Saygo

Становление Османской империи

595 сообщений в этой теме

Pietro Bizarri. Persicarum rerum historia. 1583

Giovanni Tommaso Minadoi. Historia della guerra fra Turchi et Persiani, descritta in quattro libri. 1587

Giovanni Tommaso Minadoi. Historia della guerra fra Turchi et Persiani di G. T. Minadoi. 1588

Giovanni Tommaso Minadoi. Persische Historia, Das ist: Warhaffte und Aussf ü hrliche Beschreibung von dem alangwirigien und erschrockligen Krieg, der Turcken, wider die Perseier. 1592

Pietro Bizarri. Rerum Persicarum Historia, initia gentis, mores, institute, resque gestas ad haec usque tempora complectens. 1601

Giovanni Tommaso Minadoi. The history of the vvarres betvveene the Turkes and the Persians. 1595 Еще.

Giovanni Tommaso Minadoi. Historia de la guerra entre turcos y persianos de Juan Tomas Minadoy. 1588

 

Переиздание 2019 года - Giovanni-Tommaso Minadoi. The War between the Turks and the Persians: conflict and religion in the Safavid and Ottoman worlds. Translated by Abraham Hartwell.

 

Цитата

Surely the most detailed account of the sixteenth-century Ottoman–Safavid military encounter is the monographic work of Giovanni Tommaso (Thomaso) Minadoi. Minadoi was a renowned Italian physician who in the 1570s spent some seven years in Aleppo and Istanbul serving the consuls of Venice and who in this period collected a great deal of material on what would be the longest of the conflicts between Muslim powers: the war that broke out in 1578 and that would continue until 1590, when Shah ‘Abbas I (r. 1587–1629) decided to accept the humiliating terms of a peace proposal offered to him by his opponent, Sultan Murad III (r. 1574–95).

...

Giovanni Tommaso Minadoi graduated from the University of Padua in 1574. Two years later, he went to Syria as resident physician to the Venetian legation, to serve Teodoro Balbi (1542–1619), the newly appointed consul to Aleppo (served 1578–81).

...

Minadoi remained in Ottoman territory, mostly in Aleppo, with various stays in Istanbul, for a full decade. In this period he went back to Italy only once. Upon his return to the Levant, he was asked to enter the service of Balbi’s successor, Giovanni Michele (Michiel) (served c. 1582–4). Following his definitive return to Italy in 1586, he became medico condotto (i.e. community physician) in the town of Udine, the capital of Friuli, located some hundred kilometres northeast of Venice. 

Цитата

To most historians, Minadoi is best known as the author of a substantial work on the Ottoman–Safavid conflict that had broken out while he resided in Ottoman territory. Minadoi published the result of his research on this conflict shortly after his definitive return to Italy, having spent a brief two months preparing the manuscript. In 1587 the first edition, consisting of four ‘books’ or chapters, appeared under the title Historia della guerra fra Turchi et Persiani, descritta in quattro libri in Venice published by Andrea Muschio and Barezzo Barezzi, and in Rome published by I. Tornerio and B. Donangeli. In spite of the hasty final preparation, the book must have been years in the making, since as early as 1583 the Italian Pietro Bizarri appended part of a manuscript version of the work to his own Persicarum rerum historia, the first comprehensive history of Persia to appear in Europe. Minadoi, now having access to proper libraries, kept adding material to his research, as a result of which a new, expanded version of his book saw the light of day in 1588. Titled Historia della guerra fra Turchi et Persiani di G. T. Minadoi … dall’istesso riformata, e aggiuntivi i successi dell’anno 1586, this second edition was published in Venice by Andrea Muschio and Barezzo Barezzi, and in Turin by Giovanni Battista Bevilacqua. 

Цитата

Minadoi’s work was quickly translated into various languages.

Цитата

Minadoi’s account has to be read in the context of the conflict between the Ottoman Empire and Europe, and by extension between Islam and Christendom. The author makes it clear that the research he conducted for his work did not just receive encouragement but had actual material support from the Venetian authorities. In collecting the information that he used for his account, he stood in a century-old Venetian tradition of gathering intelligence about the Ottomans and their enemies, especially those who might become allies with the Christian nations in a common anti-Turkish front. Like Balbi and Michele, as well as the well-known (Flemish) Austrian ambassador Oghir Ghiselin de Busbecq, Minadoi never visited Persia itself. This tradition goes back at least as far as the days of Uzun Hasan (r. 1453–78), the ruler of the west-Persian Aq-Qoyunlu (White Sheep) dynasty, who in the mid-fifteenth century had requested assistance from the Venetians in his own struggle against the Turks. The Aq-Qoyunlu were defeated by the Ottomans in 1473 and faded soon after Uzun Hasan’s death five years later. Less than a quarter of a century later, the rise to political power of a new dynasty – the Safavids – rekindled hopes that relief from the Turkish scourge might finally be at hand. The Diarii of the panoptic Venetian annalist Marin Sanudo and the account of Giovanni Rota, a physician stationed in Aleppo, which came out in 1508 in the form of a letter to the doge, portray the phenomenal rise of Shah Esma‘il Safavi in 1501 as the parousia of a messianic saviour.

Цитата

For a more sympathetic view of the Ottomans, one has to look for countries that were not directly at war with them or that competed with the Hispano-Portuguese Empire, such as France and England. Whereas Minadoi had dedicated his work to Pope Sixtus V (r. 1585–90), Hartwell in turn dedicated his translation to the Archbishop of Canterbury. England at this point occupied a peculiar position in this struggle. Not directly involved, it was relatively favourably inclined to the Ottomans, seeking their support, if only because its own arch-enemy, Spain, was a sworn enemy of the Turks. The English Levant Company understandably also had considerable interest in maintaining good relations with Istanbul. This may have been the reason why Hartwell cryptically refers to the secrecy he chose to keep with regard to some of the reasons why he had decided to undertake the translation of Minadoi’s work.

Minadoi, meanwhile, shows some sympathy for the Safavids – whom various European nations had continued to court as potential allies against the bellicose Ottomans. Indeed, following a venerable Western tradition, he views Persians as a sophisticated and cultured people, as opposed to the Turks, whose reputation was that of primitive and predatory brutes.

Цитата

Yet Minadoi’s work is no ode to the Persians. Unlike Hartwell, who had a mostly negative view of Persia, Minadoi was ambivalent about the Safavid realm. If in many passages in his work he seems to tilt towards Persia, this is less from a love for the Safavid state than from fear of the greater evil: the Turks. At the same time, he voices the stereotypical views of Persia and Persians expressed by many before and after him, conflating, in the antiquarian fashion current at the time, the ancient inhabitants of the country and the modern ones, calling the Persians ‘great deceivers, full of craftie Stratagemes, unconstant, and breakers of their word’. Yet, referring to a perceived anarchic disposition, he also claimed that they were ‘never content with any mans governement’. Alluding to a presumed creative spirit, he further insisted that they were ‘lovers of novelties’ (p. 74). Yet on balance, not yet seduced by the wonders of Isfahan as fashioned and embellished by Shah ‘Abbas I a generation later, and not having set foot in Persia and thus unable to report on the cultural sophistication and hospitality of its people from first-hand experience, Minadoi classified the Persians as barbarians, just like the Turks.

Цитата

Superimposing the Catholic–Protestant rivalry onto the Sunni–Shi‘i conflict that suffused the enmity between the Ottomans and the Safavids, Minadoi ultimately argued that they were both believers in the same prophet, that the Persians were just as inveterately inimical to Christianity as the Turks. In his account, the conflict between these two states thus becomes part of a providential plan designed to weaken the major Muslim powers and, therefore, Islam. In keeping with a sentiment that would long persist, the war, in his words, although ‘long and bloudie’, was also ‘very commodious and of great opportunitie to the Christian Common-wealth’. Minadoi hoped that his book would ‘animate Christian princes to take up arms against barbarians under whose rule famous and once powerful nations are reduced’. He thus advocated a strategy that today we would call ‘dual containment’.

Цитата

What is perhaps most striking about Minadoi’s work is its break with past custom. Histories of Persia written by Europeans, before and after him, tended to make connections between Persians in the present with their forebears in antiquity in ways that Persians themselves came to do only in the late nineteenth century and under the influence of European practice. His work is pragmatic in character and purpose: rather than engaging in historical digressions about the presumed origins of the Persians and the Turks, Minadoi keeps the war he describes in focus, providing a wealth of detail about its origins, its landmark events, battles and skirmishes. He also pays much attention to the terrain, the topography and especially place names, seeking to give their accurate rendering. In this, he represented a new trend among scholars, who relied less on ancient nomenclature than their forebears in their attempt to find accurate current names for topographical places. In the process, Minadoi also provides a great deal of information about other aspects of the Safavid polity, much of it remarkably accurate, given his lack of direct access to the country. He thus touches on the formidable Pari Khan Khanom, Shah Tahmasb’s daughter, her role in the successive enthronement of her two brothers, Isma‘il II in 1576 and Mohammad Khodabanda two years later, and how she was sidelined and killed by the Qezelbash shortly thereafter. Further, he was the first European to give a detailed and informed overview of the Sunni–Shi‘i divide in Islam.

Minadoi’s narrative was not above controversy. He made the mistake of identifying Tabriz with Ecbatana, the capital of the Medes, most likely present-day Hamadan, and got into a dispute with Paulo Giovio, a contemporary Italian historian who had written on the Turks, concerning Giovio’s argument that Tabriz was to be equated with ancient Terva (Yerevan in Armenian) – hence the letter to Mario Corrado.

Цитата

What is especially important for the modern reader is that neither Minadoi’s anti-Turkish bias nor his qualified sympathy for the Persians stands in the way of his search for the ‘truth’. He goes to great lengths emphasizing that he has made great efforts to find the truth behind the story he is telling. This is a trope, to be sure, but in Minadoi’s case, it is more than that: as he himself states, he interviewed many people and double- and triple-checked facts in the face of many inconsistencies with regard to place names. In his preface, Minadoi insists that he has done everything possible to collect and collate information from various sources, most notably by consulting eyewitnesses, ‘men of great authority who were present for the most part at these actions’ (author’s epistle to the reader). He mentions how his medical knowledge has helped him gather his information. In this he was heir to another tradition with a long pedigree: in Islamic lands, Westerners were (until quite recently) often automatically credited with medical knowledge, and their (presumed) knowledge of illnesses and curative skills literally opened doors for European physicians, even to the inner sanctum of the homes of the elite. Their access to the royal palace was one of the reasons why Jewish doctors serving the bailo in Constantinople were highly prized by the Venetians.

Цитата

Aleppo, the terminus for a branch of the silk trade originating in Persia, was an ideal venue to collect information on the Safavid state. Minadoi in particular invokes as informants the two successive Venetian consuls to Aleppo under whom he served, Teodoro Balbi and Giovanni Michele, calling them ‘two most noble, prudent and valorouse subiectes of the State of Venice’, and who ‘most magnificently without sparing of any costes did favour me herein’ (author’s epistle to the reader). Balbi in turn benefited from Minadoi’s knowledge. Upon his return to Venice in 1582, Balbi gave testimony on Persia to the Venetian Senate, and the similarities between his text and that of Minadoi makes it likely that the latter actually wrote Balbi’s report to the Senate. Minadoi also mentions a Venetian named Cristoforo de Boni, who served as interpreter to these diplomats.


Most valuable for the information Minadoi offers on the Safavids, especially on their administrative system, must have been his other, ‘native’, informants. One was the renegade Scipione, the son of a nobleman from Genoa who had fought as a corsair until he was captured by the Ottomans, at which point he had converted to Islam. Upon his release, now known as Sinan Pasha, he had made a career for himself in the Ottoman army, to the point of assuming the function of commander-in-chief in the war against the Safavids. Eventually, suspected of plotting against the sultan, he had been dismissed and sent into exile. Minadoi mentions how he had treated him, curing him of a ‘certain illness’, most likely venereal disease. Equally important as a source of information was an official named Maqsud Khan, who came to the Ottoman Empire as an envoy from Shah Mohammad Khodabanda seeking peace, and who upon his return was made governor of Tabriz. He next had a falling-out with the shah, causing him to take refuge with the Ottomans, to be appointed governor of Aleppo. Minadoi specifically notes how he met with Maqsud Khan’s son after the latter’s father had been made governor of Aleppo.

Minadoi’s work, in its original version as well as its various translations, would have considerable influence on the image of Persia, its political system and its confrontation with the Ottomans in seventeenth-century Europe. The best illustration of such influence is Oruch Beg, better known as Don Juan of Persia, the secretary of an embassy sent to Spain by Shah ‘Abbas I who, having arrived in Valladolid in 1601, converted to Christianity and chose to remain in Spain. He, or rather his Spanish mentor and translator, Alfonso Remón, followed Minadoi’s account of events and made extensive use of his work. Another example is the English historian Richard Knolles ( c. 1545–1610), who copied the parts of Minadoi’s work that deal with the Sunni–Shi‘i schism verbatim for his own acclaimed work, Generall Historie of the Turkes (1603–4). The information contained in Knolles’s book, the first major work in English on the Ottoman Empire, was further publicized by Paul Rycaut’s highly influential The Present State of the Ottoman Empire (1665), which rivalled Knolles’s account as the standard work on the Ottomans in Europe well into the eighteenth century. The information Minadoi provided shows up as well in the works of John Cartwright and Samuel Purchas, two authors who reached a mass audience in seventeenth-century Europe by being included in the exceedingly popular Hakluyt series. Some of the various anonymous manuscripts on the Persian-Turkish wars that appeared at the turn of the seventeenth century are undoubtedly based in part on his work as well. The information offered by Minadoi thus long reverberated, helping to shape and solidify opinions about Persia and its inhabitants, separately and in relation with the Ottomans, that would have enormous staying power.

Синан-паша - тут и тут.

Описаний оружия там небогато, но есть.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

По английскому репринту 2019 года.

Турецкое войско, выступившее против "персов" в 1577-м.

Цитата

Through these and other lyke iniuries theyr myndes were greatly incensed with anger, and theyr wrathfull hartes filled with a most ardent desyre of reuenge: and whiles with shame enough they romed vp and downe dayly, sharpening their hatred as it were agaynst a whetstone, in the yeare 1577. the abouenamed Mustaffa was elected Generall of the Turkish Campe, prouision was made ready for him, and authority giuen him to prepare whatsoeuer was needefull. So messages were sent, and commandement giuen, ouer all the countreyes heareafter named, that all the Bassaes, Sangiacchi, Agaes, Spahini, Gianissaries, and souldiers of all sortes, that were bound by their perpetuall annuitees to go to warre, should take their iourney in the beginning of the spring to the Citty of Erzirum, (which if it be any of the old citties, it is very likely to be Simbra mentioned by Ptolomee) there to bee ready for the charge that should be enioyned them by their new Generall: who hauing his dispatch from Constantinople, & passing to Chalcedon (which Herodotus in respect of the founders errour calleth Blynde and now is named Scutari,) through the countryes of Amasia and of Siuas, (the one being the natiue soyle of Strabo, and the other in old tyme called Sebastopolis), hee arriued in Erzirum in the very beginning of Sommer, and there stayed till such tyme as all his people, corne, artillery and other necessarye prouision were gathered together, and at last departed for Struan, hauing first taken an vniuersall and diligent surueigh of all his Army: whereby distinguishing the sound & strong from the sicke & feeble, the armed from the vnarmed, & the couragious from the cowards, weighing in equall ballance his owne forces, hee might assuredly know what to looke for at their handes.

Цитата

Then he deuided his troupes: and first in order were mustred the people of Mesopotamia, to the nomber of xij. thousand, (their Captayne being well checked by the Generall for bringing so few this yeare) all of them for the most parte Archers, not of any great courage, and accustomed to the vse of the Scimitarre. The second were the Assyrians and Babilonians, watered with Euphrates & Tigris, coming from the very confines of Balsara, (in old tyme called Teredon,) in nomber no more then xiiij. thousand horsemen, yet all armed with sword and darte, after the manner of their neighbours the Mesopotamians. The third in order were the Sorians, a people more riche in apparell then stout in armour, & rather alluring their enemies with the goodly shew of their spoiles then terrible to them, being ij. thousand in nomber, all of them being very cunning to vault and turne themselues round about in fighting. Then were mustred the men of Siuas, of Amasia, of Maras, of Bursia, of Angori, and other places comprehended vnder the name of Natolia, (where in tymes past were the Magnesians, the Bithynians, the Phrygians, those of Pontus & Lydia,) to the nomber of x. thousand, hardy people and well armed, but for the most part archers on horsbacke. There came next after them those of Iury, and Palestina, vpon swift coursers, continuall darters & archers, more ready for flight and spoyle, then for fight and foyle, poore in apparrel and vertue, to the nomber of one thousande. The Cilicians succeeded them, now inhabiting Caramania, to the nomber of iiij. thousand, armed with Scimitarre, battell axe, and bow, a harde and rough nation, giuen to spoyle and robbery. Then followed the glory and hope of all the Campe, the people of Grecia, souldiers full of franke courage, armed with arcubush and sworde, mounted vpon good and valiant horses to the nomber of 10000. And after them the familiar & faithfull garde of the Generall, iij. thousand Gianissaries of Constantinople with arcubush on the shoulder and sword by the syde. Vnder the standard of Beyran Bassa, were lykewise mustred the people of the Citty and iurisdiction of Erzirum leuied out of those places, where in tymes past the Cappadoces bordering vpon the Armenians did inhabite, to the nomber of iiij. thousand: souldiers accustomed to braules and battelles, and first in the field to meete their enemies, armed with sword and arcubush, dartes or Indian Canes, and yet all of them on horsebacke. Euery troupe had their seuerall Captaynes, who notwithstanding were changed at the Generalles pleasure: whose names seruing to no purpose we will quite leaue out, the rather to auoyde the tediousnes of the reader, being not acquaynted with barbarous tearmes. 

Цитата

These were then the squadrons of such souldiers as were stipendiaries to the Turkish king, to the nomber of whom those which went as voluntarie aduenturers were little inferior, yet better armed peraduenture and more hardy to fight: so that there were found in this surueigh about a hundred and ten thousand horsemen

Цитата

Damasco, which in old tyme carried the name and pryce for matters of warre, kept backe their band of Gianissaries being Arcubusiers, to take their ease at home vnder the standerds of their owne captaines. Mustaffa brought with 500. peeces of small Artillary with Mustaffa. him fiue hundred peeces of small Shotte, aswell for safety of his army, as also for seruice in defending such fortresses and castelles, as he should be enforced to erect in the new-conquered countries. 

 

"Персы".

Цитата

And therefore with those fewe, which for the loue of iustice were met together in those partes, being not aboue twenty thousande, Tocomac was dispatched about his busines, hoping that the enemyes army (wherein he heard say the king in person was not) might be such, as with these his smal forces it were not impossible for him to oppresse them in some narrow straites, where the multitude commonly vseth rather to be: in confusion & perplexity, then ready and able to helpe one another. These xx. thousand were all horsemen, armed with Scimitarre and bow with some Arcubuses among and (which is wont to stand this nation in great steed) they were furnished with very syne and well tempeted Armour, but specially couragious they were and resolute, and made more hardy by the vertue and valour of their Captayne. And therefore with all their prouision necessary for victuall and fight, keeping the way of Tauris and Genge, they came to the turning of Chars, where they were aduertysed that their enemyes army was passed. 

Цитата

But as concerning the state of their warres and warfare, it cannot bee precysely and particularly descrybed, neither in respect of their forces, nor of their weapons, nor of the manner of their fight: and yet will wee set downe that little which we know for certaine. The souldiers of this kingdome would in truth be very many and terrible, if al those places, which we haue comprised within the co ̄ passe therof, as they are accompted, so they were indeed obedient to this crowne, and if also all those fables could be verified of it, that are dyuersly reported by dyuers wryters, of so many horsemen & so many footemen. But for somuch as not onely the Tributaries, but also the very naturall subiects doo not send in their ordinary and due aydes and succours, hereupon it springeth that in all their occasions their forces prooue so weake, and their Armies of a very small nomber.

Цитата

Amet-Chan, who hath a long time been Lord of Gheilan. This man, although he were of hability to haue yeelded singular aide to this crowne, (it being the generall opinion of all men, that he could gather together xx. thousand horse)

Цитата

The like treacherie shewed Rustan Mirize, the king of Candahar, and sonne to a brother of king Tamas, who neither for neerenesse of bloud, nor for common honour, nor for the estimation and reputation of his owne superstition, could euer be wrought to pitty the calamities of Persian: and yet the kingdome of Candahar was very well hable to gather about xxv. thousand horse

Цитата

Like vnto these was, and still is Emir-Miran the Lord of Iest, a hard man, and very obstinate in coueteousnesse, who doth not onely not send any voluntarie aide, but also refuseth to pay those tributes which by couenant & composition he is bound to send: And yet is he able to yeeld foure or fiue thousand horse of great valour in warre

Фарс? Далее - там еще владения упомянуты, но точных числе войска не указано. Хузестан, "нация турокманов".

Цитата

The Lord of Lar also, called Ebrain-Chan, famous for his mightinesse, although in times past hee hath alwayes helped the common forces with his priuate succours, yet at this day he vtterly denieth both the one and the other, and threateneth rather to suppresse all Estates, then to aduaunce and encrease any that belong to this crowne. 


But aboue al the rest, me thinketh that Abas Mirize this kinges sonne is most impious and wicked, who not onely would neuer fauour his fathers enterprises against the cruell enimies of the common libertie, but also hath sought by all meanes possible to driue both his brethren and his father out of the State, and to enter himselfe into the succession and gouernement of this diuided and troubled kingdome. So that vnder his Iurisdiction there are idlely fed eighteene thousand horse, which would prooue very stout and strong in warre, if they wanted not discipline. 

Цитата

Out of Hispahan, and the territorie thereof, (to reckon their Stipendiaries to the vttermost) they leauie eight thousand souldiers on horseback: out of Bargo, two thousand: out of Cassan, foure thousand: out of Seua, one thousand: out of Sultania, one thousand: out of Casbin, twelue thousand: out of Ardouil, one thousand: out of Siras eight thousand: out of Tauris foure thousand: out of Cum and Cuohiue-Tauris two thousand: out of Genge & the rest of Georgia, foure thousand. Besides these they may hire others, when their occasions do so require, and they haue alwaies volutary souldiers, & that in som good nomber so that the greatest Armie that they can possibly gather, will hardly amount to threescore thousand horse: (alwayes prouided that euery cittie aforenamed do send in their Stipendiarie Souldiers according to their duety.) Whereas if all the other Capitaines, that are noted aboue to be obstinate and rebellious, would agree and concurre in one vnitie, they might make an hoast of an hundred & thirty or an hundred and forty thousand persons or thereaboutes.

Цитата

Their Souldiers are armed for the most parte with Scimitarre, Launce, and Darte, but specially, the Scimitarre is most familiar vnto them, and all the Persians do make a singular profession and vse of it: although there want not among them some that can handle the Arcubuse also, the exercise whereof hath of late yeares growen more familiar and vsuall, then it was in the time of Ismahel, and in the first yeares of the raigne of king Tamas. For their owne defence they are armed with good Corselets, and strong helmets, many of them able to keepe out an Arcubuseshot, much more to daunt the force of a Darte: Some of their horses also are armed with very good Armour, most finely and soundly tempered. And these their horses are of a singular vertue, equall with those of the old time, which (as Strabo writeth) were accustomed to be fed and brought vp in Armenia for their kings vse. Swift in course, fierce in battell, long breathed and very docible. When they are vns […]dled, gentle and milde, but when they are armed, warlike, hardie, and manageable, euen at the pleasure of the Ryder: so that it is no meruaile, if one of them haue bene sold for a thousand or a thousand & three hundred *Duckates (Cocchini).


Those that follow & attend the exercises of warre are for the most part men of noble me […], and therevpon it cometh, that they are more hardy and valiant to foyle then to flie. And beeing compared with the Turkish people, (who for the most part are very rascalles, of vile race, ready to fly and to rauine) they are by good right very worthie to be highly esteemed. 

Цитата

The people of Persia are afrayde of Artillery beyond measure, and yet sometimes they haue not beene afraide with suddaine assaultes to assaile their enimies trenches, & lodginges in their Campes. And although they be so timorous and fearefull of that Engine, and know of what moment it is in a battell: yet haue they not hetherto receiued the vse thereof, being rather obstinate in their blind ambitious conceite, that it is a sinne and shame to exercise so cruell a weapon against mankinde, then ignorant how to make it, or destitute of matter to cast it

Цитата

The manner of ordering their battell is after the fashion of a horne or of the Moone, as a man may call it, and in open battell their Squadrons are ordered on this sort. In the right horne or wing, by auncient custome were placed those troupes that were guyded by the captaynes of Istigelu, which is now called the Traytors lyne, by reason of Zalchan and the rest, that were so ready & resolute in the conspiracy, which was made in the fauour of Aidere, whereof we haue already written in this history. In the left cornet or wing were placed the people that were led by the captaines Zambeluzes, who vaunt of their auncient discent from Damasco, and from the Tacaluzes, a nation neuer greatly esteemed for any valour or knowledge that they had in warfare. In the body of the battel was appointed the kings guard, who was alwaies accustomed to be present at warre with his Armies, although this king partly by reason of the infirmity of his eies, and partly for the dissentions in his kingdome durst not venture to goe in person, but in his steed sent Prince Amze, a valorous & good warrier. In the middest of the battell also, about the King, went the people of Ausares, which are pressed out of Persia, all of them accounted very warrelike, and more valiant then all the rest. Neyther would it bee greatly amisse to thinke that from hence were those troupes fetched in tymes past, which Xerxes was wont to terme by that proude tytle Immortall, the immortall souldiers. The Rere-ward was kept by those that descended from Calirchan, which were neuer as yet depryued of that honour, for the good desertes that Calirchan shewed to Ismahel, when he strained himselfe, to passe with a mighty Army euen into Cafe, to performe the Regall Ceremonies at his Coronation, and yet for all that neuer stirred the ordinary guarde of Casbin. The people of Caribdiler and Chiaperis made-vp the Vaunt-Guarde, accompted also to be men of good sort and very warlike, because they haue alwaies shewed themselues ready in any occasions or troubles of warre, and performed their partes very valiantly. And this was the manner of ordering their battelles in late tymes. 

 

Друзы.

Цитата

In battaile they vse especially the Arcubuse and the Scimitarre: and yet some of them at this daie doo serue with Launces and Dartes. They are apparrelled like the Easterne people, with a Turbante on their heade: and breeches they neuer weare, but in steede thereof they couer those partes with their Coate, which reacheth downe to their knees in length, by buttening it vppe before.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Что характерно - в общем описании турецких войск щиты не упоминаются, зато регулярно всплывают при описаниях парадов и награждений дорогим оружием

Цитата

And so in exchange of the presentes which he brought him, hee apparelled him in cloth of gold, honored him with a battell-axe and target, wrought with gold & ammell: & neuer permitted him to go from his pauiglion without a traine of his slaues. 

...

who presently came to yeeld himselfe as vassall to the Turkes, and being entertained with his accustomed pompe, and rewarded with apparrell, sword, battell-Axe & Target all guilt, he tooke his leaue and returned to his old withdrawing places of the mountaine.

...

The king sent by two of his Capigi (or Gentlemen Hushers) to Hassan, a battle-axe al gilt, and setful of iewels, a Target of gold and pearle, and a garment of cloth of gold, in rewarde of his noble enterprises atchieued, commending him eat lie for his vertue and valour: and with great delight did he read-ouer all that Mustaffa had written vnto him, giuing order withall, that Aliculi should be kept, where hee was, in diligent and safe custodie. 

...

honored by Mahamet with Cloath of Golde, and Sworde and Target all guilte

Странно.

 

Еще описание - вообще там их еще довольно много.

