В поисках Янтарной комнаты

[Saygo 582]

Существуют десятки версий, куда и как могла пропасть Янтарная комната, а все же нет никакой уверенности, что её вообще найдут

За те недолгие в масштабах истории 65 лет, что Янтарная комната числится «без вести пропавшей», сотни людей стремились раскрыть тайну ее укромного приюта. Одни посвящали поискам легендарной комнаты служебные часы, другие — личные отпуска и каникулы. Были те, кто считал розыски «янтарного призрака» делом своей жизни, а были даже и те, кто положил свою жизнь на алтарь поисков. Нет, это не фигура речи. «Смерть при невыясненных обстоятельствах» — не самый редкий «диагноз» для поисковиков всех рангов. Другие же искатели сразу начинают полагать, что те, кому не повезло, не иначе как слишком близко подобрались к разгадке янтарной тайны. А из этого человек экзальтированный легко сделает вывод, что параллельно с людьми, желающими, чтобы знаменитая комната вновь явилась на свет Божий, существуют другие люди, чьи усилия направлены на достижение противоположной цели. Потому что если таких людей нет, то придется поверить в существование потусторонних сил, хотя привидения в запутанном и противоречивом «Деле о янтарной комнате» (в котором чего только не намешано!) пока не фигурируют. Или злопыхатели мешают, или привидения, третьего не дано — пожалуй, многие розыскники неправильно понимают «закон исключенного третьего» (tertium non datur). Может быть, просто спрятано хорошо?

Начало пути и смена квартиры

Следы «восьмого чуда света», как именовали Янтарную комнату, теряются в Кёнигсберге (ныне Калининград) весной 1945 года. Но прежде чем мы оттолкнемся от этой даты и начнем шагать по разветвленной тропе версий о нынешнем месте пребывания Янтарной комнаты, необходимо рассказать о том, как она, собственно, попала в Восточную Пруссию и почему немцы называли русское чудо своим национальным достоянием.

XVII веке в Кёнигсберге существовала гильдия мастеров янтарных дел. Среди многочисленных предметов, изготовленных из «горючего камня» (как его иногда называли), ими были созданы богато декорированные гравюрами и скульптурами три рамы из янтаря с зеркалами. Возможно, эти рамы и натолкнули Андреаса Шлютера (Andreas Schlüter, 1664–1714), архитектора и скульптора, а также особу, приближенную к прусскому королевскому двору, на создание Кабинета Правителя, стены в котором будут облицованы янтарем. К тому же Шлютер знал, насколько велики запасы «горючего камня» в королевских кладовых, и понимал, что проблем с нехваткой материала не будет.

Перспектива стать обладателем единственного в своем роде Кабинета пришлась по душе Фридриху I, и вот в 1701 году в специально открытой мастерской закипела работа. Задача перед мастерами стояла грандиозная — не только облицевать янтарем довольно большие площади, но и украсить их янтарными барельефами, гравировкой, миниатюрной резьбой. Видимо, поэтому через 12 лет после начала работы, ко времени смерти Фридриха I, Кабинет еще не был готов. Правда, до завершения оставалось совсем немного, но преемник Фридриха, презирающий роскошь и расточительство Фридрих Вильгельм I, устройство Янтарного кабинета не одобрил, финансирование работ прекратил, а мастеров уволил. Янтарные панели заняли свое место в кладовых, откуда их достали только 3 года спустя. Достали по приказу короля с тем, чтобы подарить Петру I, прибывшему в Берлин с визитом. Русский царь в долгу не остался и в свою очередь подарил прусскому королю 55 гренадеров. А незаконченный Янтарный кабинет велел тщательно упаковать и с надлежащими предосторожностями переправить в Санкт-Петербург.

Главным украшением царского дворца Янтарный кабинет стал при Елизавете Петровне. Разместить подарок прусского короля в Зимнем дворце императрица поручила Бартоломео Растрелли. Это было непросто — ведь первоначально янтарные панели создавались совсем для другого помещения — теперь же предстояло вписать их в новое архитектурное пространство, внеся дополнения и изменения, отреставрировать то, на чем успело оставить свой след время, докупить недостающий янтарь. Через 10 лет — к 1755 году — Елизавету посетила еще одна идея: перенести Янтарную комнату из Зимнего в специально созданный парадный зал Екатерининского дворца в Царском селе, что и было сделано с помощью «76 гвардейцев, силачей и аккуратистов». И вновь Растрелли взялся за уже привычную работу по размещению панелей. Со временем в Янтарной комнате стали накапливаться вещицы из «солнечного камня» (так называли янтарь славяне) — песочные часы, табакерки, солонки, кубки, ларцы, шашки, шахматы, чернильные приборы.

