Юань Шикай

[Saygo 582]

Кузнецов В. С. Юань Шикай

Род Юань, к которому принадлежал родившийся 16 сентября 1859 г. Юань Шикай, был известен в провинции Хэнань и за ее пределами. Его представители владели землей, имели торговые лавки в ряде городов. Члены фамилии Юань обладали учеными степенями, что открывало дорогу к занятию чиновничьих должностей. Среди столичной бюрократии были представители рода Юань. Ученую степень имел отец Юань Шикая - Юань Баочжун.

Юань Шикай появился на свет в то время, когда устои империи Цин трещали под ударами восставших няньцзюней, разнородных противников власти. Они завладели уездным городом Сянчэном, в окрестностях которого проживало семейство Юаней. Оно перебралось на новое место и поселилось во вновь построенном остроге, который получил название "Юанева острога". Острог стал опорным пунктом по оказанию сопротивления няньцзюням. Юань Шикаю было 5 лет от роду, когда отряды няньцзюней подступили к самому "Юаневу острогу". Он не только видел кровопролитие, вызванное бунтовщиками, но и неоднократно слыхал от отца и старших рассказы о том, как няньцзюни "убивали и жгли". Восстание няньцзюней угрожало привычному укладу быта его семейства и самой жизни сородичей, оно запечатлелось в сознании Юань Шикая с юных лет и отразилось на его политической философии неприятием стихийного восстания масс.

Следуя семейной традиции, Юань Шикай поступил на государственную службу. Обладание низшей ученой степенью само по себе не открывало особых перспектив к быстрому продвижению по службе. В мае 1881 г. Юань Шикай перешел на службу к командующему Хуайской армии¹ У Чжанцину, состоявшему в близких отношениях с одним из родичей Юань Шикая. Но главное, У Чжанцин был доверенным лицом тогдашнего "сильного человека" Китая генерал-губернатора столичной провинции Чжили Ли Хунчжана.

В июне 1882 г. в Корее вспыхнуло антиправительственное восстание солдат и городской бедноты. Для наведения порядка в вассальном королевстве Пекин по просьбе Сеула направил войска под началом У Чжанцина. С ним отбыл и Юань Шикай. В августе 1882 г. Япония также по договоренности с корейским правительством ввела свой военный отряд в Сеул.
 

Китайское правительство за рвение, проявленное Юань Шикаем, отметило его заслуги: "он командовал войском строго, расправлялся, наводя спокойствие, исходя из обстоятельств". Дебют Юань Шикая на ратном поприще был поощрен наградой. В декабре 1882 г. новое корейское правительство обнародовало программу, которая предусматривала ликвидацию вассальной зависимости Кореи от Китая. Одновременно речь шла об ограничении власти вана (короля). Возникла угроза физического воздействия на него. В этих условиях Юань Шикай по собственному почину решил двинуть войска во дворец "защищать вана". И лично командовал отрядом, который вступил в бой с японскими солдатами в Сеуле, и одержал верх.

Китайские войска под началом Юань Шикая взяли под охрану дворец короля. Ли Хунчжан был доволен действиями Юань Шикая: противники вана были разгромлены, было укреплено положение цинского правительства как сюзерена. 30 октября 1885 г. по рекомендации Ли Хунчжана двор назначает Юань Шикая полномочным представителем, "поставленным в Корее осуществлять общее управление дипломатическими и торговыми делами". По существу он стал наместником Цинов в Стране утренней свежести.

Одну из своих задач Юань Шикай видел в сохранении традиционной системы отношений между Китаем и Кореей, согласно которой цинский император выступал как сюзерен корейского короля. Решительно действуя в этом направлении, Юань Шикай не только демонстрировал верноподданническое рвение маньчжурскому двору, но и отстаивал имперские (национальные) интересы китайского государства как такового. Им, по мнению Юань Шикая, угрожала деятельность других иностранных государств. И он добился у вана отказа принять русских военных инструкторов, а также отставки американского военного атташе Д. Фулка².

Политика китайского гегемонизма, которую проводил Юань Шикай в Корее, объективно способствовала предпринимательской деятельности китайцев на Корейском полуострове. Выступая за сохранение традиционных отношений империи Цин и корейского королевства, Юань Шикай защищал не только престиж маньчжурского царствующего дома, но и поддерживал великодержавные настроения среди ханьской элиты, которая считала Китай патроном соседних азиатских государств.

В начале 90-х годов XIX в. Япония активно готовится к войне с Китаем. Но Юань Шикай не усмотрел угрозы, приняв на веру миролюбивые слова японского посланника в Сеуле. А когда осознал опасность, то стал ратовать за демонстрацию военной мощи Китая. Но Ли Хунчжан не поддержал этой инициативы. И Юань Шикай решил вернуться домой, ссылаясь на недуг. 17 июня 1894 г. ему предписали вернуться домой. 1 августа 1894 г. вспыхнула китайско-японская война, закончившаяся для Китая поражением.

В конце 90-х годов имя Юань Шикая вновь на устах пекинских царедворцев, в сообщениях иностранной прессы. В 1898 г. он оказался в центре дворцовой междоусобицы, исход которой имел большие последствия для политической жизни Китая. Император Цзай Тянь решил избавиться от опеки своей тетки, вдовствующей императрицы Цы Си. Военное обеспечение этой акции Цзай Тянь доверил Юань Шикаю. Но тот не выполнил предписания³. В результате, император, известный как сторонник реформ, лишился власти, а Цы Си официально стала регентшей.

Последовали казни представителей ханьской элиты, сторонников Цзай Тяня. Юань Шикая поносили не только как изменника, предавшего государя, но и сторонника придворной клики ретроградов во главе с Цы Си.

В 1899 г. в Китае происходят массовые выступления против иностранцев под лозунгом "Да здравствует власть дома Цин, смерть иностранцам!".

Движение это получило название восстания ихэтуаней или боксеров. Избиение иностранцев-миссионеров и принявших христианство китайцев приняло бы еще большие масштабы, если бы не решительная позиция по пресечению бесчинств толпы, которую заняли некоторые наместники, в частности, Юань Шикай (тогда губернатор провинции Шаньдун). Его патриотизм как сына Поднебесной не перерос в чувство слепой ксенофобии. И позиция его выглядела в известной степени как неповиновение правительнице империи Цы Си, которая в своих указах властям на местах предписывала "вырезать" миссионеров и христиан-китайцев. Благодаря решительным действиям Юань Шикая, имевшего в своем распоряжении обученное иностранцами войско, боксеры были вынуждены покинуть Шаньдун⁴.

Восстание ихэтуаней повлекло за собой в 1900 - 1901 гг. интервенцию восьми государств. Царствующее семейство бежало из Пекина, предписав Юань Шикаю защищать столицу. Однако он не перебросил туда свои войска. Дистанцируясь от маньчжурского правящего клана во время восстания ихэтуаней, Юань Шикай показал, что он отнюдь не слепой исполнитель воли Цы Си.

Тем не менее она посчиталась с мнением Ли Хунчжана, который в 1901 г., незадолго до своей кончины, рекомендовал Юань Шикая в качестве своего преемника на посту наместника столичной провинции Чжили и командующего Бэйянской (Северной) армией. Тот, кто занимал этот пост, сосредоточивал в своих руках всю полноту военной власти в империи.

Росту влияния Юань Шикая способствовало и то обстоятельство, что среди известной части китайских интеллектуалов за ним закрепился ореол защитника национальных интересов Китая. Весной 1903 г. произошло обострение русско-китайских отношений⁵. Для защиты территориальной целостности родины китайские учащиеся в Японии формируют студенческую армию. Ее представители отправились к Юань Шикаю заявить о готовности студентов- добровольцев встать под его знамена. К этому времени Юань Шикай располагал в стране самой значительной военной силой.

Неудачный исход для Китая войны с Японией побудил правящие круги Поднебесной взяться за повышение боеспособности китайских вооруженных сил. В 1901 г. был издан декрет об их реорганизации по европейскому образцу. Наиболее успешно этот декрет был реализован в провинции Чжили, где Юань Шикай между 1903 и 1906 гг. создал 6 дивизий современных войск, которые впоследствии составили основу Бэйянской армии⁶. Становление ее знаменовало собой появление нового фактора в политической жизни империи Цин. Бэйянская армия - опора ханьца Юань Шикая, костяком ее командного состава были командиры-ханьцы.

Наличие под началом Юань Шикая Бэйянской армии частью маньчжурской аристократии воспринималось настороженно, и извечные противоречия между основными группировками высшей цинской элиты - ханьцами и маньчжурами - проявились в борьбе за власть над армией. Противниками Юань Шикая выступила группа маньчжурских аристократов: Цзай Фэн, Те Лян, Лян Би, Шань Ци.

Подспудная борьба между кланом маньчжурских правителей и ханьскими сановниками прорвалась наружу в сентябре 1906 года. На совещании относительно преобразования административной системы Юань Шикай выступил с инициативой ликвидировать Цзюньцзичу и сделать ответственным Нэйгэ⁷. Против выступили Те Лян и другие, которые предложили, чтобы в ведении министерства армии находились все вооруженные силы страны и вся военная власть была сосредоточена в центре. Эта новация была явно направлена против Юань Шикая. Последнее слово в противоборстве ханьских и маньчжурских бюрократов сказала Цы Си, взяв сторону соплеменников. 6 ноября она утвердила введение новой административной системы, отвергнув предложения сделать Нэйгэ ответственным главным распорядителем и сохранив Цзюньцзичу.

Придерживаясь в известной степени принципа симметричного представительства маньчжуров и ханьцев в высшем административном аппарате, 4 августа Цы Си распорядилась ввести Юань Шикая в состав Цзюньцзичу и одновременно назначила его главой Вайубу (внешнеполитического ведомства). Возглавляя Вайубу Юань Шикай не только стремился поддерживать престиж правящего дома, но и отстаивал национальные интересы Китая, пытался противодействовать дальнейшему усилению позиций в стране Франции, Великобритании, России и Японии⁸, которые в гораздо большей степени преуспели в "освоении" Поднебесной в сравнении с США и Германией. Поэтому Юань Шикай стремился искать поддержки у последних, рассчитывая использовать их как противовес устремлениям вышеупомянутой четверки. И здесь Юань Шикай действует в духе традиционного приема китайской дипломатии - "и и чжи и" ("руками варваров обуздывать варваров").

С именем Юань Шикая связано появление новых административных институтов, призванных решать насущные вопросы общественной жизни. В 1906 г. по его рекомендации учреждается министерство внутренних дел. В августе 1908 г. трон санкционировал девятилетнюю программу приготовлений по созданию конституционного представительного правительства. Юань Шикай считался главным инициатором в проведении этой политики трона. Она была призвана усилить устои империи и повысить авторитет династии посредством умиротворения оппонентов внутри страны.

Действуя как защитник государственных интересов Китая и соответственно правления маньчжурского дома Цин, Юань Шикай однако не пользовался расположением всех членов царствующего клана. Известное благоволение вдовствующей императрицы Цы Си, фактической правительницы страны⁹, обернулось для него отстранением от государственных дел. Суть интриги вкратце такова.

14 ноября 1908 г. было объявлено о смерти императора Цзай Тяня, на следующий день умерла вдовствующая императрица Цы Си. Трон унаследовал малолеток Пу И, племянник покойного государя и сын князя Чуня (Цзай Фэн). Одним из двух "Великих опекунов" наследника престола стал Юань Шикай. Но вскоре его отправили в отставку. Юань Шикай уже не пользовался тем расположением царствующей фамилии, которое ему оказывала Цы Си. 2 января 1909 г. вышел высочайший указ. В нем выражалось сожаление, что у Юань Шикая "болит нога, ходить трудно и затруднительно выполнять служебные обязанности", поэтому ему предписывалось "вернуться домой и подлечиться".

10 октября 1911 г. в Учане (провинция Хубэй) произошло антиправительственное выступление, явившееся началом т.н. Синьхайской революции. 11 октября учанский военно-революционный комитет выступил с призывом свергнуть маньчжурскую монархию и учредить республику. Двор приказал генерал-губернатору Жуй Чэну и начальнику гарнизона Чжан Бяо навести порядок в Учане. Но оба, не выполнив приказа, сбежали. Поведение этих начальников-маньчжуров продемонстрировало неспособность сановных представителей маньчжурского служивого сословия справиться с выступлением ханьцев против царствующего инородного дома. На роль своего спасителя двор теперь выбирает ханьца Юань Шикая. 14 октября 1911 г. вышел императорский указ, гласивший: "Юань Шикай назначается генерал-губернатором Хугуана¹⁰, одновременно на него возлагается ответственность за подавление мятежа [в Хугуане]".

На императорский указ от 14 октября 1911 г. Юань Шикай, находясь на родине, в Чжандэ (провинция Хубэй), отозвался всеподданнейшим докладом от 16 октября - "Прочитав указ, - сообщал он, - я был тронут до слез". Но, сетовал Юань Шикай, нога продолжает болеть, к тому же добавились боли в левой руке. Да еще начала мучить астма. Сверх того, "стали преследовать кошмары, сделалось сердцебиение и мысли пугались в голове". В силу всего этого Юань Шикай просил дать ему "необходимый для лечения отпуск".

Не спеша выполнять предписание трона, Юань Шикай всесторонне анализирует возложенную на него задачу. С самого начала антиправительственного путча он не делал ставку исключительно на силовое решение, но считал вероятным мирное урегулирование. Уже 19 октября Юань Шикай телеграммой вызвал в Чжандэ своего доверенного Лю Чэнэня и поручил ему заняться "делами по умиротворению"¹¹. Это в плане политическом. Вместе с тем, Юань Шикаю предприятие с "технической" точки зрения представлялось более серьезным, чем оно виделось при дворе. В повторном докладе трону он пишет: "Необходимо полностью подготовиться, в большом количестве собрать солдат, узнать себя, узнать противника и разом навести порядок". На военные расходы Юань Шикай просит двор выделить 4 млн. лян серебра (1 лян - около 32 г).

Поручив Юань Шикаю подавить мятеж, цинский двор не только не выделил средств, но и не дал ему свободы рук. 14 октября следом за указом о назначении Юань Шикая регент Цзай Фэн скрепил печатью другой рескрипт. Согласно его Юань Шикай не мог самостоятельно распоряжаться как провинциальными войсками, так и соединениями Бэйянской армии. Он был обречен на положение помощника военного министра маньчжура Инь Чана.

Видя промедление Юань Шикая, двор пытается побудить его к действиям путем личных внушений. В Чжандэ отправляют ханьца Сюй Шичана, старого приятеля и советчика Юань Шикая, первого руководителя созданного по инициативе Юань Шикая министерства внутренних дел. Задачей Сюй Шичана было убедить Юань Шикая, "превозмогая болезнь", выехать ко двору. В ходе встречи оба договорились, что от имени Юань Шикая Сюй Шичан передаст цинскому двору следующие предложения: 1) в будущем году созвать парламент, 2) организовать ответственный Нэйгэ, 3) амнистировать участников Учанского восстания и снять запрет с деятельности партий, 4) дать полную власть в военных вопросах в руководстве войсками, 5) полностью выплатить военное довольствие войскам.

Юань Шикай уже готов превозмочь недуги, если двор примет его рекомендации. Они разнородны по своей направленности и значимости. Юань Шикай пытается убедить трон прибегнуть к мирным средствам, чтобы справиться с ситуацией: это и амнистия участникам выступления в Учане, это и снятие запрета с деятельности партий. Инициируя такие новшества, как создание ответственного кабинета, Юань Шикай открыто подрывал самодержавие правящего маньчжурского дома. Но все это было в перспективе. Пока же Юань Шикай думает о том, чтобы умиротворить революционеров, избегая кровопролития. Амнистия участникам выступления в Учане и разрешение на функционирование партий призваны были, если не примирить противников цинской монархии с ней, то по меньшей мере внести в их ряды определенный разлад. Юань Шикай дает указание секретарю Лю Чэнэню направить письмо Ли Юаньхуну, главе учанского революционного правительства, который 27 октября был провозглашен "Президентом Китайской Республики", в котором выразил желание "успокоить народ". Юань Шикай обращает внимание Ли Юаньхуна на то обстоятельство, что борьба против маньчжурского господства выливается во взаимное истребление ханьцев. Если Ли Юаньхун и его соратники против этого, то сообщите и "можно будет сообща решить государственные дела"¹².

В это время цинскому двору пришлось отреагировать на рекомендации Юань Шикая. 27 октября вышел указ. Он гласил: во-первых, Инь Чан, ранее посланный для руководства операциями против революционеров в провинции Хубэй, отзывается в Пекин; во-вторых, Юань Шикая возводят в ранг "высочайше уполномоченного" ("циньча дачэнь"), в ведение которого переходили все военно-морские силы и сухопутные войска, необходимые для подавления революционных сил; в-третьих, из императорской казны выделяется 1 млн. лян серебра на военные расходы цинских властей провинции Хубэй; в-четвертых, командование 1-й и 2-й армиями, ранее находившихся под началом Инь Чана, соответственно переходило к Фэн Гочжану и Дуань Цижую, порученцам Юань Шикая. В итоге, вся военная система цинских властей в мятежной провинции Хубэй реально перешла в руки Юань Шикая. Он тут же продемонстрировал завидную оперативность верноподданного слуги государева. 28 октября Юань Шикай уведомил двор и Инь Чана: "30 октября отправляюсь на юг". В приказе войскам Юань Шикай изложил свое видение решения проблемы мятежа. Во-первых, на 30% полагаться на военную мощь и на 70% - на политические средства. Во-вторых, вести переговоры с позиции силы¹³.

В октябре на севере страны происходит антиправительственный путч 3-х командиров (Чжан Шаоцзэн, Лань Тяньвэй, У Лучжэнь¹⁴) частей Бэйянской армии. Мятежники готовились наступать на Пекин. С известием о бунте частей Бэйянской армии, Пекин охватила паника. Вдовствующая императрица Лун Юй с малолетним Пу И готовилась покинуть Пекин. Такая перспектива не устраивала Юань Шикая. Отъезд императора из Пекина был чреват скоротечным крахом режима со всеми вытекающими отсюда последствиями, как внутри-, так и внешнеполитического порядка. Бегство императора ускорило бы процесс политической децентрализации страны, ибо он выступал символом китайского государства, как в стране, так и за ее пределами. Создавалась крайне неустойчивая и опасная для Китая внешнеполитическая ситуация. Пекин для внешнего мира официально был местопребыванием цинского двора и с бегством оттуда императора в неопределенном положении оказывалась вся система договорных отношений Китая с державами, ибо государь выступал гарантом международных договоров Китая. Усугубление анархии, которым было чревато отсутствие царствующего клана, угрожало жизни и имуществу иностранцев. Лично для самого Юань Шикая бегство императора и вдовствующей императрицы означало, что он лишался возможности апеллировать к трону и действовать от его имени.

Чтобы справиться с грозящим кризисом, Юань Шикай срочно предпринимает следующие меры. Во-первых, он телеграфировал министру армии Инь Чану, чтобы тот помешал вдовствующей императрице покинуть Пекин. Во-вторых, направил своего доверенного Чжао Бинцзюня в столицу, чтобы тот вступил в контакт с Инь Чаном.

Наведя порядок в Пекине, Юань Шикай взялся за мятежную провинцию Хубэй. Прибыв в Сяогань (провинция Хубэй), он лично контролирует и ускоряет штурм Бэйянской армией Ханькоу. Захват его войсками Юань Шикая (1 ноября) и подавление армейского бунта на севере избавили цинский двор от огромной опасности. Этим царствующее семейство было обязано Юань Шикаю, и тот не преминул добиться признания своих заслуг. Он получил военную власть в столичном районе и добился от цинского двора согласия организовать ответственное Нэйгэ, чего добивался раньше. В тот самый день, когда Бэйянская армия заняла Ханькоу, было объявлено о роспуске "Нэйгэ, состоящего из членов царствующей фамилии", о назначении Юань Шикая цзунлидачэнем (премьером) Нэйгэ. Поражение на поле боя революционеров- маньчжурофобов обернулось усилением позиций при дворе ханьской бюрократии в лице Юань Шикая. Победу над политическими противниками в лице революционеров правящий клан ознаменовал сдачей властных позиций.

Таким образом, пока на юге с оружием в руках боролись за свержение маньчжурской монархии, на севере мирным путем ее преобразовали в конституционную монархию. 2 ноября Цзычжэньюань¹⁵ приняла конституцию Китая. 19 ее пунктов были продиктованы командованием Бэйянской армии. Первым по значимости лицом в столице империи официально стал Юань Шикай. Отныне "вся ответственность", гласил высочайший указ, за назначение чиновников и выполнение воли правительства возлагается на премьер-министра и министров.

Нанеся поражение революционерам в районе Трехградъя (городов Учан, Ханькоу, Ханьян) Центрального Китая, Юань Шикай расправляется с мятежными командирами - У Лучжэнем и Чжан Шаоцзэном¹⁶. После захвата Бэйянской армией Ханькоу, Юань Шикай демонстрирует стремление поладить с революционным лагерем. С одной стороны, звучат умиротворяющие призывы, с другой, Юань Шикай снова направляет письмо главе революционного режима Ли Юаньхуну. Ли и его соратникам были обещаны амнистия и высокие посты, их просили стать вновь лояльными Пекину на условии, что будет создано конституционное правительство, которое сделает трон "подобно идолу, которому поклоняются монахи". Для личных переговоров с Ли Юаньхуном Юань Шикай 11 ноября направил в Учан своих представителей.

Юань Шикай не упускает возможности демонстрировать свою приверженность конституционным порядкам. Он не принял назначения на пост премьера согласно указа императора от 1 ноября. Это волевое назначение Юань Шикая премьером по сути было последним актом самодержавия. Но Юань Шикай отказывается признавать властные полномочия монарха. Он хочет быть избранным собранием в соответствии с новой конституцией. 8 ноября Цзычжэньюань на основании недавно обнародованной конституции выдвинула Юань Шикая на пост премьера. На следующий день трон "согласно конституции" подтвердил это назначение. Получив государев указ об этом, Юань Шикай не преминул встать в позу, не спеша засвидетельствовать благодарность трону. Под различными предлогами оставался в Сяогани и только после неоднократных телеграмм двора соблаговолил выехать в Пекин. 14 ноября Юань Шикай представился вдовствующей императрице Лун Юй и поклялся в своей верности цинскому дому. После этого он посетил посланников держав и сделал заявление, опубликованное в газете "Ши бао", 1 - 2 декабря 1911 г., в котором изложил свою политическую программу. Вкратце суть ее такова. На протяжении нескольких сот лет в Китае нет авторитетного ответственного правительства. В этом причина нынешней смуты. Продолжение ее чревато распадом государства. Для прекращения междоусобицы нужно немедленно создать прочное правительство. Какая будет политическая система в Китае? "Мое главное желание заключается в сохранении государя (хуанди) настоящей династии, то есть я за конституционно-монархическую систему власти, [однако] с прежним односторонним подходом в маньчжуро-ханьских отношениях естественно надлежит полностью покончить".

Говоря о своем желании сохранить цинскую монархию, Юань Шикай не претендует, чтоб оно было директивой: "я намереваюсь созвать людей всех провинций, чтобы изучить большой вопрос: в конечном счете какая политическая система Китаю нужна?"¹⁷.

Это заявление Юань Шикая - политическая программа премьера конституционной цинской (маньчжурской) монархии. Она адресована ее противникам, как основа для примирения. В условиях тогдашней китайской действительности основная политическая борьба шла вокруг того, каким быть государственному строю в Китае. Выступления против монархии одновременно были выступлениями против присутствия инородцев-маньчжуров как таковых. В дни Синьхайской революции часть элиты ханьского этноса решала политическую и национальную задачи - свержение монархии и обретение национальной независимости. В последнем случае национальный императив гипертрофировался в националистический экстремизм, принимавший формы геноцида маньчжуров как народности.

Ликвидация политической власти маньчжуров на местах сопровождалась не только физическим истреблением чиновников-маньчжуров, но и поголовной резней маньчжуров как таковых. В отличие от националистического экстремизма политиканов-революционеров Юань Шикай выступал за национальное примирение ханьцев и маньчжуров. За последними стояли монголы, чьи князья были в особых, привилегированных отношениях с маньчжурским домом. Гонения на маньчжуров находили соответствующий отклик среди монголов и других инородцев, подданных империи Цин, что было чревато отложением их от Китая.

Как премьер Юань Шикай был против решения вопроса о политическом устройстве Китая политиками и военными, которые делают ставку на силу. Монархия - традиционная форма государственного устройства Китая и каким оно будет следует решать, считает Юань Шикай, общенациональному представительному форуму. Но он возможен только при условии примирения революционеров и монархии. Волеизъявление о государственном устройстве должно исходить от народа как такового без градации его на особые социальные группы. "Все имеют интересы, все имеют мнения. Научные, военные, шэньшийские¹⁸, торговые круги - все высказывают суждения. Если позволить повсеместно всем создать маленькие организации, тогда не будет единства мнений, не смогут [они] слиться, или возникнет бедствие расчленения [страны]!".

Юань Шикай последовательно осуществлял курс на изживание политического наследия маньчжурского царствующего клана, на китаизацию высших органов власти. Ранее уволенные цинским правительством деятели (Лян Шии, Тан Шаои и др.) возвращаются в Пекин и помогают Юань Шикаю формировать кабинет. 16 ноября Юань Шикай обнародовал список Нэйгэ. Символично, что там значился лишь один министр-маньчжур. В состав кабинета в качестве замначальника правового ведомства был включен Лян Цичао¹⁹. Сторонник реформатора-императора Цзай Тяня после дворцового переворота вдовствующей императрицы Цы Си он эмигрировал. Включая в состав своего кабинета Лян Цичао, Юань Шикай рассчитывал на поддержку старорежимной интеллектуальной элиты, в особенности оппозиционной цинскому дому.

Кабинет Юань Шикай формировал по собственному усмотрению: большинство членов составили его приверженцы или старые друзья. Оставляя в стороне проявления непотизма, которыми отмечена кадровая политика Юань Шикая, отметим, что она открывала перед ханьской элитой большие, чем прежде, возможности в решении важнейших государственных дел Китая. Голос маньчжурской аристократии уже не играл решающей роли. Такая подвижка отвечала националистическим устремлениям определенных слоев ханьского этноса.

Став премьером маньчжурской монархии, ханец Юань Шикай оказался не в состоянии сдержать отторжение периферийной ханьской элиты от Пекина, как единого политического центра страны, ибо он оставался олицетворением маньчжурского царствующего дома.

Тем не менее Юань Шикай всеми путями пытается закрепить представление о Пекине, как о столице, где инородцы уже не правят, но реальная власть у ханьцев в лице премьера Юань Шикая. Он добивается устранения членов царствующего клана от какого-либо участия в решении государственных дел. Юань Шикай использует здесь и вдовствующую императрицу Лун Юй, и британского посланника Дж. Н. Джордана, При его поддержке Юань Шикай убедил Цзай Фэна передать большую печать "князя-регента" и вернуться в свою резиденцию. Цзай Фэн сохранил титул, но лишился возможности даже формально санкционировать решения кабинета.

Юань Шикай прекрасно сознавал, что реальная политическая власть у того, у кого военная сила. 10 тысяч человек дворцовой стражи в Пекине, находившейся под началом князя-регента, не без оснований тревожат Юань Шикая. Первым делом он назначает генерала Бэйянской армии Фэн Гочжана командующим дворцовой стражи и одновременно переводит ее артиллерийские части из Пекина в провинцию Шаньси. Затем под предлогом подготовки и выступления в поход, Юань Шикай вывел дворцовую стражу из Пекина и поручил Дуань Чжигую (брату известного военачальника Бэйянской армии Дуань Цижуя) сформировать особые охранные части и разместить их в столице, В итоге Юань Шикай стал фактически хозяином столицы при сохранении присутствия маньчжурского императорского дома. Вдовствующая императрица Лун Юй и малолетний император Пу И реальной власти не имели. Но проблема отношений Пекина как центра с периферией, где местные политиканы не признавали его власти, оставалась нерешенной.

Одной из своих первостепенных политических задач Юань Шикай провозгласил примирение с революционерами. После организации Нэйгэ он вновь посылает своих порученцев в Ханькоу. 20 ноября они начали переговоры с представителями Ли Юаньхуна. По мнению Юань Шикая усовершенствование политической системы приведет в будущем к созданию конституционной монархии.

В таких условиях Юань Шикай продолжает военную кампанию. 27 ноября Бэйянская армия заняла Ханьян. Но на следующий же день Юань Шикай распорядился прекратить наступление. Атака на Ханьян была лишь тактическим приемом с целью сделать противную сторону более сговорчивой. Одновременно он просил британского посланника Дж. Н. Джордана посредничать в мирных переговорах. Не без участия британского консула в Ханькоу боевые действия между императорскими и революционными войсками в районе Трехградья были прекращены.

В начале декабря военное противостояние монархистов и республиканцев ознаменовалось ничейным результатом: первые завладели Ханьяном, последние - Нанкином. Так Китай оказался разделенным на монархический Север и революционный Юг. Пекину, как столице империи Цин, в лице премьера Юань Шикая противостоял неустойчивый конгломерат политиканов-республиканцев, представлявших отложившиеся провинции. У Тинфан, ответственный за внешние контакты республиканцев, предлагает Юань Шикаю мирные переговоры. Тот соглашается и направляет к южанам своего старого помощника и советника Тан Шаои. Лидеры южан хотели компромисса с "сильным человеком" Севера, но на условиях, которые поставили бы его под их власть: республика, с Юань Шикаем как президентом, избранным ими, под руководством и под надзором парламента, а не ограниченная монархия, в которой бы Юань Шикай пользовался властью с одобрения марионетки- императора.

Тан Шаои оказался плохим защитником монархии. 20 ноября он перешел на сторону У Тинфана и уведомил Юаня, что он "убедился, что только отречение императора и учреждение республики удовлетворят народ и предотвратят дальнейшее кровопролитие". Юань Шикай вновь открыто заявил, что является противником республики. "Если бы я участвовал в установлении республики, - отвечал Юань Шикай Тан Шаои, - то это бы заклеймило меня как лжеца перед всем миром". Пекинскому корреспонденту "The Times" Моррисону Юань Шикай заявил: "Учреждение республики могло означать лишь нестабильность из-за безудержной демократии, распрей и расчленения. В таких условиях интересы всех пострадают и в империи в течение нескольких десятилетий не будет мира"²⁰.

Среди причин, которые определяли неизменность позиции Юань Шикая, следует выделить живучесть монархических настроений среди правящей ханьской элиты. Ряд ее представителей, внешне поддерживая революцию, утвердились в качестве правителей провинций, сохранив монархические симпатии. Это были правители провинций Хубэй, Хунань, Чжэцзян, Сычуань, Цзянсу. Политически они поддерживали Юань Шикая.

В то же время Тан Шаои и У Тинфан договорились созвать Национальное собрание, которое решит вопрос о форме государственности. Об этом 27 декабря Тан Шаои уведомил Юань Шикая. В тот же день Юань Шикай телеграфировал просьбу вдовствующей императрице созвать совещание членов царствующего дома. Тан Шаои, докладывал Юань Шикай трону, считает, что ничего не остается, как срочно открыть Национальное собрание, созвать представителей всех провинций, чтобы сообща решить вопрос - монархия или республика. Если не согласиться, тогда переговоры прекращаются. Если переговоры прервутся, тогда раскол. А если раскол, тогда вновь начнутся бедствия войны. Если потерпим поражение и враг подступит к городу [Пекину], разве можно будет сохранить в неприкосновенности государя и благородных сородичей? Разве можно будет защитить жизнь и имущество иностранцев? Если созвать Национальное собрание, услышать голос народа, действительно можно будет надеяться на то, что в стране сохранится монархия. А если допустить, что решат быть республике, то обращение с императорским семейством будет лояльным и есть надежды на счастье и благополучие Китая. До окончания срока нынешнего соглашения о прекращении военных действий остается только 3 дня, если не получить высочайшего указа на открытие Национального собрания, тогда надежда на неограниченное перемирие безусловно рухнет²¹. Цинский двор оказался вынужденным согласиться на созыв Национального собрания. Юань Шикай тут же телеграфировал Тан Шаои указание обсудить с У Тинфаном порядок выборов, С учетом перепективы общенациональных выборов Юань Шикай всемерно укрепляет свои позиции в провинциях Севера. Для этого он сурово расправляется с революционерами, членами Тунмэнхуэя, с общественными деятелями, демонстрировавшими свою независимость от Пекина, укрепляет связи с правителями Маньчжурии Чжао Эрсюнем и Чжан Цзолинем.

Основной вопрос революции - ликвидация маньчжурской монархии - вступил в новую фазу с прибытием в страну Сунь Ятсена. В день его приезда, 25 декабря 1911 г., участники мирных переговоров представителей революционеров и Пекина договорились, что вопрос о будущей форме государственного строя будет решен Национальным собранием. Однако эта договоренность была довольно условной, ибо еще ранее, 14 декабря, в Нанкине, который был провозглашен столицей Китайской республики, оппозиционные Пекину деятели решили избрать Сунь Ятсена президентом заочно. Формально он избирается в Нанкине 29 декабря 1911 г. временным президентом. Происходит это на собрании выборщиков от ряда провинций²².

29 декабря Юань Шикай объявил, что Тан Шаои, подписав соглашение о процедуре созыва парламента, превысил свои полномочия. Поскольку он, Юань Шикай, не признал этого соглашения, то отправляет Тан Шаои в отставку, а о последующих переговорах с У Тинфаном сам договорится. Он также отказался рассматривать предложение республиканцев о будущем правительстве из-за обстоятельств, сопутствующих избранию Сунь Ятсена.

30 декабря Цзычжэнюань высказался против республики. Политический демарш монархически настроенной элиты Севера поддержала Бэйянская армия. Так республиканский режим в лице Сунь Ятсена и монархия в лице Юань Шикая противостояли друг другу. 29 декабря 1911 г. Сунь Ятсен по телеграфу уведомил Юань Шикая, что хотя временно принимает обязанности президента республики, но намерен оставить этот пост другому.

В ответной телеграмме от 2 января 1912 г. Сунь Ятсену, уже выступавшему как временный президент республики, Юань Шикай сообщал, что вопрос о том быть стране монархией или республикой решит нация. Юань Шикай давал ясно понять, что не признает легитимности президента Сунь Ятсена и намерен узнать его отношение к решениям представительного всекитайского Национального собрания, когда оно состоится.

Считая, очевидно, ниже своего достоинства вступать в объяснения с "самозванным" президентом, Юань Шикай обращается за разъяснениями к У Тинфану относительно намерений новоявленного режима. 5 января Юань Шикай телеграфирует У Тинфану: "Слыхал, что в Нанкине неожиданно организовано правительство. Притом в тот день, когда Сяо Вэнь (Сунь Ятсен. - В. К.) вступил в должность президента, он поклялся изгнать маньцинское (маньчжурское, цинское. - В. К.) правительство²³. Это явно противоречит прежнему мнению, что Национальное собрание решит вопрос о [государственном строе]. Особо спросите уважаемых представителей у этого избранного президента, с какой целью его избрали?".

Между Юань Шикаем и У Тинфаном завязалась бесплодная телеграфная баталия вокруг трех проблем: прекращение боевых действий и отвод войск, Национальное собрание и временное правительство. В частности, Юань Шикай отклонил утверждение У Тинфана, что собрание в Нанкине, созванное под революционной протекцией, было подлинно представительным. Он требовал созыва конференции в Пекине, Чифу или даже в Ханькоу. Фактически вопрос уже решен, отвечала противная сторона, и другое собрание не нужно.

Пропагандистская кампания радикальных революционных деятелей за свержение монархии сфокусировала внимание на личности Юань Шикая, как на одном из основных противников революции. Экстремистские ханьские националисты создают "Дружину тайных убийц". Она поставила цель физически расправиться с Юань Шикаем. 16 января 1912 г. на улице Динцзыцзе на Юань Шикая по возвращении из императорского дворца было совершено покушение.

Ко времени покушения на Юань Шикая двор получил из Нанкина условия отречения. Цзай Фэн, давний недруг Юань Шикая, советуется с ним, как быть. Юань Шикай посетовал экс-регенту на безнадежность ситуации и на свою неспособность подавить революцию, акцентировал первостепенную важность объединения страны.

В день, когда была брошена бомба в экипаж Юань Шикая, он перед этим с князьями И Куаном и Цзай Фэном составили пробный план, который бы позволил осуществить отречение монарха и дал бы возможность Юань Шикаю объединить страну. Как предусматривалось планом, трон берет обратно государство под свой полный контроль, формально приняв отставку Юань Шикая и его кабинета. Заключительным указом Юань Шикай назначается миротворцем и провозглашается отречение, после чего Юань Шикай формирует в Тяньцзине временное правительство. Этот план был передан республиканцам.

Бомба, взорвавшаяся на Динцзыцзе, явилась прелюдией к очередной угрозе со стороны республиканцев в отношении монархии и ее премьера Юань Шикая. Для республиканцев план отречения, составленный двором с ведома Юань Шикая, означал передачу ему полномочий трона. В этом случае нанкинская администрация представала как мятежный режим, выступающий против центрального правительства, признанного иностранными государствами. Поэтому республиканцы ополчились против упомянутого плана, настаивая на том, чтобы император отрекся без передачи кому-либо своих полномочий. Словом, нанкинская администрация претендовала на то, чтобы быть правопреемником Пекина. Отвечая Юань Шикаю относительно предложенного двором плана отречения, республиканцы выдвинули четыре условия. Во- первых, император должен отречься и отказаться полностью от власти суверена. Во-вторых, ни один маньчжур не может входить в состав будущего временного правительства Китая. В-третьих, временная столица не может быть в Пекине. В-четвертых, Юань Шикай не участвует в республиканском временном правительстве до тех пор, пока за рубежом не признают последнее как преемника маньчжурского правления в стране и до тех пор, пока оно не будет реконструировано и не будут установлены мир и согласие.

Это был ультиматум Нанкина. Если вышеизложенные требования, уведомил он, не будут приняты, то 29 января, когда срок перемирия истечет, боевые действия будут возобновлены. Юань Шикай не оставил ультиматум южан без внимания, выставив их как противников национального согласия. Я, заявляет Юань Шикай, исхожу теперь из желания служить высшим интересам всего народа Китая, а не той или другой его части. Я не преследую личных амбиций, а лишь надеюсь продолжать свою службу в качестве премьера с целью обеспечить надлежащие выборы представителей в Национальное собрание или другими средствами подтвердить подлинные взгляды большинства народа относительно будущего правительства.

Принимая во внимание, что отношение республиканских вожаков создает трудности для проведения всеобщих выборов, он говорит о желании по возможности как можно быстрее добиться мира и создания прочного правительства. Для этой цели он готов, по его словам, уйти в отставку и передать контроль любому способному вожаку, который добьется результата в разрешении ситуации в высших интересах Китая. "Я, - заявляет Юань Шикай, - не борюсь за сохранении [власти] маньчжуров, - но за поддержание закона и порядка. В настоящее время мои военные планы чисто оборонительные. Я не атакую республиканцев, но если военные действия возобновятся, генералы на фронте могут действовать с широкими полномочиями, данными им"²⁴.

Цинский режим в лице вдовствующей императрицы Лун Юй и премьера Юань Шикая заявляют о готовности сопротивляться республиканцам. Но для оказания действенного противодействия одних полномочий фронтовым командирам было мало. Для войск требовались деньги. Лун Юй дала добро на заем у Японии. Это означало, что ханьцам пришлось бы оплачивать новые расходы по защите маньчжурского клана и давало бы Японии новые возможности для вмешательства во внутренние дела Китая. Идее получить заем у Японии решительно воспротивился Юань Шикай и от нее отказались.

Инцидент на улице Динцзыцзе и ультиматум республиканцев, очевидно, укрепили Юань Шикая во мнении, что медлить с отречением монарха нет смысла: это затягивало агонию режима и усугубляло внутри- и внешнеполитическое положение страны. Он разъясняет И Куану, что войска не спасут режим и что для безопасности цинского дома и маньчжуров наилучшее политическое решение - отречение.

Найдя взаимопонимание у И Куана, Юань Шикай от имени всех членов кабинета направил доклад Лун Юй. Народное войско (т.е. республиканское. - В. К.), с которым заодно и толпы людей, говорилось в докладе, решительно стоит за республику, а у правительства нет достаточно войск. Если как обычно медлить, то настанет день, когда изнутри все развалится. Покорный слуга и министры, резюмировал Юань Шикай, неоднократно принимая во внимание крайнюю важность изменения государственного строя, не осмеливаются демонстрировать военную мощь, навлекать беды на народ, не решаются также безрассудными поступками производить перемены, чтобы погубить государственный строй. Желаем лишь того, чтобы вдовствующая императрица, император созвали императорское семейство и на этом совещании срочно определили политическую линию²⁵.

По получении упомянутого доклада Лун Юй тотчас же созвала собрание членов царствующего дома в присутствии императора. Два дня, 17 и 18 января, обсуждался вопрос об отречении от трона. Большинство выступило против. 19 января для участия в очередном совещании при высочайшем присутствии Юань Шикай направил Чжао Бинцзюня, Лян Шии и Ху Вэйдэ изложить предложения кабинета. Они заключались в следующем. Одновременно распускаются правительства в Пекине и Нанкине, в Тяньцзине создается временное объединенное правительство, созывается парламент, который решит вопрос о государственном строе. Маньчжурские князья отвергли все эти предложения. Представители Юань Шикая пригрозили отставкой кабинета. Совещание окончилось безрезультатно. Лян Би и другие члены правящего дома, его единомышленники, считая Юань Шикая нелояльным династии, обрушились на него с нападками. Кампанию инициировала партия "Цзун шэ дан" и велась она от имени некоего Союза в поддержку конституционной монархии. В то же время на местах распространялось "Коллективное заявление ханьцев, состоящих в знаменных войсках Пекина"²⁶. Юань Шикай обвинялся в том, что "презирает основные правила поведения, наносит вред и позорит государственный строй".

