Adige

Негры в Абхазии и на Кавказе

30 сообщений в этой теме

А кто такие нубийцы? Это и есть кушиты по антропологии, т.е. близки к афросемитам.

А копты - так они вообще ни разу не черные.

На фото - свадьба нубийцев (Египет), горные нубийцы (Кордофан), копты на богослужении (Египет). С неграми немного схожи только горные нубийцы, но их предполагают как потомков смешения нилотов с кушитами.

post-19-0-35334600-1414915689_thumb.jpg

post-19-0-88611300-1414915714_thumb.jpg

post-19-0-87680200-1414915728.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вопрос о том, кто такие фалаша - открытый. Сами себя они называют Бет Исраэль (Дом Израилев), антропологически наиболее близки кушитам племени агау (см. фото). Говорят преимущественно на амарыння.

Сейчас фалаша в Эфиопии почти не осталось - почти все выехали в Израиль. Самый низкий процент знания иврита в Израиле - у фалаша. Тем не менее, приняли, разместили, социально адаптируют.

Как фалаша стали основой для не-иудаистической общины негров в Абхазии - я не могу представить.

post-19-0-29308800-1414917279_thumb.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Как фалаша стали основой для не-иудаистической общины негров в Абхазии - я не могу представить.

Видимо иудаистический элемент у них также имел место:

"Из русских ученых писал об абхазской общине по названию Адзюбжа этнограф Е.Марков еще в 1913 году в газете "Кавказ". "Я был поражен чисто тропическим ландшафтом, - пишет ученый, - на яркой зелени густых девственных зарослей вырисовывались хижины... крытые тростником, копошились курчавые негритята, везде были... черные люди в белых одеждах. Негры ничем не отличаются от абхазцев, говорят только по-абхазски, исповедуют ту же веру... Мне думается, что негры в этих местах являются случайным элементом..." Вероятно, этнографу Е.Маркову не удалось познакомиться с абхазскими "неграми" поближе, ибо в отношении веры эфиопов он несколько поспешил, причислив ее (веру) к религии современных абхазцев, ибо современные абхазцы исповедуют не только ислам, но и православие, а кроме того, в их религии есть и третий элемент. И в доказательство этого перейдем к свидетельству современных жителей Абхазии и Израиля, среди которых часто можно встретить лиц, считающих своими соплеменниками тех, кто сейчас (имеется в виду 1998 год. Прим. редакции) живет в Египте.

О них чрезвычайно интересно пишет некто Н.Орлов в эссе "Абхазские потомки Пушкина", опубликованном в израильском журнале "Алеф". В этом эссе он сообщает читателю о прибывших в Израиль эфиопах, считающих своими религиозными корнями не христианство, не ислам, а иную великую, первую (имею в виду время возникновения) религию мира. Цитирую. "Впервые, - пишет Орлов, - я увидел их не в Израиле, а в далеком Сухуми. И встретились мы в... Сухумской синагоге. На втором этаже служка продал мне пакет мацы, испеченной на "американской машине". Вдруг в комнату вошли несколько совершенно черных курчавых мужчин - по виду настоящие негры - и на абхазском языке что-то спросили служку. Он им ответил... когда они ушли, я спросил: "Эти негры - евреи? И как они здесь очутились?""

Правда возможно что он является следствием смеси этих афроабхазов с скажем грузинскими евреями или чем то в этом роде.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Видимо иудаистический элемент у них также имел место

Иудаизм в Абхазии вне джухурской диаспоры?

И в доказательство этого перейдем к свидетельству современных жителей Абхазии и Израиля, среди которых часто можно встретить лиц, считающих своими соплеменниками тех, кто сейчас (имеется в виду 1998 год. Прим. редакции) живет в Египте.

Это о ком?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В книге "Seven League Boots" американского журналиста Ричарда Халибуртона, изданной в 1935, есть глава посвященная Абхазским неграм, и интересна тем, что приводит местные версии. Также забавные истории есть в рассказах абхазкого писателя Фазиля Искандера, описавшего смешные и грузтные случаи из жизни чернокожих абхазов в советские годы.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Кунта-Хаджи
      Автор: Saygo
      З. Х. ИБРАГИМОВА. КУНТА-ХАДЖИ

      В историю Чечни Шейх Кунта-Хаджи1 вошел как религиозный деятель, призывавший к миру в то время, когда еще не закончилась Кавказская война. В условиях имамата Шамиля нужно было обладать немалым мужеством и чувством подлинной гражданственности, чтобы выступить против официального курса на священную войну против неверных. В этом, наверное, и заключается главное в деятельности шейха Кунта-Хаджи - в крае, где все известные люди говорили о войне как о главной обязанности мусульманина, он первый в полный голос заговорил о мире для всех.

      Трагичность судьбы Кунта-Хаджи не только в ее внешних обстоятельствах (арест, ссылка), но и в том, что его учение не предотвратило новых кровопролитий, а религиозное братство, созданное им для утверждения мира, оказалось идеальным прикрытием для тех, кто мечтал о продолжении вооруженной борьбы. Тем не менее его влияние на историческую судьбу чеченцев и ингушей трудно переоценить. Чеченская традиция считает его первым и старшим среди устазов, единственным, кто имел право ходатайствовать перед всевышним за своих последователей2.


      Шейх отрицал насилие, войны, гнев, тщеславие. Народ, тяжело переживший многолетнюю войну, прислушивался к его голосу, тем более что Кунта-Хаджи учил помогать бедным и несчастным, осуждал роскошь и высокомерие, призывал впавших в пессимизм утешиться мистическим познанием бога, бурными ритуальными радениями и нравственным совершенствованием в ожидании торжества справедливости. Важной частью учений Кунта-Хаджи был зикр (царские чиновники в своих донесениях именовали его учение "зикризмом"). Зикр - ритуальное повторение имени Аллаха, молитва. Шейх проповедовал братство мусульман, осуждал неуважение к людям, злословие. К 1864 г. число приверженцев Кунта-Хаджи достигло почти шести тысяч человек3.

      Несмотря на то, что конечные результаты проповеднической деятельности шейха Кунта-Хаджи оказались столь впечатляющими, осталось сравнительно немного достоверных сведений о его жизни и деятельности.

      Местом рождения Кунта-Хаджи Кишиева считается селение Мелчи-Хи (Исти-Су). Отца его звали Киши, а мать - Хеди. Родители Кунта-Хаджи переселились в селение Иласхан-Юрт, когда ему исполнилось примерно семь лет. Традиция утверждает, что уже в детском возрасте Кунта-Хаджи удивлял взрослых умом, способностью угадывать мысли других и предсказывать события. В десятилетнем возрасте он в первый раз исполнил зикр, совершенно до этого не известный в Чечне. Вероятно, при сельской мечети Кунта-Хаджи обучался арабской грамоте и изучал Коран, тем более что он рос в религиозной семье. Он хорошо владел арабским языком и письменностью; известно, что он писал письма на родину, находясь в хадже (приблизительно 1859 - 1861 гг.), а также из ссылки.

      Выступая против всякой войны и насилия, против кровной мести, Кунта-Хаджи призывал к нравственному совершенствованию, единству, братству, к полной покорности властям и к терпению, запрещал курение и употребление хмельных напитков. Он утверждал, что мир и равенство на земле нельзя установить путем войн и кровопролитий, их может дать лишь всемогущий Аллах, а потому следует во всем положиться на Всевышнего. "Не слушайте самозванных шейхов и имамов, призывающих вас к войне, - говорил он, - не проливайте людской крови. Не поднимайте оружие против русского царя: он действует по воле Аллаха. Если вам велят носить крест - носите его. Ведь это лишь металл. Если вам прикажут посещать церковь - идите. Это же просто дом. Лишь бы в сердцах вы сохранили веру в Аллаха и пророка, а все остальное вам простится"4.

      В его проповедях постоянно проводилась мысль, что истинный раб божий только тот, кто очищает свое сердце от гнева, прощает обиды и молится за тех, кто злословит. В Коране сказано: "Да прекратится всякая вражда", ибо "Бог ненавидит нападающих". "Мюрид должен иметь при себе четки, а не оружие", - говорил Кунта-Хаджи. "Если в сердце мюрида есть лишь покорность и смирение, свободное от недовольства в отношении предводительствующих (власть держащих), то этот мюрид крепко связан с Аллахом, пророком и своим устазом", - провозглашал чеченский шейх5.

      Он призывал к терпению: "Нельзя воевать, не дождавшись ответа от Бога - я ожидаю ответа от Бога, и он явит мне его; я молюсь Богу Высочайшему и он услышит. Терпите, я из самых терпеливых. Сказал Бог Высочайший "малая толпа победит большую толпу" и "Бог с терпеливыми"... Нельзя восстать, не дождавшись ответа от Бога, - я ожидаю ответ от Бога и он явит мне его"6.

      В послевоенной обстановке горцам импонировало содержавшееся в новом учении положение о том, что война против неизмеримо превосходящего по силе противника недопустима. Это было, по-видимому, своеобразной попыткой осмыслить поражение горцев, "принять" его, освоить трагическую ситуацию7. Кунта-Хаджи убеждал народ в необходимости молитвы, труда, взаимной помощи и даже советовал перестать носить оружие8.

      Он утверждал, что нельзя следовать заповедям пророка Мухаммеда и искать земных благ одновременно. Поэтому тот, кто желает достичь блаженства в будущей жизни, должен был отказаться от него в жизни настоящей. Из этого вытекали стремление к аскетизму и отказ от богатства. Некоторые современные исследователи ислама (как, например, С. -У. Г. Яхиев) на основе анализа соотношения суфизма и аскетизма в суждениях Джавада Нурбахши и шейха Кунта-Хаджи приходят к выводу, что аскетизм в целом не был свойствен суфиям на Северном Кавказе9. Однако факты говорят иное. Кунта-Хаджи учил, что, имея кусок золота, не следует радоваться больше, чем имея такой же ком сухой земли. Потеряв же золото, не следует огорчаться больше, чем при потере аналогичного куска земли. В этом учение шейха полностью согласуется с идеями всех суфийских теоретиков. Сам Кунта-Хаджи строго следовал указанному правилу и всегда отказывался от приношений со стороны верующих. В тех же случаях, когда в силу разных обстоятельств он не мог отклонить подношения, он передавал их в пользу бедных и сирот. Также Кунта-Хаджи не допускал, чтобы мюриды работали на него, подчеркивая, что мусульманин не имеет права присваивать себе результат чужого труда10.

      Согласно преданию, Шейх обладал даром творить чудеса, исцелять больных, мог переноситься из одного места в другое и ежедневно во время намазов невидимо присутствовать в мечети в Мекке11 . Сам Кунта-Хаджи, даже в тесном кругу приближенных, никогда не выдавал себя за имама, то есть отказывался от звания, соединившего к этому времени светскую и духовную власть над общиной12. По его словам, он был простой посланник имама, который явится, когда настанет для этого время; сам же он, по грехам и слабости своей, не достоин даже временно носить великое имя устаза (наставника, учителя)13.

      Противостояние зикризма и официального духовенства зафиксировано Н. С. Иваненковым: "Кунта-Хаджи говорил, что только ему дана воля от Бога через ангелов учить народ, а не муллам. Он учил делать добрые и хорошие дела; так, например: не убивать, не воровать, помогать друг другу и бедным, не жить с чужой женщиной, любить свое учение, за сделанное зло не отвечать злом. Муллы возмутились будто бы против Кунта-Хаджи, говоря, что он сбивает с толку народ"14.

      Шейх проповедовал зикризм еще при власти Шамиля, но Шамиль запретил его проповедь, так как некоторые ее положения, по его мнению, противоречили шариату15. Зато эти проповеди находили живой отклик среди чеченцев, измученных длительной войной. Можно даже сказать, что это учение должно было возникнуть, чтобы спасти народ от истребления16. Неожиданный успех нового учения В. Х. Акаев объясняет следующим образом: "Дело в том, что, придерживаясь принципов суфийской мистики, Кунта-Хаджи в своих проповедях стал придавать большое значение духовно-нравственному совершенствованию человека, осуждению зла, насилия, призывал к миролюбию. Его призывы о необходимости социальной справедливости, братского единения горцев, призывы к непротивлению злу находили отклик у уставших от войны и кровопролития чеченцев, отражали их настроение и известное желание приобрести покой и мир"17.

      С середины XII в. складывались суфийские братства, внешне напоминавшие христианские монашеские ордена, но не имевшие строгой организации и централизованного управления. Одним из первых таких суфийских братств, возникших в Багдаде, было братство кадырийа (кадырийский тарикат). Основателем этого тариката18 был суфийский шейх Абд ал-Кадир ал-Гилани. В основу тариката кадырийа был положен громкий зикр джахрия. Помимо громкого зикра джахрия существует еще тихий зикр - хуфия. Тихий (или тайный) зикр хуфия стал основным положением накшбандийского тариката. Большинство исследователей сходятся на том, что Кунта-Хаджи познакомился с кадырийским тарикатом на территории Турции или в самой Мекке во время паломничества19. Вернувшись в начале 1860-х годов на родину, Кунта-Хаджи активизировал свою религиозную деятельность20.

      Поражение горцев в войне привело к формированию в начале 1860-х годов дочерних образований накшбандийского и кадырийского тарикатов - вирдовых братств. Эти братства превращались в замкнутые группы. Они скрыто от властей, под руководством наставников (шейхов, мюридов, устазов) проповедовали свое учение и выполняли религиозные обряды. Каждый вирд носил имя своего основателя - у стаза21.

      Накшбандийское (накшбанд - в переводе означает "чеканщик") - одно из 12 материнских братств, строго суннитское, - восходит, с одной стороны, к Абу Бакру, с другой - к Аби Талибу. Братство соединено с пророком как духовно (Абу Бакр), так и физически. Накшбандийцы отрицали аскетизм. Накшбандий - единственное братство, которое считало не только допустимым, но и обязательным вступать в контакт с властями, чтобы "завоевать их души", влиять на их политику в отношении народных масс22. Накшбандийский тарикат получил широкое распространение на Северном Кавказе.

      Первоначально кадырийское учение появилось в 1861 г. в Ичкерийском округе, в аулах Гуни и Элистанжи. Помощник командующего войсками в Терской области запретил Кунте Кишиеву (по некоторым правительственным источникам - Кисиеву) въезд в Ичкерию, вследствие чего это религиозное движение почти не заявляло о себе до зимы 1862 - 1863 годов23.

      Однако вскоре последователи Кунты появились в Назрани, Аргунском и Нагорном округах. Бывший начальник Чеченского округа М. А. Кундухов, в ответе на запрос командовавшего тогда войсками князя Д. И. Святополк-Мирского о новом учении, не придавал ему никакой важности. О Кунте Кишиеве отзывался как о человеке смирном, преданном правительству и занимавшемся земледелием, хозяйством. В связи с этим Кунта-Хаджи смог свободно перемещаться по области и распространять свое учение, переезжая со своими последователями из аула в аул и публично исполняя зикр24.

      В августе 1862 г. во время исполнения зикра кадырийцы стали заряжать огнестрельное оружие, прицеливаться, упражняться с холодным оружием при учащенном повторении духовной молитвы, чем вызывали серьезные опасения у властей Терской области25. Число сторонников Кунта-Хаджи заметно возросло и доходило до 5588 человек26. К концу 1863 г. Кунта-Хаджи создал, параллельно царской, свою довольно стройную организацию управления по образцу шамилевской системы. Главой Чечни был провозглашен имам, Чечня была разделена на восемь наибств, а последние делились на старшинства27.

      Многие чеченцы, недовольные исходом Кавказской войны и действиями установившейся власти, хотели возмездия для врагов и использовали миролюбивое учение с политической целью завоевания независимости. Хотя Кунта-Хаджи никогда не выдавал себя за имама и тем более за святого, его окружение считало, что для национально-освободительной борьбы нужен лидер, облеченный высшей властью, а не "равный среди равных" устаз. Для успеха борьбы необходима была строгая организация и сплочение всего народа 28.

      С распространением религиозного учения край оказался охвачен сплошной цепью крепко связанных между собой единомышленников, готовых по указу верховного устаза встать как один во имя указанной им цели29. Обеспокоенная администрация края установила над Кунтой-Хаджи и его семьей бдительный надзор30.

      14 июня 1863 г. исполняющий обязанности начальника Среднего военного отдела генерал-майор князь А. Г. Туманов докладывал в Петербург: "Зикра, служа поводом к народным сборищам, дает возможность людям неблагонадежным волновать умы"31. Начальник Терской области М. Т. Лорис-Меликов придерживался того же мнения. Вот как он описывал положение в области: "Учение Зикр, направлением своим во многом подходящее к газавату, служит теперь лучшим средством народного соединения, ожидающего только благоприятного времени, для фанатического пробуждения отдохнувших сил. Кроме того, известия о польском восстании и настоящих отношениях наших с западными державами известны чеченцам, хотя и в совершенно извращенном виде. Сотни туземных офицеров и переводчиков, находясь в ежедневных сношениях с поляками, служащими в области, жадно выслушивают рассказы последних и переносят их в народ"32.

      Начальство Кавказского наместничества, обеспокоенное положением дел в регионе, высказывалось за арест Кунта-Хаджи, однако последовали возражения со стороны местных властей. Лорис-Меликов в ответ на предписание командования писал: "Что касается до арестования Кунты и его векилей, то я не могу ручаться - принесет ли мера эта пользу... Зикра есть уже факт совершившийся и не воинственный. Кунта вреднее того, как был до сих пор, быть уже не может. Между тем удаление его, без сомнения, произведет волнения в народе"33.

      Другие местные чины также считали, что действовать открытой силой против этого религиозного движения невозможно, тем более что вероучитель требует от своих последователей много хорошего: обязывает их трудиться, запрещает пьянство и воровство 34.

      У власти фактически были "связаны руки", потому что со стороны зикристов не допускалось таких нарушений, которые бы подлежали законному преследованию. Действовать против такого религиозного движения административными мерами было невозможно - это раздуло бы огонь вместо его погашения35.

      Для военного разгрома зикристов необходим был весомый повод, а пока приходилось тактически выжидать. Тем временем ситуация в Чечне все больше накалялась. Подавляющее большинство чеченских наибов и представителей духовенства, утвержденных официальными властями, были всерьез обеспокоены "конкуренцией" со стороны кунта-хаджинцев, перехвативших реальную власть на местах. Не меньшее беспокойство испытывало начальство Терской области и кавказский наместник, перед которыми вставал грозный призрак газавата. Трудно было поверить, что за всем этим стоял далекий от мирской суеты проповедник, учивший смирению и братской любви36.

      Представители официального духовенства по директиве царской администрации созывали аульные сходы и устраивали богословские диспуты с Кунта и его векилями, пытаясь победить их на идейно, однако все подобные попытки оказались тщетными37. Российские власти выжидали, опасаясь, что положение ухудшится, если на смену Кунта-Хаджи придет не менее влиятельный и более воинственный и враждебный по отношению к России деятель.

      Однако к зиме 1863 - 1864 гг. кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич принял окончательное решение арестовать Кунта-Хаджи и всех его наиболее опасных, с точки зрения, власти, последователей. "Я нашел вынужденным, - писал он, - разрешить командующему войсками Терской области арестовать Кунту и его главнейших помощников и выслать их из края. Распоряжение выполнено. В начале нынешнего месяца Кунта, брат его Мавсур и пять главных векилей отправлены под караулом в Ставрополь для ссылки в Россию"38.

      Арест Кунта-Хаджи был произведен 3 января 1864 года. Чеченская традиция считает, что схвачен он был в селении Сержень-Юрт, где жил в доме одного из своих родственников. Доставленных первоначально в крепость Грозную Кунта-Хаджи и его арестованных последователей, пребывание которых в Чечне считалось наиболее опасным, спешно переправили затем во Владикавказ. Торопясь вывезти шейха и его ближайших сподвижников подальше от Чечни, власти направили их через Ставрополь в Новочеркасск. Но еще до отправки по этому маршруту Кунта-Хаджи из тюрьмы отправил письмо своим последователям и всем другим влиятельным в Чечне лицам с просьбой не возбуждать беспокойство в народе по поводу его ареста. Кунта-Хаджи предсказывал свой арест и ссылку. Очевидно, он считал распространение среди горцев тариката кадырийа делом гораздо более важным, чем его собственная судьба, и поэтому предоставил событиям развиваться именно так. Предание гласит, что Кунта-Хаджи, предсказав свое будущее, добавил, что он не имеет права изменить что-либо в своей судьбе. Не предприняв никаких попыток избегнуть ареста, он тем самым отнимал у власти повод к продолжению репрессий39.

      6 января Кунта-Хаджи было объявлено, что он высылается в Россию, но срок пребывания и содержания его будет зависеть от последующего поведения чеченцев40.

      Известие об аресте Кунты взволновало его последователей, и они начали собираться сначала в Герменчуке, а затем в Шали с намерением принудить начальство освободить шейха41. Герменчук был избран местом сбора зикристов, видимо, по одной только причине - из-за близости его к Шалинской крепости, где, как они полагали, находился Кунта-Хаджи. Не предпринимая никаких действий, собравшиеся кунта-хаджинцы настойчиво выдвигали только одно требование - немедленно освободить всех арестованных. Российское командование всерьез опасалось, что невыполнение этого требования может побудить последователей Кунта-Хаджи к активным наступательным действиям. Не дожидаясь прибытия Лорис-Меликова, генерал-майор Туманов, получив сведения, что последователи Кунта-Хаджи не ограничиваются теперь простым требованием освободить арестованных ранее, но и готовятся воспрепятствовать намеченным новым арестам, предпринял демонстративное движение к Герменчуку, направив туда три батальона при двух орудиях. Приближение войск, однако, не заставило кунта-хаджинцев разойтись по домам и даже не приостановило притока к ним новых добровольцев, как на то рассчитывало командование. Единственным следствием этого маневра было то, что зикристы отошли от Герменчука к аулу Шали42.

      17 января наибы, старшины и почетные жители Малой Чечни прибыли в лагерь правительственных войск и просили начальника отряда не приступать к решительным действиям, а разрешить им отправиться в аул Шали. Однако надежды старшин не оправдались, последователи Кунта-Хаджи не прислушались к их совету - всем разойтись и не вступать в конфликт с властями.

      18 января в Шали было спровоцировано столкновение собравшихся там чеченцев (до 4 тыс. человек) с царскими войсками. Кунта-хаджинцы двинулись по направлению к российским войскам, совершая зикр и без огнестрельного оружия. Накануне среди них разнесся слух, что во время зикра им придет на помощь сам устаз и оружие не сможет стрелять. Только после того, как был открыт огонь, они, прервав зикр, пошли в рукопашную. Именно поэтому этот бой вошел в чеченскую народную традицию под названием "кинжального боя" 43 . Было убито более 150 чеченцев, в числе заколотых штыками оказалось пять женщин. Войска также понесли потери - восемь нижних чинов убитыми, ранено три обер-офицера и 30 солдат. В течение всех этих событий дороги охранялись горской милицией. Кордонная служба была исправна, никто не оставил своего поста44.

      За ликвидацию движения кунта-хаджинцев царское правительство наградило многих военных деятелей, а также местных чиновников и лиц мусульманского духовенства. Например, старшина Старо-Сунженского аула поручик милиции Махмуд Мустапаев получил орден Станислава 3-й степени с мечами и бантом; капитан милиции Чеченского округа Давлетмирза Мустафин был удостоен этого же ордена и жалованья в год 224 рубля 25 копеек, плюс 500 рублей по должности; переводчик арабского языка чеченского окружного суда полковник Касим Курумов за отличие в борьбе против горцев получил орден Анны 2-й степени, орден Станислава 3-й степени45.

      Поражение, нанесенное приверженцам Кунта-Хаджи, заставило их разойтись небольшими партиями по Чечне. Князь Туманов передвинул войска и расположился между Герменчуком и Шали46.

      Командующий войсками Терской области приказал всем наибам и почетным жителям Чечни явиться в Грозную. На общем собрании 26 января им было объявлено, что они, как стоящие во главе народа, должны первые способствовать восстановлению порядка, нарушенного зикристами47. Лорис-Меликов запретил исполнение зикра по всей Чечне и сообщил старшинам, что, если к 1 февраля разыскиваемые лица или их семьи с родственниками не будут доставлены, "преступники будут взяты силой" или вместо них будут взяты заложники48.

      По возвращении в свои села наибы и старшины приступили к арестам. Из числа векилей и последователей Кунта-Хаджи восемь были арестованы, трое - Садам, мулла Мачик и Гамзат-хан - скрылись. Однако их семьи были задержаны и отправлены в крепость Грозную. Для скорейшего розыска трех главных векилей их семьи, в числе 15 человек, были высланы в Екатеринодар49.
      Начальник Терской области объявил, что в случае укрывания зикристов чеченские земли будут заняты казачьими поселениями. Салам был арестован, а Гамзат-хан, Мачик-мулла и абрек Вара какое-то время скрывались.

      К концу февраля все жители Чечни были связаны круговой порукой, были составлены списки старших в фамилиях и ответчиков перед правительством в случае нарушения спокойствия в области.

      В конце 1866 г. в Зандаке мулла Абдурахман Ибрагимов за короткий срок склонил к зикризму значительное количество населения Нагорного округа. Власти были обеспокоены этим, и в декабре 1866 г. Ибрагимов был арестован50.

      Главной причиной быстрого разгрома движения Кунта-Хаджи (об этом прямо говорили российские власти) было то, что они не сумели заручиться поддержкой большинства чеченских селений.

      Сам Кунта-Хаджи вместе с арестованными одновременно с ним сподвижниками был отправлен в Новочеркасск, к донскому наказному атаману, где и провел полгода в заключении, ожидая окончательного приговора. 20 марта 1864 г. Министерство внутренних дел уведомило начальника Терской области, что сделано распоряжение о поселении сосланного с Кавказа жителя Чеченского округа Ших Кунты под надзором полиции в Новгородской губернии, без срока51.

      По дороге в Выборг брат Кунта-Хаджи, Мовсар сумел бежать и добрался до Турции. Вскоре к нему присоединились его семья, а также жена Кунта-Хаджи с детьми и семьи их ближайших родственников. Прожив некоторое время в Турции, Мовсар перебрался в Сирию, где и умер.

      В ссылку в город Устюжну (Новгородская губ.) Кунта-Хаджи направлялся через Тамбов, где провел два месяца. Вот как он сам описывал этот этап: "На 63-й день по выходе из Черкесска я прибыл в Тамбовскую губернию, где прожил два месяца. За исключением трех копеек, в Тамбовской губернии, извещаю Вас, братья, мне ничего не дали. Теперь я на пути уже в Новгородскую губернию, в которой, не знаю сам наверное, но как говорят, проживу два года. Остался я один, - продолжал шейх, - трудно одному мне стало: я не знаю языка русских, русские не знают языка моего, я не знаю цены съестным продуктам и не могу сделать для себя необходимой одежды. Обратитесь, друзья, к князю Туманову, попросите его быть моим благодетелем, попросите его, ради моей немощи, оставить при мне хоть одного человека до окончания срока моей ссылки"52.

      Письмо это было адресовано всем почетным людям и правителям Чечни. Другое письмо, написанное Кунта-Хаджи по-ногайски, было обращено к жене Седе. В этом письме шейх сообщал, что он жив и здоров и просил выслать ему денег. Письма, посланные им к родным с просьбами о помощи, были перехвачены охраной, да и некому уже было их получать - вся семья находилась в Турции53.

      Положение семьи и родственников, оставшихся на родине, беспокоило Кунта-Хаджи. В частности, он часто спрашивал о сыне Мовле, опасаясь за его судьбу. Также он интересовался состоянием братства, оставленного им.

      Письма Кунта-Хаджи писал на арабском и ногайском языках. В прошлом для кавказцев, особенно на северо-востоке, было обычным делом знание какого-либо тюркского языка (обычно кумыкского, как общего языка торговли и межгрупповых связей). В качестве второго языка был распространен арабский язык, которому обычно обучали в школах при мечетях. Большинство местных языков, на которых существовала письменность, использовали именно арабский алфавит. Грамотные люди, помимо кумыкского и арабского, владели также еще ногайским и другими языками54.

      Известно, что генерал Туманов, которому писал Кунта-Хаджи о своем бедственном положении в ссылке, обратился к командующему Кавказской армией, наместнику великому князю Михаилу Николаевичу с просьбой улучшить положение ссыльного. С такой же просьбой 23 марта 1864 г. обращался Лорис-Меликов к начальнику Главного штаба. "Имея в виду, что подлежащий бессрочному поселению под надзором полиции Ших Кунта не имеет средств к содержанию себя в ссылке за свой счет, - писал Лорис-Меликов, - и признавая необходимым обеспечить по возможности положение его в ссылке в материальном отношении, прошу ходатайства вашего превосходительства о производстве ему во все время нахождения его под надзором полиции того довольствия, которое определено для лиц привилегированного сословия"55. Однако, по-видимому, эти просьбы не возымели действия.

      Сведения о том, как жил в ссылке Кунта-Хаджи, практически отсутствуют. В Устюжне с ним встречался историк И. Попов, на которого чеченский устаз произвел большое впечатление: "Беседуя с ним, я был поражен его тактом держать себя, его умением держать беседу, улыбкою, жестами, его величественной осанкой. Одним словом, человек этот был создан из массы симпатий и благородства".

      Ссылка Кунта-Хаджи длилась недолго. 19 мая 1867 г. он скончался, предположительно - от голода56.

      Еще до его смерти Лорис-Меликов поднял вопрос перед Главным штабом Кавказской армии о прекращении ссылки всем зикристам, арестованным после Шалинского столкновения. Он предлагал выслать их в Турцию. "Предложение вашего превосходительства, - ответил ему генерал Карцов, - об отправлении из мест ссылки, через Одессу в Трапезунд, сосланных в Россию зикристов, не исключая и самого Кунты, я вполне одобряю в том случае, если бы состоялось предложение ваше об удалении из Терской области всех еще оставшихся там зикристов"57. Главное управление иррегулярных войск и Кавказское горское управление начали собирать сведения о поведении ссыльных зикристов, готовясь выслать их в Турцию. Отзывы о зик-ристах были в основном положительные. Но пока длилась вся эта бюрократическая волокита, Кунта-Хаджи скончался58. Последователи шейха при жизни не всегда находили понимание у своих современников. Но Кунта-Хаджи заслужил благодарную память потомков.

      Примечания

      1. Хаджи (араб.) - почетное звание мусульманина, совершившего паломничество в Мекку.
      2. СИГАУРИ И. М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. М. 1997, с. 303.
      3. ЛАНДА Р. Г. Ислам в истории России. М. 1995, с. 117.
      4. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 304 - 309.
      5. КОСТОЕВА Л. С. Идеологические течения в общественно-политической мысли Чечни и Ингушетии во второй половине XIX века. Ростов-н/Д. 1971, с. 63.
      6. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 12.
      7. ЯНДАРОВ А. Д. Суфизм и идеология национально-освободительного движения. Алма-Ата. 1975, с. 142.
      8. Последние события в Чечне. - Современный листок политических, общественных и литературных известий, N 7, 15.11.1864, с.5.
      9. ЯХИЕВ С. -У. Г. Суфизм на Северном Кавказе. М. 1996, с. 10.
      10. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 318.
      11. Ислам на территории бывшей Российской империи. Вып. 1. М. 1998, с. 61.
      12. ЯНДАРОВ А. Д. Ук. соч., с. 140.
      13. Отдел рукописных фондов Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований Владикавказского научного центра РАН и правительства Республики Северной Осетии-Алании (ОРФ СОИГСИ), ф. 33, оп. 1, д. 202, л. 26.
      14. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 305.
      15. ОРФ СОИГСИ, ф. 17, оп. 1, д. 6, л. 231.
      16. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 305.
      17. АКАЕВ В. Х. Шейх Кунта-Хаджи: жизнь и учение. Грозный. 1994, с. 33.
      18. Тарикат (араб.) - мистическое учение о познании пути к Истине (Богу).
      19. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 307.
      20. АКАЕВ В. Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М. 1999, с. 5.
      21. ДОБАЕВ И. П. Традиционный ислам и салафийя в этнополитических процессах Чечни. В кн.: Современное положение Чечни. Ростов-н/Д. 2001, с. 19.
      22. Ислам на территории бывшей Российской империи, с. 79.
      23. РГВИА, ф. 14719, оп. 3. д. 756, л. 2.
      24. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 866, оп. 1, д. 120, л. 2.
      25. РГВИА, ф. 14719, оп. 3. д. 756, л. 2.
      26. АКАЕВ В. Х. Ук. соч., с. 5.
      27. ИВАНОВ А. И. Национально-освободительное движение в Чечне и Дагестане в 60 - 70-х гг. XIX в. - Исторические записки, 1941, N 12, с. 180.
      28. Центральный государственный архив Республики Северная Осетия - Алания (ЦГА РСО-А), ф. 12, оп. 6, д. 1248, л. 2.
      29. РГИА, ф. 932, оп. 1, д. 303, л. 9.
      30. Там же, ф. 866, оп. 1, д. 120, л. 2.
      31. РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 4об.
      32. ЯКОВЛЕВ Н. Ф. Ук. соч., с. 36.
      33. ОРФ СОИГСИ, ф. 17, оп. 1, д. 6, л. 233.
      34. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, ф. 169, к. 69, д. 9.
      35. ОРФ СОИГСИ, ф. 2, оп. 1, д. 16, л. 27.
      36. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 322.
      37. Ислам на территории бывшей Российской империи, с. 61.
      38. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 323.
      39. Там же, с. 322.
      40. ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1246, л. 3.
      41. Последние события в Чечне, с. 5.
      42. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 324.
      43. Там же, с. 325.
      44. Известия из Терской области. - Современный листок политических, общественных и литературных известий, N 14, 4.1V.1864, с. 5.
      45. ШАМИЛЕВ А. И. Религиозные верования чеченцев и ингушей и пути их преодоления. Грозный. 1963, с. 12.
      46. РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 18об.
      47. Известия из Терской области, с. 5.
      48. РГВИА, ф. ВУА, д. 6694, л. 1.
      49. Там же, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 23.
      50. ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 294, л. 5.
      51. ОРФ СОИГСИ, ф. 37, оп. 1, д. 77, л. 6, 9.
      52. Там же, л. 68.
      53. ОРФ СОИГСИ, ф. 37, оп. I, д. 6, л. 234.
      54. КРАГ X., ХАНСЕН Л. Ф. Северный Кавказ. СПб. 1996, с. 40.
      55. ОРФ СОИГСИ, ф. 37, оп. 1, д. 77, л. 36.
      56. СИГАУРИ И. М. Ук. соч., с. 331.
      57. ОРФ СОИГСИ, ф. 17, оп. 1, д. 6, л. 268.
      58. Там же, ф. 37, оп. 1, д. 77, л. 57.

      Вопросы истории. - 2005. - № 12. - С. 127-134.
    • Иверский монастырь
      Автор: kusaloss
      Иверский монастырь
      На расстоянии приблизительно двух часов хода от Филофея находится известный Иверский монастырь, третий по чести на Святой Горе. Иверский монастырь основан в конце X века выходцами из Иверии преподобными Иоанном, Евфимием и Георгием, происходившими из династии Багратидов. Ивирон На расстоянии приблизительно двух часов хода от Филофея находится известный Иверский монастырь, третий по чести на Святой Горе.Иверский монастырь основан в конце X века выходцами из Иверии преподобными Иоанном, Евфимием и Георгием, происходившими из династии Багратидов. Они были учениками преподобного Афанасия и основали обитель по его благословению. С тех пор Великая Лавра и Иверский монастырь считаются монастырями-побратимами. Основателем обители некоторые учёные считают другого выходца из Иверии византийского военного Торникия.
      Долгое время в Ивироне подвизались преимущественно иноки-грузины, последний из них преставился в 1955 году. В настоящий момент среди насельников монастыря преобладают греки.
      Первостроители обители и последующие поколения насельников Ивирона не оставляли своим попечением соотечественников. Так преподобный Евфимий перевёл на грузинский Святое Евангелие и другие душеполезные книги.
      Климентова пристань Ивирон был построен на месте, где ранее располагалась «Лавра Климента». Именно в этой обители сразу после кончины преподобного Петра Афонского были выставлены для поклонения его Святые мощи. На территории монастыря существовал языческий храм Посейдона, который был перестроен и освящён в честь пророка и крестителя Иоанна. Согласно преданию, он был заложен в правление Константина Великого и первого епископа Афона Климента и восстановлен в правление Константина Погоната. Ныне существующий храм был перестроен в 1710 году. На его месте в ходе раскопок найдены древние фрески собора Лавры Климента.Невдалеке от монастыря на морском берегу до наших дней сохранился чудотворный источник, забивший в тот момент, когда на афонскую землю ступила Богородица; это место называется Климентова пристань. И именно к этому месту чудесным образом, в огненном столпе, явилась по морю известная теперь всему миру Иверская икона Божией Матери. О почитании этого образа говорит хотя бы тот факт, что только преподобный Никодим Святогорец написал четыре канона Иверской иконе Божией Матери.
      Чудотворная икона Божией Матери Иверская Во времена иконоборчества вдова, владелица этой иконы, проживавшая неподалёку от города Никея, спасая образ от поругания, пустила его с молитвой по волнам. Прошло несколько веков. И вот в 1004 году он чудесным образом в столпе света, поднимавшемся до самых небес, прибыл к берегам Афона. В это время благочестивому старцу Гавриилу было видение Божией Матери, повелевавшей ему подойти к иконе по воде и перенести её в соборный храм. В честь чудесного явления иконы сейчас воздвигнут храм Успения Пресвятой Богородицы.Икону поместили в алтаре храма Иверского монастыря, но наутро она оказалась над вратами обители. Так продолжалось несколько дней. Матерь Божия явилась во сне старцу монастыря и сказала:
      Я не желаю быть охраняема вами, а хочу быть вашею Хранительницею... Доколе будете видеть образ Мой в обители сей, дотоле благодать и милость Сына Моего к вам не оскудеют.
      Тогда чудотворную икону поместили над вратами обители и стали называть «Вратарница».
      Однажды во время сарацинского набега один варвар дерзко ударил икону своим копьём. В тот же миг из образа потекла кровь, которую можно различить на нём и сегодня. Разбойник покаялся и принял монашество под именем Дамаскин, но сам называл себя Варваром. Инок достиг святости, и в обители сохранилось его иконописное изображение.
      В 1651 году русский царь Алексей Михайлович подарил Ивирону Обитель Святого Николая в Московском Кремле. Сделано это было в благодарность за излечение царской дочери, получившей исцеление у списка «Вратарницы», привезённого насельниками Иверской обители в Москву.
      Вот что пишет о «Вратарнице» знаменитый русский паломник-пешеходец XVIII века Василий Григорович-Барский:
      В сем прекрасном, при внутренних вратах монастырских созданном храме, в иконостасе вместо наместной обычной Богородицы стоит некая святая и чудотворная икона, проименованная от древних иноков Портаитисса, т. е. Вратарница, зело ужаснозрачна, с великими очесами, держащая на левой руке Христа Спасителя, очернелая же на лице множества ради лет, обаче совершенно все являющая изображение, покровенна же вся кроме лица среброкованною позлащенною одеждою, и кроме того испещрена многоценными каменьями и монетами златыми, от различных царей, князей и благородных бояр дарованными за многие её чудотворения, идеже и Российских царей, цариц и царевен, императоров же и императриц, князей и княгинь монеты же златые и иные дары повешены видел своими очами.
      Внутренняя территория Ивирона Предание монастыря повествует о чуде, сотворённом Божией Матерью. Один бедняк просился на ночлег в Ивирон, но монах-вратарь потребовал у него плату. У бедняка не было денег, и, удручённый, он пошёл по дороге в Карею. Вскоре он повстречал таинственную Женщину, Которая дала ему золотую монету. Бедняк вернулся и отдал златницу привратнику. Монахи, обратив внимание на древность монеты, заподозрили несчастного в краже. После его рассказа о Жене они пошли к иконе «Вратарница» и увидели, что эта монета – одна из многих пожертвованных Божией Матери. Велико было раскаяние иноков. С тех пор на Святой Горе строго соблюдают обет безмездного странноприимства. А на месте явления Божией Матери был выстроен небольшой храм, до которого вы сможете дойти минут за 10–15.Русский святогорец Парфений свидетельствовал, что во время греческого восстания 1822 года турецкие солдаты, жившие в монастыре, не смогли потревожить наряженной в драгоценные ризы, украшенной многими великолепными дарами «Вратарницы». А несколько лет спустя служащий при иконе монах с изумлением увидел одетую в чёрное Женщину. Она усердно подметала обитель.
      Пришло время хорошенько вымести весь монастырь. Уж столько лет стоит неметёный, –сказала Жена и сделалась невидимою.
      Вскоре султан издал указ, чтобы все солдаты покинули Святую Гору, хотя до этого не раз грозился разрушить до основания её обители.
      Крестный ход с Иверской иконой Божией Матери Сама «Вратарница» никогда не покидала пределов Ивирона, в ответ на просьбы мирян монахи посылали списки чудотворного образа. Икону лишь три раза в году выносят из параклиса, где она пребывает постоянно:– накануне Рождества Христова после девятого часа она торжественно переносится братией в собор и остаётся там до первого понедельника после праздника Собора Иоанна Предтечи;
      – с Великой Субботы до понедельника Фоминой недели. Во вторник Светлой седмицы совершается торжественный Крестный ход по территории монастыря;
      – на Успение Пресвятой Богородицы.
      Иверский монастырь оказал очень большую финансовую помощь восставшим против турецкого владычества грекам. На нужды освободительного движения монахи пожертвовали некоторые исторические реликвии своей обители. В том числе уникальный серебряный позолоченный подсвечник в виде лимонного дерева весом более шестидесяти килограммов. Восставшие, однако, отказались от дара и возвратили подсвечник обители, чтобы «он горел перед иконой Богородицы за православный народ». Интересна история этой реликвии. Лимонное дерево было подарено Ивирону жителями Москвы, о чем свидетельствует стихотворение на русском языке, выбитое на подсвечнике. На надписи указана и дата пожертвования – 30 апреля 1818 года.
      С Ивироном тесно связана судьба священномученика патриарха Григория V. Рядом с обителью на месте келии, где он подвизался шестнадцать лет, возведён параклис в его честь.
      «Не рыдай Мене, Мати» (фреска первой половины XVI в.) По преданию, перед концом света и Афон погрузится в пучину страстей. И тогда икона таким же чудесным образом, как явилась, покинет Святую Гору. Это будет одним из предзнаменований скорого Второго Пришествия Спасителя и знаком для святогорцев уходить с Афона. Ныне чудотворная икона пребывает в специальном параклисе Панагии-Портаитиссы, расположенном по левую руку от входа в святую обитель. Он был построен в XVII века, а к 1774 году относятся знаменитые росписи в его нартексе. На них, в частности, изображены: Платон, Аристотель, Софокл, Фукидид, Плутарх, Александр Македонский. Пред иконостасом, работы 1785 года, и помещена чудотворная икона Богородицы. На Портаитиссе серебряный позолоченный оклад, выполненный в Москве в 1819 году. Под ним находится более древний оклад 1701 года, изготовленный в Иверии. В пределе Портаитиссы находится чудотворная икона Святителя Николая, чудесным образом прибывшая из России в июне 1815 года.Интересно, что Ивирон в отличие от других святогорских монастырей использует не византийское время, а унаследовал собственную систему исчисления времени от основателей монастыря. В соответствии с ней день начинается не с заходом, а с восходом солнца.
      Главный собор обители основан в конце X века. Завершено строительство было при игумене Георгии, о чём свидетельствует сохранившаяся надпись на солее. Соборный храм реставрировался в XVI и в XIX веках, но многое сохранилось и от первого кафоликона. Обратить внимание также стоит на фрески, написанные в 1522 году. Их автор монах Марк, родом из Иверии. Сохранилось его совместное изображение с игуменом Гавриилом на фреске в восточной части собора. Над царскими вратами находится чудесная лампада. Она начинает раскачиваться, да так, что даже масло иногда выплёскивается через края, – либо накануне великих праздников, либо в преддверии мировых потрясений. Так Пресвятая Богородица напоминает людям о своем присутствии и заступничестве и зовёт их к покаянию. Главный собор Ивирона имеет два придела: свт. Николая и Святых Небесных Сил Бесплотных. В последнем хранится большинство святынь обители.
      В Ивироне собрано, пожалуй, наибольшее количество мощей угодников Божиих и других святынь. Упомянем части хламиды, трости и губы, которыми был поруган жидами Господь Иисус Христос; часть Животворящего Креста Господня, частицы мощей Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, прав. Лазаря Четверодневного, свв. апп. Петра, Луки и Варфоломея, первомуч. Архидиакона Стефана, свтт. Василия Великого, Иоанна Златоуста, вмчч. Георгия Победоносца, целителя Пантелеимона, Меркурия и Димитрия Солунского, сщмчч. Василия, еп. Амасийского, и Феодора, иже в Пергии, мчч. Никиты, Фотия и Нестора, свтт. Михаила еп. Синадского и Афанасия Великого, мцц. Фотинии, Евпраксии, Анастасии и Параскевы, прпп. Феодора Стратилата и Иерофея Иверского и многих других святых.Исторической реликвией является саккос (основная часть праздничного одеяния) византийского императора Иоанна Цимисхия. Из художественных достопримечательностей особое впечатление производят изготовленное в персидском стиле паникадило, две древнегреческих колонны из храма Посейдона, когда-то стоявшего на этом месте, и золотое лимонное дерево с серебряными листьями, изготовленное в России.
      В северо-западном углу соборного храма есть поразительная фреска, изображающая Господа Иисуса Христа во весь рост. Монастырское предание утверждает, что некто долго и усердно молился Богу, прося явить Спасителя в воплощённом виде, и тайный голос объявил неотступному молитвеннику:
      Иди на Афонскую Гору, в Иверский монастырь. Там при северной двери, вводящей в притвор собора, ты найдешь Мое точное изображение во весь рост.
      Поклонившись монастырским святыням (это можно сделать в любое время дня), можно остаться в обители на ночлег и обойти живописные окрестности монастыря, посетив упомянутые места явления Божией Матери, но можно и продолжить путь в сторону Кареи. Туда бывает легко добраться нередким попутным транспортом. При желании можно также держать путь к обители Ставроникита, хорошо видимой от Иверской пристани.
    • Древний Кавказ. Колхида, Албания, Иберия
      Автор: Arabey
      Здравствуйте.
      Очень интересует история военного развития таких царств как Колхида, Иберия и Кавказская Албания в 300г. до н.э. - 0г. н. эры.
      Насколько я знаю они имели разное влияние:
      Колхида была греческой колонией, и вскоре подчинилась Понтийскому царству. Но некоторое время имела независимость.
      Иберийское царство было под сильным влиянием Армении.
      Албания же была где-то в стороне и больше взяла от кочевых народов.
      Очень интересно узнать как именовались отряды в армии, какие были армии, чему отдавали предпочтение и как делились воины.
      Была ли проф. армия и что-то вроде царской гвардии (Как перс. Бессмертные или Гетайры Македонии).
      Хотелось бы узнать также их снаряжение, что одевали, какие доспехи. Картинки воинов.
      Буду безумно благодарен за ответ.
    • Кавказская Гунния и Армения в VII веке
      Автор: Saygo
      А. К. ШАГИНЯН. АРМЯНСКО-АЛБАНСКАЯ ЦЕРКОВНАЯ МИССИЯ В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ГУННСКОМ В 682–685 гг.

      Нами установлено, как около 631 г. в границах Византийской Армении сформировалось Армянское автономное княжество, рубежи которого через несколько лет расширились за счет Персидской Армении. В августе 652 г. армянский князь Тэодорос Ррштуни (639/40–659) заключил договор о мире с новым гегемоном Ближнего Востока — Арабским халифатом, который успел ликвидировать Сасанидский Иран, а восточные провинции Византии оккупировать. В результате Тэодорос добился гарантий безопасности и признания государственного суверенитета Армянского княжества, ограниченного властью наместника халифа Му‘авийи (640–661). Ограничение это в частности сводилось к выплате ежегодной дани и получении инсигнии власти в Дамаске, куда Тэодорос направился уже в следующем, 653 году. От своего нового сюзерена он получил также управление над сопредельными княжествами Южного Кавказа — Албанией и Иберией1.

      Формальное признание сюзеренитета Арабского халифата продолжалось до смерти в 680 г. Му‘авийи, занявшего халифский трон в 661 г. Дело в том, что при его преемнике Йазиде I (680–683) «…хаос охватил Тачиков, переросший в жестокие (междоусобные. — А. Ш.) войны. Тогда Хайк, Вирк и Алуанк перестали платить им подать после 30-летнего повиновения»2. Эти строки являются свидетельством автора «Хроники» — предположительно армянского архимандрита Пилона Тиракаци. Через столетие другой армянский архимандрит Левонд к ним добавит: «Возмущение их продолжалось 3 года»3.

      До сих пор начало этого «возмущения» датировалось годом смерти Му‘авийи4.

      Однако следует датировать его в период между августом 681 г. и августом 682 г., считая «30-летнее повиновение» с момента заключения договора в августе 652 г. В пользу этого говорит дальнейшая хронология событий. Кроме того, процитированная заметка перекликается с преданием, сохранившимся у арабо-мусульманского историка ал-Баладзури (ум. в 892 г.), в котором говорится, как Арминийа (под этим под этим административным понятием арабы объединяли Армению, Иберию и Албанию) во время междоусобных войн при Ибн аз-Зубайре (682–692 гг.) отложилась, нарушив заключенный мир5. К этому времени относится также чудом сохранившийся у другого арабо-мусульманского писателя ал-Йа‘куби (ум. в 897 г.) налоговый реестр6. В нем наличествуют все бывшие владения Сасанидов за исключением Арминийи.

      Воспользовавшись ситуацией, когда арабская власть была бессильна обеспечить внешнюю безопасность христианских княжеств севера, через Дербентский проход Большого Кавказского хребта вторглись тюрко-язычные гунны-хазары. Впервые после формирования в 630 г. в восточноевропейских и северокавказских владениях Западно-Тюркского каганата самостоятельного Хазарского каганата они перевалили через Кавказ еще в 661 г.

      В статье «Сарматия Азиатская» полной редакции «Армянской географии», приписываемой обычно авторитетному ученому Анании Ширакаци (ок. 612–685), о гуннах сказано следующее: «К северу от него (Дербента. — А. Ш.) расположено царство (великое княжество. — А. Ш.) Гуннское, которое омывается (Каспийским. — А. Ш.) морем. На нем же, у (северного) подножья Кавказа расположен (столичный. — А. Ш.) град гуннов Варачан…». Далее сведения статьи прямо указывают на факт признания царем (великим князем) гуннским сюзеренитета хазарского кагана7.

      На 28-м году правления албанского князя Джуаншера (636/7–681), «в день зимнего солнцестояния», что соответствует 21 или 22 декабря 664 г., в Албанию вторглись гунны, и на этот раз без хазар. Эту дату мы обнаруживаем у анонимного автора, сочинению которого с условным названием «История 684 г.» нашлось место в «Истории страны Алуанк», приписываемой перу летописца из Албании Х в. Мовсэсу Дасхуранци8.

      Нашествие гуннов заставило Джуаншера вступить с ними в переговоры, хотя, как уверяет нас неизвестный автор, инициатива шла от самого царя (великого князя) гуннов (Алп-Илитвера9). После успешных переговоров был заключен мир, по которому последний вернул Джуаншеру 120 тыс. голов овец, 7 тыс. коней и быков и не менее 1200 пленных, а также выдал за него свою дочь10.

      К сожалению, летописец не сообщает об обязательствах, взятых на себя Джуаншером, и это наводит на мысль о том, что они каким-то образом не отвечали национальным интересам Албании. Ведь анонимный современник князя, посвятивший его деятельности ряд глав своего труда, не скрывает большую симпатию к нему.

      Думается, Джуаншер взял на себя обязательство признать Алп-Илитвера своим сюзереном; брак с гуннской княжной, как нам представляется, не что иное, как скрепление вассально-сюзеренных отношений.

      Мир был нарушен гуннами только после убийства Джуаншера, который пал жертвой заговора. Автор «Истории 684 г.», посвятивший террору целую главу11 (вдобавок еще и сохранивший эпическую песню, сочиненную неким ритором12), вновь молчит; не сообщая на этот раз дату гибели князя. Зато он говорит, что убийство имело место, «когда прошли палящие знойные дни и наступил… великий праздник (Святого. — А. Ш.) Креста»13. Говорит также о наступлении 62 г. южного царства, т. е. хиджры (681/2 г.)14.

      Поскольку 62 г. хиджры наступил 20 сентября 681 г., то речь идет о сентябре месяце 681 г., когда Албанская церковь вслед за Армянской в 15, 16, 20 и 21 числах торжественно отмечала день Воздвижения Животворящего Креста Господня (др.-арм. Խաչվերաց [Хачверац])15.

      Новым князем был избран племянник Джуаншера — Вараз-Трдат. Сразу после этого многочисленное войско великого князя гуннов, как свидетельствует автор «Истории 684 г.», вторглось в Алуанк (Албанию)16. Из контекста явствует, что Алп-Илитвер преследовал цель отомстить за убийство своего зятя Джуаншера. Так, албанскому католикосу Елиазару (681–687), прибывшему к нему в лагерь, приходилось оправдываться, что Вараз-Трдат не убийца и не узурпатор княжеской власти, а законно избранный знатью правитель. Только после этого Алп-Илитвер согласился вернуться обратно17.

      Дабы впредь не допустить подобных нашествий, Вараз-Трдат принял историческое решение отправить к Алп-Илитверу посольство во главе епископа из (албанского) гаварра (округа) Мец Колманц (Мец Куенк) по имени Исрайэл18. И неслучайно перед такой важной миссией мы застаем епископа Исрайэла в армянском граде Валаршапат на аудиенции с армянским католикосом Сахаком III Дзорапореци (677–704) и правителем Григором Мамиконеаном (662/3–685)19; предшествующая посольству глава в «Истории 684 г.» полностью посвящена этой встрече20.

      Исрайэл непременно должен был свои политические и религиозные действия в стране язычников-гуннов обговорить с лидерами Армении, так как Албанская церковь пребывала под церковно-канонической юрисдикцией армянского католикосата21, хотя у анонимного автора на этот счет ничего не записано. Зато далее следует глава, полностью посвященная тому, с каким трудом епископ Исрайэл добирался к гуннам в холодные зимние дни 62 г. южного царства (хиджры), т. е. зимой 681–682 гг.22

      Посольство выступило в путь 18 числа армянского месяца мехекан (= 23 декабря)23 и в канун сорокадневного (Великого) поста, т. е. в воскресенье 9 февраля 682 г.24, добралось до Варачана, где Исрайэла с большими почестями принял великий князь гуннов25.

      В последующих двух главах анонимный летописец подробно, в традиционном для раннехристианских преданий стиле, зачастую от первого лица множественного числа, что позволяет думать о его непосредственном участии в посольстве, рассказывает, как в результате публичных проповедей Исрайэла гунны уничтожили языческие капища и приняли таинство крещения. Алп-Илитвер решился даже провозгласить христианство единственной государственной религией в Великом княжестве Гуннском и позволил Исрайэлу при дворе установить Крест, торжественно освященный им же в день (пасхального) сочельника26, который в 682 г. приходился на 29 марта. Таким образом, в нашем распоряжении имеется точная дата победы «армянского христианства», являющегося господствующей моделью «православия» не только в Армении, но и в сопредельной Албании27, над язычеством в Великом княжестве Гуннском.

      Еще одна специальная глава нашего памятника посвящена тому, как великий князь гуннов решил оставить Исрайэла у себя первосвященником, дабы учредить в Варачане патриарший престол28. Получается, Алп-Илитвер задался целью создать Гуннскую национальную церковь с автокефальным патриархатом. Видимо, он желал получить идеологическое оружие в лице христианства в борьбе за полную государственную независимость от Языческой Хазарии29.

      Для реализации своей цели, по рекомендации Исрайэла Алп-Илитвер обращается сначала с письмом к албанскому католикосу Елиазару и князю Вараз-Трдату с просьбой назначить Исрайэла первосвященником в Великом княжестве Гуннском. Затем Алп-Илитвер, как и следовало ожидать, обращается с аналогичной просьбой к армянскому католикосу Сахаку III и князю Григору. Полные тексты письменных обращений процитированы в «Истории 684 г.». Вот, к примеру, письмо Алп-Илитвера, адресованное лидерам Армении: «…О пришествии Спасителя рода человеческого, о Боге всевышнем <…> знали (мы. — А. Ш.) лишь немного понаслышке, со времен наших набегов в вашу страну и в Алуанк… Теперь, когда мы увидели, что у вас со всей вселенной одна вера, то и у нас в сердце пробудилась добрая зависть <…> соблаговолите исполнить нашу просьбу — отправьте к нам блюстителем того же [Исраэла]. Об этом мы просили и у Елиазара <…> и, зная, что вы с ним единоверцы и сподвижники, просим вас обоих исполнить нашу духовную просьбу. Ведь если он будет находиться среди нас, и мы с вами будем иметь одну веру, то и набеги войск [наших] диких народов на вашу страну прекратятся»30.

      В своем ответном письме Алп-Илитверу армянский католикос и князь заметили, что Исрайэл не может, якобы, навсегда покинуть свое пасторство в Мец Куенке. «Что… касается вашей просьбы, — пишут они, — отправить к вам епископа Исраэла, то это трудное дело, ибо не может же паства остаться без пастыря». Далее они дипломатично выходят из положения, сославшись на Елиазара: «Теперь вот нам тяжело и трудно не исполнить просьбы вашей, но есть причины тому: он же под властью престола не нашего, но престола Алуанка. Мы хотели бы и согласны, чтобы он всегда был с вами, но право и власть над ним имеет наш сопрестольник Елиазар…»31

      Последний, очевидно, по указанию армянской стороны передал послам гуннским, которые тут же прибыли к нему, что он считает возможным, если Исрайэл одновременно возглавит две епархии. «Он не может оставить совсем доверенную ему Богом паству и быть (исключительно. — А. Ш.) с вами, — пишет Елиазар. — Но мы велим ему, чтобы он, по мере сил своих, приезжал к вам и возвращался…»32

      Видимо, подобная практика существовала и прежде. В последней главе «Истории страны Алуанк», озаглавленной «Имена патриархов Алуанка…», мы обнаруживаем заметку о том, что еще 11-й по счету архиепископ (начало VI в.) «святой Иовхан… патриаршим благословением стал и епископом гуннов, но в каких обстоятельствах, не знаем»33.

      Переписка Алп-Илитвера с лидерами Армении говорит в пользу того, что вопросы такого уровня, как формирование новой автокефальной церковной организации, были не в компетенции католикоса и князя Албании. Видимо, поэтому известный азербайджанский академик З. Буниятов пишет только о наличии одного письма, адресованного Вараз-Трдату и Алиазару (Елиазару)34, в то время как копии переписки между Алп-Илитвером и лидерами Армении занимают целых две главы «Истории 684 г.».

      Как следует из ответных писем, армянский католикосат явно пытался предотвратить возможность полной конфессиональной независимости вновь учреждаемой Гуннской церкви. В противном случае он не стал бы препятствовать назначению Исрайэла епископом в Варачане на постоянной основе; назначение вместо него в албанской епархии Мец Куенк другого епископа было не самой сложной задачей. Гуннские послы остались недовольными, но были вынуждены смириться с условием. «Пусть же не медлит посетить нас [Исраэл], чтобы не рушилась у нас уже заложенная им основа веры, и мы не остались сиротами…», заявили они35, а эти заявления, как продолжает наш анонимный автор, не оставили Исрайэла равнодушным, поэтому он поспешил отправиться к гуннам36.

      Миссионерская деятельность Армении и Албании, целью которой однозначно было установление политического и духовного союза с опасным северным соседом, не изменила создавшуюся испокон веков ситуацию, поскольку гунны находились в вассальной зависимости от хазар, которые в очередной раз перевалили через Большой Кавказский хребет. О нашествиях гуннов-хазар первой половины 680-х гг. исследователи высказываются по-разному: в основном, следуя академику С. Еремяну, они говорят об одном походе, датируемом 684 г., результатом которого якобы и было посольство, отправленное к Алп-Илитверу37. Причинами разногласий являются не вполне разборчивые сведения летописцев. Так, после подробных и последовательных рассказов о крещении гуннов и той переписки автор «Истории 684 г.» внезапно прекращает повествование. Левонд после заметки о возмущении армян, иберов и албанцев против арабской власти, которое продолжалось 3 года после их «30-летнего повиновения», пишет: «…на 4-й (год. — А. Ш.) покорили Армению… хазары и убили в битве князя Григора… и князей грузинского и албанского»38. Поздние армянские авторы-компиляторы датируют это нашествие хазар по-разному; к примеру, католикос Йовханнэс V Драсханакертци (898–929) — 7-м годом правления католикоса Сахака III (683/4 г.), Асолик — 134 г. армянской эры (685/6 г.)39.

      До сих пор исследователи не уделяли должного внимания свидетельству (предположительно) Пилона Тиракаци; приписываемая ему «Хроника» завершается строками: «На первом году его (византийского императора Юстиниана II. — А. Ш.) правления захватил северный народ под названием хазары Хайк, Вирк и Алуанк. Во время сражения были убиты правители Хайка, Вирка и Алуанка. Случилось это 10-го числа месяца сахми 134 года армянской (эры. — А. Ш.)»40. Таким образом, в нашем распоряжении — точная дата сражения и гибели правителей, которая соответствует 16 августа 685 г. Она полностью соответствует и первому году правления Юстиниана II (685–695 и 705–711), и хронологии Левонда (/30+4=/34-й год после заключения арабо-армянского договора в августе 652 г.), и хронологии Асолика (134 г. арм. эры). Более того, у иракского историка Халифы ибн Хаййата (776/7–854) сохранилась краткая, но ценная заметка о том, что в 66 г. хиджры, который наступил 8 августа 685 г., хазарами был убит арабский эмир в ал-Маусиле41, а это в Верхней Месопотамии (очевидно, так далеко на юг добрались они!).

      Итак, анализ всех имеющихся в нашем распоряжении сведений первоисточников и их компиляторов указывает на то, что в первой половине 680-х гг. имело место два похода северокавказских кочевников. Если в первый раз — в сентябре 681 г. — они проникли на территорию Албании, то во второй раз — в августе 685 г. — совершили большой поход не только на Албанию, но и на Армению и Иберию, убив местных правителей. Для более ясного освещения хода событий, первый из этих походов условно можно назвать «малым». Вполне очевидно и то, что во время большого похода больше всего пострадали Армения и Иберия. Асолик, сохранивший верную дату нашествия, сообщает только о гибели правителей двух названных княжеств. Что же касается отправленного к великому князю гуннов посольства Исрайэла, то оно могло иметь место только после малого похода 681 г. После большого похода хазар во все три страны посольство было бы уже отправлено не только от имени князя и католикоса Албании, и не только к великому князю гуннов. Так что, несостоятельными выглядят выводы и С. Еремяна, и тех исследователей, которые считают, что в этот период имело место только одно вторжение (гуннов-)хазар. Кроме того, второй поход следует датировать не 684 г., как это делают они, а августом 685 г.

      Причиной второго нашествия могло служить враждебное отношение большей части хазарской знати к миссионерской деятельности Армении и Албании по распространению и утверждению христианства в Великом княжестве Гуннском, которое находилось в вассальной зависимости от языческого каганата. Дело в том, что принятие монотеистической религии, как мы уже говорили, могло дать автономному княжеству возможность приобрести государственную независимость. И видимо, успел Алп-Илитвер до августа 685 г. учредить в Варачане патриарший престол во главе с Исрайэлом и начать борьбу за независимость под идеологическим знаменем христианства. Только этими нашими предположениями можно объяснить отсутствие в источниках упоминания о том, что и этот поход был осуществлен Алп-Илитвером и вообще гуннами; везде речь идет только о хазарах. Следовательно, это был карательный поход хазарского кагана против своего гуннского вассала и против его политических и духовных союзников в лице христианских князей Армении и Албании. Покоренные же гунны должны были вернуться к язычеству и сопровождать своего сюзерена в дальнейшем его походе в сторону стран Южного Кавказа и Армении. Таким образом, победа «армянского христианства» в Великом княжестве Гуннском 29 марта 682 г. длилась недолго — до начала августа 685 г.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. Подробнее об этом: Шагинян А.Армения и страны Южного Кавказа в условиях византий-ско-иранской и арабской власти (сер. «Византийская библиотека. Исследования»). СПб., 2011. С. 112–117.
      2. Փիլոն Տիրակացի. Ժամանակագրութիւն // Մատենագիրք Հայոց. Հ. Ե (Է Դար). Անթիլիաս–Լիբանան, 2005. — Пилон Тиракаци. Хроника // Armenian Classical Authors. Vol. V (7th Century). Antelias–Lebanon, 2005. С. 969.
      3. История халифов вардапета Гевонда / Пер. К. Патканова. СПб., 1862. С. 9–10.
      4. См.: Еремян C. Моисей Каланкатуйский о посольстве албанского князя Вараз-Трдата к хазарскому хакану Алп-Илитверу // Записки Ин-та Востоковедения АН СССР. 1939. Т. VII. С. 135–136; Тревер К.Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. IVв. до н. э. – VII в. н. э. М.; Л. 1959. С. 249; Тер-Гевондян А.Армения и Арабский халифат. Ереван, 1977. С. 50; Garsoïan N.The Arab Invasions and the Rise of the Bagratuni (640–884) // The Armenian People from Ancient to Modern Times / Ed. by R. Hovannisian. 1. New York, 1997. P. 123.
      5. لإا ىرذلابلا ىيحي نب دمحا ساّبعلا ىبا مام فيلات نادلبلا حوتف باتك — Liber expugnationis regionum auctore Imamo Ahmed ibn Jahja ibn Djabir al-Beladsori / Ed. M. de Goeje. Lugduni Batavorum, 1866. Р. 205.
      6. ﻰﺑﻮﻘﻌﻴﻟﺎﺑ فوﺮﻌﻤﻟا ّﻰﺳﺎّﺒﻌﻟا ﺐﺗﺎﻜﻟا ﺢﺿاو ﻦﺑا ﺐهو ﻦﺑ ﺮﻔﻌﺟ ﺪﻤﺣا ﺦﻳرﺎﺗ بﻮﻘﻌﻳ ﻰﺑا ﻦﺑ ﻦﺑ — Ibn Wadhih qui dicitur al-Ja‘qubi. Historiae/ Ed. M. Houtsma. 1–2. Lugduni Batavorum, 1883. Т. 2. Р. 277–278.
      7. Աշխարհացոյց// Մատենագիրք Հայոց. Հ. Բ(Ե դար). Անթիլիաս–Լիբանան, 2003. — Ашхарацуйц // Armenian Classical Authors. Vol. II (5th Century). Antelias–Lebanon, 2003. С. 2150.
      8. Անանուն. 684 թուականի պատմութիւն // Մատենագիրք Հայոց. Հ. Ե(Է Դար). Անթիլիաս–Լիբանան, 2005. — Аноним. История 684 года // Armenian Classical Authors. Vol. V (7th Century). Antelias–Lebanon, 2005. С. 825–827.
      9. Имя этого великого князя гуннского упоминается в первоисточнике в последующих главах.
      10. История 684 года. С. 827.
      11. См.: там же. С. 855–859.
      12. См.: там же. С. 859–861.
      13. История страны Алуанк Мовсэса Каланкатуаци / Пер., пред. и комм. Ш. Смбатяна. Ереван, 1984. Кн. II. Гл. XXXIV.
      14. История 684 года. С. 868. — Не придавая должного значения дате по хиджре, смерть Джуаншера одни исследователи датируют 669 г. (см., например: Еремян С. Моисей Каланкатуйский… (Приложение). С. 155; Тревер К. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. С. 249; Артамонов М. История хазар. Л., 1962. С. 186), другие — 670 г. (см., например: Новосельцев А.Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы. и Кавказа. М., 1990. С. 175).
      15. Армянская церковь отмечает этот праздник в воскресенье, которое выпадает в промежуток между 11 и 17 сентября, а также в понедельник, пятницу и субботу следующей недели. В 681 г. воскресный день в этом промежутке, по нашим подсчетам, выпал на 15 число, а понедельник следующей недели — соответственно, на 16 число, пятница и суббота — на 20 и 21 числа.
      16. История 684 года. С. 861–863.
      17. Там же. С. 863–864.
      18. Там же. С. 868–871.
      19. Как напишет армянский летописец рубежа XI века Асолик, Григор Мамиконеан был назначен М(у‘)ави(й)ей правителем Армении и Иберии (см.: Ստեփանոսի Տարօնեցւոյ Ասողկան Պատմութիւն տիեզերական / Աշխ. Ս. Մալխասեանցի. ՍՊբ., 1885. — Всеобщая история Степаноса Таронеци Асолика / Раб. С. Малхасеанца. СПб., 1885. С. 122).
      20. См.: История 684 года. С. 866–868.
      21. Подробнее об этом: Шагинян А. Раннесредневековая Армянская церковь в контексте борьбы между халкидонитами и антихалкидонитами на Христианском Востоке // Религиоведение. № 3. 2008. С. 63–77.
      22. См.: История 684 года. С. 868–871. — Ссылаясь в основном на труды позднейших армянских компиляторов, С. Еремян в специальной статье, посвященной этому посольству, дати-рует его зимой 684–685 гг. (см.: Еремян С.Моисей Каланкатуйский… С. 134–137).
      23. 62 г. хиджры (= 20 сентября 681 г. — 9 сентября 682 г.) примерно соответствует 130 г. арм. эры (= 8 июня 681 г. — 7 июня 682 г.), а 18 число его месяца мехекан — 23 декабря 681 г. Год по армянскому летоисчислению сохранился у Асолика (см.: Всеобщая история Степаноса Таронеци Асолика. С. 100). Дабы согласовать этот 130 год с хронологиями других компиляторов, С. Еремян предлагает просто заменить его 133 годом арм. эры (684/5 г.).
      24. В 682 г. начало Великого поста, по нашим подсчетам, приходилось на 10 февраля, а пасха — на 30 марта.
      25. История 684 года. С. 870. — По определению С. Еремяна, маршрут лежал через Картли (Иберию) (подробно см.: Еремян С.Моисей Каланкатуйский… С. 137–150).
      26. См.: История 684 года. С. 871–888.
      27. Армянская модель «православия» заключается в основном в признании решений первых трех Вселенских соборов и в непризнании постановления четвертого Вселенского собора, созванного в Халкидоне в 451 г. (подробнее см.: Шагинян А. Раннесредневековая Армянская церковь… С. 63–77).
      28. См.: История 684 года. С. 888–891.
      29. Подобную мысль впервые высказал еще А. Новосельцев (см.: Новосельцев А.Хазарское государство… С. 147).
      30. История страны Алуанк Мовсэса Каланкатуаци. Кн. II. Гл. XLIV.
      31. История страны Алуанк Мовсэса Каланкатуаци. Кн. II. Гл. XLV.
      32. История страны Алуанк Мовсэса Каланкатуаци. Кн. II. Гл. XLV.
      33. История страны Алуанк Мовсэса Каланкатуаци. Кн. III. Гл. XXIV.
      34. Буниятов З.Азербайджан в VII–IX вв. Баку, 1965. С. 103–104.
      35. История страны Алуанк Мовсэса Каланкатуаци. Кн. II. Гл. XLV.
      36. История 684 года. С. 894–895.
      37. См.: Еремян С.Моисей Каланкатуйский… С. 129–155; Тревер К.Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. С. 249–250; Մելիք-Բախշյան Ս. Հայաստանը VII–IX դարերում. Երևան, 1968. — Мелик-Бахшян С.Армения в VII–IX веках. Ереван, 1968. С. 91–92; Тер-Гевондян А. Армения… С. 50–51; Garsoian N. The Arab Invasions… P. 123. — О. Большаков пишет о походе 681 г. (см.: Большаков О. История халифата. Т. III. М., 1998. С. 214). Заметки о двух походах все же есть (см.: Артамонов М.История хазар. С. 186, 190; Буниятов З. Азербайджан в VII–IX вв. С. 102, 104; Новосельцев А.Хазарское государ-ство… С. 175–176).
      38. История халифов вардапета Гевонда. С. 10.
      39. Յովհաննու Կաթողիկոսի Դրասխանակերտցւոյ Պատմութիւն Հայոց/ Բնագրի հետ հմմտ. Ալ. Մարգարյան, թարգ. և ծանոթագր. Գ. Թոսունյանի. Երևան, 1996. — История Армении католикоса Йовханнэса Драсханакертци / С оригиналом сверил Ал. Маргарян, пер. (на ашхарабар) и прим. Г. Тосуняна. Ереван, 1996. С. 96, 97; Всеобщая история Степаноса Таронеци Асолика.С. 100.
      40. Пилон Тиракаци.Хроника. С. 969.
      41. طﺎّﻴﺧ ﻦﺑ ﺔﻔﻴﻠﺧ ﺦﻳرﺎﺗ ىﺮﻤﻌﻟا ءﺎﻴﺿ مﺮآا ﻪﻟ مّﺪﻗو ﻪﻘﻘﺣ — The History of Khalifah ibn Khayyat / Ed. by Akram Diya’al-Umari. Nagav, 1386–1387 A. H. / 1967 A. D.Р. 260.

      ЛИТЕРАТУРА

      Артамонов, Михаил Илларионович. История хазар. Ленинград: Издательство Гос. Эрмитажа, 1962. 523 с.
      Большаков, Олег Георгиевич. История халифата. Т. III. Москва: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. 382 с.
      Буниятов, Зия Мусаевич.Азербайджан в VII–IX вв. Баку: Издательство АН Азербайджанской ССР, 1965. 384 с.
      Еремян, Cурен Тигранович.Моисей Каланкатуйский о посольстве албанского князя Вараз-Трдата к хазарскому хакану Алп-Илитверу // Записки Института Востоковедения АН СССР. 1939. Т. VII. С. 129–155.
      Новосельцев, Анатолий Петрович.Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. Москва: Издательство «Наука», 1990. 263 с.
      Тер-Гевондян, Арам Нагапетович.Армения и Арабский халифат. Ереван: Издательсто АН Армянской ССР, 1977. 326 с.
      Тревер, Камила Васильевна.Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. IVв. до н. э. – VII в. н. э. Москва; Ленинград: Издательство АН СССР, 1959. 392 с.
      Шагинян, Арсен Карапети. Раннесредневековая Армянская церковь в контексте борьбы между халкидонитами и антихалкидонитами на Христианском Востоке // Религиоведение. № 3. 2008. С. 63–77.
      Шагинян, Арсен Карапети. Армения и страны Южного Кавказа в условиях византийско-иранской и арабской власти. Санкт-Петербург: «Алетейя», 2011. 512 с. (Серия «Византийская библиотека. Исследования»).
      Garsoïan, Nina. The Arab Invasions and the Rise of the Bagratuni (640–884) // The Armenian People from Ancient to Modern Times / Ed. by Richard Hovannisian. New York: St. Martin’s Press, 1997. 372 p.
      Մելիք-Բախշյան, Ստեփան Տիգրանի. Հայաստանը VII–IX դարերում. Երևան: «Միտք» հրատարակչություն, 1968. — Мелик-Бахшян, Степан Тигранович.Армения в VII–IX веках. Ереван: Издательство «Митк», 1968. 428 с.
      Петербургские славянские и балканские исследования. 2013. № 2. С. 3-13.
    • Армения при Аббасидах. Восстание Мамиконянов
      Автор: Saygo
      А. К. ШАГИНЯН. АРМЕНИЯ И АРМИНИЙА В СОСТАВЕ ‘АББАСИДСКОГО ХАЛИФАТА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ VIII И В НАЧАЛЕ IX ВЕКА

      После многолетней гражданской войны в Арабском халифате в 750 г. победу одер­жал Абу ал-‘Аббас (750-754), который стал основателем новой династии ‘Аббасидов (750-1258). Теперь, по выражению известного немецкого ориенталиста, А. Мюллера, «государственная организация даровала исламу полный простор для решения насущной политической задачи»1.

      Дело в том, что в отличие от периода правления предыдущей династии ‘Умаййадов (661-750), когда все неарабы считались покоренными народами, отныне, приняв ислам, они получали право участия в политической жизни халифата и даже право замещения высших государственных постов. В основном этим воспользовались иранцы, большая часть которых к тому времени уже приняла ислам. В связи с этим при ‘Аббасидах халифат из арабского государства превращается в мусульманскую империю.

      В настоящей статье мы задались целью на основании сведений арабоязычной (мусульманской) и армяноязычной раннесредневековой историографии, а также иноязыч­ных христианских (византийских, грузинских и сирийских) первоисточников полностью воссоздать внутриполитическую ситуацию, которая сложилась в арабской провинции Арминийа в первые десятилетия правления новой династии. А самое главное — выявить те причины, которые заставили ‘Аббасидов на рубеже VIII и IX в. начать проведение активной и последовательной национальной (миграционной) и религиозной политики, направленной на арабизацию и исламизацию населения Арминийи. Эта политика в един­ственной христианской провинции Арабского халифата является темой специального обширного исследования, которое нами уже осуществлено и опубликовано отдельной статьей в официальном журнале Армянского католикосата — «Эчмиадзин»2.

      Следует отметить, что провинция Арминийа со столицей в Двине была сформиро­вана в начале VIII в., когда завершилось покорение арабами Армении и соседних христи­анских стран Южного Кавказа — Картли (Восточной Грузии) и Албании3.

      Вся провинция подразделялась на четыре административные единицы — Арми- нийу I (Албания) с центром в Барде, Арминийу II (Картли) с центром в Тбилиси, Арминийу III (Восточная Армения) с центром в Двине и Арминийу IV (Западная Армения) с центром в Феодосиополе. В свою очередь, Арминийа вместе с провинциями Адзарбайджан и ал-Джазира была объединена в рамках единого арабского наместничества Севера.

      Второй ‘Аббасидский халиф Абу Джа‘фар (ал-Мансур, 754-775) продолжил поли­тику своего предшественника, направленную на укрепление арабской власти в Арминийи.

      По свидетельству армянского вардапета (архимандрита) Гевонда (вторая половина VIII в.), будучи еще наместником Севера, он лично направился туда, облагая ее жителей податями, в том числе даже за умерших (родственников). При этом Абдалла (Абу Джа‘фар) требовал от армян выплатить неуплаченные в годы (второго) восстания налоги4.

      В то же время, согласно арабоязычному историку из Египта, ал-Баладзури (ум. в 892 г.), Абу Джа‘фар оставил в Арминийи правителем Йазида ибн Усайда ас-Сулами5. Между тем, его современник из иранской области Хорасан, ал-Йакуби (ум. в 897 г.), сначала упоминает Мухаммада ибн Сула, который одержал в 133 г. х. (750/1 г.) победу над узурпатором Мусафиром ибн Кассиром, затем — Салиха ибн Субайха ал-Кинди и только потом у него следует этот Йазид ибн ‘Усайд, назначенный в 134 г. х. (751/2 г.)6.

      Известный мусульманский законовед и богослов из другой иранской области — Табаристана, ат-Табари, который датирует назначение наместника Абу Джа‘фара 132 г. х. (749/50 г.), донес до нас имя еще одного правителя — назначенного в том же году ‘Абд Аллаха ибн Мухаммада. Правление же Салиха ибн Субайха он датирует с 133-134 г. х. (с 750/1-751/2 гг.), а назначение Йазида ибн Усайда — 134 г. х. (751/2 г.)7.

      Следовательно, при наместнике Абу Джа‘фаре (750-754) в Арминийи поочередно правили: Мухаммад ибн Сул (750); ‘Абд Аллах ибн Мухаммад (750); Салих ибн Субайх ал-Кинди (751-752) и Йазид ибн Усайд ас-Сулами (752-754). Такая частая смена правителей указывает на очень нестабильную обстановку в самой северной провинции.

      По свидетельству Гевонда, Цалех (Салих) был крайне враждебно настроен по отно­шению к армянским нахарарам (крупным феодалам-землевладельцам), в особенности к Арцрунидам, которые имели огромные наследственные владения в крупнейшей области Васпуракан. В этой связи многие из них были вынуждены эмигрировать в пределы Греции (Византии) и перейти в подданство императора8.

      Авторитетный архимандрит-историк рассказывает еще, как исмаилтеане (мусуль­мане) вторглись в Васпуракан со стороны Атрпатакана (Адзарбайджана) и осадили главу дома Арцруни, Гагика, в крепости Нкан (в округе Торрнаван). После ее безуспешной осады они хитростью выманили Гагика Арцруни на переговоры, схватили его и отпра­вили к халифу9.

      Эти события следует датировать 751-752 гг., а не 762 г., как предлагают некото­рые современные арменоведы — С. Мелик-Бахшян и Н. Гарсоян10. Дело в том, что они произошли в годы правления Салиха ибн Субайха, который, как мы выше выяснили, мог править в 751-752 гг.

      Сложная внутриполитическая ситуация в Арминийи позволила византийскому императору Константину V (741-775) проявить активность по отношению к христианским странам региона. Она выражалась в наступлении византийской армии по линии Малатия-Феодосиополь. «Царь неверующих (т. е. император — А. Ш.), — пишет ал-Баладзури под 133 г. х. (750/1 г.), — осадил жителей Малатийи и разрушил ее стены... (Затем — А. Ш.) он отправил Кусана ал-Армани в сторону Каликалы (т. е. Феодосиополя — А. Ш.), которую тот и осадил. В городе было тогда мало жителей. и (Кусан — А. Ш.) смог захватить его. Он убил и взял в плен (многих жителей — А. Ш.), а также разрушил его стены»11.

      Следует отметить, что в «Хронике», приписываемой ошибочно Антиохийскому патриарху якобитов Дионисию Теллмахрскому (ум. в 845 г.), этот Кусан назван правителем Армении (Арминийи) IV12.

      Один из самых ранних представителей мусульманской историографии, иракский историк Халифа ибн Хаййат (776/7-854), датирует этот поход 134 г. х. (751/2 г.)13, что согласуется и со сведениями позднейшего Антиохийского патриарха якобитов Михаила Сирийца (1166-1199). У него стоит дата 1063 г. селевк. эры (751/2 г.)14. 134 г. х. соответствует 30 июля 751 г. — 17 июля 752 г., а 1063 г. селевк. эры — 1 октября 751 г. — 30 сентября 752 г. Получается, что поход императора имел место в период между 1 октября 751 г. и 17 июля 752 г., что соответствует 200 г. арм. эры.

      Под 1066 г. селевк. эры (754/5 г.) Михаил Сириец пишет о контрнаступлении Абу Джа (‘) фара на Теодосиопол (Феодосиполь)15. У ал-Баладзури восстановление стен этого города датируется 139 г. х. (756/7 г.)16. Однако, по свидетельству Гевонда, уже «при насту­плении следующего года», т. е. 201 г. арм. эры (752/3 г.), правителю Езиду (Йазиду) удалось освободить Карин (Феодосиополь) и восстановить стены города. Более того, он заставил вместе с отступающими войсками императора уйти в пределы Греции (Византии) часть местного населения17, что подтверждает также Михаил Сириец18.

      201 г. арм. эры наступил 22 мая 752 г. Так что отступление Константина имело место летом 752 г., а не в 754-756 гг., как считают некоторые известные арабисты19.

      Что же касается более поздних дат, которые встречаются в некоторых источниках, то они не дают нам основания утверждать, будто бы Феодосиополь был освобожден от византийцев лишь к тому времени. Вполне можно допустить, что в эти более поздние годы продолжалось укрепление стен столицы Арминийи IV.

      Поход Константина в армянские владения халифата позволяет предположить, что волнения в этих областях, которые, как мы считаем, начались еще в 744 г., к этому времени не прекратились, и император преследовал цель оказать военную помощь повстанцам в соответствии с некой имеющейся договоренностью. Отметим, что такого рода соглашения имели место и в годы первого восстания армян против арабской власти в 702-705 гг.20 Под­тверждением тому является выступление правителя Арминийи IV армянского происхожде­ния Кусана на стороне византийской армии. По всей видимости, восставшие продолжали удерживать крупнейший город Западной Армении — Феодосиополь — до прибытия сюда этого военачальника. По крайней мере, среди местных жителей встречались мятежники: ал-Баладзури объясняет взятие Кусаном ал-Армани Каликалы (Феодосиополя) наличием двух братьев-армян среди ее жителей, которые «открыли брешь в стене, вышли из города и впустили туда Кусана.. ,»21.

      С ответным походом Йазида ибн Усайда в Арминийу, который, таким образом, пре­следовал цель не только отвоевать у византийцев Феодосиополь, но и усмирить местных повстанцев, следует также связать рассказ армяноязычного историка из Албании Мовсэса Каганкатваци о нашествии исмаилтеан-агарян (арабов-мусульман) в пределы Агванка (Албании) в 200 г. арм. эры (751/2 г.): «Так остервенелые исмаилтеане-агаряне завладели всем богатством страны. Это стало большим лишением для дома нашего — Агванка, ибо таджики отняли от князей агванских столицу Партав (т. е. Барда — А. Ш.)...»22. В Арми­нийи I, в частности в районе города Байлакан, волнения давно стали привычным явлением. По рассказу ал-Йа‘куби, уже известный нам правитель Мухаммад ибн Сул «заставил (мятеж­ных — А. Ш.) жителей ал-Байлакана отступить к крепости Килаб. Затем он послал Салиха ибн Сабиха ал-Кинди, который осадил их там и перебил среди них великое множество»23.

      Вышеупомянутые события позволяют сделать вывод о том, что только при Йазиде ибн Усайде ас-Сулами власть ‘Аббасидов в Арминийи окрепла и восстания, охватившие всю провинцию в последние годы правления предыдущей династии ‘Умаййадов, были окончательно им подавлены. В подтверждение тому еще раз процитируем Мовсэса Каганкатваци, который под тем же 200 г. арм. эры (751/2 г.) пишет. «.Как в прежней столице... в Дамаске... так и теперь в Агванке, в Партаве, (таджики — А. Ш.) учредили (новую — А. Ш.) резиденцию. Некто из них прибыл от (халифа — А. Ш.) в Партав»24.

      Этот «некто» и есть Йазид ибн Усайд, который около 752 г. перенес из Двина рези­денцию правителя Арминийи в Барду. Это могло произойти только после укрепления его власти в провинции. В свою очередь, новая столица должна была стать символом его прочной власти. После этого, как явствует из сведений армянских источников, Езид-Изит (Йазид) перед смертью Абдаллы (Абу ал-‘Аббаса), т. е. не позднее весны 754 г.25 назначил ишханом (первенствующим князем) Армении Сахака Багратуни26.

      У ал-Баладзури сохранился небольшой рассказ о походе Йазида ибн Усайда в сто­рону Баб ал-Лан (Аланских ворот) и расправе с восставшими санарийцами (цанарами27), которых он обложил хараджом (поземельным налогом)28.

      М. Артамонов и А. Тер-Гевондян относят эти события к первому периоду правления Йазида в Арминийи (т. е. 752-754 гг.)29. Однако в тексте египетского историка говорится о том, что произошло это тогда, «когда халифом стал ал-Мансур». Следовательно, речь идет о деятельности Йазида во время его возвращения к власти при новом халифе. А между тем, из сочинения ат-Табари мы узнаем о назначении в 137 г. х. (754/5 г.) нового правителя Арминийи — ал-Хасана ибн Кахтабы ат-Таи30.

      Кампания Йазида в северных районах Арминийи, в первую очередь, была связана с активизацией Хазарского каганата. Известно, что после многолетнего перерыва на это его подстрекала Византия31. Как утверждает ал-Баладзури, «ал-Мансур написал ему (Йазиду — А. Ш.) письмо, чтобы он породнился с хазарским царем (т. е. каганом — А. Ш.)»32. Арабоязычный перс ал-Куфи (ум. в 926 г.) требование халифа объясняет тем, что «.хазары никогда не оставят вас в покое. Так как при желании они могут мобилизовать (огром­ную — А. Ш.) армию и нанести вам (сокрушительный — А. Ш.) удар». Мирные перего­воры завершились успешно: хазарский каган согласился даже выдать за Йазида свою дочь Хатун. Но этот политический брак длился всего 2 года и 4 месяца. Так как «она родила от него двух сыновей, а после этого умерла, и умерли оба ее сына»33.

      Гевонд приписывает смерть хазарской царевны коварству (арабов), мотивируя этим последовавшее затем наступление хазар (на Арминийу): «Собрав сильное войско, Хакан, поручив его полководцу своему, Ражу-Тархану. отправил на страну нашу». Далее наш авторитетный историк перечисляет 11 захваченных областей Агванка (Албании) и 7 облас­тей (Восточной) Грузии. Езида (Йазида) же он называет «хвастливым подагриком» и при­писывает ему трусость и бегство из провинции34.

      Согласно ал-Куфи, против якобы 200-тысячной армии хазар халиф ал-Мансур отправил 60-тысячное войско, которое было наголову разбито. Йазид же «бежал с поля боя и укрылся»35. Бегство Йазида подтверждает также ал-Йа‘куби36. Следовательно, Гевонд пишет о нем без всякого преувеличения.

      Ат-Табари, а вслед за ним его позднейший компилятор Ибн ал-Асир (1160-1233), говорят о двух походах хазар, датируя первый из них — 145 г. х. (762/3 г.), второй (во главе с Растарханом, или Астарханом) — 147 г. х. (764/5 г.)37. Это подтверждается также сообще­нием византийского летописца Феофана Исповедника (752-818), у которого под 6255 г. от сотворения мира, 755 г. н. э. (+7/8=762/3 г.) читаем: «В том же году Турки вышли из-за Каспийских ворот, сделали многие опустошения в Армении и с великою добычею назад возвратились». Под следующим, 6256 г. от сотворения мира, 756 г. н.э. (763/4 г.) Феофан пишет: «В сем году Турки опять вторглись в Каспийские врата, напали на Иверию, сра­зились с Аравитянами, и много погибло с той и другой стороны»38.

      О первом походе хазар знает также Михаил Сириец, который датирует его 1074 г. селевк. эры (762/3 г.)39. Но Гевонд, как мы показали, пишет только об одном походе, кото­рый, судя по контексту, следует отнести ко второму вторжению хазар40.

      О втором походе хазар сохранились сведения и в раннесредневековых грузинских сочинениях, собранных в знаменитом сборнике «Картлис Цховреба». В одном из них, в «Летописи Картли» VIII-ХI вв.), читаем: «.снарядил Хакан спасалара своего Блучана, прошел он дорогу Лекетскую и вступил в Кахетии; сокрушил город Тбилиси, полонил Картли и всю эту страну. И. они отступали по дороге Дариалана»41.

      Таким образом, нет сомнения в том, что в это время имели место два похода, в 145 и 147 гг. х. Учитывая тот факт, что 145 г.х. соответствует периоду между 1 апреля 762 г. и 20 марта 763 г., а 147 г. х. — 10 марта 764 г. и 26 февраля 765 г., мы можем устано­вить датировку обоих походов хазар. Первый — весна-лето 762 г., второй — весна-лето 764 г. (Такого рода походы в зимнее время просто исключались.)

      Как пишет ат-Табари, халиф ал-Мансур отправил против турков (хазар), захватив­ших Тифлис (Тбилиси), Харба ибн ‘Абд Аллаха ар-Раванди, который был убит, а через год — Хумайда ибн Кахтабу, который уже не найдет там врага42.

      Дело в том, что, по словам Гевонда, хазары, «набрав много добычи и пленных, воз­вратились в жилища свои»43. В таком случае халифу оставалось лишь заново укреплять пограничные города-крепости на севере Арминийи. Их перечень встречается у наших мусульманских авторов44.

      Нам предстоит еще установить годы вторичного правления Йазида ибн Усайда ас-Сулами. Поскольку первый поход хазар имел место в начале 145 г. х. (весной - летом 762 г.), то брак между Йазидом и Хатуном, который длился 2 года и 4 месяца, должен был быть заключен не ранее 760 г.

      Учитывая тот факт, что ал-Йа‘куби говорит о вторичном назначении Йазида под 141 г. х. (758/9 г.)45, датой возвращения его на этот пост, которое имело место незадолго до брака, следует считать начало 759 г. Концом же его следует считать его бегство в ходе второго похода хазар, т. е. весной - летом 764 г.

      Следовательно, предшественник Йазида, ал-Хасан ибн Кахтаба ат-Таи, первый раз правил в 754-759 гг. А. Тер-Гевондян второе правление Йазида ибн Усайда продлевает до 769 г. и считает, что он был уволен по жалобе ишхана Армении Сахака Багратуни и католикоса Трдата I (741-764), адресованной халифу46.

      Отправление жалобы на Йазида никакого сомнения у нас не вызывает. Упоминание о нем мы нашли у позднейшего армянского историка Асогика (рубеж XI в.)47. Однако, такая жалоба могла быть отправлена не позднее 764 г., поскольку католикос Трдат I, согласно армянской церковной традиции, в 764 г. скончался48. Кстати, это не противоречит пред­ложенной нами дате бегства правителя Йазида. Таким образом, повторно Йазид правил до 764 г. Но в таком случае получается, что Арминийа до назначения нового правителя Баккара ибн Муслима ал-‘Укайли (769 -770)49 в течение нескольких лет пребывала без главы провинции.

      Что можно сказать о правителе, когда в эти тяжелые годы должность наместника Севера в течение 10 лет оставалась вакантной. А. Тер-Гевондян, не приводя никаких доводов, считает, что сын (ал-) Мансура, (ал-) Махди, был назначен наместником в 760 г.50 Однако, учитывая тот факт, что последний присягнул на верность отцу в 147 г. х. (764/5 г.)51 и то, что впервые он упоминается на монете ар-Ран, датируемой 148 г. х. (765/6 г.)52, прав­ление ал-Махди, на наш взгляд, следует отнести к 765-775 гг. По крайней мере, после бегства Йазида во время второго похода хазар в 764 г., как уверяет нас ал-Йа‘куби, халифу ал-Мансуру самому приходилось заниматься организацией борьбы против врага53. Следо­вательно, ни о каком наместнике в то время речи быть еще не может.

      Между тем, при правителе Банакасе (Баккаре), согласно Феофану, римляне (визан­тийцы) в отместку за его поход в 6262 г. от сотворения мира, 762 г. н. э. (+7/8=769/70 г.) вторглись в Армению (Арминийу) IV и ограбили ее54.

      При повторном правлении ал-Хасана ибн Кахтабы ат-Таи (770-775) в Арминийи вспыхивает крупное восстание, которое в основном охватывает армянские области про­винции. Вот как описывает его современник тех событий Гевонд: «Нахарары армянские, доведенные до крайности этими бедствиями, решились на отчаянное средство. Предпо­читая храбрую смерть, чем жить в постоянной опасности, они замыслили мятеж.»55.

      Сигналом к началу движения стали действия одного из нахараров — Артавазда Мамиконеана, который, овладев в Двине с помощью хитрости оружием, направился к селению Кумайри в округе Ширак (центральной области Айрарат) и убил местного сборщика податей. Узнав об этом, (ал-)Хасан отправляет против повстанца отряд во главе с Махметом (Мухаммадом). К нему присоединился также спарапет (глава войска) Армении Смбат Багратуни. Преследуя Артавазда до иберийской (картлийской) области Самцхе, они заставляют его уйти в пределы (византийской провинции) Эгерия (Лазика — Западная Грузия)56.

      Усиление налогового бремени со стороны ал-Хасана ибн Кахтабы в отместку мятеж­никам стало причиной новых массовых волнений. На этот раз восстал Мушег Мамиконеан. У ал-Баладзури читаем об этом: «.жители Арминийи во главе с Мушаилом ал-Армани подняли восстание в правление ал-Хасана ибн Кахтабы ат-Таи»57.

      С. Мелик-Бахшян это сообщение египетского историка относит почему-то к собы­тиям, связанным с мятежом байлаканцев, который имел место в ходе второго восстания в Арминийи в 744-752 гг. А вышеупомянутый Мушаил ал-Армани (Мушег Мамиконеан) у известного арменоведа стал предводителем этого движения, охватившего соседнюю Албанию — неким армянином Михаилом58.

      Между тем, Мушег, в соответствии с подробным рассказом очевидца Гевонда, также перебив сборщиков податей, закрылся в крепости Артагерс (в округе Аршаруник, область Айрарат). Отсюда он с небольшим отрядом численностью всего в 260 человек ликвидирует очередного сборщика податей по имени Абумджур (Абу Маджур?) в округе Багреванд (область Айрарат). (Ал-)Хасан отправляет из Двина против повстанца сначала небольшой, но хорошо вооруженный отряд численностью в 200 человек (арабский пра­витель, очевидно, переоценил силу восставших), а после его разгрома — 4-тысячный отряд всадников во главе с Апунджипом (Абу Наджибом). Последний в селе Багаван округа Багреванд также потерпел поражение. Мушег преследовал неприятеля (мусульман) до села Аруч, где окончательно истребил всех, в том числе и военачальника (Абу Над­жиба)59. Победы Мушега вдохновили всех нахараров и даже спарапета Смбата Багратуни, который перешел на сторону повстанцев. Однако сын ишхана Сахака, Ашот Багратуни, по выражению современника, считал, что армяне «не в состоянии сопротивляться силе многоглавого дракона»60.

      Следовательно, как и в годы предыдущего восстания61, так и сейчас Багратиды отказываются в большинстве своем, в частности в лице сына ишхана, выступить против арабской власти. Нет сомнений в том, что Багратиды тоже стремились освободиться от власти халифата, однако, в отличие от Мамиконидов, реально оценивали сложившуюся ситуацию, проводя исключительно проарабскую политику. Благодаря этому они пользова­лись большими привилегиями и авторитетом при халифском дворе. Уместно отметить, что в связи с этим в средневековой армянской историографии Багратиды рассматривались как изменники, или, по крайней мере, объявлялись подозрительными и не заслуживающими доверия персонами. Однако наш авторитетный автор Гевонд считал такую политику Багратидов правильной и дальновидной. Вот как он характеризует поступок Ашота Багратуни в ходе последнего восстания: «Но Ашот Багратуни, сын ишхана Сакака, муж ума мудрого, не только не принял участие в этом опасном мероприятии, но и советовал им оставить это гибельное намерение, внушенное наущениями безумного монаха. Он (предлагал — А. Ш.) позаботиться о себе и о своих семействах»62. К идее частых восстаний подстрекали Багратидов эти Мамикониды лишь только с одной «коварной целью, — пишет архимандрит- историк, — дабы отнять власть у Ашота»63.

      Тем временем 5-тысячный отряд восставших во главе с Мушегом направился к Тэодуполис-Карину (Феодосиополю) и безуспешно осаждал его всю зиму (774-775 гг.)64. По-видимому, Мушег рассчитывал занять центральный город Арминийи IV и установить контакты с Византией. В то же время (ал-)Хасан, по рассказам армянского католикоса-историка Йовханнэса V Драсханакертци (898-929) и Асогика, к концу правления католикоса Сиона I (767-775) отправил карательные отряды в близлежащие (в радиусе около 100 км) от Двина населенные пункты; в результате было убито 700 и взято в плен 1200 человек65.

      Согласно ал-Баладзури, ал-Мансур «послал ему (ал-Хасану — А. Ш.) подкрепление во главе с ‘Амром ибн Исма‘илом»66. Гевонд насчитывает в этом отряде не менее «30 тыс. отборных всадников. вооруженных с ног до головы»67. (‘) Амр достиг города Хлат (на западном побережье оз. Ван), где в то время находился Ашот Багратуни. Он предпринял последнюю попытку остановить начатый мятеж. Тем временем войско восставших (из Феодосиополя) направилось к Арчешу (на северном побережье оз. Ван), где на 4-й день месяца хротиц, в субботу, оно было разбито (‘) Амром. Через десять дней после первого сражения, 14 числа того же месяца хротиц, в понедельник, во второй битве при Ардзни, в округе Багреванд, войско повстанцев было окончательно разбито. По свидетельству Гевонда, с армянской стороны из 5 тыс. в первом сражении погибли 1,5 тыс. человек, во втором — 3 тыс., были убиты также ишхан Сахак Багратуни, спарапет Смбат Багратуни и лидер восстания Мушег Мамиконеан68. Вот как об этих событиях кратко упоминает ал-Баладзури: «Ал-Хасан напал на Мушаила, убил его и рассеял его полчища, после чего (в Арминийи — А. Ш.) снова водворилось спокойствие»69.

      В этой связи нам не ясно, почему А. Тер-Гевондян считает, что Сахак Багратуни был убит около 770 г. или немного позже70. В современной историографии существуют также различные точки зрения по поводу датировки этого крупнейшего в истории Армении выступления против власти халифата. Еще Ж. Лоран и В. Груссе датировали восстание 771-772 гг.71, Лео предлагал 773-775 гг., а С. Мелик-Бахшян — 774-776 гг.72 Все дело в том, что очевидец событий Гевонд, сохранивший для нас числа, месяц и даже дни недель двух крупнейших сражений, не указывает год событий. Но в то же время архимандрит-историк донес до нас очень важное сообщение, на которое следовало бы исследователям обратить особое внимание: «Сам Абдалла (ал-Мансур — А. Ш.). подвергся проклятию пророка и в тот же год умер в отчаянии»73. По определению А. Мюллера, (ал-)Мансур скончался 6 числа месяца дзул хиджджа 158 г. х. (7 октября 775 г.)74.

      Таким образом, оба решающих сражения имели место в 223 г. арм. эры (16 мая 774 г. — 15 мая 775 г.). При этом, первое из них — 4 числа месяца хротиц 223 арм. эры (14 апреля 775 г.), а второе — 14 числа того же месяца хротиц 223 арм. эры (24 апреля 775 г.)75. Следовательно, восстание, как точно предлагают А. Тер-Гевондян и Н. Гарсоян, продолжалось с 774 по 775 гг.76.

      Такая датировка полностью согласуется также с краткой заметкой ат-Табари о мятеже в Арминийи, которую мы обнаружили под 158 г. х. (11 ноября 774 г. — 30 октября 775 г.). В ней читаем: «Написал правитель Арминийи (ал-Хасан ибн Кахтаба — А. Ш.) ал-Мансуру о том, что войско подняло мятеж против него. Они взломали запертую казну и захватили все, что было там»77.

      В мусульманской историографии сохранились рассказы о волнениях в эти годы жителей ас-Санарийи (Кахети). Так, например, ‘Амр ибн Исма‘ил, прибывший по просьбе правителя Арминийи, во главе 20-тысячного войска перебил за один день 16 тыс. санарийцев (цанаров) и двинулся на Тифлис (Тбилиси)78. У ал-Куфи, ал-Хасан ибн Кахтаба, встав во главе 30-тысячного отряда, перебил 10 тыс. санарийцев (цанаров). Затем он двинулся на мятежных жителей Джавахита (Джавахети-Джавахка) и покорил их79.

      Итак, причиной последнего крупного восстания в Арминийи, охватившего террито­рию не только собственно Армении, было крайне тяжелое бремя налогов. Доказательством тому служат вышеупомянутые частые расправы со сборщиками податей и ограбление казны правителя провинции. Этого мы не наблюдали при первых двух восстаниях армян. Несмотря на свой общенародный характер, о чем свидетельствуют слова некого отшельника, приведенные в сочинении Гевонда («Вот настало, наконец, время спасения вашего... дабы через вас отомстить народу исмаилтеан»80), восстание пошло на убыль и окончательно было подавлено. Объяснить это можем тем, что, во-первых, среди армян все же были коле­блющиеся нахарары во главе с сыном ишхана, а во-вторых, следует признать тот факт, что ‘Аббасидский халифат переживал в те годы период своего наивысшего могущества.

      Со смертью ал-Мансура при халифе ал-Махди (775-785) хорошо нам известный Йазид ибн Усайд ас-Сулами в третий раз вернулся к власти в Арминийи (775-780)81. При нем ишханом Армении стал Ашот — сын убитого Сахака Багратуни. Армянский иерей-историк XII в. Самуэл Анеци уверяет нас в том, что он был якобы назначен еще в 212 г. арм. эры (763/4 г.) и правил в течение 17 лет82 (получается до 229 г. арм. эры (780/1 г.)). Как говорилось, отец Ашота Багратуни, Сахак, оставался ишханом страны до своей гибели в сражении при Ардзни 24 апреля 775 г. Так что начало правления Ашота Багратуни сле­дует отнести к 775 г.

      Произошли изменения и в среде представителей арабской администрации. Из сочи­нения ат-Табари явствует, что в 163 г. х. (779/80 г.) наместником Севера назначается четыр­надцатилетний сын халифа — Харун (780-786), а его секретарем (воспитателем?) — Йахйа ибн Халид ал-Бармаки83. Последнего А. Тер-Гевондян считает заместителем Харуна и даже включает его, хотя и условно, в список правителей провинции Арминийа84.

      Мы же полагаем, что Йахйа — выходец из персидского рода ал-Бармаки (представи­тели которого вот уже свыше полвека играли ключевую роль при халифском дворе), был опекуном несовершеннолетнего Харуна и мог от его имени исполнять лишь обязанности наместника, а не управлять целиком одной из провинций Северного наместничества.

      С правления ал-Махди начинается очередная волна арабо-византийских войн: успех попеременно сопутствовал обеим сторонам. Махмет (ал-Махди), по свидетельству Гевонда, отправил против греков огромное войско, которое возглавил Аарон (Харун). В то же время во главе имперской армии стояли три полководца, двое из которых были армянскими нахарарами — Тачат Андзеваци и Артавазд Мамиконеан. Первый из них обратился к Аарону (Харуну) с просьбой выдать ему гарантии безопасности в случае его перехода на сторону исмаилтеан (мусульман) и возвращения на родину. Аарон (Харун), по словам армянского архимандрита, не только удовлетворил эту просьбу, но даже назначил Тачата ишханом Армении85. Вероятно, эти события имеет в виду Феофан, когда пишет: «Между тем Аарон вступил в провинцию Армянскую (фема Армениак — А. Ш.), целое лето осаждал крепость Сималуос, и в сентябре месяце взял ее на честное слово»86.

      Переход Тачата на сторону исмаилтеан (мусульман) Гевонд мотивирует тем, что после смерти царя (императора) Левона (Льва IV (775-780)) «.царица (Ирина — А. Ш.) с пренебрежением обходилась с ним (с Тачатом — А. Ш.), почему он и обратился к вла­стителю Исмаила»87.

      В то же время, продолжает архимандрит-историк, Тачату императором была дове­рена 60-тысячная армия. Поверить в это не трудно, если учесть тот факт, что Тачат Андзеваци находился на службе у императора последние 22 года88.

      Ат-Табари подтверждает наличие у Тазата (Тачата) такой огромной армии. При этом наш авторитетный ученый из Табаристана уже под 164 г. х. (780/1 г.) называет его «ал-батрик ал-Армани» — «ишхан Армении»89.

      Этот 164 г. х. соответствует периоду между 6 сентября 780 г. и 25 августа 781 г. Фео­фан же сохранил название месяца сентябрь, когда вышеупомянутая крепость сдалась Аарону (Харуну) на «честное слово». Следовательно, началом правления Тачата Андзеваци следует считать сентябрь (после 6 числа) 780 г., а не 781 или 782 г., как предлагает ряд современных исследователей90.

      Согласно Гевонду, правитель Армении (Арминийи) Отман (‘Усман (ибн ‘Умар ибн Хурайм)91) с самого начала враждебно отнесся к прибывшему ишхану Тачату. Он не доверял ему. Вот как выражался ‘Усман о Тачате в своем письме халифу: «...нахарары Армянской страны не хотят признать над собою власти мужа, который выступил (в свое время — А. Ш.) против твоей власти и предал царя греческого. Он вполне может еще раз изменить войску нашему»92.

      Нет сомнения в том, что в своих действиях ‘Усман мог опереться на армянских нахараров, в частности на Багратидов. Ведь, последние, наверняка, не могли смириться с тем, что фактически их квазимонополия на должность ишхана страны внезапно была нарушена.
      Через год, узнав о разногласиях, халиф ал-Махди и его наместник Харун заставили ‘Усмана признать власть Тачата. В отместку он отправил армянскую конницу во главе с ишханом Тачатом и спарапетом Багаратом (Багратуни) в Дарбант (Дербент) для борьбы против гуннов (хазар) с расчетом на их верную гибель. «Будучи не в состоянии перенести солнечного зноя, нахарары армянские, — как пишет современник тех событий, — умирали; так ужасно окончили свою земную жизнь и ишхан Тачат, и спарапет Багарат.»93.

      Случилось это в жаркие июльские дни 785 г. Махмет (ал-Махди), узнав о коварстве Отмана (‘Усмана), как пишет далее Гевонд, перед самой смертью заменил его Рохом (Раухом (ибн Хатимом ал-Мухаллаби)). Последний управлял (Арминийей) во время недолгого пребывания у власти халифа Мусы (ал-Хади (785-786))94. А нам доподлинно известно, что ал-Махди скончался 22 числа месяца ал-мухаррам 169 г. х. (4 августа 785 г.)95.

      Новый халиф Харун (ар-Рашид, 786-809) назначил правителем Арминийи Хузайму ибн Хазима ат-Тамими (786-787), который оставался в должности 1 год и 2 месяца, а затем — Йусуфа ибн Рашида ас-Сулами (787-788)96. Получается, что первый из них мог быть назначен после 15 сентября 786 г., а второй — после 15 ноября 787 г.

      Гевонд сообщает, что Хазм (Хузайма) начинает «беззаконный произвол» в отноше­нии армянских нахараров и ишханов из рода Арцруни (Амазаспа, Меружана и Сахака), а также картлийского ишхана (мтавара). Он требовал от них отречения от христианства и принятия ислама97.
      Очевидно, это было связано с усилением и расширением владений Арурунидов в пределах Васпуракана за счет местных древних нахарарских родов. На эту мысль нас наталкивают сведения летописца рода Арцруни — Товмы Арцруни (конец IX в.)98. Инте­ресно отметить интерпретацию этого рассказа в мусульманской средневековой историо­графии: при Хузайме ибн Хазиме «.мятеж был подавлен, страна успокоилась, и жители ее выразили покорность»99.

      В 172 г. х. (788/9 г.) наместником Севера, согласно ат-Табари, был назначен ‘Убайд Аллах ибн ал-Махди (788-791)100, при котором, по свидетельству Гевонда, в Армению (Арминийу) направляются Езид, сын Мздеа (Йазид ибн Мазйад (ибн Зайд аш-Шайбани,788)), Абдалкебир (‘Абд ал-Кабир (ибн ‘Абд ал-Хамид ал-‘Адави ас-Сулами, 788)) и Сулейман (Сулайман,788-790)101.

      Последний отправляет в Армению сборщика податей — некого грека по имени Ибндоке (Ибн Дукла), при котором начинается истязание местного населения. В этой ситуации армянская знать во главе с католикосом Есайи I (775-788) обращается к нему с просьбой облегчить подати. Их просьба не была услышана, и нахарары в количестве 12 тыс. во главе с Шапухом и Хамамом Аматуни, «лишившись всего имущества — голые, босые и голодные. хотя уже и поздно, тем не менее, вынуждены были уйти в страну греческую» по призыву Константина VI (780-797)102.

      Точно так же, как мы показали выше, при правителе Арминийи Салихе ибн Субайхе ал-Кинди в начале 750-х гг. часть армянской знати, лишенная наследственной власти, перешла в подданство императора Константина V.

      С правлением ‘Убайд Аллаха ибн ал-Махди, очевидно, следует связать пребывание в Арминийи еще одного правителя, Насра ибн ал-Джахфа, имя которого упоминается только на монете Арминийа за 174 г. х. (790/1 г.)103.

      При следующих наместниках — ал-Фадла ибн Йахйи ибн Халида ал-Бармаки (792-795)104 и Мухаммада ал-Амина (796-809)105 — в Арминийи, как увидим, сменилось бесконечное число правителей.

      В источниках есть скудные сведения о волнениях в Арминийи, датируемых этими годами. Так, при первом правителе ‘Умаре ибн Аййубе ал-Кинани (792-793) восстают жители столицы Бардза‘а (Барда), убив сборщика податей по имени Абу Сабах106. Ибн ал-Асир рассказывает о восставшем в ал-Джазире хариджите ал-Фадле, который в 176 г. х. (792/3 г.) разграбил некоторые города и этой провинции, и соседней Арминийи: Насибин, Дару, Амид, Арз(а)н и Хилат107.

      В «Истории» ал-Йа‘куби сохранились интересные рассказы о новом восстании жителей ал-Байлакана под предводительством перса Абу Муслима аш-Шари108. Против повстанцев правитель Арминийи Халид ибн Йазид ибн Усайд ас-Сулами (794) отправил 5-тысячный отряд, который был разбит. Тогда новый правитель ал-‘Аббас ибн Джарир ибн Йазид ибн Джарир ибн ‘Абд Аллах ал-Баджали (794), назначенный халифом, отправил 6-тысячный отряд. Но Абу Муслим разбил и его и начал четырехмесячную осаду Дабила (Двина). Закономерно, что в Арминийу Харун ар-Рашид отправил нового правителя Йахйу ал-Хараши (794-795), который, в связи с тем что не смог расправиться с мятежом, вскоре был заменен Мусой ибн ‘Исой ал-Хараши (795-796). Далее, как продолжает свой подробный рассказ наш авторитетный историк, последний, несмотря на успехи, был уволен, и на его место халифом был отправлен Ахмад ибн Йазид ибн Усайд ас-Сулами (796-797). Но ему не подчинилось его же войско. Этим и объясняет хорасанский автор замену его халифом на Са‘ида ибн Салма ибн Кутайба ал-Бахили (798-799)109. При нем вспыхивает восстание эмира Дербента ан-Наджма ибн Хашима и его сына Хаййуна. Последний, по рассказу историка, «вступил в переговоры с хаканом, царем хазар, и тот пошел ему навстречу. Во главе большой армии он напал на муслимов, перебил и взял в плен великое множество их»110. Согласно ал-Куфи, армия хакана (кагана), вторгнувшаяся в пределы Арминийи, насчитывала 40 тыс. воинов, а количество увезенных пленных дос­тигало якобы 100 тыс. муслимов (мусульман)111.

      Интересно отметить, что последние пять правителей, как видно из отрывков труда ал-Йа‘куби, были назначены не наместниками халифа, а самим халифом. Несмотря на то что в северные провинции был отправлен Мухаммад ал-Амин, историк из Хорасана продолжает приписывать Харуну ар-Рашиду назначение до конца VIII столетия еще трех правителей: Насра ибн Хабиба ал-Мухаллаби (799), ‘Али ибн ‘Исы ибн Махана (799) и повторно Йазида ибн Мазйада ибн Зайда аш-Шайбани (799-801)112. А после смерти последнего в 185 г. х. (801/2 г.) правителем Арминийи, согласно ат-Табари, был назначен его сын Асад113.

      Как следует из рассказов ал-Йа‘куби, частые переназначения правителей Арминийи со стороны халифа продолжались и в первые годы IX столетия. На должность правителя Арминийи (в 803 г.) был возвращен Хузайма ибн Хазим, «.который обращался с батра­ками и детьми царей (т. е. князей — А. Ш.) самым скверным образом»114.

      Закономерно, что жестокости правителя должны были вызвать новые волнения в провинции, в частности в Джурджане-Джурзане (Картли) и ас-Санарийи (Кахети). С мятежным населением северных областей Арминийи смог справиться только посланный правителем большой отряд. Однако, Хузайма ибн Хазим вскоре был заменен Сулайманом ибн Йазидом ибн ал-Асамом ал-‘Амири. Далее историк из Хорасана упоминает еще о двух правителях Арминийи, назначенных все тем же Харуном ар-Рашидом — ал-‘Аббаса ибн Зуфара ал-Хилали, при котором вновь восстали санарийцы (цанары), и Мухаммада ибн Зухайра ибн ал-Мусайиба ад-Дабби115.

      На дошедших до нас монетах упоминаются некоторые из этих и четверо других пра­вителей Арминийи116. Из всего вышесказанного следует, что в последние годы правления халифа Харун ар-Рашида с наступлением нового столетия в Арминийи друг друга сменили еще 8 правителей, хотя в рассказах ал-Йа‘куби говорится лишь о четырех из них. Все это свидетельствует только о тяжелом положении дел в провинции Арминийа: волнения стали привычным делом, а арабские администраторы не пользовались авторитетом ни у местного населения, ни у халифского двора. Подтверждением тому служит личное вмешательство халифа в дела наместников по назначению правителей, а ведь это, как правило, входило в компетенцию последних.

      Таким образом, при ‘Аббасидах во второй половине VIII и начале IX в. Армения и вся Арминийа переживали период частых смут и восстаний как местного христианского населения (в частности крупнейшее восстание 774-775 гг.), так и представителей арабской администрации. Все это позволяло самым опасным врагам Арабского халифата — Визан­тийской империи и Хазарскому каганату — активно вмешиваться в дела Арминийи. Как правило, такое вмешательство проявлялось в оказании императором военной поддержки восставшим христианам провинции, а со стороны кагана — ее мятежным арабским правителям. Более того, зачастую ситуация настолько осложнялась, что она приводила к возобновлению арабо-византийских и арабо-хазарских войн.

      В заключение следует еще раз особо отметить, что эта тяжелая внутриполитическая ситуация в Арминийи, дающая повод соседним великим державам активно вмешиваться во внутренние дела Арабского халифата, заставила Харуна ар-Рашида задуматься об уси­лении и укреплении своей власти в самой северной провинции. Халиф начал проводить там активную и последовательную национальную и религиозную политику. Она заключа­лась в переселении в Арминийу за короткий период времени представителей различных арабских племен, на которые можно было опереться, и в массовой исламизации местного христианского населения. В результате в провинции начались большие миграционные процессы: эмиграция ее автохтонного армянского населения в пределы соседней Византии и иммиграция туда мусульман, в частности арабов (как из числа северных, так и южных племен). Предпосылки этих процессов наглядно можно проследить в рамках всей нашей статьи. Однако, если в национальной (миграционной) политике в Арминийи халифату все же удалось достигнуть некоторых успехов, то религиозная политика не достигла своих целей. Исключение составляют лишь восточные области Арминийи (территория Албании), где не только новый арабский элемент закрепился прочнее, но и в процессе исламизации в этом регионе халифату удалось достигнуть максимально возможных результатов.

      ПРИМЕЧАНИЯ







      Вестник СПбУ, Сер. 2. 2008. Вып. 3, С. 75-91.