45 сообщений в этой теме

К сожалению, я не владею французским настолько, чтобы легко читать книгу Окуара.

Кто сможет прояснить, что в ней говорится об обстоятельствах фотосъемки солдат армии "Черных Флагов"?

И что известно о характере его деятельности во Вьетнаме вообще?

Правильно его имя по-французски пишут так: Charles Edward Hocquard (1853-1911). Был в Тонкине в 1884-1885 гг. Еще одна подборка его фото:

http://artsearch.nga.gov.au/Search.cfm?mys...&order_select=1

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Другой сказочник - Х. Вильсон - о битве при Фучжоу и дальнейших столкновениях (на ошибки при передаче китайских слов можно внимания не обращать - это самое малое, что он делал плохо):

В 1884 г. Франция, чьи интересы задевала позиция, которую занял Китай по отношению к «Черным флагам» (партизанам) на границе Тонкина, сочла необходимым начать военные действия против этого государства. 6 августа без предварительного объявления войны порт Келунг на острове Формоза подвергся бомбардировке и был захвачен. Спустя девять дней китайское правительство объявило войну Франции.

Французская эскадра под командованием контр-адмирала Курбэ еще до объявления войны стояла на якоре в реке Мин, около того места, где находится город Фучжоу, с важнейшим китайским морским арсеналом. В состав эскадры Курбэ входили следующие корабли: большой композитный крейсер «Дюгэ-Труэн», деревянные крейсера третьего класса «Виллар» и «Д'Эстэн», деревянный шлюп «Вольта», на котором адмирал держал свой флаг, и три композитные 450-тонные канонерские лодки, «Линкс», «Аспик» и «Випер». Вдобавок к ним в устье реки Мин находился броненосный крейсер «Триомфан», имевший центральную батарею и барбетные орудия, защищенный железной броней толщиной от 6 до 4,75 дюйма. Командир его, получив от Курбэ разрешение [393] подняться вверх по реке, занимался облегчением корабля, чтобы попытаться это сделать.

Включая этот крейсер, вооружение эскадры состояло из казнозарядных орудий следующих калибров: шести 9,4-дюймовых, восьми 7,6-дюймовых, пятидесяти одной 5,5-дюймовой и девяти 4-дюймовых. Вес всего выбрасываемого ими металла был немного более 6000 фунтов. При эскадре состояло также два миноносца, имевших номера 45 и 46; их скорость составляла шестнадцать узлов. Миноносцы вооружались шестовыми минами, с зарядом из 28 фунтов пироксилина. Общая численность французских экипажей была 1830 человек.

Считая от берега, река Мин идет сначала в юго-западном направлении, но около мили ниже Фучжоу, у рейда Пагоды, круто поворачивает на северо-запад. В этом месте река образует не менее семи сходящихся вместе каналов, из них только один главный имеет достаточную глубину для прохода больших судов, да и то только при приливе, продолжающемся в этом месте четыре часа. Адмирал Курбэ со своими кораблями стоял на якоре в угле поворота реки, «Вольта» разместился как раз против Пагоды, два миноносца — у нее на левой раковине, и три канонерских лодки за кормой. Другие корабли стояли на якорях ниже, посредине реки. У самой Пагоды были китайские батареи; арсенал, находивший на 2000 ярдов выше, защищался другими укреплениями.

В реке Мин стояла, ошвартовавшись, достаточно сильная китайская эскадра. Она состояла из одного средних размеров композитного крейсера «Ян-Ву», служившего флагманским кораблем; шести довольно посредственных деревянных кораблей («Фу-По», «Чи-Ань», «Фей-Юн», «Чжин-Вей», «Фу-Син» и «Ю-Син»), двух транспортов, двух канонерских лодок («Чжень-Шен» и «Фу-Шен»), вооруженных каждая одним тяжелым носовым орудием. Эти силы дополнялись семью баркасами с шестовыми минами и одиннадцатью военными парусными джонками, вооруженными гладкоствольными пушками. На одиннадцати разной величины паровых кораблях, вошедших в состав флотилии, имелось всего 1190 человек команды, а корабельная артиллерия, за [394] исключением гладкоствольных пушек, состояла из одной 18-тонной, двух 16-тонных, одной 6,5-тонной, одиннадцати 3,5-тонных, двадцати четырех 45-фунтовых и двух 40-фунтовых пушек, по большей части с дульнозарядных, которые по своей пробивающей силе были значительно слабее французских казнозарядных орудий. Вес всего выбрасываемого ими металла был меньше 4500 фунтов. Таким образом, французы имели превосходство на одну треть, которое, вероятно, обеспечило бы им победу и над хорошо обученным противником. Люди же, с которыми им пришлось сражаться, не обладали ни искусством, ни дисциплиной, ни храбростью. Если к этому прибавить, что китайские командиры, за одним или двумя исключениями, были столь же несведущи и трусливы, как и их люди, то увидим, что дело, которое предстояло адмиралу Курбэ, было не из особенно трудных.

Китайская флотилия разместилась следующим образом: прямо против «Д'Эстэна» и ниже его, по реке Мин, находился «Чжин-Вей», прямо против «Виллара» стоял «Чи-Ань» и прямо против «Дюгэ-Труэна» — «Фей-Юн». Выше по реке, между Пагодой и матерым берегом, находились девять джонок; две другие с минными катерами были у противоположного берега реки, расположившись таким образом против «Вольты» и французских канонерских лодок. Остальная часть эскадры занимала позиции выше «Вольты», между ней и арсеналом, причем передовые корабли «Ян-Ву» и «Фу-Син» стояли впереди нее на расстоянии от 400 до 600 ярдов. Кроме вышеперечисленных, в реке оказалось несколько французских коммерческих пароходов, английские военные корабли «Чемпион», «Серпрайз» и «Мерлин», а также американский отряд («Энтерпрайз», «Джуниата», «Трентон» и «Монокаси»). Они были расположены выше и ниже враждебных эскадр и ввиду возможного нападения французов на китайцев держались в стороне.

День проходил за днем, а противники все стояли друг против друга, в то время как нейтральные суда ежечасно ожидали увидеть начавшуюся атаку. Французы все время находились в полной боевой готовности, верхний рангоут у них был спущен, все было изготовлено, чтобы вытравить [395] якорные канаты, команды находились посменно при орудиях. Ежедневно разносился слух, что этот именно день и назначен для нападения, но так как дни проходили без каких-либо особых случаев, то бдительность китайцев, которая никогда, впрочем, и не была особенно высокой, ослабевала все больше и больше. Французы ожидали прибытия «Триомфана», китайцы же, находясь под направленными на них неприятельскими пушками, может быть, воображали, что французы действительно не замышляют против них ничего плохого. От этого заблуждения они были избавлены самым жестоким образом. Вечером 22 августа, в пятницу, Курбэ собрал всех офицеров на флагманском корабле и тут объяснил им свой план. На следующий день, незадолго до двух часов, при отливе, следовало сниматься с якоря и готовиться к решительным действиям. По сигналу адмирала миноносцы должны были идти вперед и атаковать противника: № 45 — «Ян-Ву», а № 46 — «Фу-Син». По вторичному сигналу «Д'Эстэн», «Виллар» и «Дюгэ-Труэн» следовало открыть огонь с левого борта по находившимся против них китайским пароходам, а с правого борта — по джонкам, стоявшим у Пагоды. Покончив с противником, «Дюгэ-Труэн» должен был спустить баркасы и помогать «Вольте», которой предписывалось прикрывать миноносцы и с обоих бортов стрелять по джонкам. В довершение этого три канонерские лодки должны были идти вперед и уничтожить китайские корабли у арсенала.

Утро 23-го числа выдалось пасмурное, и нестерпимо жаркое палящее солнце причиняло немало неудобств орудийной прислуге французских кораблей. Курбэ заблаговременно уведомил консулов и других лиц, что он намерен атаковать китайцев вскоре после полудня, так что тем самым до некоторой степени предупредил неприятеля. На «Энтерпрайзе» всем, ожидавшим этого события, казалось, что часы идут невыносимо медленно и что, как французы, так никогда и не соберутся начать. В 09:30 наступил прилив; вскоре после того подняли пары, и французские команды начали обедать. В 13:30 люди молча разошлись по своим местам, китайцы последовали их примеру. Через четверть часа подняли якоря и закончили [396] все приготовления. В 13:50 показался «Триомфан» и Курбэ обменялся с этим броненосцем несколькими сигналами. Через шесть минут после того тишину нарушили частые выстрелы из пушек Гочкиса с топа «Линкса», и почти одновременно «Чжин-Вей» ответил бортовым залпом. По данному сигналу миноносцы бросились вперед, и через двадцать семь секунд после первого выстрела раздался ужасный взрыв, покрывший шум боя. № 46 взорвал свою мину у борта «Ян-Ву» около миделя. Из 270 человек команды китайского корабля спаслось только пятнадцать; при этом, по показанию очевидцев, сила взрыва оказалась настолько велика, что после боя изуродованные трупы были найдены на берегу, на крышах домов, в миле от места взрыва{268}. Тяжело поврежденный «Ян-Ву» понесло по течению, и так как французы продолжали осыпать его градом снарядов, то он загорелся и затонул. Миноносец, произведший взрыв, дал задний ход, но вследствие попавшего в него снаряда потерял способность управляться. Потеряв одного человека, убитого пулей, он тихо дрейфовал по течению, пока не встал на якорь. №45 оказался не так удачлив. Идя в атаку на «Фу-Син», он встретился с китайским минным катером, который и заставил его уклониться в сторону. Стесненный в маневрах китайским катером, он не смог подвести мину под середину «Фу-Син» и своим форштевнем въехал ему в борт, подвергаясь в то же время жестокому обстрелу со стороны китайцев. Командир его был опасно ранен, а один из команды сломал руку. В конце концов миноносцу удалось освободиться и он пошел вниз по течению к «Энтерпрайзу», откуда к нему прибыл доктор для оказания помощи раненым. Хотя команда была забрызгана кровью, сам миноносец не получил никаких серьезных повреждений. Однако ему не удалось вывести из строя «Фу-Син», который медленно пошел вперед, в то время как катер с «Вольты» пошел на него в новую атаку. На этот раз мина взорвалась около винта, и «Фу-Син» [397] полностью вышел из строя. Его тихо понесло вниз по течению на французские корабли, которые встретили его жестоким огнем. Через одну или две минуты его взяли на абордаж, но так как в подводной части у него было очень много повреждений, то он быстро пошел ко дну.

В это время огонь французов был очень силен. При стоявшем тогда штиле густой дым сильно окутывал корабли, но это не могло спасти несчастных китайцев. «Вольта» вела жаркую перестрелку с джонками, причем снарядом, попавшим в штурманскую рубку, убило штурмана и всех, в ней находящихся, за исключением адмирала Курбэ. Она отомстила за это, потопив все джонки. Даже в то время, когда они были беспомощны и тонули, она продолжала стрелять по ним из своих скорострелок. «Чи-Ань» и «Фей-Юн» не могли оказать никакого сопротивления «Виллару» и «Дюгэ-Труэну» и были вскоре подожжены и потоплены; китайская команда с этих судов выплыла на берег. Только «Чжин-Вей» продемонстрировал героизм и все время храбро вел бой с «Д'Эстэном». Но тут подошел «Триомфан», который миновал китайские батареи, обменявшись с ними несколькими выстрелами, и, приблизившись к «Чжин-Вей», выстрелил в него из своих в 9,4-дюймовых пушек. Один из снарядов попал в корму китайского корабля и, пройдя его вдоль, взорвался в носовой части. Произошел сильный взрыв, вверх поднялся громадный столб дыма, нос китайского корабля оказался разрушен и загорелся. Орудийная прислуга сразу же попрыгала за борт, но офицеры остались на корабле и сами стали к орудиям. Они приложили отчаянные усилия, чтобы сойтись борт о борт с «Д'Эстэна» и, взорвав крюйт-камеру на «Чжин-Вей», потопить врага вместе с собой. Стараясь выполнить это, они получили сильный залп с «Виллара»; от этого вспыхнул новый пожар, взорвались малые крюйт-камеры, и «Чжин-Вей» пошел ко дну; однако прежде чем исчезнуть под водой, он послал последний прощальный выстрел. Через семь минут, после того как раздался первый выстрел, бой сам собой окончился. Каждый из китайских кораблей был уже или потоплен, или тонул. «Фу-По» ушел вверх по реке в самом начале боя. Командир разбил его, выбросившись на берег, а затем, распустив [398] команду, бежал и сам. Другой же китайский командир, дав бортовой залп, зажег свой корабль, затем вместе с командой покинул его. «Линкс», «Аспик» и «Випер», поднявшись вверх по реке за китайскими шлюпами, занялись бомбардировкой арсенала и береговых фортов, так что вскоре следы их работы понесло вниз по течению. В 14:08 китайская канонерская лодка обогнула мыс Пагоды и выстрелила из своей 16-тонной пушки в «Дюгэ-Труэн», но промахнулась. По ней немедленно открыли сосредоточенный огонь орудия всего флота; дождь сыпавшихся и взрывавшихся около нее снарядов буквально загородил ей дорогу. Две минуты она оставалась почти неподвижной и беспомощной мишенью, затем с треском взорвалась крюйт-камера, и она стремительно пошла ко дну. В 14:20 по неосторожности, а может быть, и от французских снарядов загорелась и взорвалась мина, подведенная китайцами под док в Фучжоу. В 14:45 французский флот, ослабивший было свой огонь, вновь открыл его по китайским фортам. В это время горевшие китайские корабли проносило мимо нейтральных судов. Один корабль видели объятый пламенем, с толпой китайцев, сбившихся под кормой и цеплявшихся за болтающийся из стороны в сторону руль. У одного из китайцев нога у бедра была почти совсем оторвана, и многие имели тяжелые ранения. Поверхность воды покрывали обломками и китайцами, которые, кучками человек по шесть-семь отчаянно цеплялись за мачты и обломки. Многих из них спасли английскими и американскими шлюпками.