В нападках на Юань Шикая с приверженцами цинской монархии блокируется нанкинское временное правительство. Оно заявило о тайных намерениях Юань Шикая, который не "только хочет устранить маньцинское правительство, а к тому же желает ликвидировать национальное правительство".

Позиция Юань Шикая во время общенационального политического кризиса, спровоцированного революцией, определялась целым комплексом факторов разного порядка. Достоверно воссоздать их с достаточной полнотой не представляется возможным. Но тем не менее примечательные обстоятельства, лежащие на поверхности, заслуживают внимания, поскольку в известной степени позволяют представить некоторые мотивы поведения Юань Шикая. Известные сановные бюрократы, зная о его монархических убеждениях и его неприязни к князю-регенту Цзай Фэну, захватившему было бразды правления, подогревали властные амбиции Юань Шикая, пытая его, почему бы ему самому не стать императором. Так, сановник Ни Сычун и другие внушали Юань Шикаю: "В Поднебесной великая смута, народу не на что положиться, тот, кто быстро идет, первым станет". Иными словами, это был намек на то, чтобы Юань Шикай провозгласил себя императором. Юань Шикай отклонил это предложение.

Негативная реакция Юань Шикая на такого рода зондаж позволяет близко подойти к пониманию его политической философии вообще и его отношения к революции 1911 г. в частности. Традиционные конфуцианские заповеди по всей видимости в определенной степени довлели над сознанием Юань Шикая. Революция, участники которой выступали против власти монарха, дарованной ему Небом, претила Юань Шикаю в силу уже своей противоестественности. Монархия на протяжении веков была традиционной формой китайской государственности и она, как представлялось Юань Шикаю, была привычна для психологии рядового обитателя Поднебесной, не сведущего в преимуществах иного государственного устройства, нежели извечно существовавшего и олицетворяемого царем (императором). Он, как отец и глава семейства (общества), составленного из разнородных по своему социальному положению сородичей (сочленов), имел больше возможностей поддерживать внутренний порядок в общем доме, т.е. в Поднебесной, уже в силу сакрального характера своей авторитарной власти. Республика как политический институт была чужда традиционной политической культуре Китая. Всевластие бюрократии определяло деспотическую природу существовавшего на протяжении веков Китайского государства. При такой системе мнение плебса, т.е. всех тех, кто не принадлежал к правящей элите, в обычных, не экстремальных условиях, не принималось во внимание при решении общенациональных дел и вопросов. Деспотия монарха в известных временных пределах обеспечивала внешнее единомыслие в стране, что в определенной степени сохраняло до какого-то времени внутриполитическую стабильность. Республиканское же государство, основанное на т.н. принципах демократии, изначально не могло обеспечить внутренней стабильности в Поднебесной, ибо "народовластие" развязывало разномыслие и социальные инстинкты различных слоев общества, а избираемый глава государства (президент) не мог считаться беспристрастным арбитром в силу того, что не имел "мандата Неба", но был человеком определенной группы, которая в данный момент располагала возможностями выдвинуть угодную ей личность на пост лидера страны. И когда Юань Шикай говорил, что не приемлет республики, за которую боролись революционеры, то он защищал не столько правящий маньчжурский дом Цин, но отстаивал историческое право на существование монархии как таковой. Этим (наряду с причинами чисто личного порядка) и определялся подход Юань Шикая к революции 1911 года.

Создание правительства на Юге противоречило интересам определенных кругов ханьской общественности на Севере. Они хотели, чтобы Юань Шикай в том или ином качестве оставался правителем Китая. Так, по сообщению газеты "Ши бао" (23 января 1912 г.) приверженцы Юань Шикая Чжао Бинцзюнь, Ян Идэ и др. побудили чиновников и шэныии Севера выступить с таким предложением: после отречения цинского двора тут же организовать временное правительство, выдвинуть Юаня в качестве президента. Если правительство Юга не подаст в отставку, тогда выдвинуть Юань Шикая в императоры.

Юань Шикай, выступая олицетворением цинской монархии, стал объектом нападок как ханьских националистов, так и маньчжуров, с которыми блокировались ханьцы, чье социальное положение или благополучие было связано с цинским режимом. Отражая их интересы, "Цзун шэ дан", партия монархистов, развертывает кампанию нападок на Юань Шикая. Основной мотив таков: ради собственного президентства он согласен на отречение императора. Некие деятели от имени чиновников, шэньши, торговцев, солдат и гражданских лиц семи провинций (Чжили, Хэнань, Шанъдун, Шаньси, Фэньтянь, Гирин, Хэйлунцзян) обвиняли его в том, что он обижает одинокую вдову (т.е. вдовствующую императрицу Лун Юй), предает родину, домогается почестей. Юань Шикаю писали: "хочешь империю нашей династии уступить ханьцам, мы никоим образом не потерпим этого...". Подобные заявления были не пустыми угрозами, учитывая наличие в Пекине нескольких тысяч маньчжурских солдат. Они распространяли плакаты с призывами стоять насмерть, защищая династию.

Для острастки группировки князей, выступавших против отречения императора, Юань Шикай перебросил в Пекин часть 3-й дивизии Бэйянской армии. Одновременно он сделал заявление для китайских и зарубежных корреспондентов: "В обществе ныне много подозрений, что я желаю быть президентом республики. Это смешно. Хотя на Севере народ и войска поддерживают эту идею. И Сунь Исянь (Сунь Ятсен) и все демократы- республиканцы говорили: "Император отрекается от престола, тут же выдвигаем [Вас] на пост президента". Однако я не могу принять эту должность. Во-первых, если взять на себя обязанности президента, то это выглядит так, что в вопросе об отречении нынешнего цинского императора исхожу только из собственных своекорыстных интересов, тогда последующее поколение в Поднебесной будет смотреть на меня, что я за человек? Во-вторых, управлять в качестве президента нелегко... Чтобы в целом обстановку стабилизировать, нужно обеспечить порядок на Севере, и тогда мой долг уже выполнен, остальное фактически нежелательно для меня"²⁷.

Инцидент на улице Динцзыцзе дал Юань Шикаю повод, сказавшись больным, не являться ко двору. (Но недомогание не помешало ему присутствовать на поминовении убитых во время покушения на него охранников). Все дела, связанные с личными докладами и испрашиванием указов, он поручил Чжао Чэнцзюню, Лян Шии, Ху Вэйдэ. Одновременно он заявлял о скором уходе в отставку с поста премьера. 26 января Лун Юй жалует Юань Шикаю титул хоу 1- й степени. Юань Шикай вежливо отказывается от такой чести: не заслужил. 27 января Дуань Цижуй и другие 16 бэйянских военачальников сообща телеграфировали двору требование объявить указом в Китае и за его пределами, что учреждается республиканское правление, И тут же Юань Шикай дал понять, что его служению цинскому двору пришел конец. По указанию Юань Шикая Ху Вэйдэ, Чжао Бинцзюнь явились во дворец объяснить Лун Юй "что полезно, а что вредно". Уразумев это, 3 февраля вдовствующая императрица передает Юань Шикаю полномочия оговорить с нанкинским временным правительством условия отречения от престола. Юань Шикай, несколько дней сказывавшийся больным и потому не являвшийся во дворец, немедленно там объявился и представил Лун Юй условия отречения.

8 февраля Дуань Цижуй телеграфировал трону ультиматум: или отречение или войска входят в столицу, и с ванами и Гунами разберутся, что "полезно, а что пагубно". Демарш командиров Бэйянской армии поддержал ряд провинциальных правителей. 12 февраля 1912 г. двор согласился на отречение.

До того, как были обнародованы условия о льготах цинскому дому, Юань Шикай телеграфировал нанкинскому правительству об отречении цинского государя Пу И и обнародовал политическую платформу. В ней говорилось, что республика является наилучшей государственной системой, признанной во всем мире, и что самодержавия в Китае никогда больше не будет²⁸.

Отрекшаяся от власти цинская династия поручила Юань Шикаю осуществить республиканское правление в стране. На это нанкинский режим отреагировал предостережением Юань Шикаю: "Республиканское правительство не может быть организовано посредством каких-либо полномочий, дарованных цинским императором. Любая такая претензия безусловно приведет к неприятностям. Конечно, Вы не примете таких полномочий". В ответной телеграмме Нанкину Юань Шикай в обтекаемой форме говорил о желании совместно с ним заняться государственным строительством, но не связывал себя какими-либо конкретными обязательствами. Он высказал желание приехать на юг, чтобы "выслушать Ваши советы и строить с Вами планы". 14 февраля в Нанкине, не дожидаясь приезда Юань Шикая, Сунь Ятсен подал в отставку и рекомендовал временной совещательной палате Юань Шикая своим преемником: "Отречение Цинов и союз Севера и Юга в большой степени обязаны громадным усилиям господина Юаня. Он объявил о своей безусловной верности национальному делу. Он был нашим оппонентом вчера, но сегодня он наш друг. Он безусловно окажется самым преданным слугой Республики"²⁹.

15 февраля временная совещательная палата избрала Юань Шикая временным президентом, оговорив, что Сунь Ятсен и его кабинет будут функционировать до инаугурации Юань Шикая. Она должна состояться в Нанкине, которому, как настаивал Сунь Ятсен, надлежит быть столицей Китайской республики. Юань Шикай оттягивал свой приезд в Нанкин. Давали себя знать соображения престижа, устоявшиеся связи с влиятельными общественными силами Севера, и, наконец, соображения личной безопасности. Бунт войск пекинского гарнизона дал удобный повод Юань Шикаю отказаться от инаугурации в Нанкине. Она состоялась 10 марта в Пекине. Юань Шикай дал присягу "честно стараться совершенствовать Республику, уничтожить вред абсолютной монархии, соблюдать конституционные законы, повысить благосостояние страны, крепко соединить пять рас и по назначении постоянного президента уйти в отставку"³⁰.

В качестве президента Юань Шикай сразу же объявил об освобождении от всех неуплаченных налогов и о помиловании всех лиц, за исключением убийц и грабителей. Из всех своих обязательств временного президента, данных на инаугурации, Юань Шикай наиболее серьезно отнесся к обещанию "крепко соединить пять рас", т. е. ханьцев и неханьцев. Последних традиционно правители Китая считали себе подвластными. Он не смирился с независимостью отложившейся от Китая Внешней Монголии. Пекин добился того, что по Кяхтинскому соглашению (7 июня 1915 г.) Внешняя Монголия признавала сюзеренитет Китая и свой статус автономной части китайской территории. Против стремившегося к самостоятельности Тибета Юань Шикай послал войска. Все это отвечало великодержавным устремлениям китайской общественности, главных политических противников Юаня - Сунь Ятсена, Хуан Сина.

Соблюдая демократический декорум, Юань Шикай не воспрепятствовал выборам в Национальное собрание, на которых тон задавали его политические противники Сунь Ятсен и др., создавшие партию Гоминьдан (25 августа 1912 г.). Она же доминировала в Национальном собрании. Юань Шикай однако не хотел быть ни временным, ни тем более подотчетным перед "избранниками народа" главой государства. И вызов этим амбициям бросил Сун Цзяожэнь, представитель партии Гоминьдан на митинге в Пекине. Он потребовал ответственного партийного правительства. Юань Шикай не замедлил отреагировать. Несколько его сторонников, военных губернаторов на Севере, обратились к президенту с предложением: постоянную конституцию надлежит составить комитету, назначенному президентом вместо парламентского комитета, как предписывалось временным законодательным собранием. В ответ парламент, где преобладали гоминьдановцы, устроил обструкцию президенту, которую спровоцировало и убийство Сун Цзяожэня (его Гоминьдан прочил на пост премьера).

Парламентарии не позволили ни Юань Шикаю официально присутствовать на заседании, ни его главному секретарю зачитать послание президента. Раздавались призывы к его импичменту за убийство Сун Цзяожэня³¹, строго расследовать его "угодничество" перед иностранными государствами и капиталом. 27 апреля 1913 г. Юань Шикай подписан соглашение о займе с финансистами Британии, Франции, Германии, Бельгии, России, Японии, не передав его на рассмотрение парламента. Тот объявил контракт недействительным. Следом парламент отверг президентский бюджет. В июне парламентарии назначили конституционный комитет. У Алтаря Небу его члены постановили составить основной закон, который бы больше, чем когда-либо, поставил президента под контроль парламента.

Политиканы с революционной программой и военачальники на местах, в особенности на Юге, выступали в качестве основного препятствия амбициям Юань Шикая остаться верховным правителем страны и притом авторитарным, не зависящим от парламента. Периферийные милитаристы, в особенности на Юге, выступают как главное препятствие централизации государства под эгидой Пекина и лично Юань Шикая как президента Китайской республики. Поэтому он берет курс на сокращение численности войск, прежде всего на Юге. Одновременно он физически расправляется с неугодными ему военачальниками (по наводке Ли Юаньхуна в Ханькоу были убиты генералы Хуан и Чэн), а других распоряжается сместить. Президентским указом был снят с должности командующего южными войсками Хуан Син. Однако военный губернатор провинции Цзянси Ли Лецзюнь отказался уйти в отставку по требованию президента. Неповиновение ему выразили еще трое дуду (военный губернатор). Заодно с генералами выступили Сунь Ятсен (ему Юань Шикай доверил осуществлять программу железнодорожного строительства) и Хуан Син. Юань Шикая, провозгласили они, "следует наказать силой". Однако страна осталась глуха к призыву Сунь Ятсена. Союзы торговцев, принимая во внимание стабильность, которая только что вернула им дореволюционное процветание, выступили против возобновления боевых действий. В частности, союзы торговцев Гуанчжоу возлагали надежды на Юань Шикая, связывая с ним возможное процветание³². Широкое общественное мнение было далеко не убеждено, что Юань Шикай "продает все" иностранцам. У него, как было хорошо известно, непримиримая вражда к Японии, которую в Китае всего больше боялись. Рядового обывателя мало заботило должно ли быть пекинское правительство правлением диктатуры или гоминьдановской олигархии, поскольку местные дела согласно древнего обычая оставались в руках сельской верхушки и вожаков купеческих гильдий. "В этот распорядок вещей" Юань Шикай очевидно меньше вмешивался, нежели настырные реформаторы.

В конечном итоге военная кампания против Юань Шикая, т.н. "вторая революция", захлебнулась. Руководивший ею Хуан Син спасся бегством на японском судне. В Японии же укрылся и Сунь Ятсен. 3 октября парламент избрал Юань Шикая президентом. Не обошлось без беспорядков. Для вразумления депутатов Юань выставил вокруг парламента войска. 10 октября 1913 г., во вторую годовщину республиканского национального праздника, в "Зале великой гармонии", в былой резиденции цинских императоров, Юань Шикай был возведен в должность первого официального президента Китая.

26 октября конституционный комитет представил документ о полномочиях президента, который получал лишь право председательствовать на заседаниях кабинета. Кабинет полностью отвечает перед парламентом. Договоры ратифицируются большинством обеих палат парламента. Президентские мандаты не имеют силы, если не скреплены подписью главы кабинета.

Юань Шикай тогда воззвал к дуду. Некоторые из них отозвались требованием распустить парламент. 4 ноября президент объявил вне закона Гоминьдан, изгнал из парламента как изменников больше половины его членов. Но для виду Юань Шикай призвал их заместителей (каждый будущий член парламента во время выборов имел первого и второго заместителя). Являясь членами той же самой партии, что и изгнанные депутаты, они естественно ответили отказом. 10 января 1914 г. Юань Шикай формально распустил парламент. "Недавно распущенный парламент Китая, - отвечал он на докладную цензоров, - стал посмешищем, потому что все его члены принадлежали к политическим партиям. Среди них надлежит выявить людей, которые унизили профессию работников пера, людей, которым доставляло удовольствие пустопорожнее краснобайство, которые использовали деньги и даже оружие, чтобы перевернуть страну верх дном. Партии использовали свою силу, чтобы влиять на выборы и узурпировать власть". Юань Шикай не скрывал, что республиканская форма правления неприемлема для Китая. "Республика существовала 2 года, - разъяснял он членам административного совета, - и за это время принципы и законы были отправлены на свалку, мораль, праведность и самоконтроль преданы забвению... Бойкие демагоги и благонамеренные с виду жулики норовят завладеть имуществом других, с которым они бегут за рубеж. Весьма важно иметь в виду положение народа"³³.

Сообщение вынесено в статью

[Saygo 582]

Духовное оздоровление нации Юань Шикай видел в соблюдении традиционных морально-этических норм поведения. В 1914 г. был возрожден официальный культ почитания Конфуция. Юань Шикай на деле отдает должное патриотическому воспитанию, как важному звену в духовном оздоровлении нации. Своим указом он возвел в ранг бога войны Юе Фэя 34 , одного из героев борьбы китайского народа против чжурчжэней (предков маньчжуров).

Юань Шикая заботит состояние школьного дела и образовательных возможностей. Он одобрил приказ министра просвещения об учреждении в каждой провинции должности учебных инспекторов и распорядился создать в столице большую казенную библиотеку. Выступая за упрочение национальных культурных традиций, Юань Шикай в то же время демонстрирует доброжелательность к деятельности христианских церквей в Китае. Заняв президентское кресло, он издал послание, в котором поздравлял христианские церкви с их успехами в деле благотворительности и просвещения. Жесткие меры Юань Шикая по искоренению опиума объективно были направлены на укрепление физического и нравственного состояния китайского населения³⁵.

Официально именуясь президентом, Юань Шикай фактически был диктатором. Провинциальные собрания были распущены. Согласно временной конституции (опубликована 1 мая 1914 г.), составленной чиновниками Юань Шикая, президент мог обнародовать или игнорировать законы, принимаемые законодательным учреждением. Его обязанности выполнялись государственным советом, состоящим из назначенцев президента. Время пребывания президента на посту - 10 лет. По истечении этого срока он остается на посту, если государственный совет 2/3 голосов выскажется за продление полномочий президента. Вице-президент, а также военные губернаторы провинций (дуцзюны) назначаются президентом. Он же награждает знатными титулами.

Иностранная пресса подчеркивала факт усиливающейся власти президента Юань Шикая, почти равносильной монархической. Его во всех официальных документах именуют "великий президент". При посещении президентом высших правительственных учреждений все присутствующие встают и отвешивают трижды низкие поклоны. Проявление склонности Юань Шикая к монархическим порядкам усматривают и в приглашении им на службу бывших во времена Цинской монархии сановников и членов фамилии Айсин-Гиоро.

Но в 1915 г. произошло событие, когда Юань Шикай не решился действовать исключительно по своему усмотрению. В 1915 г. Япония предъявила Китаю "21 требование". Принятие их превратило бы Китай в экономического и административного вассала. Расчеты Юань Шикая на вмешательство США и европейских держав не оправдались. Япония же сняла часть первоначальных требований. В президентском дворце собираются на совет доверенные люди Юаня. Из-за того, что "возможности страны недостаточны и в настоящее время еще трудно, используя армию, ответить, участники совещания решили принять требования Японии"³⁶.

Приняв требования Японии, Юань Шикай отвел угрозу японской агрессии, но национальному достоинству нации был нанесен удар. То, что президент промедлил с принятием японских требований и удовлетворил домогательства Японии не в полном объеме, обеспечило ему симпатии в определенных кругах китайской общественности. Ху Ши, видный представитель тех кругов новой китайской интеллигенции, которая ориентировалась на духовные ценности западной цивилизации, восхвалял дипломатический талант Юань Шикая, "сумевшего гибко сочетать твердость с уступчивостью, чего еще не видела история дипломатии"³⁷.

Обстановка в стране оставалась крайне неустойчивой. Летом 1915 г. Ян Ду организовал "Союз содействия миру". Как пропагандировал он, новый путь к миру и согласию в стране проложит восшествие Юань Шикая на императорский трон. Планы восстановления монархии встревожили сторонников республики. Один за другим Юань Шикая покидают министры и губернаторы. Уходят в отставку вице-министр юстиции Лян Цичао, государственный секретарь Сюй Шичан, военный министр Дуань Цижуй (бежит из Пекина в одежде кули). Вице-президент Ли Юаньхун предпочитает отсиживаться в Ханькоу (хотя его предупреждали тайные агенты президента, что если он не выедет в Пекин, его убьют) и отказывается принять от Юань Шикая титул князя.

Ссылаясь на результаты референдума, проведенного на местах в октябре и ноябре, Государственный совет просил Юань Шикая "подчиниться воле народа и взойти на трон". Президент согласился и коронация должна была состояться 9 февраля 1916 года.

В декабре 1915 г. генерал Цай Э, оставив японское убежище, пробрался в Юньнань и ультимативно потребовал от Юань Шикая отказаться от монархии. О независимости от Пекина объявили губернаторы других южных провинций. Генерал Фэн Гочжан, цзянсусский генерал-губернатор, заявил, что не пропустит через свою территорию правительственные войска, направленные на усмирение отпавших провинций. Примеру Фэн Гочжана, провозгласившего нейтралитет в возможной схватке Юань Шикая с самостийными военными и получившего поэтому кличку "Буфер", последовали другие военачальники. "Положение страны, пришедшее в хаос, может быть спасено, пока еще не поздно, только отречением президента Юань Шикая, - телеграфирует Фэн Гочжан Ли Юаньхуну. - Прошу вас передать эту телеграмму и убедить его, что нет другого исхода для спасения Китая"³⁸.

Сподвижники Юань Шикая по Бэйянской армии покидают его. И в провинциях и в столице почувствовали, что Юань Шикай не может положиться на своих прежних друзей. В январе 1916 г. Юань Шикай вновь отложил коронацию. К марту ему стало ясно: вся страна против него, а его иностранные сторонники покинули его. В таких условиях он отказался от намерения стать императором и публично покаялся, "Я должен повиниться, - огласил его слова Сюй Шичан (он вновь занял пост государственного секретаря). - Я очень сожалею". Юань Шикай воссоздал ответственный кабинет под началом Дуань Цижуя, которому передал всю власть, за исключением военного руководства.

Президента в покоях запретного города ( по соседству с ним экс-император Пу И) одолевают страхи и тоска. Он, который безжалостно расправлялся со своими противниками, боится убийства. Вместе с тем иногда он вновь во власти порывов ярости. Он, как говорят, до смерти забил свою самую молодую наложницу. 27 мая 1916 г. президент Китайской республики Юань Шикай скончался.

Кратко оценивая роль и место Юань Шикая в истории Китая, видимо, следует подчеркнуть, что с первых шагов своей служебной карьеры Юань Шикай отстаивал согласно своей политической философии интересы Китайского государства. И не случайно как "патриота своего отечества" характеризует Юань Шикая его политический противник Хуан Син³⁹.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Хуайская армия - армия, созданная Ли Хунчжаном для борьбы с тайпинами. Крестьянская война тайпинов (1850 - 1868 гг.) ознаменовалась созданием государства Тайпин тяньго.
2. ВАНИН Ю. В. Политика Китая в отношении Кореи. - Китай и соседи. М. 1982, с. 380.
3. Как рассказал Юань Шикай поверенному США в Пекине Э. Т. Уильямсу, император Цзай Тянь вызвал его к себе и поручил убить командующего главной армией Жун Лу и потом окружить войсками дворец Цы Си, чтобы лишить ее возможности вмешиваться в дела управления. Жун Лу, маньчжур, дружил с Цы Си с детских лет, будучи офицером, спас ее от смерти во время дворцовых интриг. Жун Лу был верным другом Цы Си. И пока под его началом были войска, Цзай Тянь не имел возможностей изолировать Цы Си. Но император не знал, что Жун Лу и Юань Шикай были побратимы. Они кровью поклялись защищать друг друга. Юань Шикай сообщил Жун Лу о полученном им приказе императора. Жун Лу примчался к Цы Си с мольбами: "Спасите". Вдовствующая императрица, выслушав рассказ о заговоре, вызвала к себе Цзай Тяня. "Мальчик, - сказала она, - что это значит?". Затем Цы Си отобрала у императора печати и приказала отправить его под домашний арест. На следующий день его принудили подписать указ, что он серьезно болен, чтобы править и просит вдовствующую императрицу принять регентство. См.: WILLIAMS E.T. China Yesterday and Today. N.Y. 1923, p. 416 - 418. Новые, не вошедшие в широкий научный оборот сведения о перевороте Цы Си, см. в статье Фан Дэлиня в "Цзинь дай ши яньцзю", 2001, N 3.
4. Если бы другими правинциями управляли такие люди, как Юань Шикай, восстание боксеров можно было бы подавить в зародыше. См.: LI UNG BIN. Outlines of Chinese History. Shanghai. 1914, p. 601.
5. Поводом послужило то, что царское правительство не вывело из Маньчжурии свои войска, остававшиеся там после подавления антииностранного восстания ихэтуаней к назначенному сроку - 8 апреля 1903 г. Японские политические круги инспирировали антироссийскую кампанию. 27 - 28 апреля токийские газеты опубликовали требования, якобы предъявленные Россией Китаю, о предоставлении ей особых прав в Маньчжурии после вывода оттуда русских оккупационных войск. Эти сообщения в токийской прессе спровоцировали массовые выступления китайских студентов в Японии. Они объявили о создании Студенческой армии и заявили о готовности встать под ее знамена ради "сохранения территориальной целостности и единства нации".
6. The China Year Book. Shanghai. 1912, p. 244; Бэйянский район включал в себя Северо-Восточный (Маньчжурия) и Северный Китай (провинции Хэбэй, Шаньдун, Шаньси).
7. Цзюньцзичу - Военный совет, высший правительственный орган Цинской империи. Нэй-гэ (Императорский секретариат) - высший правительственный орган, занимавшийся представлением докладов императору и рассылкой его указов.
8. REID J. G. The Manchu abdication and the Powers. 1908 - 1912. Berkeley. 1935, p. 11.
9. Неизвестно, на каком основании Ю. М. Гарушянц представляет Юань Шикая противником клики Цы Си. См.: ГАРУШЯНЦ Ю. М. Классы и классовая борьба в Синьхайской революции. - Синьхайская революция в Китае. М. 1962, с. 22.
10. Хугуан - старое название провинции, разделенной на Хубэй и Хунань или Лян Ху.
11. ЛИ ЦЗУНИ. Биография Юань Шикая. Пекин. 1980, с. 192 (на кит. яз.).
12. ЛИ ЦЗУНИ. ук. соч., с. 180, 181.
13. Там же.
14. У Лучжэнь, Чжан Шаоцзэн и Лань Тяньвэй поступили на армейскую службу после того, как вернулись из Японии, где обучались в военном училище. Когда Сунь Ятсен говорил, что он имел контроль над несколькими дивизиями в Северном Китае, то он ссылался на путч У Лучжэня, Чжан Шаоцзэна и Лань Тяньвэя. LIANG CHING-TUNG. The Chinese Revolution of 1911. N.Y. 1962, p. 16 - 17. Сын Юань Шикая Юань Кэдин заверял 2 ноября британского посланника, что взбунтовавшиеся войска в Луаньчжоу действовали по вдохновлению Юань Шикая, тогда как японский авантюрист Кавашима Нанива, который был полицейским инструктором, говорят, убедил У Лучжэня воспрепятствовать возвращению Юаня в Пекин. См.: China in Revolution: The First Phase 1900 - 1913. New Haven and London. 1968, p. 427.
15. Цзычжэньюань - Верховная совещательная палата. Половина ее членов была назначена троном. Первая сессия состоялась в октябре 1910 года.
16. В 1910 г. У Лучжэнь снял с должности сетуна (усл. комбрига), Чжоу Фулиня, который был обязан своей карьерой Юань Шикаю. Чжоу Фулинь подкупил начальника охраны У Лучжэня Ма Бучжоу и тот 7 ноября убил его. Чжоу Фулинь вернул командирскую должность и весь 6-й чжэнь (усл. дивизия) перешел под контроль Юань Шикая. Узнав о гибели У Лучжэня, Чжан Шаоцзэн бежал в Тяньцзинь и укрылся в иностранном сеттльменте. Не внушавший доверия 20-й чжэнь был расформирован.
17. БАЙ ЦЗЯО. Юань Шикай и Китайская республика. Пекин. 1936, с. 5 - 8 (на кит. яз.).
18. Шэньши (букв, "мужи, носящие пояс") - ученое сословие, обладатели ученых степеней, из которых комплектовался бюрократический аппарат.
19. См.: ЛИ ЮНШЭН. Отношения Ляп Цичао и Юань Шикая до отречения цинского императора. - Лиши яньцзю, N 6, с. 178 (на кит. яз.).
20. COWEN H. H. AND HALL J. W. An Outline History of China. N.Y. - Lnd. 1926, p. 349, 350.
21. ЛИ ЦЗУНИ. ук. соч., с. 187 - 188.
22. На собрании, избравшем временного президента Китая, присутствовали представители 10 провинций из 17. Из представителей 10 провинций - 2, Гун Чжунсю и Хуан Кэцюань, представляли Чжили и Хэнань, где функционировала цинская администрация, Эта пара была делегирована "цзыицзюй" - провинциальными Совещательными комитетами. (Эти выборные органы местного самоуправления при губернаторах и наместниках провинций появились в 1909 г. по инициативе цинского правительства). Оба они, Гун Чжунсю и Хуан Кэцюань, присутствовали в качестве частных лиц. См.: ЛИ НАЙХАНЬ. Синьхайская революция и Юань Шикай. Шанхай. 1949, с. 46. (на кит. яз.). Делегаты 8 провинций представляли новую власть, утверждавшуюся после свержения представителей Пекина. В основном эти делегаты были назначенцами дуду, военных губернаторов.
23. В декларации при вступлении на пост Временного Президента Республики (1 января 1912 г.) Сунь Ятсен обязался "отдать все силы и способности... полному уничтожению остатков отвратительного самодержавия...".
"...весь наш народ полон решимости свергнуть маньчжурское абсолютистское правительство", - говорилось в Воззвании Временного Президента Республики ко всем дружественным нациям. - Синьхайская революция 1911 - 1913 гг. Сб. док. и мат. М. 1968, с. 137, 140.
24. MCCORMIC F. The Flower Republic. Lnd. 1913, p. 478.
25. ЛИ ЦЗУНИ. ук. соч., с. 172.
26. "... ханьцев, состоящих в знаменных войсках Пекина...". - Речь идет о потомках тех ханьцев, которые участвовали вместе с маньчжурами в подчинении Китая дому Цин и были включены в восьмизнаменную маньчжурскую армию.
27. ЛИ ЦЗУНИ. ук. соч., с. 197.
28. БАЙ ЦЗЯО. ук. соч., с. 21 - 22.
29. GOWEN H. H. AND HALL J. W. Op. cit., p. 356.
30. Ibid., p. 358.
31. Ли Юаньхун публично осудил Гоминьдан за бездоказательность обвинения Юань Шикая в убийстве Сун Цзяожэня. См.: Китайский благовестник. 1913. Вып. 5-й, с. 13. В советской историографии широко бытует априорное мнение, что инициатором убийства Сун Цзяожэня был Юань Шикай, См. ХУ ШЭН. Агрессия империалистических держав в Китае. М. 1951, с. 202; Новая история Китая. М. 1972, с. 518; СУНЬ ЯТСЕН. Избранные произведения. М. 1985, с. 18.
32. ЦЮ ЦЗЕ. Торговые объединения Гуанчжоу и их бунт. - Лиши яньцзю, 2002, N 2, с. 57.
33. GOWEN H. H. AND HALL J. W. Op. cit., p. 376.
34. Последний был сделан божеством, дабы иметь надзор за военным искусством, управлять судьбой военного дела в Китае и быть равным по рангу с Гуанди, уже занимающим трон бога войны. См.: БАРАНОВ И. Г. По китайским храмам Ашихэ. Харбин. 1926, с. 7.
35. Вестник Азии, 1915. N 25 - 27, с. 120; Христианство в Китае. - Китайский благовестник. 1913. Вып. 5-й, с. 9. Британские инспекторы, ездившие по Китаю в 1913 г., докладывали, что на половине страны выращивание и употребление опиума уже ликвидированы, а на другой половине успешно выполняется антиопиумная программа. См.: GOWEN H. H. AND HALL J. W. Op. cit., p. 378.
36. ЛИ ЦЗУНИ. ук. соч., с. 315. Ситуация в целом складывалась неблагоприятно для Юань Шикая. Японской армии, расположенной в центре провинции Шаньдун, нужно было несколько дней, чтобы достичь Пекина, японские войска находились также в Шэньяне и в Далянъваие, а японский флот курсировал у Тяньцзиня. Япония могла финансировать и привести в действие все антиюаневские и прочие подрывные элементы на юге. Россия, самый большой противник Японии, была занята в Европе в войне не на жизнь, а на смерть. Великобритания и США едва ли имели намерения ввязываться в войну из-за Китая. См.: GOWEN H. H. AND HALL J. W. Op. cit., p. 395.
37. Новая история Китая, с. 545.
38. Вестник Азии, 1916, N 38 - 39, с. 223.
39. Синьхайская революция 1911 - 1913, с. 262.

Вопросы истории. - 2002. - № 8. - С. 39-58.

[Saygo 582]

Юань Шикай в маньчжурской форме (в центре)

[Saygo 582]

Китай в период президентства Юань Шикая: усиление пропаганды конфуцианства и попытка реставрации монархии (по материалам прессы и донесениям российских дипломатов)

Период президентства Юань Шикая (1912-1916) – наиболее сложный период истории республиканского Китая. В политическом плане он характеризовался острыми коллизиями между республиканской оппозицией и президентом, стремившимся к установлению личной диктатуры. На этом фоне Юань Шикай развернул широкую пропаганду конфуцианства и в 1916 г. провозгласил себя императором.

Исследователи той эпохи традиционно отдают приоритет исследованию политических игр, и в результате наименее изученным в отечественной и зарубежной историографии вопросом до сих пор остается роль конфуцианства в Китае после победы Синьхайской революции 1911 г. Между тем именно конфуцианство стало идеологической основой для попытки президента Юань Шикая восстановить монархию - благодаря его осторожной, выжидательной позиции в этом вопросе, сторонникам конфуцианства удалось создать в стране благоприятную почву для движения в пользу реставрации монархии. Но восстановление монархии вызвало недовольство и открытые протесты, охватившие даже умеренных радикалов, не говоря уже о вооруженных выступлениях республиканцев на юге Китая и в его центральной части.

Чтобы полнее представить данную ситуацию в рассматриваемый период, достаточно обратиться к материалам прессы, а также к донесениям иностранных дипломатов, в том числе российских, в Пекине и провинциальных центрах, ранее недоступных отечественным авторам.

Уже в газетах, издаваемых в Петербурге, можно встретить оценки действий Юань Шикая по борьбе с республиканцами, которым удалось довольно быстро установить свою власть в центральном и южном Китае, с момента его назначения главой правительства. Борьба эта развернулась после победоносного Учанского восстания 10 октября 1911 г., ознаменовавшего начало Синьхайской революции. Популярная в Петербурге газета «Новое время» (12.10.1911) следующим образом характеризовала Юань Шикая: «Юань Шикаю 53-й год. Его карьера представляется особенно выдающейся. С декабря 1908 г. он [был] в отставке… Покойный китайский Бисмарк – Ли Хунчжан ценил выдающиеся дарования этого государственного деятеля и оказывал ему особое покровительство… Чрезвычайные события заставили, однако, цинский двор, прибегнуть к его опытности и выдающемуся государственному уму. В данное время все взоры устремились на хитрого китайского деятеля. У многих дипломатов, знающих лично Юань Шикая сложилось впечатление, что он в последнюю минуту перекинется на сторону оппозиции и пойдет во главе ее».

Более определенно оценивала действия Юань Шикая другая известная столичная газета «Россия», которая 3/16 декабря так характеризовала его на фоне происходивших тогда в Китае событий: «Переговоры, начатые фактическим диктатором Китая Юань Шикаем, все еще не привели ни к каким определенным результатам, несмотря на все усилия этого государственного деятеля покончить как можно скорее с революционным движением… В газетах были уже опубликованы те условия, на которых Юань Шикай согласился заключить мир с революционерами, и если внимательно вникнуть в содержание выработанного им компромисса, то придется придти к заключению, что Китай по крайней мере фактически, если не юридически, превратится из монархии в республику… По-видимому, республика, о которой мечтает Юань Шикай, будет отличаться от европейского понятия этого слова тем, что в ней будет предоставлено широкое поле деятельности тому лицу, которое станет во главе исполнительной власти. А так как, само собою разумеется, что лицом этим будет никто иной, как Юань Шикай, то становится понятным и та двойственная роль, которую он играет в революционном кризисе, переживаемом китайской империей».

Развернутую оценку Юань Шикаю как видной политической фигуре газета «Новое время» дала в статье молодого китаеведа Д.М.Позднеева «Юань Шикай – президент Китайской Республики», опубликованной 9/22 февраля 1912 г. Насколько достоверен и удачен портрет нового лидера Китая в результате отречения от китайского престола маньчжурской династии Цин, правившей этой страной с 1644 г., позволяют судить приводимые ниже пассажи из упомянутой статьи: «Возвращение Юань Шикая к активной деятельности, завершившееся избранием его на пост президента Китайской Республики, у всех слишком на памяти… Гораздо более интересным представляются вопросы, почему именно избран Юань Шикай и чего можно ожидать от него как главы государства?

Для объяснения избрания Юань Шикая в президенты прежде всего нужно обратить внимание на то, что нынешние главы китайской революции: У Тинфан, Чэн Дэцюань, Тан Шаои, Ли Юаньхун, Хуан Син и др. почти все являются по прежней своей карьере или сослуживцами и сотрудниками или подчиненными или учениками Юань Шикая. Они знают ему цену как администратора и, будучи близко знакомы с китайской жизнью хорошо сознают, что в такую минуту как настоящая управлять Китаем может только железная рука…

Из всех нынешних лидеров республики нет ни одного, могущего хотя бы несколько сравниться с Юань Шикаем по административному опыту. Сунь Ятсен – теоретик, изучавший конституционные начала за границей и привыкший вращаться среди заграничных китайцев, но совершенно не знающий действительных условий текущей китайской народной и административной жизни. У Тинфан – хороший юрист, знающий внешнюю политику, английский язык и умеющий обращаться с иностранцами, но не занимавший никогда ни одного поста внутри Китая. Тан Шаои – слишком молод, Ли Юаньхун и Хуан Син, хотя и зарекомендовали себя успешными действиями против правительственных войск в долине Янцзы, но кроме этого они ничем неизвестны. Естественно поэтому, что, сознавая свою слабость, они обратились к помощи Юань Шикая.

Далее, китайцы прежде всего практики [прагматики]. Они отлично понимают, что никакой государственной реформы нельзя провести без денег; они знают, что в Китае денег нет, и что их нужно искать за границей. Поэтому на посту президента республики они желают видеть такого человека, самая фигура которого внушала бы европейцам доверие и способствовала бы укреплению кредита Китая на иностранных биржах. Недавняя история увольнения Юань Шикая [в 1908 г.] от службы, вызвавшая целый ряд представлений разных иностранных посланников в защиту потерпевшего, ясно показала китайцам, какое значение западный мир придает личности и работе Юань Шикая. С этой точки зрения Юань Шикай для китайцев – высоко котирующаяся бумага, и никто лучше не умеет учитывать ее стоимость на заграничном рынке. Основательность такого рода китайских соображений подтверждают нам уже пришедшие после избрания Юань Шикая президентом телеграммы, сообщающие, что новым главою государства немедленно начаты переговоры с группою английских и германских банкиров о заключении нового внешнего займа.

Затем, в Юань Шикае ценится громадное влияние над армией, и республиканцы сознают, что враждебные отношения с Юань Шикаем, располагающим единственною, правильно организованною армиею, опасны.

Наконец, только благодаря Юань Шикаю республиканцам удалось добиться столь легкого отречения Дайцинской династии, являвшейся для республиканцев главнейшим препятствием к достижению поставленной цели. Что сам Юань Шикай играл при этом двойную игру, это едва ли может подлежать сомнению.

Часто говорили о пристрастии Юань Шикая к той или другой национальности из иностранцев. Это, однако, едва ли верно. Кто из них в данную минуту оказывался ему по политическим и другим соображениям удобным, тем он и пользовался». (Здесь и далее курсив мой – А.Х.)

Вопрос о конфуцианстве в жизни постимперского китайского общества приобрел особую остроту из-за статьи 6-й Временной Конституции Китайской Республики. Она гласила о том, что «все китайские граждане пользуются правом свободы совести». Чтобы снять напряжение, создавшееся у населения разными толками по поводу данной статьи, Юань Шикай как Временный Президент выступил 16 апреля 1912 г. на сессии Палаты представителей со следующим разъяснением: «Согласно началу религиозной свободы все существующие в Китае религии должны рассматриваться как равные. Поэтому все граждане Китайской Республики, независимо от того, являются ли они свободомыслящими, или же исповедуют ту или иную религию, должны прилагать все усилия к устранению всяких распрей между собою на религиозной почве, дабы совместно пользоваться благами мира». Это заявление, в искренности которого сильно сомневались многие иностранные миссионеры, разбросанные повсюду в Китае, произвело громадное впечатление на китайцев, подкрепленное в 1913 г. просьбою правительства к христианским проповедникам помолиться о благополучии Республики.

После такого выступления главы государства стало казаться, что культ Конфуция (см. также Конфуций) теряет свое значение. В результате некоторые деятели заговорили о необходимости уничтожения этого культа, а министр народного просвещения в первом республиканском кабинете Цай Юаньпэй даже собирался внести в этой связи предложение в Палату представителей. В ответ посыпались протесты против уничтожения культа Конфуция. Например, шанхайская газета «Синьвэнь бао» в номере от 1/14 августа 1912 г. писала по этому поводу: «Учение Конфуция в течение веков поддерживает мораль и нравы Китая, и если в один прекрасный день уничтожить это учение, то, без всякого сомнения, китайцы сделаются безнравственными и нравы [населения] испортятся». В связи с тем, что последовавшее за революцией учреждение республики принесло с собою новые идеи и понятия, способные привести к подрыву традиционных устоев китайского общества, известный революционер Хуан Син, активно боровшийся за свержение маньчжурской династии, в сентябре 1912 г., направил Юань Шикаю доклад о необходимости поддержания морали и старых добрых нравов путем сохранения и внедрения в умы населения 8 основных добродетелей Китая: сыновней почтительности, братства, преданности, доверия, вежливости, справедливости, честности и стыдливости, иначе говоря «религии ученых» (жуцзяо), или учения Конфуция. На это последовало согласие президента Республики в виде указа от 20 августа / 7 сентября, ставшего знаменательным событием в общественной и политической жизни страны.

В ноябре того же года бывший инспектор народного просвещения Шэнь Цзэнчжи в Международном институте в Шанхае прочитал лекцию «Религия – всеобщий факт», в которой доказывал необходимость конфуцианства как религии для Китая.

Стремление китайского правительства к признанию конфуцианства государственной религией наряду с преследованием этических целей нередко воспринималось как акт противодействия распространению христианства, против чего энергично выступал американский миссионер Джильберт Рейд, которого иностранцы считали лучшим знатоком тогдашнего Китая. Он опровергал точку зрения о том, что поддержка конфуцианства может повредить распространению христианства, и горячо приветствовал движение в пользу конфуцианства[1]. Совершенно иного мнения в связи с высказываниями Дж. Рейда придерживался автор статьи, опубликованной еженедельной газетой «Норс Чайна Геральд» (Шанхай) 30 августа 1913 г. на английском языке под заголовком «Государственная религия для Китая. Движение в пользу принятия конфуцианства». По заявлению автора статьи, вожаки этого движения выступали за то, чтобы в постоянную конституцию Китайской Республики был включен параграф, согласно которому конфуцианство объявлялось государственной религией с учетом религиозной свободы граждан. Это, по его мнению, не только угрожало распространению христианства, но и могло вызвать неприязненные отношения между адептами других вероисповеданий: магометанами (мусульманами), буддистами и даосами. Как указывалось в статье, во главе движения стояли акад. Чэнь Хуанчжан, получивший ученую степень доктора философских наук в Колумбийском Университете США и избранный вице-президентом Общества Конфуция в Пекине, а также Янь Фу, бывший товарищем (заместителем) министра народного просвещения при династии Цин.

11/24 сентября 1913 г. вице-президент и губернатор провинции Хубэй Ли Юаньхун телеграфировал в Пекин высшему руководству страны о необходимости признания конфуцианства государственной религий. Тем временем губернаторы провинций по инициативе членов Общества Конфуция Чэнь Хуанчжана, Янь Фу, Лян Цичао, Ся Цзэнъю, Ван Шитуна, вполне одобряя действия Ли Юаньхуна, разослали уездным начальникам предписания о необходимости внедрения в сознание населения идеи о том, что вне конфуцианства нет спасения для Республики. Примером такого распоряжения провинциальных властей российский консул в Кантоне (Гуанчжоу) А.Т.Бельченко называл предписание губернатора провинции Гуандун Лун Цзигуана, появившееся в местной губернской газете[2].

На усиление интереса в Китае к конфуцианству указывал, например, тот же российский консул А.Т.Бельченко 24 сентября 1913 г. в донесении российскому посланнику в Пекине В.Н.Крупенскому: «Совершенно незаметный 30 лет тому назад день рождения Кун-фу-цзы… по-видимому, делается национальным праздником[3], а самое учение Конфуция общею национальною религиею… Громадная разница в отношении, например, кантонской прессы к культу Конфуция несколько лет назад и ныне. Тогда газеты называли Кун-фу-цзы весьма способным, старательным и добросовестным человеком, великим толкователем своим соотечественникам искусства управления и способа, каким должны управляться семейства, чтобы жить в согласии. Ныне [наблюдается] другая картина: Конфуций - благой, мудрый, святой. Как воды покрывают моря и звезды блещут над всем земным шаром, так и влияние Конфуция самое совершенное, самое полное и блестящее. Конфуцианство – только одна религия. Оно не опирается на бормотание духов и демонов, не верит в силу Бога, не имеет никакого отношения к басням, которые говорят о Подземном царстве, алчных демонах, жертвенных животных и о таких делах, которые по исследованиям ученых людей найдены принадлежащими к другим религиям. Кун-фу-цзы по справедливости герой среди героев прошлого, основатель одной из древнейших религий в свете, по отношению к которой все другие религии и системы морали должны занимать подчиненное место».

Все указанные мною факты, – подчеркивал российский дипломат, - свидетельствуют о желании китайского правительства создать в противовес христианской религии свою собственную в виде конфуцианства. Но мне кажется, на стремление создать собственную [государственную] религию нужно смотреть гораздо глубже. Нет никакого сомнения в том, что создание [ее] имеет в виду полное объединение всего Китая вокруг культа Конфуция»[4].

9/12 июля 1913 г. появился любопытный указ Временного Президента Республики, в котором Юань Шикай заявил: «После изучения истории Китая и мнения ученых людей я, Президент, уверен, что Кун-фу-цзы должен быть и оставаться учителем десять тысяч веков. Но в Республике власть принадлежит народу и право свободы совести должно быть уважаемо. Поэтому циркулярная телеграмма была послана Кабинетом в провинции по поводу [выяснения] мнения большинства нашего народа в отношении жертвенных церемоний [связанных с] Кун-фу-цзы, и мы еще не получили их ответов. Ныне мы имеем лишь телеграмму от Инь Чанхэна [комиссара по усмирению окраин в провинции Сычуань], советующего, что бы училищам и школам по всей стране было предписано соблюдение жертвенных церемоний Конфуцию и это является правильною мыслью. Настоящим предписывается – коль скоро будут получены ответы из провинций, тщательно выработать правила для жертвенных церемоний Конфуцию, как знак глубокого [к нему] почитания. При нынешней безнравственности, когда народ считает неповиновение равенством и своеволие свободою, прочность и существование страны зависит от применения четырех добродетелей; и мы надеемся, что преданность Кун-фу-цзы вообще возродить умы народа так, что существование Республики будет обеспечено навсегда»[5].

Активная пропаганда конфуцианства, заметно усилившаяся в 1912-1913 гг., в последующие годы создала в Китае благоприятную почву для развертывания в стране управляемой сверху кампании в пользу реставрации монархии. Об этом позволяют судить донесения российского посланника в Пекине В. Н. Крупенского, из которых одно от 26 августа 1915 г. приводится ниже (в сокращенном виде):

«Монархическое движение в Китае, о развитии коего я имел честь доносить… 12 сего августа за № 44, пошло … за истекшие две недели еще более ускоренным темпом. По почину Общества «Чоу-ань хуэй» из разных мест Китая стали поступать в Пекин телеграммы с изложением пожеланий о восстановлении монархического строя. В том же смысле поступили заявления от имени большинства провинций, как Собственного, так и Застенного Китая, причем … в большинстве случаев в качестве представителей этих провинций, особенно наиболее отдаленных, самозвано выступили не имевшие на то ни малейшего права проживавшие в Пекине либо уроженцы этих мест, либо лица, прежде занимавшие в них административные должности. Наконец, Президенту недавно была представлена вновь назначенным цзянцзюнем трех маньчжурских провинций Дуань Чжигуем петиция, подписанная всеми цзянцзюнями и военными губернаторами, с ходатайством о скорейшем разрешении вопроса об окончательной форме правления путем восстановления монархии. Подобная же петиция подана Совещательной палате (Цаньчжэнюань – А.Х.) от имени всех торговых палат Китая».

Столь быстрый и неосмотрительный образ действий поощряемых свыше заправил монархического движения возбудил, однако, живейшие опасения некоторых наиболее опытных и осторожных китайских деятелей. Несмотря на свою беспредельную преданность Юань Шикаю, они сочли долгом высказаться перед ним в том смысле, что не считают настоящий момент благоприятным для осуществления (признаваемой, впрочем, в принципе желательной) перемены формы правления в Китае[6].

Когда В.Н.Крупенский был запрошен приближенными к Юань Шикаю лицами по вопросу возвращения Китая к монархическому строю, российский дипломат высказался в более или менее одинаковом смысле с английским посланником Дж.Джорданом. Это видно из текста цитируемого ниже его донесения от 26 августа 1915 г. «Я высказал мнение, что в настоящее время общее международное политическое положение не благоприятствует каким-либо переменам, могущим создать для Китая внутренние или внешние осложнения и что мне казалось бы поэтому предпочтительным как в интересах Китая вообще, так и Президента отложить до окончания [мировой] войны осуществление мысли о восстановлении монархии… Мои слова тотчас были переданы Президенту, и два дня назад Юань Шикай прислал ко мне доверенное лицо, чтобы выразить его искреннюю благодарность за откровенно высказанное мною мнение… и сообщить, что он [Юань Шикай] намерен отложить до окончания европейской войны решение вопроса о перемене государственного строя в Китае. Вместе с тем Президент поручил своему посланцу [доверенному лицу] объяснить мне, что он не принимал никакого участия в возникновении монархического движения и готов исполнить лишь то, что от него потребует народ во имя блага страны».

В тот же день, когда российскому посланнику было сделано от имени президента вышеупомянутое сообщение, Юань Шикай обратился к Совещательной Палате с посланием, в котором он высказывался против изменения в настоящую минуту формы государственного правления. В этом же смысле им был послан по телеграфу ответ на петицию цзянцзюней и военных губернаторов Маньчжурии. «Уже говорят, ‑ как сообщал В.Н.Крупенский, ‑ что в их среде произошел раскол. Некоторыми из них ныне распространяется мысль о возможности… компромисса, который выразился бы в провозглашении Юань Шикая «императором Китайской Республики» либо в объявлении его «наследственным президентом»[7].

Чтобы убедиться в попытках Юань Шикая для вида занять «нейтральную» позицию в вопросе замены республиканского образа государственного управления на монархический достаточно обратиться к тексту его послания, направленного Совещательной палате. Судя по публикации этого важного документа в газете «Ясия жибао» от 25 августа 1915 г., Юань Шикай заявлял: «Вследствие того, что за последнее время на имя Совещательной палаты, заседающей ныне в качестве законодательной палаты, поступило прошений более, чем от 20 провинций касательно изменения государственного устройства, Президент Республики вчера через посредство старшего советника Государственного департамента Ян Шици отправил послание на имя названной палаты следующего содержания: «Будучи облечен доверием населения, я уже в течение четырех лет занимаю пост Президента Китайской Республики. То обстоятельство, что за последние дни одна провинция за одной подает в Совещательную палату… петиции об изменении государственного строя, является явлением, трудно совместимым с занимаемым мною положением Президента Республики. С другой стороны, однако, будучи избран в Президенты волей всех граждан Республики, я, конечно, обязан постоянно прислушиваться к их голосу… По моему мнению, с вопросом об изменении государственного устройства связаны многочисленные подробности [т.е. процедуры], к коим надлежит относиться со всевозможной осторожностью; всякий необдуманный шаг в этом направлении грозит серьезными затруднениями, посему я в качестве Президента Республики, на коем лежит обязанность защиты высших государственных интересов, отношусь к этому вопросу отрицательно. Что же касается петиций от населения, то важно, чтобы они были вызваны желанием укрепить основу государства и поднять государственное могущество. Если будет выяснено настроение большинства населения, то само собою разумеется, будет найден и наилучший выход из создавшегося положения. Кроме того, в данное время как раз происходит выработка проекта постоянной конституции для Республики, а потому, если будут приняты во внимание и подвергнуты подробному обсуждению все обстоятельства, то будут придуманы и наиболее подходящие к нынешнему положению вещей меры»[8].

Насколько двусмысленным было по существу это послание Юань Шикая, мечтавшего об неограниченной императорской власти, достаточно обратиться к его реальным закулисным действиям и переговорам, о чем писали иностранные дипломаты, в том числе В. Н. Крупенский, судя по его депеше от 12 августа 1915 г., в которой он сообщал: «Ссылаясь на донесения мои от 1-го минувшего июля и 5-го сего августа за № 34 и 41 касательно вероятного возвращения Китая к монархическому строю, считаю долгом сообщить, что вопрос этот продолжает весьма быстро продвигаться к разрешению в утвердительном смысле и ныне является здесь главнейшей злобой дня… Как я узнаю из близких к Президенту кругов, сам Юань Шикай все более и более открыто высказывается в пользу монархической формы правления, сторонниками которой, по его словам, являются 9/10 политических деятелей Китая (нужно заметить, что все теперешние эти деятели – ставленники Юань Шикая). При этом Президент не только выказывает себя теперь, в тесном кругу приближенных к нему лиц, готовым выступить согласно „всенародному желанию“ на китайский престол, но проявляет даже по временам стремление вернуться ко временам прежней неограниченной императорской власти. Доверенным его советникам удалось, однако, кажется убедить его в целесообразности оставления в силе хотя бы внешних признаков конституционного строя»[9].

Упомянутое выше послание Юань Шикая вместе с другими его мерами по укреплению личной диктатуры практически развязало руки его сторонникам-монархистам. 28 ноября палата Цаньчжэнъюань (Совещательная палата), наделенная президентом полномочиями законодательного органа, представила Юань Шикаю доклад о результатах голосования относительно выбора формы государственного правления и кандидата на высший административный пост в новой системе государственного управления. В ходе выборов Юань Шикай был единогласно избран императором в связи с установлением монархического строя в Китае. Первым декретом он заявил, что не может отказаться от клятвы, данной им на верность Республики, а вторым изъявил готовность подчиниться воле народа при сохранении прежнего порядка управления страной. 30 ноября во дворце Юань Шикая состоялся прием для высших сановников, принесших ему поздравления в связи с принятием императорского титула. Во время приема гостей Юань Шикай в форме верховного главнокомандующего стоял впереди императорского трона, а сановники по очереди совершали принятый при цинском дворе обряд коу-тоу, заключавшийся в трех земных поклонах с коленопреклонением.

В день Нового года во дворце Юань Шикая состоялся парадный прием для высших военных и гражданских чинов, представителей маньчжурского дома и монгольских князей, иностранных советников и дипломатического корпуса столицы в полном составе. Юань Шикай вышел к гостям в мундире фельдмаршала китайской армии. Присутствовавшие на новогоднем приеме китайцы приветствовали его тремя поясными поклонами, а иностранцы – наклоном головы.

В последний час уходящего старого года – 31 декабря 1915 г. (по н.ст.) Юань Шикай подписал указ о наименовании следующего года девизом хун-сянь, что означало «великое устроение», которое, однако, не оказалось столь благоприятным из-за острой политической борьбы, разгоревшейся между Юанем и его противниками-республиканцами.

Оставляя в стороне перипетии и детали правления Юань Шикая в качестве императора в течение 82-х дней[10], наполненных ожесточенной борьбой с противниками монархии, отметим, что на почве неудач он тяжело заболел и скончался, о чем иностранные дипломаты, находившиеся в китайской столице поспешили сообщить правителям своих стран. В их числе был и представитель России Н.А.Кудашев, прибывший в Пекин на смену В.Н.Крупенского.

Интересные сведения о последних днях жизни и смерти Юань Шикая, основанными преимущественно на материалах дальневосточной прессы, сообщает «Харбинский вестник» в № 3788 от 1 июля 1916 г., о чем позволяют судить приводимые ниже отдельные пассажи: «Много толков и рассказов приводится в печати о последних днях жизни президента Юань Шикая, но достоверность их находится под сомнением. Бывший член Государственного совета, прибывший в Мукден в день смерти Юань Шикая, передает, что президент за 10 дней до смерти был уже прикован к постели, страдал галлюцинациями, [и почти] лишился дара речи. У постели больного за четыре дня до смерти состоялось совещание премьера [Дуань Цижуя], [бывшего военного министра] Инь Чана и других сановников. Президент с раздражением говорил о предъявлении ему со всех сторон требования об отречении и заявлял, что ни при каких обстоятельствах не уйдет со своего поста. Его распоряжения и указания передавались главе Кабинета Министров старшим сыном президента Юань Кэдином.

В Мукдене, на основании пекинских слухов, уверены, что президент отравлен. От многих лекарств он отказывался, боясь отравления.

Японский [печатный] орган «М.Д.Ньюс», признавая большой ум Юань Шикая, называет его… аморальным. Газета проводит параллель между Юань Шикаем и германским кайзером Вильгельмом. Оба они представляются газете поклонниками правила: сила есть право и притом в самом отталкивающем виде. В его самой любезной улыбке часто скрывались убийственные, самые бесчеловечные… намерения, исключительно себялюбивого характера. Много достойных жизней сметено его рукой, не останавливавшейся ни перед чем…

Смерть президента последовала в 10 час. 45 мин. утра 24 мая. В час дня премьером было объявлено населению и сообщено посланникам о вступлении вице-президента Ли Юаньхуна в исполнение президентских полномочий. Передача этих полномочий оглашена последним приказом Юань Шикая, скрепленным членами Кабинета Министров: Дуань Цижуем, Цао Жулинем (за министра иностранных дел и министра сообщений), Чжо Цзыци (министр финансов), Лю Гуансю (морской), Чжан Чжунсяном (торговли, промышленности и земледелия), Чжан Гоганем (министр образования). Дата приказа – 6 число 6-го месяца 4 года Республики».

Любопытной характеристикой Юань Шикая как крупной политической фигуры в истории республиканского Китая откликнулся на его смерть известный в Харбине китаевед И.А.Доброловский, опубликовавший под своими инициалами «И.А-ч» (Илья Амвлихович) статью «Смерть президента Юань Шикая» в газете «Харбинский вестник» (№ 3786 от 28 мая 1916 г.). Об его оценке китайского политического деятеля позволяют судить приводимые ниже пассажи из упомянутой статьи: «Телеграфное сообщение из Пекина о смерти Юань Шикая произвело во всем Китае огромное впечатление своей неожиданностью в момент наибольшего напряжения его борьбы со своими активными и пассивными противниками. Правда, уже около двух недель до этого печать сообщала о недомогании президента, замкнутой его жизни, прекращении приемов, изменении его делового режима и проч. Но все эти слухи принимались за скрытый ход политической борьбы…

По некоторым сведениям, Юань Шикай умер от смешения методов и рецептуры европейской и китайской медицины. Его лечили французские и китайские врачи, причем больной по собственному выбору исполнял или игнорировал их указания, или, наконец, глотал сразу все снадобья латинской и восточной «кухни», вызвав по этому поводу злорадное замечание одной из пекинских газет о сомнительной пользе такого лечения[11].

Так прервалась жизнь несомненно крупной исторической личности, ловкого царедворца, временщика, либерального (?) президента, а затем диктатора с сильной и твердой волей, императором в течение [почти] 100 дней и опять президента-диктатора…

Для всех иностранцев, кроме японцев, Юань Шикай был символом всего Китая; его считали настоящим китайцем, продуктом [традиционного] уклада китайской жизни, ее политическим барометром».

На фоне сообщений российской печати по поводу смерти Юань Шикая особенно ценной представляется депеша Н.А.Кудашева от 25 мая 1916 г. (№ 23), в которой говорилось: «Приезд мой в Пекин совпал с резким ухудшением во внутреннем положении Китая. Возлагавшиеся Центральным правительством большие надежды на благоприятные для него результаты трудов нанкинской конференции рухнули, не найдя никакого другого выхода из кризиса, кроме отставки Юань Шикая, которой, однако, пока не сочувствовали генералы Фын, Ни и Чжан [Фэн Гочжан] - инициаторы конференции. Последовавшее затем объявление независимости Сычуани, Шэньси и части Шаньси доказало, что движение перешло и на север Китая и что таким образом абсолютно верными Юань Шикаю остались лишь две провинции Чжили и Хэнань, так как в прочих беспорядки также начались. Наконец, полное отсутствие денежных средств у правительства, заставшее его бросаться во все стороны, выпрашивая у различных иностранных фирм ничтожные ссуды в несколько сот тысяч долларов, и то, как говорят, под залог драгоценностей национального музея, лишь бы иметь возможность в конце концов уплатить жалованье солдатам, не оставляло сомнений, что конец Юань Шикая близок…

Такова была картина политического положения страны когда, неделю тому назад Юань Шикай почувствовал легкое недомогание, выразившееся в слабости всего организма, в отсутствии аппетита и бессоннице. Приглашенный к нему врач французской миссии д-р Бюссиер признал эту болезнь несерьезной и всецело приписал ее легкому нервному расстройству вследствие напряженной работы и волнений, которые пришлось переживать Президенту за последние два месяца. Это недомогание тем не менее не позволило Юань Шикаю назначить мне аудиенцию для вручения ему моих верительных грамот…

Под влиянием [политических] событий в понедельник в здоровье Юань Шикая произошло сильное ухудшение, и спешно вызванный д-р Бюссиер установил все признаки уремии, от которой Президент и скончался во вторник, 24 мая около 10 час. утра. Помогавший Бюссиеру ассистент [впрочем] не разделяет этого диагноза и на основании опыта, приобретенного долголетней практикой в Китае, видит причину смерти Юань Шикая в самоотравлении ядом, который при введении в организм [человека] вызывает все признаки уремии.

Последняя версия смерти Президента частным образом разделяется [и] в китайских правительственных кругах.

Как только кончина Президента стала известна, в его дворец прибыли все высшие сановники, и на состоявшемся там заседании Совета Министров было решено, что в силу статьи 29-й Конституции власть должна перейти к вице-президенту Ли Юаньхуну.

Как я имел честь телеграфировать Вашему Высокопревосходительству вчера (телеграммой № 341), об этом решении [китайского] правительства Председатель Совета Министров Дуань Цижуй заявил посетившим его сообща всем союзным посланникам, прибавив, что правительство примет все меря к поддержанию спокойствия в стране и к обеспечению безопасности иностранцев. Мы выразили Дуаню наше соболезнование по случаю кончины Президента и обещали нашу поддержку новому законному правительству во всех его [благих] начинаниях…

Хотя вчера в городе и наблюдалась паника среди более зажиточного населения, выразившаяся в массовой сдаче на хранение в [дипломатические] миссии и иностранные банки ценных вещей, ночь все же прошла вполне спокойно.

Теперь еще рано делать оценку настоящему событию. Одно можно лишь сказать, что смерть Юань Шикая, принимавшего участие во всех крупных событиях Китая за последние 30 лет, не может пройти безрезультатной в истории [этой] страны. Китай теряет умного и энергичного деятеля, подобных которому в стране мало и которые ей крайне нужны в настоящее время…

В настоящую минуту кончина Юань Шикая имеет то непосредственное значение, что она облегчает разрешение многих вопросов, ибо главное яблоко раздора между Югом и Севером устранено. Принимая, однако, во внимание слабость характера Ли Юаньхуна и желание генералов, игравших роль в событиях последних месяцев, самим встать во главе Китайской Республики, нам следует быть готовыми к тому, что в Китае еще не так скоро утвердится прочный порядок и [появится] устойчивое правительство»[12].

Последовавшие за смертью Юань Шикая политические события, связанные с приходом к власти слабовольного Ли Юаньхуна, лишь подтвердили прогноз российского посланника: в последующие годы в Китае, вернувшемся к республиканской форме правления, развернулась ожесточенная борьба за власть между различными группировками милитаристов, продолжавшаяся не один десяток лет.

Примечания

1. Дж. Рейд, в частности, указывал, что идея создания национальной религии в виде конфуцианства имело своею целью способствовать подавлению усиливающегося беззакония и распущенности китайской молодежи, но для этого не надо было объявлять конфуцианство государственною религиею.

2. Следует отметить, что интерес к учению Конфуция, явно обозначившийся в период кампании за сохранение его культа в Китае, проявился и в соседней Японии. Еще в январе 1911 г. в Токио вышла книга о Конфуции Саванаяги, бывшего помощника министра иностранных дел, впоследствии занявшего пост Президента Императорского университета в Токио, причем значение древнекитайского философа рассматривалось в ней во многих аспектах применительно к Японии, Китаю, Индии и странам Европы. Книга эта во всей полноте излагала вопрос о сыновней почтительности, поэтому она была разослана во все средние учебные заведения Японии. Как отмечала газета «Джапан уикли кроникл», поместившая 26 декабря 1912 г. статью анонимного автора под названием «Китайская мораль в Японии», в этой книге, несомненно, была представлена официальная точка зрения на мораль, изучение которой в японских школах считалось весьма желательным.

3. Газета «Миньчжи бао» в номере от 12 сентября по поводу торжественного празднования для рождения Конфуция писала, что праздник этот не должен отличаться одним внешним видом, но должен сопровождаться сердечным восприятием тех идей, которые заключаются в книгах святого Конфуция».

4. АВПРИ, ф.Китайский стол, оп.491, 1913, д.865, л.7, л.12-13.

5. АВПРИ, ф.Китайский стол, оп.491, 1913, д.865, л.11.

6. Среди таких деятелей российский дипломат упоминал вице-президента Ли Юаньхуна, министра иностранных дел Лу Чжэнсяна, сановника государственного контролера Сунь Баоци и советников при Президенте адмирала Цай Тингана и генерала Мунте, которые свой взгляд на изменение формы государственного устройства Китая основывали как на несочувствии китайской интеллигенции и большинства представителей прессы старому монархическому строю, так и главным образом на опасении, что Япония может воспользоваться предполагаемой переменой для более активного вмешательства во внутренние дела Китая с целью территориальных захватов.

7. АВПРИ, ф.133, оп.470, 1915, д.41, л.51-52.

8. АВПРИ, ф.133, оп.470, 1915, д.41, л.53.

9. АВПРИ, ф.133, оп.470, 1915, д.41, л.49.

10. Подробнее об этом см.: Хоу Ицзе. Юань Шикай цюань чжуань (Полная биография Юань Шикая). Пекин, 1994; Баши Сань тянь Хуанди Мэн (Мечтания Юань Шикая в течение 83 дней своего императорского правления. Пекин, 1983.

11. Аналогичной версии о причине смерти Юань Шикая придерживался и автор хроникальной заметки под заголовком: «Умер маститый президент Республики …экс-император Юань Шикай», опубликованной 27 мая 1916 г. в «Харбинском вестнике» (№ 3785). Это видно из нижеследующего отрывка: «Лишь в последние дни политическая буря, разыгравшаяся на юге Китая, пошатнула железный организм Юань Шикая. К числу других болезней прибавилось сильнейшее нервное расстройство. Лишенный европейского образования, Юань Шикай не доверял европейской науке, но был настолько умен, что знал истинную цену китайской медицине. Выход из этого тупика президент нашел весьма неудачный – он принимал как президент одновременно и лекарства французских врачей и снадобья китайских медиков, питая надежду, что какое-нибудь лекарство поможет против грозного недуга… [Такое] своеобразное лечение приблизило роковой конец, и Юань Шикая не стало. В истории Китая перевернулась новая страница». Последняя фраза в цитированном отрывке наводит на предположение, что автором заметки был также харбинский китаевед И.А.Доброловский, перу которого принадлежит опубликованная 16 декабря 1915 г. (№ 3642) в «Харбинском вестнике» статья «Избрание Юань Шикая на царство» (за подписью – И.Доброловский).

12. АВПРИ, ф.133, оп.470, 1916, д.35, л.22-23.

Автор: Хохлов А.Н.

Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXIX научная конференция / Ин-т востоковедения РАН. - М.: Вост. лит., 2009. - 502 стр. - Ученые записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 1. С. 130-143.

[Saygo 582]

Несколько более подробная редакция предыдущей статьи:

А. Н. Хохлов. Президент Юань Шикай и его попытка реставрации монархии в Китае в 1915 г.

Период президентства Юань Шикая (1912 - 1916) - один из наиболее сложных периодов в истории республиканского Китая. В политическом плане он характеризовался борьбой президента, стремившегося к установлению личной диктатуры, с республиканской оппозицией. Эта борьба позволила ему на гребне широкой пропаганды конфуцианства провозгласить себя императором, что вызвало недовольство и открытые протесты даже среди умеренных радикалов, не говоря уже о вооруженных выступлениях республиканцев на юге Китая и в его центральной части.

Чтобы полнее представить данную ситуацию в рассматриваемый период, достаточно обратиться к материалам прессы, а также к донесениям иностранных дипломатов, в том числе российских, в Пекине и провинциальных центрах, ранее порой недоступных отечественным исследователям.

В газетах, издаваемых в Петербурге, можно встретить оценки действий Юань Шикая, начиная с момента его назначения цинским двором во главе правительства, когда оно возобновило активную борьбу с республиканцами, которым удалось довольно быстро установить свою власть в центральном и южном Китае. Вскоре после Учанского восстания 10 октября 1911 г., знаменовавшего собою начало Синьхайской революции, популярная в Петербурге газета "Новое время" 12 октября следующим образом характеризовала Юань Шикая: "Юань Шикаю 53-й год. Его карьера представляется особенно выдающейся. С декабря 1908 г. он [был] в отставке... Чрезвычайные события заставили, однако, цинский двор, прибегнуть к его опытности и выдающемуся государственному уму. В данное время все взоры устремились на хитрого китайского деятеля. У многих дипломатов, знающих лично Юань Шикая тогда сложилось впечатление, что он в последнюю минуту перекинется на сторону оппозиции и пойдет во главе ее".

Предложенную выше характеристику дополняет приводимое ниже сообщение сотрудника Пекинского отдела Правления Общества КВЖД Р. И. Барбье от 3 октября 1911 г. (N 508), направленное в Петербург А. Н. Венцелю, одному из руководителей Общества КВЖД:

"Юань Шикай начал свою карьеру в Корее, где он в течение 9 лет в качестве китайского резидента пользовался большим влиянием к немалой досаде японцев. Когда в 1894 г. началась японо-китайская война, он был назначен начальником военной канцелярии при мукденском цзянцзюне [правителе] и лично принимал участие в некоторых сражениях... По окончании войны он вышел в отставку и проживал... на родине в Хэнани...

Юань Шикай является создателем современной армии Китая и заслуги его в этом деле признаны троном, пожаловавшим ему в 1898 г. звание кандидата на пост товарища министра с правом командовать армейским корпусом. В 1899 г. он был назначен шаньдунским губернатором на место Юй Сяня, известного своей ненавистью к европейцам. Во время боксерского восстания [движения ихэтуаней]... им был заключен... совместно с ...Чжан Чжидуном и ...Лю Куньи так наз. янцзыцзянский договор с иностранными консулами, в коем названные сановники обязались поддерживать порядок во вверенных им провинциях при условии, что военные операции иностранных войск будут ограничиваться северною частью Китая...

По подписании в Пекине в 1901 г. Заключительного протокола Юань Шикай был назначен Чжилийским генерал-губернатором, каковой занимал в течение 6-ти лет. Китайский город Тяньцзинь обязан своим процветанием исключительно названному чиновнику. При нём были проложены шоссейные дороги, реорганизована полиция, открыт ряд специальных школ, [устроенных] по европейскому образцу и пр. В 1907 г. Юань Шикай был произведен в канцлеры и в то же время получил портфель министра иностранных дел. С его назначением новая струя жизни была внесена в это ведомство, где целые кипы дел ждали своего разрешения. Он приказал немедленно ликвидировать все эти залежи и при нем перестали поступать в министерство жалобы как со стороны иностранцев, так и китайских учреждений на затягивание ответов"¹.

Довольно определенно оценивала действия Юань Шикая столичная газета "Россия", которая 3(16) декабря на фоне происходивших тогда в Китае событий давала ему следующую характеристику: "Переговоры, начатые фактическим диктатором Китая Юань Шикаем, все еще не привели ни к каким определенным результатам, несмотря на все усилия этого государственного деятеля покончить как можно скорее с революционным движением... В газетах были уже опубликованы те условия, на которых Юань Шикай согласился заключить мир с революционерами, и если внимательно вникнуть в содержание выработанного им компромисса, то придется прийти к заключению, что Китай по крайней мере фактически, если не юридически, превратится из монархии в республику... По-видимому, республика, о которой мечтает Юань Шикай, будет отличаться от европейского понятия этого слова тем, что в ней будет предоставлено широкое поле деятельности тому лицу, которое станет во главе исполнительной власти. А так как, само собою разумеется, что лицом этим будет никто иной, как Юань Шикай, то становится понятным и та двойственная роль, которую он играет в революционном кризисе, переживаемом китайской империей".

Развернутую оценку Юань Шикаю как видной политической фигуре дал молодой китаевед Д. М. Позднеев в статье "Юань Шикай - президент Китайской Республики", опубликованной газетой "Новое время" 9(22) февраля 1912 года. Насколько достоверен и удачен портрет нового лидера Китая, занявшего этот пост в результате отречения от китайского престола маньчжурской династии Цин, правившей этой страной с 1644 г., позволяют судить приводимые ниже пассажи из упомянутой статьи:

"Возвращение Юань Шикая к активной деятельности, завершившееся избранием его на пост президента Китайской Республики, у всех слишком на памяти... Гораздо более интересным представляются вопросы, почему именно избран Юань Шикай и чего можно ожидать от него как главы государства?

Для объяснения избрания Юань Шикая в президенты прежде всего нужно обратить внимание на то, что нынешние главы китайской революции: У Тинфан, Чэн Дэцюань, Тан Шаои, Ли Юаньхун, Хуан Син и др. почти все являются по прежней своей карьере или сослуживцами и сотрудниками или подчиненными или учениками Юань Шикая. Они знают ему цену как администратору и, будучи близко знакомы с китайской жизнью, хорошо сознают, что в такую минуту как настоящая, управлять Китаем может только железная рука...

Из всех нынешних лидеров республики нет ни одного, могущего хотя бы несколько сравниться с Юань Шикаем по административному опыту. Сунь Ятсен - теоретик, изучавший конституционные начала за границей и привыкший вращаться среди заграничных китайцев, но совершенно не знающий действительных условий текущей китайской народной и административной жизни. У Тинфан - хороший юрист, знающий внешнюю политику, английский язык и умеющий обращаться с иностранцами, но не занимавший никогда ни одного поста внутри Китая. Тан Шаои - слишком молод, Ли Юаньхун и Хуан Син, хотя и зарекомендовали себя успешными действиями против правительственных войск в долине Янцзы, но кроме этого они ничем неизвестны. Естественно поэтому, что, сознавая свою слабость, они обратились к помощи Юань Шикая.

Далее, китайцы прежде всего практики [прагматики]. Они отлично понимают, что никакой государственной реформы нельзя провести без денег; они знают, что в Китае денег нет и что их нужно искать за границей. Поэтому на посту президента республики они желают видеть такого человека, самая фигура которого внушала бы европейцам доверие и способствовала бы укреплению кредита Китая на иностранных биржах. Недавняя история увольнения Юань Шикая [в 1908 г.] от службы, вызвавшая целый ряд представлений разных иностранных посланников в защиту потерпевшего, ясно показала китайцам, какое значение западный мир придает личности и работе Юань Шикая. С этой точки зрения Юань Шикай для китайцев - высоко котирующаяся бумага, и никто лучше не умеет учитывать ее стоимость на заграничном рынке. Основательность такого рода китайских соображений подтверждают нам уже пришедшие после избрания Юань Шикая президентом телеграммы, сообщающие, что новым главою государства немедленно начаты переговоры с группою английских и германских банкиров о заключении нового внешнего займа.

Затем в Юань Шикае ценится громадное влияние над армией, и республиканцы сознают, что враждебные отношения с Юань Шикаем, располагающим единственною, правильно организованною армиею, опасны².

Наконец, только благодаря Юань Шикаю республиканцам удалось добиться столь легкого отречения Дайцинской [Маньчжурской] династии, являвшейся для республиканцев главнейшим препятствием к достижению поставленной цели. Что сам Юань Шикай играл при этом двойную игру, это едва ли может подлежать сомнению".

Особые надежды на Юань Шикая как Президента Китая выражали не только представители китайского населения этой страны, но и китайцы-хуацяо, проживавшие за ее пределами, в том числе осевшие на русском Дальнем Востоке. Это видно из отправленной Президенту телеграммы уполномоченных китайской общины Амурской области, приводимой ниже в сокращенном виде из газеты "Восток" (Харбин, от 5(18) апреля 1912 г.). В этом документе, в частности, говорилось: "Отныне отойдут в сторону все старые невзгоды и взамен их взойдет новая заря, которая осветит новым светом, подобно свету солнца и луны, объединенный Китай и озарит нас, живущих в чужих странах".

Для характеристики Юань Шикая как хитроумного политика, стремившегося окружить себя лично преданными ему людьми, весьма интересным представляется суждение китайского журналиста Чунь Сина, писавшего в газете "Чжунго жибао" от 24 сентября (7 октября) 1912 г. о том, что у Юань Шикая была "врожденная способность к властвованию". Он, как подчеркивал автор, "постоянно думает о [необходимой ему] полноте [своей] власти и тешит себя удалением от себя "героев". В настоящее время число окружающих Президента советников доходит до 100 тыс., из которых самый способный получает до 1200 долларов в месяц, а остальные по несколько сот. Он также привлекает на свою службу и искусных лиц из [гоминьдановской] партии "Тунмэнхуэй", располагая их к себе большим жалованием и приятными [льстивыми] словами, но не питает к ним доверия... Все дела в своем присутственном месте он ведет и решает сам, и власть министров различных ведомств, а равно и премьера всецело захвачена им. Лу Чжэнсян [известный дипломат] узнал о казни генерала Чжан Чжэнъу и Фан Вэя [только] после того, как их казнь уже была совершена. Он рассердился на это и подал в отставку. Тогда Юань назначил Чжао Бинцзюня, своего земляка, преемником Лу Чжэнсяна"³.

Как и следовало ожидать, в политике Президента Юань Шикая важное место занимал вопрос о конфуцианстве, который приобрел особую остроту благодаря статье 6-й Временной Конституции Китайской Республики, которая гласила, что "все китайские граждане пользуются правом свободы совести". Чтобы снять напряжение, Юань Шикай как Временный Президент 16 апреля 1912 г. выступил на сессии Палаты представителей со следующим разъяснением: "Согласно началу религиозной свободы все существующие в Китае религии должны рассматриваться как равные. Поэтому все граждане Китайской Республики, независимо от того, являются ли они свободомыслящими, или же исповедуют ту или иную религию, должны прилагать все усилия к устранению всяких распрей между собою на религиозной почве, дабы совместно пользоваться благами мира". Это заявление, в искренности которого сильно сомневались многие иностранные миссионеры, жившие в разных районах Китая, произвело громадное впечатление на китайцев. Оно было подкреплено в 1913 г. просьбой китайского правительства к христианским проповедникам помолиться о благополучии Республики.

После таких актов главы государства многим стало казаться, что издревле соблюдаемый культ Конфуция стал терять свое значение. В результате некоторые государственные деятели заговорили о необходимости уничтожения этого культа, а министр народного просвещения в первом республиканском кабинете Цай Юаньпэй даже заявил о своем намерении внести соответствующее предложение в Палату представителей. Но эта идея не встретила поддержки из-за энергичных протестов воинствующих ретроградов, выступивших против возможного уничтожения культа Конфуция. Шанхайская газета "Синьвэнь-бао" в номере от 1(14) августа 1912 г. писала по этому поводу: "Учение Кун-фу-цзы в течение веков поддерживает мораль и нравы Китая, и если в один прекрасный день уничтожить это учение, то, без всякого сомнения, китайцы сделаются безнравственными и нравы [населения] испортятся".

В связи с тем, что последовавшее за революцией учреждение республики принесло с собою новые идеи, угрожавшие традиционным устоям китайского общества, известный революционер Хуан Син, активно боровшийся за свержение маньчжурской династии, в сентябре 1912 г. направил Юань Шикаю доклад о необходимости поддержания морали и старых добрых нравов путем сохранения и внедрения в умы населения 8 основных добродетелей Китая: сыновней почтительности, братства, преданности, доверия, вежливости, справедливости, честности и стыдливости, иначе говоря "религии ученых" (жу-цзяо), или учения Конфуция. На это последовало согласие президента Республики в виде указа от 20 августа (7 сентября), ставшего знаменательным событием.

В ноябре того же года бывший инспектор народного просвещения Шэнь Цзэнчжи в Международном институте в Шанхае прочитал лекцию "Религия - всеобщий факт", в которой доказывал необходимость конфуцианства как религии для Китая.

Стремление китайского правительства к признанию конфуцианства государственной религией наряду с преследованием этических целей нередко воспринималось как акт противодействия распространению христианства, против чего энергично выступал американский миссионер Джильберт Рейд, которого иностранцы считали лучшим знатоком тогдашнего Китая. Он опровергал точку зрения о том, что поддержка конфуцианства может повредить распространению христианства, и горячо приветствовал движение в пользу конфуцианства⁴. Совершенно иного мнения придерживался автор статьи, опубликованной еженедельной газетой "Норс Чайна Геральд" (Шанхай) 30 августа 1913 г. на английском языке под заголовком "Государственная религия для Китая. Движение в пользу принятия конфуцианства". По заявлению автора, вожаки этого движения выступали за то, чтобы в постоянную конституцию Китайской Республики был включен параграф, согласно которому конфуцианство объявлялось государственною религиею с учетом религиозной свободы граждан. Это, по его мнению, не только угрожало распространению христианства, но и могло вызвать неприязненные отношения между адептами других вероисповеданий: магометанами (мусульманами), буддистами и даосами. Как указывалось в статье, во главе движения стояли академик Чэнь Хуанчжан (родом из провинции Гуандун), получивший ученую степень доктора философских наук в Колумбийском Университете США и избранный вице-президентом Общества Конфуция в Пекине, а также видный философ Янь Фу, бывший товарищем (заместителем) министра народного просвещения при династии Цин.

11(24) сентября 1913 г. вице-президент и губернатор провинции Хубэй Ли Юаньхун телеграфировал в Пекин высшему руководству страны о необходимости признания конфуцианства государственной религией. Тем временем губернаторы провинций по инициативе членов Общества Конфуция Чэнь Хуанчжан, Янь Фу, Лян Цичао, Ся Цзэнъю, Ван Шитун, вполне одобряя действия Ли Юаньхуна, разослали уездным начальникам предписания о необходимости внедрения в сознание населения идеи о том, что вне конфуцианства нет спасения для Республики. Примером такого распоряжения провинциальных властей российский консул в Кантоне (Гуанчжоу) А. Т. Бельченко называл предписание губернатора провинции Гуандун Лун Цзигуана, появившееся в местной губернской газете ⁵.

На усиление пропаганды конфуцианства в Китае указывали многие иностранцы, в том числе дипломаты. Тот же российский консул А. Т. Бельченко 24 сентября 1913 г. сообщал российскому посланнику в Пекине В. Н. Крупенскому: "Совершенно незаметный 30 лет тому назад день рождения Кун-фу-цзы... по-видимому, делается национальным праздником⁶, а самое учение Конфуция общею национальною религиею... Громадная разница в отношении, например, кантонской прессы к культу Конфуция несколько лет назад и ныне. Тогда газеты называли Кун-фу-цзы весьма способным, старательным и добросовестным человеком, великим толкователем для своих соотечественников искусства [государственного] управления и способа, каким должны управляться семейства, чтобы жить в согласии. Ныне [наблюдается] другая картина: Конфуций - благой, мудрый, святой. Как воды покрывают моря и звезды блещут над всем земным шаром, так и влияние Конфуция самое совершенное, самое полное и блестящее. Конфуцианство - только одна религия. Оно не опирается на бормотание духов и демонов, не верит в силу Бога, не имеет никакого отношения к басням, которые говорят о Подземном царстве, алчных демонах, жертвенных животных и о таких делах, которые по исследованиям ученых людей найдены принадлежащими к другим религиям [верованиям]. Кун-фу-цзы по [всей] справедливости герой среди героев прошлого, основатель одной из древнейших религий в свете, по отношению к которой все другие религии и системы морали должны занимать подчиненное место".

"Все указанные мною факты, - подчеркивал российский дипломат, - свидетельствуют о желании китайского правительства создать в противовес христианской религии свою собственную в виде конфуцианства. Но мне кажется, на [это] стремление создать собственную [государственную] религию нужно смотреть гораздо глубже. Нет никакого сомнения в том, что создание [ее] имеет в виду полное [политическое] объединение всего Китая вокруг культа Конфуция"⁷.

На фоне растущего интереса в Китае к судьбе конфуцианства весьма симптоматичным выглядит появившийся 9(22) июля 1913 г. указ временного президента Республики, в котором сказано: "После изучения истории Китая и мнения ученых людей я, Президент, уверен, что Кун-фу-цзы должен быть и оставаться учителем десять тысяч веков. Но в Республике власть принадлежит народу и право свободы совести должно быть уважаемо. Поэтому циркулярная телеграмма была послана Кабинетом в провинции по поводу [выяснения] мнения большинства нашего народа в отношении жертвенных церемоний [связанных с] Кун-фу-цзы, и мы еще не получили их ответов. Ныне мы имеем лишь телеграмму от Инь Чанхэна [комиссара по усмирению окраин в провинции Сычуань], советующего, чтобы училищам и школам по всей стране было предписано соблюдение жертвенных церемоний относительно Конфуция, и это является правильною мыслью. Настоящим предписывается - коль скоро будут получены ответы из провинций, тщательно выработать правила для жертвенных церемоний Конфуцию, как знак глубокого [к нему] почитания. При нынешней безнравственности, когда народ считает неповиновение равенством и своеволие свободою, прочность и существование страны зависит от соблюдения четырех добродетелей; и мы надеемся, что преданность Кун-фу-цзы вообще может возродить умы народа так, что существование Республики будет обеспечено навсегда"⁸.

Активная пропаганда конфуцианства, заметно усилившаяся в 1912-1913 гг., в последующие годы создала в Китае благоприятную почву для развертывания управляемой сверху кампании в пользу реставрации монархии. Об этом позволяют судить донесения российского посланника в Пекине В. Н. Крупенского, одно из которых от 26 августа 1915 г. приводится ниже (в сокращенном виде):

"Монархическое движение в Китае, о развитии коего я имел честь доносить... 12 сего августа за N 44, пошло ... за истекшие две недели еще более ускоренным темпом. По почину Общества "Чоу-ань хуэй" ("Устроение порядка") из разных мест Китая стали поступать в Пекин телеграммы с изложением пожеланий о восстановлении монархического строя. В том же смысле поступили заявления от имени большинства провинций, как Собственного, так и Застенного Китая, причем ... в большинстве случаев в качестве представителей этих провинций, особенно наиболее отдаленных, самозванно выступили не имевшие на то ни малейшего права проживавшие в Пекине либо уроженцы этих мест, либо лица, прежде занимавшие в них административные должности. Наконец, Президенту недавно была представлена вновь назначенным цзянцзюнем [правителем, генерал-губернатором] трех маньчжурских провинций Дуань Чжигуем петиция, подписанная всеми цзянцзюнями и военными губернаторами, с ходатайством о скорейшем разрешении вопроса об окончательной форме правления путем восстановления монархии. Подобная же петиция подана Совещательной палате (Цаньчжэнъюань. - А. Х.) от имени всех торговых палат Китая".

Столь быстрые и неосмотрительные действия поощряемых свыше заправил монархического движения возбудили живейшие опасения среди наиболее опытных и осторожных китайских деятелей. Несмотря на свою беспредельную преданность Юань Шикаю, они сочли долгом высказаться перед ним в том смысле, что не считают настоящий момент благоприятным для осуществления, признаваемой, впрочем, в принципе желательной, перемены формы правления в Китае⁹. Столь осторожная позиция наиболее опытных и зрелых китайских политиков отчасти объяснялась недовольством китайского населения, особенно торговцев, результатами уступок Японии, предъявившей в январе 1915 г. правительству Китая "21 требование".

Весьма примечательна позиция российской прессы в отношении оценки этих требований, получивших впоследствии в истории международных отношений на Дальнем Востоке название "21 требование Японии Китаю". Так, популярная столичная газета "Новое время" 22 апреля (5 мая) 1915 г. сообщала: "5-го января этого года японский посланник обратился непосредственно к [президенту] Юань Ши-каю (минуя китайского министра иностранных дел, вышедшего вслед затем в отставку) с нотой, заключающей 21 требование. Все требования Японии могут быть разделены на пять групп" ¹⁰. Сообщая о возникшем японо-китайском конфликте со ссылкой на информацию своего спецкора из Токио от 25 апреля, эта же газета 27 апреля (10 мая) 1915 г. изложила содержание японских требований, приведя заключительную фразу упомянутого документа о том, что "японское правительство ожидает от китайского правительства удовлетворительного ответа на свои предложения не позднее 6 час. пополудни 26 апреля (9 мая)¹¹.

Уклонившись от каких-либо комментариев по поводу возникшего конфликта между Китаем и Японией (в силу наметившегося сближения России с Японией в начале первой мировой войны), упомянутая выше газета ограничилась следующей информацией:

"Японо-китайские отношения. Пекин. В частном заседании Государственного Совета министром иностранных дел [Китайской Республики] даны объяснения о ходе китайско-японских переговоров. Газета "Цзинбао", наиболее враждебно [патриотически] настроенная к японцам писала: "Китай стоит лицом к лицу перед самым критическим моментом его национальной жизни. Удовлетворение японских требований приведет к утрате Китаем имеющих для него жизненное значение частей территории и явится первой ступенью к осуществлению японских мечтаний, превосходящих своей грандиозностью замыслы Александра Македонского и Наполеона". Бывший министр иностранных дел Лян Ци-чао в той же газете утверждал, что Япония стремится создать casus bellie с Китаем"¹².

Не вступая в полемику и политические споры с представителями сторон, втянутых в острый конфликт, газета "Новое время", сославшись на известия, полученные от своего спецкора в Токио 13 мая, 14(27) мая 1915 г. кратко сообщила о неутешительных итогах японо-китайских переговоров, завершившихся подписанием унизительного для китайского суверенитета соглашения: "Подписанное вчера в Пекине соглашение касается, во-первых, [провинции] Шаньдун, во-вторых, Южной Маньчжурии и Восточной Монголии, в-третьих, Ханьепинского [сталелитейного] предприятия в Учане, в-четвертых, [приморской] провинции Фуцзянь"¹³.

О недовольстве китайского населения подписанным с Японией соглашением говорят факты бойкота и даже уничтожения импортных японских товаров, например, сожжение на костре японских изделий, собранных для этой цели в китайских магазинах г. Чанчунь по распоряжению старшин местного китайского купечества¹⁴.

Подписание китайской стороной в мае 1915 г. соглашения, согласно которому Японии фактически перешла значительная часть приморской провинции Шаньдун, а также полуостров Ляодун, вызвало протесты среди патриотически настроенных китайцев. Об этом сообщал, например, консул в Харбине В. Траутшольд в своем донесении в Петербург Г. А. Козакову 22 мая 1915 года. Касаясь митинга, устроенного в Фуцзядяне, предместье Харбина, российский дипломат остановился на выступлении Ли Цзяао, бывшего консульского агента во Владивостоке в период русско-японской войны, который заявил, что он "ликвидирует свой дом в Фуцзядяне, а деньги, вырученные от продажи своего имущества, жертвует в фонд Лиги спасения Китая".

В другом донесении от 10 июня 1915 г. Траутшольд представил в МИД России следующую информацию: "Анти-японское движение, вопреки газетным сведениям, нисколько не утихает, а, наоборот, все более разрастается. В фонд Лиги спасения Китая в одном Фуцзядяне собрано более 30 тыс. долларов. В Коммерческом обществе снова состоялось закрытое заседание китайских купцов, посвященное вопросу об установлении самого действенного надзора за китайскими фирмами, чтобы никто не смел нарушать [антияпонского] бойкота. Члены патриотической лиги даже учредили надзор на улицах Фуцзядяня... Один китаец был избит, когда тот вышел из японской парикмахерской, причем толпа, узнав, в чем дело, за него не заступилась... Из Пекина получено от Коммерческого общества воззвание с предложением признать на будущее время годовщину принятия [японского] ультиматума [21 требования] "днем национального позора", в каковой ... торговля не должна производиться... Одна китайская фирма выпустила кондитерский товар в обложках, на которых [было] напечатано, что китайцы должны вечно помнить об унижении [нанесенном] их нации"¹⁵.

Тем временем промонархическая агитационная кампания продолжала набирать темпы. Когда у В. Н. Крупенского приближенные к Юань Шикаю лица попытались выяснить его мнение относительно возможного возвращения Китая к монархическому строю, российский дипломат высказался в том же смысле, что и английский посланник Дж. Джордан. Это видно из текста цитируемого ниже его донесения от 26 августа 1915 г.: "Я высказал мнение, что в настоящее время общее международное политическое положение не благоприятствует каким-либо переменам, могущим создать для Китая внутренние или внешние осложнения и что мне казалось бы поэтому предпочтительным как в интересах Китая вообще, так и Президента отложить до окончания [мировой] войны осуществление мысли о восстановлении монархии... Мои слова тотчас были переданы Президенту, и два дня назад Юань Шикай прислал ко мне доверенное лицо, чтобы выразить его искреннюю благодарность за откровенно высказанное мною мнение... и сообщить, что он [Юань Шикай] намерен отложить до окончания европейской войны решение вопроса о перемене государственного строя в Китае. Вместе с тем Президент поручил своему посланцу [доверенному лицу] объяснить мне, что он не принимал никакого участия в возникновении монархического движения и готов исполнить лишь то, что от него потребует народ во имя блага страны".

В тот же день Юань Шикай обратился к Совещательной Палате с посланием, в котором он высказывался против изменения в настоящую минуту формы [государственного] правления. В этом же смысле им был послан по телеграфу ответ на петицию цзянцзюней и военных губернаторов Маньчжурии. "Уже говорят, - сообщал Крупенский, - в их среде произошел раскол. Некоторыми из них ныне распространяется мысль о возможности... компромисса, который выразился бы в провозглашении Юань Шикая "императором Китайской Республики" либо в объявлении его "наследственным президентом"" ¹⁶.

Чтобы убедиться в попытках Юань Шикая для вида занять "нейтральную" позицию в вопросе замены республиканского образа государственного управления на монархический, достаточно обратиться к тексту его послания, направленного Совещательной палате. Судя по публикации этого важного документа в газете "Ясия жибао" от 25 августа 1915 г., Юань Шикай заявлял: "Вследствие того, что за последнее время на имя Совещательной палаты, заседающей ныне в качестве законодательной палаты, поступило прошений более, чем от 20 провинций, касательно изменения государственного устройства, Президент Республики вчера через посредство старшего советника Государственного департамента Ян Шици отправил на имя названной палаты послание следующего содержания: "Будучи облечен доверием населения, я уже в течение четырех лет занимаю пост Президента Китайской Республики. То обстоятельство, что за последние дни одна провинция за одной подает в Совещательную палату... петиции об изменении государственного строя, это является явлением, трудно совместимым с занимаемым мною положением Президента Республики. С другой стороны, однако, будучи избран в Президенты волей всех граждан Республики, я, конечно, обязан постоянно прислушиваться к их голосу... По моему мнению, с вопросом об изменении государственного устройства связаны многочисленные подробности [процедуры], к коим надлежит относиться со всевозможной осторожностью; всякий необдуманный шаг в этом направлении грозит серьезными осложнениями, посему я в качестве Президента Республики, на коем лежит обязанность защиты высших государственных интересов, отношусь к этому вопросу отрицательно. Что же касается петиций от населения, то важно, чтобы они были вызваны желанием укрепить основы государства и поднять государственное могущество. Если будет выяснено настроение большинства населения, то само собою разумеется, будет найден и наилучший выход из воздавшегося положения. Кроме того, в данное время как раз происходит выработка проекта постоянной конституции для Республики, а потому, если будут приняты во внимание и подвергнуты подробному обсуждению все обстоятельства, то будут придуманы и наиболее подходящие к нынешнему положению вещей меры""¹⁷.

Насколько двусмысленным было по существу это послание Юань Шикая, мечтавшего о неограниченной императорской власти, видно из его реальных закулисных действий и переговоров. Об этом писали иностранные дипломаты, в том числе Крупенский, в депеше от 12 августа 1915 г.: "Ссылаясь на донесения мои от 1-го минувшего июля и 5-го сего августа за N 34 и 41 касательно вероятного возвращения Китая к монархическому строю, считаю долгом сообщить, что вопрос этот продолжает весьма быстро продвигаться к разрешению в утвердительном смысле и ныне является здесь главнейшей злобой дня... Как я узнаю из близких к Президенту кругов, сам Юань Шикай все более и более открыто высказывается в пользу монархической формы правления, сторонниками которой, по его словам, являются 9/10 политических деятелей Китая (нужно заметить, что все теперешние эти деятели - ставленники Юань Шикая). При этом Президент не только выказывает себя теперь, в тесном кругу приближенных к нему лиц, готовым вступить согласно "всенародному желанию" на китайский престол, но даже проявляет по временам стремление вернуться ко временам прежней неограниченной императорской власти. Доверенным его советникам кажется удалось, однако, убедить его в целесообразности оставления в силе хотя бы внешних признаков конституционного строя"¹⁸.

Упомянутое выше послание Юань Шикая и другие, предпринятые им меры по укреплению личной диктатуры, практически развязали руки его сторонникам-монархистам, среди которых наибольшую активность проявлял его старший сын Юань Кэдин¹⁹. 28 ноября палата Цаньчжэнъюань (Совещательная палата), наделенная президентом полномочиями законодательного органа (лифаюань), представила Юань Шикаю доклад о результатах голосования относительно выбора формы государственного правления и кандидата на высший административный пост в новой системе государственного управления. В ходе выборов Юань Шикай был единогласно избран императором в связи с установлением монархического строя в Китае.

Чтобы лучше представить облик Юань Шикая до его избрания императором, достаточно обратиться к цитируемому ниже в сокращении донесению российского генерального консула в Харбине В. В. Траутшольда от 19 апреля 1915 г., где говорится о его поездке в Пекин вместе с А. Н. Венцелем, председателем Правления Общества КВЖД в Петербурге: "10 апреля в 10 час. вечера мы прибыли в Пекин, где нас встретили наши пекинцы с посланником [В. Н. Крупенским] во главе. А. Н. [Венцель] остановился в нашей [дипломатической] миссии ... На следующее утро А. Н. Венцель, генерал Афанасьев и я вместе с посланником и [драгоманом] Колесовым поехали в двух предоставленных китайским правительством автомобилях делать визиты, сначала к министру иностранных дел и его товарищу [заместителю]. С первым я знаком по совместному путешествию на французском пароходе... в 1904 г., когда мы с бароном Розеном [российским послом] покидали Японию. Товарищ министра Цао хорошо говорит по-японски и считается японофилом.

После завтрака у В. Н. Крупенского [наши] визиты продолжались. В три часа мы поехали представляться Юань Шикаю. Приём у правителя Поднебесной меня разочаровал полным отсутствием экзотической помпы и китайских церемоний, по-видимому, отошедших в область преданий. Минуя ряд внушительных стен и ворот и целого лабиринта галерей, мы, наконец, дошли до обыкновенного европейского здания с приемными комнатами, безвкусно обставленными по-европейски же, покрытыми линолеумом. Сам президент был в каком-то странном костюме: в европейских сапогах и серых брюках и в черном бархатном халате со стоячим воротником-покитайски, но не с китайскими пуговицами. Президент обращался ко всем представлявшимся с [обычными] расспросами. [Н. Ф.] Колесов переводил идеально.

При выходе мы во дворце же нанесли визит Лян Шии, который считается правой рукой Президента. Он не имеет министерского портфеля, но занимает пост начальника таможенного ведомства. ..САН. [Венцелем] он сразу завел разговор о тарифах на КВЖД и содействии китайскому импорту через Владивосток.

Потом мы еще были с визитом у статс-секретаря Сюй Шичана, с которым Венцель хорошо знаком по Мукдену (когда тот был наместником Маньчжурии. - А. Х.)...

Вечером у [нашего] посланника в честь А. Н. Венцеля состоялся парадный обед на 36 приглашенных. Присутствовали статс-секретарь, министры иностранных дел и путей сообщения, а также другие китайские сановники. На другой день путешественники осматривали новый Национальный музей в Запретном городе [Гугун], после чего завтракали по-китайски в китайском ресторане по приглашению Р. Барбье [советника Пекинского отдела Правления КВЖД]. Затем мы осматривали [парк] Бэйхай в северной части Запретного города. Стража не хотела пропускать наши автомобили внутрь ограды, и В. В. Граве [секретарю миссии] пришлось проявить твердость в переговорах с китайцами, после чего нас пропустили...

Вечером состоялся обед в новом здании Вайцзяобу [Министерства Иностранных дел] у министра иностранных дел. На следующий день 13 апреля утром мы выехали из Пекина"²⁰.

В первом декрете после избрания императором, Юань Шикай заявил, что не может отказаться от клятвы, данной им на верность Республики, а вторым изъявил готовность подчиниться воле народа при сохранении прежнего порядка управления страной. 30 ноября во дворце Юань Шикая состоялся прием для высших сановников, принесших ему поздравления в связи с принятием императорского титула. Во время приема гостей Юань Шикай в форме верховного главнокомандующего стоял впереди императорского трона, а сановники по очереди совершали принятый при цинском дворе обряд "коу-тоу", заключавшийся в трех земных поклонах с коленопреклонением.

В день Нового года во дворце Юань Шикая состоялся парадный прием для высших военных и гражданских чинов, представителей маньчжурского дома и монгольских князей, иностранных советников и дипломатического корпуса столицы в полном составе. Юань Шикай вышел к гостям в мундире фельдмаршала китайской армии. Присутствовавшие на новогоднем приеме китайцы приветствовали его тремя поясными поклонами, а иностранцы - наклоном головы.

В последний час уходящего старого года - 31 декабря 1915 г. (по новому стилю) Юань Шикай подписал указ о наименовании следующего года девизом "хун-сянь", что означало "великое устроение", которое, однако, не оказалось столь благоприятным из-за острой политической борьбы, разгоревшейся между Юанем и его противниками-республиканцами. О влиянии этой борьбы на провинциальное чиновничество позволяет судить донесение российского генерального консула в Харбине Траутшольда от 8 января 1916 г., отправленное в МИД России Козакову. В этом донесении российский дипломат, в частности, сообщал: "Местные китайские власти получили предписание во всех внутренних сношениях придерживаться нового монархического порядка, а старый республиканский сохранить лишь при сношениях с иностранцами. Однако поступающие к нам для визы китайские паспорта, а также [официальные] бумаги уже все помечены первым годом правления Хун-сянь. Интересно, что здесь наблюдается среди чиновничества и купечества единодушное сочувствие Юннаньским событиям [связанным с вооруженным выступлением против Юань Шикая]... Чувствуется, что и Юань Шикай потерял здесь всякую популярность... Говорят, что увлекаются чтением революционной газеты "Миньгобао", которая получается здесь из Шанхая по русской почте!"²¹

Оставляя в стороне перипетии и детали правления Юань Шикая в качестве императора в течение 82-х дней ²², наполненных ожесточенной борьбой с противниками монархии, отметим, что на почве неудач он тяжело заболел и скончался. Об этом иностранные дипломаты, находившиеся в китайской столице, поспешили сообщить руководителям своих стран. В их числе был и представитель России Н. А. Кудашев, прибывший в Пекин на смену Крупенскому.

Любопытное свидетельство о реакции провинциальных властей на смерть Юань Шикая находим в донесении из Харбина Траутшольда от 1 июня 1916 г., текст которого приводится ниже: "Известие о кончине Юань Шикая было принято здесь [в Харбине] ... в китайских сферах с чувством полного удовлетворения. Все верят, что это лучшая развязка Пекинской трагедии, что теперь наступил конец междоусобицы и что при Ли Юаньхуне, который так же популярен на юге, как и на севере, наступит новая эра... прогресса в Китае. Телеграмма [дипломатической] миссии в Пекине о смерти Президента была получена мною 25 мая, когда я... собирался на ипподром на спортивно-гимнастический праздник коммерческих училищ...

Ли Хунмо и Мачжунцзюнь, узнав, что я имею официальную телеграмму, немедленно покинули ипподром. Они надели траур, приспустили флаги и объявили в газетах, что с 30 мая по 1 июня ежедневно от 10 до 11 час. утра в помещении Пекинского Бюро состоятся... панихиды. Сегодня, проводив в 10 час. утра Квантунского генерал-губернатора, мы все: чины КВЖД с генералом Хорватом, чины Заамурского округа с генералом Переверзевым во главе и др. отправились с вокзала в Бюро. Церемония была до крайности проста: она в сущности состояла из троекратного поклона портрету покойного Президента и продолжалась не более 3-х мин. Ли Хунмо тем не менее успел прослезиться"²³.

Интересные сведения о последних днях жизни и смерти Юань Шикая, основанными преимущественно на материалах дальневосточной прессы, сообщил "Харбинский вестник" в N 3788 от 1 июля 1916 года. "... Бывший член Государственного совета, прибывший в Мукден в день смерти Юань Шикая, передает, что президент за 10 дней до смерти был уже прикован к постели, страдал галлюцинациями, [почти] лишился дара речи. У постели больного за четыре дня до смерти состоялось совещание премьера [Дуань Цижуя], [бывшего военного министра] Инь Чана и других сановников. Президент с раздражением говорил о предъявлении ему со всех сторон требований об отречении и заявлял, что ни при каких обстоятельствах не уйдет со своего поста. Его распоряжения и указания передавались главе Кабинета Министров старшим сыном президента Юань Кэдином.

В Мукдене, на основании пекинских слухов, уверены, что президент отравлен. От многих лекарств он отказывался, боясь отравления.

Японский [печатный] орган "М. Д. Ньюс" [Morning Daily News], признавая большой ум Юань Шикая, называет его... аморальным. Газета проводит параллель между Юань Шикаем и германским кайзером Вильгельмом. Оба они представляются газете поклонниками правила: сила есть право и притом в самом отталкивающем виде. В его самой любезной улыбке часто скрывались убийственные, самые бесчеловечные... намерения, исключительно себялюбивого характера. Много достойных жизней сметено его рукой, не останавливавшейся ни перед чем...

Смерть президента последовала в 10 час. 45 мин. утра 24 мая. В час дня премьером было объявлено населению и сообщено посланникам о вступлении вице-президента Ли Юаньхуна в исполнение президентских полномочий. Передача этих полномочий оглашена последним приказом Юань Шикая, скрепленным членами Кабинета Министров: Дуань Цижуем, Цао Жулинем (за министра иностранных дел и министра сообщений), Чжоу Цзыци (министр финансов), Лю Гуансю (морской), Чжан Чжунсяном (торговли, промышленности и земледелия), Чжан Гоганем (министр образования). Дата приказа - 6 число 6-го месяца 4 года Республики".

Любопытной характеристикой Юань Шикая как крупной политической фигуры в истории республиканского Китая откликнулся на его смерть известный в Харбине китаевед И. А. Доброловский, опубликовавший под своими инициалами "И. А-ч" (Илья Амвлихович) статью "Смерть президента Юань Шикая" в газете "Харбинский вестник" (N 3786 от 28 мая 1916 г.): "Телеграфное сообщение из Пекина о смерти Юань Шикая произвело во всем Китае огромное впечатление своей неожиданностью в момент наибольшего напряжения его борьбы со своими активными и пассивными противниками. Правда, уже около двух недель до этого печать сообщала о недомогании президента, замкнутой его жизни, прекращении приемов, изменении его делового режима и проч. Но все эти слухи принимались за скрытый ход политической борьбы...

По некоторым сведениям, Юань Шикай умер от смешения методов и рецептуры европейской и китайской медицины. Его лечили французские и китайские врачи, причем больной по собственному выбору исполнял или игнорировал их указания, или, наконец, глотал сразу все снадобья латинской и восточной "кухни", вызвав по этому поводу злорадное замечание одной из пекинских газет о сомнительной пользе такого лечения²⁴.

Так прервалась жизнь несомненно крупной исторической личности, ловкого царедворца, временщика, либерального (на словах. - А. Х.) президента, а затем диктатора с сильной и твердой волей, императором в течение [почти] 100 дней и опять президента-диктатора...

Для всех иностранцев, кроме японцев, Юань Шикай был символом всего Китая; его считали настоящим китайцем, продуктом [традиционного] уклада китайской жизни, ее политическим барометром".

На фоне сообщений российской печати по поводу смерти Юань Шикая особенно ценной представляется депеша Кудашева от 25 мая 1916 г. (N 23), в которой говорилось:

"Приезд мой в Пекин совпал с резким ухудшением во внутреннем положении Китая. Возлагавшиеся Центральным правительством большие надежды на благоприятные для него результаты трудов Нанкинской конференции рухнули, не найдя никакого другого выхода из кризиса, кроме отставки Юань Шикая, которой, однако, пока не сочувствовали генералы Фын, Ни и Чжан [Фэн Гочжан и др.] - инициаторы конференции. Последовавшее затем объявление независимости провинциями Сычуань, Шэньси и части Шаньси доказало, что движение перешло и на север Китая и что таким образом абсолютно верными Юань Шикаю остались лишь две провинции Чжили и Хэнань, так как в прочих беспорядки также начались. Наконец, полное отсутствие денежных средств у правительства, заставившее его бросаться во все стороны, выпрашивая у различных иностранных фирм ничтожные ссуды в несколько сот тысяч долларов, и то, как говорят, под залог драгоценностей национального музея, лишь бы иметь возможность в конце-концов уплатить жалованье солдатам, не оставляло сомнений, что конец Юань Шикая близок...

Такова была картина политического положения страны, когда, неделю тому назад Юань Шикай почувствовал легкое недомогание, выразившееся в слабости всего организма, в отсутствии аппетита и бессоннице. Приглашенный к нему врач французской миссии д-р Бюссиер признал эту болезнь несерьезной и всецело приписал ее легкому нервному расстройству вследствие напряженной работы и волнений, которые пришлось переживать Президенту за последние два месяца. Это недомогание тем не менее не позволило Юань Шикаю назначить мне аудиенцию для вручения ему моих верительных грамот...

Под влиянием [политических] событий в понедельник в здоровье Юань Шикая произошло сильное ухудшение, и спешно вызванный д-р Бюссиер установил все признаки уремии, от которой Президент и скончался во вторник, 24 мая около 10 час. утра. Помогавший Бюссиеру ассистент [впрочем] не разделяет этого диагноза и на основании опыта, приобретенного долголетней практикой в Китае, видит причину смерти Юань Шикая в самоотравлении ядом, который при введении в организм [человека] вызывает все признаки уремии.

Последняя версия смерти Президента частным образом разделяется [и] в китайских правительственных кругах.

Как только кончина Президента стала известна, в его дворец прибыли все высшие сановники, и на состоявшемся там заседании Совета Министров было решено, что в силу статьи 29-й Конституции власть должна перейти к вице-президенту Ли Юаньхуну.

Как я имел честь телеграфировать Вашему Высокопревосходительству вчера (телеграммой N 341), об этом решении [китайского] правительства Председатель Совета Министров Дуань Цижуй заявил посетившим его сообща всем союзным посланникам, прибавив, что правительство примет все меря к поддержанию спокойствия в стране и к обеспечению безопасности иностранцев. Мы выразили Дуаню наше соболезнование по случаю кончины Президента и обещали нашу поддержку новому законному правительству во всех его [благих] начинаниях...

Хотя вчера в городе и наблюдалась паника среди более зажиточного населения, выразившаяся в массовой сдаче на хранение в [дипломатические] миссии и иностранные банки ценных вещей, ночь все же прошла вполне спокойно.

Теперь еще рано делать оценку настоящему событию. Одно можно лишь сказать, что смерть Юань Шикая, принимавшего участие во всех крупных событиях Китая за последние 30 лет, не может пройти безрезультатной в истории [этой] страны. Китай теряет умного и энергичного деятеля, подобных которому в стране мало и которые ей крайне нужны в настоящее время...

В настоящую минуту кончина Юань Шикая имеет то непосредственное значение, что она облегчает разрешение многих вопросов, ибо главное яблоко раздора между Югом и Севером устранено. Принимая, однако, во внимание слабость характера Ли Юаньхуна и желание генералов, игравших роль в событиях последних месяцев, самим встать во главе Китайской Республики, нам следует быть готовыми к тому, что в Китае еще не так скоро утвердится прочный порядок и [появится] устойчивое правительство"²⁵.

Последовавшие за смертью Юань Шикая политические события, связанные с приходом к власти слабовольного Ли Юаньхуна, лишь подтвердили прогноз российского посланника: в последующие годы в Китае, вернувшемся к республиканской форме правления²⁶, развернулась ожесточенная борьба за власть между различными группировками милитаристов, продолжавшаяся не один десяток лет.

Для будущей российской оценки Юань Шикая как крупного политического деятеля Китая конца XIX - начала XX в. интересными представляются выводы статьи "Юань Шикай", опубликованной 15 сентября 1916 г. в "Вестнике Имп. Общества востоковедения" (без указания ее автора), которым скорее всего был известный китаевед и японист Дмитрий Матвеевич Позднеев (1865 - 1937), не раз выступавший в российской прессе с анализом текущих событий в Китае после Синьхайской революции 1911 - 1912 гг., завершившейся образованием Китайской Республики. Для краткости изложения этих выводов ограничимся публикацией двух пассажей: "Не может быть сомнения в том, что Юань Шикай был недюжинным человеком, человеком железной воли, колоссальной выдержки, глубокого государственного опыта и огромного понимания духа своего народа. Однако, как и его удивительнейший учитель Ли Хунчжан, [почти] не сделал ничего великого, так как всю свою жизнь ему приходилось тратить на борьбу с неблагоприятными [экономическими] условиями и [политическими] течениями в своей стране. Такие деятели как Юань Шикай и Ли Хунчжан появлялись в критические минуты для Китая и они спасали его от распадения. Они оба были "сильными людьми ", боровшимися с постоянно обнаруживающеюся тенденцией к разделению, децентрализации...

Старался ли Юань Шикай стать императором для удовлетворения своего личного честолюбия или потому, что считал это необходимым для блага Родины, остается нерешенным вопросом. Но предшествующая жизнь Юань Шикая, его борьба за интересы Китая в Корее (в период японо-китайской войны 1894- 1895 гг.), здравое поведение в период боксерского восстания (ихэтуаней) (1898- 1901 гг.), хладнокровная измена совершенно незрелой ... попытке "100 дней реформ" (1898 г.), энергичное участие в реформах последнего периода правления умной императрицы Цыси, введение [порядка] в русло революции и беспощадная борьба с анархией, все это заставляет нас думать, что власть для Юань Шикая была не самодовлеющею целью, а лишь средством к осуществлению и достижению высших [государственных] задач"²⁷.

Не исключено, что за такой оценкой столь противоречивой фигуры, какой был Юань Шикай, последуют уточнения на основе проработки новых архивных документов и китайских источников.

Примечания

1. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 323, оп. 4, д. 1314, л. 42 - 43.
2. Здесь и далее курсив мой.
3. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. Китайский стол, оп. 491, 1912 - 1913, д. 403, л. 94.
4. Дж. Рейд, в частности, указывал, что идея создания национальной религии в виде конфуцианства имела своею целью способствовать подавлению усиливающегося беззакония и распущенности китайской молодежи, но для этого не надо было объявлять конфуцианство государственной религией.
5. Следует отметить, что интерес к учению Конфуция, явно обозначившийся в период кампании за сохранение его культа в Китае, проявился и в соседней Японии. Еще в январе 1911 г. в Токио вышла книга о Конфуции, написанная Саванаягой, бывшим помощником министра иностранных дел, впоследствии занявшим пост президента Императорского университета в Токио. В этой книге значение основных идей древнекитайского философа рассматривалось во многих аспектах применительно к Японии, Китаю, Индии и странам Европы. В ней во всей полноте освещается вопрос о сыновней почтительности, поэтому она была разослана во все средние учебные заведения Японии. Как отмечала газета "Джапан викли хроникал", поместившая 26 декабря 1912 г. статью анонимного автора под названием "Китайская мораль в Японии", в этой книге, несомненно, была представлена официальная точка зрения на мораль, изучение которой в японских школах считалось весьма желательным.
6. Газета "Миньчжи-бао" в номере от 12 сентября по поводу торжественного празднования дня рождения Конфуция писала, что праздник этот не должен отличаться одним внешним видом, но должен сопровождаться сердечным восприятием тех идей, которые заключаются в книгах святого Конфуция.
7. АВПРИ, ф. Китайский стол, оп. 491, 1913, д. 865, л. 7, л. 12 - 13.
8. Там же, л. 11.
Весьма любопытен экскурс в историю древнего и средневекового Китая, предложенный Юань Шикаем во вступительной части упомянутого выше указа, где было сказано следующее:
"При учреждении государства руководящий принцип зиждется на той или иной системе политики правительства. Последняя же с течением времени меняется в зависимости от того, какого рода теория или учение господствует в данную эпоху. В Китае почитание Конфуция началось в царствование ханьского императора годов правления У-ди, который отвергнул сочинения ста других авторов и сделал классические книги главными книгами для изучения, этого времени началось приведение всех теорий и учений к одному принципу. Учение Конфуция, если вдуматься в него, представляется и всеобъемлющим и великим, [так как] оно подходит для всех веков и эпох и находится в соответствии с различными обстоятельствами. Согласно этому учению, то время когда между государем и подданными существуют правильные отношения, называется "малое благополучие" (сяо-кан), а когда государство является общей собственностью народа, - "Великое единство (Да-тун).В течение ряда последующих [после У-ди] поколений государи исключительно руководствовались принципом достижения "сяо-кан", чтобы укрепить власть и авторитет монарха. С течением времени многочисленные комментаторы доктрин Конфуция придали им весьма распространенное толкование, и пользовавшиеся неограниченной властью тираны получили возможность принуждать ученых писать свои сочинения в духе этой доктрины. За последнее время, когда государственный строй в Китае сманился республиканским, некоторые [деятели] стали говорить, что доктрины Конфуция находятся в несоответствии с современными теориями о свободе и равенстве, а наиболее легкомысленные лица даже утверждают, что следовало бы отменить приношение жертв в память Конфуция. Однако это лишь показывает, что такие лица не только незнакомы с истинным учением Конфуция, но даже не имеют правильного понятия о равенстве и свободе.
Конфуций появился на свет в период неограниченного господства знати. Грустя о том, что его великие доктрины не получают распространения, и сожалея о невежестве народа, он вернулся домой, чтобы записать деяния [первых правителей] Яо и Шуня и исправить шесть классических книг (лю-цзин). В сочинении "Чунь-цю" ("Весна и осень") он говорит, что после беспорядков и волнений наступает период полного спокойствия и мира, а в "Книге церемоний" ("Ли-цзи") он говорит, что за периодом "Сяо-кан" наступает [следует] период "Да-тун". Именно отсюда ведет свое начало республиканизм. В древние времена философы Янь-цзы, Цзен-цзы и Мэн-цзы, а позднее философы Гу [Ян-у], Хуан [Цзун-си] и Ван [Янь-мин] сумели с достаточной полнотой раскрыть и разъяснить конфуцианское учение, которое благодаря этому получило еще большее распространение, и, в конце концов, способствовало учреждению Республики". См.: АВПРИ, ф. Китайский стол, он. 491, 1913, д. 137, л. 170 - 173.
9. Среди таких деятелей российский дипломат упоминал вице-президента Ли Юаньхуна, министра иностранных дел Лу Чжэнсяна, государственного контролера Сунь Баоци и советников при президенте адмирала Цай Тингана и генерала Мунте, которые свой взгляд на изменение формы государственного устройства Китая основывали как на отсутствии сочувствия китайской интеллигенции и большинства представителей прессы к старому монархическому строю, так и главным образом на опасении, что Япония может воспользоваться предполагаемой переменой для более активного вмешательства во внутренние дела Китая с целью территориальных захватов. См.: АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 41, л. 51.
10. Новое время. N 14049, 22 апреля(5 мая) 1915 г., с. 2.
11. Там же, N 14054, 27 апреля(10 мая) 1915 г., с. 3.
12. Там же, N 13964, 22 января (8 февраля) 1915 г., с. 3.
13. Там же, N 14070, 14(27) мая 1915 г., с. 4.
14. Там же, N 14107, 20 июня (5 июля) 1915 г., с. 2.
15. АВПРИ, ф. Китайский стол, оп. 491, 1915, д. 218, л. 179, 195.
16. Там же, ф. 133, оп. 470, 1915, д. 41, л. 51 - 52.
17. Там же, л. 53.
18. Там же, л. 49.
19. См.: Ту Вэйцзюнь хуэй-и лу (Запись воспоминаний Ту Вэйцзюня - Веллингтона Ку). Т. 1. Пекин., 1983, с. 98.
20. АВПРИ, ф. Китайскил стол, оп. 491, 1915, д. 218, л. 119 - 124.
21. Там же, оп. 491, 1916, д. 219, л. 9.
22. Подробнее об этом см.: ХОУ ИЦЗЕ. Юань Шикай цюань чжуань (Полная биография Юань Шикая). Пекин. 1994; Ваши саньтянь хуанди мэн (Мечтания Юань Шикая в течение 83 дней своего императорского правления). Сборник статей и воспоминаний. Пекин. 1983.
23. АВПРИ, ф. Китайский стол, оп. 491, 1916, д. 219, л. 101 - 102.
24. Аналогичной версии о причине смерти Юань Шикая придерживался и автор хроникальной заметки под заголовком: "Умер маститый президент Республики... экс-император Юань Шикай", опубликованной 27 мая 1916 г. в "Харбинском вестнике" (N 3785). Это видно из следующего отрывка: "Лишь в последние дни политическая буря, разыгравшаяся на юге Китая, пошатнула железный организм Юань Шикая. К числу других болезней прибавилось сильнейшее нервное расстройство. Лишенный европейского образования, Юань Шикай не доверял европейской науке, но был настолько умен, чтобы знать истинную цену китайской медицины. Выход из этого тупика президент нашел весьма неудачный - он принимал как президент одновременно и лекарства французских врачей и снадобья китайских медиков, питая надежду, что какое-нибудь лекарство поможет против грозного недуга... [Такое] своеобразное лечение приблизило роковой конец, и Юань Шикая не стало. В истории Китая перевернулась новая страница". Последняя фраза в цитированном отрывке наводит на предположение, что автором заметки был также харбинский китаевед И. А. Доброловский, перу которого принадлежит опубликованная 16 декабря 1915 г. (N 3642) в "Харбинском вестнике" статья "Избрание Юань Шикая на царство" (за подписью - И. Доброловский).
25. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, 1916, д. 35, л. 22 - 23.
26. Для характеристики первых распоряжений администрации Ли Юаньхуна весьма симптоматично возвращение к празднику Республики - 10 октября, о чем сообщал В. Траутшольд Г. А. Козакову в донесении из Харбина от 14 октября 1916 г.: "Местные китайские власти получили в этом году предписание отпраздновать день Республики - 10 октября - с особенной торжественностью, дабы подчеркнуть возвращение Китая к чисто республиканскому режиму. Как меняются времена! В прошлом году главное торжество было в день рождения Юань Шикая и все были уверены, что 10^е октября уже больше никогда не будет праздноваться". (АВПРИ, ф. Китайский стол, оп. 491, 1916, д. 219, л. 227).
27. Вестник Императорского Общества востоковедения". N 4(15) сентября 1916 г., с. 65.

Вопросы истории, № 4, Апрель 2014, C. 123-138