Saygo

Имя как инструмент власти в Японии

4 сообщения в этой теме

Е. Л. Фролова. ИМЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ВЛАСТИ В ТРАДИЦИОННОМ ЯПОНСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Имя занимает особое место среди элементов культуры. Концептуальные представления об имени как материальной, телесной субстанции, идентичной личности своего носителя, являются типологически сходными для многих традиционных обществ. Конкретные социальные практики, такие как пожалование и лишение имен, неоднократная смена личного имени на протяжении жизни, традиция табуирования личных имен и иные, подразумевали манипуляции с именами с целью воздействия на человека и на судьбу. В японском традиционном обществе следы таких манипуляций прослеживаются по всей вертикали общественной структуры – от верховной власти до самых низов. В данной статье сделана попытка представить отношения власти и социума через призму родовых и иных именований.

На заре японской государственности общество строилось на системе иерархии родовых групп удзи, возводящих свое происхождение к имени единого первопредка. В V в. двор Ямато поглотил многочисленные удзи и союзы бэ, удерживая централизованную власть путем ранжирования местных божеств, жалования от имени верховного божества родовых имен и связанных с ними титулов и статусных рангов. Объявив себя прямым потомком богов, создавших Ямато, вождь тэнно принял все божественные функции, в том числе право наделения именем. Поскольку одной из традиционных магических функций имени (называния именем) является присвоение, то принятие в дар от вождя родового именования имело политический смысл – символическое принесение клятвы на верность.

Жалованные родовые именования подтверждали высокий статус рода и давали право на владение определенной территорией. В большинстве случаев эти именования совпадали с названиями жалованных земель, тем самым подданные получали право и на милость божества, этой территории покровительствующего. Последовательно проводя практику жалования имен, власть за несколько веков сформировала ядро преданной ей аристократии. «Аристократичность» определялась не размером земельных наделов, но древностью имени, и с течением времени «новые» жалованные именования стали конкурировать с «исконными» именованиями древних родов. В постоянном соперничестве родов за власть и влияние в обществе происходило возвышение одних родовых именований и полное исчезновение других.

Объявив себя прямым потомком «высших богов», японский тэнно (император) не нуждался в покровительстве богов местных, кроме того, он никому на верность не присягал, а потому не имел родового имени. В этом, и еще в легенде о непрерывности власти на протяжении двух с половиной тысячелетий, заключается уникальность японской династии. Правители, к примеру, древнего Китая и корейских царств имели родовые именования, поскольку были обычными людьми и происходили из знатных сильных родов.

Личное имя правителя строго табуировалось, подданным было явлено только так называемое тронное имя. Лицезреть правителя подданным не дозволялось, поэтому можно сказать, что на вершине власти находилась не личность, а статус правителя, вписанный в череду ритуалов и действующий от имени богов. Принятое за аксиому и документально оформленное (в памятниках VIII в. «Кодзики» и «Нихон сёки») божественное происхождение правителя во многом объясняет готовность подданных подчиняться и проделывать над собой различные манипуляции, в том числе с именами.

Имя, возведенное в ранг неоспоримого факта, выступало как доказательство легитимности власти, являясь государственным инструментом социально-политического конструирования. В первую очередь имена жаловались, естественно, потенциальным претендентам на власть, с целью устранения их с политической арены. В дальнейшем, с разрастанием правящего рода, практика пожалования имен стала обычной для принцев и принцесс при отделении от императорского дома. Дети, предназначенные в наследники династии, оставались при дворе, остальных переселяли из дворца. Получив родовое имя, титулы и земли, представители дочерних родов больше не могли претендовать на престол.

Статус родового имени, а также наличие титулов и рангов, были чрезвычайно значимыми для японской аристократии. Имена давали право на покровительство божеств, на получение титулов и должностей. Должности, в свою очередь, обеспечивали материальное положение и власть. Поэтому представители политической элиты очень ревностно относились к попыткам нарушить сложившуюся систему. Свидетельством тому служат документальные записи.

Так, в исторической хронике «Нихон сёки» (720 г.) содержится несколько указов V в., которые запрещают фальсифицировать свое происхождение. В одном из указов императора Ингё (412–453 гг.) говорится: «Верхи и низы в распре, сто родов неспокойны. Одни, совершив оплошность, теряют свой род. Другие же, напротив, вдруг ни с того ни с сего притязают на высокое звание. …Сановники, главы ста управ, управители всех провинций, – все говорят о себе – “мы – потомки владыки”, или ссылаются на чудо, говоря, что они “спустились с Неба”. …Отдельные роды разделились и появилось множество семей. Узнать о них правду – затруднительно» [НС–СПб, 1997. Т. 1. С. 331]. Чтобы выявить лжеаристократов, в 415 г. претендентам на знатность было предложено пройти церемонию омовения, очищения и погружения руки в кипяток. «И все, за кем была правда, остались невредимы, а лгавшие ошпарились. И тогда те, кто лгал [о своем происхождении], испугались и заранее отступили… Вот так были определены роды и семьи, и впредь лгавших уже не было» [Там же. С. 332]. Таким образом, в V в. проблема фальсификации происхождения и расширения аристократической элиты «снизу» была решена с помощью мифологизированных мер, но это помогло ненадолго.

Пристальное внимание власти к именам вновь было привлечено в 647 г., когда знатные роды «стали использовать имена божеств и правителей, входившие в их имена, по своему хотению, и они стали присваиваться людям и местам. И тогда имена божеств и имена государей, ввиду проведения несправедливых сделок с людьми, стали передаваться рабам, и чистые имена стали грязными» [Там же. Т. 2. С. 160]. На этот раз для «очищения имен» была введена система рангов (вторая в истории Японии).

С течением времени на политическую авансцену стали выдвигаться средние и мелкие роды, среди которых было немало переселенцев с материка. Иммигранты стали активно занимать административные посты в формирующемся государственном аппарате [История…, 1999. С. 86–87].

Как только власть попыталась «сверху» расширить замкнутую систему знатных родов Японии, последовали многочисленные жалобы на принижение истинной аристократии и умаление статуса древних имен. Многие роды представили ко двору исторические документы, в которых доказывали знатность своего происхождения и права на исполнение определенных функций. Сохранились два таких документа: объяснительные записки «Такахаси удзи буми» («Записки рода Такахаси», 789 г.) и «Когосюи» («Дополнения к древним историям», 807 г.), где излагалась история знатного жреческого рода Имибэ [Такахаси, 2006. С. 6].

Но самым масштабным из сохранившихся документов являются «Синсэн сёдзироку» («Вновь составленные родовые списки», 815 г.), где кодифицируется иерархия всех знатных родов, обитавших в Кинай (столичный округ). Это своего рода проекция мифологического пантеона, с богиней Аматэрасу – мифологической прародительницей императорского рода, на вершине. В предисловии к «Синсэн сёдзироку» говорится: «В период Тэмпё сёхо [749–757 гг.] иногда составлялись императорские указы, позволявшие иноземным родам получать новые имена в соответствии с их собственными пожеланиями. И так получилось, что знаки, которыми записывали старые и новые родовые имена, перестали отличаться. В результате стало непонятно, где род японский, а где – иноземный. Повсюду явилось множество незнатных родов, которые причисляли себя к потомкам благородных, а переселенцы из трех корейских государств утверждали, что возводят свое происхождение от японских богов» [Синто…, 2002. С. 175].

Целью этих списков «чистой аристократии» было приведение современной социальной структуры в соответствие с сакральной генеалогией и ограничение влияния потомков иммигрантов, служилой знати вообще и периферийной аристократии, которые «создавали ложных потомков и приписывали себе мнимых предков» [Там же. С. 177].

Внесенные в списки 1 182 влиятельных рода делились на следующие категории:

1) потомки императоров;
2) потомки небесных божеств;

3) потомки детей и внуков небесных божеств;
4) потомки земных божеств;
5) потомки переселенцев из Кореи и Китая.

Высшую ступень иерархии занимали потомки богини Солнца Аматэрасу. Как свидетельствуют «Синсэн сёдзироку», в период Нара около ⅓ высшей элиты японского общества были иммигрантами либо потомками иммигрантов. Это переселенческие роды из Китая и корейских государств Пэкче, Когурё, Силла и Кая, в том числе роды Саканоуэ (из Ямато-но Ая), Коти (из Хата), Кома, Сасанами, Кудара, Удзумаса и Хата.

Массовое пожалование титулов «инородцам» в начале IX в. вызвало неудовольствие у родовой элиты, причисляющей себя к потомкам императоров. Возможно, составление списков было ответом на попытки ревизовать генеалогический миф и возвести свое происхождение к синтоистским божествам [БСЯИФ, 1979. С. 14].

В эпоху Хэйан (794–1185 гг.) социальная структура японского общества держалась на четко простроенной генеалогической иерархии. К этому времени родовые именования аристократии, тесно переплетенные с титулами и рангами, стали значительно различаться по статусу. Выделился ряд сильных родов, которые в значительной степени влияли на управление государством.

Род Фудзивара, например, монополизировал наиболее важные должности в бюрократическом аппарате и начал фактически править страной с 858 г. в качестве регентов при малолетних императорах, а с 888 г. – в качестве канцлеров. Господство рода Фудзивара продолжалось так долго, что превратилось в устойчивую традицию. В «Повести о доме Тайра» (XIII в.) чиновник осаживает военачальника: «Канцлером может стать только член рода Фудзивара, потомок славного Каматари. А вы, господин, происходите из семейства Минамото, и потому стать канцлером вам никак невозможно!» [По-весть…, 1982. С. 379].

Таким образом, сложившаяся в VII–VIII вв. замкнутая структура класса аристократов успешно противостояла проникновению «худородных» и иноэтничных элементов. К ХII в. имя составляло высшую ценность в придворных кругах, предопределяло получение титулов и рангов. Те, кто находился внутри этой исторически сложившейся системы и преуспевал в ней, всячески стремились ее поддерживать и поднимать престиж своего имени. С другой стороны, обойденные почестями представители менее знатных родов, иноэтничных групп, пытались встроиться в эту систему разными путями: через усыновление, просьбы к императору, подлог документов о происхождении и т. д.

Безграничная власть императора позволяла ему не только жаловать имена, но и отнимать их, и этим правом он широко пользовался для решения проблем в среде придворных, возвышения фаворитов и избавления от неугодных. Отстранить опасного деятеля от рычагов управления было просто. Например, в 698 г. императорским указом жалованное имя Фудзивара было оставлено только детям Фухито: Мутимаро, Фусасаки, Умакаи, Маро, а его брату Фудзивара-но Омимаро было возвращено родовое именование Накатоми на том основании, что он занимается делами синтоистских божеств. Вместе с лишением имени сам наказуемый и все его потомки отстранялись от привилегий, прав на земли рода, прав на занятие должностей [Мещеряков, 2002. С. 192].

Лишение имен как мера, направленная против преступников либо оппозиционеров, оказывалась чрезвычайно действенной. Иногда она приводила к исчезновению целых влиятельных родов. Другими вариантами кары за преступления разной степени тяжести были смертная казнь, изгнание, домашний арест и другие виды ограничения свободы [Dunn, 1977. P. 27]. Однако эти наказания (включая казнь) не затрагивали отношений человека с родовым божеством удзигами. Между тем наиболее опасным считалось отлучение от защиты и покровительства родового божества, которое не могло «узнать» человека, лишенного имени. Таким образом, вместе с лишением имени, что само по себе было позорным, у провинившегося отнимали статус и лишали его покровительства богов.

Термин хансэй – уничижительное имя для преступника – неоднократно встречается в юридических документах VIII–XI вв. Самый известный пример наказания через хансэй – это смена имени в царствование императрицы Сётоку в сентябре 769 г. придворному Вакэ-но Киёмаро на Вакэбэ Китанамаро. Знак «чистый» в его имени был заменен на «грязный», а родовое именование из аристократического превращено в имя ремесленника [Указы…, 1990. С. 129].

Законодательное оформление акта лишения имен зафиксировано в позднем документе «Руйдзю мэйбуцуко» («Свод примечательных прецедентов», ок. 1780 г.), который гласит, что«преступники должны менять имя» при: 1) должностном или ином преступлении; 2) ссылке в монашество или, наоборот, разжаловании в простые миряне; 3) отлучении от императорского дома [Сакагаки…, 1998. С. 67].

Примеры наказаний можно найти в императорских указах и в памятниках литературы: «Когда же рассмотрели мы законы, то вышло, что все эти люди подлежат смертной казни. Но хоть и так, решили мы их помиловать и наказание на одну степень облегчить: имена семейные переменить и наказать далекой ссылкой» [Указы…, 1990. С. 132]; «А с бывшим настоятелем (Мэйуном) поступили по примеру минувших лет, когда каре подвергались священнослужители: отняли грамоту о принятии духовного сана, объявили снова мирянином и дали мирское имя – Мацуэ Фудзии» [Повесть…, 1982. С. 73]; «Сутоку1 сослали на остров Сикоку, в край Сануки, где он и умер. Его имя исключили из хронологии императорского дома, именуя по месту ссылки “государем Сануки”». Такое посмертное бесчестье тоже считалось одной из форм наказания» [Там же. С. 648].

Случалось, что имени лишали не пожизненно, а на определенный срок, по истечении которого человек вновь получал право на свое имя и на покровительство родового божества. Обычно срок отлучения варьировался от месяца или даже нескольких недель до одного года. Самый длительный известный срок лишения имени – два поколения [Окутоми…, 2003. С. 56]. После «освобождения от имени» «освобожденные» представители рода не имели больше права именоваться по-прежнему.

К ХI в. император утратил фактическую светскую и духовную власть, за ним осталось только право собственности на землю. С этого времени «божественная привилегия» жалования имен, равно как и право лишения имен постепенно перешли к главам родов, позднее – к сёгуну, крупным феодалам, военной знати и духовным лицам.

Права носить свое имя чиновники и военные лишались чаще всего за прямое или косвенное участие в бунтах, должностные и бытовые проступки, пьянство, злоупотребление оружием, проявление непочтительности, в том числе, в семье. Многочисленные указы о лишении имен скреплены в основном печатями настоятелей семейных храмов, а не глав родов [Сакагаки…, 1998. С. 35].

Итак, первоначально служащая регулированием придворной жизни такая мифологизированная мера наказания, как лишение имени, по мере ослабления верховной власти применялась ко все более низшим слоям общества: от высшей аристократии к военным и далее, периферийной знати.

Эпоха Камакура (1185–1333 гг.) резко изменила приоритеты японского общества.

Придворная аристократия сдавала свои позиции под натиском окрепшего и достигшего власти военного сословия. При камакурском сёгунате награды и полномочия предоставлялись скорее за личные заслуги, чем за знатное происхождение. Вскоре после создания военного правительства бакуфу сёгун Минамото Ёритомо (1147–1199 гг.) добился присвоения высокого ранга и права независимо управлять девятью провинциями. Хотя Ёритомо не был главой рода Минамото, его, вместе с фактической властью, очень привлекали привилегии пожалования, смены и лишения имен, т. е. право, которое принадлежало императорскому двору и отчасти регентам Фудзивара [Plutschow, 1995. P. 66].

Сегун Ёритомо принимал активные меры по ограничению и лишению права ношения родовых именований. Несколько ранее, после установления влияния клана Тайра в результате смуты годов Хэйдзи (1159–1160 гг.) клан Минамото практически исчез с политической арены. Его члены потеряли право ношения аристократического родового имени Минамото. Именоваться как Минамото было дозволено только самому Ёритомо и его ближайшим родственникам. Но после в отношении рода Минамото были оказаны некоторые послабления – некоторым членам рода было возвращено право участвовать в религиозных церемониях при дворе, а также право вновь именоваться Минамото. В памятнике «Адзума кагами» («Восточное Зерцало», конец XIII в.) все ближайшие родственники Ёритомо, а именно Оути, Ясуда, Оота, Ямана и иные записаны как Минамото, а члены остальных ветвей рода упоминаются только по названию земельных владений: Нисикидо, Хидзумэ, Арама, Оота, Кавакита, Мотоёси и др. [Адзума, 1963].

Придавая большое значение генеалогии и привилегиям, связанным с родовым именованием, подозрительный сёгун ограничил количество членов рода Минамото лицами, входившими в составленный им особый список. Младший брат Ёритомо – Нориёри, однажды недальновидно подписался в письме как «бывший наместник провинции Микава, Минамото-но асоми», за что был заподозрен в проявлении неверности, сослан в Идзу и убит. В особый список не вошел и популярный в народе младший брат сёгуна – Куро-Ёсицунэ, талантливый полководец. Позднее Ёритомо тем или иным способом поодиночке расправился со всеми претендентами на власть.

Незадолго до своей смерти в 1199 г., Ёритомо распорядился всех членов рода, кроме своих прямых потомков и членов их семей, именовать только по названию их владений: Арата, Сатакэ, Такэда, Асикага, Ямана, Оути, Ота и т. д. Родовое именование Минамото стало отныне «личной фамилией» Ёритомо и его сыновей. Так продолжалось в течение трех поколений камакурских сёгунов – Ёритомо, Ёрииэ и Санэтомо (1192–1205 гг.) [БСИЛРЯ, 1997. Т. 11. С. 334].

Указ Ёритомо о наследовании именования Минамото только по прямой линии главного рода стал прецедентом. С этого времени во многих старых родах родовые именования уже не распространялись на всех членов рода, а стали наследоваться только по главной мужской линии родства.

Отделяющиеся семьи начинали именоваться по месту нового проживания. Например, в роду Ходзё из Камакура родовое имя Ходзё, как и фамильное поместье, остались за старшим сыном. Остальные родственники именовались соответственно месту нового проживания. Также обстояли дела в больших родах Асикага, Арата, Миура и др.

Политику ограничений на ношение известных родовых именований продолжили и следующие поколения сёгунов. В 1359 г. сёгун Асикага Ёсиакира издал указ № 4150 о полном запрете всем дочерним родам на наследование родовых именований Асикага, Арата, Миура, Отомо и иных. Поводом к изданию указа стало прошение потомков крупного рода Отомо о позволении вновь именоваться родовым именем [Окутоми…, 2003. С. 119].

Запрет на родовые именования и дробление крупных родов привели к тому, что названия владений (бенефиционимы) довольно быстро превратились в наследуемую часть именования. К XIV в. в среде военного сословия бенефиционим приобрел более высокий статус, чем все прежние именования. Нередко бенефиционимы, но без земельного владения, воинам жаловали непосредственно перед выступлением в поход. В этом случае вместо названия поместья брали название родной деревни воина либо название владений господина. Можно считать, что таким образом жалование именования преследовало цели объединения рода и подчеркивания власти главы рода. Кроме того, обязанность выкликать свое полное имя перед поединком, принятая в то время, требовала ношения звучного и престижного, желательно многосоставного именования.Таким образом, бенефиционим-мёдзи утрачивал свой первоначальный смысл – подтверждение прав на землю, и приобретал значение символа вассальных отношений. Самурай носил это именование как символ договора с господином о безупречном служении.

Новый тип именования постепенно стал распространяться среди низших сословий. Власти всячески противились этому, оберегая свое исключительное право на ношение бенефиционимов. В указах феодалов XIV в. попадаются следующие замечания: «Если низшего сословия человек, пренебрегая нашим мнением, назовется по мёдзи, считать, что мы этого не слышали»; «Если обычный человек назовется по мёдзи, считать его не в своем уме» [Окутоми…, 2003. С. 157].

Документы свидетельствуют о том, что попытки простолюдинов именоваться подобно аристократам имели место уже в тот период. Официальные запреты на ношение простолюдинами мёдзи пока отсутствовали, они появились значительно позднее. Поэтому речь пока идет не о наказании, а об игнорировании таких попыток. Однако спустя два столетия практика пожалования представителям низших сословий престижной части именования – бенефиционимов, стала обычным явлением.

К началу XVII в. бенефиционим-мёдзи приобрел настолько высокий статус, что стремление получить право на это именование заставляло простолюдинов идти на значительные издержки. Наличие его в формуле именования означало знатных предков, особые заслуги или финансовую состоятельность, что выделяло человека из своего сословия.

Крестьяне могли получить разрешение на ношение мёдзи, уплатив ежегодную арендную плату за землю на несколько лет вперед, что было возможно только для зажиточных семей, и то в случае хорошего урожая. С XVIII в. богатые купцы взяли за правило покупать усыновление в семьях самураев для своих сыновей. Это был один из способов вырваться из своей социальной среды [Dunn, 1977. P. 194].

Среди низших сословий было много лиц, некогда принадлежавших к потомкам самураев, но по разным причинам оказавшихся в крестьянском сословии. Часто это были старосты деревень, зажиточные торговцы [ibid. P. 70]. Вероятно, они называли себя по старым родовым именованиям либо по бенефициониму-мёдзи своих предков. Однако для них также были введены ограничения. В «Списке примеров земельного владения» (1769–1801 гг.) указано: «Простолюдинам, даже если их предки некогда относились к затухавшим ветвям благородных фамилий, но опустились до положения простых горожан, запрещается носить мёдзи» [Сакагаки…, 1998. С. 98].

Разрешение на ношение мёдзи власти даровали простолюдинам в виде исключения и награды за особые заслуги. Существовало несколько видов таких разрешений, в том числе, разрешение «на одно поколение» и разрешение «на вечное ношение». Например, запись в «Указах Токугава о запретах» за декабрь 1842 г. гласит: «Сельскому старосте Ридзаэмону лично разрешить носить мёдзи, пока он занимает этот пост» [Окуто-ми…, 2003. С. 141]. Это пример разрешения мёдзи «на одно поколение», ограничение здесь действует даже не на время жизни, а на время службы.

Таким образом, ко второй половине ХIХ в. бенефиционим практически утратил роль маркера владельца земли как в военном сословии, так и среди простолюдинов. Он окончательно превратился в статусную часть именования, подтверждающую привилегированное положение, близость к власти и особые заслуги ее обладателя. Поэтому класс землевладельцев неминуемо должен был рано или поздно установить ограничения на ношение бенефиционимов для лиц, не имеющих земли в личном владении, что и произошло в XII в.

Четкие сословные различия в японском обществе, требования соблюдения конфуцианских и буддийских заповедей и система жестких наказаний за переход сословных границ официально ограничивали распространение этого именования среди представителей низших сословий. Такие мифологизированные меры, как лишение имени, установление ограничений на право ношения родового именования и прочие дискриминационные меры широко использовались властями для демонстрации силы и уничтожения неугодных. Правом пожалования родового имени власти пользовались как с целью дарования определенных привилегий, так и в корыстных интересах.

В целом система социально-значимых именований успешно регулировала социальные отношения вплоть до XIX в., до так называемой «фамильной революции» 1872 г., когда правительство решительно вмешалось в традиционные институты, установив единую для всех слоев общества антропонимическую формулу, сходную с европейскими образцами.

1. Император Сутоку (правил с 1124 по 1141 г., умер в 1164 г.) был одним из главных инициаторов смуты Хогэн (1156 г.).

Список литературы

Адзума кагами: Восточное Зерцало // Нихон сирё сюсэй. Токио, 1963. Т. 1–15.
БСИЛРЯ: Нихон сэйси рэкиси дзимбуцу дайдзитэн (Большой словарь исторических личностей и родов Японии). Токио: Кинокуния сетэн, 1997. Т. 1–12.
БСЯИФ: Нихон дзиммэй дайдзитэн (Большой словарь японских имен и фамилий). Токио: Хэйбонся, 1979. Т. 1–7.
История Японии. М.: ИВ РАН, 1999. Т. 1: С древнейших времен до 1868 года. 659 с.
Мещеряков А. Н., Грачев М. В. История древней Японии. СПб.: Гиперион, Триада, 2002. 512 с.
НС–СПб: Нихон сёки. Анналы Японии / Пер. со старояп. и коммент. Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова; Под ред. В. Н. Горегляд. СПб: Гиперион, 1997. Т. 1–2.
Повесть о доме Тайра. Эпос ХIII в. М.: Азбука-классика, 1982. 703 с.
Окутоми Такаюки. Нихон но намаэ но рэкиси (История японских имен и фамилий). Токио: Синдзимбуцусю:райся, 2003. 254 с.
Сакагаки Хидэнори. Сэймэй то нихондзин (Фамилии и японцы). Токио: DHC, 1998. 231 c.
Синто – путь японских богов: В 2 т. СПб.: Гиперион, 2002. Т. 2: Тексты синто. 496 с.
Такахаси удзибуми тюсяку («Сочинение о клане Такахаси» с примеч. и коммент.). Токио: Ханрин сёбо, 2006. 288 с.
Указы японских правителей VII–VIII вв. из летописи Сёкунихонги // Восток. 1990. №5. С. 129–140.
Dunn Ch. J. Everyday Life in Traditional Japan. L.: Tuttle Publishing, US, 1977. 208 p.
Plutschow H.Japan's Name Culture. The Significance of Names in a Religious, Political and Social Context. Japan Library. Richmond: Curzon press, 1995. 271 p.

Работа выполнена в рамках тематического плана (НИР1.5.09) и АВЦП «Развитие научного потенциала ВШ (2009–2011 годы)» (проект РНП 2.2.1.1/13613) Минобрнауки.

Изменено пользователем Saygo

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Е. Л. Фролова. РЕФОРМА ТРАДИЦИОННОЙ СИСТЕМЫ ИМЕНОВАНИЯ В НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ ЯПОНИИ

К середине XIX в. японское общество состояло из четко противопоставленных по многим критериям сословий. Доминировала четырехчленная вертикальная система деления «воины-крестьянство-ремесленники-торговцы» (си-но-ко-сѐ). Ярко прослеживалась дихотомия «простонародье-аристократия», хотя эти категории, в свою очередь, были неоднородны.

Социально-классовая стратификация традиционного японского общества определяла жизненный уклад и морально-правовые нормы поведения представителей всех сословий. Факт урожденной принадлежности к определенному сословию и связанные с этим права и привилегии безусловно принимались общественным сознанием. Несмотря на частичное размывание границ между сословиями, социальные различия оставались непреодолимыми вплоть до реформ Мэйдзи (1868 г.).

Тип именования являлся одним из основных сословных маркеров. К середине XIX в. сложились четкие различия в системе именования аристократии и простолюдинов. В частности, закрепилось деление на «самурайские» и «простонародные» мужские и женские личные имена, различающиеся по составу и смыслу знаков. Родовые именования знати в совокупности с рангами и титулами определяли статус рода в целом и отдельного человека в роду. Нарушение сословных границ в именовании, присвоение «благородного» имени простолюдинами каралось по закону. Факт сословной принадлежности имен широко использовался литераторами и драматургами в качестве средства художественной выразительности.

Первые годы реформ Мэйдзи

Период Эдо в японской истории закончился 3 января 1868 г. с падением власти сѐгуната Токугава. Начало новой эпохи сопровождалось насильственным открытием границ Японии под нажимом американских военных кораблей и масштабной гражданской войной.

Новое прогрессивное правительство предложило ряд поистине революционных реформ, получивших в японской историографии название «реставрация Мэйдзи» (мэйдзи исин), целью которых было создать благоприятные политические и экономические условия для развития Японии по западноевропейскому образцу. В общественной сфере работа началась с указа о равенстве четырех сословий (1869 г.). Этим указом были формально стерты сложившиеся веками кастовые отношения в японском обществе. Однако сразу вслед за этим были образованы новые «четыре сословия». Военная аристократия и даймѐ образовали класс титулованной знати кадзоку, бывшие военные чины – класс военной знати ко:дзоку. Кроме того, были выделены классы «рядовых» соцудзоку и хэймин – простого народа. Гражданские права получили и японские парии буракумин, которые формально стали равноправными членами общества с позволением иметь фамилию [Такаги, 2005. С. 12].

Провозгласив равенство сословий, новое правительство 4 сентября 1870 г. опубликовало указ о разрешении на ношение фамилий (мѐдзи) для всего народа: «Позволить всем простым людям отныне иметь фамилии» [Окутоми, 2003. С. 174]. Нужно подчеркнуть, что указ носил именно разрешительный, а не императивный характер.

В дополнение к этому указу в ноябре 1870 г. по всей стране было запрещено именоваться по бывшим государственным должностям, старым рангам, профессиям, прежним воинским званиям. После опубликования указа у всего населения неожиданно появились фамилии, что дало некоторым японским исследователям повод полагать, что простой народ имел фамилии и до этих событий [Нива, 1986. С. 201].

Однако в действительности дело обстояло не совсем так. Во-первых, нельзя одним указом сломать веками устоявшиеся обычаи; во-вторых, похоже, что суть этого указа не была правильно понята. На протяжении долгого времени низшие сословия соблюдали определенные ограничения относительно ношения фамилий, и эту практику нельзя было сломить одним росчерком пера. Кроме того, в указе сказано только о «разрешении на ношение фамилий», что не означает «необходимость иметь фамилии», как трактуют этот указ многие историки.

Смысл этого либерального указа заключался в стирании формального различия между классами, в объединении всего народа, хотя нельзя упускать из виду, что указ преследовал и практические цели, а именно: перепись всего населения страны для сбора налогов в казну и введения воинской повинности. Видимо, правительство полагало, что низшие классы будут стремиться приблизиться к высшим хотя бы путем обладания фамилией. В действительности, простые граждане не торопились официально именоваться по фамилии, что весьма затрудняло работу чиновников, отвечающих за перепись населения.

До проведения всеобщей регистрации необходимо было создать четкое деление на сословия, чтобы установить категории льготников (титулованной знати и военных) в отношении военной службы и налогов. Поэтому в январе 1872 г. закон о новых четырех сословиях был пересмотрен. Новое сословное деление общества представляло собой три класса: титулованная знать кадзоку, военные сидзоку и простой народ хэймин. Это деление просуществовало до принятия нового Гражданского кодекса в 1889 г. [Такаги, 2005. С. 32].

Перепись населения 1872 г.

Реформы правительства готовили японское общество к проведению переписи населения с целью введения всеобщей воинской обязанности, создания регулярной армии и упорядочения расшатавшейся системы налогообложения. Образованные специалисты, вошедшие в правительство, безусловно, были знакомы с устройством общественных институтов в других странах, в частности, в Европе. Во Франции и Америке, например, к тому времени уже существовали системы всеобщей регистрации граждан. Япония как страна, вступившая на путь модернизации, осознавала необходимость изучения зарубежного опыта [Реставрация…, 1999. С. 6].

Подготовка к созданию новых посемейных списков началась уже на третьем году Мэйдзи (1870 г.). В некоторых районах была проведена пробная работа по созданию системы посемейной записи. Выяснилось, что задача перед переписчиками была сформулирована недостаточно четко. В переписные книги заносили все сведения подряд – от площади полей до размеров предполагаемого урожая [Окутоми, 2003. С. 46].

По сравнению с грандиозными реформами в политической, военной, финансовой, религиозной сферах революция в области собственных имен несколько запоздала, но все же состоялась. После подготовительных мер правительство довольно быстро приступило к созданию системы всеобщей «заявительной регистрации» косэки. В 1871 г. (4 апреля) был принят закон о посемейной записи, регистрации имени, места и даты рождения, о регистрации актов гражданского состояния и преступлений. В мае 1871 г. было начато пробное составление посемейных списков. В качестве первого опыта было проведено составление таких списков среди членов кабинета министров [Там же. С. 51]. Несмотря на кажущуюся простоту системы посемейной записи, фиксирующей фамилию, имя, место и дату рождения, в ходе работы выяснилось, что проект требует некоторой доработки.

С 29 января 1872 г. по всей Японии, включая о-ва Рюкю, началась первая всеобщая подворовая перепись населения [The Nihon, 1986. P. 664].

Судя по сохранившимся регистрационным спискам первых лет эпохи Мэйдзи, перепись населения и составление посемейных записей проходили не совсем гладко. В процессе переписи возникало много сомнений и вопросов. Кроме того, работа переписчиков совпала с выходом указов о запрете на самурайские прически и ношение мечей, которые вызвали волну возмущения, антиправительственные беспорядки и мятежи.

Больше всего проблем возникало при регистрации по району. В июле 1871 г. правительство в срочном порядке разработало закон о делении страны на префектуры, и в ноябре вышел указ, поделивший страну на три столичных округа фу и 72 префектуры кэн [Реставрация…, 1996. С. 16].

Всеобщая перепись населения 1872 г. базировалась на приписке населения к определенной местности. Было велено «без различения должностей всех поголовно записывать за номером и местом жительства, а также своевременно вносить все изменения» [Окутоми, 2003.
С. 156]. Всем жилым строениям – от бедняцких лачуг до княжеских замков – были присвоены номера и занесены в соответствующие списки. Единицей регистрации была выбрана семья иэ, что ближе к понятию «семейный клан». Даже если несколько семей, происходивших «из одного корня», жили раздельно, все равно они регистрировались в рамках одного иэ под одной фамилией.

Главы семей должны были сообщить главе малого округа полные имена всех членов своей семьи, их возраст и степень родства с главой дома. Существенным обстоятельством было то, что записи велись со слов самих заявителей, без привлечения каких-либо документов.

В основном регистрация в большинстве районов была завершена в течение февраля 1872 г., хотя в отдельных удаленных районах необходимые сведения были собраны только к концу года. По результатам проведенной первой переписи населения в 1872 г. в Японии проживало 33 110 825 человек [The Nihon, 1986. P. 664].

Посемейные списки 1872 г. содержат разнообразные сведения, характер которых разнится в зависимости от провинции. Можно предположить, что переписчики не получили достаточно четких инструкций и действовали, сообразуясь со своими понятиями о переписи, либо приказ о переписи спускался сверху через многие инстанции и мог задерживаться, не поступая на места вовремя, тогда как правительство требовало срочных действий.

Вот, например, документ от 12 сентября 1871 г. под названием «Обновленные и исправленные посемейные списки» из деревни Нисифукуока (уезд Одзуми, провинция Сагами).

Сведения о самом значительном лице деревни – старосте – очень подробны:

Хориэ Дзибэй, 46 лет
Поле заливное – 2 тѐ 9 тан 1 сэ 13 бу (ок. 2,9 га)
Доход с него – 29 коку 8 то 2 сѐ 3 го 7 сяку 9 сай риса
Поле суходольное – 7 тѐ 6 тан 8 сэ 16 бу (ок. 6 га)
Доход с него – 42 коку 2 то 9 сѐ 5 го 1 сяку 6 сай риса
Роща – 8 тан 5 сэ 1 бу
Лошадь – одна
Тѐтка Хару, 79 лет, жена Ториуми Хатиробэя из деревни Камихира
Тѐтка Томэ, 69 лет, жена Огивара Ридзаэмона из деревни Камиотиаи
Свекровь Иѐ, 69 лет, покойная (сокр.)
Слуга Канэдзо, 20 лет, сын Дэндзиро из деревни Камикасуя уезда Одзуми
Служанка Юки, 42 года, дочь Собэя из деревни Хината уезда Одзуми [Окутоми, 2003. С. 170].

Как видно, описано все имущество старосты, вплоть до лошадей, указан доход с каждого поля отдельно. Записи содержат сведения о родственниках, их возрасте, положении, откуда они родом, включая слуг. Однако фамилии «теток» и слуг отсутствуют.

В разгар хода переписи, в мае 1872 г., вышел спешный правительственный указ о запрещении называться по обиходному имени-прозвищу (цу:сѐ) и по личному имени одновременно. Это означало, что были отменены полные официальные именования и узаконена двучленная антропонимическая формула, включающая личное имя и фамильное имя. Например, носители звучных многочленных именований, таких как Ооиси Утикураносукэ Ёсио, Сайго Китиносукэ Такамори, вынуждены были сократить формулу именования до двух компонентов. Теперь они регистрировались как Ооиси Ёсио, Сайго Такамори.

Одной из серьезных проблем, с которыми столкнулись переписчики, была крестьянская хитрость. Только что зарегистрированные лица меняли свои имена. Причины могли быть разные: как традиционная смена имени при обрядах перехода, жизненных коллизиях, так и боязнь быть призванными на службу или привлеченными к уплате налогов. Поэтому в августе 1872 г. правительство издало указ о запрете на перемену имен [Окутоми, 2003. С. 188].

В нем оговаривалось, что отныне запрещается менять официально зарегистрированную фамилию (кроме случаев вступления в брак, усыновления и других специально указанных ситуаций), а также личное имя и номер дома.

Всеяпонская перепись была практически завершена к концу пятого года Мэйдзи (1872 г.).

Были составлены посемейные списки всех дворов по деревням и провинциям, однако лица, записанные только по имени, без фамилии, составили значительную часть населения. Перепись выявила некоторые интересные моменты. Например, некоторые крестьяне и горожане, которые считались лицами, не имевшими фамилии (мѐдзи), на самом деле имели скрытые фамилии, так называемые какуси мѐдзи. Например, в той же деревне Нисифукуока зарегистрированы фамилии Аоянаги, Фуэда, Ясутацу, Одзава, Накамура, Фурутани и др., все оттопонимического происхождения1. Это свидетельствовало о том, что кто-то из предков владел земельным наделом с соответствующим названием, но потом по каким-то причинам лишился земли, память же об этом осталась в семье.

«Фамильная реформа» 1875 г.

В 1873 г. вышел закон о всеобщей воинской повинности. В связи с первым призывом в ходе проверки результатов переписи населения выявились многие недочеты. Выяснилось, что многие граждане, пользуясь разрешительным характером указа от сентября 1870 г., регистрировались только по личному имени, без фамилии. Поэтому в феврале 1875 г. правительство издало «обязывающий» указ, обращенный ко всему народу: «Отныне надлежит всем зваться по фамилии. Тем, кто не знает фамилий своих предков, взять новые фамилии» [Окутоми, 2003. С. 189].

Именно это время известно как период массового создания новых фамилий из самых разных источников. За короткое время было создано около 150 тысяч фамилий. Как правило, простолюдины записывались по названию места проживания. Жители одной деревни становились однофамильцами – по названию своей деревни: Каваками, Яманака, Симода и др.

Фамилии создавали на основе названий флоры, фауны, профессии, прозвища. В рыбацких деревнях фамилии часто связаны с рыбой и рыболовством: Ооами («большая сеть»), Оофунэ («большая лодка»), Кофунэ («лодочка»), Кои («японский карп»), Хирамэ («палтус») и др.

В деревнях, расположенных среди полей, были распространены фамилии Оонэ («большие корни»), Авано («корни чумизы»), Кабуна («репка») и др. Многие фамилии были образованы от рода занятий: Яоя («зеленщик»), Абурая («торговец маслом»), Кинуя («торговец шелками»), Камия («торговец бумагой»). Производили фамилии и от прозвищ: Оокураи и Оомэси («обжора»), Госѐдзакэ («пьяница»), Митавара («силач»), Самбуити («треть наследства») и др.2

Многие стремились, пользуясь моментом, «породниться» с влиятельными семьями, такими как Минамото, Тайра, Фудзивара, Сога, Сугавара, Киѐвара, Абэ, Урабэ. При этом использовали как прямое заимствование фамилии или имени, так и частичное, т. е. брали иероглиф из знаменитой фамилии в качестве компонента для своей.

Подобное творчество народа властями не поощрялось, и вскоре были созданы списки рекомендуемых «современных фамилий», для каждого района страны отдельно.

Дальнейшими указами правительство определило статус фамилии как наследственного именования. В декабре 1875 г. последовал указ об изменении фамилии в случае вступления в брак, усыновления, развода, ухода из семьи [Окутоми, 2003. С. 195]. Отныне ношение фамилии стало долгом каждого гражданина Японии.

Отдельной проблемой стала перемена фамилии в браке, принятая в европейской традиции и неизвестная в японской. Традиционно женщина в Японии после вступления в брак не меняла своего родового имени и не принимала родового имени мужа. Так, жена Минамото Ёритомо в исторических документах именуется как Ходзѐ Масако из рода Тайра, жена Ода Нобунага – Ацу-химэ из рода Сайто и т. п. [Нива, 1986. С. 234]. Утрата родового именования рассматривалась как наказание, поскольку влекла за собой потерю покровительства родового божества. Чтобы сломать традицию, в марте 1876 г. потребовался новый указ о женщинах: «Женщина, вступая в брак, должна зваться, как зовется семья мужа» [Окутоми, 2003. С.199].

Отдельное уточнение Министерства внутренних дел, изданное в том же месяце, гласило: «В девичестве женщина носит фамилию своей семьи (урожденная такая-то), а при вступлении в брак должна принять фамилию своего мужа, поскольку она входит в его семью» [Там же]. Это означало невозможность ношения разных фамилий для супругов, что соблюдается и теперь.

В 1876 и 1877 гг. вышли указы, смысл которых состоял в окончательном закреплении за фамилией функции наследственного именования: «Членам семьи зваться одной фамилией с главой рода» [Там же. С. 200]. Одновременно была узаконена возможность смены фамилии в случае вступления в брак, усыновления, развода, а также полного разрыва с семьей. С этого момента уже можно говорить о фамильном именовании в современном смысле этого слова.

Одиннадцатого февраля 1889 г. была обнародована Императорская конституция Великой Японии, закрепившая ранее принятые указы [Такаги, 2005. С. 200].

Деятельность первого правительства новой Японии в 1869–1877 гг. по реформе именования вызывает неоднозначную оценку. С одной стороны, тщательное изучение японцами принципов западных систем налогообложения и создания регулярной армии заставляет предположить, что изначально было решено поэтапно ввести удобную двучленную формулу именования, состоящую из личного имени и фамилии. В условиях жестко стратифицированного японского общества меры по унификации антропонимической формулы были необходимым шагом на пути к стиранию сословий.

С другой стороны, изданные в ходе переписи населения спешные указы об отмене полных официальных именований (май 1872 г.) и о запрете на перемену имени (август 1872 г.) показывают непродуманность дальнейших действий по закреплению статуса компонентов формулы именования. Нежелание людей ломать вековые традиции, сопротивляемость новым веяниям, медлительность работы чиновного аппарата обусловили плохое исполнение правительственных указов. К тому же не вполне четкие формулировки приводили к тому, что одно и то же распоряжение приходилось дублировать (указ от декабря 1875 г. и последующие указы 1876–1877 гг.). Последовательность принятия указов заставляет предположить, что правительство каждый раз действовало, пытаясь исправить сложившуюся ситуацию.

Примечательно, что преобразованию системы именования граждан в условиях грандиозных комплексных реформ уделялось особое внимание. Это доказывает, что имя рассматривалось как ведущий фактор социально-политических процессов.

Неослабевающее на протяжении всей истории внимание японцев к проблеме имени со всей убедительностью доказывает актуальность исследований, посвященных анализу этой важнейшей составляющей этнокультурной характеристики социальной природы человека.


1. 人新戸籍 Дзинсинкосэки (Обновленные и исправленные посемейные списки 1872 г.) // Национальный архив Японии.
2. Там же.

Список литературы

Реставрация Мэйдзи и западноевропейское международное общество (Исследования по истории реставрации Мэйдзи) [明治維新と西洋国際社会 (明治維新史研究)]. Токио, 1999. 230 с.
Реставрация Мэйдзи: регионы и народные массы (Исследования по истории реставрации Мэйдзи [明治維新の地域と民衆 (明治維新史研究)]. Токио, 1996. 227 с.
The Nihon. Visual Human Life. Tokyo: Kodansha. 1986. 1334 p.
Нива Мотодзи. Происхождение фамилий [丹羽基次。姓名の語源]. Токио, 1986. 554 с.
Окутоми Такаюки. История японских имен и фамилий [奥富敬之。日本の名前の歴史]. Токио, 2003. 254 с.
Такаги Фудзи. Японское общество нового времени и Реставрация Мэйдзи [高木不二。日本近世社会と明治維新]. Токио, 2005. 250 с.

Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2009. Том 8, выпуск 4: Востоковедение. С. 104-109.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Е. Л. Фролова. ГАДАНИЕ ПО ИМЕНАМ КАК ОДИН ИЗ ЭТАПОВ ОБРЯДА ИМЯНАРЕЧЕНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ЯПОНИИ

В современном японском обществе, несмотря на значительные перемены, сохраняются традиционные обычаи и обряды, практиковавшиеся веками. Особенно это касается основных обрядов жизненного цикла, в частности обряда имянаречения. Согласно Закону о посемейной регистрации, появившегося на свет малыша необходимо записать в семейные книги не позднее 14 дней с момента рождения, а если ребенок родился за рубежом, то не позднее трех месяцев (ст. 49)1. Соответственно, до этого срока ребенок должен получить имя.

Акт имянаречения традиционно считается одним из важнейших событий в жизни человека. Согласно ритуалам, сопутствующим встрече и социализации новорожденного, имя ребенка объявляется к вечеру 7-го дня жизни. Этот обряд носит название お七夜 о-сития («седьмая ночь») или 名づけの祝い надзукэ-но иваи («праздник по случаю наречения именем») и соблюдается в большинстве японских семей.

Обрядность 7-го дня в целом сложилась к VIII в., распространившись постепенно от аристократических кругов до простого народа. Каждая деталь ритуала наполнена глубоким смыслом и тесно связана с традиционными верованиями. Кроме родственников, к ребенку приглашаются сваты, устроившие свадьбу родителей, повитухи, кормилицы и синтоистский священник. Основная идея этого дня – объявить о появлении нового члена семьи и общества, провозгласить его имя, поздравить родителей, высказать вслух добрые пожелания и напутствия. Это первая официальная церемония в жизни ребенка.

Выбор дня имянаречения связан с китайской нумерологией, в которой нечетные числа (за некоторыми исключениями) считаются счастливыми, а число «семь» – наиболее благоприятное из них. Кроме того, к этому дню состояние матери и ребенка стабилизируется, и, если нет осложнений, они уже возвращаются из родильного дома. Для детей, которых не выписали к седьмому дню, церемония имянаречения может быть проведена и в больничной палате, но непременно на седьмой день. Интересно, что раньше этот срок соблюдался не так строго – есть свидетельства, что в XVIII–XIX вв. в ряде районов страны имянаречение проводилось спустя месяц или даже более после рождения ребенка [Бан, 2001. C. 34].

Церемония по традиции проходит в доме у родителей ребенка, где накрывается праздничное угощение. К столу, как правило, подаются рисовые лепешки белого и красного цвета 餅 моти, рис с красными бобами 赤飯 сэкихан, жареная рыба, суси, другие блюда национальной
кухни и сакэ. Сочетание белого и красного цветов, как на японском флаге, связано с симво-ликой синтоизма. Белый цвет в синтоизме – символ первозданной чистоты, красный – порождающей стихии огня, вместе они устойчиво ассоциируются у японцев с национальными праздниками.

На ребенка в этот день надевают первые в жизни одежды – распашонку с ползунками или миниатюрное кимоно белого цвета, а над кроваткой вешают лист бумаги 命名書 мэймэйсё («лист с именем») с каллиграфически выполненными иероглифами его имени. На этом листе или свитке, кроме имени, иногда указываются дата имянаречения, слово 命名 мэймэй («наречен»), имя или личная печать отца (либо обоих родителей). В настоящее время к оформлению мэймэйсё подходят творчески – рисуют цветы, сказочных персонажей, вставляют фотографии, пишут пожелания в стихах. Листок с именем стараются разместить как можно ближе к кроватке и к голове ребенка, поскольку он на данном этапе выполняет роль «охранной грамоты» для вступающего в мир нового человека. Так, если в комнате есть ниша для каллиграфических свитков 床の間 токонома, то лист вешают в ней, а кроватку пододвигают поближе. Родители сохраняют листок в специальной шкатулке или конверте, иногда вместе с отсохшим пупком, и передают ребенку по достижении им совершеннолетия (в Японии наступает с 20 лет) либо по вступлении в брак [Этнография Японии, 1974. С. 50](рис. 1).



post-2-0-92356300-1396090498.jpg

Рис. 1. Образец написания имени новорожденного для церемонии имянаречения


Гости приносят в подарок обычно деньги в специальных конвертах, украшенных краснобелыми 水引 мидзухики (тонкий цветной шпагат) и искусно завернутых в шелковый платок. На конвертах пишут «Поздравляю», «Поздравления в седьмой день» или «Поздравляю с рождением ребенка» (рис. 2). Гости, которые принесли деньги и подарки (вещи для малыша, игрушки), должны быть одарены в ответ со стороны родителей. Чаще всего подарком будут бутылочка саке, набор печенья или другие блюда с праздничного стола. В этот день родители должны отблагодарить и сватью, и крестных, которые вправе рассчитывать на денежное вознаграждение [The Nihon, 1986. С. 504–505].

post-1-0-86233600-1396095262.jpg

Рис. 2. Специальный конверт для денег, перевязанный красно-белыми мидзухики


Имя обозначает первый статус ребенка в сообществе людей и считается наиболее действенным символом, отдаляющим ребенка от мира духов. После обряда имянаречения ребенка можно выносить на улицу и показывать остальным родственникам, друзьям и знакомым. Негласный запрет, который соблюдается во многих христианских культурах – не показывать ребенка кому-либо, кроме членов семьи, до того, как ему исполнится месяц, – в Японии отсутствует [Ватанабэ, 1958. С. 86].

Ярким примером сохранения традиций и в то же время образцом подражания для нации явилось соблюдение обрядов в императорском доме в честь рождения наследника престола. После долгого ожидания 6 сентября 2006 г. в императорской семье появился на свет 新宮さま синмия-сама («Его Величество новый наследник»). После официальных приветствий и церемоний первой недели на 7-й день была проведена церемония высочайшего имянаречения. В императорской семье имя для ребенка по традиции выбирает отец из списка, составленного специально созданным придворным ученым советом. Имена мальчиков по традиции, которая соблюдается(с перерывами) более десяти веков, заканчиваются иероглифом 仁 хито («гуманность», «человеколюбие»).

Церемония присвоения имени состоялась 12 сентября в токийской больнице, где после родов находилась мать с малышом: император кисточкой написал имя Хисахито на специальной японской бумаге, а императрица поставила на ней оттиск личной печати. Затем служащий дворца положил документ в специальную шкатулку, которую поставили рядом с малышом. Двадцать первого сентября состоялась церемония 誕生命名報告 тандзё: мэймэй хо:коку («объявление о рождении и наречении») – провозглашение даты и имени новорожденного малыша в трех главных храмах Японии и около могил всех бывших императоров.

Эту церемонию провели избранные родителями специальные глашатаи. После этого имя ребенка внесли в семейные списки и опубликовали в официальной газете японского правительства «Кампо»2.

Таким образом, в первую неделю жизни ребенок последовательно получает знаки принадлежности к социальному сообществу: первую одежду, имя, подарки. В церемонии имянаречения на 7-й день тесно переплетены мифологические, религиозные представления, требования физиологии и здравого смысла.

Очень важным этапом, предшествующим церемонии имянаречения, является выбор имени. В старину имя могли выбирать и до рождения ребенка, но обычно это происходило уже после рождения, поскольку имя могло описывать обстоятельства и время рождения (весеннее утро), порядок рождения («первый / второй / третий сын»), настроение родителей (радость вошла в дом) или общественное положение семьи, указывать на яркие физические особенности (большие уши, родинка над губой). Распространены были имена-дезидеративы, содержащие пожелания о будущих желаемых качествах, либо, при наличии опасности для здоровья или жизни матери и ребенка – уничижительные прозвища обманного характера [Все об именах, 1976].

Имя для новорожденного традиционно выбирают родители, старшие родственники, нередко с помощью гадалок и прорицателей, либо синтоистский священник. В современной Японии практически каждая семья обращается за помощью в выборе имени к гадателям, и это еще один довод в пользу того, чтобы выбор имени проводился только после рождения.

Связано это не с какими-либо суевериями, а с тем, что гадание по именам учитывает не только знаки имени, но и дату, точное время и место рождения. Поэтому выбор имени – это подготовительный этап церемонии имянаречения, который длится не более недели, и ответственность за него чаще всего ложится на отца и старшее поколение.

Несмотря на то, что полки книжных магазинов тесно уставлены специальной литературой, и при желании можно рассчитать благоприятные знаки для имени самим, большинство японцев предпочитает обращаться к профессиональным гадателям. Показателен в этом смысле социологический мини-опрос, проведенный автором в 2006 г. среди жителей г. Урава (Япония). Было опрошено 68 человек (23 мужчин и 45 женщин) в возрасте от 16 до 56 лет с различным социальным статусом. Респондентам было предложено два вопроса: «Обращались ли ваши родители к помощи гадателя при выборе имени для вас?» и «Будете ли вы обращаться или уже обращались к гадателю при выборе имени своим детям?». На первый вопрос 59 человек (87 %) ответили «да» и 9 человек – «не знаю», на второй вопрос все без исключения ответили утвердительно. Таким образом, проблема для большинства японцев заключается не в том, обращаться или нет к услугам гадателя, а в том, чтобы найти достойного доверия профессионала.

В конце ХХ в. в крупных городах Японии вывесками гадателей пестрели улицы, ведущие к крупным храмам, торговые кварталы, столики предсказателей судьбы можно было встретить даже на улицах и в супермаркетах. Сколько людей, предлагающих услуги эзотерического толка, действительно владели своей практикой, а сколько из них были просто шарлатанами, сказать трудно. Возможно, так обстоит дело и сейчас, но гаданием по именам 姓名判断 сэймэй хандан («суждение по имени») занимаются обычно люди с определенной профессиональной подготовкой, прошедшие обучение в одной из частных школ, например в токийской «Akademeia college». Для получения диплома профессионального гадателя нужно пройти двухлетнее обучение, которое включает западные и восточные виды гадания, китайскую иероглифику и курс психологии, и заплатить около 4 500 долл.

Получив диплом, гадатель имеет право заняться частной практикой, открыв свой кабинет. Гадатели окружают себя атрибутами своего ремесла: хрустальный шар, свечи, необычная одежда, темная мантия, карты Таро, плащ, тыква-горлянка и много других оккультных предметов. Клиенту предлагают на выбор несколько имен для ребенка на основании комплекса данных (даты рождения и пр.), либо проводят анализ имен, которые родители сами выбрали заранее. Если так называемые «расклады» имени ребенка, предложенного родителями, либо общее число черт в написании имени ребенка, его отца и матери оказывается неблагоприятным, подбираются другие варианты.

В ХХI в. основная реклама перешла с улиц в виртуальное пространство. Теперь эзотерическая атрибутика украшает сайты, предлагающие разнообразные услуги гадания онлайн. Наиболее популярны сайты с гаданиями и гороскопами по группе крови, по знакам Зодиака, по картам Таро, гаданием по линиям руки (хиромантия) и гаданием по именам сэймэй хандан. Например, на одном сайте, где предлагается виртуальное гадание по именам, выложены толкования 2 835 иероглифов, 165 знаков каны, 10 901 имени. На 27 января 2011 г. к услугам этого сайта обратилось, т. е. прошло регистрацию, 4 329 человек. Сайт предоставляет платные услуги: одно обращение на толкование имени взрослого 315 иен, подбор имени для ребенка 3 000 иен.

Что побуждает современных людей в массовом порядке обращаться при выборе имени к представителям оккультных практик? Основных причин несколько: сложившиеся в обществе традиции, осознание важности самого акта имянаречения, вера в судьбу, безграничность японского именника и связанная с этим действительная сложность выбора, психологическая неуверенность в собственных силах. Остановимся подробнее на некоторых из этих моментов.

В современном японском обществе на различных уровнях явно прослеживаются отголоски архаического сознания. Человеку издавна было свойственно считать, что «связь между именем и лицом или вещью, которую оно обозначает, является… реальными, материально ощутимыми узами» [Фрэзер, 1980. С. 277]. Поэтому имя в первую очередь выступало как инструмент и объект магических практик. Воздействуя тем или иным способом на имя, можно было нанести человеку непоправимый вред. Поэтому первое имя, данное ребенку при рождении, табуировалось, знать его полагалось только родителям и нарекающему, как правило, священнику, либо только священнику [Все об именах, 1976]. Это имя считалось «настоящим», тождественным личности человека, а для повседневного употребления ребенок нарекался специальным «детским именем». Есть предположения, что тайное «истинное» имя могло подбираться с помощью специального гадания еще в пренатальный период, тогда как «детское имя» ребенок получал спустя несколько дней после рождения [Ватанабэ, 1958. С. 24].

Традиция табуирования личных имен повлияла на систему обращений. Отличительной особенностью японского языка является система обращений «без имени», т. е. вместо личного имени при обращении используются различные его заменители: фамилия, должность, звание, прозвища и псевдонимы, в семье – показатель иерархии отношений (старший брат, младшая сестра, муж, жена и т. д.). Личное имя используется только в некоторых ситуациях неформального общения между близкими людьми. Сам факт тщательного сокрытия имени указывает на веру японцев в то, что имя непосредственно связано с представлениями о судьбе и личности человека. Имя способно определить будущее ребенка, повлиять на судьбу, поэтому к его выбору нужно подходить очень ответственно.

В VI–VIII вв. с появлением на японских островах буддизма и учения о карме в обществе постепенно утвердилось понятие о судьбе (ун, уммэй) как о «предварительном эскизе жизни», который можно изменить с помощью определенных действий. Эта вера актуализировала всевозможные оккультные практики: гадания, толкования, вредоносную и любовную магии с использованием имен. Имя не воспринималось как нечто постоянное, наоборот, в культуре была заложена модель неоднократной смены имени. При рождении ребенок получал сразу два имени – «настоящее» и обиходное, затем имя менялось после инициации, один человек мог иметь несколько прозвищ, имен или псевдонимов, взятых в связи со значимыми событиями в жизни (рождение сына, тяжелая болезнь, посвящение в сан). Имена наделялись охранительной и прогностической магической силой, и для каждого этапа жизни подбиралось соответствующее имя.

В 1872 г. сложной поликомпонентной номинационной модели средневековья правительство Мэйдзи законодательно противопоставило двучленную модель именования, единую для всех слоев общества: «фамильное имя + личное имя». Простота этой формулы компенсируется огромным числом фамилий и безграничностью японского именника. Неограниченное количество личных имен связано с тем, что в Японии нет канонических документов, подобных, например, русским святцам, откуда рекомендуется брать имена. Имя ребенка полностью зависит от предпочтений родителей. Фактически в качестве имени может выступать любой иероглиф. Есть несколько десятков распространенных формул, по которым строятся имена, например женские имена из трех знаков с окончанием-ко (Ясуко, Наоко), или мужские имена из двух знаков с окончанием -о (Юкио, Тацуо), но значительная часть имен не укладывается в формулы. Такие имена часто состоят из одного или двух знаков, выбранных родителями на основе своих предпочтений. На неограниченность выбора имени накладывается иероглифическая письменность со сложной системой чтений, развитой омонимией, что делает японский именник действительно безграничным и осложняет задачу выбора имени для ребенка [Фролова, 2008].

Высокий процент родителей, обращающихся к услугам гадателей по именам, обусловлен и склонностью японцев относиться серьезно к оккультным практикам и эзотерическим учениям. «Гадания всякого рода сильно развиты в Стране Восходящего Солнца. Сыны ея – народ в высшей степени суеверный и склонный ко всему сверхъестественному, необычайному, связанному с таинственным воздействием внешних сил», – писал в конце XIX в. русский пу-тешественник Д. И. Шрейдер в своих очерках [1895. С. 460]. Современные японцы, несмотря на технический прогресс, по-прежнему обращаются к гадателям и предсказателям по разным поводам: выбор имени, супруга, учебного заведения, покупка дома, открытие нового бизнеса. Особенно популярны советы прорицателей в канун Нового года. Для возникновения такой потребности в магическом начале у японцев были все предпосылки.

Японский оккультизм берет свое начало в корейском шаманизме и развивается затем под влиянием местных верований и китайских заимствований. При дворе японских императоров существовал целый штат предсказателей и магов 陰陽家 оммё:ка (знатоки Инь и Ян). Должности оракулов были наследственными, и постепенно выделились целые роды, «заведующие» магией, например род Абэ [Большой словарь…, 2003. С. 22]. В текстах мифологических хроник «Кодзики» (702) и «Нихонги» (720) есть свидетельства того, что придворные жрецы использовали различные виды гаданий. Так, анализ древних японских молитвословий норито показывает, что в процессе гадания изреченная воля богов проступала в узоре, появляющемся на раскаленной лопатке оленя или панцире черепахи. В толкованиях к кодексу «Тайхорё» (701) дополнительно указано: «Когда производится гадание, то сначала надо непременно начертать [вопрошаемое] на черепахе тушью, а потом жечь. Расположение [трещин-]знаков выявит [что-то из написанного] тушью. Это и будет ответом». Причудливые трещины сверяли с гадательными книгами, где были собраны толкования возможных узоров. При этом в ряде случаев молитвословие состоит только из имени божества с прибавлением глагола 祈る нору («молиться»). Имя выступает как самое простое и точное заклинание, которое в ритуальном контексте служит актуализации магических сил [Ермакова, 1995. С. 54, 57]. Таким образом, основным магическим действием древнего гадания является начертание, магическим инструментом – имя, а магической силой – звук.

Сохранившиеся литературные памятники и документы, в частности поэтическая антология «Манъёсю» (VIII в.), содержат упоминания о других типах гаданий, распространенных в древней Японии. Это гадания по форме местности, по форме и цвету облаков или камней, собранных у священных мостов, по брошенным гадательным палочкам 八卦 хаккэ («восемь палочек»3) [Кодзиэн, 1986. С. 1944]. В гадании 辻占 цудзиура («гадание на перекрестке») будущее определяется по слову, услышанному от первого проходящего мимо человека; в гадании 歌占 утаура («песенное гадание») – по песне, сложенной храмовой девой, или одной из ста песен-стихов, входящих в антологию «Хякунин иссю» (XIII в.). Гадали также по звуку ветра или грома, голосам животных или птиц. Еще один тип гаданий был связан с числовой
магией и основан на представлении о «душе числа» кадзудама, которое, как и представление о «душе слова» котодама, широко используется не только для гаданий, но и при толковании древних текстов. Это, например, китайское гадание по костям домино. Чрезвычайно популярны в Японии с древности и до настоящего времени гадание по «Книге перемен» (И цзин), гадание на картах Таро, хиромантия, полоски бумаги с предсказаниями судьбы お御籤 омикудзи («божественный жребий»), толкование снов, физиогномика, астрологические гороскопы, магический кристалл [Мацуда, 1982. С. 44].

Гадальщики и прорицатели естественным образом были встроены в сложившийся мифо-ритуальный контекст культуры японского этноса. На подобной почве сложились идеальные условия для возникновения нового типа гадания – 姓名判断 сэймэй хандан («суждение по имени»), или гадание по иероглифам имени и фамилии. Это гадание считается оригинальным японским изобретением, хотя многие признают, что в его основе лежат принципы китайского гадания 析字法 сицзыфа (букв. «способ толкования/ разрезания иероглифов»).

Основными предпосылками популярности нового гадания были следующие: с1872 г. простолюдины получили официальное разрешение зваться по фамилии (точнее, иметь фамилию), тогда же законодательно была закреплена двучленная номинационная модель «одна фамилия – одно имя» у каждого человека. Именно на базе этой формулы производят расчеты последователи различных школ гадания по именам. Это сравнительно молодой способ гадания, имеющий в Японии не более чем двухсотлетнюю историю. Тем не менее, к началу ХХ в. практика обращения за помощью к прорицателю, который подбирал новорожденному имя с благоприятным числом черт, была уже широко распространена во всех слоях общества как в городе, так и в деревне [Такасима, 2005. С. 14].

Гадание сэймэй хандан позволяет предсказать судьбу, черты характера, жизненный путь, склонность к определенной профессии, перспективы личной жизни, романтических отношений, семьи и брака, склонности к болезням. Оно тесно связано с китайской нумерологией, верой в сакральную силу чисел и основано на особой методике подсчета количества черт в иероглифах, которыми записываются имя и фамилия.

Базовые принципы гадания по именам широко распространились благодаря известному японскому гадателю Кумасаки Кэнъо (1882–1954?), который создал в Токио оригинальную «Школу Кумасаки», выпустил первые учебные пособия. Долгое время в рукописных списках ходили две его книги: «Тайна имени» (1929) и «Тайна гадания» (1931). Именно школе Кумасаки принадлежит заслуга популяризации гадания сэймэй хандан, хотя сами принципы гадания по именам появились задолго до ее создания. Известны, как минимум, две школы гадания по именам, активно действовавшие в конце XIX – начале XX в.: «Школа Хаяси» и «Школа Нагамори». Они разработали теоретические принципы толкования имен, которые затем заимствовала и в некоторой степени упростила школа Кумасаки [Андо, 1998. С. 13].

Кумасаки использовал популярный в 1920-е гг. способ гадания 五聖格流 госэйкакурю: («пять священных башен»). Его особенностью является использование специальных таблиц, где всем числам от 1 до 81 присвоены благоприятные или неблагоприятные толкования. Отдельные толкователи имен негативно отзываются о школе Кумасаки, считая, что упрощение теоретических принципов в угоду массам нанесло вред профессиональному толкованию имен [Там же. С. 23]. Школы толкования имен, возникшие после распространения «методики Кумасаки», в основном используют его теоретические построения, добавляя оригинальные вариации.

Например, «Школа Кувано» пошла еще дальше по пути упрощения гадания – в ней используется сокращенное (послевоенное) начертание иероглифов, не производятся астрологический и фонетический анализ имени, вместо которого разработана собственная теория прогноза развития характера личности и к пяти основным «классическим» раскладам черт добавлены еще четыре оригинальных варианта. С другой стороны, школы, которые используют «старые» теоретические построения, возникшие еще до создания «методики Кумасаки», в дополнение к толкованию по числу черт проводят толкование имени по широко известным принципам китайского календаря («десять небесных стволов»), трактуя все аспекты имени в их взаимосвязи. В настоящее время появились новые расширенные способы толкования имен, дополненные каббалой чисел.

В «Школе Кумасаки», как и во многих других школах, подсчет черт ведется на основе полного (довоенного) начертания иероглифов. Основанием для такого подхода служит представление о том, что каждое число обладает сакральной силой, и эти числа, заключенные в знаках имени, исподволь оказывают свое влияние на жизнь человека. Изначальный сакральный смысл, заложенный в иероглиф при его создании, может нарушиться при изменении начертания. В первой половине ХХ в. произошло несколько иероглифических реформ и многие знаки были упрощены, например:

「榮」→「栄」, 「國」→「国」, 「圓」→「円」, 「會」→「会」,「澤 →「沢」,
「廣」→「広」,「澁」→ 「渋」.

Некоторые школы используют эти и другие знаки в современном (сокращенном) варианте, на основании таблицы иероглифического лимита, принятой в1981 г. (включает 1 945 знаков), и таблицы знаков для имен собственных (983 знака). Однако в большинстве школ используется традиционное (полное) написание знаков, которое проверяется по самому авторитетному словарю иероглифов китайского языка 康煕字典 «Ко:кидзитэн» («Канси цзы-дянь», 1716 г.).

Более того, школы, предпочитающие «старые» знаки, считают детерминатив (ключ) иероглифа, который пишется в сокращенном виде, за отдельный полный знак. Например, знак 「洋」«океан» состоит из 9 черт, но если его детерминатив 「氵」«вода» взять в полном написании 「水」, получится уже 10 черт. Детерминатив 「宀」«крышка» может быть принят за 3 или 4 черты, а детерминатив «трава» 「屮」– за 3, 4 или даже 6 черт. Такие разночтения возникают не только для иероглифов, но и для знаков азбуки, когда их пишут вручную, например знак 「ち」может содержать 2 либо 3 черты. Знак повтора, встречающийся, например, в фамилии Сасаки 「佐々木」 , не является иероглифом, поэтому вместо него обычно считают черты предыдущего знака. Иероглифы от 1 до 10 считаются состоящими из стольких черт, сколько означает это число, т. е. 4 「四」– за 4 черты, 5 「五」– за пять, 10 「十」– за 10 черт.

По желанию клиента школы могут предложить и компромиссные варианты – провести анализ по обоим либо нескольким вариантам написания имени и вычислить их гармонию. Из-за различия подходов в разных школах одно и то же имя может быть истолковано совершенно по-разному.

Современные школы сэймэй хандан значительно отличаются по способам и процессу гадания, но в большинстве школ толкование дается по совокупности следующих позиций: количество черт в имени в сочетании с датой рождения (показывает врожденные качества характера и склонность к определенным должностям); соотношение в имени Инь и Ян, т. е. мужского и женского начала (показывает физическую гармонию); фонетическая гармония в соответствии с пятью рядами японской азбуки, точнее, пятью основными гласными звуками (а, и, у, э, о). Кроме того, толкователь может предложить традиционное гадание на палочках хаккэ и астрологическое гадание 九星 кю:сэй («девять звезд»), основанное на определении счастливых и несчастливых дат по расположению на небосводе девяти звезд (планет) в момент рождения человека и сочетанию их с пятью первоэлементами (дерево, огонь, земля, металл, вода) [Кодзиэн, 1986. С. 609]. На основании результатов гадания по имени клиент получает подробный анализ своей судьбы или будущей судьбы ребенка. Таким образом, имя толкуется как развернутый магический текст.

В школе Кумасаки и других школах, принявших за основу его теорию, применяются пять основных так называемых «раскладов» черт иероглифов, которые именуют 五聖格流 госэй какурю «пять священных башен». Каждый из раскладов учитывает количество черт в сочетании определенных знаков имени и фамилии. Изначально гадание по именам было создано для имен и фамилий, состоящих из более чем двух знаков. В случае если имя или фамилия состоят всего из одного знака, в некоторых раскладах добавляется дополнительная черта 霊数 рэйсу «священная черта», т. е. единица. Решение о том, добавлять или нет священную черту, каждый гадатель принимает индивидуально. В некоторых школах рэйсу: добавляется только при толковании имен тех, кто достиг совершеннолетия, т. е. кому исполнилось 20 лет.

Тем не менее во всех школах при толковании числа всех черт фамилии и имени единица не добавляется. Если и имя, и фамилия состоят из одного знака, добавляется две черты, т. е. число 2 [Тагути, 2004. С. 45] (табл. 1).

Таблица 1. Наиболее распространенные варианты распределения знаков в номинационной формуле

post-2-0-64494700-1396093427_thumb.jpg

Рассмотрим основные принципы«методики Кумасаки» (рис. 3).

post-1-0-05166600-1396095288_thumb.jpg
Рис. 3. Образец гадания для имен двух известных людей с пятью основными раскладами в сочетании с первоэлементами: а – золотая медалистка Олимпийских игр в Сиднее-2000 в женском марафоне Такахаси Наоко; б – писатель, знаток Токио Исихара Синтаро.


Основные расклады госэй какурю: («пять священных башен» (по: [Тагути, 2004]))

1. Тэнкаку 「天格」(тж. сокаку 「祖格」) («небесное (верхнее) число или число предков»). Подсчитывается общее число черт фамилии. Черта рэйсу: не добавляется. Это число отвечает за связь с судьбой предков и усиливает влияние на человека вплоть до конца жизни.
Расклад тэнкаку сам по себе не дает оснований для каких-либо общих заключений, он учитывается только в соотношении с другими раскладами. Необходимо учитывать, что при вступлении в брак у одного из супругов расклад тэнкаку изменяется, поскольку они, как правило, берут общую фамилию.

2. Дзинкаку 「人格」(тж. дзю:каку 「主格」) («число личности или основное число»). Подсчитывается количество черт последнего знака фамилии и первого знака имени. Поскольку сочетание этих двух знаков образует фактически центр полного имени, толкование по этим знакам является основным. Сильные и слабые стороны имени определяют по тому, как сочетаются между собой количество черт иероглифов, взятых из имени и фамилии (больше, меньше или равно, какие сочетания чисел и т. д.). Это число оказывает влияние на внутреннюю сущность личности, особенно возрастающее в средний период жизни, и предрекает судьбу дома и семьи, работы, брака. Если число дзинкаку является благоприятным, оно поддерживает положительные стороны характера (например, просчитывать обстоятельства наперед, действовать активно, обладать уверенностью в себе), и наоборот, неблагоприятное количество черт будет усиливать негативные черты личности (пессимизм, утрата веры в себя, зависть к более успешным людям). Число дзинкаку оказывает влияние не только на отношения с другими людьми, но и на семью, работу.

3. Тикаку 「地格」(«земное (нижнее) число»). Подсчитывается общее количество черт имени. Число рэйсу: не добавляется (зависит от школы), поскольку считается, что даже имя из одного знака полностью определяет характер человека. Имя дается человеку родителями, поэтому число тикаку определяет судьбу, унаследованную от родителей. Число тикаку влияет на судьбу в детские годы жизни, направляет процесс роста и становления личности, поэтому является ключевым для определения характера, способностей, отношения к деньгам, подходящей работы и тенденции развития характера в дальнейшей жизни. В отличие от предыдущего расклада дзинкаку, которое определяет внутреннюю составляющую личности, расклад тикаку отражает то, как человека воспринимают окружающие. Если это число благоприятно, человека будут любить и уважать, он займет достойное место в обществе. Наоборот, если число неблагоприятное, человек не сможет произвести положительное впечатление на окружающих.

4. Гайкаку 「外格」(внешнее число). Подсчитывается число всех черт имени и фамилии за вычетом числа дзинкаку. Если знаки имени или фамилии состоят из одной черты, добавляют единицу. Если же знаки и имени, и фамилии состоят из одной черты, то добавляют число 2. Расклад гайкаку отвечает за семью (кроме близких родственников), окружение на работе, отношения с людьми и социальное окружение. Поскольку человеческая жизнь во многом определяется именно отношениями с людьми, нужно быть очень внимательным к этому числу – если оно неблагоприятное, есть вероятность прожить жизнь впустую, не добившись положения в обществе и гармонии в отношениях с людьми. И наоборот, если число благоприятное, оно сулит верных друзей, хорошего супруга или супругу, внимательное начальство.

5. Со:каку 「総格」(общее число). Подсчитывается общее число черт в знаках фамилии и имени. При этом единица не добавляется. По мере прохождения жизненного пути значение расклада со:каку усиливается, оказывая наибольшее влияние на последние годы жизни. Расклады тэнкаку и со:каку не анализируются по таблице благоприятных / неблагоприятных чисел.

При гадании учитываются также сочетания базовых раскладов. Например, если количество черт тэнкаку и тикаку совпадает, это во многих школах считается очень неблагоприятным фактором. Нехорошо также, если все знаки имени состоят только из четного или только из нечетного количества черт. Если первый знак фамилии и последний знак имени состоят из равного количества черт, это обещает психологическую нестабильность. Если первый знак фамилии и первый знак имени имеют равное количество черт, то считается, что человек будет притягивать негативные события.

Согласно теории Кумасаки, в имени важны не сами благоприятные или неблагоприятные числа, а их сочетание, т. е. гармония. Если часть имени содержит неблагоприятное число, это не обязательно плохо для человека – необходимо смотреть, что сможет уравновесить это число. Некоторые числа способны уравновесить плохое влияние неблагоприятных чисел, а некоторые только усиливают его [Тагути, 2004. С. 45–58] (табл. 2).

Таблица 2. Благоприятные и неблагоприятные числа

post-2-0-70891000-1396094024_thumb.jpg

Традиционно неблагоприятными считаются числа 4, 9, а также числа, где эти цифры встречаются (14, 19, 42, 43 и т. д.). Причина появления «плохих» чисел часто связана с их чтением, так, например, числа 4 и 9 произносятся как 死 си («смерть») и 苦 ку («боль»), число 33 созвучно слову 散々сандзан («несчастный») [Нагао, 1982. С. 53]. Как правило, нечетные числа считаются благоприятными, а четные – неблагоприятными, но есть много исключений (например, 19, 43, 55, 59). Кроме того, в некоторых школах для женщин значение благоприятных и неблагоприятных чисел трактуют наоборот, т. е. четные числа считаются счастливыми, а нечетные – нет.

Фактически каждое число обладает собственным смыслом, сакральной силой, что оказывает определенное влияние на жизнь человека. Среди чисел есть особые «сильные числа», под влиянием которых совершаются те или иные поступки – это 5, 6, 11, 15, 19, 28 и 43. Так, число 6 благоприятно для рождения в полной заботливой семье. При излишней склонности к развлечениям удача может покинуть человека, однако в целом это число обещает среднестатистическую счастливую жизнь. Число 43 обещает неумение обращаться с деньгами, нехватку ума и решительности, череду несчастий и трагический конец жизни. Есть числа, которые одновременно являются и благоприятными, и неблагоприятными, они определяются для каждого конкретного имени [Такасима, 2005. С. 34–39].

По последней цифре трех основных раскладов (тэнкаку, дзинкаку и тикаку) определяется влияние пяти элементов и далее смотрится их баланс. Соответствие чисел и пяти элементов приведено в табл. 3.

Таблица 3. Соответствие чисел и пяти элементов [Нагао, 1982. С. 54]

post-1-0-81274000-1396095363_thumb.jpg


За толкованием имен японцы обращаются не только с целью выбора имени новорожденному, но и перед заключением брачного союза, для прогноза о благоприятном, или, наоборот, неблагоприятном сочетании черт имен будущих супругов. При отрицательном результате намеченная свадьба может быть расторгнута. Среди клиентов толкователей встречаются желающие переменить судьбу путем смены имени, люди, сменившие гражданство или пол.

Так, основатель собственной школы сэймэй хандан Кумасаки поменял имя в 60 лет, когда прошел один жизненный цикл, – данное ему при рождении имя Кэнъитиро сменил на Кэнъо.

Некоторые японские знаменитости известны в том числе тем, что сменили имя (или начертание имени) после обращения к толкователям. Например, певица Хонда Минако добавила после своего имени точку, и теперь ее имя появляется везде только в таком написании [本田美奈子.]. В определенный период карьеры по совету гадателей имя меняли известный бейсболист Ямамото Кэндзи, эстрадные актеры и певцы Исида Ё:ко, Каяма Ю:дзо, Ватанабэ Эри и др.4

К услугам специалистов по сэймэй хандан обращаются не только для толкования имен людей, но и названий компаний, товаров, ресторанов, кинокартин и пр.

В настоящее время гадание по именам сэймэй хандан распространено настолько широко, что можно говорить об определенном влиянии толкователей на состав японского именника.

Выбор имени для ребенка во всех странах определяется несколькими моментами: мода на имена, преемственность в семье, личные предпочтения родителей. В Японии все это присутствует, но сюда можно добавить и советы толкователей имен. Они рекомендуют избегать имен, в которых присутствуют знаки из имен родителей, старших братьев и сестер. В таких именах видна любовь родителей, их чаяния и надежды, но вместе с тем такие имена бременем ложатся на ребенка, задавая ему определенную жизненную программу. Толкователи советуют не давать детям имена из одного иероглифа или одного знака каны, поскольку в таких именах трудно соблюсти баланс между именем и фамилией, вся нагрузка ложится на фамилию, что может привести к сложностям в жизни. Самым оптимальным они считают имя, состоящее из 2–3 иероглифов, а имена из одних знаков каны нехороши тем, что они слишком «мягкие», их носитель будет легко поддаваться чужому влиянию5. Даже самый поверхностный анализ японского именника показывает, что наиболее распространены имена как раз из 2–3 иероглифов, как у мужчин, так и у женщин.

В целом гадание по именам сэймэй хандан ближе скорее к западным, нежели к восточным методикам гадания. В восточной (китайской, арабской) традиции ответы всегда краткие и часто бывают только утвердительными или отрицательными, тогда как западная техника гадания дает подробный развернутый прогноз. Когда он касается будущего жизненного пути или душевного состояния клиента, это уже напоминает рекомендации психолога. Неудивительно, что современные японцы постепенно утрачивают интерес к древней магии, тогда как популярность гадания сэймэй хандан не угасает. В настоящее время обращение к гадателям является непременным этапом обряда имянаречения.


1. 日本戸籍法 (Закон о посемейной регистрации).
2. 官報, 2006. 09/22 (« Правительственный вестник» от 22.09.2006).
3. Восемь– магическое число, означающее«множество».
4. 三 四 郎 の 姓 名 判 断 (Гадание Сансиро)
5. Там же.

Список литературы

Ермакова Л. М. Речи богов и песни людей (ритуально-мифологические основы японской литературной эстетики). М.: Вост. лит., 1995. 272 с.
Фролова Е. Л. Перемена имени как средство влияния на судьбу в традиционном японском обществе// Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: История, филология. 2008. Т. 7, вып. 4: Востоковедение. 2008. С. 71–77.
Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1980. 704 с.
Шрейдер Д. И. Японiя и японцы. Путевые очерки современной Японiи. Со 145 рисунками въ тексте и картою. СПб.: Изд. А. Ф. Деврiена, 1895. 668 с.
The Nihon. Visual Human Life. Токио: Коданся, 1986. 1334 с.
安斎 勝洋. 姓名判断―“安斎流”で運をつかむ. 東京: 説話社, 1998 (Андо Кацухиро. Гадание по именам – счастливая судьба по методу Андо. Токио: Сэцувася, 1998. 301 с.)
蕃庚拐。近代の人間と伝統。東京: DHC, 2001 (Бан Ко:кай. Человек и традиция в новое время. Токио: DHC, 2001. 178 с.)
姓 氏家系歴史伝説大辞典。新村有寛編。東京: 2003 (Большой словарь исторических легенд о происхождении родов Японии/ Под ред. Симмура Арихиро. Токио, 2003. 1320 с.)
渡辺三男。日本人の名前。その歴史とさまざまな型。東京:北辰堂板, 1958 (Ватанабэ Мицуо. Имена японцев. История и различные типы имен. Токио: Хокусиндохан, 1958. 247 с.)
名前あれこれ。座談会// 言語生活 №302 (11)。東京, 1976 (Все об именах. Круглый стол // Жизнь языка. 1976. №302 (11). C. 2–15)
広辞苑/ 新村出編。東京:岩波書店, 1986 (Кодзиэн. Словарь древностей / Под ред. Симмура Идзуру. Токио: Иванами сётэн, 1986. 2699 с.).
松田惣三郎。子どもの幸せのために // 言語生活。 №361 (1). 東京, 1982 (Мацуда Содзабуро. Для счастья детей // Жизнь языка. 1982. №361 (1). С. 44–47)
長尾尊。よい名前の付け方。言語生活、1982/1 (Нагао Микото. Как давать хорошие имена // Жизнь языка. 1982. №361 (1). C. 52–55)
田 口 二州。 開運 姓名判断事典―姓名判断、命名、改名が自分でできる! 東京: ナツメ社, 2004 (Тагути Нису. Словарь-справочник гадания по именам– как самому подобрать имя для ребенка, для изменения судьбы! Токио: Нацумэся, 2004. 461 с.)
高嶋 泉妙。 最新 幸運をつかむ姓名判断。東京: 日本文芸社, 2005 (Такасима Сэммё. Новейшее гадание по именам, сулящее счастливую судьбу. Токио: Нихон бунгэйся, 2005. 285 с.)
日本の民族。和田正邦編。東京:講談社, 1974 (Этнография Японии / Под ред. Вада Масакуни. Токио: Коданся, 1974. 389 с.)

Вестник НГУ, 2011, том 10, вып. 4, С. 151-163.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Е. Л. Фролова. О ЗАПРЕТЕ НА СОВПАДЕНИЕ ИМЕН У АЙНОВ ПО МАТЕРИАЛАМ АКТОВ XIX ВЕКА

В айнском обществе XIX в. существовал обычай не нарекать детей именами покойных родственников и жителей поселения, поэтому личные имена являлись уникальными. Подобный обычай отмечен у многих тунгусоязычных народов. Запрет на дублирование имен опирался на представления айнов о загробном мире как продолжении существования души в аналогичном миру живых, а также на оппозицию «одно имя = одна душа». Анализ архивных документов разных лет и различных регионов расселения айнов XIX в. показал полное отсутствие совпадения айнских имен в пределах отдельной семьи и поселения и совпадение не более 1 % на всей территории современного Хоккайдо, Сахалина и островов Курильской гряды. Количество совпадений имен незначительно (до 1,6 %) возросло после начала насильственной ассимиляции и японизации айнских имен. Запрет на дублирование имен строго соблюдался айнами, несмотря на активную естественную и сезонную миграцию населения, сложную структуру семьи, включающую некровных родственников, а также обычай перемены имени при возрастных инициациях и знаковых событиях жизни. Передачу обширного массива информации об именах в бесписьменном обществе осуществляли люди старшего возраста – хранители традиций, сказители фольклора, члены советов старейшин локальных общин. Запрет на дублирование имен был частью айнской культуры и играл важную роль в социальной организации.

Изучение истории и культуры айнов вызывает особенный интерес ученых всего мира.

В комплекс исследовательских задач входит, в частности, установление генезиса айнов и родственных им этносов, возможных путей и причин миграции. Определенные элементы айнской культуры находят типологические соответствия в культурах народов Юго-Восточной Азии, островов Тихого океана, северо-востока Азии и даже северо-запада Америки.

Данные исторической лингвистики, в особенности терминология родства, указывают на этнические связи в древности тунгусоязычного и айнского населения [Спеваковский, 1983].

В рамках данной статьи в сравнительном плане рассматривается запрет на совпадение (дублирование) имен в айнской культуре. Одним из универсальных для первобытного сознания явлений обычно считается вера в реинкарнацию души умершего предка в потомке и связанный с этим обычай передавать новорожденному имя умершего [Дзибель, 2001. С. 259].

Однако у айнов, а также у приполярных и таежных народов Восточной Сибири − эвенков-орочонов, эвенов, нивхов, чукчей, подобная практика отсутствует. Еще английский миссионер Дж. Бэчелор отмечал, что айны избегали нарекать детей именами покойных родственников или жителей поселения, в результате чего имена айнов в семье и в поселке, а нередко и на более обширной территории, являлись уникальными [batchelor, 1926]. Он также указывал, что имена у айнов самые разнообразные, отражают характер, внешность, поэтому сложно представить двух человек с одинаковыми именами [batchelor, 1892].

Ограниченное число имен, которые можно давать детям, и изгнание или убийство престарелых носителей этих имен, наряду с полигинией и полиандрией, считаются способами регулирования численности населения для сохранения хрупкого экологического равновесия у реликтовых этносов. Сходные черты в обрядности айнов, нивхов и тунгусо-маньчжуров обусловлены общностью территории проживания и теми климатическими условиями, к ко-торым этносы адаптировались за их многовековую историю. Это, в свою очередь, привело к однотипной хозяйственно-экономической деятельности, тесным межэтническим контактам, что не могло не сказаться на материальной и духовной культурах народов [Осипова, 2006. С. 34].

Например, в описании верований эвенков-орочонов конца XIX – начала XX в. читаем: «…младенцу шаман нарекает имя, но штоб в той семье было ново» (цит. по: [Бурыкин, 2000]). У эвенов, родственного эвенкам этноса, по сей день бытует запрет давать детям имена, которые носят их старшие родственники, если те еще живы. У чукчей, сохранявших традиционные имена до 1930–1940-х гг., отмечен обычай давать ребенку имя, представляющее собой видоизмененное имя кого-либо из живущих родственников, но не тождественное ему. У нивхов, по неписаному закону, каждый род имел свой свод личных имен, которым не мог пользоваться другой род [Штернберг, 1933. С. 337].

Мы попытаемся ответить на три вопроса: 1) на каких представлениях о мире базировались запреты на дублирование имен у айнов; 2) как строго эти запреты соблюдались; 3) на какую территорию распространялись?

Имя в мифологическом сознании неразрывно связывалось с личностью, благодаря чему существовала возможность оказать на нее магическое воздействие. По утверждению Дж. Фрэзера, «многие из первобытных людей считали имя существенной частью самих себя и прилагали немало усилий, чтобы утаить свои истинные имена и тем самым обезопаситься от злоумышленников» [1980. С. 277]. С верой в силу слова и заклинания связан распространенный во многих культурах Востока запрет на произнесение имени. Подобные запреты действовали и у айнов. Айны избегали называть собственными именами героев, почитаемых наравне с богами родовых вождей, в особенности умерших. В преданиях они постоянно именуются по названию соответствующей местности: муж из Отасута, женщина из Синутапки и т. п. Нельзя было произносить вслух подлинное название животного, например, медведя.

В силу этого запрета в айнском языке была развита синонимия: одни слова относились к высокому стилю и области сакрального, другие – к будничному, разговорному языку1.

Айны, как и другие тунгусоязычные народы, полагали, что личное имя неразрывно связано с душой. Можно предположить, что в их сознании существовала заданная оппозиция «одно имя = одна душа». Косвенно свидетельствует об этом отношение к рожденной двойне и к новорожденным, оставшимся без матери. Например, у эвенков, если роженица умирала, а ребенок оставался живым, то другая кормящая женщина не могла его взять, так как считалось, что у одновременно вскормленных одной женщиной младенцев будет одна душа на двоих (но два имени), что приведет к несчастьям. Рождение двойни считалось плохим признаком. Подразумевалось, что близнецы и их мать соприкоснулись со сверхъестественной силой (чаще всего духами животных-предков) и стали ее носителями. У нивхов Сахалина и Приамурья мать близнецов хоронили в медвежьей клетке, а о самих близнецах говорили как о «зверях». Тем не менее у орочей, удэгейцев и ульчей, а также некоторых других коренных народов региона Амура и Сахалина рождение близнецов считалось хорошим признаком и связывалось с деятельностью добрых духов2.

А. Б. Спеваковский отмечал, что у айнов душа считалась бессмертной, и она не исчезала бесследно, но появлялась снова в другом теле. Дед, например, возрождался, по айнским представлениям, во внуке. Это нашло отражение в системе терминов родства айнов [1988. С. 54]. Поскольку имянаречение, как правило, осуществлял шаман, «можно предполагать пережиточную форму обычая установления того, кто именно из умерших родственников возвратился в мир живых людей в облике данного младенца, вытекающего из характерных для тунгусских народов представлений о реинкарнации» [Бурыкин, 2000]. Однако айны соблюдали запрет на дублирование имен не только ныне живущих, но и покойных родственников и жителей поселения.

Сходные запреты отмечаются и в традиционном японском обществе. Наиболее известным из них был запрет дублировать имена живущих родственников, а также близких знакомых семьи и соседей. Что касается покойных членов семьи, здесь тоже действовали запреты. Поэтому именование (полное повторение имени) в честь умерших родственников, отца или деда, в Японии практически не встречается. Особенно силен запрет в отношении детей, умерших во младенчестве: их имена подлежат забвению в данной семье [Фролова, 2008. С. 76].

В космологическую модель мира айнов входила страна мертвых, которая размещалась внизу, под миром живущих. Айны местности Сару, например, полагали, что страна мертвых лежит прямо под поверхностью их родной долины. Религиозные воззрения о самостоятельной жизни души, о мире мертвых находили воплощение в похоронно-поминальной обрядности. Смерть человека означала только телесную смерть, а душа, подвешенная внутри тела, представлялась в образе маленькой птички, способной улететь из мира живых в мир мертвых. Необходимо было строгое соблюдение похоронной обрядности, чтобы душа не задержалась и не превратилась в блуждающий призрак.

Поскольку основой религиозных взглядов айнов являлся анимизм, выражавшийся в признании наличия души практически у всех объектов органического и неорганического мира, а также явлений природы в целом, то при похоронах одежду, утварь и прочие предметы надлежало разломать на могиле с тем, чтобы души вещей, освобожденные от материальной оболочки, могли сопровождать покойного в загробный мир. Таким образом, все, что принадлежало покойному, включая имя, отныне переходило в мир потусторонний и не могло использоваться среди живых людей.

Айны полагали, что после смерти они будут жить подобно тому, как жили в этом мире, т. е. жившие в одном доме, в одном поселке люди и в загробном мире будут продолжать жить в этом же обществе [batchelor, 1892; Ямада, 1994; Кубодзи, 1956]. Поскольку данных о существовании посмертных имен у айнов не имеется, логично предположить, что у обитателей загробного мира остаются прижизненные имена. Совпадение имен жителей двух миров, несомненно, приведет к несчастью. Поэтому принцип запрета на дублирование имен распространялся не только на ныне живущих, но и на умерших родственников и соседей по поселению. Тщательно соблюдая различные запреты, айны еще при жизни готовились к переходу в иной мир.

Для определения территории и степени действия запрета на дублирование имен мы будем опираться на архивные исследования, проведенные японским историком Эндо Масатоси на материале актов XIX в. Для анализа были привлечены следующие документы: «Подушные списки деревень и поселков Итурупа»3 (хранятся в Историческом архиве Токийского университета); «Документы Мацуура Такэсиро»4 (Исторический архив Государственного института японской литературы); «Документы дома Нисикава»5 (архив музея г. Котару); «Документы селения Мицуиси»6 (архив Библиотеки Хоккайдо) и др.

Сложность исследования заключалась в том, что в XIX в. айнский этнос подвергся политике насильственной ассимиляции и сегрегации, проводимой японцами. В 1624–1643 гг. был создан японский колониальный режим клана Мацумаэ и земли Эдзо (совр. Хоккайдо, Сахалин и о-ва Курильской гряды) были разделены на территории, где селились японцы (южная оконечность п-ова Ватарисима) и айнские поселения. В 1789 г. статус айнов сменился с вольных поселенцев на подневольных рабочих. С 1799 г. земли Эдзо во второй раз перешли в подчинение бакуфу и начались мероприятия по ассимиляции (японизации) айнских обрядов и уклада жизни. В частности, в ходе этих мероприятий айнские имена были насильственно заменены на японские. Однако айны, проживающие в отдаленных поселениях (басё) – Аккэси, Итуруп, юго-запад Сахалина, до 1850-х гг. сохраняли свой уклад жизни.

Перед исследователем в первую очередь стояла задача разделить имена, записанные в архивных документах, на японские и айнские, затем сравнить отдельно айнские и японские имена членов семей и жителей одного поселения для установления процента совпадений.

Документы позволили осуществить полномасштабное исследование в нескольких регионах на разных отрезках времени: юго-западная оконечность Сахалина, Итуруп (1800), Сидзунай (1858), Такасима, Аккэси, Нэмуро, Момбэцу (1848–1858).

В результате анализа имен членов 942 семей (дворов) ни одного совпадения айнских имен выявлено не было, из чего следует, что запрет на дублирование имен безусловно соблюдался в айнском обществе на протяжении всего XIX в. [Эндо, 2004б. С. 30]. Даже насильственная замена айнских имен на японские, которая, например, составила в 1800 г. на Итурупе в среднем 18,6 %, а в 1801 г. – 35,4 %, не привела к появлению большого количества одинаковых имен. Документы показали, что на Итурупе японские имена получили преимущественно дети младше 10 лет. На всей территории Итурупа обнаружено 32 примера совпадения имен (0,3 %, японских имен 29), из них одно имя повторяется в пределах одного поселка, остальные разбросаны по разным поселкам. Имена не повторяются в соседних и близких поселках, повторы отмечены только в тех, что находятся на значительном удалении. Изучение показало, что эти поселки заселены большей частью японцами и являются местами, где были созданы базы для японской администрации. С распространением японизации возрастало и количество совпадений имен. В 1801 г. по Итурупу их процент составлял 2,8 %, это японские имена [Эндо, 2004a. С. 421–422].

С 1855 г. земли Эдзо вновь попали под юрисдикцию правительства, и процесс ассимиляции продолжился с новой силой. В 1856–1864 гг. японизация имен отмечается на следующем уровне: Нэмуро – 69,3 %, Мицуиси – 37, Сидзунай – 35, Аккэси – 27,5, Такасима – 22,4, Момбэцу – 17,9 %. Однако процент совпадений имен (японских) по-прежнему чрезвычайно низок – не поднимается выше 1 %. Совпадений имен (айнских либо японских) в пределах одной семьи либо в пределах поселения не обнаружено, в пределах же более крупных территорий совпадения крайне незначительны: на Итурупе в целом обнаружено 11 примеров совпадения имен (1 %), в остальных местах – от 0,3 до 1,6 % [Эндо, 2004б. С. 30].

Для поселков с сезонной миграцией и обычаем брать прислугу в дом это очень низкий процент. В ХIХ в. основным занятием айнов была рыбная ловля, промысловыми сезонами были весна (нерест сельди) и осень (массовый ход лосося). С наступлением холодов начинался сезон охоты, мужчины уходили в горы либо в прибрежные районы, где занимались морским зверобойным промыслом [Горбачева, 2001. С. 85]. Таким образом, весной айны мигрировали с зимних поселений в летние, возвращаясь назад поздней осенью. Сезонный характер занятий обуславливал наличие как летних, так и зимних поселений и стойбищ. При постоянной миграции семей между поселками происходило сезонное смешивание жителей разных поселений, которые могли совместно использовать летние или зимние стойбища для заготовки пропитания. Кроме того, браки, разводы, усыновления, переселения на новое место жительства отдельных людей или целых семей обеспечивали гибкость айнского социума, значительная часть которого всегда была связана кровнородственными и брачными отношениями. Ядро поселка (сюраку) составлял семейный клан с отсчетом родства по линии мужских предков, имеющий также, как правило, обширные родственные связи по материнской линии или по браку, которые обнаруживались во многих, нередко дальних стойбищах.

Несмотря на перемещения айнов в другие семьи и поселки, совпадения имен в одной семье ни разу не зафиксировано, что заставляет предположить распространение действия запрета на дублирование имен и на новых, пришлых членов семьи. Списки показывают, что в значительной части зажиточных семей под одной крышей проживают, в том числе, некровные родственники (утарэ): прислуга, друзья, гости, остановившиеся на длительный срок, помощники-приживалы, недееспособные и члены их семей. На юго-западе Сахалина в среднем на семью (иэ) в 7,2 чел. приходилось 3,5 чел. приживал-утарэ всех возрастов (от 5 до 80 лет), максимум до 14 чел., наибольшее количество семей с двумя утарэ. Например, список средней семьи из 4-х человек из поселка Сиёёмауси, 1828 г., включает основных членов семьи: это глава семьи (38 лет), жена (35 лет), незамужняя дочь (16 лет) и сын (10 лет), с ними проживают служанка (20 лет) и ее сын (3 года), вторая служанка (40 лет), итого получается семья из 7 человек. Степень родственных отношений с прислугой не указана, возможно, это чужие люди либо кто-то из дальней родни [Эндо, 2004б. С. 30].

Несмотря на отсутствие кровного родства, совпадения имен в вышеуказанных регионах носят единичный характер. Сопоставление 37 имен из списка покойных айнов о. Итуруп за 1789 г. со списками документов различных регионов 1800, 1803, 1812, 1822 и 1828 г. не выявило ни одного совпадения имени не только на Итурупе, но и во всех исследуемых регионах. Вероятно, перед тем как переехать или взять кого-то в дом, запрашивали информацию об именах в этом доме и поселке. Следовательно, должны были существовать источники информации об именах членов семей, жителей поселков и всего региона в целом.

Каким образом передавалась столь обширная информация в бесписьменном обществе?

Точный ответ на этот вопрос – задача будущих исследований, но, несомненно, для этого использовались обычные методы, свойственные бесписьменному обществу (организация информации, отбор ее носителей, регламентация способов передачи и принятие мер против искажения).

Жизнью территориально-родственной общины (поселения) у айнов руководил выборный совет старейшин. Совет отвечал за внутренние дела и за взаимоотношения с другими общинами. В совет старейшин избирались люди пожилого возраста, которые были самыми почитаемыми членами айнского общества, исполняли функции хранителей традиций и устного фольклора.

По свидетельству К. Киндаити, один из сказителей «знал генеалогию нескольких десятков семей главных вождей племен восточного Эдзо до такой степени, что мог составить огромное генеалогическое древо вплоть до наложниц и детей от них» [1940. С.407].

Важную роль, видимо, играли и родовые символы, представляющие собой различного рода условные рисунки, узоры, знаки и их сочетания. Некоторые символы, по мнению Х. Ватанабэ, «обнаруживают намерение айнов представить животное или, точнее, часть животного... отпечаток лапы бурого медведя или птицы, плавник дельфина...» [1972. С. 49], т. е. определяют тотемическое родство. Родовые символы передавались по мужской (от отца к сыну) и по женской линии (от матери к дочери), у мужчин они ставились на оружии и других предметах, а у женщин – на набедренных поясах. Эти символы (экаси итокпа) несли необходимую информацию о родовых связях, в частности, играли важную роль в определении возможности / невозможности брачных союзов, поскольку айны заключали браки с соблюдением норм экзогамии.

Таким образом, уникальность личных имен была особенностью культуры айнов в начале 1800-х гг. Обычай не давать детям имена, тождественные именам родственников и людей, живущих в одном поселении, а также именам покойных, позволял айнам, не имевшим фамилий и прозвищ, избегать недопонимания при упоминании имен. Запрету на совпадение имен подчинялись не только имена, данные впервые после рождения, но и взятые при последующих переименованиях. Перемена имени у айнов практиковалась при возрастных инициациях, часто это было связано со свадьбой, смертью супруга, разводом, приходом в чужую семью.

Запрет на совпадение имен практически обеспечивал уникальность личных имен, а значит, защищал и выделял личность внутри группы. Он распространялся не только на отдельную семью или поселение, но и на более обширную территорию. Эти территории (объединения поселков басё) мыслились как продолжение семьи иэ и поселения сюраку. Для соблюдения запрета при наречении или перемене имени была необходима полная информация об именах всех живущих членов семьи и проживающих в поселке соседей, а также именах всех умерших родственников. Более того, айны должны были обмениваться информацией о личных именах как внутри самого поселка, так и между поселками, и шире – на всей территории расселения. Строгое соблюдение запрета на дублирование имен прослеживается по всей территории земель Эдзо, в Такасима, Сидзунай, Нэморо, и проч. Для айнов, не имевших письменности, это правило было частью культуры и играло важную роль в социальной организации.


1. Айнский Олимп и айнские олимпиады // Тайны веков. URL: agesmystery .ru/ node/625.
2. Березницкий С. В. Этнографические исследования 1998–2005 гг. // Арх. ИИАЭНДВ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 416. Л. 711; Д. 434. Л. 116; Д. 585. Л. 847.
3. 『恵登呂府村々人別帳』(東京大学史料編纂所蔵).
4. 『松浦武四郎文書』(国文学研究資料館史料館蔵).
5. 『西川家文書』(小樽市博物館蔵).
6. 『三石領資料』(北海道立図書館蔵).

Список литературы

Бурыкин А. А. Шаманство эвенков глазами русских наблюдателей XVIII века // Сибирская Заимка. История Сибири в научных публикациях. 2000. №8. URL: zaimka.ru/religion/burykin4.shtml.
Горбачева В. В., Карапетова И. А., Сем Т. Ю. Островные люди–айны // Восточная коллекция. 2001. №4 (7). С. 82–88.
Дзибель Г. В. Алгебра родства: Родство. Cистемы родства. Системы терминов родства // Феномен родства. Пролегомены к иденетической теории. СПб.: Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН, 2001. 470 с.
Осипова М. В. Обычаи и обряды айнов в системе культурного взаимодействия с аборигенами Нижнего Амура и о. Сахалин: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Владивосток, 2006. 37 с.
Спеваковский А. Б. Оборотни, демоны и божества айнов. Религиозные воззрения в традиционном айнском обществе. М.: Наука, 1988. 204 с.
Спеваковский А. Б. Система терминов родства айнов бассейна реки Сару // Взаимосвязь социальных и этнических факторов в современной и традиционной культуре. М., 1983. С. 114–123.
Фролова Е. Л. Перемена имени как средство влияния на судьбу в традиционном японском обществе // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: История, филология. 2008. Т. 7, вып. 4: Востоковедение. С. 71–77.
Фрэзер Дж. Золотая ветвь: исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1980. 831 с.
Штернберг Л. Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. Статьи и материалы. Хабаровск, 1933. 337 с.
Batchelor Jh.An Ainu-English-Japanese Dictionary. Tokyo; L.: Kobunkan, 1926. 587 p.
Batchelor Jh.The Аinu of Japan. The Religion, Superstitions, and General History of the Hairy Aborigens of Japan. L.: Religious society, 1892. 336 р.
Ватанабэ Хитоси. Айну бунка-но сэйрицу – миндзоку, рэкиси, кокосёгаку-но го:рю:тэн [渡辺仁。アイヌ文化の成立––民族・歴史・考古諸学の合流点。考古学雑誌]. Становление культуры айнов: по данным этнографии, истории, археологии // Археологический журнал. 1972. №58 (3). С. 47–64.
Киндаити Кёсукэ. Айну-но кэнкю: [金田一京助. アイヌの研究。東京:八洲書房]. Исследования по айнам. Токио: Хассюсёбо, 1940. 478 с.
Кубодзи Сорахико. Мэймэй. Айнубунка ходзон тайсаку кё:гикайхэн [久保寺逸彦。命名。アイヌ文化保存対策協議会編『アイヌ民族誌』 第1法規]. Имянаречение // Этнография айнов. Журнал Совета по сохранению культурного наследия айнов. Закон №1. Токио, 1969. С. 472–474.
Кубодзи Сорахико. Хоккайдо: айну-но со:сэй – сару айну-о тю:син тоситэ [久保寺逸彦。北海道アイヌの葬制––沙流アイヌを中心として。民俗学研究]. Погребальная обрядность айнов Хоккайдо. На материале айнов местности Сару // Труды по этнографии. 1956. №20.
С. 1–35, 156–203.
Эндо Масатоси. XIX сэйки-но айну сякай-ни окэру вамэйка-но тэнкай катэй [遠藤匡俊. 19世紀のアイヌ社会における和名化の展開過程. 地学雑誌]. Японизация айнских имен в XIX в. // Географический журнал. 2004а. Т. 113, вып. 3. С. 420–424.
Эндо Масатоси. 1800 нэндай сёки айну-но сякай ко:дзо: то мэймэй кисоку-но ку:кантэки тэкиё: ханъи [遠藤匡俊. 1800 年代初期アイヌの社会構造と命名規則の空間的適用範囲. 地理学評論]. О структуре айнского общества и правилах именования у айну в начале 1800-х гг. // Труды по географии. 2004б. №77-1. С. 19–39.
Ямада Такако. Айну-но сэкайкан – [котоба] кара ёму сидзэн то утю: [山田孝子. アイヌの世界観––『ことば』から読む自然と宇宙. 東京:講談社]. Мировоззрение айнов – природа и вселенная через призму языка. Токио: Коданся, 1994. 278 с.

Вестник НГУ. - 2013. - Серия: история, филология, Т. 12, вып. 4: востоковедение. - С. 72-78.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Полное собрание документов Ли Сунсина (Ли Чхунму гон чонсо).
      Автор: hoplit
      Просмотреть файл Полное собрание документов Ли Сунсина (Ли Чхунму гон чонсо).
      Полное собрание документов Ли Сунсина (Ли Чхунму гон чонсо). Раздел "Официальные бумаги". Сс. 279. М.: Восточная литература. 2017.
      Автор hoplit Добавлен 30.04.2020 Категория Корея
    • Полное собрание документов Ли Сунсина (Ли Чхунму гон чонсо).
      Автор: hoplit
      Полное собрание документов Ли Сунсина (Ли Чхунму гон чонсо). Раздел "Официальные бумаги". Сс. 279. М.: Восточная литература. 2017.
    • Тхамна (Чеджудо)
      Автор: Чжан Гэда
      Ю.В. Ванин указывал, что остров Тхамна (Чеджудо) вошел в состав Корё в 1105 г. На этом острове все очень специфическое и не совсем корейское по происхождению. Но после подавления лисынмановцами восстания на Чеджудо в 1948-1950 гг. остров был в значительной степени "нивелирован" с остальной Кореей - в частности, увеличилась доля переселенцев с материка, что сказалось на языке, обычаях и т.д.
      Вот что пишет об этом острове Сун Лянь в "Юань ши", цз. 208:
      耽羅,高麗與國也。
      Даньло (кор. Тхамна) - дружественная Корё страна.
      世祖既臣服高麗,以耽羅為南宋、日本衝要,亦注意焉。
      Шицзу (Хубилай) уже покорил Корё (Корё покорилось в 1259 г. - хронологическая неточность, Хубилай стал править с 1260 г.), и обратил внимание на Даньло, поскольку [оно было] важно в отношении Южной Сун и Японии.
      至元六年七月,遣明威將軍都統領脫脫兒、武德將軍統領王國昌、武略將軍副統領劉傑往視耽羅等處道路,詔高麗國王王禃選官導送。
      7-й месяц 6-го года Чжиюань (июль-август 1269 г.). Послали Минвэй-цзянцзюня дутунлина Тотоэра, Удэ-цзянцзюня тунлина Ван Гочана, Улюэ-цзянцзюня фу тунлина Лю Цзе отправиться на Тхамна и в прочие дороги (зд. эквив. слову "провинция") с инспекцией, повелев правителю владения Корё Ван Сику (государь Вонджон, 1219/1259-1274) отобрать чиновников для их сопровождения.
      時高麗叛賊林衍者,有餘黨金通精遁入耽羅。
      В это время в Корё остатки сторонников изменника Им Ёна (1215-1270) во главе с Ким Тхунджоном (? - 1273) бежали в Даньло. 
      九年,中書省臣及樞密院臣議曰:
      В 9-м году (1272) сановники Чжуншушэн (имперская канцелярия) и сановники Шумиюань (Тайный совет) посовещались и доложили:
      「若先有事日本,未見其逆順之情。
      "Если сначала иметь дело с Японией, [то мы] не замечали, чтобы у этого мятежника было желание подчиниться.
      恐有後辭,可先平耽羅,然後觀日本從否,徐議其事。
      Боимся, что это может иметь последствия.  Можно сначала усмирить Даньло, а уж после этого обратим внимание на Японию, без спешки, спокойно обсудим это дело.
      且耽羅國王嘗來朝覲,今叛賊逐其主,據其城以亂,舉兵討之,義所先也。」
      Кроме того, правитель владения Даньло некогда уже являлся на аудиенцию ко двору, а сейчас мятежники изгнали этого правителя и, заняв его город, бунтуют, собираем войско, чтобы покарать его/ Cделать это в первую очередь будет справедливым" 
      十年正月,命經略使忻都、史樞及洪茶丘等率兵船大小百有八艘,討耽羅賊黨。
      Начальный месяц 1273 г. Велели цзинлюэши Синьду и Ши Шу (1221-1287), а также Хон Дагу с прочими повести войска на 108 больших и малых кораблях покарать мятежников в Даньло.
      六月,平之,於其地立耽羅國招討司,屯鎮邊軍千七百人。
      В 6-м месяце усмирили [их], учредив в их землях Даньло чжаотаосы (Управление по усмирению Даньло), и разместили гарнизонами пограничные войска (бяньцзюнь) - 1700 человек.
      其貢賦歲進毛施布百匹。
      [Установили] им ежегодную дань в 100 штук холста [сорта] маоши.
      招討司後改為軍民都達魯花赤緫管府,又改為軍民安撫司。
      Впоследствии чжаотаосы было реорганизовано в Цзюньминь ду далухуачи цзунгуаньфу (Главная ставка управляющего войсками и народом даругачи), и [затем] превращено в [управление] Цзюньминь аньфусы (Управление по успокоению войска и народа).
      三十一年,高麗王上言,耽羅之地,自祖宗以來臣屬其國;
      В 31-м году (1294) правитель Корё подал доклад, [говоря], что земли Даньло со времен [его] предков подчинялись его владению. 
      林衍逆黨既平之後,尹邦寶充招討副使,以計求徑隸朝廷,乞仍舊。
      После того, как Им Ён с кучкой изменников был покаран, [этим] уделом управлял помощник чжаотаоши Баочун, [и поэтому правитель Корё] намеревается просить двор сделать все по-старому".
      帝曰:
      Государь молвил:
      「此小事,可使還屬高麗。」
      "Это дело малое, можно вернуть [эти земли] Корё".
      自是遂復隸高麗。
      И немедленно после этого [Даньло] снова возвратили Корё.
    • Stephen Turnbull. Fighting Ships of the Far East
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Stephen Turnbull. Fighting Ships of the Far East
      1 PDF -- Stephen Turnbull. Fighting Ships of the Far East (1) China and Southeast Asia 202 BC–AD 1419
      2 PDF -- Stephen Turnbull. Fighting Ships of the Far East (2) Japan and Korea AD 612–1639
      3 PDF русский перевод 1 книги -- Боевые корабли древнего Китая 202 до н. э.-1419
      4 PDF русский перевод 2 книги -- Боевые корабли Японии и Кореи 612-1639
      Год издания: 2002
      Серия: New Vanguard - 61, 63
      Жанр или тематика: Военная история Китая, Кореи, Японии 
      Издательство: Osprey Publishing Ltd 
      Язык: Английский 
      Формат: PDF, отсканированные страницы, слой распознанного текста + интерактивное оглавление 
      Количество страниц: 51 + 51
      Автор foliant25 Добавлен 10.10.2019 Категория Военное дело
    • Stephen Turnbull. Fighting Ships of the Far East
      Автор: foliant25
      1 PDF -- Stephen Turnbull. Fighting Ships of the Far East (1) China and Southeast Asia 202 BC–AD 1419
      2 PDF -- Stephen Turnbull. Fighting Ships of the Far East (2) Japan and Korea AD 612–1639
      3 PDF русский перевод 1 книги -- Боевые корабли древнего Китая 202 до н. э.-1419
      4 PDF русский перевод 2 книги -- Боевые корабли Японии и Кореи 612-1639
      Год издания: 2002
      Серия: New Vanguard - 61, 63
      Жанр или тематика: Военная история Китая, Кореи, Японии 
      Издательство: Osprey Publishing Ltd 
      Язык: Английский 
      Формат: PDF, отсканированные страницы, слой распознанного текста + интерактивное оглавление 
      Количество страниц: 51 + 51