Французские скорострелки вели очень интенсивный огонь. «Непрерывный град снарядов из пушек Гочкиса, установленных на марсах французских военных судов, сметал противников, подобно косарю, скашивающему пшеницу. Смены людей для пополнения убыли орудийной прислуги не поспевали достаточно быстро выбегать снизу. Небольшие снаряды пробивали борта и крепления судов. Еще больше убивали людей осколки, разлетавшиеся по разным направлениям».

Едва французы, около четырех часов, прекратили огонь, как тотчас же береговые батареи удвоили свои усилия. Куча всяких пылающих предметов, пущенных вниз [399] по течению китайцами, поплыла на корабли адмирала Курба. Последний возобновил перестрелку с фортами, а весь этот ворох пылающих предметов был пойман и отведен в сторону. В 16:55 флот стал на ночь на якорь вне выстрелов. Корабли пострадали незначительно. «Вольта» имела пробоину в надводной части, немного выше ватерлинии. На ней погибли штурман и двое стоявших на штурвале людей, в то время как в жилой палубе шесть человек прислуги, состоявшей при подаче зарядов из крюйт-камеры, были сбиты снарядом, попавшим в подводную часть. «Дюгэ-Труэн» и другие корабли имели самые ничтожные повреждения. Потери французов, по свидетельству очевидцев, равнялись двенадцати убитым, хотя по официальному донесению Курбэ они состояли только из шести убитых и двадцати семи раненых. Потери же китайцев достигали 521 человека убитых и 150 раненых; сверх того, большое число людей пропало без вести.

Об этом сражении, если только его можно назвать таковым, французские авторы отзывались как о блестящем деле. Ему дали название «знаменитая битва при Фучжоу». Но по существу, оно очень мало отличалось от побоища, так что, хотя оно и вызывалось необходимостью, однако не заслуживает столь блестящих похвал. Его можно приравнять к действиям того же типа, что и бомбардировка Александрии. Обе эти операции предпринимались против недостаточно обученных людей, и в обоих случаях западные жители причинили очень большие потери восточным. Великая слава Курбэ основывалась, скорее, на его профессиональных познаниях и энергии при разработке планов, чем теми большими результатами, которые получились от этого сражения. Враг его был достоин презрения.

На следующий после сражения день французы снова бомбардировали арсенал. В эту ночь китайцы пытались произвести минную атаку, но, будучи открыты светом французских боевых фонарей, позорно бежали. 25 августа Курбэ перенес свой флаг на «Дюгэ-Труэн» и приготовился спускаться вниз по реке. Его корабли располагались в следующем порядке: «Триомфан», «Дюгэ-Труэн», «Виллар», «Д'Эстэн», «Вольта» и три канонерские лодки. По обоим берегам реки стояли китайские батареи, но большинство [400] их пушек были установлены для стрельбы вниз по течению, и очень мало было сделано против возможного нападения сверху реки. Все французские корабли, за исключением «Триомфана», поднялись вверх по течению реки до объявления войны и таким образом очутились в самом благоприятном положении для того, чтобы разрушить форты. Для этого они использовали 9,4– и 7,6-дюймовые орудия, поскольку 5,5– и 4-дюймовые пушки оказались слишком слабы, чтобы произвести значительное действие. В то время как они были заняты здесь, снизу доносились выстрелы «Галиссоньера» и «Байяра», двух броненосцев того же типа, что и «Триомфан», которые бомбардировали форты в нижнем колене реки. 25-го числа, при помощи огня с тыла, принудили к молчанию батарею, расположенную на острове Кутинг; ее 8-дюймовую пушку взорвал высаженный на берег отряд. Затем флот вошел в узкость Минган, где имелся ряд батарей. 26-го числа все они были последовательно атакованы «Дюгэ-Труэном» и «Триомфаном» и подбиты одна за другой. 27-го числа высаженные на берег десантные отряды при помощи пироксилина взорвали пушки; после этого корабли снялись с якоря и проследовали к узкости Кимрай. В тот же день, после полудня, батареи были сбиты, а ночью французские шлюпки под прикрытием канонерских лодок атаковали и уничтожили ряд нагруженных камнями джонок, которые были приготовлены заградить проход. На следующий день отряд, усиленный «Саон» и «Шаторено», приступил к форсированию узкостей. Проход тут был немного шире 400 ярдов, и по обеим сторонам его круто возвышались лесистые холмы. Требовалось принудить к молчанию два форта, вооруженные 7– и 8,5-дюймовыми пушками. Вся эта операция была выполнена весьма искусно. «Дюгэ-Труэн» и «Триомфан» стали на якорь, заведя шпринги. Затем, спускаясь вниз по течению, они вытравили их на столько, что корабельные батареи пришлись против первой амбразуры. На ней-то они и сосредоточили весь свой огонь, и, необходимо сказать, сделали они это с очень близкого расстояния; все сооружение было разнесено на куски, и пушка замолчала. То же самое проделали и со следующими амбразурами одна [401] за другой, так что к полудню 28-го числа китайцы покинули все форты. Затем Курбэ провел свой флот через узкости и по прошествии сорокадневного отсутствия соединился с остававшимися внизу кораблями.

Другое важное сражение на Востоке произошло у Шейпо, в ночь с 14 на 15 февраля 1885 г. Два китайских корабля, крейсер «Ю-Юань» (одно 8,5-дюймовое, восемь 6– и двенадцать 4,7-дюймовых крупповских орудий) и посыльное судно «Тен-Чжин» (одну 6,3– и шесть 4,7-дюймовых пушки), были заперты французами и находились между Шейпо и островом Тунгпун. Китайцев караулили французские корабли «Эклерер», «Ньелли», «Байяр», «Аспик» и «Саон», препятствовавшие их уходу. Так как крупным кораблям очень трудно и опасно плавать в этих водах, то адмирал Курбэ решил атаковать противника ночью 14-го числа при помощи минных катеров. Командирами избранных для этой цели двух катеров он назначил лейтенантов Гурдона и Дюбока. Эти 30-футовые шлюпки вооружались шестовыми минами с двадцатифунтовым зарядом пироксилина. Их машины работали без шума и отапливались отборным углем, а корпуса покрасили в черный цвет.

К 8 часам вечера шлюпки были подготовлены, и в 23:30 Гурдон отвалил от «Байяра». В полночь за ним последовал Дюбок. О своей экспедиции Гурдон сообщает следующее{269}: «В это время было новолуние и ночь была совершенно темная, так что сторожевой шлюпке и другому катеру, сопровождавшим мой, очень трудно было держаться соединенно. Мы то теряли, то находили друг друга. Трудность нашего положения увеличивалась еще тем, что я опасался повредить свои шестовые мины и вследствие этого не мог близко подойти к сторожевой шлюпке, в то время как сильное течение от юго-востока явилось еще другим затрудняющим наше плавание фактором. Случай благополучно привел нас к проходу Нчью-тью; затем, миновав эту узкость, мы проверили проводники и их изоляцию, вдвинули и выдвинули шесты. Все было исправно. [402]

Тогда мы прямо пошли к китайцам, но их не оказалось на том якорном месте, которое они занимали днем. Они исчезли. Это происходило в четверть четвертого часа, и мы отправились их отыскивать. В 03:30 прямо против Шейпо я увидел большую черную массу; на берегу было видно четыре или пять огней. Сторожевая шлюпка была послана уведомить Дюбока о месте нахождения судов. Я прихожу на створ мачт этой массы и тихо двигаюсь на нее. На берегу появляются многочисленные огни.

Не сигналы ли это? Сильный стук машины моего катера мешает мне что-либо слышать. Подойдя на 200 ярдов к китайцу, я выдвигаю шест и приращиваю проводники к батарее, затем полный ход вперед. Фрегат освещается; на левом и правом борте его появляются вспышки пламени. Не орудия ли это Норденфельда? Мы быстро несемся. Затем команда дает задний ход и сильный толчок. Мина взорвалась; катер сильно подбросило, он ударился носом в борт неприятеля и в нем застрял. «Полный задний ход», — раздается мое приказание. Унтер-офицер пытается оттолкнуть нос, но в это время высовывается из пушечного порта китаец и получает от него удар кулаком в глаз. Все это время катер остается неподвижен и пар вырывается через предохранительные клапана. Масленку сорвало при ударе, я затыкаю отверстие штыком, а катер все еще не двигается. Так как это случилось оттого, что застрял наш шест, то его следует бросить. Он отдан и падает; катер наконец получает задний ход и выходит из огней фрегата. В это время подходит катер Дюбока, и я дожидаюсь его, чтобы помочь в случае надобности. Между тем китайские суда стреляют друг в друга и в людей, находившихся на обоих берегах. Один матрос убит пулей. Под градом снарядов приближается Дюбок, подходит к правому борту, взрывает мину и затем удаляется. Мы встретились. «Что нового? У меня один человек убит». — «У вас же нет ни царапинки». Мы не можем найти сторожевой шлюпки, которая должна была выставить красный огонь. Я беру Дюбока на буксир, и мы уходим»{270}. [403]

При отходе катеров произошла небольшая задержка вследствие того, что буксир попал в винт буксирующей шлюпки, в результате катер Гурдона приткнулся к мели. Спустя некоторое время он снялся с мели и около десяти часов утра подошел к «Саон». Сторожевая шлюпка видела взрыв и дожидалась их до шести часов утра, но так как катера не показывались, то их сочли погибшими. Когда они вернулись целыми и невредимыми, это оказалось приятным сюрпризом.

Расследование показало, что оба китайских корабля затонули. А так как миной взорван был только один, то гибель второго следует приписать небрежности китайцев, которые, без сомнения, в горячке боя стреляли по своим. Это является серьезной опасностью при всех ночных атаках, как то и показали английские маневры.

За время войны возникли один или два важных вопроса из области международного права. 20 октября 1884 г. Курбэ объявил блокаду всех портов и путей в южной части острова Формоза. Англия, однако, протестовала против этой блокады, считая ее недействительной, и прокламация была взята назад. 20 февраля 1885 г. французское правительство объявило, что рис, предназначенный в открытые порта Китая, оно считает контрабандой. Через четыре дня после того последовало ограничение этой декларации о контрабанде в том смысле, что контрабандой считается рис, привозимый в северные порты Китая. В разосланной по поводу этого ноте французское правительство объявило, что остановка подвоза съестных припасов заставит китайцев сделаться благоразумнее, а нейтральная торговля пострадает меньше, чем в случае установления тесной блокады всех китайских портов. Английский посланник в Пекине и английское правительство у себя дома протестовали против этой меры, однако война окончилась 7 апреля 1885 г., прежде чем относительно этого пришли к какому-либо результату. За время войны французские крейсера захватывали под видом контрабанды английские суда, нагруженные свинцом, хотя он и был обыкновенным предметом торговли с Китаем. Точно так же и Гонконг французы избрали базой для пополнения запасов угля и для ремонтных работ. [404]

http://militera.lib.ru/h/wilson_h/16.html

В общем, врун он изрядный, но все же хватило совести сказать, что силы французов радикально превышали возможности Чжан Пэйлуня и победой гордиться можно только будучи совсем ничтожным человечком (к сожалению, Франции в Новое и Новейшее Время побед не хватает - гордится всем, чем может).

Правда, если бы Чжан Пэйлунь хотя бы принял меры для организации обороны наличными силами и не допускал бы Курбэ до стоянки у Пагода Пойнт, то все могло обернуться по другому.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 04.02.2016в19:56, Yang Xiao сказал:

Трудно сказать, был ли разгром эскадры в Мавэе 23 августа 1884 г. следствием «высокой» подготовки цинских офицеров или следствием их личной трусости. Но по сравнению с ними даже Лю Юнфу, обучавшийся только в боях, показал лучшие результаты. Зачем же их учили, если они всё равно всё про… валили? Только деньги потратили…

Воистину, тяжело иметь вместо головы цитатник!

Вообще, боевой потенциал Фуцзяньской эскадры был несравним с французской в техническом плане. И, как раз отмечено всеми, 2 более или менее современные канонерки-алфавитки показали себя с лучшей стороны. Но 2 10-дюймовых ствола при более чем десятикратном превосходстве противника в крупнокалиберной артиллерии ничего не решат, какие бы лозунги при этом не читали!

А так - да, стальные крейсера (среди них даже бронированные) и много скорострельных Гочкисов (это вообще оказалось козырем французов, отсутствовавших у китайцев) против деревянных кораблей с малочисленной устаревшей артиллерией - это, конечно, личная трусость и плохая подготовка. Безусловно. И Ли Юнфу, отрубивший несколько голов французам нападениями на мелкие группы из засад - это, конечно, великий гений и непревзойденный тактик и стратег в одном флаконе! Еще бы - про него ведь пытались говорить, что он - бывший тайпин! А оне токмо ироями и были!

Герои интернете - они ведь такие герои! Оне все ведаютЪ, если цЫтатник под рукой! 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

На всякий случай - 23 августа 1884 г. при Фучжоу было 22 корабля у китайцев, из них - 11 больших джонок. Самым сильным кораблем был деревянный корвет "Янъу" 1872 г. постройки. В/и 1415 т., скорость по проекту - 15 узлов, вооружение: 13 дульнозарядных орудий Армстронга, 1 190-мм. орудие Круппа, экипаж - 147 офицеров и матросов. Было еще 2 "алфавитки" постройки Армстронга с 2 дулнозарядными 254 мм. орудиями. Все остальное - деревянная мелочь с мизерным вооружением.

У французов было 13 кораблей, самым сильным был броненосец "Триумфан", 1879 г. постройки, в/и 4150 т., скорость по проекту - 12 узлов, бронирование - 120-150 мм., вооружение - 6 х 240 мм., 1 х 194 мм., 6 х 138 мм., 4 х 37 мм. 5-ствольных револьверки Гочкиса.   В бою также участвовали крейсера "Виллар", "Дюгэ-Труэн" и "д"Эстэн" - это еще 5 х 190 мм., 35 х 140 мм., 26 х 5-ствольных револьверок Гочкиса.

Видимо, исключительно трусость и никчемность китайцев заставила их предпринять заведомо безнадежную при таком количестве противоминной артиллерии у противника попытку атак с шестовыми минами французских кораблей, а также попытку "алфавиток" вести артиллерийскую дуэль с "Триумфаном"...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Для примера - сильнейшие корабли китайского - деревянный корвет "Янъу", и французского - броненосец "Триумфан" - флотов (кто есть кто - думаю, все догадаются и без моей подсказки):

 

 

97750b31daeb852e79e744a1bedc8e81.jpg

09-013.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Barend Noordam. Technology, Tactics, and Military Transfer in the Nineteenth Century: Qing Armies in Tonkin, 1884-1885 // Antje Flüchter & Susan Richter (eds), Structures on the Move. Technologies of Governance in Transcultural Encounters. 2012. pp. 169-188.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Буквально с пару минут набрёл на ещё один источник по-истории франко-китайской. Вернее не источник, а исследование китайского историка Цзюн Чана: Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908 (ищется на просторах Интернета достаточно легко. Для принципиальных книжку можно купить в гугле).

В работе есть ряд любопытных моментов. Например, автор пишет, что перед подготовкой к столкновению с Третьей республикой пекинский двор активно интересовался... астрологией: "Цыси начала подготовку к войне. Придворные астрологи по необычным свечениям неба, длившимся по нескольку дней, и углу пронесшейся кометы увидели предзнаменования крупных грядущих сражений. Цыси верила в астрологию. Кометы служили для нее предостережением Небес. Раньше при появлении на небе комет она начинала вспоминать, что могла сделать не так, и выпускала указы с требованием провести расследования по случаям назначения некомпетентных чиновников или пренебрежения нищетой населения".

Засада при Бакле, - которая, как утверждает знаток китайской истории профессор О.Е. Непомнин, суть есть скорее недоразумение, чем нападение, - в книжке также подается как обыкновенная случайность.

И ещё интересный момент, по поводу возобновления военных действий в конце лета 1884 г. Из исследования узнаем, что решающую роль в этом сыграла именно китайская императрица, которую глубоко возмутила сумма денежной компенсации (250 млн. фр.).

 

И т.д., и т.д. Впрочем, это всё - по "горячим следам", как говорится.

 

Изменено пользователем yakiti2
1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
11 час назад, yakiti2 сказал:

Вернее не источник, а исследование китайского историка Цзюн Чана: Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908 (ищется на просторах Интернета достаточно легко. Для принципиальных книжку можно купить в гугле).

Empress Dowager Cixi: The Concubine Who Launched Modern China

Т.е. уже неправильно переведено название.

Насчет астрологии - это мишура. Так сказать, наведение тени на плетень - надо же и жареных фактов для читабельности массами подкинуть.

Что думала и делала Цыси - это ее глубоко личные проблемы. Война (точнее, военные конфликты из-за "вассалов" Китая) была неизбежна, независимо от того, что сделала бы Цыси - сплясала бы с бубном в Храме Неба (кстати, вполне кодифицированный ритуал у маньчжуров) или просто бы приняла дозу чего-либо из горной Сычуани...

Ну и даму (автор книги - дама, 1952 г.р.) зовут все же Чжан Жун (張戎):

583800ad7a27e_Jung_Chang_-London_England

Т.ч. сложно согласиться с такими словами:

11 час назад, yakiti2 сказал:

И т.д., и т.д. Впрочем, это всё - по "горячим следам", как говорится.

Родившись через 44 года после смерти Цыси, мадам написала женский роман - из аннотации к книге:

Цитата

Справедливости ради нужно добавить, что книга Чан Цзюн неоднозначно принята профессиональными историками. Многие посчитали, что автор на первое место вынесла личную жизнь Цыси, больше похожую на женский роман: наложница выбилась в императрицы, совершила дворцовый переворот, держала в заложниках императора Гуансюя и затем отравила его и т.п. Книга действительно написана ярко и увлекательно, интриги царского двора занимают в ней большое место

Грамотное исследование жизни цинского двора - это одно. А глобальное сочинение о Цыси - другое. Впрочем, я лично к такой литературе отношусь довольно прохладно.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

По "горячим следам" - это я имел в виду, что только что полистал книжку, 

Литературный уклон, в принципе, не всегда означает, что исследование - пшик. Вспоминается тот же Гальский с его историей Суэцкого и Панамского каналов.

Цитата

Что думала и делала Цыси - это ее глубоко личные проблемы. Война (точнее, военные конфликты из-за "вассалов" Китая) была неизбежна, независимо от того, что сделала бы Цыси - сплясала бы с бубном в Храме Неба (кстати, вполне кодифицированный ритуал у маньчжуров) или просто бы приняла дозу чего-либо из горной Сычуани...

Разумеется, потеря "подконтрольных" территорий - в виде Бирмы, Кореи, Аннама и т.д., и т.д., - была лишь вопросом времени. "Колониальная горячка" тогда приобрела такие масштабы, а "аппетиты" колонизаторов такие размеры, что всё это дело превратилось в своего рода гонку (scrambe for the world - как выразилась одна английская газетёнка). Даже часть русских СМИ стала в 1884-1885 гг. активно настаивать на проникновении в Тихий Океан, Корею, Африку.

И тем не менее, из книжки узнаем, что:

Цитата

Итак, 12 июля французы выдвинули ультиматум на гигантскую сумму 250 миллионов франков, обвинив Китай в нарушении заключенного соглашения и провоцировании вооруженного столкновения, которое на самом деле представлялось случайностью, а причиной его западные наблюдатели назвали «откровенное недоразумение». Возмущению Цыси не было предела. Очевидцев поразила ее необычайная суровость на людях, когда она выпалила свой запрет на какие-либо выступления в пользу переговоров по поводу контрибуции французам. В то время почти все сановники, вовлеченные в этот конфликт, в том числе сам боцзюэ Ли Хунчжан, склонялись к тому, чтобы хотя бы частично уступить домогательствам французов и попытаться предотвратить грозящую войну. Но Цыси оставалась непреклонной: французам – ни одного су! Когда ее дипломаты взяли на себя смелость и посоветовали выступить с предложением, упомянув значительно меньшую сумму, она устроила им жестокую выволочку. Забрезжила явная перспектива новой войны, и вдовствующая императрица первым делом обратилась за посредничеством к американцам, а когда французы от услуг посредника отказались, Цыси, скрипнув зубами, объявила, что «война неизбежна». Во время аудиенции чиновнику Ши Няньцзу она сказала: «Когда дело касается отношений Китая с зарубежными странами, лучше, разумеется, обходиться миром. Но надежный мир возможен только тогда, когда Китай готов воевать. Если мы будем уступать на каждое требование, тогда чем больше мы будем стремиться к миру, тем меньше вероятность того, что мы его получим».

* * *

Кстати, ещё нашел кое-что интересное. На сайте "Мировой цифровой библиотеки" есть воспоминания французского врача, который в 1884-1885 гг. принимал участие в войне:

https://www.wdl.org/ru/item/14377/#countries=VN

+ всем известный archive.org содержит так называемые "Желтые книги" - официальные ноты, телеграммы и т.д., позволяющие проследить реакцию на конфликт со стороны "заправил" Третьей республики.

https://archive.org/details/documentsdiplom11trgoog

Изменено пользователем yakiti2

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
3 часа назад, yakiti2 сказал:

Литературный уклон, в принципе, не всегда означает, что исследование - пшик.

Если как у Кира Булычева (aka Игорь Можейко) - то да. Но чаще, как говорится, все суета сует и всяческая суета.

3 часа назад, yakiti2 сказал:

Разумеется, потеря "подконтрольных" территорий - в виде Бирмы, Кореи, Аннама и т.д., и т.д., - была лишь вопросом времени.

Реальным влияние Цинов было только в Корее. Да и то, по причине полной деградации государства в этой стране.

Ли Хунчжан был прав, когда предлагал не бороться за Вьетнам, но сила традиции, согласно которой Вьетнам - вассал, присылающий дань, привела к войне. Кстати, Франция так и не объявила Китаю войну и как таковую ее не рассматривала, а договор в Тяньцзине - это всего лишь фиксация передела сфер влияния (с французской точки зрения).

3 часа назад, yakiti2 сказал:

Даже часть русских СМИ стала в 1884-1885 гг. активно настаивать на проникновении в Тихий Океан, Корею, Африку.

Более того, Россия стала туда проникать. О "безобразовской авантюре" и ее последствиях все знают. А вот эксперимент Миклухо-Маклая имел под собой план (его и сочувствующей публики) основать колонию на Новой Гвинее.

И в Африку полезли. Количество "экспедиций" в Африку с 1880-х резко увеличивается. А если вспомнить и "авантюру Ашинова" в Эритрее...

3 часа назад, yakiti2 сказал:

На сайте "Мировой цифровой библиотеки" есть воспоминания французского врача, который в 1884-1885 гг. принимал участие в войне:

Да, фотоархив Окара и его воспоминания - вещь известная.

3 часа назад, yakiti2 сказал:

+ всем известный archive.org содержит так называемые "Желтые книги" - официальные ноты, телеграммы и т.д., позволяющие проследить реакцию на конфликт со стороны "заправил" Третьей республики.

Ну, Третья республика вынуждена была реагировать, особенно в связи с падением правительства Ферри, рассчитывавшего на маленькую и победоносную войну (по тому, как реагировали на французское вторжение вьетнамцы, иного было трудно ожидать).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кстати, а как будет точнее называть Вьетнам того времени? Аннамское королевство или Аннамская империя? Встречал, в принципе, и тот и другой вариант названия, но сам склоняюсь к королевству. Империя - громковато звучит. 

И еще такой вопрос возникает. По-идее, в отечественной историографии первой войной за передел колоний считается испано-американская (1898 г.). Однако рассматриваемый нами конфликт в общем-то ведь тоже вписывается в рамки понятия "передел сфер влияний"? Хотя, с другой стороны, "власть" Цинской империи над Вьетнамом была по сути фикцией, формальностью, примерно как и "власть" турков над Египтом (до 1882 г.)...

На будущее, вдруг кому пригодится из потенциальных читателей форума: на сайте "Восточная литература" есть материалы из книги "Политика капиталистических держав и национально-освободительное движение в Юго-Восточной Азии (1871-1917)". В последней части этого сборника содержатся важные источники по франко-китайской: материалы из русских архивов, позволяющие, отчасти, проследить реакцию на конфликт не только официального Петербурга, но и ряда других стран (Японии, Англии, Франции и т.д.).

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Suedostasien/XIX/1860-1880/Polit_kap_derz_jugo_vost_azii_II/index.htm

Изменено пользователем yakiti2
1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
17 минуту назад, yakiti2 сказал:

Кстати, а как будет точнее называть Вьетнам того времени? Аннамское королевство или Аннамская империя? Встречал, в принципе, и тот и другой вариант названия, но сам склоняюсь к королевству. Империя - громковато звучит. 

Покойный Вячеслав Семенович Кузнецов был против применения подобных терминов вообще.

В любом случае, в переписке с Китаем вьетнамский монарх именовался "ван". Т.е. не империя однозначно.

18 минуту назад, yakiti2 сказал:

По-идее, в отечественной историографии первой войной за передел колоний считается испано-американская (1898 г.).

Отечественной историографией много что считается. Так, в книге Свечина вообще ЯКВ не рассматривается - только схематично ИАВ и англо-бурская... Хотя этапной была именно ЯКВ - первое после Лиссы сражение броненосных эскадр дало для развития военного дела больше, чем все топтание на суше и море в ФКВ.

19 минуту назад, yakiti2 сказал:

Хотя, с другой стороны, "власть" Цинской империи над Вьетнамом была по сути фикцией, формальностью, примерно как и "власть" турков над Египтом (до 1882 г.)...

Учитывая, что Египет почти совсем отпал уже в начале XIX в., это немудрено.

А после бомбардировки Александрии 1882 г. там уже четко видно преобладание англичан (как и на Кипре).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот ей богу - уже не рад, что связался с этой темой... Столько разных разночтений и противоречащих друг другу сведений не часто встретишь.

Вот щас, например, образовался ступор. Так с чьей все-таки стороны-то была проявлена инициатива о начале мирных переговоров (весной 1885 г.) - с китайской или французской? Чжан Гэда приводит отсылку на статью М.С. Бугровой, где автор пишет: "Резкое изменение обстановки на театре военных действий, а также правительственный кризис вынудили Францию предложить Китаю срочно заключить мирный договор". В упоминаемой книжке Чжан Жун - аналогичное утверждение: мол, Фрэнч после Лангшона решила пошла на уступки. 

Однако другие источники утверждают, что новое правительство Бриссона, напротив, было полно уверенности продолжать войну до конца и китайцы сами обратились с просьбой о перемирии. Где хотя бы относительная истина?..

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
13 часа назад, yakiti2 сказал:

Вот ей богу - уже не рад, что связался с этой темой... Столько разных разночтений и противоречащих друг другу сведений не часто встретишь.

Любая тема по Китаю, в связи с "полным пренебрежением шерифа к проблемам индейцев" имеет такое состояние на нынешний день. Тем более про XIX в., где китайские источники начинают пересекаться с европейскими, очень неглубокими и тенденциозными, но все же параллельными. 

До этого немного проще - практически все источники китайские, редко - монгольские, вьетнамские, тибетские, корейские или японские, что облегчает жизнь исследователя. К тому же до XIX в. на многие вещи вообще не делалось упора и они даже не упоминаются.

13 часа назад, yakiti2 сказал:

Так с чьей все-таки стороны-то была проявлена инициатива о начале мирных переговоров (весной 1885 г.) - с китайской или французской?

Даже в "Цин ши гао" толком не сказано.

Есть один вариант - искать франкоязычные источники. Там будет хотя бы реакция на события, если инициаторами не выступала Франция. 

Вообще, Ли Хунчжан изначально был за мир во всем мире и не хотел воевать. Он сделал все, чтобы пойти на переговоры. В принципе, первое соглашение, сорванное "засадой у Бак Ле", всех устраивало. Но не получилось.

