Опубликовано: 9 ноя 2012 Источники личного происхождения- группа видов исторических источников, функцией которых является установление межличностной коммуникации и автокоммуникации. Они наиболее последовательно воплощают процесс самосознания личности и становления межличностных отношений. К источникам личного происхождения относятся дневники, частная переписка (эпистолярные источники), мемуары- автобиографии, мемуары- "современные истории", эссеистика, исповеди. Существует два подхода к мемуарам. С одной стороны в понятие мемуары входят - дневники и воспоминания, с другой некоторые исследователи склонны рассматривать мемуары и дневники как отдельные виды источников. Один из крупнейших исследователей мемуаристики А.Г. Тартаковский определял мемуары "как повествования о прошлом, основанные на личном опыте и собственной памяти мемуариста". Кроме того, он утверждал, что "сравнительно с другими источниками личного происхождения именно в мемуарах с наибольшей последовательностью и полнотой реализуется историческое самосознание личности - в этом и состоит специфическая социальная функция мемуаров как вида источников. Считается, что мемуары появляются в России в конце XVII в. http://fershal.narod.ru/Memories/memo_list.htm Российский мемуарий Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 9 ноя 2012 Как нам говорили на лекциях, мемуары грешат искажением событий, зато пишутся спустя значительное время после, поэтому мемуарист может выделить важные моменты и выстроить логические связи. В качестве примера преподаватель решил подшутить над моими длинными патлами и сказал, что в дневнике он никакого значения не придал бы присутствию на лекции столь неординарной личности, но в мемуарах, написанных много лет спустя, уже зная, что этот "увлекающийся историей неформал ( это обо мне) стал крупным ученым", он бы отчаянно заливал о том, как уже при первой встрече почувствовал, что меня ждет большое будущее. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 9 ноя 2012 Все источники субъективны. Просто у разных видов источников разная степень этой субъективности. Личность автора присутствует всегда и везде. Кстати один из первых западноевропейских мемуаристов Филипп де Коммин в своих мемуарах проявлял заботу о достоверности своих материалов и указывал что старался писать о том, чему он сам был свидетель. http://krotov.info/acts/15/3/kommin_01.htm «Мемуары» Коммина многое связывает с историографической традицией XIV—XV вв. Как и многие его предшественники, Коммин проявляет большую заботу о достоверности излагаемого материала и надежности источников, предпочитая писать главным образом о том, чему сам был свидетелем. Именно в этом видит он различие между собой и старыми хронистами: «Хронисты пишут лишь то, что служит во хвалу тем лицам, о которых они говорят, и о многом умалчивают или подчас не знают правды». И, давая понять, что сам он намерен следовать истине, подчеркивает: «А я решил не взирая на лица говорить только о том, что истинно и что я сам видел или узнал от достаточно важных персон, достойных доверия» (II, 172— 173). И хотя это намерение далеко не всегда Коммином реализуется, оно само по себе весьма характерно. Вспоминая и рассказывая о различных событиях своего времени, он почти всегда оговаривает, был ли он их свидетелем и участником или знает о них со слов других, и кого именно; причем когда пишет не по личным впечатлениям, то обычно дает только краткое изложение событий. Коммин начал работу над «Мемуарами» во время ссылки, в 1489 г. Первые пять книг были созданы им в 1489—1490 гг., шестая книга — в 1492—1493, седьмая — в 1495—1496 и, наконец, восьмая — в 1497—1498 гг. http://vostlit.narod.ru/Texts/rus2/Kommin/perev.htm Автограф «Мемуаров» не сохранился. Вероятно, его вообще не было и Коммин не писал, а диктовал свои труд. На миниатюре одной из рукописных копий «Мемуаров» он изображен именно диктующим. До нас дошло пять рукописных копий «Мемуаров» первой половины XVI в., из них только одна, хранящаяся в Национальной библиотеке в Париже (ms. Polignас), содержит их полный текст, остальные же — лишь первую часть (книги I— VI). Любопытно, что одна из лучших рукописей (ms. Dobree), хранившаяся в XVIII в. в библиотеке аббатства Сен-Жермен-де-Пре, в годы Французской буржуазной революции попала в Россию и сначала входила в собрание графа А. Головкина, а затем — князя М. Голицына, но в 1825 г. была продана во Францию. Впервые первая часть «Мемуаров» была издана в 1524 г. в Париже. Быстро распроданная, она переиздавалась еще пять раз с 1525 по 1530 г. Первое издание второй части вышло в 1528 г. и было переиздано в 1529 г., после чего начали появляться в свет издания полного текста «Мемуаров». Однако критическое издание, с выверенным текстом, было осуществлено только в 1552 г. Д. Соважем. Д. Соваж впервые разделил труд Коммина на книги и главы (это деление сохраняется по сей день) и назвал его «Мемуарами». Ни одна из рукописей не имеет на титульном листе этого названия. Все они, как и первые издания «Мемуаров», назывались «Хрониками». Издания первой части именовались «Хроникой и историей, составленной и написанной покойным господином Ф. де Коммином», а второй — «Хроникой короля Карла VIII». Д. Соваж, порывая со сложившейся традицией и называя книгу «Мемуарами», несомненно, руководствовался тем, что сам Коммин ни разу не называет свое сочинение иначе, чем воспоминаниями, мемуарами. Более того, Коммин даже подчеркивает, что он не историк и не хронист, а потому позволяет себе не всегда строго придерживаться хронологической последовательности в изложении событий. Издание Д. Соважа особенно ценно тем, что при его подготовке была использована не дошедшая до нас рукописная копия, которая, по утверждению Д. Соважа, была снята с оригинала. Проверить утверждение Д. Соважа невозможно, но текст его издания близок к тексту лучших из сохранившихся рукописей, и поэтому его издание котируется сейчас наравне с этими рукописями. Лучшими научными изданиями «Мемуаров» Ф. де Коммина в настоящее время являются издания Б. де Мандро (Ph. de Commynes. Memoires/Ed. par В. de Mandrot. P., 1901-1903. Т. I-II) и Ж. Кальметта (Ph. de Commynes. Memoires/Ed. par J. Calmette. P., 1924-1925. Т. I-III), которые и были использованы при подготовке русского перевода. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 9 ноя 2012 http://www.megabook.ru/Article.asp?AID=641248 КОМИ́Н Филипп (Филипп де Комин; Comines, Commynes) (1447, Ренескюр, Фландрия — 18 октября 1511, замок Аржантон, Франция), французский государственный деятель, писатель. Автор мемуаров, важнейшего источника по истории Бургундских войн и правлению Людовика XI Валуа. Родился в знатном дворянском фламандском семействе ван ден Клитов, был крестным сыном бургундскогогерцога Филиппа Доброго. Имя Комин он получил по названию сеньории в составе приданого своей жены. Был не очень глубоко образован, однако владел основными европейскими языками. В 1464 году он поступил на службу к наследнику герцога Филиппа Доброго, графу Шароле, будущему герцогу Карлу Смелому. В 1465 году фактическая фласть в герцогстве перешла в руки Карла Смелого, а в 1467 году Филипп де Комин, после посвящения в рыцари, получил почетную должность герцогского камергера. Герцогство Бургундское в то время было одним из самых могущественных государств Европы. Карл Смелый поручал молодому камергеру вести важнейшие дипломатические переговоры с Англий и Испанией, улаживать отношения со своим номинальным сюзереном — французским королем Людовиком XI. В 1468 году во Карл Смелый встречался с Людовиком XI в Перонне на территории Бургундии. Герцог, разгневанный коварством короля, был готов принять к нему самые суровые меры, но именно Комин выступил посредником между ними и убедил Карла отпустить короля на свободу, заключив выгодный для Бургундии договор. Тяжелый и неуравновешенный характер Карла Смелого отравлял жизнь его приближенных. В 1472 году Филипп де Комин изменил бургундскому герцогу и перешел на службу французскому королю Людовику XI. Король сделал перебежчика своим ближайшим советчиком и сенешалем Пуату. Несмотря на врожденную подозрительность король доверял Комину важнейшие дипломатические миссии оставался благосклонным к нему вплоть до своей смерти в 1483 году. После смерти Людовика XI Филипп де Комин вошел в состав регентского совета при малолетнем короле Карле VIII Валуа. Ведущую роль в регентском совете играли супруги Боже. Участие Комина в интригах герцога Орлеанского (будущего Людовика XII Валуа ) против Боже закончилось арестом, и в 1489 году он был выслан в свое поместье. В 1491 году ситуация при королевском дворе изменилась: Комин возвращается в политику в качестве одного из главных советников молодого короля Карла VIII. В первые годы правления Людовика XII (1498-1515) Комин был в немилости, но в 1505 году вновь возвращается ко двору. В 1507 году он сопровождал короля в военном походе против Генуи. В дальнейшем Комин отошел от дел и посвятил себя мемуарам. Охватывающие период 1464-1498 годов, «Мемуары» Комина являются важнейшим историческим источником, особенно для изучения времени правления короля Людовика XI. Автор обосновывает необходимость для Франции сильной королевской власти, единого централизованного государства, дает реалистические портреты государственных деятелей, особенно ярко обрисовывает Людовика XI. «Мемуары» были изданы в 1524 году, имели необычайный успех и в дальнейшем неоднократно переиздавались. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 9 ноя 2012 В Китае объективных историков просто кастрировали, как например Сыма Цяня. Филиппу де Коммину проще, у него никто с садовыми ножницами над душой (вернее Муладхара-чакрой ) не стоял. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 9 ноя 2012 Интересно, что эти европейские мемуары преследуют вовсе не внутрифамильные (семейные) цели, а общественно-значимые. И именно мемуары Филиппа де Коммина дали название этому типу мемуаров -"современные истории". Свое происхождение они берут в хрониках. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 9 ноя 2012 В Китае объективных историков просто кастрировали, как например Сыма Цяня. Филиппу де Коммину проще, у него никто с садовыми ножницами над душой (вернее Муладхара-чакрой ) не стоял. Нет никто над ним не стоял. Более того, Филиппа де Коммина о написании мемуаров просил сам монсеньор архиепископ Вьеннский. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 10 ноя 2012 В России памятники подобные мемуарам Коммина появляются в XVII в. Современник и участник событий времен регентства Софьи Алексеевны - Сильвестр Медведев- создал труд с примечательным названием "Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92", в них же, что содеяся во гражданстве". Самоназвание источника - "созерцание" - свидетельствует о намерении описать то, чему автор был свидетелем. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 26 ноя 2012 Младший современник Медведева - Андрей Артамонович Медведев, так же пишет записки с аналогичной целью. Он оставил описание стрелецкого бунта 1682 г. ( в котором погиб его отец) и довел описание до 1698 г. Впервые сочинение Матвеева было издано в 1787 г. в Собрании записок о Петре Великом». Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 27 ноя 2012 В Китае объективных историков просто кастрировали, как например Сыма Цяня. Никто в Китае объективных историков не кастрировал. Сыма Цяню вообще был предложен выбор - смерть или кастрация. И не за его исторические труды ("Ши цзи" тогда не были завершены) - за попытку вступиться за военачальника Ли Лина, попавшего в плен к сюнну. Его обвинили в добровольной сдаче (как выяснило, это была ложь), а также в подготовке войск сюнну к войне с Китаем (непонятно, было это или нет на самом деле - прецеденты с другими пленными военачальниками были, а Ли Лин занял у сюнну высокое положение в военно-административной иерархии). Все были против Ли Лина и его семье грозила казнь. Сыма Цянь выступил против и получил сполна. Кастрацию выбрал сам, чтобы был шанс дописать "Ши цзи". Так что причинно-следственные связи тут несколько иные. Вообще, в Китае и Корее дневниковый жанр очень развит. Практически все мало-мальски значимые люди были грамотными и любили писать. Но этот пласт материала очень мало исследован. Самые ранние дневники, которые встречал - это XV в., хотя явно есть и раньше. Но их у нас почти не используют, т.к. они касаются путешествия на Рюкю и т.п. экзотики, с историей народов нашей страны мало связанной. Дневниками у нас начинают интересоваться с более поздних времен - с XVII в., когда Россия с Китаем входят в соприкосновение. В научный оборот, АФАИК, введены только 3 дневника XVII-XVIII вв. полностью - на английском опубликован дневник маньчжурского военачальника Цзэншо за 1681 г. (перевод и комментарии Никола ди Космо года 3 назад), путевые записки Тулишэня (ЕМНИП, Рассохин еще в XVIII в. перевел) за 1711-1714 гг., дневник корейского военачальника Син Ню за 1658 г. (мой перевод, публикация полностью в 2009 г. в Хабаровске). Частично использовались в отечественной литературе выжимки из "Янду жицзи" (о штурме города Янду маньчжурами) и дневник Ли Гуаньдяня о штурме повстанцами Ли Цзычэна города Кайфэн. За 1900 г. было введено в оборот несколько дневников (все не упомню), в т.ч. анонимные - в сборнике, посвященном восстанию ихэтуаней. Сейчас у меня в высокой степени готовности, но без спонсорской поддержки 2 дневника лежат - генерала Не Шичэна и коммодора Фан Боцяня (оба за 1894 г., но Фан Боцянь освещает события до японо-китайской войны, а Не Шичэн - как до, так и во время войны почти до ее конца). Как источник дневник намного более достоверен (в основном, пишется для себя), чем письмо (пишется для другого человека) или мемуары (пишутся для массовой аудитории). К тому же дневники, за редким исключением, заполняются день в день, что повышает оперативность подачи информации. А военные, скажем, мемуары, по меткому определению К.В. Асмолова (ИДВ РАН), делятся на 3 основные группы: 1) как я выиграл войну (генерал-победитель) 2) как мне не дали выиграть войну (генерал-проигравший) 3) ну и сволочи же все! (рядовой солдат любой армии) В подписи надо добавить: "Выразил свое мнение, добавил ИМХО" и вот такой смайлик - Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 3 дек 2012 Люди пишут дневники с разной целью. Здесь вот дан интересный анализ дневников Л. Толстого http://www.odinvopros.ru/lib/shifman_01.php?mode=1&id=0 Шифман А.И. Комментарии к дневникам Льва Толстого - "…Толстой в разное время по-разному представлял себе назначение своего Дневника. Начиная его в 1847 году, в бытность студентом Казанского университета, он написал на одной из первых страниц: "Я никогда не имел дневника, потому что не видал никакой пользы от него. Теперь же, когда я занимаюсь развитием своих способностей, по дневнику я буду в состоянии судить о ходе этого развития" (запись от 7 апреля 1847 г.). Следуя этой цели, он первоначально заносил на страницы Дневника все, что, по его мнению, помогало развитию способностей, и, в первую очередь, разбор прочитанных книг. Первая его тетрадь, например, полностью посвящена заданному в университете сравнительному анализу известного "Наказа" Екатерины II и трактата французского просветителя Монтескье "Дух законов" - анализу, выполненному со всей возможной тщательностью: с цитатами, рассуждениями и выводами. Через некоторое время с той же целью Толстой завел в Дневнике разделы - "Сведения" и "Наблюдения", куда записывал наиболее интересные факты, почерпнутые из книг или из собственных наблюдений над жизнью. Кроме того, Дневник должен был служить и местом записей "дельных мыслей", и средством, способствующим самодисциплине. "Мало ли бывает в голове мыслей, и которые кажутся весьма замечательными; а как рассмотришь, выйдет пустошь; иные же точно дельные - вот для этого-то и нужен дневник. По дневнику весьма удобно судить о самом себе. Потом, так как я нахожу необходимым определять все занятия вперед, то для этого тоже необходим дневник" (запись от 14 июня 1850г.). Однако начиная с 1851 года преобладающее место в Дневнике занимает так называемый "Франклиновский журнал", то есть свод моральных правил, следование которым должно помочь нравственному самовоспитанию. "Нахожу для дневника, кроме определения будущих действий, полезную цель - отчет каждого дня с точки зрения тех слабостей, от которых хочешь исправиться",- записывает он 7 марта 1851 года. Молодой Толстой заводит на страницах Дневника спор с самим собой, строго судит свой образ жизни и обличает себя в многочисленных "грехах". Через определенные промежутки времени он перечитывает свой "журнал", как бы подытоживает пережитое. И тогда на страницах его тетрадей появляются жестокие самокритичные монологи. "Что я такое?"-с пристрастием вопрошает он себя в Дневнике 1854 года. И отвечает: "Я дурен собой, неловок, нечистоплотен и светски необразован. Я раздражителен, скучен для других, нескромен, нетерпим (intolerant) и стыдлив, как ребенок. Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое-как сам, урывками, без связи, без толку и то так мало. Я не воздержан, нерешителен, непостоянен, глупо тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой привычкой. Я умен, но ум мой еще никогда ни на чем не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового..." и т. д. и т. п. (запись от 7 июля). Подобные беспощадные самообличения имели в своей основе большей частью не действительные, а преувеличенные представления автора о своих недостатках и прегрешениях. Тем не менее эти покаяния играли большую роль в той не знавшей устали внутренней работе, которая совершалась в сознании писателя. Дневник помогал ему в этом. По беспощадно искренним и правдивым записям в Дневнике, как по безошибочному барометру, Толстой измерял уровень своего морального роста. Кроме самовоспитания и самообразования, Дневник имел для Толстого еще одну важную цель - литературную. Увлекаясь сочинениями Стерна и Руссо, в центре которых герой, анализирующий свои душевные движения, Толстой решает вести свой Дневник так, чтобы он представлял для него "литературный труд, а для других мог составить приятное чтение" (запись от 22 октября 1853 г.). В этой записи впервые появляются слова "литературный труд". "Последние три года, проведенные мною так беспутно, иногда кажутся мне очень занимательными, поэтическими и частью полезными; постараюсь пооткровеннее и поподробнее вспомнить и написать их. Вот еще третье назначение для дневника" (запись от 14 июня 1850 г.). С этого времени дневниковые записи приобретают новый характер - события, разного рода факты, встречи с теми или иными людьми в них не только отмечаются, записываются на память, но о них повествуется, то есть рассказывается обстоятельно, детально, иногда даже живописно, что служит первыми пробами пера будущего писателя. Через несколько лет значительное место в Дневниках начинают занимать "мысли, сведения или примечания, относящиеся до предполагаемых работ" (запись от 2 января 1854 г.). Готовя себя к писательской деятельности, молодой Толстой уже сознательно превращает Дневник в рабочую записную книжку, где накапливаются и хранятся "заготовки" для будущих сочинений. При этом он строго следует правилу: "Начиная каждую работу, пересматривать дневник и выписывать из него все к ней относящееся на особую тетрадку". Одновременно он не оставляет и свой исповедальный "Франклиновский журнал", строго требуя от себя "запоминать и записывать карандашом каждый день все преступления правил" (там же). Таким образом, назначение Дневника молодого Толстого многообразно. Он служит и ежедневным "журналом занятий", и местом исповеди, и лабораторией первых литературных опытов. Разнообразно и его содержание. В нем, помимо записей о собственной жизни, много интересных наблюдений над окружающей действительностью, над людьми, много раздумий на общественно-политические, философские, этические и эстетические темы. Однако преимущественное внимание Толстого обращено в этот период на самого себя. В центре Дневника - сам автор, его мысли и чувства, суровый самоанализ, воспоминания о прошлом и планы на будущее. Его собственная жизнь в этот период как бы еще отделена от жизни других людей; внешний мир интересует его главным образом постольку, поскольку он затрагивает его личность. И хотя среди зафиксированных в Дневнике раздумий есть глубокие мысли о народе, о "русском рабстве", о Крымской войне, о судьбе Севастополя и России - эти размышления пока еще очень тесно связаны с планами и интересами самого Толстого. В позднейшие годы, по мере расширения жизненного и писательского опыта Толстого и особенно после пережитого им на рубеже 1880-х годов идейного перелома, его Дневник претерпевает существенные изменения. Все узко деловое и практическое, а также все, имеющее характер кратковременных записей для памяти, заносится теперь в специальные записные книжки, которые он, начиная с 1855 года, всегда - дома и в пути, днем и ночью - держит при себе. В Дневнике же наибольшее место начинают занимать записи, осмысливающие действительность под углом зрения нового миросозерцания автора, обосновывающие его религиозно-нравственное учение. Мысли эти, предварительно - иногда на ходу - набросанные в записных книжках, обдумываются, оттачиваются и в развернутом виде заносятся в Дневник, откуда они в еще более переработанном и отшлифованном виде перейдут в статьи, письма, в художественные произведения. Так Дневник Толстого постепенно становится лабораторией его философской, религиозно-нравственной мысли и начинает уже подразумевать читателя. Элементы личные, интимные, не предназначенные для других, переплетаются в нем с рассуждениями открыто публицистическими, рассчитанными на широкое распространение. Перемена в содержании и характере Дневника, происшедшая вначале незаметно для его автора, была позднее им сознательно продумана и санкционирована. В последние десятилетия Толстой считал записанные в Дневнике мысли единственно важной его частью и в них видел его главное, полезное людям назначение. "Всем этим бумагам,- писал он В. Г. Черткову 13 мая 1904 года, имея в виду свои писания,- кроме дневников последних годов, я, откровенно говоря, не приписываю никакого значения и считаю какое бы то ни было употребление их совершенно безразличным. Дневники же, если я не успею более точно и ясно выразить то, что я записываю в них, могут иметь некоторое значение, хотя бы в тех отрывочных мыслях, которые изложены там. И потому издание их, если выпустить из них все случайное, неясное и излишнее, может быть полезно людям". Следуя этому указанию, друг писателя В. Г. Чертков, биограф П. И. Бирюков и другие лица выбирали из Дневников Толстого отдельные мысли, преимущественно религиозно-нравственного содержания, и публиковали их в изданиях "Свободного слова", в сборниках "Спелые колосья" и в биографических работах. По-новому решал Толстой в последний период своей жизни и вопрос о Дневниках молодости. Раньше, вследствие интимности их содержания, он не давал их никому читать ( 27 ноября 1903 года Толстой писал П. И. Бирюкову: "Дневники мои я не даю кому попало переписывать, потому что они слишком ужасны по своей мерзости. Но зато особенно интересны, и я сообщу их вам. Среди бездны грязи там есть признаки стремления на чистый воздух" (т. 20 наст, изд., с. 558)) и одно время был даже близок к тому, чтобы уничтожить их. "...Думал о своих дневниках старых, о том, как я гадок в них представляюсь, и о том, как не хочется, чтобы их знали, то есть забочусь о славе людской и после смерти",- записал он 20 июля 1890 года. Софья Андреевна, переписывавшая в то время Дневник молодости Толстого, отметила в своей тетради: "Левочка начинает тревожиться, что. я переписываю его дневники. Ему хотелось бы старые дневники уничтожить и выступить перед детьми и публикой только в своем патриархальном виде" (Т о л с т а я С. А. Дневники в 2-х томах, т. 1. М., 1978, с. 133.) Но вскоре Толстой решил отбросить "заботу о славе людской" и полностью сохранить эти Дневники, поскольку и они, по его мнению, могут послужить людям в их нравственном самосовершенствовании…" Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 7 дек 2012 Вернемся к мемуарам. В Европе в XVII в. мемуары уже вполне сформировались как вид "литературы". В Англии к этому времени относится "История восстания" ("The Histiry of Rebellion") Э. Х. Кларедона (лорд-канцлер Англии в 1660-1667 гг. Во время Английской революции один из лидеров роялистов), повествовавшая о событиях гражданской войны 1642-1660 гг, в которой автор участвовал на стороне короля. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 7 дек 2012 Мемувар - это фу! Его частенько пишут, приспосабливаясь к веяниям времени и приукрашивая свои деяния. Дневник - это интереснее. Нет охвата всего массива, но детали и близость по времени изложения к времени происшествия - это ценно и неповторимо. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 7 дек 2012 Мемувар - это фу! Его частенько пишут, приспосабливаясь к веяниям времени и приукрашивая свои деяния. Дневник - это интереснее. Нет охвата всего массива, но детали и близость по времени изложения к времени происшествия - это ценно и неповторимо. Ну не всегда. Те же Дневники Николая II - дают весьма скудную информацию. Дневники Николая II позволят с достаточной полнотой и последовательностью установить лишь два момента его биографии: где он был и с кем встречался. Это сугубо личный глубоко камерный документ, отражавший в самой общей форме повседневное времяпрепровождение. Царь не думал оставлять потомкам историческое свидетельство; никогда не предполагал, что его личные, лапидарные поденные заметки когда-нибудь смогут использовать в политических целях. Он писал, потому что «так надо», потому что это было принято в его кругу. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 7 дек 2012 Тем не менее, если он написал, что встречался с Гучковым в день такой-то такого-то месяца такого-то года, то отрицать это уже нелепо. Дневники бывают разные - это да. А мемуары - приведенные мною 3 группы "по Асмолову" показывают их все. Т.е. чтобы использовать мемувары, надо иметь шансы проверить их. И, как правило, мемуварность противоречит документам. И дневникам. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 8 дек 2012 Дневники бывают разные - это да. А мемуары - приведенные мною 3 группы "по Асмолову" показывают их все. Т.е. чтобы использовать мемувары, надо иметь шансы проверить их. И, как правило, мемуварность противоречит документам. И дневникам. Для этого и существует комплексный подход к источникам и их внешняя и внутренняя критика, чтобы более- менее найти "истину" Замечали ли Вы разницу в ведении дневников авторами "восточного происхождения" и европейцами? Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах
Опубликовано: 8 дек 2012 Нет, принципиально все также. Стихи другие. Поделиться сообщением Ссылка на сообщение Поделиться на других сайтах