Saygo

Походы Александра Македонского

1 сообщение в этой теме

В. П. Никоноров, М. М. Холод. Походы Александра Великого

Предлагаемый вниманию читателей этюд представляет собой сжа­тую версию тех нескольких лекций, которые читаются по истории Александра Великого на Кафедре истории древней Греции и Рима Исторического факультета СПбГУ в рамках курса «История эллинизма». Готовя настоящий письменный вариант, авторы посчитали нужным чуть более подробно, чем другие сюжеты, изложить обстоятельства кампании Александра в Средней Азии, поскольку это­му эпизоду, в отличие от иных, обычно уделяется не слишком много внимания. Хочется надеяться, что данная лекция окажется в чем-то интересной и полезной не только для студентов СПбГУ, но и для студентов и, возможно, преподавателей других ВУЗов России. В составлении текста настоящей лекции также принимал участие А. К. Нефёдкин, при содействии которого написаны части, в кото­рых сообщается о составе войск Александра в начале Восточного похода, а также дается описание сражений при Гранике, Иссе и Гавгамелах.
 
Убийство знаменитого царя Македонии Филиппа II в 336 г. до н.э., пришедшееся в самый разгар военных приготовлений к походу на Восток, открыло путь на престол его старшему сыну Александру III, впоследствии прозванному за свои выдающие­ся деяния Великим (в отечественной научной литературе он чаще именуется Македонским).
 
Александр родился в 356 г до н.э. в Пелле, столице Македо­нии. Его мать Олимпиада, являвшаяся представительницей эпирского (молосского) царского дома, обладала большим влиянием на сына, тогда как с отцом особой душевной близос­ти у него не было. Воспитывавшийся в традициях македонской аристократии, Александр получил прекрасное образование, прежде всего благодаря выдающемуся мыслителю древности Аристотелю, который в течение трех лет являлся его настав­ником (343-340 гг. до н.э.). Именно Аристотель сумел по-на­стоящему привить своему питомцу интерес к науке, знание и понимание греческой культуры, огромную любовь и уважение к ее высоким образцам, причем более всего юношу восхищала «Илиада» Гомера, герой которой Ахилл стал для него идеалом. Приобщение Александра к государственным и военным делам началось достаточно рано: в шестнадцать лет, во время похода Филиппа против Перинфа и Византия (340-339 гг. до н.э.), он был оставлен управлять Македонией и в отсутствие отца по­давил восстание во Фракии, где основал свой первый город - Александрополь; в восемнадцать лет в битве при Херонее (338 г. до н.э.) он успешно командовал конницей македонян на левом фланге, а затем был отправлен в составе македонского посольства в Афины, чтобы присутствовать при ратификации афинянами мирного договора с Филиппом (т. н. Демадов мир).
 
Когда Александр стал царем, ему исполнилось всего двад­цать лет. Он сразу же принялся решительно укреплять собствен­ные позиции. Первым делом Александр расправился с теми, кто был обвинен в причастности к убийству Филиппа, перебил своих недругов и тех родственников, в ком мог опасаться най­ти претендента на царский венец. Положение его, однако, про­должало оставаться чрезвычайно сложным: фракийские и ил­лирийские племена, возбужденные известием о смерти Филиппа, угрожали Македонии с севера. Но наибольшая опасность ис­ходила с юга, из Греции, где началось брожение, готовое разра­зиться всеобщим восстанием против македонского господства.
 
Сознавая всю необходимость удержать греческие респуб­лики в повиновении, Александр решил временно отложить по­ход на север и скорее, чем это можно было ожидать, появился с войском в Греции. Стремительность, с которой действовал Александр, произвела там довольно сильное впечатление. Все попытки к освобождению были тотчас оставлены. Фессалий­цы поспешили провозгласить Александра главой своей феде­рации, Пилейско-Дельфийская амфиктиония признала его сво­им лидером, а в Коринфе представители греческих государств, собравшись на заседание, утвердили его вместо Филиппа геге­моном Общеэллинской (т. н. Коринфской) лиги и возложили на Александра верховное командование в объявленной еще при его отце (337 г. до н.э.) войне против Персии.
 
Теперь, когда Греция, казалось, была замирена, настала, на­конец , очередь привести к покорности фракийские и иллирийс­кие племена на севере Балканского полуострова. Весной 335 г. до н. э. Александр предпринял против них поход, завершивший­ся полгода спустя, несмотря на все его трудности, полным ус­пехом для македонского царя: фракийцы и иллирийцы были вынуждены признать свою зависимость от Македонии и боль­ше, по крайней мере, в ближайшем будущем, не представляли опасности для ее границ.
 
Однако пока Александр воевал с северными племенами, в Греции, в связи со слухами о его гибели, вновь оживились на­дежды на избавление от македонского верховенства. На этот раз дело дошло до настоящего восстания, инициатором кото­рого стали Фивы. Жители данного города свергли навязанное им промакедонское правительство, осадили македонский гар­низон и обратились с призывом о помощи к другим греческим государствам. Этот призыв не остался без ответа, и ряд рес­публик поспешил более или менее открыто поддержать фиван­цев. Александр, понимая, что ситуация в Греции способна в любой момент разразиться всеобщим взрывом, форсирован­ным маршем устремился на юг и уже через тринадцать дней появился с войском у стен Фив. Мятежный город был взят штурмом, в результате которого погибло 6000 фиванцев (осень 335 г. до н. э.). Дальнейшую судьбу побежденных македонский царь предоставил решать своим союзникам по Коринфской лиге. Согласно вынесенному ими приговору, - за которым, конечно, скрывалась воля самого Александра, стремившегося препод­нести грекам устрашающий урок, - над фиванцами была учинена жестокая расправа: сам город был полностью разрушен, а все его граждане, 30000 человек, были проданы в рабство. Фиванская катастрофа заставила греческие государства отбро­сить всякую мысль о борьбе за свободу, и теперь они (и более всех Афины) пытались всячески заслужить расположение гроз­ного царя. Впрочем, Александр их простил: он не был заинте­ресован в дальнейшем осложнении отношений с греками и к тому же весьма торопился начать столь желанную для него кампанию на Востоке.

Поход против Персии начался весной 334 г. до н.э. (хотя в Малой Азии военные действия были открыты еще весной 336 г. до н.э.).
 
Армия, с которой выступил Александр, была по меркам ан­тичного времени довольно значительной: она насчитывала бо­лее 30000 пехоты и около 5100 конницы. Ядро пехоты составля­ли 12000 македонян, в том числе шесть полков фалангитов-педзетайров - тяжеловооруженных пехотинцев, имевших длинную пику-сариссу и щит в качестве основного оружия, а также подразделение щитоносцев-гипаспистов, со­ставлявших гвардию македонского царя, оружие которых в принципе не отличалось от гоплитского. Кроме того, в войске находилось 7000 греков-союзников, 5000 эллинских наемников-гоплитов и 6000 фракийцев, вооруженных по типу пельтастов. В роли легкой пехоты выступали лучники - критские и, воз­можно, македонские. Важную роль в тактике Александра иг­рала македонская тяжеловооруженная конница пиконосцев-гетайров, насчитывавшая 1800 воинов. Помимо нее македонский царь располагал таким же числом фессалийских всадников, вооружение которых было практически идентично македонскому, и 600 тяжеловооруженными всадниками-союзниками, на­бранными преимущественно из Средней Греции. Другую часть конницы Александра формировали 900 сариссофоров-продромов - воинов-пиконосцев. В бою македонская тяжеловоору­женная пехота составляли основу боевого порядка, который с флангов прикрывали всадники: гетайры справа, фессалийцы слева. Главной атакующей силой являлась конница правого фланга, гетайры и сариссофоры, тогда как конница левого кры­ла наносила вспомогательный удар. Вместе с армией в поход отправился и флот в составе 160 военных кораблей, предостав­ленных греческими государствами согласно решениям Коринфской лиги, и собственно македонская флотилия, небольшая по численности. При этом значительная часть македонских сил, 12000 пехоты и 1500 конницы, была оставлена Александром в Македонии для ее защиты от возможных вторжений северных племен и для поддержания порядка в Греции.
 
Подойдя к Геллеспонту, Александр переправил через него свое войско без каких-либо помех со стороны персов. Во вре­мя переправы он первым спрыгнул с корабля на азиатскую зем­лю, но прежде метнул в берег копье, таким образом открыто заявив о своих притязаниях на территорию врага. Впрочем, о завоевании всего Персидского царства, а тем более о покоре­нии остального мира Александр тогда едва ли помышлял. Подобные планы появились у него, несомненно, позднее, пока же задача, которую ставил перед собой македонский царь, по-ви­димому, состояла в том, чтобы захватить у персов если не всю, то, по крайней мере, часть Малой Азии.
 
На персидском военном совете предложение грека-родосца Мемнона, талантливого полководца, состоявшего на службе царя Персии, - заманить Александра вглубь материка, разоряя ос­тавленные области, и одновременно открыть боевые действия в тылу македонян, в Греции - было решительно отклонено ма- лоазийскими сатрапами. Они не желали, чтобы враг опусто­шал их владения, и поэтому решили дать Александру сраже­ние незамедлительно, выбрав для этого реку Граник (совр. Бигачай).
 
Персы подошли к Гранику раньше и заняли позиции на пра­вом возвышенном берегу реки (май/июнь 334 г. до н.э.). Они выставили конницу (около 20000 воинов) впереди вдоль берега, в то время как пехоту (20000 воинов), состоявшую из гречес­ких наемников, расположили во второй линии. Расчет персидс­ких военачальников был прост: опрокинуть атакующие греко­македонские части в реку и таким образом одержать победу. Наступление начал Александр, атаковав правым флангом. Когда персы отбили атаку двух форсировавших Граник передовых кон­ных частей, в дело вступила основная масса конницы во главе с самим македонским царем. Завязалась битва, в которой боль­шую пользу македонянам принесли легковооруженные пехотин­цы, сражавшиеся вместе с всадниками. Этот бой отвлек вни­мание персов и дал возможность переправиться через реку ма­кедонской фаланге. В ходе ожесточенной рукопашной схватки персидская конница была обращена в бегство, после чего пе­хота Александра напала на центр, а конница на фланги постро­ения греческих наемников, которые, несмотря на отчаянное со­противление, вскоре были почти все перебиты.
 
Победа македонян при Гранике была полной. Ее непосред­ственным результатом явилось завоевание Александром за­падных прибрежных районов Малой Азии. Сарды - главный город Лидии - были сданы без боя. Один за другим занял Алек­сандр и располагавшиеся здесь греческие полисы. Повсюду в них он уничтожал олигархические и тиранические режимы, бывшие ранее опорой персидской власти, и утверждал демократический строй, а также предоставлял полисам «свободу» и «автономию». Этими мерами Александр немедленно привлек на свою сторону широкие слои малоазийского греческого насе­ления, обеспечив себе таким образом их реальную поддержку: за исключением Милета и Галикарнасса, которые пытались оборонять гарнизоны греческих наемников на персидской служ­бе, все остальные города малоазийских греков добровольно открыли ворота перед войсками Александра. Не ясно, однако, стали ли после этого греческие полисы Малой Азии членами Коринфской лиги, или нет. Но в любом случае, они оказались теперь фактически в значительной зависимости от власти сво­его освободителя: свобода, которая была им предоставлена, во многом оставалась чисто формальной, и, по большому сче­ту, Александр был волен вмешиваться во внутренние дела этих городов, когда бы и как бы он этого ни пожелал.
 
