Битва при Политимете (Зеравшане) 329 г. до н. э.

[Saygo 580]

Клейменов А. А. Битва при Политимете: крупнейшее поражение армии Александра Македонского

Македонское военное искусство эпохи великих завоеваний часто попадает в поле зрения исследователей, стремящихся выявить причины громких побед Александра Великого. Его сражения при Гранике, Иссе, Гавгамелах и Гидаспе, а также операции по захвату неприступных укреплений Тира и Аорна справедливо оцениваются как шедевры полководческого искусства, результат эффективного использования одной из лучших военных машин древнего мира. Впрочем, получить целостное представление об особенностях македонского военного дела, обращаясь исключительно к успешным боевым операциям, нельзя. Не менее полезным является изучение и тех эпизодов в военной карьере Александра, которые связаны с неудачами. Безусловно, крупнейшее поражение армии завоевателя произошло в 329 г. до н.э. на берегах реки Политимет (Зеравшан).

Непосредственно перед этим событием  македонский царь достиг северо-восточного предела своих завоеваний, выйдя весной 329 г. до н.э. к берегам Танаиса-Сырдарьи. Здесь он решил основать город Александрию Эсхату¹, который должен был стать важным опорным пунктом в покоренных землях и способствовать отражению набегов скифов, живших за рекой (Arr. Anab., IV, 1, 1-3; Curt., VII, 6, 11-13). К этому же периоду времени относится начало восстания местных жителей, перебивших оставленные в их городах македонские гарнизоны (Arr. Anab., IV, 1, 4). Арриан сообщает, что восстание, начавшееся среди согдийцев, а затем затронувшее и Бактрию, подняли те, кто ранее захватил и передал Александру бактрийского сатрапа Бесса (Anab., IV, 1, 5). Выше автор указывает, что Бесс был выдан македонскому царю Спитаменом и Датаферном (Anab., III, 30, 5). Курций Руф в целом подтверждает эти данные, отмечая, что против македонского царя выступили 7 тыс. бактрийских всадников, зачинщиками бунта которых были Спитамен и Катен (VII, 6, 15). Как предполагают исследователи, восстание первоначально развернулось на территории Уструшаны, естественно укрепленной и имевшей большое стратегическое значение области². Как свидетельствуют данные античной письменной традиции, посредством энергичных действий Александр сумел захватить крупнейшие центры сопротивления, в том числе Газу и Кирополь (Arr. Anab., IV, 2, 1 – 3,5; VII, 6, 16-23), однако в дальнейшем ситуация лишь усложнилась.

Строительство Александрии Эсхаты имело большое значение для установления господства завоевателей на берегах Сырдарьи и потому ответная реакция живших за рекой скифов была быстрой. По образному выражению Курция Руфа, скифский царь, чьи владения простирались за Танаисом, считал Александрию ярмом на шее (VII, 7, 1). Войско скифов³  начало сосредотачиваться на северном берегу реки. Момент для нападения был выбран весьма удачно – скифы рассчитывали воспользоваться тем, что в уже покоренных Александром землях началось восстание (Arr. Anab., IV, 3, 6). В этот же период времени завоеватель узнал о том, что возглавляемый Спитаменом отряд осадил Мараканды. Арриан относит данное событие к моменту подготовки македонского царя к битве со скифским войском (Anab., IV, 3, 6-7), а Курций Руф – ко времени возвращения Александра из Уструшаны к берегам Танаиса (VII, 6, 24). Сложно подтвердить или опровергнуть предположение о заключении антимакедонского союза между Спитаменом и засырдарьинскими скифами⁴. В любом случае, скифы воспользовались разгоревшимся в Согдиане восстанием, а Спитамен, безусловно, выбрал в качестве объекта атаки Мараканды во многом из-за пребывания Александра и основных сил его войска на Сырдарье. Македонский царь оказался в крайне непростом положении, так как его армия оказалась с двух сторон сжата противником⁵. Северный враг в лице скифов угрожал целостности новой границы империи, а действовавший южнее Спитамен пытался захватить столицу Согдианы, утрата которой сильно ухудшила бы стратегическое положение Александра – завоеватель мог лишиться контроля над крупнейшим городом региона, являвшимся также важным коммуникационным узлом, обеспечивающим сухопутное сообщение с Бактрией⁶.

Сложно точно определить количественный и качественный состав сил, которыми располагал Спитамен в то время. Курций Руф указывает, что первоначально в восстании участвовали 7 тыс. бактрийских всадников (VII, 6, 15), однако неизвестно, сколько именно из них присоединились к Спитамену. Было бы ошибкой полагать, что вместе с лидером антимакедонских сил находились все взбунтовавшиеся – в этом случае Александр явно не ограничился бы отправкой против них достаточно ограниченных сил, о которых подробнее будет сказано ниже. Вместе с тем, предположение Ф. Рея о наличии у Спитамена при осаде Мараканд кавалерийского отряда численностью всего в 1500 воинов следует признать слабо обоснованным⁷. Из того же сочинения Курция Руфа известно, что чуть более года спустя Спитамен имел в своем распоряжении 2500 бактрийских кавалеристов (VIII, 2, 14-17). Видимо, это был костяк отряда, воевавший под командованием Спитамена с самого начала восстания. Можно предположить, что отряд, подступивший к стенам Мараканд, состоял из 2500-3000 бактрийских всадников, которые в описываемое время являлись в основном легковооруженными лучниками и копейщиками⁸. Также не следует исключать вероятность участия в осаде Мараканд некоторого числа согдийцев и представителей местных кочевых племен⁹. Среднеазиатские воины были весьма опасным противником. Используемый ими тактический арсенал был весьма разнообразен, включая в себя атаку кавалерийской лавой, сосредоточенные действия компактными частями боевого порядка при эшелонированном построении и притворное отступление¹⁰. Немаловажным обстоятельством было и то, что среднеазиатские воины и военачальники благодаря участию   в   военных   предприятиях   ахеменидского   государства   еще   до   вторжения Александра в Бактрию и Согдиану на практике ознакомились с организацией, тактикой и вооружением македонской армии¹¹.