Гренадер Шверид Редиванофф из Москвы. Один из тех пятидесяти пяти «гренадёров исполинского роста», которых Петр Великий отправил в Берлин в обмен на Янтарную комнату

Второй переезд

В годы Октябрьской революции Янтарная комната счастливо избежала демонтажа и/или продажи за рубеж (так поступали с «буржуйским барахлом»). Но вот в 1941 году ей повезло меньше — в тыл вместе с другими музейными ценностями янтарные панели не отправили. Почему? Это вопрос, на который прямого ответа не существует. Зато существуют версии (в «Деле о Янтарной комнате» вообще много версий).

Реставрационная мастерская, где кропотливо воссоздавали Янтарную комнату.

Версия первая, идеалистическая. В июне 1941 года мало кто думал, что германские войска дойдут до Пушкина (в 1918 году Царское село было переименовано в Детское село, а в 1937 году — в Пушкин), с началом войны в Екатерининском дворце проводились мероприятия по защите экспонатов от бомб, снарядов и вызванных ими пожаров. Для этого наиценнейшие из экспонатов переносили в подвал, дворцовые окна забивали досками, во все комнаты поставили ящики с песком и бочки с водой. В качестве дополнительных резервуаров использовали большие вазы. Но немцы и их союзники были в Пушкине уже в середине сентября 1941 года.

Версия вторая, банальная. Не успели! Немногочисленные музейные работники трудились днем и ночью, но упаковать все ценные экспонаты — а это огромное количество хрупких, мелких или громоздких предметов, требующих специального температурного и влажностного режима хранения (а значит, и специального упаковочного материала), — были не в состоянии.

Версия третья, «невыездная». Янтарная комната подвергалась периодическим реставрациям еще со времен Растрелли. На 1941 год были намечены очередные работы по поддержанию шедевра в надлежащем состоянии (на этот раз масштабные), но проведены они не были. В результате, при попытках снять панели со стен, янтарная мозаика дождем сыпалась на пол (панели ссохлись, а клей «выдохся»). Для того чтобы избежать осыпания, попробовали заклеить янтарь тонкой бумагой, однако это не помогло. Возникла дилемма: либо погубить «восьмое чудо света», пытаясь эвакуировать, либо оставить на месте, заклеив марлей, закрыв чехлами из ваты и загородив щитами. Выбрали последнее.

Но в последней версии просматривается существенное противоречие — немцы-то смогли вывезти комнату! Причем сделали это той же осенью 1941 года! И уже в 1942 году установили янтарные панно в Королевском замке Кёнигсберга (Восточная Пруссия), открыв для посетителей — сначала для особо важных, затем для всех желающих. Получается, что снять панели со стены, не уничтожив шедевр, все-таки было возможно. Прямым подтверждением тому служат 5 фотографий с видами комнаты, сделанных новыми хозяевами «восьмого чуда света» в 1942 году для журнала «Пантеон». На снимках видно, что Янтарная комната выставлялась не вся, к тому же она лишилась одной из мозаик и некоторых элементов декора, но она все еще существовала.

Так выглядит новая Янтарная комната. Главное отличие ― цвет. Говорят, старая комната к началу войны была уже совсем темная ― от времени и специального состава, которым покрывали янтарь, дабы он не рассыпался. Воссозданная комната, как и старая первоначально, имеет оттенок золотисто-светящийся.

Снова на родине

Первоначально Янтарная комната, также как и тысячи других экспонатов из музеев Киева, Минска, Москвы и Ленинграда, должна была отправиться в любимый Гитлером город Линц. Там «выдающийся специалист по искусству» планировал открыть единственный в своем роде музей — самый большой на планете. Кроме того, Гитлер очень любил янтарь и верил в разнообразные его экзотические свойства. Но, как оказалось, еще два человека — директор художественных собраний Кёнигсбергского музея, доктор искусствоведения Альфред Роде и наместник (в сущности, хозяин) Восточной Пруссии Эрих Кох — обожали янтарь, и в частности Янтарную комнату, не меньше фюрера. Кох развернул кампанию, направленную на то, чтобы шедевр из «горючего камня», добытого в Пруссии, «восьмое чудо света», требующее реставрации под присмотром лучших специалистов по янтарю, остался на «исторической родине» — в Кёнигсберге. И добился своего.

Не трудно предположить, как был счастлив этому обстоятельству автор «библии» для специалистов по «горючему камню» («Янтарь — немецкий материал»), человек, называющий шедевр из Екатерининского дворца национальной гордостью Германии и мечтавший вернуть его «в лоно матери-Пруссии», Альфред Роде — по свидетельству современников, настоящий «янтарный маньяк». Теперь Бернштайнциммер (Bernsteinzimmer — так Янтарная комната называется по-немецки) передавалась ему «для надлежащего хранения».

Роде разместил Бернштайнциммер в одном из помещений Королевского замка и, как уже отмечалось, показывал ее посетителям. Однако в конце лета 1944 года он был вынужден демонтировать комнату, сложить панели в ящики и спрятать их в подвалах цитадели. Причиной тому стали воздушные налеты английской и американской авиации. Бомбардировки превращали Королевский замок, чьи стены хранили воспоминания о рыцарях Тевтонского ордена, в развалины, а пожары губили собранные в замке произведения искусства. Видимо, в пламени тех пожаров сгорела и часть Янтарной комнаты.

Янтарные панели были изготовлены в Пруссии, потому и орёл одноглавый, прусский. Орёл, в оформлении своих плеч имеющий языческий символ мощи бога Тора (трёхлопастные кресты, кстати — излюбленный мотив декоративного искусства пруссов X–XI веков), — последний отзвук эпохи викингов.

Данный факт лег в основу версии, согласно которой «восьмое чудо света» погибло в огне и искать его нет смысла. Очевидцы припоминали, как в стенах полуразрушенного замка бледный и потерянный Альфред Роде якобы взирал на медового цвета «лужицу», из которой торчали обуглившиеся деревяшки, и горестно вздыхал: «Это все, что осталось от Янтарной комнаты».

Но сохранились и иные свидетельства. Ближайший помощник Роде, профессор Герхард Штраус, впоследствии вспоминал: «Спустя несколько дней после ужасной бомбежки… я направился в замок и там снова увидел доктора Роде и его Бернштайнциммер. Ящики, в которые была упакована комната, стояли во дворе замка. Взволнованный Роде сообщил, что он извлек их из подвала, чтобы они охладились. Замок ведь горел, и в подвалах поднялась опасная для дерева температура. «Надо прятать, — бормотал Роде, — увозить, спасать комнату, а мне не дают на это разрешения. Но я знаю, где спрячу Бернштайнциммер».

Кроме того, сохранилось и письмо самого Альфреда Роде от 2 сентября 1944 года, в котором он докладывает в Берлин в Кайзер-Фридрих-Музеум (Kaiser-Friedrich-Museum, теперь он называется Музей Боде): «Несмотря на полное разрушение Кёнигсбергского замка, меры противовоздушной защиты, которые мы приняли, оправдали себя. Янтарная комната, за исключением шести цокольных элементов, цела и невредима».

Однако Янтарная комната пережила бомбардировку, чтобы затем исчезнуть. В марте–апреле 1945 года упаковывать и эвакуировать музейные ценности — собственные и чужие — стали уже немцы: союзные войска наступали. Видимо, Янтарная комната была спрятана или вывезена заинтересованными лицами в числе прочих сокровищ. Но куда?

Путь в неизвестность

На этот вопрос дал обстоятельный ответ немец Георг Штайн, посвятивший значительную часть своей жизни поиску (и небезрезультатному!) произведений искусства, вывезенных фашистами из стран бывшего СССР. Несколько десятилетий Штайн тщательно изучал документы, касающиеся Бернштайнциммер, опрашивал свидетелей и участников событий последних месяцев войны, проверял многочисленные гипотезы (и оставил архив из ста тысяч ценнейших документов, касающихся Янтарной комнаты).

Город Эллинген, Германия, 24 апреля 1945 года. Одно из обнаруженных наступающими частями американской армии хранилищ, заваленных подготовленными нацистами к вывозу ценностями.

Судьба Георга Штайна сложилась трагично. Долгое время исследователь получал оскорбительные или угрожающие письма, вроде этого:

Высокочтимая свинья, Штайн. С отвращением все настоящие немцы наблюдают за глупостями, которые вы продолжаете делать…

А в 1987 году его нашли мертвым. В полиции заявили, что это самоубийство. Но друзья Штайна утверждали, что как раз накануне смерти исследователь заявил, что наконец вплотную подошел к разгадке тайны Янтарной комнаты — так что же заставило бы его свести счеты с жизнью в шаге от успеха? Вызывал недоумение и способ самоубийства: получалось, что Штайн сначала нанес себе несколько ран (на теле обнаружены следы от них), а затем вспорол живот.

Так вот именно Штайн, подводя итоги многолетним поискам, сформулировал четыре главных версии возможного местонахождения Янтарной комнаты.

Версия первая, «Кёнигсбергская»: Бернштайнциммер осталась в Кёнигсберге или его окрестностях.

Версия вторая, «Морская»: Янтарная комната утонула вместе с судном, на котором ее пытались вывезти из Восточной Пруссии.

Версия третья, «О шахтах»: Бернштайнциммер благополучно довезли (морем или сушей) до Германии и спрятали в шахтах Саксонии.

Версия четвертая, «Заморская»: Прибыв в один из портов Германии, Янтарная комната была перехвачена американцами и отправилась в заокеанское плавание.

Первая версия как будто бы дает некоторую надежду на то, что отыскать Янтарную комнату можно: стоит только постараться, в случае надобности, «по камушку» перебрав территорию нынешней Калининградской области (бывшего Кёнигсберга и окрестностей). Но не все так просто!

В Средние века Кёнигсберг отстраивался как военный опорный пункт. В замках и крепостных сооружениях Кёнигсберга насчитывалось более тысячи укромных помещений, приспособленных для хранения чего бы то ни было. (Альфред Роде хорошо знал расположение подвальных помещений Королевского замка, что до других замков и поместий Восточной Пруссии, то известно, что начиная с 1944 года Роде вступал в переписку с их владельцами — например, графом фон Швериным, князем Дона-Шлобиттен — на предмет размещения произведений искусства в потайных комнатах их владений).

Генерал Дуайт Эйзенхауэр, верховный главнокомандующий союзных войск, осматривает награбленные немцами объекты искусства, которые были спрятаны в соляной шахте Меркерс.

С 1944 года к средневековым укрытиям Кёнигсберга стали добавляться новые — современные. Они строились по приказу Эриха Коха. «Хозяин» Восточной Пруссии понимал, что приход Советской армии в Кёнигсберг — теперь лишь вопрос времени, поэтому решал вопрос с захоронением художественных ценностей (фашисты и не думали расставаться с тем, что называли «культурной данью»). Бомбоубежища, подземные коммуникации, военные подземелья, секретные бункеры — под сооружение тайников использовалось все, что только было возможно.

Но вернемся к версиям. С течением времени четыре версии Георга Штайна обрели так называемые подверсии и были уточнены версионными объектами (перспективными с точки зрения поиска замками, бункерами, шахтами, полигонами). В наши дни общее число версионных объектов исчисляется сотнями. Янтарную комнату предлагают искать в Тюрингии (например, в подземельях секретного нацистского объекта Ольга III), в Саксонии (например, в руднике Виттекинд), в подвалах замков Восточной и Западной Пруссии, а также Польши, в шахтах Северной Чехии и Силезии, на дне Ладожского озера и в фортах Калифорнии. А еще на… элитных подмосковных дачах. Это уже не версионный объект, а самостоятельная версия (номер пять), согласно которой Янтарная комната была возвращена на территорию бывшего Советского союза сразу же после взятия Пруссии и там затерялась в необъятных апартаментах партийной верхушки. Правда, не совсем понятно, для чего тогда тратились средства и силы как на поиски комнаты, так и на ее восстановление (в 2003 году новая Янтарная комната приняла первых посетителей).

Впрочем, любая версия, даже самая неожиданная, имеет право на существование ровно до тех пор, пока Янтарная комната не будет найдена. Если она когда-нибудь вообще будет найдена. Ведь начиная с 1945 года Янтарную комнату искали солдаты и ученые, избранные и самозванцы, донкихоты и мародеры, сотрудники спецслужб сразу нескольких государств, политические, общественные и культурные деятели, писатели с мировым именем и безымянные авантюристы, кабинетные историки и очевидцы событий военных лет, объединенные в поисковые комиссии.

31 мая 2003 года. Фрагменты Янтарной комнаты Екатерининского дворца в Царском Селе.

С каждым годом свидетелей захоронения комнаты становится все меньше: Роде умер (при невыясненных обстоятельствах) еще в 1945 году, Кох дожил до 90 лет (в заключении), но о Янтарной комнате говорить отказывался. Впрочем, есть еще документы. И надежда.

Светлана Смирнова

[Saygo 582]

Есть такая книга - Кристофер Добсон; Джон Миллер; Роберт Пейн. Правда о «Вильгельме Густлофе». Там тоже есть кое-что о Кохе и Янтарной комнате.

Янтарная комната

Гауляйтер Эрих Кох был одним из подлейших созданий за всю историю Второй мировой войны. Когда Коха назначили рейхскомиссаром на Украину, то первым делом он попросил Гиммлера прислать ему печально известные команды по уничтожению людей (Einsatzkommandos. — Ю.Л.). Число людей, убитых Кохом в Польше и на Украине, достигает сотен тысяч. Для защиты Рейха в Восточной Пруссии он посылал на смерть безусых юнцов и стариков. На его совести и приговоренный к смерти за сдачу Кёнигсберга генерал Лаш, хотя сам Кох в это время уже сбежал из города.

23 апреля этот жалкий трус решил укрыться в безопасном месте. Берлин был окружен, и обстановка уже не контролировалась из главной резиденции фюрера. Стало очевидно, что Германию не спасет разрекламированное чудо-оружие. Поэтому Кох решил, что настало время скрыться. Но при этом ему следовало соблюдать осторожность. Было бы совсем скверно, если бы фюрер остался жив и узнал, что в бегство пустился человек, упорно отвергавший любую мысль о капитуляции.

Поэтому на борт реквизированного по его приказу ледокола «Остпройссен» в Хеле Кох поднялся только тогда, когда участь города была решена и с минуты на минуту ожидалась его капитуляция.

Когда корабль Коха выходил из порта, он продолжал засылать по рации хвалебные донесения о боях, которые якобы велись под его предводительством. Именно для этого он установил мощный передатчик, на котором работал его личный радист. Зенитные орудия на ледоколе также обслуживали его люди.

На «Остпройссене» отсутствовала одна категория пассажиров. Приказав выйти в море в 19.00 (его «мерседес», собаки, богатые запасы продовольствия и спиртного были заблаговременно погружены на ледокол), Кох заявил капитану, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не брал на борт беженцев и раненых солдат.

Пиллау горел и непрерывно обстреливался русской артиллерией и авиацией. В то время как солдаты вермахта из последних сил старались удержать позиции, давая гражданскому населению дополнительное время для эвакуации, беженцы стремились попасть на любое средство, способное плавать. Бесчеловечность Коха не знала границ. В этом убедились офицеры его штаба, обнаружив среди его последних распоряжений приказ о высадке на берег жены и других членов семьи корабельного инженера. Поднявшись на борт, Кох подтвердил свой приказ. Лишь после того как офицеры корабля отказались выйти в рейс без этой семьи, гауляйтер уступил. В других обстоятельствах он бы приказал расстрелять их, но сейчас ему нужны были офицеры, чтобы выбраться из осажденного города.

Переполненный людьми полуостров Хела постоянно подвергался налетам авиации. Кох пошел к коменданту порта, который отчаянно пытался помочь беженцам с погрузкой, и потребовал выделить ему специальный конвой из боевых кораблей. Он утверждал, что фюрер дал ему важное поручение. Но к его требованию никто не прислушался. Моряки порекомендовали ему присоединиться к одному из конвоев и заявили, что на его «Остпройссене» наверняка найдутся места для беженцев. Они были правы. Корабль мог предоставить временное убежище 400 гражданским лицам.

Разъяренный Кох вернулся на корабль, отказавшись взять на борт даже членов своего фольксштурма. Свой отказ он мотивировал тем, что «Остпройссен» должен выполнить особо важную задачу. Пароход «Прегель» вынужден был отдать ему весь запас угля, после чего «Остпройссен» в одиночку отправился в рейс.

Двигаясь в западном направлении, Кох продолжал посылать Гитлеру донесения о том, что он якобы продолжает сражаться с противником. Прекратил он это делать только после того, как услышал по радио, что битва за Берлин практически закончилась. Геринг и Гиммлер пытались договориться с союзниками, за что Гитлер тотчас лишил их всех полномочий.

Когда «Остпройссен» шел вдоль побережья Померании, он мог стать идеальной целью для Маринеско или Коновалова. На его борту находились люди, вполне заслуживавшие той ужасной смерти, которая постигла раненых солдат и беженцев на «Густлофе», «Штойбене» и «Гойе». Но такое случается лишь единожды на войне. Невинные гибли, в то время как Кох и его кампания беспрепятственно продолжали плыть на запад. Вначале они добрались до Засница на острове Рюген, где им запретили входить в порт, так как тот превратился в опорный пункт обороны. Оттуда они двинулись к острову Борнхольм, затем направились вдоль шведского побережья в Копенгаген.

30 апреля Гитлер покончил жизнь самоубийством, и на «Остпройссене» поняли, что наступил конец. Свой страх они пытались заглушить алкоголем, поглощая запасы, некогда реквизированные Кохом. Но даже в этом состоянии нацистов не покидало предчувствие грядущего возмездия. Свою партийную униформу они выбросили за борт и облачились в гражданскую одежду. Несколько офицеров «СС» и партийных чиновников переоделись в форму солдат вермахта.

В Копенгагене они пробыли недолго: здесь активизировалось движение сопротивления. 7 мая «Остпройссен» прибыл в Фленсбург. В этом городе теперь находилось правительство рухнувшего германского рейха. Дёниц стал преемником Гитлера и оборудовал свой штаб в местном порту. Альберт Шпеер пишет в своих мемуарах, что адмирал категорически отказался бежать или перенести штаб в Прагу, как предлагал Гиммлер. Он хотел при любых обстоятельствах продолжить свою деятельность на территории Германии.

Отказ Дёница подчиниться службам «СС» совсем не понравился Коху. Прибыв в Фленсбург, он сразу пошел к Дёницу и потребовал подводную лодку, чтобы отправиться в Южную Америку. Гросс-адмирал отказал ему, и Кох исчез. Он перевоплотился в отставного майора Рольфа Бергера и всплыл на поверхность лишь через несколько лет. В 1949 году его опознал английский офицер. Коха арестовали во дворе одного из крестьянских хозяйств, где он работал на полях. В его кармане обнаружили ампулу с цианистым калием. Такие ампулы в конце войны получили высшие чины нацистов, а некоторые, в том числе Гиммлер и Геринг, воспользовались ими. Кох не стал глотать свою ампулу.

Русские и поляки требовали выдачи Коха. Русские обвиняли его в массовых убийствах на Украине. В период с сентября 1941 года, когда Кох стал комиссаром по делам Украины, до мая 1943 года, когда он бежал от наступавшей русской армии, в одном только Киеве было убито 195 000 человек. Тысячи советских граждан Кох депортировал на принудительные работы под Ровно, где находилась его штаб-квартира. 102 000 человек, в том числе множество евреев — Кох был ярым антисемитом, — были уничтожены газом в автомобилях-»душегубках».

Русские объявили его «военным преступником № 1 на Украине». — Когда Кох предстал в ноябре 1949 года перед английским судом, то выяснилось, что против его жестокостей выступали в свое время даже высокие партийные чины нацистской Германии.

Обвинение представило письмо министра рейха по делам оккупированных восточных земель Альфреда Розенберга, адресованное Гиммлеру. В нем он жаловался на деятельность Коха на Украине и обвинял его в убийстве более 200 мелких землевладельцев. Кох ликвидировал их, чтобы расширить свои охотничьи угодья за счет их земель.

Кроме того, своими действиями он способствовал поражению Германии на востоке. Поначалу немецкие войска на Украине воспринимались как освободители от ненавистного советского режима, их встречали с цветами. Если бы немцы использовали эти симпатии — вели бы себя великодушно по отношению к украинцам и уважали их независимость, то результатом мог стать крах Советского Союза. Но Кох и его товарищи проявили себя еще большими варварами, чем коммунисты, в итоге уникальный шанс ускользнул из их окровавленных рук. Это особенно рассердило такого дальновидного человека, как генерал-майор Райнхард Гелен, который являлся тогда начальником Отдела по иностранным формированиям на востоке и пытался освободить русский народ от коммунизма.

В связи с тем, что выдача военных преступников Советскому Союзу была ограничена временными рамками, Коха передали Польше, которая по невыясненным причинам устроила суд над ним только через восемь лет. Он был обвинен в убийстве 72 000 поляков, в том числе 10 000 детей и более 20000 евреев. В 1958 году, когда начался этот процесс, Кох был явно психически нездоров. Специальный корреспондент газеты «Дейли телеграф» так описал сцену суда:

«Бывший гауляйтер, который должен был предстать на Нюрнбергском процессе вместе с другими нацистскими предводителями, если бы не скрылся от правосудия на три с половиной года, действительно имел жалкий вид. В зал суда его, волочащего ноги, внесли два милиционера. Во время судебного разбирательства он сидел с отрешенным видом. Медсестра и два врача неотлучно находились рядом с ним».

Несмотря на болезнь, Кох полностью сохранил волю к жизни. Он защищал себя каждый раз, когда ему предоставлялась такая возможность, и в ряде случаев даже возражал обвинителю. Он требовал отменить процесс, чтобы пройти медицинское освидетельствование по причине плохого состояния здоровья, которое объяснял плохим обращением. Обвинение в симуляции он энергично отвергал. Он заявил, что его жизнь стала невыносимой после перевода из тюремного госпиталя в варшавскую тюрьму, где над ним стали измываться уголовники. Дважды его даже изнасиловали. «Избавьте меня от этого ада, переведите в больницу, чтобы я мог вылечиться настолько, чтобы ответить перед польским народом за предъявленные обвинёния. Ведь я всегда уважал поляков и учил других уважать польский народ», — с пафосом кричал он.

Прокурор Смоленский быстро закончил разбирательство и заявил, что жалоба такого рода, с которой обращается Кох, не подлежит рассмотрению. От уголовников, как, впрочем, и от других сокамерников, он терпел неудобства наравне со всеми другими подсудимыми. Он уверен, что требования Коха не более чем хитрый трюк, чтобы до бесконечности затягивать разбирательство.

Процесс шел своим чередом, и Кох набрался наглости выступить со следующим утверждением: «Лишь сегодня я узнал из обвинительного акта об ужасах, которые творились в Польше. Как немец, хотел бы выразить глубочайшее сожаление и свое отвращение к подобным выходкам. Я глубоко потрясен тем, что здесь было зачитано. Я стою здесь перед судом и перед польским народом как один из тех, кто несет ответственность за истинных виновников. Сам я невиновен. Вина лежит на тех, кто сегодня находится на свободе. Я был послан сюда теми, кому мог быть опасен в Германии».

Он утверждал, что давно уже является социалистом и сыграл ведущую роль при заключении пакта между Сталиным и Гитлером в 1939 году. В партии его называли «Красное знамя». Гитлер якобы сказал ему: «Вы никогда не были моим другом, но думаю, что вы останетесь верным данной присяге. Вас считают радикальным социалистом». Затем Кох заявил, что англичане передали его Польше, желая отомстить одному из капиталистических концернов, поскольку он реформировал перед войной восточно-прусскую экономику, а в Германии положил конец монополии английской фирмы по производству маргарина.

Его заявления, явно нацеленные на то, чтобы понравиться марксистским судьям, были восприняты ими с недоверчивой улыбкой. Кох рассказывал о своем «пролетарском» происхождении, о своих связях с «папашей Шмитцем», шахтером и одним из уважаемых социал-демократов, который, как сказал Кох, открыл ему глаза на значение Маркса, Энгельса, Лассаля и Бебеля. Все эти имена он произносил с чувством глубокого благоговения. Поэтому, утверждал Кох, в принципе он сам является коммунистом. Кох заявил суду, что его надо не просто оправдать, а признать, что он сделал все возможное, чтобы избежать в подчиненных ему польских губерниях самых пагубных немецких прегрешений. У него хватило наглости изобразить себя «единственным», кто боролся против политики Гиммлера, направленной на депортацию и уничтожение поляков.

Неудивительно, что утверждения Коха не сделали менее убедительными представленные документальные свидетельства и показания очевидцев. Один за другим выстраивались они в очередь, чтобы рассказать о его бесчинствах. Через десять лет после своего ареста и судебного разбирательства 9 марта 1959 года Кох был приговорен к смертной казни. Приговор был встречен с большим одобрением.

Именно с этого момента начинаются загадки. Спустя год стало известно, что Кох был помилован по 407-й статье польского уголовного кодекса, запрещающего казнь тяжелобольных.

Один из членов комиссии по расследованию военных преступлений, подчинявшейся министерству юстиции, сказал нам, что затягивание решения (между объявлением смертного приговора и его отменой прошел год) объяснялось «длительными дополнительными разбирательствами». Но что пытались раскрыть в ходе новых расследований? Какие тайны собирался рассказать Кох?

К нашему большому удивлению выяснилось, что Кох, которому сегодня восемьдесят три года, все еще жив и находится в изолированном и хорошо охраняемом отделении тюремного госпиталя в Варшаве. Последний из самых опасных преступников, виновных в уничтожении целых народов, олицетворение ужасов национал-социализма, сегодня он, возможно, радуется, вспоминая, как когда-то горел порт в Пиллау, как ему удалось уцелеть после 1945 года. Конечно, так можно жить только, если совсем отсутствует совесть.

Но существует и другая загадка, связанная с Кохом и, возможно, с судьбой «Вильгельма Густлофа». Известно, что Кох в последние дни перед своим бегством занимался каким-то делом, которое отвечало его преступному характеру. Эта акция была связана с уникальной и бесценной Янтарной комнатой. Чтобы понять значение этого сокровища, необходимо перенестись на два с половиной столетия назад.

Янтарь, окаменевшую смолу хвойных деревьев третичного периода, можно обнаружить главным образом на немецком побережье Балтийского моря, в Литве и Латвии. Одним из крупнейших месторождений янтаря считается Пальмникен (сегодня пос. Янтарный в Калининградской области. — Ю.Л.). Еще в бронзовом веке из него делали драгоценности. Греки и римляне часто использовали его для обрамления небольших драгоценных вещей.

Фридрих I, король Пруссии, не ограничился страстью к маленьким янтарным безделушкам. Он повелел отделать янтарем целую комнату. Изготовленная в 1709 году архитектором Шлютгером и ювелиром Готфридом Тюссо декорация состояла из резного, инкрустированного обрамления общей площадью двадцать пять квадратных метров. Янтарные пластины послужили основой для разноцветной мозаики, изображавшей природный ландшафт, гербы, раковины, монограммы и гирлянды. Между ними были вставлены миниатюрные кусочки янтаря, содержимое которых можно было разглядеть только с помощью увеличительного стекла. Световой эффект усиливала серебряная фольга, закрепленная на обратной стороне прозрачных, пластин.

Это была великолепная работа, которая почти разорила прусскую государственную казну. Фридрих I с большой гордостью показывал комнату своим гостям. Его сын, Фридрих Вильгельм I, король войны, больше интересовался гренадерами двухметрового роста. В 1716 году дворец в Потсдаме посетил царь Петр Великий, который пришел в восторг от Янтарной комнаты. Прусский король предложил ему сделку: он дарит царю янтарную комнату, а тот, в свою очередь, — шестьдесят великанов из царской гвардии.

Янтарные пластины были демонтированы и на санях перевезены в Зимний Дворец в Петербург. После смерти царя его дочь Елизавета, враждебно относившаяся к немцам, велела перевезти пластины в Летний дворец в Царском Селе. Поскольку новое помещение для янтарных пластин было больше, чем первая комната, она поручила ювелиру Мартелли дополнить их новыми украшениями. Он прекрасно выполнил заказ: поместил между пластинами зеркала с серебряным и золотым обрамлением и установил подсвечники так, что горевшие в них свечи подчеркивали мельчайшие детали драгоценного материала.

Новая комната была удивительной красоты. Слуг специально обучали ухаживать за пластинами — чистить и полировать их. Комната получила известность под названием «Янтарная поэма». После революции 1917 года она была выставлена на всеобщее обозрение и стала всемирно известной.

Когда немцы в 1941 году подошли к Ленинграду, русские планировали эвакуировать это сокровище в Свердловск на Урал, чтобы поместить его на временное хранение в подземные кладовые. Но на это не хватило времени. Русские успели вывезти два вагона с драгоценностями, но янтарные пластины не были вовремя демонтированы и попали в загребущие руки Коха. Он распорядился перевезти Янтарную комнату в Кёнигсберг, где доктор Альфред Роде, директор прусского музея изобразительных искусств, смонтировал ее. Кох распорядился свести к минимуму количество посетителей. Один из редких счастливчиков, которому удалось увидеть ее летом 1943 года, рассказывал: «Пластины были почти в идеальном состоянии. Мне вручили брошюру, в которой рассказывалась вся история Янтарной комнаты. Особый упор делался на то, что она является немецкой собственностью, наконец-то возвращенной истинным владельцам».

В конце 1943 года Кёнигсберг начал подвергаться интенсивным бомбардировкам, поэтому Роде распорядился перевезти Янтарную комнату в одно из подвальных помещений. Он думал, что это временная мера, но в конце концов получил приказ упаковать Янтарную комнату в двадцать четыре стальных ящика и подготовить к длительной транспортировке. В одной из записей Роде, датированной 12 января 1945 года, то есть за восемнадцать дней до выхода в рейс «Густлофа», говорится: «По распоряжению вышестоящего начальства я должен упаковать Янтарную комнату в ящики. Как только работа будет закончена, отправлю пластины в Вексельбург под Рохлицем».

15 января все было упаковано, и стальные ящики вынесли во двор Кёнигсбергского замка. С этого момента следы Янтарной комнаты теряются.

В Вексельбург она не прибыла. В конце 1945 года при невыясненных обстоятельствах умерли Роде и его жена. Они не оставили никаких сведений, указывающих на дальнейшую судьбу янтарных пластин. Некоторые считают, что они по-прежнему лежат в подвалах Кёнигсбергского замка или в одном из подземных бункеров, которые сегодня перестроены. Другие полагают, что пластины находятся на глубине 660 метров в одной из соляных шахт, залитых водой, вблизи университетского города Гёттингена.

Георг Штайн, занимающийся поиском сокровищ, вывезенных немцами во время войны, является сторонником теории соляных шахт. В качестве доказательства он приводит шифрованную телеграмму, посланную в январе 1945 года в Берлин и подписанную: «Рингель, группа СС на северо-востоке, Кёнигсберг, Пруссия». Текст гласил: «Янтарная комната — акция закончена. Объект заскладирован в B.Sch. W.V.». Штайн считает, что в телеграмме указана шахта «В», которая находится в восемнадцати километрах от Гёттингена на соляных разработках Витткинд под Фольприхаузеном. До сих пор никто не может подтвердить эту теорию, так как шахта, использовавшаяся английской армией в качестве склада для боеприпасов, после взрыва в сентябре 1945 года была затоплена.

Существует и другое объяснение телеграмме. Буквы «Sch» могут являться сокращением не только слова «шахта», но и слов: «судовое помещение». Если предположить, что вместо буквы «V» должна быть буква «G», то сообщение могло звучать следующим образом: «Объект размещен в судовом помещении “В” “Вильгельма Густлофа”».

Никто не может доказать, что Янтарная комната лежит на дне Балтийского моря. Известно лишь, что в последний раз ее видели во дворе замка за несколько дней до выхода в море «Вильгельма Густлофа». Нам известно, что Эрих Кох пытался любыми способами вывезти ее с русской территории. Он добился того, что этим вопросом начал заниматься лично фельдмаршал (командующий группой армий «Север» фон Кюхлер. — Ю.Л.), приказавший вывезти ее из-под Ленинграда. Мы знаем также, что после потопления «Вильгельма Густлофа» больше никто не видел янтарных пластин.

После войны русские безуспешно искали это произведение искусства. Несколько лет назад прошел слух, что поляки хотят подготовить подводную экспедицию на «Вильгельм Густлоф», «который лежит в польских водах», полагая, что на нем находится Янтарная комната. Но пока серьезных попыток изучить останки лайнера не было предпринято. Судьба Янтарной комнаты, одного из самых великолепных произведений искусства, остается неразрешимой загадкой.

[Saygo 582]

"Искатели" тоже прошли по следам Эриха Коха:

Искатели. В поисках сокровищ Царского села

Искатели. Тайна янтарной комнаты

Искатели. Несбывшаяся мечта фюрера