68 сообщений в этой теме

Интересным вопросом представляется путь, по которому в прошлом ходили от Яркенда до городов Афганистана.

То, что описывали древние китайские паломники, несколько нерелевантно - больше интересует Новое Время.

То, что была дорога из Бадахшана на Яркенд, понятно - иначе как белогорские братья-ходжи Бурхан ад-Дин и Ходжа Джахан бежали из Яркенда в Бадахшан?

Однако есть момент - Цины, имея все возможности преследовать белогорских ходжей, не пошли за ними. Вряд ли они боялись бадахшанцев - били и не таких.

Скорее, дорога не позволяла пройти большому конному войску - ведь с братьями-ходжами ушло не 3000 кибиток, как живописал Санг Мухаммад, а около 500 человек (это с семьями), и они прибыли к оз. Шиве совершенно одичавшими и оголодавшими - тут же произошел конфликт из-за стада овец, которое они отбили у людей бадахшанского мира Султан-шаха Аждахара!

Ищу маршруты, изучаю орографию Памира. Не пойму пока деталей, но уже есть наметки.

Если есть старые карты Памира, Восточного Туркестана и Бадахшана в большом разрешении - приветствуются, ибо без них сложно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот такая книга в Интернете (покупать дорого):

Social and economic change in the Pamirs :  (Gorno-Badakhshan, Tajikistan) /  Frank Bliss ; translated from the German language by Nicola Pacult and Sonia Guss with support of Tim Sharp.

Там говорится, что первый путь шел из Кашгарии на Иркештам, а далее по Алайской долине в Фергану.

Второй путь шел из Кашгарии на Иркештам, а оттуда через Каратегин в долину Аму-Дарьи.

Третий путь шел из Кашгарии на Ташкурган и далее по Ваханскому коридору. В Ишкашиме путь разделялся на южную дорогу (в долину Читрала через перевал на Гиндукуше) и западную дорогу (но ее я понять не могу - вдоль Пянджа на Файзабад и оттуда на Балх! Это как?). 

Автор отмечает, что от Ишкашима до Дарваза до 1930 г. можно было пройти с вьючным караваном только по афганскому берегу Пянджа, и только после 1930 г. можно стало ходить по дороге от Хорога до Кала-и Хумба. По нашему берегу можно было идти только пешком. Потом надо было спускаться к Файзабаду, а от него на Куляб - и тогда можно было попасть за Аму-Дарью, в Фергану. Но как? Зачем, идя по берегу Пянджа, так выделываться?

Из других источников известно, что Памирский тракт от Оша до Хорога в первом приближении проложили русские саперы в 1903-1913 гг. По этой дороге было возможно гужевое движение, что раньше на Памире было практически невозможно.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пара вырезок из карт, которые объяснят мое недоумение (где Файзабад - и где Пяндж?):

pamir-gr.thumb.jpg.855a1f5b4321f3dba734a

pamir-gr_03.jpg.b74f69c7d37169b7d5a9920b

Сборники карт: 1 и 2.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Самая лучшая по деталям старая карта - многие населенные пункты еще не появились или уже исчезли с того времени.

Пытался выкачать и расчучундрить на нужные участки, но не получилось.

Вкратце задача такая - от озера Яшилькуль караван братьев-ходжей бежал в Бадахшан и вышел к озеру Шиве. 

Если они пошли бы Ваханским коридором, то надо было от озера Яшилькуль перевалить через Южно-Аличурский хребет (через перевал Харгуш?) и пройти по долине реки Памир до Кала-и Пянджа в Вахан. А оттуда могли бы через Гиндукуш уйти в Читрал и оторваться от Цинов навсегда. А попасть от Кала-и Пянджа к Шиве - это идти очень долго по долине Пянджа на север, что большого смысла не имеет, если стоит задача оторваться от погони.

Но они вышли в Бадахшан у озера Шиве, что говорит, скорее, о том, что они шли по долине Гунта и вышли в районе современного Хорога, перешли Пяндж и вышли на плато у Шиве.

Вопрос - прав ли я? Данные источников скупы. В "Тарих-и Бадахшан" говорится только о появлении ходжей у Шиве, а как они туда попали - неизвестно.

В цинских источниках говорится о том, что было сражение в Аличуре (у кишлака?), а потом ходжей догнали у Яшилькуля и снова побили, после чего ходжи оторвались с отрядом около 500 человек и ушли.

Бой был 2 сентября 1759 г.

19 октября 1759 г. гонцы от братьев прибыли в Файзабад, просить убежища у Султан-шаха. Но там с 17 сентября находились цинские посланцы - опередили посланцев ходжей всего на 2 дня, но ни разу не пересеклись.

О чем это говорит? На мой взгляд - шли по разным дорогам (ходжи вдоль Гунта, цинские посланцы на нескольких конях - на Кала-и Пяндж).

Пока как-то так. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
43 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Если есть старые карты Памира, Восточного Туркестана и Бадахшана в большом разрешении - приветствуются, ибо без них сложно.

Не карта, но возможно подойдет. Forsyth, Sir Thomas Douglas. Report of a Mission to Yarkund in 1873 under Command of Sir T.D. Forsyth, K.C.S.I., C.B., Bengal Civil Service, With Historical and Geographical Information Regarding the Possessions of the Ameer of Yarkund. 1875

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Спасибо. Ряд карт и сочинений тех лет качнул. Лучшая - по ссылке Там четко прописаны маршруты. Но качнуть ее нереально.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

У Форсайта путь шел от Леха на Яркенд. Это очень суровый путь через посты Шахидулла и Кыргызтам. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Путь Роберта Шоу в Яркенд из Леха (фактически, тот же маршрут - могут быть мелкие отклонения):

mg_0222_copy_a.thumb.jpg.cb6df1502d0e1c9

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

К сожалению, в источниках нет никаких указаний, как в Файзабад пришли гонцы от Фудэ, и по какой дороге дошли до озера Шиве люди ходжей.

Чисто логически - ходжи уходили по более трудной дороге через долину Гунта, т.к. Фудэ победил у Яшилькуля и явно перехватил дорогу на перевал Харгуш.

Дорога на Файзабад вдоль Пянджа после перехода через Южный Аличурский хребет была отработана веками и гонцы Фудэ могли опередить ходжей, тем более, что они не тащили с собой женщин и детей, и не имели массу вьюков с казной и пожитками (все источники утверждают, что Султан-шах хорошо поживился за счет кашгарцев).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Интересно - что за крупное (!) поселение Ташкурган, отмеченное на р. Бартанг на карте Громбчевского?

Ташкурган в Сарыколе известен - его крепость постоянно на фотографиях из Китая. Ташкурган в Афганистане - тоже. А Ташкурган на Памире?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Цитата

Летом жители Таш-кургана (рошанского) сообщаются с сарезцами не иначе, как по .кружному пути через Кудару и перевалы Туз-бель и Кара-булак. Насколько известно из отрывочных сведений, и в низовьях Мургаба, называемого от устья Кудары Бартангом, столь же трудно сообщение: так напр. расстояние от Таш-кургана до Кала-и-Вамар на Пяндже, не превышающее 80 верст, судя по карте, с вьюками может быть пройдено не менее, чем в 9 дней. Известен лишь один перевал Карабулак, ведущий с Мургаба в долину Кокуй-бель-су.

Внезапно и очень характерно!

Взял отсюда.

Вдоль Гунта от впадения в него реки Тогуз-Булак (9 родников) есть дорога. Она проходима - в 1890-х ее прошел рекогносцировочный отряд капитана Серебренникова.

Вот фото Тогуз-булака. В правом нижнем углу thumb-nail с другими фото этой реки.

Вдоль Тогуз-булака и Гунта есть топливо и корм для скота, но... Очень мало для мало-мальски большого населения или каравана. Кишлаки в 1890-е годы насчитывали всего от 975 до 1000 человек! Правда, афганцы поспособствовали, но больше - это сколько? Вдвое? Тогда 2000 человек в XVIII в. 

Провести через такое малонаселенное место отряд из 500 человек - уже подвиг. А 3000 кибиток, где 3000 воинов и члены семей + поклажа?

При этом явно ходжи должны были идти по неудобному пути - более удобный, через перевал Харгуш, должны были перехватить Цины.

И, судя по всему, ходжам не дали уйти через Кой-Тезек - иначе они ушли бы вдоль Пянджа более удобной дорогой и опередили бы цинских посланников.

 

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Переходы по Памиру - тут про Бартанг, а не про Гунт, но вот характерно:

Цитата

 

Этот переход был чем-то необычайным. Узкие искусственные карнизы пролегали по совершенно отвесным скалам, и не только лошади не могли проходить здесь навьюченными, но даже и седла в некоторых местах задевали за каменные выступы и давали толчки, от которых животному ежеминутно грозила гибель на дне глубокого оврага, откуда доносилось клокотанье ревущего Бартанга. Приходилось в этих местах развьючивать и даже расседлывать лошадей и все снятое с них переносить на руках отряда. В помощь измученным казакам были наняты местные жители из селения Орошора, но благодаря их малочисленности переноска тяжестей, а вместе с тем и движение партии сильно замедлялись.

Наконец, в одном месте и расседланная лошадь не могла пройти по карнизу, до такой степени он оказался узок. Что ж делать, пришлось лошадей пустить вплавь, что было весьма затруднительно, так как быстрое течение реки оказалось не по силам лошадям, вследствие чего многие из них сносились водою и калечились, ударяясь о камни. Только к 10 часам вечера подошли к месту ночевки последние вьючные лошади и измученные люди, наскоро поевши, залегли в своих палатках.

 

Вот про Гунт:

Цитата

Как дорога по Гунту, так и по Шах-Даре имеют чисто горный характер и отличаются труднодоступностью, так что во многих местах затруднительно даже движение вьюков

Взято отсюда. Там же:

Цитата

С запада на этот путь выходят дороги:
1) в урочище Кок-джар из Кудары и Рошана,
2) у озера Яшил-куля путь по Гунту и Тогуз-булаку из Шугнана,
3) у устья Маса дорога из Шугнана по Шох-даре, через перевал Мас и по реке Масу,
4) наконец, у Кала-и-Пяяджа дорога из Бадахшана по берегу Пянджа.

Вот что характерно:

Цитата

Из западной оконечности озера Яшил-куля вытекает Гунт, впадающий в Пяндж близ Кала-и-бар-пянджа. Вся длина течения его доходит до 140 верст. Вся долина Гунта покрыта древесной растительностью, а начиная от Сардыма по ней часто попадаются шугнанские селения.
По Гунту имеется довольно трудный путь в Шугнан. Для обхода его существует обходная дорога через перевал Кой-тезек, а далее по ручью Тогуз-булак, левому притоку Гунта. Долина левого притока Гунта, Шах-дары, вместе с долиною главной реки главным образом и служат местом расположения шугнанских поселений.
Как кажется, по ней удобнее всего пройти в Шугнан с долин Аличура или Большого Памира. Доктор Регель, посетивши ее в конце 1882 года, пишет, что в верхней части она покрыта дремучими лесами тала.

Теперь остается проверить - кто и как прошел от Яшилькуля до Файзабада? Кто шел вдоль Гунта, а кто - перевалил Южный Аличурский хребет и прошел вдоль Пянджа?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Не знаю, стоит ли покупать саму диссертацию, но вот что интересно:

Цитата

По территории этой области в древности через Вахан-дарью (Ташкурган - Вахан - Ишкашим - Зебак - Файзабад - Балх), через Шугнан (Ташкурган - Аличур - Гунт - озеро Шиве - Файзабад - Балх) проходил с Востока на Запад "Шелковый путь.

Диссертации по гуманитарным наукам - http://cheloveknauka.com/zhanrovye-i-tipologicheskie-osobennosti-narodnoy-liriki-badahshana#ixzz6jYf5Kn8V

Вопрос - какой Ташкурган имеется в виду? Сарыкольский или рушанский?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Про вьюки в долине Гунта:

Цитата

Спустившись к реке, дорога упирается в скалу, которую при низкой воде можно обойти в брод, а при высокой необходимо буквально пролезать через треугольную трещину в этой свале, настолько узкую, что только самые маленькие вьюки могут быть проведены без разгрузки, а например вьюк с двумя обыкновенными ягтанами (кожаные ящики) не пролезает.

Взято у Серебренникова.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
3 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Вопрос - какой Ташкурган имеется в виду? Сарыкольский или рушанский?

Если судить по описанным маршрутам - точно сарыкольский.

 

5 часов назад, Чжан Гэда сказал:

Интересно - что за крупное (!) поселение Ташкурган, отмеченное на р. Бартанг на карте Громбчевского?

Это современный кишлак Савноб. Ташкурган - тюркское (киргизское) название, Савноб - иранское (таджикское). Координаты, если не путаю -  38°19'0.16" северной широты,  72°24'26.83" восточной долготы. Недалеко от места слияния Мургаба и Кудары, которое и образует реку Бартанг. Там и крепость есть, ее отщелкали (вообще туристы там шастают, на том же Google Earth некоторое количество фото с привязкой есть).

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
15 час назад, hoplit сказал:

Если судить по описанным маршрутам - точно сарыкольский.

Не уверен.

Ташкурган - Аличур - есть дорога из Рушана в Шугнан. Ташкурган - Вахан - слишком большой перегон без промежуточных остановок, если идти из Сарыкола.

Brockhaus_and_Efron_Encyclopedic_Diction

Можно посмотреть, где все это.

15 час назад, hoplit сказал:

Это современный кишлак Савноб. Ташкурган - тюркское (киргизское) название, Савноб - иранское (таджикское). Координаты, если не путаю -  38°19'0.16" северной широты,  72°24'26.83" восточной долготы. Недалеко от места слияния Мургаба и Кудары, которое и образует реку Бартанг. Там и крепость есть, ее отщелкали (вообще туристы там шастают, на том же Google Earth некоторое количество фото с привязкой есть).

Да, сильно советская власть пейзаж "подпортила"! Выросли поколения памирцев, которые не знают, что такое - зерно на тюбетейки мерять, и на километре пути 10 раз коня развьючивать - навьючивать, да на руках переносить по скалам!

Памирский тракт, зеленые насаждения, ГЭС, каналы и т.д. - сильно изменили все, что там вокруг.

А крепостей там много. Только там такие крепости, что непонятно ничего. Крупная - Ямчун, но это не там. Есть и малые - туп-хона (casa armata). Боевая ценность в тех местах неясна, а с приходом русских и афганцев в XIX в. сравнялась с отрицательными величинами.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Зимы там, однако - понятно, почему зимовать там никто не хотел и Цины предпочитали платить субсидии Шугнану и ряду других владений, чтобы они содержали охрану от разбойников.

Вопрос, а как до Яшилькуля дошли верблюды? Там обычно кочуют на яках. И как ходжи загнали туда овец? Или они забрали овец у местных? Но у Яшилькуля в те годы, кажется, не было постоянных поселений...

Опять же, если пришли в устье Гунта, то там вместо современного Хорога было 3 малых кишлака. А на другой стороне был Бар-пяндж. Как его миновать, чтобы попасть на Шиве? У Санг Мухаммада нет никаких указаний, что ходжи шли через Шугнан...

Описание Бар-Пянджа конца XIX в.:

Цитата

Кала-и-Бар-Пяндж (Бар-пяндж) — административный центр Шугнана, страны, расположен­ной на юго-зап. окраине Памира, к Ю от Рошана, и находящейся в настоящее время в сфере афганского влияния. К.-и-бар-пяндж расположен на левом берегу р. Пяндж (верхняя Амударья), несколько ниже впадения р. Гунт. Тысяча с лишком домов; укрепление, со стенами до 40 фт. высоты; гарнизон.

А вот когда он был основан - неясно. Как и основание Хорога, как единого центра.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Внезапно (!) осенило - а ведь частенько нам заправляют такое, о чем сразу и не подумаешь, охваченный эмоциями!

На показанных равнинах Памира и летом прохладно - на солнце ожоги моментальные, если не мазаться (в старину - курдючным жиром, сейчас - кремом от солнца), а в тени - тут же замерзаешь. Топлива нет. Травы нет. Как идти большим отрядом с детьми и поклажей?

Думаю, караваны там были относительно немногочисленные. И отряды действовали тоже немногочисленные - тот же полковник Ионов в 1891 г. имел под началом специальный отряд, состоявший из охотников 2-го, 7-го, 15-го, 16-го и 18-го Туркестанских линейных батальонов и 24 казаков из 6-го Оренбургского казачьего полка - 8 офицеров и 114 рядовых

В 1894 г. - 21 офицер, 411 нижних чинов и 119 казаков.

Силы не астрономические.

С той стороны им противостояло что-то около 600 афганских солдат с такой же легкой артиллерией.

Откуда тогда отряды ойратов по 10 тыс. чел. так и шастают от Или до Кундуза?

Но это полбеды. Вспомнились живописания Ф. Поярковым прибытия дунган на русский пост зимой 1877/1878 гг.! Вот где жесть!

По его словам, люди были почти без одежды, шли пешком, несли детей на руках, все помороженные и т.д., и еле выжили.

Извините, не верю - потому что могли без еды продержаться несколько дней, но от холода спасения нет. "Чуть-чуть беременным" тут не получается быть - холод убивает быстро и качественно.

Вот он, в том же очерке, о страданиях киргизов, плохо подготовившихся к зиме:

Цитата

Одно несчастье обыкновенно влечет за собой другое, так было и в данном случае. За падежом скота скоро обнаружился недостаток в хлебе, запасов которого, правда, и ранее у них бывало всегда немного, но затем скоро появился недостаток и в топливе... Никогда не запасали последнего, оно оказалось погребенным под толстым слоем льда и сверх того покрытым глубоким снегом, заваливавшим его с каждым днем все глубже и глубже, и несчастной, изнуренной голодом и холодом бедной киргизке сделалось наконец не под силу добывать это топливо, чтобы хотя бы немного согреть свою страждущую семью. Не одну из них находили при таких условиях замерзшей, и лишь только отчаянные и дикие вопли бедных детей, измученных ожиданием долго не возвращающейся матери, далеко разносились ветром, давая знать соседям о новой унесенной жертве, о новом несчастье, постигшем их собратьев, и окружающие еще более падали духом.
Страдая от холода и терпя голод, бедные кочующие сыны степей кое-как жались в своих юртах, расставленных в узких и глубоких долинах принарынских гор. Жалобно ревела по аулам скотина, слабо разгребая своими обессилевшими ногами глубокий снег и глухо стуча копытами о толстую ледяную кору, под которой скрывался столь желанный дорогой корм. Чаще и чаще ранним утром наступающего дня раздавался резкий плач и отчаянный вопль киргизок — жен и матерей3. Был ли то плач о преждевременно унесенных в могилу жертвах или это был плач о собственном тяжком и несчастном положении как самой себя, так и окружающих ее, которые еще остались в живых и которых ожидает в скором времени такая же печальная участь, сказать трудно.

Т.е. 3,14здец в своей красе - холод убивает, даже юрты не спасают. Аллес гонзалес!

И вот "чудо на Нарыне":

Цитата

 

В последних числах декабря, многие даже точно называют день, а именно 27-е или 28-е число, того же несчастного, но, к счастью для многих, уже оканчивавшегося 1877 года, когда уже день склонялся к вечеру, в укрепление Нарын, утопая по пояс в снегу, совершенно неожиданно прибыла толпа людей обоего пола и всякого возраста, начиная от грудных младенцев и кончая 80-летними стариками.
Определить теперь численность прибывших в то время трудно, так как верных и точных сведений об этом нигде не имеется; сами прибывшие также говорят различно, одни передают, что их было не менее шести тысяч человек, другие называют цифру еще большую, а третьи, напротив, показывают гораздо меньшее число; но из показываемых чисел взяв среднее, надо полагать, что их прибыло не менее трех с половиной или четырех тысяч душ обоего пола. Прибывшие поистине являли собой вид ужасный, у многих из них были отморожены руки и ноги, более счастливыми считали себя те, кто поплатился легким озноблением лица и ушей, у других рядом со свежими и широкими рубцами были видны также новые, еще не зажившие и гноящиеся раны, судя по их форме, они причинены были самым разнообразным и разнохарактерным оружием; у некоторых из прибывших эти раны были перевязаны кое-какими грязными, нередко разноцветными, тряпками, а у большинства даже совсем ничем не прикрыты. Одежда по форме и покрою как у мужчин, так и у женщин ничем особенным не отличалась, не отличалась она и по цвету. Почти на каждом можно было встретить китайского покроя халаты, стеганые, на вате; одежду же, подбитую каким-либо мехом, хотя бы и недорогим, довольно редко можно было видеть на ком-либо.
Все женщины, как и мужчины, одеты были в широкие ватные штаны, плотно завязанные тесемками у ступни. Обувь же была более разнообразна и разнохарактерна, и, как видно, она скорее зависела от степени находчивости и изобретательности владельца своего, нежели от его средств и достатка. Начиная от китайских башмаков и кончая одними чулками, сшитыми кое-как из куска необделанной овчины шерстью внутрь, — это была, конечно, лучшая обувь, но у очень многих совсем невозможно было определить ни форму обуви, ни материал, из которого она была сделана; у других ноги были обернуты в кое-какие тряпки, из-под размотавшихся концов которых виднелись отмороженные пальцы их несчастного владельца; у некоторых обувью, вернее подметками, служили только небольшие деревянные дощечки, привязанные к ступням тонкими веревками, нередко даже волосяными, а у менее счастливых и такой обуви не имелось...

Громадное большинство из числа прибывших шли пешком, так как не только для всех женщин и детей недоставало лошадей и быков, но их недоставало даже и для наиболее ослабевших и выбившихся из сил полузамерзших стариков и женщин с детьми. Окоченевшие от холода и изнуренные голодом, продолжительностью и трудностью пути, они с трудом передвигали ноги, и некоторые из них, напрягая по /131/ следние усилия и сделав несколько бесполезных шагов... падали тут же на глубокий и мягкий снег, чтобы более уже никогда не встать, — прочие проходили мимо них, как бы ничего не замечая, да в течение столь долгого времени они, по-видимому, уже и привыкли к подобным картинам, так как никто на это не обращал внимания. Среди пришедших это было, как видно, обыденным явлением, да и помочь горю, облегчить страдания своих ближних более здоровые из них были также не в состоянии. Обессиленные матери не в силах были держать своих полузамерзших грудных детей, и последние незамеченными часто выпадали из их окоченевших рук. Ужас и отчаяние читались на лицах прибывших... и улицы всегда глухого и пустынного небольшого укрепления Нарын огласились вдруг тысячами раздирающих душу воплей...

 

В общем, адЪ и ИзраилЬ в одном Нарыне! 

Только расскажите, как они прошли столько сотен километров, преодолев без топлива и еды, ледяные перевалы (а там снег начинает идти уже в сентябре-октябре) и дойти до русских?

Если там только с едой проблема - понятно, что кто-то ел, а кто-то умирал от голода. А тут - неважно, ел или не ел - холод убивает одинаково. Целые караваны, неплохо снабженные всем при выступлении, замерзали насмерть. Потом на месте их последней стоянки находили запасы еды, все были в хорошей одежде на меху, но без укрытия, без топлива это не помогало.

А тут?

ИМХО, тут включено то же самое, что в живописаниях известного народовольца и "историка покорения Джунгарии" Шашкова, цитаты из которого долго служили "подтверждением" дикой резни джунгар Цинами в XVIII в. (даром что Шашкова сослали в Сибирь в 1860-е годы!).

Т.е. какой-то факт выдан за истину и расписан в красках. К тому же сроки преодоления перевала без топлива и еды, без хорошей одежды, в источниках я не находил - везде только Поярков.

А он ведь врач. Знал, что и как происходит при переохлаждении. Но дальше писал вот что:

Цитата

К вечеру говор и плач так неожиданно прибывшей в укр[епление] Нарын толпы людей несколько приутихли. С близлежащих гор они нарубили дров, разложили костры, и вот ярко запылали огни в различных местах, бросая длинные фантастические тени от толпы греющихся людей, собравшихся большими кучами вокруг этих костров. В казанах они готовили себе незатейливый ужин, во многих из них варилась между прочим мелко изрезанная кора, содранная со срубленных деревьев, другие, не дожидаясь, пока поспеет это кушанье, грызли с удовольствием сырую кору, как малые, так и большие! Рады были и этому!..

Сравниваем с тем, что он писал о замерзающих насмерть киргизах в своих юртах и дивимся - тут киргизы, которые никуда не бежали, мерли от голода и холода, а дрова-то были вокруг? Им что, Заратуштра запрещал дров нарубить?

И далее он снова описывает чудеса о морозостойких дунганах:

Цитата

Переход дунган от Нарына до Токмака был также для них очень трудный и тяжелый. Зима этого года, как я уже выше сказал, была весьма суровая и холодная, снегу сверх обыкновения выпало везде много. Да при том и здесь приходилось идти им по местности чрезвычайно гористой и высокой, приходилось совершать переход по ущельям, которые, извиваясь узкой тропой, на пути своем имеют множество крутых спусков и обрывов, засыпанных в данное время сплошь глубоким снегом. Зимой эта дикая местность совсем бывает пустынная и безлюдная. В то время, когда здесь проходили дунгане, на всем протяжении от Нарына до Кутемалдов существовал лишь только один вьючный путь; уже гораздо позже была разработана и проложена на этом пространстве почтовая дорога, тогда же таковой и в помине не было, и на всем этом протяжении (более 160 верст) не было ни одной почтовой станции, следовательно, не было никакой возможности достать хотя горсть муки или кусок хлеба для наиболее истощенных и обессилевших, поэтому и жертв холода и голода и на этом сравнительно небольшом расстоянии между дунганами было немало. Особенно тяжело и трудно им достался переход через Долонский перевал, расположенный на высоте более 10 000 футов над уровнем моря. Здесь, так же как и на Таш-Рабатском перевале, их застал снежный буран, как и там, так и здесь немало уснуло дунган вечным сном.

Это уже по русской территории в зиму 1878 г.

Т.е. опять пешком, без одежды, еды и топлива, преодолели перевал высотой более 3000 метров, прошли более 160 километров...

Думаю - что же на Памире все были такие идиоты и под зиму никуда из кишлаков далеко не ходили? Наверное, не знали, что можно все перевалы пройти босиком в пешем строю?

Ведь отвод войск и прекращение движения караванов, как правило, происходили к началу октября. Последние со всех ног бежали, чтобы успеть до декабря спуститься на равнину. А тут...

Не знаю, что сказать. Наверное, дунгане работали на антифризе. Или на спирту. Кому как...
 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 15.01.2021в18:22, Чжан Гэда сказал:

Ташкурган - Аличур - есть дорога из Рушана в Шугнан. Ташкурган - Вахан - слишком большой перегон без промежуточных остановок, если идти из Сарыкола.

Указанные маршрут - это Шелковый путь. Путь из СУАО к сарыкольскому Ташкургану и далее по долинам Гунта или Вахана в Афганистан - логичен. 

Путь через Савноб означает, что караван должен попасть туда, скорее всего, с севера, через долину Кудары. А потом, вместо того чтобы спокойно проследовать по долине Бартанга до Пянжа и вниз по течению до Ишкашима - зачем-то лезть по долине Мургаба обратно на восток до верховьев Аличура (не сильно далеко от Ташкургана сарыкольского), переваливать в долину Гунта или Вахана и опять спускаться по ней к Пянжу. ИМХО, но это совершенно нереалистичное петляние.

Перегонов там, кстати, нет. Только обобщенные маршруты-направленияю

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
10 час назад, hoplit сказал:

по долине Бартанга до Пянжа и вниз по течению до Ишкашима

Устье Бартанга ниже по течению Пянджа, чем Ишкашим.

Проходимость пути вдоль Бартанга пока не смотрел - занят.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
3 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Устье Бартанга ниже по течению Пянджа, чем Ишкашим.

Да, мой ляп. Вверх, конечно же.

 

3 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Проходимость пути вдоль Бартанга пока не смотрел - занят.

Насколько понимаю - Савноб это первый крупный населенный пункт в верховьях Бартанга. Вниз по течению поселений уже целая цепочка, какая-никакая цивилизация.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
23 часа назад, hoplit сказал:

Насколько понимаю - Савноб это первый крупный населенный пункт в верховьях Бартанга. Вниз по течению поселений уже целая цепочка, какая-никакая цивилизация.

См. выше - там есть описание пути вдоль Гунта. Количество кишлаков не делает путь легче или сложнее - его делает сложным русло реки и возможность пробить тропу вдоль реки.

Поэтому надо искать именно описания прохождения пути вдоль Бартанга. Думаю, у Скерского или кого-еще найдется - они и там прошли.

Другой вопрос волнует - если люди прошли вдоль Гунта, то они в его устье уперлись в Кала-и Бар-Пяндж. Но Санг Мухаммад не говорил ничего, что ходжи прошли через столицу Шугнана, подчинявшуюся Файзабаду. Он сразу говорит о появлении ходжей у озера Шивэ.

Как ни крути - Кала-и Бар-Пяндж они миновать не должны были.

Так когда его построили? Может, в 1759 г. его еще не было, как не было Хорога?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
15 час назад, Чжан Гэда сказал:

См. выше - там есть описание пути вдоль Гунта. Количество кишлаков не делает путь легче или сложнее - его делает сложным русло реки и возможность пробить тропу вдоль реки.

Поэтому надо искать именно описания прохождения пути вдоль Бартанга. Думаю, у Скерского или кого-еще найдется - они и там прошли.

 

Капитан Ванновский С.П. Извлечение из отчета Генерального Штаба капитана Ванновского о рекогносцировке в Рушане и Дарвазе 1893 г.

Этот же отчет - тут

Цитата

Рекогносцировочная партия Генерального Штаба капитана Ванновского состояла из двух офицеров (шт.-капитана Брженицкого и сотника Репина), 1-го урядника, 8 казаков, 2-х джигитов и 1 переводчика. Всего 15 чел. конных при 16 вьючных лошадях.

Цитата

До настоящего времени путь по Бартангу был пройден лишь пундитом M-S в сентябре 1878 г., а дорога из Рушана в Дарваз не была исследована вовсе.

Цитата

Путь по Бартангу, как выход с Памиров на запад, во всех отношениях уступает более южному направлению по р. Гунт и сравнительно удобен для движения с вьючными транспортами только зимой, когда скованные холодом ледники в верховьях притоков задерживают воду. В это время года по берегам реки образуется полоса свободная для движения, число бродов увеличивается, ледяные заторы образуют естественные мосты, представляется возможным миновать неудобные участки карнизной дороги, выбирая путь то по правому, то по левому берегу реки, а местами по ее руслу.

Летом следование не представляет затруднений только для одиночных людей пешком. Между тем конной рекогносцировочной партии пришлось идти по долине в период наименее благоприятный для путешествия в самый разгар Памирского лета, в августе месяце. На прохождение расстояния от с. Таш-кургана до с. Имц длиною в 122 вер. пришлось употребить 11 дней.

Местные жители встречали русских радушно, давали проводников, назначали носильщиков, оказывали необходимые услуги, в тоже время повсеместно обращались с просьбой о принятии их в русское подданство. Рекогносцеры не могли не обратить внимания на тяжелое положение страны, продолжающееся более 10 лет со времени занятия ее афганцами. Население разорено, частью вырезано, частью эмигрировало; дороги запущены, производительность упала. Число жителей, по показаниям аксакалов, достигает ныне всего 1799 душ; между тем до 1888 г., не смотря на дурное управление ханов, оно было вдвое более. О современном экономическом положении Рушана дают понятие следующие цифры отчета. С полей собрано в год 4563 пуда пшеницы, ячменя и проса. Скота считается 5047 голов, в том числе: коров, быков, овец, лошадей и ослов. Между тем площадь удобных земель достигает 200 кв. вер. или свыше 20.000 десятин.

Конечно, эти цифры должны быть рассматриваемы, как приблизительные: условия рекогносцировки не могли позволить собрать точные статистические данные. Но несомненно, что с водворением в стране порядка, население вздохнет свободно, производительность поднимется, дороги будут приведены в более удобный вид и благосостояние жителей в пределах необходимого будет вполне обеспечено. 

Цитата

На всем протяжении от селения Сарез и до впадения в Пяндж, река Бартанг протекает узким скалистым ущельем в крутых каменистых берегах. Ширина теснины редко достигает 100 сажен и очень часто бывает не более 20. В поворотах реки и в некоторых других местах долина достигает 1/2 версты ширины.

Общее направление Бартанга с востока на запад.

Течение реки весьма быстрое; несколько измерений дало, в среднем, в секунду 9 футов; масса подводных камней я порогов образуют частые водовороты. В наиболее широких местах образуются наносные мели, которые разделяют реку на несколько рукавов.

Глубина реки местами доходит до 4-х саженей; бродов нет. На всем протяжении реки 3 моста: первый в 3-х верс. ниже с. Басита, второй у с. Сипянджа и третий у с. Хиджиза.

Все мосты кавказского типа.

Летом переправа совершается на саначах и салах.

Несколько измерений показали в среднем температуру воды в +5° С., при наружной температуре воздуха на солнце в 45° С. Такую разницу температуры может перенести только привыкший к этому местный житель, новый же человек не гарантирован от судороги.

При помощи одного, или двух саначей, перевозят отдельных баранов и плавают с лошадьми.

Главное неудобство переправы заключается в том, что плот течением сносит очень далеко и чтобы вторично передать его на другой берег приходится заносить его на очень большое расстояние (400 саженей), для чего один человек взваливает его на спину и несет берегом вверх, саженей на 200 выше пункта нагрузки, затем таким же образом переправляют плот обратно.

Зимою река Бартанг вся никогда не замерзает, но у берегов образуются ледяные закраины и идет так называемая шуга, которая в некоторых местах скопляется в заторы. По заторам устанавливается сообщение с одного берега на другой. Благодаря заторам и ледниковым закраинам зимою движение по Рушану значительно облегчается, а переправа лошадей производится довольно быстро, так что дорога по времени сокращается втрое.

 

В этом же номере - отчет Бедряги. Путь из долины Бартанга в долину Мургаба описан так - летом брода через Бартанг нет, переправа на левый берег только на плотах. Глубокий брод открывается в конце сентября, но вьюки все равно нужно нести на руках (и не забываем про температуру воды в реке). В ноябре вода спадает сильно и брод становится удобен. Путь до Сареза - "пеший", вьюки в руках, лошади - в поводу.  

На Мургабе весной и летом бродов нет. Насколько понял - путь из Ташкургана на Памирский пост (Мургаб) мимо Сареза и частью через долину Мургаба - неудобен. Ходили в обход с севера, через Ак-Байтал, Мусь-Коль и Кукуй-бель. То есть - петля получается еще более странной. Если маршрут у нас Кашгар-Алайская долина-верховья Гунта  - заходить в рушанский Ташкурган просто смысла нет. Он в тупике.

Далее у него описан путь до Кашгара и из Кашгара через долину реки Гез в Сарыкольскую долину.

Berdyaga.thumb.png.e879a67464e828cd3f35b

ИМХО, но где проходил Шелковый путь - вполне видно. Сравнительно удобный путь из Кашгара в Сарыкольскую долину, а оттуда - в верховья Мургаба, Аличура и Вахана. И "тупик" рушанского Ташкургана. 

Аналогичные сведения - Routes in Asia: Routes in Khiva, Bokhara, Khokand, Yarkand, and Russian Turkestan. 1878

Там путь от Бар-Пянжа в Кашгар описан как "вверх по Гунту и Аличуру, потом через Мургаб к Ранг-Куль, оттуда в Сарыкольскую долину, к реке Гез и далее в Кашгарию". Из Ишкашима - вверх по течению Пянжа, потом к Таш-кургану, потом к Янги-Хисару. Вполне логично.

 

Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Там вообще куча материалов.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
14 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Как ни крути - Кала-и Бар-Пяндж они миновать не должны были.

Но Кала-и-Бар Пянж стоит в 15 километрах ниже по течению от слияния Гунта и Пянжа. Да еще на другом берегу реки?

Цитата

Переправа через реку Пяндж у Кала-и-Бар-Пянджа производится на паромах и река в этом месте в брод проходима бывает только в конце зимы, когда она местами покрывается уже льдом.

Крепость Кала-и-Бар-Пяндж расположена на белой скале, возвышающейся непосредственно над водою реки Пянджа, и благодаря белому цвету скалы, видимой издалека, носит еще название «Ак-Курган».

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Моллеров Н.М. Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.) //Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография). М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
      Автор: Военкомуезд
      Н.М. Моллеров (Кызыл)
      Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.)
      Синьхайская революция в Китае привела в 1911-1912 гг. к свержению Цинской династии и отпадению от государства сначала Внешней Монголии, а затем и Тувы. Внешняя Монголия, получив широкую автономию, вернулась в состав Китая в 1915 г., а Тува, принявшая покровительство России, стала полунезависимой территорией, которая накануне Октябрьской революции в России была близка к тому, чтобы стать частью Российской империи. Но последний шаг – принятие тувинцами российского подданства – сделан не был [1].
      В целом можно отметить, что в условиях российского протектората в Туве началось некоторое экономическое оживление. Этому способствовали освобождение от албана (имперского налога) и долгов Китаю, сравнительно высокие урожаи сельскохозяйственных культур, воздействие на тувинскую, в основном натуральную, экономику рыночных отношений, улучшение транспортных условий и т. п. Шло расширение русско-тувинских торговых связей. Принимались меры по снижению цен на ввозимые товары. Укреплялась экономическая связь Тувы с соседними сибирскими районами, особенно с Минусинским краем. Все /232/ это не подтверждает господствовавшее в советском тувиноведении мнение об ухудшении в Туве экономической ситуации накануне революционных событий 1917-1921 гг. Напротив, социально-политическая и экономическая ситуация в Туве в 1914-1917 гг., по сравнению с предшествующим десятилетием, заметно улучшилась. Она была в целом стабильной и имела положительную динамику развития. По каналам политических, экономических и культурных связей Тува (особенно ее русское население) была прочно втянута в орбиту разностороннего влияния России [2].
      Обострение социально-политического положения в крае с 1917 г. стало главным образом результатом влияния революционных событий в России. В конце 1917 г. в центральных районах Тувы среди русского населения развернулась борьба местных большевиков и их сторонников за передачу власти в крае Советам. Противоборствующие стороны пытались привлечь на свою сторону тувинцев, однако сделать этого им не удалось. Вскоре краевая Советская власть признала и в договорном порядке закрепила право тушинского народа на самоопределение. Заключение договора о самоопределении, взаимопомощи и дружбе от 16 июня 1918 г. позволяло большевикам рассчитывать на массовую поддержку тувинцев в сохранении Советской власти в крае, но, как показали последующие события, эти надежды во многом не оправдались.
      Охватившая Россию Гражданская война в 1918 г. распространилась и на Туву. Пришедшее к власти летом 1918 г. Сибирское Временное правительство и его новый краевой орган в Туве аннулировали право тувинцев на самостоятельное развитие и проводили жесткую и непопулярную национальную политику. В комплексе внешнеполитических задач Советского государства «важное место отводилось подрыву и разрушению колониальной периферии (“тыла”) империализма с помощью национально-освободительных революций» [3]. Китай, Монголия и Тува представляли собой в этом плане широкое поле деятельности для революционной работы большевиков. Вместе с тем нельзя сказать, что первые шаги НКИД РСФСР в отношении названных стран отличались продуманностью и эффективностью. В первую очередь это касается опрометчивого заявления об отмене пакета «восточных» договоров царского правительства. Жертвой такой политики на китайско-монгольско-урянхайском направлении стала «кяхтинская система» /233/ (соглашения 1913-1915 гг.), гарантировавшая автономный статус Внешней Монголии. Ее подрыв также сделал уязвимым для внешней агрессии бывший российский протекторат – Урянхайский край.
      Китай и Япония поначалу придерживались прежних договоров, но уже в 1918 г. договорились об участии Китая в военной интервенции против Советской России. В соответствии с заключенными соглашениями, «китайские милитаристы обязались ввести свои войска в автономную Внешнюю Монголию и, опираясь на нее, начать наступление, ...чтобы отрезать Дальний Восток от Советской России» [4]. В сентябре 1918 г. в Ургу вступил отряд чахар (одного из племен Внутренней Монголии) численностью в 500 человек. Вслед за китайской оккупацией Монголии в Туву были введены монгольский и китайский военные отряды. Это дало толчок заранее подготовленному вооруженному выступлению тувинцев в долине р. Хемчик. В январе 1919 г. Ян Ши-чао был назначен «специальным комиссаром Китайской республики по Урянхайским делам» [5]. В Туве его активно поддержали хемчикские нойоны Монгуш Буян-Бадыргы [6] и Куулар Чимба [7]. В начальный период иностранной оккупации в Туве начались массовые погромы российских поселенцев (русских, хакасов, татар и др.), которые на время прекратились с приходом в край по Усинскому тракту партизанской армии А. Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина (июль – сентябрь 1919 г.).
      Прибытие в край довольно сильной партизанской группировки насторожило монгольских и китайских интервентов. 18 июля 1919 г. партизаны захватили Белоцарск (ныне Кызыл). Монгольский отряд занял нейтральную позицию. Китайский оккупационный отряд находился далеко на западе. Партизан преследовал большой карательный отряд под командованием есаула Г. К. Болотова. В конце августа 1919г. он вступил на территорию Тувы и 29 августа занял Кызыл. Партизаны провели ложное отступление и в ночь на 30 августа обрушились на белогвардейцев. Охватив город полукольцом, они прижали их к реке. В ходе ожесточенного боя бологовцы были полностью разгромлены. Большая их часть утонула в водах Енисея. Лишь две сотни белогвардейцев спаслись. Общие потери белых в живой силе составили 1500 убитых. Три сотни принудительно мобилизованных новобранцев, не желая воевать, сдались в плен. Белоцарский бой был самым крупным и кровопролитным сражением за весь период Гражданской войны /234/ в Туве. Пополнившись продовольствием, трофейными боеприпасами, оружием и живой силой, сибирские партизаны вернулись в Минусинский край, где продолжили войну с колчаковцами. Тува вновь оказалась во власти интервентов.
      Для монголов, как разделенной нации, большое значение имел лозунг «собирания» монгольских племен и территорий в одно государство. Возникнув в 1911 г. как национальное движение, панмонголизм с тех пор последовательно и настойчиво ставил своей целью присоединение Тувы к Монголии. Объявленный царским правительством протекторат над Тувой монголы никогда не считали непреодолимым препятствием для этого. Теперь же, после отказа Советской России от прежних договоров, и вовсе действовали открыто. После ухода из Тувы партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е.Щетинкина в начале сентября 1919 г. монголы установили здесь военно-оккупационный режим и осуществляли фактическую власть, В ее осуществлении они опирались на авторитет амбын-нойона Тувы Соднам-Бальчира [8] и правителей Салчакского и Тоджинского хошунов. Монголы притесняли и облагали поборами русское и тувинское население, закрывали глаза на погромы русских населенных пунктов местным бандитствующим элементом. Вопиющим нарушением международного права было выдвижение монгольским командованием жесткого требования о депортации русского населения с левобережья Енисея на правый берег в течение 45 дней. Только ценой унижений и обещаний принять монгольское подданство выборным (делегатам) от населения русских поселков удалось добиться отсрочки исполнения этого приказа.
      Советское правительство в июне 1919 г. направило обращение к правительству автономной Монголии и монгольскому народу, в котором подчеркивало, что «в отмену соглашения 1913 г. Монголия, как независимая страна, имеет право непосредственно сноситься со всеми другими народами без всякой опеки со стороны Пекина и Петрограда» [9]. В документе совершенно не учитывалось, что, лишившись в лице российского государства покровителя, Монголия, а затем и Тува уже стали объектами для вмешательства со стороны Китая и стоявшей за ним Японии (члена Антанты), что сама Монголия возобновила попытки присоединить к себе Туву.
      В октябре 1919г. китайским правительством в Ургу был направлен генерал Сюй Шучжэн с военным отрядом, который аннулировал трех-/235/-стороннюю конвенцию от 7 июня 1913 г. о предоставлении автономного статуса Монголии [10]. После упразднения автономии Внешней Монголии монгольский отряд в Туве перешел в подчинение китайского комиссара. Вскоре после этого была предпринята попытка захватить в пределах Советской России с. Усинское. На территории бывшего российского протектората Тувы недалеко от этого района были уничтожены пос. Гагуль и ряд заимок в верховьях р. Уюк. Проживавшее там русское и хакасское население в большинстве своем было вырезано. В оккупированной китайским отрядом долине р. Улуг-Хем были стерты с лица земли все поселения проживавших там хакасов. Между тем Советская Россия, скованная Гражданской войной, помочь российским переселенцам в Туве ничем не могла.
      До 1920 г. внимание советского правительства было сконцентрировано на тех регионах Сибири и Дальнего Востока, где решалась судьба Гражданской войны. Тува к ним не принадлежала. Советская власть Енисейской губернии, как и царская в период протектората, продолжала формально числить Туву в своем ведении, не распространяя на нее свои действия. Так, в сводке Красноярской Губернской Чрезвычайной Комиссии за период с 14 марта по 1 апреля 1920 г. отмечалось, что «губерния разделена на 5 уездов: Красноярский, Ачинский, Канский, Енисейский и 3 края: Туруханский, Усинский и Урянхайский... Ввиду политической неопределенности Усинско-Урянхайского края, [к] формированию милиции еще не преступлено» [11].
      Только весной 1920 г. советское правительство вновь обратило внимание на острую обстановку в Урянхае. 16-18 мая 1920 г. в тувинском пос. Баян-Кол состоялись переговоры Ян Шичао и командира монгольского отряда Чамзрына (Жамцарано) с советским представителем А. И. Кашниковым [12], по итогам которых Тува признавалась нейтральной зоной, а в русских поселках края допускалась организация ревкомов. Но достигнутые договоренности на уровне правительств Китая и Советской России закреплены не были, так и оставшись на бумаге. Анализируя создавшуюся в Туве ситуацию, А. И. Кашников пришел к мысли, что решить острый «урянхайский вопрос» раз и навсегда может только создание ту винского государства. Он был не единственным советским деятелем, который так думал. Но, забегая вперед, отметим: дальнейшие события показали, что и после создания тувинского го-/236/-сударства в 1921 г. этот вопрос на протяжении двух десятилетий продолжал оставаться предметом дипломатических переговоров СССР с Монголией и Китаем.
      В конце июля 1920 г., в связи с поражением прояпонской партии в Китае и усилением освободительного движения в Монголии, монгольский отряд оставил Туву. Но его уход свидетельствовал не об отказе панмонголистов от присоединения Тувы, а о смене способа достижения цели, о переводе его в плоскость дипломатических переговоров с Советской Россией. Глава делегации монгольских революционеров С. Данзан во время переговоров 17 августа 1920 г. в Иркутске с уполномоченным по иностранным делам в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Талоном интересовался позицией Советской России по «урянхайскому вопросу» [13]. В Москве в беседах монгольских представителей с Г. В. Чичериным этот вопрос ставился вновь. Учитывая, что будущее самой Монголии, ввиду позиции Китая еще неясно, глава НКИД обдумывал иную формулу отношений сторон к «урянхайскому вопросу», ставя его в зависимость от решения «монгольского вопроса» [14].
      Большинство деятелей Коминтерна, рассматривая Китай в качестве перспективной зоны распространения мировой революции, исходили из необходимости всемерно усиливать влияние МНРП на Внутреннюю Монголию и Баргу, а через них – на революционное движение в Китае. С этой целью объединение всех монгольских племен (к которым, без учета тюркского происхождения, относились и тувинцы) признавалось целесообразным [15]. Меньшая часть руководства Коминтерна уже тогда считала, что панмонголизм создавал внутреннюю угрозу революционному единству в Китае [16].
      Вопросами текущей политики по отношению к Туве также занимались общесибирские органы власти. Характеризуя компетентность Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома в восточной политике, уполномоченный НКИД в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Гапон отмечал: «Взаимосплетение интересов Востока, с одной стороны, и Советской России, с другой, так сложно, что на тонкость, умелость революционной работы должно быть обращено особое внимание. Солидной постановке этого дела партийными центрами Сибири не только не уделяется внимания, но в практической плоскости этот вопрос вообще не ставится» [17]. Справедливость этого высказывания находит подтверждение /237/ в практической деятельности Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома, позиция которых в «урянхайском вопросе» основывалась не на учете ситуации в регионе, а на общих указаниях Дальневосточного Секретариата Коминтерна (далее – ДВСКИ).
      Ян Шичао, исходя из политики непризнания Китайской Республикой Советской России, пытаясь упрочить свое пошатнувшееся положение из-за революционных событий в Монголии, стал добиваться от русских колонистов замены поселковых советов одним выборным лицом с функциями сельского старосты. Вокруг китайского штаба концентрировались белогвардейцы и часть тувинских нойонов. Раньше царская Россия была соперницей Китая в Туве, но китайский комиссар в своем отношении к белогвардейцам руководствовался принципом «меньшего зла» и намерением ослабить здесь «красных» как наиболее опасного соперника.
      В августе 1920 г. в ранге Особоуполномоченного по делам Урянхайского края и Усинского пограничного округа в Туву был направлен И. Г. Сафьянов [18]. На него возлагалась задача защиты «интересов русских поселенцев в Урянхае и установление дружественных отношений как с местным коренным населением Урянхая, так и с соседней с ним Монголией» [19]. Решением президиума Енисейского губкома РКП (б) И. Г. Сафьянову предписывалось «самое бережное отношение к сойотам (т.е. к тувинцам. – Н.М.) и самое вдумчивое и разумное поведение в отношении монголов и китайских властей» [20]. Практические шаги по решению этих задач он предпринимал, руководствуясь постановлением ВЦИК РСФСР, согласно которому Тува к числу регионов Советской России отнесена не была [21].
      По прибытии в Туву И. Г. Сафьянов вступил в переписку с китайским комиссаром. В письме от 31 августа 1920 г. он уведомил Ян Шичао о своем назначении и предложил ему «по всем делам Усинского Пограничного Округа, а также ... затрагивающим интересы русского населения, проживающего в Урянхае», обращаться к нему. Для выяснения «дальнейших взаимоотношений» он попросил назначить время и место встречи [22]. Что касается Ян Шичао, то появление в Туве советского представителя, ввиду отсутствия дипломатических отношений между Советской Россией и Китаем, было им воспринято настороженно. Этим во многом объясняется избранная Ян Шичао /238/ тактика: вести дипломатическую переписку, уклоняясь под разными предлогами от встреч и переговоров.
      Сиббюро ЦК РКП (б) в документе «Об условиях, постановке и задачах революционной работы на Дальнем Востоке» от 16 сентября 1920 г. определило: «...пока край не занят китайскими войсками (видимо, отряд Ян Шичао в качестве серьезной силы не воспринимался. – Н.М.), ...должны быть приняты немедленно же меры по установлению тесного контакта с урянхами и изоляции их от китайцев» [23]. Далее говорилось о том, что «край будет присоединен к Монголии», в которой «урянхайцам должна быть предоставлена полная свобода самоуправления... [и] немедленно убраны русские административные учреждения по управлению краем» [24]. Центральным пунктом данного документа, несомненно, было указание на незамедлительное принятие мер по установлению связей с тувинцами и изоляции их от китайцев. Мнение тувинцев по вопросу о вхождении (невхождении) в состав Монголии совершенно не учитывалось. Намерение упразднить в Туве русскую краевую власть (царскую или колчаковскую) запоздало, поскольку ее там давно уже не было, а восстанавливаемые советы свою юрисдикцию на тувинское население не распространяли. Этот план Сиббюро был одобрен Политбюро ЦК РКП (б) и долгое время определял политику Советского государства в отношении Урянхайского края и русской крестьянской колонии в нем.
      18 сентября 1920 г. Ян Шичао на первое письмо И. Г. Сафьянова ответил, что его назначением доволен, и принес свои извинения в связи с тем, что вынужден отказаться от переговоров по делам Уряпхая, как подлежащим исключительному ведению правительства [25]. На это И. Г. Сафьянов в письме от 23 сентября 1921 г. пояснил, что он переговоры межгосударственного уровня не предлагает, а собирается «поговорить по вопросам чисто местного характера». «Являясь представителем РСФСР, гражданами которой пожелало быть и все русское население в Урянхае, – пояснил он, – я должен встать на защиту его интересов...» Далее он сообщил, что с целью наладить «добрососедские отношения с урянхами» решил пригласить их представителей на съезд «и вместе с ними обсудить все вопросы, касающиеся обеих народностей в их совместной жизни» [26], и предложил Ян Шичао принять участие в переговорах. /239/
      Одновременно И. Г. Сафьянов отправил еще два официальных письма. В письме тувинскому нойону Даа хошуна Буяну-Бадыргы он сообщил, что направлен в Туву в качестве представителя РСФСР «для защиты интересов русского населения Урянхая» и для переговоров с ним и другими представителями тувинского народа «о дальнейшей совместной жизни». Он уведомил нойона, что «для выяснения создавшегося положения» провел съезд русского населения, а теперь предлагал созвать тувинский съезд [27]. Второе письмо И. Г. Сафьянов направил в Сибревком (Омск). В нем говорилось о политическом положении в Туве, в частности об избрании на X съезде русского населения (16-20 сентября) краевой Советской власти, начале работы по выборам поселковых советов и доброжелательном отношении к проводимой работе тувинского населения. Монгольский отряд, писал он, покинул Туву, а китайский – ограничивает свое влияние районом торговли китайских купцов – долиной р. Хемчик [28].
      28 сентября 1920 г. Енгубревком РКП (б) на своем заседании заслушал доклад о ситуации в Туве. В принятой по нему резолюции говорилось: «Отношение к Сафьянову со стороны сойотов очень хорошее. Линия поведения, намеченная Сафьяновым, следующая: организовать, объединить местные Ревкомы, создать руководящий орган “Краевую власть” по образцу буферного государства»[29]. В протоколе заседания также отмечалось: «Отношения между урянхами и монголами – с одной стороны, китайцами – с другой, неприязненные и, опираясь на эти неприязненные отношения, можно было бы путем организации русского населения вокруг идеи Сов[етской] власти вышибить влияние китайское из Урянхайского края» [30].
      В телеграфном ответе на письмо И.Г. Сафьянова председатель Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома И. Н. Смирнов [31] 2 октября 1920 г. сообщил, что «Сиббюро имело суждение об Урянхайском крае» и вынесло решение: «Советская Россия не намерена и не делает никаких шагов к обязательному присоединению к себе Урянхайского края». Но так как он граничит с Монголией, то, с учетом созданных в русской колонии советов, «может и должен служить проводником освободительных идей в Монголии и Китае». В связи с этим, сообщал И. Н. Смирнов, декреты Советской России здесь не должны иметь обязательной силы, хотя организация власти по типу советов, «как агитация действием», /240/ желательна. В практической работе он предписывал пока «ограничиться» двумя направлениями: культурно-просветительным и торговым [32]. Как видно из ответа. Сиббюро ЦК РКП (б) настраивало сторонников Советской власти в Туве на кропотливую революционную культурно-просветительную работу. Учитывая заграничное положение Тувы (пока с неясным статусом) и задачи колонистов по ведению революционной агитации в отношении к Монголии и Китаю, от санкционирования решений краевого съезда оно уклонилось. Напротив, чтобы отвести от Советской России обвинения со стороны других государств в продолжение колониальной политики, русской колонии было предложено не считать декреты Советской власти для себя обязательными. В этом прослеживается попытка вполне оправдавшую себя с Дальневосточной Республикой (ДВР) «буферную» тактику применить в Туве, где она не являлась ни актуальной, ни эффективной. О том, как И.Г. Сафьянову держаться в отношении китайского военного отряда в Туве, Сиббюро ЦК РКП (б) никаких инструкций не давало, видимо полагая, что на месте виднее.
      5 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов уведомил Ян Шичао, что урянхайский съезд созывается 25 октября 1920 г. в местности Суг-Бажи, но из полученного ответа убедился, что китайский комиссар контактов по-прежнему избегает. В письме от 18 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов вновь указал на крайнюю необходимость переговоров, теперь уже по назревшему вопросу о недопустимом поведении китайских солдат в русских поселках. Дело в том, что 14 октября 1920 г. они застрелили председателя Атамановского сельсовета А. Сниткина и арестовали двух русских граждан, отказавшихся выполнить их незаконные требования. В ответ на это местная поселковая власть арестовала трех китайских солдат, творивших бесчинства и произвол. «Как видите, дело зашло слишком далеко, – писал И. Г. Сафьянов, – и я еще раз обращаюсь к Вам с предложением возможно скорее приехать сюда, чтобы совместно со мной обсудить и разобрать это печальное и неприятное происшествие. Предупреждаю, что если Вы и сейчас уклонитесь от переговоров и откажитесь приехать, то я вынужден буду прервать с Вами всякие сношения, сообщить об этом нашему Правительству, и затем приму соответствующие меры к охране русских поселков и вообще к охране наших интересов в Урянхае». Сафьянов также предлагал /241/ во время встречи обменяться арестованными пленными [33]. В течение октября между китайским и советским представителями в Туве велась переписка по инциденту в Атамановке. Письмом от 26 октября 1920 г. Ян Шичао уже в который раз. ссылаясь на нездоровье, от встречи уклонился и предложил ограничиться обменом пленными [34]. Между тем начатая И.Г. Сафьяновым переписка с тувинскими нойонами не могла не вызвать беспокойства китайского комиссара. Он, в свою очередь, оказал давление на тувинских правителей и сорвал созыв намеченного съезда.
      Из вышеизложенного явствует, что китайский комиссар Ян Шичао всеми силами пытался удержаться в Туве. Революционное правительство Монголии поставило перед Советским правительством вопрос о включении Тувы в состав Внешней Монголии. НКИД РСФСР, учитывая в первую очередь «китайский фактор» как наиболее весомый, занимал по нему' нейтрально-осторожную линию. Большинство деятелей Коминтерна и общесибирские партийные и советские органы в своих решениях по Туве, как правило, исходили из целесообразности ее объединения с революционной Монголией. Практические шаги И.Г. Сафьянова, представлявшего в то время в Туве Сибревком и Сиббюро ЦК РКП (б), были направлены на вовлечение представителя Китая в Туве в переговорный процесс о судьбе края и его населения, установление с той же целью контактов с влиятельными фигурами тувинского общества и местными советскими активистами. Однако китайский комиссар и находившиеся под его влиянием тувинские нойоны от встреч и обсуждений данной проблемы под разными предлогами уклонялись.
      Концентрация антисоветских сил вокруг китайского штаба все более усиливалась. В конце октября 1920 г. отряд белогвардейцев корнета С.И. Шмакова перерезал дорогу, соединяющую Туву с Усинским краем. Водный путь вниз по Енисею в направлении на Минусинск хорошо простреливался с левого берега. Местные партизаны и сотрудники советского представительства в Туве оказались в окружении. Ситуация для них становилась все более напряженной [35]. 28 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов решил в сопровождении охраны выехать в местность Оттук-Даш, куда из района Шагаан-Арыга выдвинулся китайский отряд под командованием Линчана и, как ожидалось, должен был прибыть Ян Шичао. Но переговоры не состоялись. /242/
      На рассвете 29 октября 1920 г. китайские солдаты и мобилизованные тувинцы окружили советскую делегацию. Против 75 красноармейцев охраны выступил многочисленный и прекрасно вооруженный отряд. В течение целого дня шла перестрелка. Лишь с наступлением темноты окруженным удалось прорвать кольцо и отступить в Атамановку. В этом бою охрана И. Г. Сафьянова потеряла несколько человек убитыми, а китайско-тувинский отряд понес серьезные потери (до 300 человек убитыми и ранеными) и отступил на место прежней дислокации. Попытка Ян Шичао обеспечить себе в Туве безраздельное господство провалилась [36].
      Инцидент на Оттук-Даше стал поворотным пунктом в политической жизни Тувы. Неудача китайцев окончательно подорвала их авторитет среди коренного населения края и лишила поддержки немногих, хотя и влиятельных, сторонников из числа хемчикских нойонов. Непозволительное в международной практике нападение на дипломатического представителя (в данном случае – РСФСР), совершенное китайской стороной, а также исходящая из китайского лагеря угроза уничтожения населенных пунктов русской колонии дали Советской России законный повод для ввода на территорию Тувы военных частей.
      И.Г. Сафьянов поначалу допускал присоединение Тувы к Советской России. Он считал, что этот шаг «не создаст... никакого осложнения в наших отношениях с Китаем и Монголией, где сейчас с новой силой загорается революционный пожар, где занятые собственной борьбой очень мало думают об ограблении Урянхая…» [37]. Теперь, когда вопрос о вводе в Туву советских войск стоял особенно остро, он, не колеблясь, поставил его перед Енгубкомом и Сибревкомом. 13 ноября 1920 г. И.Г. Сафьянов направил в Омск телеграмму: «Белые банды, выгоняемые из северной Монголии зимними холодами и голодом, намереваются захватить Урянхай. Шайки местных белобандитов, скрывающиеся в тайге, узнав это, вышли и грабят поселки, захватывают советских работников, терроризируют население. Всякая мирная работа парализована ими... Теперь положение еще более ухудшилось, русскому населению Урянхая, сочувствующему советской власти, грозит полное истребление. Требую от вас немедленной помощи. Необходимо сейчас же ввести в Урянхай регулярные отряды. Стоящие в Усинском войска боятся нарушения международных прав. Ничего /243/ они уже не нарушат. С другой стороны совершено нападение на вашего представителя...» [38]
      В тот же день председатель Сибревкома И.Н. Смирнов продиктовал по прямому проводу сообщение для В.И. Ленина (копия – Г.В. Чичерину), в котором обрисовал ситуацию в Туве. На основании данных, полученных от него 15 ноября 1920 г., Политбюро ЦК РКП (б) рассматривало вопрос о военной помощи Туве. Решение о вводе в край советских войск было принято, но выполнялось медленно. Еще в течение месяца И. Г. Сафьянову приходилось посылать тревожные сигналы в высокие советские и военные инстанции. В декабре 1920 г. в край был введен советский экспедиционный отряд в 300 штыков. В начале 1921 г. вошли и рассредоточились по населенным пунктам два батальона 190-го полка внутренней службы. В с. Усинском «в ближайшем резерве» был расквартирован Енисейский полк [39].
      Ввод советских войск крайне обеспокоил китайского комиссара в Туве. На его запрос от 31 декабря 1920 г. о причине их ввода в Туву И. Г. Сафьянов письменно ответил, что русским колонистам и тяготеющим к Советской России тувинцам грозит опасность «быть вырезанными» [40]. Он вновь предложил Ян Шичао провести в Белоцарске 15 января 1921 г. переговоры о дальнейшей судьбе Тувы. Но даже в такой ситуации китайский представитель предпочел избежать встречи [41].
      Еще в первых числах декабря 1920 г. в адрес командования военной части в с. Усинском пришло письмо от заведующего сумоном Маады Лопсан-Осура [42], в котором он сообщал: «Хотя вследствие недоразумения. .. вышла стычка на Оттук-Даше (напомним, что в ней на стороне китайцев участвовали мобилизованные тувинцы. – Н.М.), но отношения наши остались добрососедскими ... Если русские военные отряды не будут отведены на старые места, Ян Шичао намерен произвести дополнительную мобилизацию урянхов, которая для нас тяжела и нежелательна» [43]. Полученное сообщение 4 декабря 1920 г. было передано в высокие военные ведомства в Иркутске (Реввоенсовет 5-й армии), Омске, Чите и, по-видимому, повлияло на решение о дополнительном вводе советских войск в Туву. Тревожный сигнал достиг Москвы.
      На пленуме ЦК РКП (б), проходившем 4 января 1921 г. под председательством В. И. Ленина, вновь обсуждался вопрос «Об Урянхайском крае». Принятое на нем постановление гласило: «Признавая /244/ формальные права Китайской Республики над Урянхайским краем, принять меры для борьбы с находящимися там белогвардейскими каппелевскими отрядами и оказать содействие местному крестьянскому населению...» [44]. Вскоре в Туву были дополнительно введены подразделения 352 и 440 полков 5-й Красной Армии и направлены инструкторы в русские поселки для организации там ревкомов.
      Ян Шичао, приведший ситуацию в Туве к обострению, вскоре был отозван пекинским правительством, но прибывший на его место новый военный комиссар Ман Шани продолжал придерживаться союза с белогвардейцами. Вокруг его штаба, по сообщению от командования советской воинской части в с. Усинское от 1 февраля 1921 г., сосредоточились до 160 противников Советской власти [45]. А между тем захватом Урги Р.Ф.Унгерном фон Штернбергом в феврале 1921 г., изгнанием китайцев из Монголии их отряд в Туве был поставлен в условия изоляции, и шансы Китая закрепиться в крае стали ничтожно малыми.
      Повышение интереса Советской России к Туве было также связано с перемещением театра военных действий на территорию Монголии и постановкой «урянхайского вопроса» – теперь уже революционными панмонголистами и их сторонниками в России. 2 марта 1921 г. Б.З. Шумяцкий [46] с И.Н. Смирновым продиктовали по прямому проводу для Г.В. Чичерина записку, в которой внесли предложение включить в состав Монголии Урянхайский край (Туву). Они считали, что монгольской революционной партии это прибавит сил для осуществления переворота во всей Монголии. А Тува может «в любой момент ... пойти на отделение от Монголии, если ее международное положение станет складываться не в нашу пользу» [47]. По этому плану Тува должна была без учета воли тувинского народа войти в состав революционной Монголии. Механизм же ее выхода из монгольского государства на случай неудачного исхода революции в Китае продуман не был. Тем не менее, как показывают дальнейшие события в Туве и Монголии, соавторы этого плана получили на его реализацию «добро». Так, когда 13 марта 1921 г. в г. Троицкосавске было сформировано Временное народное правительство Монголии из семи человек, в его составе одно место было зарезервировано за Урянхаем [48].
      Барон Р.Ф.Унгерн фон Штернберг, укрепившись в Монголии, пытался превратить ее и соседний Урянхайский край в плацдарм для /245/ наступления на Советскую Россию. Между тем советское правительство, понимая это, вовсе не стремилось наводнить Туву войсками. С белогвардейскими отрядами успешно воевали главным образом местные русские партизаны, возглавляемые С.К. Кочетовым, а с китайцами – тувинские повстанцы, которые первое время руководствовались указаниями из Монголии. Позднее, в конце 1920-х гг., один из первых руководителей тувинского государства Куулар Дондук [49] вспоминал, что при Р.Ф.Унгерне фон Штернберге в Урге было созвано совещание монгольских князей, которое вынесло решение о разгроме китайского отряда в Туве [50]. В первых числах марта 1921 г. в результате внезапного ночного нападения тувинских повстанцев на китайцев в районе Даг-Ужу он был уничтожен.
      18 марта Б.З. Шумяцкий телеграфировал И.Г. Сафьянову: «По линии Коминтерна предлагается вам немедленно организовать урянхайскую нар[одно-] революционную] партию и народ[н]о-революционное правительство Урянхая... Примите все меры, чтобы организация правительства и нар[одно-] рев[олюционной] партии были осуществлены в самый краткий срок и чтобы они декларировали объединение с Монголией в лице создавшегося в Маймачене Центрального Правительства ...Вы назначаетесь ... с полномочиями Реввоенсовета армии 5 и особыми полномочиями от Секретариата (т.е. Дальневосточного секретариата Коминтерна. – Я.М.)» [51]. Однако И. Г. Сафьянов не поддерживал предложенный Шумяцким и Смирновым план, особенно ту его часть, где говорилось о декларировании тувинским правительством объединения Тувы с Монголией.
      21 мая 1921 г. Р.Ф. Унгерн фон Штернберг издал приказ о переходе в подчинение командования его войск всех рассеянных в Сибири белогвардейских отрядов. На урянхайском направлении действовал отряд генерала И. Г. Казанцева [52]. Однако весной 1921 г. он был по частям разгромлен и рассеян партизанами (Тарлакшинский бой) и хемчик-скими тувинцами [53].
      После нескольких лет вооруженной борьбы наступила мирная передышка, которая позволила И.Г. Сафьянову и его сторонникам активизировать работу по подготовке к съезду представителей тувинских хошунов. Главным пунктом повестки дня должен был стать вопрос о статусе Тувы. В качестве возможных вариантов решения рассматри-/246/-вались вопросы присоединения Тувы к Монголии или России, а также создание самостоятельного тувинского государства. Все варианты имели в Туве своих сторонников и шансы на реализацию.
      Относительно новым для тувинцев представлялся вопрос о создании национального государства. Впервые представители тувинской правящей элиты заговорили об этом (по примеру Монголии) в феврале 1912 г., сразу после освобождения от зависимости Китая. Непременным условием его реализации должно было стать покровительство России. Эту часть плана реализовать удаюсь, когда в 1914 г. над Тувой был объявлен российский протекторат Однако царская Россия вкладывала в форму протектората свое содержание, взяв курс на поэтапное присоединение Тувы. Этому помешали революционные события в России.
      Второй раз попытка решения этого вопроса, как отмечалось выше, осуществлялась с позиций самоопределения тувинского народа в июне 1918 г. И вот после трудного периода Гражданской войны в крае и изгнания из Тувы иностранных интервентов этот вопрос обсуждался снова. Если прежде геополитическая ситуация не давала для его реализации ни малейших шансов, то теперь она, напротив, ей благоприятствовала. Немаловажное значение для ее практического воплощения имели данные И.Г. Сафьяновым гарантии об оказании тувинскому государству многосторонней помощи со стороны Советской России. В лице оставивших китайцев хемчикских нойонов Буяна-Бадыргы и Куулара Чимба, под властью которых находилось большинство населения Тувы, идея государственной самостоятельности получила активных сторонников.
      22 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов распространил «Воззвание [ко] всем урянхайским нойонам, всем чиновникам и всему урянхайскому народу», в котором разъяснял свою позицию по вопросу о самоопределении тувинского народа. Он также заверил, что введенные в Туву советские войска не будут навязывать тувинскому народу своих законов и решений [54]. Из текста воззвания явствовало, что сам И. Г. Сафьянов одобряет идею самоопределения Тувы вплоть до образования самостоятельного государства.
      Изменение политической линии представителя Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянова работниками ДВСКИ и советских органов власти Сибири было встречено настороженно. 24 мая Сиббюро ЦК РКП (б) /247/ рассмотрело предложение Б.З. Шумяцкого об отзыве из Тувы И. Г. Сафьянова. В принятом постановлении говорилось: «Вопрос об отзыве т. Сафьянова .. .отложить до разрешения вопроса об Урянхайском крае в ЦК». Кроме того, Енисейский губком РКП (б) не согласился с назначением в Туву вместо Сафьянова своего работника, исполнявшего обязанности губернского продовольственного комиссара [55].
      На следующий день Б.З. Шумяцкий отправил на имя И.Г. Сафьянова гневную телеграмму: «Требую от Вас немедленного ответа, почему до сих пор преступно молчите, предлагаю немедленно войти в отношение с урянхайцами и выйти из состояния преступной бездеятельности». Он также ставил Сафьянова в известность, что на днях в Туву прибудет делегация от монгольского народно-революционного правительства и революционной армии во главе с уполномоченным Коминтерна Б. Цивенжаповым [56], директивы которого для И. Г. Сафьянова обязательны [57]. На это в ответной телеграмме 28 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов заявил: «...Я и мои сотрудники решили оставить Вашу программу и работать так, как подсказывает нам здравый смысл. Имея мандат Сибревкома, выданный мне [с] согласия Сиббюро, беру всю ответственность на себя, давая отчет [о] нашей работе только товарищу Смирнову» [58].
      14 июня 1921 г. глава НКИД РСФСР Г.В. Чичерин, пытаясь составить более четкое представление о положении в Туве, запросил мнение И.Н. Смирнова по «урянхайскому вопросу» [59]. В основу ответа И.Н. Смирнова было положено постановление, принятое членами Сиббюро ЦК РКП (б) с участием Б.З. Шумяцкого. Он привел сведения о численности в Туве русского населения и советских войск и предложил для осуществления постоянной связи с Урянхаем направить туда представителя НКИД РСФСР из окружения Б.З. Шумяцкого. Также было отмечено, что тувинское население относится к монголам отрицательно, а русское «тяготеет к советской власти». Несмотря на это, Сиббюро ЦК РКП (б) решило: Тува должна войти в состав Монголии, но декларировать это не надо [60].
      16 июня 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) по предложению народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина с одобрения В.И. Ленина приняло решение о вступлении в Монголию советских войск для ликвидации группировки Р.Ф.Унгерна фон Штернберга. Тем временем «старые» панмонголисты тоже предпринимали попытки подчинить /248/ себе Туву. Так, 17 июня 1921 г. управляющий Цзасакту-хановским аймаком Сорукту ван, назвавшись правителем Урянхая, направил тувинским нойонам Хемчика письмо, в котором под угрозой сурового наказания потребовал вернуть захваченные у «чанчина Гегена» (т.е. генерала на службе у богдо-гегена) И.Г. Казанцева трофеи и служебные бумаги, а также приехать в Монголию для разбирательства [61]. 20 июня 1921 г. он сообщил о идущем восстановлении в Монголии нарушенного китайцами управления (т.е. автономии) и снова выразил возмущение разгромом тувинцами отряда генерала И.Г. Казанцева. Сорукту ван в гневе спрашивал: «Почему вы, несмотря на наши приглашения, не желаете явиться, заставляете ждать, тормозите дело и не о чем не сообщаете нам? ...Если вы не исполните наше предписание, то вам будет плохо» [62]
      Однако монгольский сайт (министр, влиятельный чиновник) этими угрозами ничего не добился. Хемчикские нойоны к тому времени уже были воодушевлены сафьяновским планом самоопределения. 22 июня 1921 г. И. Г. Сафьянов в ответе на адресованное ему письмо Сорукту вана пригласил монгольского сайта на переговоры, предупредив его, что «чинить обиды другому народу мы не дадим и берем его под свое покровительство» [63]. 25-26 июня 1921 г. в Чадане состоялось совещание представителей двух хемчикских хошунов и советской делегации в составе представителей Сибревкома, частей Красной Армии, штаба партизанского отряда и русского населения края, на котором тувинские представители выразили желание создать самостоятельное государство и созвать для его провозглашения Всетувинский съезд. В принятом ими на совещании решении было сказано: «Представителя Советской России просим поддержать нас на этом съезде в нашем желании о самоопределении... Вопросы международного характера будущему центральному органу необходимо решать совместно с представительством Советской России, которое будет являться как бы посредником между тувинским народом и правительствами других стран» [64].
      1 июля 1921 г. в Москве состоялись переговоры наркома иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина с монгольской делегацией в составе Бекзеева (Ц. Жамцарано) и Хорлоо. В ходе переговоров Г.В. Чичерин предложил формулу отношения сторон к «урянхайскому вопросу», в соответствии с которой: Советская Россия от притязаний на Туву /249/ отказывалась, Монголия в перспективе могла рассчитывать на присоединение к ней Тувы, но ввиду неясности ее международного положения вопрос оставался открытым на неопределенное время. Позиция Тувы в это время определенно выявлена еще не была, она никак не комментировалась и во внимание не принималась.
      Между тем Б.З. Шумяцкий попытался еще раз «образумить» своего политического оппонента в Туве. 12 июля 1921 г. он телеграфировал И. Г. Сафьянову: «Если совершите возмутительную и неслыханную в советской, военной и коминтерновской работе угрозу неподчинения в смысле отказа информировать, то вынужден буду дать приказ по военной инстанции в пределах прав, предоставленных мне дисциплинарным уставом Красной Армии, которым не однажды усмирялся бунтарский пыл самостийников. Приказываю информацию давать моему заместителю [Я.Г.] Минскеру и [К.И.] Грюнштейну» [65].
      Однако И. Г. Сафьянов, не будучи на деле «самостийником», практически о каждом своем шаге регулярно докладывал председателю Сибревкома И. Н. Смирнову и просил его передать полученные сведения в адрес Реввоенсовета 5-й армии и ДВСКИ. 13 июля 1921 г. И.Г. Сафьянов подробно информирован его о переговорах с представителями двух хемчикских кожуунов [66]. Объясняя свое поведение, 21 июля 1921 г. он писал, что поначалу, выполняя задания Б.З. Шумяцкого «с его буферной Урянхайской политикой», провел 11-й съезд русского населения Тувы (23-25 апреля 1921 г.), в решениях которого желание русского населения – быть гражданами Советской республики – учтено не было. В результате избранная на съезде краевая власть оказалась неавторитетной, и «чтобы успокоить бушующие сердца сторонников Советской власти», ему пришлось «преобразовать представительство Советской] России в целое учреждение, разбив его на отделы: дипломатический, судебный, Внешторга и промышленности, гражданских дел» [67]. Письмом от 28 июля 1921 г. он сообщил о проведении 12-го съезда русского населения в Туве (23-26 июля 1921 гг.), на котором делегаты совершенно определенно высказались за упразднение буфера и полное подчинение колонии юрисдикции Советской России [68].
      В обращении к населению Тувы, выпущенном в конце июля 1921 г., И.Г. Сафьянов заявил: «Центр уполномочил меня и послал к Вам в Урянхай помочь Вам освободиться от гнета Ваших насильников». /250/ Причислив к числу последних китайцев, «реакционных» монголов и белогвардейцев, он сообщил, что ведет переговоры с хошунами Тувы о том, «как лучше устроить жизнь», и что такие переговоры с двумя хемчикскими хошунами увенчались успехом. Он предложил избрать по одному представителю от сумона (мелкая административная единица и внутриплеменное деление. – Я.М.) на предстоящий Всетувинский съезд, на котором будет рассмотрен вопрос о самоопределении Тувы [69].
      С каждым предпринимаемым И. Г. Сафьяновым шагом возмущение его действиями в руководстве Сиббюро ЦК РКП (б) и ДВСКИ нарастало. Его переговоры с представителями хемчикских хошунов дали повод для обсуждения Сиббюро ЦК РКП (б) вопроса о покровительстве Советской России над Тувой. В одном из его постановлений, принятом в июле 1921 г., говорилось, что советский «протекторат над Урянхайским краем в международных делах был бы большой политической ошибкой, которая осложнила бы наши отношения с Китаем и Монголией» [70]. 11 августа 1921 г. И. Г. Сафьянов получил из Иркутска от ответственного секретаря ДВСКИ И. Д. Никитенко телеграмму, в которой сообщалось о его отстранении от представительства Коминтерна в Урянхае «за поддержку захватчиков края по направлению старой царской администрации» [71]. Буквально задень до Всетувинского учредительного Хурала в Туве 12 августа 1921 г. И. Д. Никитенко писал Г.В. Чичерину о необходимости «ускорить конкретное определение отношения Наркоминдела» по Туве. Назвав И. Г. Сафьянова «палочным самоопределителем», «одним из импрессионистов... доморощенной окраинной политики», он квалифицировал его действия как недопустимые. И. Д. Никитенко предложил включить Туву «в сферу влияния Монгольской Народно-Революционной партии», работа которой позволит выиграть 6-8 месяцев, в течение которых «многое выяснится» [72]. Свою точку зрения И. Д. Никитенко подкрепил приложенными письмами двух известных в Туве монголофилов: амбын-нойона Соднам-Бальчира с группой чиновников и крупного чиновника Салчакского хошуна Сосор-Бармы [73].
      Среди оппонентов И. Г. Сафьянова были и советские военачальники. По настоянию Б.З. Шумяцкого он был лишен мандата представителя Реввоенсовета 5-й армии. Военный комиссар Енисейской губернии И. П. Новоселов и командир Енисейского пограничного полка Кейрис /251/ доказывали, что он преувеличивал количество белогвардейцев в Урянхае и исходящую от них опасность лишь для того, чтобы добиться военной оккупации края Советской Россией. Они также заявляли, что представитель Сибревкома И.Г. Сафьянов и поддерживавшие его местные советские власти преследовали в отношении Тувы явно захватнические цели, не считаясь с тем, что их действия расходились с политикой Советской России, так как документальных данных о тяготении тувинцев к России нет. Адресованные И. Г. Сафьянову обвинения в стремлении присоединить Туву к России показывают, что настоящие его взгляды на будущее Тувы его политическим оппонентам не были до конца ясны и понятны.
      Потакавшие новым панмонголистам коминтерновские и сибирские советские руководители, направляя в Туву в качестве своего представителя И.Г. Сафьянова, не ожидали, что он станет настолько сильным катализатором политических событий в крае. Действенных рычагов влияния на ситуацию на тувинской «шахматной доске» отечественные сторонники объединения Тувы с Монголией не имели, поэтому проиграли Сафьянову сначала «темп», а затем и «партию». В то время когда представитель ДВСКИ Б. Цивенжапов систематически получал информационные сообщения Монгольского телеграфного агентства (МОНТА) об успешном развитии революции в Монголии, события в Туве развивались по своему особому сценарию. Уже находясь в опале, лишенный всех полномочий, пользуясь мандатом представителя Сибревкома, действуя на свой страх и риск, И.Г. Сафьянов ускорил наступление момента провозглашения тувинским народом права на самоопределение. В итоге рискованный, с непредсказуемыми последствиями «урянхайский гамбит» он довел до победного конца. На состоявшемся 13-16 августа 1921 г. Всетувинском учредительном Хурале вопрос о самоопределении тувинского народа получил свое разрешение.
      В телеграмме, посланной И.Г. Сафьяновым председателю Сибревкома И. Н. Смирнову (г. Новониколаевск), ДВСКИ (г. Иркутск), Губкому РКП (б) (г. Красноярск), он сообщал: «17 августа 1921 г. Урянхай. Съезд всех хошунов урянхайского народа объявил Урянхай самостоятельным в своем внутреннем управлении, [в] международных же сношениях идущим под покровительством Советроссии. Выбрано нар[одно]-рев[о-люционное] правительство [в] составе семи лиц... Русским гражданам /252/ разрешено остаться [на] территории Урянхая, образовав отдельную советскую колонию, тесно связанную с Советской] Россией...» [74]
      В августе – ноябре 1921 г. в Туве велось государственное строительство. Но оно было прервано вступлением на ее территорию из Западной Монголии отряда белого генерала А. С. Бакича. В конце ноября 1921 г. он перешел через горный хребет Танну-Ола и двинулся через Элегест в Атамановку (затем село Кочетово), где находился штаб партизанского отряда. Партизаны, среди которых были тувинцы и красноармейцы усиленного взвода 440-го полка под командой П.Ф. Карпова, всего до тысячи бойцов, заняли оборону.
      Ранним утром 2 декабря 1921 г. отряд Бакича начал наступление на Атамановку. Оборонявшие село кочетовцы и красноармейцы подпустили белогвардейцев поближе, а затем открыли по ним плотный пулеметный и ружейный огонь. Потери были огромными. В числе первых был убит генерал И. Г. Казанцев. Бегущих с поля боя белогвардейцев добивали конные красноармейцы и партизаны. Уничтожив значительную часть живой силы, они захватили штаб и обоз. Всего под Атамановкой погибло свыше 500 белогвардейцев, в том числе около 400 офицеров, 7 генералов и 8 священников. Почти столько же белогвардейцев попало в плен. Последняя попытка находившихся на территории Монголии белогвардейских войск превратить Туву в оплот белых сил и плацдарм для наступления на Советскую Россию закончилась неудачей. Так завершилась Гражданская война в Туве.
      Остатки разгромленного отряда Бакича ушли в Монголию, где вскоре добровольно сдались монгольским и советским военным частям. По приговору Сибирского военного отделения Верховного трибунала ВЦИК генерала А. С. Бакича и пятерых его ближайших сподвижников расстреляли в Новосибирске. За умелое руководство боем и разгром отряда Бакича С. К. Кочетова приказом Реввоенсовета РСФСР № 156 от 22 января 1922 г. наградили орденом Красного Знамени.
      В завершение настоящего исследования можно заключить, что протекавшие в Туве революционные события и Гражданская война были в основном производными от российских, Тува была вовлечена в российскую орбиту революционных и военных событий периода 1917-1921 гг. Но есть у них и свое, урянхайское, измерение. Вплетаясь в канву известных событий, в новых условиях получил свое продол-/253/-жение нерешенный до конца спор России, Китая и Монголии за обладание Тувой, или «урянхайский вопрос». А на исходе Гражданской войны он дополнился новым содержанием, выраженным в окрепшем желании тувинского народа образовать свое государство. Наконец, определенное своеобразие событиям придавало местоположение Тувы. Труд недоступностью и изолированностью края от революционных центров Сибири во многом объясняется относительное запаздывание исторических процессов периода 1917-1921 гг., более медленное их протекание, меньшие интенсивность и степень остроты. Однако это не отменяет для Тувы общую оценку описанных выше событий, как произошедших по объективным причинам, и вместе с тем страшных и трагических.
      1. См.: Собрание архивных документов о протекторате России над Урянхайским краем – Тувой (к 100-летию исторического события). Новосибирск, 2014.
      2. История Тувы. Новосибирск, 2017. Т. III. С. 13-30.
      3. ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. М., 1994. Т. 1. 1920-1925. С. 11.
      4. История советско-монгольских отношений. М., 1981. С. 24.
      5. Сейфуяин Х.М. К истории иностранной военной интервенции и гражданской войны в Туве. Кызыл, 1956. С. 38-39; Ян Шичао окончил юридический факультет Петербургского университета, хорошо знал русский язык (см.: Белов Ь.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999. С. 203 (ссылки к 5-й главе).
      6. Монгуш Буян-Бадыргы (1892-1932) – государственный и политический деятель Тувы. До 1921 г. – нойон Даа кожууна. В 1921 г. избирался председателем Всетувин-ского учредительного Хурала и членом первого состава Центрального Совета (правительства). До февраля 1922 г. фактически исполнял обязанности главы правительства. В 1923 г. официально избран премьер-министром тувинского правительства. С 1924 г. по 1927 г. находился на партийной работе, занимался разработкой законопроектов. В 1927 г. стал министром финансов ТНР. В 1929 г. был арестован по подозрению в контрреволюционной деятельности и весной 1932 г. расстрелян. Тувинским писателем М.Б. Кенин-Лопсаном написан роман-эссе «Буян-Бадыргы». Его именем назван филиал республиканского музея в с. Кочетово и улица в г. Кызыл-Мажалыг (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». Новосибирск, 2004. С. 61-64). /254/
      7. Куулар Чимба – нойон самого крупного тувинского хошуна Бээзи.
      8. Оюн Соднам-Балчыр (1878-1924) – последний амбын-нойон Тувы. Последовательно придерживался позиции присоединения Тувы к Монголии. В 1921 г. на Всетувинском учредительном Хурале был избран главой Центрального Совета (Правительства) тувинского государства, но вскоре от этой должности отказался. В 1923 г. избирался министром юстиции. Являлся одним из вдохновителей мятежа на Хемчике (1924 г.), проходившего под лозунгом присоединения Тувы к Монголии. Погиб при попытке переправиться через р. Тес-Хем и уйти в Монголию.
      9. Цит. по: Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921-1927. М., 1968. С. 19.
      10. АВП РФ. Ф. Референту ра по Туве. Оп. 11. Д. 9. П. 5, без лл.
      11. ГАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 186. Л. 60-60 об.
      12. А.И. Кашников – особоуполномоченный комиссар РСФСР по делам Урянхая, руководитель советской делегации на переговорах. Характеризуя создавшуюся на момент переговоров ситуацию, он писал: «Китайцы смотрят на Россию как на завоевательницу бесспорно им принадлежащего Урянхайского края, включающего в себя по северной границе Усинскую волость.
      Русские себя так плохо зарекомендовали здесь, что оттолкнули от себя урянхайское (сойетское) население, которое видит теперь в нас похитителей их земли, своих поработителей и угнетателей. В этом отношении ясно, что китайцы встретили для себя готовую почву для конкуренции с русскими, но сами же затем встали на положение русских, когда присоединили к себе Монголию и стали сами хозяйничать.
      Урянхи тяготеют к Монголии, а Монголия, попав в лапы Китаю, держит курс на Россию. Создалась, таким образом, запутанная картина: русских грабили урянхи. вытуривая со своей земли, русских выживали и китайцы, радуясь каждому беженцу и думая этим ликвидировать споры об Урянхае» (см.: протоколы Совещания Особоуполномоченною комиссара РСФСР А.И. Кашникова с китайским комиссаром Ян Шичао и монгольским нойоном Жамцарано об отношении сторон к Урянхаю, создании добрососедских русско-китайских отношений по Урянхайскому вопросу и установлении нормального правопорядка в Урянхайском крае (НА ТИГПИ. Д. 388. Л. 2, 6, 14-17, 67-69, 97; Экономическая история потребительской кооперации Республики Тыва. Новосибирск, 2004. С. 44).
      13. См.: Лузянин С. Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М., 2003. С. 105-106.
      14. Там же. С. 113.
      15. Рощан С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.). М., 1999. С. 123-124; Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 209.
      16. Рощин С.К. Указ. соч. С. 108.
      17. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 153. Д. 43. Л.9.
      18. Иннокентий Георгиевич Сафьянов (1875-1953) – видный советский деятель /255/ и дипломат. В 1920-1921 гг. представлял в Туве Сибревком, Дальневосточный секретариат Коминтерна и Реввоенсовет 5-й армии, вел дипломатическую переписку с представителями Китая и Монголии в Туве, восстанавливал среди русских переселенцев Советскую власть, руководил борьбой с белогвардейцами и интервентами, активно способствовал самоопределению тувинского народа. В 1921 г. за проявление «самостийности» был лишен всех полномочий, кроме агента Сибвнешторга РСФСР. В 1924 г. вместе с семьей был выслан из Тувы без права возвращения. Работал на разных должностях в Сибири, на Кавказе и в других регионах СССР (подробно о нем см. Дацышен В.Г. И.Г. Сафьянов – «свободный гражданин свободной Сибири» // Енисейская провинция. Красноярск, 2004. Вып. 1. С. 73-90).
      19. Цит. по: Дацышеи В.Г., Оидар Г.А. Саянский узел.     С. 210.
      20. РФ ТИГИ (Рукописный фонд Тувинского института гуманитарных исследований). Д. 42, П. 1. Л. 84-85.
      21. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 193.
      22. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 134.
      23. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 77. Л. 41.
      24. Там же.
      25. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 216.
      26. Там же. Л. 228.
      27. Там же. Д. 42. Л. 219
      28. Там же. П. 3. Л. 196-198.
      29 Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.): сб. док. Новосибирск, 1996. С. 136-137.
      30 Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 210.
      31. Иван Никитич Смирнов. В политической борьбе между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким поддержал последнего, был репрессирован.
      32. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 216-217.
      33. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 143.
      34. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 219-220.
      35. История Тувы. М., 1964. Т. 2. С. 62.
      36. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 154; Д. 420. Л. 226.
      37. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 4.
      38. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 157-158; РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 103.
      39. РФ ТИГИ. Д. 42. Л. 384; Д. 420. Раздел 19. С. 4, 6.
      40. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 19. С. 4. /256/
      41. Там же. С. 5.
      42. Маады Лопсан-Осур (1876-?). Родился в местечке Билелиг Пий-Хемского хошуна. С детства владел русским языком. Получил духовное образование в Тоджинском хурэ, высшее духовное – в одном из тибетских монастырей. В Тибете выучил монгольский и тибетский языки. По возвращении в Туву стал чыгыракчы (главным чиновником) Маады сумона. Придерживался просоветской ориентации и поддерживал политику И.Г. Сафьянова, направленную на самоопределение Тувы. Принимал активное участие в подготовке и проведении Всетувинского учредительного Хурала 1921 г., на котором «высказался за территориальную целостность и самостоятельное развитие Тувы под покровительством России». Вошел в состав первого тувинского правительства. На первом съезде ТНРП (28 февраля – 1 марта 1922 г. в Туране был избран Генеральным секретарем ЦК ТНРП. В начале 1922 г.. в течение нескольких месяцев, возглавлял тувинское правительство. В начале 30-х гг. был репрессирован и выслан в Чаа-Холь-ский хошун. Скончался в Куйлуг-Хемской пещере Улуг-Хемского хошуна, где жил отшельником (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». С. 77).
      43. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      44. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 184-185.
      45. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      46. Шумяцкий Борис Захарович (1886-1943) – советский дипломат. Известен также под псевдонимом Андрей Червонный. Член ВКП (б) с 1903 г., активный участник революционного движения в Сибири. Видный политический и государственный деятель. После Октябрьской революции – председатель ЦИК Советов Сибири, активный участник Гражданской войны. В ноябре 1919 г. назначен председателем Тюменского губревкома, в начале 1920 г. – председателем Томского губревкома и одновременно заместителем председателя Сибревкома. С лета того же года – член Дальбюро ЦК РКП (б), председатель Совета Министров Дальневосточной Республики (ДВР). На дипломатической работе находился с 1921 г. В 1921-1922 гг. – член Реввоенсовета 5-й армии, уполномоченный НКИД по Сибири и Монголии. Был организатором разгрома войск Р.Ф. Унгерна фон Штернберга в Монголии. Являясь уполномоченным НКИД РСФСР и Коминтерна в Монголии, стоял на позиции присоединения Тувы к монгольскому государству. В 1922-1923 гг. – работник полпредства РСФСР в Иране; в 1923-1925 гг. – полпред и торгпред РСФСР в Иране. В 1926 г. – на партийной работе в Ленинграде. С конца 1926 по 1928 г. – ректор КУТВ. В 1928-1930 гг. – член Средазбюро ВКП (б). С конца 1930 г. – председатель праазения Союзкино и член коллегии Наркомпроса РСФСР и Наркомлегпрома СССР (с 1932 г.). В 1931 г. награжден правительством МНР орденом Красного Знамени.
      47. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209. И.Н. Смирнов – в то время совмещал должности секретаря Сиббюро ЦК РКП (б) и председателя Сибревкома.
      48. Шырендыб Б. История советско-монгольских отношений. М., 1971. С. 96-98, 222. /257/
      49. Куулар Дондук (1888-1932 гг.) — тувинский государственный деятель и дипломат. В 1924 г. избирался на пост председателя Малого Хурала Танну-Тувинской Народной Республики. В 1925-1929 гг. занимал пост главы тувинского правительства. В 1925 г. подписал дружественный договор с СССР, в 1926 г. – с МНР. Весной 1932 г. был расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности.
      50. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 22. С. 27.
      51. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 169.
      52. Шырендыб Б. Указ. соч. С. 244.
      53. См.: История Тувы. Т. 2. С. 71-72; Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 269.
      54. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      55. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209.
      56. Буда Цивенжапов (Церенжапов, Цивенжаков. Цырендтжапов и др. близкие к оригиналу варианты) являлся сотрудником секции восточных народов в штате уполномоченного Коминтерна на Дальнем Востоке. Числился переводчиком с монгольского языка в информационно-издательском отделе (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 93. Л. 2 об., 26).
      57. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 94-95.
      58. Там же. Л. 97.
      59. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 273.
      60. Там же. С. 273-274.
      61. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 59.
      62. Там же.
      63. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      64. РФ ТИГИ. Д. 37. Л. 221; Создание суверенного государства в центре Азии. Бай-Хаак, 1991. С. 35.
      65. Цит. по: Тувинская правда. 11 сентября 1997 г.
      66. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 75.
      67. Там же. Д. 42. Л. 389.
      68. Там же. Д. 81. Л. 75.
      69. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 3. Л. 199.
      70. Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 114.
      71. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 99.
      72. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 97. Л. 27, 28.
      73. Там же. Л. 28-31.
      74. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 121. /258/
      Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография) / Отв. ред. Д. Д. Васильев, составители Т. А. Филиппова, Н. М. Горбунова; Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае / Из истории Первой гражданской революционной войны (1924-1927) 
      / Издательство "Наука", М., 1964.
      DjVu, отсканированные страницы, слой распознанного текста.
      ОТ АВТОРА 
      "В 1923 г. я по поручению партии и  правительства СССР поехал в Китай в первой пятерке военных советников, приглашенных для службы в войсках Гуаннжоуского (Кантонского) правительства великим китайским революционером доктором Сунь Ят-сеном. 
      Мне довелось участвовать в организации военно-политической школы Вампу и в формировании ядра Национально-революционной армии. В ее рядах я прошел первый и второй Восточные походы —  против милитариста Чэнь Цзюн-мина, участвовал также в подавлении мятежа юньнаньских и гуансийских милитаристов. Во время Северного похода HP А в 1926—1927 гг. я был советником в войсках восточного направления. 
      Я, разумеется, не ставлю перед собой задачу написать военную историю Первой гражданской войны в Китае. Эта книга — лишь рассказ о событиях, в которых непосредственно принимал участие автор, о людях, с которыми ему приходилось работать и встречаться. 
      Записки основаны на личных впечатлениях, рассказах других участников событий и документальных данных."
      Содержание:

      Автор foliant25 Добавлен 27.09.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.