30 сообщений в этой теме

2 часа назад, Чжан Гэда сказал:

ИМХО, испанцы, венгры и финны - достаточно боеспособны даже на фоне немцев. Румыны, словаки, итальянцы - слабее. Но их слабость часто преувеличивают.

Венгры умели упорно драться как в наступлении, так и обороне. Итальянцы в СССР этого не любили.

Насчет финнов однозначно! Венгры все-таки уступали, я думаю на уровне итальянцев они. К слову сказать, зимой 1943 г. венгерская оборона треснула гораздо быстрей итальянцев из 8-й армии, да и отступали они как-то совсем уж хаотично. Единственный 3-й армейский корпус героически сражался.

А испанцы на Восточном фронте не показатель, одна 250-я пехотная дивизия добровольцев-авантюристов... это не вся испанская армия :))

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, Darkfisher сказал:

Венгры все-таки уступали

Будапешт и Балатон показали, что отнюдь не уступали.

Только что, Darkfisher сказал:

К слову сказать, зимой 1943 г. венгерская оборона треснула гораздо быстрей итальянцев из 8-й армии, да и отступали они как-то совсем уж хаотично.

Это о любимом венгерском народном макаме "Побоище в излучине Дона"? Если нарушить связь и коммуникации, чего наши добились активными действиями танков и конницы, то никто не держится - Доватор почти без танков немцев под Москвой "обрадовал".

Только что, Darkfisher сказал:

одна 250-я пехотная дивизия добровольцев-авантюристов...

Но показала себя очень неплохо. Лучше, чем республиканцы в 1936-1939, к сожалению. 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Есть поверить "Soldaten", то немцы в войну высоко оценивали словаков, хорошо отзывались о румынах. Венгры и итальянцы оценивались, как ... "мусор", ниже всех. Это может быть штампом и "средней температурой", но вот такой вот "штамп" ходил именно что в период войны. 

Там, кстати, есть и сравнения разговоров в плену среди немецких и итальянских пленных. 

P.S. Кампания в Венгрии в 1945-м - это битва немцев. Венгры с осени 1944 и по финал войны били рекорды по дезертирству, уклонению от призыва и прочему подобному. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
29 минуты назад, hoplit сказал:

то немцы в войну высоко оценивали словаков

АФАИК, словаки были склонны к переходу на сторону СССР. И еще устроили им Словацкое восстание в 1944 г.

30 минуты назад, hoplit сказал:

хорошо отзывались о румынах

Румыны порой были неплохи, но в целом - слабее прочих. Мотивация кончилась с выходом за пределы "исторических границ Великой Румынии". Начались проблемы с дисциплиной и желанием сражаться. Хотя Михай Ласкыр был довольно талантливым с точки зрения немцев генералом и заслужил за штурм Севастополя железный крест наряду с немецкими генералами.

31 минуты назад, hoplit сказал:

Венгры и итальянцы оценивались, как ... "мусор", ниже всех.

Ну, насчет венгров не знаю. Мадьяры драться умеют (зверствовать тоже), хотя я их и не люблю (за спесь и жестокость).

А итальянцы в СССР имели не слишком высокую мотивацию. Был ряд успешных боев, но в целом - хуже остальных союзников.

32 минуты назад, hoplit сказал:

Там, кстати, есть и сравнения разговоров в плену среди немецких и итальянских пленных.

В каком году? Итальянские пленные - это до 1943 г. Соответственно, настроение немецких пленных с итальянскими пленными надо сравнивать по выход Италии из войны. Потому что далее настроение и у немцев стало не слишком бодрым.

33 минуты назад, hoplit сказал:

P.S. Кампания в Венгрии в 1945-м - это битва немцев. Венгры с осени 1944 и по финал войны били рекорды по дезертирству, уклонению от призыва и прочему подобному.

Ну, я бы так не сказал. Венгры составляли значительное количество во всех операциях гитлеровцев 1944-1945 гг.

Дезертирство было слабым - на сторону СССР перешло не более 1000 человек, а сформировать из распропагандированных пленных удалось только 2 или 3 железнодорожные бригады. Полноценные дивизии просоветских мадьяров прибыли на фронт только к самому концу войны и сражаться им не довелось.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Это - своеобразное усреднённое мнение. Насколько усреднённое - уже не скажу. "Немецкие солдаты и офицеры в частных разговорах в плену у западных Союзников говорили примерно следующее"(с).

41 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

словаки были склонны к переходу на сторону СССР.

Тем не менее - вот так. Тем более, что в списке тех, кто решил сменить сторону под конец ещё и Румыния, Финляндия, Италия, Венгрия... Даже чехи восстать успели. У Хорти не получилось, у итальянцев - серединка на половинку.

43 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Румыны порой были неплохи, но в целом - слабее прочих.

Тем не менее - немцы румын на одну доску с собой не ставили, но отзывались комплиментарно. В том числе и - "много крови пролили".

44 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Ну, насчет венгров не знаю. Мадьяры драться умеют

"В прошлую войну были настоящими воинами, а сейчас - слякоть какая-то". Опять же - это "бытовая оценка глазами немцев". Она может быть неверна частично, может быть ошибочна вообще. Но вот - что есть.

46 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

В каком году? Итальянские пленные - это до 1943 г. Соответственно, настроение немецких пленных с итальянскими пленными надо сравнивать по выход Италии из войны. Потому что далее настроение и у немцев стало не слишком бодрым.

Сложно сказать - "за войну". "Солдатен" это, к сожалению, не сборник материалов, а исследование некоторых частных вопросов. Но в примерах кое-что интересное есть. К примеру - немецкий офицерский корпус далеко не "нибелунги", но свободно звиздеть, уж извиняюсь - но другого слова не подобрать, в плену в кругу своих на тему "что я дурак - подыхать на этой войне?" для итальянских офицеров и генералов нормально, а для немцев - немыслимо. Немец будет напирать на то, что в плен его именно взяли, после достойного сопротивления, и так далее, даже если это не так. 

50 минут назад, Чжан Гэда сказал:

Ну, я бы так не сказал. Венгры составляли значительное количество во всех операциях гитлеровцев 1944-1945 гг.

Салаши в 1944 пытался создать миллионную армию. На выходе... Плохо получилось. Несколько сот тысяч уклонистов (венгры, кажется, до сих пор бурчат, что Красная Армия их потом отлавливала и многие отправились в лагеря для пленных), остальные полмиллиона при довольно умеренных боевых потерях оказались в советском и западном плену в мае. Если посмотреть работы Исаева по Венгрии-45 или Унгвари по Будапешту - там венгров, собственно, почти не видно. С учётом того, что Хорти пришлось просто свергать - и не удивительно.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, hoplit сказал:

Тем не менее - вот так.

Словаки быстро получили от наших в самом начале войны, после чего немцы их использовали преимущественно для контрпартизанских действий в Белоруссии. Примерно 1200 из 8,5 тыс. "контрпартизан" перешло к партизанам. Дивизия, которую использовали на фронте, была постоянной мишенью для РККА, после того, как немцы вытащили ее из-под Краснодара, они ее в Крым сплавили для обороны побережья (довольно непыльная до 1944 г. служба), ну а потом вывели в качестве охранных частей поближе к Словакии.

А там и восстание грянуло.

3 минуты назад, hoplit сказал:

немцы румын на одну доску с собой не ставили, но отзывались комплиментарно

См. выше - Михай Ласкыр.

3 минуты назад, hoplit сказал:

"В прошлую войну были настоящими воинами, а сейчас - слякоть какая-то".

Наши считали иначе - мадьяры и в ПМВ, и ВОВ воевали прилично. В ВОВ их подводило вооружение.

4 минуты назад, hoplit сказал:

К примеру - немецкий офицерский корпус далеко не "нибелунги", но свободно звиздеть, уж извиняюсь - но другого слова не подобрать, в плену в кругу своих на тему "что я дурак - подыхать на этой войне?" для итальянских офицеров и генералов нормально, а для немцев - немыслимо. Немец будет напирать на то, что в плен его именно взяли, после достойного сопротивления, и так далее, даже если это не так. 

Итальянцы - ребята индивидуалистичные, немцы - у них каска на голове сильно видна, даже если они без головного убора.

5 минут назад, hoplit сказал:

(венгры, кажется, до сих пор бурчат, что Красная Армия их потом отлавливала и многие отправились в лагеря для пленных),

Немцы в 1941 г. тоже наших призывников в лагеря для военнопленных отсылали...

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
4 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Будапешт и Балатон показали, что отнюдь не уступали.

Это о любимом венгерском народном макаме "Побоище в излучине Дона"? Если нарушить связь и коммуникации, чего наши добились активными действиями танков и конницы, то никто не держится - Доватор почти без танков немцев под Москвой "обрадовал".

Не только собственно бои на венгерской тер-ии показали... в Карпатах в 1944 г. венгры тоже храбро и умело сражались.

Связь и логистика уже потом были нарушены, когда советские танки на оперативный простор прорвались... а тогда венгры что-то в первый же день наступления сплоховали, почти везде была прорвана оборона.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
2 часа назад, hoplit сказал:

Есть поверить "Soldaten", то немцы в войну высоко оценивали словаков, хорошо отзывались о румынах. Венгры и итальянцы оценивались, как ... "мусор", ниже всех. Это может быть штампом и "средней температурой", но вот такой вот "штамп" ходил именно что в период войны. 

Там, кстати, есть и сравнения разговоров в плену среди немецких и итальянских пленных. 

P.S. Кампания в Венгрии в 1945-м - это битва немцев. Венгры с осени 1944 и по финал войны били рекорды по дезертирству, уклонению от призыва и прочему подобному. 

Насчет германского мнения... ох и разное оно ))) На самом деле все-таки больше всего румын германцы ругают, мол такие они и сякие. Венгров главным образом критикуют по итогам зимней кампании 1943 года, в остальном венгров даже хвалят ))

Насчет итальянцев тоже... по итогам декабрьских боев 1942 года на Среднем Дону ("Малый Сатурн"), хотя там немцы признают что сами тоже не все сделали для стабилизации линии обороны 8-й итальянской армии. Вот даже как ))

Венгры в 1944-45 гг. на самом деле воевали очень хорошо, тут даже спорить нечего. В обороне Будапешта они проявили себе только с самой лучшей стороны, бесспорно! Насчет дезертирства - мизер, наоборот добровольцев было много, особенно среди молодежи.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
51 минуту назад, Чжан Гэда сказал:

Словаки быстро получили от наших в самом начале войны, после чего немцы их использовали преимущественно для контрпартизанских действий в Белоруссии. Примерно 1200 из 8,5 тыс. "контрпартизан" перешло к партизанам. Дивизия, которую использовали на фронте, была постоянной мишенью для РККА, после того, как немцы вытащили ее из-под Краснодара, они ее в Крым сплавили для обороны побережья (довольно непыльная до 1944 г. служба), ну а потом вывели в качестве охранных частей поближе к Словакии.

 

На эту тему как раз моя статья по словацкой армии: http://military-epoch.com/articles/11-stati/31-slovatskaya-armiya-vo-vtoroj-mirovoj-vojne

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
1 час назад, hoplit сказал:

Если посмотреть работы Исаева по Венгрии-45 или Унгвари по Будапешту - там венгров, собственно, почти не видно. С учётом того, что Хорти пришлось просто свергать - и не удивительно.

У Исаева вообще по союзникам Германии практически ничего нет, а вот по венграм и Будапешту наоборот немало написано.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
1 час назад, hoplit сказал:

Тут я опираюсь на пару статей Tamás Stark. Толпищи увиливающих от мобилизации венгров там вполне видны. 

Он пишет про бои в Будапеште, "Конрады" и так далее. Везде первая скрипка - немцы. Не венгры. Нет, я не пишу, что "венгров не было и они не воевали". 

Странно я наоборот в литературе не встречал подобных фактов. Можете привести примеры?

Ну ест-но, что немцы там играли основную роль. Это вполне понятно. Тем не менее 50% защитников Будапешта, если даже не больше составляли именно венгры. Дрались они там серьзно... поскольку много было среди них бойцов "Скрещенных стрел" (салашистов), добровольческих формирований, танкистов. Т.е. весьма упертые хлопцы ))

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
20 часа назад, Darkfisher сказал:

Странно я наоборот в литературе не встречал подобных фактов. Можете привести примеры?

Такое подойдёт?

Tamás Stark. Genocide or Genocidal Massacre?: The Case of Hungarian Prisoners in Soviet Custody.

Цитата

What these statistics do not tell us is that a significant percentage of the real prisoners of war were captured independently of the military operations. Winston Churchill termed the prisoner of war thus: “He is a man who tries to kill you and fails, and then asks you not to kill him.” The majority of Hungarian POWs were not that kind of men. In September, when the Soviets reached Hungary, the Hungarian army was in a state of disintegration. In the period between September 1944 and February 1945, almost half of the soldiers of the formerly one million strong army deserted and escaped to territories which were already under Soviet control. In spring 1945, four armed divisions with about 65,000 soldiers opened the front line and joined the Red Army. Other units simply surrendered themselves because of leaflets dropped from airplanes that read that the Soviets promised freedom to soldiers who stopped fighting. But no matter how they finished the war—active soldiers, deserters, and those who joined the Soviet forces voluntarily—all suffered the same fate. All these groups were registered and consequently treated as POWs.

 Старк местами ошибается, но это единственный известный мне серьёзный автор, который занимается демографией и потерями Венгрии в ВМВ.

Насчёт стойкости и прочего

Krisztián Ungváry. Battle for Budapest. One Hundred Days in World War II.

Цитата

The Hungarian forces defending Budapest on Christmas Day 1944 had a ration strength of 55,100 and a combat strength of 15,050 – somewhat less than the statutory ration strength of two divisions (60,000) and the combat strength of one (15,000). While the 15,050 Hungarian combatants represented 30 per cent of the combined combat forces defending Budapest, their share of artillery equipment was significantly larger, with 60 per cent of the guns belonging to Hungarian units. However, not all took part in the action: the 4/2 Artillery Battery, for example, did not fire a single shot after 30 December, although it had enough ammunition, four guns and a number of artillery observers. In addition, the Hungarians lost their men and equipment faster than the Germans. The strengths of the different Hungarian units encircled in Budapest on 25 December are shown in table 13.

К примеру - будапештская полиция в этом списке представлена 7000 человек, из них 2000 - combatants. Общая численность немецкой группировки в городе - около 42 600. При этом немцы давали 70% combatants.

Цитата

More than 2500 Hungarian volunteers defected – mainly in the final week of the siege – and fought on the Soviet side, primarily around Déli Station, Németvölgyi Road, Márvány Street, Csörsz Street, Attila Road, Gellért-hegy Hill and the Castle District. They wore Hungarian uniforms, with strips of red German parachute silk tied round their arms and hats. Some 600 were killed.

ИМХО - неоднозначно с венграми. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Давайте не забудем 2 даты - 19 марта 1944 г. и 15 октября 1944 г.

Начало операции "Маргарита" и первое перемирие с СССР.

Это сильно изменило отношение многих венгров к войне.

К тому же надо учесть, что за войну венгры потеряли убитыми порядка 300 тыс. человек, а полмиллиона попали в плен - думаю, когда 23 сентября 1944 г. наши перешли венгерскую границу, Миклош Хорти, человек неглупый, понял, что к чему и недаром принял советский ультиматум.

Если бы не перехват власти в войсках гитлеровцами и салашистами, то, скорее всего, Хорти поступил бы так же, как и Кароль II - перешел бы на нашу сторону. Но тут вмешались внешние силы и все пошло иначе.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот небезынтересный мадьярский обзор историографии мадьярских "подвигов":

http://www.russkie.org/index.php?module=printnews&id=28536#_ftn22

И да, тему надо разделить - а то от румын и итальянцев перешли к венграм.

И, может, румын от итальянцев отделить?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Истинные "подвиги" мадьяр заключались в контрпартизанских и карательных операциях:

http://www.runivers.ru/doc/d2.php?SECTION_ID=6344&PORTAL_ID=6341

В то же самое время они не могут представить сколько-нибудь убедительных свидетельств о "зверствах" РККА в Венгрии. 

Почему-то предсказуемо...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
41 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

К тому же надо учесть, что за войну венгры потеряли убитыми порядка 300 тыс. человек

По Старку их армия потеряла всего несколько более 100 тысяч убитыми в боях.

41 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

а полмиллиона попали в плен - думаю, когда 23 сентября 1944 г. наши перешли венгерскую границу

На этот момент венгры числили попавшими в плен около 70 тысяч человек. Просто после разгрома в начале 1943-го венгры полностью свою армию так и не восстановили. Когда война пришла к границам - попытались выскользнуть, по примеру румын и финнов. Не получилось. Далее попытки Салаши развернуть миллионную армию - которая на половину разбежалась уже к началу зимы. Оставшаяся часть, насколько понимаю, тоже особо не навоевала. Только западным союзникам в мае 1945-го сдались более 300 тысяч венгров. И в советском плену, даже со скидкой на цивильных и прочих, их сотни тысяч оказалось.

29 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

В то же самое время они не могут представить сколько-нибудь убедительных свидетельств о "зверствах" РККА в Венгрии.

Так там вполне обычный набор "Восточного фронта" - грабежи, изнасилования, расстрелы пленных и, кажется, иногда заложников. Без излишеств, насколько понимаю.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Потери Венгрии в ВМВ - 300 тыс. убитыми комбатантами и около 600 тыс. не-комбатантами, 500 тыс. пленными.

Где они потеряли столько не-комбатантов - я думаю, венгры знают, но стыдятся сказать - это цыгане и евреи, выданные в 1944 г. при содействии Ференца Салаши. Есть часть погибших мирных жителей, но не глобальная.

А балалайку с массовыми изнасилованиями и зверскими расправами пусть себе воспроизводят. Только пусть вещи своими именами называют - что именно мадьярские "гонведы" этим занимались, за что Венгрия и поплатилась.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
14 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Потери Венгрии в ВМВ - 300 тыс. убитыми комбатантами и около 600 тыс. не-комбатантами, 500 тыс. пленными.

Откуда данные по комбатантам? Пленных только в наших лагерях столько было, а они не только там сидели.

14 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Где они потеряли столько не-комбатантов - я думаю, венгры знают, но стыдятся сказать

Какие работы венгерских авторов Вы по этой теме читали, которые "стыдятся сказать"?

budapest-shoes-memorial-1.thumb.jpg.e74d

14 часа назад, Чжан Гэда сказал:

А балалайку с массовыми изнасилованиями и зверскими расправами пусть себе воспроизводят. Только пусть вещи своими именами называют - что именно мадьярские "гонведы" этим занимались, за что Венгрия и поплатилась.

Были и массовые изнасилования, и эпизодические расправы. И не только в Венгрии. Это давно не секрет. Венгры, правда, сами наворотили в соседних странах куда страшнее. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Были массовые изнасилования - если не секрет, кто кого насиловал? На какой источниковой базе доказали?

А на обзор мадьярской "библиографии" по вопросу вечных мадьярских завываний о проигранной войне я даже ссылку выложил.  

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
16 час назад, Чжан Гэда сказал:

Были массовые изнасилования - если не секрет, кто кого насиловал? На какой источниковой базе доказали?

А на какой базе это вообще могут рассматривать? Немцы и венгры опираются на свидетельства очевидцев и пострадавших. В СССР это по понятным причинам не разбирали, да и сейчас не приветствуется. Но на том же "я помню" и в изданных воспоминаниях можно найти нужную информацию без проблем, при том, что не каждый в принципе будет о таком рассказывать. 

16 час назад, Чжан Гэда сказал:

А на обзор мадьярской "библиографии" по вопросу вечных мадьярских завываний о проигранной войне я даже ссылку выложил. 

Где там "отрицание холокоста"? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
56 минут назад, hoplit сказал:

Немцы и венгры опираются на свидетельства очевидцев и пострадавших.

Сколько надо свидетельств и показаний, чтобы доказать массовость явления?

Массовость, как раз, и не доказана. Зато вскрыт ряд подделок очень грубых.

Отдельные случаи - да, безусловно, имели место быть. За них карали жестоко - потому что разложение армии начинается с таких мелочей. Явно были и случаи, когда что-то не попадало на глаза начальству, но это как раз и говорит, что это было не массово - массово был бы ряд крупных дел, полетели бы головы и т.д. и т.п.

Кроме того, немки (как и женщины других стран) очень часто просились к нашим офицерам, чтобы иметь гарантированный кусок хлеба и защиту. А потом, в 1990-е, некоторые стали писать, что их зверски насиловали поротно и побатальонно...

59 минут назад, hoplit сказал:

Где там "отрицание холокоста"? 

А причем тут холокост? 

И где там тема "Характер действий мадьярских гонведов по отношению к мирному населению на оккупированных территориях"?

Зато вытья по поводу, что они не сильно то и проиграли и вообще, их числом задавили и зверски затерроризировали - полно.

Но это уже привычно - макамы такого содержания известны со времен Мохачской битвы. Ничего нового.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
49 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Отдельные случаи - да, безусловно, имели место быть. За них карали жестоко - потому что разложение армии начинается с таких мелочей.

Это общие слова. Если есть рассказы с нашей стороны, что начальство предпочитало закрывать глаза, если есть свидетельства с "их" стороны, что начальство предпочитало закрывать глаза - я не вижу причин верить висящим в воздухе рассказам о том, что "мгновенно вмешивались и жестоко пресекали". Вмешивались и пресекали - вплоть до расстрела. Только не всегда и не сразу. Тот же Унгвари пишет, что изнасилования были обычным делом, но советский солдат никогда пальцем не тронет ребёнка. Грабежи - тоже норма, но на улицах стоят полевые кухни, которые кормят голодных гражданских. Такие вот "рамки допустимого".

"Разложение армии" тоже штука скользкая. Немцы грабили, насиловали и убивали с первого дня войны в СССР в куда больших масштабах. Офицеры из айнзац-группы приглашают пилотов с соседнего аэродрома на весёлый аттракцион - массовый расстрел. Пострелять по живым мишеням. Желающих предостаточно. Когда там они разлагаться начали? 

49 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Сколько надо свидетельств и показаний, чтобы доказать массовость явления?

Вот и я хотел бы его задать. Сколько? 

49 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

А потом, в 1990-е, некоторые стали писать, что их зверски насиловали поротно и побатальонно...

Когда это пишет офицер-еврей из штрафной части (не офицер-штрафник, а именно командир)... Ему, думаете, сильно немцев жалко было? И он побежал куда-то докладывать? Там только сожаление, что "жалко, что тебя не пристрелили, тварь немецкая". Закидать гранатами подвал с немецкими гражданскими - вчера концлагерь освободили, знаете ли, солдаты несколько расстроены видом куч пепла и едва живыми скелетами. Жалоба на изнасилования и грабежи - приходят не слишком дружелюбные советские солдаты и обещают тихо порешить жалобщиков. Жалоба отзывается. И прочее подобное.

1 час назад, Чжан Гэда сказал:

Кроме того, немки (как и женщины других стран) очень часто просились к нашим офицерам, чтобы иметь гарантированный кусок хлеба и защиту.

Одно другому не мешает.

56 минут назад, Чжан Гэда сказал:

А причем тут холокост? 

Ваши собственные слова

Цитата

Где они потеряли столько не-комбатантов - я думаю, венгры знают, но стыдятся сказать - это цыгане и евреи, выданные в 1944 г. при содействии Ференца Салаши. Есть часть погибших мирных жителей, но не глобальная.

Вот мне и интересно - на кого из серьёзных венгерских историков Вы можете указать? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
4 минуты назад, hoplit сказал:

Это общие слова. Если есть рассказы с нашей стороны, что начальство предпочитало закрывать глаза, если есть свидетельства с "их" стороны, что начальство предпочитало закрывать глаза - я не вижу причин верить висящим в воздухе рассказам о том, что "мгновенно вмешивались и жестоко пресекали". Вмешивались и пресекали - вплоть до расстрела. Только не всегда и не сразу. Тот же Унгвари пишет, что изнасилования были обычным делом, но советский солдат никогда пальцем не тронет ребёнка. Грабежи - тоже норма, но на улицах стоят полевые кухни, которые кормят голодных гражданских. Такие вот "рамки допустимого".

"Разложение армии" тоже штука скользкая. Немцы грабили, насиловали и убивали с первого дня войны в СССР в куда больших масштабах. Офицеры из айнзац-группы приглашают пилотов с соседнего аэродрома на весёлый аттракцион - массовый расстрел. Пострелять по живым мишеням. Желающих предостаточно. Когда там они разлагаться начали?

Как раз это - общие слова.

Начальство глаза не закрывало - трибуналы работали вовсю. И по изнасилованиям статистика есть - были, как и везде, но карались.

А что немцы? Очень многое из того, что традиционно приписывали немцам, делали части СС из других наций (и другие эрзац-формирования), боевая ценность которых была равна нулю.

Немцы, кстати, с бесконтрольными изнасилованиями боролись - они учреждали на оккупированной территории публичные дома (определенная разница с изнасилованиями, несмотря на основные способы вербовки "персонала", все же имеется)  и вели в них вполне упорядоченную политику. Случаи вензаболеваний рассматривались в таком случае на уровне комфронта.

7 минут назад, hoplit сказал:

Вот мне и интересно - на кого из серьёзных венгерских историков Вы можете указать? 

Читайте список - кто из них касался ЭТОЙ темы не на уровне заявлений типа "а где они отрицают холокост?"?

Темы "исследований" по ВМВ в Венгрии вполне стандартны для стран третьего мира - какие они были несчастные и гордые. А реальные проблемы - плиз их нафиг, ибо оказывается, что они не такие уж несчастные, и вовсе не гордые.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
14 минуты назад, hoplit сказал:

Вот и я хотел бы его задать. Сколько? 

Практически нисколько. Было несколько доказанных фальшивок, в т.ч. из Венгрии.

Остальное - данные наших трибуналов. ЧТД.

Не стоит писать вот сие:

15 минуту назад, hoplit сказал:

Когда это пишет офицер-еврей из штрафной части (не офицер-штрафник, а именно командир)... Ему, думаете, сильно немцев жалко было? И он побежал куда-то докладывать? Там только сожаление, что "жалко, что тебя не пристрелили, тварь немецкая". Закидать гранатами подвал с немецкими гражданскими - вчера концлагерь освободили, знаете ли, солдаты несколько расстроены видом куч пепла и едва живыми скелетами. Жалоба на изнасилования и грабежи - приходят не слишком дружелюбные советские солдаты и обещают тихо порешить жалобщиков. Жалоба отзывается. И прочее подобное.

Вы думаете, что сейчас много мемуаров появилось, которые правду содержат? Ан нет - многие пишут, чтобы срубить денег и получить для своих внуков какие-то ништяки.

Я уже встречал "воспоминания", как немцы Новую Землю бомбили (когда на ней ничего не было от слова вообще), и как наши моряки ТОФ ходили на крейсерах по Ледовитому океану... Такие воспоминания - вперед, сверять с архивами. А так - ну, много чего можно придумать. Причем им склонны доверять по принципу "он же офицер-еврей из штрафной части, ему, думаете, немцев жалко было?".

Уже на эту тему прикалывались - появилась фотожаба на тему "Я дрался на полевой кухне". И искали данные многих людей в архивах - не находили подтверждений.

Поэтому не надо тащить сюда всякое.

И все - венгров в отдельную тему, если гонведы кому интересны.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Извините, но по написанному видно, что темой Вы не интересовались. "Где-то чего-то слышал, кажется". =/

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Мусатов В.Л. Янош Кадар: триумф и трагедия. Размышления советского дипломата // Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-39.
      Автор: Военкомуезд
      В. Л. Мусатов
      (г. Москва, в 2000–2006 гг. Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Венгрии)

      ЯНОШ КАДАР: ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ. РАЗМЫШЛЕНИЯ СОВЕТСКОГО ДИПЛОМАТА

      В Венгрии за два десятилетия после смены общественно-политического строя прошло множество дискуссий о «революции и освободительной борьбе» 1956 года, о социалистическом периоде венгерской истории, но после парламентских выборов 2010 г. обсуждение этих проблем обострилось и, вне всякого сомнения, имеет целью не объективный анализ пройденного пути, а очернение социалистической Венгрии и ее руководителя – Яноша Кадара (1912–1989 гг.), который на протяжении более 30 лет определял пути развития страны.

      За годы работы в советском посольстве в Будапеште, а также в аппарате ЦК КПСС, в Отделе по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, мне довелось часто встречаться с Я. Кадаром, сопровождать его во время визитов в Советский Союз, присутствовать на его беседах с советскими руководителями, наблюдать его деятельность на многосторонних встречах лидеров соцстран. Я. Кадар выделялся на общем фоне руководителей соцстран масштабом личности, своей рассудительностью, скромностью, вниманием к людям. Внешне он представлял собой тип просвещенного европейского рабочего лидера. В молодости он не имел возможности получить образование, но восполнил это чтением и природной интеллигентностью. Член нелегальной компартии с 1931 г., он верил в торжество социалистических идей. Эту веру не смогли поколебать ни тюрьмы при довоенном режиме М. Хорти, ни сфальсифицированный судебный приговор 1951 г. при народно-демократическом строе, ни потрясения трагической осени 1956 г.

      Западные и правоконсервативные венгерские оппоненты Я. Кадара обычно фокусируют свою критику на обстоятельствах формирования его правительства в ноябре 1956 г., на подавлении вооруженного восстания и ставят ему в вину смерть Имре Надя. Не отрицая такого очевидного факта, как быстрая консолидация обстановки в Венгрии в 1957–58 гг., национальное согласие вокруг внутренней политики Я. Кадара, они стараются изобразить его если не как диктатора, то как лидера так называемой «мягкой диктатуры», признавая тем не менее, что за время его нахождения у власти жизнь в стране стала вполне приемлемой, а авторитет Венгрии вырос.

      Обвиняя Кадара в соглашательстве с Москвой и в предательстве идей революции 1956 г., многие из современных критиков все-таки отмечают, что Я. Кадар со временем стал авторитетным и эффективным политиком, а политическая система, связанная с его именем, в 70-х годах определенно приняла черты гуманного социализма.

      Фигура Кадара стала неудобной правительствам социалистов и либералов, находившимся в Венгрии у власти в 1994–1998 гг. и 2002–2010 гг., не только из-за кардинального пересмотра ими оценки событий 1956 г. и отказа от наследия Венгерской Социалистической Рабочей Партии, но и потому, что в стране затянулся переходный период, и за 20 лет со времени смены общественного строя не удалось достичь результатов, сравнимых с консолидацией, проведенной под руководством Я. Кадара. Не удалось превзойти и другой консолидации, которую осуществили после поражения в Первой мировой войне регент Венгрии адмирал М. Хорти и премьер-министр граф И. Бетлен. В межвоенный период Венгрия ориентировалась /24/ на Великобританию и Италию, а затем на фашистскую Германию.

      За тридцать лет нахождения Я. Кадара во власти (1956–1988 гг.) патроном и союзником Венгрии был Советский Союз. Венгрия, входившая в Варшавский Договор и СЭВ, сумела при поддержке своих союзников добиться неплохих результатов в экономике и социальной сфере, смогла разорвать внешнеполитическую изоляцию 50–60-х годов и стала уважаемым членом мирового сообщества. После кардинального поворота 1990 г. новая политическая элита страны обратилась к Западу, примкнула к объединенной Европе. Венгрия вступила в НАТО и Евросоюз, но, как и другие страны ЦВЕ, не выбилась в передовую линию европейской политики. Причины неудач разнообразны, в их числе и нынешний финансово-экономический кризис и особенности курса правительства В. Орбана, вызывающие нередко критику Евросоюза, а также ошибки, которые до этого совершили социалисты во главе с Ф. Дюрчанем. В любом случае корни сегодняшнего положения страны, очевидно, надо искать не в наследии Я. Кадара.

      Английский историк, член консервативной партии Роджер Гау, написавший монографию «Янош Кадар: хороший товарищ» [1], анализировал основные моменты политики Кадара в 60–70-е годы. По его оценке, Венгрия в политическом смысле не была тогда каким-то исключением в социалистическом лагере, но все-таки являлась «самым веселым бараком». Атмосфера в стране была свободной. Политический курс Кадара был подвержен всем воздействиям, которые проявлялись внутри социалистического содружества, но венгерский лидер всегда знал границу, за которую ему нельзя было переступать, не подвергая опасности достижения консолидации после разгрома восстания 1956 г. и свой авторитет. Р. Гау подчеркнул, что Кадар умело выступал на международной арене, особенно начиная с Хельсинской конференции 1975 года, но следил за тем, чтобы не противопоставлять тесные отношения с Советским Союзом необходимости поддерживать политические контакты, экономические и финансовые связи с капиталистическими странами. Эта оценка является верной. Ссылка на Хельсинкскую конференцию, во время которой венгерский лидер открыто заявил о территориальных потерях своей страны после Первой мировой войны, позволяет подчеркнуть еще одно обстоятельство: Я. Кадар был прежде всего венгром, а потом уже коммунистом-интернационалистом.

      Современники Яноша Кадара отмечают, что он не был теоретиком, но имел свое представление о социализме, которое включало стабильную политическую систему и общество благосостояния, допускавшее определенную дифференциацию в доходах и социальном статусе. В его понимании разрыв в доходах между рабочим классом и крестьянством не должен быть большим. Я. Кадар уделял внимание вопросу взаимопонимания между властью и народом. Краеугольный камень его политики – общественное согласие. Он понимал, что пока венгерское общество согласно с такой концепцией социализма, это обеспечивает легитимность политической системы, сложившейся в Венгрии после 1956 г. Несмотря на отнюдь не демократический старт его политики в 1956 году, в венгерском народе он стал популярен. Его уважали и в кругах венгерской интеллигенции. Опросы общественного мнения до сих пор свидетельствуют о том, что он входит в тройку самых почитаемых политиков Венгрии (после королей святого Иштвана и Матяша).

      1. Gough R. A Good Comrade Janos Kadar. Communism and Hungary. – London, 2006.

      Он пользовался большим авторитетом и за рубежами своей страны. Его популярность в Советском Союзе была связаны с быстрой консолидацией в Венгрии после трагедии 1956 г., преодолением последствий сталинизма и личным вкладом в дружбу наших стран. Наши люди помнили его крылатую фразу из выступления на ХХIII съезде КПСС «Антисоветского коммунизма не было, нет и никогда не будет». Но в то же время в политике Кадар был реалистом, поэтому он не любил тех, кто пытался на 130 % (его выражение) пе-/25/-ревыполнять нормы венгеро-советской дружбы, монополизировать дело дружбы двух народов.

      Для анализа политики Я. Кадара важно правильно оценить его взаимоотношения с советскими лидерами. В июле 1956 г. при замене М. Ракоши на посту генсека Венгерской Партии Трудящихся (ВПТ), с запозданием предпринятой по инициативе Москвы, кандидатура Я. Кадара как возможного руководителя возникала. Однако большинство в венгерском Политбюро в тот момент высказалось за более легкий, как казалось, вариант – избрание первым секретарем Э. Гере, хорошо известного в Москве, прошедшего школу Коминтерна и являвшегося заместителем Ракоши. Ошибочность этого шага вскоре стала совершенно очевидной, и Н. С. Хрущев позднее признавал, что они с А. И. Микояном, который приезжал тогда в Венгрию для «инспекции», допустили ошибку, что им надо было ориентироваться на Кадара.

      Его «звездный час» – это осень 1956 г. Разумеется, ученые-историки учитывают, что парламент Венгрии в 1990 г. объявил события 1956 г. «революцией и борьбой за свободу», что было сделано явно по аналогии с революцией 1848–1849 годов. Слово «контрреволюция» выпало из политического лексикона. Дата 23 октября является национальным праздником Венгрии. Президент России Б. Н. Ельцин, выступая в парламенте Венгрии в ноябре 1992 г., осудил советское вторжение в Венгрию осенью 1956 г. и принес извинения венгерскому народу. Президент Российской федерации В. В. Путин во время визита в Будапешт весной 2006 г. отметил, что в юридическом смысле Россия не несет ответственности за действия Советского Союза в те годы, но все мы испытываем моральную ответственность.

      В трагические дни октября – ноября 1956 г. Венгрия погружалась в хаос, управляемость страной исчезала, предприятия не работали, на местах возникли самодеятельные органы власти – революционные комитеты и рабочие советы. Будущее народно-демократической Венгрии становилось призрачным, хотя первоначально и улица, и большинство политических сил выступали за «улучшение социализма». Усиливался антисоветский и антикоммунистический настрой. Правительство поддержало требования «борцов за свободу» о выводе советских войск. Не было никакой уверенности в том, что левые силы могли бы выиграть свободные выборы. Решение премьер-министра, коммуниста И. Надя о разрыве с Варшавским Договором и о провозглашении нейтралитета страны объективно вело к советской интервенции, поскольку в ином случае нарушалось равновесие сил в Европе. Контакты Имре Надя с Кремлем нарушились. Своей речью на рассвете 4 ноября в момент второго ввода войск Советской Армии он только усугубил обстановку. Объявив, что венгерские войска вступили в бой, правительство находится на месте, он с группой соратников и членов семей спрятался в югославском посольстве. Историческая правда состоит в том, что в конце октября 1956 г. в Москве и других столицах социалистических стран, включая Китай и Югославию, решение венгерского кризиса виделось в вооруженном подавлении восстания и срочной замене правительства. При этом советские руководители и их союзники в условиях англо-франко-израильской агрессии против Египта сознательно закрывали глаза на совершаемое ими нарушение норм международного права. В Москве понимали, что США, помимо пропагандистских акций, никак не будут вмешиваться в венгерские события.

      Руководство СССР стояло перед труднейшим выбором. Обстановка в Венгрии не улучшалась, начались расправы с коммунистами, веры в Имре Надя и его коалиционное правительство не было. А вот Янош Кадар как партийный руководитель вел себя более реалистично. Об этом свидетельствовала и его речь по радио 1 ноября 1956 г., в которой он сообщил о создании новой партии взамен распавшейся ВПТ и предупредил об опасности контрреволюции. Я.Кадара вместе с министром внутренних дел Ф. Мюннихом срочно на самолете вывезли из Будапешта и доставили в Москву. После двух дней дискус-/26/-сий на заседаниях президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущев, только что вернувшийся с секретных переговоров с И.Б. Тито о венгерской ситуации и встретившийся с Я.Кадаром, наконец, решил, что новое правительство должен возглавить именно Кадар, а не Мюнних. Я. Кадар не сразу согласился возглавить новое правительство, заявив вначале, что не подходит для занятия постов первого секретаря или премьер-министра. Он говорил о том, что политический путь предпочтительнее, вооруженное подавление восстания приведет к полной амортизации авторитета коммунистов. Когда же после беседы с глазу на глаз с Хрущевым он согласился встать во главе правительства, то назвал свои условия – он не будет советской марионеткой, советским товарищам нельзя ориентироваться, как в недавнем прошлом, только на одну узкую группу венгерских руководителей, нельзя допускать возврата к власти ракошистов. Имре Надь не должен мешать. Все это Кадару было обещано, включая и поддержку Надем нового правительства. Югославы обещали уговорить И. Надя. Кадар знал, что цветов и аплодисментов в Венгрии не получит. Он говорил Л. И. Брежневу, с которым познакомился в те грозные дни, что вообще не знал, останется ли жив, настолько сложной была обстановка в стране.

      Английский историк Б. Картледж дает любопытное объяснение, почему Кадар согласился на поездку в Москву. По его мнению, Кадар, исходя из интересов своей партии, хотел лично разъяснить советскому руководству подлинную картину того, что происходит в Венгрии. На переговорах в Москве он дал реальную оценку положения дел в стране, но вместе с тем убедился в том, что советские руководители полны решимости подавить восстание. После беседы с Хрущевым Кадар понял, что венгерская компартия может быть восстановлена только таким руководителем, которому доверяет Кремль и что судьба отвела ему такую роль [1].

      1. Cartledge B. The Will to Survive. A History of Hungary. – London, 2006. Р. 486.

      Его поступок был мужественным шагом. Разумеется, он действовал под советским протекторатом. А разве в тех условиях могло быть иначе? Хрущев как «крестный отец» помогал ему, хотя в Москве и в Будапеште было немало противников Кадара. Вновь создаваемая партия – ВСРП вначале пользовалась небольшой поддержкой населения страны. Для того, чтобы 1 мая 1957 г. на демонстрацию и митинг в Будапеште и других городах вышли до 1 млн. человек, новой власти нужно было крепко поработать и главное завоевать доверие. По мере консолидации обстановки и восстановления общественного согласия рос авторитет Кадара в стране и в мире, в том числе и в Советском Союзе. Успешно развивались советско-венгерские отношения. Конечно, венгерское общественное мнение никогда не забывало, что Советский Союз подавил восстание 1956 года. Но Советский Союз незамедлительно оказал большую помощь Венгрии в восстановлении экономики и поддержании финансовой стабильности. Размер ее вместе с помощью, полученной от Китая и стран народной демократии в 1956-60 годах, составляет примерно 1,5–2 млрд долларов [2]. Нужно отметить, что Н. С.Хрущев внимательно относился к просьбам Я. Кадара. По мере преодоления последствий событий осени 1956 г. и нормализации обстановки Венгрия стала одним из уважаемых государств социалистического содружества, к ее голосу прислушивались в Европе. В высшем советском руководстве считались с Кадаром. Так было, например, во время «пражской весны» в Чехословакии, в период обострения советско-китайских отношений в 60–70-е годы или накануне введения военного положения в Польше в 1980–1981 гг. Я. Кадару и руководимой им ВСРП была доверена важная роль в подготовке европейской конференции компартий и всемирного совещания компартий 1969 г.

      Я. Кадар понимал место и роль Советского Союза и КПСС, поэтому стремился поддерживать хорошие личные отноше-/27/

      2. Подсчеты автора на основании архивных документов, опубликованных в сборнике «Советско-венгерские экономические отношения 1948–1973» (М., 2012).

      ния с советскими лидерами – от Хрущева до Горбачева. В этом он видел в первую очередь эффективное средство служения национальным интересам Венгрии. Венгерский историк Я. М. Райнер называет отношения советских лидеров и Я. Кадара (а также других руководителей соцстран) «клиентскими связями – патрон и клиент» и считает, что М. С. Горбачев, провозглашая отказ от т. н. доктрины Брежнева, одновременно пришел к выводу о необходимости если не порвать со старой клиентурой, то, во всяком случае, перейти на «новый стиль общения» [1]. Конечно, во взаимоотношениях Кадара и советских лидеров имелось много нюансов. Как он сам говорил, самые теплые и дружеские отношения были у него с Н. С. Хрущевым. Причем главный критерий для него заключался в том, что Хрущев понимал венгров. Нормальными были отношения с Л. И. Брежневым, но для него Кадар порой бывал слишком тонок для понимания. Но в целом они находили общий язык. Посол СССР в ВНР в 1985–1989 гг. Б. И. Стукалин, с уважением относившийся к Кадару, написал, что в последние годы жизни Я. Кадар не раз возвращался к оценке хрущевских и брежневских времен, но «не высказывал какого-либо недовольства „диктатом“ Москвы. Он считал, что в ошибках, допущенных в послевоенные годы, повинны сами руководители соцстран, слепо копировавшие советскую систему» [2].

      1. Gorbacsov tárgyalásai Magyar vezetökkel. – Bp., 1956-os Intézet, 24 o.
      2. Стукалин Б. И. Годы, дороги, лица… – М., 2002. С. 325.

      Особо прислушивался к Кадару Ю. В. Андропов, который хорошо знал его с 1956 г. и ценил его мнение. Не могу сказать, доверял ли Ю. В. Андропов Кадару полностью, он был недоверчив «по должности», но считал его надежным партнером. Он поддерживал напрямую или через своего помощника В. А. Крючкова многолетние доверительные контакты с Кадаром. Круг их бесед был широк – от политики, экономики до истории и культуры. Советский генсек считал опыт венгерской экономической реформы «нашей коллективной ценностью». Кадар разделял мнение Андропова о необходимости постепенного, эволюционного реформирования социалистического общества.

      Что касается М. С. Горбачева, то он познакомился с венгерским лидером еще в свою бытность первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. В 1983 г. по приглашению Я. Кадара и с согласия Ю. В. Андропова будущий генсек приехал в Венгрию изучать опыт сельского хозяйства, и хозяйственной реформы. М. С. Горбачев нередко ссылался на венгерский опыт реформирования экономики, на работу кооперативного сектора, он демонстрировал уважение к Кадару. В июле 2007 г., выступая в Будапеште на юбилее бывшего премьер-министра Венгрии Д. Хорна, М. С. Горбачев сказал, что венгры еще оценят по достоинству роль Кадара. Лично у него с Кадаром не было противоречий. Кадар, дескать, критиковал его только за то, что перестройка в Советском Союзе не началась лет на десять раньше [3]. Но, конечно, они были политиками разных эпох. Фактически визит М. С. Горбачева в Венгрию летом 1986 г. по сути дела подтолкнул процесс отстранения Кадара от высшего поста в ВСРП и переход на отдых.

      В отношениях с руководителями Советского Союза Кадар держался с достоинством и к нему относились с уважением, ему доверяли. Однако разницу в положении двух стран и партий и меру своей личной ответственности он знал. Если в 1956–1958 гг. со стороны некоторых представителей Москвы, например председателя КГБ И. А. Серова или отдельных послов, были попытки вмешиваться во внутренние дела, то позже все это практически прекратилось. Для Кадара авторитетом мог быть только Генеральный секретарь ЦК КПСС.

      Отвечая тем критикам Кадара, которые обвиняют его в угодничестве перед Москвой, хотелось бы подчеркнуть, что это, конечно, не так. Кадар взвешенно относился к советским предложениям, но мог высказывать и несогласие с советской /28/

      3. Автор присутствовал при этом выступлении М. С. Горбачева.

      позицией, если считал это необходимым. Наиболее известный случай касался его возражений против формы снятия в 1964 г. Н. С. Хрущева с занимаемых постов, причем Кадар заявил об этом на митинге в Будапеште, а затем объяснил свою позицию в отдельном письме на имя Брежнева и остановился на этом вопросе в личной беседе с советским генсеком. Он подчеркивал, что назначение или отстранение советских руководителей – внутреннее дело КПСС, но Хрущев был уважаемым в Венгрии человеком. Для полноты картины следует добавить, что, несмотря на уважение к Хрущеву, венгерский лидер не стал повторять его заблуждений вроде разделения партийных комитетов на промышленные и сельскохозяйственные, не согласился поддержать «программу строительства коммунизма», провозглашенную Хрущевым, отметив, что Венгрия находится на более низком уровне общественно-экономического развития.

      Кадар критически высказывался по поводу необходимости увеличения военных расходов, просил Москву уменьшить тяготы Венгрии, предоставить отсрочки по погашению советских кредитов Венгрии на закупку советского вооружения. Эта тема присутствовала почти в каждом обращении Кадара к советскому руководству по вопросам экономического сотрудничества. О значении советской помощи Венгрии Кадар не раз говорил публично, в том числе на съездах партии. В феврале 1964 г. в беседе с зампредом Совмина СССР М. А. Лесечко, положительно оценивая итоги первого заседания межправительственной комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, созданной по инициативе венгерской стороны, Я. Кадар отметил, что Советский Союз, конечно, идет на жертвы ради сотрудничества. «Но мы не хотим быть паразитами, не хотим все время сидеть на шее Советского Союза, мы хотели бы стать корректными партнерами Советского Союза и других соцстран. Хотели бы завоевать доверие всех стран, сотрудничающих с нами ...Но пока Советский Союз в восемнадцати случаях помогает нам, а мы ему только в двух». Запрашивая увеличение поставок сырья и энергоносителей, он обычно предлагал советской стороне больше товаров традиционного венгерского экспорта, а в последние годы больше высокотехнологичной продукции, содержавшей западные компоненты. Признавая советские достижения, Кадар не одобрял огромные масштабы военно-промышленного комплекса в Советском Союзе, отягощавшие советскую экономику. Поддерживая необходимость перемен в СЭВ, деятельность которого не оправдывала ожиданий Венгрии и других соцстран, Я. Кадар критиковал советские подходы к реформированию этой организации, затяжки с формированием единого рынка. Венгрия выступала за активное применение товарно-денежных инструментов в процессе интеграции социалистических стран.

      У него были свои представления и о путях решения чехословацкого вопроса в 1968 г., он, конечно, предпочитал политические методы. Но события «пражской весны» накладывались на старт венгерской экономической реформы, важнейшего мероприятия в политике ВСРП, поэтому Кадар не хотел рисковать, он лавировал, старался отодвинуть ввод войск в Чехословакию. Однако в итоге был вынужден согласиться с советской позицией, хотя и попытался в последний момент, 17 августа 1968 г. во время личной встречи еще раз повлиять на А. Дубчека.

      В неофициальных разговорах на исторические темы выражал недоумение, почему в Советском Союзе так непродуманно обошлись со Сталиным. Но при этом он исходил из того, что сталинская модель социализма была навязана Венгрии без учета национальных и исторических особенностей. Собственно говоря, кадаровская политика продолжения строительства социализма была направлена на устранение допущенных деформаций и гибкое приспособление социалистических принципов к венгерским условиям.

      У него было уважительное отношение к Китаю и опыту деятельности компартии Китая. Я. Кадар с сожалением говорил о советско-китайских разногласиях, о рас-/29/-Я. Кадар демонстрировал осторожность в подходе к сложным вопросам наших взаимоотношений, связанным с войной. Он, например, не торопился с ходу решать вопрос о возврате венгерских художественных ценностей, вывезенных в СССР в конце Второй мировой войны. Во-первых, надо было выяснить юридические вопросы, он опасался судебных дискуссий с наследниками бывших владельцев, а такие случаи имели место. Во-вторых, видимо, полагал, что и в Венгрии могут найтись подобные ценности, «перемещенные» в ходе войны. Я. Кадар никогда не высказывался публично о зверствах венгерских оккупационных войск на территории Советского Союза, стремясь тем самым не нанести ущерба чувствам дружбы двух народов. Только раз мне довелось услышать от него рассказ о том, что в 1958 г. во время посещения в Киеве одного из заводов он разговорился с пожилым рабочим. Тот спросил, откуда прибыли гости? Кадар ответил, что из Венгрии. «Так вы венгры?» – «Да» – «Венгры-то хорошие люди, а здесь во время войны были мадьяры. Вот это сволочи!».

      Как известно, венгеро-румынские отношения отягощены сложным историческим прошлым, венгерская общественность и раньше, и сейчас болезненно реагирует на любые ограничения прав венгерского меньшинства в соседней стране. В свое время Н. С. Хрущев поступил совершенно правильно, отказавшись принять предложения руководства Румынии, а также Болгарии о выделении войск для участия вместе с Советской Армией в подавлении вооруженного восстания в Венгрии осенью 1956 г. Если бы это произошло, то взаимоотношения венгров и румын еще более бы обострились. Но и после этих событий сблизить два соседних социалистических государства не удалось, даже под знаменем «пролетарского интернационализма». Я. Кадар безуспешно пытался во время визита в Румынию в 1972 г. и встречи с Н. Чаушеску в 1977 г. в Дебрецене решить некоторые накопившиеся вопросы, но не нашел позитивного отклика. С тех пор он не проявлял активности в этой области, стараясь не усугубить обстановку, но наблюдал за событиями в Румынии. На заседаниях Политбюро Кадар высказывал критические замечания в адрес политики Н. Чаушеску, иронизировал по поводу мании величия румынского лидера, но публично не позволял, ни себе, ни членам руководства ничего подобного. Например, бывший член Политбюро, секретарь ЦК Я. Берец описал в мемуарах случай, когда он, будучи заведующим Международным Отделом ЦК, в присутствии нескольких человек (а дело было на аэродроме, в правительственном зале) «завел» жену Кадара Марию по румынской теме. Кадар не прервал эмоциональные высказывания своей жены о Румынии и ее руководителе, но Я. Берецу чуть позже сказал: «Если еще раз попытаешься подбросить моей жене румынские темы, то получишь такой пинок по ж...е, что улетишь далеко-далеко!».

      Во время обострения контактов Советского Союза с Западом из-за ракет средней дальности в 1982–1983 гг. Кадар осуществил целую программу встреч с лидерами западноевропейских стран, стремясь сохранить внешнеполитические и экономические связи. О своих намерениях он сообщил в Москву, принципиальных возражений не последовало. У меня, в тот момент временного поверенного в делах СССР в Венгрии, сохранился в памяти телефонный звонок А. А. Громыко, который поручил передать Я. Кадару, что встречаться надо, но желательно растянуть по времени контакты с западниками. М. Тэтчер, имевшая беседу с Кадаром в феврале 1984 г., положительно оценила его политические качества, не преминув, однако, отметить в мемуарах, что Кадар, как и большинство старых коммунистических лидеров, не был лишен некоторых черт злодейства. Но «в любом случае тот факт, что он находился у власти так долго, означал, что он сумел узнать советских руководителей и их образ мышления лучше, чем другие восточноевропейские лиде-/30/-ры» [1]. Тэтчер пыталась через Кадара довести до сведения Москвы некий меssage Р. Рейгана по вопросам разоружения.

      Я. Кадар был авторитетный и уважаемый руководитель, который добился определенной автономии в рамках социалистического содружества. Во внутренней политике с учетом трагического опыта 1956 г. это находило выражение в политике регулярного повышения жизненного уровня, эффективных нововведений в государственном аграрном секторе, в кооперативном движении и приусадебных хозяйствах, благодаря чему страна была обеспечена собственным продовольствием и осуществляла экспорт сельхозпродукции, в том числе и в Советский Союз.

      Но самым, пожалуй, большим достижением политики Я. Кадара было проведение экономической реформы 1968 года. К ней готовились давно, начиная с 1957 г. Кадар не был автором реформы, но его мудрость как руководителя проявилась в выборе правильного момента с точки зрения как внутренних, так и международных условий для осуществления реформы хозяйственного механизма. Политическая ответственность, конечно, лежала на Кадаре. Он защищал реформу от критики венгерских левых, а также от нападок других социалистических стран. Реформа привела к подъему экономики и росту благосостояния, она способствовала продвижению Венгрии к рыночному хозяйству. Несомненно, были допущены и ошибки, пришлось идти на компромиссы, в том числе и по политическим причинам. Но именно благодаря наличию многих элементов рыночной экономики Венгрия сравнительно мягко перешла на новые условия развития после смены общественно-политического строя в конце 80-х – начале 90-х.

      1. Thatcher M. Тhe Downing Street Years. – N. Y., 1993. P. 454–455.

      Советские руководители в целом понимали, что в основе успехов политики Кадара после катастрофы 1956 г. лежит улучшение уровня жизни, достижение общественного согласия (знаменитый лозунг «кто не против нас, тот с нами»), большая, чем в других социалистических странах, степень свобод, большая терпимость и гибкость в культурной и религиозной сферах. Именно при Кадаре были урегулированы отношения с католиками и другими конфессиями, заключено соглашение с Ватиканом, а Кадар был принят папой Павлом VI.

      Он разъяснял в Москве, что ему в маленькой стране легче идти на новшества и эксперименты, что их результаты могут пригодиться и в Советском Союзе. Известно его высказывание в беседе с итальянскими журналистами о том, что Советский Союз продолжил дорогу к социализму как медведь. А вот в Венгрии так делать нельзя, здесь надо работать при помощи более тонких методов. Кадар не торопился с объявлениями побед в социалистическом строительстве. Например, отказывался переименовывать ВСРП в коммунистическую партию, а страну – в социалистическую республику, возражал против провозглашения монопольного положения марксизма-ленинизма в общественной жизни. Он видел недостатки так называемого реального социализма и пытался искать выход. Его постулаты: по мере строительства социализма жизнь должна улучшаться; в одиночку партия ничего не создаст; для формирования нового общества требуется национальное сплочение; необходимо иметь клапаны в политическом механизме для снятия избыточного давления; требуется введение элементов рыночного хозяйства и уменьшение сферы директивного планирования. Из подобных здравых и реалистичных положений складывалась венгерская концепция «социализма с человеческим лицом».

      Советский Союз до 1985 г. проводил в отношении социалистических стран политику патернализма, навязчиво опекал союзников, поэтому требовалось согласование с Москвой главных моментов политической линии. После совместной «интернационалистской акции» в Чехословакии в 1968 г. и после смены В. Гомулки в Польше в конце 1970 г. настороженность в Кремле по поводу реформ и нововведений в социалистических странах возросла. /31/ В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      До этого он запустил пробный шар со своей отставкой в мае 1972 г., когда ему исполнилось 60 лет. Этот жест был адресован как своим соратникам, так и Брежневу. Генеральному секретарю ЦК КПСС демарш Кадара не понравился, тем более что в Москве считали, что Кадар – «добрый царь» – должен остаться, а с «худыми боярами» пусть он разбирается сам. В ноябре 1972 г. во время визита в Будапешт Л. И. Брежнев сказал Я. Кадару, что, по его мнению, венгерский ЦК поступил правильно, не приняв отставку Кадара.

      Кадар сделал свои выводы. Раз его попросили не уходить, он продолжал служить общему делу, не поднимал вопроса об отставке вплоть до мая 1988 г. Шутил, что сэкономил немало денег пенсионному фонду. Пытался сохранить единство руководства, искать развязки в спорах. Оставался мастером компромиссов, но не во вред делу. Но в последние годы жизни ему пришлось все чаще видеть, что политический курс ВСРП сталкивается с новой действительностью, с новыми вызовами. Чувствуя снижение собственной творческой и физической активности, нехватку информации о реальных процессах, он пытался найти выход, в том числе определить свое место. Внешние воздействия на политику Венгрии не сводились только к мнению Москвы или других столиц соцстран. Вокруг Венгрии проходила международная игра с участием США и ведущих западноевропейских стран. Запад давал кредиты Венгрии, хотя их условия после 1980 г. ужесточались, поощрял либерализацию режима, намекал на необходимость вовлечения оппозиции в процессы управления. Многозначительным жестом со стороны США было возвращение короны святого Иштвана, попавшей в руки американских войск в конце Второй мировой войны. Ради возврата национальной святыни Я. Кадар принял даже требование американцев о передаче короны не ему, руководителю компартии, а спикеру был, пожалуй, единственным среди лидеров соцстран – членов Варшавского Договора, кто отклонил сначала в конце 1984 г. и затем еще раз в начале 1985 г. зондаж американцев о возможности визита президента Р. Рейгана в Венгрию, сославшись на отсутствие необходимых для подобной встречи условий как в двусторонних отношениях, так и в международной обстановке. Визит Рейгана в Венгрию в тех условиях был бы превратно понят в Москве и в столицах других соцстран. А Кадар считал, что Венгрии не нужны сенсации, всегда лучше, если о ней меньше пишет международная пресса. Но в декабре 1985 г. Я. Кадар все-таки принял госсекретаря США /32/ Дж. Шульца, однако это уже было мероприятие на другом уровне, в рамках обычной дипломатической практики [1].

      С середины 70-х годов начали нарастать экономические трудности Венгрии, так как усилилось негативное влияние мировой экономики, произошел взрыв цен на энергоносители и наблюдался рост внешней задолженности соцстран, особенно Польши, Венгрии и Румынии. Для Венгрии неблагоприятным оказался 1985 год, когда объем западной задолженности вырос на 1,3 млрд долларов, суммарно составив почти 8 млрд долларов. Причины заключались в ошибочности внешнеторговых и финансовых прогнозов, а также в ослаблении курса доллара, что не удалось, как ранее, смягчить за счет перевода части долга в другие валюты. Оправдываясь, руководители Минфина и Госплана ссылались на то, что общая (за вычетом встречных требований) задолженность стран – членов СЭВ тоже выросла, по оценкам западных банков, за год на 9 млрд долларов. При обсуждении в феврале 1986 г. доклада о состоянии платежного баланса страны (брутто – задолженность в западных валютах тогда составляла 13 млрд долларов, нетто – задолженность примерно 8 млрд) Я. Кадар потребовал к апрелю представить в Политбюро не только технические расчеты по объему и структуре долга, но и конкретные предложения, затрагивающие доходы населения, уровень жизни, состояние инфляции и область социальной политики, а также подчеркнул необходимость уточнения перспектив выполнения народнохозяйственных планов – годового и пятилетнего [2]. То есть в этой ситуации Я. Кадар поступил в первую очередь как ответственный политик, думающий о будущем страны. В итоге после повторного обсуждения, подтвердившего нарастание негативных тенденций, было решено сосредоточить усилия на обеспечении внешнего равновесия, на увеличении экспорта в капстраны и поддержании сбалансированного уровня в рублевой торговле, на принятии мер антиинфляционного характера, включая определенное сдерживание роста реальной зарплаты. Общий рост цен допускался не более 5 %, при этом цены на крепкие спиртные напитки с апреля 1986 г. повышались в среднем на 15 %. Рассматривался и вопрос о повышении цен на табак и табачные изделия.

      В переговорах с М. С. Горбачевым в 1985–1986 гг. Я. Кадар не скрывал факты ухудшения финансово-экономического положения, подчеркивал необходимость принятия мер по защите уровня жизни. Он затронул эти проблемы развития Венгрии и в своем выступлении на встрече руководителей стран – членов СЭВ в Москве в ноябре 1986 г. Информируя своих коллег по Политбюро ЦК ВСРП о беседах с новым генсеком КПСС, Кадар отмечал дружественный характер переговоров, стремление советских партнеров оказать помощь. Он был готов принять советскую помощь, правда, оговаривался, что надо еще уточнить реальные возможности советской стороны. Но переговоры по линии двух правительств не принесли существенных результатов. Возможности Советского Союза в текущей пятилетке были ограничены. К 1989 г. венгерская внешняя нетто-задолженность достигла 14 млрд долларов. Кстати, венгерский посол Ш. Райнаи в апреле 1987 г. в донесении в ЦК ВСРП отметил, что советские специалисты видят разницу между витринами будапештских магазинов и реальным экономическим положением Венгрии, но в рамках двусторонних соглашений сделать что-то конкретное для венгров можно будет не ранее середины 90-х годов [3].

      1. Венгерский госархив – MOL M-KS 288.f.5/a580/c (PB 1985 dec.17).
      2. MOL M-KS 288.f 5/962.ö.e. (PB 1986.febr.11).
      3. MOL M-KS 288. f.32/SZT/1987/23.d.

      А тем временем в экономике Советского Союза все более усиливались кризисные проявления. В условиях нефтяного кризиса Советский Союз был вынужден поднять цены на энергоносители, уменьшить физические объемы поставок в соцстраны. Наступал новый этап развития. Соцстраны проигрывали в экономической и технологической областях, отставали от требований научно-технической революции, от процессов глобализации. Инфор-/33/-мация, поступавшая в Будапешт из Советского Союза, свидетельствовала о том, что воодушевление перестройкой проходит, усиливается критика КПСС, нарастает недовольство нехваткой товаров, потребительский рынок опустошен, деньги обесцениваются. Гласность приводит к огульному отрицанию всех прошлых достижений. Обо всех этих явлениях шла речь в докладах по международным вопросам (с ними обычно выступал секретарь ЦК М. Сюреш) на каждом Пленуме ЦК ВСРП.

      В Венгрии замедлился рост ВВП, затем приостановился и рост уровня жизни, реальных доходов населения. На этом фоне происходило усиление оппозиционных сил. Раздавались голоса, призывающие к обновлению руководства и смене курса. С 1987 г. об этом стали говорить открыто. Я. Кадар предупреждал членов ЦК, что пора проснуться, что нельзя почивать на старых лаврах. Но и сам допускал промедление. Зная о том, что в Советском Союзе руководством КПСС принято решение в текущей пятилетке не повышать уровень жизни, а сконцентрироваться на перестройке управления и планирования, что на фоне пустых прилавков магазинов вряд ли было правильным, он не решался круто поворачивать руль, вводил полумеры, что усугубляло диспропорции в народном хозяйстве и вело к снижению уровня жизни. В итоге произошло нарушение национального консенсуса – между партией и населением.

      Вступление Венгрии в МВФ и Всемирный банк дало только временную передышку. Предпринятая до этого попытка Кадара установить более тесные связи с ЕЭС не увенчалась успехом. Канцлер ФРГ Г. Шмидт, с которым приватно советовался венгерский лидер, не советовал ему идти на сближение с «Общим рынком», чтобы не раздражать Советский Союз. (Сейчас появились комментарии к позиции Г. Шмидта. Якобы он опасался, что Советский Союз попытается ограничить контакты ГДР с ФРГ…).

      Со временем, в зените славы Янош Кадар стал рабом собственной политики стабильности. Но еще тревожнее стало то, что стареющий руководитель начал терять чувство реальности, утратил динамизм. Кадар остался один на вершине власти, оппонентов давно не было. Ситуация в стране и внутри партии осложнялась. В противовес критикам Кадар утверждал, что кризиса в стране нет, надо просто лучше работать. Дескать, виноваты СМИ, раздувающие трудности. Умно рассуждая о необходимости безболезненной смены главного руководителя в соцстранах, Я. Кадар сам стал препятствием на пути обновления политики Венгрии. Только к лету 1987 г. он решился сменить премьер-министра, выдвинув на этот пост более энергичного К. Гроса. После поездки в Китай осенью 1987 г. у Кадара появилась мысль занять в политической жизни место, подобное положению Дэн Сяопина в Китае, но в Венгрии существовали другие традиции.

      «Старик» тянул с решением вопроса о руководстве страной до начала 1988 г. Может быть, не видел преемника. Вина ложится и на его товарищей по Политбюро, которые не осмеливались говорить Кадару правду в глаза, создавали вокруг него вакуум и все тайком советовались с Москвой. Из Будапешта шла информация о том, что Кадар, размышляет об уходе на отдых, но не ранее очередного съезда партии. Процесс замены руководства затянулся, хотя глава правительства К. Грос, рвавшийся к власти, прилагал усилия по его ускорению. Да и М. С. Горбачев мог бы высказаться прямее, а не намеками на то, что Кадару надо беречь себя, лучше распределять время, больше отдыхать и т. д. Генсек КПСС поручил в 1987 г. члену Политбюро, секретарю ЦК В. А. Медведеву и зам. председателя КГБ В. А. Крючкову проследить за сменой высшего руководства в Венгрии. Крючков беседовал с Кадаром в Будапеште, встречался он и с другими венгерскими политиками, в том числе с оппозицией. В Москве понимали, что Кадар не хочет уходить как провалившийся политик. Но обновление венгерского руководства требовалось и потому, что Горбачев чувствовал – Кадар не разделяет его политику перестройки. В сентябре 1985 г. /34/ Кадар в ходе переговоров в Москве спросил Горбачева, не боится ли он, что с ним повторится история с Хрущевым. Он говорил своему преемнику К. Гросу о том, что Горбачев не понимает свой народ, ведет Советский Союз к развалу. Нельзя строить политику на разрушении. Накануне майской партконференции (1988 г.) Кадар позвонил Горбачеву и сообщил о своей отставке и планируемом избрании на пост председателя ВСРП. Его собеседник, который давно знал об этом, в том числе от К. Гроса, на которого в Москве сделали ставку, в ответ сказал, что Кадар, как всегда, принял мудрое решение. Важно, мол, то, что на переходном периоде все кардинальные перемены проходят под руководством и при участии Кадара. Горбачеву, как мне помнится, больше всего понравилось, что венгры упраздняют секретариат ЦК. Он тогда сказал В. А. Медведеву, тоже присутствовавшему при этом телефонном разговоре, что венгры делают это правильно, вот, дескать, и нам надо кончать с двоевластием (намек на Секретариат ЦК, в котором большую роль играл оппонент Горбачева Е. К. Лигачев).

      Конференция ВСРП закончилась провалом планов Кадара, ни один его соратник не был избран в Политбюро. В начале июня 1988 г. у меня, в тот момент заведующего сектором Венгрии, Румынии, Чехословакии и Польши Отдела ЦК КПСС, находившегося в служебной командировке в Будапеште, состоялась последняя встреча с Кадаром. В разговоре он просил передать Горбачеву, что ему не удалось осуществить свои планы обновления кадров, основная причина – заговор партийного аппарата. Примерно то же самое Кадар сказал и послу Б. И. Стукалину. Сейчас в венгерской литературе признается, что «партийным путчем» на конференции руководил лично К. Грос.

      Мне довелось присутствовать на похоронах Я. Кадара в июле 1989 года. Его провожали несколько сотен тысяч венгров – членов партии и беспартийных. Это было прощание с эпохой.

      Конец жизни Кадара – это человеческая трагедия. Рушилась социалистическая система, ради которой он трудился всю жизнь. Многие соратники, как он говорил, «качались как тростник на ветру». Очевидцы одного его разговора в 1988 г. с секретарем ЦК М. Неметом по поводу законопроекта об акционерных обществах, хозяйственных ассоциациях рассказывают, что Кадар, завершая обсуждение, сказал: «Ну, хорошо. Действуйте. Но только не думайте, будто я не вижу, что вы же восстанавливаете капитализм!» [1]. После партконференции 1988 г. он остался в одиночестве. К тому же все больше прогрессировали болезни, работать он не мог. Когда начали множиться политические обвинения в его адрес за 1956 г. и нарастать активность оппозиционных сил, стремившихся отстранить ВСРП от власти, Я. Кадар получил устные приглашения от Горбачева, Ярузельского и Хонеккера приехать на отдых и лечение. Но он отказался. Вероятно, ему наверняка вспомнилась история с отъездом М. Ракоши в Советский Союз, превратившаяся в многолетнюю ссылку (с июля 1956 г. до его смерти в феврале 1971 г.).

      Что касается кардинального вопроса – оценки событий осени 1956 года, – то в ноябре 1986 г. в связи с 30-летием этих драматических событий, когда даже внутри ЦК ВСРП прозвучали предложения дать более нюансированную оценку с целью как-то смягчить формулировку «контрреволюция», Я. Кадар на Пленуме ЦК ВСРП отдельно остановился на этом вопросе. По его словам, реакция на Западе на «юбилей» отражала двойственность подхода: с одной стороны, осуждение идей социализма, оправдание контрреволюции 1956 года, а с другой стороны, стремление не нанести ущерба межгосударственным отношениям с Венгерской Народной Республикой и в то же время использовать контакты для скрытой поддержки оппозиционных сил. Но общей чертой кампании на Западе было навязывание реабилитации контрреволюционного мятежа и действий его участников.

      1. Sarközy T. Magyarorszag kormanyzasa – 1978. 2012. – Bp., 2012. 0.129.

      По мнению Я. Кадара, нельзя допустить послаблений в этом вопросе, ибо /35/ за этим последуют другие требования, коренным образом меняющие подходы. По его словам, официальная оценка событий и так достаточно нюансированная: имело место вооруженное контрреволюционное восстание, были также выступления, основанные на законных обидах, и было общее замешательство среди людей. Если оценивать все это глобально, то это была национальная трагедия. Кадар подчеркнул, что за требованиями реабилитации скрывается своя логика, это не игра в слова. Отметил, что он слышит голоса из определенных кругов, с которыми у властей имеются столкновения: почему не назовете события 1956 года народным восстанием, ведь через пару лет эта точка зрения станет официальной в Венгрии? Кадар сказал: «По-моему, так не будет ни-когда». В этом вопросе Я. Кадар ошибался. Эта точка зрения была предложена комиссией ученых в конце 1988 г., но в 1990 г. официальные круги, венгерский парламент пошли дальше, назвав события 1956 года «революцией и национально-освободительной борьбой». А тогда в 1986 г. Кадар пытался доказать своим товарищам, что если считать события 1956 года славной национальной революцией, то силы, которые выступали против нее, являются контрреволюционными. По этой логике и ВСРП надо считать контрреволюционной партией. «Не знаю, сколько и кому нужно еще объяснять, чтобы было понятно, о чем идет речь. С этим нельзя играть!». В заключение Кадар отметил, что «время больших классовых боев в Венгрии закончилось. Партия не будет их провоцировать, не будет вводить жесткие порядки, но если речь зайдет о базовых институтах власти, мы пойдем на столкновение, будем сражаться и победим. Лично меня тени (прошлого. – Прим. автора) или несколько десятков наглых, самоуверенных людей не пугают» [1]. В этом выступлении Я. Кадар вновь призвал партийные кадры пробудиться от спячки и действовать.

      1. MOL M-RS 288.f/ 4/220 ö.e. (KB 1986. nov. 19–20).

      К весне 1989 г. обстановка в партии и стране значительно изменилась, венгерское общество продвигалось к политическому плюрализму. На повестке дня был вопрос о правомерности сохранения старой партии. Избранный на декоративный пост председателя ВСРП больной старик в условиях кардинального пересмотра оценок событий 1956 г. не смог защитить себя. Несмотря на свое ослабленное физическое и психическое состояние, Я. Кадар понимал, что его делают козлом отпущения. Его эмоциональная и запутанная речь на пленуме ЦК в апреле 1989 г., куда, вопреки советам генерального секретаря К. Гроса и лечащих врачей, он буквально прорвался, чтобы высказаться, была отчаянной попыткой защиты себя самого и социалистического строя – со стороны больного человека с распадающимся сознанием. Но в этой речи чувствовалась логика. Он сказал, что не выдвигал термин «контрреволюция», а говорил о тех, кто открыл дорогу к «контрреволюции». События в октябре 1956 г. развивались как студенческая демонстрация, перешедшая в восстание. Советским агентом он не был. Погиб не только Имре Надь, до него погибло немало людей. Сказал, что он, Кадар, не уклоняется от своей ответственности [2].

      2. Анализу этой речи Я. Кадара посвящено много книг и статей. Тексты этой речи, а также интервью Марии Кадар и другие заявления участников событий приведены в книге М. Корниша «Kadar Janos utolso beszede». – Bp.: Kalligram, 2006.

      В письме в адрес ЦК в апреле 1989 года Я. Кадар просил прояснить в суде степень его ответственности за приговор 1958 года Имре Надю, но этого не стали делать. В Венгрии нет документов, доказывающих прямую причастность Кадара к вынесению смертного приговора бывшему премьер-министру, но, видимо, он не приложил усилий по замене высшей меры наказания на более мягкий приговор. Историки размышляют, что означала формулировка в решении Президиума ЦК КПСС (февраль 1958 г.) относительно судьбы И. Надя – «проявить твердость и великодушие». Сам факт, что высший орган КПСС рассматривал вопрос о суде над И. Надем, причем обсуждение велось без оформления протокола, нуждается в дополнительном изучении. Похоже, что /36/ вопрос о судьбе И. Надя не был чисто венгерским вопросом. Известно, что свое мнение высказывали руководители Китая, Польши, Румынии и других стран. Например, китайские представители считали, что если И. Надь совершил преступления, то он заслуживает сурового наказания. Но с этим делом не надо, дескать, спешить. Один из ветеранов старой ВСРП, бывший секретарь ее ЦКК И. Шомоди рассказывает, что Кадар в беседе с ним отметил, что не хотел смерти И. Надя, у него была неофициальная договоренность с Председателем Президиума ВНР И. Доби: если в случае вынесения судом смертного приговора И. Надь попросит о помиловании, то надо его предоставить. Но И. Надь не стал просить помилования. Кадар и в своей последней речи в апреле 1989 г. упоминал какую-то неподписанную «бумагу». Осталось неясным, что он имел в виду – заявление И. Надя об отставке в декабре 1956 г., которого ждали от него, или прошение о помиловании в июне 1958 г. Психоаналитики так и не сумели раскодировать эти последние высказывания Кадара.

      Взаимоотношения Я. Кадара и И. Надя – тема весьма сложная. Кадар знал, что Надь был человеком Берии, сотрудничал с органами НКВД в 30-е годы. Об этом он рассказывал Горбачеву в сентябре 1985 г. Но из трагического треугольника венгерских коммунистических политиков – М. Ракоши, И. Надь, Я. Кадар – именно он (Кадар) сделал больше всего полезного для Венгрии. Фактически он претворил в жизнь все требования участников народного восстания 1956 года.

      В нынешних венгерских условиях Кадару отводят негативную роль. Но ведь именно этот политик вывел Венгрию, хотя и ценой жертв, из катастрофы 1956 г., консолидировал ситуацию, сплотил общество, а затем обеспечил экономический и социальный подъем. Благодаря его усилиям, венгерский социализм из «казарменного», административно-командного превратился в вариант «социализма с человеческим лицом». Система правления из тоталитарной превратилась в авторитарную с элементами демократизма и существенным снижением в политике роли силовых, административных структур.Но сохранение «государственного социализма» в Венгрии и в Восточной Европе вообще зависело не только от национальных условий, не только от потенциала лидера и партии, а и от соотношения сил на мировой арене. Уход Советского Союза из стран ЦВЕ, вывод советских войск, ослабление экономических связей, что бы ни говорил М. С. Горбачев о свободе выбора, об ответственности компартии перед собственным народом, о новом политическом мышлении, нанесли удар по позициям социализма в этих странах, ускорили развал содружества соцстран. Остальное довели до логического конца оппозиционные силы, поощряемые США и западными державами.

      С именем Я. Кадара связывались успехи Венгрии в 60–70-е годы, рост народного благосостояния, укрепление международного авторитета страны. Под его руководством страна стала своего рода пионером социально-экономических преобразований на востоке Европы. Я. Кадар приобрел славу авторитетного социалистического политика с суверенным мышлением и оригинальным стилем. Вместе с тем «кадаризм» как система политических приемов и технологий, как серия реформ имел объективные исторические лимиты. На фоне застоя в СССР, неудачной попытки Пражской весны 1968 г. и осложнений в советско-китайских отношениях венгерские реформы не получали поддержки. В советской перестройке Я. Кадар увидел сначала шанс для обновления социализма, но практический ход преобразований М. С. Горбачева вызвал у него, многоопытного и осторожного политика, большие сомнения. Будучи в преклонном возрасте и пройдя пик своего влияния, с опозданием поняв, что его время прошло, он пытался перед уходом в отставку внушить как М. С. Горбачеву, так и своим соратникам необходимость большей осмотрительности в политике, лучшей координации политических и экономических преобразований, более полного учета национальных особенностей в рамках союза социалистических стран, сохранения единства /37/ партийного руководства и постепенного продвижения вперед на основе сочетания преемственности и обновления политики. По существу это была идея революции сверху при сохранении политической роли компартии, способной объединять все конструктивно настроенные политические силы. Видя ослабление социализма в Советском Союзе, Я. Кадар делал намеки советскому лидеру о необходимости более быстрого сближения с Китаем. М. С. Горбачев, уже списавший Кадара, отмахнулся от его советов. К тому же события на площади Тяньаньмэнь в мае – июне 1989 г. усилили сдержанное отношение генсека КПСС к китайскому опыту.

      Генеральный секретарь ЦК КПСС в октябре 1989 г. так оценивал перемены, произошедшие в Польше и Венгрии: «…если партия делает вид, что ничего особенного не происходит, не реагирует на требования жизни, она обречена. Мы переживаем за здоровые силы в Польше и Венгрии, но помочь им очень непросто. Ведь там были сданы многие позиции потому, что вовремя не дали ответа на требования жизни, процессы приняли болезненный характер. Польские товарищи не использовали возможности, которые открылись перед ними в начале 80-х годов. Да и в Венгрии Кадар уже на исходе жизни глубоко переживал, что вовремя не сделал того, что должен был и мог сделать. Так что у нас с вами остается один выбор – решительнее идти вперед, иначе будем биты» [1]. Остается добавить, что говорилось это все Э. Хонеккеру за месяц до слома берлинской стены и начавшегося потом крушения ГДР. А сам М. С. Горбачев ускорял бег от кризиса, стучавшегося в двери, …к распаду Советского Союза.

      1. Отвечая на вызов времени. Внешняя политика перестройки: документальные свидетельства. – М., 2010. С. 571.

      В Венгрии новое, обновленное руководство ВСРП, раздираемое противоречиями и личными амбициями, не сумело обеспечить единства в адаптации к новым условиям. Пересмотр оценки событий 1956 г. подорвал основы легитимности режима власти, способствовал нарастанию критики политики коммунистов в послевоенный период и их ответственности за подавление восстания 1956 г. Критика в адрес Я. Кадара была как справедливой, так и тенденциозной. Новые руководители партии начали дистанцироваться от наследия Кадара. Реабилитация И. Надя и его сторонников, новый подход к событиям 1956 года не состыковывались с пребыванием Я. Кадара на посту председателя ВСРП. После его драматического выступления на пленуме ЦК в апреле 1989 г. руководство партии, ссылаясь на врачебное заключение, освободило Я. Кадара от обязанностей председателя партии и члена ЦК. Он был отправлен на пенсию и умер в июле 1989 г.

      Похороны его прошли при громадном стечении народа. Люди прощались с уходящей исторической эпохой. Присутствовали и иностранные делегации. У членов венгерского руководства, за исключением, пожалуй, К. Гроса, было сдержанное отношение к проводам Я. Кадара. Известно, что Международный Отдел ЦК ВСРП отговорил некоторых европейских политиков, хорошо знавших Кадара, например, Б. Крайского и других, приезжать на похороны. От КПСС прибыли Е. К. Лигачев и А. Ф. Добрынин. Президент США Дж. Буш-старший, за несколько дней до этого посетивший Венгрию с официальным визитом, сказал журналистам, что Кадар всю жизнь трудился ради блага своего народа.

      Мне думается, что верную и справедливую оценку роли Я. Кадара дал В. Брандт. В своих «Воспоминаниях» [2] он отмечает: «Янош Кадар считал, что изменения у „русских“ подтверждают его правоту, однако не счел для себя необходимым из-за этого продлевать пребывание на своем посту. Он устал и был доволен тем, что в очень тяжелых условиях смог предотвратить для своего народа худшее. Его желание полностью уйти в отставку не удовлетворили, причем не последнюю роль наверняка сыграл совет „советских друзей“ Обстоятельств, при которых весной 1989 года, за несколько месяцев до смерти, его /38/

      2. Брандт В. Воспоминания. – М., 1991. С. 470–471.

      лишили последних постов, показались мне неподобающими и недостойными». В. Брандт пишет, что представления Я. Кадара о «демократическом социализме» не были полными по сравнению со взглядами его преемников и сотрудников, но он был более последовательным в практической области.

      Что касается предположения Брандта относительно «совета» из Москвы, то действительно он сводился к тому, что Кадара надо менять, но таким образом, чтобы перемены в Венгрии, хотя бы внешне, проходили при его участии. Конструкция с избранием председателя ВСРП подходила для этой цели. К. Грос и другие хотели избежать повторения прошлых сюжетов в истории партии, когда все обвинения в ошибках и прогрешениях списывали на уходящего лидера. Но новые руководители ВСРП не сумели удержаться на этой линии под огнем критики оппозиции.

      За последние двадцать лет в Венгрии сменилось несколько правительств – правоцентристских, консервативных и социалистических – либеральных. Но радикальные общественные перемены, смена государственного строя, переход к рыночному хозяйству, замена внешнеполитической и внешнеэкономической ориентации прошли в Венгрии в обстановке относительной стабильности, эволюционным путем, на условиях договоренности главных политических сил. В этом ощущалось и влияние опыта трех десятилетий кадаровского правления, в том числе политики национального согласия, демократических экспериментов и рыночных преобразований в экономике.

      Столетие Я. Кадара в мае 2012 года было отмечено в Венгрии по-разному. Правительственные круги замалчивали этот юбилей или повторяли стандартные обвинения в адрес Кадара. Социалисты провели сугубо научное заседание, стараясь передать все оттенки настроений в обществе и научных кругах. Директор Института политической истории Д. Фельдеш сказал, что их цель – не памятник Кадару возводить, а объективно разобраться с его наследием. Бывший премьер-министр Ф. Дюрчань, пытающийся создать новую соцпартию, в своих речах отдавал предпочтение не Яношу Кадару, а Имре Надю. Две небольшие коммунистические партии, не входящие в парламент, организовали свои митинги на кладбище, возложили венки на могилу венгерского коммуниста. Любопытное объяснение ностальгии по Кадару в современном венгерском обществе дал в журнале «Рубикон» (2012. № 8) известный историк И. Ромшич: «Нынешнюю ностальгию по эпохе и человеку, давшему ей свое имя, можно объяснить тем, что для большинства людей сравнительное материальное благополучие, социальная безопасность и возможность общественного подъема более важны, чем политическая демократия и духовное многоцветие».

      В Москве в мае 2012 г. в Институте экономики РАН (ОМЭПИ) прошел «круглый стол», посвященный опыту венгерских реформ и политике Я. Кадара. На юбилей коммунистического руководителя Венгрии и друга нашей страны откликнулись газеты «Правда» и «Литературная газета».

      Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-39.
    • Мусатов В.Л. Янош Кадар: триумф и трагедия. Размышления советского дипломата // Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-29.
      Автор: Военкомуезд
      В. Л. Мусатов
      (г. Москва, в 2000–2006 гг. Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Венгрии)

      ЯНОШ КАДАР: ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ. РАЗМЫШЛЕНИЯ СОВЕТСКОГО ДИПЛОМАТА

      В Венгрии за два десятилетия после смены общественно-политического строя прошло множество дискуссий о «революции и освободительной борьбе» 1956 года, о социалистическом периоде венгерской истории, но после парламентских выборов 2010 г. обсуждение этих проблем обострилось и, вне всякого сомнения, имеет целью не объективный анализ пройденного пути, а очернение социалистической Венгрии и ее руководителя – Яноша Кадара (1912–1989 гг.), который на протяжении более 30 лет определял пути развития страны.

      За годы работы в советском посольстве в Будапеште, а также в аппарате ЦК КПСС, в Отделе по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, мне довелось часто встречаться с Я. Кадаром, сопровождать его во время визитов в Советский Союз, присутствовать на его беседах с советскими руководителями, наблюдать его деятельность на многосторонних встречах лидеров соцстран. Я. Кадар выделялся на общем фоне руководителей соцстран масштабом личности, своей рассудительностью, скромностью, вниманием к людям. Внешне он представлял собой тип просвещенного европейского рабочего лидера. В молодости он не имел возможности получить образование, но восполнил это чтением и природной интеллигентностью. Член нелегальной компартии с 1931 г., он верил в торжество социалистических идей. Эту веру не смогли поколебать ни тюрьмы при довоенном режиме М. Хорти, ни сфальсифицированный судебный приговор 1951 г. при народно-демократическом строе, ни потрясения трагической осени 1956 г.

      Западные и правоконсервативные венгерские оппоненты Я. Кадара обычно фокусируют свою критику на обстоятельствах формирования его правительства в ноябре 1956 г., на подавлении вооруженного восстания и ставят ему в вину смерть Имре Надя. Не отрицая такого очевидного факта, как быстрая консолидация обстановки в Венгрии в 1957–58 гг., национальное согласие вокруг внутренней политики Я. Кадара, они стараются изобразить его если не как диктатора, то как лидера так называемой «мягкой диктатуры», признавая тем не менее, что за время его нахождения у власти жизнь в стране стала вполне приемлемой, а авторитет Венгрии вырос.

      Обвиняя Кадара в соглашательстве с Москвой и в предательстве идей революции 1956 г., многие из современных критиков все-таки отмечают, что Я. Кадар со временем стал авторитетным и эффективным политиком, а политическая система, связанная с его именем, в 70-х годах определенно приняла черты гуманного социализма.

      Фигура Кадара стала неудобной правительствам социалистов и либералов, находившимся в Венгрии у власти в 1994–1998 гг. и 2002–2010 гг., не только из-за кардинального пересмотра ими оценки событий 1956 г. и отказа от наследия Венгерской Социалистической Рабочей Партии, но и потому, что в стране затянулся переходный период, и за 20 лет со времени смены общественного строя не удалось достичь результатов, сравнимых с консолидацией, проведенной под руководством Я. Кадара. Не удалось превзойти и другой консолидации, которую осуществили после поражения в Первой мировой войне регент Венгрии адмирал М. Хорти и премьер-министр граф И. Бетлен. В межвоенный период Венгрия ориентировалась /24/ на Великобританию и Италию, а затем на фашистскую Германию.

      За тридцать лет нахождения Я. Кадара во власти (1956–1988 гг.) патроном и союзником Венгрии был Советский Союз. Венгрия, входившая в Варшавский Договор и СЭВ, сумела при поддержке своих союзников добиться неплохих результатов в экономике и социальной сфере, смогла разорвать внешнеполитическую изоляцию 50–60-х годов и стала уважаемым членом мирового сообщества. После кардинального поворота 1990 г. новая политическая элита страны обратилась к Западу, примкнула к объединенной Европе. Венгрия вступила в НАТО и Евросоюз, но, как и другие страны ЦВЕ, не выбилась в передовую линию европейской политики. Причины неудач разнообразны, в их числе и нынешний финансово-экономический кризис и особенности курса правительства В. Орбана, вызывающие нередко критику Евросоюза, а также ошибки, которые до этого совершили социалисты во главе с Ф. Дюрчанем. В любом случае корни сегодняшнего положения страны, очевидно, надо искать не в наследии Я. Кадара.

      Английский историк, член консервативной партии Роджер Гау, написавший монографию «Янош Кадар: хороший товарищ» [1], анализировал основные моменты политики Кадара в 60–70-е годы. По его оценке, Венгрия в политическом смысле не была тогда каким-то исключением в социалистическом лагере, но все-таки являлась «самым веселым бараком». Атмосфера в стране была свободной. Политический курс Кадара был подвержен всем воздействиям, которые проявлялись внутри социалистического содружества, но венгерский лидер всегда знал границу, за которую ему нельзя было переступать, не подвергая опасности достижения консолидации после разгрома восстания 1956 г. и свой авторитет. Р. Гау подчеркнул, что Кадар умело выступал на международной арене, особенно начиная с Хельсинской конференции 1975 года, но следил за тем, чтобы не противопоставлять тесные отношения с Советским Союзом необходимости поддерживать политические контакты, экономические и финансовые связи с капиталистическими странами. Эта оценка является верной. Ссылка на Хельсинкскую конференцию, во время которой венгерский лидер открыто заявил о территориальных потерях своей страны после Первой мировой войны, позволяет подчеркнуть еще одно обстоятельство: Я. Кадар был прежде всего венгром, а потом уже коммунистом-интернационалистом.

      Современники Яноша Кадара отмечают, что он не был теоретиком, но имел свое представление о социализме, которое включало стабильную политическую систему и общество благосостояния, допускавшее определенную дифференциацию в доходах и социальном статусе. В его понимании разрыв в доходах между рабочим классом и крестьянством не должен быть большим. Я. Кадар уделял внимание вопросу взаимопонимания между властью и народом. Краеугольный камень его политики – общественное согласие. Он понимал, что пока венгерское общество согласно с такой концепцией социализма, это обеспечивает легитимность политической системы, сложившейся в Венгрии после 1956 г. Несмотря на отнюдь не демократический старт его политики в 1956 году, в венгерском народе он стал популярен. Его уважали и в кругах венгерской интеллигенции. Опросы общественного мнения до сих пор свидетельствуют о том, что он входит в тройку самых почитаемых политиков Венгрии (после королей святого Иштвана и Матяша).

      1. Gough R. A Good Comrade Janos Kadar. Communism and Hungary. – London, 2006.

      Он пользовался большим авторитетом и за рубежами своей страны. Его популярность в Советском Союзе была связаны с быстрой консолидацией в Венгрии после трагедии 1956 г., преодолением последствий сталинизма и личным вкладом в дружбу наших стран. Наши люди помнили его крылатую фразу из выступления на ХХIII съезде КПСС «Антисоветского коммунизма не было, нет и никогда не будет». Но в то же время в политике Кадар был реалистом, поэтому он не любил тех, кто пытался на 130 % (его выражение) пе-/25/-ревыполнять нормы венгеро-советской дружбы, монополизировать дело дружбы двух народов.

      Для анализа политики Я. Кадара важно правильно оценить его взаимоотношения с советскими лидерами. В июле 1956 г. при замене М. Ракоши на посту генсека Венгерской Партии Трудящихся (ВПТ), с запозданием предпринятой по инициативе Москвы, кандидатура Я. Кадара как возможного руководителя возникала. Однако большинство в венгерском Политбюро в тот момент высказалось за более легкий, как казалось, вариант – избрание первым секретарем Э. Гере, хорошо известного в Москве, прошедшего школу Коминтерна и являвшегося заместителем Ракоши. Ошибочность этого шага вскоре стала совершенно очевидной, и Н. С. Хрущев позднее признавал, что они с А. И. Микояном, который приезжал тогда в Венгрию для «инспекции», допустили ошибку, что им надо было ориентироваться на Кадара.

      Его «звездный час» – это осень 1956 г. Разумеется, ученые-историки учитывают, что парламент Венгрии в 1990 г. объявил события 1956 г. «революцией и борьбой за свободу», что было сделано явно по аналогии с революцией 1848–1849 годов. Слово «контрреволюция» выпало из политического лексикона. Дата 23 октября является национальным праздником Венгрии. Президент России Б. Н. Ельцин, выступая в парламенте Венгрии в ноябре 1992 г., осудил советское вторжение в Венгрию осенью 1956 г. и принес извинения венгерскому народу. Президент Российской федерации В. В. Путин во время визита в Будапешт весной 2006 г. отметил, что в юридическом смысле Россия не несет ответственности за действия Советского Союза в те годы, но все мы испытываем моральную ответственность.

      В трагические дни октября – ноября 1956 г. Венгрия погружалась в хаос, управляемость страной исчезала, предприятия не работали, на местах возникли самодеятельные органы власти – революционные комитеты и рабочие советы. Будущее народно-демократической Венгрии становилось призрачным, хотя первоначально и улица, и большинство политических сил выступали за «улучшение социализма». Усиливался антисоветский и антикоммунистический настрой. Правительство поддержало требования «борцов за свободу» о выводе советских войск. Не было никакой уверенности в том, что левые силы могли бы выиграть свободные выборы. Решение премьер-министра, коммуниста И. Надя о разрыве с Варшавским Договором и о провозглашении нейтралитета страны объективно вело к советской интервенции, поскольку в ином случае нарушалось равновесие сил в Европе. Контакты Имре Надя с Кремлем нарушились. Своей речью на рассвете 4 ноября в момент второго ввода войск Советской Армии он только усугубил обстановку. Объявив, что венгерские войска вступили в бой, правительство находится на месте, он с группой соратников и членов семей спрятался в югославском посольстве. Историческая правда состоит в том, что в конце октября 1956 г. в Москве и других столицах социалистических стран, включая Китай и Югославию, решение венгерского кризиса виделось в вооруженном подавлении восстания и срочной замене правительства. При этом советские руководители и их союзники в условиях англо-франко-израильской агрессии против Египта сознательно закрывали глаза на совершаемое ими нарушение норм международного права. В Москве понимали, что США, помимо пропагандистских акций, никак не будут вмешиваться в венгерские события.

      Руководство СССР стояло перед труднейшим выбором. Обстановка в Венгрии не улучшалась, начались расправы с коммунистами, веры в Имре Надя и его коалиционное правительство не было. А вот Янош Кадар как партийный руководитель вел себя более реалистично. Об этом свидетельствовала и его речь по радио 1 ноября 1956 г., в которой он сообщил о создании новой партии взамен распавшейся ВПТ и предупредил об опасности контрреволюции. Я.Кадара вместе с министром внутренних дел Ф. Мюннихом срочно на самолете вывезли из Будапешта и доставили в Москву. После двух дней дискус-/26/-сий на заседаниях президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущев, только что вернувшийся с секретных переговоров с И.Б. Тито о венгерской ситуации и встретившийся с Я.Кадаром, наконец, решил, что новое правительство должен возглавить именно Кадар, а не Мюнних. Я. Кадар не сразу согласился возглавить новое правительство, заявив вначале, что не подходит для занятия постов первого секретаря или премьер-министра. Он говорил о том, что политический путь предпочтительнее, вооруженное подавление восстания приведет к полной амортизации авторитета коммунистов. Когда же после беседы с глазу на глаз с Хрущевым он согласился встать во главе правительства, то назвал свои условия – он не будет советской марионеткой, советским товарищам нельзя ориентироваться, как в недавнем прошлом, только на одну узкую группу венгерских руководителей, нельзя допускать возврата к власти ракошистов. Имре Надь не должен мешать. Все это Кадару было обещано, включая и поддержку Надем нового правительства. Югославы обещали уговорить И. Надя. Кадар знал, что цветов и аплодисментов в Венгрии не получит. Он говорил Л. И. Брежневу, с которым познакомился в те грозные дни, что вообще не знал, останется ли жив, настолько сложной была обстановка в стране.

      Английский историк Б. Картледж дает любопытное объяснение, почему Кадар согласился на поездку в Москву. По его мнению, Кадар, исходя из интересов своей партии, хотел лично разъяснить советскому руководству подлинную картину того, что происходит в Венгрии. На переговорах в Москве он дал реальную оценку положения дел в стране, но вместе с тем убедился в том, что советские руководители полны решимости подавить восстание. После беседы с Хрущевым Кадар понял, что венгерская компартия может быть восстановлена только таким руководителем, которому доверяет Кремль и что судьба отвела ему такую роль [1].

      1. Cartledge B. The Will to Survive. A History of Hungary. – London, 2006. Р. 486.

      Его поступок был мужественным шагом. Разумеется, он действовал под советским протекторатом. А разве в тех условиях могло быть иначе? Хрущев как «крестный отец» помогал ему, хотя в Москве и в Будапеште было немало противников Кадара. Вновь создаваемая партия – ВСРП вначале пользовалась небольшой поддержкой населения страны. Для того, чтобы 1 мая 1957 г. на демонстрацию и митинг в Будапеште и других городах вышли до 1 млн. человек, новой власти нужно было крепко поработать и главное завоевать доверие. По мере консолидации обстановки и восстановления общественного согласия рос авторитет Кадара в стране и в мире, в том числе и в Советском Союзе. Успешно развивались советско-венгерские отношения. Конечно, венгерское общественное мнение никогда не забывало, что Советский Союз подавил восстание 1956 года. Но Советский Союз незамедлительно оказал большую помощь Венгрии в восстановлении экономики и поддержании финансовой стабильности. Размер ее вместе с помощью, полученной от Китая и стран народной демократии в 1956-60 годах, составляет примерно 1,5–2 млрд долларов [2]. Нужно отметить, что Н. С.Хрущев внимательно относился к просьбам Я. Кадара. По мере преодоления последствий событий осени 1956 г. и нормализации обстановки Венгрия стала одним из уважаемых государств социалистического содружества, к ее голосу прислушивались в Европе. В высшем советском руководстве считались с Кадаром. Так было, например, во время «пражской весны» в Чехословакии, в период обострения советско-китайских отношений в 60–70-е годы или накануне введения военного положения в Польше в 1980–1981 гг. Я. Кадару и руководимой им ВСРП была доверена важная роль в подготовке европейской конференции компартий и всемирного совещания компартий 1969 г.

      Я. Кадар понимал место и роль Советского Союза и КПСС, поэтому стремился поддерживать хорошие личные отноше-/27/

      2. Подсчеты автора на основании архивных документов, опубликованных в сборнике «Советско-венгерские экономические отношения 1948–1973» (М., 2012).

      ния с советскими лидерами – от Хрущева до Горбачева. В этом он видел в первую очередь эффективное средство служения национальным интересам Венгрии. Венгерский историк Я. М. Райнер называет отношения советских лидеров и Я. Кадара (а также других руководителей соцстран) «клиентскими связями – патрон и клиент» и считает, что М. С. Горбачев, провозглашая отказ от т. н. доктрины Брежнева, одновременно пришел к выводу о необходимости если не порвать со старой клиентурой, то, во всяком случае, перейти на «новый стиль общения» [1]. Конечно, во взаимоотношениях Кадара и советских лидеров имелось много нюансов. Как он сам говорил, самые теплые и дружеские отношения были у него с Н. С. Хрущевым. Причем главный критерий для него заключался в том, что Хрущев понимал венгров. Нормальными были отношения с Л. И. Брежневым, но для него Кадар порой бывал слишком тонок для понимания. Но в целом они находили общий язык. Посол СССР в ВНР в 1985–1989 гг. Б. И. Стукалин, с уважением относившийся к Кадару, написал, что в последние годы жизни Я. Кадар не раз возвращался к оценке хрущевских и брежневских времен, но «не высказывал какого-либо недовольства „диктатом“ Москвы. Он считал, что в ошибках, допущенных в послевоенные годы, повинны сами руководители соцстран, слепо копировавшие советскую систему» [2].

      1. Gorbacsov tárgyalásai Magyar vezetökkel. – Bp., 1956-os Intézet, 24 o.
      2. Стукалин Б. И. Годы, дороги, лица… – М., 2002. С. 325.

      Особо прислушивался к Кадару Ю. В. Андропов, который хорошо знал его с 1956 г. и ценил его мнение. Не могу сказать, доверял ли Ю. В. Андропов Кадару полностью, он был недоверчив «по должности», но считал его надежным партнером. Он поддерживал напрямую или через своего помощника В. А. Крючкова многолетние доверительные контакты с Кадаром. Круг их бесед был широк – от политики, экономики до истории и культуры. Советский генсек считал опыт венгерской экономической реформы «нашей коллективной ценностью». Кадар разделял мнение Андропова о необходимости постепенного, эволюционного реформирования социалистического общества.

      Что касается М. С. Горбачева, то он познакомился с венгерским лидером еще в свою бытность первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. В 1983 г. по приглашению Я. Кадара и с согласия Ю. В. Андропова будущий генсек приехал в Венгрию изучать опыт сельского хозяйства, и хозяйственной реформы. М. С. Горбачев нередко ссылался на венгерский опыт реформирования экономики, на работу кооперативного сектора, он демонстрировал уважение к Кадару. В июле 2007 г., выступая в Будапеште на юбилее бывшего премьер-министра Венгрии Д. Хорна, М. С. Горбачев сказал, что венгры еще оценят по достоинству роль Кадара. Лично у него с Кадаром не было противоречий. Кадар, дескать, критиковал его только за то, что перестройка в Советском Союзе не началась лет на десять раньше [3]. Но, конечно, они были политиками разных эпох. Фактически визит М. С. Горбачева в Венгрию летом 1986 г. по сути дела подтолкнул процесс отстранения Кадара от высшего поста в ВСРП и переход на отдых.

      В отношениях с руководителями Советского Союза Кадар держался с достоинством и к нему относились с уважением, ему доверяли. Однако разницу в положении двух стран и партий и меру своей личной ответственности он знал. Если в 1956–1958 гг. со стороны некоторых представителей Москвы, например председателя КГБ И. А. Серова или отдельных послов, были попытки вмешиваться во внутренние дела, то позже все это практически прекратилось. Для Кадара авторитетом мог быть только Генеральный секретарь ЦК КПСС.

      Отвечая тем критикам Кадара, которые обвиняют его в угодничестве перед Москвой, хотелось бы подчеркнуть, что это, конечно, не так. Кадар взвешенно относился к советским предложениям, но мог высказывать и несогласие с советской /28/

      3. Автор присутствовал при этом выступлении М. С. Горбачева.

      позицией, если считал это необходимым. Наиболее известный случай касался его возражений против формы снятия в 1964 г. Н. С. Хрущева с занимаемых постов, причем Кадар заявил об этом на митинге в Будапеште, а затем объяснил свою позицию в отдельном письме на имя Брежнева и остановился на этом вопросе в личной беседе с советским генсеком. Он подчеркивал, что назначение или отстранение советских руководителей – внутреннее дело КПСС, но Хрущев был уважаемым в Венгрии человеком. Для полноты картины следует добавить, что, несмотря на уважение к Хрущеву, венгерский лидер не стал повторять его заблуждений вроде разделения партийных комитетов на промышленные и сельскохозяйственные, не согласился поддержать «программу строительства коммунизма», провозглашенную Хрущевым, отметив, что Венгрия находится на более низком уровне общественно-экономического развития.

      Кадар критически высказывался по поводу необходимости увеличения военных расходов, просил Москву уменьшить тяготы Венгрии, предоставить отсрочки по погашению советских кредитов Венгрии на закупку советского вооружения. Эта тема присутствовала почти в каждом обращении Кадара к советскому руководству по вопросам экономического сотрудничества. О значении советской помощи Венгрии Кадар не раз говорил публично, в том числе на съездах партии. В феврале 1964 г. в беседе с зампредом Совмина СССР М. А. Лесечко, положительно оценивая итоги первого заседания межправительственной комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, созданной по инициативе венгерской стороны, Я. Кадар отметил, что Советский Союз, конечно, идет на жертвы ради сотрудничества. «Но мы не хотим быть паразитами, не хотим все время сидеть на шее Советского Союза, мы хотели бы стать корректными партнерами Советского Союза и других соцстран. Хотели бы завоевать доверие всех стран, сотрудничающих с нами ...Но пока Советский Союз в восемнадцати случаях помогает нам, а мы ему только в двух». Запрашивая увеличение поставок сырья и энергоносителей, он обычно предлагал советской стороне больше товаров традиционного венгерского экспорта, а в последние годы больше высокотехнологичной продукции, содержавшей западные компоненты. Признавая советские достижения, Кадар не одобрял огромные масштабы военно-промышленного комплекса в Советском Союзе, отягощавшие советскую экономику. Поддерживая необходимость перемен в СЭВ, деятельность которого не оправдывала ожиданий Венгрии и других соцстран, Я. Кадар критиковал советские подходы к реформированию этой организации, затяжки с формированием единого рынка. Венгрия выступала за активное применение товарно-денежных инструментов в процессе интеграции социалистических стран.

      У него были свои представления и о путях решения чехословацкого вопроса в 1968 г., он, конечно, предпочитал политические методы. Но события «пражской весны» накладывались на старт венгерской экономической реформы, важнейшего мероприятия в политике ВСРП, поэтому Кадар не хотел рисковать, он лавировал, старался отодвинуть ввод войск в Чехословакию. Однако в итоге был вынужден согласиться с советской позицией, хотя и попытался в последний момент, 17 августа 1968 г. во время личной встречи еще раз повлиять на А. Дубчека.

      В неофициальных разговорах на исторические темы выражал недоумение, почему в Советском Союзе так непродуманно обошлись со Сталиным. Но при этом он исходил из того, что сталинская модель социализма была навязана Венгрии без учета национальных и исторических особенностей. Собственно говоря, кадаровская политика продолжения строительства социализма была направлена на устранение допущенных деформаций и гибкое приспособление социалистических принципов к венгерским условиям.

      У него было уважительное отношение к Китаю и опыту деятельности компартии Китая. Я. Кадар с сожалением говорил о советско-китайских разногласиях, о рас-/29/-Я. Кадар демонстрировал осторожность в подходе к сложным вопросам наших взаимоотношений, связанным с войной. Он, например, не торопился с ходу решать вопрос о возврате венгерских художественных ценностей, вывезенных в СССР в конце Второй мировой войны. Во-первых, надо было выяснить юридические вопросы, он опасался судебных дискуссий с наследниками бывших владельцев, а такие случаи имели место. Во-вторых, видимо, полагал, что и в Венгрии могут найтись подобные ценности, «перемещенные» в ходе войны. Я. Кадар никогда не высказывался публично о зверствах венгерских оккупационных войск на территории Советского Союза, стремясь тем самым не нанести ущерба чувствам дружбы двух народов. Только раз мне довелось услышать от него рассказ о том, что в 1958 г. во время посещения в Киеве одного из заводов он разговорился с пожилым рабочим. Тот спросил, откуда прибыли гости? Кадар ответил, что из Венгрии. «Так вы венгры?» – «Да» – «Венгры-то хорошие люди, а здесь во время войны были мадьяры. Вот это сволочи!».

      Как известно, венгеро-румынские отношения отягощены сложным историческим прошлым, венгерская общественность и раньше, и сейчас болезненно реагирует на любые ограничения прав венгерского меньшинства в соседней стране. В свое время Н. С. Хрущев поступил совершенно правильно, отказавшись принять предложения руководства Румынии, а также Болгарии о выделении войск для участия вместе с Советской Армией в подавлении вооруженного восстания в Венгрии осенью 1956 г. Если бы это произошло, то взаимоотношения венгров и румын еще более бы обострились. Но и после этих событий сблизить два соседних социалистических государства не удалось, даже под знаменем «пролетарского интернационализма». Я. Кадар безуспешно пытался во время визита в Румынию в 1972 г. и встречи с Н. Чаушеску в 1977 г. в Дебрецене решить некоторые накопившиеся вопросы, но не нашел позитивного отклика. С тех пор он не проявлял активности в этой области, стараясь не усугубить обстановку, но наблюдал за событиями в Румынии. На заседаниях Политбюро Кадар высказывал критические замечания в адрес политики Н. Чаушеску, иронизировал по поводу мании величия румынского лидера, но публично не позволял, ни себе, ни членам руководства ничего подобного. Например, бывший член Политбюро, секретарь ЦК Я. Берец описал в мемуарах случай, когда он, будучи заведующим Международным Отделом ЦК, в присутствии нескольких человек (а дело было на аэродроме, в правительственном зале) «завел» жену Кадара Марию по румынской теме. Кадар не прервал эмоциональные высказывания своей жены о Румынии и ее руководителе, но Я. Берецу чуть позже сказал: «Если еще раз попытаешься подбросить моей жене румынские темы, то получишь такой пинок по ж...е, что улетишь далеко-далеко!».

      Во время обострения контактов Советского Союза с Западом из-за ракет средней дальности в 1982–1983 гг. Кадар осуществил целую программу встреч с лидерами западноевропейских стран, стремясь сохранить внешнеполитические и экономические связи. О своих намерениях он сообщил в Москву, принципиальных возражений не последовало. У меня, в тот момент временного поверенного в делах СССР в Венгрии, сохранился в памяти телефонный звонок А. А. Громыко, который поручил передать Я. Кадару, что встречаться надо, но желательно растянуть по времени контакты с западниками. М. Тэтчер, имевшая беседу с Кадаром в феврале 1984 г., положительно оценила его политические качества, не преминув, однако, отметить в мемуарах, что Кадар, как и большинство старых коммунистических лидеров, не был лишен некоторых черт злодейства. Но «в любом случае тот факт, что он находился у власти так долго, означал, что он сумел узнать советских руководителей и их образ мышления лучше, чем другие восточноевропейские лиде-/30/-ры» [1]. Тэтчер пыталась через Кадара довести до сведения Москвы некий меssage Р. Рейгана по вопросам разоружения.

      Я. Кадар был авторитетный и уважаемый руководитель, который добился определенной автономии в рамках социалистического содружества. Во внутренней политике с учетом трагического опыта 1956 г. это находило выражение в политике регулярного повышения жизненного уровня, эффективных нововведений в государственном аграрном секторе, в кооперативном движении и приусадебных хозяйствах, благодаря чему страна была обеспечена собственным продовольствием и осуществляла экспорт сельхозпродукции, в том числе и в Советский Союз.

      Но самым, пожалуй, большим достижением политики Я. Кадара было проведение экономической реформы 1968 года. К ней готовились давно, начиная с 1957 г. Кадар не был автором реформы, но его мудрость как руководителя проявилась в выборе правильного момента с точки зрения как внутренних, так и международных условий для осуществления реформы хозяйственного механизма. Политическая ответственность, конечно, лежала на Кадаре. Он защищал реформу от критики венгерских левых, а также от нападок других социалистических стран. Реформа привела к подъему экономики и росту благосостояния, она способствовала продвижению Венгрии к рыночному хозяйству. Несомненно, были допущены и ошибки, пришлось идти на компромиссы, в том числе и по политическим причинам. Но именно благодаря наличию многих элементов рыночной экономики Венгрия сравнительно мягко перешла на новые условия развития после смены общественно-политического строя в конце 80-х – начале 90-х.

      1. Thatcher M. Тhe Downing Street Years. – N. Y., 1993. P. 454–455.

      Советские руководители в целом понимали, что в основе успехов политики Кадара после катастрофы 1956 г. лежит улучшение уровня жизни, достижение общественного согласия (знаменитый лозунг «кто не против нас, тот с нами»), большая, чем в других социалистических странах, степень свобод, большая терпимость и гибкость в культурной и религиозной сферах. Именно при Кадаре были урегулированы отношения с католиками и другими конфессиями, заключено соглашение с Ватиканом, а Кадар был принят папой Павлом VI.

      Он разъяснял в Москве, что ему в маленькой стране легче идти на новшества и эксперименты, что их результаты могут пригодиться и в Советском Союзе. Известно его высказывание в беседе с итальянскими журналистами о том, что Советский Союз продолжил дорогу к социализму как медведь. А вот в Венгрии так делать нельзя, здесь надо работать при помощи более тонких методов. Кадар не торопился с объявлениями побед в социалистическом строительстве. Например, отказывался переименовывать ВСРП в коммунистическую партию, а страну – в социалистическую республику, возражал против провозглашения монопольного положения марксизма-ленинизма в общественной жизни. Он видел недостатки так называемого реального социализма и пытался искать выход. Его постулаты: по мере строительства социализма жизнь должна улучшаться; в одиночку партия ничего не создаст; для формирования нового общества требуется национальное сплочение; необходимо иметь клапаны в политическом механизме для снятия избыточного давления; требуется введение элементов рыночного хозяйства и уменьшение сферы директивного планирования. Из подобных здравых и реалистичных положений складывалась венгерская концепция «социализма с человеческим лицом».

      Советский Союз до 1985 г. проводил в отношении социалистических стран политику патернализма, навязчиво опекал союзников, поэтому требовалось согласование с Москвой главных моментов политической линии. После совместной «интернационалистской акции» в Чехословакии в 1968 г. и после смены В. Гомулки в Польше в конце 1970 г. настороженность в Кремле по поводу реформ и нововведений в социалистических странах возросла. /31/ В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      До этого он запустил пробный шар со своей отставкой в мае 1972 г., когда ему исполнилось 60 лет. Этот жест был адресован как своим соратникам, так и Брежневу. Генеральному секретарю ЦК КПСС демарш Кадара не понравился, тем более что в Москве считали, что Кадар – «добрый царь» – должен остаться, а с «худыми боярами» пусть он разбирается сам. В ноябре 1972 г. во время визита в Будапешт Л. И. Брежнев сказал Я. Кадару, что, по его мнению, венгерский ЦК поступил правильно, не приняв отставку Кадара.

      Кадар сделал свои выводы. Раз его попросили не уходить, он продолжал служить общему делу, не поднимал вопроса об отставке вплоть до мая 1988 г. Шутил, что сэкономил немало денег пенсионному фонду. Пытался сохранить единство руководства, искать развязки в спорах. Оставался мастером компромиссов, но не во вред делу. Но в последние годы жизни ему пришлось все чаще видеть, что политический курс ВСРП сталкивается с новой действительностью, с новыми вызовами. Чувствуя снижение собственной творческой и физической активности, нехватку информации о реальных процессах, он пытался найти выход, в том числе определить свое место. Внешние воздействия на политику Венгрии не сводились только к мнению Москвы или других столиц соцстран. Вокруг Венгрии проходила международная игра с участием США и ведущих западноевропейских стран. Запад давал кредиты Венгрии, хотя их условия после 1980 г. ужесточались, поощрял либерализацию режима, намекал на необходимость вовлечения оппозиции в процессы управления. Многозначительным жестом со стороны США было возвращение короны святого Иштвана, попавшей в руки американских войск в конце Второй мировой войны. Ради возврата национальной святыни Я. Кадар принял даже требование американцев о передаче короны не ему, руководителю компартии, а спикеру был, пожалуй, единственным среди лидеров соцстран – членов Варшавского Договора, кто отклонил сначала в конце 1984 г. и затем еще раз в начале 1985 г. зондаж американцев о возможности визита президента Р. Рейгана в Венгрию, сославшись на отсутствие необходимых для подобной встречи условий как в двусторонних отношениях, так и в международной обстановке. Визит Рейгана в Венгрию в тех условиях был бы превратно понят в Москве и в столицах других соцстран. А Кадар считал, что Венгрии не нужны сенсации, всегда лучше, если о ней меньше пишет международная пресса. Но в декабре 1985 г. Я. Кадар все-таки принял госсекретаря США /32/ Дж. Шульца, однако это уже было мероприятие на другом уровне, в рамках обычной дипломатической практики [1].

      С середины 70-х годов начали нарастать экономические трудности Венгрии, так как усилилось негативное влияние мировой экономики, произошел взрыв цен на энергоносители и наблюдался рост внешней задолженности соцстран, особенно Польши, Венгрии и Румынии. Для Венгрии неблагоприятным оказался 1985 год, когда объем западной задолженности вырос на 1,3 млрд долларов, суммарно составив почти 8 млрд долларов. Причины заключались в ошибочности внешнеторговых и финансовых прогнозов, а также в ослаблении курса доллара, что не удалось, как ранее, смягчить за счет перевода части долга в другие валюты. Оправдываясь, руководители Минфина и Госплана ссылались на то, что общая (за вычетом встречных требований) задолженность стран – членов СЭВ тоже выросла, по оценкам западных банков, за год на 9 млрд долларов. При обсуждении в феврале 1986 г. доклада о состоянии платежного баланса страны (брутто – задолженность в западных валютах тогда составляла 13 млрд долларов, нетто – задолженность примерно 8 млрд) Я. Кадар потребовал к апрелю представить в Политбюро не только технические расчеты по объему и структуре долга, но и конкретные предложения, затрагивающие доходы населения, уровень жизни, состояние инфляции и область социальной политики, а также подчеркнул необходимость уточнения перспектив выполнения народнохозяйственных планов – годового и пятилетнего [2]. То есть в этой ситуации Я. Кадар поступил в первую очередь как ответственный политик, думающий о будущем страны. В итоге после повторного обсуждения, подтвердившего нарастание негативных тенденций, было решено сосредоточить усилия на обеспечении внешнего равновесия, на увеличении экспорта в капстраны и поддержании сбалансированного уровня в рублевой торговле, на принятии мер антиинфляционного характера, включая определенное сдерживание роста реальной зарплаты. Общий рост цен допускался не более 5 %, при этом цены на крепкие спиртные напитки с апреля 1986 г. повышались в среднем на 15 %. Рассматривался и вопрос о повышении цен на табак и табачные изделия.

      В переговорах с М. С. Горбачевым в 1985–1986 гг. Я. Кадар не скрывал факты ухудшения финансово-экономического положения, подчеркивал необходимость принятия мер по защите уровня жизни. Он затронул эти проблемы развития Венгрии и в своем выступлении на встрече руководителей стран – членов СЭВ в Москве в ноябре 1986 г. Информируя своих коллег по Политбюро ЦК ВСРП о беседах с новым генсеком КПСС, Кадар отмечал дружественный характер переговоров, стремление советских партнеров оказать помощь. Он был готов принять советскую помощь, правда, оговаривался, что надо еще уточнить реальные возможности советской стороны. Но переговоры по линии двух правительств не принесли существенных результатов. Возможности Советского Союза в текущей пятилетке были ограничены. К 1989 г. венгерская внешняя нетто-задолженность достигла 14 млрд долларов. Кстати, венгерский посол Ш. Райнаи в апреле 1987 г. в донесении в ЦК ВСРП отметил, что советские специалисты видят разницу между витринами будапештских магазинов и реальным экономическим положением Венгрии, но в рамках двусторонних соглашений сделать что-то конкретное для венгров можно будет не ранее середины 90-х годов [3].

      1. Венгерский госархив – MOL M-KS 288.f.5/a580/c (PB 1985 dec.17).
      2. MOL M-KS 288.f 5/962.ö.e. (PB 1986.febr.11).
      3. MOL M-KS 288. f.32/SZT/1987/23.d.

      А тем временем в экономике Советского Союза все более усиливались кризисные проявления. В условиях нефтяного кризиса Советский Союз был вынужден поднять цены на энергоносители, уменьшить физические объемы поставок в соцстраны. Наступал новый этап развития. Соцстраны проигрывали в экономической и технологической областях, отставали от требований научно-технической революции, от процессов глобализации. Инфор-/33/-мация, поступавшая в Будапешт из Советского Союза, свидетельствовала о том, что воодушевление перестройкой проходит, усиливается критика КПСС, нарастает недовольство нехваткой товаров, потребительский рынок опустошен, деньги обесцениваются. Гласность приводит к огульному отрицанию всех прошлых достижений. Обо всех этих явлениях шла речь в докладах по международным вопросам (с ними обычно выступал секретарь ЦК М. Сюреш) на каждом Пленуме ЦК ВСРП.

      В Венгрии замедлился рост ВВП, затем приостановился и рост уровня жизни, реальных доходов населения. На этом фоне происходило усиление оппозиционных сил. Раздавались голоса, призывающие к обновлению руководства и смене курса. С 1987 г. об этом стали говорить открыто. Я. Кадар предупреждал членов ЦК, что пора проснуться, что нельзя почивать на старых лаврах. Но и сам допускал промедление. Зная о том, что в Советском Союзе руководством КПСС принято решение в текущей пятилетке не повышать уровень жизни, а сконцентрироваться на перестройке управления и планирования, что на фоне пустых прилавков магазинов вряд ли было правильным, он не решался круто поворачивать руль, вводил полумеры, что усугубляло диспропорции в народном хозяйстве и вело к снижению уровня жизни. В итоге произошло нарушение национального консенсуса – между партией и населением.

      Вступление Венгрии в МВФ и Всемирный банк дало только временную передышку. Предпринятая до этого попытка Кадара установить более тесные связи с ЕЭС не увенчалась успехом. Канцлер ФРГ Г. Шмидт, с которым приватно советовался венгерский лидер, не советовал ему идти на сближение с «Общим рынком», чтобы не раздражать Советский Союз. (Сейчас появились комментарии к позиции Г. Шмидта. Якобы он опасался, что Советский Союз попытается ограничить контакты ГДР с ФРГ…).

      Со временем, в зените славы Янош Кадар стал рабом собственной политики стабильности. Но еще тревожнее стало то, что стареющий руководитель начал терять чувство реальности, утратил динамизм. Кадар остался один на вершине власти, оппонентов давно не было. Ситуация в стране и внутри партии осложнялась. В противовес критикам Кадар утверждал, что кризиса в стране нет, надо просто лучше работать. Дескать, виноваты СМИ, раздувающие трудности. Умно рассуждая о необходимости безболезненной смены главного руководителя в соцстранах, Я. Кадар сам стал препятствием на пути обновления политики Венгрии. Только к лету 1987 г. он решился сменить премьер-министра, выдвинув на этот пост более энергичного К. Гроса. После поездки в Китай осенью 1987 г. у Кадара появилась мысль занять в политической жизни место, подобное положению Дэн Сяопина в Китае, но в Венгрии существовали другие традиции.

      «Старик» тянул с решением вопроса о руководстве страной до начала 1988 г. Может быть, не видел преемника. Вина ложится и на его товарищей по Политбюро, которые не осмеливались говорить Кадару правду в глаза, создавали вокруг него вакуум и все тайком советовались с Москвой. Из Будапешта шла информация о том, что Кадар, размышляет об уходе на отдых, но не ранее очередного съезда партии. Процесс замены руководства затянулся, хотя глава правительства К. Грос, рвавшийся к власти, прилагал усилия по его ускорению. Да и М. С. Горбачев мог бы высказаться прямее, а не намеками на то, что Кадару надо беречь себя, лучше распределять время, больше отдыхать и т. д. Генсек КПСС поручил в 1987 г. члену Политбюро, секретарю ЦК В. А. Медведеву и зам. председателя КГБ В. А. Крючкову проследить за сменой высшего руководства в Венгрии. Крючков беседовал с Кадаром в Будапеште, встречался он и с другими венгерскими политиками, в том числе с оппозицией. В Москве понимали, что Кадар не хочет уходить как провалившийся политик. Но обновление венгерского руководства требовалось и потому, что Горбачев чувствовал – Кадар не разделяет его политику перестройки. В сентябре 1985 г. /34/ Кадар в ходе переговоров в Москве спросил Горбачева, не боится ли он, что с ним повторится история с Хрущевым. Он говорил своему преемнику К. Гросу о том, что Горбачев не понимает свой народ, ведет Советский Союз к развалу. Нельзя строить политику на разрушении. Накануне майской партконференции (1988 г.) Кадар позвонил Горбачеву и сообщил о своей отставке и планируемом избрании на пост председателя ВСРП. Его собеседник, который давно знал об этом, в том числе от К. Гроса, на которого в Москве сделали ставку, в ответ сказал, что Кадар, как всегда, принял мудрое решение. Важно, мол, то, что на переходном периоде все кардинальные перемены проходят под руководством и при участии Кадара. Горбачеву, как мне помнится, больше всего понравилось, что венгры упраздняют секретариат ЦК. Он тогда сказал В. А. Медведеву, тоже присутствовавшему при этом телефонном разговоре, что венгры делают это правильно, вот, дескать, и нам надо кончать с двоевластием (намек на Секретариат ЦК, в котором большую роль играл оппонент Горбачева Е. К. Лигачев).

      Конференция ВСРП закончилась провалом планов Кадара, ни один его соратник не был избран в Политбюро. В начале июня 1988 г. у меня, в тот момент заведующего сектором Венгрии, Румынии, Чехословакии и Польши Отдела ЦК КПСС, находившегося в служебной командировке в Будапеште, состоялась последняя встреча с Кадаром. В разговоре он просил передать Горбачеву, что ему не удалось осуществить свои планы обновления кадров, основная причина – заговор партийного аппарата. Примерно то же самое Кадар сказал и послу Б. И. Стукалину. Сейчас в венгерской литературе признается, что «партийным путчем» на конференции руководил лично К. Грос.

      Мне довелось присутствовать на похоронах Я. Кадара в июле 1989 года. Его провожали несколько сотен тысяч венгров – членов партии и беспартийных. Это было прощание с эпохой.

      Конец жизни Кадара – это человеческая трагедия. Рушилась социалистическая система, ради которой он трудился всю жизнь. Многие соратники, как он говорил, «качались как тростник на ветру». Очевидцы одного его разговора в 1988 г. с секретарем ЦК М. Неметом по поводу законопроекта об акционерных обществах, хозяйственных ассоциациях рассказывают, что Кадар, завершая обсуждение, сказал: «Ну, хорошо. Действуйте. Но только не думайте, будто я не вижу, что вы же восстанавливаете капитализм!» [1]. После партконференции 1988 г. он остался в одиночестве. К тому же все больше прогрессировали болезни, работать он не мог. Когда начали множиться политические обвинения в его адрес за 1956 г. и нарастать активность оппозиционных сил, стремившихся отстранить ВСРП от власти, Я. Кадар получил устные приглашения от Горбачева, Ярузельского и Хонеккера приехать на отдых и лечение. Но он отказался. Вероятно, ему наверняка вспомнилась история с отъездом М. Ракоши в Советский Союз, превратившаяся в многолетнюю ссылку (с июля 1956 г. до его смерти в феврале 1971 г.).

      Что касается кардинального вопроса – оценки событий осени 1956 года, – то в ноябре 1986 г. в связи с 30-летием этих драматических событий, когда даже внутри ЦК ВСРП прозвучали предложения дать более нюансированную оценку с целью как-то смягчить формулировку «контрреволюция», Я. Кадар на Пленуме ЦК ВСРП отдельно остановился на этом вопросе. По его словам, реакция на Западе на «юбилей» отражала двойственность подхода: с одной стороны, осуждение идей социализма, оправдание контрреволюции 1956 года, а с другой стороны, стремление не нанести ущерба межгосударственным отношениям с Венгерской Народной Республикой и в то же время использовать контакты для скрытой поддержки оппозиционных сил. Но общей чертой кампании на Западе было навязывание реабилитации контрреволюционного мятежа и действий его участников.

      1. Sarközy T. Magyarorszag kormanyzasa – 1978. 2012. – Bp., 2012. 0.129.

      По мнению Я. Кадара, нельзя допустить послаблений в этом вопросе, ибо /35/ за этим последуют другие требования, коренным образом меняющие подходы. По его словам, официальная оценка событий и так достаточно нюансированная: имело место вооруженное контрреволюционное восстание, были также выступления, основанные на законных обидах, и было общее замешательство среди людей. Если оценивать все это глобально, то это была национальная трагедия. Кадар подчеркнул, что за требованиями реабилитации скрывается своя логика, это не игра в слова. Отметил, что он слышит голоса из определенных кругов, с которыми у властей имеются столкновения: почему не назовете события 1956 года народным восстанием, ведь через пару лет эта точка зрения станет официальной в Венгрии? Кадар сказал: «По-моему, так не будет ни-когда». В этом вопросе Я. Кадар ошибался. Эта точка зрения была предложена комиссией ученых в конце 1988 г., но в 1990 г. официальные круги, венгерский парламент пошли дальше, назвав события 1956 года «революцией и национально-освободительной борьбой». А тогда в 1986 г. Кадар пытался доказать своим товарищам, что если считать события 1956 года славной национальной революцией, то силы, которые выступали против нее, являются контрреволюционными. По этой логике и ВСРП надо считать контрреволюционной партией. «Не знаю, сколько и кому нужно еще объяснять, чтобы было понятно, о чем идет речь. С этим нельзя играть!». В заключение Кадар отметил, что «время больших классовых боев в Венгрии закончилось. Партия не будет их провоцировать, не будет вводить жесткие порядки, но если речь зайдет о базовых институтах власти, мы пойдем на столкновение, будем сражаться и победим. Лично меня тени (прошлого. – Прим. автора) или несколько десятков наглых, самоуверенных людей не пугают» [1]. В этом выступлении Я. Кадар вновь призвал партийные кадры пробудиться от спячки и действовать.

      1. MOL M-RS 288.f/ 4/220 ö.e. (KB 1986. nov. 19–20).

      К весне 1989 г. обстановка в партии и стране значительно изменилась, венгерское общество продвигалось к политическому плюрализму. На повестке дня был вопрос о правомерности сохранения старой партии. Избранный на декоративный пост председателя ВСРП больной старик в условиях кардинального пересмотра оценок событий 1956 г. не смог защитить себя. Несмотря на свое ослабленное физическое и психическое состояние, Я. Кадар понимал, что его делают козлом отпущения. Его эмоциональная и запутанная речь на пленуме ЦК в апреле 1989 г., куда, вопреки советам генерального секретаря К. Гроса и лечащих врачей, он буквально прорвался, чтобы высказаться, была отчаянной попыткой защиты себя самого и социалистического строя – со стороны больного человека с распадающимся сознанием. Но в этой речи чувствовалась логика. Он сказал, что не выдвигал термин «контрреволюция», а говорил о тех, кто открыл дорогу к «контрреволюции». События в октябре 1956 г. развивались как студенческая демонстрация, перешедшая в восстание. Советским агентом он не был. Погиб не только Имре Надь, до него погибло немало людей. Сказал, что он, Кадар, не уклоняется от своей ответственности [2].

      2. Анализу этой речи Я. Кадара посвящено много книг и статей. Тексты этой речи, а также интервью Марии Кадар и другие заявления участников событий приведены в книге М. Корниша «Kadar Janos utolso beszede». – Bp.: Kalligram, 2006.

      В письме в адрес ЦК в апреле 1989 года Я. Кадар просил прояснить в суде степень его ответственности за приговор 1958 года Имре Надю, но этого не стали делать. В Венгрии нет документов, доказывающих прямую причастность Кадара к вынесению смертного приговора бывшему премьер-министру, но, видимо, он не приложил усилий по замене высшей меры наказания на более мягкий приговор. Историки размышляют, что означала формулировка в решении Президиума ЦК КПСС (февраль 1958 г.) относительно судьбы И. Надя – «проявить твердость и великодушие». Сам факт, что высший орган КПСС рассматривал вопрос о суде над И. Надем, причем обсуждение велось без оформления протокола, нуждается в дополнительном изучении. Похоже, что /36/ вопрос о судьбе И. Надя не был чисто венгерским вопросом. Известно, что свое мнение высказывали руководители Китая, Польши, Румынии и других стран. Например, китайские представители считали, что если И. Надь совершил преступления, то он заслуживает сурового наказания. Но с этим делом не надо, дескать, спешить. Один из ветеранов старой ВСРП, бывший секретарь ее ЦКК И. Шомоди рассказывает, что Кадар в беседе с ним отметил, что не хотел смерти И. Надя, у него была неофициальная договоренность с Председателем Президиума ВНР И. Доби: если в случае вынесения судом смертного приговора И. Надь попросит о помиловании, то надо его предоставить. Но И. Надь не стал просить помилования. Кадар и в своей последней речи в апреле 1989 г. упоминал какую-то неподписанную «бумагу». Осталось неясным, что он имел в виду – заявление И. Надя об отставке в декабре 1956 г., которого ждали от него, или прошение о помиловании в июне 1958 г. Психоаналитики так и не сумели раскодировать эти последние высказывания Кадара.

      Взаимоотношения Я. Кадара и И. Надя – тема весьма сложная. Кадар знал, что Надь был человеком Берии, сотрудничал с органами НКВД в 30-е годы. Об этом он рассказывал Горбачеву в сентябре 1985 г. Но из трагического треугольника венгерских коммунистических политиков – М. Ракоши, И. Надь, Я. Кадар – именно он (Кадар) сделал больше всего полезного для Венгрии. Фактически он претворил в жизнь все требования участников народного восстания 1956 года.

      В нынешних венгерских условиях Кадару отводят негативную роль. Но ведь именно этот политик вывел Венгрию, хотя и ценой жертв, из катастрофы 1956 г., консолидировал ситуацию, сплотил общество, а затем обеспечил экономический и социальный подъем. Благодаря его усилиям, венгерский социализм из «казарменного», административно-командного превратился в вариант «социализма с человеческим лицом». Система правления из тоталитарной превратилась в авторитарную с элементами демократизма и существенным снижением в политике роли силовых, административных структур.Но сохранение «государственного социализма» в Венгрии и в Восточной Европе вообще зависело не только от национальных условий, не только от потенциала лидера и партии, а и от соотношения сил на мировой арене. Уход Советского Союза из стран ЦВЕ, вывод советских войск, ослабление экономических связей, что бы ни говорил М. С. Горбачев о свободе выбора, об ответственности компартии перед собственным народом, о новом политическом мышлении, нанесли удар по позициям социализма в этих странах, ускорили развал содружества соцстран. Остальное довели до логического конца оппозиционные силы, поощряемые США и западными державами.

      С именем Я. Кадара связывались успехи Венгрии в 60–70-е годы, рост народного благосостояния, укрепление международного авторитета страны. Под его руководством страна стала своего рода пионером социально-экономических преобразований на востоке Европы. Я. Кадар приобрел славу авторитетного социалистического политика с суверенным мышлением и оригинальным стилем. Вместе с тем «кадаризм» как система политических приемов и технологий, как серия реформ имел объективные исторические лимиты. На фоне застоя в СССР, неудачной попытки Пражской весны 1968 г. и осложнений в советско-китайских отношениях венгерские реформы не получали поддержки. В советской перестройке Я. Кадар увидел сначала шанс для обновления социализма, но практический ход преобразований М. С. Горбачева вызвал у него, многоопытного и осторожного политика, большие сомнения. Будучи в преклонном возрасте и пройдя пик своего влияния, с опозданием поняв, что его время прошло, он пытался перед уходом в отставку внушить как М. С. Горбачеву, так и своим соратникам необходимость большей осмотрительности в политике, лучшей координации политических и экономических преобразований, более полного учета национальных особенностей в рамках союза социалистических стран, сохранения единства /37/ партийного руководства и постепенного продвижения вперед на основе сочетания преемственности и обновления политики. По существу это была идея революции сверху при сохранении политической роли компартии, способной объединять все конструктивно настроенные политические силы. Видя ослабление социализма в Советском Союзе, Я. Кадар делал намеки советскому лидеру о необходимости более быстрого сближения с Китаем. М. С. Горбачев, уже списавший Кадара, отмахнулся от его советов. К тому же события на площади Тяньаньмэнь в мае – июне 1989 г. усилили сдержанное отношение генсека КПСС к китайскому опыту.

      Генеральный секретарь ЦК КПСС в октябре 1989 г. так оценивал перемены, произошедшие в Польше и Венгрии: «…если партия делает вид, что ничего особенного не происходит, не реагирует на требования жизни, она обречена. Мы переживаем за здоровые силы в Польше и Венгрии, но помочь им очень непросто. Ведь там были сданы многие позиции потому, что вовремя не дали ответа на требования жизни, процессы приняли болезненный характер. Польские товарищи не использовали возможности, которые открылись перед ними в начале 80-х годов. Да и в Венгрии Кадар уже на исходе жизни глубоко переживал, что вовремя не сделал того, что должен был и мог сделать. Так что у нас с вами остается один выбор – решительнее идти вперед, иначе будем биты» [1]. Остается добавить, что говорилось это все Э. Хонеккеру за месяц до слома берлинской стены и начавшегося потом крушения ГДР. А сам М. С. Горбачев ускорял бег от кризиса, стучавшегося в двери, …к распаду Советского Союза.

      1. Отвечая на вызов времени. Внешняя политика перестройки: документальные свидетельства. – М., 2010. С. 571.

      В Венгрии новое, обновленное руководство ВСРП, раздираемое противоречиями и личными амбициями, не сумело обеспечить единства в адаптации к новым условиям. Пересмотр оценки событий 1956 г. подорвал основы легитимности режима власти, способствовал нарастанию критики политики коммунистов в послевоенный период и их ответственности за подавление восстания 1956 г. Критика в адрес Я. Кадара была как справедливой, так и тенденциозной. Новые руководители партии начали дистанцироваться от наследия Кадара. Реабилитация И. Надя и его сторонников, новый подход к событиям 1956 года не состыковывались с пребыванием Я. Кадара на посту председателя ВСРП. После его драматического выступления на пленуме ЦК в апреле 1989 г. руководство партии, ссылаясь на врачебное заключение, освободило Я. Кадара от обязанностей председателя партии и члена ЦК. Он был отправлен на пенсию и умер в июле 1989 г.

      Похороны его прошли при громадном стечении народа. Люди прощались с уходящей исторической эпохой. Присутствовали и иностранные делегации. У членов венгерского руководства, за исключением, пожалуй, К. Гроса, было сдержанное отношение к проводам Я. Кадара. Известно, что Международный Отдел ЦК ВСРП отговорил некоторых европейских политиков, хорошо знавших Кадара, например, Б. Крайского и других, приезжать на похороны. От КПСС прибыли Е. К. Лигачев и А. Ф. Добрынин. Президент США Дж. Буш-старший, за несколько дней до этого посетивший Венгрию с официальным визитом, сказал журналистам, что Кадар всю жизнь трудился ради блага своего народа.

      Мне думается, что верную и справедливую оценку роли Я. Кадара дал В. Брандт. В своих «Воспоминаниях» [2] он отмечает: «Янош Кадар считал, что изменения у „русских“ подтверждают его правоту, однако не счел для себя необходимым из-за этого продлевать пребывание на своем посту. Он устал и был доволен тем, что в очень тяжелых условиях смог предотвратить для своего народа худшее. Его желание полностью уйти в отставку не удовлетворили, причем не последнюю роль наверняка сыграл совет „советских друзей“ Обстоятельств, при которых весной 1989 года, за несколько месяцев до смерти, его /38/

      2. Брандт В. Воспоминания. – М., 1991. С. 470–471.

      лишили последних постов, показались мне неподобающими и недостойными». В. Брандт пишет, что представления Я. Кадара о «демократическом социализме» не были полными по сравнению со взглядами его преемников и сотрудников, но он был более последовательным в практической области.

      Что касается предположения Брандта относительно «совета» из Москвы, то действительно он сводился к тому, что Кадара надо менять, но таким образом, чтобы перемены в Венгрии, хотя бы внешне, проходили при его участии. Конструкция с избранием председателя ВСРП подходила для этой цели. К. Грос и другие хотели избежать повторения прошлых сюжетов в истории партии, когда все обвинения в ошибках и прогрешениях списывали на уходящего лидера. Но новые руководители ВСРП не сумели удержаться на этой линии под огнем критики оппозиции.

      За последние двадцать лет в Венгрии сменилось несколько правительств – правоцентристских, консервативных и социалистических – либеральных. Но радикальные общественные перемены, смена государственного строя, переход к рыночному хозяйству, замена внешнеполитической и внешнеэкономической ориентации прошли в Венгрии в обстановке относительной стабильности, эволюционным путем, на условиях договоренности главных политических сил. В этом ощущалось и влияние опыта трех десятилетий кадаровского правления, в том числе политики национального согласия, демократических экспериментов и рыночных преобразований в экономике.

      Столетие Я. Кадара в мае 2012 года было отмечено в Венгрии по-разному. Правительственные круги замалчивали этот юбилей или повторяли стандартные обвинения в адрес Кадара. Социалисты провели сугубо научное заседание, стараясь передать все оттенки настроений в обществе и научных кругах. Директор Института политической истории Д. Фельдеш сказал, что их цель – не памятник Кадару возводить, а объективно разобраться с его наследием. Бывший премьер-министр Ф. Дюрчань, пытающийся создать новую соцпартию, в своих речах отдавал предпочтение не Яношу Кадару, а Имре Надю. Две небольшие коммунистические партии, не входящие в парламент, организовали свои митинги на кладбище, возложили венки на могилу венгерского коммуниста. Любопытное объяснение ностальгии по Кадару в современном венгерском обществе дал в журнале «Рубикон» (2012. № 8) известный историк И. Ромшич: «Нынешнюю ностальгию по эпохе и человеку, давшему ей свое имя, можно объяснить тем, что для большинства людей сравнительное материальное благополучие, социальная безопасность и возможность общественного подъема более важны, чем политическая демократия и духовное многоцветие».

      В Москве в мае 2012 г. в Институте экономики РАН (ОМЭПИ) прошел «круглый стол», посвященный опыту венгерских реформ и политике Я. Кадара. На юбилей коммунистического руководителя Венгрии и друга нашей страны откликнулись газеты «Правда» и «Литературная газета».

      Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-29.
    • Армия Бельгии (пост-Наполеоновская)
      Автор: Чжан Гэда
      В Бельгии всеобщая воинская обязанность была введена только перед ПМВ. До этого, как я понимаю, было много "неформатных" формирований.
      В 1860-х существовал т.н. Бельгийский легион, участвовавший совместно с французами в интервенции в Мексику. После окончания кампании в Мексике он был расформирован.
      А в 1893 г. существовал некий 1-й легион. Разрыв между ними почти в 30 лет. Что это за формирование? Колониальное? Милиционное?
      Уровень, как видится, у легиона был не меньше, чем полк (а то и дивизия) - известно, что в нем служил некий подполковник Шарль де Роменвилль (Charles de Romainville). Род известный, но такого представителя найти не могу.
      Т.е. в Бельгии в конце XIX в. были какие-то формирования, под названием "легион", более характерные для начала XIX в. Причем довольно крупные. А что это было - неясно.
    • Сироткина Е. В. Дьюла Андраши
      Автор: Saygo
      Сироткина Е. В. Дьюла Андраши // Вопросы истории. - 2017. - № 7. - С. 22-39.
      В работе рассматриваются основные вехи биографии министра иностранных дел Австро-Венгерской империи графа Дьюлы Андраши. Автор уделяет особое внимание эволюции австро-российских отношений при Андраши.
      Дьюла Андраши происходил из старинного благородного венгерского рода. Согласно семейной традиции, его начало восходит к одному из вождей мадьярских племен, переселившихся из Скифии в Венгрию, по имени Андораш. Исторические источники, впрочем, подтверждают лишь то, что род Андраши принадлежал к древнему роду секеев1. Отсюда происхождение первого титула рода Андраши: Czik-Szent-Kirâly — Чиксенткирай.
      Во второй половине XVI в. из-за вспыхнувшего народного восстания, направленного против центральной власти, Петер Андраш был вынужден бежать из Трансильвании в Венгрию. В качестве компенсации за утраченное имущество и в знак милости за доказанную верность он получил от императора Максимиллиана II замок Краснагорка в Гёмёредском комитате. Благодаря новым владениям Андраши приобрели еще один титул — Краснагорка (Krasnahorka).
      Позже семья распалась на две ветви: старшую — Бетлерер и младшую — Монокер. Одним из выдающихся представителей старшей ветви был Карой (I) Андраши, заслуживший генеральский чин при императрице Марии Терезии и получивший титул графа в 1779 году. Внуком этого генерала был Карой (III) — отец Дьюлы Андраши.
      Граф Карой Андраши был человеком довольно обеспеченным, но не богатым. Его отличали прекрасные манеры, он был превосходным наездником и танцором, все это делало его очень привлекательным кавалером в глазах дам из его окружения. В конце концов ему удалось покорить сердце богатейшей наследницы Венгрии графини Этелки Цапари. Вопреки воле родителей невесты в 1809 г. состоялась свадьба Этелки с Кароем Андраши.
      Графиня Этелка была очень темпераментной женщиной. Свои взгляды и убеждения она привыкла излагать прямо, ничего не смягчая и не приукрашивая. Современники описывали ее как исключительно рачительную хозяйку, однако, по их мнению, у нее отсутствовали свойства, столь необходимые, чтобы надолго пленить собственного мужа. По словам знавших ее людей, именно благодаря способностям и усилиям Этелки, целый комплекс владений, принадлежавших их семье, освободился от обременительных долгов2. В этом браке родилось четверо детей: старшая девочка Корнелия ( 1820—1890) и три мальчика: Мано (1821-1891), Дьюла (1823—1890) и Аладар (1827-1903).
      Дьюла Андраши родился в верхневенгерском городе Кашау (ныне Кошице в Словакии) 3 марта 1823 года. Получив начальное домашнее образование, он посещал гимназию Земпленского комитата, а затем обучался на юридическом факультете Пештского университета. Один из его первых биографов Эдуард фон Вертхаймер с заметной иронией писал: «Нам не известно насколько значительны были его успехи в изучении права, зато мы точно знаем, что он блистал как выдающийся наездник, танцор и стрелок»3.
      Большое значение для становления личности молодого аристократа и вовлечения в политическую жизнь имели его раннее знакомство и тесные контакты с выдающимся венгерским реформатором и мыслителем Иштваном Сечени, а затем и Лайошем Кошутом. Рассказывали, что Сечени еще в детские годы Дьюлы предрек мальчику блестящее будущее: «Из тебя может выйти все, что ты только захочешь сам, даже палатин Венгрии»4. Позже Андраши будет ссылаться на Сечени, утверждая, что именно он указал ему на необходимость союза Австрии и Венгрии5.
      Осенью 1847 г. Андраши был избран депутатом Государственного собрания от своего комитата и несмотря на молодость играл довольно значительную роль, за что был отмечен самим Кошутом.
      Во время революции 1848—1849 гг. Андраши являлся главой комитата Земплен, командиром батальона своего комитата, в боях проявил личную храбрость и заслужил назначение адъютантом А. Гёргея. К весне 1849 г. относится дебют Андраши на дипломатическом поприще — он стал послом революционной Венгрии в Константинополе. Перед Андраши стояла сложная задача: в условиях готовившейся царской интервенции, при активном противодействии России и Австрии постараться обеспечить максимально благоприятную позицию Османской империи по отношению к никем не признанной Венгрии. Андраши попытался даже склонить турок к вступлению в войну на стороне Венгрии, а после поражения революции, опираясь на дипломатическую поддержку Англии, смог воспрепятствовать выдаче Австрии и России интернированных в Турции венгерских революционеров6.
      Из Константинополя Андраши переселился сначала в Лондон, а затем в Париж — центр венгерской эмиграции, где был принят в высших кругах общества, включая императорскую фамилию. В 1851 г. во исполнение приговора о заочном повешении, черная таблица с его именем и именами 35 других участников революции была прибита палачом к виселице, что, впрочем, только прибавило Андраши популярности в Париже, где его стали называть «прекрасным повешенным».
      9 июля 1856 г. в столице Франции состоялось венчание графа Дьюлы Андраши с графиней Екатериной Кендеффи (1830—1896). Невеста принадлежала к одному из самых древних трансильванских венгерских аристократических родов. Впервые Андраши увидел свою будущую супругу, когда той исполнилось всего 7 лет, в доме ее матери. Они снова встретились в начале 1856 г. в Париже, куда Екатерина приехала вместе с родителями. Впечатление было настолько сильным, что спустя краткое время Андраши сделал ей предложение. У Дьюлы и Екатерины Андраши родилось четверо детей: Тивадар ( 1857— 1905), Илона (1858—1952), Мано (?—?) и Дьюла-младший (1860— 1929) — так же как и отец, ставший известным политическим и государственным деятелем.
      Обширные связи при австрийском дворе, как и изменение общей политической атмосферы в империи, позволили Андраши в 1857 г. добиться амнистии. После возвращения на родину в 1858 г. он примкнул к Ференцу Деаку и стал одним из самых последовательных его соратников.
      В 1861 г. Дьюла Андраши был избран Земпленским комитатом депутатом в Государственное собрание Венгрии и выступил совместно с Деаком за достижение соглашения с Габсбургами. И когда настал час триумфа венгерской оппозиции, Деак, «мудрец нации», отказавшись от предложенного ему поста премьер-министра, без колебаний назвал вместо себя имя Андраши. 17 февраля 1867 г. Франц назначил Андраши премьер-министром Венгрии, что стало официальной датой заключения Соглашения.
      Утром 8 июня 1867 г. в великолепном по красоте храме Матьяша первый премьер-министр первого ответственного правительства дуалистической Венгрии граф Андраши возложил овеянную легендами корону святого Иштвана на головы августейших особ — императора Франца Иосифа и его супруги Елизаветы, сделав их королем и королевой Венгрии. Отныне император стал именоваться королем Ференцем Йожефом.
      Дворяне возродившегося после тяжких испытаний королевства постарались на славу. Таких пышных торжеств древняя столица не знала, вероятно, со времен самого блистательного короля венгерской истории Матьяша Корвина. Однако ни оглушительный шум барабанов и литавр, ни роскошь платьев и драгоценностей, ни элегантность гусарских мундиров (сам Франц Иосиф красовался в мундире венгерских гусар) не могли скрыть пикантности происходившего. То ли по иронии истории, то ли по непредсказуемому стечению обстоятельств один из двух главных действующих лиц этой церемонии был условно повешенным двадцать лет тому назад, а другой — тем, по чьему приказу свершилась процедура символической казни. Теперь же этим двум деятелям, чьи дороги столь странным образом пересеклись, предстояло вместе править королевством, а спустя несколько лет вершить судьбу всей империи.
      Дуалистическое соглашение имело и весьма важные международно-правовые аспекты. Оно было одним из звеньев в цепи событий и процессов 50-х—70-х гг. XIX в., которые должны были завершиться созданием двух новых крупных государств в Европе — Италии и Германии. Превращение империи Габсбургов в двуединую монархию шло параллельно с процессом вытеснения Австрии из Германии и Италии. В момент заключения Соглашения объединение двух народов приближалось к своему логическому концу, но еще не было завершено, потому что не могло быть окончательным, бесповоротным или необратимым. Яснее всех глубинную взаимосвязь всех этих событий осознавал прусский канцлер О. фон Бисмарк, который сумел как нельзя лучше использовать их в своих интересах.
      Бисмарк был заинтересован в укреплении и усилении позиции Венгрии в дуалистическом австро-венгерском союзе, как единственного фактора, способного удержать военную партию при венском дворе от новых авантюр. Андраши, со своей стороны, надеялся не допустить выступления Австро-Венгерской империи против Пруссии на стороне Франции. Для него победа была так же нежелательна, как и поражение, которое могло бы стать началом распада Австро-Венгрии, чего он тоже хотел бы избежать. В конце концов, на основе осознанной общности интересов сложился весьма прочный, продолжительный и эффективно действовавший тандем. Так, Бисмарк дал решительный отпор планам румынского короля Карла Гогенцоллерна в 1868 г., когда в Бухаресте зародились идеи отторжения от Венгрии Трансильвании, грозя разрывом дипломатических отношений. Когда началась Франко-прусская война, на двух решающих совещаниях в Вене в июле и в августе 1870 г. Андраши употребил все свое красноречие и влияние, чтобы провалить предложение министра иностранных дел Ф. Ф. фон Бойста и военной партии о вступлении в войну на стороне Франции. Он сумел добиться сохранения Австро-Венгрией нейтралитета в этой войне. Блок Андраши-Бисмарк действовал безотказно.
      Через год возникла новая, столь же серьезная угроза дуалистической системе на этот раз со стороны чешских и австрийских деятелей. Они убедили императора подписать так называемые Фундаментальные статьи, которые превращали дуализм в триализм (в составе империи должны были находиться Австрия, Венгрия и Чехия). Андраши, опираясь на Бисмарка, сумел убедить Франца Иосифа в необходимости дезавуировать самого себя. Тот не только дал себя уговорить, но тотчас же отправил в отставку премьера австрийского кабинета, а заодно и министра иностранных дел.
      Неожиданная отставка Ф. Бойста и назначение 13 ноября 1871 г. Андраши министром иностранных дел стали большой сенсацией. Венгры чрезвычайно гордились тем, что впервые с момента существования Монархии из их среды был призван руководитель внешней политики. Немецкие австрийцы, напротив, восприняли въезд Андраши во дворец на Балльхаусплац практически как оскорбление и видели в этом ощутимый морально-политический ущерб для своего престижа. Они опасались, что при новом министре во внешней политике Австро-Венгрии будет «преобладать преимущественно мадьярская точка зрения»7. Чехи, в свою очередь, подняли яростный крик, что их противник по «кризису Гогенварта», этот «монгол», «этот могильщик Австрии» — как они называли Андраши — займет важное место в Министерстве иностранных дел. Чешские газеты писали: «Эпоха политического авантюризма завершается, отныне начинается цыганская эра венгерской степи»8.
      Личные качества Андраши были довольно необычны для дипломата. Энергичный, темпераментный до порывистости венгерский граф избрал своим стилем искренность. «Настоящий венгерский кавалер», любитель экспромта, он пытался практиковать джентльменский стиль отношений и на официальном уровне — в важном вопросе мог потребовать честного слова и удовлетвориться им и т.д. Обычно это вызывало доверие, хотя находились и скептики, не верившие в «гениальную прямоту» венгерского премьера: «...хитрый, как цыган... грубый, беззастенчивый в выборе средств, без основательных познаний, в ведении дел более чем неряшливый... всегда бесцеремонный венгерский патриот, висит ли его имя на виселице или стоит ли он перед императором Австрии»9.
      В Вене Андраши, как и любого выходца из Венгрии, встретили с недоверием. Чиновники министерства, сроднившиеся с проводимой Бойстом антипрусской политикой, неожиданно должны были резко изменить свои убеждения и повернуться лицом к Германо-прусской империи Бисмарка10. «История Андраши как министра иностранных дел в период с 1871 по 1879 гг. одновременно является историей Бисмарка», — подчеркивал биограф Андраши Э. Вертхаймер11.
      Вектор австро-венгерской политики при Андраши окончательно сместился на Балканы. «Австрия, выдворенная из Италии и Германии, обращается к Востоку, где ее интересы нам особенно враждебны», — констатировал руководитель внешней политики Российской империи князь А. М. Горчаков12.
      Андраши занял пост министра иностранных дел Австро-Венгрии в условиях политической стабильности, сопровождавшейся растущими экономическими трудностями. Биржевой кризис 1873 г., совпав с началом общей экономической депрессии в Европе, оказывал влияние на экономическую жизнь империи вплоть до 1880-х годов. Экономический подъем конца 1860-х гг. завершился, и наступило десятилетие бюджетного дефицита. Эти трудности нашли отклик в усилиях правительства по развитию австро-венгерской торговли с балканскими государствами, заинтересованности в строительстве и улучшении сухопутных и морских путей в направлении Османской империи и в решимости любыми средствами препятствовать утверждению господства потенциально враждебной державы — России — над Боснией, Герцеговиной и санджаком Новипазар.
      23 ноября 1871 г. Андраши обратился к европейским державам с циркулярной нотой. В ней он заверял, что Австрия намерена посвятить все свои силы внутренней реорганизации и не собирается искать случая для внешнего расширения, ибо она больше чем когда-либо нуждается в развитии своих сил и повышении благосостояния своих граждан. В Петербурге с одобрением встретили это заявление: «В теории, политическая программа развиваемая Андраши, нам симпатична, — писал Горчаков новому послу в Австрии Е. П. Новикову, — и мы не требовали бы лучшего»13.
      Политика Андраши на Балканах изначально существенно отличалась от политики большинства его предшественников. В то время как Бойст в сближении с Германией видел возможность налаживания отношений с ее русской союзницей, для Андраши Россия оставалась, прежде всего, угрозой, которой нужно было противостоять. Андраши, в отличие от Бойста, хотел использовать недавно начавшееся сотрудничество с Берлином, чтобы направить германскую политику в антирусском направлении. В то время как Бойст размышлял над тем, чтобы в будущем Монархия при благоприятных возможностях смогла распространить свое влияние над частью Турции, Андраши, напротив, проводил строго консервативную политику поддержки Османской империи. Дальнейшее расширение Австро-Венгрии он полностью отвергал, так как это могло привести к росту численности славянского этноса и повлекло бы за собой угрозу исчезновения мадьяр вследствие ассимиляции. В мае 1872 г. он даже назвал турок «самыми сильными и самыми надежными союзниками на Востоке»14 Австро-Венгрии.
      Успех России на Лондонской конференции по Черноморскому вопросу и усиление ее международных позиций после Франко-прусской войны оказали заметное влияние на настроение Андраши. С одной стороны, это заставляло считаться с Россией, с другой — внушало тревогу за австрийские интересы в зонах столкновений с интересами России. А так как балканские планы Андраши заходили столь далеко, что не допускали примирения с русским влиянием в этом районе, он пришел на Балльхаусплац с уже сформировавшейся мыслью о необходимости превентивной войны против России. «Если вопрос с Россией будет решен, — говорил Андраши, — тогда вопрос с Востоком решится сам собой»15. Он был далек от самонадеянной уверенности в способности Австро-Венгрии решить эту задачу самостоятельно — силы были слишком неравны. Речь шла о создании для этой цели европейской коалиции, возможной, поскольку, как он полагал, в защите от русской экспансии была заинтересована вся Европа. Именно поэтому, утверждал Андраши, «пока Австрия является оплотом против России, ее существование будет оставаться европейской необходимостью»16.
      Андраши предпринял попытку заручиться поддержкой Англии. Но в Лондоне предпочитали сохранять свободу рук в отношениях с Россией. С другой стороны, там несколько притупилось внимание к тем внешнеполитическим проблемам, которые волновали Австро-Венгрию. Английские интересы в начале 1870-х гг. все больше связывались со Средней Азией, и британское правительство Гладстона не хотело без крайней необходимости втягиваться в активную борьбу на Балканах из опасения раздробить свои силы. К тому же в Англии не сомневались, что и без этого соглашения Австро-Венгрия в нужный момент будет на стороне Британии в ее спорах с Россией17.
      После провала попытки создать антирусскую коалицию Австро-Венгрия стала склоняться к сближению с Россией. Франц Иосиф через австрийского военного атташе Бехтольсхейма обратился к царю с предложением разрешить австрийским офицерам присутствовать на русских маневрах с целью возродить военные традиции. Это предложение встретило положительный отклик у Александра II18. Явно по душе пришлось ему и назначение послом в Петербурге генерала Фердинанда Лангенау, придерживавшегося крайне консервативных взглядов.
      Горчакова явно обрадовало заявление барона Лангенау о том, что сердце его шефа лежит к сохранению добрых отношений между Россией и Австро-Венгрии19. Александр II также доброжелательно принял посланника. От русского императора Лангенау услышал, что тот рассматривает как необходимость в интересах Европы сохранять целостность Австро-Венгрии20. Барон Лангенау был обрадован дружеским приемом. «С момента моего прибытия в Петербург изо всех состоявшихся разговоров, — писал он Андраши, — я вынес впечатление, что возобновление добрых отношений между обеими империями и достижение понимания по всем без исключения вопросам и даже по Востоку — возможно и не столько уж трудно, к чему здесь явно склонны»21.
      В сентябре 1872 г. в Берлине состоялась первая за двенадцать лет встреча трех монархов, положившая начало их сближению. Разговор Горчакова с Андраши, имевший большое значение для уточнения позиций сторон и выработки согласованной платформы, состоялся 8 сентября. Андраши начал с вопроса, не думает ли Горчаков, что отношения России и Австрии, соседствующих государств, должны быть не только нормальными, но и хорошими, тем более что в настоящий момент ни у одной из сторон нет никаких оснований для серьезных жалоб, способных этому помешать22. Дуализм, в силу которого значительно отличающиеся интересы двух частей империи как бы служат противовесом друг другу, по словам Андраши, превратил Австро-Венгрию в «оборонительное государство», которое, в особенности Венгрия, не может думать о каких-либо территориальных приобретениях. Существуют только два вопроса, по которым важно было бы договориться обеим державам: Галиция и Восток. Хотя при ее конституционном режиме, заявил Андраши, в польском вопросе Австрия не располагает такой свободой действия, как Россия, «но наши уступки ни в коем случае не выйдут за пределы мер, которые нами предложены в последнее время». Если поляки не удовлетворятся этим, «они не получат ничего больше»23. Что касается Галиции, то политика в ней определяется только административными потребностями — заверял австрийский министр — и лишена всяких враждебных России побуждений. Но, конечно, когда Россия адресует ему дипломатическую ноту, требуя отчета о том, что австрийское правительство делает в Галиции, он вынужден расценивать ее как вмешательство во внутренние дела Австрии.
      Перейдя к делам Востока, Андраши попытался убедить своего собеседника в отсутствии у Австрии желания захватить Боснию и Герцеговину. Андраши утверждал, что Венгрия насыщена и не может перенести новых приобретений («венгерская ладья пойдет немедленно ко дну от малейшей перегрузки, будь то золото или грязь» — так метафорически выразил он эту мысль еще в начала разговора), а попытка Австрии присоединить к себе эти области вызвала бы противодействие венгров, которые не могут допустить усиления Австрии в ущерб существующему в империи равновесию. «Мы хотели бы сохранить Турцию такой, как она есть, и если должны свершиться перемены, мы предпочитаем, чтобы они развивались естественным образом», — так представил общую позицию своего правительства в Восточном вопросе Андраши24.
      Между обоими министрами была достигнута устная договоренность. Они условились, что Россия и Австро-Венгрия будут придерживаться сохранения status quo на Балканах и принципа «невмешательства» в балканские дела, если помимо их воли равновесие на полуострове будет все-таки нарушено.
      В июне 1873 г. Александр II в сопровождении Горчакова отправился в Вену. Это был первый визит русского царя в австрийскую столицу после Крымской войны. Таким образом, поездка приобретала демонстративное политическое значение. Россия как бы заявила о забвении той «неблагодарности», которой Австрия «удивила мир» в 1853—1856 годах.
      Царь и Горчаков попытались склонить австрийское правительство примкнуть к русско-германской конвенции от 24 апреля (6 мая) 1873 г., но австрийцы отказались. Они предложили России иное соглашение, которое и было подписано 25 мая (6 июня) 1873 г. в Шёнбрунне под Веной. Документ имел форму договора между монархами, и под ним стояли только их подписи. Оба императора обязывались договариваться в случае возникновения разногласий в конкретных вопросах, дабы эти разногласия «не возобладали над соображениями более высокого порядка». В случае угрозы нападения со стороны третьей державы оба монарха обязывались условиться друг с другом «о совместной линии поведения». Если бы в результате этого соглашения потребовались военные действия, характер их должна была бы определить специальная военная конвенция25. 11 (23) октября, по приезде в Австрию, германский император Вильгельм I присоединился к Шёнбруннскому соглашению. Оно-то и получило неточное наименование «Союз трех императоров».
      В отчете МИД Горчаков написал: «Именно согласие, установившееся между тремя дворами, дает действенную гарантию как для избегания осложнений на Востоке, так и для предотвращения европейской конфронтации». А в отношениях с Веной «вызывающее раздражение забыто», «фантомы панславизма, пангерманизма и полонизма венгеро-дунайской державы повергнуты на полагающееся им место»26.
      В отечественной историографии часто подчеркивалось, что Союз трех императоров являлся «детищем» германского канцлера О. фон Бисмарка и был заключен исключительно в интересах Германии27. Вряд ли с этим можно безоговорочно согласиться.
      Конечно, позицию Австро-Венгрии внутри комбинации из трех империй можно было считать наиболее уязвимой из-за относительной военной слабости Габсбургской монархии. Однако сближаясь с одной из них, она становилась опасной для третьей стороны. В прессе отмечалось, что вопреки ожиданиям ситуация в ходе берлинских переговоров позволила австрийцам избежать оттеснения их на задний план28.
      Соглашением с Австро-Венгрией Россия приобщала Габсбургскую империю к балканской политике, признавая ее причастность к балканским делам. В свою очередь, Петербург получил возможность (пусть минимальную) оказывать некоторое давление на Австро-Венгрию и в определенной мере страховался от австро-английского сближения, что было очень весомо.
      Несмотря на то, что немцы в октябре присоединились к Конвенции и всячески поддерживали Союз трех императоров, однако язык ведущих австрийских и русских политиков красноречиво свидетельствовал об их неослабевающем неприятии новой Германской империи. Бисмарк, со своей стороны, всячески избегал споров с Австро-Венгрией и Россией и уклонялся от участия в обсуждении любых возможных взрывоопасных вопросов по Востоку.
      Союз трех императоров выражал австрийское стремление поддерживать хорошие отношения с русскими и до тех пор, пока речь не шла о возможных переворотах в Османской империи при поддержке российского правительства, он без сомнения способствовал усилению австро-венгерского влияния на Балканах.
      В 1874 г. Андраши начал переговоры с Сербией о строительстве железной дороги из Константинополя через Белград в Вену. В Румынии, которую Андраши рассматривал как потенциальную дамбу, защищающую от славянизации Балканского полуострова, его достижения были еще более значительными. В 1874—1876 гг. была построена железная дорога между Будапештом и Бухарестом, а в 1875 г. несмотря на возражения Константинополя Андраши заключил с румынами торговый договор. К подобным действиям его подталкивали не только усугублявшийся экономический кризис, но и сами турки, которые все больше разочаровывали его своими действиями. Так, Турция всячески препятствовала работам по урегулированию судоходства по Дунаю, который связывал Австро-Венгрию с Востоком. Вместо этого турки выступали за строительство железнодорожной линии в Македонию, что благоприятствовало британским и французским конкурентам Австро-Венгрии. В 1875 г. Андраши высказался в том смысле, что отказывается от прежней политики поддержки Турции, которая способствует лишь тому, что балканские государства в конце концов объединятся в своем противостоянии Австрии и Турции. Правда, он рассматривал соседей Австро-Венгрии по Балканскому полуострову все еще как «диких индейцев, с которыми нужно обходиться, как с необъезженными лошадьми, одной рукой протягивая им овес, одновременно угрожая им плетью зажатой в другой рукой»29, но фактически возвращался к политике Бойста на Балканах.
      Причины для изменения курса Андраши были вескими, поскольку в Австро-Венгрии не были убеждены, что сохранение status quo в длительной перспективе будет в их интересах. Становилось очевидно, что турки с недоверием относятся к Австро-Венгрии из-за ее интереса к Боснии. В первую очередь, это было связано с развернувшимся строительством католических церквей и школ в Боснии, а также во многом провокационной поездкой Франца Иосифа весной 1875 г. через Далмацию. Когда у Монархии возникли внутренние и внешние трудности, связанные с вспыхнувшим в Боснии восстанием в июне 1875 г., и турки оказались предоставлены сами себе, не получив поддержки в деле усмирения вплоть до вспыхнувших беспорядков в Болгарии в 1876 г., Андраши отчасти был сам виноват в этом.
      На внутриполитическом фронте восстание и перспектива краха османского господства в Боснии лили воду на мельницу тех кругов при дворе, которые советовали оккупировать провинцию. Андраши по-прежнему считал Турцию самой удобной из возможных соседок Австро-Венгрии и испытывал страх перед увеличением численности славян в Монархии. В то же время он был вынужден признать трудность борьбы за сохранение Турции, в результате которой весь славянский мир мог превратиться во врага Австрии. Кроме того, Монархии необходимо было препятствовать опасности перехода Боснии и Герцеговины под влияние Сербии и Черногории. Эти земли могли объединиться в крупное славянское государство, которое не только препятствовало бы торговле и влиянию Монархии на юге, но было способно предъявить ирредентистские притязания к самой Монархии. Исходя из этого, политика Андраши заключалась в том, чтобы «не дать вытеснить турок из этих двух провинций; поддерживать их столь долго, сколько это возможно, консультациями и рекомендациями реформ, а в случае необходимости и отсутствия у них необходимых сил, даже защищать их позиции»30.
      Андраши опасался, что балканские славяне, воспользовавшись обстоятельствами, могли начать революционную борьбу. При этом он был убежден, что международный революционный комитет находится в центре боснийского восстания и имеет цель организовать мощное революционное ирредентистское государство на границах Монархии. Другая опасность исходила от России, которая могла вмешаться в ситуацию как защитница балканских христиан и организовать государство-сателлит, которое превратилось бы в значительную угрозу Монархии на юге, как это было с русскими позициями в Польше на севере. В этой ситуации Андраши категорически отверг предложение России о решительном вмешательстве концерта и об основании автономного государства на Балканском полуострове, будучи сам не в состоянии предложить более мягкие меры урегулирования конфликта. Прежде всего, он не хотел и слышать о планах автономии для Боснии, края, в котором католическое, православное и мусульманское население при слабом автономном режиме в условиях постоянного притеснения со стороны турок оказалось бы неуправляемым, превратившись в источник непрерывного беспокойства на границах Монархии и дальнейшего разрушения Османской империи. Когда Андраши в мае 1876 г. встретился с Горчаковым и Бисмарком, он даже угрожал отказаться от Союза трех императоров в случае, если русские и дальше будут выступать с радикальными предложениями31. Альтернатива Андраши состояла в том, чтобы предпринимать как можно меньше действий в надежде, что кризис как-нибудь разрешится сам собой с наименьшими потерями для status quo. Едва ли это можно назвать конструктивным вкладом в решение конфликта. Предложения о реформах в декабре 1875 г. в австро-венгеро-русской ноте были настолько умеренными, чтобы турки смогли их принять. Однако восставшие их отвергли. Андраши смягчил все формулировки Горчакова в Берлинском меморандуме в мае 1876 г., предпочитая использовать намеки для давления на Константинополь. Любое изменение сложившейся ситуации для Монархии было опасно или, по меньшей мере, неприятно, так что нерешительность Андраши в решении проблем понятна. Но это не вело к разрешению растущего кризиса на Востоке.
      В июне 1876 г., когда государственный переворот в Константинополе привел к хаосу, и Сербия с Черногорией объявили войну Османской империи, положение стало опасным. Очевидно, что австрийцы не могли это игнорировать, но возможности, которыми Андраши обладал для решения кризиса, были сильно ограниченными. Как обычно, Монархия нуждалась в поддержке одной из великих держав. Когда распространилась весть о болгарской резне, оказалось, что не существовало никаких перспектив того, что Великобритания предпримет какие-либо меры для защиты Османского региона, а Бисмарк прямо заявил, что Австро-Венгрия может рассчитывать на германскую поддержку лишь в случае совместной работы с Россией внутри Союза трех императоров.
      К счастью для Андраши, правительство в Санкт-Петербурге все еще не решалось поддаться панславистскому давлению, что могло привести к конфликту с центральноевропейскими державами. Так что Андраши решился подписать Рейхштадтскую конвенцию от 8 июля 1876 г., согласно которой в случае, если Османская империя будет разрушена в ходе войны, Босния и по возможности Герцеговина должны были достаться не Сербии и Черногории, а Монархии; Россия получила бы обратно лишь южную Бессарабию, а при распределении областей Балканского полуострова государства должны были придерживаться справедливого равновесия. В этом отношении Рейхштадтская конвенция препятствовала тому, чтобы война между Турцией и Балканскими государствами оказалась поводом для конфликта между Россией и Австро-Венгрией, и стала достойным внимания успехом Союза трех императоров.
      Но Андраши не был способен определять фактическое течение событий. Скоро оказалось, что Турция не была разрушена, а оба славянских государства, напротив, оказались побеждены. Этот успех придал туркам мужество отвергать даже минимальные проекты реформ концерта великих держав. Кроме того, возникла еще более серьезная проблема: давление общественного мнения на русское правительство, требовавшего использовать военную силу против Турции.
      Союз трех императоров даже обострил эту проблему. Русские, получившие горький урок в годы Крымской войны, почти отчаялись двигаться с Веной в одном направлении. Австрийцы, со своей стороны, испытывали ужас перед войной для зашиты турок, которая вызвала бы гнев всего славянского мира и втянула бы в нее саму Австро-Венгрию. Военные советники Франца Иосифа — эрцгерцог Альбрехт и граф Фридрих фон Бек — выражали недоверие по отношению к Берлину и были склонны поддерживать Санкт-Петербургский двор, уговаривая императора избегать войны с Россией, так как армия была к ней не готова, а Россию — как в этом мог убедиться еще Наполеон I невозможно быстро победить32. Даже Андраши был вынужден сдаться, признав, что нельзя подготовить войну с Россией: для этого потребовалась бы жизнь целого поколения и закончилась бы она гибелью одной или даже обеих империей.
      Еще более слабой была перспектива найти действенную поддержку извне. Британцы, возможно, хотели бы продолжить борьбу за то, чтобы держать русских на отдалении от Константинополя, но едва ли они поддерживали сохранение османского господства на Балканах. А австрийцы еще меньше, чем в 1850-х гг., были склонны служить континентальным тараном для западных морских держав. «Поэтому, — провозгласил Бек, — [Россия] ближайшая из полуокруживших Австро-Венгрию соседей, которую нельзя втягивать в войну по усмотрению западных держав, т.к. в случае войны именно Австрия вынуждена будет оказаться первой на поле битвы»33. Одновременно Берлин советовал объединиться с русскими за любую награду и защищать австро-венгерские интересы дипломатическими средствами внутри рамок Союза трех императоров.
      В 1876 г. в самый разгар Восточного кризиса была издана политическая брошюра «Пять лет государственного искусства Андраши и восточной политики Австро-Венгрии»34. «Мы хотели бы определить, — писал он, — 8 Фундаментальных статей, которые должны составить основу австро-венгерской политики, так как если при предстоящем решении Восточного вопроса для Австро-Венгерской империи дело закончится ничем, ограничившись лишь бесполезными жертвами, деньгами и кровью или же ей в конце придется одной оплатить весь счет, это обернется для нее утратой позиций великой державы и условий своего существования»35.
      8 Фундаментальных статей Андраши включали в себя следующие положения:
      Статья 1. Основным условием политики рациональных интересов Австрии является сохранение Союза трех императоров, дальнейшее его совершенствование и свободное укрепление для защиты и отпора врагам альянса трех императорских держав. За Берлинской конференцией и достигнутым на ней соглашением должно последовать как можно скорее второе свидание трех императоров, на котором должны быть окончательно конкретизированы каждый из пунктов и положений договора, оставленные в Берлине открытыми, но которые должны быть окончательно определены, если только не хотят обесценить весь союз, а дополнения «от случая к случаю» способны лишь ослабить его.
      Статья 2. Мы констатируем, что политика графа Андраши в обеих делегациях сохраняет вотум неограниченного доверия, значение которого мы не склонны недооценивать, но которое не является достаточной гарантией для обеспечения успеха всей его политики в будущем.
      Статья 3. Граф Андраши в своей политике должен придерживаться двух бесспорных фактических истин как фундаментальных принципов своей политики:
      Во-первых, Турцию нельзя сохранить, и ее распад — вопрос менее одного года, если даже не одного месяца. Процесс ее разложения усиливается, и даже если бы Россия не желала этого, османская экономика очень быстро достигнет дна.
      Во-вторых, Пруссия-Германия и Россия во всех случаях и в любых европейских конфликтах крепко и нерасторжимо связаны между собой, это произошло в результате заключения церемониальных союзов, достигнутых еще до 1865 г., которые были окончательно утверждены в 1866 г., расширены в 1870—1871 гг. и трансформировались в соответствии с меняющимися политическими формами. Вследствие этого Германская империя до некоторых пунктов, которые все же должны быть твердо определены, должна оставлять свободными руки России на Востоке. Прусская политика не является абсолютно свободной по отношению к российской, а потому нельзя думать о серьезной борьбе с Россией из-за ее союзнических связей с Германской империей.
      Статья 4. Из всего выше изложенного для любого думающего политика проистекает следующее:
      а) для уже неуклонно гибнущей Турции австрийская «политика интересов» неприемлема, это была бы работа Дон Кихота или даже безумная гусарская пьеска.
      б) удушение Абдул Азиза и государственный переворот Мурада II ни в малейшей степени не изменили внутреннюю и внешнюю политику Турции, а процесс распада не просто не приостановился, а достиг наивысшего темпа.
      в) Австрии не стоит пытаться противостоять участию одной из двух имперских держав в военной интервенции или оккупации одной или нескольких частей Турции, а необходимо использовать сложившиеся условия, чтобы утвердить свое положение великой державы перед Европой и удовлетворить собственную военную честь.
      г) роковым заблуждением, которое было бы поставлено в вину любому государственному деятелю Австрии, стала бы оккупация какого-либо небольшого государства. Талант графа Андраши и его многолетняя политика являются ручательством того, что он никогда не согласится на комбинацию, вследствие которой был бы нанесен урон военной чести Австрии, а Австрийская империя утратила бы положение великой державы, которое во многом ей еще только предстоит возродить, обосновавшись на Востоке и выдвинув притязания на компенсацию (Трентино, Каподистрию, одну из частей Далмации и т.д.).
      д) помощь туркам и преждевременное лишение поддержки бегущих в австрийские земли в поисках защиты инсургентов, могут быть восприняты как такой же акт жестокости и оказались бы значительной политической ошибкой политики Андраши, которой необходимо тщательно избегать. Австрия не может позволить себе в восточной политике больше ни единого промаха!
      Статья 5. Исходя из вышеизложенного (смотри статью 3 пункт 2) следует еще и следующее:
      а) Германская империя, столь долго шедшая к своему теперешнему виду при прусском преобладании и руководстве, никогда не будет вести войну против России. До тех пор пока современные правители и наследники престолов обеих империй будут жить и править, принципы двусторонней политики никогда существенно не изменятся. Пруссия нуждается в одобрении России, а Россия нуждается в согласии с Пруссией. Без Пруссии-Германии Россия, конечно, не смогла бы достигнуть на Востоке значительных успехов, но и Пруссии-Германии также необходима косвенная помощь России в реваншистской войне против «усилившейся» Франции. Пруссия без пассивной помощи России не сможет завершить преобразования в Германской империи, которые нынешние руководители имперской политики считают необходимыми, дабы почти свободный союз германских государств превратить в крепкий и нерасторжимый.
      б) большой политической глупостью со стороны Австрии было бы надеяться когда-либо на поддержку Пруссии-Германии в войне против России. Австро-Венгерская монархия вследствие подобной безрассудной политики оказалась бы в роли сидящего «между двумя стульями» или стала естественным объектом соглашения между спорящими сторонами и их союзниками.
      Статья 6. Граф Андраши должен решительно и непоколебимо держаться за союз с двумя северными империями, а также он должен отвергать любые английские провокационные голоса, чтобы не будить опасных заблуждений и не вызывать необоснованные подозрения.
      Статья 7. Австрии необходимо навсегда порвать с гибельной традиционной «восточной политикой». Отныне австрийская политика должна лишь делать вид, будто она вновь склоняется к Западным державам и не повторять гибельных ошибок 1854, 1859, 1866 и 1870 гг., которые, подобно говорящим табличкам, предупреждают от опасных ложных путей, самыми опасными из которых были бы сотрудничество с Францией и солидарность с англо-турецким союзом.
      Статья 8. Осознав все это, Андраши, подобно опытному капитану, который уже спас австрийское государственное судно от ряда опасных штормов, если он хочет и в дальнейшем вести верным путем свой корабль, должен принять к сердцу слова Писания (Genesis I, 17): «Спасай Себя и Свое имущество, не оглядывайся и не останавливайся ни на миг, торопись скорее вперед, чтобы ты не погиб!» Ни промедление, ни торопливость, ни бесконечные оглядывания по сторонам — не помогут Австрии в ее «восточной политике». Ни венгерские страхи, ни немецко-австрийские необоснованные тревоги не могут смущать или препятствовать руководителю австрийской политики, мужественно приближаться к намеченной цели36.
      Конвенция в Будапеште (январь-март 1877 г.) в случае русско-турецкой войны должна была защитить интересы Австро-Венгрии. Она не только подтвердила положения Рейхштадтской конвенции 1876 г., но и гарантировала Австрии изменение торговых путей через Новипазарский санджак. Так Андраши надеялся обеспечить торговлю и влияние Австро-Венгрии в западной части Балканского полуострова, не нагружая страну приобретением дополнительных областей.
      Россия обещала не допустить, чтобы начавшаяся русско-турецкая война превратилась в панславянский крестовый поход и подтвердила, что ее военные действия ограничатся восточными Балканами, и ни в какой из частей Балканского полуострова не будет образовано крупное славянское государство. Австро-Венгрия, со своей стороны, должна была пресекать любые попытки Великобритании возобновить тройственный договор, подобный заключенному в апреле 1856 г., превратив войну в европейскую.
      Когда Россия в апреле 1877 г. фактически объявила Турции войну, Андраши сдержал слово. Он оставался нечувствительным к дипломатическим «щупальцам» Лондона и, как он это называл, к «глупой суете» туркофильских кругов в Венгрии37. Будапештская конвенция парализовала воздействие концерта на продолжительность войны, а достигнутые соглашения локализовали Восточный кризис, так что совместная работа Австро-Венгрии и России внутри Союза трех императоров казалась эффективной, более того, предлагала единственно возможную защиту австро-венгерских интересов38.
      Это была защита, от которой Андраши неохотно отказался, даже когда он был вынужден признать, что русская политика резко переменилась. Русско-турецкий Сан-Стефанский договор (март 1878 г.) предусматривал автономию Боснии и создание крупного Болгарского государства, которое в течение двух лет должны были занимать русские войска — и это все при полном пренебрежении к предостережениям и протестам из Вены. Выбор Андраши дипломатического средства — конференции для пересмотра Сан-Стефанского договора — доказывал его желание избежать войны с Россией и сохранить лицо. В последующих переговорах с Россией Андраши настойчиво добивался признания своего плана сохранения Союза трех императоров и отказывался от соглашения с Великобританией, если Россия будет уважать дух договоров в Рейхштадте и Будапеште. Попытки русских расколоть ряды противников, сделав уступки Лондону и оставив Вену ни с чем, привели к краху Союз трех императоров39.
      Уже 6 июня англичане объявили, что готовы передать международный мандат на оккупацию Боснии и Герцеговины Австро-Венгрии. Одновременно Андраши получил право на оккупацию Новипазарского санджака. Как и оккупация Боснии, это была скорее контрмера, которая должна была препятствовать установлению Сербией и Черногорией чересполосицы, способной изолировать подход Монархии к Балканам. Андраши достиг дальнейшего оборонительного успеха благодаря совместной англо-австрийской работе в «болгарском комитете», уменьшив размеры нового государства на треть и сократив время русской оккупации княжества с двух лет до девяти месяцев.
      Андраши сумел извлечь выгоду и из изменения позиций самих Балканских государств. В то время как Болгария была разочарована сокращением границ, которые были определены Россией, и воспринимала даже 9 месяцев оккупации как тяготу, другие балканские государства, за исключением Черногории, были глубоко разочарованы первоначальными намерениями России в Сан-Стефано, и в то время как Греция ожидала поддержку от Великобритании и Франции, Сербия и Румыния связывали свои надежды исключительно с Австро-Венгрией. Андраши одобрил сохранение формальной независимости Сербии, Румынии и Черногории: он выступил за расширение Сербии в южном направлении, склонил Турцию, Сербию и Болгарию к завершению строительства сети железных дорог в направлении австро-венгерской границы и дал Монархии более сильные позиции в Дунайской комиссии. Благодаря всем этим мерам был заложен краеугольный камень для развития экономического и политического влияния Монархии на Балканском полуострове в 1890-е годы. В области высокой политики Андраши надеялся, что новый англо-австрийский союз, даже несмотря на то, что Бисмарк все еще упорно держался за Санкт-Петербург, с турецкой помощью будет достаточно сильным, чтобы вынудить Россию к твердому соблюдению актов Берлинского конгресса, и усилит ту относительно благоприятную позицию, которую сумела занять Монархия40.
      Впрочем, эти надежды не сбылись. Акты Берлинского конгресса 1878 г. правда несколько улучшили географическое положение Турции, но основную проблему ее слабости не решили. Хотя Великобритания и Австро-Венгрия продолжили сотрудничество, чтобы ограничить русское влияние над всей Болгарией, уже скоро оказалось, что их интересы на Балканах не совпадают. Разногласия между Австро-Венгрией и Турцией, как результат Берлинского конгресса, еще более усилились, когда султан при фактической передаче власти в Боснии отказывал Андраши в любом содействии. В то время как славяне Монархии выступали за проникновение на Балканский полуостров, сторонники аннексионной политики при дворе требовали ограничиться присоединением Боснии по праву завоевателей. При этом либералы в обоих парламентах подчеркивали расходы военной авантюры, указывая на конституционные проблемы, которые возникали в результате аннексии, перед обеими половинами Монархии, и даже угрожали отклонить договор с Берлином41.
      Летом 1879 г. Андраши тяжело заболел. Когда Франц Иосиф потерял терпение от антиконституционных попыток либералов вмешиваться во внешнюю политику и сменил их на правительство во главе с клерикально-консервативным графом Э. Тааффе, Андраши стало ясно, что он как либерал и мадьяр не может больше находиться в согласии с духом, который отныне будет господствовать в австрийской политике. 6 августа 1879 г. он заявил о своей отставке.
      22 сентября 1879 г. Андраши покинул пост министра иностранных дел, завершив свою деятельность подготовкой к подписанию австро-германского союза 1879 г., положившего начало Тройственному союзу. С этого времени он занимался управлением своих имений, принимая участие в политической жизни Австро-Венгрии как член верхней палаты венгерского парламента.
      Так же как и Бойст, Андраши вынужден был усвоить главный урок — Монархия обладала минимальной силой и была способна оберегать собственные интересы лишь при поддержке других великих держав. Еще при вступлении в должность Андраши был вынужден отказаться от своего честолюбивого плана объединить Австро-Венгрию, Германию, Великобританию и Италию в блок четырех держав — другие державы просто не были в этом заинтересованы. К счастью для Андраши, сдержанность России на протяжении большей части 1870-х гг. позволила ему восстановить относительно тесные связи с русскими, чтобы сохранить status quo на Востоке и даже ограниченным способом изменить его. Андраши удалась гибкая политика, которая во время неблагоприятного экономического положения для австро-венгерских торговых интересов стала довольно выгодной.
      Особенно трудно было состоять в Союзе трех императоров уже хотя бы потому, что отсутствовали любые практические альтернативы. Без германской поддержки союз с Великобританией всегда был проблематичным, даже опасным: как и Буоль за 20 лет до него, Андраши признал, что в любой войне с Россией Австро-Венгрия должна была нести основной груз проблем. Когда Союз трех императоров вследствие изменения русской, а не австро-венгерской политики оказался несостоятельным, английская дипломатическая поддержка, так же как и дипломатические ошибки России, привели к тому, что непосредственная опасность возникла на границах Монархии42.
      Скончался Андраши в возрасте 66 лет 18 февраля 1890 г. в кругу своей семьи.
      Примечания
      1. Секкеи — мадьярские племена, жившие в восточных и северо-восточных областях Семиградья (Трансильвании).
      2. WERTHEIMER Е. von. Graf Julius Andrâssy. Sein Leben und seine Zeit. Nach ungedruckten Quellen. Bd. 1. Bis zur Ernennung zum Minister des Aussem. Stuttgart. 1910, S. 6.
      3. Ibid., S. 7.
      4. Ibid., S. 6.
      5. Ibid., S. 7.
      6. МЕДЯКОВ A.C. Между Востоком и Западом: внешняя политики монархии Габсбургов в первые годы дуализма (1866—1871). М. 2010, с. 128.
      7. Neue Freie Presse. 13.XI.1871.
      8. WERTHEIMER E. von. Op. cit., Bd. 2. Bis zur geheimen Konvention vom 15 Januar 1877. Stuttgart. 1913, S. 1-2.
      9. SCHÄFFLE A.F. Aus meinem Leben. Berlin. 1905, Bd. II, S. 43.
      10. Ibid., S. 2-3.
      11. Ibid., S. XVIII.
      12. Архив внешней политики Российской империи (АВП РИ), ф. Отчеты. 1872 г., л. 195.
      13. Там же, ф. Канц. 1872 г., д. 107, л. 455.
      14. Die Habsburgermonarchie, 1848—1918. Im Auftrag der Kommission für die Geschichte der österreichisch-ungarischen Monarchie (1848—1918). Bd. VI. Die Habsburgermonarchie im System der internationalen Beziehungen. Wien. 1989, S. 249.
      15. LUTZ H. Österreich-Ungarn und die Gründung des Deutschen Reiches. Europäische Entscheidung 1867—1871. Frankfurt а. M.- Wien. 1979, S. 469.
      16. DIÔSZEGI J. Einige Bemerkungen zum Frage der österreichisch-ungarische Ostpolitik. In:Österreich-Ungarn in der Weltpolitik. 1900—1918. Berlin. 1965, S. 231.
      17. История дипломатии. M. 2009, с. 580.
      18. Е.П. Новиков — А.М. Горчакову. 2 (14) февраля 1872 г. — АВП РИ, ф. Канц. 1872 г.,д. 106, л. 82-83.
      19. Langenaus an Andrâssy. 27(15).XI.1871. К. u. k. Ministerium des Äeussern. In: WERTHEIMER E. von. Op. cit., Bd. 2, S. 29-30.
      20. Langenaus an Andrâssy. 3. Dezember /21. November 1871. K. u. k. Ministerium des Aussem. Ibid., S. 29—30.
      21. Langenaus an Andrâssy. 9.X(27.XI).1871. K. u. k. Ministerium des Aussem. Ibid., S. 29—30.
      22. Доклад A.M. Горчакова Александру II. АВП РИ, ф. Канц. 1872 г., д. 30а, л. 147—154.
      23. Там же, л. 148.
      24. Там же, л. 149—150.
      25. Сб. договоров России с другими государствами. 1856—1917. М. 1952.
      26. АВП РИ, ф. Отчеты. 1874, л. 47, 153; ШНЕЕРСОН Л.М. На перепутье европейской политики: австро-русско-германские отношения, 1871—1875 гг. Мн. 1984, с. 125.
      27. Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII — начало XX в. М. 1978. ШНЕЕРСОН Л.М. Ук. соч.; История внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М. 1999; История дипломатии. М. 2009 и др.
      28. Klinische Zeitung. 15.IX.1872.
      29. Die Habsburgermonarchie, 1848—1918..., S. 249.
      30. Ibid., S. 250; WERTHEIMER E. von. Op. cit., S. 266.
      31. Die Habsburgermonarchie, 1848—1918..., S. 250—251.
      32. Ibid., S. 251.
      33. Ibid., S. 252—253; DIÔSZEGI I. L’Austriche-Hongri et les perspectives d’une guerre russo-turque à l’automne 1876. — Revue d’histoire modem et contemporaine. 1980, № 27, p. 85-93.
      34. ANDRÂSSY G. Fünf Jahre Andrassy’scher Staatskunst und die Orient-politik Oesterreich- Ungams. München. 1876.
      35. Ibid., S.41.
      36. Ibid., S. 41-45.
      37. WERTHEIMER E. von. Op. cit., Bd. 3. Letzte Lebensjahre. — Charakteristik Andrässys. Stuttgart. 1913, S. 17.
      38. Die Habsburgermonarchie, 1848—1918..., S. 253.
      39. Ibid., S. 253-254.
      40. Ibid., S. 255.
      41. Ibid., S. 255-256.
      42. Ibid., S. 256-257.
    • Каждан А. П. Освобождение Болгарии из-под византийского ига
      Автор: Saygo
      Каждан А. П. Освобождение Болгарии из-под византийского ига // Вопросы истории. - 1973. - № 11. - С. 124-134.
      В ближайшее время в Болгарии будет отмечаться двойной юбилей - 1300-летие ее государственного существования и 100-летие освобождения от османского ига и возрождения национальной государственности в результате русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Но болгарам и ранее доводилось в напряженной борьбе восстанавливать свою независимость. Это случилось в конце XII в., после длительных военных и дипломатических столкновений с Византией, причем перипетии, хронология и самая последовательность этих событий наукой пока что недостаточно исследованы.
      О  начале восстания в Болгарии византийский писатель Никита Хониат, современник событий, рассказывает следующее. Как только был заключен мир с "восточными народами" (речь идет о турках-сельджуках), император Исаак II Ангел (1185-1195 гг.) пожелал взять себе в жены иноземку (его первая жена умерла). Были отправлены послы к венгерскому королю Беле III (1172-1196 гг.) и достигнуто соглашение о брачном союзе Исаака с Маргаритой, дочерью Белы, которой не исполнилось еще 10 лет. Исаак собирался торжественно отпраздновать свадьбу и с этой целью обложил специальными поборами г. Анхиал и сопредельные с ним города, вызвав, по словам Хониата, недовольство "варваров", обитавших в горах Балканского хребта. Уповая на труднодоступность местности и на многочисленные крепости, расположенные высоко в горах, они подняли мятеж. Инициаторами выступления Хониат называет Петра и Асеня, родных братьев. Незадолго до того они явились в царский лагерь в Кипселах с просьбой, чтобы их, подобно ромеям, приняли в ряды войска и чтобы им было пожаловано некое "малодоходное селение", расположенное в горах. Однако братьям было отказано в просьбе, а ответом на их настояния явились брань и даже побои. Оскорбленные и возмущенные, Петр и Асень возвратились домой1.
      Другое свидетельство о начале восстания в Болгарии принадлежит византийскому историку Георгию Акрополиту (середина XIII в.). И он повествует о том, что для свадьбы Исаака II собирали со всей Ромейской державы овец, свиней и волов и что с Болгарии, которая славилась своим скотом, их требовали в первую очередь. Болгария, продолжает Акрополит, всегда была враждебна византийцам, а теперь она подняла бунт. "Некто по имени Асень восстал и воцарился над страной, подчинив себе всю Гемскую область до Дуная"2.
      Таковы скудные известия о начале болгарского восстания. Свидетельства других авторов не имеют самостоятельной ценности: они лишь пересказывали Хониата и Акрополита (например, хронист XIII в., известный под именем Феодора Скутариота). Однако сведения Хониата и Акрополита не только кратки, но и местами неясны. Они порождают три вопроса: что послужило причиной и поводом к восстанию? Кто составлял движущую силу восстания? Когда восстание началось?

      Асень

      Приход к власти Андроника

      Смерть Андроника

      Имре Венгерский

      Калоян (реконструкция по черепу)


      По распространенному в научной литературе суждению, Петр и Асень явились в Кипселы просить о наделении их пронией, то есть особой формой владения3. Суждение это, впрочем, не может быть обосновано никаким текстом: все, что мы знаем об этом событии, - слова Хониата о просьбе братьев пожаловать им малодоходное селение и зачислить их в армию: Впрочем, для нас существен не юридический статус пожалования, которое к тому же так и не состоялось, а во-первых, те причины, по которым братья могли рассчитывать на успех своей просьбы, и, во-вторых, почему им было отказано. Хониат выдвигает версию, только запутывающую причинную связь событий. Он полагает, что Петр и Асень искали повода, чтобы поднять мятеж, и потому вели себя в Кипселах вызывающе и дерзко. Искусственность этой версии бросается в глаза: возмущенные несправедливыми поборами "варвары" Гема и без того уже были готовы восстать против Византии, так что отказ, полученный братьями, вряд ли должен был существенно повлиять на ситуацию.
      Что же могло быть на самом деле? Сознавая всю гипотетичность нашего предположения, осмелимся все-таки его высказать. Болгария была покорена византийцами в 1018 году. Болгарские земли были включены в состав Византийского государства, обложены налогами и поставлены под контроль византийских наместников. Наступил период, который в болгарской историографии получил название "византийского ига" и который знаменовал нараставшее византийское влияние в сфере экономики и культуры, что угрожало болгарам потерей собственного языка и этнической самобытности. Но, несмотря на интенсивное проникновение в болгарские земли византийских товаров и монеты, несмотря на унифицирующее влияние христианской идеологии и античных культурных традиций, несмотря на политический гнет, болгары на протяжении XI-XII вв. сохранили славянский язык, этническое самосознание, историческую память4. На протяжении XI столетия болгары не раз поднимали восстания, пытаясь сбросить иноземную власть. В XII в. подобных движений было гораздо меньше: по-видимому, сказывалась общая стабилизация Византийской империи, наступившая после того, как Алексею I Комнину (1081 -1118 гг.) удалось справиться с турецкой опасностью, и когда подъем городов по всей стране (в том числе и в болгарских областях) ознаменовал улучшение экономической конъюнктуры, затронувшее широкие слои населения.
      Болгарская аристократия во время народных выступлений XI в. играла, как правило, двусмысленную, а порой предательскую роль. В какой-то степени это объясняется тем, что после покорения страны господствующая верхушка болгар получила доступ в ряды византийской знати, земельные владения в Малой Азии, чины и должности. Браки связали болгарских аристократов с виднейшими византийскими фамилиями, и даже основатель царствующего дома Комнинов происходил (по женской линии) от потомков последнего болгарского царя Ивана-Владислава. Так было в XI столетии. С установлением правления династии Комнинов положение изменилось: Комнины опирались преимущественно на выходцев из Малой Азии, на феодальную аристократию малоазийского происхождения, тогда как обитатели придунайских областей постепенно оттеснялись не только от участия в управлении страной, но и от военной службы. Лишь Андроник I (1183-1185 гг.) сделал попытку вернуться к порядкам, существовавшим в XI в.: при нем в армии имелись особые болгарские контингенты, личная гвардия царя была сформирована, по всей видимости, из болгар и влахов, и, по свидетельству Евстафия Солунского, современника Андроника, даже зять царя Роман происходил с берегов Дуная5.
      В свете этих событий просьба Петра и Асеня перестает казаться случайным эпизодом, каким ее изобразил Никита Хониат. По-видимому, братья были не единственными выходцами из дунайских провинций, которые стремились в ту пору поступить в византийскую армию и получить за это земельные пожалования. Но Петр и Асень опоздали: в сентябре 1185 г. в Константинополе произошел переворот, стоивший Андронику жизни. Коронован был Исаак II Ангел. Новый император, пришедший к власти на гребне переворота, не желал (во всяком случае, в первое время, потом он был вынужден капитулировать) поддерживать традиции своего предшественника. Отказ дать Петру и Асеню жалованную грамоту и принять их наравне с ромейским "рыцарством" на военную службу был не простой случайностью, вызванной недомыслием или грубостью окружения Исаака. Он явился результатом изменения политики Византии по отношению к болгарской знати. Отказ, полученный Петром и Асенем, - звено в общей тенденции нового византийского правительства, и именно поэтому он мог вызвать широкий резонанс. Таким образом, восстанию предшествовало введение особых поборов под предлогом свадебного торжества и ухудшение отношения византийских властей к болгарской знати.
      Кто же поднял это восстание?6. Акрополит говорит исключительно о Болгарии, о болгарском племени. Хониат называет мятежников мисийцами или влахами (о восстании влахов идет речь не только в "Истории" Хониата, но и в его речах, произнесенных по поводу военных действий Исаака II). Влахами именуют восставших также латинские историки. Расхождение в данных источников послужило основанием для дебатов о происхождении вождей восстания и об этнической природе восставших. По всей видимости, в восстании принимали участие оба народа. Евстафий Солунский заявляет, что болгары и влахи совершили дерзновеннейшее нападение на империю и дошли почти до стен Константинополя7. Позднейшие писатели внесли изменение и в соответствующее место "Истории" Хониата, посвященное началу восстания. Например, Феодор Скутариот, почти дословно копирующий рассказ Хониата, тем не менее говорит об обитателях Гемских гор, которые прежде назывались мисийцами, а теперь влахами и болгарами. И анонимный хронист, известный под именем Георгия Кодина, точно так же писал о восстании влахов и болгар против христиан-ромеев8.
      Почему же Хониат, современник событий, осведомленный и наблюдательный писатель, допускает такое смешение народов? Чтобы понять это, следует помнить, насколько безразличными к этнической номенклатуре были средневековые авторы вообще; они не только именовали многие современные им народы античными племенными названиями, но и распоряжались используемыми этнонимами совершенно произвольно: византийцы величали "скифами" и болгар, и печенегов, и монголов; турок называли персами, а венграм присвоили имя турок. Напротив, один и тот же народ мог выступать под разными наименованиями: венгров называли не только турками, но также гепидами и пэонами. Смешение же влахов и болгар казалось тем более естественным, что оба народа уже в XII в. жили вперемежку друг с другом, причем влахи носили нередко славянские имена, и многие из них знали славянский язык. Впрочем, Хониат оказывается непоследовательным: кое-где в его "Истории" проскальзывают фразы об участии в восстании и болгар, и влахов.
      Ни Хониат, ни Акрополит не датируют начало восстания. В научной литературе по этому поводу сложились две точки зрения: это событие относят то к 1185, то к 1186 годам. Попробуем, насколько это возможно, разобраться в создавшейся разноголосице. Бесспорным можно считать, что болгаро-валашское восстание началось после переворота Исаака II Ангела, совершенного в сентябре 1185 года. Необходимо выяснить, как скоро после этого переворота произошло восстание. Из приведенных рассказов Хониата и Акрополита следует, что восстанию предшествовали переговоры о браке Исаака II с дочерью венгерского короля и установление чрезвычайных поборов. Когда именно была отпразднована помолвка Исаака и Маргариты, неизвестно, но зато совершенно не вызывает сомнений, что в средние века передвижения людей совершались медленно, медленно шла почта и поездки послов являлись неспешными. Обмен посольствами должен был занять немалое время. Кроме того, Андроник I оставил своему преемнику тяжелое наследие - войну с норманнами, которые успели занять Солунь и двигались к Константинополю. До того момента, как византийцы ликвидировали норманнскую опасность, посольство к венгерскому королю Беле III вряд ли могло иметь место, а победа над нормалнами была одержана только 7 ноября 1185 года. Таким образом, вполне вероятно, что помолвка с Маргаритой состоялась лишь в конце 1185 или даже в 1186 году. В таком случае восстание в Болгарии должно было начаться не ранее 1186 года.
      "Вполне вероятно"... Но ведь это не доказательство! Нельзя ли попытаться все-таки уточнить ход событий? Давно уже было обращено внимание на то, что в самом начале болгаро-валашского восстания произошел мятеж византийского полководца Алексея Врана, посланного против восставших. Мы еще вернемся к нему, чтобы понять, какое влияние это событие оказало на судьбы восстания в Болгарии, а сейчас задержимся только на том, что касается датировки. В рассказе Хониата о мятеже Врана отмечаются два момента, которые могут оказаться "датирующими": во-первых, во время мятежа произошло солнечное затмение; во-вторых, мятеж был разгромлен наемными войсками под командованием Конрада Монферратского. Солнечных затмений было в 1186 г. два: одно 22 марта, затем другое 21 апреля. Если мятеж Врана совпал с тем или другим, конечно, нужно было бы признать справедливость более ранней датировки начала восстания, ибо к моменту мятежа Врана военные действия в Болгарии были в разгаре. Но все дело в том, что солнечные затмения случались и в следующем, 1187 году, а если с мятежом Врана совпало одно из этих затмений, поздняя датировка оказывается более вероятной.
      В отличие от солнечного затмения пребывание в Константинополе Конрада, сына маркиза Монферратского, одного из крупнейших полководцев того времени, может быть датировано с большей точностью. В июле 1187 г. Конрад, оставив Константинополь, прибыл в Тир на помощь осажденным в городе крестоносцам. Эта дата может служить обоснованием поздней датировки, поскольку Конрад уехал из Константинополя сразу же после расправы с мятежными войсками Врана. И все же какие-то сомнения для окончательного решения оставались. Сравнительно недавно Я. Л. ван Дитен показал, что еще в марте 1187 г. Конрад находился при дворе германского императора. Следовательно, подавленный им бунт Врана мог иметь место в апреле 1187 г. или даже несколько позднее, но никак не весной 1186 года9. Впрочем, такая датировка не ликвидирует всех трудностей. Снова возникает вопрос о солнечном затмении. Ближайшее из них по времени к пребыванию Конрада в Константинополе случилось 4 сентября 1187 г., но в это время Конрад, по единодушному суждению хронистов, уже находился в Тире. Остается только допустить, что Хониат, который вообще довольно свободно обращался с хронологией, передвинул затмение к несколько более раннему моменту, достигнув тем самым нагнетания драматичности в красочном описании мятежа Врана и расправы с ним.
      Итак, наиболее вероятной датой начала восстания следует считать 1186 год. Влахи, писал Хониат, поначалу медлили и не решались на восстание, к которому призывали их Петр и Асень. Тогда братья воздвигли храм в честь св. Димитрия, и там юродивые стали побуждать народ к выступлению, возглашая, что "освобождение племени болгар и влахов" (здесь Хониат сам говорит о двух народах) угодно господу и что ради этого великомученик Димитрий оставил Солунь, покровителем которой его считали, и переселился в Болгарию. Призывы пали на хорошо подготовленную почву. Восстание вспыхнуло и очень быстро охватило всю Болгарию. Согласно Хониату, против восставших было послано войско под командованием Иоанна Дуки, дяди императора, носившего один из высших в Византии титулов - севастократора. Сперва оно действовало успешно. Но неожиданно севастократор был отстранен от командования (его заподозрили в подготовке переворота) и заменен кесарем Иоанном Кантакузином, женатым на сестре Исаака II. То был опытный в военном деле человек, отличавшийся громким голосом. Андроник I ослепил его и бросил в тюрьму. Слепой полководец был к тому же увлекающимся человеком. Он отказался от осторожной тактики Иоанна Дуки и, полагая, что болгары и влахи скрываются в горах из трусости, не заботился об охране своего лагеря. Ночью восставшие напали на византийские палатки, началась резня. Кесарь, не поддавшись панике, сел на коня, взял в руки копье и с криком "За мной!" двинулся в битву, но он не видел, где свои и где противник. Бой был проигран, ромеям пришлось спасаться бегством. Кантакузина отрешили от должности, а его палатка и многоцветное кесарское одеяние достались Петру и Асеню10.
      После поражения Кантакузина командование посланными против болгар войсками было передано Алексею Врану, который с большой осторожностью продвинулся в глубь охваченной восстанием территории и около Черного холма, в долине реки Тунджи, поставил хорошо укрепленный лагерь. Сюда он стягивал войска, готовясь, по-видимому, к серьезному сражению против Петра и Асеня. Но в этот момент (весной или летом 1187 г.) сработало специфически византийское обстоятельство: вместо того чтобы продолжать военные действия против болгар и влахов, Вран обул красные сапоги, знак императорского достоинства, и провозгласил себя василевсом ромеев. За попытку переворота он поплатился головой, а восставшая Болгария получила возможность закрепить первые успехи. Показательно, что после разгрома мятежа Врана некоторые из его сторонников бежали к Асеню и Петру11.
      После подавления мятежа Врана (скорее всего в конце лета 1187 г.) против болгар и влахов направилось большое войско, возглавленное самим императором. Петр и Асень укрепили горные проходы. Ромеи, планомерно вырубая и выжигая леса, преодолевали упорное сопротивление восставших. Наконец, византийскому войску удалось зайти в тыл болгарам и навязать им сражение. В ходе его одних болгар ромеи перебили, других взяли в плен, третьих принудили к бегству. Петр и Асень, по словам Хониата, скрылись за Дунаем, найдя приюту половцев. Однако закрепить успех византийской армии не удалось. Хониат винит в этом Исаака II, который почему-то не разместил гарнизоны в горных крепостях Болгарии, а ограничился тем, что сжег скирды хлеба (лишнее подтверждение того, что поход происходил в конце лета, после уборки урожая). Император настолько доверялся влахам, утверждает Хониат, что удалился, не взял заложников12. За свою беззаботность византийское командование быстро поплатилось. Едва византийцы покинули Болгарию, восстание вспыхнуло с новой силой. На помощь повстанцам пришли половцы - конные лучники.
      В одной из речей Хониата, произнесенных в это время, упоминаются и другие союзники болгар и влахов, а именно воинственные племена из Вордоны, составлявшие ветвь тавроскифов. Для Я. Л. ван Дитена, издателя и комментатора речей Хониата, равно как и для Ф. Граблера, их немецкого переводчика, тавроскифы из Вордоны остаются загадочными. Однако еще почти 100 лет назад Ф. И. Успенский предложил любопытное объяснение этого пассажа13. Как известно, тавроскифами византийцы называли русских. Греческое наименование Вордона, по остроумной догадке Ф. И. Успенского, соответствует славянскому названию Брод (в средневековом греческом различие звуков "б" и "в" не ощущалось), так что тавроскифы из Вордоны - это скорее всего бродники, русское население низовьев Дуная. Таково (к сожалению, очень скупое) свидетельство об участии русских в освободительной борьбе болгар и влахов в конце XII века.
      Получив подкрепления, восставшие перешли в наступление. По словам Хониата, они подходили даже к Агафополю, городу на Черноморском побережье. Болгаро-половецкий натиск заставил Исаака II вновь двинуться на Балканы. Это произошло в начале октября 1187 года. Часть войск была отправлена для охраны побережья, другая же, под командованием императора, продвигалась к Веррое (Боруй). Близ крепости Лардея Исаак II напал на 6-тысячный половецкий отряд. Сперва византийцам удалось потеснить степняков, затем половцы неожиданно остановились, стали рубить врага, многих пленили. Но в этот момент подошла свежая фаланга, возглавленная Исааком II, и обратила противника в бегство.
      В официальном послании императора патриарху и синоду, сочиненном императорским секретарем Хониатом по горячим следам событий, сражение при Лардее представлено блестящей победой. Много лет спустя, когда Хониат писал свою "Историю", он эти события изобразил по-иному: сражение было тяжким, стоило многих жертв и заставило императора возвратиться в Адрианополь14. Некоторое время спустя Исаак II двинулся через Филиппополь в Сердику, намереваясь помешать распространению восстания на запад, но наступала зима, и продолжать операции в горной стране становилось невозможным. Военные действия возобновились весной следующего года, однако велись они вяло. Осада крепости Ловеч затянулась на 3 месяца, да и результаты ее оказались ничтожными: византийцам удалось захватить жену Асеня и получить в качестве заложника младшего брата вождей восстания - Иоанна (Ивана). Хотя Хониат не говорит об этом прямо, но вполне возможно, что после бесплодной осады Ловеча Исаак II заключил с восставшими договор; во всяком случае, военные действия на какой-то срок прекратились15.
      Тем временем положение византийского правительства становилось все более сложным. Опасности грозили ему со всех сторон. Малая Азия была охвачена мятежами, которые поддерживались сельджуками. Сербский великий жупан Стефан Неманя теснил Византию на северо-западе. Но особенно большие затруднения создались в результате III крестового похода, начавшегося летом 1189 года. Войска германского императора Фридриха Барбароссы двигались через балканские владения империи, и правительство Исаака II не могло решиться, то ли ему содействовать походу крестоносцев, снабжая их фуражом и провиантом, то ли задержать их продвижение. Открытой войны с Барбароссой Исаак II избегал, а вместе с тем столкновения ромеев с немецкими отрядами вспыхивали постоянно.
      Е этому же времени относится еще одно свидетельство о положении дел в восставшей Болгарии. Хотя оно весьма кратко, интерес к нему определен тем, что принадлежит это свидетельство не византийцу и поэтому свободно от предвзятости византийских симпатий и антипатий. Анонимный историк похода Фридриха псевдо-Ансберт утверждает, что в руках восставших находилась в 1189 г. большая часть Болгарии, простиравшаяся до Дуная. Над влахами, говорит псевдо-Ансберт, властвовали в ту пору Калопетр ("Добрый Петр"; его псевдо-Ансберт тоже именует влахом) и его брат Асаний (Асень). Калопетра немецкий хронист называет не только господином влахов и большей части болгар, но даже императором Греции16. Стефан Неманя поддерживал Фридриха. И Калопетр тоже отправил послов к Фридриху, обещая ему помощь против византийцев. На каком-то этапе сербо-болгаро-германский союз против Византии казался вполне реальным, и, может быть, именно это обстоятельство заставило Исаака II стать более уступчивым. Да и Фридрих не решился на открытую поддержку сербского и болгарского движения и предпочел не порывать окончательно с Византией. В феврале 1190 г. в Адрианополе был подписан германо-византийский договор, обеспечивший Фридриха кораблями для переправы в Малую Азию. В марте немецкие войска стали переправляться через море. Тем самым у Исаака II были развязаны руки, и он смог возобновить борьбу на Балканах.
      Еще до отплытия крестоносцев византийцы пытались организовать поход против болгар, влахов и половцев. Во главе большого войска в начале 1190 г. выступил Константин Аспиет, но его армию не снабжали провиантом, и византийским воинам приходилось сражаться с неприятелем, испытывая голод. Константин пытался найти поддержку у немцев, ссылаясь на договор от февраля 1190 г., но и Калопетр в то же время умолял Фридриха о помощи. Настоятельные просьбы Аспиета о присылке припасов вызвали только гнев Исаака II: полководец был смещен и ослеплен17. Весной 1190 г. Исаак II снова двинулся в поход на болгар.
      Он вторгся в глубь страны, осадил Тырново, и лишь страх перед возвращением половцев и отсутствие денег в казне заставили его отступить. На обратном пути неподалеку от Веррои византийское войско попало в засаду. Как только ромеи вошли в узкую теснину, болгары сверху стали обстреливать противника из луков, рассчитывая расчленять армию ромеев и захватить в плен императора. И хотя ни того, ни другого сделать им не удалось, византийцы понесли огромцый урон, в. том числе аморальный. Поражение при Веррое, по сути дела, было первым настоящим разгромом ромеев болгаро-валашскими повстанцами. Восставшие переходили от обороны к наступлению. Но силы византийцев еще не были сломлены. Осенью 1190 г. или в 1191 г. Исаак II вторгся в Сербию и одержал победу над Неманей, поставив затем наместником Филиппополя своего племянника Константина Ангела, энергичного полководца, которому удалось оттеснять болгар в горы и сковать, их действия. Однако пагубное стремление этого военачальника овладеть престолом едва не погубило все дело: Константин, рассчитывая на поддержку войска, объявил себя царем, но вскоре был схвачен своими же людьми и отвезен в столицу. Его лишили зрения, остальные участники бунта были прощены. Расправа с Константином вызвала ликование в Болгарии, ибо там опасались, как бы планомерные действия наместника Филиппополя не привели к разгрому восстания18.
      По-видимому, вскоре после этого в лагере восставших возникли какие-то трения, приведшие к разрыву между Петром и Асенем. То было одним из самых существенных событий в истории борьбы за освобождение Болгарии, поскольку оно, казалось бы, приоткрывает внутренние движения в болгарско-валашском лагере, и вместе с тем одним из самых загадочных из-за скудости и туманности сохранившихся о нем свидетельств. Хониат и Акрополит молчат о разрыве между братьями. Намеки на такое положение дел в лагере восставших сохранились лишь в речах официальных византийских ораторов. В речи, произнесенной Сергием Коливой и обращенной к Исааку II, говорится, помимо всего прочего, о восстании не названных по имени братьев, один из которых в конце концов признал власть императора и, более того, стал "камнем преткновения" для своего мятежного брата. Так как по-гречески камень - "петра", выражение "камень преткновения" по нормам византийской риторики раскрывает имя подчинившегося мятежника. То был Петр. Другой оратор, Георгий Торник, перечисляя успехи Исаака II, также говорит о раскаянии Петра, который, как полагает оратор, еще поведает своим братьям о царском сострадании и убедит Асеня "идти прямым путем".
      Суть описанных Коливой и Торником событий будто бы не вызывает сомнений: Петр отказался от продолжения борьбы и признал власть императора. Был ли он вынужден к тому военным нажимом или поддался царским посулам, были ли его действия искренними или притворными - об этом судить невозможно, ибо слишком бедны и риторичны намеки византийских придворных. Важно, однако, выяснить, когда произошел разрыв между вождями болгаро-валашского восстания. Ни та, ни другая речь не датированы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что историки относят речи Коливы и Торника (и соответственно разрыв Петра и Асеня) то к самому началу освободительной борьбы (около 1186 г.)19, то к более позднему времени. Впрочем, ранняя дата маловероятна уже потому, что она противоречит свидетельству псевдо-Ансберта, согласно которому Петр стоял во главе движения еще в 1189 году. К тому же в речи Торника можно усмотреть намеки на события, происшедшие уже в начале 90-х годов. Но самое главное, Торник заявляет (правда, в очень причудливой форме), что с начала правления Исаака II (с сентября 1185 г.) прошло уже 7,5 или даже 8 лет. Итак, речи Коливы и Торника были произнесены, скорее всего, в 1193 году20. Видимо, незадолго до этого времени Петр по неясным для нас причинам подчинился византийской власти. То был, несомненно, крупный успех имперской дипломатии.
      Именно после капитуляции Петра Асень стал во главе восставших. Его действия были удачными. В 1194 г. болгары вторглись во Фракию и близ Аркадиополя обратили в бегство Алексея Гида, командовавшего восточными полками византийской армии. Исаак II тем не менее не сложил оружия и готовился продолжать борьбу. Он заключил союз с Венгрией, рассчитывая ударить по восставшим с двух сторон. Весной 1195 г. у Кипсел было собрано большое войско, которое возглавлял сам император. События, казалось, вступают в решительную фазу. И в этот момент грандиозный план Исаака II рухнул. Воспользовавшись отсутствием императора, беззаботно направившегося на охоту, заговорщики-аристократы заняли царскую палату и провозгласили василевсом брата Исаака, Алексея Ангела. Низложенный император пытался бежать, но был настигнут, ослеплен, отвезен в Константинополь и брошен в темницу21. После переворота новому царю Алексею III (1195 -1203 гг.) было не до военных действий с Болгарией. Он поспешил в Константинополь, чтобы личным присутствием и щедрыми раздачами упрочить свое положение на троне. Одновременно он послал к Асеню послов с предложением мира. Однако условия, выдвинутые болгарами, показались ромеям неприемлемыми. Война продолжалась.
      Асеню удалось занять Сердику и дойти до крепости Серры, вблизи которой болгары нанесли сокрушительное поражение византийским войскам, а полководца Алексея Аспиета взяли в плен. В это время из Сердики были торжественно вывезены мощи болгарского святого Ивана Рильского и перенесены в столицу Асеня Тырново. Ставя себя под покровительство не грека, каким был Димитрий Солунский, а болгарского святого, Асень как бы подчеркивал независимость и самостоятельность возрожденного государства. 1196 г. принес новый успех болгарам, расширившим свое наступление в долине реки Струма. Севастократор Исаак Комнин, командовавший византийскими войсками, возгордившись после первых случайных удач, действовал необдуманно, и Асеню удалось завлечь его войско в засаду. Византийцы опять были разбиты, а сам полководец взят в плен. Но в этот момент, когда Асень достиг наивысших успехов, произошло событие, которое могло поставить под угрозу все дело болгарского, освобождения: в 1196 г. Асень был убит.
      Свидетельства византийских источников здесь опять не удовлетворяют нас. В лучшем случае мы улавливаем внешние факты. О причинной связи событий внутри болгаро-валашского лагеря можно строить только догадки. Из краткого рассказа Акрополита известно лишь, что Асень, который царствовал над болгарами 9 лет, был убит племянником Иванком; убийца бежал, а царем стал брат Асеня Иван. Акрополит подчеркивает, что болгары не желали видеть на престоле Петра22. Историк не объясняет, почему возникла такая антипатия к одному из братьев. Но только что рассмотренные речи Коливы и Торника раскрывают ее причину: попытка сговора Петра с византийцами скомпрометировала его, и хотя, видимо, в дальнейшем он порвал с ромеями, недоверие к нему долгое время не могло исчезнуть.
      Хониат повествует об акции Иванка несколько подробнее. Он начинает с драматического предсказания скорой кончины Асеня, которое будто бы дал некий священник, попавший в плен к болгарам и знавший их язык: он сулил Асеню смерть, какую обычно приемлют люди, поднимающие меч на других людей. Предсказание священника, замечает Хониат, сбылось полностью. Был некто Иванко, продолжает этот писатель, человек, весьма сходный с самим Асенем и пользовавшийся его благосклонностью. Он находился в тайной связи с сестрой жены болгарского царя. Когда Асеню донесли об этой связи, он пришел в бешенство и решил расправиться с Иванком. Царь немедленно потребовал к себе своего недавнего любимца. Иванко попросил отсрочки, а тем временем созвал своих сородичей. Они стали держать совет и решили, что все-таки он должен явиться к царю, взяв, однако, с собой меч и спрятав его под одеждой. Если Асень смягчится, то пусть Иванко примет наказание. Но коль скоро царь по-прежнему будет грозить ему казнью, Иванку следует вынуть меч? и поступить так, как подобает мужчине. В ходе ожесточенной перебранки Иванко неожиданно обнажил оружие и покончил с Асенем. Затем он попытался поднять восстание и овладел Тырновом, но натолкнулся на сопротивление болгар и решил искать помощи у ромеев23.
      Трудно сказать, какие внутренние причины побудили Иванка к выступлению. Может быть, он с самого начала был связан с византийцами. Во всяком случае, современники утверждали, что к убийству склонил его севастократор Исаак, находившийся тогда в болгарском плену. Впрочем, Хониат замечает, что Исаак умер в оковах еще до возмущения Иванка. Может быть, убийца Асеня выражал интересы какой-то аристократической клики (возглавляемой Петром или кем-то другим), недовольной самовластным правлением Асеня. Нельзя сбрасывать со счетов и свидетельство о родственниках Иванка, собиравшихся на совет, и о его обещаниях править "Мисией" не так, как это делал Асень, а справедливо и по обычаям народа. Иногда в этом выступлении усматривают болгарскую реакцию против валашского или половецкого засилья, но источники не дают для того никаких оснований24. Как бы там ни было, убийство Асеня могло пойти на пользу византийцам, если бы только империя оказалась в состоянии воспользоваться благоприятно сложившейся ситуацией. Но Алексей III ее не использовал. Войско, посланное на помощь Иванку, не желало сражаться с болгарами и потребовало от командующего Мануила Камица, занимавшего высокую должность протостратора, вернуться назад. Бунт перешел в беспорядочное бегство. Не лучшие результаты принесла и вторая византийская экспедиция к Тырнову. Лишенный эффективной помощи, Иванко в конце концов тайно оставил Тырново и бежал к императору ромеев. Тогда жители Тырнова отворили ворота города и впустили туда Петра, которому была возвращена власть, а высшее военное командование стал осуществлять третий брат, Иван. Так рассказывает Хониат, несколько расходясь с версией Акрополита, согласно которой болгары не желали вручать власть Петру. Впрочем, и, по Хониату, Петр правил недолго и вскоре погиб от руки наемного убийцы. В1197 г. царем Болгарии был провозглашен Иван, известный под именем Калояна, то есть "Доброго Иоанна".
      Гибель Асеня и Петра ослабила болгарский натиск. К тому же в лице Иванка у Византии появился энергичный защитник ее северо-западных рубежей. Император осыпал его милостями и хотел женить на своей внучке, дочери севастократора Исаака, погибшего в болгарском плену. Впрочем, Иванко предпочитал ее мать, царскую дочь Анну. "К чему мне агница, которую еще надо кормить молоком, - говорил он, пользуясь образами, привычными для скотовода. - Мне нужна взрослая овца или зрелая коза"25. Неясно, на ком он женился, но он считался царским зятем и был наместником Филиппололя. Иванко широко привлекал к себе на службу соплеменников, пользовался независимостью и довольно успешно отражал акции Калояна26. Однако в начале 1198 г. он отложился от Византии и основал собственное княжение. Калоян тут же признал независимость Иванка. Византийскому правительству пришлось отказаться от грандиозного похода против Калояна, который Алексей III планировал при активном участии Иванка, и прежде всего послать войска против самого Иванка. Война с ним шла с переменным успехом: если византийские полководцы принудили к сдаче несколько крепостей, то Иванку, в свою очередь, удалось взять в плен протостратора Мануила Камица. После этой неудачи византийцы отказались от наступательных действий и держались близ Филиппополя, защищая город от набегов Иванка, а тот постепенно расширял свои владения, захватывая новые и новые земли вплоть до моря.
      Наряду с самостоятельным княжением Иванка в 1196 г. возникло другое независимое болгарское княжение, основанное Добромиром Хрисом в районе Струмицы. Хрис тоже был сподвижником Петра и Асеня, но после гибели Асеня провозгласил себя независимым правителем. Как и Иванко, он искал на первых порах поддержку Византии, а в дальнейшем склонился на сторону Калояна. Ему удалось занять важную крепость Просек, расположенную на скале над рекой Вардар. Византийские экспедиции против Хриса не имели успеха. По-видимому, в 1198 г. или в 1199 г. Алексей III заключил с правителем Просека мирный договор, скрепленный брачным союзом Хриса с дочерью протостратора Мануила Камица. Однако мирные отношения продолжались недолго. Сохранились речи Хониата, прославляющие Алексея III за успешные действия против Иванка и Добромира Хриса27. Эти события приходятся примерно на 1200-1202 годы. Военные удачи Алексея III были, по-видимому, довольно скромными, что не удивительно. Византия, истощенная фискальными поборами, ослабленная непрерывными мятежами и узурпациями, просто не имела сил посылать войска в район Тырнова или Сердики. Она была способна только на борьбу с полунезависимыми правителями, подобными Иванку и Хрису.
      Не имея возможности добиться победы на поле боя, Алексей III все чаще обращался к дипломатическим средствам, а то и к прямому обману. Так, после долгих уговоров он заманил к себе Иванка и, несмотря на клятвенное обещание безопасности, приказал заковать его в оковы. Дальнейшая судьба Иванка неизвестна, а его земли были заняты ромейскими войсками. Против Калояна Алексей III нашел союзника в лице галицкого князя Романа Мстиславича. Половцы, которым болгаро-византийская война развязала руки и которые в 90-е годы XII в. регулярно вторгались на территорию империи, угрожали в то же время и южнорусским землям. Роман Мстиславич был вынужден постоянно бороться с половецким нашествием, и эта угроза делала его естественным союзником Византии. По сообщению Хониата, в начале XIII в. (в 1201 или 1202 г.) половцы дошли чуть ли не до ворот Константинополя, и только удар Романа по их тылам заставил кочевников поспешно откатиться назад28. Калоян же продолжал натиск на Византию. На юго-западе он занял крепость Константин), расположенную в Родопах. На востоке осадил приморскую крепость Варну и, используя осадные механизмы, в три дня овладел городом. По-видимому, в 1202 г. болгары подписали с Византией мирный договор, условия которого нам неизвестны. Надо полагать, Византия признавала независимость Болгарии, но в то же время не соглашалась считать ее правителя царем. Тем не менее Болгария пошла на такие условия, поскольку она стояла в этот момент перед угрозой войны с венграми: венгерский король Имре (сын Белы III) претендовал на западные земли Болгарии. Правда, усобицы в Венгрии не позволили Имре осуществить его замыслы, но Калояну приходилось считаться с возникшей опасностью.
      Тем временем на Балканах произошли существенные перемены. В 1202 г. начался IV крестовый поход. Летом 1203 г. латинские войска стояли уже под стенами византийской столицы. Калоян вел в то время переписку с папой Иннокентием III, рассчитывая на поддержку папской курии в своем стремлении получить корону29. От переговоров с Константинополем он отказался, выжидая, чем кончится крестоносная экспансия. Дальнейшие события показали, что осторожность Калояна полностью оправдалась. Алексей III, захватив казну, 17 июля 1203 г. поспешно бежал из столицы, а 13 апреля 1204 г. город был уже в руках французов, немцев и венецианцев. На месте империи ромеев возникла Латинская империя. В этих условиях Калояну надо было определить свою политическую линию, которая в очень большой степени зависела от позиции Латинской империи. Латинские феодалы восприняли не только внешние формы византийской монархии, ее титулатуру и налоговую систему, но и традиционный универсализм византийской дипломатии. Как и их предшественники, они рассматривали свою империю в качестве единственного суверена (во всяком случае, в восточной части европейского мира) и не желали признавать Болгарского и Сербского государств суверенными. Так сами латиняне толкали болгар на заключение союза с греками.
      Об отношении находившегося некоторое время в Солуни Алексея III к болгарам надежных сведений нет. Только латинский хронист Балдуин Константинопольский замечает, что Алексей с 5 тыс. воинов бежал к "королю влахов" Иоанну (Калояну). Однако это сообщение малодостоверно. Тем не менее если не сам Алексей III, то другие деятели распавшейся Византийской империи искали контактов с Болгарией. По-видимому, к этому времени относятся переговоры, о которых 15 лет спустя упоминал охридский архиепископ Димитрий Хоматиан в письме Василию Педиадиту, митрополиту Керкиры: константинопольский патриарх договаривался с царем болгар об автономии болгарской церкви. В октябре или в начале ноября 1204 г. Алексей III попал в плен к крестоносцам. После этого оставшаяся без вождя группа византийских аристократов (многие среди них происходили из Фракии) обратилась в конце 1204 г. за поддержкой к Калояну30. Опираясь на союз с частые фракийской знати, Калоян решил в 1205 г. начать войну против латинян. Идеологическим оправданием войны, как писал Калоян папе Иннокентию III, были традиционные притязания предков болгарского царя на византийский престол, закрепленные тем фактом, что Калоян получил от папы королевскую корону.
      Начало войне было положено восстанием фракийских городов против латинского господства в феврале 1205 года. В конце марта 1205 г. около Адрианополя произошло решающее сражение между греко-болгаро-валашско-половецкой армией Калояна и крестоносными воинами31. Битва началась нападением половецких конников на латинский лагерь. Тяжело вооруженные рыцари устремились на них, а половцы, как это они обычно делали, повернули коней и, изредка отстреливаясь из луков, поскакали вспять. Увлеченные преследованием, крестоносцы удалились от своих позиций и попали в незнакомую местность, где за лесистыми холмами и в горных ущельях Калоян скрыл основные силы своего войска. Кони крестоносцев уже устали: сказывался вес рыцарских доспехов. Дорога становилась все уже. Внезапно половцы остановились и приняли ближний бой, от которого уходили до этого выгодного им момента. В гористой местности тяжелая кавалерия латинян не могла развернуться и организовать сопротивление. Воины Калояна намного превосходили численностью крестоносцев. В ход пошли, по словам Хониата, оставившего описание Адрианопольской битвы, серпы и арканы, с помощью которых рыцарей сбрасывали с седла. Цвет латинского воинства погиб в сражении или оказался в плену. Битва под Адрианополем коренным образом изменила соотношение сил на Балканах. Латинская империя должна была от наступления перейти к обороне.
      События 1186-1205 гг. привели к восстановлению независимости Болгарского государства. Папская курия официально признала его королевством. Латинская империя и возникшие на обломках Византии греческие государства в конце концов были вынуждены смириться с его независимостью. Возрожденная в результате долгой и упорной борьбы с Византией, а после Адрианопольской битвы уже претендовавшая на первое место среди балканских государств, Болгария (Второе Болгарское царство) просуществовала затем вплоть до османского завоевания в конце XIV века.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1. Nicetas Choniates. Historia. Bonnae. 1835, pp. 481 - 483.
      2. Georgios Acropolites. Opera. Vol. I. Lipsiae. 1903, p. 18.
      3. G. Ostrogorskij. Pour l'histoire de la feodalite byzantine. Bruxelles. 1954, p. 53 sq. стр. 124
      4. См. Д. Ангелов. Образуване на българската народност. София. 1971, стр. 351 - 378.
      5. Eustazio di Tessalonica. La espugnazione di Tessalonica. Palermo. 1961, pp. 64,120. стр. 125
      6. Разбор этого вопроса см.: Г. Г. Литаврин. Болгария и Византия в XI-XII вв. М. I960, стр. 431 - 437; ср.: Б. Примов. Създаването на втората българска държава и участието на власите. "Българо-румънски връзки и отношения през вековете. Изследования". Т. I. София. 1965.
      7. Eustathius Thessalonicensis. Opuscula. Francofurtiа. M. 1932, р. 44.
      8. См. В. Н. Златарски. История на Българската държава през средните векове. Т. II. София. 1934, стр. 416 сл.
      9. О датировке начальных событий восстания см.: J. -L. van Dieten. Niketas Choniates. Erläuterungen zu den Reden und Briefen nebst einer Biographie B. - N. Y. 1971, S. 66 - 78.
      10. О начальном этапе болгаро-византийской войны см.: И. Дуйчев. Въстанието в 1185 г. и неговата хронология. "Известия на Институт за българската история", 1956, N 6, стр. 345 сл.; Г. Г. Литаврин. Указ, соч., стр. 443 - 446.
      11. О мятеже Врана см.: М. Я. Сюзюмов. Внутренняя политика Андроника Комнина и разгром пригородов Константинополя в 1187 г. "Византийский временник". Т. 12.1957, стр. 69 - 72.
      12. Nicetas Choniates. Op. cit, p. 515.
      13. Nicetas Choniates. Orationes et epistulae. Berolini et Novi Eboraci. 1972, p. 93; cp. F. Grabler. Kaisertaten und Menschenschicksale im Spiegel der schonen Rede. Graz - Wien - Köln. 1966, S. 162; Ф."И. Успенский. Образование Второго Болгарского царства. Одесса. 1879. Приложение V, стр. 35 - 36.
      14. Г. Г. Литаврин. Указ, соч., стр. 459 - 461.
      15. В. И. Златарски. Указ соч., стр. 467 - 483. В. И. Златарский относит к этому времени (к 1187 г.) и коронацию Асеня, о чем прямых свидетельств нет.
      16. А. Chroust. Quellen zur Geschichte des Kjeuzzuges Kaiser Friedrichs I. B. 1929, S. 33, 58, 69.
      17. Nicetas Choniates. Historia, p. 560.
      18. В. Н. Златарски. Указ. соч. Т. III. София. 1940, стр. 78 ел.
      19. И. Дуйчев. Проучвания върху българското средновековие. София. 1945, стр. 52 - 81.
      20. А. Kazdan. La date de la rupture entre Pierre et Äsen (vers 1193). "Byzantion". 1965, t. 35, pp. 167-174; J.-L. van Dieten. Das genaue Datum der Rede des Georgios Tornikes an Isaak II Angelos. "Byzantinische Forschungen", 1968 (1971), Bd. 3, S. 114-116.
      21. G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staates. München. 1963, S. 338.
      22. Georgios Acropolites. Op. cit., p. 20 sq.
      23. Nicetas Choniates. Historia, pp. 617 - 620.
      24. В. Н. Златарски, Указ, соч., т. III, стр. 92 -101.
      25. Nicetas Choniates. Historia, р. 623.
      26. Ibid., р. 675 sq.
      27. J.-L. van Dieten. Niketas Choniates, S. 96-102,130-135.
      28. Г. Г. Литаврин. Русь и Византия в XII веке. "Вопросы истории", 1972, N 7, стр. 47 сл.
      29. G. Prinzing. Die Bedeutung Bulgariens und Serbiens in den Jahren 1204-1219. München. 1972. S. 5 - 7.
      30. Ibid., S. 8 f.
      31. А. Kratonelie. Не kata ton Latinon helleno-bulgarike sympraxis en Thrake. 1204-1206. Athenai. 1964, pp. 71 - 75.