Божественное царство

[Рекуай 16]

Цитата

Вместе с алур, ачоли, бурун, мабан, ануак, джур, тури, бор некогда шиллук составляли сильное негритянское королевство, так называемое «божественное царство» («divine kingdom») в этнографических исследованиях, простиравшееся на север вплоть до Хартума. Однако к V веку н. э. оно пришло в упадок (Westermann D. 1970: 187—194).

Случайно наткнулся на упоминание о государстве народов Луо из ветви западных нилотов.

Что ещё известно об этом государстве?

[Чжан Гэда 1 994]

ЕМНИП, шиллуки стали играть какую-то роль в регионе веку этак к XVI. А до этого - ЕМНИП, бесписьменная эпоха и нет никакой достоверной информации, особенно для V в.

Я могу поглядеть сводную хрестоматию по истории Африки, но сомневаюсь, что там будет что-то интересное. 

[Чжан Гэда 1 994]

Единственное упоминание о шиллуках нашел в комментариях к Диодору Сицилийскому (90-30 гг. до н.э.), когда он описывает "остров Мероэ" и эфиопов. Но ни про какое "божественное царство" шиллуков он не говорит.

Концепцию "священного царства" у шиллуков немного освещает Крадин:

Цитата

Ж. Баландье полагает, что доколониальная Африка демонстрирует значительное разнообразие типов архаической власти. В самом низу бродячие группы охотников-собирателей. В "родовых" обществах статус и другие отношения опосредуются системой родственных связей. В наиболее развитых из них появляются возрастные группы и классы, домашнее рабство. Рангом выше "вождества" (фр. chefferie) на верху эволюционной пирамиды общества с государственным устройством. Но и они существенно различаются по масштабам сложности, по различным традициям верховной власти – "сакральное" царство у шиллуков, теократическое государство в исламизированных странах (у тукулеров и фульбе), "африканский деспотизм" с бюрократией в Восточной Африке и др. (Balandier 1967).

https://litlife.club/br/?b=122962&p=10

Кое-что о сути "священного царства" шиллуков есть у Фрезера:

Цитата

 

До недавнего времени обычай предавать смерти божественных правителей при первых признаках наступления старости или болезни соблюдали шиллуки, племя, проживающее в районе Белого Нила. Этот обычай детально исследовал этнограф Селигмен. Благоговение, с которым шиллуки относятся к своему царьку, вызвано прежде всего их верой в то, что в нем воплотилась душа полубога Ниаканга (героя, основавшего династию и расселившего племя по берегам Белого Нила) и что в силу этого он причастен к божественному началу. Шиллуки окружают своих вождей беспредельным, воистину религиозным почитанием и принимают все необходимые меры предосторожности для того, чтобы предотвратить их смерть от какого-нибудь несчастного случая. Тем не менее они "убеждены, что не следует допускать, чтобы вождь старился и болел: ведь вместе с его одряхлением начнет болеть и перестанет давать потомство скот, на полях сгниет урожай и все больше людей будет умирать от болезней". Для предотвращения этих бедствий у шиллуков и существовал обычай при первых признаках недомогания предавать царька смерти. Признаком неотвратимого упадка считалась, в частности, неспособность вождя удовлетворять своих многочисленных жен, расселенных во многих домах Фашоды. При первых симптомах появления зловещей слабости жены сообщали об этом подчиненным вождям, а они согласно местному обычаю ставили верховного вождя в известность об ожидающей его участи тем, что покрывали его лицо и колени куском белой ткани, когда он отдыхал в жаркий полдень. Казнь следовала вскоре за объявлением приговора. Специально для такого случая строили хижину. Царька вводили в нее и укладывали головой на передник девственницы, достигшей брачного возраста. Затем дверь в хижину замуровывали и обрекали вождя с девушкой на смерть от голода и духоты. Таков был древний обычай, который был отменен по причине чрезмерных страданий одного из казнимых за пять поколений до наших дней. Теперь вожди объявляют своему повелителю его участь и в особой хижине предают его казни через повешение.

Из исследований Селигмена явствует, что правителя шиллуков при соблюдении должных обрядов можно было предать смерти при первых признаках одряхления. Но это еще не все, Соперник мог напасть и на вождя, находящегося в расцвете сил. В таком случае последнему пришлось бы отстаивать корону в смертельном единоборстве. По обычаям шиллуков сын правящего монарха имел право вызвать отца на поединок и в случае победы занять его трон. А так как у каждого шиллукского царька был большой гарем и множество сыновей, то число возможных претендентов на трон всегда было довольно значительным, и правящий властитель должен был крепко полагаться на силу своей длани. Но успешно напасть на властителя шиллуков можно было только ночью; в дневное время он был окружен друзьями и телохранителями, так что кандидат на трон не мог рассчитывать пробиться через их толпу и нанести решающий удар. Ночью же картина менялась. Вождь отпускал охрану и оставался один с любимыми женами в обнесенном стеной доме; вступиться за него мог только кто-нибудь из живших поблизости пастухов. С наступлением темноты для вождя начиналось опасное время. Говорят, что ночь он проводил в непрерывном бдении, крадучись обходил свои хижины в полном вооружении, вглядывался в глубокую тьму или замирал в каком-нибудь темном углу, безмолвный и настороженный, как часовой на посту. Когда наконец появлялся соперник, поединок проходил в зловещем молчании, прерываемом лишь стуком копий и щитов, потому что для вождя считалось делом чести не звать на помощь соседей-пастухов.

Местом поклонения любому шиллукскому царьку, как и основателю династии Ниакангу, служит гробница, воздвигаемая над его могилой; захоронение же всегда производится в родной деревне царька. Надгробие составляют несколько хижин, обнесенных оградой; одна из хижин возвышается над могилой царька, а в других обитают стражи гробницы. Гробницу Ниаканга не отличить от гробницы царька. Но отправляемые на них обряды, сходные по форме, разнятся в деталях, поскольку гробницам Ниаканга приписывается куда большая святость. За гробницами царьков ухаживают пожилые мужчины и женщины, соответствующие стражам гробниц Ниаканга. Как правило, это вдовы или старые слуги покойного царька; после их смерти обязанность следить за гробницей переходит к их потомкам. На могилах царьков шиллуки приносят в жертву скот, причем процедура жертвоприношения такая же, как на могиле Ниаканга.

Главным компонентом религии шиллуков является, как видно, культ священных царьков (живых и мертвых). Царьки эти якобы одержимы божественным духом, который переходит к преемникам от полумифической (но, вероятно, исторически существовавшей) личности, основателя династии. Шиллуки почитают своих царьков воплощением божества, окружают их величайшими почестями и всячески о них заботятся, поскольку от них зависит благополучие людей, скота и посевов. И обычай умерщвления властителя, как только тот обнаруживает признаки одряхления, сколь бы странным это нам ни казалось, коренится в глубоком преклонении перед ним, в стремлении сохранить в полном расцвете сил его божественный дух. Шиллуки уверены, что жизнь и душа царя симпатическими узами связана с благосостоянием всей страны, что в случае его заболевания или старения заболеет и перестанет размножаться скот, урожай сгниет в полях, а эпидемия унесет людские жизни. Предотвратить эти стихийные бедствия можно, по мнению шиллуков, только предав царька смерти, пока тот еще крепок и бодр, чтобы божественный дух, унаследованный им от предков, мог в свою очередь перейти к преемнику молодым и здоровым. Весьма симптоматичен в этой связи тот признак одряхления, который решает участь правителя, а именно его неспособность сексуально удовлетворять своих многочисленных жен, другими словами, продолжать род. По мнению шиллуков, это означает, что царьку пришло время умереть и уступить место преемнику. Эта и другие причины, по которым правителя предают смерти, указывают на то, что плодородие людей, скота и посевов считалось находящимся в симпатической связи со способностью властителя производить на свет потомство. Упадок этой способности в нем влечет за собой такой же упадок производящей способности у других людей, животных и растений и в непродолжительный период может привести к полному исчезновению людей, а также животной и растительной жизни. Поэтому не приходится удивляться, что шиллуки делают все от них зависящее для того, чтобы их вождь не умер естественной смертью – от старости или от болезни. Любопытно, что они не называют смерть вождя смертью. Они не говорят о правителе "он умер", а просто "он ушел". То же относится и к первым двум представителям местной династии Ниакангу и Дагу, относительно которых известно, что они не умерли своей смертью, а пропали без вести. На существование сходного обычая указывают и другие, например римские и угандийские, предания о таинственном исчезновении царей.

В целом способ рассуждения и действия шиллуков в отношении своих царьков весьма напоминают теорию и практику немийских жрецов, Царей Леса. В обоих случаях мы видим божественных царей, от жизни которых, как полагают, зависит плодородие людей, животных и растений и которые находят свою смерть в единоборстве или как-то иначе для того, чтобы передать преемникам свой божественный дух в полном расцвете сил, то есть не подточенным старостью или болезнью. По убеждению соплеменников, любой признак вырождения у царя повлечет за собой аналогичные симптомы у людей, животных и злаков. Способы передачи души божественного царя его преемнику мы подробнее разберем в дальнейшем.

 

http://psylib.org.ua/books/freze01/txt24.htm

В любом случае, "священное царство" шиллуков - это уже Новое Время.

А цитата ваша - из Википедии, где четко упоминается в данном контексте Куш (пройдите там по ссылке).

[Чжан Гэда 1 994]

Устная традиция относит царя Ниаканго к середине XV в. По легенде, он поссорился с братом и ушел по Нилу наверх, где создал свое царство. 

Куш тут точно не причем, даже вместе с Мероэ.

Зато, если легендарный царь Ниаканго действительно жил в середине XV в. и создал новое царство, то к началу XVI в. шиллуки стали давить на оромо, а те - вторгаться в афросемитские области Эфиопии. Эфиопы (амхара в первую очередь), конечно, сначала страдали от набегов, потом побили оромо, но ситуация изменилась - пустив их на свои земли, как федератов, эфиопы сохранили свое господствующее положение в государстве до конца XVIII в., а потом пошло "Зэмэнэ Мэсафынт" (Время Князей), когда большую роль в династийной борьбе между претендентами на престол в Гондэре стали играть оромские расы (князья), причем оромский рас битвадед (титул) стал официальным регентом при ныгус ныгест и даже основал свою династию, правившую до воцарения Теводроса II.

[Чжан Гэда 1 994]

Судя по тому, что шиллуки имели свой центр в Фашоде (ныне Кодок, республика Южный Судан, основана царем Тугё на рубеже XVIII в.), на эти места претендовали и суданцы, и эфиопы.

Для шиллуков Фашода была священной столицей. Там короновали их царей (reth). Доступ европейцев был закрыт (насмешка судьбы - вспомним Фашодский кризис 1898 г.). В Фашоду сходят во время религиозных церемоний духи Верховного Бога Джуока, дух Ниаканго, духи покойных царей шиллуков и участвует здравствующий монарх, чтобы его дух вместе с другими духами защитил страну. Во время церемоний шиллукский царь получает советы от всех других духов. Все время в городе должен царить мир и спокойствие.

Вообще, датировать историю "царства", не имевшего письменности, сложно. Считают, что на север Ниаканго ушел около 1490 г., т.е. вполне зрелым и даже старым по тем меркам человеком. Он создал первое царство на р. Собат. Потом ушел к северу. Устная традиция дает странную дату - примерно в 1550 г. он ушел на север опять. Но тогда ему должно было быть около 100 лет, а по шиллукским традициям его уже надо было убить, т.к. удовлетворять своих жен он вряд ли смог бы.

Шиллуки совершали набег и вниз по Нилу, и вверх. Вступали в союз с суданскими султанатами - сначала Дарфуром, потом Сеннааром. Воевали с динка и оромо, нападали на арабизированных суданцев. Пик их политической активности пришелся на XVII в., когда от них житья вдоль Нила не было.

В 1820-е годы царство шиллуков подверглось нападению египтян и динка одновременно. К 1865 г. шиллуки покорились египтянам и стали частью египетского Судана.

В 1898 г. в Фашоду пришли французы, сопровождаемые большим эфиопским войском. Начался Фашодский кризис. Менелик II предпочел не вмешиваться в разборку между англичанами и французами и эфиопские воины были выведены из Фашоды. Поскольку французы "сломались", Фашода вошла в состав англо-египетского Судана. 

Вот виды Фашоды ок. 1910 г.:

Обычная деревня шиллуков, те же годы:

Шиллукский воин, 1890-е:

[Чжан Гэда 1 994]

Фашода по описанию Черчилля в дни кризиса:

Цитата

 

Город, место для которого было тщательно выбрано прежним египетским правительством, стоит на левом берегу реки, на небольшом склоне, который при полном разливе Нила возвышается над уровнем воды фута на четыре. В сезон дождей, который продолжается с конца июня до конца октября, вся окружающая территория превращается в одно большое болото, а Фашода становится островом. Место это, однако, не лишено определенного значения, поскольку это единственная точка на западном берегу на много миль вокруг, где можно высадиться на берег. Все дороги, обыкновенные верблюжьи тропы, сходятся у правительственного поста, но они проходимы только в сухое время года. Почва здесь плодородная, и поскольку солнца и воды имеется в достатке, здесь можно возделывать любые культуры и растения. Французские офицеры, со свойственной их нации приспособляемости к любым условиям и вопреки набегам водяных крыс, сумели разбить очень неплохой огород, разнообразивший их скудный стол различными овощами. Однако местные жители, негры из племен динка и шиллук, не любят работать, довольствуясь лишь самым необходимым. И поскольку все самое необходимое здесь легко доступно, они почти не возделывают землю. Можно сказать, что плодородие этой страны, таким образом, только увеличивает ее нищету. Климат в Фашоде весьма тлетворный в любое время года. Приступам малярии подвержен любой попавший сюда европеец или египтянин, они способны подточить даже самый крепкий организм и во многих случаях приводят к смертельному исходу. Это очень нездоровое место. В марте 1899 г., в самое сухое время года, из 317 человек гарнизона к службе, по состоянию здоровья, были пригодны только 37.

На этом унылом островке, вдали от цивилизации, здоровья и комфорта, миссия Маршана и египетский гарнизон проживали в течение почти трех месяцев в состоянии вежливого антагонизма. Французский форт стоял на северном конце острова. Египетский [314] лагерь раскинулся рядом с руинами города. Две армии постоянно обменивались любезностями, британские офицеры, в ответ на свежие овощи к столу, поставляли французам газеты и оказывали другие знаки внимания. Сенегальские стрелки были симпатичными и дисциплинированными солдатами, и черные солдаты суданского батальона вскоре стали подражать своим офицерам, оказывая знаки внимания соседям. 

 

А вот о действиях эфипов:

Цитата

 

10 июля 1898 г. экспедиция достигла города Фашоды (Кодока). Там над полуразрушенной египетской крепостью Маршан водрузил французский триколор.

...

И французское правительство, и Маршан прекрасно понимали, что на весь бассейн Белого Нила претендуют англичане. Но они надеялись на поддержку эфиопского императора Менелика. Однако император сам хотел овладеть берегами Белого Нила. Он приказал губернатору юго‑западных округов Тэсэмме захватить территории, находящиеся на юго‑западе от Горе, и достичь верхнего течения Нила.

В апреле 1898 г. Тэсэмма во главе 8‑тысячной армии двинулся через Баро в сторону Белого Нила. Целью похода, кроме присоединения новых территорий, была встреча с капитаном Маршаном. В июне 1898 г. Тэсэмма достиг Белого Нила. Увы, французов там не было. В эфиопском же войске оказалось много заболевших. В итоге Тэсэмма не стал долго ждать и через несколько дней ушел с берегов Нила. 15 сентября 1898 г. он прибыл в Аддис‑Абебу и доложил императору о выполнении задания – о присоединении к Эфиопии почти всей провинции Иллубабор и о покорении племен масонго и гимирра.

 

 

[Рекуай 16]

Большое спасибо. Цитата похоже приведена из (Westermann D. 1970: 187—194)

[hoplit 652]

Shilluk