4 сообщения в этой теме

Нагов почему-то считают непобедимыми - мол, даже англичане их не покорили.

А на деле?

Собственно, пришлось работать с материалом из Нагаленда и для этого пришлось влезть в их недлинную историю. Вот что получилось в результате.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Монголоидные племена тибето-бирманской языковой группы, именуемые с XIX века общим собирательным названием «нага», в течение длительного времени не имели развитых контактов с внешним миром, проживая в труднодоступной сильно пересеченной местности на востоке современной Индии и сопредельных районах Бирмы, называемой в англоязычных источниках Naga Hills (букв. «Холмы нагов»). Некоторые группы нагов проживают в штатах Манипур, Аруначал Прадеш и Ассам.

 

5bf9b9acbdde5_indynetwork2F2017-072F81ca

Рис. 1. Воины нагов. Ок. 1880 г.

 

Постоянным внешнеполитическим партнером этих разрозненных племен, длительное время даже не имевших единого названия, было царство Ахом, образованное тайским племенем ахом на территории современного индийского штата Ассам в XIII веке[12]. Именно ахом называли своих некоторых противников, приходивших из холмов на юго-востоке, «нага», не давая точного критерия этому весьма расплывчатому определению.

С востока племена нагов граничили с племенными объединениями бирманцев, находившимися на примерно одинаковом уровне развития с нагами. Труднодоступная местность и отсутствие оружия, способного коренным образом повлиять на ход военных действий в поросших густым лесом холмах, не позволяла правителям Ахома одержать решающую победу и покорить нагов, проживавших в укрепленных деревнях на вершинах холмов.

 

1293_Naga_Tangkhul_Chinjaroi_village.jpg

Рис. 2. Традиционный дом в селении нагов, украшенный столбами с изображением голов буйвола митхун. 1923 г.

Со своей стороны, наги совершали постоянные набеги на сопредельные территории. Это было вызвано как экономическими причинами (отсутствие нужного количества продуктов питания и ремесленных изделий в зоне проживания племен)[13], так и спецификой традиционных представлений нагов – например, считалось, что все представители «не своей» деревни являлись врагами, и их можно и нужно убивать. Это вело к тому, что все деревни нагов находились в состоянии перманентной войны друг с другом и соседями.

Считалось также, что жизненная сила человека или животного кроется в его голове, и забрать себе голову противника означало увеличение собственной жизненной силы, и возможности обзавестись многочисленным и жизнеспособным потомством.

Поэтому выступление на «войну» обязательно требовало участия магических сил – перед началом похода шаман обязательно проводил камлание и указывал воинам, где следует искать первую жертву. Женщины также должны были оказывать магическую помощь своим мужчинам – так, у племени лотха жене ушедшего в поход воина нельзя было прясть и ткать. Аналогичные обычаи были и у других племен.

 

 

Рис. 3. Дом черепов. Фотография первой половины ХХ в.

 

Воины, участвовавшие в набегах и межплеменных войнах, должны были вернуться с отрубленной головой. Победителю татуировали грудь за участие в войне и лицо – за отрубленную голову врага. Вид татуировки зависел от того, сколько голов добыл воин[14]. Поэтому, по воспоминаниям стариков, когда во время набега на вражескую деревню кого-то из врагов убивали, то нападающие бросались с визгом на тело и яростно оспаривали друг у друга право отсечь голову убитого, крича: «Это моя!».

 

 

Рис. 4. Охотник за головами с характерной татуировкой на лице и груди. Современная фотография.

 

При этом совершенно не имело значения, какую голову принес воин – вражеского воина, беззащитного старика или маленького ребенка. Наоборот, отрубленная голова женщины считалась даже более почетной добычей – с одной стороны, таким образом подрывалась возможность врагов к самовоспроизводству, с другой – женская голова значительно усиливала возможности воспроизводства в селении победителей.

Отрубленную голову врага с соблюдением определенных ритуалов вносили в специальный «дом черепов»[15], где она хранилась, увеличивая тем самым магическую защиту деревни и ее благополучие. Вынос черепа из этого дома означал пренебрежение к поверженному врагу и не поощрялся традициями[16].

Naga01.jpg.4233ccdf3c209a292ee72c41523fb

Рис. 5. Голова врага, «украшенная» рогами митхуна и подвесками из крашеной козьей шерсти. Конец XIX в.

 

Черепа буйволов митхун, которые также считались серьезными противниками, вывешивались на стенах домов в качестве украшений[17]. Во время некоторых ритуалов наги убивали определенное количество буйволов, стремясь как можно более чисто отрубить голову животному при помощи своего «дао»[18], после чего дом, в котором проводили церемонию, украшался столбом, на котором вырезали количество голов митхуна, соответствующее количеству забитых таким варварским способом буйволов.

В конце XVIII в. в результате политических интриг в Ахоме правящая тайская династия была свергнута при участии воинов разных племен нагов. Восстановление на престоле Ахома прежней тайской династии произошло при содействии бирманских войск. Это заложило основы для постоянного вмешательства Бирмы в дела горных племен на своих западных рубежах.

Однако до поры до времени бирманцы не давали повода для конфликта с вооруженными силами Британской Ост-Индской компании. В 1795 г. в столицу Бирмы Амарапуру к королю Бодопайя (1782-1819) был прислан представитель Ост-Индской компании капитан Майкл Саймс для разграничения сфер влияния на востоке Бенгалии. Однако договоренности оказались весьма непрочными.

 

Men_of_a_Marauding_Naga_Tribe_in_War_Tri

Рис. 6. Воины нага в полном вооружении.  Фотография первой половины ХХ в.

 

В 1817 г. бирманский король вторгся на территорию современного индийского штата Ассам и захватил ее, ликвидировав независимость государства Ахом. В течение 5 лет бирманцы правили на этих землях железной рукой, постоянно подавляя выступления покоренных народов и совершая карательные экспедиции на сопредельные территории. При этом бирманцы практически не затрагивали владения нагов, война с которыми была совершенно бесперспективна с точки зрения получения добычи, но стоила бы многих жертв.

В 1819 г. к власти пришел сын Бодопайи – Баджидо (1819-1837). Совершив очередной карательный поход в Ассам, он нанес удар территории современного индийского штата Манипур под предлогом того, что местный правитель не прислал своих представителей на коронацию Баджидо. Затем Баджидо вторгся в независимое царство Качар, правитель которого обратился к англичанам за помощью. В результате ожесточенной англо-бирманской войны, завершившейся в 1826 г., англичане выбили бирманцев из Ассама и получили возможность построить свои первые военные посты в непосредственной близости от Naga Hills.

Под протекторатом Ост-Индской компании в Ассаме, огражденном теперь от бирманских нападений, началось развитие чаеводства[19]. Разместив в этом регионе свои военные посты, англичане получили возможность лучше изучить местную природу. В 1826 г., сразу после окончания войны с Бирмой, в Ассаме обнаружили дикорастущие чайные деревья и тут же были начаты опыты по их окультуриванию. В 1832 г. капитан Дженкинс (Jenkins) и лейтенант Пембертон (Pemberton) совершили первый поход в Нагаленд во главе отряда из 600 сипаев и 800 носильшиков. На границе с Ассамом, им пришлось вступить в сражение с нагами племени ангами. В 1833 г. с юга в Нагаленд вошла колонна лейтенанта Гордона Брауна (Gordon Brown) для открытия более удобной дороги между Ассамом и Манипуром, а в 1834 г. в Ост-Индской компании был создан специальный комитет по чаеводству.

 

5bf9b9a65a87f_bourne--shepherd-naga-from

Рис. 7. Воины и женщины нага из штата Ассам. Конец XIX в. Воины в традиционных шапках, украшенных клыками кабанов, женщины носят характерные для народности апатии (Аруначал Прадеш) пробки из рога в крыльях носа. Фотография из банка данных ALAMY.

 

Эти события и послужило отправной точкой для начала конфликта Ост-Индской компании с племенами нагов. В 1838 г. Ост-Индская компания лишилась монопольного права торговли со странами Дальнего Востока, а в результате действий китайского наместника провинций Хунань и Хубэй Линь Цзэсюя (林則徐, 1785-1850), конфисковавшего весь опиум в Гуанчжоу, торговые отношения с Китаем были разорваны и в 1839 г. началась 1-я Опиумная война (1839-1842). В этих условиях разведение чая в Ассаме становилось первоочередной задачей для Ост-Индской компании. Но в дело вмешались наги, совершавшие набеги на местные плантации.

 

A_sketch_of_two_Naga_figure_by_Major_Joh

Рис. 8. Воины нага с дао. Зарисовка майора Дж. Батлера. Первая половина XIX в.

 

В связи с этим начались ответные английские экспедиции в горы, но они приносили лишь незначительные результаты – разорив одну деревню, англичане уходили, а на плантации нападали наги из другой деревни. При этом наги считали, что появление на плантациях вооруженной охраны сильно ограничивало их права на беспрепятственную охоту за головами. Не оправдались и надежды англичан на привлечение нагов к работам на чайных плантациях.

 

Naga-3_(British_school_ca._1900).thumb.j

Рис. 9. Воины нага. Акварель середины XIX в.

 

В результате, с 1839 по 1850 год англичанами было проведено 10 карательных походов на территорию Нагаленда, три из которых окончились неудачей[20].

Период 1833-1840 гг. именуется в англоязычных источниках «периодом внешнего контроля», когда англичане, не имея опорных пунктов в Нагаленде, совершали периодические военные экспедиции в лесистые холмы.

Отсутствие общего руководства у нагов делало их совершенно недоговороспособными – англичане неоднократно предлагали вождям нагов взаимно определить границы владений и прекратить войну.

Но наги, имевшие совершенно иные ценности и жизненные установки, упорно не шли на договоры, считая, что англичане их обязательно обманут. В связи с этим требовалось найти хоть какой-то рычаг влияния на вождей нагов. В связи с этим приезд в Ассам баптистского миссионера Майлза Бронсона (Miles Bronson, 1823-1883) оказался для англичан той самой возможностью войти в неформальный контакт с упрямыми горцами, хотя представители администрации прекрасно понимали, что это довольно длительный процесс – так, Дженкинс писал секретарю правительства Индии Т.Х. Мэддоку:

«… Я полагаю, что благодаря надлежащему сотрудничеству с этим джентльменом (преп. Майлзом Бронсоном) и поощрению нагов к выращиванию сельхозпродуктов на своих холмах и чая, в частности, нам может потребоваться долгое время, чтобы цивилизация (иными словами – подчинение и покорение путем обращения и обольщения), значительно распространилась среди этих нагов, и наше господство постепенно распространилось среди холмов, без чего, а также последовательного подавления постоянных распрей между племенами, представляется мало надежды достичь больших изменений в нравах населения, или же получить в наше пользование значительные природные ресурсы с возвышенностей этой горной страны».

В начале 1839 г. Бронсон начал проповедь среди нагов племени нокте в Намсанге[21]. Однако первая проповедь христианства прекратилась очень быстро – в тяжелом климате, без надлежащей врачебной помощи, в 1840 г. умерла сестра Бронсона Рода, работавшая вместе с ним, и миссионер покинул земли нагов. Однако за это время он успел подготовить некоторые лингвистические материалы по языку племени нокте, и подготовил катехизис на языке нокте.

 

 

Рис. 10. Преподобный Майлз Бронсон.

 

В результате деятельности миссионеров, работавших в сопредельных Манипуре и Ассаме, в 1847 г. в ассамском Сивасагаре произошел первый случай крещения нага по имени Хуби[22]. Однако он умер от холеры всего через месяц после крещения.

В том же 1847 г. католический миссионер из Дакки брат Фрейсенон (Fr. Freycenon) посетил окраину Нагаленда и встретился там с представителями разных племен (предположительно, племенами зелянг). По его мнению, наги оказались вполне дружелюбны и выказывали склонность к католицизму.

Период с 1847 по 1850 годы в истории отношений британской Ост-Индской компании с нагами называется «периодом контроля изнутри». В это время Ост-Индская компания пыталась активно вмешиваться в дела нагов, пытаясь строить посты среди холмов и вмешиваясь в распри между вождями.

В 1846 г. был основан пост Самагутинг (Samaguting) на границе с землями нагов племени ангами, которым командовал офицер Ассамской полиции Дарогха Бхогчанд (Darogha Bhogchand, ?-1849). Затем в 1849 г. были основаны посты Мезома (Mezoma) и Кохима (Kohima), но эта политика не принесла серьезных результатов, хотя и привела к большим материальным затратам[23]. Поэтому через 3 года практика строительства военных постов была прекращена.

 

p159.jpg.d6636fc304d1fe5f7030762127cec3e

Рис. 11. Воин племени ангами.

 

В декабре 1850 г. в результате экспедиции подполковника Фоке (Foquet), состоявшей из 500 сипаев и 200 полицейских при 23 орудиях была взята оставленная защитниками деревня Хонома (Khonoma), после чего был сожжен целый ряд деревень вплоть до деревни Кикрума (Kikruma). Это был наиболее дальний поход англо-индийских сил в Холмы нагов. В результате похода озлобление нагов против захватчиков возросло и в ответ англичане приказали уничтожать все деревни нагов, которые они могли захватить. Не избежала этой участи и деревня Кохима, около которой англичане возвели свой пост.

 

Рис. 12a. Современная панорама деревни Хонома.

 

Рис. 12b. Современная панорама деревни Хонома.

 

Вплоть до 1851 г. новых случаев крещений не было. Тяжелые потери, которые понесли обе стороны в ходе экспедиции майора Дженкина в Кохима для освобождения захваченного ангами лейтенанта Винсента, заставили англичан на время отказаться от политики вмешательства в дела нагов, ограничившись охраной своих владений.

По совету опытного пограничного офицера майора Джона Батлера генерал-губернатор Дальхузи (Dalhousie) принял решение вывести войска из Нагаленда. В 1851 г. англичане покинули Самагутинг.

Но охрана границы была усилена. Экспедиции вглубь холмов не проводились, но племена нагов не допускались на приграничные рынки, что сильно ударило по экономике нагов. Но на предложения об установлении регулярных отношений на договорной основе наги продолжали отвечать отказом.

 

6th_Gurkha_Rifles_Mr._Lovett.thumb.jpg.5

Рис. 13. Стрелки 6-го полка гуркхов (в 1879 г. – 42-й Ассамский полк туземной бенгальской пехоты). 1908 г. Зарисовка майора Альфреда Ловетта (1862-1919).

 

На 1851 г. приходится второе крещение среди нагов – наг племени ао по имени Лонгджанглепзук (Longjanglepzuk) из селения Мерангконг (Merangkong) принял крещение в том же Сивасагаре. После крещения он жил в Ассаме, но в 1853 г. погиб при нападении на его селение, куда он приехал погостить, нагов из другого племени.

В 1857 г. наги совершили 22 нападения на английские владения. Всего за период английского невмешательства наги совершили около 40 зарегистрированных нападений на погранпосты и деревни, убив более 300 крестьян и полицейских, и уведя в плен более 100 человек.

В 1858 г., после подавления основных очагов восстания сипаев (1857-1859), власть Ост-Индской компании в Индии была ликвидирована и колонии были переданы под непосредственное управление британского правительства (т.н. British Raj). Со временем были пересмотрены и некоторые принципы политики Ост-Индской компании. Так, невмешательство в дела нагов продолжалось до 1865 г. Наги принимали отсутствие ответных рейдов англо-индийских войск за признак слабости англичан и совершали свои нападения на равнинные поселения. Участившиеся случаи нападений нагов с целью получить добычу вынудили английское правительство отказаться от политики невмешательства. Была принята новая стратегия – т.н. «политика продвижения вперед». Конечной целью было установление полного английского контроля за территорией Нагаленда. В 1866 г. было учреждено административное подразделение – «район Холмов нагов» (Naga Hills District), центром которого стал пост Самагутинг, переименованный в Чумукедима (Chumukedima), а лейтенант Грегори (Gregory) – первым заместителем комиссара района (1st Deputy Commissioner). В первые же недели службы в новой должности Грегори сумел перехватить и уничтожить 2 группы нагов, шедших в набег на английскую территорию.

Нагов планировали сначала покорить военным путем, а затем включить в общую систему колониальных владений в Индии, привив им начала европейского обучения, познакомив с медициной и другими благами цивилизации. Для улучшения доступности внутренних районов Нагаленда строились дороги.

Важную роль в реализации этой политики должны были сыграть христианские миссионеры и школы, в которых молодежи должны были прививаться новые жизненные установки[24].

В результате были приняты очень важные решения административного характера – так, территория нагов была разделена на 3 сектора:

1)     Сектор под прямым управлением английской администрации. В качестве знака признания власти английской администрации наги, проживавшие в этом секторе, платили налог на жилье в обмен на защиту со стороны англо-индийских войск от нападений других племен нагов.

2)     Сектор под политическим контролем английской администрации. Согласно принятому плану, военно-политическое вмешательство в дела нагов, проживавших в этом секторе, могло быть вызвано в случае необходимости, но ни англичане не обещали защиты местному населению, ни наги не платили никаких налогов.

3)     Сектор вне политического контроля английской администрации – дела нагов этого сектора никак не касались английской администрации. Наиболее непримиримо английская администрация была настроена к нагам племени ангами, которые считались наиболее опасным противником, совершенно не способным к выстраиванию правильных отношений.

 

naga_missionaries.thumb.jpg.0924ba8f363b

Рис. 14. Эдвард У. Кларк с супругой Мэри.

 

Новый подход довольно быстро привел к улучшению ситуации – хотя нападения нагов и продолжались, они уже не достигали такого размаха. Количество убитых и уведенных в плен английских подданных резко сократилось.

 

Рис. 15. Старинная баптистская церковь в Ронгпхаре – слева.

Католическая церковь второй половины ХХ в. в Ронгпхаре – справа.

 

К тому же в 1871 г. христианин-евангелист из Сивасагара по имени Годхула Бабу (Godhula Babu, тж. Rufus Brown, 1845-1912) начал систематическую работу среди нагов, проживавших в Ассаме. В октябре 1871 г. им был окрещен некий Супонгмерен (Supongmeren) из селения Молунгкимонг (Molungkimong).

1503_Naga_Arms_1873.jpg.75a71b8989498074

Рис. 16. Трофейное оружие нагов. 1873 г.

 

После этого началось гораздо более масштабное обращение нагов в христианство. Так, 24 человека из числа молодежи нагов селения Молунгимчен (Molungyimchen) были им окрещены уже к декабрю 1872 г.  Вскоре к нему присоединился американский миссионер Эдвард У. Кларк (Edward W. Clark). Чтобы обеспечить безопасность Кларка, вожди Молунгкимонга выслали 60 воинов в качестве эскорта. 22 декабря 1872 г. он окрестил 15 молодых нагов у деревенского колодца, на что дали согласие вожди племени.

В 1874 г. Ассам окончательно превратился в провинцию Британской Индии и район селения Кохима оказался в зоне политического контроля англичан. Агентом в этом районе являлся капитан Дж. Батлер (J. Butler). С 1875 г., пользуясь сложившейся обстановкой на рубежах Нагаленда, англичане предприняли ряд топографических экспедиций в населенные нагами местности, но зачастую эти экспедиции несли серьезные потери, многие солдаты были обезглавлены, а их оружие – захвачено нагами.

 

1873.1.jpg.2a71f5e00e309ed75e7be3ba358b4

Рис. 17. Оружие и головы, захваченные у нагов. 1873 г.

 

В 1875 г. в Нагаленд была направлена карательная экспедиция под командованием полковника Дж.М. Наттола (Colonel J.M. Nuttall CB) из 44-го Бенгальского полка туземной пехоты (гуркхи). Полковни возглавил отряд из 308 гуркхских солдат и взял штурмом несколько заподозренных в нападениях поселений нагов. На развалинах были обнаружены личные вещи и оружие погибших во время топографических экспедиций военнослужащих.

С 1876 г. Кларк начал работать в Молунгимчене (ныне Хаймонг – Haimong), а затем – в новом поселении нагов – Молунгджинсен (Molungjinsen). Вскоре была основана первая баптистская церковь в Нагаленде.

 

Рис. 18. Памятник Гибону Генри Даманту в Хонома. 1906-1907 гг. Современное фото.

 

Однако те племена нагов, которые остались верны традиционным верованиям, продолжили нападения на территории, подконтрольные английскому правительству. В том же 1876 г., когда среди нагов начал работу Эдвард У. Кларк, погиб капитан Батлер[25] во время топографической съемки района проживания племени лотха. Воин из селения Пангти напал на него из засады и заколол копьем. За это сопровождавшие капитана солдаты уничтожили деревни нагов, причастные к организации засады, в которой был убит капитан.

 

dao_from_ArunachalPradesh.jpg.8f713248b6

Рис. 19. Оружие, изъятое у нагов. Фотография XIX в.

 

В 1877 г. наги совершили рейд в пределы бывшего царства Качар, уже много лет находившегося под управлением англичан. В ответ была выслана карательная экспедиция под командованием капитана У. Брайдона (W. Brydon) из 42-го полка туземной пехоты. Силы экспедиции составляли 210 сипаев и 50 полицейских. В районе Мезома наги вступили в бой с карателями. Вскоре к нагам из Мезома подошли на помощь наги из Хонома и Джоцома. Брайдон запросил помощи, т.к. наги, пользуясь знанием местности, смогли выйти ему в тыл и постоянно атаковали. Окопавшись у селения Мезома, Брайдон перешел к обороне. Бригадный генерал Дж.Л. Нэйшн (Brigadier-General J.L. Nation), в то время командовавший Восточный Пограничным районом, выслал из Шиллонга (Shillong) на помощь Брайдону 100 солдат 43-го полка туземной пехоты под командованием лейтенанта Мак-Грегора (MacGregor) из 44-го полка туземной пехоты.

После того, как Брайдон получил подкрепления, наги из селений Хонома и Джоцома вступили в переговоры, надеясь избежать участи нагов Мезома, лишившихся всех своих запасов продовольствия. Со стороны англичан переговоры вел политический представитель, капитан Карнеги (Carnegy), но вскоре он был застрелен по ошибке собственным часовым, когда находился за пределами укреплений Мезома. Его заменил помощник политического представителя, капитан Уильямсон (Williamson), прибывший с подкреплениями. Не зная местных условий, он совершил ряд политических ошибок, что привело к тому, что воины из Хонома и Джоцома смогли покинуть поле битвы безнаказанными и никем не преследуемыми.

 

PPMS19_6_APA_1254.jpg.c0a242031ce0636bb3

Рис. 20. Ритуальная пляска нагов с оружием. Фотография 1970-х годов.

 

В результате отряд Брайдона отступил в Чумукедима, а наги сочли, что с англичанами следует говорить только с позиций силы.

Проанализировав ситуацию, британские администраторы пришли к выводу, что административный центр района Холмов нагов в Чумукедима оказался расположенным слишком далеко от мест основных нападений. Поэтому в 1878 г. было принято решение перенести административный центр района в селение Кохима, где был размещен гарнизон из 158 солдат под командованием капитана Д.Дж. Рейда (D.G. Reid) из 43-го полка туземной пехоты. Политическим агентом был назначен Гибон Генри Дамант (Guybon Henry Damant, 1846-1879), начальником полиции Каули (Cawley). В Кохима также проживали 240 мирных жителей, в т.ч. жен и детей военных и чиновников.

В районе было неспокойно. Контрабандисты поставляли огнестрельное оружие нагам, о чем Даманта извещали дружественно настроенные вожди «мирных» селений.

13 октября 1879 г. Дамант направился к селению Хонома (Khonoma) с целью поиска контрабандного огнестрельного оружия и 14 октября попытался войти в селение в сопровождении 65 полицейских и 21 сипая из 43-го полка туземной пехоты.

Будучи уверен в том, что престиж английского оружия достаточно высок для того, чтобы обеспечить его безопасность, Дамант не предпринял мер предосторожности, но подвергся внезапному нападению при входе в селение и был убит. Вместе с ним погибли его слуги, 25 полицейских и 10 сипаев, 19 человек были ранены, весь багаж отряда был захвачен нагами. Головы убитых были помещены в «дом черепов».

 

Kohima-Camp-Nagaland-India-1-.jpg.fff4e0

Рис. 21. Жители селения Кохима. Фотография 1970-х годов.

 

Бежавшие с места боя остатки отряда Даманта прибыли в Кохима. Командир гарнизона был тяжело болен, и практически не принимал участия ни в подготовке к обороне, ни в последовавших боях за Кохима. Гражданская полиция была сильно деморализована, хотя фактически обороной пришлось командовать начальнику гражданской полиции Каули при помощи младших офицеров сипаев. Помимо гарнизона, обеспеченного продовольствием на месяц, в форте укрылось 240 мирных жителей, которые имели всего 125 кг. риса. После того, как в Кохима прорвались остатки отряда Даманта положение с продовольствием стало критическим. Каули запросил помощь. С письмами были посланы двое новообращенных христиан, которые спрятали депеши в свои прически. Каждому было обещано по 200 рупий за выполнение задания.

16 октября объединенные отряды нагов, насчитывавшие, по английским данным, до 6000 человек, стали штурмовать Кохима. Англичане сумели сократить линию обороны, оставив некоторые внешние укрепления, для повышения плотности огня. Но это позволило нагам подойти близко к укреплениям и даже обойти его сверху, после чего начались обстрелы всей внутренней части форта – к удивлению англичан, не менее 500 нагов были вооружены огнестрельным оружием.

Передвижение по форту было крайне опасно, женщины, дети, больные и раненные постоянно находились внутри большого сарая, который наги неоднократно пытались поджечь. Выйти за водой к двум небольшим источникам, находившимся на территории форта, было очень опасно. В таком положении дела оставались до 19 октября, когда  подошло подкрепление из Вокха – 43 сипая и 22 полисмена под командованием внештатного политического агента Х.М. Хайнде (H.M. Hinde). Воспользовавшись помощью дружественных нагов, подкрепление ночью вошло в форт без потерь.

 

konyak-naga-headhunter-tattoo-india-1.th

Рис. 22. Охотник за головами из племени коньяк с характерными татуировками на лице и груди. Современная фотография.

 

Наги продолжали атаковать, постепенно продвигаясь к стенам форта. Лишь 45 сипаев могли одновременно стрелять по атакующим – остальные были заняты борьбой с пожарами, которые постоянно вспыхивали внутри укрепления. Осадные сооружения нагов придвинулись на расстояние всего 35 м. от стен Кохима, все осажденные получали лишь ¼ от обычного рациона, воды не хватало. Каули был готов вступить в переговоры на условиях свободного пропуска гарнизона и мирного населения в Чумукедима, но остальные офицеры не доверяли нагам.

 

TribesofNagalandItineraryMainPrivateJour

Рис. 23. Ритуальная пляска воинов-нага. Современная фотография.

 

Отчаянное сражение продолжалось до 11 часов утра 24 октября 1879 г., когда наги прекратили огонь и отступили. Оказалось, что до них дошли сведения, что политический агент в Манипуре подполковник Дж. Джонстон (J. Johnstone) подходит к осажденному форту с колонной из 2000 вновь набранных рекрутов из Манипура, 50 полицейских и 35 сипаев. 26 октября колонна Джонстона вошла в Кохима.

Джонстон перестроил укрепления форта, уничтожил осадные работы нагов и потребовал от противника немедленно вернуть голову Даманта для погребения. Наги ответили, что тело уничтожено, но голову все же прислали. Останки Даманта были торжественно погребены, после чего Джонстон приказал готовиться к немедленному выступлению на Хонома, но из стратегических соображений ему было предписано остаться на месте для обороны Кохима. За успешную деблокаду Кохима Джонстон был произведен в полковники.

Убийство Даманта и нападение на Кохима переполнили чашу терпения английского правительства. В район Хонома были направлены крупные экспедиционные силы (Naga Expeditionary Force) в составе:

·   44-го Бенгальского полка туземной пехоты (гуркхи) под командованием бригадного генерала Л.Дж. Нэйшна, по совместительству командовавшего всеми экспедиционными войсками,

·       43-го Бенгальского полка туземной пехоты (гуркхи) под командованием майора Эванса (Major Evans),

·       42-го Бенгальского полка туземной пехоты (гуркхи) под командованием полковника Наттола,

и приданной им ракетной части под командованием лейтенанта артиллерии А. Мансела (A. Mansel) и лейтенанта Э. Робана (E. Roban) из корпуса Королевских Инженеров.

 

Nagas_hills_ca._1944.thumb.jpg.cc964fbc0

Рис. 24. Деревня в Холмах Нагов, 1944 г.

 

Общая численность войск, накапливавшихся в селении Пипхима (Piphima), составила 1135 человек с современным вооружением – 2 7-фунтовых горных орудия и 100 9-фунтовых ракет Конгрейва. Кроме того, в подчинении генерала Нэйшна были ополченцы из Манипура и местных дружественных племен. Было принято следующее политическое решение:

«Хонома следует полностью уничтожить и запретить восстанавливать. Зачинщиков убийства Даманта взять в плен и казнить. Все прочие деревни, заподозренные в участии в восстании, покорить и полностью разоружить в отношении огнестрельного оружия. Условия капитуляции должны включать выплату значительных штрафов в виде зерна и номинальные выплаты в деньгах, вместе с предоставлением рабочей силы. Уничтожение стен и укреплений деревень остаются на усмотрение полковника Джонстона».

Карательная экспедиция началась с выдвижения 14 ноября частей Наттола к селению Секума (Secuma). Наги не стали оборонять деревню и англо-индийским войскам достались лишь брошенные строения. Наттол разместился в деревне и тут же подвергся нападению скрывавшихся в джунглях нагов. Бой продолжался до подхода основных сил Нэйшна на следующий день – увидев численное и качественное превосходство противника, наги ретировались.

16 ноября майор Эванс атаковал и уничтожил селение Сепхема (Sephema). В Секума войска создали временную базу и дождались прибытия артиллерии, которую тащили кули из Манипура под охраной сипаев 44-го полка и наблюдением 3 английских артиллеристов. Ракеты перевозились на слоне, который ухитрился сорваться с горной тропы. Боезапас остался цел, но результаты сильного сотрясения впоследствии сильно сказались на точности ракетной стрельбы.

22 ноября войска выступили в поход на Хонома. Наги успели серьезно подготовиться к отражению противника – вдоль всей узкой тропы были выстроены укрепления, горные террасы перегорожены стенами, сложенными из камней, с бойницами для ружей, а все открытые участки были усеяны кольями, препятствующими продвижению атакующих. В наиболее опасных местах были подготовлены груды камней для сбрасывания на солдат.

Атака Хонома началась в 6 часов утра 22 ноября 1879 г. с северной стороны гряды. Артиллерия и ракеты позволили уничтожить передовые укрепления нагов. Затем огонь был перенесен на само селение. Нэйшн лично возглавил открытый штурм гряды. В его колонне шли подразделения майора С.Р. Кока (C.R. Cock), капитана Уолкера (Walker), майора Джонстона и лейтенанта Рабана. Отвлекающий удар на правом фланге возглавил лейтенант Р.К. Риджуэй (R.K. Ridgeway) и лейтенант Х.Х. Форбс (H.H. Forbes).

 

img_0184.thumb.jpg.5816cfd8defbc0e3aff03

Рис. 25. Кухня в традиционном жилище нагов. Современная фотография.

 

Однако атака захлебнулась – укрепления нагов оказались достаточно серьезными, а мощь артиллерии – слишком слаба. К тому же, снова к великому удивлению англичан, у нагов оказалось много огнестрельного оружия. Полковник Наттол был ранен, майор Кок скончался от многочисленных ранений, потери понесли и офицеры сипаев.

 

1503_(1)_(Medium).JPG.8708cd6486a400d6bb

Рис. 26. Дао нагов. Первая половина – середина XIX в.

 

Колонна лейтенанта Риджуэя смогла прорваться к воротам деревни и раскрыть их, но в этот момент лейтенант получил тяжелую рану в плечо, а лейтенант Форбс убит. Риджуэй остался в строю и командовал боем у ворот до тех пор, пока те солдаты, которые вошли в деревню и уцелели в последовавшей схватке, не вышли обратно и не начали отступление. За этот подвиг лейтенант Риджуэй получил крест Виктории (Victoria Cross).

В результате тяжелого боя в англо-индийских войсках погибло 3 офицера, 44 сипая было убито и ранено. Потери нагов оценивались как вдвое большие. К вечеру Нэйшн приказал закрепиться на достигнутых рубежах и готовиться к возобновлению штурма на следующее утро.

Наученный горьким опытом, Нэйшн послал утром разведку, которая доложила, что селение покинуто и нага отступили. Выяснилось, что воины и мирные жители ушли вверх по склону хребта Чака в местность, именуемую Джафо (Jafuo), где были возведены мощные укрепления и приготовлены убежища для людей и скота.

Оказалось, что путь к Джафо в течение дня 22 ноября был блокирован сипаями 43 и 44 полков, которые даже отбили несколько попыток прорыва, но к вечеру эти заставы были сняты (в некоторых английских источниках утверждается, что это произошло в результате неправильного понимания приказа генерала Нэйшна закрепиться на достигнутых рубежах) и нага смогли беспрепятственно отступить на заранее подготовленные позиции.

В результате Нэйшн закрепился в Хонома и приступил к планомерной осаде Джафо. Наги постоянно делали небольшие вылазки, которые легко отражались сипаями. Одновременно шли карательные экспедиции против деревень, поддержавших Хонома.

 

1225_(1)_(Medium).JPG.d4417eca1d65c3c068

Рис. 26. Дао нагов с поясом, украшенным раковинами каури. Вторая половина XIX – первая половина ХХ веков.

 

Осада затягивалась. Наги нашли обходные пути и в январе 1880 г. 55 воинов (7 из них имели огнестрельное оружие) вышли из своих укреплений, просочились сквозь позиции сипаев и напали на чайную плантацию Балдхан в Манипуре. В результате налета управляющий плантацией Блит (Blyth) и 16 рабочих погибли, все постройки были сожжены. Наги ушли к себе в Джафо со всеми кровавыми трофеями, а среди гражданского населения Манипура возникла паника. Нэйшн попытался вновь взять штурмом укрепления нагов, но в результате 2 сипая погибли, а еще 6 получили ранения.

Англо-индийцы усилили блокаду и перекрыли все возможные пути для вылазок. К марту 1880 г. наги в Джафо страдали от голода. Одновременно Нэйшн начал готовить новый штурм. В результате 23 марта 1880 г. лидеры нагов ангами, укрывшихся в Джафо, капитулировали.

Хонома была разрушена, уцелевшие жители обложены контрибуцией и разоружены. Выполняя принятое решение, англичане расселили их среди лояльных племен, хотя впоследствии им и было разрешено вернуться на прежнее место обитания.

Остальные деревни нагов племени ангами, бывших наиболее непримиримыми противниками англичан, сдались одна за другой, после чего стали сдаваться и селения других племен.

 

NAGASKULLBIGFEATHERS.jpg.1ce978b513de579

Рис. 27. Трофей нагов – человеческий череп, украшенный рогами митхуна и перьями. Конец XIX – начало ХХ веков.

 

В 1885 г. капитулировало племя лотха, в селении Вокха (Wokha) был размещен постоянный английский гарнизон во главе с офицером.

В 1889 г. на милость англичан сдалось племя ао, после чего англичане разместили свой гарнизон в Мококчунге (Mokokchung). За ними последовали наги, проживавшие в районах Зунхебото (Zunheboto) и Пхек (Phek), однако англичане не стали размещать там свои гарнизоны, а только поставили их под свой политический контроль.

Дальнейшая экспансия в Нагаленд была приостановлена и т.н. транс-Дикханские племена восточных нагов, среди которых крупнейшим было племя коньяк, оставались вне зоны политического контроля англичан вплоть до обретения Индией независимости.

Военная активность нагов резко сократилась – теперь имели место преимущественно междоусобные войны на территориях, оставшихся вне зоны английского контроля. Они отличались совершенной бессмысленностью и небольшим размахом – обычно отряды воинов не превышали нескольких десятков человек, зачастую это были походы маленьких групп воинов с целью добыть необходимые им для социализации головы. В результате чаще гибли мирные жители других деревень – женщины, работавшие на полях, дети, пасшие скот и носившие воду.

Однако в целом ситуация была поставлена под контроль. К 1906 г. возрожденная Хонома вновь была разрушена отрядом англо-индийских войск, но столь масштабных военных действий уже не последовало.

Постепенно отмирала и практика охоты за головами – в 1880-х она прекратилась у племен лотха и ренгма, а среди основной части ангами и ао – к 1905 г. В 1909 г. зарегистрированы последние случаи охоты за головами у племени семас. Однако в более отдаленных районах головы отрубали и позже – например, сангатам продолжали ходить в походы с целью добычи голов еще в 1947 г., а племена коньяк и хемумган «отличились» уже в 1962, 1963 и 1969 годах.  

Во время Первой Мировой войны (1914-1918) из числа нагов был даже набран вспомогательный батальон, который был направлен для выполнения работ в прифронтовой полосе во Франции.

 

nagalandmap.thumb.png.6ac608305c368422bd

Рис. 28. Современная карта округов штата Нагаленд.

 

Но в целом наги долгое время сопротивлялись христианизации – несмотря на несомненные преимущества цивилизации, они видели в христианстве символ подчинения колониальным властям.

Вождь нагов племени ангами, происходящий из деревни Хонома, Запу Пхизо (Zapu Phizo, 1904-1990), сопротивлялся англичанам по мере сил и в 1942-1945 годах поддерживал прояпонское «правительство Свободной Индии», сражаясь на стороне «армии Свободной Индии» в битве при Кохима 4 апреля – 22 июня 1944 г.[26]

 

Рис. 29. Запу Пхизо.

Japanese_position_near_Kohima.jpg.5f9d86

Рис. 30. Японская позиция около Кохима, 1944 г.

 

Однако далеко не все племена нагов поддержали свободу, которую несли на своих штыках японцы и их индийские союзники. Многие наги вступили в антияпонское ополчение и принесли большую пользу англо-индийским войскам во время боев в горной местности. Большие потери, понесенные обеими сторонами, довольно сильно воздействовали на воображение нагов – замкнутым в своем мирке племенам стало понятно, что возможна и другая война, страшная и беспощадная, где никто не ставит целью захватить голову врага. К тому же среди самих нагов под влиянием христианской пропаганды и постоянного наблюдения за образом жизни англо-индийцев набирала силу мысль о необходимости прекратить междоусобные войны. Наблюдалась явная усталость от стресса перманентной войны всех против всех.

 

IND_003698_Garrison_Hill_Kohima.jpg.ec3c

Рис. 31. Позиции англо-индийских войск на Гарнизон-Хилл в Кохима, 1944 г.

 

14 августа 1947 г., за день до провозглашения независимости Индии, Запу Пхизо провозгласил независимость Нагаленда. В 1954 г. при содействии вождей нагов из неподконтрольной властям области Тюенгсанг Запу Пхизо провозгласил создание Народной Независимой Республики Свободный Нагаленд.

В дальнейшем, осознав, что независимость Индии означает для нагов быструю ассимиляцию многочисленными и более развитыми в культурном и экономическом отношении индуистами, Запу Пхизо внезапно «сменил фронт» и выступил за принятие христианства, как знак особой самоидентификации племен нагов. Это вызвало серьезный конфликт между лидерами нагов. В результате конфликта в январе 1956 г. Запу Пхизо убил Т. Сакхрие (T. Sakhrie), секретаря Национального Совета Нагов (NNC) и бежал в Англию, где и умер в 1990 г. В том же 1956 г. начался вооруженный наго-индийский конфликт, в результате которого вновь был разрушен один из главных центров сопротивления нагов – деревня Хонома.

 

Naga_warrior.jpg.2ee651bc89a8d9dcb52b6b5

Рис. 32. Воин-нага. Фотография конца 1960-х годов.

 

Однако эти драматические события послужили отправной точкой для перелома в сознании основных масс населения – христианство перестало восприниматься как чуждая и враждебная религия.

Наоборот, после ухода англичан христианство стало восприниматься как символ самоидентификации нагов, и обращение тех нагов, которые проживали на территориях, находившихся под прямым английским правлением, стало массовым. Многие наги переселились в города и теперь включены в общеиндийскую жизнь. Среди них появились предприниматели, дизайнеры, модели и т.п. И, несмотря на то, что война в Нагаленде продолжается до сих пор, это уже другая война – сторонники независимости Нагаленда, как правило, христиане, уже воюют не за то, чтобы обрести жизненную силу врага, отрубив ему голову, а за то, чтобы Нагаленд стал независимым государством.

 

Nagaland_Map.thumb.jpg.ab1d02b0323b96a1b

Рис. 33. Территориальные претензии экстремистских организаций Нагаленда к соседям.

 

Дольше других сохраняли старинные традиции (в т.ч. охоту за головами) племена, проживавшие в той части Нагаленда, которую англичане поставили вне своего контроля. Согласно современным этнографическим данным, последние войны между деревнями происходили в 1960-е годы и прекратились только к 1969 году. Поэтому в деревнях округа Мон до сих пор еще можно встретить стариков с татуированными лицами – знаком того, что эти воины не просто участвовали в войне, но даже принесли в «дом черепов» голову врага.

Несмотря на прекращение племенных войн, наги племени коньяк длительное время продолжали сопротивляться христианизации – ряд общин не воспринимал новое учение вплоть до начала 1990-х годов, пока в силе были вожди, сохранявшие традиционное воспитание. Это привело к тому, что в некоторых деревнях даже сохранились «дома черепов», которые стали объектом пристального изучения современных этнографов.

Однако в целом, на рубеже 1980-1990-х годов произошел окончательный перелом в сознании основной массы населения Нагаленда и 90,2% нагов в Нагаленде идентифицируют себя как новую нацию, исповедующую христианство[27]. Так, старики племени коньяк утверждают, что и они устали от постоянной войны, и когда к ним в 1960-х годах пришли миссионеры и спросили, являются ли они детьми Божьими, наги радостно отвечали, что являются – ведь сыну Божьему нельзя убивать сына Божьего.

К 1950-м годам относятся и первые сведения о реальном распространении католичества среди нагов[28].

 

large_90_IMG_0438.thumb.jpg.a5ba34692b9a

Рис. 34. Стела в селении Хонома, рассказывающая об истории войн нагов. 

map.jpg.41b42e0ffab59a49cddbc7ff8b4e83b4

Рис. 35. Карта католических миссий в Нагаленде с 1948 г.

 

В декабре 1952 г. братом Маррокино (Fr. Marrocchino) был окрещен по католическому обряду первый наг племени ангами в Кохима, получивший в крещении имя Джон (John Kevipralei). К 1982 г. среди ангами насчитывалось 10100 католиков. Это привело к тому, что в 1986-1991 годах при содействии японцев в Кохима был построен католический храм, в архитектуре которого заметно влияние традиционной архитектуры племен нага.

 

 

Рис. 36. «Дом черепов» одной из сельских общин племени коньяк. Современная фотография.

 

В 1953 г. брат Боллини (Fr. Bollini) прибыл в земли нагов племени лотха и начал католическую проповедь. К 1982 г. среди лотха насчитывалось 6114 католиков. В дальнейшем католичество распространилось и среди других племен.

Длительный путь нагов к Богу завершился возникновением нового феномена – наиболее христианизированного штата в Индии. Теперь у нагов на очереди борьба за создание независимого государства Нагаллим.

 

07naga.jpg.1475a70203053a47367ecdfcedcf5

Рис. 37. Представительница повстанческого отряда, воюющего с правительством Индии за создание независимого государства Нагаллим.

 


[1] Например, в Нагаленде католическая проповедь началась только в 1950-х годах. See Dr. David Syiemlieh “A brief history of the Catholic Church in Nagaland”, London, 1990, p. 19. Диоцез Кохима был выделен в отдельный диоцез из архидиоцеза Импхал буллой Папы Римского Иоанна Павла II только в 1980 г.

[2] Особенно долго она удерживалась в зоне проживания племен, юнее входивших в крупные феодальные государственные образования Индостана.

[3] Представители племени дхокра дамар проживают в штатах Мадхья Прадеш, Бихар, Орисса (Одиша), Чхаттисгарх и Западная Бенгалия.

[4] Наибольшее стилистическое сходство с распятием (трактовка рук скульптуры и оформление опоры в виде ног) имеют кованые железные изделия из района Бастар. Аналогичная трактовка рук и декоративные горизонтальные каннелюры, образуемые наложением на модель тонких полосок воска, также встречаются на изделиях литейщиков из Эктаала, однако «сетчатый» декор не является обычным и для их изделий.

[5] Между 1964 и 1996 годами христиане подверглись всего 39 зарегистрированным нападениям со стороны индуистов, в то время как основной террор VHP был направлен в этот период против мусульман, потерявших только убитыми несколько тысяч человек.

[6] Нага является общим названием ряда племен, говоривших на языках тибето-бирманской группы – аньял, ангами, ао, чанг, чирр, чиру, хтанган, харам/пурум, хиамниунган, коньяк, лейнонг, лянгмай, лотха, макури, мао/емемей, марам, моён, мзиеме, нокау, нокте, пара, почури, пхом, поумай, пуймей/инпуй/кабуй, ренгма, ронгмей, сангтам, суми/сема, тангхул, тангшанг, тарао, тхангал, тихир, туца, ванчо, имчунгер, земе. Кроме того, к нага могут причислять и другие племена, относительно языковой принадлежности которых еще нет твердой уверенности у многих исследователей – чотхе, койбу, марунг, ламканг, монсанг. Общая численность нага около 2 миллионов человек – около 1 млн. 850 тыс. проживает в штате Нагаленд, и около 150 тыс. – в приграничных районах Бирмы (Мьянмы).  

[7] Нага, сохранивших традиционные анимистические верования, насчитывается только 0,14%. Нага, исповедующих католицизм – не менее 10-15% от населения штата.

[8] Первая миссия М. Бронсона была приостановлена в 1843 г., поскольку его супруга умерла, сам он тяжело заболел и не имел физических и моральных сил продолжать проповедь среди племен нага.

[9] See J. Lorenzelli, G. Somare “The Nagas: Disciplined Forms of Beauty”, 1992, p. 82.

[10] Подобные украшения, состоявшие из одной или нескольких отлитых вместе голов, символизировали количество голов, отрубленных владельцем этого украшения.

[11] See J. Lorenzelli, G. Somare “The Nagas: Disciplined Forms of Beauty”, 1992, p. 60. Определенное сходство образа позволяет предположить, что эти коробочки изготавливались бродячими литейщиками племени дхокра даммар, что привело к определенной унификации образов металлической пластики у нага и дхокра дамар.

[12] К XVIII в. ахом смешались с другими народами, населявшими Ассам, восприняли индуизм в качестве господствующей религии и перешли на местный, ассамский, язык индоарийской группы индоевропейской семьи.

[13] Опасаясь постоянных нападений, наги возделывали небольшие участки земли в непосредственной близости от деревень, не всегда бывшие удобными для выращивания сельскохозяйственных культур. Исходя из тех же соображений безопасности и минимальных затрат труда, наги преимущественно разводили свиней, которых выпасали за своими домами на территории укрепленной деревни – таким образом, они постоянно имели значительный запас мяса с небольшими трудозатратами в постоянном доступе. Замкнутость деревенской жизни ограничивала развитие ремесел в связи с отсутствием постоянного притока необходимых ресурсов за исключением того, что нагам давал окружающий их горный лес – шкуры, шерсть, клыки и кости животных, различные виды лиан, трав и древесины.

[14] Некоторые виды татуировки, наносившиеся лично супругой вождя деревни особо отличившимся воинам, требовали, по воспоминаниям стариков, до 10 часов времени.

[15] Иногда эти дома называют морунг (morung), однако в целом, морунг являлся общественным сооружением, где старшие представители племени проводили традиционное обучение для мальчиков (мужские морунги) и девочек (женские морунги), вступивших в пубертатный период.

[16] В некоторых северных общинах нагов (например, в округе Мон, населенном племенем коньяк), еще сохраняются старые «дома черепов».

[17] В настоящее время оплетенные старинными бамбуковыми плетенками черепа буйволов представляют собой ценимые коллекционерами и этнографами арт-объекты раннего периода истории нагов.

[18] Своеобразное холодное оружие нагов, напоминающее топор в ранних вариантах (с первой половины XIX в.), и короткое мачете с длинной ручкой – в более поздних вариантах (с конца XIX в.). В обоих случаях, ручку богато украшают выкрашенной в разные цвета шерстью дикого козла. Несмотря на то, что в русской записи название оружия совпадает с названием китайских сабель дао (), слово записывается в латинской транскрипции как dao, dau, daw и dah и, скорее всего, имеет общие корни с бирманским словом дха (dha), обозначающим клинковое оружие.

[19] Опыты по выращиванию чая начались в Ботаническом саду Калькутты еще в 1788 г.

[20] Экспедиция капитана Эйда (Eid) против ангами в 1844 г. с целью сбора дани; экспедиция лейтенанта Винсента (Vincent) против ангами (338 солдат при 4 орудиях) в 1849 г. с целью отмщения за гибель Бхогчанда и его спутников в 1849 г., когда Бхогчанд прибыл в селения нагов для примирения двух враждующих вождей; экспедиция лейтенанта Винсента против ангами в 1850 г. с целью наказания участников нападений на подконтрольную английскую территорию. В последней экспедиции лейтенант Винсент попал в плен к ангами и был освобожден лишь в результате специальной экспедиции майора Дженкина.

[21] Территория современного штата Аруначал Прадеш. Среди нокте наименьшее количество христиан – всего 44% населения, хотя христиане, тем не менее являются большинством – индуистов около 23%, остальные придерживаются буддизма и традиционных верований.

[22] Племя и селение, к которым принадлежал Хуби, неизвестно.

[23] Через несколько месяцев пост в Мезома был сожжен объединенными силами нагов из нескольких селений, а остатки сипайского гарнизона отступили в Самагутинг.

[24] В 1840 г. верхушка племени нокте отказала Майлзу Бронсону в создании школы на территории племени, опасаясь утраты своего влияния на соплеменников.

[25] Сын майора Джона Батлера, известного своей военно-политической деятельностью в Нагаленде в 1830-х годов.

[26] В англоязычных источниках эту битву пафосно называют «Восточным Сталинградом», хотя потери англо-индийских войск составили за 2,5 месяца боев всего 4064 человека убитыми и раненными, а японцы и их индийские союзники потеряли от 6 до 7 тысяч человек, преимущественно от голода и болезней.

[27] Верующие-христиане из числа нагов, проживающих в Нагаленде, преимущественно баптисты, следующей по численности христианской общиной являются католики. Наги, проживающие в соседних индийских штатах могут также исповедовать индуизм и буддизм. Наги Бирмы в меньшей степени затронуты христианизацией и сохраняют древние верования.

[28] В 1948 г. в Кохима прибыл католический миссионер брат Барс (Fr. Bars), в задачу которого входило окормление католического персонала больниц и благотворительных организаций.

2 пользователям понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Направленность работы определялась характером предметов, поэтому тут и распространение христианства среди нагов освещено.

Картинки вставлю по мере сил и времени на нужные места.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кое-что поставил на места, потом еще добавлю - давно отработал, не все картинки, видимо, сохранил.

Как видим, масштабы столкновений нагов с англичанами сильно преувеличены. Хотя бы на 1/10 сравнимого с Кавказской войной никогда не было. А это - один из сильнейших врагов англичан (как и пресловутые гуркхи).

Поэтому сравнивать колониальные войны Англии и Франции с нашими "похождениями" на Кавказе и в Средней Азии - ИМХО, некорректно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Северо-восточная Индия.
      Автор: hoplit
      Апатани.
      С длинными копьями. Где-то 5-6 метров?

      Щит и копьё. Чем не пельта?

      На части фото копья не такие длинные.



      А вот тут, кажется, явно разнокалиберные.

       
      The Nagas. Hill Peoples of Northeast India
    • Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию
      Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию / Перевод с перс., пред. и прим. А. А. Семенова. - Москва: Издательство восточной литературы, 1958.
      PDF, отсканированные страницы, интерактивное оглавление.
      "... Обращаясь к фактической стороне этого “Дневника”, мы должны признать за ним не только значение весьма важного первоисточника по истории Тимура, о чем уже подробно было сказано учеными издателем и редактором персидского текста Гийасаддина 'Али, но и значение первоклассного источника, помогающего уяснить те военные приемы, стратегические и тактические методы, которые применял в войнах и при осадах такой великий мастер военного искусства, каким был Тимур, Ценна для историка и такая, казалось бы, мелочь, как упоминание девиза Тимура “Справедливость и сила”, совершенно меняющее господствовавшее до сих пор в науке понимание его как “Справедливость — сила”. В этом труде немало интересных штрихов, характеризующих Тимуров институт эмиров и бахадуров и его структуру. Многое заставит вдумчивого историка сделать соответствующие выводы и из потрясающих сцен героического сопротивления населения Индостана джагатайскому вторжению, которые вызовут, несомненно, у многих симпатию к этим людям.
      В конце изданного текста “Дневника” имеется добавление из хранящейся в Британском музее уникальной рукописи труда Низамаддина Шами “Зафар-нама”. Оно посвящено походу Тимура против “кафиров” [сийахпушей] Афганистана. Поскольку это событие тесно связано с индийским походом Тимура, его описание также присоединено в русском переводе к предлагаемому вниманию просвещенных читателей настоящему переводу “Дневника” Гийасаддина 'Али."
      Оглавление:

      Автор foliant25 Добавлен 04.07.2019 Категория Центральная Азия
    • Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию
      Автор: foliant25
      Гийасаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию / Перевод с перс., пред. и прим. А. А. Семенова. - Москва: Издательство восточной литературы, 1958.
      PDF, отсканированные страницы, интерактивное оглавление.
      "... Обращаясь к фактической стороне этого “Дневника”, мы должны признать за ним не только значение весьма важного первоисточника по истории Тимура, о чем уже подробно было сказано учеными издателем и редактором персидского текста Гийасаддина 'Али, но и значение первоклассного источника, помогающего уяснить те военные приемы, стратегические и тактические методы, которые применял в войнах и при осадах такой великий мастер военного искусства, каким был Тимур, Ценна для историка и такая, казалось бы, мелочь, как упоминание девиза Тимура “Справедливость и сила”, совершенно меняющее господствовавшее до сих пор в науке понимание его как “Справедливость — сила”. В этом труде немало интересных штрихов, характеризующих Тимуров институт эмиров и бахадуров и его структуру. Многое заставит вдумчивого историка сделать соответствующие выводы и из потрясающих сцен героического сопротивления населения Индостана джагатайскому вторжению, которые вызовут, несомненно, у многих симпатию к этим людям.
      В конце изданного текста “Дневника” имеется добавление из хранящейся в Британском музее уникальной рукописи труда Низамаддина Шами “Зафар-нама”. Оно посвящено походу Тимура против “кафиров” [сийахпушей] Афганистана. Поскольку это событие тесно связано с индийским походом Тимура, его описание также присоединено в русском переводе к предлагаемому вниманию просвещенных читателей настоящему переводу “Дневника” Гийасаддина 'Али."
      Оглавление:

    • Юрлова Е. С. Сароджини Найду - жизнь ради свободы
      Автор: Saygo
      Юрлова Е. С. Сароджини Найду - жизнь ради свободы // Восток (Oriens). - 2012. - № 6. - С. 62-75.
      Во время визита в Индию в декабре 2010 г. президент России Дмитрий Анатольевич Медведев встретился с политическими руководителями страны. Кроме премьер-министра Манмохана Сингха, все высшие посты в Индии занимали женщины: президент страны Пратибха Патил, лидер правительственного большинства в парламенте и президент правящей партии Индийский национальный конгресс (Конгресс) Соня Ганди, спикер нижней палаты парламента Мейра Кумар, лидер оппозиции БДП (Индийской народной партии) в этой же палате Сушма Сварадж.
      Достижения Индии в продвижении женщин к вершинам общественной и политической жизни во многом были связаны с деятельностью тех из них, которые внесли большой вклад в борьбу за независимость страны, активно и решительно выступали за женское равноправие. Одной из таких выдающихся женщин, занимающих особое место в истории Индии ХХ в., стала Сароджини Найду.







      ВРЕМЯ ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ
      Сароджини родилась 13 февраля 1879 г. в деревне Брахманагар Восточной Бенгалии в семье обедневшего брахмана Агоренатха Чаттопадхьяя и его жены Сундари Деви. Ее отец был человеком разнообразных дарований и интересов. По окончании калькуттского университета он получил грант для продолжения учебы в Эдинбургском университете, где в 1877 г. защитил докторскую диссертацию по физике и стал первым индийцем, удостоенным такой степени. Затем он продолжил учебу в Бонне (Германия). Еще до отъезда в Англию Агоренатх вступил в реформаторское общество “Брахмо самадж”. Во время учебы за границей его жена жила в ашраме лидера брахмоистов кешаб Чандра Сена, где приобщалась к нормам и правилам реформаторов индуизма.
      По возвращении в Индию в 1878 г. Агоренатх сначала работал школьным учителем в Хайдерабаде. Впоследствии он основал Хайдерабадский колледж, преобразованный позже в Османский университет. совместно с женой он открыл Женский колледж при этом университете. Выдающийся лингвист, он, помимо бенгали и санскрита, владел английским, немецким, французским, греческим, идиш и русским языками [Baig, 1974, p. 7, 8].
      Агоренатх был одним из первых индийцев, которые в 1885 г. приняли участие в создании конгресса. Он также оказывал содействие движению свадеши (за отечественное производство) в Бенгалии в 1905 г. и пытался распространить его в княжестве Хайдарабад, где низам (правитель) запрещал любую политическую деятельность. Все это оказывало огромное влияние на его детей. Все они, каждый по-своему, стали известными людьми. Сароджини была старшей из восьми детей в этой семье и самой знаменитой.
      К тому времени, когда Сароджини окончила школу, она под влиянием гувернантки не только увлекалась английской поэзией, но и сама начала писать юношеские лирические стихотворения, поэмы, драмы и даже роман на английском языке. В 1895 г. она получила грант от низама княжества Хайдарабад для учебы в Англии. Там она с головой ушла в поэзию в ущерб регулярным занятиям. Через три года пребывания в непривычном климате она серьезно заболела и была отправлена отцом на лечение в Швейцарию, а затем в Италию, где увлеклась патриотическими идеями Гарибальди. В сентябре 1898 г. Сароджини вернулась в Индию без университетского диплома. В декабре того же года она вышла замуж по любви за врача Говиндораджулу Найду, который был много старше ее. Их брак был нарушением сложившихся традиционных кастовых норм, так как Сароджини была брахманкой по касте и бенгалкой по национальности, а Найду - небрахман и мадрасский тамил. Последующие пять лет были для Сароджини годами домашних забот и радостей в атмосфере полного благополучия. За это время она родила четверых детей. К этому же периоду относится расцвет поэтического творчества Сароджини, которое принесло ей признание и славу “Булбул-и-Хинд” - “Соловья Индии”.
      Много лет спустя ее брат Хариндранатх, сам высоко одаренная и творческая личность, писал о том, что Сароджини стала известной как “Соловей Индии” не только благодаря ее поэзии, а потому что она обладала необычайным искусством публичных выступлений. Ее речь лилась, как музыка... она очаровывала, влекла к себе. Будучи по натуре лириком, она вдруг преображалась, ее речь становилась “острой, как меч, наносящий тяжелые удары” [Baig, 1974, p. 74].
      Представляет интерес оценка Р. Тагором поэзии Сароджини. В августе 1917 г. она направила ему письмо, в котором просила высказать мнение о ее последней книге стихов “Сломанное крыло”. Тагор ответил: “Могу я признаться Вам? Вновь и вновь, читая стихи в вашей последней книге, я еще более ощутил свое сломанное крыло в моем полете в чуждом небе английского языка. вы вынуждаете меня завидовать вашей легкости и грациозности в каждом движении мысли среди иностранных слов, которые столь дружественны по отношению к Вам. Это наполняет мое сердце гордостью, что Вы завоевали свое право на место среди признанных поэтов на Западе. И таким образом облегчили боль оскорблений и обид, нависших над нашей Родиной” [Baig, 1974, p. 58, 59].
      Уже в 1902 г. Сароджини с присущей ей увлеченностью окунулась в общественную деятельность. Она начала выступать на собраниях и митингах в Калькутте и Бомбее в защиту прав женщин, против детских браков, полигамии, пожизненного вдовства, за развитие женского образования. Она умела эмоционально воздействовать на слушателей своими вдохновенными речами, наполненными поэтическими образами, что так высоко ценится в Индии.
      После объявленного в 1905 г. вице-королем Индии Керзоном плана о разделе Бенгалии Сароджини стала выступать с призывами против английского господства и особенно в пользу единства индусов и мусульман. В 1906 г. в своей речи на сессии Конгресса в Калькутте, где собралось около 20 тыс. человек, она потребовала отмены раздела Бенгалии и поддержала движение свадеши. С того времени она стала участвовать в массовых собраниях наряду с такими признанными индийскими лидерами, как Ферозшах Мехта, Мадан Мохан Малавия, Гопал Кришна Гокхале, Сурендранатх Банерджи, Мухаммед Али Джинна, Дадабхай Наороджи, Лала Ладжпат Рай, Бал Гангадхар Тилак. тогда же в Калькутте Сароджини выступила на ряде конференций, подчеркивая духовную силу Индии, единство ее народов, принадлежавших к разным конфессиям.
      Особое место в ее выступлениях занимала женская тематика. По ее мнению, центральной темой в вопросе национального освобождения Индии должно стать раскрепощение женщин. Особенно активно она настаивала на развитии женского образования, которого индианки были лишены. такое положение нетерпимо, говорила Сароджини. Без активного участия женщин все конгрессы и конференции будут бессмысленными [Naidu, 1904, p. 18-20].
      Таким образом, Сароджини уже в начале XX в. оказалась в общем потоке национального движения. Темы ее выступлений концентрировались вокруг гармонии и братства, мира и любви и против несправедливостей колониальной администрации. Особенно заметным в этот период стало ее участие в оказании помощи населению в княжестве Хайдарабад, пострадавшему от наводнения 1908 г. За эту работу она получила от английских властей золотую медаль Kaiser-i-Hind.
      Все это контрастирует с деятельностью ее брата Вирендранатха (1880-1937), который встал на путь революционной борьбы с колониальной властью, был выслан из Индии и большую часть жизни прожил в Европе и Советском Союзе. Представляет интерес такой эпизод. Находившийся в Германии Вирендранатх направил в 1903 г. по секретным каналам письмо своей сестре Мриналини, которая разделяла его взгляды. Об этом узнала английская разведка. Сорок полицейских во главе с шефом полиции сэром Чарльзом Теггертом окружили дом Агоренатха. Теггарт потребовал, чтобы письмо было отдано ему. Полиция произвела обыск в доме, но ничего не нашла. После ухода полиции оказалось, что письмо было во рту 8-летнего Ронена - брата Вирендранатха, который жевал его во время долгого и весьма тщательного обыска.
      Семейное предание говорит и о том, что власти требовали от Сароджини отказаться от своего брата, иначе семью отца могли ожидать большие неприятности. В отчаянии и стремлении спасти родителей Сароджини написала письмо, в котором отказалась от отца и Вирендранатха. Письмо было опубликовано. Разгневанный отец запретил ей появляться в его доме. Хотя он и не разделял политических взглядов сына, но всегда поддерживал его.
      Эти эпизоды проливают свет на то, какими сложными могли быть отношения и политические взгляды в одной и той же семье, и на то, под каким “колпаком” английской разведки находились деятели национально-освободительного движения и просто люди, близкие к ним в силу семейных и родственных отношений. Они говорят и о том, что нередко эти деятели оказывались перед жестким выбором, который сказывался на их последующей жизни и деятельности. Это касалось и Сароджини Найду.
      Один из близких друзей Сароджини Ч.П. Рамасвами Айяр говорил, что она по своему характеру нуждалась в гуру. Первым гуру, оказавшим на нее огромное влияние, был ее отец. Вторым стал выдающийся деятель национально-освободительного движения Гопал Кришна Гокхале (1866-1915), который “призвал ее на службу Родине”.
      Гокхале был наиболее ярким представителем умеренного направления в Конгрессе. Он верил в духовное начало в политике, считал, что для достижения праведных целей должны использоваться праведные средства, видел возрождение Индии в социальном подъеме народа, выступал за устранение социальных барьеров и неравенства. Гокхале был против использования насилия в борьбе за независимость Индии, придерживался идеи самоуправления Индии в форме доминиона [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 33, 34].
      Молодая, романтически настроенная Сароджини особенно близко к сердцу принимала идею индусско-мусульманского единства. На вопрос Гокхале о том, как она представляет себе ближайшее будущее Индии, Сароджини с энтузиазмом ответила: “Индусско-мусульманское единство в течение пяти лет”. На это опытный политик Гокхале сказал: “У Вас слишком завышенные ожидания. Этого единства не будет ни при Вашей, ни при моей жизни” [Baig, 1974, p. 47].
      Смерть отца и Гокхале почти в одно и то же время, в феврале 1915 г. была ударом для Сароджини, но не изменила ее взглядов на основные проблемы, стоявшие перед Индией. Среди них главным оставался вопрос индусско-мусульманского единства. В этой связи ее внимание привлекла деятельность Мухаммеда Али Джинны (1876-1948), одного из талантливых индийских политиков, великолепного юриста, получившего образование в Англии, который в начале хх в. был одним из молодых деятелей Конгресса. В 1916 г. он стал президентом Всеиндийской мусульманской лиги (далее - Лига) на ее сессии, проходившей в Лакхнау одновременно с сессией Конгресса [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 67]. Тогда между двумя партиями было подписано соглашение, получившее название Лакхнауского пакта. Сближение позиций Конгресса и Лиги по вопросу о самоуправлении полностью отвечало чаяниям Сароджини, которая накануне сама стала членом Конгресса. Она выступила на этой сессии Лиги и заявила, что в течение многих лет была “верным товарищем молодого поколения мусульман” и борцом за права женщин в мусульманской общине. Этому эпизоду предшествовало выступление Сароджини на сессии Конгресса в 1915 г., где она прочла свою поэму “Пробудись!”, посвященную Джинне. Она неоднократно выступала вместе с ним с одной и той же публичной платформы и на долгие годы сохранила надежду, что он внесет свой вклад в мусульманско-индусское единство [Sengupta, 1966, p. XIX]. Однако с выходом М.К. Ганди на политическую арену Индии начался постепенный отход Джинны от Конгресса.
      МАХАТМА ГАНДИ - ГУРУ САРОДЖИНИ
      Мохандас Карамчанд Ганди (1869-1948) обладал особым даром привлекать на свою сторону талантливых мужчин и женщин, которые были готовы самоотверженно бороться за достижение Индией независимости. Сначала это были единицы, затем десятки, сотни и тысячи таких людей, которые становились его сторонниками. Среди них было немало женщин. Одной из них - яркой, одаренной, образованной, нестандартной личностью - была Сароджини Найду. Она стала одним из преданных и верных учеников и сподвижников Ганди, который оказал на нее огромное влияние.
      Во время долгой борьбы Ганди против расовой дискриминации индийцев в Южной Африке сложилась его жизненная философия, морально-этическое кредо и методы гражданского неповиновения властям как способа достижения поставленной цели. Эти идеи отвечали духовному настрою Сароджини.
      В соответствии с гандистским учением и практикой насилие не может привести к положительному результату. Ганди решительно отстаивал значение нравственных принципов в качестве главного направления в политике. В начале своей деятельности он столкнулся с неприятием его политики со стороны отдельных крупных политических лидеров, которые критиковали эту его теорию как непрактичную и нереальную. На это Ганди отвечал: “Я не мечтатель. Я претендую на то, чтобы быть идеалистом-практиком. Ненасилие - это закон нашего (человеческого) вида, а насилие - закон животных. Достоинство человека требует его подчинения более высокому закону, силе духа. Поэтому я рискнул предложить Индии древний закон самопожертвования” [Young India, 11.08.1920].
      Гражданское неповиновение органично сочеталось у Ганди с его идеями свободы, равенства и социальной справедливости - не может быть свободы там, где есть несправедливость и неравенство. Он говорил, что неравенство мужчин и женщин является первой всеобщей разделительной линией, созданной человеческим обществом, между угнетенными и угнетателями. Без устранения этого разделения все попытки добиться прогресса в развитии человека и общества обречены на провал. Эти мысли во многом совпадали с умонастроением Сароджини.
      Сароджини была одной из первых в Индии, кто начал бороться за равноправие женщин в политической жизни. В 1917 г. в Бомбее на провинциальной конференции Конгресса она подняла вопрос о праве голоса на выборах для женщин. В том же году на встрече лидеров четырнадцати женских организаций с министром по делам Индии Эдвином Монтегю Сароджини потребовала введения самоуправления в Индии и устранения ограничений для участия женщин в политической и общественной жизни. Свои 3 Восток, № 6 впечатления об этой встрече Монтегю записал в дневнике: “У нас была интересная депутация женщин, которая поставила вопрос об образовании для девочек и создании медицинских колледжей. Депутацию возглавила г-жа Найду, поэтесса, очень привлекательная и умная женщина, но я думаю, революционерка в душе” [Baig, 1974, p. 63].
      Первая встреча Сароджини Найду с Ганди положила начало их тесной дружбе и сотрудничеству. Бот что она пишет в этой связи:
      «моя первая встреча с Махатмой Ганди произошла в Лондоне в 1914 г. накануне Первой мировой войны... Он прибыл туда из Южной Африки, где впервые опробовал принципы пассивного сопротивления и завоевал свободу для соотечественников, в то время в основном контрактных рабочих. Я не смогла встретить пароход, на котором Ганди прибыл в Лондон. Но на следующий день отправилась искать его жилище в заброшенной части Кенсингтона. Я поднялась по крутой лестнице старого непритязательного дома. Б открытой двери увидела маленького человека с бритой наголо головой. Он сидел на полу, закутавшись в черное тюремное одеяло, и ел из деревянной тюремной чашки какое-то крошево из помидоров и оливкового масла. Вокруг него стояли помятые банки с сухими земляными орехами и безвкусным печеньем из муки высушенных бананов. При виде такого неожиданного зрелища знаменитого вождя я громко захохотала. Он поднял глаза и в ответ также засмеялся. “Ага, - сказал он, - Бы, должно быть, г-жа Найду! Кто же еще может осмелиться быть столь непочтительным? Входите и разделите со мной трапезу”. Нет, благодарю, - ответила я, принюхиваясь к запаху еды. - Какое отвратительное месиво!». Так, продолжает сароджини, “в тот самый момент началась наша дружба, перешедшая в истинное то­варищество. Его результатом стало мое долгое и преданное ученичество, которое никогда, ни на час не прерывалось в течение более тридцати лет служения общему делу освобождения Индии” [The Mahatma., 1998, p. XVII].
      Сароджини никогда не забывала эту встречу. Через 33 года - 2 октября 1947 г., в день рождения Ганди, она вновь вспомнила о ней: “Так, смеясь, мы начали дружбу, которая продолжала расти, крепнуть, развиваться все эти годы” [The Mahatma., 1998, p. XVIII].
      Ганди окончательно вернулся на родину 9 января 1915 г. Б апреле 1917 г. он выступил в поддержку требований крестьян на индиговых плантациях в дистрикте Чампаран (Бихар), где крестьяне долгое время боролись с засильем английских владельцев плантаций в торговле и финансовой сфере. Местные власти сначала запретили Ганди оставаться в этом дистрикте, но под угрозой сатьяграхи (кампании гражданского неповиновения) более высокие органы власти были вынуждены дать согласие на его присутствие в этом районе.
      Б марте 1918 г. он начал первую в Индии крестьянскую сатьяграху в дистрикте Кхеда (Гуджарат). Она охватила около 70 деревень. Целью этой сатьяграхи было добиться приостановки уплаты налога в связи с плохим урожаем. Следующим заметным успехом Ганди в разрешении мирным путем социальных конфликтов было его посредничество в достижении компромисса между владельцами и рабочими текстильной фабрики в Ахмадабаде в марте 1918 г. Ганди предложил повысить заработную плату на 35%. Для достижения этой цели он впервые после возвращения в Индию использовал опробованное им в Африке средство - голодовку. Б Чампаране, Кхеде и Ахмадабаде Ганди впервые применил, хотя и в ограниченных масштабах, сатьяграху - свой метод политической борьбы, а также продемонстрировал умение добиваться нужного резуль­тата при помощи компромисса. За всем этим внимательно следила Сароджини.
      УТРАТА НАДЕЖДЫ НА БРИТАНСКУЮ СПРАБЕДЛИБОСТЬ
      Б марте 1919 г. Ганди выступил во главе движения за отмену законов Роулетта, наделивших колониальные власти правом ареста и ссылки без суда. Ганди назвал эти законы несправедливыми, подрывающими основы свободы и разрушающими элементарные права личности и потребовал их отмены. Б начале апреля он начал сатьяграху. Б это же время в Панджабе произошли события, которые стали поворотным пунктом в истории национально-освободительного движения. Расстрел английским генералом Дайером мирных жителей на площади Джалианвалла багх (рядом со святыней сикхов - Золотым храмом в Амритсаре) 13 апреля 1919 г. привел к гибели более тысячи человек, ранено было вдвое больше.
      Многие видные политические и общественные деятели Индии дали суровую оценку этому преступлению колониальных властей. Среди них был Р. Тагор, который в знак протеста отказался от рыцарского звания, пожалованного ему английским королем в 1915 г. В 1919 г. Сароджини последовала его примеру и вернула золотую медаль Kaiser-i-Hind правительству. 1 августа 1920 г. Ганди также отказался от орденов и медалей, полученных от британского правительства за его поддержку Великобритании в англо-бурской войне в Южной Африке [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 101].
      Во время обсуждения доклада официальной комиссии Хантера по событиям в Амритсаре Сароджини, находившаяся в Англии в составе делегации Индийской лиги за самоуправление, выступила 3 июня 1920 г. с публичной лекцией “Агония и позор Панджаба”, в которой говорила о “кровавой вине тех, кто совершил убийство в моей стране”. Хариндранатх писал о том, что он слышал, как в 1920 г. его сестра выступала в переполненном Альберт-холле в Лондоне. В ее голосе “звучала ненависть и призыв к отмщению”. Она была бескомпромиссной. “Ее словами говорила Индия, истекающая кровью и униженная” [Baig, 1974, p. 75].
      Ее речь получила широкое освещение в прессе и обсуждалась в Палате общин. Эдвин Монтегю выступил с опровержениями обвинений, предъявленных Сароджини. Она отвергла эти опровержения. В этой связи Сароджини писала Ганди 15 июля 1920 г.: “Напрасно ожидать справедливости от слепой и опьяненной в своей надменности власти, с ее жесткими этическими, религиозными и расовыми предрассудками, которая полностью игнорирует индийские условия, мнения и настроения. Дебаты по Панджабу в Палате общин на прошлой неделе разбили остатки моей надежды и веры в британскую справедливость и добрую волю по отношению к будущему Индии. Эти дебаты вызывают чувство печали и по сути являются трагическими. Наши друзья проявили свое незнание, наши враги - надменность и презрение. Все это разрывает сердце” [The Mahatma..., 1998, p. 20].
      Глубина дружеских отношений между Ганди и Сароджини получила отражение в их огромной многолетней переписке. Если в первом письме к Сароджини (23 февраля 1915 г.) Ганди обращается к ней как к “моей дорогой сестре”, а она в ответном письме называет Ганди “дорогим братом”, то позже (4 мая 1919 г.) она пишет Ганди как “дорогому другу” и добавляет: “которого я с гордостью называю своим вождем и наставником”. А когда Ганди развернул активную пропаганду домашнего прядения и ткачества, Сароджини подписывает свое письмо ему: “от бродячей певицы домашнему прядильщику” (20 июля 1926 г.).
      Переписка Ганди с Сароджини наполнена глубоким содержанием, оценками политической ситуации в каждый конкретный период национально-освободительного движения. И в то же время их письма характеризует открытость и откровенность, чувство юмора и дружеского расположения друг к другу. Иногда Сароджини в письме к Ганди называет его “Маленьким человеком” и “Микки Маусом”. А он в ответ обращается к ней - “Дорогой соловей” и подписывается: “Маленький человек” (8 августа 1932 г.). Чуть позже Ганди продолжает эту игру слов и дружеских розыгрышей. Он пишет: “Дорогая Мать, Певица и Хранитель моей души” (17 сентября 1932 г.). Она ему отвечает: “Мой любимый Маленький человек” и подписывается “Ваша певица и горячо любящий друг” (17 августа 1934 г.). Более всего Ганди предпочитал подписывать письма словом “Прядильщик”. Это вполне отвечало его духовному состоянию и тому значению, которое он придавал домашнему прядению в его политической и общественной жизни. Как поясняла Сароджини, для Ганди прядение и ткачество было частью неразрывного братства со всеми людьми, особенно крестьянством и низами общества, включая неприкасаемых [Speeches..., 1925, p. 327-328].
      Ганди и позже не оставлял эту интеллектуальную игру с духовно близким ему человеком. Он писал ей: “Мой дорогой соловей Индии” и т.д. В свою очередь, Сароджини реагировала на усилия Ганди по предотвращению религиозно-общинной розни в разных городах и деревнях, куда он направлялся, нередко пешком, чтобы быть ближе к народу. Она ласково называла его “Любимый пилигрим” (июль 1946 г.). Дружеская переписка продолжалась до самой смерти Ганди.
      САРОДЖИНИ - ПРЕЗИДЕНТ КОНГРЕССА
      В декабре 1925 г. на сессии Конгресса в Белгауме Сароджини была избрана президентом этой партии на следующий год. К этому времени она была уже опытным политическим деятелем. После вступления в Конгресс Сароджини активно участвовала во всех крупных политических событиях, в том числе в обсуждении принятого британским правительством Закона об управлении Индией 1919 г., известном как реформы Монтегю-Челмсфорда. Закон предусматривал наделение некоторыми полномочиями индийцев в провинциальных законодательных советах. Однако министры-индийцы не распоряжались финансами. Кроме того, назначенный англичанами губернатор имел право вето на решения провинциальных советов. Конгресс, в котором Сароджини стала играть заметную роль, выступил против участия индийцев в работе исполнительных органов.
      В последующие годы Сароджини принимала активное участие в деятельности партии, вела пропагандистскую работу в интересах Конгресса в Европе и Южной Африке. Она была избрана членом Рабочего комитета Конгресса - руководящего органа партии.
      Кандидатуру Сароджини на пост президента Конгресса предложил Ганди. Однако нашлось немало тех, кто выражал сомнение в этом выборе. Среди них был крупный промышленник Г.Д. Бирла, которому Ганди писал: “Я думаю, что Ваши опасения в отношении Сароджини Найду не имеют оснований. Я твердо убежден в том, что она верно служит Индии и считаю, что если те, кто занимали этот пост раньше, были достойны его, то и она также достойна этого. Все очарованы ее энтузиазмом. Я являюсь свидетелем ее смелости” [The Mahatma., p. 170].
      После избрания Сароджини президентом Конгресса Ганди писал: “Энергичные пророки провала сессии в Канпуре в 1926 г. предсказывали, что если Сароджини Найду станет президентом, ей будет сложно управлять аудиторией, и что лишь немногие делегаты придут на заседание, и т.д. Но дело обернулось иначе. Сароджини Найду с успехом выполнила возложенные на нее обязанности и своим тактичным поведением завоевала сердца всех. Она проявила безграничную энергию и уделила внимание всем важным аспектам. Ее выступление в качестве президента Конгресса было исполнено поэзии. Ее английский язык восхитителен”. Более того, Ганди особо подчеркнул, что до тех пор ни одна индианка не была президентом партии. И это “дало нам прекрасную возможность воздать должное нашим сестрам, которое они давно заслужили” [The Mahatma ., p. 171-173]. Ганди говорил именно об индианках, поскольку первой женщиной - президентом Конгресса была в 1917 г. ирландка Энни Безант.
      К этому же периоду относится деятельность Сароджини по объединению женских организаций разных районов Индии. С этой целью в январе 1927 г. во многом благодаря ее усилиям была создана Всеиндийская женская конференция, которая активно действует и поныне. Сароджини считала, что борьба женщин за свои права должна сочетаться с борьбой за освобождение Индии [Юрлова, 1982, с. 107-110].
      САРОДЖИНИ - ПОСЛАННИК БОРЮЩЕЙСЯ ИНДИИ ЗА РУБЕЖОМ
      Значительную часть своей жизни Сароджини посвятила пропаганде идей независимости Индии за рубежом - во многих странах Европы, Африки, в США и Канаде. Она выступала на многочисленных собраниях, митингах, среди женщин, молодежи, студенчества. Ее ораторское искусство привлекало людей из разных слоев общества. Основными темами ее речей были борьба за раскрепощение женщин и неприкасаемых, индусско-мусульманское единство, ликвидация дискриминации индийцев в британских колониях, пропаганда идей Г анди о ненасильственном сопротивлении во имя национального освобождения Индии.
      Многие из поездок Сароджини за границу состоялись по совету или инициативе Ганди. Так, в 1924 г. она объехала почти всю Африку, посетила Наталь и Преторию, Трансвааль и Кейптаун, Дурбин и Феникс, побывала в Родезии, Кении и Уганде. Там она выступала перед индийцами на десятках митингов. Ганди высоко ценил результаты работы Сароджини в Южной Африке. Он писал: “Все данные, которые я получил от самой г-жи Найду и от моих старых южно-африканских друзей, убеждают меня в том, что ее присутствие в Южной Африке было полезным для наших соотечественников. Без сомнения, она придала им смелости, вдохнула в них надежду. Ее несравненное дарование привлекло на нашу сторону многих европейцев”. Ганди отмечал, что Сароджини вносит особый вклад в развитие и укрепление индусско-мусульманского единства. “Она знает мусульман намного лучше меня. У нее есть доступ к их сердцам, на что я не могу претендовать. Добавьте к этому ее пол, что представляет ее самое сильное качество, с которым не может соперничать ни один мужчина. А отстаивание мирных способов борьбы является особой прерогативой женщин... Личная храбрость Сароджини, ее неутомимая энергия заражают людей” [Paranjape, 1996, p. 168-169, 172].
      После выхода в свет в 1927 г. книги американки К. Мейо “Мать Индия” [Mayo, 1927]1, в которой содержалось критическое описание состояния общества в Индии и был сделан главный вывод о невозможности предоставления этой колонии самоуправления, Сароджини по поручению Ганди выехала в США. По этому поводу Ганди писал: “Если вообще визит на Запад может иметь смысл, то это, конечно, должен быть визит Сароджини Найду или великого поэта Рабиндраната Тагора. Сароджини Найду широко известна на Западе благодаря ее поэмам. Она обладает даром поэта и оратора. Она исключительно тактична. Она умеет сказать правильное слово в правильном месте и в правильное время. Она обладает искусством говорить правду, не обижая других” [Paranjape, 1996, p. 172].
      Здесь Ганди отмечает те качества и достоинства Сароджини, которые были особенно ценны и близки ему. Он всегда говорил и писал о ней в самых высоких словах и выражениях. И особенно подчеркивал ее внутреннюю силу и достоинство. Но Ганди не идеализировал Сароджини. Он видел и ее слабости - “любовь к произнесению речей и произведению большого шума”. Это является сутью ее публичной жизни, пищей, которой она наслаждается, писал он. “Отнимите это у меня, - однажды она призналась мне, - и я умру”. “И я верю этому. Эти вспышки энергии разжигают в ней страсть и стремление служить обществу” [Desai, 1984, p. 84-86].
      Как писал Ганди, цель поездки Сароджини в Америку состояла в том, чтобы исправить зло, причиненное ложной, клеветнической книгой Мейо.
      «Ни одно сочинение в самой Индии не смогло бы исправить вред, нанесенный этим творением, созданным в поисках сенсации из расчета на доверчивую публику, которая ждет такого рода вещей. Ни один серьезный американец, вероятно, не попадет под влияние непристойного писания Мейо. Серьезный американец не нуждается в опровержении этого. А широкая читающая публика, которая уже попала под влияние книги Мейо “Мать Индия”, никогда не будет читать опровержения, написанные в Индии, какими бы превосходными они ни были. Поэтому, к счастью, в Америке зародилась идея прислать туда Сароджини с лекционным туром... Поэтесса могла бы собирать большие аудитории, куда бы она ни поехала. И, несомненно, что ее терпеливо и внимательно выслушают. магия ее красноречия безусловно покорит воображение американцев» [Young India, 05.01.1928].
      Сароджини находилась в ОША и Канаде с октября 1928 г. по июль 1929 г. За это время она посетила почти все штаты Америки, выступала в самых разных аудиториях - в университетах, колледжах, женских, молодежных, религиозных и иных организациях с “посланием Индии” (по ее словам). Она отмечает теплый прием, оказанный ей повсюду. Сароджини говорит о США как о “молодой стране и молодой нации, ...которая неустанно ищет какую-то истину, более высокую, чем та, которая зародилась в старом свете. И хотя сегодня камень, сталь и золото являются ее единственными символа­ми, она бросает вызов и выражает мечту Молодости в ее неистраченной и непобедимой смелости, амбициях, мощи и надменной гордости.” [The Mahatma., 1998, p. 90].
      Вместе с тем, Сароджини пишет о “заброшенных детях Америки - цветном населении, потомках тех, кого Авраам Линкольн провозгласил свободными людьми ценой своей жизни. Мое сердце разрывается от боли при виде беззащитной, безнадежной, молчаливой и терпеливой горечи и духовных страданий образованных негров. Они социально и духовно обделенные дети Америки” [The Mahatma., 1998, p. 91, 92].
      Не прошло мимо острого духовного взгляда Сароджини и положение коренных жителей Америки. Она общается с ними, восторгается их музыкой, песнями и танцами - танцем Орла, Охотника за бизонами, танцем Победы. После ее выступления в Сан-Франциско “гордый молодой представитель одного из индейских племен” сказал ей: “Благодарю Вас за вдохновенную речь о положении в Индии. А наша страна когда- то принадлежала мне и моему народу. Мы вымираем. Они могут убить нас, но никогда не победят”. “Именно так, - пишет Сароджини, - эти покинутые дети - это дети Орла и Ветра и Грома. Кто может сломить их дух?”.
      Характерными для выступлений Сароджини в США были ее речи в Нью-Йорке. Одна из них - на собрании, организованном индийской общиной, где она говорила на тему: “Будет ли Индия свободной?”. На другом собрании, в котором участвовали представители около 70 национальностей (под эгидой Всемирного альянса за мир), Сароджини выступала, по сути, на ту же тему. “Каково реальное значение всех разговоров о мире, - спрашивала она, - когда одна пятая часть человечества находится в политическом подчинении? Порабощенная Индия будет оставаться угрозой для мира на земле, и все рассуждения о разоружении ныне являются не более чем насмешкой. Единственной гарантией прочного мира является свободная Индия. И до тех пор, пока индийский флаг не будет развеваться среди других символов свободы, в мире не может и не будет истинного мира” [The Mahatma., 1998, p. 93].
      В ходе поездки по Америке Сароджини испытала боль при встречах с иммигрантами из Индии в штате Калифорния. Она писала Ганди о безрадостной жизни индийских поселенцев, которые по новому американскому закону об иммиграции были лишены гражданства и прав на владение землей. Большинство из них стали поденщиками. Почти все они (более пяти тысяч человек) были сикхами из Панджаба.
      После визита в Америку (и ранее в Африку) Сароджини пришла к заключению, что положение индийских переселенцев нигде не будет достойным, пока Индия не станет свободной [The Mahatma., 1998, p. 101, 102].
      Ганди дал высокую оценку итогам поездки Сароджини в США. В письме от 21 июля 1929 г. он, в частности, писал ей: “О Ваших победах в Америке мои американские друзья рассказали мне значительно больше, чем Ваша скромность позволила написать мне об этом. Почти с каждой почтой я получал из Америки нечто замечательное о Ваших делах” [The Mahatma., 1998, p. 106].
      ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНИЦА НРАВСТВЕННЫХ ИДЕАЛОВ ГАНДИ
      Применяемые Ганди на практике ненасильственные методы и восприятие массами самого Ганди как махатмы, т.е. духовного лидера и даже мессии, были особенно привлекательными для женщин. “Ориентиры Ганди на ненасильственную борьбу за независимость Индии стали открытым обращением к женщинам, так как его методы более всего подходили им. Он считал, что нет необходимости в особом приглашении женщин. И этим он выразил уверенность в том, что женщины сами прекрасно осознавали свои обязанности перед страной”, - писала впоследствии видная участница национально-освободительного движения Камаладеви Чаттопадхьяя (1903-1988) [Chattopadhyaya, 1958, p. 18].
      Матери, жены, сестры и дети политических деятелей выступали на митингах с призывом не сотрудничать с колонизаторами, не работать в правительственных учреждениях, отказываться платить налоги, поддерживать отечественные ремесла и ручное прядение, ратовали за индусско-мусульманское единство. Вдохновленные нравственными, мирными лозунгами борьбы, женщины по призыву Ганди активно приобщались к политике. Они широко участвовали в таких массовых кампаниях, как пикетирование магазинов, торгующих заграничными тканями и винами, и за использование товаров отечественного производства. Особенно ярко они проявили себя во время кампании гражданского неповиновения, важной частью которой стало нарушение государственной монополии на соль.
      12 марта 1930 г. Ганди вместе с 71 последователем из ашрама Сабармати (около Ахмадабада) начал пеший “соляной поход” через Гуджарат к местечку Данди на берегу Аравийского моря. Ганди заявил, что он не вернется в ашрам до тех пор, пока соляной налог, который ввела английская администрация, не будет отменен.
      По мере продвижения к морю к походу присоединились тысячи добровольцев. 6 апреля 1930 г. на берегу моря около Данди состоялось символическое нарушение соляной монополии - собравшиеся стали выпаривать соль из морской воды. Ганди первым нарушил соляной закон, взяв щепотку этой соли. В тот же день соляная монополия была нарушена в пяти тысячах пунктов пятью миллионами индийцев. Власти стали производить аресты сначала только лидеров движения с целью дезорганизовать его. Затем Конгресс и принимавшие участие в кампании гражданского неповиновения организации были объявлены вне закона.
      Предвидя свой арест, Ганди заранее возложил на Сароджини руководство соляной сатьяграхой. К 5 мая 1930 г., когда был арестован Ганди, 25 тыс. добровольцев собралось под началом Сароджини, и она повела их к государственному предприятию по производству соли в Дхарасану. Полиция прибегла к жестоким расправам над участниками сатьяграхи, избиению дубинками не только мужчин, но и женщин, и даже детей. 30 мая полиция остановила шествие, а после отказа Сароджини прекратить сатьяграху арестовала ее. Позже Сароджини Найду приговорили к тюремному заключению в г. Пуне, где она вместе с Ганди находилась до января 1931 г. [Baig, 1974, p. 106-109; Калинникова, 1999; Калинникова, 2002, с. 98].
      Всего было арестовано более 17 тыс. женщин, которые приняли участие в этом ненасильственном движении несотрудничества. Дж. Неру писал в “Автобиографии”: “Самым поразительным, без сомнения, была та роль, которую играли в национальной борьбе женщины. Во всех городах происходили грандиозные демонстрации, в которых участвовали одни только женщины; вообще женщины занимали более непреклонную позицию, нежели мужчины” [Неру, 1955, с. 236].
      Тесное сотрудничество и дружба с Ганди не означали, что Сароджини была его слепым последователем. Были эпизоды, когда она не только не соглашалась с действиями и заявлениями ее гуру, но и критиковала их. Так, на Второй конференции Круглого стола в Лондоне в 1931 г. Ганди заявил, что именно Конгресс является истинным защитником неприкасаемых и защищает интересы индийского народа и всех его классов, и лично он представляет “угнетенные классы”, т.е. неприкасаемых, лучше, чем их лидер Б.Р. Амбедкар. то же самое он сказал и о других меньшинствах [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 182-183]. Однако Сароджини придерживалась другого мнения. В письме дочерям из Лондона 8 октября 1931 г. она писала: “Я знаю, что кое-кто из нас по крайней мере понимает, что похвальба Махатмы о том, что он представляет нацию и говорит от ее имени, не имеет оснований” [Paranjape, 1996, p. 250].
      Но в других случаях, тем более публично, Сароджини выступала в поддержку Ганди. Об этом, например, свидетельствуют события во время голодовки Ганди в сентябре 1932 г. в знак протеста против создания отдельной избирательной курии для неприкасаемых [Юрлова, 2003, с. 97-98]. Тогда, в критический час Сароджини поддержала Ганди, находясь вместе с ним в тюрьме Йеравады около Пуны.
      Когда в Конгрессе возникли разногласия в связи с позицией Субхас Чандра Боса по вопросу о гандистских методах ведения борьбы, Сароджини заняла вполне определенную позицию на стороне Ганди. В 1938 г. на сессии в Харипуре (Гуджарат) Бос, за которого проголосовала и Сароджини, был избран президентом Конгресса. Неожиданно Бос выступил с критикой политики Ганди, в том числе высказался против его теории и практики ненасилия. Он считал, что будущее Индии связано с “радикальными и боевыми силами, готовыми пойти на жертвы и страдания ради обретения свободы” [Bose,1964, p. 295-298].
      Взгляды и высказывания Боса вызвали серьезные возражения у Ганди и его консервативных сторонников, в том числе Сароджини. Правые в Конгрессе решили не допустить повторного избрания Боса на пост президента партии. В январе 1939 г. по инициативе Ганди против Боса кандидатом на этот пост был выдвинут Паттабхи Ситарамайя. Однако большинство голосов получил Бос и вновь стал президентом Конгресса. После этого Ганди заявил, что поражение Ситарамайи является его (Ганди) личным поражением. Победа Боса означает, писал он, что “делегаты не поддерживают мои принципы и политику”. Это заявление Ганди привело к кризису в руководстве Конгресса. В феврале 1939 г. 12 из 15 членов Конгресса, в том числе Сароджини, поддерживая Ганди, объявили о совместной отставке. Неру не присоединился к ним, а подал отдельное заявление. В приложенном к нему письме он сообщал, что не может далее сотрудничать с Босом, как и с теми, кто подал в отставку. “меня упорно уговаривали присоеди­ниться к другим в их отставке. Я отказался” (цит. по: [Tendulkar, 1969, p. 46, 47]).
      В этих условиях в марте 1939 г. на сессии Конгресса в Трипури (Центральные провинции) правые в руководстве партии провели резолюцию, в которой говорилось, что при назначении членов Рабочего комитета президент партии Бос должен был заручиться поддержкой Ганди. В результате Бос не смог сформировать Рабочий комитет, и 29 апреля на заседании Всеиндийского комитета Конгресса в Калькутте подал в отставку. Президентом Конгресса был избран Раджендра Прасад, который назначил в состав Рабочего комитета исключительно приверженцев Ганди, в том числе Сароджини. Не был включен в него даже Неру [Юрлов, Юрлова, 2010, с. 213, 214; Ramakrishnan, 1998, p. XVIII-XIX].
      Серьезным испытанием для Сароджини, как и остальных членов Конгресса, стала “Августовская революция”. 14 июля 1942 г. Рабочий комитет Конгресса на заседании в Вардхе принял предложенную Ганди резолюцию “Прочь из Индии!”. 7 августа на сессии Всеиндийского комитета Конгресса (ВИКК) в Бомбее партия потребовала ухода Великобритании из Индии. На следующий день ВИКК принял решение начать массовую борьбу за независимость Индии и довести ее до конца. Но в 5 часов утра 9 августа полиция провела аресты Ганди, Неру, других членов Рабочего комитета Конгресса, включая Сароджини Найду, по обвинению в подготовке заговора с целью свержения колониального режима. Аресты были проведены по всей стране. Более четырех тысяч конгрессистов были брошены в тюрьмы.
      Сароджини находилась в заключении в Пуне вместе с Ганди, его женой Кастурбой, его секретарем Махадевом Десаи и другими его соратниками. Кастурба и Махадев умерли в этой тюрьме. 10 февраля 1943 г. Ганди объявил голодовку в знак протеста против тюремного заключения. Голодовка продолжалась все три недели. Сароджини, которая вместе с другими все это время была рядом с ним, писала, что он находился на грани между жизнью и смертью. Сам Ганди сказал, что Бог спас его для какой-то цели, но он (Ганди) по-прежнему оставался в тюрьме. Сароджини, страдавшая от болезни сердца и малярии, была освобождена 21 марта 1943 г. Ее вынесли из тюрьмы на носилках.
      Как единственный член Рабочего комитета конгресса, находившийся на свободе, Сароджини выступила с рядом заявлений, в том числе в связи с голодом в Бенгалии в 1943 г. Она призвала членов партии сделать все возможное для оказания помощи голодающим людям [Baig, 1974, p. 141-143].
      В мае 1944 г. Ганди был освобожден из заключения, а к маю 1945 г. все остальные лидеры Конгресса также получили свободу. В августе 1946 г. в стране начались индусско-мусульманские столкновения. В ноябре 1946 г. Ганди посетил ряд районов в Восточной Бенгалии, в том числе Ноакхали, где в межобщинных столкновениях погибло множество людей. Он пешком обошел десятки деревень, призывая к миру и ненасилию. Сароджини поддержала его в стремлении умиротворить индусов и мусульман. Она писала Ганди: “Это не просто письмо. Это подтверждение моей любви и веры. Идите с Богом, как говорят испанцы. У меня нет страха за Вас. Одна лишь вера в Вашу миссию” (цит. по: [Baig, 1974, p. 147]).
      САРОДЖИНИ - ЛИДЕР НАЦИОНАЛЬНОГО МАСШТАБА
      Во время Второй мировой войны симпатии Сароджини были на стороне Совет­ского Союза. В ноябре 1943 г., в связи с победами Красной армии под Сталинградом и курском она направила от имени конгресса послание советскому народу, в котором передала “уважение, любовь и восхищение” его достижениями и успехами [Митрохин, Юнель, 1987, с. 100-101].
      В декабре 1946 г. в своем выступлении на заседании Учредительного собрания Индии Сароджини призвала к единству всех религиозных, этнических, кастовых, племенных общин и групп во имя достижения независимости. А в марте 1947 г. она председательствовала на конференции 25 азиатских стран, которая проходила в Дели. В работе конференции принимали участие и представители среднеазиатских республик СССР. В своей речи Сароджини сказала, что индийцы заинтересованы в общем идеале социального и экономического прогресса стран Азии, который может обеспечить прочный политический успех. Народы Азии должны действовать сообща, несмотря на все проблемы и трудности [Baig, 1974, p. 150].
      После завоевания Индией независимости 78-летняя Сароджини Найду была назначена губернатором крупнейшего штата Уттар-Прадеш. И на этом посту она проявила себя как лидер национального масштаба. Выступая в качестве губернатора 15 августа 1947 г., она подчеркнула: “В этот день мы молимся за нашу свободу в будущем. Наша борьба в течение многих лет была эпической и драматической борьбой. Она стоила многих жизней... Это была борьба молодых и старых людей, богатых и бедных, грамотных и неграмотных, больных и отверженных, зараженных проказой и святых. Мы вновь родились сегодня из плавильного тигля наших страданий. Народы всего мира, я приветствую вас от имени моей Матери-Индии, дом которой покрыт снегами, а стенами являются моря, двери которого всегда открыты для вас. Я несу всему миру сво­боду Индии, которая никогда не умирала в прошлом, никогда не погибнет в будущем и приведет человечество к окончательному миру” (цит. по: [Baig, 1974, p. 151, 152]).
      После убийства Ганди 30 января 1948 г. Сароджини выступила по Всеиндийскому радио с проникновенной речью. Она дала высокую оценку Ганди, сравнив его с воскресшим после распятия Иисусом Христом. Она сказала, что горе и печаль совершенно неуместны в связи с его гибелью. “как может умереть тот, кто всей своей жизнью учил, что дух - это главное, что дух сильнее, чем все армии всех времен. Поэтому нет времени для печали, для того, чтобы бить себя в грудь и рвать на себе волосы. Мы должны встать во весь рост и заявить: мы принимаем вызов, брошенный Махатме Ганди. Наше знамя - истина, наш щит - ненасилие, наш меч - духовность, которая приносит победу без крови... Отец мой, не умирай, не позволяй нам успокаиваться. Дай нам - твоим наследникам, твоим последователям, хранителям твоей мечты - силу выполнить наши обещания” (цит. по: [Ramakrishnan, 1998, p. 2]).
      Через год после смерти Ганди, 2 марта 1949 г., Сароджини Найду ушла из жизни. Выступая в Законодательном собрании 3 марта, Неру сказал: “Она была личностью исключительно яркой, личностью, исполненной огромной жизненной силы и энергии, личностью многосторонне одаренной и совершенно уникальной. Она вдохнула искусство и поэзию в национальную борьбу, так же, как Отец нации Махатма Ганди привнес в нее моральное величие. как никто другой в Индии, она выступала за ее единство, единство ее культуры, единство разных регионов страны. Это было ее страстью, сутью всей ее жизни” (цит. по: [Baig, 1974, p. 163, 164]).
      Усилиями таких лидеров как Сароджини Найду, Индия еще в годы борьбы за независимость смогла заметно продвинуться по пути освобождения женщин. Об этом, в частности, свидетельствуют наблюдения Эдвины, жены последнего вице-короля Индии Маунтбэттена после встреч с индийскими женщинами - представителями общественных, политических, культурных кругов. Среди них были Сароджини Найду, Амрита Каур, ставшая после достижения независимости министром здравоохранения в правительстве Неру, известный политический деятель Виджаялакшми Пандит, Камаладеви Чаттопадхьяя и другие. Все они были членами конгресса. Не остались без внимания Эдвины и деятельницы Лиги. Среди них Фатима - сестра М.А. Джинны, Бегум Раана Лиакат Али Хан - жена будущего премьер-министра Пакистана и другие крупные фигуры в общественной и политической жизни. Эдвина отметила, что женщины в высших эшелонах индийского общества заметно превосходят женщин в Англии и США по уровню общественного, политического и культурного развития. В этой связи в одном из своих выступлений в Лондоне в 1948 г. она сказала: “Нам нужно проснуться. Взгляните на Индию. Несмотря на отсталость страны, неграмотность народа, низкий уровень жизни людей и другие проблемы и недостатки, женщины там добились огромных успехов на пути эмансипации” (цит. по: [Tunzelmann, 2007, p. 147]).
      Сегодня женщины Индии играют большую роль в ее общественной и политической жизни. Многие из них занимают высокие государственные и политические посты. Это кумари Маявати - бывший главный министр самого крупного штата Уттар-Прадеш с населением около 170 млн человек, Мамата Баннерджи - главный министр штата Западная Бенгалия (80 млн человек), Дж. Джаялалита - главный министр штата Тамилнаду (65 млн человек), Шила Дикшит - главный министр Дели. Кроме них, большое число женщин являются министрами центрального и штатовских правительств, послами и представителями страны в международных органах, руководителями многочисленных общественных организаций. На нижнем уровне управления в городах и почти в 600 тыс. деревень женщины превратились в заметную силу, особенно в сельских выборных органах местного самоуправления. Все это стало возможным в результате принятия Конституции Индии и законов, утверждающих равноправие женщин, социального и политического развития страны за годы независимости.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1. Написанная по результатам трехмесячного пребывания К. Мейо в Индии эта книга сопровождалась большим набором иллюстраций, сделанных автором. Всего книга издавалась в США 27 раз.
      СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
      Калинникова Е.Я. Сароджини Найду - поэтесса и политик // Азия и Африка сегодня. 1999. № 9.
      Калинникова Е.Я. Сароджини Найду. Богиня вдохновенного слова // Выдающиеся женщины Индии ХХ века. М.: ИВ РАН, 2002.
      Митрохин Л.В., Юнель А.И. СССР и Индия в годы Второй мировой войны // СССР и Индия. М.: Главная редакция восточной литературы, 1987.
      Неру Дж. Автобиография. м.: Изд-во Ил, 1955.
      Юрлов Ф.Н., Юрлова Е.С. История Индии. ХХ век. м.: Ив РАН, 2010.
      Юрлова Е.С. Социальное положение женщин и женское движение в Индии. м.: Наука, 1982.
      Юрлова Е.С. Индия: от неприкасаемых к далитам. Очерки истории, идеологии и политики. м.: Ив РАН, 2003.
      Baig Tara Ali. Sarojini Naidu. New Delhi: Goi, 1974.
      Bose s.Ch. The Indian Struggle 1920—1942. Calcutta: Asia Publishing House, 1964.
      Chattopadhyaya Kamaladevi. The struggle for Freedom // Women of India. New Delhi: The Publications Division, 1958.
      Desai Mahadev. Day to day with Mahatma Gandhi: Secretary’s Diary 1917—1927 & 1932. Vol. 1. New Delhi, 1984.
      Mayo K. Mother India. N.Y.: Harcourt, Brace & Company, 1927.
      Naidu Sarojini. Speeches and Writings. Madras: G.A. Natesan, 1904.
      Naidu Sarojini. “My Father, Do Not Rest”: Broadcast on All India Radio, February 1, 1948.
      Paranjape Makarand. Naidu Sarojini. Selected Letters 1890s to 1940s. New Delhi: Kali for Women, 1996. Ramakrishnan S. Preface to The Mahatma and the Poetess. Mumbai: Bharatiya Vidya Bhavan, 1998. Sengupta Padmini. Sarojini Naidu. A Biography. N.Y.: Asia Publishing House, 1966.
      Sengupta Padmini. The Story of Women of India. New Delhi: Indian Book Company, 1974.
      Speeches and Writings of Sarojini Naidu. Madras: G.A. Natesan & Co., 1925.
      Tendulkar D.J. Mahatma: Life of Mohandas Karamchand Gandhi. Vol. V. Delhi: The Publication Division. Government of India (Reprinted Oct. 1969).
      The Mahatma and the Poetess. Being a selection of letters between Gandhiji and Sarojini Naidu / Compiled by E.S. Reddy / Ed. by Mrinalini Sarabai. Mumbai: Bharatiya Vidya Bhavan, 1998.
      Tunzelmann A. von. Indian Summer. The Secret History of the End of an Empire. N.Y.: Henry Holt and Company LLC, 2007.
      Young India. 11.08.1920.
    • Elliot H. M. The History of India, as Told by Its Own Historians
      Автор: hoplit
      Elliot H. M. The History of India, as Told by Its Own Historians. The Muhammadan Period. 8 vol. London. 1867–1877.
       
      Volume I: Introduction
      Volume II: To the Year A.D. 1260
      Volume III: To the Year A.D. 1398
      Volume IV: To the Year A.D. 1450
      Volume V: End of the Afghan Dynasty and the First Thirty-Eight Years of the Reign of Akbar
      Volume VI: Akbar and Jahangir
      Volume VII: From Shah-Jahan to the Early Years of the Reign of Muhammad Shah
      Volume VIII: To End of the Muhammadan Empire in India
       
      P.S. Опять же - торрент-файлы.