А "успехи" французов по сравнению с затраченными средствами не были глобальными, что и вызвало волну недовольства во Франции - там думали, что все за пару дней кончится и мартышки будут собирать для французов бананы, да еще и приплачивать, чтобы французы их ели.

2 пользователям понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ещё такой вопрос. Очень общий, но, однако, вместе с тем и очень важный.

Почему вообще Третья Республика "вляпалась" в Тонкин? Есть ли какие-нибудь реальные факты, говорящие, что Париж в преследовал в регионе в основном "меркантильные" цели - т.е. захват ресурсов и т.д.?

 

Почему вопрос возник: я разбираю реакцию прессы на событие. В известном русском журнале "Дело" (1883, № 6) напечатана корреспонденция парижанина Ш.В. Жаклара. Автор утверждает, что Франция стремится "оттяпать" Тонкин в первую очередь из-за того, что местные "финансовые спекулянты" уже поделили все золотые рудники и каменноугольные шахты провинции. Вот интересно было бы провести перекрестную критику источников, чтобы подтвердить слова журналиста фактами.

 

Статья Жаклара:

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Suedostasien/XIX/1880-1900/Tonkin/text.htm

Изменено пользователем yakiti2
1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 18.12.2016в15:43, yakiti2 сказал:

Есть ли какие-нибудь реальные факты, говорящие, что Париж в преследовал в регионе в основном "меркантильные" цели - т.е. захват ресурсов и т.д.?

В ходе переговоров были очень серьезные дебаты. Предварительно (то, что было сорвано "засадой в Бак Ле") договорились, что Франция не получит медные рудники на севере Вьетнама.

Косвенно это может говорить о стремлениях Франции.

Вообще, вмешательство Франции в Индокитайские проблемы было связано изначально с гонениями на священников католической миссии. В Корее в 1866 г. они вступили в военные действия тоже по этой же причине.

Общим местом исследований является то, что Франция была слаба экспортировать массовую продукцию своей промышленности или капитал, но развивала все через экспансию религиозной пропаганды в странах Азии.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Посмотрел сейчас вьетнамскую книжицу "Вьетнам в войнах 1858-1975" - четко указывается, что в 1856 г. Франция прислала военный корабль для разборок по делу казненных миссионеров (чисто предлог - миссионеров казнили раньше лет на 20), после чего вьетнамский монарх издал указ, запрещающий христианство во Вьетнаме.

В 1858 г. последовало совместное испано-французское вторжение. Потом Испания отошла от дел - типа, наказали за казнь миссионеров и хватит. А Франция осталась и продолжила успешно начатое предприятие.

Так и до 1883 г. дошло. Вялотекущая колониальная война с отхватыванием у Вьетнама кусков территории и оформлением французского Индокитая.

Потом конфликт с Китаем - было бы у Китая желание, то Франция бы умылась, т.к. расходы на войну превзошли ожидания, а успех был во много крат меньше, чем думалось перед войной. Поэтому быстро согласились на перемирие уже в марте 1885 г. и летом заключили договор в Тяньцзине.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Фрагмент вьетнамского живописного свитка о массовой казни миссионеров и христиан:

 

image002.jpg

2 пользователям понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 18.12.2016в14:43, yakiti2 сказал:

Есть ли какие-нибудь реальные факты, говорящие, что Париж в преследовал в регионе в основном "меркантильные" цели - т.е. захват ресурсов и т.д.?

Об интересах колониальных держав, в частности Франции кое-что здесь - Кузнецова О. Н. Дальний Восток и развитие русско-французских отношений в 1902-1905 гг. // Вопросы истории. - 2009. - № 3. - С. 29-47.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Моллеров Н.М. Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.) //Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография). М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
      Автор: Военкомуезд
      Н.М. Моллеров (Кызыл)
      Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.)
      Синьхайская революция в Китае привела в 1911-1912 гг. к свержению Цинской династии и отпадению от государства сначала Внешней Монголии, а затем и Тувы. Внешняя Монголия, получив широкую автономию, вернулась в состав Китая в 1915 г., а Тува, принявшая покровительство России, стала полунезависимой территорией, которая накануне Октябрьской революции в России была близка к тому, чтобы стать частью Российской империи. Но последний шаг – принятие тувинцами российского подданства – сделан не был [1].
      В целом можно отметить, что в условиях российского протектората в Туве началось некоторое экономическое оживление. Этому способствовали освобождение от албана (имперского налога) и долгов Китаю, сравнительно высокие урожаи сельскохозяйственных культур, воздействие на тувинскую, в основном натуральную, экономику рыночных отношений, улучшение транспортных условий и т. п. Шло расширение русско-тувинских торговых связей. Принимались меры по снижению цен на ввозимые товары. Укреплялась экономическая связь Тувы с соседними сибирскими районами, особенно с Минусинским краем. Все /232/ это не подтверждает господствовавшее в советском тувиноведении мнение об ухудшении в Туве экономической ситуации накануне революционных событий 1917-1921 гг. Напротив, социально-политическая и экономическая ситуация в Туве в 1914-1917 гг., по сравнению с предшествующим десятилетием, заметно улучшилась. Она была в целом стабильной и имела положительную динамику развития. По каналам политических, экономических и культурных связей Тува (особенно ее русское население) была прочно втянута в орбиту разностороннего влияния России [2].
      Обострение социально-политического положения в крае с 1917 г. стало главным образом результатом влияния революционных событий в России. В конце 1917 г. в центральных районах Тувы среди русского населения развернулась борьба местных большевиков и их сторонников за передачу власти в крае Советам. Противоборствующие стороны пытались привлечь на свою сторону тувинцев, однако сделать этого им не удалось. Вскоре краевая Советская власть признала и в договорном порядке закрепила право тушинского народа на самоопределение. Заключение договора о самоопределении, взаимопомощи и дружбе от 16 июня 1918 г. позволяло большевикам рассчитывать на массовую поддержку тувинцев в сохранении Советской власти в крае, но, как показали последующие события, эти надежды во многом не оправдались.
      Охватившая Россию Гражданская война в 1918 г. распространилась и на Туву. Пришедшее к власти летом 1918 г. Сибирское Временное правительство и его новый краевой орган в Туве аннулировали право тувинцев на самостоятельное развитие и проводили жесткую и непопулярную национальную политику. В комплексе внешнеполитических задач Советского государства «важное место отводилось подрыву и разрушению колониальной периферии (“тыла”) империализма с помощью национально-освободительных революций» [3]. Китай, Монголия и Тува представляли собой в этом плане широкое поле деятельности для революционной работы большевиков. Вместе с тем нельзя сказать, что первые шаги НКИД РСФСР в отношении названных стран отличались продуманностью и эффективностью. В первую очередь это касается опрометчивого заявления об отмене пакета «восточных» договоров царского правительства. Жертвой такой политики на китайско-монгольско-урянхайском направлении стала «кяхтинская система» /233/ (соглашения 1913-1915 гг.), гарантировавшая автономный статус Внешней Монголии. Ее подрыв также сделал уязвимым для внешней агрессии бывший российский протекторат – Урянхайский край.
      Китай и Япония поначалу придерживались прежних договоров, но уже в 1918 г. договорились об участии Китая в военной интервенции против Советской России. В соответствии с заключенными соглашениями, «китайские милитаристы обязались ввести свои войска в автономную Внешнюю Монголию и, опираясь на нее, начать наступление, ...чтобы отрезать Дальний Восток от Советской России» [4]. В сентябре 1918 г. в Ургу вступил отряд чахар (одного из племен Внутренней Монголии) численностью в 500 человек. Вслед за китайской оккупацией Монголии в Туву были введены монгольский и китайский военные отряды. Это дало толчок заранее подготовленному вооруженному выступлению тувинцев в долине р. Хемчик. В январе 1919 г. Ян Ши-чао был назначен «специальным комиссаром Китайской республики по Урянхайским делам» [5]. В Туве его активно поддержали хемчикские нойоны Монгуш Буян-Бадыргы [6] и Куулар Чимба [7]. В начальный период иностранной оккупации в Туве начались массовые погромы российских поселенцев (русских, хакасов, татар и др.), которые на время прекратились с приходом в край по Усинскому тракту партизанской армии А. Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина (июль – сентябрь 1919 г.).
      Прибытие в край довольно сильной партизанской группировки насторожило монгольских и китайских интервентов. 18 июля 1919 г. партизаны захватили Белоцарск (ныне Кызыл). Монгольский отряд занял нейтральную позицию. Китайский оккупационный отряд находился далеко на западе. Партизан преследовал большой карательный отряд под командованием есаула Г. К. Болотова. В конце августа 1919г. он вступил на территорию Тувы и 29 августа занял Кызыл. Партизаны провели ложное отступление и в ночь на 30 августа обрушились на белогвардейцев. Охватив город полукольцом, они прижали их к реке. В ходе ожесточенного боя бологовцы были полностью разгромлены. Большая их часть утонула в водах Енисея. Лишь две сотни белогвардейцев спаслись. Общие потери белых в живой силе составили 1500 убитых. Три сотни принудительно мобилизованных новобранцев, не желая воевать, сдались в плен. Белоцарский бой был самым крупным и кровопролитным сражением за весь период Гражданской войны /234/ в Туве. Пополнившись продовольствием, трофейными боеприпасами, оружием и живой силой, сибирские партизаны вернулись в Минусинский край, где продолжили войну с колчаковцами. Тува вновь оказалась во власти интервентов.
      Для монголов, как разделенной нации, большое значение имел лозунг «собирания» монгольских племен и территорий в одно государство. Возникнув в 1911 г. как национальное движение, панмонголизм с тех пор последовательно и настойчиво ставил своей целью присоединение Тувы к Монголии. Объявленный царским правительством протекторат над Тувой монголы никогда не считали непреодолимым препятствием для этого. Теперь же, после отказа Советской России от прежних договоров, и вовсе действовали открыто. После ухода из Тувы партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е.Щетинкина в начале сентября 1919 г. монголы установили здесь военно-оккупационный режим и осуществляли фактическую власть, В ее осуществлении они опирались на авторитет амбын-нойона Тувы Соднам-Бальчира [8] и правителей Салчакского и Тоджинского хошунов. Монголы притесняли и облагали поборами русское и тувинское население, закрывали глаза на погромы русских населенных пунктов местным бандитствующим элементом. Вопиющим нарушением международного права было выдвижение монгольским командованием жесткого требования о депортации русского населения с левобережья Енисея на правый берег в течение 45 дней. Только ценой унижений и обещаний принять монгольское подданство выборным (делегатам) от населения русских поселков удалось добиться отсрочки исполнения этого приказа.
      Советское правительство в июне 1919 г. направило обращение к правительству автономной Монголии и монгольскому народу, в котором подчеркивало, что «в отмену соглашения 1913 г. Монголия, как независимая страна, имеет право непосредственно сноситься со всеми другими народами без всякой опеки со стороны Пекина и Петрограда» [9]. В документе совершенно не учитывалось, что, лишившись в лице российского государства покровителя, Монголия, а затем и Тува уже стали объектами для вмешательства со стороны Китая и стоявшей за ним Японии (члена Антанты), что сама Монголия возобновила попытки присоединить к себе Туву.
      В октябре 1919г. китайским правительством в Ургу был направлен генерал Сюй Шучжэн с военным отрядом, который аннулировал трех-/235/-стороннюю конвенцию от 7 июня 1913 г. о предоставлении автономного статуса Монголии [10]. После упразднения автономии Внешней Монголии монгольский отряд в Туве перешел в подчинение китайского комиссара. Вскоре после этого была предпринята попытка захватить в пределах Советской России с. Усинское. На территории бывшего российского протектората Тувы недалеко от этого района были уничтожены пос. Гагуль и ряд заимок в верховьях р. Уюк. Проживавшее там русское и хакасское население в большинстве своем было вырезано. В оккупированной китайским отрядом долине р. Улуг-Хем были стерты с лица земли все поселения проживавших там хакасов. Между тем Советская Россия, скованная Гражданской войной, помочь российским переселенцам в Туве ничем не могла.
      До 1920 г. внимание советского правительства было сконцентрировано на тех регионах Сибири и Дальнего Востока, где решалась судьба Гражданской войны. Тува к ним не принадлежала. Советская власть Енисейской губернии, как и царская в период протектората, продолжала формально числить Туву в своем ведении, не распространяя на нее свои действия. Так, в сводке Красноярской Губернской Чрезвычайной Комиссии за период с 14 марта по 1 апреля 1920 г. отмечалось, что «губерния разделена на 5 уездов: Красноярский, Ачинский, Канский, Енисейский и 3 края: Туруханский, Усинский и Урянхайский... Ввиду политической неопределенности Усинско-Урянхайского края, [к] формированию милиции еще не преступлено» [11].
      Только весной 1920 г. советское правительство вновь обратило внимание на острую обстановку в Урянхае. 16-18 мая 1920 г. в тувинском пос. Баян-Кол состоялись переговоры Ян Шичао и командира монгольского отряда Чамзрына (Жамцарано) с советским представителем А. И. Кашниковым [12], по итогам которых Тува признавалась нейтральной зоной, а в русских поселках края допускалась организация ревкомов. Но достигнутые договоренности на уровне правительств Китая и Советской России закреплены не были, так и оставшись на бумаге. Анализируя создавшуюся в Туве ситуацию, А. И. Кашников пришел к мысли, что решить острый «урянхайский вопрос» раз и навсегда может только создание ту винского государства. Он был не единственным советским деятелем, который так думал. Но, забегая вперед, отметим: дальнейшие события показали, что и после создания тувинского го-/236/-сударства в 1921 г. этот вопрос на протяжении двух десятилетий продолжал оставаться предметом дипломатических переговоров СССР с Монголией и Китаем.
      В конце июля 1920 г., в связи с поражением прояпонской партии в Китае и усилением освободительного движения в Монголии, монгольский отряд оставил Туву. Но его уход свидетельствовал не об отказе панмонголистов от присоединения Тувы, а о смене способа достижения цели, о переводе его в плоскость дипломатических переговоров с Советской Россией. Глава делегации монгольских революционеров С. Данзан во время переговоров 17 августа 1920 г. в Иркутске с уполномоченным по иностранным делам в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Талоном интересовался позицией Советской России по «урянхайскому вопросу» [13]. В Москве в беседах монгольских представителей с Г. В. Чичериным этот вопрос ставился вновь. Учитывая, что будущее самой Монголии, ввиду позиции Китая еще неясно, глава НКИД обдумывал иную формулу отношений сторон к «урянхайскому вопросу», ставя его в зависимость от решения «монгольского вопроса» [14].
      Большинство деятелей Коминтерна, рассматривая Китай в качестве перспективной зоны распространения мировой революции, исходили из необходимости всемерно усиливать влияние МНРП на Внутреннюю Монголию и Баргу, а через них – на революционное движение в Китае. С этой целью объединение всех монгольских племен (к которым, без учета тюркского происхождения, относились и тувинцы) признавалось целесообразным [15]. Меньшая часть руководства Коминтерна уже тогда считала, что панмонголизм создавал внутреннюю угрозу революционному единству в Китае [16].
      Вопросами текущей политики по отношению к Туве также занимались общесибирские органы власти. Характеризуя компетентность Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома в восточной политике, уполномоченный НКИД в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Гапон отмечал: «Взаимосплетение интересов Востока, с одной стороны, и Советской России, с другой, так сложно, что на тонкость, умелость революционной работы должно быть обращено особое внимание. Солидной постановке этого дела партийными центрами Сибири не только не уделяется внимания, но в практической плоскости этот вопрос вообще не ставится» [17]. Справедливость этого высказывания находит подтверждение /237/ в практической деятельности Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома, позиция которых в «урянхайском вопросе» основывалась не на учете ситуации в регионе, а на общих указаниях Дальневосточного Секретариата Коминтерна (далее – ДВСКИ).
      Ян Шичао, исходя из политики непризнания Китайской Республикой Советской России, пытаясь упрочить свое пошатнувшееся положение из-за революционных событий в Монголии, стал добиваться от русских колонистов замены поселковых советов одним выборным лицом с функциями сельского старосты. Вокруг китайского штаба концентрировались белогвардейцы и часть тувинских нойонов. Раньше царская Россия была соперницей Китая в Туве, но китайский комиссар в своем отношении к белогвардейцам руководствовался принципом «меньшего зла» и намерением ослабить здесь «красных» как наиболее опасного соперника.
      В августе 1920 г. в ранге Особоуполномоченного по делам Урянхайского края и Усинского пограничного округа в Туву был направлен И. Г. Сафьянов [18]. На него возлагалась задача защиты «интересов русских поселенцев в Урянхае и установление дружественных отношений как с местным коренным населением Урянхая, так и с соседней с ним Монголией» [19]. Решением президиума Енисейского губкома РКП (б) И. Г. Сафьянову предписывалось «самое бережное отношение к сойотам (т.е. к тувинцам. – Н.М.) и самое вдумчивое и разумное поведение в отношении монголов и китайских властей» [20]. Практические шаги по решению этих задач он предпринимал, руководствуясь постановлением ВЦИК РСФСР, согласно которому Тува к числу регионов Советской России отнесена не была [21].
      По прибытии в Туву И. Г. Сафьянов вступил в переписку с китайским комиссаром. В письме от 31 августа 1920 г. он уведомил Ян Шичао о своем назначении и предложил ему «по всем делам Усинского Пограничного Округа, а также ... затрагивающим интересы русского населения, проживающего в Урянхае», обращаться к нему. Для выяснения «дальнейших взаимоотношений» он попросил назначить время и место встречи [22]. Что касается Ян Шичао, то появление в Туве советского представителя, ввиду отсутствия дипломатических отношений между Советской Россией и Китаем, было им воспринято настороженно. Этим во многом объясняется избранная Ян Шичао /238/ тактика: вести дипломатическую переписку, уклоняясь под разными предлогами от встреч и переговоров.
      Сиббюро ЦК РКП (б) в документе «Об условиях, постановке и задачах революционной работы на Дальнем Востоке» от 16 сентября 1920 г. определило: «...пока край не занят китайскими войсками (видимо, отряд Ян Шичао в качестве серьезной силы не воспринимался. – Н.М.), ...должны быть приняты немедленно же меры по установлению тесного контакта с урянхами и изоляции их от китайцев» [23]. Далее говорилось о том, что «край будет присоединен к Монголии», в которой «урянхайцам должна быть предоставлена полная свобода самоуправления... [и] немедленно убраны русские административные учреждения по управлению краем» [24]. Центральным пунктом данного документа, несомненно, было указание на незамедлительное принятие мер по установлению связей с тувинцами и изоляции их от китайцев. Мнение тувинцев по вопросу о вхождении (невхождении) в состав Монголии совершенно не учитывалось. Намерение упразднить в Туве русскую краевую власть (царскую или колчаковскую) запоздало, поскольку ее там давно уже не было, а восстанавливаемые советы свою юрисдикцию на тувинское население не распространяли. Этот план Сиббюро был одобрен Политбюро ЦК РКП (б) и долгое время определял политику Советского государства в отношении Урянхайского края и русской крестьянской колонии в нем.
      18 сентября 1920 г. Ян Шичао на первое письмо И. Г. Сафьянова ответил, что его назначением доволен, и принес свои извинения в связи с тем, что вынужден отказаться от переговоров по делам Уряпхая, как подлежащим исключительному ведению правительства [25]. На это И. Г. Сафьянов в письме от 23 сентября 1921 г. пояснил, что он переговоры межгосударственного уровня не предлагает, а собирается «поговорить по вопросам чисто местного характера». «Являясь представителем РСФСР, гражданами которой пожелало быть и все русское население в Урянхае, – пояснил он, – я должен встать на защиту его интересов...» Далее он сообщил, что с целью наладить «добрососедские отношения с урянхами» решил пригласить их представителей на съезд «и вместе с ними обсудить все вопросы, касающиеся обеих народностей в их совместной жизни» [26], и предложил Ян Шичао принять участие в переговорах. /239/
      Одновременно И. Г. Сафьянов отправил еще два официальных письма. В письме тувинскому нойону Даа хошуна Буяну-Бадыргы он сообщил, что направлен в Туву в качестве представителя РСФСР «для защиты интересов русского населения Урянхая» и для переговоров с ним и другими представителями тувинского народа «о дальнейшей совместной жизни». Он уведомил нойона, что «для выяснения создавшегося положения» провел съезд русского населения, а теперь предлагал созвать тувинский съезд [27]. Второе письмо И. Г. Сафьянов направил в Сибревком (Омск). В нем говорилось о политическом положении в Туве, в частности об избрании на X съезде русского населения (16-20 сентября) краевой Советской власти, начале работы по выборам поселковых советов и доброжелательном отношении к проводимой работе тувинского населения. Монгольский отряд, писал он, покинул Туву, а китайский – ограничивает свое влияние районом торговли китайских купцов – долиной р. Хемчик [28].
      28 сентября 1920 г. Енгубревком РКП (б) на своем заседании заслушал доклад о ситуации в Туве. В принятой по нему резолюции говорилось: «Отношение к Сафьянову со стороны сойотов очень хорошее. Линия поведения, намеченная Сафьяновым, следующая: организовать, объединить местные Ревкомы, создать руководящий орган “Краевую власть” по образцу буферного государства»[29]. В протоколе заседания также отмечалось: «Отношения между урянхами и монголами – с одной стороны, китайцами – с другой, неприязненные и, опираясь на эти неприязненные отношения, можно было бы путем организации русского населения вокруг идеи Сов[етской] власти вышибить влияние китайское из Урянхайского края» [30].
      В телеграфном ответе на письмо И.Г. Сафьянова председатель Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома И. Н. Смирнов [31] 2 октября 1920 г. сообщил, что «Сиббюро имело суждение об Урянхайском крае» и вынесло решение: «Советская Россия не намерена и не делает никаких шагов к обязательному присоединению к себе Урянхайского края». Но так как он граничит с Монголией, то, с учетом созданных в русской колонии советов, «может и должен служить проводником освободительных идей в Монголии и Китае». В связи с этим, сообщал И. Н. Смирнов, декреты Советской России здесь не должны иметь обязательной силы, хотя организация власти по типу советов, «как агитация действием», /240/ желательна. В практической работе он предписывал пока «ограничиться» двумя направлениями: культурно-просветительным и торговым [32]. Как видно из ответа. Сиббюро ЦК РКП (б) настраивало сторонников Советской власти в Туве на кропотливую революционную культурно-просветительную работу. Учитывая заграничное положение Тувы (пока с неясным статусом) и задачи колонистов по ведению революционной агитации в отношении к Монголии и Китаю, от санкционирования решений краевого съезда оно уклонилось. Напротив, чтобы отвести от Советской России обвинения со стороны других государств в продолжение колониальной политики, русской колонии было предложено не считать декреты Советской власти для себя обязательными. В этом прослеживается попытка вполне оправдавшую себя с Дальневосточной Республикой (ДВР) «буферную» тактику применить в Туве, где она не являлась ни актуальной, ни эффективной. О том, как И.Г. Сафьянову держаться в отношении китайского военного отряда в Туве, Сиббюро ЦК РКП (б) никаких инструкций не давало, видимо полагая, что на месте виднее.
      5 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов уведомил Ян Шичао, что урянхайский съезд созывается 25 октября 1920 г. в местности Суг-Бажи, но из полученного ответа убедился, что китайский комиссар контактов по-прежнему избегает. В письме от 18 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов вновь указал на крайнюю необходимость переговоров, теперь уже по назревшему вопросу о недопустимом поведении китайских солдат в русских поселках. Дело в том, что 14 октября 1920 г. они застрелили председателя Атамановского сельсовета А. Сниткина и арестовали двух русских граждан, отказавшихся выполнить их незаконные требования. В ответ на это местная поселковая власть арестовала трех китайских солдат, творивших бесчинства и произвол. «Как видите, дело зашло слишком далеко, – писал И. Г. Сафьянов, – и я еще раз обращаюсь к Вам с предложением возможно скорее приехать сюда, чтобы совместно со мной обсудить и разобрать это печальное и неприятное происшествие. Предупреждаю, что если Вы и сейчас уклонитесь от переговоров и откажитесь приехать, то я вынужден буду прервать с Вами всякие сношения, сообщить об этом нашему Правительству, и затем приму соответствующие меры к охране русских поселков и вообще к охране наших интересов в Урянхае». Сафьянов также предлагал /241/ во время встречи обменяться арестованными пленными [33]. В течение октября между китайским и советским представителями в Туве велась переписка по инциденту в Атамановке. Письмом от 26 октября 1920 г. Ян Шичао уже в который раз. ссылаясь на нездоровье, от встречи уклонился и предложил ограничиться обменом пленными [34]. Между тем начатая И.Г. Сафьяновым переписка с тувинскими нойонами не могла не вызвать беспокойства китайского комиссара. Он, в свою очередь, оказал давление на тувинских правителей и сорвал созыв намеченного съезда.
      Из вышеизложенного явствует, что китайский комиссар Ян Шичао всеми силами пытался удержаться в Туве. Революционное правительство Монголии поставило перед Советским правительством вопрос о включении Тувы в состав Внешней Монголии. НКИД РСФСР, учитывая в первую очередь «китайский фактор» как наиболее весомый, занимал по нему' нейтрально-осторожную линию. Большинство деятелей Коминтерна и общесибирские партийные и советские органы в своих решениях по Туве, как правило, исходили из целесообразности ее объединения с революционной Монголией. Практические шаги И.Г. Сафьянова, представлявшего в то время в Туве Сибревком и Сиббюро ЦК РКП (б), были направлены на вовлечение представителя Китая в Туве в переговорный процесс о судьбе края и его населения, установление с той же целью контактов с влиятельными фигурами тувинского общества и местными советскими активистами. Однако китайский комиссар и находившиеся под его влиянием тувинские нойоны от встреч и обсуждений данной проблемы под разными предлогами уклонялись.
      Концентрация антисоветских сил вокруг китайского штаба все более усиливалась. В конце октября 1920 г. отряд белогвардейцев корнета С.И. Шмакова перерезал дорогу, соединяющую Туву с Усинским краем. Водный путь вниз по Енисею в направлении на Минусинск хорошо простреливался с левого берега. Местные партизаны и сотрудники советского представительства в Туве оказались в окружении. Ситуация для них становилась все более напряженной [35]. 28 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов решил в сопровождении охраны выехать в местность Оттук-Даш, куда из района Шагаан-Арыга выдвинулся китайский отряд под командованием Линчана и, как ожидалось, должен был прибыть Ян Шичао. Но переговоры не состоялись. /242/
      На рассвете 29 октября 1920 г. китайские солдаты и мобилизованные тувинцы окружили советскую делегацию. Против 75 красноармейцев охраны выступил многочисленный и прекрасно вооруженный отряд. В течение целого дня шла перестрелка. Лишь с наступлением темноты окруженным удалось прорвать кольцо и отступить в Атамановку. В этом бою охрана И. Г. Сафьянова потеряла несколько человек убитыми, а китайско-тувинский отряд понес серьезные потери (до 300 человек убитыми и ранеными) и отступил на место прежней дислокации. Попытка Ян Шичао обеспечить себе в Туве безраздельное господство провалилась [36].
      Инцидент на Оттук-Даше стал поворотным пунктом в политической жизни Тувы. Неудача китайцев окончательно подорвала их авторитет среди коренного населения края и лишила поддержки немногих, хотя и влиятельных, сторонников из числа хемчикских нойонов. Непозволительное в международной практике нападение на дипломатического представителя (в данном случае – РСФСР), совершенное китайской стороной, а также исходящая из китайского лагеря угроза уничтожения населенных пунктов русской колонии дали Советской России законный повод для ввода на территорию Тувы военных частей.
      И.Г. Сафьянов поначалу допускал присоединение Тувы к Советской России. Он считал, что этот шаг «не создаст... никакого осложнения в наших отношениях с Китаем и Монголией, где сейчас с новой силой загорается революционный пожар, где занятые собственной борьбой очень мало думают об ограблении Урянхая…» [37]. Теперь, когда вопрос о вводе в Туву советских войск стоял особенно остро, он, не колеблясь, поставил его перед Енгубкомом и Сибревкомом. 13 ноября 1920 г. И.Г. Сафьянов направил в Омск телеграмму: «Белые банды, выгоняемые из северной Монголии зимними холодами и голодом, намереваются захватить Урянхай. Шайки местных белобандитов, скрывающиеся в тайге, узнав это, вышли и грабят поселки, захватывают советских работников, терроризируют население. Всякая мирная работа парализована ими... Теперь положение еще более ухудшилось, русскому населению Урянхая, сочувствующему советской власти, грозит полное истребление. Требую от вас немедленной помощи. Необходимо сейчас же ввести в Урянхай регулярные отряды. Стоящие в Усинском войска боятся нарушения международных прав. Ничего /243/ они уже не нарушат. С другой стороны совершено нападение на вашего представителя...» [38]
      В тот же день председатель Сибревкома И.Н. Смирнов продиктовал по прямому проводу сообщение для В.И. Ленина (копия – Г.В. Чичерину), в котором обрисовал ситуацию в Туве. На основании данных, полученных от него 15 ноября 1920 г., Политбюро ЦК РКП (б) рассматривало вопрос о военной помощи Туве. Решение о вводе в край советских войск было принято, но выполнялось медленно. Еще в течение месяца И. Г. Сафьянову приходилось посылать тревожные сигналы в высокие советские и военные инстанции. В декабре 1920 г. в край был введен советский экспедиционный отряд в 300 штыков. В начале 1921 г. вошли и рассредоточились по населенным пунктам два батальона 190-го полка внутренней службы. В с. Усинском «в ближайшем резерве» был расквартирован Енисейский полк [39].
      Ввод советских войск крайне обеспокоил китайского комиссара в Туве. На его запрос от 31 декабря 1920 г. о причине их ввода в Туву И. Г. Сафьянов письменно ответил, что русским колонистам и тяготеющим к Советской России тувинцам грозит опасность «быть вырезанными» [40]. Он вновь предложил Ян Шичао провести в Белоцарске 15 января 1921 г. переговоры о дальнейшей судьбе Тувы. Но даже в такой ситуации китайский представитель предпочел избежать встречи [41].
      Еще в первых числах декабря 1920 г. в адрес командования военной части в с. Усинском пришло письмо от заведующего сумоном Маады Лопсан-Осура [42], в котором он сообщал: «Хотя вследствие недоразумения. .. вышла стычка на Оттук-Даше (напомним, что в ней на стороне китайцев участвовали мобилизованные тувинцы. – Н.М.), но отношения наши остались добрососедскими ... Если русские военные отряды не будут отведены на старые места, Ян Шичао намерен произвести дополнительную мобилизацию урянхов, которая для нас тяжела и нежелательна» [43]. Полученное сообщение 4 декабря 1920 г. было передано в высокие военные ведомства в Иркутске (Реввоенсовет 5-й армии), Омске, Чите и, по-видимому, повлияло на решение о дополнительном вводе советских войск в Туву. Тревожный сигнал достиг Москвы.
      На пленуме ЦК РКП (б), проходившем 4 января 1921 г. под председательством В. И. Ленина, вновь обсуждался вопрос «Об Урянхайском крае». Принятое на нем постановление гласило: «Признавая /244/ формальные права Китайской Республики над Урянхайским краем, принять меры для борьбы с находящимися там белогвардейскими каппелевскими отрядами и оказать содействие местному крестьянскому населению...» [44]. Вскоре в Туву были дополнительно введены подразделения 352 и 440 полков 5-й Красной Армии и направлены инструкторы в русские поселки для организации там ревкомов.
      Ян Шичао, приведший ситуацию в Туве к обострению, вскоре был отозван пекинским правительством, но прибывший на его место новый военный комиссар Ман Шани продолжал придерживаться союза с белогвардейцами. Вокруг его штаба, по сообщению от командования советской воинской части в с. Усинское от 1 февраля 1921 г., сосредоточились до 160 противников Советской власти [45]. А между тем захватом Урги Р.Ф.Унгерном фон Штернбергом в феврале 1921 г., изгнанием китайцев из Монголии их отряд в Туве был поставлен в условия изоляции, и шансы Китая закрепиться в крае стали ничтожно малыми.
      Повышение интереса Советской России к Туве было также связано с перемещением театра военных действий на территорию Монголии и постановкой «урянхайского вопроса» – теперь уже революционными панмонголистами и их сторонниками в России. 2 марта 1921 г. Б.З. Шумяцкий [46] с И.Н. Смирновым продиктовали по прямому проводу для Г.В. Чичерина записку, в которой внесли предложение включить в состав Монголии Урянхайский край (Туву). Они считали, что монгольской революционной партии это прибавит сил для осуществления переворота во всей Монголии. А Тува может «в любой момент ... пойти на отделение от Монголии, если ее международное положение станет складываться не в нашу пользу» [47]. По этому плану Тува должна была без учета воли тувинского народа войти в состав революционной Монголии. Механизм же ее выхода из монгольского государства на случай неудачного исхода революции в Китае продуман не был. Тем не менее, как показывают дальнейшие события в Туве и Монголии, соавторы этого плана получили на его реализацию «добро». Так, когда 13 марта 1921 г. в г. Троицкосавске было сформировано Временное народное правительство Монголии из семи человек, в его составе одно место было зарезервировано за Урянхаем [48].
      Барон Р.Ф.Унгерн фон Штернберг, укрепившись в Монголии, пытался превратить ее и соседний Урянхайский край в плацдарм для /245/ наступления на Советскую Россию. Между тем советское правительство, понимая это, вовсе не стремилось наводнить Туву войсками. С белогвардейскими отрядами успешно воевали главным образом местные русские партизаны, возглавляемые С.К. Кочетовым, а с китайцами – тувинские повстанцы, которые первое время руководствовались указаниями из Монголии. Позднее, в конце 1920-х гг., один из первых руководителей тувинского государства Куулар Дондук [49] вспоминал, что при Р.Ф.Унгерне фон Штернберге в Урге было созвано совещание монгольских князей, которое вынесло решение о разгроме китайского отряда в Туве [50]. В первых числах марта 1921 г. в результате внезапного ночного нападения тувинских повстанцев на китайцев в районе Даг-Ужу он был уничтожен.
      18 марта Б.З. Шумяцкий телеграфировал И.Г. Сафьянову: «По линии Коминтерна предлагается вам немедленно организовать урянхайскую нар[одно-] революционную] партию и народ[н]о-революционное правительство Урянхая... Примите все меры, чтобы организация правительства и нар[одно-] рев[олюционной] партии были осуществлены в самый краткий срок и чтобы они декларировали объединение с Монголией в лице создавшегося в Маймачене Центрального Правительства ...Вы назначаетесь ... с полномочиями Реввоенсовета армии 5 и особыми полномочиями от Секретариата (т.е. Дальневосточного секретариата Коминтерна. – Я.М.)» [51]. Однако И. Г. Сафьянов не поддерживал предложенный Шумяцким и Смирновым план, особенно ту его часть, где говорилось о декларировании тувинским правительством объединения Тувы с Монголией.
      21 мая 1921 г. Р.Ф. Унгерн фон Штернберг издал приказ о переходе в подчинение командования его войск всех рассеянных в Сибири белогвардейских отрядов. На урянхайском направлении действовал отряд генерала И. Г. Казанцева [52]. Однако весной 1921 г. он был по частям разгромлен и рассеян партизанами (Тарлакшинский бой) и хемчик-скими тувинцами [53].
      После нескольких лет вооруженной борьбы наступила мирная передышка, которая позволила И.Г. Сафьянову и его сторонникам активизировать работу по подготовке к съезду представителей тувинских хошунов. Главным пунктом повестки дня должен был стать вопрос о статусе Тувы. В качестве возможных вариантов решения рассматри-/246/-вались вопросы присоединения Тувы к Монголии или России, а также создание самостоятельного тувинского государства. Все варианты имели в Туве своих сторонников и шансы на реализацию.
      Относительно новым для тувинцев представлялся вопрос о создании национального государства. Впервые представители тувинской правящей элиты заговорили об этом (по примеру Монголии) в феврале 1912 г., сразу после освобождения от зависимости Китая. Непременным условием его реализации должно было стать покровительство России. Эту часть плана реализовать удаюсь, когда в 1914 г. над Тувой был объявлен российский протекторат Однако царская Россия вкладывала в форму протектората свое содержание, взяв курс на поэтапное присоединение Тувы. Этому помешали революционные события в России.
      Второй раз попытка решения этого вопроса, как отмечалось выше, осуществлялась с позиций самоопределения тувинского народа в июне 1918 г. И вот после трудного периода Гражданской войны в крае и изгнания из Тувы иностранных интервентов этот вопрос обсуждался снова. Если прежде геополитическая ситуация не давала для его реализации ни малейших шансов, то теперь она, напротив, ей благоприятствовала. Немаловажное значение для ее практического воплощения имели данные И.Г. Сафьяновым гарантии об оказании тувинскому государству многосторонней помощи со стороны Советской России. В лице оставивших китайцев хемчикских нойонов Буяна-Бадыргы и Куулара Чимба, под властью которых находилось большинство населения Тувы, идея государственной самостоятельности получила активных сторонников.
      22 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов распространил «Воззвание [ко] всем урянхайским нойонам, всем чиновникам и всему урянхайскому народу», в котором разъяснял свою позицию по вопросу о самоопределении тувинского народа. Он также заверил, что введенные в Туву советские войска не будут навязывать тувинскому народу своих законов и решений [54]. Из текста воззвания явствовало, что сам И. Г. Сафьянов одобряет идею самоопределения Тувы вплоть до образования самостоятельного государства.
      Изменение политической линии представителя Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянова работниками ДВСКИ и советских органов власти Сибири было встречено настороженно. 24 мая Сиббюро ЦК РКП (б) /247/ рассмотрело предложение Б.З. Шумяцкого об отзыве из Тувы И. Г. Сафьянова. В принятом постановлении говорилось: «Вопрос об отзыве т. Сафьянова .. .отложить до разрешения вопроса об Урянхайском крае в ЦК». Кроме того, Енисейский губком РКП (б) не согласился с назначением в Туву вместо Сафьянова своего работника, исполнявшего обязанности губернского продовольственного комиссара [55].
      На следующий день Б.З. Шумяцкий отправил на имя И.Г. Сафьянова гневную телеграмму: «Требую от Вас немедленного ответа, почему до сих пор преступно молчите, предлагаю немедленно войти в отношение с урянхайцами и выйти из состояния преступной бездеятельности». Он также ставил Сафьянова в известность, что на днях в Туву прибудет делегация от монгольского народно-революционного правительства и революционной армии во главе с уполномоченным Коминтерна Б. Цивенжаповым [56], директивы которого для И. Г. Сафьянова обязательны [57]. На это в ответной телеграмме 28 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов заявил: «...Я и мои сотрудники решили оставить Вашу программу и работать так, как подсказывает нам здравый смысл. Имея мандат Сибревкома, выданный мне [с] согласия Сиббюро, беру всю ответственность на себя, давая отчет [о] нашей работе только товарищу Смирнову» [58].
      14 июня 1921 г. глава НКИД РСФСР Г.В. Чичерин, пытаясь составить более четкое представление о положении в Туве, запросил мнение И.Н. Смирнова по «урянхайскому вопросу» [59]. В основу ответа И.Н. Смирнова было положено постановление, принятое членами Сиббюро ЦК РКП (б) с участием Б.З. Шумяцкого. Он привел сведения о численности в Туве русского населения и советских войск и предложил для осуществления постоянной связи с Урянхаем направить туда представителя НКИД РСФСР из окружения Б.З. Шумяцкого. Также было отмечено, что тувинское население относится к монголам отрицательно, а русское «тяготеет к советской власти». Несмотря на это, Сиббюро ЦК РКП (б) решило: Тува должна войти в состав Монголии, но декларировать это не надо [60].
      16 июня 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) по предложению народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина с одобрения В.И. Ленина приняло решение о вступлении в Монголию советских войск для ликвидации группировки Р.Ф.Унгерна фон Штернберга. Тем временем «старые» панмонголисты тоже предпринимали попытки подчинить /248/ себе Туву. Так, 17 июня 1921 г. управляющий Цзасакту-хановским аймаком Сорукту ван, назвавшись правителем Урянхая, направил тувинским нойонам Хемчика письмо, в котором под угрозой сурового наказания потребовал вернуть захваченные у «чанчина Гегена» (т.е. генерала на службе у богдо-гегена) И.Г. Казанцева трофеи и служебные бумаги, а также приехать в Монголию для разбирательства [61]. 20 июня 1921 г. он сообщил о идущем восстановлении в Монголии нарушенного китайцами управления (т.е. автономии) и снова выразил возмущение разгромом тувинцами отряда генерала И.Г. Казанцева. Сорукту ван в гневе спрашивал: «Почему вы, несмотря на наши приглашения, не желаете явиться, заставляете ждать, тормозите дело и не о чем не сообщаете нам? ...Если вы не исполните наше предписание, то вам будет плохо» [62]
      Однако монгольский сайт (министр, влиятельный чиновник) этими угрозами ничего не добился. Хемчикские нойоны к тому времени уже были воодушевлены сафьяновским планом самоопределения. 22 июня 1921 г. И. Г. Сафьянов в ответе на адресованное ему письмо Сорукту вана пригласил монгольского сайта на переговоры, предупредив его, что «чинить обиды другому народу мы не дадим и берем его под свое покровительство» [63]. 25-26 июня 1921 г. в Чадане состоялось совещание представителей двух хемчикских хошунов и советской делегации в составе представителей Сибревкома, частей Красной Армии, штаба партизанского отряда и русского населения края, на котором тувинские представители выразили желание создать самостоятельное государство и созвать для его провозглашения Всетувинский съезд. В принятом ими на совещании решении было сказано: «Представителя Советской России просим поддержать нас на этом съезде в нашем желании о самоопределении... Вопросы международного характера будущему центральному органу необходимо решать совместно с представительством Советской России, которое будет являться как бы посредником между тувинским народом и правительствами других стран» [64].
      1 июля 1921 г. в Москве состоялись переговоры наркома иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина с монгольской делегацией в составе Бекзеева (Ц. Жамцарано) и Хорлоо. В ходе переговоров Г.В. Чичерин предложил формулу отношения сторон к «урянхайскому вопросу», в соответствии с которой: Советская Россия от притязаний на Туву /249/ отказывалась, Монголия в перспективе могла рассчитывать на присоединение к ней Тувы, но ввиду неясности ее международного положения вопрос оставался открытым на неопределенное время. Позиция Тувы в это время определенно выявлена еще не была, она никак не комментировалась и во внимание не принималась.
      Между тем Б.З. Шумяцкий попытался еще раз «образумить» своего политического оппонента в Туве. 12 июля 1921 г. он телеграфировал И. Г. Сафьянову: «Если совершите возмутительную и неслыханную в советской, военной и коминтерновской работе угрозу неподчинения в смысле отказа информировать, то вынужден буду дать приказ по военной инстанции в пределах прав, предоставленных мне дисциплинарным уставом Красной Армии, которым не однажды усмирялся бунтарский пыл самостийников. Приказываю информацию давать моему заместителю [Я.Г.] Минскеру и [К.И.] Грюнштейну» [65].
      Однако И. Г. Сафьянов, не будучи на деле «самостийником», практически о каждом своем шаге регулярно докладывал председателю Сибревкома И. Н. Смирнову и просил его передать полученные сведения в адрес Реввоенсовета 5-й армии и ДВСКИ. 13 июля 1921 г. И.Г. Сафьянов подробно информирован его о переговорах с представителями двух хемчикских кожуунов [66]. Объясняя свое поведение, 21 июля 1921 г. он писал, что поначалу, выполняя задания Б.З. Шумяцкого «с его буферной Урянхайской политикой», провел 11-й съезд русского населения Тувы (23-25 апреля 1921 г.), в решениях которого желание русского населения – быть гражданами Советской республики – учтено не было. В результате избранная на съезде краевая власть оказалась неавторитетной, и «чтобы успокоить бушующие сердца сторонников Советской власти», ему пришлось «преобразовать представительство Советской] России в целое учреждение, разбив его на отделы: дипломатический, судебный, Внешторга и промышленности, гражданских дел» [67]. Письмом от 28 июля 1921 г. он сообщил о проведении 12-го съезда русского населения в Туве (23-26 июля 1921 гг.), на котором делегаты совершенно определенно высказались за упразднение буфера и полное подчинение колонии юрисдикции Советской России [68].
      В обращении к населению Тувы, выпущенном в конце июля 1921 г., И.Г. Сафьянов заявил: «Центр уполномочил меня и послал к Вам в Урянхай помочь Вам освободиться от гнета Ваших насильников». /250/ Причислив к числу последних китайцев, «реакционных» монголов и белогвардейцев, он сообщил, что ведет переговоры с хошунами Тувы о том, «как лучше устроить жизнь», и что такие переговоры с двумя хемчикскими хошунами увенчались успехом. Он предложил избрать по одному представителю от сумона (мелкая административная единица и внутриплеменное деление. – Я.М.) на предстоящий Всетувинский съезд, на котором будет рассмотрен вопрос о самоопределении Тувы [69].
      С каждым предпринимаемым И. Г. Сафьяновым шагом возмущение его действиями в руководстве Сиббюро ЦК РКП (б) и ДВСКИ нарастало. Его переговоры с представителями хемчикских хошунов дали повод для обсуждения Сиббюро ЦК РКП (б) вопроса о покровительстве Советской России над Тувой. В одном из его постановлений, принятом в июле 1921 г., говорилось, что советский «протекторат над Урянхайским краем в международных делах был бы большой политической ошибкой, которая осложнила бы наши отношения с Китаем и Монголией» [70]. 11 августа 1921 г. И. Г. Сафьянов получил из Иркутска от ответственного секретаря ДВСКИ И. Д. Никитенко телеграмму, в которой сообщалось о его отстранении от представительства Коминтерна в Урянхае «за поддержку захватчиков края по направлению старой царской администрации» [71]. Буквально задень до Всетувинского учредительного Хурала в Туве 12 августа 1921 г. И. Д. Никитенко писал Г.В. Чичерину о необходимости «ускорить конкретное определение отношения Наркоминдела» по Туве. Назвав И. Г. Сафьянова «палочным самоопределителем», «одним из импрессионистов... доморощенной окраинной политики», он квалифицировал его действия как недопустимые. И. Д. Никитенко предложил включить Туву «в сферу влияния Монгольской Народно-Революционной партии», работа которой позволит выиграть 6-8 месяцев, в течение которых «многое выяснится» [72]. Свою точку зрения И. Д. Никитенко подкрепил приложенными письмами двух известных в Туве монголофилов: амбын-нойона Соднам-Бальчира с группой чиновников и крупного чиновника Салчакского хошуна Сосор-Бармы [73].
      Среди оппонентов И. Г. Сафьянова были и советские военачальники. По настоянию Б.З. Шумяцкого он был лишен мандата представителя Реввоенсовета 5-й армии. Военный комиссар Енисейской губернии И. П. Новоселов и командир Енисейского пограничного полка Кейрис /251/ доказывали, что он преувеличивал количество белогвардейцев в Урянхае и исходящую от них опасность лишь для того, чтобы добиться военной оккупации края Советской Россией. Они также заявляли, что представитель Сибревкома И.Г. Сафьянов и поддерживавшие его местные советские власти преследовали в отношении Тувы явно захватнические цели, не считаясь с тем, что их действия расходились с политикой Советской России, так как документальных данных о тяготении тувинцев к России нет. Адресованные И. Г. Сафьянову обвинения в стремлении присоединить Туву к России показывают, что настоящие его взгляды на будущее Тувы его политическим оппонентам не были до конца ясны и понятны.
      Потакавшие новым панмонголистам коминтерновские и сибирские советские руководители, направляя в Туву в качестве своего представителя И.Г. Сафьянова, не ожидали, что он станет настолько сильным катализатором политических событий в крае. Действенных рычагов влияния на ситуацию на тувинской «шахматной доске» отечественные сторонники объединения Тувы с Монголией не имели, поэтому проиграли Сафьянову сначала «темп», а затем и «партию». В то время когда представитель ДВСКИ Б. Цивенжапов систематически получал информационные сообщения Монгольского телеграфного агентства (МОНТА) об успешном развитии революции в Монголии, события в Туве развивались по своему особому сценарию. Уже находясь в опале, лишенный всех полномочий, пользуясь мандатом представителя Сибревкома, действуя на свой страх и риск, И.Г. Сафьянов ускорил наступление момента провозглашения тувинским народом права на самоопределение. В итоге рискованный, с непредсказуемыми последствиями «урянхайский гамбит» он довел до победного конца. На состоявшемся 13-16 августа 1921 г. Всетувинском учредительном Хурале вопрос о самоопределении тувинского народа получил свое разрешение.
      В телеграмме, посланной И.Г. Сафьяновым председателю Сибревкома И. Н. Смирнову (г. Новониколаевск), ДВСКИ (г. Иркутск), Губкому РКП (б) (г. Красноярск), он сообщал: «17 августа 1921 г. Урянхай. Съезд всех хошунов урянхайского народа объявил Урянхай самостоятельным в своем внутреннем управлении, [в] международных же сношениях идущим под покровительством Советроссии. Выбрано нар[одно]-рев[о-люционное] правительство [в] составе семи лиц... Русским гражданам /252/ разрешено остаться [на] территории Урянхая, образовав отдельную советскую колонию, тесно связанную с Советской] Россией...» [74]
      В августе – ноябре 1921 г. в Туве велось государственное строительство. Но оно было прервано вступлением на ее территорию из Западной Монголии отряда белого генерала А. С. Бакича. В конце ноября 1921 г. он перешел через горный хребет Танну-Ола и двинулся через Элегест в Атамановку (затем село Кочетово), где находился штаб партизанского отряда. Партизаны, среди которых были тувинцы и красноармейцы усиленного взвода 440-го полка под командой П.Ф. Карпова, всего до тысячи бойцов, заняли оборону.
      Ранним утром 2 декабря 1921 г. отряд Бакича начал наступление на Атамановку. Оборонявшие село кочетовцы и красноармейцы подпустили белогвардейцев поближе, а затем открыли по ним плотный пулеметный и ружейный огонь. Потери были огромными. В числе первых был убит генерал И. Г. Казанцев. Бегущих с поля боя белогвардейцев добивали конные красноармейцы и партизаны. Уничтожив значительную часть живой силы, они захватили штаб и обоз. Всего под Атамановкой погибло свыше 500 белогвардейцев, в том числе около 400 офицеров, 7 генералов и 8 священников. Почти столько же белогвардейцев попало в плен. Последняя попытка находившихся на территории Монголии белогвардейских войск превратить Туву в оплот белых сил и плацдарм для наступления на Советскую Россию закончилась неудачей. Так завершилась Гражданская война в Туве.
      Остатки разгромленного отряда Бакича ушли в Монголию, где вскоре добровольно сдались монгольским и советским военным частям. По приговору Сибирского военного отделения Верховного трибунала ВЦИК генерала А. С. Бакича и пятерых его ближайших сподвижников расстреляли в Новосибирске. За умелое руководство боем и разгром отряда Бакича С. К. Кочетова приказом Реввоенсовета РСФСР № 156 от 22 января 1922 г. наградили орденом Красного Знамени.
      В завершение настоящего исследования можно заключить, что протекавшие в Туве революционные события и Гражданская война были в основном производными от российских, Тува была вовлечена в российскую орбиту революционных и военных событий периода 1917-1921 гг. Но есть у них и свое, урянхайское, измерение. Вплетаясь в канву известных событий, в новых условиях получил свое продол-/253/-жение нерешенный до конца спор России, Китая и Монголии за обладание Тувой, или «урянхайский вопрос». А на исходе Гражданской войны он дополнился новым содержанием, выраженным в окрепшем желании тувинского народа образовать свое государство. Наконец, определенное своеобразие событиям придавало местоположение Тувы. Труд недоступностью и изолированностью края от революционных центров Сибири во многом объясняется относительное запаздывание исторических процессов периода 1917-1921 гг., более медленное их протекание, меньшие интенсивность и степень остроты. Однако это не отменяет для Тувы общую оценку описанных выше событий, как произошедших по объективным причинам, и вместе с тем страшных и трагических.
      1. См.: Собрание архивных документов о протекторате России над Урянхайским краем – Тувой (к 100-летию исторического события). Новосибирск, 2014.
      2. История Тувы. Новосибирск, 2017. Т. III. С. 13-30.
      3. ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. М., 1994. Т. 1. 1920-1925. С. 11.
      4. История советско-монгольских отношений. М., 1981. С. 24.
      5. Сейфуяин Х.М. К истории иностранной военной интервенции и гражданской войны в Туве. Кызыл, 1956. С. 38-39; Ян Шичао окончил юридический факультет Петербургского университета, хорошо знал русский язык (см.: Белов Ь.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999. С. 203 (ссылки к 5-й главе).
      6. Монгуш Буян-Бадыргы (1892-1932) – государственный и политический деятель Тувы. До 1921 г. – нойон Даа кожууна. В 1921 г. избирался председателем Всетувин-ского учредительного Хурала и членом первого состава Центрального Совета (правительства). До февраля 1922 г. фактически исполнял обязанности главы правительства. В 1923 г. официально избран премьер-министром тувинского правительства. С 1924 г. по 1927 г. находился на партийной работе, занимался разработкой законопроектов. В 1927 г. стал министром финансов ТНР. В 1929 г. был арестован по подозрению в контрреволюционной деятельности и весной 1932 г. расстрелян. Тувинским писателем М.Б. Кенин-Лопсаном написан роман-эссе «Буян-Бадыргы». Его именем назван филиал республиканского музея в с. Кочетово и улица в г. Кызыл-Мажалыг (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». Новосибирск, 2004. С. 61-64). /254/
      7. Куулар Чимба – нойон самого крупного тувинского хошуна Бээзи.
      8. Оюн Соднам-Балчыр (1878-1924) – последний амбын-нойон Тувы. Последовательно придерживался позиции присоединения Тувы к Монголии. В 1921 г. на Всетувинском учредительном Хурале был избран главой Центрального Совета (Правительства) тувинского государства, но вскоре от этой должности отказался. В 1923 г. избирался министром юстиции. Являлся одним из вдохновителей мятежа на Хемчике (1924 г.), проходившего под лозунгом присоединения Тувы к Монголии. Погиб при попытке переправиться через р. Тес-Хем и уйти в Монголию.
      9. Цит. по: Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921-1927. М., 1968. С. 19.
      10. АВП РФ. Ф. Референту ра по Туве. Оп. 11. Д. 9. П. 5, без лл.
      11. ГАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 186. Л. 60-60 об.
      12. А.И. Кашников – особоуполномоченный комиссар РСФСР по делам Урянхая, руководитель советской делегации на переговорах. Характеризуя создавшуюся на момент переговоров ситуацию, он писал: «Китайцы смотрят на Россию как на завоевательницу бесспорно им принадлежащего Урянхайского края, включающего в себя по северной границе Усинскую волость.
      Русские себя так плохо зарекомендовали здесь, что оттолкнули от себя урянхайское (сойетское) население, которое видит теперь в нас похитителей их земли, своих поработителей и угнетателей. В этом отношении ясно, что китайцы встретили для себя готовую почву для конкуренции с русскими, но сами же затем встали на положение русских, когда присоединили к себе Монголию и стали сами хозяйничать.
      Урянхи тяготеют к Монголии, а Монголия, попав в лапы Китаю, держит курс на Россию. Создалась, таким образом, запутанная картина: русских грабили урянхи. вытуривая со своей земли, русских выживали и китайцы, радуясь каждому беженцу и думая этим ликвидировать споры об Урянхае» (см.: протоколы Совещания Особоуполномоченною комиссара РСФСР А.И. Кашникова с китайским комиссаром Ян Шичао и монгольским нойоном Жамцарано об отношении сторон к Урянхаю, создании добрососедских русско-китайских отношений по Урянхайскому вопросу и установлении нормального правопорядка в Урянхайском крае (НА ТИГПИ. Д. 388. Л. 2, 6, 14-17, 67-69, 97; Экономическая история потребительской кооперации Республики Тыва. Новосибирск, 2004. С. 44).
      13. См.: Лузянин С. Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М., 2003. С. 105-106.
      14. Там же. С. 113.
      15. Рощан С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.). М., 1999. С. 123-124; Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 209.
      16. Рощин С.К. Указ. соч. С. 108.
      17. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 153. Д. 43. Л.9.
      18. Иннокентий Георгиевич Сафьянов (1875-1953) – видный советский деятель /255/ и дипломат. В 1920-1921 гг. представлял в Туве Сибревком, Дальневосточный секретариат Коминтерна и Реввоенсовет 5-й армии, вел дипломатическую переписку с представителями Китая и Монголии в Туве, восстанавливал среди русских переселенцев Советскую власть, руководил борьбой с белогвардейцами и интервентами, активно способствовал самоопределению тувинского народа. В 1921 г. за проявление «самостийности» был лишен всех полномочий, кроме агента Сибвнешторга РСФСР. В 1924 г. вместе с семьей был выслан из Тувы без права возвращения. Работал на разных должностях в Сибири, на Кавказе и в других регионах СССР (подробно о нем см. Дацышен В.Г. И.Г. Сафьянов – «свободный гражданин свободной Сибири» // Енисейская провинция. Красноярск, 2004. Вып. 1. С. 73-90).
      19. Цит. по: Дацышеи В.Г., Оидар Г.А. Саянский узел.     С. 210.
      20. РФ ТИГИ (Рукописный фонд Тувинского института гуманитарных исследований). Д. 42, П. 1. Л. 84-85.
      21. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 193.
      22. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 134.
      23. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 77. Л. 41.
      24. Там же.
      25. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 216.
      26. Там же. Л. 228.
      27. Там же. Д. 42. Л. 219
      28. Там же. П. 3. Л. 196-198.
      29 Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.): сб. док. Новосибирск, 1996. С. 136-137.
      30 Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 210.
      31. Иван Никитич Смирнов. В политической борьбе между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким поддержал последнего, был репрессирован.
      32. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 216-217.
      33. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 143.
      34. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 219-220.
      35. История Тувы. М., 1964. Т. 2. С. 62.
      36. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 154; Д. 420. Л. 226.
      37. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 4.
      38. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 157-158; РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 103.
      39. РФ ТИГИ. Д. 42. Л. 384; Д. 420. Раздел 19. С. 4, 6.
      40. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 19. С. 4. /256/
      41. Там же. С. 5.
      42. Маады Лопсан-Осур (1876-?). Родился в местечке Билелиг Пий-Хемского хошуна. С детства владел русским языком. Получил духовное образование в Тоджинском хурэ, высшее духовное – в одном из тибетских монастырей. В Тибете выучил монгольский и тибетский языки. По возвращении в Туву стал чыгыракчы (главным чиновником) Маады сумона. Придерживался просоветской ориентации и поддерживал политику И.Г. Сафьянова, направленную на самоопределение Тувы. Принимал активное участие в подготовке и проведении Всетувинского учредительного Хурала 1921 г., на котором «высказался за территориальную целостность и самостоятельное развитие Тувы под покровительством России». Вошел в состав первого тувинского правительства. На первом съезде ТНРП (28 февраля – 1 марта 1922 г. в Туране был избран Генеральным секретарем ЦК ТНРП. В начале 1922 г.. в течение нескольких месяцев, возглавлял тувинское правительство. В начале 30-х гг. был репрессирован и выслан в Чаа-Холь-ский хошун. Скончался в Куйлуг-Хемской пещере Улуг-Хемского хошуна, где жил отшельником (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». С. 77).
      43. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      44. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 184-185.
      45. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      46. Шумяцкий Борис Захарович (1886-1943) – советский дипломат. Известен также под псевдонимом Андрей Червонный. Член ВКП (б) с 1903 г., активный участник революционного движения в Сибири. Видный политический и государственный деятель. После Октябрьской революции – председатель ЦИК Советов Сибири, активный участник Гражданской войны. В ноябре 1919 г. назначен председателем Тюменского губревкома, в начале 1920 г. – председателем Томского губревкома и одновременно заместителем председателя Сибревкома. С лета того же года – член Дальбюро ЦК РКП (б), председатель Совета Министров Дальневосточной Республики (ДВР). На дипломатической работе находился с 1921 г. В 1921-1922 гг. – член Реввоенсовета 5-й армии, уполномоченный НКИД по Сибири и Монголии. Был организатором разгрома войск Р.Ф. Унгерна фон Штернберга в Монголии. Являясь уполномоченным НКИД РСФСР и Коминтерна в Монголии, стоял на позиции присоединения Тувы к монгольскому государству. В 1922-1923 гг. – работник полпредства РСФСР в Иране; в 1923-1925 гг. – полпред и торгпред РСФСР в Иране. В 1926 г. – на партийной работе в Ленинграде. С конца 1926 по 1928 г. – ректор КУТВ. В 1928-1930 гг. – член Средазбюро ВКП (б). С конца 1930 г. – председатель праазения Союзкино и член коллегии Наркомпроса РСФСР и Наркомлегпрома СССР (с 1932 г.). В 1931 г. награжден правительством МНР орденом Красного Знамени.
      47. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209. И.Н. Смирнов – в то время совмещал должности секретаря Сиббюро ЦК РКП (б) и председателя Сибревкома.
      48. Шырендыб Б. История советско-монгольских отношений. М., 1971. С. 96-98, 222. /257/
      49. Куулар Дондук (1888-1932 гг.) — тувинский государственный деятель и дипломат. В 1924 г. избирался на пост председателя Малого Хурала Танну-Тувинской Народной Республики. В 1925-1929 гг. занимал пост главы тувинского правительства. В 1925 г. подписал дружественный договор с СССР, в 1926 г. – с МНР. Весной 1932 г. был расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности.
      50. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 22. С. 27.
      51. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 169.
      52. Шырендыб Б. Указ. соч. С. 244.
      53. См.: История Тувы. Т. 2. С. 71-72; Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 269.
      54. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      55. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209.
      56. Буда Цивенжапов (Церенжапов, Цивенжаков. Цырендтжапов и др. близкие к оригиналу варианты) являлся сотрудником секции восточных народов в штате уполномоченного Коминтерна на Дальнем Востоке. Числился переводчиком с монгольского языка в информационно-издательском отделе (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 93. Л. 2 об., 26).
      57. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 94-95.
      58. Там же. Л. 97.
      59. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 273.
      60. Там же. С. 273-274.
      61. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 59.
      62. Там же.
      63. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      64. РФ ТИГИ. Д. 37. Л. 221; Создание суверенного государства в центре Азии. Бай-Хаак, 1991. С. 35.
      65. Цит. по: Тувинская правда. 11 сентября 1997 г.
      66. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 75.
      67. Там же. Д. 42. Л. 389.
      68. Там же. Д. 81. Л. 75.
      69. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 3. Л. 199.
      70. Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 114.
      71. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 99.
      72. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 97. Л. 27, 28.
      73. Там же. Л. 28-31.
      74. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 121. /258/
      Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография) / Отв. ред. Д. Д. Васильев, составители Т. А. Филиппова, Н. М. Горбунова; Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
    • Пушки на палубах. Европа в 15-17 век.
      Автор: hoplit
      Tullio Vidoni. Medieval seamanship under sail. 1987.
      Richard W. Unger. Warships and Cargo Ships in Medieval Europe. 1981.
      Dotson J.E. Ship types and fleet composition at Genoa and Venice in the early thirteenth century. 2002.
      John H. Pryor. The naval battles of Roger of Lauria // Journal of Medieval History (1983), 9:3, 179-216
      Lawrence Mott. The Battle of Malta, 1283: Prelude to a Disaster // The Circle of war in the middle ages. 1999. p. 145-172
      Charles D. Stanton. Roger of Lauria (c. 1250-1305): "Admiral of Admirals". 2019
      Mike Carr. Merchant Crusaders in the Aegean, 1291–1352. 2015
       
      Oppenheim M. A history of the administration of the royal navy and of merchant shipping in relation to the navy, from MDIX to MDCLX. 1896.
      L. G. C. Laughton. The Square-Tuck Stern and the Gun-Deck. 1961.
      L.G. Carr Laughton. Gunnery, Frigates and the Line of Battle. 1928.
      M.A.J. Palmer. The ‘Military Revolution’ Afloat: The Era of the Anglo-Dutch Wars and the Transition to Modern Warfare at Sea. 1997.
      R. E. J. Weber. The Introduction of the Single Line Ahead as a Battle Formation by the Dutch 1665 -1666. 1987.
      Kelly DeVries. The effectiveness of fifteenth-century shipboard artillery. 1998.
      Geoffrey Parker. The Dreadnought Revolution of Tudor England. 1996.
      A.M. Rodger. The Development of Broadside Gunnery, 1450–1650. 1996.
      Sardinha Monteiro, Luis Nuno. Fernando Oliveira's Art of War at Sea (1555). 2015.
      Rudi Roth. A proposed standard in the reporting of historic artillery. 1989.
      Kelly R. DeVries. A 1445 Reference to Shipboard Artillery. 1990.
      J. D. Moody. Old Naval Gun-Carriages. 1952.
      Michael Strachan. Sampson's Fight with Maltese Galleys, 1628. 1969.
      Randal Gray. Spinola's Galleys in the Narrow Seas 1599–1603. 1978.
      L. V. Mott. Square-rigged great galleys of the late fifteenth century. 1988.
      Joseph Eliav. Tactics of Sixteenth-century Galley Artillery. 2013.
      John F. Guilmartin. The Earliest Shipboard Gunpowder Ordnance: An Analysis of Its Technical Parameters and Tactical Capabilities. 2007.
      Joseph Eliav. The Gun and Corsia of Early Modern Mediterranean Galleys: Design issues and rationales. 2013.
      John F. Guilmartin. The military revolution in warfare at sea during the early modern era: technological origins, operational outcomes and strategic consequences. 2011.
      Joe J. Simmons. Replicating Fifteenth- and Sixteenth-Century Ordnance. 1992.
      Ricardo Cerezo Martínez. La táctica naval en el siglo XVI. Introducción y tácticas. 1983.
      Ricardo Cerezo Martínez. La batalla de las Islas Terceras, 1582. 1982.
      Ships and Guns: The Sea Ordnance in Venice and in Europe between the 15th and the 17th Centuries. 2011.
      W. P. Guthrie. Naval Actions of the Thirty Years' War // The Mariner's Mirror, 87:3, 262-280. 2001
      Steven Ashton Walton. The Art of Gunnery in Renaissance England. 1999
       L.G.Carr Laughton & Michael Lewis. Early Tudor Ship Guns // The Mariner's Mirror, 46:4 (1960), 242-285
       
      A. M. Rodger. Image and reality in eighteenth-century naval tactics. 2003.
      Brian Tunstall. Naval Warfare in the Age of Sail: The Evolution of Fighting Tactics, 1650-1815. 1990.
      Emir Yener. Ottoman Seapower and Naval Technology during Catherine II’s Turkish Wars 1768-1792. 2016.
       
      Боевые парусники уже в конце 15 века довольно похожи на своих потомков века 18. Однако есть "но". "Линейная тактика", ассоциируемая с линкорами 18 века - это не про каракки, галеоны, нао и каравеллы 16 века, она складывается только во второй половине 17 столетия. Небольшая подборка статей и книг, помогающих понять - "что было до".
       
      Ещё пара интересных статей. Не совсем флот и совсем не 15-17 века.
      Gijs A. Rommelse. An early modern naval revolution? The relationship between ‘economic reason of state’ and maritime warfare // Journal for Maritime Research, 13:2, 138-150. 2011.
      N. A.M. Rodger. From the ‘military revolution’ to the ‘fiscal-naval state’ // Journal for Maritime Research, 13:2, 119-128. 2011.
      Morgan Kelly and Cormac Ó Gráda. Speed under Sail during the Early Industrial Revolution (c. 1750–1830) // Economic History Review 72, no. 2 (2019): 459–80.
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае / Из истории Первой гражданской революционной войны (1924-1927) 
      / Издательство "Наука", М., 1964.
      DjVu, отсканированные страницы, слой распознанного текста.
      ОТ АВТОРА 
      "В 1923 г. я по поручению партии и  правительства СССР поехал в Китай в первой пятерке военных советников, приглашенных для службы в войсках Гуаннжоуского (Кантонского) правительства великим китайским революционером доктором Сунь Ят-сеном. 
      Мне довелось участвовать в организации военно-политической школы Вампу и в формировании ядра Национально-революционной армии. В ее рядах я прошел первый и второй Восточные походы —  против милитариста Чэнь Цзюн-мина, участвовал также в подавлении мятежа юньнаньских и гуансийских милитаристов. Во время Северного похода HP А в 1926—1927 гг. я был советником в войсках восточного направления. 
      Я, разумеется, не ставлю перед собой задачу написать военную историю Первой гражданской войны в Китае. Эта книга — лишь рассказ о событиях, в которых непосредственно принимал участие автор, о людях, с которыми ему приходилось работать и встречаться. 
      Записки основаны на личных впечатлениях, рассказах других участников событий и документальных данных."
      Содержание:

      Автор foliant25 Добавлен 27.09.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай