Сергий

"Русиос" Лиутпранда Кремонского

244 сообщения в этой теме

Империя Оттона Великого:

 

post-75-0-86986500-1428038375_thumb.jpg

 

Епископские и архиепископские кафедры в Европе в 10 веке:

 

post-75-0-67018900-1428038653_thumb.jpg

 

post-75-0-54092000-1428038731_thumb.jpg

 

Императорские виллы-резиденции Каролингов:

 

post-75-0-57735800-1428038898_thumb.jpg

 

Royal estates, however, were more than
sources of financial gain or places to sleep, they
had a political nature too. The great royal
Carolingian villas of Aachen, Compiègne,
Frankfurt, Herstal, Ingelheim, Nijmegen,
Paderborn, Quierzy and Thionville were
effectively centres of government. Here charters
were witnessed, ambassadors met, great
assemblies and even church synods convened,
laws enacted.
The concentration of estates along the Rhine
and between the Meuse and Moselle reflects the
homeland of the Carolingian family.
 
post-75-0-47584200-1428039195_thumb.jpg
 
Most medieval kings were itinerant. They did not
reside for long periods in one place or govern
from fixed capital cities, but journeyed
continually from place to place. There were
several reasons for this. Economically, it might
be cheaper and more convenient to move the
king, his retinue and their horses to the supplies
of food, drink and fodder rather than vice versa.
The itinerant court thus consumed the produce
of royal manors or received ‘hospitality’ from
bishops, abbots or others on whom the obligation
lay, before moving on to its next source of
sustenance. Obviously, as the European economy
became more monetized and commercialized,
such an economic rationale for itinerant kingship
grew less pressing: market solutions were now
available to meet the problem of supply. There
were also political advantages to itineration,
however. In an age of low rates of literacy, when
local bureaucracies were rudimentary or nonexistent,
the physical presence of the king was
the surest way of making royal authority a reality.
Medieval government, it has been said, was ‘a
government of the roadside’.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Цитата:

 

То есть, наиболее логичное время прибытия Лиутпранда ко двору Оттона - период 949-951 годов. А в 956 году Лиутпранд УЖЕ ТОЧНО находился при дворе Оттона.

 

В 949 г он был в Константинополе.

Нет тут логичного, неизвестно где находился Лиутпранд в период с 950 по 956 годы, может в Италии, может в Германии, если бы он сразу по возвращении из Константинополя бежал к Оттону то это событие наверняка было бы известно и нашло отражение в его биографических данных, но нам ведомо лишь что ко двору Оттона он попадает только в 956 г. Это по фактам.

 

 

 

 

Знания о реалиях норманнского мира. Тогда граница продвижения католической веры лежала именно в этом регионе. И как всегда вопрос обращения поганых язычников при помощи проповедничества был для католических иереев на злобе дня. 

 

Реалии норманнского мира у датчан католических иереев уж точно никак не интересовали, так что Лиутпранду тут ничего не светило при всём желании.

 

 

Он пребывал, конечно, не только во Франкфурте (это одна из резиденций династии Оттона т. е., как раз во Франкфурте и означает "при дворе"). 

Основной резиденцией Оттона I вообще-то был Магдебург, а Лиутпранд как-раз и перебрался во Франкфурт, от "двора" подальше, чтоб в спокойной обстановке работать над своей книгой.

 

 

Но если вы можете показать, в каких городах и когда пребывал Лиутпранд, то я только за. Обеими руками. Покажите, как вы себе представляете период жизни Оттона и его перемещения в 949 - 969 годах. При помощи первоисточников. И я вам поверю, что вы знаете и можете мне объяснить и разложить по полочкам тоже. 

А причём тут Оттон? Он много в каких европейских городах  побывал, только какое это имеет отношение к нашей теме?

Касательно Лиутпранда то известно что с 956 г. он находился при дворе Оттона, а с 958 по 962 годы, уединившись во Франкфурте, работал над своим трудом "Антаподосис".

Изменено пользователем Mukaffa

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Два года при дворе - это минимум. Нам точно ВСЕ даты событий жизни Лиутпранда неизвестны. 

Ну так о том и речь, а домыслы какой нам смысл здесь мусолить, только время терять.

 

 

В 949 году он вернувшись из посольства в Константинополь поссорился с Беренгарием. От которого в связи с этим и бежал. Время побега точно не установлено. 

В 949-ом разве, не в 950-ом?

 

 

Как церковник, Лиутпранд не знал о соборах, происходивших в Германии (в том числе о Вселенском соборе в Ингельхейме). Как житель Павии (столицы лангобардов с древности - и в том числе столице короля лангобардов Беренгария во времена самого Лиутпранда), Лиутпранд не знал, что Оттон прибыл в его город в 951 году и провёл там зиму с 951 на 952 год. И, конечно же, как обиженный Беренгарием (что отразилось в том же Антаподосисе), Лиутпранд Кремонский не обращал внимания ни на Оттона Великого, ни на его притязания на Италию, когда находился в ссоре с Беренгарием. А прибы ко двору Оттона он не тогда, но лишь в 956 году, когда помощь от несправедливостей Беренгария ему уже была не нужна. Прибыл, только для того, чтобы поглумиться над пленником Оттона Беренгарием, который так и умер в Германии в 966 году. Самому не смешно?

А смысл гадать? Может Лиутпранд заболел и не смог прибыть на приём к Оттону когда тот находился в Италии? тут версий может быть воз и маленькая тележка. Не вижу причин и смысла копаться в этой кофейной гуще. :)

 

Ясное дело, что Лиутпранд прибыл ко двору Оттона в канун его нападения на Италию. Или - самое позднее - во время этого нападения, когда германцы захватили город Павию - родину Лиутпранда и место его службы (как церковной, так и политической при дворе Беренгария). Самое раннее, Лиутпранд прибыл ко двору Оттона после Ингельхеймского собора и своего возвращения из Константинополя - в конце 949 или в начале 950 года. Самое позднее, Лиутпранд присоединился к свите Оттона когда тот зимовал в Павии зимой с 951 на 952 год.

Ясное дело тут только одно, что это всего лишь ваш личный домысел, мой друг.

 

Сам Лиутпранд пишет по поводу своего труда Антаподосис (Антаподосис 4.17):

 
XVII. Король Оттон ещё до вступления на трон взял себе в жёны дочь брата короля Ательстана 37 из благороднейшего народа англов именем Отгифу 38, которая родила ему сына Лиудольфа 39. Мы проливаем горькие слёзы, как только вспоминаем о его недавней кончине 40. О, если бы он или совсем не родился, или не умер так рано!
 
то есть, написан его труд вскоре после смерти Людольфа, приключившейся 6 сентября 957 года.

Надо же, раскопали открытие. Однако все исследователи датируют написание Лиутпрандом "Антаподосис или Воздаяние" временем с 958 по 962 год, стоит ли изобретать велосипед. Да и какая в этом надобность, тем более касательно нашей темы о "русиос"?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Цитата:

 

Ага. А русов относил...

 

Ага, значит датчане не норманны, в отличие от русов. :D

 

 

 

 

Находясь много лет (свыше 10) при дворе Оттона, не знать о событиях в Европе Лиутпранд не мог. Даже если он не знал о событиях в Англии (в чём я сомневаюсь), то о событиях в Нормандии, в Дании и на северных границах империи Оттона он не знать не мог. И вообще Лиутпранд при Оттоне это не абы кто. Он ближайший член штаба Оттона.

 

Может и знал что-то понаслышке, и что это меняет.

 

 

 

Эдигит (Эдит Английская), первая жена Оттона Великого и мама подробно описываемого Лиутпрандом Людольфа (смерть которого Лиутпранд горько оплакивает...), была анло-саксонкой. Её папа - король Уэссекса (это королевство саксов в Англии) Эдвард Старший. Хотя умерла она за несколько лет до прибытия Лиутпранда ко двору Оттона Великого (в 951 году Оттон вторично женился, взяв бургундскую принцессу), мог ли он не знать об англосаксах?

 

Знать о том, что мама и дедушка Оттона родом из Англии, совсем не свидетельствует о глубоких познаниях человека об англосаксах. Так или иначе, но Англия в произведении Лиутпранда не фигурирует. 

 

 

 

 

Ага. А ниже в тексте применил то же самое слово, что вычитал в Хронике относительно разрушителей утрехтской церкви по отношении к русам. Насколько глуп мог быть Лиутпранд по вашему? Или глупы те, кто читают ваши изощрённости? 

Не применил, он его просто скопировал, было написано что норманны разрушили церковь в Утрехте, Лиутпранд излагая те события точно так и написал.

Изменено пользователем Mukaffa

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Титмар Мерзебургский, Хроника 2.22:

 

22. Император вызвал к себе Рихера, 3-го аббата Магдебургской церкви, ибо Анно и Отвин (117), тогдашние епископы, ходатайствовали за него, желая украсить его епископским саном. Но тот, ознакомившись, пренебрёг доставленным ему тайно письмом. В результате 18 октября 970 г. (118) от воплощения Господня в сан архиепископа папской властью был возведён Адальберт (119), монах из Трира, честный и во всех отношениях надёжный отец, ранее рукоположенный в епископы Руси, но изгнанный оттуда язычниками.

 

119. Адальберт служил в 953-958 гг. в королевской канцелярии, затем был монахом в Трирском монастыре св. Максимина; в 961/962 г. отправлен в качестве епископа-миссионера в Киевскую Русь, а в 968-981 гг. занимал пост архиепископа.

 

 

Также русов и Россию (или Русь) упоминают в 10 - начале 11 веках: Бертинские Анналы, Баварский Географ, Мешко Первый (Грамота польского короля Мешка Папскому престолу), Бруно Квертфуртский (Послание к германскому королю Генриху Второму).

 

Кроме того, русь известна в 10 веке и под именем ругиев (например Регинону из Прюма).

 

Лиутпранд итальянец был, да и жил несколько раньше, так что с этими свидетельствами ознакомиться ему не довелось к сожалению.

 

 

Значит норманны - термин, который Лиутпранд не придумал, а использовал. 

Где я говорил что Лиутпранд придумал термин "норманны"? 

 

Вы можете доказать, что их относили к норманнам? Покажите - где и кто это делал. Если же к тысячам скандинавов примыкал и десяток таких людей, то погоду они не делают. Норманны - не славяне.

Вообще-то, то, что среди викингов были не только скандинавы - факт общеизвестный. Не верите не надо, почитайте те же скандинавские саги, просветитесь.

 

 

Вы уверены, что история тех регионов нам известна в рассматриваемый период? Напоминаю вам те проблемы и войны, которые вела та же Дания позже с Ганзейской лигой балтийских городов.

И какое это имеет отношение к моему коменту?

 

 

 

Тем не менее напоминаю походы датчан на абодритов. И Хедебю...

Тут и напоминать нечего. Это не набег викингов, а война датчан против Каролингов, ободриты были тогда союзниками франков.

 

 

 

Скандинавы - современный термин. И хотя он не знает такого термина, зато знает термин "норманны".

Ну так и какое же понятие Лиутпранд имел о скандинавах, раз вы утверждаете, что "норманны" Лиутпранда  это именно скандинавы?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ну так о том и речь, а домыслы какой нам смысл здесь мусолить, только время терять.

А "зачем жить"? То есть, я хочу сказать, чего вы ожидали увидеть? Лиутпранд гораздо вероятнее пребывал при дворе Оттона ещё с момента ссоры с Беренгарием, нежели прибыл к нему в 956 году по собственному почину в несвязанный с событиями в Италии момент. Лиутпранд - не болван.

 

 

В 949-ом разве, не в 950-ом?

Точная дата неизвестна. В Антаподосисе говорится, что Лиутпранд в начале осени 949 года ещё пребывал в Константинополе. На этом рассказ неожиданно прервался. Лиутпранд мог вернуться в Италию в любой момент между концом 949 (самое раннее) и 956 годом (самый край). Но вероятнее всего, он уехал либо в конце 949, либо в начале 950 года. Тем более что воспоминания о гостеприимстве КБ у него остались отменные. Если бы он сильно задержался, то отношения вероятнее всего испортились бы.

 

 

А смысл гадать? Может Лиутпранд заболел и не смог прибыть на приём к Оттону когда тот находился в Италии? тут версий может быть воз и маленькая тележка. Не вижу причин и смысла копаться в этой кофейной гуще. :)

ВСЕ историки гадают на таком. На самом деле половина хронологии стоит на гипотетических датах. Ничего в этом плохого нет. Это не кофейная гуща, а обычные гипотезы. На самом деле их 2.

 

 

Ясное дело тут только одно, что это всего лишь ваш личный домысел, мой друг.

Докажите, что я неправ, если так считаете.

 

 

Надо же, раскопали открытие. Однако все исследователи датируют написание Лиутпрандом "Антаподосис или Воздаяние" временем с 958 по 962 год, стоит ли изобретать велосипед. Да и какая в этом надобность, тем более касательно нашей темы о "русиос"?

Я ничего не раскапывал. Я сообщил вам. Время написания Антаподосис скорее 951-958, чем 958-962. Можете доказать обратное? Валяйте. А для нас здесь это важно для того, чтобы показать, что Лиутпранд скорее всего находился при дворе Оттона уже настолько долго, что к моменту издания Антаподосиса отлично знал все тонкости западноевропейской политики. Включая значение термина "норманны". Причём даже не прибывая ко двору Оттона, ещё оставаясь в Павии, Лиутпранд должен был знать смысл этого термина в западноевропейских хрониках.

 

 

Ага, значит датчане не норманны, в отличие от русов. :D

А если я продемонстрирую, что в 9 и в начале 10 века датчане назывались норманнами?

 

 

Может и знал что-то понаслышке, и что это меняет.

Мог знать и не понаслышке. Хотя и понаслышке ему могли очень доходчиво объяснить. Кроме того, в северных владениях Оттона пребывало множество датчан. Мама Оттона была норманнского происхождения. КАК мог не знать значения термина "норманны" Лиутпранд, любивший Оттона и души в нём не чаявший?

 

 

Знать о том, что мама и дедушка Оттона родом из Англии, совсем не свидетельствует о глубоких познаниях человека об англосаксах. Так или иначе, но Англия в произведении Лиутпранда не фигурирует.

 

Англии в произведениях Оттона делать нечего.

 

А мама Оттона Великого - норманнка. А англо-саксом является не его дедушка, а его тесть. Не путайте...

 

 

Не применил, он его просто скопировал, было написано что норманны разрушили церковь в Утрехте, Лиутпранд излагая те события точно так и написал.

... а в другом месте, по собственному почину и без особых на то причин, назвал непонятный для него (по всей видимости) народ русиев (русов) норманнами... Сказки скоро перестанете писать?

 

 

Лиутпранд итальянец был, да и жил несколько раньше, так что с этими свидетельствами ознакомиться ему не довелось к сожалению.

Этого мы не знаем. Но дело не в том.

 

 

Где я говорил что Лиутпранд придумал термин "норманны"? 

Я и говорю, что термин он использовал уже готовый. То есть, имевший конуретный смысл.

 

 

Вообще-то, то, что среди викингов были не только скандинавы - факт общеизвестный. Не верите не надо, почитайте те же скандинавские саги, просветитесь.

Ну так и какое же понятие Лиутпранд имел о скандинавах, раз вы утверждаете, что "норманны" Лиутпранда  это именно скандинавы?

Речь у меня была о норманнах, а не о викингах, вьюноша. Викингами в 9-10 веках западноевропейские авторы не называют никого. Не было тогда такого термина. Да и слова тоже не было. В Западной Европе вне Скандинавии...

 

 

И какое это имеет отношение к моему коменту?

?

 

Мой ответ означал: поскольку мы НЕ ЗНАЕМ истории взаимоотношений в Балтийском море в 9-10 веках, я напоминаю вам, что регион это не отличался миролюбием в момент, когда история пролила на него свой свет: там щли постоянные войны.

 

 

Тут и напоминать нечего. Это не набег викингов, а война датчан против Каролингов, ободриты были тогда союзниками франков.

 

Датчане (норманны, а не викинги!) нападали на саксов и абодритов и до прихода в регион франков. Свидетельство воинственности славян и саксов - мощная стена Даневирке у входа на полуостров Ютландия, где лежит Дания. Возникла Даневирке ещё до Каролингов. Потому что Даневирке:

 

was initiated by the Danes in the Nordic Iron Age at some point before 500 AD. It was later expanded multiple times during Denmark's Viking Age. Danevirke was last used for military purposes in 1864 during the Second War of Schleswig.

 

http://en.wikipedia.org/wiki/Danevirke

 

 

Ну так и какое же понятие Лиутпранд имел о скандинавах, раз вы утверждаете, что "норманны" Лиутпранда  это именно скандинавы?

Он точно знал о датчанах. Которые скандинавы. А значит и норманны.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
 

В 949 г он был в Константинополе.

Нет тут логичного, неизвестно где находился Лиутпранд в период с 950 по 956 годы, может в Италии, может в Германии, если бы он сразу по возвращении из Константинополя бежал к Оттону то это событие наверняка было бы известно и нашло отражение в его биографических данных, но нам ведомо лишь что ко двору Оттона он попадает только в 956 г. Это по фактам.

... Хммм... Мы не знаем, когда он покинул Константинополь и прибыл вв Италию. Антаподосис прерывается ДО этого момента... Но при этом:

 

1. Вы уверены, что прочли мой предыдущий пост? Я же русским по белому объяснил вам: есть 2 версии о времени начала написания Антаподосиса Лиутпрандом. По одной, основанной на том факте, что он упоминает смерть Людольфа как недавнее событие, Антаподосис была написана в 958 году. Отсюда делается вывод, что Рецемунд посоветовал написать Лиутпранду книгу в 956 году. Отсюда новый вывод - что Лиутпранд оказался при дворе Оттона в 956 году. Но это во всех вариантах самый поздний момент.

 

Вторая версия говорит, что написание Антаподосис началось в 951-953 году, а совет начать писать книгу от Рецемунда (и начало составления черновиков Лиутпрандом) имел место в 949-951 году. Это косвенно подтверждается тем, что Лиутпранд пишет, будто Италия стонет под властью Беренгария. После победы Оттона (конец 951 года) он написал бы иначе - потому что Оттон оставил Беренгария в Италии, уже в качестве своего вассала. При этом начало работы над Антаподосис падает на 951-953 год, а конец ВСЁ РАВНО на 958 год или даже немного позже. Кстати говоря, обычно считается, что Лиутпранд общался с Рецемундом (послом халифа Абд пль-Рахмана Третьего у короля Оттона Первого) при дворе Оттона Великого. На самом деле, они познакомились в Константинополе, в 949 году, когда Лиутпранд был там в качестве посла Беренгария, а Рецемунд (в мусульманской литературе - Раби ибн Сид аль-Ускуф) - в качестве посла халифа Кордовы (кроме Константинополя известно что он побывал также в Иерусалиме). Как к Рецемунду, так и к Лиутпранду отношение императора Константина Багрянородного было отменным. Вероятнее всего, Рецемунд дал совет Лиутпранду написать его книгу ещё там, в Константинополе. Позднее Рецемунд побывал и у Оттона Великого как посол халифа. Там он мог вторично встретиться с Лиутпрандом. Согласно сомнительной Хронике монахини Хросвинты, Рецемунд рассказывал ей (конечно, именно тогда) о христианах мучениках Испании. Вернувшись из посольства к королю немцев (которое обычно датируется 953 - 956 годами и точнее 955 годом: это посольство последовало в ответ на посольство монаха Иоанна Горзиенского (вернувшись в Германию он из монаха стал аббатом - настоятелем монастыря) - детали события см. в Vita Iohannis abbatis Gorziensis (например там есть: Recemundus as ad primae catholicus, et litteris optime tam nostrorum quam ipsius inter quos versebatur linguae Arabicae institutus)) от Оттона к халифу Абдурахману Третьему, которое имело место в 953 году), Рецемунд в какой-то момент был назначен епископом Либерританским (Иллиберийским, Эльвирийским). Первое упоминание о нём (Раби ибн Сид аль-Ускуф аль-Кутруби) на посту Иллиберийского епископа относится к 962 году. Список Иллиберийских епископов:

 

http://www.webcitation.org/query?id=1256578370360065&url=www.geocities.com/Athens/Atlantis/2572/ObispadoElvira.htm

 

Поскольку в своём предисловии в Антаподосисе Лиутпранд обращается с посвящением к Рецемунду уже как к епископк, считается, что Антаподосис писался уже после назначения Рецемунда. То есть возможно даже после 960 года. В принципе, такая интерпретация не выпадает и из моего поля зрения. Но ко времени начала составления работы это не имеет никакого отношения.

 

В середине 10 века кордовские Омейяды обменивались частыми посольствами с Константинополем. В одном (вероятно, в 949 году) везирь Хасдай ибн Шапрут (один из участников "еврейской переписки" хазар) получил от послов императора греческий манускрипт Диоскорида (который перевёл на еврейский - манускрипт сохранился) по травяной медицине (трактат "О медицине") и латинский манускрипт Павла Орозия. В посольстве в Константинополь, в том же году (ср. Лиутпранд, Антаподосис 6.6), вероятно участвовал Раби ибн Саид (т. е. Рецемунд), именно тогда получивший от императора (Константина Багрянородного) для халифа в дар вырезанную позолоченную мраморную основу фонтана, и основу фонтана из зелёного оникса (драгоценный камень такой...).

 

ибн-Абу-Усейбиа († 1270 г.).

Имя Ибн-Абу-Усейбии не принадлежит собственно отделу истории. Родившись в медицинской семье, он сам себя посвятил медицинской деятельности и явился автором очень ценнаго сочинения «биографии врачей», изданнаго в 1884 году известным ориенталистом Августом Мюллером. Умер Ибн-Абу-Усейбия в Сирии в 1270 (668) году 206. [140]

Для нас это сочинение любопытно тем, что содержит в себе разсказ об интересном посольстве императора Констан­тина Багрянороднаго к испанскому халифу, – о посольстве, весьма важном с точки зрения культурнаго общения Византии с западными арабами. Один из источников этого разсказа указан в самом тексте Ибн-Абу-Усейбии: это Ибн-Джульджуль, лейбмедик испанскаго халифа Хишама II, живший в конце X и в начале XI века 207.

Перевод Ибн-Абу-Усейбии.

Его соч. Китаб-'уюн-ал-анбâ фи табакат-ал-атиббâ. Изд. A. Müller. Ibn Abi Useibia, herausgegeben von August Müller. Königsberg, 1884, два тома. Нижеприведенный отрывок был раньше издан и переведен у Silvestre de Sacy. Relation de l'Egypte par Abd-AIlatif, médecin arabe de Bagdad. 1810, p 495-497 и 549-550. Amari. Testo, p. 621-623. Versione, vol. II, p. 507-509.

B. II, p. 47 (по изд. А. Мюллера).

И был тогда правителем Испании Абдаррахман-ибн-Мухаммед-ан-Насир. И написал ему Арманиус (Роман), царь Кон­стантинополя, как я полагаю, в 337 году (11 июля 948 – 30 июня 949 г.) и послал ему подарки большой ценности. И среди подарков была книга Диоскоридис с рисунками растений удивительнаго греческаго письма; и была написана книга по-гречески, т.е. по-юнански. И послал он вместе с этим книгу Оросия, автора «Разсказов». А эта книга есть история греков, где нахо­дятся замечательные разсказы о прошедших временах, повествования о прежних царях и многия (другия) полезныя вещи. И написал Роман в своем письме к ан-Насиру, что книга Диоскоридис только (тогда) приносит пользу, когда есть человек, хорошо знакомый с греческим языком и знающий самыя эти лекарства; и если в твоей стране есть, кто хорошо знает это, то ты, царь, получишь пользу от книги. Что же касается до книги Оросия, то у тебя в твоей стране есть латиняне, ко­торые читают на латинском языке; и если ты их попросишь [141] объяснить ее, то они переведут ее тебе с латинскаго на арабский язык. Сказал Ибн-Джульджуль. И не было тогда в Кордове испанских христиан, которые бы читали по-гречески, т.е. на древнем юнанском языке. И осталась книга Диоскоридис в библиотеке Абдаррахман-ан-Насира на греческом языке и не была переведена на язык арабский. И оставалась книга в Испании; а та, которая теперь известна, перевод Стефана, добытый из города спасения, Багдада. И когда ответил ан-Насир царю Роману, то просил его о том, чтобы последний послал к нему человека, говорившаго по-гречески и по-латыни, чтобы обучить его рабов, которые могли бы быть переводчи­ками. И послал царь Роман к ан-Насиру монаха, по имени Николу. И прибыл он в Кордову в 340 году (9 июня 951 – 28 мая 952 г.). И было тогда в Кордове много врачей, которые изследовали, разсматривали и старались объяснить, чего не знали из имен растений книги Диоскоридис на арабском языке. И самым деятельным и усердным из них в этом был Хасдай-Ибн-Шабрут-ал-Исраили (еврей), для того, чтобы снискать расположение царя Абдаррахман-ан-Насира. И сделался Никола, монах, у него самым близким и дорогим из людей.......

И в начале правления ал-Мустансира умер Никола монах.

 

Ибн-Адари (Конец XIII века).

Мусульманская история Африки и Испании Ибн-Адари, о котором мы уже говорили в предыдущем томе, интересна для на­шего периода тем, что сообщает сведения о византийско-арабских отношениях в Сицилии, Италии и Испании, т.е., другими словами, служит дополнением к данным хроники Ибн-ал-Асира.

Перевод Ибн-Адари.

Dozy. Histoire de l'Afrique et de l’Espagne intitulée al-Bayano-l-Mogrib par Ibn-Adhari (de Maroc). Leyde, 1848-1851.

Dozy I, p. 108.

Vol. II.

/II, p. 229/ В 334 году (13 авг. 945 – 1 авг. 946 г.) пришли в Кордову послы великаго царя греков, Константина, сына Льва, прави­теля могучаго Константинополя, с письмами от их царя к ан-Насиру (Абдаррахману III). И устроил ан-Насир торжествен­ную аудиенцию в кордовском дворце по случаю представления их и собравшихся в столице посольств (других) стран. Предварительно-же он приказал встретить их с войсками в вооружении. И возседал ан-Насир на своем троне, и по его правую руку сидел сын его ал-Хакам; и сидели все его (другие) сыновья по правую и по левую сторону; и сидели ви­зири и камергеры на своих местах рядами. И вошли послы; и подарки, (ими привезенные), были поставлены перед ними. И они остолбенели от страха при виде величия царя и громадности собрания и пали ниц перед халифом. И объявил он им, что этого не нужно. И вручили они ему письмо, от­правленное с ними Константином. И было письмо окрашено в небесный цвет и написано золотом. [150]

Vol. II, p. 231.

В 338 году (1 июля 949 — 19 июня 950 г.) было прибытие к ан-Насиру послов великаго царя греков, правителя Констан­тинополя, который желал вступить в дружественныя отношения и завязать переписку. И приготовился ан-Насир к приходу их к нему и приказал встретить их с войском и в тор­жественной обстановке. И устроил для них ан-Насир знаме­нитую аудиенцию, подобной которой по величественности и царственному блеску ни один царь до него не устраивал. И описывать это было бы долго. И вручили (послы) письмо царя на пергаменте, окрашенном в небесный цвет, написанное золотом; и была на письме золотая печать, весом в четыре мискаля: на одной стороне ея было изображение Мессии, на другой – изобра­жение царя Константина и его сына.

 

ал-Маккари († 1632 г.).

Для нас имеет некоторое значение политическая и литератур­ная история Испании ал-Маккари, который на основании нескольких более древних авторов приводит подробный разсказ о приеме в Кордове греческаго посольства императора Константина Багрянороднаго. Ал-Маккари приводит разсказы Ибн-Халдуна, Ибн-Хайяна и Ибн-Хакана, которые взаимно пополняют друг друга. Ибн-Халдун нам уже известен. Ибн-Хайян, родившийся в 987 (377) году в Кордове, один из лучших историков Испании, умер в 1075 (469) году, оставив Историю Испании в 60 томах, которая должна находиться в большой тунисской мечети 242; часть истории ал-Хакама II была найдена в тунисском городе Константине и описана испанским ученым Кодера 243.

Умерший в 1134 (529) или 1140 (535) году испанец Ибн-Хакан в своем сочинении Матмах также разсказывает о приеме греческаго посольства 244.[186]

Перевод ал-Маккари.

Текст в Analectes sur l'histoire et la littérature des Arabes d'Espagne par al-Makkari. Publ. par MM. R. Dozy, G. Dugat. L. Krehl et W. Wright. Leyde, 1855. Английское изложение арабскаго текста у P. de Gayangos. The History of the Mohammedan Dynasties in Spain by.. al-Makkari. Vol. II, London, 1843.

Dozy etc. I, p. 234-235. Gayangos. II p. 137-138.

