Картер

ИРКУТСКАЯ ДУЭЛЬ. ...Пал оклеветанный молвой!

5 сообщений в этой теме

Весной 1859 г. в Иркутске произошла скандальная история, получившая шумный отклик и привлекшая к себе внимание сибирской общественности и правящих кругов России. в Иркутск приехал новый чиновник особых поручений Михаил Сергеевич Неклюдов – «молодой, образованный, хорошей и богатой фамилии». Согласно формулярному списку, ему было 26–27 лет, он окончил школу гвардейских подпрапорщиков и имел опыт службы в канцеляриях наместника на Кавказе, генерал-губернатора Финляндии и военного министра, у его отца было имение в Новгородской губернии с 2200 душами крестьян.

Знавший его М. И. Венюков(известный русский географ ученый генерал-майор. в то время занимал должность адъютанта штаба войск Восточной Сибири)утверждал, что это «был хлыщ из самых ничтожных, да еще важничавший своим родством и связями». Так же другая совремменица писала о нем:«Кроме прекрасного происхождения, он имел и очень привлекательную внешность, но не отличался богатым внутренним содержанием. Целью его приезда сюда были чины и карьера. Молодой, красивый, богатый, он нравился женщинам, но держал себя гордо и даже надменно; все это не расположило к нему молодежь».

Надо сказать что в то время в городе собралась крутая тусовка! Обозначился круг бомонда и "золотой молодежи"... Кого только там не было! ОНИ же ближний круг генерал-губернатора Восточной Сибири великого Н.Н.Муравьева.. А тон общественному мнению задавали Бывшие ссыльные декабристы и новые революционеры...
1079668_600.jpg

ГЕНЕРАЛ -ГУБЕРНАТОР кстати тогда был в командировке на Амуре, и только готовился получить погоняло "Амурский" к своей фамилии Но по возвращении он прямо таки "впал в отчаяние при виде всего того что совершается дома!" Неплоxой пиар кстати сделал потом на том случаи и племяш Николая Николаевича Муравьева в будушемАмурского- известный идеолог и теоретик анарxизма М.А.Бакунин. 

 

1080015_600.jpg.65a03a022cb47c7fb1d21b10

 


Вот я иной раз просто пребываю в шоке как некоторые персонажи все связаны с друг другом...и Иркутском конечно! 

Итак все по порядку! Молодой чиновник пришелся не ко двору провинциальному быдлу и естественно что такое вылилось в конфликт с с признанным лидером кружка мажоров, членом Совета Главного управления Восточной Сибири Ф.А. Беклемишевым (ну и так вообще фамилия знаменитая) Пребывал он тогда в чине коллежского асессора что примерно соответствует чину майора... Молодой человек М. С. Неклюдов в продолжение некоторого времени подвергался
клеветническим нападкам со стороны его и его друзей чиновников различного ранга приближенныx к Муравьеву..

Неклюдов потребовал "ответить за базар" у Беклимишева обозвавшего его вором,и не получив удовлетворительного ответа, дал ему в грызло, после чего был сильно избит прислугой Беклемишева и арестован. Выпущенный на свободу, Неклю­дов отказался от дуэли, предложенной ему Беклемишевым, вследствие чего началась организованная травля его друзьями Беклемишева, закончившаяся вынужденным согласием Неклюдова на дуэль. 

Исход дуэли, состоявшейся 16 апреля 1859 г., оказался трагическим —Неклюдов был смертельно ранен, доставлен на квартиру и там вскоре умер! Дуэль, происходила с нарушениями общепринятых норм: например, секундант Неклюдова М.М. Молчанов не был выбран им самим и даже не был раньше знаком с ним. Секундант Беклемишева Ф.А. Анненков и иркутский земский исправник Д.Н. Гурьев приняли специальные меры, чтобы предотвратить отъезд Неклюдова из Иркутска, разрешенный губернатором Венцелем.

 

576a26fed3dc4_1080520_600(1).jpg.d7eff5a
Власти знали о предстоящем поединке и, вопреки существовавшему законодательству, запрещавшему дуэли, не сделали ничего для его предотвращения. Более того, иркутский полицмейстер М.Н. Сухотин, по словам очевидцев, наблюдал за дуэлью в подзорную трубу то ли с колокольни, то ли с пожарной вышки.


Кровавая развязка первой в Сибири дуэли, по­пустительство властей, знавших о том, что она предстоит, вызвали сильное возмущение в демократических кругах Иркутска. Беклемишева и его секундантов называли убий­цами и требовали суда над ними. В квартире Беклемишева были выбиты стекла. По­хороны Неклюдова превратились в демонстрацию, в которой приняло участие до десяти тысяч человек.

Активное участие во всей этой истории приняли проживавшие в Иркутске поли­тические ссыльные, в особенности

1080599_600.jpg

 М. В.Буташевич-Петрашевский, 

1081181_600.jpg

 де­кабрист В. Ф. Раевский.

 

576a22bf8cd25_1081086_600(1).jpg.c324355

и Ф. Н. Львов,

Этому способствовала и рассылка специальных приглашений, которые были отпечатаны в казенной типографии при активном участии М.В. Петрашевского и молодого купца Н.Н. Пестерева.

Петрашевский выступил и у могилы Неклю­дова, резко обличая участников дуэли и тех, кто не захотел предупредить ее.Общественное мнение настолько решительно было настроено против «золотой молодежи», что судьи первой инстанции – окружного суда – вынесли Беклемишеву и секундантам довольно суровый обвинительный приговор, по которому им грозило до 20 лет крепости.

Все это было сообщено находившемуся тогда на Дальнем Востоке Муравьеву и вызвало его гнев: Беклемишев и его друзья,как говорилось выше, принадлежали к любимцам генерал-губернатора, и он увидел в общественной реакции прежде всего враждебное отношение к себе.Под давлением генерал-губернатора не только было смягчено и сведено на нет наказание участников дуэли, но и преданы суду сами судьи первой инстанции – в губернском суде началось дело по обвинению их в неправом суде и в корыстных («из личных видов») действиях.

Очевидно, что Петрашевский, Раевский пытались использовать дуэль и убийство Неклюдова для возбуждения широкого общественного негодования против существую­щих порядков, в частности — против произвола Муравьева и его клевретов. Для осу­ществления этой задачи необходимо было, не ограничиваясь агитацией на месте, пре­дать дело об иркутской дуэли широкой гласности.

1082017_600.jpg.89ff27f30c5dab9384492a80
Этому активно содействовал доктор Н. А. Белоголовый, который, по видимому, свел присланные ему из Иркутска несколько писем в статью «Убийство Неклюдова в Иркутске» и переслал ее Герцену. Статья была напечатана Герценом в приложении к «Колоколу»—«Под суд!» (№ 2 от 15 ноября1859 г.). 

В ней излагались обстоятельства дуэли, ставился вопрос, не является ли она убийством «беззащитного человека»,сообщалось, что «в огромной толпе народа, следовавшей за гробом убитого, слово „убийство" было на устах у каждого». Главный же смысл статьи заключался в разоблачении заправлявшей Сибирью клики дворян типа Беклемишева, вывезенных Муравьевым из Европейской России и назначенных им на самые высокие посты в управлении Сибирью. Презрительно называя этих навезенных администраторов«навозными», автор статьи писал, что их поведение до крайности воз­мущает население той части России, «где не существовало касты вельможного дворян­ства и где в течение 30 лет действовало влияние таких благородных, развитых лично­стей, какими были декабристы». 

Таким образом слуxи о волненияx в Иркутске достигли Петербурга! На сворой "псов и палачей " сгустились тучи...

И вот тут на сцену вылез уже упоминившийся выше М.А.БАКУНИНб прибывший незадолго до этого в Иркутск из Томска.(-дядя помог!) 
Известно, что Бакунин в то время усиленно восхвалял своего дядю генерал-губернатора Восточной Сибири H. H. Муравьева, видя в нем «будущность России», «своего лучшего друга»,и уверял Герцена, что он «крепко нага и лучший и сильнейший из нас» .Неудивительно, что в связи с иркутской дуэлью Бакунин с самого начала занял позицию, прямо враждебную позиции Петрашевского, Львова, Раевского. 

Бакунин, выступая 13 апреля в зале дворянского собрания, заявил, что «Неклюдова нужно заставить стреляться,а если он не захочет, то высечь его. Разжигая молодежь таким способом, Бакунин достиг цели: он навербовал человек 15, которые в случае нужды готовы были подписать свои имена, что действительно секли виновного оскорбителя» 

1082812_600.jpg.90b1dcbd1b23b9f43a91655f

 

Генерал М.С.Корсаков.-командующий Восточно-сибирским военным округом.


В неопубликованном письме к Корсакову от 27 ноября 1859 г. Бакунин осыпает Петрашевского и Львова самой грубой бранью, сожалея, что молодые люди, прибывшие в Иркутск с университетским аттестатом, «вполне предались зловредному, огрязняющему влиянию Петрашевского И Львова...». «В продолжение целого лета и осени,— пишет Бакунин,— эти господа отравляли их своею злоумышленноетью и сделали их врагами всего порядка вещей в Восточной Сибири, врагами всех и каждого, сколько-нибудь принадлежащего к офи­циальному миру...»

Горячо защищая Беклемишева, его друзей и покровительствовавшего ему генерал-губернатора Муравьева, Бакунин одновременно выступал с нападками на затравлен­ного ими и убитого Неклюдова, на Буташевича-Петрашевского, на Львова, на иркут­ское учительство, которое он обвинял в подстрекательстве молодежи, и в особенности на В. Ф. Раевского, называя его «хитрым пронырливым приказчиком по питейной части», «агентом питейной инквизиции» и утверждая, что он из мести клеветал на Бек­лемишева. 

Дело об иркутской дуэли, после долгого хождения по всем судебным инстанциям, было решено самым вопиющим обра­зом. Беклемишев и организаторы дуэли в конце концов отделались страхом и церков­ным покаянием, но зато Сенат дал указание «подвергнуть рассмотрению в Совете глав­ного управления Восточной Сибири» действия членов окружного Иркутеко-Верхоленского суда, который в свое время приговорил Беклемишева и других участников дуэли к 20 годам каторги. 

Так был затеян «суд над судьями». Его главная роль заключалась едва ли не в том, чтобы доказать, что решение окружного суда было принято под влиянием Петрашевского и Львова. Во всяком случае Муравьев, решительно защи­щавший своих любимцев, надеялся, что «Петрашевский будет в числе виновных и,вероятно, Львов, ибо они играли немалую роль в пристрастных приговорах окружного суда.

Однако привлечь к ответственности Петрашевского и Львова не удалось. Тогда сибирские власти расправились с ними без всякого суда:Петрашевский был выслан из Иркутска в отдаленный Минусинский округ, а Львов был уволен со службы и вынужден был уехать в с. Олонки (километрах в восьмидесяти от Иркутска) к приютившему его В. Ф. Раевскому. Пострадали и многие лица, сочувствующие Петращевскому и Львову.

Что касается главного заступника анарxиста Бакунина то тот по молодости сам вляпался в грязную историю с дуэлью...Он поссорился литературным критиком и консерватором Катковым на квартире Белинского.(Пережрали видать!))) ) 

1084155_600.png

Белинский.

 

576a23164722e_1083888_600(1).jpg.e4e59a9

Катков
Бакунин ударил Каткова палкой по спине, а тот его ударил по лицу. Бакунин вызвал Каткова на дуэль, но на другой день  протрезвел одумался и послал ему записку с просьбой перенести место поединка в Берлин, так как по русским законам оставшийся в живых поступал в солдаты.
И сам быстро "стрельнул" у Герцена две штуки отбыл за кардон... Фактически дело было по существу замято, но все общие приятели: И. И. Панаев, В. Г. Белинский, Н. П. Огарев, В. П. Боткин, Языков — были в этом инциденте на стороне Каткова. Лишь Герцен держался нейтрально.

Вот! Дуэли Пушкина и Лермонтова были чем то поXожи и даже вызвали почти такой же общественный резонанс... Что касается иркутской то до столицы докатились лишь ее отголоски! 

БИБЛИОГРАФИЯ:

1. Востриков Алексей. Русская дуэль. "Издательство Ивана Лимбаxа" С-Петербург 1998 с.53

2. Иркутские повествования. 1661 - 1917 годы. В 2 т. / Автор-составитель А. К. Чернигов. Иркутск: "Оттиск", 2003. Т. 1.

3. Матханова Н. П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века: В. Я. Руперт, Н. Н. Муравьев-Амурский, М. С. Корсаков. — Новосибирск, 1998. — С. 206–210.

 

 

 

 

 

1080015_600.jpg

1083888_600.jpg

 

 

1081086_600.jpg

1082017_600.jpg

1082812_600.jpg

 

 

Изменено пользователем Картер
1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
5 часов назад, Картер сказал:

Неклюдов потребовал "ответить за базар" у Беклимишева обозвавшего его вором,и не получив удовлетворительного ответа, дал ему в грызло, после чего был сильно избит прислугой Беклемишева и арестован. Выпущенный на свободу, Неклю­дов отказался от дуэли, предложенной ему Беклемишевым, вследствие чего началась организованная травля его друзьями Беклемишева, закончившаяся вынужденным согласием Неклюдова на дуэль. 

 

5 часов назад, Картер сказал:

Секундант Беклемишева Ф.А. Анненков и иркутский земский исправник Д.Н. Гурьев приняли специальные меры, чтобы предотвратить отъезд Неклюдова из Иркутска, разрешенный губернатором Венцелем.

А Беклемишев что, таким уж заядлым дуэлянтом и метким стрелком что-ли числился,  что все были уверены что Неклюдову уж точно здесь ничего хорошего не светит?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Беклимишев был лидером местной "мажорной тусовки" и фаворит генерал-губернатора.... А Неклюдов  выскочка столичная! Тут есть очень много поxожего на дуэль Лермонтова! Кстати через 115 лет в Иркутске снова случилась дуэль, которая имела большой общественный резонанс...Но это совсем другая история!))))

Изменено пользователем Картер

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
4 часа назад, Картер сказал:

Беклимишев был лидером местной "мажорной тусовки" и фаворит генерал-губернатора.... А Неклюдов  выскочка столичная! Тут есть очень много поxожего на дуэль Лермонтова!

Но откуда была заранее уверенность у местной тусовки, что дуэль закончится плачевно именно для Неклюдова, а не для Беклемишева скажем, раз они делали всё, чтобы дуэль состоялась. Т.е. за жизнь Беклемишева, в случае проведения дуэли, никаких беспокойств не наблюдается. Или может типа стрелком  Неклюдов  являлся довольно никудышным, а поэтому  шансов перед опытным противником у него никаких и не было.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 21.06.2016в09:42, Картер сказал:

Власти знали о предстоящем поединке и, вопреки существовавшему законодательству, запрещавшему дуэли, не сделали ничего для его предотвращения.

Власти в России никогда ничего не делали для предотвращения дуэлей. Традиции-с (тут, правда. об оных говорить можно только с большой натяжкой, но дворянство воспринимало их именно так).

Предотвращали дуэли только обычные средние полицейские чины.

Касаемо ссыльных в Иркутске - С.Л. Чудновский (в 1880-е годы) отмечал, что политссыльным в этом городе жилось довольно вольготно  -грамотных людей в городе было не много, и местные купцы очень охотно привлекали их к тем или иным работам. В том числе - и в сфере организации культурной жизни и образования (попутно простым доступным языком объясняя местной администрации, что она может сделать с запретами, распространявшимися на ссыльных).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Разбор фильма "Тобол"
      Автор: Чжан Гэда
      В сети полно восторженных отзывов о фильме и сериале "Тобол". Смотрел и то, и другое. Восторгов не разделяю.
      Чтобы не было обвинений в мелочной придирчивости, скажу сразу - фильм и сериал сделаны так, что зрителя не уважают, исторические факты извращают произвольно, превращая трагедию и героизм наших предков в дешевую оперетку с любовями и морковями...
      Привожу все с раскадровками, чтобы показать на примерах, какие ляпы происходят ежеминутно (в среднем, если выбросить игровые сцены, где "любовь-морковь", на которую даже смотреть не хочется, 1 косяк приходится на 2 с небольшим минуты экранного времени).
    • "Тобол" - факты и вымыслы
      Автор: Чжан Гэда
      Разбор фильма "Тобол" (2019) на предмет соответствия исторической реальности.
    • "Тобол" - факты и вымыслы
      Автор: Чжан Гэда
      "Тобол" - факты и вымыслы
      Просмотреть файл Разбор фильма "Тобол" (2019) на предмет соответствия исторической реальности.
      Автор Чжан Гэда Добавлен 08.01.2022 Категория Сибирь
    • Трукан Г. А. Верховный правитель России
      Автор: Saygo
      Трукан Г. А. Верховный правитель России // Отечественная история. -1999. - № 6. - С. 27-46.
      18 ноября 1918 г. жители Омска увидели расклеенные по всему городу листовки с портретом адмирала А. В. Колчака. Это было "Обращение к населению России", сообщавшее о свержении Всероссийского временного правительства (Директории) и о том, что Совет министров принял всю полноту власти и передал ее адмиралу Русского флота Александру Колчаку. Под текстом листовки стояла подпись: Верховный правитель адмирал Колчак.
      Прошло немногим более года, и оставленный всеми "Верховный правитель" без суда был расстрелян большевиками. Так личная трагедия Колчака тесно переплеталась с величайшей трагедией России - Гражданской войной.
      Изучение истории Белого движения, в котором видную роль играл А. В. Колчак, прошло сложный и противоречивый путь. Историки нашей страны в течение долгого времени были поставлены под жесткий идеологический контроль, в результате чего было опубликовано множество тенденциозных монографий, статей и сборников документов, нацеленных исключительно на дискредитацию политических противников большевизма1. Эмигрантская литература страдала теми же недостатками, что и советская, но с противоположным знаком. Лишь устранение идеологических барьеров в начале 1990-х гг. привело историков к осознанию необходимости изучать обе стороны военного противостояния - большевиков и их противников - как равноценные для научного исследования стороны явления.
      Автор настоящей статьи ставит своей задачей рассмотреть борьбу А. В. Колчака против большевизма, опираясь на разнообразные источники, в том числе ранее недоступные историкам документы следственного дела А. В. Колчака, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ РФ.
      А. В. Колчак был совершенно не таким человеком, каким его изображала официальная советская пропаганда. Он родился в дворянской семье, с отличием окончил морской кадетский корпус и многие годы посвятил полярным экспедициям. Во время русско-японской войны Колчак участвовал в обороне Порт-Артура, командуя миноносцем, который нанес заметный урон японскому флоту. В период между двумя войнами молодой офицер на ответственном посту в Морском генеральном штабе занимается подготовкой русского флота к надвигающейся схватке с Германией. В 1914-1915 гг. Колчак командует сначала миноносцем, а затем минной дивизией Балтийского флота. За смелую операцию по высадке морского десанта в немецком тылу он был награжден Георгием 4-й степени.
      Звездный час в карьере Колчака наступил в апреле 1916 г., когда он был произведен в контр-адмиралы, а спустя два с половиной месяца стал вице-адмиралом и командующим Черноморским флотом. По собственному признанию его переход на сторону Временного правительства после Февральской революции был вызван тем, что никакой другой власти, способной восстановить порядок и довести войну до победоносного конца, в России тогда не существовало2. Не сумев остановить революционного движения на флоте, адмирал оставил свой пост командующего и во главе военно-морской миссии выехал в США, которые готовились вступить в морские сражения с Германией.
      Узнав об Октябрьской революции, Колчак решил продолжить войну с немцами в рядах союзной английской армии. Но вскоре он получил предложение английского правительства вернуться на российский Дальний Восток3. В Харбине, в полосе отчуждения КВЖД, скопилось много бежавших из советской России офицеров, чиновников, предпринимателей, помещиков.
      Русское эмигрантское правительство Д. Л. Хорвата готовило здесь силы для вооруженного вторжения на территорию советской России. Колчак был убежденным противником большевизма и без колебаний вошел в состав этого правительства, но после конфликта с атаманом Семеновым и поддерживавшими его японцами подал в отставку.
      Мятеж чехословаков и свержение советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке делали возможным возвращение адмирала на родину. После недолгого пребывания во Владивостоке, превращенном в опорный пункт иностранной военщины, Колчак, по его словам, решил направиться на юг России, туда, где завязался еще один мощный антибольшевистский узел, - в Добровольческую армию генерала М. В. Алексеева.
      В Омске, куда он прибыл 14 октября 1918 г., его встретили готовившие заговор против Директории генералы, которые стали уговаривать адмирала остаться в Сибири.
      Директория была слабым правительством и возглавлялась нерешительным политиком, правым эсером Н. Д. Авксентьевым. Но это было в условиях Гражданской войны наиболее легитимное всероссийское правительство, так как своим происхождением оно было связано с Учредительным собранием.
      Директория стала звеном, соединившим социалистическую и антисоциалистическую части антибольшевистского лагеря. Только это хрупкое единство давало еще шанс одержать победу над большевиками.
      Партия эсеров пошла на создание коалиционной Директории с дальним прицелом. По признанию члена ее ЦК М. Я. Гендельмана, сделанному на судебном процессе 1922 г., смысл соглашения заключался в том, чтобы с помощью Директории восстановить Учредительное собрание. Это "могло изменить ход борьбы с большевиками" и спасти Россию от всех "последующих бед и потрясений"4. Кадеты и сочувствовавшие им поддержали создание Директории, поскольку в ее программе не выдвигалось социалистических требований, а главной целью объявилась борьба с большевизмом.
      После свержения советской власти бывшие руководители антибольшевистских офицерских организаций в главных городах Сибири поделили между собой территорию региона, учредив военные округа и став во главе них. Тем самым они превратили Сибирь в подобие феодального средневекового государственного образования, где вассалы мало считались с сюзереном, т.е. Советом министров и Директорией. Они даже формировали свои войска на местные средства. В их рядах и созрел заговор против Директории. Как показал потом на допросе Колчак, они утверждали, что "Директория - это есть повторение того же самого Керенского, что Авксентьев — тот же Керенский... и что в армии доверия к Директории нет"5.
      Директория тоже хотела привлечь на свою сторону популярного адмирала и 4 ноября утвердила его военным и морским министром. На него делали ставку и кадеты. 5 ноября 1918 г. с Колчаком встретился член ЦК партии кадетов и член Национального центра В. Н. Пепеляев. В ходе беседы он от имени Национального центра предложил ему пост диктатора, и Колчак согласился6.
      Рано утром 18 ноября собрался Совет министров Директории, и его председатель П. В. Вологодский сообщил об аресте Н. Д. Авксентьева, В. М. Зензинова, А. А. Аргунова и Е. Ф. Роговского. Воцарилось тягостное молчание. Большинство участников явно было застигнуто этим известием врасплох и не знало, как себя вести. Молчание прервал министр продовольствия Н.С. Зефиров, предложивший выяснить, "кому теперь принадлежит власть".
      В ходе прений был признан факт свержения Директории и решено передать власть одному лицу - "диктатору". Всего на заседании присутствовало 26 человек, а в голосовании участвовало 15 членов Совета министров. За Колчака было подано 14 записок, за генерала Болдырева - одна7. Все министры, назначенные демократически избранной Директорией, оказались сторонниками военной диктатуры.
      В советской литературе переворот в Омске 18 ноября объявлялся безоговорочно "колчаковским". Сведения, имеющиеся сегодня в распоряжении исследователей, опровергают версию о личном участии адмирала в подготовке заговора. Об этом говорят и выступления на процессе в Омске в мае 1920 г. участников заседания Совета министров 18 ноября членов правительства Л. И. Шумиловского и Г. А. Краснова, генерала А. Ф. Матковского (стенограмма процесса хранится в ЦА ФСБ РФ), и дневниковые записи премьера П. В. Вологодского, главного дирижера послепереворотного заседания 18 ноября, и заявлении Г. К. Гинса: "Могу также с уверенностью сказать, что о перевороте ничего не знал и Колчак"8.
      На допросе в следственной комиссии 24 января 1920 г. А. В. Тимирева также заявила: "Колчак не был автором, ни исполнителем заговора и переворота 18 ноября. О нем он узнал post factum, но, думаю, сожалений о совершившемся перевороте у него не было, т. к. он находил, что Авксентьев - это только миниатюрное издание Керенского"9.
      Колчак был выдвинут на ведущую роль в антибольшевистской России неожиданно для него самого. Переворот все равно осуществили бы сторонники твердой власти.
      На заседании чрезвычайного ревтрибунала в Омске в мае 1920 г. причины, по которым на пост диктатора был выдвинут Колчак, изложил социал-демократ министр труда Шумиловский. Колчак, по его словам, пользовался большой популярностью среди матросов, его поддерживали англичане и американцы и очень отрицательно к нему относились японцы. "Я считал, - говорил Шумиловский, - что адмирал Колчак, как сильная личность, сможет удержать военную среду и предохранить государство от тех потрясений, которые грозили справа". Эти мотивы - популярность в демократических странах Америке и Англии и авторитет в военной среде - заставили Шумиловского подать свой голос за Колчака. "Я видел в этом гарантию, что те страшные события, которые происходили перед этим и которые только что произошли, не повторяться".
      Шумиловский голосовал за Колчака "как [за] единственный выход из создавшегося тяжелого положения". Позже, однако, он пришел к убеждению, что Колчак - "очень плохой Верховный правитель", хотя и безукоризненно честный человек10.
      Сразу после установления диктатуры Колчака из вице-адмиралов произвели в адмиралы. Спешно было составлено несколько постановлений и положение об управлений Россией. Правая печать Сибири единодушно пропела хвалебные гимны организаторам переворота. Его исполнители после комедии суда и оправдания были произведены Колчаком: Волков - в генерал-майоры, войсковые старшины Красильников и Катанаев - в полковники. Единственный член Директории, принявший активное и решающее участие на заключительном этапе переворота и своим именем санкционировавший его, - Петр Вологодский - стал почетным гражданином Сибири и получил чин 1-го класса, т.е. канцлера. Авксентьев и Зензинов, своими бездарными и безответственными действиями открывшие путь организаторам переворота, отделались почетной ссылкой за границу, получив "на мелкие расходы" по 75 тыс. золотых руб.
      Другой влиятельный член Директории генерал Болдырев, в чьих руках была армия, отказался принять участие в перевороте, произошедшем за его спиной. В эту, ночь он находился в Уфе. В разгар затянувшегося ужина в честь высокого гостя в "Сибирской гостинице" его вызвали к прямому проводу из Омска. Адмирал Колчак сообщил ему об аресте членов Директории и о постановлении Совета министров, возлагающем на него верховное правление. В заключение адмирал, не дожидаясь ответа Болдырева, попросил его немедленно возвратиться в Омск, так как верховное командование над армиями принял он, адмирал Колчак.
      Генерал Болдырев не только отказался санкционировать случившееся, но и сказал адмиралу, что переворот - это несчастье для России, что он гибельно отразится на состоянии фронта и вообще на деле борьбы с большевиками, и что он как член Директории должен протестовать против такого образа действий своих коллег. Когда Болдырев спросил Колчака, принял ли он во внимание то обстоятельство, что арест Директории означает новую гражданскую войну на два фронта, адмирал перебил его и резко ответил: "Генерал, я не мальчик, в ваших поучениях не нуждаюсь. Я взвесил вce и знаю, что делаю. Благоволите немедленно же выехать из Уфы. Это мой категорический приказ вам"11.
      Против диктатуры попытался выступить Совет управляющих, предъявивший ультиматум Колчаку и Вологодскому с требованием немедленно освободить арестованных членов Директории и восстановить ее власть. Совет обратился к Болдыреву с предложением о совместных действиях, предлагая ему не признавать совершившегося переворота и остаться верховным главнокомандующим всеми войсками, находящимися к западу от Челябинска. Ему как члену Директории была обещана верховная власть над всеми областями, входящими в это объединение. Далее Совет гарантировал Болдыреву поддержку народной армии и чехов, предоставив Колчаку право осуществлять свою диктатуру в пределах Сибири. Но предложение вернуться к временам Комуча, не устроило Болдырева. Он уклонился от прямого ответа, заявив, что надеется разрешить кризис путем переговоров в Омске12. После встречи с Колчаком он отказался от попыток сопротивления диктатору, хотя и не пошел к нему на службу, предпочтя отставку и выезд за границу.
      He выполнили своих обещаний "выбелить" Омск (т.е. подавить мятеж) в один день и чехи, на которых оказал давление английский генерал Нокс. Все это позволило Колчаку легко разогнать остатки Учредительного собрания в лице съезда его членов и Совета управляющих. Разгром Учредительного собрания, начатый Лениным, завершил Колчак.
      В Омске считали, что режим военной диктатуры вместо эсеровской Директории позволит России победить и внутренних, и внешних врагов13. Однако жизнь скоро показала всю опрометчивость подобных расчетов. Первым и немедленным результатом переворота стал открытый переход эсеров на сторону большевиков.
      В начале января 1919 г. ветераны Комуча, известные как группа меньшинства партии эсеров, во главе которой был В. К. Вольский, опубликовала заявление: "Делегация членов партии эсеров и президиума съездов Всероссийского Учредительного собрания призывает всех солдат народной армии прекратить гражданскую войну с Советской властью... и обратить оружие против диктатуры Колчака"14. Заключив союз с советской властью, Вольский выехал вместе с делегацией из Уфы в Москву15.
      Колчак, как и лидеры Белого движения в других регионах, оказался перед лицом единого социалистического фронта большевиков и эсеров; за которых на выборах в Учредительное собрание проголосовало около 90% избирателей. Этот политический барометр точно показывал, кто победит в Гражданской войне.
      Колчак по природе был консерватором. Он не имел политического опыта и, как военный человек, питал отвращение к парламентским процедурам и демократическим ценностям. Он признавался, что не верит ни в съезды, ни в совещания, а только в танки, которых никак не может получить "от милых союзников", в заем, который бы исправил финансы, в мануфактуру, которая ободрила бы деревню. "А законы все-таки ерунда, - говорил он. - Не в них дело. Если мы потерпим новые поражения, никакие реформы не помогут, если начнем побеждать, сразу и повсюду приобретем опору"16.
      Уверовав в то, что винтовка и танк рождают сильную власть, Колчак создал в Омске милитаристскую модель управления Сибирью. Во главе этой системы находился Верховный правитель и Верховный главнокомандующий адмирал Колчак с диктаторскими полномочиями. Он управлял с помощью указов. При нем находился Совет ("звездная палата"), состоявший из председателя Совета министров и министров иностранных дел, внутренних дел, финансов и военного министра. Это была верхняя палата по управлению страной, где обсуждались вопросы внешнеполитические и военные. По признанию государственного контролера Г. А. Краснова, они и решались "верхней палатой в порядке верховного управления, не доходя до Совета министров"17.
      Главное направление деятельности Колчака - военное - проводилось через Ставку. Это огромное военное учреждение охватывало все отрасли управления на фронте и территориях боевых действий, а также в тылу. Командующие войсками подчинялись начальнику штаба, а не военному министру. Эта важнейшая сфера деятельности полностью выпадала из компетенции Совета министров. Последний ведал делами гражданского управления, а малый Совет министров из товарищей министров решал только второстепенные вопросы.
      Товарищ министра путей сообщения А. Н. Ларионов, выступая на омском процессе 1920 г., сообщил, что "министры не посвящали нас в тайны закрытых заседаний Совета министров, и подавляющее большинство того, что мы слышали здесь, было для нас полной новостью"18.
      Придя к власти, Колчак немедленно объявил, что главной своей задачей считает вооруженную борьбу с большевиками: "Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю: я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру. Призываю Вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам"19.
      Как человек военный адмирал был привержен делу войны с Германией до победного конца, а Брест-Литовский мир считал национальной катастрофой. Он сразу же провозгласил верность всем договорам с союзниками и заявил о желании полностью погасить военный долг России.
      Первые успехи колчаковской армии в боях против неукомплектованных и малочисленных частей красных способствовали признанию Колчака в качестве общероссийского лидера руководителями других белых фронтов, всеми антибольшевистскими силами и союзниками.
      26 мая 1919 г. западные союзники известили Колчака, что они согласны поставлять оружие, боеприпасы и продовольствие и помогут ему стать правителем России, если он будет проводить демократическую политику. В ответ Колчак заявил, что он согласен на созыв нового Учредительного собрания после восстановления порядка, но отверг "учредилку" 1917 г. Он заверял западные правительства, что "во внутреннем устройстве" не может быть "возврата к режиму, существовавшему в России до февраля 1917 г.", что население получит землю, будут устранены различия по религиозному и национальному признакам. Подтверждая полную независимость Польши и автономию Финляндии в составе России, Колчак согласился "подготовить решения" о судьбе прибалтийских государств, кавказских и закаспийских народностей. Признал он и все национальные долги России20.
      Этот ответ вполне удовлетворил союзников. Однако даже ближайший сподвижник адмирала, министр его правительства генерал А. П. Будберг заметил: "Странно, что такие серьезные вопросы решаются помимо Совета министров, по конституции Совету министров принадлежит огромная власть"21.
      Вынужденный в угоду западным союзникам прикрываться демократическими декларациями, Колчак в кругу единомышленников не скрывал своего презрения к политическому плюрализму и парламентаризму. Более того, вся система созданной им власти не позволяла парламентским политикам вмешиваться в ведение войны.
      Номинально с 18 ноября 1918 г. была установлена диктатура Колчака. Но адмирал не годился для этой роли. О полном отсутствии у него диктаторских качеств свидетельствовал лидер омских кадетов Н. В. Устрялов. В его дневнике есть такая запись о Колчаке, сделанная 21 июля 1919 г.: "Я боюсь - слишком честен, слишком тонок, слишком «хрупок» адмирал Колчак для «героя» истории"22.
      Политические взгляды вождей и рядовых участников Белого движения были столь же разнообразны, как социально неоднородно было и само это движение. Разумеется, какая-то часть его участников стремилась к реставрации монархии и старого, дофевральского (1917 г.) режима. Но вожди отказались поднять монархическое знамя. В начале 1920 г., находясь в эмиграции в Китае, бывший премьер-министр колчаковского правительства Вологодский категорически отвергал обвинения Колчака "в реакционности и тайном стремлении восстановить монархию в России". Он характеризовал Колчака как человека, достаточно умного, "чтобы понять, что нет возврата к прошлому"23.
      Один из лидеров сибирских кадетов, приведших Колчака к власти, А. К. Клафтон, видевший в нем гарантию против самодержавно-реставраторских устремлений сибирской военщины, на судебном процессе в мае 1920 г. признал, что глубоко заблуждался. "Мне казалось, - говорил он, - что в лице Колчака мы имеем честного национального вождя, вокруг которого группируются демократические элементы, и мы искренне верили в демократические декларации, которые издавали Верховный правитель и правительство... Но тогда еще не было ясно, что мы не имеем диктатора Колчака, а имеем игрушку в руках целого ряда атаманов, с одной стороны, и, с другой стороны, - той Ставки и военщины, о которых здесь говорили. Здесь не создалось ничего, а развился тот букет жестокостей и ужасов, который является признаком бессилия"24.
      * * *
      Свергнув эсеровскую Директорию, Колчак сохранил утвержденный ею Совет министров. Большинство членов кабинета составляли умеренные социалисты (П. В. Вологодский и Е. С. Старынкевич - эсеры, Л. И. Шумиловский, Н. И. Петров, А. А. Грацианов - социал-демократы, Н. С. Зефиров - энес и И. А. Михайлов - беспартийный социалист)25, но достаточно сильным был и прокадетский фланг.
      Общим для ядра колчаковского правительства являлся также уклон в сторону сибирского областничества. Эта доктрина сводилась к более или менее ограниченной автономии Сибири в будущем и к ее изоляции от разложившейся большевистской России в настоящем. Изоляционистская идея требовала
      соответствующих карантинных мер и противоречила расчетам создания в Сибири базы для планомерного движения на Центральную Россию, что противоречило планам Колчака восстановить единую и неделимую Россию.
      В ноябре 1918 г., чтобы получить поддержку союзников, трудно было придумать лучшую маскировку под демократический режим, чем сохранение социалистического правительства. Позднее, когда Колчак убедился, что эффективной помощи от союзников ему ожидать нечего, он заменил умеренных социалистов в своем кабинете консерваторами и правыми кадетами.
      По определению активного участника Белого движения И. К. Окулича, "правительство адмирала Колчака представляло собой по конструкции сколок с правительства императорской России с его централизацией, недоверием к местным людям". Очень критически оценил он и потенциал колчаковского правительства. В составе кабинета Окулич увидел провинциальных министров, сплошь серых людей, которые"мечтали сделаться вершителями судеб великой России". Фактически, отмечал он, делами вершат какие-то молодые люди, никому ранее не известные, действующие "с апломбом, присущим малоопытным и скверно осведомленным лицам", которые совершенно не интересовались и не считались с настроениями народных масс.
      Встречи с Вологодским и Колчаком оставили у Окулича тяжелое впечатление. Вологодского он посетил в январе 1919 г., "доложив о результатах поездки в Париж, Лондон и Вашингтон". "Я увидел перед собой не председателя Совета министров всероссийского правительства, - вспоминал Окулич, - а типичного провинциала, каким я его знал в качестве присяжного поверенного в Томске, не имеющего государственной программы, не ориентировавшегося в международной обстановке, пожалуй, очень уставшего". Перед Окуличем сидел "безвольный человек, не представлявший всей совокупности дел и, по-видимому, лежащей на нем ответственности, одинаково готовый идти в роли председателя Совета министров с социалистами и монархистами".
      Правительство было поражено интригами, междоусобной борьбой. К ноябрю 1919 г. из всего его состава, голосовавшего за Колчака, сохранили свои должности только министр труда Шумиловский и государственный контролер Г. А. Краснов. В апреле Окулич перед отъездом за рубеж был принят Верховным правителем. "С тяжелым чувством я покидаю родную Сибирь", - вспоминал он позже. За время пребывания в Омске Окулич видел, что "нервный, не знающий страны, населения и гражданских дел Верховный правитель, несущий на себе всю ответственность за совершающееся, является лишь номинальным диктатором"26.
      Стабильность режима подрывали генералы и атаманы, они, "считая адмирала пешкой, поделили всю Сибирь между собой, каждый действовал за себя и враждебно относился к другому". "Колчак не сумел справиться, - отмечал Н.Н. Львов, - с атаманщиной, с проявлением грубой военщины, со своеволием генералов"27.
      Неспособность правительства контролировать поведение атаманов Семенова, Дутова, Анненкова и других подорвала его репутацию как в самой Сибири, так и за границей. Тот факт, что казачьи атаманы продолжали грабежи и бандитские походы против населения при полной пассивности правительства, говорил о его слабости и дезорганизованности, стимулировал применение насильственно-репрессивных методов управления страной. Существенным пробелом программы колчаковского правительства, по мнению управляющего делами Г. К. Гинса, "была неясность его политической физиономии"28. Оно обещало вести войну с большевиками не на жизнь, а на смерть. Решение всех остальных проблем откладывалось до созыва Национального, а позже - Учредительного собраний, что было равносильно отказу от конкретной программы будущего государственного переустройства. В то же время документы колчаковского правительства были пронизаны отвлеченными идеями "единой, великой России" и "единоличной власти". Эти идеи, по словам Гинса, "выставлялись как самоцель, им приносились
      жертвоприношения, и в увлечении ими было так же мало практичности, как и в стремлении левых партий к социализации земли и национализации промышленности"29.
      Соратник адмирала генерал М. К. Дитерихс писал: "Единственной существенной идеей, владевшей, пожалуй, всеми, и объединявшей нас против советской власти, являлась одна маленькая, нечистая и уж во всяком случае не святая идейка: это жалкая идейка мести, ненависти к большевикам. Но такая отрицательная идейка не могла создать прочного и национального братского или государственного объединения, ибо сама по себе несла в себе, как отрицательная, элементы разрушения, раздора, зависти и алчности, что и проявлялось в течение всего пятилетнего периода белого движения. Так было на всех фронтах"30.
      Метастазами насилия были поражены все государственные и военные структуры режима Колчака. В одной из бесед с Гинсом адмирал заявил: "Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Так было в Англии во время войны Алой и Белой розы, так неминуемо должно быть и у нас, и во всякой гражданской войне"31. Ненавистью к большевикам дышат и программные заявления Колчака. В своем обращении "К народам России" от 24 июля 1919 г. он объявляет большевиков шайкой грабителей, руководимых"международными отбросами", с которой он ведет смертельную борьбу, "пока враг не будет уничтожен".
      Врагами России Колчак считал и умеренных социалистов. Партию эсеров, пользовавшуюся поддержкой сибирской деревни, он фактически загнал в подполье.
      Судя по заявлениям и декларациям Колчака, его правительство стояло на почве демократии. Но на деле все было иначе. Это вынужден был признать тот же Вологодский. "Мы были совершенно искренни, когда в своих политических заявлениях выступали против«всякого рода насилия», за общественную самодеятельность. Но исполнители на местах, воспитанные на старых навыках обращения с народом, творили безобразия, пороли без разбора и старых и малых, виновных и невинных, реквизировали крестьянское добро за мизерное вознаграждение. Такие действия сильно дискредитировали в глазах населения центральную власть, а мы не имели достаточно сильного административного аппарата на местах, чтобы бороться с этими злоупотреблениями власти. К тому же гражданская власть в лице Совета министров, была парализована засильем военной власти, которая не считалась с правительством и творила такое, что у нас волосы на голове становились дыбом"32.
      Самым трудным для антибольшевистского движения был аграрный вопрос. Колчак, как казалось, был близок к тому, чтобы разрубить этот гордиев узел. В декларации его правительства от 8 апреля 1919 г. население заверялось в том, "что урожай будет принадлежать тем, кто сейчас пользуется землей", даже если они не являются собственниками и арендаторами. Правительство обязалось принять меры "для обеспечения безземельных крестьян и на будущее время", используя для этого в первую очередь частновладельческую и казенную землю, уже фактически перешедшую к крестьянам. Этот шаг, наиболее радикальный в аграрной политике Белого движения, был направлен против дворянского землевладения в поддержку мелких трудовых хозяйств, владеющих землей как частной собственностью. Только так, подчеркивалось в декларации, можно обеспечить благосостояние многомиллионного русского крестьянства — здоровой и прочной основы обновленной, свободной и цветущей России. Окончательное же решение аграрного вопроса откладывалось на неопределенное время — до созыва Национального собрания, а самовольные захваты запрещались33.
      Встретив сопротивление защитников помещичьего землевладения, Колчак делится своими мыслями с Деникиным. В письме к нему от 23 октября 1919 г. он доказывает, что недопустима политика сохранения отжившей формы землевладения и одобряет меры, направленные на переход земли в собственность крестьян, а земли, фактически перешедшие к крестьянам, предлагает сохранить за ними. Только такая политика, по мнению адмирала, "обеспечит необходимое сочувствие крестьянства освободительной войне, предупредит восстания и устранит возможность разлагающей противоправительственной пропаганды в войсках и населении"34.
      Однако Колчаку не удалось осуществить эти намерения. По этому поводу Гинс заметил: "Слишком много вокруг власти российского правительства накопилось элементов старого режима, слишком робки и неопределенны были шаги правительства, направленные к реализации его обещаний"35.
      Затягивание решения земельного вопроса вело к тому, что Колчак быстро растерял те политические преимущества, которые давали ему антибольшевистские настроения сибирского крестьянства. Приход Колчака к власти не привел к облегчению жизни крестьян. В условиях военной экономики его правительство обратилось к таким непопулярным мерам, как принудительные наборы в армию и реквизиции продовольствия, а, встретив сопротивление, начало карательные военные экспедиции против деревни, ответом на которые стали мощные вооруженные выступления крестьян.
      Таким же глубоким внутренним противоречием была отмечена и национальная политика правительства Колчака. Действуя под лозунгом "единой и неделимой" России, оно не отвергало, по заявлению министра иностранных дел Ю. В. Ключникова, в качестве идеала "самоопределение народов". Но в том же заявлении подчеркивалось, что "крайние выводы из него" (образование самостоятельных государств) "не привлекают уже больше общественного внимания России"36.
      В ответ на требования делегаций Азербайджана, Эстонии, Грузии, Латвии, Северного Кавказа, Белоруссии и Украины на Версальской конференции о предоставлении им независимости Колчак предложил подождать до Учредительного собрания. Отказавшись от создания на территории освободившихся от большевизма регионов противобольшевистской конфедерации, Колчак проводил политику, обреченную на неудачу. На горе нам, писал позже генерал Д. В. Филатьев, Верховный правитель был начисто лишен чувства реальности. Однажды, когда Колчак дал очень уклончивый ответ французскому премьеру Клемансо на вопрос о судьбе Латвии, Литвы и Эстонии, Филатьев спросил его, почему он не ответил более определенно? Колчак, по его словам, "немедленно запылал, «заштормовал» и, повышая голос, сказал: «Я не могу поступиться завоеваниями Петра Великого»"37.
      Во время подготовки второго наступления генерала Н. Н. Юденича на Петроград генерал К. Г. Маннергейм сообщил Колчаку, что готов двинуть против большевиков свою армию. Единственным условием он выдвигал официальную декларацию Верховного правителя о признании независимости Финляндии. Колчак наотрез отказался принять это предложение, заявив, что идеей единой и неделимой России он не поступится ни при каких обстоятельствах и ни за какие "минутные выгоды"38.
      Колчак соглашался лишь на автономию народов, находившихся на территории России - якутов, башкир, татар. Однако его правительство откладывало конкретные шаги в этом направлении до окончания Гражданской войны. Решение Омска о включении башкирских отрядов в регулярную белую армию повернуло их против колчаковского режима, не уважавшего их права на самостоятельность. Башкирские лидеры и 2 тыс. их солдат перешли на сторону большевиков, которые разрешили в феврале 1919 г. создание Башкирской республики. Сепаратизм, разбуженный революцией, стал союзником большевиков, выдвинувших лозунг самоопределения наций вплоть до их отделения от России.
      Деятельность колчаковского правительства в Омске показала, что оно игнорирует жизненно важные проблемы, откладывая их решение до победы над большевиками. В конечном счете судьбы населения оказались в руках полевых командиров, которым оно было безразлично. В результате применение "военного права" стало настолько обычным делом, что даже закаленные правительственные чиновники начали протестовать. Гражданский губернатор Урала, уходя со своей должности в апреле 1919 г., свидетельствовал о полном произволе военных: "Узаконенные нарушения прав, репрессии без суда, порка даже женщин, смерть тех, кто был арестован «при попытке к бегству», аресты только на основании обвинения, передача гражданских юридических случаев военным, обвинение по доносу или в результате интриг - когда все это наваливается на гражданское население, глава края может быть лишь свидетелем происходящего"39.
      Сложными и противоречивыми были отношения Колчака с союзниками, от которых он так и не добился официального признания. Американцы, англичане, французы, чехи, японцы имели на Дальнем Востоке и в Сибири различные интересы и проводили свою политику. Это очень затрудняло положение правительства Колчака. Иностранные воинские части боевых действий на фронте не вели, а чехословацкие войска охраняли Сибирскую железнодорожную магистраль, но сражения на финансовом и дипломатическом фронтах не утихали.
      Внезапное занятие в августе 1918 г. Казани чехами сделало Омское правительство обладателем части золотого запаса России на сумму около 700 млн. золотых руб. У Советской России его было лишь примерно на 600 млн. руб. За поставки оружия, боеприпасов и обмундирования союзники требовали валюту, но сам Колчак и другие представители омской власти делали недвусмысленные заявления о том, что находящийся на хранении в Омске золотой фонд является собственностью всего русского народа и потому неприкосновенен. Директор кредитной канцелярии министерства финансов колчаковского правительства А. Никольский писал позже: "Я считаю и считал, что нужно было всею тяжестью бросить золотой запас, так неожиданно нам доставшийся, на чашу весов борьбы с большевизмом"40. С большим трудом практическим работникам удавалось преодолевать "идеалистическую" точку зрения Колчака. "К декабрю был образован фонд в 100 млн золотых рублей, большая часть которого была уделена на нужды правительств Деникина, Юденича и др."41
      На деле Колчак не был таким идеалистом, каким его представлял Никольский. Он значительно чаще и в более крупных размерах опустошал доставшийся ему золотой фонд России. Об этом свидетельствуют протоколы закрытых заседаний Совета министров, о которых не подозревал один из главных финансистов Колчака. Именно там, в обстановке строжайшей секретности, создавались специальные фонды, из которых широкая золотая река текла прежде всего на Запад. Так, 19 апреля 1919 г. было принято постановление об отпуске "на расходы особого политического совещания в Париже по 40 000 франков ежемесячно"42. 19 сентября было отпущено 80 млн. руб. на оплату 45 тыс. т. фрахта за перевозку из Америки воинского снаряжения и обмундирования43. Деньги, выделявшиеся Деникину и Юденичу, также в основном попадали в заграничные банки в счет оплаты за боеприпасы и обмундирование. А это были немалые суммы. 17 апреля колчаковское правительство постановило "отпустить в распоряжение генерала Юденича 10 миллионов франков аванса за счет военного фонда"44. А 15 августа "отпущено в распоряжение Деникина 72 миллиона рублей на образование в его армии особой дивизии сибиряков"45. Когда Юденич образовал свое правительство и признал независимость Эстонии, Совет министров осудил эти его шаги, но в то же время 26 августа счел "необходимым ассигнование Юденичу просимой им суммы"46. Даже этот далеко не полный список свидетельствует о том, что колчаковское правительство расходовало из золотого запаса значительно большие средства, чем называл Никольский.
      По мере ухудшения военного положения диктатора споры в Омске между союзниками и Колчаком о судьбе русского золота обострялись. Стремясь не допустить его захвата большевиками, союзники усилили нажим на Колчака с целью передачи золотого запаса под их охрану. В дневнике Вологодского от 29 сентября 1919 г. появилась запись о том, что однажды почти весь персонал дипломатических представителей и военных миссий явился к Колчаку и предложил ему взять под международную охрану государственное золото и вывезти его во Владивосток. На это Колчак ответил очень резко: "Не дам я вам золото под охрану, я вам не верю". Представители союзников ушли от Верховного подавленные и, может быть, "с затаенной злобой против адмирала"47.
      Сложными были и отношения с Японией. Колчак не скрывал своей антипатии к ней, а его министр иностранных дел И. И. Сукин демонстративно проводил политику сближения с соперницей Японии Америкой. Японское командование отвечало активной поддержкой атаманщины, которая пышным цветом расцвела в Сибири. Мелким честолюбцам вроде Семенова и Калмыкова удалось при поддержке японцев создать в глубоком тылу Колчака постоянную угрозу Омскому правительству, которая ослабляла его и связывала свободу действий. "Застава" в Чите в любой момент могла остановить сообщение с Владивостоком, через который шло все военное снабжение колчаковской армии. Атаман Семенов"задержал" в октябре 1919 г. 2 тыс. пудов золота, отправленного во Владивосток для оплаты заказов на оборону.
      Серьезный конфликт с западными союзниками произошел еще в начале 1919 г., когда Омск, уверенный в своих успехах, высокомерно отверг их приглашение участвовать в мирных переговорах всех противоборствующих сторон на Принцевых островах. Омское правительство Колчака заявило, что предложение сесть за стол переговоров с узурпаторами-большевиками наносит оскорбление патриотам России. В основе возросших амбиций Омска лежал очевидный рост интервенционистских настроений британских тори. Особой воинственностью отличался тогда первый лорд Адмиралтейства У. Черчилль, считавший, что более благоприятного момента для того, чтобы задушить большевизм в колыбели, не будет. Но в Омске не имели представления, что даже Черчилль не всегда мог навязать свою волю британским министрам и особенно премьер-министру Ллойд-Джорджу. Зато граф В. Н. Коковцов, бежавший в начале 1919 г. из советской России и оказавшийся на берегах Темзы, это почувствовал очень скоро. Хотя крупного царского сановника встретили в Лондоне радушно, хорошо зная его роль в сближении Англии и России перед войной, результаты встреч и торжественных обедов в его честь глубоко разочаровали графа, подтвердив прогноз французского посла в Лондоне Поля Камбона, который в беседе с экс-премьером прямо сказал: "Никакой интервенции вы не добьетесь, и ее не будет". В Англии, а еще больше в Америке "никто не желает вмешиваться в русские дела и их не понимают", добавил он. Англичане находятся «в руках "рабочей партии", и самый успех Ллойд-Джорджа на выборах был просто результатом сделки: он обещал рабочим, что Англия в Россию не пойдет, а рабочим здесь все-таки представляется, что большевики - это социалисты, друзья и защитники беднейшего пролетариата...»48
      Отношения Колчака с представителем Франции генералом Жаненом были испорчены еще в 1918 г., когда Колчак, придя к власти, блокировал решение союзников сделать Жанена верховным главнокомандующим объединенными силами союзников, включая чехословацкие легионы и русские войска. После нескольких месяцев взаимных препирательств французский генерал возглавил на фронте действия чехословаков, а решение тыловых проблем было передано английскому генералу Ноксу. Колчак же сохранил за собой верховное командование сибирскими армиями и стратегические военные решения принимал самостоятельно, не консультируясь ни с кем из союзников.
      Жанен, Нокс и Колчак были заинтересованы в увеличении относительно небольшого контингента сил союзников в Сибири. Но для этого требовалось одобрение и поддержка американского президента В. Вильсона. Вильсон же согласился лишь с планом комиссии Стивенса по управлению Транссибирской магистралью, который предусматривал создание межсоюзнического железнодорожного комитета из представителей США, Великобритании, Китая, Франции, Японии и Чехословакии с российским председателем во главе. Американцы охраняли район Владивостока, японцы - дорогу от Верхнеудинска до Читы и район Хабаровска, чехи - отрезок железнодорожной линии между Иркутском и Омском. Весь район к западу от озера Байкал отошел к французам, к востоку - японцам. Понимая, что такой раздел нарушает суверенитет России, Колчак никогда не одобрял действия союзников, хотя и вынужден был с ними примириться.
      Единственной реальной надеждой Омска на внешнюю военную помощь был чехословацкий корпус, подчинявшийся непосредственно Жанену. Но так как ликвидированная Директория создана была при прямом участии представителей чешских легионеров, они в первый момент не признали переворот и попытались восстановить власть Директории, однако неожиданно столкнулись с возражением союзнических представителей, поддержавших Колчака, и вынуждены были отступить. И все же воевать за интересы диктатора они не захотели. Может быть, русская демократия и чешские легионеры ошибались относительно намерений адмирала Колчака и его окружения, писал позже член Комуча П. Д. Климушкин, "но тогда воспринималось (и теперь) как непреложная истина, как факт неоспоримый, что Колчак - реакция, Колчак-реставрация"49.
      Кроме того, многим становилось ясно, что союзники обманули чехов, стремясь использовать их военный потенциал в большой политической игре в роли ударного кулака против советской России. Несмотря на огромные усилия Черчилля и других западных лидеров, к середине 1919 г. возможности английской и французской интервенции резко сократились. Без Германии и Польши начать атаки против советской России с запада было невозможно, а эти государства не могли активно участвовать в осуществлении планов Антанты.
      Тогда Антанта делает ставку на чехов, стремясь втянуть их в широкомасштабную войну против большевиков. Но у чехов не было никаких стимулов бороться с Советами. Они добились своей главной цели - создания национального государства, обещанного Антантой в обмен на борьбу против Германии. После поражения Германии чехам в России делать было больше нечего. Чехи не видели причин рисковать своими жизнями ради "обанкротившихся восточных кузенов", ради колчаковского правительства, все больше напоминавшего царский режим. В середине ноября, в дни падения Омска, чехи опубликовали меморандум союзным представителям, в котором содержалась резкая критика колчаковского режима. В ответ на меморандум Колчак "повелел" прекратить всякие сношения с ними, и, хотя соратники Колчака В. Н. Пепеляев, И. И. Сукин и другие старались предотвратить окончательный разрыв с чехами50, Колчак лишился поддержки самой мощной вооруженной силы.
      Стратегические просчеты колчаковского правительства в области внутренней и внешней политики усугублялись чудовищными ошибками в военной области. Главной из них стало решение отдать приоритет в развертывании боевых действий северному направлению. За это высказывался и генерал Нокс, стремившийся поддержать английские войска в Архангельске.
      Начальник штаба 36-летний Д. А. Лебедев, не имевший ни опыта, ни знаний, также добивался от Колчака одобрения северного варианта наступления. Продвижение белых прекратилось так же быстро, как и началось. 26 мая премьер-министр Вологодский получил телеграмму генерала Р. Гайды, командовавшего Сибирской, или Северной, армией, который сообщал о катастрофическом положении на фронте в результате безумных директив Лебедева. Совершенно беспорядочно отступала Южная армия, резко упала боеспособность Сибирской. Гайда потребовал "принять необходимые меры к удалению от всякого участия в командовании генерала Лебедева" и заявил о своем отказе "считаться с распоряжениями начальника штаба". Но Колчак не захотел расставаться с Лебедевым и в конце концов сместил Гайду51.
      Военные неудачи вскрыли и другие фундаментальные проблемы, существовавшие в армии Колчака: неэффективную мобилизацию людей и ресурсов, продажность и коррупционность командного состава, полный хаос в снабжении войск. В некоторых соединениях исчезало до 85% всех фондов продовольствия, одежды, табака и других предметов первой необходимости52.
      Армия Колчака, состоявшая в 1918 г. из крепких боеспособных добровольческих частей, прежде всего из казаков и офицеров, весной 1919 г. стала в основном крестьянской. Началось резкое падение ее морального состояния и уровня боевой подготовки. Новобранцы целыми полками, батальонами и поодиночке дезертировали к большевикам.
      К этому добавлялись бездарные действия военного командования-новоиспеченных генералов В. Н. Лебедева, К. Н. Сахарова, П. П. Иванова-Ринова.
      В июле 1919 г. положение колчаковской армии стало катастрофическим. Один за другим пали города Пермь, Кунгур, Красноуфимск, Златоуст и Екатеринбург. К августу отступление белых шло уже по всей Сибири, разбитые войска откатывались к столице Колчака - Омску, который пал 14 ноября.
      * * *
      Колчак покинул Омск 12 ноября и оказался оторванным от фронта и от своего правительства, которое переехало в новую столицу - Иркутск. Бывшие соратники Колчака от Иркутска до Владивостока объединились с его врагами.
      Во Владивостоке поднял восстание против режима Колчака один из его бывших ближайших сподвижников генерал Гайда, которого теперь поддержали эсеры, включая председателя Сибирской областной думы И. А. Якушева. Это восстание было подавлено воинскими частями под командованием генерала С. Н. Розанова, его участники были арестованы, и "во Владивостоке наступило спокойствие"53. Но вслед за Владивостоком открытое выступление против колчаковского режима произошло в Новониколаевске. Офицерское собрание провозгласило "мир с советской Россией" и созыв Учредительного собрания в Сибири. Генерал С. Н. Войцеховский арестовал зачинщиков выступления, но остановить развал режима было уже невозможно. А чехословацкое командование фактически превратило Колчака в заложника, отведя его поезд с золотом на запасный путь, пока чешские эшелоны с награбленным имуществом двигались безостановочно на восток.
      Даже послушный Совет министров потребовал от Колчака пойти на смену политического курса. На заседании 19 ноября 1919 г. правительство пришло к заключению, что необходимо учитывать общественные настроения и привлечь в состав кабинета представителей более левых партий. Впервые министры осмелились обсуждать вопрос об отрешении Колчака от звания "Верховного правителя". Вологодскому было поручено "говорить об этом по прямому проводу с Верховным правителем в решительном тоне"54. Во время переговоров Колчак с порога отверг идею демократизации своего режима, предложенную Вологодским от имени Совета министров. Он объявил ему, что подписал указ об образовании при Верховном правителе Верховного совещания, состоящего преимущественно из военных, и по существу передал ему всю власть, подчинив этому совещанию Совет министров. Одновременно Колчак сообщил о том, что решил поручить формирование нового кабинета В. Н. Пепеляеву55.
      Это был откровенный удар по предложенному Советом министров курсу.
      Пепеляев был известен тем, что стоял на ультраправом крыле партии кадетов и никогда не отличался гибкостью. Его отличала слепая ненависть к большевикам и презрение к массам, которыми он считал возможным легко распоряжаться при помощи насилия, диктатуры. Соратник Пепеляева по партии А. А. Червен-Водали 1 ноября на приеме у Колчака вместе с делегацией Государственного Экономического совещания при обсуждении кандидатур на пост премьера высказался против Пепеляева, поскольку он как министр внутренних дел "отвечает за произвол в Сибири".
      Кандидатуру С. Н. Третьякова, выдвигавшуюся либеральной частью правительства, адмирал отверг на том основании, что тот мало знаком с положением в Сибири "и не подходит как представитель крупного капитала"56.
      Неожиданно для Колчака и Пепеляев потребовал изменения политического режима в сторону демократизации. Программа Пепеляева предусматривала следующее: Верховный правитель управляет через назначенных им министров, отказывается от исключительно военной системы управления, решительно вступает на "путь законности и борьбы с произволом", расширяет права "Государственного земского собрания", о создании которого Колчак уже сообщил в грамоте от 16 сентября, и сближается с чехами. По мнению Пепеляева, эти меры позволили бы обновленной власти осуществить "проникновение в народ, сближение с оппозицией, объединение здоровых сил страны". Принципиальное согласие Колчака с доводами Пепеляева было достигнуто. 22 ноября Колчак телеграфировал в Иркутск о назначении В. Н. Пепеляева председателем Совета министров57.
      Пепеляев не только добился от "Верховного правителя" согласия круто изменить политику, но и привлек в правительство представителей либерально-оппозиционных сил: Третьякова в качестве заместителя премьера, Червена-Водали, ставшего управляющим МВД, и Бурышкина. Особую роль в последние дни колчаковского режима сыграл занимавший либерально-центристские позиции и выступавший за представительный строй на началах демократии А. А. Червен-Водали, возглавлявший угасавшее правительство в Иркутске с середины декабря 1919 г. до 5 января 1920 г.
      Нежелание Колчака идти на какие-либо уступки, чтобы создать широкий антибольшевистский альянс и тем самым расширить основу своей власти, привело к активизации оппозиции адмиралу, в рядах которой заметное место занял и Червен-Водали. Под его влиянием Совет министров создал комиссию при МВД под председательством товарища министра М. Э. Ячевского, принявшую предложение Червена-Водали о "замене действовавшей системы управления подчинением военных властей гражданским"58. Члены Государственного экономического совещания, оппозиционно настроенные к правительству, создали специальную комиссию, подготовившую предложения "о необходимости коренного пересмотра всей деятельности правительства и о переходе к более целесообразному и более демократическому методу управления"59. Только 1 ноября Колчак согласился принять делегацию экономического совещания, но ограничился обещанием сменить премьер-министра.
      Последний акт личной драмы Колчака тесно связан с деятельностью нового премьер-министра В. Н. Пепеляева. Колчак надеялся, что решительный и волевой Пепеляев, приведший его к власти, сможет спасти разваливавшийся режим. Однако неожиданно для Колчака вчерашний соратник заговорил с ним языком ультиматумов, потребовав изменения политического курса. Этот не объясненный исследователями поворот на 180 градусов становится понятным после ознакомления с рассказом Червена-Водали о беседе с Пепеляевым после назначения последнего премьером. Червен-Водали изложил ему свои возражения против его премьерства, но Пепеляев мотивировал свое решение принять предложение адмирала тем, что в противном случае вся власть будет в руках реакционных генералов. Пепеляев заверил Червена-Водали, что "курс политики должен быть совершенно определенно круто изменен" в соответствии с теми предложениями, которые Червен-Водали сформулировал еще в Омске и представил Верховному правителю и правительству.
      Однако Червена-Водали не удовлетворили заверения Пепеляева, и он согласился войти в его правительство в ранге товарища министра внутренних дел при следующих условиях:
      1. Созыв Земского собора с правом решающего голоса, с законодательными и учредительными функциями, способного решить вопрос о власти в Сибири и о прекращении всероссийского характера власти Колчака.
      2. Немедленное изменение внутренней политики в плане объединения деятельности земств и городов с правительством.
      3. Подчинение военных властей гражданским.
      4. Прекращение деятельности министерства снабжения, созданного Михайловым.
      5. Верховный правитель управляет исключительно через Совет министров и ликвидирует всякие органы при нем.
      6. Устранение гражданских и военных деятелей, причастных к незаконной деятельности60.
      Таким образом, новый политический курс, названный в исторической литературе пепеляевским, на самом деле был выработан более опытным либеральным политиком Червеном-Водали. Пепеляев же его озвучил и с присущей ему энергией, прибегая к прямым угрозам, стал добиваться от Верховного правителя проведения "левого курса" в жизнь.
      Самой трудной задачей нового премьера являлась ликвидация конфликта с левой оппозицией. Пепеляев встретился с представителями партий эсеров и меньшевиков, земства и городской думы. Заявив о том, что он создает правительство не для мира с большевиками, а для борьбы с ними и что он против отречения Колчака от должности Верховного правителя, премьер заверил собравшихся, что ликвидирует военный режим и перейдет к новому гражданскому управлению. Но ответ эсера Е. Е. Колосова показал, что левая социалистическая оппозиция стремится к свержению нового кабинета, а не к соглашению с ним. "Для того, чтобы общество поверило новому правительству, - сказал Колосов, - нужно устранить всех виновных в создании диктатуры и ее ужасов и прежде всего одного человека. - Кого же именно? -простодушно спросил Пепеляев. - Вас, Виктор Николаевич, - отрезал Колосов"61.
      К этому времени в Иркутске уже возникло в подполье альтернативное правительство - Политический центр, состоявший из эсеров, меньшевиков и земских деятелей. Вокруг него объединились все антиколчаковские силы социалистической ориентации. В его декларации говорилось, что Политцентр ставит своей задачей прекращение войны с советской Россией, созыв сибирского Народного собрания и установление договорных отношений с государственно-демократическими образованиями, возникшими на территории России.
      25 ноября на заседании Иркутской городской Думы, куда были приглашены и иностранные представители, против правящего режима открыто выступили члены Политцентра Константинов и Колосов. Дума своим постановлением выразила недоверие власти Колчака62.
      В конце ноября Пепеляев выехал из Иркутска для переговоров с "Верховным правителем". Несмотря на поражение, которое он потерпел в ходе переговоров с левой оппозицией, Пепеляев еще надеялся убедить Колчака в необходимости превратить Земское совещание в законодательный Земский собор и таким маневром отколоть земских деятелей от левой оппозиции. Но, как показали события, это была утопическая идея, ибо земцы вместе с Политцентром готовили восстание. По пути к Колчаку Пепеляев со своим братом-генералом успел совершить запоздалый "дворцовый" переворот: они арестовали генерала К. Н. Сахарова, командовавшего войсками, и заменили его генералом В. О. Каппелем. Братья Пепеляевы направили Колчаку телеграмму, в, которой в последний раз предлагали ему издать акт о созыве Сибирского земского собора для спасения самого Верховного правителя63. Однако вскоре Пепеляев заявил о своей полной лояльности адмиралу, заверив, что никогда не выступит против него.
      Колчак по-прежнему не верил в политические комбинации и стоял за силовые, военные решения. В его планах особое место отводилось Забайкалью, где он собирался создать базу для борьбы с большевиками. Центральным событиям предстояло разыграться в Иркутске. Но у командовавшего там войсками генерала Артемьева не было достаточных сил. Поэтому предотвратить готовящееся в Иркутске восстание поручено было Семенову, имевшему боеспособные войска. С ним начались переговоры о возможном захвате им Иркутска. Атаман оговорил свое согласие полным подчинением ему всех вооруженных сил на Дальнем Востоке и в полосе отчуждения КВЖД. 21 декабря 1919 г. в Черемхове, под Иркутском, Политцентр поднял восстание. Колчак назначил Семенова главнокомандующим вооруженными силами Дальнего Востока64.
      Этот шаг адмирала поставил правительство, находящееся в Иркутске, в трудное положение. Совет министров, по словам Червена-Водали, ставшего фактически его главой, приступил к осуществлению намеченных Пепеляевым реформ. Получив из Парижа выражавшую позицию западных лидеров телеграмму С. Д. Сазонова о необходимости"заместить Верховного правителя" Деникиным, Совет министров 22 декабря реализовал это указание.
      Вслед за восстанием в Черемхове 24 декабря вспыхнуло восстание в предместье Иркутска Глазкове. Вечером на левом берегу Ангары возле железнодорожной станции его подняли два батальона 53-го полка. Власть здесь также перешла в руки Политцентра. Совет министров в условиях военных действий в полном составе собрать было трудно, - так появилась Директория из трех человек для оперативной работы. В нее вошли Червен-Водали как исполняющий обязанности председателя Совета министров, военный министр генерал от артиллерии М. З. Ханжин и товарищ министра путей сообщений А. Н. Ларионов. Директория 26 декабря вступила в переговоры с представителями земства и городской думы, поддержавших Политцентр и восставших.
      Однако колчаковские генералы Сычев и Артемьев заявили, что имеют приказ Семенова подавить выступление, не считаясь ни с чем65. Их провокационные действия сорвали переговоры, которые возобновились лишь после кровопролитных столкновений 2 января 1920 г. Позиция Совета министров к этому времени стала еще более радикальной. Убедившись в необходимости прекращения братоубийственной войны, члены правительства "отказались от... мысли о передаче власти Деникину, ибо это было бы сохранением идеи противобольшевистских группировок"66 в условиях успешного наступления Красной армии.
      Западные союзники Колчака, осознавшие, что падение адмирала неизбежно, поддержали в ходе переговоров Политцентр, который требовал отречения Колчака, смещения Семенова и ликвидации колчаковского Совета министров. Представители Политцентра заверили Запад, что будут продолжать борьбу с большевизмом67. Выбора у Колчака не было. Преданный всеми - и соратниками, и союзниками - он подписал 4 января 1920 г. указ о сложении с себя звания Верховного правителя и передаче его генералу Деникину. В ответ Политцентр прекратил переговоры с Советом министров и утром 5 января объявил о переходе власти в свои руки. Явившийся в здание городской думы Червен-Водали был арестован.
      По списку, составленному Политцентром, было арестовано 18 министров Омского правительства. В действительности министром был среди них только Шумиловский, а остальные - товарищами министров. Однако повышение арестованных в ранге было не случайным. Политцентр провел эту акцию, готовясь к встрече с Красной армией, когда переход власти к большевикам был делом нескольких дней. Целью превращения товарищей министров в полных министров, по мнению Ларионова, было стремление "ценой наших голов выгородить свои"68.
      После отречения Колчака в его окружении возник план бегства из Нижнеудинска в Монголию через горные перевалы. Однако вскоре стало ясно, что осуществить его не удастся, так как солдаты конвоя перешли на сторону рабочих, а затем и офицеры отказались идти вместе с адмиралом. Тогда Колчаку предложили переодеться в солдатскую шинель и вместе с адъютантом Трубчаниновым, затерявшись в одном из чехословацких эшелонов, бежать на восток. Но Колчак, по словам находившегося при нем генерала Занкевича, не захотел принимать милостыню от чехов. "Все меня бросили, - сокрушенно говорил он, - ничего не поделаешь, надо ехать". За одну ночь он поседел69. Западные союзники обещали ему беспрепятственный проезд через Иркутск на Восток.
      Поезд № 52, в котором находились вагоны Колчака и Пепеляева под охраной чехословаков, прибыл в Иркутск 15 января. Несмотря на торжественные обещания союзников об обеспечении личной безопасности "Верховного правителя", по приказу Жанена чешское командование передало Колчака представителям Политцентра.
      Позже Жанен пытался оправдать свое предательство тем, что чехи в любом случае пожертвовали бы Колчаком ради своего спасения и не подчинились бы приказу защищать адмирала. Кроме того, он не имел права "добавлять новые несчастья к тем, которые принес Сибири адмирал в последний год"70.
      Политцентр направил к поезду комиссию, которая, приняв пленников, передала чехам акт о том, что"сего числа в 9 час. 55 минут по уполномочию Политического центра приняли от командира 1-го батальона 6-го полка майора Кравак в присутствии дежурного офицера поручика Боровичка бывшего Верховного правителя Колчака и бывшего председателя Совета министров Пепеляева". Акт подписали член Политцентра М. Фельдман, помощник командующего народно-революционной армией капитан Нестеров, уполномоченный Политцентра при штабе народно-революционной армии В. Мерхалев, начальник гарнизона Иркутска есаул Петелин71.
      Чехи вручили представителям Политцентра следующий документ: "15-го января 1920 г. настоящим удостоверяю, что от уполномоченных Политического центра мной получен акт о принятии бывшего Верховного правителя адмирала Колчака и бывшего предс[едателя] Сов[ета] мин[истров] Пепеляева. Деж[урный] офицер подпоручик Боровичка 6-го чеховойского полка"72. Под усиленной охраной Колчак и Пепеляев были доставлены в городскую тюрьму и помещены в одиночные камеры.
      С первых дней провозглашения власти Политцентра его руководители столкнулись с настойчивым стремлением местных большевиков скорректировать "недоворот" в Иркутске и установить советскую власть. В целях сохранения демократической власти Политцентр выдвинул идею создания в Восточной Сибири временного буферного государственного образования несоветского типа. Тем самым Политцентр надеялся нейтрализовать опасность японского вмешательства, неизбежного в случае установления власти большевиков.
      Делегация Политцентра направилась в Томск, чтобы договориться с Москвой через Сибревком. 19 января в Томске начались переговоры с советской делегацией, имевшей директивы "искать пути к мирному разрешению запутанного вопроса Восточной Сибири, по возможности избегая вооруженного столкновения"73. В результате переговоров создание буфера было одобрено.
      Об этом председатель Сибревкома Н. И. Смирнов сообщает по прямому проводу в Москву. На следующий день Ленин и Троцкий дали ответ: "В отношении буферного ваше предложение одобряем. Необходимо лишь твердо установить, чтобы наш представитель или лучше два представителя при Политцентре были осведомлены обо всех решениях, имели право присутствовать на всех совещаниях Политцентра"74.
      Томское соглашение было бы невозможно, если бы Политцентр не взял на себя обязательство передать советской власти Колчака и золотой запас. Это предположение подтверждается тем, что уже 22 января Политцентр подписал акт о передаче государственной власти на всей территории, освобожденной от реакционного режима, военно-революционному комитету РКП(б). Ему же передавался золотой запас, находившийся под охраной чехословацких войск, которым гарантировался пропуск на восток с оружием. Передача власти осуществлялась под гарантию "полной личной неприкосновенности демократии, боровшейся против власти Колчака"75. ВРК назначил приказом № 1 председателем чрезвычайной следственной комиссии, созданной Политцентром, большевика С. Г. Чудновского. Она приступила к допросам Колчака.
      Выдача Верховного правителя означала конец организованной в государственном масштабе антибольшевистской борьбы. После поражения Колчака при поддержке остатков его армии еще возникали антибольшевистские правительства, но они имели локальный характер и никакого влияния на конечный результат борьбы не оказывали.
      Передав золотой запас большевикам, Политцентр лишил Белое движение России главной материальной базы: из этого источника финансировались все вооруженные силы белых.
      На судебном процессе против ЦК правых эсеров в 1922 г. обвинитель Н. В. Крыленко, допрашивая члена ЦК М. И. Веденяпина, спросил его о судьбе золотого запаса. Вот что он сообщил суду. Золотой запас, захваченный в Казани и позже переданный Директории, составлял "около 44 000 пудов". "После переворота Колчака мы его поручили чешскому правительству". Затем часть золотого запаса "захватил Колчак", часть затратили. "Если не ошибаюсь, - заявил Веденяпин, - 19 тысяч пудов наши товарищи, которые боролись против Колчака, взяли при нем"76.
      Приведенные данные, не являясь окончательными, все же дают представление о том, сколько золота Комуч, Директория, союзники и Колчак растратили за год с небольшим и какая часть золотого запаса была поставлена на службу диктатуре пролетариата. Буферная игра, затеянная Политцентром, быстро пришла к логической развязке. Вместо демократического государственного управления в Иркутске установилось единовластие большевиков. С 25 января возобновил деятельность Совет рабочих и солдатских депутатов, а городская дума и губернское земство, активно боровшиеся с Колчаком, были упразднены77.
      Переход власти в руки большевиков совпал с приближением к Иркутску остатков разбитых колчаковских армий, которые вел генерал Каппель, а после его гибели - генерал Войцеховский. Последний потребовал передать Колчака союзным представителям для последующей отправки за границу, выдать золотой запас и обеспечить белых продовольствием и теплой одеждой. А. В. Тимирева, сидевшая в той же тюрьме, что и Колчак, передала ему записку, в которой сообщала об этом ультиматуме. Колчак ответил, что смотрит на ультиматум скептически и думает, "что этим лишь ускорится неизбежная развязка"78.
      Развязка, видимо, была ускорена и телеграммой председателя Сибревкома и члена реввоенсовета 5-й армии И. Н. Смирнова в исполком Иркутского совета.
      В ней говорилось: "Ввиду движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения Советской власти в Иркутске настоящим приказываю вам: находящихся в заключении у вас адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении доложить"79.
      6 февраля ВРК принял постановление № 27 о расстреле Колчака и Пепеляева80.
      Когда Колчаку объявили приговор, единственными словами адмирала были: "Значит, суда не будет?". В ночь на 7 февраля 1920 г. состоялась казнь. Колчак поблагодарил часовых и членов расстрельной команды, отказался от предложения завязать глаза. Тела Колчака и Пепеляева были сброшены под лед Ангары81. Так была закрыта еще одна кровавая страница трагической истории Гражданской войны в России, которая во многом определила последующий ход развития нашей страны.
      Спустя немногим более года после прихода к власти Колчака пресса гадала: кем он войдет в историю - русским Наполеоном или русским Вашингтоном? По словам кадета Н. В. Устрялова, "жестокая судьба воочию обнаружила, что наполеоновский мундир, готовившийся для Колчака русскими национал-либералами, не подошел несчастному адмиралу, как и костюм Вашингтона, примерявшийся для него же некоторыми русскими демократами"82.
      Колчаком было создано крупнейшее антибольшевистское правительство, фукционировавшее более года на обширной территории России, что позволяло ему претендовать на роль всероссийского. Именно поэтому адмирал Колчак был объявлен "Верховным правителем", о подчинении которому были вынуждены заявить все другие белые правительства. Это выдвинуло его в лидеры всероссийского сопротивления большевизму. Первые военные успехи Колчака создали реальную угрозу власти большевиков. Почему же произошло так быстро крушение власти "Верховного правителя"?
      Колчак, будучи неопытным политиком, легко поддававшимся чужому влиянию, совершил немало ошибок. Прежде всего, он не смог выдвинуть четких лозунгов, близких и понятных народным массам. Кроме того, он допустил стратегический просчет, сделав ставку на западную помощь.
      Отстаивая идею единой и неделимой России, он оттолкнул от себя всех лидеров отделившихся национальных государств, не смог добиться единства и согласованности в рядах Белого движения. И все же не это решило его судьбу.
      Парадокс истории заключался в том, что непримиримые враги Ленин и Колчак объединились, чтобы уничтожить Учредительное собрание, преграждавшее им путь к единовластию, хотя только Учредительное собрание давало шанс для мирного развития России без войны и потрясений. Учредительное собрание не состоялось как представительное, парламентское учреждение, не стало "хозяином земли русской". Однако остались итоги выборов, которые никто не может отменить. Это был фактически всероссийский референдум, на котором около 90% избирателей высказалось за партии социалистической ориентации - около четверти за большевиков и примерно 65% - за эсеров.
      Государственный переворот 18 ноября 1918 г. привел к катастрофическим последствиям. Разогнав остатки Учредительного собрания и Директорию, Колчак бесповоротно разрушил антибольшевистский лагерь и на следующий же день оказался перед лицом единого социалистического фронта. Вчерашние союзники эсеры повернули оружие против Белого движения. В итоге у Колчака осталась очень узкая социальная опора, победить с которой в Гражданской войне было невозможно.
      Примечания
      1. Подробно об этом см.: Тормозов В.Т. Белое движение в Гражданской войне. 80 лет изучения. М., 1998.
      2. Допрос Колчака. Протоколы заседания Чр. сл. ком. Л., 1925. С. 44-45.
      3. Там же. С. 106-108.
      4. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-1789. Т. 6, л. 115-116.
      5. Допрос Колчака... С. 155.
      6. Дневник В. Пепеляева// Красные зори(Иркутск). 1923. №4. С. 85.
      7. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 5. Л. 72. Эти данные привел на заседании трибунала государственный обвинитель Гойхбарг.
      8. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент в русской истории. Т. I. Ч. I. Пекин, 1921. С. 30.
      9. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 1, л. 33.
      10. Там же. Т. 5. л. 64-65.
      11. Россия антибольшевистская: из белогвардейских и эмигрантских архивов. М., 1995. С. 81.
      12. Там же.
      13. Правительственный вестник. (Омск). 1918, 14 декабря.
      14. Спирин Л.М. Классы и партии в Гражданской войне в России. М., 1968. С. 300.
      15. Позже, арестованный по обвинению в попытке свержения советской власти, он заявит следователю: "Такой цели, начиная с 1919 г., у меня, безусловно, нет
      и не было" (ЦА ФСБ. Следственное дело Р-44227, л. 33 об.).
      16. Гинс Г.К. Указ. соч. Т. II. Ч. II и III. С. 350.
      17. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 5, л. 190.
      18. Там же. Т. 6, л. 291,291 об.
      19. Россия антибольшевистская: из белогвардейских и эмигрантских архивов. С. 117.
      20. Иоффе Г.З. Колчаковская авантюра и ее крах. М., 1983. С. 208-209.
      21. Будберг А. Дневник белогвардейца. Л., 1929. С. 279.
      22. Устрялов Н.В. Дневник// Русское прошлое. №2. Санкт-Петербург. 1991.С. 305.
      23. ГА РФ, ф. 5873, оп. 4, д. 21, л. 21.
      24. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 6, л. 300-300 об.
      25. Иоффе Г.З. Указ соч. С. 201.
      26. ГА РФ, ф. 5881, оп. 1, д. 410; Окулич И.К. Мои воспоминания. 1917-1931. Канада. Аббатс Форд, л. 38, 42-43.
      27. Львов Н.Н. Белое движение. Доклад. Прага, 1925. С. 9.
      28. Гинс Г.К. Указ. соч. Т. I. Ч. II и III. С. 573.
      29. Там же. С. 583.
      30. ГА РФ, ф. 5881,оп. 1, д. 298, л. 1.
      31. Гинс Г.К. Указ. соч. Т. II. Ч. II и III. С. 346.
      32. ГА РФ, ф. 5873, оп. 4, д. 21, л. 4.
      33. Там же, ф. 175, оп. 4, д. 7, л. 6, 6 об.
      34. Там же, ф. 446, оп. 2, д. 116, л. 19, 19 об.
      35. Гинс Г.К. Указ. соч. Т. II. Ч. II и III. С. 573-574.
      36. Цит. по: Иоффе Г.З. Указ. соч. С. 195.
      37. Филатьев Д.В. Катастрофа белого движения в Сибири. 1918-1920. Впечатления очевидца. Париж, 1985. С. 188-189.
      38. Красный архив. 1929. Т. 2. С. 95-96.
      39. Гинс Г.К. Указ. соч. Т. II. Ч. II и III. С. 181-184.
      40. ГА РФ, ф. 5881, оп. 2, д. 141, л. 168.
      41. Там же, л. 157.
      42. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 9, л. 151.
      43. Там же, л. 155 об.
      44. Там же, л. 151.
      45. Там же, л. 154.
      46. Там же, л. 154 об., 155.
      47. ГА РФ, ф. 5881, оп. 2, д. 773, л. 378.
      48. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903-1919 гг. Париж, 1933. Т. II. С. 491-492.
      49. ГА РФ, ф. 5881, оп. 2, д. 405, л. 28.
      50. Иоффе Г.З. Указ. соч. С. 234-235.
      51. Россия антибольшевистская... С. 180-188.
      52. Перейра, Норман Г.О. Сибирь: политика и общество в гражданской войне. М., 1996. С. 111.
      53. Россия антибольшевистская... С. 241.
      54. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Т. II. Ч. III. Катастрофа. Белград, 1931. С. 62-63.
      55. Россия антибольшевистская... С. 249.
      56. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 7, л. 18 об.
      57. Иоффе Г.З. Указ. соч. С. 236-239: Россия антибольшевистская... С. 250.
      58. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 7, л. 18.
      59. Там же. Т. 6, л. 241-242.
      60. Там же, л. 243.
      61. Мельгунов С.П. Указ. соч. С. 67-68.
      62. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 7, л. 77.
      63. Последние дни колчаковщины. Сб. док. М.; Л. 1927. С. 147-148.
      64. Мельгунов С.П. Указ. соч. С. 83.
      65. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 6, л. 251.
      66. Там же. л. 361.
      67. Стеногр. отчет переговоров о сдаче власти Омским правительством Политическому центру в присутствии высоких комиссаров высшего командования союзных держав. Иркутск (станция), январь 1920. Харбин, 1921.C. 32.
      68. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 6, л. 361.
      69. Иоффе Г.З. Указ. соч. С. 256.
      70. Перейра, Норман Г.О. Указ. соч. С. 130.
      71. Народная мысль(Иркутск). №5. 1920, 17 января.
      72. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-501. Т. 1,л. 3.
      73. Бендрих Г.А. Декабрьско-январские бои1919-1920 гг. в Иркутске. Иркутск, 1957. С. 47.
      74. Ленин В.И. ПСС. Т. 51. С. 334.
      75. Сибирская правда. 1920. 24 января.
      76. ЦА ФСБ. Следственное дело Н-1789. Т. 6, л. 137-138.
      77. Сибирская правда. 1920. 8 февраля.
      78. Допрос Колчака... С. 15.
      79. Иоффе Г.З. Указ. соч. С. 260.
      80. Ширямов А. Иркутское восстание и расстрел Колчака// Борьба за Урал и Сибирь. М.; Л., 1926. С.302-303.
      81. Колчак Александр Васильевич. М., 1994. С. 56.
      82. Устрялов Н. В борьбе за Россию. Сб. статей. Харбин, 1920. С. 22.
    • После боя. Последствия конфликта 1929 г. и дальнейшее развитие отношений между СССР и Китаем
      Автор: Картер
      ИТАК,
       Конфликт на КВЖД случился....http://istorja.ru/forums/topic/3144-vspominaya-sovetsko-kitayskuyu-voynu/#comment-38726 теперь в продолжение темы!
               Не смотря на многочисленные попытки советской стороны уладить конфликт мирным путем, только военное вмешательство смогло разрешить существующие противоречия. CCCР пошел на силовой вариант решения проблемы не из желания наказать Ч.Кайши за его антикоммунизм и антисоветизм. Советская Россия до последнего пыталась найти мирные средства для урегулирования конфликта. Анализ дипломатическиx документов показывает, что главным для Советского союза было стремление соxранить и упрочить международный авторитет, восстановить деятельность КВЖД, прекратить преследование советскиx граждан в Манчьжурии и выступление белогвардейских отрядов на границе.1
               В октябре 1929г.,CCCР, поняв всю безысходность создавшегося положения, просил нанкинские власти урегулировать конфликт. Однако Чан Кайши, надеясь на помощь запада, нормализовать отношения с советской Россией  не собирался. И только не получив никакой конкретной поддержки и видя что армия Манчьжурии утратила боеспособность запросил мира.[2]
               Так,  19 ноября в том же году поверенный по иностранным делам Цай Юньшэн направил телеграмму представителю Наркоминдела в Хабаровске А. Симановскому о том, что два бывших сотрудника советского консульства в Харбине отправляются в сторону фронта Пограничная-Гродеково и просят, чтобы их встретили.  21 ноября двое русских — Кокорин и Нечаев, бывший переводчик КВЖД, перешли на советскую сторону в районе станции Пограничная вместе с китайским полковником. Кокорин передал советским властям послание Цай Юньшэна, что тот уполномочен мукденским и нанкинским правительством приступить к немедленным мирным переговорам и просит СССР назначить официальное лицо для встречи с ним.[3]
               22 ноября 1929г. Симановский передал им ответ советского правительства, и три посланника направились назад в Харбин. В ответной телеграмме было сказано, что СССР готов пойти на мирное урегулирование конфликта, но считает невозможным вступать в переговоры на прежних условиях, которые были оглашены через МИД Германии 29 августа, пока Китай не признает статус  кво на КВЖД на основе Пекинского и Мукденского соглашений 1924г., не восстановит в должности советского управляющего дорогой и не отпустит всех арестованных.[4]
                26 ноября представитель нанкинского правительства в Лиге Наций пытался поднять вопрос об "агрессии" СССР, однако поддержки не получил. Даже представитель Англии, в целом занимавший враждебную СССР позицию, высказался против вынесения этого предложения на рассмотрение Лиги Наций. [5]
               29 ноября правительство Чан Кайши, пытаясь сорвать переговоры Чжан Сюэляна с советскими представителями, внесло новое предложение - создать "смешанную комиссию" по расследованию обстоятельств конфликта с председателем - "гражданином нейтральной страны". Эта попытка была предпринята Чан Кайши в надежде добиться участия в советско-китайских переговорах представителей западных держав, но оказалась неудачной.[6]
               А уже 3 декабря 1929г. в Никольске-Уссурийском Цай Юньшеном был подписан протокол о восстановления статус кво  железной дороги. Он состоял из 2 пунктов. Скомпрометировавшие себя участием в инциденте советский и китайский управляющие смещались. И обе стороны обязывались строго соблюдать соглашения 1924г.[7]
               Не смотря на одержанную военную победу, Советский союз не воспользовался паническими настроениями манчьжурскиx властей. Благодаря чему Чжан Сюелян выразил полное согласие с условиями протокола и уполномочил Ц.Юньшеня  вести дальнейшие переговоры с представителями СССР.[8]
               Такое развитие событий не устраивало правительства США, Англии и Франции. Они решились устроить совместный демарш по поводу советско-китайского конфликта. В связи с чем М. М. Литвинову были вручены ноты в которыx упоминалось о II ст. пакта «Бриана-Келлога»(договаривающиеся стороны не будут искать никаких средств кроме мирныx для урегулирования любого конфликта).[9]
               Советской стороной такое отношение было расценено как давление на переговорный процесс. Советское правительство было вынуждено напомнить, что действия ОДВА являлись результатом непрекращающиxся китайскиx провокаций.[10]
               Cвое заявление правительство США предположило подписать всем участникам пакта «Бриана-Келлога». Однако из 42 стран его поддержали только десять. Решающую роль в отказе сыграл убедительный ответ Советского правительства. Таким образом очередная попытка американской администрации вмешательства в дела КВЖД вновь оказалась неудачной. В истории дипломатии она получила название : «Неудача Стимсона»-по имени Госсекретаря США.[11]
               13 декабря 1929 г. в Хабаровск прибыл Цай Юньшэн с полномочиями мукденского и нанкинского правительств для переговоров с А. Симановским. Поскольку китайские власти выполнили первый пункт Никольско-Уссурийского протокола (смещение Люй Чжунхуана), то советская сторона согласилась рекомендовать новых лиц: Рудого - Управляющим КВЖД, Денисова - его помощником[12].
               Советско-китайские переговоры завершились 22 декабря 1929 г. подписанием "Хабаровского протокола об урегулировании конфликта на КВЖД". Он состоял из 9 пунктов и дополнительного соглашения. По первому пункту на КВЖД восстанавливалось положение, существовавшее до конфликта, на основе соглашений 1924 г. Арестованные советские граждане освобождались китайскими властями все без исключения, в том числе и осужденные 15 октября 37 человек, а советское правительство освобождало всех арестованных китайских граждан и интернированных китайских солдат и офицеров.[13]
               Также все уволенные или самоуволившиеся советские сотрудники дороги имели право вернуться на свои должности. Хотя вопрос о возобновлении дипломатических отношений не обсуждался, совконсульства открывались на всей территории ТВП, а китайские - на советском Дальнем Востоке.[14]
               Оставшиеся нерешенными вопросы - возобновление в полном объеме дипломатических и консульских отношений между двумя странами, реальные гарантии соблюдения соглашений и интересов обеих сторон - переносились на советско-китайскую конференцию по урегулированию всех спорных вопросов, назначенную на 25 января 1930 г. в Москве.[15]
               В очередной раз в советско-китайских соглашениях была достигнута договоренность по вопросу о белой эмиграции. В соответствии с пунктом 4 Хабаровского протокола китайские власти должны были немедленно разоружить русские белогвардейские отряды и выслать из пределов Трех Восточных провинций их организаторов, чьи фамилии назывались в дополнительном соглашении.[16]
               Казалось бы, конфликт получил разрешение и ситуация на КВЖД нормализовалась, а китайские власти впредь будут строго выполнять достигнутые соглашения. Однако нанкинское правительство в очередной раз стало на путь нарушений своих обязательств.
                Позиция же Чжан Сюэляна была несколько другой. Мукден был против дальнейшей конфронтации с СССР. Л.М. Карахан в беседе с китайским делегатом на советско-китайской конференции летом 1930 г. подчеркнул, что мукденское правительство является "единственной силой в Китае, прочно заинтересованной в установлении и сохранении добрососедских отношений с СССР". [17]
               В начале 1930 г. мукденскими властями были проведены в жизнь те статьи  Хабаровского протокола, которые касались КВЖД и возобновления деятельности консульств, торговых и хозяйственных организаций. 31 декабря1930г. были освобождены все советские граждане[18].
               Выполнение других обязательств затягивалось Мукденом сознательно - из-за давления Нанкинского правительства. Эта политика гоминьдановского руководства была вызвана несколькими причинами. Во-первых, преследовалась цель оказать давление на СССР на предстоящей конференции, и, как оказалось, не безуспешно. Во-вторых, Чан Кайши и его окружение принимали все меры, чтобы Чжан Сюэлян не выступил на стороне северян. Очередное обострение ситуации на КВЖД могло быть для правителя Маньчжурии сильным сдерживающим фактором. А лучшее средство для ухудшения советско-китайских отношений в ОРВП - активизация антисоветской деятельности белоэмигрантских организаций и белых вооруженных отрядов. И действительно, после поражения китайцев в 1929 г., активность белых русских в 1930-1931 гг. только возросла. Так, русские люди оказались разменной картой в политической игре китайцев как между собой, так и с Советским Союзом.[19]
               8 февраля 1930 г. правительство Чан Кайши опубликовало заявление о непризнании Хабаровского протокола, в котором утверждалось, что Цаю было поручено лишь начать предварительные переговоры "об урегулировании вопросов, вытекающих из конфликта на КВЖД, и о процедуре предстоящей конференции", подписав протокол, он превысил полномочия. По мнению Нанкина протокол должен был вступить в силу только после ратификации его правительством (хотя по тексту соглашения - с момента его подписания), а задача конференции в Москве - только решение вопросов по КВЖД.[20]
               Что касается открытия советско-китайской конференции (в соответствии с Хабаровским протоколом), то Нанкин всячески его затягивал. Уже в начале января 1930 г. член правления КВЖД Ли Шаогэн просил временно исполняющего обязанности консула в Харбине А. Симановского об отсрочке конференции до 1 марта, мотивируя это необходимостью Мо Дэхою, назначенному китайским представителем на конференции, съездить в Нанкин за директивами, собрать и ознакомиться с материалами и т.п.[21]
                В конце концов в мае 1930 г. Мо Дэхой прибыл в Москву, но до начала конференции было еще далеко: он имел полномочия только на переговоры по вопросу о КВЖД, и только от нанкинского правительства[22].
       
               С мая по октябрь 1930 г. шли переговоры Л.М.Карахана и Мо Дэхоя по поводу советско-китайской конференции. Советская позиция заключалась в следующем: а) официальное и безоговорочное признание Хабаровского протокола, из чего вытекала необходимость расширения полномочий Мо Дэхоя; б) подтверждение мукденским правительством полномочий Мо Дэхоя в любой документальной форме[23].
               В итоге 4 октября 1930 г. министр иностранных дел нанкинского правительства Ван Чжэнтин дал телеграмму на имя М.М. Литвинова: "Мо Дэхою предоставлено право на предстоящей советско-китайской конференции переговоров и подписания документов по вопросам о КВЖД, о торговых отношениях и восстановлении дипломатических отношений" [24]
               Наконец, 11 октября 1930 г. состоялось открытие советско-китайской конференции. Все первое заседание прошло в бесплотных дебатах по поводу признания китайской стороной Хабаровского протокола: Мо Дэхой так и не дал утвердительного ответа на этот вопрос[25].
                Желание  как можно скорее решить проблему КВЖД и добиться нормального функционирования дороги заставило советскую сторону уступить. В письме от 10 ноября 1930 г. официальный представитель СССР на конференции Л.М. Карахан снял условие о признании Нанкином Хабаровского протокола, предложив Мо Дэхою приступить к обсуждению конкретных вопросов о КВЖД, о торговых и дипломатических отношениях. Позже Карахан назвал эту уступку "личным большим успехом Мо Дэхоя". Положение на КВЖД должно было оставаться "существующим... на основе Мукденского и Пекинского договоров, пока не будет изменено на этой конференции"[26].
                Несмотря на это китайский представитель опять попытался сорвать переговоры. 15 ноября в качестве препятствия для начала обсуждения конкретных вопросов он назвал советское требование о сохранении существующего положения на КВЖД. 21 ноября 1930 г. Чан Кайши вновь заявил представителям прессы, что Китай никогда не признает Хабаровский протокол[27].
                Все же Л.М.Карахану удалось добиться еще одного заседания конференции 4 декабря 1930 г., на котором были созданы 3 специальные комиссии: о КВЖД; о торговых отношениях; о восстановлении дипломатических отношений.[28]
               Однако через несколько дней по настоянию китайской стороны конференция была прервана: 12 декабря Мо Дэхой заявил о намерении вернуться на некоторое время в Китай. Накануне отъезда китайский делегат сделал письменное предложение о выкупе КВЖД за смехотворно маленькую сумму[29].
               В Маньчжурии продолжались провокации китайских властей в отношении советских граждан. Только за 1930 г. произошло 659 случаев нарушения чинами китайских охранных войск железнодорожных правил и конфликтов между агентами КВЖД и китайскими военными[30].
               Работа советско-китайской конференции возобновилась только в апреле 1931 г. С апреля по октябрь 1931 г. состоялось 22 заседания конференции, на которых обсуждались вопросы о выкупе КВЖД и ее временном управлении. 11 апреля обе делегации представили свои проекты основных принципов выкупа КВЖД. Советский проект предусматривал, что "размер и конкретные условия выкупа КВЖД и всех принадлежащих ей имуществ, равно как и порядок передачи их китайскому правительству, вырабатываются комиссией, которая также определяет, что КВЖД действительно стоила российскому правительству и определяет справедливую выкупную цену дороги и ее имуществ"[31].
               Также были обозначены меры, обеспечивающие интересы рабочих и служащих КВЖД - граждан СССР. Советский проект содержал мероприятия "для сохранения и дальнейшего развития установившихся экономических связей между Советским Дальним Востоком и Маньчжурией, между КВЖД и советскими дорогами, а также в целях сохранения за КВЖД важной роли в прямом международном сообщении Европы и Азии". В заключение в проекте отмечалось, что "до осуществления выкупа КВЖД на дороге должен поддерживаться и соблюдаться порядок совместного управления, установленный Пекинским и Мукденским соглашениями"[32].
               Китайский проект также предусматривал создание совместной комиссии для определения размера выкупа и порядка передачи дороги. В нем предлагалось, чтобы "суммы, подлежащие оплате дорогой Китаю, и чистый доход дороги" были вычтены из выкупной стоимости и, что "при определении чистого дохода КВЖД ее доходы и расходы за прошлое время должны быть соответственно увеличены или уменьшены в согласии с природой чисто железнодорожного предприятия". Китайская сторона утверждала, что термин "условия выкупа" в Пекинском соглашении означал лишь метод определения выкупной стоимости. Л.М. Карахан считал необходимым выкуп как самой КВЖД, так и "всех принадлежащих к ней имуществ", т.е. ряда подсобных и вспомогательных отраслей коммерческого характера[33].
               Затем по предложению китайской делегации было решено обсудить вопрос нынешнего положения КВЖД, в частности, управления дорогой. Советская сторона сочла необходимым обсудить спорные вопросы, которые возникли за период совместного управления, и выдвинула 21 июня свой перечень этих вопросов. Список включал такие проблемы, как финансовое положение дороги; деятельность китайскиx учреждений и полиции, перевозка войск, создания школ КВЖД, и сотрудничество с другими дорогами Китая. И еще ряд второстепенныx вопросов.[34]
               В дальнейшем, в июне-октябре 1931 г. шла дискуссия на основе советского перечня, в ходе которого удалось согласовать лишь вводную часть и отдельные пункты этого списка. На этом в связи с японской агрессией в Маньчжурии работа советско-китайской конференции фактически прекратилась.[35]
               Как развитие советско-китайских отношений после подписания Хабаровского протокола 1929 г., так и ход самой конференции отчетливо показали нежелание Нанкинского правительства наладить отношения с СССР. Ни по проблеме выкупа, ни по вопросу о временном управлении КВЖД конференция не перешла к конкретному обсуждению, а ограничилась дискуссией о порядке, рамках и перечне вопросов, подлежащих рассмотрению на конференции.[36]
               Анализ советско-китайских отношений в 1924-1931 гг. показывает отчетливое стремление Китая (пекинского, а затем и нанкинского правительств, мукденских властей) воспрепятствовать точному выполнению  соглашений 1924 г. и всех последовавших более мелких договоренностей, тормозить всеми силами нормальную деятельность дороги. Видимо, китайская сторона так и не смогла смириться с совместным с СССР управлением дорогой, стремилась добиться фактического и по сути бесплатного перехода дороги в свою собственность путем вытеснения оттуда Советского Союза. И если маньчжурские власти, получив в 1929 г. жестокий урок, нормализовали отношения с СССР и выполнили почти все, зависящие от Мукдена условия Хабаровского протокола, то Нанкин до последнего препятствовал установлению добрососедских отношений с СССР. По сути Китай отказывался выполнять Соглашения 1924 г. с самого начала, нагнетая напряженность в советско-китайских отношениях с первых месяцев совместного управления КВЖД, что и привело в конце-концов к вооруженному конфликту 1929 г. Советско-китайское противоборство 1929 г. вновь привлекло к КВЖД самое пристальное внимание ведущих держав мира, которые ни раз предпринимали попытку вмешаться в управление дорогой[37]
               В 1931г. Манчжурия была окончательно оккупирована Японией. В 1935 году после многочисленных провокаций в районе дороги КВЖД была продана Маньчжоу-Го.
      [1] Со До Чжин. Советско-китайский дипломатический конфликт вокруг КВЖД (1917– 1931 гг.):-C. 17
      [2]  Сообщение Наркома Иностранныx Дел СССР о переговораx об урегулировании конфликта на КВЖД. От 28 ноября 1929г. /ДВП СССР. Т.12. 1 января — 31 декабря 1929 г. М.: Политиздат, 1967.-  С.594-595.
      [3] Капица М.С. Советско-Китайские отношения. М.: Политиздат. С.220
      [4] Указ. cоч. ДВП СССР. Т.12. 1 января — 31 декабря 1929 г. М.: Политиздат, 1967.  С.594-595.
      [5] Капица М.С. Указ. соч. C. 225
      [6] Капица М. Указ. соч. С.150
      [7] «Никольско-Уссуриский договор» о восстановлении статуса на КВЖД. От 3 декабря 1929г /Документы Внешней Политики СССР. Т.12. 1 января — 31 декабря 1929 г. М.: Политиздат, 1967. - С.601–602
      [8] Там же С.603
      [9]  Аблова Н.Е. История КВЖД и российской эмиграции в Китае(первая половина XXв.) Мн.: БГУ 1999.  С.121
      [10]  Там же С. 121
      [11] Телеграмма неофициального представителя СССР в США в Народный комиссариат Иностранныx Дел./Документы Внешней Политики СССР. Т.12. 1 января — 31 декабря 1929 г. М.: Политиздат, 1967. - С. 639
      [12]  Капица М.С. Указ.соч. C.230
      [13] Аблова Н.Е. Указ. cоч. С. 149
      [14] Газета «ВЛАСТЬ ТРУДА»1929г. 24 дек. №299- C. 1
      [15] Xабаровский протокол об урегулировании конфликта на КВЖД. от 22 декабря 1929г./ ДВП СССР Т.12. 1 января — 31 декабря 1929 г. М.: Политиздат, 1967. - С. 673-676
      [16] .Капица М.С. Указ.соч. C.235
      [17] История Северо-Восточного Китая ХУП-ХХ вв.: Владивосток:1989- С.100
      [18] Телеграмма ВРИО Генерального Консула в Xарбине в Наркомат Иностранныx дел СССР. От 11 января 1930г. /Документы Внешней Политики СССР Т.13. 1 января — 31 декабря 1930 г. М.: Политиздат, 1967.- C.25
      [19] Аблова Н.Е. Указ. соч. C. 154
      [20]  Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии Гоминьдана (20-30-е годы). М.: Наука., 1990.- C.162
      [21] Запись беседы Официального делегата СССР на Советско –Китайской конференции Л.М.Караxана с Полномочным представителем Китая  на конференции Мо Де-Xоем. От 29мая 1930г. /Документы Внешней Политики СССР Т.13. 1 января — 31 декабря 1930 г.// М.: Политиздат, 1967.- C. 299
      [22] Там же С.299
      [23] Аблова Н.Е. Указ.соч. c.160
      [24] Там же C.163
      [25]  Капица М.C. Указ. Соч. c. 238
      [26] История Северо-Восточного Китая, XVIII–XX в C.101
      [27] Примечание к документу № 248. /Запись беседы Заместителя Народного комиссара Иностранныx Дел СССР Л.М. Караxана с Вице-Министром Иностранныx Дел  Ктитая Ван Цзя-чженем.от 24 августа 1931г.//ДВП СССР. Т.14:. 1 января — 31 декабря 1931 г. М.: Политиздат, 1968.  С.811.
      [28] Газета «ИЗВЕСТИЯ» 1930г. 1 дек. № 330(4177)
      [29] Беседа Заместителя Народного комиссара Иностранныx Дел СССР Л.М. Караxана с Вице-Министром Иностранныx Дел  Ктитая Ван Цзя-чженем.от 24 августа 1931г.-.// ДВП СССР. Т.14:. 1 января — 31 декабря 1931 г. М.: Политиздат, 1968. - С.493
      [30]  История Северо-Восточного Китая, XVIII–XX вв. Кн. 2. С.101-102.
      [31] Капица М.C. Указ.соч. C.234
      [32] Примечания к документам конференции между СССР и Китаем «Об урегулировании вопросов о КВЖД, восстановлении торговыx и дипломатическиx отношений» от 11 октября 1930г. /Документы Внешней Политики СССР Т.14. 1 января — 31 декабря 1931 г. М.: Политиздат, 1968.-C.787
      [33] Там же c. 787
      [34] История Северо-Восточного Китая, XVIII–XX вв. -. С.103
      [35] Примечания к документам конференции между СССР и Китаем «Об урегулировании вопросов о КВЖД, восстановлении торговыx и дипломатическиx отношений» от 11 октября 1930г /ДВП СССР. Т.14.  1 января — 31 декабря 1931 г.// М.: Политиздат, 1968. - С.788
      [36] Нота Наркома Иностранныx дел СССР главе делегации Китая на конференции по разоружению  Янь Xой-Цину. Женева. 12 декабря 1932г. /ДВП СССР. Т.15:.1 января — 31 декабря 1932 г. М.: Политиздат, 1969.- С.680–681
      [37]  Аблова Н.Е.Указ.cоч. c 165