Зимой 334-333 гг. до н.э. Александр прошел через Ликию и Памфилию, которые поставил под свой контроль без особого труда, а затем, проведя более или менее удачную кампанию против горных племен Писидии, весной вступил во Фригию и достиг ее древней столицы - Гордиона. Здесь Александру была показана повозка, якобы принадлежавшая легендарному фри­гийскому царю Гордию, и сообщено предсказание, гласившее, что тот, кто сможет развязать узел на ее ярме, станет влады­кой Азии. Александр не смог развязать хитро сплетенный узел, и тогда, по одной версии, он вынул колышек, на котором это узел держался, а по другой - выхватив меч, разрубил его.
 
В Гордионе до Александра дошли тревожные известия о событиях, которые происходили тем временем у него в тылу. Весной 333 г до н.э. Мемнон, назначенный главнокомандую­щим персидскими силами на Западе, начал контрнаступатель­ные операции в восточной части Эгеиды. Обладая мощным флотом и значительным числом греческих наемников, он зах­ватил Кос, Хиос и Лесбос и собирался высадиться в Балканс­кой Греции, намереваясь поднять там восстание. Все это вну­шало Александру большую озабоченность, которая, правда, несколько улеглась, когда ему сообщили, что Мемнон при оса­де Митилены на Лесбосе умер. Тем не менее, прежде чем от­правиться дальше на Восток, Александр предпринял меры, чтобы пресечь деятельность персов в Эгеиде: туда для орга­низации сопротивления им были посланы македонские воена­чальники - Гегелох и Амфотер, которых он щедро снабдил день­гами.
 
Оставив Фригию, Александр скорым маршем прошел че­рез Пафлагонию и Каппадокию, попутно приведя их (впрочем, лишь номинально) к покорности, и вступил в Киликию. Здесь, у города Исс, его армия встретилась, наконец, с войском самого ахеменидского царя Дария III (ноябрь 333 г. до н.э.).
 
Персы заняли оборонительную позицию за рекой Пинар (ве­роятно, совр. Куручай), выставив в первую линию пехотинцев - греческих наемников и щитоносцев-кардаков - под прикрыти­ем конницы, а во вторую - основную массу войска. Александр атаковал по всему фронту. Слабый левый фланг персов, нахо­дившийся у предгорья, уже в начале рукопашной схватки был обращен гетайрами в бегство. В центре греческие наемники на первых порах успешно противостояли македонской фаланге, но затем и они были опрокинуты фланговым ударом все тех же гетайров, обратившихся теперь против них. Персидская конни­ца правого крыла, атаковавшая фессалийцев, дрогнула и отсту­пила, узнав, что центр и левый фланг разбиты, а Дарий бежал. Неустанным преследованием, длившимся до ночи, Александр довершил разгром ахеменидского войска. После сражения в руки победителей попала богатая добыча и множество плен­ных, в том числе и семья Дария - мать, жена, две дочери и малолетний сын.
 
Блестящая победа при Иссе имела для македонян не толь­ко важное стратегическое значение, поскольку доступ в другие районы Азии был теперь для них свободен, но, по-видимому, и оказала огромное влияние на дальнейшие планы Александра. Судя по всему, именно тогда он по-настоящему задумался о завоевании всей Персидской державы. Во всяком случае, на просьбу Дария об освобождении его семьи и о заключении до­говора о дружбе и союзе, за что Александру были обещаны все территории вплоть до реки Галис, македонский царь отве­тил решительным отказом. Более того, Александр потребовал, чтобы впредь Дарий именовал его не иначе, как владыкой Азии.
 
После сражения при Иссе Александр не устремился вслед за Дарием, а двинулся в Сирию и Финикию, намереваясь тем самым лишить персидский флот, который до тех пор активно дей­ствовал в Эгеиде (под контролем персов уже находились Тенедос и часть Киклад), баз на побережье. Города Сирии, а затем и круп­нейшие финикийские города - Арад, Библ и Сидон добровольно перешли на сторону македонян. Однако наиболее могуществен­ный на тот момент город Финикии - Тир оказал Александру от­чаянное сопротивление. Чтобы осадить Новый Тир, находивше­гося на острове, Александру пришлось построить от материка дамбу, по которой к стенам города были подведены осадные машины. Одновременно туда же подводились и осадные орудия, располагавшиеся на кораблях. Жители Тира проявляли чудеса героизма, и только после семимесячной осады город был взят (июль/август 332 г. до н.э.). Участь его была ужасна: он подвер­гся тотальному разграблению, а все его население, уцелевшее при штурме (около 30000 человек), было продано в рабство. Под стенами Тира Александр получил от Дария новые предложения мира: кроме большого выкупа за семью, персидский царь снова предлагал ему договор о дружбе и союзе, причем на этот раз вместе с рукой своей дочери он был готов уступить земли вплоть до Евфрата. Но Александр опять ответил отказом.
 
Покорив Палестину, где после двухмесячной осады маке­доняне приступом овладели Газой, оказавшей им упорное со­противление, Александр в конце 332 г. до н.э. вступил в Египет, который был сдан ему персидским сатрапом без боя. Местное население, с ненавистью относившееся к власти персов, при­ветствовало македонского царя как освободителя, и в Мемфи­се жрецы возложили на голову Александра двойную корону еги­петских фараонов. Находясь в Египте, Александр наладил управление страной, основал на побережье новый город - Алек­сандрию, ставшую впоследствии важнейшим политическим, эко­номическим и культурным центром Восточного Средиземно­морья, а затем посетил знаменитый оракул Амона в оазисе Сива в Ливийской пустыне, где жрецы приветствовали его как сына бога. Между тем, до Александра дошли известия о долгож­данных македонских успехах в Эгеиде, все острова которой были освобождены Гегелохом и Амфотером, а остатки пер­сидского флота, по сути дела, распавшегося в результате ухода составлявшей его основу финикийской эскадры, полностью унич­тожены.
 
Весной 331 г. до н.э. Александр оставил Египет и через Па­лестину, Финикию, Сирию и далее через реки Тигр и Евфрат двинулся навстречу Дарию, чтобы в генеральном сражении разрешить, наконец, спор за Азию.
 
Дарий, собрав тем временем огромное войско из ополчений восточных сатрапий, занял удобную позицию в Северной Ме­сопотамии, на равнине у селения Гавгамелы, недалеко от горо­да Арбелы. Здесь 1 октября 331 г. до н.э. и состоялось решаю­щая битва. Войско македонян насчитывало 40000 пехоты и 7000 конницы, силы же персов были гораздо больше. Опасаясь ок­ружения, Александр построил войско по типу каре, прикрыв свои фланги. Армия Дария была выстроена в три линии. Основная линия состояла из пехоты, которая была защищена на флангах сильными отрядами конницы. В первой линии стояли серпонос­ные колесницы, а по флангам - всадники. В третьей линии за центром размещались азиатские ополчения. Чтобы сравнять свой фронт с неприятельским, Александр стал вытягивать свою армию вправо. В это время македоняне были атакованы с обо­их флангов конницей персов. Одновременно последовала и ата­ка серпоносных колесниц, которая, впрочем, была безуспеш­ной. Когда в результате кавалерийского боя левый фланг пер­сов ослаб, Александр, построив конницу и пехоту клином, атаковал центр противника, где стоял Дарий. Последний, как и ранее при Иссе, не выдержал накала битвы и бежал, а за ним последовал весь центр и левый фланг его армии. Однако пра­вый фланг персов еще сражался против македонян, левое кры­ло которых было отрезано от правого. Александр поспешил на помощь своему левому крылу, которое, между тем, уже само стало теснить персидские отряды, начавшие отступать после известия о бегстве Дария. Александр преследовал противника до ночи, но настигнуть Дария не смог. Тот же с остатками вой­ска бежал в Мидию.
 
Битва при Гавгамелах окончательно решила судьбу державы Ахеменидов, у которой больше уже не осталось сил для серьез­ного сопротивления. Путь к столицам Персидского царства был теперь открыт для победителя. Взяв без боя Вавилон, а затем и Сузы, Александр в начале 330 г. до н.э. появился в самом сердце Ахеменидского государства - Персиде, где овладел Персеполем и Пасаргадами. По приказу Александра наиболее блестя­щая из персидских столиц - Персеполь подверглась разграбле­нию и разорению, причем находившийся здесь великолепный дворец Ксеркса был предан огню самим македонским царем. Такие поступки Александра являлись, несомненно, тщательно продуманной пропагандистской акцией: с одной стороны, разгро­мом Персеполя, олицетворявшего собой могущество Ахеменидов, Александр стремился возвестить миру о полном крушении их власти, а с другой, продемонстрировать грекам свою привер­женность официальному лозунгу войны - отмщению персам за разрушение во время похода Ксеркса греческих святынь. Пос­леднее было важно для Александра особенно теперь, когда ему стало известно о начавшемся в Греции новом антимакедонском движении, инициатором которого на этот раз выступила Спарта. Ее царь Агис III, сумевший привлечь на свою сторону ряд пело­поннесских государств (в отличие от Спарты членов Коринфс­кой лиги), открыл, по-видимому, летом 331 г. до н.э. боевые дей­ствия против Македонии. Он попытался овладеть верным ей Мегалополем в Аркадии, однако, очевидно, весной следующего года потерпел у его стен сокрушительное поражение и погиб в битве с прибывшим в Пелопоннес войском наместника Македонии Антипатра.
 
Из Персиды Александр двинулся в Мидию, где тогда нахо­дился еще надеявшийся на продолжение борьбы Дарий. Но, спасаясь бегством от преследователей в восточном направле­нии, в сторону Бактрии, персидский царь был арестован свои­ми ближайшими помощниками, бактрийским сатрапом Бессом, начальником конницы Набарзаном и сатрапом Дрангианы Барсаентом, и вскоре убит. Заговорщикам удалось ускользнуть от погони, и Бесс, уже давно втайне мечтавший о царской власти, по прибытии в Бактрию провозгласил себя царем Азии и при­нял традиционное для Ахеменидов тронное имя Артаксеркс. Он сразу же начал подготовку к войне с Александром.
 
Надо полагать, Бесс не ставил своей целью восстановление державы Ахеменидов в ее былых границах, а рассчитывал от­разить натиск Александра на восточные сатрапии, чтобы за­тем, дождавшись ухода греко-македонян из Азии, установить свое господство над восточной частью ахеменидского наслед­ства. Но македонский царь имел на этот счет другие планы: рассматривая себя самого, по крайней мере, с момента гибели Дария, в качестве законного преемника Ахеменидов, он увидел в Бессе, имевшем родство с последним персидским монархом, прежде всего идеологически опасного конкурента. Поэтому исключительно в пропагандистских целях - чтобы придать большую видимость легитимности своих претензий на господ­ство в Азии, а заодно и принизить своего противника - Алек­сандр повел наступление на Бесса под лозунгом «священной войны» против цареубийцы.
 
Впрочем, македонский царь не кинулся сломя голову за Бес­сом, а, стремясь обеспечить надежного тыл для своей армии, пошел сперва в Гирканию и Парфию, где привел к покорности местные племена. После этого он сломил сопротивление жи­телей Арии (области в Гератском и Серахском оазисах), вос­стание которых возглавил ее прежний сатрап Сатибарзан, ко­торый поначалу притворно подчинился македонянам, но затем перебил оставленный ими гарнизон. Умиротворив Арию и спра­ведливо опасаясь новых враждебных акций в тылу, Александр был вынужден изменить свой первоначальный план: он отка­зался от прямого вторжения в Бактрию через горные перевалы к западу от Герата и повернул на юг, в Дрангиану (или Зарангиану, совр. Систан). Ее сатрап, Барсаент, один из заговорщиков против Дария, бежал к индийцам, но был впоследствии выдан теми македонскому царю, который приказал предать его каз­ни.
 
Правда, уже находясь в области дрангов, Александру при­шлось впервые столкнуться с весьма серьезной угрозой, ро­дившейся среди части его приближенных, которые были недо­вольны как нежеланием царя прекратить дальнейшие завоевания на Востоке, так и явной ориентализацией его внут­ренней политики, представлявшей собой на деле его сближе­ние с побежденной персидской аристократией, которую он те­перь рассматривал в качестве своей опоры в покоренных странах. А это, естественно, не могло не раздражать старую македонскую знать, воспитанную в патриархальных традици­ях. Не устраивали ее и изменения в характере власти македон­ского царя, все более и более превращающегося в восточного деспота, выражением чего явилось, в частности, решительное насаждение им при своем дворе пышного персидского этикета, в том числе земного поклона (проскинезиса), обязательного при общении восточных подданных с Александром.
 
Все это рано или поздно должно было вызвать сопротивле­ние со стороны части македонской знати, видевшей в меропри­ятиях царя на Востоке реальную угрозу своему привилегиро­ванному положению. На стороне же Александра в этой борьбе оказались выходцы из «новой», неродовитой знати, выдвинув­шиеся как раз в ходе азиатского похода и поэтому заинтересо­ванные в его продолжении, сулившем дальнейшее усиление царской власти и, следовательно, рост их собственного благо­получия. Первым актом этой драматической борьбы внутри окружения Александра стал «процесс Филоты», закончивший­ся гибелью последнего, его отца Пармениона и ряда других видных македонских военачальников и аристократов. Другими эксцессами борьбы против оппозиции явились в дальнейшем «дело Клита» (328 г. до н.э.), «заговор пажей» и арест, а затем гибель философа и официального историографа похода Каллисфена (327 г. до н.э.).
 
Покончив с заговором Филоты в столице Дрангианы Фраде, переименованной в Профтасию, и завершив подчинение дрангов, македонский царь покорил также аримаспов/эвергетов, жив­ших в низовьях реки Этимандр (Гильменд). Затем он повернул на северо-восток и вторгся в Арахосию (область Кандагара и Газни). Затратив на ее завоевание очень короткое время, гре­ко-македонская армия проникла в долину реки Кабул, на терри­торию области Паропамисады, и прошла вплоть до южных от­рогов хребта, называемого Паропамис или Кавказ (Гиндукуш), не встречая никакого сопротивления. Вероятно, будучи еще в Арахосии, Александр получил известие, что в Арию вернулся с войском Сатибарзан, спровоцировав новое восстание в этой об­ласти. Царь послал туда часть своих сил во главе с персом Атрабазом и двумя своими приближенными, Эригием и Кара­ном; парфянскому сатрапу Фратаферну также было приказано ударить по ариям. В решающем сражении Эригий убил в еди­ноборстве Сатибарзана, после чего сторонники последнего пре­кратили сопротивление. Тогда Бесс послал в Парфию некоего Бразана, назначив его своим наместником, однако тот потер­пел поражение от Фратаферна и был захвачен в плен. Очевид­но, сторонником Бесса оказался и сатрап Арии Арсак, который, как и Фратаферн, получил свою должность из рук Александра. Не исключено, что он поддержал выступление Бразана. Как бы там ни было, Арсак и Бразан позднее были приведены в цепях к македонскому монарху.
 
Таким образом, надежды Бесса на успешные действия его сторонников в тылу греко-македонских войск не оправдались. К тому же сам он действовал крайне пассивно и, судя по всему, так и не решился выйти со своими силами за пределы Бактрии, чтобы хоть как-то помешать продвижению врага к его сатра­пии. Не сделал он и попытки блокировать ключевые горные перевалы, связывающие область Паропамисад с Бактрией.
 
Единственное, что предпринял Бесс, - так это разорил земли вдоль северных склонов Гиндукуша на участке предполагае­мого появления неприятеля, т. е. использовал тактику «выжжен­ной земли».
 
Александр же, подойдя в самом конце 330 г. до н.э. к Гинду­кушу, решил дать отдых своему утомленному воинству и раз­бил у южного подножия гор зимний лагерь. Во время этой зи­мовки он основал там город, назвав его своим именем (эту Александрию «Кавказскую» обычно локализуют на городище Беграм, примерно в 80 км к северу от города Кабула). Ранней весной 329 г. до н.э. греко-македонская армия перевалила че­рез горы Гиндукуша (скорее всего, через перевал Хавак) и спу­стилась на равнину Бактрии. Однако и после столь утомитель­ного перехода, занявшего от 15 до 17 дней, дальнейший путь по разоренной Бессом местности оказался очень непростым: в войсках едва не начался голод, и чтобы не допустить этого, пришлось даже резать на мясо вьючных животных. Впрочем, несмотря на все эти трудности, воины Александра упорно про­двигались вперед. Устрашенный их приближением и покину­тый своими бактрийскими союзниками, Бесс с группой бли­жайших соратников и верными ему отрядами согдийцев и скифов-даев бежал за Окс (Амударью) и удалился в Наутаку, южносогдийскую область в восточной части бассейна Кашкадарьи. Александр тем временем захватил южнобактрийские города Драпсаку (в районе Кундуза), Аорн (Алтын-Дильяр-тепе в области Балха) и Бактры/Зариаспу (Балх) и продолжил пре­следование Бесса. Его воины форсировали Амударью за 5-6 дней вплавь, используя кожаные бурдюки, набитые соломой. Уже продвигаясь на север, к границам Согда, македонский царь получил известие, что ближайшие соратники Бесса - Спитамен, Датаферн и Катан - схватили своего патрона, заключили его под стражу и предлагают царю прислать за ним небольшой отряд. Александр поручил эту миссию Птолемею, сыну Лага, который отправился в Наутаку, где ему и выдали злополучного «царя Азии». По приказу Александра Бесс был подвергнут мучительным наказаниям и впоследствии предан жестокой казни.
 
По всей видимости, главной причиной устранения Бесса его союзниками явилась его полная неспособность руководить сопротивлением завоевателям. Вероятно, Бесс не пожелал доб­ровольно отказаться от своего лидерства, что и заставило Спитамена и его соратников действовать столь решительно. Учитывая же то обстоятельство, что все видные заговорщики очень скоро возглавили антимакедонское восстание в средне­азиатских областях, факт ареста и выдачи Бесса надо рассмат­ривать не только как их желание развязать себе руки для ре­шительного сопротивления, но также и как попытку усыпить бдительность македонского царя (и, надо признать, в целом удачную).
 
Самое время сказать несколько слов о том, что представ­ляли собой оседло-земледельческие области Средней Азии в военно-политическом отношении к моменту греко-македонс­кого вторжения, причем сделать это лучше всего на примере одной из ее важнейших частей, Бактрии - области, которая рас­полагалась по обоим берегам Окса/Амударьи, между горны­ми системами Гиссара на севере и Гиндукуша на юге, и о которой на самом деле имеется больше конкретных сведений в сохранившихся трудах Флавия Арриана и Квинта Курция Руфа - наших главных информаторов о походе Александра. В свете сообщаемых ими данных можно заключить, что Бактрия при Ахеменидах была разделена на административные районы-округа, территориально соответствовавшие крупным оазисам и горным местностям, которые возглавлялись местными пра­вителями, называемыми по-гречески куратеког. Каждый из таких правителей имел в своем распоряжении контингент кон­ных воинов, который он набирал в своем округе и приводил по приказу персидского сатрапа в его резиденцию в Бактрах/Зариаспе. Там располагалось место для сбора войск со всей про­винции (греч. syllogos), за исключением солдат гарнизонов го­родов и крепостей, и в зависимости от обстоятельств либо проводился ежегодный военный смотр, либо давался старт во­енной кампании, верховное руководство которой осуществлял сам наместник провинции. Всего Бактрия могла выставить до 30 тысяч всадников, из которых, по крайней мере, большинство занималось в мирное время земледельческим трудом в своих деревнях (лат. vici), где они, вероятно, сами обрабатывали земельные участки, пожалованные им главой их округа (гипархом) в качестве платы за исполнение воинских обязанностей. Надо полагать, что точно такая же практика имела место и в Согде - области в долинах рек Кашкадарья и Зеравшан, тем более что Бактрия и Согд, судя по всему, при Ахеменидах со­ставляли вместе с Хорезмом единую военно-административ­ную территорию (топархию) с бактрийским сатрапом во главе.
 
По-видимому, гипархи были ответственны за военную под­готовку своих воинов в местах их постоянного проживания. В то же самое время они лишь номинально зависели от сатрапа, назначаемого персидским царем, и были автономны в своей внутренней политике. Сатрап же, хотя и являлся верховным главнокомандующим в провинции, в остальном играл преиму­щественно роль посредника между местными правителями и носителем верховной власти в империи Ахеменидов. Эта зна­чительная самостоятельность туземной аристократии, очевид­но, и объясняет тот факт, что реальное сопротивление маке­донскому царю в Средней Азии было организовано именно ее представителями.
 
На пути к Согду армия Александра достигла небольшого города Бранхидов, располагавшегося, возможно, где-то у юж­ного подножия Гиссарского хребта. Этот городок был населен потомками членов милетского жреческого рода Бранхидов, ко­торые были переселены персами на самый восток Ахеменидской державы еще в первой половине V в. до н.э., после того, как они приняли участие в осквернении храма Аполлона Дидимского близ Милета, выдав его сокровища царю Ксерксу. Александр, желая показать своим спутникам, что он остается приверженцем общеэллинской идеи об отмщении за поруган­ные персами святыни Эллады, приказал разрушить этот город и перебить всех его жителей. Следует отметить, что за это свое злодеяние, направленное не против непосредственных ви­новников святотатства, а против их ни в чем не повинных по­томков, македонский царь был гневно осужден в античной пись­менной традиции.
 
Кампания в Согде была поначалу успешной для захватчи­ков, и они сумели овладеть его столицей - городом Мараканды (ныне городище Афрасиаб на окраине Самарканда). Одна­ко затем согдийцы начали оказывать серьезное сопротивление. Так, ими был уничтожен македонский отряд, посланный за фу­ражом. Ответная карательная акция войск Александра была чрезвычайно жестокой: из 30000 повстанцев, засевших на не­приступной горе, в результате ее осады уцелело не более 8000. После этого македонский царь направился к реке Танаису (Сыр­дарье), где его и застало известие о том, что призванные Спитаменом к оружию бактрийцы и согдийцы подняли восстание и перебили оставленные в их городах вражеские гарнизоны. Едва ли подлежит сомнению тот факт, что это выступление подго­тавливалось заранее, и его начало было спланировано на наи­более подходящий для этого момент - когда основные силы греко-македонской армии максимально углубились в земледель­ческие районы Средней Азии, значительно ослабив тем самым систему своих коммуникаций.
 
С огромным трудом, ценой больших собственных потерь и невероятной жестокости по отношению к местному населению (в частности, Диодор сообщает о более чем 120000 убитых согдийцах) Александру удалось замирить основные центры вос­стания в Согде и Северной Бактрии. В качестве своего форпо­ста на Танаисе он построил город, названный Александрией Эсхатой («Крайней»). Он также успешно отразил превентив­ным ударом за Сырдарью тамошних кочевников-скифов, кото­рые, являясь потенциальными союзниками восставших согдийцев, предполагали перейти Танаис с целью разрушить только что основанный им город и вообще отогнать опасных пришель­цев подальше от этой реки. В конце 329 г. до н.э. Александр вернулся в столицу Бактрии, Бактры/Зариаспу и провел там самое суровое зимнее время. Но, получив известия о новых волнениях в Бактрии и Согде, он, не мешкая, уже в самом кон­це зимы следующего года двинулся на их подавление. Часть своих войск он оставил в Южной Бактрии, а с другой произвел вторжение за Амударью силами нескольких колонн, которые разными путями через районы восстания прошли к Маракандам. Отсюда один отряд был отправлен против скифов, другой получил приказ основать на территории Согда новые города, тогда как сам царь с остальной частью армии направился на усмирение остававшихся оплотов повстанцев. Один из наших основных источников, Диодор Сицилийский так резюмирует эти события: Александр «наказал бактрийцев, во второй раз поко­рил согдийцев и основал города, удобно их расположив, для обуздания восставших». Другой автор, Курций Руф сообщает об основании шести крепостей на высоких холмах вблизи «го­рода Маргания», т. е. в районе Старого Мерва в Маргиане (об­ласти в долине реки Марг/Мургаб на юго-востоке совр. Турк­менистана). Впрочем, корреляция этого рассказа (кстати, дошедшего до нас в очень туманном изложении) со сведения­ми Диодора и Арриана о событиях весны 328 г. до н.э. явно говорит в пользу возведения этих крепостей на территории Согда, но никак не в Маргиане, расположенной в стороне от ос­новных очагов антимакедонского сопротивления.
 
Долгое время Спитамену удавалось успешно противосто­ять греко-македонским войскам. В частности, еще в кампа­нию 329 г. до н.э. он в союзе со скифами разгромил более чем двухтысячный македонский отряд, возглавляемый Менедемом, на реке Политимет (Зеравшан). В следующем году, воспользо­вавшись пребыванием основных сил Александра в областях к северу от Амударьи, он с отрядом согдийских и массагетских всадников совершил дерзкий и успешный набег на Южную Бактрию, дойдя до Бактр/Зариаспы. Однако затем часть бактрийцев и согдийцев покинула Спитамена и перешла на сторону вра­га - так в армии Александра впервые появились бактрийские и согдийские конные подразделения. Надо полагать, что это произошло вследствие желания, по крайней мере, части мест­ной аристократии прекратить борьбу с завоевателями и прими­риться с ними. В конечном итоге, Спитамену изменили и мас- сагеты, которые, согласно одной из традиций (Арриан), сами убили его и послали его голову македонскому царю, желая пре­дотвратить тем самым вторжение последнего в их земли.
 
Теперь центр антимакедонского движения переместился в горные районы, куда бежали уцелевшие от репрессий повстан­цы и члены их семей, а также в Северную Бактрию. Перезимо­вав в Наутаке, Александр ранней весной 327 г. до н.э. высту­пил против горных крепостей, называемых в источниках «ска­лами», которые располагались, скорее всего, в отрогах Гиссарского хребта. По ходу своего движения греко-македон­ское войско овладело сначала «Согдийской скалой» (или «ска­лой» Аримаза) в пределах области Кашкадарьи, а затем и «ска­лой» Сисимифра (или Хориена) в земле паретаков в Бактрии (вероятно, в районе Железных ворот, со стороны долины Сурхандарьи). Во время этой экспедиции Александр совершил важ­ный политический шаг, логично вытекающий из исповедуемого им курса на «ориентализацию», - он женился на красавице Роксане, дочери знатного бактрийского вельможи Оксиарта. Этот брак преследовал две главные цели: примирение между завое­вателями и местной аристократией после двухлетней воору­женной конфронтации и придание видимости легитимности пре­тензиям македонского царя на власть над среднеазиатскими областями. После этого Александр, думая уже о походе в Ин­дию, с частью армии проследовал в Бактры/Зариаспу. Завер­шение кампании в Трансоксиане он поручил Кратеру и Полиперхонту. Первый выступил против Катана и Австана, соратников Спитамена, продолжавших борьбу против захват­чиков на самом севере Бактрии, в области паретаков. В сраже­нии верх взяли македоняне, причем Катан погиб на поле боя, а Австан попал в плен. Полиперхонт тем временем покорил Бубакену - территорию, соответствующую, по-видимому, поздней­шему Хутталю (области Куляба). Выполнив свои задачи, оба полководца присоединились к главным силам Александра.
 
Так закончился поход македонского царя в Среднюю Азию. В ходе боевых действий, носивших со стороны агрессоров осо­бенно жестокий характер, некогда цветущие оазисы Бактрии и Согда были разорены, а их население значительно уменьши­лось. Согласно данным археологических исследований, имен­но на рубеже ахеменидской и эллинистической эпох происхо­дит значительное уменьшение поселений в Бактрии, как в ее южных, так и северных районах, что самым непосредствен­ным образом было связано с греко-македонским вторжением.
 
В самом конце весны 327 г. до н.э. Александр, теперь уже преисполненный надежд на мировое господство, двинулся в Индию. Его армия, усиленная конными отрядами среднеазиат­ских народов (бактрийцев, согдийцев, даев и др.), пройдя из Бактр долиной Балхаба к перевалу Шибар, за 10 дней преодо­лела Гиндукуш и прибыла в Александрию Кавказскую. Отсю­да она проследовала к городу Никее (в районе Мандравара на юге провинции Лагман) и далее к реке Кофен (Кабул). Здесь царь разделил свое войско: одну его часть во главе с Гефести- оном и Пердиккой он отправил к Инду с поручением подчинить царство певкелаотов (в районе Пешаварской равнины) и навес­ти мост через Инд, а другую сам лично повел по левому бере­гу Кабула и далее по реке Хоэс/Хоасп (Кунар) вглубь Гандхары, в области нынешних Баджаура и Свата (Пакистан), где обитали горные племена аспасиев, гуреев и ассакенов. Поко­рение этих воинственных народов изобиловало драматически­ми эпизодами и велось со стороны Александра и его воинов исключительно жестокими способами. В конце концов, с ог­ромным трудом сломив сопротивление свободолюбивых гор­цев, царское войско вышло к Инду к уже поджидавшим их Гефестиону и Пердикке. По сооруженному ими мосту вся греко-македонская армия переправилась на левый берег Инда.
 
В июне 326 г. до н.э. Александр достиг реки Гидасп (Джелам), где его уже поджидал со своей армией Пор - самый могущественный из правителей северо-западной Индии. Индий­цы заняли оборонительную позицию на левом берегу Гидаспа. Македонский царь, воспользовавшись ненастной ночью, нео­жиданно для противника переправился через реку и, разбив небольшой передовой отряд индийцев, двинулся на Пора. Он вел в наступление более 5000 всадников и более 14000 пехо­тинцев, остальная же часть его армии во главе с Кратером была оставлена в базовом лагере на правом берегу Гидаспа, при­мерно в 28 км от места переправы. Вышедший навстречу Пор имел в своем распоряжении 20000 пехоты, 2000 конницы, 240 колесниц и 85 слонов. В первой линии его боевого порядка разме­стились слоны, вторую заняла пехота, прикрытая с флангами конницей и колесницами. Александр в полной мере сумел вос­пользоваться своим значительным превосходством в кавале­рии и умелыми тактическими действиями разгромил конницу индийцев, причем важную роль в этой операции он отвел ты­сячному контингенту конных стрелков из лука, набранному сре­ди среднеазиатских кочевников-дахов. Чрезвычайно весомым вкладом в общий успех явилось и четкое тактическое взаимо­действие между македонской фалангой и легкой пехотой в лице лучников-агриан и фракийских дротометателей, позволившее не только отразить натиск индийских слонов, на которых Пор возлагал особые надежды, но и принудить их при отступлении топтать свою же пехоту. Победа македонян была полной, сам Пор был ранен и попал в плен. Впрочем, восхищенный храбро­стью индийского правителя, Александр оставил Пора в пре­жней должности под своим сюзеренитетом и даже расширил территорию его царства.
 
Три года продолжалась индийская кампания Александра, в ходе которой ему удалось подчинить значительные территории в долине Инда. Однако у реки Гифасис (Беас) его солдаты ре­шительно отказались идти дальше на восток, к Гангу, и вопре­ки своему желанию македонский царь был вынужден прекра­тить поход и повернуть назад. Вся возвращающаяся армия была разделена на три части: одна во главе с Кратером шла через Хаарену, Арахосию и Дрангиану, другая, под руководством Алек­сандра, двинулась вдоль берега Индийского океана, третья отправилась на кораблях флотилии Неарха морским путем. Для войска, которое вел сам Александр, дорога оказалась чрезвы­чайно тяжелой: двигаясь через пустыни Гедросии (Белуджис­тана), оно в результате болезней, голода и столкновений с мес­тными племенами уменьшилось на три четверти. С большим трудом достигнув Кармании, Александр соединился здесь с Кратером. Вскоре сюда же, к побережью, привел флот и Неарх, испытавший воистину сказочные приключения во время своего беспримерного плавания (по крайней мере, это верно для европейца) вдоль берега Индийского океана. Дальше Неарху было приказано Александром плыть к устью Тигра. Из Кармании через Персиду Александр в начале 324 г. до н.э. вер­нулся обратно в Сузы, встретившись по пути с уже поднявши­мися вверх по Тигру кораблями Неарха. Восточный поход Алек­сандра, продолжавшийся почти 10 лет, был теперь завершен.
 
По возвращению из похода Александр нашел положение в ранее покоренных им землях неспокойным. Некоторые сатра­пы, уверенные в том, что царь, ушедший в Индию, больше от­туда уже не вернется, стали вести себя как фактически неза­висимые правители. К тому же в период индийской кампании Александра в подвластных ему землях произошел целый ряд антимакедонских выступлений, наиболее серьезным из которых был мятеж трех тысяч греческих колонистов в Бактрии и Согде в 325 г. до н.э., поддержанный местным населением. Центром этого восстания стали колонии, выведенные македон­ским царем вблизи Бактр. Сигналом к выступлению послужи­ло полученное из Индии ложное сообщение о смерти Алексан­дра, после чего мятежники захватили цитадель бактрийской столицы. Возглавил восстание грек Афинодор, который вскоре погиб от руки своего соперника Бикона. Это движение прохо­дило под лозунгом возвращения на родину, в Грецию. Его результаты не вполне ясны, но, видимо, греки все-таки добились своей цели. Зарвавшихся же сатрапов Александр жестоко на­казал, предав смерти, а на их место, вопреки своей прежней практике назначения наместниками восточных областей пред­ставителей местной аристократии, поставил греков и македо­нян. Огромная держава, возникшая в результате завоевания, требовала теперь от Александра принятия и других неотлож­ных мероприятий по ее организации. Однако в самый разгар их разработки, а также подготовки военного похода в Аравию, Александр внезапно умер в Вавилоне, ставшей столицей его гигантской империи, в возрасте неполных тридцати трех лет (10 июня 323 г. до н.э.).
 
К общей оценке греко-македонского завоевания восточных земель бывшего царства Ахеменидов не следует подходить однозначно. С одной стороны, оно принесло туда более передо­вые, по сравнению с прежними, формы социально-экономичес­ких отношений; тогда же началось активное градостроитель­ство; сильный импульс получило развитие торговли и товарно-денежного обращения. С другой стороны, в ходе заво­еваний произошел серьезный подрыв культурно-хозяйственной жизни в целом ряде областей (особенно это касается Бактрии, Согда и Арии). При Александре очень мало изменилась адми­нистративная и политическая структура этих земель, была со­хранена система сатрапий как территориально-административ­ных единиц. Правда, теперь власть сатрапов была ограничена по большей части гражданскими делами, тогда как военная власть находилась в руках назначенных при них же специаль­ных офицеров, подчинявшихся непосредственно царю. При этом в некоторые сатрапии назначались специальные чиновники, за­нимавшиеся финансовыми вопросами. В сфере власти хотя и происходила замена одного господствующего этноса другим (персов македонянами), но проводилась она непоследователь­но, поскольку Александр, стремясь расширить свою социальную опору, привлекал к государственному управлению лояльных ему представителей восточной знати, особенно персидской. Такой курс македонского царя на сближение с туземной аристокра­тией, в глазах которой он пытался предстать в качестве законного преемника Ахеменидов, несомненно, преследовал цель достижения и упрочения деспотической царской власти по пер­сидскому образцу, ибо его вряд ли устраивало традиционное положение монарха Македонии как «первого среди равных», особенно после таких грандиозных завоеваний на Востоке. Не случайно те административно-политические мероприятия, ко­торые Александр успел провести при жизни, дали основание некоторым исследователям назвать его «последним Ахемени- дом». В сущности Александр отводил македонянам роль пусть в определенном отношении и привилегированных, но фактичес­ки таких же подданных царя, какими стали в отношении Алек­сандра побежденные персы. Более того, Александр предпри­нимал попытки слить воедино македонян и персов, особенно представителей знати, чтобы превратить их в итоге в один гос­подствующий, но подчиненный его абсолютной власти этнос. Наиболее ярко это стремление Александра проявилось в устроенной им грандиозной свадьбе в Сузах (в 324 г. до н.э.), когда в один день в брак с персиянками (и другими азиатскими девушками) вступили 10000 македонских воинов, а также сам царь и его полководцы. В свою очередь, произошедшие за время восточных походов изменения в характере власти Александра отразились и на его отношениях с греками Коринфской лиги, над которыми также нависла угроза полного подчинения македонскому монарху. Очевидным шагом в этом направлении стал эдикт Александра от 324 г. до н.э., в котором он решительно потребовал вернуть в греческие города всех политических из­гнанников и восстановить их в правах собственности, причем в случае неповиновения царь грозил применить к городам силу. Подобное требование было откровенным нарушением Алек­сандром, гегемоном Коринфской лиги, соглашений, на которых та базировалась и в которых оговаривалась невозможность какого-либо вмешательства во внутренние дела полисов с его стороны. Этот эдикт недвусмысленно давал понять, что маке­донский царь не намерен далее основывать свои отношения с греками на прежних договоренностях и что он рассматривает Элладу как составную часть своей империи, в которой греки должны были занять положение его подданных. Сходную цель преследовали и пришедшиеся в Греции на то же время мероп­риятия, связанные с его обожествлением (апофеозом): этот акт (в котором едва ли стоит сомневаться, - все равно исходил ли он от македонского царя, или от греков), давал Александру мощное дополнительное обоснование его притязаниям на аб­солютную власть над греческим миром.
 
Политика ориентализации и разрыв царя с прежними маке­донскими традициями нашли свое отражение и в формирова­нии новых воинских подразделений. Так, в Сузы был приведен тридцатитысячный отряд персидской молодежи, вооруженной и обученной по образцу македонских фалангитов-педзетайров; азиаты были зачислены и в конницу гетайров. Таким образом, царь стремился создать себе новую опору в армейской среде. Это также вызывало сильное недовольство со стороны маке­донян. Когда в Описе, городе на Тигре, Александр объявил об отставке ветеранов, то это послужило поводом для открытого солдатского бунта. Только арестовав зачинщиков и отправив домой 10000 солдат, царь сумел подавить этот мятеж (324 г. до н. э.). Уже находясь в Вавилоне, Александр стал создавать смешанные воинские подразделения, состоявшие из македон­ских педзетайров и персидских стрелков и метателей, в резуль­тате чего появился строй, представлявший собой нечто сред­нее между фалангой македонян и «стеной щитов» персов.

Важным и весьма характерным аспектом восточной поли­тики Александра было строительство новых городов и поселе­ний, подавляющее большинство которых было основано в даль­ней восточной части его державы. Именно там он встретил наиболее ожесточенное сопротивление, что объективно застав­ляло его возводить в стратегически важных местах укреплен­ные пункты для военно-политического контроля над завоеван­ными территориями, причем зачастую они ставились на месте уже существовавших поселений и укреплений. В целом, на при­мере Бактрии и Согда можно выделить несколько типов таких пунктов, фигурирующих в сообщениях античных писателей: крупные укрепленные города (греч. polеis, лат. urbеs); крепости (греч. phroyria, лат. oppida); сельские поселения (греч. katoikiai, лат. coloniae).. Как правило, македонский царь селил в них отставных солдат, наемников, всякого рода гражданских лиц, сопровождающих его армию (причем все эти категории поселенцев были по своему происхождению в основном грека­ми), а также некоторое число туземных жителей. Часть гре­ков, в первую очередь наемники, составляли костяк армии на­местника и были расквартированы в городах и крепостях, неся там также гарнизонную службу. Остальные в качестве воен­ных колонистов жили в сельских поселениях. Каждый из этих колонистов имел земельный надел (клер), пожалованный ему за службу в военное время самим царем, который являлся вер­ховным собственником всех сельскохозяйственных угодий в государстве. Такая воинская обязанность обычно переходила из поколения в поколение, от отца к сыну. Военные поселенцы для работы на своих наделах использовали труд местного кре­стьянства. По приказу сатрапа они должны были присоединять­ся к его войску для выступления в поход.
 
По данным Плутарха, Александр основал свыше 70 горо­дов; Стефан Византийский называет 18 городов, носивших его имя, - по-видимому, самых крупных из им построенных. Сооб­щается также, что во время кампаний в Бактрии и Согде маке­донский царь возвел, по одной версии (Страбон), 8, а по другой (Юстин) - 12 новых городов. Впрочем, не все из Александрий были основаны лично Александром или же по его приказу: из­вестно, что Селевк I, один из ближайших его преемников, не­скольким построенным им городам присвоил имя Александра. Из городов, основанных на территории Средней Азии и Вос­точного Ирана, следует выделить Александрию Эсхату (Худжанд?), Александрию в Маргиане (Старый Мерв), Александ­рию в Арии (Герат), Александрию Кавказскую (Беграм), Александрию близ Бактр (Алтын-Дильяр-тепе?), Александрию в Сакастане (на реке Гильменд?), Александрополь и Алексан­дрию в Арахосии (первый располагался в Старом Кандагаре, локализация второй остается неясной), а также Александрию Оксиану (Ай Ханум или Старый Термез). Кроме того, с Алек­сандром античная традиция связывает появление на Востоке еще нескольких городов, таких как Профтасия в Дрангиане (воз­можно, Сорх Даг в районе Над-и Али близ озера Хамун), Кадруси у подножия Гиндукуша и Гераклея в Арии.
 
Градостроительная деятельность Александра характеризует­ся двумя основными моментами. Во-первых, анализ имеющихся сведений показывает, что основанные им города не являлись са­моуправляющимися полисами по эллинскому образцу, а находи­лись под прямым контролем царской администрации. В этой свя­зи очень показателен факт второго антимакедонского восстания греческих колонистов в восточных областях созданной македон­ским царем державы (согласно Диодору, в «Верхних сатрапиях» - под этим географическим термином, вероятно, следует иметь в виду, прежде всего, Бактрию и Согд) сразу после его смерти, в 323 г. до н.э. Во главе этого движения встал Филон Энианец, со­бравший под свои знамена очень крупные силы - 20 тысяч пехо­тинцев и 3 тысячи всадников. Преемник Александра, Пердикка направил против мятежных эллинов сильное войско во главе с Пи­фоном, которому удалось разгромить повстанческую армию. Очень примечательна причина этого восстания: греки добивались «эл­линского образа жизни» в смысле существования в рамках тради­ционного для греков полисного устройства.
 
Второй основной принцип колонизационной практики Алек­сандра заключается в том, что в новых городах он, как прави­ло, селил, наряду с македонянами и греками, также местных жителей. Очевидно, тем самым он стремился получить в лице всего этого смешанного населения более или менее однород­ную массу царских подданных, без различия их этнической при­надлежности. Естественно, такое положение ни в коей мере не могло удовлетворять обосновавшихся в восточных странах простых греко-македонских поселенцев, не желавших быть низ­веденными до уровня рядовых подданных монарха, подобно покоренному местному населению. С другой стороны, не было единства и согласия в лагере македонской аристократии, мно­гие представители которой были против политики царя по отно­шению к местной знати, во многом сохранившей свои прежние позиции в государственном управлении. Преодоление всех этих противоречий требовало новых подходов к проблемам внутренней политики, что мы и наблюдаем в эпоху Селевкидов.
 
Избранная библиография
 
Гафуров Б. Г., Цибукидис Д. И. Александр Македонский и Восток. М., 1980.
Дройзен И.-Г. История эллинизма / Пер. с фр. изд. М. Шелгунова. Т. I. М., 1890 (переизд.: СПб., 1997).
Ковалев С. И. Александр Македонский. Л., 1937.
Маринович Л. П. Греки и Александр Македонский (К проблеме кризиса полиса). М., 1993.
Шахермайр Ф. Александр Македонский: Пер. с нем. М., 1984. Шифман И. Ш. Александр Македонский. Л., 1988.
Шофман А. С. Восточная политика Александра Македонского. Казань, 1976.
Berve H. Alexanderreich auf prosopographischer Grundlage. Bd. I—II. Muenchen, 1926.
Bosworth A. B. Conquest and Empire: The reign of Alexander the Great. Cambridge, 1988.
Briant P. Alexandre le Grand. Paris, 1974.
Errington R. M. Geschichte Makedoniens von den Anfaengen bis zum Untergang des Koenigreiches. Muenchen, 1986 (англ. пер.:
Berkeley-Los Angeles, 1993).
Hammond N. G. L. Alexander the Great: King, Commander and Statesman. Park Ridge, 1980.
Holt F. Alexander the Great and Bactria: The Formation of a Greek Frontier in Central Asia. Leiden, 1989.
Seibert J. Alexander der Grosse. Darmstadt, 1972.
Tarn W. W. Alexander the Great. Vol. I-II. Cambridge, 1948-1950. Wilcken U. Alexander der Grosse. Leipzig, 1931 (англ. пер.: New York, 1967).

 

Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. - Выпуск 3. Санкт-Петербург, 2004. - С. 107-134.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Кирасиры, конные аркебузиры, карабины и прочие
      Автор: hoplit
      George Monck. Observations upon Military and Political Affairs. Издание 1796 года. Первое было в 1671-м, книга написана в 1644-6 гг.
      "Тот самый" Монк.

       
      Giorgio Basta. Il gouerno della caualleria leggiera. 1612.
      Giorgio Basta. Il mastro di campo. 1606.

       
      Sir James Turner. Pallas armata, Military essayes of the ancient Grecian, Roman, and modern art of war written in the years 1670 and 1671. 1683. Оглавление.
      Lodovico Melzo. Regole militari sopra il governo e servitio particolare della cavalleria. 1611
    • Психология допроса военнопленных
      Автор: Сергий
      Не буду давать никаких своих оценок.
      Сохраню для истории.
      Вот такая книга была издана в 2013 году Украинской военно-медицинской академией.
      Автор - этнический русский, уроженец Томска, "негражданин" Латвии (есть в Латвии такой документ в зеленой обложке - "паспорт негражданина") - Сыропятов Олег Геннадьевич
      доктор медицинских наук, профессор, врач-психиатр, психотерапевт высшей категории.
      1997 (сентябрь) по июнь 2016 года - профессор кафедры военной терапии (по курсам психиатрии и психотерапии) Военно-медицинского института Украинской военно-медицинской академии.
      О. Г. Сыропятов
      Психология допроса военнопленных
      2013
      книга доступна в сети (ссылку не прикрепляю)
      цитата:
      "Согласно определению пыток, существование цели является существенным для юридической квалификации. Другими словами, если нет конкретной цели, то такие действия трудно квалифицировать как пытки".

    • "Примитивная война".
      Автор: hoplit
      Небольшая подборка литературы по "примитивному" военному делу.
       
      - Prehistoric Warfare and Violence. Quantitative and Qualitative Approaches. 2018
      - Multidisciplinary Approaches to the Study of Stone Age Weaponry. Edited by Eric Delson, Eric J. Sargis. 2016
      - Л. Б. Вишняцкий. Вооруженное насилие в палеолите.
      - J. Christensen. Warfare in the European Neolithic.
      - Detlef Gronenborn. Climate Change and Socio-Political Crises: Some Cases from Neolithic Central Europe.
      - William A. Parkinson and Paul R. Duffy. Fortifications and Enclosures in European Prehistory: A Cross-Cultural Perspective.
      - Clare, L., Rohling, E.J., Weninger, B. and Hilpert, J. Warfare in Late Neolithic\Early Chalcolithic Pisidia, southwestern Turkey. Climate induced social unrest in the late 7th millennium calBC.
      - Першиц А.И., Семенов Ю.И., Шнирельман В.А. Война и мир в ранней истории человечества.
      - Алексеев А.Н., Жирков Э.К., Степанов А.Д., Шараборин А.К., Алексеева Л.Л. Погребение ымыяхтахского воина в местности Кёрдюген.
      -  José María Gómez, Miguel Verdú, Adela González-Megías & Marcos Méndez. The phylogenetic roots of human lethal violence // Nature 538, 233–237
      - Sticks, Stones, and Broken Bones: Neolithic Violence in a European Perspective. 2012
       
       
      - Иванчик А.И. Воины-псы. Мужские союзы и скифские вторжения в Переднюю Азию // Советская этнография, 1988, № 5
      - Иванчик А., Кулланда С.. Источниковедение дописьменной истории и ранние стадии социогенеза // Архаическое общество: узловые проблемы социологии развития. Сб. научных трудов. Вып. 1. М., 1991
      - Askold lvantchik. The Scythian ‘Rule Over Asia’: The Classıcal Tradition And the Historical Reality // Ancient Greeks West and East. 1999
      - А.Р. Чочиев. Очерки истории социальной культуры осетин. 1985 г.
      - Α.Κ. Нефёдкин. Тактика славян в VI в. (по свидетельствам ранневизантийских авторов).
      - Цыбикдоржиев Д.В. Мужской союз, дружина и гвардия у монголов: преемственность и конфликты.
      - Вдовченков E.B. Происхождение дружины и мужские союзы: сравнительно-исторический анализ и проблемы политогенеза в древних обществах.
      - Louise E. Sweet. Camel Raiding of North Arabian Bedouin: A Mechanism of Ecological Adaptation //  American Aiztlzropologist 67, 1965.
      - Peters E.L. Some Structural Aspects of the Feud among the Camel-Herding Bedouin of Cyrenaica // Africa: Journal of the International African Institute,  Vol. 37, No. 3 (Jul., 1967), pp. 261-282
       
       
      - Зуев А.С. О боевой тактике и военном менталитете коряков, чукчей и эскимосов.
      - Зуев А.С. Диалог культур на поле боя (о военном менталитете народов северо-востока Сибири в XVII–XVIII вв.).
      - О.А. Митько. Люди и оружие (воинская культура русских первопроходцев и коренного населения Сибири в эпоху позднего средневековья).
      - К.Г. Карачаров, Д. И. Ражев. Обычай скальпирования на севере Западной Сибири в Средние века.
      - Нефёдкин А.К. Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.).
      - Зуев А.С. Русско-аборигенные отношения на крайнем Северо-Востоке Сибири во второй половине  XVII – первой четверти  XVIII  вв.
      - Антропова В.В. Вопросы военной организации и военного дела у народов крайнего Северо-Востока Сибири.
      - Головнев А.В. Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров.
      - Laufer В. Chinese Clay Figures. Pt. I. Prolegomena on the History of Defensive Armor // Field Museum of Natural History Publication 177. Anthropological Series. Vol. 13. Chicago. 1914. № 2. P. 73-315.
      - Нефедкин А.К. Защитное вооружение тунгусов в XVII – XVIII вв. [Tungus' armour] // Воинские традиции в археологическом контексте: от позднего латена до позднего средневековья / Составитель И. Г. Бурцев. Тула: Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле», 2014. С. 221-225.
      - Нефедкин А.К. Колесницы и нарты: к проблеме реконструкции тактики // Археология Евразийских степей. 2020
       
       
      - N. W. Simmonds. Archery in South East Asia s the Pacific.
      - Inez de Beauclair. Fightings and Weapons of the Yami of Botel Tobago.
      - Adria Holmes Katz. Corselets of Fiber: Robert Louis Stevenson's Gilbertese Armor.
      - Laura Lee Junker. Warrior burials and the nature of warfare in prehispanic Philippine chiefdoms..
      - Andrew P. Vayda. War in Ecological Perspective: Persistence, Change, and Adaptive Processes in Three Oceanian Societies. 1976
      - D. U. Urlich. The Introduction and Diffusion of Firearms in New Zealand 1800-1840..
      - Alphonse Riesenfeld. Rattan Cuirasses and Gourd Penis-Cases in New Guinea.
      - W. Lloyd Warner. Murngin Warfare.
      - E. W. Gudger. Helmets from Skins of the Porcupine-Fish.
      - K. R. Howe. Firearms and Indigenous Warfare: a Case Study.
      - Paul  D'Arcy. Firearms on Malaita, 1870-1900. 
      - William Churchill. Club Types of Nuclear Polynesia.
      - Henry Reynolds. Forgotten war. 2013
      - Henry Reynolds. The Other Side of the Frontier. Aboriginal Resistance to the European Invasion of Australia. 1981
      - John Connor. Australian Frontier Wars, 1788-1838. 2002
      -  Ronald M. Berndt. Warfare in the New Guinea Highlands.
      - Pamela J. Stewart and Andrew Strathern. Feasting on My Enemy: Images of Violence and Change in the New Guinea Highlands.
      - Thomas M. Kiefer. Modes of Social Action in Armed Combat: Affect, Tradition and Reason in Tausug Private Warfare // Man New Series, Vol. 5, No. 4 (Dec., 1970), pp. 586-596
      - Thomas M. Kiefer. Reciprocity and Revenge in the Philippines: Some Preliminary Remarks about the Tausug of Jolo // Philippine Sociological Review. Vol. 16, No. 3/4 (JULY-OCTOBER, 1968), pp. 124-131
      - Thomas M. Kiefer. Parrang Sabbil: Ritual suicide among the Tausug of Jolo // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde. Deel 129, 1ste Afl., ANTHROPOLOGICA XV (1973), pp. 108-123
      - Thomas M. Kiefer. Institutionalized Friendship and Warfare among the Tausug of Jolo // Ethnology. Vol. 7, No. 3 (Jul., 1968), pp. 225-244
      - Thomas M. Kiefer. Power, Politics and Guns in Jolo: The Influence of Modern Weapons on Tao-Sug Legal and Economic Institutions // Philippine Sociological Review. Vol. 15, No. 1/2, Proceedings of the Fifth Visayas-Mindanao Convention: Philippine Sociological Society May 1-2, 1967 (JANUARY-APRIL, 1967), pp. 21-29
      - Armando L. Tan. Shame, Reciprocity and Revenge: Some Reflections on the Ideological Basis of Tausug Conflict // Philippine Quarterly of Culture and Society. Vol. 9, No. 4 (December 1981), pp. 294-300.
      - Karl G. Heider, Robert Gardner. Gardens of War: Life and Death in the New Guinea Stone Age. 1968.
      - Karl G. Heider. Grand Valley Dani: Peaceful Warriors. 1979 Тут
      - Mervyn Meggitt. Bloodis Their Argument: Warfare among the Mae Enga Tribesmen of the New Guinea Highlands. 1977 Тут
      - Klaus-Friedrich Koch. War and peace in Jalémó: the management of conflict in highland New Guinea. 1974 Тут
      - P. D'Arcy. Maori and Muskets from a Pan-Polynesian Perspective // The New Zealand journal of history 34(1):117-132. April 2000. 
      - Andrew P. Vayda. Maoris and Muskets in New Zealand: Disruption of a War System // Political Science Quarterly. Vol. 85, No. 4 (Dec., 1970), pp. 560-584
      - D. U. Urlich. The Introduction and Diffusion of Firearms in New Zealand 1800–1840 // The Journal of the Polynesian Society. Vol. 79, No. 4 (DECEMBER 1970), pp. 399-41
      - Barry Craig. Material culture of the upper Sepik‪ // Journal de la Société des Océanistes 2018/1 (n° 146), pages 189 à 201
      - Paul B. Rosco. Warfare, Terrain, and Political Expansion // Human Ecology. Vol. 20, No. 1 (Mar., 1992), pp. 1-20
      - Anne-Marie Pétrequin and Pierre Pétrequin. Flèches de chasse, flèches de guerre: Le cas des Danis d'Irian Jaya (Indonésie) // Anne-Marie Pétrequin and Pierre Pétrequin. Bulletin de la Société préhistorique française. T. 87, No. 10/12, Spécial bilan de l'année de l'archéologie (1990), pp. 484-511
      - Warfare // Douglas L. Oliver. Ancient Tahitian Society. 1974
      - Bard Rydland Aaberge. Aboriginal Rainforest Shields of North Queensland [unpublished manuscript]. 2009
      - Leonard Y. Andaya. Nature of War and Peace among the Bugis–Makassar People // South East Asia Research. Volume 12, 2004 - Issue 1
      - Forts and Fortification in Wallacea: Archaeological and Ethnohistoric Investigations. Terra Australis. 2020
      - Roscoe, P. Social Signaling and the Organization of Small-Scale Society: The Case of Contact-Era New Guinea // Journal of Archaeological Method and Theory, 16(2), 69–116. (2009)
      - David M. Hayano. Marriage, Alliance and Warfare: the Tauna Awa of New Guinea. 1972
      - David M. Hayano. Marriage, alliance, and warfare: a view from the New Guinea Highlands // American Ethnologist. Vol. 1, No. 2 (May, 1974)
      - Paula Brown. Conflict in the New Guinea Highlands // The Journal of Conflict Resolution. Vol. 26, No. 3 (Sep., 1982)
      - Aaron Podolefsky. Contemporary Warfare in the New Guinea Highlands // Ethnology. Vol. 23, No. 2 (Apr., 1984)
      - Fredrik Barth. Tribes and Intertribal Relations in the Fly Headwaters // Oceania, Vol. XLI, No. 3, March, 1971
      - Bruce M. Knauft. Melanesian Warfare: A Theoretical History // Oceania. Vol. 60, No. 4, Special 60th Anniversary Issue (Jun., 1990)
       
       
      - Keith F. Otterbein. Higi Armed Combat.
      - Keith F. Otterbein. The Evolution of Zulu Warfare.
      - Myron J. Echenberg. Late nineteenth-century military technology in Upper Volta // The Journal of African History, 12, pp 241-254. 1971.
      - E. E. Evans-Pritchard. Zande Warfare // Anthropos, Bd. 52, H. 1./2. (1957), pp. 239-262
      - Julian Cobbing. The Evolution of Ndebele Amabutho // The Journal of African History. Vol. 15, No. 4 (1974), pp. 607-631
       
       
      - Elizabeth Arkush and Charles Stanish. Interpreting Conflict in the Ancient Andes: Implications for the Archaeology of Warfare.
      - Elizabeth Arkush. War, Chronology, and Causality in the Titicaca Basin.
      - R.B. Ferguson. Blood of the Leviathan: Western Contact and Warfare in Amazonia.
      - J. Lizot. Population, Resources and Warfare Among the Yanomami.
      - Bruce Albert. On Yanomami Warfare: Rejoinder.
      - R. Brian Ferguson. Game Wars? Ecology and Conflict in Amazonia. 
      - R. Brian Ferguson. Ecological Consequences of Amazonian Warfare.
      - Marvin Harris. Animal Capture and Yanomamo Warfare: Retrospect and New Evidence.
       
       
      - Lydia T. Black. Warriors of Kodiak: Military Traditions of Kodiak Islanders.
      - Herbert D. G. Maschner and Katherine L. Reedy-Maschner. Raid, Retreat, Defend (Repeat): The Archaeology and Ethnohistory of Warfare on the North Pacific Rim.
      - Bruce Graham Trigger. Trade and Tribal Warfare on the St. Lawrence in the Sixteenth Century.
      - T. M. Hamilton. The Eskimo Bow and the Asiatic Composite.
      - Owen K. Mason. The Contest between the Ipiutak, Old Bering Sea, and Birnirk Polities and the Origin of Whaling during the First Millennium A.D. along Bering Strait.
      - Caroline Funk. The Bow and Arrow War Days on the Yukon-Kuskokwim Delta of Alaska.
      - Herbert Maschner, Owen K Mason. The Bow and Arrow in Northern North America. 
      - Nathan S. Lowrey. An Ethnoarchaeological Inquiry into the Functional Relationship between Projectile Point and Armor Technologies of the Northwest Coast.
      - F. A. Golder. Primitive Warfare among the Natives of Western Alaska. 
      - Donald Mitchell. Predatory Warfare, Social Status, and the North Pacific Slave Trade. 
      - H. Kory Cooper and Gabriel J. Bowen. Metal Armor from St. Lawrence Island. 
      - Katherine L. Reedy-Maschner and Herbert D. G. Maschner. Marauding Middlemen: Western Expansion and Violent Conflict in the Subarctic.
      - Madonna L. Moss and Jon M. Erlandson. Forts, Refuge Rocks, and Defensive Sites: The Antiquity of Warfare along the North Pacific Coast of North America.
      - Owen K. Mason. Flight from the Bering Strait: Did Siberian Punuk/Thule Military Cadres Conquer Northwest Alaska?
      - Joan B. Townsend. Firearms against Native Arms: A Study in Comparative Efficiencies with an Alaskan Example. 
      - Jerry Melbye and Scott I. Fairgrieve. A Massacre and Possible Cannibalism in the Canadian Arctic: New Evidence from the Saunaktuk Site (NgTn-1).
      - McClelland A.V. The Evolution of Tlingit Daggers // Sharing Our Knowledge. The Tlingit and Their Coastal Neighbors. 2015
       
       
      - Фрэнк Секой. Военные навыки индейцев Великих Равнин.
      - Hoig, Stan. Tribal Wars of the Southern Plains.
      - D. E. Worcester. Spanish Horses among the Plains Tribes.
      - Daniel J. Gelo and Lawrence T. Jones III. Photographic Evidence for Southern Plains Armor.
      - Heinz W. Pyszczyk. Historic Period Metal Projectile Points and Arrows, Alberta, Canada: A Theory for Aboriginal Arrow Design on the Great Plains.
      - Waldo R. Wedel. Chain mail in plains archeology.
      - Mavis Greer and John Greer. Armored Horses in Northwestern Plains Rock Art.
      - James D. Keyser, Mavis Greer and John Greer. Arminto Petroglyphs: Rock Art Damage Assessment and Management Considerations in Central Wyoming.
      - Mavis Greer and John Greer. Armored
 Horses 
in 
the 
Musselshell
 Rock 
Art
 of Central
 Montana.
      - Thomas Frank Schilz and Donald E. Worcester. The Spread of Firearms among the Indian Tribes on the Northern Frontier of New Spain.
      - Стукалин Ю. Военное дело индейцев Дикого Запада. Энциклопедия.
      - James D. Keyser and Michael A. Klassen. Plains Indian rock art.
       
       
      - D. Bruce Dickson. The Yanomamo of the Mississippi Valley? Some Reflections on Larson (1972), Gibson (1974), and Mississippian Period Warfare in the Southeastern United States.
      - Steve A. Tomka. The Adoption of the Bow and Arrow: A Model Based on Experimental Performance Characteristics.
      - Wayne William Van Horne. The Warclub: Weapon and symbol in Southeastern Indian Societies.
      - Hutchings, W. Karl and Lorenz W. Brucher. Spearthrower performance: ethnographic and  experimental research.
      - Douglas J Kennett , Patricia M Lambert, John R Johnson, Brendan J Culleton. Sociopolitical Effects of Bow and Arrow Technology in Prehistoric Coastal California.
      - The Ethics of Anthropology and Amerindian Research Reporting on Environmental Degradation and Warfare. Editors Richard J. Chacon, Rubén G. Mendoza.
      - Walter Hough. Primitive American Armor. Тут, тут и тут.
      - George R. Milner. Nineteenth-Century Arrow Wounds and Perceptions of Prehistoric Warfare.
      - Patricia M. Lambert. The Archaeology of War: A North American Perspective.
      - David E. Jonesэ Native North American Armor, Shields, and Fortifications.
      - Laubin, Reginald. Laubin, Gladys. American Indian Archery.
      - Karl T. Steinen. Ambushes, Raids, and Palisades: Mississippian Warfare in the Interior Southeast.
      - Jon L. Gibson. Aboriginal Warfare in the Protohistoric Southeast: An Alternative Perspective. 
      - Barbara A. Purdy. Weapons, Strategies, and Tactics of the Europeans and the Indians in Sixteenth- and Seventeenth-Century Florida.
      - Charles Hudson. A Spanish-Coosa Alliance in Sixteenth-Century North Georgia.
      - Keith F. Otterbein. Why the Iroquois Won: An Analysis of Iroquois Military Tactics.
      - George R. Milner. Warfare in Prehistoric and Early Historic Eastern North America // Journal of Archaeological Research, Vol. 7, No. 2 (June 1999), pp. 105-151
      - George R. Milner, Eve Anderson and Virginia G. Smith. Warfare in Late Prehistoric West-Central Illinois // American Antiquity. Vol. 56, No. 4 (Oct., 1991), pp. 581-603
      - Daniel K. Richter. War and Culture: The Iroquois Experience. 
      - Jeffrey P. Blick. The Iroquois practice of genocidal warfare (1534‐1787).
      - Michael S. Nassaney and Kendra Pyle. The Adoption of the Bow and Arrow in Eastern North America: A View from Central Arkansas.
      - J. Ned Woodall. Mississippian Expansion on the Eastern Frontier: One Strategy in the North Carolina Piedmont.
      - Roger Carpenter. Making War More Lethal: Iroquois vs. Huron in the Great Lakes Region, 1609 to 1650.
      - Craig S. Keener. An Ethnohistorical Analysis of Iroquois Assault Tactics Used against Fortified Settlements of the Northeast in the Seventeenth Century.
      - Leroy V. Eid. A Kind of : Running Fight: Indian Battlefield Tactics in the Late Eighteenth Century.
      - Keith F. Otterbein. Huron vs. Iroquois: A Case Study in Inter-Tribal Warfare.
      - Jennifer Birch. Coalescence and Conflict in Iroquoian Ontario // Archaeological Review from Cambridge - 25.1 - 2010
      - William J. Hunt, Jr. Ethnicity and Firearms in the Upper Missouri Bison-Robe Trade: An Examination of Weapon Preference and Utilization at Fort Union Trading Post N.H.S., North Dakota.
      - Patrick M. Malone. Changing Military Technology Among the Indians of Southern New England, 1600-1677.
      - David H. Dye. War Paths, Peace Paths An Archaeology of Cooperation and Conflict in Native Eastern North America.
      - Wayne Van Horne. Warfare in Mississippian Chiefdoms.
      - Wayne E. Lee. The Military Revolution of Native North America: Firearms, Forts, and Polities // Empires and indigenes: intercultural alliance, imperial expansion, and warfare in the early modern world. Edited by Wayne E. Lee. 2011
      - Steven LeBlanc. Prehistoric Warfare in the American Southwest. 1999.
      - Keith F. Otterbein. A History of Research on Warfare in Anthropology // American Anthropologist. Vol. 101, No. 4 (Dec., 1999), pp. 794-805
      - Lee, Wayne. Fortify, Fight, or Flee: Tuscarora and Cherokee Defensive Warfare and Military Culture Adaptation // The Journal of Military History, Volume 68, Number 3, July 2004, pp. 713-770
      - Wayne E. Lee. Peace Chiefs and Blood Revenge: Patterns of Restraint in Native American Warfare, 1500-1800 // The Journal of Military History. Vol. 71, No. 3 (Jul., 2007), pp. 701-741
       
      - Weapons, Weaponry and Man: In Memoriam Vytautas Kazakevičius (Archaeologia Baltica, Vol. 8). 2007
      - The Horse and Man in European Antiquity: Worldview, Burial Rites, and Military and Everyday Life (Archaeologia Baltica, Vol. 11). 2009
      - The Taking and Displaying of Human Body Parts as Trophies by Amerindians. 2007
      - The Ethics of Anthropology and Amerindian Research. Reporting on Environmental Degradation and Warfare. 2012
      - Empires and Indigenes: Intercultural Alliance, Imperial Expansion, and Warfare in the Early Modern World. 2011
      - A. Gat. War in Human Civilization.
      - Keith F. Otterbein. Killing of Captured Enemies: A Cross‐cultural Study.
      - Azar Gat. The Causes and Origins of "Primitive Warfare": Reply to Ferguson.
      - Azar Gat. The Pattern of Fighting in Simple, Small-Scale, Prestate Societies.
      - Lawrence H. Keeley. War Before Civilization: the Myth of the Peaceful Savage.
      - Keith F. Otterbein. Warfare and Its Relationship to the Origins of Agriculture.
      - Jonathan Haas. Warfare and the Evolution of Culture.
      - М. Дэйви. Эволюция войн.
      - War in the Tribal Zone. Expanding States and Indigenous Warfare. Edited by R. Brian Ferguson and Neil L. Whitehead.
      - The Ending of Tribal Wars: Configurations and Processes of Pacification. 2021 Тут
      - I.J.N. Thorpe. Anthropology, Archaeology, and the Origin of Warfare.
      - Антропология насилия. Новосибирск. 2010.
      - Jean Guilaine and Jean Zammit. The origins of war: violence in prehistory. 2005. Французское издание было в 2001 году - le Sentier de la Guerre: Visages de la violence préhistorique.
      - Warfare in Bronze Age Society. 2018
      - Ian Armit. Headhunting and the Body in Iron Age Europe. 2012
      - The Cambridge World History of Violence. Vol. I-IV. 2020

    • Мусульманские армии Средних веков
      Автор: hoplit
      Maged S. A. Mikhail. Notes on the "Ahl al-Dīwān": The Arab-Egyptian Army of the Seventh through the Ninth Centuries C.E. // Journal of the American Oriental Society,  Vol. 128, No. 2 (Apr. - Jun., 2008), pp. 273-284
      David Ayalon. Studies on the Structure of the Mamluk Army // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London
      David Ayalon. Aspects of the Mamlūk Phenomenon // Journal of the History and Culture of the Middle East
      Bethany J. Walker. Militarization to Nomadization: The Middle and Late Islamic Periods // Near Eastern Archaeology,  Vol. 62, No. 4 (Dec., 1999), pp. 202-232
      David Ayalon. The Mamlūks of the Seljuks: Islam's Military Might at the Crossroads //  Journal of the Royal Asiatic Society, Third Series, Vol. 6, No. 3 (Nov., 1996), pp. 305-333
      David Ayalon. The Auxiliary Forces of the Mamluk Sultanate // Journal of the History and Culture of the Middle East. Volume 65, Issue 1 (Jan 1988)
      C. E. Bosworth. The Armies of the Ṣaffārids // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London,  Vol. 31, No. 3 (1968), pp. 534-554
      C. E. Bosworth. Military Organisation under the Būyids of Persia and Iraq // Oriens,  Vol. 18/19 (1965/1966), pp. 143-167
      C. E. Bosworth. The Army // The Ghaznavids. 1963
      R. Stephen Humphreys. The Emergence of the Mamluk Army //  Studia Islamica,  No. 45 (1977), pp. 67-99
      R. Stephen Humphreys. The Emergence of the Mamluk Army (Conclusion) // Studia Islamica,  No. 46 (1977), pp. 147-182
      Nicolle, D. The military technology of classical Islam. PhD Doctor of Philosophy. University of Edinburgh. 1982
      Nicolle D. Fighting for the Faith: the many fronts of Crusade and Jihad, 1000-1500 AD. 2007
      Nicolle David. Cresting on Arrows from the Citadel of Damascus // Bulletin d’études orientales, 2017/1 (n° 65), p. 247-286.
      David Nicolle. The Zangid bridge of Ǧazīrat ibn ʿUmar (ʿAyn Dīwār/Cizre): a New Look at the carved panel of an armoured horseman // Bulletin d’études orientales, LXII. 2014
      David Nicolle. The Iconography of a Military Elite: Military Figures on an Early Thirteenth-Century Candlestick. В трех частях. 2014-19
      Nicolle, D. The impact of the European couched lance on Muslim military tradition // Warriors and their weapons around the time of the crusades: relationships between Byzantium, the West, and the Islamic world. 2002
      Patricia Crone. The ‘Abbāsid Abnā’ and Sāsānid Cavalrymen // Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain & Ireland, 8 (1998)
      D.G. Tor. The Mamluks in the military of the pre-Seljuq Persianate dynasties // Iran,  Vol. 46 (2008), pp. 213-225 (!)
      D.G. Tor. Mamlūk Loyalty: Evidence from the Late Saljūq Period // Asiatische Studien 65,3. (2011)
      J. W. Jandora. Developments in Islamic Warfare: The Early Conquests // Studia Islamica,  No. 64 (1986), pp. 101-113
      John W. Jandora. The Battle of the Yarmuk: A Reconstruction // Journal of Asian History, 19 (1): 8–21. 1985
      Khalil ʿAthamina. Non-Arab Regiments and Private Militias during the Umayyād Period // Arabica, T. 45, Fasc. 3 (1998), pp. 347-378
      B.J. Beshir. Fatimid Military Organization // Der Islam. Volume 55, Issue 1, Pages 37–56
      Andrew C. S. Peacock. Nomadic Society and the Seljūq Campaigns in Caucasia // Iran & the Caucasus,  Vol. 9, No. 2 (2005), pp. 205-230
      Jere L. Bacharach. African Military Slaves in the Medieval Middle East: The Cases of Iraq (869-955) and Egypt (868-1171) //  International Journal of Middle East Studies,  Vol. 13, No. 4 (Nov., 1981), pp. 471-495
      Deborah Tor. Privatized Jihad and public order in the pre-Seljuq period: The role of the Mutatawwi‘a // Iranian Studies, 38:4, 555-573
      Гуринов Е.А. , Нечитайлов М.В. Фатимидская армия в крестовых походах 1096 - 1171 гг. // "Воин" (Новый) №10. 2010. Сс. 9-19
      Нечитайлов М.В. Мусульманское завоевание Испании. Армии мусульман // Крылов С.В., Нечитайлов М.В. Мусульманское завоевание Испании. Saarbrücken: LAMBERT Academic Publishing, 2015.
      Нечитайлов М.В., Гуринов Е.А. Армия Саладина (1171-1193 гг.) (1) // Воин № 15. 2011. Сс. 13-25. И часть два.
      Нечитайлов М.В. "День скорби и испытаний". Саладо, 30 октября 1340 г. // Воин №17-18. В двух частях.
      Нечитайлов М.В., Шестаков Е.В. Андалусские армии: от Амиридов до Альморавидов (1009-1090 гг.) (1) // Воин №12. 2010. 
      Kennedy, H.N. The Military Revolution and the Early Islamic State // Noble ideals and bloody realities. Warfare in the middle ages. P. 197-208. 2006.
      Kennedy, H.N. Military pay and the economy of the early Islamic state // Historical research LXXV (2002), pp. 155–69.
      Kennedy, H.N. The Financing of the Military in the Early Islamic State // The Byzantine and Early Islamic Near East. Vol. III, ed. A. Cameron (Princeton, Darwin 1995), pp. 361–78.
      H.A.R. Gibb. The Armies of Saladin // Studies on the Civilization of Islam. 1962
      David Neustadt. The Plague and Its Effects upon the Mamlûk Army // The Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland. No. 1 (Apr., 1946), pp. 67-73
      Ulrich Haarmann. The Sons of Mamluks as Fief-holders in Late Medieval Egypt // Land tenure and social transformation in the Middle East. 1984
      H. Rabie. The Size and Value of the Iqta in Egypt 564-741 A.H./l 169-1341 A.D. // Studies in the Economic History of the Middle East: from the Rise of Islam to the Present Day. 1970
      Yaacov Lev. Infantry in Muslim armies during the Crusades // Logistics of warfare in the Age of the Crusades. 2002. Pp. 185-208
      Yaacov Lev. Army, Regime, and Society in Fatimid Egypt, 358-487/968-1094 // International Journal of Middle East Studies. Vol. 19, No. 3 (Aug., 1987), pp. 337-365
      E. Landau-Tasseron. Features of the Pre-Conquest Muslim Army in the Time of Mu ̨ammad // The Byzantine and Early Islamic near East. Vol. III: States, Resources and Armies. 1995. Pp. 299-336
      Shihad al-Sarraf. Mamluk Furusiyah Literature and its Antecedents // Mamluk Studies Review. vol. 8/4 (2004): 141–200.
      Rabei G. Khamisy Baybarsʼ Strategy of War against the Franks // Journal of Medieval Military History. Volume XVI. 2018
      Manzano Moreno. El asentamiento y la organización de los yund-s sirios en al-Andalus // Al-Qantara: Revista de estudios arabes, vol. XIV, fasc. 2 (1993), p. 327-359
      Amitai, Reuven. Foot Soldiers, Militiamen and Volunteers in the Early Mamluk Army // Texts, Documents and Artifacts: Islamic Studies in Honour of D.S. Richards. Leiden: Brill, 2003
      Reuven Amitai. The Resolution of the Mongol-Mamluk War // Mongols, Turks, and others : Eurasian nomads and the sedentary world. 2005
      Juergen Paul. The State and the military: the Samanid case // Papers on hater Asia, 26. 1994
      Harold W. Glidden. A Note on Early Arabian Military Organization // Journal of the American Oriental Society,  Vol. 56, No. 1 (Mar., 1936)
      Athamina, Khalil. Some administrative, military and socio-political aspects of early Muslim Egypt // War and society in the eastern Mediterranean, 7th-15th centuries. 1997
      Vincent Lagardère. Esquisse de l'organisation militaire des Murabitun, à l'époque de Yusuf b. Tasfin, 430 H/1039 à 500 H/1106 // Revue des mondes musulmans et de la Méditerranée. Année 1979.  №27 Тут
       
      Kennedy, Hugh. The Armies of the Caliphs: Military and Society in the Early Islamic State Warfare and History. 2001
      Blankinship, Khalid Yahya. The End of the Jihâd State: The Reign of Hisham Ibn Àbd Al-Malik and the Collapse of the Umayyads. 1994.
      D.G. Tor. Violent Order: Religious Warfare, Chivalry, and the 'Ayyar Phenomenon in the Medieval Islamic World. 2007
      Michael Bonner. Aristocratic Violence and Holy War. Studies in the Jihad and the Arab-Byzantine Frontier. 1996
      Patricia Crone. Slaves on Horses. The Evolution of the Islamic Polity. 1980
      Hamblin W. J. The Fatimid Army During the Early Crusades. 1985
      Daniel Pipes. Slave Soldiers and Islam: The Genesis of a Military System. 1981
      Yaacov Lev. State and society in Fatimid Egypt. 1991 Тут
      Abbès Zouache. Armées et combats en Syrie de 491/ 1098 à 569/ 1174 : analyse comparée des chroniques médiévales latines et arabes. 2008 Тут
      War, technology and society in the Middle East. 1975 Тут
       
      P.S. Большую часть работ Николя в список вносить не стал - его и так все знают. Пишет хорошо, читать все. Часто пространные главы про армиям мусульманского Леванта есть в литературе по Крестовым походам. Хоть в R.C. Smail. Crusading Warfare 1097-1193, хоть в Steven Tibble. The Crusader Armies: 1099-1187 (!)...
    • Военная мысль конца 19 - начала 20 века.
      Автор: hoplit
      Военная мысль конца 19 - начала 20 века. 
      Статьи. Пехота.
      - Chad R. Gaudet. Baptisms of Fire: How Training, Equipment, and Ideas about the Nation Shaped the British, French, and German Soldiers' Experiences of War in 1914.. 2009.
      - Joseph C. Arnold. French Tactical Doctrine 1870-1914 // Military Affairs,  Vol. 42, No. 2 (Apr., 1978), pp. 61-67.
      - Steven Jackman. Shoulder to Shoulder: Close Control and “Old Prussian Drill” in German Offensive Infantry Tactics, 1871–1914 // The Journal of Military History, Volume 68, Number 1, January 2004, pp. 73-104.
      - Jonathan M. House. The Decisive Attack: A New Look at French Infantry Tactics on the Eve of World War I // Military Affairs,  Vol. 40, No. 4 (Dec., 1976), pp. 164-169.
      - Geoffrey Wawro. An "Army of Pigs": The Technical, Social, and Political Bases of Austrian Shock Tactics, 1859-
      1866 // The Journal of Military History,  Vol. 59, No. 3 (Jul., 1995), pp. 407-433.
      - T. H. E. Travers. The Offensive and the Problem of Innovation in British Military Thought 1870-1915 //  Journal of Contemporary History,  Vol. 13, No. 3 (Jul., 1978), pp. 531-553.
      - Spencer Jones, The Influence of the Boer War (1899–1902) on the Tactical Development of the Regular British Army 1902–1914. 2009.
      - John K. Mahon. Civil War Infantry Assault Tactics // Military Affairs,  Vol. 25, No. 2, Civil War Issue (Summer, 1961), pp. 57-68.
      - Thomas A. Bruno. Ignoring the Obvious: Combined Arms and Fire and Maneuver Tactics Prior to World War I. 2002.
      - О.Р. Кушнир. «Гуманные убийцы» (О взглядах начала XX века на поражающую способность винтовочных пуль) // Война и оружие. 2014.  Сс. 503-517.