Saygo

Становление Османской империи

595 сообщений в этой теме

В.И. ШЕРЕМЕТ. СТАНОВЛЕНИЕ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ. XIII-XVI вв.

700-летие османской государственности (1299-1999) - событие, отмеченное ООН и по-разному встреченное общественностью и учеными различных стран. Оставим в стороне острые политические оценки и ретроспекции тенденциозного характера, которые в избытке появились в связи с этой - условной - датой.

Автора подвигли на заявленные очерки отнюдь не юбилейные штудии. Речь могла бы идти прежде всего об удовлетворении острого и непраздного любопытства широкой общественности к "образу соседа". Два южных соседа России - Турция и Иран - неизменно присутствуют в ментальном поле россиянина. Персидские сказки как норма детского чтения и турецкие обиходные слова в русском языке, элементы быта и культуры турок и иранцев, которые уже не осознаются у нас ни чуждыми, ни тем более принадлежащими "супостату" - противнику, наконец, поразительная открытость "берега турецкого" русскому туристическому нашествию (с Ираном - существенно сложнее) - множество обстоятельств заставляет османиста ответить на ряд вопросов о стране соседа.

Эволюция "образа соседа", восприятие исторического наследия наиболее полно, на взгляд автора, реализуются через осмысление роли и места "соседа" в мировом цивилизационном процессе. Многоплановость таких образов и очевидная неразработанность имагологии как науки об "образе соседа" заставила автора прибегнуть к жанру исторического очерка, традиционного для российской ориенталистики и более всего отвечающего задачам создать научно достоверный и жизненно близкий все тот же образ соседей по пространству и географическому историческому прошлому1.

СТАНОВЛЕНИЕ БЕИЛИКА

Европа еще не остыла от Крестовых походов, как с Востока потянуло опаляющим жаром новых войн. Сначала у границ усталой Византии, а затем и дальше - на пыльных дорогах Балкан, истоптанных крестоносцами, появились молчаливые смуглые всадники. Во второй половине XIII - начале XIV в. на полуострове Малая Азия, или иначе в Анатолии, начала складываться новая держава - Османская империя. Ее становление, как вся специфика цивилизационного типа, была напрямую связана с военно-миграционными процессами.

Суть дела в том, что вторая (после сельджуков) волна переселения тюркского этноса в Малую Азию из далеких просторов Центральной Азии была инициирована мощным давлением татаро-монгольского вторжения; поток этот как бы разбился на несколько направлений.

Часть сил под общепринятым условным названием татаро-монгольских войск устремилась в направлении раздробленных, ослабленных междоусобицами восточнославянских княжеств, расположенных к западу от Волги. Вскоре татаро-монголы покорили почти всю Древнюю Русь.

Другая часть сил вторжения двинулась через Иран и Среднюю Азию по направлению к Средиземному морю. Они как бы гнали перед собой волны разрозненных и немногочисленных, но воинственных тюркских племен. В 1243 г. татаро-монголы разгромили в Малой Азии войска сельджукидов. К этому же времени их войска разбили и киевских князей. Установить в Малой Азии такую же централизованную систему власти, как на Руси, татаро-монгольские полководцы не смогли. И сил не хватило, и Византия еще довольно крепко держалась, да и Иран оставался в тылу продвигавшихся к западу войск.

В Западной и Центральной Анатолии сложилось почти 20 мелких княжеств, лишь формально признававших вассальную зависимость от монгольских правителей, оставшихся далеко на востоке, в сердце Центральной Азии. Эти княжества, или бейлики (от слова "бей" - правитель) населяли отступившие под натиском войск Чингизхана и его преемников кочевые тюрки и осевшие еще раньше в Анатолии кочевые и полукочевые племена тюркского корня.

Племена говорили на одном, с диалектальными различиями языке, были отрезаны Ордой от ставшей недосягаемой родины - далекого Туркестана. Естественным состоянием их были вооруженная мобильность мужчин и военно-кочевой в целом образ жизни. Часть вольных или невольных переселенцев воевала друг с другом и с соседями - византийцами, греками, армянами, персами, арабами; другие тоже сражались, но больше занимались земледелием и пасли скот. Те и другие группы тюркских переселенцев замещали друг друга в общем цивилизационном потоке. Объединяло и воинов, и пастухов-земледельцев общее сознание: чтобы выжить в чужих землях, надо было крепко держаться за собрата-соседа и хорошо владеть оружием.

Выделяются умелые военные вожди - эмиры, бей, бродячие проповедники - дервиши, исламские (мусульманские) руководители - баба (буквально - отец), или шейхи. Вожди: светские - эмиры, т.е. "повелевающие", и религиозные "отцы" объединяли своих воинственных собратьев силой оружия и силой убеждения - слова. Вокруг эмиров сложились дружины воинов, фактически профессионалов. А куда направить горячего скакуна и острый, изогнутый, как серп молодой луны, клинок из голубоватой стали - на это указывали вожди религиозные. Любая война с "неверными", т.е. людьми другой веры, была делом вполне богоугодным и очень выгодным. Устойчивое противостояние всему инакоустроенному, иначе газават ("победоносные действия за веру"), как системное качество помогло выжить наиболее компактному, крепкому бейлику на северо-западе Малой Азии.

Здесь правил первый независимый бей по имени Осман (1288-1324). От его имени государство стало называться Османская держава, а позднее по-западному - империя - и проживали тут турки-османы. Оно просуществовало как монархия (султанат) до 1922 г., т.е. непрерывно и при одной и той же османской династии, что весьма раритетно для мировой истории, почти 700 лет!

Сам Осман и его ближайшие преемники Орхан (1314-1362) Мурад I (1362-1389) и Баязид I (1389-1402) были людьми лично очень храбрыми и умелыми в бою (иначе какой пример воинам?), необычайно деятельными, энергичными и расчетливыми в политике. При этом они умели точно просчитывать свое место в окружающем мире, чужеродном в этническом, социальном и культурно-религиозном смыслах.

Во-первых, бей османиды взяли за пример жизнь пророка Мухаммеда и его праведных сподвижников - халифов, которые при жизни только одного поколения мечом и Кораном создали Великий Арабский халифат. "Мы правим, мы повелеваем, - считали они, - значит, и мы отмечены милостью Аллаха!"

Во-вторых, и это было не менее важно, их владение, т.е. их бейлик, оказался вдали от ордынских наместников-баскаков, столь же беспощадных в Азии, как и на Руси. Соседство Византии, которая вначале благосклонно взирала на новых воинственных соседей-турок, как бы отгородивших Византию и от арабов, и от ордынцев, первые османские правители, или султаны, использовали с выгодой для себя.

Они хотели и умели учиться. Всему - и военному делу у опытной великой державы "ромеев" Византии, в первую очередь. Кроме того, турки перенимали опыт тысячелетнего управления государством, искусства византийской тонкой, построенной на разведке и личных преемственных связях дипломатии, а также налаженной веками организации земледельческих работ в Анатолии, житнице древнего мира, которая вскормила хеттов и допотопные цивилизации. Если где-то утвердилась сильная власть и раскинулись тучные поля, то туда и направят свои кибитки все новые и новые переселенцы из тюрских племен. Они вливались в османский бейлик, создавали по соседству с османидами свои поселения, которые впоследствии, когда добровольно, а когда хитростью или оружием, присоединялись к бейлику. Нетерпимость к соперникам, фанатическая устремленность к подчинению всего инакого, неосманского, были заложены в генотипе молодой государственной системы.
К началу 50-х годов XIV в. турки-османы уже поили своих коней в водах Босфора, жадно поглядывая на пока неприступный византийский Константинополь. Они укрепились в г. Бруса (Бурса), в некогда богатых византийских городах Никея (Изник) и Никомедия (Измит). Далее, за проливами Босфор и Дарданеллы, простирались богатые и вечно конфликтовавшие балканские земли. Османы ждали своего часа, готовились к мощному рывку в Восточную Европу, укрепляли, не формулируя такой постулат, свою социально-экономическую систему и государственное устройство. В основе экономической и политической организации османидов лежала военно-ленная система.

Заложенная при первых султанах династии Османов, эта система стала стержнем османского государства и одновременно - основой и воплощением мощной боевой организации, три столетия подряд осуществлявшей распространение и удержание османского господства в Азии, Северной Африке и на Балканах.

Военно-ленная система как специфика османидов и как аналог подобных структур в других странах Востока складывалась постепенно; на это ушло около 100 лет. Она оформилась к середине XV в., т.е. ко времени падения Константинополя в 1453 г. Отдельные позиции военно-ленной системы сложились и упрочились именно в ходе завоевательных походов турок на Балканы, начиная примерно с 1352-1357 гг., т.е. в период, предшествовавший падению Византии.

Военно-ленная система доказала свою относительную устойчивость уже тем, что с изменениями, надломами и подправлениями просуществовала с XIV в. до середины XIX в., т.е. пять столетий. Она была введена "сверху" - султанами и отменена была тоже "сверху", когда полностью изжила себя и не позволяла туркам войти - не формально, как временный военный союзник, а как партнер, готовый адаптироваться к новым условиям, - в складывавшееся сообщество европейских держав, когда шел этап завершения первой промышленной революции.

В основе военно-ленной системы лежала идея абсолютной собственности османского султаната на всю имевшуюся и вновь мирно присоединявшуюся либо вооруженной силой захватывавшуюся землю. На условии обязательной, в первую очередь военной, службы лично султану ленник, или сипахи (что значит "вооруженных воин на коне"), получал в держание (не в собственность!) земельный надел. В зависимости от величины подати, которая собиралась, наделы назывались зеамет (примерно 20-100 тыс. акче в год, т.е. серебряных монеток весом по 1 грамму серебра), или тимар (если подать с надела составляла от 3 до 20 тыс. акче). Были очень крупные наделы - хассы, с которых подать превышала 100 тыс. акче, т.е. 100 тыс. грамм серебра в год. Но эти наделы получала только высшая знать и только на время активной службы.

Держатели наделов назывались тимариоты, и вся система называется тимарная, или военно-ленная.
Примечательно, что пока турки не заняли много земель на Балканах, сипахи, т.е. военный ленник, имел право только на какую-то не очень значительную долю подати с завоеванных земель. Все остальное шло на дальнейшее расширение экспансии, т.е. на сугубо военные цели.

Сипахи был лично заинтересован в увеличении своей доли, в новых успешных походах. От его длительной, на всю жизнь службы, от оцененных очевидцами подвигов и от личной преданности султану зависело получение (или утрата, было и такое!) новых тимаров и зеаметов. Тем более что передать по наследству надел было нельзя. Сыновья сипахи с детства учились военному делу, но добывать свой надел им предстояло самостоятельно, своим мечом, личной службой и личной верностью султану.

С годами сложилась самая многочисленная прослойка военной структуры - "мужи меча". Их задачей была военная служба в рядах конного войска с юности - едва мальчик начинал стремена ногами доставать - и до старости, пока рука держала ятаган, особый меч (буквально - "укладывающий врага на месте"). Одновременно сипахи отвечал за "тишину и порядок" в своем наделе и за исправное поступление всех налогов в казну. Вооружался сам и содержал за свой счет положенное количество воинов.

Дело не простое, если учесть, что Османская империя фактически не знала крепостного права. Формально любой крестьянин-общинник и самый приближенный к трону сипахи были равны и лично свободны. Идея осознанной, как неотъемлемая часть жизни, воинской службы султану, тени Аллаха на Земле, пронизывала все существование турка-османа.

Это было общество воинов, живших войной и во имя новых войн. Новые земли увеличивали количество сипахиев. Росла численность армии, возрастали ее возможности к захвату новых земель. Причем крепостное право на захваченных землях, если оно там было до прихода османов, фактически отменялось. До турок-османов в Малой Азии были распространены поселения с этнически смешанным населением, а веротерпимость первых османидов и доступность перехода в ислам местного населения делали переход в состав воинов - основной общественной силы нового государства - первопоселенцев Малой Азии (греков, армян, курдов, славян, грузин и т.д.) и первопришельцев (огузов, туркмен, сельджуков и т.д.) явлением вплоть до XV в. обыденным. Исследования отечественных и зарубежных, в частности турецких, османистов дают основания полагать, что этногенез турок в Малой Азии реализовался как в процессе хозяйственного освоения анатолийских земель, так и военного расширения османского бейлика.

Военную силу конного войска латников-сипахи удачно дополняли пешие постоянные части, состоявшие на полном казенном содержании, под названием янычары, или "новое войско". Созданные еще при Орхане I из добровольцев-военнопленных в качестве ударного пехотного отряда, янычары к концу XIV в. приобрели общепризнанную славу лучшей в мире пехоты. И оставались таковой почти 300 лет.

Постепенно, с утратой открытости начального этапа государства османидов, янычар стали набирать из детей славянского, албанского, греческого населения Балкан в порядке "налога кровью" - девширме. Мальчиков 6-8 лет обращали в ислам, воспитывали в турецких семьях наравне с родными детьми, учили военному делу и с детства прививали им чувство безграничной веры в турецкого (османского) султана и уверенность в превосходстве янычарского боевого братства над всем остальным миром.

Лишенные семьи, жившие до конца дней в казармах, эти дети разных народов были преданы только своему корпусу, как семье. Они умели хорошо профессионально воевать и, подчиняясь только воле султана и его представителей, как бы уравновешивали в государственном устройстве тимариотов, имевших и искавших собственность. В военном деле они дополняли конных рыцарей - сипахи. Янычары часто сидели за спиной мчавшегося на прорыв сипахи и, соскочив с седла, рубились в пешем строю. Вместе они - янычары и сипахи - были непреодолимой силой для разобщенных, слабо дисциплинированных рыцарей и ополченцев центральноевропейских и балканских государств. Они же воплощали этническое слияние и религиозное единство под знаменем ислама, бесконечное разнообразие этносов и общественных устройств, унаследованных османскими правителями в Малой Азии и на первых завоеванных ими землях Балкан.

Военно-ленная система была упорядочена, кодифицирована в первой половине XV в. Ее сутью стала централизованная власть над главным богатством во все времена - собственностью на землю, состоявшей из мелких условных держаний воинов-сипахи при наличии немногих частных, передаваемых по наследству богатых земель мусульманского духовенства и высшей знати. Причем частные владения в большинстве своем появлялись на территориях, захваченных во время военных походов на Балканах и в других регионах.

ВНЕШНЯЯ ЭКСПАНСИЯ ОСМАНИДОВ

Первые крупные победы и первые захваты турки-османы совершили уже при втором своем правителе - Орхане в 50-х годах XIV в. Примерно за 30 лет, т.е. при жизни одного поколения воинов, они заняли значительную часть Балкан. Это удалось прежде всего потому, что пришлые турки использовали бесконечные распри и столкновения местных правителей. Кроме того, тюркские номады несколько веков (до османидов) уже нанимались на военную службу к многочисленным претендентам на византийский престол и использовали ситуацию в свою пользу. Все правители нуждались в крепкой руке и остром клинке тюркских наемников. Однако именно османиды поставили и реализовали далеко идущие цели. Они даже перенесли свою столицу из Малой Азии в Адрианополь (сегодня - Эдирне) и, оставив Константинополь в тылу, все силы бросили на Сербию и Болгарию.

Battle_on_Kosovo1389.jpg
Картина Адама Стефановича "Бой на Косове"


В 1389 г. в жестокой битве на Косовом Поле турки разбили храбрых, но плохо дисциплинированных сербов и боснийцев. Сербское государство потеряло независимость (эта дата и сегодня в Сербии отмечается как день национальной трагедии). В течение следующих семи лет турки-османы разгромили Болгарское государство (1393 гг.), нанесли поражение объединенным силам венгров, валахов, болгар и западноевропейских крестоносцев (1396 г.). Византия потеряла своих христианских союзников в борьбе с османами и стала платить дань султану.

Вторжение в 1402 г. войск великого завоевателя Азии Тимура (Тамерлана, 1370-1405 гг.) на полсотни лет приостановило распространение османской экспансии в Европу. Впрочем, борьба с Тимуром велась на просторах Малой Азии беспощадная, крайне истощила местные сообщества, и османиды были близки к полному разгрому. Но они уже опирались не только на анатолийские владения.
В новых балканских землях турки притаились, накопили силы и к 1446 г., когда угрозы сокрушительного удара со стороны преемников Тимура не было, овладели даже самым югом Балканского полуострова - Мореей. Константинополь теперь стал близкой и вполне доступной целью османов. Фактически турки стояли под его стенами более 50 лет - с 1396 г., когда на азиатском берегу Босфора они построили сильную крепость Анадолу-хисар. Вероятно, это была самая долгая осада в мировой истории.

Мехмед II Фатих (1451-1481 гг.) претворил в жизнь цель четырех поколений турок-османов. 22 мая 1453 г. после длительной, умело организованной осады и яростного штурма пала древняя столица Византии. Вместе с тремя другими датами - открытием Христофором Колумбом пути в Америку (1492 г.), изгнанием потомков арабских завоевателей (мавров) из Испании (в том же году) и вновь освоенным проходом из Европы в Индийский океан вокруг мыса Доброй Надежды на юге Африки - дата падения Восточной Римской империи (Византии) открывала новую страницу, новую историю в жизни тогдашнего обитаемого мира. Это и есть цивилизационно значимая, иначе бифуркационная, точка в развитии обществ Европы, Азии и Америки.

Султан Мехмед II, прозванный Фатихом, т.е. Победоносцем, Завоевателем, перенес сюда столицу Османской империи, которая и по сегодняшний день носит турецкое название Истанбул (Стамбул).
Последний восточно-римский император Константин XI Палеолог погиб в бою. Детей он не имел. Султан настойчиво приглашал к себе на службу, под покровительство его племянников - вероятно, чтобы взять под контроль судьбу императорской короны Византии. Из трех прямых наследников византийского императорского титула на службу к турецкому султану поступил и всю жизнь прожил при султане младший из братьев - Мануил. Его старший брат Андрей и их сестра Софья-Зоя Палеолог оказались после 1470 г. в Москве, где Софья - наследница византийского трона - стала женой Великого князя Московского Ивана III. Мехмед II до самой смерти в 1481 г. не мог смириться с этой потерей, а также с тем, что после 1480 г. Московское государство окончательно избавилось от тюркско-монгольского господства Золотой Орды. Впрочем, единственное, что османиды смогли противопоставить укреплению Московского государства, - это овладение северными водами Черного моря.

В 1475 г. сильная турецкая армия заставила Крымское ханство признать себя данником турок. На три века Крым стал форпостом османской цивилизации в Северном Причерноморье, мощным антимосковским оружием османидов.

Столица Османской империи Стамбул была выгодно расположена на пересечении мировых торговых путей, в ней жили тысячи умелых ремесленников, были огромные запасы оружия и товаров Средиземноморья и Причерноморья. Все эти возможности покоритель Вечного города Мехмед II хорошо использовал для новых военных походов. Окончательно были подчинены Сербия, Босния, юг Греции, а также дунайские княжества - Молдавия и Валахия. После 30 лет боев турки заняли большую часть Албании. Независимой осталась маленькая героическая Черногория. В 1480 г. была сделана попытка захватить юг Италии, но она оказалась неудачной и от Южной Европы османы все внимание перенесли на более освоенные направления экспансии.

Преемники Мехмеда II продолжали его политику в трех главных направлениях: Юго-Восточная Европа, Северная Африка (Египет, Алжир, Тунис) и земли Аравийского полуострова. Наносились удары по Ирану и Закавказью. В 1569-1571 гг. были сделаны попытки отбить у Ивана Грозного Астрахань и, возможно, Казань и тем самым обойти с севера главного соперника на Востоке - Иран.

В русских землях турки были наголову разгромлены и обессилены. В Европе османы потерпели в 1571 г. сокрушительное морское поражение при Лепанто (Греция). В 1606 г. на территории Венгрии был подписан договор Османской империи с Австрией, фактически остановивший продвижение турок в Европу.

Тем не менее это была одна из самых мощных мировых империй. Ее силу составили не только военные походы, но и систематическое внимание султанов к государственному устройству империи. Это было главным условием столь долгого существования, почти семь веков, этого цивилизационного типа общества.

РАЗВИТИЕ СТРУКТУРЫ ВЛАСТИ

К XVI в. сложилась довольно гибкая система управления собственно османско-турецкими территориями в Малой Азии и вновь завоеванными землями. Своего рода испытательным полигоном систем управления стали Балканы. Турки установили свои военные и политические порядки таким образом, чтобы отделить "свои" Балканы от остальной Европы "барьером из копий" (военной силы) и новых законов. Османы-захватчики сильно отличались по экономическому и культурному уровню, по религии и в меньшей степени этнически - в связи с наличием большего нетюркского компонента - от христиан, преимущественно славян, греков, молдаван и валахов, живших на Балканах. Причем балканцев численно было во много раз больше, чем османских захватчиков.

Османиды хорошо понимали, что одной военной силой покоренные народы не удержать. Они передоверяли (или сохраняли) фактическую власть многим местным правителям. Но только тем, которые выразили им покорность - сложили оружие и приняли ислам, религию победителей.

Поощрялись создание исламских религиозно-культурных центров и переход простого люда в ислам. Формально новообращенные мусульмане уравнивались с завоевателями и переходили от своих христианских хозяев под "милостивую руку исламского султана". На деле чаще всего получалось так, что правители и держатели земли из местной знати были мусульманами, а основная масса крестьян и ремесленников оставалась христианской.

Конечно, исламизировать, т.е. обратить в ислам, городской люд было легче - компактно жили. Поэтому на Балканах сложилось так, что город, где обосновались власти и знать, был мусульманским, а деревня оставалась христианской. Это было весьма зыбкое, неустойчивое равновесие, существовавшее за счет придавленности экономического развития балканской периферии османским центром власти.

Османские правители сумели, впрочем, воспользоваться массовым недовольством православного населения в Византии и на Балканах заключенной по инициативе Константинополя в 1439 г. унией (союзом) православной и католической церквей при главенстве Папы Римского над всем христианским миром. На Балканах веками помнили чудовищные жестокости пришельцев с Запада - католических рыцарей времен Крестовых походов, боялись усиления крепостничества, разрушительных налогов и в целом окатоличивания, вероятно, больше, чем внешне простых и понятных в своей уравнительности идей ислама.

Главное - османиды, захватывая власть, не отбирали у местного крестьянина землю, которую он обрабатывал поколение за поколением, а что происходило в далеком городе на Босфоре, где сидел султан, и что он планировал, никто толком не знал. Так продолжалось до определенного уровня развития общественного сознания, но это уже произойдет в эпоху Возрождения Балкан (середина XVIII-XIX в.).

Стремительное расширение Османской империи за счет разнородных по религиям, этническому происхождению, культурному и экономическому уровню народов заставило турок использовать систему капитуляций ("капитула" - "раздел", "глава").

Это понятие вошло в историю как соглашения, или договоры, османских султанов с европейскими монархами. Договоры имели главы, или капитулы, определявшие порядок отношений между мусульманской Османской и христианскими державами. Первоначально, т.е. в XV-XVII вв., военная Османская империя из милости "даровала" по капитуляциям какие-то выгоды: по налогам, по ввозу-вывозу товаров, другие привилегии, например, французским, генуэзским, английским и иным торговцам на султанских территориях.

Османиды полагали (или хотели, чтобы так было), будто все европейцы голодают и плохо одеты. Дипломатов и торговцев из Европы мыли в банях (что было порой очень полезно), кормили из рук, вкладывая в рот - высокое уважение! - отменные шашлыки и роскошные фрукты, набрасывали им на плечи дорогие кафтаны. Иногда это были меха, купленные у русских торговцев. Но все это делалось в весьма пренебрежительной форме, умалявшей личное достоинство человека. Отсюда - и устоявшееся понимание капитуляции как символа унижения.

Первый проект договора - капитуляции, ставшего прообразом многих последующих, был выработан между Османской империей и Францией в 1536 г. Французы получили право торговать на всей территории империи, при этом пошлины с них взимались такие же, как с подданных султана. Аналогичные права получали турецкие торговцы во всех владениях французского короля. "Капитуляционная" суть договора заключалась в другом - Турция соглашалась на осуществление двойного судопроизводства на своей территории, т.е. основанного и на исламском праве, и на законах Франции, которыми руководствовались французские консульские суды. Предписания кади (мусульманского судьи) могли игнорироваться иностранными подданными; предписания консульского суда носили обязательный характер для османских подданных.

Кроме того, Франция получила право протектората над христианами-католиками в пределах государственных границ Османской империи. Все торговые корабли, кроме венецианских, в подконтрольных османским властям водах Средиземного моря отныне обязаны были нести - а следовательно, покупать право на это - французский флаг. Черное море осталось закрытым для всех европейцев без исключения.

В XVII-XVIII вв. западные державы уже не нуждались в "султанских милостях", а требовали и силой добивались их, но термин "капитуляция" как сдача на милость победителя закрепился.

Другой стороной проблемы было включение в систему капитуляций отношений османского султана с теми правителями, которые вошли в империю на особых правах, т.е. имели стабильные оговоренные льготы, например, Молдавии и Валахии, некоторых островов Средиземноморья (о. Самос). Это касалось не только торговых, но и религиозно-административных проблем местного управления.

Так, на принципах соглашений, т.е. капитуляций, строились отношения султана и главы православных христиан - Вселенского Патриарха. Он жил в Стамбуле под полной и постоянной защитой турецкого султана. В течение пяти веков султан и патриарх (обычно из греков) поддерживали, опираясь на взаимное капитуляционное соглашение, сложившийся порядок османского правления на Балканах. Это позволяло и туркам- правителям, и верхушке христианской церкви получать - каждому свою - немалую долю прибыли от эксплуатации местного населения. Султан и патриарх нуждались друг в друге. Это был редкий цивилизационный феномен.

Таким образом, система капитуляций носила фактически тройной характер, а общее руководство капитуляциями, как торговыми, так и религиозно-административными, осуществляло ведомство иностранных дел. Позднее, в XVIII-XIX вв., на капитуляционной основе стали строиться отношения не только с православными подданными, но и с приверженцами других религий - подданными султана.

При Сулеймане I (1520-1566 гг.), прозванном Кануни, т.е. Законодателем, Османская империя стала мировой державой. Окончательно сложилась и закостенела система внутренних связей империи. Личность, особа султана стала воплощением полноты власти в империи. Это была даже не пирамида власти, как принято говорить, а настоящая вертикаль власти, где все сановники, даже самые высшие, были лишь исполнителями воли султана, или падишаха. Принцип восточной деспотии, о котором обычно говорят на уроках истории Древнего мира, когда вся земля принадлежит Правителю, а его воля ограничена только Богом, в Османской империи нашел реальное воплощение.

Султан был верховным владельцем земли, главнокомандующим всеми мусульманскими войсками в войне с "неверными", а также примерно с 1517 г. халифом - высшим духовным вождем мусульман не только Османской империи, но и всего мира, от Гибралтара до Китая. Это прибавляло значимости и авторитета султану-правителю.

От имени султана административную власть осуществлял великий везир ("главнонаблюдающий"). Эта должность существовала с 1327 по 1922 г. непрерывно, что является одной из специфических черт властной системы османидов.

Духовная власть не передавалась, а только перепоручалась шейх уль- исламу, т.е. высшему мусульманскому духовному лицу.

Каждый из высших двух лиц империи имел свои ведомства. Великому везиру подчинялись дела военные, гражданские, финансовые, иностранные и все виды хозяйственной жизни. Шейх уль-исламу были подотчетны вопросы юстиции, судебное дело, школьное дело, а главное - вся духовная жизнь империи, включая образование, и руководство огромными земельными владениями мусульманского духовенства. Шейх уль-ислам обладал уникальным правом одобрить (или не одобрить) любое решение властей с точки зрения Корана и норм мусульманского права. Даже указы султана нуждались в его одобрении.

Руководители главных государственных ведомств, иначе - везиры, виднейшие мусульманские правоведы - улемы - и особо приглашенные высшие сановники составляли Августейший Диван - совещательный орган при султане. Формально все высшие чины империи считались "рабами султана". Их жизнь и имущество принадлежали повелителю. Причем буквально. В любой момент палач мог накинуть шнурок на шею любого чиновника, хоть великого везира. Правда, великий везир имел особую привилегию - его отрубленная голова "покоилась" при случае на богатом серебряном блюде. Головы всех прочих сановников попадали на подносы деревянные. При такой системе казни чиновников всех рангов осуществлялись "для примера". В итоге процветали воровство и взяточничество по принципу "хватай, пока жив".

Все население страны делилось на две категории. Первая - придворные, военные, гражданские и мусульманские чиновники. Они не платили налогов и составляли правящую, высшую ступень османского общества. Вторая группа - это те, кто платил налоги. И мусульмане, и христиане.

Это обстоятельство давало формальный повод говорить, что в империи османов XVI-XVIII вв. люди равны перед султаном. Одни страдают, но управляют, другие мучатся, но исправно платят налоги. В жизни, естественно, все было иначе. Действительно, крепостного права не было. Положение немусульман, однако, было приниженным. Они были фактически и юридически неполноправными подданными уже потому, что они и налогов платили неизмеримо больше, и их свидетельства в суде не принимались. Не брали христиан ни на воинскую службу, ни на какие-либо самые мелкие административные должности. Не доверяли, значит, и равенства в принципе не было.

Жесткая централизованная система управления предусматривала деление на области, районы, уезды (с другими, конечно, турецкими названиями). Главное, что в них четко расписывались владения и доходы с них, размеры поступлений в казну. Национальный признак расселения игнорировался, что на Балканах позднее, уже в наше время, послужило дополнительным источником многих конфликтов.

Полнота власти на местах в XVI-XVIII вв. принадлежала бейлербею, позднее - паше, главному начальнику, который отвечал в буквальном смысле головой за поступление налогов в Стамбул. Паша был военным и одновременно гражданским правителем. Ему же принадлежала высшая полицейская власть. Деятельность правителя любого ранга регламентировалась специальными канунами - законами, которые издавались в Стамбуле. Подотчетны такие правители были лично верховной власти - султану.

Главной фигурой в административно-судебной системе был кади, мусульманский судья, подчинявшийся шейх уль-исламу. На основе мусульманского права кади руководили повседневной жизнью мусульман. Причем настолько "деятельно" и "предметно", что к кади люди шли жаловаться на обмер-обвес на базаре, на супружескую неверность, на порку, которой, по мнению пострадавшего, отец "не по делу" подверг сына, и на многое другое из мелочей повседневной жизни.

Постепенно жизнь немусульман перешла в ведение (за исключением уплаты налогов) местных религиозно-национальных общин, или миллетов. Малозначащие в XIV-XV вв., они приобрели большой вес в XVIII-XIX вв. потому, что получили право от имени султана собирать налоги с единоверцев. Постепенно на миллеты стали распространяться капитуляционные права, которые турецкие власти предоставляли подданным европейских держав в Турции.

Вопреки стремлению султанской власти предельно ужесточить и контролировать "вертикаль власти", сама практика захватов чужих земель и необходимость ими управлять раскачивала эту вертикаль за счет различных отклонений от первоначальных правил.

Становление османского варианта цивилизации в целом укладывалось в апробированные самим историческим процессом рамки. Сюда можно включить социо-культурную и экономическую подготовленность малоазиатского региона вобрать и ассимилировать компактные массы тюрков-номадов (VI-XII вв.); военно-кочевое устройство последних пришельцев-тюрок в Малую Азию (XII-XIII вв.), которое трансформировалось в военно-ленное устройство под воздействием имевшихся форм и методов власти и ведения хозяйства; хрупкое равновесие между экспансией и обороной Османского бейлика (затем Османского государства), нарушавшееся османидами в пользу экспансии тем чаще, чем разобщеннее был сопредельный мир - на западе и юге Анатолии, на Балканах. Балканские территории стали объектом, затем опорой и сравнительно прочным тылом для османидов периода противостояния Тимуру, междоусобиц и формирования устойчивых структур властной султанской вертикали.

Приобретение все большего количества специфических черт в ущерб тому общемировому процессу, который несло Возрождение, и стремление скорее сохранить прошлое, чем адаптироваться к переменам в Европе, ряд военных поражений как следствие опоры османидов XIV-XVI вв. исключительно на силовые решения конфликтов с соседями, экономическая дезинтеграция - вот далеко не исчерпывающий перечень признаков османской ветви цивилизации на стадии отделения от общемирового цивилизационного ствола.

События и процессы Нового времени вызвали губительное для любой цивилизации противоречие - либо конвертироваться до схлопывания в кажущееся стабильным прошлое, либо приспосабливаться к неопределенному и динамичному будущему. Османиды вступали в эпоху перемен.

Освещение дальнейших этапов развития Османской империи и причин ее распада - тема отдельной статьи.


1. Теме становления Османской империи посвящена обширная литература, в частности, см.: Миллер А.Ф.Краткая история Турции. М., 1948; Аграрный строй Османской империи XV-XVII вв. Документы и материалы. М., 1963; Новичев А.Д. Турция. Краткая история. М., 1965; Гасратян М.А., Орешкова С.Ф., Петросян Ю.А.Очерки истории Турции. М., 1969; Еремеев Д.Е. Этногенез турок. М., 1971; Книга законов султана Селима I. М., 1983; Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV-XVII вв. М., 1984; Жуков К.А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв. М., 1988; Петросян Ю.А. Османская империя: могущество и гибель. М., 1990; Еремеев Д.Е., Мейер М.С. История Турции в средние века и новое время. М., 1992; Шеремет В.И. Война и бизнес. Власть, деньги и оружие. Европа и Ближний Восток в Новое время. М., 1996; Лорд Кинросс. Расцвет и упадок Османской империи. Под редакцией М.С. Мейера. М., 1999; Самборский В. Прекраснейшая. Историко-документальное повествование из жизни Османской империи. Журнальный вариант. - Наука и религия, 1995-2000; Hammer-Purgstall J. von. Geschichte des Osmanischen Reiches, Bd. 1-10. Pest., 1827-1835; Akdag М.Turkiyenin Ihtimai ve Iktisadi tarihi. Cilti 1-2. Ankara, 1959-1971; Cahen Cl. Pre-Ottoman Turkey. London, 1968; Inalcik Н.The Ottaman Empire: the Classical Age 1300-1600. London, 1973; Imber C. The Ottaman Empire. 1300-1481. Istanbul, 1990; Shaw St.J. History of the Ottoman Empire and Modern Turkey. V. 1 (1280-1808). Cambridge, 1976; An Economic and Social History of the Ottoman Empire, 1300-1914. Cambridge, 1994; Ozkaya Y. Osmanii Imparatorlugunda Ayanlik. Ankara, 1994.

Новая и новейшая история, 2001, № 1, С. 60-69

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Важной вехой в становлении Османской империи можно считать противостояние с Египетским Мамлюкским султанатом, при том интересно, что изначально никто не предполагал, что мамлюки будут разгромлены так быстро. В этой связи стоит сказать, что ничто не предвещало беды, особенно итоги Первой войны с Мамлюками - да, именно так, знаменитая война 1515-1517 годов была второй войной осман против мамлюков. Давайте поговорим о первой Османо-мамлюкской войне, которое в многом остается в тени Второго. 

 

Итак, осложнение отношении в свете вечноо заигривания Зюлкадарского эмирата и прочих кочевых или полукочевних тюркемен (Варшаки, Рамазаноглары, Ахачарики), а так же решенный в пользу осман "Караманский вопрос" постепенно осложнили отношения между двумя державами и к 1485 году вспыхнула война. Стоит сказать, что в этой войне лидарами двух держав были совершенное разные люди, что и наверно предопределило многое. Так, на место воинственного Мехмета II Фатиха (1444-1446, 1451-1481) у руля османского государства стоял в многом нерешительный Байазид II (1481-1512). В противовес этого, мамлюками тогда руководил один из самых блестящих мамлюков семейства "Бурджи", Каит-бей (1468-1496). Коротко о войне по моей реконструкции:

 

Весной 1485 года османы и Зюлкадары взяли Адану в Киликии, этим фактически развязав войну против Мамлюкского султаната, который не остался в долгу и в 15.03.1486-ом году в битве у Аданы разбила осман и зулкадаров, попутно вернув себя утраченные владения. 

 

Османы перебросили на ТВД новые, более крупные силы и летом 1487 года вторглись в Западную и центральную часть Киликии, передав все огню и мечу. В итоге уже к весне 1488 года пали мамлюкские  крепости Айас, Сис (бывшее царство киликейских армян) и Коварайл. В свою очередь Зюлкадари захватили рядь укрепленных пунктов на Востоке Киликии, в том числе Айнтаб, Ромкла, Баграс, Гастон и Сарвандикар. В итоге мамлюки потеряли всю Киликию. 

 

Сложивешийся исключительно сложная ситуация требовала от Каит-бея решительных мер и он не подкачал. Мамлюки, как и много раз это делали в войнах с армянами, с крупными силами, чуть ли не с всей армией своей страны, с востока вторглись в Киликию и в битве у Адана 26.08.1488 года, использовав предательства Зюлкадар в время боя, нанесли османской армии тяжелое поражение. В итоге вся Киликия опять пала под контроль Мамлюкского султаната, однако осенью того же года османы все же совершили ряд рейдов в западные и центральные части страны. Тогда же они взяли частичный реванш, разбив относительно небольшой отряд мамлюков в битве у Селевкии.

 

Итак, военные действии по большому счету не дали решительного преимущество не одной из сторон - османы не смогли обосноваться в Киликии, а мамлюки с трудом отбились. В итоге уже в 1490-ом году были начаты переговоры, которые завершились миром 1491 года. В итоге, никаких изменении не последовала, если не считать конечно то, что после этой войны османы больше никогда не доверяли Зюлкадарам и 25 лет спустя жестоко напомнили им это предательство.

Изменено пользователем Lion

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Интересен вопрос с первоисточниками данной войны - поскольку собственно оснамснких первоисточников тогда не было, видимо о войне сведения можно найти в египетских источниках...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Gyula Kaldy-Nagy. The First Centuries of the Ottoman Military Organization //  Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae, Vol. 31, No. 2 (1977), pp. 147-183.

Halil Inalcik. Ottoman Methods of Conquest //  Studia Islamica,  No. 2 (1954), pp. 103-129.

Halil Inalcik. Stefan Dusan'dan Osmanh İmparatorluğuna: XV Asırda Hıristiyan Sipahiler ve Menşeleri // Fuad Köprülü Armağanı, İstanbul. 1953. pp. 207-248.

Во второй и третьей статьях есть про христиан-тимариотов. Третья - на турецком языке.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

- Peter Charanis. Cultural Diversity and the Breakdown of Byzantine Power in Asia Minor // Dumbarton Oaks Papers,  Vol. 29 (1975), pp. 1-20.

- Speros Vryonis. Nomadization and Islamization in Asia Minor //  Dumbarton Oaks Papers,  Vol. 29 (1975), pp. 41-71.

- Speros Vryonis. The Decline of Byzantine Civilization in Asia Minor, Eleventh-Fifteenth Century. Remarks on the Dumbarton Oaks Symposium of 1974 // Dumbarton Oaks Papers,  Vol. 29 (1975), pp. 351-356.

- Speros Vryonis. The decline of medieval Hellenism in Asia Minor: and the process of Islamization from the eleventh through the fifteenth century. 1971.

- Speros Vryonis. The Byzantine Legacy and Ottoman Forms // Dumbarton Oaks Papers,  Vol. 23/24 (1969/1970), pp. 251-308

- Alexandru Madgearu. The Asanids: the political and military history of the second Bulgarian Empire (1185–1280). 2017

- István Vásáry. Cumans and Tatars: Oriental Military in the Pre-Ottoman Balkans, 1183-1365. 2005

- John V. A. Fine, John Van Antwerp Fine. The Late Medieval Balkans: A Critical Survey from the Late Twelfth Century to the Ottoman Conquest. 1987.

- Ataullah Bogdan Kopanski. Islamization of Albanians in the Middle Ages: The primary sources and the predicament of the modern historiography //  Islamic Studies,  Vol. 36, No. 2/3, Special Issue: ISLAM IN THE BALKANS (Summer/Autumn 1997), pp. 191-208.

-  Жуков К.А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв. 1988.

- Jürgen Paul. Mongol Aristocrats and Beyliks in Anatolia: A Study of Astarābādī’s Bazm va Razm // Eurasian Studies, IX/1-2. 2011

- Sara Nur Yildiz. Post-Mongol Pastoral Policies in Eastern Anatolia during the Late Middle Ages // Publications de l'Institut Français d'Études Anatoliennes.  Année 2012.  25. pp. 27-48.

- Еремеев Д.Е. Этногенез турок. АН СССР; Главная редакция восточной литературы. 1971.

- Colin Imber. Ibrahim Peçevi on War: a Note on the ‘European Military Revolution’ // Frontiers of Ottoman Studies: State, Province, and the West Volume II. 2005

Islamisation: Comparative Perspectives from History. Edited by A. C. S. Peacock. 2017

Sopov, Aleksandar. Falling like an autumn leaf: the historical visions of the battle of the Maritsa-Meriç River and the quest for a place called Sırp Sındığı. 2007

Gavro A. Škrivanic - Bitka na Marici (26. Septembra 1371. godine), Vojnoistorijski glasnik 3 (jun 1963), str. 71-94.

State and society in the Balkans before and after establishment of Ottoman rule. 2017

- Rudi Paul Lindner. Nomads and Ottomans in Medieval Anatolia. 1983

- Rudi Paul Lindner. Anatolia, 1300-1451 // The Cambridge History of Turkey I: Byzantium to Turkey, 1071-1453. 2009

- Rudi Paul Lindner. Explorations in Ottoman Prehistory. 2007

Speros Vryonis, Jr. Laonicus Chalcocondyles and the Ottoman Budget // International Journal of Middle East Studies, Vol. 7, No. 3 (Jul., 1976), pp. 423-432

 

-  Manzikert to Lepanto. The Byzantine World and the Turks 1071-1571. Papers given at the Nineteenth. Spring Symposium of Byzantine Studies, Birmingham, March 1985 (Byzantinische Forschungen XVI). 1991

- Reconfiguring the Fifteenth-Century Crusade. 2017

- Thomas A. Fudge. The Crusade against Heretics in Bohemia, 1418-1437. Sources and documents for the Hussite Crusades. 2002

 

Onur Usta

Rustam Shukurov

Emanuel Constantin Antoche

Kiril Marinow

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

John V. A. Fine, John Van Antwerp Fine. The Late Medieval Balkans: A Critical Survey from the Late Twelfth Century to the Ottoman Conquest. Pp. 604-611.

Цитата

The last chapters have traced the Ottoman conquest of southeastern Europe. We have seen what happened, but we have not seriously paused to address the  question: How could what began as such a small emirate in northwestern Anatolia have achieved such great success? 


The first point to emphasize is the weakness of the Ottomans' opponents. The Byzantine Empire was no longer an empire and after Dusan's death neither was Serbia. And we have traced the territorial fragmentation of  Serbia, Bulgaria, and the Greek lands. As a result these regions became split into a number of petty principalities in the hands of nobles who fought for their own independence and expansion. Not only did they refuse to co-operate with one another, but they were also frequently at war with one another. We have also noted the general military decline of all the Balkan states. None had large armies, and in their wars usually only hundreds, rather than thousands, were to be found on a given side. The Turks were able to participate in these wars, at first as mercenaries. From their participation they could see the weakness of the Balkan armies and also learn the techniques and strategies of warfare in the Balkans. After the death of Dusan, no state in southeastern Europe was strong enough to prevent the expansion into the Balkans of a state with a large army. 


How did the Ottomans obtain large and strong armies? Probably their geographical position was most responsible. The Ottomans happened to hold the principality nearest to Constantinople.

In the first half of the thirteenth century Muslim states had dominated eastern and central Anatolia, but they had not been able to gain control of the western regions. However, toward mid-century the Mongol invasions dislocated large numbers of Turks from Central Asia and eastern Anatolia. Looking for booty and lands upon which to graze their flocks and settle, many migrated into Anatolia. The Byzantine Empire, after the transfer of its capital to Nicea in 1204, had given Anatolian affairs top priority and had been able to defend its borders in central Anatolia. However, in 1261 the Byzantines regained Constantinople; priorities shifted, and, fearing an attack from Charles of Anjou, the Byzantines became much more concerned with the West. To obtain sufficient troops for their European needs, they denuded their eastern frontier. This enabled the Ottomans—and other emirates — to establish themselves in western Anatolia and to expand. The Ottomans consolidated their position in northwestern Anatolia, and as the Byzantines became involved in foreign and long-term domestic wars in their European provinces, they lost sight of Anatolia and lost it. 


By 1300 much of Anatolia—apart from the nominally Seljuk territories under Ilkhanid rule in the central and eastern parts of the peninsula—was in the hands of one or another of these Turkish emirates. The emirates'  populations were swelling owing to the influx of refugees from Central Asia. These refugees, many of whom were nomads, were difficult to control and caused considerable domestic disorder. Most of the emirates were led by warriors and lacked educated people to administer their territories. To survive they needed ever new conquests and booty. When expansion and booty ceased, they were unable to create efficient financial administrations to raise domestic taxes, and most crumbled from within. Best situated were those emirates in a position to fight Christian states—i.e., Aydin (until the Hospitalers took Smyrna in the middle of the 1340s) and the Ottoman emirate in northwestern Anatolia. And these two states attracted large numbers of would-be ghazis (Muslim warriors for the faith). We need not exaggerate the religious side—fighting for faith and paradise—as a motive. For there was also a strong worldly side to it; one who fought against other Muslims was in theory restricted in the extent he could loot. When one fought against infidels one could loot freely, within the rules governing the division of spoils within the army. Thus many were certainly attracted to the Ottomans for the chance to fight infidels and freely enrich themselves. And whenever I speak of ghazis this materialistic aspect is to be understood. 


The emirate of Osman in northwestern Anatolia had the advantage of bordering on Byzantium, which was Christian territory and, as such, attracted large numbers of these would-be ghazis. Osman's principality also lay on major trade routes between Byzantium on the one hand and Central Asia or Syria on the other, allowing the Ottomans to rob or tax the caravans passing along this route. Thus its location produced considerable wealth. Being the only emirate that bordered on Byzantium not only put the Ottomans in the best position to fight Christians but also meant that they were the Turks most frequently hired as mercenaries in the Balkans by the Byzantines to fight in their domestic and foreign wars from the mid-1340s. The position of the Ottomans improved further from this time as a result of three events: the fall of their rival Aydin to the Hospitalers in the mid-1340s; their absorption of Karasi, giving them control of the southern shore of the Dardanelles, in 1345; and their acquisition in 1354 of Gallipoli on the European side of the Dardanelles, giving them control of the Straits. The Ottomans now had free access to Europe, and from then on the Ottoman emirate became a magnet for thousands of Turcoman nomads who, finding no open pastures in Anatolia, saw marauding in Europe as the best means to alleviate their lot. Thus wars in or against Europe attracted many such nomads and the Osmanli emirate was the point of departure for such activities. 


And so, thousands came to the Ottoman emirate and either joined its armies or else, having expressed loyalty to the Ottoman emir (later sultan), passed on to Europe under their own warlords. In the beginning of their conquests these Turcoman refugees and nomads pushed out on their own against the Christian Balkans. Many of the Turkish conquests in the Balkans into the 1370s were actually carried out by various warlords, often leading bands of these Turcomans. Thus instead of causing domestic problems, they plundered and weakened Balkan territories and eventually even conquered some of these lands. 


Then subsequently the Ottoman sultan could move in with a larger force and take over the conquests carried out by these warlords and their bands. Thus the Ottomans were able to escape population pressure from these nomads, whose numbers regularly grew from new arrivals, by sending them away from the state to settle the lands of their Christian neighbors and thus keep them busy at something useful to the Ottomans. During the later 1370s and after, the Ottomans were able to consolidate their hold not only over the territories taken by these bands but also, by the end of the fourteenth century, to assert their control over the warlords themselves. The Ottomans did so by diluting, and in some cases replacing, the warlords with a new service class, the devsjrme, raised from Christian children levied in the Balkan lands, forcibly converted to Islam, educated, and then enrolled in Ottoman service. For an intelligent elite this service meant posts in the administration; for the rest, assignment in the army as Janissaries. The Janissaries came to balance the older Turkish cavalry and in time came to supersede it as they eventually acquired fire-arms. And the soldiers and administrators from the devsjrme, totally dependent upon the sultan, were able to balance the power of the old Turkish aristocracy for the benefit of the sultan


Thus we may conclude the following: Geography gave the Ottomans access to the Balkans, which, being potentially exploitable and Christian, attracted to their state a large amount of manpower. The other ghazi emirates that lacked Christian neighbors declined when they no longer had proper enemies to keep remunerative warfare going and to keep their states expanding. Without such wars, they had no way to defuse the restless nomads, who became major internal forces of disorder and thereby weakened these states. The Ottomans, however, by dispatching these excessive nomads across the Dardanelles into Europe, were able to keep them engaged in activities useful to their state and outside of the state, thereby preventing them from carrying out internal disturbances


A second problem of the other ghazi states that were led by warriors was the lack of educated people to administer their lands. The Ottomans mastered this problem. Fighting against stubborn resistance from fortresses between 1330 and 1360, Ottoman conquests were relatively slow, making it easier for them to incorporate new conquests into their state. The sultans were also intelligent enough to see the need for experienced, literate administrators, and thus they attracted to their state educated Muslims from the former Seljuk centers in Anatolia. The sultans respected their learning and wisely gave these educated Muslims influence and state positions. The Muslim educated class, known as the ulema, established schools, brought administrative techniques, and also advanced the old Islamic ideal that people of the Book, Christians and Jews, should be allowed to keep their faith if they paid a special tax for this privilege. Thus the Ottoman sultans followed a policy of toleration toward their subjects who belonged to other faiths. And since this policy was practiced, Christians became more willing to surrender to the Ottomans when they found themselves hard pressed. That the Ottoman rulers were receptive to the ulema's teachings made them more respectful of civilization; it also made them see the need to establish efficient administrative institutions. 


The quality of the sultans and their talent for organization also contributed heavily to Ottoman success. The sultan was a clearly recognized leader. The Ottomans were able to overcome the Balkan tendency toward feudal fragmentation and jealousies of the "if I can't lead, I won't follow" type. Though certain warlords and border lords of the mid- to late-fourteenth century manifested symptoms of this tendency, the sultans were able to suppress them and eliminate this problem. The sultans for the first two and a half centuries were all capable leaders and most of them enjoyed long reigns. The sultans also—with the possible exception of Bayezid I—were not hot-heads, but were willing to move gradually, annex a small region, consolidate their hold on it, and then move on further. In this way, they could effectively absorb a small region, establish the ulema, administrators, and cavalry on fiefs, and truly make it part of the state before expanding further. Moreover, they did not spread their elite too thin, but annexed at a given moment only as much territory as they could effectively absorb. All the early sultans were also able generals. Successful in their campaigns, they amassed considerable booty and thus attracted many followers to their standard. They then were successful in establishing discipline over their followers, which resulted in effective armies.

 
Furthermore, the Ottomans effectively incorporated new territories into their state because they carried out their conquest in stages. The gradualness of conquest made the Balkan people less likely to resist as strongly as they might have otherwise. At first the Ottomans merely established contact with the Balkan states. Then they began to play upon disorders within these states. They provided mercenaries in civil wars who at times retained the fortresses they had taken; they encouraged these civil wars and local rivalries, giving support to one or the other side in a quarrel in exchange for submission. They offered advantages to pro-Turkish parties and built up such factions within countries by supporting the leaders of such factions. Even before they reduced a state to vassalage they often had certain local nobles already under their suzerainty. For example, in Bosnia various nobles submitted years before King Tvrtko II did. The Ottomans' position was helped further by the fact that the small Balkan states were also faced with a threat from Hungary. Thus certain Balkan leaders saw no chance for permanent or even long-term independence and realized they would have to reach an accommodation with one or the other of these outside powers. To many the Ottomans seemed the better choice. Orthodox Christians, who knew of Ottoman religious tolerance, often came to prefer the Turks to the intolerant Hungarians who were likely to force Catholicism upon them. And many Bosnians, after a long history of wars in which the Hungarians tried to assert their authority over Bosnia, clearly preferred the Turks to the Hungarians, as was shown in the statement of the Bosnian delegation to Venice in 1463. 


Next in the process of conquest came the vassal stage. For the Ottomans usually did not immediately conquer or annex a region, but left a local prince in office—be it the existing prince or a newly installed member of the ruling family whose loyalty they counted on—who accepted the sultan's suzerainty and promised tribute and military service. In this way the Ottomans bettered their own economic position while weakening that of the tribute-paying state. By this means they also increased the size of their own armies. And by leaving a Christian prince to rule the region, they did not spread their own limited pool of educated administrators too thin. Thus they could collect wealth from the region without having to maintain the bureaucracy necessary to collect that wealth. Moreover, the continued rule of the native prince made revolts—at least those that could endanger the Ottoman position—less likely. And because of the Ottomans' willingness to accept vassal submissions, a Christian prince, when faced with the Ottoman armies, usually was not  presented with the either/or situation that if he did not fight to the finish he would lose everything. Instead of being faced with total losses, he was given the opportunity to remain in power and submit to only limited disabilities. The degree of the disabilities—i.e., the amount of tribute—tended to be small at first, increasing with time as Ottoman power grew. At times accepting  Ottoman suzerainty even enabled a native prince to increase his own strength vis a vis his neighbors or his own nobility, for the Ottomans could and often did provide him with troops. And we saw how Stefan Lazarevic of Serbia, by leaning on the Ottomans against his own nobility, was able to consolidate his state and again make Serbia into a relatively large and strong state. 


As a vassal state the country was weakened and the population became used to the Turks. Frequently during this phase the Ottomans also acquired footholds within the vassal state by establishing garrisons in certain of its fortresses, as they did in the lands of the Brankovicl and in Bulgaria. And the Ottomans frequently weakened the state further by seizing from time to time portions of its territory. Moreover, as time passed, the Ottomans regularly upped their tribute demands, forcing the rulers to constantly increase taxes, the burden of which fell on the peasants. Thus life became harder for the peasants, both from the increased native taxes and also from the regular Ottoman raids that were launched against vassal states on one pretext or another. These raids caused destruction and lowered morale. Thus the position of the peasantry deteriorated. Next came Ottoman propaganda promising to a region that accepted direct Ottoman rule the benefits of lower taxation— Stefan Tomasevic's letter showed the Turks were promising this to his peasants—and an end to warfare and raids. According to Stefan Tomasevic's letter, the peasantry was receptive to such propaganda. This enabled the Ottomans to initiate the next, and final, stage, direct annexation, which meant the removal of the native dynasty and the incorporation of the state under Ottoman administration. 


This step was clearly necessary since the vassal system did not provide permanence; there was always a question of a vassal's loyalty, and when the chance presented itself—crusades, Hungarian promises, etc.—various vassals had shed their vassalage, on occasion at critical moments, and joined the enemy. Thus the Turks needed to carry out frequent campaigns to enforce obedience. Since the Ottomans had not had the strength to absorb the whole Balkans rapidly, the vassal stage had been a fine temporary expedient. But it made sense, once the states were softened up, to gradually put them under direct rule. And Bayezid I (1389-1402) began carrying out a policy of direct annexation, absorbing into his growing empire much of northern Greece, Bulgaria, and the lands of Marko and the Dejanovici. However, Bayezid made the mistake of annexing the lands of various Muslim emirates in Anatolia as well, which brought upon himself Timur's attack. Bayezid's loss at Ankara, followed by civil war, set back the Ottoman time-table for annexation. But after recovery and a new period of consolidation, Murad II (1421-51) and Mehemmed II (1451-81) again launched a policy of replacing the vassal system with direct rule. And during their reigns most of the until then unannexed parts of the Balkans were incorporated into the empire.

At this stage the native dynasty was eliminated. And by this time, when it did make sense for the Christian prince to fight to the finish, his state had been weakened sufficiently to make effective resistance impossible. 


The experience of the vassal stage made the subsequent process of annexation easier for both ruling Turks and subjugated Christians. Moreover, making the pill easier to swallow for those absorbed were the policies the Ottomans at first applied to their new populations. First, as noted, they tolerated Christianity. Second, they provided for a time occupational opportunities for those with talent and energy. For through the fourteenth, and much of the fifteenth, century, after incorporating a region, the Ottomans, in order to maintain large armies, allowed Christians from that region to enter military service and on many occasions even awarded fiefs (timars) to Christians. And as they absorbed new territories, they also permitted Christians to serve in administrative positions; thus they could avoid spreading their own administrative talent too thin and at the same time, by leaving former administrators in office, avoid the local unrest caused by changing the way administrative tasks were carried out. In this way, at the time of annexation, the Ottomans co-opted part of the Christian military and administrative elite. And whole vassal contingents—often of Vlachs—as well as thousands of individual Ottoman soldiers, officers, administrators, advisors, and wives were to serve and remain Christian or Jewish. And allowing Christians honors and positions even made annexation attractive to some of them. 


But annexation from the start also meant the establishment of Ottoman institutions and personnel. For it was this that guaranteed the permanence of Ottoman control. The region's lands were divided among the Ottoman establishment, and the Ottoman cavalry was settled on fiefs inside the conquered region, giving the Ottomans a loyal, landed power base within the locality. Ottoman administrators were sent to serve in the cities, who at once carried out a cadastral survey and soon efficiently set about collecting the region's wealth in taxes. Garrisons were established in key fortresses, and the others were razed so they could not become centers of resistance. And though Christians were co-opted to serve in these tasks and even at times given fiefs, they were still a small minority in the ruling institutions; thus they benefited as individuals but were no threat to Ottoman interests


In time, after Ottoman success was achieved, policy changed. With most of the Balkans conquered, there was less need to attract Christians in newly annexed or unannexed regions, and the devgirme provided sufficient Muslim soldiers and administrators for the empire's needs. So, the Ottomans no longer had to utilize infidels in the military or administration. Thus late in the fifteenth century—after most of the conquests were completed—Islam became a requirement in most cases for membership in the Ottoman army or administration. (There were exceptions in specific situations; for example small local units to oppose brigands and maintain law and order.) Moreover, those Christians who now (from the mid- to late-fifteenth century) entered Ottoman service, besides having to convert, with far greater regularity were sent to serve in far away provinces, usually Anatolia, where they had no personal ties. The members of the pre-conquest elite who did not enter Ottoman service or flee tended to be eliminated. Thus the conquered people were deprived of their natural leaders. And the Christians now found themselves not only in a Muslim state, but also in one almost entirely staffed by Muslims. 


The Islamicization of government and army, thus, was also carried out gradually through stages; first the state co-opted and utilized Christian talent and then subsequently, when control was firmly established and the services of Christians no longer needed, excluded participation by infidels. The gradualness of establishing Ottoman control, from vassal arrangements to direct annexation (but at first utilizing local Christians in running things) to a fully Muslim-run administration, facilitated the establishment of an efficient regime and thereby contributed greatly to the long-range success of the Ottomans. 

However, many Ottomans and Balkan Christians would have explained Ottoman success more simply, seeing it as resulting from the will of God, be it divine favor toward the Ottomans or divine anger at the Christians for their sins. This belief surely contributed to Ottoman success, for it gave to their troops confidence, an intangible, but important, factor in the winning of battles. Having won the Balkans and firmly established their state apparatus in the manner described, the Ottomans were then able to retain the Balkans under their rule far more successfully than any of their predecessors. Thus when a strong sultan died, the empire's hold on its peripheral territories did not falter as had been the experience of the various Balkan empires and even of Byzantium. However, the history of the Balkans under Ottoman rule, which includes the manner in which the Ottomans were able to retain their conquests, is a subject for a book itself; it goes well beyond the task that I have undertaken of surveying the medieval Balkans. 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Georgius (de Hungaria). Libellus de ritu et moribus Turcorum. 1530.

Georgius (de Hungaria). De moribus, conditionibus et nequitia Turcorum. До 1481-го. 

Williams, Stephen Christopher (1991) "Cronica der Turckey" Sebastian Franck's Translation of the "Tractatus de Moribus, Condicionibus et Nequitia Turcorum" by Georgius de Hungaria. PhD thesis, University of Leeds.

Можно добавить, что текст "De moribus" во многих изданиях соседствует с книгой Рикольдо де Монтекроче "Contenta Ricoldi ordinis praedicatorum Contra sectam Mahumeticam libellus". Сам по себе факт маловажный, но в сканы "Contenta Ricoldi ordinis praedicatorum Contra sectam Mahumeticam libellus", как правило, лучше. И текст "De moribus" более разборчивый. 

Издание 1508-го года - раз, нужная книга обозначена как Turcorum mores. Разные издания - тут. На "гугле" - раз, два, три, четыре.

Цитата

Et propterea non multum laborat Turcus ad congregandum exercitum suum, sed solum missis nuncijs ad praesidentes, designat diem s tempus. Et illi immediate faciunt praeconizare ín ciuítaríbus s oppídis, s sic ín spacío uníus mensis conueníunt in ordíne, secundum quòd scríptí sunt , pédestres seorsum ab equestríbus, unusquísqve cum suo Praesidente, eodem ordíne quo s ín campo solent castra ponere, s ad pugnam procedere. Necetíam utuntur uexillis, sed ípsi Campíductores pro sìgno habent lanceam altam, ín cuíus summítate habent dependentés pílos alícuius coloris, per quod omnes ad eum pertinentes, possunt eum cognoscere. Et unusquíscqve illorum Campíductorum utitur uno tympano magno cum fistula, ad conuocandum suos, s ad concítandum s prouocandum, quando neceste est, ad pugnam. Et illi uocantur Czumbastchí, & unícuicqve eorum subijcíuntur Centuriones, plus uel mínus, secundum quod requírít exercítus. Et sunt ad minus quatuor, ad maíus autem decem. Et isti uocantur Tscheribaschí, quorum unusquíscque praest centum equestríbus, quí uocantur Czíngherí. Iste etíam ordo ín pedestribus obseruatur. Cum ígítur reuertunt de pugna, unusquísque síue magnus, siue paruus, se praesentat Regístrarío, qui est unus de magnatibus, ut sì aliquís defuerít, loco suo alíus scríbít possit. Si autem Turcus uíderít contra se grauari bellum, statím míssis nuncijs per totum regnum, quartum uel quíntum, cum expensis remanentium, cogít exíre. Et íste exercítus uocatur Escherihor. Et per ístum modum ínfinítum potest congregare exercítum. Itaque hoc edícto per nuncíos publícato, cum tanto  furore prosequuntur & facíunt ut unus pro alio se offerat: s ille qui remanet, iniuríam sibí sierí credat. Insuper dícunt se felícesfore, si non ín domo ínter lachrymas et sputa mulíercularun, sed in campo inter hastas s sagittas hostíum possínt morí. Et de eís qui sicmoríuntur, non solum non dolent, sed eos sanctos s uíctores praedícant s extollunt.

Из главы VIII. Тут, тут и тут.

13.thumb.jpg.ee94e2a4ac20c67136f1ecef097

 

Pamietniki janczara, czyli Kronika turecka Konstantego z Ostrowicy. Краков. 1912.

О серахорах.

Цитата

Zbroja ich szabla, szczyty, drzewce, niktorzy z miewają  pancerze

В примечаеме указано, что вместо "szabla, szczyty" может быть "szablo czyste". 

 

Le voyage d'outremer de Bertrandon de la Broquière. 1892.

The Travels of Bertrandon de La Brocq́uière, to Palestine. 1807. N.B. Перевод довольно плохой.

 

Babinger, Franz. “Die Aufzeichnungen des Genuesen Iacopo de Promontorio - de Campis über den Osmanenstaat um 1475.” Vol. 8 of Bayerische Akademie der Wissenschaften Philosophisch Historische Klasse Sitzungsberichte Jahrgang 1956. Munich: Verlag der Bayerischen Akademie der Wissenschaften, 1957.

 

Andanças e viajes de Pedro Tafur por diversas partes del mundo avido (1435-1439). 1874. Еще.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Бертрандон.

С. 185.

Цитата

Item, s'il vuelt faire grant armée, tel qui le scet bien m'a dit qu'il trouvera bien VIxx mil hommes en la Grèce, mais qu'il les paye de leurs gaiges, c'est assavoir VIII aspres pour homme à cheval et V pour homme de pié, et de ceulx cy, m'a l'en dit que les LX mil seront bien en point; ceulx de cheval, de tarquais et d'espée et le demeurant sont gens de pié mal en point, car qui a espée, il n'a point d'arc et pluseurs y en a qui n'ont que ung baston et de ceulx cy a la moittié de ceulx de la Turquie, non obstant qu'ilz les prisent plus que ceulx de la Grèce et sont plus à craindre

Cc. 202-3

Цитата

Je veis des Turcz qui venoient défaire une course en Honguerie. Et je veis ung Jennevois nommé Nicolas Ciba, lequel les vit revenir quant ilz passèrent la Dunoe, et dit que de X l'ung n'avoit arc et espée ensamble, et de ceulx que je veys, j'en veys la pluspart sans arc, qui avoient leur espée seullcment et plus que de ceulx qui portassent arc et espée. Et les mieulx habilliez portent une petite targe de bois et me samble que c'est grant pitié que la Crestienté soit soubzmise par telles gens, et est moins de chose beaucop que l'on ne cuide d'culx et de leur fait

C. 217-224

Цитата

Et pour parler premierement de leur estat : Ilz sont gens moyens et de moyenne force et assés belles gens et portent tous grans barbes; et pour ce que on dist en commun langaige : Il est fort comme ung Turc, j'ay veu trop sans comparison des Crestiens plus fors que eulx pour faire des choses de force, et j'en ay trouvé plus de plus foibles quemoy que je n'ay vu de plus fors, quant venoit à faire quelque chose. Ilz sont gens diligens et se leevent tousiours matin, etsont de petite despence quant ilz sont aux champs, et vivent de pou de chose, comme ung pou de pain mal cuit, et de char crue ung pou sechiée au soleil ou de lait quaillié ou autre et du miel ou frommage ou raisins ou fruictz ou herbes; ou d'une poignié de farine ilz font une brouée pour vivre eulx VI ou eulx VIII, pour ung jour. 

Se ung de leurs chevaulx ou camelz est ung pou malade de vives ou d'autre chose qu'ilz ne le puissent guérir, incontinent ilz luy coppent la gorge et le mengent. Et ainsi leur ay je veu faire aucunesfois. Ilz couchent à terre; ilz portent deux ou trois robes de cottonin l'une sur l'autre, longues jusques au pié. Et portent une robe de feutre en guise d'ung mantcaul qu'ilz appellent capinat et est legiere et forte contre la pluye. Et y en a de moult beaux et fins, comme on diroit ungfin drap contre ung bureau. 

Et portent des bottes jusques aux genoulx et ont grandes braves, les aucuns de veloux, les autres de fustenne ou de leurs autres drapz là où ilz enveiopent toutes leurs robes par dessoubz qu'elles ne les empeschent pointen fait de leur guerre ou au chemin, quant ilz ont affaire, et s'en habillent trcsbien. 

Ilz ont de moult bons chevaulx qui sont grans coureurs et longuement et les tiennent fort maigres et sont de petite despense et ne mengent que la nuyt et ne leur donnent que environ V ou VI joinctées d'orge et deux foys autant de paille piccadée et mettent tout en une besache et leur pendent aux oreilles pour mettre le museau dedans. 

Dès le point du jour, ilz leur mettent la bride en la bouche et les nectoient et estrillent tresbien et ne boivent qu'il ne soit le midi passé et après leur donnent h boire à toutes heures, quant ilz tiennent de l'eaue. Et encoires le soir, ilz se loigent voulcntiers de bonne heure et sur rivyere s'ilz peuvent bonnement et donnent à boire à leurs chevaulx et les tont dcmourer une heure la bride en la bouche comme une mule, sans leur donner à menger. Et à une heure, tous ensamble, chascun donne à menger à son cheval, lesquelz aussi ilz coeuvrentde nuyt de feutre ou d'autres belles couvertures qu'ilz portent avec eulx. Et pareillement ai je veu de leurs lévriers couvers, desquelx ilz ont de tresbeaulx et bons, fors qu'ilz ont longues oreilles pendans et grandes queues feuillies et la portent bel. Leurs chevaulx sont tous chastrez, fors aucuns qu'ilz gardent pour estalons, comme je croy, car je n'en ay nulz veus. Ilz portent brides à la jenette et les selles samblablement. Ilz n`ont que ung archon devant et ung derrière et sont parfons. Ils ont des selles moult riches et ont larges estriers et courtes estrivieres

Et au regart de leurs habillcmens de guerre, je me suis trouvé deux foys là où les Grecz renioient la foy de Jhesucrist pour prendre celle de Mahomet, de quov ilz font grant feste, et se habillent, en armes le mieulx qu'ilz peuvent et chevaulchent parmy les villes en assés grant compaignie et grant nombre de gens. Et les ay veu porter des brigandines assés belles de plus menue escaille que celles que nous portons et des garde-bras de mesme, et sont de la façon que on voit en peintures du temps de Julie César et sont de la longueur jusques auprès de la demie cuisse et au bout atachent des draps de soye tout autour qui va jusques à demie jambe; et portent en la teste blanc harnoys tout rond selon la teste, en aguisant le contremont d'un demi pié de hault au plus, et y avoit nii clinques, une devant et une derrière et une à chascun costé, qui couvroient le col, les joes et le visage devant contre ung coup d'espée, ainsi qu'on en porte une aux salades en France et se ployoit pour mettre dessus ung de leurs chappcaulx ou sur une toque et de cela n'ay je guieresveu. Il y a d'autres habillemens qu'ilz portent communément sur leur teste et sur leurs chapeaulx et sur leurs toques et sont coiffes faictes de fil d'archal desquelles il y a de moult riches telles qui costent XL ou L ducats et y a de l'or beaucop et y en a de telles qui ne costent que ung ducatz ou deux et sont fortes contre ung coup d'espée de taille et les autres sont beaucop plus fortes. Je les ay veus aux champs en armes et pour ce que j'avoye ouy dire qu'ils s'armoient de blanc harnoys, je y prins garde, mais je n'en vcys nuls : aussi ne me sambly point qu'ilz s'en sceussent ne peusscnt bonnement aidier. Ilz ne portent nulz pourpoins ne nulles chances ne autre habillement qui puisse à ce servir. 

Leurs selles sont telles comme j'ay dit, et sont assiz dedans à courtz estriers comme en une chayere et les genoulx bien haultz, et ne pourroient si peu estre rencontrez d'une lance que on ne les portast jus. Et aussi comme j'ay entendu, ne eulx ne leurs leurs chevaulx, combien qu'ils en ont de bons, ne pourroient endurer les grans traictes qu'ilz font aucunes foys, quant aucune grant affaire leur survient. 

Il m'a esté dit par ceulxqui les ont veus et hantez, que quant les Crestiens font et ont fait grans armées pour venir en leur pays, le Turc le scet tousiours assés à temps pour faire son assamblée, laquelle il fait à deux ou à trois journées de là où il vouldra aler combatre les Crestiens. Et quant il est prest et qu'il scet leur venue et où ilz sont, car il a gens proprès à ce taire, il part soudainement et a une manière de parlement que cent hommes d'armes des Crestiens feront plus de bruyt à un parlement d'un logis que ne feront XM Turcz et ne font que sonner un gros tabour, et cculx qui doivent partir se mettent les premiers et tout le demourant à la file, sans rompre le train. Et ont, comme dit est, les chevaulx bons à ce faire. Ils sont legierement armez et, en une nuyt, ilz font autant de chemin ou plus qu'ilz feront en trois jours, en alant ainsi qu'ilz vont. Car combien qu'ilz font grandes journées, s'il ne leur est de nécessité, ilz ne vont jamais que le pas. 

Ainsi que nous desirons les chevaulx qui trotent bien et aysié, ilz désirent les chevaulx qui vont grant pas et qui courent longuement. C'est la cause pourquoy je diz qu'ilz ne pourroient porter le harnoys blanc comme on fait en France ou en Lombardie. Mais quant ilz ont affaire, chascun qui a de quoy porte l'arc et le tarquais et une espée dont ilz ont de bonnes et une mache grosse sur le rond, de plusieurs quarrés à court manche qui est un périlleux baston quant il assené sur les espaules ung homme desarmé ou sur les bras et je croy que qui en pourroit ferir à son aise, il estourdiroit ung homme en une salade. Les pluseurs portent de petis pavais de boys de quoy ilz se couvrent tresbien à cheval en tirant de l'arc, de quoy ilz se sçavent bien tousaidier, au moins ceulx que j'ay veus et le m'ont dit ceulx qui les ont plus hantez que moy. Ilz sont gens trèsobeissans à leur seigneur et n'est nul si grant soit il que, pour sa vie, osast trespasser son commandement. Et je croy que c'est une des choses qui luy a fait faire de plus grandes exécutions et conquestes en fait de guerre, de quoy il a fait plus beaucop que ne monte le royaulme Je France en grandeur, qui est grant pitié à veoir. Il m'a esté dit et conté la manière que ce Turc et ses prédécesseurs ont tenu au fait des batailles par quoy il a tousiours desconfi les Crestiens. Et mcsmc, quant ilz desconfirent l'empereur Sigemond et Monsieur le duc Jehan que Dieu veuille pardonner, ik firent Ja diligence telle que j'ay dit cy devant. Et samblablement firent ik dernièrement quant ilz desconfirent ledit empereur devant Coulumbach là où Messire Advis, chevalier de Poulaine, moru comme dit est. 

Quant ilz viennent es lieux et places où ils veullent combattre, ils ont une manière de faire. Ilz se mettent en pluseurs batailles, selon ce qu'ilz sont de gens et s' ilz sont en pays de bois ou de montaignes, pour ce qu'ilz se treuvcnt tousiours en grant nombre, ilz fant une manière d'embusche et envoient gens expers à ce et bien montez, car ilz sont legicrs, et quant ilz ont trcuvé les Crestiens mal à point, ilz congnoissent bien leur party et le sçavcnt prendre. Et s'ilz les treuvent en bataille en bonne ordonnance, ilz vont courant au loing des batailles aussi loing que leoars flesches peuvent venir dedans la hatailk des Crestiens, soit aux gens, soit aux dievaulx. Et cela font ilz tant et si longuement qu'il a fallu que par force et par tanance, ilz aient mis du desroy; et incontinent que on fait sambkint de les chacier qui ne seroit que le quart moins de gens qu'ik ne sont au plus, incontinent ilz fuyent et se départent. Et quant on lésa volu chacier, ainsi qu'ilz fuyent tousiours, ontdesconfî les Crestiens et est à doubter que cncoires feissent que ainsi le feroit, car ilz ont une manière de faire que, en fuyant, ilz tirent tresbien de l'arc et ne fauldront point d'attaindreles gens ou les clievaulx. Et puis, chascun porte ung tabolzan attachié à l'arçon de la selle, et s'ilz voient que ceulx qui les chacent soient en desroy, celluy ou ceulx qui les conduisent commencent à sonner trois coupz : chascun sonne le sien et à coup se rassamblent comme pourceaulx au cry l'un de l'autre. Et s'ilz les tiennent en desroy, ilz le sçavent bien recepvoir. Et se par adventure, ilz chacent en arroy et tous ensamble, et viennent jusques là où est la grosse route, lesquelz sont en plusieurs batailles, ilz leur courentsus de toutes pars. Et se, en ceste manière, ilz ne peuvent mettre les Crestiens en desroy, on to'a dit qu'ik ont une autre manière de faire, c'est assavoir qu'ilz se viennent présenter à grant puissance devant les batailles des Crestiens et ont pluseurs manières de jetter feus pour espoventerles chevaulx, ou mainent descoraelz ou dromadaires en grant nombre desquelz y en a de fiers et de hardis. Et les chacent et font approchier le plus près qu'ilz pevent deschevauk des Crestiens pour les espoventer et mettre en desroy. Ce sont les manières que on m'a dit qu'ilz ont tousiours tenu quant ilz ont eu affaire aux Crestiens. Et combien qu'ilz soient aucunesfois en grant nombre comme de c ou VIxx ou de IIc mil, se ne sont ilz point la plus part habilliez, comme j'ay dit, de tarquais, de coiffe, de mâche et d'espée, et seront la plus part à pié. Et en y a de telz qui n'ont que une grosse machue; et de ceulx qui auront le tarquais qui n'auront point d'espée, et si en y a qui n'auront point de tarquais. Il y a aussi, comme j'ay dit par avant, beaucop de Crestiens qui par force servent le Turc comme Grecz, Vulgaires, Macédoniens, Albanois, Esclavons, Rasciens et de Servie subjectz au dispot de Rascie et Wallaques, lesquelz, comme il m'a esté dit, s'ilz veoyent les Crestiens et par especial les François en grant puissance contre le Turc, ce seroient ceulx qui luy porteroicnt plus de dommaige et luy tourneroient le dos, car il les tient en grant servitude : et n'en sont point les Turcz, à mon entendement, tant à craindre ne à redoubler que j'ay autreffois ouy dire et que J'eusse cuidié combien que je ne les vueil pas blasmer, car je les av trouvé franches gens et loyaulx.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Цитата

Item, s'il vuelt faire grant armée, tel qui le scet bien m'a dit qu'il trouvera bien VIxx mil hommes en la Grèce, mais qu'il les paye de leurs gaiges, c'est assavoir VIII aspres pour homme à cheval et V pour homme de pié, et de ceulx cy, m'a l'en dit que les LX mil seront bien en point; ceulx de cheval, de tarquais et d'espée et le demeurant sont gens de pié mal en point, car qui a espée, il n'a point d'arc et pluseurs y en a qui n'ont que ung baston et de ceulx cy a la moittié de ceulx de la Turquie, non obstant qu'ilz les prisent plus que ceulx de la Grèce et sont plus à craindre. 

Любительский перевод. Или, скорее, "попытка, с грехом пополам, пересказать смысл". =(

Цитата

Итак, если он желает приобрести великую армию, то сведущие сообщили мне, что он найдет в одной Греции 120 000 человек, но он должен платить им, по 8 асперов конному и 5 асперов пешему, как мне сообщили - 60 тысяч будет хорошим показателем. Конные со щитами/тарчами и мечами, прочие же пешие жалкого рода, имеющие меч - не имеют лука, большая же часть имеет только дубинки. Половина из них происходит из Турции, несмотря на то, что обходится дороже тех, что из Греции и более устрашающа.

Или "несмотря на это, ценятся выше тех, что из Греции и являются более жалкими на вид"? Но как-то коряво выходит...

 

Цитата

Je veis des Turcz qui venoient défaire une course en Honguerie. Et je veis ung Jennevois nommé Nicolas Ciba, lequel les vit revenir quant ilz passèrent la Dunoe, et dit que de X l'ung n'avoit arc et espée ensamble, et de ceulx que je veys, j'en veys la pluspart sans arc, qui avoient leur espée seullcment et plus que de ceulx qui portassent arc et espée. Et les mieulx habilliez portent une petite targe de bois et me samble que c'est grant pitié que la Crestienté soit soubzmise par telles gens, et est moins de chose beaucop que l'on ne cuide d'culx et de leur fait. 

Цитата

Я видел турок, которые только что провели рейд по Венгрии. И я видел генуэзца по имени Никола Сиба, который видел их при пересечении Дуная, и он говорил, что только один из десяти имел лук и меч одновременно. Виденные мной были большей частью без луков, а имеющих только мечи было больше, чем носящих лук и меч. Лучше экипированные имели маленький деревянный щит/тарч. Мне кажется, заслуживает великого сожаления то, что христианский мир оказался пригнут такими людьми.

 

Цитата

Ilz sont gens diligens et se leevent tousiours matin, etsont de petite despence quant ilz sont aux champs, et vivent de pou de chose, comme ung pou de pain mal cuit, et de char crue ung pou sechiée au soleil ou de lait quaillié ou autre et du miel ou frommage ou raisins ou fruictz ou herbes; ou d'une poignié de farine ilz font une brouée pour vivre eulx VI ou eulx VIII, pour ung jour. 

Цитата

Они суть народ старательный, всегда встают рано, и через краткое время уже в полях, живут малым, как кусок плохо испеченного хлеба, высушенное на солнце сырое мясо, или молоко лошадиное или другое, или мед с сыром, или виноград, или фрукты, или растения. Или из пригоршни муки сделав болтанку, живут их 6 или их 8, день. 

 

Цитата

Ilz ont de moult bons chevaulx qui sont grans coureurs et longuement et les tiennent fort maigres et sont de petite despense et ne mengent que la nuyt et ne leur donnent que environ V ou VI joinctées d'orge et deux foys autant de paille piccadée et mettent tout en une besache et leur pendent aux oreilles pour mettre le museau dedans.

Цитата

Они имеют очень хороших лошадей, которые могут скакать быстро, далеко, довольствуются малым, требуют малых издержек, не питаются иначе как ночью, довольствуются примерно 5 или 6 пригоршнями ячменя и вдвое большим количеством рубленой соломы, неся все это в торбе, привешенной так, что морда опущена внутрь.

 

Цитата

Leurs chevaulx sont tous chastrez, fors aucuns qu'ilz gardent pour estalons, comme je croy, car je n'en ay nulz veus. Ilz portent brides à la jenette et les selles samblablement. Ilz n`ont que ung archon devant et ung derrière et sont parfons. Ils ont des selles moult riches et ont larges estriers et courtes estrivieres. 

Цитата

Все их кони кастрированы (мерины), кроме племенных жеребцов, как я полагаю, поскольку этого не видел. Они используют узду на манер хинетов и такое же седло. Они часто не имеют (седельных) лук спереди и сзади. Они имеют очень богатые седла, большие стремена и короткие путлища.

parfons/parfonde - глубокий, "deep".

Ляпнул, n`ont que - устойчивый оборот. Смысл ровно противоположный. Уточнение от уважаемого М.Нечитайлова

Цитата

Они носят (пользуются) уздечками на манер хинетов и седлами тоже (на такой же манер): у них (седел) только одна лука [= arcon] спереди, и одна - сзади, и они - глубокие.

 

Цитата

Et les ay veu porter des brigandines assés belles de plus menue escaille que celles que nous portons et des garde-bras de mesme, et sont de la façon que on voit en peintures du temps de Julie César et sont de la longueur jusques auprès de la demie cuisse et au bout atachent des draps de soye tout autour qui va jusques à demie jambe; et portent en la teste blanc harnoys tout rond selon la teste, en aguisant le contremont d'un demi pié de hault au plus, et y avoit nii clinques, une devant et une derrière et une à chascun costé, qui couvroient le col, les joes et le visage devant contre ung coup d'espée, ainsi qu'on en porte une aux salades en France et se ployoit pour mettre dessus ung de leurs chappcaulx ou sur une toque et de cela n'ay je guieresveu.

Цитата

Они носят бригандины, довольно хорошие из множества мелких пластин, схожие с используемыми нами, и такие же наручи (garde-bras), и в стиле, который можно видеть на картинах, изображающих времена Юлия Цезаря, длиной до середины набедренника, по краю отделаны шелком, который спускается до середины ноги. Носят на голове шлем (blanc harnoys), такой же округлый, как голова, с острием, возвышающимся вверх на половину фута или более, имеют пластины , по одной спереди, сзади и с каждой стороны, которые прикрывают шею, щеки и лицо от удара мечом, также, как носят салады во Франции 

Часть после "France" просто не осилил...

Ой, чую, нагородил тут, но ничего лучше все равно нет...

 

При этом - между изданием 1892-го и текстом из диссертации Silvia Cappellini 1999-го года есть разночтения.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

11 век - довольно рыхлое государство Великих Сельджуков буквально за полвека покоряет земли от Аральского моря Эгейского морей.

Untitled.thumb.jpg.81dd6ce59b41dd2f22ab9

Вассальное образование в Малой Азии - Румский (Иконийский) султанат.

Разгром "Полуторного Крестового похода".

1024px-Crusade_of_1101_v1.svg.thumb.png.

Восстановление после удара крестоносцев.

sultante.gif.ca6d48d830c31689afa954222fe

b0f4972834ed5fc05d30b0ac920bfefe.thumb.j

Середина 13 века.

image03.thumb.png.f4fd7b3728c259a12de084

39Harita-Anadolu-Selcuklu-Devleti.thumb.

После разгрома монголами

anno_1250___romania_by_lscatilina-d374oq

Первая треть 14 века. Монголы уже не контролируют Малую Азию, Румский султанат де-факто развалился, нарастающая номадизация, продолжающееся отступление Византийской (восстановленной) империи.

harita3.jpg.08bf6066ce448452bddc10777f7e

1325.jpg.08f89c1a10e359bfb5b3bc716fe04fd

Византия с середины 13 по середину 14 века.

romaniae_1261-13412.png.10728210bf980ac9

"Османский марш".

629x450x4789-004-2F86E60E.jpg.pagespeed.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

С Византией чудно. Сначала Македонская династия в 10-11 веках восстанавливает государство, не как "при Юстиниане", но со времен Персидской войны 602-628 Византия не была в лучшей форме.

Byzantine_Empire_Themes_1025-ru.svg.thum

Потом пресечение династии, смута, не самое крупное поражение при Манцикерте - и империя рушится, как пьяный в лужу. Без сколько-то осмысленного сопротивления рыхлой орде сельджуков и туркмен сдается ВСЯ Малая Азия, столь же аморфное сборище франков Гвискара выбивает византийцев из Южной Италии.

Ренессанс при Комнинах. И очередной развал после смены династии в конце 12 века, увенчавшийся IV крестовым походом.

att-501ad7fdebe51____.jpg.e6981688b2a5ef

13-14 века - нарастающее дробление государственных образований на территории бывшей Византийской империи. Государство малоазиатских сельджуков разваливается, бал правят кочевые турки и туркмены, создающие эфемерные государственные образования. На Балканах - распад государств на массу мелких патримоний, которыми правят греческие, сербские, болгарские, половецкие, франкские и албанские князцы. Время от времени какой-то сильный правитель создает "великую державу одного человека", которая разваливается сразу после его смерти.

Болгария при Иване Асене II

Campaigns_of_Ivan_Assen_II_(1).thumb.png

Сербия при Стефане Душане

Serbia_1360_en.thumb.png.73b098d58dbd1bf

Что странно - венгры толком на юг в эту эпоху продвинутся не смогли. Хотя имели все шансы при Анжуйской династии. Венгрия при Лайоше Великом.

magyaro-nagyl-terkep_nagykep.thumb.jpg.1

103.thumb.jpg.de8179cff3477d852b5bc13892

В этом смысле возвышение оттоманского государства вызывает удивление не какими-то чисто военными или административным "кунштуками" (как будто-то до того в мусульманских государствах корпуса гулямов не было или системы икта), а тем, что они создали устойчивую систему, которая на разлеталась в дребезги с интервалом в поколение, хотя и страшные поражения были (Анкара), и гражданские войны (сыновья Баязета Молниеносного в первой трети 15 века).

А так - ну во кто такие оттоманы в середине 14 века? Никто.

byz-map-1355.thumb.jpg.fe6a01b00267f6c77

И даже через пару десятков лет толком ничего не поменялось. Великая битва на Марице - это поражение пары македонских князцов, владения которых на карте под лупой не найти.

3-06.thumb.jpg.930a77e9aedff261818f265d8

В последующие 100 лет оттоманы встанут после тимурова погрома, увеличат территории в несколько раз, создадут приличный флот, захватят Царьград и разнесут крестоносные армии под Никополем, Варной и на Косовом поле.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Informatione ad la jmpresa contra Turchi, data per messer. Zoani Laschari nel MDVIII // Nicolae Iorga. Notes et extraits pour servir à l'histoire des croisades. VI. 1916.

К сожалению - Иорга не публикует документ, он его пересказывает... =( 

Цитата

D`abord  la Porte, qui contient 3.000 cavaliers "quali epsi chiameno schiavi, e sono fin ad 5.000, contando li loro famigli, che hanno li più potenti". Suivent les janissaires, au nombre de 7000 ou 10.000, "quando sono al più gran  numero". Les "esclaves" ont des chevaux agiles, des "panzere o bergantine et celate", un  petit nombre de chevaux sont "imbardati". Ce corps porte des boucliers de bois, comme les stratiotes, la lance, des "spate di taglo", comme les mêmes stratiotes; des arcs et des carquois de flêches, une partie seulement. Les janissaires sont vêtus de longues robes; certains portent des boucliers, des "rodelle", la plupart seulement des arcs et des cimeterres ("spate"), ainsi que "certe altre daghe, ben curte", d`autres des "partesane" et des lances, dant la forme varie d`après le bon loisir de chacun, et "qualcho sciopeto e balestra".

Les cavaliers sont payés un ducat pour quatre ou cinq jours; le salaire plus élevé appartient seulement aux 200 qui s`appellent "proprij del Signore", l`accompagnant partout. Les fantassins reçoivent un ducat dour dix jours. La paie est trimestrielle. Les spahis ne se rassemblent pas sans difficulté; ils sont armés seulement de la "panzera", parfois d`une cuirasse "et celata", de "tarche" en bois, comme les stratiotes; certains portent la lance, d`autres seulement le cimeterre (spata) et l`arc. On ne fait plus l`exercice comme jadis. Les grands généraux sont morts, surtout dans la guerre contre le Soudan. Sauf le contingent des corsaires, la flotte manque; les vaisseaux sont pourris; on ne trouve pas d`artisans. L`artillerie est inférieure à celle des Occidentaux.

И видно - насколько "точно". У Ласкариса - "спата", а Иорга без особых зазрений пишет - "скимитар". Если бы цитат не было - вообще бы труба... 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

L'Advis et advertissement de Bertrandon de La Broquière. 

Цитата

Le Turc a de cent a` six vingt mil hommes a` tout le plus: de quoy les quarante mil seront a` pie sans tarquais ne autres harnois que espées et aucuns bastons sans fers, et le surplus a cheval. Et au regard des vingt mil hommes d'armes que Messire Jehan dit que le Turc tient continuellement à gaiges pour la garde de son corpz, je n'en ouys oncques parler que de dix mil qui sont esclaves dudit Turc, portans blancz chappeaulx, desquelz j'en ay veu une partie. Car du temps que je vins là où le Turc estoit es marches de Thezale ces dix mil esclaves que les aulcuns appellent Jehaniceres, en qui il se fie le plus, avoyent esté desconfis par les Albanois, comme plus avant au long est dict audit livre cy dessus. 

Цитата

Et me samble qu'ilz doibvent attendre que les Turcz leur courent sus : lesquelz ont une manière de faire comme on dict qu'ils faignent eulx enfuyr, affin que on les chasse. Et qui ainsi le feroit, ce seroit la perte et destruction des chrestiens. La raison si est: ilz ont leurs chevaux legiers et tousiours en aleyne pour courre et les hommes sont legiers et sans empeschement de harnois et tirent en suyant, mieulx, plus fort et plus royde et plus droict qu'ilz ne sont en chassant. 
 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Marios Philippides and Walter K. Hanak. The Siege and the Fall of Constantinople in 1453: Historiography, Topography, and Military Studies. 2011. P.6

Цитата

Informations envoyees, tant par Francisco de Franc, a tres reverend pere en Dieu monseigneur le cardinal d'Avignon, que par Jehan Blanchin & Jacques Edaldy marchant Florentin, de la prise de Constantinople par l'empereur Turc le xxix. jour de May MCCCCLIII, a laquelle ledit Jacques estoit personnellement, E. MartBne and U. Durand, eds., Thesaurus novus anecdotorum, 1: Tomus primus complectens regum ac principum aliorumque virorum illustrium epistolas et diplomata bene multa (Paris, 1717): cols. 1819-1826. The same editors published a Latin version of Tetaldi's narrative twelve years later: Veterum scriptorum et monumentorum historicorum, dogmaticorum, moralium amplissima collectio, 5 (Paris, 1729): 785-800. The French version alone was also printed in MHH 22.1: 891 ff. The French version was translated into English by Melville Jones, The Siege of Constantinople 1453, pp. 1-10. For the first modem edition of the Latin version, with English translation and commentary, cf. M. Philippides, ed., trans., and annotated by, Mehmed II the Conqueror and the Fall of Franco-Byzantine Levant to the Ottoman Turks: Some Western Views and Testimonies, Medieval and Renaissance Texts and Studies 302 (Tempe, 2007): 133-217, and for the French text, Appendix I, pp. 341-346. For his life, ibid., pp. 21-26. On Tetaldi, cf. infra, 11.3; and ch. 2: "Four Testimonies: A Ghost, a Pope, a Merchant, and a Boy," sec. III.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Thesaurus novus anecdotorum, 1. Col 1820. 1717

Цитата

Oudit siege y avoit en tout deux cens mille hommes, desquels il povoit avoir soixante mille hommes de trente a quarante mille chevaux, le quart d`eulx aucuns en y avoit armez à la guise de France, s aucuns en altre façon, aucuns avoient chapeaulx de fer, les autres avoient arcs a cranequins, les autres gens de fait estoient pour la plupart sans armes, sauf qu'ils avoient targette s semettaire, qui est espee turquie.

 

Veterum scriptorum et monumentorum historicorum, dogmaticorum, moralium amplissima collectio, 5. P. 787. 1729

Цитата

Fuerunt enim in ejus exercitu viri ducenta millia, e quibus fere sexaginta millia praecellentis erant roboris s virtutis ad pugnam doctissimi, s in armis bellatores validissimi. Porro circiter triginta quinque seu quadraginta millia equestris erant ordinis, diversimode armati, quorum quaedam pars loricis seu constipatis diploidibus utebatur; quaedam vero more nostrorum plenis armis erat munita; quaedam vero ad modum Hungarorum seu qourumdam aliorum bellatorum pileis ferreis quos galeas vocamus sese tuebatur, s balistis, arcubus, gladiis, s diversi generis instrumentis defendere se videbatur. Residua vero parts ejusdem diabolici exercitus erat fere inermis, hoc excepto, quod quidam aut scuta ferebant, aut peltas seu umbones, ut Turcis moris erat: quorum siliorum Belial multi erant mercatores s mechanici, exercitum secuti, plus ut bellum viderent, seu propter, lucrum: quemadmodum histriones, adulatores, trutanni, vel ribaldi.    

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Niccolò Zeno. Dei commentarii del viaggio in Persia di M. Caterino Zeno. 1558. Еще. Старый английский перевод.

B. de Mignanelli's "Vita Tamerlani". В издании Stephani Baluzii Tutelensis. Miscellanea. Vol.4. 1764-й. Указано, что качество публикации "не очень".

Walter J. Fischel. A New Latin Source on Tamerlane's Conquest of Damascus (1400/1401): (B. de Mignanelli's "Vita Tamerlani" 1416) //  Oriens, Vol. 9, No. 2 (Dec. 31, 1956), pp. 201-232

Анонимный итальянский купец, посетивший Персию при шахе Исмаиле в сборнике Рамузио. Giovanni Battista Ramusio. Delle navigationi et viaggi. Secondo volume. 1583. Издание 1559-го года (первое). На архивах (издание 1574 года).

При шахе Тахмаспе Иран посетил еще один итальянец - Michele Membrè.

 

Giovanni Antonio Menavino. I Cinque libri della legge, religione, et vita de' Turchi. 1548. Еще вариант. Это "пиратские" венецианские издания. Официальное флорентийское. Скан манускрипта 1519-го года в сети отсутствует.

Wolfgang Schweickard. Giovan Antonio Menavinoʼs account of his captivity in the Ottoman Empire: a revaluation // Zeitschrift für romanische Philologie. Volume 132, Issue 1 (Mar 2016). Pp. 180-205.

Francesco Sansovino. Historia Universale dell'origine et imperio de'Turchi. 1560. И тут.

 

Doukas. Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks: An Annotated Translation of "Historia Turco-Byzantina" 1341-1462. Tr. Harry J. Magoulias.

History of Mehmed the Conqueror by Kritovoulos. Translated from the Greek by Charles T. Riggs.

Georges Pachymérès. Relations historiques.

The Histories of Laonikos Chalkokondyldes, translated by Anthony Kaldellis.

The Fall of the Byzantine Empire: A Chronicle by George Sphrantzes (Geōrgios Phrantzēs, Chronicon Minus et Maius). Translated by Marios Philippides.

Johannes Kantakuzenos: Geschichte.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Бертрандон и перевод на английский Д.Николя.

301.

Цитата

II m'a esté dit et compté la maniéré que ce Turc et ses predecesseurs ont tenu au fait des batailles, par quoy ilz ont tousjours desconty les cristiens. Et mesmes quant ilz desconfirent l'empereur Sigemonde et monseigneur le duc Jehan, que Dieu vueille pardonner, ilz firent la diligence tele que j'ay dit cy devant. Et samblablement tirent ilz quant ilz desconfirent ledit empereur devant Columbach, la ou messire Advis. chevalier de Poulaine. moru comme dit est.

Цитата

... Even when they defeated Emperor Sigismund [at Nikopol] and my lord Duke John [of Nevers], God rest his soul, they were as diligent as I have said earlier ...

 

302.

Цитата

Quant ilz viennent es lieux et places ou ilz vuelent combatre. ilz ont une maniéré de faire. et se mettent en pluiseurs batailles selon ce qu'ilz sont de gens et s'ilz sont en paiis de bois ou de montaignes. pource que ilz se retreuvent tousjours en grant nombre.

Цитата

When they arrive at the fields and stronghold where they want to fight, this is what they do. They divide into several battalions according to how many they are and whether they are in wooded or mountainous country ... 

 

303.

Цитата

lz font une maniéré d'embusche et envoient gens expers ad ce et bien montez, car ilz sont legiers. Et quant ilz ont trouvé les cristiens mal apoint, ilz congnoissent bien leur parti et le scevent prendre. Et s'ilz les treuvent en bataille en bonne ordonnance, ilz vont courant au long des batailles aussi loing que les flesches peuent venir dedens la bataille des cristiens, soit aux gens ou aux chevaux. Et cela font ilz tant et si longuement qu'il a faillu que par force et par tanance ilz ayent mis du desroy. Et incontinent que on fait samblant de les chacier. qui ne serait que le quart moins de gens qu’ilzb ne sont ou plus, incontinent ilz s'enfuient et se départent.

Цитата

They set up a kind of ambush by their experienced people. They are well mounted, for they are light, and when they have found the Christians in a bad situation they recognize their advantage and know how to use it. If they find the Christians in good order they come galloping along the army, far enough away so their arrows will carry into the Christian army, aiming either at the men or the horses. This they do as long and as tenaciously as necessary to create disorder. As soon as there is any sign that the Christians are going to chase them, even if there is only a quarter as many chasing as retreating, they flee immediately. ...

 

304.

Цитата

Et quant on les a volu chacer ainsi qu'ilz s'en fuient, tousjours ont desconfy les cristiens et est a doubter que ainsi le feraient, qui n’y prendrait garde. Car ilz ont une maniéré de faire que en fuyant, ilz tirent tresbien de l'arc et ne fauldront point d'atteindre les gens ou les chevaulx. Et puis chascunc porte ung tabolran attachié a l'arçon de la selle et s'ilz voient que ceulx qui les chacent soient en desroy. celluy ou ceulx qui les conduisent commencent a sonner trois coups: chascun sonne le sien et acoup se rassamblent comme pourceaux au crv l'un de l'autre. Et s'ilz les treuvent en desroy. ilz le scevent bien recevoir. Et se par adventure ilz chacent en aroy et
tous ensamble et viennent la ou est la grosse route, lesquelz sont en pluiseurs batailles, ilz leur courent sus de toutes pars. Et se en ceste maniéré ilz ne peuent mettre en desroy les cristiens. on m'a dit qu'ilz ont une autre maniéré de faire. c'est assavoir qu'ilz se viennent présenter a grant puissance devant les batailles des cristiens et ont pluiseurs maniérés de jetter feux pour espanter les chevaulx: ou mainent de camelz ou de dromaderes en grant nombre, desquelz en y a de fiers et de hardis, et les chacent et font approchier le plus près qu'ilz peuent des chevaux des cristiens pour les espoenter et mettre en desroy
.

Цитата

... Also each of them carries a little drum attached to his saddle horn, and if they see that those who follow are in disarray, whoever is in command begins to beat his drum three times. Then they all beat theirs and suddenly assemble like a group of little pigs that cry to one another. If they can keep them [the enemy] in disarray they know how to meet them. If by chance the pursuers are in good order and all together, and reach the emplacement of the main army which is divided into several battallions, they [the Ottomans] charge from all directions. If in this way they cannot throw the Christians into disorder, I was told that they have another tactic. The whole army faces the Christians head on. They have several ways of throwing fire to frighten the horses, or they bring up a great number of camels which are fierce and brave. They drive them forward and get them as close as possible to the Christians’ horses to frighten them and throw them into disorder ...

 

Еще описание вооружения турок у Бертрандона

Цитата

se ne sont ilz point la plus part habilliés comme j'ay dit de tarquais, de coiffe, de mâche et d'espee. et sont la plus part a pié: et en y a de telz qui n'ont que une grosse machue et de ceulx qui auront le tarquais et qui n'auront point d'espee:  il en y a aussi qui n'auront point de tarquais.

И тут легко перепутать "ne" - "не, нет" и "né"... И в зависимости от этого "auront - n'auront" можно перевести как "имеют - не имеют" или "имеют - имеют". =/ Насколько понял - тут скорее второй вариант, но вот точно ли... :(

 

Турецкие луки, кстати, он поругивает. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Менавино. Книга IV. Глава XIV.

Цитата

... Cameli carichi d`armatre in campo, che sono caſſe pie ne di camiſcie di maglie, archi, s saette, s ſcopetti, brocchieri, s coperte da caualli di pelo d`orſo, s tauole groſſe per far ripari: le quale hanno due punte di ferro longhe , che le ficcano in terra, s si mettono dietro per cagione delle ſaette s delli ſcopetti, dell' arme bianche, s corrazze hanno poco ſe non alcune che tolgono ſopra le Naui di Christiani. Tutte queste cose portano ſopra lí Cameli: s oſſendo in fatto d`arme, dispensali al li cortigiani ordinatamente.

camiscie di maglie - "кольчужная рубашка"

scopetti - скопета

brocchieri - баклер.

tauole groſſe (...) - описание тяжелого станкового щита для защиты от стрел и пуль. 

arme bianche - "белое оружие". 

corrazze - коррацца. 

Цитата

corrazze hanno poco se non alcune che tolgono sopra le Naui di Christiani

панцирей имеют мало если не некоторые что захвачены с нао христиан

??

 

Итальянский перевод Bartholomaei Georgiewiz. De Turcarum moribus epitome. Что за автор - ??

Еще. Chazilar.

1.jpg.fedc023996c9b5fe802827eb903889f0.j

2.jpg.234689693dcc9b72ab1e5ba4d3d13454.j

 

Пешие.

3.jpg.80c7db086e198c5268ccb7123d39c96f.j

4.jpg.18b1a460729ca26a8e7509ed7b24f6ef.j

5.jpg.2f4d15afef7f0f1c7288db4f378a75d0.j

Цитата

- I soldati chiamati (Chazilar,) valorosi, s nelle cose della guerra mirabilmente essercitati, i qualia nel primo scontro rompono le lancie con gli auerfari loro, senza alcuna armatura; usando solamente la targa, la lancia, s la scimitarra, secondo il costume de nostri, come sarebbe a dire corazza, s elmo; ma rotte le lencie, et tratta la scimitarra, difendendosi con la targa, virilmente combattono; insidiano sempre alla testa, s alla mano de gli auersari, s con tutte le forze loro cercando sempre d`at terrar l`inimico.

- Ora per ciascuna vittoria di questi tali, si gli da doppia paga; di maniera che tutti i detti huomini a cauallo sono obligati a siguire il Signore, forniti di queste armi, cioen, lancia, scimitarra, freccie, s mazza di ferro; alcuni hanno targhe, alcuni no; s sempre sono  pagati cosi in tempo di pace, come di guerra.

- Il primo ordine de pedoni  e` de (Solachlari, cio e`, arcieri: questi tali adoprano arco, freccie, s scimitarre; s sono differenti di berette da (Ianitseri).

- Il secondo ordine e` di (Ianitseri): costoro hanno anch`essi l`arme similia a (Solachlari;) ma in cambio dell`arco s delle freccie, portano l`arcobugio, s una scure

- Il terzo ordine de pedoni e` d`azapli; iquali finita la guerra non tirano piu paga: s tutti sono figliuoli di Turchi. Portano costoro una hasta lunga, s scimitarra: hanno berrette rosse, o d`altro colore di panno, con quattro canti aguzzi, detti (Tachia:) s sono differenti da (Ianizari) s (Solachi) nel vestire s nell`armatura: costoro amazzano in battaglia i caualli de gli inimici.

Цитата

- ... в первом столкновении ломают (преломляют?) пики со своими противниками, без каких либо доспехов, используют только тарчи, пики, скимитары, другие облачены как мы, как можно сказать о кораззе и шлеме; сломав пику, берутся за скимитар, защищаясь тарчем.

- ... все упомянутые всадники ... снаряжены оружием, как-то, пика, скимитарра, стрелы, железная палица, некоторые имеют тарчи, некоторые - нет ...

- ... лук, стрелы, и скимитар ...

- ... вооружены сходно с Солаками, но вместо лука и стрел носят аркебузу и секиру.

- ... длинное копье и скимитар ... отличаются от Янычар и Солаков одеждой и оружием: они убивают в битве вражеских лошадей.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Латинский и французский тексты Тетальди издавали и переводи уже люди со знанием языка и головой, но - где мы и где эти переводы. Там где видел отрывки текста у Кроули и Рансимена - дикий ужас. Это вообще не перевод.

Любительский перевод латинского фрагмента.

Цитата

Fuerunt enim in ejus exercitu viri ducenta millia, e quibus fere sexaginta millia praecellentis erant roboris s virtutis ad pugnam doctissimi, s in armis bellatores validissimi. Porro circiter triginta quinque seu quadraginta millia equestris erant ordinis, diversimode armati, quorum quaedam pars loricis seu constipatis diploidibus utebatur; quaedam vero more nostrorum plenis armis erat munita; quaedam vero ad modum Hungarorum seu qourumdam aliorum bellatorum pileis ferreis quos galeas vocamus sese tuebatur, s balistis, arcubus, gladiis, s diversi generis instrumentis defendere se videbatur. Residua vero parts ejusdem diabolici exercitus erat fere inermis, hoc excepto, quod quidam aut scuta ferebant, aut peltas seu umbones

Цитата

Есть в их войске мужчин/пеших 200 000, из каковых около 60 000 есть превосходных крепких и отважных в битвах испытанных, и в лучшем воинском облачении. Далее около 35 или 40 тысяч конных, разнообразно вооруженных, часть из них лорику или плотное "двойное" одеяние используют, некоторые однако на наш манер защищаются полным доспехом, некоторые на манер венгров, некоторые некие воинские железные шапки каковые шлемами зовут себя защищают, и балистами, луками, мечами и различного рода инструментами себя защищают, что выглядит правдоподобно. Прочая часть этого дьявольского войска обычно безоружна, исключая тех кто или щит несет, или пельту или умбон...

Далее - "Porro". "Viri" это и "мужчины", и "пешие". Поэтому откровенно не понимаю - тут "200 тысяч всего" или "200 тысяч пеших и 35-40 тысяч конных". В первом случае - у нас "60 тысяч" и "35-40 тысяч" множества взаимопересекающиеся или взаимодополнительные? 0_0

С учетом того, что после сентенции про "безоружных" упоминаются только щиты, то есть оружие оборонительное, предположил, что "plenis armis" это "полный доспех". "Pileis" вообще "пилос", иногда - берет. Возможно Тетальди хотел указать на что-то конкретное. Не уверен, что точно понимаю рядок из "или" в части со щитами. Вполне возможно, что где-то оборот нужно переводить "оно же"

 

Французская часть.

Цитата

Oudit siege y avoit en tout deux cens mille hommes, desquels il povoit avoir soixante mille hommes de trente a quarante mille chevaux, le quart d`eulx

aucuns en y avoit armez à la guise de France, s aucuns en altre façon, aucuns avoient chapeaulx de fer, les autres avoient arcs a cranequins, les autres gens de fait estoient pour la plupart sans armes, sauf qu'ils avoient targette s semettaire, qui est espee turquie.

Специально отмечу - после "d`eulx" в тексте, кажется, лакуна. Сообщение прерывается на полуслове, далее - пустое пространство до конца строки, повествование начинается с новой и, насколько понимаю - уже в своей логике. В остальной части сообщения подобного не наблюдается.

Цитата

всего имелось 200 000 человек, из которых может иметь 60 тысяч человек и 30 или 40 тысяч лошадей, четверть из них /.../

некоторые были вооружены схоже с французами, некоторые на другой манер, некоторые имели шапки из железа, другие имели луки или кранекины, прочий народ был большей частью безоружен, исключая тех, кто имел тарч и скимитар, каковой турецкий меч.

Рансимен решил, что 60 тысяч это обозники. Если опираться на латинский вариант - видно, что тут имеются как раз лучшая часть и конные. Опять не ясно - 200 тысяч это "всего" или "без конных"?

Далее можно гадать "в какой степени и чем именно некоторые оттоманские воины напомнили Тетальди французов, венгров и итальянцев". =/

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Feridun M. Emecen. Ottoman Policy of Conquest of the Turcoman Principalities of Western Anatolia with Special Reference to Sarukhan Beyligi // The Ottoman Emirate (1300-1389). 1993. Pp. 35-40.

Цитата

Muslim jurists divided territories into  Darulharb  and  Darulis/am,  in the context  of  events and political conditions, for these terms do not occur  in  the Kur'an  or the  Hadis.  In this context,  Darulharb  (Abode  of  War) is a country under non-Muslim rule whereas Darulis/am  (Abode  of  Islam) is a country under Muslim rule. In Muslim jurisprudence, international relations were organised according to the  Darulharb  and  Darulis/am  dichotomy;  ghazalcihad  and peace terms were also explained in this context. In Islamic law, with regard to Muslim states there was no question  of  international law except for the case  of  rebellion (bagy).  Perhaps for this reason, Islamic law attributed less importance to interna-tional relations between the independent Muslim states. For the Islamic conception was that Muslim states shared the same objective,  had  the same law, and that relations  among  themselves  were internal  matters. This internal question manifested itself in the case  of  rebellion. A country in rebellion was classifed by Muslim jurists  as  being in the  Dariilbagy  and was seen as being in contrast with the  Daruladl (the country  of  peace or justice). In reality, how did the  Darulbagy concept emerge? This concept originated in interpretations of the Kur'an, although it is not directly mentioned in its verses. The decree concerning obeying the legitimate head  of  state and not rebelling against him can be found in the following verse "ordering to obey God, the messenger and those charged with authority among you"  (Nisa  4/59). Another verse, similar in meaning says that  "If  two parties among the believers fall into quarrel, make you peace between them, but if  one  of  them transgresses  beyond  bounds  against the other,  then  fight you against the one that transgresses until it complies with the command of  Allah, but  if  it  complies, then  make  peace  between  them  with  justice  and  be  fair" (Hucurat,  49/9).

Цитата

Ан-Ниса "Женщины" (4/49):

"О те, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху, повинуйтесь Посланнику и обладающим влиянием среди вас. Если же вы станете препираться о чем-нибудь, то обратитесь с этим к Аллаху и Посланнику, если вы веруете в Аллаха и Последний день. Так будет лучше и прекраснее по значению (или по исходу; или по вознаграждению)!"

Цитата

Аль-Худжурат "Комнаты" (49/9):

"Если две группы верующих сражаются между собой, то примирите их. Если же одна из них притесняет другую, то сражайтесь против той, которая притесняет, пока она не вернется к повелению Аллаха. Когда же она вернется, то примирите их по справедливости и будьте беспристрастны. Воистину, Аллах любит беспристрастных".

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Диссертация по дефтерам времен Мурада II.

Цитата

Burume: defterlerde, kendi burume ifadesiyle istenen bu zirh cesidi oldukca dayanikh ve kiymetlidir. Burume kelimesi, icine sanlmis, burulmus anlamindadir. Metal halkalann ig ice gegirilerek ya da metal pullann bir deri uzerine bahk pulu gibi tutturularak yapilan bu zirh turu sipahiden istendigi zaman, sipahiye verilen timann miktan da artiyordu. Kihg darbelerine karsi cebeye gore gok daha dayanikh olan bu zirh ayni zamanda kendisini giyen kisiye ceviklik ve kivrakhk saghyordu. 

Цитата

Cebe ve Cebelu: Mogolca bir kelime olan cebe, zirh, vucut zirhi anlamina gelmektedir. Defterlerde cebe kelimesine lu eki getirilmek suretiyle, cebe tasiyan kisi anlamini saglayan sifat elde edilmektedir. Cebe, vucudu saran bir metal levha seklindeki zirh gesididir. Burumeye gore daha basit olan bu zirhin mali kiymeti de daha dusuktur. Defterlerde, cebelu ifadesi iki turlu karsimiza gikmakatadir. Timann gelir miktannin buyuklugu, timarhnin cebe zirhi kullanmasini gerekli kilmistir. Timarhnin bizzat kendisinin cebe ile yukumlu kihndigi timarlarda, bu yukumluluk kendu cebelu ifadesiyle belirtilmektedir. Cebelu kelimesi ayrica, timarhnin beslemekle yukumlu oldugu zirhh askeri de ifade eder. Geg devirlerde, sancakbeyilerin, her bes bin akge igin bir cebelu; sipahilerin ise her uc bin akce icin bir cebelu gikarip savaslara getirmesi kanun olmustur. On besinci yuzyihn ilk yansinda boyle bir standardin henuz oturmadigi gorulmektedir. 

Цитата

Kecim: subasi, sancak beyi gibi buyuk timarhlardan talep edilen bu techizat bir gesit at zirhidir. Kelime Mogolcadir. Kedim getirebilmek icin buyuk timarlar tasarruf etmek gerekmektedir. 

Цитата

Gulam, oglan, noker: Gulam, erkek gocuk, geng erkek kole anlamina gelmektedir. Noker ise Mogolcadir ve arkadas, askeri yardimci anlamini tasir. Defterlerde yardimci erkek koleyi ifade icin ekseriyet gulam terimi kullanilmistir. Gulam terimi bir de, kendilerine timar tevcih edilmis eski kolelerin kokenini belirtmek igin, bazi timarhlann isminin sonuna gulam-i mir terimiyle kaydedilmistir. Yukarda deginildigi gibi, uzun yillar sipahinin yaninda yasayip ona hem timann idaresinde hem de harp meydanlannda yardim etmis olan gulamlar, sipahi tarafindan iyice egitilir ve onun yaninda tecrube kazanirdi. Osmanh idaresi, gok iyi yetismis bu kolelere timarlartevcih ederek, merkeziyetgi idarelerini tasrada en ucra koylerde ifade etmeye gahsmislardir. 

Цитата

Cadir ve tenketur: devrin kosullan, askeri seferlerin aylarca surmesine sebep olmustur. Bu uzun sefer zamanlannda, dirlik sahibi, dirliginin miktanna gore yardimci getirmekteydi. Timarhnin ve yardimcilannin sayisina gore, timarhnin getirmekle yukumlu oldugu gadir gesidi de degismektedir. Defterlerdeki kayitlardan agikga anlasilmaktadir ki, tenketur daha kuguk bir gadir gesidi olup daha du§uk geliri olan timarhlardan talep edilmektedir. Qadir ise geliri biraz daha yuksek olup daha buyuk bir gadin ifade etmektedir. Erken on be§inci yuzyil defterlerinde kar§imiza gikan gadir tipleri gadir ve tenketurdur. Sadece Arvanid Sancagi AN beyin hassinda, matbah cadin yukumlulugu vardir. 

Из

Цитата

Halil Inalcik, Arvanid Defteri, s. 1. 


 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Слова турецких песен
      Автор: Чжан Гэда
      Для начала - одна из самых "забойных" песен турецкого рокера Халука Левента!
      Haluk Levent – Balıkçı
      Рыбак
      Şuraya deniz çiziyorsun ya
      Suları mavileri boyuyorsun
      Balıkları martıları koyuyorsun üstüne
      Sabahı serinliği koyuyorsun ya
      Balıkları martıları koyuyorsun üstüne
      Sabahı serinliği koyuyorsun ya
      Припев:
      Balıkçıları çiz balıkçıları
      Geceyi de çiz doğacak günü de
      Yokluğu ciz çaresinde
      Geleceği de çiz geleceği de
      Yokluğu çiz çaresinde
      Geleceği de çiz geleceği de
      Очень примерный перевод:
      Словно нарисовано море,
      Воды моря голубые,
      Чайки охотятся за рыбой
      Утренний рассвет ложится на воду.
      Припев:
      Рыбак к рыбаку...
      Ночь рождает день
      Отсутствие не лечит,
      Будущее без будущего,
      Отсутствие не лечит
      Будущее без будущего
      Кто хочет - пусть слушает песню "Балыкчи".
    • Восстание Бабека Хоррамдина
      Автор: Saygo
      А. С. ЮНУСОВ. ВОССТАНИЕ БАБЕКА

      Одним ид крупных социальных движений прошлого является освободительная война на территории современных Азербайджана и Западного Ирана под руководством Бабека против арабского ига в первой половине IX в., вошедшая в историю также под названием восстания хуррамитов (хуррамдинов). Движение и личность его предводителя привлекли к себе внимание современников, а впоследствии и исследователей. Уже через несколько десятилетий была написана не дошедшая до нас "История Бабека" Вакида ибн'Амра ат-Тамими. С тех пор данная тема стала одной из популярных в средневековой арабской литературе. Исследователи по-разному оценивают это движение, деятельность и личность Бабека. С одной стороны, его именуют "бандитом и нигилистом", "разбойником", "надменным и высокомерным человеком", а с другой, Бабек (Папак) - "великий еретик", человек необычайного военного и политического таланта, выдающийся стратег, равный Ганнибалу1.




      Страница из "Истории пророков и царей"


      Памятник Бабеку в Худате

      Немало противоречивых оценок существует и по другим аспектам движения хуррамитов. Нет единства в отношении происхождения самого термина "хуррам" и целей, которые ставили перед собой восставшие. После опубликования монографии З. М. Буниятова, в которой впервые достаточно объективно освещено движение хуррамитов, в отечественной и западной историографии новых работ на эту тему практически нет, однако заметно возрос интерес к ней со стороны современных восточных исследователей. Следует в первую очередь отметить книгу иракского историка Х. К. ал-Азиза, который широко использовал источники и работы советских специалистов. Слабее исследования современных иранских историков, носящие описательный характер. За последнее время в восточной историографии получила также распространение точка зрения, что хуррамизм - это не антимусульманское, а, напротив, мусульманское (шиитское) течение, движение же Бабека было направлено против режима халифа ал-Мамуна, но никак не против устоев арабского Халифата2.

      Движение хуррамитов в Азербайджане имело ту особенность, что оно не возникло как-то неожиданно, причем трудно датировать его начало. Серьезное беспокойство Халифату хуррамиты здесь впервые при чинили еще в 778/9 г, но халиф Махди (775 - 785 гг.) разгромил их3. Однако, чтобы верно установить момент начала движения, необходимо раскрыть значение термина "хуррам". О его происхождении источники сохранили три версии, каждая из которых имеет своих сторонников и в историографии. Наиболее ранняя восходит к IX-X вв. и связана с населенным пунктом Хуррам близ г. Ардабиль (соврем. Южный Азербайджан). Согласно другой версии, словом "хуррам" называли того, кто предавался наслаждениям и разгульной жизни; соответственно это слово понималось как "веселый", "радостный". Третья версия связывала хуррам с именем жены Маздака, вождя народного движения в Сасанидском государстве на рубеже V-VI веков. Еще современники, по замечанию ад-Динавари (ум. ок. 895 г.), "разошлись во мнениях" о происхождении учения Бабека. Большинство мусульманских авторов, писавших об этом движении, творило значительно позже, когда заметно изменилась ситуация в регионе и хуррамитами именовали многочисленные группировки и секты, представлявшие крайнее течение в шиитском исламе4.

      Нам представляется более верным мнение, что "хуррам" связан с понятием "огонь" и восходит к среднеперсидскому "хур" - солнце, огонь. Источники, в том числе автор "Истории Бабека", не раз сообщали, что хуррамиты были огнепоклонниками (зороастрийцами)5. Сам Бабек с презрением относился к мусульманам и, поставив перед собой задачу изгнать арабов, стремился восстановить доисламские порядки. Примечательно, что вначале он носил мусульманское имя Хасан, а затем принял имя Бабек - одно из самых почитаемых в зороастрийской традиции. Вместе с тем в Южном Азербайджане находился храм огня Адургушнасп - одна из особо почитаемых святынь зороастризма, просуществовавшая до XIII века. С этой территорией традиция связывает и начальную проповедь основателя религии Зороастра6.

      Тем не менее было бы ошибочным рассматривать движение Бабека как восстание именно огнепоклонников. В VII в. сильный удар по зороастризму нанесло арабское нашествие, в ходе которого победно пришел ислам. До VIII в. исламизация покоренных народов протекала медленно и зависела от многих факторов. К тому же древняя Албания оказалась в ту пору северной окраиной мусульманского мира, и арабы, сознавая стратегическую значимость этой страны как плацдарма в их борьбе против хазар, опасного врага в Закавказье, вначале терпимо относились к местным верованиям. Жестче была политика в отношении зороастрийцев, в первую очередь многобожников. В силу социально-экономических и иных причин значительная часть местных феодалов и горожан приняла новую религию.

      Медленнее шла исламизация в сельских районах, поскольку арабы, используя в своих интересах существовавшую там систему эксплуатации, учитывали, что принятие новой религии обычно сопровождалось антихалифатскими восстаниями. В горных районах, труднодоступных для арабских войск, население продолжало исповедовать христианство и зороастризм в ортодоксальной либо сектантской формах. Там долее всего сохранялась сельская община, свободная от феодальной зависимости или же стремившаяся к былой свободе. По мере усиления феодальной эксплуатации росло недовольство крестьянства. А к концу VIII в. наметились первые признаки распада Халифата, усилились междоусобицы, так что Бабек "вырос в эпоху непрерывных смут и затруднений"7. Все это создавало благоприятную почву для антиарабского, антифеодального и антимусульманского выступления под оболочкой возврата к прежним порядкам.

      Воззрения хуррамитов были тесно связаны с учением Зороастра, но не настолько, чтобы говорить об идеологической преемственности. Ортодоксальная зороастрийская община к концу VIII в. нормализовала отношения с арабской администрацией, что привело даже к кратковременному возрождению зороастризма. В годы, когда развернулось движение Бабека, при багдадском дворе ал-Мамуна (813 - 833 гг.) шли религиозные диспуты мусульманских богословов с зороастрийскими жрецами8. Следовательно, нельзя сводить взгляды бабекитов только к зороастризму.

      Воззрения хуррамитов в большей степени связаны с еретическими течениями зороастризма - манихейством и особенно маздакизмом. Основателем первого был Мани, проповедовавший в 240 - 270-х годах и казненный по настоянию зороастрийского верховного жреца. Мани считал, что зороастризм, христианство и буддизм - это искаженная людьми одна и та же по происхождению и правильности вера. Развивая древнеиранские представления об извечной борьбе Света - добра и Тьмы - зла, манихейство впитало в себя элементы христианства и буддизма. Это была попытка создания новой, эклектической религии. Согласно Мани, мир - хаотическая смесь темных и светлых элементов, причем первые преобладают. Истинный манихей, чтобы очиститься от зла, должен отказаться от всякого материального начала, вести тихую, аскетическую жизнь и окончить ее в целомудрии9.

      Вскоре внутри манихейства возникла крайняя секта - зардуштакан, проповедовавшая, наоборот, победу сил добра над злом. Еще радикальнее учение Маздака, в прошлом миссионера зардуштаканцев. Общим у маздакитов с маиихеями было признание дуализма Света и Тьмы. В остальном они различались. У маздакитов деятельность царства Света справедлива, целенаправленна и разумна, а действия царства Тьмы несправедливы, хаотичны и неразумны. Признавая за Светом свободу выбора, маздакиты лишали Тьму такой возможности. Отсюда - идея освобождения посредством Света от сил Тьмы, чтобы добиться победы доброго начала над злым, спасти угнетенных и униженных, создать справедливое и разумно организованное общество на Земле10. Для этого предусматривалось уничтожение сословных барьеров и имущественного неравенства, что нашло в Сасанидском государстве горячую поддержку широких слоев населения. В 488 г. возникло народное движение с массовой экспроприацией у знатных и богатых "жилища, жен и имущества"11. В 529 г. оно было разгромлено, Маздак и тысячи его сторонников убиты. Уцелевшие от расправы бежали в труднодоступные районы Сасанидской державы и за ее пределы.

      В первые века ислама источники вновь заговорили о маздакитах. Их воззрения оказали влияние на оппозиционные ортодоксальному исламу учения, особенно на хуррамитов. Последние были известны на Среднем Востоке с середины VIII в. и распадались на ряд сект, имевших близкие идеологию и социальную программу. Связь между хуррамитами и маздакитами столь очевидна, что мусульманские авторы часто именовали одни и те же секты то хуррамитами, то маздакитами. Поэтому некоторые современные исследователи называют хуррамитов неомаздакитами12. Действительно, хуррамиты многое усвоили в маздакизме, в первую очередь концепцию двух противоборствующих субстанций и веру в победу добра над злом.

      Но имелись и отличия, диктуемые конкретными историческими условиями, особенно заметными в Албании, где хуррамиты, прозванные по имени своего вождя бабекитами, обладали сильными позициями. Ибн ан-Надим (ум. в 995 г.), автор одного из достоверных источников, отличает маздакитов от бабекитов: первые широко практиковали "добрые дела" и "безграничное гостеприимство", предпочитая не убивать никакого живого существа и не причинять никому зла; Бабек же "впал в ошибку", заявив, что он есть бог, и введя "в веру хуррамитов убийства, грабежи., войны и наказания, чего хуррамиты ранее не знали"13.

      Информация о социально-этическом учении бабекитов скудна, хотя ясно, что оно впитало в себя элементы маздакизма. В то же время хуррамиты заимствовали и идеи крайних шиитов: учение о возвращении на Землю былых пророков и имамов, слившееся с представлениями о переселении их душ, их обожествление, идею "благоразумного скрывания" своей веры. Последнее делалось для маскировки, во избежание преследований. Автор X в., говоря о родине Бабека, указывал: "Люди тамошних мест держатся веры хуррамитов, а это явное безверие. Они читают в мечетях Коран, но только для видимости"14. Община хуррамитов управлялась, вероятно, имамами, разрешавшими правовые вопросы, и посланниками, которые ходили от одной общины к другой, ведя пропаганду и обучая их членов.

      Скажем и о так называемой общности жен у хуррамитов, вызвавшей массу споров в историографии. Почти все восточные авторы, говоря о бабекитах, подчеркивают наличие у них общности жен и распущенность нравов. В зарубежной историографии в связи с этим делается вывод о первобытном коммунизме в бабекитской среде, а советскими учеными - о "классовой клевете" феодальных и буржуазных авторов. Первая точка зрения откровенно ненаучна, вторая же основана на ошибочной ретроспекции современных моральных представлений. Между тем в основе идеи общности жен лежат пережитки архаических форм брака и гетеризм гостеприимства15, сама же идея общности жен, как и общности имущества, через учение Маздака восходит к социальным утопиям древности. В раннее средневековье она была направлена в Сасанидском государстве против гаремов как привилегии знати. Тогда это означало личное освобождение женщины.

      Но в эпоху ислама "общность жен" у маздакитов практически никогда не осуществлялась, так что сведения восточных авторов отражают лишь историческую традицию. У бабекитов она сохранилась в виде обряда, когда раз в году мужчины и женщины устраивали праздничную ночь: при свете свечей и костров пили вино, играли на свирелях, затем гасили огонь, и каждый мужчина шел к одной из женщин, доставшейся ему по жребию16.

      Теперь о Бабеке. Он родился около 795 - 798 годов. Его отец, по-видимому, был новообращенным мусульманином из Сава да (Нижняя Месопотамия), переселившимся в район г. Ардабиль и занимавшимся торговлей растительным маслом. Вскоре он умер. Его жена Баруманд, бывшая прислугой у местного правителя Ибн Раввада, переселилась с двумя малолетними сыновьями в г. Сараб (соврем. Южный Азербайджан). Старший сын Бабек (тогда он носил еще имя Хасан), родившийся в Билалабаде, стал в юности пастухом, затем погонщиком верблюдов и с караванами исходил многие места Аррана, как ранее именовался Азербайджан17. Он многое познал в ту пору, расширил свой кругозор, повидал нищету и угнетение народных масс, роскошную жизнь феодалов.

      В 807/8 г. вновь вспыхнуло движение хуррамитов в Азербайджане, и халиф Харун ар-Рашид (786 - 809 гг.) послал "против них Абдаллаха ибн Малика во главе 10 тыс. всадников", который потопил восстание в крови18. Подросток был свидетелем этих сцен. 16-ти лет он отправился в Табриз, где стал служить у правителя города Мухаммада ибн ар-Раввада ал-Азди, а через два года возвратился к матери. Между тем хуррамиты, разбитые арабами, были оттеснены в горы и сосредоточились вокруг своей крепости Базз. Единства среди них не было, а во главе стояли два враждовавших между собой предводителя - Джавидан и Абу Имран. Судьба свела Бабека с первым.

      Бабек перебрался в Базз и стал управлять поместьями Джавидана. Вскоре в одной из стычек Джавидан, убив Абу Имрана, сам получил смертельную рану и умер. Бабек женился на его вдове, которая заявила хуррамитам, что Джавидан назначил Бабека наследником своего дела, что дух покойного вождя перешел в него и теперь победа над арабами будет возможна лишь через Бабека19. Это произошло в 816 году.

      Возглавив хуррамитов, Бабек поставил задачу "изгнать из страны арабов вместе с их религией". Он роздал своим сторонникам оружие, приказал возвратиться в их села и дома, чтобы ждать его сигнала. В назначенный день хуррамиты внезапно напали на арабов и их сторонников. Бабек послал отряды и в отдаленные от Базза районы, где также были совершены нападения на мусульман. В распоряжении Бабека было незначительное войско. Но, как только он начал военную борьбу, положение изменилось. Со всех концов Аррана к нему стали стекаться недовольные, и вскоре "число его полчищ возросло настолько, что одних всадников у него набралось 20 тысяч, не считая пехоты". По сообщению автора XI в., вначале хуррамитов было 10 тыс., затем "они увеличились до 25 тысяч"20.

      Момент для выступления был выбран удачный. Бабек пользовался поддержкой народных масс, ибо провозгласил, что он "уничтожит тиранов" и с его помощью возвысятся униженные. В результате восстание вскоре охватило и Азербайджан, и соседние области. Его движущей силой было крестьянство, к которому примкнули ремесленники и городская беднота. К хуррамитам по политическим соображениям присоединилась временно также часть феодалов. В переписку с Бабеком вступили отложившиеся от Халифата правители Табаристана и Армении, курдские эмиры. Халифат тогда был охвачен неурядицами, и халиф ал-Ма'мун лишь в 819 г. сумел послать против хуррамитов войско под командованием Иахьи ибн Му'аза ибн Муслима. Ни одна из сторон не одержала решающей победы, а в целом наступление арабов было отбито21.

      В 820 г. халиф сместил ибн Му'аза, назначив на пост командующего Ису ибн Мухаммада ибн Абу Халида и направив его с новым войском против Бабека. Тот атаковал арабов в одном из ущелий и обратил их в бегство. "И бежал Иса беспрерывно, не обращая ни на что внимания", пока один солдат "не крикнул ему: "Куда это ты, о Абу Муса?" Он ответил: "Нет нам удачи в войне с этими людьми, мы можем устрашать [только] мусульман!"22 . Тогда халиф направил против хуррамитов войско под командованием Зурайка ибн'Али ибн Садака ал-Азди, а в помощь ему послал отряд Ахмада ибн ал-Джунайда ал- Аксафи. Но победу вновь одержал Бабек, захвативший даже ал-Аксафи в плен.

      Успешные действия Бабека объяснялись и тем, что он изменил военную организацию хуррамитов, создав боеспособное и дисциплинированное войско, в основу которого положил десятеричную систему отрядор, господствовавшую на Ближнем и Среднем Востоке. Об этом свидетельствуют упоминания о старших и младших командирах23. Конница состояла из подразделений численностью от 200 до 500 человек. Каждый отряд имел свой стяг, главное знамя находилось при Бабеке. Все они были красного цвета, как и одежда повстанцев; поэтому источники часто называют бабекитов "одетые в красное", либо "краснознаменные". По нашему мнению, хуррамиты первыми в истории использовали красный цвет как символ освободительной борьбы24.

      Для управления отрядами в сражениях и на марше применялись боевые трубы, литавры и барабаны. Бабек наладил и разведку. Его лазутчики проникали даже в отдаленные гарнизоны арабов, доставляя нужные сведения, так что свои решения Вабек принимал после изучения добытой информации. При приближении противника он направлял для захвата "языка" конный отряд, а для внезапных ночных атак или неожиданных конных рейдов использовал специальные группы всадников25. Хотя хуррамиты имели конницу, основным их войском являлась пехота, поскольку главной силой движения были крестьяне. Основным же родом войск Халифата была конница. Потому Бабек, чувствуя себя увереннее в горах, предпочитал заманивать туда врага, где окружал и уничтожал его.

      В 827 г. халиф ка.правил против хуррамитов войско Мухаммада пбн Хумайды ат-Туси. Бабек, отступая, наносил неожиданные удары. Ат-Туси отбивал их. Летом 829 г. арабы подошли к горе Хащтадсар, от которой до Базза оставался лишь один переход. Именно здесь хуррамиты вступили в решающую битву. Бабек решил дать оборонительный бой, используя рельеф местности, и разделил свои силы на три части: два отряда скрыл в засаде, на склонах прилегающих с флангов гор, а сам с третьим расположился в центре, на вершине Хаштадсара. Этим он лишил противника возможности использовать численное превосходство и заставил его вести фронтальную атаку при отсутствии условий для обхода. Ат-Туси видел перед собой лишь один отряд и решился на атаку. Арабское войско построилось в две линии, основные силы сосредоточив в первой, разделенной на центр и фланги. Ат-Туси расположился с резервом во второй линии. Перейдя в атаку, арабы стали подниматься в гору, их боевые порядки расстроились, воины устали. Тут Бабек, атакуя противника сверху, опрокинул его, а внезапные удары из засады с флангов довершили разгром. Арабский полководец бросил в бой резерв, но остановить хуррамитов не сумел. Сам Ат-Туси, попав в окружение, погиб.

      Это сражение, которое произвело на халифа сильнейшее впечатление, а также новая победа Бабека в 830 г. над очередным арабским войском вызвали замешательство в Халифате26. Хуррамиты же воодушевились. Ранее Бабек вел себя осторожно, изредка посылая отряды в различные области. Теперь восстанием были охвачены не только весь албанский Арран, но и области Исфахан, Фарс и Кухистаи. Бабек изменил тактику: хуррамиты развернули решительные действия на значительном расстоянии от Базза (соврем, пров. Гилян), совершая поход на юг и к оз. Армия, где один из местных правителей предоставил в распоряжение хуррамитов свои крепости Табриз и Шахи27.

      Несколько специфичными были действия восставших в прежнем Арране, где проживало немало христиан. Местные владетели, притесняемые халифскими наместниками, перешли на сторону Бабека. А осевшие там мелкие арабские феодалы, воспользовавшись междоусобицей в Халифате и успехами хуррамитов, стали проявлять сепаратизм, игнорировали распоряжения центральной власти и сами нападали на местные христианские княжества. Вот почему по просьбе владетеля области Сюник Васака Бабек еще в 821/2 г. нанес удар арабскому эмиру Савьду ибн Абд ал-Халиду ал-Джаххафи. Когда же Васак умер, Бабек женился вторым браком на его дочери, и Сюник стал хуррамитским. Продолжая наступление, Бабек захватил области Байлакан, Арцах и Ути.

      Источники сообщают о подавлении Бабеком восстания жителей Байлакана в 826 и 830 гг., об осаде им крепости Гороз в 831 году28. Ситуация изменилась: уже не Халифат, а Бабек становился опасным для феодалов Северного Азербайджана. Наметился разрыв между главой хуррамитов и местными владетелями, временными попутчиками народного движения: добившись своих целей, они отошли от Бабека, действия которого стали угрожать их интересам. Изменилась ситуация и в Южном Азербайджане. Победы Бабека вскрыли несовершенство военной системы Халифата, когда в поход поочередно направлялись наспех собранные племенные ополчения с приданными им добровольцами или вспомогательными отрядами. Появилась нужда в профессиональных наемных воинах, вывезенных из немусульманских стран, свободных от местных связей и преданных своему предводителю.

      С 833 г. новый халиф, ал-Му'тасим (833 - 842 гг.), стал в больших количествах покупать на невольничьих рынках таких воинов, в основном тюркского происхождения, ибо, как отмечал современник событий ал-Джахиз (ум. в 869 г.), если персы превосходили все народы в искусстве управлять государством, китайцы - в ремеслах, греки - в науке, то тюрки - в военном деле29. Именно тюркские отряды, хорошо экипированные и прошедшие специальную военную подготовку, были двинуты против хуррамитов. Особенно сильной была тюркская конница на равнине, где она могла проявить свои высокие боевые качества.

      Воспользовавшись спокойствием на арабо-византийской границе, халиф ал- Му'тасим мобилизовал все ресурсы своего государства для борьбы с Бабеком. Первый удар был нанесен по сторонникам хуррамитов в Ираке и Западном Иране. В конце 833 г. в районе г. Хамадан халифское войско Исхака ибн Ибрахима ибн Мус'абы, внезапно обрушившись на них, одержало победу. Погибло около пяти тыс. бабекитов, оставшиеся в живых под предводительством Насра бежали в Византию, где перешли в христианство. Впоследствии они (14 тыс. человек) были разделены на отряды и приняли активное участие в операциях против арабских войск30.

      Далее халиф направил к Ардабилю, южнее Ленкорани (там находились его силы, задействованные непосредственно против Бабека) эмира Абу Са'ида Мухаммада ибн ал-Йусуфа с приказом "восстановить разрушенные Бабеком укрепленные пункты между Занджаном и Ардабилем" (речь шла о провинции, находящейся посредине между Рештом и Табризом) и поместить в них "гарнизоны, чтобы никто не угрожал снабжению Ардабиля". Для связи между Ардабилем и столицей Халифата Самаррой через каждые 6 тыс. м были расположены готовые в дорогу всадники с лошадьми из конюшен халифа. На холмах установили частые посты, и караульные голосом передавали сообщения о передвижении всадников с донесениями. Теперь известия из Ардабиля до Самарры доходили за четыре или даже меньше дней31.

      Летом 835 г. халиф назначил главнокомандующим войсками, ведшими боевые действия против хуррамитов, Афшина Хайдара ибн Кавуса, одного из своих наиболее удачливых полководцев. Были проанализированы предыдущие неудачи и будущий театр боевых действий. Помимо тюркской конницы, особое внимание уделили пехоте, собрав для похода различные рода войск Халифата: щитоносцев, легковооруженных стрелков, нефтеметателей, бомбометателей, инженерно-горные отряды, охранные части. Средств не жалели. Афшин получал ежедневно по 10 тыс. дирхемов, если вступал в сражение с хуррамитами, и пять тыс., если военных действий не было32. Прибыв в Ардабиль, он потребовал ускорить восстановление разрушенных хуррамитами крепостей и соорудить в опасных местах защитные валы. Затем он перенес свою ставку в Барзанд, от которого до Базза было два перехода. Арабы восстановили и улучшили крепости на линии Ардабиль - Барзанд, их караваны с оружием и продовольствием сопровождали охранные отряды33.

      Теперь Бабек был вынужден вернуться к прежней тактике ведения боевых действий. Он "хотел, чтобы дело ал-Афшина затянулось, и не вступал с ним в сражения до тех пор, пока снег не покрыл эти горы, чтобы ал-Афшин стал колебаться и, страшась сильных морозов, ушел". Хуррамиты взяли под контроль близлежащие дороги и, не ввязываясь в крупные сражения, стали применять партизанскую тактику, нападая на фуражиров и небольшие отряды, заманивая их в горы и там уничтожая. Но это не всегда удавалось; так, бабекиты во главе с Муавией, совершившие успешный рейд, на обратном пути были настигнуты и разбиты. Захваченных в плен арабы казнили, а их головы отправили халифу. То было первое настоящее поражение бабекитов, после которого их положение сразу ухудшилось34.

      От Бабека быстро отходили его недавние союзники из числа местных феодалов. Они уже сами теперь обратили оружие против хуррамитов. Особенно ощутимый удар последние получили от владетеля крепостей в Табризе и в Шахи Мухаммада ибн ал-Ба'иса, который обманным путем захватил в плен одного из полководцев Бабека, Исму ал-Курди, и услал его к халифу. Халиф "расспросил Исму о стране Бабека", и тот под пытками "рассказал ему о ее дорогах и возможных путях войны в этих местах"35. Это была важная информация, облегчившая арабам ведение боевых действий.

      В том же 835 г. близ с. Аршак произошло крупное сражение. Бабек решил напасть на большой караван с деньгами, шедший в Ардабиль. Но среди хуррамитов оказался предатель, известивший. Афшина о нападении. Арабский полководец устроил засаду. Застигнутые врасплох, хуррамиты потерпели поражение, потеряв более 1 тыс. человек, Бабек едва спасся. Однако через несколько дней хуррамиты перехватили два каравана с продовольствием, перебив охрану. Лишь третий караван с провизией прорвался и "выручил [арабское] войско"36. После этого с 836 г. Афшин методично строил или восстанавливал укрепленные пункты на подступах к Баззу. Одновременно с переменным успехом происходили стычки разведывательных отрядов. Бабек по-прежнему старался заманить врага в горы, поэтому Афшин запретил, преследуя хуррамитов, отдаляться от главных сил. Лишь однажды его приказ был нарушен, и Бабек тотчас этим воспользовался: он уничтожил тысячный отряд фуражиров, затем заманил арабское войско Буги ал-Кабира к Хаштад- сару, где разгромил его и захватил его лагерь37.

      Постепенно положение хуррамитов усложнялось. Афшин ужесточил дисциплину в своем войске и неуклонно приближался к Баззу. Зимой 836 г. восставшие понесли чувствительную утрату: погиб Тархан, один из главных военачальников Бабека, доставлявший много неприятностей арабам, Афшин давно следил за его передвижениями и, когда от своих шпионов узнал, что Тархан с незначительным отрядом "отправился в свое селение близ Хйштадсара, где собирался провести зиму", послал туда большой отряд, который, напав внезапно, уничтожил Тархана и его воинов38. Тогда Бабек перешел к частым внезапным атакам на Афшина, нанося ему людские потери, чем вынудил последнего уделять повышенное внимание сторожевому охранению. Одновременно строительные части арабов возводили укрепления и прокладывали дороги на подступах к цитадели хуррамитов.

      Сначала активная оборона позволяла Бабеку добиваться успехов. На преодоление последнего перехода к Баззу арабам потребовался год. Лишь летом 837 г. Афшин подошел к главному оплоту хуррамитов. Развернулись ожесточенные бои за крепость. Главные силы Бабека (до трех тыс. человек под командованием Адина) расположились в отдалении от крепости, на господствовавшей над местностью горе, что позволяло им контролировать дорогу к Баззу. В крепости же вместе с Бабеком осталось около 600 бойцов и 3,5 тыс. женщин, детей и стариков. Поскольку Адин должен был принять на себя главный удар, Бабек провел подготовительные мероприятия. Часть отрада расположилась у подножия горы в засаде, а выше хуррамиты отрыли глубокие ямы, чтобы преградить путь коннице; непосредственно перед отрядом расставили повозки с камнями.

      Узнав о засаде, Афшин решил вначале уничтожить отряд Адина и только потом атаковать Базз. В ночь перед сражением он послал около тысячи пеших стрелков, чтобы скрытно занять гору в тылу отряда, и направил тюркскую конницу Башира в долину, к. подножию горы, чтобы уточнить место засады. Утром главные силы арабов выступили из лагеря. Отряд Башира выполнил задание, так как хуррамиты, находившиеся в засаде, раньше времени обнаружили себя. Арабы окружили отряд Адина, но атака не удалась, поскольку всадники попадали в глубокие ямы. Зарыв ямы, арабы вновь начали наступление. Тогда хуррамиты пустили вниз повозки с камнями. Нападавшие расступились, и повозки без толку скатились вниз. Афшин отдал приказ об общей атаке, а с тыла на Адина обрушились стрелки. Бабек попытался спасти положение, начав переговоры с Афшином, но было уже поздно39.

      Уничтожив отряд Адина, арабы двинулись на штурм Базза и ворвались в крепость. Хуррамиты дрались отчаянно: это было "сражение, подобного которому никто не видел, сражались в домах и в садах". Афшин вводил в бой свежие силы, включая нефтеметателей. 26 августа 837 г. Базз пал. В руки арабов попали свыше 3300 хуррамитов, в основном женщины, дети и старики, в том числе 17 сыновей от разных жен, 23 дочери и невестки Бабека. Одновременно были высвобождены находившиеся в крепости 7600 пленных мусульман. Бабек, его брат, главная жена, один из сыновей и несколько хуррамитов бежали в горы. Известие об этом вызвало у Афшина опасения, что Бабек "закрепится в какой- либо крепости на какой-нибудь из неприступных гор", после чего присоединятся "живущие в той стороне", а также "остатки его войска", он возвратится на старое место и снова начнет свое дело. Поэтому полководец перекрыл пути на север и, сообщив феодалам Азербайджана и Армении о бегстве Бабека, "приказал наблюдать за дорогами в своих областях, никого не пропускать и задерживать для опознания"40.

      Бабек стремился добраться до границ Византии, с императором которой у него была ранее переписка, причем последнее послание с просьбой о скорейшей помощи он отправил накануне падения Базза. Император Феофил действительно послал на восток большое войско, но опоздал. В разгар поисков Бабека из столицы Халифата прибыл гонец с посланием от халифа, который даровал главе хуррамитов пощаду. Афшин был обескуражен этим обстоятельством и послал в горы к Бабеку двух пленных хуррамитов, которые могли знать о местопребывании вождя. Они вместе с посланием халифа взяли с собой письмо сына Бабека. Тот сообщал отцу "о новой обстановке, прося его возвратиться за пощадой, ибо это безопаснее и лучший выход".

      Ознакомившись с письмом, Бабек в гневе убил одного из посланцев и, не распечатав послания халифа, вручил другому посланцу письменный ответ сыну: "Если бы ты последовал за мной, ты был бы наследником династии, ибо преемственность перешла бы к тебе... Но ты из такой породы, из которой не выходил ни один приличный [человек], и я объявляю, что ты не мой сын, ибо гораздо лучше прожить один день вождем, чем сорок лет [цифра 40 имела на Востоке символическое значение. Но не исключено, что Бабек имел в виду и себя, ибо ему тогда действительно было около 40 лет. - А. Ю .] подобно жалкому рабу"41.

      Бабек скрывался в ущелье до тех пор, пока не кончились съестные припасы. Стоило ему покинуть убежище, как показались арабы. Бабек с братом и теперь спасся, однако через некоторое время был выдан своим бывшим союзником, приютившим его, местным правителем Сахлем ибн Сумбатом. За предательство этот феодал получил от халифа золотой пояс, почетное платье и пост правителя области. В сентябре 837 г. Бабека с братом доставили к Афпишу в Барзанд, а в январе 838 г. привезли в Самарру. Там после пыток и краткого допроса Бабек был четвертован. По сообщениям источников, он поразил всех своей исключительной выносливостью и мужеством: когда ему отрубили правую руку, Бабек "измазал свое лицо кровью и рассмеялся, чтобы показать людям, что отсечение руки не причинило ему боли и дух его ничего не почувствовал". Ни единого стона не издал под пытками и его брат Абдаллах42. Так окончил свою жизнь "герой своего времени и храбрец, которого страшились в Халифате".

      Победа над Бабеком "явилась величайшей победой ислама, и день его плзнения стал днем праздника у мусульман". По данным средневековых авторов, за 20 с лишним лет восстания бабекиты перебили от 225 до 500 тыс. арабских воинов, количество же последователей Бабека лишь в Азербайджане доходило до 300 тыс. человек43. Цифры, конечно, преувеличены, но они отражают масштабность освободительной борьбы хуррамитов. Несмотря на разгром хуррамитов и гибель Бабека, их идеи по-прежнему были популярны, особенно среди крестьян. Вооруженная борьба против Халифата длилась, то затухая, то разгораясь, с перерывами до начала X века.

      В движении Бабека можно выделить три этапа. Первый, с 816 по 829 г., - начальный, когда в ходе оборонительных сражений с силами Халифата была существенно изменена военная организация хуррамитов и создано боеспособное войско. После победы над арабами в 829 г. начался второй этап. Действия хуррамитов приобрели наступательный характер на значительном удалении от Базза. 833 г. открыл заключительный этап движения. Хотя народно-освободительная война Бабека, "как и все массовые движения средних веков", велась "под религиозной оболочкой", за нею "скрывались весьма осязательные мирские интересы"44. Она расшатала устои Халифата, ускорив его распад в дальнейшем, и таким образом способствовала освобождению ряда народов Востока от арабского ига.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. См. Ибн ан-Надим. Перечень. Бейрут. 1964, с. 343 (на араб, яз.); Абд ад-Мухсин'Атыф Салям. Восстание бабекитов и его отражение в арабской литературе. Каир. 1969 (на араб, яз.); Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв. Баку. 1965, с. 31 - 33, 223 - 337; Азилов Э. З. Отражение движения хуррамитов в арабской поэзии IX в. Автореф. канд. дисс. Баку. 1974.
      2. Ал - Азиз Х. К. Бабекиты, или восстание азербайджанского народа против Аббасидского халифата. Бейрут. 1974 (на араб, яз.); Пармун М. Великий муж, великая доблесть. Бабек хуррамит. Тегеран. 1976 (на фарси); Rekaya M. Hurram-did et les mouvement hurramites sous les Abbasides. - Studia Islamica, 1984, N 60.
      3. Ат-Табари. История пророков и царей. Т. 8. Каир. 1966, с. 143 (на араб, яз.); Сиасет-намэ. М. - Л. 1949, с. 224.
      4. Буниятов З. М. О термине "хуррам". - Известия АН АзССР, Серия общественных наук, 1959, N 3, с. 45 сл.; Ад-Динавари. Книга связных рассказов. Каир. 1960, с. 402 (на араб, яз.); Ае-Наубахти ал-Хасан ибн Муса. Шиитские секты. М. 1973, с. 93 - 99, 147; Мухаммад ибн'Абд ал-Каримаш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах. (Китаб ал-милах ван-ихал). Ч. 1. М. 1984 с. 135- 137, 153 - 154, 223, 232.
      5. Мутаххар Ал-Макдиси. Книга творения и истории. Т. I. Париж. 1899, с. 143 (на араб, яз); Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 342, 343; ал-Багдади. Различие между сектами. Каир. 1910, с. 251 (на араб, яз.); Ибн ал-Асир. Полный свод по истории. Т. 5. Бейрут. 1980, с. 184 (на араб. яз.).
      6. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9. Каир. 1968, с. 29, 50; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 239, 245; Al-Magoudi. Les prairies d'or. Т. 7. P. 1873, p. 130; Касу мова С. Ю. Южный Азербайджан в III-VII вв. (проблемы этнокультурной и социально-экономической истории). Баку. 1983, с 101 - 115; Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М. 1987, с. 149 - 152.
      7. Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 87 - 91, 239; Петрушевский И. П. К истории маздакитов в эпоху господства ислама. - Народы Азии и Африки, 1970, N 5, с. 74; Ад-Динавари. Ук. соч., с. 402.
      8. Фрай Р. Наследие Ирана. М. 1972, с. 335 - 338; Бойс М. Ук. соч., с. 185 - 186.
      9. Бойс М. Ук. соч., с. 136 - 137; История Ирана. М. 1977, с. 110 - 111.
      10. Колесников А. И. Идеология маздакизма и народные движения VIII- IX вв. в Иране. - Общественные движения и их идеология в добуржуазних обществах Азии. М. 1988, с. 94 - 96; Петрушевский И. П. Ук. соч., с. 77.
      11. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 2. Каир. 1961, с. 92 - 93.
      12. Нафиси С. Герой Азербайджана Бабек Хуррамдин. Баку. 1960, с. 14 (на азерб. яз.); Грюнебаум Г. Э. фон. Классический ислам. Очерк истории (600 - 1258). М. 1986, с. 84.
      13. Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 343.
      14. Ал - Истахри. Книга путей государств. Тегеран. 1961, с. 167 (на фарси); Ал-Багдади. Ук. соч., с. 252; Сиасет-намэ, с. 188.
      15. Петрушевский И. П. Ук. соч., с. 79.
      16. Толстов С. П. Древний Хорезм. М. 1948, с. 337; Ал-Багдади. Ук. соч., с. 2 - 52; Абу-л-Музаффар ал-Исфара'ипи. Разъяснения в религии. Каир. 1940, с. 62 (на араб. яз.).
      17. Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 343; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 54; Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6. Париж. 1919, с. 114 - 115.
      18. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 339; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 128; Сиасет- намэ, с. 224.
      19. Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 115 - 116; Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 343; Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 556; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 184.
      20. Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 116; Сиасет-намэ, с. 225.
      21. Ибн ар-Надим. Ук. соч., с. 343; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 246 - 247; Ад-Дивавари. Ук. соч., с. 402; Ал-Йа'куби. История Т. 2. Бейрут. 1960, с. 462 (на араб, яз.); ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 576; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 196.
      22. Ал-Йа'куби. Ук. соч., с. 462 - 463; см. также: ат -Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 580; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 204.
      23. Ал -Йа 'куби. Ук. соч., с. 463; ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 601; т. 9, с. 12, 28, 29 сл.; Йбн ал-Асир. Ук. соч., с. 208; Гардизи. Украшение известий. Тегеран. 1969, с. 78 (на фарси).
      24. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 143; т. 9, с. 30, 31, 33, 34 сл.; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с 241; Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 342; Сиасет-намэ, е. 224; Вторая записка Абу Дулафа. М. 1960, е. 37; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 238.
      25. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с 12, 14, 25, 26, 36; Ибн ал - Асир. Ук. соч. с 234, 235.
      26. Ал-Йа'куби. Ук. соч., с. 463; ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 619, 622; Сиасет-намэ, с. 225; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 217 - 218; Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Ереван. 1984, с. 164; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 248; Ад-Динавари. Ук. соч., с. 402.
      27. Ал-Балазури. Книга завоевания стран. Каир. 1957, с. 405 (на араб, яз.); ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 12; ал - Йа'куби. Ук. соч., с. 473.
      28. См. подробнее: Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 250 - 252.
      29. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 667 - 668; Абу Мухаммад Ахмад ибн А'сам ал-Куфи. Книга завоеваний. Баку. 1981, с. 70; Сиасет-яамэ, с. 225 - 226; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 231; Гусейнов Р. А. Сирийские источники XII- XIII вв. об Азербайджане. Баку. 1960, с. 44 - 45; Буниятов З. М. Бабек и Византия. - Доклады АН АзССР, т. XV, 1959, N 7, с. 613 - 616.
      30. Ebu Osmaa'Amr b. Bahr el-Cahiz. Hilafet ordusunun menkibleri ver turkler'm faziletleri. Ankara. 1967, с 80, 82.
      31. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 11, 52; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 234; ал- Балазури. Ук. соч., с. 404.
      32. Ал-Куфи. Ук. соч., с. 77; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 54; Мутаххар ал- Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 117.
      33. Ал-Куфи. Ук. соч., с. 71; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 11; Ибн ал-Асир. Ук., соч., с. 234; Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Баку. 1986 с. 107.
      34. Ал - Куфи. Ук. соч., с. 72; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 11 - 12; Ибн ал- Асйр. Ук. соч., с. 234.
      35. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 12; ал-Йа'куби. Ук. соч., с. 473; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 234.
      36. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 14 - 15; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 235.
      37. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9, с, 23 - 27; Ибн ал-Асйр. Ук. соч., с. 237 - 238.
      38. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9, с- 28; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 239.
      39. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 42 - 44, 54; ад - Динавари. Ук. соч. с. 403 - 404; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 242 - 243; Ал - Куфи. Ук. соч., с. 73.
      40. Ад-Динавари. Ук. соч., с. 404; Ат-Табарж Ук. соч. Т. 9, с. 44 - 45, 55; ал-Куфи. Ук. соч., с. 73 - 74; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 243, 247; ал-Йа'куби. У к. соч., с. 474; Al-Macoudi. Op. cit., pp. 124 - 125.
      41. Буниятов З. М. Бабек и Византия, с. 615 - 616; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 45 - 46; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 244; ал - Куфи. Ук. соч., с. 74.
      42. Ал-Куфи. Ук. соч., с. 75 - 76; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 47 - 50, 53; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 244 - 245, 247; Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 118; Абу Али аль-Мухассин ат-Танухи. Занимательные истории и примечательные события из рассказов собеседников. М. 1985, с. 61 - 62; Сиасет- намэ, с. 227.
      43. Ибн Тагри-Бирди. События эпохи на протяжении дней и месяцев. Т. 1. Беркли. 1930, с. 657 - 658 (на араб, яз.); Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 117 - 118; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 55; ал - Багдади. Ук. соч., с. 268; ал- Мас'уди. Книга наставления и пересмотра. Лейден. 1967, с. 353 (на араб. яз).
      44. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 22, с. 468.

      Вопросы истории. - 1989. - № 12. - С. 134-144.
    • Харальд Прекрасноволосый
      Автор: Сергий
      Цитируется по книге:
      Гвин Джонс "История викингов"(Часть II. Глава 2)

      К концу V в., когда завершилась эпоха переселения, к югу от Халогаланда существовало множество отдельных сообществ: их членов объединяли общие интересы, совместное судопроизводство, и отправление религиозных обрядов, и верховная власть некоторого правителя, каким бы титулом он ни назывался. Городищи, разбросанные по всей территории Норвегии и Швеции и датируемые 400-600 гг., – наглядное подтверждение того, что людям приходилось защищать себя и свои земли силой оружия, а это неизбежно вело к усилению власти военных вождей. Прибыль от торговли и богатые залежи железа, которое можно было превратить в ремесленные или сельскохозяйственные приспособления или оружие, доставалась самым сильным, решительным и алчным. Повсюду находились люди или целые семейства, выделявшиеся среди других богатством, обширными владениями, воинским искусством, разбойной удачей или просто всепобеждающим стяжательством. Добром или силой они добивались от своих соседей покорности и поддержки, предоставляя им взамен покровительство и защиту. Их властью совершались обряды и исполнялся закон. Иногда эти местные властители – конунги или ярлы – договаривались о некотором обязательном кодексе поведения, служившем на благо всего сообщества. Для начала из нескольких соседских семейств возникали простейшие административно-территориальные объединения byg? (дат. by) – поселения. Чтобы как-то регулировать отношения внутри byg? требовался специальный орган. Эту роль исполнял тинг, следивший за соблюдением законов и защищавший права свободных людей. На тинге разбирались распри, назначалась вира или выносилось решение о признании виновного вне закона. Несколько byg?ir нередко объединялись для обороны и судопроизводства; эти более крупные территориально-политические образования (hera? fior?ungr, fylki и т. п.), в свою очередь, составляли «королевства», в названиях которых часто присутствуют элементы – rike, – land, – mark, указывающие на их происхождение. В эпоху викингов правителям Вестфольда удалось собрать из этих разрозненных мелких королевств некое подобие единой Норвегии.
      Процесс объединения шел долго и стоил немалой крови: смешно ожидать, чтобы местные вожди, ярлы и конунги поступились своей властью ради какой-то неведомой цели, – да и будучи понятой, едва ли она вызывала у них одобрение. Они дрались за добычу и землю, за торговые прибыли, за славу, в исполнение мести и потому, что так делали их отцы и деды. Королевства рождались или исчезали. Мимолетные тени этих правителей мелькают в «Саге об Инглингах» – симпатичные или зловещие их смутные образы возникают перед нашим взором, чтобы снова кануть в небытие. Их мир – скорее мир легенд и сказок, нежели реальной истории, и ко всему, что сообщается о них в письменных памятниках XII-XIII вв., следует относиться с большим подозрением. Олав Лесоруб расчистил и выжег лес вокруг озера Венир, назвал этот край Вермланд и правил там, пока его подданные не принесли его в жертву Одину за урожай. Хальвдан Белая Кость создал могущественное королевство, куда входили Раумарике, Хадоланд, большая часть Хейдмёрка, Вестфольд и шведский Вермланд; он умер в глубокой старости и погребен в кургане в Скирингссале. Эйстейн, его сын, правил в Вестфольде, пока по вине некоего колдуна рея проплывавшего мимо корабля не сбросила его за борт во время морского похода. Эйстейна похоронили в Борро; там же погребен его сын Хальвдан Щедрый на Золото и Скупой на Еду. Все эти персонажи смутно маячат в утренних сумерках мира, на заре истории. Фигура Гудрёда, Конунга Охотника, вырисовывается яснее у границ исторического прошлого, поскольку он был отцом Хальвдана Черного и дедом Харальда Прекрасноволосого, но и он остается все же по ту ее сторону. О Гудрёде рассказывается, что этот властный человек после смерти своей первой жены захотел взять в жены Асу, дочь конунга Агдира. Получив отказ, он напал на Агдир, убил отца Асы и ее брата, захватил большую добычу, а саму Асу увез с собой. У них родился сын, которого назвали Хальвдан. Когда мальчику исполнился год, Гудрёд умер: некий человек ударил его, пьяного, в темноте копьем. Убийцей был слуга Асы, и та не стала скрывать, что это она его подослала. Все эти события происходили (если вообще происходили) в 840 г. Ни Олав, Альв Гейрстадира, сын Гудрёда от первого брака, ни Хальвдан Черный, сын Гудрёда и Асы, не стали ей мстить. Считается (впрочем, все здесь только предположения), что именно эта сильная и властная женщина похоронена в корабле в княжеском кургане Усеберга; там находились также сани и повозка, рабыня, четыре собаки, пятнадцать лошадей, гребень, булавки, нож для еды, кадки для яблок и воды, веретено, ножницы, лопаты, навозные вилы – словом, все, что подобало взять с собой в иной мир жене конунга в IX в. Олав, сын Гудрёда, наследовал отцовское королевство, но, как говорит сага, ему не было удачи и в конце концов под его властью остался только Вестфольд. У Олава был сын, конунг Рёгнвальд, носивший прозвище Достославный; скальд Тьодольв сложил в его честь «Перечень Инглингов» , но, как ни странно, Рёгнвальд – единственный из Инглингов, о ком Тьодольв не сообщает практически ничего: ни как он заслужил свое почетное прозвище, ни как он умер, ни где он погребен. Снорри, обычно столь изобретательный, молчит, как и его источники, и нам остается только заключить, что будущее Норвегии было предопределено и связано с конкретным человеком – сыном Асы, Хальвданом Черным.
      Говоря о нем, мы по-прежнему остаемся в области легенд и вынуждены выискивать по крупицам подлинные факты. Как многие легендарные герои, он воспитывался в чужой земле: Аса, безопасности ради, отвезла его в королевство своего отца, в Агдир. В восемнадцать лет он стал конунгом Агдира, а позднее получил восточную часть Вестфольда от брата Олава. Если признавать Хальвдана Черного историческим персонажем, нельзя не отдать должное его честолюбию и решительности, ибо он немедленно пошел войной на соседних конунгов, правивших в Вингульмарке, Раумарике, Хейдмёрке, Гудбрансдале, Тотне и Хадоланде. Второй его женой была Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, конунга Хрингерике, и со временем, видимо, история этого брака обросла массой фантастических подробностей. В «Круге Земном» рассказывается, что Рагнхильд похитил берсерк Хаки, убивший перед этим ее отца. Хаки собирался жениться на ней, но благородный Сигурд, до того как пал в схватке, успел убить двенадцать людей Хаки, а самому ему нанес три серьезные раны и отсек руку. Хаки пролежал в доме целую зиму, ожидая, пока заживут его раны, и предвкушая свадьбу. Но в одно прекрасное утро Хальвдан Черный, который узнал обо всем, что случилось, призвал к себе своего слугу – Харека Волка – и велел ему отправиться к Хаки. «Привези мне Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя» , – сказал он. Харек снарядился в поход, окружил усадьбу Хаки, потом ворвался в его покои, освободил Рагнхильд и ее брата Гутхорма, захватил немало добра, а усадьбу поджег. Хаки уцелел и пустился в погоню. Спасенных брата с сестрой посадили в роскошную повозку с шатром, и она понеслась через замерзшее озеро. Хаки же, оказавшись на берегу и поняв, что потерял все: славу, деву, руку и надежду отомстить, – воткнул рукоять меча в лед, навалился на острие и умер. Хальвдан увидел издалека повозку под шатром и повелел готовить пир, на который созвал всех людей из округи. И на этом пиру, по доброй сказочной традиции, он взял в жены спасенную дочь конунга. От этого брака родился Харальд, прославивший Норвегию. Согласно «Саге о Хальвдане Черном» «Круга Земного» , Рагнхильд была племянницей Тюры Спасительницы Дании, жены Горма Старого, но хронологические выкладки говорят против этого. Хальвдан – первый из конунгов, удостоившихся отдельной саги в «Круге Земном» и «Красивой коже» . Сага эта короткая, а если пытаться выкопать в ней исторические факты, материала оказывается и того меньше, поскольку во второй части Снорри основывался исключительно на легендах и собственных фантазиях. Тем не менее мы вполне можем признать, что Хальвдан был воинственным, жадным до богатства и славы, умным и сильным правителем Вестфольда. Превосходил ли он могуществом всех своих псевдоисторических предшественников – вопрос спорный: Снорри, наш главный свидетель по этому вопросу, постоянно обращает свои взоры на Харальда Прекрасноволосого, и слава сына бросает отблеск на отца. Как сообщает сага, Хальвдану было сорок лет, когда он умер, случайно утонув в озере.
      Харальду тогда исполнилось десять. Его биография также щедро приукрашена легендами; однако он настолько важная фигура в истории Норвегии, что мы постараемся все же разглядеть подлинное содержание за красивыми пассажами «Круга Земного» и отделить в них правду от маловероятных подробностей. Начало достаточно обычное. Матери Харальда открылось в сновидении (32), что ее род будет подобен могучему древу с красными корнями, зеленым стволом и белыми ветвями, чьи ветви раскинулись над всей Норвегией и даже иными землями. Однако в первые годы королевству и самому Харальду, вероятно, грозили немалые опасности. Главными противниками юного конунга, а точнее, брата его матери Гутхорма, исполнявшего роль регента, стали бывшие враги Хальвдана Черного, увидевшие в сложившейся ситуации возможность вернуть себе независимость и свои прежние владения. Кипели битвы, конунги гибли, королевства отходили под власть победителя – и в конце концов Харальд оказался правителем весьма расширившегося Вестфольда, включавшего Хрингерике, Хейдмёрк, Гудбрансдаль, Хадоланд, Тотн, Раумарике и северный Вингульмарк.
      Каковы бы ни были его желания прежде, теперь в сердце Харальда горело одно честолюбивое стремление. Норвегия, несмотря ни на что, была единой страной. Дания, имевшая тесные и далеко не всегда безобидные связи с Виком, с ее опытом создания единого королевства, являла собой заманчивый пример для такого гордого и решительного человека, как Харальд. Сами норвежцы, в том числе родичи Харальда, скажем, Олав-Амлайв, успешно отвоевывали себе королевства за западным морем, на Британских островах; а дома примером ему мог служить его отец и – дальше на севере – ярлы Трандхейма. В отличие от Вестфольда их родной Малангенфьорд (совр. Тромсё), лежащий на 69° северной широты, – не самое подходящее место для удовлетворения собственных амбиций, но они рассчитали верно. Европе нужны были меха, шкуры, корабельные канаты, китовый ус и птичий пух, а у них все это имелось в избытке; единственное, что требовалось, – это обеспечить безопасную доставку груза на долгом пути из Бьярмаланда и Халогаланда в Скирингссаль, Хедебю и дальше на юг. Деятельное и дальновидное семейство, стремившееся обезопасить морские пути, стало с этой целью распространять свое влияние на побережья, и в IX в. обосновалось в устье Трандхеймфьорда. Интересы местных жителей вполне совпадали с их собственными, и выходцы из Малангенфьорд а без особых усилий стали властителями этой области. Возможно, они рассчитывали получить в свое распоряжение весь Трёндалёг, с тем чтобы, получая необходимые ресурсы для защиты южных торговых путей от охоты на морских млекопитающих и пушных зверей на севере, одновременно заручиться поддержкой трендов. Имел ли Хакон сын Грьотгарда шансы выйти победителем в неизбежном столкновении с морскими конунгами Вестланда, сказать трудно. Но сложилось так, что два могущественных норвежских правителя договорились между собой: Хакон упрочил свои позиции в Трёндалёге и был поставлен ярлом Хладира и в обмен на это признал главенство Харальда (что, впрочем, не влекло за собой никаких особых обязательств). Вскоре Харальд взял в жены дочь Хакона, немало обогатив и без того не бедное семейство своего тестя, после чего свободно мог пойти войной на западные викингские королевства. Забегая вперед, нельзя не отметить, что Харальд таким образом поддержал и возвысил основных соперников династии Инглингов, которые стали главной преградой объединению Норвегии под властью его наследников, и подтвердил особый статус трендов, долго еще остававшихся самыми мятежными и несговорчивыми обитателями королевства.
      Долгую и трудную военную кампанию против Вестланда Харальд вел в несколько этапов. Он кое-как объединил под своей властью Вик и успокоил Трёндалёг, но теперь ему предстояло встретиться лицом к лицу с воинственными вождями и потомственными мореходами, чьи отцы и деды также бороздили бурные воды и собирали дань с чужеземцев и своих соплеменников. Они готовы были драться не на жизнь, а на смерть. Харальду пришлось выдержать несколько жесточайших схваток, прежде чем он добрался к месту главного сражения в Хаврсфьорде. Эта морская битва – одна из самых значимых в истории средневековой Скандинавии. Объединенное войско конунгов и ярлов юго-запада встретилось с поджидавшим его флотом Харальда в маленьком фьорде к западу от Ставангра. Не в первый раз Харальд опередил своих врагов. Бой был долгим, жестоким и принес большие потери обеим сторонам, но Харальд вышел из него неоспоримым победителем. «Круг Земной» , «Сага об Эгиле» (возможно, написанная тем же автором), «Песнь о Харальде» , которую иногда еще называют «Речи Ворона» , сообщают много подробностей этого сражения: как был убит Торир Длиннолицый и все люди на его корабле; как Кьотви Богатый бежал на островок, где можно было защищаться, а его дружина, закинув щиты на спины, беспорядочно отступала в Ядар. Неоднократно делались попытки установить точную дату битвы. Традиционные датировки называют годом рождения Харальда 850 г., сражение в Хаврсфьорде соотносят с 872 г., а смерть Харальда – с 932 г. Они опираются на сведения «Книги об исландцах» Ари Мудрого: этими сведениями пользовался Снорри Стурлусон в начале XIII в., и на них же опирался, строя свою хронологию, такой авторитетный исследователь, как Гудбранд Вигфуссон. Современные историки полагают эти даты слишком ранними. Кут дает 865-870 гг. в качестве даты рождения Харальда, 900 г. для Хаврсфьорда и 945 г. как начало правления Хакона Воспитанника Адальстейна (Хакона Доброго), изгнавшего избранного Харальдом наследника – Эйрика Кровавая Секира. Однако большинство исследователей сходятся на том, что битва в Хаврсфьорде произошла до 900 г., но не ранее 885 г., то есть во второй половине правления английского короля Альфреда Великого (33).
      Но хотя после Хаврсфьорда самые опасные враги Харальда если и остались в живых, то бежали, ему еще рано было подстригать и расчесывать свои волосы и почивать на лаврах. К тому времени викинги уже по крайней мере полвека хозяйничали в землях Западной Европы; в частности, основали поселения на Британских островах; однако, согласно северной традиции, именно после разгрома в Хаврсфьорде многие норвежцы бежали от притеснений конунга Харальда на Шетландские, Оркнейские и Гебридские острова и стали практиковать «викингство наоборот» . Те, кто раньше проводил зимы дома, в Норвегии, а летом совершал набеги в Британию и на острова Атлантики, теперь переселились в более западные земли и оттуда плавали за добычей к берегам своей бывшей родины. Какое-то время Харальд пытался бороться с этой новой напастью, патрулируя острова и шхеры Вестланда, но против быстроходных кораблей, отнюдь не стремившихся вступать в битву, подобные меры оказались безрезультатными. Тогда в полном соответствии со своим характером и жизненными принципами он решил уничтожить сам источник зла и отправился с флотом на атлантические острова, где обосновались его враги, учинив там кровавую резню. Говорится, что Харальд разорил Шотландию, а затем отправился на юг на остров Мэн, но северные источники в описании этого похода сильно расходятся, а кельтские едва ли заслуживают доверия (34). Истребив своих врагов на Шетландских и Оркнейских островах, Харальд объявил себя властителем этих земель, а затем передал их семье ярла Рёгнвальда из Мера. Первым ярлом Оркнейских островов стал брат Рёгнвальда, Сигурд, прославившийся в набегах на Шотландию, вторым – Эйнар, незаконнорожденный сын Рёгнвальда. Этот безжалостный, умный, одноглазый, архитипический резатель торфа, к тому же посредственный поэт, якобы пользовался в своем одале (35) не меньшими правами, чем Харальд в Норвегии.
      В источниках Харальд Прекрасноволосый с этого момента именуется «конунгом Норвегии» , но этот титул не должен вводить нас в заблуждение. На севере мало интересовались тем, кто и как правит в дальних южных краях, и для жителей внутренних восточных областей все атрибуты Харальдовой власти мало что значили. Но несомненно он был конунгом в Норвегии, прежде не знавшей правителей такого масштаба, и единовластным повелителем в прибрежных районах. Уже тот факт, что он оставался у власти более полувека, свидетельствует об исключительных качествах Харальда как властителя и его заслуженно высокой репутации. О его методах правления известно довольно мало, и большинство сведений требуют тщательного осмысления. Снорри сообщает, что повсюду в завоеванных землях Харальд присваивал себе наследственные владения, и все бонды должны были платить ему подать. В каждом фюльке он сажал ярла, в обязанности которого входило поддерживать закон и порядок и собирать взыски и подати, одну треть от которых он брал на свое содержание. У каждого ярла было четыре или более херсира; и если ярл поставлял конунгу шестьдесят воинов, херсир поставлял двадцать. Кроме того, Харальд настолько увеличил дани и подати, что его ярлы жили богаче, чем прежние конунги, и многие знатные люди пришли к нему и стали его людьми.
      Однако едва ли можно поверить, что Харальд создал подобную систему управления. Снорри исходя из знакомых ему реалий XIII в. и интерпретирует куда более запутанную ситуацию 900 г. совершенно неправильно. Нет сомнений, конунгу Харальду требовались ресурсы и он не слишком церемонился, добывая их. Определенно, он не стеснялся использовать всех и всё к своей выгоде, но едва ли стоит верить исполненным неприязни пассажам поздней исландской «Саги об Эгиле» : «Все бонды должны были стать зависимыми от него держателями земли, лесорубы и солевары, рыбаки и охотники – все они также были обязаны повиноваться ему» . Скорее всего, речь шла о штрафах, а не об обязательной плате за владение землей. И в другом месте в том же духе: «Конунг Харальд присвоил в каждом фюльке наследственные владения и всю землю, заселенную и незаселенную, а также море и воды» (36). Нет ничего неожиданного в том, что Харальд отбирал земли у своих врагов, а с тех, кто хотел остаться при своем, требовал большую виру. Также неудивительно, если он постоянными поборами подрезал крылышки возможным противникам, а военные победы позволяли ему делать все это с невиданным размахом. Однако кажется совершенно невероятным, чтобы могущественные землевладельцы IX в. согласились поступиться хоть в какой-то мере своими правами на одаль. Харальд был человеком сильным и деятельным, жадным до богатства, но ему ведомы были сострадание и чувство справедливости. Намеренно обобрав поначалу тех, кого он хотел наказать, в дальнейшем конунг пользовался другими источниками дохода. Богатые торговцы мехами с севера и все, кто вез товар из Исландии, платили ему дань; его наследственные владения были весьма обширны, а в вестландских усадьбах, где он жил на старости лет, он получил в свое распоряжение не только земли и сидевших на них людей, но и сокровища, добытые несколькими поколениями викингов у себя дома и за морем.
      Но и помимо этого, у Харальда были причины переселиться из Вестфольда в прославленные викингские земли на юго-западе: он разумно хотел, чтобы тамошние обитатели чувствовали над собой твердую руку. Конунг жил большую часть времени в Эгвальдснесе на острове Кёрмт, но нередко отправлялся сушей или морем в прочие свои владения. За ним следовали его люди – мастерство скальдов и воинов Харальда, равно как и та роскошная жизнь, которую он вел, быстро стали легендой. В других фюльках правили его друзья, родичи или местные вожди, которые по тем или другим соображениям признавали его своим повелителем. Некоторые из этих связей оказались непрочными и оборвались с его смертью. Самыми знаменитыми из ярлов Харальда были Хакон, сын Грьотгарда, державший Трёндалёг, и Рёгнвальд, ярл Мера, который сначала выступил против Харальда, но затем принял его сторону. Трое из сыновей Рёгнвальда оставили след в норвежской истории: Торир, ставший после отца ярлом в Мере, Эйнар – ярл Оркнейских островов и, согласно исландской традиции, могучий Хрольв Пешеход, первый герцог Нормандии.
      Простые обитатели этих более-менее самостоятельных провинций продолжали заниматься своими делами: землепашцы сеяли хлеб, скотоводы пасли скот, торговые люди торговали, кузнецы ковали орудия для мирного труда и оружие, женщины пряли и ткали. Распорядок жизни определялся местными обычаями и законами, провозглашавшимися на тингах, значение которых еще более возросло. Судя по всему, в Норвегии к тому времени было три главных тинга: во всех землях вокруг озера Мьёса в восточном норвежском Упплёнде признавали законы Эйдсиватинга; жители Трёндалёга собирались каждый июнь на тинг в Эйраре в устье реки Нид; и, наконец, самый известный из трех – хотя бы потому, что его законы послужили прообразом для исландских, провозглашенных в 930 г., – Гулатинг в окрестностях Согнфьорда, куда съезжались обитатели Согна, Хердаланда и Фьордов. По крайней мере два из них существовали и до Харальда, а возможно, и все три; но Гулатинг занял свое особое место в норвежской истории во многом благодаря тому, что конунг широко использовал его в своих попытках обуздать Вестланд. «Законом строятся королевства, беззаконием рушатся» . «Нарушив закон, нарушаешь мир» . Харальд всячески заботился о повышении авторитета областных тингов, поскольку был заинтересован в стабильности, которую они приносили в повседневную жизнь. Право тинга провозглашать правителя, выражая публичное одобрение, Инглинги использовали на благо себе вплоть до конца эпохи викингов.
      Во времена Харальда получила распространение еще некая практика, ставшая основой для соответствующих норм в более поздних кодексах. Ее принципы постепенно разрабатывались и уточнялись, пока наследник Харальда Хакон Добрый не внес их в «Законы Гулатинга» и «Законы Фростатинга» . Речь идет о защите побережий. Еще с незапамятных времен местный властитель имел право при нападении врагов созывать людей на битву. В каждой отдельной области проделать это не составляло труда. Когда приходили вести о приближении врага, давался сигнал; мужчины брали оружие и запас еды и спешили к месту сбора. Однако перед Харальдом стояла более сложная задача. Он хотел иметь возможность созвать ополчение на большой территории и при необходимости сделать это заранее; мало того – конунгу требовался флот, который собирался бы незамедлительно по его команде и подчинялся ему лично. Одних его людей было недостаточно. По политическим и военным соображениям и для утверждения собственной власти Харальд желал, чтобы в любой момент, когда он сочтет нужным, в его распоряжение поступало как можно больше людей, припасов и оружия, и притом на как можно более долгий срок. Но мирные землепашцы и скотоводы вовсе не стремились делиться запасами или проводить время на военной службе. Судя по всему, именно во времена Харальда все земли, признающие власть конунга, были разделены на «корабельные округа» , каждый из которых был обязан выставить для защиты берегов корабль с командой. Другое дело – какой корабль? Из скольких человек состоит команда? Как их выбирать? Кому они подчиняются? (37) Словом, как восклицали все рекруты всех времен и народов: почему я? О том, как выглядела данная процедура в правление Харальда, мы практически ничего не знаем, но в позднейших «Законах Гулатинга» сказано, что каждые три семьи свободных должны выделить одного человека и снабдить его едой на два месяца. После окончания срока службы «демобилизованному» выдавался запас пищи еще на две недели, чтобы он мог добраться домой. Здесь можно только заметить, что легкие на подъем вестландцы, с их многолетним опытом морских странствий и викингских походов, наверняка отнеслись к идее корабельной службы куда более благосклонно, чем обитатели других местностей, сидевшие на земле.
      За свою долгую жизнь (а он дожил до восьмидесяти лет) Харальд произвел на свет множество сыновей от нескольких жен и наложниц: в некоторых источниках сообщается, что сыновей у него было двадцать; «История Норвегии» говорит о шестнадцати, а Эйвинд Погубитель Скальдов в своей хвалебной драпе в честь Хакона Доброго называет его одним из девяти – и это, видимо, ближе всего к истине. Некоторые из Харальдовых сыновей стали, подлинным бедствием для Норвегии, но наиболее заметный след в ее истории оставили двое – Эйрик, получивший прозвище Кровавая Секира, и поздний ребенок – Хакон, прозванный Добрым, воспитанник английского короля Этельстана. Говорится, что к тому моменту, когда Харальду исполнилось сорок лет, многие его сыновья стали проявлять непокорство и требовать себе земель и титулов. Впрочем, для сына конунга подобное поведение считалось совершенно естественным. Матерью Эйрика была Рагнхильд, дочь ютландского конунга Эйрика. Сам Эйрик женился на Гуннхильд, дочери датского конунга Горма Старого, и если принять во внимание эти династические связи, утверждения источников, что Харальд возлагал на этого своего сына наибольшие надежды, выглядят вполне правдоподобными. В качестве меры, призванной обезопасить наследственные земли Инглингов в Вике, подобный брак кажется достаточно разумным. Во что трудно поверить, так это в то, что Харальд, который в возрасте восьмидесяти лет решил сложить с себя обязанности конунга, возвел Эйрика на престол в Вестфольде и передал ему власть над всем королевством. Описанная в саге ситуация выглядит очевидным анахронизмом, и в любом случае поступок Харальда был совершенно бессмысленен. Остальные сыновья конунга имели полное право наследовать власть в собственных небольших королевствах, а если бы даже они им не воспользовались, наверняка отыскались бы другие претенденты.
      Величайший из норвежских конунгов похоронен в кургане на Кёрмте либо возле Хаугасунна в Рогаланде, где он долгое время жил. После смерти Харальда единое королевство, державшееся только силой его личного авторитета, распалось: местные правители отказывались признать власть Инглингов, предпочитая действовать в собственных интересах. При отсутствии организованной системы правления победить должен был сильнейший. И как всегда, победителем оказался тот, кто главенствовал в море.


      Примечания:
      32. Подобные сны посещали и матерей других героев – от персидского царя Кира Великого до Сигурда Крестоносца. К конунгу Хальвдану, до того вообще не видевшему снов, тоже пришло сновидение, когда он заснул в свином хлеву. Ему привиделось, что волосы у него длиннее, чем у любого другого человека на свете, и они ниспадают прядями – какие до земли, какие до колен, а некоторые просто торчат на голове как рожки. Пряди были разного цвета, но одна – особенно красивая, блестящая и длинная. Торлейв Умный, который и посоветовал конунгу поспать в хлеву, истолковал сон так, что у Хальвдана будет большое потомство, которое станет править с великой славой, но не с одинаковой, и тот произойдет из его рода, кто окажется всех славнее. Позднее считалось, что самая красивая прядь символизировала Олава Святого.
      33. Первое фундаментальное исследование Вигфуссона, посвященное хронологии саг, «Um Timatal i Islendinga Sogum» увидело свет в Копенгагене в 1855 г., и хотя ряд высказанных в нем предположений в настоящее время отвергнут или представляется сомнительным, оно не утратило своего значения. Почти тридцать лет спустя сам Вигфуссон в «Corpus Poeticum Boreale» , подверг критике собственные выводы, но авторитет первой его работы был настолько велик, что эта корректировка осталась незамеченной. Даты, относящиеся к жизни Харальда, Эйрика и Хакона, существенны для хронологии «Саги об Эгиде» , тщательно изученной Пером Висельгреном (Forfatterskapct til Eigla, Stockholm, 1927) и Сигурдом Нордалем (Egils Saga Skaila-Grimssonar, Reykjavik, 1933). Оба исследователя называют 885 г. для Хаврсфьорда и 947 г. для изгнания Эйрика Кровавая Секира и признания Хакона. В книге G.Turville-Petre. The heroic age of Scandinavia, 1951 также разъясняется, почему датировки исландских источников расходятся с подлинными почти на десятилетие: исландская традиция утверждает, что остров был заселен норвежцами, бежавшими от тирании Харальда Прекрасноволосого; первый и самый знаменитый из переселенцев – Ингольф Арнарсон – ступил на землю Исландии в 870 г.; его преследовали в Норвегии; после битвы в Хаврсфьорде многим пришлось бежать из родных земель, значит, битва произошла в 870 г. или чуть раньше. Подробное обсуждение хронологии можно найти в издании «Круга Земного» Бьярни Адальбьярнарсона (Heimscringla, I, Formali).
      34. Все, что сообщается о Харальде Прекрасноволосом в валлийской «Hanes Gruffydd ар Cynan» XIII в., включая сведения о его семье и двух его походах в Ирландию, представляется крайне неправдоподобным.
      35. Одаль – норвежское название наследственных владений.
      36. Цит. по: Сага об Эгиле / Пер. С.С.Масловой-Лошанской и В.В.Кошкина. // Исландские саги. – Л., 1956.
      37. Эти и другие вопросы подробно обсуждаются в Holmsen A. Norges Historic. Oslo-Bergen, 1961, pp. 146-148.

    • Казаки-некрасовцы
      Автор: Saygo
      И. В. СМИРНОВ. НЕКРАСОВЦЫ

      Некрасовцы как самостоятельное подразделение казачества (именно в таком качестве они рассматриваются в "Истории или повествовании о донских казаках")1 начинают свою историю после поражения Булавинского восстания 1707 - 1709 годов. Атаман Игнат Федорович Некрасов увел на Кубань до 3 тыс. донских казаков с семьями, спасая их от истребления царскими властями. Там они соединились с кубанским казачьим войском, основанным еще в 1688 г. атаманом Львом Маноцким, и организовали своеобразную республику, которая на протяжении 70 лет непрерывно пополнялась казаками из других мест и крестьянами, бежавшими от крепостного гнета.

      В XVIII в. судьба раскидала некрасовцев по берегам чужих морей. Но последовательно антикрепостнические и антисамодержавные принципы, унаследованные Некрасовым от его брата (в фольклорной традиции) Кондратия Булавина, продолжали жить среди них и на Дунае, и на Майносе (оз. Маньес), и в устье Марицы, и на о-ве Мада еще долгие годы, как и русский язык, старинные обряды, песни и сказания. Эти островки русской народной культуры оставались более двух веков неприступными для порою весьма враждебных им внешних влияний.

      "Мы, некрасовцы, - донские казаки. Наш Игнат, сын Федора Некрасы,., воевал за землю, за свой народ", - гордо говорил один из майносских атаманов, С. Ф. Шашкин2. За бывальщинами некрасовцев открывается историческая реальность, которой ложно гордиться как самостоятельной, героической и трагической главой в истории освободительной борьбы. Ее исследование может серьезно поколебать сохраняющееся (несмотря на появление важных работ о крестьянских войнах) в "околоисторической" литературе представление об антикрепостнических движениях в России XVII - XVIII вв., как о серии вспышек отчаянной смелости почти без организации, с предельно наивной идеологией и лозунгами негативного характера вроде: "Погулять по чисту полю, красно походить, сладко попить да поесть"3, уничтожая по дороге бояр, дворян и "немцев". Между тем данный элемент отнюдь не исчерпывал содержания классовой борьбы трудящихся. У некрасовцев ясно видны стабильность, организация и традиции большой жизненной силы. А те религиозно-реформаторские формы, которые принимало движение крестьян и казаков, вполне естественны для той эпохи. "Выступление политического протеста под религиозной оболочкой, - писал В. И. Ленин, - есть явление, свойственное всем народам, на известной стадии их развития"4.

      1. "Первый в замыслех с Булавиным"

      Кто же такой Некрасов - единственный, кажется, представитель казачьего сословия, по имени которого названо целое войско? Сведения о его личности скудны и недостоверны: это отдельные упоминания в официальных документах, обычно в словосочетании "вор Игнашка", и своеобразный фольклорный образ: бесстрашный красавец "Игнат-сударь", к которому весь Дон приходит за помощью в трудную минуту, а сама "царица Катярина" засылает сватов5. С определенной степенью достоверности можно утверждать, что осенью 1707 г., когда Булавин собирал свой отряд, Игнат был простым казаком станицы Голубинской. Однажды, поссорившись в Царицыне с атаманом Иваном Павловым, он "перешел в свой Голубинский городок"6.

      Встречающееся в литературе7 утверждение, что Некрасов к моменту восстания был уже станичным атаманом (как Семен Драный и сам Булавин), вызывает сомнения: во-первых, об этом молчат документы 1708 - 1709 гг.; во-вторых, фольклорный образ Некрасова и его роль в восстании ассоциируются с человеком отнюдь не пожилым. Почти 30 лет Некрасов воевал и управлял на Кубани, но нигде в песнях и сказаниях не представал в виде убеленного сединами патриарха. А станичными атаманами избирали как раз солидных людей зрелого возраста. Так, и у Булавина, и у Драного были уже взрослые дети. Очевидно, Некрасов выдвинулся из простых казаков именно в период военных действий как исполнитель особых поручений, а затем - как походный атаман.

      Как подчеркивается в литературе, восстание 1707 - 1709 гг. было вызвано усилением крепостнического гнета и "началом активного наступления дворянства на земли войска"8. Непосредственным же поводом к выступлению явилась экспедиция кн. Ю. В. Долгорукого в верховья Дона и на его притоки для сыска беглых. Они составляли тогда значительную часть верховного казачества. В ночь на 9 октября 1707 г. на Айдаре, в Шульгинском городке, князь и с ним 16 человек были убиты казаками во главе с бахмутским атаманом Булавиным9. Удивительно единодушие, с которым народная устная традиция (не только некрасовская, но и донская) приписывает убийство князя Некрасову, а не Булавину: "Как подходит же Некрасов сын к Долгорукову, срубил ему буйну голову"10. Возможно, конечно, что Некрасов был одним из повстанческих есаулов, обязанных приводить в исполнение приговор казачьего круга.

      В документах его имя появляется позже, когда Булавин, потерпев 17 октября 1707 г. поражение от донского атамана Л. Максимова, опять собрал силы и подступил к Черкасску в конце апреля 1708 года. Казаки впустили его войско в город: "Пришел в Черкаской товарыщ его Кондрашки вор Игнашка Некрасов и взяв ис Черкаского атамана Лукьяна Максимова и старшин Обросима Савельева, Ефрема Петрова, Никиту Соломату, Ивана Машлыченка и отвезли к тому вору в Рыковскую станицу"11. Предатели были казнены, а 9 мая на кругу от 110 станиц Булавин был избран войсковым атаманом. Не зря В. В. Долгорукий, отправленный подавлять бунт и мстить за брата, писал: "Первый у него (Булавина. - И. С.) в воровстве Игнашка Некрасов"12.

      Отступление на Кубань с самого начала рассматривалось руководством повстанческого войска как последний исход при неблагоприятном обороте военных действий. О том же доносили В. В. Долгорукому агенты из Черкасска: "И буде посланные от него Некрасов и Драной полки государевы разобьют, и у него де вора намерение итить под Азов и под Троицкой в Русь по городам до Москвы. А буде ратные государевы полки тех ево единомышленников побьют и у него вора с Некрасовым положено... итить на Кубань"13. Как известно, 7 июля 1708 г. Булавин, отстреливавшийся в своем курене от нападавших, был убит из пистолета своим есаулом С. Ананьиным. Описывая этот эпизод, В. В. Долгорукий прибавляет, что Некрасова теперь "держат в Черкасском за караулом на чепях"14. В действительности же Некрасов еще ранее был назначен повстанцами походным атаманом и отправлен на Хопер, чтобы остановить продвижение Долгорукого15. Потом его отозвали обратно, ибо на восточных границах Войска возросла опасность со стороны калмыцкого тайши Аюки, которого царское правительство призвало жечь донские станицы.

      Придя на Волгу, Некрасов не стал дожидаться нападения конницы Аюки, а вместе с Л. Хохлачом, имея 1500 человек, в конце мая ударил на Саратов. Штурм оказался неудачным, и тут же подоспел Аюка. Потеряв около 200 человек16, атаман двинулся к Царицыну. Булавинцы Ивана Павлова осаждали эту крепость с 7 июня, на помощь осажденным двигался полковник Бернер. На сей раз удача сопутствовала повстанцам. Встретив Бернера в урочище Сарпинский остров, в пяти верстах от города, Павлов и Некрасов напали на него с лодок. Бой длился до темноты, и Бернер, сам раненный, вынужден был отступить. К повстанцам присоединились работные люди с судов: они возобновили штурм Царицына, засыпали ров дровами, подожгли их и в конце концов взяли крепость. В городе была установлена власть круга. Любопытно, что казнили при этом только коменданта и с ним еще четырех человек, а остальных, в том числе офицеров, отпустили на свободу17.

      Потом произошла ссора между походными атаманами. На дороге из Царицына в Голубинскую Некрасову подали письмо из Черкасска об убийстве Булавина. Атаман помчался в Царицын и на кругу с Павловым "великой у них был спор и подрались. И бутто голудьба вступилась за Ивашку Павлова"18. Некоторое время после сдачи Царицына Павлов оставался в Паншине, а затем прибыл со своими людьми в Голубинскую, где помирился с Некрасовым. Непростое решение следовало принять повстанцам в те дни. Есть ли возможность противостоять 32-тысячной карательной армии, стягивавшей кольцо окружения вокруг последних свободных городков на Дону? Или настало время покинуть родные места?

      Некрасов разослал "прелестные письма", в последний раз созывая казаков на сбор в Паншин, чтобы оттуда выступить на Черкасск. Было собрано около 6 тыс. человек. Но 8 августа наступление начали царские войска. Им удалось отсечь от основных сил Некрасова отряды Василия Тельного в Есауловской и Никиты Голого. Некрасов, Павлов, Иван Лоскут и Иван Беспалый, двигавшиеся из Паншина через Голубинскую к Есауловской, остановились у станицы Нижне-Чирской. Дальше они не могли пробитьея и начали переправу через Дон, Путь их лежал теперь на Кубань19.

      Судя по тому, что с казаками были их жены и дети, они предвидели возможность ухода с Дона, еще когда находились в Голубинской и в Паншине. Оставшиеся атаманы хотели присоединиться к ним, но время было упущено: окруженная со всех сторон, Есауловская пала 28 августа, воевода Хованский разгромил Паншин. Голый, преследуемый карателями, отступал до Донецка. Немало выдержки проявили повстанцы в те дни: в плен их не брали, а вешали поголовно (кроме атаманов и старцев-староверов, которых четвертовали), станицы жгли, жен и детей уводил в рабство Аюка. Последний из булавинцев, Голый, оказывал сопротивление до февраля 1709 года.

      2. Кубанская республика

      Земли в низовьях Кубани принадлежали в начале XVIII в. крымским ханам, которые, в свою очередь, подчинялись Порте. Задолго до Булавинского восстания эти привольные места стали прибежищем для людей, спасавшихся от крепостнического произвола. Местные властители не препятствовали казакам селиться на Кубани, поскольку их воинская доблесть могла пригодиться в случае конфликта с непокорными феодалами. Изгнанники прибыли несколькими отрядами. К основному войску Некрасова присоединились спасшиеся из Есауловской Гаврила Чернец и Иван Драный, сын убитого атамана20. Очевидно, еще с дороги предводитель повстанцев отправил обратно на Дон отряд Семена Селиванова (известного как Вориков, или Ворыч), чтобы помочь выбраться за Дон семьям казаков. Селиванов перешел реку у Нижне-Чирской в конце сентября и вел жестокие бои, пока жители станиц Кобылянской, Нижне- Чирской и уцелевшие из Есауловской переправились на Ногайскую сторону21.

      Общая численность спасшихся составила до 3 тыс. человек. На место нового жительства игнат-казаки (как называли их турки) прибыли не униженными просителями, а войском при знамени и с семью пушками. Хан Каплан-Гирей разрешил им поселиться в низовьях Кубани, между Копылом и Темрюком, предоставил им свободу от податей и внутреннюю автономию22. Объединившись с казаками С. Пахомова, новые обитатели Кубани возвели на холмах, в 30 верстах от моря, городки Голубинский, Блудиловский и Чирянский. Подступы к ним прикрывали болота. Некрасовцы строили лодки и небольшие суда, занимаясь традиционной для казаков рыбной ловлей, охотились, разводили скот. Так как войско их было конное, большое значение имело и коневодство.

      Жизнь казаков на Кубани отразилась в источниках в основном своими внешними, военными проявлениями. Единственная работа на эту тему23 написана тенденциозно. Многие реалии общественного устройства и быта кубанских казаков можно воссоздать только по материалам изолированных и консервативных общин их потомков на Майносе и Маде, где бережно сохранялись древние традиции.

      Некрасов с самого начала стал лидером как бы небольшой казачьей республики. Задачи, стоявшие перед ней, требовали серьезного напряжения сил: следовало заложить основы такого устройства, которое исключило бы внутренние конфликты, т. е. воплотить в жизнь, хотя бы на маленьком клочке земли, те идеи, во имя которых погибли тысячи повстанцев на Дону. Не успев обосноваться на новом месте, некрасовцы уже лишают покоя царских воевод. В ноябре 1708 г. "вор и возмутитель" Кузьма Драгун приехал на Хопер от Некрасова. Около Царицына в 1709 г. поймали другого некрасовца с "прелестными письмами"24.

      Дальнейшие отношения некрасовцев с самодержавием отражены в документах как чередование дерзких рейдов казачьих отрядов и ответных карательных экспедиций. 1711 г. - Некрасов ходил на Дон и Волгу. В ответ в августе того же года объединенное войско П. М. Апраксина и Чаптержана, сына Аюки, разоряло кубанских казаков. 1713 г. - поход Некрасова, Ворыча и Семена Кобыльского в окрестности Харькова. 1715 г. - 40 некрасовцев, переодетых нищими, сборщиками подаяний и монахами, во главе с беглым монастырским крестьянином-некрасовцем Прокофием Сокиным проникли через донские земли к Тамбову, агитируя крестьян25. 1717 г. - "Некрасов, да Сенька Кобылской и Сенька Ворок с некрасовскими казаками великим собранием хочет итти под Царицын", - с тревогой пишет 16 июля царский слуга П. С. Салтыков26. Но уже 3 августа некрасовцы атакуют Пензу; а неудачу они "выместили на дворянских усадьбах"27. Отряды мятежных казаков появились на Медведице и на Хопре.

      Царское правительство принимало ответные меры: указом военной коллегии вводится смертная казнь за недонесение на агентов Некрасова28 . В ноябре 1722 г. на Дон посылаются специальные грамоты о засылке собственных шпионов на Кубань под видом купцов и "О предосторожностях против прихода запорожцев и некрасовцев"29. Но в 1727 г. новая группа их во главе с Яковом Резенком проникает на Дон с воззваниями от атамана30. В 1728 г. калмыки вместе с султаном Батыр-Гиреем Кубанским, царские союзники, ведут на Кубани жестокие бои с некрасовцами, которых возглавляют сам Игнат Федорович и его сын Михаил31 . Последующие стычки тянулись еще лет десять. С конца 1730-х годов активность некрасовцев заметно уменьшается. Приблизительно в 1737 г. Игната не стало. Около 1740 г. происходит и первое разделение: 1600 семей отправляются морем в Добруджу, где на дунайских лиманах основывают первоначально два городка: Сарыкёй (Желтое, или Сарыково) и Дунавцы32. В 1778 г. некрасовские станицы на Кубани были окончательно разорены царскими властями.

      3. Дунайская республика

      Среди дунайских гирл, на берегах лиманов, названных в честь героев крестьянских войн "лиман Разин", "лиман Дранов", в укрепленных городках поселились кубанские казаки. Некрасовская традиция связывала переселение в Добруджу с историей про "двух салтанушек", которые ехали к Игнату "делить казаков": "Как дава ка с тобой Игнат сударь а мы казачков дялить" (записано некрасовцем Исааком Петровичем с о-ва Мада в Анатолии)33. Эта легенда и приблизительная дата - около 1740 г. - вот практически все, что известно об основании дунайской казачьей вольницы.

      Временные казачьи поселения не оставили в источниках значительного следа, даже их русские названия не дошли до исследователей. Одно располагалось под Бафрой, между Самсуном и Синопом; другое - у оз. Деркон. На карте XIX в. эти городки обозначены одним и тем же именем "казак-кёй" ("казачье село" по-турецки)34. Иммигранты основали в Добрудже свои села. Там они жили, независимо от своих прежних занятий, на положении казаков, подчиняясь "заветам Игната", кругу и атаманам, неся воинскую повинность, но не платя налогов. Их религиозными центрами были Слава, Журиловка, Каменка (у г. Мачин), Новинка (у г. Гирсов), Татарица (между Силистрией и Туртукаем), Гиздар-Кийо (у г. Гирсов). Приток из России неказачьего населения (старообрядцы и бежавшие от крепостничества крестьяне) привел к социально-экономическим сдвигам: распространилось наряду с рыболовством земледелие, возросла роль духовенства, хотя до известного времени эти процессы нейтрализовались иммиграцией из других поселений игнат-казаков на Кубани.

      В начале XIX в. дунайским некрасовцам пришлось столкнуться с проблемой, резко нарушившей их жизнь. В 1775 г. потемкинские драгуны Текелия ликвидировали Запорожскую Сечь. 38 куреней запорожцев двинулись по Днепру к Черному морю. Турецкий султан принял их на тех же условиях, что и некрасовцев, и поселил в урочище Сеймены (в 50 верстах выше Гирсова)35. Некоторое время те и другие казаки сосуществовали, а беглых из России делили между ними турецкие пограничные власти, которые старообрядцев направляли к некрасовцам, а остальных - к запорожцам. Однако в 1805 г. последние "за разбой переведены были на берег Черного моря"36, в район Катерлеза, к самым некрасовским стенам. Началась религиозная рознь. Некрасовцы объясняли распрю буйствами соседей, однако в итоге у обеих сторон сложилась установка: убивать тех, "кто люлькой не смердит", или же, наоборот, "кто смердит".

      В 1806 г. некрасовцы пошли походом на дунайскую Сечь и взяли ее штурмом. Турки отнеслись к этому спокойно - ведь дрались между собою гяуры (т. е. немусульмане)37. Но энергичный кошевой С. Калниболотский, воспользовавшись началом русско-турецкой войны в том же году, собрал запорожцев и пошел по Дунаю, истребляя некрасовцев, а затем высадился в лимане Разин. Жестокая битва закончилась сожжением Сарыкёя. В 1814 г. старик Рагозяный-Дидов, участник "исхода с Днепра", взял Дунавцы и перенес туда Сечь. На некоторое время жизнь некрасовцев на Дунае была парализована, и они массами бежали в устье р. Марицы (Энооское поселение), а около 100 семей предпочли вернуться в Россию и осели в Бессарабии (Тучкове)38.

      Следующая война России с Турцией привела к падению запорожской гегемонии. В 1827 г. на выборах кошевого женатые запорожцы возобладали над холостой Сечью и поставили кошевым бондаря Осипа Гладкого, который, командуя во время войны под Силистрией 2 тыс. казаков, перешел на сторону России. Это побудило турок разоружить и взять под стражу всех запорожцев и разгромить их укрепленные поселения39. Четыре украинских села на о-ве Лети влачили с тех пор жалкое существование. А Дунавцы так и не были восстановлены. В 1829 г. еще одна группа некрасовцев (до 1500 человек) во главе с атаманом Полежаевым возвращается в Россию "стараниями генералов Тимана и Рота"40 и живет с тех пор в Кугурлуе под Измаилом иве. Некрасовка.

      Оставшиеся некрасовцы восстановили хозяйство в придунайских станицах. Теперь это были уже не вполне казачьи станицы. Не зря говорили на Майносе, что на Дунае-де "меньше казацкого корене"41: новые переселенцы из России принесли с собой иную систему социальных приоритетов. Восходящий к Некрасову идеал вольного воина заменился более рационалистичным идеалом зажиточного хозяина. Земледелие, ремесло и особенно торговля, которой вопреки Игнатовым "Заветам" занимались теперь дунайцы, способствовали их социальному расслоению. Вся история некрасовцев на Дунае в XIX в. - это постепенное разложение их традиционной структуры с параллельной трансформацией идеологии, психологии и культуры, в результате чего грозные некрасовцы превратились в мирных липован, которые признавались в беседе с Ф. В. Тумилевичем: "Мы, дунайские, позабыли об Игнате"42.

      Последний атаман Сарыкёя по происхождению вообще не был казаком и промышлял торговлей. То был О. С. Гончаров. Он в юности пережил бедность и тяжелую болезнь, потом в 30-летнем возрасте участвовал в сложных международных политических комбинациях, писал стихи и богословские трактаты. Его собеседниками в разные годы были Луи Наполеон Бонапарт, А. И. Герцен и Н. П. Огарев. Переписка дунайского атамана с Герценом - уникальный пример диалога как бы разных веков: XIX и XVII (к последнему по мировоззрению и образованию можно в принципе отнести Гончарова)43.

      Первым предприятием Гончарова явилось учреждение старообрядческой иерархии. До 1846 г. старообрядцы-поповцы, не имея "законных" епископов, принимали в свои церкви беглых попов, нередко пьяниц или воров. Гончаров отправил инока Павла, главного энтузиаста устройства епископской кафедры, в Стамбул, где под турецкой стражей содержались шесть патриархов и более 20 опальных архиереев, удаленных из епархий султаном. Друг Гончарова Михаил Чайковский (он же Мехмед Садык-паша) помог Павлу договориться с бывшим митрополитом Боснии Амвросием о переходе в старообрядчество. С помощью майносских некрасовцев Амвросия выкрали из Стамбула. С паспортом на имя некрасовца Карпа Карпова он отправился морем в Добруджу, где торжественно был встречен Гончаровым и отправлен в Австрию44. Так 28 октября 1846 г. в Белой Кринице появился первый старообрядческий митрополит.

      Другой инициативой Гончарова явилось установление связей с русской революционной демократией для совместной борьбы против царизма. В 1850 - 1860-е годы некрасовская Добруджа стала одним из центров революционной агитации. Прокламации лежали там свободно в каждом трактире и в частных домах. Посланец Герцена В. И. Кельсиев стал старшиной крупнейшего в округе г. Тульчи. Неудивительна поэтому паника, поднятая в реакционной печати по поводу "революционной польско-некрасовской партии": "Объявился новый тип русских людей, раскольников-нигилистов... Некоторые из нашей несчастной, сбитой с толку молодежи ушли в Женеву и Добруджу"45.

      Трудно сказать, каковы были дальнейшие планы Гончарова. Поддержки он искал и у Герцена в Лондоне, и у Луи Наполеона, и у польской эмиграции. Но союз с революционной демократией оказался непрочен: и из-за взглядов Гончарова, который не мог простить Герцену его неверие в бессмертие души, и из-за порочной деятельности в Турции Кельсиева, и из-за политической пассивности дунайских липован, многих из которых звание казака тяготило необходимостью военной службы. После очередного неблагоприятного поворота в султанской политике, когда получил отставку покровитель Гончарова "главнокомандующий османскими казаками" Садык-Чайковский, 17 октября 1864 г. последовал перевод некрасовцев (в том числе майносских, отнюдь того не желавших) в "райю" с лишением всех привилегий46.

      Стйв податным сословием, дунайские некрасовцы почувствовали на себе всю тяжесть турецкой эксплуатации. В 1878 и 1899 гг. большие их группы эмигрировали в Анатолию, в окрестности Майноса (селение Гамидие, или НОВЫЙ Казаки)47. Так издавна повелось у некрасовцев: стало трудно жить - надо переселяться.

      4. Майнос: структура и быт общины

      Особое место в некрасовской эпопее занимает поселение на берегу оз. Майнос, неподалеку от порта Бандерма, известное еще как Бин-Эвле ("Тысяча домов"). Оно было основано около 1814 г. и значительно увеличилось за счет перехода туда обитателей Эносских станиц в 1828 году. Именно на Майносе традиционные казачьи общинные устои, быт и фольклор сохранялись почти в неприкосновенности до того момента, когда изучением их смогли заняться европейски образованные путешественники и исследователи. Причин такой консервативности две: во-первых, экономической основой жизни казаков оставалось здесь, как и на Кубани, артельное рыболовство, практически не создававшее возможности для возникновения неравенства и расслоения в общине; во-вторых, чуждое по обычаям, вере и языку турецкое окружение исключало ассимиляцию.

      Майносский материал дает уникальную возможность восстановить облик традиционной некрасовской общины. Он зафиксирован в записках путешественников и политических деятелей, посетивших Майнос: У. Гамильтона (1837 г.), М. Чайковского (1841 г.), Мак- Фарлана (1847 г.), В. И. Кельсиева, он же Иванов-Желудков (1863 г.), инока Михаила (1872 г.), д-ра В. П. Щепотьева (1893 г.), В. Ф. Минорского (1901 г.)48, а также в исследованиях советских ученых, встретившихся с майносскими некрасовцами после их возвращения в СССР, прежде всего ростовского фольклориста Ф. В. Тумилевича.

      У этих некрасовцев по-прежнему обычное право составляли "Заветы" ("Законы Игната"). Конечно, Некрасов не был в состоянии предусмотреть на Кубани те ситуации, в которые попадут через 100 лет потомки его соратников. Но демократическая структура обладает обратной связью и может сама (в истории тому множество примеров) почти адекватно реагировать на изменение обстановки. Коллективная мудрость общины становилась очередным "заветом Игната": с ними все еще был Игнат, и они все на кругу были Игнатом, но уже не конкретным человеком, а символом, бессмертным героем- покровителем. Наиболее корректным в научном отношении из существующих многочисленных вариантов кодификации этого обычного права нам представляется предложенный И. Люшиным49, который начинает с описания традиционно донских норм общественной организации: высшая власть в общине принадлежит казацкому кругу, в который входят совершеннолетние мужчины; исполнительная власть возложена на атамана, который избирается сроком на год, но может быть смещен раньше в случае серьезной провинности; судебной властью также является круг.

      По обычаю, членом круга считался казак с 18 лет; с 30 лет он мог занимать войсковые должности; с 50 - становиться походным или войсковым атаманом. Поскольку майносцы именовали себя "славное войско Кубанское", их атаман считался войсковым. Но, вопреки казачьим традициям, у некрасовцев в круге могли участвовать с правом совещательного голоса и женщины. Круг собирался есаулом, тоже выборным должностным лицом, либо общинным курьером и экзекутором, причем за неявку некрасовец платил 10 или больше монет "войскового приговора". Однако круг мог быть и бунтовским, если он созывался не атаманом и не есаулом, например, для наказания или смещения исполнительной власти. Вообще обращение с атаманом было вольным: он мог быть приговорен кругом к розгам так же, как любой другой казак, а после наказания продолжал выполнять свои обязанности.

      У майносцев никогда не замечалось общежительной тенденции: ячейкой их общества оставалась патриархальная семья с большим количеством детей, с чрезвычайно почтительным отношением к старшим и регламентированными внутренними отношениями: "Младший сын живет с родителями"; "За обиду жены круг наказывает мужа, а ей дает развод", "За измену мужу жену карают смертью", и т. п. Община не вступала в противоречие с интересами семьи и сама не нуждалась соответственно в мерах обобществления, потому что производство уже носило в значительной степени общественный характер. Коллективное рыболовство в течение всего XIX в. и позднее оставалось главным источником существования на Майносе. "Только рыбой и живем, а то все покупное", - говорили казаки50. "Так как главное занятие населения рыболовство, женщины, мало занятые в поле, работают большей частью около дома"51.

      Майносцы были высококвалифицированными мастерами своего дела и обеспечивали себя за счет рыбной ловли деньгами на покупку товаров, а с 1864 г. - и на уплату податей. С "осеннего Димитрия"(26 октября) до "весеннего Георгия" (26 апреля) мужчины от 15 до 55 лет выходили в море на лодках артелями по 18 - 25 человек во главе с атаманком, плавали в Трапезунд, в устье Дуная, Солунь, Смирну и на Афон. Рыбу ловили круглыми вентирями или неводами и продавали сообща под строгим контролем атаманка. У него хранились "до Георгия" все заработанные деньги, а на личные надобности он выделял нужную сумму, что потом учитывалось при дележе. Т. е. общий доход "дуванился" - порядок, происходящий от прежних разделов военной добычи. Каждый казак в день "весеннего Георгия" получал треть своей доли, за вычетом взятого аванса. Треть расходовалась "на войско", треть - на церковь, школу, помощь престарелым и больным.

      В большой "ватаге" насчитывалось 80 человек; во главе стоял родственник атамана, уважаемый воин; все были при оружии. Кроме рыболовов, при артели находились есаул, писарь и два старика-казначея52. Поскольку возникала необходимость каждый раз заключать новое соглашение с властями того лимана, куда направлялась артель, это требовало от атамана определенных дипломатических навыков. Очевидец пишет: "Согласно постановлениям, завещанным им Игнатием Некрасовым, эти казаки не должны были заниматься хлебопашеством"; он не нашел на Майносе ни садовых деревьев, ни огородов, ни виноградников53. Лишь постепенно некрасовцы перестали пренебрежительно относиться к земле, однако основой их благосостояния оставалась рыба. "Закон Игната" пресекал возможные источники неравенства: "Наживать добро можно только трудом"; "Торговлей казак заниматься не должен"; "Помогать бедным один может только тайно, явно же помогает круг".

      Особую часть "Заветов" составляли нормы, предупреждавшие ассимиляцию. Брак мог быть заключен только между членами общины. Известны случаи, когда майносцы брали в жены чужих женщин, но это были обязательно казачки. Отдавали на сторону своих женщин только дунайским казакам из Гамидие. Даже эти случаи - капля в море. На 99% майносская община оставалась эндогамной. "Общение с турками разрешается только по необходимости". Вот какие слова приписывал фольклор Игнату: "Ой, да вы же все донские казаки, а вы с турками не соединяйтесь, а вы с ними не сообщайтесь, они самые враги наши, преступники, они и религии нашей не сполняют".

      Жизнь, однако, заставила некрасовцев смотреть на иноплеменника как на существо, подобное себе: "Есть турки плохие и хорошие; и наши так же, - говорили некрасовцы. - У них своя церковь, у нас своя". Минорскому рассказывали о черкесе Кара-Али, посаженном в тюрьму: "Хороший человек, только обидели его"54. Я. И. Смирнов, посетивший майносскую колонию на о-ве Мада, обнаружил на стене одного из домов портреты двух турок работы местного художника с их именами, подписанными по-русски55. Бытовое общение турок с некрасовцами, наблюдавшееся путешественниками, было спокойным и дружелюбным. Все жители Майноса знали турецкий язык.

      Круг обладал полной юрисдикцией над своими членами, вплоть до права смертной казни за серьезные проступки. "В куль да в воду", - так традиционно обозначалась кара за измену. Смертью карались грабеж, убийство, богохульство, святотатство, изнасилование56. Впрочем, случаи серьезных преступлений были редки, так что некоторые суровые статьи "Заветов" носят скорее превентивно-теоретический характер. "Убийства у нас давно не было", - говорили казаки57. Чтобы предупредить в зародыше внутренний конфликт, некрасовцы придумали "выдачу головой" - передачу обидчика в распоряжение обиженного. Основанием для этого служил как бы факт "покушения на убийство", однако на деле достаточно было в ссоре просто схватиться за нож, чтобы быть подвергнутым этой каре. Мелкие проступки карались розгами. Произнесший за общественным столом неприличное слово выводился есаулом за ворота и там получал 30 ударов. Для должностных лиц не делалось никакого исключения. По окончании наказания совершался ритуал "прощения вины": атаман ударял палкой по плечу провинившегося и говорил: "Ну, бог те простит, впредь не греши". Если же казак полностью лишался общественного доверия, круг мог отказать ему в прощении. В этом случае он оказывался лишенным казачьих прав и исключался из общины. Конечно, одним из секретов ее прочности оставалось чуждое окружение.

      Коллективная память Майноса, его фольклор не донесли до нас ни одного имени социально опасного бунтаря. Однако человек, выросший на Майносе и воспитанный им, вовсе не напоминал замкнувшегося сектанта. Бодрость, энергия, внутренняя сила некрасовцев - эти черты отмечались и путешественниками, и учеными, и политиками еще век назад и сохранились доныне. Большую славу заслужили майносцы как воины. "Податей с казаков царь не взял и до сих пор не берет, за то мы на войну ходим, и за то нам честь и слава по всей Европе... В эту войну Инглизы [англичане] с нас даже патреты машиной посымали"58. Султаны ценили некрасовцев. За их честность им поручалась, например, охрана турецкой воинской казны. На войну они выходили отдельными формированиями под собственным знаменем, с собственным походным атаманом и собственной артиллерией. Перед походом султан выдавал каждому казаку по 1 тыс. пиастров "на подковы". В то время это были единственные в своем роде воины, которые никогда не грабили даже неприятеля: в "Заветах Игната" имелось положение о том, что неправедно нажитое добро не идет впрок. Вообще чувство собственного достоинства и гордость были весьма свойственны этим людям. Особой славой среди некрасовских командиров был окружен Иван Салтан. В Неджибском сражении 1839 г. его отряд остановил атаку арабской конницы Мохаммеда-Али и спас турецкую артиллерию, за что султан пожаловал ему золотую булаву59.

      Кроме войны и рыболовства, майносцы находили и другие точки приложения сил: занимались извозом, изготовлением повозок, ловлей пиявок и другими промыслами. Все доходы от них тоже шли через войсковую казну и "дуванились"60. Особое значение имело коневодство. Быт майносцев многими чертами напоминал быт старого донского казачества и составлял разительный контраст с мусульманским окружением, что сразу же обращало на себя внимание путешественников. Дома строились из камыша, обмазанного известью. Казаки вешали в них картины. На стол торжественно стелили скатерть для гостей. На ней были надписи уставом ("Дуни маковой платок" и т. п.)61. Вместе с тем парадная гостиная была убрана по-турецки. Игнорируя стулья, некрасовцы сидели на полу. "Все они отличаются безупречным поведением, - писал очевидец, - всегда вежливы и почтительны"62.

      При одной из церквей помещалась школа. Все мужчины на Майносе были грамотны, среди женщин многие тоже. С 8 до 12 лет они посещали школу, где занятия вел дьячок; с 12 до 18 под руководством опытных воинов юноши учились военному мастерству. В 18 лет казак мог жениться, девушки выходили замуж с 16 лет. Весьма велика была роль пожилых людей. Некрасовец, который храбро воевал, выполнял "Заветы" и ничем себя не запятнал (скажем, не проявил слабости во время порки), по достижении 50 лет пользовался большим уважением. Из пожилых казаков избирались все руководители общины. На кругу старики сидели рядом с атаманом, составляя его ближайший совет. Вообще же тот, кто, несмотря на эпидемии и превратности военной судьбы, доживал до 50 лет, мало в чем уступал 30-летнему. Пожилые женщины также обладали большим авторитетом.

      5. Эпилог

      В октябре 1864 г. казаки Майноса были переведены в "райю" и обложены налогами, султанские фирманы (именные указы) и пушки были у них отобраны. Через год часть населения решила покинуть Майнос и переселиться в глубь Малой Азии, на о-в Мада (Бейшехирское озеро), однако из-за эпидемий эта колония оказалась недолговечной. 1872 год внес новшество в религиозную жизнь майносцев: те, кто не принял "Гончарову" (белокриницкую) иерархию из-за недоверия к "гречину" Амвросию, при посредничестве афонских монахов склонились к единоверию. Однако это расхождение не вызвало раскола в общине. В обеих майносских церквах утвердилась выборность священников из числа начитанных казаков, которых церковные власти, в том числе российские, поставляли по указанию круга. Усиление турецкого налогового гнета и доброжелательная деятельность русского посольства в Стамбуле привели к тому, что группа майносцев во главе с атаманом С. Ф. Шашкиным в 1912 - 1913 гг. вернулась в Россию и осела в Кутаисской губ. (около 150 семей).

      Сокрушительный удар по Майносу нанес капитализм. "По законам Игната, - говорят казаки, - мы жили до Кемаля". Турецкая республика ликвидировала самостоятельность казачьей общины и подселила к ней мусульман, запретила обучение детей русскому языку. Страшной оказалась мера по подрыву некрасовского рыболовства: ранее оз. Майнос находилось на откупе у некрасовцев, а в конце 1920-х годов его сдали турецкому предпринимателю, который скупал у казаков рыбу по бросовой цене. Несмотря на усилия отдельных энтузиастов (например, последний атаман В. П. Саничев), начались разложение и упадок общины: уход в города, наем батраков, материальное неравенство. Стремление к возврату на Родину усиливалось письмами из СССР. В Советском Союзе в 1923 г. переселенцы 1912 - 1913 годов, покинув кутаисский Натанеби, построили хутор Ново-Некрасовский в 30 км от станицы Приморско-Ахтырской. Рядом возникли хутора Ново-Покровский (дунайские некрасовцы) и Потемкинский (некрасовцы из Гамидие, вернувшиеся в 1924 году). В письмах ново-некрасовцы настойчиво приглашали своих родственников вернуться "к своему языку", хвалили Советскую власть.

      После второй мировой войны это движение обрело новые стимулы. С 1956 г. начались очередные переговоры. Главным инициатором выступил В. П. Саничев. Он обратился в советское посольство в Анкаре, затем поехал в Москву как ходок. В соответствии с заключенным соглашением, в сентябре 1962 г. 215 семей (999 человек) некрасовцев покинули Турцию на теплоходе "Грузия" (Сёма Бабаев, тысячный переселенец, родился на борту теплохода). Их маршрут лежал через Новороссийск поездом до Прикумска, а оттуда - к поселкам Новокумский и Кумская Долина.

      К приезду некрасовцев им были приготовлены новые дома, которые делились между казаками по жребию. Им была выдана ссуда по 600 - 650 руб. на работающего и по 80 руб. на каждого иждивенца. Все некрасовцы получили работу в кумских виноградарских совхозах, где им были обеспечены высокие заработки. В соответствии с их желанием были построены две церкви: в Новокумском и Кумской Долине. Некрасовцы сразу же органично вошли в советскую жизнь. Первые трудности носили в основном технический характер, например - организация обучения в школе по принятым программам. На работе в совхозе они тоже проявили себя с лучшей стороны, всегда значительно перевыполняя план.

      В настоящее время Бургун-Маджарский и Левокумский совхозы, где они трудятся, - миллионеры с отличными клубами и школами, с очень высоким уровнем жизни. Бригада левокумцев в 1976 г. была представлена на ВДНХ. Некрасовец Н. И. Бандеровский был награжден Почетной грамотой ВЦСПС. О нем говорят: "Нет такой машины, на которой он не мог бы работать". Среди некрасовцев есть коммунисты. Первым в ряды КПСС вступил Е. Р. Ялуплин, приехавший в СССР 16-ти лет. Многие из них - депутаты местных Советов, кавалеры советских орденов и медалей. Молодежь мало чем отличается от окружающего населения. Старинные костюмы надевают по праздникам или по случаю приезда собирателей фольклора. Ансамбль песни и пляски некрасовских казаков пользуется большой известностью. В 1978 г. он одержал победу на краевом и зональном смотрах. Так многовековая драматическая история некрасовцев получила благополучное завершение.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. Ригельман А. И. История или повествование о донских казаках. М. 1846.
      2. Тумилевич Ф. В. Сказки и предания казаков-некрасовцев. Ростов-н/Д. 1961, с. 169.
      3. Булавинское восстание (1707 - 1708 гг.) - Труды Историко-археографического института АН СССР, М., 1935, т. XII, с. 450.
      4. Ленин В. И. ПСС. Т. 4, с. 228.
      5. Русские народные сказки казаков-некрасовцев. Ростов-н/Д. 1958, с. 195.
      6. Булавинское восстание, с. 322, 436.
      7. Савельев Е. П. История Дона и донского казачества. Ч. 3. Новочеркасск. 1917, с. 208.
      8. Пронштейн А. П. Земля Донская в XVIII веке. Ростов-н/Д. 1961, с. 257.
      9. Подробнее о ходе восстания см.: Подъяпольская Е. П. Восстание Булавина. М. 1962.
      10. Лебедев В. И. Булавинское восстание. М. -Л. 1934, с. 77 - 78.
      11. Булавинское восстание, с. 238.
      12. Там же, с. 267.
      13. Там же, с. 244.
      14. Там же, с. 296.
      15. Там же, с. 250.
      16. Там же, с. 422, 440, 283.
      17. Там же, с. 437 - 438.
      18. Там же, с. 311 - 312, 436.
      19. Там же, с. 327 - 328.
      20. Ригельман А. И. Ук. соч., с. 96.
      21. Булавинское восстание, с. 335 - 336.
      22. Смирнов В. Д. Крымское ханство поя верховенством Оттоманской порты в XVIII столетии. Одесса. 1889, с. 12, 22.
      23. Короленко П. П. Некрасовские казаки. - Известия общества любителей изучения Кубанской области, Екатеринодар, 1900, вып. II.
      24. Овсяников Е. Булавинский бунт как раскольничье движение на Дону. - Воронежская старина. 1914, вып. 13; Броневский В. Б. История Донского Войска. Ч. 1. СПб. 1834, с. 275.
      25. Акты, относящиеся к Истории Войска Донского, собранные генерал-майором А. А. Лишиным (далее - Акты Лишина). Т. I. Новочеркасск. 1891, с. 286.
      26. Материалы военно-ученого архива Главного штаба. Т. I. СПб. 1871, с. 305.
      27. Труды Саратовской ученой комиссии, Саратов, 1890, т. 2, вып. 2, с, 287.
      28. Дмитриенко И. К истории некрасовцев на Кубани. - Известия общества любителей изучения Кубанской области, Екатеринодар, 1899, вып. 1, с. 66.
      29. Акты Лишина, Т. I, с. 294 - 297.
      30. Дмитриенко И. Ук. соч., с. 65 - 66.
      31. Короленко П. П. Ук. соч., с. 24.
      32. Русские народные сказки, с. 195.
      33. Смирнов Я. И. Из поездки по Малой Азии. У некрасовцев на острове Мада. - Живая старина. 1896, вып. 1, с. 122.
      34. Мельников П. Старообрядческие архиереи. - Русский вестник, 1863, т. 45 (карта).
      35. Сведения о Задунайских запорожцах. - Киевская старина 1889, N 1, с. 295.
      36. ЦГВИА СССР, ф. 450, оп. 1, д. 8, л. 3.
      37. Кондратович В. Задунайская сечь. - Киевская старина, 1883, N 1, с. 59.
      38. Скальковский А. А. Некрасовцы, живущие в Бессарабии. - Журнал Ми нистерства внутренних дел, 1844, ч. 8, с. 73.
      39. Гладкий В. О. Осип Гладкий. - Русская старина, 1881, N 2.
      40. Скальковский А. А. Ук. соч., с. 78.
      41. Иванов-Желудков В. И. Русское село в Малой Азии. - Русский вестник, 1866, т. 63, с. 421.
      42. Русские народные сказки, с. 235.
      43. См.: Из переписки О. С. Гончарова с Герценом и Огаревым. В кн.: Литературное наследство. Т. 62, М. 1955.
      44. Субботин Н. И. История т. н. австрийского или белокриницкого священства. Вып. 1. М. 1895, с. 252 - 255; Чащи на Л. Ф. Русская старообрядческая эмиграция в Австрии и революция 1848 г. - Вопросы истории, 1982, N 8, с. 177.
      45. Усов П. Этнограф-беллетрист. - Исторический вестник, 1884, N 12, с. 541, 554. О деятельности В. И. Кельсиева в Добрудже см.: Чащина Л. Ф. Русская революционно- демократическая эмиграция и старообрядчество Юго-Восточной Европы (революционное "агентство" в Тульче). В кн.: Социально-экономическая и политическая история Юго- Восточной Европы до середины XIX в. Кишинев. 1980.
      46. О. С. Гончар - атаман некрасовцев. - Русская старина, 1883, N 4, с. 189. Гончаров умер в 1879 г. монахом.
      47. Минорский В. Ф. У русских подданных султана. М. 1902, с. 11.
      48. Hamilton W. Researches in Asia Minor, Pontus and Armenia. Vol. II. Lnd. 1840; Czajkowski M. Kozaczyzna w Turcyi. P. 1857; McFarlane. Turkey and It's Destiny. Lnd. 1859; Иванов-Желудков В. Русское село в Малой Азии; Михаил. Согласие на присоединение к единоверию переселенцев из России. - Душеполезное чтение, 1873, N 12; Щепотьев В. П. Русская деревня в Азиатской Турции. - Вестник Европы, 1895, кн. 8; Минорский В. Ф. Ук. соч.
      49. Люшин И. "Мы пошли до своего языка...". - Вокруг света, 1980, N 11.
      50. Иванов-Желудков В. Ук. соч., с. 431.
      51. Минорский В. Ф. Ук. соч., с 34.
      52. Чайковский М. Записки. - Киевская старина, 1892, N 10, с. 104.
      53. Там же, с. 106.
      54. Минорский В. Ф. Ук. соч., с. 38.
      55. Смирнов Я. И. Ук. соч., с. 10.
      56. Русские народные сказки, с. 17.
      57. Иванов-Желудков В. Ук. соч., с. 443.
      58. Там же, с. 420.
      59. К портрету М. Чайковского. - Русская старина, 1895, N 11, с. 158.
      60. Иванов-Желудков В. Ук. соч., с. 447.
      61. Смирнов Я. И. Ук. соч., с. 12.
      62. Щепотьев В. П. Ук. соч., с. 565.

      Вопросы истории. - 1986. - № 8. - С. 97-107.
    • Норманны в Гренландии
      Автор: Saygo
      В. Е. ВОЗГРИН. ГРЕНЛАНДСКИЕ НОРМАННЫ

      Период, когда викинги (норманны) совершали свои знаменитые походы, выделяется скандинавской и советской историографией в отдельную эпоху. С VIII до XI в. предки современных датчан, исландцев, норвежцев и шведов активизировали свою деятельность одновременно в нескольких аспектах - военных походах, торговом мореплавании и открытии новых земель с последующим их заселением. Норманны в разное время нападали на страны континентальной Европы и подчиняли их. Масштабы этой активности и ее результаты были исключительны. Ни до, ни после походов викингов Скандинавия не играла столь заметной роли в миграционной истории Европы. Норманнами были заселены также острова Мэн, Шетландские, Оркнейские и Фарерские; после 870 г. и до середины X в. норманны осуществили колонизацию Исландии.

      В те годы исландская земля, в особенности ее прибрежная часть, была разделена между крестьянами-бондами и их предводителями - хевдингами и годи1. Исландские саги повествуют, что бонды были суровые, сильные люди, не расстававшиеся с оружием, но ценившие счастье труда на просторах новой родины не меньше, чем воинскую удачу. Превратившись затем в скотоводов и рыбаков, вчерашние завоеватели сохранили, однако, высокое искусство мореплавания; исландцы нередко навещали родину своих предков Скандинавию, а также другие места Атлантики.

      Эти поездки совершались в первую очередь с торговыми целями. Но порой штормы изменяли курс небольших беспалубных ладей викингов, и исландцы сходили на неведомые берета. Именно так была открыта Гренландия. Первым, кто бесспорно видел какие-то острова на западе в начале X в., был норвежец Гунбьорн, который назвал Восточную Гренландию "Шхерами Гунбьорна"2. Через полвека Эрик Торвальдсен отправился "открывать Гренландию". Он был сыном бонда из Южной Норвегии, с детства отличался огненным цветом волос (отсюда его прозвище "Рыжий") и неукротимым характером. "Сага о гренландцах" сообщает, что Эрик Рыжий и его отец Торвальд были высланы из Норвегии, ибо оказались "замешанными" в убийстве нескольких человек. Прибыв в Исландию и выстроив усадьбу Эриксстад, Эрик женился на дочери местного хевдинга. Но женитьба не исправила его характера: вскоре в потасовке он убил двух соседей. Попробовали переселить его в другую часть острова, но и здесь буйство Эрика не утихло. Тогда исландцы выслали его с острова.

      Изгнанник отправился на поиски необитаемой земли. В 982 г. нашел он эту новую землю с ее глубокими фьордами, лугами, покрытыми сочной зеленью, ручьями, в которых плескались форель и лосось, обширными галечными пляжами, где темнели туши морского зверя, и прибрежными скалами, белыми от непуганых птиц. Устройство заняло четыре года, а потом Эрик отправился в Исландию, где поведал бондам о новых землях. В 986 г. от Исландии отплыло 25 судов, на борту которых было свыше 700 норманнов, решивших связать свою судьбу с Гренландией, а также их скарб и скот. К берегам новой родины пробилось лишь 14 судов. Остальные вернулись назад, а некоторые разбились во время шторма у мыса Кап Фарвель. Исландцы поселились неподалеку от усадьбы Эрика, образовав Естербюгден, т. е. Восточное селение. Приблизительно в 400 км к северу от него переселенцы основали Вестербюгден (Западное селение).


      Карта Гренландии, 1747


      Руины церкви в Хвалси

      Гренландские бонды были скотоводами и земледельцами. Они завезли на остров не только домашний скот, но и орудия труда и методы ведения хозяйства, характерные для Северной Европы той эпохи. В Южной Гренландии сохранилась в первозданном виде на протяжении столетий своеобразная культура викингов X века. Заселение острова длилось не один десяток лет. Из- за моря приходили не только исландские, но и норвежские ладьи. Что же влекло норманнов на край света? Конечно, переселенцы стремились прежде всего избавиться от притеснений феодалов, от увеличивавшихся с каждым годом поборов королей и их вассалов, они искали на новых землях экономическую независимость. Но были причины и иного плана.

      Вот как отвечает на этот вопрос отец, ведущий диалог с сыном на страницах норвежской рукописи XIV в. "Королевское зерцало": "Поскольку тебе захотелось узнать, что ищут люди в этой стране, отчего стремятся туда, несмотря на опасности, то это - от тройственности человеческой натуры. Одно свойство ее - страсть к борьбе и жажда славы; характер направляет многих туда, где вероятна наибольшая опасность, - так завоевывают они славу. Другая страсть - к познаниям, ибо в натуре человека увидеть и изведать все то, о чем ему приходилось слышать, дабы узнать, все ли обстоит так на самом деле или нет. И третья - надежда на богатство, ибо повсюду влечется человек за ним и презирает при том великие опасности" 3.

      Что касается Гренландии в годы ее начального заселения, то опасности там возникали сравнительно редко. В обоих селениях, а также множестве хуторов жизнь протекала размеренно. Наиболее важные дела гренландцы решали на общей сходке-тинге, которая, как и в Исландии, собиралась раз в год. Центральной власти не было, хевдинги не имели заметного политического или экономического веса. Там, по замечанию датского историка П. Нёрлунда, "было еще больше демократии, если это возможно, чем в Исландии" 4. Положение несколько изменилось после того, как на остров стали проникать христианские священнослужители. Островитяне принимали христианство, а в XII в. папа римский направил в Гренландию епископа5. Глава гренландской церкви и духовенство ведали финансами и имели обширные владения, позже к ним постепенно перешли центральная власть, право сбора налога и суда6.

      Поскольку климат Гренландии в X-XIII вв. был значительно мягче, чем сейчас, и больше подходил для скотоводства, то оно стало основной отраслью экономики острова. Материалы раскопок свидетельствуют, что норманны первое время предпочитали мясо домашних животных мясу морского зверя. Позднее в кухонных отбросах обильно представлены уже тюленьи и рыбьи кости, раковины моллюсков. "Королевское зерцало" сообщает, что "в Гренландии хорошие выпасы, много больших и прекрасно устроенных усадеб, а люди владеют многочисленным скотом и овцами и приготовляют множество масла и сыра; этим в основном они и живут, а также говядиной и всяческой дичью: мясом оленя, кита, тюленя и медведя" 7.

      Ныне раскопаны прекрасно сохранившиеся стены животноводческих построек: загонов, каменных сараев, в которых хранилось сено. Очевидно, его заготовка доставляла островитянам немало хлопот. Удобно расположенные, орошаемые системой каналов луга, достигавшие площади 200 га, имелись лишь у епископов да потомков Эрика Рыжего в окрестностях его усадьбы Брагталид8. Остальные бонды уходили на горные покосы, с тем чтобы осенью на себе доставить сено по тропам вниз; немногим легче было везти его вдоль сильно изрезанных берегов на лодках. Недостатка в пище не было, а сыр даже отправляли в Европу. Урожай зерна можно было собирать не каждый год, поэтому тратить на посев семена и труд могли себе позволить лишь зажиточные люди, но это было скорее исключением, чем правилом. "Большинство из них (жителей острова. - В. В.), - сказано в "Королевском зерцале", - не знает, что такое хлеб, никогда его не видело".

      Наиболее крупным было овечье стадо. Число овец измерялось в XIV в. 6 - 7 тыс. голов, давали они не только молоко, но и отличную шерсть. Зимними вечерами пряли гренландки эту шерсть, затем на вертикальных станах из нее ткали "вадмель" - вид сукна, высоко ценившийся в Европе и бывший главным предметом торговли с нею. Вывозились также шкуры, кожи, бивни моржей и нарвалов, жир морского зверя.

      Естербюгден и Вестербюгден выросли в довольно крупные поселения. Они не были похожи на европейские города той эпохи прежде всего потому, что не имели стен: обороняться было не от кого, а отдельные жилые комплексы были разбросаны на большой площади. По количеству же горожан (2 тыс. человек) Естербюгден можно сравнить с тогдашним Копенгагеном. Постройки в городах, а также на хуторах были каменные, нередко двухэтажные. Уже в XI в. здесь насчитывалось 16 церквей, кафедральный собор, августинский и бенедиктинский монастыри, семинария. Жилые дома могли быть до 50 м длины. Как и в Скандинавии, имелись специальные залы для собраний (один из них был площадью 133 кв. м). В строительстве гренландцы использовали огромные каменные блоки весом до 10 тонн каждый. Скорее всего именно эти глыбы в руинах Вестербюгдена послужили позже для пришедших сюда с севера эскимосов источником сказаний об Олафе-великанет носившем китов на плечах.

      Коровники и конюшни строили по европейскому образцу, но с поправкой на гренландский климат: стены 1,5 м толщиной, а вместо дверного проема - длинный, до 7 м, входной тоннель, изгибавшийся в толще стен, что сберегало тепло. Число коров в хозяйствах было различным: у епископа их было свыше 100, простые бонды имели 2 - 3 коровы, иногда вместо этого они держали 10 - 20 коз 9. Многие норманны селились вдали от городов, в глубине длинных фьордов, ближе к свободным пастбищам. Хижины хуторян часто были тесны и низки, вход напоминал нору, окон не было вовсе. В город эти отшельники приходили крайне редко. Случалось, очевидно, что они не видели людей, кроме членов своей семьи, месяцами, находясь большую часть года в ограниченном пространстве хижины, к которой примыкали и с которой соединялись тоннельными ходами коровник, конюшня, сеновал. Впрочем, норманнам были доступны и некоторые развлечения: археологами обнаружены шахматы, шашки, рунические тексты различного содержания 10. Отсутствие внешней опасности также содействовало уединенному образу жизни.

      Эскимосы появились в окрестностях первых гренландских городов уже на закате их истории. В X-XI вв. эскимосские стойбища находились в тысячах километров к северу (племена, чье переселение из Северной Америки совпало по времени с норманнским приходом) и к востоку (там жили последние представители вымиравшей дорсетской культуры древних эскимосов, открытой сначала на мысе Дорсет в Баффиновой Земле). Первые письменные известия об эскимосах появляются лишь в источниках XIII в., когда жители Вестербюгдена встретили их во время одного из своих охотничьих походов в районе бухты Диско. Позднее норманнско-эскимосские контакты становятся постоянными. Об этом свидетельствуют данные раскопок в Западной Гренландии, а также на востоке Североамериканского материка. Норманнские ремесленные изделия распространились среди эскимосов не только Гренландии, но и Америки. Причем некоторые предметы, обнаруженные в начале 1980-х годов в Канаде (например, камень с рунической надписью) 11, указывают не только на торговые связи норманнов, но, по-видимому, и на возможность проникновения их в канадские области задолго до XV века. В доколумбовых скандинавских источниках есть, например, свидетельства открытия Лейфом Счастливым (сыном Эрика Рыжего) Ньюфаундленда, названного им Винландом 12. Позже гренландские норманны открыли также Лабрадор и Баффинову Землю (Маркланд и Хеллуланд) 13.

      Пока не удалось выяснить, какие отношения сложились между норманнами и эскимосами (когда последние в начале XIV в. спустились в Южную Гренландию, ибо именно в том столетии поездки европейцев туда прекратились, отчего и письменные источники стали редкими). Те записи, что дошли до нас, фрагментарны и загадочны. В 1341 г. наследники Эрика Рыжего, обеспокоенные долгим отсутствием вестей из Вестербюгдена, послали туда Ивара Бордсона с вооруженными людьми: у естербюгденцев возникло подозрение, что город подвергся нападению "скреллингов", Т. е. "карликов" (на юге острова так называли низкорослых эскимосов). Когда Бордсон добрался до места, то глазам его открылась странная картина: в окрестностях города бродил одичалый скот, сам же город был пуст, в нем не было "ни христиан, ни язычников". Ивар не смог разгадать тайну брошенного города, как не могут этого сделать сегодня археологи. Все, что удалось выяснить, - это то, что люди покинули Вестербюгден в большой спешке, причем их изгнали не голод и не холод, ибо обнаружились большие запасы пищи и топлива, но нечто иное. Несколько домов было сожжено 14.

      Существуют две гипотезы: жителей увели с собой эскимосы; или же они сами перебрались в Винланд (либо Маркланд), убоявшись эпидемии. Но ни одна из гипотез пока не доказана. При раскопках не удалось обнаружить ни одного скелета, свидетельствующего о расовом смешении, почти неизбежном при совместном проживании большого числа людей. Не найдено и следов поселений гренландцев на берегах Ньюфаундленда и Лабрадора. Против версии о переселении говорит и предположение, что вестербюгденцам было проще переселиться в цветущий и более крупный Естербюгден. Но они не только не сделали этого, а и не поставили в известность о готовящемся переселении ни родственников, ни церковные власти.

      Век спустя закончил свое существование и Естербюгден. Крупнейший гренландский город был изолирован от Европы с 1411 года. Тому было много причин: европейские войны, в которых принимали деятельное участие страны Скандинавии, "черная смерть" - эпидемия, прокатившаяся в XIV в. через весь материк, подчинение скандинавского торгового мореходства могущественной Ганзе, а без подвоза материалов островитянам строить суда было не из чего. Кроме того, гибель Вестербюгдена закрыла путь к богатым охотничьим угодьям Северо-Запада, что резко сократило число товаров, которые гренландцы могли предложить европейским купцам. Город был обречен. Рано или поздно его население, жившее скотоводством и охотой, должно было утратить средства к существованию. Ведь в отличие от эскимосов, которые умели добывать в море не только пищу, но и материалы для изготовления одежды, орудий труда и жилищ, топливо и т. д., норманны зависели от подвоза из Европы важных для них товаров, прежде всего железа.

      Тем не менее город боролся за право на жизнь еще более века! Борьба эта, очевидно, несколько облегчалась случайными посещениями европейских кораблей. О том, что они имели место, свидетельствуют сохранившиеся в вечной мерзлоте одеяния из гренландских захоронений XV века. Среди капюшонов с длинными косицами, остроносых туфель, сильно расклешенных платьев найдены некоторые вещи, вошедшие в моду в Париже и Бургундии после середины XV века 15.

      Как жил Естербюгден в последний период его истории? Об этом известно немногое. В папской булле 1448 г. говорится об упадке гренландской церкви после того, как "тридцать лет тому назад тамошние язычники разорили многие храмы и забрали горожан в плен" 16. Некоторую информацию дают и эскимосские сказания. В одном из них говорится, что европейские пираты на трех суднах вошли в гавань Естербюгдена и, высадившись на берег, разоряли и убивали "норвежцев". В конечном счете норманны победили разбойников и даже захватили один из кораблей. Через год пираты вернулись "целым флотом", убили многих горожан и захватили часть их скота. Нападение повторилось и на третий год, но эскимосы спасли женщин и детей, забрав их с собой из города. К осени эскимосы вернулись, однако нашли Естербюгден сожженным и пустым, после чего горожанки с детьми остались жить с эскимосами. Сказание это неправдоподобно уже потому, что в раскопках гренландской столицы не обнаружено следов пожара и разрушений, а скелетов со следами насильственной смерти вообще не найдено ни в одном из поселений.

      Существует и другое сказание, согласно которому между эскимосами и горожанами возникла вражда; в результате норманны были перебиты. Победители столь сожалели о погибших, что подвергли свою соплеменницу Наварану, разжигавшую огонь вражды, мучительной казни. Однако по вышеуказанной причине отпадает и эта версия.

      Недавно была выдвинута третья версия - о добровольном переселении последних потомков соратников Эрика Рыжего. Она основана на данных раскопок гренландских храмов, в которых не обнаружено церковного инвентаря. Такого рода предметы, в большинстве случаев испорченные, встречаются в руинах жилых домов. Можно предположить, что ценные предметы культа похитили пираты; спрашивается, куда делись многотонные, примитивно сработанные купели и распятия из местного камня, не представлявшие для разбойников никакой ценности? В раскопках эскимосских стойбищ найдена масса нужных в хозяйстве или в качестве украшения вещей норманнского происхождения, и также ни одной церковной! Естественнее всего предположить, что храмовую утварь забрали с собой те, кому она была наиболее дорога, а именно - навсегда покидавшие город прихожане.

      Отчасти объясняет эту загадку гипотеза, связанная с похолоданием европейского климата, которое имело место в XIV-XVII веках. Если учесть жесткую необходимость для гренландцев содержать крупное стадо, то станет ясно, что даже незначительное ухудшение пастбищ могло привести к необратимым последствиям. Заимствовать же культуру морских охотников- эскимосов норманны не смогли. Доказательством тому служат лишь несколько слов, перенятых эскимосами у скандинавов, что поразительно мало в условиях соседства двух этносов на протяжении нескольких веков. В пользу версии о постепенном вымирании южан-скотоводов из-за ухудшения пищекормовой базы и приходе на освободившееся место северян-охотников говорят и материалы раскопок кладбищ при храмах начала XV века. Почти во всех могилах находились скелеты низкорослых, явно болезненных, страдавших от хронического недоедания людей. Впрочем, эти находки тоже не являются доказательством данной гипотезы: позднее климат снова стал теплее.

      ...В 1540 г. немецкий парусник был заброшен непогодой к Южной Гренландии. Шкиперу удалось ввести судно в воды фьорда, закрытого от ветра скалами. На борту парусника был некий Йон, по прозвищу "Гренландец", ранее бывавший в Естербюгдене и теперь узнавший местность. На берегу виднелись жилые дома, храмы, сараи для сушки рыбы. Матросы отправились на шлюпках в город и, сойдя с пристани, обнаружили лежащего ничком мужчину, одетого в суконную куртку и меховые брюки. Перевернув его на спину, матросы увидели, что он мертв. Рядом с ним лежали европейского покроя шляпа и поясной нож, истончившийся от длительного употребления. Моряки взяли нож с собой, а вернувшись на родину, рассказали о странном городе на краю света, чей единственный житель был мертв 17.

      Этот рассказ бросает последний луч света на историю падения первых гренландских поселений; на историю людей, освоивших юг острова, чьи потомки прожили там пять с половиной веков и потом исчезли. Сточенный нож последнего из них приобретает как бы символическое значение, если взглянуть на старинную историю глазами сегодняшнего дня. В яростной многовековой борьбе гренландских норманнов за существование ими были до конца исчерпаны все возможности. Закат их истории окутала тайна, которая могла бы быть раскрыта, но свидетели опоздали: в Вестербюгден - на полгода, в Естербюгден - на несколько часов.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. Подробнее см.: История Норвегии. М. 1980, с. 97 - 107.
      2. Gronland. Kebenhavn. 1975, s. 191.
      3. Ibid., s. 150 - 151.
      4. Norlund P. De gamle nordbobygder ved verdevs ende. Skildringer fra Gronlands middelalder. Kobenhavn. 1964, s. 73.
      5. Стурлусон С. Круг земной. М. 1980, с. 156; Berglund J. Kirke, hal og status. - Gronland, 1982, N 8/9, s. 276.
      6. Erngaard E. Gronland i tusinde ar. Kobenhavn. 1973, s. 16.
      7. Gronland, s. 76.
      8. Fredskild B. Vegetation i norron tid. - Gronland, 1982, N 5/7, s. 192.
      9. Hatting T. Nordboernes husdyr. - Gronland, 1982, N 8/9, s. 254.
      10. Erngaard E. Op. cit, s. 18.
      11. Scheldermann P. Nordbogenstande fra Arktisk Canada. Gronland, 1982. N 5/7, s. 218.
      12. Исландские саги. Ирландский эпос. М. 1973, с. 800 - 805.
      13. Erngaard E. Op. cit., s. 22.
      14. Bogen om Granland. Kabenhavn. 1978, s. 84.
      15. Возгрин В. Е. Гренландия и гренландцы. М. 1984, с. 31.
      16. Bogen om Gronland, s. 84.
      17. Ibid.

      Вопросы истории. - 1987. - № 2. - С. 184-188.