Nslavnitski

НЭП: становление и развитие

39 сообщений в этой теме

Для начала пара документов, Петроградская губерния.

 

О принципах местных бюджетов - тезисы доклада т. Таргулова на заседании Петроградсского губернского комитета РКП, 22 ноября 1921 года.
 

Новые начала экономической политики, имеющие целью укрепление крупной промышленности и поднятие общего благосостояния, существенным образом изменяют построение государственного бюджета.

Предоставление свободы частной инициативе и местной самодеятельности выдвигают на очередь вопрос о выделении из государственного бюджета расходов, имеющих чисто местное значение.
Расходы местного значения должны быть покрыты поступлениями от местных источников доходов, образуя самостоятельно местный бюджет...

Ближайшею задачею при составлении местного бюджета является полный учет всех источников доходов и установление максимального размера обложения.
При установлении размеров обложения должна быть принята во внимание платежная способность и социальное положение плательщиков.

Обложение не должно затруднять нормальное развитие частной самодеятельности в деле восстановления народного хозяйства.
Нормы обложения местной промышленности, в особенности кустарной, должны быть согласованы с обложением таковых в смежных губерниях, дабы не ставить их в неблагоприятные условия конкуренции.
Источниками для покрытия расходов по удовлетворению перечисленных выше потребностей должны служить:

А) доходы от коммунальных имуществ и производственных предприятий
Б) Платы за услуги, предоставляемые населению местными учреждениями
В) Процентные отчисления от государственных денежных и натуральных прямых и косвенных налогов
Г) Специальные целевые сборы
Д) Поступления от местного населения.

Коммунальные доходы (группа а) находятся в зависимости от условий эксплоатации и при внешней видимой значительности их поступлений, за вычетом эксплоатационных расходов, могут дать сравнительно умеренный чистый остаток.
Доходы от платы за услуги (группа б) предоставляемые местными учреждениями должны извлекаться преимущественно из доходов получаемых группами населения, занимающимися частными занятиями и промыслами.
Поступления от отчислений государственных денежных и натуральных налогов (группа в) по мере развития их, должны выражаться в значительных суммах.

Целевые налоги и сборы имеют назначение покрывать специальные нужды местного населения (содержание школ, больниц, дорог и т.п.).
Установление и размер целевых налогов и сборов находятся в прямой зависимости от тех назначений, ради выполнения которых они устанавливаются.

В зависимости от района обслуживания учреждения содержимыми на целевые налоги и сборы, последние могут быть устанавливаемы как в общегубернском масштабе, так и по каждой местности особо (устройство профессиональных школ, местных больниц, электростанций и т.п.)

Целесообразно построенная система местного обложения должна обладать нижеследующими свойствами:
А) Простотой и единством в построении
Б) Уравнительностью в распределении тяжести налогового бремени между отдельными гражданами.
В) Гибкостью, позволяющей в каждый данный момент, сообразно потребности в средствах увеличивать или уменьшать сумму обложения.
Г) Единообразием в методах исчисления налога.
Д) Приближением налогового аппарата к населению.
Всем этим требованиям наиболее удовлетворяет система единого поимущественно-подоходного налога.
Налог этот обнимает все группы населения и объединяет все виды доходов.

Налог исчисляется в размере того или иного процента, в зависимости от вида дохода и социального положения плательщика.
Природа этого налога предусматривает деление доходов по следующим четырем группам:
А) К первой группе отнесены все доходы от сельского хозяйства и подсобных к нему промыслов.
Б) Ко второй – все доходы от эксплоатации недвижимых имуществ.
В) К третьей – доходы от торговли и промыслов.
Г) К четвертой – все доходы от так называемых свободных профессий (артисты, врачи, дантисты и др.) и всех видов квалифицированного труда.

Для простоты техники взимания в основание обложения принимается валовый доход и заработок плательщика.
В целях перенесения тяжести обложения на наиболее имущие классы населения должен быть установлен необлагаемый минимум и прогрессивная шкала обложения.

Успешное проведение в жизнь этого налога требует усовершенствования налогового аппарата, приближение его к местам и широкого участия самого населения в деле обложения.

Помимо перечисленных выше источников доходов для покрытия местных расходов могут быть установлены и другие специальные сборы как например: с бездоходных имуществ, предметов роскоши, привозимых и отвозимых грузов и т.п.

Средством борьбы с дефицитностью должны явиться следующие два мероприятия: 1) всемерное стремление к увеличению производственных доходов предприятий и 2) значительное сокращение расходов по целому ряду учреждений, а равно и упразднение тех из них, существование которых не оправдывается современным направлением экономической политики.

 

ЦГА ИПД. Ф. 15. Оп. 1. Д. 13. Л. 16-17.

 

Крестьянство.

Из протокола Петрогралского губернского комитета РКП 4 марта 1922 г.
 

Заслушав доклад о сельско-хозяйственной кооперации в Петроградской губернии и принимая во внимание:
А) Чрезвычайно важное значение ее в деле технического прогресса и концентрации отдельных отраслей распыленного крестьянского хозяйства в более крупные производственные единицы.
Б) Первостепенное политическое значение ее для деревни, как крупной силы, организованной на прочном экономическом базисе.

В) Неизбежное стремление кулацких, эсеровских и кадетских слоев к овладеванию аппаратом сельско-хозяйственной кооперации в политических целях против советской власти.
Г) Слабое участие Уездкомов и Волячеек РКП в деревне по организационному и идейному овладеванию сельско-хозяйственной кооперацией.

Д) Предстоящее слияние коммун и колхозов с объединениями сельско-хозяйственной кооперации общего типа.
Е) Огромное политическое значение огородных артелей в городах с пролетарским составом в целях влияния через них в союзных объединениях сельско-хозяйственной кооперации общего типа.
Считать работу партийных организаций на местах по овладеванию аппаратом сельско-хозяйственной кооперацией – важнейшей ударной работой в деревне, требующей максимального напряжения партийных сил в этом направлении.

Обязать всех коммунистов в селах и деревнях вступить в состав уже открывшихся сельско-хозяйственных товариществ и артелей, беря на себя инициативу там, где еще они не открыты.
Поручить уездкомам проконтролировать работу уземотделов в деле организации и политического овладевания сельско-хозяйственной кооперацией, обеспечив их знакомыми с этой работой товарищами.

 

ЦГА ИПД. Ф. 15. Оп. 1. Д. 14. Л. 5.

Небольшой комментарий к документу. Отказ от политики "военного коммунизма" и переход к новой экономической политики" способствовал не только развитию частных крестьянских хозяйств, о чем пишет постоянно, но и развитию колхозов, которые в те годы возникали стихийно.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В переписке Чичерина со Сталиным встречал упоминания о том, что на КВЖД взимали сборы с советских подданных, проживавших вдоль полосы отчуждения КВЖД, при оформлении документов в советских учреждениях КВЖД (это как раз 1923 г.).

 

Чичерин протестовал против таких действий.

 

Как я понимаю, народу с КВЖД "оказывали услуги" в соответствии с п. Б первого документа?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Как я понимаю, народу с КВЖД "оказывали услуги" в соответствии с п. Б первого документа?

Скорее всего, так.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Из работы: Плеханов А.М. ВЧК-ОГПУ в годы новой экономической политики. 1921-1928. М., 2006.
 

В нашей исторической литературе сложилось мнение о том, что двадцатые годы были мирным периодом развития страны. Но это не совсем так. Ведь многие регионы еще жили по законам военного времени, о чем свидетельствуют следующие факты: местными органами власти и управления в Сибири, на Дальнем Востоке (от Урала до Тихого океана) и на Северном Кавказе были не советы, а ревкомы вплоть до 1925 г.; в Закавказье ЧК были преобразованы в отделы ГПУ только в 1926 г. До 1925 г. в ряде районов Чечено-Ингушетии, Северной Осетии, Карачаево-Черкессии, а до 1927 г. в Туркменском национальном районе Ставрополья, также существовали не Советы, а ревкомы.
Во второй половине 1922 г. в 9 губерниях сохранялось военное положение. Решениями ВЦИК и СНК оно было введено еще в 29 губерниях, областях и автономных республиках.

 


Не все гладко было в положении рабочих:

Разруха в промышленности и на транспорте, прекращение работы многих заводов и фабрик привели к сокращению численности рабочих, превращению части из них в кустарей, к уходу в деревню, к безработице. (В середине 1923 г. общее число безработных составило 500 тыс. человек.) Многие рабочие или погибли на фронтах Гражданской войны и в борьбе с интервентами, или после нее перешли на советскую и хозяйственную работу. Перебои в снабжении продовольствием, топливом, предметами первой необходимости вызвали недовольство всего населения. Рабочие высказались за ослабление ограничения мелкой торговли и обмена, за отмену заградительных отрядов, которые препятствовали ввозу в города продуктов, вымененных в деревне. Их раздражало и отступление от эгалитаристского принципа военного коммунизма. Требования к уравнению в потребностях рядового и ответственного работника, как отмечалось на X съезда РКП(б), «проходит красной нитью по всем постановлениям и резолюциям беспартийных ораторов на любом рабочем собрании»
1921-1922 гг. - забастовки, кроме того, выборы в советы в те годы проходили в условиях бойкота со стороны рабочих.
Налаживалось все тяжело, и в 1926 г. в стране произошло 873 забастовки, в которых участвовало 105 176 человек, причинами выступлений были: недовольство уровнем зарплаты, расценками выработки, задержками выплаты зарплаты и др.

 

С крестьянством, по мимо всех проблем, после войны возникла еще одна проблема: в деревню вернулись как демобилизованные красноармейцы, так и бывшие солдаты белых армий, амнистированные участники мятежей. Получилась так, что вчерашние враги - победители и побежденные оказались соседями (только в Тамбовскую губернию к августу 1922 г. прибыло из лагерей и ссылки до 20 000 человек), и отношения между ними налаживались далеко не сразу.
 

Еще один камень преткновения в деревне - религиозный вопрос - большинство крестьян по-прежнему оставались верующими, а советская власть в то время уже нацелилась на борьбу не только с церковью, но и с религией. Атеизм внедрялся насильственно при отсутствии специалистов и умения объяснять. О работе «красных агитаторов» говорит курьезный случай в одной из деревень. На пасху из Москвы прибыл агитатор, и в самом большом деревенском доме устроили митинг. Говорил москвич о том, что религия — опиум для народа, долго и нудно. И когда он окончил выступление, то предложил желающим высказать свое мнение. Из ряда поднялся старик священник в скромной поношенной рясе. «Могу вам дать только три слова», — заявил председательствующий. «Да мне и нужно всего три слова сказать», — ответил священник и поднялся на кафедру. «Братья, Христос воскрес!», — провозгласил он. «Воистину воскрес!» — ответил в один голос зал. Священник сошел в зал. Митинг закончился.

 

Тут замечу - отношения крестьянства к церкви было уже в то время, а по сути дела - и до революции, не столь однозначным, многие занимали уже антицерковную позицию, особенно это проявилось в годы НЭПа, когда многие священнослужители себя дискредитировали, при этом крестьяне оставались религиозными.
 

Начало 1920-х - разгул бандитизма. Помимо крупных банд, с коими вели боевые действия регулярные подразделения РККА, были и не столь значительные, устраивавшие террор в различных городах.
Бандитизм показывал и бессилие власти. О каком спокойствии можно было вести речь, например, в районе с. Поныри Курской губернии, где действовала банда «Кузенка», грабившая кооперативы, почтовые конторы и даже облагавшая налогом зажиточных крестьян; за невыполнение их требований бандиты насиловали женщин, отрезали им руки и груди, обливали керосином и сжигали.
Или в Гурьеве: 16 декабря 1921 г. одна из банд с боем вошла в город и всю ночь грабила и расстреливала коммунистов и работников советских учреждений по заранее составленным спискам.
В ночь на 9 июля 1922 г. в г. Демьянск ворвалась банда Павловского и разгромила помещения укома партии, военкомата и телеграф. В здании уездного финотдела бандиты захватили около 17 млн. рублей, а из исправительного дома выпустили заключенных.

 

Совсем уникальное явление - "красный бандитизм".

Он был следствием отрицательного отношения части населения к нэпу. Вместо заслуженного поощрения и чувства удовлетворения за нечеловеческое напряжение военных лет, нэп обернулся для многих крушением идеалов и личных надежд, нищетой, многих их изгоняли с постов в советах, в кооперации и при этом зачастую увольнение сопровождал ось «шутками», как писал в газету «Беднота» секретарь жуковского волкомпарта Пензенской губернии И. Пиреев: «Было вам время — прокомбедились и отъячейкились».
Сущность «красного бандитизма» проявлялась в активных действиях отдельных групп населения, взявших на себя функции органов власти, в самочинных расправах без суда и следствия над советскими служащими и видными коммунистами, убийствах специалистов и др. В составе этих групп и отрядов были многие исключенные из РКП(б) и органов власти и управления в результате партийных и административных чисток. Например, в 1921 г. почти целиком были изгнаны руководители губЧК Новгорода, Пскова, Астрахани и других городов. Вовремя партийных и административных чисток было много произвола, отсутствовала элементарная забота об оставшихся без работы и средств существования. Среди исключенных было много людей, не принявших новую
экономическую политику и посчитавших ее «предательством интересов революции»; к тому же среди рядовых граждан росла ненависть к бюрократизму и новому чиновничеству. Поэтому-то они и начинали борьбу против нэпманов, административного персонала, бюрократов. Наибольший размах «красный бандитизм» получил в Екатеринбургской, Енисейской и Иркутской губерниях, в Кузнецком бассейне, Щегловском и Мариинском уездах Томской области и на Алтае.

 

Дальше еще интереснее:

Весной 1921 г. на Анжеро-Судженских копях чекистами была раскрыта организация из рабочих-коммунистов, ставившая своей целью физическое уничтожение ответственных работников, проявивших себя бюрократами и волокитчиками, а также тех «спецов», которые при Колчаке зарекомендовали себя явными контрреволюционерами. В организации было около 150 человек, преимущественно старых партизан149. В ряде районов страны «красный бандитизм» смыкался с уголовными элементами. Например, 12 июня 1922 г. ревтрибунал г. Томска рассмотрел дело анархо-террористической организации на ст. Топки, ставившей своей целью вырезать всех врачей, бывших офицеров, инженеров и «прочую интеллигенцию», а также «закомиссарившихся», «забюрократившихся» членов РКП(б) и всех лиц, «примыкавших к советской власти». Во главе этой организации стояли сотрудники линейной транспортной ЧК Маслов, Кайтяев, Трофимов, Лукьянов.

 

 

В 1924—1928 гг. положение в деревне оставалось сложным. Главной причиной этого была политика правящей партии. А. И. Рыков летом 1924 г. признавался: «Когда я слышал доклад о крестьянстве и прения по докладу (на XIII съезде), то мне было совершенно ясно, что мы к крестьянскому вопросу и к крестьянству, к деревне вплотную еще не подошли... У нас нет точного представления, каково положение крестьянства...». А нарком финансов Г. Я. Сокольников, выступая на XIV съезде РКП(б), говорил об ошибочности курса И. В. Сталина на ограбление деревни, о допущенных извращениях кооперативного плана. В ЦК РКП(б) поступала информация из обкомов и губкомов партии, что «настроение на местах у наших работников неважное. Деревня представляет возбужденный улей, все толкуют о налогах и о ценах на хлеб». Эти сообщения пришли из Гомельской, Курской, Тульской, Нижегородской, Ульяновской губерний, из Сибири и с Юго-Востока России.

 

Осенью 1924 г. многие снова бойкотировали выборы.
 

В записке ЦК РКП(б) «О росте кулацкого и антисоветского влияния в деревне» от 29 июня 1925 г. указывалось, что на Северном Кавказе, в Сибири, Тамбовской, Самарской губерниях кулаки целиком захватили в свои руки сельские советы и даже волостные исполкомы и отдельные комитеты, имеются факты избрания во главе волостных исполкомов бывших белых офицеров и помещиков, которые проводят свою работу «все более смело и открыто, все более отбрасывают в сторону всякие страхи и боязнь перед советской властью, фактически безнаказанно призывают свергнуть советскую власть, к вооруженному восстанию, избиения, нападения на культурные учреждения, все это создает впечатление о слабости советской власти. Поэтому указать всем парторганам на необходимость усиления борьбы со всеми антисоветскими проявлениями в деревне и дать соответствующую директиву органам ГПУ».
В Армянском районе Ростовской области и вовсе власть оказалась в руках уголовников ("гадзиевщина").

Кроме того, крестьяне прибегали к индивидуальному террору - в 1924 г. было отмечено 313 террористических актов, в 1925 г. — 902, в 1926 — 711, за 1927 г. — 901, за 7 месяцев 1928 г. - 1049, в 1929 г. - 8278 (как видно, процесс шел по нарастающей - Н.С).
В этих актах лидеры советской власти видели политическую подоплеку, и деревенский террор был назван "кулацким" (эту точку зрения наиболее активно отстаивали Л.Б. Каменев и Г.Я. Сокольников, у А.И. Рыкова была более взвешенная позиция).

В 1929 г. было ликвидировано 255 контрреволюционных организаций, по ним арестовано 9159 человек, 6769 контрреволюционных группировок, по ним арестовано 38 405 человек, к тому же было арестовано 43 823 «активных одиночек»; всего же было вскрыто 7305 «контрреволюционных образований и арестовано 95 208 человек.

Кроме того, в 1926-1927 гг. было 63 массовых выступления крестьян, в 1928 г. — 709, то в 1929 г. — 1190.

 

То есть и здесь процесс шел по нарастающей.

Буржуазия.

После окончания Гражданской войны классовая борьба постепенно переместилась в сферу хозяйственных отношений. Политические оппоненты большевиков хорошо восприняли слова их руководителей о том, что нэп вводится «всерьез и надолго», но опасались обещания вернуться к террору экономическому. Радикально настроенные противники власти изменили методы борьбы. Они начали создавать различные организации. Их объединение шло по трем основным признакам: совместному обучению в высшей школе, прежнему месту службы и с заранее поставленной целью. Особую опасность представляли группировки, созданные по последнему признаку. В них входили так называемые «бывшие люди», занимавшие прочное место в промышленности. На это возлагали свои надежды и эмигранты.
В стране антисоветчики, будучи объединены целями, путем взаимных рекомендаций и протежирования заняли ряд руководящих должностей в промышленности и вступили в преступную связь со своими бывшими хозяевами, находившимися за границей. На опасность действий «спецов» указывал Ф. Э. Дзержинский: «...верхи наших служащих могут сыграть роль «песка, насыпанного» в коммунистическую машину. Иностранный капитал поднимет дирижерскую палочку, песок посыплется, и машина остановится».

 

 

Значительный ущерб экономике наносили и некоторые предприниматели путем перекачивания значительных государственных средств (мошенничеством, посредничеством, взятками и пр.). От советских и партийных органов, от граждан в центр шла информация о многочисленных злоупотреблениях, грабеже и спекуляции сотен представителей госторгов, трестов, синдикатов и пр.
Частыми были случаи террора, вредительства и преступной халатности хозяйственников, деятельности террористов. Об этом свидетельствовали поджоги телефонной станции в Петрограде,Александровских мастерских, авиационного завода «Гамаюн» и др. В Рыбинске было уничтожено военное имущество стоимостью в 700 тыс. рублей, большие убытки нанесены пожарами в Коломне, Костроме и Ташкенте. Следственными органами ОГПУ в ряде случаев были доказаны террористические акты. Пожары, по мнению Председателя ОГПУ, приняли «размер государственной катастрофы»...

 

В ряде районов страны возникли контрреволюционные организации. Так, в Петрограде существовал «Союз освобождения» — организация профессора В. Н. Таганцева, связанного с 1919 г. с английским шпионом Поль Дюксом. В ней насчитывалось только в одном городе более 200 человек. Это преимущественно бывшие офицеры, адвокаты и моряки... О численности лиц, состоявших в контрреволюционных организациях в середине 1920-х гг., дают некоторое представление данные губернских, областных, краевых и народных судов об осужденных за контрреволюционные преступления. Таковых в 1924 г. насчитывалось 1564, в 1925 г. — 1042 человека.

Кроме того, после введения НЭПа люди стали выходить из состава партии - в 1924 г. таковых стало 7501 человек, в 1925 г. — 12 094, в 1926 г. — 21 045.

Вывод автора по общим вопросам:

Завершая рассмотрение международного и внутреннего положения, оперативной обстановки в Советской республике в 1920-х гг., в период новой экономической политики, следует иметь в виду, что оно дано с точки зрения органов безопасности, для четкого понимания тех задач, которые они решали в эти годы. Политика советского правительства и правящей коммунистической партии в условиях нэпа все же удержала страну от социального взрыва. Восстания, мятежи и политический бандитизм носили локальный характер, не получили активной поддержки из-за рубежа и при помощи большей части населения были ликвидированы в короткий срок. Власть проводила политику, в основе которой лежал классовый подход. Она сама порождала сотни тысяч недовольных, которые не были согласны с большевиками и оказывали им серьезное сопротивление. Однако на стороне советской власти, точнее, великой цели, самой идеи равенства и братства после Гражданской войны были миллионы людей не только в Советской России, но и в других странах, внимательно следивших за грандиозным экспериментом создания нового общества. Поэтому в те годы власть и партия большевиков, безусловно, были сильнее своих врагов.

 

И в заключение главы приводит высказывание И.В. Сталина 3 января 1925 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б): «...Мы до полной ликвидации гражданской войны далеко еще не дошли, и не скоро, должно быть, дойдем»

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
только в Тамбовскую губернию к августу 1922 г. прибыло из лагерей и ссылки до 20 000 человек

 

Та ви шё?!  :blink:

 

Их таки Тухачевский всех газами заморил и под водочку скушал лично!

 

В середине 1923 г. общее число безработных составило 500 тыс. человек.
в 1926 г. в стране произошло 873 забастовки, в которых участвовало 105 176 человек
 

 

Что интересно, оба показателя странно невысокие в масштабах страны. А что было с участниками выступлений? И в каких городах это было наиболее характерно?

 

в Гурьеве: 16 декабря 1921 г.
 
9 июля 1922 г. в г. Демьянск

 

Правда, оба города по тем временам - мелкие, гарнизоны там были и того мельче, а качество их - вообще неизвестно.

 

Гурьев (Атырау) на 1897 г. имел 9322 жителя, а Демянск (думаю, это именно он - на Новгородчине) - в 1920 г. имел 2224, а в 1923 - 2462 жителя.

 

И 17 млн. теми деньгами были далеко не большой добычей. 

 

Скорее, это показывает судьбу мелких населенных пунктов, лишенных крепкой милиции и хороших гарнизонов.

 

Что говорить - у меня самого прабабушка, шкраб (помните? "школьный работник"), лишилась жениха таким образом - убили бандиты. Тогда она вышла замуж за моего прадеда-краскома и уехала с ним из Аркадака (около 3 т. чел. населения на 1925 г.) в Благовещенск, чтобы не преследовали бандиты.

 

А прадед, пока учился в Саратове на командирских курсах, несколько раз участвовал в операциях по устранению банд в губернии.

 

В составе этих групп и отрядов были многие исключенные из РКП(б) и органов власти и управления в результате партийных и административных чисток

 

Партийные чистки - очень сложная тема. Наряду с примазавшимися вычищали и идейных. По всякому бывало. Зависело от местных партийных органов, точнее, от людей в них попавших на руководящие посты.

 

Мой прадед выбыл "механически" - лежал в тифозном бараке, куда при всероссийской партийной переписи переписчики пойти побоялись. Потом вступал повторно на общих основаниях - ни участие в боях, ни ранения не помогли.

 

Наибольший размах «красный бандитизм» получил в Екатеринбургской, Енисейской и Иркутской губерниях, в Кузнецком бассейне, Щегловском и Мариинском уездах Томской области и на Алтае.

 

Закон - тайга, медведь - прокурор! Там, я думаю, и при царской власти с законностью было очень специфически... Помните "Угрюм-реку" Шишкова?

 

Весной 1921 г. на Анжеро-Судженских копях чекистами была раскрыта организация из рабочих-коммунистов, ставившая своей целью физическое уничтожение ответственных работников, проявивших себя бюрократами и волокитчиками, а также тех «спецов», которые при Колчаке зарекомендовали себя явными контрреволюционерами.

 

Логический вопрос членов этой "Чистой руки": "А зачем я на фронтах кровь проливал?"

 

Их можно понять. Потому что к власти пришли назначенцы, многие из которых просто удачно примазывались к партии и всеми силами вступали в разные правительственные учреждения, пытаясь развернуться на официальном посту.

 

Характерный пример из семейной истории (пардон, но она уж сильно с ГВ переплетается) - сестра прабабушки, в отличие от нее, была более прагматичной и вышла замуж за ответственного работника из Москвы, по каким-то делам приехавшим в Аркадак. После чего обе сестры практически не общались (собственно, в личном деле прадеда регулярно при анкетировании отмечаются родственники в Москве с пояснением "связи не поддерживаем"). "Московская" ветвь рода считала "дальневосточную" ветвь жуткими "провинциялами", а "дальневосточная" ветвь не сильно любила меркантилизм еврея-партработника и его супруги. Отношения между ветвями были окончательно прерваны в начале 1970-х - дальневосточникам надоело считать себя "провинциялами" и испытывать презрительно-снисходительное к себе отношение "москвачей".

 

имеются факты избрания во главе волостных исполкомов бывших белых офицеров и помещиков, которые проводят свою работу

 

Но в либерописульках это - пример "людоедского отношения" Советской власти к народу и "своим" же.

 

Хотя на той же Кубани трагедия станицы Полтавской (столько из нее было красных конников-кочубеевцев, а попала под раздачу в 1934 г.!) вызвана, в первую очередь, тем, что местный колхоз возглавил ряд деятелей из бывших белых и кулаков. В результате станицу полностью выселили (даже бывших кочубеевцев!), а на их место поселили демобилизованных красноармейцев.

 

Кроме того, крестьяне прибегали к индивидуальному террору

 

Против кого?

 

Кроме того, в 1926-1927 гг. было 63 массовых выступления крестьян, в 1928 г. — 709, то в 1929 г. — 1190.

 

Вооруженных?

 

В них входили так называемые «бывшие люди», занимавшие прочное место в промышленности. На это возлагали свои надежды и эмигранты. В стране антисоветчики, будучи объединены целями, путем взаимных рекомендаций и протежирования заняли ряд руководящих должностей в промышленности и вступили в преступную связь со своими бывшими хозяевами, находившимися за границей. На опасность действий «спецов» указывал Ф. Э. Дзержинский

 

Естественно. Берем материалы по КВЖД и наслаждаемся... Правда, либерописульки это отрицают - все же дело в "людоедской сущности Советской власти" и аццкой сотоны-большевиков!

 

Частыми были случаи террора, вредительства и преступной халатности хозяйственников, деятельности террористов.

 

Вредительство - это и сейчас есть. Раскопать все дороги в Москве, но работать на 10% раскопанных участков - это вредительство. Тогда явно действовали по схожему принципу.

 

Иногда это было политическим вредительством, иногда - "освоением" денег.

 

А пожары - это еще и отличный способ скрыть хищения.

 

Кроме того, после введения НЭПа люди стали выходить из состава партии - в 1924 г. таковых стало 7501 человек, в 1925 г. — 12 094, в 1926 г. — 21 045.

 

Примазавшиеся по собственному желанию или обиженные на НЭП по собственному желанию?

 

осстания, мятежи и политический бандитизм носили локальный характер, не получили активной поддержки из-за рубежа и при помощи большей части населения были ликвидированы в короткий срок.

 

Если читать белоэмигрантские писания, массово издававшиеся последние 20 лет, то народ спал и видел, как красных извести! А тут... Облом-с. Но есть проверенный ход - всех запугали...

 

И в заключение главы приводит высказывание И.В. Сталина 3 января 1925 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б): «...Мы до полной ликвидации гражданской войны далеко еще не дошли, и не скоро, должно быть, дойдем»

 

И кто сказал, что Сталин был полоумный маньяк? ГВ заканчивается не с последним выстрелом - Иосиф Виссарионович это верно подметил.

 

Вопрос - что-то слышал краем уха, что американские профсоюзы создали во время НЭПа какие-то предприятия в СССР. Что об этом известно? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Что интересно, оба показателя странно невысокие в масштабах страны.

Да, масштабы невелики.

Что с ними стало - надо по отчетам ОГПУ смотреть, может туда сведения попали.

 

Скорее, это показывает судьбу мелких населенных пунктов, лишенных крепкой милиции и хороших гарнизонов.
Закон - тайга, медведь - прокурор! Там, я думаю, и при царской власти с законностью было очень специфически... Помните "Угрюм-реку" Шишкова?

Все так - тут и застарелые проблемы, и отголоски гражданской войны смешались.

 

Кроме того, крестьяне прибегали к индивидуальному террору Против кого?

Скорее всего, против представителей местной власти. Ее, к слову, многие крестьяне недолюбливали. Мне попадались сведения, что таковых (недовольных) было 68 %. При этом 96 % процентов положительно относились к советской власти.

потому сны белоэмигрантов так и остались снами.

Проблемы с кадрами на местах решали, просто не так быстро, как хотелось бы.

Точно так же и с бандами.

 

Вооруженных?

И вооруженных, и не вооруженных, скорее всего.

 

Их можно понять. Потому что к власти пришли назначенцы, многие из которых просто удачно примазывались к партии и всеми силами вступали в разные правительственные учреждения, пытаясь развернуться на официальном посту.

Согласен, и такое было.

В то же время не будем забывать о тред-юнистском сознании - сей фактор тоже присутствовал.

 

Но в либерописульках это - пример "людоедского отношения" Советской власти к народу и "своим" же.

Ну да, они же вникать в детали не хотят (и изучать факты - тоже).

 

Вредительство - это и сейчас есть. Раскопать все дороги в Москве, но работать на 10% раскопанных участков - это вредительство. Тогда явно действовали по схожему принципу. Иногда это было политическим вредительством, иногда - "освоением" денег.

Сейчас второе, полагаю, чаще. Тогда на первом плане могло быть первое (но и второе тоже присутствовало).

Зато потом, когда попадались, становились "жертвами политического террора" (куда либералы всех скопом записывают).

 

Примазавшиеся по собственному желанию или обиженные на НЭП по собственному желанию?

Полагаю, что были как те, так и другие.

 

Вопрос - что-то слышал краем уха, что американские профсоюзы создали во время НЭПа какие-то предприятия в СССР. Что об этом известно?

Тоже слышал только краем уха. Надо выяснять.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Фрагмент из политсводки за август 1924 г.

 

Расслоение крестьянства

Процесс расслоения деревни за отчетный период продолжает развиваться тем же темпом, что и в июле.

Разорение бедноты. Разорение бедноты усилилось особенно в голодающих губерниях в связи с имевшей место в июне, июле и отчасти в отчетный период распродажей скота и инвентаря. В Саратовской губ. при подсчете объектов обложения новым налогом установлено, что в Курдюмской вол. бедняки составляют 60% [от] общего числа населения (18000 душ), а полубатраческий слой — 22% (6600 душ). Середняки составляют 16% (4500 душ), кулаки — 2% (600 душ). Подобная картина наблюдается и в других голодающих губерниях.

Батрачество. Наряду с усилившимся разорением бедняцких слоев деревни в неурожайных губерниях отмечается также усиление роста батрачества. В некоторых губерниях отмечается тенденция батраков искать заработка в городах (Украина, Поволжье). В Ставропольском округе батрачество составляет 10% населения. В Немреспублике насчитывается около 10000 батраков. В некоторых губерниях отмечается организация батраков в союз, однако, в большем числе губерний этому препятствуют кулаки, особенно на Юго-Востоке. В общем кампания Всеработземлеса53 по вовлечению батраков в союз успеха не имеет. В Одесской губ. батрачество нанимается к кулакам без всякого договора. То же отмечается и в других губерниях.

Безработица в деревне. Безработица в деревне — повсеместное явление по Союзу. Оно обусловлено, с одной стороны, сравнительно быстрым темпом расслоения деревни, с другой — отсутствием побочных заработков на отхожих промыслах. В голодающих губерниях безработные частично удовлетворяются начатыми общественными работами, большею же частью принуждены уходить на побочные заработки в другие губернии (отмечалось выше).

Закабаление бедноты. Повсеместно отмечается экономическое усиление кулачества и закабаление им бедноты. В голодающих районах кулаки, скупавшие скот и инвентарь у беднейшего крестьянства в момент сильной паники (июнь месяц), теперь оказывают «помощь» беднейшему крестьянству на чрезвычайно тяжелых для него условиях. На Урале эксплуатация бедноты имеет самые бессовестные формы: бедняки часто за работу на кулака не получают даже куска хлеба.

Настроение и быт деревни

Усиление активности кулачества. Экономическое усиление кулачества порождает усиление его активности в деле борьбы с беднотой и с органами Советской власти. На Украине (Волынская губ.) путем угроз кулаки заставляют бедняков покидать КНС, срывают сходы и собрания. В Уральской обл. имел место случай избиения предсельсовета на одном из собраний. В Киевской губ. кулаки обусловливают помощь беднякам обещанием последних выйти из комнезамов, выбрать кулаков на свое место, ходить в церковь и т.п. Стремление кулаков попасть в местные органы Советской власти и в правления селькооперации отмечается повсеместно. В Костромской губ. пьяной хулиганствующей кулацкой молодежью в числе 30 человек были избиты члены ячеек РКСМ и РКП(б). В Череповецкой губ. комсомольцы, ведущие активную борьбу с самогоноварением, подвергаются нападениям со стороны кулацкой молодежи. Особую активность проявляет кулачество в Сибири. В Верхоленском у. Иркутской губ. группа крестьян в 30^40 человек, подстрекаемая кулаками, вооружившись берданками, дробовиками и винтовками, сделала два нападения на коммуну «Пионер» и бросила бомбу в квартиру коммунара (бомба вреда не причинила).

"Совершенно Секретно": Лубянка Сталину о положении в стране (1922-1934 гг), т.2 1924 г., ч.1,2, Москва, 2001.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ноябрь того же года - о налогах:

 

Налоговая кампания по-прежнему имеет ряд ненормальностей. В некоторых местах запоздание вручения окладных листов затянулось до конца октября, благодаря чему моменты вручения окладных листов и оплаты налога нередко совпадают. Но особенно массовое недовольство вызвали сроки сдачи налога. Распубликованные в центральной прессе предельные сроки сдачи налога, предназначавшиеся для губисполкомов, население истолковывало, как льготные сроки, ранее истечения которых никто не имеет права требовать сдачи налога. Вместе с тем, считая цены на хлеб низкими и ожидая их повышения, крестьянство в целом стремилось затянуть сдачу налога до этих предельных сроков. Поэтому объявление местными, губернскими, уездными и волостными органами соответствующих сроков сдачи налога, разнящихся на месяц и более от срока, прочитанного в газете, крестьянство рассматривало как произвол местных властей и пыталось отстоять свое право. Репрессии, принявшие в некоторых районах массовый характер, в конце концов создали в ходе налоговой кампании необходимый перелом, так как население убедилось на практике, что налог придется все же сдать в предписанные местными властями сроки. В настоящее время темп сбора налогов поэтому значительно повысился. Однако и сейчас поступление его идет далеко неравномерно, и некоторые районы отстают.

Сдача налога идет преимущественно за счет распродажи в первую очередь скота и даже отчасти инвентаря, так как крестьянство всячески придерживает хлеб до повышения цен, считая существующие цены для себя неприемлемыми. Вместе с тем его негодование направляется и на лимиты63, в которых оно видит попытку кооперации и государства подорвать материальное благосостояние крестьянства неприемлемыми для него ценами. Классовая линия в распределении налога в виде льгот бедноте и семьям красноармейцев низовым советским аппаратом значительно смазывается: донесения с мест пестрят фактами игнорирования льгот семьям красноармейцев, непредоставлением скидок бедноте и предоставлением, наоборот, таковых кулакам и даже торговцам за взятки и другими злоупотреблениями местного аппарата. Кроме того, налоговый аппарат технически далеко не на высоте положения, благодаря чему наблюдается много ошибок в определении налога и значительная неравномерность в раскладке его между волостями, селениями в пределах одной волости и, наконец, между отдельными хозяйствами. Это в свою очередь вызывает массовые жалобы в волостные и уездные комиссии, достигающие иногда из одной волости многих тысяч. Так как подача жалоб не приостанавливает ни взимания налога в полном размере, ни освобождает от штрафа за невзнос в срок, то это еще больше усиливает в районе, где такие жалобы носят массовый характер, недовольство населения. Только в некоторых сравнительно немногочисленных районах (Псковская, некоторые губернии Киркрая) сравнительная легкость налога меняет картину, и здесь, как правило, настроение значительно лучше.

В общем по Союзу сдача налога идет преимущественно за счет середняцких и отчасти бедняцких хозяйств. Правда, в некоторых районах (такие случаи зарегистрированы на Украине и в Сибири) кулачество сдает все 100%, надеясь на получение, таким образом, политических прав. Однако это является скорее исключением и, как правило, кулачество не только всячески затягивает сдачу налога, но и пытается организовать против него единый фронт не только с середняками, но и беднотой, пользуясь для этого как ненормальностями хода налоговой кампании, так и тем (в отношении бедноты), что льготы бедноте на местах нередко на практике совершенно исчезают. Подытоживая сказанное, следует отметить, что хотя сейчас сдача налога идет значительно лучше, так как население под влиянием репрессий убедилось в необходимости его сдать, но недостатки налоговой кампании и в первую очередь неудачное распубликование широко в прессе предельных сроков, установленных центральной властью, значительно отразилось на политическом состоянии деревни в нежелательную сторону и, в частности, подорвало доверие к прессе (так как крестьянство упорно толкует предельные сроки, опубликованные в газетах, как льготные и не доверяет никаким разъяснениям, подчиняясь только силе).

Поступление налога по районам. В Центральном районе в большинстве губерний первосрочные задания выполнены почти на 100%. Отмечается даже выполнение сверх задания. По всему Северо-Западному краю, особенно в северных губерниях, где главным источником дохода значительной части крестьянства являются заработки по лесозаготовкам, поступление налога в общем проходит медленно, что объясняется в большинстве случаев многомесячной задержкой зарплаты со стороны лесозаготовительных организаций (Северолес и др.). Отчасти играли роль и низкие цены на лен (Псковская, Новгородская губернии). В Западном крае поступление налога за отчетный период в общем усилилось, однако, целиком еще задание не выполнено. По Украине (несмотря на продолжающийся поток заявлений с просьбой о снижении налога) поступление значительно улучшилось. Здесь беднейшее крестьянство в большинстве случаев оказывается неплатежеспособным, кулаки же, опасаясь репрессий, вносят налог до срока, иногда даже полностью. В Поволжье наряду с губерниями, почти полностью выполнившими первосрочное задание (Астраханская, Саратовская), имеются губернии, где поступление налога не превышает 30-35% первосрочного задания (Пензенская, Самарская, Ульяновская губернии и Вотская обл.). По Юго-Востоку сбор сельскохозяйственного налога прошел успешно (в среднем выполнено 125% первосрочного задания) и лишь по Таганрогскому, Шахтинскому и части Армавирскому округам отмечалось слабое поступление. В Сибири сбор налога местами идет успешно. В отдельных уездах Омской и Алтайской губерний задания — выполнение с избытком. Отмечены случаи, когда зажиточные крестьяне выплачивали сразу все 100% налога. В остальных губерниях налог поступает весьма слабо.

Недовольство сроками платежа. Недовольство сроками платежа отмечается во всех районах Союза. Ниже приводятся наиболее яркие факты. В Донецком округе, например, к 1 ноября взыскивалось 90% годового задания, а в Армавирском округе объявление срока сдачи налога на месяц ранее от прочитанного в газетах предельного сорвало посевкампанию и вызвало репрессии (в одной станице было арестовано 400 лучших хозяев и в самый разгар пахоты). Это в ряде районов осложнялось поздним вручением окладных листов, что отмечалось в прошлых обзорах. В Омской губ., например, местами окладные листы были вручены 21 октября, а первосрочное задание выполнялось к 1 ноября.

Злоупотребления налогового аппарата. В Центре отмечается много случаев злоупотребления при обложении и взыскании налога. В Моршанском у. Тамбовской губ. одна из сельских комиссий, производившая опись имущества у неплательщиков, за самогон освобождала от описи имущества кулацкие хозяйства. В Северо-Западном крае в Коми-Зырянской обл. некоторые ВИКи способствовали кулакам скрывать объекты обложения (вместо 5-6 коров в списке объектов включались 2-3 коровы). В Западном крае в Брянской губ. в Жиздринском у. сельсоветы неправильно указывали объекты обложения. В Гомельской губ. и уезде в Светловичской вол. налог был насчитан с излишком в 493 дес., что вызвало отказ крестьян сдавать налог. По Сибири в Анжеро-Судженском районе Томской губ. отмечалось много случаев неправильного учета объектов обложения (вместо 8 дес., указанных в поселенном списке, в окладном листе значилось 11-12 дес.).

Непредоставление льгот беднякам. Наряду с злоупотреблениями, большей частью задевавшими сильно беднейшие слои деревни, имеет место значительное распространение непредоставления льгот беднякам и семьям красноармейцев. В Центральном районе случаи непредоставления льгот семьям красноармейцев отмечены в Воронежской, Вятской, Костромской и Тамбовской губерниях. В Северо-Западном крае Коми-Зырянской обл. один из ВИКов Усть-Куломского у. предоставленное ему право снижения налога маломощным хозяйствам на общую сумму в 850 руб. применил к купцам и зажиточным крестьянам. В Западном районе (в Белоруссии, в Брянской губ.) в ряде случаев красноармейским семьям льготы предоставлены не были. На Украине неприменение льгот семьям красноармейцев — массовое явление (особенно по Волынской и Полтавской губерниям). В Екатеринославской губ. в одном из районов отмечаются случаи предоставления льгот кулакам за счет бедноты. В Поволжье непредоставление льгот семьям красноармейцев наблюдается в Саратовской губ. На Урале в Шадринском округе в одном из районов член налоговой комиссии заявил семье красноармейца, ходатайствовавшей на основании удостоверения из Красной Армии о скидке налога: «Много вас красноармейских семей найдется, каждому снимать, то не с кого брать». На Юго-Востоке то же явление имело место в Ставропольской губ., Карачаево-Черкесской обл., в Донском и Кубанском округах. В Сибири за истекший месяц отказы семьям красноармейцев в просьбах снизить налог наблюдались в Томской губ. (Анжеро-Судженский район).

Репрессии. Репрессии против неплательщиков налога нередко принимали крайне уродливую форму и в большинстве случаев задевали бедноту и середнячество. В Центральном районе в Тульской губ. Лаптевский РИК издал приказ, запрещающий неплательщикам пользоваться услугами агропункта, ветпункта, больницы и лесничества. В Ярославской губ. широко проводилась опись имущества неплательщиков, при производстве описи крестьяне выбегали на улицу с криком: «Караул, грабят». В Тверской губ. Сандовский ВИК отказывал крестьянам в выдаче документов на проезд в город впредь до уплаты налога. Председатель Лувининского ВИКа, получив выговор за слабое поступление налога, сформировал отряд из 12 человек (председателей сельсоветов волости и других работников соворганов), который своими действиями и грубым обращением по сбору налогов вызвал крайнее озлобление крестьян (были случаи выламывания дверей амбаров и поломки сундуков и пр.), в Советах же в течение 5 дней работы не производилось. В Орловской губ. крестьяне жалуются, что «описывают даже сундуки с лохмотьями и что теперь хуже, чем при старом режиме». На Украине применение репрессий крайне тяжело отразилось на маломощных хозяйствах, нередко совершенно разоряя их. В Полтавской губ. налоговым репрессиям подверглись преимущественно семьи красноармейцев. Подобные явления отмечены также и в Волынской губ., причем в этой губернии были случаи, когда у бедняков отбиралась последняя лошадь и сельхозорудия. В Поволжье в Ульяновской губ. по Ардатовскому у. за неуплату налога налагаются штрафы до 10 руб. (одинаковые для кулаков и бедноты) или конфискуется часть имущества; на этой почве отмечались толки о необходимости бунта и зафиксированы случаи, когда крестьяне грозили избиением наиболее энергичных сборщиков; то же недовольство имеется и в других губерниях Поволжья. На Юго-Востоке в Армавирском округе выездными судебными сессиями неплательщики, признанные злостными, присуждаются к тюремному заключению от 1 до 6 лет.

Характер репрессий иногда зависит от произвола местной власти (в этом отношении весьма характерны факты по Тульской и Тверской губерниям, приводимые выше).

Отношение крестьян к налогу. Отношение крестьян к налогу в общем продолжает оставаться неблагоприятным. В Центральном районе кулачество, само уклоняясь от уплаты налога, ведет антиналоговую агитацию, имеющую некоторый успех среди всей крестьянской массы. Середняцкие и бедняцкие слои деревни в силу своего действительно тяжелого, а иногда безвыходного положения в жалобах, выступлениях на конференциях и в отказе платить налог выражают свое недовольство налогом и местами Советской властью. В Тамбовской губ. на беспартийной конференции один крестьянин заявил по поводу налога: «Вы заставляете нас опять взять вилы в свои руки и отстаивать свое дело». На других конференциях наблюдались массовые жалобы середняков и бедняков на тяжесть налога. В Тульской губ. беднота считает, что Советская власть «только на словах обещает защиту беднякам».

Отмечены случаи антиналоговой агитации со стороны совработников. Во Владимирской губ. за неплатеж налога агитируют предсельсовета. В Вятской губ. инспектор УФО разъезжал по районам и убеждал крестьян в том, что они обложены чрезмерным налогом. В Северо-Западном районе антиналоговая агитация кулачества ведется на почве обложения налогом скота. Беднота, не имеющая денег и не могущая продать скот из-за отсутствия сбыта, также выражает недовольство. В Западном крае недовольство налогом охватывает широкие круги крестьянства. Жалобы на тяжесть налога со стороны середняков и бедняков отмечены по большинству волостей Гомельского у. Кулачество в Западном районе, агитируя против налога, заявляет, что Советская власть в дальнейшем будет повышать налог, так как не считается с крестьянством. На Украине кулаки в большинстве случаев являются инициаторами коллективных заявлений о тяжести налога и ходатайств о снижении. Беднота Украины в большинстве случаев оказывается неплатежеспособной ввиду тяжести налога, что отражается на ее отношении к налоговой кампании. В Поволжье со стороны бедняцких слоев деревни отмечается тенденция скорее выплатить налог. Кулаки и часть середняков стремятся оттянуть взнос налога до последнего момента. На Урале в Нижне-Тагильском округе на собрании по поводу налога крестьянская масса, возбужденная подстрекательством кулаков, чуть ли не избила представителя Советской власти. Вообще на Урале кулачество весьма энергично агитирует против налога. На Юго-Востоке поводом для антиналоговой агитации со стороны зажиточных хозяев и антисоветских элементов является сокращение сроков платежа по сравнению с предыдущими сроками, опубликованными в центральной прессе. В Сибири агитация против налога со стороны кулачества приняла особенно резкие формы и зачастую переходит в антисоветскую агитацию и сопровождается прямыми угрозами против власти и коммунистов. В Алтайской губ. кулачество открыто призывает убивать коммунистов. В другом районе той же губернии кулаки призывали крестьян выступать против налога, говоря: «Мужики дураки, собрались бы и сказали, что не повезем налога». В Новониколаевской губ. на собрании по вопросу о налоге в одном селе кулаки грозили беднякам и коммунистам, говоря: «Все равно вам, коммунистам, осталось недолго жить». В Иркутской губ. в связи с налогом отмечаются угрозы со стороны кулаков — перевешать всех коммунистов. Характерным явлением для Сибири нужно считать отрицательное отношение к налогу со стороны всех слоев деревни. В Алтайской губ. бедняки говорят: «Цены на хлеб низки, а налог требуют к сроку, смеются над крестьянами». Отказ бедняков платить налог в ряде губерний Сибири отмечен выше.

 

2 пользователям понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Фрагмент из политсводки за август 1924 г.

"Кошка бросила котят - это СталЕн виноват!" (с)

 

полубатраческий слой — 22% (6600 душ)

Если я правильно понимаю, это бедняки, нанимавшиеся на батраческие работы, но все же имевшие свое хозяйство?

 

кулаки — 2% (600 душ).

Это 600 кулаков или 600 всего, с бабами, котятами и фикусами?

 

собую активность проявляет кулачество в Сибири. В Верхоленском у. Иркутской губ. группа крестьян в 30^40 человек, подстрекаемая кулаками, вооружившись берданками, дробовиками и винтовками, сделала два нападения на коммуну «Пионер» и бросила бомбу в квартиру коммунара (бомба вреда не причинила).

Не, ну как так! Ведь православные так ненавидели большевиков, что у тех земля под ногами горела, и вообще, власть вела войну с народом, обучая его насильственно читать и писать! И бои шли, после которых чекисты массово вешали крестьянок, насиловали крестьян и заедали кайф жареными кулацкими младенцами под реквизированный самогон...

 

Вообще, для масштаба страны выделение такого незначительного вооруженного эпизода в общую сводку, ИМХО, говорит, что вооруженная борьба напрямую не велась, а имела вид бандитизма и "черного передела".

 

Но особенно массовое недовольство вызвали сроки сдачи налога.

Налицо неопытность властей.

 

Репрессии, принявшие в некоторых районах массовый характер

Вот! Вот оно! Правда-матка! Репрессиииии!!!!! Вот он - кровавый лик жЫдобольшевизЬму!

 

А посмотришь - в других странах за неуплату налога кормили французской булкой до похрустения рассудка и обращались на "вы"...

 

"Грустно, девицы!" - ледяным тоном сказал Остап (с)

 

Сдача налога идет преимущественно за счет распродажи в первую очередь скота и даже отчасти инвентаря, так как крестьянство всячески придерживает хлеб до повышения цен, считая существующие цены для себя неприемлемыми. Вместе с тем его негодование направляется и на лимиты63, в которых оно видит попытку кооперации и государства подорвать материальное благосостояние крестьянства неприемлемыми для него ценами.

1) почему крестьяне считают, что продав инвентарь и скот вместо хлеба, они выиграют?

 

2) была ли это принудительная распродажа инвентаря и скота для того, чтобы вынудить выплатить налог, а хлеб не реквизировали, поскольку он был спрятан в ямах?

 

3) почему цены были такими низкими при нестабильной ситуации с продовольствием в стране?

 

4) что в данном случае "лимиты"?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Классовая линия в распределении налога в виде льгот бедноте и семьям красноармейцев низовым советским аппаратом значительно смазывается: донесения с мест пестрят фактами игнорирования льгот семьям красноармейцев, непредоставлением скидок бедноте и предоставлением, наоборот, таковых кулакам и даже торговцам за взятки и другими злоупотреблениями местного аппарата.

Надо же! Кровавая ЧК расстреливала за взятки и злоупотребления! А ведь кулаки и подкупаемые ими взяточники, оказывается, так душой болели за крестьянство!!! Прямо булка не хрустела, пока крестьянам хорошо не становилось!

 

Кстати, из старых материалов по ЧК я помню, что порядка 10-15% расстрельных приговоров минимум (!) было как раз по поводу злоупотреблений служебным положением и взяточничество среди представителей власти и самого ЧК.

 

Кроме того, налоговый аппарат технически далеко не на высоте положения, благодаря чему наблюдается много ошибок в определении налога и значительная неравномерность в раскладке его между волостями, селениями в пределах одной волости и, наконец, между отдельными хозяйствами.

Ситуация в первые годы после установления новой власти и разрухи после войны естественная. Которую надо было всячески преодолевать. Однако и тут можно увидеть "кровавый оскал жЫдобольшевизЬму" (при желании, осложненном ПГМ).

 

но недостатки налоговой кампании и в первую очередь неудачное распубликование широко в прессе предельных сроков, установленных центральной властью, значительно отразилось на политическом состоянии деревни в нежелательную сторону и, в частности, подорвало доверие к прессе

Журналюжка - это диагноз.

 

крестьянство упорно толкует предельные сроки, опубликованные в газетах, как льготные и не доверяет никаким разъяснениям, подчиняясь только силе

Напоминает:

 

Словно дело обстояло так: пришли чешские солдаты, повалили редактора, били его своими солдатскими башмаками в живот, он, несчастный, кричал от боли, а кто-то все застенографировал

А в чем выражались репрессии?

 

В Центральном районе в большинстве губерний первосрочные задания выполнены почти на 100%. Отмечается даже выполнение сверх задания.

Как так? 100% налогов - понятно, а выше? Штрафы и пени? Или что? Реквизированные у кулаков хлеб и имущество?

 

Отчасти играли роль и низкие цены на лен (Псковская, Новгородская губернии).

Т.е. легкая промышленность еще не требовала много льна?

 

А почему тогда так много засевали технических культур?

 

На оплату налога?

 

В Поволжье наряду с губерниями, почти полностью выполнившими первосрочное задание (Астраханская, Саратовская), имеются губернии, где поступление налога не превышает 30-35% первосрочного задания (Пензенская, Самарская, Ульяновская губернии и Вотская обл.).

Голод 1921 г. играл роль в этом?

 

в Армавирском округе объявление срока сдачи налога на месяц ранее от прочитанного в газетах предельного сорвало посевкампанию и вызвало репрессии (в одной станице было арестовано 400 лучших хозяев и в самый разгар пахоты)

Что делали с арестованными?

 

В Моршанском у. Тамбовской губ. одна из сельских комиссий, производившая опись имущества у неплательщиков, за самогон освобождала от описи имущества кулацкие хозяйства.

Вот они - истЕНные борцуны с жЫдобольшевизЬмой! Беднякам все равно подыхать, а за самогон мы освободим жирненького. лоснящегося кулака от уплаты налога!

 

В Гомельской губ. и уезде в Светловичской вол. налог был насчитан с излишком в 493 дес., что вызвало отказ крестьян сдавать налог. По Сибири в Анжеро-Судженском районе Томской губ. отмечалось много случаев неправильного учета объектов обложения (вместо 8 дес., указанных в поселенном списке, в окладном листе значилось 11-12 дес.).

Использование старых документов по земле или что? Желание присвоить разницу? 

 

член налоговой комиссии заявил семье красноармейца, ходатайствовавшей на основании удостоверения из Красной Армии о скидке налога: «Много вас красноармейских семей найдется, каждому снимать, то не с кого брать».

Известно ли, что делали с подобными умниками?

 

На Юго-Востоке в Армавирском округе выездными судебными сессиями неплательщики, признанные злостными, присуждаются к тюремному заключению от 1 до 6 лет.

Насколько массово и реальные ли сроки? Спасало ли внесение суммы налога?

 

Характер репрессий иногда зависит от произвола местной власти (в этом отношении весьма характерны факты по Тульской и Тверской губерниям, приводимые выше).

Как знал - где поумнее люди, явно действовали грамотнее. Где тупые или вредители - "уродливые формы". 

 

один крестьянин заявил по поводу налога: «Вы заставляете нас опять взять вилы в свои руки и отстаивать свое дело».

Так где массовая борьба истЕнно православных против жЫдобольшевизЬмы?

 

В Алтайской губ. бедняки говорят: «Цены на хлеб низки, а налог требуют к сроку, смеются над крестьянами».

Переизбыток производства хлеба на местах?

 

Вот 2 главных вопроса:

1) как отрегулировали налоги?

2) колхоз, насколько я понимаю, был единственным способом для голытьбы остаться с чем-то после уплаты налогов?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Несколько лет назад немного по-работал с документами по нэповскому крестьянству в нашем глухом новгородском углу. Там все очень скользко. К примеру, дореволюционное кулачество (местный торговец, немного промышленник и ростовщик) исчезло, а при советах в кулаки писали по общему доходу на хозяйство, в результате семья кулаков, на практике, это многодетная семья, с доходом на душу даже ниже такого у середняцких семей. Что не мешало немалой части партийных деятелей просто истекать ядом о кулаческой гидре. Опять же - часть местных пишет, что "кулаков у нас нет - просто часть ходит в драных штанах, а часть - в штопаных". Через пару лет "кулаков" будут репрессировать тысячами. Грустная ситуация, на самом деле была...

Изменено пользователем hoplit
1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Если я правильно понимаю, это бедняки, нанимавшиеся на батраческие работы, но все же имевшие свое хозяйство?

Да, совершенно верно.

 

Это 600 кулаков или 600 всего, с бабами, котятами и фикусами?

Скорее всего, с женами и взрослыми детьми.

 

Вообще, для масштаба страны выделение такого незначительного вооруженного эпизода в общую сводку, ИМХО, говорит, что вооруженная борьба напрямую не велась, а имела вид бандитизма и "черного передела".

Да, согласен. По бандитизму отдельная сводка есть, позже приведу.

 

Налицо неопытность властей.

Все так, и верно - там, где местные власти опытнее действовали, получалось лучше. Но на всех опытных не хватало.

 

1) почему крестьяне считают, что продав инвентарь и скот вместо хлеба, они выиграют?

Не только лишь все могут заглянуть в завтрашний день (с)

Просто реагировали рефлективно, ибо кушать хотелось сегодня, а о завтрашнем дне думать не было возможности.

Принудительности, насколько я знаю, никакой не было.

 

3) почему цены были такими низкими при нестабильной ситуации с продовольствием в стране? 4) что в данном случае "лимиты"?

Верхняя планка цен. Центральный аппарат, в первую очередь, думал о том, что нужно накормить рабочих (коих становилось все больше). Те самые "ножницы цен" - когда город забирал от деревни больше, чем мог ей дать.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Кстати, из старых материалов по ЧК я помню, что порядка 10-15% расстрельных приговоров минимум (!) было как раз по поводу злоупотреблений служебным положением и взяточничество среди представителей власти и самого ЧК.

Да, и это как мы знаем, "жертвы режима". Их режим сначала заставлял брать взятки, а затем наказывал за это.

 

Ситуация в первые годы после установления новой власти и разрухи после войны естественная. Которую надо было всячески преодолевать. Однако и тут можно увидеть "кровавый оскал жЫдобольшевизЬму" (при желании, осложненном ПГМ).

Только при осложнениях (увидеть можно). А на деле - да, период становления советской власти.

 

А в чем выражались репрессии?

Конфискация имущества, насколько я понимаю (еще скот могли реквизировать), бывали и перегибы, примеры в сводке приведены.

 

Как так? 100% налогов - понятно, а выше?

Скорее всего, просто косяки статистики (такие были) - на учете состояло меньшее количество хозяйств, чем было в реальности. И в том случае, когда все сдавали хлеб в том, количестве, в каком следовало - его оказывалось больше, чем было запланировано.

 

Т.е. легкая промышленность еще не требовала много льна?

Требовала, конечно. Опять же - "ножницы цен".

 

Голод 1921 г. играл роль в этом?

Нет, там уже неурожай 1924 г. сказался.

 

Что делали с арестованными?

Скорее всего, через неделю/месяц отпускали.

 

Известно ли, что делали с подобными умниками?

Ясное дело - Сталину присылали, дабы он их скушал. НА практике, полагаю, то же, что и выше - выпускали через неделю/месяц.

 

Насколько массово и реальные ли сроки? Спасало ли внесение суммы налога?

Не знаю. Не думаю, что сильно массово. Сроки, скорее всего, реальные, правда, и амнистии бывали регулярно.

 

Использование старых документов по земле или что? Желание присвоить разницу?

Скорее всего, просто косяки при межевании земли (такое бывало - грамотных опять же на всех не хватало).

То есть - все те же проблемы:

де поумнее люди, явно действовали грамотнее. Где тупые или вредители - "уродливые формы".

 

Переизбыток производства хлеба на местах?

Да, "хлебный" район, урожайный год, по всей видимости.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Вот 2 главных вопроса: 1) как отрегулировали налоги? 2) колхоз, насколько я понимаю, был единственным способом для голытьбы остаться с чем-то после уплаты налогов?

1) ставка налога менялась, если мне память не изменяет, раз в два года (не из вредности, и так не задумывали, просто искали оптимальный вариант).

 

2) именно так.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Верхняя планка цен. Центральный аппарат, в первую очередь, думал о том, что нужно накормить рабочих (коих становилось все больше). Те самые "ножницы цен" - когда город забирал от деревни больше, чем мог ей дать.

АФАИК, смычка города и деревни началась с отмены продразверстки - керосин и мануфактура - 2 важнейших городских товара для крестьян тех лет, снова стали поступать.

 

Или государство принудительно выставляло низкие закупочные цены на зерно?

 

Только при осложнениях (увидеть можно). А на деле - да, период становления советской власти.

Просто подумать, что если почти 3 года в каждой области шла стрельба и работать было в полную силу нереально, то и поставить на ноги все тоже можно было не в одночасье. Но ПГМ не позволяет. Ибо ваистЕну!

 

Конфискация имущества, насколько я понимаю (еще скот могли реквизировать), бывали и перегибы, примеры в сводке приведены.

Как я понял из примеров, повальной конфискации имущества не было. Чаще штраф или административные ограничения. Но опять же - "звериный оскал" (с)

 

Нет, там уже неурожай 1924 г. сказался.

А насколько сильны были его последствия? Ведь примерно этот же регион - страшное бедствие 1921 г., потом, через 3 года - новый неурожай.

 

НА практике, полагаю, то же, что и выше - выпускали через неделю/месяц.

Жаль, на вредительство чистой воды тянет.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

К примеру, дореволюционное кулачество (местный торговец, немного промышленник и ростовщик) исчезло, а при советах в кулаки писали по общему доходу на хозяйство, в результате семья кулаков, на практике, это многодетная семья, с доходом на душу даже ниже такого у середняцких семей

Что-то не сильно на массовое явление похоже.

 

Что не мешало немалой части партийных деятелей просто истекать ядом о кулаческой гидре.

А что делать с гидрой? Давить. Кулачество вело к дальнейшей пауперизации деревни и разрушению ее экономического потенциала.

 

Теоретически, кулаки должны были стать новыми помещиками при тотальной пауперизации деревни, а остальные - превратиться в батраков. Но это Советская власть делать не желала совершенно. И поэтому у кулака судьба была сразу же одна - искоренить кулачество, как класс, а сопротивляющихся подавить при помощи государственного репрессивного аппарата. Никакого хитрого жЫдобольшевистского заговора супротив расейскАго кулака нет.

 

Опять же - часть местных пишет, что "кулаков у нас нет - просто часть ходит в драных штанах, а часть - в штопаных".

Часть местных - это кто? Истекавшие ядом или собственно кулаки? Вопрос о происхождении источников.

 

Через пару лет "кулаков" будут репрессировать тысячами. Грустная ситуация, на самом деле была...

Тысячами? ЕМНИП, в 1930-е массовый пример репрессирования тысячами в одном конкретном регионе - это события в станице Полтавской, которую за художества при организации колхоза полностью выселили (разные меры для разных участников), и заселили практически заново демобилизованными красноармейцами, после чего станицу переименовали в Красноармейскую.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Или государство принудительно выставляло низкие закупочные цены на зерно?

Скорее всего, хотя это надо проверить. Судя по тому, что крестьяне старались тянуть до повышения цен, полномасштабного регулирования цен не было. Но какая-то верхняя планка наверняка была. ИМХО.

 

Просто подумать, что если почти 3 года в каждой области шла стрельба и работать было в полную силу нереально, то и поставить на ноги все тоже можно было не в одночасье.

Естественно. Это ведь надо изучать, и так получится, что против советской власти выступали никакие не борцы за свободу, а бандиты, которые мешали, в первую очередь, простым крестьянам.

 

Чаще штраф или административные ограничения.

Да, точно, это тоже репрессии.

 

А насколько сильны были его последствия?

На сей раз справились за счет "внутренних резервов" - то бишь привезли из других регионов, где урожай был хорошим. Но вообще этому региону доставалось, конечно.

 

Жаль, на вредительство чистой воды тянет.

За это уже в 1930-е взялись.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Новгородская область просто сильно отличалась от других - в сторону неурожайности. А если глухая провинция - там с доходами кулаков совсем туго было. "Есть мнение", что хорошо "зарабатывали" (по крайней мере до революции) кулаки лишь в тех местностях, что находились ближе к относительно крупным городам - в большей степени за счет "обеспечения связи" между городом и деревней (в том числе - и ликеро-водочными изделиями). В центральной России и на северо-западе такие моменты отмечаются - чем дальше от города, тем беднее деревня (и расслоение там не отмечается).

 

В хлебных районах Сибири ситуация была принципиально иной, а раскулачивание (как и коллективизация) велось по централизованной программе, то есть было обязательным для всех. Отсюда и такие перегибы (тысяч раскулаченных в глухих углах новгородской области, конечно, быть не могло).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

О неурожае 1924 г. - это из сводки за июль 1924 г.

 

Неурожай

Районы, пораженные неурожаем. Районы неурожая определяются следующим образом: район неурожая с баллом до 1,9 (охватывает 6 губерний и областей Поволжья : Астраханскую, Самарскую, Саратовскую, Царицынскую, Калмыцкую и Немреспублику), две — Юго-Востока (Донскую, Ставропольскую), Воронежскую, Уральскую губернии — всего 10 губерний и областей.

Плохой урожай (с баллом до 2,3) отмечается в трех губерниях Центра (Орловская, Тамбовская и Тульская), двух Украины (Харьковская и Донецкая), трех Поволжья (Марийская и Чувашская области и Пензенская губ.), пяти Юго-Востока (Карачаево-Черкесская, Кабардино-Балкарская области, Горреспублика, Терская губ. и Дагестан), в Крыму, на Кавказе, в Армении, в Букеевской губ., в Актюбинской губ. (Киркрай) — всего в 14-ти губерниях и областях. Не все губернии этой категории в одинаковой степени нуждаются в помощи со стороны государства.

Наконец, пострадали отдельные губернии в районе Центра (Курская, Калужская, Рязанская), Поволжья (Ульяновская, Татреспублика и Башреспублика), Украины (Екатеринославская, Полтавская, Подольская, Волынская и Одесская), Юго-Востока (Кубано-Черноморская и Чеченская обл.), Киргизии (Акмолинская) и Кавказа (Грузия и Азербайджан). Всего 17 губерний и областей. В губерниях этой категории пострадали лишь отдельные районы и единицы большей частью размером меньше уезда.

Средний сбор хлебов по губерниям 1-й категории не выше 6-9 пуд., причем в одних районах посевы уничтожены полностью (особенно яровые), а в других урожай колеблется от 6 до 24 пуд. Во многих районах губерний 1-й группы сгоревший хлеб частично выкошен. В Терской губ. погибло 49% посевплощади. В Сальянскому. Азербайджана—до 60% озимых. Улучшение урожая отмечают губернии: Орловская, Уральская, Горреспублика, Кабардино-Балкарская, Воронежская, Донецкая и Букеевская. Ухудшение урожая отмечено в Пензенской, Саратовской, Терской обл., Екатеринославской, Донецкой. По дополнительным данным, выявившимся на совещании начгуботделов, происходившем 12-13 августа с участием ЦСУ, комиссии при СНК по борьбе с последствиями неурожая и HКЗ, выявилось, что в некоторых губерниях данные Статбюро преувеличены. Так, в Терской обл., несмотря на гибель хлебов на 49%, дефицит в 8 млн пуд. для прокормления населения и скота неверен, так как 60% скота обеспечено полностью кормами, а 40% частично. Кроме того, расчет сделан, исходя из 29 пуд. на душу населения вместо 13. В результате область имеет возможность обойтись своим хлебом, за исключением разве семян, ввоз которых необходим ввиду щуплости местных. Кроме того, область в состоянии вывезти даже небольшое количество различного рода хлебофуражных продуктов не менее полумиллиона пудов. То же самое относится к Кабардино-Балкарской обл., где в исчислениях приведена цифра лошадей, преувеличенная на 80%, и, кроме того, не приняты во внимание улучшение состояния посевов, имевшее место в результате последних дождей. Благодаря этому область, могущая обойтись собственными резервами, попала в разряд остро-неурожайных. То же относится к некоторым частично неурожайным губерниям, например, Башреспублике, где данные Статбюро преуменьшают фактический сбор хлебов.

Паника среди крестьян. Отмечавшаяся в июне паника среди населения, выразившаяся в массовой закупке крестьянами хлеба, вызвала резкое повышение цен на хлеб во всех пораженных районах. В Актюбинской губ. цена на хлеб за две недели поднялась на 40%. В Саратовской губ. цены на хлеб поднялись более чем на 100%, в Донобласти и местами в Донецкой и Ульяновской губерниях в 2-3 раза. Местами цены после первого подъема опять понизились как вследствие улучшения видов на урожай (Орловская, Букеевская губернии), так и благодаря принятым мерам по усилению хлебными запасами кооперативов (Кубано-Черноморская обл. и Немреспублика). К концу отчетного периода, благодаря своевременно принятым мерам по снабжению неурожайного района продовольствием, агитации о государственной помощи, частичному улучшению посевов, почти повсеместно наблюдается успокоение крестьянства, паника заметно идет на убыль.

Распродажа скота. Массовый сбыт скота отмечался во всех пораженных районах из Донской и Кубано-Черноморской обл., а также из уральских губерний скот массами вывозился в другие губернии. В результате этого здесь наблюдается резкое понижение цен на скот и мясо. Цена коровы в Астраханской губ. — 20-25 руб., Воронежской — 25 руб., в Букеевской за 70 руб. В Немреспублике лошадь ценится в 30^0 руб., корова в 20-30 руб., овца в 2 руб., в Полтавской губ. цена пуда ржи и пуда мяса сравнялись (1 руб. 50 коп.). С конца июля отмечается, в связи с прекращением паники, повышение цен на скот по Астраханской, Орловской, Царицынской губерниям, Донской и Калмыцкой областям. В остальных губерниях и областях неурожайного района цены на скот стабилизировались, во многих можно ожидать дальнейшего повышения цен. Почти везде скот скупается частными скупщиками и кулаками.

Массовое переселение. Недород и развившийся голод создают сильную тягу к переселению в более благополучные губернии. В Немреспублике местами покидают деревни 30-50% населения. В одном селе Ставропольской губ. выдано 1000 удостоверений на право ухода в другие районы. Переселение наблюдается также в Саратовской губ. (особенно сильно в Новоузенском у.), Астраханской (левое побережье Волги), Терской. Сильно увеличилась также тяга в города для подыскания работ, причем очень часто крестьяне возвращаются, не находя заработка.

Голод. В отдельных районах начинает отмечаться голод и массовое питание суррогатами. В Немреспублике 20% населения кормится сусликами и травой. Развиваются заболевания цингой, и были даже случаи голодной смерти. В Камышинском у. Саратовской губ. обречено на голод 50% населения, другие уезды частично. Явления голода отмечаются в Нагорном Карабахе (Азербайджан), Акмолинской губ. Следует отметить также употребление суррогатов и частичный голод в отдельных районах (Карелия, Архангельская губ., Вятской, Семипалатинской, Омской).

Угроза осенней посевкампании. Ряд фактов указывает на серьезную угрозу осенней посевкампании в пораженных губерниях. В Самарской губ. безлошадное крестьянство местами не поднимает пара под озими ввиду отсутствия посевматериалов. Местами от засухи земля не поддается вспашке. В Тамбовской губ. (Борисоглебский у.) приходится местами подымать верхнюю кору топорами и кирками, здесь значительная часть пара остается без взметки. Посевкампании, кроме того, угрожает массовая распродажа инвентаря.

Болезни и падеж скота. Весьма ухудшающим сельское хозяйство являются как для губерний, пораженных неурожаем, так и для ряда других губерний распространяющиеся болезни и падеж скота. Распространена сибирская язва и чума (Ставропольская, Орловская, Тамбовская, Костромская, Ярославская, Нижегородская, Владимирская, Псковская, Белоруссия и Крым), рожа свиней (Пензенская губ., Курская и Рязанская). В Курской губ. среди скота развита клещевая лихорадка.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Что кулаков при незначительном расслоении деревни в ряде регионов в "товарных количествах" могло и не быть - понятно. Так же, как и понятно желание ряда советских работников их найти и выгрызть. Таких дебилов при любой власти хватало. Только при наличии отсутствия массового кулака массово простого крестьянина тоже не репрессируешь - иначе получается, что ты такой дебил, что и невооруженным глазом видно.

 

А есть данные о чередовании урожаев - неурожаев в "России, которую мы потеряли"? Ведь в невоевавшей длительное время стране тоже регулярно были масштабные неурожаи с вытекающими последствиями. Что же говорить о стране, которая с 1914 по 1920 (а на местах - и дольше) воевала на собственной территории?

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
А есть данные о чередовании урожаев - неурожаев в "России, которую мы потеряли"?

В принципе, есть, только необходимо систематизировать (чего пока никто не сделал). В Поволжье, кроме известного голода 1891-1892, известен неурожай 1872 г. и голод 1911 г. - это то, что было известно за пределами губерний.

На территории Украины - известен неурожай 1902 г.

 

Были и более локальные, к примеру:

Север нуждается
Из всех ближайших к Архангельску уездов несутся самые тревожные вести. Недород прошлого года был тяжел, но его сравнительно легко перенесли. Лишний скот был распродан, кроме того, помогли справиться с бедой предыдущие благополучные годы.
Теперь дело обстоит хуже.
Во многих местах, благодаря высокой воде, занесло песком луга и попортило сенокосы. Посевы взошли хорошо, а затем началась бесконечная, чуть не двухмесячная засуха, которая уничтожила почти все, что было на полях и лугах. Бедствие довершили морозы, погубившие, что оставалось.
Картина того, что грозит северной деревне, будет полна – говорит «Архангельск» - если мы добавим, что заработки в настоящее время очень плохи, а на Мурмане и в Норвегии почти  нет рыбы, и цены на нее страшно поднялись.
В предвидение событий земская Россия уже принимает меры. Созываются всевозможные совещания, экстренные сессии уездных земских собраний, возбуждаются ходатайства о правительственной помощи. Все это происходит у всех на виду, и земская деревня прекрасно знает, что она не останется одна со своим горем, что о ней позаботятся.
В Архангельской губернии земства нет, и его заменяют правительственные органы.
В настоящую тревожную минуту, когда на русское общество, на весь русский народ возлагаются надежды, было бы вполне своевременно проявить заботу, с привлечением к этому делу общественных сил, о тех группах населения, которые испытывают бедствие.

 

Это лето 1914 г. - Санкт-Петербургские ведомости. 1914. 28 августа.

Вот такие локальные изучены очень слабо. То есть ими вообще никто не занимался серьезно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вообще три масштабных голода - 1891/92, 1921 и 1933 г. объединяет одно - они произошли сразу после крупных реформ, точнее первый - после контрреформы 1890 г.. Второй - сразу после введения НЭПа, третий - в ходе становления коллективизации. Во всех трех случаях местные хозяйственные органы только входил в курс дела и "учились жить по-новому".  ИМХО - это основная причина того, что неурожаи в те годы переросли в бедствие.

В 1892  г. дело осложнилось новыми железнодорожными тарифами (в соответствии с которыми везти хлеб в голодающие области было просто невыгодно).

В 1921 г. - тем, что масштаб неурожая был очень велик, и у властей просто не было физической возможности обеспечить хлебом всех жителей неурожайных районов (поэтому обратились за помощью за границу).

В 1933 г.  - тем, что голод разразился в одном из "хлебных" районов.

 

В остальных случаев, когда случались неурожаи, это решали за счет доставки хлеба из тех областей, где урожай был хорошим, и эти неурожаи прошли практически незамеченными. 1924 год - тому примером.

А вот в той ситуации, когда местные хозорганы только разворачивали свою деятельность, это было нереально, что и привело к бедствиям.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Еще один любопытный аспект, по поводу кулачества и выборов. В сводках регулярно упоминается, что кулаки теми или иными способами пытались прорваться (и прорывались) в местные советы, то есть стать местной властью. Наиболее активно  - в Сибири и на Украине, в других регионах эта тенденция не так заметна (а то и вовсе не было).

 

Один из примеров -  апрель 1925 г.

Настроение бедноты, особенно разорившейся ее части, закабаленной кулаками, в связи с этим лозунгом и резким поворотом курса в большинстве случаев подавленное. В оценке этого поворота бедняки зачастую сходятся с кулаками в том смысле, что считают его уступкой кулачеству и даже местами отказом Советской власти от помощи крестьянам-беднякам. Особенно такое настроение проявляется по Украине и Сибири. «Нам теперь нечего делать в Советах, у нас теперь имеются другие правители, которые раньше пили с нас кровь, а теперь еще больше будут пить, когда стали у власти» (Украина, Одесская губ.). Особенно ярко выявилось подавленное настроение бедноты в заявлении бывшего председателя сельсовета в разговоре с крестьянами в Татарском у. Омской губ.: «Зашел я в Спасске на райсъезд, и когда услыхал выступления кулаков по докладу, то рука бы не дрогнула бросить бомбу в эту свору и самому бы погибнуть — эх, пропала революция».

Середняки в большинстве случаев относятся к лозунгу «лицом к деревне» положительно. На Украине середняки встречают этот поворот с удовлетворением. Местами середняки на Украине блокировались на выборах с кулаками, чтобы не выбирать в Совет коммунистов и незаможников. Однако в некоторых случаях отмечается недоверчивое отношение к повороту Советской власти «лицом к деревне» со стороны середняков. «Даже сомнительно в действительной правдивости лозунга, так как мы часто видим на деле, что к нам становятся задом» (Центр, Курская губ.).

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Засорение низового соваппарата. Материалы по некоторым районам дают картину, свидетельствующую о значительном засорении на вторичных перевыборах сельсоветов контрреволюционными прослойками деревни. Особенно характерен в этом отношении Юго-Восток. По Донскому округу, где на перевыборных собраниях в 23-х станицах имели место определенно контрреволюционные выступления, в Советы прошло 20 бывших атаманов (из них 3 председателя сельсовета), 3 бывших бандита, 25 бывших белых офицеров, 3 бывших члена военно-полевых судов при белых, 3 бывших жандарма, много бывших кулаков, активных участников контрреволюции и т.д.; в 3-х случаях бывшие белые офицеры избраны председателями сельсоветов. Аналогичная картина отмечается по Кубанскому округу; в числе прошедших имеются бывшие члены военно-полевого суда при белых, бывшие палачи, много врангелевцев, кулаков (в некоторых случаях последние проходили в председатели сельсовета). Значительный материал о засоренности новых сельсоветов имеется по Самарской, Тамбовской и некоторым другим губерниям.

Произвол в работе сельсоветов. Случаи произвола в работе низового соваппарата (а особенно в отношении беднейших слоев деревни) продолжают быть массовым явлением. Целый ряд характерных случаев произвола относится к новым сельсоветам с кулацким составом. На Юго-Востоке местами низовой соваппарат характеризуется как «антисоветский». В стц. Некрасовской Донского округа член президиума нового Совета, встретив в степи иногороднего, избил его вместе с другими тремя «общественными работниками», приговаривая: «Вот тебе земля и воля» (председатель сельсовета станицы — бывший белый офицер, потерявший ногу в бою с красными). По всем почти губерниям отмечаются массовые явления грубости работников низового соваппарата к крестьянству, покровительство кулакам, взяточничество и злоупотребления. Это относится не только к сельсоветам, но и ВИКам.

 

Май 1925 года:

Сибирь. Отмеченные выше настроения «разочарования Советской властью» среди бедноты находят особенно яркое выражение среди бывших партизан Сибири и отчасти Дальнего Востока, представляющих собой группы новоселов и бедноты, находящихся во враждебных отношениях с более зажиточной частью деревни — старожилами. В большинстве партизаны занимали советские и общественные посты в деревне, имея маломощные хозяйства, или же подкармливались исключительно около соваппарата. Новый поворот Советской власти, нашедший пока выражение в виде привлечения в соваппарат других слоев крестьянства, вызывает оппозицию в среде партизан, так как означает для них необходимость уйти из соваппарата и ухудшение их материального положения. Весьма характерен следующий факт, отмечаемый по Енисейской губ.: в Канском у. партизаны преследовали госкоробейника, пытаясь его убить как явного врага Советской власти. Настроение партизан ярко выражено в следующем заявлении: «В управлении Советской власти сидят подладочники да старые офицеры, которые и давят нас за то, что мы боролись против Колчака; при старом режиме нам и то жилось легче».

 

Красный бандитизм. Настроение бедноты и партизан выливается местами в явления красного бандитизма. Особенно характерны следующие два случая, имевшие место в апреле. В Алтайской губ. (с. Усть-Таймак) кандидат РКП бросил бомбу в молитвенный дом баптистов, причем были убиты поп и еще четыре баптиста; ячейка к убийству отнеслась сочувственно («это не хулиганство, а политический акт»), В другом селе (Боровлянки Бийского у.) убиты два середняка; в убийстве принимали участие пять коммунистов и пять бедняков — бывших партизан. Убийство явилось местью за избиение коммунистов. В дер. Солоновка той же губернии членами ячейки совместно с начальником раймилиции убит зажиточный крестьянин, на допросе партийцы заявляли: «Наших коммунистов убивают, и мы пошли на путь убийства бандитов; наши партийцы боялись бандитов и кулаков, мы хотели противопоставить кулакам вот такие поступки»

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Тоже май 1925 г., голод

Положение в районах недорода

В отчетном периоде отмечается обострение положения в районах недорода, особенно в Центре: Тамбовской, Орловской и Воронежской губерниях.

Голод. В этих районах голод местами напоминает по размерам Поволжье двадцать первого года. В Тамбовской губ. всего в настоящее время нуждается в помощи около 800-900 тыс. населения (25-30%) и около 50% всего населения питается суррогатами. Случаи голодной смерти перестают быть единичными, за последнее время их зарегистрировано свыше 75. Очень велико также и количество опухающих и желудочных заболеваний. В одном лишь с. Сурове от суррогатов заболело 650 человек и 20 семей лежат опухшие. В Курдюковской вол. голодающие (14000 человек) едят траву, дубовую кору и т.п. Отмечено несколько случаев употребления в пищу падали, в с. Горетки Борисоглебского у. из-за дохлой коровы, павшей от сибирской язвы, произошла драка между голодающими, которые растаскали по кускам ее труп. В Воронежской губ. голодом также охвачено очень значительное количество населения. В Россошанскому. 157054 человека питается исключительно суррогатами, 56884 человека сидят совершенно без хлеба, 8381 человек больны от голода. Ст. Меловатским ККОВ зарегистрировано 10000 человек голодающих. В Богучарском у. 20568 человек питаются суррогатами. В Усманском у. 72065 человек нуждаются в продовольственной помощи, из них более 10000 голодающих в полном смысле этого слова. Зарегистрировано несколько случаев употребления в пищу падали и один случай отравления на этой почве.

В Орловской губ. нуждающихся в немедленной помощи около 328700 человек (до 20,3%). В Орловском у. голодает около 40000 человек. В Дмитровском у. в двух лишь волостях голодает свыше 2'/2 тысяч человек, в 8-ми волостях Елецкого у. за последнее время отмечено 16 смертей на почве голода и 370 желудочных заболеваний. В Стрелецкой вол. голодает до 80% населения, и в Ламской вол. до 25% голодающих опухло. В Баклановском районе 75% населения питается картофелем и суррогатами, много случаев смерти от голода, и в одном только с. Казаки свыше 200 семей опухших, в Покровской вол. голодает около 90% населения.

Частичный голод отмечается и на Украине: в Екатеринославской губ. в Мелитопольском округе имеется 30000 остро нуждающихся и в одном НовоСергиевском районе голодает 8000 человек. В Киевской губ. в Шевченковском округе в 13-ти районах зарегистрировано до 100000 человек. В Одесской губ. (Одесский округ) в 4-х районах голодает свыше 7000 человек, в Херсонском округе (Качкаровский район) голодающих насчитывается 6000 человек, в Зиновьевском округе (Елизаветградского района) голодает около 20000 человек.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Гулыга А.В. Роль США в подготовке вторжения на советский Дальний Восток в начале 1918 г. // Исторические записки. Л.: Изд-во Акад. наук СССР. Т. 33. Отв. ред. Б. Д. Греков. - 1950. С. 33-46.
      Автор: Военкомуезд
      А.В. ГУЛЫГА
      РОЛЬ США В ПОДГОТОВКЕ ВТОРЖЕНИЯ НА СОВЕТСКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В НАЧАЛЕ 1918 г.

      Крушение капиталистического строя в России привело в смятение весь капиталистический мир, в частности, империалистов США. Захват пролетариатом власти на одной шестой части земного шара создавал непосредственную угрозу всей системе наемного рабства. Начиная борьбу против первого в мире социалистического государства, империалисты США ставили своей целью восстановление в России власти помещиков и капиталистов, расчленение России и превращение ее в свою колонию. В последние годы царского режима, и особенно в период Временного правительства, американские монополии осуществляли широкое экономическое и политическое проникновенне в Россию. Магнаты Уоллстрита уже видели себя в недалеком будущем полновластными владыками русских богатств. Однако непреодолимым препятствием на их пути к закабалению России встала Великая Октябрьская социалистическая революция. Социалистический переворот спас нашу родину от участи колониальной или зависимой страны.

      Правительство США начало борьбу против Советской России сразу же после Великой Октябрьской социалистической революции. «Нам абсолютно не на что надеяться в том случае, если большевики будут оставаться у власти», [1] — писал в начале декабря 1917 г. государственный секретарь США Лансинг президенту Вильсону, предлагая активизировать антисоветские действия Соединенных Штатов.

      Правительство США знало, однако, что в своих антисоветских действиях оно не может надеяться на поддержку американского народа, который приветствовал рождение Советского государства. На многочисленных рабочих митингах в разных городах Соединенных Штатов принимались резолюции, выражавшие солидарность с русскими рабочими и крестьянами. [2] Правительство США вело борьбу против Советской республики, используя коварные, провокационные методы, прикрывая /33/

      1. Papers relating to the foreign relations of the United States. The Lansing papers, v. II, Washington, 1940, p. 344. (В дальнейшем цит.: The Lansing papers).
      2. Вот одна из таких резолюций, принятая на рабочем митинге в г. Ситтле и доставленная в Советскую Россию американскими моряками: «Приветствуем восторженно русский пролетариат, который первый одержал победу над капиталом, первый осуществил диктатуру пролетариата, первый ввел и осуществил контроль пролетариата в промышленности. Надеемся твердо, что русский пролетариат осуществит социализацию всего производства, что он закрепит и расширит свои победы над капиталом. Уверяем русских борцов за свободу, что мы им горячо сочувствуем, готовы им помочь и просим верить нам, что недалеко время, когда мы сумеем на деле доказать нашу пролетарскую солидарность» («Известия Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов», 25 января (7 февраля) 1918 г.).

      свое вмешательство во внутренние дела России лицемерными фразами, а иногда даже дезориентирующими действиями. Одним из наиболее ярких примеров провокационной тактики американской дипломатии в борьбе против Советской России является развязывание правительством Соединенных Штатов японского вторжения на советский Дальний Восток в начале 1918 г.

      Вся история интервенции США в Советскую Россию на протяжении многих лет умышленно искажалась буржуазными американскими историками. Фальсифицируя смысл документов, они пытались доказать, что американское правительство в течение первых месяцев 1918 г. якобы «возражало» против иностранного вторжения на Дальний Восток и впоследствии дало на нею свое согласие лишь «под давлением» Англии, Франции и Японии. [3] На помощь этим историкам пришел государственный департамент, опубликовавший в 1931—1932 гг. три тома дипломатической переписки за 1918 г. по поводу России. [4] В этой публикации отсутствовали все наиболее разоблачающие документы, которые могли бы в полной мере показать антисоветскую политику Соединенных Штатов. Тем же стремлением фальсифицировать историю, преуменьшить роль США в организации антисоветской интервенции руководствовался и составитель «Архива полковника Хауза» Чарлз Сеймур. Документы в этом «архиве» подтасованы таким образом, что у читателя создается впечатление, будто Вильсон в начале 1918 г. действительно выступал против японской интервенции.

      Только в 1940 г. государственный департамент опубликовал (и то лишь частично) секретные документы, проливающие свет на истинные действия американскою правительства по развязыванию иностранного вторжения на Дальний Восток. Эти материалы увидели свет во втором томе так называемых «документов Лансинга».

      Важная задача советских историков — разоблачение двуличной дипломатии США, выявление ее организующей роли в развязывании иностранной интервенции на Дальнем Востоке, к сожалению, до сих пор не получила достаточного разрешения в исторических исследованиях, посвященных этой интервенции.

      *     *     *

      В своем обращении к народу 2 сентября 1945 г. товарищ Сталин говорил: «В 1918 году, после установления советского строя в нашей стране, Япония, воспользовавшись враждебным тогда отношением к Советской стране Англии, Франции, Соединённых Штатов Америки и опираясь на них, — вновь напала на нашу страну, оккупировала Дальний Восток и четыре года терзала наш народ, грабила Советский Дальний Восток». [5] Это указание товарища Сталина о том, что Япония совершила нападение на Советскую Россию в 1918 г., опираясь на Англию, Францию и США, и служит путеводной нитью для историка, изучающего интервенцию на Дальнем Востоке. /34/

      5. Т. Millard. Democracy and the eastern question, N. Y., 1919; F. Schuman. American policy towards Russia since 1917, N. Y., 1928; W. Griawold. The far Eastern policy of the United States, N. Y., 1938.
      4. Papers relating to the foreign relations of the United States, 1918, Russia, v.v. I—III, Washington. 1931—1932. (В дальнейшем цит.: FR.)
      5. И. B. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза, М., 1949, стр. 205.

      Ленин еще в январе 1918 г. считался с возможностью совместного японо-американского выступления против нашей страны. «Говорят, — указывал он, — что, заключая мир, мы этим самым развязываем руки японцам и американцам, которые тотчас завладевают Владивостоком. Но, пока они дойдут только до Иркутска, мы сумеем укрепить нашу социалистическую республику». [6] Готовясь к выступлению на VII съезде партии, 8 марта 1918 г. Ленин писал: «Новая ситуация: Япония наступать хочет: «ситуация» архи-сложная... отступать здесь с д[огово]ром, там без дог[ово]ра». [7]

      В дальнейшем, объясняя задержку японского выступления, Ленин, как на одну из причин, указывал на противоречия между США и Японией. Однако Ленин всегда подчеркивал возможность сделки между империалистами этих стран для совместной борьбы против Советской России: «Американская буржуазия может стакнуться с японской...» [8] В докладе Ленина о внешней политике на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета 14 мая 1918 г. содержится глубокий анализ американо-японских империалистических противоречий. Этот анализ заканчивается предупреждением, что возможность сговора между американской и японской буржуазией представляет реальную угрозу для страны Советов. «Вся дипломатическая и экономическая история Дальнего Востока делает совершенно несомненным, что на почве капитализма предотвратить назревающий острый конфликт между Японией и Америкой невозможно. Это противоречие, временно прикрытое теперь союзом Японии и Америки против Германии, задерживает наступление японского империализма против России. Поход, начатый против Советской Республики (десант во Владивостоке, поддержка банд Семенова), задерживается, ибо грозит превратить скрытый конфликт между Японией и Америкой в открытую войну. Конечно, вполне возможно, и мы не должны забывать того, что группировки между империалистскими державами, как бы прочны они ни казались, могут быть в несколько дней опрокинуты, если того требуют интересы священной частной собственности, священные права на концессии и т. п. И, может быть, достаточно малейшей искры, чтобы взорвать существующую группировку держав, и тогда указанные противоречия не могут уже служить мам защитой». [9]

      Такой искрой явилось возобновление военных действий на восточном фронте и германское наступление против Советской республики в конце февраля 1918 г.

      Как известно, правительство США возлагало большие надежды на возможность обострения отношений между Советской Россией и кайзеровской Германией. В конце 1917 г. и в первые месяцы 1918 г. все усилия государственных деятелей США (от интриг посла в России Френсиса до широковещательных выступлений президента Вильсона) были направлены к тому, чтобы обещаниями американской помощи предотвратить выход Советской России из империалистической войны. /35/

      6. В. И. Ленин. Соч., т. XXII, стр. 201.
      7. Ленинский сборник, т. XI, стр. 65.
      8. В. И. Ленин. Соч., т. XXX, стр. 385.
      9. В. И. Ленин. Соч., т. XXIII, стр. 5. История новейшего времени содержит поучительные примеры того, что антагонизм между империалистическими державами не является помехой для развертывания антисоветской агрессин. Так было в годы гражданской войны, так было и в дни Мюнхена.

      Послание Вильсона к конгрессу 8 января 1918 г. и пресловутые «четырнадцать пунктов» имели в качестве одной из своих задач «выражением сочувствия и обещанием более существенной помощи» вовлечь Советскую республику в войну против Германии. [10] Хауз называл «пункты» Вильсона «великолепным оружием пропаганды». [11] Такого же мнения были и руководящие работники государственного департамента, положившие немало усилий на массовое распространение в России «четырнадцати пунктов» всеми пропагандистскими средствами.

      Ленин разгадал и разоблачил планы сокрушения Советской власти при помощи немецких штыков. В статье «О революционной фразе» он писал: «Взгляните на факты относительно поведения англо-французской буржуазии. Она всячески втягивает нас теперь в войну с Германией, обещает нам миллионы благ, сапоги, картошку, снаряды, паровозы (в кредит... это не «кабала», не бойтесь! это «только» кредит!). Она хочет, чтобы мы теперь воевали с Германией.

      Понятно, почему она должна хотеть этого: потому, что, во-первых, мы оттянули бы часть германских сил. Потому, во-вторых, что Советская власть могла бы крахнуть легче всего от несвоевременной военной схватки с германским империализмом». [12]

      В приведенной цитате речь идет об англичанах и французах. Однако с полным правом ленинскую характеристику империалистической политики в отношении выхода Советской России из войны можно отнести и к Соединенным Штатам. Правомерность этого становится еще более очевидной, если сравнить «Тезисы по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира», написанные Лениным 7 января 1918 г., с подготовительными набросками к этим тезисам. Параграф 10 тезисов опровергает довод против подписания мира, заключающийся в том, что, подписывая мир, большевики якобы становятся агентами германского империализма: «...этот довод явно неверен, ибо революционная война в данный момент сделала бы нас, объективно, агентами англо-французского империализма...» [13] В подготовительных заметках этот тбзис сформулирован: «объект[ивно] = агент Вильсона...» [14] И Вильсон являлся олицетворением американского империализма. .

      Попытка американских империалистов столкнуть Советскую Россию с кайзеровской Германией потерпела крах. Однако были дни, когда государственным деятелям Соединенных Штатов казалось, что их планы близки к осуществлению.

      10 февраля 1918 г. брестские переговоры были прерваны. Троцкий, предательски нарушив данные ему директивы, не подписал мирного договора с Германией. Одновременно он сообщил немцам, что Советская республика продолжает демобилизацию армии. Это открывало немецким войскам дорогу на Петроград. 18 февраля германское командование начало наступление по всему фронту.

      В эти тревожные для русского народа дни враги Советской России разработали коварный план удушения социалистического государства. Маршал Фош в интервью с представителем газеты «Нью-Йорк Таймс» /36/

      10. Архив полковника Хауза, т. III, стр. 232.
      11. Там же, т. IV, стр. 118.
      12. В. И. Ленин. Соч., т. XXII, стр. 268.
      13. Там же, стр. 195.
      14. Ленинский сборник, т. XI, стр. 37.

      сформулировал его следующим образом: Германия захватывает Россию, Америка и Япония должны немедленно выступить и встретить немцев в Сибири. [15]

      Этот план был предан гласности французским маршалом. Однако авторы его и главные исполнители находились в Соединенных Штатах. Перспектива сокрушения Советской власти комбинированным ударом с запада и востока была столь заманчивой, что Вильсон начал развязывать японскую интервенцию, торжественно заверяя в то же время о «дружеских чувствах» к русскому народу.

      В 1921 г. Лансинг составил записку, излагающую историю американско-японских переговоров об интервенции. Он писал для себя, поэтому не облекал мысли в витиеватые и двусмысленные дипломатические формулы: многое в этой записке названо своими именами. Относительно позиции США в конце февраля 1918 г. там сказано: «То, что Япония пошлет войска во Владивосток и Харбин, казалось одобренным (accepted) фактом». [16] В Вашингтоне в эти дни немецкого наступления на Петроград считали, что власти большевиков приходит конец. Поэтому решено было устранить возможные недоразумения и информировать союзные державы о согласии США на японское вооруженное выступление против Советской России.

      18 февраля, в тот день, когда германские полчища ринулись на Петроград, в Верховном совете Антанты был поднят вопрос о посылке иностранных войск на Дальний Восток. Инициатива постановки этого вопроса принадлежала американскому представителю генералу Блиссу. Было решено предоставить Японии свободу действий против Советской России. Союзники согласились, — говорилось в этом принятом документе — так называемой совместной ноте №16, — в том, что «1) оккупация Сибирской железной дороги от Владивостока до Харбина, включая оба конечных пункта, дает военные выгоды, которые перевешивают возможный политический ущерб, 2) рекомендованная оккупация должна осуществляться японскими силами после получении соответствующих гарантий под контролем союзной миссии». [17]

      Действия Блисса, подписавшего этот документ в качестве официального представителя Соединенных Штатов, получили полное одобрение американского правительства.

      В Вашингтоне стало известно, что Япония закончила последние приготовления и ее войска готовы к вторжению на Дальний Восток. [18] Государственные деятели США начинают форсировать события. 27 февраля Лансинг беседовал в Вашингтоне с французским послом. Последний сообщил, что японское правительство намеревается, начав интервенцию, расширить военные операции вплоть до Уральского хребта. Лансинг ответил, что правительство США не примет участия в интервенции, однако против японской экспедиции возражать не будет.

      В тот же день Лансинг письмом доложил об этом Вильсону. Обращая особое внимание на обещание японцев наступать до Урала, он писал: «поскольку это затрагивает наше правительство, то мне кажется, что все, что от нас потребуется, это создание практической уверенности в том, что с нашей стороны не последует протеста против этого шага Японии». [19] /37/

      15. «Information», 1 марта 1918 г.
      16. The Lansing papers, v. II, p. 394.
      17. Там же, стр. 272.
      18. FR, v. II, p. 56.
      19. The Lansing papers, v. II, p. 355.

      Для того, чтобы создать эту «практическую уверенность», Вильсон решил отправить в Японию меморандум об отношении США к интервенции. В меморандуме черным по белому было написано, что правительство Соединенных Штатов дает свое согласие на высадку японских войск на Дальнем Востоке. На языке Вильсона это звучало следующим образом: «правительство США не считает разумным объединиться с правительством Антанты в просьбе к японскому правительству выступить в Сибири. Оно не имеет возражений против того, чтобы просьба эта была принесена, и оно готово уверить японское правительство, что оно вполне доверяет ему в том отношении, что, вводя вооруженные силы в Сибирь, Япония действует в качестве союзника России, не имея никакой иной цели, кроме спасения Сибири от вторжения армий Германии и от германских интриг, и с полным желанием предоставить разрешение всех вопросов, которые могут воздействовать на неизменные судьбы Сибири, мирной конференции». [20] Последняя оговорка, а именно тот факт, что дальнейшее решение судьбы Сибири Вильсон намеревался предоставить международной конференции, свидетельствовала о том, что США собирались использовать Японию на Дальнем Востоке лишь в качестве жандарма, который должен будет уйти, исполнив свое дело. Япония, как известно, рассматривала свою роль в Азии несколько иначе.

      Совместные действия против Советской республики отнюдь не устраняли японо-американского соперничества. Наоборот, борьба за новые «сферы влияния» (именно так рисовалась американцам будущая Россия) должна была усилить это соперничество. Перспектива захвата Сибири сильной японской армией вызывала у военных руководителей США невольный вопрос: каким образом удастся впоследствии выдворить эту армию из областей, на которые претендовали американские капиталисты. «Я часто думаю, — писал генерал Блисс начальнику американского генерального штаба Марчу, — что эта война, вместо того чтобы быть последней, явится причиной еще одной. Японская интервенция открывает путь, по которому придет новая война». [21] Это писалось как раз в те дни, когда США начали провоцировать Японию на военное выступление против Советской России. Вопрос о японской интервенции ставил, таким образом, перед американскими политиками проблему будущей войны с Японией. Интересы «священной частной собственности», ненависть к Советскому государству объединили на время усилия двух империалистических хищников. Более осторожный толкал на опасную авантюру своего ослепленного жадностью собрата, не забывая, однако, о неизбежности их будущего столкновения, а быть может, даже в расчете на это столкновение.

      Составитель «Архива Хауза» постарался создать впечатление, будто февральский меморандум был написан Вильсоном «под непрерывным давлением со стороны французов и англичан» и являлся в биографии президента чем-то вроде досадного недоразумения, проявлением слабости и т. п. Изучение «документов Лансинга» дает возможность сделать иное заключение: это был один из немногих случаев, когда Вильсон в стремлении форсировать события выразился более или менее откровенно.

      1 марта 1918 г. заместитель Лансинга Полк пригласил в государственный департамент послов Англии и Франции и ознакомил их с /38/

      20. The Lansing papers, v. II, p. 355 См. также «Архив полковника Хауза» т. III, стр. 294.
      21. С. March. Nation at war, N. Y., 1932, p. 115.

      текстом меморандума. Английскому послу было даже разрешено снять копию. Это означала, в силу существовавшего тогда англо-японского союза, что текст меморандума станет немедленно известен в Токио. Так, без официального дипломатического акта вручения ноты, правительство СЛИЛ допело до сведения японского правительства свою точку зрения. Теперь с отправкой меморандума можно было не спешить, тем более что из России поступали сведения о возможности подписания мира с немцами.

      5 марта Вильсон вызвал к себе Полка (Лансинг был в это время в отпуске) и вручил ему для немедленной отправки в Токио измененный вариант меморандума. Полк прочитал его и изумился: вместо согласия на японскую интервенцию в ноте содержались возражения против нее. Однако, поговорив с президентом, Полк успокоился. Свое впечатление, вынесенное из разговора с Вильсоном, Полк изложил в письме к Лансингу. «Это — изменение нашей позиции,— писал Полк,— однако, я не думаю, что это существенно повлияет на ситуацию. Я слегка возражал ему (Вильсону. — А. Г.), но он сказал, что продумал это и чувствует, что второе заявление абсолютно необходимо... Я не думаю, что японцы будут вполне довольны, однако это (т. е. нота.— Л. Г.) не является протестом. Таким образом, они могут воспринять ее просто как совет выступить и делать все, что им угодно». [22]

      Таким же образом оценил впоследствии этот документ и Лансинг. В его записке 1921 г. по этому поводу говорится: «Президент решил, что бессмысленно выступать против японской интервенции, и сообщил союзным правительствам, что Соединенные Штаты не возражают против их просьбы, обращенной к Японии, выступить в Сибири, но Соединенные Штаты, в силу определенных обстоятельств, не могут присоединиться к этой просьбе. Это было 1 марта. Четыре дня спустя Токио было оповещено о точке зрения правительства Соединенных Штатов, согласно которой Япония должна была заявить, что если она начнет интервенцию в Сибирь, она сделает это только как союзник России». [23]

      Для характеристики второго варианта меморандума Лансинг отнюдь не употребляет слово «протест», ибо по сути дела вильсоновский документ ни в какой мере не являлся протестом. Лансинг в своей записке не только не говорит об изменении позиции правительства США, но даже не противопоставляет второго варианта меморандума первому, а рассматривает их как последовательные этапы выражения одобрения действиям японского правительства по подготовке вторжения.

      Относительно мотивов, определивших замену нот, не приходится гадать. Не столько вмешательство Хауза (как это можно понять из чтения его «архива») повлияло на Вильсона, сколько телеграмма о подписании Брестского мира, полученная в Вашингтоне вечером 4 марта. Заключение мира между Германией и Советской Россией смешало все карты Вильсона. Немцы остановились; останавливать японцев Вильсон не собирался, однако для него было очень важно скрыть свою роль в развязывании японской интервенции, поскольку предстояло опять разыгрывать из себя «друга» русского народа и снова добиваться вовлечения России в войну с Германией. [24] Японцы знали от англичан /39/

      22. The Lansing papers, v. II, p. 356. (Подчеркнуто мной. — Л. Г.).
      23. Там же, стр. 394.

      истинную позицию США. Поэтому, полагал Вильсон, они не сделают неверных выводов, даже получив ноту, содержащую утверждения, противоположные тому, что им было известно. В случае же проникновения сведений в печать позиция Соединенных Штатов будет выглядеть как «вполне демократическая». Вильсон решился на дипломатический подлог. «При чтении, — писал Полк Лансингу, — вы, вероятно, увидите, что повлияло на него, а именно соображения относительно того, как будет выглядеть позиция нашего правительства в глазах демократических народов мира». [25]

      Как и следовало ожидать, японцы поняли Вильсона. Зная текст первою варианта меморандума, они могли безошибочно читать между строк второго. Министр иностранных дел Японии Мотоко, ознакомившись с нотой США, заявил не без иронии американскому послу Моррису, что он «высоко оценивает искренность и дружеский дух меморандума». [26] Японский поверенный в делах, посетивший Полка, выразил ему «полное удовлетворение тем путем, который избрал государственный департамент». [27] Наконец, 19 марта Моррису был вручен официальный ответ японского правительства на меморандум США. По казуистике и лицемерию ответ не уступал вильсоновским документам. Министерство иностранных дел Японии выражало полное удовлетворение по поводу американского заявления и снова ехидно благодарило за «абсолютную искренность, с которой американское правительство изложило свои взгляды». С невинным видом японцы заявляли, что идея интервенции родилась не у них, а была предложена им правительствами стран Антанты. Что касается существа вопроса, то, с одной стороны, японское правительство намеревалось, в случае обострения положения /40/

      24. Не прошло и недели, как Вильсон обратился с «приветственной» телеграммой к IV съезду Советов с намерением воспрепятствовать ратификации Брестского мира. Это было 11 марта 1918 г. В тот же день государственный департамент направил Френсису для ознакомления Советского правительства (неофициальным путем, через Робинса) копию меморандума, врученного 5 марта японскому правительству, а также представителям Англии, Франции и Италии. Интересно, что на копии, посланной в Россию, в качестве даты написания документа было поставлено «3 марта 1918 г.». В американской правительственной публикации (FR, v. II, р. 67) утверждается, что это было сделано «ошибочно». Зная методы государственного департамента, можно утверждать, что эта «ошибка» была сделана умышленно, с провокационной целью. Для такого предположения имеются достаточные основания. Государственный департамент направил копию меморандума в Россию для того, чтобы ввести в заблуждение советское правительство, показать США «противником» японской интервенции. Замена даты 5 марта на 3 марта могла сделать документ более «убедительным»: 1 марта в Вашингтоне еще не знали о подписании Брестского мира, следовательно меморандум, составленный в этот день, не мог являться следствием выхода Советской России из империалистической войны, а отражал «демократическую позицию» Соединенных Штатов.
      Несмотря на все ухищрения Вильсона, планы американских империалистов не осуществились — Брестский мир был ратифицирован. Советская Россия вышла из империалистической войны.
      23. Махинации Вильсона ввели в заблуждение современное ему общественное мнение Америки. В свое время ни текст двух вариантов меморандума, ни даже сам факт его вручения не были преданы гласности. В газетах о позиции США в отношении японской интервенции появлялись противоречивые сообщения. Только через два года журналист Линкольн Колькорд опубликовал текст «секретного» американского меморандума, отправленного 5 марта 1918 г. в Японию (журнал «Nation» от 21 февраля 1920 г.). Вопрос казался выясненным окончательно. Лишь много лет спустя было опубликовано «второе дно» меморандума — его первый вариант.
      26. FR, v II, р. 78.
      27. Там же, стр. 69.

      на Дальнем Востоке, выступить в целях «самозащиты», а с другой стороны, в японской ноте содержалось обещание, что ни один шаг не будет предпринт без согласия США.

      Лансингу тон ответа, вероятно, показался недостаточно решительнным. Он решил подтолкнуть японцев на более активные действия против Советской России. Через несколько часов после получения японской ноты он уже телеграфировал в Токио Моррису: «Воспользуйтесь, пожалуйста, первой подходящей возможностью и скажите к о н ф и д е н ц и а л ь н о министру иностранных дел, что наше правительство надеется самым серьезным образом на понимание японским правительством того обстоятельства, что н а ш а позиция в от н о ш е н и и п о с ы л к и Японией экспедиционных сил в Сибирь н и к о и м образом не основывается на подозрении п о п о в о д у мотивов, которые заставят японское правительство совершить эту акцию, когда она окажется уместной. Наоборот, у нас есть внутренняя вера в лойяльность Японии по отношению к общему делу и в ее искреннее стремление бескорыстно принимать участие в настоящей войне.

      Позиция нашего правительства определяется следующими фактами: 1) информация, поступившая к нам из различных источников, дает нам возможность сделать вывод, что эта акция вызовет отрицательную моральную реакцию русского народа и несомненно послужил на пользу Германии; 2) сведения, которыми мы располагаем, недостаточны, чтобы показать, что военный успех такой акции будет достаточно велик, чтобы покрыть моральный ущерб, который она повлечет за собой». [29]

      В этом документе в обычной для американской дипломатии казуистической форме выражена следующая мысль: США не будут возлежать против интервенции, если они получат заверение японцев в том, что последние нанесут Советской России тщательно подготовленный удар, достаточно сильный, чтобы сокрушить власть большевиков. Государственный департамент активно развязывал японскую интервенцию. Лансинг спешил предупредить Токио, что США не только поддерживают план японского вторжения на Дальний Восток, но даже настаивают на том, чтобы оно носило характер смертельного удара для Советской республики. Это была установка на ведение войны чужими руками, на втягивание в военный конфликт своего соперника. Возможно, что здесь имел место также расчет и на будущее — в случае провала антисоветской интервенции добиться по крайней мере ослабления и компрометации Японии; однако пока что государственный Департамент и японская военщина выступали в трогательном единении.

      Лансинг даже старательно подбирал предлог для оправдывания антисоветского выступления Японии. Давать согласие на вооруженное вторжение, не прикрыв его никакой лицемерной фразой, было не в правилах США. Ощущалась острая необходимость в какой-либо фальшивке, призванной отвлечь внимание от агрессивных замыслов Японии и США. Тогда в недрах государственного департамента родился миф о германской угрозе Дальнему Востоку. Лансингу этот миф казался весьма подходящим. «Экспедиция против немцев, — писал он Вильсону, — /41/

      28. Там же, стр. 81.
      29. Там же, стр. 82. (Подчеркнуто иной. — А. Г.)

      совсем иная вещь, чем оккупация сибирской железной дороги с целью поддержания порядка, нарушенного борьбой русских партий. Первое выглядит как законная операция против общего врага» [80].

      Руководители государственного департамента толкали своих представителей в России и Китае на путь лжи и дезинформации, настойчиво требуя от них фабрикации фальшивок о «германской опасности».

      Еще 13 февраля Лансинг предлагает американскому посланнику в Китае Рейншу доложить о деятельности немецких и австрийских военнопленных. [31] Ответ Рейнша, однако, был весьма неопределенным и не удовлетворил государственный департамент. [32] Вашингтон снова предложил посольству в Пекине «проверить или дополнить слухи о вооруженных немецких пленных». [33] Из Пекина опять поступил неопределенный ответ о том, что «военнопленные вооружены и организованы». [34] Тогда заместитель Лансинга Полк, не полагаясь уже на фантазию своих дипломатов, направляет в Пекин следующий вопросник: «Сколько пленных выпущено на свободу? Сколько пленных имеют оружие? Где они получили оружие? Каково соотношение между немцами и австрийцами? Кто руководит ими? Пришлите нам также и другие сведения, как только их добудете, и продолжайте, пожалуйста, присылать аналогичную информацию». [35] Но и на этот раз информация из Пекина оказалась бледной и невыразительной. [36]

      Гораздо большие способности в искусстве клеветы проявил американский консул Мак-Говен. В cвоей телеграмме из Иркутска 4 марта он нарисовал живописную картину немецкого проникновения в Сибирь»: «12-го проследовал в восточном направлении поезд с военнопленными и двенадцатью пулеметами; две тысячи останавливались здесь... Надежный осведомитель сообщает, что прибыли германские генералы, другие офицеры... (пропуск), свыше тридцати саперов, генеральный штаб ожидает из Петрограда указаний о разрушении мостов, тоннелей и об осуществлении плана обороны. Немецкие, турецкие, австрийские офицеры заполняют станцию и улицы, причем признаки их воинского звания видны из-под русских шинелей. Каждый военнопленный, независимо от того, находится ли он на свободе или в лагере; имеет винтовку» [37].

      Из дипломатических донесений подобные фальшивки переходили в американскую печать, которая уже давно вела злобную интервенционистскую кампанию.

      Тем временем во Владивостоке происходили события, не менее ярко свидетельствовавшие об истинном отношении США к подготовке японского десанта. /42/

      30. The Lansing papers, v. II; p. 358.
      31. FR, v. II, p. 45.
      32. Там же, стр. 52.
      33. Там же, стр. 63.
      34. Там же, стр. 64.
      36. Там же, стр. 66.
      36. Там же, стр. 69.
      37. Russiafn-American Relations, p. 164. Американские представители в России находились, как известно, в тесной связи с эсерами. 12 марта из Иркутска член Сибирской областной думы эсер Неупокоев отправил «правительству автономной Сибири» письмо, одно место, в котором удивительно напоминает телеграмму Мак-Говена: «Сегодня прибыло 2.000 человек австрийцев, турок, славян, одетых в русскую форму, вооружены винтовками и пулеметами и проследовали дальше на восток». («Красный архив», 1928, т. 4 (29), стр. 95.) Вполне возможно, что именно эсер Неупокоев был «надежным осведомителем» Мак-Говена.

      12 января во Владивостокском порту стал на якорь японский крейсер «Ивами». Во Владивостокский порт раньше заходили военные суда Антанты (в том числе и американский крейсер «Бруклин»). [38] В данном случае, вторжение «Ивами» являлось явной и прямой подготовкой к агрессивным действиям.

      Пытаясь сгладить впечатление от этого незаконного акта, японский консул выступил с заявлением, что его правительство послало военный корабль «исключительно с целью защиты своих подданных».

      Владивостокский Совет заявил решительный протест против вторжения японского военного корабля в русский порт. Относительно того, что крейсер «Ивами» якобы послан для защиты японских подданных, Совет заявил следующее: «Защита всех жителей, проживающих на территории Российской республики, является прямой обязанностью российских властей, и мы должны засвидетельствовать, что за 10 месяцев революции порядок в городе Владивостоке не был нарушен». [39]

      Адвокатами японской агрессии выступили американский и английский консулы. 16 января они направили в земскую управу письмо, в котором по поводу протеста местных властей заявлялось: «Утверждение, содержащееся в заявлении относительно того, что общественный порядок во Владивостоке до сих пор не был нарушен, мы признаем правильным. Но, с другой стороны, мы считаем, что как в отношении чувства неуверенности у стран, имеющих здесь значительные материальные интересы, так и в отношении того направления, в кагором могут развиваться события в этом районе, политическая ситуация в настоящий момент дает право правительствам союзных стран, включая Японию, принять предохранительные меры, которые они сочтут необходимыми для защиты своих интересов, если последним будет грозить явная опасность». [40]

      Таким образом, американский и английский консулы встали на защиту захватнических действий японской военщины. За месяц до того, как Вильсон составил свой первый меморандум об отношении к интервенции, американский представитель во Владивостоке принял активное участие в подготовке японской провокации.

      Задача консулов заключалась теперь в том, чтобы создать картину «нарушения общественного порядка» во Владивостоке, «слабости местных властей» и «необходимости интервенции». Для этого по всякому поводу, даже самому незначительному, иностранные консулы обращались в земскую управу с протестами. Они придирались даже к мелким уголовным правонарушениям, столь обычным в большом портовом городе, изображая их в виде событий величайшей важности, требующих иностранного вмешательства.

      В начале февраля во Владивостоке состоялось совещание представителей иностранной буржуазии совместно с консулами. На совещании обсуждался вопрос о борьбе с «анархией». Затем последовали протесты консульского корпуса против ликвидации буржуазного самоуправления в городе, против рабочего контроля за деятельностью порта и таможни, /43/

      38. «Бруклин» появился во Владивостокском порту 24 ноября 1917 г.— накануне выборов в Учредительное собрание. Американские пушки, направленные на город, должны были предрешить исход выборов в пользу буржуазных партий. Однако этот агрессивный демарш не дал желаемых результатов: по количеству поданных голосов большевики оказались сильнейшей политической партией во Владивостоке.
      39. «Известия Владивостокского совета рабочих и солдатских депутатов», 4 (17) января 1918 г.
      40. Japanese agression in the Russian Far East Extracts from the Congressional Record. March 2, 1922. In the Senate of the United States, Washington, 1922, p. 7.

      против действий Красной гвардии и т. д. Американский консул открыто выступал против мероприятий советских властей и грозил применением вооруженной силы. [41] К этому времени во Владивостокском порту находилось уже четыре иностранных военных корабля: американский, английский и два японских.

      Трудящиеся массы Владивостока с возмущением следили за провокационными действиями иностранных консулов и были полны решимости с оружием в руках защищать Советскую власть. На заседании Владивостокского совета было решенo заявить о готовности оказать вооруженное сопротивление иностранной агрессии. Дальневосточный краевой комитет Советов отверг протесты консулов как совершенно необоснованные, знаменующие явное вмешательство во внутренние дела края.

      В марте во Владивостоке стало известно о контрреволюционных интригах белогвардейской организации, именовавшей себя «Временным правительством автономной Сибири». Эта шпионская группа, возглавленная веерами Дербером, Уструговым и др., добивалась превращения Дальнего Востока и Сибири в колонию Соединенных Штатов и готовила себя к роли марионеточного правительства этой американской вотчины.

      Правительство США впоследствии утверждало, будто оно узнало о существовании «сибирского правительства» лишь в конце апреля 1918 г. [49] На самом деле, уже в марте американский адмирал Найт находился в тесном контакте с представителями этой подпольной контрреволюционной организации. [41]

      29 марта Владивостокская городская дума опубликовала провокационное воззвание. В этом воззвании, полном клеветнических нападок на Совет депутатов, дума заявляла о своем бессилии поддерживать порядок в городе. [41] Это был документ, специально рассчитанный на создание повода для высадки иностранного десанта. Атмосфера в городе накалилась: «Владивосток буквально на вулкане», — сообщал за границу одни из агентов «сибирского правительства». [45]

      Японские войска высадились во Владивостоке 5 апреля 1918 г. В этот же день был высажен английский десант. Одновременно с высадкой иностранных войск начал в Манчжурии свое новое наступление на Читу бандит Семенов. Все свидетельствовало о предварительном сговоре, о согласованности действий всех контрреволюционных сил на Дальнем Востоке.

      Поводом для выступления японцев послужило, как известно, убийство японских подданных во Владивостоке. Несмотря на то, что это была явная провокация, руководители американской внешней политики ухватились за нее, чтобы «оправдать» действия японцев и уменьшить «отрицательную моральную реакцию» в России. Лживая японская версия была усилена в Вашингтоне и немедленно передана в Вологду послу Френсису.

      Американский консул во Владивостоке передал по телеграфу в государственный департамент: «Пять вооруженных русских вошли в японскую контору в центре города, потребовали денег. Получив отказ, стреляли в трех японцев, одного убили и других серьез-/44/

      41. FR, v. II, р. 71.
      42. Russian-American Relations, p. 197.
      43. «Красный архив», 1928, т. 4 (29), стр. 97.
      44. «Известия» от 7 апреля 1918 г.
      45. «Красный архив», 1928, т. 4 (29). стр. 111.

      но ранили». [46] Лансинг внес в это сообщение свои коррективы, после чего оно выглядело следующим образом: «Пять русских солдат вошли в японскую контору во Владивостоке и потребовали денег. Ввиду отказа убили трех японцев». [47] В редакции Лансинга ответственность за инцидент ложилась на русскую армию. При всей своей незначительности эта деталь очень характерна: она показывает отношение Лансинга к японскому десанту и разоблачает провокационные методы государственного департамента.

      Правительство США не сочло нужным заявить даже формальный протест против японского выступления. Вильсон, выступая на следующий день в Балтиморе, в речи, посвященной внешнеполитическим вопросам, ни единым словом не обмолвился о десанте во Владивостоке. [48]

      Добившись выступления Японии, США пытались продолжать игру в «иную позицию». Военный «корабль США «Бруклин», стоявший во Владивостокском порту, не спустил на берег ни одного вооруженного американского солдата даже после высадки английского отряда. В русской печати американское посольство поспешило опубликовать заявление о том, что Соединенные Штаты непричастны к высадке японского десанта. [49]

      Американские дипломаты прилагали все усилия, чтобы изобразить японское вторжение в советский город как незначительный эпизод, которому не следует придавать серьезного значения. Именно так пытался представить дело американский консул представителям Владивостокского Совета. [50] Посол Френсис устроил специальную пресс-конференцию, на которой старался убедить журналистов в том, что советское правительство и советская пресса придают слишком большое значение этой высадке моряков, которая в действительности лишена всякого политического значения и является простой полицейской предосторожностью. [51]

      Однако американским дипломатам не удалось ввести в заблуждение Советскую власть. 7 апреля В. И. Ленин и И. В. Сталин отправили во Владивосток телеграмму с анализом обстановки и практическими указаниями городскому совету. «Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать, — говорилось в телеграмме. — Это неизбежно. Им помогут вероятно все без изъятия союзники». [52] Последующие события оправдали прогноз Ленина и Сталина.

      Советская печать правильно оценила роль Соединенных Штатов в развязывании японского выступления. В статье под заголовком: «Наконец разоблачились» «Известия» вскрывали причастность США к японскому вторжению. [53] В обзоре печати, посвященном событиям на Дальнем Востоке, «Известия» приводили откровенное высказывание представителя американского дипломатического корпуса. «Нас, американцев, — заявил он, — сибирские общественные круги обвиняют в том, что мы будто бы связываем руки /45/

      46. FR, v. II, p. 99. (Подчеркнуто мною. — А. Г.)
      47. Там же, стр. 100. (Подчеркнуто мною. — А. Г.)
      48. Russian-American Relations, p. 190.
      49. «Известия» от 11 апреля 1918 г.
      50. «Известия» от 12 апреля 1918 г.
      51. «Известия» от 13 апреля 1918 г.
      52. «Документы по истории гражданской войны в СССР», т. 1940, стр. 186.
      53. «Известия» от 10 апреля 1918 г.

      большевизма. Дело обстоит, конечно, не так». [54]

      Во Владивостоке при обыске у одного из членов «сибирского правительства» были найдены документы, разоблачавшие контрреволюционный заговор на Дальнем Востоке. В этом заговоре были замешаны иностранные консулы и американский адмирал Найт. [55]

      Советское правительство направило эти компрометирующие документы правительству Соединенных Штатов и предложило немедленно отозвать американского консула во Владивостоке, назначить расследование о причастности американских дипломатических представителей к контрреволюционному заговору, а также выяснить отношение правительства США к советскому правительству и ко всем попыткам официальных американских представителей вмешиваться во внутреннюю жизнь России. [56] В этой ноте нашла выражение твердая решимость советского правительства пресечь все попытки вмешательства во внутреннюю жизнь страны, а также последовательное стремление к мирному урегулированию отношений с иностранными державами. В последнем, однако, американское правительство не было заинтересовано. Соединенные Штаты развязывали военный конфликт. /46/

      54 «Известия» от 27 апреля 1913 г. (Подчеркнуто мной.— А. Г.)
      55. «Известия» от 25 апреля 1918 г.
      56. Russiain-American Relations, p. 197.

      Исторические записки. Л.: Изд-во Акад. наук СССР. Т. 33. Отв. ред. Б. Д. Греков. - 1950. С. 33-46.
    • Психология допроса военнопленных
      Автор: Сергий
      Не буду давать никаких своих оценок.
      Сохраню для истории.
      Вот такая книга была издана в 2013 году Украинской военно-медицинской академией.
      Автор - этнический русский, уроженец Томска, "негражданин" Латвии (есть в Латвии такой документ в зеленой обложке - "паспорт негражданина") - Сыропятов Олег Геннадьевич
      доктор медицинских наук, профессор, врач-психиатр, психотерапевт высшей категории.
      1997 (сентябрь) по июнь 2016 года - профессор кафедры военной терапии (по курсам психиатрии и психотерапии) Военно-медицинского института Украинской военно-медицинской академии.
      О. Г. Сыропятов
      Психология допроса военнопленных
      2013
      книга доступна в сети (ссылку не прикрепляю)
      цитата:
      "Согласно определению пыток, существование цели является существенным для юридической квалификации. Другими словами, если нет конкретной цели, то такие действия трудно квалифицировать как пытки".

    • Асташов А.Б. Борьба за людские ресурсы в Первой мировой войне: мобилизация преступников в Русскую армию // Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества / ред.-сост. К. А. Пахалюк. — Москва; Яуза-каталог, 2021. — С. 217-238.
      Автор: Военкомуезд
      Александр Борисович
      АСТАШОВ
      д-р ист. наук, профессор
      Российского государственного
      гуманитарного университета
      БОРЬБА ЗА ЛЮДСКИЕ РЕСУРСЫ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ: МОБИЛИЗАЦИЯ ПРЕСТУПНИКОВ В РУССКУЮ АРМИЮ
      Аннотация. Автор рассматривает проблему расширения людских ресурсов в Первой мировой войне — первой тотальной войне XX в. В статье исследуется политика по привлечению в русскую армию бывших осужденных преступников: основные этапы, объемы и различные категории привлеченного контингента, ключевые аргументы о необходимости применяемых приемов и мер, общий успех и причины неудач. Работа основана на впервые привлеченных архивных материалах. Автор приходит к выводу о невысокой эффективности предпринятых усилий по задействованию такого специфического контингента, как уголовники царских тюрем. Причины кроются в сложности условий мировой войны, специфике социально-политической ситуации в России, вынужденном характере решения проблемы массовой мобилизации в период назревания и прохождения революционного кризиса, совпавшего с гибелью русской армии.
      Ключевые слова: тотальная война, людские ресурсы в войне, русская армия, преступники, морально-политическое состояние армии, армейская и трудовая дисциплина на войне, борьба с деструктивными элементами в армии. /217/
      Использование человеческих ресурсов — один из важнейших вопросов истории мировых войн. Первая мировая, являющаяся первым тотальным военным конфликтом, сделала актуальным привлечение к делу обороны всех групп населения, включая те, которые в мирной ситуации считаются «вредными» для общества и изолируются. В условиях всеобщего призыва происходит переосмысление понятий тягот и лишений: добропорядочные граждане рискуют жизнью на фронте, переносят все перипетии фронтового быта, в то время как преступники оказываются избавленными от них. Такая ситуация воспринималась в обществе как несправедливая. Кроме решения проблемы равного объема трудностей для всех групп населения власти столкнулись, с одной стороны, с вопросом эффективного использования «преступного элемента» для дела обороны, с другой стороны — с проблемой нейтрализации негативного его влияния на армию.
      Тема использования бывших осужденных в русской армии мало представлена в отечественной историографии, исключая отдельные эпизоды на региональном материале [1]. В настоящей работе ставится вопрос использования в деле обороны различных видов преступников. В центре внимания — их разряды и характеристики; способы нейтрализации вредного влияния на рядовой состав; проблемы в обществе,
      1. Коняев Р. В. Использование людских ресурсов Омского военного округа в годы Первой мировой войны // Манускрипт. Тамбов, 2018. № 12. Ч. 2. С. 232. Никулин Д. О. Подготовка пополнения для действующей армии периода Первой мировой войны 1914-1918 гг. в запасных частях Омского военного округа. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Новосибирск, 2019. С. 228-229. /219/
      возникавшие в процессе решения этого вопроса; а также эффективность предпринятых мер как в годы войны, так и во время революции 1917 г. Работа написана на архивных материалах фонда Ставки главковерха, военного министерства и Главного штаба, а также на основе анализа информации, содержащейся в переписке различных инстанций, вовлеченных в эту деятельность. Все материалы хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА).
      Проблема пополнения людских ресурсов решалась в зависимости от наличия и правового статуса имевшихся контингентов преступников. В России было несколько групп населения, которые по существовавшим законам не принимали участия в военных действиях. Это военнослужащие, отбывающие наказание по воинским преступлениям; лица, находившиеся под полицейским надзором по месту жительства, причем как административно высланные гражданскими властями в рамках Положения о государственной охране, так и высланные военными властями с театра военных действий согласно Правилам о военном положении; многочисленная группа подследственных или отбывающих наказание за мелкие преступления, не связанные с потерей гражданских прав, в т. ч. права на военную службу; значительная группа подследственных, а также отбывающих или отбывших наказание за серьезные преступления, связанные с потерей гражданских прав, в т. ч. и права на военную службу. /220/
      Впервые вопрос о привлечении уголовных элементов к несению службы в русской армии встал еще в годы русско-японской войны, когда на Сахалине пытались создать дружины из ссыльных каторжан. Опыт оказался неудачным. Среди каторжан было много людей старых, слабосильных, с физическими недостатками. Но главное — все они поступали в дружины не по убеждениям, не по желанию сразиться с врагом, а потому, что льготы, данные за службу, быстро сокращали обязательные сроки пребывания на острове, обеспечивали казенный паек и некоторые другие преимущества. В конечном счете пользы такие отряды в военном отношении не принесли и были расформированы, как только исчезла опасность высадки врага [1].
      В годы Первой мировой войны власти привлекали правонарушителей на военную службу в зависимости от исчерпания людских ресурсов и их пользы для дела обороны. В самом начале войны встал вопрос о судьбе находящихся в военно-тюремных учреждениях (военных тюрьмах и дисциплинарных батальонах) лиц, совершивших воинские преступления на военной службе еще до войны [2]. В Главном военно-судебном управлении (ГВСУ) считали, что обитатели военно-тюремных заведений совершили преступление большей частью по легкомыслию, недостаточному усвоению требований воинской дисциплины и порядка, под влиянием опьянения и т. п., и в массе своей не являлись закоренелыми преступниками и глубоко испорченными людьми. В связи с этим предполагалось применить к ним ст. 1429 Военно-судебного устава, согласно которой в районе театра военных действий при исполнении приговоров над военнослужащими применялись правила, позволявшие принимать их на службу, а после войны переводить в разряд штрафованных. Немедленное же приведение нака-
      1. Русско-Японская война. Т. IX. Ч. 2. Военные действия на острове Сахалине и западном побережье Татарского пролива. Работа военно-исторической комиссии по описанию Русско-Японской войны. СПб., 1910. С. 94; Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). Ф. 2000. On. 1. Д. 1248. Л. 31-32 об. Доклад по мобилизационному отделению Главного управления генерального штаба (ГУГШ), 3 октября 1917 г.
      2. См. п. 1 таблицы категорий преступников. /221/
      зания в исполнение зависело от начальников частей, если они посчитают, что в силу испорченности такие осужденные лица могут оказывать вредное влияние на товарищей. С другой стороны, то же войсковое начальство могло сделать представление вышестоящему начальству о даровании смягчения наказания и даже совершенного помилования «в случае примерной храбрости в сражении, отличного подвига, усердия и примерного исполнения служебных обязанностей во время войны» военнослужащих, в отношении которых исполнение приговора отложено [1].
      23 июля 1914 г. император Николай II утвердил соответствующий доклад Военного министра —теперь заключенные военно-тюремных учреждений (кроме разряда «худших») направлялись в строй [2]. Такой же процедуре подлежали и лица, находящиеся под судом за преступления, совершенные на военной службе [3]. Из военно-тюремных учреждений уже в первые месяцы войны были высланы на фронт фактически все (свыше 4 тыс.) заключенные и подследственные (при списочном составе в 5 125 человек), а сам штат тюремной стражи подлежал расформированию и также направлению
      на военную службу [4]. Формально считалось, что царь просто приостановил дальнейшее исполнение судебных приговоров. Военное начальство с удовлетворением констатировало, что не прошло и месяца, как стали приходить письма, что такие-то бывшие заключенные отличились и награждены георгиевскими крестами [5].
      Летом 1915 г. в связи с большими потерями появилась идея послать в армию осужденных или состоящих под судом из состава гражданских лиц, не лишенных по закону права
      1. РГВИА. Ф. 1932. Оп. 2. Д. 326. Л. 1-2. Доклад ГВСУ, 22 июля 1914 г.
      2. РГВИА. Ф. 2126. Оп. 2. Д. 232. Л. 1 об. Правила о порядке постановления и исполнения приговоров над военнослужащими в районе театра военных действий. Прил. 10 к ст. 1429 Военно-судебного устава.
      3. Там же. ГВСУ — штаб войск Петроградского военного округа. См. 2-ю категорию преступников таблицы.
      4. Там же. Л. 3-4 об., 6 об., 10-11, 14-29. Переписка начальства военно-тюремных заведений с ГВСУ, 1914 г.
      5. РГВИА. Ф. 801. Оп. 30. Д. 14. Л. 42, 45 об. Данные ГВСУ по военно-тюремным заведениям, 1914 г. /222/
      защищать родину [1]. Еще ранее о такой возможности ходатайствовали сами уголовники, но эти просьбы были оставлены без ответа. В августе 1915 г. теперь уже Военное министерство и Главный штаб подняли этот вопрос перед начальником штаба Верховного Главнокомандующего (ВГК) генералом М. В. Алексеевым. Военное ведомство предлагало отправить в армию тех, кто пребывал под следствием или под судом, а также осужденных, находившихся уже в тюрьме и ссылке. Алексеев соглашался на такие меры, если будут хорошие отзывы тюремного начальства о лицах, желавших пойти на военную службу, и с условием распределения таких лиц по войсковым частям равномерно, «во избежание скопления в некоторых частях порочных людей» [2].
      Но оставались опасения фронтового командования по поводу претворения в жизнь планируемой меры в связи с понижением морального духа армии после отступления 1915 г. Прежде всего решением призвать «порочных людей» в ряды армии уничтожалось важнейшее условие принципа, по которому защита родины могла быть возложена лишь на достойных, а звание солдата являлось высоким и почетным. Военные опасались прилива в армию порочного элемента, могущего оказать разлагающее влияние на окружение нижних чинов, зачастую не обладающих достаточно устойчивыми воззрениями и нравственным развитием для противостояния вредному влиянию представителей преступного мира [3]. Это представлялось важным, «когда воспитательные меры неосуществимы, а надзор за каждым отдельным бойцом затруднителен». «Допущение в ряды войск лиц, не заслуживающих доверия по своим нравственным качествам и своим дурным примером могущих оказать растлевающее влияние, является вопросом, решение коего требует вообще особой осторожности и в особенности ввиду того, что среди офицеров состава армий имеется достаточный процент малоопыт-
      1. См. п. 5 таблицы категорий преступников.
      2. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 1067. Л. 230, 240-242а. Переписка дежурного генерала, начальника штаба ВГК, военного министерства и Главного штаба, 27-30 августа 1915 г., 8, 4 сентября 1915 г.
      3. Там же. Д. 805. Л. 17-18. /223/
      ных прапорщиков», — подчеркивало командование Юго-Западного фронта. Большое количество заявлений от бывших уголовников с просьбой принять их на военную службу не убеждало в своей искренности. Наоборот, такая отправка на фронт рассматривалась просто как шанс выйти на свободу. В армии вообще сомневались, что «питомцы тюрьмы или исправительных арестантских отделений в массе были бы проникнуты чувствами патриотизма», в то время как в такой войне дисциплинированность и стойкость являются основным залогом успешных боевых действий. Вред от таких порочных людей мог быть гораздо большим, нежели ожидаемая польза. По мнению начальника штаба Киевского военного округа, нижние чины из состава бывших заключенных будут пытаться уйти из армии через совершение нового преступления. Если их высылать в запасной батальон с тем, чтобы там держать все время войны, то, в сущности, такая высылка явится им своего рода наградой, т. к. их будут кормить, одевать и не пошлют на войну. Вместе с тем призыв уголовников засорит запасной батальон, и без того уже переполненный [1]. Другие представители фронтового командования настаивали в отказе прихода на фронт грабителей, особенно рецидивистов, профессиональных преступников, двукратно наказанных за кражу, мошенничество или присвоение вверенного имущества. Из этой группы исключались убийцы по неосторожности, а также лица по особому ходатайству тюремных властей.
      В целом фронтовое командование признало практическую потребность такой меры, которая заставляла «поступиться теоретическими соображениями», и в конечном счете согласилось на допущение в армию по особым ходатайствам порочных лиц, за исключением лишенных всех прав состояния [2]. Инициатива военного ведомства получила поддержку в Главном штабе с уточнением, чтобы из допущенных в войска были исключены осужденные за разбой, грабеж, вымогательство, присвоение и растрату чужого имущества, кражу
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 16.
      2. Там же. Л. 2-3. Начальники штаба Юго-Западного и Северного фронтов — дежурному генералу при ВТК, 19, 21 сентября 1915 г. /224/
      и мошенничество, ибо такого рода элемент «развращающе будет действовать на среду нижних чинов и, несомненно, будет способствовать развитию в армии мародерства» [1]. Вопрос этот вскоре был представлен на обсуждение в министерство юстиции и, наконец, императору в январе 1916 г. [2] Подписанное 3 февраля 1916 г. (в порядке статьи 87) положение Совета министров позволяло привлекать на военную службу лиц, состоящих под судом или следствием, а также отбывающих наказание по суду, за исключением тех, кто привлечен к суду за преступные деяния, влекущие за собою лишение всех прав состояния, либо всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, т. е. за наиболее тяжкие преступления [3]. Реально речь шла о предоставлении отсрочки наказания для таких лиц до конца войны. Но это не распространялось на нижние чины, относительно которых последовало бы требование их начальников о немедленном приведении приговоров над ними в исполнение [4]. После указа от 3 февраля 1916 г. увеличилось количество осужденных, просивших перевода на воинскую службу. Обычно такие ходатайства сопровождались типовым желанием «искупить свой проступок своею кровью за Государя и родину». Однако прошения осужденных по более тяжким статьям оставлялись без ответа [5].
      Одновременно подобный вопрос встал и относительно осужденных за воинские преступления на военной службе [6]. Предполагалось их принять на военные окопные, обозные работы, т. к. на них как раз допускались лица, лишенные воинского звания [7].
      Но здесь мнения командующих армиями разделились по вопросу правильного их использования для дела обороны. Одни командармы вообще были против использования таких
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 1067. Л. 242-242а; Д. 805. Л. 1.
      2. Там же. Д. 805. Л. 239, 249 об.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 1-2, 16-16 об.
      4. Там же. Л. 2 об.
      5. РГВИА. Ф. 1343. Оп. 2. Д. 247. Л. 189, 191.
      6. См. п. 2 таблицы категорий преступников.
      7. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 490. Выписка и заявления, поданные присяжными заседателями Екатеринбургского окружного суда на январской сессии 1916 г. /225/
      лиц в тылу армии, опасаясь, что военные преступники, особенно осужденные за побеги, членовредительство, мародерство и другие проступки, могли войти в контакт с нижними чинами инженерных организаций, дружин, запасных батальонов, работавших в тылу, оказывая на них не менее вредное влияние, чем если бы это было в войсковом районе. Главнокомандующий армиями Западного фронта также выступал против привлечения на военную службу осужденных приговорами судов к лишению воинского звания в тылу армии, мотивируя это тем же аргументом о «моральном влиянии» [1].
      Были и голоса за привлечение на работы для нужд армии лиц, лишенных по суду воинского звания, мотивированные мнением, что в любом случае они тем самым потратят время на то, чтобы заслужить себе прощение и сделаться выдающимися воинами [2]. В некоторых штабах полагали даже возможным использовать такой труд на самом фронте в тюремных мастерских или в качестве артелей подневольных чернорабочих при погрузке и разгрузке интендантских и других грузов в складах, на железных дорогах и пристанях, а также на полевых, дорожных и окопных работах. В конечном счете было признано необходимым привлечение бывших осужденных на разного рода казенные работы для нужд армии во внутренних губерниях империи, но с определенными оговорками. Так, для полевых работ считали возможным использовать только крупные партии таких бывших осужденных в имениях крупных землевладельцев, поскольку в мелких имениях это могло привести к грабежу крестьянских хозяйств и побегам [3].
      В начале 1916 г. министерство внутренних дел возбудило вопрос о принятии на действительную службу лиц, как состоящих под гласным надзором полиции в порядке положения
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 478-478 об. Дежурный генерал штаба армий Западного фронта, 17.4.1916 — дежурному генералу штаба ВГК.
      2. Там же. Л. 475. Начальник штаба Кавказской армии, 30 апреля 1916 г. — дежурному генералу штаба ВГК.
      3. Там же. Л. 474-474 об. Начальник штаба Западного фронта, 29 апреля 1916 г. — дежурному генералу штаба ВГК. /226/
      о Государственной охране, так и высланных с театра войны по распоряжению военных властей [1]. Проблема заключалась в том, что и те, и другие не призывались на военную службу до истечения срока надзора. Всего таких лиц насчитывалось 1,8 тыс. человек. Они были водворены в Сибири, в отдаленных губерниях Европейской России или состояли под надзором полиции в Европейской России в избранных ими местах жительства. В МВД считали, что среди поднадзорных, высланных в порядке Государственной охраны, много таких, которые не представляют никакой опасности для стойкости войск. Их можно было принять в армию, за исключением тех поднадзорных, пребывание которых в действующей армии по характеру их виновности могло бы представлять опасность для охранения интересов армии или жизни начальствующих лиц. К категории последних причисляли высланных за шпионаж, тайный перевод нарушителей границы (что близко соприкасалось со шпионажем), ярко проявленное германофильство, а также за принадлежность к военно-революционным, террористическим, анархическим и другим революционным организациям.
      Точное число лиц, высланных под надзор полиции военными властями с театра военных действий, согласно Правилам военного положения, не было известно. Но, по имевшимся сведениям, в Сибирь и отдаленные губернии Европейской России выслали свыше 5 тыс. человек. Эти лица признавались военными властями вредными для нахождения даже в тылу армии, и считалось, что допущение их на фронт зависит главным образом от Ставки. Но в тот момент в армии полагали, что они были высланы с театра войны, когда не состояли еще на военной службе. Призыв их в строй позволил бы обеспечить непосредственное наблюдение военного начальства, что стало бы полезным для их вхождения в военную среду и безвредно для дела, поскольку с принятием на действительную службу их социальное положение резко менялось. К тому же опасность привлечения вредных лиц из числа поднадзорных нейтрализовалась бы предварительным согласованием меж-
      1. См. п. 3 и 4 таблицы категорий преступников. /227/
      ду военными властями и губернаторами при рассмотрении дел конкретных поднадзорных перед их отправкой на фронт [1].
      Пытаясь решить проблему пребывания поднадзорных в армии, власти одновременно хотели, с одной стороны, привлечь в армию желавших искренне воевать, а с другой — устранить опасность намеренного поведения со стороны некоторых лиц в стремлении попасть под такой надзор с целью избежать военной службы. Была еще проблема в техническом принятии решения. При принудительном призыве необходим был закон, что могло замедлить дело. Оставался открытым вопрос, куда их призывать: в отдельные части внутри России или в окопные команды. К тому же, не желая давать запрет на просьбы искренних патриотов, власти все же опасались революционной пропаганды со стороны поднадзорных. По этой причине было решено проводить постепенное снятие надзора с тех категорий поднадзорных, которые могли быть допущены в войска, исключая высланных за шпионаж, участие в военно-революционных организациях и т. п. После снятия такого надзора к ним применялся бы принудительный призыв в армию [2]. В связи с этим министерство внутренних дел дало указание губернаторам и градоначальникам о пересмотре постановлений об отдаче под надзор молодых людей призывного возраста, а также ратников и запасных, чтобы снять надзор с тех, состояние которых на военной службе не может вызывать опасений в их неблагонадежности. Главной целью было не допускать в армию «порочных» лиц [3]. В отношении же подчиненных надзору полиции в порядке Правил военного положения ожидались особые распоряжения со стороны военных властей [4].
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 373-374. Циркуляр мобилизационного отдела ГУГШ, 25 февраля 1916 г.; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 4 об. МВД — военному министру, 10 января 1916 г.
      2. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. 1221. Л. 2 об. Министр внутренних дел — военному министру, 10 января 1916 г.
      3. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 226. И. д. начальника мобилизационного отдела ГУГШ — дежурному генералу штаба ВГК, 25 января 1916г.; РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 373.Циркуляр мобилизационного отдела ГУГШ, 25 февраля 1916 г.
      4. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1221. Л. 22 об., 46-47, 50 об., 370. Переписка МВД, Военного министерства, ГУГШ, март 1916 г. /228/
      Существовала еще одна категория осужденных — без лишения прав, но в то же время освобожденных от призыва (как правило, по состоянию здоровья) [1]. Эти лица также стремились выйти из тюрьмы и требовали направления их на военные работы. В этом случае им давалось право взамен заключения бесплатно исполнять военно-инженерные работы на фронтах с учетом срока службы за время тюремного заключения. Такое разрешение было дано в соизволении императора на доклад от 20 января 1916 г. министра юстиции [2]. Несмотря на небольшое количество таких просьб (сначала около 200 прошений), власти были озабочены как характером работ, на которые предполагалось их посылать, так и возможными последствиями самого нахождения бывших преступников с гражданскими рабочими на этих производствах. Для решения вопроса была организована особая межведомственная комиссия при Главном тюремном управлении в составе представителей военного, морского, внутренних дел и юстиции министерств, которая должна была рассмотреть в принципе вопрос о допущении бывших осужденных на работы в тылу [3]. В комиссии высказывались различные мнения за допущение к военно-инженерным работам лиц, привлеченных к ответственности в административном порядке, даже по обвинению в преступных деяниях политического характера, и вообще за возможно широкое допущение на работы без различия категорий и независимо от прежней судимости. Но в конечном счете возобладали голоса за то, чтобы настороженно относиться к самой личности преступников, желавших поступить на военно-инженерные работы. Предписывалось собирать сведения о прежней судимости таких лиц, принимая во внимание характер их преступлений, поведение во время заключения и в целом их «нравственный облик». В конечном итоге на военно-инженерные работы не допускались следующие категории заключенных: отбывающие наказание за некоторые особенно опасные в государственном смысле преступные деяния и во-
      1. См. п. 6 таблицы категорий преступников.
      2. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 239. Министр юстиции — военному министру, 25 января 1916 г.
      3. Там же. Л. 518. /229/
      обще приговоренные к наказаниям, соединенным с лишением права; отличающиеся дурным поведением во время содержания под стражей, при отбывании наказания; могущие явиться вредным или опасным элементом при производстве работ; рецидивисты; отбывающие наказание за возбуждение вражды между отдельными частями или классами населения, между сословиями или за один из видов преступной пропаганды [1]. Допущенных на фронт бывших заключенных предполагалось переводить сначала в фильтрационные пункты в Петрограде, Киеве и Тифлисе и уже оттуда направлять на
      военно-инженерные работы [2]. Практика выдержки бывших подследственных и подсудимых в отдельных частях перед их направлением на военно-инженерные работы существовала и в морском ведомстве с той разницей, что таких лиц изолировали в одном штрафном экипаже (Гомель), через который в январе 1916 г. прошли 1,8 тыс. матросов [3].
      Поднимался и вопрос характера работ, на которые допускались бывшие преступники. Предполагалось организовать отдельные партии из заключенных, не допуская их смешения с гражданскими специалистами, добавив к уже существующим партиям рабочих арестантов на положении особых команд. Представитель военного ведомства в комиссии настаивал, чтобы поступление рабочих следовало непосредственно и по возможности без всяких проволочек за требованием при общем положении предоставить как можно больше рабочих и как можно скорее. В конечном счете было решено, что бывшие арестанты переходят в ведение структур, ведущих военно-инженерные работы, которые должны сами решить вопросы организации рабочих в команды и оплаты их труда [4].
      Оставалась, правда, проблема, где именно использовать труд бывших осужденных — на фронте или в тылу. На фронте это казалось неудобным из-за необходимости создания штата конвоя (личного состава и так не хватало), возможного
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 519-520.
      2. Там же. Л. 516 об. — 517 об. Министр юстиции — начальнику штаба ВТК, 29 мая 1916 г.
      3. Там же. Л. 522 об.
      4. Там же. Л. 520-522. /230/
      общения «нравственно испорченного элемента» с военнопленными (на работах), а также угрозы упадка дисциплины и низкого успеха работ. К концу же 1916 г. приводились и другие аргументы: на театре военных действий существовали трудности при присоединении такого контингента к занятым на оборонительных работах группам военнопленных, инженерно-строительным дружинам, инородческим партиям, мобилизованным среди местного населения рабочим. Появление бывших арестантов могло подорвать уже сложившийся ритм работ и вообще было невозможно в условиях дробления и разбросанности рабочих партий [1].
      Во всяком случае, в Ставке продолжали настаивать на необходимости привлечения бывших заключенных как бесплатных рабочих, чтобы освободить тем самым от работ солдат. Вредное влияние заключенных хотели нейтрализовать тем, что при приеме на работу учитывался бы характер прежней их судимости, самого преступления и поведения под стражей, что устраняло опасность деморализации армии [2].
      После принципиального решения о приеме в армию бывших осужденных, не лишенных прав, а также поднадзорных и воинских преступников, в конце 1916 г. встал вопрос о привлечении к делу обороны и уголовников, настоящих и уже отбывших наказание, лишенных гражданских прав вследствие совершения тяжких преступлений [3]. В Главном штабе насчитывали в 23 возрастах 360 тыс. человек, способных носить оружие [4]. Однако эти проекты не содержали предложения использования таких резервов на самом фронте, только лишь на тыловых работах. Вновь встал вопрос о месте работы. В октябре 1916 г. военный министр Д. С. Шуваев высказал предложение об использовании таких уголовников в военно-рабочих командах на особо тяжелых работах: по испытанию и
      1. РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 805. Л. 556. Переписка штабов Западного фронта и ВГК, 30 августа — 12 декабря 1916 г.
      2. Там же. Л. 556 об. — 556а об. Дежурный генерал ВГК — Главному начальнику снабжений Западного фронта, 19 декабря 1916 г.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1221. Л. 146. См. п. 7 таблицы категорий преступников.
      4. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 14. Сведения Министерства юстиции. /231/
      применению удушливых газов, в химических командах, по постройке и усовершенствованию передовых окопов и искусственных препятствий под огнем противника, а также на некоторых тяжелых работах на заводах. Однако товарищ министра внутренних дел С. А. Куколь-Яснопольский считал эту меру малоосуществимой. В качестве аргументов он приводил тезисы о том, что для содержания команд из «порочных лиц» потребовалось бы большое количество конвойных — как для поддержания дисциплины и порядка, так и (в особенности) для недопущения побегов. С другой стороны, нахождение подобных команд в сфере огня противника могло сказаться на духе войск в «самом нежелательном направлении». Наконец, представлялось невозможным посылать бывших уголовников на заводы, поскольку потребовались бы чрезвычайные меры охраны [1].
      В конце 1916 — начале 1917 г. в связи с общественно-политическим кризисом в стране обострился вопрос об отправке в армию бывших преступников. Так, в Главном штабе опасались разлагающего влияния лиц, находившихся под жандармским надзором, на войска, а с другой стороны, указывали на их незначительное количество [2]. При этом армию беспокоили и допущенные в нее уголовники, и проникновение политических неблагонадежных, часто являвшихся «авторитетами» для первых. Когда с сентября 1916 г. в запасные полки Омского военного округа стали поступать «целыми сотнями» лица, допущенные в армию по закону от 3 февраля 1916г., среди них оказалось много осужденных, о которых были весьма неблагоприятные отзывы жандармской полиции. По данным командующего Омским военным округом, а также енисейского губернатора, бывшие ссыльные из Нарымского края и других районов Сибири, в т.ч. и видные революционные работники РСДРП и ПСР, вели пропаганду против войны, отстаивали интересы рабочих и крестьян, убеждали сослуживцев не исполнять приказаний начальства в случае привлечения к подавлению беспорядков и т. п. Во-
      1. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 5 об., 14.
      2. Там же. Д. 136. Л. 30. /232/
      енные категорически высказывались против их отправки на фронт, поскольку они «нравственно испортят самую лучшую маршевую роту», и убедительно просили избавить войска от преступного элемента [1]. Но бывшие уголовники, как гражданские, так и военные, все равно продолжали поступать в войска, включая передовую линию. Так, в состав Одоевского пехотного полка за период с 4 ноября по 24 декабря 1916 г. было влито из маршевых рот 884 человека беглых, задержанных на разных этапах, а также 19 находившихся под судом матросов. Люди эти даже среди товарищей получили прозвище «каторжников», что сыграло важную роль в волнениях в этом полку в январе 1917 г. [2]
      В запасные батальоны также часто принимались лица с судимостью или отбытием срока наказания, но без лишения гражданских прав. Их было много, до 5-10 %, среди лиц, поступивших в команды для направления в запасные полки гвардии (в Петрограде). Они были судимы за хулиганство, дурное поведение, кражу хлеба, муки, леса, грабеж и попытки грабежа (в т. ч. в составе шаек), буйство, склонность к буйству и пьянству, оскорбление девушек, нападение на помещиков и приставов, участие в аграрном движении, отпадение от православия, агитационную деятельность, а также за стрельбу в портрет царя. Многие из них, уже будучи зачисленными в запасные батальоны, подлежали пересмотру своего статуса и отсылке из гвардии, что стало выясняться только к концу 1916г., после нахождения в гвардии в течение нескольких месяцев [3].
      Февральская революция привнесла новый опыт в вопросе привлечения бывших уголовников к делу обороны. В дни переворота по указу Временного правительства об амнистии от
      1. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 136. Л. 204 об., 213-213 об., 215 об.; Ф. 2000. Оп. 10. Д. 9. Л. 37, 53-54.
      2. РГВИА. Ф. 801. Оп. 28. Д. 28. Л. 41 об., 43 об.
      3. РГВИА. Ф. 16071. On. 1. Д. 107. Л. 20, 23, 31 об., 32-33 об, 56-58 об., 75 об., 77, 79-79 об., 81 об., 82 об., 100, 103 об., 105 об., 106, 165, 232, 239, 336, 339, 349, 372, 385, 389, 390, 392, 393, 400-401, 404, 406, 423 об., 427, 426, 428, 512, 541-545, 561, 562, 578-579, 578-579, 581, 602-611, 612, 621. Сообщения уездных воинских начальников в управление
      запасных гвардейских частей в Петрограде, август — декабрь 1916 г. /233/
      6 марта 1917 г. были освобождены из тюрем почти все уголовники [1]. Но вскоре, согласно статье 10 Указа Временного правительства от 17 марта 1917 г., все лица, совершившие уголовные преступления, или состоящие под следствием или судом, или отбывающие по суду наказания, включая лишенных прав состояния, получали право условного освобождения и зачисления в ряды армии. Теперь условно амнистированные, как стали называть бывших осужденных, имели право пойти на военную службу добровольно на положении охотников, добровольцев с правом заслужить прощение и избавиться вовсе от наказания. Правда, такое зачисление происходило лишь при условии согласия на это принимающих войсковых частей, а не попавшие в части зачислялись в запасные батальоны [2].
      Амнистия и восстановление в правах всех категорий бывших заключенных породили, однако, ряд проблем. В некоторых тюрьмах начались беспорядки с требованием допуска арестантов в армию. С другой стороны, возникло множество недоразумений о порядке призыва. Одни амнистированные воспользовались указанным в законе требованием явиться на призывной пункт, другие, наоборот, стали уклоняться от явки. В этом случае для них был определен срок явки до 15 мая 1917 г., после чего они вновь представали перед законом. Третьи, особенно из ссыльных в Сибири, требовали перед посылкой в армию двухмесячного отпуска для свидания с родственниками, бесплатного проезда и кормовых. Как бы там ни было, фактически бывшие уголовники отнюдь не стремились в армию, затягивая прохождение службы на фронте [3].
      В самой армии бывшие уголовники продолжали совершать преступления, прикрываясь революционными целями, что сходило им с рук. Этим они возбуждали ропот в солдатской среде, ухудшая мотивацию нахождения на фронте.
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1247. Л. 72 об. ГУГШ — военному министру, 4 июля 1917 г.
      2. РГВИА. Ф. 400. Оп. 19. Д. 139. Л. 77-78 об. Разъяснение статьи 10 постановления Временного правительства от 17 марта 1917 г.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1245. Л. 28-29, 41. Переписка ГУГШ с дежурным генералом ВГК, апрель — июль 1917 г. /234/
      «Особенных прав» требовали для себя бывшие «политические», которые требовали вовсе освобождения от воинской службы. В некоторых частях бывшие амнистированные по политическим делам (а за ними по делам о грабежах, убийствах, подделке документов и пр.), апеллируя к своему добровольному приходу в армию, ходатайствовали о восстановлении их в звании унтер-офицеров и поступлении в школы прапорщиков [1].
      Крайне обеспокоенное наплывом бывших уголовников в армию начальство, согласно приказу по военному ведомству № 433 от 10 июля 1917 г., получило право избавить армию от этих лиц [2]. 12 июля Главковерх генерал А. А. Брусилов обратился с письмом к министру-председателю А. Ф. Керенскому, выступая против «загрязнения армии сомнительным сбродом». По его данным, с самого момента посадки на железной дороге для отправления в армию они «буйствуют и разбойничают, пуская в ход ножи и оружие. В войсках они ведут самую вредную пропаганду большевистского толка». По мнению Главковерха, такие лица могли бы быть назначены на наиболее тяжелые работы по обороне, где показали бы стремление к раскаянию [3]. В приказе по военному ведомству № 465 от 14 июля разъяснялось, что такие лица могут быть приняты в войска лишь в качестве охотников и с согласия на это самих войсковых частей [4].
      В августе 1917 г. этот вопрос был поднят Б. В. Савинковым перед новым Главковерхом Л. Г. Корниловым. Наконец, уже в октябре 1917 г. Главное управление Генштаба подготовило документы с предписанием задержать наводнение армии преступниками, немедленно возвращать из войсковых частей в распоряжение прокурорского надзора лиц, оказавшихся в армии без надлежащих документов, а также установить срок, за который необходимо получить свидетельство
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1245. Л. 25-26; 28-29, 41-42, 75, 136, 142-143.
      2. Там же. Д. 1248. Л. 26, 28.
      3. Там же. Л. 29-29 об.
      4. Там же. Л. 25-25 об.; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1245. Л. 145. /235/
      «о добром поведении», допускающее право дальнейшего пребывания в армии [1].
      По данным министерства юстиции, на август 1917 г. из 130 тыс. (до постановления от 17 марта) освободилось 100 тыс. заключенных [2]. При этом только некоторые из них сразу явились в армию, однако не всех из них приняли, поэтому эта группа находилась в запасных частях внутренних округов. Наконец, третья группа амнистированных, самая многочисленная, воспользовавшись амнистией, никуда не явилась и находилась вне армии. Эта группа занимала, однако, активную общественную позицию. Так, бывшие каторжане из Смоленска предлагали создать самостоятельные боевые единицы партизанского характера (на турецком фронте), что «правильно и благородно разрешит тюремный вопрос» и будет выгодно для дела войны [3]. Были и другие попытки организовать движение бывших уголовных для дела обороны в стране в целом. Образец такой деятельности представлен в Постановлении Петроградской группы бывших уголовных, поступившем в Главный штаб в сентябре 1917 г. Группа протестовала против обвинений в адрес уголовников в развале армии. Уголовники, «озабоченные судьбами свободы и революции», предлагали выделить всех бывших заключенных в особые отряды. Постановление предусматривало также организацию санитарных отрядов из женщин-уголовниц в качестве сестер милосердия. В постановлении заверялось, что «отряды уголовных не только добросовестно, но и геройски будут исполнять возложенные на них обязанности, так как этому будет способствовать кроме преданности уголовных делу свободы и революции, кроме естественного в них чувства любви к их родине и присущее им чувство гордости и личного самолюбия». Одновременно с обращением в Главный штаб группа обратилась с подобным ходатайством в Военный отдел ЦИК Петроградского Совета. Несмотря на всю эксцентричность данного заявления, 30 сентября 1917 г. для его обсуждения было созвано межведомственное совещание
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1248. Л. 26, 29-29 об., 47-47 об.
      2. Там же. Л. 31.
      3. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1247. Л. 18 об. /236/
      с участием представителей от министерств внутренних дел, юстиции, политического и главного военно-судебного управлений военного министерства, в присутствии криминалистов и психиатров. Возможно, причиной внимания к этому вопросу были продолжавшие развиваться в руководстве страны идеи о сформировании безоружных рабочих команд из бывших уголовников. Однако совещание даже не поставило вопроса о создании таковых. Требование же образования собственных вооруженных частей из состава бывших уголовников было категорически отвергнуто, «поскольку такие отряды могли лишь увеличить анархию на местах, не принеся ровно никакой пользы военному делу». Совещание соглашалось только на «вкрапление» условно амнистированных в «здоровые воинские части». Создание частей из бывших уголовников допускалось исключительно при формировании их не на фронте, а во внутренних округах, и только тем, кто получит от своих комитетов свидетельства о «добропорядочном поведении». Что же касалось самой «петроградской группы бывших уголовных», то предлагалось сначала подвергнуть ее членов наказанию за неявку на призывные пункты. Впрочем, до этого дело не дошло, т. к. по адресу петроградской артели уголовных помещалось похоронное бюро [1].
      Опыт по привлечению уголовных элементов в армию в годы Первой мировой войны был чрезвычайно многообразен. В русскую армию последовательно направлялось все большее и большее их количество по мере истощения людских ресурсов. Однако массовости такого контингента не удалось обеспечить. Причина была в нарастании множества препятствий: от необходимости оптимальной организации труда в тылу армии на военно-инженерных работах до нейтрализации «вредного» влияния бывших уголовников на различные группы на театре военных действий — военнослужащих, военнопленных, реквизированных рабочих, гражданского населения. Особенно остро вопрос принятия в армию бывших заключенных встал в конце 1916 — начале 1917 г. в связи с нарастанием революционных настроений в армии. Крими-
      1. РГВИА. Ф. 2000. Оп. 3. Д. 1248. Л. 40; Д. 1247. Л. 69. /237/
      нальные группы могли сыграть в этом роль детонирующего фактора. В революционном 1917 г. военное руководство предприняло попытку создания «армии свободной России», используя в т. ч. и призыв к бывшим уголовникам вступать на военную службу. И здесь не удалось обеспечить массового прихода солдат «новой России» из числа бывших преступников. Являясь, в сущности, актом декриминализации военных и гражданских преступлений, эта попытка натолкнулась на противодействие не только уголовного элемента, но и всей остальной армии, в которой широко распространялись антивоенные и революционные настроения. В целом армия и руководство страны не сумели обеспечить равенства тягот для всего населения в годы войны. /238/
      Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества / ред.-сост. К. А. Пахалюк. — Москва: Издательский дом «Российское военно-историческое общество» ; Яуза-каталог, 2021. — С. 217-238.
    • Базанов С.Н. Большевизация 5-й армии Северного фронта накануне Великого Октября // Исторические записки. №109. 1983. С. 262-280.
      Автор: Военкомуезд
      БОЛЬШЕВИЗАЦИЯ 5-Й АРМИИ СЕВЕРНОГО ФРОНТА НАКАНУНЕ ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ

      С. Н. Базанов

      Революционное движение в действующей армии в 1917 г. является одной из важнейших проблем истории Великого Октября Однако далеко не все аспекты этой проблемы получили надлежащее освещение в советской историографии. Так, если Северному фронту в целом и его 12-й армии посвящено значительное количество работ [1], то другие армии фронта (1-я и 5-я) в известной степени оставались в тени. Недостаточное внимание к 1-й армии вполне объяснимо (небольшая численность, переброска на Юго-Западный фронт в связи с подготовкой наступления). Иное дело 5-я армия. Ее солдаты, включенные в состав карательного отряда генерала Н. И. Иванова, отказались сражаться с революционными рабочими и солдатами Петрограда и тем самым внесли свой вклад в победу Февральской буржуазно-демократической революции. В период подготовки наступления на фронте, в котором 5-я армия должна была сыграть активную роль, в ней развернулось массовое антивоенное выступление солдат, охватившее значительную часть армии. Накануне Октября большевики 5-й армии, незадолго до того оформившиеся в самостоятельную организацию, сумели повести за собой значительную часть делегатов армейского съезда, и образованный на нем комитет был единственным в действующей армии, где преобладали большевики, а председателем был их представитель Э. М. Склянский. Большевики 5-й армии сыграли важную роль в разгроме мятежа Керенского — Краснова, воспрепятствовав продвижению контрреволюционных частей на помощь мятежникам. Все это убедительно свидетельствует о том, что процесс большевизации 5-й армии Северного фронта заслуживает специального исследования.

      5-я армия занимала левое крыло Северного фронта, в состав которого она вошла после летней кампании 1915 г. В начале 1917 г. линия фронта 5-й армии проходила южнее Якобштадта, от разграничительной линии с 1-й армией и вдоль Западной Двины до разграничительной линии с Западным фронтом у местечка Видзы. В июле — сентябре правый фланг 5-й армии удлинился в связи с переброской 1-й армии на Юго-Западный фронт. Протяженность линии фронта 5-й армии при этом составила 208 км [2]. Штаб ее был в 15 км от передовых позиций, в Двинске. /262/

      В состав 5-й армии в марте — июне входили 13, 14, 19, 28-й армейские и 1-й кавалерийский корпуса; в июле — сентябре — 1, 19 27, 37-й армейские и 1-й кавалерийский корпуса; в октябре- ноябре — 14, 19, 27, 37, 45-й армейские корпуса [3]. Как видим, только 14-й и 19-й армейские корпуса были «коренными», т.е. постоянно находились в составе 5-й армии за весь исследуемый период. Это обстоятельство создает известные трудности в учении процесса большевизации 5-й армии. Фронт и тыл армии находились в Латгалии, входившей в состав Витебской губернии (ныне часть территории Латвийской ССР). Крупнейшим голодом Латгалии был Двинск, находившийся на правом берегу Западной Двины на пересечении Риго-Орловской и Петроградско-Варшавской железных дорог. Накануне первой мировой войны на-селение его составляло 130 тыс. человек. С приближением к Двинску линии фронта многие промышленные предприятия эвакуировались. Сильно уменьшилось и население. Так, в 1915 г. было эвакуировано до 60 предприятий с 5069 рабочими и их семьями [4]. В городе осталось лишь одно крупное предприятие — вагоноремонтные мастерские Риго-Орловской железной дороги (около 800 рабочих). Кроме того, действовало несколько мелких мастерских и кустарных заведений. К кануну Февральской революции население Двинска состояло преимущественно из полупролетарских и мелкобуржуазных элементов. Вот в этом городе с 1915 г. размещался штаб 5-й армии.

      В тыловом ее районе находился второй по значению город Латгалии — Режица. По составу населения он мало отличался от Двинска. Наиболее организованными и сознательными отрядами пролетариата здесь были железнодорожники. Более мелкими городами являлись Люцин, Краславль и др.

      Что касается сельского населения Латгалии, то оно состояло в основном из беднейших крестьян и батраков при сравнительно небольшой прослойке кулачества и середняков. Большинство земель и лесных угодий находилось в руках помещиков (большей частью немецкого и польского происхождения). В целом крестьянская масса Латгалии была значительно более отсталой, чем в других районах Латвии [5]. Все перечисленные причины обусловили относительно невысокую политическую активность пролетарских и крестьянских масс рассматриваемого района. Солдатские массы 5-й армии явились здесь основной политической силой.

      До войны в Двинске действовала большевистская организация, но в годы войны она была разгромлена полицией. К февралю 1917 г. здесь уцелела только партийная группа в мастерских Риго-Орловской железной дороги [6]. В целом же на Северном Фронте до Февральской революции существовало несколько подпольных большевистских групп, которые вели агитационно-пропагандистскую работу в воинских частях [7]. Их деятельность беспокоила командование. На совещании главнокомандующих фрон-/263/-тами, состоявшемся в Ставке 17—18 декабря 1916 г., главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Н. В. Рузский отмечал, что «Рига и Двинск несчастье Северного фронта... Это два распропагандированных гнезда» [8].

      Победа Февральской революции привела к легализации существовавших подполью большевистских групп и появлению новых. В создании партийной организации 5-й армии большую роль сыграла 38 пехотная дивизия, входившая в состав 19-го армейского корпуса. Организатором большевиков дивизии был врач Э. М. Склянский, член партии с 1913 г., служивший в 149-м пехотном Черноморском полку. Большую помощь ему оказывал штабс-капитан А. И. Седякин из 151-го пехотного Пятигорского полка, вскоре вступивший в партию большевиков. В марте 1917 г. Склянский и Седякин стали председателями полковых комитетов. На проходившем 20—22 апреля совещании Совета солдатских депутатов 38-й пехотной дивизии Склянский был избран председателем дивизионного Совета, а Седякин — секретарем [9]. Это сразу же сказалось на работе Совета: по предложению Склянского Советом солдатских депутатов 38-й пехотной дивизии была принята резолюция об отношении к войне, посланная Временному правительству, в которой содержался отказ от поддержки его империалистической политики [10]. Позднее, на состоявшемся 9—12 мая в Двинске II съезде 5-й армии, Склянский образовал большевистскую партийную группу [11].

      В апреле — мае 1917 г. в частях армии, стоявших в Двинске, развернули работу такие большевистские организаторы, как поручик 17-й пехотной дивизии С. Н. Крылов, рядовой железнодорожного батальона Т. В. Матузков. В этот же период активную работу вели большевики и во фронтовых частях. Например, в 143-м пехотном Дорогобужском полку активно работали члены большевистской партии А. Козин, И. Карпухин, Г. Шипов, A. Инюшев, Ф. Буланов, И. Винокуров, Ф. Рыбаков [12]. Большевики выступали на митингах перед солдатами 67-го Тарутинского и 68-го Бородинского пехотных полков и других частей Двинского гарнизона [13].

      Нередко агитационно-массовая работа большевиков принимала форму бесед с группами солдат. Например, 6 мая в Двинске солдатом 731-го пехотного Комаровского полка большевиком И. Лежаниным была проведена беседа о текущих событиях с группой солдат из 17-й пехотной дивизии. Лежанин разъяснял солдатам, что назначение А. Ф. Керенского военным министром вместо А. И. Гучкова не изменит положения в стране и на фронте, что для окончания войны и завоевания настоящей свободы народу нужно свергнуть власть капиталистов, что путь к миру и свободе могут указать только большевики и их вождь — B. И. Ленин [14]. /264/

      Армейские большевики поддерживали связи с военной организацией при Петроградском комитете РСДРП(б), а также побывали в Риге, Ревеле, Гельсингфорсе и Кронштадте. Возвращаясь из этих поездок, они привозили агитационную литературу и рассказывали солдатам о революционных событиях в стране [15]. В солдатские организации в период их возникновения и начальной деятельности в марте — апреле попало много меньшевиков и эсеров. В своих выступлениях большевики разоблачали лживый характер обещаний соглашателей, раскрывали сущность их политики. Все это оказывало несомненное влияние па солдатские массы.

      Росту большевистских сил в армии способствовали маршевые роты, прибывавшие почти еженедельно. Они направлялись в 5-ю армию в основном из трех военных округов — Московского, Петроградского и Казанского. Пункты квартирования запасных полков, где формировались маршевые роты, находились в крупных промышленных центрах — Петрограде, Москве, Казани, Ярославле, Нижнем Новгороде, Орле, Екатеринбурге и др. [16] В некоторых запасных полках имелись большевистские организации, которые оказывали немалое влияние на отправлявшиеся в действующую армию маршевые роты.

      При посредстве военного бюро МК РСДРП (б) весной 1917 г. была создана военная организация большевиков Московского гарнизона. С ее помощью были образованы партийные группы в 55, 56, 184, 193-м и 251-м запасных пехотных полках [17]. В 5-ю армию часто присылались маршевые роты, сформированные в 56-м полку [18]. Прибывавшие пополнения приносили с собой агитационную литературу, оказывали революционизирующее влияние на фронтовиков. Об этом красноречиво говорят многочисленные сводки командования: «Влияние прибывающих пополнений отрицательное...», «...прибывающие пополнения, зараженные в тылу духом большевизма, также являются важным слагаемым в сумме причин, влияющих на резкое понижение боеспособности и духа армии» [19] и т. д.

      И действительно, маршевые роты, сформированные в промышленных центрах страны, являлись важным фактором в большевизации 5-й армии, поскольку отражали классовый состав районов расквартирования запасных полков. При этом следует отметить, что по социальному составу 5-я армия отличалась от некоторых других армий. Здесь было много рабочих из Петрограда, Москвы и даже с Урала [20]. Все это создавало благоприятные условия для возникновения большевистской армейской организации. Тем более что за май — июнь, как показано в исследовании академика И. И. Минца, число большевистских групп и членов партии на Северном фронте возросло более чем в 2 раза [21].

      Тем не менее большевистская организация в 5-й армии в этот период не сложилась. По мнению В. И. Миллера, это можно /265/ объяснить рядом причин. С одной стороны, в Двинске не было как отмечалось, большевистской организации, которая могла бы возглавить процесс объединения большевистских групп в воинских частях; не было достаточного числа опытных большевиков и в армии. С другой стороны, постоянные связи, существовавшие у отдельных большевистских групп с Петроградом, создавали условия, при которых образование армейской партийной организации могло показаться излишним [22]. В марте в Двинске была создана объединенная организация РСДРП, куда большевики вошли вместе с меньшевиками [23]. Хотя большевики поддерживали связь с ЦК РСДРП(б), участие в объединенной организации сковывало их борьбу за солдатские массы, мешало проводить собственную линию в солдатских комитетах.

      Итоги первого этапа партийного строительства в армии подвела Всероссийская конференция фронтовых и тыловых организаций партии большевиков, проходившая в Петрограде с 16 по 23 июня. В ее работе приняли участие и делегаты от 5-й армии На заседании 16 июня с докладом о партийной работе в 5-й армии выступил делегат Серов [24]. Конференция внесла серьезный вклад в разработку военной политики партии и сыграла выдающуюся роль в завоевании партией солдатских масс. В результате ее работы упрочились связи местных военных организаций с ЦК партии. Решения конференции вооружили армейских большевиков общей боевой программой действий. В этих решениях были даны ответы на важнейшие вопросы, волновавшие солдатские массы. После конференции деятельность армейских большевиков еще более активизировалась, выросли авторитет и влияние большевистской партии среди солдат.

      Характеризуя политическую обстановку в армии накануне наступления, можно отметить, что к атому времени крайне обострилась борьба между силами реакции и революции за солдат-фронтовиков. Пробным камнем для определения истинной позиции партий и выборных организаций, как известно, явилось их отношение к вопросам войны и мира вообще, братания и наступления в особенности. В результате размежевания по одну сторону встали оборонческий армиском, придаток контрреволюционного командования, и часть соглашательских комитетов, особенно высших, по другую — в основном низовые комитеты, поддерживавшиеся широкими солдатскими массами.

      Борьба солдатских масс 5-й армии под руководством большевиков против наступления на фронте вылилась в крупные антивоенные выступления. Они начались 18 июня в связи с объявлением приказа о наступлении армий Юго-Западного фронта и достигли наивысшей точки 25 июня, когда в отношении многих воинских частей 5-й армии было произведено «вооруженное воздействие» [25]. Эти массовые репрессивные меры продолжались до 8 июля, т. в. до начала наступления на фронте 5-й армии. Сводки /266/ Ставки и донесения командования за вторую половину июня — начало июля постоянно содержали сообщения об антивоенных выступлениях солдат 5-й армии. В составленном командованием армии «Перечне воинских частей, где производились дознания по делам о неисполнении боевых приказов» названо 55 воинских частей [26]. Однако этот список далеко не полный. В хранящихся в Центральном музее Революции СССР тетрадях со списками солдат- «двинцев» [27], помимо указанных в «Перечне» 55 частей, перечислено еще 40 других [28]. В общей сложности в 5-й армии репрессии обрушились на 95 воинских частей, 64 из которых являлись пехотными, особыми пехотными и стрелковыми полками. Таким образом, больше всего арестов было среди «окопных жителей», которым и предстояло принять непосредственное участие в готовящемся наступлении.

      Если учесть, что в конце июня — начале июля по боевому расписанию в 5-й армии находилось 72 пехотных, особых пехотных и стрелковых полка [29], то получается, что антивоенное движение охватило до 90% этих частей. Особенно значительным репрессиям подверглись те части, где было наиболее сильное влияние большевиков и во главе полковых комитетов стояли большевики или им сочувствующие. Общее число арестованных солдат доходило до 20 тыс. [30], а Чрезвычайной следственной комиссией к суду было привлечено 12 725 солдат и 37 офицеров [31].

      После «наведения порядка» командование 5-й армии 8 июля отдало приказ о наступлении, которое уже через два дня провалилось. Потери составили 12 587 солдат и офицеров [32]. Ответственность за эту кровавую авантюру ложилась не только на контрреволюционное командование, но и на соглашателей, таких, как особоуполномоченный военного министра для 5-й армии меньшевик Ю. П. Мазуренко, комиссар армии меньшевик А. Е. Ходоров, председатель армискома народный социалист А. А. Виленкин. 11 июля собралось экстренное заседание армискома, посвященное обсуждению причин неудачи наступления [33]. 15 июля командующий 5-й армией генерал Ю. Н. Данилов в приказе по войскам объявил, что эти причины заключаются «в отсутствии порыва пехоты как результате злостной пропаганды большевиков и общего длительного разложения армии» [34]. Однако генерал не указал главного: солдаты не желали воевать за чуждые им интересы русской и англо-французской буржуазии.

      Эти события помогли солдатам разобраться в антинародном характере политики Временного правительства и в предательстве меньшевиков и эсеров. Солдаты освобождались от «оборончества», вступали в решительную борьбу с буржуазией под лозунгами большевистской партии, оказывали активную помощь армейским большевикам. Например, при содействии солдат большевики 12-й армии не допустили разгрома своих газет, значительное количество которых доставлялось в 5-ю армию. /267/

      Вот что сообщала Ставка в сводке о настроении войск Северного фронта с 23 по 31 июля: «Большевистские лозунги распространяются проникающей в части в громадном количестве газетой «Окопный набат», заменившей закрытую «Окопную правду»» [35].

      Несмотря на начавшийся в июле разгул реакции, армейские большевики и сочувствующие им солдаты старались осуществлять связь с главным революционным центром страны — Петроградом. Так, в своих воспоминаниях И. М. Гронский, бывший в то время заместителем председателя комитета 70-й пехотной дивизии [36], пишет, что в середине июля по поручению полковых комитетов своей дивизии он и солдат 280-го пехотного Сурского полка Иванов ездили в двухнедельную командировку в Петроград. Там они посетили заводы — Путиловский и Новый Лесснер, где беседовали с рабочими, а также «встретились с Н. И. Подвойским и еще одним товарищем из Бюро военной организации большевиков». Подвойского интересовали, вспоминает И. М. Гронский, прежде всего наши связи с солдатскими массами. Еще он особенно настаивал на организации в армии отпора генеральско-кадетской реакции. Далее И. М. Гронский заключает, что «встреча и беседа с Н. И. Подвойским была на редкость плодотворной. Мы получили не только исчерпывающую информацию, но и весьма ценные советы, как нам надлежит вести себя на фронте, что делать для отражения наступления контрреволюции» [37].

      Работа армейских большевиков в этот период осложнилась тем, что из-за арестов сильно уменьшилось число членов партии, силы их были распылены. Вот тогда, в июле — августе 1917 г., постепенно и начала осуществляться в 5-й армии тактика «левого блока». Некоторые эсеры, например, упомянутый выше Гронский, начали сознавать, что Временное правительство идет по пути реакции и сближается с контрреволюционной генеральской верхушкой. Осознав это, они стали склоняться на сторону большевиков. Большевики охотно контактировали с ними, шли навстречу тем, кто борется против Временного правительства. Большевики понимали, что это поможет им завоевать солдатские массы, значительная часть которых была из крестьян и еще шла за эсерами.

      Складывание «левого блока» прослеживается по многим фактам. Он рождался снизу. Так, Гронский в своих воспоминаниях пишет, что солдаты стихийно тянулись к большевикам, а организовывать их было почти некому. В некоторых полковых комитетах не осталось ни одного члена большевистской партии. «Поэтому я, — пишет далее Гронский, — попросил Петрашкевича и Николюка (офицеры 279-го пехотного Лохвицкого полка, сочувствующие большевикам. — С. Б.) помочь большевикам, солдатам 279-го Лохвицкого полка и других частей в организации партийных групп и снабжении их большевистской литературой. С подобного рода /268/ просьбами я не раз обращался к сочувствующим нам офицерам я других частей (в 277-м пехотном Переяславском полку — к поручику Шлезингеру, в 278-м пехотном Кромском полку — к поручику Рогову и другим). И они, надо сказать, оказали нам существенную помощь. В сентябре и особенно в октябре во всех частях и крупных командах дивизии (70-й пехотной дивизии. — С. Б.) мы уже имели оформившиеся большевистские организаций» [38].

      Агитационно-пропагандистская работа большевиков среди солдатских масс в этот период проводилась путем сочетания легальной и нелегальной деятельности. Так, наряду с нелегальным распространением большевистской литературы в полках 70-й и 120-й пехотных дивизий большевики широко использовали публичные читки газет не только соглашательских, но и правого направления. В них большевики отыскивали и зачитывали солдатам откровенно реакционные по своему характеру высказывания, которые как нельзя лучше разоблачали соглашателей и контрреволюционеров всех мастей. Самое же главное, к этому средству пропаганды нельзя было придраться контрреволюционному командованию [39].

      О скрытой работе большевиков догадывалось командование. Но выявить большевистских агитаторов ему не удавалось, так как солдатская масса не выдавала их. Основная ее часть уже поддерживала политику большевиков. В начале августа в донесении в Ставку комиссар 5-й армии А. Е. Ходоров отмечал: «Запрещение митингов и собраний не дает возможности выявляться массовым эксцессам, но по единичным случаям, имеющим место, чувствуется какая-то агитация, но уловить содержание, планомерность и форму пока не удалось» [40]. В сводке сведений о настроении на Северном фронте за время с 10 по 19 августа сообщалось, что «и в 5-й и в 12-й армиях по-прежнему отмечается деятельность большевиков, которая, однако, стала носить характер скрытой подпольной работы» [41]. А в своем отчете в Ставку за период с 16 по 20 августа тот же Ходоров отмечал заметную активизацию солдатской массы и дальнейшее обострение классовой борьбы в армии [42]. Активизация солдатских масс выражалась в требованиях отмены смертной казни на фронте, демократизации армии, освобождения из-под ареста солдат, прекращения преследования выборных солдатских организаций. 16 августа состоялся митинг солдат 3-го батальона 479-го пехотного Кадниковского полка, на котором была принята резолюция с требованием освободить арестованных командованием руководителей полковой организации большевиков. Участники митинга высказались против Временного правительства. Аналогичную резолюцию вынесло объединенное заседание ротных комитетов 3-го батальона 719-го пехотного Лысогорского полка, состоявшееся 24 августа [43]. /269/

      Полевение комитетов сильно встревожило соглашательский армиском 5-й армии. На состоявшихся 17 августа корпусных и дивизионных совещаниях отмечалось, что «сильной помехой в деле закрепления положения комитетов является неустойчивость некоторых из них — преимущественно низших (ротных и полковых), подрывающая частой сменой состава самую возможность плодотворной работы» [44].

      В целом же, характеризуя период июля — августа, можно сказать, что, несмотря на репрессивные меры, большевики 5-й армии не прекратили своей деятельности. Они неустанно мобилизовывали и сплачивали массы на борьбу за победу пролетарской революции. Таково было положение в 5-й армии к моменту начала корниловского мятежа.

      Весть о генеральской авантюре всколыхнула солдатские массы. Соглашательский армиском 5-й армии выпустил обращение к солдатам с призывом сохранять спокойствие, особо подчеркнул, что он не выделяет части для подавления корниловщины, так как «этим должно заниматься Временное правительство, а фронт должен отражать наступление немцев» [45]. Отпор мятежу могли дать только солдатские массы под руководством большевиков. Ими было сформировано несколько сводных отрядов, установивших контроль над железнодорожными станциями, а также создан военно-революционный комитет. Как сообщалось в донесении комиссара Ходорова Временному правительству, в связи с выступлением генерала Корнилова за период со 2 по 4 сентября солдаты арестовали 18 офицеров, зарекомендовавших себя отъявленными контрреволюционерами. Аресты имели место в 17-й и и 38-й артиллерийских бригадах, в частях 19-го армейского корпуса, в 717-м пехотном Сандомирском полку, 47-м отдельном тяжелом дивизионе и других частях [46]. Солдатские комитеты действовали и другими методами. В сводках сведений о настроении в армии, переданных в Ставку с 28 августа по 12 сентября, зарегистрировано 20 случаев вынесения низовыми солдатскими комитетами резолюций о смещении, недоверии и контроле над деятельностью командиров [47]. Комиссар 5-й армии Ходоров сообщал Временному правительству: «Корниловская авантюра уже как свое последствие создала повышенное настроение солдатских масс, и в первую очередь это сказалось в подозрительном отношении к командному составу» [48].

      Таким образом, в корниловские дни солдатские массы 5-й армии доказали свою преданность революции, единодушно выступили против мятежников, добились в большинстве случаев их изоляции, смещения с командных постов и ареста. Разгром корниловщины в значительной мере способствовал изживанию последних соглашательских иллюзий. Наступил новый этап большевизации солдатских масс. /270/

      После разгрома генеральского заговора значительная часть низовых солдатских комитетов выступила с резолюциями, в которых настаивала на разгоне контрреволюционного Союза офицеров, чистке командного состава, отмене смертной казни, разрешений политической борьбы в армии [49]. Однако требования солдатских масс шли гораздо дальше этой достаточно умеренной программы. Солдаты требовали заключения мира, безвозмездной передачи земли крестьянам и национализации ее, а наиболее сознательные — передачи всей власти Советам [50]. На такую позицию эсеро-меньшевистское руководство комитетов стать не могло. Это приводило к тому, что солдаты переизбирали комитеты, заменяя соглашателей большевиками и представителями «левого блока».

      После корниловщины (в сентябре — октябре) революционное движение солдатских масс поднялось на новую, более высокую ступень. Солдаты начали выходить из повиновения командованию: не исполнять приказы, переизбирать командиров, вести активную борьбу за мир, брататься с противником. Партии меньшевиков и эсеров быстро утрачивали свое влияние.

      Авторитет же большевиков после корниловских дней резко возрос. Об этом красноречиво свидетельствуют сводки комиссаров и командования о настроении в частях 5-й армии. В сводке помощника комиссара 5-й армии В. С. Долгополова от 15 сентября сообщалось, что «большевистские течения крепнут» [51]. В недельной сводке командования от 17 сентября сообщалось, что «в 187-й дивизии 5-й армии отмечалось значительное влияние большевистской пропаганды» [52]. В сводке командования от 20 сентября говорилось, что «большевистская пропаганда наблюдается в 5-й армии, особенно в частях 120 дивизии» [53]. 21 сентября Долгополов писал, что большевистская агитация усиливается [54]. То же самое сообщалось и в сводках командования от 25 и 29 сентября [55]. 2 октября командующий 5-й армией В. Г. Болдырев докладывал военному министру: «Во всей армии чрезвычайно возросло влияние большевизма» [56].

      ЦК РСДРП(б) уделял большое внимание партийной работе в действующей армии, заслушивал на своих заседаниях сообщения о положении на отдельных фронтах. С такими сообщениями, в частности, трижды (10, 16 и 21 октября) выступал Я. М. Свердлов, докладывавший об обстановке на Северном и Западном фронтах [57]. ЦК оказывал постоянную помощь большевистским организациям в действующей армии, число которых на Северном фронте к этому времени значительно возросло. К концу октября 1917 г. ЦК РСДРП (б) был непосредственно связан, по подсчетам П. А. Голуба, с большевистскими организациями и группами более 80 воинских частей действующей армии [58]. В адресной книге ЦК РСДРП (б) значатся 11 воинских частей 5-й армии, имевших с ним переписку, среди которых отмечен и 149-й пехотный Чер-/271/-номорский полк. От его большевистской группы переписку вел Э. М. Склянский [59].

      Солдаты 5-й армии ноодпокритно посылали свои депутации в Петроградский и Московский Советы. Так, 27 сентября комитетом 479-го пехотного Кадниковского полка был делегирован в Моссовет член комитета В. Фролов. Ему поручили передать благодарность Моссовету за горячее участие в дело освобождения из Бутырской тюрьмы двинцев, особенно однополчан — большевиков П. Ф. Федотова, М. Е. Летунова, Политова и др. [60] 17 октября Московский Совет посетила делегация комитета 37-го армейского корпуса [61]. Посылка солдатских делегаций в революционные центры способствовала росту и укреплению большевистских организаций в армии.

      Руководители армейских большевиков посылали членов партии в ЦК для получения инструкций и агитационной литературы. С таким поручением от большевиков 14-го армейского корпуса 17 октября отправился в Петроград член корпусного комитета Г. М. Чертов [62]. ЦК партии, в свою очередь, посылал к армейским большевикам видных партийных деятелей для инструктирования и укрепления связей с центром. В середине сентября большевиков 5-й армии посетил В. Н. Залежский [63], а в середине октября — делегация петроградских партийных работников, возглавляемая Б. П. Позерном [64].

      О тактике большевистской работы в армии пишет в своих воспоминаниях служивший в то время вольноопределяющимся в одной из частей 5-й армии большевик Г. Я. Мерэн: «Основные силы наличных в армии большевиков были направлены на низовые солдатские массы. Отдельные большевики в войсковых частях создали группы большевистски настроенных солдат, распространяли свое влияние на низовые войсковые комитеты, устанавливали связь между собой, а также с ЦК и в первую очередь с военной организацией» [65]. Этим в значительной мере и объясняется тот факт, что большевизация комитетов начиналась снизу.

      Этот процесс отражен в ряде воспоминаний участников революционных событий в 5-й армии. И. М. Гронский пишет, что «во всех частях и командах дивизии (70-й пехотной.— С. Б.) эсеры и особенно меньшевики потерпели поражение. Количество избранных в комитеты сторонников этих двух партий сократилось. Перевыборы принесли победу большевикам» [66]. Н. А. Брыкин сообщает, что во второй половине сентября солдаты 16-го Особого пехотного полка под руководством выпущенных по их настоянию из двинской тюрьмы большевиков «взялись за перевыборы полкового комитета, комиссара, ротных судов и всякого рода комиссий. Ушков (большевик. — С. Б.) был избран комиссаром полка, Студии (большевик.— С. Б.) — председателем полкового комитета, меня избрали председателем полковой организации большевиков» [67]. /272/

      Процесс большевизации отчетливо прослеживается и по сводкам сведений, отправлявшихся из армии в штаб фронта. В сводке за период от 30 сентября по 6 октября отмечалось: «От полковых и высших комитетов все чаще и чаще поступают заявления, что они утрачивают доверие масс и бессильны что-либо сделать...». А за 5—12 октября сообщалось, что «в настоящее время происходят перевыборы комитетов; результаты еще неизвестны, но процентное отношение большевиков растет». Следующая сводка (за 20—27 октября) подтвердила это предположение: «Перевыборы комитетов дали перевес большевикам» [68].

      Одновременно с завоеванием солдатских организаций большевики развернули работу по созданию своей организации в масштабе всей армии. Существовавшая в Двинске организация РСДРП была, как уже отмечалось, объединенной. В имевшуюся при ней военную секцию входило, по данным на август 1917 г., 275 человек [69]. На состоявшемся 22 сентября в Двинске собрании этой организации произошло размежевание большевиков и меньшевиков 5-й армии [70].

      Вслед за тем был избран Двинский комитет РСДРП (б). Порвав с меньшевиками и создав свою организацию, большевики Двинска подготовили благоприятные условия для создания большевистской организации 5-й армии. Пока же при городском комитете РСДРП (б) образовался армейский большевистский центр. Разрозненные до этого отдельные организации и группы обрели наконец единство. Руководство партийной работой возглавили энергичные вожаки армейских большевиков: Э. М. Склянский, А. И. Седякин, И. М. Кригер, Н. Д. Собакин и др. [71]

      Созданию армейской организации большевиков способствовало также то, что вскоре оформился ряд самостоятельных большевистских организаций в тыловых частях 5-й армии, расположенных в крупных населенных пунктах, в частности в Дагде, Режице, Краславле [72]. Двинский комитет РСДРП(б) совместно с временным армейским большевистским центром стал готовиться к армейской партийной конференции.

      Перед этим состоялись конференции соглашательских партий (22—24 сентября у эсеров и 3—4 октября у меньшевиков), все еще пытавшихся повести за собой солдат. Однако важнейший вопрос — о мире — на этих конференциях либо вовсе игнорировался (у эсеров) [73], либо решался отрицательно (у меньшевиков) [74]. Это усиливало тяготение солдат в сторону большевиков.

      Новым шагом в укреплении позиций большевиков 5-й армии накануне Великого Октября явилось их оформление в единую организацию. Инициаторами созыва I конференции большевистских организаций 5-й армии (Двинск, 8—9 октября) были Э. М. Склянский, А. И. Седякин, И. М. Кригер [75]. На конференцию прибыли 34 делегата с правом решающего голоса и 25— с правом совещательного, представлявшие около 2 тыс. членов /273/ партии от трех корпусов армии. (Военные организации остальные двух корпусов не прислали своих представителей, так как до них не дошли телеграфные сообщения о конференции [76]) Прибыли представители от большевистских организаций гарнизонов Витебска, Двинска, Дагды, Краславля, Люцина и др. [77].

      Сообщения делегатов конференции показали, что подавляющее большинство солдат доверяет партии большевиков, требует перехода власти в руки Советов и заключения демократического мира. В резолюции, принятой после докладов с мест, конференция призвала армейских большевиков «с еще большей энергией основывать организации в частях и развивать существующие», а в резолюции о текущем моменте провозглашалось, что «спасение революции, спасение республики только в переходе власти к Советам рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов» [78].

      Конференция избрала Бюро военной организации большевиков 5-й армии из 11 человек (во главе с Э. М. Склянским) и выдвинула 9 кандидатов в Учредительное собрание. Четверо из них были непосредственно из 5-й армии (Склянский, Седякин, Собакин, Андреев), а остальные из списков ЦК РСДРП (б) [79]. Бюро военной организации большевиков 5-й армии, послав в секретариат ЦК партии отчет о конференции, просило прислать литературу, посвященную выборам в Учредительное собрание, на что был получен положительный ответ [80].

      Бюро начало свою работу в тесном контакте с Двинским комитетом РСДРП(б), установило связь с военной организацией большевиков 12-й армии, а также с организациями большевиков Режицы и Витебска.

      После исторического решения ЦК РСДРП (б) от 10 октября о вооруженном восстании большевики Северного фронта мобилизовали все свои силы на выполнение ленинского плана взятия власти пролетариатом. 15—16 октября в Вендене состоялась учредительная конференция военных большевистских организаций всего Северного фронта. На нее собрались представители от организаций Балтийского флота, дислоцировавшегося в Финляндии, 42-го отдельного армейского корпуса, 1, 5, 12-й армий [81]. Конференция заслушала доклады с мест, обсудила текущий момент, вопрос о выборах в Учредительное собрание. Она прошла под знаком единства и сплочения большевиков Северного фронта вокруг ЦК партии, полностью поддержала его курс на вооруженное восстание.

      Объединение работающих на фронте большевиков в армейские и фронтовые организации позволяло ЦК РСДРП(б) усилить руководство большевистскими организациями действующей армии, направить их деятельность на решение общепартийных задач, связанных с подготовкой и проведением социалистической революции. Важнейшей задачей большевиков 5-й армии на дан-/274/-ном этапе были перевыборы соглашательского армискома. Многие части армии выдвигали подобные требования на своих собраниях, что видно из сводок командовании и периодической печати того времени [82]. И октябре оказались переизбранными большинство ротных и полковых комитетом и часть комитетом высшего звена. К октябрю большевики повели за собой значительную долю полковых, дивизионных и даже корпусных комитетов 5-й армии.

      Все это требовало созыва армейского съезда, где предстояло переизбрать армиском. Военная организация большевиков 5-й армии мобилизовала партийные силы на местах, развернула борьбу за избрание на съезд своих представителей.

      III съезд начал свою работу 16 октября в Двинске. 5-ю армию представляли 392 делегата [83]. Первым выступил командующий 5-й армией генерал В. Г. Болдырев. Он говорил о «невозможности немедленного мира» и «преступности братанья» [84]. Затем съезд избрал президиум, включавший по три представителя от больших и по одному от малых фракций: Э. М. Склянский, А. И. Седикин, К. С. Рожкевич (большевики), В. Л. Колеров, И. Ф. Модницей, Качарский (эсеры) [85], Харитонов (меньшевик-интернационалист), Ю. П. Мазуренко (меньшевик-оборонец) и А. А. Виленкин (народный социалист). Председателем съезда делегаты избрали руководителя большевистской организации 5-й армии Э. М. Склянского. Но меньшевистско-эсеровская часть съезда потребовала переголосования путем выхода в разные двери: в левую — те, кто голосует за Склянского, в правую — за эсера Колерова. Однако переголосование все равно дало перевес кандидатуре Склянского. За него голосовали 199 делегатов, а за Колерова — 193 делегата [86].

      На съезде большевики разоблачали соглашателей, подробно излагали линию партии но вопросам земли и мира. Используя колебании меньшевиков-интернационалистов, левых эсеров, максималистов, большевики успешно проводили свою линию, что отразилось в принятых съездом резолюциях. Так, в первый день работы но предложению большевиков съезд принял резолюцию о работе армискома. Прежнее руководство было охарактеризовано как недемократичное и оторванное от масс [87]. 17 октября съезд принял резолюцию о передаче всей земли, вод, лесов и сельскохозяйственного инвентаря в полное распоряжение земельных комитетов [88]. Съезд указал (19 октября) на сложность политического и экономического положения в стране и подчеркнул, что выход из него — созыв II Всероссийского съезда Советов [89]. Правые эсеры и меньшевики-оборонцы пытались снять вопрос о передаче власти в руки Советов. Против этих попыток решительно выступили большевики, которых поддержала часть левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов. Склянский в своей речи дал ответ соглашателям: «Мы не должны ждать Учредительного собрания, которое уже откладывалось не без согласия оборонцев, ко-/275/-торые возражают и против съезда Советов. Главнейшая задача нашего съезда — это избрать делегатов на съезд Советов, который созывается не для срыва Учредительного собрания, а для обеспечении его созыва, и от съезда Советов мы обязаны потребовать проведении тех мер, которые семь месяцев ждет вся революционная армии» [90].

      Таким образом, по аграрному вопросу и текущему моменту были приняты в основном большевистские резолюции. Остальные разрабатывались также в большевистском духе (о мире, об отношении к командному составу и др.). Этому способствовало практическое осуществление большевиками 5-й армии, с июля — августа 1917 г., тактики «левого блока». Они сумели привлечь на свою сторону левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов, что сказалось на работе съезда.

      Немаловажную роль в поднятии авторитета большевиков на съезде сыграло присутствие на нем группы видных петроградских партийных работников во главе с Б. П. По зерном [91], посланной ЦК РСДРП (б) на Северный фронт с целью инструктирования, агитации и связи [92]. Петроградские большевики информировали своих товарищей из 5-й армии о решениях ЦК партии, о задачах, которые должны выполнить армейские большевики в общем плане восстания. Посланцы столицы выступили на съезде с приветствием от Петроградского Совета [93].

      Завершая свою работу (20 октября), съезд избрал новый состав армискома во главе с Э. М. Склянским, его заместителем стал А. И. Седякин. В армиском вошло 28 большевиков, в том числе Н. Д. Собакин, И. М. Кригер, С. В. Шапурин, Г. Я. Мерэн, Ашмарин, а также 7 меньшевиков-интернационалистов, 23 эсера и 2 меньшевика-оборонца [94]. Это был первый во фронтовых частях армейский комитет с такой многочисленной фракцией большевиков.

      Победа большевиков на III армейском съезде ускорила переход на большевистские позиции крупных выборных организаций 5-й армии и ее тылового района. 20—22 октября в Двинске состоялось собрание солдат-латышей 5-й армии, избравшее свое бюро в составе 6 большевиков и 1 меньшевика-интернационалиста [95]. 22 октября на заседании Режицкого Совета был избран новый состав Исполнительного комитета. В него вошли 10 большевиков и 5 представителей партий эсеров и меньшевиков. Председателем Совета был избран солдат 3-го железнодорожного батальона большевик П. Н. Солонко [96]. Незначительное преимущество у соглашателей оставалось пока в Двинском и Люцинском Советах [97].

      Большевики 5-й армии смогли добиться крупных успехов благодаря тому, что создали в частях и соединениях разветвленную сеть партийных групп, организовали их в масштабе армии, провели огромную агитационно-пропагандистскую работу среди /276/ солдат. Свою роль сыграли печать, маршевые роты, рабочие делегации на фронт, а также делегации, посылаемые солдатами в Петроград, Москву, Ригу и другие революционные центры.

      Рост большевистского влияния на фронте способствовал усилению большевизации солдатских комитетов, которая выразилась в изгнании из них соглашателей, выдвижении требований заключения мира, разрешения аграрного вопроса, полной демократизации армии и передачи власти Советам. Переизбранные комитеты становились фактической властью в пределах своей части, и ни одно распоряжение командного состава не выполнялось без их санкции. С каждым днем Временное правительство и командование все больше теряли возможность не только политического, но и оперативного управления войсками.

      В. И. Ленин писал, что к октябрю — ноябрю 1917 г. армия была наполовину большевистской. «Следовательно, в армии большевики тоже имели уже к ноябрю 1917 года политический «ударный кулак», который обеспечивал им подавляющий перевес сил в решающем пункте в решающий момент. Ни о каком сопротивлении со стороны армии против Октябрьской революции пролетариата, против завоевания политической власти пролетариатом, не могло быть и речи...» [98].

      Успех большевиков на III армейском съезде подготовил переход большинства солдат 5-й армии Северного фронта на сторону революции. В последний день работы съезда (20 октября) начальник штаба фронта генерал С. Г. Лукирский доложил по прямому проводу в Ставку генералу Н. Н. Духонину: «1-я и 5-я армии заявили, что они пойдут не за Временным правительством, а за Петроградским Советом» [99]. Такова была политическая обстановка в 5-й армии накануне Великого Октября.

      На основании вышеизложенного большевизацию солдатских масс 5-й армии Северного фронта можно условно разделить на три основных периода: 1) образование в армии большевистских групп, сплочение вокруг них наиболее сознательных солдат (март — июнь); 2) полевение солдатских масс после июльских событий и начало складывания «левого блока» в 5-й армии (июль — август); 3) новая ступень полевения солдатских масс после корниловщины, образование самостоятельной большевистской организации, практическое осуществление политики «левого блока», в частности в ходе III армейского съезда, переход большинства солдат на сторону революции (сентябрь — октябрь). Процесс большевизации солдатских масс 5-й армии окончательно завершился вскоре после победы Великого Октября в ходе установления власти Советов.

      1. Капустин М. И. Солдаты Северного фронта в борьбе за власть Советов. М., 1957; Шурыгин Ф. А. Революционное движение солдатских масс Северного фронта в 1917 году. М., 1958; Рипа Е. И. Военно-революционные комитеты района XII армии в 1917 г. на не-/237/-оккупированной территории Латвии. Рига, 1969; Смольников А. С. Большевизация XII армии Северного фронта в 1917 году. М., 1979.
      2. ЦГВИА, ф. 2031 (Штаб главнокомандующего армиями Северного фронта), оп. 1, д. 539.
      3. Там же, д. 212, л. 631—631 об.; д. 214, л. 316—322; ф. 2122 (Штаб 5-й армии), оп. 1, д. 561, л. 211—213, 271—276; д. 652, л. 102—105 об.
      4. Очерки экономической истории Латвии (1900—1917). Рига, 1968, с. 290.
      5. Яковенко А. М. V армия в период мирного развития революции (март — июнь 1917 г.).— Изв. АН ЛатвССР, 1978, № 2, с. 104—105.
      6. Денисенко В. С. Солдаты пятой.— В кн.: Октябрь на фронте: Воспоминания. М., 1967, с. 93; Миллер В. И. Солдатские комитеты русской армии в 1917 г.: (Возникновение и начальный период деятельности). М., 1974, с. 192.
      7. Шелюбский А. П. Большевистская пропаганда и революционное движение на Северном фронте накануне 1917 г.— Вопр. ист., 1947, № 2, с. 73.
      8. Разложение армии в 1917 г.: Сб. док. М.; Л., 1925, с. 7.
      9. Миллер В. И. Указ. соч., с. 194—195.
      10. Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис: Документы и материалы. М., 1958, с. 785—786.
      11. Денисенко В. С. Указ. соч., с. 96— 97.
      12. Там же, с. 95.
      13. Якупов Н. М. Партия большевиков в борьбе за армию в период двоевластия. Киев, 1972, с. 116.
      14. Громова 3. М. Борьба большевиков за солдатские массы на Северном фронте в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции. Рига, 1955, с. 129.
      15. Якупов Н. М. Указ. соч., с. 116.
      16. ЦГВИА, ф. 2003 (Ставка / Штаб верховного главнокомандующего /), оп. 2, д. 468, 498, 510; ф. 2015 (Управление военного комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем), оп. 1, д. 54; ф. 2031, оп. 1, д. 1550; оп. 2, д. 295, 306.
      17. Андреев А. М. Солдатские массы гарнизонов русской армии в Октябрьской революции. М., 1975 с. 59—60; Вооруженные силы Безликого Октября. М., 1977, с. 127-128.
      18. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 2, д. 295 л. 98—98 об., 112, 151—151 об.
      19. Там же, оп. 1, д. 1550, л. 24 об. 63.
      20. Якупов Н. М. Указ. соч., с. 45.
      21. Минц И. И. История Великого Октября: В 3-х т. 2-е изд. М., 1978 т. 2, с. 400.
      22. Миллер В. И. Указ. соч., с. 195—196.
      23. К маю 1917 г. объединенная организация РСДРП в Двинске насчитывала 315 членов. Возглавлял ее меньшевик М. И. Кром. См.: Всероссийская конференция меньшевистских и объединенных организаций РСДРП 6—12 мая 1917 г. в Петрограде. Пг., 1917, с. 30.
      24. Борьба партии большевиков за армию в социалистической революции: Сб. док. М., 1977, с. 179.
      25. Более подробно об этом см.: Громова 3. М. Провал июньского наступления и июльские дни на Северном фронте. — Изв. АН ЛатвССР, 1955, № 4; Журавлев Г. И. Борьба солдатских масс против летнего наступления на фронте (июнь —июль 1917 г.). — Исторические записки, М., 1957, т. 61.
      26. ЦГВИА, ф. 366 (Военный кабинет министра-председателя и политическое управление Военного министерства), оп. 2, д. 17, л. 217. Этот «Перечень» с неточностями и пропусками опубликован в кн.: Двинцы: Сборник воспоминаний участников Октябрьских боев в Москве и документы. М., 1957, с. 158—159.
      27. «Двинцы» — революционные солдаты 5-й армии, арестованные за антивоенные выступления в июне — июле 1917 г. Содержались в двинской тюрьме, а затем в количестве 869 человек — в Бутырской, в Москве. 22 сентября по требованию МК РСДРП (б) и Моссовета освобождены. Из них был создан отряд, принявший участие в Октябрьском вооруженном восстании в Москве. /278/
      28. Центральный музей Революции СССР. ГИК, Вс. 5047/15 аб., Д 112-2 р.
      29. ЦГВПА, ф. 2031, оп. 1, д. 212, л. 631—631 об.
      30. Такую цифру называет П. Ф. Федотов, бывший в то время одним из руководителей большевиков 479-го пехотного Кадниковского полка. См.: Двинцы, с. 19.
      31. Революционное движение в русской армии. 27 февраля — 24 октября 1917 г.: Сб. док. М., 1968, с. 376—377.
      32. ЦГВИА, ф. 2122, оп. 1, д. 680, л. 282.
      33. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии (Двинск), 1917, 15 июля.
      34. ЦГВИА, ф. 2122, оп. 2, д. 13, ч. II, л. 313—313 об.
      35. Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис: Документы и материалы. М., 1959, с. 436—437.
      36. И. М. Гронский в то время был эсером-максималистом, но в июльские дни поддерживал партию большевиков, а впоследствии вступил в нее. По его воспоминаниям можно проследить, как в 5-й армии складывался «левый блок».
      37. Гронский И. М. 1917 год. Записки солдата.— Новый мир, 1977, № 10, С. 193—195. О подобных же поездках в Петроград, Кронштадт, Гельсингфорс, Ревель и другие пролетарские центры сообщает в своих воспоминаниях бывший тогда председателем комитета 143-го пехотного Дорогобужского полка (36-я пехотная дивизия) В. С. Денисенко (Указ. соч., с. 94—95). Однако следует отметить, что такие поездки осуществлялись с большим трудом и не носили регулярного характера (см.: Гронский И. М. Указ. соч., с. 199).
      38. Гронский И. М. Указ. соч., с. 199.
      39. Об этом пишет И. М. Гронский (Указ. соч., с. 196—197), а также доносит комиссар 5-й армии А. Е. Ходоров в Управление военного комиссара Временного правительства при верховном главнокомандующем. См.: ЦГВИА, ф. 2015, оп. 1, д. 54, л. 124.
      40. ЦГВИА, ф. 366, оп. 1, д. 227, л. 59.
      41. ЦГВИА, ф. 2015, оп. 1, д. 57, л. 91.
      42. ЦГВИА, ф. 366, оп. 1, д. 227, л. 63—64.
      43. Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий: В 4-х т. М., 1960, т. 3. 26 июля — 11 сентября 1917 г., с. 211; Революционное движение в России в августе 1917 г. Разгром корниловского мятежа: Документы и материалы. М., 1959, с. 283—284.
      44. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 23 авг.
      45. Там же, 1917, 31 авг.
      46. Минц И. И. Указ. соч., т. 2, с. 650.
      47. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 41—46 об. (Подсчет автора).
      48. ЦГАОР СССР, ф. 1235 (ВЦИК), оп. 36, д. 180, л. 107.
      49. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 61—61 об.
      50. Рабочий путь, 1917, 30 сент.
      51. О положении армии накануне Октября (Донесения комиссаров Временного правительства и командиров воинских частей действующей армии).— Исторический архив, 1957, № 6, с. 37.
      52. Великая Октябрьская социалистическая революция: Хроника событий: В 4-х т. М., 1961, т. 4. 12 сент.— 25 окт. 1917 г. с. 78.
      53. ЦГВИА, ф. 2003, оп. 4, д. 31, л. 24 об.
      54. Армия в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции.— Красный архив, 1937, т. 84, с. 168—169.
      55. Исторический архив, 1957, № 6, с. 37, 44.
      56. Муратов X. И. Революционное движение в русской армии в 1917 году. М., 1958, с. 103.
      57. Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Авг. 1917 — февр. 1918. М., 1958, с. 84, 94, 117.
      58. Голуб П. А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977, с. 145.
      59. Аникеев В. В. Деятельность ЦК РСДРП (б) в 1917 году: Хроника событий. М., 1969, с. 447—473.
      60. ЦГВИА, ф. 2433 (120-я пехотная дивизия), оп. 1, д. 7, л. 63 об., 64.
      61. Солдат, 1917, 20 окт. /279/
      62. Чертов Г. М. У истоков Октября: (Воспоминания о первой мировой войне и 1917 г. на фронте. Петроград накануне Октябрьского вооруженного восстания) / Рукопись. Государственный музей Великой Октябрьской социалистической революции (Ленинград), Отдел фондов, ф. 6 (Воспоминания активных участников Великой Октябрьской социалистической революции), с. 36—37.
      63. Аникеев В. В. Указ. соч., т. 285, 290.
      64. Рабочий и солдат, 1917, 22 окт.
      65. Мерэн Г. Я. Октябрь в V армии Северного фронта.— Знамя, 1933, № 11, с. 140.
      66. Гронский И. М. Записки солдата.— Новый мир, 1977, № 11, с. 206.
      67. Брыкин Н. А. Начало жизни.— Звезда, 1937, № 11, с. 242—243.
      68. ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 1550, л. 71—72, 77 об.— 78, 93—93 об.
      69. Миллер В. И. Военные организации меньшевиков в 1917 г.: (К постановке проблемы).— В кн.: Банкротство мелкобуржуазных партий России, 1917—1922 гг. М., 1977, ч. 2, с. 210.
      70. Рабочий путь, 1917, 28 сент.
      71. Шапурин С. В. На переднем крае.— В кн.: Октябрь на фронте: Воспоминания, с. 104.
      72. Дризул А. А. Великий Октябрь в Латвии: Канун, история, значение. Рига, 1977, с. 268.
      73. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 27 сент.
      74. Там же, 1917, 10, 12 окт.
      75. Вооруженные силы Великого Октября, с. 144.
      76. Рабочий путь, 1917, 26 окт.
      77. Андреев А. М. Указ. соч., с. 299.
      78. Солдат, 1917, 22 окт.
      79. Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания (1—24 октября 4917 г.): Документы и материалы. М., 1962, с. 379.
      80. Переписка секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями. (Март — октябрь 1917): Сб. док. М., 1957, с. 96.
      81. Окопный набат, 1917, 17 окт.
      82. Рабочий путь, 1917, 7 окт.; ИГапъ. СССР, ф. 1235, оп. 78, д. 98, л. 44-49; ЦГВИА, ф. 2003, оп. 4, д. 44, л. 45 об.; ф. 2433, оп. 1, д. 3, л. 17 об.
      83. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 22 окт.
      84. Из дневника ген. Болдырева.— Красный архив, 1927, т. 23, с. 271—272.
      85. Самостоятельная фракция левых эсеров не была представлена на съезде, поскольку входила в единую эсеровскую организацию.— Новый мир, 1977, № 10, с. 206.
      86. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 22 окт.
      87. Там же, 1917, 24 окт.
      88. Окопный набат, 1917, 20 окт.
      89. Рабочий путь, 1917, 21 окт.
      90. Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 24 окт.
      91. По предложению Склянского Позерн 17 октября был избран почетным членом президиума съезда.— Изв. армейского исполнительного комитета 5-й армии, 1917, 24 окт.
      93. Рабочий и солдат, 1917, 22 окт.
      93. Рабочий путь, 1917, 18 окт.
      94. Мерэн Г. Я. Указ. соч., с. 141; III ап урин С. В. Указ. соч., с. 104—105.
      95. Кайминь Я. Латышские стрелки в борьбе за победу Октябрьской революции, 1917—1918. Рига, 1961, с. 347.
      96. Изв. Режицкого Совета солдатских. рабочих и крестьянских депутатов, 1917, 25 окт.; Солонко П. // Врагам нет пути к Петрограду! — Красная звезда, 1966, 4 нояб.
      97. Смирнов А. М. Трудящиеся Латгалии и солдаты V армии Северного фронта в борьбе за Советскую власть в 1917 году.— Изв. АН ЛатвССР, 1963, № 11, с. 13.
      98. Ленин В. И. Полн: собр. соч., т. 40, с. 10.
      99. Великая Октябрьская социалистическая революция, т. 4, с. 515.

      Исторические записки. №109. 1983. С. 262-280.