Чжан Гэда

Сельский милитаризм в Китае, 1-я половина ХХ века

23 сообщения в этой теме

Видимо, начинается новый этап моих "исканий" - добрался и до китайского сельского милитаризма в 1920-е годы.

Но разговор будет неполным, если не касаться предыстории, если не проследить генезис этой темы от ихэтуаней, как минимум, и до всяких разноцветных "Пик".

Вообще, исследований по теме вроде и немало, но конкретно военной составляющей они касаются редко. Методики исследования разные, выводы - также. Это отражает многообразие и малую достоверность имеющегося материала по теме.

Для начала дам ссылку на газетные публикации 1920-1940-х годов о деятельности наиболее известной организации - "Красных Пик", чтобы можно было оценить сложность проблемы:

http://trove.nla.gov.au/newspaper/result?l-publictag=Chinese%20secret%20societies%20-%20Red%20Spear%20Society%20%E7%BA%A2%E6%9E%AA%E4%BC%9A

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В Китае в деревнях с начала 1920-х годов действовали разные вооруженные организации - традиционные крестьянские союзы типа "Красные пики" (Хунцянхуй), крестьянские союзы, организованные Гоминьданом и КПК (их чаще всего изучают, т.к. по ним относительно много относительно надежной информации), миньтуань (помещичьи отряды самообороны), а также банды туфэй (местные разбойничьи шайки).

Все это дополнялось такими организациями, как бяоцзюй (бойцы охранных агентств, сопровождавших грузы), шантуань (купеческие вооруженные отряды) и бинфэй (группы беглых солдат, грабивших население).

Вот "привычки Маньчжурии", как их зафиксировали в 1931 г. японцы, дают представление, что было в деревнях "на вооружении":

post-19-0-59370100-1395316586_thumb.jpg

2 пользователям понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Сельский милитаризм - явление, ключевое для понимания всего процесса милитаризации Китая, а также специфических последствий такой милитаризации.

Это очень старое явление, уходящее корнями в глубь веков, соответствующее конфуцианской модели поведения "на войне воюем, в мирное время пашем, не истощая сил народа содержанием платных войск". К тому же это очень старое и глубоко теоретически обоснованное явление - первые трактаты по принципам организации сельской самообороны появились не позднее, чем в эпоху Мин (1368-1644), среди тех, кто внес значительный вклад в развитие теории и практики сельской самообороны - знаменитый цинский полководец времен Тайпинской войны Ху Линьи.

Дольше всего в Китае существовали миньтуани - их полностью ликвидировали только в начале 1950-х, как реакционные силы, противостоящие социалистическим преобразованиям на деревне (они, собственно, в 1920-1940-е и капиталистическим преобразованиям мешали).

"Красные пики", как показывает практика, во многом были поливалентны - могли защищать интересы крестьян, а могли помогать даже милитаристам, с которыми сражались на первых порах своего открытого существования. Считается, что до 1949 г. "Красные пики" были поглощены армиями Гоминьдана и КПК, а также частично влились в миньтуани, антияпонские партизанские отряды или банды.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кажется военные поселения по такому принципу известны со времен Цао Цао.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Тут на фото - весьма интересный материал.

Китайскую национальную клинковку отбрасываем - как говорится, экзотика, хотя очень знакомая мне лично.

А вот европейское оружие... Пистолет-пулемет МП18, поставлялся в войска Чжан Цзолиня в больших количествах, штык к винтовке Маузера, потом - к французской винтовке (не помню на память, какой точно, надо проверить и уточнить), пара старых прусских штыков обр. 1871 г. (выпускались до 1897 г.).

Пистолеты не видны хорошо - кажется, самоделки с пистонными замками.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Что интересно - картинка с оружием отражает разношерстность социального состава сельских милитаристов, намекая на его составные части.

1) кустарная клинковка и т.п. - местные деревенские объединения типа "Красных Пик"

2) п/п МП18 и штык к винтовке Маузера - бывшие солдаты милитаристских армий

3) старые штыки - прусский обр. 1871 и французский обр. 1874 к винтовке Гра - либо очень старые армейские формирования периода ранней волны милитаризма (1860-1890-е), либо помощь со стороны Гоминьдана крестьянским союзам нового типа, активно создаваемых в районах, где велась партийная работа, с 1924 г.:

Крестьянское движение, ширясь, встречает [на] своем пути вооруженную силу помещиков, имели не раз место открытые бои. Успех крестьянского движения требует их вооружения, для чего нужно 6.000 винтовок «Гра» и 6 миллионов патронов. Крестьянское движение, ширясь, встречает [на] своем пути вооруженную силу помещиков, имели не раз место открытые бои. Успех крестьянского движения требует их вооружения, для чего нужно 6.000 винтовок «Гра» и 6 миллионов патронов.

См. А.И. Картунова "В. К. БЛЮХЕР В КИТАЕ 1924-1927 гг. Новые документы главного военного советника", с. 45.

Однако для Маньчжурии это менее вероятно, хотя и исключить полностью вооружение крестьянских союзов поставками устаревшего вооружения из СССР нельзя.

Примечательно, что копейный наконечник, насколько его видно, принадлежит к элитному оружию - т.н. "тигровому копью" (тасха гида), которым вооружались особые части Восьмизнаменных войск, охранявшие императора. А также производившиеся для охотников из маньчжуров и нанайцев, охотившихся с копьем на тигра.

Такая пестрота вооружения говорит о многом - народ в сельских милитаристских формированиях был разный, и политическая физиономия отрядов была очень разной в каждом конкретном случае, даже если речь идет, скажем, о "Красных пиках".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В Китае в 1921 г. появились первые крестьянские организации нового типа - крестьянские союзы.

Их происхождение более или менее ясно - в начале ХХ в. студенты имели привычку "ходить в народ", ведя среди крестьян просветительскую работу. Студент Пэн Бай (彭湃, 1896-1929, учился в КУТВ в Москве) пошел несколько дальше - получив в 1921 г. назначение в уезд Хайфэн (пров. Гуанчжоу), в 1922 г. он создал там первый крестьянский союз.

Однако до начала 1924 г., когда "ходоки" принесли доктору Суню настоятельное пожелание Москвы вести не военные авантюры, а планомерную политическую работу, в частности - организовать и поддерживать крестьянские союзы, Хайфэнский опыт оставался изолированным.

Более того, на крестьянские союзы постоянно "наезжали" миньтуани, опасавшиеся того, что крестьяне добьются пересмотра условий аренды земель у помещиков.

Кровавые столкновения длились бесконечно.

Помещики, имевшие крупные миньтуани, опирались на родовые крепости вэйцзы. Они известны уже, как минимум, со времен Юань-Мин. Хорошие описания гуандунских вэйцзы имеются в Дж. Грея (третья четверть XIX в.).

В ряде уездов помещики облагали крестьян налогами на содержание миньтуаней - 6 мао (1 мао 毛, тж. 1 цзяо = 1/10 юаня ) с человека + с каждых 60 человек 2 винтовки (это порядка 100 юаней серебром за винтовку). Т.о. миньтуани были довольно неплохо вооружены и снаряжены, состоя на довольстве у помещиков, выколачивавших деньги из зависимых о них крестьян. Зачастую миньтуани проходили военное обучение на современный лад. В противном случае культивировались традиционные формы военного обучения.

В приложении - портрет Пэн Бая (казнен гоминьдановцами, как член КПК).

post-19-0-15537100-1395749744.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот еще вэйцзы, построенные еще при Цинах:

post-19-0-34725200-1395750879_thumb.jpg

post-19-0-08755700-1395750901_thumb.jpg

post-19-0-29974600-1395750907_thumb.jpg

post-19-0-81890500-1395750927_thumb.jpg

post-19-0-00785700-1395750935_thumb.jpg

post-19-0-68758600-1395750940_thumb.jpg

post-19-0-09872400-1395750945_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вэйцзы были настоящими крепостями - взять их при помощи стандартного набора крестьянского вооружения (мечи, пики, фитильные ружья) было невозможно.

В вэйцзы были не только запасы оружия и продовольствия, не только жилые и хозяйственные помещения, но даже и тюрьмы с пыточными камерами. Такие камеры были описаны Агнес Смеджи (1892-1950), участницей походов китайской Красной Армии в 1930-х годах.

Участие правительственных войск Гоминьдана не всегда могло склонить чашу весов в бою между крестьянскими союзами и миньтуанями, опиравшимися на вэйцзы, в пользу крестьян:

БОРЬБА КРЕСТЬЯН В УЕЗДЕ ГУАННИН ноябрь [1924 г.] - февраль 1925 г.

Несмотря на неудачу крестьян в [уезде] Фошань, в ноябре мы имеем новую вспышку крестьянского движения и на этот раз в одном из наиболее организованных уездов - Гуаннине. Для характеристики /77/

уезда можно отметить, что там издается газета «Гуаннин нунбао» и имелось до трехсот вооруженных крестьянских милиционеров. Здесь, как и в Фошани, крестьяне потребовали снижения арендной платы на 40%. В ответ на это помещики, объявив общую мобилизацию своих отрядов, повели наступление на центр уездной крестьянской организации, местечко Танъу и атаковали вооруженный отряд крестьян. Первое столкновение было безрезультатно. Помещики, видя неуспех своего первого нападения, приступают к стягиванию своих разбросанных деревенских отрядов. Крестьяне отвечают тем же. К помещикам присоединяются остатки разбитых в городе купеческих волонтеров («тигров»). Положение крестьянских организаций становится критическим, ибо у помещиков огромное преимущество в силе. В этот «мобилизационный» период помещики путем мелких нападений - сжигая деревни, уводя скот, захватывая отдельных членов союза, приносят огромный ущерб крестьянству, среди которого наступают колебания. Замеченный частичный отход от союзов заставляет ответственных руководителей последних просить правительство об оказании вооруженной поддержки. Помещики, в свою очередь, засыпают правительство, Гоминьдан и отдельных генералов рядом телеграмм, в которых положение изображается в самых мрачных красках, и одновременно открывают отчаянную кампанию на страницах печати, изображая крестьянские союзы шайками бандитов. Правое крыло Гоминьдана открыто солидаризируется в конфликте с помещиками, оказывая давление на правительство, требует «утихомирить крестьянские союзы». Правые гоминьдановские круги, тенденциозно освещая события в [уезде] Гуаннин, приписывают активность крестьян русским агитаторам. Этой же точки зрения придерживаются и некоторые генералы, как например, командир 2-го юньнаньского корпуса генерал Фань Шишэнь, тесно связавшийся с купечеством после событий с «тиграми», и командир 3-го кантонского корпуса генерал Ли Фулинь, любимец купцов и официальный руководитель деревенских отрядов района Кантона. Центр Гоминьдана первое время колеблется, но под давлением коммунистов, к которым присоединяется и Ляо Чжункай, а также под давлением главного русского советника на губернатора Ху Ханьминя становится на сторону крестьянских союзов. Правительство через командующего Кантонской армией генерала Сюй Чунчжи отдает распоряжение квартирующей недалеко от района столкновения 3-й кантонской дивизии оказать поддержку крестьянским союзам. Части 3-й дивизии вскоре прибывшие в Танъу, после недолгих переговоров с помещиками присоединяются к последним, что до крайности осложняет положение. Из Кантона на помощь крестьянам высы- /78/ лается бронеотряд (содержащийся на русские средства и бывший в полном распоряжении главного русского советника). Отряд прибывает в район столкновения с плакатами: «По приказу генералиссимуса д-ра Суня мы прибыли в Гуаннин для защиты крестьян». Это поднимает настроение крестьян, увидевших впервые поддержку правительства и армии, и они выдвигают дополнительные требования: отмены натуральных налогов, ареста руководителей помещиков и конфискации их земель в пользу крестьянских союзов. Бронеотряд, соединяясь с отрядами крестьян, переходит в наступление на помещиков, но столкнувшись со значительными силами помещичьих отрядов, потеряв в бою несколько десятков ранеными и убитыми, отступает. Помещики, ободренные успехом и пользуясь моральной поддержкой правых гоминьдановцев и некоторых генералов, атакуют в печати правительство. Помещики в выпускаемых листовках говорят: «Нацию составляет весь народ, но если правительство пристрастно, как может народ повиноваться ему?» И далее говорится, что «целью крестьянских организаций является свержение капитализма и помещиков, поэтому мы не можем не бороться против них и добиваться их полного уничтожения».

