Nslavnitski

Российское общество и вооруженные силы в годы войны

215 posts in this topic

Численность регулярных войск на 1905 год:

 

На начало года: генералов и офицеров – 32 879, нижних чинов – 1 032 136 чел.
Убыло в течение года: генералов и офицеров - 4973, нижних чинов – 379 992
Прибыло: 1735 генералов и офицеров, нижних чинов – 86 697

К 1906 г. состояло: генералов и офицеров - 29 357, нижних чинов – 723 152

В счет назначенных к приему 475 346 новобранцев было принято на действительную службу 446 831 чел.
Наибольшая убыль генералов и офицеров произошла: от смертности (896 чел.), от увольнения в отставку (355) и от перевода в другие ведомства (191). Убыль нижних чинов произошла, главным образом: от увольнения в запас (242 472), увольнения от службы, смертности и т.д. (50 345 чел.)

 

Всеподданнейший отчет о действиях Военного министерства за 1905 год. СПб., 1907. С. 1-2.

 

При этом:

Главнейшими передвижениями в отчетном году были: а) из Киевского, Варшавского и Московского военных округов отправлены на Дальний Восток IX, XIII, XIX, XXI армейские корпуса, к которым приданы соответствующие инженерные и артиллерийские части, при чем в составе некоторых корпусов сделаны незначительные изменения.
б) из Одесского военного округа отправлены на Дальний Восток 53-я пехотная дивизия.
в) для занятия освободившихся пунктов квартирования перемещены: 1) в Варшавском военном округе – 3 пехотные дивизии, 2 артиллерийские бригады, 1 пехотный полк, 1 казачий полк, 1 штаб пехотной дивизии и 1 управление начальника корпуса; 2) в Киевском военном округе – 11 пехотных полков и 1 драгунский; 3) в Виленском военном округе – 2 артиллерийские бригады; 4) в Московском военном округе – 3 пехотных полка и 1 штаб пехотной дивизии, 5) в Одесском военном округе – 1 пехотная дивизия.

 

Там же. С. 10.

 

В связи с революцией:

г) в виду воспоследовавшего высочайшего повеления об оставлении XXI армейского корпуса в пределах Европейской России, 33-я пехотная дивизия с 33-й артиллерийской бригадой были отправлены на Кавказ для подавления беспорядков, а 42-я пехотная дивизия с 42-й артиллерийской бригадой и остальными частями корпуса оставлены в Киевском военном округе. (С. 10)
е) в видах усиления войск Европейской России и Кавказа для обеспечения порядка были призваны со льготы 35 второочередных и 7 третьеочередных казачьих полков, 6 пеших батальонов, 6 отдельных сотен и 1 казачья батарея, которые были размещены в районах: Виленского, Одесского, Московского, Петербургского, Киевского. Кавказского и Казанского военных округов и области войска Донского.

 

Там же. С. 10-11.

 

Железнодорожные перевозки в1905 году:

 

Для усиления войск действующих армий и снабжения их, в течение отчетного года было отправлено на Дальний Восток 2 944 воинских эшелонов, в составе коих перевезено:
генералов, штаб и обер-офицеров – 8 862
нижних чинов – 648 170
лошадей – 106 815
орудий – 335
грузов разных ведомств – 35 270 078 пудов.

 

Там же. С. 13.

 

При этом:

В пределах европейской России за 1905 г. по железным дорогам было перевезено:
офицеров, врачей, гражданских чиновников и священников – 1425
членов их семейств – 3 859
нижних чинов, членов их семейств и офицерской прислуги – 4896
лошадей – 860
войсковых тяжестей и груза семейств военно-служащих – 487 687 пуд.

 

То бишь по европейской части России железной дорогой пользовались только офицеры с приданными им рядовыми. Скорее всего, для переезда от одного места службы к другому.
Никаких соединений не перебрасывали (или это шло по другому ведомству)
.

 

Обратная перевозка войск действующих армий с Дальнего Востока была организована таким образом, что эшелоны, отправленные из армии, следовали до Сызрани, откуда перевозились до мест назначения распоряжением особого временного управления.
Всего было перевезено с Востока до ст. Сызрань, с начала обратной перевозки войск до 1 января 1906 г.:
офицеров – 1639
нижних чинов – 102 582
лошадей – 422

 

 

Пропускная способность Сибирской магистрали в течение отчетного года была доведена до 18 пар поездов и предполагалось дальнейшее доведение до 20 пар, но в виду окончания войны и последующих политических событий работы по усилению пропускной способности были задержаны.

С дороги Европейской сети на Сибирскую, Забайкальскую и Китайско-Восточную железную дорогу было командировано паровозов – 2128, классных вагонов – 344, товарных вагонов и платформ около 30 000 классных вагонов для санитарных поездов – 750 и багажных – 104. С объявлением на военном положении в 1904 г. Самаро-Златоустовской, Забайкальской и Кругобайкальской железных дорог, а равно рельсовой и ледокольной переправ через Байкал и Кругобайкальского тракта, установлена была усиленная охрана мостов и других железнодорожных сооружений воинскими чинами и путевой стражей от покушений злоумышленников, при чем для помещения охраны были построены на названных дорогах бараки.

По прекращении военных действий на Дальнем Востоке, министр путей сообщения возбудил вопрос о снятии означенной охраны, вследствие чего было признано возможным оставить в Казанском военном округе охрану лишь на железнодорожных мостах через реки: Волгу, Самару, Белую и Уфу; в Сибирском же округе было отменено патрулирование на линии и охрана сооружений второстепенного значения.

В виду частых железнодорожных забастовок высочайшим указом от 14 декабря отчетного года при министерстве путей сообщения учрежден главный комитет по охране железных дорог, котором подчинены образованные для той же цели все местные комитеты при соответствующих управлениях железных дорог. На обязанность названных комитетов возложено охранение в пределах полосы отчуждения: внешнего порядка, непрерывности и правильности действия дороги и всех железнодорожных устройств, при чем комитетам даны самые широкие права и полномочия.

 

Там же. С. 14, 15-16.

 

Из отчета хорошо видно, что охрана дорог была усилена в связи с войной в 1904 г., после окончания войны усиленное охранение снято, и лишь в конце 1905 г., революционные события вынудили снова усиливать охрану.

1 person likes this

Share this post


Link to post
Share on other sites

Снабжение российской армии в 1905 г.

 

В отчетном году по обстоятельствам военного времени всего было заготовлено:
муки – 1 261 000 пуд
подболточной муки – 157 000 пуд
крупы гречневой – 500 000 пуд
крупчатки для госпиталей – 52 500 пуд
овса – 2 074 000 пуд.

Заключение мира потребовало немедленного разрешения вопроса об использовании заготовленных продовольственных продуктов. Всего невывезенных припасов ко времени прекращения военных действий числилось:

В районе Казанского военного округа:
муки – 533 000 пуд
крупы – 338 000 пуд
овса – 1 713 750 пуд
В Сибири:
муки до – 500 000 пуд
овса до – 1 400 000 пуд.

 

Всеподданнейший отчет о действиях Военного министерства за 1905 год. СПб., 1907. С. 60.
Овса в наличии оставалось больше, чем было заготовлено, видимо, использовались и запасы прошлых лет.

 

Все продукты, находившиеся в районе Казанского военного округа, были использованы на довольствие войск внутренних военных округов. Вся мука, оставшаяся в Сибирском военном округе, была выслана в Маньчжурию на довольствие войск, там еще находящихся, так как в этом продукте, по заявлению главного полевого интенданта, явилась необходимость, вследствие неприбытия заказов из-за границы. Большая часть овса также была отправлена в Маньчжурию; остальной же овес был обращен на довольствие войск Сибирского военного округа.

 

 

 

Заготовленные в конце 1904 г. 300 000 пудов сахара обеспечивали довольствие действовавших войск по 1 августа отчетного года. Для дальнейшего обеспечения армий этим продуктом в 1905 г. было приобретено 150 000 пудов сахара и принято 10 000 пудов, пожертвованных для войск сахарозаводчиками. Весь купленный и пожертвованный сахар отправлен в Харбин.

Соли в отчетном году было всего заготовлено 432 000 пуд и все это количество отправлено в Харбин.

На разведение огородов в Маньчжурии было отпущено военным советом 116 640 руб.

Всего в 1905 г. на двух огородах, Харбинском и Фулярдийском, было засеяно 196 десятин, с коих собрано до 100 000 пудов разных овощей.

 

Там же. С. 61.

 

Запасы продовольствия для гарнизона крепости Владивосток были образованы распоряжением полевого интендантского управления; для обеспечения же довольствия населения крепости на случай ее осады, в виду полного истощения городских средств гор. Владивостока, высочайше утвержденным, 8 апреля отчетного года положением военного совета было определено: отпустить из военного фонда в распоряжение коменданта названной крепости 1 500 000 руб. для выдачи городскому управлению гор. Владивостока по мере надобности, ссуды на заготовление населением годового запаса продовольственных продуктов, с погашением этой ссуды в течение двухлетнего срока.

 

 

Для снабжения походными палатками Маньчжурских армий, а также казачьих и конных частей, бригадных управлений и вылазочных крепостных батарей Сибирского и Приамурского военных округов, было отпущено 13 100 офицерских и 112 110 солдатских палаток, всего на сумму 2 282 226 руб.

 

 

 

Боеприпасы:

Оружейными заводами к 1 января 1906 г. было всего изготовлено 312 444 3-линейных винтовок образца 1891 г. (наряд был дан на изготовление 449 085 винтовок).

Императорским Тульским оружейным заводом в счет данного наряда на изготовление 64 830 3-линейных револьверов, изготовлено к 1 января 1906 г. 62 917 револьверов.

На 1905 год императорскому Тульскому оружейному заводу дан был наряд на изготовление 122 пулеметов Максима, в счет этого наряда к 1 января 1906 г. заводом сдано 32 пулемета.

Петербургский и Луганский патронный заводы должны были изготовить в отчетном году: 3-линейных винтовочных патронов: боевых – 340 351 тыс., холостых – 30 000 тыс. и револьверных 8 658 тыс.; в счет этого количества изготовлено: винтовочных боевых – 309 341 тыс., холостых – 28 739 тыс. и револьверных – 7915 тыс. Сверх того, частным заводам, русским и иностранным, даны были заказы на срок 12-15 месяцев на изготовление 625 000 тыс. патронов, в счет этого количества в отчетном году изготовлено 185 000 тыс.

Там же. С. 74-75.
В целом получается, что промышленность с заказам справилась. Не смогли обеспечить только пулеметами, а также не понятная ситуация с заказами для частных заводов - но там возможен вариант, что что просто не успели за 1905 год (заказ был рассчитан на немного более длительный срок).

И да, использовались иностранные заводы.

1 person likes this

Share this post


Link to post
Share on other sites

Кадры.

 

В виду значительной убыли офицерского состава в действовавших в войне с Японией войсках высочайше утвержденным 11 марта 1905 г. положением военного совета на время этой войны были введены в штаты названных войск зауряд-прапорщики, по расчету одного на каждую роту пехотных и стрелковых полков и резервных батальонов.

Для пополнения убыли офицерского состава в частях войск, находившихся на театре военных действий, высочайше утвержденным 8 апреля 1905 г. положением военного совета постановлено во время войны с Японией допускать к производству в прапорщики запаса за боевые отличия, без экзамена, по удостоению начальства, вольноопределяющихся, охотников и жеребьевых всех родов оружия, пользующихся правами по образованию 1-го или 2-го разрядов, достигших унтер-офицерского звания и прослуживших на действительной службе не менее года, в случае собственного желания их воспользоваться этим чином.

Отчет по Главному штабу за 1905 год. С. 6-7.

Если не ошибаюсь, это первая попытка формирования контингента "офицеров военного времени" - но реализовать этот план, насколько понимаю, толком не успели.

 

О новобранцах:

Контингент новобранцев 1905 г. превышал контингент 1904 г. на 27 944 чел., а контингенты предыдущих лет, примерно, на 150 тыс. Такое значительное увеличение контингента последних двух лет было вызвано: формированием новых частей, главным образом для Дальнего Востока, пополнением некомплекта, образовавшегося в войсках вследствие выделения людей на укомплектование частей действующей армии, усилением Туркестанского военного округа, пополнением значительного недобора новобранцев (в 1904 г. около 23 тыс.).

При распределении в сем году новобранцев, туземцы Кавказа, согласно высочайшему повелению (16 июня 1905 г.) в части войск Кавказского военного округа назначены не были, а были распределены между частями войск – Виленского, Варшавского, Киевского, Одесского, Московского, Казанского и Туркестанского военных округов.

 

В целом - все работало в штатном режиме, революционные события никак на это не повлияли.

 

И еще один любопытный момент:

Объявление войны и последовавший вскоре за тем призыв флотских запасных еще более усилили оживление в Архангельской губернии. В феврале правительство обратилось к политическим ссыльным с предложением «вступить в ряды русского воинства и тем загладить свою вину перед престолом и отечеством». Когда холмогорский исправник получил этот дикий наказ, и наша колония была вызвана для ознакомления с его содержанием… мы единодушно выразили охватившее нас негодование в резком принятом единогласно протесте.

Манифест этот был прочитан в самых глухих и отдаленных деревнях, где только сидели политические. В местах, где полиция имела дело с колонистами-одиночками, за чтением манифеста следовали насильственные угрозы и принуждения. Урядник не ограничивался ролью глашатая царской грамоты, он брал на себя более сложную задачу – «убедить» или силой принудить «политика» вступить в ряды армии.

Ильинский М.В. Архангельская ссылка. СПб., 1906. С. 53-54.

Если я не ошибаюсь, это первая попытка привлечь ссыльных (заключенных и т.п.) к участию в войне.

1 person likes this

Share this post


Link to post
Share on other sites
Если я не ошибаюсь, это первая попытка привлечь ссыльных (заключенных и т.п.) к участию в войне.

 

ЕМНИП, на Сахалине ссыльным предложили вступить в дружины и партизанские отряды.

Share this post


Link to post
Share on other sites
на Сахалине ссыльным предложили вступить в дружины и партизанские отряды.

Этого не ведал, спасибо.

В принципе, логично - начинать подобное должны были именно там, севернее губернии все-таки от театра боевых действий далековато.

Партизанские отряды централизованно создавать планировали?

Share this post


Link to post
Share on other sites
Партизанские отряды централизованно создавать планировали?

 

Фактически, это армейцы и дружинники, перешедшие на партизанское положение.

 

Одним из самых известных отрядов командовал штабс-капитан Б.В. Гротто-Слепиковский (1860-1905). Он официально считался 2-м партизанским отрядом и состоял из ссыльных и каторжан под руководством кадровых офицеров. К отряду партизан присоединились жены некоторых участников. В бою 28.07.1905 у оз. Тунайча погиб. Остатки отряда попали в плен и были поголовно расстреляны, кроме одного кадрового офицера.

 

Арсеньев упоминает о том, что часть партизан из каторжан ушла в Приморье на лодках и там разбойничала, грабя и убивая местное не-русское население. Один такой партизанский отряд уничтожили китайские дружинники из отряда самообороны, когда им пожаловались зависимые от них удэгэйцы.

2 people like this

Share this post


Link to post
Share on other sites

1904 год

Всеподданнейший отчет о действиях Военного министерства за 1904 год. СПб., 1906.

 

Численность регулярных войск:

На начало года: генералов и офицеров – 41 940, нижних чинов – 1 093 359 чел.

Убыло в течение года: генералов и офицеров 1956, сведений о нижних чинах не имеется.

Прибыло: 2975, н.ч. – 450 108

К 1905 г. состояло: 32 879, н.ч. – 1 032 136 (С.1)

Сравнив списочный состав собственно войсковых частей к 1 января 1905 г. со штатным, видно, что к концу отчетного года в общем выводе был некомплект в 4224 офицера; нижних же чинов против штат был сверхкомплект в 81 865 человек, образовавшийся вследствие назначения в части войск новобранцев в увеличенном числе на случай убыли неспособными. (С. 2)

Столь значительный некомплект офицеров собственно в строевых частях объясняется, главным образом, сформированием новых частей, недостаточным выпуском из военных и юнкерских училищ и в частности, стремлением офицеров переходить на нестроевые должности в управления, учреждения и заведения военного ведомства. (С. 2)

Наибольшая убыль генералов, штаб- и обер-офицеров произошла от смертности (689 чел.), от увольнения в отставку (477) и от перечисления в запас (300). – С. 2

 

Караульная служба:
 

Общая цифра ежедневно назначаемого для караульной службы наряда нижних чинов к 1 января 1905 г. составляла 11 792 чел., в том числе: для нужд военного ведомства 8883 чел., и для нужд гражданского ведомства 2909 чел. В течение года ежедневный караульный наряд увеличился на 761 чел., в том числе и на нужды ведомств: военного на 683 чел. и гражданского на 78 чел. (С. 18)

Наряд на нужды гражданского ведомства назначался: для окарауливания тюрем 2198 чел. (свыше 75 % всего наряда), в конвой к арестантам 131 чел. (менее 5%), для охраны казначейств и отделений государственного банка 182 чел. (6 %), в патрули и обходы в помощь полиции 398 человек (14 %).

В настоящее время главная часть наряда на нужды гражданского ведомства приходится на Кавказский округ (41 %), где, по местным условиям, до сих пор не признается возможным окарауливать многие учреждения вольнонаемными лицами и где не существует пока особой тюремной стражи. Остальной наряд распределяется по округам следующим образом: на Сибирский падает 21,5 %, на Казанский – 18 %, на Туркестанский – 10 %, на Петербургский – 6 % и на Варшавский и Московский по 1 %. (С. 18-19)

Самое интересное:
 

Важнейшие командировки войск были следующие:

Для охраны железнодорожных поездов чрезвычайной важности во время высочайших путешествий было привлечено 147 357 нижних чинов (в 1903 г. – 72 510 чел.) – С. 19

для охраны Самаро-Златоустовской железной дороги от покушений злоумышленников были привлечены от полевых и резервных частей Казанского военного округа – 5 офицеров и 1075 нижних чинов и 4 батальона Московского военного округа, Сибирская железная дорога охранялась дружинами государственного ополчения (55 рот).

Для предупреждения и прекращения беспорядков, для усиления полиции во время скопления народа в разных случаях, для поимки бродяг и разбойников и для тушения пожаров призывались войска различных военных округов; сравнительно с предшествовавшим годом число командированных частей было менее, беспорядки, как и в предыдущие годы, были среди фабричных и заводских рабочих, среди евреев и армян, среди арестантов и студентов, среди матросов и запасных (67 случаев).

Вследствие недостатка полиции в Кавказском округе и особых местных условий, для охраны внутренних сообщений и в распоряжении губернаторов (для несения полицейской службы) находились, кроме 12 сотен милиции, еще около 8 казачьих сотен. Кроме того, на весь летний период 1904 г. командировано было в помощь пограничной страже с 15 апреля по 1 сентября – 7 охотничьих команд, 2 сотни пластунского батальона и 7 казачьих конных сотен, а с 1 сентября по 15 апреля – 1 охотничья команда и 2 сотни пластунского батальона. (С. 19)

То есть большая часть сил из числа тех, что вынуждены были использовать внутри империи - из-за событий на Кавказе.

2 people like this

Share this post


Link to post
Share on other sites

Немного о состоянии Японии - по российским источникам. 12 февраля (30 января) 1905 г.

 

Японія и война
Действительно ли Японія накануне банкротства? Въ Японіи, по чистой совести, на это могли бы ответить:
— Въ Японіи объ этомъ ничего неизвестно.
Этотъ вопросъ интересовалъ меня особенно.
Я присматривался самъ, разузнавалъ у японцевъ и, главнымъ образомъ, у коммерсантовъ-иностранцевъ, живущихъ въ Японіи: эти-то должны знать экономическое положеніе страны, рѣчь идетъ объ ихъ шкурѣ. Не вѣря словамъ, я собиралъ цифры.
Я знакомъ съ банковскимъ дѣломъ, я стоялъ близко къ болышимъ коммерческимъ предпріятіямъ на Востокѣ.

Эти знанія и знакомства позволяли мнѣ „давать понять", что я не просто туристъ, а пріѣхалъ позондировать почву для коммерческихъ дѣлъ крупной американской фирмы. Со мной европейцы-коммерсанты и представители банковъ охотно вели длинныя и подробныя дѣловыя бесѣды объ экономическомъ положены страны.

Никакихъ признаковъ даже запаха „горѣлаго" въ Японіи нигдѣ нѣтъ.
Въ нашихъ газетахъ я начитался о банкротствахъ японскихъ фирмъ.
Но вопросъ о нихъ вызывалъ повсюду общее удивленіе.
— Какія банкротства?
Я могъ назвать только три-четыре случая,—потому что и наши газеты называли только три-четыре случая. На это пожимали плечами.
— А гдѣ совсѣмъ нѣтъ банкротствъ? Тамъ, гдѣ совсѣмъ нѣтъ торговли и промышленности!
Случаи обычные и неизбѣжные въ каждой странѣ въ самое мирное время.


Мнѣ кажется наивнымъ и мало достойнымъ съ нашей стороны убаюкивать себя такими пустяками и кричать по поводу каждаго случайнаго краха отдельной фирмы:
— Японія банкротится!
Тогда Москва банкротится каждый день! И каждый день въ коммерческомъ судѣ объявляютъ несостоятельной „Москву"!
Напротивъ, случаи банкротства такъ единичны и ихъ такъ мало, что это, въ тяжкое время войны, свидѣтельствуетъ объ удивительной экономической прочности Японіи.
Коммерческія дѣла идутъ какъ всегда. Въ огромныхъ размѣрахъ и съ болышимъ довѣріемъ.

Во всѣхъ иностранныхъ банкахъ въ Японіи обычная кипучая деятельность. Вращаются огромныя суммы. И ни одинъ банкъ не имѣетъ основаній пожаловаться на неисправности или затрудненія въ полученіяхъ. Курсъ великолѣпенъ. За фунтъ стерлинговъ даютъ 98 іенъ.. Это хорошо не только для военнаго, но и для самаго мирнаго времени. Это говоритъ о довѣріи къ экономическому положенію Японіи.
— Коммерческая жизнь идетъ полнымъ ходомъ!— говорили мнѣ въ одинъ голосъ всѣ европейцы-коммерсанты и представители европейскихъ банковъ въ Японіи Я не говорю уже о томъ оживленіи въ промышленности, которое вызываютъ чисто-военныя нужды.
Верфи и оружейныя мастерскія работаютъ день и ночь, безпрерывно. Рабочимъ платится почти двойная плата.

Но Японія, даже, пожалуй, еще больше, чѣмъ когда-нибудь, занята сооруженіемъ коммерческаго флота.
Нагасаки заваленъ работой по сооруженію коммерческихъ судовъ.
— Развѣ бываетъ что-нибудь подобное во время банкротства?
Чему приписать все это? Японцы говорятъ:
— Какъ будто сама судьба за насъ!

Въ 1904 году въ Японіи былъ прекрасный урожай риса. 1904 годъ былъ, въ полномъ смыслѣ слова, „шелковымъ годомъ". Производство шелка,— а это главный предметъ экспорта,— въ 1904 году грандіозно.
Будь японцы болѣе наклонны къ мистицизму, они увидѣли бы въ этомъ изобиліи риса и шелка прямо вмѣшательство Провидѣнія.
Рисъ и шелкъ страшно поддержали Японію на ея „превосходномъ экономическомъ уровнѣ".
Но...

Милѣйшій мистеръ Пэрксъ, американецъ, съ которымъ мы совершили вмѣстѣ нѣсколько поѣздокъ по разнымъ городамъ Японіи и достаточно подружились, сказалъ, видя, что я собираю разныя японскія «curiositus»:
— Я подарю вамъ, сэръ, на память вещицу, которая не имѣетъ большой цѣны, но составляетъ теперь въ Японіи большую рѣдкость!
И подарилъ мнѣ... серебряную іену.
„Металла" вовсе нѣтъ въ Японіи.
Я не говорю уже о добрыхъ „золотыхъ іенахъ". равняющихся фунту стерлинговъ.
Этими золотыми іеиами былъ переполненъ Востокъ. Японцы привозили на азіатскій материкъ свои деньги въ „золотыхъ іенахъ". Это была самая ходовая монета, какъ англійскій фунтъ.
73
Теперь въ Японіи „золотыхъ іенъ" нѣтъ въ обращеніи вовсе.
Нѣтъ даже и серебряныхъ (Стоимость около нашего рубля.)
Въ обращеніи исключительно бумага.
Прежде бумажекъ менѣе 5 іенъ не было. Теперь въ ходу бумажка въ одну сену.
Серебро осталось только въ самой мелкой размѣнной монетѣ: въ монетахъ въ 50, 20 и 10 сень.

Весь японскій металлъ вытекъ за границу. Въ уплату за военный поставки.
Какъ ни иди японскія промышленность и торговля...
— Деньги тутъ обращаются нѣкоторое время, потомъ уходятъ за границу, какъ поясняютъ банкиры.
А впереди — еще большій отливъ металла: все новые и новые заказы, уплаты процентовъ по займамъ...
Металлъ — кровь денежнаго обращенія. И Японія напомнила мнѣ женщину, у которой еще масса жизни, страсти, огня, но развивается малокровіе. Кто его знаетъ, какія болѣзни вспыхнуть и разовьются на почвѣ этого малокровія!
Симптомъ тревожный и опасный.

Это не „наканунѣ". Нѣтъ. Но это залогъ глубокаго и тяжкаго страданія.
Второй вопросъ, меня очень интересовавшій:
— Действительно ли такъ велико разочарованіе войной, какъ приходится читать въ нашихъ газетахъ''
Снова „самоубаюкиванье". Ничего подобнаго.
Я говорилъ уже, что Японія ведетъ войну съ увлеченіемъ и радостно. Побѣды... Откуда же явиться разочарованію.

Сами японцы, съ ихъ способностью „по-американски", трезво и прямо смотрѣть въ глаза истинѣ, говорятъ объ этомъ такъ:
— Война страшно популярна въ южной и средней Японіи. Не особенно популярна въ сѣверной Японіи.
— Причина?
— Войну эту ведетъ культурная Яионія, понимающая необходимость этой войны. Культурны южная и средняя Японія. Сѣверная Японія находится еще какъ бы въ спящемъ состояніи. Тамъ не понимаютъ всѣхъ этихъ „новшествъ", на путь которыхъ вступила Японія. По незнакомству съ благами этихъ „новшествъ" относятся къ нимъ отрицательно. Потому въ сѣверной Японіи и не совсѣмъ популярна эта война Она „прямое слѣдствіе новшествъ". Тамъ не понимаютъ необходимости этой войны.

Почему война популярна въ. „культурной" Япопіп?
— Прежде всего потому, что всякій понимаетъ ея причины.
Всякій, отъ государственнаго человѣка до простого рабочаго.
Съ кѣмъ бы изъ японцевъ, черезъ переводчика, я ни бесѣдовалъ, на какой бы ступени общественной лѣстницы ни стоялъ мой собесѣдникъ,—я получалъ одни и тѣ же отвѣты, ясные и точные, какъ математическая формулы.

Обратитесь къ первому попавшемуся на улицѣ:
— Причина войны?
— Японія переполнена. Намъ необходима Корея и Манчжурія,—Манчжурія не въ собственность, пусть она принадлежитъ Китаю, но намъ пусть будутъ даны въ ней преимущественныя права.
— Цѣль войны?
— Отодвинуть Россію какъ можно подальше, чтобъ она намъ не мѣшала.
Въ побѣдѣ, благодаря успѣхамъ, не сомнѣвается никто.
— Какой результата будетъ имѣть война? Снова всякій японецъ совершенно точно формулируем вамъ требованія:
— Корея должна, подъ какой бы то ни было формой, но принадлежатъ намъ. Манчжурія возвращается Китаю, но намъ предоставляются въ ней преимущественныя права. Квантунъ мы оставляемъ за собой: онъ насыщенъ нашей кровью, мы дважды лили за него кровь. Въ случаѣ отказа Россіи платить контрибуцію, къ намъ переходитъ Сахалинъ, это — наше исконное владѣніе, самое слово „сахалинъ", скалы, — японское.

При этомъ ясномъ пониманіи неизбежности, причинъ, цѣли и результатовъ войны,—японцы относятся къ ней съ энтузіазмомъ, какъ относятся страны только къ истинно „народнымъ" войнамъ.
Никакихъ воззваній на нужды войны, на нужды раненыхъ не дѣлается. Никакихъ сборовъ пожертвованій ни при газетахъ ни при правительственныхъ учрежденіяхъ.
И тѣмъ не менѣе, къ правительству стекаются пожертвованія со всѣхъ сторонъ.
Есть сборъ пожертвованій при храмахъ. Въ храмахъ стоятъ ящики, въ которые можно бросать свою „лепту". Но это не играетъ никакой роли. Это — пустяки.
Пожертвованія предпочитаютъ передавать прямо въ руки правительству.
Масса пожертвованій поступаетъ отъ японцевъ, живущихъ за границей.
Въ Санъ-Франциско мнѣ показывали очень богатаго японца, крупнаго торговца. Весь свой чистый барышъ онъ ежедневно жертвуетъ на нужды войны.
Дѣлаетъ огромные обороты, получаетъ огромные доходы, но на себя не тратитъ ничего.

Японцы всегда были экономны. Отсюда — огромное скопленіе капиталовъ въ ихъ странѣ.
Но со времени войны экономія и скромность въ образѣ жизни стали первыми требованіями патріотизма.
Женщины отказались отъ нарядовъ, отъ украшеній. Янонецъ, который позволилъ бы себѣ публично какое-нибудь проявленіе роскоши, подвергся бы общему осужденію, какъ плохой патріотъ.
Какъ только началась война, японскія правительственный лица и выдающіеся общественные дѣятели обратились съ воззваніями къ населенно.
Въ воззваніяхъ, чуждыхъ блестящихъ надеждъ и обѣщаній, говорилось, что „впереди насъ ждутъ, быть-можетъ, очень тяжелыя времена", а потому рекомендовалось „соблюдать экономію, сократить личные расходы и готовиться перенести тяжести военнаго времени".
Этихъ воззваній слушались съ энтузіазмомъ.

Въ японскихъ школахъ дѣти падали въ обмороки отъ голода — они „экономили" на завтракахъ, отдавая деньги, шедшія имъ на завтракъ, на нужды народной войны.
Всѣ отели жалуются:
— Массу боевъ взяли на войну.
— И они не хотѣли уходить?
— Не хотѣли? Напротивъ! Каждый шелъ съ восторгомъ! Каждый изъ нихъ пойдетъ съ истиннымъ восторгомъ, когда его призовутъ!
Я нарочно привожу въ примѣръ именно „боевъ",— потому что прислуга отелей, да еще на Востокѣ,— особенно „балованный" народъ.
Въ Японіи почти нѣтъ теперь, во время войны, случаевъ уклоненія отъ военной службы.

Японцы, „запасные" и „призывные", живущіе за границей, возвращаются сами, ѣдетъ масса волонтеровъ. Каждый пароходъ изъ Санъ-Франциско привозитъ на борту человѣкъ по 200 волонтеровъ-японцевъ.
Одушевленіе колоссальное.
Но...

Тотъ, кто бывалъ на Востокѣ, знаетъ, какую колоссальную цѣну имѣютъ для всякаго, желающаго ознакомиться со страной, миссіонеры. Особенно католическіе, самые просвѣщенные и ловкіе изъ миссіонеровъ.
Моисею, если бы въ его время были миссіонеры, слѣдовало бы послать соглядатаями въ землю обѣтованную двухъ миссіонеровъ.
Откуда узнать, что дѣлается въ глубинѣ страны? Вт, японской деревнѣ? Откуда узнать тайны ея жизни?
И я обратился къ миссіонерамъ.
Въ Токіо я сидѣлъ съ французомъ, католическимъ миссіонеромъ.
У него колоссальная епархія. Онъ постоянно въ разъѣздахъ. Знаетъ нужды своей паствы, не только духовныя, но и матеріальныя, — на это католические миссіонеры обращаютъ особое вниманіе. Отъ него не скрыто ничто въ жизни японской деревни.

Онъ говорилъ печально:
— Война истощаетъ японскій народъ. Истощаетъ физически. Хвала Господу, что еще рисъ въ этомъ году родился, какъ рѣдко когда. Это помѣшало ему вздорожать въ такой пропорціи, въ какой онъ можетъ вздорожать при мало-мальски плохомъ урожаѣ. При мало-мальски плохомъ! Потому что масса риса уходитъ изъ страны на театръ войны. Рисъ все же вздорожалъ, благодаря этимъ отправкамъ, и японцамъ приходится экономить въ ѣдѣ. Если бы вы знали, какъ я, этотъ скромный и экономный народъ, вы поняли бы, что каждое уменьшеніе дневной порціи для японца, это— уже покушеніе на здоровье. Они и такъ довольствуются тѣмъ, что только-только необходимо для поддержанія жизни. Это ужасно отражается на силахъ и здоровьѣ японской деревни. Это отразится хилостью на будущемъ поколѣніи. На тѣхъ изъ дѣтей, кто выживаетъ это страшное время...

И онъ разсказалъ мнѣ объ эпидеміи, которая свирѣпствуетъ среди японскихъ дѣтей теперь, во время войны, и уносить ихъ массами.
Потомъ я наводилъ справки у всѣхъ, имѣющихь дѣло съ японской деревней, и всѣ говорили мнѣ о „страшной эпидеміи на дѣтяхъ".
— Дѣтская смертность прямо чудовищна.
А одинъ экспансивный молодой миссіонеръ говорилъ Milt.:
— Японская деревня, это—теперь Виθлеемъ во время Ирода. Она полна плачемъ матерей.

Въ чемъ же дѣло, и гдѣ же связь этой эпидеміи съ войной?
Дѣло въ томъ, что отбытіе массы мужчинъ на войну не сказывается на городахъ. Города всегда переполнены „предпріимчивымъ мужскимъ населеніемъ, ищущимъ заработка". Ушли одни, освободивъ заработки, — имъ на смѣну явились изъ глубины страны другіе.
Но земледѣльческой Японіи война пришлась тяжело.
Масса мужчинъ ушла туда, на поля кровавых!» битвъ. Ихъ работа осталась на рукахъ женщинъ. Женщинамъ прибавилось, — и какъ прибавилось! — работы, а питаніе благодаря вздорожанію риса, осталось то же.
Отсюда — слабосиліе, истощеніе.
И это сказалось на самыхъ неповинныхъ ни въ войнѣ ни въ какихъ другихъ человѣческихъ мерзостяхъ существахъ — дѣтяхъ.
— Дѣти умираютъ буквально на груди у матерей!— говорили мнѣ всюду, всѣ, имѣющіе дѣло съ японской деревней.
— Истощенныя матери, у которыхъ прибавилось работы, а пища осталась такой же скудной, не могутъ дать дѣтямъ того молока. Всѣ просто сходятъ съ ума: дѣти синѣютъ и умираютъ буквально у нихъ на груди. Если бы вы знали, что это за ужасныя картины. И на каждомъ шагу!

Слушая эти разсказы очевидцевъ, я съ отвращеніемъ вспоминалъ легенду о китайскихъ молодцахъ, которыхъ выписали, будто бы, „для приплода" къ японскимъ женщинамъ. Какой Хлестаковъ это выдумалъ и какіе идіоты могли этому вѣрить!
Пусть это жены нашихъ враговъ, — но взводить такую грязную клевету на женщину, на мать, на груди у которой умираетъ ея ребенокъ...
Итакъ.
Торговля, промышленность идутъ еще полнымъ ходомъ, но деньги текутъ изъ страны, какъ кровь изъ открытыхъ ранъ.
Въ то время, какъ города полны блестящихъ празднествъ по случаю побѣдъ, деревня, — вся страна,— полна тихимъ плачемъ матерей надъ умирающими отъ истощенія дѣтьми.
Таково истинное положеніе вещей.

 

В.КРАЕВСКIЙ

(Текст печатается по книге В.Краевский «В Японии». Издание Т-ва И.Д.Сытина, 1905 г. 186 стр.)
http://starosti.ru/archive.php?m=2&y=1905

Share this post


Link to post
Share on other sites
Столь значительный некомплект офицеров собственно в строевых частях объясняется, главным образом, сформированием новых частей, недостаточным выпуском из военных и юнкерских училищ и в частности, стремлением офицеров переходить на нестроевые должности в управления, учреждения и заведения военного ведомства.

 

Что сказать?

 

Все было очень плохо - очень сильно процветала коррупция. Известно, что на поражения и утрату матчасти в Маньчжурии, ПА и при Цусиме списали очень много казнокрадства.

 

Вот все и стремились к кормушке поближе, от фронтов подальше.

 

Самое интересное:

 

Собственно, ЕМНИП, самый удачный контакт японской разведки был именно с закавказскими националистами.

 

Я не говорю уже о томъ оживленіи въ промышленности, которое вызываютъ чисто-военныя нужды. Верфи и оружейныя мастерскія работаютъ день и ночь, безпрерывно. Рабочимъ платится почти двойная плата.

 

Собственно, РЯВ дала так подняться японскому ВПК, что потребность в импорте оружия отпала.

 

Плюс дали работы своей судостроительной промышленности - масса трофейных судов для ремонта и модернизации + разработка и проведение операций по подъему (в т.ч. знаменитый "Варяг"), ремонту или разделке судов в ПА...

 

Какое там банкротство?

 

Чему приписать все это? Японцы говорятъ: — Какъ будто сама судьба за насъ!

 

У меня иной раз такое впечатление создается.

 

Ведь в 1894 г. Япония балансировала на грани тяжелейшего поражения. Никто не мог поручиться, что Китай не раздавит ее. И в битве у Хайяндао все не закончилось печально для японцев по случайности - 2 аналогичных случая за битву показали, что случайность решает очень многое.

 

Так, при попадании японского снаряда в ТА на крейсере "Чжиюань" торпеда сдетонировала и крейсер погиб. А китайский снаряд попал в ТА на "Ицукусиме", но торпеда не сдетонировала! 

 

В общем, мистику отрицаем, как нереальное, но череду счастливых случайностей отметить надо.

 

Весь японскій металлъ вытекъ за границу. Въ уплату за военный поставки.

 

 

Логично. Но из Кореи они получат взамен драгоценного металла столько (русские путешественники свидетельствовали, что японские торговцы вывозили из Кореи незаконно выменянное золото мешками), что иены будут котироваться очень высоко и в 1920-е годы.

 

Съ кѣмъ бы изъ японцевъ, черезъ переводчика, я ни бесѣдовалъ, на какой бы ступени общественной лѣстницы ни стоялъ мой собесѣдникъ,—я получалъ одни и тѣ же отвѣты, ясные и точные, какъ математическая формулы.

 

ИМХО, с Россией сравнивать не стоит - унификация мышления на волне популярности императорской власти и достижений на фронтах и в экономике - факт.

 

— Японія переполнена. Намъ необходима Корея и Манчжурія,—Манчжурія не въ собственность, пусть она принадлежитъ Китаю, но намъ пусть будутъ даны въ ней преимущественныя права.

 

Собственно, все было получено + половина Сахалина (прямое территориальное приращение) + масса трофеев (в т.ч. много дорогостоящих кораблей).

 

Квантунъ мы оставляемъ за собой: онъ насыщенъ нашей кровью, мы дважды лили за него кровь. Въ случаѣ отказа Россіи платить контрибуцію, къ намъ переходитъ Сахалинъ, это — наше исконное владѣніе, самое слово „сахалинъ", скалы, — японское.

 

Ляодунский полуостров - это плод нашей авантюры. Отобрали его у японцев, устроив военную демонстрацию. Причем распорядились бесхозяйственно - ПА к 1904 г. был совершенно неготов к обороне. Естественно, японцы смотрели на ПА как на законную добычу, которую уже один раз отобрали и которую теперь отдать нельзя.

 

По Сахалину - не знаю, что лучше - отдать землю или заплатить контрибуцию. Витте пальцы растопыривал, что РИ не будет платить никому, потому что не платила никогда. А на деле - это не гордый принцип, а просто нереальность выплат в том состоянии экономики, в котором РИ оказалась.

 

Вот и решили отдать землей - благо, было ее немало, необходимость в Сахалине слабо осознавалась, особенно при отсутствии флота (в результате РЯВ). Что лучше?

 

Никакихъ воззваній на нужды войны, на нужды раненыхъ не дѣлается. Никакихъ сборовъ пожертвованій ни при газетахъ ни при правительственныхъ учрежденіяхъ. И тѣмъ не менѣе, къ правительству стекаются пожертвованія со всѣхъ сторонъ. Есть сборъ пожертвованій при храмахъ. Въ храмахъ стоятъ ящики, въ которые можно бросать свою „лепту". Но это не играетъ никакой роли. Это — пустяки. Пожертвованія предпочитаютъ передавать прямо въ руки правительству. Масса пожертвованій поступаетъ отъ японцевъ, живущихъ за границей.

