Saygo

Сунь Ятсен

7 сообщений в этой теме

Кузнецов В. С. Сунь Ятсен

В 1892 г. в Гонконге, владении британской короны, состоялся выпуск в местном медицинском училище. Среди лучших выпускников был Сунь Ятсен, уроженец китайской провинции Гуандун, христианин по вероисповеданию. В Макао, колонии Португалии, Сунь пробовал практиковать как врач, но так как португальские власти не признали его квалификации, он вынужден был переехать в Кантон (Гуанчжоу).

В это время в Пекин шли предложения с мест об улучшении дел в Поднебесной. Вместе со своим земляком Сунь Ятсен тоже направил петицию в столичные инстанции. В ней говорилось о необходимости преобразований в области просвещения, сельского хозяйства и юридической системы1. Докладной не было дано хода.

Тем временем разразилась китайско-японская война. Цинская империя потерпела сокрушительное поражение (мирный договор был подписан в апреле 1895 г.). Разгром Китая вдохновил противников маньчжурского дома Цин, правившего страной. В октябре 1895 г. тайная организация Син Чжун хуэй (Общество возрождения Китая), в которой состоит Сунь Ятсен, намечала антиправительственное выступление в Гуанчжоу. Члены общества дали клятву "изгнать захватчиков-татар (т. е. маньчжуров, утвердивших свою власть в Китае в 1694 г. - В. К.), возродить Китай, учредить правительство, отвечающее чаяниям народа"2.

Руководство общества находилось в Гонконге. Здесь же со страниц местных газет раздаются призывы к революции в Китае3. Избрание Суня временным президентом не столько говорило о доверии к нему, сколько демонстрировало оппозицию Юань Шикаю, премьеру Цинской монархии. Сунь был преходящей фигурой, символизировавшей переход от господства маньчжурского клана к власти местной элиты.
 

55922260_Sun_Yatsen.jpg


Какой быть новой власти? - Тут мнения разошлись. Сунь предпочитал создать военное правительство. Но от этой идеи ему пришлось отказаться в пользу гражданского правительства. Его Сунь хотел учредить по образцу парламентской системы США. Другие предлагали парламентский режим под началом премьер-министра, но в этом вопросе Сунь взял верх4.

Под прикрытием британской мощи ханьские "революционеры" объявили войну китайскому правительству, выступавшему против происков внешних сил. Их борьба против маньчжурской династии отвечала расчетам официального Лондона - усиливать экономические, военные и политические позиции Великобритании в Китае. Однако затея с восстанием в Гуанчжоу провалилась. Сунь Ятсен бежит в Японию из Гонконга, а за его голову назначают награду.

В 1896 г. Сунь Ятсен посещает США и Англию. Там он получает известность как китайский революционер, борец за свержение маньчжурской монархии. Благодаря вмешательству официального Лондона его вызволяют из китайского посольства, куда он был завлечен агентами Пекина5. В июле 1898 г. Сунь приезжает из Англии в Японию.

В 1900 г. в северном Китае набирает силу антииностранное движение "ихэтуаней". Это была реакция традиционного Китая на насильственное открытие его Западом. Против экономического, военного, культурного проникновения внешних сил в Поднебесную был и Цинский дом, поддерживая "ихэтуаней". Западные державы и Япония предпринимают военные действия против "ихэтуаней" и действующих с ними заодно цинских войск.

Под впечатлением этих событий Сунь Ятсен покидает Японию и прибывает в Гонконг. Не сходя на берег, с борта судна6 он участвует в организации антиправительственного выступления в родной провинции Гуандун. С провалом попыток мятежа Сунь Ятсен вновь скрывается в Японии.

В 1903 - 1905 гг. он совершает второй кругосветный вояж. С целью сбора денег и получения поддержки в борьбе с Цинской монархией со стороны китайских студентов Сунь посещает Гаваи, США и Европу. Как он потом уверял, большинство студентов в Европе поверило в революцию. Хотя, скорее, выдавал желаемое за действительное7. В Брюсселе китайские студенты обыскали его багаж: они искали доказательства революционной деятельности Сунь Ятсена, которые хотели передать китайскому посольству. Лишь после этого Сунь пришел к выводу, что студенты предали его8.

Возвратясь в Японию, Сунь Ятсен с Хуан Сином (лидер Синьчжун хуэй в провинции Хунань) в августе 1905 г. создают Тунмэн хуэй (Революционный союз)9. Стремясь обеспечить для Тунмэн хуэя поступления средств от тайных обществ, Сунь Ятсен интригует против противника дома Цин - Лян Цичао, находившегося в эмиграции, чем рассчитывал лишить последнего материальной поддержки соотечественников.

Обеспокоенный деятельностью Сунь Ятсена Пекин предпринимает демарши перед Токио. По просьбе японского правительства Сунь Ятсен в 1907 г. покидает Японию. На этот раз, при непосредственной поддержке французских колониальных властей, основной ареной подрывной деятельности Суня становится южный Китай, сопредельный с французским Индокитаем10.

В 1911 г. в Учане произошло восстание, положившее начало антиманьчжурской, антимонархической революции ханьцев. Сунь Ятсен в это время находился в Америке, изыскивая средства на борьбу с Цинской монархией. С известием о революции он приезжает в Китай. 29 декабря 1911 г. в Нанкине оппозиционные Пекину деятели провозгласили Сунь Ятсена временным президентом Китайской республики. "Свергнуть маньчжурское самодержавное правительство, - дал клятву Сунь Ятсен, - укреплять Китайскую республику, строить планы о "народном благополучии и счастье"11. В декларации о внешней политике временный президент заверял, что все соглашения, заключенные маньчжурским правительством до революции, остаются в силе12.

17 января 1912 г. министр иностранных дел, назначенный Сунь Ятсеном, направил в госдепартамент США ноту с просьбой о скорейшем признании нанкинского режима на том основании, что учреждено прочное республиканское правительство13.

Среди прибывших на церемонию инаугурации был американец, военный советник Хомер Ли. Появление американца вряд ли укрепило ореол Сунь Ятсена как поборника национальной идеи, и не способствовало повышению его престижа среди населения Китая.

Персональный состав сформированного им кабинета дает основание говорить о претензиях на властную монополию лидеров тайных обществ. Члены Тунмэн хуэя возглавили министерства армии, иностранных дел, образования, заняли посты заместителей глав всех ведомств. С другой стороны, нанкинская администрация олицетворяла собой и политические амбиции верхних слоев Южного Китая. Для придания большей респектабельности режиму создаются зачатки представительной власти в виде Цаньиюань (условно - сенат)14.

В результате в Китае стало два политических центра - республиканский в Нанкине и монархический в Пекине. Последний оставался столицей Китая, международно признанный таковой. Быть Китаю республикой или монархией в конечном счете решил не Сунь Ятсен, а военачальники Бэйянской армии Севера, которые руководствовались не столько приверженностью к республиканским идеалам, сколько националистическим императивом - нежеланием терпеть правление маньчжурского дома. 12 февраля 1912 г. вышел высочайший указ об отречении. Вся полнота власти временной республики возлагалась на Юань Шикая, который был связан с Бэйянской армией.

Отречение маньчжурской фамилии от трона и прекращение самодержавного правления инонационального клана персонифицировал Сунь Ятсен как ханец и временный президент республики. Вступление его в эту должность в известной степени удовлетворило националистический императив определенных слоев ханьского этноса. Но далеко не все представители элиты страны соглашались видеть его главой государства. Например, Лян Цичао, непримиримый противник Цинской монархии, возвратясь на родину, поддерживал Юань Шикая в борьбе против гоминьдана, партии Сунь Ятсена и его сторонников15.

13 декабря 1912 г. Сунь Ятсен сложил перед Цаньиюань полномочия временного президента, рекомендуя Юань Шикая как своего преемника16. Мотивировал он это так: "Отречение Цинов и союз Севера и Юга по большей части обязаны огромным усилиям господина Юаня... Вчера он был нашим противником, но сегодня он наш друг. Он безусловно докажет, что является самым верным слугой Республики"17.

14 декабря 1912 г., день спустя после принятия отставки Сунь Ятсена с поста временного президента, Цаньиюань постановил учредить правительство в Нанкине18, что отвечало интересам Суня, который ранее озвучивал такую идею. Перемещение столицы из Пекина в Нанкин лишало правительства прежних преимуществ, устоявшихся связей с бюрократией Севера, военными лидерами и дипломатическим корпусом. Переезд пекинской администрации в Нанкин делал ее в известной степени заложником военно-политических кругов Юга, давая Сунь Ятсену рычаги воздействия на нее.

В должности президента Сунь Ятсен пробыл шесть недель. За это время он неоднократно выступал с речами, совершил много церемоний. Особенно показательно посещение могил ханьского дома Мин, свергнутого маньчжурами. Обращаясь к душе последнего минского самодержца, Сунь доложил о ниспровержении власти маньчжурских инородцев. Отдавая дань политической традиции старого Китая, Сунь Ятсен в то же время адресовался к национальному чувству ханьского этноса.

25 апреля 1912 г. Цаньиюань решил перевести временное правительство из Нанкина в Пекин. Туда же Сунь Ятсен намеревался послать 10-тысячное войско: во-первых, для эскортирования в столицу членов Цаньиюаня; во-вторых, для поддержки сенаторов в реализации демократических реформ. Однако командование Бэйянской армией и торговая палата Пекина выступили против прибытия войск из Нанкина. Открыто предостерег революционеров и Юань Шикай: переброска армии с юга в Пекин усугубит обстановку. В итоге Сунь Ятсен отказался посылать армию в столицу19.

24 августа он приехал в Пекин. За время месячного пребывания 13 раз по просьбе Юань Шикая встречался с ним20. Во время этих бесед Сунь поднимал вопросы международного положения Китая, условий жизни народа. "Так как Китай - крестьянская страна, - говорил Сунь, - то необходимо полностью удовлетворить насущные нужды крестьянства, иначе может дойти до бандитизма. Нужно решить крестьянский вопрос, если те, кто обрабатывает землю, не имеет своего поля, то так нельзя"21. При этом Сунь Ятсен делал достоянием общественности разногласия между его партией и Юань Шикаем. Например, 9 сентября, в Пекине, в интервью журналистам он говорил о том, как разрешить противоречия между Цаньиюань и правительством: нужно лишь, чтобы "президент Юань немного приноравливался, только тогда можно будет придти к взаимопониманию"; "за 5, 6 лет не решить проблемы с разделом военных и гражданских проблем"; "только можно практиковать ограниченное сосредоточение власти в руках центра", глава гражданской администрации "в конечном счете хорош, когда его избирает народ"22.

Неуступчиво повел себя Сунь Ятсен при формировании нового, конституционного правительства. Согласно временной конституции, функции правительства возлагались на кабинет министров, "Нэйгэ". На пост премьера Юань Шикай выдвинул своего клеврета Тан Шаои, но Сунь Ятсен настаивал на том, что премьером должен быть член Тунмэнхуэя. Стараниями определенных политиканов Юань Шикай и Сунь Ятсен пошли на компромисс: Тан Шаои занимает должность премьера Нэйгэ и одновременно вступает в Тунмэнхуэй23.

По распоряжению Юань Шикая на Сунь Ятсена были возложены обязанности заниматься железными дорогами страны, организовать генеральную компанию железных дорог. Ему ежемесячно выдавалось жалованье 30 тыс. юаней24. 13 февраля 1913 г. он прибыл в Токио. Цель его пребывания была связана с реализацией программы железнодорожного строительства Китая. Вступив на японскую землю, Сунь Ятсен приветствовал хозяев как друзей и благодетелей. "Патриоты Вашей страны, - говорил он, - руководили мною и наставляли меня, и я считаю Японию моим вторым отечеством, а Ваших государственных деятелей моими наставниками. Китай ожидает Вашей спасительной помощи"25.

В Токио Сунь Ятсен виделся с генералом Таро Кацура, который с энтузиазмом говорил о китайско-японском сотрудничестве с целью освобождения Индии и спасения цветных рас мира. Поступая так, объяснял он, Япония никогда не должна будет заботиться о земле для колонизации и торговли, и она никогда не будет проводить грубой политики захвата. Кацура внушал Сунь Ятсену: Юань Шикай - противник Республики, враг и самого Суня. Однако, если в настоящее время с ним бороться, то никакой не будет пользы, а будет вред.

Об этих беседах и их содержании Сунь из-за политических соображений умалчивал, храня тайну. Только после смерти Кацуры все это стало достоянием гласности. По возвращении в Китай Сунь посылает телеграмму в Пекин и провинциальные столицы, заверяя китайских лидеров в доброй воле японцев. Как говорилось репортерам, он понял, что заявления о дружеских чувствах японцев не внешние, а исходят из глубины их сердец; Япония хочет в Китае не территорий, а торговли.

В июне 1913 г. с участием японского кабинета учреждается "Чайна индастриэл компани" для разработки сырьевых ресурсов Китая. Ее президентом стал Сунь Ятсен. Перед японским бизнесом вновь открылись возможности использовать природные богатства Китая, которых он лишился из-за вмешательства Юань Шикая в 1912 году.

Тем временем в Китае произошел политический кризис, вызванный убийством Сун Цзяожэня и роспуском парламента Юань Шикаем. Узнав об этом, Сунь Ятсен прибыл в Шанхай. Когда парламент 9 апреля 1913 г. собрался в последний раз, он направил Юань Шикаю послание: "Вы изменили своей стране. Как я восстал против маньчжурского императора, так я восстану и против Вас", а 23 мая - письмо, убеждая уйти в отставку. В ответ Сунь Ятсена уволили с поста управляющего железнодорожным транспортом страны26. С июля до 27 августа он вел кампанию против Юань Шикая, получившую название "вторая революция".

В отличие от Синьхайской, "вторая революция" была воспринята как междоусобица в верхах, поэтому призывы Сунь Ятсена не имели эффекта в низах. При этом и элита оказалась неподъемной. Благодаря смене режима она только успела возвыситься и потому не имела резона порвать с Юань Шикаем27.

В сентябре 1913 г. после краха "второй революции" и "карательной экспедиции против Юаня"28 консульский корпус Шанхая попросил Сунь Ятсена приехать в Шанхай. Но тот решил направиться в Кантон, чтобы оттуда продолжить борьбу с Юань Шикаем. Однако немецкий корабль, на котором он отправился, зашел в Фучжоу и Сунь Ятсен опоздал включиться в боевые действия за Кантон: местные войска были разгромлены, а губернатор Чэнь Цзюнминь бежал в Сингапур. К тому же британские власти в Гонконге издали приказ об аресте Сунь Ятсена. Узнав об этом, на японском судне он направился на Тайвань, получив в Фучжоу необходимый паспорт от японского консула. Через Тайвань и Модзи Сунь Ятсен оказался в Токио29.

В июне 1914 г. в Японии Сунь инициирует создание Чжунхуа гэминдан (Китайская революционная партия). 22 июня на состоявшемся в Токио съезде партии он был избран цзунли ("вождем"), поклявшись снова поднять революцию, преобразовать систему власти, улучшить благосостояние народа, укрепить основы государства30.

В 1914 г. в Японии у Сунь Ятсена произошло знаменательное событие в личной жизни. Не разведясь со своей женой, оставшейся в Китае, он женился на секретарше Сун Цинлин, которая почти вдвое была моложе его31.

В январе 1915 г. Пекин в лице Юань Шикая столкнулся с серьезнейшим внешнеполитическим кризисом. Токио предъявил "21 требование", принятие которых делало Китай протекторатом Японии. Ответом широких слоев китайского населения стал взрыв антияпонских настроений, чем не преминул воспользоваться Сунь Ятсен. В письме начальнику политического управления японского генерального штаба Койке Тёдзо он доказывал бесперспективность договориться с "дурным правительством" Юань Шикая. Революционеры же, по его мнению, "как только придут к власти будут рады установить сердечные отношения с Японией"32. В унисон требованиям оппозиционных Пекину военно-политических руководителей с периферии из Японии звучат его призывы восстановить конституцию.

Летом 1915 г. он начинает создавать китайскую революционную армию, непрерывно посылая членов Чжунхуа гэминдан в Шанхай, провинции Цзянсу, Гуандун, Чжэцзян, Хубэй, Хунань, Ляонин, Шэньси33. Однако вооруженная вылазка его сторонников имела место лишь в Шанхае - войска Бэйянской армии быстро ее подавили34.

29 июня 1916 г. президент Ли Юаньхун издал декрет о продолжении созыва парламента в соответствии с конституцией 1912 г.35, а 14 июля распустил Военный совет по защите государства. В августе он неоднократно телеграфирует Сунь Ятсену с просьбой приехать в Пекин для обсуждения основ государственной политики. Сунь Ятсен отказался, мотивируя тем, что Ли Юаньхун36 окружен "империалистическим охвостьем"37. Вообще всю пекинскую администрацию, независимо от личностей, Сунь выставлял источником бед Китая. Подобной фразеологией он оправдывал нежелание к конструктивному сотрудничеству.

Выступая в Японии с лекциями, Сунь Ятсен излагает видение того, как необходимо управлять Китаем. Критикуя беспорядки, которые порождают в стране правители, он давал понять, что готов взять ответственность за осуществление своих идей38, демонстрируя амбиции спасителя нации. При этом Сунь не упускает случая выставить себя в глазах общественного мнения в лучшем виде. Например, он написал президенту Китая, испрашивая разрешения отклонить его предложение занять высокий пост советника. Сунь считал, что это могло вызвать критику, поскольку должность была синекурой39, высокооплачиваемой.

