68 сообщений в этой теме

1 час назад, hoplit сказал:

Но Кала-и-Бар Пянж стоит в 15 километрах ниже по течению от слияния Гунта и Пянжа. Да еще на другом берегу реки?

Цитата

Да, примерно где сейчас аэропорт Хорога - напротив. За ним начинается плоскогорье Шивэ, куда братья пришли после ухода от Яшилькуля.

Т.е. даже если они шли по Ваханскому коридору, но пришли к Шивэ, то Кала-и Бар-Пяндж был у них на пути.

Загадка - почему они не остановились там, а пошли на пастбища, где отогнали скот у местных и сразу заложили конфликт между собой и Султан-шахом? Заплатить за скот могли - потом все источники утверждают, что у них была захвачена богатая добыча.

Единственное объяснение - не было еще там Кала-и Бар-Пянджа, и его построили позднее. Но доказать не могу.

2 часа назад, hoplit сказал:

ИМХО, но где проходил Шелковый путь - вполне видно. Сравнительно удобный путь из Кашгара в Сарыкольскую долину, а оттуда - в верховья Мургаба, Аличура и Вахана. И "тупик" рушанского Ташкургана. 

Вот и хорошо. Разобрались. Спасибо. Больше времени тратить не надо.

Административные_центры_бекств_Бухарского_эмирата_по_состоянию_на_начало_XX_века.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
2 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Единственное объяснение - не было еще там Кала-и Бар-Пянджа, и его построили позднее. Но доказать не могу.

В Тарих-и Шугнан (понятно, что источник аховый, но...) написано, что собственно Кала-и Бар-Пяндж был основан только в 19 веке

Цитата

Передают, что вступление на престол Шо-Wанджи-Хана произошло в 1202 г Хиджары; канал же был окончен в два года, т.е. в 1204 году. по преданию, все время правления Шо-Wанджи-Хана определяется в двенадцать лет. Когда он умер, то на его место сел его старший сын Кубод-Хан. Говорят, что в правление Кубод-Хана было много войн и неурядиц; народ не был доволен этим миром, ибо он поступал противно учению исмаилитов, и возненавидел его.

В то время младший сын Шо-Wанджи-Хана, по имени Султон-Джалял-эд-Дин-Хан  спасаясь от тирании своего брата Кубод-Хана, бежал в Дарваз, где и нашел приют.

Передают, что в то время дорога из Шугнана в Дарваз была закрыта, потому что Кубод-Хан не позволял (никому) отправляться в Дарваз, но несколько человек бежали из Шугнана в Дарваз через селение Далят-Шахи  к Джалял-эд-Дин-Хану и пригласили его в Шугнан занять место брата. Говорят, что Джалял-эд-Дин-Хан, заручившись помощью от миров Дарваза, пришел в Шугана и стал воевать со своим братом Кубод-Ханом. Много было пролито крови, много потравили дарвазские войска шугнанских посевов, не мало пожгли домов. Через некоторое время Кубод-Хан, выйдя из своей крепости, бежал, а Джалял-эд-Дин-Хан сделался правителем (Шугнана). Основав крепость Кал’а-и-Бар-Пянджа, он правил (страною) из этой крепости при всеобщем покое, пока не сказал на зов смерти: “я к твоим услугам!” . 

То есть - Кубод-Хан сел на престол в 1799 или 1800 году, сколько-то правил, потом замятня. И только потом - основание Кала-и Бар Пянж.

Но тут тоже есть проблема - пост в том районе существовал и раньше.

Цитата

После китайцев управление Шугнаном перешло к огнепоклонникам , центром пребывания которых в Шугнане было селение Wиар . Имя одного их этих владетелей, - как я слышал от знатных людей, - было Рив , по прозвищу – Фарход . Он прочно утвердился во власти. Другая крепость или замок Рив-Фархода была вблизи Кал’а-и-Бар-Пянджа, где теперь стоит афганский пост. Эта крепость ныне известна под именем “Кал’а-и-Кафиран” (крепость неверных).

 

Еще

Цитата

По прошествии 1193 года Хиджары, правители (мир’ы) Шугнана имели пребывание в Кал’а-и-Поршинив

Это 1779, как указано в примечаниях. 

В "Географических названиях Памира"

Цитата

Население ее говорит на шугнанском языке. Основные населенные пункты: город Хорог (xaraf), центр Горно-Бадахшанской автономной области, и селения: по р. Пяндж (сверху вниз по течению на советской стороне): Дарморахт, Тем, Поршнив, Воозм, Бовед, Кушк, Барчив, Иомч, Сохчарв (soxcarv); на афганской сторон е — Калаи-Бар-Панджа (Barpanja-kala), Дишор; по Гунту (снизу вверх): Бедурд (bedurS), Манем, Сучан (xictm), Колхозабад (прежде — wiylb), Танг, Шашвоз, Ривак, Сижд, Турбат, Зуворак, Шарик-хуна, Кулив, Мун, Гурджвин (fOrjwln), Тирев, Дебаста, Сад, Гуристанив, Демиюна, Вибист, Зувор, Шитам, Чартем (саг&ёт), Вож, Вир, Байкала, Миюншар, Вархедз, Мордж, Шадзуд, Джелюнди [4, 109]; по Шах-даре: Реджист, Паритет, Тавдем, Тир, Тусиюн, Цордж, Медыншор, Чакар, Парзуд, Занинц, Бедист, Рошт-кала, Сендив, Трай, Медынвед, Вез, Барвоз, Бадом, Сендж, Джаушангоз.

Селения на современной карте располагаются в другом порядке, да и самого Поршнива я не нашел (там сейчас почти сплошная линия застройки от Хорога на север вдоль реки - Поршиневом обозначен весь джамоат), но если исходить из общего расположения... Кала-и Поршнив должна была располагаться на правом берегу Пянжа, практически напротив от места расположения Кала-и Бар Пянж и Рив-Фархода.

То есть - даже если Кала-и Бар Пянж и основан не ранее начала 19 века - правители Шугнана и до того частенько жили примерно там же, в районе впадения Гунта в Пянж.  

Вот что за Wиар... Если Вир на Гунте - то это глубоко в долине, в нескольких десятках километров от устья. Но может ведь быть и другим поселением...

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
2 часа назад, Чжан Гэда сказал:

Т.е. даже если они шли по Ваханскому коридору, но пришли к Шивэ, то Кала-и Бар-Пяндж был у них на пути.

Разве? Кала-и Бар-Пянж стоит на левом берегу Пянжа, ниже по течению от впадения в него Гунта. Переправы через Пянж, насколько вижу, обозначены значительно выше по течению от устья Гунта. 

Чтобы выйти к озеру даже от Гунта (не говоря о Вахане) - проходить Кала-и Бар-Пянж не нужно. От устья Гунта - по правому берегу Пянжа на юг, до переправы. А потом сразу к озеру. 

Как раз логично выходит - из Кашгарии к Аличуру, оттуда к Яшилькулю, потом вниз по Гунту, дальше по правому берегу Пянжа на юг, переправа - озеро Шиве. Нет?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
2 часа назад, hoplit сказал:

Но тут тоже есть проблема - пост в том районе существовал и раньше.

Цитата

Это фольклор, по сути. И дискретность существования некого укрепления тоже могла иметь место быть - скажем, там были развалины века VII. Потом в головах местных грамотеев это осмыслилось, как "была крепость". А когда? А давно! И все.

Ведь там говорится о некой власти китайцев (реально ее не было никогда), потом о временах огнепоклонников, которые пришли после китайцев (тоже фантазии). Потом сразу афганцы. А между ними - пустота. Т.е. все минусы фольклорного источника.

2 часа назад, hoplit сказал:

Как раз логично выходит - из Кашгарии к Аличуру, оттуда к Яшилькулю, потом вниз по Гунту, дальше по правому берегу Пянжа на юг, переправа - озеро Шиве. Нет?

 Аличур - это Гунт до впадения в Яшилькуль. Т.е. название меняется.

Дорога там идет через Кала-и Бар-Пяндж. Южнее озера проходит современная дорога. Не думаю, что она была там.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Поршнев - это еще севернее Кала-и Бар-Пяндж. Если там располагалась резиденция шугнанских правителей, то до нее дойти было можно, но зачем?

Идти на юг, чтобы попасть на современную дорогу, надо вверх по Пянджу. Может, там была и старая дорога, но худшего качества (сложно проверить).

Но вопрос - зачем от 3 малых кишлаков в устье Гунта идти не к большому (по местным меркам) населенному пункту на месте Кала-и Бар-Пяндж, чтобы договориться с шугнанским правителем о содействии и помощи продовольствием, а вверх по Пянджу, в относительно малонаселенные места без большой надежды получить там помощь?

Ведь в таком неопределенном пути любой конфликт с местными - серьезная опасность.

Вывод напрашивается сам собой - Кала-и Бар-Пянджа не было. Вы это подтвердили, пусть и не самым надежным источником - большое спасибо.

А Кала-и Бар-Пяндж - это всего около 10 км. вниз по Пянджу. Довольно удобная дорога, кстати. Если там было небольшое шугнанское селение, типа тех, которые ходжи прошли по Гунту, то там ни продовольствия много не получить, ни скота. Весь скот - на нагорье у озера Шивэ. Туда пригоняли скот из соседних владений по разрешению миров Бадахшана. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В "Родословной шахов и эмиров Шугнана" Кубад-хан считается внуком Шах Ванджи-хана, а Султан Джалал ад-Дин-хан не упоминается вообще. Дат нет.

Как и "Тарих-и Шугнан", это также запись изустных преданий местных аксакалов, сделанная в начале ХХ в. (около 100 лет после событий).

Чему верить?

Но если Кала-и Бар-Пянджа еще не существовало, а местопребывание шугнанских шахов было в Поршневе, то смысла идти туда у ходжей не было. 

В любом случае, Кала-и Бар-Пяндж - это после 1800 г.

Выяснить бы намерения ходжей! Часть беженцев из Кашгарии оказалось потом в Читрале и других землях современного северного Пакистана. Но они не имели отношения к группе ходжей.

И еще интересно утверждение Санг Мухаммада, что 9000 кибиток ушло в Коканд. Это очень много - примерно 40-45 тыс. людей с соответствующим количеством скота.

Как? Уйти они могли только после битвы у Аличура, где было убито около 1000 воинов ходжей. Сражение у Аличура не локализуется - местность "коннодоступная", но голодная. Известно только, что бой был в какой-то теснине, где кашгарцы попытались устроить засаду, которая была обнаружена и уничтожена Цинами.

От Аличура (реки) можно уйти на Сарез и далее в сторону Коканда. Но чтобы это была "группа" в 45 тыс. человек с 100-200 тыс. голов скота... Я что-то мало в это верю. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

С Гёз-дарьей не все понятно, если идти на Аличур.

Как идти зимой? Холодно. Кроме терескена (и то, далеко не везде) другого топлива нет. В стационарно поставленной юрте топят терескеном - вонь небывалая, а температура - у пола примерно +6*С, а на высоте человеческого роста - ок. +14*С. Стационарную юрту можно зарыть в снег, что улучшит теплоизоляцию, между прочим.

Путь от Кашгара идет на Упал и далее - к озеру Булун-куль. Потом через перевал Ак-Берды к озеру Ранг-куль. Там есть пастбища и можно подкормить скот. Потом по долите Ак-Байтал можно идти до перевала Буз-Тере (ИМХО, предпочтительнее) или Кара-Белес, а там выйти к долине Аличура.

Тут бы им на юг, в Ваханский коридор, но... Тут пришел Фудэ и все испортил - разбил отряд ходжей на Аличуре и перекрыл путь на юг. Пришлось обойти Яшилькуль и уходить вниз по Гунту.

В устье Гунта решили идти на Файзабад? Если Кала-и Бар-Пянджа еще нет, то можно идти на Шиве 2 дорогами, примерно равнозначными. Там подкормиться за счет местных стад и далее пойти на Файзабад.

Но по Санг Мухаммаду, на Файзабад их вынудили идти только после того, как прибыли жалобщики от чабанов с Шиве, и Султан-шах прислал туда своих посланников, приглашая ходжей в Файзабад.

Может, они хотели подкормиться и двинуться на юг, за Гиндукуш? Такое уже было - даже первый правитель Бадахшанских Йаридов убегал в Индию в 1650-е годы, когда проблемы возникли. 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Т.е. я о чем - что уйти на Файзабад ходжам пришлось, а не было вызвано чем-то объективным и нужным для них. Они, может, сразу за Гиндукуш ушли бы, но тут так настойчиво приглашали, что надо было согласиться, потому что можно было получить содействие Султан-шаха, если все будет хорошо.

Но хорошо не получилось по целому ряду причин.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
1 час назад, Чжан Гэда сказал:

Это фольклор, по сути.

Поэтому и помянул про аховость источника...

 

1 час назад, Чжан Гэда сказал:

Дорога там идет через Кала-и Бар-Пяндж. Южнее озера проходит современная дорога. Не думаю, что она была там.

На каратах конца 19 века переправы (броды?) к югу от устья Гунта указаны. Как раз где-то у районе озера Шиве. На это и ориентировался. У Кала-и Бар Пянджа в конце 19 века действовала паромная переправа. 

 

48 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Поршнев - это еще севернее Кала-и Бар-Пяндж. Если там располагалась резиденция шугнанских правителей, то до нее дойти было можно, но зачем?

Зато Поршнев на правом берегу. Я не к тому, что беженцы туда сами заявились. Я к тому, что тихо пройти через Гунт к озеру мимо Поршнива, не привлекая интереса местного правителя, даже сложнее, чем мимо расположенной на другой стороне реки Кала-и Бар-Пянджа. Местным, в случае чего, не нужно на пароме туда-сюда гонять. Сели на лошадку и приехали.

 

51 минуту назад, Чжан Гэда сказал:

Но вопрос - зачем от 3 малых кишлаков в устье Гунта идти не к большому (по местным меркам) населенному пункту на месте Кала-и Бар-Пяндж, чтобы договориться с шугнанским правителем о содействии и помощи продовольствием, а вверх по Пянджу, в относительно малонаселенные места без большой надежды получить там помощь?

С учетом того, что они почти сразу стали грабить... У них могли быть резоны постараться не пересекаться с местным правителем вообще? Я просто исходил из того, что если бы беженцы НЕ хотели на пути к озеру пересекаться с местным правителем - они могли миновать что Кала-и Бар-Пяндж, что Поршниву, что Кала-и Кафиран. Они не лежат прямо на пути к озеру.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
17 минуту назад, hoplit сказал:

Местным, в случае чего, не нужно на пароме туда-сюда гонять. Сели на лошадку и приехали.

Как видим, не сильно там расскачешься - многие места можно идти только пешим ходом.

И даже прочел, что ряд дорог даже с вьюками нельзя пройти - только с конем налегке! Я не знаю, как это - крайне сложно без вещей и припасов.

19 минуту назад, hoplit сказал:

С учетом того, что они почти сразу стали грабить... У них могли быть резоны постараться не пересекаться с местным правителем вообще? Я просто исходил из того, что если бы беженцы НЕ хотели на пути к озеру пересекаться с местным правителем - они могли миновать что Кала-и Бар-Пяндж, что Поршниву, что Кала-и Кафиран. Они не лежат прямо на пути к озеру.

Тут неясно, даже куда они хотели идти. В Коканд? Но так в Коканд не ходят!

Скорее всего, в Индию, ибо уже пытались что-то наметить с афганцами, но это очень контурно.

Может, вообще ничего не хотели - пожрать только хотели. Потому и грабить начали - некогда было сноситься с начальством.

Источники молчат.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 21.01.2021в13:22, hoplit сказал:

То есть - Кубод-Хан сел на престол в 1799 или 1800 году, сколько-то правил, потом замятня. И только потом - основание Кала-и Бар Пянж.

Все, оказывается, не так просто - "Тарих-и Шугнан" сильно фольклорное произведение. "Тарих-и Бадахшан" немного поосновательнее, особенно в части, написанной Санг Мухаммадом. А там такое!

Цитата

 

Тогда же, на заре государства и счастья, прибыл к эмиру Бадахшана, поссорившись с отцом, султан Джалал ад-Дин, сын Шах Ванджи 281, правителя Шугнана. По этому случаю Мир Мухаммад-шах направил на покорение Шугнана своего любимого старшего сына, счастливого шахзаде Мир Султан-шаха, прозванного Мирза-йи Калан, с многочисленным отрядом и [в сопровождении свиты] деятельных юношей. [75]

Упомянутый шахзаде, подойдя к озеру Шиве, дал передовым воинам своего отряда разрешение нападать. Наутро он сам произвел нападение со всем своим отрядом и, промчавшись одним налетом мимо всех семидесяти тупхана 282, которые были в теснине [у] дороги, остановился у крепости в месте Голбаг 283.

/л. 77а/ Войско Шугнана вместе с правителем этой страны, то есть Шах Ванджи-ханом, было осаждено в крепости.

Услыхав это радостное известие, Мир Мухаммад-шах также прибыл ускоренным маршем. Шах Ванджи-хан прибыл на поклон к. эмиру, [воспользовавшись] посредничеством некоторых вельмож сего государства, которые взяли на себя поручительство за Шах Ванджи-хана. [После этого] Мир Мухаммад-шаха [торжественно} ввели в крепость Бар Панджа 284, столицу Шугнана, и представили ему все драгоценные ткани, богатства и сокровищницы, которые были накоплены по мере доходов страны.

 

Если Шах Ванджи-хан умер в 1800 г., то события происходят до его смерти (логично, да?). Т.е. Кала-и Бар-Пяндж уже существует.

И войско бадахшанское идет к столице Шугнана мимо озера Шиве, что подтверждает вариант, что можно было пройти от Кала-и Бар-Пяндж до Шиве и далее на Файзабад.

Возникает масса вопросов, которые ранее никого не трогали.

Скажем, оба брата-акробата покинули, соответственно, Кашгар и Яркенд ДО 6 августа 1759 г., т.к. Цины, войдя в эти города без серьезного сопротивления со стороны защитников, обнаружили, что "борцуны за свободу" уже храбро улетучились со скарбом и домочадцами.

Потом Цины узнали, что ходжи ушли на Сарыкол. Якобы Бурхан ад-Дин бежал из Кашгара еще 21 июля, а Ходжа Джахан - из Яркенда, но точная дата не указана - за несколько дней до 6 августа.

7 августа из Кашгара выступил отряд из 2000 цинских воинов под командованием Минжуя. 17 августа Минжуй прибыл в Каракол (? - Халакулэ). Далее отряд двинулся на Кош-Кулук (? - Хасыкулукэ). В конце месяца его догнал отряд Фудэ из 2000 воинов. Соединенный отряд возглавил Фудэ. У Цинов было от 2 до 4 коней на воина. Т.е. 4000 воинов, и не менее 8000 коней.

Цины сразились с отрядом ходжей у Аличура (место неясно), уничтожив более 1000 воинов и более 50 взяв в плен.

2 сентября произошло сражение между главными силами сторон у Яшилькуля. Более 12 тыс. людей ходжей сдалось, у них было около 2000 единиц оружия (т.е. воинов было мало, в основном, домочадцы), и всего около 10 тыс. голов скота (от овец до верблюдов).

С ходжами ушло всего от 300 до 500 человек (у Санг Мухаммада - 3000 кибиток, где было 3000 воинов).

9 сентября Фудэ послал ойрата Самдана и мусульманина Султан-Ходжу в Файзабад, куда они прибыли 17 сентября. А через 2 дня... прибыли ходжи со всем табором к самому Файзабаду и все стало ОЧЕНЬ интересно.

Получается, что Санг Мухаммад говорит о том, что ходжи вышли куда-то к озеру Шиве - точное месторасположение кишлака Аргунчах не установлено. Они вышли именно туда и там стали беспредельничать.

Отряд ходжей подошел по приглашению Султан-шаха Аждахара к Аби-Джузгун (правый приток реки Кокча, на которой стоит Файзабад). Там ходжи встретились с мир Султан-шахом Аждахаром. Они побеседовали и вместе проехали до самых стен крепости Загирачи, после чего мир Султан-шах отбыл в Загирачи, а ходжи разбили лагерь на поле Лайабе у стен крепости.

Вот как-то так.

Время в пути по Гунту (иного пути не вижу) до Файзабада составило у отряда из 300-500 человек всего ... 17 дней! Это более 400 км.

У 2 гонцов Фудэ (думаю, по 4 коня на каждого) на более длинный путь через Ваханский коридор ушло 8 дней. Это более 500 км.

Средняя скорость отряда ходжей - не менее 23,5 км/день, это если дневок не было, во что не верю.

Средняя скорость посланцев Фудэ - 62,5 км/день, думаю, что эти могли без дневок идти, и дорога у них полегче, и не надо постоянно вьюки грузить-разгружать.

Получается, что вдоль Гунта большой, обремененный грузом и детьми караван просто летел - Ванновский писал, что в день они (15 мужиков-военных на хороших конях) делали около 10 км. - остальное съедали спуски-подъемы, работа с вьюками, переправы с берега на берег и т.д. 

И это, как мы видим, если берем все известные данные о побеге ходжей.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Судя по порядку изложения в "Тарих-и Бадахшан", занятие бадахшами Кала-и Бар-Пянджа произошло между 1788 и 1796 гг.

Сразу вопрос - может, Кала-и Бар-Пяндж был выстроен после 1759, но до 1788?

И про Кала-и Поршнев тоже нигде не могу ничего найти.

В 1920 г. Поршнев был значительным центром:

Цитата

кишлак Поршнев был в ту пору больше Хорога: Поршнев состоял из двухсот хозяйств, когда в Хороге насчитывалось всего лишь девяносто.

Однако кишлак Поршнев - это сейчас джамаат, центром которого является кишлак Миденшор.

А вот что писал Кушкики о Шугнане:

Цитата

 

В прежние времена Шугнан занимал большую территорию и население его было очень многочисленно. Эта страна и Рошан, занимавшие территорию по обоим берегам реки Аму-Дарьи, вместе с прилегающими долинами Шах-Дары, Гунда и Бартанга входили в состав Афганистана. После же разграничительного договора, заключенного между Афганитаном и Россией, упомянутые три долины по ту сторону Аму-Дарьи, т. е. половина Рошана и Шугнана, отошли к России.

Население Афганского Шугнана достигает до 6.000 человек. Количество же населения русской части Шугнана по ту сторону Аму-Дарьи, вместе с упомянутыми тремя долинами, приблизительно, втрое больше населения Афганского Шугнана.

Земледелие. В Шугнане с апреля по июнь производятся посевы пшеницы, ячменя, проса, бобов, “мушенга” и “келюля”, которые собираются в августе и сентябре. В виду того, что в Шугнане мало земель, удобных для посевов, то и хлебозлаков собирается там мало и их недостает населению до следующего урожая, так что оно вынуждено в конце зимы и в начале весны употреблять в пищу сушеный тут.

 

Т.е. в начале ХХ в. в Шугнане по обе стороны Пянджа проживало около 25 тыс. человек. Раньше "было больше" (известно, что в конце XIX в. афганцы там устроили серьезную резню, уничтожив большое количество народа). Но земли-то больше не было! Значит, владение было бедным. Кушкики указывает, что до нового урожая питались сушеным тутом (хорошая штука, но сколько ее можно съесть?).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
В 22.01.2021в19:29, Чжан Гэда сказал:

И войско бадахшанское идет к столице Шугнана мимо озера Шиве, что подтверждает вариант, что можно было пройти от Кала-и Бар-Пяндж до Шиве и далее на Файзабад.

Тут со страницы 109 и далее. И тут -  Т.D. Forsyth, Report of a Mision to Yarkand in 1873, Calcutta, 1875

1.thumb.png.49fdd19584872c8638147a4e3db9

 

В 22.01.2021в19:29, Чжан Гэда сказал:

Ванновский

Ванновский шел долиной Бартанга и в самое неудобное время, в августе. И он сам писал, что дорога там куда как хуже, чем по Гунту.

Цитата

Путь по Бартангу, как выход с Памиров на запад, во всех отношениях уступает более южному направлению по р. Гунт и сравнительно удобен для движения с вьючными транспортами только зимой, когда скованные холодом ледники в верховьях притоков задерживают воду.

Хотя дорога и по Гунту аховая. Этот же материал еще тут.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот что пишут про Поршнев:

Цитата

В «памирской Мекке» — кишлаке Поршинев, находится известный на весь Бадахшан источник, носящий имя Шоносира Хусрава

В конце XIX в. в Кала-и Бар-Пяндж было около 5 тыс. жителей, в Поршневе - ок. 1 тыс. жителей.

Т.е. переход центра произошел довольно быстро и радикально - в новой столице жило почти все население Шугнана, оставшегося под властью Афганистана.

Правда, Кала-и Вамар сохранялся как крепость (там стояла погранзастава) еще в 1930-е годы.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
23 минуты назад, hoplit сказал:

Хотя дорога и по Гунту аховая. Этот же материал еще тут.

Читал, потому и говорю - у ходжей были пропеллеры на штанишках задолго до Карлсона!

23,5 км. в сутки с кучей вьюков, с женами и детьми - это что-то!

Даты приводит Ходжаев - у меня нет удобного для чтения текста "Пиндин Чжуньгээр фанлюэ", поэтому доверяю его расчетам.

Кала-и Вамар, 1931 г.:

1530945535_ris.-2.jpg.cee5e3374864f4be7b74-278-1726-1-V8256401.thumb.jpg.0fbe7e8

74-278-1726-1-V8256402.thumb.jpg.4f76527

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Н. Л. Корженевский. Поездка на Памиры, Вахан и Шугнан в 1903 году.

Цитата

Обменявши свою больную лошадь с небольшой приплатой на новую, 12-го июля мы оставили гостеприимное общество обитателей укрепления и, подвигаясь вверх по р. Гунту, понемногу начали приближаться к холодным пустыням Памира. До селения «Рявак» пейзаж продолжает сохранять еще свой южный характер, изобилуя зеленью всевозможных фруктовых дерев, таджицких полей, лужаек и проч. Тропинка часто пересекает шумные горные потоки, бешено прыгающие в зарослях ивняка и облепихи, проходит через Гунт по головоломному, как и все сооружения подобного рода таджиков, мосту, поднимается на отсыпь или идет среди, хаотически нагроможденных, камней. Такой же характер не широкого ущелья удерживает местность и на втором переходе от Ривака до Афган-калы, расположенной в 56 верстах от первого. Дальше Афган-калы дорога оставляет долину р. Гунта и поворачивает на юго-восток в долину р. Токуз-булак. Обстановка этой долины, приблизительно, такая же, как р. Гунта, но количество зелени заметно падает, так что около ст. Джелянды виден только один невысокий ивняк. Из живых существ попадались на этом переходе голуби, сороки и в незначительном числе — сурки. Погода понемногу менялась. На ст. Джелянды подул холодный ветер, небо покрылось облаками и температура к 8 час. вечера опустилась до 12° по Ц. Для помещения почтовых джигитов, а также для ночлега проезжающих в Джелянды имеется крошечная глинобитная постройка; в роде хлева, готовая от малейшего толчка развалиться на части. Но все-таки от непогоды укрыться можно. По мере удаления от Джелянды местность делается все более и более пустынной, горы, замыкающие долину Токуз-булака понемногу принимают неприятный серый тон безжизненных Памирских высот, а за перевалом Кой-тезек путешественник уже находится на типичном Памире. Подъем на перевал почти не замечается, не смотря на значительную его высоту в 14,000 фут. Вершина перевала представляется обширным ровным пространством, с ничтожной покатостью в сторону Памира. Желая произвести гипсо-хермические наблюдения я долго ходил по перевалу, чтобы найти высшую водораздельную точку. Вода кипела при 80,5°. Анероид Ней'я показывал 453,7 мм. Около вершины перевала, со стороны Шугнана, а также на самой вершине замечалось значительное количество цветущих экземпляров высокогорной растительности. Во время производства наблюдений на перевале пошел было крупный снег, но скоро прекратился. Около перевала в некоторых местах держался еще снег от зимы, но в небольшом количестве. По широкой галечной долине маленького ручья, дорога с перевала переходит в ур. Ходжа-Назар, где поставлена почтовая юрта. Ночлег в этой трепещущей юрте был одним из неприятных. Всю ночь шел мокрый снег и резкий Памирский ветер, продувая жалкую юрту, лишал возможности заснуть. 16-го июля мы покинули это негостеприимное урочище и потянулись дальше по дороге на оз. Сасык-куль. Переезд этот оказался одним из утомительнейших среди всех проделанных мною на Памирах. Широкие щебневые долины, серые, монотонные приглаженные горы, непрерывный ветер, ослепительный до боли солнечный свет, — все это, в совокупности, действовало самым удручающим образом. На дороге встречаются два незначительных перевала: Тагаркакт и, не имеющий названия, расположенный вблизи группы маленьких озер Чукур-куля, Газ-куль и др.

Вечером этого дня мы достигли озера Сасык-куля и вышли, таким образом, на прежнюю свою дорогу 19-го июля приехал я на Памирский пост, а первого августа благополучно вернулся в Ош.

12 июля уехали из Хорога, вечером 16 июля были у Сасык-куля, хотя маршрут у них был круговой - мимо озера Яшиль-куль они не пошли, пройдя долиной реки Тогуз-булак на путь, который вел от верховий Шах-дары к Сасык-кулю. 

Получается порядка 200 км за 5 дней.

 

Еще. Д. Иванов. Шугнан. Афганистанские очерки // Вестник Европы, № 6. 1885

Цитата

Озеро Яшиль-куль интересно во многих отношениях.

Оно лежит в воротах Шугнана со стороны Памира, на ближайшей летней дороге из Кашгара и с Алая. От него направляются единственные пути отсюда в рошанское селение Серц: один от самого озера через перевал Б. Марзянай; другой в 5 верстах по западную сторону ворот, перевалом Ленчер. Озеро принимает в себя все воды Алигура и выпускает из себя единственную речку Гунт. Оно находится на границе травянистой степи и леса, лугового Памира и горного перехода его к культурной полосе окраины. Только по отношению к нему сохранились точные исторические указания о переходе через Памир большого китайского отряда в 1758 г. под начальством генерала Фу-дэ. Он преследовал войска и переселенцев из Кашгара, бежавших с ходжами в Бадахшан. Фу-дэ настиг их близ Яшиль-куля, и здесь была решена участь ходжей: войска их были разбиты, масса добычи (в виде нескольких тысяч пленных, скота и оружия) попала в руки китайцев, которые под предводительством своего гордого генерала проникли затем в Шугнан, в Вахан и дошли даже до столицы Бадахшана... Без всякого сомнения. в честь именно этого торжества китайского оружия был воздвигнут у западного конца Яшиль-куля китайский памятник, развалины которого сохранились до сих пор с безразличным именем "китайского мазара".

 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
16 минуту назад, Чжан Гэда сказал:

"Пиндин Чжуньгээр фанлюэ"

Вот и вот. Не оно, случаем?

P.S. А вот тут, кажется, на манчжурском... 

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Громбчевский о событиях 1889 г. (цитирует П. Лукницкий):

Цитата

 

Казни производились ежедневно. Деревни, заподозренные в сочувствии к Сейид Акбар-ша (последнему шаху Шугнана. - П. Л.), выжигались, а поля вытравлялись лошадьми. Все девушки и более красивые женщины в стране были отобраны и частью отправлены к эмиру Абду-р-Рахману, частью же розданы войскам в жены и наложницы.

Из Шугнана набрано 600 человек мальчиков в возрасте от 7 до 14 лет, детей более влиятельных родителей; мальчики были отправлены в Кабул на воспитание. Население изнемогало под афганским гнетом, а в перспективе ожидался голод и связанные с ним бедствия...

Спустившись в долину Мургаба, мы в продолжение трех дней по дороге встречали сплошные толпы шугнанцев, направлявшихся в пределы России... Беглецы шли быстро, бросая по дороге уставший скот и имущество, стараясь уйти по возможности дальше от афганцев.

Бедствие этих несчастных не поддается описанию. Все в рубищах, с котомками за плечами, несли на себе, кроме домашнего скарба, грудных и маленьких детей. Тут же гнался домашний скот, половина которого подохла или же разграблена была памирскими киргизами.

Дорога буквально устлана была трупами животных, которые, разлагаясь на солнце, заражали воздух невыносимым зловонием. За каждым табором тянулась вереница больных и отсталых, преимущественно стариков и женщин с детьми. Столь ужасную картину народного бедствия воображение европейцев вряд ли может себе представить ... [в верховьях реки Гунт] женщины изнасилованы были на глазах отцов и мужей, дети бросались в пылающие костры, а затем вся партия подвергалась поголовному избиению.

 

Т.е. афганцы смогли пройти до Яшилькуля (там, кстати, русские с ними и схватились в начале 1890-х). Но бегство в этом случае, без подкормки и отдыха - вот оно, какое на вид.

10 минуту назад, hoplit сказал:

Еще.

Фудэ не пошел дальше Яшилькуля. Там он остановился и приказал воздвигнуть стелу, известную ныне как Сюме-таш. Стелу, как я понимаю, местные разбили, а постамент уволокли в Хорог в начале ХХ в. - есть фото основания стелы, сделанные офицерами одного из русских отрядов в 1890-е.

Лукницкий об изменении транспортной структуры:

Цитата

От Сохчарва до старинной столицы Рушана - Кала-и-Вамара - один дневной переход каравана или, как ездят теперь, часа полтора пути в автомашине.

Теперь по Корженевскому:

19 минуту назад, hoplit сказал:

Получается порядка 200 км за 5 дней.

Надо обратить внимание на вот это:

Цитата

10-го Июня, 1903 года, я выступил из Оша, маленького городка Ферганской области, по дороге на Памир. Состав моего каравана был самый несложный — всего три человека, да пять лошадей. Один из них, охотник 10-го батальона, Сазонов, был назначен ко мне в качестве переводчика для объяснения с туземцами, а также для помощи мне в производстве наблюдений и, как показала моя поездка, был действительно на высоте своего положения; другим участником являлся сарт Мирза-Ахмет, нанятый мною в качестве погонщика и наблюдающего за навьючиванием тяжестей, а третьим был я.

Этот отряд будет в любом случае идти гораздо быстрее, чем 300 человек с полутыщей коней и вьюками с сокровищами.

Да и с питанием у Корженевского было попроще:

Цитата

На предмет пищевого довольствия мною был взят из 10-го батальона, на два месяца, запас войсковых консервов, что представляется почти обязательным для каждого Памирского путешественника, так как в пределах Памиров очень трудно достать что-либо по части съестных продуктов.

Вопрос о топливе почти не стоял - разогреть консервы и сварить булгур суть две разные по энергоемкости задачи.

К тому же в это время злые русские уже начали портить природу Памира, устраивая дороги:

Цитата

Отсюда до укрепления Гульчи ведут две дороги; одна из них разработана для арбяного движения, протяжением в 45 верст, идет на перевал Чигирчик (7270 ф.), также разработанный, а другая дорога, значительно прямее и короче, проходит через озеро Каплан-куль. 

Т.е. на ряде участков он мог держать довольно большую скорость.

Да и переход через Токуз-Булак (через который ходжи не шли, т.к. они уходили с Памира, а не шли на Памир) считается легче, чем переться через самые тяжелые скальные участки по Гунту.

В принципе, Самдан и Султан-ходжа прошли путь намного быстрее, но опять-таки, они были налегке + шли более легким путем, как Корженевский в 1903 г.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
7 минут назад, hoplit сказал:

P.S. А вот тут, кажется, на манчжурском... 

В любом случае, не пригодится. Не владею.

Эта ссылка очень неудобна для чтения.

У этой ссылки некоторое преимущество в представлении текста, но нет привычной разбивки (по первой ссылке она есть - на бяни и цзюани).

А в "Гао-цзун Чунь-хуанди шилу" не все документы, содержащиеся в "Пиндин Чжуньгээр фанлюэ", имеются. Разные принципы отбора материала при составлении.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Интересно опять:

Цитата

Мало этого — "кашгарские купцы" оказались незнающими даже того, что в это время в Сардыме еще только колосился хлеб, и что сеется его тут ровно столько, сколько нужно для себя...

Начались мирные переговоры. Джигиты добыли сведения об афганцах, об хане, узнали, что хлеба теперь пожалуй во веем Шугнане не найдешь ни за какие деньги, не только в бедном Сардыме; купили пару барашков, несколько чашек сушеной ягоды шелковицы, оставили сколько-то аршин ситца и вернулись назад. 

Т.е. места голодные.

Что ели 300 (беру по минимуму) людей, шедших с ходжами и их 500 (опять беру по минимуму) коней, если по Гунту жило максимум тысячи 2 человек, для которых 500 коней было как для России - 500 000?!

Кстати, Фудэ упоминал, что от озера идет тропа, по которой может идти только 1 всадник в ряд:

Цитата

 

Для меня лично, как исследователя Памира, озеро Яшиль-куль было интересно еще потому, что его западный конец и истоки Гунта оставались до сих пор никем не осмотренными. Ни экспедиция Северцова, производившая на Аличуре инструментальную съемку, ни Путята не проникли западнее ущелья Б. Марзянай, оставив озеро верст на 12 вовсе не осмотренным. Сведения о дорогах вдоль озера были более чем сбивчивы. Так, напр., о северной дороге ходили мнения, как о недоступной для езды на лошади. Мне удалось фактически проверить эти слухи: северным берегом прошел мой вьючный обоз, конным проехал я сам. Вьюки нигде не встретили ни малейшего затруднения. Весь северный берег озера западнее Б. Марзяная представляет крутые горы, спускающиеся к самой воде. Побережье образуется каменною осыпью с гор, по которой и пробирается дорожка у самой воды. Наши привычные кони шли по этому пути как нельзя лучше.

Южный путь вдоль самого озера имеет две преграды. Первая находится у западного конца озера (верстах в 5); небольшая каменная горка, отделяющая котловину соседнего Булюн-куля, надвигается к самому озеру, спускаясь почти полным отвесом в его глубокие воды. По берегу, высоко над водой, лепится едва заметная козья тропочка, часто прерывающаяся промоинами, или же смытая настолько, что даже пешего берет на некоторых местах раздумье.

На эту тропочку я попал случайно, по незнанию проводника. Дорожка же для вьюков идет южнее, в обход обрыва, поднимаясь через гребень довольно тяжелой крутизной. Перевалив эту горку, южная дорога до самого западного конца озера очень сносная и тянется поперек многочисленных оврагов, сбегающих к озеру. Несколько оврагов орошаются горными ручьями из ледников в южных горах. Эти последние характерны своей мрачностью, недоступностью.

К концу озера дорожка спускается на низкую отмель и вдоль самой воды доходит до истока из него реки Гунта. Вторая преграда была здесь!

Гунт выбегает из Яшиль-куля двумя рукавами, образуя остров. Южный рукав бежит открыто, бойкой кристаллически прозрачной речкой, шириною саженей в 25; глубина выбранного брода в то время (10-е августа) была по брюхо лошади. Течение очень быстрое, но ровное, русло правильное с средней [622] галькой. Это рукав мирный. Другая часть Гунта невидимая: она значительно шире первой и вся завалена огромным каменным обвалом, под которым с сильным журчаньем пробирается вода. Весь остров тоже лежит под тем же обвалом и представляет дикое нагромождение камней с поперечником в несколько сажен. Его обвал сливается незаметно с обвалом на северном рукаве. Оба рукава реки соединяются у самой подошвы южных дико обрывистых гранитных гор. От северных гор выдается низенький отрог в 200 метр. (650) высоты над Яшиль-кулем, представляя как бы западный берег озера. Отрог этот — наз. Бураман-бель — быть может когда-то замыкавший долину озера, теперь прорван близ южных гор истоком Гунта. Самый прорыв тоже загроможден обвалом. Река совершенно скрывается под ним, давая о себе знать глухим журчаньем, да кое-где образуя среди камней небольшие озерки с сердитыми водоворотами. Появляется она на свет Божий уже гораздо ниже, открывая долину Гунта буйным каскадом.

Южная дорога переходит в брод открытый рукав, взбирается на обвал и по этой второй преграде, с камня на камень неправильными ступенями и коридорами, спускается к берегу отрога Бураман. Переход по обвалу крайне труден. Хотя здесь несомненно дорога "разработана", т. е. кое-где забита щели, положены плиты и т. п., но все это очень мало отличает подобную "дорогу" от простого движения по моренам. Ехать верхом здесь было почти совсем немыслимо, и мы очень медленно подвигались, даже проводя наших верховых лошадей пустыми. Во многих местах "дорогу" приходилось угадывать чутьем и лишь изредка различать ее по остаткам старого навоза. Без сомнения, она весьма редко практикуется.

За обвалом начинается подъем на перевал Бураман, по дорожке северного берега озера. Подъем косогором очень крут и требует не мало труда, хотя и невысок.

 

Получается, что сложно там идти с такой большой скоростью, как 23 км в день. И странно, что цинский отряд их не достал - пустить по следу человек 200 одвуконь с легким запасом продовольствия - настигли бы уже у первых кишлаков.

Вместо этого Фудэ остановился у места впадения Аличура в Яшилькуль и занялся отправкой посольства в Бадахшан, установкой стелы, сортировкой пленных и т.д. 

Почему? Еще 18 августа Цяньлун издал указ, что если ходжей не поймают - все не засчитывается и войскам надо будет идти дальше. А ведь зима наступала...

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
21 минуты назад, Чжан Гэда сказал:

Эта ссылка очень неудобна для чтения.

У этой ссылки некоторое преимущество в представлении текста, но нет привычной разбивки (по первой ссылке она есть - на бяни и цзюани).

Еще и еще.

Сканы в сети точно были, но сейчас все попавшиеся ссылки мертвы. =/

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Насчет топлива - по Гунту что-то есть из деревьев, можно жечь костры, однако вот что интересно:

Цитата

Погода все время (с половины августа) стояла хорошая, теплая, тихая, как раз подходящая к близкой уборке хлеба. Облачных дней не было, и солнышко припекало во всю силу. Само собою, что это внешнее "тепло" было на нашу, памирскую, мерку. Если же я скажу, что в самое жаркое время года, во время поспевания хлебов, при полной ясности и тишине, наибольшая температура дня (в тени) равнялась только 21,°6 R, что ночью она падала до 8° R и что средняя темпер. суток была 14° R, то объяснение Мирзы, что нынешнее лето милостивое, и что не всякий год вызревает пшеница, покажется весьма правдоподобным.

Август - 27*С максимум, ночью - 10*С, средняя температура - 17,5*С. А в сентябре уже холоднее.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
4 минуты назад, hoplit сказал:

Эти намного удобнее. Спасибо. Попробуем с ними поработать!

Ходжаев аккуратно дает ссылки на ксилографы - тут и сканы есть, можно пагинацию выдерживать.

Не так удобно, как корейцы сделали, но очень достойно в целом!

Все, хана братьям-ходжам!

Только объясните мне - ну почему Фудэ так поступил? Почему занялся фигней вместо того, чтобы идти по пятам ходжей? Ведь пара дней - и взял бы тепленькими, у снятых вьюков!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Значит, читаю Ходжаева, смотрю его ссылки и медленно офонареваю - на указанных им страницах "Пиндин Чжуньгээр фанлюэ" нет того, о чем он пишет.

Скажем, дает он ссылку на чжэнбянь, цз. 75, л.14а, что там Бурхан ад-Дин высказывает свое желание пройти от Кашгара на Сарыкол - и... нет там такого! Сарыкол (色勒古勒) - это на л.12б!!!

И это неоднократно!

Как искать что-то в таком случае? 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас

  • Похожие публикации

    • Моллеров Н.М. Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.) //Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография). М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
      Автор: Военкомуезд
      Н.М. Моллеров (Кызыл)
      Революционные события и Гражданская война в «урянхайском измерении» (1917-1921 гг.)
      Синьхайская революция в Китае привела в 1911-1912 гг. к свержению Цинской династии и отпадению от государства сначала Внешней Монголии, а затем и Тувы. Внешняя Монголия, получив широкую автономию, вернулась в состав Китая в 1915 г., а Тува, принявшая покровительство России, стала полунезависимой территорией, которая накануне Октябрьской революции в России была близка к тому, чтобы стать частью Российской империи. Но последний шаг – принятие тувинцами российского подданства – сделан не был [1].
      В целом можно отметить, что в условиях российского протектората в Туве началось некоторое экономическое оживление. Этому способствовали освобождение от албана (имперского налога) и долгов Китаю, сравнительно высокие урожаи сельскохозяйственных культур, воздействие на тувинскую, в основном натуральную, экономику рыночных отношений, улучшение транспортных условий и т. п. Шло расширение русско-тувинских торговых связей. Принимались меры по снижению цен на ввозимые товары. Укреплялась экономическая связь Тувы с соседними сибирскими районами, особенно с Минусинским краем. Все /232/ это не подтверждает господствовавшее в советском тувиноведении мнение об ухудшении в Туве экономической ситуации накануне революционных событий 1917-1921 гг. Напротив, социально-политическая и экономическая ситуация в Туве в 1914-1917 гг., по сравнению с предшествующим десятилетием, заметно улучшилась. Она была в целом стабильной и имела положительную динамику развития. По каналам политических, экономических и культурных связей Тува (особенно ее русское население) была прочно втянута в орбиту разностороннего влияния России [2].
      Обострение социально-политического положения в крае с 1917 г. стало главным образом результатом влияния революционных событий в России. В конце 1917 г. в центральных районах Тувы среди русского населения развернулась борьба местных большевиков и их сторонников за передачу власти в крае Советам. Противоборствующие стороны пытались привлечь на свою сторону тувинцев, однако сделать этого им не удалось. Вскоре краевая Советская власть признала и в договорном порядке закрепила право тушинского народа на самоопределение. Заключение договора о самоопределении, взаимопомощи и дружбе от 16 июня 1918 г. позволяло большевикам рассчитывать на массовую поддержку тувинцев в сохранении Советской власти в крае, но, как показали последующие события, эти надежды во многом не оправдались.
      Охватившая Россию Гражданская война в 1918 г. распространилась и на Туву. Пришедшее к власти летом 1918 г. Сибирское Временное правительство и его новый краевой орган в Туве аннулировали право тувинцев на самостоятельное развитие и проводили жесткую и непопулярную национальную политику. В комплексе внешнеполитических задач Советского государства «важное место отводилось подрыву и разрушению колониальной периферии (“тыла”) империализма с помощью национально-освободительных революций» [3]. Китай, Монголия и Тува представляли собой в этом плане широкое поле деятельности для революционной работы большевиков. Вместе с тем нельзя сказать, что первые шаги НКИД РСФСР в отношении названных стран отличались продуманностью и эффективностью. В первую очередь это касается опрометчивого заявления об отмене пакета «восточных» договоров царского правительства. Жертвой такой политики на китайско-монгольско-урянхайском направлении стала «кяхтинская система» /233/ (соглашения 1913-1915 гг.), гарантировавшая автономный статус Внешней Монголии. Ее подрыв также сделал уязвимым для внешней агрессии бывший российский протекторат – Урянхайский край.
      Китай и Япония поначалу придерживались прежних договоров, но уже в 1918 г. договорились об участии Китая в военной интервенции против Советской России. В соответствии с заключенными соглашениями, «китайские милитаристы обязались ввести свои войска в автономную Внешнюю Монголию и, опираясь на нее, начать наступление, ...чтобы отрезать Дальний Восток от Советской России» [4]. В сентябре 1918 г. в Ургу вступил отряд чахар (одного из племен Внутренней Монголии) численностью в 500 человек. Вслед за китайской оккупацией Монголии в Туву были введены монгольский и китайский военные отряды. Это дало толчок заранее подготовленному вооруженному выступлению тувинцев в долине р. Хемчик. В январе 1919 г. Ян Ши-чао был назначен «специальным комиссаром Китайской республики по Урянхайским делам» [5]. В Туве его активно поддержали хемчикские нойоны Монгуш Буян-Бадыргы [6] и Куулар Чимба [7]. В начальный период иностранной оккупации в Туве начались массовые погромы российских поселенцев (русских, хакасов, татар и др.), которые на время прекратились с приходом в край по Усинскому тракту партизанской армии А. Д. Кравченко и П.Е. Щетинкина (июль – сентябрь 1919 г.).
      Прибытие в край довольно сильной партизанской группировки насторожило монгольских и китайских интервентов. 18 июля 1919 г. партизаны захватили Белоцарск (ныне Кызыл). Монгольский отряд занял нейтральную позицию. Китайский оккупационный отряд находился далеко на западе. Партизан преследовал большой карательный отряд под командованием есаула Г. К. Болотова. В конце августа 1919г. он вступил на территорию Тувы и 29 августа занял Кызыл. Партизаны провели ложное отступление и в ночь на 30 августа обрушились на белогвардейцев. Охватив город полукольцом, они прижали их к реке. В ходе ожесточенного боя бологовцы были полностью разгромлены. Большая их часть утонула в водах Енисея. Лишь две сотни белогвардейцев спаслись. Общие потери белых в живой силе составили 1500 убитых. Три сотни принудительно мобилизованных новобранцев, не желая воевать, сдались в плен. Белоцарский бой был самым крупным и кровопролитным сражением за весь период Гражданской войны /234/ в Туве. Пополнившись продовольствием, трофейными боеприпасами, оружием и живой силой, сибирские партизаны вернулись в Минусинский край, где продолжили войну с колчаковцами. Тува вновь оказалась во власти интервентов.
      Для монголов, как разделенной нации, большое значение имел лозунг «собирания» монгольских племен и территорий в одно государство. Возникнув в 1911 г. как национальное движение, панмонголизм с тех пор последовательно и настойчиво ставил своей целью присоединение Тувы к Монголии. Объявленный царским правительством протекторат над Тувой монголы никогда не считали непреодолимым препятствием для этого. Теперь же, после отказа Советской России от прежних договоров, и вовсе действовали открыто. После ухода из Тувы партизанской армии А.Д. Кравченко и П.Е.Щетинкина в начале сентября 1919 г. монголы установили здесь военно-оккупационный режим и осуществляли фактическую власть, В ее осуществлении они опирались на авторитет амбын-нойона Тувы Соднам-Бальчира [8] и правителей Салчакского и Тоджинского хошунов. Монголы притесняли и облагали поборами русское и тувинское население, закрывали глаза на погромы русских населенных пунктов местным бандитствующим элементом. Вопиющим нарушением международного права было выдвижение монгольским командованием жесткого требования о депортации русского населения с левобережья Енисея на правый берег в течение 45 дней. Только ценой унижений и обещаний принять монгольское подданство выборным (делегатам) от населения русских поселков удалось добиться отсрочки исполнения этого приказа.
      Советское правительство в июне 1919 г. направило обращение к правительству автономной Монголии и монгольскому народу, в котором подчеркивало, что «в отмену соглашения 1913 г. Монголия, как независимая страна, имеет право непосредственно сноситься со всеми другими народами без всякой опеки со стороны Пекина и Петрограда» [9]. В документе совершенно не учитывалось, что, лишившись в лице российского государства покровителя, Монголия, а затем и Тува уже стали объектами для вмешательства со стороны Китая и стоявшей за ним Японии (члена Антанты), что сама Монголия возобновила попытки присоединить к себе Туву.
      В октябре 1919г. китайским правительством в Ургу был направлен генерал Сюй Шучжэн с военным отрядом, который аннулировал трех-/235/-стороннюю конвенцию от 7 июня 1913 г. о предоставлении автономного статуса Монголии [10]. После упразднения автономии Внешней Монголии монгольский отряд в Туве перешел в подчинение китайского комиссара. Вскоре после этого была предпринята попытка захватить в пределах Советской России с. Усинское. На территории бывшего российского протектората Тувы недалеко от этого района были уничтожены пос. Гагуль и ряд заимок в верховьях р. Уюк. Проживавшее там русское и хакасское население в большинстве своем было вырезано. В оккупированной китайским отрядом долине р. Улуг-Хем были стерты с лица земли все поселения проживавших там хакасов. Между тем Советская Россия, скованная Гражданской войной, помочь российским переселенцам в Туве ничем не могла.
      До 1920 г. внимание советского правительства было сконцентрировано на тех регионах Сибири и Дальнего Востока, где решалась судьба Гражданской войны. Тува к ним не принадлежала. Советская власть Енисейской губернии, как и царская в период протектората, продолжала формально числить Туву в своем ведении, не распространяя на нее свои действия. Так, в сводке Красноярской Губернской Чрезвычайной Комиссии за период с 14 марта по 1 апреля 1920 г. отмечалось, что «губерния разделена на 5 уездов: Красноярский, Ачинский, Канский, Енисейский и 3 края: Туруханский, Усинский и Урянхайский... Ввиду политической неопределенности Усинско-Урянхайского края, [к] формированию милиции еще не преступлено» [11].
      Только весной 1920 г. советское правительство вновь обратило внимание на острую обстановку в Урянхае. 16-18 мая 1920 г. в тувинском пос. Баян-Кол состоялись переговоры Ян Шичао и командира монгольского отряда Чамзрына (Жамцарано) с советским представителем А. И. Кашниковым [12], по итогам которых Тува признавалась нейтральной зоной, а в русских поселках края допускалась организация ревкомов. Но достигнутые договоренности на уровне правительств Китая и Советской России закреплены не были, так и оставшись на бумаге. Анализируя создавшуюся в Туве ситуацию, А. И. Кашников пришел к мысли, что решить острый «урянхайский вопрос» раз и навсегда может только создание ту винского государства. Он был не единственным советским деятелем, который так думал. Но, забегая вперед, отметим: дальнейшие события показали, что и после создания тувинского го-/236/-сударства в 1921 г. этот вопрос на протяжении двух десятилетий продолжал оставаться предметом дипломатических переговоров СССР с Монголией и Китаем.
      В конце июля 1920 г., в связи с поражением прояпонской партии в Китае и усилением освободительного движения в Монголии, монгольский отряд оставил Туву. Но его уход свидетельствовал не об отказе панмонголистов от присоединения Тувы, а о смене способа достижения цели, о переводе его в плоскость дипломатических переговоров с Советской Россией. Глава делегации монгольских революционеров С. Данзан во время переговоров 17 августа 1920 г. в Иркутске с уполномоченным по иностранным делам в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Талоном интересовался позицией Советской России по «урянхайскому вопросу» [13]. В Москве в беседах монгольских представителей с Г. В. Чичериным этот вопрос ставился вновь. Учитывая, что будущее самой Монголии, ввиду позиции Китая еще неясно, глава НКИД обдумывал иную формулу отношений сторон к «урянхайскому вопросу», ставя его в зависимость от решения «монгольского вопроса» [14].
      Большинство деятелей Коминтерна, рассматривая Китай в качестве перспективной зоны распространения мировой революции, исходили из необходимости всемерно усиливать влияние МНРП на Внутреннюю Монголию и Баргу, а через них – на революционное движение в Китае. С этой целью объединение всех монгольских племен (к которым, без учета тюркского происхождения, относились и тувинцы) признавалось целесообразным [15]. Меньшая часть руководства Коминтерна уже тогда считала, что панмонголизм создавал внутреннюю угрозу революционному единству в Китае [16].
      Вопросами текущей политики по отношению к Туве также занимались общесибирские органы власти. Характеризуя компетентность Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома в восточной политике, уполномоченный НКИД в Сибири и на Дальнем Востоке Ф. И. Гапон отмечал: «Взаимосплетение интересов Востока, с одной стороны, и Советской России, с другой, так сложно, что на тонкость, умелость революционной работы должно быть обращено особое внимание. Солидной постановке этого дела партийными центрами Сибири не только не уделяется внимания, но в практической плоскости этот вопрос вообще не ставится» [17]. Справедливость этого высказывания находит подтверждение /237/ в практической деятельности Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома, позиция которых в «урянхайском вопросе» основывалась не на учете ситуации в регионе, а на общих указаниях Дальневосточного Секретариата Коминтерна (далее – ДВСКИ).
      Ян Шичао, исходя из политики непризнания Китайской Республикой Советской России, пытаясь упрочить свое пошатнувшееся положение из-за революционных событий в Монголии, стал добиваться от русских колонистов замены поселковых советов одним выборным лицом с функциями сельского старосты. Вокруг китайского штаба концентрировались белогвардейцы и часть тувинских нойонов. Раньше царская Россия была соперницей Китая в Туве, но китайский комиссар в своем отношении к белогвардейцам руководствовался принципом «меньшего зла» и намерением ослабить здесь «красных» как наиболее опасного соперника.
      В августе 1920 г. в ранге Особоуполномоченного по делам Урянхайского края и Усинского пограничного округа в Туву был направлен И. Г. Сафьянов [18]. На него возлагалась задача защиты «интересов русских поселенцев в Урянхае и установление дружественных отношений как с местным коренным населением Урянхая, так и с соседней с ним Монголией» [19]. Решением президиума Енисейского губкома РКП (б) И. Г. Сафьянову предписывалось «самое бережное отношение к сойотам (т.е. к тувинцам. – Н.М.) и самое вдумчивое и разумное поведение в отношении монголов и китайских властей» [20]. Практические шаги по решению этих задач он предпринимал, руководствуясь постановлением ВЦИК РСФСР, согласно которому Тува к числу регионов Советской России отнесена не была [21].
      По прибытии в Туву И. Г. Сафьянов вступил в переписку с китайским комиссаром. В письме от 31 августа 1920 г. он уведомил Ян Шичао о своем назначении и предложил ему «по всем делам Усинского Пограничного Округа, а также ... затрагивающим интересы русского населения, проживающего в Урянхае», обращаться к нему. Для выяснения «дальнейших взаимоотношений» он попросил назначить время и место встречи [22]. Что касается Ян Шичао, то появление в Туве советского представителя, ввиду отсутствия дипломатических отношений между Советской Россией и Китаем, было им воспринято настороженно. Этим во многом объясняется избранная Ян Шичао /238/ тактика: вести дипломатическую переписку, уклоняясь под разными предлогами от встреч и переговоров.
      Сиббюро ЦК РКП (б) в документе «Об условиях, постановке и задачах революционной работы на Дальнем Востоке» от 16 сентября 1920 г. определило: «...пока край не занят китайскими войсками (видимо, отряд Ян Шичао в качестве серьезной силы не воспринимался. – Н.М.), ...должны быть приняты немедленно же меры по установлению тесного контакта с урянхами и изоляции их от китайцев» [23]. Далее говорилось о том, что «край будет присоединен к Монголии», в которой «урянхайцам должна быть предоставлена полная свобода самоуправления... [и] немедленно убраны русские административные учреждения по управлению краем» [24]. Центральным пунктом данного документа, несомненно, было указание на незамедлительное принятие мер по установлению связей с тувинцами и изоляции их от китайцев. Мнение тувинцев по вопросу о вхождении (невхождении) в состав Монголии совершенно не учитывалось. Намерение упразднить в Туве русскую краевую власть (царскую или колчаковскую) запоздало, поскольку ее там давно уже не было, а восстанавливаемые советы свою юрисдикцию на тувинское население не распространяли. Этот план Сиббюро был одобрен Политбюро ЦК РКП (б) и долгое время определял политику Советского государства в отношении Урянхайского края и русской крестьянской колонии в нем.
      18 сентября 1920 г. Ян Шичао на первое письмо И. Г. Сафьянова ответил, что его назначением доволен, и принес свои извинения в связи с тем, что вынужден отказаться от переговоров по делам Уряпхая, как подлежащим исключительному ведению правительства [25]. На это И. Г. Сафьянов в письме от 23 сентября 1921 г. пояснил, что он переговоры межгосударственного уровня не предлагает, а собирается «поговорить по вопросам чисто местного характера». «Являясь представителем РСФСР, гражданами которой пожелало быть и все русское население в Урянхае, – пояснил он, – я должен встать на защиту его интересов...» Далее он сообщил, что с целью наладить «добрососедские отношения с урянхами» решил пригласить их представителей на съезд «и вместе с ними обсудить все вопросы, касающиеся обеих народностей в их совместной жизни» [26], и предложил Ян Шичао принять участие в переговорах. /239/
      Одновременно И. Г. Сафьянов отправил еще два официальных письма. В письме тувинскому нойону Даа хошуна Буяну-Бадыргы он сообщил, что направлен в Туву в качестве представителя РСФСР «для защиты интересов русского населения Урянхая» и для переговоров с ним и другими представителями тувинского народа «о дальнейшей совместной жизни». Он уведомил нойона, что «для выяснения создавшегося положения» провел съезд русского населения, а теперь предлагал созвать тувинский съезд [27]. Второе письмо И. Г. Сафьянов направил в Сибревком (Омск). В нем говорилось о политическом положении в Туве, в частности об избрании на X съезде русского населения (16-20 сентября) краевой Советской власти, начале работы по выборам поселковых советов и доброжелательном отношении к проводимой работе тувинского населения. Монгольский отряд, писал он, покинул Туву, а китайский – ограничивает свое влияние районом торговли китайских купцов – долиной р. Хемчик [28].
      28 сентября 1920 г. Енгубревком РКП (б) на своем заседании заслушал доклад о ситуации в Туве. В принятой по нему резолюции говорилось: «Отношение к Сафьянову со стороны сойотов очень хорошее. Линия поведения, намеченная Сафьяновым, следующая: организовать, объединить местные Ревкомы, создать руководящий орган “Краевую власть” по образцу буферного государства»[29]. В протоколе заседания также отмечалось: «Отношения между урянхами и монголами – с одной стороны, китайцами – с другой, неприязненные и, опираясь на эти неприязненные отношения, можно было бы путем организации русского населения вокруг идеи Сов[етской] власти вышибить влияние китайское из Урянхайского края» [30].
      В телеграфном ответе на письмо И.Г. Сафьянова председатель Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома И. Н. Смирнов [31] 2 октября 1920 г. сообщил, что «Сиббюро имело суждение об Урянхайском крае» и вынесло решение: «Советская Россия не намерена и не делает никаких шагов к обязательному присоединению к себе Урянхайского края». Но так как он граничит с Монголией, то, с учетом созданных в русской колонии советов, «может и должен служить проводником освободительных идей в Монголии и Китае». В связи с этим, сообщал И. Н. Смирнов, декреты Советской России здесь не должны иметь обязательной силы, хотя организация власти по типу советов, «как агитация действием», /240/ желательна. В практической работе он предписывал пока «ограничиться» двумя направлениями: культурно-просветительным и торговым [32]. Как видно из ответа. Сиббюро ЦК РКП (б) настраивало сторонников Советской власти в Туве на кропотливую революционную культурно-просветительную работу. Учитывая заграничное положение Тувы (пока с неясным статусом) и задачи колонистов по ведению революционной агитации в отношении к Монголии и Китаю, от санкционирования решений краевого съезда оно уклонилось. Напротив, чтобы отвести от Советской России обвинения со стороны других государств в продолжение колониальной политики, русской колонии было предложено не считать декреты Советской власти для себя обязательными. В этом прослеживается попытка вполне оправдавшую себя с Дальневосточной Республикой (ДВР) «буферную» тактику применить в Туве, где она не являлась ни актуальной, ни эффективной. О том, как И.Г. Сафьянову держаться в отношении китайского военного отряда в Туве, Сиббюро ЦК РКП (б) никаких инструкций не давало, видимо полагая, что на месте виднее.
      5 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов уведомил Ян Шичао, что урянхайский съезд созывается 25 октября 1920 г. в местности Суг-Бажи, но из полученного ответа убедился, что китайский комиссар контактов по-прежнему избегает. В письме от 18 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов вновь указал на крайнюю необходимость переговоров, теперь уже по назревшему вопросу о недопустимом поведении китайских солдат в русских поселках. Дело в том, что 14 октября 1920 г. они застрелили председателя Атамановского сельсовета А. Сниткина и арестовали двух русских граждан, отказавшихся выполнить их незаконные требования. В ответ на это местная поселковая власть арестовала трех китайских солдат, творивших бесчинства и произвол. «Как видите, дело зашло слишком далеко, – писал И. Г. Сафьянов, – и я еще раз обращаюсь к Вам с предложением возможно скорее приехать сюда, чтобы совместно со мной обсудить и разобрать это печальное и неприятное происшествие. Предупреждаю, что если Вы и сейчас уклонитесь от переговоров и откажитесь приехать, то я вынужден буду прервать с Вами всякие сношения, сообщить об этом нашему Правительству, и затем приму соответствующие меры к охране русских поселков и вообще к охране наших интересов в Урянхае». Сафьянов также предлагал /241/ во время встречи обменяться арестованными пленными [33]. В течение октября между китайским и советским представителями в Туве велась переписка по инциденту в Атамановке. Письмом от 26 октября 1920 г. Ян Шичао уже в который раз. ссылаясь на нездоровье, от встречи уклонился и предложил ограничиться обменом пленными [34]. Между тем начатая И.Г. Сафьяновым переписка с тувинскими нойонами не могла не вызвать беспокойства китайского комиссара. Он, в свою очередь, оказал давление на тувинских правителей и сорвал созыв намеченного съезда.
      Из вышеизложенного явствует, что китайский комиссар Ян Шичао всеми силами пытался удержаться в Туве. Революционное правительство Монголии поставило перед Советским правительством вопрос о включении Тувы в состав Внешней Монголии. НКИД РСФСР, учитывая в первую очередь «китайский фактор» как наиболее весомый, занимал по нему' нейтрально-осторожную линию. Большинство деятелей Коминтерна и общесибирские партийные и советские органы в своих решениях по Туве, как правило, исходили из целесообразности ее объединения с революционной Монголией. Практические шаги И.Г. Сафьянова, представлявшего в то время в Туве Сибревком и Сиббюро ЦК РКП (б), были направлены на вовлечение представителя Китая в Туве в переговорный процесс о судьбе края и его населения, установление с той же целью контактов с влиятельными фигурами тувинского общества и местными советскими активистами. Однако китайский комиссар и находившиеся под его влиянием тувинские нойоны от встреч и обсуждений данной проблемы под разными предлогами уклонялись.
      Концентрация антисоветских сил вокруг китайского штаба все более усиливалась. В конце октября 1920 г. отряд белогвардейцев корнета С.И. Шмакова перерезал дорогу, соединяющую Туву с Усинским краем. Водный путь вниз по Енисею в направлении на Минусинск хорошо простреливался с левого берега. Местные партизаны и сотрудники советского представительства в Туве оказались в окружении. Ситуация для них становилась все более напряженной [35]. 28 октября 1920 г. И. Г. Сафьянов решил в сопровождении охраны выехать в местность Оттук-Даш, куда из района Шагаан-Арыга выдвинулся китайский отряд под командованием Линчана и, как ожидалось, должен был прибыть Ян Шичао. Но переговоры не состоялись. /242/
      На рассвете 29 октября 1920 г. китайские солдаты и мобилизованные тувинцы окружили советскую делегацию. Против 75 красноармейцев охраны выступил многочисленный и прекрасно вооруженный отряд. В течение целого дня шла перестрелка. Лишь с наступлением темноты окруженным удалось прорвать кольцо и отступить в Атамановку. В этом бою охрана И. Г. Сафьянова потеряла несколько человек убитыми, а китайско-тувинский отряд понес серьезные потери (до 300 человек убитыми и ранеными) и отступил на место прежней дислокации. Попытка Ян Шичао обеспечить себе в Туве безраздельное господство провалилась [36].
      Инцидент на Оттук-Даше стал поворотным пунктом в политической жизни Тувы. Неудача китайцев окончательно подорвала их авторитет среди коренного населения края и лишила поддержки немногих, хотя и влиятельных, сторонников из числа хемчикских нойонов. Непозволительное в международной практике нападение на дипломатического представителя (в данном случае – РСФСР), совершенное китайской стороной, а также исходящая из китайского лагеря угроза уничтожения населенных пунктов русской колонии дали Советской России законный повод для ввода на территорию Тувы военных частей.
      И.Г. Сафьянов поначалу допускал присоединение Тувы к Советской России. Он считал, что этот шаг «не создаст... никакого осложнения в наших отношениях с Китаем и Монголией, где сейчас с новой силой загорается революционный пожар, где занятые собственной борьбой очень мало думают об ограблении Урянхая…» [37]. Теперь, когда вопрос о вводе в Туву советских войск стоял особенно остро, он, не колеблясь, поставил его перед Енгубкомом и Сибревкомом. 13 ноября 1920 г. И.Г. Сафьянов направил в Омск телеграмму: «Белые банды, выгоняемые из северной Монголии зимними холодами и голодом, намереваются захватить Урянхай. Шайки местных белобандитов, скрывающиеся в тайге, узнав это, вышли и грабят поселки, захватывают советских работников, терроризируют население. Всякая мирная работа парализована ими... Теперь положение еще более ухудшилось, русскому населению Урянхая, сочувствующему советской власти, грозит полное истребление. Требую от вас немедленной помощи. Необходимо сейчас же ввести в Урянхай регулярные отряды. Стоящие в Усинском войска боятся нарушения международных прав. Ничего /243/ они уже не нарушат. С другой стороны совершено нападение на вашего представителя...» [38]
      В тот же день председатель Сибревкома И.Н. Смирнов продиктовал по прямому проводу сообщение для В.И. Ленина (копия – Г.В. Чичерину), в котором обрисовал ситуацию в Туве. На основании данных, полученных от него 15 ноября 1920 г., Политбюро ЦК РКП (б) рассматривало вопрос о военной помощи Туве. Решение о вводе в край советских войск было принято, но выполнялось медленно. Еще в течение месяца И. Г. Сафьянову приходилось посылать тревожные сигналы в высокие советские и военные инстанции. В декабре 1920 г. в край был введен советский экспедиционный отряд в 300 штыков. В начале 1921 г. вошли и рассредоточились по населенным пунктам два батальона 190-го полка внутренней службы. В с. Усинском «в ближайшем резерве» был расквартирован Енисейский полк [39].
      Ввод советских войск крайне обеспокоил китайского комиссара в Туве. На его запрос от 31 декабря 1920 г. о причине их ввода в Туву И. Г. Сафьянов письменно ответил, что русским колонистам и тяготеющим к Советской России тувинцам грозит опасность «быть вырезанными» [40]. Он вновь предложил Ян Шичао провести в Белоцарске 15 января 1921 г. переговоры о дальнейшей судьбе Тувы. Но даже в такой ситуации китайский представитель предпочел избежать встречи [41].
      Еще в первых числах декабря 1920 г. в адрес командования военной части в с. Усинском пришло письмо от заведующего сумоном Маады Лопсан-Осура [42], в котором он сообщал: «Хотя вследствие недоразумения. .. вышла стычка на Оттук-Даше (напомним, что в ней на стороне китайцев участвовали мобилизованные тувинцы. – Н.М.), но отношения наши остались добрососедскими ... Если русские военные отряды не будут отведены на старые места, Ян Шичао намерен произвести дополнительную мобилизацию урянхов, которая для нас тяжела и нежелательна» [43]. Полученное сообщение 4 декабря 1920 г. было передано в высокие военные ведомства в Иркутске (Реввоенсовет 5-й армии), Омске, Чите и, по-видимому, повлияло на решение о дополнительном вводе советских войск в Туву. Тревожный сигнал достиг Москвы.
      На пленуме ЦК РКП (б), проходившем 4 января 1921 г. под председательством В. И. Ленина, вновь обсуждался вопрос «Об Урянхайском крае». Принятое на нем постановление гласило: «Признавая /244/ формальные права Китайской Республики над Урянхайским краем, принять меры для борьбы с находящимися там белогвардейскими каппелевскими отрядами и оказать содействие местному крестьянскому населению...» [44]. Вскоре в Туву были дополнительно введены подразделения 352 и 440 полков 5-й Красной Армии и направлены инструкторы в русские поселки для организации там ревкомов.
      Ян Шичао, приведший ситуацию в Туве к обострению, вскоре был отозван пекинским правительством, но прибывший на его место новый военный комиссар Ман Шани продолжал придерживаться союза с белогвардейцами. Вокруг его штаба, по сообщению от командования советской воинской части в с. Усинское от 1 февраля 1921 г., сосредоточились до 160 противников Советской власти [45]. А между тем захватом Урги Р.Ф.Унгерном фон Штернбергом в феврале 1921 г., изгнанием китайцев из Монголии их отряд в Туве был поставлен в условия изоляции, и шансы Китая закрепиться в крае стали ничтожно малыми.
      Повышение интереса Советской России к Туве было также связано с перемещением театра военных действий на территорию Монголии и постановкой «урянхайского вопроса» – теперь уже революционными панмонголистами и их сторонниками в России. 2 марта 1921 г. Б.З. Шумяцкий [46] с И.Н. Смирновым продиктовали по прямому проводу для Г.В. Чичерина записку, в которой внесли предложение включить в состав Монголии Урянхайский край (Туву). Они считали, что монгольской революционной партии это прибавит сил для осуществления переворота во всей Монголии. А Тува может «в любой момент ... пойти на отделение от Монголии, если ее международное положение станет складываться не в нашу пользу» [47]. По этому плану Тува должна была без учета воли тувинского народа войти в состав революционной Монголии. Механизм же ее выхода из монгольского государства на случай неудачного исхода революции в Китае продуман не был. Тем не менее, как показывают дальнейшие события в Туве и Монголии, соавторы этого плана получили на его реализацию «добро». Так, когда 13 марта 1921 г. в г. Троицкосавске было сформировано Временное народное правительство Монголии из семи человек, в его составе одно место было зарезервировано за Урянхаем [48].
      Барон Р.Ф.Унгерн фон Штернберг, укрепившись в Монголии, пытался превратить ее и соседний Урянхайский край в плацдарм для /245/ наступления на Советскую Россию. Между тем советское правительство, понимая это, вовсе не стремилось наводнить Туву войсками. С белогвардейскими отрядами успешно воевали главным образом местные русские партизаны, возглавляемые С.К. Кочетовым, а с китайцами – тувинские повстанцы, которые первое время руководствовались указаниями из Монголии. Позднее, в конце 1920-х гг., один из первых руководителей тувинского государства Куулар Дондук [49] вспоминал, что при Р.Ф.Унгерне фон Штернберге в Урге было созвано совещание монгольских князей, которое вынесло решение о разгроме китайского отряда в Туве [50]. В первых числах марта 1921 г. в результате внезапного ночного нападения тувинских повстанцев на китайцев в районе Даг-Ужу он был уничтожен.
      18 марта Б.З. Шумяцкий телеграфировал И.Г. Сафьянову: «По линии Коминтерна предлагается вам немедленно организовать урянхайскую нар[одно-] революционную] партию и народ[н]о-революционное правительство Урянхая... Примите все меры, чтобы организация правительства и нар[одно-] рев[олюционной] партии были осуществлены в самый краткий срок и чтобы они декларировали объединение с Монголией в лице создавшегося в Маймачене Центрального Правительства ...Вы назначаетесь ... с полномочиями Реввоенсовета армии 5 и особыми полномочиями от Секретариата (т.е. Дальневосточного секретариата Коминтерна. – Я.М.)» [51]. Однако И. Г. Сафьянов не поддерживал предложенный Шумяцким и Смирновым план, особенно ту его часть, где говорилось о декларировании тувинским правительством объединения Тувы с Монголией.
      21 мая 1921 г. Р.Ф. Унгерн фон Штернберг издал приказ о переходе в подчинение командования его войск всех рассеянных в Сибири белогвардейских отрядов. На урянхайском направлении действовал отряд генерала И. Г. Казанцева [52]. Однако весной 1921 г. он был по частям разгромлен и рассеян партизанами (Тарлакшинский бой) и хемчик-скими тувинцами [53].
      После нескольких лет вооруженной борьбы наступила мирная передышка, которая позволила И.Г. Сафьянову и его сторонникам активизировать работу по подготовке к съезду представителей тувинских хошунов. Главным пунктом повестки дня должен был стать вопрос о статусе Тувы. В качестве возможных вариантов решения рассматри-/246/-вались вопросы присоединения Тувы к Монголии или России, а также создание самостоятельного тувинского государства. Все варианты имели в Туве своих сторонников и шансы на реализацию.
      Относительно новым для тувинцев представлялся вопрос о создании национального государства. Впервые представители тувинской правящей элиты заговорили об этом (по примеру Монголии) в феврале 1912 г., сразу после освобождения от зависимости Китая. Непременным условием его реализации должно было стать покровительство России. Эту часть плана реализовать удаюсь, когда в 1914 г. над Тувой был объявлен российский протекторат Однако царская Россия вкладывала в форму протектората свое содержание, взяв курс на поэтапное присоединение Тувы. Этому помешали революционные события в России.
      Второй раз попытка решения этого вопроса, как отмечалось выше, осуществлялась с позиций самоопределения тувинского народа в июне 1918 г. И вот после трудного периода Гражданской войны в крае и изгнания из Тувы иностранных интервентов этот вопрос обсуждался снова. Если прежде геополитическая ситуация не давала для его реализации ни малейших шансов, то теперь она, напротив, ей благоприятствовала. Немаловажное значение для ее практического воплощения имели данные И.Г. Сафьяновым гарантии об оказании тувинскому государству многосторонней помощи со стороны Советской России. В лице оставивших китайцев хемчикских нойонов Буяна-Бадыргы и Куулара Чимба, под властью которых находилось большинство населения Тувы, идея государственной самостоятельности получила активных сторонников.
      22 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов распространил «Воззвание [ко] всем урянхайским нойонам, всем чиновникам и всему урянхайскому народу», в котором разъяснял свою позицию по вопросу о самоопределении тувинского народа. Он также заверил, что введенные в Туву советские войска не будут навязывать тувинскому народу своих законов и решений [54]. Из текста воззвания явствовало, что сам И. Г. Сафьянов одобряет идею самоопределения Тувы вплоть до образования самостоятельного государства.
      Изменение политической линии представителя Сибревкома в Туве И. Г. Сафьянова работниками ДВСКИ и советских органов власти Сибири было встречено настороженно. 24 мая Сиббюро ЦК РКП (б) /247/ рассмотрело предложение Б.З. Шумяцкого об отзыве из Тувы И. Г. Сафьянова. В принятом постановлении говорилось: «Вопрос об отзыве т. Сафьянова .. .отложить до разрешения вопроса об Урянхайском крае в ЦК». Кроме того, Енисейский губком РКП (б) не согласился с назначением в Туву вместо Сафьянова своего работника, исполнявшего обязанности губернского продовольственного комиссара [55].
      На следующий день Б.З. Шумяцкий отправил на имя И.Г. Сафьянова гневную телеграмму: «Требую от Вас немедленного ответа, почему до сих пор преступно молчите, предлагаю немедленно войти в отношение с урянхайцами и выйти из состояния преступной бездеятельности». Он также ставил Сафьянова в известность, что на днях в Туву прибудет делегация от монгольского народно-революционного правительства и революционной армии во главе с уполномоченным Коминтерна Б. Цивенжаповым [56], директивы которого для И. Г. Сафьянова обязательны [57]. На это в ответной телеграмме 28 мая 1921 г. И. Г. Сафьянов заявил: «...Я и мои сотрудники решили оставить Вашу программу и работать так, как подсказывает нам здравый смысл. Имея мандат Сибревкома, выданный мне [с] согласия Сиббюро, беру всю ответственность на себя, давая отчет [о] нашей работе только товарищу Смирнову» [58].
      14 июня 1921 г. глава НКИД РСФСР Г.В. Чичерин, пытаясь составить более четкое представление о положении в Туве, запросил мнение И.Н. Смирнова по «урянхайскому вопросу» [59]. В основу ответа И.Н. Смирнова было положено постановление, принятое членами Сиббюро ЦК РКП (б) с участием Б.З. Шумяцкого. Он привел сведения о численности в Туве русского населения и советских войск и предложил для осуществления постоянной связи с Урянхаем направить туда представителя НКИД РСФСР из окружения Б.З. Шумяцкого. Также было отмечено, что тувинское население относится к монголам отрицательно, а русское «тяготеет к советской власти». Несмотря на это, Сиббюро ЦК РКП (б) решило: Тува должна войти в состав Монголии, но декларировать это не надо [60].
      16 июня 1921 г. Политбюро ЦК РКП (б) по предложению народного комиссара иностранных дел Г.В. Чичерина с одобрения В.И. Ленина приняло решение о вступлении в Монголию советских войск для ликвидации группировки Р.Ф.Унгерна фон Штернберга. Тем временем «старые» панмонголисты тоже предпринимали попытки подчинить /248/ себе Туву. Так, 17 июня 1921 г. управляющий Цзасакту-хановским аймаком Сорукту ван, назвавшись правителем Урянхая, направил тувинским нойонам Хемчика письмо, в котором под угрозой сурового наказания потребовал вернуть захваченные у «чанчина Гегена» (т.е. генерала на службе у богдо-гегена) И.Г. Казанцева трофеи и служебные бумаги, а также приехать в Монголию для разбирательства [61]. 20 июня 1921 г. он сообщил о идущем восстановлении в Монголии нарушенного китайцами управления (т.е. автономии) и снова выразил возмущение разгромом тувинцами отряда генерала И.Г. Казанцева. Сорукту ван в гневе спрашивал: «Почему вы, несмотря на наши приглашения, не желаете явиться, заставляете ждать, тормозите дело и не о чем не сообщаете нам? ...Если вы не исполните наше предписание, то вам будет плохо» [62]
      Однако монгольский сайт (министр, влиятельный чиновник) этими угрозами ничего не добился. Хемчикские нойоны к тому времени уже были воодушевлены сафьяновским планом самоопределения. 22 июня 1921 г. И. Г. Сафьянов в ответе на адресованное ему письмо Сорукту вана пригласил монгольского сайта на переговоры, предупредив его, что «чинить обиды другому народу мы не дадим и берем его под свое покровительство» [63]. 25-26 июня 1921 г. в Чадане состоялось совещание представителей двух хемчикских хошунов и советской делегации в составе представителей Сибревкома, частей Красной Армии, штаба партизанского отряда и русского населения края, на котором тувинские представители выразили желание создать самостоятельное государство и созвать для его провозглашения Всетувинский съезд. В принятом ими на совещании решении было сказано: «Представителя Советской России просим поддержать нас на этом съезде в нашем желании о самоопределении... Вопросы международного характера будущему центральному органу необходимо решать совместно с представительством Советской России, которое будет являться как бы посредником между тувинским народом и правительствами других стран» [64].
      1 июля 1921 г. в Москве состоялись переговоры наркома иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина с монгольской делегацией в составе Бекзеева (Ц. Жамцарано) и Хорлоо. В ходе переговоров Г.В. Чичерин предложил формулу отношения сторон к «урянхайскому вопросу», в соответствии с которой: Советская Россия от притязаний на Туву /249/ отказывалась, Монголия в перспективе могла рассчитывать на присоединение к ней Тувы, но ввиду неясности ее международного положения вопрос оставался открытым на неопределенное время. Позиция Тувы в это время определенно выявлена еще не была, она никак не комментировалась и во внимание не принималась.
      Между тем Б.З. Шумяцкий попытался еще раз «образумить» своего политического оппонента в Туве. 12 июля 1921 г. он телеграфировал И. Г. Сафьянову: «Если совершите возмутительную и неслыханную в советской, военной и коминтерновской работе угрозу неподчинения в смысле отказа информировать, то вынужден буду дать приказ по военной инстанции в пределах прав, предоставленных мне дисциплинарным уставом Красной Армии, которым не однажды усмирялся бунтарский пыл самостийников. Приказываю информацию давать моему заместителю [Я.Г.] Минскеру и [К.И.] Грюнштейну» [65].
      Однако И. Г. Сафьянов, не будучи на деле «самостийником», практически о каждом своем шаге регулярно докладывал председателю Сибревкома И. Н. Смирнову и просил его передать полученные сведения в адрес Реввоенсовета 5-й армии и ДВСКИ. 13 июля 1921 г. И.Г. Сафьянов подробно информирован его о переговорах с представителями двух хемчикских кожуунов [66]. Объясняя свое поведение, 21 июля 1921 г. он писал, что поначалу, выполняя задания Б.З. Шумяцкого «с его буферной Урянхайской политикой», провел 11-й съезд русского населения Тувы (23-25 апреля 1921 г.), в решениях которого желание русского населения – быть гражданами Советской республики – учтено не было. В результате избранная на съезде краевая власть оказалась неавторитетной, и «чтобы успокоить бушующие сердца сторонников Советской власти», ему пришлось «преобразовать представительство Советской] России в целое учреждение, разбив его на отделы: дипломатический, судебный, Внешторга и промышленности, гражданских дел» [67]. Письмом от 28 июля 1921 г. он сообщил о проведении 12-го съезда русского населения в Туве (23-26 июля 1921 гг.), на котором делегаты совершенно определенно высказались за упразднение буфера и полное подчинение колонии юрисдикции Советской России [68].
      В обращении к населению Тувы, выпущенном в конце июля 1921 г., И.Г. Сафьянов заявил: «Центр уполномочил меня и послал к Вам в Урянхай помочь Вам освободиться от гнета Ваших насильников». /250/ Причислив к числу последних китайцев, «реакционных» монголов и белогвардейцев, он сообщил, что ведет переговоры с хошунами Тувы о том, «как лучше устроить жизнь», и что такие переговоры с двумя хемчикскими хошунами увенчались успехом. Он предложил избрать по одному представителю от сумона (мелкая административная единица и внутриплеменное деление. – Я.М.) на предстоящий Всетувинский съезд, на котором будет рассмотрен вопрос о самоопределении Тувы [69].
      С каждым предпринимаемым И. Г. Сафьяновым шагом возмущение его действиями в руководстве Сиббюро ЦК РКП (б) и ДВСКИ нарастало. Его переговоры с представителями хемчикских хошунов дали повод для обсуждения Сиббюро ЦК РКП (б) вопроса о покровительстве Советской России над Тувой. В одном из его постановлений, принятом в июле 1921 г., говорилось, что советский «протекторат над Урянхайским краем в международных делах был бы большой политической ошибкой, которая осложнила бы наши отношения с Китаем и Монголией» [70]. 11 августа 1921 г. И. Г. Сафьянов получил из Иркутска от ответственного секретаря ДВСКИ И. Д. Никитенко телеграмму, в которой сообщалось о его отстранении от представительства Коминтерна в Урянхае «за поддержку захватчиков края по направлению старой царской администрации» [71]. Буквально задень до Всетувинского учредительного Хурала в Туве 12 августа 1921 г. И. Д. Никитенко писал Г.В. Чичерину о необходимости «ускорить конкретное определение отношения Наркоминдела» по Туве. Назвав И. Г. Сафьянова «палочным самоопределителем», «одним из импрессионистов... доморощенной окраинной политики», он квалифицировал его действия как недопустимые. И. Д. Никитенко предложил включить Туву «в сферу влияния Монгольской Народно-Революционной партии», работа которой позволит выиграть 6-8 месяцев, в течение которых «многое выяснится» [72]. Свою точку зрения И. Д. Никитенко подкрепил приложенными письмами двух известных в Туве монголофилов: амбын-нойона Соднам-Бальчира с группой чиновников и крупного чиновника Салчакского хошуна Сосор-Бармы [73].
      Среди оппонентов И. Г. Сафьянова были и советские военачальники. По настоянию Б.З. Шумяцкого он был лишен мандата представителя Реввоенсовета 5-й армии. Военный комиссар Енисейской губернии И. П. Новоселов и командир Енисейского пограничного полка Кейрис /251/ доказывали, что он преувеличивал количество белогвардейцев в Урянхае и исходящую от них опасность лишь для того, чтобы добиться военной оккупации края Советской Россией. Они также заявляли, что представитель Сибревкома И.Г. Сафьянов и поддерживавшие его местные советские власти преследовали в отношении Тувы явно захватнические цели, не считаясь с тем, что их действия расходились с политикой Советской России, так как документальных данных о тяготении тувинцев к России нет. Адресованные И. Г. Сафьянову обвинения в стремлении присоединить Туву к России показывают, что настоящие его взгляды на будущее Тувы его политическим оппонентам не были до конца ясны и понятны.
      Потакавшие новым панмонголистам коминтерновские и сибирские советские руководители, направляя в Туву в качестве своего представителя И.Г. Сафьянова, не ожидали, что он станет настолько сильным катализатором политических событий в крае. Действенных рычагов влияния на ситуацию на тувинской «шахматной доске» отечественные сторонники объединения Тувы с Монголией не имели, поэтому проиграли Сафьянову сначала «темп», а затем и «партию». В то время когда представитель ДВСКИ Б. Цивенжапов систематически получал информационные сообщения Монгольского телеграфного агентства (МОНТА) об успешном развитии революции в Монголии, события в Туве развивались по своему особому сценарию. Уже находясь в опале, лишенный всех полномочий, пользуясь мандатом представителя Сибревкома, действуя на свой страх и риск, И.Г. Сафьянов ускорил наступление момента провозглашения тувинским народом права на самоопределение. В итоге рискованный, с непредсказуемыми последствиями «урянхайский гамбит» он довел до победного конца. На состоявшемся 13-16 августа 1921 г. Всетувинском учредительном Хурале вопрос о самоопределении тувинского народа получил свое разрешение.
      В телеграмме, посланной И.Г. Сафьяновым председателю Сибревкома И. Н. Смирнову (г. Новониколаевск), ДВСКИ (г. Иркутск), Губкому РКП (б) (г. Красноярск), он сообщал: «17 августа 1921 г. Урянхай. Съезд всех хошунов урянхайского народа объявил Урянхай самостоятельным в своем внутреннем управлении, [в] международных же сношениях идущим под покровительством Советроссии. Выбрано нар[одно]-рев[о-люционное] правительство [в] составе семи лиц... Русским гражданам /252/ разрешено остаться [на] территории Урянхая, образовав отдельную советскую колонию, тесно связанную с Советской] Россией...» [74]
      В августе – ноябре 1921 г. в Туве велось государственное строительство. Но оно было прервано вступлением на ее территорию из Западной Монголии отряда белого генерала А. С. Бакича. В конце ноября 1921 г. он перешел через горный хребет Танну-Ола и двинулся через Элегест в Атамановку (затем село Кочетово), где находился штаб партизанского отряда. Партизаны, среди которых были тувинцы и красноармейцы усиленного взвода 440-го полка под командой П.Ф. Карпова, всего до тысячи бойцов, заняли оборону.
      Ранним утром 2 декабря 1921 г. отряд Бакича начал наступление на Атамановку. Оборонявшие село кочетовцы и красноармейцы подпустили белогвардейцев поближе, а затем открыли по ним плотный пулеметный и ружейный огонь. Потери были огромными. В числе первых был убит генерал И. Г. Казанцев. Бегущих с поля боя белогвардейцев добивали конные красноармейцы и партизаны. Уничтожив значительную часть живой силы, они захватили штаб и обоз. Всего под Атамановкой погибло свыше 500 белогвардейцев, в том числе около 400 офицеров, 7 генералов и 8 священников. Почти столько же белогвардейцев попало в плен. Последняя попытка находившихся на территории Монголии белогвардейских войск превратить Туву в оплот белых сил и плацдарм для наступления на Советскую Россию закончилась неудачей. Так завершилась Гражданская война в Туве.
      Остатки разгромленного отряда Бакича ушли в Монголию, где вскоре добровольно сдались монгольским и советским военным частям. По приговору Сибирского военного отделения Верховного трибунала ВЦИК генерала А. С. Бакича и пятерых его ближайших сподвижников расстреляли в Новосибирске. За умелое руководство боем и разгром отряда Бакича С. К. Кочетова приказом Реввоенсовета РСФСР № 156 от 22 января 1922 г. наградили орденом Красного Знамени.
      В завершение настоящего исследования можно заключить, что протекавшие в Туве революционные события и Гражданская война были в основном производными от российских, Тува была вовлечена в российскую орбиту революционных и военных событий периода 1917-1921 гг. Но есть у них и свое, урянхайское, измерение. Вплетаясь в канву известных событий, в новых условиях получил свое продол-/253/-жение нерешенный до конца спор России, Китая и Монголии за обладание Тувой, или «урянхайский вопрос». А на исходе Гражданской войны он дополнился новым содержанием, выраженным в окрепшем желании тувинского народа образовать свое государство. Наконец, определенное своеобразие событиям придавало местоположение Тувы. Труд недоступностью и изолированностью края от революционных центров Сибири во многом объясняется относительное запаздывание исторических процессов периода 1917-1921 гг., более медленное их протекание, меньшие интенсивность и степень остроты. Однако это не отменяет для Тувы общую оценку описанных выше событий, как произошедших по объективным причинам, и вместе с тем страшных и трагических.
      1. См.: Собрание архивных документов о протекторате России над Урянхайским краем – Тувой (к 100-летию исторического события). Новосибирск, 2014.
      2. История Тувы. Новосибирск, 2017. Т. III. С. 13-30.
      3. ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. М., 1994. Т. 1. 1920-1925. С. 11.
      4. История советско-монгольских отношений. М., 1981. С. 24.
      5. Сейфуяин Х.М. К истории иностранной военной интервенции и гражданской войны в Туве. Кызыл, 1956. С. 38-39; Ян Шичао окончил юридический факультет Петербургского университета, хорошо знал русский язык (см.: Белов Ь.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999. С. 203 (ссылки к 5-й главе).
      6. Монгуш Буян-Бадыргы (1892-1932) – государственный и политический деятель Тувы. До 1921 г. – нойон Даа кожууна. В 1921 г. избирался председателем Всетувин-ского учредительного Хурала и членом первого состава Центрального Совета (правительства). До февраля 1922 г. фактически исполнял обязанности главы правительства. В 1923 г. официально избран премьер-министром тувинского правительства. С 1924 г. по 1927 г. находился на партийной работе, занимался разработкой законопроектов. В 1927 г. стал министром финансов ТНР. В 1929 г. был арестован по подозрению в контрреволюционной деятельности и весной 1932 г. расстрелян. Тувинским писателем М.Б. Кенин-Лопсаном написан роман-эссе «Буян-Бадыргы». Его именем назван филиал республиканского музея в с. Кочетово и улица в г. Кызыл-Мажалыг (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». Новосибирск, 2004. С. 61-64). /254/
      7. Куулар Чимба – нойон самого крупного тувинского хошуна Бээзи.
      8. Оюн Соднам-Балчыр (1878-1924) – последний амбын-нойон Тувы. Последовательно придерживался позиции присоединения Тувы к Монголии. В 1921 г. на Всетувинском учредительном Хурале был избран главой Центрального Совета (Правительства) тувинского государства, но вскоре от этой должности отказался. В 1923 г. избирался министром юстиции. Являлся одним из вдохновителей мятежа на Хемчике (1924 г.), проходившего под лозунгом присоединения Тувы к Монголии. Погиб при попытке переправиться через р. Тес-Хем и уйти в Монголию.
      9. Цит. по: Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока. 1921-1927. М., 1968. С. 19.
      10. АВП РФ. Ф. Референту ра по Туве. Оп. 11. Д. 9. П. 5, без лл.
      11. ГАНО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 186. Л. 60-60 об.
      12. А.И. Кашников – особоуполномоченный комиссар РСФСР по делам Урянхая, руководитель советской делегации на переговорах. Характеризуя создавшуюся на момент переговоров ситуацию, он писал: «Китайцы смотрят на Россию как на завоевательницу бесспорно им принадлежащего Урянхайского края, включающего в себя по северной границе Усинскую волость.
      Русские себя так плохо зарекомендовали здесь, что оттолкнули от себя урянхайское (сойетское) население, которое видит теперь в нас похитителей их земли, своих поработителей и угнетателей. В этом отношении ясно, что китайцы встретили для себя готовую почву для конкуренции с русскими, но сами же затем встали на положение русских, когда присоединили к себе Монголию и стали сами хозяйничать.
      Урянхи тяготеют к Монголии, а Монголия, попав в лапы Китаю, держит курс на Россию. Создалась, таким образом, запутанная картина: русских грабили урянхи. вытуривая со своей земли, русских выживали и китайцы, радуясь каждому беженцу и думая этим ликвидировать споры об Урянхае» (см.: протоколы Совещания Особоуполномоченною комиссара РСФСР А.И. Кашникова с китайским комиссаром Ян Шичао и монгольским нойоном Жамцарано об отношении сторон к Урянхаю, создании добрососедских русско-китайских отношений по Урянхайскому вопросу и установлении нормального правопорядка в Урянхайском крае (НА ТИГПИ. Д. 388. Л. 2, 6, 14-17, 67-69, 97; Экономическая история потребительской кооперации Республики Тыва. Новосибирск, 2004. С. 44).
      13. См.: Лузянин С. Г. Россия – Монголия – Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М., 2003. С. 105-106.
      14. Там же. С. 113.
      15. Рощан С.К. Политическая история Монголии (1921-1940 гг.). М., 1999. С. 123-124; Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 209.
      16. Рощин С.К. Указ. соч. С. 108.
      17. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 153. Д. 43. Л.9.
      18. Иннокентий Георгиевич Сафьянов (1875-1953) – видный советский деятель /255/ и дипломат. В 1920-1921 гг. представлял в Туве Сибревком, Дальневосточный секретариат Коминтерна и Реввоенсовет 5-й армии, вел дипломатическую переписку с представителями Китая и Монголии в Туве, восстанавливал среди русских переселенцев Советскую власть, руководил борьбой с белогвардейцами и интервентами, активно способствовал самоопределению тувинского народа. В 1921 г. за проявление «самостийности» был лишен всех полномочий, кроме агента Сибвнешторга РСФСР. В 1924 г. вместе с семьей был выслан из Тувы без права возвращения. Работал на разных должностях в Сибири, на Кавказе и в других регионах СССР (подробно о нем см. Дацышен В.Г. И.Г. Сафьянов – «свободный гражданин свободной Сибири» // Енисейская провинция. Красноярск, 2004. Вып. 1. С. 73-90).
      19. Цит. по: Дацышеи В.Г., Оидар Г.А. Саянский узел.     С. 210.
      20. РФ ТИГИ (Рукописный фонд Тувинского института гуманитарных исследований). Д. 42, П. 1. Л. 84-85.
      21. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 193.
      22. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 134.
      23. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 77. Л. 41.
      24. Там же.
      25. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 216.
      26. Там же. Л. 228.
      27. Там же. Д. 42. Л. 219
      28. Там же. П. 3. Л. 196-198.
      29 Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.): сб. док. Новосибирск, 1996. С. 136-137.
      30 Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 210.
      31. Иван Никитич Смирнов. В политической борьбе между И.В. Сталиным и Л.Д. Троцким поддержал последнего, был репрессирован.
      32. Дацышен В.Г., Ондар Г.А. Указ. соч. С. 216-217.
      33. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 143.
      34. РФ ТИГИ. Д. 420. Л. 219-220.
      35. История Тувы. М., 1964. Т. 2. С. 62.
      36. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 154; Д. 420. Л. 226.
      37. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 4.
      38. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 157-158; РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 103.
      39. РФ ТИГИ. Д. 42. Л. 384; Д. 420. Раздел 19. С. 4, 6.
      40. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 19. С. 4. /256/
      41. Там же. С. 5.
      42. Маады Лопсан-Осур (1876-?). Родился в местечке Билелиг Пий-Хемского хошуна. С детства владел русским языком. Получил духовное образование в Тоджинском хурэ, высшее духовное – в одном из тибетских монастырей. В Тибете выучил монгольский и тибетский языки. По возвращении в Туву стал чыгыракчы (главным чиновником) Маады сумона. Придерживался просоветской ориентации и поддерживал политику И.Г. Сафьянова, направленную на самоопределение Тувы. Принимал активное участие в подготовке и проведении Всетувинского учредительного Хурала 1921 г., на котором «высказался за территориальную целостность и самостоятельное развитие Тувы под покровительством России». Вошел в состав первого тувинского правительства. На первом съезде ТНРП (28 февраля – 1 марта 1922 г. в Туране был избран Генеральным секретарем ЦК ТНРП. В начале 1922 г.. в течение нескольких месяцев, возглавлял тувинское правительство. В начале 30-х гг. был репрессирован и выслан в Чаа-Холь-ский хошун. Скончался в Куйлуг-Хемской пещере Улуг-Хемского хошуна, где жил отшельником (см.: Государственная Книга Республики Тыва «Заслуженные люди Тувы XX века». С. 77).
      43. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      44. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 184-185.
      45. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 56. Л. 28.
      46. Шумяцкий Борис Захарович (1886-1943) – советский дипломат. Известен также под псевдонимом Андрей Червонный. Член ВКП (б) с 1903 г., активный участник революционного движения в Сибири. Видный политический и государственный деятель. После Октябрьской революции – председатель ЦИК Советов Сибири, активный участник Гражданской войны. В ноябре 1919 г. назначен председателем Тюменского губревкома, в начале 1920 г. – председателем Томского губревкома и одновременно заместителем председателя Сибревкома. С лета того же года – член Дальбюро ЦК РКП (б), председатель Совета Министров Дальневосточной Республики (ДВР). На дипломатической работе находился с 1921 г. В 1921-1922 гг. – член Реввоенсовета 5-й армии, уполномоченный НКИД по Сибири и Монголии. Был организатором разгрома войск Р.Ф. Унгерна фон Штернберга в Монголии. Являясь уполномоченным НКИД РСФСР и Коминтерна в Монголии, стоял на позиции присоединения Тувы к монгольскому государству. В 1922-1923 гг. – работник полпредства РСФСР в Иране; в 1923-1925 гг. – полпред и торгпред РСФСР в Иране. В 1926 г. – на партийной работе в Ленинграде. С конца 1926 по 1928 г. – ректор КУТВ. В 1928-1930 гг. – член Средазбюро ВКП (б). С конца 1930 г. – председатель праазения Союзкино и член коллегии Наркомпроса РСФСР и Наркомлегпрома СССР (с 1932 г.). В 1931 г. награжден правительством МНР орденом Красного Знамени.
      47. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209. И.Н. Смирнов – в то время совмещал должности секретаря Сиббюро ЦК РКП (б) и председателя Сибревкома.
      48. Шырендыб Б. История советско-монгольских отношений. М., 1971. С. 96-98, 222. /257/
      49. Куулар Дондук (1888-1932 гг.) — тувинский государственный деятель и дипломат. В 1924 г. избирался на пост председателя Малого Хурала Танну-Тувинской Народной Республики. В 1925-1929 гг. занимал пост главы тувинского правительства. В 1925 г. подписал дружественный договор с СССР, в 1926 г. – с МНР. Весной 1932 г. был расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности.
      50. РФ ТИГИ. Д. 420. Раздел 22. С. 27.
      51. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 169.
      52. Шырендыб Б. Указ. соч. С. 244.
      53. См.: История Тувы. Т. 2. С. 71-72; Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 269.
      54. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      55. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 208-209.
      56. Буда Цивенжапов (Церенжапов, Цивенжаков. Цырендтжапов и др. близкие к оригиналу варианты) являлся сотрудником секции восточных народов в штате уполномоченного Коминтерна на Дальнем Востоке. Числился переводчиком с монгольского языка в информационно-издательском отделе (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 93. Л. 2 об., 26).
      57. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 94-95.
      58. Там же. Л. 97.
      59. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). С. 273.
      60. Там же. С. 273-274.
      61. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 59.
      62. Там же.
      63. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 60.
      64. РФ ТИГИ. Д. 37. Л. 221; Создание суверенного государства в центре Азии. Бай-Хаак, 1991. С. 35.
      65. Цит. по: Тувинская правда. 11 сентября 1997 г.
      66. РФ ТИГИ. Д. 81. Л. 75.
      67. Там же. Д. 42. Л. 389.
      68. Там же. Д. 81. Л. 75.
      69. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 3. Л. 199.
      70. Лузянин С.Г. Указ. соч. С. 114.
      71. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 99.
      72. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 97. Л. 27, 28.
      73. Там же. Л. 28-31.
      74. РФ ТИГИ. Д. 42. П. 2. Л. 121. /258/
      Великая революция и Гражданская война в России в «восточном измерении»: (Коллективная монография) / Отв. ред. Д. Д. Васильев, составители Т. А. Филиппова, Н. М. Горбунова; Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, 2020. С. 232-258.
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае - 1964
      Черепанов А. И. Записки военного советника в Китае / Из истории Первой гражданской революционной войны (1924-1927) 
      / Издательство "Наука", М., 1964.
      DjVu, отсканированные страницы, слой распознанного текста.
      ОТ АВТОРА 
      "В 1923 г. я по поручению партии и  правительства СССР поехал в Китай в первой пятерке военных советников, приглашенных для службы в войсках Гуаннжоуского (Кантонского) правительства великим китайским революционером доктором Сунь Ят-сеном. 
      Мне довелось участвовать в организации военно-политической школы Вампу и в формировании ядра Национально-революционной армии. В ее рядах я прошел первый и второй Восточные походы —  против милитариста Чэнь Цзюн-мина, участвовал также в подавлении мятежа юньнаньских и гуансийских милитаристов. Во время Северного похода HP А в 1926—1927 гг. я был советником в войсках восточного направления. 
      Я, разумеется, не ставлю перед собой задачу написать военную историю Первой гражданской войны в Китае. Эта книга — лишь рассказ о событиях, в которых непосредственно принимал участие автор, о людях, с которыми ему приходилось работать и встречаться. 
      Записки основаны на личных впечатлениях, рассказах других участников событий и документальных данных."
      Содержание:

      Автор foliant25 Добавлен 27.09.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.