 

ЕМНИП, дети в японских школах экономили на завтраках и стремились хоть что-то, но послать в армию. 

 

Женщины отказались отъ нарядовъ, отъ украшеній. Янонецъ, который позволилъ бы себѣ публично какое-нибудь проявленіе роскоши, подвергся бы общему осужденію, какъ плохой патріотъ.

 

И для сравнения:
 

Иду  по  Французскому  бульвару  и  глазам  своим  не   верю. Великолепнейший выезд, рысаки в серых яблоках, ландо, на козлах кучер-солдат в белых перчатках, шум, гром, блеск... Две дамы в белых косынках с красными крестами, в бархатных собольих ротондах, на  пальцах  вот  такие  брильянты, лорнеты, брови намазаны, глаза блестят от белладонны, и напротив два шикарных адъютанта с зеркальными саблями, с папиросами в белых зубах. Хохот, веселье... И, как бы вы думали, кто? Мадам Каульбарс с дочерью и поклонниками катит в Аркадию, в то время  когда  Россия  буквально истекает кровью и слезами! Ну, что вы скажете? Нет, вы только подумайте -  вот такие брильянты! А, позвольте спросить, откуда? Наворовали, награбили, набили карманы.

 

 

Это все Катаев писал со своих детских впечатлений - в 1904-1905 гг. ему было 8 лет, как его лирическому герою Пете Бачей.

 

Если бы вы знали, какъ я, этотъ скромный и экономный народъ, вы поняли бы, что каждое уменьшеніе дневной порціи для японца, это— уже покушеніе на здоровье. Они и такъ довольствуются тѣмъ, что только-только необходимо для поддержанія жизни. Это ужасно отражается на силахъ и здоровьѣ японской деревни. Это отразится хилостью на будущемъ поколѣніи. На тѣхъ изъ дѣтей, кто выживаетъ это страшное время...

 

ПМВ показала - ничего не произошло. Попытка самоуспокоения русского автора.

 

 

И онъ разсказалъ мнѣ объ эпидеміи, которая свирѣпствуетъ среди японскихъ дѣтей теперь, во время войны, и уносить ихъ массами.

 

 

Это и при войне было, и без войны было.

 

А в России сколько было детских смертей?

 

Таково истинное положеніе вещей.

 

Про массовую смертность - это надо проверять. Потому что в стране, еще недавно сидевшей на верхушках пальм и не имевшей современной медицины, высокая детская смертность была нормой. В Китае, кстати, тоже. И малокровие от истощения и недоедания - тоже. Читайте Пэн Бая.

 

Т.ч. из войны японское общество вышло удачно. Российское же - в революцию. Которую пытались оттянуть войной.  

1 person likes this

Share this post


Link to post
Share on other sites

Николай, а как обстояло дело с мобилизацией в России?

 

АФАИК, многие наши аналитики начала ХХ в. писали, что мобилизованные запасные старших сроков были практически непригодны для войны (обучались очень давно, были малоразвиты, обременены семьей и хозяйством), в чем некоторые видели причину поражения.

 

Это, безусловно, частности, но все же... Процитирую Катаева:

За плетнем, на котором торчало множество глиняных кувшинов, Петя увидел уютный гарман. Посредине его маленькой арены, устланной свежей, только что с поля, пшеницей, стояла повязанная бабьим платком до глаз девочка лет одиннадцати в длинной сборчатой юбке и короткой ситцевой кофточке с пышными рукавами.
Закрываясь от солнца локтем и переступая босыми ногами, она гоняла на длинной веревке по кругу двух лошадок, запряженных цугом. Мягко разбрасывая копытами солому, лошадки катили за собой по толстому слою блестящей пшеницы рубчатый каменный валик. Он твердо и бесшумно подпрыгивал.
За каменным валиком волоклась довольно широкая доска, загнутая спереди, как лыжа.
Петя знал, что в нижнюю поверхность этой доски врезано множество острых янтарных кремней, особенно чисто выбивающих из колоса зерно. На этой быстро скользящей доске, с трудом сохраняя равновесие, лихо, как на салазках, стоял парнишка Петиных лет в расстегнутой вылинявшей рубахе и картузе козырьком на ухо.
Крошечная белоголовая девочка, судорожно ухватившись обеими ручонками за штанину брата, сидела у его ног на корточках, как мышка.
По кругу бегал старик, шевеля деревянными вилами пшеницу и подбрасывая ее под ноги лошадям. Старуха подравнивала длинной доской на палке рассыпающийся и теряющий форму круг.
Немного поодаль, у скирды, баба с черными от солнца, жилистыми, как у мужчины, руками с натугой крутила шарманку веялки. В круглом отверстии барабана мелькали красные лопасти.
Ветер выносил из веялки блестящую тучу половы. Она легко и воздушно, как кисея, оседала на землю, на бурьян, достигала огорода, где над подсохшей ботвой совершенно созревших, желто-красных степных помидоров торчало, раскинув лохмотья, пугало в рваной дворянской фуражке с красным околышем.Здесь, на этом маленьком гармане, как видно, работала вся крестьянская семья, кроме самого хозяина. Хозяин, конечно, был на войне, в Маньчжурии, и, очень возможно, в это время сидел в гаоляне, а японцы стреляли в него шимозами.

 

 

Вот так - бабы и старики с детьми молотят, отец сидит в гаоляне под шимозами...

Share this post


Link to post
Share on other sites

Оружейными заводами к 1 января 1906 г. было всего изготовлено 312 444 3-линейных винтовок образца 1891 г. (наряд был дан на изготовление 449 085 винтовок).

 Не хватило мощностей, чтобы выполнить заказ?

 

Ведь дано состояние заказа на 1.01.1906!

 

На 1905 год императорскому Тульскому оружейному заводу дан был наряд на изготовление 122 пулеметов Максима, в счет этого наряда к 1 января 1906 г. заводом сдано 32 пулемета.

Ударно, ничего не скажешь!

 

В 1894 г. отсталая цинская армия имела 36 пулеметов Максима (сайдяньцян), причем могла иметь и больше, но было признано невыгодным производить пулеметы под патроны с дымным порохом. А так бы - наши не круче китайцев смотрелись бы!

 

В целом получается, что промышленность с заказам справилась. Не смогли обеспечить только пулеметами, а также не понятная ситуация с заказами для частных заводов - но там возможен вариант, что что просто не успели за 1905 год (заказ был рассчитан на немного более длительный срок). И да, использовались иностранные заводы.

Существенное недопроизводство по винтовкам. По патронам - куда ни шло. Пулеметы - полный провал. Причем состояние выполнения заказов дано на 1.01.1906, когда война уже 3 месяца как окончилась.

 

Забастовки серьезные были?

Share this post


Link to post
Share on other sites

Участник РЯВ и военный теоретик Свечин о головотяпстве наших интендантов (а где-то - и о мошенничестве):

Интендантство порой обнаруживало вопиющую экономическую безграмотность; оно решило в начале войны щадить запасы зерна в Телине, в русском тылу, и скупать видимые запасы в порту Инкоу, на нашем фронте; отсюда между Телином и Инкоу образовался значительный разрыв цен; а так как эти пункты были связаны рекой Ляохе, судоходство по которой было свободно, то китайцы-купцы сплавляли зерно из Телина, где оно стоило дешево, в Инкоу, где они его продавали дорого; а наши интенданты покупали дорогое зерно в Инкоу и по железной дороге везли его в тыловые склады, в Телин; образовавшийся бессмысленный круговорот зерна был для нас явно убыточен. Расплачиваясь бумажными рублями, мы вовремя не заготовили серебра в слитках для поддержания курса нашей валюты и понесли большие валютные потери вследствие местного обесценения наших рублей. Были мошеннические заказы продовольствия в Америке, откуда оно не могло быть доставлено [476] при господстве японского флота на море. Были перевозки соли на подводах, которые, по представленным счетам, обходились в 15 рублей с пуда; весной 1905 г., по нераспорядительности интендантства, сотни тысяч пудов мороженого мяса оттаяли и сгнили.

 

http://militera.lib.ru/science/svechin2b/09.html

 

Думаю, Свечин предельно корректен, называя операции Телин - Инкоу "вопиющей экономической бездарностью" наших интендантов. Скорее, тут преступный сговор.

Share this post


Link to post
Share on other sites

Свечин о потерях японцев:

Командование не слишком считалось с невзгодами, выпадающими на войска. Потери японцев на сухом пути в эту войну были значительны: 89 тыс. убитых и умерших от ран, 166 тыс. раненых, 26 тыс. умерших от болезней; эти потери больше русских в отношении убитых на 122%, раненых — на 19%, умерших от болезней — на 100%. 

 

 

Он же - о потерях русских войск:

за 18 месяцев войны русская армия потеряла от болезней: умершими — 7368, исключенными в неспособные и эвакуированными — 100832, а всего — 108200 человек; мы не учитываем при этом потерь порт-артурского гарнизона и на Сахалине{111}. Наши потери от болезней были значительно меньше потерь боевых — 30 тыс. убитых и умерших от ран, 120 тыс. раненых. 

 

 

И ряд важных общих выводов:

Достижение нами неизбежного — решительного превосходства сил и ориентировка всего ведения войны на конечный сокрушительный удар являлись иллюзией, притом приносившей огромный вред.

Борьба за географические пункты, с которой должна была начаться война, утрачивала все предпосылки проявления войсками упорства, начальниками — решимости; а без этих предпосылок победы каждое боевое столкновение обязательно являлось нашим поражением. Даже не слишком углубленный анализ политического состояния России позволял предусмотреть, что стратегическое напряжение России не будет непрерывно нарастать, что кульминационная его точка не слишком удалена, что первые же неудачи разлагающе подействуют на нашу государственность, минированную с разных сторон; революционное брожение должно было неминуемо скоро начаться и отразиться прежде всего на боеспособности посылаемых на Дальний Восток войск. Действительно, мы наблюдаем наибольшую боеспособность в гарнизоне Порт-Артура, который еще до начала процессов распада был отрезан от России. Затем очень боеспособными показали себя сибирские полки, мобилизованные в первую очередь и не связанные слишком тесно с настроениями русских европейских губерний. Чем позднее мобилизовались части, тем [471] менее удовлетворительно настроенных запасных получали они.

Война для России имела колониальный характер; воинская повинность вообще изобретена не для ведения колониальных войн; во всяком случае резервные части по своей организации отнюдь не приспособлены к дальним экспедициям. Нужно было оставить резервные части в покое; нужно было обратить особое внимание на мобилизацию отправляемых на Дальний Восток; для этого следовало использовать только три-четыре младших возрастных класса запаса; надо было смело идти на то, что такой отбор лучшей части запаса ухудшит условия мобилизации против Тройственного союза. Корпуса следовало мобилизовать последовательно, за 3 месяца до посадки в вагоны; войска следовало предварительно заставить отбыть трехмесячный лагерный сбор; они должны были бы тщательно, в полном составе провести усиленный курс стрельбы и повысить свои тактические качества учениями и малыми маневрами в полном составе военного времени; следовало войска перед отправкой на Дальний Восток экзаменовать и отчислять негодный командный состав; последний прием употреблялся лишь генерал-инспектором артиллерии по отношению к командирам батарей, не умевшим стрелять, а таковые оказывались в изрядном числе. Лучше, конечно, было бы расходовать наши средства в организованном виде, чем мобилизовать негодную резервную часть и пополнять ее затем командирами, солдатами, материальной частью за счет разрушения лучших полков.

 

 

В общем, четко подмечено - мобилизация запасных старших призывов эффекта не дала, первые же поражения разлагающе подействовали на армию и общество.

 

ИМХО, в те годы общество в России получило ломку представлений, аналогичную ломке представлений у 7-летнего мальчика Пети из семьи одесского учителя, только более страшную по последствиям - ломались представления у взрослого населения:

– И прекрасно, если услышат. Пусть знают, в какой стране они живут. Потом нам же скажут спасибо. Пусть знают, что у них царь – дурак и пьяница, кроме того еще и битый бамбуковой палкой по голове. Выродок! А лучшие люди страны, самые честные, самые образованные, самые умные, гниют по тюрьмам, по каторгам…

 

В этот вечер Пете открылось много такого, о чем он раньше не подозревал.

Раньше существовали понятия, до такой степени общеизвестные и непреложные, что о них никогда даже и не приходилось думать.

Например – Россия. Было всегда совершенно ясно и непреложно, что Россия – самая лучшая, самая сильная и самая красивая страна в мире. Иначе как можно было бы объяснить, что они живут в России?

Затем папа. Папа – самый умный, самый добрый, самый мужественный и образованный человек на свете.

Затем царь. О царе нечего и говорить. Царь – это царь. Самый мудрый, самый могущественный, самый богатый. Иначе чем можно было бы объяснить, что Россия принадлежит именно ему, а не какому-нибудь другому царю или королю, например французскому?

Ну и, конечно, бог, о котором уже совсем нечего говорить, – все понятно.

И вдруг что же оказалось? Оказалось, что Россия – несчастная, что, кроме папы, есть еще какие-то самые лучшие люди, которые гниют на каторгах, что царь – дурак и пьяница, да еще и битый бамбуковой палкой по голове. Кроме того, министры – бездарные, генералы – бездарные, и, оказывается, не Россия побила Японию, в чем не было до сих пор ни малейших сомнений, а как раз Япония – Россию.

И самое главное – что об этом говорили папа и тетя. Впрочем, кое о чем уже догадывался и сам Петя.

В участке сидели приличные, трезвые люди, даже такой замечательный старик, как дедушка Гаврика, которого, кроме того, еще и били. Матрос прыгнул с парохода. Солдаты остановили дилижанс. В порту стояли часовые. Горела эстакада. С броненосца стреляли по городу.

Нет, было совершенно ясно, что жизнь – вовсе не такая веселая, приятная, беззаботная вещь, какой казалась еще совсем-совсем недавно.

 

Share this post


Link to post
Share on other sites

Тем не менее, Свечин указывает, как "стратегия" Куропаткина играет против него - накапливая войска, он теряет в их качестве:

Через месяц после конца Ляоянского сражения наша армия насчитывала 270 тыс. войск; в том числе 70 тыс. представляли некрепкие и плохо обученные V и VI Сибирские корпуса.

 

 

Учтем, что в битву при Ляояне наши вступили, имея 170 тыс. человек. После боя, стоившего нам 16 тыс. убитыми и раненными, войска увеличились, более чем на 100 тыс. человек. Но 70% пополнения приходились на части с сомнительной боеспособности.

 

Только ПА не деблокировали и Ляоян потеряли. А что выиграли в результате?

Share this post


Link to post
Share on other sites

Опять же, затягивание войны при усилении проблем в тылу сказалось на пополнениях:

Боеспособность русской армии была несколько подорвана началом революционного движения в тылу и низким качеством поступившего массового пополнения; некомплект достигал 22% офицеров и 13 % солдат.

 

 

Естественно, что Свечин не имеет в виду, что шли какие-то крупные бои с революционными отрядами, которые сильно подрывали наш тыл. Имеется в виду усиление брожения в массах, не понимавших, за что идут воевать. Это "всего лишь" февраль 1905 г. Еще без стрельбы, но народ уже не хочет воевать!

 

Вот так мы "одерживали победы", покрывая себя "несмываемой славой".

Share this post


Link to post
Share on other sites

В общем, возникли вопросы:

1) был ли наплыв в РИА и РИФ добровольцев "прапорщиков Звонаревых"? А простых солдат?

 

2) насколько остро стоял вопрос о выкупных платежах за землю? Ведь царь отменил платежи только в связи с революцией и, ЕМНИП, после заключения мира?

 

3) были ли массовые забастовки на предприятиях ВПК и транспорте, имевшие политическую направленность?

Share this post


Link to post
Share on other sites
Николай, а как обстояло дело с мобилизацией в России? АФАИК, многие наши аналитики начала ХХ в. писали, что мобилизованные запасные старших сроков были практически непригодны для войны (обучались очень давно, были малоразвиты, обременены семьей и хозяйством), в чем некоторые видели причину поражения.

Старшие сроки - это, насколько я понимаю, те. то проходил службу в конце 1870-х и начале 1880-х. Немудрено, что они были "не в лучшей форме" - и их возраст сказывался, и развитие техники.

С мобилизацией, полагаю были и другие трудности - миграция населения, она в те годы была весьма приличной. А учет - слабым. И понятно, что, в первую очередь, переселялись молодые. В деревнях оставались старшие - их и стали призывать.

Скорее всего, попытки пополнить армию ссыльными - не от хорошей жизни.

 

1) был ли наплыв в РИА и РИФ добровольцев "прапорщиков Звонаревых"? А простых солдат?

Сомневаюсь я... Но надо проверять.

 

2) насколько остро стоял вопрос о выкупных платежах за землю? Ведь царь отменил платежи только в связи с революцией и, ЕМНИП, после заключения мира?

По-прежнему остро. Отменили их действительно лишь после революции.

 

3) были ли массовые забастовки на предприятиях ВПК и транспорте, имевшие политическую направленность?

Такие, если и были, то в единичном количестве. Эти предприятия как раз неплохо обеспечивали работой (соответственно, и платили там неплохо), даже в 1905 г. на таких предприятиях забастовок было мало, бастовали, по большей части, в сфере ширпотреба.

Отдельные бунты могли быть, но не более того.

Share this post


Link to post
Share on other sites
Естественно, что Свечин не имеет в виду, что шли какие-то крупные бои с революционными отрядами, которые сильно подрывали наш тыл. Имеется в виду усиление брожения в массах, не понимавших, за что идут воевать. Это "всего лишь" февраль 1905 г. Еще без стрельбы, но народ уже не хочет воевать!

Да и в 1904 г. проблем с дисциплиной в тыловых частях хватало.

 

Не хватило мощностей, чтобы выполнить заказ?

Да, совершенно верно. Насколько помню, первые годы XX столетия - это годы кризиса, соответственно, были сокращения и прочие "прелести". А быстро "перестроиться" - это не так просто.

Share this post


Link to post
Share on other sites

Сообразил один момент, связанный с учетом миграции и ссыльными. Учетом занимались статистические отделы земств, а работали в них, по большей части именно ссыльные (они как раз занимались тем, что ходили по деревням и весям и собирали материал, то есть переписью населения занимались). Гипотетически они могли и придержать данные о переселениях, но вообще в безобразовские времена в Сибирь старались уже не ссылать. И в результате - учет миграции в этих областях, скорее всего, "рухнул".

А вот сами ссыльные были на учете, поэтому их и попытались призывать, в первую очередь - о населении у властей просто информации не было, а о ссыльных - была.

Share this post


Link to post
Share on other sites

Да, совершенно верно. Насколько помню, первые годы XX столетия - это годы кризиса, соответственно, были сокращения и прочие "прелести". А быстро "перестроиться" - это не так просто.

А в чем проявлялась революционная ситуация на 1904 г.?

 

Ведь курс на войну был взят не только от "головокружения от успехов" - реально в правительстве считали, что "необходима маленькая победоносная война"!

 

Т.е. уже попахивало чем-то очень сильно жареным - но чем? Я не имею подробных сведений.

 

Да и в 1904 г. проблем с дисциплиной в тыловых частях хватало.

А в чем революционное движение на февраль 1905 г. проявилось в массах?

 

Сообразил один момент, связанный с учетом миграции и ссыльными.

Так сколько тех ссыльных призвали по сравнению с запасными? ИМХО, это "дистанция огромного размера".

Share this post


Link to post
Share on other sites
А в чем проявлялась революционная ситуация на 1904 г.?

Первый звонок студенческие волнения в 1899 г.:

«8-го февраля, в день празднования годовщины основания Императорского С.-Петербургского университета, нередко происходят со стороны студентов нарушения порядка и спокойствия на улицах С.-Петербурга и в публичных собраниях. Беспорядки начинаются немедленно по окончании университетского акта шествием студентов большой толпой с пением песен и криками «ура!» по Дворцовому мосту и далее по Невскому проспекту. Вечером происходят шумные вторжения в рестораны, увеселительные заведения, в цирк, в Малый театр. Смежные с этими заведениями улицы бывают до глубокой ночи пересекаемы возбужденной толпой, что дает повод к прискорбным столкновениям и вызывает неудовольствие публики. Общество столицы давно обратило внимание на эти беспорядки; оно возмущается ими и осуждает за них университет и все студенчество, тогда как в них участвует только небольшая его часть. Закон предусматривает такого рода беспорядки и за нарушение общественной тишины и спокойствия подвергает виновных аресту на 7 дней или денежному штрафу до 25 рублей. Если же в этих нарушениях будет участвовать целая толпа людей, которая не разойдется по требованию полиции, то упорствующие подвергаются: аресту до 1 месяца или штрафу до 100 рублей. А если необходимо будет прекратить беспорядок силою, виновные подвергаются аресту до 3-х месяцев или штрафу до 80 рублей. 8-го февраля полиция обязана охранять тишину и спокойствие совершенно так же, как и во всякий другой день года. Если произойдет нарушение порядка, полиция обязана прекратить его во что бы то ни стало. Закон предписывает даже употребление силы для прекращения беспорядков. Последствия такого столкновения с полицией могут быть очень печальны. Виновные могут подвергнуться: аресту, лишению льгот, увольнению и исключению из университета и высылке из столицы. Считаю необходимым предупредить об этом гг. студентов. Студенты должны исполнять законы, охраняя тем честь и достоинство университета».

Это объявление вызвало возмущение студентов, вдобавок ко всему прочему здание университета было блокировано полицией. Студенты попытались "прорваться", что и вылилось в столкновения (точнее, полицейские стали избивать студентов, поскольку те, по сообщениям блюстителей порядка, кидали в них снежками).
Началась забастовка, к которой вскоре присоединились студенты из других городов - всего бастовало до 25 000 человек. К началу марта они сошли на нет, при этом лидеры протеста были арестованы.

По мнению Р. Пайпса:

В только что описанном эпизоде как в микрокосме отразилась трагедия имперской России, проявив ту огромную роль в революции, которую подчас играли вовсе не тяжкие условия существования, а непримиримость занятых сторонами позиций. Правительство сочло безобидное проявление юношеского задора крамолой. В ответ радикальная интеллигенция раздула недовольство студентов неправомочным обращением с ними полиции до полного отрицания государственного строя. Разумеется, абсурдно полагать, что студенческие недовольства, вызвавшие забастовку, нельзя было удовлетворить, не опрокинув существующего государственного уклада: ведь простое восстановление Университетского устава 1863 года явилось бы крупным шагом навстречу студенческим чаяниям, на что уповали и сами студенты, немедленно вернувшиеся к занятиям, как только была создана комиссия Ванновского. Техника превращения конкретных жалоб в глобальные политические требования стала привычным оружием русских либералов и радикалов. Она отвергала компромиссы и частичные реформы: нельзя, как утверждалось, ждать изменений к лучшему, пока существующий режим не поколеблен, а это означало, что революция есть непременное условие всякого улучшения жизни.

 

Пайпс Р. Русская революция. Т. 1. СПб., 2005.

Хотя здесь, на мой взгляд, много от послезнания. Тем не менее, противостояние студентов и гос. аппарата стало нарастать. В июле того же года правительство издало "Временные правила", в соответствии с которыми студенты, замешанные в различных беспорядках, теряли право на отсрочку от службы в армии. И после волнения в Киеве, вспыхнувшего в ноябре 1900 г., министр народного просвещения Н.П. Боголепов решил воспользоваться этими правилами - и 183 студента отправились служить. А дальше пошла "цепная реакция" - начались волнения в Санкт-Петербургском университете, и в армию были "высланы" еще 27 человек. Студенческие забастовки вспыхнули в других городах Харькове, Москве, Варшаве). Отправляли и в ссылки.

 

С 1902 г. начали шалить эсеры, периодически ликвидировали кого-нибудь из государственных деятелей (у них как раз пик активности приходится на 1902-194 гг.).

В том же году были крестьянские восстания в южных губерниях (последствия неурожая 1901 г.). Рабочие стачки - в южных губерниях летом 1903 г., в 1904 г. только одна крупная (в Баку).

В 1903 г. - стачка в Златоусте (небольшая, в общем-то) завершилась расстрелом рабочих.:
 

Непосредственной причиной забастовки явилось решение администрации завода ввести с 1903 г. новые расчетные книжки с изложенными в них новыми условиями труда, найма и увольнения, значительно ухудшавшими положение рабочих. Отказавшись принять новые условия, представители рабочих заявили на собрании Горнозаводского товарищества 6 и 8 марта, что начнут забастовку, если администрация не отменит своего решения. Отмены не последовало. С 10 марта завод остановился. Руководство стачкой взяла на себя социал-демократическая организация.

Для ведения переговоров рабочие избрали ф. В. Симонова и И. Д. Филимошкина, в ночь на 12-е марта они были арестованы. В Златоуст прибыл уфимский губернатор Богданович, начальник губернского жандармского управления и окружной прокурор. 13 марта перед домом горного начальника собралась большая толпа народа и потребовала освободить арестованных. Губернатор отказался сделать это и предложил разойтись, но с площади никто не ушел. И тогда губернатор дал команду солдатам стрелять. Были убиты 69 человек, более 250 - ранены.

В ночь с 13 на 14 марта свыше 100 человек были арестованы. За участие в забастовке многие отправлены в административную ссылку в Архангельскую губернию и другие места России под гласный надзор полиции. К суду привлекли 34 человека, но суд, состоявшийся в январе 1904 г., 29 из них оправдал, а 5 человек получили от одного до трех месяцев тюремного заключения.

 

 

http://www.zlatoust.ru/a/ze/zab1903.html

Плюс - еврейские погромы в Бессарабии в 1903 г. Каждое, в отдельности, вроде бы, мелочь, но все вместе накапливалось.

 

А в чем революционное движение на февраль 1905 г. проявилось в массах?

В январе 1905 г. в стачках участвовало примерно 444 тысяч человек, в феврале - около 300 000 рабочих. При этом забастовки постоянно дополнялись другими формами активного массового протеста (митингами и демонстрациями). В первые дни преобладали экономические стачки, затем стали появляться и политические требования.  Проходили они в Москве, Риге, Варшаве, Тифлисе - то есть, кроме Москвы, в тех городах, что были на окраине, и именно эти регионы стали самого начала взрывоопасными. Наиболее массовые и серьезные, насколько я знаю, - в Риге.

В Петербурге порядок навели довольно быстро - к 12 января было уже довольно тихо.

 

Так сколько тех ссыльных призвали по сравнению с запасными? ИМХО, это "дистанция огромного размера".

За неимением гербовой... (с)

Обратите внимание - призывали людей старших возрастов, то есть тех, кто жил в своей деревне и никуда не срывался. Переселялась, по большей части молодежь, и ее военным властям толком мобилизовать не удалось (судя по всему). А вот среди ссыльных молодежи было немало (студентов).

Share this post


Link to post
Share on other sites

Были убиты 69 человек, более 250 - ранены.

Ленский расстрел (1912) - 150 убитых и 250 раненных. Этот Златоустовский расстрел - чуть менее по жертвам, но беспрецедентен!

 

Почему о нем так мало известно?

 

И вообще, как можно говорить о том, что Советская власть была "злочинной владой", когда няшечка-царь допускал такие расстрелы по поводам, несравнимым с теми, которые вызывали репрессии в Советской России (скажем, Тамбовское восстание - подавлялось в ответ на вооруженные действия против власти и бандитизм)?!

 

В первые дни преобладали экономические стачки, затем стали появляться и политические требования.  Проходили они в Москве, Риге, Варшаве, Тифлисе - то есть, кроме Москвы, в тех городах, что были на окраине, и именно эти регионы стали самого начала взрывоопасными. Наиболее массовые и серьезные, насколько я знаю, - в Риге.

Кроме как идеологически - как ЭТО могло повлиять на ведение войны?

 

Обратите внимание - призывали людей старших возрастов, то есть тех, кто жил в своей деревне и никуда не срывался. Переселялась, по большей части молодежь, и ее военным властям толком мобилизовать не удалось (судя по всему). А вот среди ссыльных молодежи было немало (студентов).

В любом случае, основная часть войск - это были крестьяне-запасные (рабочих чаще старались призвать на флот). Со всеми вытекающими.

Share this post


Link to post
Share on other sites
Почему о нем так мало известно?

Скорее всего, по причине того, что он и в то время резонанса не вызвал. Пока не могу сказать, по какой причине (понятно, что, в первую очередь, из-за того, что далеко от центра, но и Ленские прииски не не ближе, а куда дальше).

 

И вообще, как можно говорить о том, что Советская власть была "злочинной владой", когда няшечка-царь допускал такие расстрелы по поводам, несравнимым с теми, которые вызывали репрессии в Советской России (скажем, Тамбовское восстание - подавлялось в ответ на вооруженные действия против власти и бандитизм)?!

Дык каждому креативному, ругающему советскую власть известно. что она уничтожала "лучших людей", в то время как царь-батюшка - избавлялся от немецких агентов госдепа бунтовщиков, и вообще, это были какие-то рабочие, их судьба не интересна.

 

Кроме как идеологически - как ЭТО могло повлиять на ведение войны?

Никак. Влияние на войну - это не более, чем попытки стариковцев, зыкинцев и прочих куропаткинствующих сделать мину при плохой игре.

 

В любом случае, основная часть войск - это были крестьяне-запасные (рабочих чаще старались призвать на флот). Со всеми вытекающими.

Безусловно, согласен.

1 person likes this

Share this post


Link to post
Share on other sites

Безусловно, согласен.

В 1901 г. неурожай, не урегулированы вопросы земельных отношений на фоне нарастающего земельного голода, капиталистический кризис 1900-1903 гг.

 

Как я понимаю, это фон, на котором начиналось недовольство, а студенты - только спусковой крючок?

Share this post


Link to post
Share on other sites

Please sign in to comment

You will be able to leave a comment after signing in



Sign In Now

  • Similar Content

    • Кирасиры, конные аркебузиры, карабины и прочие
      By hoplit
      George Monck. Observations upon Military and Political Affairs. Издание 1796 года. Первое было в 1671-м, книга написана в 1644-6 гг.
      "Тот самый" Монк.

       
      Giorgio Basta. Il gouerno della caualleria leggiera. 1612.
      Giorgio Basta. Il mastro di campo. 1606.

       
      Sir James Turner. Pallas armata, Military essayes of the ancient Grecian, Roman, and modern art of war written in the years 1670 and 1671. 1683. Оглавление.
      Lodovico Melzo. Regole militari sopra il governo e servitio particolare della cavalleria. 1611
    • Психология допроса военнопленных
      By Сергий
      Не буду давать никаких своих оценок.
      Сохраню для истории.
      Вот такая книга была издана в 2013 году Украинской военно-медицинской академией.
      Автор - этнический русский, уроженец Томска, "негражданин" Латвии (есть в Латвии такой документ в зеленой обложке - "паспорт негражданина") - Сыропятов Олег Геннадьевич
      доктор медицинских наук, профессор, врач-психиатр, психотерапевт высшей категории.
      1997 (сентябрь) по июнь 2016 года - профессор кафедры военной терапии (по курсам психиатрии и психотерапии) Военно-медицинского института Украинской военно-медицинской академии.
      О. Г. Сыропятов
      Психология допроса военнопленных
      2013
      книга доступна в сети (ссылку не прикрепляю)
      цитата:
      "Согласно определению пыток, существование цели является существенным для юридической квалификации. Другими словами, если нет конкретной цели, то такие действия трудно квалифицировать как пытки".

    • Асташов А.Б. Борьба за людские ресурсы в Первой мировой войне: мобилизация преступников в Русскую армию // Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества / ред.-сост. К. А. Пахалюк. — Москва; Яуза-каталог, 2021. — С. 217-238.
      By Военкомуезд
      Александр Борисович
      АСТАШОВ
      д-р ист. наук, профессор
      Российского государственного
      гуманитарного университета
      БОРЬБА ЗА ЛЮДСКИЕ РЕСУРСЫ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ: МОБИЛИЗАЦИЯ ПРЕСТУПНИКОВ В РУССКУЮ АРМИЮ
      Аннотация. Автор рассматривает проблему расширения людских ресурсов в Первой мировой войне — первой тотальной войне XX в. В статье исследуется политика по привлечению в русскую армию бывших осужденных преступников: основные этапы, объемы и различные категории привлеченного контингента, ключевые аргументы о необходимости применяемых приемов и мер, общий успех и причины неудач. Работа основана на впервые привлеченных архивных материалах. Автор приходит к выводу о невысокой эффективности предпринятых усилий по задействованию такого специфического контингента, как уголовники царских тюрем. Причины кроются в сложности условий мировой войны, специфике социально-политической ситуации в России, вынужденном характере решения проблемы массовой мобилизации в период назревания и прохождения революционного кризиса, совпавшего с гибелью русской армии.
      Ключевые слова: тотальная война, людские ресурсы в войне, русская армия, преступники, морально-политическое состояние армии, армейская и трудовая дисциплина на войне, борьба с деструктивными элементами в армии. /217/
      Использование человеческих ресурсов — один из важнейших вопросов истории мировых войн. Первая мировая, являющаяся первым тотальным военным конфликтом, сделала актуальным привлечение к делу обороны всех групп населения, включая те, которые в мирной ситуации считаются «вредными» для общества и изолируются. В условиях всеобщего призыва происходит переосмысление понятий тягот и лишений: добропорядочные граждане рискуют жизнью на фронте, переносят все перипетии фронтового быта, в то время как преступники оказываются избавленными от них. Такая ситуация воспринималась в обществе как несправедливая. Кроме решения проблемы равного объема трудностей для всех групп населения власти столкнулись, с одной стороны, с вопросом эффективного использования «преступного элемента» для дела обороны, с другой стороны — с проблемой нейтрализации негативного его влияния на армию.
      Тема использования бывших осужденных в русской армии мало представлена в отечественной историографии, исключая отдельные эпизоды на региональном материале [1]. В настоящей работе ставится вопрос использования в деле обороны различных видов преступников. В центре внимания — их разряды и характеристики; способы нейтрализации вредного влияния на рядовой состав; проблемы в обществе,
      1. Коняев Р. В. Использование людских ресурсов Омского военного округа в годы Первой мировой войны // Манускрипт. Тамбов, 2018. № 12. Ч. 2. С. 232. Никулин Д. О. Подготовка пополнения для действующей армии периода Первой мировой войны 1914-1918 гг. в запасных частях Омского военного округа. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Новосибирск, 2019. С. 228-229. /219/
      возникавшие в процессе решения этого вопроса; а также эффективность предпринятых мер как в годы войны, так и во время революции 1917 г. Работа написана на архивных материалах фонда Ставки главковерха, военного министерства и Главного штаба, а также на основе анализа информации, содержащейся в переписке различных инстанций, вовлеченных в эту деятельность. Все материалы хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА).
      Проблема пополнения людских ресурсов решалась в зависимости от наличия и правового статуса имевшихся контингентов преступников. В России было несколько групп населения, которые по существовавшим законам не принимали участия в военных действиях. Это военнослужащие, отбывающие наказание по воинским преступлениям; лица, находившиеся под полицейским надзором по месту жительства, причем как административно высланные гражданскими властями в рамках Положения о государственной охране, так и высланные военными властями с театра военных действий согласно Правилам о военном положении; многочисленная группа подследственных или отбывающих наказание за мелкие преступления, не связанные с потерей гражданских прав, в т. ч. права на военную службу; значительная группа подследственных, а также отбывающих или отбывших наказание за серьезные преступления, связанные с потерей гражданских прав, в т. ч. и права на военную службу. /220/
      Впервые вопрос о привлечении уголовных элементов к несению службы в русской армии встал еще в годы русско-японской войны, когда на Сахалине пытались создать дружины из ссыльных каторжан. Опыт оказался неудачным. Среди каторжан было много людей старых, слабосильных, с физическими недостатками. Но главное — все они поступали в дружины не по убеждениям, не по желанию сразиться с врагом, а потому, что льготы, данные за службу, быстро сокращали обязательные сроки пребывания на острове, обеспечивали казенный паек и некоторые другие преимущества. В конечном счете пользы такие отряды в военном отношении не принесли и были расформированы, как только исчезла опасность высадки врага [1].
      В годы Первой мировой войны власти привлекали правонарушителей на военную службу в зависимости от исчерпания людских ресурсов и их пользы для дела обороны. В самом начале войны встал вопрос о судьбе находящихся в военно-тюремных учреждениях (военных тюрьмах и дисциплинарных батальонах) лиц, совершивших воинские преступления на военной службе еще до войны [2]. В Главном военно-судебном управлении (ГВСУ) считали, что обитатели военно-тюремных заведений совершили преступление большей частью по легкомыслию, недостаточному усвоению требований воинской дисциплины и порядка, под влиянием опьянения и т. п., и в массе своей не являлись закоренелыми преступниками и глубоко испорченными людьми. В связи с этим предполагалось применить к ним ст. 1429 Военно-судебного устава, согласно которой в районе театра военных действий при исполнении приговоров над военнослужащими применялись правила, позволявшие принимать их на службу, а после войны переводить в разряд штрафованных. Немедленное же приведение нака-
      1. Русско-Японская война. Т. IX. Ч. 2. Военные действия на острове Сахалине и западном побережье Татарского пролива. Работа военно-исторической комиссии по описанию Русско-Японской войны. СПб., 1910. С. 94; Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). Ф. 2000. On. 1. Д. 1248. Л. 31-32 об. Доклад по мобилизационному отделению Главного управления генерального штаба (ГУГШ), 3 октября 1917 г.
      2. См. п. 1 таблицы категорий преступников. /221/
      зания в исполнение зависело от начальников частей, если они посчитают, что в силу испорченности такие осужденные лица могут оказывать вредное влияние на товарищей. С другой стороны, то же войсковое начальство могло сделать представление вышестоящему начальству о даровании смягчения наказания и даже совершенного помилования «в случае примерной храбрости в сражении, отличного подвига, усердия и примерного исполнения служебных обязанностей во время войны» военнослужащих, в отношении которых исполнение приговора отложено [1].
      23 июля 1914 г. император Николай II утвердил соответствующий доклад Военного министра —теперь заключенные военно-тюремных учреждений (кроме разряда «худших») направлялись в строй [2]. Такой же процедуре подлежали и лица, находящиеся под судом за преступления, совершенные на военной службе [3]. Из военно-тюремных учреждений уже в первые месяцы войны были высланы на фронт фактически все (свыше 4 тыс.) заключенные и подследственные (при списочном составе в 5 125 человек), а сам штат тюремной стражи подлежал расформированию и также направлению
      на военную службу [4]. Формально считалось, что царь просто приостановил дальнейшее исполнение судебных приговоров. Военное начальство с удовлетворением констатировало, что не прошло и месяца, как стали приходить письма, что такие-то бывшие заключенные отличились и награждены георгиевскими крестами [5].
      Летом 1915 г. в связи с большими потерями появилась идея послать в армию осужденных или состоящих под судом из состава гражданских лиц, не лишенных по закону права
      1. РГВИА. Ф. 1932. Оп. 2. Д. 326. Л. 1-2. Доклад ГВСУ, 22 июля 1914 г.
      2. РГВИА. Ф. 2126. Оп. 2. Д. 232. Л. 1 об. Правила о порядке постановления и исполнения приговоров над военнослужащими в районе театра военных действий. Прил. 10 к ст. 1429 Военно-судебного устава.
      3. Там же. ГВСУ — штаб войск Петроградского военного округа. См. 2-ю категорию преступников таблицы.
      4. Там же. Л. 3-4 об., 6 об., 10-11, 14-29. Переписка начальства военно-тюремных заведений с ГВСУ, 1914 г.
      5. РГВИА. Ф. 801. Оп. 30. Д. 14. Л. 42, 45 об. Данные ГВСУ по военно-тюремным заведениям, 1914 г. /222/
      защищать родину [1]. Еще ранее о такой возможности ходатайствовали сами уголовники, но эти просьбы были оставлены без ответа. В августе 1915 г. теперь уже Военное министерство и Главный штаб подняли этот вопрос перед начальником штаба Верховного Главнокомандующего (ВГК) генералом М. В. Алексеевым. Военное ведомство предлагало отправить в армию тех, кто пребывал под следствием или под судом, а также осужденных, находившихся уже в тюрьме и ссылке. Алексеев соглашался на такие меры, если будут хорошие отзывы тюремного начальства о лицах, желавших пойти на военную службу, и с условием распределения таких лиц по войсковым частям равномерно, «во избежание скопления в некоторых частях порочных людей» [2].
      Но оставались опасения фронтового командования по поводу претворения в жизнь планируемой меры в связи с понижением морального духа армии после отступления 1915 г. Прежде всего решением призвать «порочных людей» в ряды армии уничтожалось важнейшее условие принципа, по которому защита родины могла быть возложена лишь на достойных, а звание солдата являлось высоким и почетным. Военные опасались прилива в армию порочного элемента, могущего оказать разлагающее влияние на окружение нижних чинов, зачастую не обладающих достаточно устойчивыми воззрениями и нравственным развитием для противостояния вредному влиянию представителей преступного мира [3]. Это представлялось важным, «когда воспитательные меры неосуществимы, а надзор за каждым отдельным бойцом затруднителен». «Допущение в ряды войск лиц, не заслуживающих доверия по своим нравственным качествам и своим дурным примером могущих оказать растлевающее влияние, является вопросом, решение коего требует вообще особой осторожности и в особенности ввиду того, что среди офицеров состава армий имеется достаточный процент малоопыт-
      1. См. п. 5 таблицы категорий преступников.
      2. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 1067. Л. 230, 240-242а. Переписка дежурного генерала, начальника штаба ВГК, военного министерства и Главного штаба, 27-30 августа 1915 г., 8, 4 сентября 1915 г.
      3. Там же. Д. 805. Л. 17-18. /223/
      ных прапорщиков», — подчеркивало командование Юго-Западного фронта. Большое количество заявлений от бывших уголовников с просьбой принять их на военную службу не убеждало в своей искренности. Наоборот, такая отправка на фронт рассматривалась просто как шанс выйти на свободу. В армии вообще сомневались, что «питомцы тюрьмы или исправительных арестантских отделений в массе были бы проникнуты чувствами патриотизма», в то время как в такой войне дисциплинированность и стойкость являются основным залогом успешных боевых действий. Вред от таких порочных людей мог быть гораздо большим, нежели ожидаемая польза. По мнению начальника штаба Киевского военного округа, нижние чины из состава бывших заключенных будут пытаться уйти из армии через совершение нового преступления. Если их высылать в запасной батальон с тем, чтобы там держать все время войны, то, в сущности, такая высылка явится им своего рода наградой, т. к. их будут кормить, одевать и не пошлют на войну. Вместе с тем призыв уголовников засорит запасной батальон, и без того уже переполненный [1]. Другие представители фронтового командования настаивали в отказе прихода на фронт грабителей, особенно рецидивистов, профессиональных преступников, двукратно наказанных за кражу, мошенничество или присвоение вверенного имущества. Из этой группы исключались убийцы по неосторожности, а также лица по особому ходатайству тюремных властей.
      В целом фронтовое командование признало практическую потребность такой меры, которая заставляла «поступиться теоретическими соображениями», и в конечном счете согласилось на допущение в армию по особым ходатайствам порочных лиц, за исключением лишенных всех прав состояния [2]. Инициатива военного ведомства получила поддержку в Главном штабе с уточнением, чтобы из допущенных в войска были исключены осужденные за разбой, грабеж, вымогательство, присвоение и растрату чужого имущества, кражу
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 16.
      2. Там же. Л. 2-3. Начальники штаба Юго-Западного и Северного фронтов — дежурному генералу при ВТК, 19, 21 сентября 1915 г. /224/
      и мошенничество, ибо такого рода элемент «развращающе будет действовать на среду нижних чинов и, несомненно, будет способствовать развитию в армии мародерства» [1]. Вопрос этот вскоре был представлен на обсуждение в министерство юстиции и, наконец, императору в январе 1916 г. [2] Подписанное 3 февраля 1916 г. (в порядке статьи 87) положение Совета министров позволяло привлекать на военную службу лиц, состоящих под судом или следствием, а также отбывающих наказание по суду, за исключением тех, кто привлечен к суду за преступные деяния, влекущие за собою лишение всех прав состояния, либо всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, т. е. за наиболее тяжкие преступления [3]. Реально речь шла о предоставлении отсрочки наказания для таких лиц до конца войны. Но это не распространялось на нижние чины, относительно которых последовало бы требование их начальников о немедленном приведении приговоров над ними в исполнение [4]. После указа от 3 февраля 1916 г. увеличилось количество осужденных, просивших перевода на воинскую службу. Обычно такие ходатайства сопровождались типовым желанием «искупить свой проступок своею кровью за Государя и родину». Однако прошения осужденных по более тяжким статьям оставлялись без ответа [5].
      Одновременно подобный вопрос встал и относительно осужденных за воинские преступления на военной службе [6]. Предполагалось их принять на военные окопные, обозные работы, т. к. на них как раз допускались лица, лишенные воинского звания [7].
      Но здесь мнения командующих армиями разделились по вопросу правильного их использования для дела обороны. Одни командармы вообще были против использования таких
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 1067. Л. 242-242а; Д. 805. Л. 1.
      2. Там же. Д. 805. Л. 239, 249 об.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 1-2, 16-16 об.
      4. Там же. Л. 2 об.
      5. РГВИА. Ф. 1343. Оп. 2. Д. 247. Л. 189, 191.
      6. См. п. 2 таблицы категорий преступников.
      7. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 490. Выписка и заявления, поданные присяжными заседателями Екатеринбургского окружного суда на январской сессии 1916 г. /225/
      лиц в тылу армии, опасаясь, что военные преступники, особенно осужденные за побеги, членовредительство, мародерство и другие проступки, могли войти в контакт с нижними чинами инженерных организаций, дружин, запасных батальонов, работавших в тылу, оказывая на них не менее вредное влияние, чем если бы это было в войсковом районе. Главнокомандующий армиями Западного фронта также выступал против привлечения на военную службу осужденных приговорами судов к лишению воинского звания в тылу армии, мотивируя это тем же аргументом о «моральном влиянии» [1].
      Были и голоса за привлечение на работы для нужд армии лиц, лишенных по суду воинского звания, мотивированные мнением, что в любом случае они тем самым потратят время на то, чтобы заслужить себе прощение и сделаться выдающимися воинами [2]. В некоторых штабах полагали даже возможным использовать такой труд на самом фронте в тюремных мастерских или в качестве артелей подневольных чернорабочих при погрузке и разгрузке интендантских и других грузов в складах, на железных дорогах и пристанях, а также на полевых, дорожных и окопных работах. В конечном счете было признано необходимым привлечение бывших осужденных на разного рода казенные работы для нужд армии во внутренних губерниях империи, но с определенными оговорками. Так, для полевых работ считали возможным использовать только крупные партии таких бывших осужденных в имениях крупных землевладельцев, поскольку в мелких имениях это могло привести к грабежу крестьянских хозяйств и побегам [3].
      В начале 1916 г. министерство внутренних дел возбудило вопрос о принятии на действительную службу лиц, как состоящих под гласным надзором полиции в порядке положения
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 478-478 об. Дежурный генерал штаба армий Западного фронта, 17.4.1916 — дежурному генералу штаба ВГК.
      2. Там же. Л. 475. Начальник штаба Кавказской армии, 30 апреля 1916 г. — дежурному генералу штаба ВГК.
      3. Там же. Л. 474-474 об. Начальник штаба Западного фронта, 29 апреля 1916 г. — дежурному генералу штаба ВГК. /226/
      о Государственной охране, так и высланных с театра войны по распоряжению военных властей [1]. Проблема заключалась в том, что и те, и другие не призывались на военную службу до истечения срока надзора. Всего таких лиц насчитывалось 1,8 тыс. человек. Они были водворены в Сибири, в отдаленных губерниях Европейской России или состояли под надзором полиции в Европейской России в избранных ими местах жительства. В МВД считали, что среди поднадзорных, высланных в порядке Государственной охраны, много таких, которые не представляют никакой опасности для стойкости войск. Их можно было принять в армию, за исключением тех поднадзорных, пребывание которых в действующей армии по характеру их виновности могло бы представлять опасность для охранения интересов армии или жизни начальствующих лиц. К категории последних причисляли высланных за шпионаж, тайный перевод нарушителей границы (что близко соприкасалось со шпионажем), ярко проявленное германофильство, а также за принадлежность к военно-революционным, террористическим, анархическим и другим революционным организациям.
      Точное число лиц, высланных под надзор полиции военными властями с театра военных действий, согласно Правилам военного положения, не было известно. Но, по имевшимся сведениям, в Сибирь и отдаленные губернии Европейской России выслали свыше 5 тыс. человек. Эти лица признавались военными властями вредными для нахождения даже в тылу армии, и считалось, что допущение их на фронт зависит главным образом от Ставки. Но в тот момент в армии полагали, что они были высланы с театра войны, когда не состояли еще на военной службе. Призыв их в строй позволил бы обеспечить непосредственное наблюдение военного начальства, что стало бы полезным для их вхождения в военную среду и безвредно для дела, поскольку с принятием на действительную службу их социальное положение резко менялось. К тому же опасность привлечения вредных лиц из числа поднадзорных нейтрализовалась бы предварительным согласованием меж-
      1. См. п. 3 и 4 таблицы категорий преступников. /227/
      ду военными властями и губернаторами при рассмотрении дел конкретных поднадзорных перед их отправкой на фронт [1].
      Пытаясь решить проблему пребывания поднадзорных в армии, власти одновременно хотели, с одной стороны, привлечь в армию желавших искренне воевать, а с другой — устранить опасность намеренного поведения со стороны некоторых лиц в стремлении попасть под такой надзор с целью избежать военной службы. Была еще проблема в техническом принятии решения. При принудительном призыве необходим был закон, что могло замедлить дело. Оставался открытым вопрос, куда их призывать: в отдельные части внутри России или в окопные команды. К тому же, не желая давать запрет на просьбы искренних патриотов, власти все же опасались революционной пропаганды со стороны поднадзорных. По этой причине было решено проводить постепенное снятие надзора с тех категорий поднадзорных, которые могли быть допущены в войска, исключая высланных за шпионаж, участие в военно-революционных организациях и т. п. После снятия такого надзора к ним применялся бы принудительный призыв в армию [2]. В связи с этим министерство внутренних дел дало указание губернаторам и градоначальникам о пересмотре постановлений об отдаче под надзор молодых людей призывного возраста, а также ратников и запасных, чтобы снять надзор с тех, состояние которых на военной службе не может вызывать опасений в их неблагонадежности. Главной целью было не допускать в армию «порочных» лиц [3]. В отношении же подчиненных надзору полиции в порядке Правил военного положения ожидались особые распоряжения со стороны военных властей [4].
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 373-374. Циркуляр мобилизационного отдела ГУГШ, 25 февраля 1916 г.; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 4 об. МВД — военному министру, 10 января 1916 г.
      2. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. 1221. Л. 2 об. Министр внутренних дел — военному министру, 10 января 1916 г.
      3. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 226. И. д. начальника мобилизационного отдела ГУГШ — дежурному генералу штаба ВГК, 25 января 1916г.; РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 373.Циркуляр мобилизационного отдела ГУГШ, 25 февраля 1916 г.
      4. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 22 об., 46-47, 50 об., 370. Переписка МВД, Военного министерства, ГУГШ, март 1916 г. /228/
      Существовала еще одна категория осужденных — без лишения прав, но в то же время освобожденных от призыва (как правило, по состоянию здоровья) [1]. Эти лица также стремились выйти из тюрьмы и требовали направления их на военные работы. В этом случае им давалось право взамен заключения бесплатно исполнять военно-инженерные работы на фронтах с учетом срока службы за время тюремного заключения. Такое разрешение было дано в соизволении императора на доклад от 20 января 1916 г. министра юстиции [2]. Несмотря на небольшое количество таких просьб (сначала около 200 прошений), власти были озабочены как характером работ, на которые предполагалось их посылать, так и возможными последствиями самого нахождения бывших преступников с гражданскими рабочими на этих производствах. Для решения вопроса была организована особая межведомственная комиссия при Главном тюремном управлении в составе представителей военного, морского, внутренних дел и юстиции министерств, которая должна была рассмотреть в принципе вопрос о допущении бывших осужденных на работы в тылу [3]. В комиссии высказывались различные мнения за допущение к военно-инженерным работам лиц, привлеченных к ответственности в административном порядке, даже по обвинению в преступных деяниях политического характера, и вообще за возможно широкое допущение на работы без различия категорий и независимо от прежней судимости. Но в конечном счете возобладали голоса за то, чтобы настороженно относиться к самой личности преступников, желавших поступить на военно-инженерные работы. Предписывалось собирать сведения о прежней судимости таких лиц, принимая во внимание характер их преступлений, поведение во время заключения и в целом их «нравственный облик». В конечном итоге на военно-инженерные работы не допускались следующие категории заключенных: отбывающие наказание за некоторые особенно опасные в государственном смысле преступные деяния и во-
      1. См. п. 6 таблицы категорий преступников.
      2. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 239. Министр юстиции — военному министру, 25 января 1916 г.
      3. Там же. Л. 518. /229/
      обще приговоренные к наказаниям, соединенным с лишением права; отличающиеся дурным поведением во время содержания под стражей, при отбывании наказания; могущие явиться вредным или опасным элементом при производстве работ; рецидивисты; отбывающие наказание за возбуждение вражды между отдельными частями или классами населения, между сословиями или за один из видов преступной пропаганды [1]. Допущенных на фронт бывших заключенных предполагалось переводить сначала в фильтрационные пункты в Петрограде, Киеве и Тифлисе и уже оттуда направлять на
      военно-инженерные работы [2]. Практика выдержки бывших подследственных и подсудимых в отдельных частях перед их направлением на военно-инженерные работы существовала и в морском ведомстве с той разницей, что таких лиц изолировали в одном штрафном экипаже (Гомель), через который в январе 1916 г. прошли 1,8 тыс. матросов [3].
      Поднимался и вопрос характера работ, на которые допускались бывшие преступники. Предполагалось организовать отдельные партии из заключенных, не допуская их смешения с гражданскими специалистами, добавив к уже существующим партиям рабочих арестантов на положении особых команд. Представитель военного ведомства в комиссии настаивал, чтобы поступление рабочих следовало непосредственно и по возможности без всяких проволочек за требованием при общем положении предоставить как можно больше рабочих и как можно скорее. В конечном счете было решено, что бывшие арестанты переходят в ведение структур, ведущих военно-инженерные работы, которые должны сами решить вопросы организации рабочих в команды и оплаты их труда [4].
      Оставалась, правда, проблема, где именно использовать труд бывших осужденных — на фронте или в тылу. На фронте это казалось неудобным из-за необходимости создания штата конвоя (личного состава и так не хватало), возможного
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 519-520.
      2. Там же. Л. 516 об. — 517 об. Министр юстиции — начальнику штаба ВТК, 29 мая 1916 г.
      3. Там же. Л. 522 об.
      4. Там же. Л. 520-522. /230/
      общения «нравственно испорченного элемента» с военнопленными (на работах), а также угрозы упадка дисциплины и низкого успеха работ. К концу же 1916 г. приводились и другие аргументы: на театре военных действий существовали трудности при присоединении такого контингента к занятым на оборонительных работах группам военнопленных, инженерно-строительным дружинам, инородческим партиям, мобилизованным среди местного населения рабочим. Появление бывших арестантов могло подорвать уже сложившийся ритм работ и вообще было невозможно в условиях дробления и разбросанности рабочих партий [1].
      Во всяком случае, в Ставке продолжали настаивать на необходимости привлечения бывших заключенных как бесплатных рабочих, чтобы освободить тем самым от работ солдат. Вредное влияние заключенных хотели нейтрализовать тем, что при приеме на работу учитывался бы характер прежней их судимости, самого преступления и поведения под стражей, что устраняло опасность деморализации армии [2].
      После принципиального решения о приеме в армию бывших осужденных, не лишенных прав, а также поднадзорных и воинских преступников, в конце 1916 г. встал вопрос о привлечении к делу обороны и уголовников, настоящих и уже отбывших наказание, лишенных гражданских прав вследствие совершения тяжких преступлений [3]. В Главном штабе насчитывали в 23 возрастах 360 тыс. человек, способных носить оружие [4]. Однако эти проекты не содержали предложения использования таких резервов на самом фронте, только лишь на тыловых работах. Вновь встал вопрос о месте работы. В октябре 1916 г. военный министр Д. С. Шуваев высказал предложение об использовании таких уголовников в военно-рабочих командах на особо тяжелых работах: по испытанию и
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 556. Переписка штабов Западного фронта и ВГК, 30 августа — 12 декабря 1916 г.
      2. Там же. Л. 556 об. — 556а об. Дежурный генерал ВГК — Главному начальнику снабжений Западного фронта, 19 декабря 1916 г.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1221. Л. 146. См. п. 7 таблицы категорий преступников.
      4. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 14. Сведения Министерства юстиции. /231/
      применению удушливых газов, в химических командах, по постройке и усовершенствованию передовых окопов и искусственных препятствий под огнем противника, а также на некоторых тяжелых работах на заводах. Однако товарищ министра внутренних дел С. А. Куколь-Яснопольский считал эту меру малоосуществимой. В качестве аргументов он приводил тезисы о том, что для содержания команд из «порочных лиц» потребовалось бы большое количество конвойных — как для поддержания дисциплины и порядка, так и (в особенности) для недопущения побегов. С другой стороны, нахождение подобных команд в сфере огня противника могло сказаться на духе войск в «самом нежелательном направлении». Наконец, представлялось невозможным посылать бывших уголовников на заводы, поскольку потребовались бы чрезвычайные меры охраны [1].
      В конце 1916 — начале 1917 г. в связи с общественно-политическим кризисом в стране обострился вопрос об отправке в армию бывших преступников. Так, в Главном штабе опасались разлагающего влияния лиц, находившихся под жандармским надзором, на войска, а с другой стороны, указывали на их незначительное количество [2]. При этом армию беспокоили и допущенные в нее уголовники, и проникновение политических неблагонадежных, часто являвшихся «авторитетами» для первых. Когда с сентября 1916 г. в запасные полки Омского военного округа стали поступать «целыми сотнями» лица, допущенные в армию по закону от 3 февраля 1916г., среди них оказалось много осужденных, о которых были весьма неблагоприятные отзывы жандармской полиции. По данным командующего Омским военным округом, а также енисейского губернатора, бывшие ссыльные из Нарымского края и других районов Сибири, в т.ч. и видные революционные работники РСДРП и ПСР, вели пропаганду против войны, отстаивали интересы рабочих и крестьян, убеждали сослуживцев не исполнять приказаний начальства в случае привлечения к подавлению беспорядков и т. п. Во-
      1. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 5 об., 14.
      2. Там же. Д. 136. Л. 30. /232/
      енные категорически высказывались против их отправки на фронт, поскольку они «нравственно испортят самую лучшую маршевую роту», и убедительно просили избавить войска от преступного элемента [1]. Но бывшие уголовники, как гражданские, так и военные, все равно продолжали поступать в войска, включая передовую линию. Так, в состав Одоевского пехотного полка за период с 4 ноября по 24 декабря 1916 г. было влито из маршевых рот 884 человека беглых, задержанных на разных этапах, а также 19 находившихся под судом матросов. Люди эти даже среди товарищей получили прозвище «каторжников», что сыграло важную роль в волнениях в этом полку в январе 1917 г. [2]
      В запасные батальоны также часто принимались лица с судимостью или отбытием срока наказания, но без лишения гражданских прав. Их было много, до 5-10 %, среди лиц, поступивших в команды для направления в запасные полки гвардии (в Петрограде). Они были судимы за хулиганство, дурное поведение, кражу хлеба, муки, леса, грабеж и попытки грабежа (в т. ч. в составе шаек), буйство, склонность к буйству и пьянству, оскорбление девушек, нападение на помещиков и приставов, участие в аграрном движении, отпадение от православия, агитационную деятельность, а также за стрельбу в портрет царя. Многие из них, уже будучи зачисленными в запасные батальоны, подлежали пересмотру своего статуса и отсылке из гвардии, что стало выясняться только к концу 1916г., после нахождения в гвардии в течение нескольких месяцев [3].
      Февральская революция привнесла новый опыт в вопросе привлечения бывших уголовников к делу обороны. В дни переворота по указу Временного правительства об амнистии от
      1. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 136. Л. 204 об., 213-213 об., 215 об.; Ф. 2000. Оп. 10. Д. 9. Л. 37, 53-54.
      2. РГВИА. Ф. 801. Оп. 28. Д. 28. Л. 41 об., 43 об.
      3. РГВИА. Ф. 16071. On. 1. Д. 107. Л. 20, 23, 31 об., 32-33 об, 56-58 об., 75 об., 77, 79-79 об., 81 об., 82 об., 100, 103 об., 105 об., 106, 165, 232, 239, 336, 339, 349, 372, 385, 389, 390, 392, 393, 400-401, 404, 406, 423 об., 427, 426, 428, 512, 541-545, 561, 562, 578-579, 578-579, 581, 602-611, 612, 621. Сообщения уездных воинских начальников в управление
      запасных гвардейских частей в Петрограде, август — декабрь 1916 г. /233/
      6 марта 1917 г. были освобождены из тюрем почти все уголовники [1]. Но вскоре, согласно статье 10 Указа Временного правительства от 17 марта 1917 г., все лица, совершившие уголовные преступления, или состоящие под следствием или судом, или отбывающие по суду наказания, включая лишенных прав состояния, получали право условного освобождения и зачисления в ряды армии. Теперь условно амнистированные, как стали называть бывших осужденных, имели право пойти на военную службу добровольно на положении охотников, добровольцев с правом заслужить прощение и избавиться вовсе от наказания. Правда, такое зачисление происходило лишь при условии согласия на это принимающих войсковых частей, а не попавшие в части зачислялись в запасные батальоны [2].
      Амнистия и восстановление в правах всех категорий бывших заключенных породили, однако, ряд проблем. В некоторых тюрьмах начались беспорядки с требованием допуска арестантов в армию. С другой стороны, возникло множество недоразумений о порядке призыва. Одни амнистированные воспользовались указанным в законе требованием явиться на призывной пункт, другие, наоборот, стали уклоняться от явки. В этом случае для них был определен срок явки до 15 мая 1917 г., после чего они вновь представали перед законом. Третьи, особенно из ссыльных в Сибири, требовали перед посылкой в армию двухмесячного отпуска для свидания с родственниками, бесплатного проезда и кормовых. Как бы там ни было, фактически бывшие уголовники отнюдь не стремились в армию, затягивая прохождение службы на фронте [3].
      В самой армии бывшие уголовники продолжали совершать преступления, прикрываясь революционными целями, что сходило им с рук. Этим они возбуждали ропот в солдатской среде, ухудшая мотивацию нахождения на фронте.
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1247. Л. 72 об. ГУГШ — военному министру, 4 июля 1917 г.
      2. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 77-78 об. Разъяснение статьи 10 постановления Временного правительства от 17 марта 1917 г.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1245. Л. 28-29, 41. Переписка ГУГШ с дежурным генералом ВГК, апрель — июль 1917 г. /234/
      «Особенных прав» требовали для себя бывшие «политические», которые требовали вовсе освобождения от воинской службы. В некоторых частях бывшие амнистированные по политическим делам (а за ними по делам о грабежах, убийствах, подделке документов и пр.), апеллируя к своему добровольному приходу в армию, ходатайствовали о восстановлении их в звании унтер-офицеров и поступлении в школы прапорщиков [1].
      Крайне обеспокоенное наплывом бывших уголовников в армию начальство, согласно приказу по военному ведомству № 433 от 10 июля 1917 г., получило право избавить армию от этих лиц [2]. 12 июля Главковерх генерал А. А. Брусилов обратился с письмом к министру-председателю А. Ф. Керенскому, выступая против «загрязнения армии сомнительным сбродом». По его данным, с самого момента посадки на железной дороге для отправления в армию они «буйствуют и разбойничают, пуская в ход ножи и оружие. В войсках они ведут самую вредную пропаганду большевистского толка». По мнению Главковерха, такие лица могли бы быть назначены на наиболее тяжелые работы по обороне, где показали бы стремление к раскаянию [3]. В приказе по военному ведомству № 465 от 14 июля разъяснялось, что такие лица могут быть приняты в войска лишь в качестве охотников и с согласия на это самих войсковых частей [4].
      В августе 1917 г. этот вопрос был поднят Б. В. Савинковым перед новым Главковерхом Л. Г. Корниловым. Наконец, уже в октябре 1917 г. Главное управление Генштаба подготовило документы с предписанием задержать наводнение армии преступниками, немедленно возвращать из войсковых частей в распоряжение прокурорского надзора лиц, оказавшихся в армии без надлежащих документов, а также установить срок, за который необходимо получить свидетельство
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1245. Л. 25-26; 28-29, 41-42, 75, 136, 142-143.
      2. Там же. Д. 1248. Л. 26, 28.
      3. Там же. Л. 29-29 об.
      4. Там же. Л. 25-25 об.; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1245. Л. 145. /235/
      «о добром поведении», допускающее право дальнейшего пребывания в армии [1].
      По данным министерства юстиции, на август 1917 г. из 130 тыс. (до постановления от 17 марта) освободилось 100 тыс. заключенных [2]. При этом только некоторые из них сразу явились в армию, однако не всех из них приняли, поэтому эта группа находилась в запасных частях внутренних округов. Наконец, третья группа амнистированных, самая многочисленная, воспользовавшись амнистией, никуда не явилась и находилась вне армии. Эта группа занимала, однако, активную общественную позицию. Так, бывшие каторжане из Смоленска предлагали создать самостоятельные боевые единицы партизанского характера (на турецком фронте), что «правильно и благородно разрешит тюремный вопрос» и будет выгодно для дела войны [3]. Были и другие попытки организовать движение бывших уголовных для дела обороны в стране в целом. Образец такой деятельности представлен в Постановлении Петроградской группы бывших уголовных, поступившем в Главный штаб в сентябре 1917 г. Группа протестовала против обвинений в адрес уголовников в развале армии. Уголовники, «озабоченные судьбами свободы и революции», предлагали выделить всех бывших заключенных в особые отряды. Постановление предусматривало также организацию санитарных отрядов из женщин-уголовниц в качестве сестер милосердия. В постановлении заверялось, что «отряды уголовных не только добросовестно, но и геройски будут исполнять возложенные на них обязанности, так как этому будет способствовать кроме преданности уголовных делу свободы и революции, кроме естественного в них чувства любви к их родине и присущее им чувство гордости и личного самолюбия». Одновременно с обращением в Главный штаб группа обратилась с подобным ходатайством в Военный отдел ЦИК Петроградского Совета. Несмотря на всю эксцентричность данного заявления, 30 сентября 1917 г. для его обсуждения было созвано межведомственное совещание
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1248. Л. 26, 29-29 об., 47-47 об.
      2. Там же. Л. 31.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1247. Л. 18 об. /236/
      с участием представителей от министерств внутренних дел, юстиции, политического и главного военно-судебного управлений военного министерства, в присутствии криминалистов и психиатров. Возможно, причиной внимания к этому вопросу были продолжавшие развиваться в руководстве страны идеи о сформировании безоружных рабочих команд из бывших уголовников. Однако совещание даже не поставило вопроса о создании таковых. Требование же образования собственных вооруженных частей из состава бывших уголовников было категорически отвергнуто, «поскольку такие отряды могли лишь увеличить анархию на местах, не принеся ровно никакой пользы военному делу». Совещание соглашалось только на «вкрапление» условно амнистированных в «здоровые воинские части». Создание частей из бывших уголовников допускалось исключительно при формировании их не на фронте, а во внутренних округах, и только тем, кто получит от своих комитетов свидетельства о «добропорядочном поведении». Что же касалось самой «петроградской группы бывших уголовных», то предлагалось сначала подвергнуть ее членов наказанию за неявку на призывные пункты. Впрочем, до этого дело не дошло, т. к. по адресу петроградской артели уголовных помещалось похоронное бюро [1].
      Опыт по привлечению уголовных элементов в армию в годы Первой мировой войны был чрезвычайно многообразен. В русскую армию последовательно направлялось все большее и большее их количество по мере истощения людских ресурсов. Однако массовости такого контингента не удалось обеспечить. Причина была в нарастании множества препятствий: от необходимости оптимальной организации труда в тылу армии на военно-инженерных работах до нейтрализации «вредного» влияния бывших уголовников на различные группы на театре военных действий — военнослужащих, военнопленных, реквизированных рабочих, гражданского населения. Особенно остро вопрос принятия в армию бывших заключенных встал в конце 1916 — начале 1917 г. в связи с нарастанием революционных настроений в армии. Крими-
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1248. Л. 40; Д. 1247. Л. 69. /237/
      нальные группы могли сыграть в этом роль детонирующего фактора. В революционном 1917 г. военное руководство предприняло попытку создания «армии свободной России», используя в т. ч. и призыв к бывшим уголовникам вступать на военную службу. И здесь не удалось обеспечить массового прихода солдат «новой России» из числа бывших преступников. Являясь, в сущности, актом декриминализации военных и гражданских преступлений, эта попытка натолкнулась на противодействие не только уголовного элемента, но и всей остальной армии, в которой широко распространялись антивоенные и революционные настроения. В целом армия и руководство страны не сумели обеспечить равенства тягот для всего населения в годы войны. /238/
      Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества / ред.-сост. К. А. Пахалюк. — Москва: Издательский дом «Российское военно-историческое общество» ; Яуза-каталог, 2021. — С. 217-238.
    • Базанов С.Н. Большевизация 5-й армии Северного фронта накануне Великого Октября // Исторические записки. №109. 1983. С. 262-280.
      By Военкомуезд
      БОЛЬШЕВИЗАЦИЯ 5-Й АРМИИ СЕВЕРНОГО ФРОНТА НАКАНУНЕ ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ

      С. Н. Базанов

      Революционное движение в действующей армии в 1917 г. является одной из важнейших проблем истории Великого Октября Однако далеко не все аспекты этой проблемы получили надлежащее освещение в советской историографии. Так, если Северному фронту в целом и его 12-й армии посвящено значительное количество работ [1], то другие армии фронта (1-я и 5-я) в известной степени оставались в тени. Недостаточное внимание к 1-й армии вполне объяснимо (небольшая численность, переброска на Юго-Западный фронт в связи с подготовкой наступления). Иное дело 5-я армия. Ее солдаты, включенные в состав карательного отряда генерала Н. И. Иванова, отказались сражаться с революционными рабочими и солдатами Петрограда и тем самым внесли свой вклад в победу Февральской буржуазно-демократической революции. В период подготовки наступления на фронте, в котором 5-я армия должна была сыграть активную роль, в ней развернулось массовое антивоенное выступление солдат, охватившее значительную часть армии. Накануне Октября большевики 5-й армии, незадолго до того оформившиеся в самостоятельную организацию, сумели повести за собой значительную часть делегатов армейского съезда, и образованный на нем комитет был единственным в действующей армии, где преобладали большевики, а председателем был их представитель Э. М. Склянский. Большевики 5-й армии сыграли важную роль в разгроме мятежа Керенского — Краснова, воспрепятствовав продвижению контрреволюционных частей на помощь мятежникам. Все это убедительно свидетельствует о том, что процесс большевизации 5-й армии Северного фронта заслуживает специального исследования.

      5-я армия занимала левое крыло Северного фронта, в состав которого она вошла после летней кампании 1915 г. В начале 1917 г. линия фронта 5-й армии проходила южнее Якобштадта, от разграничительной линии с 1-й армией и вдоль Западной Двины до разграничительной линии с Западным фронтом у местечка Видзы. В июле — сентябре правый фланг 5-й армии удлинился в связи с переброской 1-й армии на Юго-Западный фронт. Протяженность линии фронта 5-й армии при этом составила 208 км [2]. Штаб ее был в 15 км от передовых позиций, в Двинске. /262/

      В состав 5-й армии в марте — июне входили 13, 14, 19, 28-й армейские и 1-й кавалерийский корпуса; в июле — сентябре — 1, 19 27, 37-й армейские и 1-й кавалерийский корпуса; в октябре- ноябре — 14, 19, 27, 37, 45-й армейские корпуса [3]. Как видим, только 14-й и 19-й армейские корпуса были «коренными», т.е. постоянно находились в составе 5-й армии за весь исследуемый период. Это обстоятельство создает известные трудности в учении процесса большевизации 5-й армии. Фронт и тыл армии находились в Латгалии, входившей в состав Витебской губернии (ныне часть территории Латвийской ССР). Крупнейшим голодом Латгалии был Двинск, находившийся на правом берегу Западной Двины на пересечении Риго-Орловской и Петроградско-Варшавской железных дорог. Накануне первой мировой войны на-селение его составляло 130 тыс. человек. С приближением к Двинску линии фронта многие промышленные предприятия эвакуировались. Сильно уменьшилось и население. Так, в 1915 г. было эвакуировано до 60 предприятий с 5069 рабочими и их семьями [4]. В городе осталось лишь одно крупное предприятие — вагоноремонтные мастерские Риго-Орловской железной дороги (около 800 рабочих). Кроме того, действовало несколько мелких мастерских и кустарных заведений. К кануну Февральской революции население Двинска состояло преимущественно из полупролетарских и мелкобуржуазных элементов. Вот в этом городе с 1915 г. размещался штаб 5-й армии.

      В тыловом ее районе находился второй по значению город Латгалии — Режица. По составу населения он мало отличался от Двинска. Наиболее организованными и сознательными отрядами пролетариата здесь были железнодорожники. Более мелкими городами являлись Люцин, Краславль и др.

      Что касается сельского населения Латгалии, то оно состояло в основном из беднейших крестьян и батраков при сравнительно небольшой прослойке кулачества и середняков. Большинство земель и лесных угодий находилось в руках помещиков (большей частью немецкого и польского происхождения). В целом крестьянская масса Латгалии была значительно более отсталой, чем в других районах Латвии [5]. Все перечисленные причины обусловили относительно невысокую политическую активность пролетарских и крестьянских масс рассматриваемого района. Солдатские массы 5-й армии явились здесь основной политической силой.

      До войны в Двинске действовала большевистская организация, но в годы войны она была разгромлена полицией. К февралю 1917 г. здесь уцелела только партийная группа в мастерских Риго-Орловской железной дороги [6]. В целом же на Северном Фронте до Февральской революции существовало несколько подпольных большевистских групп, которые вели агитационно-пропагандистскую работу в воинских частях [7]. Их деятельность беспокоила командование. На совещании главнокомандующих фрон-/263/-тами, состоявшемся в Ставке 17—18 декабря 1916 г., главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Н. В. Рузский отмечал, что «Рига и Двинск несчастье Северного фронта... Это два распропагандированных гнезда» [8].

      Победа Февральской революции привела к легализации существовавших подполью большевистских групп и появлению новых. В создании партийной организации 5-й армии большую роль сыграла 38 пехотная дивизия, входившая в состав 19-го армейского корпуса. Организатором большевиков дивизии был врач Э. М. Склянский, член партии с 1913 г., служивший в 149-м пехотном Черноморском полку. Большую помощь ему оказывал штабс-капитан А. И. Седякин из 151-го пехотного Пятигорского полка, вскоре вступивший в партию большевиков. В марте 1917 г. Склянский и Седякин стали председателями полковых комитетов. На проходившем 20—22 апреля совещании Совета солдатских депутатов 38-й пехотной дивизии Склянский был избран председателем дивизионного Совета, а Седякин — секретарем [9]. Это сразу же сказалось на работе Совета: по предложению Склянского Советом солдатских депутатов 38-й пехотной дивизии была принята резолюция об отношении к войне, посланная Временному правительству, в которой содержался отказ от поддержки его империалистической политики [10]. Позднее, на состоявшемся 9—12 мая в Двинске II съезде 5-й армии, Склянский образовал большевистскую партийную группу [11].

      В апреле — мае 1917 г. в частях армии, стоявших в Двинске, развернули работу такие большевистские организаторы, как поручик 17-й пехотной дивизии С. Н. Крылов, рядовой железнодорожного батальона Т. В. Матузков. В этот же период активную работу вели большевики и во фронтовых частях. Например, в 143-м пехотном Дорогобужском полку активно работали члены большевистской партии А. Козин, И. Карпухин, Г. Шипов, A. Инюшев, Ф. Буланов, И. Винокуров, Ф. Рыбаков [12]. Большевики выступали на митингах перед солдатами 67-го Тарутинского и 68-го Бородинского пехотных полков и других частей Двинского гарнизона [13].

      Нередко агитационно-массовая работа большевиков принимала форму бесед с группами солдат. Например, 6 мая в Двинске солдатом 731-го пехотного Комаровского полка большевиком И. Лежаниным была проведена беседа о текущих событиях с группой солдат из 17-й пехотной дивизии. Лежанин разъяснял солдатам, что назначение А. Ф. Керенского военным министром вместо А. И. Гучкова не изменит положения в стране и на фронте, что для окончания войны и завоевания настоящей свободы народу нужно свергнуть власть капиталистов, что путь к миру и свободе могут указать только большевики и их вождь — B. И. Ленин [14]. /264/

      Армейские большевики поддерживали связи с военной организацией при Петроградском комитете РСДРП(б), а также побывали в Риге, Ревеле, Гельсингфорсе и Кронштадте. Возвращаясь из этих поездок, они привозили агитационную литературу и рассказывали солдатам о революционных событиях в стране [15]. В солдатские организации в период их возникновения и начальной деятельности в марте — апреле попало много меньшевиков и эсеров. В своих выступлениях большевики разоблачали лживый характер обещаний соглашателей, раскрывали сущность их политики. Все это оказывало несомненное влияние па солдатские массы.

      Росту большевистских сил в армии способствовали маршевые роты, прибывавшие почти еженедельно. Они направлялись в 5-ю армию в основном из трех военных округов — Московского, Петроградского и Казанского. Пункты квартирования запасных полков, где формировались маршевые роты, находились в крупных промышленных центрах — Петрограде, Москве, Казани, Ярославле, Нижнем Новгороде, Орле, Екатеринбурге и др. [16] В некоторых запасных полках имелись большевистские организации, которые оказывали немалое влияние на отправлявшиеся в действующую армию маршевые роты.

      При посредстве военного бюро МК РСДРП (б) весной 1917 г. была создана военная организация большевиков Московского гарнизона. С ее помощью были образованы партийные группы в 55, 56, 184, 193-м и 251-м запасных пехотных полках [17]. В 5-ю армию часто присылались маршевые роты, сформированные в 56-м полку [18]. Прибывавшие пополнения приносили с собой агитационную литературу, оказывали революционизирующее влияние на фронтовиков. Об этом красноречиво говорят многочисленные сводки командования: «Влияние прибывающих пополнений отрицательное...», «...прибывающие пополнения, зараженные в тылу духом большевизма, также являются важным слагаемым в сумме причин, влияющих на резкое понижение боеспособности и духа армии» [19] и т. д.

      И действительно, маршевые роты, сформированные в промышленных центрах страны, являлись важным фактором в большевизации 5-й армии, поскольку отражали классовый состав районов расквартирования запасных полков. При этом следует отметить, что по социальному составу 5-я армия отличалась от некоторых других армий. Здесь было много рабочих из Петрограда, Москвы и даже с Урала [20]. Все это создавало благоприятные условия для возникновения большевистской армейской организации. Тем более что за май — июнь, как показано в исследовании академика И. И. Минца, число большевистских групп и членов партии на Северном фронте возросло более чем в 2 раза [21].

      Тем не менее большевистская организация в 5-й армии в этот период не сложилась. По мнению В. И. Миллера, это можно /265/ объяснить рядом причин. С одной стороны, в Двинске не было как отмечалось, большевистской организации, которая могла бы возглавить процесс объединения большевистских групп в воинских частях; не было достаточного числа опытных большевиков и в армии. С другой стороны, постоянные связи, существовавшие у отдельных большевистских групп с Петроградом, создавали условия, при которых образование армейской партийной организации могло показаться излишним [22]. В марте в Двинске была создана объединенная организация РСДРП, куда большевики вошли вместе с меньшевиками [23]. Хотя большевики поддерживали связь с ЦК РСДРП(б), участие в объединенной организации сковывало их борьбу за солдатские массы, мешало проводить собственную линию в солдатских комитетах.

      Итоги первого этапа партийного строительства в армии подвела Всероссийская конференция фронтовых и тыловых организаций партии большевиков, проходившая в Петрограде с 16 по 23 июня. В ее работе приняли участие и делегаты от 5-й армии На заседании 16 июня с докладом о партийной работе в 5-й армии выступил делегат Серов [24]. Конференция внесла серьезный вклад в разработку военной политики партии и сыграла выдающуюся роль в завоевании партией солдатских масс. В результате ее работы упрочились связи местных военных организаций с ЦК партии. Решения конференции вооружили армейских большевиков общей боевой программой действий. В этих решениях были даны ответы на важнейшие вопросы, волновавшие солдатские массы. После конференции деятельность армейских большевиков еще более активизировалась, выросли авторитет и влияние большевистской партии среди солдат.

      Характеризуя политическую обстановку в армии накануне наступления, можно отметить, что к атому времени крайне обострилась борьба между силами реакции и революции за солдат-фронтовиков. Пробным камнем для определения истинной позиции партий и выборных организаций, как известно, явилось их отношение к вопросам войны и мира вообще, братания и наступления в особенности. В результате размежевания по одну сторону встали оборонческий армиском, придаток контрреволюционного командования, и часть соглашательских комитетов, особенно высших, по другую — в основном низовые комитеты, поддерживавшиеся широкими солдатскими массами.

      Борьба солдатских масс 5-й армии под руководством большевиков против наступления на фронте вылилась в крупные антивоенные выступления. Они начались 18 июня в связи с объявлением приказа о наступлении армий Юго-Западного фронта и достигли наивысшей точки 25 июня, когда в отношении многих воинских частей 5-й армии было произведено «вооруженное воздействие» [25]. Эти массовые репрессивные меры продолжались до 8 июля, т. в. до начала наступления на фронте 5-й армии. Сводки /266/ Ставки и донесения командования за вторую половину июня — начало июля постоянно содержали сообщения об антивоенных выступлениях солдат 5-й армии. В составленном командованием армии «Перечне воинских частей, где производились дознания по делам о неисполнении боевых приказов» названо 55 воинских частей [26]. Однако этот список далеко не полный. В хранящихся в Центральном музее Революции СССР тетрадях со списками солдат- «двинцев» [27], помимо указанных в «Перечне» 55 частей, перечислено еще 40 других [28]. В общей сложности в 5-й армии репрессии обрушились на 95 воинских частей, 64 из которых являлись пехотными, особыми пехотными и стрелковыми полками. Таким образом, больше всего арестов было среди «окопных жителей», которым и предстояло принять непосредственное участие в готовящемся наступлении.

      Если учесть, что в конце июня — начале июля по боевому расписанию в 5-й армии находилось 72 пехотных, особых пехотных и стрелковых полка [29], то получается, что антивоенное движение охватило до 90% этих частей. Особенно значительным репрессиям подверглись те части, где было наиболее сильное влияние большевиков и во главе полковых комитетов стояли большевики или им сочувствующие. Общее число арестованных солдат доходило до 20 тыс. [30], а Чрезвычайной следственной комиссией к суду было привлечено 12 725 солдат и 37 офицеров [31].

      После «наведения порядка» командование 5-й армии 8 июля отдало приказ о наступлении, которое уже через два дня провалилось. Потери составили 12 587 солдат и офицеров [32]. Ответственность за эту кровавую авантюру ложилась не только на контрреволюционное командование, но и на соглашателей, таких, как особоуполномоченный военного министра для 5-й армии меньшевик Ю. П. Мазуренко, комиссар армии меньшевик А. Е. Ходоров, председатель армискома народный социалист А. А. Виленкин. 11 июля собралось экстренное заседание армискома, посвященное обсуждению причин неудачи наступления [33]. 15 июля командующий 5-й армией генерал Ю. Н. Данилов в приказе по войскам объявил, что эти причины заключаются «в отсутствии порыва пехоты как результате злостной пропаганды большевиков и общего длительного разложения армии» [34]. Однако генерал не указал главного: солдаты не желали воевать за чуждые им интересы русской и англо-французской буржуазии.

      Эти события помогли солдатам разобраться в антинародном характере политики Временного правительства и в предательстве меньшевиков и эсеров. Солдаты освобождались от «оборончества», вступали в решительную борьбу с буржуазией под лозунгами большевистской партии, оказывали активную помощь армейским большевикам. Например, при содействии солдат большевики 12-й армии не допустили разгрома своих газет, значительное количество которых доставлялось в 5-ю армию. /267/

      Вот что сообщала Ставка в сводке о настроении войск Северного фронта с 23 по 31 июля: «Большевистские лозунги распространяются проникающей в части в громадном количестве газетой «Окопный набат», заменившей закрытую «Окопную правду»» [35].

      Несмотря на начавшийся в июле разгул реакции, армейские большевики и сочувствующие им солдаты старались осуществлять связь с главным революционным центром страны — Петроградом. Так, в своих воспоминаниях И. М. Гронский, бывший в то время заместителем председателя комитета 70-й пехотной дивизии [36], пишет, что в середине июля по поручению полковых комитетов своей дивизии он и солдат 280-го пехотного Сурского полка Иванов ездили в двухнедельную командировку в Петроград. Там они посетили заводы — Путиловский и Новый Лесснер, где беседовали с рабочими, а также «встретились с Н. И. Подвойским и еще одним товарищем из Бюро военной организации большевиков». Подвойского интересовали, вспоминает И. М. Гронский, прежде всего наши связи с солдатскими массами. Еще он особенно настаивал на организации в армии отпора генеральско-кадетской реакции. Далее И. М. Гронский заключает, что «встреча и беседа с Н. И. Подвойским была на редкость плодотворной. Мы получили не только исчерпывающую информацию, но и весьма ценные советы, как нам надлежит вести себя на фронте, что делать для отражения наступления контрреволюции» [37].

      Работа армейских большевиков в этот период осложнилась тем, что из-за арестов сильно уменьшилось число членов партии, силы их были распылены. Вот тогда, в июле — августе 1917 г., постепенно и начала осуществляться в 5-й армии тактика «левого блока». Некоторые эсеры, например, упомянутый выше Гронский, начали сознавать, что Временное правительство идет по пути реакции и сближается с контрреволюционной генеральской верхушкой. Осознав это, они стали склоняться на сторону большевиков. Большевики охотно контактировали с ними, шли навстречу тем, кто борется против Временного правительства. Большевики понимали, что это поможет им завоевать солдатские массы, значительная часть которых была из крестьян и еще шла за эсерами.

      Складывание «левого блока» прослеживается по многим фактам. Он рождался снизу. Так, Гронский в своих воспоминаниях пишет, что солдаты стихийно тянулись к большевикам, а организовывать их было почти некому. В некоторых полковых комитетах не осталось ни одного члена большевистской партии. «Поэтому я, — пишет далее Гронский, — попросил Петрашкевича и Николюка (офицеры 279-го пехотного Лохвицкого полка, сочувствующие большевикам. — С. Б.) помочь большевикам, солдатам 279-го Лохвицкого полка и других частей в организации партийных групп и снабжении их большевистской литературой. С подобного рода /268/ просьбами я не раз обращался к сочувствующим нам офицерам я других частей (в 277-м пехотном Переяславском полку — к поручику Шлезингеру, в 278-м пехотном Кромском полку — к поручику Рогову и другим). И они, надо сказать, оказали нам существенную помощь. В сентябре и особенно в октябре во всех частях и крупных командах дивизии (70-й пехотной дивизии. — С. Б.) мы уже имели оформившиеся большевистские организаций» [38].

      Агитационно-пропагандистская работа большевиков среди солдатских масс в этот период проводилась путем сочетания легальной и нелегальной деятельности. Так, наряду с нелегальным распространением большевистской литературы в полках 70-й и 120-й пехотных дивизий большевики широко использовали публичные читки газет не только соглашательских, но и правого направления. В них большевики отыскивали и зачитывали солдатам откровенно реакционные по своему характеру высказывания, которые как нельзя лучше разоблачали соглашателей и контрреволюционеров всех мастей. Самое же главное, к этому средству пропаганды нельзя было придраться контрреволюционному командованию [39].

      О скрытой работе большевиков догадывалось командование. Но выявить большевистских агитаторов ему не удавалось, так как солдатская масса не выдавала их. Основная ее часть уже поддерживала политику большевиков. В начале августа в донесении в Ставку комиссар 5-й армии А. Е. Ходоров отмечал: «Запрещение митингов и собраний не дает возможности выявляться массовым эксцессам, но по единичным случаям, имеющим место, чувствуется какая-то агитация, но уловить содержание, планомерность и форму пока не удалось» [40]. В сводке сведений о настроении на Северном фронте за время с 10 по 19 августа сообщалось, что «и в 5-й и в 12-й армиях по-прежнему отмечается деятельность большевиков, которая, однако, стала носить характер скрытой подпольной работы» [41]. А в своем отчете в Ставку за период с 16 по 20 августа тот же Ходоров отмечал заметную активизацию солдатской массы и дальнейшее обострение классовой борьбы в армии [42]. Активизация солдатских масс выражалась в требованиях отмены смертной казни на фронте, демократизации армии, освобождения из-под ареста солдат, прекращения преследования выборных солдатских организаций. 16 августа состоялся митинг солдат 3-го батальона 479-го пехотного Кадниковского полка, на котором была принята резолюция с требованием освободить арестованных командованием руководителей полковой организации большевиков. Участники митинга высказались против Временного правительства. Аналогичную резолюцию вынесло объединенное заседание ротных комитетов 3-го батальона 719-го пехотного Лысогорского полка, состоявшееся 24 августа [43]. /269/

      Полевение комитетов сильно встревожило соглашательский армиском 5-й армии. На состоявшихся 17 августа корпусных и дивизионных совещаниях отмечалось, что «сильной помехой в деле закрепления положения комитетов является неустойчивость некоторых из них — преимущественно низших (ротных и полковых), подрывающая частой сменой состава самую возможность плодотворной работы» [44].

      В целом же, характеризуя период июля — августа, можно сказать, что, несмотря на репрессивные меры, большевики 5-й армии не прекратили своей деятельности. Они неустанно мобилизовывали и сплачивали массы на борьбу за победу пролетарской революции. Таково было положение в 5-й армии к моменту начала корниловского мятежа.

      Весть о генеральской авантюре всколыхнула солдатские массы. Соглашательский армиском 5-й армии выпустил обращение к солдатам с призывом сохранять спокойствие, особо подчеркнул, что он не выделяет части для подавления корниловщины, так как «этим должно заниматься Временное правительство, а фронт должен отражать наступление немцев» [45]. Отпор мятежу могли дать только солдатские массы под руководством большевиков. Ими было сформировано несколько сводных отрядов, установивших контроль над железнодорожными станциями, а также создан военно-революционный комитет. Как сообщалось в донесении комиссара Ходорова Временному правительству, в связи с выступлением генерала Корнилова за период со 2 по 4 сентября солдаты арестовали 18 офицеров, зарекомендовавших себя отъявленными контрреволюционерами. Аресты имели место в 17-й и и 38-й артиллерийских бригадах, в частях 19-го армейского корпуса, в 717-м пехотном Сандомирском полку, 47-м отдельном тяжелом дивизионе и других частях [46]. Солдатские комитеты действовали и другими методами. В сводках сведений о настроении в армии, переданных в Ставку с 28 августа по 12 сентября, зарегистрировано 20 случаев вынесения низовыми солдатскими комитетами резолюций о смещении, недоверии и контроле над деятельностью командиров [47]. Комиссар 5-й армии Ходоров сообщал Временному правительству: «Корниловская авантюра уже как свое последствие создала повышенное настроение солдатских масс, и в первую очередь это сказалось в подозрительном отношении к командному составу» [48].

      Таким образом, в корниловские дни солдатские массы 5-й армии доказали свою преданность революции, единодушно выступили против мятежников, добились в большинстве случаев их изоляции, смещения с командных постов и ареста. Разгром корниловщины в значительной мере способствовал изживанию последних соглашательских иллюзий. Наступил новый этап большевизации солдатских масс. /270/

      После разгрома генеральского заговора значительная часть низовых солдатских комитетов выступила с резолюциями, в которых настаивала на разгоне контрреволюционного Союза офицеров, чистке командного состава, отмене смертной казни, разрешений политической борьбы в армии [49]. Однако требования солдатских масс шли гораздо дальше этой достаточно умеренной программы. Солдаты требовали заключения мира, безвозмездной передачи земли крестьянам и национализации ее, а наиболее сознательные — передачи всей власти Советам [50]. На такую позицию эсеро-меньшевистское руководство комитетов стать не могло. Это приводило к тому, что солдаты переизбирали комитеты, заменяя соглашателей большевиками и представителями «левого блока».

      После корниловщины (в сентябре — октябре) революционное движение солдатских масс поднялось на новую, более высокую ступень. Солдаты начали выходить из повиновения командованию: не исполнять приказы, переизбирать командиров, вести активную борьбу за мир, брататься с противником. Партии меньшевиков и эсеров быстро утрачивали свое влияние.

      Авторитет же большевиков после корниловских дней резко возрос. Об этом красноречиво свидетельствуют сводки комиссаров и командования о настроении в частях 5-й армии. В сводке помощника комиссара 5-й армии В. С. Долгополова от 15 сентября сообщалось, что «большевистские течения крепнут» [51]. В недельной сводке командования от 17 сентября сообщалось, что «в 187-й дивизии 5-й армии отмечалось значительное влияние большевистской пропаганды» [52]. В сводке командования от 20 сентября говорилось, что «большевистская пропаганда наблюдается в 5-й армии, особенно в частях 120 дивизии» [53]. 21 сентября Долгополов писал, что большевистская агитация усиливается [54]. То же самое сообщалось и в сводках командования от 25 и 29 сентября [55]. 2 октября командующий 5-й армией В. Г. Болдырев докладывал военному министру: «Во всей армии чрезвычайно возросло влияние большевизма» [56].

      ЦК РСДРП(б) уделял большое внимание партийной работе в действующей армии, заслушивал на своих заседаниях сообщения о положении на отдельных фронтах. С такими сообщениями, в частности, трижды (10, 16 и 21 октября) выступал Я. М. Свердлов, докладывавший об обстановке на Северном и Западном фронтах [57]. ЦК оказывал постоянную помощь большевистским организациям в действующей армии, число которых на Северном фронте к этому времени значительно возросло. К концу октября 1917 г. ЦК РСДРП (б) был непосредственно связан, по подсчетам П. А. Голуба, с большевистскими организациями и группами более 80 воинских частей действующей армии [58]. В адресной книге ЦК РСДРП (б) значатся 11 воинских частей 5-й армии, имевших с ним переписку, среди которых отмечен и 149-й пехотный Чер-/271/-номорский полк. От его большевистской группы переписку вел Э. М. Склянский [59].

      Солдаты 5-й армии ноодпокритно посылали свои депутации в Петроградский и Московский Советы. Так, 27 сентября комитетом 479-го пехотного Кадниковского полка был делегирован в Моссовет член комитета В. Фролов. Ему поручили передать благодарность Моссовету за горячее участие в дело освобождения из Бутырской тюрьмы двинцев, особенно однополчан — большевиков П. Ф. Федотова, М. Е. Летунова, Политова и др. [60] 17 октября Московский Совет посетила делегация комитета 37-го армейского корпуса [61]. Посылка солдатских делегаций в революционные центры способствовала росту и укреплению большевистских организаций в армии.

      Руководители армейских большевиков посылали членов партии в ЦК для получения инструкций и агитационной литературы. С таким поручением от большевиков 14-го армейского корпуса 17 октября отправился в Петроград член корпусного комитета Г. М. Чертов [62]. ЦК партии, в свою очередь, посылал к армейским большевикам видных партийных деятелей для инструктирования и укрепления связей с центром. В середине сентября большевиков 5-й армии посетил В. Н. Залежский [63], а в середине октября — делегация петроградских партийных работников, возглавляемая Б. П. Позерном [64].

      О тактике большевистской работы в армии пишет в своих воспоминаниях служивший в то время вольноопределяющимся в одной из частей 5-й армии большевик Г. Я. Мерэн: «Основные силы наличных в армии большевиков были направлены на низовые солдатские массы. Отдельные большевики в войсковых частях создали группы большевистски настроенных солдат, распространяли свое влияние на низовые войсковые комитеты, устанавливали связь между собой, а также с ЦК и в первую очередь с военной организацией» [65]. Этим в значительной мере и объясняется тот факт, что большевизация комитетов начиналась снизу.

      Этот процесс отражен в ряде воспоминаний участников революционных событий в 5-й армии. И. М. Гронский пишет, что «во всех частях и командах дивизии (70-й пехотной.— С. Б.) эсеры и особенно меньшевики потерпели поражение. Количество избранных в комитеты сторонников этих двух партий сократилось. Перевыборы принесли победу большевикам» [66]. Н. А. Брыкин сообщает, что во второй половине сентября солдаты 16-го Особого пехотного полка под руководством выпущенных по их настоянию из двинской тюрьмы большевиков «взялись за перевыборы полкового комитета, комиссара, ротных судов и всякого рода комиссий. Ушков (большевик. — С. Б.) был избран комиссаром полка, Студии (большевик.— С. Б.) — председателем полкового комитета, меня избрали председателем полковой организации большевиков» [67]. /272/

      Процесс большевизации отчетливо прослеживается и по сводкам сведений, отправлявшихся из армии в штаб фронта. В сводке за период от 30 сентября по 6 октября отмечалось: «От полковых и высших комитетов все чаще и чаще поступают заявления, что они утрачивают доверие масс и бессильны что-либо сделать...». А за 5—12 октября сообщалось, что «в настоящее время происходят перевыборы комитетов; результаты еще неизвестны, но процентное отношение большевиков растет». Следующая сводка (за 20—27 октября) подтвердила это предположение: «Перевыборы комитетов дали перевес большевикам» [68].

      Одновременно с завоеванием солдатских организаций большевики развернули работу по созданию своей организации в масштабе всей армии. Существовавшая в Двинске организация РСДРП была, как уже отмечалось, объединенной. В имевшуюся при ней военную секцию входило, по данным на август 1917 г., 275 человек [69]. На состоявшемся 22 сентября в Двинске собрании этой организации произошло размежевание большевиков и меньшевиков 5-й армии [70].

      Вслед за тем был избран Двинский комитет РСДРП (б). Порвав с меньшевиками и создав свою организацию, большевики Двинска подготовили благоприятные условия для создания большевистской организации 5-й армии. Пока же при городском комитете РСДРП (б) образовался армейский большевистский центр. Разрозненные до этого отдельные организации и группы обрели наконец единство. Руководство партийной работой возглавили энергичные вожаки армейских большевиков: Э. М. Склянский, А. И. Седякин, И. М. Кригер, Н. Д. Собакин и др. [71]

      Созданию армейской организации большевиков способствовало также то, что вскоре оформился ряд самостоятельных большевистских организаций в тыловых частях 5-й армии, расположенных в крупных населенных пунктах, в частности в Дагде, Режице, Краславле [72]. Двинский комитет РСДРП(б) совместно с временным армейским большевистским центром стал готовиться к армейской партийной конференции.

      Перед этим состоялись конференции соглашательских партий (22—24 сентября у эсеров и 3—4 октября у меньшевиков), все еще пытавшихся повести за собой солдат. Однако важнейший вопрос — о мире — на этих конференциях либо вовсе игнорировался (у эсеров) [73], либо решался отрицательно (у меньшевиков) [74]. Это усиливало тяготение солдат в сторону большевиков.

      Новым шагом в укреплении позиций большевиков 5-й армии накануне Великого Октября явилось их оформление в единую организацию. Инициаторами созыва I конференции большевистских организаций 5-й армии (Двинск, 8—9 октября) были Э. М. Склянский, А. И. Седякин, И. М. Кригер [75]. На конференцию прибыли 34 делегата с правом решающего голоса и 25— с правом совещательного, представлявшие около 2 тыс. членов /273/ партии от трех корпусов армии. (Военные организации остальные двух корпусов не прислали своих представителей, так как до них не дошли телеграфные сообщения о конференции [76]) Прибыли представители от большевистских организаций гарнизонов Витебска, Двинска, Дагды, Краславля, Люцина и др. [77].

      Сообщения делегатов конференции показали, что подавляющее большинство солдат доверяет партии большевиков, требует перехода власти в руки Советов и заключения демократического мира. В резолюции, принятой после докладов с мест, конференция призвала армейских большевиков «с еще большей энергией основывать организации в частях и развивать существующие», а в резолюции о текущем моменте провозглашалось, что «спасение революции, спасение республики только в переходе власти к Советам рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов» [78].

      Конференция избрала Бюро военной организации большевиков 5-й армии из 11 человек (во главе с Э. М. Склянским) и выдвинула 9 кандидатов в Учредительное собрание. Четверо из них были непосредственно из 5-й армии (Склянский, Седякин, Собакин, Андреев), а остальные из списков ЦК РСДРП (б) [79]. Бюро военной организации большевиков 5-й армии, послав в секретариат ЦК партии отчет о конференции, просило прислать литературу, посвященную выборам в Учредительное собрание, на что был получен положительный ответ [80].

      Бюро начало свою работу в тесном контакте с Двинским комитетом РСДРП(б), установило связь с военной организацией большевиков 12-й армии, а также с организациями большевиков Режицы и Витебска.

      После исторического решения ЦК РСДРП (б) от 10 октября о вооруженном восстании большевики Северного фронта мобилизовали все свои силы на выполнение ленинского плана взятия власти пролетариатом. 15—16 октября в Вендене состоялась учредительная конференция военных большевистских организаций всего Северного фронта. На нее собрались представители от организаций Балтийского флота, дислоцировавшегося в Финляндии, 42-го отдельного армейского корпуса, 1, 5, 12-й армий [81]. Конференция заслушала доклады с мест, обсудила текущий момент, вопрос о выборах в Учредительное собрание. Она прошла под знаком единства и сплочения большевиков Северного фронта вокруг ЦК партии, полностью поддержала его курс на вооруженное восстание.

      Объединение работающих на фронте большевиков в армейские и фронтовые организации позволяло ЦК РСДРП(б) усилить руководство большевистскими организациями действующей армии, направить их деятельность на решение общепартийных задач, связанных с подготовкой и проведением социалистической революции. Важнейшей задачей большевиков 5-й армии на дан-/274/-ном этапе были перевыборы соглашательского армискома. Многие части армии выдвигали подобные требования на своих собраниях, что видно из сводок командовании и периодической печати того времени [82]. И октябре оказались переизбранными большинство ротных и полковых комитетом и часть комитетом высшего звена. К октябрю большевики повели за собой значительную долю полковых, дивизионных и даже корпусных комитетов 5-й армии.

      Все это требовало созыва армейского съезда, где предстояло переизбрать армиском. Военная организация большевиков 5-й армии мобилизовала партийные силы на местах, развернула борьбу за избрание на съезд своих представителей.

      III съезд начал свою работу 16 октября в Двинске. 5-ю армию представляли 392 делегата [83]. Первым выступил командующий 5-й армией генерал В. Г. Болдырев. Он говорил о «невозможности немедленного мира» и «преступности братанья» [84]. Затем съезд избрал президиум, включавший по три представителя от больших и по одному от малых фракций: Э. М. Склянский, А. И. Седикин, К. С. Рожкевич (большевики), В. Л. Колеров, И. Ф. Модницей, Качарский (эсеры) [85], Харитонов (меньшевик-интернационалист), Ю. П. Мазуренко (меньшевик-оборонец) и А. А. Виленкин (народный социалист). Председателем съезда делегаты избрали руководителя большевистской организации 5-й армии Э. М. Склянского. Но меньшевистско-эсеровская часть съезда потребовала переголосования путем выхода в разные двери: в левую — те, кто голосует за Склянского, в правую — за эсера Колерова. Однако переголосование все равно дало перевес кандидатуре Склянского. За него голосовали 199 делегатов, а за Колерова — 193 делегата [86].

      На съезде большевики разоблачали соглашателей, подробно излагали линию партии но вопросам земли и мира. Используя колебании меньшевиков-интернационалистов, левых эсеров, максималистов, большевики успешно проводили свою линию, что отразилось в принятых съездом резолюциях. Так, в первый день работы но предложению большевиков съезд принял резолюцию о работе армискома. Прежнее руководство было охарактеризовано как недемократичное и оторванное от масс [87]. 17 октября съезд принял резолюцию о передаче всей земли, вод, лесов и сельскохозяйственного инвентаря в полное распоряжение земельных комитетов [88]. Съезд указал (19 октября) на сложность политического и экономического положения в стране и подчеркнул, что выход из него — созыв II Всероссийского съезда Советов [89]. Правые эсеры и меньшевики-оборонцы пытались снять вопрос о передаче власти в руки Советов. Против этих попыток решительно выступили большевики, которых поддержала часть левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов. Склянский в своей речи дал ответ соглашателям: «Мы не должны ждать Учредительного собрания, которое уже откладывалось не без согласия оборонцев, ко-/275/-торые возражают и против съезда Советов. Главнейшая задача нашего съезда — это избрать делегатов на съезд Советов, который созывается не для срыва Учредительного собрания, а для обеспечении его созыва, и от съезда Советов мы обязаны потребовать проведении тех мер, которые семь месяцев ждет вся революционная армии» [90].

      Таким образом, по аграрному вопросу и текущему моменту были приняты в основном большевистские резолюции. Остальные разрабатывались также в большевистском духе (о мире, об отношении к командному составу и др.). Этому способствовало практическое осуществление большевиками 5-й армии, с июля — августа 1917 г., тактики «левого блока». Они сумели привлечь на свою сторону левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов, что сказалось на работе съезда.

      Немаловажную роль в поднятии авторитета большевиков на съезде сыграло присутствие на нем группы видных петроградских партийных работников во главе с Б. П. По зерном [91], посланной ЦК РСДРП (б) на Северный фронт с целью инструктирования, агитации и связи [92]. Петроградские большевики информировали своих товарищей из 5-й армии о решениях ЦК партии, о задачах, которые должны выполнить армейские большевики в общем плане восстания. Посланцы столицы выступили на съезде с приветствием от Петроградского Совета [93].

      Завершая свою работу (20 октября), съезд избрал новый состав армискома во главе с Э. М. Склянским, его заместителем стал А. И. Седякин. В армиском вошло 28 большевиков, в том числе Н. Д. Собакин, И. М. Кригер, С. В. Шапурин, Г. Я. Мерэн, Ашмарин, а также 7 меньшевиков-интернационалистов, 23 эсера и 2 меньшевика-оборонца [94]. Это был первый во фронтовых частях армейский комитет с такой многочисленной фракцией большевиков.

      Победа большевиков на III армейском съезде ускорила переход на большевистские позиции крупных выборных организаций 5-й армии и ее тылового района. 20—22 октября в Двинске состоялось собрание солдат-латышей 5-й армии, избравшее свое бюро в составе 6 большевиков и 1 меньшевика-интернационалиста [95]. 22 октября на заседании Режицкого Совета был избран новый состав Исполнительного комитета. В него вошли 10 большевиков и 5 представителей партий эсеров и меньшевиков. Председателем Совета был избран солдат 3-го железнодорожного батальона большевик П. Н. Солонко [96]. Незначительное преимущество у соглашателей оставалось пока в Двинском и Люцинском Советах [97].

      Большевики 5-й армии смогли добиться крупных успехов благодаря тому, что создали в частях и соединениях разветвленную сеть партийных групп, организовали их в масштабе армии, провели огромную агитационно-пропагандистскую работу среди /276/ солдат. Свою роль сыграли печать, маршевые роты, рабочие делегации на фронт, а также делегации, посылаемые солдатами в Петроград, Москву, Ригу и другие революционные центры.

      Рост большевистского влияния на фронте способствовал усилению большевизации солдатских комитетов, которая выразилась в изгнании из них соглашателей, выдвижении требований заключения мира, разрешения аграрного вопроса, полной демократизации армии и передачи власти Советам. Переизбранные комитеты становились фактической властью в пределах своей части, и ни одно распоряжение командного состава не выполнялось без их санкции. С каждым днем Временное правительство и командование все больше теряли возможность не только политического, но и оперативного управления войсками.

      В. И. Ленин писал, что к октябрю — ноябрю 1917 г. армия была наполовину большевистской. «Следовательно, в армии большевики тоже имели уже к ноябрю 1917 года политический «ударный кулак», который обеспечивал им подавляющий перевес сил в решающем пункте в решающий момент. Ни о каком сопротивлении со стороны армии против Октябрьской революции пролетариата, против завоевания политической власти пролетариатом, не могло быть и речи...» [98].

      Успех большевиков на III армейском съезде подготовил переход большинства солдат 5-й армии Северного фронта на сторону революции. В последний день работы съезда (20 октября) начальник штаба фронта генерал С. Г. Лукирский доложил по прямому проводу в Ставку генералу Н. Н. Духонину: «1-я и 5-я армии заявили, что они пойдут не за Временным правительством, а за Петроградским Советом» [99]. Такова была политическая обстановка в 5-й армии накануне Великого Октября.

      На основании вышеизложенного большевизацию солдатских масс 5-й армии Северного фронта можно условно разделить на три основных периода: 1) образование в армии большевистских групп, сплочение вокруг них наиболее сознательных солдат (март — июнь); 2) полевение солдатских масс после июльских событий и начало складывания «левого блока» в 5-й армии (июль — август); 3) новая ступень полевения солдатских масс после корниловщины, образование самостоятельной большевистской организации, практическое осуществление политики «левого блока», в частности в ходе III армейского съезда, переход большинства солдат на сторону революции (сентябрь — октябрь). Процесс большевизации солдатских масс 5-й армии окончательно завершился вскоре после победы Великого Октября в ходе установления власти Советов.

      1. Капустин М. И. Солдаты Северного фронта в борьбе за власть Советов. М., 1957; Шурыгин Ф. А. Революционное движение солдатских масс Северного фронта в 1917 году. М., 1958; Рипа Е. И. Военно-революционные комитеты района XII армии в 1917 г. на не-/237/-оккупированной территории Латвии. Рига, 1969; Смольников А. С. Большевизация XII армии Северного фронта в 1917 году. М., 1979.
      2. ЦГВИА, ф. 2031 (Штаб главнокомандующего армиями Северного фронта), оп. 1, д. 539.
      3. Там же, д. 212, л. 631—631 об.; д. 214, л. 316—322; ф. 2122 (Штаб 5-й армии), оп. 1, д. 561, л. 211—213, 271—276; д. 652, л. 102—105 об.
      4. Очерки экономической истории Латвии (1900—1917). Рига, 1968, с. 290.
      5. Яковенко А. М. V армия в период мирного развития революции (март — июнь 1917 г.).— Изв. АН ЛатвССР, 1978, № 2, с. 104—105.
      6. Денисенко В. С. Солдаты пятой.— В кн.: Октябрь на фронте: Воспоминания. М., 1967, с. 93; Миллер В. И. Солдатские комитеты русской армии в 1917 г.: (Возникновение и начальный период деятельности). М., 1974, с. 192.
      7. Шелюбский А. П. Большевистская пропаганда и революционное движение на Северном фронте накануне 1917 г.— Вопр. ист., 1947, № 2, с. 73.
      8. Разложение армии в 1917 г.: Сб. док. М.; Л., 1925, с. 7.
      9. Миллер В. И. Указ. соч., с. 194—195.
      10. Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис: Документы и материалы. М., 1958, с. 785—786.
      11. Денисенко В. С. Указ. соч., с. 96— 97.
      12. Там же, с. 95.
      13. Якупов Н. М. Партия большевиков в борьбе за армию в период двоевластия. Киев, 1972, с. 116.
      14. Громова 3. М. Борьба большевиков за солдатские массы на Северном фронте в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции. Рига, 1955, с. 129.
      15. Якупов Н. М. Указ. соч., с. 116.
      16. ЦГВИА, ф. 2003 (Ставка / Штаб верховного главнокомандующего /), оп. 2, д. 468, 498, 510; ф. 2015 (Управление военного комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем), оп. 1, д. 54; ф. 2031, оп. 1, д. 1550; оп. 2, д. 295, 306.
      17. Андреев А. М. Солдатские массы гарнизонов русской армии в Октябрьской революции. М., 1975 с. 59—60; Вооруженные силы Безликого Октября. М., 1977, с. 127-128.
      18. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 2, д. 295 л. 98—98 об., 112, 151—151 об.
      19. Там же, оп. 1, д. 1550, л. 24 об. 63.
      20. Якупов Н. М. Указ. соч., с. 45.
      21. Минц И. И. История Великого Октября: В 3-х т. 2-е изд. М., 1978 т. 2, с. 400.
      22. Миллер В. И. Указ. соч., с. 195—196.
      23. К маю 1917 г. объединенная организация РСДРП в Двинске насчитывала 315 членов. Возглавлял ее меньшевик М. И. Кром. См.: Всероссийская конференция меньшевистских и объединенных организаций РСДРП 6—12 мая 1917 г. в Петрограде. Пг., 1917, с. 30.
      24. Борьба партии большевиков за армию в социалистической революции: Сб. док. М., 1977, с. 179.
      25. Более подробно об этом см.: Громова 3. М. Провал июньского наступления и июльские дни на Северном фронте. — Изв. АН ЛатвССР, 1955, № 4; Журавлев Г. И. Борьба солдатских масс против летнего наступления на фронте (июнь —июль 1917 г.). — Исторические записки, М., 1957, т. 61.
      26. ЦГВИА, ф. 366 (Военный кабинет министра-председателя и политическое управление Военного министерства), оп. 2, д. 17, л. 217. Этот «Перечень» с неточностями и пропусками опубликован в кн.: Двинцы: Сборник воспоминаний участников Октябрьских боев в Москве и документы. М., 1957, с. 158—159.
      27. «Двинцы» — революционные солдаты 5-й армии, арестованные за антивоенные выступления в июне — июле 1917 г. Содержались в двинской тюрьме, а затем в количестве 869 человек — в Бутырской, в Москве. 22 сентября по требованию МК РСДРП (б) и Моссовета освобождены. Из них был создан отряд, принявший участие в Октябрьском вооруженном восстании в Москве. /278/
      28. Центральный музей Революции СССР. ГИК, Вс. 5047/15 аб., Д 112-2 р.
      29. ЦГВПА, ф. 2031, оп. 1, д. 212, л. 631—631 об.
      30. Такую цифру называет П. Ф. Федотов, бывший в то время одним из руководителей большевиков 479-го пехотного Кадниковского полка. См.: Двинцы, с. 19.
      31. Революционное движение в русской армии. 27 февраля — 24 октября 1917 г.: Сб. док. М., 1968, с. 376—377.
      32. ЦГВИА, ф. 2122, оп. 1, д. 680, л. 282.
      33. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии (Двинск), 1917, 15 июля.
      34. ЦГВИА, ф. 2122, оп. 2, д. 13, ч. II, л. 313—313 об.
      35. Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис: Документы и материалы. М., 1959, с. 436—437.
      36. И. М. Гронский в то время был эсером-максималистом, но в июльские дни поддерживал партию большевиков, а впоследствии вступил в нее. По его воспоминаниям можно проследить, как в 5-й армии складывался «левый блок».
      37. Гронский И. М. 1917 год. Записки солдата.— Новый мир, 1977, № 10, С. 193—195. О подобных же поездках в Петроград, Кронштадт, Гельсингфорс, Ревель и другие пролетарские центры сообщает в своих воспоминаниях бывший тогда председателем комитета 143-го пехотного Дорогобужского полка (36-я пехотная дивизия) В. С. Денисенко (Указ. соч., с. 94—95). Однако следует отметить, что такие поездки осуществлялись с большим трудом и не носили регулярного характера (см.: Гронский И. М. Указ. соч., с. 199).
      38. Гронский И. М. Указ. соч., с. 199.
      39. Об этом пишет И. М. Гронский (Указ. соч., с. 196—197), а также доносит комиссар 5-й армии А. Е. Ходоров в Управление военного комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем. См.: ЦГВИА, ф. 2015, оп. 1, д. 54, л. 124.
      40. ЦГВИА, ф. 366, оп. 1, д. 227, л. 59.
      41. ЦГВИА, ф. 2015, оп. 1, д. 57, л. 91.
      42. ЦГВИА, ф. 366, оп. 1, д. 227, л. 63—64.
      43. Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий: В 4-х т. М., 1960, т. 3. 26 июля — 11 сентября 1917 г., с. 211; Революционное движение в России в августе 1917 г. Разгром корниловского мятежа: Документы и материалы. М., 1959, с. 283—284.
      44. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 23 авг.
      45. Там же, 1917, 31 авг.
      46. Минц И. И. Указ. соч., т. 2, с. 650.
      47. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 41—46 об. (Подсчет автора).
      48. ЦГАОР СССР, ф. 1235 (ВЦИК), оп. 36, д. 180, л. 107.
      49. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 61—61 об.
      50. Рабочий путь, 1917, 30 сент.
      51. О положении армии накануне Октября (Донесения комиссаров Временного правительства и командиров воинских частей действующей армии).— Исторический архив, 1957, № 6, с. 37.
      52. Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий: В 4-х т. М., 1961, т. 4. 12 сент.— 25 окт. 1917 г. с. 78.
      53. ЦГВИА, ф. 2003, оп. 4, д. 31, л. 24 об.
      54. Армия в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции.— Красный архив, 1937, т. 84, с. 168—169.
      55. Исторический архив, 1957, № 6, с. 37, 44.
      56. Муратов X. И. Революционное движение в русской армии в 1917 году. М., 1958, с. 103.
      57. Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Авг. 1917 — февр. 1918. М., 1958, с. 84, 94, 117.
      58. Голуб П. А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977, с. 145.
      59. Аникеев В. В. Деятельность ЦК РСДРП (б) в 1917 году: Хроника событий. М., 1969, с. 447—473.
      60. ЦГВИА, ф. 2433 (120-я пехотная дивизия), оп. 1, д. 7, л. 63 об., 64.
      61. Солдат, 1917, 20 окт. /279/
      62. Чертов Г. М. У истоков Октября: (Воспоминания о первой мировой войне и 1917 г. на фронте. Петроград накануне Октябрьского вооруженного восстания) / Рукопись. Государственный музей Великой Октябрьской социалистической революции (Ленинград), Отдел фондов, ф. 6 (Воспоминания активных участников Великой Октябрьской социалистической революции), с. 36—37.
      63. Аникеев В. В. Указ. соч., т. 285, 290.
      64. Рабочий и солдат, 1917, 22 окт.
      65. Мерэн Г. Я. Октябрь в V армии Северного фронта.— Знамя, 1933, № 11, с. 140.
      66. Гронский И. М. Записки солдата.— Новый мир, 1977, № 11, с. 206.
      67. Брыкин Н. А. Начало жизни.— Звезда, 1937, № 11, с. 242—243.
      68. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 71—72, 77 об.— 78, 93—93 об.
      69. Миллер В. И. Военные организации меньшевиков в 1917 г.: (К постановке проблемы).— В кн.: Банкротство мелкобуржуазных партий России, 1917—1922 гг. М., 1977, ч. 2, с. 210.
      70. Рабочий путь, 1917, 28 сент.
      71. Шапурин С. В. На переднем крае.— В кн.: Октябрь на фронте: Воспоминания, с. 104.
      72. Дризул А. А. Великий Октябрь в Латвии: Канун, история, значение. Рига, 1977, с. 268.
      73. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 27 сент.
      74. Там же, 1917, 10, 12 окт.
      75. Вооруженные силы Великого Октября, с. 144.
      76. Рабочий путь, 1917, 26 окт.
      77. Андреев А. М. Указ. соч., с. 299.
      78. Солдат, 1917, 22 окт.
      79. Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания (1—24 октября 4917 г.): Документы и материалы. М., 1962, с. 379.
      80. Переписка секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями. (Март — октябрь 1917): Сб. док. М., 1957, с. 96.
      81. Окопный набат, 1917, 17 окт.
      82. Рабочий путь, 1917, 7 окт.; ИГапъ. СССР, ф. 1235, оп. 78, д. 98, л. 44-49; ЦГВИА, ф. 2003, оп. 4, д. 44, л. 45 об.; ф. 2433, оп. 1, д. 3, л. 17 об.
      83. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 22 окт.
      84. Из дневника ген. Болдырева.— Красный архив, 1927, т. 23, с. 271—272.
      85. Самостоятельная фракция левых эсеров не была представлена на съезде, поскольку входила в единую эсеровскую организацию.— Новый мир, 1977, № 10, с. 206.
      86. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 22 окт.
      87. Там же, 1917, 24 окт.
      88. Окопный набат, 1917, 20 окт.
      89. Рабочий путь, 1917, 21 окт.
      90. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 24 окт.
      91. По предложению Склянского Позерн 17 октября был избран почетным членом президиума съезда.— Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 24 окт.
      93. Рабочий и солдат, 1917, 22 окт.
      93. Рабочий путь, 1917, 18 окт.
      94. Мерэн Г. Я. Указ. соч., с. 141; III ап урин С. В. Указ. соч., с. 104—105.
      95. Кайминь Я. Латышские стрелки в борьбе за победу Октябрьской революции, 1917—1918. Рига, 1961, с. 347.
      96. Изв. Режицкого Совета солдатских. рабочих и крестьянских депутатов, 1917, 25 окт.; Солонко П. // Врагам нет пути к Петрограду! — Красная звезда, 1966, 4 нояб.
      97. Смирнов А. М. Трудящиеся Латгалии и солдаты V армии Северного фронта в борьбе за Советскую власть в 1917 году.— Изв. АН ЛатвССР, 1963, № 11, с. 13.
      98. Ленин В. И. Полн: собр. соч., т. 40, с. 10.
      99. Великая Октябрьская социалистическая революция, т. 4, с. 515.

      Исторические записки. №109. 1983. С. 262-280.