Противостоял Спитамену македонский гарнизон, данные о котором также весьма   отрывочны.   Единственная   информация,   которой   мы располагаем   –   результат коррекции отрывка работы Курция Руфа, посвященного мероприятиям, проведенным   Александром   после занятия   Мараканд.   Фраза ac praesidio urbis relicto  («оставил в городе гарнизон»), содержащаяся в тексте сочинения, может быть исправлена и прочитана как mille praesidio urbis relicto («оставил в городе тысячный   гарнизон»)¹². В  настоящее время большое  количество специалистов отдает предпочтение именно этому варианту прочтения и оценивает македонский гарнизон Мараканд в одну тысячу воинов¹³. Определить качественный состав этих сил можно лишь по аналогии. Так, в тот же период времени Александр занимался обустройством Александрии Эсхаты, в которой, как сообщает Арриан, были размещены эллинские наемники, окрестные варвары и уже не годные для военной службы македонские солдаты (Anab., IV, 4, 1). Судя по данным античной письменной традиции, именно наемников Александр чаще всего использовал для несения гарнизонной службы (Arr.  Anab.,  V, 29, 2 – 3;  VII, 21, 7;  Curt.,  IX  , 7, 1;  Diod., XVII, 83, 2; 99, 5). Как справедливо отмечает М. Н. Руденко, это позволяло Александру оставлять македонские подразделения при себе¹⁴. Напарниками наемников по гарнизонной службе и в Александрии Эсхате, и в Маракандах могли являться упомянутые Аррианом македонские ветераны. Возможно, последним были доверены руководящие посты. Здесь мы можем провести параллель с организацией крепостной стражи в Сузах, где командирами являлись македоняне старших возрастов (Curt., V, 2, 16).

Ликвидировать внезапно возникшую в тылу проблему Александр решил силами специально созданного экспедиционного корпуса. Согласно Арриану, был сформирован отряд, в котором из кавалерии было 60 всадников-гетайров и 800 наемников под командованием Карана, а также 1500 наемных пехотинцев. Командирами были Каран, Андромах и Менедем, к которым был приставлен переводчик Фарнух, ликиец по национальности (Anab., IV, 3, 7). Курций Руф говорит о трех тысячах пехотинцах и восьмистах всадниках под общим командованием Менедема (VII, 6, 24). Арриан, очевидно, передает информацию Птолемея и отчасти Аристобула, об использовании труда которого сообщает сам (Anab., IV, 6, 1). Учитывая то, что рассказ Курций Руфа о битве на Политимете близок к пересказу сведений Аристобула Аррианом, можно предположить, что римский историк опирается на сведения того же автора «первой волны» или на сочинение Клитарха¹⁵. Разница в представленных цифрах может быть объяснена склонностью Курция Руфа к гиперболизации фактов и драматизации исторических событий¹⁶. Следуя своим обычным установкам, римский автор стремился изобразить постигшее македонский отряд поражение более масштабным, для чего и увеличил численность пехоты в отряде в два раза.

Обязанности командиров в отряде, судя по имеющимся данным, выполняли несколько  лиц. Сообщается,  что Каран возглавил 800 наемников-кавалеристов (Arr., Anab., IV, 3, 7; 5, 7). Предположение Дж. Эшли о том, что Андромах выполнял роль начальника наемной пехоты¹⁷, противоречит данным Арриана, который, описывая кампанию против Спитамена, прямо называет Андромаха кавалерийским командиром (Anab., IV, 5, 5). Известно, что ранее, во время битвы при Гавгамелах, он возглавлял отряд «чужеземной» наемной конницы (Arr., Anab., III, 12, 5), командиром «чужеземных наемников» был и во время похода Александра из Арии в Бактрию (Arr.,  Anab.,  III, 25, 4). Эти сведения заставляют согласиться с А. Б. Босвортом, указывающим, что в структуре македонской армии Андромах занимал место начальника гиппархии наемников¹⁸. Н. Секунда, видимо, опираясь на данные о предшествующих военных кампаниях, предполагает, что в операции против Спитамена Андромах и Каран руководили отрядами по 400 наемных всадников¹⁹. В этой связи необходимо заметить, что, согласно сообщению Арриана, Каран возглавлял всех наемных кавалеристов в отряде (Anab., IV, 3, 7), а Андромах действовал  как самостоятельный командир, который напрямую Карану не подчинялся (Anab., IV, 5, 7). Следовательно, в рамках операции против Спитамена Андромах, вопреки обыкновению, командовал подразделением кавалерии, не имеющим к наемникам никакого отношения. Это были те самые упомянутые Аррианом шестьдесят всадников-гетайров²⁰.

Командиром   наемной   пехоты   являлся   Менедем²¹. Греческие пехотинцы были наибольшей по численности составной частью корпуса, в связи с чем Курций Руф и называет Менедема начальником всех отправленных против Спитаменасил (VII, 6, 24). Указанные командиры были македонянами и принадлежали к числу «друзей  царя» (Arr.Anab.,  IV, 6, 1). Однако, вопреки ошибочному указанию Курция Руфа, никому из них не было поручено общее руководство корпусом. Изначально командующим операцией был назначен Фарнух, человек несведущий в военном деле и посланный Александром больше для переговоров с местным населением, чем для ведения боевых действий (Anab., IV, 6, 1). Состав отряда – 1500 наемных пехотинцев (пельтастов и относительно подвижных гоплитов²²) и 860 всадников – наталкивает на вывод о том, что он создавался для быстрого марша и сражения, в котором значительная роль отводилась пехоте. Видимо, Александр, комплектуя отряд, рассчитывал, что бой со Спитаменом будет проходить в районе Мараканд. Наделение значительными полномочиями переводчика Фарнуха свидетельствует о том, что планировалось использовать не только военные, но и дипломатические методы. Ликиец должен был при необходимости наладить контакт с жителями Мараканд, большинство  которых не разделяло антимакедонскую позицию Спитамена (Curt., VII, 6, 24), или же провести переговоры с самим лидером повстанцев.

Посредством создания особого корпуса из наемников Александр стремился ликвидировать проблему в тылу своей армии и деблокировать Мараканды, при этом не отвлекая лучшую часть своего войска от решения приоритетной стратегической задачи, заключавшейся в разгроме скифского войска, сосредоточенного на восточном берегу Сырдарьи. Подобным образом македонский завоеватель действовал не в первый раз. Ранее, в период продвижения Александра к границам среднеазиатских сатрапий, в тылу его армии уже возникала похожая ситуация, связанная с восстанием сатрапа Арии Сатибарзана, которое  могло привести  к утрате контроля над областью Герата, являвшейся важнейшим естественным коммуникационным узлом²³. Первое выступление Сатибарзана было подавлено самим македонским царем, который во главе отборных подвижных подразделений вторгся на территорию Арии, разгромил важнейшие очаги восстания, а самого Сатибарзана вынудил бежать в Бактрию (Arr. Anab., III, 25, 6-7; Diod., XVII, 78, 1-2; Curt., VI, 6, 21-33). Второе выступление Сатибарзана, вернувшегося из Бактрии в сопровождении двух тысяч всадников, полученных им от Бесса (Arr. Anab., III, 28, 2), произошло во время продвижения македонской армии к границам Бактрии по землям арахонтов и индов (Arr. Anab., III, 28, 2; Curt., VII, 3, 2; Diod., XVII, 81, 3).

Александр выделил для подавления нового арийского восстания корпус, состоящий, по данным Курция Руфа, из шести тысяч греческих пехотинцев и шести сотен всадников (VII, 3, 2). Упомянутых греческих пехотинцев и кавалеристов следует считать наемниками, так как ранее Александр отправил всех союзников по Коринфской лиге домой (Arr. Anab., III, 19, 5). Античные авторы упоминают, что в роли командиров выступили Эригий, Каран и перс Артабаз (Arr. Anab., III, 28, 2; Curt., VII, 3, 2; ср.: Diod., XVII, 81, 3). Безусловно, общее командование было поручено Эригию, входившему в число друзей детства и ближайших сподвижников царя²⁴. Этому корпусу удалось подавить восстание, причем большую роль сыграла личная доблесть самого командира. Сатибарзан, желая в решающем сражении изменить ситуацию свою пользу, вызвал любого желающего из македонян на поединок. Вызов был принят Эригием, который в конной схватке убил Сатибарзана, после чего потерявшие вождя арии сдались. Как сообщается, голову Сатибарзана Эригий отвез Александру (Curt., VII, 4, 33-40; Diod., XVII, 83, 4-6). Параллели с событиями в Согдиане очевидны и, без сомнения, успешный опыт подавления антимакедонского выступления в Арии оказал определенное влияние на решение, принятое Александром после получения им сообщения о событиях в районе Мараканд.

Корпус под командованием Фарнуха, Карана, Андромаха и Менедема, состоявший из относительно подвижной пехоты и кавалерии, видимо, достаточно быстро приблизился к Маракандам. Спитамен, узнав о подходе македонян, покинул пределы города (Arr.Anab., IV, 5, 3; Curt., VII, 7, 31). Переданные античными авторами данные об обстановке, сложившейся на тот момент времени, позволяют понять причины такого решения. Согласно Арриану, Спитамен не сумел выбить македонян из  цитадели  Мараканд. Гарнизон упорно оборонялся и даже совершил удачную вылазку (Anab., IV, 5, 2). Курций Руф сообщает, что Спитамен выгнал македонян из города и разместился внутри его стен (muris  urbis (VII, 6, 24). Кажущееся противоречие в этих данных исчезает при учете особенностей планировки Мараканд исследуемого времени. Известно, что Мараканды имели защищенную особой крепостной стеной цитадель, называемую в источниках ’ακρα (Arr.Anab., IV, 3, 6; 5, 2) или arx, при этом Курций Руф четко отличает arx от общегородской системы укреплений (VII, 3, 2). Упомянутая античными авторами цитадель сопоставляется с «Северным укреплением» – административной частью древнего города, обнаруженной во время раскопок²⁵. Очевидно, достаточно сильный македонский гарнизон сумел закрепиться в цитадели, а Спитамен и его соратники заняли остальную часть Мараканд, находящуюся внутри городских стен. Об этом косвенно свидетельствует и факт повторной осады Спитаменом города после разгрома отряда Фарнуха (Arr.Anab., IV, 6, 3; Curt.,VII, 9, 20). Сложившаяся в Маракандах ситуация объясняет быстроту, с которой Александр отправил корпус наемников на выручку осажденному гарнизону – он опасался, что Спитамен выбьет македонян из цитадели и возьмет под контроль весь город. Понятным становится и решение лидера повстанцев уйти из Мараканд, принятое им после получения сведений о приближении крупного отряда противника. Курций Руф в качестве причины этого решения называет нежелание Спитамена оказаться запертым в городе (VII, 7, 31). Действительно, если бы повстанцы остались в городе, цитадель в котором по-прежнему контролировал немалый македонский гарнизон, то они оказались бы в ловушке. Спитамен, имея значительный перевес в коннице, решил сохранить свободу для маневра и покинуть пределы Мараканд, в стенах которых преимущество было бы на стороне лучше подготовленных к ближнему бою пехотинцев из македонского гарнизона и наемников из отряда Фарнуха.