Цитата

For first he set forward fiue hundred peeces of final artiliery, placing the in good order after the manner of a large trench, & after this shot, three rows of Ianizzaries, & behind them he tooke vp his own place. Then followed al the army which he parted into two great & wide wings, which after the fashion of a moone copassed about a great deale of ground entermingling also heere and there some footemen, with his horsemen, & some harcubuses among his darts & lances. Behind al the armie were placed al the cariages which were requisit for the vrgent necessity of vittaile, and behind the cariages went the Arrie rewarde conducted by two Bassaes with viii. thousandmen. The army being thus ordered and disposed, hee sent out some fewe Turkes, to shewe themselues vpon the top of certaine hilles, and as though they had bin enemies, that came to seize vpon his army, he presently caused al his artillery to be discharged, and commaunded euery man to skirmish, & to bestir himselfe, after the same manner and altogether with the same kinde of behauiour, as if their enemie were present before them. And so the tempest of the Harguebuzes being ouer passed, the launces or Indian canes discharged, & the exceeding thicke storme of arrowes ceased, there did shine round about on all sides, such a brightnes of swords, helmets, and brest-plates, yeelding forth great lightnings & as it were fierie beames, that it enkindled the mindes of them all to battel: and then againe the drums & trumpets made such a noise, the Ensignes, creasts, liueries, and deuises were so turned and tossed & the aire so replenished with seuerall colours of blewe and yellowe, & to be briefe there was such a medly of al things, as though it had been the turmoile of a very battel indeed. After a while he caused the retrait to bee sounded, and then setting all his army in order againe, there was such another like shewe commaunded the second time, and after that the third also: which indeede was performed rather with the scorne and derision of all his souldiers, who thought it to be as it were but children play, then that any commendation did indeed arise thereby to ambitious Sinan. 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

По итальянскому изданию 1587 года.

Сбор турецкого и персидского войск в 1577-м году.

Вооружение друзов.

Части с описание персидского государства нет. В английском репринте 2019 года это страница 41. Далее сразу идет часть, соответствующая странице 54. То есть - описание войны без дополнительных врезок и пояснений. 

Разбивка на главы отличается от английского перевода.

 

По итальянскому изданию 1588 года.

Сбор войска турок и персов в 1577-м году.

Часть с описание персидского государства (армия).  Друзов искать лень - все равно потом еще доспехи искать и прочее. 

Вот именно с этого варианта на английский и переводили - искать нужные части легко настолько, насколько это вообще возможно.

 

Испанское издание 1588 года. 

Сбор турецкого и персидского войска в 1577-м.

Части с описание персидского государства нет - насколько понимаю перевод был сделан с первой итальянской редакции, 1587 года.

 

Немецкое издание 1592 года. Опять это преступление перед человечеством - готика с вычучундрами...

Сбор турецкого и персидского войска в 1577-м.

Военное описание персидского государства.

Перевод по итальянской редакции 1588-го года, главы те же - но подписи к абзацам выброшены, поэтому ориентироваться не особо удобно. Хорошо хоть имена и географические названия в тексте выделены.

 

 

В Persicarum rerum historia 1601 года сбор войск в 1577-м. Там же - латинский перевод работы Минадои (редакция 1588 года) - раз, два. И латинский перевод работы Иосафата Барбаро (!). Еще что-то занятное.

Описание военного дела в издании 1601 года.

1601.thumb.png.4d24ce3dd71433912bf256d54

Описание военного дела в издании 1583 года.

1583.png.461bac6e1a2fd6866b1d7b7a3d07485

Эти описания как-то связаны с работой Минадои (там не только они). И, что характерно, есть именно что обширное описание Персии, чего в первой редакции собственного издания Минадои и не было. Поди пойми - откуда он ее взял и когда именно подготовил...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Латинский перевод Иосафата Барбаро.

Barbaro_latinskiy.png.01acde634691cb0cb3

Цитата

Tentoria 6000. erant. Cameli 30000. Muli ad onera ferenda 5000. Equi ad onera ferenda 5000. Asini 2000. Equi bellatores 20000. Inter hos 2000. circiter laminis ferreis auro atque argento pictis, tecti erant. Alii cooperti erant corio, alii serico, eo artificio s in hunc vsum parato, vt sagittae penetrare nequirent. Eodem modo sessores muniti s tecti erant.

 

gMML40vgYJBhwAAAABJRU5ErkJggg==

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Латинский перевод Барбаро 1601 года.

Barbaro_latinskiy.png.815af59f4c7d6e6517

Цитата

Tentoria 6000. erant. Cameli 30000. Muli ad onera ferenda 5000. Equi ad onera ferenda 5000. Asini 2000. Equi bellatores 20000. Inter hos 2000. circiter laminis ferreis auro atque argento pictis, tecti erant. Alii cooperti erant corio, alii serico, eo artificio s in hunc vsum parato, vt sagittae penetrare nequirent. Eodem modo sessores muniti s tecti erant.

 

Итальянский текст 1540 года.

0akajhe+18n0JhKkI9EnQAAAABJRU5ErkJggg==

 

"da conto" - насколько понимаю "по счету", хотя оборот странный. В латинском варианте лошади стали "боевыми"/bellatores

Описание кольчато-пластинчатой брони выкинуто совершенно - осталось только про покрытых / tecti erant отделанными золотом и серебром железными пластинками / laminis ferreis.

Circiter/около - насколько понимаю это результат существования разных редакций текста. У И.В.Волкова

Цитата

De questi cavalli cera1803 .2000. eran coperti de certe coperte

1803 - circa

Стеганка/giubba выкинута, теперь стрелу удерживает ... шелк/serico. Про "толщину" ничего не вижу, только про то, что держат стрелу.

В общем - переводчик не перевел, а пересказал, выкинув многие детали. =/

 

Цитата

serico, eo artificio s in hunc vsum parato, vt sagittae penetrare nequirent

vt sagittae penetrare nequirent - "что стрелы пробить не могут"

А вот часть до... eo/это artificio/искусно сделанный предмет s/и hunc/это ... in ... usum/ parato/??

Искусно сделано и столь хорошо, что стрелы пробить не могут? Но это - не перевод, а скорее пересказ...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Английский перевод 1595. Доспехи "персов"

Цитата

These xx. thousand were all horsemen, armed with Scimitarre and bow with some Arcubuses among and (which is wont to stand this nation in great steed) they were furnished with very syne and well tempeted Armour, but specially couragious they were and resolute, and made more hardy by the vertue and valour of their Captayne.

 

Итальянское издание 1587

111.thumb.png.b1c6cd47f4b4a5c769d7ca064a

Тут броня просто "арме". И опять - "бронированные персы". "Обычай, который хорошо служит этому народу". Броня "шибко искусная и шибко хорошо закаленная". Это тоже - устойчивое описание для оружия персов.

 

В редакции 1588 - аналогично.

112.thumb.png.a582b17d3837fc24a762008819

 

В испанском издании 1588 года.

113.png.2c523775c62e4f23a425c14b17845b7d

Тут тоже просто "armas".

 

Немецкое издание 1592 года.

114.png.493f39786a9d55d9b141ed48d9f1d1d5

В немецком - harnisch.

 

Латинский перевод 1601 года.

115.png.9150c58e281eb4d1b75207e9c4fdce3b

Опять "armis". "Махайра" - так-то привязка ее в переводе к сабле обычна, но вообще латинский перевод в этой части строгостю не отличается.

К примеру 

116.png.e92ddf5e228a8cde639090c65181be18

А в латинском переводе 

117.png.4340d03bbf7ce148046f7fd2aebcb674

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Опять "персы".

Английский перевод 1595 года.

Цитата

Their Souldiers are armed for the most parte with Scimitarre, Launce, and Darte, but specially, the Scimitarre is most familiar vnto them, and all the Persians do make a singular profession and vse of it: although there want not among them some that can handle the Arcubuse also, the exercise whereof hath of late yeares growen more familiar and vsuall, then it was in the time of Ismahel, and in the first yeares of the raigne of king Tamas. For their owne defence they are armed with good Corselets, and strong helmets, many of them able to keepe out an Arcubuseshot, much more to daunt the force of a Darte: Some of their horses also are armed with very good Armour, most finely and soundly tempered. And these their horses are of a singular vertue, equall with those of the old time, which (as Strabo writeth) were accustomed to be fed and brought vp in Armenia for their kings vse. Swift in course, fierce in battell, long breathed and very docible. 

 

Итальянская вторая редакция 1588 года.

118.thumb.png.48f0fd20b1e97ab2622305dd72

И видим, что английский перевод превратил "стрелу" в "дротик". Вообще автор не первый раз так делает, тут все примеры глядеть, но пока кажется, что он думает, что "saetta" и "lancia" это одно и то же.

119.png.3754ef0cdbc0bbb547b0303119a708e1

Броня лошадей - arme, а люди носят традиционно - corazze. Многие из шлемов и корацц персов противостоят аркебузе, не то что стрелам. В английском переводе там опять "дротики".

 

Немецкое издание 1592.

120.png.258adfa26d40dc5fafecc5d1cbdbfcaf

Немцы превратили saetta в лук/Bogen. Персы облачены в хорошие панцеры/guten Pantzern и шлемы/Helm. Они не пробиваются стрелой/Pfeil, да и выстрелу/Schuß противостоят. Кони защищены добрыми кирасами/gar gutem Küraß.

 

Латинский перевод 1601 года.

121.png.5da350075e4718d0fa24380af486b67e

"Стрелы" мутировали в "луки и стрелы". Персы облачены в железные тораксы и галеи. Про "держат стрелу" выкинуто, а с огнестрелом занятно загнуто - "каковые шары метательных машин едва пробивают". Лошади - просто armis.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Английский перевод 1595 года. 

Цитата

For first he set forward fiue hundred peeces of final artiliery, placing the in good order after the manner of a large trench, & after this shot, three rows of Ianizzaries, & behind them he tooke vp his own place. Then followed al the army which he parted into two great & wide wings, which after the fashion of a moone copassed about a great deale of ground entermingling also heere and there some footemen, with his horsemen, & some harcubuses among his darts & lances. Behind al the armie were placed al the cariages which were requisit for the vrgent necessity of vittaile, and behind the cariages went the Arrie rewarde conducted by two Bassaes with viii. thousandmen. The army being thus ordered and disposed, hee sent out some fewe Turkes, to shewe themselues vpon the top of certaine hilles, and as though they had bin enemies, that came to seize vpon his army, he presently caused al his artillery to be discharged, and commaunded euery man to skirmish, & to bestir himselfe, after the same manner and altogether with the same kinde of behauiour, as if their enemie were present before them. And so the tempest of the Harguebuzes being ouer passed, the launces or Indian canes discharged, & the exceeding thicke storme of arrowes ceased, there did shine round about on all sides, such a brightnes of swords, helmets, and brest-plates, yeelding forth great lightnings & as it were fierie beames, that it enkindled the mindes of them all to battel: and then againe the drums & trumpets made such a noise, the Ensignes, creasts, liueries, and deuises were so turned and tossed & the aire so replenished with seuerall colours of blewe and yellowe, & to be briefe there was such a medly of al things, as though it had been the turmoile of a very battel indeed. After a while he caused the retrait to bee sounded, and then setting all his army in order againe, there was such another like shewe commaunded the second time, and after that the third also: which indeede was performed rather with the scorne and derision of all his souldiers, who thought it to be as it were but children play, then that any commendation did indeed arise thereby to ambitious Sinan. 

 

Первая итальянская редакция 1587 года.

111.png.d211d4dd519a28ed8bb9b462ef3f67e1

Янычары построены в tre ordini. Насколько понимаю - "три линии". К примеру тут. 

Аркебузы пехоты ожидаемо добавлены к стрелам и пикам конницы. 

112.png.9faaf869ca082c8f7cc60c52eefd7425

"Стрелам" английского перевода соответствуют saette, которые переводчик обычно превращает в "дротики".

Цитата

the launces or Indian canes discharged

Метать/lanciate копья/le haste или/о индийский тростник/canne indiane. Насколько понимаю - это про бамбук.

Нагрудники - обычное итальянское corazze.

 

Вторая итальянская редакция 1588 года.

113.png.8308b227444fce9aada80d1bbc5ebda1

114.png.cebf5111644420843475ce08f13e5308

 

Испанский перевод 1588 года.

115.png.b0b6b7c4c004ec2ffc87df051d4db638

116.png.e8747e01d0873dc9af9670cef3024c86

117.png.56685bfc51ac5554d2909e14c070c5df

В испанском переводе le haste о canne indiane превратилось в lancas de cannas Indianas. То есть - пики из индийского тростника. Сходный оборот есть в описании вооружения "каппадокийцев" - и в испанском переводе тоже именно o, а не de.

Оборот gli elmi e le corazze сокращен до las armas.

 

Немецкое издание 1592 года.

118.thumb.png.72a08f86d2e34d40dc2ef9f67b

119.png.9d0d3768e84a7bd02b4b61755ad36fd0

Переводчик перевел ordini не шеренгами, а полками/Hauffen. Формально правильно, но, имхо, в итальянском оригинале имелись ввиду именно шеренги. У немецкого переводчика - "три полка янычар".

"Стрелы" опять стали "луками", плюс переводчик поменял порядок слов - с "стрел и пик" на "пики и луки".

120.png.cca54732cd10a37c093488303680ad00

Оборот le haste о canne indiane сокращен до пик/Spiessen. Зато spade размножено на мечи/Schwerdter и сабли/Säbel. Кораццы/le corazze превратились в Harnisch.

 

Латинский перевод 1601 года.

121.png.1ace305fcc4119c22f85f7e75982bea5

Опять ordini не "шеренги", а турмы/turmae. C saette - опять проблема. У переводчика lanceis и некое невнятное armis.

122.png.6dd9882fbe2dc75e8182eb88059d175c

Кораццы/le corazze переведены тораксами/toraces.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Английский перевод 1595 года.   

Цитата

But vpon the breake of day, a great bande of the seruile sort of Turkes, and of the rascall common rout, without any leaue asked of the Captain, armed with corslets, with speares and with swordes, went to the towne, with resolute mindes to sacke it, and to enrich their owne priuate estate with the spoiles and pillage of that welthie Citty. 

 

Итальянский текст 1587 года.

111.png.cb96a78f68137169fb7ddebb88fc41d5

corazze

 

Итальянская редакция 1588 года.

112.png.025e16f3f2f9ac722ad0ef8c31305d97

 

Испанский перевод 1588 года.

113.thumb.png.70b495451c780fe0db5bb67980

coracas

 

Немецкое издание 1592 года.

114.thumb.png.c5269028c2d9e451d7170fcebb

Тут вообще все описание оружия обрезано - вооружившись(снарядившись)/gewapnet с/mit оружием(защитным оружием)/Wehren и/und пиками/Spiessen. Насколько понимаю - wehren может и "любое вообще оружие и военное оснащение" обозначать. А может узко - "защитное вооружение".

Насколько понимаю - может получиться так, что wehren соответствует corazze, spiessen - lanze, а spade просто потерялось.

 

Латинский перевод 1601 года.

115.png.a11e3dd53ddc1e8ca6d7dabce89cdc28

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот к этому куску из Persicarum rerum historia от 1601.

Это работа Филиппа Буонаккорси (Каллимаха). 1437-1496 годы. В конце 1469-м прибыл в Польшу, до того посетив Кипр, Крит, Хиос и Константинополь. Ну как "прибыл"... Удрал из Рима после обвинения в заговоре против Папы. И неплохо там развернулся.

Данный текст - Ad Innocentium Vlll de bello Turcis inferendo. Относится к 1490 году, первая печатная публикация в - 1519-м.

111.png.1b6c0ef275b085576d41af8838d98a34

112.png.cf79eac76eabbc1fe6453c4cc173d40c

Ее я не нашел - вот тут в издании 1533 года.

Надо будет и другие его работы поискать.

Нужная часть.

Цитата

Sed, ex quo apparet Turcorum res, non hominum multitudi, sed errore, ac uana Christianorum persuasione consistere, æque ut gentis paucitas contemnenda, ita arma apd'eos, aut nulla, aut ridicula. De quibus ne peruulgata quesque, ac nota recenseam, transeo non ferro ductas, sed ex papyro ferruminatas galeas, & tenuissimis squamulis temere incrustatas telas, corporibus circumtegendis. Quæ tamen armorum genera adeo rara, ut non nisi apud Principes uiros inueniantur. Sed quoniam uideo nonnullas nationes in praelia non inermes solum, uerumetiam nudas pro dire solicas, non magnopere perpendamus, quibus illi armis se munianta uulneribus, sed quibus horstem soleant conuulnerare. Arcum habent tantummodo, & gladiam, nec tamen omnes. In arcu quam diu ab seipsis non degenerauerant, non nihil momenti fuit. A principio enim non decoris, & non habilitatis, sed terrendi, ac sauciendi hostis ratio in omni armorum genere habebatur, atque ideo sagittæ graues & prælongæ. Arcus uero amplitudine ac robore tali fiebant, ut aspectu terrerent contentes, & facile telorum pondus ac proceritatem ferrent. Nunc vero per ambitionem decoris, omnia commutata, atque adeo uelut in mollitiem corrupta, ut non fortium uirorum, ac militum tela, sed puerorum ludicra uideantur. Sed et gladij ab omni militari disciplina deprauati. Ante omnia enim cum feriendi duplex sit ratio, quippe quod uulnus aut punctim impingitur, aut caesim infertur, ne punctim feriant, supini recurui sunt, & mucro in dorsum suum retroactus , caesim uero, si dimittantur , propter quod non uelut in gladijs aliarum gentium, latitudo ferri a manubrio paulatim detenuatur in acumen, sed contra, qua tenentur propemodum acuti sunt, qua uero feriunt latissimi, & carent capuli libramento, eleuari sursum, & ad geminandum ictum recolligi non possunt. Atque ideo, quod fieri arte quadam nonnulli putant, Turci, quandoquidem gladius in dorsum falcatus, & in mucronem auctus, ac praeponderans, neque infigi cominus, neque referri sursum queat , si absque uulnere in uanum deciderit, necessario coguntur, insolito more reiecto brachio, in aduersum caelim ferire. In quo genere ictus, quia contra ac nituntur nerui, intentatur, nullus omnino grauis impetus esse potest. Sed nimis multa de armorum atque hominum paucitare. Vtrūque enim facile paratur pecunia , qua si Turcus, ut fama est , abundat, nihil ei, quod quidem ad instruendum gerendumue bellum pertineat, deesse poteft. Atque ideo, quid de illius opibus coniectandum sit, discutiamus.

arma apud eos, aut nulla, aut ridicula - доспехи у них или отсутствуют, или смехотворны

non ferro ductas, sed ex papyro ferruminatas galeas - шлемы не выделаны из железа, но выделаны (сплетены, склеены?) из папируса

tenuissimis squamulis temere incrustatas telas corporibus circumtegendis - сетью/тканью беспорядочно покрытой тонкими/слабыми чешуями, тело укрывают

Quæ tamen armorum genera adeo rara, ut non nisi apud Principes uiros inueniantur - однако такая броня столь редка, что только среди первейших мужей обнаруживается

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Mark Stein. Ottoman Observers of Ottoman War in the 17th Century // Ottoman War and Peace. Studies in Honor of Virginia H. Aksan. 2020

Османских сочинений и наставлений по осадному делу 16 и 17 века просто нет, для сравнения - на Западе их был просто вал, начиная от фигур калибра Вобана и заканчивая "диванными теоретиками". Но этот факт ни разу не мешал туркам был признанными специалистами в осадной войне.

Цитата

Recent scholarship shows that most Mamluk-era furusiyah texts are drawn from Abassid period manuals, with little change or adaptation.

Эти тексты еще и крутятся "вокруг лошади". 

Цитата

There are a few Ottoman genres that are directly about victorious battles, sieges, and campaigns. These are the fethnames and gazavatnames.

Насколько понимаю - считается, что из некоторых газават-наме и фетх-наме можно иногда что-то полезное по-крупицам наковырять. Но "в целом" они по военной практике источник малоценный.

Цитата

The fethname is an account of a specific conquest. The gazavatname was often a broader account of a campaign or series of conquests. Often the text is focused on the military exploits of a specific Sultan or Grand Vizier. Both genres tend toward the hyperbolic. Geoffrey Lewis has dismissed fethnames by saying that as a source of military details they as unreliable as the “publicity handouts of any other belligerent, ancient or modern.”

Насколько понимаю - все тот же душный стиль из "плетения словес" с минимумом полезной информации. Но не все турецкие тексты такие. Есть и исключения.

Цитата

Perhaps one way to extract information on Ottoman military tactics is by looking at texts specifically written by military men, or by those who were on campaign themselves

Цитата

The style of much of Ottoman historical writing tends toward the flowery and bombastic. Well-educated Ottomans were expected to know Arabic, Ottoman, and Persian, and good style sometimes dictated using adjectives of all three languages in a single phrase. When writing of military campaigns and encounters certain stock phrases abound: the most notable being “top u tufeng” (cannon and gun). Although certainly at time an accurate depiction of events, such phrases seem chosen more for alliteration rather than information. Detail is often sacrificed on the altar of literary style.

 

В качестве полезных работ упоминаются

Цитата

Funduklulu Mehmed Aga and Muhurdar Hasan Aga’s texts, however, are much more straightforward than those by many of their contemporary chroniclers. In both cases the style is fairly plain. There is little of the flowery, repetitive writing found in more hagiographic campaign accounts. Even the poetry in the Silahtar Tarihi — a common feature of Ottoman narratives — is straightforward. These texts both read as simple accounts of military actions.

...

Both authors give a great deal of operational detail when writing of the actions of the Ottoman army. As shown above, they are precise in discussing laying out and digging trenches, placement and number of guns, and mining to bring down fortress walls. These detailed accounts are written in direct simple language without the usual embellishments of Ottoman prose. The simplicity of the language gives a greater importance to the military details being recounted. This perhaps was an intent of the authors.

...

Considered together, the background of the authors, the full operational details, the simple language, and the intended audience suggest that more may be going on with these narratives than just chronicling the activities of the Ottoman army. These circumstances make it possible to read these texts as having some didactic value in informing military officers about successful military tactics. Clearly, these accounts are not fully Western-style military manuals, but they may be one way in which Ottoman military elite writers communicated important lessons to other army officers. The Ottoman army was not so dissimilar to those of Western Europe, so perhaps the intentions of Ottoman writers of the military class were not dissimilar to those of their counterparts to the West. They may well have wanted to impart important tactical lessons to future leaders. Pursuing this possibility may lead us to a better understanding of the Ottoman military and the empire as a whole.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

По войникам

- гора ссылок тут.

- библиотека болгарского форума "Бойна Слава". Тоже куча всего интересного, в том числе - и по османскому и доосманскому периодам.

Кръстьо Йорданов на "академии". К примеру - Войнушката институция и селищата с войнушко население в ливата (санджака) София през ХV–ХVI век.

- боснийская (?) историческая библиотека

 

Ahmed Alieic. Popis Bosanske vojske pred bitku na Mohacu 1526 godine // Prihzi za Orijentalnu Fihlogiju. XXV (1975)

Цитата

For several reasons we think that the register might have been compiled in 1520-1521 rather than prior to the battle of Mohacs in 1526.

 

Milan Vasić. Martolosi u jugoslovenskim zemljama pod turskom vladavinom. 1967

 

Howard, Douglas. Ottoman historiography and the 'Literature of Decline' of the sixteenth and seventeenth centuries // Journal of Asian History, XXII/1 (1988)

Barbara Kellner-Heinkele. Ebu Bekir B. Behram ed-Dimişki's Description Of The Crimea // Tarihin Peşinde Bir Ömür: Abdülkadir Özcan'a Armağan. İstanbul, 2018.

Османский историк и географ конца 17 века при описании военных приемов татар использовал труд Боплана... 0_0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ad Innocentium Vlll de bello Turcis inferendo.

Цитата

Sed, ex quo apparet Turcorum res, non hominum multitudine, sed errore, ac uana Christianorum persuasione consistere, aeque ut gentis paucitas contemnenda, ita arma apd'eos, aut nulla, aut ridicula. De quibus ne peruulgata quęcp (quæque?), ac nota recenseam, transeo non ferro ductas, sed ex papyro ferruminatas galeas, s tenuissimis squamulis temere incrustatas telas, corporibus circumtegendis. Quae tamen armorum genera adeo rara, ut non nisi apud Principes uiros inueniantur. Sed quoniam uideo nonnullas nationes in pręlia non inermes solum, uerumetiam nudas pro dire solitas, non magnopere perpendamus, quibus illi armis se muniant a uulneribus, sed quibus hostem soleant conuulnerare. Arcum habent tantummodo, s gladium, nec tamen omnes. In arcu quam  diu ab seipsis non degenerauerant, nonnihil momenti fuit. A principio enim non decoris, s non nabilitatis, sed terrendi, ac sauciendi hostis ratio in omni armorum genere habebatur, atque ideo sagittae graues s praelongae. Arcus uero amplitudine ac robore tali fiebaht, ut aspectu terrerent contuentes, s facile telorum pondus ac proceritatem ferrent. Nunc uero per ambitionem decoris, omnia commutata, atque adeo uelut in mollitiem corrupta, ut non fortium uirorum, ac militum tela, sed puerorum ludicra uideantur. Sed et gladij ab omni militari disciplina deprauati. Ante omnia enim cum feriendi duplex sit ratio, quippe quod uulnus aut punctim impingitur, aut caesim infertur, ne punctim feriant, supini recurui sunt, s mucro in dorsum suum retroactus, caesim uero, si dimittantur, propter quod non uelut in gladijs aliarum gentium latitudo ferri a manubrio paulatim detenuatur in acumen, sed contra, qua tenentur propemodum acuti sunt, qua uero feriunt latissimi, s carent capuli libramento, eleuari sursum, s ad geminandum ictum recolligi non possunt. Atque ideo, quod fieri arte quadam nonnulli putant, Turci, quandoquidem gladius in dorsum falcatus, s in mucronem auctus, ac praeponderans, neque infigi cominus, neque referri sursum queat , si absque uulnere in uanum deciderit, necessario coguntur, insolito more reiecto brachio, in aduersum cesim ferire. In quo genere ictus, quia contra ac nituntur nerui, intentatur, nullus omnino grauis impetus esse potest. Sed nimis multa de armorum atque hominum paucitate. Vtrunque enim facile paratur pecunia, qua si Turcus, ut fama est, abundat, nihil ei, quod quidem ad instruendum gerendumue bellum pertineat, deesse potest. Atque ideo, quid de illius opibus coniectandum sit, discutiamus.

 

Если не путаю - в 1960-е был перевод этой работы Каллимаха на польский (билингва), с комментариями. Но я этой работы не видел.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Растаскиваю "Щит и меч султана" на ссылки.

Joseph Freiherr von Hammer-Purgstall. Histoire de l'Empire Ottoman. XII. 1838 Второй, более подробный вариант расписания - тут. Насколько понимаю - такие предварительные оценки "на кампанию" сохранились с конца 16 века. У Гезы и Фодора ссылки идут на документы в архивах. Данные по йоклама доступны на чуть более позднюю эпоху - с начала 17 века, хотя их и раньше проводили.

 

Нефир-и ам. "Всеобщее ополчение".

Fehmi Yılmaz. The life of Köprülüzade Fazıl Mustafa Paşa and his reforms (1637–1691) // The Journal of Ottoman studies 20 (2000), 165–221.

Murat Tuğluca

 

Цитата

Учтем и то, что многие европейцы копировали более ранние тексты. Так, согласно Э. де ла Круа, знамена гвардейских кавалерийских "полков" (без названий): красное, желтое, зеленое, белое, красно-желтое, зелено-белое. Но в книге того же автора, однако более поздней (1695 г.) цвета указаны те же, что и у Райкота.

Цитата

Западные авторы не замечали и не выделяли среди кольчужной брони османов кольчато-пластинчатые разновидности (юшман, бехтерец)

 

Thomas Smith. Remarks upon the manners, religion and government of the Turks together with a survey of the seven churches of Asia, as they now lye in their ruines, and a brief description of Constantinople. 1678

Цитата

Every Spahy is so loaden with Arms, that he seems to carry an Armory with him, having a short strong Bow, the same questionless which the old Parthians made use of, with his Quiver of Arrows, Sword, Gun, Sheild, Lance, at the top of which hangs a little Banner, which shews to what order he belongs. For there are six orders and degrees of them, distinguishable by the different colours of their Banners; Red which is that of Spahioglauleri, Yellow that of Selichtari, Green, White, White and Green, Red, and White. Long experience has taught them the use of these several weapons, which they manage dextrously upon occasion; as they do their Horses, which they can stop upon a full career at the distance of a foot. It is a pleasant sight to see them divert themselves by throwing darts on Horseback, which they do with great strength and dexterity, turning and winding their Horses at pleasure.

 

Shakespeare's Europe; unpublished chapters of Fynes Moryson's Itinerary, being a survey of the condition of Europe at the end of the 16th century; with an introduction and an account of Fynes Moryson's career by Charles Hughes. 1903 Ап.

