302 сообщения в этой теме

Только что, Darkfisher сказал:

Вот не надо голословным быть! Примеры характерности действий??

Посмотрите - в конце XIX в. прекрасный пример - Догали.

Т.ч. не будьте голословным - вы так яро защищаете итальянцев, что перегибаете палку. Надо отдать должное храбрости тех же стрелков, бившихся у Догали, но вляпаться в такое положение - это недооценка противника и пренебрежение разведкой.

Т.ч. следите за своим увлечением - не давайте ему поглощать разумный подход.

Только что, Darkfisher сказал:

Насчет гражданского мужества... Баратьери не первый и не последний, таких же генералов пруд пруди..

Почему-то у итальянцев их очень много было. Результаты ПМВ показали, что из серии 12 битв на Изонцо выиграны только 5, а война так и не оказалась перенесена на территорию Австро-Венгрии. Результаты ВМВ показали, что больших успехов итальянцы даже на второстепенных фронтах не добились.

О чем это говорит? Что-то было не так в консерватории. Возможно - в отношении стратегического планирования и управлении войсками. А просто блажить, что итальянцы круче всех, пренебрегая фактами - так до причин и не доищемся.

Только что, Darkfisher сказал:

тот же Паулюс,

Имевший приказ Гитлера (не порицание, а приказ)...

Только что, Darkfisher сказал:

советский генералитет и пр.

А наши-то чем не угодили? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
9 минут назад, Чжан Гэда сказал:

Что говорит только о том, что удерживать оккупированные территории надежно и создать реальные предпосылки для овладения страной можно только в одном случае - есть сильные союзники внутри этой самой страны.

1) калибр на самом деле имеет значение. Поэтому и старались сохранить тупоконечный патрон - хоть как-то компенсировать косяк с калибром.

2) конструкция недорогая, но и устаревшая, даже несмотря на модернизацию 1938 г. Как и наша винтовка Мосина, несмотря на модернизацию в 1930 г. Это непреложная истина.

 

Это больше подспорье, а для усмирения надо прежде всего время и продуманная стратегия действий. В Ливии тоже не было поддержки особой, поэтому возились долго. В Югославии слишком большой был клубок национальных, конфессиональных и политических противоречий... там сам бог велел это все использовать с максимальной пользой.

Убойной силы было более чем достаточно для действий пехоты.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, Darkfisher сказал:

А Румынии что-то не нашел в виде отдельной темы

Просто давно не было сообщений о румынах (ох и люблю славных потомков Гугуцэ!), поэтому она вниз ушла.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, Darkfisher сказал:

Это больше подспорье, а для усмирения надо прежде всего время и продуманная стратегия действий.

Поэтому в Эфиопии они ничего и не достигли.

Во всяком случае, обещанный дуче рай на тему "всем голодранцам по ферме и по десятку рабов" оказался неосуществимым и в результате Италия снабжала продовольствием свои войска в Эфиопии не за счет местных ресурсов, а за счет поставок из метрополии.

Только что, Darkfisher сказал:

В Ливии тоже не было поддержки особой, поэтому возились долго.

Тем не менее, завоевание ее они начали в ходе итало-турецкой войны 1911 г. (где имели тотальное техническое превосходство), и уже к 1935 г. располагали большими контингентами ливийских аскари.

Что говорит о том, что с Ливией и ливийцами они смогли как-то найти модус вивенди. Как и с кем - отдельный и небезынтересный вопрос.

Только что, Darkfisher сказал:

В Югославии слишком большой был клубок национальных, конфессиональных и политических противоречий... там сам бог велел это все использовать с максимальной пользой.

Собственно, что подтверждает это:

Только что, Darkfisher сказал:

Это больше подспорье, а для усмирения надо прежде всего время и продуманная стратегия действий.

 

Только что, Darkfisher сказал:

Убойной силы было более чем достаточно для действий пехоты.

Это о чем?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
47 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Все хромало. И конструкция, и начинка, и количество пистолет-пулеметов.

Какой итальянский истребитель был сравним, скажем, со "Спитфайром"?

Список асов в студию. Иначе - бла-бла-бла.

 

Это все слова, конкретики не вижу. Насчет кол-ва пп я уже написал, а если быть точнее с конца 1942 г. командир отделения был вооружен "Береттой" 38 или 42. Это видно и по фото и видео-хронике кстати.

Да тот же "Макки" 202.

В Реджиа Аэронаутико долгое время не было системы учета и подтверждения личных побед пилотов. На начальном этапе войны сбитые самолеты противника обычно делились между всеми пилотами, участвовавшими в бою. Позднее ситуация изменилась и были разработаны правила подтверждения побед. Нередко командиры требовали подтверждения свидетельств со стороны наземных частей, ПВО и т.д.

Асы Победы
Тересио Мартиноли 22
Франко Лучини 21 + 1 в Испании
Леонардо Ферулли 20+1 в Испании
Франко Бислери 19
Луиджи Горрини 19
У го Драго 17
Марио Висинтини 16+1 в Испании
Марио Белагамби 14
Луиджи Барон 12
Луиджи Гианелла 12
Атиллио Сансон 12
Карло Магнаджи 11
Джорджио де Бирона 11
Марио Веронесси 11
Амедео Бенаги 10
Фернандо Малвези 10
Джулио Рейнер 10
Джузеппе Роберто 10
Карло де Поджио Суаза 10
Массимо Сальваторе

10

 

Изменено пользователем Darkfisher
правка
1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
31 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Посмотрите - в конце XIX в. прекрасный пример - Догали.

Т.ч. не будьте голословным - вы так яро защищаете итальянцев, что перегибаете палку. Надо отдать должное храбрости тех же стрелков, бившихся у Догали, но вляпаться в такое положение - это недооценка противника и пренебрежение разведкой.

Почему-то у итальянцев их очень много было. Результаты ПМВ показали, что из серии 12 битв на Изонцо выиграны только 5, а война так и не оказалась перенесена на территорию Австро-Венгрии. Результаты ВМВ показали, что больших успехов итальянцы даже на второстепенных фронтах не добились.

О чем это говорит? Что-то было не так в консерватории. Возможно - в отношении стратегического планирования и управлении войсками. А просто блажить, что итальянцы круче всех, пренебрегая фактами - так до причин и не доищемся.

Имевший приказ Гитлера (не порицание, а приказ)...

А наши-то чем не угодили? 

И что же в Догали? Обычный эпизод колониальных компаний, что-то похожее на уничтожение британского отряда махдистами. Тут разведка ни при чем. Стойкость не поможет, когда более чем 10 кратное превосходство туземцев.

Ну не больше чем у всех участников той же Первой Мировой войны. На тер-ию Австро-Венгрии таки итальянцы вошли в 1916-17 гг. А так вообще все страны Антанты воевали на своей тер-ии вплоть до 1918 года почти ...и Франция, и Россия... про сербов, бельгийцев, румын уже скромно промолчу...

Я вовсе не утверждаю что итальянцы круче, я опровергаю совсем другие вещи.

А Баратьери значит действовал без приказов свыше.

А что мало наши военачальники напортачили? По-моему более чем достаточно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
22 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Поэтому в Эфиопии они ничего и не достигли.

Во всяком случае, обещанный дуче рай на тему "всем голодранцам по ферме и по десятку рабов" оказался неосуществимым и в результате Италия снабжала продовольствием свои войска в Эфиопии не за счет местных ресурсов, а за счет поставок из метрополии.

Тем не менее, завоевание ее они начали в ходе итало-турецкой войны 1911 г. (где имели тотальное техническое превосходство), и уже к 1935 г. располагали большими контингентами ливийских аскари.

Что говорит о том, что с Ливией и ливийцами они смогли как-то найти модус вивенди. Как и с кем - отдельный и небезынтересный вопрос.

Собственно, что подтверждает это:

Это о чем?

Организованное сопротивление крупных феодалов итальянцы к 1938 году подавили. Через лет 10 усмирили бы они Эфиопию, время опять-таки нужно было.

Ну через 20 лет они закончили с сенуситами, после этого стали уже вместо только кнута и пряник использовать.

Об убойной силе пули 6.5-мм

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
49 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Ну вот, приехали - сначала Италия - образец во всем, потом, как оказывается, уступает даже недавно вставшему на путь индустриализации СССР...

Дело не в том, чтобы переписать историю (я этим не занимаюсь) - дело в том, что надо более справедливо оценивать ситуацию. Итальянцы были итальянцами - методичное несение службы, планирование и аналитика было слишком скучным для многих офицеров и генералов. Проблемы интеграции в единое государство тоже были не изжиты до конца. Экономика была развита (это и сейчас заметно) неравномерно и, в целом, на долгую войну не была рассчитана. В результате ухитрились при неблагоприятных условиях ввязаться в ВМВ и получить все, что заслужили.

Вообще-то я говорил не про Италию в том сообщении, а про Румынию, Венгрию и пр... страны :))

Насчет планирования и аналитики... как раз у итальянцев были сильные традиции и хорошая школа. Вот только с высшим генералитетом сложилась к началу Второй Мировой нехорошая ситуация, в основном либо старье либо королевские выдвиженцы.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, Darkfisher сказал:

Это все слова, конкретики не вижу. Насчет кол-ва пп я уже написал, а если быть точнее с конца 1942 г. командир отделения был вооружен "Береттой" 38 или 42. Это видно и по фото и видео-хронике кстати.

Командир отделения - это 1 из 10 (условно) в строевых частях.

Берем штаты советского стрелкового полка на 5 апреля 1941 г. - на 3182 человека 313 пистолет-пулеметов. Это практически 10% от общей (!) численности полка. Плюс СВТ и АВС - 984 шт. Организационно это выглядело так:

Цитата

Взвод состоял из четырёх стрелковых отделений, каждое возглавлялось сержантом, которому по штату полагалась самозарядная винтовка. Остальные, кроме командира миномётного отделения, были рядовыми: пулемётчик (пистолет и ручной пулемёт), помощник пулемётчика (самозарядная винтовка), два автоматчика (пистолеты-пулемёты) и шесть стрелков (винтовки).

Т.е. уже на весну 1941 г. советские войска значительно превосходили итальянцев в автоматическом стрелковом вооружении (на отделение из 11 человек 1 ручной пулемет, 2 пистолет-пулемета, 2 самозарядные винтовки). И это учитывая тот факт, что автоматическое стрелковое оружие не было по достоинству оценено в РККА до начала ВОВ.

С 12 октября 1941 г. даже специально создали отельную роту автоматчиков - 100 человек - в составе стрелкового полка.

С 15 июля 1843 г. были введен доп. изменения в связи с увеличением количества пистолет-пулеметов в составе вооружения стрелкового полка.

Только что, Darkfisher сказал:

Да тот же "Макки" 202.

С "гомеопатических дозах" (с)

На Восточном фронте максимально - 12 шт., в Северной Африке - максимально 93 шт. Вооружение - слабее противника, немного лучше скорподьемность и маневренность за счет использования немецкого двигателя.

Очень существенно! Я бы сказал - просто очень решающе!

Только что, Darkfisher сказал:

В Реджиа Аэронаутико долго время не было системы учета и подтверждения личных побед пилотов.

Т.е. они были такие глупые, что даже румыны считали, а итальянцы - нет?

Только что, Darkfisher сказал:

Асы Победы

Да, только вот список румынских асов раза в 2,5 больше...

Один Кантакузин наворотил ЗНАЧИТЕЛЬНО больше, чем самый результативный итальянский ас... Скажем так, он один заменил 3 итальянских асов первой десятки. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, Darkfisher сказал:

Организованное сопротивление крупных феодалов итальянцы к 1938 году подавили. Через лет 10 усмирили бы они Эфиопию, время опять-таки нужно было.

Странно, что амхарские феодалы этого не заметили.

Например, Абэбэ Арегай (один из крупнейших руководителей партизанского движения в Эфиопии) как воевал - так и воевал.

К 1939 г. снова началось разрастание движения и к началу 1941 г. Годжам почти не контролировался итальянцами. Поэтому именно в Годжам прибыл в январе 1941 г. ныгус нэгэст.

Только что, Darkfisher сказал:

Ну через 20 лет они закончили с сенуситами, после этого стали уже вместо только кнута и пряник использовать.

Результат какой? Через 20 лет они получили неосвоенную страну, но уже через 4 года (1935) вляпались в новую?

Что-то явно не так в консерватории!

Только что, Darkfisher сказал:

Об убойной силе пули 6.5-мм

Я и говорю - специально тупую пулю оставили. Чтобы как-то компенсировать то, что калибр слабоват.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, Darkfisher сказал:

И что же в Догали? Обычный эпизод колониальных компаний, что-то похожее на уничтожение британского отряда махдистами. Тут разведка ни при чем. Стойкость не поможет, когда более чем 10 кратное превосходство туземцев.

Какого отряда и где?

Насчет стойкости - тут есть тема, где все прекрасно разложено. Какие соотношения в колониальных войнах являются благоприятными, какие - нет.

А разведка? Ну, например, де Христофори пренебрег сведениями о том, что рядом - большое войско раса Алулу. И пошел "укреплять гарнизон". На что надеялся? Что проскочит?

В результате имеем Площадь Пятисот в Риме. А могли и не иметь.

Только что, Darkfisher сказал:

Ну не больше чем у всех участников той же Первой Мировой войны. На тер-ию Австро-Венгрии таки итальянцы вошли в 1916-17 гг. А так вообще все страны Антанты воевали на своей тер-ии вплоть до 1918 года почти ...и Франция, и Россия... про сербов, бельгийцев, румын уже скромно промолчу...

Итальянцы показали очень слабые результаты, имея против себя ограниченные контингенты не самой сильной из Центральных держав - это факт.

Что были хорошие, достойно сражавшиеся подразделения - тоже факт. Но не они решали участь 7 из 12 сражений на Изонцо, а, скорее, затыкали собой дыры.

Только что, Darkfisher сказал:

Я вовсе не утверждаю что итальянцы круче, я опровергаю совсем другие вещи.

Какие? Что в стране было все очень не гладко (и экономика, и социалка, и развитие военного управления)? 

Только что, Darkfisher сказал:

А Баратьери значит действовал без приказов свыше.

Хочу видеть приказ Криспи генералу Баратьери принять бой именно 1 марта 1896 г. 

Только что, Darkfisher сказал:

А что мало наши военачальники напортачили? По-моему более чем достаточно.

А сравнить, в каких условиях? Просто посмотреть - было ли у Италии свое "22 июня 1941 г."?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, Darkfisher сказал:

Вообще-то я говорил не про Италию в том сообщении, а про Румынию, Венгрию и пр... страны :))

Т.е. вы все же видите, что к четверке ГАФч добавить можно с очень большими оговорками только "и"?

Только что, Darkfisher сказал:

Насчет планирования и аналитики... как раз у итальянцев были сильные традиции и хорошая школа. Вот только с высшим генералитетом сложилась к началу Второй Мировой нехорошая ситуация, в основном либо старье либо королевские выдвиженцы.

Собственно, я 100500 раз говорил - что-то в консерватории не так. 

Планировать войну в Эфиопии, когда ее "съесть" можно было и экономически, причем еле отойдя от замирения Ливии - это было крайне рискованно. И не дало никаких плодов, кроме бешеной нагрузки на экономику. Но высшее руководство, несмотря на то, что воинственный настрой в народе резко упал после того, как наделы в Эфиопии стали выделяться преимущественно под могилы, ввязалось поочередно в разборки в Испании, объявило летом 1940 г. войну АиФ, сильно настроив англичан на радикальное решение проблемы, а потом полезло в Грецию и уж совсем непонятно зачем влезло в СССР.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Итальянские войска прекрасны уже тем, что темпы наступления иногда у них были завязаны на темпы строительства водопровода, который они тянули за наступающими войсками...

Или начать наступление, и закончить его... в 300км ПОЗАДИ позиций начала наступления - это очень по-итальянски.
 

Создать самый тяжёлый ручной пулемёт Второй Мировой с самым коротким стволом и самой низкой точностью и дальностью стрельбы - это очень по-итальянски.

Создать станковый (!!!) пулемёт с кассетными питанием на 20 патронов - это эпик вин!

Использовать в пустыне, где песок, пулемётную систему с принудительной смазкой патронов - это белиссимо!

Отправить в пустыню экспедиционный корпус, не обеспечив автотранспортом не только личный состав, но даже подвоз воды, питания и боеприпасов - это Италия, детка!

Итальянская авиация - это отдельные слёзы. Запустить в серийное производство бомбардировщик, который развинчивался в полёте от вибраций - это Италия!
Использовать крупнокалиберный пулемёт, патрон которого в два раза слабее нормального, у которого поражающая способность практически как у обычного, а скорострельность как у пушки - это Италия!

Создать истребитель размером с сарай и массой как у штурмовика, который проигрывал бы практически всем одногодкам по всем параметрам - это тоже Италия.


Танки для войны в пустыне с картонной бронёй, кипящими радиаторами и песком в моторе - это, кстати, тоже Италия! Чтобы выйти из строя им противник не нужен, хватало самой пустыни.

 

Единственное, что надо отметить по нашей пехоте. Всё-таки высокая насыщенность войск самозарядными винтовками, характерная для лета 1941 года, после разгрома войск по центральному направлению по сути закончилась. Дальше уже перешли на трио: мосинка-ДП-ППШ.
Ну и пуля итальянской винтовки была достаточно эффективна, не смотря на малый калибр. На дистанциях действительного огня особой разницы по поражающим свойствам не было.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
1 час назад, Kordhard сказал:

Итальянские войска прекрасны уже тем, что темпы наступления иногда у них были завязаны на темпы строительства водопровода, который они тянули за наступающими войсками...

Или начать наступление, и закончить его... в 300км ПОЗАДИ позиций начала наступления - это очень по-итальянски.
 

Создать самый тяжёлый ручной пулемёт Второй Мировой с самым коротким стволом и самой низкой точностью и дальностью стрельбы - это очень по-итальянски.

Создать станковый (!!!) пулемёт с кассетными питанием на 20 патронов - это эпик вин!

И где же они тянули водопровод за наступающими войсками? Итальянцы остановились осенью 1940 г. у Сиди-Баррани не из-за водопровода.)))

Вообще-то англичане сами перешли в наступление, итальянцы к этому времени не вели наступательных действий. А откатиться за две недели от Белостока до Днепра это по-каковски? )) Причем откатиться это мягко сказано...

Ну что-то вы загнули насчет веса уж точно... даже взять немецкий MG34 весит больше 12 кг, британский Bren столько же весил что и Бреда 10 кг, ДП чуть меньше...

Насчет дальности стрельбы: прицельная дальность Бреда М30 - 800 м, скорострельность 500 выстр/мин. Британский Bren: прицельная дальность 600 м, скорострельность 500 выстр/мин, советский ДП: прицельная дальность 800 м, скорострельность 500-600 выстр/мин, но в боевых условиях снижалась до 80

К положительным качествам пулемета "Бреда" М37 можно отнести быстросменность тяжелого ствола (массой 4,5 кг) с воздушным охлаждением, допускавшего ведение стрельбы длинными очередями. Изменением объема газовой камеры можно было регулировать темп стрельбы. В этом образце конструкторы отказались от встроенной масленки, так как было предусмотрено предварительное страгивание гильзы, и патронник имел канавки Ревелли. На пулемете, помимо механического рамочного прицела, могли устанавливаться оптические прицелы.
Пулемет «Бреда» М37 получился действительно надежным оружием. Станковые пулеметы «Бреда» пользовались высокой репутацией на фронте, эксплуатируясь в самых разнообразных климатических условиях с хорошими результатами.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
2 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Командир отделения - это 1 из 10 (условно) в строевых частях.

Да, только вот список румынских асов раза в 2,5 больше...

Один Кантакузин наворотил ЗНАЧИТЕЛЬНО больше, чем самый результативный итальянский ас... Скажем так, он один заменил 3 итальянских асов первой десятки. 

Вообще-то в германской армии точно такой же был паритет к июню 1941 г., т.е. МП 38/40 являлся штатным оружием командира пехотного отделения, остальные шутце был вооружены карабинами. Насчет Красной Армии... всю эту роскошь быстро утратили за несколько месяцев и потом долго наверстывали. Даже летом 1943 г. не смогли еще толком насытить автоматикой фронтовые части.

Так это ж просто фрагмент, полный список итальянцев больше 50-ти летчиков. Да, у румын три аса набили здорово, а вот остальные на таком же уровне.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
1 час назад, Kordhard сказал:

Итальянская авиация - это отдельные слёзы. Запустить в серийное производство бомбардировщик, который развинчивался в полёте от вибраций - это Италия!

Создать истребитель размером с сарай и массой как у штурмовика, который проигрывал бы практически всем одногодкам по всем параметрам - это тоже Италия.

Танки для войны в пустыне с картонной бронёй, кипящими радиаторами и песком в моторе - это, кстати, тоже Италия! Чтобы выйти из строя им противник не нужен, хватало самой пустыни.

Про какой бомбардировщик идет речь?

Такой же вопрос по поводу истребителя??

Ох уж эта "картонная броня" )) Еще сказали бы бумажная.  Нормальная броня в сравнении с однотипными танками. А насчет моторов и песка... с этим все столкнулись в Северной Африке и британцы со своими Крусейдерами А9, А10 и немцы с "тройками" и итальянцы с М13/40.... Итальянцы стали устанавливать фильтры, а танки М14/41 уже все шли в "тропическом" исполнении.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
2 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Какого отряда и где?

Насчет стойкости - тут есть тема, где все прекрасно разложено. Какие соотношения в колониальных войнах являются благоприятными, какие - нет.

А разведка? Ну, например, де Христофори пренебрег сведениями о том, что рядом - большое войско раса Алулу. И пошел "укреплять гарнизон". На что надеялся? Что проскочит?

Итальянцы показали очень слабые результаты, имея против себя ограниченные контингенты не самой сильной из Центральных держав - это факт.

Что были хорошие, достойно сражавшиеся подразделения - тоже факт. Но не они решали участь 7 из 12 сражений на Изонцо, а, скорее, затыкали собой дыры.

 

Уничтожение отряда Хикса при Эль-Обейде в 1881 году. Сюда же напрашиваются войны с зулусами и неудачи англичан.

Много позже Баратьери в своих мемуарах признался, что определенную ставку он делал на раскол в лагере Менелика, считая, что дадут себя знать старые распри. «Никто не считал возможным, а для тех, кто знает Абиссинию, это до сих пор ос­тается загадкой,— пишет он,— что такое огромное сосредоточе­ние людей из различных отрядов, при наличии столь разноре­чивых феодальных настроений сможет сохранять единство» [91, с. 320]. Со своей стороны, эфиопы всячески старались дезин­формировать противника, поставляя ему самые различные слу­хи. То лазутчики сообщали о болезни Менелика, то утверждали, что часть эфиопской армии, в частности годжамцы во главе с ныгусом Тэкле Хайманотом, взбунтовалась и отправилась до­мой (подробнее см. [246, с. 212]). Все это создавало у италь­янского командования впечатление, что противник ослаблен и в случае внезапной атаки можно рассчитывать на успех.

25 февраля генерал Баратьери получил от премьер-министра Италии Криспи телеграмму, в которой содержалось требование перейти к решительным действиям. «Это не война, а военная чахотка, — говорилось в телеграмме, — мелкие столкновения, в которых нам противостоят незначительные отряды противника... Мы готовы на любые жертвы, чтобы спасти честь армии и пре­стиж монархии» (цит. по [88, с. 192—193]).

Итальянское наступление было единственной реальной помощью русским войскам, которая выявилась в снятии с русского фронта первоначально 2, а потом в течение всего летнего периода кампании ещё 8 — 10 австрийских дивизий.[12]  Это слова А.М. Зайончковского.

А вообще в тех горных условиях вряд ли другие армии показали бы лучшие результаты в наступлении.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
3 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Странно, что амхарские феодалы этого не заметили.

Например, Абэбэ Арегай (один из крупнейших руководителей партизанского движения в Эфиопии) как воевал - так и воевал.

К 1939 г. снова началось разрастание движения и к началу 1941 г. Годжам почти не контролировался итальянцами. Поэтому именно в Годжам прибыл в январе 1941 г. ныгус нэгэст.

Результат какой? Через 20 лет они получили неосвоенную страну, но уже через 4 года (1935) вляпались в новую?

Что-то явно не так в консерватории!

Я и говорю - специально тупую пулю оставили. Чтобы как-то компенсировать то, что калибр слабоват.

Заметили и очень даже, в 1938 г. объединенные отряды восставших в Годжаме были разбиты и рассеяны в результате нескольких операции итальянских войск. Только с вступлением англичан партизанские группы вновь стали организовываться в крупные отряды.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
3 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Т.е. вы все же видите, что к четверке ГАФч добавить можно с очень большими оговорками только "и"?

Да, вижу именно так!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
26 минуты назад, Darkfisher сказал:

Да, у румын три аса набили здорово, а вот остальные на таком же уровне.

Учитывая уровень Румынии...

1 час назад, Kordhard сказал:

Или начать наступление, и закончить его... в 300км ПОЗАДИ позиций начала наступления - это очень по-итальянски.

Ну, все бывает, однако повторюсь - эфиопская кампания 1935-1936 и ряд действий в Восточной Африке 1940 и Испании 1937-1939 - очень неплохи. Но на этом успехи резко тормозятся.

Потом начинается что-то похожее на цирк ужасов.

1 час назад, Kordhard сказал:

Создать станковый (!!!) пулемёт с кассетными питанием на 20 патронов - это эпик вин!

ЕМНИП, еще одна страна Оси имела с кассетным питанием на 25 патронов. Япония.

1 час назад, Kordhard сказал:

Единственное, что надо отметить по нашей пехоте. Всё-таки высокая насыщенность войск самозарядными винтовками, характерная для лета 1941 года, после разгрома войск по центральному направлению по сути закончилась. Дальше уже перешли на трио: мосинка-ДП-ППШ.

Естественно, но при этом доля ППШ постоянно росла и быстро заменила утраченные СВТ и АВС.

1 час назад, Kordhard сказал:

Ну и пуля итальянской винтовки была достаточно эффективна, не смотря на малый калибр. На дистанциях действительного огня особой разницы по поражающим свойствам не было.

Только для этого использовали патрон старого типа. Что у нас сняли с вооружения после РЯВ.

44 минуты назад, Darkfisher сказал:

А откатиться за две недели от Белостока до Днепра это по-каковски? ))

Эммм, итальянцы хоть раз под такой замес попадали?

45 минуты назад, Darkfisher сказал:

но в боевых условиях снижалась до 80

У остальных повышалась?

32 минуты назад, Darkfisher сказал:

Вообще-то в германской армии точно такой же был паритет к июню 1941 г., т.е. МП 38/40 являлся штатным оружием командира пехотного отделения, остальные шутце был вооружены карабинами.

Как-то странно наши отмечали огромное превосходство немцев в автоматическом оружии летом 1941 - летом 1942 гг.? Наверное, казалось? 

33 минуты назад, Darkfisher сказал:

Даже летом 1943 г. не смогли еще толком насытить автоматикой фронтовые части.

Ну да, аж по роте автоматчиков дополнительно ввели в сп в 1942 г. (при этом штатные пистолет-пулеметы не убрали), а в гвардейских сп - аж по 2 роты...

5 минут назад, Darkfisher сказал:

Уничтожение отряда Хикса при Эль-Обейде в 1881 году.

А когда египтяне превратились в англичан?

6 минут назад, Darkfisher сказал:

Сюда же напрашиваются войны с зулусами и неудачи англичан.

Это Изандлвана? Единственный случай, при 10-кратном превосходстве зулусов. Кстати, повторить такое зулусы не смогли. И популярность Кечвайо резко упала, т.к. потери были огромны.

Скажем, рядом был Рорке Дрифт, где рота англичан прекрасно отбилась, нанеся зулусам гигантские потери. 

Англичане, кстати, в XIX в. прославились именно тем, что больших и ярких побед имели немного, но и катастрофических поражений довольно успешно избегали. При этом выполняли поставленную цель.

8 минут назад, Darkfisher сказал:

Много позже Баратьери в своих мемуарах признался, что определенную ставку он делал на раскол в лагере Менелика, считая, что дадут себя знать старые распри.

Вернее, тешил себя надеждой - несколько ранее "перебежчики" из эфиопского стана покинули его и стали резать передовые посты итальянцев. Это его ослепление мнимым положением дел отмечали все без исключения исследователи.

 

9 минут назад, Darkfisher сказал:

25 февраля генерал Баратьери получил от премьер-министра Италии Криспи телеграмму, в которой содержалось требование перейти к решительным действиям. «Это не война, а военная чахотка, — говорилось в телеграмме, — мелкие столкновения, в которых нам противостоят незначительные отряды противника... Мы готовы на любые жертвы, чтобы спасти честь армии и пре­стиж монархии» (цит. по [88, с. 192—193]).

Приказ-то где?

9 минут назад, Darkfisher сказал:

А вообще в тех горных условиях вряд ли другие армии показали бы лучшие результаты в наступлении.

Австрийцы-то показали. Как-никак, большую часть эпопеи на Изонцо выиграли они. Что-называется, "спустились с гор" - вот фото Удине, характерное:

g.jpg.188dcce63f78a39d5d6183f13bbc9d68.j

Напоминаю - Удине является столицей Фриулии. Плоское, аки доска, место. Горы не причем (это уже к Сен-Даниэлю какие-то горки начинаются).

Только что, Darkfisher сказал:

Заметили и очень даже, в 1938 г. объединенные отряды восставших в Годжаме были разбиты и рассеяны в результате нескольких операции итальянских войск.

А в 1939 г. Годжам контролируется партизанами снова.

В конце 1938-1939 г. был небольшой спад движения. Но д'Аоста поспешил в Рим отрапортоваться о победах - Чиано Галеаццо цинично отметил в дневнике, что в эти победы верит только сам д'Аоста...

Только что, Darkfisher сказал:

Только с вступлением англичан партизанские группы вновь стали организовываться в крупные отряды.

К наступлению англичан итальянцы Годжам не контролировали. Наступление началось в январе 1940 г., к этому времени не только Годжам, но и другие "старые христианские провинции" (Бегемдыр, Шоа и т.п.) уже имели огромное пространство, свободное от итальянцев.

К началу 1941 г. сложилась классическая ситуация - итальянцы держат города, села контролируют эфиопы разных народностей.

Только что, Darkfisher сказал:

Да, вижу именно так!

Ну, т.е. почетное место во главе евроголоты Италия все же держит? ;)

Т.е. Италия уверенно идет позади Германии, Франции, Англии и Чехословакии, но впереди Польши, Румынии, Болгарии и прочих кукурузных армий? ;)

А ведь есть еще СССР, который еще недавно с сохой ходил, а на 1941 г. по основным ТТХ своего вооружения крыл Италию как бык овцу...

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
14 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Как-то странно наши отмечали огромное превосходство немцев в автоматическом оружии летом 1941 - летом 1942 гг.? Наверное, казалось?

В общем - да. "У противника всегда оружие более автоматическое". Англичане тоже про орды японских автоматчиков в 1942-м рассказывали. Немцы и не пытались заменить винтовку на ПП. Сначала возня с автоматическими винтовками (как и СССР, как США), под конец войны широко пошли "штурмгеверы". 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Kordhard, было бы очень интересно выслушать обстоятельства всех поименованных тобой "особенностей" итальянской боевой практики и полета конструкторской мысли.

Ты же знаешь, я люблю критический взгляд на вещи ;)

Darkfisher, у нас есть темы про 1 и 2 итало-эфиопские войны:

http://istorja.ru/forums/topic/2217-pervaya-italo-efiopskaya-voyna-1895-1896/

http://istorja.ru/forums/topic/2209-vtoraya-italo-efiopskaya-voyna-1935-1941-gg/ 

О Судане и других колониальных столкновениях в Африке:

Прошу соответствующие вопросы переносить для обсуждения туда.

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Только что, hoplit сказал:

В общем - да.

В том-то и дело, что нет. Впереди шли части, гораздо более насыщенные машинен-пистолями, чем те, что занимали тыловые позиции и охраняли коммуникации. А в среднем по больнице - да, маловато может показаться.

STG-44 - это уже очень круто, т.к. пошел промежуточный патрон с вытекающими последствиями. Наши, как известно, только в АК-47 это реализовали (автоматы Федорова не будем рассматривать - он хоть и проектировал специальный патрон для них изначально, да был вынужден под японский винтовочный адаптировать конструкцию).

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
5 минут назад, Чжан Гэда сказал:

В том-то и дело, что нет. Впереди шли части, гораздо более насыщенные машинен-пистолями

Оргштат таких "более насыщенных частей" найдёте? Или немецкий документ о создании временной группы автоматчиков? 

7 минут назад, Чжан Гэда сказал:

STG-44 - это уже очень круто

А до этого - база в виде 98k и, в гомеопатических дозах, ПП, АВ и первые образцы под промежуточный патрон, типа StG-43. 

Не привечали немцы ПП, при том, что стоили они меньше обычных винтовок...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
53 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Учитывая уровень Румынии...

Эммм, итальянцы хоть раз под такой замес попадали?

У остальных повышалась?

Как-то странно наши отмечали огромное превосходство немцев в автоматическом оружии летом 1941 - летом 1942 гг.? Наверное, казалось? 

Ну да, аж по роте автоматчиков дополнительно ввели в сп в 1942 г. (при этом штатные пистолет-пулеметы не убрали), а в гвардейских сп - аж по 2 роты...

 

Вот как раз авиация у румын была очень даже ничего, да и мессеры тут кстати оказались, на них родимых летали самые результативные асы.

Учитывая соотношение сил и техники в июне 1941 г., Красная Армия не выглядела мальчиком для битья, а как раз наоборот. А в реальности - катастрофа!!!

Ну редко у какого пулемета падала до такой степени. Ствол у ДП был слишком тонкостенный, да и замена его была очень уж трудоемкой операцией.

У страха как говорится глазки.... а если серьезно, грамотная и самое важное на практике чрезвычайно успешная система управления подразделениями в бою. Эффективная организация огневого воздействия на противника оказывало такое воздействие, отсюда такие байки про фрицев, шедших в полный рост и строчащих во все стороны из автоматов. Помню как разговаривал с дядькой, он воевал в партизанском отряде им. Чкалова в Налибокской пуще в 1942-44 гг. (это у нас в Беларуси). Так его слова, когда натыкались на засаду... сразу все сперва старались определить и не отвечали, если палили во все стороны без разбору - самахова (самооборона по белоруски), если опять-таки стреляли хрен знает куда, но чувствовалось что хотя бы стрелять умеют - полиция скорей всего из местных, а если пулеметик стелет так что головы не поднять, да еще снайпер работает... немцы 100%.

Да, приняли решение, на бумаге... а реально только через год к этому пришли. В Сталинграде только более-менее удалось подбросить пп.

Изменено пользователем Darkfisher
правка

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Португальцы в Африке.
      Автор: hoplit
      - Malyn Newitt. Portuguese warfare in Africa // CPHRC (2000)

      - M.D.D. Newitt. Drought in Mozambique 1823-1831 // Journal of Southern African Studies,  Vol. 15, No. 1 (Oct., 1988), pp. 15-35.
      - Suzanne Preston Blier. Imaging Otherness in Ivory: African Portrayals of the Portuguese ca. 1492 //  The Art Bulletin,  Vol. 75, No. 3 (Sep., 1993), pp. 375-396.
      - M.D.D. Newitt. The Early History of the Maravi // The Journal of African History , Vol. 23, No. 2 (1982), pp. 145-162.
      - M.D.D. Newitt. The Early History of the Sultanate of Angoche //  The Journal of African History , Vol. 13, No. 3 (1972), pp. 397-406.
      - M.D.D. Newitt. The Portuguese on the Zambesi from the Seventeenth to the Nineteenth Centuries // Race & Class 9: 477-498. 1988.
      - Rea, W. F. Agony on the Zambezi: The First Christian Mission to Southern Africa and Its Failure, 1580–1759 // Zambezia 1/2 (1970): 46–53.
      - M.D.D. Newitt. The Portuguese on the Zambezi: An Historical Interpretation of the Prazo System // The Journal of African History,  Vol. 10, No. 1 (1969), pp. 67-85.
      -   John K. Thornton. The Art of War in Angola, 1575-1680 // Comparative Studies in Society and History,  Vol. 30, No. 2 (Apr., 1988).
      -  Richard Gray. Portuguese Musketeers on the Zambezi // The Journal of African History, Volume 12, Issue 04 (October 1971).
      - John K Thornton; Andrea Mosterman. A re-interpretation of the Kongo-Portuguese War of 1622 according to new documentary evidence //  The Journal of African History, Vol. 51, No. 2 (2010), pp. 235-248.
      - M.D.D. Newitt and P.S. Garlake. The 'Aringa' at Massangano //  The Journal of African History,  Vol. 8, No. 1 (1967), pp. 133-156.
      - M.D.D. Newitt. The Massingire Rising of 1884 //  The Journal of African History , Vol. 11, No. 1 (1970), pp. 87-105.
       
      - Allen Isaacman and Derek Peterson. Making the Chikunda: Military Slavery and Ethnicity in Southern Africa, 1750-1900 // The International Journal of African Historical Studies,  Vol. 36, No. 2 (2003), pp. 257-281
      - Allen Isaacman. The Origin, Formation and Early History of the Chikunda of South Central Africa // The Journal of African History. Vol. 13, No. 3 (1972), pp. 443-461
      - Allen Isaacman and Barbara Isaacman. The Prazeros as Transfrontiersmen: A Study in Social and Cultural Change // The International Journal of African Historical Studies. Vol. 8, No. 1 (1975), pp. 1-39
      - Matthews T. I. Portuguese, Chikunda, and Peoples of the Gwembe Valley: The Impact of the 'Lower Zambezi Complex' on Southern Zambia // The Journal of African History. Vol. 22, No. 1 (1981), pp. 23-41
      - Allen Isaacman, Wapulumuka Mulwafu and Wapulumuku Mulwafu. From Slaves to Freedmen: The Impact of the Chikunda on Malawian Society, 1850-1920 CA. // The Society of Malawi Journal. Vol. 52, No. 2 (1999), pp. 1-32
       
      JAMES H. SWEET. Recreating AFRICA. Culture, Kinship, and Religion in the African-Portuguese World, 1441–1770. 2003.
      John K. Thornton. Warfare in Atlantic Africa, 1500–1800. 1999.
      M.D.D. Newitt. The Portuguese on the Zambesi from the Seventeenth to the Nineteenth Centuries. 1968.
      George McCall Theal. History and Ethnography of Africa South of the Zambesi. 1907.
      Книги Malyn Newitt.
       
      На английском, по словам Невитт, материалов почти нет. На португальском - много чего... 
      - Oliveira de Cadornega. História general das guerras Angolanas.
      - Gomes Eanes de Zurara. Chronica do descobrimento e conquisita de Guiné.
      - José Justino Teixeira Botelho. História Militar e Política dos Portugueses em Moçambique, de 1833 aos Nossos Dias. 1921.
      - F. G. de Almeida De Eca. Historia das Guerras no Zambes. 1953.
      Занятно, что самым опасным противником властей Португалии в Мозамбике и Анголе 19-го века оказались не африканцы, а афро-португальские варлорды.
    • Сидорова Г. М., Харичкин И. К. Колониальное прошлое Бельгии
      Автор: Saygo
      Сидорова Г. М., Харичкин И. К. Колониальное прошлое Бельгии // Вопросы истории. - 2018. - № 1. - С. 82-97.
      В работе исследуются проблемы колониальных захватов XIX в. на примере Бельгии. Именно тогда европейцы стали активно интересоваться Африканским континентом и проникать вглубь центрального региона Африки. В борьбе за бассейн реки Конго наибольшего успеха достигла Бельгия, благодаря политическим спекуляциям короля Леопольда II. В работе анализируется коллективная политика европейских держав за передел границ Африки, превративших центральную Африку в своего рода Клондайк времен Золотой лихорадки в США Иллюстрацией затронутых проблем служит анализ переписки колониальных деятелей, а также другие сохранившиеся документальные материалы. Публикация базируется на документах из архива Бельгийского королевского музея Африки, а также Национального архива Демократической Республики Конго.
      В конце XIX в. раздел мира между великими державами был почти завершен, а фонд «ничейных» земель быстро сокращался. В то время как прибрежные районы Африки были освоены европейцами, Центральная Африка оставалась tern incognita. Изучению этого региона мешала его нетронутая первозданность — непроходимые леса, реки, а также воинственные племена, которые долгое время внушали страх белому человеку, наслышанному о каннибализме африканских «дикарей».
      Но такой неприглядный образ Африки формировался скорее у обывателей. Наука к тому времени располагала достоверными сведениями о континенте из европейских, прежде всего португальских, арабских и китайских источников, а также свидетельствами миссионеров. Из них стало известно, что уже в средневековье на территории современной Демократической Республики Конго (ДРК) существовали такие государственные объединения, как Конго, Канонго, Матамба, Нгола, Нгойо, Лаонго, Ндонго — в низовьях р. Конго; Бакуба (или Бушон), Батеке (или Тью), Болиа — в центре страны; Луба и Лунда — в верховьях рек Касаи, Лулуа и Ломами и другие. Об этом подробно рассказывается в монографиях историка А. С. Орловой и работах французского исследователя Ж. Вансина1. К концу XIX в. в результате распада этих государств появилось множество мелких самостоятельных образований. Их народы мужественно отстаивали свою независимость от любого вторжения иноземцев — как местных племен, так и европейцев.
      В борьбе за бассейн реки Конго наибольшего успеха достигла маленькая Бельгия. Ее предприимчивый король Леопольд II еще до своего восхождения на престол в 1865 г. вынашивал планы о присоединении к Бельгии обширных колониальных владений. В 1861 г. он писал одному из своих друзей, полковнику Бриальмонту: «Исходя из того, что колонии полезны и вносят значительный вклад в могущество государства и его процветание, постараемся и мы приобрести что-нибудь»2.
      В 1875 г. в Париже вышла книга немецкого путешественника Г. Швейнфурта «В сердце Африки», где автор предлагал создание «крупного негритянского государства»3. Она также сыграла определенную роль в формировании экспансионистских взглядов бельгийского монарха. В 1876 г. в Брюсселе Леопольд II созвал Международную географическую конференцию. На нее собрались знаменитые путешественники, исследователи Африки из Бельгии, Англии, Франции, Германии, Италии, Австро-Венгрии, США и России, которую представлял русский путешественник П. П. Семёнов-Тян-Шанский.
      Благие идеи о цивилизаторской миссии европейских стран в Африке, звучавшие во время конференции, не интересовали Леопольда II. Они лишь подходили для прикрытия истинных намерений монарха, которые заключались в создании благоприятных условий для возможной эксплуатации природных ресурсов и населения континента. Этого требовало время. Развитие энергетики, химической промышленности, коммуникаций и машиностроения толкали предпринимателей на поиск новых источников сырья. Именно в этот период Европа обратила свои взоры к Африканскому континенту.
      Для осуществления своих планов необходимо было создать подходящую организацию и привлечь достаточный капитал. Такой организацией стала Международная африканская ассоциация, переименованная в 1883 г. в Международную ассоциацию Конго.
      Выступая в 1883 г. перед миссионерами, отправлявшимися в Конго, Леопольд II обратился к ним со следующим напутствием: «Цель вашей миссии в Африке состоит не в обучении негров богословию, они и без вас это хорошо знают и поклоняются своим богам. Они также знают, что убивать, воровать, спать с чужой женой и скверно ругаться — это плохо. Давайте наберемся смелости и признаемся в этом. Главная ваша роль — облегчить задачу чиновников и предпринимателей. И еще: никоим образом не возбуждать интерес наших дикарей к богатствам, которыми переполнены их леса и недра, во избежание смертельной схватки с ними»4.
      Личный советник и партнер Леопольда II по торговым обменам между Бельгией и Конго Эдуард Бунж постоянно посылал в метрополию сводки о состоянии дел в колонии. Они касались финансовых дел, продажи злаковых культур, хлопка, каучука, пальмового масла и другого колониального товара5. В информационный «аппарат» короля Леопольда II входили люди различных профессий. Среди них были геологи, топографы, медицинские работники, военные, ученые. Все они снабжали короля важной информацией о природных богатствах Конго. По всей вероятности, особое место в этом списке занимали геологоразведчики, такие как, например, Жюль Корне, который оставил после себя много документального материала, хранящегося в «Архиве Генри Стэнли» при Музее Центральной Африки в г. Тервюрен в 15 км от Брюсселя. Это — дневники и отчеты о его посещениях медных шахт в Катанге, размышления о возможностях их эксплуатации, заметки о строившейся тогда железной дороге от Леопольдвиля до порта Матади, переписка с предпринимателями, обмен идеями о перспективах развития отдельных районов Конго и многое другое6. В одном из писем он с восторгом писал о результатах исследования грунта на востоке страны: «Анализы превосходны тем, что содержат медь и даже серебро. Хотелось бы также побольше узнать об объемах залежей этого сырья в шахте (Джуе. — Г. С., И. Х.)»7.
      В 1878 г. Леопольд II создал «Комитет по изучению Верхнего Конго», который позволил бельгийцам приступить к осуществлению задуманных планов по освоению Африки и оставить далеко позади своих конкурентов. На континент отправлялись длительные экспедиции, стала «вырисовываться» карта Центральной Африки с нанесением на нее р. Конго. Широкой публике стали известны имена Г. Стэнли, в честь которого в Конго был назван город Стэнливиль (совр. Кисангани), Давида Ливингстона, Саворньяна де Бразза и других первопроходцев центральных регионов континента. В «Архиве Генри Стэнли» хранятся документы генерал-лейтенанта, геолога Жозу Анри де ля Линди (1869—1957), геолога Жюля Корнета (1865— 1929), генерал-лейтенанта Альфонса Кабра (1862—1932), капитана Шарля Лёмера (1863—1925), капитана Альбера Силли (1867—1929), майора Гюстава Вервлу (1873—1953) и многих участников экспедиций. Их свидетельства, включая переписку, дневники, хозяйственные записки, отчеты, рисунки, сделанные от руки, впечатления от встреч с местными жителями и описания природы доподлинно воспроизводят атмосферу далеких времен8. В письме коменданта Реджафа (город в Судане) Леона Анхоле от 11 сентября 1898 г. рассказывается: «... В Реджафе 16 солдат больных оспой. Подожди подкрепления из Пока. Попроси Анри (Ж. Анри де ля Линди. — Г. С., И. Х.), чтобы он купил соль, и узнай насчет предметов туземного происхождения, которые он мог бы достать — хвосты жирафов, бивни носорогов и прочее...»9 В обращении майора Альфонса Кайена, работавшего в Службе пропаганды колоний, говорится о заслугах Генри Стэнли в области геологии — он «проложил дорогу к эксплуатации золотых шахт»10.
      Разрекламированное Конго стало популярным среди бельгийцев и других европейцев. Искателей приключений эта африканская страна манила своими богатствами и сулила быстрое обогащение. Леопольд II, в свою очередь, нуждался в большом притоке европейцев в Конго для обслуживания будущих форпостов. По сведениям американского журналиста А. Хохшильда, автора книги «Призраки короля Леопольда И», первую волну леопольдовских агентов составлял «различного рода людской сброд»11. Среди них были те, кто бежал от долгов, разорился или попросту страдал алкоголизмом. Очень наглядно характеризуют атмосферу той эпохи ходившие в народе куплеты, например: «Все, кто доставлял много хлопот родителям, кто оставлял долги и делал много глупостей... устремились в Конго»12.
      Реакция народов Конго на появление белого человека в Африке была резко негативной. Они обращались к богам с мольбой о помощи. Представляет интерес одна из записей местного фольклора, сделанная миссионером Л. Дьё: «Пусть солнце убьет белого человека, пусть луна убьет белого человека, пусть колдун убьет белого человека, пусть лев убьет белого человека, пусть крокодил убьет белого человека ...»13
      Наряду с крупнейшими географическими открытиями был проложен и путь к колонизации континента. В соответствии с масштабными планами Леопольда II, на левом берегу р. Конго была создана сеть факторий, положивших начало освоению земель современного Конго, а впоследствии установлению контроля над значительной его территорией. Международная ассоциация Конго была преобразована в Независимое государство Конго (НГК), которое стало единственной колонией в мире, юридически принадлежавшей одному человеку — королю Леопольду II. Столицу своей колонии бельгийский монарх назвал Леопольдвилем (совр. Киншаса). Монарх был тесно связан с бельгийской финансовой олигархией, в руках которой была сосредоточена реальная власть в стране. Впрочем, король Бельгии был не только исполнителем воли финансового капитала, но и одним из крупнейших его представителей, «активным участником банковских спекуляций и колониальных захватов»14. По словам Хохшильда, это был «жадный и хитрый человек, в котором уживались двурушничество и обаяние, — весь комплекс самых сложных характеристик шекспировских персонажей»15.
      Вначале колониальные чиновники сосредоточивали внимание на добыче слоновой кости, потом — каучука, хлопка, кофе и пальмового масла. С 1887 г. колониальные власти НГК начали сдавать в аренду концессии и продавать земельные участки частным компаниям, которые отчисляли государству значительную долю доходов, полученных от продажи каучука в Антверпене (Бельгия). В бассейнах рек Бусира и Ломами земельными массивами овладели на правах собственников «Compagnie du Congo pour le commerce et l’industrie» и два ее филиала — «Compagnie de chemin de fer du Congo» и «Société anonyme belge au Congo». Самыми крупными концессионерами стали: «Société anversoise du commerce au Congo», «Anglo-belgian India rubber exploring company», «Compagnie du Kasai». Из 2,3 млн кв. км, составлявших площадь колонии, около 30% рассматривались как области, где «доменные земли были переданы в собственность или концессии частным компаниям»16. (К 1960 г. только в провинции Киву концессии имели 15 государственных и 19 частных бельгийс­ких компаний17).
      Наряду с другими европейскими державами Бельгия стала активным участником коллективной политики передела границ Африки на Берлинской конференции 1884—1885 годов. В результате народы современной ДРК оказались в разных, хотя и соседних, государствах. На западе — древнее Королевство Конго было разделено на современные Анголу, ДРК и Республику Конго; на юге — империя Лунда попала в Анголу, ДРК и Замбию; на севере — область Занде — в ДРК, нынешнюю Центрально-Африканскую республику (ЦАР) и Судан; на востоке — область Бамии была поделена между ДРК, Руандой и Бурунди. Богатейшая провинция Катанга оставалась за пределами тогдашних бельгийских владений и была включена позднее. Новое территориально-административное деление перекроило и этническую карту этого региона Африки.
      Многие крупные народы, например, баконго, оказались во владениях двух или трех государств. А. С. Орлова писала, что особенностью современной политической карты Африки стала «необычайная чересполосица колониальных владений... Выкраивая себе наиболее лакомые куски территории, колонизаторы меньше всего считались с интересами местных народов»18. Политолог из Льежского университета Боб Кабамба считает, что современные границы Центральной Африки были определены великими державами еще до Берлинской конференции и стали результатом переговоров между Великобританией, Германией и агентами короля Бельгии. «Это в колониальных канцеляриях, — утверждает Кабамба, — эксперты цветными карандашами начертили границы на бумаге». Вот почему демилитаризация будущих границ требовала тщательной и длительной проработки, которая учитывала бы этнические реалии19.
      Наряду с разъединением крупных народов происходило их искусственное объединение. В 1889 г. Бельгия завоевала центральную часть Африки и присоединила ее к Конго. Таким образом, как отмечает конголезский писатель и общественный деятель Мова Сакани, «поженили силой два народа — баконго и бангала, которые сильно различались обычаями, языками и менталитетом»20. То же самое происходило и с другими этносами. Через 5 лет бельгийцы добрались до восточной части Конго и присоединили страну Киву с ее народами баши, нанде, тутси и хуту. Чуть позднее к огромной семье различных народов добавились катангцы. В 1897 г. Бельгия аннексировала страну Бойома (совр. Кисангани) на востоке современной ДРК, и в ее владениях появились другие этносы.
      В результате получилось огромное многонациональное объединение под названием Бельгийская колониальная империя, «в которой мало-помалу создаются условия для того, чтобы она раскололась на множество независимых стран в соответствии с логикой истории», — писал глава конголезского религиозно-политического объединений Не Муанда Нземи21.
      Французский ученый Ж.-К. Руфен считает, что африканцев больше всего возмущал не сам факт границ,: а то, что они были навязаны колонизаторами. Однако он утверждает, что по «линейке» границы были проведены лишь в необитаемых или перенаселенных зонах22. Эту же мысль отчасти подтвердил В. А. Субботин, посвятивший многие годы изучению Конго. Шефферии и сектора (административные единицы) создавались иногда с учетом этнических границ, и даже «были приняты меры к тому, чтобы в некоторых случаях этнические границы совпадали с административными. Так, вблизи озер Киву и Танганьика возникли к началу 1930-х гг. территории баши, бахаву и барега, насчитывавшие по 100 тыс. жителей й более. Подобные территории, правда, были исключением. Подавляющее большинство народов, имевших накануне бельгийской колонизации сравнительно крупные государственные образования — азанде, лунда, баяка и другие — по-прежнему оставались разъединенными границами территорий и дистриктов», — пишет он23. Искусственные объединения или разъединения народов Центрального региона Африки послужили почвой для новых конфликтов на фоне уже имевшихся разногласий между отдельными этносами в доколониальную эпоху, когда происходили естественные миграции народов.
      В 1897 г. Леопольд II организовал международную колониальную выставку, положившую впоследствии начало самому крупному в мире музею Африки. Ее целью было повышение интереса в Бельгии к Конго. Тем самым король рассчитывал на привлечение иностранного капитала, как европейского, так и американского. В то же время, из-за свойственного ему тщеславия, он хотел продемонстрировать свое могущество перед другими метрополиями. По этому случаю в небольшом городке Тервюрене под Брюсселем — загородной резиденции Леопольда II — возвели новое здание — Колониальный Дворец, куда были доставлены африканские животные, растения, изделия африканских ремесленников и группа аборигенов из Конго. С одной стороны, Африка была представлена в неприглядном виде и пугала посетителей своей первозданностью, с другой — давала повод предпринимателям задуматься над возможностью новых перспектив. На выставке воспроизводились сцены африканской жизни с участием аборигенов, а также выставлялись предметы «экспорта» из Конго — каучук и слоновая кость. Значительная часть экспозиции была отведена этнографии. Экспонаты располагались по племенной принадлежности с комментариями. Например: «Бавали — смешанные племена — избегают белых, кормятся устрицами и добавляют соль из морской воды; батенде — абсолютно дики и неприступны; габали и банфуму — настоящие варвары, сильные племена; гомбе — племена их многочисленны, а тутуировки их различны, они придают им самый дикий вид. Все лесные племена — каннибалы... и они разделяют страсть к человеческому мясу со всеми племенами фетишистов Центральной Африки»24.
      Путешествие в Европу для некоторых конголезцев завершилось трагически — они заболели и умерли, другим повезло больше — по окончании выставки они получили подарки на общую сумму в 45 тыс. бельг. франков25. Кое-кто увозил на родину «европейскую экзотику»: мебель и одежду, которые безвозмездно предоставили им организаторы выставки.
      На приобретенных землях Конго использовался принудительный труд местного населения, которое подвергалось жестокому обращению со стороны наемных надсмотрщиков. Бунты и восстания становились не редкостью в НГК. Так, в 1895 г. протесты против насилия были отмечены в г. Лулуабург (совр. Кананга, в провинции Западное Касаи), в 1900 г. — на шахте Шинколомбе в провинции Шаба (совр. провинция Катанга) и других местах.
      Одним из конфликтогенных районов Конго всегда была провинция Шаба (на языке суахили означает медь, совр. Катанга), расположенная на востоке страны. Ее богатейшие природные богатства притягивали внимание торговцев и были объектом конкуренции между ними.
      Издавна эта территория находилась под контролем ее традиционных вождей, которые еще в средние века научились строить плавильные печи для обработки меди. В XIX в. их потеснил предприимчивый торговец из племени ньямвези, пришедший с востока — из Танганьики (совр. Танзания) — некий Мсири26. Он успешно освоился в тех местах и стал продавать в соседнюю Анголу и на Занзибар медь, слоновую кость и рабов в обмен на оружие и порох — очень быстро разбогател, расширил свои владения и создал так называемое королевство Йеке или Гараганза, а сам получил репутацию воинственного короля. Свое государство-крепость он построил таким образом, что потенциального врага можно было заметить в радиусе до 50 км.
      Однако ни хитрость Мсири, ни его армия не могли противостоять натиску европейских колонизаторов, которые сначала заигрывали с ним, но после жестоко расправились. Так, бельгийский капитан Бодсон устроил откровенную бойню в Катанге, физически истребляя всех наследников традиционных вождей, с которыми в какой-то мере считался Мсири, а затем добрался и до него. В результате армия Мсири была разгромлена, сам он убит в 1891 г., а созданное им государственное объединение стерто с лица земли. Этот исторический момент и стал началом длительного периода эксплуатации Центральной Африки27.
      Экономическая отсталость большинства африканских стран, отсутствие собственной промышленности облегчили внедрение иностранных компаний в сферу природных богатств континента. «Медный пояс» Африки, тянувшийся по Северной Родезии и Катанге, привлекал внимание английских и бельгийских промышленников. Один из городов этого региона, Элизабетвиль (ныне Лубумбаши), они превратили в столицу, своего рода Клондайк времен Золотой лихорадки в США, «где можно было встретить авантюристов всех мастей из Европы и Южной Африки»28. Интересы предпринимателей сосредоточились в богатейшей провинции Конго Катанге, где наладила производство самая крупная бельгийская компания «Union minière du Haut Katanga» (UMOK, позднее «GECAMINES»). Производство меди и кобальта на ее предприятиях непрерывно возрастало.
      В результате разграбления природных ресурсов на рубеже XIX—XX вв. появилась так называемая параллельная экономика. От непосильных налогов люди переходили границы других государств и создавали там нелегальные сети добычи и продажи полезных ископаемых.
      По мере того, как ресурсы страны расхищались, неформальный сектор экономики, основанный на контрабанде и мошеннической торговле сырьем, процветал и превратился в единственный способ выживания большей части населения. Этот подпольный бизнес укрепил ранее существовавшие связи, основанные на родственных отношениях, между приграничными районами Конго и соседними государствами, включая Уганду, Руанду, Бурунди, Кению, Замбию, Танзанию и Анголу. По мнению конголезского историка Самюэля Сольвита, параллельная экономика всегда вела к ослаблению государства, подрывала его основы и служила одним из факторов подпитки конфликтов29.
      Экономическое освоение Конго шло быстрыми темпами. Особенно наладилась добыча каучука — главной статьи экспорта колонии. Это было выгодным делом, поскольку в Европе в то время спрос на него значительно вырос. В то время как бельгийцы получали баснословные барыши, местное население страдало от непосильного труда на плантациях. Ответной реакцией на жестокое обращение было сопротивление местного населения. В 1895, 1897—1900 гг. произошли крупные выступления против колонизаторов — восстания народов кусу, луба, тетела30. Публичную огласку принудительный труд в колонии получил после выхода в свет книги английского публициста и общественного деятеля Э. Д. Мореля «Красный каучук» (по цвету крови)31.
      В европейской печати развернулась кампания против злоупотреблений Леопольда II. Этот скандал спровоцировали финансово-промышленные конкуренты Бельгии, также претендовавшие на эксплуатацию природных ресурсов Африки. В результате Леопольд II вынужден был передать Независимое государство Конго под управление Бельгии, оставив за собой внушительные привилегии. 15 ноября 1908 г., согласно королевскому указу, эта африканская страна была преобразована в Бельгийское Конго.
      Политика нового собственника, Королевства Бельгии, в отношении бельгийской колонии мало чем отличалась от экспансионистских намерений монарха. Помимо перекраивания этнической карты колонизаторы вмешивались в традиционные устои африканских обществ, которые складывались веками, играя на межэтнических противоречиях. При этом нарушался главный принцип мирного сосуществования народов Африки — равенство. До пришельцев колонизаторов оно было «золотым правилом» в сфере человеческих отношений. В этой связи Крайфорд Юнг отмечал, «что малейшее возвышение одних над другими в повседневной жизни могло стать предлогом для дискриминации»32. В Конго белые люди выстраивали своеобразные этнические иерархии. Одних этносов относили к более, других — к менее интеллектуальным. Например, в Леопольдвиле нгала, как и в Элизабетвиле (совр. Лубумбаши) иммигранты бакасаи возвышались над автохтонными народами Конго, занимая более высокую степень в иерархической лестнице. Это неизбежно приводило к межэтническим трениям.
      В результате выделения отдельных групп африканцев, которые пользовались предпочтением у колонизаторов и которым предоставлялась возможность учиться в высших учебных заведениях, образовалась африканская интеллигенция — так называемые «эволюэ» (в переводе с французского —, продвинутые или развитые). Именно так стали именовать этот слой колониального общества. Подробная история возникновения «эволюэ» и их роль в формировании национального сознания африканцев изложена, в труде А. Б. Летнева «Общественная мыль в Западной Африке»З3. Автор отмечает: «В целом, “эволюэ” были своеобразной социальной группой, занимавшей некое срединное положение в обществе, между горсткой европейцев-колонизаторов и огромной массой неграмотных соотечественников. “Эволюэ” первым подражали, ко вторым относились скорее снисходительно. Противоестественность, уродливость такой промежуточной позиции порождали немало личных трагедий. Будучи прямым порождением колонизации, они в то же время являлись ее первой духовной жертвой»34.
      В начале XX в. территория Конго превратилась в поле активного соперничества западных держав. Параллельно с этим колониальные администрации Португалии, Бельгии и Франции занялись перекраиванием этнической карты района, расселяя различные, в прошлом враждовавшие друг с другом этнические группы, на одной территории. Тем самым они создавали почву для возникновения сепаратистских движений и для будущих гражданских войн, в основе которых лежали межэтнические противоречия.
      В результате договоренностей в 1912 г. между Бельгией, Англией и Германией было принято решение об установлении границ соответственно между Конго, Угандой и Руандой. Горный массив Сабийнио, расположенный на территории тогдашнего Королевства Руанда, послужил точкой отсчета — началом демаркационных линий колоний трех стран. Таким образом на карте появились: немецкая Руанда (совр. Руанда)35, бельгийская Руанда (совр. зона Рутчуру, Гома, Масиси и остров Идживи в ДРК) и английская Руанда (совр. район Буфумбира, дистрикт Кигези в Уганде).
      Этот факт находит подтверждение в работе Рене Буржуа «Баньяруанда-Барунди». Автор пишет: «Следуя международным договоренностям 1912 года, руандийский правитель Джуху Мусинга потерял провинции... Буфумбура и Кигези, перешедшие к англичанам, в то время как бельгийцы получили Джомбо, Бвиша (совр. район Рутчуру), Камуронси (совр. район Масиси); кроме того, бельгийцы приобрели также остров Идживи на оз. Киву»36.
      В 1916 г. бельгийские войска оккупировали территории Руанды и Бурунди, входившие ранее в состав Германской Восточной Африки, образовав, таким образом, территорию Руанда-Урунди (Урунди — название Бурунди на языке суахили), хотя до этого Германия и прилагала дипломатические усилия по сохранению своих колоний в Африке. Так, в мае 1915 г. российский посланник в Бельгии И. Кудашев сообщил в Петербург, что германское правительство предприняло через одного швейцарского политического деятеля попытку заключить мир с Бельгией на следующих условиях: эвакуация германских войск из Бельгии в обмен на передачу Германии Бельгийского Конго. Из Брюсселя ответили отказом, заявив, что, по соглашению с Францией от 10 декабря 1908 г., право на приобретение Конго имеет Бельгийское Конго37.
      В 1916 г. Руанда-Урунди была оккупирована бельгийскими войсками, а спустя некоторое время после поражения Германии в первой мировой войне она, по решению Лиги Наций, в 1922 г. получила статус подмандатной территорией Бельгии. В 1925 г. Руанда-Урунди была включена в состав Бельгийского Конго.
      Для осуществления идеи переселения была организована специальная административная служба — Миссия по эмиграции Баньяруанда во главе с комиссаром дистрикта Киву Р. Спитальсом. В своем труде «Перемещение баньяруанда в Северном Киву» он писал: «Поощрение миграционного движения в сторону Киву надо рассматривать как долг-опеку, позволяющий оживить некоторые необитаемые районы Киву»38. Часть народов, живших к северо-востоку от Стэнли-пула (населенный пункт, возникший на образовавшейся на суше между левым берегом р. Конго, где находится г. Киншаса, и правым, где расположен г. Браззавиль, местное название — Нкуна или Нтамо), была переселена в районы Нижнего Конго, балуба — в провинцию Касаи. В 1920—1930-е гг. из Руанды в Киву переселили от 1,5 до 2 млн руандофонов, которые составили от 26 до 32% населения Киву39. В результате, такие восточные районы Конго, как Масиси и Ручуру, оказались населены, в основном, выходцами из Руанды.
      Важно подчеркнуть, что переселение из Руанды и Бурунди в Конго происходило в одном и том же культурном, этническом и административном пространстве. Оно находилось в ведении Главного управления бельгийской метрополии с резиденцией в Леопольдвиле и имело два подразделения: первое занималось территорией Руанда-Урунди, второе — колонией Конго. Мигрируя на восток Конго, народы «баньяруанда шли в страну своих братьев. Там они находили родственные народы и похожий климат. На новом месте баньяруанда не были ни иностранцами, ни чужестранцами»40.
      Таким образом, речь не шла о переселении «за границу». Народы, которые приходили в район Масиси, встречали тот же народ, который жил в Руанде, преимущественно — хуту и тутси. Ни у кого не возникало мысли покинуть одно государство и переселиться в другое, поскольку Конго, Руанда и Бурунди представляли собой единое административное пространство, образованное Бельгией. Рядом с переселенцами в пограничных с Руандой провинциях — Южное и Северное Киву — издавна жили местные народы баньямуленге, говорящие на одном языке с руандофонами — киньяруанда. Из-за демографического давления, а также злоупотребления местных вождей в пользу пришельцев, начались трения и выдавливание коренных народов в другие районы. В большинстве они осели в восточных районах Валикале и Гома.
      Колониальное бремя становилось непосильным для местного населения и толкало народы Конго к протестам, в том числе и к уклонению от чрезмерных налогов. Несмотря на преобладание стихийности над организованностью освободительное движение в Бельгийской колонии росло и захватывало практически все социальные слои населения. В Леопольдвиле возникло несколько очагов антиколониальной пропаганды. Наибольшую активность проявляли две группы «бунтарей». Одной из них была «Congo Man» во главе с Андре Менго. Членам его объединения присваивались воинские звания, выдавалось огнестрельное оружие. Другая группа, куда входили в основном африканские служащие компании «Huilerie du Congo belge» и которой руководил афроамериканец Вильсон, также была популярна среди конголезцев.
      В связи с этим колониальные власти издали указ «Об установлении режимов оккупации» в районах, население которых оказывало сопротивление, а в начале 1930-х гг. появилась еще одна форма репрессий — так называемые «военные прогулки», суть которых сводилась к посылке в глубинные районы страны значительных по численности армейских отрядов. Однако антиколониальное движение разрасталось и выливалось в крупные выступления.
      Наиболее масштабным стало восстание бапенде в 1931 г. (провинция Западное Касаи), спровоцированное непомерными налогами. Чтобы уклониться от их выплаты, «тысячи конголезских крестьян бежали через открытые границы в соседние районы — Анголу и Французское Конго, а другие рассеивались по лесам до прихода сборщика податей»41. Восстание было подавлено, погибло более 400 человек42. Сотни африканцев оказались в ссылке и смогли вернуться на родину лишь через многие годы43. Тем не менее, бапенде не покорились, а их сопротивление давало о себе знать на протяжении последующих десятилетий.
      Со временем появилось множество политико-религиозных оппозиционных метрополии обществ. Самым крупным движением был кимбангизм44. Свое название оно получило от имени основателя секты Симона Кимбангу — крестьянина из народности баконго. Его проповеди о богоизбранности африканцев стали популярными сначала среди конголезцев на западе страны и в северной Анголе, а затем далеко за их пределами.
      Последователи Кимбангу видели в нем пророка и спасителя, к нему стекались тысячи крестьян и рабочих. Отсюда возникло и распространилось в течение нескольких месяцев стихийное массовое движение. Однако вопреки воле Кимбангу его последователи оказывали лишь пассивное сопротивление властям: отказывались платить налоги и работать на плантациях европейцев. Позднее движение распалось на два направления. Приверженцы одного из них считали, что Кимбангу — первый пророк и необходимы последующие; сторонники другого были убеждены, что он — единственный и бессмертный.
      В 1958 г. именно это движение было легализировано. Своеобразный синкретизм протестантизма и традиционных верований, сформировавшийся в результате протеста против бельгийской колонизации, лучше других отражает африканский менталитет. Сам Кинбангу умер в тюрьме, куда был заключен за агитацию к мятежу. В 1960 г. его останки были перезахоронены в селении Нкамба в Конго, ставшем местом паломничества.
      Помимо кимбангизма существовали и другие религиозные течения, имевшие антиколониальную направленность. Они заметно влияли на состояние морального духа колониальных народов, усиливая тем самым разложение традиционной общины. К их числу относится, например, секта Китавала, отделившаяся от американской секты «Свидетели Иеговы» и проникшая затем в Африку. Члены секты провозгласили своим лозунгом тезис: «Африка — африканцам». В провинции Западное Касаи получила известность секта Эпикилипикили. На территории Бандунду действовали Лукусу, Мувунги, Мпеве и другие. В этих же провинциях имелась секта Говорящая змея, в Нижнем Конго — Миссия черных, а в восточных провинциях — Люди-леопарды. Эти религиозно-политические движения и секты сыграли впоследствии важную роль в становлении организованных движений и партий.
      Вторая мировая война 1939—1945 гг. усилила антиколониальные настроения среди конголезцев в бельгийской колонии. Именно в эти годы была нарушена изоляция, в которой бельгийские власти пытались удержать свою колонию, чтобы максимально оградить собственные интересы от конкуренции других западных стран. Так, США и Великобритания вывозили из Бельгийского Конго военно-стратегическое сырье — медь, олово, кобальт, цинк, уран и другое ценное сырье. Конголезские подразделения (примерно от 10 до 12 тыс. солдат) участвовали в операциях союзников в Эфиопии, Египте, Бирме, на Ближнем Востоке. Солдаты сравнивали свою жизнь с жизнью других народов, накапливали опыт вооруженной борьбы. Ярким примером стойкости и патриотизма для всех африканцев стало Движение сопротивления де Голля «Свободная Франция», к которому примкнула Французская Экваториальная Африка, включая Конго-Браззавиль, Габон и Камерун. По окончании войны Бельгия разместила мощную военно-воздушную базу в г. Камина (провинция Катанга). Там готовился летный состав, состоявший как из бельгийцев, так и из конголезцев. В г. Лулуабург (провинция Касаи) была открыта школа для детей погибших военнослужащих. Впоследствии обученные военному ремеслу конголезцы пополняли офицерский состав.
      В ходе войны стали возникать новые социальные прослойки — служащие государственных и частных заведений, квалифицированные рабочие, мелкие торговцы и предприниматели. Их объединения оказались более организованными, а цели — более осознанными. В 1941 г. вспыхнула забастовка рабочих металлургических предприятий крупнейшей в стране компании ЮМОК в провинции Шаба. В бельгийской администрации ее назвали «революционной и насильственной». В 1944—1945 гг. поднялся на борьбу пролетариат в провинции Нижнее Конго, в ноябре-декабре 1945 г. прошла мощная забастовка докеров, которая парализовала на время порт Матади. Одновременно с докерами порта бастовали рабочие предприятий столицы.
      После второй мировой войны в условиях гонки вооружений, способствовавшей возможной развязке ядерной войны, ресурсы Конго стали играть стратегическую роль. На первом месте стоял уран, добычу которого захватили США для реализации «Плана Манхэттен», цель которого сводилась к созданию атомной бомбы. Как свидетельствуют документы, сырье для атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки, добывалось в шахте Шинколомбе в Катанге45. В 1960-е гг. на долю Конго приходилось 60% мировой добычи урана46.
      В конце 1940-х — начале 1950-х гг. повсюду в стране раздавались голоса с требованием политических реформ, свободы слова и печати. В 1950 г. возникла Ассоциация народов баконго «Абако», объединившая около 30 различных культурно-просветительных организаций. В 1953 г. она получила статус партии, а ее лидером стал Жозеф Касавубу (позднее — первый президент Конго).
      Вторая половина 1950-х гг. характеризовалась заметной активизацией общественно-политической жизни не только в Конго, но и в соседних странах. В 1945 г., после окончания второй мировой войны, режим мандатов был заменен режимом международной опеки. По решению Генеральной Ассамблеи ООН, в декабре 1946 г. Руанда-Урунди была передана под опеку Бельгии, и лишь в июле 1962 г. образовались два самостоятельных государства — Руанда и Бурунди. Бельгийский историк А. Бильсен в одном из своих исследований писал: «В эпоху 1954—1956 годов Конго и Руанда-Урунди нам казались “немыми”. Никто публично не выражал своих желаний (быть независимыми. — Г. С., И. Х.). Тем не менее, в латентной форме африканские элиты быстро эволюционировали к эмансипации»47.
      Многолетняя борьба за расширение прав профсоюзов в Конго привела к принятию в 1957 г. закона, в рамках которого население получило возможность создавать профсоюзные организации с правом на забастовку. Помимо профсоюзов стали возникать ассоциации и кружки «образованных граждан». В основном это были организации, сформированные каким-либо одним этносом. Именно в них формировались руководители общенациональных партий. Только в Киншасе в 1956 г. насчитывалось 88 таких организаций. Помимо «Абако», крупнейшими были « Братья - лулуа» и Ассоциация народа басонге. В 1957 г. в провинции Катанга появилась партия Конакат (Конфедерация племенных ассоциаций Катанги), созданная группой местных предпринимателей и вождей. Ее возглавил Моиз Чомбе, проводивший позднее идею отделения Катанги. Среди националистических партий, возникших в тот период, были Партия африканской солидарности во главе с Антуаном Гизенгой, а также партия народа балуба — Балубакат и Центр африканской перегруппировки.
      В эти же годы на политическую арену вышел Патрис Лумумба, ставший мощной политической фигурой в национально-освободительной борьбе. Это был «блестящий оратор с харизмой и обаянием вождя»48. В 1958 г. П. Лумумба создал партию «Национальное движение Конго» (НДК). Он выступал против колониализма, этнического превосходства, за единое Конго с сильной центральной властью. НДК сформировалась как общенациональная партия, объединявшая представителей различных этнических групп. Ее программа отрицала трайбализм, провозглашала принцип неделимости страны, осуждала расовую и этническую дискриминацию. Эта особенность выделяла ее среди других политических объединений.
      В конце 50-х гг. XX столетия была популярна и широко обсуждалась небольшая брошюра профессора Колониального университета в Антверпене (Бельгия) Ван Бильсена «30-летний план политической эмансипации Бельгийской Африки». В этой работе автор предложил бельгийскому правительству за 30 лет подготовить «надежную» конголезскую элиту для управления собственной страной. По его мнению, лишь тогда Конго обретет независимость. Ведущая в то время партия «Абако» во главе с Ж. Касавубу отвергла этот план и потребовала немедленного предоставления независимости. В 1957 г. колониальные власти признали африканские политические партии де-факто, а в 1959 г. — де-юре. Этот год стал переломным в борьбе за независимость49.
      Попытки правящих кругов Бельгии затормозить антиколониальное движение с помощью частичных реформ провалились. По требованию блока партий, возглавляемых НДК, на конференции «Круглого стола» (Брюссель, январь-февраль 1960 г.) Бельгия заявила о согласии предоставить Бельгийскому Конго независимость. 30 июня 1960 г. бельгийский король Бодуэн в Леопольдвиле официально объявил о независимости Бельгийского Конго. На карте мира появилось государство Республика Конго50.
      О последствиях колониализма возникает много споров. Одни отстаивают мнение о цивилизаторской миссии тех, кто покорял Африку, другие утверждают обратное. Довольно яркую оценку колониализму дал сенегальский исследователь К. Дэма: «Колонизация оглушила, словно ударом дубинки, традиционные общества и направила их эволюцию по иному пути»51. Придуманные колонизаторами теории под благовидными названиями, типа патернализма или опекунства, лишь вводили в заблуждение африканские народы, искажая реалии и разрушая их традиционные общества. Можно согласиться и с тезисом А. З. Зусмановича, автора фундаментального труда «Империалистический раздел бассейна Конго», который назвал Конго «тюрьмой для народов», а нанесение на карту искусственных границ — кровавым, насильственным вмешательством в нормальный исторический процесс формирования и развития народов Централь­ной Африки52.
      Общая картина бельгийского колониализма могла бы стать более полной при ее сопоставлении с колониальным наследием крупных метрополий, таких как Великобритания и Франция. Тем не менее, высказанные соображения помогут лучше понять происхождение современных конфликтов в Африке, которые стали прямым следствием ее колониальной истории.
      Примечания
      1. ОРЛОВА А.С. История государства Конго (XVI—XVII вв.). М. 1968; VANCINA J. Les anciens royaumes de la Savane. Léopoldville. 1965; Le royaume Kuba. Tervuren. 1964; The Tio Kingdom of the Middle Congo. 1880—1892. London-New York-Toronto. 1973.
      2. La correspondance de Leopold. — La Lutte (Dakar), № 17, Janvier 1959.
      3. СУББОТИН B.A. Бельгийская экспансия и колониальный гнет в период завершения территориального раздела Африки. В кн.: История Заира в новое и новейшее время. М. 1982, с. 71.
      4. SOLVIT S. RDC: Rêve ou illusion? Conflits et ressources naturelles en République Démocratique du Congo. Paris. 2009, p. 22.
      5. SCHUYLENBERG P. van. La mémoire des Belges en Afrique Centrale. Inventaire des Archives historiques. Vol. 8. Tervuren (Belgique). 1997, p. 8.
      6. Legs de Jules Cornet. Le 25ème et 50ème Anniversaire du Chemin de Fer du Congo. Lettre manuscrite de Toby Claes, Membre de la Commission d’enquette du Chemain de Fer du Congo (1895) à Rene-Jules Cornet. Collection № 52-9, doc. 1355.
      7. Le legs de Maurice Robert. Lettre manuscrite de J. Cornet, datée Mons, le 13 février 1911, remerciant G. Perier d’avoir bien voulu lui communiquer des renseignemets sur les mines de Djoué. R.G. 626, Collection № 60-72, doc. 548; Le legs de Maurice Robert. Lettre manuscrite de J. Cornet, daté de Mons, le 23 mars février 1911 ou J. Cornet donne son opinion quant à la possibilité et les difficultés de l’exlpotation éventuelle de la mine Djoué. R.G. 626, Collection № 60-72, doc. 550.
      8. Carnets de route de Jules Cornet du 21 août au 21 septembre 1892. De N’tenké Capelembe, de Nyagamba a laTchiunga — visites aux mines de cuivre de Kiola, de Katanga à Mkala, Katete. Excursions au gisement de cuivre de Kioabana; retour jusqu’à Moi Mokilu. Visites aux mines de cuivres de Kimbué et Inambuloi, Макака, depart pour Kilassa, Kafunda Mikopo, Moi Sompoué, Kalouloi, Chamélengué. R.G. 629, Collection № 52-9, doc. 261.
      9. Legs de Josue Henry de la Lindi.La correspondence de Josue Henry de la Lindi avec Leon Hanolet. Lettre du 11 septembre 1898. Collection № 62.40, doc. 463.
      10. Legs de Josue Henry de la Lindi. La lettre de Alphonse Cayen, attaché depuis 1916 au Service de la propagande coloniale, Ministère des Colonies, aux autorités de ce ministère du 13 juin 1919. Collection № 57.49, doc. 1915.
      11. Под названием «призраки короля Леопольда II» автор скорее всего имел в виду многочисленные человеческие жертвы, о которых власти Бельгии старались умалчивать. По прошествии времени эти жертвы «заговорили» устами автора, который собрал обширный материал по данной теме.
      12. HOCHSCHILD A. Les Fantômes du roi Leopold. La terreur coloniale dans l’Etat du Congo 1884-1908. Paris. 1998, p. 235.
      13. Ibid., p. 236.
      14. ЗУСМАНОВИЧ A.3. Империалистический раздел бассейна Конго (1876—1894 гг.). М. 1962,с. 34.
      15. Там же, с. 18.
      16. СУББОТИН В.А. Ук. соч., с. 98.
      17. TSHIMANGA KOYA KAKONA. Le Shaba. Sept ans après. T. I. 1972, p. 24.
      18. ОРЛОВА A.C. Африканские народы. M. 1958, с. 4.
      19. КАВАМВА В. Frontière en Afrique Centrale: gage de souverainité? popups.ulg.ac.be/federalism/document.php?id=294.
      20. Ibidem.
      21. Ibidem.
      22. RUFFIN J.-CH. L’Afrique déchirée. 2004. lexpress.fr/actualite/monde/afrique/l-afrique-dechiree_498748.html?p=:2.
      23. СУББОТИН В.А. Система колониальной эксплуатации и становление новых социальных сил. 1918 — 1960 гг. В кн.: История Заира в новое и новейшее время, с. 122-123.
      24. ОЛЬДЕРОГГЕ Д.А. Проблемы этнической истории Африки. В кн.: Этническая история Африки. Доколониальный период. М. 1977, с. 5.
      25. WYNANTS M. Des ducs de Brabant aux villages congolais. Tervuren et l’Exposition coloniale 1897. Musée Royal de l’Afrique Centrale. Tervuren. 1997, p. 125.
      26. VERBEKEN A. Msiri, roi du Garenganze. “L’Homme rouge” du Katanga. Bruxelles. 1956.
      27. TSHIMANGA KOYA KAKONA. Op. cit., p. 2.
      28. СУББОТИН В.А. Система колониальной эксплуатации..., с. 119.
      29. IFOLI INSILO. Op. cit., р. 30.
      30. См.: ВИНОКУРОВ Ю.Н. Народы Экваториальной Африки в борьбе против бельгийского колониализма. История национально-освободительной борьбы народов Африки в новейшее время. М. 1978; BOUVIER P. L’accession du Congo belge à l’indépendence. Bruxelles. 1965; SCHREVEL M. de. Les forces politiques de la décolonization congolaise jusqu’à la veille de l’independaance. Louvain. 1970.
      31. MOREL E.D. Red rubber. The rubber slave trade in the Congo. London. 1907.
      32. Цит no: NDAYWEL E NZIEM ISIDORE. Histoire générale du Congo. Bruxelles. 1998, р. 471.
      33. ЛЕТНЕВ А.Б. Общественная мысль в Западной Африке. 1918—1939. М. 1983, с. 23-28.
      34. Там же, с. 26.
      35. Подробнее см. ПЕРСКИЙ Е.Б. Бурунди. М. 1977.
      36. BOURGEOIS R. Banyarwanda-Barundi. T. I. Bruxelles. 1953, p. 38.
      37. МОРОЗОВ E.B. Африка в Первой мировой войне. СПб. 2009, с. 100.
      38. SPITAELES R. Transplantation des Banyarwanda dans le Kiwu-Nord. — Problème d’Afrique Centrale. 1953, № 20, p. 110.
      39. RDC: Etat de Crise et Perspectives Futures. 1 Février 1997, p. 6. http://www.unhcr.org/ refworld/docid/3ae6a6b710.html.
      40. Ibidem.
      41. Ibidem.
      42. Histoire Générale de l’Afrique. Vol. VII. Paris. 1989, p. 465.
      43. История национально-освободительной борьбы народов Африки в новейшее время. М. 1979, с. 315.
      44. Histoire Générale de l’Afrique, p. 466.
      45. NDAYWEL E NZIEM I. Histoire generale du Congo: de l’héritage ancient à la République Démocratique. Belgique. 1998, p. 13.
      46. SOLVIT S. Op.cit., p. 34.
      47. BISLEN A.A.J. van. Vers l’indépendence du Congo et du Ruanda-Urundi, Kraainem (Belgium). 1958, p. 7.
      48. История Тропической и Южной Африки в новое и новейшее время. М. 2010, с. 234.
      49. ПОНОМАРЕНКО Л.В. Патрис Лумумба: неоконченная история короткой жизни. М. 2010, с. 64.
      50. Официально Конго в разное время называлось по-разному. 30 июня 1960 г. вместо Бельгийского Конго появилась Республика Конго. С 1964 г. страна называлась Демократическая Республика Конго, с октября 1971 г. Республика Заир, а с 1997 г. — вновь Демократическая Республика Конго.
      51. DEME К. Les classe sociales dans le Sénégal précolonial. — La Pensée. 1966, № 130.
      52. ЗУСМАНОВИЧ A.3. Ук. соч., с. 9.
    • Урсу Д. П. Бенинский политик Матье Кереку
      Автор: Saygo
      Урсу Д. П. Бенинский политик Матье Кереку // Вопросы истории. - 2016. - № 11. - С. 108-124.
      В публикации на основе широкого круга исторических источников рассматривается жизнь и деятельность выдающегося политического лидера Бенина Матье Кереку (1933—2015), который сделал попытку построить марксистское государство в сердце Западной Африки. Статья содержит подробный анализ причин провала Кереку на пути некапиталистического развития, а также его выбора в пользу подлинной демократии, гражданских свобод и рыночного хозяйства.
      В 1933 г. на севере французской колонии Дагомея в Западной Африке родился мальчик, которому суждено было сыграть особую роль в истории своей страны. Семья Кереку принадлежала к малочисленной народности сомба, христиан по вероисповеданию, при мусульманском большинстве на данной территории1. Мальчика крестили и нарекли Матье в честь святого пророка Матвея. Биография Кереку богата необычными приключениями, примерами гуманности и благоразумия, резкими переменами идейных ориентиров. Он трижды входил в президентский дворец, три раза начинал жизнь с чистого листа. Сначала в качестве военного адъютанта действующего президента, проще говоря, слуги в военном мундире. Второй раз Кереку в чине майора с автоматчиками за спиной ворвался во дворец, узурпировав власть на многие годы. Под его руководством Дагомея стала на путь строительства социализма на основе марксистско-ленинской теории. В третий раз Кереку вошел в тот же дворец под звуки торжественных фанфар как свободно избранный народом президент и два срока (10 лет) восстанавливал частную собственность и плюралистическую демократию2.
      В общественном сознании африканцев образ Кереку амбивалентен — он обладает как сакральными, небесными, так и земными символами. Мальчик Мат родился под знаками двух начал — христианского и языческого, автохтонного. Последнее означало, что семья принадлежала к тотему Хамелеон. «Позади каждого человека — его тотем», — говорят африканцы. Это означает, что сначала появились зооморфные предки и только много времени спустя их потомки приобрели образ человеческий. «Тотем позволяет в архаичном мировоззрении связать данный человеческий коллектив с территорией проживания, прошлое с настоящим, культурное и социальное — с природой»3. В африканской мифологии Хамелеон олицетворяет собой не только изменчивость, но и выдержку, неторопливость, мудрость. С юности Кереку следовал правилу короля Акабы, третьего по счету правителя Бенина: «Медленно и тихо хамелеон поднимается на вершину баобаба». Здесь, где благодаря культу вуду так сильна вера в мистику и колдовство, тотем Хамелеона значил очень многое.
      Столь же полным скрытых смыслов было имя Матвей. Библейский Матвей, будучи сборщиком налогов, не только решительно последовал за Христом, но до конца жизни проповедовал неверующим слово Божие. Он написал первое евангелие, где утверждал, что Иисус есть подлинный Мессия. Перед концом жизни он стал первосвященником эфиопской церкви, что связало его с Африкой4. Святой Матвей, небесный покровитель, и его земной архетип Хамелеон подсказывали Кереку линию поведения в жизненных ситуациях — решительность при максимальной осторожности, готовность к компромиссу при встрече с непреодолимыми препятствиями.
      Ни о семье Кереку, ни о его ранних годах жизни нет достоверных сведений. Можно предположить, что семья была бедной и многочисленной, как все другие в деревне. В детстве мальчик пас коз на склонах окружающих холмов. Затем отец решил, что хотя бы один из его отпрысков достоин лучшей доли и должен получить образование. Матье был привезен в Натитингу, центр провинции Атакора, и отдан в школу, где директором был педагог Юбер Кутуку Мага, также сомба по происхождению. Позже он станет первым президентом независимой Дагомеи. Учился мальчик отлично, поражая окружающих находчивостью, быстротой реакции и, в то же время, рассудительностью в принятии решений.
      Понимая, что окончание школы не гарантирует юноше продвижение в жизни, его покровитель Мага посоветовал связать свою жизнь с армией. Или, возможно, Кереку увлекла офицерская карьера по примеру двоюродного брата Мориса Куандете, который, приезжая домой, щеголял в новеньком мундире курсанта французской офицерской школы. В 14 лет Мат сбежал из школы и пристал в качестве «сына полка» к дагомейской роте, дислоцированной в г. Кати (ныне Мали). Затем он вместе с частью был переведен в г. Сен-Луи (Сенегал), а завершил свое образование, общее и военное, во французских училищах в Фрежюсе и Сан-Рафаэлло. Получив звание капрала в 1954 г. и младшего лейтенанта в сентябре 1960 г., он около года служил во французской армии.
      После возвращения на родину в августе 1961 г. Кереку был назначен адъютантом президента республики, бывшего директора школы Маги. Так впервые он вошел в пышное здание бывшего губернатора колонии, а теперь президента, и познакомился с закулисной стороной дагомейской политической жизни. То, что он увидел и узнал, его сильно огорчило — не такой он представлял свою, теперь уже независимую, родину. Нищета и неграмотность — внизу, казнокрадство, мелкие страсти, злые сплетни — наверху. Страна была разделена на три региона, где доминировали три почти равные по силе политические группировки с тремя лидерами. Север представлял Мага, юго-восток — Суру Миган Апити, а центр и юго-восток — Жюстен Ахомадегбе. Логика борьбы заставляла их играть на политическом поле «двое против одного».
      На президентских и парламентских выборах в декабре 1960 г. победил список Дагомейской партии единства (ПДЮ), лидерами которой были Мага и Апити, набравшие более 2/3 голосов избирателей. Партия Ахомадегбе — Дагомейский демократический союз (ЮДД) — оказалась в оппозиции, а вскоре и вовсе была запрещена. Летом следующего года был принят 4-летний план развития страны. Выступая с его обоснованием в парламенте, Мага назвал сумму в 30 млрд фр. будущих капиталовложений, причем 50% из них должны были пойти на сельское хозяйство, 30% на инфраструктуру и 20% на образование и здравоохранение. Предполагалось, что финансирование плана пойдет, главным образом, из внешних источников. Намерение правящей партии, продолжал далее президент, — построить в Дагомее динамичный социализм, позволяющий рационализировать систему производства и обращения для того, чтобы обеспечить справедливое распределение богатств на благо народа»5.
      О том, что в правительстве Дагомеи есть сторонники социалистического выбора, стало известно в Москве. Дипломатические отношения между Дагомеей и СССР были установлены 4 ноября 1962 г. как результат визита Апити в Москву.
      Радужным планам построения «африканского социализма» при сотрудничестве с социалистическими странами, но за деньги капиталистов, не суждено было сбыться. В Дагомее росла нищета, пошли вверх цены на товары и продукты первой необходимости. Государственный долг приближался к астрономической сумме в 1 млрд франков. Падение производства экспортных культур правительство пыталось компенсировать сокращением государственных расходов. Были увеличены прямые и косвенные налоги, сокращена зарплата служащим, заморожены выплаты другим категориям работников. На требования профсоюзов власти ответили репрессиями, во время демонстраций несколько человек были убиты. В такой накаленной обстановке командующий армией полковник Кристоф Согло совершил переворот и взял власть в свои руки.
      Президент Мага потерял свой пост, и вместе с ним из президентского дворца выдворили его адъютанта лейтенанта Кереку. Последний был переведен в войска на незначительный пост командира взвода. Снова началась казарменная жизнь, но вывод из случившегося он сделал: командующий войсками, нарушив конституцию, присягу и устав, изгнал с его поста демократически избранного президента. Этот акт станет дурным примером для других амбициозных офицеров, которые в будущем повторят путь Согло. Для себя Кереку решил идти на подобный шаг лишь в случае крайней необходимости.
      Правление полковника Согло, вскоре ставшего генералом, длилось чуть больше четырех лет, с 28 октября 1963 до 17 декабря 1967 года. Как и Мага, его бывший патрон, Кереку находился в оппозиции к военному режиму. Он был недоволен, прежде всего, кадровой политикой в армии, так как офицеры-северяне не продвигались по службе. Кроме того, их было ничтожно мало — всего 16 на 74 южан6. Такая диспропорция нарушала хрупкое равновесие между регионами, которое пыталось наладить Согло, вела к дискриминации выходцев из северных провинций — Атакоры и Боргу. Кроме того, Кереку был недоволен не всегда тактичным поведением иностранных военных инструкторов (в Дагомее находились военные миссии Франции, Китая, Израиля)7. Против военного сотрудничества с Израилем резко выступали офицеры-мусульмане, все уроженцы двух северных провинций. Кроме того, офицеры-патриоты возмущались тем, что в армии низкая дисциплина, мало военных занятий, редко проводятся маневры. Офицеры страдали от безделья и скуки. Строго говоря, да- гомейская армия не предназначалась для защиты страны от внешнего врага; ее скрытой функцией было — служить сверхполицией на случай народных восстаний. Однако в силу ряда причин именно вооруженные силы превратились в главный фактор нестабильности.
      Во-первых, офицеры получали высокое жалование и считали себя особой кастой. Многие из них питали непомерные личные амбиции. Во-вторых, казармы, как правило, располагались в крупных городах — Котону, Порто-Ново, Виде, Параку, где солдаты и офицеры тесно общались с местным населением. Там они подвергались быстрой политизации со стороны различных радикальных организаций8. В-третьих, подготовка и переподготовка офицерского корпуса за границей, главным образом во Франции, приводила к тому, что дагомейцы нередко воспринимали радикальные взгляды и становились адептами левых групп и сект. Да и в самой Дагомее они могли встретить таких агитаторов — просоветских, прокитайских, проалбанских марксистов, анархистов и т.д. Это были французские специалисты по линии международного сотрудничества: на 1960 г. их насчитывалось полтысячи человек. К 1965 г. их число сократилось до 246 чел. вследствие отъезда врачей и среднего медицинского персонала. Зато увеличилось количество преподавателей (до 141 чел.), а именно они были наиболее политически активными9. Неудивительно, поэтому, что студенты университета и старшеклассники всегда первыми шли на митинги, демонстрации, начинали забастовки. Общение с гражданской молодежью, таким образом, также повышало политическую активность офицеров. Не последнюю роль в радикализации дагомейского общества в целом и молодежи в частности сыграла советская радиопропаганда на Африку.
      Между тем, военный режим генерала Согло близился к своему бесславному концу. Президент взял кредиты во Франции, ФРГ, Швейцарии, Италии, у международных финансовых учреждений и разных фондов на миллиардные суммы. Всего к концу 1964 г. общий долг Дагомеи зарубежным кредиторам достиг 6,5 млрд фр. и продолжал расти10. Уже в конце 1966 г. министр финансов Нисефор Согло (однофамилец главы государства) в газетном интервью признал: «Финансовое состояние страны критическое, даже катастрофическое»11.
      В середине декабря 1967 г. ситуация в Дагомее накалилась до предела. В стране была объявлена всеобщая забастовка, профсоюзы требовали сокращения налогов и улучшения продовольственного снабжения при снижении цен. Когда 16—17 декабря в столице шли непрерывные совещания высших чинов армии, капитан Кереку с группой младших офицеров и ротой парашютистов захватил виллы четырех высших офицеров, сторонников Согло. На следующий день по радио выступил главарь путчистов майор Куандете и объявил о свержении президента и роспуске правительства. Вскоре в победившей хунте произошли перестановки: президентом стал полковник Альфонс Аллей, а Куандете — главой правительства12. Рядом с премьером часто можно было видеть капитана Кереку, который стал председателем Военного комитета бдительности, впрочем, без особых возможностей контроля за правительством. Был создан чрезвычайный военный трибунал, прошла чистка чиновников-коррупционеров. Однако режим строгой экономии расхода государственного бюджета вызывал массовое недовольство. Началась проверка трудовой дисциплины — патрули следили за своевременным выходом госслужащих на работу. Нарушителей или штрафовали или подвергали 10-дневному аресту, а злостных — увольняли13. Однако напряженность в стране не спадала.
      Находясь в безвыходном положении, военная хунта летом 1968 г. решила самораспуститься и передать власть гражданскому президенту. Выбор пал на бывшего министра иностранных дел Зинсу. Ему удалось усидеть в высоком кресле лишь полтора года. В конце 1969 г. его свергла новая хунта во главе с неугомонным Куандете. Первым делом узурпатор расправился со своим недавним соперником — Аллей был осужден военным трибуналом на 10 лет заключения, но через два месяца амнистирован и назначен на высокий пост в Министерстве обороны. Подобного издевательства над правосудием трудно было себе представить, неудивительно, что Дагомея заслужила обидное название «больного человека Африка». Стало ясно, что практика военных переворотов и «чрезвычайки» изжила себя. Военные у власти показали себя плохими менеджерами; не обладая ни специальными знаниями, ни соответствующим опытом, они превращались в марионеток своих гражданских помощников и советников. Международные кредиторы требовали стабилизации политической обстановки и рационального использования получаемых займов. Местные профсоюзы бунтовали, протестуя против роста цен и налогов.
      Хунта, пребывая в полной политической изоляции, нашла оригинальную формулу перехода к гражданскому правлению — создание президентской коллегии из трех наиболее авторитетных политиков — Мага, Апити, Ахомадегбе — каждый из которых правил бы страной в течение двух лет. Первым оказался Мага, и ему 4 мая 1970 г. была передана вся полнота власти, так как он исполнял одновременно функции главы государства и правительства14. Одним из первых декретов нового президента был арест и отдача под суд «хронического заговорщика» Куандете; он был осужден на 20 лет заключения. Другие меры касались нормализации экономической жизни Дагомеи. Был уменьшен с 25% до 5% налог на зарплату госслужащих, наполовину сокращен налог на пенсионеров, а также на крестьян15. Ситуация в стране на некоторое время нормализовалась.
      Все эти драматические события происходили без участия капитана Кереку, который два года (1968—1970) находился на курсах штабных офицеров во Франции. Здесь было не менее интересно, чем на родине: в мае 1968 г. страну потрясли студенческие волнения в Сорбонне. Франция стояла на пороге гражданской войны — левые активисты атаковали как правительство генерала Ш. де Голля, так и коммунистическую партию. Кереку внимательно следил за событиями; не исключено, что он общался с молодыми офицерами, носителями левых взглядов. В скором времени все увиденное, прочитанное и услышанное во Франции послужит Кереку материалом для разработки программы переустройства родной страны.
      После возвращения в Дагомею Кереку получцл звание майора и был назначен командиром элитного десантного батальона, расквартированного в г. Вида, а с июля 1970 г. — еще и заместителем командующего сухопутными войсками. Страна, между тем, продолжала бунтовать при странном политическом режиме, названным «трехголовым чудовищем». Экономическое положение оставалось тяжелым, но не катастрофическим. Проведя положенные два года у кормила государства, Мага в мае 1972 г. благополучно передал власть очередному президенту Ахомадегбе. Впрочем, в печати появились сообщения о коррупции министра финансов, но наружу не выплыло ничего особенного. Кризиса в стране не было, тем более неожиданным прозвучало по радио Котону в три часа пополудни 26 октября 1972 г. выступление майора Кереку. Он сообщит, что власть в Дагомее переходит в руки армии. «Вооруженные силы отобрали назад то, что им принадлежало», — сказал он. Президентская коллегия, этот «настоящий монстр, раздирается внутренней борьбой, авторитет государства исчез». В заключении своей речи Кереку зачитал состав нового правительства — в него вошли 4 майора, 7 капитанов и один унтер-офицер16.
      Первые решения новой хунты были продиктованы обстановкой, направлены на укрепление собственной власти и недопущение контрпереворота. Кереку, объявивший себя президентом и главой правительства, а также министром обороны и плана, вскоре заявил, что армия не делает политики; она занята лишь экономическим и социальным восстановлением страны. В правительственном вестнике печатались первые декреты: о составе нового правительства, задержании сановников прежнего режима (бывшие президенты Мага, Апити и Ахомадегбе без суда сидели в тюрьме до 1981 г.), о посылке комиссаров во все провинции. Из армии были удалены соперники Кереку — полковники Аллей и де Суза, майоры Хашеме, Сумару, Родригес и Джонсон17. В начале следующего года Аллей и Хашеме, а также 10 военных и гражданских лиц (среди них и французы) были арестованы за попытку переворота18.
      Первые два года Кереку уделил наведению в стране элементарного порядка и одновременно поиску социально-политической модели на перспективу. Концентрация власти в его руках сопровождалась удалениемчиз состава руководящей верхушки несогласных, потенциальных соперников и левых экстремистов. Первым потерял свой пост министра капитан Н. Бехетон, прослывший марксистом и не скрывавший своих просоветских взглядов. За полтора года состав правительства менялся трижды, но свои посты сохраняла тройка левых радикалов из лагеря в Виде — майор Мишель Алладайе (министр иностранных дел), капитан Жанвье Асогба (министр гражданской службы) и капитан Мишель Аикпе (министр внутренних дел и безопасности). Первым ушел Асогба: в январе 1975 г. он поднял мятеж, был разбит и осужден, а летом того же года при невыясненных обстоятельствах погиб Аикпе. Долгое время в кабинете министров вторым лицом пребывал майор Бартелеми Оуэнс, министр юстиции, сторонник консервативной линии.
      Поначалу казалось, что кроме националистической фразеологии, новая хунта не сможет предложить ничего нового и, в конце концов, будет сметена очередным дворцовым переворотом. Однако в закрытых кабинетах президентского дворца шел напряженный поиск социальной и политической модели на перспективу, сталкивались различные идеологические направления, рассматривались разные варианты развития страны. Персональный состав этого мозгового центра известен лишь приблизительно, но ясно одно — организатором и вдохновителем его был сам президент.
      Наконец, 30 ноября 1974 г., Кереку закончил подготовительный этап и выступил на исторической площади Гохо в Абомее с программной речью, всколыхнувшей всю страну. Президент объявил о социалистическом выборе дальнейшего развития и добавил: «Философским фундаментом и путеводным ориентиром нашей революции является марксизм-ленинизм»19.
      Подобный выбор многими в Бенине был принят с восторгом. Для подобной эйфории показательно мнение министра труда, лейтенанта Адольфа Биау, высказанное на международном профсоюзном форуме. Он раскритиковал пессимистический взгляд на возможность построения социализма в Африке: «... Наш континент богат, особенно сырьевыми материалами. Мы должны отбросить мысль, что Африка бедна, наша задача состоит в воспитании ради развития; эту цель мы можем достичь, лишь уничтожив колониальные и постколониальные структуры, которые сохраняются в наших странах... Этого можно добиться изменением менталитета. Поэтому моя страна желает создать нового гражданина, свободного от комплексов и от всех поверхностных атрибутов..., чтобы вести политику самообеспечения»20.
      Уже в декабре 1974 г. последовали указы о национализации некоторых секторов экономики: страхового дела, обеспечения нефтепродуктами. Была установлена монополия государства на транзит товаров через территорию страны. На всех предприятиях создавались комитеты защиты революции. В интервью бенинской газете во вторую годовщину провозглашения социалистического выбора Кереку заявил, что главная причина отсталости страны — контроль всех жизненных секторов со стороны иностранного монополистического капитала и международного империализма. «Что сделано?», — спросил президент и ответил: «Сейчас государство обеспечивает импорт-экспорт товаров широкого потребления, в частности, госкомпания Сонакон осуществляет монополию на ввоз, хранение, транспортировку и продажу нефтепродуктов. В финансовом секторе государство приняло на себя банковские институты и страховые общества. Под контроль государства перешли электро и водоснабжение по всей стране. Кроме того, установлена государственная монополия на реэкспорт продовольственных товаров — риса, сахара, зерна, сгущенного молока»21.
      Следует, однако, учитывать, что экономика Бенина в течение всего революционного процесса оставалась многоукладной. Повышать удельный вес государственного сектора становилось все труднее из-за сопротивления прежних собственников, которых нередко поддерживали профсоюзы, и нехватки капиталов для выплаты компенсаций. В пик огосударствления госпредприятия давали лишь около 31% производимой в стране промышленной и сельскохозяйственной продукции.
      Строгие меры экономии поначалу дали положительный результат. Дефицит бюджета стал медленно уменьшаться: в 1971 г. он составлял 1,7 млрд фр., в 1972 — 845 млн, в 1973 — 1,6 млрд, в 1974 — 741 млн франков22. Темпы экономического роста, однако, отставали от прироста населения. Так что для экономического состояния НРБ в эти годы вполне подходит слово стагнация.
      Как и требует социалистическое хозяйство, власти внедряли плановость на всех уровнях производства — от сельскохозяйственного кооператива и артели ремесленников, завода, фабрики, фирмы до всего государственного механизма. Первый Госплан был сверстан на 3-летний период.
      Кроме того формировалась новая вертикаль власти. Создавались революционные советы снизу доверху; высший совет получил название Национального совета революции (НРС), который стал играть роль предпарламента. В апреля 1974 г. был принят декрет о создании революционных советов в провинциях, округах, городах и местных коммунах23.
      Одним из этапных событий бенинской революции стало создание новой партии. Партия народной революции Бенина (ПНРБ) была создана 30 ноября 1975 г. волевым методом, по корпоративному принципу подбора членов в различных общественных организациях и группах населения и по произвольно выбранной квоте. В мае следующего года ПНРБ приняла программный документ «Заявление о генеральной линии партии и этапах бенинской революции»24. В кратком предисловии были названы деятели, которые, по мнению бенинцев, положили основы революционной борьбы трудящихся масс. Это — Маркс, Ленин, Сталин, Мао Цзэдун и Хо Ши Мин. Пленум ЦК образовал конституционную комиссию, которая подготовила проект основного закона для обсуждения; в него внесли 115 поправок25.
      После создания ПНРБ президент Кереку в предновогоднем обращении определил три главные задачи: «объединить наше сознание на базе нашей марксистко-ленинской идеологии»; «производить, чтобы обеспечить себя и создать резервы»; «революционизировать все наши государственные институты». Он дал подробный перечень заданий партии и государственной власти на новый 1976 год. Каждая крестьянская семья должна выращивать две продовольственные культуры и одну — на экспорт или для нужд местной промышленности. Каждое учебное заведение обязано выращивать сельскохозяйственные продукты в таком количестве, чтобы в конце учебного года покрыть не менее 20% бюджетных расходов на свое содержание. Каждое предприятие и государственное учреждение, каждый воинский гарнизон должны иметь земельный участок или ферму и их обрабатывать. Кереку объявил также о мерах по улучшению жизни трудящихся: зарплата в государственных и смешанных предприятиях увеличивалась на 14%; кроме того планировалось выдать половину замороженных в январе 1973 г. авансов. Задача на 1977 г. была еще более трудной — удвоить производство, превратить Бенин в национальную строительную площадку, распространить на все слои населения революционное и патриотическое воспитание. По примеру Китая и Кубы вводилась обязательная трудовая повинность. Госслужащие должны были посылаться на низовую социальную практику на два-три месяца в одну из 300 сельских коммун изучать проблемы производства, воспитывать крестьян и т.п. Несколько позже была введена обязательная гражданская служба молодежи продолжительностью 12 месяцев26. О результативности подобных мер, впрочем, нигде не сообщалось.
      В январе 1977 г. нормальный ход законотворчества и строительства партии и государства внезапно был прерван нападением вооруженных наемников, прибывших рано утром на транспортном самолете и захвативших аэропорт Котону. Как установила позже специальная миссия Совета Безопасности ООН, общее количество нападавших превышало сто человек, среди них преобладали европейцы, но были также африканцы. Захватив автотранспорт, они тремя группами двинулись в город и атаковали президентский дворец с целью убийства Кереку и захвата власти. Однако в 150—200 м от дворца они были встречены плотным огнем сил безопасности. Поняв, что дело обречено на провал, они в панике вернулись на аэродром и улетели в неизвестном направлении. Вся операция длилась не более трех часов27.
      Победа над наемниками радикализировала революционный процесс и подняла политический авторитет ПНРБ и ее лидера. В условиях народного одобрения Кереку провел через предпарламент новую конституцию страны. В ее преамбуле говорилось: «Великое революционное движение национального освобождения, начатое 26 октября 1972 г., привело к победе... В ходе гармоничного развития исторического процесса достигнуты важные завоевания, которые позволят неуклонно вести наш народ к решающим победам во всех областях». Главная цель движения — построение нового, социалистического общества28.
      Революция стоит чего-нибудь лишь тогда, когда успешно отражает наступление врагов, внутренних и внешних. Этот афоризм вполне применим и к перипетиям бенинской революции. Проблема защиты нового строя остро стояла все время правления Кереку с 1972 по 1991 год. В его выступлениях, собранных в отдельную книгу «По пути строительства социализма» он назвал всех врагов страны. Особую ненависть Кереку вызывали «вчерашние военные — местные слуги кровавого империализма», а также феодалы, под которыми он понимал старейшин, вождей, сельских богатеев, знахарей и колдунов. Феодалы на селе, говорил он, «берут штурмом местные ревкомы, избираются делегатами и даже мэрами. Местные революционные власти почти полностью парализованы реакционными силами феодалов. Революция на деле не проникла в деревенскую массу... Под влиянием феодалов находятся представители старых партий, вся неоколониальная интеллигенция и часть молодых интеллектуалов, играющих под прогрессистов»29.
      Самыми опасными врагами Кереку, однако, считал молодых левых радикалов и латентных путчистов в своей армии. Уже в 1974 г. в Дагомее появилось несколько молодежных организаций, выдвинувших лозунги левее, чем Кереку.
      Самой опасной среди левых групп оказалась подпольная Коммунистическая партия Дагомеи (КПД), выросшая из небольшого кружка под историческим названием Союз коммунистов. Это была сталинистская, проалбанская организация, считавшая Кереку карикатурой на марксиста-ленинца.
      Что касается военных заговорщиков, то три наиболее опасные попытки свалить Кереку закончились провалом. Тюрьмы Бенина, впрочем, пополнялись не только за счет заговорщиков в мундирах, но, главным образом, молодежью за принадлежность к запрещенной КПД. Возникла парадоксальная ситуация: марксисты и ленинцы преследовали коммунистов, причем власть в стране находилась в руках социалистов. Из-за такой путаницы «Манифест Коммунистической партии» в партийной прессе не распространялся.
      В своих выступлениях Кереку постоянно возвращался к вопросам идеологического воспитания как широких народных масс, так и подрастающего поколения. Красной нитью его выступлений проходила мысль — создать человека нового типа: патриота, революционера, трудолюбивого работника, готового служить народу и революции. В средней школе было введено изучение трех классических работ по обществоведению — Ж. Ж. Руссо «Об общественном договоре», «Немецкой идеологии» К. Маркса и Ф. Энгельса и «О государстве» В. В. Ленина30.
      К 1985 г. восходящая линия бенинской революции завершилась. Об этом свидетельствовали два события — майские выступления студентов и решения II съезда ПНРБ, принятые в ноябре. Перед этим, в 1984 г., Кереку был переизбран парламентом на второй 3-летний срок президентом и назначил новое правительство. 10 апреля 1985 г. правительство отменило обязательное трудоустройство выпускников университета и профтехнических училищ, что означало появление тысяч дипломированных безработных. Диплом, бывший прежде входным билетом в социальный лифт, превратился в пустую бумажку. Отпала мощная мотивировка молодежи к обучению, что вызвало бурю негодования у студентов, их родителей и педагогов. 5 мая в крупных городах Бенина прошли многочисленные демонстрации протеста, в столкновении с полицией двое молодых людей погибли. Кереку принял крутые меры: два министра, ректор и проректор университета, директора школ были уволены, чтобы успокоить общественное возмущение. Также из университета отчислили 18 анархо-гошистов31.
      Большие проблемы возникли в партийном строительстве. Об этом говорилось на II съезде ПНРБ в ноябре 1985 года. Центральная тема дискуссии — создание сильной и влиятельной авангардной партии. В своем докладе Кереку осудил кампанию экономического саботажа внутренней и внешней реакции. От партийных органов он потребовал сделать выводы из событий апреля-мая, когда, по его словам, масса студентов пошла за кучкой анархистов и левых экстремистов, которыми манипулировала местная и международная реакция. Но главный упор председатель ЦК сделал на критику недостатков в партийном строительстве. «Мы создали, — признал он самокритично, — партию функционеров, а не масс». ПНРБ очень слаба количественно (сказано без цифр), распределена неравномерно по территории страны, во многих местах отсутствуют партийные ячейки. Как важнейшую задачу он назвал «...изучение марксистско-ленинской теории, великих классиков Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. В экономике следует сосредоточить основные усилия на стратегических направлениях — сельском хозяйстве, энергетике, строительстве путей сообщения».
      Говоря на съезде о тяжелом экономическом положении, Кереку не погрешил против истины. «С 1980 г. по 1987 г. НРБ переживает замедление темпов экономического роста», — так начинался отчет Бенина на 2-й Конференции ООН по наименее развитым странам. ВВП рос на 1,7% в год, при замедлении до 1,1% в 1986 г. и падении на 3,6% в 1987 году. Государственный долг, внутренний и внешний, достиг колоссальной суммы в 324 млрд франков. Кооперация сельского хозяйства полностью провалилась32.
      Внешняя политика НРБ была не более успешной, чем внутренняя. Приоритетными стали отношения с двумя странами: Франция давала деньги, СССР снабжал идеями и опытом социалистического строительства. До этого отношения между Дагомеей и СССР были на самом низком уровне. Они оживились только после провозглашения курса на строительство социализма. Первая миссия доброй воли во главе с министром иностранных дел Алладайе имела место в марте 1975 года. На секретариате ЦК КПСС регулярно обсуждались вопросы обмена с бенинскими товарищами партийными, государственными и общественными делегациями.
      Кульминационным актом советско-бенинской дружбы — и в то же время ее заключительным аккордом — стал визит в Москву президента Кереку. После многих заграничных поездок в страны Европы, Азии и Америки, после встреч с Мао, Ким Ир Сеном, Каддафи, Мобуту и Чаушеску его беседы с М. С. Горбачёвым и А. А. Громыко не были чем-то экстраординарным. Но поездка в СССР приобрела особое значение как последняя надежда на получение существенной финансовой поддержки перед лицом надвигавшейся катастрофы. Увы, надежды Кереку не оправдались. Визит состоялся с 21 по 27 ноября 1986 г. и предполагал подписание как общего заявления, так и конкретных соглашений. В Москву Кереку прибыл в трех ипостасиях — председателя партии, президента и главы правительства. В заключении визита была подписана «Декларация о дружбе и сотрудничестве между СССР и НРБ». В ней — ничего конкретного, затертые словесные штампы, характерные для такого рода дипломатических документов. В итоговом коммюнике подчеркивалось, что советская сторона «будет и впредь с учетом реальных возможностей оказывать помощь бенинскому народу». «Посильная помощь» с учетом «реальных возможностей» на обычном языке означала, что СССР финансировать бенинский социализм не будет в силу известных причин. И хотя Кереку в беседе с Громыко неосторожно сказал, что «СССР — главный партнер на пути к социализму», ничего существенного, кроме горячего одобрения, из Москвы он не привез33. Визит, вне сомнения, развеял последние иллюзии бенинцев и показал им, что СССР занят собственными делами, и рассчитывать впредь на него нельзя. Как бы в противоположность этой бесплодной поездке можно привести поведение ФРГ, которая в 1977 г. списала Бенину все долги, а на текущий 1986—1987 финансовый год обещала 38 млн марок помощи и еще 25 млн марок технического содействия34.
      Ровно через три года после посещения Москвы председателем ПНРБ в стране начался демонтаж военного социализма. В декабре 1989 г. в авторитетном журнале «Уэст Африка» была опубликована статья под красноречивым заглавием «От Берлина до Бенина». Журнал писал, что волна перемен прокатилась по всему миру, везде терпят крах государства социалистической ориентации. Режим Кереку никогда не был подлинно марксистским; это была ловко состряпанная мимикрия. В том же номере публиковался репортаж о посещении Порто-Ново. Журналист был поражен — в правительственных кабинетах пусто, потому что чиновники, не получающие жалование несколько месяцев, ежедневно отправляются на демонстрации протеста. Университет и лицеи закрыты, молодежь бунтует. В городе грязь, запустение, разруха35.
      Спустя месяц после сноса Берлинской стены и за две недели до бесславного конца Чаушеску, 7 декабря 1989 г., на заседании политбюро ЦК ПНРБ ее председатель Кереку открыто признал, что марксизм-ленинизм отброшен как ошибочный выбор. Он обещал подготовить вскоре новую демкратическую конституцию с политическим плюрализмом и гражданскими свободами. Он также высказался за освобождение всех политзаключенных и возвращение эмигрантов. Вскоре, как бы в награду за правильный поступок, Бенин получил от МВФ первый заем в 27 млн долларов36.
      Заявление Кереку было вызвано предреволюционной ситуацией в стране; она стояла на пороге гражданской войны. Армия колебалась, но все еще была готова выполнять приказы президента. Учреждения не работали, фабрики и заводы стояли, демонстрации и митинги шли ежедневно. Как выразился исследователь Дж. Джогансен, это было «революционное конструктивное сопротивление». В закрытом для печати режиме шли совещания членов правительства с авторитетными общественными деятелями. Роль главного миротворца пала на примаса католической церкви, архиепископа Изидоро да Сузу. Позже он вспоминал, что поведение Кереку в той взрывоопасной обстановке было достойно истинно верующего христианина: «Я должен сказать, что восхищаюсь Кереку не за его ошибки, творимые в течение 18-летнего правления, а за его поведение во время конца этого мрачного времени и в переходной период»37. Кереку публично признал свои грехи и покаялся в них38.
      После многочисленных встреч и переговоров было решено собрать общенациональную конференцию для решения всех злободневных и перспективных вопросов. Она состоялась с 19 по 28 февраля 1990 года. На ней были представлены 52 политические партии (КПД бойкотировала совещание), социопрофессиональные корпорации, женщины, молодежь, старейшины, представители культов — всего около 500 человек. Вел заседания архиепископ И. де Суза. По итогам совещания была отменена конституция 1977 г., создан предпарламент — Высший совет — и образовано новое правительство. Кереку остался президентом, но лишился реальной власти39.
      Прежняя Партия народной революции Бенина, насчитывавшая всего 2 тыс. членов (на 2 млн трудоспособного населения) в мае 1990 г. трансформировалась в Союз сил прогресса (ЮФП), а ее руководителем стал никому не известный адвокат Мишуди Дисуди. Тогда же был опубликован проект новой конституции, по которой Бенин становился многопартийной президентской республикой. Основной закон утвердили на референдуме в декабре того же года40.
      Новая конституция означала конец военно-марксистской диктатуры и коренным образом отличалась от предыдущей. В преамбуле с большим пафосом провозглашены принципы и ценности либеральной плюралистической демократии. Она гласит: «Мы, бенинский народ,
      — подтверждаем наше решительное неприятие любого политического режима, построенного на произволе, диктатуре, несправедливости, коррупции, взяточничестве, на регионализме, непотизме, узурпации власти и личной власти;
      — выражаем наше твердое желание защищать и охранять наше достоинство в глазах всего мира и вновь найти свое место и роль пионера демократии и защиты прав человека, которые нам некогда принадлежали;
      — торжественно провозглашаем нашу уверенность путем настоящей конституции создать государство права и плюралистической демократии, в котором основные права человека, политические свободы, достоинство человеческой личности и правосудие гарантированы, защищены и признаны в качестве необходимого условия подлинного и гарантированного развития каждого бенинца во временном, культурном и духовном измерениях;
      — подтверждаем нашу приверженность принципам демократии и прав человека, как они определены в Уставе ООН 1945 г. Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и в Африканской хартии прав человека и народов 1981 г.».
      20 февраля 1991 г. в Бенине прошли парламентские выборы, а спустя месяц, — президентские. Главная интрига состояла в том, выдвинет ли Кереку свою кандидатуру или нет, и разрешилась буквально в последнюю минуту. С умением выжидать и спокойствием, достойным тотемного Хамелеона, он выбрал наиболее удачный момент и нанес противникам удар. Впрочем, на этот раз его хитрость ему не помогла. Он проиграл во втором туре выборов премьер-министру Согло.
      1 апреля 1991 г. Кереку передал президентские полномочия Согло и, казалось, навсегда распрощался с великолепным дворцом бывшего французского губернатора колонии. Но судьба решила иначе.
      Президент Согло через полгода после вступления в должность в обширном интервью французскому журналу рассказал подробно о плачевном состоянии экономики после «милитаро-марксизма»: государственная казна пуста, общий долг достиг астрономической суммы в 600 млрд франков. В стране появилась невиданная прежде безработица — специалистов с дипломами, их уже три тысячи, в том числе врачи и инженеры. Везде расточительство государственных средств, коррупция и контрабанда.
      Ушедший 1 апреля 1990 г. с поста президента Кереку недолго наслаждался частной жизнью. Политик до мозга костей, он вскоре вернулся в оппозицию. Дело в том, что шокотерапия Согло постоянно теряла своих либеральных сторонников и все больше людей вспоминали беззаботную жизнь в годы «бенинского социализма». Силы оппозиции составляли большинство в северных провинциях, которые и прежде оставались верны земляку. Сформировался разношерстный оппозиционный блок, обвинявший Согло в прислужничестве международному империализму и предательстве национальных интересов. И когда наступили очередные президентские выборы 1996 г., Кереку неожиданно победил.
      1 апреля 1996 г. он снова вошел в президентский дворец и стал его хозяином на 10-летний срок. Демократическое обновление общества и государства в переходный период (1989—1991) и в годы президентства Согло (1991 — 1996) дали плоды лишь в десятилетие президентства Кереку. Формировавшееся гражданское общество и новая власть смогли обеспечить устойчивое экономическое развитие страны. Давая общую характеристику бенинской экономики, аналитики Всемирного банка кратко охарактеризовали ее следующим образом: в 1990-е гг. — стагнация, начиная с 2000 г. — постоянный рост.
      Достижения Бенина на пути демократизации несомненны, но на местном уровне создание правового государства лишь усложнило ситуацию. Объявленная еще в 1993 г. децентрализация долгое время не завершалась. Последствием стала фрагментация власти и неформальная практика, правила политической игры усложнились. В бенинской деревне установился полицентризм власти и ограниченная местная автономия. Отмечается также возрастание влияния неполитических факторов — католической церкви и традиционного культа водун41.
      Что касается роли и места политических партий, то, прежде всего, бросается в глаза их численный рост; для небольшой страны в 7— 8 млн жителей их количество превзошло все разумные пределы. В первых парламентских выборах эпохи «обновления» участвовало 49 партий, но только 18 из них провели хотя бы одного депутата. Против хаотического увеличения числа политических партий, наносившего вред политике демократизации, выступил президент Кереку. По его инициативе в 2003 г. Национальное собрание приняло специальный закон. Отныне партия, желавшая легализоваться, должна была представить подписи не менее 10 членов-учредителей по каждой из 12 провинций страны. Сначала зарегистрировалось 36 партий, а на начало 2007 г. их стало уже 106. Тем не менее, определились 4 ведущие: левоцентристские — Социал-демократическая (Б. Амусу) и Союз за демократию и солидарность (Сака Лафия); и две правоцентристские — Возрождение Бенина (Розина Согло, жена бывшего президента) и Партия демократического обновления (А. Хунгбеджи). Кереку ловко, как прирожденный бонапартист, лавировал между крупными политическими партиями, опираясь то на левых, то на правых, но зигзаги в конечном счете вели его к намеченной цели. На выборах он выступал, как беспартийный. Умение Кереку перевоплощаться и менять свой внешний образ достойно удивления, не случайно что не только по тотему, но и по этой черте личности его называли Хамелеоном. На выборах в марте 1996 г. бенинцы с удивлением увидели незнакомого политика, одетого в строгий европейский костюм с белой рубашкой вместо привычной «гимнастерки Мао». И речь у него была иная — избиратели услышали рассудительного, смиренного человека, говорившего сплошными библейскими цитатами. К избирателям он обращался, как проповедник: «Дорогие братья и сестры». Все были поражены. Однако на выборах 2001 г. он снова сменил свой имидж — опять архаизмы в речи, заигрывание с традиционалистами, обращение к «духу предков»42.
      Очевидно, Кереку в первом пятилетии правления решил, что он переоценил успехи модернизации, и решил теперь в какой-то мере перестраховаться. Нужно было отступить на шаг назад. В этом проявилась тормозящая сила социально-психологической инерции древних традиций рабства (в южном регионе) и феодализма (на севере). Архаичное мировосприятие значительной части общества не позволяло двигаться вперед слишком быстро. Бенинские политики старшего поколения — Апити (род. в 1913 г.), Согло (род. в 1912 г.), Аданде (род. в 1913 г.), еще застали порядки старой Дагомеи. Только 12 декабря 1905 г. последовал указ генерал-губернатора Французской Западной Африки о безусловном освобождении всех рабов и запрещении торговли людьми43. Названные политики тогда были детьми рабовладельцев и купцов-компрадоров (чаще всего) или рабов. А на севере феодальные отношения просуществовали еще несколько десятилетий.
      Тем не менее, курс на демократическое обновление Кереку соблюдал неуклонно. Признанием его популярности в современной Африке является, среди прочего, большое количество публикаций о нем — как научных статей, публицистики, так и толстых книг. С каких бы позиций они ни писались — апологетических или разоблачительных — в них сквозит главная мысль: Кереку стал одним из выдающихся политических деятелей современности. Хотя Бенин — страна небольшая и не участвует в геополитических играх и комбинациях, благодаря ему она стала островком мира и демократии в бурном море современной Африки. В 2013 г. вышла книга со сказочным названием «Жил-был хамелеон когда-то, он звался Кереку». Ее автор, Морис Шаби, — бывший редактор партийной газеты «Эузу» — на протяжении многих лет общался с лидером бенинской революции и рассказал о нем много интересного.
      Закончить рассказ о трех жизнях майора Кереку уместно выдержкой из этой замечательной книги44. «Кереку не похож на других государственных деятелей, — пишет автор. — Не ангел и не демон. Это настоящий хамелеон, манипулятор людьми, ухищренный в парадоксах, которые делают из него человека архисложного, о личности которого трудно составить себе мнение... Эти постоянные смены цвета кожи, из-за чего он заслужил псевдоним Хамелеон, остаются его фабричной маркой. Способный раньше всех почувствовать направление ветра и составить такой политический метеобюллетень, который редко не сбывается. Никто не способен так, как он, обнять врага, чтобы легче его задушить. Для него в политике “нет друзей, нет врагов”; только обстоятельства могут предопределить соотношение сил в данный момент...» Ко всему этому — умение маневрировать, как неотъемлемое свойство бонапартистской тактики, циничное знание глубин человеческой натуры, чувство меры и редкое бескорыстие, которое конвертируется в народную любовь. Действительно, Кереку неординарная личность, уникальная для Африканского континента.
      Примечания
      1. Народность сомба, проживающая в горной области Атакора на севере Дагомеи насчитывала 36 тыс. чел. из общего числа населения страны 2 млн человек. République du Dahomey. Données de base sur la situation démographique au Dahomey. Paris. 1962, p. 36.
      2. Известия ЦК КПСС. 1989, №12, с. 75; DECALO S. Historical Dictionary of Dahomey (People’s Republic of Benin). Metuchen. 1976, p. 75—76; The International Who’s Who 1976-77. London. 1977, p. 879.
      3. Мифы народов мира: Энциклопедия. T.l. М. 1986, с. 442; CLAFFEY Р. Kerekou, The Chameleon, Master of Myth. In: Staging Politics and Performance in Asia and Africa. New York. 2007, p. 91—110.
      4. COMPTE F. Les grandes figures de la Bible. Paris. 1992, p. 178—180.
      5. Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), ф. 627, оп. 2, д. 10, л. 18-24.
      6. Там же, оп. 11, д. 3, л. 36.
      7. Там же, ф. 682, оп. 4, д. 6, л. 76, 99.
      8. DECALO S. Coups and Army Rule in Africa: Studies in Military Style. New Haven-London. 1976, p. 53-57.
      9. République du Dahomey. Direction de la statistique. Annuaire statistique. Cotonou. 1965, p. 146.
      10. АВПРФ, ф. 627, оп. 5, д. 8, л. 1-2.
      11. Aube nouvelle. 12.Х.1966.
      12. BEBLER A.Military Rule in Africa: Dahomey, Ghana, Sierra-Leone, Mali. New York. 1973, p. 10-27.
      13. АВП РФ, ф. 627, on. 9, д. 2, л. 8-37.
      14. Там же, on. 10, д. 2, л. 51—52.
      15. Там же, оп. 11, д. 3, л. 11—23.
      16. RONEN S.Dahomey between Tradition and Modernity. London. 1975, p. 27.
      17. Journal officiel de la République du Dahomey (JORD). 1.XII.1972.
      18. Ibid., 1.IV. 1973.
      19. Ibid., 15.XII.1974.
      20. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), ф. 5451, оп. 71, д. 500, л. 100-101.
      21. JORD. I.Х. 1974.
      22. ОДУНЛАНМИ М. Роль финансов в воспроизводстве рабочей силы в развивающихся странах (на примере НРБ). Дисс. канд. экон. наук. М. 1982, с. 22.
      23.   JORD. 1.VI. 1974.
      24. Полностью опубликовано в партийной газете лишь год спустя. См.: Ehuzu. 28.VIII.1977. Перевод на русский язык см.: Рабочий класс и современный мир. 1977, №6, с. 160-163.
      25. Правда. 18.VII.1977.
      26. KEREKOU M.Dans la voie de l’édification du socialisme: Recueil des discours. Cotonou. 1979, p. 141-160.
      27. United Natious Security Council. Official Records. 32nd year. Special Supplement № 3. Report of the Security Council Special Mission to the People’s Republic of Benin established under Resolution 404 (1977). New York. 1977, p. 38—39, 132—133.
      28. Конституция Народной Республики Бенин. Принята 26 августа 1977. М. 1980.
      29. KÉRÉKOU М. Ор. cit., р. 61, 184, 149, 71, 179-185.
      30. Правда. 15, 21.Ш.1977; Ehuzu. 8.1, 24.VIII, 7.IX.1978.
      31.   Af rica Research Bulletin. 1985, N° 7; Jeune Afrique. 22.V.1985.
      32. Mémoire du Bénin; 2ème Conférence des Nations Unies sur les pays les moins avancés. Geneva. 1990, p. 1-14.
      33. Правда. 26.XI.1986.
      34. West Africa. 27.X.1986; Journal of Modem African Studies. 1986, № 4, p. 588.
      35. West Africa. 18.XII.1989.
      36. African Report. 1989, N° 6, p. 6—10.
      37. Правда. 13.XII.1989; Africa Report. 1991, № 3, p. 5.
      38. MENSАН I. Isidore de Souza, figure fondatrice d’une démocratie en Afrique: La transition politique au Bénin (1989—1993). Paris. 2011, annexe 4.
      39. GÉRADIN R. Le Bénin sort de l’impasse. — La revue nouvelle (Bruxelles). 1990, N° 7— 8, p. 75—88; GEELY J. Legacies of Transition Gouvernements in Africa: the Case of Benin and Togo. New York. 2009.
      40. République du Bénin. Constitution du 11 décembre 1990.
      41. BADET G. Démocratie et participation à la vié politique: Une évaluation des 20 ans de “Renouveau démocratique”. Dakar. 2010, annexe 2; WANTCHEKO L. Deliberative Electoral Strategies and Transition Clientelism: Experimental Evidence from Benin. New Haven. 2011.
      42. Annuaire statistique du Gouvernement Général de l’AOF. 1911. Paris. 1911, p. 556.
      43. STRANDSBJERG C. Kerekou. God and the Ancestors: Religion and the Conception of the Political Power in Benin. — African Affairs. 2000, vol. 90, № 2, p. 395—414.
      44. CHABI M. Il était une fois un caméléon appelé Kérékou. Paris. 2013.
    • Пономаренко Л. В., Ныгусие Кассае В. М. Иван Филаретович Бабичев
      Автор: Saygo
      Пономаренко Л. В., Ныгусие Кассае В. М. Иван Филаретович Бабичев // Вопросы истории. - 2016. - № 5. - С. 90-102.
      Статья посвящена жизни и деятельности И. Ф. Бабичева, человека, чье имя не упоминается в исследованиях ни российских, ни зарубежных авторов, в том числе эфиопских. Биография Бабичева, который принимал активное участие в наиболее важных военных и дипломатических событиях начала модернизации административного аппарата Эфиопской империи, заслуживает отдельного исследования. Авторы делают попытку восполнить образовавшийся пробел, широко используя материалы неопубликованных архивных источников.
      Эфиопия — страна с многовековой историей — не раз переживала сложные времена, определявшие направления ее дальнейшего развитие. К числу таких периодов следует отнести эпоху правления императоров Менелика II (1889—1913 гг.) и Хайле Селассие I (1930—1974 гг.), когда в стране начались серьезные перемены в области внутренней и внешней политики. Перед эфиопскими лидерами встала задача прорвать политическую и экономическую блокаду, организованную Великобританией, Францией и Италией, чьи колониальные владения в Африке граничили с Эфиопской империей.
      Начиная с 1893 г., Менелик II установил тесные контакты с Российской империей — единственной страной, не входившей в клуб колонизаторов Африканского континента. Россия оказала значительную помощь в становлении и модернизации эфиопского государства. Эфиопию посетили тысячи российских добровольцев, в том числе военные и политические деятели, дипломаты, исследователи, такие как В. Ф. Машков, Н. С. Леонтьев, А. К. Булатович, поэт Н. С. Гумилёв и другие. Позже, в 1927 г., выдающийся русский генетик, селекционер, географ Николай Иванович Вавилов не только побывал в Эфиопии, но и собрал там уникальные образцы семян сельскохозяйственных культур.
      В конце XIX — начале XX в., когда императоры Эфиопии начали социально-политические и административные реформы, им необходимы были не только союзники, но и квалифицированные кадры, которые претворили бы в жизнь планы центрального правительства.
      Получивших образование западного образца эфиопов было очень мало. Особенно нехватка кадров наблюдалась среди специалистов по международным отношениям. Поэтому первое время эфиопскому руководству часто приходилось прибегать к услугам иностранцев. Среди таких иностранных специалистов был и Иван Филаретович Бабичев (26 мая 1872 — 1952 г.)
      Сын титулярного советника Полтавской губернии, юный Иван Бабичев воспитывался в ровненском духовном училище и елисаветградском кавалерийском юнкерском училище по первому разряду. Затем он поступил на службу вольноопределяющимся II разряда в 25-й драгунский Казанский полк, где служил с 15 августа 1890 по 15 декабря 1893 года1.
      По-видимому, Бабичев был способным молодым человеком, чему свидетельствуют данные из его послужного списка:
      — 17 августа 1890 г. Иван Бабичев был командирован в Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище для прохождения курса наук;
      — 7 сентября стал юнкером младшего класса;
      — 28 мая 1891 г. был переведен в старший класс полковым унтер-офицером;
      — 16 июля 1892 г. старшим унтер-офицером училища был награжден за отличную стрельбу2.
      Окончив курс по первому разделу, Бабичев был переведен в эстандарт-юнкера. До своего приезда в Эфиопию он был офицером 25-го Драгунского Казанского Его Императорского Высочества эрцгерцога австрийского Леопольда полка3.
      Прибытие Бабичева в Эфиопию полно загадок. Например, известный поэт, эссеист, прозаик, переводчик, историк Андрей Полонский пишет, что «в 1898 году юный офицер Ваня Бабичев был командирован в Абиссинию. Он вошел в военное сопровождение русской дипломатической миссии... Молодой поручик самовольно покинул воинскую службу и отправился в экспедицию, организованную ученым и авантюристом Н. С. Леонтьевым — на совершенно неизвестный европейцам юго-запад страны, к берегам озера Рудольф.
      Воинская дисциплина не терпела такого самоуправства. Бабичева уволили из армии и повелели возвращаться домой. Но Иван Филаретович решил остаться. Он женился на знатной местной красавице, перешел на абиссинскую службу, получил чин фитаурари (атакующий во главе), равный русскому полковнику, и счастливо зажил в африканской столице»4.
      Но архивные документы опровергают все вышеизложенные слова, кроме той фразы, где говорится, что молодой Иван Бабичев женился на местной красавице из знатного рода. Согласно секретному письму министра иностранных дел России военному министру генерал-адъютанту Вановскому от 11 февраля 1897 г., «французское правительство, через посредство посла нашего в Париже, сообщило о действиях русского офицера Бабичева, появившегося на Африканском побережье, населенном племенем Данакилов, якобы с официальным поручением и вступившим в сношении с одним из туземцев, служившим в качестве переводчика офицером русского судна в 1896 году. По поздним сведениям, доставленным французскими властями, офицер этот открыл с султаном Рахейты, владения которого находятся под протекторатом Франции, переговоры об уступке этой территории России»5. Получается, что Бабичев прибыл в Эфиопию не в 1898, а в 1896 г., не в сопровождении Российской миссии, а самостоятельно. Это подтверждают данные из его послужного списка:
      — 15 сентября 1894 г. — 2-х месячный отпуск по болезни с сохранением содержания;
      — 3 ноября 1894 г. — прибыл из отпуска на 14 дней раньше срока;
      — с 7 июня 1896 г. по 22 июня 1896 г. — отпуск;
      — с 16 по 26 сентября 1896 г. — уволен в отпуск;
      — 4 октября 1896 г. — прибыл;
      — просрочил в отпуске 8 дней, просрочка признана уважительной;
      — с 21 ноября по 15 декабря — уволен в отпуск. Отпуск продолжался до 28 декабря 1896 г.;
      — 21 января 1897 г. — продолжен отпуск;
      — затем разрешен 11-месячный отпуск6.
      Таким образом, скорее всего, Иван Филаретович прибыл в Джибути во время одного из своих отпусков.
      О том, к каким результатам привели переговоры Ивана Филаретовича с султаном Рахеты, информации нет. Несмотря на это, поступок молодого русского офицера стал причиной беспокойства Парижа и Петербурга, которые в то время находились в дружественных отношениях.
      В том, что поведение Ивана Бабичева имело политическую важность, свидетельствует следующее письмо министра иностранных дел: «Я не преминул доложить Государю Императору о неприятном впечатлении, произведенным выходом гражданина Бабичева на французское правительство, Его Величеству благоугодно было всевластвующе повелеть немедленно принять все необходимые меры к скорейшему прекращению этого легкомысленного предприятия, могущего вызвать нежелательные осложнения (с Францией. — Л. П., Н. К.)»7.
      В ответ на письмо министра иностранных дел генерал-адъютант Вановский написал следующие слова: «По поводу деятельности корнета Бабичева на африканском берегу Красного моря, имею честь сообщить Вашему Сиятельству (МИД), что означенный офицер может быть востребован обратно в Россию лично при посредстве чинов управляемого Вами Министерства (МИД). При сем имею честь присовокупить, что корнет Бабичев, по имеющимся здесь частным о нем сведениям, признавался своими сослуживцами по полку ненормальным (авантюристом) в умственном отношении и предпринял свою поездку в Африку совершенно произвольно»8. Таким образом, из вышесказанного можно сделать вывод о том, что молодой Иван Филаретович приехал в Африку самостоятельно, а не в сопровождении русского Красного креста или дипломатической миссии России.
      Другим документом, утверждающим, что Бабичев своевольно совершил свой первый вояж в Африку, является письмо военного министра Вановского от 29 октября 1897 г. министру иностранных дел графу М. Н. Муравьёву: «В дополнение письма моего от 21 февраля сего года (1897), имею честь сообщить Вашему Сиятельству, что офицер 25-го драгунского Казанского полка поручик Бабичев, находившийся в 11-месячном отпуску, ныне вернулся в Россию и за истечением срока отпуска подал просьбу об увольнении его в запас»9. Этот документ свидетельствует, что Бабичев прибыл в Африку не в 1898, а в 1896 — начале 1897 г., и не с российской дипломатической миссией, а самостоятельно.
      Записка Н. Леонтьева (без даты) также может стать подтверждением того, что «Бабичев был самостоятельным вольным путешественником, а не сопровождающим лицом. В январе 1897 г. (дата совпадает с 11-месячным отпуском Ивана Филаретовича. — Л. П., Н. К.) в Джибути, по дороге в Абиссинию (Эфиопию), я познакомился с поручиком Бабичевым, не имевшего достаточных средств продолжить свое путешествие. Как соотечественник я оказал ему посильную помощь, взяв с собой в Абиссинию, чтобы выручить его от крайне неудобного положения в Джибути.
      Гражданин Бабичев во время сего путешествия, как в Энтото (резиденция императора Менелика II. — Л. П., Н. К.), так и обратно, оказал мне так много услуг своим скромным и положительным характером, а также необыкновенной исполнительностью, что вскоре сделался моим ближайшим помощником и доверенным лицом... Император Менелик наградил его орденом III степени за его смелую поездку в Рахейту — поездку, которая, естественно, не могла бы не понравиться ближайшим соседям, но впоследствии никакой вражды со стороны французов к господину Бабичеву, приобретшему симпатии французской колонии в Энтото (резиденции Менелика. — Л. П., Н. К.) и расположение Абиссинцев (эфиопов. — Л. П., Н. К.). Надеюсь, что господин Бабичев возвратится со мною, как это и было его намерение. Я поручил ему все детали по делу разгрузки оружия, отправленного Негусу (Менелику И. — Л. П., Н. К.), и рассчитываю на господина Бабичева, как на важного помощника для приемки груза в Абиссинии. Если эти обстоятельства позволят мне почтительнейше просить Ваше сиятельство исходатайствовать разрешение господину Бабичеву, прошение которого на отчисление в запас армии уже принято начальством, выезда за границу, так как в лице его я теряю единственного своего помощника для правильной приемки вверенных мне военных материалов и за доброе поведение которого я ручаюсь перед начальством»10.
      Из письма господина Леонтьева следует, что Бабичев отправился в Рахит по просьбе Менелика II, а французы не были против общения Бабичева с правителем данной территории.
      Если это так, то возникает вопрос, почему официальный Петербург был отрицательно настроен к пребыванию Бабичева на Африканском Роге? Какие интересы имели высокопоставленные чиновники Петербурга в Абиссинии?
      Письмо военного министра может являться косвенным доказательством того, что имели место столкновения интересов между Бабичевым и высшим чином империи.
      П. С. Вановский в своем письме от 29 октября 1897 г., адресованном министру иностранных дел Муравьёву, писал: «Офицер этот (Бабичев. — Л. П., Н. К.) обратился с рапортом в главное артиллерийское управление по уполномочению, как он заявляет, господина Леонтьева, с ходатайством об отпуске пороха и других предметов в дополнение к предметам вооружения для Абиссинского правительства. После доклада мне ходатайства поручика Бабичева я приказал не входить с ним в отношения, усматривая между тем, что, по-видимому, поручик Бабичев, входя в соглашение с господином Леонтьевым, имеет в виду продолжать в Африке свою деятельность, оказывающуюся ранее столь легкомысленной. Прошу Ваше сиятельство уведомить меня, не признаете ли Вы нужным принять относительно поручика Бабичева каких-либо мер, которые помешали бы ему снова предпринять на африканском побережье что-либо вредное нашим интересам». Какие интересы имели высокопоставленные чиновники Петербурга, стоит только догадываться.
      Письмо министра иностранных дел военному министру от 3 ноября 1897 г. также является косвенным доказательством столкновения интересов: «Касательно намерения поручика Бабичева взять на себя по уполномочению будто бы господина Леонтьева доставку в Абиссинию пороха и другие предметы вооружения, имею честь уведомить Вас, что Государь Император соизволил воспретить Бабичеву поехать в Абиссинию даже по собственному желанию»11.
      Позже к недоброжелателям Бабичева прибавился и министр внутренних дел. В письме от 8 ноября 1897 г. написано: «...Сообщено надлежащим властям, чтобы упомянутому поручику Бабичеву не был выдаваем заграничный паспорт. В случае же, если названный Бабичев уже успел получить таковой, то чтобы при появлении сего лица на пограничном пункте для следования за границу, он ни в коем случае не был бы пропущен за пределы Империи, а имеющийся у него заграничный паспорт отобран и препровожден в департамент полиции»12. Бабичеву не просто запретили выезжать в Эфиопию, но и взяли у него подписку о невыезде за пределы России.
      Конечно, интриги высокопоставленных лиц империи, которые сумели убедить государя императора в необходимости запретить Бабичеву поездку в Эфиопию, не могли не разочаровать его. Тем не менее, он решил до конца разобраться в причинах столь сурового решения. Этому свидетельствует переписка между военным министром Вановским и министром иностранных дел Муравьёвым: «...Ныне стоящий в запасе армейской кавалерии поручик Бабичев обратился с докладною запиской, в коей просит выдать ему копию указанного высочайшего повеления и уведомить департамент полиции, что ему воспрещен выезд в Абиссинию, но не вообще за границу»13.
      Тем временем Бабичев добился своего перевода в запас. А 26 февраля 1898 г. получил разрешение Государя «Принять и носить пожалованный ему иностранный орден “Абиссинский орден-печать Соломона 3 степени”»14. Перевод в запас означал, что Бабичев больше не подчиняется «Военному ведомству», и тот не имеет ни юридического, ни морального права препятствовать его выезду за границу.
      Нейтрализовав «Военного министра», Бабичев продолжил мирную борьбу за свое право. В марте 1898 г. в письме, адресованном товарищу министра иностранных дел Ламздорфу, он пишет: «Прошу содействовать и ходатайствовать Вашего сиятельства перед господином Министром иностранных дел о выдаче мне удостоверения, что к выезду моему в Абиссинию со стороны министерства иностранных дел препятствий не встречается, ввиду ухода моего в запас и обязательства ничего не предпринимать от имени правительства15. Прошу резолюцию на мою докладную записку, переданную Азиатской части главного штаба 3 марта 1898 года, сообщать по адресу: Одесса, Л. Константиновскому, для передачи И. Бабичеву. На ответ мною приложено 80 к., гербовая марка, а при сем почтовая (20 к.)».
      В Одессе Бабичев начал работать на господина Леонтьева, главного поставщика оружия и боеприпасов в Эфиопию. Из Одессы он направил в МИД несколько телеграмм, с запросом об отмене запрета на поездку за границу. Однако положительного ответа не последовало.
      Тем временем Одесская газета от 5 января 1899 г. вышла со следующей заметкой: «Абиссинское посольство делает попытки завязать торговые отношения с Россией. Кроме отправленной отсюда на пароходе Русского общества “Царица” первой партии в количестве семь вагонов, доставленных из Москвы, всевозможных образцов русских товаров, посольство учреждает коммерческое агентство в Одессе, Петербурге, Москве, Киеве и Варшаве в целях содействовать торговым операциям и распространять на русских рынках Абиссинские производства, таких как кофе, кожу, слоновую кость, мускус и прочее. Вопрос о приобретении парохода для совершения раз в месяц товаро-пассажирский рейсов между Джибути и Одессой, близится к разрешению. Учреждение агентства возложено на помощника г-на Леонтьева — поручика Казанского полка И. Бабичева, устраивающего теперь коммерческое агентство здесь16.
      После долгой и упорной борьбы 14 апреля 1898 г. Бабичев получил паспорт под номером 4519 из агентства МИД России в Одессе. До этого, 25 февраля 1898 г., Иван Филаретович дал подписку следующего содержания: «...я, нижеподписавшийся, даю сию подписку в том, что, в виду объявленного мне высочайшего повеления о воспрещении мне, И. Бабичеву, выезда в Абиссинию, обязуюсь в случае выезда моего за границу не вступать в пределы Абиссинии, а равно и в смежные с нею владения, вперед до получения на сие разрешения установленным порядком»17.
      Сразу после получения паспорта и разрешения на выезд за границу, Бабичев оказался во Франции. Согласно французским газетам, он был замечен в Париже в компании Леонтьева. Любопытно, что даже после того, как Бабичев покинул Россию, по поручению министра иностранных дел страны графа Ламздорфа, за ним продолжалась слежка. Например, 30 октября 1898 г. представитель России в Эфиопии господин Власов направил в МИД России Ламздорфу следующее конфиденциальное письмо: «...20 числа французский полномочный министр сообщил мне о том, что по полученным им с курьером сведениям известный поручик Бабичев прибыл в Джибути и имел столкновение с местными таможенными чинами из-за попытки погрузить ночью несколько ящиков. На более подробные расспросы об этом инциденте господин Лагард (представитель Франции) уклонился от объяснений, ограничившись лишь замечанием, что он не придает таковому никакого значения, и что Бабичева вместе с господином Леонтьевым он видел в Париже, накануне своего отъезда оттуда. Представляя вышеизложенное на благосклонное воззрение Вашего сиятельства, в дополнение к сообщению моему от 12 числа сего месяца за № 217, имею честь присовокупить, что мною принимаются меры к недопущению г-на Бабичева в пределах Эфиопии»18. За этим последовали и другие письма с донесениями, теперь уже из далекой Эфиопии.
      Между тем, 14 мая 1899 г. с торговым караваном Леонтьева в Аддис-Абебу прибыли поручик запаса Бабичев и поручик Шедёвр. Как требовали правила того времени, оба явились к российскому полномочному министру. Позже об этой встрече Власов доложил в МИД России Муравьёву: «...приняв г-на Бабичева весьма холодно, я, прежде всего, напомнил ему о выданной им подписке, коей он формально обязался не появляться в пределах Абиссинии, равно и о том, что за нарушение обязательства этого он подлежит ответственности по всей строгости законов Империи и пригласил его немедленно покинуть Аддис-Абебу, а затем и пределы Абиссинии. Когда же Бабичев сослался на неимение средств уехать, я предложил снабдить его таковыми. Прося разрешения дать ему шестидневный отдых и возможность собраться в обратный путь, Бабичев дал мне слово уехать по окончании этого срока, а между тем, по настоянию г-на Леонтьева, продолжает оставаться здесь. По такому же настоянию г-на Леонтьева, принявшему на себя всю ответственность за Бабичева, Император (Менелик II. — Л. П., Н. К.), вопреки данному мне обещанию, дал последнему разрешение прибыть сюда»19.
      Исполняя распоряжение посольства России, которое сумело убедить эфиопские власти в необходимости выслать из страны Бабичева, он уехал из Эфиопии и некоторое время жил в Джибути, где служил в компании по эксплуатации экваториальных провинций (южные провинции Эфиопии.)
      В надежде довести свое дело до самого царя, Бабичев обратился в канцелярию Его Императорского величества. Но его надежды не оправдались. 7 октября 1899 г. ходатайство Бабичева о прощении было признано ненадлежащим удостоверению. Представительству России в Аддис-Абебе было поручено добиваться высылки Бабичева из Эфиопии и прилегающих к этой стране государств, так как он нарушил данные им обязательства о невыезде в Абиссинию. Но спустя некоторое время, вопреки запрету, Бабичев возвратился в Эфиопию. Он был приглашен императором Менеликом II (скорее всего по ходатайству Леонтьева) на службу. Ему подарили имение и назначили ответственным за строительство дорог и других технических сооружений. Менелик II постепенно стал доверять Бабичеву и другие поручения. Несмотря на это со стороны полпреда России Бабичев по-прежнему считался нарушителем.
      Узнав, что 7 апреля 1900 г. в Аддис-Абебу прибыл поручик запаса Бабичев, титулярный советник Орлов решил напомнить Императору Менелику о его обещании не допускать в пределы Абиссинии означенного русского подданного. Император ответил, что Бабичев прибыл в столицу через пустыни, и поэтому Эфиопские власти не имели возможности задержать его по дороге. Кроме того, по словам Менелика, Бабичев страдал тяжелой формой лихорадки, поэтому намерение о высылке его из Эфиопии не может быть реализовано20. Таким образом, Менелик II, хотя бы на время, сделал так, чтобы вопрос Бабичева перестал быть темой разговора между Аддис-Абебой и Петербургом.
      Леонтьев также активно поддерживал Бабичева. В письме Ламздорфу он сообщал: «Быстрый отъезд Бабичева из Абиссинии может вконец подорвать мои дела, так как он является там моим единственным лицом, на которого я могу вполне рассчитывать... Убедительно прошу Ваше Сиятельство не погубить мои большие интересы в случае невозможности оставления г-на Бабичева в Абиссинии, продлить там пребывание его до моего возвращения и сдачи мне порученных дел. За его благонадежное поведение я вполне ручаюсь»21.
      С приходом В. Лапина в Эфиопию отношение российской миссии в Аддис-Абебе к поручику Бабичеву изменились. В письме, адресованном князю В. С. Оболенскому-Нелидовскому-Мелецкому Лапин рассказывал: «За время моего пребывания в Аддис-Абебе, я имел случай навести о г-не Бабичеве справки, коими выяснилось, что означенный русский подданный состоял на службе Абиссинского правительства, пользуется расположением Императора Менелика и не только не приносит вреда нашим интересам, но может быть нам весьма полезен»22.
      В феврале 1904 г. сам поручик Бабичев написал российскому царю Николаю II письмо следующего содержания: «Жажда деятельности и любознательности руководили мною, когда я впервые, высадившись на берег Африки, один отправился в путешествие. Жизнь людей черной расы манила меня вглубь страны. Высадившись в Обок, я дошел до Рахайтского султана, где пребывал несколько месяцев». Далее он сообщает, как познакомился с Леонтьевым: «Это было в конце 1895 года, я считался в заграничном отпуску. В начале 1896 года, проживая в Джибути, я намеревался уже вернуться в Россию и в это время в Джибути прибыл г-н Леонтьев для следования в Эфиопию с подарками Вашего императорского Величества императору Эфиопии. Г-н Леонтьев, узнав, что я владею арабским языком, предложил мне поехать с ним, чтобы посодействовать сложной в то время организации каравана. Я, обрадованный возможностью увидеть сказочную Абиссинию, спросив разрешения заграничного отпуска, отправился вместе с г-ном Леонтьевым в столицу Эфиопии Аддис-Абебу. По окончании миссии г-н Леонтьева император Менелик II в прощальной аудиенции изволил выразить желание видеть у себя в будущем, как г-на Леонтьева, так и меня»23. «Мне, как кавалерийскому офицеру24, знакомому с уходом за лошадьми, — продолжает Бабичев, — было поручено доставить в Петербург, Вашему императорскому Величеству, лошадей императора Менелика II. При осмотре этих лошадей Вашим императорским Величеством в царском селе, я имел счастье присутствовать». Далее Бабичев пишет о том, что по непонятным причинам ему было запрещено выезжать из России. В завершении он отмечает: «Не чувствуя за собой никакой вины, марающей честь мундира офицера, я, между тем, нахожусь в положении опозоренного и не имею право общения с офицерскими представителями в Аддис-Абебе»25. «Тяготясь до боли нелегальным, будто бы, пребыванием своим в Абиссинии, я не чувствую под собой прочной почвы и ежеминутно думаю и страдаю за свое опозоренное имя и не имею возможности продуктивно применять все силы свои на пользу и служение дорогой моему сердцу России и единоверной Эфиопии, столь ласково меня здесь приютившей»26.
      То ли рекомендации Лапшина, то ли письмо самого Бабичева, произвело впечатление на государя. Тем не менее, император соизволил снять с поручика запаса Бабичева запрещение на пребывание в Эфиопии. Об этом было сообщено в посольство России в Аддис-Абебе телеграммой № 23 от 16 мая 1904 года27.
      Бабичев зарекомендовал себя способным, добросовестным служащим, и Менелик II все больше начал ему доверять дела государственной важности. Кроме того, император Эфиопии отправил Ивана Филаретовича в Европу для закупки за наличные деньги некоторого количества парных повозок, необходимых для перевозки тяжестей от Дыре Дауа (конечного пункта железной дороги) через пустыню в Аддис-Абебу.
      Бабичеву удалось убедить Менелика заказать этот товар не в Европе, а в России. В октябре 1905 г. после девятилетней разлуки с родными Бабичев прибыл в Россию не как простой отставной поручик, а как представитель императора Менелика II.
      По прибытии в Петербург, Бабичев развернул бурную деятельность. При встрече с высокопоставленными чинами он называл себя представителем Менелика II, а также директором транспорта Абиссинии. Из его писем можно сделать вывод о том, что поручик готов был служить Эфиопии верой и правдой. Приводим в качестве примера письмо Бабичева, адресованное военному министру: «Зная, что Государь император, расположенный к Абиссинии, всегда стремился поддержать ее, а в настоящее время, после тяжелой нашей войны (русско-японская война 1905 г. — Л. П., Н. К.), лишен возможности помочь ей. Я беру на себя смелость дать мысль, чем можно было бы наиболее существенно поддержать эту страну теперь же, не вызывая никаких расходов со стороны правительства». Абиссиния, только после Столкновения с Италией начавшая общение с Европой, хорошо понимая, что «белые» будут стремиться поработить ее и, сознавая, что только силою оружия она может сохранить самостоятельность, спешно вооружилась всяким хламом, который ей предлагали «белые». В этой стране можно было найти ружья всех систем — от Кремнева до Маузера, включительно. Преобладали французские ружья Гра и русские Берданки. «Состоя много лет на службе у императора Менелика в качестве строителя дорог и директора транспортов, я хорошо знаком с организацией и бытом этой страны. Полагаю, что при столкновении Абиссинии с Европейской армией, вооруженной винтовками с малокалиберными магазинами, ей, вооруженной лишь ружьями Гра или Берданками, придется очень плохо. Приобрести же малокалиберное оружие Абиссиния не имеет средств. Дружественная Россия может теперь же дать возможность этой стране вооружиться нашими трехлинейными винтовками, послужившими нам в минувшей войне (с Японией) и для нас теперь малопригодными. Если бы наше правительство признало возможным уступить мне 20 тысяч трехлинейных винтовок, находящихся в Манчжурии и пришедших после войны в негодность, то я взял бы исправить и вычистить эти ружья, пустить их на рынок Абиссинии за бесценок, чем и окупил бы свои расходы. В Абиссинии на русскую трехлинейку смотрят, как на идеал вооружения, так что с вооружением гвардии Менелика этими ружьями, казалось бы, было небезразлично и для престижа России». Бабичев дал слово, что транспортные расходы на дорогу от Манчжурии до Джибути он берет на себя28. Он не только знал слабые стороны Эфиопии, но и сумел спрогнозировать, что Европа по-прежнему желает колонизировать Эфиопию — единственную свободную страну в Африке.
      «Конечно, официальный Петербург, да и посольство России в Эфиопии, скептически относились к инициативе Бабичева. Джанхой (император Менелик) не одобряет, затеянной г-ном Бабичевым, аферы и ждет его обратно с повозками». «Я лично не доверяю кредитоспособности г-на Бабичева и его умению устроить дело... Во всяком случае, отпуск винтовок должен состояться лишь при уплате наличными»29, — писал Лапшин.
      Бабичев получил отрицательный ответ как со стороны МИД, так и военного министра. Его мечта вооружить эфиопские войска не была реализована. История помнит о том, что именно нехватка оружия и боеприпасов стала причиной поражения эфиопских войск от рук итальянских фашистов в 1936 году.
      Бабичев был одним из немногих иностранных подданных, связавших свою судьбу с Эфиопией. Он женился на эфиопской красавице — Текабеч Вольде Цадик. Вместе с семьей Бабичев поселился вблизи города Дебре Зейт (ныне Бышофту) в 60 км от Аддис-Абебы. Здесь он получил земельный участок. Название деревни Бабич, расположенной в 10 км от главной базы ВВС Эфиопии в г. Дебре Зейт, сохранилось и по сей день.
      Брак был удачным. У Бабичева родились дети: три девочки — Елена, Соня и Маруся — и два мальчика — Михаил и Виктор. Позже семья переехала в столицу. Самым знаменитым стал старший сын, Михаил Бабичев, которого в народе звали «Мишка». Он родился в 1908 году. Получил начальное и среднее образование в Аддис-Абебе в школе имени Тефери Меконина. После окончания школы, по распределению, он поступил в танковое училище. В тогдашней Эфиопии всех способных учеников старших классов направляли в военные училища.

      Мишка Бабичефф

      Мишка Бабичефф с женой, Людмилой Нестеренковой
      В 1920-е гг. Эфиопия закупила самолеты, и Михаил Бабичев стал одним из первых курсантов летного училища. Первым инструктором был Гастон Ведел, представитель французского авиационного завода «Аэроспесиаль». В октябре 1930 г. первые 9 эфиопских летчиков, в том числе одна женщина, и 11 механиков получили удостоверения об окончании летного училища. Им присвоили звания старших лейтенантов. Затем М. Бабичева отправили во Францию для продолжения обучения. Он окончил известную летную школу «Истр Франс», получил диплом с благодарностью и стал первым эфиопским военным летчиком. По возвращении на родину ему присвоили звание майора. Он стал инструктором, а затем командиром летного училища.
      Во время итало-эфиопской войны 1935—1936 гг. майор Михаил Бабичев служил военным летчиком. Первые эфиопские летчики летали на самолетах с деревянной рамой и фюзеляжем, обитым брезентом. Разумеется, они не могли противостоять итальянской авиации с ее бомбардировщиками и истребителями, поэтому использовались, в основном, для осуществления связи между разными армейскими подразделениями.
      Михаил Иванович совершил полеты в Май чау (Северный фронт), Адал (Юго-Восточный фронт) и Данакиль (Северо-Восточный фронт). Кроме того, он сыграл ключевую роль в транспортировке оружия, боеприпасов и раненых воинов, был награжден различными медалями и знаками почета Эфиопской империи.
      5 мая 1936 г. после кровопролитной семимесячной войны итальянские войска оккупировали Эфиопию, которая была присоединена к другим итальянским владениям в Африке. В годы оккупации (1936—1941) майор Михаил Бабичев иммигрировал за границу. После освобождения в 1941 г. Эфиопия снова начала развивать свою авиацию, не только военную, но и гражданскую. По поручению императора Хайле Селассие I М. Бабичев организовал службы гражданской авиации страны, благодаря которым Эфиопия стала первой страной Африки, создавшей гражданскую авиацию.
      В 1943 г. были восстановлены прерванные еще в 1917 г. дипломатические связи между Эфиопией и Советским Союзом. Михаил Бабичев был направлен в СССР в ранге первого секретаря посольства Эфиопии в Москве, а в 1946—1948 гг. служил временным поверенным в делах Эфиопии в СССР.
      В Москве Михаил Иванович женился на россиянке Людмиле Петровне Нестеренковой. В 1947 г. у них родился сын Александр. 20 января 1948 г. императорская миссия Эфиопии сообщила МИД СССР, что поверенный в делах Михаил Бабичев серьезно болен30. Несмотря на старания врачей, недуг приковал его к постели. Поэтому правительство Эфиопии решило предоставить ему отпуск по болезни для возвращения домой в Аддис-Абебу. Михаил Иванович надеялся, что его семья поедет вместе с ним.
      8 июля 1948 г. М. Бабичев написал письмо В. М. Молотову, главе МИД СССР: «Получил от своего правительства отпуск по болезни для возвращения домой в Аддис-Абебу, я позволяю себе, Ваше превосходительство, направить Вам это письмо не как поверенный в делах, а как больной человек, который рассчитывает на Вашу помощь, Ваше снисхождение и Ваше понимание в том, чтобы разрешить моей жене поехать вместе со мной. Мне будет очень тяжело уехать без нее, так как я страдаю нервным заболеванием. В надежде на получение положительного ответа, я прошу Вас, Ваше превосходительство, принять уверение в моем весьма высоком уважении»31.
      Спустя некоторое время М. Бабичев написал еще одно письмо на имя Вышинского, заместителя министра иностранных дел СССР: «Я посылаю Вам это письмо, находясь больным в постели, и я имею полную надежду получить положительный ответ. Меня настигла тяжелая болезнь — кровоизлияние в мозг. Но благодаря заботам, оказанным мне советскими врачами, моя жизнь была спасена. В связи с тем, что я получил, в целях выздоровления, отпуск для поездки к себе и, поскольку слабость моего общего состояния и односторонний паралич делают очень затруднительными мое передвижение, я был бы Вам весьма признателен, если бы Вы оказали мне помощь в том, чтобы моя супруга смогла меня сопровождать. Поскольку ее присутствие и помощь всегда являлись для меня большой поддержкой, позволю себе подчеркнуть, что при наличии у меня нервной болезни ее присутствие со мной оказало бы мне ощутимую помощь для восстановления моего здоровья».
      В декабре 1948 г. Михаил Бабичев вернулся на родину, в Эфиопию, в сопровождении своей сестры Элен. Несмотря на столь трогательные слова в письмах руководителям МИД СССР, ему не разрешили взять с собой жену и сына.
      Хайле Селассйе I любил и высоко ценил первого военного летчика, основателя гражданской авиации империи. Михаила привезли домой с аэродрома, и поскольку ходить сам он не мог, его посетил император с императрицей. Монарх долго расспрашивал Михаила Ивановича об отношении русских к Эфиопии и, в частности, к нему, Михаилу Бабичеву.
      По словам Бабичева-старшего, который присутствовал во время посещения императора, Михаил отвечал императору, что он пользовался в Москве уважением, и, несмотря на свой молодой возраст и невысокий ранг, присутствовал на всех приемах наряду с послами великих держав; что его всегда безотлагательно принимал товарищ Вышинский; что ему непременно разрешили бы взять с собой жену, советскую гражданку, если бы не та шумиха, которая была поднята английской и американской прессой в связи с запрещением выезда из СССР русским девушкам, вышедшим замуж за иностранцев; что ему предлагали взять с собой его сына, но он обещал, что приедет за ним после своего выздоровления; что для него в Москве было сделано все возможное по оказанию медицинской помощи; что такое отношение к нему со стороны советских властей вызвало зависть представителей других миссий32.
      Кроме императора Михаила Бабичева навестили наследный принц, а также сановники, министры и простой народ. Это является доказательством того, что первый летчик империи пользовался не только уважением, но и любовью среди своих сограждан.
      Михаил Бабичев скончался 13 декабря 1965 г. в возрасте 54 лет. Он не надолго пережил своего знаменитого отца Ивана Филаретовича.
      М. Бабичев был похоронен в центре Аддис-Абебы, в Кафедральном соборе Святой Троицы на кладбище патриотов. На могиле начертана краткая биография «Майора Мишки Бабичева» на амхарском языке. С 2010 г. за могилой ухаживают ученики русской школы при посольстве РФ в Аддис-Абебе. 1 мая 2011 г. по случаю 99-летия со дня рождения и 45-летия со дня кончины М. Бабичева в Аддис-Абебе в Соборе Святой Троицы собралась его семья, в том числе сын Александр с супругой и сыновьями. После военного переворота 1974 г. семья Бабичева, как и многие представители эфиопской элиты, вынуждены были эмигрировать из страны. Ныне потомки Ивана Филаретовича живут в России, Италии, Франции, Великобритании и Северной Америке.
      Примечания
      1. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 409, оп. 2, д. 12 046, п/с. 282-594, л. 5.
      2. Там же, л. 5об.
      3. Там же, л. 4об.
      4. ПОЛОНСКИЙ А. Времена и пространства. Русские в Абиссинии или обычные житейские истории, russianpoems.ru/znak/p5.html.
      5. Архив внешней политики России (АВПР), АУ МИД СССР, Политический архив, ф. 1897-1906, оп. 482, д. 2016, л. 2-3.
      6. Там же, л. боб.
      7. Там же, д. 2016, л. 2.
      8. Там же, л. 4.
      9. Там же, л. 9.
      10. Там же, л. 5.
      11. Там же, л. 10.
      12. Там же, л. 11.
      13. См. письмо военного министра по Главному штабу от 25 декабря 1897 г. № 3173. АВПР, АУ МИД СССР, Политический архив, ф. 1897—1906, оп. 482, д. 2016, л. 11.
      14. РГВИА, ф. 409, оп. 2, д. 12 046, п/с. 282-594, л. 4об.
      15. АВПР, АУ МИД СССР, Политический архив, ф. 1897—1906, оп. 482, д. 2016, л. 17.
      16. Там же, л. 18.
      17. Там же, л. 37.
      18. Там же, л. 40—41.
      19. Там же, л. 43—44.
      20. Там же, л. 54.
      21. Там же, л. 67.
      22. Там же, л. 71.
      23. Там же, л. 72—73.
      24. 17 июля 1894 года. За 2-верстную офицерскую скачку награжден первым призом. См. послужной список, л. 6.
      25. Там же, л. 74.
      26. Там же.
      27. Там же.
      28. Там же, л. 87—88.
      29. Там же, л. 91.
      30. Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), ф. 143, оп. 2, папка 5, д. 1, л. 1.
      31. Там же, л. 2.
      32. Там же, оп. 8, папка 6, д. 9, л. 49.
    • Исмагилова Р. Н. Эфиопия: история сомали
      Автор: Saygo
      Исмагилова Р. Н. Эфиопия: история сомали // Вопросы истории. - 2017. - № 9. - С. 120-133.
      В работе анализируется сложная этнополитическая ситуация в штате Сомали в Эфиопии. Его история тесно связана с событиями на Африканском Роге. Введение системы этнического федерализма обострило отношения между многочисленными сомалийскими кланами. Один из них — огаден — много лет под руководством Национального фронта за освобождение Огадена вел борьбу за отделение от Эфиопии и создание вместе с соседними странами Великого Сомали.
      Конфликт на востоке Эфиопии — в Огадене, населенном народом сомали, продолжается более 50 лет. Эта территория была включена в состав Абиссинской империи в конце XIX в. в соответствии с колониальными договорами, подписанными Эфиопией, Италией и Великобританией. История Огадена включает имперский период, смягчившийся «социализмом» Хайле Менгисту Мариама, и современный этап, связанный с введением системы этнического федерализма.
      Сомали и народы центрального Эфиопского нагорья (амхара, тиграй) — два совершенно разных мира по языку (кушиты и семиты), религии (мусульмане и христиане), экономике (скотоводы и земледельцы), политике (эгалитарные клановые сообщества и государство), менталитету, традициям, обычаям и нормам морали. Это всегда была периферия эфиопского (абиссинского) государства. По своим культурным традициям и всему комплексу, составляющему понятие «идентичность», сомали скорее тяготеют к соседнему государству Сомали, чем к Эфиопии. Большое значение имеет и историческая память народа: сомали считают амхара завоевателями и колонизаторами. В 1993 г. был создан штат Сомали в составе прежней провинции Огаден, восточного Харарге и Бале. Он занимает огромную территорию 1,2 млн кв. км и является вторым по величине после Оромии.
      В административном отношении штат разделен на 9 зон. Шинилле, Джиджига, Лиибаан, Афдеер считаются стабильными; Вардеер (Вардхеер), Дегехабур, Корахе (Карахе), Годе (Годей) и Фик являются ареной столкновений между Национальным фронтом освобождения Огадена (Ogaden National Liberation Front — ОНЛФ) и войсками федерального правительства1.
      Общая численность населения штата Сомали составляет по переписи 2007 г. 4439 тыс. человек. Народ сомали насчитывают 4582 тыс. чел. (6,2% населения Эфиопии), из них в штате Сомали проживают 4315 тыс. чел. — 97,2% населения штата2. Всего же в штате насчитывается 85 этнических групп. Наиболее многочисленные из эфиопских народов — амхара — 29,5 тыс. (0,7%), оромо — 20,2 тыс. (0,5%), тиграй — 1,2 тыс. (0,03%).
      Хотя сомали можно найти во всех штатах, но их число в них незначительно. Больше всего их в штате Оромия — 89,8 тыс., Харар — 7,1 тыс., Амхара — 5,7 тыс., Южном — 2,6 тыс. (данные переписи 2007 г.).
      Сомали разделены государственными границами, и большинство их проживает за пределами Эфиопии в соседних странах Африканского Рога и в Кении.
      На основании данных исторической лингвистики, ученые Г. Мердок, Дж. Гринберг, X. Льюис и X. Флеминг пришли к единому выводу, что родиной народов, говорящих на языках восточно-кушитской группы, являются южная Эфиопия и северная Кения3.
      Эфиопские народы сомали, оромо, афар, сахо и другие (всего 21) говорят на близких языках. Это дает основание Льюису прийти к следующему выводу: если признать, что все сомали и близкие к ним народы ведут свое происхождение из северного Сомали, то надо насчитать 21 миграцию. Если же признать, что их родиной был район, расположенный в южной Эфиопии — северной Кении, речь пойдет о миграции на северо-восток только трех народов: афар, сахо и сомали4.
      Первые письменные упоминания о сомали и галла (оромо) относятся к XIII в. и принадлежат арабскому географу Ибн Саиду. Он пишет, что г. Мерка около р. Шебели был столицей страны хавийя и состоял из 50 деревень (или дистриктов, или племен). Ныне здесь живет сомалийский клан хавийя. Другой арабский ученый, ал-Идриси, пишет, что Мерка был районом «хадийя» в XII веке. Скорее всего речь идет о хавийя5.
      Устная традиция сомали ничего не говорит о его этногенезе. Многие сомалийские семьи и кланы считают себя потомками пришлых арабских шейхов или святых, которые женились на сомалийских женщинах. Но в исторических преданиях подобных сведений нет6.
      Этнотерритории сомалийских семей кланов дир, исаак (ишак), хавийя, раханвейн невелики по размерам и сравнительно ограничены, что свидетельствует о том, что они живут здесь издавна. Что же касается дарод, то они широко расселились в результате недавних миграций.
      У сомали существуют две ветви, различающиеся между собой по всем параметрам: собственно сомали (их предком был самали) и саб. Сомали — кочевники-скотоводы, живущие на большей части штата, саб — их потомки, некогда мигрировавшие на юго-запад, где в значительной степени благодаря смешанным бракам, они перемешались с банту и стали заниматься земледелием. У них другой язык, отличный от сомали, и другая социальная организация.
      Сомали, сохранившие свой образ жизни и культуру, считают себя выше, и с презрением относятся к саб.
      Сомали делятся на две больших группы: дарод и ирир. Каждая из них, в свою очередь, подразделяется на клановые семьи. Дарод превосходит ирир по численности. Они широко расселились по всему Африканскому Рогу и сильны политически.
      В Эфиопии преобладают кланы семьи дарод. Наиболее многочисленным и влиятельным среди них является клан огаден. Представителей этого клана можно найти также в соседних странах — на юге Сомали и в северо-восточной провинции Кении. Клан огаден (со множеством субкланов) составляет почти половину населения штата. Из других кланов наиболее значительны исса, гарре, джидвак, ишак (исаак) и шейкхал.
      Корни нынешнего конфликта кроются в экспансии Абиссинской (Эфиопской) империи во второй половине XIX века. Огаден традиционно рассматривался, как и другие периферийные районы, как буфер, отделяющий от европейского империализма и дающий возможности заниматься скотоводством. В XX в. к этому прибавился дополнительный интерес к его минеральным ресурсам и возможности создания крупных аграрных комплексов. Большинство хайлендеров — амхара, тиграй — считали народы периферии дикими, нецивилизованными, врагами своей культуры. Со временем эти этнические стереотипы закрепились и дают о себе знать по сей день.
      В период колониального господства (Италия, Великобритания) клан оставался единственным представителем и защитником интересов своих членов. Он способствовал сохранению социальной организации, норм обычного права и культурных ценностей, а также чувства солидарности, несмотря на границы.
      Укреплению этнической идентичности и единства содействовали и ритуальные церемонии. Они заключались в проведении один-два раза в год сийяро (siyaro), когда все члены клана собираются вместе. Обычно это случается в период засухи, голода, войны или других чрезвычайных ситуаций, но устраиваются они и в благоприятное время. Деньги на эту ритуальную церемонию вносят все без исключения7. Мужчины и женщины собираются отдельно: в соответствии с обычаями сомали, им не разрешается сидеть вместе и разговаривать.
      Браки внутри клана запрещены. Они возможны между кланами и особенно — с соседями оромо, что способствует укреплению связей и мирному сосуществованию.
      Так, мужчины гургура, как правило, женятся на девушках оромо. Поэтому гургура — это смешение двух этнических групп: сомали и оромо. Они говорят на двух языках8.
      Клановая система управления помогла сомали выжить. Благодаря разветвленным родственным связям они легко переходили границы в районе Африканского Рога и южнее — в Кении, торговали, молились, женились, общались с членами своих кланов. И ныне именно клан является центральной опорой сомалийского общества. Сомали трудно интегрироваться в современные общественные отношения, а государству нелегко управлять ими.
      Рассматриваемый регион — один из самых неспокойных. Его история тесно переплетена с событиями в других странах Африканского Рога. Сомали сначала вели борьбу против империи, затем против итальянской оккупации, снова против империи, затем против режима Дерга. В середине 1970-х гг. Фронт освобождения Западного Сомали (Western Somalia Liberation Front) начал против Дерга вооруженный мятеж, который перешел в войну 1977—1978 гг., закончившуюся победой Эфиопии. Фронт выступает за создание Великого Сомали.
      В последующие годы основным действующим лицом стал Национальный фронт за освобождение Огадена, созданный в 1984 году. Его организаторами выступили пять представителей интеллигенции, выходцы из Огадена, выпускники Сомалийского национального университета. Председателем созданного ими Высшего совета революции стал Абдирахман Махди, учитель по профессии. Однако, опасаясь действий против них Сиада Барре, главы соседнего Сомали, официально они объявили о создании ОНЛФ лишь в марте 1986 г. в Кувейте9.
      Национально-освободительный фронт Огадена называет населяющий этот район народ сомали «угнетенной нацией, колонизованной Эфиопией». Он поставил своей целью создание независимого государства Огадения, «полностью суверенного в соответствии с чаяниями народа». Старейшины огаденского клана были против того, чтобы организация действовала на их территории, и поэтому многие годы основная работа велась среди студентов-сомали на Ближнем Востоке.
      Правление Дерга и война с Сомали оказали прямое воздействие на Огаден. Волнения и политическая нестабильность привели к тому, что многие районы обезлюдели, население бежало от насилия и спасалось в лагерях для беженцев в соседнем Сомали. Фермеры амхара и тиграй покинули своих земли. В районе было введено чрезвычайное положение. Господство военных продолжалось до 1991 года. В течение нескольких лет здесь располагались кубинские солдаты. С целью разгрома сепаратистов-сомали властями была развернута кампания по созданию военных лагерей, куда сгонялись жители. В результате бомбардировок были уничтожены целые деревни. Население подвергалось дискриминации. Были запрещены сезонные миграции скотоводов, пограничная торговля. Это привело к падежу скота и голоду. В 1980-е гг. Огаден превратился в обширную зону боевых действий. События в соседнем Сомали, связанные с коллапсом государства и голодом, привели к потоку беженцев. В середине 1992 г. их число оценивалось в 594 тыс. человек. Кроме того 117 тыс. сомали вернулись в родные места10.
      С приходом к власти в 1991 г. нового правительства ситуация не улучшилась. Создание штата Сомали в 1993 г., как это ни странно, привело к конфликтам как внутри кланов, так и между ними. Они были связаны с выбором названия, определением представительства кланов, расположением столицы штата, его политическим будущим.
      В 1990-е гг. произошла трансформация ОНЛФ из политической организации в вооруженную сепаратистскую группировку. Это напрямую было связано с событиями в регионе.
      Накануне Лондонской конференции в июле 1991 г. правящая партия Революционно-демократический фронт эфиопских народов долго выбирала, кого из организаций сомали можно было бы на нее пригласить. Выбор пал на руководство Фронта освобождения Западного Сомали, во главе которого стоял Абдинассир Шейх Аден, скрывавшийся в Могадишо. Лидер партии подписал Переходную Хартию, и партия получила два места на конференции. От нее потребовали изменения названия. Отныне она стала называться Демократическая партия Западного Сомали (Western Somali Democratic Party). Еще два места были предоставлены Освободительному движению исса и гургура.
      Что же касается лидеров Национального фронта освобождения Огадена, то они обусловили подписание Хартии отказом правящей партии от управления Огаденом. В результате, их не пригласили на конференцию в Лондон.
      Однако в феврале 1992 г. один из лидеров ОНЛФ — Абдалахи Мохамед Сади — все-таки согласился подписать Хартию, при этом не отказавшись от идеи отделения Огадена в будущем. В результате ОНЛФ получил одно место в Переходном правительстве. На состоявшемся в январе 1992 г. Конгрессе ОНЛФ в Гарбо был избран центральный комитет в составе 45 чел. во главе с председателем Шейхом Ибрахимом, который в свое время получил образование в Университете Саудовской Аравии, где прожил много лет. Он был настроен против сближения с Эфиопией.
      Приближавшиеся выборы в парламент в 1992 г. привели к расколу всех сомалийских партий и организаций по клановому признаку. Огаденский клан противопоставил себя всем остальным11. Вскоре возникло не менее 13 политических организаций, каждая из которых представляла свой клан. Они планировали объединиться на выборах против огаденцев, но не смогли. Клан, традиционно являвшийся основой жизни общины, превратился в важный инструмент политической мобилизации.
      Избирательная комиссия в 1992 г. зарегистрировала 13 партий. Среди них: Освободительный фронт исса и гургура (Issa and Gurgura Liberation Front); Демократический фронт хорийял (Horyal Democratic Front); Демократическое движение эфиопских сомали (The Ethiopian Somali Democratic Movement), которое представляло клан ишак; Демократическая объединенная партия (The Democratic United Party) от хавийя южного Огадена; Лига демократических действий (The Democratic Action League); группа, представлявшая pep барре — земледельцев в Келафо, и еще одна, представлявшая клан шейкаш, Аль-Иттихад Аль-Ислами. Последняя — пан-сомалийская политическая организация, ставившая своей целью объединение всех сомали и создание Великого Сомали.
      Глава государства Мелес Зенауи предупредил старейшин и политических деятелей сомали, что право на отделение может быть осуществлено «народом и нацией, а не политической партией или кланом»12.
      Основным противником ОНЛФ внутри клана огаден на выборах была Демократическая партия Западного Сомали во главе которой стоял опытный и влиятельный политик Абдинассир Шейх Аден.
      Выборы в штате переносились трижды и, наконец, состоялись в январе 1993 года. Победу одержал ОНЛФ, получивший в Совете штата 79 мест из 111 (Демократическая партия Западного Сомали — всего 9). Регион Огаден был переименован в Региональный штат Сомали. В исполнительном совете (правительстве штата) из 19 членов огаденский клан был представлен 15 представителями, клан исса имел всего одного. Президентом штата (70% голосов) был избран Абдилахи Мохамед Сади, его заместителем — Сиад Бадрие Мохаммед (ОНЛФ). Однако через семь месяцев он был смещен Фронтом освобождения тиграй.
      Правительство штата, состоявшее из членов огаденского клана, столкнулось с огромными кадровыми трудностями. В результате многолетней деятельности военного режима гражданских служащих практически не было, а те немногие амхара и тиграй, которые работали при Дерге, уехали после смены режима. Все официальные документы были уничтожены. Новая администрация штата занялась поисками сомали на должности учителей, клерков, полицейских, врачей и др.
      В первые годы после создания штата Сомали в администрации, ввиду острого недостатка кадров, работало много сомали из соседнего одноименного государства. Власти предпочитали их, либо противников прежнего режима Дерга. Однако вскоре правительство сочло, что причина политической нестабильности в регионе во многом связана с вредным влиянием выходцев из Сомали, пропагандировавших идею Великого Сомали13. Поэтому они были уволены из административных органов штата.
      Помимо традиционных конфликтов, связанных с пастбищами и водными ресурсами, все чаще происходили конфликты, которые официальные власти назвали «политическими». Речь идет о борьбе кланов за представительство в органах власти, начиная от кебеле и кончая законодательным советом штата.
      Наиболее многочисленные кланы, имевшие большинство мест в администрациях кебеле и воред, считали их своей собственностью14.
      В качестве примера можно привести интересный и мало известный в науке материал об отношениях с кланом шейкаш, полученный эфиопским исследователем Аснаке Кефале в результате полевых исследований. Напряженные отношения между этим кланом и некоторыми огаденскими субкланами привели к конфликту и к смерти сотен людей, а также к массовым переселениям. Причиной стала борьба за представительство в местных органах власти.
      Члены клана шейкаш, по преданию, некогда переселились из Аравии с целью распространения ислама. Поскольку они занимались религиозной деятельностью, у них были добрые отношения с сомалийскими кланами. Этому способствовало и их активное участие в качестве посредников в урегулировании конфликтов по поводу пастбищ, водных ресурсов и др. Между шейкаш и сомалийскими кланами, особенно огаден, были распространены браки.
      После создания штата эти отношения стали меняться. Причина заключалась в том, что каждый сомалийский клан претендовал на свою территорию, что давало право на представительство в региональном парламенте и, может быть, создание собственной вореды под своим руководством. У шейкаш не было собственной территории. Они широко расселились среди различных сомалийских кланов.
      В 1992 г. они создали Демократическое движение народа шейкаш (The Sheikash People’s Democratic Movement), которое было включено в состав Демократической лиги эфиопских сомали. Национальный фронт освобождения Огадена противился открытию офиса партии шейкаш в Огадене15.
      Споры шейкаш и членов огаденских кланов по поводу структур местной власти и представительства в ней привели к конфликтам. Шейкаш были против сепаратистов ОНЛФ и аль-Иттихад. Конфликт продолжался в течение нескольких лет и в 1998 г. перед шейкаш встала проблема: а) продолжать бороться против господства огаденских субкланов за самоопределение внутри существующих воред; б) примириться с судьбой и жить под господством огаденских субкланов; в) покинуть Огаден и поселиться на новом месте и добиваться самоуправления. На многочисленном митинге в Марамейт в зоне Фик в июне 1998 г. было принято решение о переселении16. Тысячи людей мигрировали в отдаленную юго-восточную вореду Западный Ими в зоне Афдеер на границе со штатом Оромия. Они поселились в местечке Рассо, где уже жил их субклан.
      Представители других кланов, недовольные господствующим положением, которое в администрации занимал огаденский клан, вынашивали планы изменения ситуации. Президент штата Абдилахи Мохамед Сади, который не знал амхарского языка, не поддерживал контактов с правящей партией и продолжал настаивать на идее самоопределения и возможности отделения. К этому добавились внутриклановые противоречия, что в конечном счете привело к его падению. Он был обвинен в коррупции, арестован и просидел в тюрьме до июня 1994 года.
      В августе 1993 г. было избрано новое правительство штата во главе с Хассаном Джире Калинле (по клановой принадлежности аулихан-огаден). Кадров по-прежнему не было, финансовые субсидии, поступавшие от федерального правительства, расхищались.
      В 1994 г. началась разработка конституции штата. Разгорелись споры по вопросу о праве на отделение. В конце января 1994 г. ОНЛФ опубликовал Декларацию, в которой содержалось требование предоставления самоопределения для «Огадении». Однако через неделю десять сомалийских организаций выступили против этой декларации. Напряженность вокруг проблемы отделения переросла в кровавые столкновения. Несколько человек были убиты.
      Внутри ОНЛФ разрыв между сторонниками отделения и приверженцами федерального правительства все более углублялся. Сепаратистская группировка, во главе которой стоял Ибрахим Абдаллах Мах, начала вооруженную борьбу17. Некоторые члены правительства штата выступали за референдум. Было направлено письмо в Аддис-Абебу. В результате президент штата Хассан Джире Калинле был смещен советом штата в апреле 1994 г. «за препятствия, чинимые им народу штата воспользоваться благами переходного периода» и заключен в тюрьму. Были посажены также его заместитель и восемь членов совета штата. Новым главой штата стал беспартийный Абдурахман Угас Мохамед Кани.
      Неогаденские кланы настаивали на переносе столицы штата, находившейся на территории клана огаден, в Джиджигу. Этого требовала и администрация премьер-министра, грозя в противном случае разделить штат на два региона. В конце года многие члены правительства штата были уволены, как и его глава. Постоянные военные действия эфиопской армии против сомали привели к тому, что значительная часть огаденских кланов, вначале симпатизировавших федеральным властям, заняла противоположную позицию.
      Действия эфиопской армии, многочисленные аресты18 приводили ко все большему отчуждению сомали. Несмотря на репрессии, население оказывало поддержку ОНЛФ. Фронт поддерживали все огаденские кланы, но в первую очередь субкланы мохаммед зубейр, бах герри, макахил и толомогге19. До сих пор не сняты с повестки дня и планы создания Великого Сомали на основе воссоединения всей этнической группы, населяющей страны Африканского Рога и северную часть Кении.
      Идея создания Великого Сомали зародилась еще в 1940-е годы. Ее инициаторами стали члены Молодежного клуба сомали (Somali Youth Club), созданного в мае 1943 г. в Могадишо. На первых порах это была городская организация взаимопомощи. Ее членами были сомали в возрасте от 18 до 32 лет из числа торговцев, государственных служащих, жандармерии20. С середины 1940-х гг. деятельность клуба начала распространяться и на другие города бывшего Итальянского Сомали. Из организации взаимопомощи она все больше превращалась в националистическую, преследующую амбициозную цель объединить всех сомали. Клуб ставил своей задачей разрушить клановую систему, разъединяющую сомалийское общество, покончить с клановыми спорами и конфликтами. Существовала также программа расширения образования. При вступлении в клуб требовалось принести клятву — отказаться от клановой принадлежности и признать только свою этническую идентичность — сомали21.
      В 1945 г. на мирной конференции Э. Бевин, тогдашний министр иностранных дел Великобритании (1945—1951), выдвинул идею создания Великого Сомали под властью одной администрации (предпочтительно британской), под эгидой ООН «как средство улучшения жизни нации бедных верблюдоводов». Это была попытка консолидации британских интересов в Восточной Африке22. Идея широко обсуждалась в кругах, связанных с имперской политикой Великобритании, и колониальных ведомствах, но была решительно отвергнута США, Советским Союзом и Францией23. На уровне держав эта идея была похоронена.
      Но британская администрация поощряла усилия Клуба молодых сомалийцев по претворению этой идеи в жизнь, советуя создать политическую организацию. Клуб был реорганизован, и с мая 1947 г. стал называться Лига молодых сомали. Деятельность ее распространялась, помимо Итальянского Сомали, на Огаден и часть Эфиопии под юрисдикцией Британской военной администрации. Лозунг — «Сомали просыпайтесь, беритесь за руки, всегда помогайте слабым» — привлек тысячи новых членов24.
      Руководство Лиги в Могадишо было настроено решительно против Эфиопии, называя ее колонизатором. Среди членов Лиги численно преобладала семья кланов дарод. Они выступали против британской администрации, опорой которой являлся клан ишак. Идее Великого Сомали, включавшего и Огаден под началом Великобритании, не дано было осуществиться.
      Отношения ОНЛФ с правящей партией ухудшились в 1996 г., когда сомалийские парламентарии потребовали проведения референдума по вопросу о независимости штата. Естественно, это вызвало негативную реакцию. Власти усилили контроль и организовали коалицию неогаденских кланов. Это было сделать нетрудно: далеко не все сомалийские кланы хотели отделения и создания независимого государства или присоединения к соседнему Сомали.
      Антиогаденские настроения все более усиливались. Дело в том, что победа ОНЛФ на выборах 1992 г. и господствующее положение в регионе огаденского клана (их представители возглавили администрацию в штате) встревожило другие кланы, которые почувствовали себя ущемленными. Они обратились за помощью к федеральному правительству из боязни провозглашенного ОНЛФ плана отделения. Вскоре лидеры ОНЛФ были арестованы или эмигрировали за границу, а оставшиеся члены организации начали вооруженную борьбу.
      Столица штата была переведена из г. Годей, расположенного на территории огаденского клана, в г. Джиджига на севере. Из неогаденских кланов правящая партия решила создать проправительственную партию и противопоставить ее ОНЛФ. Для реализации этого плана был выбран Абдул Маджид Хуссейн из клана ишак, некогда бывший активистом студенческого движения, международным чиновником, позже — федеральным министром экономического развития и сотрудничества. С помощью правящей партии он превратился в ведущего сомалийского политика в Эфиопии.
      В начале февраля 1994 г. в Хараре был созван митинг сомалийских политических деятелей и старейшин, на котором выступил тогдашний президент Мелес Зенауи. После митинга всех его участников перевезли на военную базу Хурсо, недалеко от г. Дире Дава, где проходил учредительный съезд Демократической лиги эфиопских сомали (The Ethiopian Somali Democratic League). О важности мероприятия свидетельствует присутствие на нем тогдашнего премьер-министра Тамрата Лайне. Председателем новой партии был избран Абдул Маджид. В партию вошли 14 клановых фракций. Все они были представлены в центральном комитете.
      Лига стала правящей партией в штате и победила на выборах в 1995 г., что дало ей возможность занять руководящие должности на всех уровнях управления.
      Старейшины огаденского клана, обеспокоенные нараставшими внутриклановыми противоречиями на политической основе, в январе 1994 г. в Кебридехаре созвали Конференцию мира и единства сомалийской нации. Они рассчитывали выработать общие политические установки перед предстоящими выборами в 1995 году. ОНЛФ было предложено разоружиться. В партии произошел раскол: часть ее членов — сторонники отделения, во главе которых стоял шейх Ибрагим Абдалла, — провозгласила возобновление вооруженной борьбы. Шейх Ибрагим вернулся в Саудовскую Аравию, другие лидеры также покинули страну. В следующем году ОНЛФ подписал соглашение с Фронтом освобождения оромо, Исламским фронтом за освобождение Оромии (Islamic Front for the Liberation of Oromia) и Аль-Итихад Аль Ислами (al Itihad al Islami) о совместной борьбе за свержение режима Аддис-Абебы. Тем самым все мосты, ведущие к мирным отношениям с федеральным правительством, были сожжены.
      Так называемое «легальное крыло», которое считало возможным продолжение сотрудничества с властями, осталось в штате. В мае 1995 г. его члены создали свой центральный комитет из 47 членов. Председателем был избран Башир Абди Хассан. В 1996—1997 гг. борьба между различными сомалийскими политическими группировками и их лидерами, в том числе и в органах исполнительной власти штата, продолжилась. Конфронтация закончилась арестами и заключением в тюрьму ряда руководящих деятелей Демократической лиги эфиопских сомали по обвинению в «действиях против демократической системы». В 1998 г. «легальное крыло» ОНЛФ совместно с Демократической лигой эфиопских сомали создали Демократическую партию народов Сомали (Somali Peoples’ Democratic Party). Ее председателем был избран Абдул Маджид Хуссейн, заместителем от ОНЛФ — Кадар Муалим. Последний возглавил правительство штата.
      Экономическое и финансовое положение в штате было крайне тяжелым. Субсидии, поступавшие из федерального бюджета, разворовывались. Причем это не считалось ни растратой, ни воровством. Дело в том, что, согласно традициям и обычному праву кочевников, собственность внутри клана считалась священной и строго охранялась, а вне его — ничейной. К этой категории относилось все, что было связано с государством. Согласно существующей этике, помощь должна была в равных долях распределяться между кланами. Чиновники испытывали нажим со стороны старейшин и глав кланов, требовавших от них выполнения закона предков.
      Речь шла о «шехаде» — традиционной практике, существовавшей у сомали испокон веков, когда любой член клана может попросить деньги у того, кто их может дать. Это не попрошайничество, а взаимное обязательство. Согласно традиции, старейшины имели право просить деньги у чиновников, которым они помогли прийти к власти. Чиновник, который отказывался дать «шехад» члену своего клана, презрительно именовался «фаруд» («пустой карман»). Старейшины же в этом случае выносили вердикт: «этот человек отныне не принадлежит к нашему клану и должен быть заменен»25. Это был очень серьезный приговор, потому что принадлежность к клану у сомали была превыше всего.
      В конце 1999 г. был создан традиционный совет старейшин сомали — Гуурти (Guurti). Затем появились гуурти на всех уровнях. Их члены избирались самими старейшинами пропорционально численному составу кланов.
      Огаден с самого начала включился в Эфиопскую империю (1897 г.), испытывая двойную идентичность — как периферия Эфиопии и как часть огромной этнотерритории сомали, включавшей Кению, Джибути, Сомали. Из-за десятилетиями длившихся конфликтов и недоступности этот регион Эфиопии был заброшенным как чиновниками правительств, так и исследователями. Поэтому имеющаяся информация крайне скудная: идет ли речь о народах, экономике или социальных проблемах.
      Война в Огадене, конфронтация режима с огаденскими сомали касается не только территории, но связана также с экономикой: эфиопские власти заставляют кочевников платить налоги, а с недавних пор пытаются запретить процветающую приграничную контрабандную торговлю с соседними Сомали и Сомалилендом.
      За прошедшие годы со времени введения этнического федерализма этот район по-прежнему самый отсталый в Эфиопии В нем царствует голод, засуха, разруха, непрекращающиеся конфликты между правительственными войсками и мятежниками, между кланами и внутри кланов. Все это привело к катастрофической политической нестабильности, широко распространенной политической, организационной и финансовой дезорганизации внутри различных региональных правительственных структур26.
      Неудачи по вовлечению данного региона в русло федерализма нередко объясняют существующими традиционными структурами и институтами кочевых обществ, в том числе врожденным чувством эгалитаризма и независимости, духом мятежности, неприятием эфиопской культуры, включая христианство27. Д. Маркакис видит во всем глубокое чувство приверженности сомали своему клану («clannishness»)28. Называют также чувство дезинтеграции и неумолимую борьбу за власть и влияние, присущие огаденским сомали29.
      Ученые называют власть в штате неопатримониальной (неородовой). Она включает федеральных и региональных патронов, близких к правящей партии страны и к правящей партии штата — Демократической партии народа сомали. Эта группа сосуществует с политизированными патрилинейными клановыми структурами и законными местными властями30. И как результат всего этого — ротация, постоянные перестановки, увольнения чиновников на всех уровнях власти. Среди городской этнической элиты существует острая конкурентная борьба за «место под солнцем»: бюджетные ресурсы, административные посты. В борьбу включаются линиджи и вышестоящие иерархические структуры.
      Как и в целом по стране, все решения в штате принимаются правящей партией страны. Все главные посты на региональном уровне принадлежат деятелям правящей партии. При этом соблюдается «клановый баланс» и большинство постов принадлежит членам наиболее многочисленных линиджей и кланов31. Процветают протекционизм и коррупция.
      Однако, по-видимому, наиболее справедливым при объяснении причин происходящего в штате Сомали является неспособность федеральных властей установить подлинную автономию, отсутствие кадров и полная некомпетентность органов управления.
      Что же касается патрилинейной клановой системы, которая существует у сомали, то причина нестабильности не в ней, а в ее политизации, точнее, в политизации родства, его срастании с партийными и государственными структурами.
      Трудность в управлении штатом заключается также в том, что до сих пор четко не определены границы административных единиц (это же относится и к другим штатам). Все больше и больше клановые элиты требуют создания новых воред, число которых возрастает.
      Исследователи справедливо отмечают крайне слабое присутствие государства в регионе. По-существу, его роль сводится к поддержанию безопасности военными средствами, участию в урегулировании споров с помощью старейшин кланов, сбору налогов и распределению продовольственной помощи в сотрудничестве с западными донорами и неправительственными организациями. Более того, управление часто полностью парализовано по причине отсутствия чиновников высшего ранга, которых регулярно вызывают в Аддис-Абебу или столицу штата на политические или партийные заседания-тренинги32. Контроль за положением в регионах осуществляет Министерство по делам федерации. В штате Сомали оно играет решающую роль в разрешении конфликтов, осуществляет политику в отношении скотоводов-кочевников и должно обеспечить безопасность. До этого в регионе, как и в других периферийных штатах, был штат «технических советников» (как правило, амхара и тиграй) от правящей партии — Революционно-демократического фронта эфиопских народов — которые сосредоточили в своих руках власть. Они были приставлены к президентам штатов и главам региональных правительств.
      Министерство по делам федерации также имеет большое влияние особенно при выборе высших руководящих должностных лиц. При возникновении сложных проблем высшие официальные лица правительства и правящей партии штата вызываются в Аддис-Абебу для консультаций с представителями Министерства по делам федерации, другими министрами и руководящими деятелями партии. Так осуществляется руководящая и направляющая роль партии.
      Существует тесная связь между назначением на посты в администрации разных уровней и клановой системой. Так, если чиновника смещают с какого-то поста, его место занимает человек из этого же клана.
      Большое воздействие на политику и экономику в штате оказывают федеральная армия и силы безопасности, базирующиеся в различных военных лагерях. Во многих воредах офицеры национальной армии назначают и оказывают покровительство малообразованным политическим лидерам — членам своих кланов или субкланов. Это дает возможность офицерам манипулировать должностными лицами и старейшинами, а также осуществлять негласный контроль за положением на местах33.
      В неспокойных воредах, населенных преимущественно сомали из огаденского клана, таких как Фик, Корахе, Дегехабур, представители федеральной армии осуществляют постоянный контроль и могут оказывать давление на чиновников. Они задействованы также в пограничной торговле, получая от этого неплохую выгоду.
      Точное число жертв конфликта в Сомали неизвестно. Не исключено, что федеральные и региональные власти преувеличивают серьезность ситуации и насилия, с целью извлечения политической и материальной выгоды. Обвинение местных жителей, сотрудничающих с ОНЛФ и с аль-Иттихад, дает прекрасную возможность расправиться или избавиться от политических оппонентов или экономических конкурентов. Значительные суммы, выделяемые Аддис-Абебой региональным властям для обеспечения безопасности, попросту присваиваются. В некоторых случаях президенты штата под предлогом борьбы с мятежниками вооружают собственную клановую милицию. Это обеспечивает так нужную им поддержку старейшин клана34.
      Преувеличение региональными властями серьезности конфликтной ситуации с целью обеспечить в бюджете специальную статью «решение конфликта» — еще одна тактика, приносящая неплохие дивиденды от «торговли серьезным положением». Эта бюджетная статья, введенная в 1995 г. после переноса столицы штата из Годей в Джиджигу, предназначается для урегулирования многочисленных межклановых конфликтов и не связана с финансированием региональной милиции и полиции. Деньги на разрешение того или иного конфликта выделаются немалые. За израсходованные денежные средства отчета не требуется. Эта статья бюджета получила в народе название «большой проект»35. Поэтому разжигание и создание новых межклановых конфликтов — дело весьма выгодное для политических деятелей.
      Для расправы с конкурентами используется различная тактика: политическое обсуждение, псевдокриминальные обвинения. Они применяются в случае, когда надо узаконить отставку или арест того или иного должностного лица. К формальным правовым процессам, включая суд, прибегают весьма редко. Помимо общего обвинения: «препятствие развитию» или препятствие «народу региона пользоваться благами переходного периода», существуют два специфических типа расправы с политическими конкурентами: а) обвинения в коррупции и плохом управлении и б) поддержка ОНЛФ. Люди, поддерживающие фронт называются «нарушителями мира» («anti-peace elements»).
      В партийной и государственной структурах существуют так называемые сессии гем гема (gem gema sessions) — коллективная оценка с помощью критики и самокритики. Это институализированный механизм, созданный с целью контроля за умонастроениями и ротации кадров на всех уровнях управления, начиная от кебеле и кончая правительством штата. В штате Сомали ежегодно проводятся гем гема, в которых участвуют представители местной администрации, партийные деятели, члены совета старейшин кланов. Цель этого — обеспечить согласие с политикой правительства. Таких заседаний боятся, так как это может быть значимым сигналом для отставки любого неугодного должностного лица, а в штате Сомали, где конкурентами за власть выступают кланы, гем гема — официальный инструмент, предоставляющий прекрасную возможность избавиться от политического соперника и поставить на его место человека из своего клана.
      Учитывая существование такого социального института как клановая система, важное значение имеет вовлечение в процесс федерализации традиционной власти. Игнорирование в первые годы традиционных правителей сменилось пониманием необходимости их активного использования.
      С целью усиления контроля федеральные власти назначили во всех административных единицах (штаты, зоны, вореды) оплачиваемых старейшин — латалийе (lataliye) — «советников». Они действовали параллельно с официальными структурами. Их основная обязанность — доносить решения властей до населения, помогать местным властям в сохранении мира и порядка, мобилизовывать избирателей в период выборов. Путем инкорпорирования старейшин и глав общин (кланов, субкланов, линиджей, больших семей) в административную систему власти стремились установить и расширить свой контроль в сельских районах, населенных скотоводами-кочевниками. Эти люди, хорошо знающие обычаи и ситуацию, как нельзя лучше подходили для этих целей. Это было связующее звено между правительством и общинами.
      Выборы старейшин производит Гуурти (Совет старейшин). Чтобы стать избранным, необходимо соответствовать следующим критериям: не входить в состав оппозиционных группировок; не быть приверженцем «кланнизма» и фаворитизма; иметь хорошую репутацию в общине; знать нормы традиционного права и ислама. Должности членов Гуурти оплачиваются.
      Обязанность членов Совета старейшин заключается в помощи официальным государственным органами в урегулировании как межклановых конфликтов, используя обычное право и традиционные методы, так и конфликтов, возникающих между общиной и государством. Старейшины также играют значительную роль на выборах, мобилизуя население.
      Старейшины кланов у сомали имеют разные титулы: султан, угас, гарад, дамин и малак. Существует их строгая иерархия. Клановая система также иерархична. Все это неизменно учитывается как при назначениях должностных лиц во властных структурах, так и при выборах советов старейшин всех уровней.
      Центральное правительство умело использовало противоречия и соперничество между сомалийскими кланами и их подразделениями36. Небольшие по численности неогаденские кланы охотно подчинились с целью достичь господствовавшего влияния в регионе. Им удалось не допустить восстановления прежней власти огаденского клана и ОНЛФ.
      Неспособность сомалийских кланов к объединению, их соперничество и фракционность были на руку федеральному правительству. Это позволило продолжить прежнюю тактику «разделяй и властвуй», противопоставляя одни кланы другим, и контролировать обширный низменный регион, где присутствие центральной власти ограничено военными гарнизонами37.
      С критикой системы управления и патрон-клиентельных отношений все решительнее выступают молодые люди, известные в повседневной жизни как «интеллектуалы», или «турки». Это — выпускники Эфиопского колледжа по подготовке гражданских служащих — немногие сомали, которые имели возможность получить высшее образование. Они в основном живут в городах и занимают важные посты в региональной администрации, поддерживают, хотя и с оговорками, концепцию этнического федерализма и отвергают особую идентичность сомали в отрыве от Эфиопии. Но они испытывают давление со стороны старейшин своих кланов, требующих защиты интересов родственников, настаивающих на занятии ими важных должностей в правительстве или в других сферах, которые бы были прибыльны для клана. Противоречия и конфликты между юными интеллектуалами, которые считают, что им — образованной элите — принадлежит будущее, и старшим поколением политических лидеров, выражающим интересы традиционного общества, основанного на родственных связях, все более усиливаются.
      Интеграционным процессам способствуют и разветвленные родственные связи между Огаденом и Джибути (кланы исса и гадабурси) с Сомалилендом (гадабурси и ишак), центральным Сомали (хавийя, марехан, дигил, мирифле и другие) и с северной Кенией (семья кланов дарод)38.
      Небольшая часть населения штата относит себя к эфиопскому государству, националисты ОНЛФ, выступающие за создание Огадении, больше тяготеют к экономической интеграции с соседним Сомали39.
      Сомалийская диаспора отрицает такую идентичность, как «эфиопские сомали». Часть из них — сторонники пансомализма и считают штат Сомали неотъемлемой частью Великого Сомали и поэтому называют его Западный Сомали (Soomaali Galbeed).
      У руководства ОНЛФ отсутствует единая точка зрения на решение проблемы: как отмечалось выше, одни выступают за урегулирование отношений с эфиопским правительством, другие — умеренные националисты — даже сотрудничают с ним, третьи — настаивают на отделении и создании независимого государства.
      Положение в штате остается сложным. Напряженность и недоверие — основные черты политической жизни. Военные контролируют положение во многих районах штата. Ни о какой интеграции сомали в федеративную систему Эфиопии пока что говорить не приходится.
      Примечания
      1. Некоторые зоны переименованы: Шиниле (ныне Ситти), Джиджига (Фаарфан), Дегехабур (Джерер), Вардеер (Доло), Фик (Ногоб), Годе (Шабелле)
      2. Sammary and Statistical Report of the 2007 Population and Housing Census. Addis Ababa. 2008, p. 94—96.
      3. MURDOCK G.P. Africa. Its Peoples and their Culture History. N.Y.-Toronto-L. 1959, p. 319—320; 323—324; GREENBERG J.H. Studies in African Linguistic Classification. New Haven. 1955; LEWIS H.S. Historical Aspects of Genealogies in Northern Somali Social Structure. — Journal of African History. 1962, vol. 3, № 1, p. 35—48.
      4. LEWIS H.S. The Origins of Galla and Somali. — Ibid. 1966, vol. 7, № 1, p. 40—41.
      5. Ibid., p. 27.
      6. Ibid., p. 36.
      7. BAMBAKU TADESSE, YENECH TESFAYE, FEKADU BEYENE. Women in conflict and indigenous conflict resolution among the Issa and Gurgura clans of Somali in Eastern Ethiopia. — Journal of Conflict Resolution. 2010, vol. 10, № 1, p. 101.
      8. Ibid., p. 96.
      9. MARKAKIS J. Ethiopia: An Anatomy of a Traditional polity. N.Y. 1974, p. 215.
      10. HAGMANN T., MOHAMUD H. KHALIT. State and Politics in Ethiopia’s Somali Region since 1991, p. 29.
      11. MARKAKIS J. The Somali in Ethiopia. — Review of African Political Economy. 1996, vol. 23, p. 567.
      12. Ethiopian Herald, 11 February 1994. Цит. no: VAUGHAN S. Ethnicity and Power in Ethiopia. Edinburg. 2003, p. 210, note 215; ASNAKE KEFALE. Federalism and Ethnic Conflict in Ethiopia. A Comparative Study in the Somali and Benishangul-Gumuz Region. PhD Theses. Lerden. 2009, p. 134—135.
      13. Ibid., p. 143.
      14. Ibid., p. 144.
      15. Ibid., p. 150.
      16. Ibid., p. 151.
      17. Ethiopia: Prospects for Peace in Ogaden. Crisis Group. 6 August, 2013.
      18. Collective Punishment: War Crimes and Crimes against Humanity in the Ogaden Area of Ethiopia’s Somali Regional State. Human Rights Watch, June 2008.
      19. HAGMANN T. Beyond Clannishness and Colonialism: Understanding Political Disorder in Ethiopia’s Somali Region, 1991—2004. — Journal of Modern African Studies. 2005, vol. 43, № 4, p. 533, note 41.
      20. BARNES C. The Somali Youth League, Ethiopian Somalis and the Greater Somalia Idea, 1946—1948. — Journal of Eastern African Studies. 2007, vol. 1, № 2, p. 280.
      21. Ibid., p. 280.
      22. Ibid., p. 281.
      23. KELLY S. Britain, the United States and the End of the Italian Empire. — Journal of Imperial and Commonwealth History. 2000, vol. 28, № 3, p. 55—59. Цит.по: BARNES C. Op. cit., p. 281.
      24. Ibidem.
      25. MARKAKIS J. Ethiopia..., p. 316.
      26. Integrated Regional Information Network of the United Nations (IRIN). Ethiopia: Feature. — Somali Region Sets out its Programme. 2002, vol. 9, № 7.
      27. FAISALI ROBLE. The Death of an Era and the Demise of the Community: EPRDF’s Manipulation of Somali Clans — Ethiopian Review. 1996. April.
      28. MARKAKIS J. The Somali in Ethiopia, p. 570.
      29. ESCHER R. Nationalism and Particularism of the Ogaden Somali in Ethiopia. In: New Trends in Ethiopian Studies: Papers of the 12th International Conference of Ethiopian Studies. Lawrenceville. N.Y. 1994, vol. 1, p. 656.
      30. ERDMANN G,, ENGEL U. Neopatrimonialism Reconsidered — Critical Review and Elaboration of an Elusive Concept. Paper presented at the 45th annual meeting of the African Studies Association. Washington D.C. December 4—8, 2002.
      31. HAGMANN T., MOHAMUD H. KHAL1F. Op. cit., p. 33.
      32. HAGMANN T. Op. cit., p. 521.
      33. Ibid., p. 522.
      34. Ibid., p. 526.
      35. Ibid., p. 527.
      36. HAGMANN T., MOHAMUD H. KHALIF. Op. cit., p. 35.
      37. Ibidem.
      38. Ibid., p. 41.
      39. Ibid., p. 39.