Экспедиционный корпус успешно справился со своей основной задачей – Спитамен был вынужден уйти из Мараканд и македоняне снова взяли город под полный контроль²⁶. Командование отряда решило на этом не останавливаться и изгнать Спитамена из Согдианы (Arr.Anab., IV, 5, 3). Видимо, в момент принятия решения перед македонскими военачальниками был образ Эригия, которому удалось с помощью корпуса, укомплектованного наемниками, подавить восстание в Арии и привезти голову лидера мятежников царю. Напомним, что Каран лично участвовал в той боевой операции. Арриан сообщает, что после ухода из Мараканд Спитамен отправился к «царскому городу» Согдианы, преследуемый отрядом Фарнуха (Anab., IV, 5, 3). Одни исследователи считают, что данный фрагмент сочинения Арриана сильно испорчен и его следует читать как «граница Согдианы» или «север Согдианы»²⁷. Другие предполагают, что поздние переписчики труда Арриана допустили ошибку²⁸. Третьи считают, что Спитамен действительно двинулся к «царскому городу», под которым следует понимать либо неизвестную вторую столицу Согдианы²⁹, либо Кату, «царский город» в районе Бухары³⁰, либо город, основанный Киром в районе современного Ширина³¹. Уверенно отдать предпочтение какой-либо одной из представленных версий нельзя. Судя по данным о последовавшем сражении, Спитамен со своим отрядом двигался по долине Политимета-Зеравшана. Местом решающей схватки ее называют и Арриан (Anab., IV, 5, 6), и Курций Руф (VII, 9, 21- 10,1-9), при этом первый из авторов отмечает, что сражение прошло на краю «скифской пустыни», под которой, очевидно, в данном случае скрываются Кызылкумы³². Указанные античными авторами географические объекты позволяют локализовать место, где Спитамен окончил отступление, в районе Фараба и Чарджоу³³.

 

Наиболее пространный рассказ о дальнейших событиях оставил Арриан. Он пишет, что македоняне, преследуя повстанцев, без особой необходимости напали на «скифов-кочевников». Спитамен воспользовался этим и, пополнив свой отряд шестью сотнями скифских всадников, расположился на краю «скифской пустыни». Его конные лучники кружили вокруг македонян и осыпали их стрелами. Воины Спитамена без труда уклонялись от прямого столкновения, используя быстроту и свежесть своих лошадей, в то время как конница Андромаха были изнурена из-за долгого пути и недостаточного количества фуража. В отряде росло количество убитых и раненых, что вынудило командиров построить воинов в четырехугольник-каре и двинуться к реке Политимет, где находился лес, куда не могли бы проникнуть стрелы варваров и можно было бы эффективно использовать пехоту.

Каран, не сообщив ничего Андромаху, стал переходить реку, чтобы поместить свою конницу под защиту леса. Испуганные пехотинцы двинулись за кавалерией ибез всякого приказа и порядка стали спускаться по обрывистому берегу. Противник, заметив ошибку македонян, начал вместе с лошадьми кидаться в реку с обеих сторон переправы. Уже переправившиеся воины сбрасывались в реку, только входившие в воду воины подвергались атакам с тыла. Остатки отряда, оказавшиеся в безвыходном   положении,   отступили   к   небольшому   острову посреди реки, где были окружены и уничтожены. Большая часть македонян была убита, немногие попавшие в плен были впоследствии также умерщвлены (Arr.Anab., IV, 5, 3-8).

Арриан приводит и другую версию событий, изложенную, по его словам, Аристобулом. Согласно ней значительная часть отряда погибла, попав в засаду, устроенную скифами, спрятавшимися в зарослях и атаковавшими македонян в разгар боя (Anab., IV, 6, 1). Среди главных причин поражения Арриан называет отсутствие единоначалия в отряде: Фарнух, признавая свою слабую осведомленностью в военной области, хотел во время сражения передать командование корпусом кому-нибудь из македонян – Карану, Андромаху или Менедему, однако те отказались, не желая действовать в разрез с приказами царя и взваливать на себя ответственность за все происходящее (Anab., IV, 6, 1-2). В близком к версии Аристобула ключе интересующие нас события описывает Курций Руф. По его данным, Спитамен покинул Мараканды и устроил засаду на дороге, по которой должны были пройти македоняне. В лесистой местности, удобной для засады, были спрятаны дахи. Отряд Менедема был окружен и атакован численно превосходящим противником. После ожесточенного боя оставшиеся в живых македоняне отступили   на   холм. Спитамен их окружил чтобы голодом  вынудить к сдаче (Curt.,VII, 7, 31-39). При этом в сочинении римского автора эпизод с прибытием Александра к месту гибели отряда Менедема соседствует с описанием долины Политимета и рассказом об устроенных там македонянами опустошениях (Curt., VII, 9, 21 – 10, 1-9).

Таким образом, перед нами две версии событий, которые на первый взгляд представляются настолько противоречащими друг другу, что даже натолкнули А. С. Шофмана на вывод о наличии двух различных сражений между наемниками Александра и восставшими³⁴. Однако при внимательном рассмотрении между двумя версиями обнаруживается много общего: упоминание долины Политимета, наличие лесистой местности в районе боя, участие в нем скифов (дахов), окружение македонского отряда и отступление его остатков к острову или холму.

Первую и вполне удачную попутку совместить обе версии осуществил сам Арриан, связавший рассказ Аристобула об устроенной скифами засаде с описанием отхода воинов из отряда Фарнуха к лесу (Anab., IV, 6, 1). Это предположение представляется весьма убедительным: очевидно, окружение македонского отряда во время переправы стало возможным благодаря тому, что на предполагаемом пути его следования Спитамен спрятал воинов, которые в нужный момент атаковали противника.

На факте окружения пехоты, возглавляемой Менедемом, и заостряет внимание Курций Руф, описывающий самый драматичный момент боя и оставляющий без внимания другие немаловажные детали. Рассказ о предшествующих окружению событиях оказался у римского автора скомкан, из-за чего и возникло ложное впечатление, что Спитамен устроил засаду в лесу по пути следования македонян от Танаиса-Сырдарьи к Маракандам.

Большинство исследователей считают, что сведения Арриана более достоверны³⁵. Видимо, Спитамен, покинув Мараканды, двинулся на запад вдоль течения Политимета, преследуемый корпусом Фарнуха, а затем остановился на границе Кызылкум. Нападение на дахов (скифов-кочевников), вызвавшее их переход на сторону Спитамена, осложнило положение македонского корпуса, оказавшегося возле пустыни лицом к лицу с опасным противником, в войске которого было большое количество конных лучников. Немногочисленная кавалерия Андромаха и Карана, ослабленная из-за долгого марша и отсутствия фуража, не могла эффективно противодействовать неуловимым всадникам Спитамена, став вместе с пехотой объектом их безнаказанных атак. Командованию отрядом ничего не оставалось как повести своих людей к лесу, где противник лишился бы возможности эффективно использовать конных лучников. Для обеспечения успеха этого маневра пехоту построили в боевой порядок, особо эффективный для защиты от атак вражеской кавалерии³⁶. Во время марша к фатальным последствиям привела несогласованность действий между командирами подразделений. Корпус распался на составные элементы, утратив организационное единство: Каран начал переправлять наемную кавалерию на противоположный берег Политимета, а пехотинцы по собственной инициативе, не соблюдая строя, двинулись за конницей. В этот момент во фронт и тыл ударили воины Спитамена, в том числе и скрывавшиеся ранее в засаде. Видимо, действовали они согласно заранее составленному плану сражения³⁷. Македонский отряд превратился в неуправляемую массу людей, ставшую легкой добычей врага.

Как видно, у корпусов Эригия и Фарнуха, при всей схожести их качественного состава и стоявших задач, была разная судьба. Если первый успешно подавил восстание в тылу македонской армии, то второй потерпел сокрушительное поражение. Что же стало причиной его неудачи?

Конечно, не последнюю роль сыграла тактика, выбранная Спитаменом, который, в отличие от Сатибарзана, не вел открытый бой в бесхитростной «рыцарской» манере, а умело использовал свое преимущество в легкой кавалерии и организовал засаду. Тем не менее, навряд ли основной причиной поражения являлась общая неподготовленность представителей армии Александра к среднеазиатским приемам ведения военных действий, как об этом пишет Ф. Хольт³⁸. Более оправданным представляется мнение, согласно которому к фатальным последствиям привело назначение Фарнуха, человека некомпетентного в военном деле, на пост командира экспедиционного корпуса³⁹.

Как справедливо заметил Рей, македоняне во время кампании Филиппа II в Добрудже и при Александре Великом на берегах Сырдарьи выходили победителями из сражений с кочевниками, однако на Политимете у наемников не нашлось командира подобного калибра, способного принять соответствующие боевой обстановке меры⁴⁰. Действительно, македонское командование в разыгравшемся сражении проявило себя не на высоте, однако заметим, что и располагало оно ограниченными ресурсами. Согласно выводам Дж. Эшли, неудачно был укомплектован сам корпус, в котором существовала явная диспропорция в пользу тяжеловооруженной пехоты и тяжелой конницы при недостатке стрелков. Исследователь отмечает, что кавалерии в отряде явно не хватало, а моральные качества наемников и их дисциплинированность оставляли желать лучшего. Сформированный корпус проигрывал по возможностям силам Спитамена, который располагал мобильной легкой кавалерией, способной эффективно поражать противника на расстоянии⁴¹. Конечно, Дж. Эшли не вполне корректно относит всех наемных пехотинцев к тяжеловооруженным, называет тяжелой и наемную кавалерию, однако выявленный им дисбаланс в составе корпуса действительно имел место – для борьбы с подвижными силами Спитамена требовалось гораздо больше кавалерии и пехоты, использующей оружие дистанционного действия.

Представляется, что непосредственной причиной произошедшей катастрофы являлась допущенная македонской стороной серьезная стратегическая ошибка. Командованию корпуса удалось выполнить главную задачу, которую перед ним поставил Александр – под угрозой окружения Спитамен со своими соратниками покинул столицу Согдианы. Узость стоявшей перед корпусом задачи позволяет объяснить необычное кадровое решение великого полководца: назначая переводчика Фарнуха ответственным за проведение операции, он явно не ожидал, что в итоге экспедиционный корпус отойдет от Мараканд и столкнется с боевыми действиями в партизанской манере⁴². Этим же объясняется и дисбаланс в составе отряда в пользу пехоты. Роковой просчет состоял в том, что командование корпуса, не сумев здраво оценить свои возможности и замысел противника, не ограничилось выполнением основной задачи, а пустилось преследовать подвижную кавалерию восставших, в результате попав в умело расставленную ловушку. Насколько позволяют судить данные Плутарха, именно на командиров злосчастного отряда окружение македонского царя взвалило вину за поражение при Политимете, были даже сочинены некие насмешливые песенки, исполнение которых стало одной из причин конфликта между царем и его соратником Клитом Черным в Маракандах (Alex., 50). Как полагает А. Б. Босворт, восходящее к Аристобулу описание командования Фарнуха несет в себе следы официальной версии событий, удобной для Александра благодаря переносу ответственности за поражение с царя на его подчиненных⁴³. Как бы то ни было, главным виновником произошедшего являлся сам Александр, который не назначил командиром корпуса компетентного и авторитетного военачальника, способного как воздержаться от принятия опрометчивых решений, так и обеспечить эффективное взаимодействие всех входящих в состав корпуса подразделений.

Масштаб понесенных потерь для армии Александра был беспрецедентным.

Арриан, цитируя Аристобула, современника описываемых событий, сообщает, что из всего отряда спаслись лишь 40 всадников и человек 300 пехоты (Anab., IV, 6, 1), то есть погибли в общей сложности около 2020 человек. Курций Руф оценивает македонские потери в 2000 пехотинцев и 300 всадников (VII, 7, 31-39). Однако, несмотря на гибель целого корпуса, материальный урон, понесенный армией завоевателя, был не так уж и велик. Потери среди македонян, являвшихся ядром армии Александра, были минимальны, а убыль в наемном контингенте была с лихвой компенсирована зимой 329-328 гг. до н.э., когда из западных регионов новой империи были доставлены подкрепления, включавшие в себя внушительное количество греческих «солдат удачи» (Anab., IV, 7, 1-2; Curt., VII, 10, 11-12). Только Антипатр, согласно Курцию Руфу, прислал не менее 8 тыс. греков, 500 из которых были всадниками (VII, 10, 11-12). Сам македонский царь, в свою очередь, приложил все усилия для того, чтобы уничтожение экспедиционного корпуса не ухудшило общую стратегическую обстановку в Согдиане. После победы над скифским войском на берегах Сырдарьи Александр во главе отборных частей стремительным маршем двинулся к столице Согдианы, повторно осажденной Спитаменом.

Угроза Маракандам была ликвидирована, а лидер восставших был вынужден отступить в пустыню (Arr. Anab., IV, 6, 3-5; Curt., VII, 9, 20-22).

Гораздо тяжелее могли быть моральные последствия поражения, что вынудило Александра принять весьма жесткие меры. Как отметил Курций Руф, новость о поражении омрачила блеск военных успехов македонского царя, заставив его скрывать неудачу от армии. Римский автор сообщает, что прибывшим с места сражения под угрозой смерти было запрещено распространять новости о произошедшем (VII, 7, 30-39). Поражение корпуса Фарнуха повлияло и на отношение Александра к местному населению. Как сообщают античные авторы, во время преследования отступавшего от Мараканд Спитамена македонский царь оказался на месте гибели отряда наемников, где похоронил павших, а затем подверг опустошению всю долину Политимета, убив большое количество местных жителей (Arr. Anab., IV, 6, 5; Curt., VII, 9, 20-22). Арриан указывает, что подобным образом Александр наказал население за участие в нападении на македонян (Anab., IV, 6, 5). В короткие сроки огню и мечу был предан весь регион. По мнению большинства исследователей, о последствиях именно этой акции сообщает Диодор, отмечающий, что Александр победил отпавших от него согдийцев, убив их при этом более 120 тысяч (XVII, prol., (2), 23) 44 . Конечно, в данном случае Александр мог преследовать вполне тривиальные военные цели, заключавшиеся в стремлении лишить восставших продовольственной базы⁴⁵, однако показательная жестокость завоевателя наталкивает на вывод о том, что двигало им нечто иное.

Видимо, причинами этого поступка являлись чувство досады, вызванное разгромом экспедиционного корпуса, и стремление запугать жителей других областей Согдианы, лишить их воли к сопротивлению. Сложно дать однозначную оценку последствиям подобных действий. По мнению М. Смита, жестокая расправа над населением долины Политимета не привела к замирению жителей региона, а наоборот, лишь способствовала росту антимакедонских настроений, став причиной волны восстаний, прокатившихся по Средней Азии в 328 г. до н.э.⁴⁶  К диаметрально противоположным выводам приходит Э. М. Энсон, который, опираясь на прямые указания источников, называет «решительную политику» Александра одной из главных причин утраты восставшими поддержки местного населения⁴⁷. В любом случае, именно поражение на Политимете стало одной из непосредственных причин ужесточения политики македонского царя по отношению к жителям региона.

Александр, один из величайших полководцев в истории, сумел вынести и полезные уроки из случившегося с наемниками. Он не стал отказываться от практики использования автономных соединений для самостоятельного решения боевых задач, являвшейся одной из характерных черт его полководческого искусства на протяжении всего Восточного похода⁴⁸. Напротив, как констатируют исследователи, в период среднеазиатской и индийской кампаний Александр стал применять экспедиционные корпуса чаще⁴⁹. Именно грамотное использование подвижных корпусов македонский царь противопоставил атакам летучего отряда Спитамена.

В частности, в рамках кампании 328 г. до н.э., когда сам Александр был занят усмирением Согдианы, лидер повстанцев объявился в Бактрии. Ему удалось посредством неожиданного нападения захватить небольшую крепость, разорить прилегающую к столице сатрапии Бактрам /Зариаспам местность, выманить из этого города и уничтожить часть македонского гарнизона (Arr. Anab., IV, 16, 5-7; Curt., VIII, 1, 3-5).

Как и год назад в тылу Александра возникла угроза потери важнейшей базы и основного узла коммуникаций⁵⁰. Проблему решил возглавляемый македонским военачальником Кратером экспедиционный корпус, укомплектованный, согласно данным Курция Руфа, преимущественно конницей (VIII, 1, 6). Спитамен, узнав о выдвижении Кратера, снова направился в сторону пустыни. В разыгравшемся на ее границе сражении македоняне победили восставших и присоединившихся к ним массагетов, вынудив уцелевших скрыться в безводных землях (Arr. Anab., IV, 17, 1-2). В дальнейшем для противодействия Спитамену Александр, стремившийся не дать противнику оправиться от нанесенного Кратером удара⁵¹, использовал экспедиционный корпус смешенного состава. Военачальник Кен, специально оставленный в Согдиане на зимовку с двумя таксисами фаланги, четырьмя сотнями всадников-гетайров, а также вспомогательными подразделениями согдийцев и бактрийцев, нанес Спитамену поражение в районе Баг. Понесшие большие потери восставшие отступили в пустыню, где их вождь вскоре был предательски убит (Arr. Anab., IV, 17, 4-7; ср.: Curt., VIII, 2, 14-17; 3, 1-16). Успех этих операций был во многом обеспечен тем, что Александр стал с большей осторожностью подходить к вопросу использования экспедиционных корпусов – отныне они формировались только из наиболее подготовленных и дисциплинированных подразделений. Как верно подметил У. Тарн, после поражения на Политимете Александр не поручал наемникам заданий, имевших большое значение⁵². Возглавляли автономно действующие соединения теперь исключительно проверенные в боях командиры, такие как Кратер, Кен, Пердикка и Птолемей. Несмотря на интенсификацию   использования   экспедиционных   корпусов, македонская   армия больше не знала неудач, подобных той, что произошла в 329 г. до н.э. Гибель корпуса Фарнуха осталась единственным «черным пятном» в полководческой карьере завоевателя Азии. 

Примечания

Работа выполнена при поддержке гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых МК-5688.2014.6 (договор от «03» февраля 2014 г. № 14.Z56.14.5688-МК).

1. Предположительно, в районе современного Ходжента. См.:  КОШЕЛЕНКО Г.А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М. 1979, с. 157; FRASER P.M. Cities of Alexander the Great. Oxford. 2003, p. 151; HOLT F. Into the Land of Bones. Alexander the Great in Afghanistan. Berkeley – Los Angeles – L. 2005, p. 48; HAMMOND N.G.L. The Genius of Alexander the Great. L. 1998, p. 144.
2. ДРОЙЗЕН И.  История эллинизма. Т. 1. Ростов-на-Дону. 1995, с. 336–337; ШОФМАН А.С.  Восточная политика Александра Македонского.   Казань. 1976, с. 468; ГАФУРОВ Б.Г., ЦИБУКИДИС Д.И. Александр Македонский и Восток. М. 1980, с. 250. 
3. Арриан   называет   их   «азиатскими»   (Anab.,  IV,   3,   6),   а   Курций   Руф  – «европейскими»   (Curt.,  VII,   7,   1).   Большинство   специалистов идентифицируют   их   с   саками:  ШОФМАН А.С. Восточная политика Александра Македонского, с. 476, 491; ПЬЯНКОВ И.В. Средняя  Азия  в античной  географической  традиции. М. 1997, с. 47;  ГАФУРОВ  Б.Г., ЦИБУКИДИС  Д.И.  Указ.   соч.,  с.   252–254;  ТРЕВЕР   К.В.  Александр Македонский в Согде. – Вопросы истории. 1947, №5, с. 116; ШИФМАН И.Ш. Александр Македонский. Л. 1988, с. 146; РАХМАНОВА Р.М. Средняя Азия V – IV вв. до н.э. и поход Александра Македонского. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Л. 1964, с. 20; BOSWORTH A.B. Alexander the Great. Part I: The events of the reign. The Cambridge Ancient History, Vol. VI. Cambridge. 1994, p. 823; DANI A.H., BERNARD P. Alexander and his successors in Central Asia. Historyof civilizations of Central Asia, Vol II. Paris. 1994, p. 71; YENNE B. Alexander the   Great.   Lessons  from History’s  Undefeated  General.  N.Y.  2010, p. 113; WORTHINGTON I.  Alexander the Great: Man and God.  L. 2004, p. 180;  ср.:
ГАИБОВ   В.А.,   КОШЕЛЕНКО   Г.А.  Кочевники   Средней   Азии   в   эпоху Александра Македонского. – Вестник древней истории. 2005, №1, с. 118–119.
4. DANI A.H., BERNARD P. Op. cit., p. 71. 
5. ТРЕВЕР К.В. Указ. соч., c. 116.
6. КОСЬКЕ   Ф.Я.  Племена   Северной   Парфии   в   борьбе   с   македонским завоеванием. – Вестник древней истории. 1962, №1, c. 122.
7. RAY F.E. Greek and Macedonian Land Battles of the 4th Century. Jefferson. 2012, p. 162. 
8. NIKONOROV V.P. The Armies of Bactria 700 BC – 450 AD, Vol. I. Stockport. 1997, p. 25.
9. ГАИБОВ В.А., КОШЕЛЕНКО Г.А. Указ. соч., c. 121.
10. ЛИТВИНСКИЙ Б.А., ПЬЯНКОВ И.В. Военное дело у народов Средней Азии в VI-IV вв. до н.э. – Вестник древней истории. 1966. №3, c. 47; ГАФУРОВ Б.Г. Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история. М. 1972, c. 93. 
11. ЛИТВИНСКИЙ Б.А., ПЬЯНКОВ И.В. Указ. соч., c. 51. 
12. ПЬЯНКОВ И.В. Мараканды. – Вестник древней истории. 1970, №1, c. 42.
13. HOLT F.  Into the Land of Bones. Alexander the Great in Afghanistan, p. 47; ASHLEY J.R. The Macedonian Empire: The Era of Warfare under Philip II and Alexander the Great, 359 – 323 BC. Jefferson. 1998, p. 296; HAMMOND N.G.L. The Genius of Alexander the Great, p. 144; NAWOTKA K. Alexander the Great. Cambridge. 2010, p. 274.
14. РУДЕНКО  М.Н.  Македонская  армия  и  массовая  оппозиция  Александру Великому в 334-323 гг. до н.э. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Саратов. 2009, c. 17. 
15. ГАИБОВ В.А., КОШЕЛЕНКО Г.А. Указ. соч., c. 121. Прим. 49; HAMMOND N.G.L. Three historians of Alexander the Great. Cambridge. 1983, p. 143. 16. ЦИБУКИДИС Д.И.  Древняя Греция  и Восток. Эллинистическая проблематика  греческой  историографии  (1850-1974). М. 1981, c. 56;
МАРИНОВИЧ Л.П.  Греки и Александр Македонский (К проблеме кризиса полиса). М. 1993, c. 53–54.
17. ASHLEY J.R. Op. cit., p. 300.
18. BOSWORTH  A.B.  A Historical Commentary on Arrian’s  History of Alexander, Vol. 2. Oxford. 1995, p. 29.
19. СЕКУНДА Н. Армия Александра Македонского. М. 2004, c. 37.
20. HECKEL W. The marshals of Alexander’s empire. L. – N.Y. 1992, p. 331.
21. Ibid., p. 313.
22. СЕКУНДА   Н.  Указ.   соч.,  c.   52;  ФОР   П.  Повседневная   жизнь   армии Александра Македонского. М. 2008, c. 54; GABRIEL R.A. Philip II of Macedonia: Greater than Alexander. Washington. 2010, p. 70.
23. FRASER P.M. Op. cit., p. 111–112.
24. ШОФМАН   А.С.  Восточная   политика   Александра   Македонского,  c.   323; HECKEL W. Op. cit., p. 193. 
25. ИНЕВАТКИНА О.Н. Акрополь древнего Самарканда в структуре города (VI в. до н.э. – V в. н.э.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М. 1995, c. 22.
26. BOSWORTH A.B. Alexander the Great. Part I: The events of the reign, p. 823.
27. ГАИБОВ В.А., КОШЕЛЕНКО Г.А. Указ. соч., c. 121. Прим. 50. 
28. МОНЧАДСКАЯ Е.А. О «царском городе» или «второй столице» Согдианы – Вестник древней истории. 1959,  №2,  с. 119–121;  ПЬЯНКОВ И.В.  Древний Самарканд (Мараканды) в известиях античных авторов (Собрание отрывков и комментарии). Душанбе. 1972, c. 23–24.
29. МАССОН В.М. К локализации Согда. – Труды САГУ  XI. Ташкент. 1950, c. 75. 
30. ТРЕВЕР К.В. Указ. соч., c. 116; DANI A.H., BERNARD P. Op. cit., p. 72. 
31. НЕГМАТОВ Н.Н. Историко-географический очерк Уструшаны с древнейших времен по X в. – МИА. 1953, №37, c. 235.32. ВАЙНБЕРГ Б.И. Этногеография Турана в древности. VIII в. до н.э. – VIII в. н.э. М. 1999, c. 262; SIDKY H. The Greek kingdom of Bactria: from Alexander to Eurcratides the Great. Lanham. 2000, p. 66. 
33. КОСЬКЕ Ф.Я. Указ. соч., c. 122.
34. ШОФМАН   А.С.  Восточная   политика   Александра   Македонского,  c.   473;
ШОФМАН А.С. Спитамен. – Вопросы истории. 1972, №5, c. 218.
35. ДРОЙЗЕН И. Указ. соч., c. 344–345; ТРЕВЕР К.В. Указ. соч.,  c. 116–117; ПЬЯНКОВ И.В. Древний Самарканд (Мараканды) в известиях античных авторов, c. 47; ГАФУРОВ Б.Г. Указ. соч., c. 96; HOLT F. Into the Land of Bones. Alexander the Great in Afghanistan, p. 57–58; O’BRIEN J. Alexander the Great: The Invisible Enemy. L. – N.Y.  1994, p. 127. 
36. HAMMOND N.G.L., F.W. WALBANK A History of Macedonia, Vol. III: 336–167 BC. Oxford. 2001, p. 37.
37. ЛИТВИНСКИЙ Б.А., ПЬЯНКОВ И.В. Указ. соч., c. 50.
38. HOLT F. Into the Land of Bones. Alexander the Great in Afghanistan, p. 56–57.
39. ПАРК Г.У.  Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады. М. 2013,  c. 223; YENNE B. Op. cit., p. 122. 
40. RAY F.E. Op. cit., p. 162. 
41. ASHLEY J.R. Op. cit., p. 300.
42. SMITH M. The Failure of Alexander’s Conquest and Administration of Bactria-Sogdiana. – Hirundo: The McGill Journal of Classical Studies, Vol. 8. Montreal. 2009, p. 67. 
43. BOSWORTH A. B. A Historical Commentary on Arrian’s History of Alexander, p. 25.
44. ТРЕВЕР К.В. Указ. соч., c. 117; ГАФУРОВ Б.Г., ЦИБУКИДИС Д.И. Указ. соч., c. 253;  ШОФМАН А.С.  Восточная политика Александра Македонского,  c. 475; HOLT F. Into the Land of Bones. Alexander the Great in Afghanistan, p. 58; ср.: SMITH M. Op. cit., p. 67. 
45. HOLT F. Into the Land of Bones. Alexander the Great in Afghanistan, p. 60.46. SMITH M. Op. cit., p. 67.
47. ANSON E.M. Alexander the Great: Themes and Issues. L. – N.Y. 2013, p. 165.
48. GAEBEL R.E. Cavalry Operations in the Ancient Greek World. Norman. 2002, p. 194–195.
49. ШОФМАН А.С. Восточная политика Александра Македонского, c. 294–296; СЕКУНДА Н. Указ. соч., c. 14; НЕФЕДКИН А.К. Конница эпохи эллинизма: Автореф. дисс. докт. ист. наук. Ставрополь. 2007, c. 17.
50. HOLT F. Into the Land of Bones. Alexander the Great in Afghanistan, p. 71.
51. WORTHINGTON I. Op. cit., p. 187.
52. TARN W.W. Alexander the Great, Vol. 2. Cambridge. 1948, p. 167.

Вопросы истории. 2014. № 12. С. 84 – 97.