Snow

Луи II де Бурбон, принц де Конде

2 сообщения в этой теме

Смерть французского короля Людовика XIII 14 мая 1643 г. взбудоражила Париж. "Король умер, да здравствует король!". Однако новому монарху Людовику XIV не было и пяти лет. Многие современники предрекали драматические события - ведь испокон веков подданные любой монархии боялись регентства при малолетних королях. На фоне европейского кризиса и Тридцатилетней войны (1618 - 1648), требовавшей огромного напряжения людских и финансовых ресурсов Франции, такие предчувствия были вполне реальными.

19 мая, когда тело усопшего монарха упокоилось в усыпальнице Сен-Дени, французский полководец Луи де Бурбон, герцог Энгиенский одержал блестящую победу над испанской армией возле города Рокруа на границе с Испанскими Нидерландами. Накануне сражения герцог убежденно заявил, что репутации французского оружия не будет нанесен урон в самом начале нового правления. Итоги битвы подвел кардинал Джулио Мазарини: "Это была самая крупная победа, каких давно уже не было"1.

Победителю не было и двадцати двух лет. Его успех рассеял сомнения в способности Франции победить в войне. Анонимная гравюра тех лет показала значение битвы при Рокруа. На ее переднем плане изображена королевская корона на подушечке, на груди сидящего Людовика XIV красуется Орден Святого Духа, а в левой руке, поддерживаемой правой рукой его матери, - скипетр. В другой руке королевы Анны Австрийской - лавровый венец, а рядом - младший брат короля Филипп, герцог Анжуйский (позже Орлеанский). Позади в клубах дыма на фоне Рокруа - герцог Энгиенский, атакующий противника, в доспехах и в большой шляпе с белыми перьями, как когда-то у деда Людовика XIV Генриха IV Бурбона. Эта гравюра была призвана сказать о том, что победа молодого воина укрепила регентство и уберегла Францию от иностранного вторжения. Триумфатор, известный позже как Великий Конде, станет одним из самых знаменитых полководцев XVII в. и, пожалуй, последним олицетворением мятежного духа французской аристократии.

Современники могли любить его, либо ненавидеть, но, несмотря на его политические просчеты и личностные особенности, все равно восхищались им. Возможно, самую яркую характеристику дал ему в своих мемуарах знаменитый фрондер2 Поль де Гонди, кардинал де Рец: "Принц де Конде был рожден полководцем... Судьба, ниспослав его веку воинственному, предоставила мужеству развернуться во всем его блеске; воспитание в семье... ограничило ум рамкой слишком тесной. Принцу не внушили с ранних лет... то, что зовется последовательностью... Уже в юности он опережен был стремительным развитием великих событий и навыком к успеху... обладая от природы душой незлобной, он совершал несправедливости, обладая отвагой Александра... был не чужд слабости, обладая замечательным умом, действовал неосмотрительно, обладая всеми достоинствами..., не послужил государству, как был должен... Он не сумел возвыситься до своих дарований, но все равно он велик, он прекрасен"3.

user posted image

Франсуа де Ларошфуко писал в мемуарах, что герцог Энгиенский "...статный, наделенный большим, ясным, проницательным и всесторонним умом, покрыл себя величайшей славою...". А прокурор-генерал Дижонского парламента Пьер Лене так отзывался о нем: "Он удовлетворял желания своих подчиненных, игнорируя многие частности... Принц завоевал огромную репутацию, проведя баталии у Рокруа, Фрейбурга, Нордлингена и Ланса, взяв Тионвилль, Филиппсбург, дойдя до сердца Рейна - Кобленца, выказав храбрость и великодушие у Дюнкерка..."4.

В речи, произнесенной в соборе Парижской Богоматери 10 марта 1687 г. по случаю кончины принца де Конде, епископ Мо, выдающийся историк и воспитатель дофина Жак-Бенинь Боссюэ не только представил его выдающимся государственным деятелем, но и поставил выше другого великого полководца столетия - Анри де Тюренна. Отличительной чертой военного гения полководца епископ назвал быстроту замысла, нисходившего на него среди сражения, - его знаменитые "вдохновения"5. А Людовик XIV после смерти Конде заявил: "я потерял "величайшего человека в моем королевстве""6.

Для своих потомков Великий Конде являлся образцом для подражания. Например, Луи-Жозеф де Бурбон-Конде (1736 - 1818), подробно описав военные победы своего знаменитого предка, его общение с коронованными особами, политиками и творческими людьми Великого века, лишь кратко обрисовал неприятные страницы его истории - Фронду и службу испанскому королю. Бесстрашный и находчивый полководец предстает у него чувствительным человеком, преданным двором и следовавшим плохим советам друзей7. Сочинение Луи-Жозефа обогатила личная корреспонденция принца. А один из сыновей короля Франции Луи-Филиппа Орлеанского (1830 - 1848) Анри Орлеанский, герцог Омальский (1822 - 1897), ставший в 1830 г. наследником угасшего дома Конде, составил "Историю принцев Конде в XVI-XVII вв.", в которой целых пять томов посвятил Великому Конде. Это самое обширное сочинение о принце дополнено сотнями писем из его корреспонденции8.

У историков к принцу более критическое отношение, и как к человеку, и как к полководцу, что вполне объяснимо их позитивным интересом к личности Людовика XIV, его военным реформам, к уходящей эпохе, представителем которой и являлся Конде. В целом Конде справедливо упрекают за то, что ради быстрого и сильного натиска, способного привести к победе, он проливал потоки крови, а его армия отличалась грабежами и насилием. Его стиль состоял из дерзости и агрессивных нападений, полных рисовки, тогда как Тюренн был примером тонкого и тщательного маневра, терпеливости и расчета. Конде был надменным человеком и нередко оскорблял подчиненных, отмечают многие историки. Однажды в 1645 г. он уволил сразу 30 капитанов своей армии. Вместе с тем, Конде называют настоящим военным интеллектуалом, одаренным и независимым. В литературе критикуется его поведение во время Фронды, а что касается службы испанскому королю, то одни авторы, чтобы не назвать Конде "предателем", ограничиваются фиксацией событий, а другие пользуются расхожими клише "мятежник" и "изменник". С позиций современной исторической науки, предпочитающей анализировать социальные структуры и институты и основываться на междисциплинарных подходах, фигура великого принца крови органично вплетается в трансформирующийся социум XVII в. и оценивается на фоне развития бюрократического государства, жизни придворного общества, привилегий дворянства и системы патронажа и клиентелы. По мнению К. Бежу, "фортуна Конде состояла в балансе приспособления к триумфу абсолютизма"9.

Принц Конде - аристократический титул, принадлежавший в середине XIV в. лидеру гугенотов Луи Бурбону (1530 - 1569), дяде короля Генриха IV Французского. Как младшая ветвь королевской династии Бурбонов, принцы Конде являлись пэрами Франции и занимали посты при дворе - например, Главного Принца Королевской Крови с высоким доходом, своей аудиенцией и церемониальной привилегией (исключительным правом обращения - Ваше Высочество Принц). В 1710 г. седьмой принц Луи III (1668 - 1710) отказался от титула Главного Принца в пользу герцогов Орлеанских, предпочтя свой наследственный титул пэра - герцог Бурбонский. Старшие сыновья принцев Конде носили титул герцога Энгиенского с обращением Монсеньор Герцог.

По сути, герцогства Конде никогда не было. Название места просто служило территориальным источником титула, принятого Луи Бурбоном, который унаследовал от отца, Шарля IV Бурбона, герцога Вандомского (1489- 1537), замок в Шампани и прилегающее к нему селение Конде-ан-Бри. Впервые Луи был назван принцем Конде в документе Парижского парламента от 15 января 1557 года. Его потомки обладали этим титулом вместе с титулами герцогов Шатору, Монморанси, Энгиенского, Бурбона и Гиза. Линия Бурбонов-Конде прекратилась со смертью Луи-Анри II Бурбона (1756 - 1830), повесившегося при странных обстоятельствах в замке Сент-Ле через месяц после Июльской революции 1830 года. Единственный сын последнего, Луи-Антуан-Анри де Бурбон-Конде, герцог Энгиенский, был расстрелян в Венсеннском замке по приказу Наполеона в 1804 году10.

Луи II де Бурбон принц де Конде родился 8 сентября 1621 г. в Париже. Его родителями были Анри II Бурбон (1588 - 1646), принц де Конде, и Шарлотта-Маргарита де Монморанси (1594 - 1650), принцесса де Конде и крестная мать Людовика XIV. После вступления на трон Франции Генриха IV Бурбона в 1589 г. его первый кузен принц Анри де Конде был возможным претендентом на трон вплоть до 1601 г., когда у Генриха родился наследник - будущий король Людовик XIII. В 1609 г. Анри женился на юной красавице де Монморанси, за которой настойчиво ухаживал стареющий, но по-прежнему любвеобильный Генрих IV. Поэтому паре пришлось ненадолго - до гибели короля от кинжала фанатика-католика Равальяка в 1610 г. - удалиться в Испанские Нидерланды. Во время регентства королевы Марии Медичи Анри стал главой аристократической оппозиции, за что в 1616 - 1619 гг. сидел в тюрьме, а затем смирился и верно служил первому министру Франции в 1624 - 1642 гг. кардиналу Ришелье. Ришелье не допускал в Узкий совет при Людовике XIII, членами которого были государственные министры, принцев крови, но при решении важнейших политических вопросов считался с Анри Конде. В целом Анри был заговорщиком, не доверявшим союзникам, и командующим, не желавшим платить войскам. Он общался с гугенотами и боролся против них, щеголяя своим благочестием; возмущался, когда король соблазнял его жену, но изменял ей сам. Он использовал любые обстоятельства в личных целях, и сын многое заимствовал от него, но не все. Получив при рождении титул герцога Энгиенского, принцем Конде, первым принцем крови и пэром Франции, Луи станет после смерти своего отца в декабре 1646 года.

Образование юного герцога Энгиенского было традиционным для его сословия. В 1630 - 1636 гг. он изучал латинскую классику, философию Аристотеля, математику, кодексы Юстиниана и политическую историю в школе иезуитов в Бурже. Он не был особенно прилежным учеником, правда, латынь, риторику и философию осваивал с большим успехом. Долгое время он считался вольнодумцем по религиозным вопросам. Его образование было завершено в Королевской военной академии в Париже, где он показал отличные результаты. Уже в 17 лет отец отправил Луи исполнять обязанности губернатора Бургундии.

user posted image

По настоянию Анри Конде 9 февраля 1641 г. юноша женился на Клер-Клеманс де Майе-Брезе (1628 - 1694), дочери Юрбена де Майе, маркиза де Брезе, и Николь дю Плесси, племянницы Ришелье. Однако политически и экономически выгодный союз (невеста принесла Луи приданого 600 тыс. ливров и ряд земельных владений) был в личном плане неудачным. Ради него ему пришлось оставить свою возлюбленную мадемуазель дю Вижан (Марту Пуассар, дочь королевского постельничего Франсуа Пуассара, барона дю Вижана). От этого брака на свет появилось трое детей - сыновья Анри III Жюль (1643- 1709), принц де Конде, Луи (1652 - 1653) и дочь мадемуазель де Бурбон (1657- 1660)11. Автор знаменитых "Мемуаров", ставших энциклопедией придворного общества Версаля, герцог де Сен-Симон утверждал, что супруга Конде была домашней и скучной особой, хвалил ее добродетели и смирение перед "безжалостной бранью" со стороны принца12. Неизвестно, любил ли Луи еще кого-нибудь, кроме м-ль дю Вижан. Ряд лет он не оставлял надежды развестись и соединиться с любимой женщиной. Возможно, в навязанном браке свободолюбивый и порывистый аристократ, считавший себя равным королям, винил, прежде всего, укреплявшуюся власть в лице кардиналов Ришелье и Мазарини, что наложило отпечаток на его поведение во время Фронды.

До самой своей смерти принц считался страстным поклонником женщин. Одной из его фавориток несколько недель была известная куртизанка Нинон де Ланкло (1615 - 1705), имя которой до сих пор остается синонимом прелести, ума и наслаждений. Нинон вступила в связь с герцогом Энгиенским вскоре после битвы при Рокруа. "Его поцелуи замораживают меня, - отмечала она. - Он подает мне веер, как будто вручает маршальский жезл"13. Как видно, Луи был более способным полководцем, нежели любовником, но оставался другом своих бывших возлюбленных. Когда королева предложила Нинон добровольно уйти в монастырь, только вмешательство Конде отвело от нее угрозу.

С ранних лет этот знатнейший из знатнейших аристократов Франции отличался честолюбием и исключительной храбростью. Происхождение гарантировало ему блестящую карьеру. В Бургундии он проявил здравый интерес к набору и обучению солдат для участия в Тридцатилетней войне. Луи рвался на театр военных действий, желая покрыть себя славой. Об этом свидетельствуют его письма отцу из Дижона: "Если мое горячее желание исполнится, я буду в военном лагере... Сейчас я внимательно изучаю героические подвиги наших королей в истории..."14.

Основными противниками Франции в Тридцатилетней войне являлись испанские и австрийские Габсбурги, владения которых плотным кольцом сжимали королевство. Как Ришелье, так и сменивший его на посту первого министра в 1642 г. кардинал Мазарини, не сомневались в способностях молодого герцога Энгиенского. В 1638 г. он имел успех при дворе: юношеское простодушие сочеталось в нем с гордым высокомерием, а горячий темперамент - с осознанием своего положения и возможностей. Как-то много позже Анна Австрийская заметила, что у Конде написаны на лице все его мысли. Об этом свидетельствовал и его почерк, крупный и размашистый. Набрав в Бургундии солдат, в том же году он по своей инициативе принял участие в осаде французами Фуэнтаррабии, в итоге оказавшейся безуспешной. Смелость и находчивость он проявил в 1640 г. при осаде и взятии французской армией Арраса, а в 1642 г. - Перпиньяна15.

user posted image

Конде в битве при Рокруа.

Настоящая слава, ставшая основой его полководческого величия, пришла к Луи 19 мая 1643 г., когда он одержал свою первую победу как командующий в битве при Рокруа. В ней участвовали примерно 22 тыс. французов под командованием герцога Энгиенского, освобождавшие город, и 26-тысячная испанская армия дона Франсиско де Мело (численность испанцев колеблется в литературе от 19 до 28 тыс.). Намереваясь вторгнуться в Шампань, Мело форсировал реку Маас и осадил Рокруа, с одной стороны которого простирались почти непроходимые леса, а с другой располагалось болото. Город храбро защищали 1,4 тыс. человек.

В 1643 г. инициатива в военных действиях еще находилась у испанцев, проводивших операции вместе с имперскими полками компетентного, хотя и лишенного воображения, генерала Бека. Мазарини доверил армию еще неопытному полководцу, рассчитывая, что он будет советоваться с осторожным маршалом Л'Опиталем. Молодой воин оказался самостоятельным. Достигнув окрестностей Рокруа, на совете 17 мая французские военачальники спорили, обсуждая стратегию. Л'Опиталь советовал обойти противника и перерезать его коммуникации. Но герцог Энгиенский при поддержке маршала Жана Гассиона, ученика знаменитого полководца и шведского короля Густава II Адольфа, настоял на генеральном сражении. Не исключено, что и Мело желал генерального сражения, считая, что поражение в большой битве станет более тяжелым ударом для Франции, чем падение небольшой приграничной крепости. Он позволил французам приблизиться, послав гонца Беку с приказом идти на соединение и успеть к утру. Но Бек, получив приказ уже после захода солнца, решил покинуть лагерь только утром.

Битва произошла на равнине юго-западнее Рокруа. Мело приказал тысяче солдат засесть в лесу, рассчитывая компенсировать этим превосходство французской кавалерии. Но в 3 ч. утра испанский дезертир сообщил о засаде герцогу Энгиенскому, добавив, что Бек еще не пришел. И Луи решил разбить Мело до подхода подкреплений, приказав открыть огонь из 12 пушек и ликвидировать засаду. С первыми лучами солнца 19 мая стороны сошлись друг с другом. Сражение было крайне ожесточенным. Вначале французов постигла неудача - стройные испанские терции (пикинерские фаланги с аркебузирами (пищалями) в первых двух рядах и пикинерами в задних четырех) смяли центр противника и потеснили его левое крыло, а эльзасская кавалерия погнала первый эшелон французов прямо на их резерв. К шести часам утра казалось, что герцог Энгиенский проиграл битву. Но из-за недостатка кавалерии Мело не развил успех, а французский полководец проявил чудеса распорядительности и отваги. Восстановив боевой порядок своей армии, он пустил в дело многочисленную конницу, разгромившую кавалерию противника. Гассион же двинулся через лес, чтобы обойти его слева. Испанцы отбросили его обратно, но при этом подставили герцогу Энгиенскому свой фланг. Тот наступал, а мушкетеры из леса поддерживали его огнем. После отчаянного сопротивления испанцы обратились в бегство. Гассион отправился их преследовать, а герцог одним броском смел центр и правое крыло противника.

Еще надеясь, что подход Бека спасет положение, Мело отчаянно сопротивлялся. Три последующие атаки французов не имели успеха, но испанцы потеряли обоз. Когда в 9.30 утра герцог Энгиенский готовил четвертую атаку, обессиленный противник подал сигнал о капитуляции. Но когда герцог поскакал на переговоры, испанцы ошибочно приняли его эскорт за новую атаку и открыли огонь. Луи остался невредим, но его солдаты бросились вперед и устроили резню, которую с трудом удалось остановить. К десяти утра Испания лишилась 8 тыс. (или 10 тыс.) человек убитыми и пленными, из них 6 тыс. пехоты, являвшей собой цвет армии, 200 знамен и 60 штандартов. Французский полководец объявил о потере всего 2 тыс. солдат, возможно, скрыв действительную цифру жертв выигранного сражения16.

С разгромом испанских терций погиб и миф об их непобедимости, а Рокруа открыл главу упадка испанской монархии. Победа при Рокруа прославила молодого военачальника в Европе, повысила его авторитет внутри Франции, но, вместе с тем, и усилила его и так непомерное чувство собственного превосходства и ощущение великой роли, которую он должен играть на политической и военной сцене. Громкий успех воодушевил герцога Энгиенского на дальнейшие подвиги. 16 июня он осадил хорошо укрепленную крепость Тионвилль с гарнизоном 800 человек. Тот же Бек, которого так ждал у Рокруа Мело, ввел в Тионвилль еще 2 тыс. солдат, что позволило крепости продержаться до 10 августа. Когда герцог вернулся в Париж, Людовик XIV лично сказал ему, что доволен проведенной кампанией. Официальная "Газетт" тогда писала: "Каждому было приятно видеть ласковое обхождение юного монарха с героем, оно показывало, на что можно надеяться, когда король достигнет более зрелого возраста"17.

Луи был счастлив. Используя свой триумф, смерть Ришелье в 1642 г. и благоволение короля, он собрался наладить личную жизнь - развестись с женой и вступить в брак с м-ль дю Вижан. Но смерть Великого кардинала, на что рассчитывала французская аристократия, отнюдь не аннулировала все то, что он успел создать. Попытки герцога Энгиенского решить свои матримониальные проблемы разбились о сопротивление регентши и Мазарини, а его возлюбленную в 1647 г. отправили в монастырь кармелиток.

Компенсацией неудавшейся любви стала война. В 1644 г. Луи послали на помощь маршалу Тюренну в Германию. Именно тогда судьба положила начало и сотрудничеству и соперничеству двух самых великих военачальников Франции XVII века. Баварские и имперские войска готовились к вторжению в Эльзас, и Тюренн писал герцогу Энгиенскому в июне: "Баварская армия в отличном состоянии марширует к Фрайбургу... Я опасаюсь идти один против нее; средствами одной фортуны, не имея достаточно сил, трудно воевать"18. А 3, 5 и 9 августа у Фрайбурга произошло одно из самых долгих сражений Тридцатилетней войны. 20 тыс. французов возглавляли герцог Энгиенский и виконт Тюренн, 15 тыс. баварцев - фельдмаршал барон Франц фон Мерси. В первый день Тюренн после долгого отхода атаковал противника во фланг, а под вечер его коллега по оружию ударил во фронт баварской армии. Мерси отступил и ночью отошел на удобную для обороны позицию. 5 августа французы упорно, но без успеха, атаковали баварцев, понеся вдвое больше потерь, чем противник.

Затем стороны вели лишь разведку, но уже 8 августа Луи писал отцу, что победа за ним. 9 августа Мерси решил отступить, и Конде, узнав об этом, тут же послал часть кавалерии преследовать баварскую армию. Молниеносные решения были его стилем. Баварцы дали отпор французам, но подоспевший с главными силами герцог атаковал их, захватив пушки и обоз противника. После этой победы его войска взяли Майнц и Филиппсбург. Правда, есть иная точка зрения, согласно которой сражение продолжалось до тех пор, пока французы не "выдохлись". Старый принц Конде поздравил сына, а первый министр посоветовал теснее сотрудничать с Тюренном, который, как полагал кардинал, уравновешивал импульсивность герцога.

3 августа 1645 г. те же противники встретились недалеко от Нордлингена. На сей раз герцог и Тюренн имели под своими знаменами 15 тыс. солдат, а фон Мерси - 12 тысяч. Баварцы и имперцы неудачно укрепились на двух холмах городка Аллерхайм, предоставив французам возможность атаковать их со всех сторон. Глава баварской кавалерии Верт, увидев, что атака герцога Энгиенского "захлебнулась" в Аллерхайме, смял правый фланг французов. Последние проигрывали до тех пор, пока Мерси не пал на поле брани. После замешательства и ожесточенного боя баварцы бежали, потеряв за день половину своего войска и пушки. Полководцы были удовлетворены взаимным сотрудничеством. После битвы Луи писал Мазарини: "Благодаря способностям и мужеству маршала Тюренна эта баталия была спасена", а Тюренн так отозвался о коллеге: "Мне трудно выразить все свое восхищение храбростью и руководством герцога Энгиенского"19.

В 1646 г. по инициативе Мазарини герцог Энгиенский был переброшен под начало командующего войсками в Испанских Нидерландах, дяди короля, Гастона Орлеанского. Во время продвижения армии к городу Мардик Луи внезапно посетила идея осадить Дюнкерк - самую важную крепость на побережье. Но герцог Орлеанский сосредоточился на Мардике, который после тяжелой осады был взят им годом раньше, а затем опять захвачен испанцами. После ряда кровопролитных атак французы захватили этот город, после чего удовлетворенный Гастон удалился в Париж праздновать победу. Получив командование над изможденной 10-тысячной армией, герцог Энгиенский не мог не осуществить того, что задумал.

Дюнкерк стоял на дюнах, простиравшихся по всему побережью до Кале. Толстые стены прикрывались огромными башнями, а глубокий ров был наполнен водой. Заходящий в город морской залив образовывал удобный порт, вмещавший 800 судов; вход в порт защищали укрепления, выходящие на дюны, и два волнолома с пушками. Местные каперы наносили урон французской торговле и голландскому флоту. Гарнизон маркиза Лейдена насчитывал 10 тыс. человек. Кроме того, не так далеко стояли лагерем герцог Лотарингский, имперские командующие Пикколомини и Бек, а ближе всех, в Ньюпорте, - испанский генерал Карасена. Военный сезон заканчивался, и успеха следовало достичь или быстро, или, как считал герцог Энгиенский, - никогда. Сначала он попросил помощи Голландии, затем разместил 6 тыс. прибывших по морю солдат в Мардике, 2,5 тыс. завербованных запорожских казаков и 1 тыс. англичан - в Кале, а сам с 10 тыс. пехоты и 5 тыс. всадников осадил Дюнкерк. По его приказу через каналы были переброшены мосты, на высоких дюнах было установлено 60 пушек. За распределением доставлявшегося по каналам провианта наблюдал лично герцог, Провизии не хватало из-за плохой погоды на море и скверных дорог на суше. Видя, что солдаты не могли долго оставаться в таких условиях, он вел осаду энергично, решив, что лучше терять людей во время штурма, чем из-за болезней.

Утром 25 сентября французы атаковали. Осада длилась 20 суток и сопровождалась тяжелыми потерями. Карасена не спешил на помощь, считая, что трудности осады и плохая погода помешают герцогу Энгиенскому и без него. К тому же после разведки французских позиций он счел неразумным атаковать столь сильные укрепления. Когда стало известно, что статхаудер Республики Соединенных Провинций принц Оранский готов поддержать герцога Энгиенского, Мадрид послал флот. Но как только испанские моряки увидели, что у входа в порт крейсируют 25 голландских и французских судов, они тут же ретировались. В ночь на 2 октября французы штурмом захватили часть укреплений Дюнкерка, Три дня Карасена безуспешно пытался прорваться сквозь их позиции. Лейден понял, что сопротивление бесполезно, и 11 октября капитулировал. Герцог Энгиенский мог объяснить свою победу в равной степени как собственной активностью, так и бездеятельностью испанцев.

После Дюнкерка он поддержал находившуюся среди испанских позиций крепость Куртре, которая нуждалась в продовольствии и порохе. Обоз и французская кавалерия двинулись между Менином и Ипром, где герцог Лотарингский и Пикколомини пытались преградить им путь, но все закончилось лишь арьергардным боем. Герцог Энгиенский вошел в Куртре, не потеряв ни одного человека20. Авторитет полководца достиг небывалых высот. Армия, окрыленная военными успехами, боготворила удачливого воина. Победы стали главной составляющей его величия.

Но не только они. В декабре уходящего года после смерти отца Луи стал именоваться не просто принцем, а Великим Конде, владевшим огромной частью Франции - Бургундией, Берри, рядом земель в Лотарингии и менее значимыми территориями. Его брату, принцу де Конти, подчинялась Шампань, а зятю, герцогу де Лонгвилю, - Нормандия. Мазарини пугала такая власть. Весной 1647 г. принц во главе французских войск отправился за Пиренейские горы, в Каталонию. Именно в этой боровшейся за независимость провинции Испании его постигла одна из самых болезненных в его биографии неудач. 12 мая 6 тыс. плохо оплачиваемых французских солдат осадили Лериду - крепость на перекрестке дорог, одна из которых вела на Сарагосу. Крепость оборонял 4-тысячный гарнизон дона Хорхе Бритта. Осажденные часто совершали вылазки за крепостные стены, а у Конде даже не было артиллерии, обещанной ему Мазарини, прибытия которой он тщетно ожидал со дня на день. Яростные атаки французов, две из которых возглавил сам принц, завершились провалом. А в середине июня у Фраги сосредоточилась большая испанская армия. Конде оказался перед выбором: или штурмовать Лериду, понеся при этом большие потери, или снять осаду. Проклиная первого министра, которого он стал считать врагом своей славы, 17 июня принц отвел свои войска от города21.

Между тем, во Франции было неспокойно. Политика Мазарини не удовлетворяла ни аристократическую оппозицию, желавшую после смерти Ришелье вернуть свое политическое влияние, ни третье сословие, на которое пала тяжесть усилившегося во время войны налогообложения. 11 ноября 1647 г. заболел оспой Людовик XIV. В случае его смерти королем, мог стать его 7-летний брат Филипп. При смене монарха оппозиция кардиналу могла отнять регентство у Анны Австрийской и передать его Гастону Орлеанскому, но только с одобрения Парижского парламента. Дочь герцога Лонгвиля, будущая герцогиня Немурская, записала в своих мемуарах, что в те дни и королева, и Гастон, и Конде "всячески заискивали перед парламентариями, имея в виду, что если король умрет, они понадобятся при оформлении нового регентства". К счастью, король стал поправляться. Но мог ли овеянный славой молодой полководец и к тому же принц крови заискивать перед парламентом? Его поведение во время Фронды докажет скорее обратное22.

Зимой 1647 - 1648 гг. ухудшение военно-политической ситуации потребовало вновь увеличить расходы на войну. На переговорах о мире в Вестфалии французский представитель Лонгвиль уже готовился подписать прелиминарный мир с испанским послом Пеньярадой, но запросил Конде, защитит ли тот его от обвинений в самовольстве. Собиравшийся и дальше воевать принц ответил ему отказом. Камнем преткновения между Францией и Испанией были поддерживаемое Францией анти-испанское восстание в Неаполе и Лотарингия. Первый министр был готов возвратить герцогу Лотарингии его владения, но при срытии им укреплений Нанси и других крепостей. Конде его поддержал. Напрасно посредники убеждали Париж отказаться от этих условий - Мазарини и Конде резко их обрывали, упустив реальный шанс заключить почетный мир и избежать внутренней смуты, во время которой им предстояло стать непримиримыми противниками. Скоро и неаполитанская эпопея закончилась в пользу Испании. Встревоженные монархическими замашками посланного им на помощь герцога де Гиза, стоявшие за республику неаполитанцы тайно связались с испанцами. 6 апреля 1647 г. Гиза хитростью выманили из города, схватили и бросили в испанскую темницу. Всем стало ясно, что мира не будет23.

Тем временем Парижский парламент и другие верховные суды блокировали финансовую политику правительства. Кризис кредитной системы сказался даже на особо опекаемой Парижем армии в Нидерландах, командование которой в 1648 г. принял Конде. Принц прислал 10 курьеров, требуя выдать хотя бы половину жалованья его солдатам, и возмущаясь, что не удается найти даже трети нужной суммы24. А 13 мая 1648 г. Парижский парламент принял "акт единства", призвав Счетную палату, Палату косвенных сборов и Большой Совет к совместным заседаниям во Дворце правосудия. Так началась Фронда: внешняя война на 5 лет сменилась гражданской смутой. Первый ее этап (1648 - 1649) назывался Парламентской Фрондой, когда Парижский парламент благодаря лозунгам борьбы с финансистами, упразднения интендантов и наведения порядка в управлении был популярен у измученных войной и налогами подданных короля.

Кардинала поддерживали члены Узкого совета, интенданты и финансисты, но ему надо было привлечь в свой лагерь и военные силы. Между тем Конде, обиженный на Мазарини за отказ аннулировать его брак, на людях обвинял его в том, что после удачной осады Дюнкерка тот, чтобы очернить его славу, втянул его в осаду Лериды, заставив армию нуждаться во всем необходимом. Ссориться с принцем в преддверии битвы с парламентом кардинал не хотел, да и регентша симпатизировала полководцу. Поэтому 30 июня 1648 г. он по просьбе королевы отправил срочный запрос в армию Конде: как, по его мнению, следует вести себя правительству? И получил ответ, что королева должна "вести себя мягко и пытаться всеми средствами вернуть на истинный путь тех, кто с него сошли", при этом не поступаясь своей властью и прибегая к крайним методам как можно позднее25. Здесь Луи проявил себя как тонкий политик, что случалось с ним не всегда. На Конде рассчитывали и парламентские лидеры, но принц крови свысока смотрел на "новых дворян" - чиновников-выскочек. Он не допускал мысли о союзе с ними и рассчитывал, перехитрив и парламент, и первого министра, занять ведущую роль при короле.

Мазарини очень надеялся на благоприятный исход Тридцатилетней войны. 20 августа 1648 г. близ города Ланса в Испанских Нидерландах произошло ее последнее сражение. Восстановившаяся испанская армия под командованием брата императора Священной Римской империи эрцгерцога Леопольда Вильгельма наступала во Фландрию, чтобы отбить крепость Ланс. Конде с 14 тыс. солдат устремился на выручку городу. Испанцы заняли позицию на возвышенности, в надежде на то, что он будет атаковать как при Аллерхайме. А принц, чтобы выманить их за укрепления, сделал вид, что отступает. Леопольд Вильгельм попался на хитрость и двинулся за французами. Сначала ветеранские "терции" подавили французскую гвардию, захватив ее знамена, что было местью за Рокруа. Но кавалерия Конде подтвердила свое превосходство и заставила отступить испанскую конницу, оставившую основную часть армии изолированной на поле сражения, что привело к капитуляции Леопольда Вильгельма. Он потерял 4 тыс. убитыми и 6 тыс. пленными, а также всю артиллерию и обоз. В битве при Лансе были уничтожены остатки испанской пехоты в Испанских Нидерландах. Конде гордился собой и не сомневался в усилении своего влияния на короля26. 25 августа того же года Узкий совет решил арестовать парламентских лидеров во главе с неугомонным старцем Брусселем, а 26 августа состоялся благодарственный молебен в честь победы при Лансе.

Только в октябре 1648 г. был заключен Вестфальский мир, венчавший окончание Тридцатилетней войны. Победы Луи Конде внесли значительную лепту в благоприятные условия договоров Франции с Империей и германскими князьями. Но война с Испанией продолжалась и усугубляла внутреннее положение. Грабежи и вымогательства не получивших платы наемников в парижских предместьях вызвали в декабре 1648 г. нападки парламента на самого полководца, который не мог вынести указания "людей мантии", когда и сколько платить собственному войску. В итоге принц сблизился с партией кардинала. Собственно, такова будет позиция Конде и многих аристократов на протяжении всей Фронды. Борьба клик вокруг трона превратит трагедию в фарс, в непрерывную сеть заговоров и мятежей.

Принц был ненадежным союзником кардинала: "Мазарини... если не принять мер, погубит государство. Парламент слишком торопится... вздумай я броситься вслед за ним, я мог бы устроить свои дела лучше, нежели он свои, однако меня зовут Луи де Бурбон и я не могу расшатывать устои трона (это было его знаменитое политическое кредо. - Л. И.). Неужто... судейские колпаки поклялись вынудить меня начать гражданскую войну или придушить их самих, навязав себе и им на голову нищего сицилианца, который... перевешает нас всех?" Окончательно его позиция определилась 17 декабря, когда в парламенте ему заметили, что это "единственное место во Франции, где должны обсуждаться государственные дела, в их числе вопросы о мире, войне и заключении союзов...". Иронически сняв шляпу перед новыми "суверенами", Конде заявил, что всегда "короли оставляли за собой власть объявлять войну, заключать мир и прочие... договоры и сообщали об этом парламенту, когда уже все было сделано и подписано"27.

Он, королева и кардинал более не желали дискутировать с фрондерами. 6 января 1649 г. в 2 ч. ночи двор покинул Пале-Рояль и переехал в Сен-Жермен-ан-Ле. У Конде был план стянуть к Парижу войска, с юго-востока атаковать его огнем 20 пушек, а затем ввести армию через Сент-Антуанские ворота, захватить парламент и судить мятежников. У венецианского историка Гвальдо Приорато, правда, иное мнение: принц выступал за блокаду, а Мазарини - за штурм. Видимо, он поддался анти-мазаринистской пропаганде сторонников Конде, когда позже принц вступил в борьбу с кардиналом: нужно было показать, что Мазарини был более жестоким, чем его противник. План Конде вполне соответствовал полководческому "почерку" и характеру принца, но его сочли чреватым непредсказуемыми последствиями28.

10 января к парижанам присоединились принц Конти, герцог Лонгвиль и когорта старых заговорщиков против Ришелье: герцоги Буйон, Бофор, Ларошфуко и другие. Скреплял разношерстную коалицию своей неутомимой энергией и безмерным властолюбием заместитель парижского архиепископа коадьютор Поль де Гонди. Кстати, последний не жаловал клан Конде: принц Конти "как вождь партии был нуль... Злоба... затопляла другие его свойства, все, впрочем, посредственные и со множеством изъянов". А герцогиня де Лонгвиль "от природы наделена умом... изощренным и изящным. Дарования ее... не показали себя в делах, в которые ее вовлекла ненависть к принцу Конде, и в которых удержали любовные интриги..."29.

Принцу пришлось успокаивать Мазарини, что он не в сговоре с братом-предателем, и даже поклясться, что он "или погибнет вместе с ним, или с триумфом вернется в Париж"30. 12 января он начал обстрел Бастилии и готовился внезапно овладеть высотами Монмартра. Комендант Бастилии сдал крепость, но Монмартр выстоял. Мазарини решил взять Париж измором, и в конце февраля Конде успешно замкнул продовольственную блокаду города. Когда начались переговоры о мире, он рассудил, что ему нужно ехать в Париж. Конде, за спиной которого стояла армия, надеялся, что если ему удастся склонить стороны к согласию, именно он окажется в роли лучшего советника и спасителя. Согласно Ларошфуко, "в Париже ему (Конде. - Л. И.) был оказан... такой же прием, какой он привык находить по возвращении из своих наиболее славных походов"31, но кардинал де Рец зафиксировал довольно прохладный прием принца в столице. В любом случае, спокойное отношение парижан к Конде Мазарини счел благоприятным знаком. В итоге Парижский парламент, распустив свою армию, заключил в Рюэйле мир с правительством. 18 августа 1649 г. королевская семья торжественно вернулась в столицу: короля сопровождал принц, а королеву - первый министр. Конде был уверен, что его заслуги будут оценены по достоинству - ведь по прибытии королева заявила при всех, что принца, восстановившего власть короля, невозможно в полной мере вознаградить. Но это были только слова.

Вскоре Конде, недовольный, что на него не пролился дождь привилегий власти, и что он по-прежнему зависим от "нищего сицилианца", сменил гнев на милость в отношении фрондеров. Он поладил с братом и сестрой, подружился с Гонди, а колкими шутками и постоянным оспариванием справедливости действий кардинала давал всем понять, что тот недостоин занимаемого места. Между честолюбивым полководцем и властолюбивым первым министром столкновение было неизбежно.

user posted image

Великий Конде приветствует Людовика XIV на Лестнице послов в Версале. Ж.-Л. Жером (1878 г.).

11 декабря 1649 г. на Новом мосту обстреляли пустую коляску Конде: до первого министра якобы дошли слухи, что на принца готовят покушение фрондеры - их надо было проверить. В свете последующих событий очень вероятно, что это была провокация. Кардинал решил столкнуть парижан с принцем, и 13 декабря Гастон Орлеанский и Конде объявили в парламенте приказ короля о дознании виновников покушения. Процесс тянулся месяц и закончился оправданием подсудимых (Гонди, Бофора и парламентариев Брус-селя и Шартона). Принц оказался в нелепой ситуации: его честь была сильно задета, а виновник был очевиден. Полководец обратил свой долго накапливавшийся гнев на Мазарини, а тот упредил удар. 19 января 1650 г. по королевскому указу о заточении без суда и следствия принцы Конде, Конти и герцог де Лонгвиль были задержаны в Пале-Рояль и заключены в замок в Венсенне. Временно лояльный правительству Месье (герцог Орлеанский) тогда заявил: "Вот прекрасный улов, пойманы разом лев, обезьяна и лиса!"32 Арест принцев дал толчок к возобновлению гражданской войны.

Мать Конде Шарлотта-Маргарита просила королеву освободить принцев, но ничего не добилась и отправилась в Бордо помочь организовать мятеж против правительства, однако в 1650 г. она скоропостижно скончалась, так и не успев повидаться с сыновьями.

На первых порах двор легко подавлял очаги сопротивления в Нормандии и Бургундии. Положение изменилось, когда, осадив Бордо, армия короля получила отпор, и только 1 октября 1650 г. был подписан мир с кондеянцами (сторонниками Конде), оставившими город, но сохранившими свои укрепленные замки и возможность в любой момент возобновить войну.

2 декабря 1650 г. супруга Конде попросила парламент либо освободить арестованных, либо судить их. 15 декабря королевская армия разбила в Шампани силы сторонников Конде под командованием Тюренна. Мазарини вернулся в Париж победителем, но проглядел заключение союза парламентских фрондеров с кондеянцами. Его считали главным виновником войны, тогда как популярность заключенных росла. В январе 1651 г. Гонди и Гастон Орлеанский выразили свое сочувствие принцам, 4 февраля парламент решил их освободить и удалить первого министра. Кардинал бежал из Парижа сначала в Сен-Жермен, а затем в Германию. Конде же возглавил Фронду принцев, став самым опасным врагом для королевы и Мазарини. Его въезд в Париж 16 февраля вместе с братом и зятем был триумфальным.

В литературе отмечается, что "заточение повлияло на характер принца: исчезла его великолепная беспечность и уверенность в том, что великого полководца невозможно лишить свободы", что "он стал подозрительным до мнительности, и не без основания - в окружении королевы на самом деле обсуждались планы его нового ареста и, возможно, убийства"33. Уехав в свой замок, он потребовал гарантий безопасности и отставки сторонников Мазарини. Но, скорее всего, то была новая тактика поведения Конде, отнюдь не потерявшего, как покажет будущее, своей отчаянной храбрости. Ему ли, сыну человека, который при благоприятных обстоятельствах мог стать королем, но при этом не избежал заточения, было не знать, что принца крови и полководца можно лишить свободы, как и любого подданного! Парламент попросил королеву дать ему необходимые гарантии, и Анна удалила из правительства трех мазаринистов. Конде потребовал новых заверений, регентша вышла из себя и в августе обвинила принца в сговоре с Мадридом. Но по совету Мазарини, с которым она постоянно переписывалась, приуроченная к совершеннолетию короля декларация от 5 сентября объявила Конде невиновным. И все же Гонди именно тогда в обмен на сан кардинала обещал королеве организовать сопротивление принцу в парламенте.

7 сентября 1651 г. парламент провозгласил совершеннолетие Людовика. Сам Конде там не присутствовал, понимая, что эта дата наделит короля реальной властью, и что королева, видя в нем главное препятствие к возвращению кардинала, не остановится ни перед чем, чтобы погубить его или выслать. Правда, в письме он поздравил ее с совершеннолетием сына и в куртуазных фразах объяснил свое отсутствие. Но Анна, увидев в его уклончивых словах личное оскорбление, изгнала из Узкого совета ставленников принца и приказала разоружить его отряды в Шампани. Однако они оказали вооруженное сопротивление34.

В сентябре 1651 г. под знамена Конде встало немало аристократов, а постоянной опорой принца являлась его Бургундия, где он всегда мог достать людей и деньги. У значительной части дворян еще сохранялся традиционный кодекс чести, включавший в себя соблюдение верности вассала своему сеньору. Дело доходило до парадоксов. Когда осаду одной из бургундских крепостей приехал посмотреть Людовик XIV, сторонники Конде приветствовали его с высоты крепостных стен, но затем сразу начали стрелять. Король подвергся серьезной опасности - в двух шагах от него был убит офицер его свиты.

8 октября Людовик объявил Конде мятежником, а 31 октября Мазарини прибыл в Пуатье. Обидевшись на власть, которой он сам добивался, 6 ноября 1651 г. победитель при Рокруа и Лансе подписал договор о помощи с испанским королем Филиппом IV35. Союз с Мадридом был самой большой политической ошибкой принца за всю его жизнь. Анти-испанские чувства были традиционными для французов. Многие аристократы осудили Конде и дали понять, что им безразлично, станет ли хозяином положения он или Мазарини. Расчет принца на то, что всеобщая нелюбовь к кардиналу может оправдать его действия, оказался неверным.

Кардинал переманил на сторону королевы Тюренна и герцога Буйона. Герцог де Лонгвиль устал от бесплодного бунта и измен жены, и подвластная ему Нормандия сохраняла спокойствие. Прованс и Бретань тоже были верны правительству. Похоже, что полной победы Конде, верившего в единство своего клана, никто, кроме его ближайших сподвижников, не хотел. Многие города при подходе королевских войск сдавались без боя, а местные парламенты и губернаторы не соглашались размещать у себя испанские гарнизоны. К зиме 1651 - 1652 гг. в руках мятежников оставались только Гиень и осажденная крепость Монрон, что заставило принца активизироваться. В январе 1652 г. он и Месье, тоже мечтавший о власти, заключили союз. Из Фландрии герцог де Немур привел испанских солдат, а герцог де Бофор возглавил полки герцога Орлеанского. Объединенными силами командовал сам принц, которому противостояла армия недавнего соратника Тюренна. Двор Людовика XIV тогда пребывал в Бурже. Вплоть до июля ни одна из сторон не достигла существенного перевеса36.

Теряя поддержку среди высших слоев, кондеянцы были вынуждены обратиться к простонародью, как бы это им не претило. В Бордо герцогиня де Лонгвиль и принц Конти завоевали симпатии Ормэ - органа власти, созданного неименитыми буржуа и ремесленным людом. Название "Ормэ" происходило от слова "орм" ("вяз") - ормисты собирались на поляне под вязами, в чем видели демократичность своего движения, выразившуюся и в том, что Конти формально назначили главой города. В Париже агенты Конде пытались управлять действиями бедноты, которая ждала чуда или, по крайней мере, решительных действий от прославленного полководца. Бофор даже возглавил отряд нищих, призывая избивать и грабить "мазаренов". И плебс воодушевленно громил бюро налоговых сборов и торговые лавки, нападал на членов муниципалитета и сторонников кардинала.

2 июля 1652 г. Тюренн едва не разбил 5-тысячное войско принца у Сент-Антуанских ворот Парижа, пройти через которые кондеянцам помогла дочь герцога Орлеанского Анна-Мария де Монпансье, известная как Мадемуазель, и этим спасла армию Конде. Сторонники принца отбивались от королевских солдат на баррикадах, несколько раз переходивших из рук в руки. Их излишне разгоряченный вождь действовал, повинуясь внезапным импульсам. Его нетерпеливый и прямой характер вступил в противоречие с обстоятельствами Фронды и с его добрыми намерениями. Любым способом он желал взять власть в свои руки и наказать столичных магистратов, чтобы они перестали изображать из себя нейтралов и арбитров.

4 июля Великий Конде атаковал собравшийся в ратуше городской совет. Сотни людей погибли в тот день. Муниципалитет Парижа был свергнут, а новый купеческий старшина Бруссель предложил парламенту объявить герцога Орлеанского наместником королевства, поскольку король является пленником Мазарини. На деле реальная власть была у Конде - главнокомандующего армией. Так с помощью террора принц подчинил Париж, но то была пиррова победа. Буржуа покидали столицу, народ зверел от голода, а солдаты грабили население, насиловали женщин и потихоньку от командующего дезертировали. Навести дисциплину в войсках и порядок в городе принц не смог, хотя и пожертвовал часть своих средств для выплаты жалованья солдатам. Его авторитет стремительно падал. Одинокий хозяин Парижа оказался в политическом вакууме, а напуганные погромами буржуа поняли, что Фронду надо быстрее заканчивать37.

Конде часто сравнивал себя с Оливером Кромвелем во время гражданских потрясений в Англии (1642 - 1648) и, отвлекаясь от истинных политических и конфессиональных мотивов, желал, как он, победить и захватить власть. Принц, равно как и его противник Джулио Мазарини, втайне восхищался главой Английской республики. Развязав войну, Конде тут же наладил связи с Кромвелем, пытаясь получить от него помощь. Того ничуть не смущал союз кондеянцев с Испанией - врагом Английской республики, и все время, пока принц "был на коне", английский лидер поддерживал с ним отношения. Он ссужал фрондерам деньги и разрешил импортировать бургундские вина в Англию. Но военной помощи Лондона кондеянцы не дождались. В отношении Фронды Кромвель занимал выжидательную тактику, не вмешиваясь в войну между правительством и оппозицией. Ему нужна была стабильная Франция, которой он отводил важное место в своей внешней политике для борьбы с общим противником - Испанией38.

В августе Конде запретил делегатам крупнейших цехов Парижа посетить короля, и городские верхи собрались в Пале Рояль выразить протест. Их поддержало много людей, шляпы которых были украшены белой бумагой - символом верности королю, вытеснившему желтую символику мятежа. На стороне двора активно выступил и Гонди, записав впоследствии: "Роль противника принца де Конде делала мне честь"39. Слабевшие позиции принца в провинции заставили Конти и герцогиню де Лонгвиль оставить брата и принять условия первого министра. В конце месяца Узкий совет объявил об амнистии, за исключением главарей, тех участников смуты, кто вернется под власть короля в трехдневный срок. А магистраты настолько осмелели, что пригрозили Конде, что они отправятся в Бурже просить Людовика XIV изгнать армию принца из столицы.

В начале сентября Париж веселился, празднуя день рождения короля и предчувствуя мир. В городе пускали фейерверк и жгли огни. Но Великий Конде был мрачен и никуда не выходил. На улицах все чаще кричали: "Да здравствует король, долой принцев!" 13 октября принц выехал в Испанские Нидерланды, а 3 февраля 1653 г. в Париж неоспоримым хозяином положения вернулся Мазарини. Битва титанов - принца крови и кардинала - закончилась победой последнего. Правда, сторонники Конде по-иному видели ее исход: "Своим счастьем Мазарини обязан человеку, который носит в истории имя Великого Конде". Мол, если бы не "плохое время", "плохие советы друзей", интриги Гонди, характер королевы и двуличная политика Мазарини, на принце бы не было пятна Фронды. Ему мешала репутация героя, и великий человек не зависел от самого себя40. На самом деле, Конде, воображая себя независимым, зависел и от Мазарини с его клиентелой, и от двора, который его компрометировал в целях не допустить к власти. Принц крови желал "формировать" своего суверена, а вот суверен этого не желал.

Покидая Париж, великий беглец попал под дождь и подхватил воспаление легких. Несмотря на долгое выздоровление и потерю союзников, упрямый принц решил еще побороться с кардиналом, обратив свое оружие против Франции на целых 7 лет. В 1654 г. за государственную измену (то есть измену королю) его заочно приговорили к смертной казни. Прибытие знаменитого полководца отнюдь не улучшило состояние армии Филиппа IV. Между военачальниками в испанских войсках в Нидерландах, остававшихся наемными отрядами, и до приезда принца возникали соперничество и ревность. А вспыльчивость и высокомерие Конде, ставившего себя выше других и стремящегося навести дисциплину, заметно нарушили зыбкое равновесие относительного согласия.

Возможно, поэтому в войне против Франции на долю полководца не часто выпадал успех - против него сражалась более дисциплинированная армия верного королю Тюренна. Правда, поначалу казалось, что Испания перехватила инициативу в войне: в 1652 - 1654 гг. французы были вынуждены вернуть испанцам Дюнкерк и Рокруа. Конде, как ребенок, радовался этому последнему обстоятельству и, как всегда, выглядел бесстрашным и ловким. Но воевать против соотечественников - неблагодарное дело.

Летом 1654 г. принц и дон Фернандо Салис осадили Аррас. Двор поручил Тюренну помочь городу. Маршал д'Окенкур, шедший на соединение с ним, пытался захватить аббатство Сент-Элуа, где стояла кавалерия Конде. Численность сторон была незначительной, но так как всадники принца были французами, очевидец сказал об этой стычке словами Плутарха, описавшего битву при Фарсале между Цезарем и Помпеем (46 г. до н. э.): "Орлы против орлов, легионы против легионов". И тот же современник заметил, что "эта битва не могла войти в сравнение с той... по той причине, что при Фарсале все римские силы сражались разом одни против других, а в нашем случае лишь горстка французов схватилась врукопашную..."41. Осада Арраса была снята 25 августа в результате огромного терпения Тюренна. Виконт раз за разом, используя численное превосходство, атаковал испанцев. В конце концов, когда потери Конде составили примерно 3 тыс. солдат, он отступил, выговорив возможность эвакуировать раненых. Филипп IV особо отметил этот поступок принца. В 1655 г. Тюренн взял Ландреси и ряд других городов. Конде мог отстоять их, но к нему не пришла своевременная помощь.

В том же году Брюссель посетила шведская королева Кристина. Она не преминула встретиться с принцем и выразила свое восхищение его подвигами. Конде не остался в долгу, похвалив мудрое правление королевы и ее желание перейти в католичество. Когда же она посочувствовала ему в его ситуации, он ответил: "Все хорошо, Мадам, и все будет хорошо"42. Похоже, Конде не сомневался в своей победе. И скоро отыгрался. В июне 1656 г. испанский гарнизон Валансьенна был осажден армией Тюренна и генерала Лаферте. Когда город уже был готов сдаться, на колонну Лаферте внезапно напало подошедшее 20-тысячное войско Конде. Прежде чем Тюренн смог прийти на помощь, Лаферте был разгромлен, что вынудило Тюренна снять осаду Валансьенна.

Конец испанской службе Конде положила знаменитая "битва в дюнах" 14 июня 1658 г. за Дюнкерк. Англичане объясняют ее название тем, что красные плащи солдат армии "новой модели" под командованием Уильяма Локкарта (их было 3 тыс. в составе 10-тысячного войска Тюренна) привели в удивление обе стороны упрямой свирепостью при штурме, особенно преодолением песчаного холма высотой 50 м, стойко защищаемого испанскими ветеранами. Армия Филиппа IV под командованием Конде и побочного сына короля дона Хуана Хосе Австрийского насчитывала 15 тыс. человек и состояла из Фландрской армии, небольшого отряда французских фрондеров и 2 тыс. английских роялистов герцога Йоркского, будущего короля Якова II Стюарта (1685 - 1688). На военном совете дон Хуан предложил расположиться в дюнах и там ожидать французов, Конде же был против. Но испанец настоял на своем, и они с самого начала заняли плохие позиции. Исход двухчасового сражения близ Дюнкерка решил десант с английских кораблей и фланговый удар кавалерии Тюренна, который своевременно воспользовался отливом. Конде и дон Хуан потерпели сокрушительное поражение, потеряв от 4 до 6 тыс. солдат, но французский корпус почти весь уцелел. Тюренн лишился всего 400 человек. 3-тысячный гарнизон Дюнкерка капитулировал, а город отошел к Англии, которая в 1662 г. продала его Франции. Удалившись в Остенде, принц так выразился о доне Хуане в беседе с герцогом Йоркским: "Вы не знаете испанца - когда вы делаете войну, он делает свое дело"43.

Переговоры о мире между Францией и Испанией не раз прерывались из-за споров между Мазарини и испанским министром доном Луисом о судьбе мятежного полководца. Мадрид настаивал на полной амнистии Конде, а Мазарини опасался, что, возвратившись ко двору, принц вновь может стать источником беспорядков и даже остаться испанским шпионом. В итоге стороны согласились, что принц напишет покаянное письмо Людовику XIV с обещанием не сотрудничать с другими державами и распустит своих солдат. Тогда король признает его как первого принца крови, аннулирует все эдикты против него как изменника и восстановит его во всех владениях и на постах.

Война с Испанией закончилась в 1659 г. заключением Пиренейского мира, усилением влияния Франции в Европе и укреплением королевской власти. Пока герцог де Граммон в Мадриде официально предлагал от имени французского короля руку и сердце испанской инфанте Марии-Терезии, Людовик XIV и Анна Австрийская посещали южные провинции Франции. 18 января 1660 г. они прибыли в Экс, куда Луи Конде, усмирив свою гордость, приехал высказать благонадежность и почтение своему кузену. Можно представить, чего это ему стоило! Принц подписал бумаги о своем полном подчинении королю еще 26 ноября 1659 года. Он выехал из Брюсселя в конце декабря в подаренной испанцами великолепной карете, за которой следовала блестящая свита. В пути Конде написал испанской инфанте письмо, в котором выражал радость по поводу ее предстоящего бракосочетания с Найхристианнейшим монархом (то есть Людовиком) и просил не забывать об услугах, оказанных Его Католическому Величеству (Филиппу). В зале архиепископства в Эксе он опустился на колени перед королем и Анной Австрийской и вымаливал прощение, которое, несмотря на холодность Людовика, было ему дано. Король взял себя в руки, был вежлив и даже пригласил бывшего мятежника к себе на свадьбу. Конде вежливо отказался44.

Французский монарх и его первый министр простили высокородного смутьяна еще и потому, что собирались использовать его военный опыт в будущем. Конде еще предстояло покрыть себя новой славой. Однако целых 8 лет полководец оставался неу дел - Франция не воевала, что заставило его деятельную натуру втянуться в борьбу за престол Речи Посполитой. В 1661 г. магнаты профранцузской партии, в которой имя знаменитого принца было очень популярно, написали ему письмо, в котором заявили о поддержке его кандидатуры (или его сына герцога Энгиенского) на трон в Варшаве на следующих выборах. Впрочем, Людовик XIV, который сначала приветствовал это намерение, склонился затем к кандидатуре герцога Нейбургского. В итоге же польским королем в 1669 г. стал Михаил Вишневецкий, а в 1674 г. - Великий коронный гетман Ян Собеский, впоследствии прославившийся снятием осады Вены турками в 1683 году45.

В сентябре 1665 г. умер Филипп IV, и Франция немедленно предъявила претензии на "испанское" наследство французской королевы - Фландрию и Брабант. Между ней и Испанией разгорелась Деволюционная война 1667- 1668 гг., в которую втянулись и другие страны. Конде предложил военному министру Мишелю де Лувуа свой план захвата Франш-Конте, и тот, посовещавшись с королем, согласился с ним. Губернатор Бургундии представлялся Лувуа самым подходящим для этой операции человеком, хотя ему еще не совсем доверяли и за ним следили. В декабре 1667 г. полководец приехал в Дижон, чтобы закончить в строжайшей тайне подготовку новой молниеносной кампании. Когда 7 февраля следующего года король прибыл в Дижон, ему доложили, что капитулировал Безансон - Конде взял город без единого выстрела. Принц завоевал Франш-Конте всего за 14 дней46.

Во время Голландской войны 1672 - 1678 гг. он во главе 2-й армии Людовика XIV одержал ряд побед в Испанских Нидерландах. Великому Конде довелось сразиться с не менее известной личностью того времени статхаудером Республики Соединенных Провинций принцем Вильгельмом III Оранским, которому в будущем предстояло стать английским королем. Пять недель лета 1674 г. стороны маневрировали друг против друга. Французская армия насчитывала 45 тыс. человек, голландско-испанское войско - 50 тысяч. В августе принц Оранский, найдя позицию противника неудобной для атаки, ошибочно открыл свой фланг. Конде молниеносно воспользовался этим и рассеял часть его войск. Но Вильгельм укрепился в Сенеффе, откуда французы не смогли его выбить. Ожесточенное 17-часовое сражение 11 августа, так и не выявив победителя, имело самые благоприятные последствия для Франции. Вильгельм III, потеряв половину армии, скоро ушел в Голландию. Конде сорвал его план вторжения в Северную Францию. Современники тогда восхищались принцем - к нему словно вернулась молодость, и он настолько рисковал, что под ним были убиты три лошади. Затем Конде и командующий 1-й армией Тюренн взяли Маастрихт и голландские крепости Нижнего Рейна47.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В начале 1670-х гг. в целях еще большей централизации власти Лувуа именем короля ограничил инициативу командующих на войне. Создав "кабинетную стратегию", он обидел многих прославленных полководцев. Тюренн, Конде и герцог Люксембургский не желали мириться с гражданской диктатурой, сводившей, как им казалось, деятельность командующих к решению второстепенных тактических задач и ограничивавшей привилегии дворянства в армии. Лувуа постоянно вмешивался в проведение военных операций, что показывают и письма Конде, вынужденного докладывать ему, чего он достиг, и спрашивать, что делать дальше. Благодаря сопротивлению полководцев военный министр в конце 1673 г. чуть не лишился своего поста. Впоследствии в своих мемуарах будущий маршал и генералиссимус Франции Клод-Луи Гектор де Виллар писал, что подкупленный Лувуа капеллан Конде выступил посредником между военным министром и принцем, чтобы смягчить нрав последнего. Святому отцу это удалось. Если бы Конде серьезно поддержал Тюренна против Лувуа, тот бы потерял свое влияние на короля, полагал Виллар48. Разумеется, король, заинтересованный в реформах главы Военного министерства, защитил его. Военную "революцию" маркиза де Лувуа через 50 лет раскритиковал Сен-Симон. Его можно понять: на фоне ряда неудач Франции в войне за испанское наследство (1701 - 1714) времена Конде и Тюренна представлялись ему золотым веком.

В июле 1675 г. во время кампании на Рейне случайный выстрел оборвал жизнь маршала Тюренна. После его гибели и пленения другого маршала, Франсуа де Креки, Конде принял на себя руководство их войсками. Последнюю военную кампанию в своей биографии принц провел в Эльзасе. Он оттеснил за Рейн прославленного полководца Священной Римской империи графа Монтекуколи и достиг Страсбурга, Хагенау и Филиппсбурга. Но, завершив кампанию, разочарованный реформами в военном министерстве и страдающий ревматизмом Конде в конце 1675 г. подал в отставку. Хотя он уже чаще передвигался не верхом, а в коляске, не ревматизм был истинной причиной его отказа от любимого дела. Как написал его потомок Луи-Жозеф, "славой, честью и ярким талантом этого человека хотели дирижировать при дворе... Но та монархия была его родиной, Лувуа был ее министром, а он - принцем крови... А Люксембург был просто генералом и мог подчиняться приказам свыше..." В этих словах есть доля правды. В Версале с Конде "считаются меньше, чем с покойником", писал тогда академик Роже де Рабютен, граф де Бюсси. Решение принца стало сенсацией при дворе, а на его просьбу уйти на покой Людовик ответил: "Я согласен, но не без сожаления, что не смогу давать советы самому великому человеку своего королевства"49.

Последние 11 лет жизни Великий Конде провел в своем владении Шантийи в 49 км от Парижа. Замок располагался среди густых дубовых лесов и возвышался на огромной скале, окруженной со всех сторон водой. Его название происходило от имени Cantilius (так звали человека, построившего в эпоху завоевания римлянами Галлии там виллу). А в 1528 г., возвратившись из итальянских походов, коннетабль Анн де Монморанси соорудил на том месте замок в стиле Ренессанс. Но именно Великий Конде поручил королевскому архитектору Ленотру разбить великолепный парк с фонтанами вокруг замка. В одном из устроенных в нем праздников принял участие король, что зафиксировала в своих письмах мадам де Севинье. Фонтаны Шантийи и сегодня одни из красивейших во Франции. Недаром Людовик XIV при постройке Версаля взял их за образец. Подражая итальянской дворцовой архитектуре, принц приказал украсить фасад замка балюстрадами и колоннами, и получилось так, что в нем соединились элементы готики (мощные стены-бастионы, остроконечные шпили, водостоки в виде змееобразных чудовищ) и барочное оформление фасадов. По сути Шантийи из замка превратился в роскошный дворец и стал символом перехода аристократии от военных походов к празднествам, меценатству и коллекционированию произведений искусства. Но въезд в Шантийи, оформленный в ренессансном стиле и защищенный чугунными решетками и пиками, отражал "профессию" владельца. Конде выкупил и перенес с центральной площади Парижа Отель де Вий во внутренний дворик замка скульптуру "Король подавляет Фронду": Людовик XIV в полный рост давит ногой змею. Считается, что этим он желал показать свою лояльность, но, может, наоборот, бывший фрондер упрятал от глаз людских постоянное напоминание об ушедших мечтах? Принц помнил нанесенные ему обиды и даже в одном из последних писем королю позволил себе заметить, что никогда не был свободен из-за навязанного ему брака50.

В Шантийи Конде не закрылся от мира. У него собирались полководцы, министры, крупные буржуа и, конечно же, просвещеннейшие умы Франции. Являясь поклонником и покровителем искусств, Конде приглашал в свой замок известных творческих личностей. Еще во время пребывания не у дел после Пиренейского мира принц проводил там время в блестящей компании таких гениев, как Мольер, Расин, Буало, Лафонтен, Мансар, Ленотр, Боссюэ и многие другие. Как-то поэт Венсан Вуатюр заметил Конде: "Если бы Вы хоть раз соизволили снять какую-нибудь осаду, мы, Ваши поклонники, смогли бы немного передохнуть и прийти в себя, так как это внесло бы некоторое разнообразие в ход событий". В Шантийи состоялось и первое представление "Тартюфа" Жана-Батиста Мольера, которого еще в 1664 г. автор впервые прочитал в салоне Нинон де Ланкло. В честь гостей принца Ленотр разбил в парке аллею Философов, что может служить доказательством того, что Великий Конде не только следовал аристократической моде того времени, но и действительно высоко ценил прекрасное. Однажды один человек, знавший, что принц покровительствует Мольеру, явился к нему со словами: "Ваше Высочество, разрешите вам вручить эпитафию, которую я написал для Мольера". Конде взял эпитафию и, едва глянув на автора, ответил: "Благодарю Вас! Но я бы предпочел, чтобы он написал Вашу эпитафию"51.

При Людовике XIV имел место настоящий бум на мраморные и бронзовые статуи, которые были призваны отразить как психологические особенности личности, так и важность его положения. Принц крови был представлен скульптором Антуаном Куазево, посещавшим его в Шантийи, нервно напряженным, довольно некрасивым мужчиной с холодным взглядом больших печальных глаз и тонким высокомерным профилем. Доспехи, украшенные нагрудником с грифонами и львиными мордами на плечах, придавали ему победоносный вид. По-прежнему гордый, но с заметным налетом печали и разочарования представлен Конде на портрете 1686 г., написанном Жан-Пьером Франком. Но в раннем изображении Жана Петито открытый взгляд еще молодого принца-победителя полон надежд и отваги.

Этот неординарный человек был исключительно богат по меркам XVII века. Его огромное состояние уступало лишь богатствам кардиналов Мазарини (40 млн. ливров) и Ришелье (20 млн. ливров) и оценивалось в 14 млн. ливров. Как и другие политики и полководцы того времени он коллекционировал произведения искусства, старинные книги и манускрипты, сосредоточенные, прежде всего, в Шантийи. Герцог Омальский, получивший в 1830 г. вместе с титулом и замок, завещал его вместе с богатейшей библиотекой и картинной галереей, Французскому институту. В музее Конде, помимо личных вещей принцев крови, выставлены и художественные сокровища - сотни рукописных и первопечатных книг (включая Библию Иоганна Гуттенберга), редкостное собрание фарфора и "Великолепный часослов герцога Беррийского" - прославленная иллюстрированная рукопись XV в., многочисленные гравюры и картины Боттичелли, Клуэ, Пуссена. Именно там сегодня находятся "Три грации" Рафаэля, "Избиение младенцев" Пуссена, "Святой Иероним" Дюрера и другие знаменитые полотна. Принц являлся обладателем одного из самых знаменитых в истории алмазов весом в 9,01 каратов, украшавшего набалдашник его трости, - "Розового Конде" или "Великого Конде", полученного им от Людовика XIV за военные заслуги.

Еще в 1670 г. Луи передал губернаторство в Бургундии сыну Анри-Жюлю, герцогу Энгиенскому. Последний, обладая амбициями отца, стремился достичь того же величия, показывая на войне почти суицидальную храбрость. Любимец фортуны, он не обладал полководческими данными отца и часто представлял угрозу для собственных войск, а не для армии противника. Военная карьера Анри-Жюля не удалась, но губернатором провинции он был образцовым.

В последний год своей жизни свободомыслящий принц обратился к религии и чаще проводил время в компании Боссюэ. При том он словно предчувствовал свою смерть. В 1685 г. единственный внук полководца Луи де Бурбон женился на Луизе-Франсуазе, мадемуазель де Нант, старшей дочери короля и мадам де Монтеспан. В середине 1686 г. Луиза-Франсуаза, пребывая в Фонтенбло, заболела оспой. Именно принц вернул ее к жизни, проводя дни возле ее постели и кормя ее с ложки. Луиза-Франсуаза выжила и продолжила род Конде, подарив своему супругу 10 детей, но Конде сам заразился от нее.

Скончался он в Фонтебло 11 декабря 1686 года. Накануне, чувствуя приближение смерти, принц написал Людовику: "Я не щадил себя... и старался выполнять обязанности, к которым меня призывали мое происхождение и искреннее стремление приумножить славу Вашего Величества. Правда, в середине моей жизни мое поведение было предосудительно, и я первый его осудил, а Ваше Величество меня простили. Я пытался искупить вину... и всегда сожалел, что мне не удается совершить великие подвиги, которые оправдали бы Ваши милости". Анри-Жюлю он искренне сказал: "Мой сын, не трудитесь напрасно - Вы не будете выше отца". Когда он умер, герцог Энгиенский в присутствии жены и принца Конти вскричал: "Боже, и это мой отец? Вот, что осталось от самого великого человека". Тело Великого Конде согласно его воле поместили в церкви Валлери, традиционном месте захоронения принцев Конде, а сердце - в церкви иезуитов на улице Сен-Антуан в Париже, ныне Сен-Луи. Клер-Клеманс, не проживавшая с супругом, умерла в 1694 г. и была похоронена в церкви Сен-Мартен в замке Шатору52.

Луи Конде действительно был Великим - Великим полководцем и Великим свободолюбцем, и имел Великого соперника - маршала Тюренна. На войне принц крови был способен вести и методическую позиционную войну и азартно атаковать крепости, но демонстрировал, прежде всего, высокое тактическое искусство. Его тактические идеи были тщательно изучены Наполеоном. Можно согласиться с мнением современников и историков о том, что отличительной чертой прославленного воина являлись его "вдохновения" - внезапные озарения, как надо действовать в данный момент, благодаря которым он не раз побеждал превосходившие его силы. Он стал одним из первых полководцев истории, чье руководство сражением (а именно битвой при Рокруа) изучается студентами военных академий. Тем не менее, как человек темпераментный и увлекающийся, он нередко бросался в бой с частью армии или штурмовал в лоб укрепления, полагаясь на удачу, что приводило к большим потерям. Бывало, великие победы Конде дорого стоили собственной армии. Во Франции говорили: на стороне Конде хорошо быть в конце сражения, а на стороне Тюренна - в конце кампании. Принц был великолепен, когда воодушевлял солдат и вел их на противника. Он провел много блестящих сражений, но мало блестящих походов, выигрывал битвы, но редко использовал победу. Это вполне объяснимо: по сути, как военный, он всегда оставался кондотьером эпохи Барокко, полководцем долгой и кровавой Тридцатилетней войны. Поведение Конде во время Фронды часто трактуется в литературе как провал в его военной и политической карьере, как государственная измена. Принц крови действовал тогда, как рыцарь, как предводитель не только сепаратистской аристократии, но и своего клана, как обиженный вассал своего короля, готовый служить тому монарху, кто лучше его оценит. Вряд ли он понимал, в отличие от.формирующейся французской бюрократии, что такое государственный интерес. Эта гордая мятущаяся душа была вынуждена принять верховенство бюрократического государства, но до конца так и не смирилась с ним.

Примечания

1. Цит. по: БЛЮШ Ф. Людовик XIV. М. 1998, с. 25.

2. Фронда - политическое движение во Франции в 1648 - 1652 гг. с разнородным социальным составом участников, название которого происходило от французского слова "La Fronde" ("праща", либо "камень от праши") как своеобразного символа протеста против власти. Фронда была состоянием нарушенного Тридцатилетней войной и вызванным ею кризисом равновесия, когда все противоборствующие силы пришли в анархическое движение и защищали только свои интересы. Как политическое движение не обладала внутренней цельностью, являясь, по сути, смутой. См.: МАЛОВ В. Н. Парламентская Фронда. Франция 1643 - 1653. М. 2009, с. 18, 22.

3. Кардинал де РЕЦ. Мемуары. М. 1997, с. 119 - 120.

4. ЛАРОШФУКО Ф. Мемуары. Максимы. Л. 1971, с. 32, 127; Nouvclle Collection des Memoires pour servir a l'Histoire de France. S. III. Memoires de Pierre Lenet, Procureur-General au Parlenent de Dijon et conseiler d'Etat. P. I. P. 1888, p. 185, 194.

5. САМОЙЛОВИЧ К. Ю. Проблематика "Надгробных проповедей" Жака-Бениня де Боссюэ. - Вестник СПбГУ. История. Языкознание. Литературоведение. 1996, с. 84 - 89.

6. Цит. по: LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE (prince de), CHARLES LOUIS de SEVELINGES. Memoires pour servir a l'Histoire de la Maison Conde. Par L. -G. Michaud. T. I. P. 1820, p. 233.

7. Ibid, p. 82 - 86.

8. HENRI d'ORLEANS, Duc d'AUMALE. Histoire des princes de Conde pendant les XVI et XVII siecle. V. 3. P. 1863 - 1896, p. 141 - 143.

9. POUIILLY I. de. Portrait de Conde. Nanterre. 1985, p. 8; LYNN J.A. Giant of the Grand Siecle. The French Army 1610 - 1715. Cambridge. 1997, p. 276.

10. LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE. Op. cit., p. 1 - 7.

11. Ibid, p. 9 - 11, 14; HENRI d'ORLEANS, Duc d'AUMALE. Op. cit., v. 3, p. 286 - 288.

12. Historical memoirs of the duc de Saint-Simon. Vol. 1. L. 1968, p. 64.

13. Memoires pour servir a l'Histoire de Louis de Bourbon, Prince de Conde. T. II. A Cologne. 1693, p. 64.

14. LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE. Op. cit, p. 12.

15. Ibid, p. 13 - 14.

16. Ibid, p. 15 - 23; LYNN J.A. Op. cit., p. 316; Мемуары мессира д'Артаньяна. Т. 1. М. 1995, с. 190 - 192.

17. Цит. по: БЛЮШ Ф. Ук. соч., с. 28.

18. Correspondance inedite du Grand Conde. LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE. Op. cit., p. 251, 254.

19. Ibid, p. 263 - 268.

20. Ibid, p. 270 - 278; STRADLING R.A. Spain's struggle for Europe, 1598 - 1668. L. - Rio Grande. 1994, p. 48 - 50.

21. Correspondance inedite du Grand Conde, p. 294; LAZARD P. Vauban. 1633 - 1707. P. 1934, p. 65.

22. МАЛОВ B.H. Ук. соч., с. 150; NEMOURS, MARIE d'ORLEANS-LONGUEVILLE, duchesse de. Memoires. Nouvelle collection des memoires sur l'histoire de la France. Vol. 9. P. 1838, p. 614.

23. Acta Pacis Westphalicae. Serie III С. Band IV. Diarium Lambergi 1645 - 1649. Munster. 1986, S. 226; МАЛОВ B.H. Ук. соч., с. 165 - 167.

24. Lettres du cardinal Masarin pendant son ministere. T. III. P. 1877, p. 145 - 146.

25. HENRI d'ORLEANS, Duc d'AUMALE. Op. cit., v. V. P. 1889, p. 602.

26. Correspondance inedite du Grand Conde, p. 275, 298 - 300.

27. Ibid; МАЛОВ В. Н. Ук. соч., с. 304.

28. Там же, с. 311 - 313.

29. Кардинал де РЕЦ. Ук. соч., с. 121 - 122.

30. HENRI d'ORLEANS, Duc d'AUMALE. Op. cit, v. 5, p. 646.

31. ЛАРОШФУКО Ф. Ук. соч., с. 48.

32. DETHAN G. Mazarin: un homme de paix a l'age baroque, 1602 - 1661. P. 1981, p. 34 - 38.

33. МАЛОВ В. Н. Ук. соч., с. 439.

34. Correspondance inedite du Grand Conde, p. 312.

35. STRADLING R.A. Spain's struggle for Europe, 1598 - 1668, p. 66 - 68; SWANN J. Provicial Power and Absolute Monarchy. The Estates General of Burgundy. Cambridge. 2003, p. 38.

36. КОЖОКИН Е. М. Государство и народ от Фронды до Великой Французской революции. М. 1989, с. 45.

37. Там же, с. 49 - 50.

38. The Writings and Speeches of Oliver Cromwell. Vol. III. Cambridge. 1945, p. 324, 349. SAULNIER F. Cromwell et Mazarin ou l'alliancc des contraires, 1655 - 1658. - Revue d'histoire diplomatique. 2002, N 3, p. 249 - 250.

39. Кардинал де РЕЦ. Ук. соч., с. 551.

40. LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE. Op. cit, p. 236 - 237.

41. Мемуары мессира д'Артаньяна, т. 2, с. 342 - 343; STRADLING R.A. Op. cit, p. 74 - 78.

42. LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE. Op. cit, p. 156.

43. Ibid, p. 160 - 165, 168 - 169.

44. БЛЮШ Ф. Ук. соч., с. 103; SERE D. La paix de Pyrenees ou la paix du roi: le role meconnu de Philippe IV dans la restauration de la paix entre l'Espagne et la France. - Revue d'histoire diplomatique. 2005, N 3, p. 31 - 33.

45. TASBIR J. Polskie Przedmurze chrescijanskiej Europy. Warszawa. 1987, s. 75 - 76.

46. БЛЮШ Ф. Ук. соч., с. 283 - 284; NOLAN C.J. Wars of the Age of Louis XIV, 1650 - 1715. L. 2008, p. 182.

47. EKBERG C.J. The Failure of Louis XIV Dutch War. Chapel Hill. 1979, p. 150; NOLAN C.J. Op. cit, p. 120 - 125.

48. VILLARS C.L.H. Memoires du marechal de Villars. Vol. 1. P. 1888, p. 78.

49. LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE. Op. cit, p. 213, 215, 216, 333; POUILLY I. de. Op. cit, p. 36.

50. Lettres choisies de Madame la Marquise de Sevigne a Madame de Grignan sa Fille. P. 1825, p. 17, 25; Correspondance inedite du Grand Conde, p. 333.

51. LOUIS JOSEPH de BOURBON CONDE. Op. cit, p. 220 - 223.

52. Ibid., p. 231 - 234; Correspondance inedite du Grand Conde, p. 334 - 335.

Ивонина Людмила Ивановна - доктор исторических наук, профессор Смоленского государственного университета.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас