Чжан Гэда

Рукопашные схватки в общевойсковом сражении

34 сообщения в этой теме

Очевидно, многим суждено было погибнуть во время отступления от удара саблей со спины. В 50-х годах нашего века в Швеции проводилось медико-анатомическое исследование привезенных с поля битвы останков скелетов. Они принадлежали четырем неизвестным солдатам, скорее всего шведским, и с их помощью мы можем смутно угадать в пороховом дыму четыре судьбы, четыре конца. Первому солдату было за тридцать. Сначала его несколько раз рубанули по голове саблей или шпагой, сверху и сзади. Удары оказались несмертельными; покончить счеты с жизнью солдату помог человек, который нанес ему coup de grace{19} в виде выстрела, насквозь пробившего череп. Вероятнее всего, обстоятельства его гибели были таковы: солдата настиг русский кавалерист и рубил его по голове, пока он не упал, после чего русский, вытащив пистолет, прострелил и без того сильно поврежденный череп. А возможно, на раненого солдата наткнулся потом кто-то другой и уже он прикончил его, точно нам теперь не узнать. Второму мужчине было лет 30–40, и его ожидала сходная судьба. Этого человека тоже сбил наземь верховой противник: солдат получил мощный рубленый удар по затылку с очень глубоким проникновением клинка, что должно было совершенно оглушить его. Однако сам удар не был смертельным; вероятно, человек погиб либо от потери крови, либо от других ран. Третий солдат, в возрасте 35–40 лет, также был сбит ударом сзади, нанесенным кавалеристом. Могучий рубленый удар сверху и слева подкосил солдата, но не явился причиной смерти. Мужчина погиб, пораженный двумя-тремя ударами в левый висок. Возможно, эти раны были нанесены, когда он, раненный, беспомощно лежал на земле. И, наконец, четвертому было между двадцатью пятью и тридцатью, и он, в отличие от предыдущих случаев, должен был видеть того, кто умертвил его. Острие пики вонзилось ему в лоб и проникло до самого мозга. Солдат стоял лицом к своему противнику — возможно, пытаясь уклониться от удара или сдаться на милость победителя, — когда тот всадил пику прямо ему в голову. Его убийца тоже сидел верхом, скорее всего он был казаком. Такова судьба этих четырех, навечно обреченных остаться безымянными солдат.

http://militera.lib.ru/h/englund_p/21.html

Вот такие виды ранений. Сравните с "Обстоятельной реляцией..." в сообщении выше.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Характер ранений при Полтаве в целом по Энглунду:

Какие же шансы выжить были у раненых? Естественно, однозначный ответ на этот вопрос дать невозможно, поскольку многое зависело от характера ранения. Наилучшие шансы имели те, кто получил более или менее поверхностные колотые раны пикой, штыком или шпагой — при условии, что у них не начиналось сильного воспаления. Глубокие колотые раны были уже гораздо страшнее. В таких случаях нередко поражались внутренние органы, и колотая рана брюшной или грудной полости могла представлять серьезную опасность. Ситуация осложнялась тем, что сама рана чаще всего бывала очень загрязненной. У получивших резаные и рубленые раны шпагой или казацкой саблей также была возможность выжить, если удар был не слишком могучим и не повредил костей, связок, мышц и крупных кровеносных сосудов. Вероятно, среди повреждений было много переломов, в том числе от падения с лошади; сломанные руки и ноги можно было починить, но тот, кто ломал себе позвоночник, чаще всего бывал обречен на смерть. Нередкой была участь, постигшая Якоба Лерку из Кальмара. Когда он лежал, раненный, на поле битвы, сверху проскакала конница и ему копытом выбило глаз. (Вероятно, многие раненые получили новые повреждения и переломы, уже лежа на земле, когда их затаптывали солдаты и лошади.) Некоторые, как, например, двадцативосьмилетний сто-кгольмец Йоран Эллер, ослепли или получили другие серьезные, хотя и не угрожающие жизни, увечья.

Несомненно, наиболее часто раны наносились огнестрельным оружием. У них и прогноз бывал наименее благоприятный, в особенности когда дело касалось тяжких увечий. Страшнее всего были пушечные ядра. Попадание такого металлического шара почти неизменно влекло за собой смерть — если, конечно, у человека не отрывало конечность, отчего он делался калекой. После битвы осталось множество изуродованных, потерявших ноги или руки, обрубков. Среди них были, например, Андерс Форбес, которому отрезало обе ступни и три пальца на левой руке, Андерс Лейонъельм, которому оторвало ядром левую ногу, и офицер гвардии Ларе Тисенстен, который также потерял ногу от пушечного выстрела. Лишить жизни могли и картечь, и простые мушкетные пули. Из-за небольшой энергетической мощи пуль люди иногда получали опаснейшие ранения, оставаясь на ногах. Ранения, при которых пули, вонзившись глубоко в тело, прорывали внутренние органы, могли стоить человеку жизни, а солдат, у которых содержимое кишок излилось в брюшную полость, в большинстве случаев не ожидало ничего кроме смерти. Поражавшие людей снаряды, вероятно, привносили в рану обрывки материи, осколки пуговиц или предметов, лежавших в форменных карманах, отчего рана крайне загрязнялась. Во многих случаях ядра и пули способствовали образованию так называемых вторичных снарядов, то есть щепок, камней, щебенки, обломков костей или зубов, которые вгонялись в тело. Кроме всего прочего, существовала разница между поражением дробью или мушкетной пулей и поражением осколком гранаты или старым заржавленным гвоздем из картечного заряда. Гвоздь или осколок нередко приводили к разрыву тканей в клочья. Независимо от типа раны, важную роль играло ее местоположение. Даже от небольшой раны, если она наносилась в месте поверхностного расположения нервов и крупных артерий, можно было быстро истечь кровью.

Во всех случаях раны бывали крайне загрязненными, и исход зависел от возможности предотвратить инфекции. Рану необходимо было промыть и обрезать до полной чистоты, чтобы не дать развиться таким распространенным инфекционным осложнениям, как столбняк, дифтерия раны, газовая и обычная гангрена — болезни, в которых тогда плохо разбирались и с которыми еще менее умели бороться. Время года также было весьма неудачное для раненых: жара как нельзя лучше способствовала размножению бактерий. Имевшегося в наличии шведского медперсонала было до смешного мало, в довершение всего ему остро недоставало лекарств. Не требуется обладать богатым воображением, чтобы понять, насколько мрачные виды на будущее были у раненых, в особенности у раненых шведов. Они еще долго будут умирать от последствий ран, полученных в тот понедельник. В Нерке-Вермландском полку, например, в следующем месяце была очень высокая смертность: за июль скончалось 22 капрала и рядовых, а также один сержант и один барабанщик, — вероятно, все они были ранены под Полтавой и умерли в результате плохого ухода, недоедания и осложнений. Многим удалось выжить, но они навсегда остались калеками или были обезображены. Из-за примитивной медицинской помощи даже доброкачественные раны нередко залечивались плохо или вовсе не заживали. Густаф Пистульшёльд, родившийся в Нерке и недавно ставший корнетом лейб-гвардии Конного полка, получил тяжелое ранение плеча, в результате чего левая рука у него стала намного короче правой. У тридцатичетырехлетнего смоландца Георга Чильмана было раздроблено колено. Двадцать лет спустя рана по-прежнему оставалась открытой и не хотела заживать.

При подобных обстоятельствах было бы неудивительно, если бы самых тяжелых раненых приканчивали из сострадания. Такие случаи известны по другим битвам этой войны и, очевидно, являются отдаленным следствием неудовлетворительности примитивной полевой медицины. Есть свидетельства, что и под Полтавой шведских раненых иногда убивали после сражения свои. Как бы то ни было, не приходится сомневаться, что в тот вечер, 28 июня, множество истекающих кровью и изуродованных людей в горячечном бреду завидовало погибшим и молило Господа о ниспослании смерти им самим.

http://militera.lib.ru/h/englund_p/24.html

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

По мнению Петера Энглунда, в Полтавской битве шведы пошли в рукопашный бой только от безысходности (вопрос, конечно, в том, что Карл принял бой в безысходном положении, а не уклонился, что плохо характеризует его как полководца):

По части огня шведы со своим плохим порохом и жалкими четырьмя орудиями не могли ничего противопоставить русским, так что их единственным шансом была атака, атака с холодным оружием.

Нельзя сказать, чтобы наступление с холодным оружием было сколько-нибудь технически эффективно. Напротив, штыки, шпаги и пики причиняли во время боя очень мало ранений. Большинство раненых и практически все убитые на поле боя становились жертвами огнестрельного оружия. Кстати, скрещивать штыки приходилось крайне редко, в основном если ни одна из сторон не могла избежать столкновения, например, при стычках в населенных пунктах, на укреплениях или при внезапной атаке, когда войско захватывали врасплох под покровом темноты. Длительные рукопашные схватки с холодным оружием или ружейными прикладами нередко романтически представляют как явление вполне обычное. Ничто не может быть дальше от истины. Чаще всего штык использовался для того, чтобы прикончить уже раненного противника. Еще одной областью применения холодного оружия было преследование убегающих. Если же в кои-то веки воины скрещивали штыки один на один, такие схватки были одиночными и продолжались очень недолго, каких-нибудь несколько суматошных секунд. (Правда, когда дело все-таки доходило до короткой рукопашной, тут у шведов было некоторое преимущество благодаря их оружию. Шпага, висевшая на боку у каждого шведского солдата, вероятно, могла бы считаться образцом ручного холодного оружия на все времена, поскольку была пригодна не только чтобы колоть, но и чтобы рубить. Шведский штык лучше крепился к ружью, почему он служил гораздо лучше колющего оружия других армий, у которых штык легко отваливался или застревал в костях, мышцах и коже.)

Как же в таком случае происходило сражение? Расхожее представление по этому поводу вызывает перед нами следующую картину: две огромные толпы налетают друг на друга, точно два несущихся сломя голову стада, и завязывается ожесточенная борьба один на один. На самом деле так бывало крайне редко. Исход боя сплошь и рядом решался прежде, чем появлялась возможность для рукопашной. Обычно одна из сторон медленно и верно, зачастую в большом беспорядке, приближалась ко второй. Когда стороны сходились на достаточное расстояние, открывали стрельбу. Если нападающего не останавливали залпы защищающегося, последний в девяти случаях из десяти пускался наутек. Таким образом, одна из сторон поворачивала и исчезала с поля боя, прежде чем наступала критическая минута, когда пора было скрестить штыки. Если одна сторона уступала, это объяснялось не тем, что она оказывалась побежденной чисто физически, то есть была сломлена интенсивным обстрелом; хотя так иногда и случалось, перестрелку тоже нельзя назвать сколько-нибудь эффективным средством ведения боя. Обмен выстрелами был методом и дорогостоящим, и затяжным, к тому же нередко он и не играл решающей роли. Отступление по большей части объяснялось нехваткой у войска мужества и воли к победе перед лицом смелой атаки, иными словами, армия терпела поражение в психологическом плане. То же самое могло произойти и с нападающими: они запросто останавливались перед несломленным и ненарушенным фронтом защитников и погрязали в длительной перестрелке, которой военачальники всеми силами стремились избегать.

Бой всегда в большой степени зависел от психологических причин, и значение боевого духа для исхода сражения трудно переоценить. Желание сражаться отдельных солдат, их готовность идти в наступление на противника, их способность выстоять всегда имела и будет иметь решающее значение для выявления победителя. Принимая во внимание это обстоятельство, начинаешь догадываться, что основное преимущество шведской тактики было не в технике, а в боевом духе. Шведы рассчитывали на собственную огромную волю к победе и на то, что нервы противника сдадут быстрее. Атакующая сторона всегда имела некоторый перевес в отношении боевого духа. В военной науке считается аксиомой, что наступление стимулирует, тогда как отступление вгоняет в депрессию. Однако еще важнее то, что атака с холодным оружием уже по своей форме повышала желание солдат сражаться и идти на сближение с неприятелем. Этот феномен носит название «бегства к фронту» и означает, что при приближении к врагу, который защищается сильным огнем, тогда как у тебя самого нет возможности отплатить ему той же монетой, солдаты могут выйти из зоны опасности только одним способом — продолжением атаки, дальнейшим наступлением. Шведские солдаты были заложниками различных тактических схем, просто вынуждавших их идти в атаку. Кроме всего прочего, в шведской армии склонны были не торопиться с артиллерийским обстрелом противника, чтобы заставить собственное воинство во имя самосохранения бросаться на прорыв с холодным оружием.

Тактика шведской армии с ее лихими штыковыми атаками оправдывала себя, по крайней мере против рати, которая была хуже дисциплинирована и имела меньшую волю к победе. Именно с таким противниками шведам и приходилось встречаться на протяжении всей войны, отчего они, само собой разумеется, и выигрывали одно сражение за другим. Недостаток подобной методики состоял лишь в ее низкой технической эффективности. Столкнувшись с врагом, обладающим крепким боевым духом, строгой дисциплиной и, самое главное, высокой огневой мощью, можно было оказаться в сложном положении. Если такой противник не отступал, а выстаивал под сильным обстрелом, штурмовая атака грозила превратиться в кровавую бойню.

http://militera.lib.ru/h/englund_p/17.html

Дифирамбы шведскому оружию в отношении конструктивного превосходства и качества тут неуместны - оно было не лучше другого. Но психологические моменты для перехода в рукопашную Энглунд рассматривает довольно объективно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А.В. Суворов не является, вопреки распространенному мнению, "отцом русской школы фехтования на штыках" - от других военачальников его отличало стремление завершить бой как можно скорее, для чего использовалось безотказное средство - атака в штыки.

Если противник был не готов принять такую атаку (а это часто было именно так), то он бежал с поля боя. При этом собственно встречный бой был редок - обычно кололи бегущих (см. выше).

Вот что пишет о системе обучения Суворовым своих солдат французский эмигрант маркиз Габриэль Пьер Гильоманш-Дюбокаж, (в 1795-м году был адъютантом Суворова):

Военное искусство для одиночного солдата или офицера заключалось, по мнению Суворова, в быстроте исполнения и в неустрашимости, не останавливаемой никакими препятствиями: военные добродетели, которые должны венчать слепое повиновение. Для достижения быстроты и неустрашимости нужно было, по его убеждению, освоить войска с явлениями войны посредством манёвров до того близких к действительности, чтобы солдат смотрел на настоящую атаку не более, как на манёвр. Вследствие этого и верный своей любимой тактике – не ждать атаки, но всегда атаковать самому – Суворов все маневры заканчивал свалкой.

Части, какой бы они ни были силы, делились для того на две стороны. Эти стороны поставлены были на некоторой дистанции друг от друга, строились развёрнутым строем или в колонны, более или менее глубокие. Затем они единовременно начинали движение. По сближении шагов на сто, каждый начальник командовал, что нужно для атаки, которую пехота исполняла бегом, а кавалерия гаком (т.е. в карьер). Иногда пехота атаковала кавалерию, ружья на руку; между тем, как эта последняя скакала ей навстречу. Иногда пехота ожидала кавалерию на месте, не открывая огня ранее, как по сближении последней шагов на 20.

Прохождение линий или колонн одной сквозь другую исполнялось не так, как это принято в других европейских армиях, т.е. в интервалы, образуемые вздваиванием частей, выстраиванием вслед за тем: маневр, обыкновенно употребляемый при смене линий под огнём неприятеля, но вовсе не соответствующий Суворовской атаке, о которой здесь речь.

Эта атака была действительная свалка, какая происходит в настоящем деле. Она производилась обеими сторонами, атакующими друг друга, с фронта, — всё равно стояли ли они в развёрнутом строе или в колоннах, — среди огня пехоты и артиллерии, при криках «ура!» повторяемых всяким пехотинцем и кавалеристом. Офицеры кричали при этом «руби! в штыки!»

Ни одна часть в момент свалки не смела ни принять в сторону, ни замедлить движение. Пехота шла на пехоту бегом, ружьё на руку, и только в момент встречи поднимала штыки. Вместе с тем каждый солдат, не останавливаясь, принимал слегка вправо, отчего происходили небольшие интервалы, в которые люди протискивались, и одна сторона проходила насквозь другой. Впрочем, и от самого бега строй размыкался, что также несколько облегчало прохождение.

Все эти движения не подчинялись никаким правилам и не отличались регулярностью; такой их характер придавал маневру сходство с боем ещё более близкое. Нужно заметить, что исчезавший порядок так быстро был восстановляем, что издали зритель едва замечал лёгкое волнение линий во время свалки; ему даже трудно было представить себе, каким образом эти массы людей и лошадей могли пройти друг друга насквозь без столкновения; тем не менее, несчастные случаи бывали редко.

Суворов не забывал и эволюций, принятых в европейских армиях, но в развёртываниях, маршах, контр-маршах и пр. он не видел иной цели, как довести дело до своей любимой атаки, по возможности, скорее и прямее.

Однако какой-то развитой системы фехтования штыком у русских, тем не менее, не было.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Из т.н. "устава Вейде" (1699) относительно обучения русских солдат штыковому бою:

В четыре поворота с караула относя мушкет перед себя уклонять с багинетом на руку, како на право тако и на лево; тем же подобием на право кругом и на лево кругом, на последок же можно с выступкою колоть учить...

Самое лучшее средство идти против неприятеля с заряженными ружьями есть то, когда ружьё находится у солдата в левой руке, и когда он большим пальцем правой руки придерживает оное за приклад

Как мы видим, простейшие уклонения и отбивы с простейшими уколами. Никакого "высшего пилотажа" - обычная европейская техника.

Во время Северной войны обучение штыковому бою в русской армии подвергалось изменениям. Например, нашел такой отрывок (надо проверить, из какого документа):

На руку. При сём темпе отступает солдат правою ногою назад, и обротится фронтом направо, ухватит правою рукою за шейку прикладу таким образом, чтоб большой перст около приклада у нижнего конца скобки к телу прижат, а другие персты снаружи около оного ж приклада с большим совокуплением быть имеют; но на левую руку, которая близ пружины есть, уклоняет ружьё меж большого и других четырёх перстов фузею, которую на изгибе левой руки держать надлежит.

Колотье будет. Как сия команда выговорена будет, отставит солдат левый каблук к правому, в прежней позитуре.

И командуется:
Коли. Выступает солдат большим шагом прямо наперёд левою ногою и колет протянутыми руками; обе руки остаются держав ружьё на прежнем их месте. После чего имеет он левою ногою паки назад к правому каблуку отступить и ружьё паки к себе на руке прижать.

post-19-0-78085900-1402053574_thumb.jpg

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Полковник японской императорской армии Харагути Накамура о схватке, которой он стал свидетелем в годы русско-японской войны:

На последнем этаже мои солдаты столкнулись с солдатами врага и завязалась драка. Я себя считаю профессиональным фехтовальщиком и знаком со многими стилями фехтования, но никогда не видел те приемы, которые они применяли. Они сражались спокойно, внимательно наблюдали за противником и не упускали шанс, чтобы нанести противнику смертельный удар. Они были настоящие войны. И сейчас, когда пишу эти слова, меня охватывает сожаление, что судьба свела нас как врагов а не как друзей. Позже я узнал, что эти удивительные войны с Кавказа

По сведениям Харагути, противников было четыре. Трое из них были убиты в бою, а четвертый попал в плен раненным. Троих убитых с почестями похоронили в Корсаковском посту (Сахалин), а пленного, оказавшегося хевсуром по имени Бежита Кераули, вылечили и обменяли на пленного японца.


По другим данным, сосланный на каторгу за убийство чиновника хевсур Михо Ликокели сражался хевсурским палашом (!) против японских солдат, обороняя свой дом, и убил более 10 человек, в т.ч. командира японского отряда, мастера кэндо, после чего его просто застрелили из винтовки. Якобы об этом писал Кэндзи Доихара в книге "Русский горец. Хевсур с мечом".

Байка? Очень многое указывает на такое происхождение этого Интернет-текста. Например, наличие у каторжанина своего дома, оружия в национальном стиле, длительного боя на клинковом оружии с японскими солдатами, отсутствие где-либо упоминаний персонажа Харагути с японской стороны, за исключением этого текста, равно как и "книга начальника японской разведки Кэндзи Доихара".

Вот так мифы творятся.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Валерий Молтусов (кто не знает - хороший специалист с Украины по Полтавской битве) о способе атаки шведской пехоты в начале XVIII в.:

В кампанию 1707/09 годов все шведские мушкетёры уже имели багинет с цилиндрической трубкой-насадкой позволявшей вести стрельбу с примкнутым багинетом.

На поле боя шведский батальон наступал построившись в 4 ряда и в последний момент атаковал 2 первыми рядами. Первый залп батальона производили 3 и 4 ряд мушкетёров, которые входили в промежутки 1 и 2 ряда и делали залп. Треть батальона в центре построения были пикинёры, справа и слева от них мушкетёры. Каждый мушкетёр с уже присоединённым багинетом делал только один выстрел, а затем выхватывал шпагу и нападал с багинетом в мушкете, который он держал под левой рукой и со шпагой в правой руке. Есть мнение, что мушкет с багинетом и длиннющая шпага держались наперекрёст (ножницами) и в таком виде шла последняя атака.
Первыми стреляли всегда два последних ряда, потом сразу же делали залп два первых ряда. Первый залп делался на расстоянии от противника всего в 20 шагах. После первого залпа батальон шёл вперёд плечём к плечу, что было возможно сделать только на короткой дистанции в 20-30 шагов.
... это точка зрения современных шведских специалистов, с которыми мне доводилось иметь дело. В их квалификации я не сомневаюсь.

Т.е. ни о каком фехтовании с фузеей в левой руке, а шпагой в правой речи не идет вообще.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

У нас была уже статистика, сколько ранено из огнестрельного оружия, и сколько - холодным. Вот забавные сведения из 1933 г. - Инь Юйчжан написал свой трактат для обучения солдат бою с применением дадао:

Цитата

 

但查歐戰傷之人數。為機炮傷亡者十之三。為白刃傷亡者十之七。

...

一二八淞滬戰事八字橋一役。敵於數小時內。施放八百餘炮。我軍僅傷亡五人。是知防禦之嚴。足以抵抗炮火之烈。最後之勝負進退。須恃白刃肉搏為定評。

...

原基於精神可以勝物質。砍刀可以勝炮火之理由也。

Если справиться о количестве раненных на войне в Европе (ПМВ - прим. ЧГ) то пулеметы ранили и убили 3 из 10, а клинковым оружием было убито и ранено 7 из 10.

...

В боях у [моста] Бацзыцяо 28 января (1932 г. - прим. ЧГ) в Усуне и Шанхае враг в течение нескольких часов расстрелял более 800 снарядов, [но] у наших войск только 5 человек было убито и ранено. Если грамотно и упорно обороняться, этого достаточно, чтобы противостоять яростному артиллерийскому огню. В результате, можно сделать вывод, что окончательно исход сражения - продвижение или отступление - должно решаться в схватке холодным оружием.

...

По сути, это обоснование того, что, основываясь на моральных качествах, можно одержать верх над материальными [качествами], каньдао (синоним дадао - прим. ЧГ) можно победить артиллерийский огонь.

 

В результате же дела оказались таковы, что дадао были слабой мерой против японских орудий, а Инь Юйчжан - неправ.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Трактат "Даньдао фасюань" (1613) - забавная деталь - воин с двуручным мечом японского типа вооружен еще и арбалетом с мощной дугой рессорного типа. Это очень крупногабаритно и весит немало. But still ...

k2201.jpg.2a45b1aa4513b65329a0d9ef7775c2

Так и видишь минских солдат в подобном обвесе! Они или стрелять, или рубиться длинными мечами должны. Но имеют и то, и другое. Тяни-толкаи, прости Господи!

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Африканское "метательное железо"
      Автор: Чжан Гэда
      Уже выложил небольшой файл с переводом материалов Pitt Rivers Museum относительно двух типов африканских метательных ножей (зачастую их просто именуют "метательным железом" - throwing iron, хотя в начале 1990-х К.В. Асмолов предложил им название "боевые загогулины", однако оно не прижилось).
      Думаю, теперь можно развить тему для интересантов.
      Например, весной 2013 г. в сети появилась статья "Пинга — или «метательное железо» Африки.Метательное железо – что это?". Статья небезынтересная, но там есть приличные неточности. Можно начать с их разбора (естественно, в меру моего знакомства с предметом).
      С самого начала дается несколько неверный посыл - слово кпинга существует в языке народа азанде. И распространять его на языки других народов Африки, имеющих собственные языки, совершенно неверно.
      Более правильно было бы сказать, что метательное железо бывает разных типов и форм, и у каждого народа называется по своему.
      А "тромбаш" в Эфиопии, АФАИК, не применялся - у кого он там мог применяться, кроме нилотов? Афросемитская военная культура не знает подобных изысков. Не замечены в нем и восточные кушиты.
      В общем, из первого неверного посыла последует попытка автора материала объединить очень разнородные предметы под названием кпинга.
      Если мы будем говорить только о кпинге, то надо сразу сказать, что это т.н. "крылатый тип" метательного железа, распространенный в странах южнее Судана. Если будем говорить о разных типах метательных ножей - то каждый тип будем рассматривать отдельно.
    • Бенинские бронзы
      Автор: Чжан Гэда
      После английской карательной экспедиции 1897 г., возглавленной адмиралом Гарри Роусоном, столица древнего государства Бенин была сожжена. При этом погиб и роскошный королевский дворец, о котором европейцы писали с восхищением. Например, голландец Олферт Даппер (Olfert Dapper) писал в своем "Описании Африки" (1668):
      Хотя Олферт Даппер и не видел этот дворец своими глазами, он, несомненно, пользовался рассказами побывавших там путешественников.
      Вот одна из гравюр XVII века, изображающая город Бенин - столицу одноименного королевства. Это иллюстрация к 2-му изданию "Описания Африки" О. Даппера (1686). На гравюре даны пояснения к изображенному пейзажу:
      (A) дворец королев (задний план);
      (B) королевский двор с несколькими дворцами (слева)
      (D) шпили дворцовых построек
      (E) оба (король) на лошади (центр)
      (F) королевская свита верхами (справа)
      (H) карлики-шуты
      (I) королевские музыканты и ручные тигры (слева)
      Реалистичность изображения под сомнением, однако... Существование высокой культуры Бенина в Средние Века и Новое Время не подлежит никакому сомнению.

    • Мачете в Африке
      Автор: Чжан Гэда
      Наиболее распространенным в Африке является мачете типа панга (тж. тапанга). Считается, что это слово берет свое начало в языке суахили.
      Сделал небольшую подборку фото этого печально известного универсального тесака - после геноцида народа тутси в Руанде это оружие ассоциируется у многих с жуткими военными преступлениями и пытками.
      Тем не менее, на боевые и рабочие качества панги это никак не влияет.






    • Сочинение, написанное с целью выявления обстоятельств разгрома наголову императором Тайцзу минских войск у горы Сарху-Алинь
      Автор: Чжан Гэда
      СОЧИНЕНИЕ, НАПИСАННОЕ С ЦЕЛЬЮ ВЫЯВЛЕНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ РАЗГРОМА НАГОЛОВУ ИМПЕРАТОРОМ ТАЙЦЗУ МИНСКИХ ВОЙСК У ГОРЫ САРХУ-АЛИНЬ.
      Вот что я написал с целью выявления обстоятельств разгрома наголову минских войск у горы Сарху нашим императором Тайцзу в год желтоватой овцы.
      Как говорят, когда приближается возвышение династии, обязательно бывает доброе предзнаменование. Тот, кто жалует добрым знаком, находится на небе, тот же, кто достоин небесной награды, находится среди людей.
      Моя ничтожная особа видела полный разгром минских войск в год желтоватой овцы у горы Сарху нашим императором Тайцзу и полностью убедилась в достоверности этого события.
      В то время, когда только начали закладываться основы государства, во всем был недостаток. Количество земель не достигало нескольких тысяч, всего войска было меньше десяти тысяч. Но по причине того, что у императора и вельмож, как у отца с сыновьями, были общие намерения и единые силы, а состояние войска было здоровым, они с помощью неба сумели разгромить двухсоттысячное минское войско. Каждый раз, когда с почтением смотрю летопись династии, я, тронувшись сердцем и роняя слезы, думаю о тяжелых трудах деда хана Тайцзу и восхваляю большое усердие вельмож того времени. Почтительно в соответствии с летописью династии я описал для обнародования это событие.
      В год желтоватой овцы хан Минского государства, назначив Ян Хао, Ду Суна, Лио Тина и других и выдавая двести тысяч войска за четыреста, начал поход. На центральном направлении левого фланга Ду Сун, Ван Сиован, Чжао Мэнли, Чжан Чиовань с шестьюдесятью тысячами войска, поднимаясь по реке Хунэхэ вышли к крепости Фуси[1]. На центральном направлении правого фланга Ли Жубэ, Хо Шихянь, Ян Минтай с шестьюдесятью тысячами войска, держась зеленой дороги, вышли к крепости Яху[2]. На северном направлении левого фланга Ма Линь, Мая Янь, Пан Цзунъянь с сорока тысячами войска выступили на Кайюваньскую дорогу[3], где соединились с войсками государства Ехэ[4], и вышли к заставе Саньчара. На южном направлении правого фланга Лио Тин и Кан Инкянь, взяв сорок тысяч войска и соединившись с корейскими войсками, вышли на дорогу к Куван Тяну[5]. Все они подошли прямо к Еньдзю[6].
      Первого числа третьего месяца наши передовые патрули на западной дороге издали увидели свет огней и поскакали доложить об этом. Лишь только они прибыли, следом за ними приехали доложить караульные с южной дороги о том, что войска Минского государства подошли вплотную к нашим границам. После этого император Тайцзу издал следующий указ: «Минские войска действительно подошли. На южной дороге имеется пятьсот наших солдат, размещенных для наблюдения. Пусть они и обороняются. То, что минцы появились прежде всего на южной дороге, означает, что они думают заманить, вызвав на себя наступление наших войск. Те войска, которые подойдут на запад от крепости Фуси, это, несомненно, их главные силы. Мы нападем на них внезапно. После того как победим эти войска, легко будет победить и войска других направлений». Сразу же после этого в восьмом или девятом часу пополуночи хан выступил в поход, взяв с собой главного бэйлэ Дайшаня (впоследствии пожалованного доронго цин ваном), всех бэйлэ, амбаней и захватив войска, находившиеся в столице. Главного бэйлэ послал вперед. В это время прибыли караульные с сообщением, что минские войска уже вышли на Зеленую дорогу. Тогда главный бэйлэ сказал: «В зеленой области дороги тесные, места гористые, войско в течение короткого времени прибыть не сможет. Наши войска раньше успеют атаковать войска, находящиеся на дороге Фуси».
      Миновав крепость Чжака, он соединился с главным адъютантом (дархань хя) Хурханем (впоследствии был сделан наследственным дворянином третьей степени с правом передачи этого звания потомкам) и, остановив войска, стал ждать прибытия хана. В это время прибыл четвертый бэйлэ (это был наш светлейший император Тайцзу), задержавшийся из-за жертвоприношения. Он сказал главному бэйлэ: «На горе Чжайфянь находятся наши люди, строящие крепость. Хотя гора и утесиста, но если люди, командующие минскими войсками, постараются и не пожалеют своих войск, они могут напасть и захватить в крепости наших людей. Что мы тогда будем делать? Нашим войскам нужно быстро выступить поход, чтобы успокоить сердца строящих крепость людей». После этого все бэйлэ согласились с его справедливыми словами. Объявили приказ, заставили воинов надеть латы и выступили. К заходу солнца дошли до холма Тайрань. Главный бэйлэ и Хурхань поставили войска в укрытом месте, намереваясь дожидаться там неприятеля. Тогда четвертый бэйлэ с гневом сказал им: «Войска непременно надо построить открыто, чтобы они ясно видны. Этим мы поднимем дух нашего крепостного гарнизона и нападем на врага соединенными силами. Зачем же ставить войска в укрытом месте?» После этого батыр Эйду (впоследствии был пожаловал званием амбаня первой степени и благородного батыра-графа) ответил: «Слова бэйлэ справедливы. Наши войска должны появиться открыто и развернуться против противника». Сразу же после этого он взял войска и пошел на Чжайфянь, выстроил там войска против лагеря минских войск и стал ждать.
      Еще вначале, до того как прибыли войска всех бэйлэ, наши четыреста солдат, охранявшие тех, кто строил крепость, сделали засаду в ущелье у местности Сарху и ждали. Когда большая часть войска минских главнокомандующих Ду Суна, Ван Сиована, Чжао Минлиня прошла мимо них, они ударили им прямо в спину, рубя мечами, преследовали их вплоть до Чжайфяньского перевала. Затем соединились с людьми, строящими крепость, и укрепились в окопах на Гириньской скале.
      Ду Сун разбил лагерь на горе Сарху и, взяв своих солдат, окружил Гириньскую скалу. Когда они стали нападать на наши войска, поднимаясь по склону горы, наши четыреста солдат, взяв всех строящих крепость людей, ударили разом, тесня вниз, убили около ста минских солдат. В это время уже прибыли все наши бэйлэ и увидели, что минских войск, нападавших на Гириньскую скалу, было около двадцати тысяч и еще одно подразделение войска стояло на горе Сарху и демонстрировало свою силу.
      Четыре главных бэйлэ, посоветовавшись со всеми амбанями, решили: на Гириньской скале имеется четыре сотни солдат, охраняющих наших строящих крепость людей. Теперь срочно добавим к ним еще одну тысячу солдат. Пусть они поднимутся на гору, соединятся все вместе и атакуют, тесня неприятеля вниз. Четыре знамени правого крыла тоже пусть начнут наступление, тесня с другой стороны. На войска же, находящиеся на горе Сарху, пусть нападают четыре знамени левого крыла. По окончании военного совета сразу же послали на Гириньскую скалу тысячу солдат. Прибыл хан и стал спрашивать у четырех бэйлэ о деле разгрома врага. Тогда четыре главных бэйлэ доложили о состоявшемся у них совете. Хан издал нижеследующий указ: «С наступлением вечера поступайте соответственно вашим планам. Но только, выделив из четырех знамен правого крыла два знамени, соедините их с четырьмя знаменами левого фланга и вначале атакуйте войска, стоящие на горе Сарху. Когда разгромите эти войска, чжайфяньские войска рассыплются сами собой. Те два знамени правого крыла пусть стоят и издали наблюдают за минскими войсками, стоящими на Чжайфяни. Когда наши войска нападут, давя вниз с Гириньской скалы, атакуйте вместе с ними». Затем приказал начинать сражение.
      В это время войска, находившиеся вокруг главной столицы нашего государства, те, у кого были хорошие кони, уже прибыли. Те же, у кого кони были ленивые, мало-помалу подходили. Кроме войск из нескольких десятков земель, остальные все еще не прибыли.
      До того как шесть наших знамен соединились и пошли приступом на Сарху-Алинь, минские поиска укрепили лагерь, построили войска и стали стрелять из ружей и пушек. Наши же войска, обстреливая вершину горы, с яростью, напролом врезались в ряды противника и сразу же разгромили его лагерь. Они убивали противника, давя и сваливая людей в кучу. Те войска, что были посланы в помощь на Гириньскую скалу, вступили в сражение, тесня противника вниз по горе. Тут же два знамени правого фланга переправились через реку и смело вступили в бой. После этого минские войска на горе Чжайфянь оказались теснимыми с двух сторон. Когда войска, рубя мечами, перемешались в схватке, наши воины носились вдоль и поперек. Усилившись всего на одну (тысячу?), они сразу наголову разгромили неприятеля. Минские главнокомандующие Ду Сун, Ван Сиован и Чжао Минлинь и другие военачальники были убиты во время сражения. Трупы врагов устилали и гору и степь. Текущая кровь образовала ручьи. Войсковые знамена и значки, оружие, трупы погибших солдат плыли по реке Хунэхэ подобно трущимся друг о друга льдинам. Преследуя отступавшего неприятеля, мы гнали его двадцать с лишним ли. Тех, кто бежал к скале Шокинь, но был настигнут до наступления вечера нашими солдатами и убит, было бесчисленное множество.
      В эту ночь войска минского главнокомандующего Ма Линя остановились лагерем в местности, называемой Белая скала. Вырыли рвы, поставили ночную стражу, которая несла свою службу, ударяя в барабаны и медные литавры. Наши воины их обнаружили и в полночь пришли сообщить об этом главному бэйлэ. На рассвете главный бэйлэ взял с собой триста с лишним конников и поскакал туда. Войска Ма Линя только что свернули лагерь и собирались уходить, когда увидели приближение войска главного бэйлэ. Тогда они повернули обратно, построились в четырех направлениях, вырыли вокруг лагеря в три ряда рвы, расставили пушки и ружья, стреляющих из них солдат расположили за рвами, а за ними выстроили конницу и стали ждать.
      Тут главный бэйлэ заметил, что одно из подразделений войска Пан Цзунъяна стоит в трех ли на запад от этого лагеря на горе Фефунь, Он послал человека к хану, чтобы доложить ему об этом.
      В то время стали мало-помалу прибывать наши войска из отдаленных земель и соединяться с войсками главного бэйлэ.
      Минские полковники, командовавшие северными полками на центральном направлении левого фланга, Гун Няньсуй и Ли Хими, с десятью тысячами пеших и конных воинов поставили в ряд большие телеги и щиты и образовали укрепленный лагерь в местности с названием озеро Вахунь. Вокруг лагеря вырыли рвы, за рвами выставили пушки и людей с ружьями. Хан, узнав об этом, напал на них сам вместе с четвертым бэйлэ, взял с собой меньше тысячи всадников. Во время атаки он приказал половине воинов спешиться. Четвертый бэйлэ, взяв конницу, смело напал на минские войска, стрелявшие в них из пушек и ружей. В то же время наши пешие поиска разрушали преграды, кроша мечами их щиты и телеги. И здесь минские войска опять потерпели крупное поражение. Гун Няньсуй и Ли Хими — оба были убиты в сражении.
      В то время прибыл человек, посланный главным бэйлэ, от которого хан узнал, что минские войска стали лагерем на Белой сколе. Не дожидаясь войск четвертого бэйлэ, он взял для сопровождения четыре или пять человек, спешно направился туда и прибыл около полудня. Хан увидел сорок тысяч выстроенных минских войск. Он приказал своим войскам захватить вершину горы Хаса и оттуда теснить противника вниз. Все войска сразу же двинулись вверх по горе. В это время войска из лагеря Ма Линя соединились с войсками, построенными за рвами.
      Хан издал указ: «Эти войска теперь двинутся на нас. Пусть наши войска прекратят подъем и, сойдя с коней, нападают пешим строем».
      Главный бэйлэ направился к войскам, чтобы разъяснять им приказ хана. Не успели сорок пять человек из двух знамен левого фланга спешиться, как минские войска уже напали на них с западной стороны. Главный бэйлэ Дайшань доложил хану, что минские войска уже здесь. Сразу же после этого, пришпорив коней, бросились в контратаку и врезались в ряды китайских войск. Второй бэйлэ Аминь, третий бэйлэ Мангултай и все дворяне одни за другим храбро атаковали, вклинившись в ряды неприятеля и тесня его с двух сторон. В результате разгромили войска минцев, больше половины их убили и взяли в плен.
      Воины наших шести знамен, узнав об этом сражении, не дожидаясь приказа, группами прибывали и вступали в бой. При этом передние не ждали задних. Настегивая коней, скакали, как на крыльях, и сразу же бросались на главный лагерь минских войск. Давили, стреляли из луков, рубили обороняющихся и отстреливающихся из пушек и ружей минских воинов. Минские воины не успевали даже целиться в противника и поэтому не выдерживали натиска, снова потерпели крупное поражение и отступили. Наши победоносные войска преследовали их, убивали и брали в плен. Минский полковник Ма Янь, многие другие высшие и низшие офицеры и солдаты погибли в этом сражении. Сам главнокомандующий Ма Линь едва спасся бегством. Еще долго, истребляя, круша и преследуя, шли мы за врагом. Воды у реки Белой скалы стали красными от крови людей.
      Когда хан снова собрал людей и повел наступление на гору Фефунь, вступили в сражение войска царского стряпчего из Кайюваня Пан Цзунъяня. Половина наших войск спешилась и атаковала, поднимаясь по склону. Десять тысяч войск Пан Цзунъяня, загородившись щитами, непрестанно стреляли в наших нападающих солдат из пушек и ружей. Наши войска, вклинившись в их расположение, рубя и сваливая щиты, быстро разрушили лагерь, а Пан Цзунъяня и все его войско истребили.
      В это время ехэские бэйлэ Гинтайши и Буянгу двигались на помощь войскам минцев, намереваясь, как было условлено, соединиться с Пан Цзунъянем. Когда они подошли к крепости Чжунгучэн, подчиненной Кайюваню, и услышали об истреблении минских войск, то сильно испугались и возвратились обратно.
      После того как наши войска уже разгромили минцев на двух дорогах, хан, собрав вместе все головное войско, остановился лагерем в местности Гулбунь. А в это время минские главнокомандующие Лио Тин, Ли Жубэ и другие командиры вышли на южную дорогу и подступили вплотную к крепости Еньдэнь. Хану сообщили об этом прискакавшие оттуда разведчики. Хан, придав Хурханю тысячу солдат, приказал ему образовать передний ряд обороны. Затем рано утром придал второму бэйлэ Аминю две тысячи войска и отправил его следом. Сам же хан, взяв всех бэйлэ и амбаней, повернул войско и прибыл в местность Чжайфянь. По обычаю возвращения войск с победой были заколоты восемь быков, совершено моление небу и поклонение главному войсковому знамени[7].
      Во время жертвоприношения главный бэйлэ Дайшань сказал хану: «Я хочу взять с собой двадцать всадников и собрать разведывательные сведения. Когда вы закончите жертвоприношения, я потихоньку выйду». Хан сказал ему: «Отправляйся!» Третий бэйлэ Мангултай тоже отправился вслед за ним. Четвертый бэйлэ подъехал к хану на лошади и сказал: «Я тоже хочу поехать с ними». Тогда хан приказал: «Твои старшие братья отправились на разведку, а ты будешь сопровождать меня». Четвертый бэйлэ сказал: «После того как ты послал одного старшего брата, у меня в мыслях не укладывается, что я могу остаться здесь». Сказал это и тоже уехал.
      С наступлением вечера главный бэйлэ доехал до крепости Еньдэнь. Когда вошел во дворец, то императрица и придворные, узнав о прибытии главного бэйлэ, стали спрашивать, как был разбит противник. Главный бэйлэ сказал: «Вражеские войска, прибывшие по двум дорогам на Фуси и Кайювань, побеждены и все перебиты. Наши войска выступили навстречу войскам, наступающим по южной дороге. Я дождусь здесь хана отца и, получив его приказания, тоже отправлюсь навстречу врагу и одержу победу». После этого главный бэйлэ выехал из крепости и встретил хана в степи у большого селения. После отъезда из Чжайфяня хан прибыл в Еньдэнь. С рассветом, вручив войска главному, третьему и четвертому бэйлэ, он приказал им отправляться навстречу войскам Лио Тина. Четыре тысячи солдат оставил в столице ожидать войска Ли Жубэ, Хо Шихяня и других.
      Прежде всего войска Лио Тина показались в местности Куван Тянь, и, когда они двинулись по дороге на Донго[8], все строящие крепость укрылись в лесах и горах. Лио Тин все покинутые селения и дома предал огню. Оставшихся стариков и детей во время наступления истребил.
      Командиры рот Добу, Эрна, Эхэй и другие, взяв пятьсот размещенных для караульной службы солдат, выступили навстречу им и вступили в бой. Войска Лио Тина окружили их в несколько рядов, захватили Эрну и Эхэя и убили около пятидесяти солдат. Добу с остальными солдатами вышел из окружения, соединился с войсками Хурханя, и они устроили засаду в узком горном проходе. Во время Змеи (т.е. 10-11 ч. пополуночи) главный бэйлэ, третий и четвертый бэйлэ, взяв войска, подошли к лесу в местности Варкаси и увидели, что десять тысяч отборных солдат из двадцатитысячного войска Лио Тина направляются на гору Абдари, чтобы расположиться для атаки. Главный бэйлэ взял войска и собирался ранее их занять высоту и нападать, давя их сверху вниз. Когда он собирался уже выступить, четвертый бэйлэ сказал ему: «Брат, ты оставайся здесь, командуй главными силами и вступай в сражение смотря по обстоятельствам. А я возьму войска, поднимусь на вершину холма теснить противника вниз». Главный бэйлэ сказал: «Добро! Я возьму войска левого фланга и выступлю западной стороны, ты же возьмешь войска правого фланга, поднимешься на гору и будешь теснить противника вниз. Ты, стоя сзади, наблюдай и командуй. Ни в коем случае не вступай опрометчиво в сражение вопреки моим указаниям». Затем отправил. Четвертый бэйлэ тут же взял войска правого фланга и выступил в поход. Сначала взял лучших воинов и, оторвавшись от всего войска, храбро начал теснить неприятеля вниз, пуская стрелы и рубя мечами, все время вклиниваясь в гущу неприятеля. Оставшиеся сзади войска непрерывно подходили и подходили к сражающимся и вместе с ними вторгались в ряды неприятеля, а главный бэйлэ с войсками левого фланга напал на гору с западной стороны, и минским войскам, теснимым с двух сторон, пришлось отступить. Когда четвертый бэйлэ с победившими войсками шел, преследуя и убивая отступающих, он неожиданно натолкнулся на два резервных лагеря Лио Тина. Не успели войска Лио Тина в замешательстве построиться, как четвертый бэйлэ быстро двинул на них свои войска и, храбро напав, перебил все десять тысяч солдат этих двух лагерей. Лио Тин погиб в сражении.
      В то время пешие войска хайкайского ханского стряпчего Кан Инкяна, соединившись с корейскими войсками, расположились лагерем в степи Фуча. Войска Кан Инкяна имели длинные вилообразные бамбуковые копья, были одеты в деревянные и воловьи панцири. Корейские войска, одетые в короткие куртки из коры и шлемы, плетенные из тальниковых прутьев, с пушками и ружьями были построены рядами.
      Четвертый бэйлэ, разгромив Лио Тина, остановил свою армию. Когда подошли войска всех бэйлэ, он сразу же вторично повел бойцов, и они неожиданно, как порыв сильного ветра, катясь, как камни, летя, как песок, как белая пыль, все тесня и валя с ног, врезались в ряды корейских войск, стреляющих из пушек и ружей. Стало невозможно ничего разобрать. Пользуясь этим случаем, наши бойцы пускали стрелы, как дождь. Опять наголову разбили врага и истребили двадцать тысяч войска. Кан Инкян спасся бегством. Еще до этого второй бэйлэ Аминь и Хурхань шли на юг и натолкнулись на войска минского полковника Кяо Ики. Напали на них и разгромили. Кяо Ики захватив оставшиеся войска, отступил и влился в войска корейского главнокомандующего Кян Гунлея. В это время Кян Гунлей стоял лагерем на скале Гулаху.
      Все бэйлэ снова выровняли строй своих войск и с целью преследования войск Кяо Ики выступили против корейской армии. В это время Кян Гунлей, узнав, что войска минцев разбиты, очень испугался, свернул знамена, вручил одному переводчику значок парламентера и послал к маньчжурам с такими словами: «Наши войска пришли не по своей воле. Прежде Японское государство завоевало нашу Корею, завладело горами, разбило земли. В это время к ним пришли минские войска и заставили японцев отступить. Теперь минцы заставили нас отплатить за благодеяние. Если вы обещаете нас кормить, то мы сдадимся. Наши войска, которые были с войсками минского государства, вы все перебили. В этом нашем лагере только корейские войска. Из минских войск спаслись бегством только те, которые присоединились к нашему лагерю. Это один полковник и войска, которыми он командует. Мы передадим их вам».
      Четыре бэйлэ посоветовались и решили сказать парламентеру: «Если вы хотите сдаваться, то пусть прежде всего явится ваш главнокомандующий. Если он не явится, то мы непременно нападем на вас». После этого посланца отправили обратно. Кян Гунлей вторично командировал человека со словами: «Если я перейду этой ночью, то как бы не взбунтовались и не разбежались солдаты. Для доказательства верности я сначала пошлю своего помощника, и пусть он расположится в вашем лагере. Утром же я возьму все войска и сдамся».
      Захватив все минские войска, он заставил их спуститься вниз с горы и стал передавать их маньчжурам, при этом минский полковник Кяо Ики повесился. После этого помощник минского главнокомандующего взял тысячу войск и, спустившись с горы, сдался. Все бэйлэ по этому поводу устроили пир, а затем отправили Гян Гулея (иногда написано Кян Гулея. – В.Б.), подчиненные ему войска и офицеров в главную столицу маньчжуров. После того как хан поднялся на трон, корейский главнокомандующий Гян Гулей, помощник главнокомандующего и другие чины встретили его земным поклоном. Хан по закону гостеприимства несколько раз устраивал для них пиршества, показывая свое доброе отношение к ним. Все солдаты были размещены и накормлены.
      После того как четыре главных бэйлэ истребили сорок тысяч солдат на южном направлении, наши войска устроили трехдневную стоянку, собрали рабов, лошадей, вьюки, латы и шлемы, военное оружие и затем возвратились.
      На этот раз Минское государство собрало все войска, которые только у него были в Ляояне и Шэньяне, соединились вместе с войсками корейцев и ехэсцев и вторглись в Маньчжурию по восьми дорогам. Все они были уничтожены в течение пяти дней. Трупы их лучших генералов и богатырей устилали степь, было убито сто с лишним тысяч солдат. С божьей помощью наши немногочисленные войска победили огромное войско, преодолев все преграды, проявляя настойчивость, в очень короткий срок смогли свершить великие подвиги. Когда провели подсчет людей, принимавших участие в военных действиях, то оказалось, что из маньчжуров было взято в плен только около двухсот человек. С древности до нашего времени среди крупнейших побед над неприятелем другой такой удивительной победы еще не было.
      В то время минский полномочный устроитель государственной границы Ян Хао находился в столице Шэньян. Услышав о полном поражении войск на трех направлениях, очень испугался и послал человека с приказом главнокомандующему Ли Жубэ и помощнику главнокомандующего Хо Шихяню, чтобы они срочно возвращались. Войска Ли Жубэ и другие из местности Хулун, отступая, повернули назад. Их увидели двадцать наших караульных. Они приготовились на вершине горы, затрубили в большие раковины, привязали шапки к лукам, чтобы создать видимость большого войска, и, громко, крича, бросились в атаку вниз с горы. В результате этого они убили сорок человек и получили пятьдесят лошадей. Во время беспорядочного отступления минского войска погибло еще около тысячи с лишним человек из-за того, что солдаты в сутолоке передавили друг друга. В день белого тигра возвращающиеся маньчжурские войска дошли до главной столицы. Хан издал нижеследующий указ ко всем бэйлэ и амбаням: «Хан Минского государства, выдавая свои двести тысяч войск за четыреста семьдесят тысяч, разделил их на четыре дороги и все свои силы двинул на нас. Мы в очень короткий срок наголову их разбили. Зная о таком нападении на нас, всякий подумает, что армия наша многочисленна. Видя, как мы при сражении успевали перемещаться и туда и сюда, всякий скажет, что наша армия могущественна. Слух об этом распространится повсюду, и не будет того, кто но боялся бы могущества наших войск».
      В результате этой победы положение в Минском государстве еще более ухудшилось, а могущество наших войск еще более возросло. После того как овладели областью Ляодун и захватили область Шэньян, наступил период возвышения нашего государства и утвердился закон хана (государственности). Разве легко это было сделать? Ради этого наш император Тайцзу, прося у неба справедливости, приняв на себя месть за предков, вместе со старшими и младшими братьями и детьми, взяв вельмож (подобных рукам и ногам) преданных и искренних, сам бросался стрелой и камнем на ряды врагов, поучая всякого рода военным хитростям. Одновременно мудрые бэйлэ и военачальники все вместе действительно старались изо всех сил и благодаря всему этому смогли совершить великие подвиги. С этого времени действительно и утвердилась на вечные времена власть нашего дайцинского государства.
      Каждый раз, когда я с почтительностью читаю летопись истории наших государей, всегда наполняюсь благоговением, любовью, печалью и скорбью, что сам не смог в то время ни сопутствовать, ни действовать с ними вместе, отдавая свои силы и следуя верхом на коне за отрядом, чтобы выполнять приказания.
      В Поднебесной, полученной тяжкими трудами моего деда Тайцзу, могут ли наши потомки, мои дети и внуки, зная об обстоятельствах этой победы, подчиняясь навечно воле неба, трудясь ради продления на вечные времена закона хана, с величайшим трепетом управляя государством, водворяя мир среди народов, блюдя в своих рассуждениях только мир и любовь, по-прежнему не брать пример с государств Хя и Ень. Я, обдумав обстоятельства победы у горы Сарху, описал их, выявляя самую суть. Это истинно. Чтобы сохранить величие истории династии, чтобы люди, получив легко, не смотрели свысока, специально для этого я описал это событие, имея целью на многие годы дайцинской династии всем сыновьям, внукам, вельможам и чиновникам разъяснить, чтобы они не забывали тяжких трудов своих предков при основании династии и сами дружно трудились, беря с них пример.
      Примечания.

      [1] Крепость Фуси или Фушунь, принадлежала Китаю, в 1618 г. взята маньчжурами.
      [2] Крепость Яху, вероятно, она же – Яха, находилась в 310 ли на запад от Гирина.
      [3] Кайювань-сянь (Кайюань-сянь) – город, лежавший по пути из Китая в Монголию и Среднюю Азию. Кайюваньская дорога в средневековье, очевидно, имела важное стратегическое значение.
      [4] Ехэ – одно из крупнейших маньчжурских племен, враждовавших с Нурхаци.
      [5] Куван Тян – г. Куаньдянь.
      [6] Еньдзю (Еньдэнь) – название маньчжурской столицы, основанной Нурхаци в 1616 г. Она же – Хэтуала, по-китайски – Синцзин.
      [7] «После одержанной победы главнокомандующий с офицерами при парадном строе делают поклонение главному знамени и тут же под знаменем приказывают казнить взятых живыми пленников и их главных предводителей» (Захаров И.И. Полный маньчжуро-русский словарь. – СПб., 1875, с. 763).
      [8] Маньчжурский род, живущий к югу от Еньдэня.
      Лебедева Е.П., Болдырев Б.В. Описание победы у горы Сарху-Алинь // Восточная Азия и соседние территории в Средние века. Новосибирск, 1986. С. 86-94.
      Приносим свою благодарность Д. Бузденкову за предоставление текста.
    • Камикадзе
      Автор: Saygo
      О. Ю. ЛЕЙКО. КАМИКАДЗЭ

      Слово "камикадзэ" стало нарицательным. Его используют и в прямом, и в переносном смысле, прилагая к участникам самоубийственных или просто крайне опасных операций. Вокруг камикадзэ, японских пилотов-смертников второй мировой войны, сложилась яркая и прочная легенда. "Герои-воины", "носители почетных мечей", "живые мертвецы", фанатики, готовые с радостью отдать жизнь за императора, цвет японского самурайского сословия, бесстрашные пилоты, презревшие смерть, наводящие ужас на противника, - такой образ усердно поддерживается в трудах ряда зарубежных авторов, в первую очередь японских, которые представляют их как образец для подражания, как бесстрашных героев, павших за родину и императора.

      Название "камикадзэ" относится только к летчикам-самоубийцам, причем первоначально лишь к пилотам специального штурмового отряда морской авиации "Камикадзэ". Слово "камикадзэ" в переводе означает "божественный ветер". Так назвали японцы в свое время тайфуны 1274 и 1281 гг., разметавшие флот монгольского хана Хубилая, совершившего две попытки захватить Японию. Во время второй мировой войны пилоты-смертники, подобно тайфуну, должны были смести американский флот, неуклонно продвигавшийся к берегам Японии. К концу военных действий на Тихом океане смертники стали, пожалуй, одним из ударных отрядов японских вооруженных сил. Каких только смертников не существовало в японской армии и на флоте: летчики, десантники, подрывники, истребители танков - воздушные, морские, сухопутные... Ни одна армия мира никогда не видела такого размаха самоубийственных акций.

      Война всегда связана с риском для жизни. Иногда, в патриотическом порыве или движимые отчаянием, солдаты идут на заведомую смерть, ибо не видят другого способа выполнить свой долг, боевое задание. Широко известны подвиги советских воинов в Великой Отечественной войне, жертвовавших собою. Такие случаи были и у наших союзников по второй мировой войне - американцев, англичан, французов. Например, на Тихом океане в самом начале войны с Японией (10 декабря 1941 г.) американский капитан Келли, дав возможность выпрыгнуть с парашютом всему экипажу, таранил своей подбитой "Летающей крепостью" B-17D японский линкор "Харуна"1. Известны прецеденты самоубийственных атак и у наших противников в Европе - немцев и итальянцев. Но действия японских "тейсинтай" ("ударных отрядов"), как назывались все смертники независимо от рода войск и ведомственного подчинения, кардинально отличаются от всего этого.

      Формирование "тейсинтай" основывалось на средневековом морально- религиозном кодексе самурая "Бусидо" ("Путь воина"), требовавшем беспрекословного повиновения и презрения к смерти. Погибшие причислялись к лику святых. Воздушные тейсинтай (камикадзэ) в морской авиации нацеливались на вражеские корабли, в войсковой авиации - на сухопутные объекты; десантники-парашютисты - на аэродромы: наземники - на танки или отдельных офицеров. В Квантунской армии имелась специальная бригада смертников, а в каждой дивизии - батальон смертников. С ними пришлось столкнуться нашим войскам в августе 1945 года. Надводные тейсинтай ("синё") на быстроходных катерах со взрывчаткой подрывали транспорты; подводные на карликовых подлодках ("корю", "каирю") и в торпедах ("кайтен") - боевые корабли. Наибольшую известность снискали себе летчики самолетов одноразового действия (именовавшихся американцами "бака"). Их в Японии 1944 - 1945 гг. насчитывалось около тысячи. Они врезались в противника, пикируя на него сверху. В 1944 - 1945 гг. их погибло таким образом свыше 2002.

      Первое отличие камикадзэ - организованность, преднамеренность и запланированность самоубийственных акций. Операции японских смертников не являлись только патриотическим порывом или всплеском фанатизма. Прежде всего это была четко спланированная в специфических японских условиях стратегия вооруженных сил, направляемая соответствующими приказами на всех уровнях. Апологетически настроенный по отношению к камикадзэ японский автор М. Икута пишет: "Часть получала приказ действовать. Цель, состав сил, время взлета и другие детали - все указывалось в приказе"3. Тактика самоубийственного удара возникла не у фронтовых летчиков - она была разработана в самом верхнем эшелоне японского военного руководства и навязана подчиненным. Она носила официальный характер. Смертники сводились в специальные части и подразделения.

      Вторым отличием, вытекавшим из первого, являлось создание особых сил и средств для операций смертников - специальных или приспособленных самолетов в авиации и соответствующих видов вооружения в других родах войск. Известно, что в вооруженных силах других стран при возрастании степени риска предпринимались повышенные меры для обеспечения безопасности личного состава. Примером могут служить операции катапультных "харрикейнов" в английских северных конвоях, когда натренированные команды спасателей за несколько минут вытаскивали из воды выбросившегося с парашютом пилота. В Японии к мерам безопасности относились с полным пренебрежением. Никаких средств для спасения камикадзэ не предусматривалось.

      Третьей особенностью был небывалый размах операций смертников вплоть до того, что они в конце войны стали основной, наиболее важной частью японской военной машины. Так, в авиации около 5 тыс. самолетов, преимущественно устаревших типов, были подготовлены для участия в специальных атаках с целью отражения вторжения в пределы собственно Японии 4.

      Операции камикадзэ начались осенью 1944 года5. До того имелись лишь отдельные случаи такого рода. Почему же японская военщина прибегла к столь необычному средству ведения военных действий? Корни следует искать в военно-политическом и экономическом положении Японии во второй половине войны на Тихом океане. С весны 1942 г. японский флот потерпел ряд поражений: сначала в Коралловом море, затем у о. Мидуэй и в сражениях у о. Гуадалканал в феврале 1943 года. Там были потеряны японские авианосцы, их самолеты и наиболее опытные японские летчики довоенной выучки. Большие потери понесла и армейская авиация в боях на Новой Гвинее. Японии пришлось перейти к обороне. В сентябре 1943 г. императорская ставка решила установить линию абсолютной национальной обороны6 через Голландскую Ост-Индию (Индонезию) на юго-западе, Каролинские и Марианские острова с целью не допустить американцев и их союзников в Юго-Восточную Азию.

      Действовали и такие факторы, как огромные потери боевой техники, в первую очередь кораблей и самолетов - главного оружия морской войны, ослабление уровня подготовки личного состава, так как все большую часть его составляли спешно обученные солдаты военного времени, что особенно сказывалось в авиации. Например, общий средний налет летчиков снизился с 500 до 350 часов7. Кроме того, японская военная техника по качеству уступала технике основного противника - США. Американцы произвели к середине войны полную замену своих устаревших палубных истребителей F2A "Буффало" и F4F "Уайлдкэт" на более современные F6F "Хеллкэт" и F4U "Корсар", намного превосходившие японский истребитель А6М (более известный как "Зеро"), который состоял на вооружении всю войну8. Не хватало у японцев и тяжелых самолетов, пригодных для действий в качестве разведчиков и бомбардировщиков над океаном. Четырехмоторных дальних бомбардировщиков, аналогичных американским В-17 и В-24, у Японии не было вовсе.

      Тяжелым становилось и экономическое положение Японии, зависевшей от ввоза всех основных видов сырья. К 1944 г. тоннаж торгового флота упал вдвое, ввоз зерна уменьшился по сравнению с 1941 г. с 2357,9 тыс. т до 1553,8 тыс. т, поставки бензина за тот же год составили 59% от уровня 1941 года9. Сократился ввоз и других видов стратегического сырья. "Япония крайне нуждалась в нефти. Не хватало горючего даже для самолетов камикадзэ... Японцы гнали спирт из сладкого картофеля, чтобы получить горючее для самолетов, пытались перерабатывать сосновые корневища, чтобы добыть смазочные материалы"10. Это отрицательно сказывалось как на производстве боевой техники, в том числе и самолетов (хотя их выпуск увеличивался), так и на уровне боевой подготовки летчиков из-за нехватки бензина и износа материальной части. Экономическая мощь Японии и до войны была несравнима с мощью США, а с мобилизацией всех ресурсов Америки на военные нужды этот разрыв еще более увеличился.

      Это заставило японское руководство искать новые средства борьбы. Эффективность боевых операций можно было повысить путем применения дистанционно управляемых видов оружия. Системы такого рода - управляемые по радио, по проводам, с радиолокационным или телевизионным наведением, разрабатывались и опробовались всеми воюющими странами - США, Великобританией, Советским Союзом, Германией и Италией. Появились управляемые бомбы, ракетные снаряды, самолеты-снаряды, баллистические ракеты. Подобное оружие разрабатывалось и в Японии - управляемые снаряды серии "Иго"11. Но в Японии оно так и не вышло за рамки эксперимента. Возможно, что и здесь сказалась отсталость японской промышленности. Однако остается фактом, что японское командование предпочло самую надежную и самую "дешевую" систему самонаведения - живого пилота-смертника.

      Японская военщина активно использовала исторически сложившуюся в стране духовную атмосферу милитаризма, самурайские традиции презрения к смерти, феодальной вассальной верности, преклонения перед императором12. Мощная система воспитания участников будущих агрессивных войн начиналась с детского возраста - еще в школе. Основами ее были нормы феодальной морали, элементы религиозно-мифологических учений, утверждающих "избранность" японской нации, антикоммунизм, пропаганда "истинно японского духа". Важно отметить использование кодекса "Бусидо", отражавшего требования к профессиональной феодальной военщине. Одной из его существенных составных частей было презрение самурая к уходу из жизни: "Самурай жив тем, что всегда готов к смерти". На титульном листе наставления по моральному воспитанию военнослужащих императорской армии значилось: "Ты сам - ничто. Твоя жизнь принадлежит твоему императору"13. Наиболее ярко результаты такой обработки армии и флота проявились именно в специальных отрядах смертников.

      В период японо-китайской войны и во время событий у оз. Хасан и на Халхин-Голе случаев применения самолетов с летчиками-самоубийцами не отмечалось. Не встречались они и в первый период боевых действий Японии против США. В этом тогда еще не было необходимости: Япония обладала мощным флотом, солидным парком авианосной авиации (в 1941 г. 575 боевых машин против 280 у США)14. Личный состав получил в довоенное время хорошую подготовку, в значительной мере имел опыт боевых действий. К тому же боевые действия в Китае и на Халхин-Голе шли на суше, где почти не было крупных целей, оправдывающих гибель боевого самолета и его экипажа. В 1942 - 1943 гг. на Тихом океане отмечались лишь отдельные случаи тарана боевых кораблей союзников подбитыми японскими самолетами. Например, в феврале 1942 г. бомбардировщик G4M таранил авианосец "Энтерпрайз"; в августе 1942 г. подбитый пикировщик D3A потопил эсминец "Джордж Ф. Эллиот"; в октябре 1942 г. подбитый самолет попал в эсминец "Смит"15. В том, что в битве у Санта-Круса был потоплен американский авианосец "Хорнет", не последнюю роль сыграл торпедоносец, который, будучи поражен зенитной артиллерией, угодил в лифт-подъемник на летной палубе. Только в одном из этих случаев - с D3A можно говорить о преднамеренной атаке. По словам очевидцев, пилот до последнего момента управлял горящим самолетом16. Все это были лишь исключения, подтверждавшие правило.

      27 мая 1944 г. майор К. Таката предложил подчиненным провести самоубийственную атаку на тяжелых истребителях Ки-45 с подвешенными бомбами и получил их согласие. Однако атака не удалась. 4 июля 1944 г. командир морского авиаотряда на Иводзиме капитан К. Миура впервые приказал нанести подобный удар по американским авианосцам. Пилоты церемониально отказались от парашютов. Но истребители Миуры не прорвались к кораблям: господство в воздухе уже принадлежало американцам, и те, кто не был сбит, вернулись обратно17. Эти два акта были инициативой местного командования. Но в то время в японских штабах уже были готовы развернуть подобные акции в массовых масштабах.

      Авиация являлась одним из главных средств ведения войны на океанских просторах и многочисленных островах. Понимая это, в 1943 г. японское руководство приняло амбициозную программу наращивания воздушной мощи18. Она включала укрепление авиапромышленности, формирование новых авиачастей, освоение производства новых типов самолетов. Бурный рост выпуска самолетов создал колоссальные трудности для японской авиапромышленности: привлечение больших масс неквалифицированных рабочих, спешка привели к резкому снижению качества продукции. Возникла также острая нехватка обученного личного состава, в первую очередь летчиков. "Неподготовленные пилоты не могли организованно выполнять боевые задания", - пишет в своих воспоминаниях бывший японский морской летчик Сэйтиро Сато19.

      Возник соблазн недостатки в технике и боевой подготовке возместить "моральным фактором". В 1943 г. генерал-майор Х. Масаки предложил тактику управляемого тарана. Первоначально предполагалось, что он не будет иметь массового характера, а выполнит лишь отвлекающую роль при атаке обычными средствами. С марта 1943 г. началось тайное формирование армейских "специальных штурмовых частей". То, что эта идея появилась сначала именно в рядах армии, а не флота, не было случайным. Армейская авиация не имела эффективного оружия против кораблей, ставших основными целями в войне на Тихом океане. У самого современного и мощного японского армейского бомбардировщика Ки-67 нормальная бомбовая нагрузка составляла всего 800 килограммов20. Более тяжелых машин ВВС армии не имели. Не было у армейских летчиков и навыков ведения боевых действий на море, испытанных тактических приемов, мощных специальных бомб. ВВС армии были ориентированы прежде всего на борьбу с советской авиацией, в основном на тактическую поддержку предполагаемых агрессивных действий в Сибири и на Дальнем Востоке.

      В морской авиации с аналогичным предложением впервые выступил М. Окамура, командир авиагруппы "Татеяма". Это было в июне 1944 года. Он обратился с рапортом к вице-адмиралу Т. Ониси из Генерального бюро авиационного вооружения. Ониси впоследствии сыграл большую роль в организации корпуса смертников.

      Первыми вступившими в бой камикадзе стали морские летчики. Большинство японских источников считают первым камикадзэ контрадмирала Т. Ариму. 16 октября 1944 г. он вылетел на истребителе, лично возглавив группу самолетов против соединения американских кораблей. Сообщается, что он требовал выполнения боевой задачи любой ценой. Японская пропаганда утверждала, что его самолет упал на палубу авианосца и вывел последний из строя. На самом деле в 25 м от авианосца "Франклин" упал лишь один подбитый бомбардировщик G4M из группы адмирала, крыло которого, отлетев рикошетом от воды, угодило на палубу. А первым "настоящим" камикадзэ, погибшим в операции, был морской летчик лейтенант Е. Куно. 21 октября Куно вылетел во главе группы из трех самолетов для таранной атаки на американские авианосцы у побережья Филиппин и не вернулся. Американские источники не подтверждают потерь кораблей в тот день, по, по японским данным, он, возможно, атаковал транспортное судно в заливе Лейте21.

      Куно входил в эскадрилью "Ямато" специального штурмового отряда "Камикадзэ". Этот отряд был сформирован в октябре 1944 г. по приказу командующего 1-м воздушным флотом вице-адмирала Ониси, названного позже "отцом камикадзэ". Описи, принявший командование у адмирала Тераоки 19 октября 1944 г., стоял перед тяжелейшей задачей. Армия и флот США начали операцию по захвату Филиппинских островов. Японская авиация и корабли пытались остановить продвижение американцев, но безуспешно, и лишь понесли огромные потери. Когда Описи при пял 1-й воздушный флот, тот насчитывал всего 40 самолетов22. Положение армейской авиации было не лучшим. Тогда вице-адмирал ухватился за идею, поданную ему когда-то М. Окамурой. Отряд, названный "Камикадзэ", был сформирован за одну ночь. Кроме эскадрильи "Ямато" в него вошли эскадрильи "Сикисима", "Асахи" и "Ямасакура".

      Первых успехов камикадзэ достигли 25 октября: они потопили авианосец, легкий крейсер и повредили еще один авианосец. С этого дня применение камикадзэ в боях за Филиппины постоянно расширялось. С 25 ноября к операциям камикадзэ присоединились две специально переброшенные из Японии эскадрильи армейской авиации - "Фугаку" и "Банда". Они уже имели технику, специально приспособленную для; осуществления самоубийственной тактики. В Иводзимской операции пилоты-смертники применялись еще более широко. Камикадзэ потопили один и повредили три американских корабля. Чрезвычайно активно использовались камикадзэ в боях за Окинаву: они совершили 2571 вылет, по японским данным, и около 1400 - по американским23. Близость к базам на Тайване и Кюсю позволила привлечь к действиям специальных штурмовых отрядов практически все типы имевшихся у Японии самолетов, в том числе учебные, и пилотов разной степени подготовленности. Там же японцы попытались впервые применить специальные реактивные самолеты-снаряды "Ока".

      Японская морская авиация начала все больше ориентироваться на летчиков-самоубийц, сравнительно плохо обученных, но готовых с фанатической решимостью умереть в бою. В последовавших за этим боевых действиях у о-вов Рюкю в апреле-июне 1945 г. проводилась операция "Кикусуй", заключавшаяся в массированных налетах камикадзэ на группы американских кораблей. Было проведено 10 массовых налетов, в которых участвовало до 200 - 300 машин в течение одного дня. Помимо этих налетов, пилоты из состава специальных штурмовых отрядов действовали и поодиночке, и мелкими группами. При этом камикадзэ совершили более трети всех самолето-вылетов в данной операции (приблизительно 1900 из 5600)24. Тактика самоубийственного тарана в те месяцы становится решающей как для морской, так и для армейской авиации.

      Действия смертников на Тихом океане продолжались почти до самой капитуляции Японии. Последним достоверным случаем является атака на эсминец "Бори" 9 августа 1945 года. 15 августа император объявил о капитуляции, 16-го покончил с собой "отец камикадзэ" Ониси. Однако имеются сведения о том, что 13 августа камикадзэ повредили транспорт "Ле Гранж", а 18 - 19 августа потопили в районе Курил советский тральщик Т-15225. "Сухопутные" смертники действовали и позже. Так, при наступлении советского 1-го Дальневосточного фронта в Маньчжурии они совершали покушения на советских командиров или, обвязав себя гранатами, кидались под танки.

      Как же были организованы специальные штурмовые отряды? Типовой структуры у них не было. Это объяснялось тем, что команды смертников создавались командирами и штабами разного уровня, в неодинаковых условиях и с различными целями. Например, первый специальный штурмовой отряд "Камикадзэ" имел четыре эскадрильи по шесть машин, а армейская эскадрилья "Фугаку" состояла из девяти бомбардировщиков. Позднее структура стала сложнее: в состав части стали входить не только сами самолеты-бомбы, но и истребители прикрытия, разведчики. В 721-й морской авиаотряд входили четыре эскадрильи собственно смертников, две эскадрильи самолетов-носителей и две эскадрильи истребителей сопровождения, всего около 150 самолетов. Были и совсем маленькие подразделения; например, 62-й армейский авиаполк сформировал сразу две такие группы по четыре самолета в каждой26.

      Личный состав частей камикадзэ вовсе не был "цветом японских вооруженных сил". Эту функцию пытались поручить, как правило, слабо подготовленным летчикам-новичкам. Отряд "Камикадзэ", например, был сформирован из курсантов резервных летных морских курсов, где обучались призванные на флот студенты. Это была простая система тренировки молодых пилотов. В боях за Окинаву к действиям камикадзэ были привлечены учебные части. Большие сомнения вызывает и поголовная "добровольность" формирования частей камикадзэ. М. Икута пишет: "Армейские пилоты имели мало возможностей для свободы выбора... Трудно тем не менее заявить, что специальные штурмовые отряды с самого начала формировались из добровольцев,., кто может поверить, что такие молодые люди пойдут добровольцами на верную смерть?" Он же описывает случай, когда состав эскадрильи "Банда" был назначен приказом генерала Иманиси. О подобной ситуации с подбором кадров смертников говорят и другие источники27.

      Однако в свете традиций японской армии того времени нельзя недооценивать степень идеологической обработки личного состава, когда чувства фанатичной преданности императору умело подогревались использованием различных ритуальных обрядов перед отправкой камикадзэ на задание. Перед вылетом они получали белые "хачимаки" - традиционную повязываемую на голову ленту, т. е. знак самурая, идущего на битву, и особые почетные самурайские мечи. Привлекались и материальные стимулы - посмертное внеочередное повышение в звании (что позволяло лучше обеспечить семью в разоренной войною Японии), специальная форма, повышенное денежное содержание военнослужащим специальных штурмовых отрядов, особые продовольственные карточки. Многие верили, что их гибель спасет Японию, что они, выполняя божественную волю своего императора, будут причислены к лику святых, а их бессмертные имена украсят синтоистский храм Ясукуни28.

      Одной из особенностей, выявляющих запланированный характер организации действий камикадзэ, является наличие у них специальной техники, пригодной в ряде случаев лишь для самоубийственного тарана. В этом плане развитие материальной базы специальных штурмовых отрядов прошло три фазы: сначала использовались только обычные машины, затем к ним добавились переоборудованные в полевых условиях или на заводах, наконец появились специальные самолеты для камикадзэ. Первая фаза заняла время с октября по ноябрь 1944 г., вторая длилась до марта 1945 г., когда началась боевая эксплуатация системы "Ока"29.

      В техническом плане от самолета-бомбы требуются скорость, чтобы уйти от истребителей и зенитного огня, грузоподъемность - чтобы нести достаточно большой заряд, и дешевизна - ведь используется он только один раз. У вице-адмирала Описи выбора не было: он взял то, что находилось под рукой, - стандартные для японского флота палубные истребители-бомбардировщики А6М5 модели 52, несущие одну бомбу в 250 килограммов. Армейские эскадрильи "Банда" и "Фугаку", сформированные заранее, уже имели специально подготовленные самолеты. На бомбардировщиках из состава этих частей были сняты второе управление, стрелковое вооружение, кислородное оборудование, часть радиооборудования и поставлены заряды по 800 кг взрывчатки - один на сравнительно легких Ки-48 и два - на Ки-6730. Ки- 67 "Хирю" был самым современным бомбардировщиком Японии, принятым на вооружение в 1943 году. Использование его для подобных целей свидетельствует о важности, которую придавало самоубийственным таранам японское командование.

      Аналогичным переделкам подвергались впоследствии и различные морские самолеты - палубные пикировщики D4Y, D3A, уже упомянутые истребители А6М, различные типы базовых самолетов, включая самые современные бомбардировщики P1Y. Самолеты переделывались с расчетом на уменьшенный экипаж, убирались оборонительное вооружение и часть оборудования. При этом преследовалась двоякая цель - снять с самолета все, что не понадобится для его последнего вылета, и облегчить машину, чтобы увеличить бомбовую нагрузку. Нагрузка большинства японских бомбардировщиков была невелика (до 1 т), а снятие оборудования и вооружения плюс полет в один конец с уменьшением запаса горючего позволяли ее существенно поднять. Например, на том же Ки-67 в варианте "То-Го Хирю" для камикадзэ она возрастала с 800 до 1600 килограммов31. Большую роль играла при этом и нехватка в Японии многих предметов оборудования и вооружения, особенно современного.

      Дальнейшее развитие это направление получило в серийном производстве специальных модификаций некоторых боевых машин. В частности, фирмой "Айти Токей Дэнки Кабушики Кайша" выпускался специальный вариант палубного пикировщика D4Y5. Трехместная машина была переделана на одноместную с заменою задней части фонаря непрозрачным обтекателем. Пороховые ракетные ускорители позволяли ускорить атаку или взлетать с плохо оборудованного аэродрома при большом взлетном весе. Весьма оригинальным был армейский бомбардировщик Ки-167, созданный фирмой Мицубиси на базе уже упомянутого Ки-67. Его главной особенностью было вооружение - одна бомба "Сакурадан", создававшая направленную струю высокотемпературного пламени. Бомба размещалась в "горбе" измененного фюзеляжа за пилотской кабиной. Правда, и Ки-167 и "То-Го Хирю" были построены в небольших количествах: японское командование берегло Ки-67 для обычного применения32.

      Параллельно со специально подготовленной техникой японцы использовали практически все имевшиеся у них типы самолетов, включая учебные и устаревшие, не применявшиеся в боевых частях. Особого размаха эта практика достигла в боях за Окинаву. Многие из этих машин при применении другим способом были вообще непригодны для действий против боевых кораблей. Армейская авиация использовала бомбардировщики Ки-49, Ки-48, Ки-67, легкие разведчики-бомбардировщики Ки-51, Ки-36, истребители Ки-27, Ки-43, учебные Ки-79 и Ки-86. Все эти самолеты, кроме Ки-67, к концу войны уже были устаревшими. Авиация флота использовала истребители А6М, бомбардировщики G4M, палубные бомбардировщики D3A и D4A, устаревшие торпедоносцы B4Y1, различные типы легких одномоторных гидросамолетов, включая снятые с вооружения и учебные самолеты. Единственным классом машин, не применявшимся камикадзэ, были тяжелые летающие лодки, которые привлекались лишь к разведке и управлению налетами.

      К концу войны в Японии были разработаны и специальные машины, предназначенные только для самоубийственного тарана. К ним относились легкий и дешевый самолет смешанной конструкции Ки-115 с поршневым двигателем и ряд реактивных машин, включая самолет-снаряд "Байка" с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем (созданный на базе немецкого "фау-1"). Однако все эти машины не вышли из стадии экспериментов. Единственным специальным аппаратом, предназначенным исключительно для камикадзэ, строившимся серийно и широко применявшимся на фронте, был самолет-снаряд MXY7 "Ока"33.

      Идею управляемого смертником самолета-снаряда, доставлявшегося к цели самолетом-носителем, предложил еще в середине 1944 г. молодой офицер М. Ота. Машина была создана в Йокосуке группой конструкторов под руководством Т. Мики. После поспешных испытаний она была запущена в производство. Небольшой самолет смешанной конструкции был оснащен твердотопливным двигателем, работавшим в течение 8 - 10 секунд. При включенном двигателе снаряд развивал скорость до 850 км/ч, а в пикировании - до 1000 км/час. Имелись лишь самые необходимые приборы. Носителем являлся самый большой из бомбардировщиков морской авиации G4M, модифицированный под маркой G4M2-Тей34.

      "Оку" собирались применить на Филиппинах, но перевозивший их авианосец "Синано" был потоплен американской подводной лодкой. Первая попытка их боевого использования была осуществлена 21 марта 1945 г. с о. Кюсю, но все носители вместе с "Ока" и большая часть самолетов прикрытия были сбиты на значительном удалении от цели. Первый успех был достигнут 1 апреля, когда был поврежден линкор "Уэст Вирджиния" и потоплены (по другим данным - повреждены) три транспорта. Далее их применение расширилось: в боях за Окинаву были использованы 74 летающие бомбы. По оценкам союзников, всего было пущено в ход 298 самолетов-снарядов из общего количества построенных 805. Часть была уничтожена 24 мая 1945 г. вследствие бомбежки авиабазы в Канойке. Кроме описанной выше "Ока" модели 11, было разработано еще несколько вариантов с различными двигателями для применения с наземных катапульт, с подлодок и беспилотный радиоуправляемый вариант, но все они остались в чертежах или опытных образцах. Основную массу самолетов камикадзэ составляли обычные серийные или переоборудованные машины, главным образом одномоторные. Например, на Филиппинах 79% всех машин были А6М. В 1945 г., по американским данным, наибольшее распространение получили D3A35.

      В области тактики для пилотов-самоубийц не было придумано ничего принципиально нового. Первоначально они летали небольшими группами по три - пять машин, иногда в сопровождении истребителей. Позднее группы увеличились, сопровождение осуществлялось не всегда. В наиболее крупных операциях перед ударом проводилась доразведка целей самолетами P1Y, Ки-48, Ки-46. В некоторых случаях выведение на цель, сопровождение группы, руководство атакой и фиксацию результатов налета осуществляли большие морские самолеты, в том числе "летающие лодки". Истребители и пикирующие бомбардировщики обычно заходили на цель с пикирования, средние бомбардировщики и учебные машины атаковали с малых высот.

      После визуального отыскания цели группа разделялась и осуществляла "звездный" налет с разных направлений, чтобы затруднить действия зенитчиков. Основными целями были авианосцы, линкоры, крейсеры и крупные транспорты; обычно атаке подвергался самый крупный корабль в группе. Предписывалось целиться в центр взлетной палубы авианосцев, у других кораблей - под мостик36. Весной и летом 1945 г. в ходе операции "Кикусуй" начали осуществляться массированные налеты по 150 - 200 самолетов в день и по 35 - 40 самолетов в одной группе. Целями стали и более мелкие корабли - эсминцы, десантные и противолодочные корабли. Например, 16 апреля 1945 г. эсминец "Лаффи" атаковали 22 камикадзэ. Наряду с массовыми налетами наносились удары мелкими группами и отдельными самолетами37.

      В случае применения самолетов-снарядов "Ока" последние сбрасывались с носителей на высоте около 8 тыс. м, примерно в 16 км от цели и затем осуществляли пологое пикирование к цели. В 5 - 7 милях от корабля противника они переходили в пикирование, а перед самым концом атаки выравнивали машину и ударяли у ватерлинии. Но известны запуски "Ока" с малого расстояния и с гораздо меньших высот. При отсутствии противника или невозможности прорваться к цели смертник мог вернуться: это не считалось позором. Камикадзэ предупреждались о необходимости сохранения жизни в случае отсутствия подходящей цели. Здесь действовал тот же принцип: "Твоя жизнь принадлежит императору".

      Хотя зачастую целями камикадзэ были корабли, но наставлениями для армейских "токубецу когекитай" (специальных штурмовых отрядов) предусматривались и наземные цели- укрепления, танки. Имели место случаи применения подобной тактики и против вражеских самолетов в воздухе. Основными целями при этом были тяжелые бомбардировщики "боинг В-29", недоступные для зенитной артиллерии и трудноуязвимые для истребителей. В частности, в 27-м полку 10-й авиадивизии было создано звено специально облегченных истребителей Ки-44-II, предназначенных для уничтожения В-29 тараном. Этим звеном "Синтен" ("Небесная тень") командовал капитан Мацузаки38.

      Какова же была результативность применения камикадзэ? С 25 октября 1944 г. по 21 января 1945 г. в районе Филиппин смертники потопили 22 и повредили 110 кораблей, в том числе были повреждены 2 линкора и 8 авианосцев, а обычные части соответственно - 12 и 25, в том числе 1 линкор. Камикадзэ потеряли при этом 335 самолетов. С 20 марта по 13 августа в районе Окинавы подобное соотношение составило 20 и 217, в том числе повреждены были 10 линкоров и 12 авианосцев против 6 и 45, и среди них поврежден был 1 авианосец. За этот период смертники совершили приблизительно 2500 самолето-вылетов39.

      У о-вов Рюкю соотношение потопленных и поврежденных кораблей для камикадзэ и обычных частей составило 26 и 164 против 2 и 61 корабля. При этом камикадзэ совершили 1900 самолето-вылетов, а обычные части - 3900. В этих операциях японцы потеряли 1900 самолетов камикадзэ и 2255 - в обычных частях. Таким образом, на один потопленный или поврежденный корабль в последней операции пришлось 10 потерянных самолетов у смертников и примерно 35 в обычных частях. Если учесть, что многие самолеты смертников были изношенными (а таких в японской авиации было в 1945 г. больше половины) или просто слишком легкими для борьбы с кораблями обычными средствами, то эффективность операций камикадзэ следует признать высокой40.

      Во время налета на Пёрл-Харбор, когда было потоплено 5 и повреждено 10 кораблей, японцы потеряли лишь 29 самолетов, т. е. потери составили примерно 2 самолета на корабль. Но здесь речь идет о неожиданном, тщательно продуманном, многократно отрепетированном налете, осуществленном лучшими кадрами японской авиации с полноценной довоенной выучкой при практически полном бездействии противовоздушной обороны противника. Ни в одной операции подобного соотношения достигнуто не было. Следует учесть, что действия специальных штурмовых отрядов проходили в условиях господства американцев в воздухе. Например, на Филиппинах атаку совершало меньше половины высланных самолетов (45%), около 40% возвращались на базы по различным причинам, в том числе из-за противодействия истребителей и зенитной артиллерии, остальные 15% оказывались сбитыми. В уже упоминавшемся случае с эсминцем "Лаффи" 11 самолетов были сбиты зенитчиками эсминца, 1 - истребителями. В корабль попало 6 самолетов, остальные промахнулись и рухнули в море. Самолеты-снаряды "Ока" были менее уязвимы во время атаки за счет высокой скорости и небольших размеров, но во многих случаях уничтожались вместе с носителями на подходе к цели. Во время первой попытки запустить летающие бомбы были сбиты все 18 G4M41.

      Как повлияло распространение метода самоубийственных таранов на японскую авиацию в целом? Смертники стали для японского командования таким же "чудесным оружием", как для немецкого - "фау", т. е. средством, с помощью которого они хотели переломить ход войны. На создание оружия для камикадзэ были брошены огромные силы, израсходованы большие средства. Для специальных отрядов не нужны были опытные пилоты, и летчиков учили кое- как. В 1944 г. японские летчики перед боевым вылетом иногда имели налет всего в несколько часов. Для них не нужны были сложные современные машины, вместо них выпускались примитивные "Ока". Это отрицательно действовало на качественный состав японской авиации. Она уже и не пыталась вернуть себе господство в воздухе. Еще более резко выразили эту мысль американцы: "Можно утверждать, что с момента проведения этой атаки (первой атаки камикадзэ) японцы отказались от воздушной войны. С этого времени они уже делали мало попыток восстановить свою авиацию"42.

      Тактика самоубийственного тарана явилась порождением человеконенавистнического общества, в котором жизнь простого солдата ничего не стоила, а пилот был всего лишь дешевым и надежным прибором наведения самолетов и ракет. Нехватку современной техники, отсутствие стройной системы подготовки высококвалифицированного летного состава, неразвитость промышленности японское руководство пыталось возместить варварской системой расходования людских ресурсов, которые в штабах считали более чем достаточными. "Там, где металл и машина слабее иностранных, Япония вталкивала в этот металл человека, солдата... Смертничество - свидетельство авантюрности, дефективности японской военной мысли"43.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. O'Neill R. Suicide Squads. Lnd. 1981, p. 135.
      2. Millot B. L'epopee kamikadze. P. 1970; Хасимото Мотицура. Потопленные. М. 1956.
      3. Икута М. Записки о специальных атаках. - Коку-фан, 1979, N 2, с. 83
      4. Green W., Fricker J. The Air Force of the World. Lnd. 1958, p. 186.
      5. Можейко И. В. "Западный ветер - ясная погода". М. 1984, с. 315.
      6. Икта М. Ук. соч. - Коку-фан, 1979, N 1, с. 82.
      7. Сато С. Воспоминания о воздушных боях "Зеро" и "Сиден-каи". - Коку-фан 1979, N 3, с. 74.
      8. Green W. War Planes of the Second World War. Vol. 4. Lnd. 1961, pp. 103, 190.
      9. Хаттори Т. Япония в войне 1941 - 1945. М. 1973, с. 453 - 456.
      10. Холмс У. Победа под водой. М. 1968, с. 417.
      11. Nemecek V. Vojenska letadla. Sv. 3. Praha. 1977, s. 204.
      12. Соловьев В. А. Идеология шовинизма и национализма на службе японских агрессоров в годы второй мировой войны. В кн.: Разгром японского милитаризма во второй мировой войне. М. 1986, с. 282 сл.
      13. O'Neill R. Op. cit., p. 119; Соловьев В. А. Ук. соч., с. 285.
      14. Финал. М. 1966, с. 24.
      15. O'Neill R. Op. cit., p. 135.
      16. Smith P. C. The Story of the Torpedo Bomber. Lnd. 1974, p. 76.
      17. O'Neill R. Op. cit., pp. 136 - 137.
      18. Икута М. Ук. соч. - Коку-фан, 1979, N 1, с. 81.
      19. An Oriental Swallow. - Air International, 1975, N 9, p. 82; Сато С. Ук. соч. с. 74
      20. Икута М. Ук. соч. - Коку-фан, 1979, N 1, с. 80 - 81; Masterpiece of Manned Missile. - Air International, 1983, N 7, p. 32.
      21. O'Neill R. Op. cit, p. 138; Икута М. Ук. соч. - Коку-фан, 1979, N 3, с. 81.
      22. Икута М. Ук. соч. - Коку-фан, 1979, N 2, с. 83.
      23. Кампании войны на Тихом океане. М. 1956, с. 412.
      24. Jane's Encyclopedia of Aviation. Vol. 5. Lnd. 1980, pp. 1061 - 1062; Холмс У. Ук. соч., с. 342; Кампании войны на Тихом океане, с. 430.
      25. O'Neill R. Op. cit., p. 274.
      26. Икута М. Ук. соч. - Коку-фан, 1979, N 2, с. 83; Adams A. The Cherry Blossom Squadrons: Born to Die. Tokyo. 1973, pp. 22 - 23; Masterpiece of Manned Missile, p. 32.
      27. Икута М. Ук. соч. - Коку-фан, 1979, N 1, с. 80; O'Neill R. Op. cit., pp. 178 - 179; Adams A. Op. cit., p. 66.
      28. Ми лин С. Камикадзэ - "божественный ветер". - Вокруг света, 1969, N 7, с. 70; Зайцев Е., Тамгинский И. Япония: снова путь милитаризма М. 1985, с. 39.
      29. Adams A. Op. cit., p. 19.
      30. O'Neill R. Op. cit., p. 139; Masterpiece of Manned Missile, p. 32.
      31. Masterpiece of Manned Missile, p. 33.
      32. Ibid., p. 47.
      33. Apple man P. E. Okinawa: the Last Battle. Tokyo. 1960, pp. 97 - 101, 362 - 364; Nemecek V. Nakadzima Ki-115 Curugi. -Letectvi a kosmonautica, 1975, N 20, s. 24; ejusd. Vojenska letadla, s. 192.
      34. Adams A. Op. cit, pp. 19 - 28; Novotny J. Reaktivni sny a skutecnosti "orlu Nipponu". - Letectvi a kosmonautika, 1966, N 6, s. 221.
      35. Холмс У. Ук. соч., с. 401; O'Neill R. Op. cit., pp. 182, 186; "Ohka". - Flieger Revue, 1980, N 4, p. 183; Gawrych W. J., Lityuski A. Samolot mysliwski "ZERO". Warszawa. 1985, s. 13.
      36. O'Neill R. Op. cit., pp. 160, 161, 167.
      37. Adams A. Op. cit., p. 42.
      38. O'Neill R. Op. cit, p. 138; Nakajima Demonology. - Air Enthusiast, 1972 N 7, p. 25.
      39. O'Neill R. Op. cit., pp. 157, 169 - 170.
      40. Кампании войны на Тихом океане, с. 451; Великая Отечественная война Советского Союза. Краткая история. М. 1970, с. 538.
      41. Masataki O., Jiro H. Zero: the Story of Japan's Air War in the Pacific 1941 - 1945. N. Y. 1956, p. 276; O'Neill R. Op. cit, p. 173; Можейко И. В Ук. соч., с. 231.
      42. Кампании войны на Тихом океане, с. 362.
      43. Финал, с. 311 - 312.

      Вопросы истории. - 1989. - № 3. - С. 146-156.