/p. 234/ И боялись Абд-ар-Рахмана христианские народы. И при­были к нему в 336 году (23 июля 947 – 10 июля 948 г.) послы царя Константинополя с подарками от него; а царем был тогда Константин. И приготовился ан-Насир (т.е. Абд-ар-Рахман) торжественно к их прибытию; и было это памятным днем. Говорит Ибн-Халдун. Выехали в тот день войска с оружием в полной военной форме. Дворец халифа был украшен различными видами украшений и занавесей. Трон халифа был украшен тем, что (кругом) сидели сыновья, братья, дяди и родственники. Визири и прислужники были размещены по своим местам. И вошли послы. И устрашило их то, что они увидели; они приблизились и вручили свое послание. И приказал тогда (халиф) ученым произнести речь перед этим собранием, в которой бы они возвеличили дела ислама и правление халифа и возблагодарили милость Божию за превосход­ство (ислама) и за превознесение Его веры и за унижение врагов. И они приготовились к этому. Потом объял их страх перед собранием; они безмолвствовали, или же начинали говорить и сбивались. И был среди них Абу-'Али-ал-Кали, прибывший из Ирака и находившийся в свите ал-Хакама, наследника престола, который его пригласил, предпочтительно перед другими, из-за его славы. И когда все молчали, поднялся Мунзир-ибн-Са'ид-ал-Баллути и без приготовления, размышления и без всякаго наставления с чьей бы то ни было стороны на этот счет сказал речь; говорил он долго и блестяще разъяснил в этом направлении (то, что было нужно), и экспромтом произнес длинное стихотворение на эту тему. И он добился одобрения этого собрания, и удивлялись люди ему больше, чем всему другому, (что они [187] видели и слышали). И был этим удивлен ан-Насир и назначил его после этого на должность кади. И стал он из людей знаменитых, и разсказы о нем всем известны. /p. 235/ Речь его, (произнесен­ная) в тот день, передана в сочинениях Ибн-Хайяна и других. И потом уехали эти послы. И отправил ан-Насир с ними Хишам-ибн-Хузейла с великолепным подарком для укрепления дружбы и улучшения согласия. И возвратился он спустя два года, исполнив то, чего (халиф) желал. И пришли с ним послы Константина.

Dozy. р. 235-237. Gayangos. р. 140 след.

/p. 235/ И прибыл посол царя Рума для переговоров о дружбе и получил (на это) утвердительный ответ...... До сих пор был разсказ Ибн-Халдуна с некоторыми сокращениями. Теперь мы дополним то, что он кратко изложил, и скажем: Ибн-Хайян и другие говорят.

Царство ан-Насира в Андалузии (Испании) было на высоте величия и подъема дел. И приходили к нему греки и подсту­пали к нему, прося о перемирии и (посылая) подарки великой драгоценности. И не было народа, который слышал о нем, будь то цари греков, франков или маджус (норманнов) или другие народы, которые бы не посылали к нему послов сми­ренно с просьбами и не возвращались /p. 236/ от него удовлетворен­ными. В их числе царь великаго Константинополя послал ему подарки и просил о дружбе. И было прибытие его посольства в мес. Сафаре 338 года (31 июля – 28 авг. 949 г.). Выше было сказано в разсказе Ибн-Халдуна, что это было в 336 году. Бог знает, что из двух вернее. И приготовился ан-Насир к приезду их и приказал встретить их как можно величе­ственнее и пышнее, принять и почтить их как можно лучше. Он выслал на встречу им в Баджану Яхъю-ибн-Мухаммед-ибн-ал-Лейса и еще одного для услуживания (им) в дороге. Когда они прибыли в ближайшее к Кордове селение, вышли на встречу к ним начальники в большом числе, в вооружении и в стройном порядке и встречали их один вождь за другим. И довершил после этого (халиф) их отличие тем, что выслал к ним двух старших евнухов, Ясира и Темама, для полнаго оказания внимания к ним. И встретили они их после начальников. И в отправлении к ним двух евнухов выказалось удовлетворение ан-Насира и его желание почтить (их), так как [188] что они были близкими к ан-Насиру и в его гареме, и под их охраной находился дворец халифа. И поместили их в загородном имении наследника престола ал-Хакама, на­зывавшемся по имени Насра, на окраинах Кордовы в предместье. И был к ним запрещен доступ вообще как для знатных, так и для простого народа, и (были они удалены) от общения с людьми. И для охранения их были поставлены люди, выбранные из вольноотпущенных (маула) и знатных придворных; и стояло у ворот дворца этого имения шестнад­цать человек, по четыре человека на каждую смену. И выехал ан-Насир-лидин-Аллах из дворца аз-Захра к кордовскому дворцу для приема греческих послов. И дал он им в субботу 11 числа мес. Раби' I вышеназваннаго года (т.е. 338) в крытой галлерее «блестящаго зала» 245 прекрасную, великодушную аудиенцию. По его правую руку возседали его сы­новья: наследник престола ал-Хакам, потом Убейдаллах, Абд-ал-Азиз-Абу-л-Асбаг и Мерван, а по левую сторону ал-Мунзир, Абд-ал-Джаббар и Сулейман; не принимал участия Абд-ал-Малик, потому что был болен и не мог присутствовать. При­сутствовали визири на своих местах направо и налево. Стояли каммергеры (хаджибы) из придворных слуг – сыновья визи­рей, вольноотпущенные, смотрители (вакилы) и другие. Двор дома был устлан многочисленными превосходными коврами и драго­ценными настилками 246. Двери и аркады дома были завешаны шелковыми занавесями и тонкими портьерами. И прибыли послы греческаго царя, ослепленные блеском власти и великолепием могущества, которые они увидали. И вручили они письмо их царя, правителя великаго Константинополя, Константина, сына Льва. И было письмо на пергаменте, окрашенном в небесный цвет, написанное золотом на греческом языке; внутри письма было другое письмо, окрашенное таким же образом, но напи­санное серебром, также на греческом языке, в котором было описание подарков, которые посылал (император), и их число; на письме была золотая печать, весом в четыре мискаля; на одной ея стороне /p. 237/ было изображение Мессии, а на другой изображение царя Константина и его сына. И было письмо в серебряном разрисованном ящичке, у котораго была золотая крышка; на ней было изображение царя Константина, [189] сделанное из удивительнаго разноцветнаго стекла. Этот ящичек был в футляре, обернутом в шелковую материю. Над­пись была такова; в первой строчке: «Константин и Роман, верующие в Мессию, великие государи, царствующие над греками»; во второй строчке: «великому по достоинству, знаме­нитому, благородному по происхождению, Абд-ар-Рахману, халифу, правителю арабов в Андалузии. Да продлит Господь его жизнь»! И когда ан-Насир-лидин-Аллах устроил эту торжествен­ную встречу, он пожелал, чтобы были произнесены перед ним речи и стихотворения, в которых были бы описаны величие его дворца и слава его правления; где было бы разсказано то, что было сделано для укрпления халифата в его правление. И предложил он сыну своему, эмиру ал-Хакаму, наследнику пре­стола, приготовить (человека), который мог бы произнести при этом речь, при чем он должен был допустить его (к речи) раньше декламации поэтов. И приказал ал-Хакам одному из своих креатур, законоведу Мухаммед-ибн-Абд-ал-Барру-ал-Касинияни, приготовиться к этому и подготовить прекрасную речь, чтобы произнести ее перед халифом. Он имел притязание обладать такой способностью говорить речи, как никто другой. И явился он в залу правителя. Но когда он встал, желая говорить о том, что он задумал, объял его страх перед собранием и блеском халифа; и не мог он произнести ни слова, но в обмороке упал на землю. И обратились (тогда) к Абу-'Али-ал-Багдади-Исмаил-ибн-ал-Касиму-ал-Кали, автору ал-Амали (заметок) и ал-Навадир (анекдотов). Он был гостем у халифа, придя к нему из Ирака; он был эмир слова и море языка. «Встань и поправь эту прореху!» И встал он, воздал хвалу Богу, как Ему и подобает, и призвал молитву на Его пророка Мухаммеда – (и только; после этого он замолчал). Это разсказывают Ибн-Хайян и еще другие. Разсказ Ибн-Халдуна, приведенный выше, утверждает, что ал-Кали было приказано говорить первому; и он приготовился к этому. То же самое (разсказывается) в (сочинении) ал-Матмах. Дело шло гладко; но потом слово пресеклось у ал-Кали, и он остановился в молчании, размыш­ляя о начатой речи, чтобы вспомнить то, чего от него желали 247. [190]

Васильев, Византия и арабы:
 
 
Внизу от основного текста приведена хронологическая таблица арабо-византийских отношений:
 
 
Кстати говоря, традиционно 950 годом датируется также посольство Абдарахмана Третьего в Кордову, совпадавшее по времени с отправлением византийского посла, Саломона (Лиутпранд, Антаподосис 6), отбывшего из Кордлвы после исполнения своей миссии там ко двору Оттона Великого. Так что не исключено, что Лиутпранд мог встретиться с Рецемундом там и тогда, в 950 году.
 
Подробнее дипломатическая роль Рецемунда в те годы пишут N. Drocourt, ‘Al-Andalus, l’Occident chrétien et Byzance. Liens et réseaux de personnes autour des évêques Recemundo et Liutprand de Crémone: quelques hypothèses’, in P. Sénac (ed.), Le Maghreb, al-Andalus et la Мéditerranée occidentale (VIII e -XIII e siècle), ou-louse,

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А "зачем жить"? То есть, я хочу сказать, чего вы ожидали увидеть? Лиутпранд гораздо вероятнее пребывал при дворе Оттона ещё с момента ссоры с Беренгарием, нежели прибыл к нему в 956 году по собственному почину в несвязанный с событиями в Италии момент. Лиутпранд - не болван.

 

 

Точная дата неизвестна. В Антаподосисе говорится, что Лиутпранд в начале осени 949 года ещё пребывал в Константинополе. На этом рассказ неожиданно прервался. Лиутпранд мог вернуться в Италию в любой момент между концом 949 (самое раннее) и 956 годом (самый край). Но вероятнее всего, он уехал либо в конце 949, либо в начале 950 года. Тем более что воспоминания о гостеприимстве КБ у него остались отменные. Если бы он сильно задержался, то отношения вероятнее всего испортились бы.

 

 

ВСЕ историки гадают на таком. На самом деле половина хронологии стоит на гипотетических датах. Ничего в этом плохого нет. Это не кофейная гуща, а обычные гипотезы. На самом деле их 2.

 

 

Докажите, что я неправ, если так считаете.

 

 

Я ничего не раскапывал. Я сообщил вам. Время написания Антаподосис скорее 951-958, чем 958-962. Можете доказать обратное? Валяйте. А для нас здесь это важно для того, чтобы показать, что Лиутпранд скорее всего находился при дворе Оттона уже настолько долго, что к моменту издания Антаподосиса отлично знал все тонкости западноевропейской политики. Включая значение термина "норманны". 

Да бога ради, фантазируйте дальше, кто не даёт.

 

 

 

 

Причём даже не прибывая ко двору Оттона, ещё оставаясь в Павии, Лиутпранд должен был знать смысл этого термина в западноевропейских хрониках.

 

Ну и в чём смысл этого термина в западноевропейских хрониках, сможете поведать?

 

 

 

 

А если я продемонстрирую, что в 9 и в начале 10 века датчане назывались норманнами?

Зачем?

 

 

 

 

Мог знать и не понаслышке. Хотя и понаслышке ему могли очень доходчиво объяснить. Кроме того, в северных владениях Оттона пребывало множество датчан. Мама Оттона была норманнского происхождения. КАК мог не знать значения термина "норманны" Лиутпранд, любивший Оттона и души в нём не чаявший?

Может понаслышке, а может и не понаслышке, может знал, а может и не знал. Понятно.

 

 

 

 

Англии в произведениях Оттона делать нечего.

 

А мама Оттона Великого - норманнка. А англо-саксом является не его дедушка, а его тесть. Не путайте...

 

 

... а в другом месте, по собственному почину и без особых на то причин, назвал непонятный для него (по всей видимости) народ русиев (русов) норманнами... Сказки скоро перестанете писать?

 

 

Этого мы не знаем. Но дело не в том.

 

 

Я и говорю, что термин он использовал уже готовый. То есть, имевший конуретный смысл.

 

 

Речь у меня была о норманнах, а не о викингах, вьюноша. Викингами в 9-10 веках западноевропейские авторы не называют никого. Не было тогда такого термина. Да и слова тоже не было. В Западной Европе вне Скандинавии...

 

Вот для чего ты эту галиматью пишешь, чтоб лишь бы ответить? пустомеля.

 

 

 

 

Датчане (норманны, а не викинги!) нападали на саксов и абодритов и до прихода в регион франков. 

 

Норманны от викингов чем отличаются можете сказать?

 

 

 

 

 

Датчане (норманны, а не викинги!) нападали на саксов и абодритов и до прихода в регион франков. Свидетельство воинственности славян и саксов - мощная стена Даневирке у входа на полуостров Ютландия, где лежит Дания. Возникла Даневирке ещё до Каролингов. Потому что Даневирке:

Стену то от нападений кто строил? сами себе противоречите, не находите?

 

 

 

 

Он точно знал о датчанах. Которые скандинавы. А значит и норманны.

Т.е. скандинавов он никак не идентифицировал, а проще говоря ничего о них не знал. 

Ещё раз: тогда о чём спич тут у нас? :D

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

 

 

... Хммм... Мы не знаем, когда он покинул Константинополь и прибыл вв Италию. Антаподосис прерывается ДО этого момента... Но при этом:

 

1. Вы уверены, что прочли мой предыдущий пост? Я же русским по белому объяснил вам: есть 2 версии о времени начала написания Антаподосиса Лиутпрандом.

.........

 

Ну хорошо, пусть будут две версии, эта-та портянка к чему, не пойму. 

Привели бы лучше ссылку на автора второй версии, вот всего и делов то.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

[error]andy4675 и все остальные участники дискуссии, при копировании сюда текста очищайте форматирование, для этого нужно выделить скопированный текст и нажать вторую кнопку сверху слева в окне редактора. Иначе глюки могут возникнуть при отображении всей ветки с комментариями.[/error]

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Да бога ради, фантазируйте дальше, кто не даёт.

Это не фантазии. Я вам и библиографию уже предоставил по Рецемунду. Если вам нужно подробнее о нём - прочтите мою ссылку на работу Васильева "Византия и арабы", том 2, приложение 1. Там о проблеме Рецемунда (он там именуется ибн-Са'и) много что рассказано.

 

Ну и в чём смысл этого термина в западноевропейских хрониках, сможете поведать?

На современном языке? Скандинавы...

 

Зачем?

Чтобы вы наглядно увидели, что датчан называли норманнами тоже.

 

Может понаслышке, а может и не понаслышке, может знал, а может и не знал. Понятно.

Это у вас он "не знал, и к тому же понаслышке". А у меня - знал, и не понаслышке. Хотя бы потому как мама его патрона Оттона Великого была норманнкой.

 

Вот для чего ты эту галиматью пишешь, чтоб лишь бы ответить? пустомеля.

Дурачок... Ты посещаешь сайты для взрослых дяденек, чтобы доставать своими тупизмами? Лучше на порносайты сгулял, что-ли. Нефига же не смыслишь, что тебе народ толкует.

 

Норманны от викингов чем отличаются можете сказать?

Тебе, дурню - могу, коли сам дотямать не можешь. Норманны - термин германского и франкского литературного языка. Термин обозначает скандинавов, которые становятся известны в истории первоначально тем, что нападали на территории Германии и Франции. Викинги - термин скандинавских саг. В западноевропейской литературе 700 - 950 годов не замечен.

 

В современной научной западноевропейской литературе, слова викинги и норманны употребля.тся в качестве синонимов, и даже, более того, слово викинги практически вытеснило слово норманны в этом смысле. Объяснение просто: конец эпохи норманнской экспансии совпадает с концом исторической эры с устоявшимся названием "Эпоха викингов" (Viking Age).

 

Понимаешь? Нет, конечно... Дурню что в лоб, что по лбу...

 

Стену то от нападений кто строил? сами себе противоречите, не находите?

Даны строили. Потому что первоначально нападения были и с той, и с другой стороны. Выстроив стену, даны оградили себя от нападений и получили в свои руки инициативу в войне. Потому что, владея стеной, они в любой момент могли сами напасть на врага. А их противникам это было сделать затруднительно. Тут только немного мозгами пораскинуть, и всё встаёт на свои места...

 

Т.е. скандинавов он никак не идентифицировал, а проще говоря ничего о них не знал. 

Ещё раз: тогда о чём спич тут у нас? :D

 

Чтобы говорить, что знал Лиутпранд, надо у него в голове побывать. Если нет таланта телепата, то незачем поднимать эту тему. А если такой талант есть, то нечего делать на форуме историков - лучше отправляйся на "Битву экстрасенсов!"

 

Про Лиутпранда достоверно следующее:

 

1. Он знал людей норманнского происхождения. Например мама Оттона Великого, Матильда, была дочкой норманнки (датчанки из Фризии) Рейнхильд:

 

Reinhildam, Danorum Fresonumque germine procreatam

 

(Житие королевы Матильды)

 

Некоторые полагают, что Рейнхильд была не простолюдинкой, а дочкой знаменитого норманна Готафрида. О его браке Регинон Прюмский сообщает, под 882 годом, что Gisla filia Hlotharii вышла замуж за Gotafrid Nordmannus qui superiore anno fuerat baptizatus. То есть, как я понимаю, дочь франкского короля (Х)лотаря вышла замуж за норманна Готафрида, который за год до этого был крещён. Ведастинские Анналы согласны с датировкой брака у Регинона Прюмского:

 

The Annales Vedastini record the marriage in 882 between "Godefridus…rex" and "Gislam filiam Hlotharii regis".

 

Согласно же Фульдским Анналам, брак произошёл не в 882, а в 883 году:

 

The Annales Fuldenses record the marriage of "Gotafrid Nordmannus qui superiore anno fuerat baptizatus" and "Hugone Hlutharii filio eiusque sororem" in 883.

 

О Готафриде (т. е. Годфриде) и о событиях от середины 10 века, связанных с норманнами, Бертинские Анналы знают следующее. 950 год:

 

Король норманнов Орик вступил в войну с двумя напавшими на него племянниками. Примирившись с ними посредством раздела королевства, Рорик, брат Гериольда, который прежде отложился от Лотаря, собрав войско норманнов, на многих кораблях разграбил Фризию, остров Батавию, и другие места по Рейну и Вахалю. Когда Лотарь не смог тому воспрепятствовать, он обращает [того] в веру, и дарит ему Дорестад и другие графства; из других же [земель] были разорены край Менапиев, Тарвизиев и другие приморские области, [пираты] напавшие на область Британия и остров англов, с помощью господа нашего Иисуса Христа были ими побеждены.

 

952 год:

 

Годфрид, сын дана Гериольда, крещённый в Магунтиаке, отложившись от Лотаря, присоединился к своим. Откуда, собрав (норманнов) крепкой рукой, он вторгся во Фризию с множеством кораблей, оттуда он вошёл в Секвану по соседству с рекой Скальда. Навстречу ему выступили Лотарь и Карл со всем войском и охраняли оба берега той самой реки.

 

853 год:

 

Карл заключил мирный договор с Годфридом и его людьми. Некоторые из данов без страха оставались там до самого месяца марта. Вместе с ним они неистово [и] открыто грабили, жгли и захватывали в плен. И Лотарь принял дочь Карла от святого источника, а несколько дней спустя пожелал вернуться к себе. В месяце июле даны, оставив Секвану, дошли до Лигера [и] разорили город Намнет и монастырь святого Флоренция а также соседние места.

 

854 год:

 

Даны, стоявшие на Лигере, дошли до самой крепости Блисум, и подожгли её. Они хотели пойти к Аврелианам с намерением совершить с ними то же самое. Но из-за кораблей и воинов, приготовленных против них епископами Агио Аврелианским и Бурхардом Карнутским, они отказались от замысла и вернулись в низовья Лигера. Другие же пираты норманнов разорили Фризию, прилегающую к Саксонии. ... Даны сражались друг с другом в междоусобной войне. Они до такой степени неистовствовали в очень упорной трёхдневной стычке, что вместе с королём Ориком и остальными королями, убитыми вместе с ним, погибла почти вся знать. Норманнские пираты, стоявшие на Лигере, опять сожгли огнём город Андегаворов.

 

855 год:

 

Рорик и Годефрид ушли оттуда на родину, то есть в Данию с надеждой на получение королевской власти. ...

Норманны напали на город Бурдегалу в Аквитании и бродили там и сям сообразно [своей] прихоти.

...

Норманны, войдя в Лигер, оставив корабли, сухим путём пытались дойти до города Пиктавов, но были так разбиты подошедшими аквитанцами, что бежали немногие из более чем трёх сотен. Рорик и Годефрид, поскольку им никак не сопутствовал успех, удерживали за собой Дорестад и владели большей частью Фризии.

 

856 год:

 

В середине месяца августа другие пираты данов снова входят в Сенну, и опустошая и грабя города по обоим берегам реки, даже расположенные вдали монастыри и виллы, [идут] в место, которое называется Канал Гивальда, продолжение Сенны, и привязывают [корабли] к весьма защищённой якорной стоянке, где проводят зиму на отдыхе.

 

857 год:

 

Пираты данов в 5 – й день январских календ нападают на Лотицию Паризиев и предают [её] огню. Те же, которые оставались в низовьях Лигера, разоряют Туронов и все места вокруг вплоть до крепости Блисум. Некоторые из аквитанцев, сговорившись тайным убеждением с некоторыми из франков против Карла, отложившись от Карла, очень молодого, присоединяются к Пипину. Король Карл и его племянник Лотарь, дав друг другу клятву, заключили союз, таким же образом [поступили] Людовик, король Германии и Людовик, император Италии. Пипин объединяется с пиратами данов, разрушает город Пиктавов и опустошает многие другие места Аквитании.

Даны, которые стоят на Секване, всё беспрепятственно опустошают и, напав на Лютецию Паризиев, сжигают базилику блаженного Петра и святой Геновефы и все прочие, кроме дома святого Стефана и церкви святого Винцентия и Германа и кроме церкви святого Дионисия, так как за них, для того чтобы они не были сожжены, было уплачено большое количество солидов. Другие из данов силой захватывают селение, которое называется Дорестад, и грабят весь остров батавов и другие, соседние места. ... Фротбальд, епископ Карнота, когда даны преследуют его в этом самом городе, бежавший пешком, пытаясь переплыть реку Аудуру, погиб, погубленный водами.

 

858 год:

 

Даны вторглись в Саксонию, но были отражены. ... Король Карл вторгается в месяце октябре на остров на Сенне под названием Осцелл, с намерением осадить находящихся на нём данов, куда к нему из Аквитании приходит мальчик Карл, его сын. Пипин, который уже принял положение мирянина, разделил с ним графства и монастыри в Аквитании. Король же Лотарь в месяце августе спешит к тому самому острову, чтобы присоединиться к дяде по матери; где вплоть до 9 – го дня октябрьских календ безуспешно державшие в осаде, в конце концов возвращаются восвояси.

 

859 год:

 

Даны опустошают места по ту сторону Скальды. Простой народ между Секваной и Лигером, сговорившись между собой, мужественно сопротивляется данам, стоящим на Секване; но так как беспечно был допущен их сговор, нашими наиболее могущественными [людьми они] были легко истреблены. ... Пираты данов, после долгого объезда моря, проплыв между Испанией и Африкой, входят в Родан, и опустошив некоторые города и монастыри, устраивают стоянку на острове, который называется Камария...

В месяце августе, сентябре и октябре в ночное время в небе видели огни, таким образом, что тот час же засияла дневная ясность от востока до севера, и появились кровавые столбы, распространившиеся из неё. Вновь пришедшие даны грабежами и убийствами опустошают монастырь святого Валарика и Самаробриву, город Амбианов и другие окрестные места; а также другие из них с таким же неистовством вторгаются на остров Патав на Рейне; те же, которые остаются на на Секване, вторгшись ночью в город Новиомаг, захватывают епископа Иммона с другими знатными, как клириками, так и мирянами и после опустошения города уводят с собой, и убивают по дороге. Они же за два месяца до этого убили Эрменфрида, [епископа] Белвагов на той самой вилле, впрочем и епископа Байокасия Бальтфрида они лишили жизни в прошлом году. Кости блаженных мучеников Дионисия, Рустика и Элеутерия из – за страха перед теми самыми данами в Маурипенском паге были привезены на независимую виллу Новиент, и во 2 – й день октябрьских календ были тщательно размещены в реликвариях.

 

860 год:

 

Король Карл, соблазнив данов, стоящих на Сомне, пустым обещанием побора из сокровищниц церквей и всех владений и торговцев, даже бедных, таким образом, что даже их дом и все хозяйственные принадлежности были оценены, и приказал сделать, чтобы с этого времени взымался бы постоянный ценз; в самом деле те же самые даны обещали, что если бы он, отвесив, отдал им в уплату три тысячи фунтов серебра, то они пошли бы против тех данов, которые находились на Секване и изгнали бы их оттуда или убили.

Накануне апрельских нон, с наступлением ночи, новая, очевидно ещё неполная луна, несла какую – то рогатую тень, в том виде, как светила луна, через середину той самой луны показалась [тень], так что кое – где [луна] светилась, но в середине была затемнена. Говорят, что таким же образом солнце, взошедшее в 8 – й день апрельских ид, подвергшись какому – то затемнению в середине своего диска, которое ниспадало к его низу, вслед за тем вспыхнуло вверху, в дугой его части, и его диск до самого низа таким же образом постепенно прошёл, и это десятая луна 66.

...

 

Даны, которые прежде были на Родане, устремляются в Италию, и захватывают город Пизу и другие, опустошают и разоряют.

 

861 год:

 

В месяце январе даны предают огню Лютецию Паризиев и церковь святого мученика Винцентия и святого исповедника Германа; также они настигли и захватили торговцев, убегающих на плоту вверх по по Секване. Другие же пираты данов приходят в Тарвенский паг и опустошают [его].

В четвёртый день апрельских календ после восьмого часа ночи вся луна была обращена в чёрный цвет.

 

Фульдские Анналы знают о тех же событиях, связанных с датскими норманнами, следующее:

 

850 год:

 

Рорих 100 из народа норманнов во времена императора Хлудовика в качестве лена получил вместе со своим братом Гериольдом 101 поселением Дорестад 102. После смерти императора Хлудовика, при Хлотаре, который наследовал правление своего отца, по ложному обвинению, если верить слухам, Рориха уличили в измене, задержали и посадили под стражу. Когда умер его брат, он бежал оттуда и присягнул королю восточных франков Хлудовику. Затем он бежал оттуда и присягнул королю восточных франков Хлудовику. После того, как он прожил там несколько лет среди саксонцев, с которыми соседствовали норманны, он собрал значительный отряд данов и стал заниматься с ними морским разбоем, разоряя местности в государстве Хлотаря, расположенные на северном побережье океана. Пройдя через устья Рена (Рейн) он добрался до Дорестада. А поскольку князь Хлотарь не мог изгнать его без опасности для своих владений, то по совету сената 103 и через посредство посланников он согласился восстановить Рориха в прежних правах при условии, что он будет тщательно заниматься налогами и всем остальным, относящимся к королевской казне 104, а также противодействовать пиратским набегам данов.

Норманны под предводительством герцога Годафрида поднялись вверх по Секване (Сена) и разорили государство Карла. Когда Хлотарь, призванный для их изгнания, уже намеревался биться с захватчиком, Карл втайне изменил своё решение, принял Годафрида вместе с его людьми в своё государство и выделил им землю для поселения. Хлотарь, приезд которого таким образом оказался ненужным, возвратился обратно в свою страну.

 

852 год:

 

В прежние годы норманн Гериольд 114, разозлившись на своего господина, короля данов Хорига, бежал от него к королю Хлудовику. Тот благосклонно отнёсся к нему, крестил его и посвятил в таинства веры. Однако впоследствии, когда Гериольд несколько лет с почестями прожил среди франков, дворяне северных областей и стражи границы с данами заподозрили его в неверности, считая, что он замышляет предательство. За это они убили его.

 

853 год:

 

Норманны вторглись в государство Карла по реке Лигур (Луара) и, совершая многочисленные грабежи, дошли до города Турон Галльский (Тур), где, не встретив никакого сопротивления, сожгли церковь святого Мартина Исповедника 123.

 

854 год:

 

Норманны, которые двадцать лет подряд непрерывно разоряли область франкского короля, предавая все доступные с кораблей поселения жестоким убийствам, грабежам и пожарам, собрались из всех местностей, по которым они разбрелись из жажды наживы, и возвратились к себе на родину. Там между королём данов Хориком 132 и его племянником Гудурмом, которого тот оттеснил от власти и вынудил стать пиратом, вспыхнула вражда, и они бросались друг на друга, совершая убийства, отчего погибло большое количество простого народа, при этом из королевского рода в живых остался только один мальчик. Бог отомстил за преступления против своих святых и по заслугам воздал своим противникам.

 

857 год:

 

Норманн Рорих, управлявший Дорестадом, с согласия своего господина, короля Хлотаря, повёл флотилию в область данов и по соглашению с королём данов Хориком взял во владение вместе со своими товарищами часть земли, находящейся между морем и [рекой] Эгидора (Айдер) 146.

 

882 год (своими словами):

 

The Annales Fuldenses names "Nortmannorum…cum ipsis regibus…Sigifredo et Godofrido, principis Vurm, Hals" when recording a Viking attack in 882, in another manuscript recording the baptism of "Gotafridum" and that he was given "comitatus et benefice qua Rorich Nordmannus…in Kinnin [Kennemerland]" held from the Frankish kings

 

Ведастинские Анналы:

 

В год Господень 874 король Карл (1) осадил норманнов в городе Анжер, но, по совету нечестивейших людей он, взяв заложников, позволил им уйти невредимыми. В те же дни произошло нашествие саранчи.

 

876 год:

 

Между тем, когда происходило все это, даны или норманны, промышляющие пиратством, вошли в Сену и, грабя и убивая, жестоко опустошили королевство франков. Карл направил против них войско, но это не принесло никакой пользы. Тогда он начал думать об освобождении королевства при помощи выкупа и

в 877 году отправил послов, которые поговорили бы с норманнами [о том], чтобы те, наделенные дарами, покинули королевство. И по заключении этого договора церкви были ограблены (12), и все королевство вносило подать для того, чтобы освободиться от этой беды.

 

В год Господень 878 папа Иоанн, притесненный Ланбертом, герцогом Сполето, прибыл во Франкию; и о его появлении было сообщено королю Людовику, который задерживался тогда у Луары из-за норманнов.

 

879 год:

 

В то время пока они пребывали друг с другом в раздоре, норманны, расположившиеся по ту сторону моря (33), переправились через него в огромном количестве на своих кораблях и, не встречая никакого сопротивления, в середине июля огнем и мечом опустошили Теруан, город моринов (34). И увидев, сколь счастливым было для них начало, они, переходя с места на место, опустошили огнем и мечом всю землю менапиев (35). Затем они вошли в Шельду и огнем и мечом погубили весь Брабант. Против них поднял оружие Гуго (36), сын короля Лотаря, но, по неосмотрительности, немало способствовал тому, чтобы увеличилась их заносчивость; ибо вместо того, чтобы совершить нечто благое и полезное, он постыдно бежал оттуда, в то время, как многие из его сподвижников были убиты или захвачены в плен. Среди пленных находился также аббат, сын Адаларда (37).

...

Норманны же не переставали опустошать церкви, убивать и уводить в плен христиан.

 

880 год:

 

В год Господень 880. Норманны огнем и мечом опустошили город Турнэ и все монастыри на Шельде, убивая и уводя в плен жителей тех земель. ...

После этого Людовик вознамерился двинуться обратно в свое королевство, и по пути он встретил норманнов, которые возвращались из грабительского похода; и когда у Тимеона между ними произошла битва, он одержал бы над ними блестящую победу, если бы по несчастью не погиб его сын Гуго. Его убил Готфрид, король данов, и из-за его смерти король не пустился преследовать их. Там пали также многие знатные мужи того народа; остальные, кому удалось бежать, возвратились в свой лагерь. В этой битве принял участие также аббат Гуго.

... Людовик же направил Гоцлина и многих других защищать королевство от норманнов, а сам вместе с братом двинулся с остальным войском в Бургундию и снова принял под свою власть города, которыми завладел тот тиран. ...

Аббат Гоцлин и войско, которое было с ним, решили вступить в борьбу против норманнов. Они отправили посольство к тем, кто находился по ту сторону Шельды, чтобы в установленный день они прибыли и, одни на этом берегу реки, другие на том, уничтожили бы норманнов. Но все произошло не так, как они того желали. Дело в том, что они не только не совершили чего-либо славного, но, напротив, едва спаслись позорнейшим бегством. При этом многие из них были убиты или попали в плен. Их страх и трепет обрушились также на жителей тех земель; норманны же, возгордившиеся победой, не отдыхали ни днем, ни ночью, сжигая церкви и убивая христиан. Поэтому между Шельдой и Сеной, а также по ту сторону Шельды все монахи, каноники, монахини с мощами святых и [люди] всех возрастов и сословий обратились в бегство. Сами же даны не щадили никого, ни старых, ни малых, но опустошали все огнем и мечом. Так как Гоцлин и те, кто был с ним, видели, что не могут противостоять им, они распустили в начале октября войско и каждый возвратился домой. Норманны или даны сменили свою стоянку и в ноябре соорудили у Куртре крепость, чтобы перезимовать там. И оттуда они опустошали земли менапиев и свевов вплоть до истребления жителей, поскольку считали их очень враждебными; и всепожирающий огонь поглотил страну.

 

В год Господень 881. 26 декабря норманны в огромном количестве подошли к нашему монастырю (52) и 28 числа сожгли монастырь и город (53), за исключением церквей, а также и монастырский двор и все [крестьянские дворы] в округе, убив всех, кого смогли найти. И они прошли всю страну до Соммы и захватили огромную добычу в виде людей, скота и лошадей. После того, в тот же день, 28 числа они вторглись в Камбре и опустошили город огнем и убийствами, а равным образом и монастырь св. Гаудерика. Отсюда с неисчислимой добычей они возвратились в лагерь и разорили все монастыри на Хискаре (54), а их жители были изгнаны и убиты. И в преддверии праздника очищения св. Марии (55) они снова пришли в движение, пройдя через Теруан до Центулы, навестили монастырь св. Рихария и св. Валариха, все местечки на морском побережье, все монастыри и деревни, потом отправились дальше до города Амьена и монастыря Корбье и, отягощенные добычей, беспрепятственно возвратились оттуда в свой лагерь. С приближением праздника св. Петра (56) они снова появились в Аррасе и убили всех, кого нашли; и, опустошив огнем и мечом все земли в округе, они невредимые возвратились в свой лагерь.

 

Между тем король Людовик, немало омраченный тем, что ему пришлось наблюдать, как уничтожается его королевство, собрал войско и приготовился к битве. Однако, норманны, которым во всем сопутствовала удача, в июле с большим войском переправились через Сомму и по своему обычаю опустошили страну вплоть до земель вблизи города Бовэ. Король же Людовик переправился с войском через реку Уазу и двинулся в Лавьер, куда, по его мнению, норманны должны были зайти на обратном пути. Разведчики, разосланные [с этой целью в разные стороны], сообщили, что те возвращаются, нагруженные добычей. Король выступил им навстречу и повстречал их в округе Виме у деревни Сокур, и произошло сражение. Вскоре норманны обратились в бегство и отступили к упомянутой деревне; король же преследовал их и добился над ними славнейшей победы. И когда победа частично уже была достигнута, воины начали хвастаться, что они добились ее собственными силами и не воздали хвалу Господу; и небольшой отряд норманнов, сделав вылазку из упомянутой деревни, обратил все войско в бегство и многих из тех, а именно около 100 человек, они убили; и если бы король, поспешно соскочивший с коня, не остановил их и вновь не вселил в них мужества, они все покинули бы это место в позорнейшем бегстве. После того, как была достигнута эта победа (57), король, убивший так много норманнов, торжественно отправился обратно через Уазу; только очень немногие даны, которые смогли спастись, сообщили в лагерь о гибели своих. С этого времени норманны начали бояться юного короля Людовика. Король же прибыл с войском, которое он собрал, в округ Камбре и разбил лагерь у Этрюна, намереваясь сражаться с данами. Когда норманны узнали об этом, то возвратились в Гент; и, отремонтировав свои корабли, они отправились в путь, двигаясь по воде и суше, добрались до Мааса и остановились на зиму в Эльзасе.

 

В год Господень 882. Восточные франки собрали против норманнов войско, но вскоре обратились в бегство; при этом пал Вало, епископ Меца. Даны разрушили знаменитый дворец в Аахене, предав его огню, и сожгли монастыри и города, славнейший Трир и Кельн, а также королевские пфальцы и виллы (61), повсюду истребляя местное население. Император Карл собрал против них бесчисленное войско и осадил их в Эльслоо. Но к нему вышел король Готфрид (62) и император передал ему королевство фризов (63), которым прежде владел дан Рорик (64), дал ему в супруги Гизлу, дочь короля Лотаря (65) и добился, чтобы норманны покинули его королевство.

Король же Людовик отправился к Луаре, чтобы изгнать норманнов из своего королевства, а также принять в дружбу Гастинга, что он и сделал. ...

В октябре норманны укрепились в Кондэ и жестоко опустошили королевство Карломана. Король же Карломан со своим войском расположился лагерем на Сомме в Барло; норманны все-таки не прекращали своих грабежей, при этом принудив к бегству всех жителей, остававшихся на том берегу Соммы. Отсюда они пошли с войском через Тьераш и пересекли Уазу. Король преследовал их и настиг у Аво. И в разгоревшейся битве франки добились победы, при этом погибло около тысячи норманнов; однако, они ни в коей мере не были укрощены этим поражением. Карломан отправился в свой пфальц Компьен, а норманны возвратились в Кондэ к своим судам; из этого места они опустошали огнем и мечом все королевство вплоть до Уазы, сносили стены и до основания разрушали монастыри и церкви, губили мечом и голодом служителей слова Божьего или продавали их за море и убивали местных жителей, не встречая никакого сопротивления. Тогда аббат Гуго, услышав об этом, собрал своих людей и пришел к королю; и когда норманны возвращались после своего грабительского похода из округа Бовэ, он вместе с королем последовал за ними в лес Виконь, но норманны рассеялись в разные стороны и с незначительными потерями возвратились к своим кораблям. В эти дни ушел из жизни Гинкмар (67), архиепископ Реймса, муж, заслуженно почитаемый всеми, которому

в год Господень 883 на епископской кафедре наследовал Фолко (68), достойнейший во всех отношениях человек. После этого норманны сожгли монастырь и церковь св. Квентина, а также церковь Богоматери в городе Аррасе. Король Карломан вновь преследовал норманнов, не совершив, правда, ничего достойного и полезного. В эти дни умер также Гротгар, епископ Бовэ; его преемником стал Гонорат. С наступлением весны норманны покинули Кондэ и отправились на побережье. Здесь они оставались все лето, вынудив фламингов (69) бежать со своих земель и, свирепствуя повсюду, опустошили все огнем и мечом. С приближением осени король Карломан, чтобы защитить королевство, обосновался с войском в округе Виме, у виллы Мианнэ, напротив Лавьера; норманны же с конницей и пешими отрядами, а также всяческим военным снаряжением пришли в Лавьер в конце октября; и, поскольку их корабли, кроме того, вошли из моря в Сомму, они принудили короля со всем его войском бежать и отступить за Уазу. Затем они обосновались на зимовку в Амьене; отсюда они опустошали все земли до Сены и на обоих берегах Уазы и, не встречая сопротивления, предавали огню монастыри и церкви Божьи. Когда же франки увидели, что сила норманнов во всех их предприятиях все больше возрастает, они послали к ним некоего дана по имени Зигфрид, ставшего христианином, чтобы он искусно переговорил [с их вождями] (70) о возможности выкупить королевство. Тот отправился в Бовэ и оттуда в Амьен, чтобы выполнить данное ему поручение.

В год Господень 884. ... Норманны же не прекращали убивать и уводить в неволю христиан, разрушать церкви, сносить стены и сжигать деревни. На всех улицах лежали тела священников, благородных и иных лайенов (72), женщин, детей и младенцев; не было ни одной дороги или места, где бы не лежали убитые, и всякому было мучительно и прискорбно созерцать, как народ христиан доведен почти до полного истребления.

Между тем, поскольку король был еще слишком юн, все знатнейшие собрались в пфальце Компьен, чтобы обсудить между собой, что же им следует делать (73), и, посовещавшись, они отправили дана Зигфрида, племянника дана Рорика, который был христианином и сохранял верность королю, вести переговоры с самыми знатными людьми своего народа [о том], чтобы они взяли дань и затем покинули королевство. Тот, стараясь выполнить данное ему поручение, прибыл в Амьен и известил знатнейших из народа [данов] о цели своего визита. И после длительных переговоров, во время которых он ездил туда и сюда, извещая то тех, то этих, норманны потребовали, наконец, от короля и франков в качестве дани 12 тысяч фунтов серебра по их собственным меркам. И после того, как обе стороны обменялись заложниками, те, кто жил на том берегу Уазы, вновь до некоторой степени были в безопасности. Со дня очищения св. Марии (74) и до октября эта безопасность взаимно сохранялась.

Однако норманны, в привычной манере, продолжали грабительские походы по ту сторону Шельды, опустошали все огнем и мечом, разрушая монастыри, города и селения, и неистовствовали, истребляя местное население. И после Пасхи (75) они начали собирать дань; церкви и церковные сокровища были разграблены. После же того, как дань была уплачена, в конце октября франки объединились, чтобы противостоять норманнам, если те не сдержат своих обязательств. Норманны же сожгли свой лагерь и ушли из Амьена, а король и франки, переправившись через Уазу, большую часть пути следовали за ними. Упомянутые даны, двигаясь дальше, пришли в Булонь; там они совещались о том, что им следует делать, и часть из них отправилась за море, остальные пошли в Ловен, расположенный в некогда принадлежавшем Лотарю (76) королевстве; и здесь они разбили лагерь, чтобы перезимовать. ...Затем император Карл снова возвратился в свою страну, приказав тем, кто был из королевства умершего Лотаря и из королевства Карломана, идти в Ловен против норманнов. Оба войска в установленный для сбора день прибыли в названное место, кроме аббата Гуго, который отсутствовал в этом походе по причине болезни ног. Но они не совершили там ничего достойного и с великим позором возвратились обратно. И франки, пришедшие из королевства Карломана, были осмеяны данами, которые кричали: "Для чего вы к нам пришли? В этом не было необходимости. Мы знаем, кто вы; вы хотите, чтобы мы снова к вам вернулись – мы это обязательно сделаем".

В это же время дан Готфрид, собравшийся нарушить свою клятву [верности] (81), вследствие хитрости Герульфа (82), своего верного, был убит герцогом Генрихом (83). ...

 

Временем смерти Годфрида и ограничимся. Это было 35 лет сплошных войн данов по всей Западной Европе. "Век топора... век крови...". На самом деле, этот период истории (в виде нападений норманнов) не начинался в 850, и не завершался 885 годом (который я даже не полностью описал - там самое интересное: штурм Парижа!).

 

Итак, принявшие христианство даны (Рорик, Годфрид) повсеместно в источниках продолжают именоваться норманнами.

 

Если Матильда действительно была внучкой Годфрида, то, раз он погиб в 885 году, а женился либо в 882, либо в 883 году, то мать Матильды, Рейнхильда, могла родиться от него не раньше 883, и не позже 886 года. Последний ребёнок Матильды (святой Бруно Великий) родился в 925 году. А первый (дочь Хедвиг(а)) - в 910 году. Первый ребёнок имелся у Матильды тогда, когда Рейнхильде было 25-27 лет, а последний, когда Рейнхильде было 39-42 года. Могло ли быть такое, чтобы бабушке было 27 лет в момент рождения внучки? Если не могло, то Рейнхильд не могла быть матерью Матильды, и Матильда являлась представительницей какого-то иного норманнского рода Фризии - не обязательно даже аристократического (хотя во Фризии имелся ещё Рорик - тоже местный норманнский аристократ на службе Каролингов).

 

2. В 934 году, при датском короле Горме Старом, южная чать Дании была включена со своим датским (т. е. норманнским) населением в состав империи Генриха Птицелова. В 948 году в Дании немцы (подданные Оттона Великого) создали епархии Рипе и проч. (в общей сложности три епископских кафедры). Около 960 года Дания (которой правил Харальд Синезубый) была обращена немцами (подданными Оттона Великого) в католицизм. По вашей версии, Лиутпранд в тот момент находился во Франкфурте и писал свой Антаподосис. Мог ли не знать о происходящем в Германии образении норманнов Лиутпранд? Вряд ли...

 

3. Лиутпранд говорит, что норманны сожгли церковь в Утрехте. Значит, с термином был знаком. Именно в его германско-французской интерпретации.

 

Понятно о чём у меня был разговор?

 

 

Ну хорошо, пусть будут две версии, эта-та портянка к чему, не пойму. 

Привели бы лучше ссылку на автора второй версии, вот всего и делов то.

"Портянка" показывает, что Рецемунд мог быть в Константинополе в то время, когда там находился и Лиутпранд. Лиутпранд в Антаподосис (6.5) пишет:

 

Так вот, как ради испанских послов, недавно туда прибывших, так и ради меня и Лиутфрида, Константин велел приготовить его следующим образом.

 

и добавляет ниже (6.6):

 

Испанские послы, а также названный Лиутфрид, посол нашего государя, тогда короля, Оттона, доставили императору Константину от имени своих государей богатые дары. Я же не принёс от имени Беренгара ничего, кроме одного письма, да и то насквозь лживого. Потому-то душа [моя], страшась позора, пребывала в немалом беспокойстве, напряжённо размышляя над тем, что можно сделать в данных обстоятельствах.

 

То есть... Во время пребывания Лиутпранда в Константинополе в 949 году (он прибыл от Беренгария), там находились одновременно также послы Испании (а также послы от Оттона).

 

Рецемунда Васильев именует слегка искажённым и сокращённым его арабским именем Ариб-ибн-Сад. На самом деле, считается, что арабы звали Рецемунда (в этой краткой версии его имени) Раби ибн-Зейд (хотя в русском написании устоялась версия Васильева - ибн-Са(и)д). Вот текст анализа Васильева (Византия и арабы) - я выше уже давал на него ссылки:

 

Об авторе продолжения анналов Табари.

Готаский кодекс, в котором содержится история Ариба, не имеет в начале нескольких страниц; имя автора поэтому в кодексе отсутствует, и надо было не мало времени и работы, чтобы доказать, что автором его был Ариб-ибн-Сад из Кор­довы.

Некоторое время держалось мнение, что автором кодекса был известный арабский географ и историк X века Масуди.

В 1826 году Меллер (Möller) в своем каталоге готаских рукописей заметил под № 261:

Codex, initio mutilus, negligenter exaratus, anno 627 H. 1229 Chr. absolutus, ab alia manu, false ut puto, inscriptus: pars altera annalium Masudi – continet historiam praecipue Hispaniae et Africae, ab anno 271-320 H. 884-932 Chr 38.

И так, Меллер первый высказал сомнение по поводу при­надлежности готаскаго кодекса одному из сочинений Масуди.

Но уже через два года Козегартен, поместив в своей арабской хрестоматии из готаскаго кодекса № 261 разсказ об экспедиции Муниса в 320 году хиджры против Багдада 39, считает текст этого кодекса за подлинное сочинение Масуди, отличное от «Золотых лугов»; по его мнению, это есть сочинение Масуди Ахбар-аз-Заман, т.е. «История времени». По просьбе Козегартена, известный французский ориенталист Сильвестр де Саси сравнил присланный первым отрывок о карматах с парижским кодексом и ответил Козегартену следующим письмом:

«Si l'ouvrage historique, duquel est tiré le passage joint à votre lettre du 27 juillet, est effectivement de Masoudi, il faut que ce soit ou celui qui a pour titre Akhbar-az-Zeman (История времени), ou un autre intitulé al-Awsat (Средняя книга). Ce n'est certaine­ment point le Murudj-az-Zahab (Золотые луга), où les faits, dont [45] il s'agit dans ce passage, sont racontés très en abrégé... On peut conclure de là, presque avec certitude, que le manuscrit, que vous avez sous les yeux, est une portion du Kitab-akhbar-az-Zeman» (История времени) 40.

Поэтому Козегартен не решился согласиться с Меллером о подложности заглавия кодекса 41.

Однако это мнение двух ученых было со временем окон­чательно и справедливо опровергнуто.

Английский ориенталист Никольсон, издавший в 1840 году на основании упомянутаго кодекса в английском переводе разсказ об основании фатимидской династии в Африке, считал взгляд Козегартена и Сильвестра де Саси несостоятельным 42. Никольсон признал в анонимном авторе прежде всего испанца. По его мнению, в авторе непременно нужно видеть испанца, чтобы этим объяснить порядок хроники. Разсказывая о событиях каждаго года, автор прежде всего говорит о том, что было в Испании, а потом уже разсказывает историю багдадскаго халифата и, наконец, историю Африки. Подобный прием может быть объяснен лишь только тем, что автор был испанец. В случае, если бы он писал в Азии, то он начал бы изложением самой важной истории багдадскаго халифата, которому повиновалась Аравия, колыбель арабской расы и религии Мухаммеда; если бы он был африканец, он не начал бы с истории Испании, а с истории своей страны или, по крайней мере, с истории багдадскаго халифата 43. По мнению Никольсона, автор жил немного позже 341 года хиджры (29 мая 952 – 17 мая 953 г. 44.

Нельзя не признать этот вывод Никольсона очень остроумным и вполне вероятным, и он, как мы увидим ниже, будет вполне подтвержден впоследствии.

Появившееся в 1844 году предположение барона де Слен (Mac Guckin de Slane) о том, что готаский кодекс [46] представляет из себя часть историческаго труда «Tarikh-ed-Deulet» (История государства) известнаго медика и историка Абу-Джафар-Ахмед-ибн-ал-Джеззара, родом из северо-африканскаго города Кайрувана, который написал историю Африки со времени упадка династии аглабитов до установления династии фатимидов, не имеет значения уже потому, что автором является житель северной Африки, а не Испании 45.

Вейлю, κοτοрый во втором томе своей Истории Халифов пользовался готаским кодексом, имя автора оставалось неизвестным; но он не соглашался с мнением Никольсона о том, что автор кодекса жил немного позже 341 года хиджры (952-953 г.). Вейль, думая, что сочинение в готаской рукописи не окончено, относил ея автора к более позднему времени 46.

Главная заслуга в выяснении вопроса о личности автора готаскаго кодекса принадлежит знаменитому голландскому уче­ному Дози (1820-1883 г.).

Редко кому из ученых выпадало на долю в столь желан­ной полноте довести до конца предначертанную программу своей ученой деятельности, как Дози; после смерти в его портфеле не осталось ни одного документа, которым бы он не восполь­зовался, ни одного слегка набросаннаго этюда. Все, что этот необыкновенный человек наметил, он выполнил, никогда ничего не делая, что не должно было бы служить цели, которую он себе определил; в этом заключается секрет большого количества и совершенства его трудов, которые возбуждают до сих пор удивление. После окончания «Supplément aux dictionnaires arabes» Дози сам предложил себе вопрос, что ему дальше делать: я выполнил мою программу и я не могу более предпринять ничего важнаго 47.

Дози на основании обычных арабских формул прославления, следующих обыкновенно за именами халифов, доказывал, что автор готаскаго кодекса жил в царствование ал-Хакама II (350-360 г. хиджры = 961-970 г. нашей эры) и подтверждал [47] испанское происхождение автора, на что было уже указано Никольсоном 48. Далее, Дози на основании одной цитаты историка XIII века Ибн-Адари из Марокко 49 и сопоставления ея с готаской рукописью, пришел к убеждению, что ея автором был Ибну-л-Каттан, имя котораго оставалось до тех пор неизвестным европейским ориенталистам. Ибн-Адари сообщал и заглавие книги Каттана: Назм-ал-Джуман (нить жемчуга) 50.

Но это заключение Дози было ошибочно, и он быстро это понял. Уже в 1848 году на обложке издаваемых им «Ouv­rages arabes» он напечатал, что в том месте Ибн-Адари, где цитируется Ибну-л-Каттан, последний списывал просто более древняго автора, а именно Ариба.

Ариб было настоящее имя автора готаскаго кодекса, которое теперь и стоит в заголовке новаго издания де Гуе.

Арабский текст готаскаго кодекса Ариба, касающийся истории Испании и северной Африки, был издан впервые вместе с Ибн-Адари Дози, который в обширном введении к этому изда­нию посвятил довольно много места выяснению личности автора 51.

Текст кодекса, по словам Дози, дает чувствовать почти на каждой странице, что автор был испанец; последний разсматривал арабскаго правителя Испании, как истиннаго, единственнаго эмира правоверных; для восточных арабов он был узурпатором; для нашего писателя он был настоящим главою, светским и духовным, папой и императором. Только подданный испанскаго халифа мог так говорить.

Автор должен был писать после смерти Абдеррахмана III [48] в 961 году, потому что, говоря об этом правителе, он пользуется формулами, которыя употребляются мусульманами тогда, когда они говорят об умерших; наоборот, говоря об ал-Хакаме II, сыне Абдеррахмана III, он пользуется формулами, которыя употребляются, когда говорят о живущих 52.

Итак, автор писал раньше 366 года хиджры (30 авгу­ста 976 – 18 августа 977 г.), когда умер ал-Хакам.

Но время написания его труда можно определить еще точнее.

В одном месте своей хроники под 319 годом Ариб говорит: Абу-Мухаммед-Абдаллах-ибн-Ахмед-ал-Фергани в сочинении, где он продолжал историю Мухаммеда-ибн-Джарир-ат-Табари, и которому он дал заглавие дополнение 53.

Точно неизвестно, где останавливается это сочинение ал-Фергани, которое, повидимому, утеряно. Но известный арабский биограф XIII века Ибн-Халликан говорит, что ал-Фергани относит смерть ихшида Кафура к 357 году хиджры 54. Следо­вательно, ал-Фергани говорил о событиях 357 года (7 декабря 967 – 24 ноября 968 г.). Если же Ариб знал это сочинение ал-Фер­гани, то он сам должен был писать несколько позже 967 года.

Но Дози идет дальше. Арабский историк из Испании Ибн-ал-Аббар, замешанный в заговоре против испанскаго халифа Мустансира и убитый, по его приказанию, в конце 1259 года нашей эры 55, в своем сочинении «Дополнение к книге о подарке» (Tekmilat-li-kitabi-s-silati) 56 замечает, что Ариб в своих анналах относит смерть Мухаммед-ибн-Юсуф-ал-Варрака к 363 году хиджры; другими словами, Ариб писал еще о событиях 363 года (2 октября 973 – 20 сентября 974 г.) 57. [49]

Таким образом Ариб написал свое сочинение между 363 и 366 годами хиджры, т.е. в семидесятых годах X столетия нашей эры.

Без сомнения, Ибн-Адари, автор сочинения al-Bayano-'l-mogrib, не только вообще пользовался сочинением, которое нахо­дится в готаской библиотеке, но он его часто списывал бук­вально. По большей части он это делал, не называя автора, не признаваясь, что он списывал или сокращал более древнее сочинение; однако, иногда он называл Ариба, и те места Ариба, которыя он цитировал, находятся буквально в готаской рукописи 58.

Ибн-Бадрун, живший в Испании во второй половине XII века, автор историческаго комментария на стихотворение (касиду) о падении афтасидов испанско-арабскаго поэта XI века Ибн-Абдуна, говорит, что Ариб составил сокращение анналов Табари 59. То же самое сообщает Ибн-Адари 60.

Но хотя Ариб сам озаглавил свою хронику «Сокращение истории Табари», однако не нужно думать, что его сочинение есть простое сокращение. Разсказ Ариба находится иногда в противоречии с разсказом Табари. Кроме того, история Табари останавливается на 309 году хиджры; Ариб же продолжает разсказ дальше; так, Ибн-Адари говорит, что Ариб разсказывает о покорении Сеуты, которое было только в 319 году хиджры (931-932 г.). Из сочинения Ибн-Адари видно, что ра­бота Ариба далеко не представляет из себя тощаго сокращения (un maigre abrégé), a содержит много фактов, о которых Табари не говорит. Кажется, Ариб задался целью пополнить слишком краткия части истории Табари, которыя относятся к истории Испании и северной Африки 61.

В то же время главный переводчик французскаго генеральнаго консульства в Тунисе Альфонс Руссо сообщил в письме к Дози, что один из африканских летописцев Ибн-Шебат [50] (Ibn-Schebat), живший в XI веке нашей эры (V век хиджры) 62, в своем комментарии на одно стихотворение (касиду), составлен­ное для прославления Мухаммеда, между прочим говорит: Ариб дал заглавие своей книге «Сокращение истории Табари»; но он далеко не ограничился одним сокращением и прибавил к своему труду сведения об истории Запада, т.е. Испании и северной Африки, которых нет в анналах Табари; по словам Ибн-Шебата, который имел перед глазами книгу Ариба, последний сам заявлял об этом в предисловии. Из Ибн-Шебата же мы узнаем, что отец Ариба назывался Сад, а сам Ариб занимал должность катиба, т.е. секретаря у какого-нибудь из князей 63.

Это же подтверждает арабский писатель Ибн-Саид в своих прибавлениях к письму Ибн-Хазма, которыя приводятся у позднейшаго арабскаго историка ХVII века Маккари.

Ибн-Саид говорит, что Ариб-ибн-Са'д из Кордовы на­писал сокращение большого историческаго труда Табари; его работа встретила общее одобрение среди арабских ученых Испании и составила ему большую славу; но есть еще одно обстоятельство, которое увеличивает ценность труда Ариба: это то, что он прибавил к своему сокращению в виде дополнения историю Андалузии и Африки 64.

Из этого места Ибн-Саида мы узнаем, что Ариб был из Кордовы.

Итак, на основании всего вышесказаннаго мы можем придти к следующим выводам: 1) по Ибн-Саиду, Ариб-ибн-Сад был из Кордовы; 2) по Ибн-Шебату, он был секретарем у какого-то князя; 3) автор готаскаго кодекса, т.е. Ариб, писал в царствование ал-Хакама II.

Сближая эти показания, Дози приходит к результату, что Ариб-ибн-Сад из Кордовы был одним из секретарей са­мого ал-Хакама II 65. [51]

Однако мнение Дози о принадлежности готаской рукописи Арибу нашло противников. Не особенно веския возражения против этого были представлены Вейлем 66. Барон де Слен видел в авторе кодекса испанскаго историка XI века († 490 г. хиджры = 1097 г.) Ариб-ибн-Хамида или Хомейда 67. Амари, не входя в спор по этому поводу, замечает, что хроника должна быть на­писана вскоре после излагаемых событий, а именно в X веке 68.

Ариб не был исключительно историком. Он был также автором медицинскаго трактата 69 под заглавием «Происхождение зародыша и лечение беременных женщин и новорожденных младенцев»; это сочинение представляет из себя настоящий полный трактат о родах, где Ариб говорит обо всем, что сюда относится, и следит за ребенком до его воз­мужалости. Основанием этой работы послужили Иппократ и Гален 70.

Арибу же принадлежит трактат о ветеринарном искусстве, особенно о лечении лошадей, о чем упоминает в своем «Земледельческом трактате» арабский писатель из Севильи Ибн-ал-Аввам 71. [52]

Возможно, что Ариб был также автором так называемаго «кордовскаго календаря», арабский текст котораго, написанный еврейскими буквами, хранится в Парижской Национальной Библиотеке 72; но на этот темный вопрос, за отсутствием достаточных сведений, определеннаго ответа пока дать нельзя 73.

Хотя сочинение Ариба, говорит Дози, знакомит нас с целым рядом неизвестных фактов, особенно из истории Испании, тем не менее им надо пользоваться с большою осторожностью. Ариб, вероятно, был клиентом (маула) омайядов, как и большинство других летописцев; это является вероятным, во-первых, потому, что авторы, говорящие об Арибе, не дают имени его племени, а во-вторых, в других случаях омайяды избирали своих секретарей почти всегда из клиентов. Как секретарь ал-Хакама, Ариб нигде не позволяет себе высказать мнения, противнаго мнению своего господина. Что ка­сается описания испанских событий, хроника Ариба есть настоящая дворцовая хроника. Нельзя от него ждать безпристрастных суждений, когда он говорит о царствующей фамилии; автор благоразумно набрасывает покров на преступления омайядов; для него тиранны и убийцы являются образцами добродетели, только бы они были членами династии.

Но не смотря на вышеуказанные недостатки, хроника Ариба доставляет довольно драгоценных материалов для истории, только бы пользовались ею осмотрительно. Часто, как и в дру­гих книгах этого рода, история походит на фреску, по которой прошла рука маляра. Нужно с большою заботливостью и осторожностью отделить обмазку; но раз это удалось, то многия [53] фигуры найдутся неприкосновенными. Секретарь ал-Хакама II мог пользоваться целым рядом важных бумаг и документов, хранившихся в архивах, которые далеко не были доступны всем 74.

Вот те сведения, которыя мы имеем об авторе готаскаго кодекса, неизданныя части котораго теперь появились в печати благодаря энергии де Гуе. Не нам говорить о самом издании: уже одно имя издателя ручается за возможное совершенство. Приведем здесь слова нашего известнаго ориенталиста проф. барона Розена, который, говоря об издании де Гуе Ибн-Хордадбеха, замечает: о достоинстве самаго издания нечего распространяться, де Гуе не имеет себе равнаго в настоящее время, и лучше его издавать и переводить арабские тексты положительно нельзя 75.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

 

В современной научной западноевропейской литературе, слова викинги и норманны употребля.тся в качестве синонимов, и даже, более того, слово викинги практически вытеснило слово норманны в этом смысле. 

Молодец, на 9-й странице всё-таки усвоил.

 

 

 

Чтобы говорить, что знал Лиутпранд, надо у него в голове побывать. Если нет таланта телепата, то незачем поднимать эту тему. А если такой талант есть, то нечего делать на форуме историков - лучше отправляйся на "Битву экстрасенсов!" 

 

Про Лиутпранда достоверно следующее:

 

1. Он знал людей норманнского происхождения. Например мама Оттона Великого, Матильда, была дочкой норманнки (датчанки из Фризии) Рейнхильд:

 

Reinhildam, Danorum Fresonumque germine procreatam

 

(Житие королевы Матильды)

 

Некоторые полагают, что Рейнхильд была не простолюдинкой, а дочкой знаменитого норманна Готафрида. О его браке Регинон Прюмский сообщает, под 882 годом, что Gisla filia Hlotharii вышла замуж за Gotafrid Nordmannus qui superiore anno fuerat baptizatus. То есть, как я понимаю, дочь франкского короля (Х)лотаря вышла замуж за норманна Готафрида, который за год до этого был крещён. Ведастинские Анналы согласны с датировкой брака у Регинона Прюмского:

 

The Annales Vedastini record the marriage in 882 between "Godefridus…rex" and "Gislam filiam Hlotharii regis".

 

Согласно же Фульдским Анналам, брак произошёл не в 882, а в 883 году:

 

The Annales Fuldenses record the marriage of "Gotafrid Nordmannus qui superiore anno fuerat baptizatus" and "Hugone Hlutharii filio eiusque sororem" in 883.

 

О Готафриде (т. е. Годфриде) и о событиях от середины 10 века, связанных с норманнами, Бертинские Анналы знают следующее. 950 год:

 

Король норманнов Орик вступил в войну с двумя напавшими на него племянниками. Примирившись с ними посредством раздела королевства, Рорик, брат Гериольда, который прежде отложился от Лотаря, собрав войско норманнов, на многих кораблях разграбил Фризию, остров Батавию, и другие места по Рейну и Вахалю. Когда Лотарь не смог тому воспрепятствовать, он обращает [того] в веру, и дарит ему Дорестад и другие графства; из других же [земель] были разорены край Менапиев, Тарвизиев и другие приморские области, [пираты] напавшие на область Британия и остров англов, с помощью господа нашего Иисуса Христа были ими побеждены.

 

952 год:

 

Годфрид, сын дана Гериольда, крещённый в Магунтиаке, отложившись от Лотаря, присоединился к своим. Откуда, собрав (норманнов) крепкой рукой, он вторгся во Фризию с множеством кораблей, оттуда он вошёл в Секвану по соседству с рекой Скальда. Навстречу ему выступили Лотарь и Карл со всем войском и охраняли оба берега той самой реки.

 

853 год:

 

Карл заключил мирный договор с Годфридом и его людьми. Некоторые из данов без страха оставались там до самого месяца марта. Вместе с ним они неистово [и] открыто грабили, жгли и захватывали в плен. И Лотарь принял дочь Карла от святого источника, а несколько дней спустя пожелал вернуться к себе. В месяце июле даны, оставив Секвану, дошли до Лигера [и] разорили город Намнет и монастырь святого Флоренция а также соседние места.

 

854 год:

 

Даны, стоявшие на Лигере, дошли до самой крепости Блисум, и подожгли её. Они хотели пойти к Аврелианам с намерением совершить с ними то же самое. Но из-за кораблей и воинов, приготовленных против них епископами Агио Аврелианским и Бурхардом Карнутским, они отказались от замысла и вернулись в низовья Лигера. Другие же пираты норманнов разорили Фризию, прилегающую к Саксонии. ... Даны сражались друг с другом в междоусобной войне. Они до такой степени неистовствовали в очень упорной трёхдневной стычке, что вместе с королём Ориком и остальными королями, убитыми вместе с ним, погибла почти вся знать. Норманнские пираты, стоявшие на Лигере, опять сожгли огнём город Андегаворов.

 

855 год:

 

Рорик и Годефрид ушли оттуда на родину, то есть в Данию с надеждой на получение королевской власти. ...

Норманны напали на город Бурдегалу в Аквитании и бродили там и сям сообразно [своей] прихоти.

...

Норманны, войдя в Лигер, оставив корабли, сухим путём пытались дойти до города Пиктавов, но были так разбиты подошедшими аквитанцами, что бежали немногие из более чем трёх сотен. Рорик и Годефрид, поскольку им никак не сопутствовал успех, удерживали за собой Дорестад и владели большей частью Фризии.

 

856 год:

 

В середине месяца августа другие пираты данов снова входят в Сенну, и опустошая и грабя города по обоим берегам реки, даже расположенные вдали монастыри и виллы, [идут] в место, которое называется Канал Гивальда, продолжение Сенны, и привязывают [корабли] к весьма защищённой якорной стоянке, где проводят зиму на отдыхе.

 

857 год:

 

Пираты данов в 5 – й день январских календ нападают на Лотицию Паризиев и предают [её] огню. Те же, которые оставались в низовьях Лигера, разоряют Туронов и все места вокруг вплоть до крепости Блисум. Некоторые из аквитанцев, сговорившись тайным убеждением с некоторыми из франков против Карла, отложившись от Карла, очень молодого, присоединяются к Пипину. Король Карл и его племянник Лотарь, дав друг другу клятву, заключили союз, таким же образом [поступили] Людовик, король Германии и Людовик, император Италии. Пипин объединяется с пиратами данов, разрушает город Пиктавов и опустошает многие другие места Аквитании.

Даны, которые стоят на Секване, всё беспрепятственно опустошают и, напав на Лютецию Паризиев, сжигают базилику блаженного Петра и святой Геновефы и все прочие, кроме дома святого Стефана и церкви святого Винцентия и Германа и кроме церкви святого Дионисия, так как за них, для того чтобы они не были сожжены, было уплачено большое количество солидов. Другие из данов силой захватывают селение, которое называется Дорестад, и грабят весь остров батавов и другие, соседние места. ... Фротбальд, епископ Карнота, когда даны преследуют его в этом самом городе, бежавший пешком, пытаясь переплыть реку Аудуру, погиб, погубленный водами.

 

858 год:

 

Даны вторглись в Саксонию, но были отражены. ... Король Карл вторгается в месяце октябре на остров на Сенне под названием Осцелл, с намерением осадить находящихся на нём данов, куда к нему из Аквитании приходит мальчик Карл, его сын. Пипин, который уже принял положение мирянина, разделил с ним графства и монастыри в Аквитании. Король же Лотарь в месяце августе спешит к тому самому острову, чтобы присоединиться к дяде по матери; где вплоть до 9 – го дня октябрьских календ безуспешно державшие в осаде, в конце концов возвращаются восвояси.

 

859 год:

 

Даны опустошают места по ту сторону Скальды. Простой народ между Секваной и Лигером, сговорившись между собой, мужественно сопротивляется данам, стоящим на Секване; но так как беспечно был допущен их сговор, нашими наиболее могущественными [людьми они] были легко истреблены. ... Пираты данов, после долгого объезда моря, проплыв между Испанией и Африкой, входят в Родан, и опустошив некоторые города и монастыри, устраивают стоянку на острове, который называется Камария...

В месяце августе, сентябре и октябре в ночное время в небе видели огни, таким образом, что тот час же засияла дневная ясность от востока до севера, и появились кровавые столбы, распространившиеся из неё. Вновь пришедшие даны грабежами и убийствами опустошают монастырь святого Валарика и Самаробриву, город Амбианов и другие окрестные места; а также другие из них с таким же неистовством вторгаются на остров Патав на Рейне; те же, которые остаются на на Секване, вторгшись ночью в город Новиомаг, захватывают епископа Иммона с другими знатными, как клириками, так и мирянами и после опустошения города уводят с собой, и убивают по дороге. Они же за два месяца до этого убили Эрменфрида, [епископа] Белвагов на той самой вилле, впрочем и епископа Байокасия Бальтфрида они лишили жизни в прошлом году. Кости блаженных мучеников Дионисия, Рустика и Элеутерия из – за страха перед теми самыми данами в Маурипенском паге были привезены на независимую виллу Новиент, и во 2 – й день октябрьских календ были тщательно размещены в реликвариях.

 

860 год:

 

Король Карл, соблазнив данов, стоящих на Сомне, пустым обещанием побора из сокровищниц церквей и всех владений и торговцев, даже бедных, таким образом, что даже их дом и все хозяйственные принадлежности были оценены, и приказал сделать, чтобы с этого времени взымался бы постоянный ценз; в самом деле те же самые даны обещали, что если бы он, отвесив, отдал им в уплату три тысячи фунтов серебра, то они пошли бы против тех данов, которые находились на Секване и изгнали бы их оттуда или убили.

Накануне апрельских нон, с наступлением ночи, новая, очевидно ещё неполная луна, несла какую – то рогатую тень, в том виде, как светила луна, через середину той самой луны показалась [тень], так что кое – где [луна] светилась, но в середине была затемнена. Говорят, что таким же образом солнце, взошедшее в 8 – й день апрельских ид, подвергшись какому – то затемнению в середине своего диска, которое ниспадало к его низу, вслед за тем вспыхнуло вверху, в дугой его части, и его диск до самого низа таким же образом постепенно прошёл, и это десятая луна 66.

...

 

Даны, которые прежде были на Родане, устремляются в Италию, и захватывают город Пизу и другие, опустошают и разоряют.

 

861 год:

 

В месяце январе даны предают огню Лютецию Паризиев и церковь святого мученика Винцентия и святого исповедника Германа; также они настигли и захватили торговцев, убегающих на плоту вверх по по Секване. Другие же пираты данов приходят в Тарвенский паг и опустошают [его].

В четвёртый день апрельских календ после восьмого часа ночи вся луна была обращена в чёрный цвет.

 

Фульдские Анналы знают о тех же событиях, связанных с датскими норманнами, следующее:

 

850 год:

 

Рорих 100 из народа норманнов во времена императора Хлудовика в качестве лена получил вместе со своим братом Гериольдом 101 поселением Дорестад 102. После смерти императора Хлудовика, при Хлотаре, который наследовал правление своего отца, по ложному обвинению, если верить слухам, Рориха уличили в измене, задержали и посадили под стражу. Когда умер его брат, он бежал оттуда и присягнул королю восточных франков Хлудовику. Затем он бежал оттуда и присягнул королю восточных франков Хлудовику. После того, как он прожил там несколько лет среди саксонцев, с которыми соседствовали норманны, он собрал значительный отряд данов и стал заниматься с ними морским разбоем, разоряя местности в государстве Хлотаря, расположенные на северном побережье океана. Пройдя через устья Рена (Рейн) он добрался до Дорестада. А поскольку князь Хлотарь не мог изгнать его без опасности для своих владений, то по совету сената 103 и через посредство посланников он согласился восстановить Рориха в прежних правах при условии, что он будет тщательно заниматься налогами и всем остальным, относящимся к королевской казне 104, а также противодействовать пиратским набегам данов.

Норманны под предводительством герцога Годафрида поднялись вверх по Секване (Сена) и разорили государство Карла. Когда Хлотарь, призванный для их изгнания, уже намеревался биться с захватчиком, Карл втайне изменил своё решение, принял Годафрида вместе с его людьми в своё государство и выделил им землю для поселения. Хлотарь, приезд которого таким образом оказался ненужным, возвратился обратно в свою страну.

 

852 год:

 

В прежние годы норманн Гериольд 114, разозлившись на своего господина, короля данов Хорига, бежал от него к королю Хлудовику. Тот благосклонно отнёсся к нему, крестил его и посвятил в таинства веры. Однако впоследствии, когда Гериольд несколько лет с почестями прожил среди франков, дворяне северных областей и стражи границы с данами заподозрили его в неверности, считая, что он замышляет предательство. За это они убили его.

 

853 год:

 

Норманны вторглись в государство Карла по реке Лигур (Луара) и, совершая многочисленные грабежи, дошли до города Турон Галльский (Тур), где, не встретив никакого сопротивления, сожгли церковь святого Мартина Исповедника 123.

 

854 год:

 

Норманны, которые двадцать лет подряд непрерывно разоряли область франкского короля, предавая все доступные с кораблей поселения жестоким убийствам, грабежам и пожарам, собрались из всех местностей, по которым они разбрелись из жажды наживы, и возвратились к себе на родину. Там между королём данов Хориком 132 и его племянником Гудурмом, которого тот оттеснил от власти и вынудил стать пиратом, вспыхнула вражда, и они бросались друг на друга, совершая убийства, отчего погибло большое количество простого народа, при этом из королевского рода в живых остался только один мальчик. Бог отомстил за преступления против своих святых и по заслугам воздал своим противникам.

 

857 год:

 

Норманн Рорих, управлявший Дорестадом, с согласия своего господина, короля Хлотаря, повёл флотилию в область данов и по соглашению с королём данов Хориком взял во владение вместе со своими товарищами часть земли, находящейся между морем и [рекой] Эгидора (Айдер) 146.

 

882 год (своими словами):

 

The Annales Fuldenses names "Nortmannorum…cum ipsis regibus…Sigifredo et Godofrido, principis Vurm, Hals" when recording a Viking attack in 882, in another manuscript recording the baptism of "Gotafridum" and that he was given "comitatus et benefice qua Rorich Nordmannus…in Kinnin [Kennemerland]" held from the Frankish kings

 

Ведастинские Анналы:

 

В год Господень 874 король Карл (1) осадил норманнов в городе Анжер, но, по совету нечестивейших людей он, взяв заложников, позволил им уйти невредимыми. В те же дни произошло нашествие саранчи.

 

876 год:

 

Между тем, когда происходило все это, даны или норманны, промышляющие пиратством, вошли в Сену и, грабя и убивая, жестоко опустошили королевство франков. Карл направил против них войско, но это не принесло никакой пользы. Тогда он начал думать об освобождении королевства при помощи выкупа и

в 877 году отправил послов, которые поговорили бы с норманнами [о том], чтобы те, наделенные дарами, покинули королевство. И по заключении этого договора церкви были ограблены (12), и все королевство вносило подать для того, чтобы освободиться от этой беды.

 

В год Господень 878 папа Иоанн, притесненный Ланбертом, герцогом Сполето, прибыл во Франкию; и о его появлении было сообщено королю Людовику, который задерживался тогда у Луары из-за норманнов.

 

879 год:

 

В то время пока они пребывали друг с другом в раздоре, норманны, расположившиеся по ту сторону моря (33), переправились через него в огромном количестве на своих кораблях и, не встречая никакого сопротивления, в середине июля огнем и мечом опустошили Теруан, город моринов (34). И увидев, сколь счастливым было для них начало, они, переходя с места на место, опустошили огнем и мечом всю землю менапиев (35). Затем они вошли в Шельду и огнем и мечом погубили весь Брабант. Против них поднял оружие Гуго (36), сын короля Лотаря, но, по неосмотрительности, немало способствовал тому, чтобы увеличилась их заносчивость; ибо вместо того, чтобы совершить нечто благое и полезное, он постыдно бежал оттуда, в то время, как многие из его сподвижников были убиты или захвачены в плен. Среди пленных находился также аббат, сын Адаларда (37).

...

Норманны же не переставали опустошать церкви, убивать и уводить в плен христиан.

 

880 год:

 

В год Господень 880. Норманны огнем и мечом опустошили город Турнэ и все монастыри на Шельде, убивая и уводя в плен жителей тех земель. ...

После этого Людовик вознамерился двинуться обратно в свое королевство, и по пути он встретил норманнов, которые возвращались из грабительского похода; и когда у Тимеона между ними произошла битва, он одержал бы над ними блестящую победу, если бы по несчастью не погиб его сын Гуго. Его убил Готфрид, король данов, и из-за его смерти король не пустился преследовать их. Там пали также многие знатные мужи того народа; остальные, кому удалось бежать, возвратились в свой лагерь. В этой битве принял участие также аббат Гуго.

... Людовик же направил Гоцлина и многих других защищать королевство от норманнов, а сам вместе с братом двинулся с остальным войском в Бургундию и снова принял под свою власть города, которыми завладел тот тиран. ...

Аббат Гоцлин и войско, которое было с ним, решили вступить в борьбу против норманнов. Они отправили посольство к тем, кто находился по ту сторону Шельды, чтобы в установленный день они прибыли и, одни на этом берегу реки, другие на том, уничтожили бы норманнов. Но все произошло не так, как они того желали. Дело в том, что они не только не совершили чего-либо славного, но, напротив, едва спаслись позорнейшим бегством. При этом многие из них были убиты или попали в плен. Их страх и трепет обрушились также на жителей тех земель; норманны же, возгордившиеся победой, не отдыхали ни днем, ни ночью, сжигая церкви и убивая христиан. Поэтому между Шельдой и Сеной, а также по ту сторону Шельды все монахи, каноники, монахини с мощами святых и [люди] всех возрастов и сословий обратились в бегство. Сами же даны не щадили никого, ни старых, ни малых, но опустошали все огнем и мечом. Так как Гоцлин и те, кто был с ним, видели, что не могут противостоять им, они распустили в начале октября войско и каждый возвратился домой. Норманны или даны сменили свою стоянку и в ноябре соорудили у Куртре крепость, чтобы перезимовать там. И оттуда они опустошали земли менапиев и свевов вплоть до истребления жителей, поскольку считали их очень враждебными; и всепожирающий огонь поглотил страну.

 

В год Господень 881. 26 декабря норманны в огромном количестве подошли к нашему монастырю (52) и 28 числа сожгли монастырь и город (53), за исключением церквей, а также и монастырский двор и все [крестьянские дворы] в округе, убив всех, кого смогли найти. И они прошли всю страну до Соммы и захватили огромную добычу в виде людей, скота и лошадей. После того, в тот же день, 28 числа они вторглись в Камбре и опустошили город огнем и убийствами, а равным образом и монастырь св. Гаудерика. Отсюда с неисчислимой добычей они возвратились в лагерь и разорили все монастыри на Хискаре (54), а их жители были изгнаны и убиты. И в преддверии праздника очищения св. Марии (55) они снова пришли в движение, пройдя через Теруан до Центулы, навестили монастырь св. Рихария и св. Валариха, все местечки на морском побережье, все монастыри и деревни, потом отправились дальше до города Амьена и монастыря Корбье и, отягощенные добычей, беспрепятственно возвратились оттуда в свой лагерь. С приближением праздника св. Петра (56) они снова появились в Аррасе и убили всех, кого нашли; и, опустошив огнем и мечом все земли в округе, они невредимые возвратились в свой лагерь.

 

Между тем король Людовик, немало омраченный тем, что ему пришлось наблюдать, как уничтожается его королевство, собрал войско и приготовился к битве. Однако, норманны, которым во всем сопутствовала удача, в июле с большим войском переправились через Сомму и по своему обычаю опустошили страну вплоть до земель вблизи города Бовэ. Король же Людовик переправился с войском через реку Уазу и двинулся в Лавьер, куда, по его мнению, норманны должны были зайти на обратном пути. Разведчики, разосланные [с этой целью в разные стороны], сообщили, что те возвращаются, нагруженные добычей. Король выступил им навстречу и повстречал их в округе Виме у деревни Сокур, и произошло сражение. Вскоре норманны обратились в бегство и отступили к упомянутой деревне; король же преследовал их и добился над ними славнейшей победы. И когда победа частично уже была достигнута, воины начали хвастаться, что они добились ее собственными силами и не воздали хвалу Господу; и небольшой отряд норманнов, сделав вылазку из упомянутой деревни, обратил все войско в бегство и многих из тех, а именно около 100 человек, они убили; и если бы король, поспешно соскочивший с коня, не остановил их и вновь не вселил в них мужества, они все покинули бы это место в позорнейшем бегстве. После того, как была достигнута эта победа (57), король, убивший так много норманнов, торжественно отправился обратно через Уазу; только очень немногие даны, которые смогли спастись, сообщили в лагерь о гибели своих. С этого времени норманны начали бояться юного короля Людовика. Король же прибыл с войском, которое он собрал, в округ Камбре и разбил лагерь у Этрюна, намереваясь сражаться с данами. Когда норманны узнали об этом, то возвратились в Гент; и, отремонтировав свои корабли, они отправились в путь, двигаясь по воде и суше, добрались до Мааса и остановились на зиму в Эльзасе.

 

В год Господень 882. Восточные франки собрали против норманнов войско, но вскоре обратились в бегство; при этом пал Вало, епископ Меца. Даны разрушили знаменитый дворец в Аахене, предав его огню, и сожгли монастыри и города, славнейший Трир и Кельн, а также королевские пфальцы и виллы (61), повсюду истребляя местное население. Император Карл собрал против них бесчисленное войско и осадил их в Эльслоо. Но к нему вышел король Готфрид (62) и император передал ему королевство фризов (63), которым прежде владел дан Рорик (64), дал ему в супруги Гизлу, дочь короля Лотаря (65) и добился, чтобы норманны покинули его королевство.

Король же Людовик отправился к Луаре, чтобы изгнать норманнов из своего королевства, а также принять в дружбу Гастинга, что он и сделал. ...

В октябре норманны укрепились в Кондэ и жестоко опустошили королевство Карломана. Король же Карломан со своим войском расположился лагерем на Сомме в Барло; норманны все-таки не прекращали своих грабежей, при этом принудив к бегству всех жителей, остававшихся на том берегу Соммы. Отсюда они пошли с войском через Тьераш и пересекли Уазу. Король преследовал их и настиг у Аво. И в разгоревшейся битве франки добились победы, при этом погибло около тысячи норманнов; однако, они ни в коей мере не были укрощены этим поражением. Карломан отправился в свой пфальц Компьен, а норманны возвратились в Кондэ к своим судам; из этого места они опустошали огнем и мечом все королевство вплоть до Уазы, сносили стены и до основания разрушали монастыри и церкви, губили мечом и голодом служителей слова Божьего или продавали их за море и убивали местных жителей, не встречая никакого сопротивления. Тогда аббат Гуго, услышав об этом, собрал своих людей и пришел к королю; и когда норманны возвращались после своего грабительского похода из округа Бовэ, он вместе с королем последовал за ними в лес Виконь, но норманны рассеялись в разные стороны и с незначительными потерями возвратились к своим кораблям. В эти дни ушел из жизни Гинкмар (67), архиепископ Реймса, муж, заслуженно почитаемый всеми, которому

в год Господень 883 на епископской кафедре наследовал Фолко (68), достойнейший во всех отношениях человек. После этого норманны сожгли монастырь и церковь св. Квентина, а также церковь Богоматери в городе Аррасе. Король Карломан вновь преследовал норманнов, не совершив, правда, ничего достойного и полезного. В эти дни умер также Гротгар, епископ Бовэ; его преемником стал Гонорат. С наступлением весны норманны покинули Кондэ и отправились на побережье. Здесь они оставались все лето, вынудив фламингов (69) бежать со своих земель и, свирепствуя повсюду, опустошили все огнем и мечом. С приближением осени король Карломан, чтобы защитить королевство, обосновался с войском в округе Виме, у виллы Мианнэ, напротив Лавьера; норманны же с конницей и пешими отрядами, а также всяческим военным снаряжением пришли в Лавьер в конце октября; и, поскольку их корабли, кроме того, вошли из моря в Сомму, они принудили короля со всем его войском бежать и отступить за Уазу. Затем они обосновались на зимовку в Амьене; отсюда они опустошали все земли до Сены и на обоих берегах Уазы и, не встречая сопротивления, предавали огню монастыри и церкви Божьи. Когда же франки увидели, что сила норманнов во всех их предприятиях все больше возрастает, они послали к ним некоего дана по имени Зигфрид, ставшего христианином, чтобы он искусно переговорил [с их вождями] (70) о возможности выкупить королевство. Тот отправился в Бовэ и оттуда в Амьен, чтобы выполнить данное ему поручение.

В год Господень 884. ... Норманны же не прекращали убивать и уводить в неволю христиан, разрушать церкви, сносить стены и сжигать деревни. На всех улицах лежали тела священников, благородных и иных лайенов (72), женщин, детей и младенцев; не было ни одной дороги или места, где бы не лежали убитые, и всякому было мучительно и прискорбно созерцать, как народ христиан доведен почти до полного истребления.

Между тем, поскольку король был еще слишком юн, все знатнейшие собрались в пфальце Компьен, чтобы обсудить между собой, что же им следует делать (73), и, посовещавшись, они отправили дана Зигфрида, племянника дана Рорика, который был христианином и сохранял верность королю, вести переговоры с самыми знатными людьми своего народа [о том], чтобы они взяли дань и затем покинули королевство. Тот, стараясь выполнить данное ему поручение, прибыл в Амьен и известил знатнейших из народа [данов] о цели своего визита. И после длительных переговоров, во время которых он ездил туда и сюда, извещая то тех, то этих, норманны потребовали, наконец, от короля и франков в качестве дани 12 тысяч фунтов серебра по их собственным меркам. И после того, как обе стороны обменялись заложниками, те, кто жил на том берегу Уазы, вновь до некоторой степени были в безопасности. Со дня очищения св. Марии (74) и до октября эта безопасность взаимно сохранялась.

Однако норманны, в привычной манере, продолжали грабительские походы по ту сторону Шельды, опустошали все огнем и мечом, разрушая монастыри, города и селения, и неистовствовали, истребляя местное население. И после Пасхи (75) они начали собирать дань; церкви и церковные сокровища были разграблены. После же того, как дань была уплачена, в конце октября франки объединились, чтобы противостоять норманнам, если те не сдержат своих обязательств. Норманны же сожгли свой лагерь и ушли из Амьена, а король и франки, переправившись через Уазу, большую часть пути следовали за ними. Упомянутые даны, двигаясь дальше, пришли в Булонь; там они совещались о том, что им следует делать, и часть из них отправилась за море, остальные пошли в Ловен, расположенный в некогда принадлежавшем Лотарю (76) королевстве; и здесь они разбили лагерь, чтобы перезимовать. ...Затем император Карл снова возвратился в свою страну, приказав тем, кто был из королевства умершего Лотаря и из королевства Карломана, идти в Ловен против норманнов. Оба войска в установленный для сбора день прибыли в названное место, кроме аббата Гуго, который отсутствовал в этом походе по причине болезни ног. Но они не совершили там ничего достойного и с великим позором возвратились обратно. И франки, пришедшие из королевства Карломана, были осмеяны данами, которые кричали: "Для чего вы к нам пришли? В этом не было необходимости. Мы знаем, кто вы; вы хотите, чтобы мы снова к вам вернулись – мы это обязательно сделаем".

В это же время дан Готфрид, собравшийся нарушить свою клятву [верности] (81), вследствие хитрости Герульфа (82), своего верного, был убит герцогом Генрихом (83). ...

 

Временем смерти Годфрида и ограничимся. Это было 35 лет сплошных войн данов по всей Западной Европе. "Век топора... век крови...". На самом деле, этот период истории (в виде нападений норманнов) не начинался в 850, и не завершался 885 годом (который я даже не полностью описал - там самое интересное: штурм Парижа!).

 

Итак, принявшие христианство даны (Рорик, Годфрид) повсеместно в источниках продолжают именоваться норманнами.

 

Если Матильда действительно была внучкой Годфрида, то, раз он погиб в 885 году, а женился либо в 882, либо в 883 году, то мать Матильды, Рейнхильда, могла родиться от него не раньше 883, и не позже 886 года. Последний ребёнок Матильды (святой Бруно Великий) родился в 925 году. А первый (дочь Хедвиг(а)) - в 910 году. Первый ребёнок имелся у Матильды тогда, когда Рейнхильде было 25-27 лет, а последний, когда Рейнхильде было 39-42 года. Могло ли быть такое, чтобы бабушке было 27 лет в момент рождения внучки? Если не могло, то Рейнхильд не могла быть матерью Матильды, и Матильда являлась представительницей какого-то иного норманнского рода Фризии - не обязательно даже аристократического (хотя во Фризии имелся ещё Рорик - тоже местный норманнский аристократ на службе Каролингов).

 

2. В 934 году, при датском короле Горме Старом, южная чать Дании была включена со своим датским (т. е. норманнским) населением в состав империи Генриха Птицелова. В 948 году в Дании немцы (подданные Оттона Великого) создали епархии Рипе и проч. (в общей сложности три епископских кафедры). Около 960 года Дания (которой правил Харальд Синезубый) была обращена немцами (подданными Оттона Великого) в католицизм. По вашей версии, Лиутпранд в тот момент находился во Франкфурте и писал свой Антаподосис. Мог ли не знать о происходящем в Германии образении норманнов Лиутпранд? Вряд ли...

 

3. Лиутпранд говорит, что норманны сожгли церковь в Утрехте. Значит, с термином был знаком. Именно в его германско-французской интерпретации.

 

Понятно о чём у меня был разговор?

 

 

Ну хорошо, пусть будут две версии, эта-та портянка к чему, не пойму. 

Привели бы лучше ссылку на автора второй версии, вот всего и делов то.

"Портянка" показывает, что Рецемунд мог быть в Константинополе в то время, когда там находился и Лиутпранд. Лиутпранд в Антаподосис (6.5) пишет:

 

Так вот, как ради испанских послов, недавно туда прибывших, так и ради меня и Лиутфрида, Константин велел приготовить его следующим образом.

 

и добавляет ниже (6.6):

 

Испанские послы, а также названный Лиутфрид, посол нашего государя, тогда короля, Оттона, доставили императору Константину от имени своих государей богатые дары. Я же не принёс от имени Беренгара ничего, кроме одного письма, да и то насквозь лживого. Потому-то душа [моя], страшась позора, пребывала в немалом беспокойстве, напряжённо размышляя над тем, что можно сделать в данных обстоятельствах.

 

То есть... Во время пребывания Лиутпранда в Константинополе в 949 году (он прибыл от Беренгария), там находились одновременно также послы Испании (а также послы от Оттона).

 

Рецемунда Васильев именует слегка искажённым и сокращённым его арабским именем Ариб-ибн-Сад. На самом деле, считается, что арабы звали Рецемунда (в этой краткой версии его имени) Раби ибн-Зейд (хотя в русском написании устоялась версия Васильева - ибн-Са(и)д). Вот текст анализа Васильева (Византия и арабы) - я выше уже давал на него ссылки:

 

Об авторе продолжения анналов Табари.

Готаский кодекс, в котором содержится история Ариба, не имеет в начале нескольких страниц; имя автора поэтому в кодексе отсутствует, и надо было не мало времени и работы, чтобы доказать, что автором его был Ариб-ибн-Сад из Кор­довы.

Некоторое время держалось мнение, что автором кодекса был известный арабский географ и историк X века Масуди.

В 1826 году Меллер (Möller) в своем каталоге готаских рукописей заметил под № 261:

Codex, initio mutilus, negligenter exaratus, anno 627 H. 1229 Chr. absolutus, ab alia manu, false ut puto, inscriptus: pars altera annalium Masudi – continet historiam praecipue Hispaniae et Africae, ab anno 271-320 H. 884-932 Chr 38.

И так, Меллер первый высказал сомнение по поводу при­надлежности готаскаго кодекса одному из сочинений Масуди.

Но уже через два года Козегартен, поместив в своей арабской хрестоматии из готаскаго кодекса № 261 разсказ об экспедиции Муниса в 320 году хиджры против Багдада 39, считает текст этого кодекса за подлинное сочинение Масуди, отличное от «Золотых лугов»; по его мнению, это есть сочинение Масуди Ахбар-аз-Заман, т.е. «История времени». По просьбе Козегартена, известный французский ориенталист Сильвестр де Саси сравнил присланный первым отрывок о карматах с парижским кодексом и ответил Козегартену следующим письмом:

«Si l'ouvrage historique, duquel est tiré le passage joint à votre lettre du 27 juillet, est effectivement de Masoudi, il faut que ce soit ou celui qui a pour titre Akhbar-az-Zeman (История времени), ou un autre intitulé al-Awsat (Средняя книга). Ce n'est certaine­ment point le Murudj-az-Zahab (Золотые луга), où les faits, dont [45] il s'agit dans ce passage, sont racontés très en abrégé... On peut conclure de là, presque avec certitude, que le manuscrit, que vous avez sous les yeux, est une portion du Kitab-akhbar-az-Zeman» (История времени) 40.

Поэтому Козегартен не решился согласиться с Меллером о подложности заглавия кодекса 41.

Однако это мнение двух ученых было со временем окон­чательно и справедливо опровергнуто.

Английский ориенталист Никольсон, издавший в 1840 году на основании упомянутаго кодекса в английском переводе разсказ об основании фатимидской династии в Африке, считал взгляд Козегартена и Сильвестра де Саси несостоятельным 42. Никольсон признал в анонимном авторе прежде всего испанца. По его мнению, в авторе непременно нужно видеть испанца, чтобы этим объяснить порядок хроники. Разсказывая о событиях каждаго года, автор прежде всего говорит о том, что было в Испании, а потом уже разсказывает историю багдадскаго халифата и, наконец, историю Африки. Подобный прием может быть объяснен лишь только тем, что автор был испанец. В случае, если бы он писал в Азии, то он начал бы изложением самой важной истории багдадскаго халифата, которому повиновалась Аравия, колыбель арабской расы и религии Мухаммеда; если бы он был африканец, он не начал бы с истории Испании, а с истории своей страны или, по крайней мере, с истории багдадскаго халифата 43. По мнению Никольсона, автор жил немного позже 341 года хиджры (29 мая 952 – 17 мая 953 г. 44.

Нельзя не признать этот вывод Никольсона очень остроумным и вполне вероятным, и он, как мы увидим ниже, будет вполне подтвержден впоследствии.

Появившееся в 1844 году предположение барона де Слен (Mac Guckin de Slane) о том, что готаский кодекс [46] представляет из себя часть историческаго труда «Tarikh-ed-Deulet» (История государства) известнаго медика и историка Абу-Джафар-Ахмед-ибн-ал-Джеззара, родом из северо-африканскаго города Кайрувана, который написал историю Африки со времени упадка династии аглабитов до установления династии фатимидов, не имеет значения уже потому, что автором является житель северной Африки, а не Испании 45.

Вейлю, κοτοрый во втором томе своей Истории Халифов пользовался готаским кодексом, имя автора оставалось неизвестным; но он не соглашался с мнением Никольсона о том, что автор кодекса жил немного позже 341 года хиджры (952-953 г.). Вейль, думая, что сочинение в готаской рукописи не окончено, относил ея автора к более позднему времени 46.

Главная заслуга в выяснении вопроса о личности автора готаскаго кодекса принадлежит знаменитому голландскому уче­ному Дози (1820-1883 г.).

Редко кому из ученых выпадало на долю в столь желан­ной полноте довести до конца предначертанную программу своей ученой деятельности, как Дози; после смерти в его портфеле не осталось ни одного документа, которым бы он не восполь­зовался, ни одного слегка набросаннаго этюда. Все, что этот необыкновенный человек наметил, он выполнил, никогда ничего не делая, что не должно было бы служить цели, которую он себе определил; в этом заключается секрет большого количества и совершенства его трудов, которые возбуждают до сих пор удивление. После окончания «Supplément aux dictionnaires arabes» Дози сам предложил себе вопрос, что ему дальше делать: я выполнил мою программу и я не могу более предпринять ничего важнаго 47.

Дози на основании обычных арабских формул прославления, следующих обыкновенно за именами халифов, доказывал, что автор готаскаго кодекса жил в царствование ал-Хакама II (350-360 г. хиджры = 961-970 г. нашей эры) и подтверждал [47] испанское происхождение автора, на что было уже указано Никольсоном 48. Далее, Дози на основании одной цитаты историка XIII века Ибн-Адари из Марокко 49 и сопоставления ея с готаской рукописью, пришел к убеждению, что ея автором был Ибну-л-Каттан, имя котораго оставалось до тех пор неизвестным европейским ориенталистам. Ибн-Адари сообщал и заглавие книги Каттана: Назм-ал-Джуман (нить жемчуга) 50.

Но это заключение Дози было ошибочно, и он быстро это понял. Уже в 1848 году на обложке издаваемых им «Ouv­rages arabes» он напечатал, что в том месте Ибн-Адари, где цитируется Ибну-л-Каттан, последний списывал просто более древняго автора, а именно Ариба.

Ариб было настоящее имя автора готаскаго кодекса, которое теперь и стоит в заголовке новаго издания де Гуе.

Арабский текст готаскаго кодекса Ариба, касающийся истории Испании и северной Африки, был издан впервые вместе с Ибн-Адари Дози, который в обширном введении к этому изда­нию посвятил довольно много места выяснению личности автора 51.

Текст кодекса, по словам Дози, дает чувствовать почти на каждой странице, что автор был испанец; последний разсматривал арабскаго правителя Испании, как истиннаго, единственнаго эмира правоверных; для восточных арабов он был узурпатором; для нашего писателя он был настоящим главою, светским и духовным, папой и императором. Только подданный испанскаго халифа мог так говорить.

Автор должен был писать после смерти Абдеррахмана III [48] в 961 году, потому что, говоря об этом правителе, он пользуется формулами, которыя употребляются мусульманами тогда, когда они говорят об умерших; наоборот, говоря об ал-Хакаме II, сыне Абдеррахмана III, он пользуется формулами, которыя употребляются, когда говорят о живущих 52.

Итак, автор писал раньше 366 года хиджры (30 авгу­ста 976 – 18 августа 977 г.), когда умер ал-Хакам.

Но время написания его труда можно определить еще точнее.

В одном месте своей хроники под 319 годом Ариб говорит: Абу-Мухаммед-Абдаллах-ибн-Ахмед-ал-Фергани в сочинении, где он продолжал историю Мухаммеда-ибн-Джарир-ат-Табари, и которому он дал заглавие дополнение 53.

Точно неизвестно, где останавливается это сочинение ал-Фергани, которое, повидимому, утеряно. Но известный арабский биограф XIII века Ибн-Халликан говорит, что ал-Фергани относит смерть ихшида Кафура к 357 году хиджры 54. Следо­вательно, ал-Фергани говорил о событиях 357 года (7 декабря 967 – 24 ноября 968 г.). Если же Ариб знал это сочинение ал-Фер­гани, то он сам должен был писать несколько позже 967 года.

Но Дози идет дальше. Арабский историк из Испании Ибн-ал-Аббар, замешанный в заговоре против испанскаго халифа Мустансира и убитый, по его приказанию, в конце 1259 года нашей эры 55, в своем сочинении «Дополнение к книге о подарке» (Tekmilat-li-kitabi-s-silati) 56 замечает, что Ариб в своих анналах относит смерть Мухаммед-ибн-Юсуф-ал-Варрака к 363 году хиджры; другими словами, Ариб писал еще о событиях 363 года (2 октября 973 – 20 сентября 974 г.) 57. [49]

Таким образом Ариб написал свое сочинение между 363 и 366 годами хиджры, т.е. в семидесятых годах X столетия нашей эры.

Без сомнения, Ибн-Адари, автор сочинения al-Bayano-'l-mogrib, не только вообще пользовался сочинением, которое нахо­дится в готаской библиотеке, но он его часто списывал бук­вально. По большей части он это делал, не называя автора, не признаваясь, что он списывал или сокращал более древнее сочинение; однако, иногда он называл Ариба, и те места Ариба, которыя он цитировал, находятся буквально в готаской рукописи 58.

Ибн-Бадрун, живший в Испании во второй половине XII века, автор историческаго комментария на стихотворение (касиду) о падении афтасидов испанско-арабскаго поэта XI века Ибн-Абдуна, говорит, что Ариб составил сокращение анналов Табари 59. То же самое сообщает Ибн-Адари 60.

Но хотя Ариб сам озаглавил свою хронику «Сокращение истории Табари», однако не нужно думать, что его сочинение есть простое сокращение. Разсказ Ариба находится иногда в противоречии с разсказом Табари. Кроме того, история Табари останавливается на 309 году хиджры; Ариб же продолжает разсказ дальше; так, Ибн-Адари говорит, что Ариб разсказывает о покорении Сеуты, которое было только в 319 году хиджры (931-932 г.). Из сочинения Ибн-Адари видно, что ра­бота Ариба далеко не представляет из себя тощаго сокращения (un maigre abrégé), a содержит много фактов, о которых Табари не говорит. Кажется, Ариб задался целью пополнить слишком краткия части истории Табари, которыя относятся к истории Испании и северной Африки 61.

В то же время главный переводчик французскаго генеральнаго консульства в Тунисе Альфонс Руссо сообщил в письме к Дози, что один из африканских летописцев Ибн-Шебат [50] (Ibn-Schebat), живший в XI веке нашей эры (V век хиджры) 62, в своем комментарии на одно стихотворение (касиду), составлен­ное для прославления Мухаммеда, между прочим говорит: Ариб дал заглавие своей книге «Сокращение истории Табари»; но он далеко не ограничился одним сокращением и прибавил к своему труду сведения об истории Запада, т.е. Испании и северной Африки, которых нет в анналах Табари; по словам Ибн-Шебата, который имел перед глазами книгу Ариба, последний сам заявлял об этом в предисловии. Из Ибн-Шебата же мы узнаем, что отец Ариба назывался Сад, а сам Ариб занимал должность катиба, т.е. секретаря у какого-нибудь из князей 63.

Это же подтверждает арабский писатель Ибн-Саид в своих прибавлениях к письму Ибн-Хазма, которыя приводятся у позднейшаго арабскаго историка ХVII века Маккари.

Ибн-Саид говорит, что Ариб-ибн-Са'д из Кордовы на­писал сокращение большого историческаго труда Табари; его работа встретила общее одобрение среди арабских ученых Испании и составила ему большую славу; но есть еще одно обстоятельство, которое увеличивает ценность труда Ариба: это то, что он прибавил к своему сокращению в виде дополнения историю Андалузии и Африки 64.

Из этого места Ибн-Саида мы узнаем, что Ариб был из Кордовы.

Итак, на основании всего вышесказаннаго мы можем придти к следующим выводам: 1) по Ибн-Саиду, Ариб-ибн-Сад был из Кордовы; 2) по Ибн-Шебату, он был секретарем у какого-то князя; 3) автор готаскаго кодекса, т.е. Ариб, писал в царствование ал-Хакама II.

Сближая эти показания, Дози приходит к результату, что Ариб-ибн-Сад из Кордовы был одним из секретарей са­мого ал-Хакама II 65. [51]

Однако мнение Дози о принадлежности готаской рукописи Арибу нашло противников. Не особенно веския возражения против этого были представлены Вейлем 66. Барон де Слен видел в авторе кодекса испанскаго историка XI века († 490 г. хиджры = 1097 г.) Ариб-ибн-Хамида или Хомейда 67. Амари, не входя в спор по этому поводу, замечает, что хроника должна быть на­писана вскоре после излагаемых событий, а именно в X веке 68.

Ариб не был исключительно историком. Он был также автором медицинскаго трактата 69 под заглавием «Происхождение зародыша и лечение беременных женщин и новорожденных младенцев»; это сочинение представляет из себя настоящий полный трактат о родах, где Ариб говорит обо всем, что сюда относится, и следит за ребенком до его воз­мужалости. Основанием этой работы послужили Иппократ и Гален 70.

Арибу же принадлежит трактат о ветеринарном искусстве, особенно о лечении лошадей, о чем упоминает в своем «Земледельческом трактате» арабский писатель из Севильи Ибн-ал-Аввам 71. [52]

Возможно, что Ариб был также автором так называемаго «кордовскаго календаря», арабский текст котораго, написанный еврейскими буквами, хранится в Парижской Национальной Библиотеке 72; но на этот темный вопрос, за отсутствием достаточных сведений, определеннаго ответа пока дать нельзя 73.

Хотя сочинение Ариба, говорит Дози, знакомит нас с целым рядом неизвестных фактов, особенно из истории Испании, тем не менее им надо пользоваться с большою осторожностью. Ариб, вероятно, был клиентом (маула) омайядов, как и большинство других летописцев; это является вероятным, во-первых, потому, что авторы, говорящие об Арибе, не дают имени его племени, а во-вторых, в других случаях омайяды избирали своих секретарей почти всегда из клиентов. Как секретарь ал-Хакама, Ариб нигде не позволяет себе высказать мнения, противнаго мнению своего господина. Что ка­сается описания испанских событий, хроника Ариба есть настоящая дворцовая хроника. Нельзя от него ждать безпристрастных суждений, когда он говорит о царствующей фамилии; автор благоразумно набрасывает покров на преступления омайядов; для него тиранны и убийцы являются образцами добродетели, только бы они были членами династии.

Но не смотря на вышеуказанные недостатки, хроника Ариба доставляет довольно драгоценных материалов для истории, только бы пользовались ею осмотрительно. Часто, как и в дру­гих книгах этого рода, история походит на фреску, по которой прошла рука маляра. Нужно с большою заботливостью и осторожностью отделить обмазку; но раз это удалось, то многия [53] фигуры найдутся неприкосновенными. Секретарь ал-Хакама II мог пользоваться целым рядом важных бумаг и документов, хранившихся в архивах, которые далеко не были доступны всем 74.

Вот те сведения, которыя мы имеем об авторе готаскаго кодекса, неизданныя части котораго теперь появились в печати благодаря энергии де Гуе. Не нам говорить о самом издании: уже одно имя издателя ручается за возможное совершенство. Приведем здесь слова нашего известнаго ориенталиста проф. барона Розена, который, говоря об издании де Гуе Ибн-Хордадбеха, замечает: о достоинстве самаго издания нечего распространяться, де Гуе не имеет себе равнаго в настоящее время, и лучше его издавать и переводить арабские тексты положительно нельзя 75.

 

Вот зачем снова постишь огромную оффтопную портянку, пустомеля?

 

Вопрос то простой был, и ответ на его простой: если Лиутпранд не имел никакого понятия о скандинавах, то значит под употреблённым им термином "норманны" подразумевать этих самых скандинавов(о которых он не имел ни малейшего представления) он никак не мог. 

Теперь попытайся постигнуть смысл сказанного, кстати не удивлюсь нисколько если опять с десяток страниц потребуется. 

Изменено пользователем Mukaffa

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Молодец, на 9-й странице всё-таки усвоил.

Сам с собой гуторишь? Ну ну... Седьмая палата тебя ждёт-недождётся, олух...

 

Вот зачем снова постишь огромную оффтопную портянку, пустомеля?

Не для тебя, дурачок...

 

Вопрос то простой был, и ответ на его простой: если Лиутпранд не имел никакого понятия о скандинавах, то значит под употреблённым им термином "норманны" подразумевать этих самых скандинавов(о которых он не имел ни малейшего представления) он никак не мог.

Откуда тебе, олуху, знать что знал, и чего не знал Лиутпранд?

 

1. Лиутпранд говорил, что церковь в Утрехте разрушили норманны. Он знал о них, когда писал Антаподосис, и применил именно этот термин.

 

2. Также Лиутпранд знал королеву (святую) Матильду, мать своего покровителя Оттона Великого, которая была норманнкой из Фризии, по матери, согласно Житию королевы Мат(ф)ильды.

 

3. В момент написания Антаподосиса Лиутпрандом и пребывания Лиутпранда в Северной Германии (в частности во Франкфурте-на-Майне), произошло принятие христианства датчанами - одним из норманнских народов (даже Нестор в ПВЛ говорит, что датчане - это родственное племя норманнам, свеям, готландцам, англам и руси).

 

4. Кроме того, Лиутпранд знал также и про англосаксов, поскольку первой женой Оттона Великого, и матерью Людольфа (короля Италии в последний год своей жизни в 957 году), была дочь английского короля, Эдит Английская. Например, Лиутпранд пишет (и это займ сведений у первого англо-саксонского историка Беды Достопочтенного) в Антаподосисе 1.26:

 

Кого на свет произвела британская святая мать 77.

 

Вот что пишет Лиутпранд (Антаподосис 4.17) о браке Оттона Великого с англо-саксонской принцессой Эдит:

 

XVII. Король Оттон ещё до вступления на трон взял себе в жёны дочь брата короля Ательстана 37 из благороднейшего народа англов именем Отгифу 38, которая родила ему сына Лиудольфа 39. Мы проливаем горькие слёзы, как только вспоминаем о его недавней кончине 40. О, если бы он или совсем не родился, или не умер так рано!

 

5. Датчан (под именем данов) Лиутпранд тоже упоминает в Антаподосисе. Например... 3.21:

 

[Генрих] был также первым, кто подчинил данов и заставил их себе служить; именно поэтому имя его сделалось славным у многих народов 27.

 

Или 3.48:

 

Не менее удачно приобрёл он дружбу Генриха, могущественного короля, о котором мы уже упоминали выше, отправив к нему богатые дары; имя [Генриха] было тогда в большой чести у итальянцев, ибо он первым победил данов, никому ранее не подчинявшихся, и сделал их своими данниками. Ведь [даны] – это тот дикий народ, живущий на севере, у [берегов] Океана, чья жестокость нанесла удар благородству очень многих народов. Однажды, поднявшись со своим флотом вверх по течению Рейна, они страшно опустошили всё огнём и мечом; даже такие славнейшие города, как Агриппина, которая ныне зовётся Кёльном, Трир, отстоящий далеко от Рейна, и некоторые другие города в королевстве Лотаря 78 были взяты штурмом и разграблены; всё, что они не смогли унести с собой, было сожжено. Даже термы и дворцы в Ахене были обращены ими в пепел.

 

Разграбления, которые производили жители севера даны, по Лиутпранду, согласно хроникам делали норманны.

 

Теперь попытайся постигнуть смысл сказанного, кстати не удивлюсь нисколько если опять с десяток страниц потребуется. 

В смысл твоих слов? На кой ляд мне вникать в то, чего нет... Ты говорил, что Лиутпранд не упоминает в Антаподосисе ни англичан, ни норманнов, ни датчан. Ан нет, милок... Упоминает. Глазки протри. И засунь свои доводы куда подальше... Потому что доводы основанные на пустопорожнем переливательстве, как в твоих постах, имеют нулевой вес.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

[error]Оба прекращайте оскорблять друг друга, потому что таким поведением Вы оскорбляете и читателей форума. Вот сделаем на Свитке сервис блогов, чтобы Вы там могли спокойно выяснять отношения. Если будете продолжать общаться в таком духе - ветку придется закрыть.[/error]

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Разграбления, которые производили жители севера даны, по Лиутпранду, согласно хроникам делали норманны.

Переведу на русский:

"Разграбления, которые производили жители севера даны, по Лиутпранду, согласно хроникам делали северяне".

andy4675, каждый средневековый автор придавал слову норманны (нордманны) своё значение.

В разных рукописях это:

1. норвежцы

2. нормандцы

3. северяне

4. викинги, аскоманы и прочие грабители с моря

("Портянки" с обилием примеров можно привести для каждого из этих значений).

 

 

...огромную оффтопную портянку...

которая не может быть доказательством главного:

норманны=скандинавы

Это всего лишь массовый стереотип нашего времени, а не раннесредневековый "термин".

Действительно, стереотип очень удобный для сторонников "норманнской" гипотезы.

 

...даже Нестор в ПВЛ говорит, что датчане - это родственное племя норманнам, свеям, готландцам, англам и руси...

 Это где? Я невнимательно читал ПВЛ?  :unsure:

 

ПВЛ в тексте договора князя Игоря (Ингера) приводит имена его ближайших родственников (норманнов северян) - Святослав, Володислав, Передслава, Слуды.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Переведу на русский:

"Разграбления, которые производили жители севера даны, по Лиутпранду, согласно хроникам делали северяне".

andy4675, каждый средневековый автор придавал слову норманны (нордманны) своё значение.

В разных рукописях это:

1. норвежцы

2. нормандцы

3. северяне

4. викинги, аскоманы и прочие грабители с моря

("Портянки" с обилием примеров можно привести для каждого из этих значений). 

Покажите "портянку" на третье значение, плиз. Например: кто называл норманнами анло-саксов или шотландцев. И кто называл норманнами с 11 век русских. Заранее блпгодарю за обширную выкладку...

 

 

Это где? Я невнимательно читал ПВЛ?  :unsure:

Как где? ПВЛ:

 

Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие, - они примыкают на западе к южным странам и соседят с племенем Хамовым.

 

...

 

Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти.

 

Датчан, правда, в списке нет. Но датчане - не родственны ли шведам, норвежцам и готландцам?

 

 

которая не может быть доказательством главного:

норманны=скандинавы

Это всего лишь массовый стереотип нашего времени, а не раннесредневековый "термин".

Действительно, стереотип очень удобный для сторонников "норманнской" гипотезы.

Докажите. Показав, что норманнами в Хрониках именовали не только скандинавов...

 

 

ПВЛ в тексте договора князя Игоря (Ингера) приводит имена его ближайших родственников (норманнов северян) - Святослав, Володислав, Передслава, Слуды.

ПВЛ не говорит о норманнах. А кроме того... Слуд: вероятная норманнская интерпретация Slóði. Святослав - это сын. С ним всё понятно. Володислав, Предслава родственниками в тексте не указаны, хотя послы и от них были (может быть, это бояре или высшая местная славянская знать, несколько возвысившаяся при Игоре) - и не только от них (ещё от княгини Эльги, от жены Улеба, от Тудка, от Тудора, от Фаста, от Сфирька, от Евлиска, от Войка, от Аминода, от Берна, от Гуннара, от Алдана, от Клека, от Етона, от Гуда, от Туада, от Ута - ко многим именам существуют норманнские интерпретации). Зато указан родственником (племянником...) Игоря Прастен Акун (норм. Фрейстейн Хакон).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
2. Племя "варяги-русь" есть только в легенде о призвании варягов. В исторической (не легендарной) части ПВЛ - варяги и русь различаются летописцем всегда. Византийцы также различали варангов и росов.
2. Различие - с конца 10 века. Призвание варягов - это вторая половина 9 века. Разницы во времени во 100 лет не видите?

Вижу. Разница большая.

Лиутпранд повествует о своих современниках - народе росиос в середине X века.

Нестор в XII веке приводит легенду о событиях IX века. Разница почти в три сотни лет ;)

 

Вы можете показать, что монахи именовали северянами (норманнами) кого-то вне скандинавских германцев? Например - ободритов кто-нибудь норманнами называл? Или, может быть, финнов? Или шотландцев? Или ирландцев? Кого-нибудь, плиз...

Прошу пардону...

Если неких морских разбойников перепуганные монахи называют "северянами", как можно с уверенностью определить их этническую принадлежность?  :unsure:

Например, в случае с разбойничьими нападениями ирландских галл-гойдел?

 

Все самоназвания скандинавских этносов раннего Средневековья отражены в скандинавской ономастике. Имен Русин, Веринг, Норман не существует в раннем Средневековье. 
  Все известные? Нет, не все. Есть в ономастике (вы сказали об ономастике, как об именах личных - я вас верно понял?) скандинавов средневековья имена Кимбр, Ют, Англ, Гёт, Гот, Винил, Гепид, Герул, Вандал, Свей (или Свеон, или, как у Тацита - Свион), Ситон?

Я вычеркнул всех не относящихся к рассматриваемой эпохе.

Ют, Гёт, Гот - названия одного этноса с диалектными различиями - гаут. Например, Торгаут.

Свей, Свеон - Свен.

Дан - Хальвдан. Это имя означает "полу-дан". Т. е. дан только по отцу или матери.

Соответственно...

Рёрик... происходит из рёриков. А кто такие рёрики - сами знаете ;)

 

Англ к скандинавам не относится никаким боком. Скорее к германцам вообще.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кстати, у литовцев имеется как-бы этноним "гуды", которым они обозначают современных белорусов, есть версии что слово возникло ещё со времён "готов", т.е. как их наименование.

Ну а к нашей тематике можно вспомнить Гуды и Ятвяга из списка.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Если неких морских разбойников перепуганные монахи называют "северянами", как можно с уверенностью определить их этническую принадлежность? 

Этническую принадлежность перепуганным монахам определять было не зачем. Говорят на одном языке, одеты одинаково, корабли одинаковые, приходят с севера. 

Северяне.Норманны. :)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
3. северяне

Покажите "портянку" на третье значение.

 Просмотрите внимательно свои - там уже достаточно примеров.

 

 

И кто называл норманнами с 11 век русских?
Т.е. "северянами"? 

Разумеется, с XI века - никто.

Русь Х века концентрируется в южном Приладожье. На севере.

А в XI веке в Киеве по соседству с печенегами - на юге.

Т. е. русь из "норманнской" (X в.) становится "скифской" (к  XI в.).

 

 

норманны=скандинавы Это всего лишь массовый стереотип нашего времени, а не раннесредневековый "термин". Действительно, стереотип очень удобный для сторонников "норманнской" гипотезы.
 
Докажите. Показав, что норманнами в Хрониках именовали не только скандинавов...
Об этом вся ветка ;)

Лиутпранд демонстрирует нам самое явное исключение из "норманнского" правила. Его норманны северяне известны нам по списку из договора самого князя Игоря (Ингера).

В этом списке присутствуют:

1. славянские имена

2. неопределяемые (не скандинавские и не славянские) имена

3. скандинавские имена

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Говорят на одном языке, одеты одинаково, корабли одинаковые, приходят с севера.  Северяне...
 Росиос (русь) времен Лиутпранда:

1. называет свои города только по славянски - т. е говорит по славянски

2. одевается совсем не так, как норманны (норвежцы). С русью в одежде можно спутать лишь некоторых жителей шведской Бирки - но шведы ли это, или выходцы (гостье) из Руси?

3. корабли строят - моноксилы

4 живут на севере ;)

5. приходят с севера ;)

Северяне.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
andy4675, on 07 Apr 2015 - 4:45 PM, said: Докажите. Показав, что норманнами в Хрониках именовали не только скандинавов...

 

Об этом вся ветка Лиутпранд демонстрирует нам самое явное исключение из "норманнского" правила. Его норманны северяне известны нам по списку из договора самого князя Игоря (Ингера). В этом списке присутствуют: 1. славянские имена 2. неопределяемые (не скандинавские и не славянские) имена 3. скандинавские имена

 

 

Можно по-русски?

Спрашивали, кого именовали кроме скандинавов "норманнами"?

Я не понял ответа.

Как я понял, норманнами именовали уже и славян, неопределяемых и скандинавов? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

 Росиос (русь) времен Лиутпранда:

1. называет свои города только по славянски - т. е говорит по славянски

2. одевается совсем не так, как норманны (норвежцы). С русью в одежде можно спутать лишь некоторых жителей шведской Бирки - но шведы ли это, или выходцы (гостье) из Руси?

3. корабли строят - моноксилы

4 живут на севере ;)

5. приходят с севера ;)

Северяне.

 

 

Норманны?

Так их в Европе именовали?

Изменено пользователем анатол

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Сергий!

Для Лиутпранда "место жительства" норманнов совершенно ясно.

Это Скандинавия.

Это так сложно понять?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
На Ладоге жила русь. Но не славянская. Так что всё ОК.
Вот и чудненько! :) Что и требовалось доказать!

Ладожская русь, разумеется, не славянская.  Т. к. культура приладожских сопок - не славянская, не скандинавская. А чья? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Бобров А. Г. Проблема подлинности «Слова о полку Игореве» и Ефросин Белозерский
      Автор: Saygo
      Александр Бобров. Проблема подлинности «Слова о полку Игореве» и Ефросин Белозерский

      Бобров А. Г. Проблема подлинности «Слова о полку Игореве» и Ефросин Белозерский // Acta Slavica Iaponica. Sapporo, 2005. T. 22. P. 238-298.

      СОДЕРЖАНИЕ

      1. «Слово о полку Игореве» и «Задонщина»

      1.1. История вопроса

      1.2. «Задонщина» и проблема контаминации

      1.3. Текстология «Задонщины» и проблема «авторских редакций»

      2. Рукописное наследие Ефросина Белозерского

      2.1. Сохранившиеся списки

      2.2. Утраченные рукописи

      3. Биография Ефросина Белозерского

      3.1. Гипотеза о «доиноческом» периоде жизни Ефросина

      3.1.1. Тексты, посвященные русским святым

      3.1.2. Летописание

      3.1.3. Княжеские Родословия

      3.1.4. Косвенные свидетельства

      3.2. Князь Иван Дмитриевич

      4. Ефросин Белозерский и «восточные страны»

      4.1. Собрание восточных легенд Ефросина Белозерского

      4.2. Кем был Афанасий Никитин?

      4.3. Ефросин - первый востоковед?

      5. Ефросин Белозерский - автор записи «Слова о полку Игореве»?

      Примечания


      1. «Слово о полку Игореве» и «Задонщина»

      1.1. История вопроса

      История изучения тесно связанных между собой вопросов о времени со­здания и о подлинности «Слова о полку Игореве» насчитывает уже более двух столетий дискуссий и сотни наименований работ. Сомнения в древности «Сло­ва» появились вскоре после его первого издания в 1800 г. Представители «скеп­тической» школы в русской историографии первой половины XIX в. подверга­ли сомнению подлинность многих древних памятников, в том числе и летопи­сей. Подделкой Нового времени считали «Слово о полку Игореве» М.Т. Каченовский, Н.П. Румянцев, О.И. Сенковский, М.О. Бодянский, И. Беликов, сомне­ния в его подлинности высказывали С.М. Строев, И.И. Давыдов, М.Н. Катков, К.С. Аксаков и другие авторы1.

      Аргументом в пользу древности «Слова» многие исследователи считают обнаруженную еще К.Ф. Калайдовичем в начале XIX в. запись писца Домида на последнем листе псковского Апостола апракос 1307 г.: «Сего же лета бысть бои на Русьскои земли: Михаил с Юрьем о княженье Новгородьское. При сих князехъ сеяшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наша, въ князех которы, и веци скоротишася человеком» (современный шифр - ГИМ, Синодальное собр., № 722, л. 180). В литературе отмечалась большая архаичность записи Домида по сравнению со схожим текстом «Слова о полку Игореве» («Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, въ княжихъ крамолахъ веци человекомь скратишась»), что объясняется обычно более ранним временем записи, чем существовавший список «Слова»2.

      Открытие и публикация в 1852 г. «Задонщины»3 позволили сторонникам подлинности и «скептикам» по-новому определить ключевой вопрос спора. В фокусе внимания исследователей оказалось взаимоотношение «Слова о полку Игореве» (рассказывающего о неудачном походе на половцев 1185 г.) и схожей с ним композицией, а также целым рядом образов, слов, выражений и даже отрывков текста «Задонщины» (повествующей о победе над татаро-монголами на Куликовом поле в 1380 г.). Начиная с Л. Леже4, некоторые исследователи предлагали смотреть на «Слово» как на произведение, вторичное по отноше­нию к «Задонщине», и, следовательно, являющееся подделкой или мистифика­цией, на которые была богата история науки XVIII - начала XIX в. Наиболее подробно эта точка зрения была изложена в работах А. Брюкнера, А. Мазона, Я. Фрчека, А.А. Зимина, А. Данти, противоположную точку зрения отстаивали P.O. Якобсон, Е. Ляцкий, Д.С. Лихачев, В.П. Адрианова-Перетц, А.В. Соловьев, Р.П. Дмитриева, О.В. Творогов, А.А. Горский и другие исследователи5.

      Единственный список «Слова о полку Игореве», Мусин-Пушкинский, был обнаружен графом А.И. Мусиным-Пушкиным при невыясненных до конца обстоятельствах и, как известно, сгорел в московском пожаре 1812 г.6 «Задонщина» известна в 6 списках XV-XVII вв.; все они были опубликованы Р.П. Дмит­риевой в 1966 г.7 Перечислим их в хронологическом порядке, указывая приня­тые в науке их условные наименования.

      1). Кирилло-Белозерский список - РНБ, собр. Кирилло-Белозерского монас­тыря, № 9/1096, л. 123-129 об., 70-е гг. XV в.
      2). Исторический второй список - ГИМ, Музейское собр., № 3045, л. 70-73 об., конец XV - начало XVI в. (отрывок).
      3). Исторический первый список - ГИМ, Музейское собр., № 2060, л. 213-224, конец XVI - XVII в. (начало утрачено).
      4). Синодальный список - ГИМ, Синодальное собрание, № 790, л. 36 об. - 42 об., XVII в.
      5). Список Ундольского - РГБ, собр. Ундольского, № 632, л. 169 об. - 193 об., середина XVII в.
      6). Ждановский список - БАН, шифр 1.4.1, л. 30 об. - 31, вторая половина XVII в. (только начало текста).

      Помимо полных и фрагментарных текстов «Задонщины», в нашем распо­ряжении есть еще небольшая выписка из «Задонщины», находящаяся в де­кабрьской служебной Минее Стефана Ондреева сына Босого 1516 г.8

      Древнейший Кирилло-Белозерский список (далее - КБ), принадлежащий перу священноинока Ефросина, содержит особую Краткую редакцию «Задон­щины». Точка зрения «скептиков» основана на представлении о первичности текста Краткой редакции (списка Ефросина), который рассматривается как первоначальная запись текста «Задонщины», затем расширенная в Простран­ной редакции (остальные списки). Поскольку в Пространной редакции есть совпадения со «Словом о полку Игореве», отсутствующие в Краткой редакции, «скептики» приходят к выводу о том, что песнь о походе Игоря Святославича восходит ко вторичной версии «Задонщины». Защитники подлинности и древ­ности «Слова о полку Игореве», напротив, считают, что Краткая редакция яв­ляется не первоначальной версией текста, а лишь сокращением оригинала «Задонщины», в котором читались схожие со «Словом» места в полном объеме.

      Принято считать, что существует две основных точки зрения на пробле­му подлинности «Слова о полку Игореве»: сторонников древности памятника, датирующих написание произведения концом XII - первой половиной XIII вв., и «скептиков», считающих памятник «подделкой» Нового времени (конец XVIII в.). На самом деле еще в начале XIX в. появилась третья, «промежуточная» точка зрения (термин Г.П. Струве)9 на проблему. Впервые она была сформули­рована Евгением Болховитиновым (1767-1837)10. Этот исследователь не сомне­вался в древности произведения, но считал, что нельзя его датировать только на основании упоминаемых князей, «не далее сего времени живших», и предла­гал относить «сие сочинение к последующим векам»11. В письме к К.Ф. Калай­довичу 1814 г., опубликованном уже после смерти автора, Е.А. Болховитинов писал, что «Слово о полку Игореве» было создано, по его мнению, не ранее XIV или даже XV в., «когда воображение и дух россиян уже ободрился от успехов над татарами». Желание автора «Слова» написать свой текст «старыми словесы» исследователь понимал как стремление «написать старинным прежних времен слогом, а не современным себе», из чего следует, что он - «не современ­ник событий»12. Помимо Евгения Болховитинова, мысль о возможности созда­ния «Слова о полку Игореве» в XIV-XVI вв., также без развернутой аргумента­ции, высказывали и другие авторы13. Даже автор, впервые высказавший мысль о вторичности «Слова о полку Игореве» по отношению к «Задонщине» (Л. Леже), полагал, что памятник мог возникнуть в XIV или XV вв. Наконец, в недавнее время эта точка зрения, наиболее близкая и автору настоящей статьи, была обоснована в исследованиях А.М. Ломова и М.А. Шибаева, заслуживающих под­робного рассмотрения.

      Статья профессора Воронежского университета А.М. Ломова, посвящен­ная проблеме авторства «Слова о полку Игореве» и «Задонщины», была опуб­ликована в 2000 г.14 Исследователь исходит из установленного, на его взгляд, факта, что автором «Задонщины» является некто Софоний Рязанец, поскольку его имя «с опеределенными модификациями (Сафон, Ефоний) упоминается либо в заголовках рукописей (Кирилло-Белозерский список), либо непосред­ственно в тексте (список Ундольского и список Исторического музея-1), либо там и там (Синодальный список)»15. Отметив то обстоятельство, что в списках «Задонщины» Софоний часто именуется «старцем», исследователь рассмотрел два варианта значения этого слова: «старцы градские» и старцы-иноки. «Если учесть, что в списке Исторического музея-1 Софония именуют «ереем», можно допустить, - пишет А.М. Ломов, - что в действительности он был монахом: редактор списка, видимо, имел какую-то информацию о принадлежности Со­фония к духовному сословию, но не знал в точности, к какому - черному или белому, и наугад поставил номинацию иерей (священник), которая по смыслу никак не сопрягается с понятием старец»16. Здесь автор явно не учел возмож­ности того, что «Софоний» являлся иеромонахом - иноком и священником одновременно.

      А.М. Ломов обратил внимание на фразу «Задонщины», варьирующуюся в разных списках, и имеющую наиболее полный вид в списке Ундольского: «Преже восписах жалость земли Руские и прочее от книг приводя. Потом же списах жалость и похвалу великому князю Дмитрею Ивановичю и брату его Владими­ру Ондреевичю»17. Полагая, что «второе» произведение Софония - это «Задонщина», исследователь предлагает рассматривать «первое» упомянутое сочине­ние «как некий X», обладающий совокупностью определенных признаков: оно «базируется на историческом материале, извлеченном из летописей («от книг приводя») и представляет собой ретроспективное описание событий прошлого, частично тождественное по содержанию первому (у них общее семантическое ядро «жалость»), частично отличное от него (оно «жалость», но не «похвала»)18. Этих достаточно неопределенных признаков А.М. Ломову оказывается доста­точно, чтобы прийти к выводу: наиболее приемлемым «кандидатом» на роль первого творения Софония является «Слово о полку Игореве» (оно предше­ствует «Задонщине», «проникнуто жалостью», но в нем «нет похвалы князьям-сеператистам»). Если даже понимать фразу «Задонщины» в соответствии с ее интерпретацией А.М. Ломовым, остается неясным, почему искомым «текстом X» не может быть какой-нибудь другой памятник, например, «Слово о погибе­ли Русской земли»?

      Еще в меньшей степени может считаться доказательным другой аргу­мент исследователя: «все выдающиеся произведения мировой литературы со­здавались в эпохи полной консолидации национальных сил», а время после битвы на Каяле 1185 г. «к числу таких периодов не относится» - «русскому народу было явно не до изящной словесности», в то время как период конца XIV-XV вв. был своеобразным «малым Ренессансом», окрашенным «в мажор­ные тона»19. Такого рода историко-литературные обобщения немногого стоят.

      Наибольший интерес в работе А.М. Ломова вызывают его наблюдения над языковыми особенностями «Слова о полку Игореве», традиционно считаю­щимися признаками его ранней датировки. Исследователь обратил внимание на прилагательное «нынешний» (во фразе «отъ стараго Владимира до нынѣшняго Игоря»20), обычно понимаемое в научной литературе как «ныне живу­щий», «здравствующий», «современный». Возражая такой трактовке, А.М. Ло­мов считает, что выражение «нынешний Игорь» имеет значение «современный событиям, о которых идет речь». Отметим, что, по мнению Я.С. Лурье, насто­ящее время при описании прошедших событий употреблялось также Иосифом Волоцким «как средство для усиления выразительности его рассказа»; в каче­стве аналогии исследователь привел «Историю о великом князе Московском» Андрея Курбского21. Другое выражение «Слова о полку Игореве» - «се время» («свивая славы оба полы сего времени», «за обиду сего времени»22), по мнению А.М. Ломова, значит не «настоящее», а «упомянутое время»23.

      Исследователь предложил любопытный аргумент в связи с анализом сю­жетно-композиционных особенностей «Слова о полку Игореве» и «Задонщины». По его мнению, маловероятно, чтобы автор «Задонщины», собираясь опи­сать события 1380 г., случайно обнаружил древний памятник, обнаруживаю­щий удивительное типологическое сходство с событиями Куликовской битвы («и там и тут русский князь вместе со своим братом отправляется на врагов- нехристиан («поганых»), степных кочевников, пришельцев из «незнаемой» вос­точной страны, и вступает с ними в кровопролитное сражение неподалеку от Дона»); «скорее всего, - пишет А.М. Ломов, - в поисках исторической аналогии к событиям на Непрядве Софоний обратился к русским летописям..., нашел эту аналогию в летописной повести о походе новгород-северского князя Игоря на половцев в 1185 г. и использовал ее для реализации своего творческого за­мысла»24. Эта версия, считает исследователь, хорошо объясняет многочислен­ные параллели и взаимозависимость «Слова о полку Игореве» и «Задонщины» как частей единого целого - дилогии (диптиха).

      Предложенная гипотеза позволяет А.М. Ломову следующим образом объяс­нить использование в «Слове о полку Игореве» выражения «старые словесы» («начяти старыми словесы трудныхъ повѣстий»25): Софоний строил свое пове­ствование о давнишнем походе Игоря, стилизуя изложение «под старину», ис­пользуя архаизмы и историзмы, в то время как «в рассказе о походе Дмитрия Ивановича он естественным образом оставался в рамках современного ему древнерусского языка»26. Таким образом, исследователь объясняет наличие в языке «Слова о полку Игореве» архаизмов (как лексических, так и граммати­ческих) сознательной установкой автора. В то же время он отмечает регуляр­ное использование в этом произведении синтаксических конструкций, харак­терных не для XII в., а для более позднего времени (унификация форм имени­тельного и винительного падежей множественного числа у существительных, прилагательных и причастий; употребление во множественном числе суще­ствительных родительно-винительного падежа для выражения одушевленнос­ти при указании на лиц мужского пола). А.М. Ломов считает, что поздние морфологические явления в таком количестве (десятки примеров) не могли появиться под пером переписчиков, так как в «Слове о полку Игореве» сохра­нен «в неприкосновенности огромный лексический материал», который скорее был бы подвержен правке27.

      Основываясь на традиционной датировке «Задонщины», исследователь приходит к заключению, что оба памятника были написаны в конце XIV в., и принадлежат перу Софония Рязанца, образуя своеобразную дилогию. Завер­шая статью, А.М. Ломов пишет: «Это допущение потребует в дальнейшем но­вых, дополнительных доказательств, которые могут быть получены, если бу­дут даны исчерпывающие ответы на вопросы: Где жил и работал Софоний Рязанец? Каково было его творческое окружение? Влияние каких литератур­ных произведений он испытал? И т.д. Но подобная задача должна, конечно, решаться в рамках уже совсем другой статьи»28.

      Прошло всего три года после опубликования работы А.М. Ломова, и как бы в ответ на поставленные воронежским исследователем вопросы появилась ожидаемая им «совсем другая статья»29. Ее автор, петербургский историк-источниковед М.А. Шибаев, судя по всему, не был знаком с исследованием А.М. Ломова, но его выводы, сделанные на совершенно других основаниях, в значи­тельной степени совпадают с рассмотренной гипотезой.

      Обратившись вслед за Р. Якобсоном, А.А. Зиминым, А. Данти, Р.П. Дмит­риевой, О.В. Твороговым и многими другими авторами к анализу взаимоотно­шения сохранившихся шести списков «Задонщины», М.А. Шибаев приходит к выводу, что Кирилло-Белозерский (Ефросиновский) список восходил непосред­ственно к архетипу «Задонщины», а не имел общего протографа с Синодаль­ным списком. Близость Синодального списка одновременно к Кирилло-Бело- зерскому списку, с одной стороны, и к остальным четырем спискам (объединя­емым в редакцию Ундольского), с другой стороны, исследователь объясняет тем, что создатель Синодального списка соединил (контаминировал) тексты архетипа памятника и его вторичной версии. Выявив редакторские изменения архетипного текста в редакции Ундольского, М.А. Шибаев указал на их смыс­ловую нагрузку, позволяющую датировать создание этой версии текста време­нем после присоединения Новгорода к Москве (1478 г.) и окончательной побе­ды над татарами (1480 г.). В перечне погибших в этой версии текста были упомянуты представители «не всех княжеств, а только тех из них, которые на момент создания редакции уже были включены в орбиту Москвы»; отсутствие тверичей позволяет определить «верхнюю дату» создания редакции как 1485 г.30

      Определяя источники «Задонщины», M.A. Шибаев поддерживает вывод М.А. Салминой, считавшей, что на памятник оказала влияние Пространная летописная повесть о Куликовской битве, дошедшая до нас в составе Новго­родской четвертой (далее - Н4) и Софийской первой (далее - С1) летописей31. Сопоставление текстов показывает, что автор «Задонщины» знал не только эту Пространную повесть (в версии С1), но и другой памятник, впервые появляю­щийся в составе свода-протографа Н4 и С1 - «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьскаго»32.

      По справедливому замечанию М.А. Шибаева, «верхняя грань» датировки создания «Задонщины» определяется датой Кирилло-Белозерского списка (не позднее сентября 1474 г.). Упоминание в тексте «белозерских» соколов и крече­тов, характерное как для Кирилло-Белозерского списка, так для списков ре­дакции Ундольского, исследователь считает восходящим к архетипу «Задонщины». Кроме того, он отметил особое внимание к белозерским князьям (в списках Ундольского, Историческом первом и Синодальном), а также проис­хождение самого раннего списка памятника из Кирилло-Белозерского монас­тыря. Наконец, в этой обители уже в 60-х гг. XV в. располагали списком С1, следовательно, «для создания текста Задонщины был необходимый летописный текст»33. Все эти обстоятельства позволяют М.А. Шибаеву прийти к заклю­чению, что архетипный текст «Задонщины» был создан в Кирилло-Белозерском монастыре между серединой XV в. и 1474 г. Полагая, что Софоний являлся автором «Задонщины», М.А. Шибаев пытался найти прямые подтверждения своей гипотезы. Ему удалось обнаружить в монастырском Синодике упомина­ния двух Софониев и одного Ионы «резанца», но именно «Софония Рязанца» в кирилло-белозерских источниках нет.

      Анализируя соотношение текстов «Слова о полку Игореве» и «Задонщи­ны», исследователь пришел к пародоксальным выводам. Он отметил, вслед за Д.С. Лихачевым и другими авторами, безусловно первичные чтения рассказа о походе Игоря Святославича34: «изображение солнца в Слове играет роль дур­ной приметы в виде солнечного затмения (которое действительно было), а в Задонщине упоминание солнца связано со счастливым предзнаменованием, что свидетельствует о вторичности ее текста»; «так же вторичным является упо­минание «полоняных» вестей в Задонщине, т.е. вестей о плене, поскольку, в отличие от событий 1185 г., в 1380 г. в плен никто не попал»35. С другой сторо­ны, М.А. Шибаев выделяет в «Слове о полку Игореве» чтения, вторичные, как он считает, по отношению к «Задонщине»36. Даже если атрибутировать оба текста одному сочинителю, возникает вопрос: какой же памятник был написан раньше? Или автор работал одновременно над «Словом о полку Игореве» и «Задонщиной», попеременно заимствуя фрагменты то из первого произведе­ния во второе, то наоборот? Такое предположение кажется крайне маловеро­ятным. Попробуем рассмотреть внимательнее те примеры, которые, согласно М.А. Шибаеву, свидетельствуют о первичности «Задонщины».

      1). Исследователь считает, что выражение «неготовые дороги» в «Слово о полку Игореве» попало из «Задонщины», а в нее, в свою очередь - из Простран­ной летописной повести (С1):



      Заметим, что «Слово» ближе к С1, чем «Задонщина» («неготовые» дороги вместо «неуготованных»), поэтому посредничество последней предположить затруднительно. То обстоятельство, что половцы в 1185 г. продвигались к Дону «на телегах», вовсе не значит, как полагает М.А. Шибаев, что они не могли «двигаться быстро»: бесспорно, русские войска были окружены неожиданно, в результате стремительного маневра противника.

      2). Другой «явный алогизм» М.А. Шибаев находит, сопоставляя слова кня­зя Игоря («Луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти») и Пересвета («Лутчи бы нам потятным быть, нежели полоненым быти от поганых татаръ», спи­сок Ундольского). Исследователь считает, что фраза была произнесена Игорем «в самом начале похода, когда русскому войску еще ничего не угрожало», и что «дальнейшие события показали полную голословность его утверждения - он сам, его брат и сын не погибли, а как раз попали в плен»37. Во-первых, отме­тим, что с текстологической точки зрения никаких признаков первичности «Задонщины» здесь нет. Во-вторых, Игорь произнес свои слова не просто «в самом начале похода», а в момент солнечного затмения - дурного предзнаме­нования, поэтому они были вполне уместны. Наконец, высказывание Игоря Святославича отнюдь не «голословно». По смыслу оно непосредственно связа­но с последующим пленением, которое как раз объясняется тем, что он проиг­норировал знамение («жалость ему знамение заступи»38), а последующий побег из плена, связанный с риском для жизни, подтверждает, что князь действи­тельно был готов оказаться «потятым», чтобы не оставаться «полоненым».

      3). М.А. Шибаев отмечает упоминание «костей татарских» в С1, «Задонщине» и «Слове», и, очевидно, также считает, что чтение «Задонщины» первично по отношению к «Слову»:



      Исследователь полагает, что «только в результате совершенно фантасти­ческого совпадения эпизод о костях мог оказаться в трех памятниках незави­симо друг от друга»39. Здесь явно произошло какое-то недоразумение: если «Задонщину» и «Слово о полку Игореве» объединяет уникальный поэтический образ земли, засеянной костями и политой кровью, то общее чтение С1 и «За­донщины» - это обычная формула воинских повестей «стати на костях» - «ос­тавить за собой поле битвы, выиграть сражение»40. Выражение М.А. Шибаева «эпизод о костях» не может быть отнесено ко всем памятникам, так как перед нами два совершенно разных «эпизода», а значит ни о каком «фантастическом совпадении» речи быть не может. Скорее можно думать, что автор «Задонщи­ны» контаминировал чтения С1 и «Слова о полку Игореве», поэтому в его тек­сте оказалось чтение «кости татарские».

      4). Еще одну загадку, по мнению М.А. Шибаева, таит слово «Лукоморье», встречающееся в летописях (в том числе в С1) при описании намерения князя Игоря идти «за Донъ», «в Лукы моря»; в «Слове о полку Игореве», где упомина­ется, что был захвачен в плен хан Кобяк «изъ Луку моря»; и в «Задонщине» (татары убегают «в Лукоморье»). Вопреки мнению М.А. Шибаева, это слово далеко не редко встречается в источниках41. Исследователь полагает, что «если допустить возможность влияния Слова на Задонщину, то совершенно необъяс­нимым совпадением является упоминание «Лукоморья» в той годовой статье в С1, где как раз сообщается о походе князя Игоря»42. Логика М.А. Шибаева здесь совершенно непонятна: если автор «Слова» использовал летопись типа С1, то как раз из ее статьи о походе Игоря Святославича он и должен был позаим­ствовать слово «Лукоморье»; «Задонщина» же перенесла этот топоним в описа­ние событий 1380 г.

      5). М.А. Шибаев отмечает совпадение выражения «наполнися ратного духа» в С1 (Повесть о нашествии Тохтамыша), в «Слове» и в «Задонщине». Это устой­чивое словосочетание встречается также в других памятниках древнерусской литературы43. Что же касается анализируемых памятников, нет никаких тек­стологических оснований считать «Задонщину» первичной по отношению к «Слову о полку Игореве» и в этом случае.

      Таким образом, предпринятая М.А. Шибаевым попытка обнаружить ар­гументы в пользу первичности текста «Задонщины» по отношению к «Слову о полку Игореве», на наш взгляд, не увенчалась успехом. Намного убедительнее выглядят приведенные М.А. Шибаевым примеры, подтверждающие вторичность отдельных чтений «Слова» по отношению к летописям типа С1. В неко­торых случаях можно говорить лишь о близости чтений, поскольку невозмож­но обнаружить бесспорные признаки первичности того или иного текста («Лепо есть намъ, братье...» в С1 под 1389 г. - и «Не лѣпо ли ны бяшеть, братие...» в «Слове»; «невеселую ту годину» в С1 под 1380 г. - и «невеселая година» в «Сло­ве»; «земля тутняше» в С1 под 1380 г. - и «земля тутнетъ» в «Слове»). Только два примера из числа приведенных М.А. Шибаевым следует признать не про­сто убедительными, но имеющими силу доказательства. Поскольку для дати­ровки «Слова о полку Игореве» они имеют огромное значение, приведем их полностью.

      1. В рассказе о Раковорской битве 1268 г. Новгородская первая летопись говорит: «Новгородци же сташа в лице железному полку противу великои свиньи»44. В С1 слово «противу» оказалось переставлено, в результате чего текст приобрел следующий вид: «...сташа с новогородьци противъ железного полку великои свиньи»45.Наконец, в «Слове о полку Игореве» читаем: «Отъ желѣзныхъ великихъ плъковъ половецкихъ...»46. Комментируя эти чтения, М.А. Шибаев заметил: «эпитет «железные» к легковооруженному войску кочевников-половцев совершенно неприменим. Зато он точно подходит к тяжело­вооруженным рыцарям в доспехах, о столкновении с которыми пишет летопи­сец... В тексте Слова определение было механически заимствовано и отнесено к «полкам половецким», причем повлиял на «Слово о полку Игореве» текст именно типа С1»47.

      2. Второй доказательный аргумент М.А. Шибаева относится к чтению «Слова о полку Игореве» «Съ тоя же Каялы Святоплъкъ повелѣя отца своего междю угорьскими иноходьцы ко святѣй Софии къ Киеву»48. Речь идет о битве на Нежатиной ниве около Чернигова в 1078 г. Еще И.М. Кудрявцев более полувека назад обратил внимание на то, что в «Повести временных лет» (как в Лавренть­евском, так и в Ипатьевском списках) говорится о захоронении умершего кня­зя не в Софийском соборе, а «в церкви святыя Богородица», то есть в Десятин­ной церкви, в то время как согласно С1 его хоронят «в святей Софии в Кие­ве»49. Такой же текст читается в Н4, причем М.А. Шибаев, сопоставив целиком данное летописное известие в С1-Н4 с текстом «Повести временных лет», пока­зал его вторичность, заключающуюся «в неудачном сокращении» и даже «не­правильном понимании событий» составителем протографа летописей XV в. «В этом контексте, - отмечает М.А. Шибаев, - сообщение о захоронении Изяслава в Софии необходимо признать не следом использования раннего источника, а искажением информации в ходе сокращения и ошибочной интерпретации летописного текста»50.

      Таким образом, эти два чтения, если они не объясняются вторичной правкой текста «Слова о полку Игореве» редактором XV в., могут, действительно, сви­детельствовать о создании этого памятника не ранее появления свода-прото­графа C1-HK2 (и H4) (по нашим представлениям, этот летописный памятник - Свод митрополита Фотия, соданный в конце 1410-х гг.51).

      Подводя итоги проведенного исследования, М.А. Шибаев пишет: «Взаим­ные пересечения Слова и Задонщины наиболее достоверно можно объяснить тем, что оба памятника были созданы с использованием текста С1 в Кирилло- Белозерском монастыре примерно в одно время (около третьей четверти XV в.) и одним человеком. Имя его Софоний»52. Такой смелый вывод представляется нам весьма привлекательным в свой первой части. Но во второй части («Имя его Софоний») он кажется недостаточно аргументированным и, скорее всего, ошибочным по следующим причинам.

      Во-первых, в работах как А.М. Ломова, так и М.А. Шибаева считается не требующим доказательств фактом, что автором «Задонщины» был Софоний. Заметим, однако, что Р.П. Дмитриева в исследовании, опубликованном еще в 1979 г., специально рассмотрела вопрос о его авторстве53. На основе анализа всех упоминаний имени Софония в заглавиях и в текстах списков «Задонщи­ны» и в восходящих к ней версиях «Сказания о Мамаевом побоище», Р.П. Дмит­риева пришла к выводу, что Софоний не мог быть автором «Задонщины». Признавая упоминание о нем в тексте памятника восходящим к архетипу, исследовательница установила, что автор «Задонщины» ссылается на Софония как на своего предшественника подобно тому, как автор «Слова о полку Иго­реве» ссылался на Бояна54. Р.П. Дмитриева сделала вывод о тесной логической связи упоминаний Бояна и Софония в тексте «Задонщины». По ее мнению, Софонию принадлежало не дошедшее до нас произведение о Куликовской бит­ве, имевшее поэтический характер (написанное «песнеми, гусленными слове- сы»). В таком случае, считает исследовательница, автор «Задонщины» восполь­зовался при создании своего текста двумя поэтическими произведениями - «Словом о полку Игореве» и сочинением Софония. Последнее она предложила отождествить с предполагаемым А.А. Шахматовым общим источником «Задонщины» и «Сказания о Мамаевом побоище»55. М.А. Шибаев, возражая Р.П. Дмит­риевой, говорит, что произведение, протографичное по отношению к «Задонщине», «является лишним текстологическим звеном в соотношении произве­дений о Куликовской битве»56, но аргументация Р.П. Дмитриевой вовсе не ос­нована на гипотезе А.А. Шахматова (в первую очередь, она показала, что упо­минание Софония в самом тексте «Задонщины» противоречит гипотезе о его авторстве). Кроме того, речь идет не о письменном источнике, а скорее о гипотетическом устно-поэтическом сочинении (наподобие «песен» Бояна), по­священном Куликовской битве. «Текстологическим» путем существование та­кого произведения доказать или опровергнуть невозможно.

      Во-вторых, следует отметить, что указание в заглавии Ефросиновского Кирилло-Белозерского списка «Задонщины» на авторство Софония («Писание Софониа старца рязанца») содержит весьма «подозрительную» рифму: «стар­ца» - «рязанца». Д.С. Лихачев показал, что рифма воспринималась в Древней Руси как балагурство, «валяние дурака»; рифма «оглупляет» и «обнажает» сло­во, «провоцирует сопоставление разных слов», «делает схожим несхожее»57. Более того, «рифма служит знаком ненастоящего, выдуманного, шутовского»58. За­метим, что Ефросин при этом мог иметь в виду не имя реального человека, а саму этимологию имени Софоний (от греч. «мудрый»), поэтому относиться к свидетельству этого заглавия об авторстве некоего «мудрого» «старца-рязанца» надо с большой осторожностью.

      Наконец, как уже отмечалось выше, мы не можем признать убедитель­ными аргументы М.А. Шибаева в пользу того, что «Задонщина» содержит пер­вичные чтения по отношению к «Слову о полку Игореве». Даже если летопись «типа С1» использовалась при создании «Слова о полку Игореве», появление этого памятника должно было предшествовать «Задонщине». Следовательно, атрибуция обоих памятников одному автору, а тем более конкретно Софонию, пока что не может считаться доказанной.

      В то же время наблюдения М.А. Шибаева, касающиеся связи архетипного текста «Задонщины» с Кирилло-Белозерским монастырем, несомненно, заслу­живают самого пристального внимания, и позволяют искать автора данного сочинения о Куликовской битве среди иноков указанной обители. Особое зна­чение для решения этого принципиального вопроса имеет древнейший Кирил- ло-Белозерский список «Задонщины». Как было признано исследователями, совершенно по-разному рассматривающими соотношение «Слова» и «Задон­щины» - А.А. Зиминым и Р.П. Дмитриевой, - особенности текста КБ являются результатом работы создателя этого списка священноинока Ефросина59. Та­ким образом, существует предположение, что Ефросин Белозерский может счи­таться автором Краткой редакции «Задонщины».
    • Новгородские берестяные грамоты
      Автор: Saygo
      Доклад академика А. А. Зализняка о берестяных грамотах из раскопок 2014 года

      Результаты прочтения грамот этого сезона могут быть еще не окончательными: исследования оригиналов и фотографий продолжаются. В этом году на главном раскопе Новгорода, Троицком, ничего не ожидалось: раскапывались глубины XI-X веков, где грамота была бы чудом, хотя там и найдено много интересного для археологов. Часто бывает в таких случаях, что другие обстоятельства создают новую ситуацию, и в этом году дополнительных источников древнерусских текстов было два. Во-первых, были открыты два так называемых «охранных» раскопа – на территориях, отведенных под будущую застройку, и они дали все берестяные грамоты этого сезона. Во-вторых, в Георгиевском соборе Юрьева монастыря архитектурная экспедиция В. В. Седова подняла пол на значительную глубину и обнаружила фрагменты сбитой со стены в начале XIX в. при архимандрите Фотии, тогдашнем настоятеле монастыря, замечательной древнерусской фресковой живописи XII в. Это очень небольшие куски штукатурки, в лучшем случае 8 на 8 см, в худшем 5 мм или даже еще меньше; на некоторых обнаружены тщательно исследуемые искусствоведами фрагменты росписи – например, полглаза или нос. На других участках стены имеются древние надписи, а иногда удаётся обнаружить два-три соседних куска штукатурки и составить читаемый текст.



      Фрагменты, сложенные в 10 холмиков-терриконов, активно разбираются.



      Обнаружена, в частности, целая надпись конца XII в., повествующая об известном из летописи драматическом событии 1198 г., когда одновременно скончались – в Великих Луках и Новгороде – два малолетних сына князя Ярослава Владимировича, Изяслав и Ростислав, похороненные рядом в Юрьевом монастыре. Надпись, сделанная на месте погребения княжичей, более подробна и сообщает ряд деталей, не упомянутых в летописной записи; но все существенные детали, известные по обоим текстам, совпадают. Летопись говорит, что княжичи умерли весной, но вновь открытая надпись сообщает нам, что Ростислав умер 20 июня. Это на первый взгляд казалось противоречием, пока не было показано, что в древней Руси лето считалось начинающимся в летнее солнцестояние, а 20 июня приходилось ещё на весну.

      В этом сезоне впервые найден документ на бересте особого рода. Это в некотором смысле надпись, но не содержащая текста или кириллических букв, а потому не признанная берестяной грамотой и не получившая номера. Лист бересты разграфлен на 54 клеточки, в каждой из них по знаку. Значки, имеющие вид геометрических фигур, все разные: одно это показывает нам, что перед нами не шифровка, так как текст не может быть устроен таким образом. Возможно, это кодекс гадательных знаков, по которым могло проводиться гадание; нечто вроде карт Таро XIII в.

      Пройденные в этом году охранные раскопы находятся на разных берегах Волхова. 10 грамот принёс 2-й Рогатицкий раскоп, еще 3 – Воздвиженский раскоп, оба под руководством Олега Михайловича Олейникова. Площадь обоих раскопов невелика; целью было пройти все слои от поверхности до материка за один сезон. Олейников – очень хороший организатор, и ему это удалось. Изучены слои от XIV до XI века, и грамоты этого года относятся ко всем этим векам. В таком порядке мы о них и расскажем.


      Воздвиженский раскоп


      2-й Рогатицкий раскоп (на Большой Московской улице)

      № 1052 (1-я половина XIV в.)

      и | о | к | л

      Это полный текст грамоты, на листе нет ничего, кроме этих 4 знаков и 3 черточек.



      Обычная пропорция – около ¼ найденных грамот целые. Данная пропорция подтверждается и в этом году: из 13 грамот 3 целых (включая эту). Считать ли такой документ – 4 символа – грамотой? Иногда думают, что чтобы признать находку грамотой, нужно, чтобы она имела некоторый смысл. Но можно сказать, что всякий документ имеет смысл – только не всегда мы его знаем.
      Такого слова – ИОКЛ – нет. Естественно предположить, что это цифры. В самом деле, все эти буквы имеют числовое значение – И значит 8, О 70, К 20, Л 30. Обычно буквы в значении цифр имеют некоторое оформление – титла, точки по бокам или их комбинации. Но изредка встречается и оформление, похожее на представленное в данной грамоте – вертикальные штрихи по бокам. Допустим, что здесь первый и последний штрихи опущены, а находящиеся между цифрами «обслуживают» оба соседних знака.
      Но что значат цифры 8, 70, 20 и 30? (Из зала: Телефон!!!)



      Интересную гипотезу о назначении этой грамоты выдвинул А. А. Гиппиус. Он начал с того, что сложил четыре числа – получилось 128. С другой стороны, давно известна загадочная берестяная грамота № 686, где тоже фигурирует число 128. В переводе она гласит: `Без двух тридцать к ста (т. е. 128) в простом, а в другом сто без четырех (т. е. 96)'. До сих пор у неё тоже не было убедительной интерпретации (лишь отмечалось, что эти числа относятся друг к другу как 3 к 4). Оказывается, существовала весовая единица, существовавшая в двух вариантах, в одном из которых она действительно содержала именно 128, а в другом -- именно 96 более мелких единиц. Она упоминается в более поздних деловых и хозяйственных текстах и носила замечательное название ансырь; это слово – восточное заимствование. Два варианта ансыря назывались «старый» и «новый» или «бухарский» и «обычный» и содержали 96 и 128 золотников. Ансырь относился к тем единицам веса, которые использовались для немногих товаров. В отличие от современного килограмма, применимого к чему угодно, средневековые единицы были узко специализованы. В частности, в ансырях взвешивали шелк и больше ничего.



      Известна берестяная грамота № 288, сохранившаяся не полностью, в ней речь идёт о торговле шёлком, взвешенным не в ансырях, а в золотниках. Это очень небольшие количества шёлка разного цвета: «золотник зеленого шелка, другой [золотник] красного, третий — желто-зеленого…» Еще в одном документе XVII в. речь идёт об ограблении лавки, в ходе которого был похищен «ансырь шелку по цветам». То есть это ансырь шелка, в состав которого входил ассортимент шелка разных цветов. Не исключено, что в этой предельно краткой берестяной грамоте мы имеем дело с таким же ассортиментом на 1 ансырь – из 8, 70, 20 и 30 золотников шелка разного цвета. Покупка весьма большая для такой дорогой материи. Перед нами или заказ, или отчет о такой покупке.

      № 1053 (XIV в.)

      Первоначально это был великолепный документ из 5 строк длиной в 20 см с лишним, свернутый в рулон. Рулон попал в пожар и соприкоснулся с горящей головней.



      Сохранившихся и сожженных букв примерно поровну. Левый край исконный, правый горелый, и не сразу ясно, сколько бересты утрачено справа. Последние две строки сохранились лучше.

      ѿо[н]ос-покл--око--нил---ынум--
      му[п]ри[ш]и[м]исор-----юпо--тене--
      по-от-ки[по]вод-сестр-мое•п--
      пришлипо[ло]те[на] •абудужив-
      заполацюсѧ





      В начале грамоты не без труда вычитывается редкое имя автора: Оносъ. Это народная форма библейского имени Енос (произносилось Энос, нормальная для Руси адаптация начального e-, ср. Ольга из Helga). Такая форма встретилась впервые; ср. современную фамилию Аносов (с более книжным А-). Далее несложно реконструируется покл(он)о ко (Да)нил(е ко с)ыну м(ое)|му. Удачным образом обгорелый правый край сохранившегося текста близок к исконному, и справа утрачено лишь 1-2 буквы в каждой строке. Видно, что автор заменял ъ на о. Интересно, что нет требуемого древним синтаксисом повтора предлога (ко сыну ко моему), но в XIV в. примерно в трети случаев это уже бывает.



      Само послание начинается со слов [п]ри[ш]и [м]и; к сожалению, приходится признать, что принцип «ни одной ошибки» тут не работает, и автор допускал описки, в частности, пропуски букв. Надо читать здесь обычную для берестяных грамот просьбу: пришли ми. Оказывается, что пропуск л в пришли был чем-то вроде стандартной описки, это встречается уже не первый раз. По-видимому, пропуск букв и в следующем слове: сор---ю; по контексту имеется в виду сорочка (сороцицю, слово 3 раза встретилось в берестяных грамотах), но по расчету букв это слово в лакуну не помещается. Бессуфиксального слова с таким значением (типа *сороча) не засвидетельствовано. Можно, конечно, предположить, что автор надписал буквы над строкой, а потом они сгорели; обсуждать состав пустых множеств – вообще дело увлекательное. Далее восстанавливается слово полотене(це), с заменой ь на е, и по(р)от(о)ки, т. е. портки. Онос заказывает у сына текстильные изделия. Далее, [по]вод(о) -- это вожжа, поводок (ср. совр. быть на поводу), а сестре своей он просит прислать материала (полотна). В сестр- мое• очередная описка: перед точкой пропущено конечное и. После этих слов в конце строки видна буква п, что было дальше – неизвестно. Возможно, автор начал писать следующее слово: при…, но предчувствуя, что это место сгорит, начал писать при… заново на следующей строке.

      Последняя фраза понятна: «А буду жив – расплачусь». Неясно, было ли в грамоте представлено живо (со стандартным окончанием -ъ) или живе (с диалектным), так как последняя буква утрачена. Глагол заплатити сѧ раньше не встречался, но прозрачен по структуре. Он записан с неэтимологическим о между п и л: это грамота с так называемым скандирующим эффектом.

      Перевод: «Поклон от Оноса к Даниле, сыну моему. Пришли мне сорочку, полотенце, портки, поводок, сестре моей пришли полотна, а я, если буду жив, расплачусь».

      № 1055, XIII век.

      Это конец грамоты, часть первых двух сохранившихся строк утрачена.
      …. на розва
      [ж]и уличи • вдаи кожю
      ѡстафьи • деꙗкону • а
      ꙗзъ с тобою • саме сѧ в
      едаю • кожѧ ми надобе



      В первой сохранившейся строке первое время после находки читалась точка между Н и А, из-за чего синтаксис оставался загадочным; на самом деле «точка» оказалась естественной впадиной в бересте, более глубокой, чем некоторые другие настоящие точки. Итак, читается название адреса: на Розважи уличи. Розважа улица – древняя улица на Софийской стороне Новгорода (от имени Розвадъ, от которого происходит польская фамилия Rozwadowski). Есть улица с таким восстановленным названием и на современной карте города, хотя проходит и не совсем так же, как древняя. Грамота посвящена коже, как и некоторые другие этого сезона: место 2-го Рогатицкого раскопа было некоторым центром ремесла. Здесь встретился синоним глагола заплатити сѧ из предыдущей грамоты – вѣдати сѧ, «рассчитываться» (в грамоте пишется е вместо ѣ). Отметим диалектное окончание в саме.

      Перевод: «…на Розважей улице дай кожу Остафье дьякону, а я с тобой сам расплачусь. Мне нужна кожа».

      № 1054, XIII век.

      Грамота сохранилась почти целиком. 6 строк, вероятно, было начало 7-й. Есть также приписка на обороте. Ять смешивается с и.

      поклонъ ѿ митъ к луке и ко ѳр
      алю оу лодии ∙в∙беремене ко
      жь i коробиюѧ i кругъ воску
      i курово беремѧ кожь ма
      лое куре даi грѣвну i ∙г∙ кунъ
      ---------ему п[ол]ут[ор]ъ грѣ


      Оборот:

      у кого грамота у того
      полуторъ грѣвни





      Грамота отправлена от какого-то Митъ (написано именно так) Луке и Фралю. Имя Фраль интересно: изначально это имя Флор (латинского происхождения), ставшее на русской почве игралищем метатез: есть вариант Фрол, в Новгороде с характерной заменой о на а в заимствованных именах (Симан, Онтан и т. д.) – хорошо известное имя Фларь , а с метатезой редкое Фраль. Но и тут приключения этого имени не оканчиваются: в грамоте № 198 фигурирует вообще Храрь.

      В грамоте снова речь идёт о кожах и других товарах: «В ладье 2 охапки (бремени) кож, и коробья (мера), и круг воску». Слово коробию первоначально написано в винительном падеже; это обычно в таких списках, когда автор меняет в уме конструкцию по ходу изложения. Но потом автор всё же решил исправить свой синтаксис и аккуратно, не зачеркивая, подписал под буквой ю маленькую ѧ. В данной грамоте есть особенность, свойственная некоторым грамотам XIII в. – она разграфлена, и прямая черта разделяет ее на два раздела. Что такое Курово беремѧ кожь малое? Это малая охапка кож человека по имени Куръ. Данное имя совпадает со словом со значением «петух»: у нас есть, например, берестяная грамота № 690, адресованная от Кура к Борану, и такое ощущение, что мы имеем дело с зоопарком. На самом деле Боран – действительно «баран», это прозвище по животному, а Кур – никакой не петух; это греческое имя Κῦρος, бытовавшее на Руси (в соответствии с фонетической адаптацией ῦ) в трёх вариантах: Кур, Кир и Кюр.

      Далее следует интересная в разных отношениях фраза: Куре даi грѣвну i ∙г∙ кунъ. Первое слово, Куре, может быть звательным или диалектным именительным падежом от Куръ, а также дательным падежом от Кура. Последнее надо отвергнуть: такое имя нигде не засвидетельствовано, а один Куръ в грамоте уже есть. Тогда остаётся два варианта: «Кур, дай гривну и три куны» или «Пусть Кур даст гривну и три куны» (т. н. императив третьего лица). Второе менее вероятно – императив третьего лица форма книжная и редкая. Таким образом, перед нами, скорее всего, изученное А. А. Гиппиусом явление – переключение коммуникативной структуры грамоты: обращение идет уже не к Луке и Фларю, а непосредственно к Куру, раньше названному в грамоте только в третьем лице. Не случайно фрагмент, относящийся к Куру, отчеркнут чертой. Отметим -ъ в 3 кунъ: стандартное древнерусское окончание здесь -ы, а значит, в грамоте представлен редкий графический эффект (примерно 10 грамот разных веков), когда вместо ы пишется ъ. Пишущие осознают правую часть буквы ы факультативной и опускают ее, как если бы опускался значок над й.



      А теперь вернемся к первой строчке, уже зная, что в Митъ ъ стоит вместо ы. Имя автора -- Мита, звучащее необычно, но закономерное, ср. такие уменьшительные имена из берестяных грамот, как Миха, Грига, современные Степа, Серега и т. п. Вероятно, это производное от Митрофанъ: имя Дмитръ никогда не теряет в берестяных грамотах Д- (вообще усечение начала для новгородской ономастики не характерно).

      В начале следующей строки можно реконструировать (сыну мо)ему. Интересна дважды встретившаяся словоформа именительного/винительного падежа полуторъ (т. е., как мы уже знаем, полуторы) – в ней обобщилась основа косвенного падежа с полу-. Это более продвинутая стадия, чем даже в современном языке, где полторы, но полутора.
      На обороте приписка, указывающая, что Мита передал деньги прямо с курьером вместе с письмом.
      Перевод: «Поклон от Миты к Луке и Фралю. В ладье 2 охапки кож, коробья, круг воска и малая охапка Кура. Кур, дай гривну и 3 куны, (сыну?) моему полторы гривны…» Приписка: «У кого грамота, у того полторы гривны».

      Грамот XII века найдено больше.

      Грамота № 1063 (XII век)

      Найдена во второй половине сентября, чуть больше недели назад. Олейников нарушает старую традицию не работать после 1 сентября. В Москву грамоту пока не привозили: работа идёт с фотографией. Грамота состоит из трёх горелых кусков, рассохшихся и рассыпавшихся. Не далее как вчера удалось достигнуть сложения грамоты воедино (склеились фотокопии нескольких плавающих «островов»).



      Это список рыбы; грамота довольно однообразная. Рыба, упомянутая в грамоте – это сиги. Про сигов у нас уже не менее 4 грамот. По подсчётам одного сиговеда начала ХХ в., сиг составляет 85% улова ценных рыб в Волхове. Это некоторая подать господину от ограниченного числа лиц. Числа кратные десяти: 60, 50 и т. д., есть один, у кого всего 20. Слово «сигов» встретилось только один раз, в других случаях стоят только числительные. В XII в. встречаются как христианские, так и нехристианские имена. Представлены хорошо известные имена Станята, Даньша; они не потрясают. Интересны два имени:

      оу Сонови(да). Имя Съновидъ встретилось в берестяных грамотах 9 раз (все XII в.), и все 9 раз без первого ера: Сновидъ, как бы подтверждая архаичную теорию, что начальные редуцированные пали первыми. Сейчас считается, что первыми пали конечные, и «заноза», связанная с этим именем, держалась до данной находки.

      Второе имя сенсационнее: одного из «рыбных участников» зовут
      оу Волохва. Слово волхъвъ раньше считалось чисто литературным, но оно, как теперь видим, бытовало и в народе, причем с новгородским диалектным рефлексом (-оло-). Велик соблазн понять «а у нашего деревенского волхва…», но, конечно же, это прозвище.

      № 1061. XII в.

      Это конечная часть грамоты. Надёжно читается:

      …а попърътишь да боудь ни то
      бе ни мъне и целю та

      Финальная стандартная формула и целую тѧ написана безобразно и небрежно, с двумя ошибками в двух словах, так что даже разбирать это не хочется. Остальное переводится: «а если попортишь, пусть это будет ни тебе ни мне», это фрагмент переписки компаньонов, и речь идёт о товаре. На первый взгляд это угроза или упрёк – но почему такой милый конец, с целованием? Утрата и повреждение товара при перевозке были стандартным форс-мажором, а не чем-то злонамеренным, а «ни тебе ни мне» означает, что в таком случае нет взаимных претензий и компаньоны друг другу не должны. Это сказано совершенно спокойно.

      № 1058. XII в.

      Целое письмо из четырёх строк. Бытовая графика.



      ѿ перьнѣга къ гълочаноу въ
      земи почестѣе ѧкъ тъ еси мъло
      виль съ мноѭ въсади же и семъ їс ко
      лика кълико въземоу въдамъ ѧзъ

      Имя автора, Перенѣгъ, хорошо известно и встретилось в Русской правде. Имя Гълъчанъ – редкое. Оно производно от слова гълъка – шум, гвалт, мятеж, примерно то же, что старославянское мълва; означает «крикун, смутьян».
      Почестье -- название подати, раньше в берестяных грамотах в этом значении был известен только морфологический вариант почта. Перенег – господин, которому положено почестье.
      Ѧко то – относительное местоимение с частицей-релятивизатором «то».
      В слове мноѭ буква ѭ написана зеркально (инвертировано). Йотированный юс большой – сама по себе редчайшая буква для берестяных грамот, а такой вариант привлекает совсем особое внимание. Оказывается, он известен в сербских рукописях.
      Въсадити означает «снарядить», посадить на коня или в лодку («насад») и отправить. Въсади же и сѣмо -- пошли же его сюда («его» -- то есть того, с кем Голчан пошлет ответ).
      Перенег или его писец начал писать їс колика («из какого расчета»), но потом зачеркнул часть этого выражения и выразился точнее: колико възьмоу въдамъ ѧзъ. По контексту ясно, что възьмоу – форма не 1 ед., а диалектная 3 мн. без -ть: «сколько возьмут, я (именно я) отдам».
      «От Перенега к Голчану. Возьми почестье, как ты со мной договаривался. Снаряди его (курьера) сюда. Сколько возьмут, столько я отдам».

      № 1057. XII в.

      Целая грамота (правда, целая после того, как её собрали из 8 кусков). В ней 2 строки – это самый частотный случай.



      на въдъмолѣ :г҃: десѧте гривьнъ и гривьна и: [i҃] : кунъ
      полъ осма съта на съкроудоу полъ шестѣ гривьнѣ

      Водмолъ – название некрашеного сукна, это германское заимствование, уже хорошо известное по берестяным грамотам. «31 гривна» (огромная сумма!) записана не просто цифрой, а сложнее: «3-дцать гривен и гривна», такое в древнерусских текстах известно. Слова съкроуда нет ни в каком словаре, но задача облегчается, если считать, что д написано вместо т. Уже есть несколько берестяных грамот со смешением глухих и звонких, что отражает прибалтийско-финский субстрат в некоторых диалектах (например, грамота 614, где Свопода вместо Свобода и Доброкостьци вместо Доброгостьци). Слово съкроута означает сбор, снаряжение, амуницию, есть устойчивое выражение крутитися на войну. Здесь вероятны именно военные расходы, иначе сложно объяснить такой масштаб сумм.

      Первоначально конец первой строки читался «и:: кунъ», и соответственно выделялась группа кунъ полъ осма съта. Но 750 кун («половина восьмой сотни») – это безумие, ведь 20 кун уже составляют гривну. Выдвигалась гипотеза, что в этой грамоте куна не денежная единица, а шкурка, куница. Версия долго держалась – но недодержалась. После высококачественного фотографирования (кажется, грамота до сих пор еще не склеена) выяснилось, что земля сплющила разлом, проходящий между четырьмя точками, и средняя его часть утолщена. Там определяется узкий знак I – цифра 10, возможно, было и титло (прямо над знаком дефект бересты). Таким образом, после того, как выяснилось, что разрыв уничтожил одну букву, грамоту пришлось «передумать»!

      Написано «31 гривна и 10 кун». «На скруду» идет пять с половиной гривен. Тогда что такое 750? Самое правдоподобное, что может быть – локтей ткани на солдатское обмундирование. «Из 31 гривен 10 кун – на амуницию столько-то». Древнерусские люди обстоятельны и дотошны, такие, какими мы сейчас представляем голландцев или немцев. Подсчитано, что 750 локтей достаточно для снаряжения отряда из 100 человек. Это серьезный вещественный документ о запасе водмола на нужды армии.

      Из зала поступила версия: не могло ли быть в гривне 24 куны? Ведь 31х24+6 = 744 + 6 = 750. Зализняк заметил, что соотношение куны и гривны менялось, но 24 куны в гривне по источникам не засвидетельствовано.
      А. В. Дыбо предположила, что скруда может быть связано с древнегерманским skrud- ‘одежда, полотно, снаряжение’, исл. skryd ‘одеяние’, англ. shroud ‘саван’.
      Перевод: «За некрашеное сукно 31 гривна и 10 кун, 750 (локтей) на амуницию – пять с половиной гривен».

      Теперь перейдём к древнейшей грамоте сезона – редчайшему документу XI века.

      № 1056, XI в.

      В сохранившемся фрагменте всего 15 букв. Фрагмент отрезан справа и оборван слева.

      аниловол
      петрилоши
      [л]



      Последнее л, возможно – не буква, у нее нет засечек, возможно, это просто проба пера.
      Казалось бы, бессмысленный набор букв. Но во второй строке легко выделяется хорошо известное имя Петрило. В первой – скорее всего имя Данило или притяжательное прилагательное Данилово. Данилово что? Что-то среднего рода и на букву л. Конечно, можно предположить замену ъ на о, но в XI веке это еще очень редко. Стали проверять по словарю все слова среднего рода на л-, их не так много, к берестяной письменности они не очень подходят (из зала предлагают со смехом: лоно? лице?)…

      А. А. Гиппиус предложил следующий путь к решению этой грамоты. В берестяных грамотах конструкция «чья-то вещь» встречается нечасто, и в двух случаях речь идет именно о предмете на букву л, среднего рода и сделанном, к тому же, из бересты. Это луконьце или лукошько, владельческая надпись делалась прямо на этом лукошке.

      Берестяная грамота № 599 содержит три раза одну и ту же надпись: Федокино лукошеко -- на полукруглой крышке (или донце, сложно различить) лукошка со следами шила:

      Гораздо интереснее в разных отношениях найденная в 2006 г. грамота № 957: Воибудино лоукъньчо. Иже е ұклъдетъ да проклѧтъ боуде(оу)ть. А шьвъко ѱлъ.
      Здесь есть также проклятие против того, кто «уколдет» (слово сложное, вероятно «испортит») лукошко, и подпись писца.

      Открывается такая возможность прочесть грамоту № 1056: (Д)анилово л(уконце/лукошко, а) Петрило ши(лъ). Это владельческая надпись и подпись мастера, сшившего изделие.

      Как часто бывает, с находкой новой грамоты появилась возможность переинтерпретировать старую. Раньше считалось, что шьвъко из 957-й грамоты – имя собственное (Шевко), но сейчас можно считать, что это имя нарицательное («швец»), то есть это тоже подпись мастера.

      Источник
    • Свеоны, предположительно Поднепровье
      Автор: Сергий
      Тема разделена:
      http://svitoc.ru/index.php?showtopic=2302&page=1


      Итак - о [вымышленных] свеонах, развивших головокружительную экспансию в Поднепровье IX века, "не хватает подробностей".
      Однако "эпоха викингов" девятым веком не закончилась, а продолжалась до второй половины XI столетия, когда "подробностей" более чем достаточно.
      Вопрос к знатокам
      Почему подлинные (а не вымышленные) свеоны не повторили столь успешную экспасию в X-XI вв.?

      Рассмотрю исключительно благоприятный для свеонов момент, сложившийся в конце Х в. после гибели князя Святослава.
      977 год
      «Пошёл Ярополк на Олега, брата своего, на Деревскую землю».
      «…Слышал же Владимир в Новегороде, как Ярополк убил Олега, убоялся, бежав за море».

      Итак....

      Полоцк
      управляется варяжским (согласно летописи) князем Рогволдом (Рёгнвальдом?).
      (Свеоны уже победили?)

      Киев
      управляется князем Ярополком, а на деле - варягом(?) Свенельдом.
      (И здесь свеоны уже победили? Не понятно только - зачем у свеонов под ногами путается безвольный Ярополк?)

      Новгород
      покинут трусливым князем Владимиром.
      (Т. е. - пусть придут свеоны, и возьмут, если понравится...)

      980 год
      Итог распри:
      Полоцк, Киев, Новгород принадлежит князю Владимиру (трусливому славянскому ублюдку - прошу пардону за неакадемичность выражения ).
      В роли статистов - варяги (согласно летописи), но не свеоны...
      Наиболее вероятно, предводителями этих варягов были Олаф Трюггвасон и его родственник Сигурд Эйриксон.

      Т. е. в конце Х столетия обширной территорией Восточной Европы (Русью) смог овладеть изгнанный незаконнорожденный трусоватый славянский княжич, но вымышленные и подлинные свеоны оказались на это не способны.
    • Путь Из Варяг В Греки
      Автор: Сергий
      Был путь из варяг в греки и из грек по Днепру
      И вверх Днепра волок до Ловоти
      И по Ловоти внити в Ылмерь озеро великое
      Из него же озера потечет Волхов
      И вытечет в озеро великое Нево
      И того же озера внидет устье в море Варяжское…

      "Повесть Временных Лет"


      Определенно можно выделить последовательные отрезки Пути из Варяг в Греки:

      1 — северный морской, от острова Тютерс до Ладожского озера (связи со Скандинавией по археологическим данным устанавливаются в хронологическом интервале 500-750 гг. н. э.);

      2 — озерно-речной, от Ладоги до Ильменя, отделенный от предыдущего волховскими порогами (сеть опорных пунктов формируется с середины VIII до середины IX в., крупнейшие из них — Ладога и Новгородское Рюриково городище);

      3 — речной глубинный, река Ловать с волоками на Усвячу — Западную Двину — и на Днепр (концентрация памятников той же культуры аналогична предыдущему участку и указывает на близкое время освоения; наиболее ранний скандинавский «импорт» в двинско-днепровском междуречье датируется первой четвертью IX в.);

      4— речной основной, Днепр от Смоленска до Любеча (судя по тому, что этими пунктами в 882 г. овладел князь Олег, коммуникационная функция данной части пути в IX в. полностью оформилась);

      5 — речной центральный, Днепр от Любеча до Родня (Канева), Киев и его округа, обустроенная системой крепостей; в ряде случаев в этом регионе выступает значительно более ранняя подоснова системы расселения и коммуникаций в Среднем Поднепровье (фактически, видимо, непрерывная с античного времени):

      6 — речной пограничный, от Каневской гряды вдоль реки Рось, до Порогов («зона взаимного страха» населения лесостепи и степи с редким заселением вдоль главной речной магистрали, хотя вполне вероятны и периоды относительной стабильности до эпохи Великого переселения народов; имеются памятники черняховской культуры III-IV вв. н.э.);

      7 — речной степной, Днепр ниже Порогов и Хортицы—«Варяжского острова» древнерусской топонимики XIII в.; центральная часть «Царской Скифии», с развитой сетью скифо-сарматских и сменяющих их Черняховских городищ, свидетельствующих о высоком коммуникационном значении Днепра-Борисфена до конца античной эпохи; преемственность с ними древнерусских, в некоторых случаях сакрализованных, как остров Хортица, объектов остается неясной;

      8 — устье Днепра и днепро-бугский лиман, где сеть слабо изученных раннесредневековых поселений в какой-то мере восполняла функции разрушенной античной Ольвии;

      9 — морской южный, выход из Лимана в Черное море с острова Березань, где, по археологическим данным, можно допустить непрерывность навигационного использования с VII в. до н. э. до конца XI в. н. э.; именно к этому периоду относится, в частности, уникальный для Восточной Европы скандинавский надгробный камень с поминальной рунической надписью (Мельникова 1977:154-155).

      Такая же историко-географическая характеристика дана пути "из варяг в греки" - Г. С. Лебедев "ЭПОХА ВИКИНГОВ в Северной Европе и на Руси" 2005 стр. 538.
    • Горский А. А. Русь "от рода франков"
      Автор: Saygo
      A. A. ГОРСКИЙ. РУСЬ «ОТ РОДА ФРАНКОВ»

      В двух византийских хрониках середины X в. встречаются определения руси как происходящей «от рода франков» — εκ γένους των Φραγγων. Это Хроника Продолжателя Феофана и Хроника Симеона Логофета в двух (из трех известных) ее редакций — Хронике Георгия Амартола (с продолжением) по Ватиканскому списку («Ватиканский Георгий») и Хронике Псевдо-Симеона. Фрагментов с указанным определением руси в этих памятниках два. Один присутствует в обоих и содержится в рассказе о нападении на Константинополь киевского князя Игоря в 941 г.:... οι' Ρως κατά Κωνσταντινουπόλεως μετά πλοίων χιλιϋδων δέκα, οί και Δρομιται λεγόμενοι, εκ γένους των Φραγγων καϑίστανται1 (...Росы приплыли к Константинополю на десяти тысячах кораблей, которых называют также дромитами, происходят же они от рода франков).

      Другой фрагмент имеется только в редакции Псевдо-Симеона; он расположен здесь в тексте, повествующем о событиях начала X столетия: 'Ρως δέ, οί και Δρομιτ αι, φερώνυμοι άπ ο' Ρως τινος σφοδρου διαδραμόντος άπηχηματα των χρησαμένων έξ ύπ οϑηκης ’ ή ϑεοκλυτίας τινος και ύπ ερσχόντων αύτ ούς, έπικέκληνται. Δρομιτ αι δε άπο του οξέως τρέχειν αύτό^ις προσεγένετο. ’Εκ γένους των Φρϋγγων καϑίστανται2 (Росы, или еще дромиты, получили свое имя от некоего могущественного Роса после того, как им удалось избежать последствий того, что предсказывали о них оракулы, благодаря какому-то предостережению или божественному озарению того, кто господствовал над ними. Дромитами они назывались потому, что могли быстро двигаться. Происходят же они от рода франков3).

      И Хроника Симеона Логофета, и Хроника Продолжателя Феофана создавались в византийских придворных кругах. Окончательное оформление в дошедшем до нас виде они получили в 60-е годы X в., но текст, содержащий рассказ о событиях 941 г., относится к третьим частям обеих хроник, которые отличаются текстуальным сходством (в силу чего исследователи полагают, что у них был общий источник) и охватывают период 913—948 г.; поэтому завершение работы над этими частями датируют 948 г.4 Второй фрагмент с упоминанием руси «от рода франков» отсутствует в других редакциях Хроники Логофета, кроме редакции Псевдо-Симеона, поэтому он должен быть признан вставкой, сделанной составителем этой редакции уже в 60-е годы X в.5 Первоначальным следует считать упоминание о происхождении руси от франков, общее для двух редакций Хроники Логофета и Хроники Продолжателя Феофана — в рассказе о походе Игоря 941 г. Следовательно, появилось данное определение руси либо около 948 г., либо несколько ранее, но не раньше 941 г.

      Обычно это определение рассматривается как свидетельство о варяжском, скандинавском происхождении руси. Например, в новейшем своде византийских известий о Руси читаем: «О скандинавском происхождении росов прямо говорят... византийские источники X в.: это — Константин Багрянородный, хроника Псевдо-Симеона, Георгий Амартол (по Ватиканскому списку), Продолжатель Феофана.

      Славянские переводы соответствующих хронографических пассажей меняют этноним франки в греческом оригинале на “варягов”6. Однако очевидно, что позднейший перевод древнерусским книжником «франков» как «варягов» (имеется в виду перевод Хроники Амартола с продолжением, сделанный на Руси в конце X или самом начале XII в.7) не может служить аргументом в пользу того, что автор греческого оригинала имел в виду под «франками» скандинавов. Такой перевод связан с существованием в конце XI — начале XII в . на Руси представления (отразившегося в «Повести временных лет»), что первоначальной русью были варяги, пришедшие в Восточную Европу с Рюриком8. Это представление никак не могло, естественно, повлиять на представления византийских хронистов середины X столетия. Они же свидетельствуют о происхождении руси не от скандинавов, а от франков. Усмотреть здесь во Φραγγοι искаженное Βαραγγοι («варяги») невозможно: последний термин, во-первых, появился в Византии только с XI столетия, во-вторых, носил не этнический, а функциональный характер, будучи наименованием воинов скандинавского происхождения, находящихся на службе в Империи; в X же столетии наемники, приходившие в Византию с территории Руси, определялись только через понятие «Рос»9. Кроме того, франки были слишком хорошо известным в Византии народом, чтобы можно было допустить такую ошибку.

      Согласно другой трактовке определения «от рода франков», оно имеет в виду языковое родство руси и франков, указывая тем самым на германоязычие руси10. Однако в источниках говорится не о сходстве языков, а о том, что русь происходит (Καθίστανται) «от рода франков». Следовательно, указание на германоязычие руси можно было бы усмотреть здесь только в случае, если бы в византийской литературе середины X столетия прослеживалось применение понятия «франки» ко всем народам германской языковой группы. Однако ничего подобного там нет. Хроники Продолжателя Феофана и Симеона Логофета прилагают этот термин к государствам — наследникам империи Каролингов и их населению11. В византийской литературе того времени действительно бытовало расширительное значение термина «франки», но иное — под франками могли подразумеваться обитатели этих государств независимо от их этноязыковой принадлежности12.

      Никакого отношения к германоязычию и вообще к языковой принадлежности определение «франки», таким образом, не имело13. Оно носило территориально-политический характер: франками называли жителей земель, подвластных Карлу Великому и его потомкам14.

      Но, раз версии о скандинавском происхождении и германоязычии как поводах для определения «от рода франков» отпадают, возникает вопрос — почему в Византии в середине X столетия понадобилось определять русских через франков. И те и другие были в Империи прекрасно известны. Первый документированный дипломатический контакт Руси с Византией датируется, как известно, 838 г. (известие Вертинских анналов)15. Как минимум с 911 г. , со времени заключения Олегом договора с Византией, имели место ежегодные поездки русских в Константинополь (в тексте русско-византийского соглашения оговоренные16). Русь в византийских источниках второй половины IX — первой половины X в. оценивалась, согласно византийской традиции переноса древних этнонимов на новых обитателей той или иной территории, как народ «скифский»17. С франками в Византии были знакомы еще лучше и с гораздо более давних времен. Греки в середине X столетия не могли не знать, что государства — наследники империи франков и Русь — совершенно разные образования, населенные разными народами, что они даже не граничат, что между ними не существует каких-либо отношений соподчинения. И тем не менее спустя сто с лишним лет контактов с Русью придворные византийские историки почему-то определяют русских как происходящих от франков!

      Не видно никаких причин, по которым такое соотнесение могло быть придумано в 40-е годы X в. византийцами. Остается полагать, что в это время придворные круги Империи получили информацию о франкском происхождении руси от самих русских.

      В византийских источниках 40-х годов X в. франки упоминаются в связи с династическими связями императорской семьи. Константин VII Багрянородный в своем трактате «Об управлении империей» (датируемом 948—952 г.) писал, обращаясь к сыну Роману, об идущем якобы от императора Константина Великого запрете на браки представителей императорской семьи с «иноверными и некрещеными» народами18, но за одним исключением — для франков, делаемым «ради древней славы тех краев и благородства их родов» (καί γενών περιφάνειαν κάι ευγένειαν)19. Под народами, с которыми нельзя заключать династических браков, имеются в виду хазары, венгры и русские20. Исключение, предоставляемое франкам, о котором писал Константин, иллюстрирует событие, торжественно отмеченное в Константинополе в сентябре 944 г. — обручение шестилетнего сына Константина Романа со своей ровесницей Бертой, дочерью короля Италии (в византийских хрониках — «короля Франгии») Гуго21. Таким образом, при императорском дворе бытовало представление, что из европейских народов матримониальные связи допустимы только с франками. Между тем исследователи русско-византийских отношений этой эпохи, исходя из совокупности косвенных данных, полагают, что княгиня Ольга (правившая Русью с 945 по начало 60-х годов X в.) пыталась провести в жизнь замысел брака своего сына Святослава Игоревича с представительницей византийского императорского дома, возможно дочерью Константина Багрянородного (коронован в 913 г., фактически царствовал в 945—959 г.)22. Не с проектом ли этого брака связано «подбрасывание» византийскому двору информации о франкском происхождении руси?

      Под происхождением от франков вовсе не обязательно подразумевалось происхождение всей руси в смысле всего населения, подвластного русским князьям: речь может идти о правящей верхушке, наиболее политически активной части общества, которая в средневековых представлениях была главным носителем этнонима. Поскольку киевская княжеская династия имела норманнское происхождение, такого рода утверждение вполне могло не быть чистым вымыслом, а иметь определенные основания: предводители викингов нередко нанимались на службу к Каролингам и получали в держание те или иные приморские территории для обороны их от других норманнов. Так, отождествляемый рядом авторов23 с летописным Рюриком датский конунг Рёрик (Рорик) в течение почти четырех десятков лет, с конца 30-х до середины 70-х годов IX в., имел (с небольшими перерывами) лен на франкской территории — во Фрисландии, будучи связан вассальными отношениями сначала с императором Людовиком Благочестивым, потом (в разные годы) с его сыновьями — Лотарем, Людовиком Немецким и Карлом Лысым24. Если русские князья середины X в. и часть их окружения являлись потомками Рерика и его дружинников, или были тем или иным образом связаны с другим предводителем викингов, проведшим какое-то время во владениях Каролингов, это давало им возможность выводить себя «от франков» в широком смысле этого понятия, принятом в то время в Византии.

      Обращает на себя внимание дата обручения Берты и Романа — сентябрь 944 г.25 Осенью этого года (точнее, между сентябрем и серединой декабря) датируется заключение в Константинополе договора с Византией киевского князя Игоря26. То есть в день совершения церемонии обручения в столице империи почти наверняка находилось и соответственно имело подробную информацию об этом событии русское посольство (в которое входил личный посол Ольги Искусеви)27. В Киеве, следовательно, о матримониальном союзе с дочерью «короля франков» было хорошо известно28. Спустя четыре года, около 948 г. , тезис о происхождении руси от франков фиксируют византийские придворные хронисты. Вскоре после этого, между 948—952 г., император Константин заявляет о невозможности браков с правящими домами всех «неромеев», кроме франков. Как говорилось выше, речь шла о возможных претензиях такого рода со стороны хазар, венгров и русских. При этом в отношении хазар ранее имелся прецедент — женитьба императора Константина V на дочери хазарского кагана29. Вероятно, что упоминание рядом с хазарами венгров (чьи вожди Дьюла и Булчу в конце 40-х годов X в. крестились в Константинополе30) и русских вызвано тем, что претензии породниться с императорским домом с их стороны уже предъявлялись.

      Как раз на время между обручением Романа и Берты и фиксацией византийскими придворными хронистами тезиса о происхождении Руси от франков приходится одна из двух существующих в историографии датировок визита Ольги в Константинополь (описанного Константином Багрянородным в книге «О церемониях византийского двора») — 946 г.31 Если она верна, то гипотетический ряд событий выстраивается следующим образом: от членов посольства 944 г. Ольга узнает о брачном союзе императорской семьи с королем Италии и о том, что исключение в матримониальных связях правители Византии допускают только для франков; став год спустя правительницей Руси, она задумывает женить Святослава (он, возможно, был примерным ровесником Романа32) на одной из дочерей Константина33 и в 946 г. является к константинопольскому двору с этим предложением, подкрепив его тезисом о «франкском происхождении» русского правящего дома. Если верна другая дата поездки Ольги в Константинополь — 957 г.34, то следует полагать, что данный тезис был заявлен не во время визита самой княгини, а в первые годы ее правления русскими послами (посольства в Империю, судя по договорам Олега и Игоря с Византией, ездили регулярно), пытавшимися прощупать почву относительно возможного династического брака; во время же личного визита Ольги было сделано официальное брачное предложение.

      Таким образом, появление в византийских источниках утверждения о происхождении руси от франков вероятнее всего связывать с дипломатией княгини Ольги. У византийских придворных хронистов оно не вызвало возражений. Император Константин VII, однако, не увидел здесь достаточных оснований для допущения брачного союза с русским правящим домом35. Возможно, сказалось разное понимание происхождения «от рода франков» русской и византийской сторонами: первая полагала, что для брака достаточно связи (действительной или мнимой) предков Святослава с франкской территорией, Константин же под «благородными родами» франков явно имел в виду узкий круг знатнейших семейств — Каролингов и связанных с ними родством36.

      Сын Ольги не женился на византийской принцессе, но ее внук Владимир в конце 80-х годов X в. взял, как известно, в жены внучку Константина Багрянородного. Братья царевны Анны, императоры Василий и Константин, несомненно, были знакомы с заветами деда37, в том числе и о допущении браков багрянородных принцесс только с франками; в то же время византийскому двору 80-х годах должны были быть хорошо знакомы тексты придворных хроник, содержащие пассаж о франкском происхождении руси (эти хроники получили окончательное оформление в период детства внуков Константина Багрянородного, в 60-е годы X в.). Не исключено, что «франкское» происхождение Владимира могло сыграть для императоров роль в оправдании в собственных глазах и в глазах византийской знати брака их сестры с князем «варваров»38.

      ПРИМЕЧАНИЯ

      1. Theophanes continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus. Bonnae, 1838. P. 423. 15—17 (Продолжатель Феофана); Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Пг., 1922. Т. II. С. 60. 26—27 («Ватиканский Георгий»). В Хронике Псевдо-Симеона другой порядок слов, чем у Продолжателя Феофана и в «Ватиканском Георгии», а также вместо καϑίστανται — οντες (Theophanes continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus. P. 747. 12—14).
      2. Там же. P. 707. 3-7.
      3. Помимо приведенного варианта перевода данного отрывка (см.: Николаев В. Д. Свидетельство Хроники Псевдо-Симеона о руси-дромитах и поход Олега на Константинополь в 907 г. // Византийский временник. М., 1981. Вып. 42; Бибиков М. В. Byzantinorossica: Свод византийских свидетельств о Руси. М., 2004. Т. I. С. 72) существует другой (см.: Карпозилос A. Рос-дромиты и проблема похода Олега против Константинополя // Византийский временник. М., 1988. Вып. 49. С. 117), но фразы о происхождении Руси от франков различия переводов не касаются (споры вызывает пассаж о происхождении названия «рос»): она полностью совпадает с той, которая присутствует во всех трех рассматриваемых текстах при описании событий 941 г.
      4. См.: Каждан А. П. Хроника Симеона Логофета // Византийский временник. М., 1959. Т. XV; Каждан А. П. Из истории византийской хронографии X в. // Византийский временник. М., 1961. Т. XIX.
      5. В историографии в связи с этим фрагментом оживленно обсуждались вопросы, связанные с интерпретацией происхождения названий «рос» и «дромиты», а также с возможной связью фрагмента с походом Олега на Константинополь 907 г.; см. из последних работ: Николаев В. Д. Свидетельство Хроники Псевдо-Симеона о руси-дромитах и поход Олега на Константинополь в 907 г.; Карпозилос А. Рос-дромиты и проблема похода Олега против Константинополя.
      6. Бибиков М. В. Byzantinorossica. Т. I. С. 55—56.
      7. См.: Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Пг., 1920. Т. I. С. 567. Множественное число — «славянские переводы» — в данном случае неуместно, так как другой славянский перевод (вероятно — болгарский XIV в.) Хроники Симеона Логофета фразы о происхождении Руси от франков не содержит, поскольку делался он с той редакции хроники, в которой данного пассажа нет (см.: Симеона Метафраста и Логофета списание мира от бытия и летовник собран от различных летописец. СПб., 1905. С. 140).
      8. ПСРЛ. М., 1997. Т. I. Стб. 19-20.
      9. См.: Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружины в Константинополе XI-XII вв. // Васильевский В. Г. Труды. СПб., 1908. Т. I; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 62, 65, 68-69, 74.
      10. См.: Ловмяньский Г. Русь и норманны. М., 1985. С. 210; Scramm G. Altrusslands Anfang. Freiburg im Breisgau, 2002. S. 109 (автор по ошибке пишет, что пассаж о происхождении руси от франков содержится в рассказе о русском походе на Константинополь 860 г.).
      11. Theophanes continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus. P. 135, 293, 431 (Продолжатель Феофана), 694-695, 748, 917 (Псевдо-Симеон); Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Т. II. С. 62.
      12. См.: Ohnsorge W. Abendland und Byzanz. Weimar, 1958. S. 227—254; Константин Багрянородныш. Об управлении империей. М., 1989. С. 337 (коммент. 3 к главе 13), 354 (коммент. 5 к главе 26), 360 (коммент. 1 к главе 28). Франками могло называться население территорий, находившихся в IX—X в. под властью Каролингов, даже если речь шла об эпохе, когда франки на них еще не появились: у Константина Вагрянородного так поименованы жители Италии времен Аттилы (Там же. С. 106—107).
      13. В ту эпоху еще не существовало представлений о германской группе языков; сами понятия «германцы» и «Германия» в Византии имели более узкий смысл, чем понятия «франки» и «Франгия»: они применялись по отношению только к той части франкских владений, которая располагалась к востоку от Среднего Рейна (см.: Ohnsorge W. Abendland und Byzanz. S. 248, 523).
      14. Поэтому невозможно объяснить появление определения «от рода франков» наличием в русском войске отрядов наемных варягов: ни Швеция (откуда, судя по археологическим данным, в X столетии приходили викинги на службу к русским князьям), ни Норвегия, ни Дания во владения Каролингов не входили; появление же в русском войске наемников из французской Нормандии вряд ли было вероятно.
      15. Annales Bertiniani / Annales de Saint-Bertin. Paris, 1964. P. 30—31.
      16. ПСРЛ. Т. I. Стб. 31—32.
      17. См. сводку известий: Бибиков М. В. Byzantinorossica. Т. I. С. 644, 680—681. Традиция обозначения русских как «скифского» народа сохранялась и позже.
      18. «Если когда-либо какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племен попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, т. е. либо дочь его получить в жены, либо выдать свою дочь, василевсу ли в жены или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу» (Константин Багрянородныш. Об управлении империей. С. 58—61).
      19. Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 58—61.
      20. Они перечислены в начале наставления о том, чего нельзя разрешать «северным и скифским» народам: речь идет далее о царских регалиях, греческом огне и династических браках (см.: Там же. С. 55—59).
      21. Theophanes continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus. P. 431. 11—19; 748. 5—12; 917. 11—18; Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 100—101.
      22. См.: Müller L. Die Taufe Russlands. München, 1987. S. 81—82; Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.). СПб., 2000. С. 211—212; Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX—XII веков. М., 2001. С. 301—302.
      23. Из последних работ см.: Свердлов М. Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI — первой трети XIII вв. СПб., 2003. С. 106-109, 118-120.
      24. См. о его биографии: Беляев H. Т. Рорик Ютландский и Рюрик Начальной летописи // Сборник статей по археологии и византиноведению. Т. 3. Прага, 1929; Ловмянъский Г. Рорик Фрисландский и Рюрик Новгородский // Скандинавский сборник. Т. 7. Таллин, 1963.
      25. Theophanes continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus. P. 431. 11-19; 748. 5-12; 917. 11-18.
      26. См.: Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 431; Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. С. 267-268.
      27. Позже оно появиться в Константинополе не могло, так как не успело бы вернуться обратно до завершения навигации по Днепру; караваны из Руси традиционно приплывали летом (ср. даты приема Ольги, указанные Константином Багрянородным в книге «О церемониях византийского двора» — 9 сентября и 18 октября — Constantini Porphyrogeniti de ceremoniis aulae Byzantiae. Bonnae, 1829. P. 594—598). Даже если допустить, что договор был заключен, как предшествующий договор Олега 911 г. (см.: ПСРЛ. Т. I. Стб. 37), в самом начале сентября и к моменту обручения Романа и Берты посольство уже покинуло Византию, все равно его члены должны были получить информацию о предстоявшей через несколько дней церемонии.
      28. В русском посольстве 944 г. были не только язычники, но и христиане (см.: ПСРЛ. Т. I. Стб. 52—53); не исключено поэтому, что кто-то из них мог и лично присутствовать на церемонии обручения.
      29. Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 56—57, 60—61, 341—342 (коммент. 28), 344 (коммент. 47). Константин Багрянородный, говоря об этом событии, путает Константина V с его сыном — Львом IV.
      30. См.: Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.). С. 166.
      31. См.: Там же. С. 174—190 (здесь же литература вопроса).
      32. В летописном рассказе о походе на древлян (датированном 946 г.) Святослав представлен ребенком, который уже может ездить на коне, но еще не способен метнуть копье (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 58).
      33. Одна из дочерей императора — Феодора — была примерной ровесницей Святослава (см.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 344, коммент. 46).
      34. Наиболее подробную аргументацию в ее пользу см.: Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. С. 219—286.
      35. Вряд ли можно полагать, что Константин вообще не поверил тезису о происхождении русской правящей династии с территории франков, поскольку одна из хроник, в которой этот тезис зафиксирован, — Хроника Продолжателя Феофана — создавалась под его контролем и даже при его личном участии.
      36. Король Гуго, сват императора, по материнской линии был потомком Карла Великого (см.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 354).
      37. Трактат «Об управлении империей» был адресован их отцу Роману.
      38. Здесь уместно вспомнить, что в 967 г. было отказано выдать византийскую принцессу (вероятно, старшую сестру Анны) за сына германского императора Оттона I (будущего Оттона II; см. об этом: Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. С. 257—260), а ведь это были правители, унаследовавшие владения восточнофранкских Каролингов.

      Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - 2008. - № 2 (32). - С. 55-59.