 

Szymon Starowolski. Wyprawa i wyjazd... wojska... sułtana Amurata cesarza tureckiego... na wojnę do Korony Polskiej, Krakow 1634.

Z434.pdf.thumb.png.021be61121f5f6012ba18

В "Щит и меч султана" 

Цитата

половина их с колчанами

Тут - "а половина с луками". Возможно подвел скан, там, в принципе, можно прочитать "тулами" вместо "луками". Или вариант текста был другой.

Но это частности - начало 17 века, а половина сейменов у турок - с луками.

 

Thomas Sherley. Discours of the Turkes // Camden Third Series, Volume 52. July 1936 , pp. 1-45

Belin M. Du régime des fiefs militaires dans l'islamisme et principalement en Turquie // Journal asiatique, série 6, tome 15-16. 1870

Великанов В.С., Нечитайлов М.В. Вооруженные силы Крымского ханства в XVII - начале XVIII вв // Социально-культурные и исторические аспекты развития региона: история и современность. Выпуск 13, часть 1. Страницы: 44-146. Ставрополь. Северо- Кавказский федеральный университет. 2018 P.S. И ведь сидели, как две мыши...


Мария Иванич, оказывается, страничку на "академии" завела. Maria Ivanics

 

Mehmet İnbaşı. Kamenets-Podolski sous administration ottomane (1672-1699) // Institutul de Istorie Nicolae Iorga, Volumul V - 2008 s, 53-66.

Чудная роспись марша большой османской армии - в днях, часах и километрах. Насколько понял - это отжимка из большой книги автора.

 

Peregrinations du S. Jean Palerne Foresien, Secretaire de François de Valois Duc d'Anjou, et d'Alentours, etc. 1606 Об авторе - тут и тут.

 

Описание Турецкой империи, составленное русским, бывшим в плену у турок во второй половине XVII века // ППС. Том X. Выпуск III. 1890

 

Un journal de la campagne d Eugène de Savoie en 1717 // Revue Historique du Sud-Est Européen. II. №№ 4-6. 1925. Ss. 102-141 Издание - вездесущего Йорги, публикацию подготовил Н.А. Константинеску. Еще.

RHSEE 2, 4-6, 1925.pdf

Цитата

Ils viennent en gros d'une rapidité extraordinaire, comme s'ils alloient fondre sur l'ennemy pour l'engloutir, mais aux premieres decharges qu'ils essuyent ils tournent bride et passent avec la meme promptitude de la teste a la queüe, apres avoir tire leur coup ou lance leur arme.

Belgrad_1717.thumb.jpg.95c1962fa06776bc2

 

ИМХО - атака массой на большой скорости в указанную эпоху по умолчанию означает "толпой без строя". Изначально конница могла быть построена в шеренги и ряды, но даже регулярная кавалерия Западной Европы в 18-м веке часто не могла удержать строй эскадрона на галопе на отрезке метров в 20-30...

С другой стороны - опять "карусель". Передние воины в строю стреляют/мечут дротики, после чего уходят в хвост построения.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

O. Usta. Türkmen Voyvodası, tribesmen and the Ottoman State, (1590-1690). 2011

The Main Turcoman Areas in Anatolia in the Seventeenth Century.

Цитата

This map is prepared through the datas given by Tufan Gündüz. (Gündüz, Anadolu'da Türkmen Aşiretleri; XVII ve XVIII. Yüzyıllarda Danişmendli Türkmenleri)

Turkomanyi.thumb.jpg.5b7b46e70f43623cb05

Цитата

I.  Danişmendli Turcomans (Aydın Evi), Bozulus Turcomans
II.  Bozulus Turcomans
III.  Bozulus Turcomans
IV.  Bozulus Turcomans
V.  Danişmendli Turcomans (Rum Evi), Bozulus Turcomans
VI.  Yeni-il Turcomans
VII.  Haleb Turcomans
VIII.  Bozulus Turcomans

 

Peregonyi_ovets.thumb.jpg.f0a3b5230b76b9

Занятно - неплохо ложиться на современную дорожную сеть. Из Киликии через Киликийские ворота Центрального Тавара на Конью/Икониум и далее на Акроин/ Афьонкарахисар во Фригии, откуда - пути на запад, в приморские речные долины Лидии и Ионии. На юг - в Ликию/Анталью, на северо-запад, в Вифинию. Второй большой путь - от Эрзрума к Босфору, с ответвлениями на Трапезунд и Синоп. Из Киликии лежал путь в Сирию. И от Амиды (Диярбакыра) в Мардин и далее в Ирак или - к проходу Эргани в Юго-Восточном Тавре и далее на Малатью-Сивас. Есть путь из Киликии на восток - через Амманские ворота.

А вот мотаться через центр Анатолии, от Кейсерии (Каппадокия) на Анкару (Галатия), особо любителей не было.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Иван Тютюнджиев, Пламен Павлов. Българската държава и османската експанзия 1369-1422. 1992

Цитата

От анализа на сведенията в посочените извори е очевидно, че Пловдив и Боруй паднали под османска власт наскоро след Одрин и малко преди Черноменската битка. Но на въпроса кога е завзет Одрин са давани най-различни в хронологически аспект отговори. Това се дължи най-вече на неточната и объркана хронология на османските извори. Така например Ашик-паша-заде сочи годината 761 по.х. (23 септември 1359 - 11 ноември 1360 г.), Сеадеддин - 762 (11 ноември 1360 - 31 октомври 1361), Нешри - също 762 г., хронистите, използувани от Хамер - 763 (31 октомври 1361 - 21 октомври 1362 г.) и т.н. Тези данни на османските извори с основание не се приемат от редица автори, тъй като противоречат както на някои други хронологически известия, така и на общия ход на събитията. Отхвърляйки някои от тези датировки, П. Ников се спира на 1363 г. Това мнение се утвърди в нашата историография. От своя страна Ал. Бурмов под влиянието на една сръбска хроника и късния дубровнишки историк Лукари предлага годината 1371 като свързва превземането на Одрин с последиците на Черноменската битка. Мнението на Ал. Бурмов обаче, макар и да решава някои несъобразности в хронологията, също не намери поддръжници и скоро бе разкритикувано.

 

В последно време с основание може да се каже, че датата на падането на Одрин вече не подлежи на дискусия. След един критичен преглед на изворите и изказаните становища И. Белдичеану - Щайнер ни насочва към най-вероятната датировка - пролетта на 1369 г. Информацията на византийските извори, особено на т.нар. кратки хроники, анализът на обстановката през 60-те - 70-те години на XIV век и някои допълнителни съображения позволяват такова предатиране. Мнението за завладяването на Одрин от османците през пролетта на 1369 г. бе дообосновано напоследък от Е. Захариаду и П. Шрайнер.

Де-факто - разлет в десятилетие. 1359-71 годы. =/

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Болгарский перевод Нешри. Поход на Караман в 1386-7 году.

Neshri1.thumb.jpg.c16bc623f9b87236684c26

Neshri2.jpg.38a93aeb575e1de106fdb5a226bb

В этом еще одна проблема с "османской армией до середины 15 века". Османы шли в поход с толпой вассалов, у которых были свои военные системы. Бейлики запада Малой Азии, сербы, болгары, византийцы. 

В турецкой версии "командиры пешцев" - "yaya başları". "Пешцы" и "конные" которые "впереди" и "позади" - "yayayl" и "atlüyi". Т.е. - пешие и конные. Тут даже именно с "яя" соотнести указание сложно, так как слово очень старое и имеет значение в том числе и просто "пеший вообще".

Мурад стал в центре (kalbe).

Баязет встал - "sola koyub", Фируз-бей встал - "sol cenâh", Лазарь встал "meysere ucında codı".

На sağ kola стоят Якуб (koyub), Эйне-бей (sağ cenâh), Сарадж (meymene ucında codı).

Кара Тимурташ (leşker-keş) встал "gögüse koyub". Лешкер-кеш это "воевода", "командующий". Я не очень понимаю - что это в данном случае, пост или почетное прозвище.

Ахмед Чауш и Тимурташ встали "ardına kodı".

Насколько понял - пешие контингенты были и в центре, и по флангам. При этом вообще полки указаны были по провинциям. Нужно ли понимать, что указанные командиры пеших были командирами пеших контингентов от конкретных провинций? Или нет?

С терминами тут худо, но выходит - центр, в котором помещается султан (пехота впереди, конные сзади). Справа, слева, сзади и спереди от него - четыре полка ("руки" - kodı/koyub). В тылу - обоз (büngah). В центре располагается и артиллерия с топчу. Фланговые отряды тоже включают в себя отряды пехоты. Далее по флангам - два "крыла" (cenâh). Обычно там упоминаются Эвренос, Михалоглу, Эйне-бей. Кто такой последний - надо смотреть. Первые два - акынджи-беи, в указанную эпоху - скорее даже удж-беи. Эйне, судя по его положению в боевых порядках, может быть главой анатолийских акынджи. 

Войска обычно указываются провинциальным контингентам. Но я не очень понимаю, как увязать тех же яя-баши их отрядов пехоты на флангах, и конницу. =/

Отряды вассалов и союзников Нешри чаще ставит на фланги, иногда складывается впечатление, что "сгребает", то есть - он толком не знает, где они должны стоять, опираясь на свои знания о современных ему боевых порядках. Там-то никаких масс союзников не предусматривалось. 

Далее - упоминаются отряды "окчи"-стрелков на флангах. Застрельщики? Их откровенно немного. На Косовом поле - по тысяче на каждом фланге, когда Нешри подразумевает все войско Османов тысяч в двести. 

 

Войска Карамана встали "кошун за кошуном".

 

А это вот Косово...

Neshri3.jpg.26a6d7ae51f4308b582e0378eccb

Сербы, босняки, влахи, венгры, чехи, албанцы, болгары, франки - "говоря, гяуров был 500 тысяч мужей".

 

Neshri4.jpg.3176a12288649c7f8678bd40793a

500 тысяч конных панцирников, войска в 10 раз больше, чем у султана. Дальше будет в три

Цитата

Нашата войска е три пъти колкото тяхната

В турецком варианте вместо "доспехи" - "cebe ve cevşen". Войска - "biş-yüz bin", т.е. "пять сотен тысяч".

Цитата

Ol biş-yüz bin müsellah [silâhlı], giyimlü ve geçimlü gök demürden erimüz vardur

gök demürden - "голубое/небесное железо", ходовой оборот.

 

И далее

Neshri5.jpg.32fbfafb2c610d7838ac5f4f5837

Тут боюсь провраться, но кажется у турок идет типовое сравнение войска с "железной горой".

Цитата

Guya ki göm gök demürden bir dağdur

"Как будто темно-голубого (лазурного) железа гора"?

biş-yüz atlu tekvur varidi - пять сотен конных "князей/начальников" (tekvur/tekfur) было

laşker temam biş-yüz bin er - воинов пять сотен тысяч мужей

"Конницы и пешцев" - atludan ve yayaktan

 

Дальше султан то Аллаха поминает, то молится. Несколько страниц.

 Топчу. В конце 14 века...

Neshri6.jpg.5767809d676dfb0d0d2f4d2a216d

О доспехах - silah-i aheninle müsellah olub

büngah - обоз

"Дворцовая гвардия" - Kapu kulları, "отряд" - tulb. 

Эвренос-гази стал на "sağa cenah", "правом крыле/стороне". Эйне-бей - "sol cenah".

Баязет и Якуб стали "sağ kola" и "sol kola". То есть - по "правой руке" и по "левой руке".

Положение яябаши и азабагаси обозначено как "meymene" и "meyserede".

Султан - в центре, kalbde [qalb].

Общие слова об устроении войска - "kalb ve cenah, bâr ve büngâh".

bâr это, если не путаю, bârgâh. Но у него целый ряд значений - не знаю, какое тут.

Там еще - нужно разбираться...

 

Neshri10.thumb.jpg.4a6a15a76a29e5f6fd021

Турецкий текст тут.

sâir leşkerden gayri üç bin yüz çukallı [zırhı] atı, geçimlü eri vardı - получается, что "гецим" тут и правда не термин для барда... 

Вулкоглу стал "sağ koyub", Юндоглу - "sola kodı". Пешие (yayasim) встали - "ardına kodı", это что-то вроде "последующая/задняя рука". Франки и прочие встали "cenâhler".

 

 

:mamba:"токмо емлем с собою едины ужища"

Neshri7.jpg.6c4c9875c077de27f831eb85aa8e

 

 

Бой начинают "стрельцы".

Neshri11.jpg.cca0b6d97933fca028fe810d02b

"Стрельцы" - okçı. Эвренос и Михалоглу стояли на "alay-ı cihan".

 

А теперь пушки у сербов =/

Neshri8.jpg.ba58fb1569ca2c004ced6a6c1c47

 

Турецкие пушки

Neshri9.jpg.8e6e121718f069d520c2d473ea71

 

А ведь этот текстик таки использовали/используют для реконструкции битвы. =/

 

Вообще - Косову полю в тексте Нешри отведено места просто таки вопиюще много. Могу предположить, что причиной может быть как раз гибель султана на поле боя. Единственный случай во всей истории Османов.

 

Битва при Никополе.

N1.jpg.d4a5d9138d7af903a0d5e32a552ec04a.

N2.jpg.5f9e51043019b2193ac408bd534cbfe4.

Довольно уныло, честно говоря, в плане подробностей...

Турецкий текст. 

pusuda - засада

 

Ангорскую битву нужно будет сравнить с текстом Ашик-паша-заде, более ранним. Насколько понимаю - Нешри его текст то-ли повторяет, то ли следует ему.

Главная причина поражения - измена войск из малоазиатский бейликов, которые прямо в ходе битвы стали перебегать к своим правителям, находившимся у Тимура. До конца вокруг султана бились капы-кулу. Из прочих - выделены сербы Вулкоглу (Стефана Бранковича)

Цитата

Вулкоглу с гяурската войска се бил добре. Тимур рекъл: "Бедните, те направиха каквото беше по силите им!"

В болгарском издании пометка, что на самом деле это были войска Стефана Лазаревича.

Neshri12.jpg.e9510651b73334634e7e8588d0a

Neshri13.thumb.jpg.07516f2d0cc624a555590

Neshri14.jpg.8f31ec6344098cf3cb3bebb8fef

Турецкий текст.

Наемники - serehor. И не факт, что это "наемники". Написано, что это был первый раз, когда были собраны серехоры с вилайета Рум.

Левое и правое крыло - meymene ve meysere ("правое и левое").

Фланги и обозы - cenâh ve büngah

В финале с Баязетом остались - kapusı halkıyle, kulları, Yenniçeri ve solaklarıyla

Интересно - а откуда до турецких историков дошло это вот язвительное высказывание? Тут половину текста можно за плевок в тимарные войска принять -

Цитата

"Мы, капыкулу, бились до конца за своего султана, хоть он о нас и не заботился так, как должен бы был. А спаги - кто изменил, кто бежал. Даже гяуры исполнили свой долг лучше!"

Нет? 0_о??

 

Нешри пишет, что султан Осман постановил, чтобы тимар передавался от отца к сыну. Даже если сын малолетен. Также у него не раз и не два упоминается, что "султан Осман/Орхан/Мурад дал такому-то тимар, его потомки имеют владения там по сию пору". А писал Нешри в начале 16 века.

 

Еще одно типичное описание - к султану Осману или Орхану приходит мудрый советник и заводит разговор, что надо бы завести чеканку монеты, или налоги, или знаки отличия для личного войска султана, "чтобы было культурно".

Рассказ о белых шапках и яя у Нешри это два разных рассказа. Первый - об установлении отличия для личного войска султана. "Пускай белые колпаки носят". Второй - Орхан пожелал увеличить войско. Это про "создание" корпуса яя. Ничего не написано, что до того у Орхана войска не было или пехоты. Написано про конкретный набор и что туда народ валом валил. И белые колпаки, да. Так как это было личное войско султана, а не "беев". Возможно в том смысле, что набиралось с домена.

Янычар (и солаков) по Нешри завели при Мураде, уже после завоевания Адрианополя. То есть - как минимум после 1361 года (это по Нешри). 

Нешри пишет, что в Адрианополе Мехмед был недолго. После чего оставил бейлербейлик Румелию на Лала Шахина, а "пограничный бейлик" (uclarun beğliğin) на Эвреноса.

 

Битва при Марице по Нешри. Он ее ставит на 766 г.х. (?), это 1374-5 годы. 

Maritsa_Neshri.jpg.5409c2f36f5a27ac65067

И вот не отпускает меня ощущение, что, кроме собственно турецких быличек "времен прадедушки", еще один источник для ранней османской истории - это сербские летописи. А вот византийские, кажется, нет.

У них про Плочник (есть в некоторых поздних сербских летописях, в Печском списке, что характерно, он не упомянут) едва не больше, чем про Никополь. 

 

Neshri15.jpg.a2b0bf4e44240f3740127a9ef26

На турецком - именно "еничери-агаси".

 

Neshri16.thumb.jpg.d19e9d7a72478dc2a4946

На турецком. cebesüzi По факту - чисто по военной части "ни о чем..."

 

Neshri17.jpg.7e58e27aa69e8343e7f9df8072f

На турецком.

 

Neshri18.thumb.jpg.017b04b97ec9e9ae63556

На турецком.

 

Neshri19.jpg.badfddc40800b0d419329260863

На турецком.

 

Neshri20.jpg.9239e41ea04aecfe7629d8bd26a

На турецком. "Атли ве яя".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Eugene L. Cox. The Green Count of Savoy: Amedeus VI and Transalpine Savoy in the Fourteenth-Century. 1967

Norman Housley. King Louis the Great of Hungary and the Crusades, 1342-1382 // The Slavonic and East European Review. Vol. 62, No. 2 (Apr., 1984), pp. 192-208

Цитата

Late in 1369 Urban V wrote to Anglic Grimoard, his vicar-general in Italy, that Louis had offered to come to Italy in person with 10,000 men-at-arms if two-thirds of his expenses were paid for him. Anglic was to sound out the Church's allies to see if they would help pay Louis's costs.

...

No action was being taken in the Balkans when, in September 1373, Gregory XI gave a nuncio a faculty to offer the king of Hungary 20,000 florins a month for a year if he came to Lombardy with an army of 12,000 men-at-arms to fight the Visconti. Negotiations on this project were still in progress in January 1374.

Если брать оценки "на Варну" - то только месячное жалование для 12 тысяч латников это под 50 тысяч флоринов... Тут бы оригинал текста глянуть - точно ли там "латники". =/ Но по крайней мере - Святой Престол не сомневается, что король Венгрии может что-то похожее выставить (числа больно круглые).

Vetera Monumenta Historiam Hungariae caram illustrantia. II Тут

Цитата

... cum decem millibus armatorum bonorum et non paucioru ...

По второму только это нашел

Цитата

... armigeras equestres et pedestres ...

 

İbrahim Kaya Şahin. Âşıkpaşa-zâde as historian: a study on the Tevârîh-i Âl-i Osman. 2000. И тут еще.

Fuad Köprülü. The Seljuks of Anatolia. Their History and Culture According to Local Muslim Sources. 1992. На турецком - в 1943-м.

Hilmi Kaçar. A Mirror for the Sultan. State Ideology in the Early Ottoman Chronicles, 1300-1453. 2015

Частичный перевод Нешри на немецкий. Тут и тут.

Нешри арабицей и латиницей. Тут и тут.

Barholomei de Jano. Epistola de crudelitate Turcarum. 1438. Латинский текст (еще и еще). Английский перевод -  A Letter on the Cruelty of the Turks.

 

Cristelle Baskins. The Bride of Trebizond: Turks and Turkmens on a Florentine Wedding Chest, circa 1460 // Muqarnas 29 (2012): 83-100

Цитата

На сундучке, кажется, разборка не между трапезундцами и Османами, а между Османами и Ак-Коюнлу.

 

Stanley Lane-Poole. The Successors of the Seljuks in Asia Minor // Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland, New Series, Vol. 14, No. 4 (Oct., 1882), pp. 773-780

Цитата

И там какой-то адище с датировками...

 

 

Сербы.

Miloš Ivanović

Aleksandar Uzelac

Шкриванић Г. Оружје у Средњовековној Србиjи, Босни и Дубровнику. 1957

 

Еще интересное - Deyan Rabovyanov, Stanimir Dimitrov. Western European rmour from edieval Bulgaria (12 -15 centuries) // Acta Militaria Mediaevalia. Vol. XIII. 2017

D. Rabovyanov, S. Dimitrov. Medieval armour from the Royal Palace in the Bulgarian capital Tarnovgrad // Acta Militaria Mediaevalia. Vol. VII. 2011

Рабовянов Д. За употребата на арбалета в средновековна България // Великотърновският университет “Св. св. Кирил и Методий” и българската археология, Т. 1, 2010
Рабовянов Д. Средновековни костени апликации за колчан от хълма Трапезица // Археология LII/2. 2011

Цитата

Available data allows us to make the following conclusions. The Western influence on Bulgarian warfare is unquestionable especially
during the the second half of the 14th century. Heavily armed Bulgarian cavalry or at least some of its units like the king’s personal guards, did not differ much in their appearance from their Western colleagues’ and their defensive armament. However, we must not exaggerate this Western influence although it used to be neglected. There are numerous testimonies of a strong influence of the Northern Black Sea steppe nomads, particularly concerning bows and the equestrian equipment (Рабовянов 2011). The presence of local Balkan-Byzantine traditions could not be ignored, either, though the problem with its characteristics is still unsolved.

В общем - есть некоторый набор железок, не очень большой. Часть находок, немалая, имеет аналоги в Западной Европе. Некоторые шлемы, кольчужные шоссы. Нашли даже хундсхугель.

Проблема в том, что из этих разрозненных находок нельзя слепить какой-то внятной картины, да.

Цитата

At first glance the number of the discussed artefacts is not large. It must be mentioned though that finds of this type are not common. On the other hand, they represent more than 70% of all surviving finds of defensive armament from Bulgaria which certainly can be dated to the period of the Second Bulgarian Kingdom.

Цитата

Heavily armed Bulgarian cavalry or at least some of its units like the king’s personal guards

Или вообще "некоторые воины". Хундсхугель найден один - могли иметь какое-то хождение. С тем же успехом мог быть курьезом - купленным или полученным в дар. А мог быть трофеем, который остался в Болгарии от очередного явления латинян (от венгров до крестоносцев).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Складывается впечатление, что чтобы разобраться с военной системой Османов, когда они уже вышли за уровень "вождь пяти сотен палаток", нужно смотреть в первую очередь на военную практику Византии. От Комнинов и Ласкарисов до Палеологов и Кантакузинов включительно. "Отминусовываем" латинские контингенты и "увеличиваем" долю собственно тюрок. И что получится? 0_о??

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

С.В. АЛЕКСЕЕВ. Фольклор в сербской исторической литературе Средневековья.

Цитата

В статье показано, что мнение о позднем возникновении предания о Милоше как убийце Мурата подтверждается исследованием сербских исторических сочинений. В то же время Милош мог иметь одноименного исторического прототипа — серба, предположительно убившего султана Мусу после битвы на Марице 1413 г. Упоминание об этом лице в Младшей сербской летописи Первого вида, в своей основе восходящей к 1453 г., в Никольском списке XVI в. прямо заменяется упоминанием Милоша как убийцы Мурата.

Сказание об измене Вука Бранковича менее популярно в сербском летописании XVI–XVII вв., что можно связать с происхождением от Вука почитаемой династии Бранковичей. Но политические причины могли и ранее повлиять на замалчивание имен изменников Лазарю на Косове, которые остаются анонимными во всех ранних памятниках, тем не менее упоминающих об измене. В силу этого вопрос остается открытым, и фольклорные припоминания могут использоваться как один из источников его решения.

Цитата

Впервые имя Милоша с отчеством или фамилией «Кобилич» появляется в турецких источниках и лишь в конце XV в. При этом отражается уже известная устная историческая традиция. Ее знает и автор сочинения «Записки янычара», написанного на рубеже XV–XVI вв. в польско-литовских землях сербом Константином Михайловичем из Островицы либо под его именем. Здесь сообщается, что на Косове «Милош Кобыла, рыцарь князя Лазаря, убил султана Мурада», а потом «один янычар принес голову Милоша Кобылича и бросил ее перед султаном» Баязитом, сыном Мурата (Записки … , 1978: 52). Это, вероятно, старейшее надежное свидетельство бытования собственно сербского предания о Милоше. Зятем Лазаря он становится уже в устной и литературной традиции XVI в.

Отмечается, что собственно летописи у сербов лапидарны до невозможности. Там где лапидарность отступает - начинает лезть эпика...

 

Цитата

В сербских летописях имя Милоша (Кобилича, Обилича, Омилевича) в связи с Лазарем и Косовом фигурирует с XVI или даже лишь с XVII в. 

То есть - эпос о том, как Милош Обилич убил султана, мог сложиться у сербов уже в 15-м веке. А далее, с конца 16 века, началось перетекание эпического сюжета в летописи. Сначала - имя, потом - "воеводство", потом уже и на то, что "зять Лазаря" согласятся...

А эпос. Ну вот такой он

Цитата

Такого рода рассказы встречаются в Савинской летописи конца XVII в. — ценном источнике о бытовании эпоса в этот период. Летопись включает повествования о Янке Сибинянине — венгерском полководце Яноше Хуньяди, которого сербский эпос делает сыном сербского деспота Стефана Лазаревича 

 

Цитата

Итак, сербские летописи подтверждают сравнительно позднее сложение эпического сказания о Милоше как зяте князя Лазаря и убийце султана Мурата. Однако они же указывают возможный путь к решению вопроса об исторической основе этого образа. Спустя почти два с половиной десятка лет погиб другой турецкий султан — внук Мурата и сын Баязита Муса. Он был в 1413 г. разбит на реке Марице своим братом Мехмедом и вспомогательным войском от сербского деспота Стефана Лазаревича. Бежавший Муса, до этого не раз разоривший славянские области Балкан, был схвачен и убит — возможно, что сербами. Именно так рисует дело Сербская летопись старейшего, Первого вида (Младшие летописи Первой группы, по Л. Стояновичу). Здесь утверждается, что Муса «заклан был Милошем» (там же: 224). Это известие, имевшееся в летописном своде примерно 1453 г., имеет несомненный приоритет перед всеми позднейшими. Итак, Милошем первоначально именовался в сербской исторической традиции убийца султана Мусы.


Имя Милоша под 6921 (1413) г. фигурирует во всех списках летописи Первого вида, кроме одного Никольского, датируемого XVI в. (возможно, первой половиной). И в этом же списке под 6897 (1389) г. появляется утверждение, что «Мурата убил Милош» (Новаковић, 1955: 166), — судя по всему, первое в сербской литературе. Таким образом, здесь мы имеем редчайший случай, когда по текстуальной истории письменного памятника можно проследить историю фольклорного сюжета. Сличение текстов сербской летописи наглядно показывает перенос имени Милоша из исторической реальности начала XV в. в эпическое пространство Косовского цикла.

 

Цитата

История об измене Вука, закрепившаяся в фольклоре и приведшая, в частности, к разорению его гробницы в XIX в., вызвала сомнения в академической среде еще раньше, чем предание о подвиге Милоша. Турецкие и ранние западные источники о ней не упоминают.

...

Именно служба Джураджа туркам, особенно его борьба при поддержке турок против своего дяди Стефана Лазаревича в начале XV в., могли стать основой предания об измене его отца. Впрочем, сам Джурадж, в период своего правления пытавшийся противостоять завоевателям, предстает в исторических преданиях скорее как трагическая фигура.

...

В сравнении со сказанием о Милоше измена Вука Бранковича — более редкий сюжет в сербском позднесредневековом летописании. Он присутствует в некоторых летописях XVII в.

...

Только в XVIII в. предание об измене Вука закрепляется в сербской письменной традиции. Впрочем, в далматинских исторических сочинениях («Королевство славян» М. Орбини и др.) этот эпический сюжет был воспринят еще в XVI в.

 

Стоjановић, Љ. (1927а) Стари српски родослови и летописи. Београд; Сремски Карловци: Српска Краљевска академиjа. CVIII + 382 с. (На серб. яз.).

Еще занятное.

 

С. В. АЛЕКСЕЕВ Становление и раннее развитие сербского летописания.

Цитата

Одной из заметных особенностей сербской исторической литературы Средневековья было крайне позднее развитие летописного жанра. Первые сербские исторические сочинения — «хроники» без хронологии, разбитые по правлениям монархов («Летопись попа Дуклянина», а позднее и так называемая «Старшая летопись»), или королевские жития. Одной из причин этого являлся архаизм сербской средневековой культуры, в том числе восприятие истории через призму изначально устной генеалогической традиции (см.: Алексеев, 2014). В настоящей статье рассматриваются первые шаги становления летописания в Сербии XIV–XV вв., вырастание его из традиции литературного родослова.

Зарождение новых форм историописания в Сербии относится к последним десятилетиям XIV в., когда были созданы, с одной стороны, так называемый «Родослов бана Твртко» (далее — Родослов) (Стоjановић, 1927: 2–39), а с другой — «Старшая сербская летопись» (там же: 62–104). На самом деле оба эти памятника, связанные временем возникновения и содержанием, являются лишь предтечами летописного жанра, в равной степени показывая прочную связь сербской средневековой историографии с устной генеалогической традицией.

 

 

 

Т. Г. Черных. Царь Стефан Душан IV Сильный как отцеубийца и нарушитель заповедей предков: негативное в образе правителя в сербской исторической памяти XIV–XXI вв.// Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. № 1(21). 2017.

Цитата

Будущий царь сербов и греков, Стефан Душан, родился около 1308 г. Через шесть лет его отец, Стефан Урош III Дечанский, поднял восстание против своего отца (Стефана Уроша II Милутина), которое было подавлено, а Стефан Дечанский был ослеплен и вместе с семьей сослан в Константинополь. В 1321 г. святогорские монахи воглаве с сербским архиепископом Никодимом уговорили Милутина простить сына и разрешить ему вернуться в Сербию, но в том же году Милутин умер. После его смерти началась борьба наследников за престол, в которой победил Стефан Дечанский. В 1322 г. он был коронован вместе со своим сыном Стефаном Душаном, ставшим так называемым «молодым королем» (наследником и соправителем). Но девять лет спустя уже между ними начался конфликт. С января по апрель 1331 г. они вели открытую войну.

Краткое перемирие завершилось в августе того же года, когда Душан возглавил поход против отца, окружил его армию, взял Стефана Дечанского в плен и заключил в крепость Звечан, где через несколько месяцев (11 ноября 1331 г.) тот погиб при невыясненных обстоятельствах. Победитель, Стефан Душан, в том же году был коронован. Находившись во главе сербского государства, он проводил многочисленные завоевательные походы, сильно расширив границы страны присоединением территорий Македонии, Эпира, Фессалии, а также части Фракии. 16 апреля 1346 г. он был провозглашен царем сербов и греков, став первым сербским царем в истории. Незадолго до этого состоялось и учреждение сербской патриархии. При Душане была проведена кодификация сербского законодательства, а в 1349 г. был принят Законник Стефана Душана.

 

Еще - Aleksandar Uzelac и Miloš Ivanović

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Интересно, что в XIX в., в период т.н. "Болгарского Возрождения", болгары очень сильно комплексовали перед сербами - сербы их постоянно подкалывали на предмет полного отсутствия болгарских исторических сочинений, в то время как у сербов они существовали уже более 500 лет.

Источник сейчас не помню - читал в Болгарии на болгарском языке в 2007 г.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 28.03.2020в23:08, Чжан Гэда сказал:

Интересно, что в XIX в., в период т.н. "Болгарского Возрождения", болгары очень сильно комплексовали перед сербами - сербы их постоянно подкалывали на предмет полного отсутствия болгарских исторических сочинений, в то время как у сербов они существовали уже более 500 лет.

Источник сейчас не помню - читал в Болгарии на болгарском языке в 2007 г.

По болгарам у меня пока "темный лес". Вообще не понимаю, что у них с летописанием и исторической литературой на этот период. 

У сербов, кстати, если посмотреть на статьи Алексеева, тоже все довольно кисло. Первая их летопись (Старшая сербская летопись)

Цитата

Памятник, определяемый как «Старшая сербская летопись», был создан в 70-х годах XIV в. (скорее всего, в 1372–1373 гг.), примерно в тот же смутный период сербской истории, что и первоначальный Родослов. Исходная форма «Старшей летописи» отразилась в Копоринском и Врхобрезницком ее списках, доведенных до битвы на Марице и смерти царя Уроша (конец 1371 г.). В дальнейшем «Летопись» была продолжена до 1391 г. — эта редакция отразилась в Печском, Студеницком и Цетиньском ее списках.

...
Образцом для «Летописи» послужила появившаяся в Сербии во второй половине XIV в. «Хроника» Георгия Амартола в славянском переводе. Поскольку «Хроника» разбита по правлениям царей и императоров и в сербском изводе сопровождается их хронологическим перечнем — «Сказанием вкратце», то и «Летопись» сохраняет многие черты привычного сербам родослова. Точные даты в ней появляются лишь с 1317 г. и встроены в главы, посвященные правлениям, как и в некоторых поздних родословах. Строго говоря, это именно «хроника» с явными элементами генеалогического предания, наподобие «Летописи попа Дуклянина», а не летопись в собственном смысле слова. Источниками «Летописи» послужили как устные предания, так и жития, а также хронологические записи, в основном поминальные.

Алексеев пишет, что сербам было привычнее организовывать текст по поколениям правителей. Дат в той же Старой летописи мало, и не сказать, чтобы их проставляли аккуратно. Переход именно на летописный жанр был скорее вынужденным - своих князей в середине 15 века не осталось, по султанам писать не захотели. 

 

Но теперь хотя бы понятно - что где по ним смотреть.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Слова турецких песен
      Автор: Чжан Гэда
      Для начала - одна из самых "забойных" песен турецкого рокера Халука Левента!
      Haluk Levent – Balıkçı
      Рыбак
      Şuraya deniz çiziyorsun ya
      Suları mavileri boyuyorsun
      Balıkları martıları koyuyorsun üstüne
      Sabahı serinliği koyuyorsun ya
      Balıkları martıları koyuyorsun üstüne
      Sabahı serinliği koyuyorsun ya
      Припев:
      Balıkçıları çiz balıkçıları
      Geceyi de çiz doğacak günü de
      Yokluğu ciz çaresinde
      Geleceği de çiz geleceği de
      Yokluğu çiz çaresinde
      Geleceği de çiz geleceği de
      Очень примерный перевод:
      Словно нарисовано море,
      Воды моря голубые,
      Чайки охотятся за рыбой
      Утренний рассвет ложится на воду.
      Припев:
      Рыбак к рыбаку...
      Ночь рождает день
      Отсутствие не лечит,
      Будущее без будущего,
      Отсутствие не лечит
      Будущее без будущего
      Кто хочет - пусть слушает песню "Балыкчи".
    • Восстание Бабека Хоррамдина
      Автор: Saygo
      А. С. ЮНУСОВ. ВОССТАНИЕ БАБЕКА

      Одним ид крупных социальных движений прошлого является освободительная война на территории современных Азербайджана и Западного Ирана под руководством Бабека против арабского ига в первой половине IX в., вошедшая в историю также под названием восстания хуррамитов (хуррамдинов). Движение и личность его предводителя привлекли к себе внимание современников, а впоследствии и исследователей. Уже через несколько десятилетий была написана не дошедшая до нас "История Бабека" Вакида ибн'Амра ат-Тамими. С тех пор данная тема стала одной из популярных в средневековой арабской литературе. Исследователи по-разному оценивают это движение, деятельность и личность Бабека. С одной стороны, его именуют "бандитом и нигилистом", "разбойником", "надменным и высокомерным человеком", а с другой, Бабек (Папак) - "великий еретик", человек необычайного военного и политического таланта, выдающийся стратег, равный Ганнибалу1.




      Страница из "Истории пророков и царей"


      Памятник Бабеку в Худате

      Немало противоречивых оценок существует и по другим аспектам движения хуррамитов. Нет единства в отношении происхождения самого термина "хуррам" и целей, которые ставили перед собой восставшие. После опубликования монографии З. М. Буниятова, в которой впервые достаточно объективно освещено движение хуррамитов, в отечественной и западной историографии новых работ на эту тему практически нет, однако заметно возрос интерес к ней со стороны современных восточных исследователей. Следует в первую очередь отметить книгу иракского историка Х. К. ал-Азиза, который широко использовал источники и работы советских специалистов. Слабее исследования современных иранских историков, носящие описательный характер. За последнее время в восточной историографии получила также распространение точка зрения, что хуррамизм - это не антимусульманское, а, напротив, мусульманское (шиитское) течение, движение же Бабека было направлено против режима халифа ал-Мамуна, но никак не против устоев арабского Халифата2.

      Движение хуррамитов в Азербайджане имело ту особенность, что оно не возникло как-то неожиданно, причем трудно датировать его начало. Серьезное беспокойство Халифату хуррамиты здесь впервые при чинили еще в 778/9 г, но халиф Махди (775 - 785 гг.) разгромил их3. Однако, чтобы верно установить момент начала движения, необходимо раскрыть значение термина "хуррам". О его происхождении источники сохранили три версии, каждая из которых имеет своих сторонников и в историографии. Наиболее ранняя восходит к IX-X вв. и связана с населенным пунктом Хуррам близ г. Ардабиль (соврем. Южный Азербайджан). Согласно другой версии, словом "хуррам" называли того, кто предавался наслаждениям и разгульной жизни; соответственно это слово понималось как "веселый", "радостный". Третья версия связывала хуррам с именем жены Маздака, вождя народного движения в Сасанидском государстве на рубеже V-VI веков. Еще современники, по замечанию ад-Динавари (ум. ок. 895 г.), "разошлись во мнениях" о происхождении учения Бабека. Большинство мусульманских авторов, писавших об этом движении, творило значительно позже, когда заметно изменилась ситуация в регионе и хуррамитами именовали многочисленные группировки и секты, представлявшие крайнее течение в шиитском исламе4.

      Нам представляется более верным мнение, что "хуррам" связан с понятием "огонь" и восходит к среднеперсидскому "хур" - солнце, огонь. Источники, в том числе автор "Истории Бабека", не раз сообщали, что хуррамиты были огнепоклонниками (зороастрийцами)5. Сам Бабек с презрением относился к мусульманам и, поставив перед собой задачу изгнать арабов, стремился восстановить доисламские порядки. Примечательно, что вначале он носил мусульманское имя Хасан, а затем принял имя Бабек - одно из самых почитаемых в зороастрийской традиции. Вместе с тем в Южном Азербайджане находился храм огня Адургушнасп - одна из особо почитаемых святынь зороастризма, просуществовавшая до XIII века. С этой территорией традиция связывает и начальную проповедь основателя религии Зороастра6.

      Тем не менее было бы ошибочным рассматривать движение Бабека как восстание именно огнепоклонников. В VII в. сильный удар по зороастризму нанесло арабское нашествие, в ходе которого победно пришел ислам. До VIII в. исламизация покоренных народов протекала медленно и зависела от многих факторов. К тому же древняя Албания оказалась в ту пору северной окраиной мусульманского мира, и арабы, сознавая стратегическую значимость этой страны как плацдарма в их борьбе против хазар, опасного врага в Закавказье, вначале терпимо относились к местным верованиям. Жестче была политика в отношении зороастрийцев, в первую очередь многобожников. В силу социально-экономических и иных причин значительная часть местных феодалов и горожан приняла новую религию.

      Медленнее шла исламизация в сельских районах, поскольку арабы, используя в своих интересах существовавшую там систему эксплуатации, учитывали, что принятие новой религии обычно сопровождалось антихалифатскими восстаниями. В горных районах, труднодоступных для арабских войск, население продолжало исповедовать христианство и зороастризм в ортодоксальной либо сектантской формах. Там долее всего сохранялась сельская община, свободная от феодальной зависимости или же стремившаяся к былой свободе. По мере усиления феодальной эксплуатации росло недовольство крестьянства. А к концу VIII в. наметились первые признаки распада Халифата, усилились междоусобицы, так что Бабек "вырос в эпоху непрерывных смут и затруднений"7. Все это создавало благоприятную почву для антиарабского, антифеодального и антимусульманского выступления под оболочкой возврата к прежним порядкам.

      Воззрения хуррамитов были тесно связаны с учением Зороастра, но не настолько, чтобы говорить об идеологической преемственности. Ортодоксальная зороастрийская община к концу VIII в. нормализовала отношения с арабской администрацией, что привело даже к кратковременному возрождению зороастризма. В годы, когда развернулось движение Бабека, при багдадском дворе ал-Мамуна (813 - 833 гг.) шли религиозные диспуты мусульманских богословов с зороастрийскими жрецами8. Следовательно, нельзя сводить взгляды бабекитов только к зороастризму.

      Воззрения хуррамитов в большей степени связаны с еретическими течениями зороастризма - манихейством и особенно маздакизмом. Основателем первого был Мани, проповедовавший в 240 - 270-х годах и казненный по настоянию зороастрийского верховного жреца. Мани считал, что зороастризм, христианство и буддизм - это искаженная людьми одна и та же по происхождению и правильности вера. Развивая древнеиранские представления об извечной борьбе Света - добра и Тьмы - зла, манихейство впитало в себя элементы христианства и буддизма. Это была попытка создания новой, эклектической религии. Согласно Мани, мир - хаотическая смесь темных и светлых элементов, причем первые преобладают. Истинный манихей, чтобы очиститься от зла, должен отказаться от всякого материального начала, вести тихую, аскетическую жизнь и окончить ее в целомудрии9.

      Вскоре внутри манихейства возникла крайняя секта - зардуштакан, проповедовавшая, наоборот, победу сил добра над злом. Еще радикальнее учение Маздака, в прошлом миссионера зардуштаканцев. Общим у маздакитов с маиихеями было признание дуализма Света и Тьмы. В остальном они различались. У маздакитов деятельность царства Света справедлива, целенаправленна и разумна, а действия царства Тьмы несправедливы, хаотичны и неразумны. Признавая за Светом свободу выбора, маздакиты лишали Тьму такой возможности. Отсюда - идея освобождения посредством Света от сил Тьмы, чтобы добиться победы доброго начала над злым, спасти угнетенных и униженных, создать справедливое и разумно организованное общество на Земле10. Для этого предусматривалось уничтожение сословных барьеров и имущественного неравенства, что нашло в Сасанидском государстве горячую поддержку широких слоев населения. В 488 г. возникло народное движение с массовой экспроприацией у знатных и богатых "жилища, жен и имущества"11. В 529 г. оно было разгромлено, Маздак и тысячи его сторонников убиты. Уцелевшие от расправы бежали в труднодоступные районы Сасанидской державы и за ее пределы.

      В первые века ислама источники вновь заговорили о маздакитах. Их воззрения оказали влияние на оппозиционные ортодоксальному исламу учения, особенно на хуррамитов. Последние были известны на Среднем Востоке с середины VIII в. и распадались на ряд сект, имевших близкие идеологию и социальную программу. Связь между хуррамитами и маздакитами столь очевидна, что мусульманские авторы часто именовали одни и те же секты то хуррамитами, то маздакитами. Поэтому некоторые современные исследователи называют хуррамитов неомаздакитами12. Действительно, хуррамиты многое усвоили в маздакизме, в первую очередь концепцию двух противоборствующих субстанций и веру в победу добра над злом.

      Но имелись и отличия, диктуемые конкретными историческими условиями, особенно заметными в Албании, где хуррамиты, прозванные по имени своего вождя бабекитами, обладали сильными позициями. Ибн ан-Надим (ум. в 995 г.), автор одного из достоверных источников, отличает маздакитов от бабекитов: первые широко практиковали "добрые дела" и "безграничное гостеприимство", предпочитая не убивать никакого живого существа и не причинять никому зла; Бабек же "впал в ошибку", заявив, что он есть бог, и введя "в веру хуррамитов убийства, грабежи., войны и наказания, чего хуррамиты ранее не знали"13.

      Информация о социально-этическом учении бабекитов скудна, хотя ясно, что оно впитало в себя элементы маздакизма. В то же время хуррамиты заимствовали и идеи крайних шиитов: учение о возвращении на Землю былых пророков и имамов, слившееся с представлениями о переселении их душ, их обожествление, идею "благоразумного скрывания" своей веры. Последнее делалось для маскировки, во избежание преследований. Автор X в., говоря о родине Бабека, указывал: "Люди тамошних мест держатся веры хуррамитов, а это явное безверие. Они читают в мечетях Коран, но только для видимости"14. Община хуррамитов управлялась, вероятно, имамами, разрешавшими правовые вопросы, и посланниками, которые ходили от одной общины к другой, ведя пропаганду и обучая их членов.

      Скажем и о так называемой общности жен у хуррамитов, вызвавшей массу споров в историографии. Почти все восточные авторы, говоря о бабекитах, подчеркивают наличие у них общности жен и распущенность нравов. В зарубежной историографии в связи с этим делается вывод о первобытном коммунизме в бабекитской среде, а советскими учеными - о "классовой клевете" феодальных и буржуазных авторов. Первая точка зрения откровенно ненаучна, вторая же основана на ошибочной ретроспекции современных моральных представлений. Между тем в основе идеи общности жен лежат пережитки архаических форм брака и гетеризм гостеприимства15, сама же идея общности жен, как и общности имущества, через учение Маздака восходит к социальным утопиям древности. В раннее средневековье она была направлена в Сасанидском государстве против гаремов как привилегии знати. Тогда это означало личное освобождение женщины.

      Но в эпоху ислама "общность жен" у маздакитов практически никогда не осуществлялась, так что сведения восточных авторов отражают лишь историческую традицию. У бабекитов она сохранилась в виде обряда, когда раз в году мужчины и женщины устраивали праздничную ночь: при свете свечей и костров пили вино, играли на свирелях, затем гасили огонь, и каждый мужчина шел к одной из женщин, доставшейся ему по жребию16.

      Теперь о Бабеке. Он родился около 795 - 798 годов. Его отец, по-видимому, был новообращенным мусульманином из Сава да (Нижняя Месопотамия), переселившимся в район г. Ардабиль и занимавшимся торговлей растительным маслом. Вскоре он умер. Его жена Баруманд, бывшая прислугой у местного правителя Ибн Раввада, переселилась с двумя малолетними сыновьями в г. Сараб (соврем. Южный Азербайджан). Старший сын Бабек (тогда он носил еще имя Хасан), родившийся в Билалабаде, стал в юности пастухом, затем погонщиком верблюдов и с караванами исходил многие места Аррана, как ранее именовался Азербайджан17. Он многое познал в ту пору, расширил свой кругозор, повидал нищету и угнетение народных масс, роскошную жизнь феодалов.

      В 807/8 г. вновь вспыхнуло движение хуррамитов в Азербайджане, и халиф Харун ар-Рашид (786 - 809 гг.) послал "против них Абдаллаха ибн Малика во главе 10 тыс. всадников", который потопил восстание в крови18. Подросток был свидетелем этих сцен. 16-ти лет он отправился в Табриз, где стал служить у правителя города Мухаммада ибн ар-Раввада ал-Азди, а через два года возвратился к матери. Между тем хуррамиты, разбитые арабами, были оттеснены в горы и сосредоточились вокруг своей крепости Базз. Единства среди них не было, а во главе стояли два враждовавших между собой предводителя - Джавидан и Абу Имран. Судьба свела Бабека с первым.

      Бабек перебрался в Базз и стал управлять поместьями Джавидана. Вскоре в одной из стычек Джавидан, убив Абу Имрана, сам получил смертельную рану и умер. Бабек женился на его вдове, которая заявила хуррамитам, что Джавидан назначил Бабека наследником своего дела, что дух покойного вождя перешел в него и теперь победа над арабами будет возможна лишь через Бабека19. Это произошло в 816 году.

      Возглавив хуррамитов, Бабек поставил задачу "изгнать из страны арабов вместе с их религией". Он роздал своим сторонникам оружие, приказал возвратиться в их села и дома, чтобы ждать его сигнала. В назначенный день хуррамиты внезапно напали на арабов и их сторонников. Бабек послал отряды и в отдаленные от Базза районы, где также были совершены нападения на мусульман. В распоряжении Бабека было незначительное войско. Но, как только он начал военную борьбу, положение изменилось. Со всех концов Аррана к нему стали стекаться недовольные, и вскоре "число его полчищ возросло настолько, что одних всадников у него набралось 20 тысяч, не считая пехоты". По сообщению автора XI в., вначале хуррамитов было 10 тыс., затем "они увеличились до 25 тысяч"20.

      Момент для выступления был выбран удачный. Бабек пользовался поддержкой народных масс, ибо провозгласил, что он "уничтожит тиранов" и с его помощью возвысятся униженные. В результате восстание вскоре охватило и Азербайджан, и соседние области. Его движущей силой было крестьянство, к которому примкнули ремесленники и городская беднота. К хуррамитам по политическим соображениям присоединилась временно также часть феодалов. В переписку с Бабеком вступили отложившиеся от Халифата правители Табаристана и Армении, курдские эмиры. Халифат тогда был охвачен неурядицами, и халиф ал-Ма'мун лишь в 819 г. сумел послать против хуррамитов войско под командованием Иахьи ибн Му'аза ибн Муслима. Ни одна из сторон не одержала решающей победы, а в целом наступление арабов было отбито21.

      В 820 г. халиф сместил ибн Му'аза, назначив на пост командующего Ису ибн Мухаммада ибн Абу Халида и направив его с новым войском против Бабека. Тот атаковал арабов в одном из ущелий и обратил их в бегство. "И бежал Иса беспрерывно, не обращая ни на что внимания", пока один солдат "не крикнул ему: "Куда это ты, о Абу Муса?" Он ответил: "Нет нам удачи в войне с этими людьми, мы можем устрашать [только] мусульман!"22 . Тогда халиф направил против хуррамитов войско под командованием Зурайка ибн'Али ибн Садака ал-Азди, а в помощь ему послал отряд Ахмада ибн ал-Джунайда ал- Аксафи. Но победу вновь одержал Бабек, захвативший даже ал-Аксафи в плен.

      Успешные действия Бабека объяснялись и тем, что он изменил военную организацию хуррамитов, создав боеспособное и дисциплинированное войско, в основу которого положил десятеричную систему отрядор, господствовавшую на Ближнем и Среднем Востоке. Об этом свидетельствуют упоминания о старших и младших командирах23. Конница состояла из подразделений численностью от 200 до 500 человек. Каждый отряд имел свой стяг, главное знамя находилось при Бабеке. Все они были красного цвета, как и одежда повстанцев; поэтому источники часто называют бабекитов "одетые в красное", либо "краснознаменные". По нашему мнению, хуррамиты первыми в истории использовали красный цвет как символ освободительной борьбы24.

      Для управления отрядами в сражениях и на марше применялись боевые трубы, литавры и барабаны. Бабек наладил и разведку. Его лазутчики проникали даже в отдаленные гарнизоны арабов, доставляя нужные сведения, так что свои решения Вабек принимал после изучения добытой информации. При приближении противника он направлял для захвата "языка" конный отряд, а для внезапных ночных атак или неожиданных конных рейдов использовал специальные группы всадников25. Хотя хуррамиты имели конницу, основным их войском являлась пехота, поскольку главной силой движения были крестьяне. Основным же родом войск Халифата была конница. Потому Бабек, чувствуя себя увереннее в горах, предпочитал заманивать туда врага, где окружал и уничтожал его.

      В 827 г. халиф ка.правил против хуррамитов войско Мухаммада пбн Хумайды ат-Туси. Бабек, отступая, наносил неожиданные удары. Ат-Туси отбивал их. Летом 829 г. арабы подошли к горе Хащтадсар, от которой до Базза оставался лишь один переход. Именно здесь хуррамиты вступили в решающую битву. Бабек решил дать оборонительный бой, используя рельеф местности, и разделил свои силы на три части: два отряда скрыл в засаде, на склонах прилегающих с флангов гор, а сам с третьим расположился в центре, на вершине Хаштадсара. Этим он лишил противника возможности использовать численное превосходство и заставил его вести фронтальную атаку при отсутствии условий для обхода. Ат-Туси видел перед собой лишь один отряд и решился на атаку. Арабское войско построилось в две линии, основные силы сосредоточив в первой, разделенной на центр и фланги. Ат-Туси расположился с резервом во второй линии. Перейдя в атаку, арабы стали подниматься в гору, их боевые порядки расстроились, воины устали. Тут Бабек, атакуя противника сверху, опрокинул его, а внезапные удары из засады с флангов довершили разгром. Арабский полководец бросил в бой резерв, но остановить хуррамитов не сумел. Сам Ат-Туси, попав в окружение, погиб.

      Это сражение, которое произвело на халифа сильнейшее впечатление, а также новая победа Бабека в 830 г. над очередным арабским войском вызвали замешательство в Халифате26. Хуррамиты же воодушевились. Ранее Бабек вел себя осторожно, изредка посылая отряды в различные области. Теперь восстанием были охвачены не только весь албанский Арран, но и области Исфахан, Фарс и Кухистаи. Бабек изменил тактику: хуррамиты развернули решительные действия на значительном расстоянии от Базза (соврем, пров. Гилян), совершая поход на юг и к оз. Армия, где один из местных правителей предоставил в распоряжение хуррамитов свои крепости Табриз и Шахи27.

      Несколько специфичными были действия восставших в прежнем Арране, где проживало немало христиан. Местные владетели, притесняемые халифскими наместниками, перешли на сторону Бабека. А осевшие там мелкие арабские феодалы, воспользовавшись междоусобицей в Халифате и успехами хуррамитов, стали проявлять сепаратизм, игнорировали распоряжения центральной власти и сами нападали на местные христианские княжества. Вот почему по просьбе владетеля области Сюник Васака Бабек еще в 821/2 г. нанес удар арабскому эмиру Савьду ибн Абд ал-Халиду ал-Джаххафи. Когда же Васак умер, Бабек женился вторым браком на его дочери, и Сюник стал хуррамитским. Продолжая наступление, Бабек захватил области Байлакан, Арцах и Ути.

      Источники сообщают о подавлении Бабеком восстания жителей Байлакана в 826 и 830 гг., об осаде им крепости Гороз в 831 году28. Ситуация изменилась: уже не Халифат, а Бабек становился опасным для феодалов Северного Азербайджана. Наметился разрыв между главой хуррамитов и местными владетелями, временными попутчиками народного движения: добившись своих целей, они отошли от Бабека, действия которого стали угрожать их интересам. Изменилась ситуация и в Южном Азербайджане. Победы Бабека вскрыли несовершенство военной системы Халифата, когда в поход поочередно направлялись наспех собранные племенные ополчения с приданными им добровольцами или вспомогательными отрядами. Появилась нужда в профессиональных наемных воинах, вывезенных из немусульманских стран, свободных от местных связей и преданных своему предводителю.

      С 833 г. новый халиф, ал-Му'тасим (833 - 842 гг.), стал в больших количествах покупать на невольничьих рынках таких воинов, в основном тюркского происхождения, ибо, как отмечал современник событий ал-Джахиз (ум. в 869 г.), если персы превосходили все народы в искусстве управлять государством, китайцы - в ремеслах, греки - в науке, то тюрки - в военном деле29. Именно тюркские отряды, хорошо экипированные и прошедшие специальную военную подготовку, были двинуты против хуррамитов. Особенно сильной была тюркская конница на равнине, где она могла проявить свои высокие боевые качества.

      Воспользовавшись спокойствием на арабо-византийской границе, халиф ал- Му'тасим мобилизовал все ресурсы своего государства для борьбы с Бабеком. Первый удар был нанесен по сторонникам хуррамитов в Ираке и Западном Иране. В конце 833 г. в районе г. Хамадан халифское войско Исхака ибн Ибрахима ибн Мус'абы, внезапно обрушившись на них, одержало победу. Погибло около пяти тыс. бабекитов, оставшиеся в живых под предводительством Насра бежали в Византию, где перешли в христианство. Впоследствии они (14 тыс. человек) были разделены на отряды и приняли активное участие в операциях против арабских войск30.

      Далее халиф направил к Ардабилю, южнее Ленкорани (там находились его силы, задействованные непосредственно против Бабека) эмира Абу Са'ида Мухаммада ибн ал-Йусуфа с приказом "восстановить разрушенные Бабеком укрепленные пункты между Занджаном и Ардабилем" (речь шла о провинции, находящейся посредине между Рештом и Табризом) и поместить в них "гарнизоны, чтобы никто не угрожал снабжению Ардабиля". Для связи между Ардабилем и столицей Халифата Самаррой через каждые 6 тыс. м были расположены готовые в дорогу всадники с лошадьми из конюшен халифа. На холмах установили частые посты, и караульные голосом передавали сообщения о передвижении всадников с донесениями. Теперь известия из Ардабиля до Самарры доходили за четыре или даже меньше дней31.

      Летом 835 г. халиф назначил главнокомандующим войсками, ведшими боевые действия против хуррамитов, Афшина Хайдара ибн Кавуса, одного из своих наиболее удачливых полководцев. Были проанализированы предыдущие неудачи и будущий театр боевых действий. Помимо тюркской конницы, особое внимание уделили пехоте, собрав для похода различные рода войск Халифата: щитоносцев, легковооруженных стрелков, нефтеметателей, бомбометателей, инженерно-горные отряды, охранные части. Средств не жалели. Афшин получал ежедневно по 10 тыс. дирхемов, если вступал в сражение с хуррамитами, и пять тыс., если военных действий не было32. Прибыв в Ардабиль, он потребовал ускорить восстановление разрушенных хуррамитами крепостей и соорудить в опасных местах защитные валы. Затем он перенес свою ставку в Барзанд, от которого до Базза было два перехода. Арабы восстановили и улучшили крепости на линии Ардабиль - Барзанд, их караваны с оружием и продовольствием сопровождали охранные отряды33.

      Теперь Бабек был вынужден вернуться к прежней тактике ведения боевых действий. Он "хотел, чтобы дело ал-Афшина затянулось, и не вступал с ним в сражения до тех пор, пока снег не покрыл эти горы, чтобы ал-Афшин стал колебаться и, страшась сильных морозов, ушел". Хуррамиты взяли под контроль близлежащие дороги и, не ввязываясь в крупные сражения, стали применять партизанскую тактику, нападая на фуражиров и небольшие отряды, заманивая их в горы и там уничтожая. Но это не всегда удавалось; так, бабекиты во главе с Муавией, совершившие успешный рейд, на обратном пути были настигнуты и разбиты. Захваченных в плен арабы казнили, а их головы отправили халифу. То было первое настоящее поражение бабекитов, после которого их положение сразу ухудшилось34.

      От Бабека быстро отходили его недавние союзники из числа местных феодалов. Они уже сами теперь обратили оружие против хуррамитов. Особенно ощутимый удар последние получили от владетеля крепостей в Табризе и в Шахи Мухаммада ибн ал-Ба'иса, который обманным путем захватил в плен одного из полководцев Бабека, Исму ал-Курди, и услал его к халифу. Халиф "расспросил Исму о стране Бабека", и тот под пытками "рассказал ему о ее дорогах и возможных путях войны в этих местах"35. Это была важная информация, облегчившая арабам ведение боевых действий.

      В том же 835 г. близ с. Аршак произошло крупное сражение. Бабек решил напасть на большой караван с деньгами, шедший в Ардабиль. Но среди хуррамитов оказался предатель, известивший. Афшина о нападении. Арабский полководец устроил засаду. Застигнутые врасплох, хуррамиты потерпели поражение, потеряв более 1 тыс. человек, Бабек едва спасся. Однако через несколько дней хуррамиты перехватили два каравана с продовольствием, перебив охрану. Лишь третий караван с провизией прорвался и "выручил [арабское] войско"36. После этого с 836 г. Афшин методично строил или восстанавливал укрепленные пункты на подступах к Баззу. Одновременно с переменным успехом происходили стычки разведывательных отрядов. Бабек по-прежнему старался заманить врага в горы, поэтому Афшин запретил, преследуя хуррамитов, отдаляться от главных сил. Лишь однажды его приказ был нарушен, и Бабек тотчас этим воспользовался: он уничтожил тысячный отряд фуражиров, затем заманил арабское войско Буги ал-Кабира к Хаштад- сару, где разгромил его и захватил его лагерь37.

      Постепенно положение хуррамитов усложнялось. Афшин ужесточил дисциплину в своем войске и неуклонно приближался к Баззу. Зимой 836 г. восставшие понесли чувствительную утрату: погиб Тархан, один из главных военачальников Бабека, доставлявший много неприятностей арабам, Афшин давно следил за его передвижениями и, когда от своих шпионов узнал, что Тархан с незначительным отрядом "отправился в свое селение близ Хйштадсара, где собирался провести зиму", послал туда большой отряд, который, напав внезапно, уничтожил Тархана и его воинов38. Тогда Бабек перешел к частым внезапным атакам на Афшина, нанося ему людские потери, чем вынудил последнего уделять повышенное внимание сторожевому охранению. Одновременно строительные части арабов возводили укрепления и прокладывали дороги на подступах к цитадели хуррамитов.

      Сначала активная оборона позволяла Бабеку добиваться успехов. На преодоление последнего перехода к Баззу арабам потребовался год. Лишь летом 837 г. Афшин подошел к главному оплоту хуррамитов. Развернулись ожесточенные бои за крепость. Главные силы Бабека (до трех тыс. человек под командованием Адина) расположились в отдалении от крепости, на господствовавшей над местностью горе, что позволяло им контролировать дорогу к Баззу. В крепости же вместе с Бабеком осталось около 600 бойцов и 3,5 тыс. женщин, детей и стариков. Поскольку Адин должен был принять на себя главный удар, Бабек провел подготовительные мероприятия. Часть отрада расположилась у подножия горы в засаде, а выше хуррамиты отрыли глубокие ямы, чтобы преградить путь коннице; непосредственно перед отрядом расставили повозки с камнями.

      Узнав о засаде, Афшин решил вначале уничтожить отряд Адина и только потом атаковать Базз. В ночь перед сражением он послал около тысячи пеших стрелков, чтобы скрытно занять гору в тылу отряда, и направил тюркскую конницу Башира в долину, к. подножию горы, чтобы уточнить место засады. Утром главные силы арабов выступили из лагеря. Отряд Башира выполнил задание, так как хуррамиты, находившиеся в засаде, раньше времени обнаружили себя. Арабы окружили отряд Адина, но атака не удалась, поскольку всадники попадали в глубокие ямы. Зарыв ямы, арабы вновь начали наступление. Тогда хуррамиты пустили вниз повозки с камнями. Нападавшие расступились, и повозки без толку скатились вниз. Афшин отдал приказ об общей атаке, а с тыла на Адина обрушились стрелки. Бабек попытался спасти положение, начав переговоры с Афшином, но было уже поздно39.

      Уничтожив отряд Адина, арабы двинулись на штурм Базза и ворвались в крепость. Хуррамиты дрались отчаянно: это было "сражение, подобного которому никто не видел, сражались в домах и в садах". Афшин вводил в бой свежие силы, включая нефтеметателей. 26 августа 837 г. Базз пал. В руки арабов попали свыше 3300 хуррамитов, в основном женщины, дети и старики, в том числе 17 сыновей от разных жен, 23 дочери и невестки Бабека. Одновременно были высвобождены находившиеся в крепости 7600 пленных мусульман. Бабек, его брат, главная жена, один из сыновей и несколько хуррамитов бежали в горы. Известие об этом вызвало у Афшина опасения, что Бабек "закрепится в какой- либо крепости на какой-нибудь из неприступных гор", после чего присоединятся "живущие в той стороне", а также "остатки его войска", он возвратится на старое место и снова начнет свое дело. Поэтому полководец перекрыл пути на север и, сообщив феодалам Азербайджана и Армении о бегстве Бабека, "приказал наблюдать за дорогами в своих областях, никого не пропускать и задерживать для опознания"40.

      Бабек стремился добраться до границ Византии, с императором которой у него была ранее переписка, причем последнее послание с просьбой о скорейшей помощи он отправил накануне падения Базза. Император Феофил действительно послал на восток большое войско, но опоздал. В разгар поисков Бабека из столицы Халифата прибыл гонец с посланием от халифа, который даровал главе хуррамитов пощаду. Афшин был обескуражен этим обстоятельством и послал в горы к Бабеку двух пленных хуррамитов, которые могли знать о местопребывании вождя. Они вместе с посланием халифа взяли с собой письмо сына Бабека. Тот сообщал отцу "о новой обстановке, прося его возвратиться за пощадой, ибо это безопаснее и лучший выход".

      Ознакомившись с письмом, Бабек в гневе убил одного из посланцев и, не распечатав послания халифа, вручил другому посланцу письменный ответ сыну: "Если бы ты последовал за мной, ты был бы наследником династии, ибо преемственность перешла бы к тебе... Но ты из такой породы, из которой не выходил ни один приличный [человек], и я объявляю, что ты не мой сын, ибо гораздо лучше прожить один день вождем, чем сорок лет [цифра 40 имела на Востоке символическое значение. Но не исключено, что Бабек имел в виду и себя, ибо ему тогда действительно было около 40 лет. - А. Ю .] подобно жалкому рабу"41.

      Бабек скрывался в ущелье до тех пор, пока не кончились съестные припасы. Стоило ему покинуть убежище, как показались арабы. Бабек с братом и теперь спасся, однако через некоторое время был выдан своим бывшим союзником, приютившим его, местным правителем Сахлем ибн Сумбатом. За предательство этот феодал получил от халифа золотой пояс, почетное платье и пост правителя области. В сентябре 837 г. Бабека с братом доставили к Афпишу в Барзанд, а в январе 838 г. привезли в Самарру. Там после пыток и краткого допроса Бабек был четвертован. По сообщениям источников, он поразил всех своей исключительной выносливостью и мужеством: когда ему отрубили правую руку, Бабек "измазал свое лицо кровью и рассмеялся, чтобы показать людям, что отсечение руки не причинило ему боли и дух его ничего не почувствовал". Ни единого стона не издал под пытками и его брат Абдаллах42. Так окончил свою жизнь "герой своего времени и храбрец, которого страшились в Халифате".

      Победа над Бабеком "явилась величайшей победой ислама, и день его плзнения стал днем праздника у мусульман". По данным средневековых авторов, за 20 с лишним лет восстания бабекиты перебили от 225 до 500 тыс. арабских воинов, количество же последователей Бабека лишь в Азербайджане доходило до 300 тыс. человек43. Цифры, конечно, преувеличены, но они отражают масштабность освободительной борьбы хуррамитов. Несмотря на разгром хуррамитов и гибель Бабека, их идеи по-прежнему были популярны, особенно среди крестьян. Вооруженная борьба против Халифата длилась, то затухая, то разгораясь, с перерывами до начала X века.

      В движении Бабека можно выделить три этапа. Первый, с 816 по 829 г., - начальный, когда в ходе оборонительных сражений с силами Халифата была существенно изменена военная организация хуррамитов и создано боеспособное войско. После победы над арабами в 829 г. начался второй этап. Действия хуррамитов приобрели наступательный характер на значительном удалении от Базза. 833 г. открыл заключительный этап движения. Хотя народно-освободительная война Бабека, "как и все массовые движения средних веков", велась "под религиозной оболочкой", за нею "скрывались весьма осязательные мирские интересы"44. Она расшатала устои Халифата, ускорив его распад в дальнейшем, и таким образом способствовала освобождению ряда народов Востока от арабского ига.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. См. Ибн ан-Надим. Перечень. Бейрут. 1964, с. 343 (на араб, яз.); Абд ад-Мухсин'Атыф Салям. Восстание бабекитов и его отражение в арабской литературе. Каир. 1969 (на араб, яз.); Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв. Баку. 1965, с. 31 - 33, 223 - 337; Азилов Э. З. Отражение движения хуррамитов в арабской поэзии IX в. Автореф. канд. дисс. Баку. 1974.
      2. Ал - Азиз Х. К. Бабекиты, или восстание азербайджанского народа против Аббасидского халифата. Бейрут. 1974 (на араб, яз.); Пармун М. Великий муж, великая доблесть. Бабек хуррамит. Тегеран. 1976 (на фарси); Rekaya M. Hurram-did et les mouvement hurramites sous les Abbasides. - Studia Islamica, 1984, N 60.
      3. Ат-Табари. История пророков и царей. Т. 8. Каир. 1966, с. 143 (на араб, яз.); Сиасет-намэ. М. - Л. 1949, с. 224.
      4. Буниятов З. М. О термине "хуррам". - Известия АН АзССР, Серия общественных наук, 1959, N 3, с. 45 сл.; Ад-Динавари. Книга связных рассказов. Каир. 1960, с. 402 (на араб, яз.); Ае-Наубахти ал-Хасан ибн Муса. Шиитские секты. М. 1973, с. 93 - 99, 147; Мухаммад ибн'Абд ал-Каримаш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах. (Китаб ал-милах ван-ихал). Ч. 1. М. 1984 с. 135- 137, 153 - 154, 223, 232.
      5. Мутаххар Ал-Макдиси. Книга творения и истории. Т. I. Париж. 1899, с. 143 (на араб, яз); Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 342, 343; ал-Багдади. Различие между сектами. Каир. 1910, с. 251 (на араб, яз.); Ибн ал-Асир. Полный свод по истории. Т. 5. Бейрут. 1980, с. 184 (на араб. яз.).
      6. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9. Каир. 1968, с. 29, 50; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 239, 245; Al-Magoudi. Les prairies d'or. Т. 7. P. 1873, p. 130; Касу мова С. Ю. Южный Азербайджан в III-VII вв. (проблемы этнокультурной и социально-экономической истории). Баку. 1983, с 101 - 115; Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М. 1987, с. 149 - 152.
      7. Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 87 - 91, 239; Петрушевский И. П. К истории маздакитов в эпоху господства ислама. - Народы Азии и Африки, 1970, N 5, с. 74; Ад-Динавари. Ук. соч., с. 402.
      8. Фрай Р. Наследие Ирана. М. 1972, с. 335 - 338; Бойс М. Ук. соч., с. 185 - 186.
      9. Бойс М. Ук. соч., с. 136 - 137; История Ирана. М. 1977, с. 110 - 111.
      10. Колесников А. И. Идеология маздакизма и народные движения VIII- IX вв. в Иране. - Общественные движения и их идеология в добуржуазних обществах Азии. М. 1988, с. 94 - 96; Петрушевский И. П. Ук. соч., с. 77.
      11. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 2. Каир. 1961, с. 92 - 93.
      12. Нафиси С. Герой Азербайджана Бабек Хуррамдин. Баку. 1960, с. 14 (на азерб. яз.); Грюнебаум Г. Э. фон. Классический ислам. Очерк истории (600 - 1258). М. 1986, с. 84.
      13. Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 343.
      14. Ал - Истахри. Книга путей государств. Тегеран. 1961, с. 167 (на фарси); Ал-Багдади. Ук. соч., с. 252; Сиасет-намэ, с. 188.
      15. Петрушевский И. П. Ук. соч., с. 79.
      16. Толстов С. П. Древний Хорезм. М. 1948, с. 337; Ал-Багдади. Ук. соч., с. 2 - 52; Абу-л-Музаффар ал-Исфара'ипи. Разъяснения в религии. Каир. 1940, с. 62 (на араб. яз.).
      17. Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 343; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 54; Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6. Париж. 1919, с. 114 - 115.
      18. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 339; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 128; Сиасет- намэ, с. 224.
      19. Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 115 - 116; Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 343; Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 556; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 184.
      20. Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 116; Сиасет-намэ, с. 225.
      21. Ибн ар-Надим. Ук. соч., с. 343; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 246 - 247; Ад-Дивавари. Ук. соч., с. 402; Ал-Йа'куби. История Т. 2. Бейрут. 1960, с. 462 (на араб, яз.); ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 576; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 196.
      22. Ал-Йа'куби. Ук. соч., с. 462 - 463; см. также: ат -Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 580; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 204.
      23. Ал -Йа 'куби. Ук. соч., с. 463; ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 601; т. 9, с. 12, 28, 29 сл.; Йбн ал-Асир. Ук. соч., с. 208; Гардизи. Украшение известий. Тегеран. 1969, с. 78 (на фарси).
      24. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 143; т. 9, с. 30, 31, 33, 34 сл.; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с 241; Ибн ан-Надим. Ук. соч., с. 342; Сиасет-намэ, е. 224; Вторая записка Абу Дулафа. М. 1960, е. 37; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 238.
      25. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с 12, 14, 25, 26, 36; Ибн ал - Асир. Ук. соч. с 234, 235.
      26. Ал-Йа'куби. Ук. соч., с. 463; ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 619, 622; Сиасет-намэ, с. 225; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 217 - 218; Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Ереван. 1984, с. 164; Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 248; Ад-Динавари. Ук. соч., с. 402.
      27. Ал-Балазури. Книга завоевания стран. Каир. 1957, с. 405 (на араб, яз.); ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 12; ал - Йа'куби. Ук. соч., с. 473.
      28. См. подробнее: Буниятов З. М. Азербайджан в VII-IX вв., с. 250 - 252.
      29. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 8, с. 667 - 668; Абу Мухаммад Ахмад ибн А'сам ал-Куфи. Книга завоеваний. Баку. 1981, с. 70; Сиасет-яамэ, с. 225 - 226; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 231; Гусейнов Р. А. Сирийские источники XII- XIII вв. об Азербайджане. Баку. 1960, с. 44 - 45; Буниятов З. М. Бабек и Византия. - Доклады АН АзССР, т. XV, 1959, N 7, с. 613 - 616.
      30. Ebu Osmaa'Amr b. Bahr el-Cahiz. Hilafet ordusunun menkibleri ver turkler'm faziletleri. Ankara. 1967, с 80, 82.
      31. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 11, 52; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 234; ал- Балазури. Ук. соч., с. 404.
      32. Ал-Куфи. Ук. соч., с. 77; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 54; Мутаххар ал- Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 117.
      33. Ал-Куфи. Ук. соч., с. 71; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 11; Ибн ал-Асир. Ук., соч., с. 234; Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Баку. 1986 с. 107.
      34. Ал - Куфи. Ук. соч., с. 72; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 11 - 12; Ибн ал- Асйр. Ук. соч., с. 234.
      35. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 12; ал-Йа'куби. Ук. соч., с. 473; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 234.
      36. Ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 14 - 15; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 235.
      37. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9, с, 23 - 27; Ибн ал-Асйр. Ук. соч., с. 237 - 238.
      38. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9, с- 28; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 239.
      39. Ат - Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 42 - 44, 54; ад - Динавари. Ук. соч. с. 403 - 404; Ибн ал - Асир. Ук. соч., с. 242 - 243; Ал - Куфи. Ук. соч., с. 73.
      40. Ад-Динавари. Ук. соч., с. 404; Ат-Табарж Ук. соч. Т. 9, с. 44 - 45, 55; ал-Куфи. Ук. соч., с. 73 - 74; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 243, 247; ал-Йа'куби. У к. соч., с. 474; Al-Macoudi. Op. cit., pp. 124 - 125.
      41. Буниятов З. М. Бабек и Византия, с. 615 - 616; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 45 - 46; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 244; ал - Куфи. Ук. соч., с. 74.
      42. Ал-Куфи. Ук. соч., с. 75 - 76; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 47 - 50, 53; Ибн ал-Асир. Ук. соч., с. 244 - 245, 247; Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 118; Абу Али аль-Мухассин ат-Танухи. Занимательные истории и примечательные события из рассказов собеседников. М. 1985, с. 61 - 62; Сиасет- намэ, с. 227.
      43. Ибн Тагри-Бирди. События эпохи на протяжении дней и месяцев. Т. 1. Беркли. 1930, с. 657 - 658 (на араб, яз.); Мутаххар ал-Макдиси. Ук. соч. Т. 6, с. 117 - 118; ат-Табари. Ук. соч. Т. 9, с. 55; ал - Багдади. Ук. соч., с. 268; ал- Мас'уди. Книга наставления и пересмотра. Лейден. 1967, с. 353 (на араб. яз).
      44. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 22, с. 468.

      Вопросы истории. - 1989. - № 12. - С. 134-144.
    • Харальд Прекрасноволосый
      Автор: Сергий
      Цитируется по книге:
      Гвин Джонс "История викингов"(Часть II. Глава 2)

      К концу V в., когда завершилась эпоха переселения, к югу от Халогаланда существовало множество отдельных сообществ: их членов объединяли общие интересы, совместное судопроизводство, и отправление религиозных обрядов, и верховная власть некоторого правителя, каким бы титулом он ни назывался. Городищи, разбросанные по всей территории Норвегии и Швеции и датируемые 400-600 гг., – наглядное подтверждение того, что людям приходилось защищать себя и свои земли силой оружия, а это неизбежно вело к усилению власти военных вождей. Прибыль от торговли и богатые залежи железа, которое можно было превратить в ремесленные или сельскохозяйственные приспособления или оружие, доставалась самым сильным, решительным и алчным. Повсюду находились люди или целые семейства, выделявшиеся среди других богатством, обширными владениями, воинским искусством, разбойной удачей или просто всепобеждающим стяжательством. Добром или силой они добивались от своих соседей покорности и поддержки, предоставляя им взамен покровительство и защиту. Их властью совершались обряды и исполнялся закон. Иногда эти местные властители – конунги или ярлы – договаривались о некотором обязательном кодексе поведения, служившем на благо всего сообщества. Для начала из нескольких соседских семейств возникали простейшие административно-территориальные объединения byg? (дат. by) – поселения. Чтобы как-то регулировать отношения внутри byg? требовался специальный орган. Эту роль исполнял тинг, следивший за соблюдением законов и защищавший права свободных людей. На тинге разбирались распри, назначалась вира или выносилось решение о признании виновного вне закона. Несколько byg?ir нередко объединялись для обороны и судопроизводства; эти более крупные территориально-политические образования (hera? fior?ungr, fylki и т. п.), в свою очередь, составляли «королевства», в названиях которых часто присутствуют элементы – rike, – land, – mark, указывающие на их происхождение. В эпоху викингов правителям Вестфольда удалось собрать из этих разрозненных мелких королевств некое подобие единой Норвегии.
      Процесс объединения шел долго и стоил немалой крови: смешно ожидать, чтобы местные вожди, ярлы и конунги поступились своей властью ради какой-то неведомой цели, – да и будучи понятой, едва ли она вызывала у них одобрение. Они дрались за добычу и землю, за торговые прибыли, за славу, в исполнение мести и потому, что так делали их отцы и деды. Королевства рождались или исчезали. Мимолетные тени этих правителей мелькают в «Саге об Инглингах» – симпатичные или зловещие их смутные образы возникают перед нашим взором, чтобы снова кануть в небытие. Их мир – скорее мир легенд и сказок, нежели реальной истории, и ко всему, что сообщается о них в письменных памятниках XII-XIII вв., следует относиться с большим подозрением. Олав Лесоруб расчистил и выжег лес вокруг озера Венир, назвал этот край Вермланд и правил там, пока его подданные не принесли его в жертву Одину за урожай. Хальвдан Белая Кость создал могущественное королевство, куда входили Раумарике, Хадоланд, большая часть Хейдмёрка, Вестфольд и шведский Вермланд; он умер в глубокой старости и погребен в кургане в Скирингссале. Эйстейн, его сын, правил в Вестфольде, пока по вине некоего колдуна рея проплывавшего мимо корабля не сбросила его за борт во время морского похода. Эйстейна похоронили в Борро; там же погребен его сын Хальвдан Щедрый на Золото и Скупой на Еду. Все эти персонажи смутно маячат в утренних сумерках мира, на заре истории. Фигура Гудрёда, Конунга Охотника, вырисовывается яснее у границ исторического прошлого, поскольку он был отцом Хальвдана Черного и дедом Харальда Прекрасноволосого, но и он остается все же по ту ее сторону. О Гудрёде рассказывается, что этот властный человек после смерти своей первой жены захотел взять в жены Асу, дочь конунга Агдира. Получив отказ, он напал на Агдир, убил отца Асы и ее брата, захватил большую добычу, а саму Асу увез с собой. У них родился сын, которого назвали Хальвдан. Когда мальчику исполнился год, Гудрёд умер: некий человек ударил его, пьяного, в темноте копьем. Убийцей был слуга Асы, и та не стала скрывать, что это она его подослала. Все эти события происходили (если вообще происходили) в 840 г. Ни Олав, Альв Гейрстадира, сын Гудрёда от первого брака, ни Хальвдан Черный, сын Гудрёда и Асы, не стали ей мстить. Считается (впрочем, все здесь только предположения), что именно эта сильная и властная женщина похоронена в корабле в княжеском кургане Усеберга; там находились также сани и повозка, рабыня, четыре собаки, пятнадцать лошадей, гребень, булавки, нож для еды, кадки для яблок и воды, веретено, ножницы, лопаты, навозные вилы – словом, все, что подобало взять с собой в иной мир жене конунга в IX в. Олав, сын Гудрёда, наследовал отцовское королевство, но, как говорит сага, ему не было удачи и в конце концов под его властью остался только Вестфольд. У Олава был сын, конунг Рёгнвальд, носивший прозвище Достославный; скальд Тьодольв сложил в его честь «Перечень Инглингов» , но, как ни странно, Рёгнвальд – единственный из Инглингов, о ком Тьодольв не сообщает практически ничего: ни как он заслужил свое почетное прозвище, ни как он умер, ни где он погребен. Снорри, обычно столь изобретательный, молчит, как и его источники, и нам остается только заключить, что будущее Норвегии было предопределено и связано с конкретным человеком – сыном Асы, Хальвданом Черным.
      Говоря о нем, мы по-прежнему остаемся в области легенд и вынуждены выискивать по крупицам подлинные факты. Как многие легендарные герои, он воспитывался в чужой земле: Аса, безопасности ради, отвезла его в королевство своего отца, в Агдир. В восемнадцать лет он стал конунгом Агдира, а позднее получил восточную часть Вестфольда от брата Олава. Если признавать Хальвдана Черного историческим персонажем, нельзя не отдать должное его честолюбию и решительности, ибо он немедленно пошел войной на соседних конунгов, правивших в Вингульмарке, Раумарике, Хейдмёрке, Гудбрансдале, Тотне и Хадоланде. Второй его женой была Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя, конунга Хрингерике, и со временем, видимо, история этого брака обросла массой фантастических подробностей. В «Круге Земном» рассказывается, что Рагнхильд похитил берсерк Хаки, убивший перед этим ее отца. Хаки собирался жениться на ней, но благородный Сигурд, до того как пал в схватке, успел убить двенадцать людей Хаки, а самому ему нанес три серьезные раны и отсек руку. Хаки пролежал в доме целую зиму, ожидая, пока заживут его раны, и предвкушая свадьбу. Но в одно прекрасное утро Хальвдан Черный, который узнал обо всем, что случилось, призвал к себе своего слугу – Харека Волка – и велел ему отправиться к Хаки. «Привези мне Рагнхильд, дочь Сигурда Оленя» , – сказал он. Харек снарядился в поход, окружил усадьбу Хаки, потом ворвался в его покои, освободил Рагнхильд и ее брата Гутхорма, захватил немало добра, а усадьбу поджег. Хаки уцелел и пустился в погоню. Спасенных брата с сестрой посадили в роскошную повозку с шатром, и она понеслась через замерзшее озеро. Хаки же, оказавшись на берегу и поняв, что потерял все: славу, деву, руку и надежду отомстить, – воткнул рукоять меча в лед, навалился на острие и умер. Хальвдан увидел издалека повозку под шатром и повелел готовить пир, на который созвал всех людей из округи. И на этом пиру, по доброй сказочной традиции, он взял в жены спасенную дочь конунга. От этого брака родился Харальд, прославивший Норвегию. Согласно «Саге о Хальвдане Черном» «Круга Земного» , Рагнхильд была племянницей Тюры Спасительницы Дании, жены Горма Старого, но хронологические выкладки говорят против этого. Хальвдан – первый из конунгов, удостоившихся отдельной саги в «Круге Земном» и «Красивой коже» . Сага эта короткая, а если пытаться выкопать в ней исторические факты, материала оказывается и того меньше, поскольку во второй части Снорри основывался исключительно на легендах и собственных фантазиях. Тем не менее мы вполне можем признать, что Хальвдан был воинственным, жадным до богатства и славы, умным и сильным правителем Вестфольда. Превосходил ли он могуществом всех своих псевдоисторических предшественников – вопрос спорный: Снорри, наш главный свидетель по этому вопросу, постоянно обращает свои взоры на Харальда Прекрасноволосого, и слава сына бросает отблеск на отца. Как сообщает сага, Хальвдану было сорок лет, когда он умер, случайно утонув в озере.
      Харальду тогда исполнилось десять. Его биография также щедро приукрашена легендами; однако он настолько важная фигура в истории Норвегии, что мы постараемся все же разглядеть подлинное содержание за красивыми пассажами «Круга Земного» и отделить в них правду от маловероятных подробностей. Начало достаточно обычное. Матери Харальда открылось в сновидении (32), что ее род будет подобен могучему древу с красными корнями, зеленым стволом и белыми ветвями, чьи ветви раскинулись над всей Норвегией и даже иными землями. Однако в первые годы королевству и самому Харальду, вероятно, грозили немалые опасности. Главными противниками юного конунга, а точнее, брата его матери Гутхорма, исполнявшего роль регента, стали бывшие враги Хальвдана Черного, увидевшие в сложившейся ситуации возможность вернуть себе независимость и свои прежние владения. Кипели битвы, конунги гибли, королевства отходили под власть победителя – и в конце концов Харальд оказался правителем весьма расширившегося Вестфольда, включавшего Хрингерике, Хейдмёрк, Гудбрансдаль, Хадоланд, Тотн, Раумарике и северный Вингульмарк.
      Каковы бы ни были его желания прежде, теперь в сердце Харальда горело одно честолюбивое стремление. Норвегия, несмотря ни на что, была единой страной. Дания, имевшая тесные и далеко не всегда безобидные связи с Виком, с ее опытом создания единого королевства, являла собой заманчивый пример для такого гордого и решительного человека, как Харальд. Сами норвежцы, в том числе родичи Харальда, скажем, Олав-Амлайв, успешно отвоевывали себе королевства за западным морем, на Британских островах; а дома примером ему мог служить его отец и – дальше на севере – ярлы Трандхейма. В отличие от Вестфольда их родной Малангенфьорд (совр. Тромсё), лежащий на 69° северной широты, – не самое подходящее место для удовлетворения собственных амбиций, но они рассчитали верно. Европе нужны были меха, шкуры, корабельные канаты, китовый ус и птичий пух, а у них все это имелось в избытке; единственное, что требовалось, – это обеспечить безопасную доставку груза на долгом пути из Бьярмаланда и Халогаланда в Скирингссаль, Хедебю и дальше на юг. Деятельное и дальновидное семейство, стремившееся обезопасить морские пути, стало с этой целью распространять свое влияние на побережья, и в IX в. обосновалось в устье Трандхеймфьорда. Интересы местных жителей вполне совпадали с их собственными, и выходцы из Малангенфьорд а без особых усилий стали властителями этой области. Возможно, они рассчитывали получить в свое распоряжение весь Трёндалёг, с тем чтобы, получая необходимые ресурсы для защиты южных торговых путей от охоты на морских млекопитающих и пушных зверей на севере, одновременно заручиться поддержкой трендов. Имел ли Хакон сын Грьотгарда шансы выйти победителем в неизбежном столкновении с морскими конунгами Вестланда, сказать трудно. Но сложилось так, что два могущественных норвежских правителя договорились между собой: Хакон упрочил свои позиции в Трёндалёге и был поставлен ярлом Хладира и в обмен на это признал главенство Харальда (что, впрочем, не влекло за собой никаких особых обязательств). Вскоре Харальд взял в жены дочь Хакона, немало обогатив и без того не бедное семейство своего тестя, после чего свободно мог пойти войной на западные викингские королевства. Забегая вперед, нельзя не отметить, что Харальд таким образом поддержал и возвысил основных соперников династии Инглингов, которые стали главной преградой объединению Норвегии под властью его наследников, и подтвердил особый статус трендов, долго еще остававшихся самыми мятежными и несговорчивыми обитателями королевства.
      Долгую и трудную военную кампанию против Вестланда Харальд вел в несколько этапов. Он кое-как объединил под своей властью Вик и успокоил Трёндалёг, но теперь ему предстояло встретиться лицом к лицу с воинственными вождями и потомственными мореходами, чьи отцы и деды также бороздили бурные воды и собирали дань с чужеземцев и своих соплеменников. Они готовы были драться не на жизнь, а на смерть. Харальду пришлось выдержать несколько жесточайших схваток, прежде чем он добрался к месту главного сражения в Хаврсфьорде. Эта морская битва – одна из самых значимых в истории средневековой Скандинавии. Объединенное войско конунгов и ярлов юго-запада встретилось с поджидавшим его флотом Харальда в маленьком фьорде к западу от Ставангра. Не в первый раз Харальд опередил своих врагов. Бой был долгим, жестоким и принес большие потери обеим сторонам, но Харальд вышел из него неоспоримым победителем. «Круг Земной» , «Сага об Эгиле» (возможно, написанная тем же автором), «Песнь о Харальде» , которую иногда еще называют «Речи Ворона» , сообщают много подробностей этого сражения: как был убит Торир Длиннолицый и все люди на его корабле; как Кьотви Богатый бежал на островок, где можно было защищаться, а его дружина, закинув щиты на спины, беспорядочно отступала в Ядар. Неоднократно делались попытки установить точную дату битвы. Традиционные датировки называют годом рождения Харальда 850 г., сражение в Хаврсфьорде соотносят с 872 г., а смерть Харальда – с 932 г. Они опираются на сведения «Книги об исландцах» Ари Мудрого: этими сведениями пользовался Снорри Стурлусон в начале XIII в., и на них же опирался, строя свою хронологию, такой авторитетный исследователь, как Гудбранд Вигфуссон. Современные историки полагают эти даты слишком ранними. Кут дает 865-870 гг. в качестве даты рождения Харальда, 900 г. для Хаврсфьорда и 945 г. как начало правления Хакона Воспитанника Адальстейна (Хакона Доброго), изгнавшего избранного Харальдом наследника – Эйрика Кровавая Секира. Однако большинство исследователей сходятся на том, что битва в Хаврсфьорде произошла до 900 г., но не ранее 885 г., то есть во второй половине правления английского короля Альфреда Великого (33).
      Но хотя после Хаврсфьорда самые опасные враги Харальда если и остались в живых, то бежали, ему еще рано было подстригать и расчесывать свои волосы и почивать на лаврах. К тому времени викинги уже по крайней мере полвека хозяйничали в землях Западной Европы; в частности, основали поселения на Британских островах; однако, согласно северной традиции, именно после разгрома в Хаврсфьорде многие норвежцы бежали от притеснений конунга Харальда на Шетландские, Оркнейские и Гебридские острова и стали практиковать «викингство наоборот» . Те, кто раньше проводил зимы дома, в Норвегии, а летом совершал набеги в Британию и на острова Атлантики, теперь переселились в более западные земли и оттуда плавали за добычей к берегам своей бывшей родины. Какое-то время Харальд пытался бороться с этой новой напастью, патрулируя острова и шхеры Вестланда, но против быстроходных кораблей, отнюдь не стремившихся вступать в битву, подобные меры оказались безрезультатными. Тогда в полном соответствии со своим характером и жизненными принципами он решил уничтожить сам источник зла и отправился с флотом на атлантические острова, где обосновались его враги, учинив там кровавую резню. Говорится, что Харальд разорил Шотландию, а затем отправился на юг на остров Мэн, но северные источники в описании этого похода сильно расходятся, а кельтские едва ли заслуживают доверия (34). Истребив своих врагов на Шетландских и Оркнейских островах, Харальд объявил себя властителем этих земель, а затем передал их семье ярла Рёгнвальда из Мера. Первым ярлом Оркнейских островов стал брат Рёгнвальда, Сигурд, прославившийся в набегах на Шотландию, вторым – Эйнар, незаконнорожденный сын Рёгнвальда. Этот безжалостный, умный, одноглазый, архитипический резатель торфа, к тому же посредственный поэт, якобы пользовался в своем одале (35) не меньшими правами, чем Харальд в Норвегии.
      В источниках Харальд Прекрасноволосый с этого момента именуется «конунгом Норвегии» , но этот титул не должен вводить нас в заблуждение. На севере мало интересовались тем, кто и как правит в дальних южных краях, и для жителей внутренних восточных областей все атрибуты Харальдовой власти мало что значили. Но несомненно он был конунгом в Норвегии, прежде не знавшей правителей такого масштаба, и единовластным повелителем в прибрежных районах. Уже тот факт, что он оставался у власти более полувека, свидетельствует об исключительных качествах Харальда как властителя и его заслуженно высокой репутации. О его методах правления известно довольно мало, и большинство сведений требуют тщательного осмысления. Снорри сообщает, что повсюду в завоеванных землях Харальд присваивал себе наследственные владения, и все бонды должны были платить ему подать. В каждом фюльке он сажал ярла, в обязанности которого входило поддерживать закон и порядок и собирать взыски и подати, одну треть от которых он брал на свое содержание. У каждого ярла было четыре или более херсира; и если ярл поставлял конунгу шестьдесят воинов, херсир поставлял двадцать. Кроме того, Харальд настолько увеличил дани и подати, что его ярлы жили богаче, чем прежние конунги, и многие знатные люди пришли к нему и стали его людьми.
      Однако едва ли можно поверить, что Харальд создал подобную систему управления. Снорри исходя из знакомых ему реалий XIII в. и интерпретирует куда более запутанную ситуацию 900 г. совершенно неправильно. Нет сомнений, конунгу Харальду требовались ресурсы и он не слишком церемонился, добывая их. Определенно, он не стеснялся использовать всех и всё к своей выгоде, но едва ли стоит верить исполненным неприязни пассажам поздней исландской «Саги об Эгиле» : «Все бонды должны были стать зависимыми от него держателями земли, лесорубы и солевары, рыбаки и охотники – все они также были обязаны повиноваться ему» . Скорее всего, речь шла о штрафах, а не об обязательной плате за владение землей. И в другом месте в том же духе: «Конунг Харальд присвоил в каждом фюльке наследственные владения и всю землю, заселенную и незаселенную, а также море и воды» (36). Нет ничего неожиданного в том, что Харальд отбирал земли у своих врагов, а с тех, кто хотел остаться при своем, требовал большую виру. Также неудивительно, если он постоянными поборами подрезал крылышки возможным противникам, а военные победы позволяли ему делать все это с невиданным размахом. Однако кажется совершенно невероятным, чтобы могущественные землевладельцы IX в. согласились поступиться хоть в какой-то мере своими правами на одаль. Харальд был человеком сильным и деятельным, жадным до богатства, но ему ведомы были сострадание и чувство справедливости. Намеренно обобрав поначалу тех, кого он хотел наказать, в дальнейшем конунг пользовался другими источниками дохода. Богатые торговцы мехами с севера и все, кто вез товар из Исландии, платили ему дань; его наследственные владения были весьма обширны, а в вестландских усадьбах, где он жил на старости лет, он получил в свое распоряжение не только земли и сидевших на них людей, но и сокровища, добытые несколькими поколениями викингов у себя дома и за морем.
      Но и помимо этого, у Харальда были причины переселиться из Вестфольда в прославленные викингские земли на юго-западе: он разумно хотел, чтобы тамошние обитатели чувствовали над собой твердую руку. Конунг жил большую часть времени в Эгвальдснесе на острове Кёрмт, но нередко отправлялся сушей или морем в прочие свои владения. За ним следовали его люди – мастерство скальдов и воинов Харальда, равно как и та роскошная жизнь, которую он вел, быстро стали легендой. В других фюльках правили его друзья, родичи или местные вожди, которые по тем или другим соображениям признавали его своим повелителем. Некоторые из этих связей оказались непрочными и оборвались с его смертью. Самыми знаменитыми из ярлов Харальда были Хакон, сын Грьотгарда, державший Трёндалёг, и Рёгнвальд, ярл Мера, который сначала выступил против Харальда, но затем принял его сторону. Трое из сыновей Рёгнвальда оставили след в норвежской истории: Торир, ставший после отца ярлом в Мере, Эйнар – ярл Оркнейских островов и, согласно исландской традиции, могучий Хрольв Пешеход, первый герцог Нормандии.
      Простые обитатели этих более-менее самостоятельных провинций продолжали заниматься своими делами: землепашцы сеяли хлеб, скотоводы пасли скот, торговые люди торговали, кузнецы ковали орудия для мирного труда и оружие, женщины пряли и ткали. Распорядок жизни определялся местными обычаями и законами, провозглашавшимися на тингах, значение которых еще более возросло. Судя по всему, в Норвегии к тому времени было три главных тинга: во всех землях вокруг озера Мьёса в восточном норвежском Упплёнде признавали законы Эйдсиватинга; жители Трёндалёга собирались каждый июнь на тинг в Эйраре в устье реки Нид; и, наконец, самый известный из трех – хотя бы потому, что его законы послужили прообразом для исландских, провозглашенных в 930 г., – Гулатинг в окрестностях Согнфьорда, куда съезжались обитатели Согна, Хердаланда и Фьордов. По крайней мере два из них существовали и до Харальда, а возможно, и все три; но Гулатинг занял свое особое место в норвежской истории во многом благодаря тому, что конунг широко использовал его в своих попытках обуздать Вестланд. «Законом строятся королевства, беззаконием рушатся» . «Нарушив закон, нарушаешь мир» . Харальд всячески заботился о повышении авторитета областных тингов, поскольку был заинтересован в стабильности, которую они приносили в повседневную жизнь. Право тинга провозглашать правителя, выражая публичное одобрение, Инглинги использовали на благо себе вплоть до конца эпохи викингов.
      Во времена Харальда получила распространение еще некая практика, ставшая основой для соответствующих норм в более поздних кодексах. Ее принципы постепенно разрабатывались и уточнялись, пока наследник Харальда Хакон Добрый не внес их в «Законы Гулатинга» и «Законы Фростатинга» . Речь идет о защите побережий. Еще с незапамятных времен местный властитель имел право при нападении врагов созывать людей на битву. В каждой отдельной области проделать это не составляло труда. Когда приходили вести о приближении врага, давался сигнал; мужчины брали оружие и запас еды и спешили к месту сбора. Однако перед Харальдом стояла более сложная задача. Он хотел иметь возможность созвать ополчение на большой территории и при необходимости сделать это заранее; мало того – конунгу требовался флот, который собирался бы незамедлительно по его команде и подчинялся ему лично. Одних его людей было недостаточно. По политическим и военным соображениям и для утверждения собственной власти Харальд желал, чтобы в любой момент, когда он сочтет нужным, в его распоряжение поступало как можно больше людей, припасов и оружия, и притом на как можно более долгий срок. Но мирные землепашцы и скотоводы вовсе не стремились делиться запасами или проводить время на военной службе. Судя по всему, именно во времена Харальда все земли, признающие власть конунга, были разделены на «корабельные округа» , каждый из которых был обязан выставить для защиты берегов корабль с командой. Другое дело – какой корабль? Из скольких человек состоит команда? Как их выбирать? Кому они подчиняются? (37) Словом, как восклицали все рекруты всех времен и народов: почему я? О том, как выглядела данная процедура в правление Харальда, мы практически ничего не знаем, но в позднейших «Законах Гулатинга» сказано, что каждые три семьи свободных должны выделить одного человека и снабдить его едой на два месяца. После окончания срока службы «демобилизованному» выдавался запас пищи еще на две недели, чтобы он мог добраться домой. Здесь можно только заметить, что легкие на подъем вестландцы, с их многолетним опытом морских странствий и викингских походов, наверняка отнеслись к идее корабельной службы куда более благосклонно, чем обитатели других местностей, сидевшие на земле.
      За свою долгую жизнь (а он дожил до восьмидесяти лет) Харальд произвел на свет множество сыновей от нескольких жен и наложниц: в некоторых источниках сообщается, что сыновей у него было двадцать; «История Норвегии» говорит о шестнадцати, а Эйвинд Погубитель Скальдов в своей хвалебной драпе в честь Хакона Доброго называет его одним из девяти – и это, видимо, ближе всего к истине. Некоторые из Харальдовых сыновей стали, подлинным бедствием для Норвегии, но наиболее заметный след в ее истории оставили двое – Эйрик, получивший прозвище Кровавая Секира, и поздний ребенок – Хакон, прозванный Добрым, воспитанник английского короля Этельстана. Говорится, что к тому моменту, когда Харальду исполнилось сорок лет, многие его сыновья стали проявлять непокорство и требовать себе земель и титулов. Впрочем, для сына конунга подобное поведение считалось совершенно естественным. Матерью Эйрика была Рагнхильд, дочь ютландского конунга Эйрика. Сам Эйрик женился на Гуннхильд, дочери датского конунга Горма Старого, и если принять во внимание эти династические связи, утверждения источников, что Харальд возлагал на этого своего сына наибольшие надежды, выглядят вполне правдоподобными. В качестве меры, призванной обезопасить наследственные земли Инглингов в Вике, подобный брак кажется достаточно разумным. Во что трудно поверить, так это в то, что Харальд, который в возрасте восьмидесяти лет решил сложить с себя обязанности конунга, возвел Эйрика на престол в Вестфольде и передал ему власть над всем королевством. Описанная в саге ситуация выглядит очевидным анахронизмом, и в любом случае поступок Харальда был совершенно бессмысленен. Остальные сыновья конунга имели полное право наследовать власть в собственных небольших королевствах, а если бы даже они им не воспользовались, наверняка отыскались бы другие претенденты.
      Величайший из норвежских конунгов похоронен в кургане на Кёрмте либо возле Хаугасунна в Рогаланде, где он долгое время жил. После смерти Харальда единое королевство, державшееся только силой его личного авторитета, распалось: местные правители отказывались признать власть Инглингов, предпочитая действовать в собственных интересах. При отсутствии организованной системы правления победить должен был сильнейший. И как всегда, победителем оказался тот, кто главенствовал в море.


      Примечания:
      32. Подобные сны посещали и матерей других героев – от персидского царя Кира Великого до Сигурда Крестоносца. К конунгу Хальвдану, до того вообще не видевшему снов, тоже пришло сновидение, когда он заснул в свином хлеву. Ему привиделось, что волосы у него длиннее, чем у любого другого человека на свете, и они ниспадают прядями – какие до земли, какие до колен, а некоторые просто торчат на голове как рожки. Пряди были разного цвета, но одна – особенно красивая, блестящая и длинная. Торлейв Умный, который и посоветовал конунгу поспать в хлеву, истолковал сон так, что у Хальвдана будет большое потомство, которое станет править с великой славой, но не с одинаковой, и тот произойдет из его рода, кто окажется всех славнее. Позднее считалось, что самая красивая прядь символизировала Олава Святого.
      33. Первое фундаментальное исследование Вигфуссона, посвященное хронологии саг, «Um Timatal i Islendinga Sogum» увидело свет в Копенгагене в 1855 г., и хотя ряд высказанных в нем предположений в настоящее время отвергнут или представляется сомнительным, оно не утратило своего значения. Почти тридцать лет спустя сам Вигфуссон в «Corpus Poeticum Boreale» , подверг критике собственные выводы, но авторитет первой его работы был настолько велик, что эта корректировка осталась незамеченной. Даты, относящиеся к жизни Харальда, Эйрика и Хакона, существенны для хронологии «Саги об Эгиде» , тщательно изученной Пером Висельгреном (Forfatterskapct til Eigla, Stockholm, 1927) и Сигурдом Нордалем (Egils Saga Skaila-Grimssonar, Reykjavik, 1933). Оба исследователя называют 885 г. для Хаврсфьорда и 947 г. для изгнания Эйрика Кровавая Секира и признания Хакона. В книге G.Turville-Petre. The heroic age of Scandinavia, 1951 также разъясняется, почему датировки исландских источников расходятся с подлинными почти на десятилетие: исландская традиция утверждает, что остров был заселен норвежцами, бежавшими от тирании Харальда Прекрасноволосого; первый и самый знаменитый из переселенцев – Ингольф Арнарсон – ступил на землю Исландии в 870 г.; его преследовали в Норвегии; после битвы в Хаврсфьорде многим пришлось бежать из родных земель, значит, битва произошла в 870 г. или чуть раньше. Подробное обсуждение хронологии можно найти в издании «Круга Земного» Бьярни Адальбьярнарсона (Heimscringla, I, Formali).
      34. Все, что сообщается о Харальде Прекрасноволосом в валлийской «Hanes Gruffydd ар Cynan» XIII в., включая сведения о его семье и двух его походах в Ирландию, представляется крайне неправдоподобным.
      35. Одаль – норвежское название наследственных владений.
      36. Цит. по: Сага об Эгиле / Пер. С.С.Масловой-Лошанской и В.В.Кошкина. // Исландские саги. – Л., 1956.
      37. Эти и другие вопросы подробно обсуждаются в Holmsen A. Norges Historic. Oslo-Bergen, 1961, pp. 146-148.

    • Казаки-некрасовцы
      Автор: Saygo
      И. В. СМИРНОВ. НЕКРАСОВЦЫ

      Некрасовцы как самостоятельное подразделение казачества (именно в таком качестве они рассматриваются в "Истории или повествовании о донских казаках")1 начинают свою историю после поражения Булавинского восстания 1707 - 1709 годов. Атаман Игнат Федорович Некрасов увел на Кубань до 3 тыс. донских казаков с семьями, спасая их от истребления царскими властями. Там они соединились с кубанским казачьим войском, основанным еще в 1688 г. атаманом Львом Маноцким, и организовали своеобразную республику, которая на протяжении 70 лет непрерывно пополнялась казаками из других мест и крестьянами, бежавшими от крепостного гнета.

      В XVIII в. судьба раскидала некрасовцев по берегам чужих морей. Но последовательно антикрепостнические и антисамодержавные принципы, унаследованные Некрасовым от его брата (в фольклорной традиции) Кондратия Булавина, продолжали жить среди них и на Дунае, и на Майносе (оз. Маньес), и в устье Марицы, и на о-ве Мада еще долгие годы, как и русский язык, старинные обряды, песни и сказания. Эти островки русской народной культуры оставались более двух веков неприступными для порою весьма враждебных им внешних влияний.

      "Мы, некрасовцы, - донские казаки. Наш Игнат, сын Федора Некрасы,., воевал за землю, за свой народ", - гордо говорил один из майносских атаманов, С. Ф. Шашкин2. За бывальщинами некрасовцев открывается историческая реальность, которой ложно гордиться как самостоятельной, героической и трагической главой в истории освободительной борьбы. Ее исследование может серьезно поколебать сохраняющееся (несмотря на появление важных работ о крестьянских войнах) в "околоисторической" литературе представление об антикрепостнических движениях в России XVII - XVIII вв., как о серии вспышек отчаянной смелости почти без организации, с предельно наивной идеологией и лозунгами негативного характера вроде: "Погулять по чисту полю, красно походить, сладко попить да поесть"3, уничтожая по дороге бояр, дворян и "немцев". Между тем данный элемент отнюдь не исчерпывал содержания классовой борьбы трудящихся. У некрасовцев ясно видны стабильность, организация и традиции большой жизненной силы. А те религиозно-реформаторские формы, которые принимало движение крестьян и казаков, вполне естественны для той эпохи. "Выступление политического протеста под религиозной оболочкой, - писал В. И. Ленин, - есть явление, свойственное всем народам, на известной стадии их развития"4.

      1. "Первый в замыслех с Булавиным"

      Кто же такой Некрасов - единственный, кажется, представитель казачьего сословия, по имени которого названо целое войско? Сведения о его личности скудны и недостоверны: это отдельные упоминания в официальных документах, обычно в словосочетании "вор Игнашка", и своеобразный фольклорный образ: бесстрашный красавец "Игнат-сударь", к которому весь Дон приходит за помощью в трудную минуту, а сама "царица Катярина" засылает сватов5. С определенной степенью достоверности можно утверждать, что осенью 1707 г., когда Булавин собирал свой отряд, Игнат был простым казаком станицы Голубинской. Однажды, поссорившись в Царицыне с атаманом Иваном Павловым, он "перешел в свой Голубинский городок"6.

      Встречающееся в литературе7 утверждение, что Некрасов к моменту восстания был уже станичным атаманом (как Семен Драный и сам Булавин), вызывает сомнения: во-первых, об этом молчат документы 1708 - 1709 гг.; во-вторых, фольклорный образ Некрасова и его роль в восстании ассоциируются с человеком отнюдь не пожилым. Почти 30 лет Некрасов воевал и управлял на Кубани, но нигде в песнях и сказаниях не представал в виде убеленного сединами патриарха. А станичными атаманами избирали как раз солидных людей зрелого возраста. Так, и у Булавина, и у Драного были уже взрослые дети. Очевидно, Некрасов выдвинулся из простых казаков именно в период военных действий как исполнитель особых поручений, а затем - как походный атаман.

      Как подчеркивается в литературе, восстание 1707 - 1709 гг. было вызвано усилением крепостнического гнета и "началом активного наступления дворянства на земли войска"8. Непосредственным же поводом к выступлению явилась экспедиция кн. Ю. В. Долгорукого в верховья Дона и на его притоки для сыска беглых. Они составляли тогда значительную часть верховного казачества. В ночь на 9 октября 1707 г. на Айдаре, в Шульгинском городке, князь и с ним 16 человек были убиты казаками во главе с бахмутским атаманом Булавиным9. Удивительно единодушие, с которым народная устная традиция (не только некрасовская, но и донская) приписывает убийство князя Некрасову, а не Булавину: "Как подходит же Некрасов сын к Долгорукову, срубил ему буйну голову"10. Возможно, конечно, что Некрасов был одним из повстанческих есаулов, обязанных приводить в исполнение приговор казачьего круга.

      В документах его имя появляется позже, когда Булавин, потерпев 17 октября 1707 г. поражение от донского атамана Л. Максимова, опять собрал силы и подступил к Черкасску в конце апреля 1708 года. Казаки впустили его войско в город: "Пришел в Черкаской товарыщ его Кондрашки вор Игнашка Некрасов и взяв ис Черкаского атамана Лукьяна Максимова и старшин Обросима Савельева, Ефрема Петрова, Никиту Соломату, Ивана Машлыченка и отвезли к тому вору в Рыковскую станицу"11. Предатели были казнены, а 9 мая на кругу от 110 станиц Булавин был избран войсковым атаманом. Не зря В. В. Долгорукий, отправленный подавлять бунт и мстить за брата, писал: "Первый у него (Булавина. - И. С.) в воровстве Игнашка Некрасов"12.

      Отступление на Кубань с самого начала рассматривалось руководством повстанческого войска как последний исход при неблагоприятном обороте военных действий. О том же доносили В. В. Долгорукому агенты из Черкасска: "И буде посланные от него Некрасов и Драной полки государевы разобьют, и у него де вора намерение итить под Азов и под Троицкой в Русь по городам до Москвы. А буде ратные государевы полки тех ево единомышленников побьют и у него вора с Некрасовым положено... итить на Кубань"13. Как известно, 7 июля 1708 г. Булавин, отстреливавшийся в своем курене от нападавших, был убит из пистолета своим есаулом С. Ананьиным. Описывая этот эпизод, В. В. Долгорукий прибавляет, что Некрасова теперь "держат в Черкасском за караулом на чепях"14. В действительности же Некрасов еще ранее был назначен повстанцами походным атаманом и отправлен на Хопер, чтобы остановить продвижение Долгорукого15. Потом его отозвали обратно, ибо на восточных границах Войска возросла опасность со стороны калмыцкого тайши Аюки, которого царское правительство призвало жечь донские станицы.

      Придя на Волгу, Некрасов не стал дожидаться нападения конницы Аюки, а вместе с Л. Хохлачом, имея 1500 человек, в конце мая ударил на Саратов. Штурм оказался неудачным, и тут же подоспел Аюка. Потеряв около 200 человек16, атаман двинулся к Царицыну. Булавинцы Ивана Павлова осаждали эту крепость с 7 июня, на помощь осажденным двигался полковник Бернер. На сей раз удача сопутствовала повстанцам. Встретив Бернера в урочище Сарпинский остров, в пяти верстах от города, Павлов и Некрасов напали на него с лодок. Бой длился до темноты, и Бернер, сам раненный, вынужден был отступить. К повстанцам присоединились работные люди с судов: они возобновили штурм Царицына, засыпали ров дровами, подожгли их и в конце концов взяли крепость. В городе была установлена власть круга. Любопытно, что казнили при этом только коменданта и с ним еще четырех человек, а остальных, в том числе офицеров, отпустили на свободу17.

      Потом произошла ссора между походными атаманами. На дороге из Царицына в Голубинскую Некрасову подали письмо из Черкасска об убийстве Булавина. Атаман помчался в Царицын и на кругу с Павловым "великой у них был спор и подрались. И бутто голудьба вступилась за Ивашку Павлова"18. Некоторое время после сдачи Царицына Павлов оставался в Паншине, а затем прибыл со своими людьми в Голубинскую, где помирился с Некрасовым. Непростое решение следовало принять повстанцам в те дни. Есть ли возможность противостоять 32-тысячной карательной армии, стягивавшей кольцо окружения вокруг последних свободных городков на Дону? Или настало время покинуть родные места?

      Некрасов разослал "прелестные письма", в последний раз созывая казаков на сбор в Паншин, чтобы оттуда выступить на Черкасск. Было собрано около 6 тыс. человек. Но 8 августа наступление начали царские войска. Им удалось отсечь от основных сил Некрасова отряды Василия Тельного в Есауловской и Никиты Голого. Некрасов, Павлов, Иван Лоскут и Иван Беспалый, двигавшиеся из Паншина через Голубинскую к Есауловской, остановились у станицы Нижне-Чирской. Дальше они не могли пробитьея и начали переправу через Дон, Путь их лежал теперь на Кубань19.

      Судя по тому, что с казаками были их жены и дети, они предвидели возможность ухода с Дона, еще когда находились в Голубинской и в Паншине. Оставшиеся атаманы хотели присоединиться к ним, но время было упущено: окруженная со всех сторон, Есауловская пала 28 августа, воевода Хованский разгромил Паншин. Голый, преследуемый карателями, отступал до Донецка. Немало выдержки проявили повстанцы в те дни: в плен их не брали, а вешали поголовно (кроме атаманов и старцев-староверов, которых четвертовали), станицы жгли, жен и детей уводил в рабство Аюка. Последний из булавинцев, Голый, оказывал сопротивление до февраля 1709 года.

      2. Кубанская республика

      Земли в низовьях Кубани принадлежали в начале XVIII в. крымским ханам, которые, в свою очередь, подчинялись Порте. Задолго до Булавинского восстания эти привольные места стали прибежищем для людей, спасавшихся от крепостнического произвола. Местные властители не препятствовали казакам селиться на Кубани, поскольку их воинская доблесть могла пригодиться в случае конфликта с непокорными феодалами. Изгнанники прибыли несколькими отрядами. К основному войску Некрасова присоединились спасшиеся из Есауловской Гаврила Чернец и Иван Драный, сын убитого атамана20. Очевидно, еще с дороги предводитель повстанцев отправил обратно на Дон отряд Семена Селиванова (известного как Вориков, или Ворыч), чтобы помочь выбраться за Дон семьям казаков. Селиванов перешел реку у Нижне-Чирской в конце сентября и вел жестокие бои, пока жители станиц Кобылянской, Нижне- Чирской и уцелевшие из Есауловской переправились на Ногайскую сторону21.

      Общая численность спасшихся составила до 3 тыс. человек. На место нового жительства игнат-казаки (как называли их турки) прибыли не униженными просителями, а войском при знамени и с семью пушками. Хан Каплан-Гирей разрешил им поселиться в низовьях Кубани, между Копылом и Темрюком, предоставил им свободу от податей и внутреннюю автономию22. Объединившись с казаками С. Пахомова, новые обитатели Кубани возвели на холмах, в 30 верстах от моря, городки Голубинский, Блудиловский и Чирянский. Подступы к ним прикрывали болота. Некрасовцы строили лодки и небольшие суда, занимаясь традиционной для казаков рыбной ловлей, охотились, разводили скот. Так как войско их было конное, большое значение имело и коневодство.

      Жизнь казаков на Кубани отразилась в источниках в основном своими внешними, военными проявлениями. Единственная работа на эту тему23 написана тенденциозно. Многие реалии общественного устройства и быта кубанских казаков можно воссоздать только по материалам изолированных и консервативных общин их потомков на Майносе и Маде, где бережно сохранялись древние традиции.

      Некрасов с самого начала стал лидером как бы небольшой казачьей республики. Задачи, стоявшие перед ней, требовали серьезного напряжения сил: следовало заложить основы такого устройства, которое исключило бы внутренние конфликты, т. е. воплотить в жизнь, хотя бы на маленьком клочке земли, те идеи, во имя которых погибли тысячи повстанцев на Дону. Не успев обосноваться на новом месте, некрасовцы уже лишают покоя царских воевод. В ноябре 1708 г. "вор и возмутитель" Кузьма Драгун приехал на Хопер от Некрасова. Около Царицына в 1709 г. поймали другого некрасовца с "прелестными письмами"24.

      Дальнейшие отношения некрасовцев с самодержавием отражены в документах как чередование дерзких рейдов казачьих отрядов и ответных карательных экспедиций. 1711 г. - Некрасов ходил на Дон и Волгу. В ответ в августе того же года объединенное войско П. М. Апраксина и Чаптержана, сына Аюки, разоряло кубанских казаков. 1713 г. - поход Некрасова, Ворыча и Семена Кобыльского в окрестности Харькова. 1715 г. - 40 некрасовцев, переодетых нищими, сборщиками подаяний и монахами, во главе с беглым монастырским крестьянином-некрасовцем Прокофием Сокиным проникли через донские земли к Тамбову, агитируя крестьян25. 1717 г. - "Некрасов, да Сенька Кобылской и Сенька Ворок с некрасовскими казаками великим собранием хочет итти под Царицын", - с тревогой пишет 16 июля царский слуга П. С. Салтыков26. Но уже 3 августа некрасовцы атакуют Пензу; а неудачу они "выместили на дворянских усадьбах"27. Отряды мятежных казаков появились на Медведице и на Хопре.

      Царское правительство принимало ответные меры: указом военной коллегии вводится смертная казнь за недонесение на агентов Некрасова28 . В ноябре 1722 г. на Дон посылаются специальные грамоты о засылке собственных шпионов на Кубань под видом купцов и "О предосторожностях против прихода запорожцев и некрасовцев"29. Но в 1727 г. новая группа их во главе с Яковом Резенком проникает на Дон с воззваниями от атамана30. В 1728 г. калмыки вместе с султаном Батыр-Гиреем Кубанским, царские союзники, ведут на Кубани жестокие бои с некрасовцами, которых возглавляют сам Игнат Федорович и его сын Михаил31 . Последующие стычки тянулись еще лет десять. С конца 1730-х годов активность некрасовцев заметно уменьшается. Приблизительно в 1737 г. Игната не стало. Около 1740 г. происходит и первое разделение: 1600 семей отправляются морем в Добруджу, где на дунайских лиманах основывают первоначально два городка: Сарыкёй (Желтое, или Сарыково) и Дунавцы32. В 1778 г. некрасовские станицы на Кубани были окончательно разорены царскими властями.

      3. Дунайская республика

      Среди дунайских гирл, на берегах лиманов, названных в честь героев крестьянских войн "лиман Разин", "лиман Дранов", в укрепленных городках поселились кубанские казаки. Некрасовская традиция связывала переселение в Добруджу с историей про "двух салтанушек", которые ехали к Игнату "делить казаков": "Как дава ка с тобой Игнат сударь а мы казачков дялить" (записано некрасовцем Исааком Петровичем с о-ва Мада в Анатолии)33. Эта легенда и приблизительная дата - около 1740 г. - вот практически все, что известно об основании дунайской казачьей вольницы.

      Временные казачьи поселения не оставили в источниках значительного следа, даже их русские названия не дошли до исследователей. Одно располагалось под Бафрой, между Самсуном и Синопом; другое - у оз. Деркон. На карте XIX в. эти городки обозначены одним и тем же именем "казак-кёй" ("казачье село" по-турецки)34. Иммигранты основали в Добрудже свои села. Там они жили, независимо от своих прежних занятий, на положении казаков, подчиняясь "заветам Игната", кругу и атаманам, неся воинскую повинность, но не платя налогов. Их религиозными центрами были Слава, Журиловка, Каменка (у г. Мачин), Новинка (у г. Гирсов), Татарица (между Силистрией и Туртукаем), Гиздар-Кийо (у г. Гирсов). Приток из России неказачьего населения (старообрядцы и бежавшие от крепостничества крестьяне) привел к социально-экономическим сдвигам: распространилось наряду с рыболовством земледелие, возросла роль духовенства, хотя до известного времени эти процессы нейтрализовались иммиграцией из других поселений игнат-казаков на Кубани.

      В начале XIX в. дунайским некрасовцам пришлось столкнуться с проблемой, резко нарушившей их жизнь. В 1775 г. потемкинские драгуны Текелия ликвидировали Запорожскую Сечь. 38 куреней запорожцев двинулись по Днепру к Черному морю. Турецкий султан принял их на тех же условиях, что и некрасовцев, и поселил в урочище Сеймены (в 50 верстах выше Гирсова)35. Некоторое время те и другие казаки сосуществовали, а беглых из России делили между ними турецкие пограничные власти, которые старообрядцев направляли к некрасовцам, а остальных - к запорожцам. Однако в 1805 г. последние "за разбой переведены были на берег Черного моря"36, в район Катерлеза, к самым некрасовским стенам. Началась религиозная рознь. Некрасовцы объясняли распрю буйствами соседей, однако в итоге у обеих сторон сложилась установка: убивать тех, "кто люлькой не смердит", или же, наоборот, "кто смердит".

      В 1806 г. некрасовцы пошли походом на дунайскую Сечь и взяли ее штурмом. Турки отнеслись к этому спокойно - ведь дрались между собою гяуры (т. е. немусульмане)37. Но энергичный кошевой С. Калниболотский, воспользовавшись началом русско-турецкой войны в том же году, собрал запорожцев и пошел по Дунаю, истребляя некрасовцев, а затем высадился в лимане Разин. Жестокая битва закончилась сожжением Сарыкёя. В 1814 г. старик Рагозяный-Дидов, участник "исхода с Днепра", взял Дунавцы и перенес туда Сечь. На некоторое время жизнь некрасовцев на Дунае была парализована, и они массами бежали в устье р. Марицы (Энооское поселение), а около 100 семей предпочли вернуться в Россию и осели в Бессарабии (Тучкове)38.

      Следующая война России с Турцией привела к падению запорожской гегемонии. В 1827 г. на выборах кошевого женатые запорожцы возобладали над холостой Сечью и поставили кошевым бондаря Осипа Гладкого, который, командуя во время войны под Силистрией 2 тыс. казаков, перешел на сторону России. Это побудило турок разоружить и взять под стражу всех запорожцев и разгромить их укрепленные поселения39. Четыре украинских села на о-ве Лети влачили с тех пор жалкое существование. А Дунавцы так и не были восстановлены. В 1829 г. еще одна группа некрасовцев (до 1500 человек) во главе с атаманом Полежаевым возвращается в Россию "стараниями генералов Тимана и Рота"40 и живет с тех пор в Кугурлуе под Измаилом иве. Некрасовка.

      Оставшиеся некрасовцы восстановили хозяйство в придунайских станицах. Теперь это были уже не вполне казачьи станицы. Не зря говорили на Майносе, что на Дунае-де "меньше казацкого корене"41: новые переселенцы из России принесли с собой иную систему социальных приоритетов. Восходящий к Некрасову идеал вольного воина заменился более рационалистичным идеалом зажиточного хозяина. Земледелие, ремесло и особенно торговля, которой вопреки Игнатовым "Заветам" занимались теперь дунайцы, способствовали их социальному расслоению. Вся история некрасовцев на Дунае в XIX в. - это постепенное разложение их традиционной структуры с параллельной трансформацией идеологии, психологии и культуры, в результате чего грозные некрасовцы превратились в мирных липован, которые признавались в беседе с Ф. В. Тумилевичем: "Мы, дунайские, позабыли об Игнате"42.

      Последний атаман Сарыкёя по происхождению вообще не был казаком и промышлял торговлей. То был О. С. Гончаров. Он в юности пережил бедность и тяжелую болезнь, потом в 30-летнем возрасте участвовал в сложных международных политических комбинациях, писал стихи и богословские трактаты. Его собеседниками в разные годы были Луи Наполеон Бонапарт, А. И. Герцен и Н. П. Огарев. Переписка дунайского атамана с Герценом - уникальный пример диалога как бы разных веков: XIX и XVII (к последнему по мировоззрению и образованию можно в принципе отнести Гончарова)43.

      Первым предприятием Гончарова явилось учреждение старообрядческой иерархии. До 1846 г. старообрядцы-поповцы, не имея "законных" епископов, принимали в свои церкви беглых попов, нередко пьяниц или воров. Гончаров отправил инока Павла, главного энтузиаста устройства епископской кафедры, в Стамбул, где под турецкой стражей содержались шесть патриархов и более 20 опальных архиереев, удаленных из епархий султаном. Друг Гончарова Михаил Чайковский (он же Мехмед Садык-паша) помог Павлу договориться с бывшим митрополитом Боснии Амвросием о переходе в старообрядчество. С помощью майносских некрасовцев Амвросия выкрали из Стамбула. С паспортом на имя некрасовца Карпа Карпова он отправился морем в Добруджу, где торжественно был встречен Гончаровым и отправлен в Австрию44. Так 28 октября 1846 г. в Белой Кринице появился первый старообрядческий митрополит.

      Другой инициативой Гончарова явилось установление связей с русской революционной демократией для совместной борьбы против царизма. В 1850 - 1860-е годы некрасовская Добруджа стала одним из центров революционной агитации. Прокламации лежали там свободно в каждом трактире и в частных домах. Посланец Герцена В. И. Кельсиев стал старшиной крупнейшего в округе г. Тульчи. Неудивительна поэтому паника, поднятая в реакционной печати по поводу "революционной польско-некрасовской партии": "Объявился новый тип русских людей, раскольников-нигилистов... Некоторые из нашей несчастной, сбитой с толку молодежи ушли в Женеву и Добруджу"45.

      Трудно сказать, каковы были дальнейшие планы Гончарова. Поддержки он искал и у Герцена в Лондоне, и у Луи Наполеона, и у польской эмиграции. Но союз с революционной демократией оказался непрочен: и из-за взглядов Гончарова, который не мог простить Герцену его неверие в бессмертие души, и из-за порочной деятельности в Турции Кельсиева, и из-за политической пассивности дунайских липован, многих из которых звание казака тяготило необходимостью военной службы. После очередного неблагоприятного поворота в султанской политике, когда получил отставку покровитель Гончарова "главнокомандующий османскими казаками" Садык-Чайковский, 17 октября 1864 г. последовал перевод некрасовцев (в том числе майносских, отнюдь того не желавших) в "райю" с лишением всех привилегий46.

      Стйв податным сословием, дунайские некрасовцы почувствовали на себе всю тяжесть турецкой эксплуатации. В 1878 и 1899 гг. большие их группы эмигрировали в Анатолию, в окрестности Майноса (селение Гамидие, или НОВЫЙ Казаки)47. Так издавна повелось у некрасовцев: стало трудно жить - надо переселяться.

      4. Майнос: структура и быт общины

      Особое место в некрасовской эпопее занимает поселение на берегу оз. Майнос, неподалеку от порта Бандерма, известное еще как Бин-Эвле ("Тысяча домов"). Оно было основано около 1814 г. и значительно увеличилось за счет перехода туда обитателей Эносских станиц в 1828 году. Именно на Майносе традиционные казачьи общинные устои, быт и фольклор сохранялись почти в неприкосновенности до того момента, когда изучением их смогли заняться европейски образованные путешественники и исследователи. Причин такой консервативности две: во-первых, экономической основой жизни казаков оставалось здесь, как и на Кубани, артельное рыболовство, практически не создававшее возможности для возникновения неравенства и расслоения в общине; во-вторых, чуждое по обычаям, вере и языку турецкое окружение исключало ассимиляцию.

      Майносский материал дает уникальную возможность восстановить облик традиционной некрасовской общины. Он зафиксирован в записках путешественников и политических деятелей, посетивших Майнос: У. Гамильтона (1837 г.), М. Чайковского (1841 г.), Мак- Фарлана (1847 г.), В. И. Кельсиева, он же Иванов-Желудков (1863 г.), инока Михаила (1872 г.), д-ра В. П. Щепотьева (1893 г.), В. Ф. Минорского (1901 г.)48, а также в исследованиях советских ученых, встретившихся с майносскими некрасовцами после их возвращения в СССР, прежде всего ростовского фольклориста Ф. В. Тумилевича.

      У этих некрасовцев по-прежнему обычное право составляли "Заветы" ("Законы Игната"). Конечно, Некрасов не был в состоянии предусмотреть на Кубани те ситуации, в которые попадут через 100 лет потомки его соратников. Но демократическая структура обладает обратной связью и может сама (в истории тому множество примеров) почти адекватно реагировать на изменение обстановки. Коллективная мудрость общины становилась очередным "заветом Игната": с ними все еще был Игнат, и они все на кругу были Игнатом, но уже не конкретным человеком, а символом, бессмертным героем- покровителем. Наиболее корректным в научном отношении из существующих многочисленных вариантов кодификации этого обычного права нам представляется предложенный И. Люшиным49, который начинает с описания традиционно донских норм общественной организации: высшая власть в общине принадлежит казацкому кругу, в который входят совершеннолетние мужчины; исполнительная власть возложена на атамана, который избирается сроком на год, но может быть смещен раньше в случае серьезной провинности; судебной властью также является круг.

      По обычаю, членом круга считался казак с 18 лет; с 30 лет он мог занимать войсковые должности; с 50 - становиться походным или войсковым атаманом. Поскольку майносцы именовали себя "славное войско Кубанское", их атаман считался войсковым. Но, вопреки казачьим традициям, у некрасовцев в круге могли участвовать с правом совещательного голоса и женщины. Круг собирался есаулом, тоже выборным должностным лицом, либо общинным курьером и экзекутором, причем за неявку некрасовец платил 10 или больше монет "войскового приговора". Однако круг мог быть и бунтовским, если он созывался не атаманом и не есаулом, например, для наказания или смещения исполнительной власти. Вообще обращение с атаманом было вольным: он мог быть приговорен кругом к розгам так же, как любой другой казак, а после наказания продолжал выполнять свои обязанности.

      У майносцев никогда не замечалось общежительной тенденции: ячейкой их общества оставалась патриархальная семья с большим количеством детей, с чрезвычайно почтительным отношением к старшим и регламентированными внутренними отношениями: "Младший сын живет с родителями"; "За обиду жены круг наказывает мужа, а ей дает развод", "За измену мужу жену карают смертью", и т. п. Община не вступала в противоречие с интересами семьи и сама не нуждалась соответственно в мерах обобществления, потому что производство уже носило в значительной степени общественный характер. Коллективное рыболовство в течение всего XIX в. и позднее оставалось главным источником существования на Майносе. "Только рыбой и живем, а то все покупное", - говорили казаки50. "Так как главное занятие населения рыболовство, женщины, мало занятые в поле, работают большей частью около дома"51.

      Майносцы были высококвалифицированными мастерами своего дела и обеспечивали себя за счет рыбной ловли деньгами на покупку товаров, а с 1864 г. - и на уплату податей. С "осеннего Димитрия"(26 октября) до "весеннего Георгия" (26 апреля) мужчины от 15 до 55 лет выходили в море на лодках артелями по 18 - 25 человек во главе с атаманком, плавали в Трапезунд, в устье Дуная, Солунь, Смирну и на Афон. Рыбу ловили круглыми вентирями или неводами и продавали сообща под строгим контролем атаманка. У него хранились "до Георгия" все заработанные деньги, а на личные надобности он выделял нужную сумму, что потом учитывалось при дележе. Т. е. общий доход "дуванился" - порядок, происходящий от прежних разделов военной добычи. Каждый казак в день "весеннего Георгия" получал треть своей доли, за вычетом взятого аванса. Треть расходовалась "на войско", треть - на церковь, школу, помощь престарелым и больным.

      В большой "ватаге" насчитывалось 80 человек; во главе стоял родственник атамана, уважаемый воин; все были при оружии. Кроме рыболовов, при артели находились есаул, писарь и два старика-казначея52. Поскольку возникала необходимость каждый раз заключать новое соглашение с властями того лимана, куда направлялась артель, это требовало от атамана определенных дипломатических навыков. Очевидец пишет: "Согласно постановлениям, завещанным им Игнатием Некрасовым, эти казаки не должны были заниматься хлебопашеством"; он не нашел на Майносе ни садовых деревьев, ни огородов, ни виноградников53. Лишь постепенно некрасовцы перестали пренебрежительно относиться к земле, однако основой их благосостояния оставалась рыба. "Закон Игната" пресекал возможные источники неравенства: "Наживать добро можно только трудом"; "Торговлей казак заниматься не должен"; "Помогать бедным один может только тайно, явно же помогает круг".

      Особую часть "Заветов" составляли нормы, предупреждавшие ассимиляцию. Брак мог быть заключен только между членами общины. Известны случаи, когда майносцы брали в жены чужих женщин, но это были обязательно казачки. Отдавали на сторону своих женщин только дунайским казакам из Гамидие. Даже эти случаи - капля в море. На 99% майносская община оставалась эндогамной. "Общение с турками разрешается только по необходимости". Вот какие слова приписывал фольклор Игнату: "Ой, да вы же все донские казаки, а вы с турками не соединяйтесь, а вы с ними не сообщайтесь, они самые враги наши, преступники, они и религии нашей не сполняют".

      Жизнь, однако, заставила некрасовцев смотреть на иноплеменника как на существо, подобное себе: "Есть турки плохие и хорошие; и наши так же, - говорили некрасовцы. - У них своя церковь, у нас своя". Минорскому рассказывали о черкесе Кара-Али, посаженном в тюрьму: "Хороший человек, только обидели его"54. Я. И. Смирнов, посетивший майносскую колонию на о-ве Мада, обнаружил на стене одного из домов портреты двух турок работы местного художника с их именами, подписанными по-русски55. Бытовое общение турок с некрасовцами, наблюдавшееся путешественниками, было спокойным и дружелюбным. Все жители Майноса знали турецкий язык.

      Круг обладал полной юрисдикцией над своими членами, вплоть до права смертной казни за серьезные проступки. "В куль да в воду", - так традиционно обозначалась кара за измену. Смертью карались грабеж, убийство, богохульство, святотатство, изнасилование56. Впрочем, случаи серьезных преступлений были редки, так что некоторые суровые статьи "Заветов" носят скорее превентивно-теоретический характер. "Убийства у нас давно не было", - говорили казаки57. Чтобы предупредить в зародыше внутренний конфликт, некрасовцы придумали "выдачу головой" - передачу обидчика в распоряжение обиженного. Основанием для этого служил как бы факт "покушения на убийство", однако на деле достаточно было в ссоре просто схватиться за нож, чтобы быть подвергнутым этой каре. Мелкие проступки карались розгами. Произнесший за общественным столом неприличное слово выводился есаулом за ворота и там получал 30 ударов. Для должностных лиц не делалось никакого исключения. По окончании наказания совершался ритуал "прощения вины": атаман ударял палкой по плечу провинившегося и говорил: "Ну, бог те простит, впредь не греши". Если же казак полностью лишался общественного доверия, круг мог отказать ему в прощении. В этом случае он оказывался лишенным казачьих прав и исключался из общины. Конечно, одним из секретов ее прочности оставалось чуждое окружение.

      Коллективная память Майноса, его фольклор не донесли до нас ни одного имени социально опасного бунтаря. Однако человек, выросший на Майносе и воспитанный им, вовсе не напоминал замкнувшегося сектанта. Бодрость, энергия, внутренняя сила некрасовцев - эти черты отмечались и путешественниками, и учеными, и политиками еще век назад и сохранились доныне. Большую славу заслужили майносцы как воины. "Податей с казаков царь не взял и до сих пор не берет, за то мы на войну ходим, и за то нам честь и слава по всей Европе... В эту войну Инглизы [англичане] с нас даже патреты машиной посымали"58. Султаны ценили некрасовцев. За их честность им поручалась, например, охрана турецкой воинской казны. На войну они выходили отдельными формированиями под собственным знаменем, с собственным походным атаманом и собственной артиллерией. Перед походом султан выдавал каждому казаку по 1 тыс. пиастров "на подковы". В то время это были единственные в своем роде воины, которые никогда не грабили даже неприятеля: в "Заветах Игната" имелось положение о том, что неправедно нажитое добро не идет впрок. Вообще чувство собственного достоинства и гордость были весьма свойственны этим людям. Особой славой среди некрасовских командиров был окружен Иван Салтан. В Неджибском сражении 1839 г. его отряд остановил атаку арабской конницы Мохаммеда-Али и спас турецкую артиллерию, за что султан пожаловал ему золотую булаву59.

      Кроме войны и рыболовства, майносцы находили и другие точки приложения сил: занимались извозом, изготовлением повозок, ловлей пиявок и другими промыслами. Все доходы от них тоже шли через войсковую казну и "дуванились"60. Особое значение имело коневодство. Быт майносцев многими чертами напоминал быт старого донского казачества и составлял разительный контраст с мусульманским окружением, что сразу же обращало на себя внимание путешественников. Дома строились из камыша, обмазанного известью. Казаки вешали в них картины. На стол торжественно стелили скатерть для гостей. На ней были надписи уставом ("Дуни маковой платок" и т. п.)61. Вместе с тем парадная гостиная была убрана по-турецки. Игнорируя стулья, некрасовцы сидели на полу. "Все они отличаются безупречным поведением, - писал очевидец, - всегда вежливы и почтительны"62.

      При одной из церквей помещалась школа. Все мужчины на Майносе были грамотны, среди женщин многие тоже. С 8 до 12 лет они посещали школу, где занятия вел дьячок; с 12 до 18 под руководством опытных воинов юноши учились военному мастерству. В 18 лет казак мог жениться, девушки выходили замуж с 16 лет. Весьма велика была роль пожилых людей. Некрасовец, который храбро воевал, выполнял "Заветы" и ничем себя не запятнал (скажем, не проявил слабости во время порки), по достижении 50 лет пользовался большим уважением. Из пожилых казаков избирались все руководители общины. На кругу старики сидели рядом с атаманом, составляя его ближайший совет. Вообще же тот, кто, несмотря на эпидемии и превратности военной судьбы, доживал до 50 лет, мало в чем уступал 30-летнему. Пожилые женщины также обладали большим авторитетом.

      5. Эпилог

      В октябре 1864 г. казаки Майноса были переведены в "райю" и обложены налогами, султанские фирманы (именные указы) и пушки были у них отобраны. Через год часть населения решила покинуть Майнос и переселиться в глубь Малой Азии, на о-в Мада (Бейшехирское озеро), однако из-за эпидемий эта колония оказалась недолговечной. 1872 год внес новшество в религиозную жизнь майносцев: те, кто не принял "Гончарову" (белокриницкую) иерархию из-за недоверия к "гречину" Амвросию, при посредничестве афонских монахов склонились к единоверию. Однако это расхождение не вызвало раскола в общине. В обеих майносских церквах утвердилась выборность священников из числа начитанных казаков, которых церковные власти, в том числе российские, поставляли по указанию круга. Усиление турецкого налогового гнета и доброжелательная деятельность русского посольства в Стамбуле привели к тому, что группа майносцев во главе с атаманом С. Ф. Шашкиным в 1912 - 1913 гг. вернулась в Россию и осела в Кутаисской губ. (около 150 семей).

      Сокрушительный удар по Майносу нанес капитализм. "По законам Игната, - говорят казаки, - мы жили до Кемаля". Турецкая республика ликвидировала самостоятельность казачьей общины и подселила к ней мусульман, запретила обучение детей русскому языку. Страшной оказалась мера по подрыву некрасовского рыболовства: ранее оз. Майнос находилось на откупе у некрасовцев, а в конце 1920-х годов его сдали турецкому предпринимателю, который скупал у казаков рыбу по бросовой цене. Несмотря на усилия отдельных энтузиастов (например, последний атаман В. П. Саничев), начались разложение и упадок общины: уход в города, наем батраков, материальное неравенство. Стремление к возврату на Родину усиливалось письмами из СССР. В Советском Союзе в 1923 г. переселенцы 1912 - 1913 годов, покинув кутаисский Натанеби, построили хутор Ново-Некрасовский в 30 км от станицы Приморско-Ахтырской. Рядом возникли хутора Ново-Покровский (дунайские некрасовцы) и Потемкинский (некрасовцы из Гамидие, вернувшиеся в 1924 году). В письмах ново-некрасовцы настойчиво приглашали своих родственников вернуться "к своему языку", хвалили Советскую власть.