10 июня 1917 г. Ли Юаньхун распустил парламент. Премьер-министром стал военачальник Бэйянской армии Дуань Цижуй, а президентское кресло занял Фэн Гочжан. Члены распущенного парламента, южане, перебрались в Кантон, куда 17 июня приезжает и Сунь Ятсен, не видя для себя политических перспектив в Пекине.

25 июня в Кантоне члены распущенного парламента созвали чрезвычайную сессию парламента. 1 сентября на ее заседании Сунь Ятсена объявляют генералиссимусом военного (выделено нами. - В. К.) правительства Китайской Республики40. Уже само название говорит о характере кантонского режима: это военная власть с демократическим декорумом в виде чрезвычайной сессии членов бывшего парламента. В качестве генералиссимуса Сунь Ятсен заявляет о необходимости прекратить в стране внутренние смуты, восстановить конституцию 1912 года41.

Против узурпации военщиной Севера монополии на суверенную власть повсеместно выступила периферийная военная и деловая элита, которая не желала обслуживать интересы властных институтов Севера, выступавших от имени центрального (национального) правительства Китая. Эту тенденцию в политической жизни Китая использует Сунь Ятсен. Пока же ради самоусиления он предпринимает ряд кампаний в провинции Гуандун и соседней Гуанси. Укрепление позиций на юге мыслилось как прелюдия к походу на Север, на Пекин, которому предшествовало дипломатическое наступление: Кантон объявил войну Германии, чтобы лишить Пекин претензии единолично представлять Китай в международных делах, демонстрируя этим свое намерение участвовать в решении вопроса войны и мира, причем не только в международных делах, но и внутри страны. После объявления войны Сунь Ятсен распорядился выступить походом на Пекин. Однако исполнять предписание местные военачальники не стали.

К началу XX в. политико-административная система Китая претерпевает трансформацию: падает авторитет центральной власти, растет самостийность на периферии, власть на местах, в провинциях, переходит от прежних назначенцев Пекина к самозваным, по большей части, военным правителям, дуцзюнам. Формально республиканский Китай к 20-м годам XX в. предстает как Китай дуцзюната, как конгломерат владений самостийных военных правителей, считавшихся с предписаниями столичной пекинской администрации лишь тогда, когда это отвечало их интересам.

8 января 1918 г. президент Фэн Гочжан обратился к местным руководителям с запросом, как разрешить конфликт между Севером и Югом. Губернаторы "буферных" провинций высказались за созыв нового Национального собрания на основе старого избирательного закона. Сунь, как и другие лидеры южан, выступил за возобновление деятельности старого парламента в качестве первого существенного условия восстановления мира и порядка в Китае42. Он рассчитывал, что поскольку в старом парламенте доминировали его сторонники, то в случае принятия его предложения, он получал важное преимущество в противостоянии со старой исполнительной властью. Но Пекин не желал поступаться властью. Новый премьер Дуань Цижуй издал обращение ко всем провинциям. Правительство, говорилось в нем, вынуждено применить оружие против провинций Юго-Запада, так как они нарушают единство страны43.

Объединение страны, восстановление внутреннего мира и порядка - с этими лозунгами, прикрывавшими стремление враждующих сторон поставить Китай под свой единоличный контроль, выступали как Пекин, так и Сунь Ятсен. При этом в начале января 1918 г. канонерки в Кантоне обстреляли район, где размещались административные учреждения. Инцидент связывали с разногласиями между фракцией Сунь Ятсена и моряками.

Весной 1918 г., вопреки всем усилиям Сунь Ятсена и его сторонников, парламентская конференция Кантона решила реорганизовать местное военное правительство. Сунь Ятсен вошел в число его "главных распорядителей". 4 мая он подал в отставку с поста генералиссимуса, отправившись в подвластный Японии Тайбэй, а затем в Шанхай. Отъезд из Кантона - свидетельство того, что и на Юге, традиционно не расположенном к Северу, Сунь Ятсен не имел устойчивой поддержки. В рассматриваемое время японская пресса представляет его общественному мнению страны и иностранных государств как "широко известного, но очень непопулярного агитатора"44.

Тем временем в Пекине не прекращается властная чехарда. Военачальники-северяне сформировали из своих назначенцев новый парламент, "дуцзюновский", как его называли. Он собрался в августе 1918 г. и избрал президентом Сюй Шичана. В обращении к державам Сунь Ятсен квалифицировал международное признание Сюя как губительное для Китая45. 18 ноября 1918 г. Сунь Ятсен телеграфировал по этому поводу президенту США В. Вильсону46.

В Шанхае на территории французской концессии Сунь Ятсен чувствовал себя в безопасности, выжидая удобной ситуации для возвращения. После провала переговоров между северным и южным правительствами (начались 20 февраля - прервались 13 мая 1919 г.) такая возможность появилась. Он вернулся в Кантон, но у него нашелся серьезный конкурент - военачальник Чэнь Цзюньмин, у которого в подчинении была армия. Однако вскоре именно Сунь Ятсен инициировал поход на Север, взяв на себя функции главкома. Чэнь Цзюньмин выступил против кампании: ночью 16 июня 1922 г. войска провинции Гуандун, подчиненные Чэнь Цзюньмину, окружили резиденцию Сунь Ятсена; последний укрылся на борту стоявшего в гавани крейсера и приказал стрелять по городу, а экспедиционным силам в провинции Цзянси атаковать Гуанчжоу. В конечном счете Сунь на британской канонерке отплыл в Гонконг. Оттуда на русском пакетботе "Императрица" перебрался в Шанхай, где вновь пребывал на территории французской концессии.

Дом Сунь Ятсена на авеню Жоффр был роскошным и комфортабельным. Здесь бывало много визитеров - свояченицы, сестры, американские журналисты, соратники-революционеры, старые друзья студенческих лет в Гонконге. В Шанхае Сунь Ятсен оглашает мировой общественности свое отношение к советской системе, политике советской России в отношении Китая. До этого он имел контакты с Москвой, которые проходили в рамках двухсторонних отношений. Однако о них он публично не распространялся. Например, Южнокитайский парламент послал приветствие рабоче-крестьянскому правительству России, в ответ на которое в августе 1918 г. Сунь Ятсен получил благодарственное письмо народного комиссара иностранных дел Российской Федерации и Социалистической республики Советов (РФ СРС) Г. В. Чичерина. Сунь Ятсен ответил Чичерину, но в телеграмме. Относительно надежд, выраженных Чичериным на предмет совместной борьбы, Сунь от высказываний воздержался47.

По утверждениям соратников Сунь Ятсена и высокопоставленных гоминьдановских функционеров, таких, как Чан Кайши, Линь Байкэ, Ван Чжаомин обмен приветствиями между Москвой и Кантоном был продиктован с обеих сторон исключительно прагматическими соображениями. В изложении упомянутых лиц отправка Сунь Ятсеном ответной телеграммы в Москву воодушевила Ленина, и он стал строить планы сотрудничества с ГМД. Сунь Ятсен, лично разрабатывая революционную стратегию, стал их отвергать48.

В декабре 1921 г. Сунь Ятсен встречался в Гуйлине (провинция Гуйчжоу) с представителем Коминтерна Марингом (Снеевилист), ознакомив его с принципами своей политической философии49.

27 января 1923 г. Сунь Ятсен и представитель РСФСР А. А. Иоффе уполномочили опубликовать сообщение, в котором говорилось, что Сунь Ятсен "считает, что в настоящее время коммунистический строй или даже советская система не могут быть введены в Китае..."50. В коммюнике о переговорах Иоффе-Сунь последний заявил о неприемлемости коммунизма и советской системы для Китая.

Одновременно он положительно оценил отказ советской России от империалистической политики царизма в отношении Китая. На тот день между Москвой и Пекином предметом разногласий являлись статус Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), российской собственности, и присутствие советских войск во Внешней Монголии. В совместном коммюнике было отмечено желание Сунь Ятсена, чтобы Чжан Цзолинь проконсультировался по этому вопросу, поскольку КВЖД проходила по территории Северо-Восточного Китая (Маньчжурия), правителем которого фактически являлся последний. При этом ранее в переписке с советской стороной Сунь Ятсен аттестовал Чжан Цзолиня как бандита, теперь же последний выступает как его союзник. Само по себе заявление Иоффе-Сунь в известной степени придало политического веса Сунь Ятсену уже лишь потому, что он фигурировал в качестве наделенного властными полномочиями лица, не являясь таковым, с которым вел переговоры официальный представитель советской России51.

15 января 1923 г. Сунь Ятсен поручил своему сыну Сунь Фо изыскать деньги для юньнаньских и гуансийских войск, чтобы изгнать Чэнь Цзюнмина52. В начале 1923 г. наемники из провинций Гуанси и Юньнань вытеснили Чэнь Цзюнмина из Кантона. 21 февраля 1924 г. сюда прибыл Сунь Ятсен53. Теперь он фигурирует как генералиссимус военно-морских и сухопутных сил Кантона, олицетворяя власть наемной военщины из соседних провинций54. В условиях военной диктатуры Сунь Ятсена гражданские учреждения не действуют. Ежедневно причиняемый солдатами, наемниками из Юньнани и Гуанси, ущерб предпринимателям вынудил Суня вывести гарнизон Гуанчжоу за пределы города55.

Будучи не в состоянии свалить пекинское правительство, Сунь Ятсен стремится заполучить международное признание гуандунского режима. Наиболее перспективным с точки зрения практических выгод видится ему Советская Россия. И действует здесь он предельно прагматично. 15 мая 1923 г. Сунь Ятсен направил в Народный комиссариат иностранных дел РСФСР телеграмму. Она явилась ответом на телеграмму НКИД РСФСР от 1 мая 1923 г., в которой подтверждалось, что Советская страна готова оказать помощь национально-освободительному движению во главе с Сунь Ятсеном. В телеграмме он писал: "...Мы принимаем все ваши предложения. ... Мы пошлем наших представителей в Москву, чтобы обсудить детали".

Создание армии нового типа также становится одной из основных задач Суня. В октябре 1923 г. он направляет в Москву с целью изучения организации Красной армии своего офицера - Чан Кайши. В мае 1924 г. неподалеку от Кантона открывается военное училище, которое возглавил последний. Группой советских военных советников руководил В. К. Блюхер.

В августе 1923 г. для переговоров с китайским правительством прибыл полномочный представитель Л. Карахан, который в телеграмме Сунь Ятсену сообщал, что приехал в Китай с надеждой обеспечить общие выгоды двух государств, выражая надежду на помощь Сунь Ятсена. В ответ Сунь Ятсен писал, что Пекинское правительство "неполностью независимо, не может представлять мнение народа, притом утратив облик политической организации правительства, государства, его внешняя политика фактически находится в зависимости от держав, очень далека от того, чтобы основываться на интересах независимого Китая". Он предлагал Карахану приехать в Кантон, где провести переговоры с его новым правительством56. Тем самым Сунь Ятсен хотел прервать переговоры Пекина с Москвой, претендуя на признание Кантона субъектом международных отношений. Он высказывает мнение, отличное от пекинской администрации, относительно Внешней Монголии, не считая немедленную эвакуацию оттуда русских войск настоятельной необходимостью или подлинной выгодой Китая...

В ноябре 1923 г. Сунь Ятсен почти был изгнан Чэнь Цзюньмином из Кантона. Лишь благодаря наемникам из соседних провинций Сунь Ятсен удержался. Однако, изыскивая деньги для оплаты наемников, он противопоставил себя и иностранным государствам, и местному предпринимателю. Например, в декабре 1923 г. он захватил контору кантонской таможни. Договорные державы квалифицировали это как пиратство, а Сунь Ятсена заклеймили как смутьяна. Сунь занимал деньги и вымогал у деловой общины. Для содержания наемного воинства он распродавал правительственные земли и постройки, экспроприировал и конфисковывал религиозные и казенные здания57. От произвола пришлых наемников, от налогов на ее содержание сильно страдали торговцы Кантона. Отсюда часто возникали конфликты58. Гражданская война между предпринимателями и Гоминьданом, олицетворяемом Сунь Ятсеном, становилась неизбежнее: "[если] не взяться за оружие, чтобы замочить Суня, тогда спасти положение в Гуандуне не будет снова благоприятного случая"59 - говорили местные торговцы.

В январе 1924 г. под руководством Сунь Ятсена состоялся первый съезд Гоминьдана, национальной партии. Сунь Ятсен проявил себя на нем хорошим оратором. Небольшая фигура в серо-голубом кителе могла держать и вдохновлять слушателей. Говоря медленно и спокойно с лицом, преисполненным вызова и гордости, он владел аудиторией. Сунь Ятсена избрали пожизненным главой партии60. Съезд одобрил его политику сотрудничества с Советским Союзом, а "три народные принципа"61 были объявлены основной политикой нового Китая.

31 мая 1924 г. было подписано соглашение об установлении дипломатических отношений между Советским Союзом и Китаем в лице правительства Пекина62. 25 июня Сунь выступил с заявлением не признавать это соглашение, поскольку оно повысило международное положение пекинского правительства, и не распространилось на другие стороны63. Гоминьдан начал добиваться от советского правительства аннулирования соглашения64. Демарш Сунь Ятсена поддержали антисоветскими манифестациями гоминьдановские организации в ряде городов Китая.

Судя по всему, инициатива Сунь Ятсена произвела воздействие на правительство России - 14 июля 1924 г. газета "Шэнцзин ши бао" публикует статью "Тайное соглашение между Россией и Гуанчжоу", которое состояло из пяти пунктов: 1) Правительства Гуанчжоу и России, исходя из духа взаимной помощи и равенства, прилагают все усилия в отношении объявленных принципов, чтобы достичь цели упрочения китайского революционного правительства. 2) Обе стороны изо всех сил дают отпор тем, кто выступает против сотрудничества Гуанчжоу и Советского правительства. 3) Советское правительство оказывает Гуанчжоу всестороннюю финансовую помощь. 4) Офицерское училище, управляемое Гоминьданом, советское правительство по-прежнему продолжает поддерживать деньгами. 5) Правительство Гуанчжоу выражает признание 3-у положению китайско-советского соглашения, заключенного в Пекине. При этом заявляет: правительство Советской России решило относиться к правительству Гуанчжоу как к "3-му государству".

Отныне между народами двух государств усилится взаимопонимание, дабы общими силами встать на путь взаимного уважения суверенных прав и взаимной выгоды, а пекинское правительство "после этого тем более, будет посредством усилий нации уничтожено, выкорчевано и выброшено"65.

Не ограничиваясь налаживанием устойчивых контактов с советской Россией, Сунь Ятсен добивается международного признания Республики Южного Китая. С этой целью он направляет представителей в столицы некоторых европейских государств66.

29 августа Сунь, опасаясь восстания, пригрозил обстрелом Кантона. Из-за предостережений со стороны консульств и командования британских ВМС он отказался от этого намерения и направил протесты в Лигу Наций (ЛН) и правительству Великобритании против, якобы имевшей место, агрессии британских войск. В свою очередь провинциальное собрание Гуандуна 30 сентября предупредило ЛН, что Сунь - мятежник, подрывающий мир и покой местных жителей и наносящий ущерб международному имиджу Кантона своим поведением и высказываниями. Администрацию Сунь Ятсена обвиняли в тирании67.

Сунь Ятсен готовился прибегнуть к оружию и когда первый раз забастовала купеческая гильдия. Он требовал открытия рынка от гильдии, которая якобы действовала при поддержке Англии. Однако, как говорят исследования ученых Китая и Великобритании, администрация Гонконга не подбивала гильдию выступать против Сунь Ятсена68.

Революционные порядки на штыках наемников противопоставили Сунь Ятсену не только деловой мир Кантона, но и периферию провинции. Правительство распорядилось расформировать купеческие дружины и сдать оружие, что вызвало столкновения между купеческим ополчением и дружинами разнорабочих (кули)69. По распоряжению Сунь Ятсена отряды кули двинулись на квартал Сигуань (Западная застава), где находилась штаб-квартира купеческих добровольцев. 15 октября Сигуань подверглась погрому и была сожжена70. Когда позже Сунь Ятсен был в Японии, корреспондент японской газеты спросил его, действительно ли он приказал сжечь Сигуань, тот ответил - "Конечно"71.

Предложение участвовать в формировании нового пекинского правительства дало Сунь Ятсену удобный повод покинуть Кантон.

Тиражируемая установка Сунь Ятсена - объединить Китай - на деле означала подчинение страны его личной власти, которую характеризует бескомпромиссность в отношении противного лагеря, с лидерами которого нельзя вести себя иначе, как путем силового принуждения и репрессий. "Когда я войду в столицу, - уведомлял Сунь Ятсен Москву, - там будет произведена основательная чистка"72. Проблема объединения страны, чего не скрывал Сунь Ятсен, должна быть решена революционным путем. Борьба с Пекином империалистическим, маньчжурским трансформировалась для него теперь в революцию против Пекина как оплота империалистических наймитов. Опорной базой для этой революции он намеревался сделать Кантон, но там он провалился.

Сунь Ятсен с завидным упорством воздерживается от какой-либо самостоятельной инициативы по налаживанию взаимопонимания с Пекином по проблеме объединения Китая. В его заявлениях уже нет прямой конфронтации, оскорбительных реплик в адрес Пекина как оплота старорежимных политиканов, прислужников империализма. Он демонстрирует согласие на диалог с Пекином, но с крайним пессимизмом высказывается о возможности объединения страны только усилиями политических деятелей. Последнее слово здесь за народом, декларирует Сунь Ятсен, не указывая, каким путем народ огласит свое мнение. В циркулярной телеграмме от 13 ноября 1924 г. Сунь Ятсен объявил, что создание нового политического порядка должно быть поручено Народной конференции. В ней бы участвовали представители промышленных, образовательных, сельскохозяйственных, рабочих и студенческих организаций, равно как и политических партий, ответственных за разгром чжилийской военно-политической группировки, возглавляемой Цао Кунем и У Пэйфу.

Как один из лидеров античжилийского движения73 Сунь Ятсен был приглашен в Тяньцзинь для участия в послевоенной конференции, куда прибыл в декабре 1924 года. Накануне Сунь посещает друзей в Японии. Официальная цель его визита - обмен мнениями относительно китайской и других проблем, имеющих важное значение для международной обстановки. Китайско-японское сотрудничество, считал Сунь, "необходимо для спасения Китая и установления мира на Востоке, усиления объединения желтой расы против незаконного угнетения со стороны держав"74. В Кобэ он выступил с речью "Паназиатизм", в центре которой проблема взаимоотношений Запада и Востока. Выступление было проникнуто духом воинствующей ксенофобии, идеей превосходства восточной, конфуцианской идеологии над маккиавелизмом Запада, звучал призыв к объединению народов Азии для борьбы с Западом75.

17 декабря 1924 г. Сунь Ятсен направил письмо Дуань Цижую76, указав, что для работы в конференции в Тяньцзине необходимо было допустить представителей провинций, народных организаций, поскольку целью ее созыва было обеспечение в стране внутреннего мира и восстановления целостности государства. Однако в условиях тогдашней китайской действительности его призывы привлечь народ к решению проблем страны по меньшей мере были демонстрацией популизма77. При этом ни призывы внять гласу народа, ни эскапады против империалистов Запада не повысили шансов Сунь Ятсена стать ключевой фигурой в пекинской администрации78. Во время пребывания в Тяньцзине он встречается с Чжан Цзолинем и его представителями.

21 декабря в безнадежном состоянии Сунь Ятсена доставили в Пекин, где 12 марта 1925 г. он скончался. По случаю его смерти первым был приспущен флаг над зданием советского посольства. Среди иностранных представителей на церемонии похорон присутствовал лишь советский посол Л. Карахан.

Примечания

1. BRUCE R. Sun Yat-sen. Oxford university press. 1969, p. 27.
2. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Гофу Сунь Чжуншань сяньшэн няньпу чугао (Хронология жизни и деятельности Сунь Ятсена). Тайбэй. 1958. Т. 1, с. 56.
3. Там же, с. 57.
4. ANSCHEL E. Homer Lea, Sun Yat-sen, and the Chinese revolution. N. Y. 1984, p. 170.
5. Как все это получилось, широко бытует лишь версия, представленная Сунь Ятсеном. Журнал "Русское богатство" скептически воспринял его рассказ, что нашло отражение в заголовке публикации: "Невероятные сказки". Рассказ доктора Сунь Ятсена о его похищении и заключении в Лондоне (пер. с англ.) - Русское богатство. 1897. N 12, с. 28 - 75. Показательно, что британские власти не проявили великодушия в отношении гуандунского губернатора Е Миншэня. Во время англо-китайской войны он попал в плен и был вывезен в Калькутту, где и умер. Он как и Сунь Ятсен был подданным императора Китая, но в отношении их Лондон ведет себя неодинаково.
6. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 1, с. 93, 95.
7. BRUCE R. Op. cit., p. 35.
8. BARLOW JEFFREY G. Sun Yat-Sen and the French, 1900 - 1908. Berkley, California. 1979, p. 32.
9. Изгнание маньчжуров из Китая провозглашалось первоочередной задачей новой организации. По словам Хуан Сина это была коалиция тайных обществ, которые традиционно существовали в Китае. По данным французской разведки в Тун Мэн хуэй входили следующие тайные общества: Гэ лао хуэй ("Общество старейшин и старших братьев"), в котором состоял сам Хуан Син, Триады, Большие и Маленькие ножи, Красные фонари. См.: BARLOW J. G. Op. cit., p. 33.
Тайные общества - характерная особенность внутриполитической жизни Китая на протяжении веков. Они представляют собой устойчивую составную дихотомии власти: официальная в лице государя, Сына Неба и его назначенцев на местах, и неофициальная в виде тайных обществ. Тайные общества были весьма неоднородны по социальному составу. Заметную роль в них играли деклассированные, уголовные элементы. В целом тайные общества выступали как теневая власть на местах.
10. Подробнее см.: BARLOW J. G. Op. cit., p. 52 - 70.
11. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 1, с. 292.
12. Там же, с. 300.
13. ANSCHEL E. Op. cit, p. 171.
14. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 1, с. 296.
15. Хоу ЦЗЕ, Ли ЧЖАО. Далу цзинь бай нянь Лян Цичао яньцзю цзунту (Сводка исследований в континентальном Китае за последние 100 лет о Лян Цичао). - Ханьсюе яньцзю тунсюнь (Сообщения об исследованиях в китаистике). Т. 4, N 3, august 2005, с. 8. 25 апреля 1912 г. Тунмэн хуэй был преобразован в гоминьдан.
16. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 1, с. 306.
17. GOWEN H. H. and HALL J. W. An outline history of China. N. Y. - London. 1926, p. 356.
18. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 1, с. 307.
19. Ли ЦЗУНИ. Юань Шикай чжуань (Биография Юань Шикая). Пекин. 1980, с. 208.
20. Там же, с. 229.
21. Там же.
22. Там же, с. 231.
23. Там же, с. 207.
24. Там же, с. 230.
25. JANSEN M. B. Japan and China. Chicago. 1975, p. 207.
26. LINEBARGER P. Sun Yat Sen and the Chinese republic. N. Y. - London. 1925, p. 323.
27. JANSEN M. B. Op. cit., p. 207.
28. По оценке Makalibu во время кампании против Юань Шикая Сунь Ятсен вел себя "не очень героически". См.: ALEAVY M. The modern history of China. New York - Washington. 1967, p. 192.
29. LINEBARGER P. Op. cit., p. 325.
30. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 2, с. 372.
31. Она была дочерью методистского проповедника Чарльза Суна, имевшего связи в Америке.
32. JANSEN M. B. Op. cit., p. 212.
33. Ли ЦЗУНИ. Ук. соч., с. 342.
34. Там же, с. 343.
35. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 2, с. 411.
36. Там же, с. 412
37. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 2, с. 411.
38. The Japan weekly chronicle (JWC). September 14-th, 1916, p. 406.
39. Ibid.
40. За него было подано 213 голосов из 222. Даже если срок функционирования старого парламента не истек, эти выборы вряд ли можно считать конституционными, так как согласно Конституции избрание президента требует присутствия 2/3 общего количества членов обеих палат. Оно составляло 870. Поэтому присутствие 580 членов было необходимо для легального кворума, из которых по меньшей мере 435 голосов должно было быть подано за победившего кандидата. См.: The China yearbook (CYB) 1925 - 6. Ed. HG. W. Woodhead. Tientsin (б. г.), p. 1003.
41. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч., с. 432.
42. JWC. January 17-th, 1918, p. 78; January 24-th, 1918, p. 119.
43. JWC. April 4-th, 1918, p. 522.
44. JWC. July 11-th, 1918, p. 55.
45. Chen LESLIE H. Di'ngyan. Chen Jionming and the federal movement. Ann Arbor. 1999, p. 179.
46. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 2, с. 456.
47. Из дипломатической переписки с Сунь Ятсеном. - Международная жизнь. N 11, 1957, с. 154.
48. Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 2, с. 456.
49. На вопрос Маринга: "В чем заключается основа Вашей революции?" Сунь Ятсен ответил: "Китай имеет преемственность учения Яо (легендарный правитель Китая, 2357 - 2258 гг. до н. э. - В. К.). Шунь, Юй, (Чэн) Тан и другие гражданские, военные чины, Чжоу Гун, Кун-цзы (Конфуций) сменяли друг друга и не прерывалась преемственность учения. Моя идейная основа как раз и заключается в том, чтобы восприняв преемственность учения, развить ее". Маринг не понял смысла сказанного и справился у Сунь Ятсена. Последний ему ответил в том же духе. См.: Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч., с. 519.
50. Советско-китайские отношения. 1917 - 1957 гг. Сб. док. М. 1959, с. 65.
51. В августе 1922 г. полпред России А. Иоффе прибыл в Китай. Его переговоры в Пекине с министром иностранных дел и и. о. премьера пекинского кабинета Веллингтоном Ку шли туго, так как последний настаивал на уходе России из Внешней Монголии и отказе от всех прав на КВЖД.
52. ХОДОРОВ А. Коалиция Чжан Цзо-лина и Сунь Ят-сена. - Международная жизнь. 1922, N 9, с. 46.
53. В Кантоне его встречал генерал Ян Симин - юньнаньский начальник, предводитель гарнизона, другие военачальники, вожаки разнорабочих. Явного присутствия представителей организаций предпринимателей не наблюдалось. Неофициально был секретарь Торговой палаты Кантона (JWC. March 15-th, 1923, p. 367). Прибытию Суня непосредственно в Кантон предшествовала остановка в Гонконге. Она наглядно ознаменовала прекращение враждебности между британской колонией и Кантоном. Сунь Ятсена принял в резиденции губернатор сэр Реджинальд Стэббс (JWC. July 15-th, 1923, p. 367).
54. Открытое опиекурение и азартные игры под защитой отрядов наемников, захват ими деловых помещений, средств передвижения, увеличение числа борделей для нужд солдат - так характеризует обстановку корреспондент шанхайского еженедельника "Уикли ревью". (JWC, April 5-th, 1923, p. 485).
55. Цю ЦЗЕ. Гуанчжоу шантуань юй шантуань шибянь (Торговое ополчение Гуанчжоу и его мятеж). - Лиши яньцзю. 2002, N 2, с. 61.
56. Хэ ЯНЯН. "Гоминь вайцзяо" бэй цзин сяды Чжун Су цзянь цзяо тань пань (Китайско-советские переговоры об установлении дипломатических отношений, на фоне "национальной дипломатии") 1923 - 1924. - Цзиндай ши яньцзю (Изыскания в новой истории). N 4, 2005, с. 247.
6 октября Карахан в письме Бородину сообщал, что предложение Сунь Ятсена преждевременно и выразил надежду, что Бородин сможет добиться от Сунь Ятсена поддержки в вопросе о Китайско-Восточной железной дороге (Хэ ЯНЯН. Ук. соч., с. 247). Бородин состоял при Сунь Ятсене в качестве российского советника.
57. JANSEN M. R. Op. cit, p. 288.
58. С 1923 по 1924 г. купечество Кантона неоднократно бастовало в знак протеста против фискальной политики правительства. В марте, мае предприниматели бастовали, выступая против введения новых поборов. Купеческое ополчение оружием поддерживало забастовку.
59. Цю ЦЗЕ. Ук. соч., с. 63.
60. На практике культ личности Сунь Ятсена проявлялся в его волевых решениях при назначениях в партии и войсках. Руководящие посты в ГМД занимали уроженцы провинции Гуандун. Им же Сунь Ятсен отдавал предпочтение при назначении на командные должности в армии. Это приводило к недовольству командиров-уроженцев других провинций. К примеру, в 1923 г., сочтя себя обиженным предпочтением, отданным военачальнику-гуандунцу Сюй Чунчжи, командир Хуан Давэй, выходец из провинции Хубэй, порвал с Сунь Ятсеном.
61. Понятие "три народных принципа" (сань минь чжуи), которое использовал Сунь Ятсен в своих выступлениях, - не оригинально. Это выражение, как манифест американской демократии, прозвучало в выступлении президента США А. Линкольна 19 ноября 1863 г. на открытии воинского кладбища в Геттисберге: "... правительство народа, из народа, для народа никогда не исчезнет с лица земли". Эта трехчленная парадигма Линкольна вошла позднее в политический лексикон Сунь Ятсена. Но он позаимствовал лишь терминологию, вкладывая в нее свое понимание, присущее менталитету ханьца.
62. Парламент и студенты Пекина созвали большое собрание, приветствуя восстановление добрососедских отношений между Китаем и Россией. Соглашение направлено против империалистических держав, которые ограничивают суверенитет Китая. Жители Чапэя (пролетарского и промышленного района Шанхая) в циркулярной телеграмме назвали подписание соглашения новой эрой во внешних связях Китая. Выдвигалось требование к империалистическим державам отказаться от экстерриториальности и "боксерской контрибуции".
63. Статья 6. За исключением вопросов сметных и бюджетных, как указано в статье 7 настоящего соглашения, все другие вопросы, по которым Правление не сможет прийти к соглашению, передаются на разрешение Правительств Договаривающихся сторон.
64. Хэ ЯНЮАНЬ. Ук. соч., с. 269.
65. Там же, с. 270.
66. JWC. March 6-th, 1924, p. 333.
67. СУВ. 1925 - 6, p. 850.
68. Цю ЦЗЕ. Ук. соч., с. 54.
69. Там же, с. 61.
70. Сгорело 2000 лавок стоимостью в 10 млн. долларов, несколько тысяч человек было убито (GOWEN H. H. and HALL J. W. Op. cit., p. 491).
71. JWC. December 11-th, 1924, p. 791.
72. Из письма Сунь Ятсена народному комиссару по иностранным делам РСФСР Г. В. Чичерину 28 августа 1921 г. - Советско-китайские отношения. 1917 - 1957. Сб. док. М. 1959, с. 57.
73. Чжилийская группировка (получила свое наименование от названия столичной провинции Чжили). Среди ее вожаков был, в частности, У Пэйфу). Против нее выступал Сунь Ятсен, группа "Аньфу", Дуань Цижуй и другие, а также Чжан Цзолинь. Все они считались японскими протеже. Будучи против У Пэйфу, Сунь Ятсен отдавал предпочтение контактам с Чжан Цзолинем. 18 сентября 1924 г. Гоминьдан выступил с декларацией о походе на Север. Цель этой кампании - уничтожение милитаризма в лице Цао Куня и У Пэйфу (Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 2, с. 693).
74. JWC. November 27-th, 1924, p. 731.
75. Там же; Ла ЦЗЯЛУНЬ. Ук. соч. Т. 2, с. 715.
76. 24 ноября 1924 г. он вступил в должность "Главного исполнителя нового временного правительства республики".
77. С разными вариациями популистский мотив отчетливо звучит в выступлениях Сунь Ятсена с начала 1923 года. В конце февраля 1923 г. японская газета сообщала, что Сунь Ятсен встречался с Ван Юнпином членом сената, которого побудил к этому президент Ли Юаньхун, и премьером Чжан Шаоцзэн. Во время встречи обсуждалась проблема объединения Юга и Севера. Сунь высказался за то, чтобы ее решали не политические интриганы, а народ (JWC. February 22-nd, 1923, p. 254).
78. Прогнозируя перспективы Суня относительно поста в высшей иерархии, японский еженедельник писал: Сунь получит не больше поста вице-президента (JWC. October 23-th, 1924).

Вопросы истории. - 2009. - № 7. - C. 50-63.

Сообщение вынесено в статью

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Как и обещал, в понедельник был у Вячеслава Семеновича. Поговорили о моей текущей работе над статьей о битве на р. Гушуй (352) и перешли к статье о Сунь Ятсене.

В общем, мое мнение - самым главным недочетом при написании статьи стало отсутствие взаимодействия между Вячеславом Семеновичем и д.и.н. Анастасией Ивановной Картуновой, которая занимается документами Блюхера на момент службы его главным военным советником в Китае, у Кантонского правительства.

В общем, проблему легко понять - оба уважаемых человека уже очень преклонного возраста - Вячеслав Семенович разменял 9-й десяток, и говорит, что Картунова постарше его будет. Работают уже преимущественно из дому, встречаются редко, о рабочих планах уже не говорят.

В общем, Вячеслав Семенович сказал, что настаивать на своей точке зрения он не станет, т.к. из имевшегося у него материала он увидел Сунь Ятсена таким, каким увидел. Из материалов, опубликованных Картуновой, некоторые вещи можно рассмотреть под несколько иным углом зрения.

Если интересно - готов не критиковать, а внести уточнения с учетом документов Блюхера.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Политический образ Сунь Ятсена в переписке И. В. Сталина и Г. В. Чичерина с Л. М. Караханом (1923 - март 1925 гг.)

Многогранная деятельность Сунь Ятсена - революционера, теоретика и практика китайской революции, ученого и политика - это целая эпоха в истории борьбы китайского народа за свержение династии Цин, национальное и социальное освобождение и возрождение китайской нации, объединение Китая. Жизнь и политическая активность Сунь Ятсена нашли довольно широкое освещение как в российской, так и в иностранной историографии.

Настоящая статья посвящена менее изученному вопросу - о том, каким образом у руководителей Советской России и Коминтерна складывались представления о Сунь Ятсене как о политическом деятеле. Уникальный материал, предоставляющий возможность в том числе и для исследования данной проблемы, содержит регулярная переписка, которая велась между наркомом по иностранным делам СССР Г. В. Чичериным, лично занимавшемся в своем наркомате "китайским вопросом", а также И. В. Сталиным, с одной стороны, и советским полпредом в Китае Л. М. Караханом, с другой{1}. Особую ценность данному историческому источнику придает то обстоятельство, что И. В. Сталин и Г. В. Чичерин находились не только в доверительных, но и в дружеских отношениях с Л. М. Караханом. Это позволяло им откровенно изъясняться по всем интересующим советское руководство вопросам китайской политики, включая ее персоналии. В переписке названных респондентов содержатся неизвестные прежде историкам детали представлений московского руководства о Сунь Ятсене как революционере и политике. На основании того же источника можно уяснить и особенности процесса выработки политики Москвы в отношении Сунь Ятсена и возглавлявшейся им партии Гоминьдан.

В данной статье из проблем, обсуждавшихся советскими руководителями с Л. М. Караханом, выделены в первую очередь следующие: планы Москвы возвести Сунь Ятсена на "пекинский престол" (выражение Л. М. Карахана{2}), т.е. привести его к власти в общенациональном масштабе; причины длительной задержки советской стороной отправления Суню обещанных оружия и финансовых средств; представления, складывавшиеся у советского руководства о положении Сунь Ятсена и Гоминьдана на основе получаемой из Китая информации от представителей различных советских служб и Коминтерна; о политической работе Сунь Ятсена и Гоминьдана; развернутый ответ Л. М. Карахана на вопрос И. В. Сталина о масштабе личности Сунь Ятсена как политического деятеля; планы Карахана по "отсечению правых" в Гоминьдане и позиция Суня по данному вопросу. Хронологические рамки статьи охватывают период от начала 1923 г., когда сотрудничество Москвы с Сунь Ятсеном вступило в стадию заключения практических соглашений и их реализации, и до кончины лидера Гоминьдана, последовавшей 12 марта 1925 г.

Если говорить об оценке Сунь Ятсена как революционера и политика со стороны руководящих деятелей РКП (б) и советского государства, то она связана прежде всего с именем В. И. Ленина. Как известно, вожди русской и китайской революций были современниками, но лично не встречались{3}. Вместе с тем Ленин был первым, кто выступил с научным анализом общественно-политических взглядов и революционной деятельности вождя китайской революции. Ленин в течение многих лет проявлял глубокий интерес к освободительному движению в Китае. Об этом свидетельствует целый цикл его публикаций, который открывается статьей "Китайская война"{4} (декабрь 1900 г.). Революционные выступления китайского народа против маньчжурского самодержавия, деятельность революционных демократов, руководимых Сунь Ятсеном, встретили горячее сочувствие у большевистской партии России. В печати РСДРП (б) накануне и во время революции 1911г. систематически публиковались сообщения о революционном движении в Китае{5}.

В 1912 г. В. И. Ленин, ознакомившись с программной статьей Сунь Ятсена "Социальное значение китайской революции", немедленно откликнулся на нее своей публикацией - "Демократия и народничество в Китае".{6}. В ней дана высокая оценка значения политической платформы Сунь Ятсена для судеб китайской революции. Из опубликованных затем ленинских статей "Обновленный Китай", "Крупный успех Китайской республики", "Отсталая Европа и передовая Азия", "Борьба партий в Китае"{7} следует, что Ленин высоко ценил самоотверженность, благородство и героизм Сунь Ятсена. В то же время он видел и недостатки революционной демократии Китая - утопизм, мечтательность, нерешительность, отсутствие у нее опоры на массы.

Своими статьями, посвященными революционной деятельности Сунь Ятсена и руководимой им китайской демократии, Ленин оказал поддержку освободительным движениям в Китае, способствовал их популяризации. Осуществленный им анализ особенностей революционного движения в Китае, его значения для мирового революционного процесса стал значительным вкладом в разработку Коминтерном стратегии и тактики в национально-колониальном вопросе на II (1920 г.) и IV (1922 г.) конгрессах этой организации. Нам неизвестно, чтобы какой-либо другой руководитель РКП (б), помимо Ленина, проявлял в те годы специальный интерес к личности Сунь Ятсена и его учению.

Однако в 1923 г. Ленин был уже тяжело болен и не мог принимать участие в установлении отношений Советского Союза с Сунь Ятсеном и в разработке политики по отношению к нему.

К началу 1920 г. политика советского руководства и Коминтерна в Китае вступила в фазу практической работы. Одной из главных задач на том этапе был поиск в этой стране военных и политических деятелей, на которых могла бы опереться Москва. При этом преследовались две основные цели: добиться дружественного или хотя бы нейтрального отношения пекинского правительства к Советской России (а если оно не пойдет на это, то найти способ заменить его другим); оказать помощь китайскому народу в развитии национально-революционного движения в целях объединения Китая, национального и социального освобождения китайского народа от гнета иностранных держав.

Из опубликованных документов можно сделать вывод, что советское руководство стало активно интересоваться Сунь Ятсеном и партией Гоминьдан с лета 1922 г. В то же время Москва расширяла круг своих интересов в Китае, включая в сферу своей политики в этой стране и некоторых северных милитаристов. В результате долгих поисков к осени 1922 - началу 1923 г. Москва пришла к решению опираться в своей политике в национально-революционном движении в Китае на Сунь Ятсена и его партию, которые базировались главным образом на Юге Китая, прежде всего на пров. Гуандун. Об этом свидетельствуют такие документы, как "Инструкция Исполкома Коминтерна представителю Коммунистического Интернационала в Южном Китае" от августа 1922 г.{8}, подготовленная на основе доклада представителя Коминтерна в Китае Г. Маринга, "Резолюция Исполкома Коминтерна по вопросу об отношении Компартии Китая к партии Гоминьдан от 12 января 1923 г."{9}, Директива Исполкома Коминтерна III съезду Коммунистической партии Китая от 21 мая 1923 г.{10} Однако в то время среди кадров РКП (б) и Коминтерна, как тех, что включились в осуществление советской политики в Китае, так и уже работавших там, не было людей, знакомых с учением Сунь Ятсена и его революционной деятельностью.

Политический образ Сунь Ятсена формировался в сознании руководителей Советской России и Коминтерна на основании противоречивой информации, получаемой из разных источников. Тем не менее, в русле логики указанных выше документов, Политбюро ЦК РКП 8 марта 1923 г. приняло постановление "признать возможным оказать денежную поддержку Сунь Ятсену в размере около двух миллионов мексиканских долларов"{11}. Однако надо отметить, что не все деятели РКП (б) и Коминтерна, так или иначе занятые в Москве вопросами политики в отношении Китая и, в частности, в отношении Сунь Ятсена, были согласны с этим постановлением. Так, с запозданием узнавший о нем заведующий Восточным отделом ИККИ Г. И. Сафаров 4 апреля того года обратился с письмом в Политбюро ЦК РКП с просьбой "пересмотреть свое решение"{12}, поскольку сам ставил Сунь Ятсена на одну доску с милитаристами Чжан Цзолинем и Дуань Цижуем.

31 июля 1923 г. по предложению И. В. Сталина Политбюро ЦК РКП (б) приняло постановление назначить М. М. Бородина политическим советником при Сунь Ятсене и поручить ему в своей работе с Сунем "руководствоваться интересами национально-освободительного движения в Китае, отнюдь не увлекаясь целями насаждения коммунизма в Китае"{13}. Последнее указание, видимо, было записано с учетом заявления лидера Гоминьдана, изложенного в Коммюнике А. А. Иоффе и Сунь Ятсена от 27 января 1923 г. по поводу советско-китайских отношений. Там было зафиксировано мнение Суня о том, что "в настоящее время коммунистический строй или даже советская система не могут быть введены в Китае..."{14}. Указанные два постановления Политбюро ЦК РКП (б) явились первоначальной базой для оказания реальной помощи Сунь Ятсену.

Л. М. Карахан, хорошо знакомый с проблемами Востока по работе в НКИД СССР, в августе 1923 г. отправился в Китай с ответственной официальной миссией: он должен был вести переговоры с правительством Китайской Республики об установлении дипломатических отношений между двумя странами. Однако его деятельность в Китае выходила далеко за рамки чисто дипломатической работы и нередко была несовместима с ней, а именно работы коминтерновской.

В своем первом письме из Мукдена от 27 августа 1923 г.{15}, адресованном Г. В. Чичерину, Л. М. Карахан подчеркивал, что "здесь на месте" он еще больше убедился "в правильности нашей оценки положения в Китае" и решений, которые были приняты в Москве в отношении Чжан Цзолиня (в то время правителя Маньчжурии) и Сунь Ятсена{16}. С одной стороны, в письме откровенно изложены намеченные Москвой в общих чертах "конечная цель и ближайшие задачи", которые должна была решать советская дипломатическая миссия в Китае во главе с Л. М. Караханом. А с другой, там были высказаны соображения полпреда, сформулированные им после трех встреч и бесед с Чжан Цзолинем, с которым Карахан встречался в Мукдене, сделав там специальную остановку по пути в Пекин: о тактике решения ближайших задач, прежде всего касавшихся судеб КВЖД{17}. Еще до отъезда Л. М. Карахана московское руководство согласилось на переговоры с Чжан Цзолинем и на "дружбу" с ним, в то же время наметивн широкий план содействия Сунь Ятсену. В письме Карахан называл пекинское правительство "совершенной игрушкой" в руках, с одной стороны, дипломатического корпуса, с другой - Цао Куня и У Пэйфу, а также "крестьянского генерала" Фэн Юйсяна. Карахан убедился в правоте оценки пекинского правительства, принятой еще в Москве, как не представляющего собой политическую силу, с которой руководители СССР и Коминтерна "могли бы твердо договориться и, опираясь на которую, мы могли бы развить нашу работу в Китае"{18}. Особое внимание уделено Сунь Ятсену: "В Китае у нас есть конечная цель и ближайшие задачи. Конечная цель - это создание объединенного национального всекитайского правительства в Пекине, возглавляемое Сунем с руководящим влиянием тех групп, которые мы объединяем под словом "Гоминьдан"{19}. Однако, как представлял себе Карахан, находясь в Маньчжурии, даже при той финансовой и политической поддержке, которую Советский Союз был готов оказать Сунь Ятсену, он никогда не сможет самостоятельно "сесть на пекинский престол", и "ему необходимо комбинировать с какой-нибудь другой реальной силой и для того, чтобы не иметь ее против себя и для того, чтобы, пользуясь военной поддержкой этой силы, успешно справиться с Пекином и стоящими за ним генералами..."{20}. Карахан в то время рассматривал в качестве такой силы Чжан Цзолиня, который по некоторым имевшимся у Карахана сведениям якобы "уже сейчас комбинирует с Сунем и в известной степени объединяет свои военные намерения с кантонским правительством"{21}. Однако, как позже стало ясно, ни Чжан Цзолинь, ни Сунь Ятсен не стремились к объединению их усилий. В то же время Карахан отмечал, что Сунь Ятсен предвидел возможность такой ситуации, когда Чжан, придя к власти в Пекине, не захочет разделить ее с Сунем; в этом случае последний рассчитывал на нажим на Чжан Цзолиня со стороны СССР, что позволило бы разрешить спор между ними в пользу лидера Гоминьдана{22}.

В письмах от 3 и 21 октября 1923 г.{23} Г. В. Чичерин сообщал Л. М. Карахану о пребывании в Москве военно-политической делегации во главе с Чан Кайши{24}, направленной Сунь Ятсеном. Делегация должна была изучить опыт государственного и военного строительства Советской России, ознакомить советское руководство с военными планами Суня и добиться их поддержки, а также помощи в подготовке командных кадров для Гоминьдана. Нарком просил Карахана дополнительно сообщить "о нынешнем положении Сунь Ятсена, его отношении к Гоминьдану и к другим партиям"{25}. Видимо, в Москве сочли привезенную делегацией информацию недостаточной, а может быть, и не полностью достоверной.

С ноября 1923 г., почти в течение четырех месяцев, Карахан в своих письмах Чичерину неоднократно и убедительно настаивал на необходимости уделять Сунь Ятсену больше внимания, особенно в части выполнения решения Политбюро ЦК РКП (б) о Сунь Ятсене и Гоминьдане, принятого в марте 1923 г.{26} Поскольку лидер Гоминьдана не получил ничего из обещанного ему, сообщал Карахан, у него "появился совершенно естественный скептицизм к тем обещаниям, которые ему даны в начале 1923 года. Назначение т. Бородина{27} в Кантон означало, что мы наконец реально приступим к осуществлению нашего плана"{28}. В задачи на близкую перспективу входило стимулирование Сунь Ятсена к проведению политической массовой работы, а также реформирование Гоминьдана и его вооруженных сил.

Из письма Л. М. Карахана Г. В. Чичерину от 3 ноября 1923 г. в Москве стало известно о сильно ухудшившимся на тот момент положении Сунь Ятсена в связи с тем, что большая часть флота изменила ему и перешла на сторону противника - гуандунского генерала Чэнь Цзюнмина. По оценке Карахана, "это очень серьезный удар" и "положение его (Сунь Ятсена. - А. К.) в настоящий момент довольно критическое"{29}. В то же время полпред рекомендовал "этим колебаниям в военном положении" Сунь Ятсена не придавать серьезного значения, "так как мы никогда не считали, что центр тяжести его деятельности заключается в военных действиях"{30}. Следует признать, что военная работа была не самой сильной стороной деятельности Суня. Полпред отмечал, что война, которую вел Сунь Ятсен, очень сильно вредила ему как политическому деятелю. В глазах радикального национального общественного мнения он с каждым днем терял, в особенности потому, что не вел никакой политической работы и сосредотачиваясь исключительно на войне. Карахан оценивал складывающийся в связи с этим "антураж" Сунь Ятсена как чрезвычайно сомнительный в политическом отношении. Главная задача его государственного аппарата, по оценке Карахана, заключалась в добывании денег, причем без стеснения в средствах. "...Внешне власть Сунь Ятсена ничем не отличается от власти любого милитариста... Единственно, что его отличает, это та национальная программа (выделено мною. - А. К.), которую он будет осуществлять, когда подчинит своему контролю весь Китай... Вопрос о скором начале организационно-политической работы есть вопрос сохранения авторитета Сунь Ятсена, партии Гоминьдан и сохранения от дальнейшего разложения, вырождения и дискредитации гоминьдановского центра"{31}, - завершал письмо Карахан.

Вскоре Сунь Ятсен восстановил свои силы, что дало Карахану основания оптимистически оценивать политическое будущее лидера Гоминьдана. И если даже ему придется оставить Кантон, - писал Карахан Чичерину 26 ноября 1923 г., - "это не будет означать его поражения, ибо армию он сохранил и вместе с ней отступит на Север, чтобы продолжать борьбу"{32}.

В письме от 10 декабря 1923 г. Карахан докладывал Чичерину, что после проведенной Бородиным и организованной ЦИК Гоминьдана политической работы, Сунь Ятсен и ЦИК Гоминьдана убедились, что политическая работа и участие в ней партии имеют первостепенное значение для нее{33}. В том же письме он настаивал на необходимости "пресекать всяческие его (Сунь Ятсена. - А. К.) фантастические военные экспедиции на Север и не давать ему возможности пока расширять район своего господства, но Гуандунскую область (пров. Гуандун. - А. К.) мы должны прочно и решительно помочь укрепить за собой..."{34}.

В письмах от 10, 17 и 19 декабря 1923 г. Карахан в очередной раз напоминал Чичерину (т.е. Москве) о необходимости оказать помощь Сунь Ятсену оружием и открыть необходимые кредиты для работы с ним. "...Иначе мы провалим все дело, так хорошо начатое... Полезные советы очень хорошая вещь, но если мы ограничиваемся только советами, это, конечно, не может создать необходимой связи с нами и не может заставить Сунь Ятсена и в дальнейшем следовать нашим советам"{35}, - так оценивал положение Карахан.

В письмах Чичерина от 1 и 2 января 1924 г. Карахан, наконец, получил ответ на свой вопрос о причинах задержки поставок Москвой оружия Сунь Ятсену. Первая причина состояла в том, что в Москве "создалось такое сильное настроение против военной политики Сунь Ятсена, что нужно нашим деятелям несколько вникнуть в положение, чтобы в данном вопросе отказаться от отрицательного отношения"{36}. Была и другая причина. "Многие у нас (в Москве. - А. К.) думают, - писал Чичерин, - что Сунь Ятсен уже не является типичным представителем Гоминьдана. Он слишком связан с правым крылом, от которого резко выделяется сильное левое крыло. Отказ его издать аграрный декрет весьма типичен и вряд ли может внушить оптимистическое представление о его дальнейшей деятельности"{37}. Не исключено, что такие тенденции в настроениях определенных кругов в руководстве в Москве явились следствием писем М. М. Бородина, с самого начала работы в Кантоне считавшего необходимым прежде всего провести аграрную реформу.

То обстоятельство, что требование декрета об аграрных преобразованиях исходило не из Москвы, отмечал Л. М. Карахан: "Мы в Москве никогда не выдвигали этого вопроса об аграрной реформе в такой радикальной форме, как это намечено в Кантоне (т.е. Бородиным; выделено мной. - А. К.) и не делали критерием своего отношения к Сунь Ятсену его политику по земельному вопросу или другим внутриэкономическим вопросам"{38}.

Сунь Ятсен, хорошо знавший всю сложность земельных отношений в Китае, оттягивал публикацию такого декрета. Средством осуществления принципа "уравнения прав на землю" в Манифесте, принятом I съездом Гоминьдана (январь 1924 г.), провозглашался ряд мероприятий реформистского характера, причем центр тяжести приходился на область налоговой политики{39}.

В ЦК РКП (б) дискутировался также вопрос: давать ли Суню оружие, а если давать, то на каких условиях?{40}. К началу января 1924 г. соответствующее решение не было принято.

Не дождавшись помощи Сунь Ятсену со стороны Советского Союза оружием и финансами, Карахан 8 января 1924 г. направил письмо Сталину, копии - Троцкому, Зиновьеву и Чичерину (док. N 33). Карахан напоминал о решении Политбюро ЦК РКП (б) от 23 марта 1923 г. предоставить Сунь Ятсену финансовую помощь, а также дать 8000 японских винтовок, 15 пулеметов, четыре пушки "Орисака" и две бронемашины. Полпред убеждал генсека в том, что "Сунь Ятсен принял все наши указания и советы" и "практически осуществляет все то, что мы ему говорим"{41}. Кроме того, Сунь Ятсен, "отказавшись от всех широких военных планов, принял наше предложение об организации военной школы..."{42}. Карахан предупреждал, что в случае отказа в помощи Сунь Ятсену оружием он предвидит "серьезные затруднения для дальнейшего нашего воздействия на Гоминьдан и серьезные затруднения в работе т. Бородина, если не полную невозможность дальнейшего его пребывания в Кантоне"{43}. В заключение Карахан просил поставить этот вопрос в ЦК РКП (б) и принять окончательное решение{44}.

Забегая вперед, скажем, что, видимо, это письмо оказало определенное воздействие на советское руководство наряду с другими обстоятельствами. 20 марта 1924 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняло постановление "отпустить 500000 рублей, 1000 винтовок и известное количество орудий..."{45}. Однако 27 марта вопрос о выдаче Сунь Ятсену оружия был пересмотрен и Политбюро решило выдать оружие в объеме, указанном в цитированном выше письме Карахана Сталину{46}. О таком объеме помощи Сунь Ятсену телеграммой сообщал А. А. Иоффе еще 1 мая 1923 г. Из письма Г. В. Чичерина от 26 марта 1924 г. полпред узнал, что в Москве решено послать Сунь Ятсену оружие бесплатно{47}.

В обстоятельном письме Карахана Чичерину от 9 февраля 1924 г. одна значительное место было уделено итогам I съезда Гоминьдана. Поскольку этот документ уже был ранее опубликован{48}, остановлюсь кратко лишь на той части письма, что посвящена политическому соглашению с Сунь Ятсеном, которое Чичерин поручил заключить Карахану - "иначе он надует"{49}, полагал нарком. Это выражение свидетельствует о том, что в Москве еще существовало недоверие к Сунь Ятсену. Там была свежа память о не вполне удачном опыте оказания военной и финансовой помощи национальным силам в Турции, которые возглавлял Кемаль Ататюрк{50}: Москва понесла огромные расходы, но не получила тех политических выгод, на которые могла рассчитывать{51}. Карахан не возражал против выполнения данной инструкции наркома, но обращал его внимание на ряд серьезных обстоятельств. В частности, полпред считал, что гоминьдановское движение в Китае коренным образом отличается от того, что в Турции возглавлял Кемаль Ататюрк: "...здесь наш советник входит в ЦК партии (ЦИК Гоминьдана. - А. К.) этого национально-революционного движения, здесь мы пользуемся громадным авторитетом и наши указания и советы имеют исключительное значение для партии, коммунистическая партия входит в состав партии Гоминьдан{52}, она совершенно легально развивает свою деятельность на территории Гуандунской области (пров. Гуандун. - А. К.), в той области, где партия Гоминьдан является правящей партией и т. д. и т. д."{53}. Карахан писал далее, что он будет заключать это соглашение не столько по той причине, что внутренне убежден в его необходимости, сколько потому, что имеет инструкцию от Чичерина и потому, что "это успокоит сомневающихся в Сунь Ятсене товарищей (выделено мной. - А. К.) и не будет служить препятствием в дальнейшей поддержке и помощи ему"{54}.

Весьма существенным для понимания того, как в советских правящих кругах складывалась оценка масштаба личности Сунь Ятсена как политика, является письмо И. В. Сталина Карахану от 16 июня 1924 г. Сталин поставил ряд вопросов: "Как дела с Сунем, с Гоминьданом? Есть ли в Китае действительное движение и насколько оно глубоко? Есть ли у Суня или Гоминьдана корни, действительные, живые корни? Можно ли считать, что удельный вес Суня - Гоминьдана соответствует удельному весу, скажем, Кемаля и его партии?"{55}

Л. М. Карахан весьма обстоятельно изложил свое мнение по поставленным вопросам (письмо И. В. Сталину от 13 июля 1924 г.). "Действительного движения в Китае пока еще нет, но оно создается, Суня нельзя сравнивать по удельному весу с Кемалем. Кемаль представлял и вел за собой всю национальную Турцию. Сунь даже у себя в Кантоне не ведет за собой всю "нацию"{56}. Карахан при этом отметил, что при сопоставлении этих двух лидеров легко сделать ошибку: нужно учитывать количественные различия. "Китай - это 400 с лишним миллионов населения. Одна Гуандунская пров[инция], столицей которой является Кантон, насчитывает 30 мил[лионов] населения... в три раза больше Турции. Чтобы охватить такую страну, нужна продолжительная] работа. Сунь до сих пор ее не вел. Сейчас он обучается. Важно, что он понял значение массовой базы для своей партии и пр[авительст]ва. Но его нужно все время толкать, - пояснял Карахан, - потому что он в самом сволочном окружении правых, американизированных интеллигентов и т.п."{57} Полпред докладывал, что он направляет внимание Сунь Ятсена "на борьбу против империализма, грабежа Китая державами. Это самое популярное и понятное дело для всего Китая. На этом он может приобрести политический] капитал, окрепнуть и политически] и организационно... лозунг - борьба против держав может дать ему силу, которая поднимет его до Кемаля. Другой источник его возможной силы - зем[ельная] реформа. Они разрабатывают его, но все еще не решаются провести"{58}.

Что касается Гоминьдана, то Карахан откровенно писал Сталину: из Пекина ему трудно ставить "совер[шенно] точный диагноз"{59}.

Однако, получив подробную информацию из Гуанчжоу от Бородина о положении в Гоминьдане и опираясь на нее, Карахан в письме Чичерину от 28 июля 1924 г. представил план "отсечения правых" в Гоминьдане, на чем настаивал Бородин, и сообщил о позиции Сунь Ятсена в этой связи.

Необходимость такого рода "хирургической операции" Карахан объяснял несовместимостью сознания "правых" представлявших, по его мнению, интересы колониального китайского купечества и компрадорства, с той внутренней политикой, "на которую мы толкаем сейчас Суня"{60}. Цель этой политики, по Карахану, - создание рабоче-крестьянской базы для партии путем реформ рабочего и аграрного законодательства - находилась в таком противоречии с настроениями правого крыла партии, что сосуществование с ним внутри Гоминьдана тех сил, на которые могла бы опираться Москва, было невозможным. По оценкам Карахана, Сунь, лично склонный к "левой" политике, в то же время боялся порвать с правыми и был готов идти на жертвы ради партийного единства. Полпред полагал, что Сунь не хотел рвать с правыми еще и из-за опасений ослабить свои позиции и положение партии, так как не имел к тому времени "достаточно сильной базы", которая состояла бы только из левого крыла. Исходя из изложенного, Карахан, по его сообщению, дал указание Бородину все внимание направить на создание сильного левого крыла партии и захват им важнейших партийных постов. В неизбежном конфликте между правым и левым крылом последнее должно было стать настолько внушительным, чтобы Сунь сделал выбор между ними без колебаний.{61} Таким образом, речь шла о подготовке к расколу Гоминьдана, или по крайней мере к отколу от него "правых", что отнюдь не входило в планы Сунь Ятсена. Несколько позже, при подготовке к II съезду Гоминьдана (январь 1926 г.) Г. В. Чичерин выступил решительно против раскола Гоминьдана.

Осенью 1924 г. в руководстве ВКП (б), как и в Гоминьдане и КПК, дискутировался вопрос о поездке Сунь Ятсена в Пекин для участия в подготовительной конференции для созыва Национального собрания. На конференцию Сунь был приглашен Дуань Цижуем, в то время возглавлявшим правительство в Пекине, под давлением Фэн Юйсяна.

Тревога Москвы по этому поводу нашла отражение в письме Г. В. Чичерина Л. М. Карахану от 4 ноября 1924 г. В нем просматривается опасение за Сунь Ятсена в связи с созданием после переворота, совершенного Фэн Юйсяном 23 октября 1924 г. в Пекине, временного союза победителей в войне между чжилийской и фэньтяньской милитаристскими кликами - Чжан Цзолиня, Фэн Юйсяна и Дуань Цижуя. Называя этот союз "директорией", Чичерин полагал, что она "является ловушкой с целью дискредитации Сунь Ятсена"{62}. В Москве опасались не только возможных негативных политических последствий этой поездки, но и за жизнь Суня.

Л. М. Карахан в письме Г. В. Чичерину от 12 ноября 1924 г. посвятил несколько страниц необходимой политической линии поведения Сунь Ятсена, какой она представлялась полпреду, в связи с возможной поездкой Суня в Пекин. Карахан послал в Гуанчжоу свои предложения по поводу тактики, которой должен был придерживаться Сунь Ятсен в ответ на обращение Фэн Юйсяна, разосланное всем крупным военно-политическим деятелям страны, в том числе и Суню. Карахан рекомендовал, чтобы Сунь Ятсен "не солидаризировался ни с кем из военных лидеров и оставил бы совершенно развязанными руки"{63}.

Кроме того, полпред сообщал о том, что он послал Бородину инструкцию, дабы тот "заставил Сунь Ятсена выпустить обращение к китайскому народу"{64}. Эта идея была принята Сунь Ятсеном: как известно, 10 ноября 1924 г. он опубликовал "Манифест к походу на Север"{65}.

13 ноября 1924 г. Сунь Ятсен покинул Гуанчжоу и направился через Шанхай в Японию, затем в Тяньцзинь.

В письме от 1 февраля 1925 г. Л. М. Карахан сообщил Г. В. Чичерину, что Сунь Ятсен находится при смерти. "Для партии это удар, который она с трудом вынесет. Сейчас мы бьемся над тем, чтобы провести манифест предсмертный, нечто вроде политического завещания"{66}.

Видимо, еще не зная, что Сунь доживает последние дни, И. В. Сталин в письме Л. М. Карахану от 19 февраля 1925 г. просил его сообщить "о делах в Гоминьдане, о здоровье Суня" {67}. Узнав о безнадежном состоянии Сунь Ятсена, Сталин в явном раздражении 6 марта 1925 г. писал Карахану: "Как дело с Сунь Ятсеном?... (отточие мое. - А. К.). Есть там в Гоминьдане люди, могущие заменить Сунь Ятсена в случае смерти. Это большой вопрос ...".{68}

Недовольство Сталина можно понять. В Москве все же надеялись, что Сунь Ятсен займет в Пекине один из ключевых постов, а в дальнейшем и возглавит пекинское правительство.

После поражения революций в Европе - советских республик в Венгрии, Баварии и Словакии в 1919 г., восстания в Германии в ноябре 1923 г., Коминтерн, не ожидая в близкой перспективе новых революций на Западе, переключил свое основное внимание на развитие революционного процесса на Востоке ("восточный маршрут революции"), особенно в Китае. В этом отношении характерна информация Г. В. Чичерина Л. М. Карахану от 4 ноября 1924 г.: "В теперешних выступлениях наших главных лидеров постоянно подчеркивается, что Восток столь же важен и даже важнее, чем Запад"{69}.

Учитывая сложившуюся в мировом революционном движении обстановку, Сталин был озабочен сохранением и укреплением базы Гоминьдана в Гуандуне. При этом он особое значение придавал укреплению армии и расширению контингента, находившегося под надежным контролем гоминьдановского правительства. "Одной дивизии, организованной по-советски, конечно, мало, - писал он. - Надо бы заложить и оформить несколько дивизий... (отточие мое. - А. К.). И если Кантон сумеет построить хорошую и более или менее многочисленную армию, он будет тогда являть собой действительную скрепу новой народно-революционной общекитайской государственности"{70}.

Советские советники южнокитайской группы во главе с главным военным советником Гуанчжоуского правительства и главного командования Национально-революционной армии В. К. Блюхером в тяжелых условиях самоотверженно работали над реформированием вооруженных сил Гоминьдана и строительством НРА. Не без их помощи в 1925 г. была одержана победа над Чэнь Цзюнмином (1-й и 2-й Восточные походы), а в 1926 - начале 1927 г. успешно проходили, в соответствии со стратегическим планом Блюхера и при его личном участии, первые два этапа Северного похода НРА, имевшего целью объединение Китая, чего долгие годы добивался Сунь Ятсен. В успехах военных кампаний Гоминьдана сыграли свою роль и поставки из Советского Союза. В свою очередь М. М. Бородин как политический советник Гоминьдана и представитель ИККИ в Китае сыграл существенную роль в подготовке I съезда этой партии и ее реорганизации.

Из "Переписки" следует, что советские руководители не имели реального представления о масштабе личности Сунь Ятсена как политика, теоретика и практика китайской революции. Они на определенном этапе проявляли недоверие к нему, особенно из-за его "фантастических" военных предприятий и неверно понятой в Москве позиции по ряду вопросов партийной политики Гоминьдана. Вместе с тем сотрудничество между Москвой и Гуанчжоу развивалось. Сунь Ятсен открыто шел на сближение, сотрудничество и дружбу с Советским Союзом, что было в условиях Китая того времени мужественным поступком. Советский Союз с осени 1923 г. начал оказывать Сунь Ятсену запрошенную им помощь, направляя в Гуанчжоу политических и военных советников. С мая 1924 г. Советская Россия финансировала военную школу Хуанпу (Вампу), в которой работали советские инструкторы, в советских военных училищах и академиях проходили обучение члены Гоминьдана и КПК. С октября 1924 г. начались поставки в Гуанчжоу оружия, объемы которых с 1925 г. нарастали.

Следует иметь в виду, что во взаимоотношениях Советского Союза и Коминтерна, с одной стороны, и Сунь Ятсена и возглавляемой им партии Гоминьдан, - с другой, каждая из них преследовала свои цели. Сунь Ятсену от Советского Союза нужна была помощь оружием, финансовыми средствами, военными советниками, в чем ему напрочь было отказано странами Запада. В свою очередь Советский Союз и Коминтерн были заинтересованы в утверждении своих позиций в единственной в то время в Китае революционной базе, основанной Сунь Ятсеном, в ее укреплении с тем, чтобы Москва могла опираться на эту базу в ее деятельности, направленной на развитие национально-освободительного антиимпериалистического движения в этой стране.

Примечания

1. Речь идет о сборнике документов: Переписка И. В. Сталина и Г. В. Чичерина с полпредом СССР в Китае Л. М. Караханом: документы; август 1923 г. - 1926 г. / Сост., отв. ред.-подготовитель, авт. предисл. д.и.н. А. И. Картунова; гл. ред. академик РАН М. Л. Титаренко. М.: Наталис, 2008 (далее: Переписка...).

2. Выражение Л. М. Карахана. См.: Переписка... С. 67 (док. N 1).

3. Сохранилось единственное письмо Сунь Ятсена от 6 декабря 1922 г. из Шанхая, адресованное В. И. Ленину. См.: ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. Т. 1. 1920 - 1925 / Ред. кол. М. Л. Титаренко и Го Хэнъюй (руководители работы) и др. М., 1994. С. 151 - 152 (док. N 50). Сокращенный текст письма опубликован в 1966 г. в статье: Картунова А. И. Сунь Ятсен - друг советского народа // Вопр. истории КПСС. 1966. N 10. С. 32. В статье Сун Цинлин (вдовы Сунь Ятсена) (См.: Народный Китай. 1956, N 22. С. 9) упоминается о письме Ленина Сунь Ятсену, до сих пор не опубликованном.

4. См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 378 - 383.

5. Тихвинский С. Л. Сунь Ятсен - китайский революционер-демократ (Предисл. к изд. 2 "Избранных произведений Сунь Ятсена") // Сунь Ятсен. Избранные произведения. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1985. С. 16.

6. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 21. С. 400 - 406.

7. Там же. Т. 22. С. 189 - 191; Т. 23. С. 28 - 29, 166 - 167, 138 - 140.

8. Полный текст этого документа см.: Картунова А. И. Политика Москвы в национально-революционном движении в Китае: военный аспект (1923 г. - июнь 1927 г.). М., 2000. С. 24 - 25; 2-е изд., испр. и доп. М., 2001.

9. См.: Коммунистический Интернационал и китайская революция: документы и материалы / Отв. ред. М. Л. Титаренко. М., 1986. С. 37 - 38.

10. Там же. С. 39 - 41.

11. ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае... Т. I. С. 206 (док. N 64).

12. Там же. С. 225 (док. N 72).

13. Там же. С. 240 (док. N 80).

14. См.: Сообщение РОСТа от 27 февраля 1923 г. о коммюнике полномочного представителя РСФСР в Китае А. А. Иоффе и Сунь Ятсена по поводу советско-китайских отношений // Советско-китайские отношения, 1917 - 1957: сб. докум. / Отв. ред. И. Ф. Курдюков, В. Н. Никифоров, А. С. Перевертайло. М., 1959. С. 65.

15. Л. М. Карахан выехал из Москвы в Китай в начале августа 1923 г., по пути в Пекин останавливался в Мукдене (преимущественно для встречи с Чжан Цзолинем) и Харбине. В Пекин прибыл 2 сентября 1923 г.

16. Переписка... С. 66 (док. N 1).

17. Проблема КВЖД ...

18. Там же.

19. Там же. С. 66 - 67.

20. Там же. С. 67.

21. Там же.

22. Там же. С. 68.

23. См.: там же. Док. N 5, 9.

24. Делегация находилась в Москве со 2 сентября по 27 ноября 1923 г. Документальный материал о пребывании делегации в Советском Союзе, принятых в Москве решениях см.: ВКП (б), Коминтерн и Китай... Т. 1. Док. N 82 - 85, 87, 89, 97 - 99.

25. Переписка... С. 84 (док. N 5).

26. См.: там же. С. 100 (док. N 11). Речь идет о постановлении Политбюро ЦК РКП от 8 марта 1923 г., в котором признавалось возможным оказать денежную поддержку Сунь Ятсену в размере около двух миллионов мексиканских долларов и необходимым послать к Суню, с его согласия, группу политических и военных советников. - См.: ВКП (б), Коминтерн и Китай... Т. 1. С. 206 (док. N 64).

27. М. М. Бородин (Грузенберг) прибыл в Кантон 6 октября 1923 г. и был назначен Сунь Ятсеном инструктором по реорганизации Гоминьдана. Позже был главным политическим советником ЦИК Гоминьдана, одновременно - представителем Коминтерна в Китае.

28. Переписка... С. 100 (док. N 11)

29. Там же. С. 101.

30. Там же. С. 101 - 102.

31. Там же. С. 102 - 103.

32. Там же. С. 116 (док. N 15).

33. См.: там же. С. 130, 132, 134 (док. N 21).

34. Там же. С. 134.

35. Там же. С. 136 (док. N 22).

36. Там же. С. 154 (док. N 31).

37. Там же. С. 156 (док. N 32).

38. Там же. С. 163 (док. N 35).

39. Подробно см.: Мамаева Н. Л. Коминтерн и Гоминьдан, 1919 - 1929. М., 1999. С. 89.

40. Там же. С. 160 (док. N 34).

41. Там же. С. 157 (док. N 33).

42. Там же.

43. Там же. С. 157 - 158 (док. N 33).

44. Там же. С. 159 (док. N 33).

45. ВКП (б), Коминтерн и Китай. Документы. Т. 1. С. 442 (док. N 112).

46. Там же. С. 443 (док. N 113).

47. Переписка... С. 200 (док. N 47).

48. См.: ВКП (б), Коминтерн и Китай. Т. 1. С. 370 - 376 (док. N 109).

49. Там же. С. 374.

50. Кемаль паша Гази Мустафа (с 1934 г. - Ататюрк) - руководитель национально-освободительной революции в Турции (1918 - 1923 гг.), первый президент Турецкой Республики (1923 - 1938), лидер Народно-Республиканской партии.

51. См.: ВКП (б), Коминтерн и Китай. Т. 1. С. 374 - 375.

52. Речь идет об индивидуальном вступлении членов КПК в Гоминьдан при сохранении идейной политической и организационной независимости обеих партий и установлении сотрудничества между ними. Окончательная договоренность об этом была принята на I съезде Гоминьдана (январь 1924 г.).

53. ВКП (б), Коминтерн и Китай... Т. I. С. 375.

54. Там же. С. 375 - 376.

55. Переписка... С. 237 (док. N 58).

56. См.: там же. С. 275 (док. N 69).

57. Там же.

58. Там же.

59. Там же.

60. Там же. С. 294 (док. N 78).

61. Там же.

62. Там же. С. 360 (док. N 102).

63. Там же. С. 367 (док. N 103).

64. Там же.

65. Текст Манифеста см.: Сунь Ятсен. Избранные произведения. 2-е изд., испр. и доп. М., 1975. С. 699 - 703.

66. Переписка... С. 426 (док. N 126). Предсмертное завещание Сунь Ятсена от 11 марта 1925 г. см.: Сунь Ятсен. Указ. соч. С. 741.

67. Там же. С. 440 (док. N 124).

68. Там же. С. 474 (док. N 132).

69. Там же. С. 360 (док. N 102).

70. Там же. С. 474 (док. N 132). Под "дивизией, организованной по-советски", Сталин имел в виду учебные полки, созданные с участием советской стороны при военной школе Хуанпу (Вампу), возглавлявшейся Чан Кайши.

Картунова Анастасия Ивановна, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Собственно, о чем я и говорил.

Разница подходов Кузнецова и Картуновой налицо.

И опять-таки - Сунь Ятсен должен был (просто вынужден) расти над собой. Он начинал как типичный китайский революционер старого типа - мол, скинем маньчжуров и всем станет хорошо. При этом он опирался на союз с тайными обществами.

Потом начала работать с армией, когда понял, что тайные общества - это довольно специфический и малонадежный инструмент для достижения поставленных целей.

Потом ему надо было создавать партию, которая понималась им довольно-таки "по-китайски", без оформления четкой программы и т.д. Недаром Блюхер отмечал, что каждый гоминьдановский генерал говорил, что "и у него есть своя программа относительно того, как строить новое государство в Китае", и то, что при создании школы Вампу пришлось вводить институт политкомиссаров и составлять программу Гоминьдана, которую курсанты изучали в специальных кружках - до этого момента люди примыкали к Гоминьдану по каким-то внутренним соображениям, не имея представления о сути учения.

Да и сам Сунь Ятсен его, по всей видимости, не сразу оформил и осознал.

Ну и особенность Китая тех лет - Сунь Ятсен должен был опираться на местных милитаристов. Как тот же Лю Бэй или Цао Цао. Но он сам не был милитаристом, потому и не мог быть "первым среди равных". Когда Чэнь Цзюнмин счел, что Сунь Ятсен не авторитет для него - он выбил его из Гуанчжоу. Сунь Ятсен в этих условиях должен был блокироваться с любой силой, которая позволяла бы ему удержать власть и добиться признания в столице, чтобы начать осуществление своей программы в общекитайском масштабе.

В частности, он не шел на примирение с Чэнь Цзюнмином только потому, что тот видел Китай в виде конфедерации провинций, а не единым государством.

И такой силой оказались интерпровинциальные войска (т.е. милитаристы, изгнанные из своих провинций). Они поддерживали Сунь Ятсена по разным причинам - кто-то из личных отношений (дружбы в прежние времена или уважения перед его взглядами), но большая часть планировала обрести в Гуандуне базу для похода в родную провинцию для овладения ею.

С этим и связан налоговый беспредел в Гуандуне - Сунь Ятсен был слаб в военном отношении, и интерпровинциальные армии сами устанавливали налоги, сами их собирали, сами их потребляли.. Это сломали только после разгрома гуандунскими войсками интерпровинциальных армий после смерти Сунь Ятсена, летом 1925 г. - тогда армия перестала быть частью налогового аппарата и стала получать содержание от правительства, военные и гражданские органы власти были наконец-то разъединены.

Ну и психология доктора Суня, несмотря на большой прогресс в его взглядах, начиная с 1900 г., оставалась все же воспитанницей периода Троецарствия - он все время думал, что простым захватом Пекина он сможет стать лидером Китая. В связи с чем провел бездарный Северный поход, после чего даже в СССР засомневались в его адекватности.

Как-то так.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А вот и статья А. Картуновой о Сунь Ятсене, вернее, о том, как его воспринимали в СССР:

Политический образ Сунь Ятсена в переписке И.В. Сталина и Г.В. Чичерина с Л.М. Караханом (1923 - март 1925 гг.)

Опубликовано в журнале "Проблемы Дальнего Востока" 28.02.2010.

Картунова Анастасия Ивановна, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН. Тел. 8 (499) 124-06-02.

В статье, базирующейся на документах, автор приходит к выводу, что в 1923 г. - марте 1925 г., когда устанавливались, затем развивались отношения Советского Союза с Сунь Ятсеном, никто в советском руководстве не был знаком с личностью Сунь Ятсена как революционера, теоретика и практика китайской революции. В руководящих кругах РКП(б) и Коминтерна существовало недоверие к Сунь Ятсену как к обычному милитаристу. В результате предоставление ему обещанной в марте 1923 г. финансовой помощи было задержано на год. В статье показано, что принятие в 1924 г. Решения Политбюро ЦК РКП(б) и его реализация о поставках Сунь Ятсену оружия (бесплатно), финансовой и другой помощи, установление широкого сотрудничества с ним было процессом не простым.

Ключевые слова: Сунь Ятсен, революционная база, Гоминьдан, недоверие, масштаб личности, сближение, Политбюро ЦК РКП(б), сотрудничество, помощь.

Многогранная деятельность Сунь Ятсена - революционера, теоретика и практика китайской революции, ученого и политика - это целая эпоха в истории борьбы китайского народа за свержение династии Цин, национальное и социальное освобождение и возрождение китайской нации, объединение Китая. Жизнь и политическая активность Сунь Ятсена нашли довольно широкое освещение как в российской, так и в иностранной историографии.

Настоящая статья посвящена менее изученному вопросу - о том, каким образом у руководителей Советской России и Коминтерна складывались представления о Сунь Ятсене как о политическом деятеле. Уникальный материал, предоставляющий возможность в том числе и для исследования данной проблемы, содержит регулярная переписка, которая велась между наркомом по иностранным делам СССР Г.В. Чичериным, лично занимавшемся в своем наркомате "китайским вопросом", а также И.В. Сталиным, с одной стороны, и советским полпредом в Китае Л.М. Караханом, с другой(1). Особую ценность данному историческому источнику придает то обстоятельство, что И.В. Сталин и Г.В. Чичерин находились не только в доверительных, но и в дружеских отношениях с Л.М. Караханом. Это позволяло им откровенно изъясняться по всем интересующим советское руководство вопросам китайской политики, включая ее персоналии. В переписке названных респондентов содержатся неизвестные прежде историкам детали представлений московского руководства о Сунь Ятсене как революционере и политике. На основании того же источника можно уяснить и особенности процесса выработки политики Москвы в отношении Сунь Ятсена и возглавлявшейся им партии Гоминьдан.

В данной статье из проблем, обсуждавшихся советскими руководителями с Л.М. Караханом, выделены в первую очередь следующие: планы Москвы возвести Сунь Ятсена на "пекинский престол" (выражение Л.М. Карахана2), т.е. привести его к власти в общенациональном масштабе; причины длительной задержки советской стороной отправления Суню обещанных оружия и финансовых средств; представления, складывавшиеся у советского руководства о положении Сунь Ятсена и Гоминьдана на основе получаемой из Китая информации от представителей различных советских служб и Коминтерна; о политической работе Сунь Ятсена и Гоминьдана; развернутый ответ Л.М. Карахана на вопрос И.В. Сталина о масштабе личности Сунь Ятсена как политического деятеля; планы Карахана по "отсечению правых" в Гоминьдане и позиция Суня по данному вопросу. Хронологические рамки статьи охватывают период от начала 1923 г., когда сотрудничество Москвы с Сунь Ятсеном вступило в стадию заключения практических соглашений и их реализации, и до кончины лидера Гоминьдана, последовавшей 12 марта 1925 г.

Если говорить об оценке Сунь Ятсена как революционера и политика со стороны руководящих деятелей РКП (б) и советского государства, то она связана прежде всего с именем В.И. Ленина. Как известно, вожди русской и китайской революций были современниками, но лично не встречались(3). Вместе с тем Ленин был первым, кто выступил с научным анализом общественно-политических взглядов и революционной деятельности вождя китайской революции. Ленин в течение многих лет проявлял глубокий интерес к освободительному движению в Китае. Об этом свидетельствует целый цикл его публикаций, который открывается статьей "Китайская война"(4) (декабрь 1900 г.). Революционные выступления китайского народа против маньчжурского самодержавия, деятельность революционных демократов, руководимых Сунь Ятсеном, встретили горячее сочувствие у большевистской партии России. В печати РСДРП (б) накануне и во время революции 1911г. систематически публиковались сообщения о революционном движении в Китае.(5)

В 1912 г. В.И. Ленин, ознакомившись с программной статьей Сунь Ятсена "Социальное значение китайской революции", немедленно откликнулся на нее своей публикацией - "Демократия и народничество в Китае".(6) В ней дана высокая оценка значения политической платформы Сунь Ятсена для судеб китайской революции. Из опубликованных затем ленинских статей "Обновленный Китай", "Крупный успех Китайской республики", "Отсталая Европа и передовая Азия", "Борьба партий в Китае"(7) следует, что Ленин высоко ценил самоотверженность, благородство и героизм Сунь Ятсена. В то же время он видел и недостатки революционной демократии Китая - утопизм, мечтательность, нерешительность, отсутствие у нее опоры на массы.

Своими статьями, посвященными революционной деятельности Сунь Ятсена и руководимой им китайской демократии, Ленин оказал поддержку освободительным движениям в Китае, способствовал их популяризации. Осуществленный им анализ особенностей революционного движения в Китае, его значения для мирового революционного процесса стал значительным вкладом в разработку Коминтерном стратегии и тактики в национально-колониальном вопросе на II (1920 г.) и IV (1922 г.) конгрессах этой организации. Нам неизвестно, чтобы какой-либо другой руководитель РКП (б), помимо Ленина, проявлял в те годы специальный интерес к личности Сунь Ятсена и его учению.

Однако в 1923 г. Ленин был уже тяжело болен и не мог принимать участие в установлении отношений Советского Союза с Сунь Ятсеном и в разработке политики по отношению к нему.

К началу 1920 г. политика советского руководства и Коминтерна в Китае вступила в фазу практической работы. Одной из главных задач на том этапе был поиск в этой стране военных и политических деятелей, на которых могла бы опереться Москва. При этом преследовались две основные цели: добиться дружественного или хотя бы нейтрального отношения пекинского правительства к Советской России (а если оно не пойдет на это, то найти способ заменить его другим); оказать помощь китайскому народу в развитии национально-революционного движения в целях объединения Китая, национального и социального освобождения китайского народа от гнета иностранных держав.

Из опубликованных документов можно сделать вывод, что советское руководство стало активно интересоваться Сунь Ятсеном и партией Гоминьдан с лета 1922 г. В то же время Москва расширяла круг своих интересов в Китае, включая в сферу своей политики в этой стране и некоторых северных милитаристов. В результате долгих поисков к осени 1922 - началу 1923 г. Москва пришла к решению опираться в своей политике в национально-революционном движении в Китае на Сунь Ятсена и его партию, которые базировались главным образом на Юге Китая, прежде всего на пров. Гуандун. Об этом свидетельствуют такие документы, как "Инструкция Исполкома Коминтерна представителю Коммунистического Интернационала в Южном Китае" от августа 1922 г.(8), подготовленная на основе доклада представителя Коминтерна в Китае Г. Маринга, "Резолюция Исполкома Коминтерна по вопросу об отношении Компартии Китая к партии Гоминьдан от 12 января 1923 г."(9), Директива Исполкома Коминтерна III съезду Коммунистической партии Китая от 21 мая 1923 г.(10) Однако в то время среди кадров РКП (б) и Коминтерна, как тех, что включились в осуществление советской политики в Китае, так и уже работавших там, не было людей, знакомых с учением Сунь Ятсена и его революционной деятельностью.

Политический образ Сунь Ятсена формировался в сознании руководителей Советской России и Коминтерна на основании противоречивой информации, получаемой из разных источников. Тем не менее, в русле логики указанных выше документов, Политбюро ЦК РКП 8 марта 1923 г. приняло постановление "признать возможным оказать денежную поддержку Сунь Ятсену в размере около двух миллионов мексиканских долларов"(11). Однако надо отметить, что не все деятели РКП (б) и Коминтерна, так или иначе занятые в Москве вопросами политики в отношении Китая и, в частности, в отношении Сунь Ятсена, были согласны с этим постановлением. Так, с запозданием узнавший о нем заведующий Восточным отделом ИККИ Г.И. Сафаров 4 апреля того года обратился с письмом в Политбюро ЦК РКП с просьбой "пересмотреть свое решение"(12), поскольку сам ставил Сунь Ятсена на одну доску с милитаристами Чжан Цзолинем и Дуань Цижуем.

31 июля 1923 г. по предложению И.В. Сталина Политбюро ЦК РКП (б) приняло постановление назначить М.М. Бородина политическим советником при Сунь Ятсене и поручить ему в своей работе с Сунем "руководствоваться интересами национально-освободительного движения в Китае, отнюдь не увлекаясь целями насаждения коммунизма в Китае"(13). Последнее указание, видимо, было записано с учетом заявления лидера Гоминьдана, изложенного в Коммюнике А.А.

Иоффе и Сунь Ятсена от 27 января 1923 г. по поводу советско-китайских отношений. Там было зафиксировано мнение Суня о том, что "в настоящее время коммунистический строй или даже советская система не могут быть введены в Китае..."(14).Указанные два постановления Политбюро ЦК РКП (б) явились первоначальной базой для оказания реальной помощи Сунь Ятсену.

Л.М. Карахан, хорошо знакомый с проблемами Востока по работе в НКИД СССР, в августе 1923 г. отправился в Китай с ответственной официальной миссией: он должен был вести переговоры с правительством Китайской Республики об установлении дипломатических отношений между двумя странами. Однако его деятельность в Китае выходила далеко за рамки чисто дипломатической работы и нередко была несовместима с ней, а именно работы коминтерновской.

В своем первом письме из Мукдена от 27 августа 1923 г.(15), адресованном Г.В. Чичерину, Л.М. Карахан подчеркивал, что "здесь на месте" он еще больше убедился "в правильности нашей оценки положения в Китае" и решений, которые были приняты в Москве в отношении Чжан Цзолиня (в то время правителя Маньчжурии) и Сунь Ятсена.(16) С одной стороны, в письме откровенно изложены намеченные Москвой в общих чертах "конечная цель и ближайшие задачи", которые должна была решать советская дипломатическая миссия в Китае во главе с Л.М. Караханом. А с другой, там были высказаны соображения полпреда, сформулированные им после трех встреч и бесед с Чжан Цзолинем, с которым Карахан встречался в Мукдене, сделав там специальную остановку по пути в Пекин: о тактике решения ближайших задач, прежде всего касавшихся судеб КВЖД(17).

Еще до отъезда Л.М.Карахана московское руководство согласилось на переговоры с Чжан Цзолинем и на "дружбу" с ним, в то же время наметивн широкий план содействия Сунь Ятсену. В письме Карахан называл пекинское правительство "совершенной игрушкой" в руках, с одной стороны, дипломатического корпуса, с другой - Цао Куня и У Пэйфу, а также "крестьянского генерала" Фэн Юйсяна. Карахан убедился в правоте оценки пекинского правительства, принятой еще в Москве, как не представляющего собой политическую силу, с которой руководители СССР и Коминтерна "могли бы твердо договориться и, опираясь на которую, мы могли бы развить нашу работу в Китае"(18). Особое внимание уделено Сунь Ятсену: "В Китае у нас есть конечная цель и ближайшие задачи. Конечная цель - это создание объединенного национального всекитайского правительства в Пекине, возглавляемое Сунем с руководящим влиянием тех групп, которые мы объединяем под словом "Гоминьдан""(19). Однако, как представлял себе Карахан, находясь в Маньчжурии, даже при той финансовой и политической поддержке, которую Советский Союз был готов оказать Сунь Ятсену, он никогда не сможет самостоятельно "сесть на пекинский престол", и "ему необходимо комбинировать с какой-нибудь другой реальной силой и для того, чтобы не иметь ее против себя и для того, чтобы, пользуясь военной поддержкой этой силы, успешно справиться с Пекином и стоящими за ним генералами..."(20). Карахан в то время рассматривал в качестве такой силы Чжан Цзолиня, который по некоторым имевшимся у Карахана сведениям якобы "уже сейчас комбинирует с Сунем и в известной степени объединяет свои военные намерения с кантонским правительством"(21). Однако, как позже стало ясно, ни Чжан Цзолинь, ни Сунь Ятсен не стремились к объединению их усилий. В то же время Карахан отмечал, что Сунь Ятсен предвидел возможность такой ситуации, когда Чжан, придя к власти в Пекине, не захочет разделить ее с Сунем; в этом случае последний рассчитывал на нажим на Чжан

Цзолиня со стороны СССР, что позволило бы разрешить спор между ними в пользу лидера Гоминьдана(22).

В письмах от 3 и 21 октября 1923 г.(23) Г.В. Чичерин сообщал Л.М. Карахану о пребывании в Москве военно-политической делегации во главе с Чан Кайши,(24) направленной Сунь Ятсеном. Делегация должна была изучить опыт государственного и военного строительства Советской России, ознакомить советское руководство с военными планами Суня и добиться их поддержки, а также помощи в подготовке командных кадров для Гоминьдана. Нарком просил Карахана дополнительно сообщить "о нынешнем положении Сунь Ятсена, его отношении к Гоминьдану и к другим партиям"(25). Видимо, в Москве сочли привезенную делегацией информацию недостаточной, а может быть, и не полностью достоверной.

С ноября 1923 г., почти в течение четырех месяцев, Карахан в своих письмах Чичерину неоднократно и убедительно настаивал на необходимости уделять Сунь Ятсену больше внимания, особенно в части выполнения решения Политбюро ЦК РКП (б) о Сунь Ятсене и Гоминьдане, принятого в марте 1923 г.(26) Поскольку лидер Гоминьдана не получил ничего из обещанного ему, сообщал Карахан, у него "появился совершенно естественный скептицизм к тем обещаниям, которые ему даны в начале 1923 года. Назначение т. Бородина(27) в Кантон означало, что мы наконец реально приступим к осуществлению нашего плана"(28). В задачи на близкую перспективу входило стимулирование Сунь Ятсена к проведению политической массовой работы, а также реформирование Гоминьдана и его вооруженных сил.

Из письма Л.М. Карахана Г.В. Чичерину от 3 ноября 1923 г. в Москве стало известно о сильно ухудшившимся на тот момент положении Сунь Ятсена в связи с тем, что большая часть флота изменила ему и перешла на сторону противника - гуандунского генерала Чэнь Цзюнмина. По оценке Карахана, "это очень серьезный удар" и "положение его (Сунь Ятсена. - А.К.) в настоящий момент довольно критическое"(29). В то же время полпред рекомендовал "этим колебаниям в военном положении" Сунь Ятсена не придавать серьезного значения, "так как мы никогда не считали, что центр тяжести его деятельности заключается в военных действиях"(30). Следует признать, что военная работа была не самой сильной стороной деятельности Суня. Полпред отмечал, что война, которую вел Сунь Ятсен, очень сильно вредила ему как политическому деятелю. В глазах радикального национального общественного мнения он с каждым днем терял, в особенности потому, что не вел никакой политической работы и сосредотачиваясь исключительно на войне. Карахан оценивал складывающийся в связи с этим "антураж" Сунь Ятсена как чрезвычайно сомнительный в политическом отношении. Главная задача его государственного аппарата, по оценке Карахана, заключалась в добывании денег, причем без стеснения в средствах. "...Внешне власть Сунь Ятсена ничем не отличается от власти любого милитариста... Единственно, что его отличает, это та национальная программа (выделено мною. - А.К.), которую он будет осуществлять, когда подчинит своему контролю весь Китай... Вопрос о скором начале организационно-политической работы есть вопрос сохранения авторитета Сунь Ятсена, партии Гоминьдан и сохранения от дальнейшего разложения, вырождения и дискредитации гоминьдановского центра",(31) - завершал письмо Карахан.

Вскоре Сунь Ятсен восстановил свои силы, что дало Карахану основания оптимистически оценивать политическое будущее лидера Гоминьдана. И если даже ему придется оставить Кантон, - писал Карахан Чичерину 26 ноября 1923 г., - "это не будет означать его поражения, ибо армию он сохранил и вместе с ней отступит на Север, чтобы продолжать борьбу"(32).

В письме от 10 декабря 1923 г. Карахан докладывал Чичерину, что после проведенной Бородиным и организованной ЦИК Гоминьдана политической работы, Сунь Ятсен и ЦИК Гоминьдана убедились, что политическая работа и участие в ней партии имеют первостепенное значение для нее(33). В том же письме он настаивал на необходимости "пресекать всяческие его (Сунь Ятсена. - А.К.) фантастические военные экспедиции на Север и не давать ему возможности пока расширять район своего господства, но Гуандунскую область (пров. Гуандун. - А.К.) мы должны прочно и решительно помочь укрепить за собой..."(34).

В письмах от 10, 17 и 19 декабря 1923 г. Карахан в очередной раз напоминал Чичерину (т.е. Москве) о необходимости оказать помощь Сунь Ятсену оружием и открыть необходимые кредиты для работы с ним. "...Иначе мы провалим все дело, так хорошо начатое... Полезные советы очень хорошая вещь, но если мы ограничиваемся только советами, это, конечно, не может создать необходимой связи с нами и не может заставить Сунь Ятсена и в дальнейшем следовать нашим советам",(35) - так оценивал положение Карахан.

В письмах Чичерина от 1 и 2 января 1924 г. Карахан, наконец, получил ответ на свой вопрос о причинах задержки поставок Москвой оружия Сунь Ятсену. Первая причина состояла в том, что в Москве "создалось такое сильное настроение против военной политики Сунь Ятсена, что нужно нашим деятелям несколько вникнуть в положение, чтобы в данном вопросе отказаться от отрицательного отношения"(36). Была и другая причина. "Многие у нас (в Москве. - А.К.) думают, - писал Чичерин, - что Сунь Ятсен уже не является типичным представителем Гоминьдана. Он слишком связан с правым крылом, от которого резко выделяется сильное левое крыло. Отказ его издать аграрный декрет весьма типичен и вряд ли может внушить оптимистическое представление о его дальнейшей деятельности"(37). Не исключено, что такие тенденции в настроениях определенных кругов в руководстве в Москве явились следствием писем М.М. Бородина, с самого начала работы в Кантоне считавшего необходимым прежде всего провести аграрную реформу.

То обстоятельство, что требование декрета об аграрных преобразованиях исходило не из Москвы, отмечал Л.М. Карахан: "Мы в Москве никогда не выдвигали этого вопроса об аграрной реформе в такой радикальной форме, как это намечено в Кантоне (т.е. Бородиным; выделено мной. - А.К.) и не делали критерием своего отношения к Сунь Ятсену его политику по земельному вопросу или другим внутриэкономическим вопросам"(38).

Сунь Ятсен, хорошо знавший всю сложность земельных отношений в Китае, оттягивал публикацию такого декрета. Средством осуществления принципа "уравнения прав на землю" в Манифесте, принятом I съездом Гоминьдана (январь 1924 г.), провозглашался ряд мероприятий реформистского характера, причем центр тяжести приходился на область налоговой политики(39).

В ЦК РКП (б) дискутировался также вопрос: давать ли Суню оружие, а если давать, то на каких условиях?(40). К началу января 1924 г. соответствующее решение не было принято.

Не дождавшись помощи Сунь Ятсену со стороны Советского Союза оружием и финансами, Карахан 8 января 1924 г. направил письмо Сталину, копии - Троцкому, Зиновьеву и Чичерину (док. N 33). Карахан напоминал о решении Политбюро ЦК РКП (б) от 23 марта 1923 г. предоставить Сунь Ятсену финансовую помощь, а также дать 8000 японских винтовок, 15 пулеметов, четыре пушки "Орисака" и две бронемашины. Полпред убеждал генсека в том, что "Сунь Ятсен принял все наши указания и советы" и "практически осуществляет все то, что мы ему говорим"(41). Кроме того, Сунь Ятсен, "отказавшись от всех широких военных планов, принял наше предложение об организации военной школы..."(42). Карахан предупреждал, что в случае отказа в помощи Сунь Ятсену оружием он предвидит "серьезные затруднения для дальнейшего нашего воздействия на Гоминьдан и серьезные затруднения в работе т. Бородина, если не полную невозможность дальнейшего его пребывания в Кантоне"(43). В заключение Карахан просил поставить этот вопрос в ЦК РКП (б) и принять окончательное решение(44).

Забегая вперед, скажем, что, видимо, это письмо оказало определенное воздействие на советское руководство наряду с другими обстоятельствами. 20 марта 1924 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняло постановление "отпустить 500000 рублей, 1000 винтовок и известное количество орудий..."(45). Однако 27 марта вопрос о выдаче Сунь Ятсену оружия был пересмотрен и Политбюро решило выдать оружие в объеме, указанном в цитированном выше письме Карахана Сталину(46). О таком объеме помощи Сунь Ятсену телеграммой сообщал А.А. Иоффе еще 1 мая 1923 г. Из письма Г.В. Чичерина от 26 марта 1924 г. полпред узнал, что в Москве решено послать Сунь Ятсену оружие бесплатно(47).

В обстоятельном письме Карахана Чичерину от 9 февраля 1924 г. одна значительное место было уделено итогам I съезда Гоминьдана. Поскольку этот документ уже был ранее опубликован(48), остановлюсь кратко лишь на той части письма, что посвящена политическому соглашению с Сунь Ятсеном, которое Чичерин поручил заключить Карахану - "иначе он надует"(49), полагал нарком. Это выражение свидетельствует о том, что в Москве еще существовало недоверие к Сунь Ятсену. Там была свежа память о не вполне удачном опыте оказания военной и финансовой помощи национальным силам в Турции, которые возглавлял Кемаль Ататюрк(50): Москва понесла огромные расходы, но не получила тех политических выгод, на которые могла рассчитывать(51). Карахан не возражал против выполнения данной инструкции наркома, но обращал его внимание на ряд серьезных обстоятельств. В частности, полпред считал, что гоминьдановское движение в Китае коренным образом отличается от того, что в Турции возглавлял Кемаль Ататюрк: "...здесь наш советник входит в ЦК партии (ЦИК Гоминьдана. - А.К.) этого национально-революционного движения, здесь мы пользуемся громадным авторитетом и наши указания и советы имеют исключительное значение для партии, коммунистическая партия входит в состав партии Гоминьдан(52), она совершенно легально развивает свою деятельность на территории Гуандунской области (пров. Гуандун. - А.К.), в той области, где партия Гоминьдан является правящей партией и т. д. и т. д."(53). Карахан писал далее, что он будет заключать это соглашение не столько по той причине, что внутренне убежден в его необходимости, сколько потому, что имеет инструкцию от Чичерина и потому, что "это успокоит сомневающихся в Сунь Ятсене товарищей (выделено мной. - А.К.) и не будет служить препятствием в дальнейшей поддержке и помощи ему"(54).

Весьма существенным для понимания того, как в советских правящих кругах складывалась оценка масштаба личности Сунь Ятсена как политика, является письмо И.В. Сталина Карахану от 16 июня 1924 г. Сталин поставил ряд вопросов: "Как дела с Сунем, с Гоминьданом? Есть ли в Китае действительное движение и насколько оно глубоко? Есть ли у Суня или Гоминьдана корни, действительные, живые корни? Можно ли считать, что удельный вес Суня - Гоминьдана соответствует удельному весу, скажем, Кемаля и его партии?"(55)

Л.М. Карахан весьма обстоятельно изложил свое мнение по поставленным вопросам (письмо И.В. Сталину от 13 июля 1924 г.). "Действительного движения в Китае пока еще нет, но оно создается, Суня нельзя сравнивать по удельному весу с Кемалем. Кемаль представлял и вел за собой всю национальную Турцию. Сунь даже у себя в Кантоне не ведет за собой всю "нацию""(56). Карахан при этом отметил, что при сопоставлении этих двух лидеров легко сделать ошибку: нужно учитывать количественные различия. "Китай - это 400 с лишним миллионов населения. Одна Гуандунская пров[инция], столицей которой является Кантон, насчитывает 30 мил[лионов] населения... в три раза больше Турции. Чтобы охватить такую страну, нужна продолжительная] работа. Сунь до сих пор ее не вел. Сейчас он обучается. Важно, что он понял значение массовой базы для своей партии и пр[авительст]ва. Но его нужно все время толкать, - пояснял Карахан, - потому что он в самом сволочном окружении правых, американизированных интеллигентов и т.п."(57) Полпред докладывал, что он направляет внимание Сунь Ятсена "на борьбу против империализма, грабежа Китая державами. Это самое популярное и понятное дело для всего Китая. На этом он может приобрести полит[ический] капитал, окрепнуть и политически] и организационно... лозунг - борьба против держав может дать ему силу, которая поднимет его до Кемаля. Другой источник его возможной силы - зем[ельная] реформа. Они разрабатывают его, но все еще не решаются провести"(58).

Что касается Гоминьдана, то Карахан откровенно писал Сталину: из Пекина ему трудно ставить "совер[шенно] точный диагноз"(59).

Однако, получив подробную информацию из Гуанчжоу от Бородина о положении в Гоминьдане и опираясь на нее, Карахан в письме Чичерину от 28 июля 1924 г. представил план "отсечения правых" в Гоминьдане, на чем настаивал Бородин, и сообщил о позиции Сунь Ятсена в этой связи.

Необходимость такого рода "хирургической операции" Карахан объяснял несовместимостью сознания "правых" представлявших, по его мнению, интересы колониального китайского купечества и компрадорства, с той внутренней политикой, "на которую мы толкаем сейчас Суня"(60). Цель этой политики, по Карахану, - создание рабоче-крестьянской базы для партии путем реформ рабочего и аграрного законодательства - находилась в таком противоречии с настроениями правого крыла партии, что сосуществование с ним внутри Гоминьдана тех сил, на которые могла бы опираться Москва, было невозможным. По оценкам Карахана, Сунь, лично склонный к "левой" политике, в то же время боялся порвать с правыми и был готов идти на жертвы ради партийного единства. Полпред полагал, что Сунь не хотел рвать с правыми еще и из-за опасений ослабить свои позиции и положение партии, так как не имел к тому времени "достаточно сильной базы", которая состояла бы только из левого крыла. Исходя из изложенного, Карахан, по его сообщению, дал указание Бородину все внимание направить на создание сильного левого крыла партии и захват им важнейших партийных постов. В неизбежном конфликте между правым и левым крылом последнее должно было стать настолько внушительным, чтобы Сунь сделал выбор между ними без колебаний.(61) Таким образом, речь шла о подготовке к расколу Гоминьдана, или по крайней мере к отколу от него "правых", что отнюдь не входило в планы Сунь Ятсена. Несколько позже, при подготовке к II съезду Гоминьдана (январь 1926 г.) Г.В. Чичерин выступил решительно против раскола Гоминьдана.

Осенью 1924 г. в руководстве ВКП (б), как и в Гоминьдане и КПК, дискутировался вопрос о поездке Сунь Ятсена в Пекин для участия в подготовительной конференции для созыва Национального собрания. На конференцию Сунь был приглашен Дуань Цижуем, в то время возглавлявшим правительство в Пекине, под давлением Фэн Юйсяна.

Тревога Москвы по этому поводу нашла отражение в письме Г.В. Чичерина Л.М. Карахану от 4 ноября 1924 г. В нем просматривается опасение за Сунь Ятсена в связи с созданием после переворота, совершенного Фэн Юйсяном 23 октября 1924 г. в Пекине, временного союза победителей в войне между чжилийской и фэньтяньской милитаристскими кликами - Чжан Цзолиня, Фэн Юйсяна и Дуань Цижуя. Называя этот союз "директорией", Чичерин полагал, что она "является ловушкой с целью дискредитации Сунь Ятсена"(62). В Москве опасались не только возможных негативных политических последствий этой поездки, но и за жизнь Суня.

Л.М. Карахан в письме Г.В. Чичерину от 12 ноября 1924 г. посвятил несколько страниц необходимой политической линии поведения Сунь Ятсена, какой она представлялась полпреду, в связи с возможной поездкой Суня в Пекин. Карахан послал в Гуанчжоу свои предложения по поводу тактики, которой должен был придерживаться Сунь Ятсен в ответ на обращение Фэн Юйсяна, разосланное всем крупным военно-политическим деятелям страны, в том числе и Су-ню. Карахан рекомендовал, чтобы Сунь Ятсен "не солидаризировался ни с кем из военных лидеров и оставил бы совершенно развязанными руки"(63).

Кроме того, полпред сообщал о том, что он послал Бородину инструкцию, дабы тот "заставил Сунь Ятсена выпустить обращение к китайскому народу"(64). Эта идея была принята Сунь Ятсеном: как известно, 10 ноября 1924 г. он опубликовал "Манифест к походу на Север"(65).

13 ноября 1924 г. Сунь Ятсен покинул Гуанчжоу и направился через Шанхай в Японию, затем в Тяньцзинь.

В письме от 1 февраля 1925 г. Л.М. Карахан сообщил Г.В.Чичерину, что Сунь Ятсен находится при смерти. "Для партии это удар, который она с трудом вынесет. Сейчас мы бьемся над тем, чтобы провести манифест предсмертный, нечто вроде политического завещания"(66).

Видимо, еще не зная, что Сунь доживает последние дни, И.В. Сталин в письме Л.М. Карахану от 19 февраля 1925 г. просил его сообщить "о делах в Гоминьдане, о здоровье Суня"(67). Узнав о безнадежном состоянии Сунь Ятсена, Сталин в явном раздражении б марта 1925 г. писал Карахану: "Как дело с Сунь Ятсеном?... (отточие мое. - А.К.). Есть там в Гоминьдане люди, могущие заменить Сунь Ятсена в случае смерти. Это большой вопрос ,..".(68)

Недовольство Сталина можно понять. В Москве все же надеялись, что Сунь Ятсен займет в Пекине один из ключевых постов, а в дальнейшем и возглавит пекинское правительство.

После поражения революций в Европе - советских республик в Венгрии, Баварии и Словакии в 1919 г., восстания в Германии в ноябре 1923 г., Коминтерн, не ожидая в близкой перспективе новых революций на Западе, переключил свое основное внимание на развитие революционного процесса на Востоке ("восточный маршрут революции"), особенно в Китае. В этом отношении характерна информация Г.В. Чичерина Л.М. Карахану от 4 ноября 1924 г.: "В теперешних выступлениях наших главных лидеров постоянно подчеркивается, что Восток столь же важен и даже важнее, чем Запад"(69).

Учитывая сложившуюся в мировом революционном движении обстановку, Сталин был озабочен сохранением и укреплением базы Гоминьдана в Гуандуне. При этом он особое значение придавал укреплению армии и расширению контингента, находившегося под надежным контролем гоминьдановского правительства. "Одной дивизии, организованной по-советски, конечно, мало, - писал он. - Надо бы заложить и оформить несколько дивизий... (отточие мое. - А.К.). И если Кантон сумеет построить хорошую и более или менее многочисленную армию, он будет тогда являть собой действительную скрепу новой народно-революционной общекитайской государственности"(70).

Советские советники южнокитайской группы во главе с главным военным советником Гуанчжоуского правительства и главного командования Национально-революционной армии В.К. Блюхером в тяжелых условиях самоотверженно работали над реформированием вооруженных сил Гоминьдана и строительством HPА. Не без их помощи в 1925 г. была одержана победа над Чэнь Цзюнмином (1-й и 2-й Восточные походы), а в 1926 - начале 1927 г. успешно проходили, в соответствии со стратегическим планом Блюхера и при его личном участии, первые два этапа Северного похода НРА, имевшего целью объединение Китая, чего долгие годы добивался Сунь Ятсен. В успехах военных кампаний Гоминьдана сыграли свою роль и поставки из Советского Союза. В свою очередь М.М. Бородин как политический советник Гоминьдана и представитель ИККИ в Китае сыграл существенную роль в подготовке I съезда этой партии и ее реорганизации.

Из "Переписки" следует, что советские руководители не имели реального представления о масштабе личности Сунь Ятсена как политика, теоретика и практика китайской революции. Они на определенном этапе проявляли недоверие к нему, особенно из-за его "фантастических" военных предприятий и неверно понятой в Москве позиции по ряду вопросов партийной политики Гоминьдана. Вместе с тем сотрудничество между Москвой и Гуанчжоу развивалось. Сунь Ятсен открыто шел на сближение, сотрудничество и дружбу с Советским Союзом, что было в условиях Китая того времени мужественным поступком. Советский Союз с осени 1923 г. начал оказывать Сунь Ятсену запрошенную им помощь, направляя в Гуанчжоу политических и военных советников. С мая 1924 г. Советская Россия финансировала военную школу Хуанпу (Вампу), в которой работали советские инструкторы, в советских военных училищах и академиях проходили обучение члены Гоминьдана и КПК. С октября 1924 г. начались поставки в Гуанчжоу оружия, объемы которых с 1925 г. нарастали.

Следует иметь в виду, что во взаимоотношениях Советского Союза и Коминтерна, с одной стороны, и Сунь Ятсена и возглавляемой им партии Гоминьдан, - с другой, каждая из них преследовала свои цели. Сунь Ятсену от Советского Союза нужна была помощь оружием, финансовыми средствами, военными советниками, в чем ему напрочь было отказано странами Запада. В свою очередь Советский Союз и Коминтерн были заинтересованы в утверждении своих позиций в единственной в то время в Китае революционной базе, основанной Сунь Ятсеном, в ее укреплении с тем, чтобы Москва могла опираться на эту базу в ее деятельности, направленной на развитие национально-освободительного антиимпериалистического движения в этой стране.

Примечания:

1 Речь идет о сборнике документов: Переписка И.В. Сталина и Г.В. Чичерина с полпредом СССР в Китае Л.М. Караханом: документы; август 1923г. - 1926г. / Сост., отв. ред.-подготовитель, авт. предисл. д.и.н. А.И. Картунова; гл. ред. академик РАН М.Л. Титаренко. М.: Наталис, 2008 (далее: Переписка...).

2 Выражение Л.М. Карахана. См.: Переписка... С. 67 (док. N 1).

3 Сохранилось единственное письмо Сунь Ятсена от 6 декабря 1922 г. из Шанхая, адресованное В.И. Ленину. См.: ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае: документы. Т. I. 1920 - 1925 / Ред. кол. М.Л. Титаренко и Го Хэнъюй (руководители работы) и др. М., 1994. С. 151 - 152 (док. N50). Сокращенный текст письма опубликован в 1966 г. в статье: Картунова А.И. Сунь Ятсен - друг советского народа I/ Вопр. истории КПСС. 1966. N 10. С. 32. В статье Сун Цинлин (вдовы Сунь Ятсена) упоминается о письме Ленина Сунь Ятсену, до сих пор не опубликованном.

4 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 378-383.

5 Тихвинский С.Л. Сунь Ятсен - китайский революционер-демократ (Предисл. к изд. 2 "Избранных произведений Сунь Ятсена") // Сунь Ятсен. Избранные произведения. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1985. С. 16.

6 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 21. С. 400 - 406.

7 Там же. Т. 22. С. 189 - 191; Т. 23. С. 28 - 29, 166 - 167, 138 - 140.

8 Полный текст этого документа см.: Картунова А.И. Политика Москвы в национально-революционном движении в Китае: военный аспект (1923 г. - июнь 1927 г.). М., 2000. С. 24 - 25; 2-е изд., испр. и доп. М., 2001.

9 См.: Коммунистический Интернационал и китайская революция: документы и материалы / Отв. ред. М.Л. Титаренко. М., 1986. С. 37 - 38.

10 Там же. С. 39-41.

11 ВКП (б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае... Т. I. С. 206 (док. N64).

12 Там же. С. 225 (док. N72).

13 Там же. С. 240 (док. N 80).

14 См.: Сообщение РОСТа от 27 февраля 1923 г. о коммюнике полномочного представителя РСФСР в Китае А.А. Иоффе и Сунь Ятсена по поводу советско-китайских отношений I/ Советско-китайские отношения, 1917 - 1957: сб. докум. / Отв. ред. И.Ф. Курдюков, В.Н. Никифоров, А.С. Перевертайло. М., 1959. С. 65.

15 Л.М. Карахан выехал из Москвы в Китай в начале августа 1923 г., по пути в Пекин останавливался в Мукдене (преимущественно для встречи с Чжан Цзолинем) и Харбине. В Пекин прибыл 2 сентября 1923 г.

16 Переписка... С. 66 (док. N 1).

17 Проблема КВЖД...

18 Там же.

19 Там же. С. 66 - 67.

20 Там же. С. 67.

21 Там же.

22 Там же. С. 68.

23 См.: там же. Док. N 5, 9.

24 Делегация находилась в Москве со 2 сентября по 27 ноября 1923г. Документальный материал о пребывании делегации в Советском Союзе, принятых в Москве решениях см.: ВКП

(б), Коминтерн и Китай... Т. 1. Док. N 82 - 85, 87, 89, 97 - 99.

25 Переписка... С. 84 (док. N 5).

26 См.: там же. С. 100 (док. N 11). Речь идет о постановлении Политбюро ЦК РКП от 8 марта 1923 г., в котором признавалось возможным оказать денежную поддержку Сунь Ятсену в размере около двух миллионов мексиканских долларов и необходимым послать к Суню, с его согласия, группу политических и военных советников. - См.: ВКП (б), Коминтерн и Китай... Т. 1. С. 206 (док. N 64).

27 М.М. Бородин (Грузенберг) прибыл в Кантон 6 октября 1923 г. и был назначен Сунь Ятсеном инструктором по реорганизации Гоминьдана. Позже был главным политическим советником ЦИК Гоминьдана, одновременно - представителем Коминтерна в Китае.

28 Переписка... С. 100 (док. N 11)

29 Там же. С. 101.

30 Там же. С. 101 - 102.

31 Там же. С. 102 - 103.

32 Там же. С. 116 (док. N 15).

33 См.: там же. С. 130, 132, 134 (док. N21).

34 Там же. С. 134.

35 Там же. G. 136 (док. N 22).

36 Там же. С. 154 (док. N 31).

37 Там же. С. 156 (док. N 32).

38 Там же. С. 163 (док. N 35).

39 Подробно см.: Мамаева Н.Л. Коминтерн и Гоминьдан, 1919 - 1929. М., 1999. С. 89.

40 Там же. С. 160 (док. N 34).

41 Там же. С. 157 (док. N 33).

42 Там же.

43 Там же. С. 157 - 158 (док. N 33).

44 Там же. С. 159 (док. N 33).

45 ВКП (б), Коминтерн и Китай. Документы. Т. 1. С. 442 (док. N 112).

46 Там же. С. 443 (док. N 113).

47 Переписка... С. 200 (док. N 47).

48 См.: ВКП (б), Коминтерн и Китай. Т.1. С. 370 - 376 (док. N 109).

49 Там же. С. 374.

50 Кемаль паша Гази Мустафа (с 1934 г. - Ататюрк) - руководитель национально-освободительной революции в Турции (1918 - 1923гг.), первый президент Турецкой Республики (1923

- 1938), лидер Народно-Республиканской партии.

51 См.: ВКП (б), Коминтерн и Китай. Т.1. С. 374-375.

52 Речь идет об индивидуальном вступлении членов КПК в Гоминьдан при сохранении идейной политической и организационной независимости обеих партий и установлении

сотрудничества между ними. Окончательная договоренность об этом была принята на I съезде Гоминьдана (январь 1924 г.).

53 ВКП (б), Коминтерн и Китай...Т. I. C. 375.

54 Там же. С. 375 - 376.

55 Переписка... С. 237 (док. N 58).

56 См.: там же. С. 275 (док. N 69).

57 Там же.

58 Там же.

59 Там же.

60 Там же. С. 294 (док. N 78).

61 Там же.

62 Там же. С. 360 (док. N 102).

63 Там же. С. 367 (док. N 103).

64 Там же.

65 Текст Манифеста см.: Сунь Ятсен. Избранные произведения. 2-е изд., испр. и доп. М., 1975. С. 699 - 703.

66 Переписка... С. 426 (док. N 126). Предсмертное завещание Сунь Ятсена от 11 марта 1925 г. см.: Сунь Ятсен. Указ. соч. С. 741.

67 Там же. С. 440 (док. N 124).

68 Там же. С. 474 (док. N 132).

69 Там же. С. 360 (док. N 102).

70 Там же. С. 474 (док. N 132). Под "дивизией, организованной по-советски", Сталин имел в виду учебные полки, созданные с участием советской стороны при военной школе Хуанпу (Вампу), возглавлявшейся Чан Кайши.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

ПИСЬМО ЧУГУНОВУ

Опоздал чрезмерно с ответом. Извиняюсь. 1) Ленинская критика Сун Ят-сена, данная в 1912 году, конечно, не устарела и остается в силе. Но критика эта касалась старого Сун Ят-сена. Сун Ят-сен ведь не стоял всё время на одной точке. Он развивался вперёд, как и всё в мире развивается. После Октября, особенно же в 1920-21 годах, Ленин относился к Сун Ят-сену с большим уважением из-за того, главным образом, что Сун Ят-сен стал сближаться и сотрудничать с коммунистами Китая. Это обстоятельство надо иметь в виду, когда говорят о Ленине и сунятсенизме. Значит ли это, что Сун Ят-сен был коммунистом? Нет, не значит. Разница между сунятсенизмом и коммунизмом (марксизмом) остаётся. Если, тем не менее, коммунисты Китая сотрудничают с гоминдановцами в одной партии, в партии Гоминдана, то это объясняется тем, что три принципа Сун Ят-сена - демократия, национальность, социализм - представляют вполне приемлемую базу для совместной работы коммунистов и сунятсеновцев в партии Гоминдана на данной стадии развития китайской революции.

Разговоры о том, что Россия тоже стояла одно время перед буржуазно-демократической революцией, и, тем не менее, коммунисты и эсеры не входили тогда в одну общую партию,-эти разговоры лишены всякой почвы. Дело в том, что Россия не была тогда страной угнетённой в национальном отношении (она сама не прочь была угнетать другие нации), ввиду чего и отсутствовал в России могучий национальный момент, стягивающий в единый лагерь революционные силы страны, тогда как в нынешнем Китае национальный момент не только существует, но является еще преобладающим моментом (борьба против империалистических угнетателей), определяющим характер взаимоотношений между революционными силами Китая внутри Гоминдана.

2) В докладе у меня на XIV съезде не говорится ни одного слова об "уступках Японии", да еще "за счёт Китая". Это несерьёзно, т. Чугунов. У меня говорится там лишь о дружественных отношениях с Японией. А что такое дружественные отношения с точки зрения дипломатии? Это значит, что мы воевать с Японией не хотим, что мы стоим за политику мира.

3) Что касается двусмысленной политики Северной Америки, то она, эта двусмысленность, до того ясна и несомненна, что не нуждается в разъяснении.

С ком. приветом И. Сталин

9 апреля 1927 г.

Печатается впервые

См. И.В. Сталин Собрание сочинений в 16 томах, т. 9.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

ЦК РКП(б) - ЦЕНТРАЛЬНОМУ ИСПОЛНИТЕЛЬНОМУ КОМИТЕТУ ГОМИНДАНА

Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии скорбит вместе с вами о потере вождя Гоминдана и организатора национально-освободительной борьбы рабочих и крестьян Китая за свободу и независимость китайского народа, за единство и самостоятельность китайского государства.

Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии не сомневается, что великое дело Сунь Ятсена не умрёт вместе с Сун Ятсеном, что дело Сун Ятсена будет жить в сердцах китайских рабочих и крестьян на страх врагам китайского народа.

Центральный Комитет Российской Коммунистической Партии верит, что Гоминдан будет высоко держать знамя Сун Ятсена в великой борьбе за освобождение от империализма, что Гоминдану вдастся с честью донести это знамя до полной победы над империализмом и его агентами в Китае.

Сун Ятсен умер, - да здравствует дело Сун Ятсена, да живут и крепнут заветы Сун Ятсена!

Секретарь Центрального Комитета Российской Коммунистической Партии

И. Сталин

13 марта 1925 г.

"Правда" № 60, 14 марта 1925 г.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас