29 марта Владивостокская городская дума опубликовала провокационное воззвание. В этом воззвании, полном клеветнических нападок на Совет депутатов, дума заявляла о своем бессилии поддерживать порядок в городе. [41] Это был документ, специально рассчитанный на создание повода для высадки иностранного десанта. Атмосфера в городе накалилась: «Владивосток буквально на вулкане», — сообщал за границу одни из агентов «сибирского правительства». [45]

      Японские войска высадились во Владивостоке 5 апреля 1918 г. В этот же день был высажен английский десант. Одновременно с высадкой иностранных войск начал в Манчжурии свое новое наступление на Читу бандит Семенов. Все свидетельствовало о предварительном сговоре, о согласованности действий всех контрреволюционных сил на Дальнем Востоке.

      Поводом для выступления японцев послужило, как известно, убийство японских подданных во Владивостоке. Несмотря на то, что это была явная провокация, руководители американской внешней политики ухватились за нее, чтобы «оправдать» действия японцев и уменьшить «отрицательную моральную реакцию» в России. Лживая японская версия была усилена в Вашингтоне и немедленно передана в Вологду послу Френсису.

      Американский консул во Владивостоке передал по телеграфу в государственный департамент: «Пять вооруженных русских вошли в японскую контору в центре города, потребовали денег. Получив отказ, стреляли в трех японцев, одного убили и других серьез-/44/

      41. FR, v. II, р. 71.
      42. Russian-American Relations, p. 197.
      43. «Красный архив», 1928, т. 4 (29), стр. 97.
      44. «Известия» от 7 апреля 1918 г.
      45. «Красный архив», 1928, т. 4 (29). стр. 111.

      но ранили». [46] Лансинг внес в это сообщение свои коррективы, после чего оно выглядело следующим образом: «Пять русских солдат вошли в японскую контору во Владивостоке и потребовали денег. Ввиду отказа убили трех японцев». [47] В редакции Лансинга ответственность за инцидент ложилась на русскую армию. При всей своей незначительности эта деталь очень характерна: она показывает отношение Лансинга к японскому десанту и разоблачает провокационные методы государственного департамента.

      Правительство США не сочло нужным заявить даже формальный протест против японского выступления. Вильсон, выступая на следующий день в Балтиморе, в речи, посвященной внешнеполитическим вопросам, ни единым словом не обмолвился о десанте во Владивостоке. [48]

      Добившись выступления Японии, США пытались продолжать игру в «иную позицию». Военный «корабль США «Бруклин», стоявший во Владивостокском порту, не спустил на берег ни одного вооруженного американского солдата даже после высадки английского отряда. В русской печати американское посольство поспешило опубликовать заявление о том, что Соединенные Штаты непричастны к высадке японского десанта. [49]

      Американские дипломаты прилагали все усилия, чтобы изобразить японское вторжение в советский город как незначительный эпизод, которому не следует придавать серьезного значения. Именно так пытался представить дело американский консул представителям Владивостокского Совета. [50] Посол Френсис устроил специальную пресс-конференцию, на которой старался убедить журналистов в том, что советское правительство и советская пресса придают слишком большое значение этой высадке моряков, которая в действительности лишена всякого политического значения и является простой полицейской предосторожностью. [51]

      Однако американским дипломатам не удалось ввести в заблуждение Советскую власть. 7 апреля В. И. Ленин и И. В. Сталин отправили во Владивосток телеграмму с анализом обстановки и практическими указаниями городскому совету. «Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать, — говорилось в телеграмме. — Это неизбежно. Им помогут вероятно все без изъятия союзники». [52] Последующие события оправдали прогноз Ленина и Сталина.

      Советская печать правильно оценила роль Соединенных Штатов в развязывании японского выступления. В статье под заголовком: «Наконец разоблачились» «Известия» вскрывали причастность США к японскому вторжению. [53] В обзоре печати, посвященном событиям на Дальнем Востоке, «Известия» приводили откровенное высказывание представителя американского дипломатического корпуса. «Нас, американцев, — заявил он, — сибирские общественные круги обвиняют в том, что мы будто бы связываем руки /45/

      46. FR, v. II, p. 99. (Подчеркнуто мною. — А. Г.)
      47. Там же, стр. 100. (Подчеркнуто мною. — А. Г.)
      48. Russian-American Relations, p. 190.
      49. «Известия» от 11 апреля 1918 г.
      50. «Известия» от 12 апреля 1918 г.
      51. «Известия» от 13 апреля 1918 г.
      52. «Документы по истории гражданской войны в СССР», т. 1940, стр. 186.
      53. «Известия» от 10 апреля 1918 г.

      большевизма. Дело обстоит, конечно, не так». [54]

      Во Владивостоке при обыске у одного из членов «сибирского правительства» были найдены документы, разоблачавшие контрреволюционный заговор на Дальнем Востоке. В этом заговоре были замешаны иностранные консулы и американский адмирал Найт. [55]

      Советское правительство направило эти компрометирующие документы правительству Соединенных Штатов и предложило немедленно отозвать американского консула во Владивостоке, назначить расследование о причастности американских дипломатических представителей к контрреволюционному заговору, а также выяснить отношение правительства США к советскому правительству и ко всем попыткам официальных американских представителей вмешиваться во внутреннюю жизнь России. [56] В этой ноте нашла выражение твердая решимость советского правительства пресечь все попытки вмешательства во внутреннюю жизнь страны, а также последовательное стремление к мирному урегулированию отношений с иностранными державами. В последнем, однако, американское правительство не было заинтересовано. Соединенные Штаты развязывали военный конфликт. /46/

      54 «Известия» от 27 апреля 1913 г. (Подчеркнуто мной.— А. Г.)
      55. «Известия» от 25 апреля 1918 г.
      56. Russiain-American Relations, p. 197.

      Исторические записки. Л.: Изд-во Акад. наук СССР. Т. 33. Отв. ред. Б. Д. Греков. - 1950. С. 33-46.
    • Психология допроса военнопленных
      Автор: Сергий
      Не буду давать никаких своих оценок.
      Сохраню для истории.
      Вот такая книга была издана в 2013 году Украинской военно-медицинской академией.
      Автор - этнический русский, уроженец Томска, "негражданин" Латвии (есть в Латвии такой документ в зеленой обложке - "паспорт негражданина") - Сыропятов Олег Геннадьевич
      доктор медицинских наук, профессор, врач-психиатр, психотерапевт высшей категории.
      1997 (сентябрь) по июнь 2016 года - профессор кафедры военной терапии (по курсам психиатрии и психотерапии) Военно-медицинского института Украинской военно-медицинской академии.
      О. Г. Сыропятов
      Психология допроса военнопленных
      2013
      книга доступна в сети (ссылку не прикрепляю)
      цитата:
      "Согласно определению пыток, существование цели является существенным для юридической квалификации. Другими словами, если нет конкретной цели, то такие действия трудно квалифицировать как пытки".

    • Асташов А.Б. Борьба за людские ресурсы в Первой мировой войне: мобилизация преступников в Русскую армию // Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества / ред.-сост. К. А. Пахалюк. — Москва; Яуза-каталог, 2021. — С. 217-238.
      Автор: Военкомуезд
      Александр Борисович
      АСТАШОВ
      д-р ист. наук, профессор
      Российского государственного
      гуманитарного университета
      БОРЬБА ЗА ЛЮДСКИЕ РЕСУРСЫ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ: МОБИЛИЗАЦИЯ ПРЕСТУПНИКОВ В РУССКУЮ АРМИЮ
      Аннотация. Автор рассматривает проблему расширения людских ресурсов в Первой мировой войне — первой тотальной войне XX в. В статье исследуется политика по привлечению в русскую армию бывших осужденных преступников: основные этапы, объемы и различные категории привлеченного контингента, ключевые аргументы о необходимости применяемых приемов и мер, общий успех и причины неудач. Работа основана на впервые привлеченных архивных материалах. Автор приходит к выводу о невысокой эффективности предпринятых усилий по задействованию такого специфического контингента, как уголовники царских тюрем. Причины кроются в сложности условий мировой войны, специфике социально-политической ситуации в России, вынужденном характере решения проблемы массовой мобилизации в период назревания и прохождения революционного кризиса, совпавшего с гибелью русской армии.
      Ключевые слова: тотальная война, людские ресурсы в войне, русская армия, преступники, морально-политическое состояние армии, армейская и трудовая дисциплина на войне, борьба с деструктивными элементами в армии. /217/
      Использование человеческих ресурсов — один из важнейших вопросов истории мировых войн. Первая мировая, являющаяся первым тотальным военным конфликтом, сделала актуальным привлечение к делу обороны всех групп населения, включая те, которые в мирной ситуации считаются «вредными» для общества и изолируются. В условиях всеобщего призыва происходит переосмысление понятий тягот и лишений: добропорядочные граждане рискуют жизнью на фронте, переносят все перипетии фронтового быта, в то время как преступники оказываются избавленными от них. Такая ситуация воспринималась в обществе как несправедливая. Кроме решения проблемы равного объема трудностей для всех групп населения власти столкнулись, с одной стороны, с вопросом эффективного использования «преступного элемента» для дела обороны, с другой стороны — с проблемой нейтрализации негативного его влияния на армию.
      Тема использования бывших осужденных в русской армии мало представлена в отечественной историографии, исключая отдельные эпизоды на региональном материале [1]. В настоящей работе ставится вопрос использования в деле обороны различных видов преступников. В центре внимания — их разряды и характеристики; способы нейтрализации вредного влияния на рядовой состав; проблемы в обществе,
      1. Коняев Р. В. Использование людских ресурсов Омского военного округа в годы Первой мировой войны // Манускрипт. Тамбов, 2018. № 12. Ч. 2. С. 232. Никулин Д. О. Подготовка пополнения для действующей армии периода Первой мировой войны 1914-1918 гг. в запасных частях Омского военного округа. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Новосибирск, 2019. С. 228-229. /219/
      возникавшие в процессе решения этого вопроса; а также эффективность предпринятых мер как в годы войны, так и во время революции 1917 г. Работа написана на архивных материалах фонда Ставки главковерха, военного министерства и Главного штаба, а также на основе анализа информации, содержащейся в переписке различных инстанций, вовлеченных в эту деятельность. Все материалы хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА).
      Проблема пополнения людских ресурсов решалась в зависимости от наличия и правового статуса имевшихся контингентов преступников. В России было несколько групп населения, которые по существовавшим законам не принимали участия в военных действиях. Это военнослужащие, отбывающие наказание по воинским преступлениям; лица, находившиеся под полицейским надзором по месту жительства, причем как административно высланные гражданскими властями в рамках Положения о государственной охране, так и высланные военными властями с театра военных действий согласно Правилам о военном положении; многочисленная группа подследственных или отбывающих наказание за мелкие преступления, не связанные с потерей гражданских прав, в т. ч. права на военную службу; значительная группа подследственных, а также отбывающих или отбывших наказание за серьезные преступления, связанные с потерей гражданских прав, в т. ч. и права на военную службу. /220/
      Впервые вопрос о привлечении уголовных элементов к несению службы в русской армии встал еще в годы русско-японской войны, когда на Сахалине пытались создать дружины из ссыльных каторжан. Опыт оказался неудачным. Среди каторжан было много людей старых, слабосильных, с физическими недостатками. Но главное — все они поступали в дружины не по убеждениям, не по желанию сразиться с врагом, а потому, что льготы, данные за службу, быстро сокращали обязательные сроки пребывания на острове, обеспечивали казенный паек и некоторые другие преимущества. В конечном счете пользы такие отряды в военном отношении не принесли и были расформированы, как только исчезла опасность высадки врага [1].
      В годы Первой мировой войны власти привлекали правонарушителей на военную службу в зависимости от исчерпания людских ресурсов и их пользы для дела обороны. В самом начале войны встал вопрос о судьбе находящихся в военно-тюремных учреждениях (военных тюрьмах и дисциплинарных батальонах) лиц, совершивших воинские преступления на военной службе еще до войны [2]. В Главном военно-судебном управлении (ГВСУ) считали, что обитатели военно-тюремных заведений совершили преступление большей частью по легкомыслию, недостаточному усвоению требований воинской дисциплины и порядка, под влиянием опьянения и т. п., и в массе своей не являлись закоренелыми преступниками и глубоко испорченными людьми. В связи с этим предполагалось применить к ним ст. 1429 Военно-судебного устава, согласно которой в районе театра военных действий при исполнении приговоров над военнослужащими применялись правила, позволявшие принимать их на службу, а после войны переводить в разряд штрафованных. Немедленное же приведение нака-
      1. Русско-Японская война. Т. IX. Ч. 2. Военные действия на острове Сахалине и западном побережье Татарского пролива. Работа военно-исторической комиссии по описанию Русско-Японской войны. СПб., 1910. С. 94; Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). Ф. 2000. On. 1. Д. 1248. Л. 31-32 об. Доклад по мобилизационному отделению Главного управления генерального штаба (ГУГШ), 3 октября 1917 г.
      2. См. п. 1 таблицы категорий преступников. /221/
      зания в исполнение зависело от начальников частей, если они посчитают, что в силу испорченности такие осужденные лица могут оказывать вредное влияние на товарищей. С другой стороны, то же войсковое начальство могло сделать представление вышестоящему начальству о даровании смягчения наказания и даже совершенного помилования «в случае примерной храбрости в сражении, отличного подвига, усердия и примерного исполнения служебных обязанностей во время войны» военнослужащих, в отношении которых исполнение приговора отложено [1].
      23 июля 1914 г. император Николай II утвердил соответствующий доклад Военного министра —теперь заключенные военно-тюремных учреждений (кроме разряда «худших») направлялись в строй [2]. Такой же процедуре подлежали и лица, находящиеся под судом за преступления, совершенные на военной службе [3]. Из военно-тюремных учреждений уже в первые месяцы войны были высланы на фронт фактически все (свыше 4 тыс.) заключенные и подследственные (при списочном составе в 5 125 человек), а сам штат тюремной стражи подлежал расформированию и также направлению
      на военную службу [4]. Формально считалось, что царь просто приостановил дальнейшее исполнение судебных приговоров. Военное начальство с удовлетворением констатировало, что не прошло и месяца, как стали приходить письма, что такие-то бывшие заключенные отличились и награждены георгиевскими крестами [5].
      Летом 1915 г. в связи с большими потерями появилась идея послать в армию осужденных или состоящих под судом из состава гражданских лиц, не лишенных по закону права
      1. РГВИА. Ф. 1932. Оп. 2. Д. 326. Л. 1-2. Доклад ГВСУ, 22 июля 1914 г.
      2. РГВИА. Ф. 2126. Оп. 2. Д. 232. Л. 1 об. Правила о порядке постановления и исполнения приговоров над военнослужащими в районе театра военных действий. Прил. 10 к ст. 1429 Военно-судебного устава.
      3. Там же. ГВСУ — штаб войск Петроградского военного округа. См. 2-ю категорию преступников таблицы.
      4. Там же. Л. 3-4 об., 6 об., 10-11, 14-29. Переписка начальства военно-тюремных заведений с ГВСУ, 1914 г.
      5. РГВИА. Ф. 801. Оп. 30. Д. 14. Л. 42, 45 об. Данные ГВСУ по военно-тюремным заведениям, 1914 г. /222/
      защищать родину [1]. Еще ранее о такой возможности ходатайствовали сами уголовники, но эти просьбы были оставлены без ответа. В августе 1915 г. теперь уже Военное министерство и Главный штаб подняли этот вопрос перед начальником штаба Верховного Главнокомандующего (ВГК) генералом М. В. Алексеевым. Военное ведомство предлагало отправить в армию тех, кто пребывал под следствием или под судом, а также осужденных, находившихся уже в тюрьме и ссылке. Алексеев соглашался на такие меры, если будут хорошие отзывы тюремного начальства о лицах, желавших пойти на военную службу, и с условием распределения таких лиц по войсковым частям равномерно, «во избежание скопления в некоторых частях порочных людей» [2].
      Но оставались опасения фронтового командования по поводу претворения в жизнь планируемой меры в связи с понижением морального духа армии после отступления 1915 г. Прежде всего решением призвать «порочных людей» в ряды армии уничтожалось важнейшее условие принципа, по которому защита родины могла быть возложена лишь на достойных, а звание солдата являлось высоким и почетным. Военные опасались прилива в армию порочного элемента, могущего оказать разлагающее влияние на окружение нижних чинов, зачастую не обладающих достаточно устойчивыми воззрениями и нравственным развитием для противостояния вредному влиянию представителей преступного мира [3]. Это представлялось важным, «когда воспитательные меры неосуществимы, а надзор за каждым отдельным бойцом затруднителен». «Допущение в ряды войск лиц, не заслуживающих доверия по своим нравственным качествам и своим дурным примером могущих оказать растлевающее влияние, является вопросом, решение коего требует вообще особой осторожности и в особенности ввиду того, что среди офицеров состава армий имеется достаточный процент малоопыт-
      1. См. п. 5 таблицы категорий преступников.
      2. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 1067. Л. 230, 240-242а. Переписка дежурного генерала, начальника штаба ВГК, военного министерства и Главного штаба, 27-30 августа 1915 г., 8, 4 сентября 1915 г.
      3. Там же. Д. 805. Л. 17-18. /223/
      ных прапорщиков», — подчеркивало командование Юго-Западного фронта. Большое количество заявлений от бывших уголовников с просьбой принять их на военную службу не убеждало в своей искренности. Наоборот, такая отправка на фронт рассматривалась просто как шанс выйти на свободу. В армии вообще сомневались, что «питомцы тюрьмы или исправительных арестантских отделений в массе были бы проникнуты чувствами патриотизма», в то время как в такой войне дисциплинированность и стойкость являются основным залогом успешных боевых действий. Вред от таких порочных людей мог быть гораздо большим, нежели ожидаемая польза. По мнению начальника штаба Киевского военного округа, нижние чины из состава бывших заключенных будут пытаться уйти из армии через совершение нового преступления. Если их высылать в запасной батальон с тем, чтобы там держать все время войны, то, в сущности, такая высылка явится им своего рода наградой, т. к. их будут кормить, одевать и не пошлют на войну. Вместе с тем призыв уголовников засорит запасной батальон, и без того уже переполненный [1]. Другие представители фронтового командования настаивали в отказе прихода на фронт грабителей, особенно рецидивистов, профессиональных преступников, двукратно наказанных за кражу, мошенничество или присвоение вверенного имущества. Из этой группы исключались убийцы по неосторожности, а также лица по особому ходатайству тюремных властей.
      В целом фронтовое командование признало практическую потребность такой меры, которая заставляла «поступиться теоретическими соображениями», и в конечном счете согласилось на допущение в армию по особым ходатайствам порочных лиц, за исключением лишенных всех прав состояния [2]. Инициатива военного ведомства получила поддержку в Главном штабе с уточнением, чтобы из допущенных в войска были исключены осужденные за разбой, грабеж, вымогательство, присвоение и растрату чужого имущества, кражу
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 16.
      2. Там же. Л. 2-3. Начальники штаба Юго-Западного и Северного фронтов — дежурному генералу при ВТК, 19, 21 сентября 1915 г. /224/
      и мошенничество, ибо такого рода элемент «развращающе будет действовать на среду нижних чинов и, несомненно, будет способствовать развитию в армии мародерства» [1]. Вопрос этот вскоре был представлен на обсуждение в министерство юстиции и, наконец, императору в январе 1916 г. [2] Подписанное 3 февраля 1916 г. (в порядке статьи 87) положение Совета министров позволяло привлекать на военную службу лиц, состоящих под судом или следствием, а также отбывающих наказание по суду, за исключением тех, кто привлечен к суду за преступные деяния, влекущие за собою лишение всех прав состояния, либо всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, т. е. за наиболее тяжкие преступления [3]. Реально речь шла о предоставлении отсрочки наказания для таких лиц до конца войны. Но это не распространялось на нижние чины, относительно которых последовало бы требование их начальников о немедленном приведении приговоров над ними в исполнение [4]. После указа от 3 февраля 1916 г. увеличилось количество осужденных, просивших перевода на воинскую службу. Обычно такие ходатайства сопровождались типовым желанием «искупить свой проступок своею кровью за Государя и родину». Однако прошения осужденных по более тяжким статьям оставлялись без ответа [5].
      Одновременно подобный вопрос встал и относительно осужденных за воинские преступления на военной службе [6]. Предполагалось их принять на военные окопные, обозные работы, т. к. на них как раз допускались лица, лишенные воинского звания [7].
      Но здесь мнения командующих армиями разделились по вопросу правильного их использования для дела обороны. Одни командармы вообще были против использования таких
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 1067. Л. 242-242а; Д. 805. Л. 1.
      2. Там же. Д. 805. Л. 239, 249 об.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 1-2, 16-16 об.
      4. Там же. Л. 2 об.
      5. РГВИА. Ф. 1343. Оп. 2. Д. 247. Л. 189, 191.
      6. См. п. 2 таблицы категорий преступников.
      7. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 490. Выписка и заявления, поданные присяжными заседателями Екатеринбургского окружного суда на январской сессии 1916 г. /225/
      лиц в тылу армии, опасаясь, что военные преступники, особенно осужденные за побеги, членовредительство, мародерство и другие проступки, могли войти в контакт с нижними чинами инженерных организаций, дружин, запасных батальонов, работавших в тылу, оказывая на них не менее вредное влияние, чем если бы это было в войсковом районе. Главнокомандующий армиями Западного фронта также выступал против привлечения на военную службу осужденных приговорами судов к лишению воинского звания в тылу армии, мотивируя это тем же аргументом о «моральном влиянии» [1].
      Были и голоса за привлечение на работы для нужд армии лиц, лишенных по суду воинского звания, мотивированные мнением, что в любом случае они тем самым потратят время на то, чтобы заслужить себе прощение и сделаться выдающимися воинами [2]. В некоторых штабах полагали даже возможным использовать такой труд на самом фронте в тюремных мастерских или в качестве артелей подневольных чернорабочих при погрузке и разгрузке интендантских и других грузов в складах, на железных дорогах и пристанях, а также на полевых, дорожных и окопных работах. В конечном счете было признано необходимым привлечение бывших осужденных на разного рода казенные работы для нужд армии во внутренних губерниях империи, но с определенными оговорками. Так, для полевых работ считали возможным использовать только крупные партии таких бывших осужденных в имениях крупных землевладельцев, поскольку в мелких имениях это могло привести к грабежу крестьянских хозяйств и побегам [3].
      В начале 1916 г. министерство внутренних дел возбудило вопрос о принятии на действительную службу лиц, как состоящих под гласным надзором полиции в порядке положения
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 478-478 об. Дежурный генерал штаба армий Западного фронта, 17.4.1916 — дежурному генералу штаба ВГК.
      2. Там же. Л. 475. Начальник штаба Кавказской армии, 30 апреля 1916 г. — дежурному генералу штаба ВГК.
      3. Там же. Л. 474-474 об. Начальник штаба Западного фронта, 29 апреля 1916 г. — дежурному генералу штаба ВГК. /226/
      о Государственной охране, так и высланных с театра войны по распоряжению военных властей [1]. Проблема заключалась в том, что и те, и другие не призывались на военную службу до истечения срока надзора. Всего таких лиц насчитывалось 1,8 тыс. человек. Они были водворены в Сибири, в отдаленных губерниях Европейской России или состояли под надзором полиции в Европейской России в избранных ими местах жительства. В МВД считали, что среди поднадзорных, высланных в порядке Государственной охраны, много таких, которые не представляют никакой опасности для стойкости войск. Их можно было принять в армию, за исключением тех поднадзорных, пребывание которых в действующей армии по характеру их виновности могло бы представлять опасность для охранения интересов армии или жизни начальствующих лиц. К категории последних причисляли высланных за шпионаж, тайный перевод нарушителей границы (что близко соприкасалось со шпионажем), ярко проявленное германофильство, а также за принадлежность к военно-революционным, террористическим, анархическим и другим революционным организациям.
      Точное число лиц, высланных под надзор полиции военными властями с театра военных действий, согласно Правилам военного положения, не было известно. Но, по имевшимся сведениям, в Сибирь и отдаленные губернии Европейской России выслали свыше 5 тыс. человек. Эти лица признавались военными властями вредными для нахождения даже в тылу армии, и считалось, что допущение их на фронт зависит главным образом от Ставки. Но в тот момент в армии полагали, что они были высланы с театра войны, когда не состояли еще на военной службе. Призыв их в строй позволил бы обеспечить непосредственное наблюдение военного начальства, что стало бы полезным для их вхождения в военную среду и безвредно для дела, поскольку с принятием на действительную службу их социальное положение резко менялось. К тому же опасность привлечения вредных лиц из числа поднадзорных нейтрализовалась бы предварительным согласованием меж-
      1. См. п. 3 и 4 таблицы категорий преступников. /227/
      ду военными властями и губернаторами при рассмотрении дел конкретных поднадзорных перед их отправкой на фронт [1].
      Пытаясь решить проблему пребывания поднадзорных в армии, власти одновременно хотели, с одной стороны, привлечь в армию желавших искренне воевать, а с другой — устранить опасность намеренного поведения со стороны некоторых лиц в стремлении попасть под такой надзор с целью избежать военной службы. Была еще проблема в техническом принятии решения. При принудительном призыве необходим был закон, что могло замедлить дело. Оставался открытым вопрос, куда их призывать: в отдельные части внутри России или в окопные команды. К тому же, не желая давать запрет на просьбы искренних патриотов, власти все же опасались революционной пропаганды со стороны поднадзорных. По этой причине было решено проводить постепенное снятие надзора с тех категорий поднадзорных, которые могли быть допущены в войска, исключая высланных за шпионаж, участие в военно-революционных организациях и т. п. После снятия такого надзора к ним применялся бы принудительный призыв в армию [2]. В связи с этим министерство внутренних дел дало указание губернаторам и градоначальникам о пересмотре постановлений об отдаче под надзор молодых людей призывного возраста, а также ратников и запасных, чтобы снять надзор с тех, состояние которых на военной службе не может вызывать опасений в их неблагонадежности. Главной целью было не допускать в армию «порочных» лиц [3]. В отношении же подчиненных надзору полиции в порядке Правил военного положения ожидались особые распоряжения со стороны военных властей [4].
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 373-374. Циркуляр мобилизационного отдела ГУГШ, 25 февраля 1916 г.; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 4 об. МВД — военному министру, 10 января 1916 г.
      2. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. 1221. Л. 2 об. Министр внутренних дел — военному министру, 10 января 1916 г.
      3. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 226. И. д. начальника мобилизационного отдела ГУГШ — дежурному генералу штаба ВГК, 25 января 1916г.; РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 373.Циркуляр мобилизационного отдела ГУГШ, 25 февраля 1916 г.
      4. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 22 об., 46-47, 50 об., 370. Переписка МВД, Военного министерства, ГУГШ, март 1916 г. /228/
      Существовала еще одна категория осужденных — без лишения прав, но в то же время освобожденных от призыва (как правило, по состоянию здоровья) [1]. Эти лица также стремились выйти из тюрьмы и требовали направления их на военные работы. В этом случае им давалось право взамен заключения бесплатно исполнять военно-инженерные работы на фронтах с учетом срока службы за время тюремного заключения. Такое разрешение было дано в соизволении императора на доклад от 20 января 1916 г. министра юстиции [2]. Несмотря на небольшое количество таких просьб (сначала около 200 прошений), власти были озабочены как характером работ, на которые предполагалось их посылать, так и возможными последствиями самого нахождения бывших преступников с гражданскими рабочими на этих производствах. Для решения вопроса была организована особая межведомственная комиссия при Главном тюремном управлении в составе представителей военного, морского, внутренних дел и юстиции министерств, которая должна была рассмотреть в принципе вопрос о допущении бывших осужденных на работы в тылу [3]. В комиссии высказывались различные мнения за допущение к военно-инженерным работам лиц, привлеченных к ответственности в административном порядке, даже по обвинению в преступных деяниях политического характера, и вообще за возможно широкое допущение на работы без различия категорий и независимо от прежней судимости. Но в конечном счете возобладали голоса за то, чтобы настороженно относиться к самой личности преступников, желавших поступить на военно-инженерные работы. Предписывалось собирать сведения о прежней судимости таких лиц, принимая во внимание характер их преступлений, поведение во время заключения и в целом их «нравственный облик». В конечном итоге на военно-инженерные работы не допускались следующие категории заключенных: отбывающие наказание за некоторые особенно опасные в государственном смысле преступные деяния и во-
      1. См. п. 6 таблицы категорий преступников.
      2. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 239. Министр юстиции — военному министру, 25 января 1916 г.
      3. Там же. Л. 518. /229/
      обще приговоренные к наказаниям, соединенным с лишением права; отличающиеся дурным поведением во время содержания под стражей, при отбывании наказания; могущие явиться вредным или опасным элементом при производстве работ; рецидивисты; отбывающие наказание за возбуждение вражды между отдельными частями или классами населения, между сословиями или за один из видов преступной пропаганды [1]. Допущенных на фронт бывших заключенных предполагалось переводить сначала в фильтрационные пункты в Петрограде, Киеве и Тифлисе и уже оттуда направлять на
      военно-инженерные работы [2]. Практика выдержки бывших подследственных и подсудимых в отдельных частях перед их направлением на военно-инженерные работы существовала и в морском ведомстве с той разницей, что таких лиц изолировали в одном штрафном экипаже (Гомель), через который в январе 1916 г. прошли 1,8 тыс. матросов [3].
      Поднимался и вопрос характера работ, на которые допускались бывшие преступники. Предполагалось организовать отдельные партии из заключенных, не допуская их смешения с гражданскими специалистами, добавив к уже существующим партиям рабочих арестантов на положении особых команд. Представитель военного ведомства в комиссии настаивал, чтобы поступление рабочих следовало непосредственно и по возможности без всяких проволочек за требованием при общем положении предоставить как можно больше рабочих и как можно скорее. В конечном счете было решено, что бывшие арестанты переходят в ведение структур, ведущих военно-инженерные работы, которые должны сами решить вопросы организации рабочих в команды и оплаты их труда [4].
      Оставалась, правда, проблема, где именно использовать труд бывших осужденных — на фронте или в тылу. На фронте это казалось неудобным из-за необходимости создания штата конвоя (личного состава и так не хватало), возможного
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 519-520.
      2. Там же. Л. 516 об. — 517 об. Министр юстиции — начальнику штаба ВТК, 29 мая 1916 г.
      3. Там же. Л. 522 об.
      4. Там же. Л. 520-522. /230/
      общения «нравственно испорченного элемента» с военнопленными (на работах), а также угрозы упадка дисциплины и низкого успеха работ. К концу же 1916 г. приводились и другие аргументы: на театре военных действий существовали трудности при присоединении такого контингента к занятым на оборонительных работах группам военнопленных, инженерно-строительным дружинам, инородческим партиям, мобилизованным среди местного населения рабочим. Появление бывших арестантов могло подорвать уже сложившийся ритм работ и вообще было невозможно в условиях дробления и разбросанности рабочих партий [1].
      Во всяком случае, в Ставке продолжали настаивать на необходимости привлечения бывших заключенных как бесплатных рабочих, чтобы освободить тем самым от работ солдат. Вредное влияние заключенных хотели нейтрализовать тем, что при приеме на работу учитывался бы характер прежней их судимости, самого преступления и поведения под стражей, что устраняло опасность деморализации армии [2].
      После принципиального решения о приеме в армию бывших осужденных, не лишенных прав, а также поднадзорных и воинских преступников, в конце 1916 г. встал вопрос о привлечении к делу обороны и уголовников, настоящих и уже отбывших наказание, лишенных гражданских прав вследствие совершения тяжких преступлений [3]. В Главном штабе насчитывали в 23 возрастах 360 тыс. человек, способных носить оружие [4]. Однако эти проекты не содержали предложения использования таких резервов на самом фронте, только лишь на тыловых работах. Вновь встал вопрос о месте работы. В октябре 1916 г. военный министр Д. С. Шуваев высказал предложение об использовании таких уголовников в военно-рабочих командах на особо тяжелых работах: по испытанию и
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 556. Переписка штабов Западного фронта и ВГК, 30 августа — 12 декабря 1916 г.
      2. Там же. Л. 556 об. — 556а об. Дежурный генерал ВГК — Главному начальнику снабжений Западного фронта, 19 декабря 1916 г.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1221. Л. 146. См. п. 7 таблицы категорий преступников.
      4. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 14. Сведения Министерства юстиции. /231/
      применению удушливых газов, в химических командах, по постройке и усовершенствованию передовых окопов и искусственных препятствий под огнем противника, а также на некоторых тяжелых работах на заводах. Однако товарищ министра внутренних дел С. А. Куколь-Яснопольский считал эту меру малоосуществимой. В качестве аргументов он приводил тезисы о том, что для содержания команд из «порочных лиц» потребовалось бы большое количество конвойных — как для поддержания дисциплины и порядка, так и (в особенности) для недопущения побегов. С другой стороны, нахождение подобных команд в сфере огня противника могло сказаться на духе войск в «самом нежелательном направлении». Наконец, представлялось невозможным посылать бывших уголовников на заводы, поскольку потребовались бы чрезвычайные меры охраны [1].
      В конце 1916 — начале 1917 г. в связи с общественно-политическим кризисом в стране обострился вопрос об отправке в армию бывших преступников. Так, в Главном штабе опасались разлагающего влияния лиц, находившихся под жандармским надзором, на войска, а с другой стороны, указывали на их незначительное количество [2]. При этом армию беспокоили и допущенные в нее уголовники, и проникновение политических неблагонадежных, часто являвшихся «авторитетами» для первых. Когда с сентября 1916 г. в запасные полки Омского военного округа стали поступать «целыми сотнями» лица, допущенные в армию по закону от 3 февраля 1916г., среди них оказалось много осужденных, о которых были весьма неблагоприятные отзывы жандармской полиции. По данным командующего Омским военным округом, а также енисейского губернатора, бывшие ссыльные из Нарымского края и других районов Сибири, в т.ч. и видные революционные работники РСДРП и ПСР, вели пропаганду против войны, отстаивали интересы рабочих и крестьян, убеждали сослуживцев не исполнять приказаний начальства в случае привлечения к подавлению беспорядков и т. п. Во-
      1. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 5 об., 14.
      2. Там же. Д. 136. Л. 30. /232/
      енные категорически высказывались против их отправки на фронт, поскольку они «нравственно испортят самую лучшую маршевую роту», и убедительно просили избавить войска от преступного элемента [1]. Но бывшие уголовники, как гражданские, так и военные, все равно продолжали поступать в войска, включая передовую линию. Так, в состав Одоевского пехотного полка за период с 4 ноября по 24 декабря 1916 г. было влито из маршевых рот 884 человека беглых, задержанных на разных этапах, а также 19 находившихся под судом матросов. Люди эти даже среди товарищей получили прозвище «каторжников», что сыграло важную роль в волнениях в этом полку в январе 1917 г. [2]
      В запасные батальоны также часто принимались лица с судимостью или отбытием срока наказания, но без лишения гражданских прав. Их было много, до 5-10 %, среди лиц, поступивших в команды для направления в запасные полки гвардии (в Петрограде). Они были судимы за хулиганство, дурное поведение, кражу хлеба, муки, леса, грабеж и попытки грабежа (в т. ч. в составе шаек), буйство, склонность к буйству и пьянству, оскорбление девушек, нападение на помещиков и приставов, участие в аграрном движении, отпадение от православия, агитационную деятельность, а также за стрельбу в портрет царя. Многие из них, уже будучи зачисленными в запасные батальоны, подлежали пересмотру своего статуса и отсылке из гвардии, что стало выясняться только к концу 1916г., после нахождения в гвардии в течение нескольких месяцев [3].
      Февральская революция привнесла новый опыт в вопросе привлечения бывших уголовников к делу обороны. В дни переворота по указу Временного правительства об амнистии от
      1. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 136. Л. 204 об., 213-213 об., 215 об.; Ф. 2000. Оп. 10. Д. 9. Л. 37, 53-54.
      2. РГВИА. Ф. 801. Оп. 28. Д. 28. Л. 41 об., 43 об.
      3. РГВИА. Ф. 16071. On. 1. Д. 107. Л. 20, 23, 31 об., 32-33 об, 56-58 об., 75 об., 77, 79-79 об., 81 об., 82 об., 100, 103 об., 105 об., 106, 165, 232, 239, 336, 339, 349, 372, 385, 389, 390, 392, 393, 400-401, 404, 406, 423 об., 427, 426, 428, 512, 541-545, 561, 562, 578-579, 578-579, 581, 602-611, 612, 621. Сообщения уездных воинских начальников в управление
      запасных гвардейских частей в Петрограде, август — декабрь 1916 г. /233/
      6 марта 1917 г. были освобождены из тюрем почти все уголовники [1]. Но вскоре, согласно статье 10 Указа Временного правительства от 17 марта 1917 г., все лица, совершившие уголовные преступления, или состоящие под следствием или судом, или отбывающие по суду наказания, включая лишенных прав состояния, получали право условного освобождения и зачисления в ряды армии. Теперь условно амнистированные, как стали называть бывших осужденных, имели право пойти на военную службу добровольно на положении охотников, добровольцев с правом заслужить прощение и избавиться вовсе от наказания. Правда, такое зачисление происходило лишь при условии согласия на это принимающих войсковых частей, а не попавшие в части зачислялись в запасные батальоны [2].
      Амнистия и восстановление в правах всех категорий бывших заключенных породили, однако, ряд проблем. В некоторых тюрьмах начались беспорядки с требованием допуска арестантов в армию. С другой стороны, возникло множество недоразумений о порядке призыва. Одни амнистированные воспользовались указанным в законе требованием явиться на призывной пункт, другие, наоборот, стали уклоняться от явки. В этом случае для них был определен срок явки до 15 мая 1917 г., после чего они вновь представали перед законом. Третьи, особенно из ссыльных в Сибири, требовали перед посылкой в армию двухмесячного отпуска для свидания с родственниками, бесплатного проезда и кормовых. Как бы там ни было, фактически бывшие уголовники отнюдь не стремились в армию, затягивая прохождение службы на фронте [3].
      В самой армии бывшие уголовники продолжали совершать преступления, прикрываясь революционными целями, что сходило им с рук. Этим они возбуждали ропот в солдатской среде, ухудшая мотивацию нахождения на фронте.
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1247. Л. 72 об. ГУГШ — военному министру, 4 июля 1917 г.
      2. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 77-78 об. Разъяснение статьи 10 постановления Временного правительства от 17 марта 1917 г.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1245. Л. 28-29, 41. Переписка ГУГШ с дежурным генералом ВГК, апрель — июль 1917 г. /234/
      «Особенных прав» требовали для себя бывшие «политические», которые требовали вовсе освобождения от воинской службы. В некоторых частях бывшие амнистированные по политическим делам (а за ними по делам о грабежах, убийствах, подделке документов и пр.), апеллируя к своему добровольному приходу в армию, ходатайствовали о восстановлении их в звании унтер-офицеров и поступлении в школы прапорщиков [1].
      Крайне обеспокоенное наплывом бывших уголовников в армию начальство, согласно приказу по военному ведомству № 433 от 10 июля 1917 г., получило право избавить армию от этих лиц [2]. 12 июля Главковерх генерал А. А. Брусилов обратился с письмом к министру-председателю А. Ф. Керенскому, выступая против «загрязнения армии сомнительным сбродом». По его данным, с самого момента посадки на железной дороге для отправления в армию они «буйствуют и разбойничают, пуская в ход ножи и оружие. В войсках они ведут самую вредную пропаганду большевистского толка». По мнению Главковерха, такие лица могли бы быть назначены на наиболее тяжелые работы по обороне, где показали бы стремление к раскаянию [3]. В приказе по военному ведомству № 465 от 14 июля разъяснялось, что такие лица могут быть приняты в войска лишь в качестве охотников и с согласия на это самих войсковых частей [4].
      В августе 1917 г. этот вопрос был поднят Б. В. Савинковым перед новым Главковерхом Л. Г. Корниловым. Наконец, уже в октябре 1917 г. Главное управление Генштаба подготовило документы с предписанием задержать наводнение армии преступниками, немедленно возвращать из войсковых частей в распоряжение прокурорского надзора лиц, оказавшихся в армии без надлежащих документов, а также установить срок, за который необходимо получить свидетельство
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1245. Л. 25-26; 28-29, 41-42, 75, 136, 142-143.
      2. Там же. Д. 1248. Л. 26, 28.
      3. Там же. Л. 29-29 об.
      4. Там же. Л. 25-25 об.; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1245. Л. 145. /235/
      «о добром поведении», допускающее право дальнейшего пребывания в армии [1].
      По данным министерства юстиции, на август 1917 г. из 130 тыс. (до постановления от 17 марта) освободилось 100 тыс. заключенных [2]. При этом только некоторые из них сразу явились в армию, однако не всех из них приняли, поэтому эта группа находилась в запасных частях внутренних округов. Наконец, третья группа амнистированных, самая многочисленная, воспользовавшись амнистией, никуда не явилась и находилась вне армии. Эта группа занимала, однако, активную общественную позицию. Так, бывшие каторжане из Смоленска предлагали создать самостоятельные боевые единицы партизанского характера (на турецком фронте), что «правильно и благородно разрешит тюремный вопрос» и будет выгодно для дела войны [3]. Были и другие попытки организовать движение бывших уголовных для дела обороны в стране в целом. Образец такой деятельности представлен в Постановлении Петроградской группы бывших уголовных, поступившем в Главный штаб в сентябре 1917 г. Группа протестовала против обвинений в адрес уголовников в развале армии. Уголовники, «озабоченные судьбами свободы и революции», предлагали выделить всех бывших заключенных в особые отряды. Постановление предусматривало также организацию санитарных отрядов из женщин-уголовниц в качестве сестер милосердия. В постановлении заверялось, что «отряды уголовных не только добросовестно, но и геройски будут исполнять возложенные на них обязанности, так как этому будет способствовать кроме преданности уголовных делу свободы и революции, кроме естественного в них чувства любви к их родине и присущее им чувство гордости и личного самолюбия». Одновременно с обращением в Главный штаб группа обратилась с подобным ходатайством в Военный отдел ЦИК Петроградского Совета. Несмотря на всю эксцентричность данного заявления, 30 сентября 1917 г. для его обсуждения было созвано межведомственное совещание
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1248. Л. 26, 29-29 об., 47-47 об.
      2. Там же. Л. 31.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1247. Л. 18 об. /236/
      с участием представителей от министерств внутренних дел, юстиции, политического и главного военно-судебного управлений военного министерства, в присутствии криминалистов и психиатров. Возможно, причиной внимания к этому вопросу были продолжавшие развиваться в руководстве страны идеи о сформировании безоружных рабочих команд из бывших уголовников. Однако совещание даже не поставило вопроса о создании таковых. Требование же образования собственных вооруженных частей из состава бывших уголовников было категорически отвергнуто, «поскольку такие отряды могли лишь увеличить анархию на местах, не принеся ровно никакой пользы военному делу». Совещание соглашалось только на «вкрапление» условно амнистированных в «здоровые воинские части». Создание частей из бывших уголовников допускалось исключительно при формировании их не на фронте, а во внутренних округах, и только тем, кто получит от своих комитетов свидетельства о «добропорядочном поведении». Что же касалось самой «петроградской группы бывших уголовных», то предлагалось сначала подвергнуть ее членов наказанию за неявку на призывные пункты. Впрочем, до этого дело не дошло, т. к. по адресу петроградской артели уголовных помещалось похоронное бюро [1].
      Опыт по привлечению уголовных элементов в армию в годы Первой мировой войны был чрезвычайно многообразен. В русскую армию последовательно направлялось все большее и большее их количество по мере истощения людских ресурсов. Однако массовости такого контингента не удалось обеспечить. Причина была в нарастании множества препятствий: от необходимости оптимальной организации труда в тылу армии на военно-инженерных работах до нейтрализации «вредного» влияния бывших уголовников на различные группы на театре военных действий — военнослужащих, военнопленных, реквизированных рабочих, гражданского населения. Особенно остро вопрос принятия в армию бывших заключенных встал в конце 1916 — начале 1917 г. в связи с нарастанием революционных настроений в армии. Крими-
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1248. Л. 40; Д. 1247. Л. 69. /237/
      нальные группы могли сыграть в этом роль детонирующего фактора. В революционном 1917 г. военное руководство предприняло попытку создания «армии свободной России», используя в т. ч. и призыв к бывшим уголовникам вступать на военную службу. И здесь не удалось обеспечить массового прихода солдат «новой России» из числа бывших преступников. Являясь, в сущности, актом декриминализации военных и гражданских преступлений, эта попытка натолкнулась на противодействие не только уголовного элемента, но и всей остальной армии, в которой широко распространялись антивоенные и революционные настроения. В целом армия и руководство страны не сумели обеспечить равенства тягот для всего населения в годы войны. /238/
      Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества / ред.-сост. К. А. Пахалюк. — Москва: Издательский дом «Российское военно-историческое общество» ; Яуза-каталог, 2021. — С. 217-238.
    • Базанов С.Н. Большевизация 5-й армии Северного фронта накануне Великого Октября // Исторические записки. №109. 1983. С. 262-280.
      Автор: Военкомуезд
      БОЛЬШЕВИЗАЦИЯ 5-Й АРМИИ СЕВЕРНОГО ФРОНТА НАКАНУНЕ ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ

      С. Н. Базанов

      Революционное движение в действующей армии в 1917 г. является одной из важнейших проблем истории Великого Октября Однако далеко не все аспекты этой проблемы получили надлежащее освещение в советской историографии. Так, если Северному фронту в целом и его 12-й армии посвящено значительное количество работ [1], то другие армии фронта (1-я и 5-я) в известной степени оставались в тени. Недостаточное внимание к 1-й армии вполне объяснимо (небольшая численность, переброска на Юго-Западный фронт в связи с подготовкой наступления). Иное дело 5-я армия. Ее солдаты, включенные в состав карательного отряда генерала Н. И. Иванова, отказались сражаться с революционными рабочими и солдатами Петрограда и тем самым внесли свой вклад в победу Февральской буржуазно-демократической революции. В период подготовки наступления на фронте, в котором 5-я армия должна была сыграть активную роль, в ней развернулось массовое антивоенное выступление солдат, охватившее значительную часть армии. Накануне Октября большевики 5-й армии, незадолго до того оформившиеся в самостоятельную организацию, сумели повести за собой значительную часть делегатов армейского съезда, и образованный на нем комитет был единственным в действующей армии, где преобладали большевики, а председателем был их представитель Э. М. Склянский. Большевики 5-й армии сыграли важную роль в разгроме мятежа Керенского — Краснова, воспрепятствовав продвижению контрреволюционных частей на помощь мятежникам. Все это убедительно свидетельствует о том, что процесс большевизации 5-й армии Северного фронта заслуживает специального исследования.

      5-я армия занимала левое крыло Северного фронта, в состав которого она вошла после летней кампании 1915 г. В начале 1917 г. линия фронта 5-й армии проходила южнее Якобштадта, от разграничительной линии с 1-й армией и вдоль Западной Двины до разграничительной линии с Западным фронтом у местечка Видзы. В июле — сентябре правый фланг 5-й армии удлинился в связи с переброской 1-й армии на Юго-Западный фронт. Протяженность линии фронта 5-й армии при этом составила 208 км [2]. Штаб ее был в 15 км от передовых позиций, в Двинске. /262/

      В состав 5-й армии в марте — июне входили 13, 14, 19, 28-й армейские и 1-й кавалерийский корпуса; в июле — сентябре — 1, 19 27, 37-й армейские и 1-й кавалерийский корпуса; в октябре- ноябре — 14, 19, 27, 37, 45-й армейские корпуса [3]. Как видим, только 14-й и 19-й армейские корпуса были «коренными», т.е. постоянно находились в составе 5-й армии за весь исследуемый период. Это обстоятельство создает известные трудности в учении процесса большевизации 5-й армии. Фронт и тыл армии находились в Латгалии, входившей в состав Витебской губернии (ныне часть территории Латвийской ССР). Крупнейшим голодом Латгалии был Двинск, находившийся на правом берегу Западной Двины на пересечении Риго-Орловской и Петроградско-Варшавской железных дорог. Накануне первой мировой войны на-селение его составляло 130 тыс. человек. С приближением к Двинску линии фронта многие промышленные предприятия эвакуировались. Сильно уменьшилось и население. Так, в 1915 г. было эвакуировано до 60 предприятий с 5069 рабочими и их семьями [4]. В городе осталось лишь одно крупное предприятие — вагоноремонтные мастерские Риго-Орловской железной дороги (около 800 рабочих). Кроме того, действовало несколько мелких мастерских и кустарных заведений. К кануну Февральской революции население Двинска состояло преимущественно из полупролетарских и мелкобуржуазных элементов. Вот в этом городе с 1915 г. размещался штаб 5-й армии.

      В тыловом ее районе находился второй по значению город Латгалии — Режица. По составу населения он мало отличался от Двинска. Наиболее организованными и сознательными отрядами пролетариата здесь были железнодорожники. Более мелкими городами являлись Люцин, Краславль и др.

      Что касается сельского населения Латгалии, то оно состояло в основном из беднейших крестьян и батраков при сравнительно небольшой прослойке кулачества и середняков. Большинство земель и лесных угодий находилось в руках помещиков (большей частью немецкого и польского происхождения). В целом крестьянская масса Латгалии была значительно более отсталой, чем в других районах Латвии [5]. Все перечисленные причины обусловили относительно невысокую политическую активность пролетарских и крестьянских масс рассматриваемого района. Солдатские массы 5-й армии явились здесь основной политической силой.

      До войны в Двинске действовала большевистская организация, но в годы войны она была разгромлена полицией. К февралю 1917 г. здесь уцелела только партийная группа в мастерских Риго-Орловской железной дороги [6]. В целом же на Северном Фронте до Февральской революции существовало несколько подпольных большевистских групп, которые вели агитационно-пропагандистскую работу в воинских частях [7]. Их деятельность беспокоила командование. На совещании главнокомандующих фрон-/263/-тами, состоявшемся в Ставке 17—18 декабря 1916 г., главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Н. В. Рузский отмечал, что «Рига и Двинск несчастье Северного фронта... Это два распропагандированных гнезда» [8].

      Победа Февральской революции привела к легализации существовавших подполью большевистских групп и появлению новых. В создании партийной организации 5-й армии большую роль сыграла 38 пехотная дивизия, входившая в состав 19-го армейского корпуса. Организатором большевиков дивизии был врач Э. М. Склянский, член партии с 1913 г., служивший в 149-м пехотном Черноморском полку. Большую помощь ему оказывал штабс-капитан А. И. Седякин из 151-го пехотного Пятигорского полка, вскоре вступивший в партию большевиков. В марте 1917 г. Склянский и Седякин стали председателями полковых комитетов. На проходившем 20—22 апреля совещании Совета солдатских депутатов 38-й пехотной дивизии Склянский был избран председателем дивизионного Совета, а Седякин — секретарем [9]. Это сразу же сказалось на работе Совета: по предложению Склянского Советом солдатских депутатов 38-й пехотной дивизии была принята резолюция об отношении к войне, посланная Временному правительству, в которой содержался отказ от поддержки его империалистической политики [10]. Позднее, на состоявшемся 9—12 мая в Двинске II съезде 5-й армии, Склянский образовал большевистскую партийную группу [11].

      В апреле — мае 1917 г. в частях армии, стоявших в Двинске, развернули работу такие большевистские организаторы, как поручик 17-й пехотной дивизии С. Н. Крылов, рядовой железнодорожного батальона Т. В. Матузков. В этот же период активную работу вели большевики и во фронтовых частях. Например, в 143-м пехотном Дорогобужском полку активно работали члены большевистской партии А. Козин, И. Карпухин, Г. Шипов, A. Инюшев, Ф. Буланов, И. Винокуров, Ф. Рыбаков [12]. Большевики выступали на митингах перед солдатами 67-го Тарутинского и 68-го Бородинского пехотных полков и других частей Двинского гарнизона [13].

      Нередко агитационно-массовая работа большевиков принимала форму бесед с группами солдат. Например, 6 мая в Двинске солдатом 731-го пехотного Комаровского полка большевиком И. Лежаниным была проведена беседа о текущих событиях с группой солдат из 17-й пехотной дивизии. Лежанин разъяснял солдатам, что назначение А. Ф. Керенского военным министром вместо А. И. Гучкова не изменит положения в стране и на фронте, что для окончания войны и завоевания настоящей свободы народу нужно свергнуть власть капиталистов, что путь к миру и свободе могут указать только большевики и их вождь — B. И. Ленин [14]. /264/

      Армейские большевики поддерживали связи с военной организацией при Петроградском комитете РСДРП(б), а также побывали в Риге, Ревеле, Гельсингфорсе и Кронштадте. Возвращаясь из этих поездок, они привозили агитационную литературу и рассказывали солдатам о революционных событиях в стране [15]. В солдатские организации в период их возникновения и начальной деятельности в марте — апреле попало много меньшевиков и эсеров. В своих выступлениях большевики разоблачали лживый характер обещаний соглашателей, раскрывали сущность их политики. Все это оказывало несомненное влияние па солдатские массы.

      Росту большевистских сил в армии способствовали маршевые роты, прибывавшие почти еженедельно. Они направлялись в 5-ю армию в основном из трех военных округов — Московского, Петроградского и Казанского. Пункты квартирования запасных полков, где формировались маршевые роты, находились в крупных промышленных центрах — Петрограде, Москве, Казани, Ярославле, Нижнем Новгороде, Орле, Екатеринбурге и др. [16] В некоторых запасных полках имелись большевистские организации, которые оказывали немалое влияние на отправлявшиеся в действующую армию маршевые роты.

      При посредстве военного бюро МК РСДРП (б) весной 1917 г. была создана военная организация большевиков Московского гарнизона. С ее помощью были образованы партийные группы в 55, 56, 184, 193-м и 251-м запасных пехотных полках [17]. В 5-ю армию часто присылались маршевые роты, сформированные в 56-м полку [18]. Прибывавшие пополнения приносили с собой агитационную литературу, оказывали революционизирующее влияние на фронтовиков. Об этом красноречиво говорят многочисленные сводки командования: «Влияние прибывающих пополнений отрицательное...», «...прибывающие пополнения, зараженные в тылу духом большевизма, также являются важным слагаемым в сумме причин, влияющих на резкое понижение боеспособности и духа армии» [19] и т. д.

      И действительно, маршевые роты, сформированные в промышленных центрах страны, являлись важным фактором в большевизации 5-й армии, поскольку отражали классовый состав районов расквартирования запасных полков. При этом следует отметить, что по социальному составу 5-я армия отличалась от некоторых других армий. Здесь было много рабочих из Петрограда, Москвы и даже с Урала [20]. Все это создавало благоприятные условия для возникновения большевистской армейской организации. Тем более что за май — июнь, как показано в исследовании академика И. И. Минца, число большевистских групп и членов партии на Северном фронте возросло более чем в 2 раза [21].

      Тем не менее большевистская организация в 5-й армии в этот период не сложилась. По мнению В. И. Миллера, это можно /265/ объяснить рядом причин. С одной стороны, в Двинске не было как отмечалось, большевистской организации, которая могла бы возглавить процесс объединения большевистских групп в воинских частях; не было достаточного числа опытных большевиков и в армии. С другой стороны, постоянные связи, существовавшие у отдельных большевистских групп с Петроградом, создавали условия, при которых образование армейской партийной организации могло показаться излишним [22]. В марте в Двинске была создана объединенная организация РСДРП, куда большевики вошли вместе с меньшевиками [23]. Хотя большевики поддерживали связь с ЦК РСДРП(б), участие в объединенной организации сковывало их борьбу за солдатские массы, мешало проводить собственную линию в солдатских комитетах.

      Итоги первого этапа партийного строительства в армии подвела Всероссийская конференция фронтовых и тыловых организаций партии большевиков, проходившая в Петрограде с 16 по 23 июня. В ее работе приняли участие и делегаты от 5-й армии На заседании 16 июня с докладом о партийной работе в 5-й армии выступил делегат Серов [24]. Конференция внесла серьезный вклад в разработку военной политики партии и сыграла выдающуюся роль в завоевании партией солдатских масс. В результате ее работы упрочились связи местных военных организаций с ЦК партии. Решения конференции вооружили армейских большевиков общей боевой программой действий. В этих решениях были даны ответы на важнейшие вопросы, волновавшие солдатские массы. После конференции деятельность армейских большевиков еще более активизировалась, выросли авторитет и влияние большевистской партии среди солдат.

      Характеризуя политическую обстановку в армии накануне наступления, можно отметить, что к атому времени крайне обострилась борьба между силами реакции и революции за солдат-фронтовиков. Пробным камнем для определения истинной позиции партий и выборных организаций, как известно, явилось их отношение к вопросам войны и мира вообще, братания и наступления в особенности. В результате размежевания по одну сторону встали оборонческий армиском, придаток контрреволюционного командования, и часть соглашательских комитетов, особенно высших, по другую — в основном низовые комитеты, поддерживавшиеся широкими солдатскими массами.

      Борьба солдатских масс 5-й армии под руководством большевиков против наступления на фронте вылилась в крупные антивоенные выступления. Они начались 18 июня в связи с объявлением приказа о наступлении армий Юго-Западного фронта и достигли наивысшей точки 25 июня, когда в отношении многих воинских частей 5-й армии было произведено «вооруженное воздействие» [25]. Эти массовые репрессивные меры продолжались до 8 июля, т. в. до начала наступления на фронте 5-й армии. Сводки /266/ Ставки и донесения командования за вторую половину июня — начало июля постоянно содержали сообщения об антивоенных выступлениях солдат 5-й армии. В составленном командованием армии «Перечне воинских частей, где производились дознания по делам о неисполнении боевых приказов» названо 55 воинских частей [26]. Однако этот список далеко не полный. В хранящихся в Центральном музее Революции СССР тетрадях со списками солдат- «двинцев» [27], помимо указанных в «Перечне» 55 частей, перечислено еще 40 других [28]. В общей сложности в 5-й армии репрессии обрушились на 95 воинских частей, 64 из которых являлись пехотными, особыми пехотными и стрелковыми полками. Таким образом, больше всего арестов было среди «окопных жителей», которым и предстояло принять непосредственное участие в готовящемся наступлении.

      Если учесть, что в конце июня — начале июля по боевому расписанию в 5-й армии находилось 72 пехотных, особых пехотных и стрелковых полка [29], то получается, что антивоенное движение охватило до 90% этих частей. Особенно значительным репрессиям подверглись те части, где было наиболее сильное влияние большевиков и во главе полковых комитетов стояли большевики или им сочувствующие. Общее число арестованных солдат доходило до 20 тыс. [30], а Чрезвычайной следственной комиссией к суду было привлечено 12 725 солдат и 37 офицеров [31].

      После «наведения порядка» командование 5-й армии 8 июля отдало приказ о наступлении, которое уже через два дня провалилось. Потери составили 12 587 солдат и офицеров [32]. Ответственность за эту кровавую авантюру ложилась не только на контрреволюционное командование, но и на соглашателей, таких, как особоуполномоченный военного министра для 5-й армии меньшевик Ю. П. Мазуренко, комиссар армии меньшевик А. Е. Ходоров, председатель армискома народный социалист А. А. Виленкин. 11 июля собралось экстренное заседание армискома, посвященное обсуждению причин неудачи наступления [33]. 15 июля командующий 5-й армией генерал Ю. Н. Данилов в приказе по войскам объявил, что эти причины заключаются «в отсутствии порыва пехоты как результате злостной пропаганды большевиков и общего длительного разложения армии» [34]. Однако генерал не указал главного: солдаты не желали воевать за чуждые им интересы русской и англо-французской буржуазии.

      Эти события помогли солдатам разобраться в антинародном характере политики Временного правительства и в предательстве меньшевиков и эсеров. Солдаты освобождались от «оборончества», вступали в решительную борьбу с буржуазией под лозунгами большевистской партии, оказывали активную помощь армейским большевикам. Например, при содействии солдат большевики 12-й армии не допустили разгрома своих газет, значительное количество которых доставлялось в 5-ю армию. /267/

      Вот что сообщала Ставка в сводке о настроении войск Северного фронта с 23 по 31 июля: «Большевистские лозунги распространяются проникающей в части в громадном количестве газетой «Окопный набат», заменившей закрытую «Окопную правду»» [35].

      Несмотря на начавшийся в июле разгул реакции, армейские большевики и сочувствующие им солдаты старались осуществлять связь с главным революционным центром страны — Петроградом. Так, в своих воспоминаниях И. М. Гронский, бывший в то время заместителем председателя комитета 70-й пехотной дивизии [36], пишет, что в середине июля по поручению полковых комитетов своей дивизии он и солдат 280-го пехотного Сурского полка Иванов ездили в двухнедельную командировку в Петроград. Там они посетили заводы — Путиловский и Новый Лесснер, где беседовали с рабочими, а также «встретились с Н. И. Подвойским и еще одним товарищем из Бюро военной организации большевиков». Подвойского интересовали, вспоминает И. М. Гронский, прежде всего наши связи с солдатскими массами. Еще он особенно настаивал на организации в армии отпора генеральско-кадетской реакции. Далее И. М. Гронский заключает, что «встреча и беседа с Н. И. Подвойским была на редкость плодотворной. Мы получили не только исчерпывающую информацию, но и весьма ценные советы, как нам надлежит вести себя на фронте, что делать для отражения наступления контрреволюции» [37].

      Работа армейских большевиков в этот период осложнилась тем, что из-за арестов сильно уменьшилось число членов партии, силы их были распылены. Вот тогда, в июле — августе 1917 г., постепенно и начала осуществляться в 5-й армии тактика «левого блока». Некоторые эсеры, например, упомянутый выше Гронский, начали сознавать, что Временное правительство идет по пути реакции и сближается с контрреволюционной генеральской верхушкой. Осознав это, они стали склоняться на сторону большевиков. Большевики охотно контактировали с ними, шли навстречу тем, кто борется против Временного правительства. Большевики понимали, что это поможет им завоевать солдатские массы, значительная часть которых была из крестьян и еще шла за эсерами.

      Складывание «левого блока» прослеживается по многим фактам. Он рождался снизу. Так, Гронский в своих воспоминаниях пишет, что солдаты стихийно тянулись к большевикам, а организовывать их было почти некому. В некоторых полковых комитетах не осталось ни одного члена большевистской партии. «Поэтому я, — пишет далее Гронский, — попросил Петрашкевича и Николюка (офицеры 279-го пехотного Лохвицкого полка, сочувствующие большевикам. — С. Б.) помочь большевикам, солдатам 279-го Лохвицкого полка и других частей в организации партийных групп и снабжении их большевистской литературой. С подобного рода /268/ просьбами я не раз обращался к сочувствующим нам офицерам я других частей (в 277-м пехотном Переяславском полку — к поручику Шлезингеру, в 278-м пехотном Кромском полку — к поручику Рогову и другим). И они, надо сказать, оказали нам существенную помощь. В сентябре и особенно в октябре во всех частях и крупных командах дивизии (70-й пехотной дивизии. — С. Б.) мы уже имели оформившиеся большевистские организаций» [38].

      Агитационно-пропагандистская работа большевиков среди солдатских масс в этот период проводилась путем сочетания легальной и нелегальной деятельности. Так, наряду с нелегальным распространением большевистской литературы в полках 70-й и 120-й пехотных дивизий большевики широко использовали публичные читки газет не только соглашательских, но и правого направления. В них большевики отыскивали и зачитывали солдатам откровенно реакционные по своему характеру высказывания, которые как нельзя лучше разоблачали соглашателей и контрреволюционеров всех мастей. Самое же главное, к этому средству пропаганды нельзя было придраться контрреволюционному командованию [39].

      О скрытой работе большевиков догадывалось командование. Но выявить большевистских агитаторов ему не удавалось, так как солдатская масса не выдавала их. Основная ее часть уже поддерживала политику большевиков. В начале августа в донесении в Ставку комиссар 5-й армии А. Е. Ходоров отмечал: «Запрещение митингов и собраний не дает возможности выявляться массовым эксцессам, но по единичным случаям, имеющим место, чувствуется какая-то агитация, но уловить содержание, планомерность и форму пока не удалось» [40]. В сводке сведений о настроении на Северном фронте за время с 10 по 19 августа сообщалось, что «и в 5-й и в 12-й армиях по-прежнему отмечается деятельность большевиков, которая, однако, стала носить характер скрытой подпольной работы» [41]. А в своем отчете в Ставку за период с 16 по 20 августа тот же Ходоров отмечал заметную активизацию солдатской массы и дальнейшее обострение классовой борьбы в армии [42]. Активизация солдатских масс выражалась в требованиях отмены смертной казни на фронте, демократизации армии, освобождения из-под ареста солдат, прекращения преследования выборных солдатских организаций. 16 августа состоялся митинг солдат 3-го батальона 479-го пехотного Кадниковского полка, на котором была принята резолюция с требованием освободить арестованных командованием руководителей полковой организации большевиков. Участники митинга высказались против Временного правительства. Аналогичную резолюцию вынесло объединенное заседание ротных комитетов 3-го батальона 719-го пехотного Лысогорского полка, состоявшееся 24 августа [43]. /269/

      Полевение комитетов сильно встревожило соглашательский армиском 5-й армии. На состоявшихся 17 августа корпусных и дивизионных совещаниях отмечалось, что «сильной помехой в деле закрепления положения комитетов является неустойчивость некоторых из них — преимущественно низших (ротных и полковых), подрывающая частой сменой состава самую возможность плодотворной работы» [44].

      В целом же, характеризуя период июля — августа, можно сказать, что, несмотря на репрессивные меры, большевики 5-й армии не прекратили своей деятельности. Они неустанно мобилизовывали и сплачивали массы на борьбу за победу пролетарской революции. Таково было положение в 5-й армии к моменту начала корниловского мятежа.

      Весть о генеральской авантюре всколыхнула солдатские массы. Соглашательский армиском 5-й армии выпустил обращение к солдатам с призывом сохранять спокойствие, особо подчеркнул, что он не выделяет части для подавления корниловщины, так как «этим должно заниматься Временное правительство, а фронт должен отражать наступление немцев» [45]. Отпор мятежу могли дать только солдатские массы под руководством большевиков. Ими было сформировано несколько сводных отрядов, установивших контроль над железнодорожными станциями, а также создан военно-революционный комитет. Как сообщалось в донесении комиссара Ходорова Временному правительству, в связи с выступлением генерала Корнилова за период со 2 по 4 сентября солдаты арестовали 18 офицеров, зарекомендовавших себя отъявленными контрреволюционерами. Аресты имели место в 17-й и и 38-й артиллерийских бригадах, в частях 19-го армейского корпуса, в 717-м пехотном Сандомирском полку, 47-м отдельном тяжелом дивизионе и других частях [46]. Солдатские комитеты действовали и другими методами. В сводках сведений о настроении в армии, переданных в Ставку с 28 августа по 12 сентября, зарегистрировано 20 случаев вынесения низовыми солдатскими комитетами резолюций о смещении, недоверии и контроле над деятельностью командиров [47]. Комиссар 5-й армии Ходоров сообщал Временному правительству: «Корниловская авантюра уже как свое последствие создала повышенное настроение солдатских масс, и в первую очередь это сказалось в подозрительном отношении к командному составу» [48].

      Таким образом, в корниловские дни солдатские массы 5-й армии доказали свою преданность революции, единодушно выступили против мятежников, добились в большинстве случаев их изоляции, смещения с командных постов и ареста. Разгром корниловщины в значительной мере способствовал изживанию последних соглашательских иллюзий. Наступил новый этап большевизации солдатских масс. /270/

      После разгрома генеральского заговора значительная часть низовых солдатских комитетов выступила с резолюциями, в которых настаивала на разгоне контрреволюционного Союза офицеров, чистке командного состава, отмене смертной казни, разрешений политической борьбы в армии [49]. Однако требования солдатских масс шли гораздо дальше этой достаточно умеренной программы. Солдаты требовали заключения мира, безвозмездной передачи земли крестьянам и национализации ее, а наиболее сознательные — передачи всей власти Советам [50]. На такую позицию эсеро-меньшевистское руководство комитетов стать не могло. Это приводило к тому, что солдаты переизбирали комитеты, заменяя соглашателей большевиками и представителями «левого блока».

      После корниловщины (в сентябре — октябре) революционное движение солдатских масс поднялось на новую, более высокую ступень. Солдаты начали выходить из повиновения командованию: не исполнять приказы, переизбирать командиров, вести активную борьбу за мир, брататься с противником. Партии меньшевиков и эсеров быстро утрачивали свое влияние.

      Авторитет же большевиков после корниловских дней резко возрос. Об этом красноречиво свидетельствуют сводки комиссаров и командования о настроении в частях 5-й армии. В сводке помощника комиссара 5-й армии В. С. Долгополова от 15 сентября сообщалось, что «большевистские течения крепнут» [51]. В недельной сводке командования от 17 сентября сообщалось, что «в 187-й дивизии 5-й армии отмечалось значительное влияние большевистской пропаганды» [52]. В сводке командования от 20 сентября говорилось, что «большевистская пропаганда наблюдается в 5-й армии, особенно в частях 120 дивизии» [53]. 21 сентября Долгополов писал, что большевистская агитация усиливается [54]. То же самое сообщалось и в сводках командования от 25 и 29 сентября [55]. 2 октября командующий 5-й армией В. Г. Болдырев докладывал военному министру: «Во всей армии чрезвычайно возросло влияние большевизма» [56].

      ЦК РСДРП(б) уделял большое внимание партийной работе в действующей армии, заслушивал на своих заседаниях сообщения о положении на отдельных фронтах. С такими сообщениями, в частности, трижды (10, 16 и 21 октября) выступал Я. М. Свердлов, докладывавший об обстановке на Северном и Западном фронтах [57]. ЦК оказывал постоянную помощь большевистским организациям в действующей армии, число которых на Северном фронте к этому времени значительно возросло. К концу октября 1917 г. ЦК РСДРП (б) был непосредственно связан, по подсчетам П. А. Голуба, с большевистскими организациями и группами более 80 воинских частей действующей армии [58]. В адресной книге ЦК РСДРП (б) значатся 11 воинских частей 5-й армии, имевших с ним переписку, среди которых отмечен и 149-й пехотный Чер-/271/-номорский полк. От его большевистской группы переписку вел Э. М. Склянский [59].

      Солдаты 5-й армии ноодпокритно посылали свои депутации в Петроградский и Московский Советы. Так, 27 сентября комитетом 479-го пехотного Кадниковского полка был делегирован в Моссовет член комитета В. Фролов. Ему поручили передать благодарность Моссовету за горячее участие в дело освобождения из Бутырской тюрьмы двинцев, особенно однополчан — большевиков П. Ф. Федотова, М. Е. Летунова, Политова и др. [60] 17 октября Московский Совет посетила делегация комитета 37-го армейского корпуса [61]. Посылка солдатских делегаций в революционные центры способствовала росту и укреплению большевистских организаций в армии.

      Руководители армейских большевиков посылали членов партии в ЦК для получения инструкций и агитационной литературы. С таким поручением от большевиков 14-го армейского корпуса 17 октября отправился в Петроград член корпусного комитета Г. М. Чертов [62]. ЦК партии, в свою очередь, посылал к армейским большевикам видных партийных деятелей для инструктирования и укрепления связей с центром. В середине сентября большевиков 5-й армии посетил В. Н. Залежский [63], а в середине октября — делегация петроградских партийных работников, возглавляемая Б. П. Позерном [64].

      О тактике большевистской работы в армии пишет в своих воспоминаниях служивший в то время вольноопределяющимся в одной из частей 5-й армии большевик Г. Я. Мерэн: «Основные силы наличных в армии большевиков были направлены на низовые солдатские массы. Отдельные большевики в войсковых частях создали группы большевистски настроенных солдат, распространяли свое влияние на низовые войсковые комитеты, устанавливали связь между собой, а также с ЦК и в первую очередь с военной организацией» [65]. Этим в значительной мере и объясняется тот факт, что большевизация комитетов начиналась снизу.

      Этот процесс отражен в ряде воспоминаний участников революционных событий в 5-й армии. И. М. Гронский пишет, что «во всех частях и командах дивизии (70-й пехотной.— С. Б.) эсеры и особенно меньшевики потерпели поражение. Количество избранных в комитеты сторонников этих двух партий сократилось. Перевыборы принесли победу большевикам» [66]. Н. А. Брыкин сообщает, что во второй половине сентября солдаты 16-го Особого пехотного полка под руководством выпущенных по их настоянию из двинской тюрьмы большевиков «взялись за перевыборы полкового комитета, комиссара, ротных судов и всякого рода комиссий. Ушков (большевик. — С. Б.) был избран комиссаром полка, Студии (большевик.— С. Б.) — председателем полкового комитета, меня избрали председателем полковой организации большевиков» [67]. /272/

      Процесс большевизации отчетливо прослеживается и по сводкам сведений, отправлявшихся из армии в штаб фронта. В сводке за период от 30 сентября по 6 октября отмечалось: «От полковых и высших комитетов все чаще и чаще поступают заявления, что они утрачивают доверие масс и бессильны что-либо сделать...». А за 5—12 октября сообщалось, что «в настоящее время происходят перевыборы комитетов; результаты еще неизвестны, но процентное отношение большевиков растет». Следующая сводка (за 20—27 октября) подтвердила это предположение: «Перевыборы комитетов дали перевес большевикам» [68].

      Одновременно с завоеванием солдатских организаций большевики развернули работу по созданию своей организации в масштабе всей армии. Существовавшая в Двинске организация РСДРП была, как уже отмечалось, объединенной. В имевшуюся при ней военную секцию входило, по данным на август 1917 г., 275 человек [69]. На состоявшемся 22 сентября в Двинске собрании этой организации произошло размежевание большевиков и меньшевиков 5-й армии [70].

      Вслед за тем был избран Двинский комитет РСДРП (б). Порвав с меньшевиками и создав свою организацию, большевики Двинска подготовили благоприятные условия для создания большевистской организации 5-й армии. Пока же при городском комитете РСДРП (б) образовался армейский большевистский центр. Разрозненные до этого отдельные организации и группы обрели наконец единство. Руководство партийной работой возглавили энергичные вожаки армейских большевиков: Э. М. Склянский, А. И. Седякин, И. М. Кригер, Н. Д. Собакин и др. [71]

      Созданию армейской организации большевиков способствовало также то, что вскоре оформился ряд самостоятельных большевистских организаций в тыловых частях 5-й армии, расположенных в крупных населенных пунктах, в частности в Дагде, Режице, Краславле [72]. Двинский комитет РСДРП(б) совместно с временным армейским большевистским центром стал готовиться к армейской партийной конференции.

      Перед этим состоялись конференции соглашательских партий (22—24 сентября у эсеров и 3—4 октября у меньшевиков), все еще пытавшихся повести за собой солдат. Однако важнейший вопрос — о мире — на этих конференциях либо вовсе игнорировался (у эсеров) [73], либо решался отрицательно (у меньшевиков) [74]. Это усиливало тяготение солдат в сторону большевиков.

      Новым шагом в укреплении позиций большевиков 5-й армии накануне Великого Октября явилось их оформление в единую организацию. Инициаторами созыва I конференции большевистских организаций 5-й армии (Двинск, 8—9 октября) были Э. М. Склянский, А. И. Седякин, И. М. Кригер [75]. На конференцию прибыли 34 делегата с правом решающего голоса и 25— с правом совещательного, представлявшие около 2 тыс. членов /273/ партии от трех корпусов армии. (Военные организации остальные двух корпусов не прислали своих представителей, так как до них не дошли телеграфные сообщения о конференции [76]) Прибыли представители от большевистских организаций гарнизонов Витебска, Двинска, Дагды, Краславля, Люцина и др. [77].

      Сообщения делегатов конференции показали, что подавляющее большинство солдат доверяет партии большевиков, требует перехода власти в руки Советов и заключения демократического мира. В резолюции, принятой после докладов с мест, конференция призвала армейских большевиков «с еще большей энергией основывать организации в частях и развивать существующие», а в резолюции о текущем моменте провозглашалось, что «спасение революции, спасение республики только в переходе власти к Советам рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов» [78].

      Конференция избрала Бюро военной организации большевиков 5-й армии из 11 человек (во главе с Э. М. Склянским) и выдвинула 9 кандидатов в Учредительное собрание. Четверо из них были непосредственно из 5-й армии (Склянский, Седякин, Собакин, Андреев), а остальные из списков ЦК РСДРП (б) [79]. Бюро военной организации большевиков 5-й армии, послав в секретариат ЦК партии отчет о конференции, просило прислать литературу, посвященную выборам в Учредительное собрание, на что был получен положительный ответ [80].

      Бюро начало свою работу в тесном контакте с Двинским комитетом РСДРП(б), установило связь с военной организацией большевиков 12-й армии, а также с организациями большевиков Режицы и Витебска.

      После исторического решения ЦК РСДРП (б) от 10 октября о вооруженном восстании большевики Северного фронта мобилизовали все свои силы на выполнение ленинского плана взятия власти пролетариатом. 15—16 октября в Вендене состоялась учредительная конференция военных большевистских организаций всего Северного фронта. На нее собрались представители от организаций Балтийского флота, дислоцировавшегося в Финляндии, 42-го отдельного армейского корпуса, 1, 5, 12-й армий [81]. Конференция заслушала доклады с мест, обсудила текущий момент, вопрос о выборах в Учредительное собрание. Она прошла под знаком единства и сплочения большевиков Северного фронта вокруг ЦК партии, полностью поддержала его курс на вооруженное восстание.

      Объединение работающих на фронте большевиков в армейские и фронтовые организации позволяло ЦК РСДРП(б) усилить руководство большевистскими организациями действующей армии, направить их деятельность на решение общепартийных задач, связанных с подготовкой и проведением социалистической революции. Важнейшей задачей большевиков 5-й армии на дан-/274/-ном этапе были перевыборы соглашательского армискома. Многие части армии выдвигали подобные требования на своих собраниях, что видно из сводок командовании и периодической печати того времени [82]. И октябре оказались переизбранными большинство ротных и полковых комитетом и часть комитетом высшего звена. К октябрю большевики повели за собой значительную долю полковых, дивизионных и даже корпусных комитетов 5-й армии.

      Все это требовало созыва армейского съезда, где предстояло переизбрать армиском. Военная организация большевиков 5-й армии мобилизовала партийные силы на местах, развернула борьбу за избрание на съезд своих представителей.

      III съезд начал свою работу 16 октября в Двинске. 5-ю армию представляли 392 делегата [83]. Первым выступил командующий 5-й армией генерал В. Г. Болдырев. Он говорил о «невозможности немедленного мира» и «преступности братанья» [84]. Затем съезд избрал президиум, включавший по три представителя от больших и по одному от малых фракций: Э. М. Склянский, А. И. Седикин, К. С. Рожкевич (большевики), В. Л. Колеров, И. Ф. Модницей, Качарский (эсеры) [85], Харитонов (меньшевик-интернационалист), Ю. П. Мазуренко (меньшевик-оборонец) и А. А. Виленкин (народный социалист). Председателем съезда делегаты избрали руководителя большевистской организации 5-й армии Э. М. Склянского. Но меньшевистско-эсеровская часть съезда потребовала переголосования путем выхода в разные двери: в левую — те, кто голосует за Склянского, в правую — за эсера Колерова. Однако переголосование все равно дало перевес кандидатуре Склянского. За него голосовали 199 делегатов, а за Колерова — 193 делегата [86].

      На съезде большевики разоблачали соглашателей, подробно излагали линию партии но вопросам земли и мира. Используя колебании меньшевиков-интернационалистов, левых эсеров, максималистов, большевики успешно проводили свою линию, что отразилось в принятых съездом резолюциях. Так, в первый день работы но предложению большевиков съезд принял резолюцию о работе армискома. Прежнее руководство было охарактеризовано как недемократичное и оторванное от масс [87]. 17 октября съезд принял резолюцию о передаче всей земли, вод, лесов и сельскохозяйственного инвентаря в полное распоряжение земельных комитетов [88]. Съезд указал (19 октября) на сложность политического и экономического положения в стране и подчеркнул, что выход из него — созыв II Всероссийского съезда Советов [89]. Правые эсеры и меньшевики-оборонцы пытались снять вопрос о передаче власти в руки Советов. Против этих попыток решительно выступили большевики, которых поддержала часть левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов. Склянский в своей речи дал ответ соглашателям: «Мы не должны ждать Учредительного собрания, которое уже откладывалось не без согласия оборонцев, ко-/275/-торые возражают и против съезда Советов. Главнейшая задача нашего съезда — это избрать делегатов на съезд Советов, который созывается не для срыва Учредительного собрания, а для обеспечении его созыва, и от съезда Советов мы обязаны потребовать проведении тех мер, которые семь месяцев ждет вся революционная армии» [90].

      Таким образом, по аграрному вопросу и текущему моменту были приняты в основном большевистские резолюции. Остальные разрабатывались также в большевистском духе (о мире, об отношении к командному составу и др.). Этому способствовало практическое осуществление большевиками 5-й армии, с июля — августа 1917 г., тактики «левого блока». Они сумели привлечь на свою сторону левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов, что сказалось на работе съезда.

      Немаловажную роль в поднятии авторитета большевиков на съезде сыграло присутствие на нем группы видных петроградских партийных работников во главе с Б. П. По зерном [91], посланной ЦК РСДРП (б) на Северный фронт с целью инструктирования, агитации и связи [92]. Петроградские большевики информировали своих товарищей из 5-й армии о решениях ЦК партии, о задачах, которые должны выполнить армейские большевики в общем плане восстания. Посланцы столицы выступили на съезде с приветствием от Петроградского Совета [93].

      Завершая свою работу (20 октября), съезд избрал новый состав армискома во главе с Э. М. Склянским, его заместителем стал А. И. Седякин. В армиском вошло 28 большевиков, в том числе Н. Д. Собакин, И. М. Кригер, С. В. Шапурин, Г. Я. Мерэн, Ашмарин, а также 7 меньшевиков-интернационалистов, 23 эсера и 2 меньшевика-оборонца [94]. Это был первый во фронтовых частях армейский комитет с такой многочисленной фракцией большевиков.

      Победа большевиков на III армейском съезде ускорила переход на большевистские позиции крупных выборных организаций 5-й армии и ее тылового района. 20—22 октября в Двинске состоялось собрание солдат-латышей 5-й армии, избравшее свое бюро в составе 6 большевиков и 1 меньшевика-интернационалиста [95]. 22 октября на заседании Режицкого Совета был избран новый состав Исполнительного комитета. В него вошли 10 большевиков и 5 представителей партий эсеров и меньшевиков. Председателем Совета был избран солдат 3-го железнодорожного батальона большевик П. Н. Солонко [96]. Незначительное преимущество у соглашателей оставалось пока в Двинском и Люцинском Советах [97].

      Большевики 5-й армии смогли добиться крупных успехов благодаря тому, что создали в частях и соединениях разветвленную сеть партийных групп, организовали их в масштабе армии, провели огромную агитационно-пропагандистскую работу среди /276/ солдат. Свою роль сыграли печать, маршевые роты, рабочие делегации на фронт, а также делегации, посылаемые солдатами в Петроград, Москву, Ригу и другие революционные центры.

      Рост большевистского влияния на фронте способствовал усилению большевизации солдатских комитетов, которая выразилась в изгнании из них соглашателей, выдвижении требований заключения мира, разрешения аграрного вопроса, полной демократизации армии и передачи власти Советам. Переизбранные комитеты становились фактической властью в пределах своей части, и ни одно распоряжение командного состава не выполнялось без их санкции. С каждым днем Временное правительство и командование все больше теряли возможность не только политического, но и оперативного управления войсками.

      В. И. Ленин писал, что к октябрю — ноябрю 1917 г. армия была наполовину большевистской. «Следовательно, в армии большевики тоже имели уже к ноябрю 1917 года политический «ударный кулак», который обеспечивал им подавляющий перевес сил в решающем пункте в решающий момент. Ни о каком сопротивлении со стороны армии против Октябрьской революции пролетариата, против завоевания политической власти пролетариатом, не могло быть и речи...» [98].

      Успех большевиков на III армейском съезде подготовил переход большинства солдат 5-й армии Северного фронта на сторону революции. В последний день работы съезда (20 октября) начальник штаба фронта генерал С. Г. Лукирский доложил по прямому проводу в Ставку генералу Н. Н. Духонину: «1-я и 5-я армии заявили, что они пойдут не за Временным правительством, а за Петроградским Советом» [99]. Такова была политическая обстановка в 5-й армии накануне Великого Октября.

      На основании вышеизложенного большевизацию солдатских масс 5-й армии Северного фронта можно условно разделить на три основных периода: 1) образование в армии большевистских групп, сплочение вокруг них наиболее сознательных солдат (март — июнь); 2) полевение солдатских масс после июльских событий и начало складывания «левого блока» в 5-й армии (июль — август); 3) новая ступень полевения солдатских масс после корниловщины, образование самостоятельной большевистской организации, практическое осуществление политики «левого блока», в частности в ходе III армейского съезда, переход большинства солдат на сторону революции (сентябрь — октябрь). Процесс большевизации солдатских масс 5-й армии окончательно завершился вскоре после победы Великого Октября в ходе установления власти Советов.

      1. Капустин М. И. Солдаты Северного фронта в борьбе за власть Советов. М., 1957; Шурыгин Ф. А. Революционное движение солдатских масс Северного фронта в 1917 году. М., 1958; Рипа Е. И. Военно-революционные комитеты района XII армии в 1917 г. на не-/237/-оккупированной территории Латвии. Рига, 1969; Смольников А. С. Большевизация XII армии Северного фронта в 1917 году. М., 1979.
      2. ЦГВИА, ф. 2031 (Штаб главнокомандующего армиями Северного фронта), оп. 1, д. 539.
      3. Там же, д. 212, л. 631—631 об.; д. 214, л. 316—322; ф. 2122 (Штаб 5-й армии), оп. 1, д. 561, л. 211—213, 271—276; д. 652, л. 102—105 об.
      4. Очерки экономической истории Латвии (1900—1917). Рига, 1968, с. 290.
      5. Яковенко А. М. V армия в период мирного развития революции (март — июнь 1917 г.).— Изв. АН ЛатвССР, 1978, № 2, с. 104—105.
      6. Денисенко В. С. Солдаты пятой.— В кн.: Октябрь на фронте: Воспоминания. М., 1967, с. 93; Миллер В. И. Солдатские комитеты русской армии в 1917 г.: (Возникновение и начальный период деятельности). М., 1974, с. 192.
      7. Шелюбский А. П. Большевистская пропаганда и революционное движение на Северном фронте накануне 1917 г.— Вопр. ист., 1947, № 2, с. 73.
      8. Разложение армии в 1917 г.: Сб. док. М.; Л., 1925, с. 7.
      9. Миллер В. И. Указ. соч., с. 194—195.
      10. Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис: Документы и материалы. М., 1958, с. 785—786.
      11. Денисенко В. С. Указ. соч., с. 96— 97.
      12. Там же, с. 95.
      13. Якупов Н. М. Партия большевиков в борьбе за армию в период двоевластия. Киев, 1972, с. 116.
      14. Громова 3. М. Борьба большевиков за солдатские массы на Северном фронте в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции. Рига, 1955, с. 129.
      15. Якупов Н. М. Указ. соч., с. 116.
      16. ЦГВИА, ф. 2003 (Ставка / Штаб верховного главнокомандующего /), оп. 2, д. 468, 498, 510; ф. 2015 (Управление военного комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем), оп. 1, д. 54; ф. 2031, оп. 1, д. 1550; оп. 2, д. 295, 306.
      17. Андреев А. М. Солдатские массы гарнизонов русской армии в Октябрьской революции. М., 1975 с. 59—60; Вооруженные силы Безликого Октября. М., 1977, с. 127-128.
      18. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 2, д. 295 л. 98—98 об., 112, 151—151 об.
      19. Там же, оп. 1, д. 1550, л. 24 об. 63.
      20. Якупов Н. М. Указ. соч., с. 45.
      21. Минц И. И. История Великого Октября: В 3-х т. 2-е изд. М., 1978 т. 2, с. 400.
      22. Миллер В. И. Указ. соч., с. 195—196.
      23. К маю 1917 г. объединенная организация РСДРП в Двинске насчитывала 315 членов. Возглавлял ее меньшевик М. И. Кром. См.: Всероссийская конференция меньшевистских и объединенных организаций РСДРП 6—12 мая 1917 г. в Петрограде. Пг., 1917, с. 30.
      24. Борьба партии большевиков за армию в социалистической революции: Сб. док. М., 1977, с. 179.
      25. Более подробно об этом см.: Громова 3. М. Провал июньского наступления и июльские дни на Северном фронте. — Изв. АН ЛатвССР, 1955, № 4; Журавлев Г. И. Борьба солдатских масс против летнего наступления на фронте (июнь —июль 1917 г.). — Исторические записки, М., 1957, т. 61.
      26. ЦГВИА, ф. 366 (Военный кабинет министра-председателя и политическое управление Военного министерства), оп. 2, д. 17, л. 217. Этот «Перечень» с неточностями и пропусками опубликован в кн.: Двинцы: Сборник воспоминаний участников Октябрьских боев в Москве и документы. М., 1957, с. 158—159.
      27. «Двинцы» — революционные солдаты 5-й армии, арестованные за антивоенные выступления в июне — июле 1917 г. Содержались в двинской тюрьме, а затем в количестве 869 человек — в Бутырской, в Москве. 22 сентября по требованию МК РСДРП (б) и Моссовета освобождены. Из них был создан отряд, принявший участие в Октябрьском вооруженном восстании в Москве. /278/
      28. Центральный музей Революции СССР. ГИК, Вс. 5047/15 аб., Д 112-2 р.
      29. ЦГВПА, ф. 2031, оп. 1, д. 212, л. 631—631 об.
      30. Такую цифру называет П. Ф. Федотов, бывший в то время одним из руководителей большевиков 479-го пехотного Кадниковского полка. См.: Двинцы, с. 19.
      31. Революционное движение в русской армии. 27 февраля — 24 октября 1917 г.: Сб. док. М., 1968, с. 376—377.
      32. ЦГВИА, ф. 2122, оп. 1, д. 680, л. 282.
      33. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии (Двинск), 1917, 15 июля.
      34. ЦГВИА, ф. 2122, оп. 2, д. 13, ч. II, л. 313—313 об.
      35. Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис: Документы и материалы. М., 1959, с. 436—437.
      36. И. М. Гронский в то время был эсером-максималистом, но в июльские дни поддерживал партию большевиков, а впоследствии вступил в нее. По его воспоминаниям можно проследить, как в 5-й армии складывался «левый блок».
      37. Гронский И. М. 1917 год. Записки солдата.— Новый мир, 1977, № 10, С. 193—195. О подобных же поездках в Петроград, Кронштадт, Гельсингфорс, Ревель и другие пролетарские центры сообщает в своих воспоминаниях бывший тогда председателем комитета 143-го пехотного Дорогобужского полка (36-я пехотная дивизия) В. С. Денисенко (Указ. соч., с. 94—95). Однако следует отметить, что такие поездки осуществлялись с большим трудом и не носили регулярного характера (см.: Гронский И. М. Указ. соч., с. 199).
      38. Гронский И. М. Указ. соч., с. 199.
      39. Об этом пишет И. М. Гронский (Указ. соч., с. 196—197), а также доносит комиссар 5-й армии А. Е. Ходоров в Управление военного комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем. См.: ЦГВИА, ф. 2015, оп. 1, д. 54, л. 124.
      40. ЦГВИА, ф. 366, оп. 1, д. 227, л. 59.
      41. ЦГВИА, ф. 2015, оп. 1, д. 57, л. 91.
      42. ЦГВИА, ф. 366, оп. 1, д. 227, л. 63—64.
      43. Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий: В 4-х т. М., 1960, т. 3. 26 июля — 11 сентября 1917 г., с. 211; Революционное движение в России в августе 1917 г. Разгром корниловского мятежа: Документы и материалы. М., 1959, с. 283—284.
      44. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 23 авг.
      45. Там же, 1917, 31 авг.
      46. Минц И. И. Указ. соч., т. 2, с. 650.
      47. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 41—46 об. (Подсчет автора).
      48. ЦГАОР СССР, ф. 1235 (ВЦИК), оп. 36, д. 180, л. 107.
      49. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 61—61 об.
      50. Рабочий путь, 1917, 30 сент.
      51. О положении армии накануне Октября (Донесения комиссаров Временного правительства и командиров воинских частей действующей армии).— Исторический архив, 1957, № 6, с. 37.
      52. Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий: В 4-х т. М., 1961, т. 4. 12 сент.— 25 окт. 1917 г. с. 78.
      53. ЦГВИА, ф. 2003, оп. 4, д. 31, л. 24 об.
      54. Армия в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции.— Красный архив, 1937, т. 84, с. 168—169.
      55. Исторический архив, 1957, № 6, с. 37, 44.
      56. Муратов X. И. Революционное движение в русской армии в 1917 году. М., 1958, с. 103.
      57. Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Авг. 1917 — февр. 1918. М., 1958, с. 84, 94, 117.
      58. Голуб П. А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977, с. 145.
      59. Аникеев В. В. Деятельность ЦК РСДРП (б) в 1917 году: Хроника событий. М., 1969, с. 447—473.
      60. ЦГВИА, ф. 2433 (120-я пехотная дивизия), оп. 1, д. 7, л. 63 об., 64.
      61. Солдат, 1917, 20 окт. /279/
      62. Чертов Г. М. У истоков Октября: (Воспоминания о первой мировой войне и 1917 г. на фронте. Петроград накануне Октябрьского вооруженного восстания) / Рукопись. Государственный музей Великой Октябрьской социалистической революции (Ленинград), Отдел фондов, ф. 6 (Воспоминания активных участников Великой Октябрьской социалистической революции), с. 36—37.
      63. Аникеев В. В. Указ. соч., т. 285, 290.
      64. Рабочий и солдат, 1917, 22 окт.
      65. Мерэн Г. Я. Октябрь в V армии Северного фронта.— Знамя, 1933, № 11, с. 140.
      66. Гронский И. М. Записки солдата.— Новый мир, 1977, № 11, с. 206.
      67. Брыкин Н. А. Начало жизни.— Звезда, 1937, № 11, с. 242—243.
      68. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 71—72, 77 об.— 78, 93—93 об.
      69. Миллер В. И. Военные организации меньшевиков в 1917 г.: (К постановке проблемы).— В кн.: Банкротство мелкобуржуазных партий России, 1917—1922 гг. М., 1977, ч. 2, с. 210.
      70. Рабочий путь, 1917, 28 сент.
      71. Шапурин С. В. На переднем крае.— В кн.: Октябрь на фронте: Воспоминания, с. 104.
      72. Дризул А. А. Великий Октябрь в Латвии: Канун, история, значение. Рига, 1977, с. 268.
      73. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 27 сент.
      74. Там же, 1917, 10, 12 окт.
      75. Вооруженные силы Великого Октября, с. 144.
      76. Рабочий путь, 1917, 26 окт.
      77. Андреев А. М. Указ. соч., с. 299.
      78. Солдат, 1917, 22 окт.
      79. Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания (1—24 октября 4917 г.): Документы и материалы. М., 1962, с. 379.
      80. Переписка секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями. (Март — октябрь 1917): Сб. док. М., 1957, с. 96.
      81. Окопный набат, 1917, 17 окт.
      82. Рабочий путь, 1917, 7 окт.; ИГапъ. СССР, ф. 1235, оп. 78, д. 98, л. 44-49; ЦГВИА, ф. 2003, оп. 4, д. 44, л. 45 об.; ф. 2433, оп. 1, д. 3, л. 17 об.
      83. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 22 окт.
      84. Из дневника ген. Болдырева.— Красный архив, 1927, т. 23, с. 271—272.
      85. Самостоятельная фракция левых эсеров не была представлена на съезде, поскольку входила в единую эсеровскую организацию.— Новый мир, 1977, № 10, с. 206.
      86. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 22 окт.
      87. Там же, 1917, 24 окт.
      88. Окопный набат, 1917, 20 окт.
      89. Рабочий путь, 1917, 21 окт.
      90. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 24 окт.
      91. По предложению Склянского Позерн 17 октября был избран почетным членом президиума съезда.— Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 24 окт.
      93. Рабочий и солдат, 1917, 22 окт.
      93. Рабочий путь, 1917, 18 окт.
      94. Мерэн Г. Я. Указ. соч., с. 141; III ап урин С. В. Указ. соч., с. 104—105.
      95. Кайминь Я. Латышские стрелки в борьбе за победу Октябрьской революции, 1917—1918. Рига, 1961, с. 347.
      96. Изв. Режицкого Совета солдатских. рабочих и крестьянских депутатов, 1917, 25 окт.; Солонко П. // Врагам нет пути к Петрограду! — Красная звезда, 1966, 4 нояб.
      97. Смирнов А. М. Трудящиеся Латгалии и солдаты V армии Северного фронта в борьбе за Советскую власть в 1917 году.— Изв. АН ЛатвССР, 1963, № 11, с. 13.
      98. Ленин В. И. Полн: собр. соч., т. 40, с. 10.
      99. Великая Октябрьская социалистическая революция, т. 4, с. 515.

      Исторические записки. №109. 1983. С. 262-280.