      После второй мировой войны это движение обрело новые стимулы. С 1956 г. начались очередные переговоры. Главным инициатором выступил В. П. Саничев. Он обратился в советское посольство в Анкаре, затем поехал в Москву как ходок. В соответствии с заключенным соглашением, в сентябре 1962 г. 215 семей (999 человек) некрасовцев покинули Турцию на теплоходе "Грузия" (Сёма Бабаев, тысячный переселенец, родился на борту теплохода). Их маршрут лежал через Новороссийск поездом до Прикумска, а оттуда - к поселкам Новокумский и Кумская Долина.

      К приезду некрасовцев им были приготовлены новые дома, которые делились между казаками по жребию. Им была выдана ссуда по 600 - 650 руб. на работающего и по 80 руб. на каждого иждивенца. Все некрасовцы получили работу в кумских виноградарских совхозах, где им были обеспечены высокие заработки. В соответствии с их желанием были построены две церкви: в Новокумском и Кумской Долине. Некрасовцы сразу же органично вошли в советскую жизнь. Первые трудности носили в основном технический характер, например - организация обучения в школе по принятым программам. На работе в совхозе они тоже проявили себя с лучшей стороны, всегда значительно перевыполняя план.

      В настоящее время Бургун-Маджарский и Левокумский совхозы, где они трудятся, - миллионеры с отличными клубами и школами, с очень высоким уровнем жизни. Бригада левокумцев в 1976 г. была представлена на ВДНХ. Некрасовец Н. И. Бандеровский был награжден Почетной грамотой ВЦСПС. О нем говорят: "Нет такой машины, на которой он не мог бы работать". Среди некрасовцев есть коммунисты. Первым в ряды КПСС вступил Е. Р. Ялуплин, приехавший в СССР 16-ти лет. Многие из них - депутаты местных Советов, кавалеры советских орденов и медалей. Молодежь мало чем отличается от окружающего населения. Старинные костюмы надевают по праздникам или по случаю приезда собирателей фольклора. Ансамбль песни и пляски некрасовских казаков пользуется большой известностью. В 1978 г. он одержал победу на краевом и зональном смотрах. Так многовековая драматическая история некрасовцев получила благополучное завершение.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. Ригельман А. И. История или повествование о донских казаках. М. 1846.
      2. Тумилевич Ф. В. Сказки и предания казаков-некрасовцев. Ростов-н/Д. 1961, с. 169.
      3. Булавинское восстание (1707 - 1708 гг.) - Труды Историко-археографического института АН СССР, М., 1935, т. XII, с. 450.
      4. Ленин В. И. ПСС. Т. 4, с. 228.
      5. Русские народные сказки казаков-некрасовцев. Ростов-н/Д. 1958, с. 195.
      6. Булавинское восстание, с. 322, 436.
      7. Савельев Е. П. История Дона и донского казачества. Ч. 3. Новочеркасск. 1917, с. 208.
      8. Пронштейн А. П. Земля Донская в XVIII веке. Ростов-н/Д. 1961, с. 257.
      9. Подробнее о ходе восстания см.: Подъяпольская Е. П. Восстание Булавина. М. 1962.
      10. Лебедев В. И. Булавинское восстание. М. -Л. 1934, с. 77 - 78.
      11. Булавинское восстание, с. 238.
      12. Там же, с. 267.
      13. Там же, с. 244.
      14. Там же, с. 296.
      15. Там же, с. 250.
      16. Там же, с. 422, 440, 283.
      17. Там же, с. 437 - 438.
      18. Там же, с. 311 - 312, 436.
      19. Там же, с. 327 - 328.
      20. Ригельман А. И. Ук. соч., с. 96.
      21. Булавинское восстание, с. 335 - 336.
      22. Смирнов В. Д. Крымское ханство поя верховенством Оттоманской порты в XVIII столетии. Одесса. 1889, с. 12, 22.
      23. Короленко П. П. Некрасовские казаки. - Известия общества любителей изучения Кубанской области, Екатеринодар, 1900, вып. II.
      24. Овсяников Е. Булавинский бунт как раскольничье движение на Дону. - Воронежская старина. 1914, вып. 13; Броневский В. Б. История Донского Войска. Ч. 1. СПб. 1834, с. 275.
      25. Акты, относящиеся к Истории Войска Донского, собранные генерал-майором А. А. Лишиным (далее - Акты Лишина). Т. I. Новочеркасск. 1891, с. 286.
      26. Материалы военно-ученого архива Главного штаба. Т. I. СПб. 1871, с. 305.
      27. Труды Саратовской ученой комиссии, Саратов, 1890, т. 2, вып. 2, с, 287.
      28. Дмитриенко И. К истории некрасовцев на Кубани. - Известия общества любителей изучения Кубанской области, Екатеринодар, 1899, вып. 1, с. 66.
      29. Акты Лишина, Т. I, с. 294 - 297.
      30. Дмитриенко И. Ук. соч., с. 65 - 66.
      31. Короленко П. П. Ук. соч., с. 24.
      32. Русские народные сказки, с. 195.
      33. Смирнов Я. И. Из поездки по Малой Азии. У некрасовцев на острове Мада. - Живая старина. 1896, вып. 1, с. 122.
      34. Мельников П. Старообрядческие архиереи. - Русский вестник, 1863, т. 45 (карта).
      35. Сведения о Задунайских запорожцах. - Киевская старина 1889, N 1, с. 295.
      36. ЦГВИА СССР, ф. 450, оп. 1, д. 8, л. 3.
      37. Кондратович В. Задунайская сечь. - Киевская старина, 1883, N 1, с. 59.
      38. Скальковский А. А. Некрасовцы, живущие в Бессарабии. - Журнал Ми нистерства внутренних дел, 1844, ч. 8, с. 73.
      39. Гладкий В. О. Осип Гладкий. - Русская старина, 1881, N 2.
      40. Скальковский А. А. Ук. соч., с. 78.
      41. Иванов-Желудков В. И. Русское село в Малой Азии. - Русский вестник, 1866, т. 63, с. 421.
      42. Русские народные сказки, с. 235.
      43. См.: Из переписки О. С. Гончарова с Герценом и Огаревым. В кн.: Литературное наследство. Т. 62, М. 1955.
      44. Субботин Н. И. История т. н. австрийского или белокриницкого священства. Вып. 1. М. 1895, с. 252 - 255; Чащи на Л. Ф. Русская старообрядческая эмиграция в Австрии и революция 1848 г. - Вопросы истории, 1982, N 8, с. 177.
      45. Усов П. Этнограф-беллетрист. - Исторический вестник, 1884, N 12, с. 541, 554. О деятельности В. И. Кельсиева в Добрудже см.: Чащина Л. Ф. Русская революционно- демократическая эмиграция и старообрядчество Юго-Восточной Европы (революционное "агентство" в Тульче). В кн.: Социально-экономическая и политическая история Юго- Восточной Европы до середины XIX в. Кишинев. 1980.
      46. О. С. Гончар - атаман некрасовцев. - Русская старина, 1883, N 4, с. 189. Гончаров умер в 1879 г. монахом.
      47. Минорский В. Ф. У русских подданных султана. М. 1902, с. 11.
      48. Hamilton W. Researches in Asia Minor, Pontus and Armenia. Vol. II. Lnd. 1840; Czajkowski M. Kozaczyzna w Turcyi. P. 1857; McFarlane. Turkey and It's Destiny. Lnd. 1859; Иванов-Желудков В. Русское село в Малой Азии; Михаил. Согласие на присоединение к единоверию переселенцев из России. - Душеполезное чтение, 1873, N 12; Щепотьев В. П. Русская деревня в Азиатской Турции. - Вестник Европы, 1895, кн. 8; Минорский В. Ф. Ук. соч.
      49. Люшин И. "Мы пошли до своего языка...". - Вокруг света, 1980, N 11.
      50. Иванов-Желудков В. Ук. соч., с. 431.
      51. Минорский В. Ф. Ук. соч., с 34.
      52. Чайковский М. Записки. - Киевская старина, 1892, N 10, с. 104.
      53. Там же, с. 106.
      54. Минорский В. Ф. Ук. соч., с. 38.
      55. Смирнов Я. И. Ук. соч., с. 10.
      56. Русские народные сказки, с. 17.
      57. Иванов-Желудков В. Ук. соч., с. 443.
      58. Там же, с. 420.
      59. К портрету М. Чайковского. - Русская старина, 1895, N 11, с. 158.
      60. Иванов-Желудков В. Ук. соч., с. 447.
      61. Смирнов Я. И. Ук. соч., с. 12.
      62. Щепотьев В. П. Ук. соч., с. 565.

      Вопросы истории. - 1986. - № 8. - С. 97-107.
    • Норманны в Гренландии
      Автор: Saygo
      В. Е. ВОЗГРИН. ГРЕНЛАНДСКИЕ НОРМАННЫ

      Период, когда викинги (норманны) совершали свои знаменитые походы, выделяется скандинавской и советской историографией в отдельную эпоху. С VIII до XI в. предки современных датчан, исландцев, норвежцев и шведов активизировали свою деятельность одновременно в нескольких аспектах - военных походах, торговом мореплавании и открытии новых земель с последующим их заселением. Норманны в разное время нападали на страны континентальной Европы и подчиняли их. Масштабы этой активности и ее результаты были исключительны. Ни до, ни после походов викингов Скандинавия не играла столь заметной роли в миграционной истории Европы. Норманнами были заселены также острова Мэн, Шетландские, Оркнейские и Фарерские; после 870 г. и до середины X в. норманны осуществили колонизацию Исландии.

      В те годы исландская земля, в особенности ее прибрежная часть, была разделена между крестьянами-бондами и их предводителями - хевдингами и годи1. Исландские саги повествуют, что бонды были суровые, сильные люди, не расстававшиеся с оружием, но ценившие счастье труда на просторах новой родины не меньше, чем воинскую удачу. Превратившись затем в скотоводов и рыбаков, вчерашние завоеватели сохранили, однако, высокое искусство мореплавания; исландцы нередко навещали родину своих предков Скандинавию, а также другие места Атлантики.

      Эти поездки совершались в первую очередь с торговыми целями. Но порой штормы изменяли курс небольших беспалубных ладей викингов, и исландцы сходили на неведомые берета. Именно так была открыта Гренландия. Первым, кто бесспорно видел какие-то острова на западе в начале X в., был норвежец Гунбьорн, который назвал Восточную Гренландию "Шхерами Гунбьорна"2. Через полвека Эрик Торвальдсен отправился "открывать Гренландию". Он был сыном бонда из Южной Норвегии, с детства отличался огненным цветом волос (отсюда его прозвище "Рыжий") и неукротимым характером. "Сага о гренландцах" сообщает, что Эрик Рыжий и его отец Торвальд были высланы из Норвегии, ибо оказались "замешанными" в убийстве нескольких человек. Прибыв в Исландию и выстроив усадьбу Эриксстад, Эрик женился на дочери местного хевдинга. Но женитьба не исправила его характера: вскоре в потасовке он убил двух соседей. Попробовали переселить его в другую часть острова, но и здесь буйство Эрика не утихло. Тогда исландцы выслали его с острова.

      Изгнанник отправился на поиски необитаемой земли. В 982 г. нашел он эту новую землю с ее глубокими фьордами, лугами, покрытыми сочной зеленью, ручьями, в которых плескались форель и лосось, обширными галечными пляжами, где темнели туши морского зверя, и прибрежными скалами, белыми от непуганых птиц. Устройство заняло четыре года, а потом Эрик отправился в Исландию, где поведал бондам о новых землях. В 986 г. от Исландии отплыло 25 судов, на борту которых было свыше 700 норманнов, решивших связать свою судьбу с Гренландией, а также их скарб и скот. К берегам новой родины пробилось лишь 14 судов. Остальные вернулись назад, а некоторые разбились во время шторма у мыса Кап Фарвель. Исландцы поселились неподалеку от усадьбы Эрика, образовав Естербюгден, т. е. Восточное селение. Приблизительно в 400 км к северу от него переселенцы основали Вестербюгден (Западное селение).


      Карта Гренландии, 1747


      Руины церкви в Хвалси

      Гренландские бонды были скотоводами и земледельцами. Они завезли на остров не только домашний скот, но и орудия труда и методы ведения хозяйства, характерные для Северной Европы той эпохи. В Южной Гренландии сохранилась в первозданном виде на протяжении столетий своеобразная культура викингов X века. Заселение острова длилось не один десяток лет. Из- за моря приходили не только исландские, но и норвежские ладьи. Что же влекло норманнов на край света? Конечно, переселенцы стремились прежде всего избавиться от притеснений феодалов, от увеличивавшихся с каждым годом поборов королей и их вассалов, они искали на новых землях экономическую независимость. Но были причины и иного плана.

      Вот как отвечает на этот вопрос отец, ведущий диалог с сыном на страницах норвежской рукописи XIV в. "Королевское зерцало": "Поскольку тебе захотелось узнать, что ищут люди в этой стране, отчего стремятся туда, несмотря на опасности, то это - от тройственности человеческой натуры. Одно свойство ее - страсть к борьбе и жажда славы; характер направляет многих туда, где вероятна наибольшая опасность, - так завоевывают они славу. Другая страсть - к познаниям, ибо в натуре человека увидеть и изведать все то, о чем ему приходилось слышать, дабы узнать, все ли обстоит так на самом деле или нет. И третья - надежда на богатство, ибо повсюду влечется человек за ним и презирает при том великие опасности" 3.

      Что касается Гренландии в годы ее начального заселения, то опасности там возникали сравнительно редко. В обоих селениях, а также множестве хуторов жизнь протекала размеренно. Наиболее важные дела гренландцы решали на общей сходке-тинге, которая, как и в Исландии, собиралась раз в год. Центральной власти не было, хевдинги не имели заметного политического или экономического веса. Там, по замечанию датского историка П. Нёрлунда, "было еще больше демократии, если это возможно, чем в Исландии" 4. Положение несколько изменилось после того, как на остров стали проникать христианские священнослужители. Островитяне принимали христианство, а в XII в. папа римский направил в Гренландию епископа5. Глава гренландской церкви и духовенство ведали финансами и имели обширные владения, позже к ним постепенно перешли центральная власть, право сбора налога и суда6.

      Поскольку климат Гренландии в X-XIII вв. был значительно мягче, чем сейчас, и больше подходил для скотоводства, то оно стало основной отраслью экономики острова. Материалы раскопок свидетельствуют, что норманны первое время предпочитали мясо домашних животных мясу морского зверя. Позднее в кухонных отбросах обильно представлены уже тюленьи и рыбьи кости, раковины моллюсков. "Королевское зерцало" сообщает, что "в Гренландии хорошие выпасы, много больших и прекрасно устроенных усадеб, а люди владеют многочисленным скотом и овцами и приготовляют множество масла и сыра; этим в основном они и живут, а также говядиной и всяческой дичью: мясом оленя, кита, тюленя и медведя" 7.

      Ныне раскопаны прекрасно сохранившиеся стены животноводческих построек: загонов, каменных сараев, в которых хранилось сено. Очевидно, его заготовка доставляла островитянам немало хлопот. Удобно расположенные, орошаемые системой каналов луга, достигавшие площади 200 га, имелись лишь у епископов да потомков Эрика Рыжего в окрестностях его усадьбы Брагталид8. Остальные бонды уходили на горные покосы, с тем чтобы осенью на себе доставить сено по тропам вниз; немногим легче было везти его вдоль сильно изрезанных берегов на лодках. Недостатка в пище не было, а сыр даже отправляли в Европу. Урожай зерна можно было собирать не каждый год, поэтому тратить на посев семена и труд могли себе позволить лишь зажиточные люди, но это было скорее исключением, чем правилом. "Большинство из них (жителей острова. - В. В.), - сказано в "Королевском зерцале", - не знает, что такое хлеб, никогда его не видело".

      Наиболее крупным было овечье стадо. Число овец измерялось в XIV в. 6 - 7 тыс. голов, давали они не только молоко, но и отличную шерсть. Зимними вечерами пряли гренландки эту шерсть, затем на вертикальных станах из нее ткали "вадмель" - вид сукна, высоко ценившийся в Европе и бывший главным предметом торговли с нею. Вывозились также шкуры, кожи, бивни моржей и нарвалов, жир морского зверя.

      Естербюгден и Вестербюгден выросли в довольно крупные поселения. Они не были похожи на европейские города той эпохи прежде всего потому, что не имели стен: обороняться было не от кого, а отдельные жилые комплексы были разбросаны на большой площади. По количеству же горожан (2 тыс. человек) Естербюгден можно сравнить с тогдашним Копенгагеном. Постройки в городах, а также на хуторах были каменные, нередко двухэтажные. Уже в XI в. здесь насчитывалось 16 церквей, кафедральный собор, августинский и бенедиктинский монастыри, семинария. Жилые дома могли быть до 50 м длины. Как и в Скандинавии, имелись специальные залы для собраний (один из них был площадью 133 кв. м). В строительстве гренландцы использовали огромные каменные блоки весом до 10 тонн каждый. Скорее всего именно эти глыбы в руинах Вестербюгдена послужили позже для пришедших сюда с севера эскимосов источником сказаний об Олафе-великанет носившем китов на плечах.

      Коровники и конюшни строили по европейскому образцу, но с поправкой на гренландский климат: стены 1,5 м толщиной, а вместо дверного проема - длинный, до 7 м, входной тоннель, изгибавшийся в толще стен, что сберегало тепло. Число коров в хозяйствах было различным: у епископа их было свыше 100, простые бонды имели 2 - 3 коровы, иногда вместо этого они держали 10 - 20 коз 9. Многие норманны селились вдали от городов, в глубине длинных фьордов, ближе к свободным пастбищам. Хижины хуторян часто были тесны и низки, вход напоминал нору, окон не было вовсе. В город эти отшельники приходили крайне редко. Случалось, очевидно, что они не видели людей, кроме членов своей семьи, месяцами, находясь большую часть года в ограниченном пространстве хижины, к которой примыкали и с которой соединялись тоннельными ходами коровник, конюшня, сеновал. Впрочем, норманнам были доступны и некоторые развлечения: археологами обнаружены шахматы, шашки, рунические тексты различного содержания 10. Отсутствие внешней опасности также содействовало уединенному образу жизни.

      Эскимосы появились в окрестностях первых гренландских городов уже на закате их истории. В X-XI вв. эскимосские стойбища находились в тысячах километров к северу (племена, чье переселение из Северной Америки совпало по времени с норманнским приходом) и к востоку (там жили последние представители вымиравшей дорсетской культуры древних эскимосов, открытой сначала на мысе Дорсет в Баффиновой Земле). Первые письменные известия об эскимосах появляются лишь в источниках XIII в., когда жители Вестербюгдена встретили их во время одного из своих охотничьих походов в районе бухты Диско. Позднее норманнско-эскимосские контакты становятся постоянными. Об этом свидетельствуют данные раскопок в Западной Гренландии, а также на востоке Североамериканского материка. Норманнские ремесленные изделия распространились среди эскимосов не только Гренландии, но и Америки. Причем некоторые предметы, обнаруженные в начале 1980-х годов в Канаде (например, камень с рунической надписью) 11, указывают не только на торговые связи норманнов, но, по-видимому, и на возможность проникновения их в канадские области задолго до XV века. В доколумбовых скандинавских источниках есть, например, свидетельства открытия Лейфом Счастливым (сыном Эрика Рыжего) Ньюфаундленда, названного им Винландом 12. Позже гренландские норманны открыли также Лабрадор и Баффинову Землю (Маркланд и Хеллуланд) 13.

      Пока не удалось выяснить, какие отношения сложились между норманнами и эскимосами (когда последние в начале XIV в. спустились в Южную Гренландию, ибо именно в том столетии поездки европейцев туда прекратились, отчего и письменные источники стали редкими). Те записи, что дошли до нас, фрагментарны и загадочны. В 1341 г. наследники Эрика Рыжего, обеспокоенные долгим отсутствием вестей из Вестербюгдена, послали туда Ивара Бордсона с вооруженными людьми: у естербюгденцев возникло подозрение, что город подвергся нападению "скреллингов", Т. е. "карликов" (на юге острова так называли низкорослых эскимосов). Когда Бордсон добрался до места, то глазам его открылась странная картина: в окрестностях города бродил одичалый скот, сам же город был пуст, в нем не было "ни христиан, ни язычников". Ивар не смог разгадать тайну брошенного города, как не могут этого сделать сегодня археологи. Все, что удалось выяснить, - это то, что люди покинули Вестербюгден в большой спешке, причем их изгнали не голод и не холод, ибо обнаружились большие запасы пищи и топлива, но нечто иное. Несколько домов было сожжено 14.

      Существуют две гипотезы: жителей увели с собой эскимосы; или же они сами перебрались в Винланд (либо Маркланд), убоявшись эпидемии. Но ни одна из гипотез пока не доказана. При раскопках не удалось обнаружить ни одного скелета, свидетельствующего о расовом смешении, почти неизбежном при совместном проживании большого числа людей. Не найдено и следов поселений гренландцев на берегах Ньюфаундленда и Лабрадора. Против версии о переселении говорит и предположение, что вестербюгденцам было проще переселиться в цветущий и более крупный Естербюгден. Но они не только не сделали этого, а и не поставили в известность о готовящемся переселении ни родственников, ни церковные власти.

      Век спустя закончил свое существование и Естербюгден. Крупнейший гренландский город был изолирован от Европы с 1411 года. Тому было много причин: европейские войны, в которых принимали деятельное участие страны Скандинавии, "черная смерть" - эпидемия, прокатившаяся в XIV в. через весь материк, подчинение скандинавского торгового мореходства могущественной Ганзе, а без подвоза материалов островитянам строить суда было не из чего. Кроме того, гибель Вестербюгдена закрыла путь к богатым охотничьим угодьям Северо-Запада, что резко сократило число товаров, которые гренландцы могли предложить европейским купцам. Город был обречен. Рано или поздно его население, жившее скотоводством и охотой, должно было утратить средства к существованию. Ведь в отличие от эскимосов, которые умели добывать в море не только пищу, но и материалы для изготовления одежды, орудий труда и жилищ, топливо и т. д., норманны зависели от подвоза из Европы важных для них товаров, прежде всего железа.

      Тем не менее город боролся за право на жизнь еще более века! Борьба эта, очевидно, несколько облегчалась случайными посещениями европейских кораблей. О том, что они имели место, свидетельствуют сохранившиеся в вечной мерзлоте одеяния из гренландских захоронений XV века. Среди капюшонов с длинными косицами, остроносых туфель, сильно расклешенных платьев найдены некоторые вещи, вошедшие в моду в Париже и Бургундии после середины XV века 15.

      Как жил Естербюгден в последний период его истории? Об этом известно немногое. В папской булле 1448 г. говорится об упадке гренландской церкви после того, как "тридцать лет тому назад тамошние язычники разорили многие храмы и забрали горожан в плен" 16. Некоторую информацию дают и эскимосские сказания. В одном из них говорится, что европейские пираты на трех суднах вошли в гавань Естербюгдена и, высадившись на берег, разоряли и убивали "норвежцев". В конечном счете норманны победили разбойников и даже захватили один из кораблей. Через год пираты вернулись "целым флотом", убили многих горожан и захватили часть их скота. Нападение повторилось и на третий год, но эскимосы спасли женщин и детей, забрав их с собой из города. К осени эскимосы вернулись, однако нашли Естербюгден сожженным и пустым, после чего горожанки с детьми остались жить с эскимосами. Сказание это неправдоподобно уже потому, что в раскопках гренландской столицы не обнаружено следов пожара и разрушений, а скелетов со следами насильственной смерти вообще не найдено ни в одном из поселений.

      Существует и другое сказание, согласно которому между эскимосами и горожанами возникла вражда; в результате норманны были перебиты. Победители столь сожалели о погибших, что подвергли свою соплеменницу Наварану, разжигавшую огонь вражды, мучительной казни. Однако по вышеуказанной причине отпадает и эта версия.

      Недавно была выдвинута третья версия - о добровольном переселении последних потомков соратников Эрика Рыжего. Она основана на данных раскопок гренландских храмов, в которых не обнаружено церковного инвентаря. Такого рода предметы, в большинстве случаев испорченные, встречаются в руинах жилых домов. Можно предположить, что ценные предметы культа похитили пираты; спрашивается, куда делись многотонные, примитивно сработанные купели и распятия из местного камня, не представлявшие для разбойников никакой ценности? В раскопках эскимосских стойбищ найдена масса нужных в хозяйстве или в качестве украшения вещей норманнского происхождения, и также ни одной церковной! Естественнее всего предположить, что храмовую утварь забрали с собой те, кому она была наиболее дорога, а именно - навсегда покидавшие город прихожане.

      Отчасти объясняет эту загадку гипотеза, связанная с похолоданием европейского климата, которое имело место в XIV-XVII веках. Если учесть жесткую необходимость для гренландцев содержать крупное стадо, то станет ясно, что даже незначительное ухудшение пастбищ могло привести к необратимым последствиям. Заимствовать же культуру морских охотников- эскимосов норманны не смогли. Доказательством тому служат лишь несколько слов, перенятых эскимосами у скандинавов, что поразительно мало в условиях соседства двух этносов на протяжении нескольких веков. В пользу версии о постепенном вымирании южан-скотоводов из-за ухудшения пищекормовой базы и приходе на освободившееся место северян-охотников говорят и материалы раскопок кладбищ при храмах начала XV века. Почти во всех могилах находились скелеты низкорослых, явно болезненных, страдавших от хронического недоедания людей. Впрочем, эти находки тоже не являются доказательством данной гипотезы: позднее климат снова стал теплее.

      ...В 1540 г. немецкий парусник был заброшен непогодой к Южной Гренландии. Шкиперу удалось ввести судно в воды фьорда, закрытого от ветра скалами. На борту парусника был некий Йон, по прозвищу "Гренландец", ранее бывавший в Естербюгдене и теперь узнавший местность. На берегу виднелись жилые дома, храмы, сараи для сушки рыбы. Матросы отправились на шлюпках в город и, сойдя с пристани, обнаружили лежащего ничком мужчину, одетого в суконную куртку и меховые брюки. Перевернув его на спину, матросы увидели, что он мертв. Рядом с ним лежали европейского покроя шляпа и поясной нож, истончившийся от длительного употребления. Моряки взяли нож с собой, а вернувшись на родину, рассказали о странном городе на краю света, чей единственный житель был мертв 17.

      Этот рассказ бросает последний луч света на историю падения первых гренландских поселений; на историю людей, освоивших юг острова, чьи потомки прожили там пять с половиной веков и потом исчезли. Сточенный нож последнего из них приобретает как бы символическое значение, если взглянуть на старинную историю глазами сегодняшнего дня. В яростной многовековой борьбе гренландских норманнов за существование ими были до конца исчерпаны все возможности. Закат их истории окутала тайна, которая могла бы быть раскрыта, но свидетели опоздали: в Вестербюгден - на полгода, в Естербюгден - на несколько часов.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. Подробнее см.: История Норвегии. М. 1980, с. 97 - 107.
      2. Gronland. Kebenhavn. 1975, s. 191.
      3. Ibid., s. 150 - 151.
      4. Norlund P. De gamle nordbobygder ved verdevs ende. Skildringer fra Gronlands middelalder. Kobenhavn. 1964, s. 73.
      5. Стурлусон С. Круг земной. М. 1980, с. 156; Berglund J. Kirke, hal og status. - Gronland, 1982, N 8/9, s. 276.
      6. Erngaard E. Gronland i tusinde ar. Kobenhavn. 1973, s. 16.
      7. Gronland, s. 76.
      8. Fredskild B. Vegetation i norron tid. - Gronland, 1982, N 5/7, s. 192.
      9. Hatting T. Nordboernes husdyr. - Gronland, 1982, N 8/9, s. 254.
      10. Erngaard E. Op. cit, s. 18.
      11. Scheldermann P. Nordbogenstande fra Arktisk Canada. Gronland, 1982. N 5/7, s. 218.
      12. Исландские саги. Ирландский эпос. М. 1973, с. 800 - 805.
      13. Erngaard E. Op. cit., s. 22.
      14. Bogen om Granland. Kabenhavn. 1978, s. 84.
      15. Возгрин В. Е. Гренландия и гренландцы. М. 1984, с. 31.
      16. Bogen om Gronland, s. 84.
      17. Ibid.

      Вопросы истории. - 1987. - № 2. - С. 184-188.