21 сообщение в этой теме

В сети очень многие блоггеры любят вывешивать 2 китайские фотографии с датой "1923 год":

95c555aba5e3.thumb.jpg.c56884603d828be22

868a84208e83.thumb.jpg.374186cde410603da

В блоге знаменитого лжеюзера Humus даже приведен "перевод" надписи (кто делал - не знаю, но убить его надо было сразу же):

Цитата

 

Это снимок капитуляции командующего войсками Кан Су. Когда он встал на колени, раздались залпы и его люди погибли. Кан Су, Китай, 1923 года.


 

А что там было на самом деле и когда?

Как всегда - результат не соответствует блоггерским изыскам. 

Это - эпизод Синьхайской революции, относящийся к началу 1912 г., когда уже начались переговоры об отречении Сюаньтуна.

Действие происходит у города Цяньчжоу в современной провинции Шэньси. 

С 1725 по 1913 г. Цяньчжоу был центром административной единицы чжоу (типа области), в которую входя современные уезды Цянь, Угун и Юншоу городской префектуры Сяньян провинции Шэньси.

История довольно интересная и с "переводом" имеет мало общего.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Главные действующие лица этой истории - командир революционной Циньской армии (Цинь-цзюнь) Чжан Юньшань (1877-1915)

5822f5319eaaf_(1877-1915).thumb.jpg.7f6b

и выходец из знаменных монголов Синего с каймой знамени Шэн Юнь (1858-1931):

5822f5322aad4_(1858-1931).jpg.5bfbfb8fcd

Ну а "капитуляция командующего войсками Кан Су" - это, извините, косяк перевода. Как и год "1923".

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

С 1905 г. монгол из рода Дорот по имени Шэн Юнь служил на посту цзунду (генерал-губернатора провинции Шэньси). Это был очень консервативный человек, пострадавший за свои взгляды - в 1909 г. он подал доклад на имя императора, в котором возражал против проводившейся в печати дискуссии относительно введения в Китае парламента и конституции. Принципиально вопрос был решен в пользу изменения государственного строя в Китае, но правящие верхи пытались оттянуть сроки начала созыва парламента хотя бы до 1915 г. 

Раздражающие оппозицию писки на местах были не нужны. Шэн Юнь был в грубой форме выставлен за дверь и проживал в т.н. "маньчжурском городе" Сианя, центра провинции Шэньси. В "маньчжурских городах" проживали преимущественно цинские чиновники и военные. Т.о. даже попав в опалу, Шэн Юнь демонстрировал лояльность династии.

22.10.1911 "новые войска" в Шэньси выступили на стороне революционеров, подняв восстание в Сиане. Шэн Юнь успел скрыться и перебрался в Пинлян, провинция Ганьсу, откуда сообщил двору о кровавой резне в Сиане, учиненной восставшими. Двор немедленно отреагировал назначением опального сановника на пост сюньфу (уполномоченный по умиротворению) в провинции Шэньси и командующим всеми войсками в Шэньси, оставшимися верными правительству.

Шэн Юнь действовал энергично - он тут же собрал войска провинции Ганьсу и выступил в поход на восток, быстро взяв более 10 городов, стараясь прорваться к восставшему Сианю.

Может быть, энергичный монгол и смог бы вернуть Сиань в лоно маньчжурской империи, но сначала его войска запнулись о стены города Цяньчжоу, а в феврале 1912 г. императрица-мать дала согласие на капитуляцию и отречение малолетнего императора Сюаньтуна (Пуи) от престола.

Солдаты Ганьсуской армии отказались продолжать бои с революционными войсками и Шэн Юнь отступил на запад. На этом его война закончилась - сидя в Ганьсу и плетя интриги с сторонниками императорского клана из Тяньцзиня, Даляня и Циндао, он уже не мог распоряжаться реальными силами, а это было главным в развернувшейся борьбе.

Однако в глазах молодого императора Сюаньтуна Шэн Юнь остался образцом верности долгу - когда 23 июля 1931 г. Шэн Юнь скончался от болезни в Тяньцзине, экс-император даровал ему посмертное имя Вэньчжун (Просвещенный и Верный).  

 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Его противник - бывший офицер связи "новых войск" (войск по иностранному образцу) Чжан Юньшань служил в смешанной бригаде "новых войск" в Сиане. Эти войска, в отличие от Бэйянской армии, контролировавшейся лично Юань Шикаем (до определенного момента - потом он попал в опалу и армия перешла в руки маньчжурских принцев), были очень ненадежны. Среди солдат и офицеров были распространены идеи конституционной монархии и свержения маньчжурской династии.

В частности, в провинции Шэньси активно действовало знаменитое тайное общество "Гэлаохуй" (союз старших братьев), членом которого был Чжан Юньшань.

В мае 1910 г. местное отделение общества провело собрание своих адептов в пагоде Дахунта (Пагода Диких Гусей) в Сиане, во время которого участники поклялись в борьбе против династии Цин до самой своей смерти. Среди давших клятву был и Чжан Юньшань.

Giant_Wild_Goose_pagoda_Front_20140502.t

Когда в Сиане началось восстание, он поднял своих сторонников по обществу и принял участие в боях с лоялистами. За заслуги был выдвинут на должность командующего и после этого выступил навстречу Шэн Юню, успешно развивавшему наступление на Сиань.

Прибыв в Цяньчжоу, он организовал гарнизон из остатков разбитых Цинами частей и послал письмо члену Тунмэнхуй (Союзной Лиге революционеров) Чжан Фэнхую (1881-1958),

Zhang_Fenghui.jpg.0e2ad191f18ed91ea4b6ae

который ранее тоже служил в Шэньси в качестве начштаба 39-й смешанной бригады. Чжан Юньшань стойко оборонял Цяньчжоу, а Чжан Фэнхуй, собрав наиболее верные войска под командованием членов общества Гэлаохуй Ма Юйгуя (1885-1957) 

582300bdd4898_(1885-1957).thumb.jpg.b7c4

и Ху Цзинъи (1892-1925):

582300d03953f_Hu_Jingyi(1892-1925).jpg.4

И поспешил на помощь осажденным.

Но, несмотря на все предпринятые усилия, он так и не смог пробить кольцо окружения.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А теперь про ход боев.

Не прошло и 10 дней с начала Сианьского восстания (22.10.1911), как Шэн Юнь собрал 20 батальонов ганьсуских войск под командованием военачальников из местной военно-феодальной клики Ма (существовала со второй половины XIX в.) - Ма Аньляна (1855-1918) и Чжан Синчжи (?-1919).

Гробница Ма Аньляна и арка в его честь:

Ma_Anliang_Tomb.jpg.a603202c52037616ef79

Ma_Anliang_pailou_arch.thumb.jpg.7b88389

Чжан Синчжи:

582304d8e55e4_(0-1919).jpg.0f34bc11342e6

Бойцы в этих войсках всегда были боеготовы и отличались хорошей дисциплиной. Кстати, большая часть их была мусульманами, что вносила определенные коррективы в их отношения с китайцами - китайцы боролись за "гуанфу" (восстановление власти китайцев), и на этой почве трения с мусульманами были неизбежны. Вовремя пообещав мусульманам какие-либо преференции, маньчжуры всегда умело использовали их для подавления выступлений китайцев. 

Так случилось и на этот раз. В течение нескольких дней пали города Чанъу и Линчжоу (ныне уезд Бинь городской префектуры Сяньян), Гугуань, Лунчжоу (ныне уезд Лун городской префектуры Баоцзи), Пиян (ныне уезд Цяньян городской префектуры Баоцзи) и начались бои у Фэнсяна. На западном фронте для революционеров сложилось критическое положение.

Поэтому Чжан Юньшань выступил в поход против Шэн Юня лично всего через месяц с небольшим после начала восстания - 25.11.1911.

Хронология событий:

21.11.1911 пал Чанъу. 

25.11.1911 Чжан Юньшань выступил на запад во главе батальона "Сянцзы".

В бою у моста Наньдяньцяо батальон "Сянцзы" остановил натиск передовых частей Цинов.

23.12.1911 пали Линчжоу и Юншоу.

20.01.1912 Чжан Фэнхуй выступил в поход против Цинов, на помощь осажденному Цяньчжоу. 

12.02.1912 Сюаньтун отрекся от престола. Цинские войска в Шэньси начали отступление.

 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Занятие Цяньчжоу было вынужденным - противостоять Шэн Юню с наличными силами в открытом бою Чжан Юньшань не мог. Он первым вошел в город и начал укреплять его. Собрал солдат из разбитых частей, отремонтировал, по мере возможности, стены, обеспечил освещение подступов к ним по ночам, выкопал рвы, создал городское ополчение.

Горожане поддержали революционные войска.

Когда в последней декаде января 1912 г. к Цяньчжоу подошли цинские войска, они быстро заняли возвышенности к северу от города и стали обстреливать его из имеющихся орудий. Но это были обычные полевые и горные пушки, и толстые стены крепости устояли.

Чжан Юньшань принимал активнейшее участие в обороне города, разделив его на участки обороны и лично инспектируя их. При этом он часто приказывал подавать ложные сигналы о начале атаки, чтобы держать Цинов в постоянном напряжении в ожидании вылазки гарнизона.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Цинские войска применили все известные им приемы борьбы за город - из лучших солдат сформировали ударные штурмовые отряды и попытались эскаладировать стену, заготовив несколько десятков длинных лестниц. Но штурм был отбит.

Тогда был прорыт подкоп и заминированы стены города, но взрыв мины не дал нужного эффекта против мощных старинных стен.

Артобстрел из полевых орудий не давал положительного эффекта.

Шэн Юнь приказал сосредоточить обстрел против северных ворот крепости, чтобы разбить их и войти в город.

В результате обстрела была разрушена надвратная башня, но к ночи обороняющиеся смогли заделать наиболее опасные бреши и ответным огнем разгромили артиллерийскую позицию Цинов.

Наступил кризис боя - средства наступления оказались исчерпанными, средства обороны не давали возможность выстоять далее, а подмога никак не могла пробиться в осажденный Цяньчжоу сквозь заслоны войск Чжан Синчжи.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

И вот тогда-то и произошли эти события с фото - Шэн Юнь пошел на хитрость.

Он приказал командиру одного из батальонов Ло Кайфу выйти с солдатами к северным воротам и опуститься на колени в знак капитуляции. По замыслу Шэн Юня обороняющиеся должны были открыть ворота и впустить сдавшихся цинских солдат, которые должны были завязать бой в воротах и захватить их, обеспечив штурм города.

Ло Кайфу вывел своих солдат из лагеря и приказал им встать на колени в знак капитуляции. Но Чжан Юньшань понимал, что такие уловки мусульмане не раз предпринимали во время большого восстания в 1860-1870-е годы, и опасался неожиданной атаки.

Увидев коленопреклоненных цинских солдат, он приказал обстрелять их из пушек. Батальон Ло Кайфу бежал в панике, понеся большие потери от огня обороняющихся.

Именно это написано на фото:

Цитата

 

Это фотография притворной капитуляции командира батальона войск провинции Ганьсу Ло Кайфу. Как только [они] встали на колени, сдаваясь, раздался артиллерийский залп. В результате ответного огня наших войск погибло бессчетное множество [вражеских солдат].

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

После отречения цинского императора от престола в настроении лоялистов произошел перелом - солдаты отказывались продолжать войну (возможно, сыграли роль и тяжелые потери отряда Ло Кайфу, почти совпавшие по времени с отречением). Но Шэн Юнь все же успел взять штурмом город Лицюань.

Тогда Чжан Юньшань приказал своему начштаба Лэй Гэнъяню убедить Шэн Юня прекратить сопротивление. Однако Шэн Юнь приказал казнить парламентера, бросив его в сухой колодец (а они в тех местах очень глубоки) и попытался возобновить наступление на Сяньян.

Тогда Чжан Юньшань вступил в контакт с Ма Аньляном напрямую, передав ему копию эдикта об отречении. Ма Аньлян воспринял это более благожелательно, чем Шэн Юнь, и вступил в переговоры с осажденными.

8.03.1912 боевые действия на западном направлении были завершены.

Так закончилась эта история с фотографией, которую вывесили у себя все, но никто не удосужился хотя бы правильно перевести надпись на ней.

А вторая фотография - это северные ворота Цяньчжоу после того, как военные действия были прекращены и к городу подошли подкрепления.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

О судьбе Шэн Юня я уже писал. А вот его победоносный противник закончил свою жизнь в 1915 г., будучи в оппозиции к пришедшей к власти клике Бэйянских милитаристов.

В 1912 г. за заслуги перед революцией Чжан Юньшань был назначен комдив 1 в провинции Шэньси, но не вошел в провинциальное правительство, оставшись на военной должности.

В 1914 г. от Бэйянской клики в Шэньси был послан Лу Цзяньчжан (1862-1918)

58230f7016fba_(1862-1918).jpg.1b376e3795

который назначил бывшего комдива 1 чжэньшоуши (ответственным комиссаром по военной и гражданской безопасности вверенной территории) северной части провинции, но сделал все так, чтобы Чжан Юньшань реально не смог добраться до места назначения.

Опальный комдив 1 скончался в июне 1915 г. Перед смертью он сильно досадовал на исход революции и жалел о том, что своими действиями способствовал приходу к власти Бэйянской клики - в них он видел угрозу реставрации империи.

И вправду - в декабре 1915 г. Лу Цзяньчжан выступил с войсками за реставрацию монархии, поддержав претензии Юань Шикая на престол...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Раненные повстанцы в Сиане (фото плохого качества, кажется, намеренно):

1264690015351.thumb.jpg.e1cd251f13b296d5

И интересный флаг повстанцев: 

200903230935338343-1282730.jpg.730ec03eb

Надписи на нем по горизонтали:

Цинь-Лун фу Хань цзюнь вайцзяо бу (Шэньси-Ганьсуская армия реставрации Китая, управление по внешним сношениям)

и по горизонтали:

Баоху вайжэнь (охраняем иностранцев)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Прикол - обратил внимание на новые косяки лжеюзера Humus в атрибуции фото!

Капитан Та-Ко, один из самых разыскиваемых полевых командиров в западном Китае. Китай, 1923 год.

9059ced353ff.thumb.jpg.f17b45ed1af988ff0

"Лидер повстанцев" Ta-Ko принимает в свой отряд новых членов. Кан-Су, Китай, 1923 год.

868a84208e83.thumb.jpg.d51b8b148b01e673c

Как мы знаем уже - это Чжан Юньшань и войска, подошедшие на помощь Цяньчжоу к началу марта 1912 г.

Откуда лжеюзеры берут такие атрибуции? И зачем вешают их?

Ну а TACO - это все же:

Как говорится, положитесь на "Ритц" и не читайте до обеда советских газет атрибуций у лжеюзеров!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Силы гарнизона в Цяньчжоу определяют так:

向紫山五营 - 5 батальонов Сян Цзышань

彭四海三营 - 3 батальона Пэн Сыхай

誉字营 - батальон Цзюйцзы

赵字营 - батальон Чжаоцзы

王克明炮兵营 - артдивизион Ван Кэмина

机关枪营 - пулеметный дивизион

岳翰林、王英等直属卫队各营 - охранные отряды Юэ Ханьлиня и Ван Кэина из состава всех батальонов

骑兵三营 - 3 эскадрона конницы

辎重运输营 - обозный батальон

Всего - более 20 тыс. человек.

Как вышли на такую цифру - не знаю. Потому что обычно китайский ин (батальон) - это порядка 500 человек.

 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Силы Ганьсуской армии определяют в 50 с лишним тыс. человек или 40 батальонов, разделенных на 2 направления.

Тоже неясно, как вышли на такую цифру. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Теперь ясно, как получили 50 тыс. у цинских войск и 20 тыс. - у революционных.

По штатам мирного времени в "новых войсках" каждый ин имел ок. 650 солдат и офицеров, а по штатам военного - ок. 1250 человек.

Явно китайцы сочли, что, коли война уже шла, то и Шэн Юнь, и революционеры отмобилизовали батальоны до полного штата военного времени.

Стоит только умножить 40 на 1250 - и получаем магические 50 тыс. А если взять только указанное количество батальонов у Чжан Юньшаня - то это уже 12500 человек, да еще конница, артиллерия, обоз и охранные отряды... Вот и 20 тыс. нарисовались - не сотрешь.

Естественно, это чушь. И если в статье автор сначала указывает, что сперва Чжан Юньшань вышел с батальоном Сянцзы в 800 человек, а потом "собрал остатки разбитых частей", то получилось, что батальоны были явно некомплектные, а штат был увеличен за счет примкнувших повстанцев.

Примерно то же самое в отношении армии провинции Ганьсу - явно войска Ма Аньляна не содержались по нормам "новых войск" и имели совершенно произвольные численности бойцов и командиров в частях.

Темное дело, т.к. в "Цин ши гао" подробно о действиях Шэн Юня не говорится, а других надежных источников пока нет.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 11.11.2016в23:28, Чжан Гэда сказал:

Стоит только умножить 40 на 1250 - и получаем магические 50 тыс. А если взять только указанное количество батальонов у Чжан Юньшаня - то это уже 12500 человек, да еще конница, артиллерия, обоз и охранные отряды... Вот и 20 тыс. нарисовались - не сотрешь.

Занятно. У мятежников тыловых, штабы, артиллерию считают, выходит, пускай и по верхней границе, а у лоялистов - легко отбрасывают...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Информация полухудожественная - из юбилейных статей.

Я столкнулся с тем, что "новые войска" даже в 1908 г. были весьма разношерстным сбродом. Так, по уставам, в кавдивизионе должно быть 350, ЕМНИП, солдат и офицеров при 260 конях, а в 39-й смешанной бригаде в Шэньси таковых только 149 при 164 конях!

Там вообще, все уже - легенда на легенде.

Скажем, норвежец поименно указал, кого из миссионеров убили, как вели себя повстанцы и т.п. в Сиани, но в сборники документов включено только приказ Чжан Фэнхуя (фото см. выше):

Цитата

 

Приказ великого дуду [провинции Шэньси] Чжан [Фэн-хуя] 6

Маньчжурское правительство тиранило и притесняло ханьцев более 260 лет. Маньчжуры подрывали жизненные силы народа, выжимали из него все соки, от нечеловеческих мук гибли наши отцы, горе и страдания ожидали наших детей. В последние годы маньчжурское правительство говорило о своем намерении ввести конституцию, а на деле продолжало по-прежнему притеснять народ. Оно по своему усмотрению распродавало наши богатства иностранцам, удовлетворяло их притязания, считая, вероятно, что лучше пусть все достанется иностранцам, чем попадет в руки рабов. Люди и души предков были [89] не в силах терпеть долее [злодеяния маньчжуров], и небо и земля должны были восстать, чтобы покарать их.

Первыми выступили провинции Сычуань и Хубэй, а вслед за ними — Хунань и Цзянси... Оказывается, стоило лишь воззвать к высшей справедливости и к человеческим сердцам, чтобы все сразу же откликнулись на призыв. Наше Военное правительство, исполняя волю неба и следуя желаниям народа, водрузило знамя справедливости на труднодоступных северо-западных окраинах Китая — в провинциях Шэньси и Ганьсу. Город Чанъань 7 был взят нами без единого выстрела, и войска, не задерживаясь, двинулись дальше к Лояну, ни в чем не обижая мирное население, не совершив ни единого грабежа.

Чиновники во всех областях, тинах, округах и уездах, искренне стремящиеся перейти на нашу сторону, должны признать наше Военное правительство и обеспечить порядок и спокойствие на местах. Если же чиновники станут упорствовать в своих заблуждениях и ничего не осознают, то мы надеемся, что шэньши и население данной местности выберут наиболее уважаемых и почтенных шэньши для ведения местных дел. Что же касается разных судебных дел, то они должны быть переданы в комитеты самоуправления данной местности для справедливого рассмотрения их и вынесения решения.

Необходимо также в каждой местности срочно создать отряды ополчения для защиты населения от бандитов. Если какие-либо недовольные элементы будут затевать беспорядки и бесчинства, то местные отряды ополчения либо сами арестовывают и наказывают нарушителей, либо, если случай серьезный, докладывают Военному правительству, которое посылает войска для подавления их и обеспечения общественного порядка.

Иностранные миссионеры, равно как и христиане-китайцы, находятся под защитой [Военного правительства], враждебное отношение к ним совершенно недопустимо.

Настоящему приказу одинаково обязаны подчиняться и не нарушать его все чиновники, шэньши, офицеры, солдаты, купцы, ремесленники и пр.

3-й день 9-й луны

(24 октября 1911 г.)

 

Правда, следующий приказ от его же имени гласит:

 

Цитата

 

Приказ дуду [Военного правительства провинции Шэньси] Чжан [Фэн-хуя]

Приказываю населению соблюдать порядок и спокойствие. В случае появления бандитов, совершения грабежей и насилий будут посланы отряды солдат, преступники будут схвачены и казнены тут же на месте без всякой пощады.

3-го дня 9-й луны

(Примечание [составителей сборника “Синьхайская революция”]:

Настоящее объявление было издано в связи с грабежом торговых лавок в столице провинции. Только после посылки отрядов солдат в столице восстановилось спокойствие).

24 октября 1911 г.

 

 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот как обстояли дела в Ханькоу (по Сиани вообще почти нет данных!):

Цитата

 

Каково бы ни было, однако, число войск к началу восстания,— оно сильно возросло тотчас же после 27 сентября благодаря усиленной и деятельной вербовке. По заявлению Ли-Юан-хуна, сделанному им 1-го октября,— у него к этому времени находилось войск восставших и свеженавербованных 25 тысяч или, по его же словам, 18 полков пехоты, 3 артиллерийских, 2 кавалерийских, инженерные и обозные войска (Central China Post — X — 1911).

Несомненно, в расчеты Ли-юан-хуна входило преувеличение своих сил; очевидно также и то, что навербованных в несколько дней людей еще нельзя было называть войсками — однако заявление Ли-юан-хуна было верно в том отношении, что число людей, записавшихся в войска, действительно должно было составить не одну тысячу и изменило самым существенным образом первоначальную цифру войск.

Население трех городов: Учана, Ханькоу и Ханьяна — по сведениям, устаревшим в настоящее время (Richard’s — 1908), исчисляется в 500 тыс., 870 тыс. и 400 тыс.— итого 1770 тысяч. В 1911 году эта цифра возросла вследствие наплыва в города по р. Янцзы населения из затопленных местностей в долине реки, как следствие редкого по своим размерам наводнения. Таким образом — в количестве людей для вербовки недостатка не было. Кроме того, условия вербовки представляли для записывавшихся в войска (преимущественно голытьбы) — и большую выгоду: вербуемые принимались на жалованье по 12 долларов в месяц.

Население призывалось на службу особыми объявлениями, [213] обращенными к национальному чувству сограждан, объяснявшими тяжелое положение населения хозяйничанием маньчжур и сулившими светлое будущее.

Был составлен особый текст присяги, под которым должны были подписываться поступавшие в войска; на том же листе требовалась подпись поручителя.

В разных частях трех городов революционные ораторы, преимущественно типа модернизованных китайских студентов, произносили речи, собирая вокруг себя многочисленных слушателей и призывая их на службу в народную армию.

Запись желающих поступить в войска производилась в разных местах Учана, Ханькоу и Ханьяна. Здесь на многочисленных улицах были открыты вербовочные бюро. Последние состояли из поставленного на улице стола, за которым сидели два или три вербовщика, унтер-офицеры или рядовые, вносившие на лист бумаги имена вербуемых. Вербовка производилась ежедневно. При посещении Учана 9-го октября сидевшему за вербовочным столом было предложено несколько вопросов; в ответ на них вербовщиком было сказано, что с утра (до 1 ч[аса] п[ополуд]ни) записалось 100 человек, что принимаются люди не моложе 18 лет, что после записи людям дается обучение — и таких мест обучения в Учане — три, что из навербованных людей образуются полки. На вопрос, из чего состоят полки — было сказано, что из 3-х инов, а ин из 4-х рот — однако этот ответ, по-видимому, скорее относился к прежней организации войск лу-цзюнь.

Стоявшие тут же у стола новонавербованные имели вид заурядных кули, довольно оборванных и грязных. Совершенно такой же вид имело большинство навербованных, виденных и в других случаях.

Об обучении навербованных серьезно говорить не приходится.

Обучение, которое пришлось видеть, состояло в обучении партий в несколько десятков человек маршировке и ознакомлению людей с ружьем. Однако многие из навербованных не получали очевидно и этого элементарного обучения; как пришлось убедиться — эти люди будучи уже противопоставлены противнику и начиная стрельбу по нему — не умели открыть затвор. Подобные случаи не были единичными.

Кроме того, в нескольких случаях пришлось убедиться в том, что революционные солдаты, совершая переезд в вагонах, куда они набивались тесной толпой, и вообще находясь в условиях полной безопасности — имели ружья уже заряженными с патроном в патроннике и без постановки на предохранительный взвод; таким образом, простого нажатия на спусковой крючок было достаточно для производства выстрела. Последние зачастую и раздавались в виде совершенно неожиданного сюрприза.

Все революционные войска были одеты в черную одежду: черная [214] суконная фуражка, такая же куртка и шаровары. На левом рукаве у всех была белая повязка. Черный цвет был принят для отличия революционных или, как они себя называли, «Ханских войск» от имперских «Цинских войск».

Большие запасы черной суконной одежды, по расспросам, имелись в цейхгаузах, где они были сложены после того как эта одежда была отменена. Кроме того, черная одежда для революционных войск изготовлялась наспех местными портными.

У многих на куртке были нашиты красные погоны, на которых был обозначен № полка.

Для вооружения вербовавшихся войск послужили запасы Ханьянского арсенала. Захват последнего имел для революционеров громадное значение.

Количество запасов оружия и боевых, имевшихся в Ханьянском арсенале, в точности не выяснено. Газетными сообщениями и позднейшими сведениями эти запасы определялись в 20—40 тысяч винтовок, 3—10 миллионов патронов, 100—200 (Считая в этом последнем числе найденное в арсенале значительное количество малокалиберных орудий 3,5 см.) орудий и 60 тысяч снарядов.

Виденные ружья (винтовки и карабины), а также патроны были исключительно 7,9 мм калибра. Что же касается орудий, то как пришлось убедиться, революционеры действовали почти исключительно из горных орудий (5,7 см). Это обстоятельство дает возможность заключить, что полевых орудий в арсенале не было или к ним не было снарядов. Несколько полевых орудий (Вероятно, 8-го артиллерийского полка.) было замечено только на правом берегу Янцзы, где они были поставлены на стенах Учана, и два — на позиции у Луцзямяо. Заявление Хуан-сина, сделанное в Шанхае после падения Ханьяна,— вполне подтвердило приведенное выше обстоятельство. В числе причин падения Ханьяна он указал на то, что в арсенале оказались только орудия мелких калибров, которые не могли бороться с артиллерией имперских войск.

Из навербованных людей образовывались пехотные полки. Полкам этим по мере образования давались №№, начиная с 1-го. До начала боев с имперскими войсками были обнаружены полки №№ 1, 2, 3, 6, стоявшие на левом берегу р. Янцзы в Ханькоу и к северу у линии железной дороги, № 7 — формировавшийся в Учане (9-го октября); с началом боев — в 1-е же дни их (14-го—15-го октября) на левом берегу р. Янцзы обнаружены люди полков 9-го и 10-го, как видно перевезенных тогда же на левый берег реки. По расспросам — часть войск, кроме того, оставалась на правом берегу р. Янцзы в м[естечке] Цзин-шань, из опасения высадки сюда имперских войск и их наступления по левому берегу к Учану. [215]

Изложенное дает основание считать, что у революционеров к началу боев было не менее 7—10 навербованных пехотных полков. По сообщениям китайских газет в Учане к 10-му октября революционеры образовали 3 дивизии, т. е. 12 полков.

Состав полков, как общее правило, был из 3-х инов, причем число людей в одном из инов при походном движении было насчитано около — 500—550 человек (4 роты около 125—140 человек в каждой). Наряду с этим были части, которые при расспросах именовались инами, но состояли не более чем из 300 человек. Возможно, что были ины с еще меньшим числом людей.

Общее впечатление от виденных частей было таково, что они почти сплошь состоят из новобранцев; на роту могло быть не более нескольких человек действительных солдат.

Кроме полков, получивших номера, образовался еще особый отряд из «людей, обрекших себя на смерть» (гансыдуй). Люди этого отряда были такие же новонавербованные, как и в составе полков с номерами, с тою разницей, что в числе их встречались более интеллигентного вида — по-видимому ученики школ. Внешним отличием людей гансыдуй служит ярлык с соответственной надписью, прикрепленный на груди.

Конницы в виде конных частей для службы в поле у революционеров на левом берегу р. Янцзы не было. Здесь, у западной окраины Ханькоу — было помещение, надпись на флаге которого гласила «Кавалерийский отряд», но рядом под навесом стояли лишь отдельные лошади. Вообще же было замечено, что вся служба конницы на левом берегу состояла в службе отдельных всадников, которыми пользовались для разведки и в качестве конвоя. Возможно, что большая часть конницы оставалась на другом, правом берегу Янцзы — в окрестностях Учана; в таком смысле и давались ответы при расспросах по поводу конницы, но проверить не удалось. В артиллерии, как сказано выше, были почти исключительно горные орудия. Никаких артиллерийских частей обнаружено не было, да их очевидно и не формировали. Для действий из орудий просто пользовались артиллеристами и наскоро обученными людьми.

Орудия без передков заблаговременно были размещены по тем местам, откуда предполагалось из них стрелять (стена Учана, высоты Черепаховой горы, Луцзямяо), а передвижение их совершалось по железной дороге на вагонах-платформах, куда они ставились и откуда снимались вручную. Этим обстоятельством объясняется то, что при наступлении имперских войск на Луцзямяо (14-го октября) все поставленные здесь орудия революционеров, при отступлении последних — достались в руки победителю; у революционеров не было средств увезти поставленные орудия. [216]

Из инженерных войск было установлено присутствие на левом берегу р. Янцзы 1-го ина, названного 1-м инженерным ином. Люди этого ина, стоявшего близ 10-го километра (м. Тоу-доу-цяо), имели своим назначением работы по устройству стрелковых окопов в м. Луцзямяо. Кроме того, земляные работы под руководством саперов производились на Ханьянских высотах. Здесь они состояли в рытье окопов для стрелков и для орудий. К работам было привлечено большое число кули. Пулеметов обнаружено не было. По расспросам их имелось 4. Однако, если эти пулеметы и были у революционеров, то в боях своих они ими не пользовались.

В революционных войсках бросался в глаза недостаток офицеров. При войсках они встречались как исключение. Недостаток офицеров был отчасти пополнен непосредственно перед началом боевых действий прибывшими около этого времени в Учан воспитанниками военных школ, преимущественно из Нанкина. Всего, по словам одного из них, прибыло около 500 человек, которые тотчас же по прибытии были назначены на офицерские должности.

По сообщениям китайских газет в Учане к 10-му октября, как выше сказано, было образовано три дивизии. Дивизии, по-видимому, считались по общему числу полков пехоты. Основываясь же на виденном лично и на расспросах, количество навербованных войск, которыми располагал Ли-юан-хун к 14-му октября, может быть приблизительно исчислено в следующих цифрах:

Пехоты

7—10 полков

ок. 6300—9000 человек](Считая в среднем по 300 человек в ине и по 3 ина в полку.)

Конницы

1—2 ина

ок. 200—400 человек

Артиллерии

124—254 ор[удия] (из них не более18 полевых], остальные горные и 3,5 сант.).

 

Пулеметов

4 (?)

 

Инженерных в.

1 ин

ок. 300— 500 ч[еловек]

Гансыдуй

1 ин

ок. 300 — 500 ч[еловек]

Итого

 

7100—10400

Следует оговорить, что эти цифры являются весьма условными, так как они получены в том предположении, что все полки были доведены вербовкой до одинакового состава. Между тем в условиях, при которых производились формирования, крупную роль должна была играть импровизация. Важное значение имеет также то обстоятельство, что наскоро навербованные полки, в зависимости от доброй воли записавшихся в них людей могли изменяться в своей численности, а при первом удобном случае могли совсем распасться с такою же скоростью, с какою они были образованы. [217]

С началом боев 3 с имперскими войсками, приведенные выше цифры должны были сильно измениться — отчасти вследствие потерь, но, главным образом, вследствие новых вербовок.

Если до этих боев еще можно было указать на обучение вербуемых и на некоторую организацию навербованного материала, то после 14 октября говорить и о том и о другом вовсе не приходится. Люди, представлявшие совершенно сырой материал, получали винтовки и сейчас же в собственной одежде простых кули посылались большими или меньшими партиями против имперских войск.

К началу боев в распоряжении революционеров имелось некоторое количество подвижного состава, которым они пользовались для перевозки своих войск, орудий и запасов (от исходного пункта ж. д. до ст. 10 километра и далее). Количество подвижного состава, которым пользовались революционеры, было — два паровоза, не менее 20 вагонов (классных и товарных) и платформ, а также дрезина (Часть этого подвижного состава была у Ханькоу в начале восстания, часть была захвачена революционерами 6-го октября после отступления имперских войск.), кроме того, на запасной ветке, отходящей от 6-го километра стояли несколько вагонов и платформ, которыми революционеры не пользовались.

В запасах продовольствия (рис) у революционеров, как это видно было на месте — недостатка не ощущалось. По расспросам эти запасы состояли как из местных, так и из закупавшихся и подвозившихся к Ханькоу по реке из местностей, расположенных выше Учана. Деньги на расходы (оплата навербованных, закупка продовольствия и др.) также имелись у революционеров и очевидно в значительной сумме. Это явствовало уже из того, что всем поступавшим на службу немедленно уплачивалось жалование. Главным источником для революционеров на первых порах послужили деньги, захваченные ими в Учанском казначействе. Здесь, по позднейшим газетным сообщениям, была захвачена сумма в 10 миллионов лян. По тем же сведениям один из главных активных деятелей начала революции — Сун-у (Устроивший лабораторию бомб в Ханькоу, взрыв на которой 26-го сентября 1911 года послужил к раскрытию революционной организации. Впоследствии Сун-У назначен начальником в управления в Учане.) прибыл в Учан в июне 1911 г. и привез с собой 10 тысяч лан, которые между прочим пошли на подкуп войск учанского гарнизона.

После первых успехов революции касса революционеров несомненно пополнялась новыми поступлениями, по-видимому, собиравшимися на месте, но главным образом притекавшими со стороны.

 

Надо отметить, что масса номерных частей (батальонов и даже полков) в Шэньси тоже было велико. Были и "литерные" батальоны - как отражение старой практики 1850-1870-х гг.

Арсенал там, в Сиани, был рассчитан преимущественно на ремонт старого оружия и производство боеприпасов к нему, а не на изготовление нового оружия, как стрелкового, так и артиллерии.

Численность "элитного" батальона "Сянцзы", составлявшего основу сил Чжан Юньшаня, доставляет - около 800 человек. Это не штатная численность - в мирное время штатная численность ина составляла 659 человек, а в военное - 1240.

Т.е. настоящая революция - комплектных старых "новых войск" в распоряжении революционеров не сохранилось. 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

О восстании в Сиани знали очень мало - вот донесение посланника в Пекине Коростовца ио министра иностранных дел Нератову от 26 октября 1911 г. по новому стилю:

Цитата

Общее положение вещей осложняется еще тем, что восстание наблюдается кроме долины Янцзы и в других пунктах Империи. Так ныне получено известие, что большой город Шэн-сийской провинции Си-нань-фу находится в руках революционеров и что волнения возникли также в южной части провинции Гань-су среди тамошнего мусульманского населения. Все эти события, раздуваемые самыми фантастическими слухами, порождают тревожное настроение во всех частях Китая.

Т.е на 26 октября информация была "фантастической" по словам Коростовца.

И, если искать информацию о делах в Шэньси, то на русском и английском можно найти очень мало - в городе Сиань было сравнительно немного иностранцев, а в Цяньчжоу, думаю, и того меньше.

Описанию революции в Китае уделялось специфическое внимание - преимущественно, рассматривались события на Янцзы, как "решающие". Но китайцы сами считают, что если мусульмане и "Новые войска" из Ганьсу смогли был поставить под контроль Шэньси и Шаньси, то совместно с Монголией, Синьцзяном, Дунбэем и Чжили монархисты установили бы единый фронт и, как минимум, разорвали бы Китай на 2 половины по р. Янцзы, как в XII в. это сделали чжурчжэни.

Соответственно, упорная оборона Цяньчжоу на западе Шэньси и бои за Тунгуань на востоке Шэньси позволили затянуть образование единого монархического фронта и не дали Цинам шанса на победу.

ИМХО, это важный козырь в игре за изменение приоритетов при рассмотрении Синьхайской революции.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кстати, еще один косяк - теперь из блога небезызвестного alter_vij:

Цитата

Таких мелких, вечно воевавших и интриговавших генералов в китайском народе в те годы прозвали «собачьими рыбами»

Вообще, это слово такое - гоуюй (狗鱼), означающее "щука". Да, буквально "рыба-собака", но переводится как "щука". Но у него вообще много подобного рода перлов встретить можно!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Колоризованное уже знакомое фото (жаль, маловато по размеру):

20121011172234786.jpg.1e9f7c2d4f4c915330

В общем, "Загадки старых фотографий" появятся в очередном номере журнала "Арсенал-Коллекция" - сегодня видел макет.

На очереди - статьи о чуме в Маньчжурии (1910-1911) и поражении японцев под Ляньшаньгуанью в конце 1894 г.

Рабочие названия "Добрый доктор У Ляньдэ" и "Мы долго молча отступали".

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Моллеров Н.М. Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.) //Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография). М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
      Автор: Военкомуезд
      Н.М. Моллеров (Кызыл)
      Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.)
      Синьхайская революция в Китае привела в 1911-1912 гг. к свержению Цинской династии и отпадению от государства сначала Внешней Монголии, а затем и Тувы. Внешняя Монголия, получив широкую автономию, вернулась в состав Китая в 1915 г., а Тува, принявшая покровительство России, стала полунезависимой территорией, которая накануне Октябрьской революции в России была близка к тому, чтобы стать частью Российской империи. Но последний шаг – принятие тувинцами российского подданства – сделан не был [1].
      В целом можно отметить, что в условиях российского протектората в Туве началось некоторое экономическое оживление. Этому способствовали освобождение от албана (имперского налога) и долгов Китаю, сравнительно высокие урожаи сельскохозяйственных культур, воздействие на тувинскую, в основном натуральную, экономику рыночных отношений, улучшение транспортных условий и т. п. Шло расширение русско-тувинских торговых связей. Принимались меры по снижению цен на ввозимые товары. Укреплялась экономическая связь Тувы с соседними сибирскими районами, особенно с Минусинским краем. Все /232/ это не подтверждает господствовавшее в советском тувиноведении мнение об ухудшении в Туве экономической ситуации накануне революционных событий 1917-1921 гг. Напротив, социально-политическая и экономическая ситуация в Туве в 1914-1917 гг., по сравнению с предшествующим десятилетием, заметно улучшилась. Она была в целом стабильной и имела положительную динамику развития. По каналам политических, экономических и культурных связей Тува (особенно ее русское население) была прочно втянута в орбиту разностороннего влияния России [2].
      Обострение социально-политического положения в крае с 1917 г. стало главным образом результатом влияния революционных событий в России. В конце 1917 г. в центральных районах Тувы среди русского населения развернулась борьба местных большевиков и их сторонников за передачу власти в крае Советам. Противоборствующие стороны пытались привлечь на свою сторону тувинцев, однако сделать этого им не удалось. Вскоре краевая Советская власть признала и в договорном порядке закрепила право тушинского народа на самоопределение. Заключение договора о самоопределении, взаимопомощи и дружбе от 16 июня 1918 г. позволяло большевикам рассчитывать на массовую поддержку тувинцев в сохранении Советской власти в крае, но, как показали последующие события, эти надежды во многом не оправдались.
      Охватившая Россию Гражданская война в 1918 г. распространилась и на Туву. Пришедшее к власти летом 1918 г. Сибирское Временное правительство и его новый краевой орган в Туве аннулировали право тувинцев на самостоятельное развитие и проводили жесткую и непопулярную национальную политику. В комплексе внешнеполитических задач Советского государства «важное место отводилось подрыву и разрушению колониальной периферии (“тыла”) империализма с помощью национально-освободительных революций» [3]. Китай, Монголия и Тува представляли собой в этом плане широкое поле деятельности для революционной работы большевиков. Вместе с тем нельзя сказать, что первые шаги НКИД РСФСР в отношении названных стран отличались продуманностью и эффективностью. В первую очередь это касается опрометчивого заявления об отмене пакета «восточных» договоров царского правительства. Жертвой такой политики на китайско-монгольско-урянхайском направлении стала «кяхтинская система» /233/ (соглашения 1913-1915 гг.), гарантировавшая автономный статус Внешней Монголии. Ее подрыв также сделал уязвимым для внешней агрессии бывший российский протекторат – Урянхайский край.
      Китай и Япония поначалу придерживались прежних договоров, но уже в 1918 г. договорились об участии Китая в военной интервенции против Советской России. В соответствии с заключенными соглашениями, «китайские милитаристы обязались ввести свои войска в автономную Внешнюю Монголию и, опираясь на нее, начать наступление, ...чтобы отрезать Дальний Восток от Советской России» [4]. В сентябре 1918 г. в Ургу вступил отряд чахар (одного из племен Внутренней Монголии) численностью в 500 человек. Вслед за китайской оккупацией Монголии в Туву были введены монгольский и китайский военные отряды. Это дало толчок заранее подготовленному вооруженному выступлению тувинцев в долине р. Хемчик. В январе 1919 г. Ян Ши-чао был назначен «специальным комиссаром Китайской республики по Урянхайским делам» [5]. В Туве его активно поддержали хемчикские нойоны Монгуш Буян-Бадыргы [6] и Куулар Чимба [7]. В начальный период иностранной оккупации в Туве начались массовые погромы российских поселенцев (русских, хакасов, татар и др.), которые на время прекратились с приходом в край по Усинскому тракту партизанской армии А. Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина (июль – сентябрь 1919 г.).
      Прибытие в край довольно сильной партизанской группировки насторожило монгольских и китайских интервентов. 18 июля 1919 г. партизаны захватили Белоцарск (ныне Кызыл). Монгольский отряд занял нейтральную позицию. Китайский оккупационный отряд находился далеко на западе. Партизан преследовал большой карательный отряд под командованием есаула Г. К. Болотова. В конце августа 1919г. он вступил на территорию Тувы и 29 августа занял Кызыл. Партизаны провели ложное отступление и в ночь на 30 августа обрушились на белогвардейцев. Охватив город полукольцом, они прижали их к реке. В ходе ожесточенного боя бологовцы были полностью разгромлены. Большая их часть утонула в водах Енисея. Лишь две сотни белогвардейцев спаслись. Общие потери белых в живой силе составили 1500 убитых. Три сотни принудительно мобилизованных новобранцев, не желая воевать, сдались в плен. Белоцарский бой был самым крупным и кровопролитным сражением за весь период Гражданской войны /234/ в Туве. Пополнившись продовольствием, трофейными боеприпасами, оружием и живой силой, сибирские партизаны вернулись в Минусинский край, где продолжили войну с колчаковцами. Тува вновь оказалась во власти интервентов.
      Для монголов, как разделенной нации, большое значение имел лозунг «собирания» монгольских племен и территорий в одно государство. Возникнув в 1911 г. как национальное движение, панмонголизм с тех пор последовательно и настойчиво ставил своей целью присоединение Тувы к Монголии. Объявленный царским правительством протекторат над Тувой монголы никогда не считали непреодолимым препятствием для этого. Теперь же, после отказа Советской России от прежних договоров, и вовсе действовали открыто. После ухода из Тувы партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е.Щетинкина в начале сентября 1919 г. монголы установили здесь военно-оккупационный режим и осуществляли фактическую власть, В ее осуществлении они опирались на авторитет амбын-нойона Тувы Соднам-Бальчира [8] и правителей Салчакского и Тоджинского хошунов. Монголы притесняли и облагали поборами русское и тувинское население, закрывали глаза на погромы русских населенных пунктов местным бандитствующим элементом. Вопиющим нарушением международного права было выдвижение монгольским командованием жесткого требования о депортации русского населения с левобережья Енисея на правый берег в течение 45 дней. Только ценой унижений и обещаний принять монгольское подданство выборным (делегатам) от населения русских поселков удалось добиться отсрочки исполнения этого приказа.
      Советское правительство в июне 1919 г. направило обращение к правительству автономной Монголии и монгольскому народу, в котором подчеркивало, что «в отмену соглашения 1913 г. Монголия, как независимая страна, имеет право непосредственно сноситься со всеми другими народами без всякой опеки со стороны Пекина и Петрограда» [9]. В документе совершенно не учитывалось, что, лишившись в лице российского государства покровителя, Монголия, а затем и Тува уже стали объектами для вмешательства со стороны Китая и стоявшей за ним Японии (члена Антанты), что сама Монголия возобновила попытки присоединить к себе Туву.
      В октябре 1919г. китайским правительством в Ургу был направлен генерал Сюй Шучжэн с военным отрядом, который аннулировал трех-/235/-стороннюю конвенцию от 7 июня 1913 г. о предоставлении автономного статуса Монголии [10]. После упразднения автономии Внешней Монголии монгольский отряд в Туве перешел в подчинение китайского комиссара. Вскоре после этого была предпринята попытка захватить в пределах Советской России с. Усинское. На территории бывшего российского протектората Тувы недалеко от этого района были уничтожены пос. Гагуль и ряд заимок в верховьях р. Уюк. Проживавшее там русское и хакасское население в большинстве своем было вырезано. В оккупированной китайским отрядом долине р. Улуг-Хем были стерты с лица земли все поселения проживавших там хакасов. Между тем Советская Россия, скованная Гражданской войной, помочь российским переселенцам в Туве ничем не могла.
      До 1920 г. внимание советского правительства было сконцентрировано на тех регионах Сибири и Дальнего Востока, где решалась судьба Гражданской войны. Тува к ним не принадлежала. Советская власть Енисейской губернии, как и царская в период протектората, продолжала формально числить Туву в своем ведении, не распространяя на нее свои действия. Так, в сводке Красноярской Губернской Чрезвычайной Комиссии за период с 14 марта по 1 апреля 1920 г. отмечалось, что «губерния разделена на 5 уездов: Красноярский, Ачинский, Канский, Енисейский и 3 края: Туруханский, Усинский и Урянхайский... Ввиду политической неопределенности Усинско-Урянхайского края, [к] формированию милиции еще не преступлено» [11].
      Только весной 1920 г. советское правительство вновь обратило внимание на острую обстановку в Урянхае. 16-18 мая 1920 г. в тувинском пос. Баян-Кол состоялись переговоры Ян Шичао и командира монгольского отряда Чамзрына (Жамцарано) с советским представителем А. И. Кашниковым [12], по итогам которых Тува признавалась нейтральной зоной, а в русских поселках края допускалась организация ревкомов. Но достигнутые договоренности на уровне правительств Китая и Советской России закреплены не были, так и оставшись на бумаге. Анализируя создавшуюся в Туве ситуацию, А. И. Кашников пришел к мысли, что решить острый «урянхайский вопрос» раз и навсегда может только создание ту винского государства. Он был не единственным советским деятелем, который так думал. Но, забегая вперед, отметим: дальнейшие события показали, что и после создания тувинского го-/236/-сударства в 1921 г. этот вопрос на протяжении двух десятилетий продолжал оставаться предметом дипломатических переговоров СССР с Монголией и Китаем.
      В конце июля 1920 г., в связи с поражением прояпонской партии в Китае и усилением освободительного движения в Монголии, монгольский отряд оставил Туву. Но его уход свидетельствовал не об отказе панмонголистов от присоединения Тувы, а о смене способа достижения цели, о переводе его в плоскость дипломатических переговоров с Советской Россией. Глава делегации монгольских революционеров С. Данзан во время переговоров 17 августа 1920 г. в Иркутске с уполномоченным по иностранным делам в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Талоном интересовался позицией Советской России по «урянхайскому вопросу» [13]. В Москве в беседах монгольских представителей с Г. В. Чичериным этот вопрос ставился вновь. Учитывая, что будущее самой Монголии, ввиду позиции Китая еще неясно, глава НКИД обдумывал иную формулу отношений сторон к «урянхайскому вопросу», ставя его в зависимость от решения «монгольского вопроса» [14].
      Большинство деятелей Коминтерна, рассматривая Китай в качестве перспективной зоны распространения мировой революции, исходили из необходимости всемерно усиливать влияние МНРП на Внутреннюю Монголию и Баргу, а через них – на революционное движение в Китае. С этой целью объединение всех монгольских племен (к которым, без учета тюркского происхождения, относились и тувинцы) признавалось целесообразным [15]. Меньшая часть руководства Коминтерна уже тогда считала, что панмонголизм создавал внутреннюю угрозу революционному единству в Китае [16].
      Вопросами текущей политики по отношению к Туве также занимались общесибирские органы власти. Характеризуя компетентность Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома в восточной политике, уполномоченный НКИД в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Гапон отмечал: «Взаимосплетение интересов Востока, с одной стороны, и Советской России, с другой, так сложно, что на тонкость, умелость революционной работы должно быть обращено особое внимание. Солидной постановке этого дела партийными центрами Сибири не только не уделяется внимания, но в практической плоскости этот вопрос вообще не ставится» [17]. Справедливость этого высказывания находит подтверждение /237/ в практической деятельности Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома, позиция которых в «урянхайском вопросе» основывалась не на учете ситуации в регионе, а на общих указаниях Дальневосточного Секретариата Коминтерна (далее – ДВСКИ).
      Ян Шичао, исходя из политики непризнания Китайской Республикой Советской России, пытаясь упрочить свое пошатнувшееся положение из-за революционных событий в Монголии, стал добиваться от русских колонистов замены поселковых советов одним выборным лицом с функциями сельского старосты. Вокруг китайского штаба концентрировались белогвардейцы и часть тувинских нойонов. Раньше царская Россия была соперницей Китая в Туве, но китайский комиссар в своем отношении к белогвардейцам руководствовался принципом «меньшего зла» и намерением ослабить здесь «красных» как наиболее опасного соперника.
      В августе 1920 г. в ранге Особоуполномоченного по делам Урянхайского края и Усинского пограничного округа в Туву был направлен И. Г. Сафьянов [18]. На него возлагалась задача защиты «интересов русских поселенцев в Урянхае и установление дружественных отношений как с местным коренным населением Урянхая, так и с соседней с ним Монголией» [19]. Решением президиума Енисейского губкома РКП (б) И. Г. Сафьянову предписывалось «самое бережное отношение к сойотам (т.е. к тувинцам. – Н.М.) и самое вдумчивое и разумное поведение в отношении монголов и китайских властей» [20]. Практические шаги по решению этих задач он предпринимал, руководствуясь постановлением ВЦИК РСФСР, согласно которому Тува к числу регионов Советской России отнесена не была [21].
      По прибытии в Туву И. Г. Сафьянов вступил в переписку с китайским комиссаром. В письме от 31 августа 1920 г. он уведомил Ян Шичао о своем назначении и предложил ему «по всем делам Усинского Пограничного Округа, а также ... затрагивающим интересы русского населения, проживающего в Урянхае», обращаться к нему. Для выяснения «дальнейших взаимоотношений» он попросил назначить время и место встречи [22]. Что касается Ян Шичао, то появление в Туве советского представителя, ввиду отсутствия дипломатических отношений между Советской Россией и Китаем, было им воспринято настороженно. Этим во многом объясняется избранная Ян Шичао /238/ тактика: вести дипломатическую переписку, уклоняясь под разными предлогами от встреч и переговоров.
      Сиббюро ЦК РКП (б) в документе «Об условиях, постановке и задачах революционной работы на Дальнем Востоке» от 16 сентября 1920 г. определило: «...пока край не занят китайскими войсками (видимо, отряд Ян Шичао в качестве серьезной силы не воспринимался. – Н.М.), ...должны быть приняты немедленно же меры по установлению тесного контакта с урянхами и изоляции их от китайцев» [23]. Далее говорилось о том, что «край будет присоединен к Монголии», в которой «урянхайцам должна быть предоставлена полная свобода самоуправления... [и] немедленно убраны русские административные учреждения по управлению краем» [24]. Центральным пунктом данного документа, несомненно, было указание на незамедлительное принятие мер по установлению связей с тувинцами и изоляции их от китайцев. Мнение тувинцев по вопросу о вхождении (невхождении) в состав Монголии совершенно не учитывалось. Намерение упразднить в Туве русскую краевую власть (царскую или колчаковскую) запоздало, поскольку ее там давно уже не было, а восстанавливаемые советы свою юрисдикцию на тувинское население не распространяли. Этот план Сиббюро был одобрен Политбюро ЦК РКП (б) и долгое время определял политику Советского государства в отношении Урянхайского края и русской крестьянской колонии в нем.
      18 сентября 1920 г. Ян Шичао на первое письмо И. Г. Сафьянова ответил, что его назначением доволен, и принес свои извинения в связи с тем, что вынужден отказаться от переговоров по делам Уряпхая, как подлежащим исключительному ведению правительства [25]. На это И. Г. Сафьянов в письме от 23 сентября 1921 г. пояснил, что он переговоры межгосударственного уровня не предлагает, а собирается «поговорить по вопросам чисто местного характера». «Являясь представителем РСФСР, гражданами которой пожелало быть и все русское население в Урянхае, – пояснил он, – я должен встать на защиту его интересов...» Далее он сообщил, что с целью наладить «добрососедские отношения с урянхами» решил пригласить их представителей на съезд «и вместе с ними обсудить все вопросы, касающиеся обеих народностей в их совместной жизни» [26], и предложил Ян Шичао принять участие в переговорах. /239/
      Одновременно И. Г. Сафьянов отправил еще два официальных письма. В письме тувинскому нойону Даа хошуна Буяну-Бадыргы он сообщил, что направлен в Туву в качестве представителя РСФСР «для защиты интересов русского населения Урянхая» и для переговоров с ним и другими представителями тувинского народа «о дальнейшей совместной жизни». Он уведомил нойона, что «для выяснения создавшегося положения» провел съезд русского населения, а теперь предлагал созвать тувинский съезд [27]. Второе письмо И. Г. Сафьянов направил в Сибревком (Омск). В нем говорилось о политическом положении в Туве, в частности об избрании на X съезде русского населения (16-20 сентября) краевой Советской власти, начале работы по выборам поселковых советов и доброжелательном отношении к проводимой работе тувинского населения. Монгольский отряд, писал он, покинул Туву, а китайский – ограничивает свое влияние районом торговли китайских купцов – долиной р. Хемчик [28].
      28 сентября 1920 г. Енгубревком РКП (б) на своем заседании заслушал доклад о ситуации в Туве. В принятой по нему резолюции говорилось: «Отношение к Сафьянову со стороны сойотов очень хорошее. Линия поведения, намеченная Сафьяновым, следующая: организовать, объединить местные Ревкомы, создать руководящий орган “Краевую власть” по образцу буферного государства»[29]. В протоколе заседания также отмечалось: «Отношения между урянхами и монголами – с одной стороны, китайцами – с другой, неприязненные и, опираясь на эти неприязненные отношения, можно было бы путем организации русского населения вокруг идеи Сов[етской] власти вышибить влияние китайское из Урянхайского края» [30].
      В телеграфном ответе на письмо И.Г. Сафьянова председатель Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома И. Н. Смирнов [31] 2 октября 1920 г. сообщил, что «Сиббюро имело суждение об Урянхайском крае» и вынесло решение: «Советская Россия не намерена и не делает никаких шагов к обязательному присоединению к себе Урянхайского края». Но так как он граничит с Монголией, то, с учетом созданных в русской колонии советов, «может и должен служить проводником освободительных идей в Монголии и Китае». В связи с этим, сообщал И. Н. Смирнов, декреты Советской России здесь не должны иметь обязательной силы, хотя организация власти по типу советов, «как агитация действием», /240/ желательна. В практической работе он предписывал пока «ограничиться» двумя направлениями: культурно-просветительным и торговым [32]. Как видно из ответа. Сиббюро ЦК РКП (б) настраивало сторонников Советской власти в Туве на кропотливую революционную культурно-просветительную работу. Учитывая заграничное положение Тувы (пока с неясным статусом) и задачи колонистов по ведению революционной агитации в отношении к Монголии и Китаю, от санкционирования решений краевого съезда оно уклонилось. Напротив, чтобы отвести от Советской России обвинения со стороны других государств в продолжение колониальной политики, русской колонии было предложено не считать декреты Советской власти для себя обязательными. В этом прослеживается попытка вполне оправдавшую себя с Дальневосточной Республикой (ДВР) «буферную» тактику применить в Туве, где она не являлась ни актуальной, ни эффективной. О том, как И.Г. Сафьянову держаться в отношении китайского военного отряда в Туве, Сиббюро ЦК РКП (б) никаких инструкций не давало, видимо полагая, что на месте виднее.
      5 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов уведомил Ян Шичао, что урянхайский съезд созывается 25 октября 1920 г. в местности Суг-Бажи, но из полученного ответа убедился, что китайский комиссар контактов по-прежнему избегает. В письме от 18 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов вновь указал на крайнюю необходимость переговоров, теперь уже по назревшему вопросу о недопустимом поведении китайских солдат в русских поселках. Дело в том, что 14 октября 1920 г. они застрелили председателя Атамановского сельсовета А. Сниткина и арестовали двух русских граждан, отказавшихся выполнить их незаконные требования. В ответ на это местная поселковая власть арестовала трех китайских солдат, творивших бесчинства и произвол. «Как видите, дело зашло слишком далеко, – писал И. Г. Сафьянов, – и я еще раз обращаюсь к Вам с предложением возможно скорее приехать сюда, чтобы совместно со мной обсудить и разобрать это печальное и неприятное происшествие. Предупреждаю, что если Вы и сейчас уклонитесь от переговоров и откажитесь приехать, то я вынужден буду прервать с Вами всякие сношения, сообщить об этом нашему Правительству, и затем приму соответствующие меры к охране русских поселков и вообще к охране наших интересов в Урянхае». Сафьянов также предлагал /241/ во время встречи обменяться арестованными пленными [33]. В течение октября между китайским и советским представителями в Туве велась переписка по инциденту в Атамановке. Письмом от 26 октября 1920 г. Ян Шичао уже в который раз. ссылаясь на нездоровье, от встречи уклонился и предложил ограничиться обменом пленными [34]. Между тем начатая И.Г. Сафьяновым переписка с тувинскими нойонами не могла не вызвать беспокойства китайского комиссара. Он, в свою очередь, оказал давление на тувинских правителей и сорвал созыв намеченного съезда.
      Из вышеизложенного явствует, что китайский комиссар Ян Шичао всеми силами пытался удержаться в Туве. Революционное правительство Монголии поставило перед Советским правительством вопрос о включении Тувы в состав Внешней Монголии. НКИД РСФСР, учитывая в первую очередь «китайский фактор» как наиболее весомый, занимал по нему' нейтрально-осторожную линию. Большинство деятелей Коминтерна и общесибирские партийные и советские органы в своих решениях по Туве, как правило, исходили из целесообразности ее объединения с революционной Монголией. Практические шаги И.Г. Сафьянова, представлявшего в то время в Туве Сибревком и Сиббюро ЦК РКП (б), были направлены на вовлечение представителя Китая в Туве в переговорный процесс о судьбе края и его населения, установление с той же целью контактов с влиятельными фигурами тувинского общества и местными советскими активистами. Однако китайский комиссар и находившиеся под его влиянием тувинские нойоны от встреч и обсуждений данной проблемы под разными предлогами уклонялись.
      Концентрация антисоветских сил вокруг китайского штаба все более усиливалась. В конце октября 1920 г. отряд белогвардейцев корнета С.И. Шмакова перерезал дорогу, соединяющую Туву с Усинским краем. Водный путь вниз по Енисею в направлении на Минусинск хорошо простреливался с левого берега. Местные партизаны и сотрудники советского представительства в Туве оказались в окружении. Ситуация для них становилась все более напряженной [35]. 28 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов решил в сопровождении охраны выехать в местность Оттук-Даш, куда из района Шагаан-Арыга выдвинулся китайский отряд под командованием Линчана и, как ожидалось, должен был прибыть Ян Шичао. Но переговоры не состоялись. /242/
      На рассвете 29 октября 1920 г. китайские солдаты и мобилизованные тувинцы окружили советскую делегацию. Против 75 красноармейцев охраны выступил многочисленный и прекрасно вооруженный отряд. В течение целого дня шла перестрелка. Лишь с наступлением темноты окруженным удалось прорвать кольцо и отступить в Атамановку. В этом бою охрана И. Г. Сафьянова потеряла несколько человек убитыми, а китайско-тувинский отряд понес серьезные потери (до 300 человек убитыми и ранеными) и отступил на место прежней дислокации. Попытка Ян Шичао обеспечить себе в Туве безраздельное господство провалилась [36].
      Инцидент на Оттук-Даше стал поворотным пунктом в политической жизни Тувы. Неудача китайцев окончательно подорвала их авторитет среди коренного населения края и лишила поддержки немногих, хотя и влиятельных, сторонников из числа хемчикских нойонов. Непозволительное в международной практике нападение на дипломатического представителя (в данном случае – РСФСР), совершенное китайской стороной, а также исходящая из китайского лагеря угроза уничтожения населенных пунктов русской колонии дали Советской России законный повод для ввода на территорию Тувы военных частей.
      И.Г. Сафьянов поначалу допускал присоединение Тувы к Советской России. Он считал, что этот шаг «не создаст... никакого осложнения в наших отношениях с Китаем и Монголией, где сейчас с новой силой загорается революционный пожар, где занятые собственной борьбой очень мало думают об ограблении Урянхая…» [37]. Теперь, когда вопрос о вводе в Туву советских войск стоял особенно остро, он, не колеблясь, поставил его перед Енгубкомом и Сибревкомом. 13 ноября 1920 г. И.Г. Сафьянов направил в Омск телеграмму: «Белые банды, выгоняемые из северной Монголии зимними холодами и голодом, намереваются захватить Урянхай. Шайки местных белобандитов, скрывающиеся в тайге, узнав это, вышли и грабят поселки, захватывают советских работников, терроризируют население. Всякая мирная работа парализована ими... Теперь положение еще более ухудшилось, русскому населению Урянхая, сочувствующему советской власти, грозит полное истребление. Требую от вас немедленной помощи. Необходимо сейчас же ввести в Урянхай регулярные отряды. Стоящие в Усинском войска боятся нарушения международных прав. Ничего /243/ они уже не нарушат. С другой стороны совершено нападение на вашего представителя...» [38]
      В тот же день председатель Сибревкома И.Н. Смирнов продиктовал по прямому проводу сообщение для В.И. Ленина (копия – Г.В. Чичерину), в котором обрисовал ситуацию в Туве. На основании данных, полученных от него 15 ноября 1920 г., Политбюро ЦК РКП (б) рассматривало вопрос о военной помощи Туве. Решение о вводе в край советских войск было принято, но выполнялось медленно. Еще в течение месяца И. Г. Сафьянову приходилось посылать тревожные сигналы в высокие советские и военные инстанции. В декабре 1920 г. в край был введен советский экспедиционный отряд в 300 штыков. В начале 1921 г. вошли и рассредоточились по населенным пунктам два батальона 190-го полка внутренней службы. В с. Усинском «в ближайшем резерве» был расквартирован Енисейский полк [39].
      Ввод советских войск крайне обеспокоил китайского комиссара в Туве. На его запрос от 31 декабря 1920 г. о причине их ввода в Туву И. Г. Сафьянов письменно ответил, что русским колонистам и тяготеющим к Советской России тувинцам грозит опасность «быть вырезанными» [40]. Он вновь предложил Ян Шичао провести в Белоцарске 15 января 1921 г. переговоры о дальнейшей судьбе Тувы. Но даже в такой ситуации китайский представитель предпочел избежать встречи [41].
      Еще в первых числах декабря 1920 г. в адрес командования военной части в с. Усинском пришло письмо от заведующего сумоном Маады Лопсан-Осура [42], в котором он сообщал: «Хотя вследствие недоразумения. .. вышла стычка на Оттук-Даше (напомним, что в ней на стороне китайцев участвовали мобилизованные тувинцы. – Н.М.), но отношения наши остались добрососедскими ... Если русские военные отряды не будут отведены на старые места, Ян Шичао намерен произвести дополнительную мобилизацию урянхов, которая для нас тяжела и нежелательна» [43]. Полученное сообщение 4 декабря 1920 г. было передано в высокие военные ведомства в Иркутске (Реввоенсовет 5-й армии), Омске, Чите и, по-видимому, повлияло на решение о дополнительном вводе советских войск в Туву. Тревожный сигнал достиг Москвы.
      На пленуме ЦК РКП (б), проходившем 4 января 1921 г. под председательством В. И. Ленина, вновь обсуждался вопрос «Об Урянхайском крае». Принятое на нем постановление гласило: «Признавая /244/ формальные права Китайской Республики над Урянхайским краем, принять меры для борьбы с находящимися там белогвардейскими каппелевскими отрядами и оказать содействие местному крестьянскому населению...» [44]. Вскоре в Туву были дополнительно введены подразделения 352 и 440 полков 5-й Красной Армии и направлены инструкторы в русские поселки для организации там ревкомов.
      Ян Шичао, приведший ситуацию в Туве к обострению, вскоре был отозван пекинским правительством, но прибывший на его место новый военный комиссар Ман Шани продолжал придерживаться союза с белогвардейцами. Вокруг его штаба, по сообщению от командования советской воинской части в с. Усинское от 1 февраля 1921 г., сосредоточились до 160 противников Советской власти [45]. А между тем захватом Урги Р.Ф.Унгерном фон Штернбергом в феврале 1921 г., изгнанием китайцев из Монголии их отряд в Туве был поставлен в условия изоляции, и шансы Китая закрепиться в крае стали ничтожно малыми.
      Повышение интереса Советской России к Туве было также связано с перемещением театра военных действий на территорию Монголии и постановкой «урянхайского вопроса» – теперь уже революционными панмонголистами и их сторонниками в России. 2 марта 1921 г. Б.З. Шумяцкий [46] с И.Н. Смирновым продиктовали по прямому проводу для Г.В. Чичерина записку, в которой внесли предложение включить в состав Монголии Урянхайский край (Туву). Они считали, что монгольской революционной партии это прибавит сил для осуществления переворота во всей Монголии. А Тува может «в любой момент ... пойти на отделение от Монголии, если ее международное положение станет складываться не в нашу пользу» [47]. По этому плану Тува должна была без учета воли тувинского народа войти в состав революционной Монголии. Механизм же ее выхода из монгольского государства на случай неудачного исхода революции в Китае продуман не был. Тем не менее, как показывают дальнейшие события в Туве и Монголии, соавторы этого плана получили на его реализацию «добро». Так, когда 13 марта 1921 г. в г. Троицкосавске было сформировано Временное народное правительство Монголии из семи человек, в его составе одно место было зарезервировано за Урянхаем [48].
      Барон Р.Ф.Унгерн фон Штернберг, укрепившись в Монголии, пытался превратить ее и соседний Урянхайский край в плацдарм для /245/ наступления на Советскую Россию. Между тем советское правительство, понимая это, вовсе не стремилось наводнить Туву войсками. С белогвардейскими отрядами успешно воевали главным образом местные русские партизаны, возглавляемые С.К. Кочетовым, а с китайцами – тувинские повстанцы, которые первое время руководствовались указаниями из Монголии. Позднее, в конце 1920-х гг., один из первых руководителей тувинского государства Куулар Дондук [49] вспоминал, что при Р.Ф.Унгерне фон Штернберге в Урге было созвано совещание монгольских князей, которое вынесло решение о разгроме китайского отряда в Туве [50]. В первых числах марта 1921 г. в результате внезапного ночного нападения тувинских повстанцев на китайцев в районе Даг-Ужу он был уничтожен.
      18 марта Б.З. Шумяцкий телеграфировал И.Г. Сафьянову: «По линии Коминтерна предлагается вам немедленно организовать урянхайскую нар[одно-] революционную] партию и народ[н]о-революционное правительство Урянхая... Примите все меры, чтобы организация правительства и нар[одно-] рев[олюционной] партии были осуществлены в самый краткий срок и чтобы они декларировали объединение с Монголией в лице создавшегося в Маймачене Центрального Правительства ...Вы назначаетесь ... с полномочиями Реввоенсовета армии 5 и особыми полномочиями от Секретариата (т.е. Дальневосточного секретариата Коминтерна. – Я.М.)» [51]. Однако И. Г. Сафьянов не поддерживал предложенный Шумяцким и Смирновым план, особенно ту его часть, где говорилось о декларировании тувинским правительством объединения Тувы с Монголией.
      21 мая 1921 г. Р.Ф. Унгерн фон Штернберг издал приказ о переходе в подчинение командования его войск всех рассеянных в Сибири белогвардейских отрядов. На урянхайском направлении действовал отряд генерала И. Г. Казанцева [52]. Однако весной 1921 г. он был по частям разгромлен и рассеян партизанами (Тарлакшинский бой) и хемчик-скими тувинцами [53].
      После нескольких лет вооруженной борьбы наступила мирная передышка, которая позволила И.Г. Сафьянову и его сторонникам активизировать работу по подготовке к съезду представителей тувинских хошунов. Главным пунктом повестки дня должен был стать вопрос о статусе Тувы. В качестве возможных вариантов решения рассматри-/246/-вались вопросы присоединения Тувы к Монголии или России, а также создание самостоятельного тувинского государства. Все варианты имели в Туве своих сторонников и шансы на реализацию.
      Относительно новым для тувинцев представлялся вопрос о создании национального государства. Впервые представители тувинской правящей элиты заговорили об этом (по примеру Монголии) в феврале 1912 г., сразу после освобождения от зависимости Китая. Непременным условием его реализации должно было стать покровительство России. Эту часть плана реализовать удаюсь, когда в 1914 г. над Тувой был объявлен российский протекторат Однако царская Россия вкладывала в форму протектората свое содержание, взяв курс на поэтапное присоединение Тувы. Этому помешали революционные события в России.
      Второй раз попытка решения этого вопроса, как отмечалось выше, осуществлялась с позиций самоопределения тувинского народа в июне 1918 г. И вот после трудного периода Гражданской войны в крае и изгнания из Тувы иностранных интервентов этот вопрос обсуждался снова. Если прежде геополитическая ситуация не давала для его реализации ни малейших шансов, то теперь она, напротив, ей благоприятствовала. Немаловажное значение для ее практического воплощения имели данные И.Г. Сафьяновым гарантии об оказании тувинскому государству многосторонней помощи со стороны Советской России. В лице оставивших китайцев хемчикских нойонов Буяна-Бадыргы и Куулара Чимба, под властью которых находилось большинство населения Тувы, идея государственной самостоятельности получила активных сторонников.
      22 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов распространил «Воззвание [ко] всем урянхайским нойонам, всем чиновникам и всему урянхайскому народу», в котором разъяснял свою позицию по вопросу о самоопределении тувинского народа. Он также заверил, что введенные в Туву советские войска не будут навязывать тувинскому народу своих законов и решений [54]. Из текста воззвания явствовало, что сам И. Г. Сафьянов одобряет идею самоопределения Тувы вплоть до образования самостоятельного государства.
      Изменение политической линии представителя Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянова работниками ДВСКИ и советских органов власти Сибири было встречено настороженно. 24 мая Сиббюро ЦК РКП (б) /247/ рассмотрело предложение Б.З. Шумяцкого об отзыве из Тувы И. Г. Сафьянова. В принятом постановлении говорилось: «Вопрос об отзыве т. Сафьянова .. .отложить до разрешения вопроса об Урянхайском крае в ЦК». Кроме того, Енисейский губком РКП (б) не согласился с назначением в Туву вместо Сафьянова своего работника, исполнявшего обязанности губернского продовольственного комиссара [55].
      На следующий день Б.З. Шумяцкий отправил на имя И.Г. Сафьянова гневную телеграмму: «Требую от Вас немедленного ответа, почему до сих пор преступно молчите, предлагаю немедленно войти в отношение с урянхайцами и выйти из состояния преступной бездеятельности». Он также ставил Сафьянова в известность, что на днях в Туву прибудет делегация от монгольского народно-революционного правительства и революционной армии во главе с уполномоченным Коминтерна Б. Цивенжаповым [56], директивы которого для И. Г. Сафьянова обязательны [57]. На это в ответной телеграмме 28 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов заявил: «...Я и мои сотрудники решили оставить Вашу программу и работать так, как подсказывает нам здравый смысл. Имея мандат Сибревкома, выданный мне [с] согласия Сиббюро, беру всю ответственность на себя, давая отчет [о] нашей работе только товарищу Смирнову» [58].
      14 июня 1921 г. глава НКИД РСФСР Г.В. Чичерин, пытаясь составить более четкое представление о положении в Туве, запросил мнение И.Н. Смирнова по «урянхайскому вопросу» [59]. В основу ответа И.Н. Смирнова было положено постановление, принятое членами Сиббюро ЦК РКП (б) с участием Б.З. Шумяцкого. Он привел сведения о численности в Туве русского населения и советских войск и предложил для осуществления постоянной связи с Урянхаем направить туда представителя НКИД РСФСР из окружения Б.З. Шумяцкого. Также было отмечено, что тувинское население относится к монголам отрицательно, а русское «тяготеет к советской власти». Несмотря на это, Сиббюро ЦК РКП (б) решило: Тува должна войти в состав Монголии, но декларировать это не надо [60].
      16 июня 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) по предложению народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина с одобрения В.И. Ленина приняло решение о вступлении в Монголию советских войск для ликвидации группировки Р.Ф.Унгерна фон Штернберга. Тем временем «старые» панмонголисты тоже предпринимали попытки подчинить /248/ себе Туву. Так, 17 июня 1921 г. управляющий Цзасакту-хановским аймаком Сорукту ван, назвавшись правителем Урянхая, направил тувинским нойонам Хемчика письмо, в котором под угрозой сурового наказания потребовал вернуть захваченные у «чанчина Гегена» (т.е. генерала на службе у богдо-гегена) И.Г. Казанцева трофеи и служебные бумаги, а также приехать в Монголию для разбирательства [61]. 20 июня 1921 г. он сообщил о идущем восстановлении в Монголии нарушенного китайцами управления (т.е. автономии) и снова выразил возмущение разгромом тувинцами отряда генерала И.Г. Казанцева. Сорукту ван в гневе спрашивал: «Почему вы, несмотря на наши приглашения, не желаете явиться, заставляете ждать, тормозите дело и не о чем не сообщаете нам? ...Если вы не исполните наше предписание, то вам будет плохо» [62]
      Однако монгольский сайт (министр, влиятельный чиновник) этими угрозами ничего не добился. Хемчикские нойоны к тому времени уже были воодушевлены сафьяновским планом самоопределения. 22 июня 1921 г. И. Г. Сафьянов в ответе на адресованное ему письмо Сорукту вана пригласил монгольского сайта на переговоры, предупредив его, что «чинить обиды другому народу мы не дадим и берем его под свое покровительство» [63]. 25-26 июня 1921 г. в Чадане состоялось совещание представителей двух хемчикских хошунов и советской делегации в составе представителей Сибревкома, частей Красной Армии, штаба партизанского отряда и русского населения края, на котором тувинские представители выразили желание создать самостоятельное государство и созвать для его провозглашения Всетувинский съезд. В принятом ими на совещании решении было сказано: «Представителя Советской России просим поддержать нас на этом съезде в нашем желании о самоопределении... Вопросы международного характера будущему центральному органу необходимо решать совместно с представительством Советской России, которое будет являться как бы посредником между тувинским народом и правительствами других стран» [64].
      1 июля 1921 г. в Москве состоялись переговоры наркома иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина с монгольской делегацией в составе Бекзеева (Ц. Жамцарано) и Хорлоо. В ходе переговоров Г.В. Чичерин предложил формулу отношения сторон к «урянхайскому вопросу», в соответствии с которой: Советская Россия от притязаний на Туву /249/ отказывалась, Монголия в перспективе могла рассчитывать на присоединение к ней Тувы, но ввиду неясности ее международного положения вопрос оставался открытым на неопределенное время. Позиция Тувы в это время определенно выявлена еще не была, она никак не комментировалась и во внимание не принималась.
      Между тем Б.З. Шумяцкий попытался еще раз «образумить» своего политического оппонента в Туве. 12 июля 1921 г. он телеграфировал И. Г. Сафьянову: «Если совершите возмутительную и неслыханную в советской, военной и коминтерновской работе угрозу неподчинения в смысле отказа информировать, то вынужден буду дать приказ по военной инстанции в пределах прав, предоставленных мне дисциплинарным уставом Красной Армии, которым не однажды усмирялся бунтарский пыл самостийников. Приказываю информацию давать моему заместителю [Я.Г.] Минскеру и [К.И.] Грюнштейну» [65].
      Однако И. Г. Сафьянов, не будучи на деле «самостийником», практически о каждом своем шаге регулярно докладывал председателю Сибревкома И. Н. Смирнову и просил его передать полученные сведения в адрес Реввоенсовета 5-й армии и ДВСКИ. 13 июля 1921 г. И.Г. Сафьянов подробно информирован его о переговорах с представителями двух хемчикских кожуунов [66]. Объясняя свое поведение, 21 июля 1921 г. он писал, что поначалу, выполняя задания Б.З. Шумяцкого «с его буферной Урянхайской политикой», провел 11-й съезд русского населения Тувы (23-25 апреля 1921 г.), в решениях которого желание русского населения – быть гражданами Советской республики – учтено не было. В результате избранная на съезде краевая власть оказалась неавторитетной, и «чтобы успокоить бушующие сердца сторонников Советской власти», ему пришлось «преобразовать представительство Советской] России в целое учреждение, разбив его на отделы: дипломатический, судебный, Внешторга и промышленности, гражданских дел» [67]. Письмом от 28 июля 1921 г. он сообщил о проведении 12-го съезда русского населения в Туве (23-26 июля 1921 гг.), на котором делегаты совершенно определенно высказались за упразднение буфера и полное подчинение колонии юрисдикции Советской России [68].
      В обращении к населению Тувы, выпущенном в конце июля 1921 г., И.Г. Сафьянов заявил: «Центр уполномочил меня и послал к Вам в Урянхай помочь Вам освободиться от гнета Ваших насильников». /250/ Причислив к числу последних китайцев, «реакционных» монголов и белогвардейцев, он сообщил, что ведет переговоры с хошунами Тувы о том, «как лучше устроить жизнь», и что такие переговоры с двумя хемчикскими хошунами увенчались успехом. Он предложил избрать по одному представителю от сумона (мелкая административная единица и внутриплеменное деление. – Я.М.) на предстоящий Всетувинский съезд, на котором будет рассмотрен вопрос о самоопределении Тувы [69].
      С каждым предпринимаемым И. Г. Сафьяновым шагом возмущение его действиями в руководстве Сиббюро ЦК РКП (б) и ДВСКИ нарастало. Его переговоры с представителями хемчикских хошунов дали повод для обсуждения Сиббюро ЦК РКП (б) вопроса о покровительстве Советской России над Тувой. В одном из его постановлений, принятом в июле 1921 г., говорилось, что советский «протекторат над Урянхайским краем в международных делах был бы большой политической ошибкой, которая осложнила бы наши отношения с Китаем и Монголией» [70]. 11 августа 1921 г. И. Г. Сафьянов получил из Иркутска от ответственного секретаря ДВСКИ И. Д. Никитенко телеграмму, в которой сообщалось о его отстранении от представительства Коминтерна в Урянхае «за поддержку захватчиков края по направлению старой царской администрации» [71]. Буквально задень до Всетувинского учредительного Хурала в Туве 12 августа 1921 г. И. Д. Никитенко писал Г.В. Чичерину о необходимости «ускорить конкретное определение отношения Наркоминдела» по Туве. Назвав И. Г. Сафьянова «палочным самоопределителем», «одним из импрессионистов... доморощенной окраинной политики», он квалифицировал его действия как недопустимые. И. Д. Никитенко предложил включить Туву «в сферу влияния Монгольской Народно-Революционной партии», работа которой позволит выиграть 6-8 месяцев, в течение которых «многое выяснится» [72]. Свою точку зрения И. Д. Никитенко подкрепил приложенными письмами двух известных в Туве монголофилов: амбын-нойона Соднам-Бальчира с группой чиновников и крупного чиновника Салчакского хошуна Сосор-Бармы [73].
      Среди оппонентов И. Г. Сафьянова были и советские военачальники. По настоянию Б.З. Шумяцкого он был лишен мандата представителя Реввоенсовета 5-й армии. Военный комиссар Енисейской губернии И. П. Новоселов и командир Енисейского пограничного полка Кейрис /251/ доказывали, что он преувеличивал количество белогвардейцев в Урянхае и исходящую от них опасность лишь для того, чтобы добиться военной оккупации края Советской Россией. Они также заявляли, что представитель Сибревкома И.Г. Сафьянов и поддерживавшие его местные советские власти преследовали в отношении Тувы явно захватнические цели, не считаясь с тем, что их действия расходились с политикой Советской России, так как документальных данных о тяготении тувинцев к России нет. Адресованные И. Г. Сафьянову обвинения в стремлении присоединить Туву к России показывают, что настоящие его взгляды на будущее Тувы его политическим оппонентам не были до конца ясны и понятны.
      Потакавшие новым панмонголистам коминтерновские и сибирские советские руководители, направляя в Туву в качестве своего представителя И.Г. Сафьянова, не ожидали, что он станет настолько сильным катализатором политических событий в крае. Действенных рычагов влияния на ситуацию на тувинской «шахматной доске» отечественные сторонники объединения Тувы с Монголией не имели, поэтому проиграли Сафьянову сначала «темп», а затем и «партию». В то время когда представитель ДВСКИ Б. Цивенжапов систематически получал информационные сообщения Монгольского телеграфного агентства (МОНТА) об успешном развитии революции в Монголии, события в Туве развивались по своему особому сценарию. Уже находясь в опале, лишенный всех полномочий, пользуясь мандатом представителя Сибревкома, действуя на свой страх и риск, И.Г. Сафьянов ускорил наступление момента провозглашения тувинским народом права на самоопределение. В итоге рискованный, с непредсказуемыми последствиями «урянхайский гамбит» он довел до победного конца. На состоявшемся 13-16 августа 1921 г. Всетувинском учредительном Хурале вопрос о самоопределении тувинского народа получил свое разрешение.
      В телеграмме, посланной И.Г. Сафьяновым председателю Сибревкома И. Н. Смирнову (г. Новониколаевск), ДВСКИ (г. Иркутск), Губкому РКП (б) (г. Красноярск), он сообщал: «17 августа 1921 г. Урянхай. Съезд всех хошунов урянхайского народа объявил Урянхай самостоятельным в своем внутреннем управлении, [в] международных же сношениях идущим под покровительством Советроссии. Выбрано нар[одно]-рев[о-люционное] правительство [в] составе семи лиц... Русским гражданам /252/ разрешено остаться [на] территории Урянхая, образовав отдельную советскую колонию, тесно связанную с Советской] Россией...» [74]
      В августе – ноябре 1921 г. в Туве велось государственное строительство. Но оно было прервано вступлением на ее территорию из Западной Монголии отряда белого генерала А. С. Бакича. В конце ноября 1921 г. он перешел через горный хребет Танну-Ола и двинулся через Элегест в Атамановку (затем село Кочетово), где находился штаб партизанского отряда. Партизаны, среди которых были тувинцы и красноармейцы усиленного взвода 440-го полка под командой П.Ф. Карпова, всего до тысячи бойцов, заняли оборону.
      Ранним утром 2 декабря 1921 г. отряд Бакича начал наступление на Атамановку. Оборонявшие село кочетовцы и красноармейцы подпустили белогвардейцев поближе, а затем открыли по ним плотный пулеметный и ружейный огонь. Потери были огромными. В числе первых был убит генерал И. Г. Казанцев. Бегущих с поля боя белогвардейцев добивали конные красноармейцы и партизаны. Уничтожив значительную часть живой силы, они захватили штаб и обоз. Всего под Атамановкой погибло свыше 500 белогвардейцев, в том числе около 400 офицеров, 7 генералов и 8 священников. Почти столько же белогвардейцев попало в плен. Последняя попытка находившихся на территории Монголии белогвардейских войск превратить Туву в оплот белых сил и плацдарм для наступления на Советскую Россию закончилась неудачей. Так завершилась Гражданская война в Туве.
      Остатки разгромленного отряда Бакича ушли в Монголию, где вскоре добровольно сдались монгольским и советским военным частям. По приговору Сибирского военного отделения Верховного трибунала ВЦИК генерала А. С. Бакича и пятерых его ближайших сподвижников расстреляли в Новосибирске. За умелое руководство боем и разгром отряда Бакича С. К. Кочетова приказом Реввоенсовета РСФСР № 156 от 22 января 1922 г. наградили орденом Красного Знамени.
      В завершение настоящего исследования можно заключить, что протекавшие в Туве революционные события и Гражданская война были в основном производными от российских, Тува была вовлечена в российскую орбиту революционных и военных событий периода 1917-1921 гг. Но есть у них и свое, урянхайское, измерение. Вплетаясь в канву известных событий, в новых условиях получил свое продол-/253/-жение нерешенный до конца спор России, Китая и Монголии за обладание Тувой, или «урянхайский вопрос». А на исходе Гражданской войны он дополнился новым содержанием, выраженным в окрепшем желании тувинского народа образовать свое государство. Наконец, определенное своеобразие событиям придавало местоположение Тувы. Труд недоступностью и изолированностью края от революционных центров Сибири во многом объясняется относительное запаздывание исторических процессов периода 1917-1921 гг., более медленное их протекание, меньшие интенсивность и степень остроты. Однако это не отменяет для Тувы общую оценку описанных выше событий, как произошедших по объективным причинам, и вместе с тем страшных и трагических.
      1. См.: Собрание архивных документов о протекторате России над Урянхайским краем – Тувой (к 100-летию исторического события). Новосибирск, 2014.
      2. История Тувы. Новосибирск, 2017. Т. III. С. 13-30.
      3. ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. М., 1994. Т. 1. 1920-1925. С. 11.
      4. История советско-монгольских отношений. М., 1981. С. 24.
      5. Сейфуяин Х.М. К истории иностранной военной интервенции и гражданской войны в Туве. Кызыл, 1956. С. 38-39; Ян Шичао окончил юридический факультет Петербургского университета, хорошо знал русский язык (см.: Белов Ь.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999. С. 203 (ссылки к 5-й главе).
      6. Монгуш Буян-Бадыргы (1892-1932) – государственный и политический деятель Тувы. До 1921 г. – нойон Даа кожууна. В 1921 г. избирался председателем Всетувин-ского учредительного Хурала и членом первого состава Центрального Совета (правительства). До февраля 1922 г. фактически исполнял обязанности главы правительства. В 1923 г. официально избран премьер-министром тувинского правительства. С 1924 г. по 1927 г. находился на партийной работе, занимался разработкой законопроектов. В 1927 г. стал министром финансов ТНР. В 1929 г. был арестован по подозрению в контрреволюционной деятельности и весной 1932 г. расстрелян. Тувинским писателем М.Б. Кенин-Лопсаном написан роман-эссе «Буян-Бадыргы». Его именем назван филиал республиканского музея в с. Кочетово и улица в г. Кызыл-Мажалыг (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». Новосибирск, 2004. С. 61-64). /254/
      7. Куулар Чимба – нойон самого крупного тувинского хошуна Бээзи.
      8. Оюн Соднам-Балчыр (1878-1924) – последний амбын-нойон Тувы. Последовательно придерживался позиции присоединения Тувы к Монголии. В 1921 г. на Всетувинском учредительном Хурале был избран главой Центрального Совета (Правительства) тувинского государства, но вскоре от этой должности отказался. В 1923 г. избирался министром юстиции. Являлся одним из вдохновителей мятежа на Хемчике (1924 г.), проходившего под лозунгом присоединения Тувы к Монголии. Погиб при попытке переправиться через р. Тес-Хем и уйти в Монголию.
      9. Цит. по: Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921-1927. М., 1968. С. 19.
      10. АВП РФ. Ф. Референту ра по Туве. Оп. 11. Д. 9. П. 5, без лл.
      11. ГАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 186. Л. 60-60 об.
      12. А.И. Кашников – особоуполномоченный комиссар РСФСР по делам Урянхая, руководитель советской делегации на переговорах. Характеризуя создавшуюся на момент переговоров ситуацию, он писал: «Китайцы смотрят на Россию как на завоевательницу бесспорно им принадлежащего Урянхайского края, включающего в себя по северной границе Усинскую волость.
      Русские себя так плохо зарекомендовали здесь, что оттолкнули от себя урянхайское (сойетское) население, которое видит теперь в нас похитителей их земли, своих поработителей и угнетателей. В этом отношении ясно, что китайцы встретили для себя готовую почву для конкуренции с русскими, но сами же затем встали на положение русских, когда присоединили к себе Монголию и стали сами хозяйничать.
      Урянхи тяготеют к Монголии, а Монголия, попав в лапы Китаю, держит курс на Россию. Создалась, таким образом, запутанная картина: русских грабили урянхи. вытуривая со своей земли, русских выживали и китайцы, радуясь каждому беженцу и думая этим ликвидировать споры об Урянхае» (см.: протоколы Совещания Особоуполномоченною комиссара РСФСР А.И. Кашникова с китайским комиссаром Ян Шичао и монгольским нойоном Жамцарано об отношении сторон к Урянхаю, создании добрососедских русско-китайских отношений по Урянхайскому вопросу и установлении нормального правопорядка в Урянхайском крае (НА ТИГПИ. Д. 388. Л. 2, 6, 14-17, 67-69, 97; Экономическая история потребительской кооперации Республики Тыва. Новосибирск, 2004. С. 44).
      13. См.: Лузянин С. Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М., 2003. С. 105-106.
      14. Там же. С. 113.
      15. Рощан С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.). М., 1999. С. 123-124; Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 209.
      16. Рощин С.К. Указ. соч. С. 108.
      17. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 153. Д. 43. Л.9.
      18. Иннокентий Георгиевич Сафьянов (1875-1953) – видный советский деятель /255/ и дипломат. В 1920-1921 гг. представлял в Туве Сибревком, Дальневосточный секретариат Коминтерна и Реввоенсовет 5-й армии, вел дипломатическую переписку с представителями Китая и Монголии в Туве, восстанавливал среди русских переселенцев Советскую власть, руководил борьбой с белогвардейцами и интервентами, активно способствовал самоопределению тувинского народа. В 1921 г. за проявление «самостийности» был лишен всех полномочий, кроме агента Сибвнешторга РСФСР. В 1924 г. вместе с семьей был выслан из Тувы без права возвращения. Работал на разных должностях в Сибири, на Кавказе и в других регионах СССР (подробно о нем см. Дацышен В.Г. И.Г. Сафьянов – «свободный гражданин свободной Сибири» // Енисейская провинция. Красноярск, 2004. Вып. 1. С. 73-90).
      19. Цит. по: Дацышеи В.Г., Оидар Г.А. Саянский узел.     С. 210.
      20. РФ ТИГИ (Рукописный фонд Тувинского института гуманитарных исследований). Д. 42, П. 1. Л. 84-85.
      21. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 193.
      22. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 134.
      23. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 77. Л. 41.
      24. Там же.
      25. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 216.
      26. Там же. Л. 228.
      27. Там же. Д. 42. Л. 219
      28. Там же. П. 3. Л. 196-198.
      29 Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.): сб. док. Новосибирск, 1996. С. 136-137.
      30 Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 210.
      31. Иван Никитич Смирнов. В политической борьбе между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким поддержал последнего, был репрессирован.
      32. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 216-217.
      33. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 143.
      34. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 219-220.
      35. История Тувы. М., 1964. Т. 2. С. 62.
      36. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 154; Д. 420. Л. 226.
      37. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 4.
      38. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 157-158; РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 103.
      39. РФ ТИГИ. Д. 42. Л. 384; Д. 420. Раздел 19. С. 4, 6.
      40. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 19. С. 4. /256/
      41. Там же. С. 5.
      42. Маады Лопсан-Осур (1876-?). Родился в местечке Билелиг Пий-Хемского хошуна. С детства владел русским языком. Получил духовное образование в Тоджинском хурэ, высшее духовное – в одном из тибетских монастырей. В Тибете выучил монгольский и тибетский языки. По возвращении в Туву стал чыгыракчы (главным чиновником) Маады сумона. Придерживался просоветской ориентации и поддерживал политику И.Г. Сафьянова, направленную на самоопределение Тувы. Принимал активное участие в подготовке и проведении Всетувинского учредительного Хурала 1921 г., на котором «высказался за территориальную целостность и самостоятельное развитие Тувы под покровительством России». Вошел в состав первого тувинского правительства. На первом съезде ТНРП (28 февраля – 1 марта 1922 г. в Туране был избран Генеральным секретарем ЦК ТНРП. В начале 1922 г.. в течение нескольких месяцев, возглавлял тувинское правительство. В начале 30-х гг. был репрессирован и выслан в Чаа-Холь-ский хошун. Скончался в Куйлуг-Хемской пещере Улуг-Хемского хошуна, где жил отшельником (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». С. 77).
      43. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      44. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 184-185.
      45. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      46. Шумяцкий Борис Захарович (1886-1943) – советский дипломат. Известен также под псевдонимом Андрей Червонный. Член ВКП (б) с 1903 г., активный участник революционного движения в Сибири. Видный политический и государственный деятель. После Октябрьской революции – председатель ЦИК Советов Сибири, активный участник Гражданской войны. В ноябре 1919 г. назначен председателем Тюменского губревкома, в начале 1920 г. – председателем Томского губревкома и одновременно заместителем председателя Сибревкома. С лета того же года – член Дальбюро ЦК РКП (б), председатель Совета Министров Дальневосточной Республики (ДВР). На дипломатической работе находился с 1921 г. В 1921-1922 гг. – член Реввоенсовета 5-й армии, уполномоченный НКИД по Сибири и Монголии. Был организатором разгрома войск Р.Ф. Унгерна фон Штернберга в Монголии. Являясь уполномоченным НКИД РСФСР и Коминтерна в Монголии, стоял на позиции присоединения Тувы к монгольскому государству. В 1922-1923 гг. – работник полпредства РСФСР в Иране; в 1923-1925 гг. – полпред и торгпред РСФСР в Иране. В 1926 г. – на партийной работе в Ленинграде. С конца 1926 по 1928 г. – ректор КУТВ. В 1928-1930 гг. – член Средазбюро ВКП (б). С конца 1930 г. – председатель праазения Союзкино и член коллегии Наркомпроса РСФСР и Наркомлегпрома СССР (с 1932 г.). В 1931 г. награжден правительством МНР орденом Красного Знамени.
      47. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209. И.Н. Смирнов – в то время совмещал должности секретаря Сиббюро ЦК РКП (б) и председателя Сибревкома.
      48. Шырендыб Б. История советско-монгольских отношений. М., 1971. С. 96-98, 222. /257/
      49. Куулар Дондук (1888-1932 гг.) — тувинский государственный деятель и дипломат. В 1924 г. избирался на пост председателя Малого Хурала Танну-Тувинской Народной Республики. В 1925-1929 гг. занимал пост главы тувинского правительства. В 1925 г. подписал дружественный договор с СССР, в 1926 г. – с МНР. Весной 1932 г. был расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности.
      50. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 22. С. 27.
      51. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 169.
      52. Шырендыб Б. Указ. соч. С. 244.
      53. См.: История Тувы. Т. 2. С. 71-72; Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 269.
      54. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      55. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209.
      56. Буда Цивенжапов (Церенжапов, Цивенжаков. Цырендтжапов и др. близкие к оригиналу варианты) являлся сотрудником секции восточных народов в штате уполномоченного Коминтерна на Дальнем Востоке. Числился переводчиком с монгольского языка в информационно-издательском отделе (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 93. Л. 2 об., 26).
      57. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 94-95.
      58. Там же. Л. 97.
      59. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 273.
      60. Там же. С. 273-274.
      61. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 59.
      62. Там же.
      63. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      64. РФ ТИГИ. Д. 37. Л. 221; Создание суверенного государства в центре Азии. Бай-Хаак, 1991. С. 35.
      65. Цит. по: Тувинская правда. 11 сентября 1997 г.
      66. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 75.
      67. Там же. Д. 42. Л. 389.
      68. Там же. Д. 81. Л. 75.
      69. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 3. Л. 199.
      70. Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 114.
      71. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 99.
      72. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 97. Л. 27, 28.
      73. Там же. Л. 28-31.
      74. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 121. /258/
      Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография) / Отв. ред. Д. Д. Васильев, составители Т. А. Филиппова, Н. М. Горбунова; Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае / Из истории Первой гражданской революционной войны (1924-1927) 
      / Издательство "Наука", М., 1964.
      DjVu, отсканированные страницы, слой распознанного текста.
      ОТ АВТОРА 
      "В 1923 г. я по поручению партии и  правительства СССР поехал в Китай в первой пятерке военных советников, приглашенных для службы в войсках Гуаннжоуского (Кантонского) правительства великим китайским революционером доктором Сунь Ят-сеном. 
      Мне довелось участвовать в организации военно-политической школы Вампу и в формировании ядра Национально-революционной армии. В ее рядах я прошел первый и второй Восточные походы —  против милитариста Чэнь Цзюн-мина, участвовал также в подавлении мятежа юньнаньских и гуансийских милитаристов. Во время Северного похода HP А в 1926—1927 гг. я был советником в войсках восточного направления. 
      Я, разумеется, не ставлю перед собой задачу написать военную историю Первой гражданской войны в Китае. Эта книга — лишь рассказ о событиях, в которых непосредственно принимал участие автор, о людях, с которыми ему приходилось работать и встречаться. 
      Записки основаны на личных впечатлениях, рассказах других участников событий и документальных данных."
      Содержание:

      Автор foliant25 Добавлен 27.09.2019 Категория Китай
    • Войны с Джунгарией
      Автор: Чжан Гэда
      Забавное дело - до сих пор запискам русских послов, путешественников и прочих очевидцев про "военную мощь" Джунгарии придается самое важное значение.
      МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ 
      № 111
      1732 г. не ранее сентября *. — Записка, составленная русским послом в Джунгарии майором Л. Д. Угримовым о джунгаро-цинской войне
      (* Дата установлена по тексту)
      АВПР, ф. 113/1. Зюнгорские дела, 1731, № 2, л. 360-361 об. Подлинник.
      При этом нет даже элементарной попытки хотя бы чуть-чуть соотнести все эти охотничьи рассказы с цинскими источниками.
      Так, о поражении у Эрдэни-дзу ни один китайский источник не переведен, душещипательные рассказы о том, как 40-тысячное цинское войско было уничтожено - тоже не проверены. И так - постоянно.
      Будем проверять. По источникам. Обычно выясняются интересные результаты - 99% русских сведений лишь очень отдаленно напоминают то, что были на самом деле.
      Особенно меня поражает наивность майора Угримова относительно показаний "калмычанина имянем Ланду" - откуда знать было джунгарам, что рассказал в цинском плену некий Ланду? Обмена пленными пока еще не было - его, дай Бог, только к перемирию провели.
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай