Saygo

Хо Цюй-бин му

4 сообщения в этой теме

Хо Цюй-бин му — 霍去病墓, погребение Хо Цюй-бина - один из важнейших памятников древнекитайского изобразительного искусства.

user posted image

Погребение Хо Цюй-бина 霍去病 (140-117 гг. до н.э.) находится в 1 км к северо-востоку от усыпальницы императора Хань У-ди 武帝 (прав. 140-84 гг. до н.э.; см. также Лю Чэ) династии Ранняя/Западная Хань (Цянь/Си Хань 前/西漢, 206 г. до н.э. – 8 г. н.э.), входя в общий с ней погребальный комплекс Маолин 茂陵 (см. Лин цинь). Такое его местоположение объясняется происхождением и воинскими заслугами Хо Цюй-бина. Племянник любимой наложницы и матери первенца У-ди - госпожи Вэй (Вэй-фужэнь 衛夫人, II в. до н.э.), он, несмотря на молодость, снискал себе славу выдающегося военачальника, нанеся несколько сокрушительных поражений войскам сюнну 匈奴 (гуннов) в ходе войны 121-123 гг. до н.э. По сообщению письменных источников, У-ди горько оплакивал преждевременную (в 24 года) смерть своего любимца и, чтобы увековечить память о нем, приказал создать над его могилой невиданный ранее мемориал. По замыслу императора, мемориал должен был напоминать о горе Циляньшань 祁連山, входящей в отрог Тяньшаня 天山 на севере совр. пров. Ганьсу, возле которой молодой генерал одержал одну из самых громких своих побед или (по другой версии легенд о нем) скончался во время боевых действий от ран или болезни. Надземную часть погребения Хо Цюй-бина, действительно, образует курган, но его дополняют каменные изваяния, о которых не упоминается в письменных источниках. Известны 16 статуй, семь из них были обнаружены и извлечены из земли относительно недавно, в 1950-х гг. Высеченные из гранитных глыб железными и стальными инструментами, они подразделяются по манере исполнения на три основные группы. К одной относятся валуны, на поверхности которых намечены очертания фигур живых существ - жабы (дл. 154 см, выс. 74 см), лягушки (дл. 285 см) и рыбы (длина 110,5 см, ширина 41, высота 70 см). В изваянии жабы примечательно соответствие фактуры и цвета камня особенностям внешности натуры: подобран валун темно-зеленого цвета, испещренный прожилками. Другую группу образуют изваяния фигур лежащих животных - быка (160х260 см), тигра (84х200 см), коня (62х163 см) и слона (ширина 58х189 см, высота 58 см). Во всех случаях тщательно (насколько позволила твердость материала) проработаны детали голов персонажей - уши, глаза, ноздри; а в статуе тигра – оскаленная пасть. Наиболее выразительной представляется статуя слона: гладкая фактура и темно-серый цвет камня придают ей естественность, а спускающийся на передние ноги хобот – настроение беззащитности, поэтому она обычно считается изображением не взрослого животного, а слоненка.

user posted image

user posted image

user posted image

user posted image

user posted image

user posted image

user posted image

user posted imageuser posted image

user posted image

Еще одна реалистичная фигура - "улыбающийся бык". Бык еще более загадочен, чем конь, попирающий бородатого лучника. Дело в том, что у него на спине изображено седло, да еще стремена в придачу.

К последней группе принято относить изваяния, характеризующиеся определенной сложностью художественного замысла и динамичностью. Таковыми являются, во-первых, скульптура (выс. 274, шир. 280 см) чудовища – существа с приземистым туловищем, длинными ногами и головой, увенчанной парой рогов, которое держит в пасти овцу. Во-вторых, скульптурная композиция (выс. 277 см, шир. 172 см) борющихся медведя и обезьяны, похожей на гигантскую гориллу, но с опоясанным торсом. Несмотря на условность изображений, впечатляюще передан кульминационный момент схватки: обезьяна могучими лапами сжимает пытающегося вырваться медведя. В третьем изваянии (114х260 см), прозванном «конь, топчущий варвара», мастерски воспроизведено яростное напряжение животного и охваченное ужасом лицо гунна, корчащегося под его копытами.

Среди изваяний присутствует также статуя (выс. 222 см) стоящего в полный рост человека с массивной головой, непропорционально большой по сравнению с естественным строением человеческого тела. На лице статуи отчетливо видны огромные круглые, словно широко распахнутые, глаза и большой, как бы растянутый в улыбке рот. Перечисленные детали позволяют усматривать в этой статуе изображение духа или божества. Еще несколько изваяний сохранились настолько плохо, что их невозможно распознать.

Мемориал генерала Хо Цюй-бина стал известен европейской науке в начале XX в. в результате проведения нескольких экспедиций, члены которых, в первую очередь французские ученые (V. Segalen, J. Lartique), побывавшие в Китае в 1914 г., дали подробное описание увиденных ими изваяний. С тех пор не утихают дискуссии по поводу истинных причин создания такого погребального памятника, его возможной семантики и трактовок отдельных изваяний. Открытыми остаются вопросы, где именно - на склонах могильного холма или перед ним, изначально были поставлены статуи, и о том, существуют ли какие-то семиотические принципы организации этого ансамбля. Особое внимание чаще всего уделяется статуе «конь, топчущий варвара». Согласно одной точке зрения (А. Pulidan), она находилась к юго-востоку от аллеи, ведущей к могильному холму, и как бы прикрывала холм с юга, т.е. играла роль художественно-семиотической доминанты памятника. Главным аргументом в пользу данной версии служат особенности исполнения статуи: все ее детали открываются только человеку, подходящему к погребению с севера. Бытует также мнение (K.C.Chang), что изваяние является аллегорией противоборства женского (инь) и мужского (ян; см. Инь - ян) мировых начал, а не изображает батальную сцену, напоминающую о воинских подвигах Хо Цюй-бина. Загадочность мемориала усугубляется и тем обстоятельством, что, судя по имеющимся археологическим материалам, в предшествовавшей ему древнекитайской погребальной обрядности отсутствовала практика исполнения надземной каменной скульптуры, и, следовательно, при создании данного ансамбля могли быть использованы чужеземные по происхождению художественные и культовые традиции.

Вместе с тем, изваяниям погребального комплекса Хо Цюй-бина единодушно отводят особое место в истории китайского изобразительного искусства. Являющиеся первыми образцами местной каменной скульптуры такого рода, они одновременно открывают традицию «дороги духов» (шэнь-лу 神路) - специфических скульптурных ансамблей, которые, начиная со II в. (за исключением отдельных исторических периодов), стали обязательным компонентом надземной части императорских усыпальниц.

user posted image

Волшебная рыба

user posted image

user posted image

Борьба медведя с обезьяной

user posted image

user posted image

user posted image

user posted image

user posted image

Литература:

Кравцова М.Е. История искусства Китая. СПб, 2004; Она же.О генерале Хо Цюйбине и истории возникновения в Китае традиции каменной монументальной скульптуры // Религиоведение и востоковедение. Материалы научной конференции. СПб., 2004; Материалы по истории сюнну/ Пред, пер., коммент. В. С. Таскина. М., 1968. Ван Жэнь-бо, Чжань Янь-хао, Ло Чжун-минь, Ли Си-син. Цинь Хань вэньхуа (Культура эпох Цинь и Хань). Шанхай, 2001; Сиань миншэн гуи (Достопримечательности и памятники древности Сианя). Гонконг, 1989; Сиань миншэн гуцзи (Исторические достопримечательности Сианя). Шэньси, 1986; Чжунго и хай (Море китайского искусства). Шанхай, 1994; Чжунго мэйшу да цыдянь (Энциклопедический словарь искусства Китая) / Под ред. Шэнь Цзянь-цая, Шао Ло-яна. Шанхай, 2002; Chang K. C. Art, Myth and Ritual: The Path to Political Authority in Ancient China. Harvard, 1983; Lartique J. Au Tombeau de Huo K’iu-Ping // Atribus Asie. 2 (1927); Luo Zhewen. China’s Imperial Tombs and Mausoleums. Beijing, 1993; Paludan A. The Chinese Spirit Road. The Classical Tradition of Stone Tomb Statuary. New Haven-L., 1991; Segalen V. China: La Grand Statuaire. Paris, 1972; он же. Les origins de la statuaire de Chine / Ed. By A. Joly-Segalen. Paris, 1976; Segalen V., Voisin G.de, Lartique J. Mission Archeologique en Chine (1914). L’Art Funeraire a l’Epoque des Han. Paris, 1935; Sickman L., Soper A. The Art and Architecture of China. Harmondsworth, 1956; Xi’an – Legacies of Ancient Chinese Civilization. Beijing, 1992; Xian: Places of Historical Interest. Memories of Chang’an. Xian, 2000; Wu Hong. Monumentality in Early Chinese Art and Architecture. Stanford. 1995.

Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. — М.: Вост. лит., 2006–. Т. 6 (дополнительный). Искусство / ред. М.Л. Титаренко и др. — 2010. — 1031 с. С. 746-747.

Автор: Кравцова М.Е.

За подборку фотографий отдельное спасибо maximus101.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Краткое жизнеописание Хо Цюйбина из "Ши цзи":

В этом году (123 г. до н.э.) Хо Цюй-бину, сыну старшей сестры старшего военачальника [Вэй Цина], исполнилось восемнадцать лет и его по воле императора назначили окольничим Сына Неба. [86]

[Хо Цюй-бин] был искусен в верховой езде и стрельбе из лука. Он дважды выступал в поход под командованием старшего военачальника, который по повелению императора дал ему удальцов и назначил полковником сильных и быстрых всадников.

Во главе восьмисот легковооруженных смелых всадников [Хо Цюй-бин], жаждавший победы, оторвался от основных сил на несколько сот ли и нанес противнику урон убитыми и пленными, превышавший его собственные потери. В связи с этим Сын Неба сказал: «Полковник сильных и быстрых всадников [Хо] Цюй-бин убил и взял в плен две тысячи двадцать восемь человек, в том числе сянго и данху, обезглавил Цзечань-хоу, по имени Чань, — старейшего родственника шаньюя, захватил живым дядю шаньюя Логуби и дважды превзошел всех своими подвигами. Жалую за это [Хо] Цюй-бину тысячу шестьсот дворов и титул Гуаньцзюнь-хоу 22.

...

Через три года, после того как [Хо] Цюй-бин получил титул хоу, весной, на 2-м году эры правления Юань-шоу (121 г. до н. э.), император назначил [Хо] Цюй-бина, имевшего титул Гуаньцзюнь-хоу, военачальником сильной конницы. Он выступил [против сюнну] во главе десяти тысяч всадников из округа Лунси и добился победы; в связи с этим Сын Неба сказал: «Военачальник сильной конницы во главе солдат преодолел [горы] Ули, покарал [владение] Супу, переправился через реку Хунъу, побывал во владениях пяти князей, не тронув оробевший народ, и едва не захватил сына шаньюя. В непрерывных сражениях, длившихся шесть дней, он прошел от гор Яньчжишань более тысячи ли и в рукопашных баях убил князя Чжэ-лань, обезглавил князя Луху, уничтожил всех их латников, пленил сына князя Хунье, сянго и дувэев, убил или взял в плен более восьми тысяч человек, захватил [изображение] золотого человека, хранившееся у князя Сючу и употреблявшееся при жертвоприношениях небу. Жалую на это [Хо] Цюй-бину дополнительно две тысячи дворов».

Летом этого же года военачальник сильной конницы и [Гунсунь] Ао, носивший титул Хэци-хоу, выступили из округа Бэйди в разных направлениях; Чжан Цянь, носивший титул Бован-хоу, и начальник приказа по охране внутренних ворот дворца Ли Гуан [также] выступили из округа Юбэйпин по разным направлениям. Все военачальники напали на сюнну.

Начальник приказа по охране внутренних ворот дворца во главе четырех тысяч всадников шел впереди, а Бован-хоу, возглавлявший десять тысяч всадников, находился сзади. Несколько десятков тысяч всадников во главе с сюннуским левым сянь-ваном окружили начальника приказа по охране внутренних ворот дворца. Последний сражался с ним два дня, потеряв убитыми больше половины отряда, но противник понес еще больший урон. Когда подоспел Бован-хоу, сюнну отвели свои войска. Бован-хоу, виновный в задержке в пути, подлежал смертной казни, но откупился от наказания и был низведен на положение простолюдина.

Между тем военачальник сильной конницы, выступивший из округа Бэйди и глубоко вторгнувшийся в земли сюнну, потерял связь с Хэци-хоу, так как последний сбился с пути. Миновав [озеро] Цзюйянь, военачальник сильной конницы подошел к горе Цилянь, убил и взял в плен много врагов.

Сын Неба сказал: «Военачальник сильной конницы, миновав [озеро] Цзюйянь, прошел земли малых юэчжи, напал на [сюнну у] горы Цилянь и привлек на свою сторону князя Цюту, который привел с собой две тысячи пятьсот человек. Он убил и взял в плен тридцать тысяч двести человек, захватил пять князей и их матерей, жену шаньюя, пятьдесят девять княжеских сыновей, [88] шестьдесят три сянго, военачальников, данху и дувэев, потеряв сам примерно три человека из каждого десятка. Жалую дополнительно [Хо] Цюй-бину пять тысяч дворов, а всем полковникам, которые под его командованием побывали в землях малых юэчжи, жалую ранг цзо шучжана 24.

...

Воины, лошади и оружие, имевшиеся у [других] опытных военачальников, были хуже, чем у военачальника сильной конницы, поскольку военачальник сильной конницы постоянно заботился о подборе лучших воинов; кроме того, он не боялся глубоко вторгаться [в земли сюнну] и всегда с удалыми всадниками был впереди основных сил, к тому же, небо благоволило к его войскам, которые никогда не попадали в трудное или бедственное положение. В то же время опытные военачальники постоянно задерживались в пути, не успевая являться к назначенному сроку. В результате, Сын Неба с каждым днем все более приближал и все более ценил военачальника сильной конницы, приравняв его [в конце концов] по положению к старшему военачальнику.

Осенью того же года шаньюй разгневался на то, что князь Хунье, живший на западе, потерпел несколько поражений от Хань и потерял несколько десятков тысяч человек в сражениях с военачальником сильной конницы. Разгневанный шаньюй намеревался вызвать и убить князя Хунье. [Тогда] князь Хунье, князь Сючу и другие, задумав перейти на сторону Хань, послали гонца к границе, чтобы тот предварительно договорился [об условиях перехода] на границе.

В это время начальник посольского приказа Ли Си руководил постройкой стоны на [берегах] Хуанхэ, но когда к нему явился гонец от князя Хунье, он немедленно поскакал на [89] перекладных почтовых лошадях с донесением к Сыну Неба. Получив донесение, Сын Неба подумал, что [князь Хунье] ложно заявляет о переходе на сторону Хань, замышляя на самом деле совершить неожиданное нападение на пограничные земли, [поэтому] приказал военачальнику сильной конницы выступить ему навстречу во главе войск.

Военачальник сильной конницы переправился через Хуанхэ и остановился на расстоянии видимости от войск князя Хунье. Когда второстепенные военачальники князя Хунье увидели ханьские войска, многие из них, боясь переходить на сторону Хань, стали разбегаться. Тогда военачальник сильной конницы поскакал вперед, встретился с князем Хунье; [его войска] убили более восьми тысяч человек, хотевших убежать, а затем он отправил на почтовых перекладных лошадях одного князя Хунье, в резиденцию императора, а сам во главе войска переправился обратно через Хуанхэ. На сторону Хань перешло несколько десятков тысяч, выданных за сто тысяч человек.

Когда [сюнну] прибыли в Чанань, Сын Неба наградил всех несколькими миллиардами монет. Он пожаловал князю Хунье десять тысяч дворов и титул Тэинь-хоу, а второстепенным князьям пожаловал: Худуни — титул Сямо-хоу, Ниби — титул Хунь-цзюй-хоу, Цинь-ли — титул Хэци-хоу и Тунли, занимавшему должность великого данху, — титул Чанлэ-хоу.

После этого Сын Неба, восхваляя заслуги военачальника сильной конницы, сказал: «Военачальник сильной конницы [Хо] Цюй-бин повел войска против князя западных сюннуских земель Хунье, в результате князь и его народ поспешили одни за другим сдаться. Он пополнил провиантом [противника] свои запасы продовольствия и присоединил к себе более десяти тысяч человек из людей, натягивающих луки, наказал высокомерных и дерзких, убил и взял в плен более восьми тысяч человек и принудил тридцать двух правителей чужеземных владений покориться. Ни один из наших воинов не был ранен, в то время как сто тысяч человек противника выразили покорность. Результаты труда, выполнение которого было поручено Хо Цюй-бину, распространяются на все земли по укрепленной линии вдоль Хуанхэ, которым, по-видимому, не грозят больше бедствия и они будут наслаждаться длительным миром. Жалую дополнительно военачальнику сильной конницы тысячу семьсот дворов и повелеваю сократить наполовину количество гарнизонных солдат в округах Лунси, Бэйди и Шанцзюнь, чтобы облегчить повинности в Поднебесной».

Спустя некоторое время перешедшие [на сторону Хань] сюнну были поселены в пяти пограничных округах 26 за старой укрепленной линией, но к югу от реки. Они жили по своим старым обычаям и считались зависимыми. На следующий год (120 г. до н. э.) сюнну вторглись в округа Юбэйпин и Динсян, убили и угнали в плен свыше тысячи ханьцев. [90]

На следующий год (119 г. до н. э.) Сын Неба, советуясь с военачальниками, сказал: «Чжао Синь, носящий титул Си-хоу, разработал для шаньюя планы, и последний уверен, что ханьские войска не смогут перейти пустыню, легкомысленно вторгнуться в земли сюнну и долго оставаться в них 27. Поэтому, если ныне послать побольше воинов, мы непременно добьемся силой своих целей». Это случилось на 4-м году эры правления Юань-шоу (119г. до н.э.).

Весной на 4-м году эры правления Юань-шоу император приказал старшему военачальнику [Вэй] Цину и военачальнику сильной конницы [Хо] Цюй-бину, повести каждому пятьдесят тысяч всадников, а также несколько сот тысяч пехотинцев и обозников. Все воины, не боявшиеся упорных сражений и глубоких вторжений в земли сюнну, были подчинены военачальнику сильной конницы.

Вначале военачальник сильной конницы должен был наступать против шаньюя из округа Динсян, но когда пленные варвары сообщили, что шаньюй направился на восток, военачальник сильной конницы получил новый приказ выступить из округа Дай, а старший военачальник — выступить из округа Динсян. Начальник приказа по охране внутренних ворот дворца [Ли Гуан] был назначен военачальником передовых войск, главный конюший — военачальником левого крыла, воевода — распорядителем титулами 28, Чжао И-цзи — военачальником правого крыла, [Цао] Сян, носивший титул Пиньян-хоу, — начальником арьергарда: все военачальники находились под командованием старшего военачальника. Эти войска, общей численностью в пятьдесят тысяч всадников, должны были перейти пустыню и совместно с [воинами] военачальника сильной конницы напасть на сюннуского шаньюя.

Чжао Синь, разработав для шаньюя план [военных действий], сказал: «Когда ханьские войска пересекут пустыню, их солдаты и лошади устанут, и тогда сюнну смогут без всякого усилия взять их в плен». В связи с этим [шаньюй] удалил все обозы на север, а сам во главе отборных воинов стал ждать противника к северу от пустыни.

Между тем войска старшего военачальника, удалясь от укрепленной линии более чем на тысячу ли, увидели, что войска шаньюя, построенные в боевой порядок, ждут их прихода. Старший военачальник приказал расположить кольцом боевые колесницы с боковым и верхним покрытием 29 и устроить таким образом укрепленный лагерь, одновременно выслав против сюнну пять тысяч всадников. Сюнну также выдвинули около десяти тысяч всадников.

Когда солнце стало клониться к закату, поднялся сильный ветер, в лицо била мелкая дресва, так что оба войска потеряли друг друга из виду. Ханьцы, дополнительно выдвинув левое и правое крыло, окружили шаньюя. Шаньюй, увидев, что ханьских [91] войск много, а их солдаты и лошади по-прежнему сильны, понял, что сражение сложится для сюнну неблагоприятно, а поэтому, когда наступил вечер, шаньюй на шести мулах, [по очереди меняя их], во главе нескольких сот конных смельчаков прорвал окружение ханьских войск и ускакал на северо-запад.

В это время уже стемнело, но перемешавшиеся ханьцы и сюнну бились друг с другом, неся приблизительно одинаковые потери убитыми и ранеными. Пленный, захваченный ханьским полковником левого крыла, сообщил, что шаньюй бежал еще до наступления темноты. Тогда ханьские войска выделили легковооруженных всадников, которые ночью стали преследовать шаньюя. Войска старшего военачальника последовали за ними, а сюннуские воины рассеялись в разные стороны.

К рассвету [войска Вэй Цина], прошедшие более двухсот ли, хотя и не смогли поймать шаньюя, убили и взяли в плен свыше десяти тысяч человек. [Вэй Цин] дошел до города Чжаосиня у горы Тяньяньшань 30 и захватил сюннуские запасы зерна, которым накормил войска. Пробыв здесь один день, [Вэй Цин] сжег имевшиеся в городе остатки зерна и выступил в обратный путь.

В то время когда старший военачальник сражался с шаньюем, войска под командованием военачальника передовых войск [Ли] Гуана и военачальника правого крыла [Чжао] И-цзи, следовавшие отдельно по восточной дороге, сбились с пути и опоздали к сражению с шаньюем. Возвращаясь обратно, после того как по пути на юг он пересек пустыню, старший военачальник встретился с военачальником передовых войск и военачальником правого крыла.

Старший военачальник, намереваясь отправить [к императору] гонца с докладом об обстоятельствах похода, приказал старшему делопроизводителю допросить военачальника передовых войск [Ли] Гуана, сличая его показания с записями в книгах, но [Ли] Гуан покончил жизнь самоубийством. Военачальник правого крыла по прибытии в столицу был передан в распоряжение чиновников, но откупился от наказания и был низведен на положение простолюдина.

Вернувшиеся за укрепленную линию войска старшего военачальника убили и взяли в плен [во время похода) девятнадцать тысяч человек. Войска сюнну, потерявшие шаньюя, не могли найти его более десяти дней, и правый лули-ван, услышав об этом, объявил себя шаньюем. Через некоторое время, когда шаньюй встретился со своими войсками, правый [лули]-ван отказался от титула шаньюя.

У военачальника сильной конницы также было пятьдесят тысяч всадников и одинаковое со старшим военачальником число боевых и обозных колесниц, но не было военачальников, командовавших отдельными частями армии. Назначив Ли Ганя и других на должности старших полковников и приравняв их к военачальникам отдельных частей армии, он выступил из округов [92] Дай и Юбэйпин, прошел более тысячи ли, встретился с [сюннускими] войсками левой стороны, убил и взял в плен еще больше врагов, чем старший военачальник.

По возвращении этих войск Сын Неба сказал: «Военачальник сильной конницы [Хо] Цюй-бин, возглавлявший войска и лично командовавший воинами из числа сдавшихся хуньюев 31, сократив и облегчив [необходимое] снаряжение, пересек великую пустыню, переправился через реку и захватил Чжанцзюя 32, убил Бичэчи 33, напал после этого на левого дацзяна, захватил его флаг и барабан, перешел [горы] Лихоу, переправился через [реку] Гунлюй, взял в плен трех князей, в том числе Туньтоу-вана и Хань-вана, а также восемьдесят три человека, занимавших должности военачальников, помощников князей, данху и дувэев, насыпал холм на горе Ланцзюйсюй и принес жертвы Небу, насыпал жертвенник и принес жертвы Земле на горе Гуянь, поднявшись на которую смотрел на Ханъхай 34; допросив пойманных, он взял в плен множество врагов в количестве семидесяти тысяч четырехсот сорока грех человек, в то время как его собственные потери составили [только] три человека из каждого десятка. Он добывал провиант у противника и, хотя глубоко вторгся к чужие земли, снабжение [войск] не прерывалось. Дополнительно жалую военачальнику сильной конницы пять тысяч восемьсот дворов.

...

[Император] дополнительно установил звание главнокомандующего и пожаловал его старшему военачальнику и военачальнику сильной конницы. Согласно установленному правилу, по рангу и жалованью военачальник сильной конницы приравнивался к старшему военачальнику.

С этого времени старший военачальник с каждым днем все более отстранялся от дел, в то время как военачальник сильной конницы все более возвышался. Вследствие этого все старые друзья и ученики старшего военачальника покинули его и перешли служить к военачальнику сильной конницы, быстро получая у него должности и титулы, и только один Жэнь Ань 36 не хотел покинуть старшего военачальника.

Как человек, военачальник сильной конницы был малоразговорчивым и скрытным, отличался решительностью и самостоятельностью. Как-то Сын Неба захотел объяснить ему трактаты о военном искусстве, составленные Сунь [У] и У [Ци], но он ответил: «Я думаю лишь о том, какой должна быть стратегия, и у меня нет времени изучать древние военные трактаты». Сын Неба построил для военачальника сильной конницы подворье и велел ему осмотреть его, но тот сказал: «Пока сюнну не уничтожены, нечего думать о доме». После этих случаев император стал еще больше ценить Хо Цюй-бина и благоволить к нему.

Однако став окольничим в молодом возрасте и добившись затем высокого положения, военачальник сильной конницы не заботился о воинах. Перед выступлением в походы Сын Неба посылал главного стольника 37, который подносил ему несколько десятков повозок, груженных провиантом; по возвращении на обозных повозках оставались неиспользованные остатки лучшего зерна и мяса, между тем как в походе среди воинов были голодавшие. Во время пребывания за укрепленной линией, несмотря на то что воины испытывали недостаток в продовольствии и некоторые из них не могли даже стоять на ногах, военачальник сильной конницы все же [заставлял их] копать площадку и играл на ней в ножной мяч. В большинстве случаев он поступал подобным образом.

С другой стороны, старший военачальник отличался человеколюбием, добротой и уступчивостью, стремился мягкостью угодить императору, но тем не менее ни один человек в Поднебесной не отзывался о нем хорошо.

На 6-м году эры правления Юань-шоу (117 г. до н. э.), т. е. через три года после похода в 4-м году эры правления Юань-шоу [94] (119 г. до н. э.), военачальник сильной конницы умер. Сын Неба, скорбя о его смерти, приказал воинам зависимых владений, одетым в железные латы, выстроиться [вдоль дороги] от Чанани до Маолина 38, где над могилой [Хо Цюй-бина] был насыпан холм, по форме напоминающий гору Цилянь. В ознаменование военных подвигов и заслуг по расширению территории государства [Хо Цюй-бину] был присвоен посмертный титул Цзинхуань-хоу 39.

Титул хоу перешел [по наследству] к сыну [Хо Цюй-бина] Шань. Шань, носивший второе имя Цзы-хоу, был малолетним. Он пользовался любовью императора, который хотел назначить его военачальником по достижении зрелого возраста. Однако через шесть лет, на 1-м году эры правления Юань-фын (110 г. до н. э.), Шань умер. Ему был пожалован посмертный титул Ай-хоу. У Шаня не было сыновей, поэтому род [Хо Цюй-бина] пресекся, а пожалованное ему владение было упразднено.

...

Военачальник сильной конницы [Хо] Цюй-бин совершил шесть походов против сюнну, занимал четыре раза должность военачальника, им было убито и взято в плен более ста десяти [99] тысяч человек. После того как князь Хунье сдался с войсками в несколько десятков тысяч человек и были устроены земли, входящие в округа Хэси и Цзюцюань, набеги хусцев на западные окраины еще более сократились. Четыре раза удостаивался дополнительных пожалований, получив в общей сложности пятнадцать тысяч сто дворов. Шесть его полковников за совершенные подвиги были пожалованы титулами хоу, а два позднее стали военачальниками.

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Ch.../framepril5.htm

Выделил про погребение в Маолине. Про скульптуры ничего не указано. Возможно, это позднейшие дополнения.

Кстати, в Ташебинском дворце нашли обломок скульптуры - переднюю часть головы коня. Покойный Кызласов считал, что она аналогична скульптурам из Маолина.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Забыл приписать - имечко у нашего героя было "защитительным" - букв. "Излечение от болезни". А если перевести и фамилию, то получается "Молниеносное излечение от болезни". Как-то так.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

П.П. Азбелев. К атрибуции изваяний с кургана Хо Цюйбина

Сохранилось не так много изображений, реалистически представляющих нам облик древних азиатских кочевников, и каждый такой «портрет» заслуживает самого пристального внимания современных исследователей. При этом особое значение имеют вопросы атрибуции памятников, прежде всего датировка.

Серия своеобразных изваяний, найденных в разные годы на т.н. «кургане Хо Цюйбина» близ усыпальницы императора У-ди в Китае, не раз привлекала внимание исследователей, всегда исходивших из априорного допущения о единстве всего комплекса и, соответственно, о том, что изваяния относятся ко временам У-ди, т.е. к концу II в. до н.э. Вместе с тем не документировано ни первоначальное местонахождение, ни исходное взаиморасположение большинства фигур. Это порождает путаницу; так, иногда пишут о мраморных барельефах, якобы происходящих из гробницы, тогда как это не барельефы, а изваяния, не мраморные, а гранитные, и найдены они не в гробнице, а то ли на склонах кургана, то ли у входа в погребальный комплекс, то ли просто поблизости от него. Например, на известной фотографии, сделанной в 1912 г. французским путешественником Виктором Сегаленом, открывшим памятник для европейской науки, видно, что изваяние, изображающее человека и коня, стоит подле кургана, но и только. Другие фигуры были найдены в полах кургана при эпизодических раскопках в разные годы ХХ столетия. Такие обстоятельства обнаружения не позволяют принять тезис об одновременности скульптур и кургана как очевидный и не требующий дополнительного разбора.

user posted image

Учитывая, что в последние годы, несмотря на существование опубликованных фотографий, в литературе появились ссылки на фрагментарные эстампы, сделанные с этих изваяний в 1930-х гг. Золтаном Такачем, а сами изображения сопоставляются с южносибирскими изобразительными памятниками и используются для обоснования далеко идущих исторических выводов, нужно вновь обратиться к вопросам атрибуции этих фигур.

Изваяния, ассоциирующиеся с «курганом Хо Цюйбина», по способу передачи объёма образуют две подгруппы: 1) «минималистичные» (изображения черепахи, рыбы и т.д., а также сюжетно особые сцены борьбы); это едва подработанные валуны, как бы «обёрнутые» плоскими изображениями, то есть, по сути, лишь имитирующие круглую скульптуру; 2) собственно круглая скульптура (прежде всего изображения с конями, а также бык, тигр, слон и др.); в этой подгруппе «петроглифичные» линии если и используются, то лишь для передачи деталей. Для изучения вопросов хронологии и сопоставимости с сибирскими материалами наиболее важны два изваяния второй подгруппы, изображающие в натуральную величину: одно — лежащего быка (Рис. 1– а), другое — человека, лежащего под конём (Рис. 2– 1а- б).

user posted image

Рис. 1: Изваяние лежащего быка: а — общий вид; б — деталь: изображение седла и стремени.

user posted image

Рис. 2: 1, а, б — Изваяние, изображающее коня и человека (виды справа и слева); 2 — Изваяние, изображающее скачущего коня.

Стилистически (проработка мускулов, деталей морды и конечностей) фигура лежащего быка явно сопоставима с изваяниями коней — видна, как говорится, одна рука. Но если кони показаны рассёдланными, то на спине быка чёткими «петроглифичными» линиями-канавками изображено седло с дополнительными подтрапециевидными лопастями по бокам и, что всего интереснее, со стременами (Рис. 1– б). Несомненно, имеются в виду именно жёсткие стремена: ременные или верёвочные петли (пусть бы и с деревянными подножиями) изображались бы уж никак не почти ровной окружностью.

Для решения приоритетных атрибутивных вопросов важна прежде всего морфология реалий. Хронология основных типов стремян в целом разработана в работах С.И. Вайнштейна, А.К. Амброза и др., и она не может быть пересмотрена из-за привычного соотнесения плохо документированных изваяний с погребением знаменитого ханьского военачальника. Наоборот, сами скульптуры следует датировать по реалиям. Стремена вырезаны скупо, но имеющихся деталей достаточно для однозначной типологизации: это ранние круглые стремена с петлёй для путлища на высокой невыделенной пластине. Такие петли свойственны двум ранним типам стремян: древнейшим (с брусковидным сечением корпуса и подножий, III-V вв.), и типологически чуть более поздним (с уплощённым корпусом и тавровым сечением подножий, V — начало VII вв.). Тавровые подножия во всех известных случаях спрямлены, а на изваянии показаны чётко округлые стремена, так что образцом для рассматриваемых изображений послужили, скорее всего, изделия раннего типа; это не даёт, однако, оснований сужать дату, ведь новые типы распространялись и вытесняли старые постепенно, а не одномоментно; кроме того, реалии на древних изображениях нередко «запаздывают». То, что «петроглифичные» линии использованы для передачи деталей и на других изваяниях, позволяет отбросить формально необходимую версию о позднем дополнении изваяния изображением седла и стремян.

Таким образом, изваяние быка по изображениям седла и стремян нужно отнести к эпохе Шести династий, т.е. к III-VI вв. (а не к ханьскому времени). Согласуется с такой датировкой и тип изображённого на изваянии седла. То, что принадлежности сбруи показаны на быке, а не на лошади, не вызывает удивления: использование рогатого скота для верховой езды практиковалось с глубокой древности (об этом свидетельствуют и многочисленные изображения, и этнографические материалы, и хорошо известный по пазырыкским находкам ритуальный конский убор, «превращающий» лошадь в рогатое существо), и данное изваяние лишь подтверждает, что при этом использовались примерно те же приспособления, что и при верховой езде на лошадях. Несомненно, данное изваяние следует также иметь в виду при дальнейшем изучении ранней истории стремян.

Отмеченные выше стилистические обстоятельства позволяют распространить дату III-VI вв. и на другие фигуры данной подгруппы — в том числе и на изваяние, некорректно называемое в литературе «кони топчут хунну». На самом же деле оно изображает бородатого варвара с длинным сложным луком в левой руке и стрелой — в правой, лежащего навзничь с подогнутыми босыми ногами под брюхом стоящего коня с коротко подстриженной гривой без нагривника и длинным неподвязанным хвостом (Рис. 2– 1, а-б). Подчеркну: конь стоит смирно; если бы скульптор хотел показать, что конь топчет человека, он это и изобразил бы — например, в ту же подгруппу входит изваяние скачущей лошади (Рис. 2– 2), по которому видно, что мастера прекрасно умели передать в скульптуре движение, если таков был замысел. Здесь же мы видим варвара, лежащего (видимо, спрятавшегося) под конём с оружием наготове. Датирующих реалий в данном случае нет (конь не взнуздан и рассёдлан, лук и стрела показаны без подробностей, деталей одежды не видно), имеются лишь стилистические нюансы изображения животных, благодаря которым и возможна синхронизация в рамках подгруппы.

Таким образом, изваяния, найденные на «кургане Хо Цюйбина», вне всякого сомнения, позже, чем сам погребальный комплекс. Поэтому практикуемое в новейшей литературе сопоставление лица бородатого варвара с «антропоморфными» уздечными подвесками из Первого Пазырыкского кургана хронологически неосновательно: ни к пазырыкской или ханьской эпохе, ни к обсуждаемой в этом контексте теме хунно-юэчжийских войн, ни к проблеме соотносимости пазырыкской культуры с известными по китайским хроникам племенами — данные изваяния отношения не имеют, это памятники другого времени.

Несмотря на общность ряда технологических признаков, устанавливаемая по изображениям стремян дата одной подгруппы изваяний не может быть механически перенесена на «минималистические» изваяния другой подгруппы: вопрос об их стилистике и атрибуции, об их соотношении с «курганом Хо Цюйбина», о семантике комплекса и его составных частей, о том, кому и зачем в эпоху Шести династий понадобилось дополнить мемориал этими изваяниями, какой именно кочевой народ представлен здесь бородатым «варваром», — эти вопросы, как и вся более чем двухтысячелетняя история некрополя, — должны рассматриваться отдельно и с привлечением более широкого круга источников.

В заключение я должен поблагодарить И.А. Сабирова за возможность использовать более подробные, чем в публикациях, фотографии изваяний.

Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири. Вып. 2. Иркутск: 2011. С. 306-309.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас