Saygo

Технологии строительства пирамид

5 сообщений в этой теме

Древние египтяне передвигали блоки для пирамид по влажному песку


3ff3ac737ff8bc399957df6548a4dc12.jpg


Исследователи обнаружили один из основных методов, который использовали египтяне при строительстве пирамид: песок увлажняли, что облегчало транспортировку больших каменных глыб.

По мнению специалистов, строители Древнего Египта перевозили тяжелые объекты на «санках», которые передвигали по заранее намоченному песку, сообщает испаноязычный сайт RT. «Во время строительства пирамид древним египтянам приходилось перевозить огромнейшие каменные сооружения через пустыню на каталках, которые по мокрому песку скользили гораздо легче»,- рассказывают ученые из университета Амстердама. Группа исследователей во главе с профессором физики Даниэлем Бонном обратила внимание на изображение, которое было размещено на стене гробницы знатного вельможи Джехутихотепа. Оно изображало транспортировку статуи знатного человека на огромных санях по песку к месту его будущего захоронения, отмечает Christian Science Monitor.

На изображении отчётливо видно, как идущий перед санями человек разливает воду на песок. Бонн и его коллеги решили проверить запечатлённый метод на практике. Они построили уменьшенную копию египетских саней и пытались перевозить на них грузы весом в несколько килограмм в бадье с песком. «Когда песок был сухим, то вал из песка формировался перед санями и замедлял их движения. Нужно было большое усилие, чтобы передвинуть сани. Вода делает песок более устойчивым, вал песка перед санями был всё меньше и меньше пока не исчез совсем. Как следствие, меньшая сила была нужна для того, чтобы сдвинуть сани с места», - отмечают учёные.

Секрет заключался в том, чтобы смочить песок необходимым количеством воды. Слишком сухой или слишком мокрый песок мог бы лишь замедлить движение саней, сообщил американскому изданию глава исследовательской группы. «Необходимое количество воды позволяет ей работать в качестве клея. Это работает при строительстве замков из песка, но также прекрасно действует при перевозке тяжестей», - отметили исследователи. Учёные считают, что результаты исследования могут быть также полезны и сегодня, для упрощения тяжеловесных перевозок по песку на дальние расстояния.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Печать на входе в гробницу Тутанхамона (оставалась нетронутой на протяжении 3245 лет), 1922 год. Редкое фото.
post-44-0-65500400-1425479527_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Фотоподборка:
 
Абидос. Храм. 1856
0_1309e3_55ed40d3_XXXL.jpg

Гиза. Большая галерея в центре Великой Пирамиды. 1926
0_1309e9_4cd392cd_XXXL.jpg

Гиза. Вид Пирамид с воздуха. 1950
0_1309d8_123f2d9f_XXXL.jpg

Гиза. Вид пирамид с расстояния. 1934
0_1309ce_fceb1d99_XXXL.jpg

Гиза. Вход в Великую Пирамиду Хеопса. 1950
0_1309d9_58afb131_XXXL.jpg

Гиза. Гости на лошадях в окрестностях пирамид. 1937
0_1309d7_14217db0_XXXL.jpg

Гиза. Долина Нила от Большой Пирамиды. 1950
0_1309e4_a716c648_XXXL.jpg

Гиза. Пирамида и всадник на верблюде. 1950
0_1309da_c789ecbb_XXXL.jpg

Гиза. Пирамиды
0_1309dc_8e5c0cb6_XXXL.jpg

Гиза. Пирамиды на фоне заката. 1950
0_1309e5_29b0b426_XXXL.jpg

Гиза. Рассвет над Сфинксом и Пирамидами
0_1309d4_5642a656_XXXL.jpg

Гиза. Сфинкс и пирамиды. 1934
0_1309d1_a952aa15_XXXL.jpg

Гиза. Сфинкс и пирамиды. 1937
0_1309db_213f5461_XXXL.jpg

Гиза. Сфинкс и пирамиды. Общий вид. 1934
0_1309cf_c844039a_XXXL.jpg

Гиза. Сфинкс и пирамиды. Общий вид. 1934
0_1309d0_f365adf2_XXXL.jpg

Гиза. Туристка у пирамиды Хеопса. 1934
0_1309dd_57d9578d_XXXL.jpg

Гиза. Четвертая пирамида. Базальтовая глава найденная при раскопках. 1934
0_1309eb_da9e1c18_XXXL.jpg

Гиза. Четвертая пирамида. Базальтовая глава найденная при раскопках. 1934
0_1309ec_6a4b11f3_XXXL.jpg

Дендера. Храм Хатхор. Резьба на наружной стене. 1900
0_1309ea_415fb501_XXXL.jpg

Карнак. Вход в храм
0_1309de_42c7c52_XXXL.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Карнак. Гипостильный зал храма Рамзеса II
0_1309e8_1feb9309_XXXL.jpg

Карнак. Рельеф
0_1309ed_67d2bb1e_XXXL.jpg

Мединет-Абу
0_1309df_74d85f32_XXXL.jpg

Мединет-Абу
0_1309e0_eac9b8d7_XXXL.jpg

Саккара. Вид с высоты птичьего полета на ступенчатую пирамиду Джосера. 24 января 1938
0_1309d5_3ce2e697_XXXL.jpg

Саккара. Вид с высоты птичьего полета на ступенчатую пирамиду Джосера. 24 января 1938
0_1309d6_8907705b_XXXL.jpg

Саккара. Ступенчатая пирамида с раскопками храма на переднем плане. 1934
0_1309d3_4fa2de96_XXXL.jpg

Фивы. Колоссы Мемнона
0_1309e1_143f9a0_XXXL.jpg

Храм Исиды на острове Филе. 1875
0_1309ee_67ae703f_XXXL.jpg

Четвертая пирамида. Обнаружена доктором Селим-бей Хасаном. 1934
0_1309d2_d686b37_XXXL.jpg

Эдфу. Птолемей VI Филометор
0_1309e2_fa888f2e_XXXL.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Это не то, что вы подумали. Это всего лишь реставрация древних монументов.

0_1463cd_7c48e805_XXXL.jpg

0_1463cc_5df5cc17_XXXL.jpg

0_14642e_9212b9a7_XXXL.jpg

0_146446_d42761af_XXXL.jpg

0_146430_3b615136_XXXL.jpg

0_14642d_8a9552e1_XXXL.jpg

0_1463d0_37501d19_XXXL.jpg

0_1463d4_8c14ad_XXXL.jpg

0_1463d1_4ea3c278_XXXL.jpg

0_14642f_6cbc96ee_XXXL.jpg

0_1463cf_b8d28c25_XXXL.jpg

0_1463ce_be03e058_XXXL.jpg

0_1463d2_8d0453ac_XXXL.jpg

0_1463d3_a5252594_XXXL.jpg

0_1463d5_fcf5393c_XXXL.jpg

0_1463d6_1f22f20b_XXXL.jpg

0_1463d7_edeab1b1_XXXL.jpg

0_1463d8_524567b2_XXXL.jpg

0_1463d9_cbcd1c9d_XXXL.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Короны цариц Древнего Египта
      Автор: Saygo
      БОЛЬШАКОВ В. А. МОДИЙ И «ЦВЕТОЧНАЯ КОРОНА» В ИКОНОГРАФИИ ЦАРСТВЕННЫХ ЖЕНЩИН ЭПОХИ НОВОГО ЦАРСТВА: К ИНТЕРПРЕТАЦИИ СИМВОЛИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ ГОЛОВНЫХ УБОРОВ

      На материале различных изобразительных источников в статье рассматривается типология корон египетских царственных женщин эпохи Нового царства (XVIII–XX династии) – так называемых «модия» и «цветочной короны» – и предлагается интерпретация их символического значения.

      Изобразительные источники эпохи Нового царства свидетельствуют о существовании в иконографии царственных женщин и некоторых божеств особой короны, за неимением обозначающего ее египетского термина собирательно называемой в египтологической литературе modius-ом, kalathos-ом1, короной-платформой или плоской короной. Обыкновенно между этими понятиями авторами не делается специального различия, хотя пристальное изучение иконографии супруг, матерей и дочерей царей времен XVIII–XX династий все же позволяет говорить об определенной вариативности: собственно модии (высоком и низком) и короне, условно называемой короной-платформой, имеющей на двухмерных изображениях вид высокого или низкого прямоугольника.

      Основным критерием для такой классификации, в ряде случаев носящей относительный характер, мы считаем форму, пропорции обоих типов головных уборов (обычно, модий выше короны-платформы) и наличие (или отсутствие) на них декора.

      Конкретное значение модия и короны-платфоры, считающихся отличительными атрибутами высокопоставленного положения, до сих пор неясно2.

      По предположению С. Олдреда, модий служил открытым вместилищем (подставкой?) для ароматических конусов3, что, по меньшей мере, подтверждают несколько известных автору примеров: это – изображения Тии, супруги царедворца Эйе из его амарнской гробницы4, статуэтка дамы Тути5 и изображения царицы Анхесенамон на маленьком золотом ковчеге из гробницы Тутанхамона6 (рис. 1–2).

















      Но применительно к царственным женщинам указанные головные уборы главным образом рассматриваются в качестве функционального элемента, служащего конструктивной основой для двух высоких стилизованных перьев сокола-shuty или более сложной композиции.

      Так, Л. Кухман-Саббахи, не делающая различия между модием и короной-платформой, пишет: «По-видимому, в начале модий был чисто функциональным, нежели символическим элементом короны; он служил наподобие толстой плоской площадки, к которой могли быть прикреплены перья. Позднее, в Новое царство он становится самостоятельной короной, часто украшенной двойным уреем или венчиком из уреев»7.

      Действительно, необходимо отметить, что и корона-платформа, и модий нередко являются самостоятельными элементами, что подтверждается изображениями царственных женщин эпохи Нового царства, носящих оба типа головных убора в качестве своеобразной короны, надетой поверх парика.

      Что касается материала, из которого был сделан модий и корона-платформа, то, принимая во внимание их функцию основы для других элементов, следует заключить, что подлинные экземпляры, скорее всего, изготавливались из металла. В связи с этим становится возможным объяснить выделение модия и короны-платформы на росписях и полихромных рельефах красным (реже желтым) цветом, использовавшимся в соответствии с художественными конвенциями египетского искусства для обозначения металлических предметов (например, из меди, бронзы [желтый цвет – для золота])8.

      О том, была ли верхняя часть короны-платформы и модия открытой как у диадемы или закрытой, по изобразительным памятникам заключить затруднительно, поэтому мы не исключаем существование обоих вариантов.

      Например, корона-платформа, венчающая скульптурную голову сокола из Иераконполя, выполнена в виде открытой диадемы с прикрепленными сверху стилизованными перьями (shuty)9.

      Особая корона цилиндрической формы, которую можно назвать как модием, так и короной-платформой, впервые зафиксирована на оттиске печати II династии с изображением анонимной богини10. В иконографии царственных женщин эпохи Древнего и Среднего царств головной убор такого типа не встречается, появившись как основа для перьев-shuty только при XIII династии: наиболее ранний пример встречается на рельефных изображениях матери и жены царя Себекхотепа III – Иуахетибу и Сенебхенас (скальная стела близ Наг Хаммади11, и стела из Абидоса12).

      Двухмерные изображения так называемой короны-платформы, имеющей форму прямоугольника, относятся к началу XVIII династии: например, у
      царицы Яхмос-Нефертари на знаменитой «Стеле Дарения» Яхмоса I из Карнака13, причем эта корона дополнена фронтальным уреем, прикрепленным к ее нижней части. Позднее аналогичный головной убор встречается у Хатшепсут, изображенной на ряде памятников в статусе жены царя14, у ее дочери Нефрура15 (рис. 3) и у дочерей Тутмоса III16.

      В круглой скульптуре начала XVII-XVIII династий объемные изображения короны-платформы, аналогичные представленным на указанных рельефах, весьма немногочисленны: так, корона-платформа венчает антропоидный саркофаг царицы Яххотеп II (17) и статую Исет I, матери Тутмоса III18. Более поздним вариантом короны-платформы, декорированной двумя уреями и картушем, мы также склонны считать венец, украшающий скульптурный«портрет» царицы Тии из Серабит-эль-Хадима19.

      Почти одновременно с низкой короной-платформой в иконографии царственных женщин появляется и так называемый модий, тулово которого на ранних изображениях имеет некоторое сходство с короной Амона и Нейт.

      Напомним, что оба типа головных убора (корона-платформа и модий) имеются на вышеупомянутых изображениях цариц Иуахетибу и Сенебхенас.

      По-видимому, первым известным типом модия с фризом из уреев следует рассматривать корону царицы Яхмос-Нефертари, изображенной на росписи в гробнице Тетики в Дра Абу эль-Нага20.

      Однако до времени царствования Аменхотепа III на модиях богинь и царственных женщин подобный мотив больше не встречается. Во всяком случае, декор в виде венца, состоящего из сплошного ряда угрожающе поднявшихся уреев (в круглой скульптуре выполненных по всей поверхности или в высоком рельефеen face, или в низком рельефе в профиль), модий приобретает только со времени Аменхотепа III21.

      На рельефах такой тип модия засвидетельствован у Тии, великой супруги этого царя22 (рис. 4).

      Правда, в скульптуре царственных женщин в основном представлены другие варианты модия, значительно различающиеся как по форме, так и по пропорциям: приземистый несколько расширяющийся кверху модий с гладким туловом23, высокий модий цилиндрической формы, украшенный или схематическими вертикальными линиями24, или уреями в профиль и картушами, выгравированными в низком рельефе25.

      В Амарнский и постамарнский период модий, имеющий фриз из уреев (как в скульптуре, так и на рельефах), прочно входит в иконографию царственных женщин, будучи элементом сложносоставной короны и Нефертити26, и Анхесенамон27 и позднее представительниц царского дома Рамессидов. Так, данный тип модия встречается в скульптуре царственных женщин Рамсеса II: например, на статуях его дочерей-супруг – Меритамон в Ахмиме (in situ) и так называемой «белой царицы» из Рамессеума28 (рис. 5).

      Интересно также отметить, что в иконографии цариц и богинь времени XIX-XX династий фриз из уреев может быть как декором самого модия, так и самостоятельным композиционным элементом, в свою очередь помещенным на низкую корону-платформу: в качестве примера укажем на рельеф в гробнице царицы Исет, супруги Рамсеса III (QV 51)29 (рис. 6). Как нам представляется, в появлении в иконографии богинь эпохи Рамессидов30 и в Позднее время разнообразных атрибутов царственности, в том числе модия с фризом из уреев, скорее всего, следует видеть обратное влияние иконографии супруги и матери царя.

      Другой головной убор, имеющий вид стилизованных цветов лотоса или папируса, закрепленных на низкой базе, условно называемый «цветочной короной», появился в иконографии царственных женщин почти одновременно с типом модия, декорированным фризом из уреев, – то есть на рубеже правления Тутмоса IV / Аменхотепа III. Например, «цветочная корона» засвидетельствована на изображениях старшей дочери царя Сатамон на спинках тронов из гробницы родителей царицы Тии31 (рис. 7).

      Разновидности «цветочной короны» неоднократно встречаются и в изображениях цариц XIX–XX династий: так, дочь и супруга Рамсеса II Небеттауи показана в чепце в виде грифа (neret), который венчает модий с уреями и прикрепленными к нему стилизованными цветами (QV 60)32 (рис. 8). Похожий головной убор, отличающийся лишь в деталях (модий не имеет фриза из уреев, а стебли цветов перехвачены лентой), носят дочери (дамы «гарема»?) Рамсеса III, показанные в сценах во внутренних покоях башни-мигдола в Мединет-Абу33.

      Практически в такой же «цветочной короне» как у Небеттауи и царевен (разница состоит в том, что цветы закреплены на платформе) изображена супруга Рамсеса III Исет (QV 51)34 и супруга Рамсеса IV Дуатентипет (QV 74)35. По всей видимости, подлинные образцы «цветочной короны», послужившие прототипом для перечисленных изображений, представляли собой варианты золотой диадемы, хранящейся в Нью-Йоркском Бруклинском музее36.

      Итак, сделав краткий обзор наиболее характерных примеров изображений царственных женщин в короне-платформе, модии и «цветочной короне», мы попытаемся ответить на вопрос о том, несли ли эти головные уборы какую-либо смысловую нагрузку или были всего лишь конструктивными элементами, служившими базой для более сложных комбинаций и украшенными распространенными в египетском искусстве мотивами?

      Различия в пропорциях, форме и декоре экземпляров корон-платформ и модиев (к тому же не имеющих устойчивого типологического единства на протяжении рассматриваемой эпохи) и отсутствие их египетских наименований делают эту задачу достаточно сложной.

      Поскольку конструктивно «цветочная корона» состоит из цветов, прикрепленных к короне-платформе или к низкому модию, то при анализе вероятного символического значения этих головных уборов мы считаем возможным рассматривать «цветочную корону» как разновидность последних. Как нам представляется, в пользу подобного обобщения свидетельствует один объединяющий признак – растительный мотив, присутствующий на ряде экземпляров указанных головных уборов.

      Тем не менее вероятное символическое значение короны-платформы, модия и «цветочной короны» может быть истолковано с большей или меньшей степенью правдоподобности только на основании косвенных данных. Принимая точку зрения о том, что супруга и мать царя были наделены атрибутами и инсигниями, предназначенными выразить сущностное родство или идентификацию с их божественными прообразами, мы считаем, что отдельные элементы иконографии царственных женщин, в том числе и их головные уборы, должны были иметь (и, скорее всего, имели) особый символический характер.

      Заманчиво допустить, что схематичные вертикальные линии, нередко нанесенные на тулово (или на плоскость в двухмерных изображениях) короны-платформы и модия, воспроизводят не только материал (как в архаизированных изображениях нижнеегипетской короны, сделанной из тростника37), но также являются имитацией зарослей папируса38.

      На первый взгляд, данная интерпретация выглядит произвольной, однако, по нашему мнению, в ее пользу свидетельствуют, по меньшей мере, два известных автору примера: в первом случае это статуя царицы Исет I, позолоченная корона-платформа которой декорирована стилизованными стеблями и цветами папируса39; во втором – это парный портрет царевны Сатамон, тулово модия которой по всей поверхности также украшено орнаментом в виде плотных рядов папируса40.

      Таким образом, частые вертикальные линии на внешней поверхности некоторых экземпляров модия и короны-платформы, возможно, имитировавшие плетение из тростника, могли также обозначать густые нильские заросли. С последними же в египетской мифологии прочно ассоциировалось тайное убежище младенца бога Хора в нижнеегипетском Хеммисе41, где, согласно «Текстам Пирамид» (изречения 519, 1214, b–c;609, 1703 c; 701, 2190 a) и «Текстам Саркофагов» (IV, 286, 37 f–h, n) (42), Исида его родила и прятала.

      В «Книге мертвых» (гл. 157) тайное «гнездо» младенца Хора также ассоциируется с топями Дельты (idehu) (43). Густые заросли Хеммиса, служившие убежищем Хора, создавали своего рода защитный занавес, делавший младенца невидимым для Сетха и его слуг. Согласно позднеегипетским источникам44 с Исидой-защитницей Хора отождествлялась и Уаджит45. Прекрасной иллюстрацией функции Уаджит в качестве защитницы Хора в Хеммисе могут служить поздние изображения из маммизи на о. Филе46 и фрагмент миниатюрной стелы из ГМИИ им. А.С. Пушкина47 (рис. 9). Поскольку заросли папируса, произраставшего в воде, традиционно считались египтянами местом обитания богини-змеи (обратим внимание на смысловую игру слов в египетском языке – uadj («папирус») и Uadjyt («Зленая»48), не следует ли видеть в урее на короне-платформе цариц начала XVIII династии воплощение богини Уаджит, а в декоре тулова модия и «цветочной короне» символ зарослей папируса?

      Попутно небезынтересно отметить внешнее сходство иероглифического знака «куст папируса» (знак M 16 по списку А. Гардинера)49 с «цветочными коронами» царевны Сатамон и дароносительниц на рельефах трона из гробницы Иуйи и Туйи50.

      Присутствие «цветочной короны» в изображениях девушек и женщин, не принадлежавших непосредственно к семье царя (см., например, изображения служанок на троне из гробницы родителей царицы Тии51, девушек-khekerut-nisut («украшений царя») из гробницы Менны52 (рис. 10), дочерей Небамона и Паири, тоже титулованных khekerut-nisut53, танцовщиц на рельефе из Бруклинского музея54), может объясняться как их статусом и культово-церемониальным характером проводимых действий55, так и тем, что растительный мотив головных уборов в самом широком смысле мог символизировать красоту и обновление56.

      По мнению К. Дерош-Ноблькур, обладательницами данного головного убора были царевны из «гарема», являвшиеся потенциальными побочными женами царя57, а«цветочная корона» служила одним из их отличительных признаков58. Как мы полагаем, убедительное подтверждение этой точки зрения обнаруживается на одной из сцен в гробнице Херуефа, показывающей анонимных дочерей царя (mesu nisut)59 в «цветочной короне» такого же типа, как у khekerut nisut, изображенных в гробнице Менны.

      Стоит, впрочем, отметить важную деталь: модий знатных дам (дочерей Менны и дочерей Набамона) и царевен, к которому прикреплены сами цветы, не имеет фриза из уреев, по всей видимости, характерного только для головного убора великой супруги царя и божеств. Рискнем также предположить, что «цветочная корона», ставшая ко времени Рамессидов скорее атрибутом царевен и супруг царя, чем знатных дам вообще, могла приобрести иные смысловые нюансы, чем типологически близкие ей экземпляры головных уборов знатных дам и царевен времен XVIII династии.

      Что касается символического значения модия, декорированного в виде фриза из уреев, то мы предлагаем следующую возможную интерпретацию: сплошной ряд уреев (особенно увенчанных солнечными дисками), охватывающий по всей окружности модий супруги царя, мы склоняемся рассмат-ривать как множественное изображение богини-дочери солнечного бога Атума-Ра, его Ока, воплощением которого, как известно, была кобра.

      Учитывая амбивалентный характер богини-кобры, выступавшей в зависимости от контекста как Уаджит или как Хатхор-Тефнут60, змеиный мотив в декоре модия, скорее всего, имел солярные коннотации. Появление же фриза из уреев в иконографии супруги царя при Аменхотепе III61 было закономерным явлением, обусловленным расцветом в его правление солярной идеологии: хорошо известен тот факт, что Аменхотеп III официально почитался земным воплощением солнечного бога, тогда как его великая супруга Тии выступала в роли земного олицетворения богинь-спутниц Ра – Хатхор, Тефнут, Мут, Сехмет, Маат.

      Таким образом, если наша интерпретация элементов рассмотренных типов модия и короны-платформы верна, то есть основания видеть в декоре этих головных уборов изобразительный намек на богинь-защитниц царской власти, с которыми в эпоху Нового царства отождествлялась царская супруга. Итак, как мы предполагаем, посредством символики данных головных уборов проводились смысловые параллели между великой супругой царя и богинями, выступавшими в зависимости от религиозно-мифологического контекста в роли матери, дочери или супруги бога, и, кроме того, в роли его защитницы.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. Strauss C.Kronen // Lexikon der Ägyptologie. – Bd III. – Wiesbaden, 1980. – S. 815.
      2. Green L.Queens and Princesses of the Amarna Period: The Social, Political and Cultic Role of the Women of the Royal Family at the End of the Eighteenth Dynasty. University of Toronto. PhD Dissertation. – Toronto, 1988. – P. 62.
      3. Aldred C.Jewels of the Pharaohs: Egyptian Jewellery of the Dynastic Period. – New York,1971. – Fig. 60.
      4. Блок из гробницы Эйе. Египетский музей. Каир(JE 1011261, Le Règne du Soleil. Akhnaton et Néfertiti. Cat. Ex. – Bruxelles, 1975. – P. 86. – Cat. 24). См. также: Davies N. de G.The Rock Tombs of El Amarna. Part VI. Tombs of Parennefer, Tutu, and Aÿ. – Lnd., 1908. – Pls. I, XXIX, XXXVIII–XXXIX.
      5. Бруклинский музей. Нью-Йорк (57187, Ziegler C. (ed.) Queens of Egypt. From Hetepheres to Cleopatra. – Monaco, 2008. – P. 77, 269. – Cat. 73).
      6. Eaton-Krauss M., Graefe E.The Little Golden Shrine from the Tomb of Tutankhamun. – Oxford, 1985. – P. 10–12, 16–17, 20–22. – Pls. VIII–IX, XVII, XIX. См. также изо-бражение на крышке ларца (n 540 + 551) из гробницы Тутанхамона. – Reeves N. The Complete Tutankhamun. The King. The Tomb. The Royal Treasure. – Lnd.–N. Y., 1995. – P. 6.
      7. Kuchman Sabbahy L.The Development of the Titulary and Iconography of the Ancient Egyptian Queen from Dynasty One to Early Dynasty Eighteen. University of Toronto. PhD Thesis. – Toronto, 1982. – P. 331.
      8. Wilkinson R.H.Symbol and Magic in Egyptian Art. – Lnd., 1999. – 2 ed. – P. 104–125.
      9. В настоящее время установлено, что корона была добавлена к голове сокола (предположительно VI династия) позднее, и, скорее всего, относится ко времени XVIII династии. Египетский музей. Каир (JE 32158, Stierlin H.L’Or des Pharaons. – P., 1993. – P. 83).
      10. Оттиск печати царя Нинечера. – Troy L.Patterns of Queenship in Ancient Egyptian Myth and History. – Uppsala, 1986. – P. 121; Kaplony P. Die Inschriften der Ägyptischen Frühzeit. Band III. – Wiesbaden, 1963. – Pl. 125, no 747.
      11. Macadam M.F.L. A Royal Family of the Thirteenth Dynasty // JEA. – 1951. – №37. – Pl. VI.
      12. Ayrton E.R., Currelly C.T., Weigall A.E.P., Gardiner A.H.Abydos. Part III. – Lnd., 1904. – Pl. XIII.
      13. Карнак (Karnak magazine). – Harary I.Nature de la stèle de donation de fonction du roi Ahmosis à la reine Ahmès-Nefertari // ASAE. – 1959. – №56. – Pls. I–II.
      14. См. рельефы из святилища netery menu в Карнаке. – Gabolde L.Monuments décorés en bas relief aux noms de Thoutmosis II et Hatchepsout à Karnak. – Le Caire, 2005. T. II. – Pls. IV–IV*, XIII–XIII*.
      15. Рельефы из святилища netery menu в Карнаке. – Gabolde L.Monuments décorés en bas relief aux noms de Thoutmosis II et Hatchepsout à Karnak. – T. II. – Pls. XI–XI, XLI–XLI, XLI–XLI, XLII–XLII. Отметим, что на рельефе в главном святилище храма Дейр-эль-Бахри корона-платформа царевны сохранила следы раскраски в красный цвет. – Cwiek A.Red, yellow and pink. Ideology of skin hues at Deir el-Bahari // Fontes Archaeologici Posnanienses. – Posnan, 2007. – Vol. 43. – P. 36. – Fig. 6.
      16. Рельефы скального святилища Хатхор в Дейр-эль-Бахри. На коронах-платформах царевен урей, впрочем, отсутствует. – Naville E.The XIth Dynasty Temple of Deir El-Bahari. – Lnd., 1907. Part I. – Pl. XXVIII. – Figs. A-B.
      17. Египетский музей. Каир (JE 26207, Leblanc C. Les Reines du Nil au Nouvel Empire. – P., 2009. – P. 36. – Fig. 44).
      18. Египетский музей. Каир (JE 37417=CG 42072, Saleh M., Sourouzian H.Das Ägyptische Museum Kairo. Offizieller Katalog.– Mainz, 1986. – Kat. 137).
      19. Египетский музей. Каир (JE 38257, Wiese A., BrodbeckA. (eds.).Toutankhamon. L’or de l’au-delà. Trésors funéraires de la vallée des rois. – P., 2004. – Р. 176–177. – Сat. 24).
      20. Davies N. de G.The Tomb of Tetaky at Thebes (№15) // JEA. – 1925. – №11. – Pl. II.
      21. В частности, это – модий статуи богини Сехмет, находящейся in situ в храме Мут в Карнаке. – Aménophis III. Le Pharaon-Soleil. – P., 1993. – Р. 179. – Fig. VII. 1.
      22. The Tomb of Kheruef. The Theban Tomb 192. – Vol. 192. – Chicago, 1980. – Pls. 25–26, 56–57. Фрагмент рельефа из ТТ47 (гробница Усерхета). Королевские музеи Искусства и Истории (E 2157, Aménophis III. Le Pharaon-Soleil. – P. 255. – Cat. 56).
      23. Например, голова статуи из Музея Изящных Искусств в Бостоне (21. 2802) и голова статуи из частного английского собрания. – Aménophis III. Le Pharaon-Soleil. – Р. 140–141. – Сat. 13. – Р. 145–147. – Сat. 15).
      24. Фрагмент луврской группы (2312, E 25493, Aménophis III. Le Pharaon-Soleil. – Р. 164–165. – Сat. 22).
      25. См. статую Тии, найденную в2006 г. в храме Мут в Карнаке. Египетский музей. Каир (JE 99821, Ziegler C (ed.) Queens of Egypt. – Р. 186–187, 346. – Сat. 181); скульптурные изображения Тии и Мутемуйи у ног колоссов Мемнона и статуарную группу из Мединет-Абу, находящуюся в атриуме Египетского музея в Каире (JE 33906, Aménophis III. Le Pharaon-Soleil. – Р. 35).
      26. Davies N. de G.The Rock Tombs of El Amarna. PartII. – The Tombs of Panehesy and Meryra II. – Lnd., 1905. – Pl. VIII. Талатат из Карнака. Собрание Дж.А. Джозеф-сона. Нью-Йорк. – Freed R.E., Markowitz Y.J., D’Auria S.H.Pharaohs of the Sun. Ak henaten. Nefertiti. Tutankhamen. – Boston, 1999. – P. 115, 211. – Cat. 27;Arnold D., Pirelli R.Les Reines de L’Égypte Ancienne. – Vercelli-Paris, 2008. – P. 195.
      27. Например, см. изображения Анхесенамон на спинке золотого трона, на ларце (n. 540 + 551) и на золотом ковчеге из гробницы Тутанхамона. – Arnold D., Pirelli R.Les Reines de L’Égypte Ancienne. – P. 198–205; Graefe E., Krauss M.The Small Golden Shrine. – Pls VIII–XII.
      28. Египетский музей. Каир(JE 31413, Schmidt H.C., Willeitner J. Nefertari Gemahlin Ramses’ II. – Mainz, 1994. – S. 31).
      29. Leblanc C.Ta Set Neferou. Une nécropole de Thèbes-Ouest et son histoire. Vol. I. – Le Caire, 1989. – Pls. CVIII, CX–CXI.
      30. См.: Calverley A.M.The Temple of King Sethos I at Abydos. Vols I–IV. – Lnd.– Chicago, 1933–1958. – Vol. I. – Pls. 18, 20, 22–23. – Vol. III. – Pls. 31, 40, 43, 45–46. – Vol. IV. – Pls. 1, 20, 23, 26, 77. – Fig. E; Medinet Habu VII. The Temple Proper. Part I. – Chicago, 1957. – Pl. 295.
      31. Египетский музей. Каир (JE 95342, CG 51113, Wiese A., Brodbeck A (eds.) Toutankhamon. L’or de l’au-delà. – Р. 197, 199. – Cat. 33; Hawass Z.The Lost Tombs. Life in Paradise. – Lnd., 2009. – P. 236. См. также: Davies T.M., Maspero G., Newberry P.E. The Tomb of Iouiya and Touiyou. – Lnd., 1907. – P. 38. – Fig.1. – P. 42. – Fig. 4).
      32. В настоящее время практически полностью утраченное изображение сохранилось на копии, сделанной Приссом д’Авенном. – Prisse d’Avenne E.Atlas de l’histoire de l’art égyptien. – Le Caire, 1991. – Pl. II. 66. См. также: Leblanc C.Nefertari. «L’aiméede-Mout». Époses, filles et fils de Ramsès II. – Monaco, 1999. – P. 232. – Fig. 64.
      33. Medinet Habu VIII. The Eastern High Gate. – Chicago, 1970. – Pls. 630, 636, 639, 646, 649–650, 652, 654–655, 657.
      34. Leblanc C. Ta Set Neferou. – Pl. CXII. По всей видимости, Исет (в «цветочной короне») также изображена на остраконе №17006 из Восточного Института Чикаго. См.: Van Siclen C.C. A Ramesside Ostracon of Queen Isis // JNES. – 1974. – №33. – P. 150–153. – Fig. 1.
      35. Leblanc C.Ta Set Neferou. – Pl. CC.
      36. Инв. 37.702Е. Диадема, скорее всего, датируется временемXIX династии. – Wilkinson A.Ancient Egyptian Jewellery. – Lnd., 1971. – Pl. LIXA.
      37. Так, см. фаянсовые амулеты в форме нижнеегипетской короны: Ziegler C (ed.). The Pharaohs. – Lnd., 2002. – P. 399. – Cat. 34; Loffet С.H. Collections égyptiennes du Museum Emmanuel Liais de Cherbourg Octeville. – P., 2007. – P. 81. – Cat. 129. Как по-агает С. Коллие, нижнеегипетская корона-desheret делалась из тростника. – Collier S. The Crowns of Pharaoh: their Development and Significance in Ancient Egyptian Kingship. PhD Thesis. – Los Angeles, 1996. – P. 17. – Fig. 5.
      38. Troy L. Patterns of Queenship. – P. 121.
      39. Египетский музей. Каир(JE 37417=CG 42072, Saleh M., Sourouzian H.Das Ägyptische Museum Kairo. – Kat. 137.
      40. Wiese A., Brodbeck A (eds.) Toutankhamon. L’or de l’au-delà. – Р. 197, 199. – Cat. 33.
      41. Так, например, считает Л. Трой (Troy L. Patterns of Queenship. – P. 121) и К. Гебс (Goebs K. «Crowns» / The Oxford Encyclopedia of Ancient Egypt (D.B. Redford ed.). – Oxford, 2001. – P. 325).
      42. ТС. IV, 286, 37 f–h, n: «Это он сын Осириса, который был зачат в Пе, который был рожден в Хеммисе». Также см.: ТС313, 91 e–g. – Carrier C.Textes des Sarcophages du Moyen Empire Egyptien. T. I.: spells (1) à (354). – Monaco, 2004.
      43. Verhoeven U.Das Totenbuch des Monthpriesters Nespasefy aus der Zeit Psammetichs I. pKairo JE 95714 + pAlbany 1900.3.1, pKairo JE 95649, pMarseille 91/2/1 (ehem. Slg. Brunner) + pMarseille 291. – Wiesbaden, 1999. – Taf. 50.
      44. Münster M.Untersuchungen zur Göttin Isis vom Alten Reiche bis zum Ende des Neuen Reiches. – Berlin, 1968. – S. 114–115.
      45. Lesko S.B.The Great Goddesses of Egypt. The University of Oklahoma Press: Norman, 1999. – P. 75–76.
      46. Junker H., Winter E.Das Geburthaus Des Tempels Der Isis in Philä. – Wien, 1965. – S. 12–13 (photo 948), 18–19 (photo 945), 364–365 (photo 1005), 370–371 (photo 1006).
      47. Инв. 1844. – Матье М.Э. Древнеегипетские мифы. – М.–Л., 1956. – Таб. XXVIII, 2. – C. 167.
      48. Изречение 662 «Текстов Пирамид» даже свидетельствует о том, что папирус рос из тела богини: «О, папирус, выходящий из Уаджит, вышел ты как царь N; вышел царь N (так же) как ты». – Sethe K.Die Altaeagyptischen Pyramidentexte nach den Papierabdrucken und Photographien der Berliner Museums. Bd II. – Leipzig, 1910. – S. 457.
      49. Gardiner A.H. Egyptian Grammar Being an Introduction to the Study of Hieroglyphs. – Oxford, 2001. – 3 ed. – P. 481.
      50. Также укажем на тот факт, что определителем к топониму «Хеммис» (егип. «akhbit», являющемуся также эпитетом Исиды, – «Исида в Хеммисе» – «Iset m akh-bit») служит «куст папируса» (знак М15). – Ranke H. Die Ägyptischen Personennamen Bd. I. – Glückstadt, 1935. –S. 4, n. 3.
      51. Египетский музей. Каир (JE 95342, Wiese A., Brodbeck A (eds) Toutankhamon. L’or de l’au-delà. – P. 200).
      52. Гробница Менны TT 69. – Davies N.M. Ancient Egyptian Paintings. – Chicago, 1936. Vol. II. –Pl. LIII.
      53. Гробница Небамона TT 90. – Davies N. de G.The Tomb of Two Officials of Thoutmosis the Forth (Nos 75 and 90). – Lnd., 1923. – Pl. XXI; Гробница Паири ТТ139. – Lilyquist C.The Tomb of Three Foreign Wives ofTuthmosis III. – N. Y.– New Haven– L., 2003. – P. 157. – Fig. 93b.
      54. Инв. 681501. – Naguib S. – A.Le clergé féminin d’Amon thébain à la 21e dynastie. – Louvain, 1990. – Pl. I. – Fig. 1.
      55. Это подтверждает сопроводительная надпись, помещенная подле изображений до-черей Менны: «Хвалимая Хатхор, украшение царя, любимая владыкой своим» (hesit n Hut-Hor khekeret nisut merit nb. sn), – Davies N. M.Ancient Egyptian Paintings. – Pl. LIII. См. также сцену (буксирование ночной ладьи) в гробнице Херуефа с царевнами, участвующими в церемонии хебседа Аменхотепа III (The Tomb of Kheruef. – Pl. 45). С другой стороны, нельзя не заметить, что на изображенных в нижнем регистре той же стены царевнах надеты не «цветочные короны», а высокие цилиндрические модии. На наш взгляд, это – футляры для ароматического конуса или варианты такого же головного убора, как у дочерей Менны, только без стилизованных цветов. Вследствие отсутствия (утраты?) полихромии на головных уборах царевен, которая могла бы подтвердить или опровергнуть нашу интерпретацию, сделать окончательный вывод едва ли возможно. См. также другие сцены с участницами церемоний в головных уборах этого типа. – The Tomb of Kheruef. – Pls 31–32, 57.
      56. Goebs K.«Crowns» / The Oxford Encyclopedia of Ancient Egypt. – P. 322.
      57. Desroches Noblecourt C.Interprétation et datatiоn d’une scène gravée sur deux fragments de récipient en albâtre provenenant des fouilles du palais d’Ugarit // Ugaritica III. Mission de Ras Shamra. – Vol. 8. – P., 1956. – P. 198.
      58. Wilkinson A. Ancient Egyptian Jewellery. – Lnd., 1971. – P. 154.
      59. The Tomb of Kheruef. – Pls. 44-45. Кроме собирательного названия царевен mesu nisut, удалось реконструировать (данный участок сильно разрушен) и титулы перед третьей и четвертой парами царевен: «дочь царя, любимая им».
      60. Как справедливо отмечает Г. Робинс, налобный урей супруг царя мог иметь несколько смысловых значений. – Robins G.Women in Ancient Egypt. – Lnd., 1993. – P. 23–24.
      61. И позднее в Амарнский период, когда фриз из уреев появляется как основа сложносоставной короны Эхнатона (Goebs K.«Crowns» / The Oxford Encyclopedia of Ancient Egypt. – P. 322), и у царей эпохи Рамессидов (Сети I, Рамсеса II и Рамсеса III). См.: Collier S.The Crowns of Pharaoh. – P. 154 sekhemty №2. – P. 157 sekhemty №5. – P. 164 nms №55, khat №5. – P. 165, seshed №28. – P.169 nms №23. См. также голову колосса Рамсеса II с модием в форме кольца из уреев. Египетский музей. Каир (JE 27745 = CG 636, Ziegler C (ed.) Queens of Egypt. – P. 245. – Cat. 33).

      Вестник РУДН, сер. Всеобщая история, 2012, № 2, С. 7-18.
    • Царевна Нефрура
      Автор: Saygo
      В. А. БОЛЬШАКОВ. ДОЧЬ ЦАРЯ НЕФРУРА: К ИНТЕРПРЕТАЦИИ СТАТУСА И РОЛИ ЦАРЕВНЫ*

      Дочь Хатшепсут и Тутмоса II царевна Нефрура неоднократно становиласьобъектом исследований1. Внимание египтологов прежде всего привлекали необычные иконография и титулатура Нефрура, выделяющие ее на фоне прочих царевен и царевичей как XVIII династии, так и Нового царства в целом.

      Особый интерес продолжает вызывать статус царевны в период соправления женщины-фараона Хатшепсут и Тутмоса III, а также династические планы Хатшепсут в отношении дочери. В настоящее время мы располагаем значительным количеством разнородных изобразительных и эпиграфических источников, связанных с Нефрура2, которые позволяют оценить ее необычное положение в контексте правления Хатшепсут, взошедшей на трон в нарушение сложившихся традиций царской власти.

      Беспрецедентно высокий статус Нефрура подтверждается как характером сохранившихся изображений царевны и пожалованных ей титулов, так и наличием у нее наставников из числа придворных сановников. Из источников начала XVIII династии известно, что в первые годы жизни царские дети находились на попечении кормилиц и нянек, которых позднее сменяли воспитатели или наставники. Знатная женщина, в обязанности которой входило вскармливание царского ребенка, носила титул «кормилица царя» (mnrt nsw)3, а сановник – титул «воспитателя/отца наставника царя» или «наставника сына царя» (mnr(y) nsw, it mnr(y) nsw4, mnr(y) n s3 nsw5). По всей видимости, обладатели данного титула, занимавшие высокие должности в административной иерархии, отвечали за физическое и интеллектуальное развитие царевичей.

      К началу XVIII династии относятся сведения о нескольких высокопоставленных вельможах, являвшихся наставниками царских детей. Одним из них был, напри­мер, князь Нехеба (Эль-Каба) Пахери, наставник сыновей Тутмоса I - Аменмоса и Уаджмоса (Urk. IV, 109-110)6. Таким образом, назначение сановных наставников для царевны Нефрура было продолжением традиции воспитания царевичей. Од­нако в отличие от большинства царевичей XVIII династии, обычно имевших лишь одну кормилицу и одного наставника, у Нефрура последовательно сменилось несколько наставников7. Первым из них, по-видимому, был Яхмос Пеннехбет - зна­менитый сподвижник нескольких царей начала династии. В автобиографическом тексте из своей гробницы в Эль-Кабе он сообщает: «Повторила для меня хвалы су­пруга бога, великая супруга царя (Мааткара)|, правогласная. Воспитывал я дочь ее старшую8, дочь царя (Нефрура)|, правогласную, когда была она (еще) ребенком у груди» (Urk. IV, 34). После него наставником Нефрура на какое-то время стал вель­можа Сенмен9, а затем влиятельный фаворит Хатшепсут Сененмут10, совмещав­ший должности «главного отца-наставника дочери царя, госпожи Обеих Земель, супруги бога (Нефрура)!»11 и «управляющего домом дочери царя (Нефрура)|»12.

      Именно с Сененмутом, желавшим подчеркнуть свое высокое положение и бли­зость к царской семье, связаны известные изображения малолетней Нефрура. Из двадцати пяти сохранившихся статуй Сененмута (не считая двух фрагментарных скульптур, где присутствие Нефрура не установлено13) десять14 показывают его вместе с царевной: либо стоящей под защитой своего сидящего наставника (так называемый кубообразный тип статуй, их всего известно семь), либо находящейся у него на руках (рис. 1а-ё). Особенностью данных статуй являлось то, что они изображали не женщину (как в скульптурной группе Сатра, кормилицы Хатшепсут15), но мужчину-наставника вместе с ребенком женского пола. Более того, сам факт использования мужчиной-придворным в своих памятниках образа дочери царя указывает на весьма необычное положение Нефрура при дворе.

      По мнению М. Кози, изготовление этих статуй датируется ранними годами жиз­ни царевны: черты ее лица представляют ребенка в возрасте трех-четырех лет, не старше16. Из этого следует, что кубообразные статуи Сененмута с царевной относятся либо ко времени правления Тутмоса II, либо к начальному периоду ре­гентства Хатшепсут. Это вполне согласуется с тем, что Яхмос Пеннехбет говорит о Нефрура как о грудном младенце17, как и с тем, что Сененмут был назначен воспитателем Нефрура в период, предшествующий воцарению Хатшепсут, т.е. между 2-м и 7-м годами номинального правления Тутмоса III18.

      Другая категория памятников изображает Нефрура уже в подростковом возрас­те: это недавно изданные рельефы из карнакских построек Хатшепсут времени ее регентства; рельефы на верхней террасе и в главном святилище поминального храма Хатшепсут в Дейр эль-Бахри; рельефы в спеосе Бат эль-Бакара; стела из Серабит эль-Хадима и стела из одной частной коллекции. Статус Нефрура, зафиксированный на этих памятниках, заметно отличается как от статуса других царевен эпохи Нового царства, так и царевичей, бывших потенциальными наследниками престола. Об особом положении царевны свидетельствуют в первую очередь ее иконография, включающая некоторые царские атрибуты. Уже на вышеупомяну­тых статуях Сененмута Нефрура изображена не только с «локоном юности», обозначающим детский возраст19, но также с царским уреем на лбу20 и жезлом-hts21, употреблявшимся в ритуалах посвящения. Это дает основание утверждать, что уже в иконографии Нефрура-ребенка мужские и женские элементы смешивались так же, как у Хатшепсут в период регентства и некоторое время после коронации22. Особенности иконографии Нефрура-ребенка с «локоном юности» и пальцем у рта, вызывают ассоциации с иконографий солнечного бога-младенца, в облике которо­го, например, позднее изображался Рамсес II23, и заставляют задуматься о роли, предназначавшейся царевне с самого рождения. Не подлежит сомнению, что еще в раннем детстве Нефрура была наделена такими атрибутами царственности, кото­рыми, насколько известно автору, царские дети эпохи Нового царства не обладали. Как справедливо отметила С. Ратье, царские дети, не являющиеся наследниками престола, не имеют атрибутов власти и редко увенчаны уреем24. Необходимо ука­зать и на тот факт, что имя Нефрура всегда заключено в царский картуш, тогда как от первой половины XVIII династии известны лишь редкие примеры подоб­ной практики25: это - имена царевичей Яхмоса26 (сына Яхмоса I), Уаджмоса27 и Аменмоса28 (сыновей Тутмоса I), царевны Неферубити (умершей в детстве сестры Хатшепсут)29, царевны Меритнуб (дочери Тутмоса II?)30 и царевны Меритамон II (дочери Тутмоса III)31. Из изобразительных памятников, созданных незадолго до правления Хатшепсут, прежде всего следует назвать рельеф карнакской «Стелы Дарения» Яхмоса I, на котором представлено семейство царя - великая супруга Яхмос-Нефертари и вышеупомянутый царевич Яхмос. В соответствии с канони­ческой традицией изображения малолетних детей царевич показан совершенно нагим с «локоном юности» и без каких-либо атрибутов царской власти. В обна­женном виде и без знаков царского достоинства изображен царевич Уаджмос на коленях у своего наставника Пахери32 и четыре анонимных царевича середины XVIII династии, также сидящие на коленях своего наставника33.



      Согласно изобразительным источникам доамарнского периода XVIII династии, царские сыновья крайне редки в ритуальных сценах на царских памятниках 34. В отличие от времен правления Рамсеса II и Рамсеса III царевичи XVIII динас­тии известны не по храмовым сценам (ср. со знаменитыми процессиями детей Рамсеса II и Рамсеса III), а по сценам из частных гробниц служивших им санов­ников. По всей видимости, причины данного явления коренятся в том, что «XVIII династия постоянно страдала от отсутствия сыновей у главных царских жен и, тем самым, неполноценности наследников. Результатом этого было выключение царевичей из политической жизни и отсутствие у них административных титулов, делающее их почти невидимыми для египтологии»35.

      Царевны амарнского периода и царевичи эпохи Рамессидов (в том числе потен­циальные наследники престола), как правило, не только не имели картушей, но и изображались без урея36. Исключения представляют лишь те случаи, когда царевич впоследствии вступал на престол и его прежние (нецарские) изображения допол­нялись уреем a posteriori 37. Что касается царевен, то урей и картуши появлялись у них только после возведения в ранг супруги царя. Так, дочери Рамсеса II Бентанат, Меритамон, Небеттауи, Хенуттауи и Хенутмира получили соответствующие атри­бутику и титулатуру не ранее того, как стали великими царскими супругами.

      Весьма важную информацию для понимания роли, предназначавшейся Нефрура еще во времена регентства Хатшепсут, содержат рельефы из несохранившихся карнакских построек: святилища Амона Нечери-мену (ntry mnw), часовни для ла­дьи Амона из белого камня (турского известняка) и так называемого «памятника с нишами», посвященного культу Тутмоса II. Ныне известные по разрозненным фрагментам эти постройки, разобранные после 7-го года номинального правления Тутмоса III, ранее находились в центральной части Карнакского храма. Учитывая время создания этих святилищ (конец правления Тутмоса II - 7-й год правления Тутмоса III, т.е. период регентства Хатшепсут), возраст изображенной в них Нефрура должен был быть в то время в пределах четырех-девяти лет.







      На ряде сохранившихся рельефов из ntry mnw38 и из других святилищ Нефрура показана в сценах отправления культа, что при XVIII династии являлось редкой привилегией для детей царя39. Так, в сцене большого жертвоприношения Амону из ntry mnw царевна изображена вместе с Тутмосом II и Хатшепсут, при этом царевна стоит непосредственно позади царя40 (рис. 2). Надпись над царевной удостоверяет ее статус: «[Старшая] дочь царя, любимая им, (Нефрура)|, да живет она, [подобно] Ра!»41. В другой сцене из ntry mnw Хатшепсут с дочерью посвящают восседающему на троне Aмону различные культовые предметы42 (рис. 3). В данной сцене заслу­живает внимание немаловажная деталь: Шфрура, держащая жезл-hts, булаву-hd и ожерелье-mnit, стоит перед матерью, тогда как Тутмос II вообще отсутствует (!). Голова царевны на рельефе не сохранилась, но по аналогии с другими сценами из этой же постройки можно предположить, что ее лоб венчал царский урей. Сопроводительная надпись называет ее «[дочерью царя], дочерью [супруги] бога (т.е. Хатшепсут. - В.Б.), возлюбленной ею»43. Ш уцелевших блоках удалось реконст­руировать еще одну сцену с участием царевны. В ней, как и в упомянутой выше сцене, Хатшепсут с дочерью предстают перед Aмоном: Хатшепсут, занимающая центральное место, подносит Aмону шарообразные сосуды-nw, а Шфрура, сжи­мающая ритуальный жезл-hts, замыкает сцену44 (рис. 4). Обращает внимание то, что царевна изображена одного роста с матерью, причем их обеих осеняют кры­лья богини-грифа Шхбет. Реконструированная надпись, относящаяся к Шфрура, гласит: «[Огаршая дочь царя], любимая им, [сестра царя, супруга (бога и) рука бога] Aмона (Шфрура)|, да живет она вечно!»45. Шдпись, начертанная над фи­гурой Хатшепсут, содержит титулатуру, отражающую ее статус великой супруги царя: «[Супруга (бога и) рука бога Aмона], великая супруга царя, госпожа [Обеих Земель] (Хатшепсут)|, да живет она, подобно [Ра]!»46.

      Кроме иконографии царевны, представляющей ее уже в облике взрослой женщи­ны, особенность указанной сцены заключается также в наличии у матери и дочери одинаковых жреческих титулов - «супруга бога» (hmt ntr) и «рука бога» (drt ntr). Данный факт позволяет предположить, что до 7-го года номинального правления Тутмоса III, к которому относится очевидная смена иконографии Хатшепсут, мать и дочь обладали упомянутыми титулами одновременно47. О пожаловании Хатшепсут царевне титула «супруги бога» вскоре после своей коронации свидетельствуют многочисленные скарабеи с именем Шфрура из ритуальных закладов храма Дейр эль-Бахри48, сделанных не позднее 7-го года49. Отметим также, что за исключени­ем некоторых скарабеев, на всех памятниках имя царевны неизменно заключено в картуш - привилегия, как уже упоминалось выше, редко распространявшаяся даже на наследников престола мужского пола.

      Еще одна важная сцена с участием Нефрура происходит из так называемого «памятника с нишами» (рис. 5), от которого уцелело всего лишь семь фрагментар­ных блоков. На одном из них «дочь [царя], сестра [царя] (Нефр[ура])|» запечатлена стоящей между Амоном и богиней с головой коровы, названной «матерью бога, [пребывающей] в Карнаке»50. По мнению издателя рельефов Л. Габольда, сцена, представляющая царевну дочерью Амона и богини, позволяет интерпретировать этот сюжет как близкий к концепции теогамии намек на божественное происхож­дение Нефрура 51.

      Итак, изобразительные и эпиграфические источники свидетельствуют о том, что царевна Нефрура, как минимум, с первых лет регентства Хатшепсут получает явно необычный статус. Видимо, это результат целенаправленного выдвижения ее матерью на первый план как представительницы своей семейной линии52. При­мечательно, что на царских памятниках, которые твердо датируются правлением Тутмоса II, отсутствуют какие-либо изображения и упоминания о царевиче Тутмосе (будущем Тутмосе III). Единственным источником о его детстве является так называемый «Текст Юности» из Карнака (Urk. IV, 155-164), описывающий выбор Амоном-Ра маленького царевича будущим царем Египта. Событие ретроспектив­но отнесено ко времени правления Тутмоса II (?), что дает повод считать этот текст «легитимационным» сочинением, подобным текстам Хатшепсут, повествующим об ее избрании царем Амоном-Ра и Тутмосом I. Появление данных текстов в период правления Хатшепсут и Тутмоса III позволяет говорить о новой практике санкционирования царской власти божеством. Отсутствие изображений царевича Тутмоса на памятниках времени правления Тутмоса II едва ли можно объяснить происхождением царевича от второстепенной супруги царя. По этой причине точку зрения С. Ратье о недостаточном праве «незаконнорожденного» Тутмоса III на престол, основанную на концепции чистоты царской (солнечной) крови53 как решающего фактора в вопросе престолонаследия, следует отвергнуть54. Тем не менее решимся предположить, что при жизни Тутмоса II (принимая вариант краткого срока его правления55) царевич Тутмос еще не рассматривался в каче­стве назначенного наследника56, вступив на трон лишь в связи со смертью отца при отсутствии других претендентов мужского пола57. С другой стороны, можно предположить, что царевич Тутмос был слишком мал, чтобы быть изображенным, а после смерти Тутмоса II в этом и не было необходимости, так как он взошел на престол и, следовательно, изображался как правящий царь.

      Так или иначе, иконография Нефрура, содержащая как женские, так и мужские атрибуты царственности, подводит к выводу о приравнивании ее к наследнику престола. Несмотря на сообщение Манефона о законе царя II династии Бинотриса, будто бы разрешавшем женщинам править страной58, дочери царя, в отличие от царских сыновей - потенциальных престолонаследников, предназначавшихся к управлению, - готовились прежде всего к исполнению культово-церемониальных обязанностей и роли будущей супруги и матери царя.

      Видимо, одновременно с коронацией Хатшепсут и заимствованием ею мужской царской иконографии Нефрура получает титулатуру, характерную для супруги царя. Основной корпус титулов Нефрура, относящихся ко времени после воцаре­ния Хатшепсут, зафиксирован в главном святилище храма в Дейр эль-Бахри: «су­пруга бога» (hmt ntr), «владычица Обеих Земель» (nbt t3wy) , «госпожа Верхнего и Нижнего Египта» (hnwt smrw-mhw] (Urk. IV, 391, 406).

      В некоторых работах59 наличие у Нефрура указанных титулов, свойственных супруге, а не дочери царя (в том числе титула «супруга бога», имевшего особое значение для царских женщин XVIII династии), интерпретируется в связи с изме­нением статуса ее матери, официально ставшей царем. Таким образом, Нефрура, выступая вместо царской супруги, играла необходимую роль в культово-церемо­ниальной сфере и олицетворяла собой женский элемент божественной власти.

      Декоративная программа первого зала главного святилища, предназначенного для церемониальной переносной ладьи Амона-Ра, содержит изображения умер­ших и живых членов семьи Тутмосидов (PM II, 120, 126-127): Тутмоса I, царицы-матери Яхмос, Тутмоса II, царевны Неферубити, Хатшепсут, Тутмоса III и Нефрура, частично поврежденная фигура которой сохранилась на северной и южной стенах (рис. 6 a-b). В настоящий момент рельефы и тексты святилища сильно повреждены, но копии, сделанные экспедициями Ж.-Ф. Шампольона и К.-Р. Лепсиуса, позволяют восстановить их прежний вид60. Верхний регистр в композиции северной и южной стен занимает большая сцена жертвоприношения священной ладье Амона-Ра. На южной стене помещены изображения коленопреклонен­ной Хатшепсут (ее имя в картуше было переправлено позднее на тронное имя Тутмоса III - Mn-hpr-Rr) в облике царя61 с круглыми сосудами-nw в руках и стоящей позади нее Нефрура. На противоположной (северной) стене показаны коленопре­клоненные Хатшепсут и Тутмос III, жертвующие сосуды с вином и молоком. По­зади соправителей, облаченных в одинаковые треугольные передники и головные уборы-nms, стоит Нефрура, однако ее изображения в святилище не идентичны. На южной стене она показана в виде обнаженной девочки с «локоном юности»62 и диадеме с уреем, держащей в руках женские жреческие атрибуты (жезл-hts, ожерелье-mnit, систр-ssst и царскую булаву-hd (!). Надпись, помещенная подле фигуры царевны, гласит: «Дочь царя, любимая им, [супруга бога] (Нефрура) |, да живет она!» (Urk. IV, 391)63.

      На северной стене Нефрура представлена уже в облике юной девушки, что под­черкивает ее костюм - длинное одеяние на бретелях и короткий парик с диадемой. За исключением ожерелья-mnit и знака- rnh Нефрура держит те же атрибуты, что и на первом рельефе - жезл-hts и булаву-hd. Сопроводительная надпись именует ее «дочерью [царя] от [плоти его, любимой им], владычицей Обеих Земель, госпо­жой Верхнего и Нижнего Египта, [супругой бога, священным образом Амона (?), любимой Хатхор, живущей вечно]» (Urk. IV, 391)64. Особо следует отметить поме­щенную позади царевны царскую благопожелательную формулу: «Защита, жизнь, постоянство, власть, здоровье всякие, [радость всякая позади (нее)], подобно Ра, вечно!»65.

      Заметное различие двух изображений царевны, окрашенных, как и соседние фигуры женщин66 в розовый цвет, ставит вопрос об их соответствии реальному возрасту Нефрура. Тексты ничего не сообщают о дате начала строительства храма, но, согласно историческим и археологическим данным, известно, что строитель­ные работы продолжались примерно 15-17 лет67. До воцарения Хатшепсут в Дейр эль-Бахри уже существовало небольшое святилище, исчезнувшее после масштаб­ных строительных работ, начатых на 7-м году правления. Согласно остракону, датированному 10-м годом правления, в это время уже было высечено скальное святилище и возведена верхняя терраса храма68. Если вслед за С. Ратье относить создание декора главного святилища к 13-14-му годам соправления Тутмоса и Хатшепсут III69, то Нефрура должно было быть примерно лет пятнадцать-шестнадцать, что в таком случае вполне соответствует ее внешнему виду на рельефе на северной стене святилища. Однако то, что на южной стене царевна изображена как ребенок, ставит вопрос о том, какой из этих рельефов соответствует исторической действительности? Тем более в связи с тем, что на недавно идентифицированных изображениях царевны на верхней террасе храма она предстает в облике взрос­лой женщины70. По мнению Ф. Павлицкого, во время создания декора в ранних частях храма - главном святилище для ладьи Амона и в верхнем дворе - Нефрура была еще ребенком, поэтому за исключением рельефа на южной стене главного святилища все прочие ее изображения в облике взрослой девушки следует считать фиктивными71.

      Кроме рельефов в главном святилище другие рельефы с изображением Нефрура на верхней террасе были тщательно стесаны и заменены фигурами родителей Хатшепсут - царицы Яхмос или Тутмоса I. В результате неоднократных изменений некоторых участков декоративной программы верхнего двора от фигуры Нефрура на восточной и южной стенах остались лишь незначительные следы. Однако, как показало тщательное исследование декора западной стены, примыкающей к скале, четыре рельефа, долгое время считавшиеся изображениями царицы-матери Яхмос, в действительности ранее принадлежали Нефрура. Два из них расположены над нишами D и О, два других - по обе стороны гранитного портала, оформляющего вход в главное святилище. Позднее переделанные изображения царевны над ниша­ми D и О были частью сцен жертвоприношения Амону-Ра от лица Хатшепсут-царя в сопровождении дочери72. Сложнее установить, какой именно была изначальная композиция сцен, находившихся по обеим сторонам гранитного портала, но в целом можно заключить, что они содержали изображения Амона-Ра, Хатшепсут, Тутмоса III и Нефрура. Согласно реконструкции Ф. Павлицкого, до неоднократных переделок сцен, расположенных слева и справа от гранитного портала, компози­ция включала фигуры Тутмоса III и Хатшепсут, стоящих перед восседающим на троне Амоном-Ра, и Нефрура, находящейся позади него73. По мнению З. Шафранского, композиция, претерпевшая шесть этапов правок, состояла из изображений Хатшепсут и Хатхор, идущих в сторону святилища навстречу стоящей Нефрура74.

      Анализ внесенных изменений показал, что иконография Нефрура, выступавшей в роли «супруги бога», практически соответствовала ее изображению на северной стене главного святилища: до переделки указанных рельефов царевна была пред­ставлена в коротком парике с диадемой-ssd и с ритуальными атрибутами в руках (жезлом-hts, ожерельем-mnit, булавой-hd и систром-ssst)75 (рис. 7). Реконструкция сопроводительных надписей, искусно исправленных на имя царицы Яхмос, не выявила ранее неизвестных титулов Нефрура76.

      Наличие у Нефрура титулов «владычица Обеих Земель» (nbt t3wy) и «госпожа Верхнего и Нижнего Египта» (hnwt smrw-mhw), присущих жене царя, послужило для ряда исследователей основанием для вывода о браке Нефрура и Тутмоса III77. Между тем ни на одном известном памятнике царевна не титулована «супругой царя» или «великой супругой царя» (hmt nsw/hmt nsw wrt)78, что могло бы под­крепить подобную точку зрения79. Нет и каких-либо указаний на то, что Нефрура предназначалась в жены Тутмосу III80. Более того, если Хатшепсут и желала для своей дочери исключительного положения, то она, видимо, никогда не собиралась устраивать династическое бракосочетание, в результате которого Тутмос III сразу перестал бы быть второстепенной фигурой.



      Рис. 9. Рельеф в Бат эль-Бакара (Fakhry 1939, 714, fig, 71)

      Рис. 10. Стела из частного собрания (Corteggiani 2007, 492)

      Одним из поздних памятников Нефрура является синайская стела из Серабит эль-Хадима81 (рис. 8). Царевна, изображенная на стеле в виде взрослой женщины, в сопровождении Сененмута совершает жертвоприношение Хатхор, «владычице бирюзы». Статус Нефрура, обозначенный надписью, - «супруга бога (Нефрура)|, да живет она!» - подчеркивает головной убор в виде самки грифа, увенчанный двумя прямыми перьями сокола (swtу). Урей, помещенный вместо головы грифа на чепце царевны, является типологической вариацией головного убора, характерно­го со времен Древнего царства для матери и супруги царя.

      Особый интерес исследователей вызвала надпись в верхней части стелы - «год при Величестве» (h3t-sp 11 xr Hm n), - ставшая предметом предположений о том, что под «Величеством» (Нм) может подразумеваться будто бы коронованная Нефрура82, совершающая царский ритуал83. Изображение и надпись на данной стеле породили также предположение о придании Нефрура царского статуса, который ранее получила сама Хатшепсут84. Гипотетическая коронация Нефрура (при наличии двух царей-соправителей (!) и подразумевавшая составление трон­ного имени и титулатуры), выглядит совершенно невероятно. Прочтение же и трактовка Д. Редфордом и К. Дерош-Ноблькур надписи рядом с изображением Нефрура и надписи над ней как единого целого («Год 11-й при Величестве супру­ге бога (Нефрура)|, да живет она!»85) выглядят весьма спекулятивными. Нельзя не заметить, что горизонтальная над­пись отделена от основной сцены зна­ком неба, являвшегося своеобразным обрамлением религиозных и риту­альных сцен, создавая эффект равно­весия и завершенности композиции86. Следовательно, в свете общего лето­счисления Тутмоса III и Хатшепсут, вышеуказанную дату следует считать годом царствования Тутмоса III или годом их соправления87.

      Еще одно изображение Нефрура сохранилось в маленьком скальном святилище богини Пахет в Бат эль-Бакара близ Бени-Хасана. Внутрен­ние стены спеоса покрыты рельефа­ми со сценами жертвоприношений Хатшепсут (ее фигура полностью уничтожена) и Тутмоса III несколь­ким божествам: Пахет, Хатхор, Ра-Хорахти и Хнуму88. Заднюю стену святилища полностью занимает сцена жертвоприношения Пахет от лица Хатшепсут и Нефрура (рис. 9), причем ритуальная роль последней обозначена титулами «супруги» и «руки бога»89. Несмотря на меньший масштаб фигуры царевны по сравнению с другими персонажами, она показана облаченной в костюм взрослой женщи­ны: традиционное облегающее одеяние и короткий парик, украшенный диаде­мой с уреем.

      Год создания святилища и его рельефов неизвестен, поэтому возраст Нефрура может быть вычислен лишь приблизительно. А. Фахри полагал, что святилище Бат эль-Бакара было высечено и декорировано одновременно со знаменитым Спеос Артемидос, расположенным по соседству скальным храмом больших размеров, также посвященным Пахет90. К. Дерош-Ноблькур, отмечая отсутствие после 11-го года датированных памятников Нефрура, относит создание обоих скальных свя­тилищ ко второй половине царствования (до 15-го года)91. По мнению исследовательницы, в Бат эль-Бакра изображена взрослая царевна в возрасте двадцати лет92. М. Кози, напротив, склоняется в пользу устройства святилища в начале царствования Хатшепсут, полагая, что изображенной в нем Нефрура не более десяти лет93. Впрочем, тезис М. Кози о юном возрасте Нефрура, основанный на ее внешнем виде, достаточно субъективен. Так как в Спеос Артемидос, созданном, по мнению С. Ратье, между 10-м и 17-м годами правления94, нет ни упоминаний, ни изобра­жений Нефрура, имеющихся в декоре построек первой половины правления Хат­шепсут, есть основание предполагать, что сначала была высечена часовня Бат эль-Бакара. Итак, если принять датировку создания Спеос Артемидос, предложенную С. Ратье, то возраст изображенной в святилище Бат эль-Бакара царевны (незави­симо от того, было ли оно создано раньше Спеос Атемидос или одновременно) варьируется в пределах одиннадцати-восемнадцати лет!

      К числу недатированных памятников с изображением Нефрура принадлежит фрагмент стелы из частного собрания95, не учтенной в перечне М. Кози. На стеле, имеющей закругленный верх, представлена «супруга бога (Нефрура)|», принося­щая жертвы богине Сехит (рис. 10). Как и на синайской стеле, Нефрура, изобра­женная в длинном одеянии, трехчастном парике с головным убором-nrt, совершает жертвоприношение богине, т.е. действие, типичное для царской иконографии. Так как внешний вид Нефрура, запечатленной в облике взрослой женщины, не может служить достаточным основанием для определения ее подлинного возраста, мы не можем с уверенностью отнести создание стелы ко второй половине правления Хатшепсут.



      Рис. 12. Рельеф Хатшепсут из Карнака (Chevrier 1934, 172, pl. IV)

      Отсутствие прямых упоминаний Нефрура на памятниках второй половины правления Хатшепсут породило предположение о смерти царевны между 11-м и 16-м годами правления96. По мнению некоторых исследователей, косвенным свидетельством того, что Нефрура была еще жива на 16-м году правления, яв­ляются изображения анонимной «супруги бога» в святилище ладьи Амона-Ра в Карнаке97 - так называемой Красной часовне (рис. 11). В сущности, единственный веский аргумент в пользу отождествления данного изображения с Нефрура - это титулы «супруга бога» и «рука бога», помещенные подле фигуры жрицы, совер­шающей ритуалы очищения перед вступлением в храм, приглашения божества к трапезе, уничтожения врагов98. Исходя из частого употребления на памятниках царевны титула «супруга бога», Д. Тилдесли считает, что в Красной часовне изоб­ражена Нефрура99. Однако данное обстоятельство трудно считать неопровержи­мым доказательством того, что на стенах Красной часовни, построенной примерно между 16-м и 17-м годами правления100, изображена именно Нефрура. Еще менее убедительной, если не сказать произвольной, выглядит идентификация Д. Форбса, основанная на сравнении черт лица (!) анонимной «супруги бога» (в которой автор видит царевну) и скульптурного бюста анонимной царской женщины из собрания Бостонского музея изящных искусств (далее - MFAB)101. Признавая рискованный характер своего сравнения, Д. Форбс тем не менее предлагает видеть в бостонском бюсте портрет Нефрура102. В этом вопросе более приемлемой представляется точ­ка зрения М. Життона, заметившего, что «еще предстоит выяснить, кто исполнял обязанности “супруги бога” в конце правления Хатшепсут и кто изображен на бло­ках Красной часовни»103.

      По нашему мнению, для отождествления анонимной жрицы из Красной часов­ни с Нефрура не хватает более убедительных доказательств. Несмотря на иконо­графическое сходство анонимной «супруги бога» с Нефрура на рельефе в Бат эль-Бакара104, трудно представить, чтобы в сценах столь значимого сооружения как святилище ладьи (ср. с рельефами главного святилища в Дейр эль-Бахри) царевна была бы изображена без обычных для нее картуша и налобного урея105. Следо­вательно, сам факт анонимности «супруги бога» и отсутствие у нее атрибутов царственности, характерных для иконографии Нефрура, свидетельствуют скорее против отождествления этого персонажа с царевной, вероятнее всего, умершей до завершения отделки Красной часовни. Косвенным указанием на возможную смерть Нефрура около 16-го года правления может служить и отсутствие упоми­наний царевны в так называемой второй гробнице Сененмута в Дейр эль-Бахри (ТТ 353)106, работы в которой велись примерно до 17-го года107. «Исчезновение» Нефрура согласуется с изменениями в декоративной программе верхнего двора в Дейр эль-Бахри, предпринятыми Хатшепсут одновременно с празднованием своего хеб-седа на 15-м или 16-м году правления108. Следствием этого явилось исправление рельефов, ранее содержавших изображения царевны. Вероятнее всего, замену одних изображений другими следует объяснить целенаправленным смещением акцентов в династической политике Хатшепсут, утверждавшей свою власть посредством обращения к образу своих царственных родителей - Тутмоса I и царицы Яхмос. Таким образом, совокупность изложенных фактов позволяет заключить, что после 16-го года правления, к которому, по всей видимости, отно­сятся значительные архитектурные изменения верхней террасы храма109, Нефрура либо утратила свой прежний статус, либо (что представляется нам более правдо­подобным) умерла110.

      Впрочем, не все исследователи разделяют точку зрения о смерти Нефрура в период правления Хатшепсут111. Решающим доводом сторонников предположе­ния о том, что царевна пережила мать и, возможно, даже стала первой супругой Тутмоса III, служит стела из храма Птаха в Карнаке, относящаяся к 22-24-м го­дам правления112. В люнете стелы, носящей следы изменений первоначальной композиции, помещено симметричное изображение Тутмоса III и «супруги бога» Сат-Ях, приносящих жертвы Птаху. Согласно источникам времени единоличного правления Тутмоса III, Сат-Ях стала его первой «великой супругой». Однако хо­рошо различимые следы неоднократных исправлений картушей с именем Сат-Ях ставят вопрос об идентификации личности женщины, изначально изображенной на стеле. Неоднократно предпринимавшийся эпиграфический анализ исправлений иероглифов в картушах Сат-Ях113 позволил выявить в них контуры знаковrr и nfr, что дало основание К. Вандерслейену прочитать ранее выгравированное в карту­шах имя как «Нефрура»114. К такому же выводу пришел и предпринявший новый эпиграфический анализ надписей на стеле П. Пиччионе, различивший в нижней части картушей очертания тройного знака nfr115, который входил в состав имени царевны. Другим важным признаком, косвенно указывающим на предполагаемую принадлежность изображений на стеле Нефрура, является обычный для нее титул «супруга бога», который не встречается ни у Сат-Ях116 ни у других жен Тутмоса III. Реконструкции имени в картушах с учетом сопутствующего титула «супруга бога» породили гипотезу о том, что именно Нефрура, а не Сат-Ях являлась пер­вой супругой Тутмоса III117. Но если даже допустить, что изображения на стеле действительно принадлежали Нефрура118 (подчеркнем, что реконструкцию карту­шей, подвергшихся неоднократным исправлениям, следует принимать с большой осторожностью), ее статус в качестве жены Тутмоса III вызывает определенные сомнения. В первую очередь, обратим внимание на тот факт, что изображенная на стеле дама не имеет стандартных титулов супруги царя, наличие которых предпо­лагает характер самого памятника. Отсутствие на стеле таких важных элементов титулатуры царской супруги как «супруга царя/великая супруга царя» и «госпожа/ владычица Обеих Земель» (hmt nsw/wrt, hnwt/nbt t3wy) порождает вопрос, были ли эти титулы по какой-то причине опущены119 или же Нефрура не была вели­кой супругой Тутмоса III? Рискнем предположить, что на момент изготовления стелы между 22-24-ми годами правления Тутмос III, недавно начавший править единолично, возможно, еще не избрал себе великую супругу120; поэтому вместо жены царя в сцене жертвоприношения сначала была изображена «супруга бога» Нефрура, имя которой впоследствии было переделано на «Сат-Ях». Сомнение в существовании брака между Тутмосом III и Нефрура усиливается, на наш взгляд, отсутствием не только изображений, но и упоминаний царевны периода само­стоятельного царствования Тутмоса III. В связи с этим отметим, что Нефрура не запечатлена среди главных жен Тутмоса III (Сат-Ях, Меритра-Хатшепсут, Небту), изображенных на росписи в его гробнице в Долине царей (КУ34)121.

      Титулатура, необычная иконография и прочие свидетельства исключительного статуса Нефрура периода регентства и царствования Хатшепсут породили широко распространенное предположение о том, что Хатшепсут, возлагая большие на­дежды на дочь, прочила ее на роль своей соправительницы или даже преемницы.

      Так, еще А. Фахри утверждал: «Хатшепсут готовила свою дочь сменить себя натроне, но ранняя смерть царевны положила конец этим планам»122 и, приводя в пример синайскую стелу 11-го года123, уточнял: «По-видимому, в конце жизни царевны мать провозгласила ее легитимной правительницей с самого рождения»124. К. Китчен прямо называл Нефрура «будущей царицей Египта»125. С. Ратье пришла к еще более смелому выводу о том, что настойчивость, с которой Нефрура-ребенок изображалась с символами власти (уреем, жезлом-hts126, булавой-hd), вероятно, подтверждает намерение Хатшепсут, желавшей, чтобы ее дочь наследовала ей не как царица, но как царь127. Как заключила С. Ратье, при отсутствии у Хатшепсут потомства мужского пола, Нефрура являлась единственной законной наследницей царской крови, и именно она должна была править128. Точку зрения об амбициоз­ных планах Хатшепсут в отношении будущего царевны так или иначе разделяли Д. Редфорд129, Ю.Я. Перепёлкин130, К. Вандерслейен131, Д. Форбс132, З. Шафранский133.

      Многочисленные изображения малолетней Нефрура с атрибутами царской вла­сти, наличие картуша и титулов, присущих супруге царя (в том числе жреческих - «супруга бога» и «рука бога»), казалось бы, заставляют принять эту точку зрения. С другой стороны, вывод С. Ратье об участии Нефрура, остававшейся в тени Хат­шепсут и Тутмоса III, в управлении страной, принять нельзя134.

      Одним из ключевых вопросов, не имеющих однозначного ответа, является вопрос о предполагаемом назначении царевны преемницей Хатшепсут-фараона. На первый взгляд, подчеркнуто полуцарская атрибутика в иконографии Нефрура как на ранних памятниках, так и позднее на рельефах в Карнаке и Дейр эль-Бахри достаточно ясно отражает предназначавшуюся ей роль. С другой стороны, довольно раннее исчезновение Нефрура с исторической сцены не позволяет с полной уверенностью говорить о Нефрура как преемнице матери. Более того, предполагаемое воцарение Нефрура вступает в резкое противоречие с мифологически обусловленной концепцией царской власти, согласно которой нормой было правление царя-мужчины, являв­шегося олицетворением и наследни­ком бога Хора. В египетской истории, однако, известны немногочисленные примеры отклонения от принятой нормы135, наиболее показательным из которых являлось царствование женщины-фараона Нефрусебек в конце Среднего царства и самой Хатшепсут. Таким образом, если для Нефрура и готовилось будущее царя Египта, то она могла последовать лишь одной модели - модели, реализованной са­мой Хатшепсут.

      По нашему мнению, в нестандарт­ном положении Нефрура, прежде всего отобразившемся в ее иконографии, отчасти прослеживаются общие черты с Хатшепсут, в титулатуре и иконографии которой уже в период регентства появ­ляются элементы, присущие только царю. Так, декор и тексты вышеупомянутых карнакских построек демонстрируют постепенное аккумулирование Хатшепсут царских полномочий, в принципе несвойственных женщинам царского дома: например, функции личного отправления ритуала перед Амоном-Ра, инициатора строительства святилищ и храмов, защитника их обитателей от врагов. Надписи и сцены на блоках святилища ntrу mnw, утверждающие за царицей ее полномочия, свидетельствуют, что уже в период регентства Хатшепсут, еще не будучи короно­ванной, появляется в изображениях религиозных церемоний, исполнять которые мог только царь136. Особенный интерес представляет иконография Хатшепсут на фрагментарном рельефе, найденном в 1930 г. А. Шеврие в Карнаке (рис. 12). Об­лик Хатшепсут, совершающей жертвоприношение вином перед Амоном-Ра, пред­ставляет собой поразительную амальгаму мужских и женских атрибутов царствен­ности: Хатшепсут облачена в традиционную облегающую рубашку, но в головном уборе-swtу поверх короткого парика с уреем. Титулы, картуш с тронным именем и благопожелательная царская формула, начертанные рядом с фигурой Хатшепсут, недвусмысленно указывают на религиозно-политический статус царицы: «Царь Верхнего и Нижнего Египта, владыка [совершения] ритуала (Мааткара)|, да живет она! Да даст жизнь он (т.е. Амон-Ра) всякую, постоянство, власть всякую, здоровье всякое, радость всякую ему, [подобно, Ра вечно!]»137. Точная датировка рельефа вызывает затруднения: либо Хатшепсут начала использовать тронное имя, цар­ские титулы и эпитеты еще до официальной церемонии коронации138, либо (что представляется более правдоподобным) после нее, и некоторое время продолжала изображаться как прежде, но с элементами царской иконографии.

      Вышеупомянутый рельеф свидетельствует, что непосредственно после провоз­глашения царем Хатшепсут сохраняла женский облик, дополненный царскими атрибутами, в первую очередь короной. Видимо, к этому периоду также относятся несколько скульптур Хатшепсут из Дейр эль-Бахри, наиболее известной из кото­рых является статуя из известняка в человеческий рост, изображающая Хатшепсут в платке-nms, в царском переднике-sndyt и с церемониальным хвостом быка139. Две другие восстановленные статуи Хатшепсут представляют ее в одежде царицы (длинной облегающей рубашке-сарафане), но в царских головных уборах - платках-nms140 и h3t141. Все три статуи имеют явно выраженную женскую грудь. Таким образом, можно заключить, что этот компромисс характерен именно для раннего периода ее правления как царя. Об этом же свидетельствуют рельефы Хатшепсут в наиболее старой части храма в Дейр эль-Бахри142 и в храме Хора в Бухене143. По всей видимости, посредством такого художественного приема предпринима­лась попытка решить идеологическую сверхзадачу: совместить женский облик конкретной носительницы верховной власти и вневременной, мужской по своему мифологическому определению, образ царя144.

      Однако явное несоответствие нового царского статуса и визуального облика Хатшепсут-женщины явилось причиной последующего изменения некоторых изображений периода регентства с целью маскулинизации внешнего вида царицы. Характерным примером придания изображениям Хатшепсут, созданных до воца­рения, облика мужчины-царя, служат фрагменты рельефов, хранящиеся в луксор­ском музее145. На них отчетливо видно, как фигура изначально статично стоящей Хатшепсут в длинном трехчастном парике была переделана в фигуру шагающего царя, облаченного в nms, короткий передник и с жезлом-hk3 в правой руке146. Небез­ынтересно отметить, что правка скульптора не коснулась женской груди Хатшепсут-царя. Другой интересный пример подобной переделки находится в нубийском храме в Бухене, декорированном в период соправления Хатшепсут и Тутмоса III. На стенах святилища Хатшепсут показана все еще в длинном платье, но в позе шагающего мужчины, как будто бы подол ее одеяния стал эластичным147.

      Указанные изменения в иконографии Хатшепсут на памятниках периода регент­ства - первых лет соправления свидетельствуют о постепенном переходе к облику царя. Отразившаяся в иконографии эволюция статуса Хатшепсут от супруги царя до ее превращения в правителя прошла несколько стадий: до изменения титулатуры она принимает власть, правит страной и порой наделена типично царскими эпитетами; затем меняется имя царицы, хотя ее внешность остается женственной. Принятие царской титулатуры уже официально превращает Хатшепсут в царя. За­ключительная же стадия маскулинизации изображений Хатшепсут - не более чем окончательная адаптация к роли царя-мужчины, которая подтверждается тем, что на рельефах и в скульптуре (включая тот факт, что местоимения в текстах оставле­ны в женском роде) запечатлен именно царский сан Хатшепсут148.

      Отсутствие надежно датированных источников, относящихся к царевне Нефрура после 11-го года, к сожалению, не дает возможности прояснить ни истинные намерения Хатшепсут, ни исторические события, произошедшие в действитель­ности, поэтому любая оценка планов Хатшепсут в отношении Нефрура неизбежно попадает в разряд гипотез и более или менее обоснованных предположений. На наш взгляд, суть модели, которую, вероятно, пыталась ввести Хатшепсут, систе­матически подчеркивавшая статус Нефрура, наделенной знаковыми элементами царской иконографии, состояла в утверждении за собой и за дочерью права на царскую власть. Совокупность известных источников дает серьезные основания предполагать, что Хатшепсут намеревалась использовать собственный пример в интересах дочери. Последовательно обосновывая свою легитимность посредством таких актов, как объявление о своем избрании на царство Амоном-Ра и Тутмосом I и рассказ о божественном происхождении от Амона-Ра, Хатшепсут не только укрепляла собственные права на трон, но и провозглашала в своем лице (и в лице дочери) приоритет женской ветви царского дома. По предположению Д. Редфорда, которое разделял позднее О.Д. Берлев, Хатшепсут, возможно, желала основать новую династию правительниц149. По-видимому, в теорию и практику царской власти могло быть внесено изменение, заключающееся в передаче права престоло­наследия не только по линии «сыновей Ра», но и по альтернативной линии «доче­рей Ра». Иначе говоря, не исключено, что в расчеты Хатшепсут входило создание такой модели престолонаследия, при которой власть могла бы передаваться как по мужской, так и по женской линии150.

      С другой стороны, нужно подчеркнуть, что имеющиеся источники не дают ни­каких оснований для вывода ни о коронации Нефрура, ни о приобщении царевны к реальной власти. На данный момент неизвестно никаких «легитимационных» текстов, санкционирующих воцарение Нефрура, чего следовало ожидать при столь амбициозном расчете как провозглашение Нефрура наследницей Хатшепсут. Как нам представляется, в этом случае был бы использован сценарий проявления божественного вмешательства, подобного оракулам Амона-Ра, сделанным в отно­шении Хатшепсут и Тутмоса III. Правда, нельзя исключать и того, что божест­венная «легитимация» Нефрура как наследницы могла не состояться из-за смерти царевны или вследствие неизвестных нам перемен, произошедших во дворце во второй половине правления Хатшепсут. Изображения же царевны в сценах цар­ского культа с элементами царской иконографии не являются достаточным осно­ванием для вывода об обладании ею подлинной властью. Как мы полагаем, если Хатшепсут и готовила дочь к высшей власти, то лишь в качестве своей наследницы и, вероятно, будущей соправительницы Тутмоса III. Другой вариант едва ли был возможен: одновременное существование трех соправителей (т.е. Хатшепсут - Тутмос III - Нефрура) совершенно не укладывается в рамки идеологической кон­цепции царской власти. Но и в случае с гипотетическим воцарением Нефрура мы сталкиваемся с глубоким противоречием, обусловленным как сложившейся ситуацией в царской семье, так и полом царевны: располагая имеющимися источниками, можно лишь предполагать, каким образом могла быть продолжена династическая линия, если брак Нефрура и Тутмоса III не входил в планы Хатшепсут? И по каким правилам стало бы осуществляться престолонаследие в случае вступления Нефрура на трон и ее превращения в соправительницу Тутмоса III? В целом складывается впечатление, что Хатшепсут, желавшая (в том числе при помощи изобразительных средств) приобщить свою дочь к высшей власти, не имела ясного представления о том, как именно будет выглядеть новая модель царской семьи и будет происходить престолонаследие ее представителей.

      По нашему мнению, в целенаправленном акцентировании статуса Нефрура, выступавшей в роли царственного наследника, и в предполагаемом намерении Хатшепсут изменить существующие правила престолонаследия реализовывались властные амбиции правительницы, не имевшей потомства мужского пола. Но ка­ковы бы ни были истинные планы Хатшепсут относительно будущего Нефрура, смерть царевны151 или иные обстоятельства их полностью перечеркнули, положив конец и вероятным изменениям в принципе наследования царской власти.

      Интересно, однако то, что во время инициированной Тутмосом III кампании по уничтожению имен и изображений Хатшепсут152, устранявшей опасный династиче­ский прецедент и напоминание о ее царствовании153, Нефрура, похоже, не подверг­лась систематическому преследованию. По крайней мере изображения и картуши царевны не содержат следов целенаправленной десакрализации и повреждений, ко­торые можно было бы с уверенностью отнести ко времени Тутмоса III154. В контек­сте damnatio memoriae Хатшепсут, продолжавшегося до начала правления Аменхо­тепа II, исключение, сделанное для Нефрура, планомерно выдвигавшейся матерью на первый план, выглядит несколько странным155.

      Учитывая стремление Тутмоса III покончить с нежелательными для наследников мужского пола матрилинейными тен­денциями в престолонаследии, намеченными царицей, памятники Нефрура должны были пострадать в такой же мере, как и принадлежащие Хатшепсут. С нашей точки зрения, наиболее вероятная причина такой избирательности по отношению к Нефрура заключается в том, что царевна (скорее всего, уже умершая) не представляла для Тутмоса III и его потомков ни реальной, ни потенциальной опасности.


      Это сообщение было вынесено в статью