75 сообщений в этой теме

Селение Шатили 2 раза подвергалось осадам в XIX в.

В 1813 г. Шатили осадили и взяли войска генерал-майора Ф. Симановича, а в 1843 г. Шатили осаждал наиб Шамиля Ахбердилав Магома (1803-1843), армянин, принявший ислам и назначенный преемником Шамиля.

В России обе операции практически неизвестны.

С интересом бы узнал что-то достоверное, не только на уровне фольклора, про обе осады.

5a1efc187b446_Shatili_village_Georgia.jp

5a1efbcdae119_Khevsureti_Georgia__Villag

khevsureti_2_003.thumb.jpg.cd2ede4d7f14e

P.S. а Гиго Габашвили (1862-1936) рисовал осаду Шатили - это бои с чеченами в 1843 г.?

gigo_gabashvili_shatili.jpg.ed4a34d86312

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Небольшой отрывок из Потто о походе 1813 г.:

Цитата

 

Царевич Александр и его приверженцы, после поражения их, в Кахетии, укрылись в Хевсурию, оставаясь в близком и опасном для русской власти соседстве с Грузией и в то же время почти в безопасности для себя, за громадным подоблачным хребтом, отделяющим Хевсурию и непроходимым весной даже для испытанных кавказских солдат.

В Грузии существовало даже убеждение, что послать в Хевсурию войско – значит то же, что похоронить его заживо среди хевсурских скал, стремнин и бездонных пропастей. Природа Хевсурии сурова, как и нравы ее обитателей. Охваченная вечной зимой, она гармонирует вполне с сумрачным видом людей, суровые лица которых, кажется, не допускают мысли об улыбке и веселье. Хевсуры – народ, для которого как бы не существовали никакие исторические события и народные движения. Забравшись под самые карнизы вечных снегов Кавказского хребта и оградившись ими, как неприступной гранью, они в течение веков жили, не меняя ничего ни в формах своей политической жизни, ни в домашнем быту, ни даже в костюме и вооружении. Их верования, обычаи, язык – одним словом, все важные и все мелочные стороны их быта, как бы застыли от вечного холода снеговых вершин; они как святыня хранятся и переходят из рода в род неприкосновенными.

Тщательно собрав все сведения, какие только можно было добыть о дорогах, ведущих в эту полумифическую землю, Симанович прежде всего принял меры к тому, чтобы удержать в повиновении соседний с хевсурами сильный пшавский народ. С этой целью он весьма предусмотрительно арестовал весь пшавский скот, в числе сорока тысяч голов, ходивший на плоскости. Последствия показали, насколько эти «аманаты» были благонадежнее всяких других; пшавы, имевшие полную возможность запереть Симановичу выход из Хевсурских гор, теперь ему же служили лазутчиками и проводниками.

В то же самое время, опасаясь диверсии в пользу хевсуров со стороны лезгин и ахалцихских турок, Симанович поручил наблюдение за картлийской границей Терскому казачьему полку, вызванному с Линии, который и поддержал достойным образом старинную славу терского казачьего войска. При первой попытке турок вторгнуться в русские пределы, триста линейцев, под командой войскового старшины Золотарева, встретили их на границе и, несмотря на громадное неравенство сил, разбили так, что никаких попыток с этой стороны уже больше не повторялось.

Между тем войска, назначенные к походу, были готовы и, выждав наступление весны, двадцать третьего мая, одновременно и с четырех разных сторон вступили в Хевсурию. Первая колонна, под личной командой Симановича, прошла через землю тушинов; вторая, полковника Тихановского, через Пшавию; третья, генерал-майора Сталя, от Пассанаура, через Гудамакарский проход; и четвертая, полковника Казбека, через Таугарское ущелье.

С первого шага в горы для всех отрядов началась одна и та же борьба с ужасами грозной кавказской природы, и трудно сказать, которая из колонн перенесла больше трудов и лишений. Местность была везде одинаково недоступна: громадные нетающие снега еще лежали в горах повсеместно, представляя одну безбрежную снеговую пустыню, без малейшего признака жизни; ослепительная белизна снега невыносимо резала глаза и затемняла зрение, и между тем дорога лепилась по обледенелым тропинкам, проложенным по самому краю стремнин и бездонных пропастей. Утопая в снегу, едва переводя дыхание, спираемое резким воздухом, русские колонны взбирались все выше и выше в заоблачные пространства, таща на себе тяжелые орудия. «Кто сам не совершал подобных переходов, – говорит Зиссерман в своих записках, – тому никакое описание не даст достаточно рельефного изображения».

Перевалив наконец через горы, все четыре колонны сошлись у селения Лебайс-Кари и отсюда двинулись к Аргунскому ущелью, которое по справедливости считается одним из самых величественных мест в целой Хевсурии. Здесь быстрая Аргунь начинает свое течение маленьким едва заметным водопадом, с тем чтобы через несколько верст, у селения Шатиля, превратиться уже в бурный поток, который между стеснившими его отвесными скалами с ревом и грохотом низвергается по каменным ступеням вниз целой массой белой пены. В Аргунском ущелье хевсуры и кистины собрались в значительном числе, чтобы остановить вторжение русских. Но Симанович пошел напролом и штурмовал ущелье.

Два дня длилось упорное сражение, но на третий хевсуры бежали, после того как сильно укрепленная деревня их, Гуро, стоявшая в центре позиции, была взята приступом.

Дорога к Шатилю была открыта. Шатиль – главное селение хевсурского народа. Это был аул небольшой, всего дворов пятьдесят, в которых жило не больше двухсот вооруженных людей, но эта горсть, закаленная в постоянной войне, была фанатически привязана к своему родному гнезду и до сих пор не только отбивалась от всех неприятельских покушений, но сторожила вход и в остальную Хевсурию. В нескольких верстах впереди аула, в самой теснине ущелья, хевсуры заняли последнюю позицию, а третьего июня подошли сюда и русские войска. Вся обстановка, в которой находился отряд, производила необыкновенно воинственное настроение. Дикое, мрачное ущелье, сдавленное нависшими громадами скал; неистовый рев Аргуни, через которую нужно было переправляться под огнем неприятеля; закоптелые сакли и башни деревень, лепившиеся, как орлиные гнезда, Бог весть на какой высоте по уступам гор и сверху донизу унизанные кровавыми трофеями; наконец, самые жители, с головы до ног закованные в железо, в шлемах, с древними щитами – все действовало необыкновенно возбуждающим образом.

Началась битва. Обе стороны боролись с одинаковым мужеством, но все усилия изумленного неприятеля остановить победоносные войска оказались тщетными. Хевсуры были снова разбиты, и Шатиль, гордившийся столько веков своей неприступностью, пал перед русскими колоннами.

Разрушив до двадцати хевсурских деревень, которые все были взяты штурмом, Симанович отрядил полковника Тихановского в землю кистин, куда бежал царевич Александр после поражения хевсуров.

Не успел сделать отряд Тихановского половины перехода, а кругом стала замечаться резкая перемена и в природе и в людях. Суровые и голые горы Хевсурии точно раздвинулись и сменились более приветливым горным ландшафтом. Мягкие контуры окрестных гор и свежая зелень лесов приятно поражали глаз, утомленный диким видом громад негостеприимной Хевсурии, о близости которой еще ясно говорила бешеная Аргунь, по-прежнему с ревом и грохотом несшаяся по ущелью. Повсюду начинались ширь и простор. Сквозь прозрачные волны горного воздуха вдали причудливо рисовались лесистые хребты тогда еще малоизвестной Чечни, кругом расстилались пастбища, и самые поля, возделанные жителями, показывали уже присутствие и труд человека -зрелище, от которого успел отвыкнуть глаз, видевший только снега, да поросшие мхом хевсурские скалы.

И жители среди этой природы были совершенно другие. Кистины, принадлежащие к чеченскому племени, не имеют уже той суровой наружности и оригинальной одежды, которыми отличаются хевсуры, они говорят и одеваются, как чеченцы. По условиям местности они дерутся преимущественно пешком, и шашка встречается в их вооружении чрезвычайно редко, но зато их длинные лезгинские кинжалы, которыми они владеют в совершенстве, наносят страшные удары, и все, к чему прикасается лезвие их, раздваивается пополам.

Испытавшим трудности хевсурского похода кистинская экспедиция была делом относительно легким. Тихановский в короткое время разгромил кистин и заставил царевича бежать в Дагестан, где большая часть лезгин отказалась даже впустить его в свои селения, и лишь одно Осокольское вольное общество согласилось наконец дать ему убежище, ставшее тем не менее могилой его политической роли, так как с тех пор имя его уже более не встречается в русских военных реляциях.

Таким образом цель экспедиции была достигнута, и пятнадцатого июня отряд возвратился в Кахетию. 

 

В.А. Потто, к сожалению, не лучший источник, да и каких-то особых откровений нет. Есть ли еще данные?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Данные о потерях отряда Симоновича в походе 1813 года по исследованию Гизетти (наиболее полная сводка потерь даже на настоящий момент):

Офицеры - убит 1, ранено 5.

Нижние чины - убито 44, ранено 77.

Итого: 45 убитыми, 82 раненными.

Экспедиция длилась с 23 мая по 7 июня 1813 г., т.е. чуть более 2 недель. После взятия Шатили был совершен рейд в Чечню, чтобы исключить возможность предоставления убежища Александре-батоно со стороны чеченов.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Теперь сколько было у Симоновича войск - по Н. Дубровину:

нижних чинов - ок. 2728 (по отряду полковника Казбека только указание на количество пехотных рот - 2).

унтер-офицеров - 145

казаков - 100

местных ополченцев -? (тушины - 100, остальное - в отряде Казбека, количество не указано).

И, что интересно, вот что Дубровин пишет о кольчугах у чечен в бою у села Гуро (так в тексте - может, как-то иначе может называться):

Цитата

Сражение продолжалось целый день, хотя хевсуры и кистинцы, надеясь на свои панцыри, силились удерживаться, но штыки и ура! опрокидывали их.

Панцирь - это вид кольчужного плетения, если брать в точном смысле слова. Т.е. наличие у чеченов панцирей и шашек в начале XIX в. подтверждается русскими исследователями XIX в.

Потери объединенного хевсурско-чеченского отряда только убитыми Дубровин определяет в 600 человек, но я думаю, это маловероятно.

Далее полковник Тихановский прошел в Чечню, нанес поражение чеченам у аула Митхо и сжег 9 окрестных селений, после чего вернулся в Грузию и встал лагерем у Шильды.

Интересно, что по данным Дубровина у Шильды грузинско-дагестанское ополчение (Дубровин пишет о 2000 дагестанцев) 31 августа 1813 г. рассеялось без единого выстрела, лишь увидев на рассвете отряд Тихановского. 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Да, по Дубровину, Шатили хевсуры уже не обороняли, а просто оставили, рассеявшись по окрестным селениям, после чего в каждое было направлен отряд русских войск. В результате 20 селений было сожжено.

По поводу Шатили - Дубровин пишет, что все постройки были сожжены. Думаю, все башни в Шатили на настоящий момент могут находиться на тех же местах, что и в 1813 г., но они перестроены из руин между 1813 и 1843 гг.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

С сайта islamdag.ru легендарные сведения о гибели Ахбердилава у Шатили:

Цитата

12 июня 1843 года в ходе боя у селения Шатили в верховьях реки Аргун в ходе атаки был в спину ранен этот храбрый наиб Имама Шамиля. Ответным выстрелом он сумел убить  врага и  отступить в горы. Выстрел был сделан сзади, стрелял купленный предатель. Ещё шесть дней Ахбердил Мухаммад боролся за жизнью. Имам Шамиль немедленно приехал,  со всего Имамата были брошены лучшие врачи, это был действительно очень важный и нужный человек, второй  по значимости в Имамате. Но рана оказалась смертельной  и 18 июня 1843 года храбрый наиб скончался. Его  похоронили  в селении Гушкорт нынешнего Шатоевского района Чечни.