Орган крупного кантонского купечества - «Журнал 72 гильдий» в номере своем от 10 декабря [1924 г.] помещает статью своего корреспондента, говорящую о несчастьях, которые причиняются организованной партией Гоминьдан крестьянской лигой в Гуандуне, которая принудила землевладельцев взимать арендную плату на сорок процентов меньше, чем это было раньше. Согласно обычаям землевладелец имеет абсолютные права над своими рисовыми полями и может сдавать их кому угодно на основе обычного договора, согласно которому арендатор за свой труд и землевладелец за свои земли делят урожай пополам. Из своей доли землевладелец уплачивает налог и ряд других общественных обязательств. В случае наводнения он обычно помогает арендатору в покупке новых семян для посева. Вообще говоря, землевладельцы сдержаны в своих требованиях, но для русских советских руководителей и бюро гоминьдановской пропаганды, это положение как будто даже неизвестно. В округе Гуаннин большевистское23 требование сокращения ренты на 40% 4 имело своим последствием вооруженный конфликт между ассоциацией землевладельцев и гоминьдановской крестьянской лигой. Гоминьдановские красные обвиняют землевладельцев в их симпатии к купеческим волонтерам и пытаются разоружать деревенских волонтеров на том основании, что последние являются «противниками гоминьдановского режима». Газета заканчивает свою статью заявлением: «Несмотря на /79/ хорошие взаимоотношения между помещиками и арендаторами, гоминьдановская большевистская агитация начинает приносить все большие и большие беды». Другая купеческая газета в тот же день помещает как бы сводку успехов помещиков и указывает на пять случаев столкновения между землевладельцами и арендаторами: «В районе Сыхуй крестьяне требуют сокращения аренды на половину, говоря, что эти средства пойдут на расходы вновь организованной крестьянской лиги. Ввиду того, что землевладельцы отказались выполнить требования, волонтеры из крестьянской лиги захватывают скот у землевладельцев. Землевладельцы группируются сейчас в целях ведения борьбы за защиту своих прав. Аналогичные конфликты происходят и в округе Фаньюй. Землевладельцы округа Бокка тайгирс [форт Хумынь] не намерены переносить такие требования гоминьдановских красных, и несколько дней тому назад им удалось разрушить гоминьдановский штаб крестьянских организаций. Из Дакэнкоу сообщают, что волонтеры [миньтуани] обыскали гоминьдановский штаб крестьян, конфисковали оружие и убили одного гоминьдановского красного и одного ранили». Гонконгская пресса, сообщая о столкновении в Гуаннине, раздувает его необычайно, чуть ли не до начала русского Октября, и призывает все «здоровые силы» сплотиться и дружно выступить против большевизма и красной опасности для Китая и советует наконец начать борьбу против объединившихся с русскими большевиками «большевиков Гоминьдана».

Крестьяне выпускают свое воззвание. «Газета 72 гильдий» тоже выпускает его и дает следующую к нему вступительную часть:

В целях оправдания насильственных мер, применяемых к землевладельцам по уменьшению арендной платы за рисовые поля, гоминьдановские большевики в Гуаннине выпустили следующее объявление: арендаторы в Санькэн составляют почти 90% населения Гуаннина. Поля, однако, принадлежат лишь нескольким фамилиям - Кон, Фун и Чан. Это положение в высшей степени несправедливо. Землевладельцы требуют от 20 до 30 дол[ларов]25 ежегодной арендной платы за каждое му земли. Сверх этого они облагают арендаторов другими поборами. Производительность каждого му рисового поля равна приблизительно 80-ти бушелям (китайских)2 , но почти 60 из них должны уйти на уплату ренты, оставляя тому, кто работал целый год, только 20 бушелей, стоимостью в 6 дол[ларов]. Как можно поддерживать себя и семью на такой маленький доход? Кроме того, арендатор для того, чтобы обработать одно му рисового поля, должен израсходовать 2 доллара на семена, 2 доллара на удобрение, 1 д[оллар] /80/ 20 ц[ентов] на починку орудий труда и ряд других непредвиденных расходов. Арендаторы в Гуаннине не в состоянии поддерживать свои семьи за этот труд, и по всему округу мы часто можем видеть, как иногда восьмидесятилетние старики работают за плугом и дети младше девяти лет работают, как вьючные волы. Землевладельцы слепы ко всему этому. В добавление к высокой и гнетущей арендной плате землевладельцы вымогают у своих арендаторов домашнюю птицу, овощи и этим наполняют свои закрома для своего собственного блага. Через свое бюро защиты землевладельцы собирают с крестьян ежегодно налог в 40 цент[ов] за каждую печку в доме, 20цен[тов] за каждый дом, 80 цент[ов] за каждого буйвола и 40 цент[ов] за каждую голову скота. Несмотря на все несправедливости, которые терпят арендаторы, последние просят только уменьшения ренты на 40% и человеческого с собой обращения.

Из приведенных выдержек мы видим, что конфликт в Гуаннине привлекает к себе все общественное внимание и начинает находить себе место и для борьбы в Гоминьдане, к ответственным руководителям которого правое крыло предъявляет требование обуздать крестьян и тем самым тянет левое крыло, если не на поддержку, то хотя бы на «справедливую защиту» интересов деревенских феодалов.

Борьба затягивается с некоторым перевесом для помещиков. Правительство должно было послать новые войска и тем поддержать свой авторитет, так как разгром крестьянского движения в Гуаннине неизбежно повел бы к разгрому союзов и в других местах, что отбрасывало бы все движение далеко назад. Между тем слухи о наступлении Чэнь Цзюнмина стали подтверждаться сведениями о его реальной перегруппировке сил, что связывало надежные правительству части с Кантоном. Тогда секретарь ЦИК Гоминьдана делает последнюю попытку повлиять на части 3-й кантонской дивизии и обращается с письмом к начальнику дивизии, где разъясняет ему политику партии, настаивает на оказании помощи крестьянским союзам, угрожая в случае неисполнения высылкой войск Вампу (письмо настолько характерно, что его прилагаю в конце). На письмо начдив отвечает молчанием. В декабре на поддержку крестьянским отрядам и действующему с ними бронеотряду высылается личная охрана (бодигард) генералиссимуса силою в 250 шт[ыков] при одном орудии и подрывной команде. Отряд уходит под командой генерал Ли (начальника] охраны д-ра Суня). Бодигард восторженно встречается крестьянами, но командующий отрядом генерал Ли, ознакомившись с положением на месте и войдя в связь с помещиками, находит, что крестьяне «предъявляют невыполнимые требования» и вместо решительной атаки по- /81/ мещиков устанавливает с ними доброжелательное перемирие. Положение осложняется еще больше. Факт признания требований крестьян чрезмерными со стороны командующего правительственными войсками окрыляет помещиков, что ярко отразилось в выпущенной ими следующей прокламации:

Восемь потребностей существует, и из них пища - главнейшая. Есть четыре занятия, и земледелие - важнейшее из них. Крестьяне обрабатывают землю, чтобы прокормить свою семью. Собственник участвует в дележе его продуктов, чтобы платить государственные налоги. В этом смысл земледельческой жизни. Недавно некоторые преступные люди потеряли свои сердца и, подобно воробьям, стали есть чужую пищу. Подобно акулам, поедающим все на своем пути, они организовали группы и отделения своего союза. Их злоба растет с каждым днем и она хуже чумы, их ужасное влияние увеличивается подобно волнам. Они забывают, что есть чужую пищу - не значит быть героем, а забирать чужое имущество - не значит быть храбрым. Отныне мы заявляем, что мы не согласны с требованием уменьшения арендной платы. Крестьяне ошибаются, идя против установленных правил. Мы просим крестьян быть поосторожнее. Это наше предупреждение.

Вслед за первой помешики вскоре выпускают вторую прокламацию, в которой говорят, что никогда не уступят и не уменьшат ренты, что крестьяне сделали ошибку, организовавшись в союзы, так как пока существуют земледельцы, не будет ни одного крестьянского союза, а если и возникнет хоть один союз, они немедленно его разрушат. Сейчас время урожая, они будут носить винтовки и ножи и скорее умрут, чем хоть одно зерно отдадут союзу. Далее они заявили всем крестьянам, что они возвратят половину ренты тем крестьянам, которые выступят против членов крестьянских союзов, обещая заботиться о раненых, а в случае если выступивший на их стороне крестьянин будет убит, то они выплачивают его семье 600 долл[аров].

Крестьяне ответили на это следующим воззванием:

Всем народам Китая! С тех пор как мы напали на Дапу и атаковали контрреволюционные силы, два лидера помещиков Цзян Ханъин и Цзай Ванъин установили контакт для того, чтобы разрушить крестьянский союз в Гуаннине. Результатом этого было то, что шайка бандитов, состоящая из 300 человек, оказать сопротивление которой мы не могли, арестовала семь членов нашей организации, взяла восемь винтовок и ограбила крестьян дер[евни] Лунъаньхун. Одновременно с этим помещики в деревне Цзяндунь и Фухуай собрали другую банду и напали на деревню Лянхун. В результате этого нападения были сожжены двадцать наших /82/ домов и в огне погибли десять женщин и детей. Эти акты зверски жестоки. Эта жестокость еще свирепее тех преступлений, которые совершили купеческие волонтеры в Кантоне, открыв огонь по безоружной толпе. Наш союз, защищающий крестьян и выполняющий законы революционного правительства, никогда не уживется рядом с помещиками, которые угнетают и делают нас рабами. Мы клянемся вести борьбу с контрреволюционным движением и надеемся, что правительство и все крестьянские союзы поддержат нас в этой борьбе.

Толкнуть в наступление на помещиков командующего бодигардом генерала Ли, несмотря на все усилия, не удается. Создается на месте комиссия, которая пытается решить вопрос компромиссом с значительной пользой для помещиков. Под предлогом дачи инструкций для мирного улаживания конфликта генерал Ли оказывается в Кантоне, где и задерживается. Во главе правительственных войск ставится совет из трех: военком бронеотряда, представители ЦИК Гоминьдана (оба коммуниста) и времен[ный] командующ[ий] бодигардом. Этот ревсовет дает приказание быстро ликвидировать сопротивление помещиков военной силой. Объединенные силы правительства и крестьян переходят в наступление, удачно громят силы помещиков и принуждают их засесть в деревенские крепости. Начинается осада этих крепостей, делаются подкопы с целью взрыва не поддающихся артогню стен. На первые подкопы уходит более двух недель, в конце которых произведенные взрывы не дают результатов.

Осажденные помещики продолжают призывать всех на свою защиту, и «благонамеренные» круги кантонской общественности оказывают давление на губернатора Ху Ханьминя, который отдает следующий приказ:

Главком, квартира. Обсудив по телеграмме генерала Си (комдива 3) конфликт между крестьянским союзом и деревенскими отрядами Гуаннина, считаю, что крестьянский союз беззаконно спровоцировал беспорядки своими действиями. Принимая во внимание требование помещиков Гуаннина, студентов, купцов, префекта и командующего бодигардом, освободить начальника деревенских отрядов Дан Биндэ, а также возвратить винтовки и серебряные изделия, отобранные у поселян. Прошу Вас немедленно издать приказ от имени командира бодигарда совместно с властями префектуры приостановить действия возможно скорее, чтобы избежать разрушения страны.

Обе стороны - и крестьянские союзы, и деревенские отряды находятся под контролем местных властей, в силу этого их конфликт должен быть разрешен на месте теми же властями.

Бодигарду доверена стража главной квартиры генералиссимуса, он не может долго быть в отсутствии. Так как на реке Дунцзян происхо- /83/ дят события, бронеотряд имеет также другие обязанности. Поэтому тот и другой должны быть отозваны назад в город.

Инцидент с крестьянскими союзами должен быть разрешен местными властями и армией, стоящей там. Последней поручается установление порядка и защиты.

Этот приказ прошу отдать командующему Кантонской армией. Настоящий приказ согласован с представителем Крестьянского отдела ЦИК Гоминьдана».

Одновременно главным советником Главной квартиры получается следующее письмо от ревсовета действующих отрядов: «Генерал Галин, со времени получения приказа от генералиссимуса организовать комитет из представителей, чтобы разрешить гуаннинский вопрос, наш комитет считает, что инцидент должен быть разрешен помимо этой комиссии и военной силой. Поэтому 31 января [1925 г.] мы окружили неприятеля, в продолжение двух дней обстреляли их восемь раз. В то же время мы заказали подвоз пороха из города, чтобы минировать и взорвать крепость. Но порох не оказался достаточно сильным, в то время как крепости оказались исключительно солидными, так что разрушить мы их еще не смогли.

Вместе с тем, из Жуюаня (Пэнси) пришло подкрепление неприятеля, более 300 человек, окружившие наши войска. Если силы будут продолжать стягиваться из тридцати деревень, Фукэ и других мест, наше положение станет затруднительным. Мы просим Вас уговорить губернатора Ху дать нам подкрепление в виде солдат и снаряжения; и то и другое должно быть послано в Суйчуань, чтобы, таким образом, дать нам возможность задушить противника и защитить крестьян.

С нетерпением ждем Вашего приказа.

Ваши: капитан Да, врем[енный] командующий бодигардом

Ляо Ченву, комиссар бронеотряда.

Приказ Гл[авной] квартиры, являющийся результатом давления правах и гоминьдановцев, при его выполнении, несомненно, повел бы к разгрому крестьянских союзов. Поэтому главным советником и секретарем ЦИК Гоминдана Ляо Чжункаем решено было приказ задержать и выслать в Гуаннин подкрепление и подрывные средства с приказанием ревсовету не позднее чем через неделю овладеть крепостями.

Ревсовет с прибытием подкрепления отбрасывает подходящие на выручку осажденным отряды, делает новые подкопы, удачно взрывает стены и разоружает отряды помещиков, ставя этим Гл[авную]

/84/ квартиру и правительство перед совершившимся фактом полного разгрома помещичьих организаций. Отобранное оружие передается крестьянским союзам, имущество главарей помещичьих организаций конфискуется и передается также крестьянским союзам. Кроме уже предъявленных требований крестьянские союзы добавляют и новые: неплатеж арендной платы за будущий урожай, который должен пойти на возмещение убытков наиболее пострадавшим в этой борьбе крестьянам. Вопрос о снижении арендной платы решился сам собой.

Под впечатлением разгрома помещики в целом ряде районов (уездов), боясь высылки правительственных войск, прекращают открытые вооруженные нападения на крестьянские союзы и переходят к тактике террора, направленного против активных работников крестьянских отрядов.

С большим политическим багажом вышло из конфликта и само правительство, в котором крестьяне увидели своего защитника.

После победы крестьян ЦИК Гоминьдана выпускает воззвание к крестьянам, в котором говорится:

Крестьяне Гуаннина! В течение последнего месяца вы много страдали от борьбы. Выстрадали также от голода и жажды, но все вы не щадили своей жизни для защиты ваших крестьянских организаций в борьбе против жестоких помещиков. В результате вы не только одержали победу над ними, благодаря вашему страданию, но вы приобрели колоссальный опыт. Теперь вы знаете, кто ваши враги и кто ваши братья. Вы знаете, кто боролся против вас и кто защищал вас. Вы теперь знаете, что прежние правительства притесняли вас, а теперешнее гоминьдановское правительство помогает вам. Все вы знали, что раньше солдаты причиняли вам массу хлопот, а теперь гоминьдановские солдаты помогают и любят вас. Несмотря на то, что победа вами достигнута с помощью гоминьдановских солдат, тем не менее, главными силами были крестьяне. Вы этого не должны забывать. Все вы теперь знаете важность и необходимость организации. Братья, вы одержали победу, но вы должны знать, что помещики нам не подчинились и они воспользуются любым моментом, чтобы снова восстать против нас. Мы должны быть готовы к этому. Мы не желаем угнетать других, но мы не желаем также, чтобы нас угнетали. Победа не доведена еще до конца, так как есть еще много уездов, где помещики угнетают наших братьев крестьян. Ваш долг сейчас войти в контакт со всеми крестьянскими союзами всех уездов для того, чтобы достигнуть окончательной победы в .интересах крестьянства. Свобода крестьянства зависит только от силы самих крестьян. Братья крестьяне! Гуаннинского опыта вы не /85/ должны забывать. Отныне мы должны удвоить наши силы. Крестьянский отдел ЦИК Гоминьдана.

А возвращавшимся в Кантон войскам была устроена торжественная встреча в городском парке, где выступали представители правительства и др. Этим как бы закрепляя надежду у крестьян, что в будущих конфликтах правительство будет на их стороне.

Эта победа, окрылив крестьян и укрепив их организации, вызвала большое стремление крестьян Гуандуна к организации в крестьянские союзы, приток в которые необычайно усилился, примером чего может служить Гуаннин, где до столкновения в союзы входило 3000 [человек], вскоре же после победы этот союз насчитывал 25000, к июню мес[яцу] 1925 г. число организованных крестьян этого уезда дошло до 55000. Влияние этой победы сказалось и на росте союзов по другим уездам. Если мы к началу конфликта в Гуаннине имели в Гуандуне лишь 10000 организованных крестьян, то после победы эта цифра в масштабе провинции возросла до 63000, а к концу июля насчитывалось уже более 200000 чел[овек].

Этот же конфликт в значительной степени способствовал более ясному выявлению правого крыла Гоминьдана, сплачивающего помещиков и купечество, и способствовал их сближению с реакционным генералитетом, при помощи которого (особенно комкор генерал Ли Фулинь) помещики с большой решительностью мешали организации новых крестьянских союзов, производя нападения на те, которые уже существовали и находились в сфере [их] влияния или расположения.

Это из доклада Блюхера о событиях ноября 1924 - февраля 1925 гг. в уезде Гуаннин пров. Гуанчжоу. Как видим, и позиция армии неопределенная, и миньтуани могли вполне окружить армию и нанести ей чувствительные удары, и даже минирование стен вэйцзы не всегда помогало.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Блюхер о предыстории боев в Гуаннине:

НАЧАЛО ОТКРЫТЫХ ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ В ДЕРЕВНЕ МЕЖДУ КРЕСТЬЯНСКИМИ СОЮЗАМИ И ФЕОДАЛЬНО-ПОМЕЩИЧЬЕЙ И КУЛАЦКОЙ КЛИКОЙ

Политическое бесправие, экономический гнет помещиков, произвол военщины и деревенских «тигровских» отрядов, грабежи бандитов были теми условиями, в которых зародилось и развивалось крестьянское движение в Гуандуне.

Несмотря на молодость крестьянского движения (работа начата лишь с февраля 1924 г.), оно ширится, растет, организационно крепнет и становится очередной силой в деревне Гуандуна, ускоряя процесс классового расслоения. Несмотря на недостаточность агитаторских сил для деревни, к октябрю 1924 г. мы имели уже на территории Южного правительства до 10 тыс. организованных крестьян.

Помещики, или как их называют в Гуандуне «джентри», вскоре же после образования первых ячеек крестьянских союзов, поняли, что в них зарождается и формируется сила, с которой неизбежна в будущем жестокая борьба за сохранение своих прав на землю.

Там, где мирная агитация против союзов не давала для помещиков желательных результатов, на сцену появляются деревенские отряды и /76/ один за другим следуют разгромы союзов, захват помещений, аресты и избиение видных работников крестьянского движения.

Значительное число первоначальных ячеек крестьянских союзов, испытывая на себе с первых же дней своего существования давление помещиков, умирало. Выживали лишь наиболее крепкие ячейки и в тех районах, которые наиболее полно обслуживались специальными агитаторами. В этих ячейках проходила упорная борьба за свое существование, приводившая к мелким столкновениям с джентри. Но по мере роста и укрепления ячеек крестьянских союзов борьба их с помещиками обострялась и, наконец, в конце октября в ряде мест начала приобретать форму открытых крупных вооруженных столкновений под лозунгом борьбы за снижение арендной платы, в которых крестьянские организации проявляют большую энергию и упорство.

Кроме естественных причин, повышавших активность крестьянских масс в борьбе с помещиками, усиление активности крестьянских организаций следует искать и в последнем разгроме «тигров». Разгром городских тигров запуганным крестьянам показал, что для них возможна борьба с деревенскими «тиграми», потому что правительство, действовавшее в городе совместно с рабочими и под их давлением, придет на помощь и к ним.

Таким образом, победа над тиграми влила новые силы в деревню, подняла боевую активность крестьянских организаций и уже в конце октября мы имеем в Гуандуне первое большое столкновение в районе Фошаня, где крестьянские организации впервые предъявляют помещикам требование о снижении арендной платы на 40%. На это требование помещики отвечают мобилизацией своих сил, решив разгромить крестьянские союзы, но боясь поддержки правительством крестьян, отказываются от открытого нападения и прибегают к системе террора против руководителей крестьянских организаций. Правительство, в свою очередь, боясь новых осложнений после только что законченной борьбы с тиграми, воздерживается от открытой поддержки крестьянских союзов. Конфликт затягивается, и крестьянские организации несут ряд мелких поражений.

Здесь под "тиграми" понимаются бойцы шантуаней (купеческих дружин) и миньтуаней (помещичьих дружин).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Много оружия, утвари и инструментов, использовавшихся как участниками отрядов деревенской самообороны, так и миньтуанями, НОАК и т.п. в 1920-1940-х годах:

http://bbs.tiexue.net/post_5147379_1.html

Несколько фото подобных арсеналов прикрепляю:

post-19-0-60015500-1395839346.jpg

post-19-0-99334900-1395839370_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Отличная подборка китайской сельской фортификации (вэйцзы, тулоу и т.д.). С автором попытался связаться.

http:// www.doyouhike.net/forum/leisure/896268,0,0,1.html

Вот одно фото из подборки - впечатляет!

post-19-0-85436800-1396013984_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Если кто смотрел фильм "Вспоминая 1942 год", то помнит его начало - толпа вооруженных чем попало голодающих крестьян идет к вэйцзы богатого помещика и требует еды. И он вынужден согласиться...

В общем, оказывается, что если крестьянские отряды были сильнее, чем наемные помещичьи дружины, то они порой устраивали такие вот "кормления" - например, 200-300 человек могли вооружиться чем попало, и придти "в гости" к помещику, требуя угощения. И так могло повторяться несколько раз в течение месяца.

Это была своего рода борьба крестьян с помещиками, протекавшая в традиционной форме.

Кто готов психологически - можете посмотреть этот фильм:

http://www.ivi.ru/watch/103433

А вообще, Филип Кюн указывал в своей бессмертной работе, что найм в голодное время разоренных крестьян в отряды помещичьей самообороны существенно укреплял стабильность в деревне - наемники получали еду для себя и семей, а помещик - гарантии защиты от нападения толп голодающих (хотя "угощения" свидетельствуют, что это не всегда помогало и были случаи, когда наемники миньтуани не могли защитить нанимателя).

В целом - это отголосок раннесунской политики "воспитания армией", когда крестьян срочно набирали в войска при начавшемся голоде или других стихийных бедствиях. Найм обеспечивал нанятых по минимуму, одновременно расширяя социальную базу господствующего класса и сужая социальную базу повстанцев.

В 1920-е годы это проявилось очень и очень ярко.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Описание тактики действий сельских вооруженных отрядов:

Перед боем они по знаку учителя снимали рубашку, накидывали через плечо повязку из красной материи, на талию надевался желтый пояс с вшитым в него оберегом, а на голову — красные или желтые повязки... Встречая бандитов, они строились [в особом порядке] и, с мечами наперевес, с громкими криками устремлялись на врага; в качестве сигнала к атаке они размахивали знаменами и трубили в коровий рог. Вид у них был устрашающий — как у злых духов, сила — как у разъяренного тигра.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В провинции Гуандун, уезд Кайпин (開平), помещики строили многоцелевые замки-башни дяолоу (碉樓). Говорят, что в пределах этого уезда их почти 1400 штук!

На снимке кайпинская дяолоу Жуйшилоу 瑞石樓 (1921) в деревне Цзинцзянли около г. Сянган:

post-19-0-71732600-1396188074_thumb.jpg

post-19-0-90794800-1396188104_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Еще одна дяолоу уезда Кайпин - Чжунцзяньлоу, 1918 г.:

post-19-0-94239000-1396196535_thumb.jpg

post-19-0-53549400-1396196579_thumb.jpg

post-19-0-77575200-1396196591_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Народ в деревнях, по данным Пэн Бая, сильно страдал от разных заболеваний - здоровых абсолютно мужчин было крайне мало:

Малокровие и озноб по причине плохого питания - 60%

Порезы, фурункулы, понос и т.д. - 30%

Варикозное расширение вен на ногах - 10%

Глубокие старики - 5%

Разные заболевания - 5%

Т.е. деревня располагала весьма своеобразным человеческим ресурсом. И миньтуани, вербуемые помещиками, получали неплохое содержание - А. Ивин указывал, что, например, были отряды, питавшиеся за счет сбора налогов помещиками + получавшими на руки 2-3 юаня серебром, т.е. получавшими деньги практически как солдаты в войсках.

А в случае обострения ситуации зачастую минтуаням обещали платить (не знаю, были ли случаи выдачи реально) от 10 до 18 юаней в месяц.

Т.о. лояльность миньтуаней была очень высока - или малокровие от недоедания, или служба с гарантированным доходом.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А.С. Костяева указывает, что в одном из уездов Гуандуна взималась вполне конкретная плата на содержание миньтуаней - 60 центов с человека. При этом следует учесть, что дневной паек солдата в армии стоил 20 центов.

Кроме того, с каждых 60 крестьян взимали порядка 200-300 долларов на покупку 2 винтовок (Костяева указывает, что брали 2 винтовки с 60 чел., но я думаю, все же взимали деньгами, а винтовка в те годы на рынке стоила 100-150 долларов).

Соотношение вооружения у миньтуаней и крестьянских союзов было, как правило, в пользу миньтуаней - в одном случае был зафиксирован 6-кратный перевес в вооружении - у миньтуаней имелось 600 винтовок, а у крестьянских союзов - 100.

А.В. Благодатов сообщает, что в некоторых провинциях миньтуани имели даже конные отряды - в округе каждая деревня содержала подобный отряд, все отряды подчинялись выборному начальнику миньтуаней, и некоторые отряды были конными.

P.S. все доллары, естественно, серебряные мексиканские песо ("доллар с орлом") или чеканные серебряные юани, равные весом мексиканским.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Очень хорошее фото от Хуан Цзяня - горная долина в Фуцзяни, заполненная укрепленными поселениями разных типов:

post-19-0-12993800-1396521318.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Edward A. McCord. Militia and Local Militarization in Late Qing and Early Republican China: The Case of Hunan // Modern China,  Vol. 14, No. 2 (Apr., 1988), pp. 156-187

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

С Хуан Цзяньбо (он же - Jumbo Huang) будем делать статью по укреплениям в сельской местности в Китае. 

Вчера снова читали доклад от 28 мая у Асмолова - был Юлин и Ко, было много интересного.

 

В

2 пользователям понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Моллеров Н.М. Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.) //Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография). М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
      Автор: Военкомуезд
      Н.М. Моллеров (Кызыл)
      Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.)
      Синьхайская революция в Китае привела в 1911-1912 гг. к свержению Цинской династии и отпадению от государства сначала Внешней Монголии, а затем и Тувы. Внешняя Монголия, получив широкую автономию, вернулась в состав Китая в 1915 г., а Тува, принявшая покровительство России, стала полунезависимой территорией, которая накануне Октябрьской революции в России была близка к тому, чтобы стать частью Российской империи. Но последний шаг – принятие тувинцами российского подданства – сделан не был [1].
      В целом можно отметить, что в условиях российского протектората в Туве началось некоторое экономическое оживление. Этому способствовали освобождение от албана (имперского налога) и долгов Китаю, сравнительно высокие урожаи сельскохозяйственных культур, воздействие на тувинскую, в основном натуральную, экономику рыночных отношений, улучшение транспортных условий и т. п. Шло расширение русско-тувинских торговых связей. Принимались меры по снижению цен на ввозимые товары. Укреплялась экономическая связь Тувы с соседними сибирскими районами, особенно с Минусинским краем. Все /232/ это не подтверждает господствовавшее в советском тувиноведении мнение об ухудшении в Туве экономической ситуации накануне революционных событий 1917-1921 гг. Напротив, социально-политическая и экономическая ситуация в Туве в 1914-1917 гг., по сравнению с предшествующим десятилетием, заметно улучшилась. Она была в целом стабильной и имела положительную динамику развития. По каналам политических, экономических и культурных связей Тува (особенно ее русское население) была прочно втянута в орбиту разностороннего влияния России [2].
      Обострение социально-политического положения в крае с 1917 г. стало главным образом результатом влияния революционных событий в России. В конце 1917 г. в центральных районах Тувы среди русского населения развернулась борьба местных большевиков и их сторонников за передачу власти в крае Советам. Противоборствующие стороны пытались привлечь на свою сторону тувинцев, однако сделать этого им не удалось. Вскоре краевая Советская власть признала и в договорном порядке закрепила право тушинского народа на самоопределение. Заключение договора о самоопределении, взаимопомощи и дружбе от 16 июня 1918 г. позволяло большевикам рассчитывать на массовую поддержку тувинцев в сохранении Советской власти в крае, но, как показали последующие события, эти надежды во многом не оправдались.
      Охватившая Россию Гражданская война в 1918 г. распространилась и на Туву. Пришедшее к власти летом 1918 г. Сибирское Временное правительство и его новый краевой орган в Туве аннулировали право тувинцев на самостоятельное развитие и проводили жесткую и непопулярную национальную политику. В комплексе внешнеполитических задач Советского государства «важное место отводилось подрыву и разрушению колониальной периферии (“тыла”) империализма с помощью национально-освободительных революций» [3]. Китай, Монголия и Тува представляли собой в этом плане широкое поле деятельности для революционной работы большевиков. Вместе с тем нельзя сказать, что первые шаги НКИД РСФСР в отношении названных стран отличались продуманностью и эффективностью. В первую очередь это касается опрометчивого заявления об отмене пакета «восточных» договоров царского правительства. Жертвой такой политики на китайско-монгольско-урянхайском направлении стала «кяхтинская система» /233/ (соглашения 1913-1915 гг.), гарантировавшая автономный статус Внешней Монголии. Ее подрыв также сделал уязвимым для внешней агрессии бывший российский протекторат – Урянхайский край.
      Китай и Япония поначалу придерживались прежних договоров, но уже в 1918 г. договорились об участии Китая в военной интервенции против Советской России. В соответствии с заключенными соглашениями, «китайские милитаристы обязались ввести свои войска в автономную Внешнюю Монголию и, опираясь на нее, начать наступление, ...чтобы отрезать Дальний Восток от Советской России» [4]. В сентябре 1918 г. в Ургу вступил отряд чахар (одного из племен Внутренней Монголии) численностью в 500 человек. Вслед за китайской оккупацией Монголии в Туву были введены монгольский и китайский военные отряды. Это дало толчок заранее подготовленному вооруженному выступлению тувинцев в долине р. Хемчик. В январе 1919 г. Ян Ши-чао был назначен «специальным комиссаром Китайской республики по Урянхайским делам» [5]. В Туве его активно поддержали хемчикские нойоны Монгуш Буян-Бадыргы [6] и Куулар Чимба [7]. В начальный период иностранной оккупации в Туве начались массовые погромы российских поселенцев (русских, хакасов, татар и др.), которые на время прекратились с приходом в край по Усинскому тракту партизанской армии А. Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина (июль – сентябрь 1919 г.).
      Прибытие в край довольно сильной партизанской группировки насторожило монгольских и китайских интервентов. 18 июля 1919 г. партизаны захватили Белоцарск (ныне Кызыл). Монгольский отряд занял нейтральную позицию. Китайский оккупационный отряд находился далеко на западе. Партизан преследовал большой карательный отряд под командованием есаула Г. К. Болотова. В конце августа 1919г. он вступил на территорию Тувы и 29 августа занял Кызыл. Партизаны провели ложное отступление и в ночь на 30 августа обрушились на белогвардейцев. Охватив город полукольцом, они прижали их к реке. В ходе ожесточенного боя бологовцы были полностью разгромлены. Большая их часть утонула в водах Енисея. Лишь две сотни белогвардейцев спаслись. Общие потери белых в живой силе составили 1500 убитых. Три сотни принудительно мобилизованных новобранцев, не желая воевать, сдались в плен. Белоцарский бой был самым крупным и кровопролитным сражением за весь период Гражданской войны /234/ в Туве. Пополнившись продовольствием, трофейными боеприпасами, оружием и живой силой, сибирские партизаны вернулись в Минусинский край, где продолжили войну с колчаковцами. Тува вновь оказалась во власти интервентов.
      Для монголов, как разделенной нации, большое значение имел лозунг «собирания» монгольских племен и территорий в одно государство. Возникнув в 1911 г. как национальное движение, панмонголизм с тех пор последовательно и настойчиво ставил своей целью присоединение Тувы к Монголии. Объявленный царским правительством протекторат над Тувой монголы никогда не считали непреодолимым препятствием для этого. Теперь же, после отказа Советской России от прежних договоров, и вовсе действовали открыто. После ухода из Тувы партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е.Щетинкина в начале сентября 1919 г. монголы установили здесь военно-оккупационный режим и осуществляли фактическую власть, В ее осуществлении они опирались на авторитет амбын-нойона Тувы Соднам-Бальчира [8] и правителей Салчакского и Тоджинского хошунов. Монголы притесняли и облагали поборами русское и тувинское население, закрывали глаза на погромы русских населенных пунктов местным бандитствующим элементом. Вопиющим нарушением международного права было выдвижение монгольским командованием жесткого требования о депортации русского населения с левобережья Енисея на правый берег в течение 45 дней. Только ценой унижений и обещаний принять монгольское подданство выборным (делегатам) от населения русских поселков удалось добиться отсрочки исполнения этого приказа.
      Советское правительство в июне 1919 г. направило обращение к правительству автономной Монголии и монгольскому народу, в котором подчеркивало, что «в отмену соглашения 1913 г. Монголия, как независимая страна, имеет право непосредственно сноситься со всеми другими народами без всякой опеки со стороны Пекина и Петрограда» [9]. В документе совершенно не учитывалось, что, лишившись в лице российского государства покровителя, Монголия, а затем и Тува уже стали объектами для вмешательства со стороны Китая и стоявшей за ним Японии (члена Антанты), что сама Монголия возобновила попытки присоединить к себе Туву.
      В октябре 1919г. китайским правительством в Ургу был направлен генерал Сюй Шучжэн с военным отрядом, который аннулировал трех-/235/-стороннюю конвенцию от 7 июня 1913 г. о предоставлении автономного статуса Монголии [10]. После упразднения автономии Внешней Монголии монгольский отряд в Туве перешел в подчинение китайского комиссара. Вскоре после этого была предпринята попытка захватить в пределах Советской России с. Усинское. На территории бывшего российского протектората Тувы недалеко от этого района были уничтожены пос. Гагуль и ряд заимок в верховьях р. Уюк. Проживавшее там русское и хакасское население в большинстве своем было вырезано. В оккупированной китайским отрядом долине р. Улуг-Хем были стерты с лица земли все поселения проживавших там хакасов. Между тем Советская Россия, скованная Гражданской войной, помочь российским переселенцам в Туве ничем не могла.
      До 1920 г. внимание советского правительства было сконцентрировано на тех регионах Сибири и Дальнего Востока, где решалась судьба Гражданской войны. Тува к ним не принадлежала. Советская власть Енисейской губернии, как и царская в период протектората, продолжала формально числить Туву в своем ведении, не распространяя на нее свои действия. Так, в сводке Красноярской Губернской Чрезвычайной Комиссии за период с 14 марта по 1 апреля 1920 г. отмечалось, что «губерния разделена на 5 уездов: Красноярский, Ачинский, Канский, Енисейский и 3 края: Туруханский, Усинский и Урянхайский... Ввиду политической неопределенности Усинско-Урянхайского края, [к] формированию милиции еще не преступлено» [11].
      Только весной 1920 г. советское правительство вновь обратило внимание на острую обстановку в Урянхае. 16-18 мая 1920 г. в тувинском пос. Баян-Кол состоялись переговоры Ян Шичао и командира монгольского отряда Чамзрына (Жамцарано) с советским представителем А. И. Кашниковым [12], по итогам которых Тува признавалась нейтральной зоной, а в русских поселках края допускалась организация ревкомов. Но достигнутые договоренности на уровне правительств Китая и Советской России закреплены не были, так и оставшись на бумаге. Анализируя создавшуюся в Туве ситуацию, А. И. Кашников пришел к мысли, что решить острый «урянхайский вопрос» раз и навсегда может только создание ту винского государства. Он был не единственным советским деятелем, который так думал. Но, забегая вперед, отметим: дальнейшие события показали, что и после создания тувинского го-/236/-сударства в 1921 г. этот вопрос на протяжении двух десятилетий продолжал оставаться предметом дипломатических переговоров СССР с Монголией и Китаем.
      В конце июля 1920 г., в связи с поражением прояпонской партии в Китае и усилением освободительного движения в Монголии, монгольский отряд оставил Туву. Но его уход свидетельствовал не об отказе панмонголистов от присоединения Тувы, а о смене способа достижения цели, о переводе его в плоскость дипломатических переговоров с Советской Россией. Глава делегации монгольских революционеров С. Данзан во время переговоров 17 августа 1920 г. в Иркутске с уполномоченным по иностранным делам в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Талоном интересовался позицией Советской России по «урянхайскому вопросу» [13]. В Москве в беседах монгольских представителей с Г. В. Чичериным этот вопрос ставился вновь. Учитывая, что будущее самой Монголии, ввиду позиции Китая еще неясно, глава НКИД обдумывал иную формулу отношений сторон к «урянхайскому вопросу», ставя его в зависимость от решения «монгольского вопроса» [14].
      Большинство деятелей Коминтерна, рассматривая Китай в качестве перспективной зоны распространения мировой революции, исходили из необходимости всемерно усиливать влияние МНРП на Внутреннюю Монголию и Баргу, а через них – на революционное движение в Китае. С этой целью объединение всех монгольских племен (к которым, без учета тюркского происхождения, относились и тувинцы) признавалось целесообразным [15]. Меньшая часть руководства Коминтерна уже тогда считала, что панмонголизм создавал внутреннюю угрозу революционному единству в Китае [16].
      Вопросами текущей политики по отношению к Туве также занимались общесибирские органы власти. Характеризуя компетентность Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома в восточной политике, уполномоченный НКИД в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Гапон отмечал: «Взаимосплетение интересов Востока, с одной стороны, и Советской России, с другой, так сложно, что на тонкость, умелость революционной работы должно быть обращено особое внимание. Солидной постановке этого дела партийными центрами Сибири не только не уделяется внимания, но в практической плоскости этот вопрос вообще не ставится» [17]. Справедливость этого высказывания находит подтверждение /237/ в практической деятельности Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома, позиция которых в «урянхайском вопросе» основывалась не на учете ситуации в регионе, а на общих указаниях Дальневосточного Секретариата Коминтерна (далее – ДВСКИ).
      Ян Шичао, исходя из политики непризнания Китайской Республикой Советской России, пытаясь упрочить свое пошатнувшееся положение из-за революционных событий в Монголии, стал добиваться от русских колонистов замены поселковых советов одним выборным лицом с функциями сельского старосты. Вокруг китайского штаба концентрировались белогвардейцы и часть тувинских нойонов. Раньше царская Россия была соперницей Китая в Туве, но китайский комиссар в своем отношении к белогвардейцам руководствовался принципом «меньшего зла» и намерением ослабить здесь «красных» как наиболее опасного соперника.
      В августе 1920 г. в ранге Особоуполномоченного по делам Урянхайского края и Усинского пограничного округа в Туву был направлен И. Г. Сафьянов [18]. На него возлагалась задача защиты «интересов русских поселенцев в Урянхае и установление дружественных отношений как с местным коренным населением Урянхая, так и с соседней с ним Монголией» [19]. Решением президиума Енисейского губкома РКП (б) И. Г. Сафьянову предписывалось «самое бережное отношение к сойотам (т.е. к тувинцам. – Н.М.) и самое вдумчивое и разумное поведение в отношении монголов и китайских властей» [20]. Практические шаги по решению этих задач он предпринимал, руководствуясь постановлением ВЦИК РСФСР, согласно которому Тува к числу регионов Советской России отнесена не была [21].
      По прибытии в Туву И. Г. Сафьянов вступил в переписку с китайским комиссаром. В письме от 31 августа 1920 г. он уведомил Ян Шичао о своем назначении и предложил ему «по всем делам Усинского Пограничного Округа, а также ... затрагивающим интересы русского населения, проживающего в Урянхае», обращаться к нему. Для выяснения «дальнейших взаимоотношений» он попросил назначить время и место встречи [22]. Что касается Ян Шичао, то появление в Туве советского представителя, ввиду отсутствия дипломатических отношений между Советской Россией и Китаем, было им воспринято настороженно. Этим во многом объясняется избранная Ян Шичао /238/ тактика: вести дипломатическую переписку, уклоняясь под разными предлогами от встреч и переговоров.
      Сиббюро ЦК РКП (б) в документе «Об условиях, постановке и задачах революционной работы на Дальнем Востоке» от 16 сентября 1920 г. определило: «...пока край не занят китайскими войсками (видимо, отряд Ян Шичао в качестве серьезной силы не воспринимался. – Н.М.), ...должны быть приняты немедленно же меры по установлению тесного контакта с урянхами и изоляции их от китайцев» [23]. Далее говорилось о том, что «край будет присоединен к Монголии», в которой «урянхайцам должна быть предоставлена полная свобода самоуправления... [и] немедленно убраны русские административные учреждения по управлению краем» [24]. Центральным пунктом данного документа, несомненно, было указание на незамедлительное принятие мер по установлению связей с тувинцами и изоляции их от китайцев. Мнение тувинцев по вопросу о вхождении (невхождении) в состав Монголии совершенно не учитывалось. Намерение упразднить в Туве русскую краевую власть (царскую или колчаковскую) запоздало, поскольку ее там давно уже не было, а восстанавливаемые советы свою юрисдикцию на тувинское население не распространяли. Этот план Сиббюро был одобрен Политбюро ЦК РКП (б) и долгое время определял политику Советского государства в отношении Урянхайского края и русской крестьянской колонии в нем.
      18 сентября 1920 г. Ян Шичао на первое письмо И. Г. Сафьянова ответил, что его назначением доволен, и принес свои извинения в связи с тем, что вынужден отказаться от переговоров по делам Уряпхая, как подлежащим исключительному ведению правительства [25]. На это И. Г. Сафьянов в письме от 23 сентября 1921 г. пояснил, что он переговоры межгосударственного уровня не предлагает, а собирается «поговорить по вопросам чисто местного характера». «Являясь представителем РСФСР, гражданами которой пожелало быть и все русское население в Урянхае, – пояснил он, – я должен встать на защиту его интересов...» Далее он сообщил, что с целью наладить «добрососедские отношения с урянхами» решил пригласить их представителей на съезд «и вместе с ними обсудить все вопросы, касающиеся обеих народностей в их совместной жизни» [26], и предложил Ян Шичао принять участие в переговорах. /239/
      Одновременно И. Г. Сафьянов отправил еще два официальных письма. В письме тувинскому нойону Даа хошуна Буяну-Бадыргы он сообщил, что направлен в Туву в качестве представителя РСФСР «для защиты интересов русского населения Урянхая» и для переговоров с ним и другими представителями тувинского народа «о дальнейшей совместной жизни». Он уведомил нойона, что «для выяснения создавшегося положения» провел съезд русского населения, а теперь предлагал созвать тувинский съезд [27]. Второе письмо И. Г. Сафьянов направил в Сибревком (Омск). В нем говорилось о политическом положении в Туве, в частности об избрании на X съезде русского населения (16-20 сентября) краевой Советской власти, начале работы по выборам поселковых советов и доброжелательном отношении к проводимой работе тувинского населения. Монгольский отряд, писал он, покинул Туву, а китайский – ограничивает свое влияние районом торговли китайских купцов – долиной р. Хемчик [28].
      28 сентября 1920 г. Енгубревком РКП (б) на своем заседании заслушал доклад о ситуации в Туве. В принятой по нему резолюции говорилось: «Отношение к Сафьянову со стороны сойотов очень хорошее. Линия поведения, намеченная Сафьяновым, следующая: организовать, объединить местные Ревкомы, создать руководящий орган “Краевую власть” по образцу буферного государства»[29]. В протоколе заседания также отмечалось: «Отношения между урянхами и монголами – с одной стороны, китайцами – с другой, неприязненные и, опираясь на эти неприязненные отношения, можно было бы путем организации русского населения вокруг идеи Сов[етской] власти вышибить влияние китайское из Урянхайского края» [30].
      В телеграфном ответе на письмо И.Г. Сафьянова председатель Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома И. Н. Смирнов [31] 2 октября 1920 г. сообщил, что «Сиббюро имело суждение об Урянхайском крае» и вынесло решение: «Советская Россия не намерена и не делает никаких шагов к обязательному присоединению к себе Урянхайского края». Но так как он граничит с Монголией, то, с учетом созданных в русской колонии советов, «может и должен служить проводником освободительных идей в Монголии и Китае». В связи с этим, сообщал И. Н. Смирнов, декреты Советской России здесь не должны иметь обязательной силы, хотя организация власти по типу советов, «как агитация действием», /240/ желательна. В практической работе он предписывал пока «ограничиться» двумя направлениями: культурно-просветительным и торговым [32]. Как видно из ответа. Сиббюро ЦК РКП (б) настраивало сторонников Советской власти в Туве на кропотливую революционную культурно-просветительную работу. Учитывая заграничное положение Тувы (пока с неясным статусом) и задачи колонистов по ведению революционной агитации в отношении к Монголии и Китаю, от санкционирования решений краевого съезда оно уклонилось. Напротив, чтобы отвести от Советской России обвинения со стороны других государств в продолжение колониальной политики, русской колонии было предложено не считать декреты Советской власти для себя обязательными. В этом прослеживается попытка вполне оправдавшую себя с Дальневосточной Республикой (ДВР) «буферную» тактику применить в Туве, где она не являлась ни актуальной, ни эффективной. О том, как И.Г. Сафьянову держаться в отношении китайского военного отряда в Туве, Сиббюро ЦК РКП (б) никаких инструкций не давало, видимо полагая, что на месте виднее.
      5 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов уведомил Ян Шичао, что урянхайский съезд созывается 25 октября 1920 г. в местности Суг-Бажи, но из полученного ответа убедился, что китайский комиссар контактов по-прежнему избегает. В письме от 18 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов вновь указал на крайнюю необходимость переговоров, теперь уже по назревшему вопросу о недопустимом поведении китайских солдат в русских поселках. Дело в том, что 14 октября 1920 г. они застрелили председателя Атамановского сельсовета А. Сниткина и арестовали двух русских граждан, отказавшихся выполнить их незаконные требования. В ответ на это местная поселковая власть арестовала трех китайских солдат, творивших бесчинства и произвол. «Как видите, дело зашло слишком далеко, – писал И. Г. Сафьянов, – и я еще раз обращаюсь к Вам с предложением возможно скорее приехать сюда, чтобы совместно со мной обсудить и разобрать это печальное и неприятное происшествие. Предупреждаю, что если Вы и сейчас уклонитесь от переговоров и откажитесь приехать, то я вынужден буду прервать с Вами всякие сношения, сообщить об этом нашему Правительству, и затем приму соответствующие меры к охране русских поселков и вообще к охране наших интересов в Урянхае». Сафьянов также предлагал /241/ во время встречи обменяться арестованными пленными [33]. В течение октября между китайским и советским представителями в Туве велась переписка по инциденту в Атамановке. Письмом от 26 октября 1920 г. Ян Шичао уже в который раз. ссылаясь на нездоровье, от встречи уклонился и предложил ограничиться обменом пленными [34]. Между тем начатая И.Г. Сафьяновым переписка с тувинскими нойонами не могла не вызвать беспокойства китайского комиссара. Он, в свою очередь, оказал давление на тувинских правителей и сорвал созыв намеченного съезда.
      Из вышеизложенного явствует, что китайский комиссар Ян Шичао всеми силами пытался удержаться в Туве. Революционное правительство Монголии поставило перед Советским правительством вопрос о включении Тувы в состав Внешней Монголии. НКИД РСФСР, учитывая в первую очередь «китайский фактор» как наиболее весомый, занимал по нему' нейтрально-осторожную линию. Большинство деятелей Коминтерна и общесибирские партийные и советские органы в своих решениях по Туве, как правило, исходили из целесообразности ее объединения с революционной Монголией. Практические шаги И.Г. Сафьянова, представлявшего в то время в Туве Сибревком и Сиббюро ЦК РКП (б), были направлены на вовлечение представителя Китая в Туве в переговорный процесс о судьбе края и его населения, установление с той же целью контактов с влиятельными фигурами тувинского общества и местными советскими активистами. Однако китайский комиссар и находившиеся под его влиянием тувинские нойоны от встреч и обсуждений данной проблемы под разными предлогами уклонялись.
      Концентрация антисоветских сил вокруг китайского штаба все более усиливалась. В конце октября 1920 г. отряд белогвардейцев корнета С.И. Шмакова перерезал дорогу, соединяющую Туву с Усинским краем. Водный путь вниз по Енисею в направлении на Минусинск хорошо простреливался с левого берега. Местные партизаны и сотрудники советского представительства в Туве оказались в окружении. Ситуация для них становилась все более напряженной [35]. 28 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов решил в сопровождении охраны выехать в местность Оттук-Даш, куда из района Шагаан-Арыга выдвинулся китайский отряд под командованием Линчана и, как ожидалось, должен был прибыть Ян Шичао. Но переговоры не состоялись. /242/
      На рассвете 29 октября 1920 г. китайские солдаты и мобилизованные тувинцы окружили советскую делегацию. Против 75 красноармейцев охраны выступил многочисленный и прекрасно вооруженный отряд. В течение целого дня шла перестрелка. Лишь с наступлением темноты окруженным удалось прорвать кольцо и отступить в Атамановку. В этом бою охрана И. Г. Сафьянова потеряла несколько человек убитыми, а китайско-тувинский отряд понес серьезные потери (до 300 человек убитыми и ранеными) и отступил на место прежней дислокации. Попытка Ян Шичао обеспечить себе в Туве безраздельное господство провалилась [36].
      Инцидент на Оттук-Даше стал поворотным пунктом в политической жизни Тувы. Неудача китайцев окончательно подорвала их авторитет среди коренного населения края и лишила поддержки немногих, хотя и влиятельных, сторонников из числа хемчикских нойонов. Непозволительное в международной практике нападение на дипломатического представителя (в данном случае – РСФСР), совершенное китайской стороной, а также исходящая из китайского лагеря угроза уничтожения населенных пунктов русской колонии дали Советской России законный повод для ввода на территорию Тувы военных частей.
      И.Г. Сафьянов поначалу допускал присоединение Тувы к Советской России. Он считал, что этот шаг «не создаст... никакого осложнения в наших отношениях с Китаем и Монголией, где сейчас с новой силой загорается революционный пожар, где занятые собственной борьбой очень мало думают об ограблении Урянхая…» [37]. Теперь, когда вопрос о вводе в Туву советских войск стоял особенно остро, он, не колеблясь, поставил его перед Енгубкомом и Сибревкомом. 13 ноября 1920 г. И.Г. Сафьянов направил в Омск телеграмму: «Белые банды, выгоняемые из северной Монголии зимними холодами и голодом, намереваются захватить Урянхай. Шайки местных белобандитов, скрывающиеся в тайге, узнав это, вышли и грабят поселки, захватывают советских работников, терроризируют население. Всякая мирная работа парализована ими... Теперь положение еще более ухудшилось, русскому населению Урянхая, сочувствующему советской власти, грозит полное истребление. Требую от вас немедленной помощи. Необходимо сейчас же ввести в Урянхай регулярные отряды. Стоящие в Усинском войска боятся нарушения международных прав. Ничего /243/ они уже не нарушат. С другой стороны совершено нападение на вашего представителя...» [38]
      В тот же день председатель Сибревкома И.Н. Смирнов продиктовал по прямому проводу сообщение для В.И. Ленина (копия – Г.В. Чичерину), в котором обрисовал ситуацию в Туве. На основании данных, полученных от него 15 ноября 1920 г., Политбюро ЦК РКП (б) рассматривало вопрос о военной помощи Туве. Решение о вводе в край советских войск было принято, но выполнялось медленно. Еще в течение месяца И. Г. Сафьянову приходилось посылать тревожные сигналы в высокие советские и военные инстанции. В декабре 1920 г. в край был введен советский экспедиционный отряд в 300 штыков. В начале 1921 г. вошли и рассредоточились по населенным пунктам два батальона 190-го полка внутренней службы. В с. Усинском «в ближайшем резерве» был расквартирован Енисейский полк [39].
      Ввод советских войск крайне обеспокоил китайского комиссара в Туве. На его запрос от 31 декабря 1920 г. о причине их ввода в Туву И. Г. Сафьянов письменно ответил, что русским колонистам и тяготеющим к Советской России тувинцам грозит опасность «быть вырезанными» [40]. Он вновь предложил Ян Шичао провести в Белоцарске 15 января 1921 г. переговоры о дальнейшей судьбе Тувы. Но даже в такой ситуации китайский представитель предпочел избежать встречи [41].
      Еще в первых числах декабря 1920 г. в адрес командования военной части в с. Усинском пришло письмо от заведующего сумоном Маады Лопсан-Осура [42], в котором он сообщал: «Хотя вследствие недоразумения. .. вышла стычка на Оттук-Даше (напомним, что в ней на стороне китайцев участвовали мобилизованные тувинцы. – Н.М.), но отношения наши остались добрососедскими ... Если русские военные отряды не будут отведены на старые места, Ян Шичао намерен произвести дополнительную мобилизацию урянхов, которая для нас тяжела и нежелательна» [43]. Полученное сообщение 4 декабря 1920 г. было передано в высокие военные ведомства в Иркутске (Реввоенсовет 5-й армии), Омске, Чите и, по-видимому, повлияло на решение о дополнительном вводе советских войск в Туву. Тревожный сигнал достиг Москвы.
      На пленуме ЦК РКП (б), проходившем 4 января 1921 г. под председательством В. И. Ленина, вновь обсуждался вопрос «Об Урянхайском крае». Принятое на нем постановление гласило: «Признавая /244/ формальные права Китайской Республики над Урянхайским краем, принять меры для борьбы с находящимися там белогвардейскими каппелевскими отрядами и оказать содействие местному крестьянскому населению...» [44]. Вскоре в Туву были дополнительно введены подразделения 352 и 440 полков 5-й Красной Армии и направлены инструкторы в русские поселки для организации там ревкомов.
      Ян Шичао, приведший ситуацию в Туве к обострению, вскоре был отозван пекинским правительством, но прибывший на его место новый военный комиссар Ман Шани продолжал придерживаться союза с белогвардейцами. Вокруг его штаба, по сообщению от командования советской воинской части в с. Усинское от 1 февраля 1921 г., сосредоточились до 160 противников Советской власти [45]. А между тем захватом Урги Р.Ф.Унгерном фон Штернбергом в феврале 1921 г., изгнанием китайцев из Монголии их отряд в Туве был поставлен в условия изоляции, и шансы Китая закрепиться в крае стали ничтожно малыми.
      Повышение интереса Советской России к Туве было также связано с перемещением театра военных действий на территорию Монголии и постановкой «урянхайского вопроса» – теперь уже революционными панмонголистами и их сторонниками в России. 2 марта 1921 г. Б.З. Шумяцкий [46] с И.Н. Смирновым продиктовали по прямому проводу для Г.В. Чичерина записку, в которой внесли предложение включить в состав Монголии Урянхайский край (Туву). Они считали, что монгольской революционной партии это прибавит сил для осуществления переворота во всей Монголии. А Тува может «в любой момент ... пойти на отделение от Монголии, если ее международное положение станет складываться не в нашу пользу» [47]. По этому плану Тува должна была без учета воли тувинского народа войти в состав революционной Монголии. Механизм же ее выхода из монгольского государства на случай неудачного исхода революции в Китае продуман не был. Тем не менее, как показывают дальнейшие события в Туве и Монголии, соавторы этого плана получили на его реализацию «добро». Так, когда 13 марта 1921 г. в г. Троицкосавске было сформировано Временное народное правительство Монголии из семи человек, в его составе одно место было зарезервировано за Урянхаем [48].
      Барон Р.Ф.Унгерн фон Штернберг, укрепившись в Монголии, пытался превратить ее и соседний Урянхайский край в плацдарм для /245/ наступления на Советскую Россию. Между тем советское правительство, понимая это, вовсе не стремилось наводнить Туву войсками. С белогвардейскими отрядами успешно воевали главным образом местные русские партизаны, возглавляемые С.К. Кочетовым, а с китайцами – тувинские повстанцы, которые первое время руководствовались указаниями из Монголии. Позднее, в конце 1920-х гг., один из первых руководителей тувинского государства Куулар Дондук [49] вспоминал, что при Р.Ф.Унгерне фон Штернберге в Урге было созвано совещание монгольских князей, которое вынесло решение о разгроме китайского отряда в Туве [50]. В первых числах марта 1921 г. в результате внезапного ночного нападения тувинских повстанцев на китайцев в районе Даг-Ужу он был уничтожен.
      18 марта Б.З. Шумяцкий телеграфировал И.Г. Сафьянову: «По линии Коминтерна предлагается вам немедленно организовать урянхайскую нар[одно-] революционную] партию и народ[н]о-революционное правительство Урянхая... Примите все меры, чтобы организация правительства и нар[одно-] рев[олюционной] партии были осуществлены в самый краткий срок и чтобы они декларировали объединение с Монголией в лице создавшегося в Маймачене Центрального Правительства ...Вы назначаетесь ... с полномочиями Реввоенсовета армии 5 и особыми полномочиями от Секретариата (т.е. Дальневосточного секретариата Коминтерна. – Я.М.)» [51]. Однако И. Г. Сафьянов не поддерживал предложенный Шумяцким и Смирновым план, особенно ту его часть, где говорилось о декларировании тувинским правительством объединения Тувы с Монголией.
      21 мая 1921 г. Р.Ф. Унгерн фон Штернберг издал приказ о переходе в подчинение командования его войск всех рассеянных в Сибири белогвардейских отрядов. На урянхайском направлении действовал отряд генерала И. Г. Казанцева [52]. Однако весной 1921 г. он был по частям разгромлен и рассеян партизанами (Тарлакшинский бой) и хемчик-скими тувинцами [53].
      После нескольких лет вооруженной борьбы наступила мирная передышка, которая позволила И.Г. Сафьянову и его сторонникам активизировать работу по подготовке к съезду представителей тувинских хошунов. Главным пунктом повестки дня должен был стать вопрос о статусе Тувы. В качестве возможных вариантов решения рассматри-/246/-вались вопросы присоединения Тувы к Монголии или России, а также создание самостоятельного тувинского государства. Все варианты имели в Туве своих сторонников и шансы на реализацию.
      Относительно новым для тувинцев представлялся вопрос о создании национального государства. Впервые представители тувинской правящей элиты заговорили об этом (по примеру Монголии) в феврале 1912 г., сразу после освобождения от зависимости Китая. Непременным условием его реализации должно было стать покровительство России. Эту часть плана реализовать удаюсь, когда в 1914 г. над Тувой был объявлен российский протекторат Однако царская Россия вкладывала в форму протектората свое содержание, взяв курс на поэтапное присоединение Тувы. Этому помешали революционные события в России.
      Второй раз попытка решения этого вопроса, как отмечалось выше, осуществлялась с позиций самоопределения тувинского народа в июне 1918 г. И вот после трудного периода Гражданской войны в крае и изгнания из Тувы иностранных интервентов этот вопрос обсуждался снова. Если прежде геополитическая ситуация не давала для его реализации ни малейших шансов, то теперь она, напротив, ей благоприятствовала. Немаловажное значение для ее практического воплощения имели данные И.Г. Сафьяновым гарантии об оказании тувинскому государству многосторонней помощи со стороны Советской России. В лице оставивших китайцев хемчикских нойонов Буяна-Бадыргы и Куулара Чимба, под властью которых находилось большинство населения Тувы, идея государственной самостоятельности получила активных сторонников.
      22 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов распространил «Воззвание [ко] всем урянхайским нойонам, всем чиновникам и всему урянхайскому народу», в котором разъяснял свою позицию по вопросу о самоопределении тувинского народа. Он также заверил, что введенные в Туву советские войска не будут навязывать тувинскому народу своих законов и решений [54]. Из текста воззвания явствовало, что сам И. Г. Сафьянов одобряет идею самоопределения Тувы вплоть до образования самостоятельного государства.
      Изменение политической линии представителя Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянова работниками ДВСКИ и советских органов власти Сибири было встречено настороженно. 24 мая Сиббюро ЦК РКП (б) /247/ рассмотрело предложение Б.З. Шумяцкого об отзыве из Тувы И. Г. Сафьянова. В принятом постановлении говорилось: «Вопрос об отзыве т. Сафьянова .. .отложить до разрешения вопроса об Урянхайском крае в ЦК». Кроме того, Енисейский губком РКП (б) не согласился с назначением в Туву вместо Сафьянова своего работника, исполнявшего обязанности губернского продовольственного комиссара [55].
      На следующий день Б.З. Шумяцкий отправил на имя И.Г. Сафьянова гневную телеграмму: «Требую от Вас немедленного ответа, почему до сих пор преступно молчите, предлагаю немедленно войти в отношение с урянхайцами и выйти из состояния преступной бездеятельности». Он также ставил Сафьянова в известность, что на днях в Туву прибудет делегация от монгольского народно-революционного правительства и революционной армии во главе с уполномоченным Коминтерна Б. Цивенжаповым [56], директивы которого для И. Г. Сафьянова обязательны [57]. На это в ответной телеграмме 28 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов заявил: «...Я и мои сотрудники решили оставить Вашу программу и работать так, как подсказывает нам здравый смысл. Имея мандат Сибревкома, выданный мне [с] согласия Сиббюро, беру всю ответственность на себя, давая отчет [о] нашей работе только товарищу Смирнову» [58].
      14 июня 1921 г. глава НКИД РСФСР Г.В. Чичерин, пытаясь составить более четкое представление о положении в Туве, запросил мнение И.Н. Смирнова по «урянхайскому вопросу» [59]. В основу ответа И.Н. Смирнова было положено постановление, принятое членами Сиббюро ЦК РКП (б) с участием Б.З. Шумяцкого. Он привел сведения о численности в Туве русского населения и советских войск и предложил для осуществления постоянной связи с Урянхаем направить туда представителя НКИД РСФСР из окружения Б.З. Шумяцкого. Также было отмечено, что тувинское население относится к монголам отрицательно, а русское «тяготеет к советской власти». Несмотря на это, Сиббюро ЦК РКП (б) решило: Тува должна войти в состав Монголии, но декларировать это не надо [60].
      16 июня 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) по предложению народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина с одобрения В.И. Ленина приняло решение о вступлении в Монголию советских войск для ликвидации группировки Р.Ф.Унгерна фон Штернберга. Тем временем «старые» панмонголисты тоже предпринимали попытки подчинить /248/ себе Туву. Так, 17 июня 1921 г. управляющий Цзасакту-хановским аймаком Сорукту ван, назвавшись правителем Урянхая, направил тувинским нойонам Хемчика письмо, в котором под угрозой сурового наказания потребовал вернуть захваченные у «чанчина Гегена» (т.е. генерала на службе у богдо-гегена) И.Г. Казанцева трофеи и служебные бумаги, а также приехать в Монголию для разбирательства [61]. 20 июня 1921 г. он сообщил о идущем восстановлении в Монголии нарушенного китайцами управления (т.е. автономии) и снова выразил возмущение разгромом тувинцами отряда генерала И.Г. Казанцева. Сорукту ван в гневе спрашивал: «Почему вы, несмотря на наши приглашения, не желаете явиться, заставляете ждать, тормозите дело и не о чем не сообщаете нам? ...Если вы не исполните наше предписание, то вам будет плохо» [62]
      Однако монгольский сайт (министр, влиятельный чиновник) этими угрозами ничего не добился. Хемчикские нойоны к тому времени уже были воодушевлены сафьяновским планом самоопределения. 22 июня 1921 г. И. Г. Сафьянов в ответе на адресованное ему письмо Сорукту вана пригласил монгольского сайта на переговоры, предупредив его, что «чинить обиды другому народу мы не дадим и берем его под свое покровительство» [63]. 25-26 июня 1921 г. в Чадане состоялось совещание представителей двух хемчикских хошунов и советской делегации в составе представителей Сибревкома, частей Красной Армии, штаба партизанского отряда и русского населения края, на котором тувинские представители выразили желание создать самостоятельное государство и созвать для его провозглашения Всетувинский съезд. В принятом ими на совещании решении было сказано: «Представителя Советской России просим поддержать нас на этом съезде в нашем желании о самоопределении... Вопросы международного характера будущему центральному органу необходимо решать совместно с представительством Советской России, которое будет являться как бы посредником между тувинским народом и правительствами других стран» [64].
      1 июля 1921 г. в Москве состоялись переговоры наркома иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина с монгольской делегацией в составе Бекзеева (Ц. Жамцарано) и Хорлоо. В ходе переговоров Г.В. Чичерин предложил формулу отношения сторон к «урянхайскому вопросу», в соответствии с которой: Советская Россия от притязаний на Туву /249/ отказывалась, Монголия в перспективе могла рассчитывать на присоединение к ней Тувы, но ввиду неясности ее международного положения вопрос оставался открытым на неопределенное время. Позиция Тувы в это время определенно выявлена еще не была, она никак не комментировалась и во внимание не принималась.
      Между тем Б.З. Шумяцкий попытался еще раз «образумить» своего политического оппонента в Туве. 12 июля 1921 г. он телеграфировал И. Г. Сафьянову: «Если совершите возмутительную и неслыханную в советской, военной и коминтерновской работе угрозу неподчинения в смысле отказа информировать, то вынужден буду дать приказ по военной инстанции в пределах прав, предоставленных мне дисциплинарным уставом Красной Армии, которым не однажды усмирялся бунтарский пыл самостийников. Приказываю информацию давать моему заместителю [Я.Г.] Минскеру и [К.И.] Грюнштейну» [65].
      Однако И. Г. Сафьянов, не будучи на деле «самостийником», практически о каждом своем шаге регулярно докладывал председателю Сибревкома И. Н. Смирнову и просил его передать полученные сведения в адрес Реввоенсовета 5-й армии и ДВСКИ. 13 июля 1921 г. И.Г. Сафьянов подробно информирован его о переговорах с представителями двух хемчикских кожуунов [66]. Объясняя свое поведение, 21 июля 1921 г. он писал, что поначалу, выполняя задания Б.З. Шумяцкого «с его буферной Урянхайской политикой», провел 11-й съезд русского населения Тувы (23-25 апреля 1921 г.), в решениях которого желание русского населения – быть гражданами Советской республики – учтено не было. В результате избранная на съезде краевая власть оказалась неавторитетной, и «чтобы успокоить бушующие сердца сторонников Советской власти», ему пришлось «преобразовать представительство Советской] России в целое учреждение, разбив его на отделы: дипломатический, судебный, Внешторга и промышленности, гражданских дел» [67]. Письмом от 28 июля 1921 г. он сообщил о проведении 12-го съезда русского населения в Туве (23-26 июля 1921 гг.), на котором делегаты совершенно определенно высказались за упразднение буфера и полное подчинение колонии юрисдикции Советской России [68].
      В обращении к населению Тувы, выпущенном в конце июля 1921 г., И.Г. Сафьянов заявил: «Центр уполномочил меня и послал к Вам в Урянхай помочь Вам освободиться от гнета Ваших насильников». /250/ Причислив к числу последних китайцев, «реакционных» монголов и белогвардейцев, он сообщил, что ведет переговоры с хошунами Тувы о том, «как лучше устроить жизнь», и что такие переговоры с двумя хемчикскими хошунами увенчались успехом. Он предложил избрать по одному представителю от сумона (мелкая административная единица и внутриплеменное деление. – Я.М.) на предстоящий Всетувинский съезд, на котором будет рассмотрен вопрос о самоопределении Тувы [69].
      С каждым предпринимаемым И. Г. Сафьяновым шагом возмущение его действиями в руководстве Сиббюро ЦК РКП (б) и ДВСКИ нарастало. Его переговоры с представителями хемчикских хошунов дали повод для обсуждения Сиббюро ЦК РКП (б) вопроса о покровительстве Советской России над Тувой. В одном из его постановлений, принятом в июле 1921 г., говорилось, что советский «протекторат над Урянхайским краем в международных делах был бы большой политической ошибкой, которая осложнила бы наши отношения с Китаем и Монголией» [70]. 11 августа 1921 г. И. Г. Сафьянов получил из Иркутска от ответственного секретаря ДВСКИ И. Д. Никитенко телеграмму, в которой сообщалось о его отстранении от представительства Коминтерна в Урянхае «за поддержку захватчиков края по направлению старой царской администрации» [71]. Буквально задень до Всетувинского учредительного Хурала в Туве 12 августа 1921 г. И. Д. Никитенко писал Г.В. Чичерину о необходимости «ускорить конкретное определение отношения Наркоминдела» по Туве. Назвав И. Г. Сафьянова «палочным самоопределителем», «одним из импрессионистов... доморощенной окраинной политики», он квалифицировал его действия как недопустимые. И. Д. Никитенко предложил включить Туву «в сферу влияния Монгольской Народно-Революционной партии», работа которой позволит выиграть 6-8 месяцев, в течение которых «многое выяснится» [72]. Свою точку зрения И. Д. Никитенко подкрепил приложенными письмами двух известных в Туве монголофилов: амбын-нойона Соднам-Бальчира с группой чиновников и крупного чиновника Салчакского хошуна Сосор-Бармы [73].
      Среди оппонентов И. Г. Сафьянова были и советские военачальники. По настоянию Б.З. Шумяцкого он был лишен мандата представителя Реввоенсовета 5-й армии. Военный комиссар Енисейской губернии И. П. Новоселов и командир Енисейского пограничного полка Кейрис /251/ доказывали, что он преувеличивал количество белогвардейцев в Урянхае и исходящую от них опасность лишь для того, чтобы добиться военной оккупации края Советской Россией. Они также заявляли, что представитель Сибревкома И.Г. Сафьянов и поддерживавшие его местные советские власти преследовали в отношении Тувы явно захватнические цели, не считаясь с тем, что их действия расходились с политикой Советской России, так как документальных данных о тяготении тувинцев к России нет. Адресованные И. Г. Сафьянову обвинения в стремлении присоединить Туву к России показывают, что настоящие его взгляды на будущее Тувы его политическим оппонентам не были до конца ясны и понятны.
      Потакавшие новым панмонголистам коминтерновские и сибирские советские руководители, направляя в Туву в качестве своего представителя И.Г. Сафьянова, не ожидали, что он станет настолько сильным катализатором политических событий в крае. Действенных рычагов влияния на ситуацию на тувинской «шахматной доске» отечественные сторонники объединения Тувы с Монголией не имели, поэтому проиграли Сафьянову сначала «темп», а затем и «партию». В то время когда представитель ДВСКИ Б. Цивенжапов систематически получал информационные сообщения Монгольского телеграфного агентства (МОНТА) об успешном развитии революции в Монголии, события в Туве развивались по своему особому сценарию. Уже находясь в опале, лишенный всех полномочий, пользуясь мандатом представителя Сибревкома, действуя на свой страх и риск, И.Г. Сафьянов ускорил наступление момента провозглашения тувинским народом права на самоопределение. В итоге рискованный, с непредсказуемыми последствиями «урянхайский гамбит» он довел до победного конца. На состоявшемся 13-16 августа 1921 г. Всетувинском учредительном Хурале вопрос о самоопределении тувинского народа получил свое разрешение.
      В телеграмме, посланной И.Г. Сафьяновым председателю Сибревкома И. Н. Смирнову (г. Новониколаевск), ДВСКИ (г. Иркутск), Губкому РКП (б) (г. Красноярск), он сообщал: «17 августа 1921 г. Урянхай. Съезд всех хошунов урянхайского народа объявил Урянхай самостоятельным в своем внутреннем управлении, [в] международных же сношениях идущим под покровительством Советроссии. Выбрано нар[одно]-рев[о-люционное] правительство [в] составе семи лиц... Русским гражданам /252/ разрешено остаться [на] территории Урянхая, образовав отдельную советскую колонию, тесно связанную с Советской] Россией...» [74]
      В августе – ноябре 1921 г. в Туве велось государственное строительство. Но оно было прервано вступлением на ее территорию из Западной Монголии отряда белого генерала А. С. Бакича. В конце ноября 1921 г. он перешел через горный хребет Танну-Ола и двинулся через Элегест в Атамановку (затем село Кочетово), где находился штаб партизанского отряда. Партизаны, среди которых были тувинцы и красноармейцы усиленного взвода 440-го полка под командой П.Ф. Карпова, всего до тысячи бойцов, заняли оборону.
      Ранним утром 2 декабря 1921 г. отряд Бакича начал наступление на Атамановку. Оборонявшие село кочетовцы и красноармейцы подпустили белогвардейцев поближе, а затем открыли по ним плотный пулеметный и ружейный огонь. Потери были огромными. В числе первых был убит генерал И. Г. Казанцев. Бегущих с поля боя белогвардейцев добивали конные красноармейцы и партизаны. Уничтожив значительную часть живой силы, они захватили штаб и обоз. Всего под Атамановкой погибло свыше 500 белогвардейцев, в том числе около 400 офицеров, 7 генералов и 8 священников. Почти столько же белогвардейцев попало в плен. Последняя попытка находившихся на территории Монголии белогвардейских войск превратить Туву в оплот белых сил и плацдарм для наступления на Советскую Россию закончилась неудачей. Так завершилась Гражданская война в Туве.
      Остатки разгромленного отряда Бакича ушли в Монголию, где вскоре добровольно сдались монгольским и советским военным частям. По приговору Сибирского военного отделения Верховного трибунала ВЦИК генерала А. С. Бакича и пятерых его ближайших сподвижников расстреляли в Новосибирске. За умелое руководство боем и разгром отряда Бакича С. К. Кочетова приказом Реввоенсовета РСФСР № 156 от 22 января 1922 г. наградили орденом Красного Знамени.
      В завершение настоящего исследования можно заключить, что протекавшие в Туве революционные события и Гражданская война были в основном производными от российских, Тува была вовлечена в российскую орбиту революционных и военных событий периода 1917-1921 гг. Но есть у них и свое, урянхайское, измерение. Вплетаясь в канву известных событий, в новых условиях получил свое продол-/253/-жение нерешенный до конца спор России, Китая и Монголии за обладание Тувой, или «урянхайский вопрос». А на исходе Гражданской войны он дополнился новым содержанием, выраженным в окрепшем желании тувинского народа образовать свое государство. Наконец, определенное своеобразие событиям придавало местоположение Тувы. Труд недоступностью и изолированностью края от революционных центров Сибири во многом объясняется относительное запаздывание исторических процессов периода 1917-1921 гг., более медленное их протекание, меньшие интенсивность и степень остроты. Однако это не отменяет для Тувы общую оценку описанных выше событий, как произошедших по объективным причинам, и вместе с тем страшных и трагических.
      1. См.: Собрание архивных документов о протекторате России над Урянхайским краем – Тувой (к 100-летию исторического события). Новосибирск, 2014.
      2. История Тувы. Новосибирск, 2017. Т. III. С. 13-30.
      3. ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. М., 1994. Т. 1. 1920-1925. С. 11.
      4. История советско-монгольских отношений. М., 1981. С. 24.
      5. Сейфуяин Х.М. К истории иностранной военной интервенции и гражданской войны в Туве. Кызыл, 1956. С. 38-39; Ян Шичао окончил юридический факультет Петербургского университета, хорошо знал русский язык (см.: Белов Ь.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999. С. 203 (ссылки к 5-й главе).
      6. Монгуш Буян-Бадыргы (1892-1932) – государственный и политический деятель Тувы. До 1921 г. – нойон Даа кожууна. В 1921 г. избирался председателем Всетувин-ского учредительного Хурала и членом первого состава Центрального Совета (правительства). До февраля 1922 г. фактически исполнял обязанности главы правительства. В 1923 г. официально избран премьер-министром тувинского правительства. С 1924 г. по 1927 г. находился на партийной работе, занимался разработкой законопроектов. В 1927 г. стал министром финансов ТНР. В 1929 г. был арестован по подозрению в контрреволюционной деятельности и весной 1932 г. расстрелян. Тувинским писателем М.Б. Кенин-Лопсаном написан роман-эссе «Буян-Бадыргы». Его именем назван филиал республиканского музея в с. Кочетово и улица в г. Кызыл-Мажалыг (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». Новосибирск, 2004. С. 61-64). /254/
      7. Куулар Чимба – нойон самого крупного тувинского хошуна Бээзи.
      8. Оюн Соднам-Балчыр (1878-1924) – последний амбын-нойон Тувы. Последовательно придерживался позиции присоединения Тувы к Монголии. В 1921 г. на Всетувинском учредительном Хурале был избран главой Центрального Совета (Правительства) тувинского государства, но вскоре от этой должности отказался. В 1923 г. избирался министром юстиции. Являлся одним из вдохновителей мятежа на Хемчике (1924 г.), проходившего под лозунгом присоединения Тувы к Монголии. Погиб при попытке переправиться через р. Тес-Хем и уйти в Монголию.
      9. Цит. по: Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921-1927. М., 1968. С. 19.
      10. АВП РФ. Ф. Референту ра по Туве. Оп. 11. Д. 9. П. 5, без лл.
      11. ГАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 186. Л. 60-60 об.
      12. А.И. Кашников – особоуполномоченный комиссар РСФСР по делам Урянхая, руководитель советской делегации на переговорах. Характеризуя создавшуюся на момент переговоров ситуацию, он писал: «Китайцы смотрят на Россию как на завоевательницу бесспорно им принадлежащего Урянхайского края, включающего в себя по северной границе Усинскую волость.
      Русские себя так плохо зарекомендовали здесь, что оттолкнули от себя урянхайское (сойетское) население, которое видит теперь в нас похитителей их земли, своих поработителей и угнетателей. В этом отношении ясно, что китайцы встретили для себя готовую почву для конкуренции с русскими, но сами же затем встали на положение русских, когда присоединили к себе Монголию и стали сами хозяйничать.
      Урянхи тяготеют к Монголии, а Монголия, попав в лапы Китаю, держит курс на Россию. Создалась, таким образом, запутанная картина: русских грабили урянхи. вытуривая со своей земли, русских выживали и китайцы, радуясь каждому беженцу и думая этим ликвидировать споры об Урянхае» (см.: протоколы Совещания Особоуполномоченною комиссара РСФСР А.И. Кашникова с китайским комиссаром Ян Шичао и монгольским нойоном Жамцарано об отношении сторон к Урянхаю, создании добрососедских русско-китайских отношений по Урянхайскому вопросу и установлении нормального правопорядка в Урянхайском крае (НА ТИГПИ. Д. 388. Л. 2, 6, 14-17, 67-69, 97; Экономическая история потребительской кооперации Республики Тыва. Новосибирск, 2004. С. 44).
      13. См.: Лузянин С. Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М., 2003. С. 105-106.
      14. Там же. С. 113.
      15. Рощан С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.). М., 1999. С. 123-124; Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 209.
      16. Рощин С.К. Указ. соч. С. 108.
      17. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 153. Д. 43. Л.9.
      18. Иннокентий Георгиевич Сафьянов (1875-1953) – видный советский деятель /255/ и дипломат. В 1920-1921 гг. представлял в Туве Сибревком, Дальневосточный секретариат Коминтерна и Реввоенсовет 5-й армии, вел дипломатическую переписку с представителями Китая и Монголии в Туве, восстанавливал среди русских переселенцев Советскую власть, руководил борьбой с белогвардейцами и интервентами, активно способствовал самоопределению тувинского народа. В 1921 г. за проявление «самостийности» был лишен всех полномочий, кроме агента Сибвнешторга РСФСР. В 1924 г. вместе с семьей был выслан из Тувы без права возвращения. Работал на разных должностях в Сибири, на Кавказе и в других регионах СССР (подробно о нем см. Дацышен В.Г. И.Г. Сафьянов – «свободный гражданин свободной Сибири» // Енисейская провинция. Красноярск, 2004. Вып. 1. С. 73-90).
      19. Цит. по: Дацышеи В.Г., Оидар Г.А. Саянский узел.     С. 210.
      20. РФ ТИГИ (Рукописный фонд Тувинского института гуманитарных исследований). Д. 42, П. 1. Л. 84-85.
      21. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 193.
      22. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 134.
      23. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 77. Л. 41.
      24. Там же.
      25. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 216.
      26. Там же. Л. 228.
      27. Там же. Д. 42. Л. 219
      28. Там же. П. 3. Л. 196-198.
      29 Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.): сб. док. Новосибирск, 1996. С. 136-137.
      30 Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 210.
      31. Иван Никитич Смирнов. В политической борьбе между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким поддержал последнего, был репрессирован.
      32. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 216-217.
      33. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 143.
      34. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 219-220.
      35. История Тувы. М., 1964. Т. 2. С. 62.
      36. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 154; Д. 420. Л. 226.
      37. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 4.
      38. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 157-158; РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 103.
      39. РФ ТИГИ. Д. 42. Л. 384; Д. 420. Раздел 19. С. 4, 6.
      40. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 19. С. 4. /256/
      41. Там же. С. 5.
      42. Маады Лопсан-Осур (1876-?). Родился в местечке Билелиг Пий-Хемского хошуна. С детства владел русским языком. Получил духовное образование в Тоджинском хурэ, высшее духовное – в одном из тибетских монастырей. В Тибете выучил монгольский и тибетский языки. По возвращении в Туву стал чыгыракчы (главным чиновником) Маады сумона. Придерживался просоветской ориентации и поддерживал политику И.Г. Сафьянова, направленную на самоопределение Тувы. Принимал активное участие в подготовке и проведении Всетувинского учредительного Хурала 1921 г., на котором «высказался за территориальную целостность и самостоятельное развитие Тувы под покровительством России». Вошел в состав первого тувинского правительства. На первом съезде ТНРП (28 февраля – 1 марта 1922 г. в Туране был избран Генеральным секретарем ЦК ТНРП. В начале 1922 г.. в течение нескольких месяцев, возглавлял тувинское правительство. В начале 30-х гг. был репрессирован и выслан в Чаа-Холь-ский хошун. Скончался в Куйлуг-Хемской пещере Улуг-Хемского хошуна, где жил отшельником (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». С. 77).
      43. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      44. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 184-185.
      45. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      46. Шумяцкий Борис Захарович (1886-1943) – советский дипломат. Известен также под псевдонимом Андрей Червонный. Член ВКП (б) с 1903 г., активный участник революционного движения в Сибири. Видный политический и государственный деятель. После Октябрьской революции – председатель ЦИК Советов Сибири, активный участник Гражданской войны. В ноябре 1919 г. назначен председателем Тюменского губревкома, в начале 1920 г. – председателем Томского губревкома и одновременно заместителем председателя Сибревкома. С лета того же года – член Дальбюро ЦК РКП (б), председатель Совета Министров Дальневосточной Республики (ДВР). На дипломатической работе находился с 1921 г. В 1921-1922 гг. – член Реввоенсовета 5-й армии, уполномоченный НКИД по Сибири и Монголии. Был организатором разгрома войск Р.Ф. Унгерна фон Штернберга в Монголии. Являясь уполномоченным НКИД РСФСР и Коминтерна в Монголии, стоял на позиции присоединения Тувы к монгольскому государству. В 1922-1923 гг. – работник полпредства РСФСР в Иране; в 1923-1925 гг. – полпред и торгпред РСФСР в Иране. В 1926 г. – на партийной работе в Ленинграде. С конца 1926 по 1928 г. – ректор КУТВ. В 1928-1930 гг. – член Средазбюро ВКП (б). С конца 1930 г. – председатель праазения Союзкино и член коллегии Наркомпроса РСФСР и Наркомлегпрома СССР (с 1932 г.). В 1931 г. награжден правительством МНР орденом Красного Знамени.
      47. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209. И.Н. Смирнов – в то время совмещал должности секретаря Сиббюро ЦК РКП (б) и председателя Сибревкома.
      48. Шырендыб Б. История советско-монгольских отношений. М., 1971. С. 96-98, 222. /257/
      49. Куулар Дондук (1888-1932 гг.) — тувинский государственный деятель и дипломат. В 1924 г. избирался на пост председателя Малого Хурала Танну-Тувинской Народной Республики. В 1925-1929 гг. занимал пост главы тувинского правительства. В 1925 г. подписал дружественный договор с СССР, в 1926 г. – с МНР. Весной 1932 г. был расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности.
      50. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 22. С. 27.
      51. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 169.
      52. Шырендыб Б. Указ. соч. С. 244.
      53. См.: История Тувы. Т. 2. С. 71-72; Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 269.
      54. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      55. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209.
      56. Буда Цивенжапов (Церенжапов, Цивенжаков. Цырендтжапов и др. близкие к оригиналу варианты) являлся сотрудником секции восточных народов в штате уполномоченного Коминтерна на Дальнем Востоке. Числился переводчиком с монгольского языка в информационно-издательском отделе (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 93. Л. 2 об., 26).
      57. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 94-95.
      58. Там же. Л. 97.
      59. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 273.
      60. Там же. С. 273-274.
      61. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 59.
      62. Там же.
      63. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      64. РФ ТИГИ. Д. 37. Л. 221; Создание суверенного государства в центре Азии. Бай-Хаак, 1991. С. 35.
      65. Цит. по: Тувинская правда. 11 сентября 1997 г.
      66. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 75.
      67. Там же. Д. 42. Л. 389.
      68. Там же. Д. 81. Л. 75.
      69. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 3. Л. 199.
      70. Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 114.
      71. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 99.
      72. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 97. Л. 27, 28.
      73. Там же. Л. 28-31.
      74. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 121. /258/
      Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография) / Отв. ред. Д. Д. Васильев, составители Т. А. Филиппова, Н. М. Горбунова; Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае / Из истории Первой гражданской революционной войны (1924-1927) 
      / Издательство "Наука", М., 1964.
      DjVu, отсканированные страницы, слой распознанного текста.
      ОТ АВТОРА 
      "В 1923 г. я по поручению партии и  правительства СССР поехал в Китай в первой пятерке военных советников, приглашенных для службы в войсках Гуаннжоуского (Кантонского) правительства великим китайским революционером доктором Сунь Ят-сеном. 
      Мне довелось участвовать в организации военно-политической школы Вампу и в формировании ядра Национально-революционной армии. В ее рядах я прошел первый и второй Восточные походы —  против милитариста Чэнь Цзюн-мина, участвовал также в подавлении мятежа юньнаньских и гуансийских милитаристов. Во время Северного похода HP А в 1926—1927 гг. я был советником в войсках восточного направления. 
      Я, разумеется, не ставлю перед собой задачу написать военную историю Первой гражданской войны в Китае. Эта книга — лишь рассказ о событиях, в которых непосредственно принимал участие автор, о людях, с которыми ему приходилось работать и встречаться. 
      Записки основаны на личных впечатлениях, рассказах других участников событий и документальных данных."
      Содержание:

      Автор foliant25 Добавлен 27.09.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай
    • Путь из Яркенда в Балх
      Автор: Чжан Гэда
      Интересным вопросом представляется путь, по которому в прошлом ходили от Яркенда до городов Афганистана.
      То, что описывали древние китайские паломники, несколько нерелевантно - больше интересует Новое Время.
      То, что была дорога из Бадахшана на Яркенд, понятно - иначе как белогорские братья-ходжи Бурхан ад-Дин и Ходжа Джахан бежали из Яркенда в Бадахшан?
      Однако есть момент - Цины, имея все возможности преследовать белогорских ходжей, не пошли за ними. Вряд ли они боялись бадахшанцев - били и не таких.
      Скорее, дорога не позволяла пройти большому конному войску - ведь с братьями-ходжами ушло не 3000 кибиток, как живописал Санг Мухаммад, а около 500 человек (это с семьями), и они прибыли к оз. Шиве совершенно одичавшими и оголодавшими - тут же произошел конфликт из-за стада овец, которое они отбили у людей бадахшанского мира Султан-шаха Аждахара!
      Ищу маршруты, изучаю орографию Памира. Не пойму пока деталей, но уже есть наметки.
      Если есть старые карты Памира, Восточного Туркестана и Бадахшана в большом разрешении - приветствуются, ибо без них сложно.