По статье И. Карпеева об Ахбердилаве:

Цитата

Согласно донесению пристава горских народов князя Авалишвили, Ахбердилав 12 июня 1843 года близ аула Шатиль в верховьях р. Аргун был «тяжело ранен в спину выше лопатки пулей, которая осталась у него внутри». По хевсурским преданиям, предательский выстрел сделал во время переговоров горец по имени Чванта, подкупленный шатильскими старшинами; под другой версии стрелял молодой шатилец, давший клятву отомстить за гибель от шашек мюридов своих близких. Мухаммед Ахбердиев сумел убить покушавшегося и отступить в горы, взяв пленных и уведя большое количеств скота. Несколько дней его организм боролся за жизнь, но рана оказалась смертельной. 18 июня 1843 года Ахбердилав скончался.

Вот что писал Иман Мухаммад Гигатлинский (1828-1918), наиб Шамиля с 1853 г., про это же:

Цитата

 

§ 7. Наступил тот год, когда отправил имам Шамиль людей к селению Шатили (Шадил), которое входит в состав округа ваппийцев (вапия), лежащего между округом галгайцев (гъалгьаял) и округом хевсуров (химсурал). Были среди отправленных тогда имамом следующие лица: храбрец Ахбердиль Мухаммад Хунзахский — наиб Гехинский, особо любимый товарищ имама Шамиля, человек который стремительно атаковал; Килика — наиб Аккоевский (ахъаял) Батука — наиб Шатоя; храбрец Хаджар-дибир Гигатлинский, ставший позднее мучеником за веру — известный ученый, который был тогда наибом Чамалала; сын Кадиласул Мухаммада Гигатлинского по имени Маллач — наиб киялальцев (кьигьалал); Арсанакай (Арсанакъай) — наиб Дышнинский, человек, который являлся [161] сыном эмира Мухаммадгази, сына Хахха.

Шатильцы, как и прочие ваппийцы, не придерживались тогда никакой религии, но было у них, при этом, сделанное из меди изображение (сура) человека. Вот данному-то изображению все эти ваппийцы и служили, веря в то, что последнее будет их божеством, когда вновь наступившая эпоха станет вонючей.

У шатильцев, которые являются частью ваппийцев, существуют, о чем следует сказать специально, диковинные порядки, вызывающие у нас откровенный смех. Так, например, у них есть охраняемый лес, который называют Лес божественной милости. Каждый совершеннолетний шатилец, который обитает в пределах округа ваппийцев, — будь он мужского пола или женского — заходит один раз в году в этот лес, Посвященный божественной милости. Делает шатилец это в один, Причем, строго определенный день, Который известен.

Первыми заходят туда, то есть в [162] названный лес, шатильки — местные представительницы женского пола, одев на себя, при этом, самые великолепные одежды. Их они затем, однако, снимают, берут в руки и кладут под то или иное дерево, стоящее в указанном лесу. После этого заходят туда же — в место, где уже находятся женщины, — представители мужского пола селения Шатиль. Первая же представительница женского пола, которую увидит тот или иной шатильский мужчина, вошедший в Лес милости, должна стать там же его женщиной. Данное состояние, причем, продолжаться должно весь день.

Возможно, при этом, что окажется последняя — та, кто сидит в лесу, — матерью шатильского мужчины, подходящего к ней. Не исключено также и то, что увиденная представительница женского пола окажется его дочерью или его сестрой, или же, наконец, его супругой. В любом случае мужчина этот, вошедший в Лес милости, должен там совокупиться с той женщиной, которую он увидел в названном лесу [163] первой. После этого они все, шатилийцы, которые оказались тогда в Лесу милости, возвращаются в свое селение — вечером, совершив обозначенную форму совокупления.

Селение Шатили, входящее в Ваппийский округ — то, которое упомянуто здесь, — крепкое. Проистекает это из того обстоятельства, что его окружают со всех сторон высокие горы. Войти в Шатили можно, соответственно, лишь по одной единственной дороге.

Было раннее утро, когда наибы Шамиля — ими были тогда: Ахбердиль Мухаммад, Килика, Батука, Хаджар-дибир, Маллач и Арсанакай - подошли к названному селению Ваппийского округа. Приблизились они к нему вместе — понятно, — со своими войсками. Что же касается шатильцев, то были на тот момент относительно невнимательны и поэтому упомянутые здесь наибы сумели войти туда.

На улицах (сук) Шатиля, на которых ставились в другое время базары, вспыхнуло тут же сражение — Между местными жителями и [164] воинами тех наибов, которые названы выше. В обеих группах, ведущих бой, появились, как результат, свои убитые. К рассвету следующего дня, однако, бой этот закончился, что обозначить можно фразой «война сбросила с плеч ношу свою». Последствием данного акта стало тут заключение мира.

Сделать это было, конечно, не просто. Дело в том, что шатильские мужчины укрывались тогда в замках, имевшихся там. Что же касается их детей, то они остались сидеть в своих домах, причем находились там же, то есть рядом с ними, и мусульманские воины.

Наибы имама Шамиля, которые вошли в селение, — наиб Гехинский, наиб Аккоевский, наиб Шатоевский, наиб Чамалальский, наиб Киялальский и наиб Дышнинский — старались тогда обмануть шатильских мужчин. Речь идет о людях закрепившихся, как уже говорилось, в местных замках. Они просили последних — в жесткой, правда, форме — спуститься оттуда, заключив мир с ними, то есть с теми [165] мусульманами, которые дали присягу имаму, что позволяло бы им, то есть шатильцам, обрести через это пощаду, обозначаемую термином аман.

Шатильцы, сидевшие в своих замках, отвечали наибам Шамиля, что согласны они на то, что просили у них последние: в названной выше форме. Тут, однако, наступило время заката и, соответственно, вечерней молитвы. Несмотря на это, обе названные здесь группировки, то есть мусульмане и шатильцы, пребывали в прежнем положении. Вопрос мира и пощады решен пока ещё не был.

Повелителем (амир) селения Шатили и, соответственно, главарем шатильцев являлся в те дни некий Георгий (Гевурги). Он, в надлежащее время, пришел к двум упомянутым гигатлинцам — к сыну Кадиласул Мухаммада и к наибу Хаджар-дибиру. Сделал же Георгий это для того, чтобы поговорить с ними о заключении мира.

Относительно сути последнего акта был ему зачитан тут соответствующий текст. В конце концов, они [166] два названных гигатлинца и Георгий, который считался повелителем и главарем шатильцев, решили: либо шатильцы отдаляются от нас, мусульман, то есть уходят из своих мест, либо дают они выкуп. Совершено было это для того, чтобы поскорее закончилась война, чтобы последняя, как говориться, опустила бы на землю свои мешки.

После окончания вечерней молитвы наиб Арсанакай Дышнинский побежал вдруг из селения Шатили. Сделал же он это повернув оттуда назад. Дышнинцев — как самого наиба, так и его воинов, — не коснулась тогда, причем, никакая причина, побуждающая к бегству. Не было там ни удара, ни чего-либо иного.

Что касается других мусульманских воинов, то когда узнали они о бегстве дышнинцев, пришли мысли их из-за этого в расстройство. Они задумались по некоему вопросу, суть которого в том, как говорят, что он сам изувечил свой короткий нос. Язык же изложил тогда положение их следующей [167] фразой: «Если бы не было тут факторов, вызывающих беспокойство, то куропатки не бросили бы землю, на которой они спокойно спали». Результатом всего того стало, в конечном счете, то, что мусульманские войска вышли из селения Шатили.

То событие происходило темной-темной ночью. Дорога, по которой из Шатиля двинулись наибы Шамиля и их воины, представляла собой очень узкую тропу. Неверные шатильцы, однако, при всем этом, не начали, тогда какого-либо сражения — в тылу уходящего войска. Имело же место это по той, прежде всего, причине, что их повелитель, Георгий, находился в руках у двух известных нам гигатлинцев — наиба Хаджар-дибира и сына Кадиласул Мухаммада. Этот Георгий был тут для мусульман как бы пленным и, соответственно, руки у него были тогда связаны за спиной.

Когда уже прошли мусульманские войска часть своего пути, ведущего из Шатили, поразила вдруг Ахбердиль Мухаммада свинцовая [168] пуля, выпущенная из ружья. Она попала в тело этого известного храбреца, неоднократно испытанного в конкретных делах. Кто же именно поразил данного наиба, которого назначил Шамиль в Гехинский округ, кто был тем стрелком — узнать не смогли.

Смерть, которая, как известно, вызывает тление, в конце концов, призвала к себе гехинского наиба Ахбердиль Мухаммада и тогда он ответил ей: «Вот, я стою перед тобой». После этого он двинулся навстречу Господу своему, который милосерден! Этим проявил данный хунзахец, известный как Мухаммад, — да помилует его всевышний [169] Аллах! — сын Ахберди, благочестие своё!

 

Об убийстве Ахбердилава у него же:

Цитата

Есть разговор, — с полной ясностью, однако, знает о произошедшем лишь Аллах! — имеющий отношение к изложенному выше. Согласно ему, то есть тому, что говорят, наиб Арсанакай Дышнинский, являвшийся сыном эмира Мухаммадгази, взял тогда взятку с жителей селения Шатили. Что же касается последних, то дали её с тем-де условием, что возвратит он с их земли воинов, подчинявшихся наибам Шамиля: гехинцев Ахбердиль Мухаммада Хунзахского, аккоевцев наиба Килики, шатоевцев наиба [170] Батуки, чамалинцев наиба Хаджар-дибира, киялальцев наиба Маллача и своих дышнинцев. Что же касается брата наиба Арсанакая, — того, который носил имя Джанта, — то в Ахбердиль Мухаммада — согласно тем разговорам, — выстрелил из ружья именно он. Было это тогда, когда свинцовая пуля поразила названного наиба, возвращающегося из похода на Шатиль.

...

Когда Арсанакай Дышнинский, находясь в пределах названной территориальной единицы, явился к величайшему командующему {сардар), тот проявил уважение к нему. Он даже усадил тогда Арсанакая — вместе со всеми его товарищами, — за свой стол. Мало того, командующий сделал подарок: как этому дышнинцу, так и его упомянутым здесь товарищам, которых было [175] там, кстати, 15 человек. Он преподнес каждому из них золотые часы. Что же касается супруги командующего, то преподнесла она тогда вышеупомянутому Джанте — тому брату наиба Арсанакая, о котором говорили, что именно он выстрелил в наиба Ахбердиль Мухаммада, когда возвращался последний из похода на Шатиль, — стакан (истакан), сделанный из красного золота. Она при этом сказала дышнинцу Джанте: «Тебе, как личности, приличным будет пить из подобных вещей — таких, которые сделаны из золота».

Как видим, легенды уверяют, что Ахбердилав убил стрелка и ушел с большой добычей. В хронике Иман Мухаммада Гигатлинского - что стрелок остался неизвестным.

Иман Мухаммад Гигатлинский пишет, что победа практически была за воинами Шамиля, но вот ... (и далее невнятные рассуждения). Примечательно, что вина Арсанакая не доказана - он бежал от гнева Шамиля (за смерть Ахбердилава) к русским, был смещен заочно с поста наиба, потом вернулся к Шамилю и получил не только прощение, но и опять был восстановлен в положении наиба.

Иман Мухаммад Гигатлинский явно пишет не как очевидец, а "очеслышец" (в 1843 г. ему было едва 15 лет!). Но передает слухи максимально приближенно к тому времени (работа над хроникой закончена им в 1912 г.). И, что интересно, именуя главу шатильцев Георгием (Гевурги), он пишет, что они - не хевсуры (химсурал) и не христиане, а некие "ваппийцы"-язычники.

Т. Айтберов дает следующий комментарий:

Цитата

Ваппийцы — нахцы, то есть чечено-ингушское племя («Вапи», по-осетински «Макарл»), которое обитает, как писал в XVIII в. академик И.- А. Гильденштедт, в горной части правобережья Терека, по берегам одной из бурных речек, впадающих в последний.

А для 1813 г. четко различаются хевсуры, говорящие по-грузински, и кистины (чечены), говорящие на языке вайнахской группы. Причем в тех же местах.

Кстати, читал, что Шатили переводится с чеченского как "Страна ледников" (Шедала), а шатильцы именовались "шедалой". Это имеет какое-то отношение к реалиям а не народной этимологии? Ведь высота Шатили, указанная в Википедии - всего 1400 м. над уровнем моря!

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

 Упоминаемый в статье Карпеева князь Авалишвили - это полковник князь Иван Соломонович Авалов (1796-1860).

В 1843 году Авалов был назначен главным начальником горских народов Грузино-Имеретинской губернии. По роду службы обладал недоступной для многих информацией, в т.ч. собираемой через агентов из числа "мирных" горцев.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кто такие "вапия" - неясно. Вот что в 2016 г. писал Я.З. Ахмадов (Чечня):

Цитата

 

Вместе с тем за 100 лет до Вахушти Багратиони картло-кахетинский царь Теймураз, загнанный войной в ущелья Кавказа к горцам, отмечал следующее: «Первоначально ... кистины (в данном случае жители аргунских обществ Чечни. –  Я.А.), глигвы (т.е. галгай и цори. – Я.А.) и дзурдзуки (джайрахи и мецхальцы. – Я.А.) говорили по-грузински и были христианами» [55, с. 51].


 

 

Ссылка идет на:  

55. Джанашвили М.Г. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России // СМОМПК. Вып. 22. Тифлис, 1897.

Цитата

...Возвращаясь к поздним известиям о тех же тушинах, дзурдзуках и хевсурах, отметим, что они представляют для нашей темы весьма большой интерес с точки зрения выявления этноплеменной общности коренных грузинских нахов. Дело в том, что одна из составляющих Тушетию групп – бацбийцы (цова-бацой) – называют себя в этногенетических преданиях происходящими из некой местности Вабуа, что часто (и необоснованно) связывается с ваьппи/фаьппи современной Ингушетии (общество Мецхал). Так, туски/туши Закавказья известны еще с глубокой древности, их упоминали античные авторы Страбон (64/63 до н. э. – ок. 23/24 н.э.) и Птолемей (100-170 г. н.э.). Если какое-то расселение горцев-ваьппи и шло, то скорее с востока на запад в т.ч. в район современных обществ Мецхала и Джайраха. Недаром А.Н. Генко увлекся феноменом Тушетии до такой степени, что посчитал ее очагом расселения для всех «древних» чеченских и ингушских племен. [25, с.732].
Ваьппий/фаьппий и бацой (от «буц/баца» – трава) называют нахских тушинцев и ближайшие их соседи. Еще известный советский лингвист Ю.Д. Дешериев обратил внимание, что бацбийский язык (а именно Ю. Дешериев в 40–50-х гг. ХХ в. определил его как самобытный язык, а не чеченский диалект), содержит в себе древние общенахские черты и такие элементы, которых нет в современном чеченском или ингушском [65, с. 88-96]. После капитального исследования Ю.Д. Дешериева исключаются попытки (предпринимаемые едва ли не с XVIII в.) объяснить бытование нахского (бацбийский) языка грузинских тушин поздним влиянием соседних чеченцев или ранним проникновением «кистинских» мигрантов из Аргунского ущелья или Мецхала. Хотя естественно, что тушинские ваьппи были близки по культуре, языку и этнотипу с крупным чеченским массивом, расположенным к северу от них через перевалы Бокового хребта.
В связи с вышеизложенным можно добавить исследовательские суждения о тушинах и Тушетии, собранные историком А.И. Шавхелишвили. Устанавливается, что в XIX в. Тушетия делилась на четыре общества – Цовское (Вабуа), Гомецарское, Чагминское и Пирикательское. Жители Цовского – бацбийцы – сохраняли древний бацбийский (нахский) язык, горцы Пирикательского общества состояли во многом из потомков выходцев Горной Чечни (кистины), а жители последних двух обществ («нижняя» Тушетия) не знали другого языка, кроме как грузинского. Но основная топонимика на всей территории Тушетии нам представляется по существу нахской (включая тот же топоним Вабуа/Воуба). Однако полемика по этнической принадлежности тушин продолжает иметь место [13, с. 167-170; 16, с. 67-84; 29, с. 29, с. 65-85; 66].
Одним из вариантов этимологического толкования данного этнонима лингвист А. Вагапов приводит «уб» (засов, петля), отсюда «уобой» (вабуой) может означать «засов, запор; запирающие горный проход; запирающиеся в башнях» [67, с. 178-179]. В связи с этим нелишне еще раз вернуться к значению эпонима «Уобос» у Леонти Мровели [4, с. 17], толкуемого в литературе как «овс» (асы, аланы).
На каком же языке говорили представители горных обществ современной Грузии от Двалетии до Дагестана, занимавшие верхние районы Шида-Картли и Кахетии, до своей исторически обусловленной картвелизации и каковой они определяли свою «внутреннюю» этноплеменную принадлежность? Ведь эти маленькие группы горцев с определенным языком и культурой обитали здесь по крайней мере последние 7–8 тысяч лет. Ответ на этот вопрос лично для нас обнаружился в арабоязычном сочинении талантливого дагестанского историка, богослова и арабиста второй половины XIX в. Иманмухаммада Гигатлинского, которое стало доступным благодаря востоковеду Т.М. Айтберову и историку Ю.У. Дадаеву [68].
Как выходец из общества Гигатль (входившего в древнюю область Дидо, пограничную Грузии) Иманмухаммад был хорошо знаком с горскими грузинскими соседями. Так, он весьма подробно рассказал о походе дагестанских и чеченских повстанцев на хевсурское селение Шатили летом 1843 г. под командованием наиба Малой Чечни Ахбердиль Мухаммад Хунзахского (Ахбердилав): «…отправил имам Шамиль людей к селению Шатили (Шадил), которое входит в состав округа ваппийцев (вапия), лежащего между округом галгайцев (гъалгъаял) и округом хевсуров (химсурал)…
Шатильцы, как и прочие ваппийцы, не придерживались тогда никакой религии, но было у них при этом, сделанное из меди изображение (сура) человека. Вот данному-то изображению все эти ваппийцы и служили…
У шатильцев, которые являются частью ваппийцев, существуют …диковинные порядки… (далее идет подробное описание языческого оргиастического культа, справляемом ежегодно в т.н. «Лесу божественной милости». – Я.А.)» [68, с. 160-163].
Таким образом, мы и пришли к выводу, который обозначили в начале данной статьи – обитатели дзурдзукского кластера Закавказья (северо-западный предел которого узким клином заходил и на собственно северную часть Кавказа в районе выхода Терека на равнину), включая названные в разное время (от I в. н.э. – до XIII в.) этнические группы – хеви (мохевцы), кист-дзурдзуки, гудамакарцы, мтиулы, хевсуры, пшавелы (пховцы), тушинцы и т.д., говорили некогда на одном из нахских языков, позже получившим в науке определение как бацбийский. В своем раннем этноплеменном самосознании, они скорее всего все являлись ваьппи. Знакомая сегодня форма «фаьппи» считается поздней [65, с. 87]. Понятно, что ранний этноэтноним ваьппи представляли собой ни чеченцев и ингушей (сформировавшихся как народы только в новое время) [69], а самостоятельную, закавказскую раннюю этнообщность, влившуюся в течение истории в подавляющей своей массе в состав грузинской нации, за исключением географически крайней и численно маленькой группы дзурдзуков-ваьппинцев (чья земля по косвенным данным могла прокормить не более 0,5–1 тыс. человек) [70]; позже принявшей участие в этногенезе ингушей-галгаев.
На сегодняшний день ваьппинские родовые фамилии той же Ингушетии, как и бацбийцы (туш-бацой) Республики Грузия, являются прямыми потомками некогда значительного автохтонного нахского этномассива Закавказья.

АХМАДОВ Я.З. НАХСКИЙ ЭТНОМАССИВ ЗАКАВКАЗЬЯ: ДЗУРДЗУКИ/ДУРДЗУКИ, ВАЬППИ 

Опубликована: Вестник Академии наук Чеченской Республики, № 2 (31), Грозный, 2016. С. 20-30.

УДК 94(395.4), 94(470.6)

В общем, идея такова - хевсуры, тушины и пшавы - картвелизованные вайнахи. Но когда их картвелизовали - непонятно.

В связи с этим, кстати, как будем рассматривать историю Хевсуретии и комплекс хевсурского вооружения?
 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Иман Мухаммад Гигатлинский писал в 1912 г., в глубокой старости.

А вот что писали Брокгауз и Ефрон об обычаях хевсуров в 1903 г.:

Цитата

В социальных и религиозных отношениях Хевсуры сохранили чрезвычайно много первобытного. Деревня — родовой союз, внутри которого брак запрещен.

Теперь внимание - мини-загадка!

Это изображение из книги "Der Mensch und seine Rassen", 1892 автора Бернарда Августа фон Лангкавеля (Bernhard August von Langkavel) - под изображением подпись "Tschetschenze", а нарисован ...

a88993dcc063.jpg.c5a04b39b137e191e43daf3 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А вот "понеслась душа в рай, а ноги - в милицию":

ZVGJJDC7P0k.jpg.1276cf3fd96cdac9925d02f5

Современная репродукция все той же литографии :)

Но вот что интересно - как бы подтверждает слова Иман Мухаммада Гигатлинского, что хевсуры - это перешедшие на грузинский язык вайнахи (ваппи):

rnWuRoKY0C4.jpg.6f44448dcadf070f53b2e7dc

Надо поискать, из какого опуса XIX века растут ноги у этого утверждения.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
3 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Надо поискать, из какого опуса XIX века растут ноги у этого утверждения.

О.С. Евецкий. Статистическое описание Закавказского края. СПб., 1835, стр. 91.

2 пользователям понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Интересно, а было ли это сравнение корректным?

Т.е. лингвисты делали анализ языка (пусть и на основе знаний тех лет) или просто так, на основе пересказа прапорщика Сундукова, встретившего хевсура на базаре в Тионети во время закупки сена?

Если на 1835 г. хевсурский язык сохранял черты вайнахского - то это очень интересно и, самое главное, не противоречит парадигме картвелизации горских племен под влиянием мощнейшего культурного и религиозного потенциала Грузии.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 29.11.2017в21:50, Чжан Гэда сказал:

Между тем войска, назначенные к походу, были готовы и, выждав наступление весны, двадцать третьего мая, одновременно и с четырех разных сторон вступили в Хевсурию. Первая колонна, под личной командой Симановича, прошла через землю тушинов; вторая, полковника Тихановского, через Пшавию; третья, генерал-майора Сталя, от Пассанаура, через Гудамакарский проход; и четвертая, полковника Казбека, через Таугарское ущелье.

 

В 29.11.2017в21:50, Чжан Гэда сказал:

Перевалив наконец через горы, все четыре колонны сошлись у селения Лебайс-Кари и отсюда двинулись к Аргунскому ущелью, которое по справедливости считается одним из самых величественных мест в целой Хевсурии.

 

В 29.11.2017в21:50, Чжан Гэда сказал:

Разрушив до двадцати хевсурских деревень, которые все были взяты штурмом, Симанович отрядил полковника Тихановского в землю кистин, куда бежал царевич Александр после поражения хевсуров.

Соответственно Тихановский дошел до Митхо и оттуда разослал отряды, спалившие 9 других чеченских аулов.

В 29.11.2017в21:50, Чжан Гэда сказал:

Таким образом цель экспедиции была достигнута, и пятнадцатого июня отряд возвратился в Кахетию. 

Кусало-батоно!

Можно попросить сделать на карте примерные исходные позиции, откуда выступили войска, где сошлись и как разошлись "на добычу", куда пошли в Кистети и как вернулись?

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Выяснил, что Митхо - это хевсурское название исторической области Малхиста (ныне южная часть современного Итум-Калинского района Чечни).

Н.Г. Волкова, проанализировав источники ЦГВИА, сообщает некоторые сведения о численности горных обществ Чечни в XIX в. (обычно, в связи с теми или иными военными событиями на Кавказе), упоминая в том числе и малхистинцев (иногда их именовали мялхустойцами). Согласно её исследованию, к 1830-м года в Малхисте существовало 16 селений с 161 двором. К 1839 г. Малхистинское общество охватывало 11 селений с 177 дворами, население которых доходило до 1500 человек.

Т.е. о многосотенных потерях, как видно из приведенной выше статистики, у хевсуров и чеченов в 1813 г. говорить сложно. Может быть, 600 убитых - это все, погибшие при разорении 20 хевсурских и 9 чеченских селений, а не у одном бою у Гуро, как писал Дубровин. 

Кстати, поход Тихановского занял всего 2 дня - 4 и 5 июня, в течение которого было преодолено сопротивление чеченцев-малхистинцев.

И, конечно, перевал Тагаурский - у Потто опечатка.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Из записок Шарля Беланже (Charles Belanger), побывавшего на Северном Кавказе в 1825 г. - на с. 293 он  упоминает у чеченов короткие копья, щиты и "маленькие железные шлемы" (petits casques en fer):

Belanzhe.jpg.ceaceff608e69100125a79cab53

Однако примерно в те же годы в книге Н.А. Волконского "Война на восточном Кавказе с 1824 по 1834 г. в связи с мюридизмом" // Кавказский сборник. Т. X. Тифлис, 1886. С. 1-224, на с. 165 описывается  дело с горцами у Хан-Калы 26.10.1825. Горцев было до 4000, преимущественно чеченов, но в их числе были андийцы и прочие горцы Дагестана. Начальник русской колонны угадал дагестанский контингент именно по кольчугам. Т.е. собственно кольчуга у чеченов к 1825 г. должна была практически выйти из употребления по меньшей мере у тех, кто жил в северной части тогдашней Чечни (к югу от Сунжи). 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кстати, у Хан-Калы 26 октября 1825 г. на нашей стороне участвовало 180 надтеречных чеченов с собственными предводителями (Потто их именует князьями, но не знаю, насколько это правильно при той социальной структуре, что была у чеченов). Учитывая, что русских там было всего ничего, это довольно большой процент от состава отряда, шедшего к Хан-Кале - 

Полковник Сорочан, возглавивший русские войска на этом участке после трагической гибели генералов Лисаневича и Грекова, не отмечает у "своих" чеченов никаких особых доспехов.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Карта 1825 г. - хорошо показывает расселение многих горских народов. Но хевсуры и их села не указаны. Зато отдельно указаны КИСТИНЫ и ЧЕЧЕНЫ:

Karta_Kavkazskoy_oblasti_i_Zemli_Gorskih

Новая Кавказская линия показывает реальный ареал расселения чеченов на начало XIX в. - стоящая невдалеке от Грозного станица Червленая была одним из старейших казачьих поселений, что как бы тонко намекает на то, что на равнину чечены вышли только после завершения войны. И теперь основная часть населения Червленой - чечены, а не русские (еще недавно было наоборот).

Кто такие кагутхаи - не знаю.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Доклад полковника Авалова о ранении у Шатили Ахберды Магомы:

 

Цитата

 

172. 1843 г. июня 15. — Рапорт Главного начальника горских народов — подполковника Авалова, Начальнику Главного управления Закавказским краем о нападении полчищ Шамиля на сел. Шамиль, № 1210.

Ур. Квишеты.

Из лазутчиков моих, находящихся для наблюдения за движениями и действиями неприятеля, Тадий Циклауров сейчас дал мне знать, что Ахверды Магомет со скопищем своим в Тишино-Пшаво-Хевсурском округе на границе Кистин, и после продолжавшегося сражения с тамошними жителями Ахверды Магомет со скопищем 12 числа утром отступил от упомянутой деревни и тяжело ранен в спину выше лопатки пулей, которая осталась у него внутре; при этом со стороны неприятеля убито на месте 45 человек, а у шатильцев урон с пленными 17 человек; скот же шатильцев весь захвачен неприятелем, кроме части оного, оставшейся в горах в скрытном месте.

О чем Главному управлению Закавказского края имею честь почтительнейше донести. Подполковник кн. Авалов.

Ф. 2, оп. 2, д. 1481, л. л. 5-6. Подлинник.

 

Как видим, тут вопрос стоит - кому верить? Тади Циклаури, который вел разведку среди кистинов, или Иман Мухаммаду Гигатлинскому, писавшему свою хронику через много лет после события, которому не был свидетелем?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Что интересно - Крачковский и Генко опубликовали фирман Шамиля о назначении Батуко наибом Шубуты (Шатоя), датированный 15 января 1850 г.

А Иман Мухаммад Гигатлинский писал, что в 1843 г. Батуко уже был наибом Шатоя. 

Вопрос опять прозрачный - кому верить?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Отличная карта, жаль, мелковата в самом нужном месте. Но кое-что видно.

Над Шатили крест - церковь?

Кстати, реально - нашел в АКАК утверждение Ртищева, что хевсуры, хотя и числятся подданными грузинских царей с древних лет, на деле живут сами по себе и язык у них "смешанный".

Т.е. еще одно свидетельство не-грузинского происхождения хевсуров и их относительно поздней картвелизации (уже в XIX в.) под влиянием культурного влияния Грузии.

Кстати, а вот деканози - это же не совсем христианские священники?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Немного не про Шатили, но упоминается Ахбердилав:

http://elib.shpl.ru/ru/nodes/20687-esadze-s-s-shturm-guniba-i-plenenie-shamilya-istoricheskiy-ocherk-kavkazsko-gorskoy-voyny-v-chechne-i-dagestane-tiflis-1909#page/1/mode/grid/zoom/1

Интересно, в свете расхождения данных Иман Мухаммада Гигатлинского и фирмана Шамиля - был в походе на Шатили наиб Батуко? Или он тогда не был наибом и все это - очередная "красивая горская легенда"?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
24 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Кстати, а вот деканози - это же не совсем христианские священники?

дека это же десять на греческом и в церковной иерархии значит типа главного священника в церкви кто распоряжается попами. а вот в горах он не совсем священник эдаки местный служитель культа следящий за соблюдением обычаев и веры, в той форме  как они того понимали

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А не у хевсуров деканози бывают?

Интересно, кстати, Иман Мухаммад Гигатлинский правду писал о верованиях шатильцев? Или, как всегда, сочиняют?

Он разделяет "шедалой ваъппи" (вайнахи-шедалоевцы) и "химсурал" (хевсуры) и пишет, что "шедалой ваъппи" живут между чеченами и хевсурами. Получается, что в 1843 г. жители Шатили были еще не до конца картвелизованы?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Войны с Джунгарией
      Автор: Чжан Гэда
      Забавное дело - до сих пор запискам русских послов, путешественников и прочих очевидцев про "военную мощь" Джунгарии придается самое важное значение.
      МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ 
      № 111
      1732 г. не ранее сентября *. — Записка, составленная русским послом в Джунгарии майором Л. Д. Угримовым о джунгаро-цинской войне
      (* Дата установлена по тексту)
      АВПР, ф. 113/1. Зюнгорские дела, 1731, № 2, л. 360-361 об. Подлинник.
      При этом нет даже элементарной попытки хотя бы чуть-чуть соотнести все эти охотничьи рассказы с цинскими источниками.
      Так, о поражении у Эрдэни-дзу ни один китайский источник не переведен, душещипательные рассказы о том, как 40-тысячное цинское войско было уничтожено - тоже не проверены. И так - постоянно.
      Будем проверять. По источникам. Обычно выясняются интересные результаты - 99% русских сведений лишь очень отдаленно напоминают то, что были на самом деле.
      Особенно меня поражает наивность майора Угримова относительно показаний "калмычанина имянем Ланду" - откуда знать было джунгарам, что рассказал в цинском плену некий Ланду? Обмена пленными пока еще не было - его, дай Бог, только к перемирию провели.
    • Битва в Кумаре (по мотивам народного творчества)
      Автор: Чжан Гэда
      Как-то раз, лет этак 15 назад, К.В. Асмолову принесли статью для публикации в "Проблемах Дальнего Востока" от некого Шведова, который написал бессмертное творение о "дальневосточных Фермопилах", где были такие перлы, как описание Кумарского острожка, как засеки из деревьев, обращенную к врагу кронами и залитую водой, маньчжурского войска - как "элитной конницы империи" и т.д.
      К.В. Асмолов позвонил мне, я приехал и на еженедельных посиделках (раньше проходили по вторникам и четвергам, а теперь - только по вторникам, когда КВ себя нормально чувствует) мы ее в присутствии студентов разобрали. Было очень весело и смешно. КВ предложил назвать статью "Битва в кумаре", поскольку без определенных психотропов вряд ли там обошлось (не верю, что такую статью можно было написать на трезвую голову).
      Статью в журнал мы не рекомендовали. Но Шведов не унялся - потом он издал книгу про Онуфрия Степанова Кузнеца, а после этого впихнул в военно-исторический журнал новую статью на эту тему. 
      Нельзя не отметить, что он таки прочитал описание осады из сборника "Русско-китайские отношения в XVII в.", т. 1. Но остальное "осталось на уровне" - что-то там у него в загашнике хранится. Видать, "неспалимый кропаль" (с). В поисках "материалов" он активно ползал по форумам, после чего родил чудо-юдо-рыбу-кит.
      Наверное, пора пришла пора его опус разобрать (к редактором ВИЖ отдельный вопрос - а иде ж ваша квалификация?), чтобы народ не смущался.
    • Вечный миф - "трупами завалили"
      Автор: Чжан Гэда
      Потихоньку набирается материал для статьи о бое 21-го уланского при Омдурмане.
      Параллельно возникла мысль - а ведь это интересная иллюстрация против тезиса всяких либерастов, что мол, "трупами завалили"...
      Что такое трупами завалили? Как можно, при не подавленных вражеских пулеметах, добиться успеха, просто бросая на врага неподготовленную и плохо вооруженную пехоту?
      В истории есть целый ряд примеров, когда тезис "трупами завалили" не проходит. И всего 1-2 подтверждения этому тезису (пожалуй, вспомню только Изандлвану и Адуа).
      Начнем по порядку - первые серьезные звонки раздались в колониальных войнах. Как только европейские и мусульманские культуртрегеры стали способны доставить на место нужное количество стрелков, стали наблюдаться серьезные проблемы у местных народностей, которые ранее достаточно успешно противостояли колониальной экспансии, ограничивая колониальные анклавы прибрежной зоной.
      Но даже египетское завоевание Судана в начале 1820-х годов - это еще не то. Потому что еще техника "не доросла". Самая тема начнется после того, как Хайрем Максим в 1884 г. изобрел свой знаменитый пулемет.
      Правда, до этого были митральеза Монтиньи, митральеза Реффи, картечница Гатлинга и т.д., но это было "еще не совсем то"...
    • Поручик Ржевский живет и побеждает?
      Автор: Чжан Гэда
      Тема странная, но и родилась внезапно - искал французские генеральские шпаги времен Консулата и Первой Империи, и наткнулся на фарфоровую скульптурную композицию "Французский мамелюк и шотландский барабанщик"...
      А кто сказал, что это не относится к Первой Империи? Но все же... В результате - вот такая подборка и вопрос - почему?
      Сексуальное насилие и его образ - как пропаганда собственного превосходства над противником. Традиция, как я понимаю, старая - примеры есть как с глубокой древности (Эвримедонтская ваза 460 г. до н.э.) так и до наших дней (изнасилование пленных военнослужащих противника снимается на видео и распространяется по всем каналам). 
      Несколько примеров такой вот продукции (видимо, изготовленной сугубо для внутреннего использования в той или иной стране - Греции, Франции, Японии и т.д.):



      ИМХО, относиться к этому можно и нужно плохо. Но что-то есть очень архаичное в таком подходе - такое самоутверждение победителей не может быть объяснено с рациональной точки зрения (опять-таки, ИМХО).
    • Наджафли Т. Г. Взаимоотношения Азербайджанского государства Сефевидов с Россией в XVI-XVII вв.
      Автор: Saygo
      Наджафли Т. Г. Взаимоотношения Азербайджанского государства Сефевидов с Россией в XVI-XVII вв. // Вопросы истории. - 2015. - № 4. - С. 122-136.
      Начальный период дипломатических отношений Азербайджанского государства Сефевидов с Россией приходится на последние годы правления шаха Исмаила I. В 1521 г. сефевидское представительство прибыло в Москву и, как свидетельствует сохранившееся донесение крымского хана османскому султану Сулейману, приобрело здесь «много пушек, мастеров и военное снаряжение»1.
      По мнению известного медиевиста О. А. Эфендиева, это было первое свидетельство наличия отношений между государствами, зафиксированное в русских архивах. Данные сведения примечательны еще и тем, что демонстрируют стремление приобрести для армии шаха Исмаила I огнестрельное оружие, нехватка которого остро ощущалась во время Чалдыранского сражения2.
      Налаживанию дипломатических отношений между Московским государством и Сефевидами препятствовали, прежде всего, тяготевшие к Османской империи ханства Поволжья, а также разорительные набеги крымских татар. К середине. XVI в. Московское государство стремилось выйти к северному побережью Каспия для овладения здесь морским путем, а также продвигалось к югу вдоль Волги. Примерно в это же время в Москву прибыло сефевидское посольство, возглавляемое Сейидом Хусейном. Несмотря на то, что сведения о предмете переговоров практически отсутствуют, все же можно предположить, что были, в частности, затронуты вопросы, связанные с созданием военного союза против Османов. В это же время в Азербайджан в четвертый раз вторглись войска султана Сулеймана, и шах Тахмасиб вынужден был вести тяжелую и неравную борьбу с вражеским нашествием. Поэтому естественно предположить, что сефевидский шах искал союзников против набегов крымско-татарских орд на Дагестан и Дербент3.
      Во второй половине XVI в. между Азербайджанским государством Сефевидов и Московским княжеством существовали стабильные торговые отношения. После аннексии русским царем Иваном IV територий Казанского и Астраханского ханств и присоединения их к Московскому княжеству, эти отношения оживились. Шелк-сырец и изделия из шелка, производимые в Шамахе, Ареше, Тебризе, были основной продукцией, поставляемой из Азербайджана в Москву. Торговые связи Азербайджана с Московским княжеством осуществлялись, в основном, через Шамаху и Барду. Русские купцы покупали шелк и нефть в Азербайджане по возможно низким ценам и, перепродавая их западноевропейским купцам, зарабатывали на этом значительные средства. Кроме того, в Сефевидском государстве производилось в большом количестве холодное оружие, военное обмундирование, и их большая часть также экспортировалась в Москву4.
      Однако, в целом, в первой половине XVI в., отношения Сефевидов и Московского княжества не имели для обеих сторон столь важного значения. Если так можно выразиться, в условиях «взаимного безразличия» происходили спорадические обмены дипломатическими миссиями, осуществлялись мелкие торговые операции. «Хотя между Тахмасибом I и его современником Иваном Грозным (1547—1584) не было прямых отношений, именно в это время происходили события, способные повлиять на последующий ход событий во времена правления последнего. Первым из них было завоевание Астрахани Московским княжеством, на что в Иране (Сефевидском государстве. — Т. Н.) не последовало надлежащей реакции. Этот важный стратегический пункт давал России право надзора над Волгой, создавал благоприятные условия ведения торговли в Каспийском море в качестве владельца портового города. Именно обладание Астраханью открыло путь дальнейшим завоеваниям России, последовавшим примерно через полвека»5.
      Иван IV, захватив во второй половине XVI в. Казанское и Астраханское княжества и овладев волго-хазарским водным путем, надеялся укрепить связи с прикаспийскими регионами Кавказа и другими частями Сефевидского государства и в дальнейшем распространить здесь свое влияние. В свою очередь, Османское государство старалось предотвратить попытки Москвы проникнуть на Северный Кавказ. Османский султан намеревался восстановить Казанское и Астраханское княжества, укрепиться в Поволжье и даже, прорыв канал от Дона до Волги, открыть водный путь между Черным морем и Каспием. Присоединение Казанского и Астраханского княжеств к Москве стало причиной серьезного беспокойства при дворе султана Сулеймана, так как Османское государство само стремилось к захвату бассейна Волги и Северного Кавказа. Однако занятый войнами с юго-восточной Европой и Азербайджанским государством Сефевидов, султан Сулейман не смог воспрепятствовать завоеваниям Московского княжества. В 1569 г. султан Селим II вместе с крымским ханом Довлат Гиреем предпринял поход с целью вытеснить русских из Астрахани. Чтобы использовать в войне свой флот, османы даже сделали попытку прорыть канал между Доном и Волгой. Однако единственным результатом этого похода стало разрушение только что отстроенной русской крепости на месте соединения реки Сунджа с Тереком6.
      Заключение мира между государством Сефевидов и Османской империей в середине XVI в., а также вовлечение Московского государства в Ливонскую войну осложнило для них возможность открытой конфронтации с Османским государством. Однако Иван IV считал начало войны Сефевидов с османами более целесообразным и отправил ко двору шаха Тахмасиба представительство во главе со своим приближенным Алексеем Хозниковым. Хозников привез Сефевидам в Казвин значительное количество военной техники — 100 пушек и 500 ружей. Как отмечает П. П. Бушев, шах Тахмасиб, заключивший в 1555 г. мирный договор с османами, хоть и не смирился с захватом Астрахани русскими, но, не желая противостояния с султаном Селимом II, остерегался активной борьбы с османской Турцией7.
      В последней четверти XVI в. османский султан Мурад III, нарушив условия Амасийского мира, начал войну с Сефевидами, чем крайне обострил соперничество за Кавказ. Османский султан в своих посланиях и указах дагестанским правителям подстрекал их к борьбе против Сефевидского государства и Великого Княжества Московского8. Переход же в 1557 г. Кабарды под вассальную зависимость России дал возможность Ивану IV продвигаться на Северный Кавказ.
      Жалобы царя Кахетии и князей Дагестана на шамхала Тарку стали еще одним поводом для укрепления в регионе московского князя. В 1576 г. русский царь проявил очередную инициативу по строительству крепости на берегу реки Терек. Сын Великого Ногайского хана Гази Мирза в 1577 г. пытался помешать этому и по настоянию крымского хана Довлат Гирея напал на Кабарду. Однако в происшедшем между сторонами бою Гази Мирза был убит9. Используя внутренние разногласия между феодальными правителями Северного Кавказа, Иван IV стремился еще больше укрепить свои позиции в регионе и остановить османскую экспансию в направлении Южного Кавказа10.
      В 1578 г. русские, приняв во внимание сделанное годом ранее предложение хана Малой Кабарды Канбулат хана, построили крепость на берегу реки Сунджа и разместили там вооруженный гарнизон. Наряду с этим, русские, воспользовавшись вторжением османской армии на Кавказ, восстановили в 1580 г. Турекскую крепость, которую были вынуждены разрушить в 1574 году. Согласно указаниям царей Ивана IV и Фёдора, казаки, жившие вокруг крепости Терек, а также вокруг рек Терек, Сунджа и Гёйсу, были привлечены к борьбе против османов. Таким образом, османо-сефевидо-русское соперничество за Кавказ вновь резко обострилось.
      Захват османской армией большей части азербайджанских земель и прикаспийских территорий Дагестана во время османо-сефевидской войны 1578—1590 гг. привел к закрытию волго-каспийского торгового пути и нанес серьезный урон экономическим отношениям между двумя государствами. По мнению Бушева, переход в руки османов Баку и Дербента снизил значение Астрахани как центра торговли. При этом Московское государство оказалось окруженным с юга и юго-востока11. Общий интерес Азербайджанского государства Сефевидов и Московского княжества в деле освобождения волжско-каспийского торгового пути от османского надзора создал основу для их политического сближения.
      Стремление Османского государства укрепить свои позиции на Северном Кавказе в ходе сефевидо-османской войны оказало свое влияние и на отношения с Московским княжеством. Четырехтысячная османская армия, отправившаяся 21 октября 1583 г. из Дербента в Керчь под руководством Оздемироглы Османа паши, 28 октября, переходя реку Сунджа, была атакована русскими. После трехневных боев русские вынуждены были отступить. Крепости Терек и Сунджа были захвачены османами и разрушены. Садик Билге отмечает, что беи Кабарды для удобного прохождения армии Османа паши, следовавшего в Тамань, построили мост через реку Терек. В 1584 г. османский султан принял решение основать крепость на берегу Терека. Определение места крепости и его строительство было поручено беям Кабарды и правителю Дербента Джафар паше12.
      В этот период русский царь также расширял свою деятельность на Кавказе с целью укрепления позиций Московского государства. В 1586 г. царь Фёдор через своего посланника Русина Данилова отправил письмо царю Кахетии Александру II с предложениями дружбы и покровительства. Александр II в ответ послал к царю с Русином греческого священника Кирила Ксантопулуса и черкесского бея Хуршида. 11 апреля 1587 г. послы Кахетии вместе с Родионом Биркиным и Петром Пивовым покинули Москву и направились обратно в Кахетию. 26 августа прибывшее через Астрахань в Кахетию русское посольство было принято Александром II. После проведенных обсуждений, 28 сентября Кахетинское царство согласилось на покровительство русского царя, а Александр II обязался отсылать ежегодно в Москву 50 тюков иранского шелка и 10 ковров, сотканных из золотых и серебрянных нитей13.
      Поступок бывшего вассала — царя Кахетии — не мог не обеспокоить сефевидских правителей. Шах Аббас I, стремясь прояснить ситуацию, отправил своего посланника к Александру II. 25 апреля сефевидский посол Джамшид хан встретился в Зайеме с русским посланником Биркиным. В июне 1588 г. Родион Биркин, Петр Пивов, посол Александра II Кирил Ксантопулус, черкес Хуршид бей вместе с грузинским князем Капланом Вашнадзе покинули Кахетию. Они прибыли в Москву 16 октября14. Предпринятые русским царем шаги по вовлечению Кахетии, являвшейся территорией османского влияния, в сферу своих интересов еще более осложнили отношения между двумя государствами.
      По этой причине, русский царь Фёдор направил своего представителя ко двору Сефевидов в целях урегулирования отношений. К концу 1588 г. русский посол Григорий Васильчиков прибыл в Казвин. Основной целью Васильчикова было налаживание дружеских отношений между двумя государствами и обсуждение возможности создания военного союза против Османской Турции. 9 апреля 1589 г. шах Аббас I принял у себя во дворце русского посла. Васильчиков передал шаху привезенные подарки и письмо, в котором русский царь проявлял заинтересованность, в первую очередь, в изгнании османов с прикаспийских областей, а также напоминал об обещании шаха Мухаммеда Худабенди передать русским Баку и Дербент15.
      Шах Аббас I заявил о согласии «уступить» русскому царю Баку, Дербент и Шамаху лишь в том случае, если эти города будут освобождены русскими от османов. Русскому посланнику было разрешено вернуться назад и вручено ответное письмо шаха16. Бушев, касаясь переговоров шаха Аббаса I с Васильчиковым, пишет, что шах Аббас I при разговоре о заключении военного союза против Турции не ответил напрямую на вопрос о передаче Москве двух неконтролируемых им городов. Он открыто заявил, что русские должны своими силами отобрать их у османов. Если же Дербент и Баку будут освобождены шахскими войсками, о передаче этих городов не может быть и речи. Также шах Аббас прямо не ответил на вопрос о создании военного союза против Турции17.
      Таким образом, миссия Васильчикова хоть и не достигла конктретных результатов, но все же заложила основу официальных дипломатических отношений между Московским государством и Сефевидами.
      В 1587 г. Османское государство, приняв во внимание жалобы Великого ногайского бека Урус хана на русские нападения и требования узбекского хана Абдуллы, а также строительство русскими новой крепости на берегах Терека, 22 сентября приняло решение начать военный поход с целью захватить Астрахань. Крымскому хану и ногайским бекам были отправлены приказы помогать османской армии во время похода, который должен был начаться весной 1588 года. Однако непрерывные войны с Сефевидами, вынуждали Османское государство направлять все силы против кызылбашей. Астраханский поход не состоялся. В то же время царское правительство пыталось урегулировать отношения с Османским государством дипломатическим путем. Несмотря на то, что османские султаны долгое время держали вопрос о Казани и Астрахани открытым и продолжали угрожать русским, против них до 1678 г. не был предпринят ни один военный поход.
      В 1587 г., по требованию султана Мурада III, армия крымского хана начала военные действия против союзника русского царя на Кавказе бея Малой Кабарды и одержала победу. Это событие, а также решение Османского государства об астраханском походе, вынудили русского царя весной 1588 г. построить вблизи соединения рек Терек и Тумен поселок Терски и одноименную крепость. Крепость Терски, где расположились посланные из Астрахани военные силы и пушки, превратилась в основную базу для нападений на куманов и авар, а также стала экономическим и военным центром Северного Кавказа, одновременно являясь важным местом остановки дипломатических миссий, прибывавших из Грузии. На ярмарки, организуемые каждую неделю в Терски под попечительством русских, стали прибывать чеченцы и ингуши. В 1588 г. некоторые кабардинские беи, с учетом того, что царь Фёдор оказывал им помощь, приняли покровительство Москвы, при условии защиты от всех врагов. Казикумухское бекство, расположенное в долине нижнего Терека и на берегу реки Тумен и бывшее Туменским княжеством, со строительством Теркской крепости также перешло под управление России18.
      Азербайджанское государство Сефевидов в своей борьбе с османскими захватами на Южном Кавказе и в Азербайджане искало пути для заключения союза с Московским государством. Русский посол Васильчиков, посетивший шаха Аббаса I в 1588 г., сообщил ему о строительстве крепости на берегу реки Терек, а также о приказе астраханского воеводы не пропускать османов через Терек. Будучи очень доволен этой новостью, шах проявил особую милость к русскому посланнику19.
      Специальные представители шаха Аббаса I Хади бей и Будаг бей вместе с русским послом были направлены в Москву. В мае 1590 г. русский царь принял их в Кремле. Шах Аббас I, в адресованном царю письме, сообщал о желании восстановления связей, разрушенных Османским государством, необходимости налаживания дружественных отношений, о возможной передаче Дербента и Баку царю. Отправив русскому правителю разноцветные шелковые ковры, луки, изготовленные в Хорасане, шах Аббас I просил царя послать ему белок, соболиные меха и охотничьих птиц. С учетом тяжелых последствий изнурительной Ливонской войны, русский царь в сложившихся условиях не смог дать положительного ответа на предложение о создании военного союза против Османского государства, надеясь решить проблему дипломатическими усилиями20.
      Османское государство, в свою очередь, также стремилось заполучить Северный Кавказ и Дагестан. Дагестанские правители, направив в Москву своих представителей, попросили у русского царя оказать им помощь в строительстве укреплений на берегах Терека с тем, чтобы предотвратить походы османской армии и сил крымского хана на Кавказ. В 1588 г. на реке Терек была построена одноименная крепость21. Сефевидскому шаху была предоставлена нужная информация и о строительстве города Терек. Ему было сообщено, что город был сооружен с целью недопустить набегов на Дербент и кызылбашские территории сил османского султана и крымского хана22. Таким образом Москва продемонстрировала стремление укрепить свои позиции на Северном Кавказе. Инициативы русского царя, в особенности строительство городка Терек и перекрытие таким образом важной стратегической магистрали для вторжения османских и крымских войск в зону военных действий, беспокоили турецкого султана. И хотя османы требовали уничтожения городка Терек, добиться этого им не удалось. В 1589 г. к сефевидскому двору было отправлено новое представительство под руководством Семена Звенигородского и Торха Антонова. Проходя через Кахетию, посольство пыталось поднять царя Александра против шамхала Тарку23.
      Проникновение османов на Кавказ наряду с Сефевидским государством беспокоило и Московские власти. Учитывая данное обстоятельство, шах Аббас I, еще до подписания Стамбульского договора в 1590 г., отправил своего посла Хади бея в Москву. Сефевидский шах хотел получить гарантии русской помощи в своей борьбе против османов на Северном Кавказе, а взамен, обещал подарить Баку и Дербент русскому царю24. Однако тот факт, что по Стамбульскому миру прикаспийские области Азербайджана и Дагестана остались у османов, заставил стороны приступить к новым переговорам.
      Так как Сефевиды и Московское княжество имели общую цель — освобождение волжско-каспийского торгового пути от османского надзора, у них появились основания для сближения, не принесшие, однако, ожидаемых результатов. Ослабевшее после длительной Ливонской войны Московское государство переживало внутренний кризис. Царь Фёдор Иванович, а также ведавший внутренней и внешней политикой Борис Годунов, не могли решить вопрос войны с Османским государством. Московское княжество ограничилось привлечением на свою сторону горских княжеств и этим старалось ослабить позиции османского государства на Северном Кавказе25.
      Несмотря на дипломатическую неопределенность, сефевидский правитель продолжал уделять особое внимание налаживанию политических и экономических отношений с северным соседом. С этой целью в 1592 г. он послал в Москву торговое представительство из 50 человек под руководством известного купца хаджи Хосрова. Шах Аббас I надеялся, что через организованный торговый коридор сможет получать из России оружие и военное снаряжение. Кроме того, сефевидский шах, при содействии посланной делегации, потребовал у русского царя освобождения четырех сефевидских кораблей, задержанных в астраханском порту местными чиновниками. Одновременно он, с целью вручить русскому царю украшенный бирюзой трон, отправил новое посольство в Москву. 6 октября 1593 г. принятый царем Фёдором сефевидский посол передал ему письмо и подарки от шаха Аббаса. После царя делегация встретилась с Борисом Годуновым, державшим все бразды правления в своих руках. Годунов, считавший налаживание торговых отношений между странами вполне приемлемым, передал послу письмо как от имени царя, так и от себя лично, а также подарки для шаха Аббаса.
      Через месяц после возвращения из Москвы сефевидской миссии туда отправился посланник шаха Аббаса I Хаджи Искендер. Передав царю очередное письмо, а также привезенные щит, железное зеркало, бархатные ткани, он взамен попросил у русских белок, лисьи меха, кольчуги, слоновую кость и нутряной жир для изготовления воска.
      В письме сефевидскому шаху русский царь писал: «Мы узнали о мире, заключенном вами с османами. Это новость удивила нас. В такой ситуации, как вы можете с одной стороны предлагать нам создать союз, а с другой заключать мир с врагом». Шах Аббас I попросил русского посла убедить царя Фёдора Ивановича срочно отправить армию в Ширван и добавил, что если русская армия освободит Баку и Дербент от османов, он не будет возражать против передачи этих городов Моковскому государству26. Подтверждая приезд русского посла ко двору Сефевидов, Искендер бек Мунши отмечал: «Прибыв от русского царя к шаху, они привезли подобающие дары и подношения. Послом был надежный русский военачальник. Русское государство написало письмо с особой симпатией, затронув многие вопросы. Его величество шах приветствовал приезд посла, проявил к нему почтение, несмотря на то, что он гяур...»27. 19 февраля 1595 г. делегация из семидесяти пяти человек во главе с Василием Тюфякиным была направлена к сефевидскому двору для заключения договора о дружбе и взаимной помощи между странами. Следуя по Каспию, члены делегации заразились чумой, и князь Василий, а также Семён Емельянов умерли. В ноябре 1595 г. тридцать семь человек из делегации достигли Казвина. Шах Аббас I сразу же разрешил больным отбыть обратно. Лишь трое из них сумели вернуться в Москву. По этой причине союз между двумя странами не был заключен28.
      Избранный царем Борис Годунов (1598—1605) старался развивать отношения с Сефевидской империей. В 1600 г. князь Алексей Засекин был послан к шаху Аббасу с заверением, что смена власти не нанесет урон отношениям двух государств. Русский посол, заявив о важности создания союза между Австро-Венгрией, Россией и Ираном против Османов, гарантировал, что Россия всегда будет оказывать Сефевидам военную помощь. Русский царь прислал также сефевидскому шаху двух охотничьих псов, медведя и двух соболей29. С князем Алексеем в Москву для поздравления Бориса Годунова с восхождением на престол отправился сефевидский посланник Пиргули бей Текели30. Шах Аббас I попросил русского царя внести некоторую ясность в вопрос о планах австро-венгерского императора Рудольфа II, который находился в состоянии войны с Османским государством. Русский царь с помощью своего посла хотел столкнуть армию шаха Аббаса I с османами и, в случае незаключения мира между ними, обещал шаху свою помощь. Шах Аббас I, в свою очередь, предложил русскому царю совместное наступление на Ширван и Грузию, находившиеся под османским правлением, и даже использование в этих целях донских казаков31. Однако османо-сефевидская война, активность крымских татар, начало внутренних неурядиц в России затруднили не только обмен посольствами, но и препятствовали заключению между государствами договоров в политической и экономической сферах. Посылаемые представительства не продвигались дальше обновленных обещаний дружбы и взаимопомощи, провозглашений взаимных желаний и требований.
      К началу XVII в., воспользовавшись ослаблением Османской империи вследствие внутренних беспорядков и восстаний, сефевидский шах решил начать против нее новую войну. Чтобы заручиться помощью русского царя, он в августе 1603 г. отправил своего посла Лачын бея в Москву. Царь Борис Годунов принял посланные шахом подарки, но на этот раз не поверил в искренность его намерений32.
      По заключению турецких историков, в это время Россия, воспользовавшись войной Османского государства с Германией и Сефевидами, вновь попыталась укрепиться на Кавказе. В 1603 г. Борис Годунов, направив своего посла Ярославского в Исфахан, оповестил шаха Аббаса I о своей поддержке в случае отправки сефевидской армии против турок и отказа от заключения с ними мира33.

      Перед Аббасом Великим проносят головы турок в отвоеванном у них Тебризе, 1603
      Шах Аббас I, не дожидаясь возвращения посла из Москвы, с учетом сложившейся благоприятной ситуации, начал войну против Османского государства. В самый разгар войны Борис Годунов отправил русскую армию под предводительством воеводы Бутурлина и генерала Плещеева в Дагестан. Десятитысячная русская армия, возглавляемая Иваном Бутурлиным, в апреле вошла в Дагестан и захватила крепости Гёйсу и Тарку. Весной 1605 г. османская армия окружила Тарку. Оставившая город семитысячная русская армия потерпела поражение в сражении, происшедшем между Тарку и Казиюртом. Много русских, в том числе Иван Бутурлин и генерал Плещеев, были убиты. Все крепости на реках Сунджа, Сулак и Терек перешли в руки османов и дагестанских сил и были разрушены. Вынужденные отступить к Астрахани, русские, вплоть до похода Петра I в прикаспийские области, не предпринимали больше набегов на Северный Кавказ34. За это время сефевидская армия полностью освободила территории Азербайджана от османского завоевания.
      После избрания нового царя — Василия (1606—1610) — посол Иван Ромоданский привез послание к сефевидскому двору. Несмотря на выраженное через посла шаху Аббасу I недовольство походом на христианскую Грузию, сефевидский правитель принял посла с почтением, подготовил на присланное письмо два ответа, в которых шах Аббас I сообщил об успехах в войне с османами и вновь предложил русскому царю присоединиться к войне против турок.
      После заключения в 1612 г. Стамбульского мира между Сефевидским и Османским государствами, шах Аббас I приступил к активной политике в отношении Дагестана и Грузии. Он усмирил восстание в Кахетии в 1615 г., направил делегации к правителям Дагестана и Северного Кавказа с призывом к подчинению. Международная ситуация того времени складывалась не в пользу России. Она находилась в состоянии войны с Польшей и Швецией на западе, с Крымским ханством — на юге. По этой причине Москва не хотела осложнения отношений и с Сефевидами. Для восстановления разрушенного войнами хозяйства требовались большие средства. Поэтому правящие круги России возлагали большие надежды на торговлю с Сефевидским государством.
      Принимая во внимание тот факт, что после освобождения шахом Аббасом I от османов территорий Азербайджана и Грузии его государство стало соседом России, царь Михаил I (1613—1645) придавал особое значение налаживанию дружеских отношений с Сефевидами. 30 января 1614 г. он направил С. Тихонова к сефевидскому двору с извещением о своем приходе к власти и намерении наладить политические оношения между двумя странами. 14 декабря 1614 г. шах Аббас I принял русского посла в своем лагере в Гызылагадже. Радушно встретив посланника, сефевидский шах подтвердил, что сообщил послу о готовности предоставить России деньги и военную силу. 28 января 1615 г. Тихонов в сопровождении посла шаха Полад бея отбыл в Россию. Через восемь месяцев Полад бей был принят русским царем. Шах Аббас I через своего посла сообщал об освобождении территорий Азербайджана от османского завоевания и, по причине устранения серьезных препятствий для ведения торговых отношений между странами, просил прислать русских купцов для налаживания торговли.
      С началом новой войны Османского государства против Сефевидов в 1616 г., проблема безопасности северных городов вновь стала актуальной. Сефевидские правители намеревались обеспечить защиту северных границ за счет укрепления оборонных русских крепостей на реках Гёйсу и Сундж. Однако внешнеполитическое положение Москвы не дало возможности претворить в жизнь этот план. Русскому царю, ведущему войну с Польшей, требовались большие материальные средства для покупки оружия и снаряжения. Отправленные к Сефевидам русские послы Леонтьев и Барянский хотели получить от шаха материальную помощь. К концу 1617 г. русскому послу Леонтьеву удалось добиться от шаха выдачи 7 тысяч серебром, но эта сумма не удовлетворила русского царя35.
      Дж. Айдогмушоглу пишет, что в период войны шаха Аббаса I против Османов на Кавказе, сефевидские купцы попали в Астрахани в руки русских разбойников. Узнав об этом, русский царь направил посла Ивана Брихова с письмом, написанном на тюркском языке, к шаху Аббасу I. Принявший русского посла в октябре 1615 г. близ Тифлиса шах гарантировал, что не будет иметь никаких отношений с врагами русского царя. Однако через несколько лет после этих событий один из грузинских царевичей попросил покровительства и помощи у русского царя против Аббаса I, чем разгневал шаха, и он издал указ о прекращении отношений между странами. Русский царь не согласился на предложение царевича и, чтобы снять напряжение в отношениях, а также с целью получить материальную помощь для окончания войны с Польшей, послал князя Михаил Воротинского (должно быть Барятинского) ко двору Сефевидов. 14 ноября 1618 г. на городской площади Казвина принятый шахом посол вручил ему привезенные подарки. От имени русского царя посол просил шаха о предоставлении материальной помощи, гарантируя взамен неприкосновенность сефевидским купцам в Астрахани. В ответной речи шах Аббас I заявил о том, что обе страны являются близкими соседями и нет необходимости третьей стране (имелась в виду Грузия) вносить распри в это соседство. Поняв сомнения шаха в вопросе материальной поддержки, русские послы покинули присутствие. В сентябре 1619 г. они по гилянскому пути вернулись назад. Русским подданным было разрешено вести торговлю на сефевидской территории36.
      Дипломатические отношения шаха Аббаса I и русского царя продолжали расширяться. Рост авторитета Московского государства проявился и в возрастании количества посольств, направляемых к сефевидскому двору. Так, между 1614—1618 гг. к шаху Аббасу были отправлены московские послы Брехов, Афанасьев, Шахматов, Леонтьев, Тимофеев и Барятинский37.
      Во время очередного набега османской армии на Азербайджан в 1617 г. вопрос закрытия северокавказской дороги встал перед Сефевидским государством со всей остротой. И хотя разрешение этого вопроса еще более ухудшило бы отношения России и Турции, московские власти, заинтересованные в укреплении связей с Сефевидами, решили удовлетворить просьбу шаха. К тому же, стремление Османского государства укрепиться на каспийских берегах и Северном Кавказе шло вразрез с интересами Москвы. Серьезно могла пострадать также торговля русских купцов с Азербайджаном. Усиление Османского государства в регионе не отвечало интересам не только Сефевидской империи, но и русского царя, который старался укрепить здесь свои экономические и политические позиции. Вскоре Московское государство, построив на реках Сундж и Гёйсу укрепленные оборонительные системы, взяло под контроль северокавказскую дорогу, протянувшуюся до Азербайджана и, таким образом, преградило путь нападениям Османской империи и крымских татар с севера на Сефевидское государство.
      После освобождения азербайджанских земель от османского господства и восстановления границ Сефевидской империи сефевидский шах не стал возражать против восстановления русских крепостей на Северном Кавказе. По сведениям Мухаммеда Тахира Вахида, во времена шаха Аббаса I отношения между государством Сефевидов и Московским княжеством были хорошие, происходил постоянный обмен посольствами38. Дипломатические отношения имели, прежде всего, антиосманскую направленность. Поэтому Москва поручала своим послам изучать османо-сефевидские отношения. Кроме того, московские послы должны были сформировать в Сефевидском государстве представление о мощи и силе Московского государства39.
      Такое положение просуществовало до середины XVII века. Мухаммед Тахир Вахид пишет, что во времена шаха Аббаса II между Сефевидами и русским царем существовали дружеские отношения. По сведению источника данного времени, при правлении шаха Аббаса II (1642—1666) русские построили новые крепости на реке Терек. Учитывая дружеские отношения между странами, сефевидский двор не отреагировал на это событие40.
      Во второй половине XVII в. русские правительственные круги более активно стали проводить политику расширения своих южных границ. Московское государство ревниво относилось к действиям Англии, направленным на установление своего влияния в Сефевидском государстве. Строительство русскими на Северном Кавказе стратегически важных крепостей стало причиной недовольства Сефевидов. Шах Аббас II в 1653 г. уничтожил постройки вокруг Дербента, но чтобы не нарушить перемирие между странами, он не дал согласия на разрушение крепостей на Тереке41. Конфликт между сторонами продолжался вплоть до 1662 года. По мнению Ю. Зевакина, в первые годы правления шах Аббас II, учитывая ослабление Сефевидской империи, не препятствовал русскому царю при строительстве городов-крепостей в Дагестане, но, по мере усиления своего государства, не мог смириться с укреплением русских позиций в Дагестане42.
      Усиление Московского княжества на Северном Кавказе, расширение отношений грузинских правителей с Москвой стали усугублять противоречия между сефевидским шахом и русским царем. Попытки русского посла Лобанова-Ростовского убедить шаха Аббаса II, в первую очередь, в том, что строительство русской крепости на реке Сундж никоим образом не повредит отношениям с Сефевидским государством, не удались. Одновременно Лобанов-Ростовский должен был добиться от шаха возвращения Теймураза в Кахетию и прекращения антирусских выступлений на Северном Кавказе и в Дагестане. Но сефевидская дипломатия поставила перед русским послом свои требования — положить конец разорительным набегам донких казаков на прикаспийские области, разрушить все крепости на Северном Кавказе, построенные без разрешения шаха, а также выдать шаху царевича Ираклия. Требования относительно прекращения столкновений на границе, мешающих торговым отношениям, были встречены шахом положительно, однако остальные были отвергнуты. Неудачная миссия Лобанова-Ростовского крайне обеспокоила царское правительство43.
      3 июля 1658 г. сефевидский посол Дакул Султан прибыл в сопровождении пяти купцов в Москву с намерением урегулировать межгосударственные отношения. И хотя ни одна из сторон не хотела идти на уступки, визит сефевидского посланника продемонстрировал обоюдное стремление возобновить отношения. На переговорах вновь был поднят вопрос о сожжении крепости на реке Сундж и грабежах местного населения. В свою очередь Дакул Султан довел до сведения царя, что во время этих событий в русских городах также были задержаны подданные шаха. Затронули и грузинский вопрос. Русский царь попросил сефевидского шаха положить конец вражде с Грузией, но сефевидский посол напомнил, что по просьбе царя Алексея Михайловича шах Аббас II согласился покровительствовать Теймуразу и принять царевича Давида в качестве заложника в Исфахане, однако отказ Теймураза стал причиной отправки войск в Грузию. Просьба Теймураза к Москве о помощи в 1857 г. обеспокоила шаха, так как русский царь пообещал, что как только представится возможность, он отошлет письмо шаху о том, чтобы тот прекратил антигрузинские действия44.
      В 1662 г. для подтверждения мира и дружбы между государствами и урегулирования общих вопросов, в Исфахан была направлена русская миссия во главе с Милославским. Ей было поручено для ознакомления с ситуацией побывать в Шамахе. Во время своего пребывания в этом городе посольские представители сумели собрать необходимый материал, связанный с экономическим и политическим положением, а также природными ресурсами Ширвана, и отправить его в посольский приказ. Посол был встречен радушно и все требования, кроме связанных с Грузией, были приняты. Категорически отказавшись обсуждать вопрос о Грузии, шах заявил, что ввиду вхождения грузинских земель в шахские владения, в случае неподчинения грузин шаху, они будут наказаны, как во времена его предшественников. Однако, в связи со смертью посла Милославского, миссия не была доведена до конца.
      Л. Локхарт, подчеркивая не очень благосклонное отношение Сефевидов к русским послам во время правления шаха Аббаса II, отмечает, что «несмотря на наличие верительных грамот у прибывших в Исфахан в 1664 г. двух послов, которых сопровождали восемьсот человек, с дарами и подношениями от царя Алексея Михайловича, в Сефевидской империи довольно быстро поняли, что основная цель миссии, прибывшей в страну, является, используя дипломатический статус, реализовать привезенные в большом количестве товары, минуя пошлины»45. Р. Дадашева пишет, что после того, как раскрылась истинная цель визита, к русским сложилось предвзятое, достаточно негостеприимное отношение и, в результате, гости покинули страну крайне обиженные. «Разгневанный таким отношением, царь, далекий от мысли объявить войну Сефевидам, решил отомстить за это другим образом. По его воле, известный как глава разбойников Степан Разин, со своими пятьюстами донскими казаками, стал нападать на передвигающихся по Волге купцов и путешественников, совершать грабительские набеги на Мазендаран и основал своему отряду лагерь в Ашуре, на северо-востоке Каспия»46.
      П. П. Мелгулов сообщает о связях Сефевидского государства в период шаха Аббаса II следующее: «Если обрадованный русский царь даровал в XVI веке английским купцам, привозившим в Россию западные товары, грамоты и привилегии, то в XVII веке подобные уступки сефевидский шах Аббас II даровал русским купцам; разрешал им беспошлинную торговлю в прибрежных городах Сефевидского государства. Отношения между Ираном (Сефевидами. — Т. Н.) и Россией были настолько дружескими, что после смутного времени (начало XVII века), когда нуждающиеся в деньгах русские обратились за долгом к соседним государствам, откликнулись лишь Сефевиды и отослали в Россию известное количество золота и серебра»47.
      Отметим, что дружественные отношения между Азербайджанским государством Сефевидов и Россией не переросли в создание сильного союза. Если в начале XVII в. Московское княжество опасалось выступать в качестве союзника сефевидского шаха против Османского государства, то к концу XVII в. на предложение русского царя о совместной борьбе против Турции, исфаханский двор не дал положительного ответа. Накануне начала войны с Османским государством в 1675 г., прибывший ко двору Сефевидов в сопровождении одинадцати человек русский посол напомнил о ранее достигнутом соглашении между двумя государстввами — в случае нападения османов на одну из сторон, другая с двадцатитысячной силой должна помочь союзнику. По указанию шаха Сулеймана, вопрос был вынесен на обсуждение Государственного совета. Несмотря на угрозы русского посла о прекращении отношений с Сефевидским государством в случае отказа, 6 августа 1675 г. члены Совета вынесле решение о нейтралитете48.
      Ближе к концу XVII в. сефевидский правитель открыто выражал негативное отношение к предложению московского князя о совместных действиях против Османской империи. Однако наличие общего интереса в экономических и политических связях заставляли стороны продолжать существовавшие отношения. Московский князь относился к Каспийскому морю как к важному средству для проникновения в страны Востока. Как пишет Л. Локхарт, Петр I, посвятивший большую часть своего пребывания во власти тому, чтобы превратить Россию в морскую державу, естественно, не мог обойти своим вниманием Каспий49. Крайне осложнил отношения Сефевидов и Московского княжества вопрос о том, какому государству принадлежит территория Дагестана50. Прибывший в 1697 г. в Исфаган русский посол вручил шаху ноту протеста от имени царского правительства, недовольного тем, что в момент осады Азова русскими войсками, лезгинские и другие кавказские племена оказывали помощь туркам. Русские пытались привлечь султана Хусейна к войне против турок, но в то же время требовали выплаты долга в триста тысяч туменов, оставшихся со времен шаха Сефи. Однако на этот раз желание русского посла, как это делалось обычно, лично вручить верительные грамоты и ноту шаху при содействии главного везиря, Сефевиды расценили как очень смелый шаг, предположив, что он провоцирует разрыв отношений между государствами. Поэтому было принято решение арестовать посла и не выпускать до тех пор, пока Москва не даст соответствующих объяснений. До июля 1699 г. посол пребывал в плену и только после вмешательства архиепископа Анкора был отпущен на свободу51.
      Надо отметить, что к концу XVII в. Петр I осознавал роль Сефевидского государства в своей борьбе против Османской империи. Для получения обстоятельной, достоверной информации о происходящем, царь в 1697—1698 гг. старался учредить пост резидента при сефевидском дворе. С этой целью туда был отправлен Василий Кучуков. Однако «не являвшийся тонким дипломатом и, видимо, не достаточно умным человеком В. Кучуков потребовал личного принятия от него шахом Султан Хусейном царской грамоты и, не сумев выполнить возложенной на него миссии, был выдворен из страны Сефевидов»52.
      В конце XVII в. царь Петр I принял решение об отправке кораблей в порты, расположенные на южных берегах Каспия и создании нового опорного пункта для расширения торговли. В 1700 г. командир русской эскадры капитан Э. Мейер потребовал у Сефевидского государства права свободного прохода в бакинскую бухту для русских кораблей. Сефевидское правительство отвергло это требование и, учитывая незащищенность Баку, начало укреплять город53.
      Политические и экономические отношения между Сефевидами и Московским государством в XVI—XVII вв. были непосредственно связаны с проводимой в регионе политикой Османской империи. Враждебное отношение русского царя к османам и заинтересованность в их выдворении с Южного Кавказа позволили сефевидского шаха привлечь Московское государство к конфликту в этом регионе. Шах Аббас I, взамен предоставления русским царем военной помощи, даже обещал подарить ему имеющие важное стратегическое значение прикаспийские города Дербент и Баку. Однако Московское государство не хотело вступать в военное противостояние с сильной в тот период Османской империей и одновременно, не желая упускать свой шанс в сложившейся ситуации, всеми силами старалось вовлечь Сефевидов в войну против Османской империи, не скупясь на обещания военной помощи. Так как длительные и изнурительные переговоры между сторонами не дали никаких результатов, а шах Аббас I одержал победу над османами и сумел освободить захваченные азербайджанские территории, вопрос о передаче русским вышеуказанных городов не становился более объектом обсуждения.
      Хотя с середины XVII в. между государствами и создалась определенная напряженность, инициативы, проявленные сторонами, сумели ее нейтрализовать и дали возможность сохранить стабильные отношения.
      Примечания
      1. БУШЕВ П.П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1586—1612 гг. М. 1976, с. 36.
      2. ЭФЕНДИЕВ О.А. Азербайджанское государство Сефевидов в XVI веке. Баку. 1981, с. 113.
      3. Там же, с. 114.
      4. История Азербайджана. Т. 3. Баку. 1999, с. 230—232.
      5. LOCKHART L. The fall of the Safavi dynasty and the Afghan occupation of Persia. Cambridge. 1958, p. 55; ДАДАШЕВА P. Последний период Сефевидов. Баку-Нурлан. 2003, с. 260-261.
      6.  АЛИЕВ Г. История Кавказа. Баку. 2009, с. 308.
      7. БУШЕВ П.П. Ук. соч., с. 44-45; ЭФЕНДИЕВ О.А. Ук. соч., с. 114; АЛИЕВ Ф.М. Азербайджано-русские отношения. Баку. 1985, с. 30.
      8. МАГОМЕДОВ Р.М. История Дагестана. Махачкала. 1968, с. 137.
      9. SADIK BILGE М. Osmanli devleti ve Kavkasya. Istanbul. 2005, s. 82.
      10. МАГОМЕДОВ Р.М. Ук. соч., с. 136.
      11. БУШЕВ П.П. Ук. соч., с. 46; СЕИДОВА Г. Азербайджан во взаимоотношениях Сефевидской империи и Русского государства. Баку. 2007, с. 39.
      12. SADI К BILGE М. Op. cit., s. 83.
      13. ALLEN W.E.D. Russion Embassis to the Georgian Kings 1589—1605. Vol. I. Cambridge. 1970, p. 60-61.
      14. Ibid., p. 62.
      15. БУШЕВ П.П. Ук. соч., с. 110.
      16. MIHRIBAN M.N.E. I Sah Abbas-i Kebir. Sirket-i Miitalaat va nesr-i kitab-i Parsa. Tehran. 1387, s. 163; БУШЕВ П.П. Ук. соч., с. 113.
      17. АЛИЕВ Ф.М. Ук. соч., с. 33.
      18. SADIK BILGE M. Op. cit., s. 84.
      19. Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией. Т. 1. СПб. 1890, с. 128, 290; РАХМАНИ А.А. Азербайджан в конце XVI и в XVII веке. Баку. 1981, с. 103.
      20. МАГАРАМОВ Ш.А. Восточный Кавказ в политике России, Турции и Ирана в конце XVI в. — Вопросы истории. 2009, № 4, с. 151.
      21. СМИРНОВ А.Н. Политика России на Кавказе XVI-XVII вв. М. 1958, с. 36.
      22. ЕГО ЖЕ. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях XVI—XVIII вв. М. 1948, с. 22.
      23. БЕЛАКУРОВ С.А. Сношения России с Кавказом (1578—1613 гг.). М. 1889, с. 113— 114; МАГАРАМОВ Ш.А. Ук. соч., с. 152.
      24. Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией, с. 128—129; БУШЕВ П.П. Ук. соч., с. 113; РАХМАНИ А.А. Ук. соч., с. 64.
      25. ПЕТРУШЕВСКИЙ П.П. Азербайджан в XVI—XVII веках. В кн.: Сборник статей по истории Азербайджана. Баку. 1949, с. 276.
      26. БУШЕВ П.П. Ук. соч., с. 258; СЕИДОВА Г. Ук. соч., с. 42-43.
      27. ИСКЕНДЕР БЕК МУНШИ. Украшающая мир история Аббаса. Баку. 2010, с. 935.
      28. ГУСЕЙН Ф.А. К вопросу об обещании шаха Аббаса уступить Московскому государству Дербент, Баку и Шемаху. — Вопросы истории. 2010, № 9, с. 120—121.
      29. Там же, с. 121 — 122.
      30. Книга Орудж-бека Байата. Дон-Жуана Персидского. Баку. 1988, с. 155.
      31. SÜMER F. Abbas I. DÍA, с. 1. Istanbul. 1988, s. 18; KURAT A.N. Rusiya tarihi. Baslangicdan 1917-ye kadar. Ankara. 1993, s. 181 — 182.
      32. KURAT A.N. Op. cit., p. 43-44.
      33. KÜTÜKOGLU B. Osmanli-iran siyasi münasebetleri (1578—1612). ístanbul. 1993, s. 253.
      34. SADIK BILGE M. Op. cit., s. 86.
      35. MIHRIBAN M.N.E. Op. cit., s. 166.
      36. ЛЕБЕДЕВ Д.М. География в России XVII в. М-Л. 1949, с. 175-176; РАХМАНИ А.А. Ук. соч., с. 99.
      37. МУХАММЕД ТАХИР ВАХИД. Сергузеште Шах Аббас деввом. Бе кушеше Сеттар Авди. Тегеран. X. 1334, с. 55; ГАСАНАЛИЕВ 3., БАЙРАМЛЫ 3. Внутренная и внешная политика азербайджанского государстве Сефевидов в году правления шаха Аббаса II. Баку. 2011, с. 41.
      38. ШПАКОВСКИЙ А.Я. Торговля Московской Руси с Персией в XVI и в XVII вв. Киев. 1915, с. 20—21.
      39. РАХМАНИ А.А. Ук. соч., с. 103-104.
      40. Там же, с. 100—101.
      41. SÜMER F. Safevi tarihi incelemeleri: I. ve II. Abbas devirleri. Türk Dünyasi Arastirmalari, sayi 69. Ankara. 1990, s. 104.
      42. ЗЕВАКИН E. Азербайджан в начале XVII века. Баку. 1929, с. 31; РАХМАНИ А.А. Ук. соч., с. 105.
      43. СЕЙИДОВА Г. Ук. соч., с. 66-68.
      44. Там же, с. 68—69.
      45. LOCKHART L. Op. cit., р. 57-58.
      46. ДАДАШЕВА Р. Ук. соч., с. 261.
      47. МЕЛЬГУНОВ П.П. Очерки по истории русской торговли XVI—XVII вв. М. 1905, с. 224.
      48. РАХМАНИ А.А. Ук. соч., с. 99-100.
      49. LOCKHART L. Op. cit., р. 59; ДАДАШЕВА Р. Ук. соч.. с. 262.
      50. История Азербайджана, т. 3, с. 268.
      51. LOCKHART L. Op. cit., р. 61-62; ДАДАШЕВА Р. Ук. соч., с. 262.
      52. БУШЕВ П.П. Посольство Артемия Волынского в Иран 1715—1718 гг. (По русским архивам). М. 1978, с. 8; ДАДАШЕВА Р. Ук. соч., с. 267—268.
      53. LOCKHART L. Op. cit., р. 59, 62; ДАДАШЕВА Р. Ук. соч., с. 262, 264.