Saygo

Альбрехт фон Валленштейн

2 сообщения в этой теме

Ивонин Ю. Е. Альбрехт Валленштейн

События, происшедшие в старой крепости Эгер, что находилась на пересечении торговых путей Нюрнберг-Прага и Прага-Лейпциг в Западной Чехии, 25 февраля 1634 г., накануне великого поста, сделали герцога Фридландского, главнокомандующего имперской армией генералиссимуса Альбрехта Венцеля фон Валленштейна одной из самых трагических и таинственных фигур в германской и европейской истории нового времени. Между семью и восемью часами вечера в банкетном зале одного из домов в районе Нижнего рынка были убиты ирландскими драгунами ближайшие сподвижники Валленштейна графы В. Кински и А. Трчка, фельдмаршал X. фон Илов и ротмистр Г. Ниманн. Тремя часами позднее в спальню Валленштейна ворвался капитан драгунов Деверу и ударом меча пронзил грудь главнокомандующего, от чего тот скончался на месте. В эти бурные дни бесследно исчезли многие важные бумаги из частной переписки Валленштейна, хотя тысячи других позволили историкам изучить обстоятельства его жизни и смерти, оставив тем не менее много загадок и вопросов.

Валленштейн, носивший титулы герцогов Фридланда, Сагана, Мекленбурга, князя Вендского, графа Шверина, владетеля земель Ростока и Штаргарда, звания главнокомандующего имперской армией и адмирала Балтики и Океана-моря (чисто испанское звание), имел много печатей и шифров, которыми он заверял свои письма. Современники называли Валленштейна Альбрехтом Венцелем Евсевием фон Вальдштейном (Вальштейном, Валленштейном), затем герцогом Фридландским, наконец, имперским князем и герцогом Мекленбургским по мере пожалования ему титулов и званий. В начале трагического для него 1634 г. в одной из пьес, поставленных в Мадриде, он фигурировал как генералиссимус1.
 

Michiel_Jansz._van_Mierevelt_-_Portrait_

HGM_Schnorr_v_Carolsfeld_Portr%C3%A4t_Wa

Wallenstein_Hondius_1625.JPG

640px-Wallenstein_Reiterbild.JPG

Wahre_Abconterfech_de%C3%9F_weilandt_Alb

Isabelle_von_Harrach.jpg
Изабелла фон Гаррах

1024px-Valdstejnsky_Palace_garden_autumn
Дворец Валленштейна в Праге

Ermordung-wallensteins-in-eger-anonymer-
Убийство Валленштейна в Эгере. Гравюра

750px-Flugblatt_ermordung_wallenstein.jp
Описание убийства Валленштейна

694px-Karl_Theodor_von_Piloty_001.jpg
Запоздалый визит астролога. Карл Пилоти, 1855


В создание образа Валленштейна во многом внесли путаницу его современники. Их часто субъективные и поспешные выводы способствовали его искажению и возникновению легенд о Валленштейне то как о немецком или чешском патриоте, то, напротив, как об изменнике или как о необыкновенном честолюбце, ненасытном и алчном кондотьере, стремившимся стать ни больше ни меньше как "вторым" Ришелье, но в рамках Священной Римской империи, или даже обладать императорской короной. Главнокомандующий саксонской армией фельдмаршал Ганс Георг граф фон Арним писал еще при жизни Валленштейна курфюрсту Саксонскому Иоганну Георгу 7 января 1633 г., что "герцог Фридландский не может насытиться той славой, что с его помощью Римская империя будет снова находиться в состоянии мира, но его амбиции простираются до того, чтобы или расширить свои владения или повысить свой статус"2. В течение короткого времени Валленштейн стал влиятельнейшим и богатейшим из чешских землевладельцев. Он был рачительным хозяином и заботливым "земельным отцом" в своих владениях, где достаточно умеренно эксплуатировал зависимое крестьянство. Ему принадлежит утверждение, что Чехия из несчастной земли станет счастливой страной. При нем в Чехии, особенно в Праге, развернулось гигантское строительство. Роскошный дворец Валленштейна в населенном тогда немцами пражском районе Мала Страна ниже Пражского Града по соседству с дворцами двух других чешских магнатов - князей Лихтенштейнов и Фюрстенбергов - занимал целый квартал. Этот дворец сохранился и по сей день.

Но более всего Валленштейн известен как полководец и политик, создатель имперской и австрийской армий. Способность Валленштейна создать огромную армию буквально из ничего делала его поистине демонической фигурой. Стратегия и тактика Валленштейна сделали его военачальником близким по своему таланту и размаху крупнейшему полководцу того времени шведскому королю Густаву II Адольфу. Мало того, он был первым, кто стал масштабно осуществлять лозунг римского сенатора Катона "bellum se ipsum aleat" (война сама себя кормит), обеспечивая армию за счет контрибуций с населения. Но был он знаменит и беспримерной жестокостью, которую применяли его армии, занимавшиеся поборами с населения для своего обеспечения. В нем уживались холодный рационализм и прорывавшаяся временами чувствительность и жалость. Он был замкнутым и недоверчивым и одновременно доверчивым до наивности. Глубокий пессимизм сочетался в нем с необычайным оптимизмом. Он доверял астрологам, но это было то время, когда астрологией увлекались многие. В образе мышления и поведения Валленштейна отразились многие черты его времени, прежде всего своекорыстие и необычайная алчность. Был ли он жертвой габсбургского вероломства или символом кризиса земельной аристократии, в его подъеме и падении отразились упадок политических прав и общественных амбиций этого социального слоя и его ослабление в борьбе с растущим абсолютизмом. Исход конфликта между Валленштейном и габсбургским абсолютизмом был для полководца трагичным, но только ли в этом суть дела?3.

В последующие столетия оценки Валленштейна часто зависели от политической конъюнктуры и общественных настроений, что, разумеется, мешало созданию его объективной и научно обоснованной биографии. Католические авторы XVII в. К. фон Квестенберг и И. ван Фондель называли Валленштейна великим клятвопреступником и воплощением дьявола. Но интересно, что когда в 1673 г. один из министров Леопольда I назвал дворец Валленштейна в Праге "домом мятежника", император спросил его: "ты знаешь определенно, что Валленштейн был мятежником?". Примерно в это же время иезуит В. Червенка отметил бессмертную славу Валленштейна и его заслуги. В конце XVII в. немецкий юрист, историк и публицист С. фон Пуфендорф присоединился к мнению публициста середины XVII в. Б. фон Хемница, что " герцог Фридландский доказал верность императору и работал над тем, чтобы тот был сильнее и сильнее". Когда двумя столетиями позже в Австро-Венгрии уже сформировался культ Валленштейна как создателя австрийской армии, один из крупнейших чешских историков Ф. Палацки во время посещения военного музея в Вене, постояв в зале воинской славы у мраморной статуи Валленштейна, произнес только одно слово: "Подлец!". Для деятелей чешского Возрождения Валленштейн являлся предателем дела чешского народа. Я. Йеник из Братрига, извлекший из архивов огромное количество разнообразных документов, в изданном им собрании рукописей под названием "Богемика" заклеймил Валленштейна как "дурного сына своей Отчизны", который в союзе с иезуитами был величайшим угнетателем чехов. Но в это же самое время известный авантюрист Дж. Казанова, ставший на склоне лет библиотекарем графа Вальдштейна, в своей незаконченной эпической поэме "Альбертиада", которую он писал в гуманистическо- риторической традиции, дал апологетическую оценку нашему герою4.

Неизвестно, встречался ли Казанова в 1791 г. с великим немецким поэтом Ф. Шиллером, который в это время, будучи профессором всеобщей истории Йенского университета, приезжал в Чехию в поисках документов для написания своей драматической трилогии о Валленштейне. Шиллер, придерживавшийся антигабсбургской и протестантской традиции, в "Истории Тридцатилетней войны" и трилогии о Валленштейне ("Лагерь Валленштейна", "Пикколомини", "Смерть Валленштейна", 1798-1799), утверждал, что Валленштейн стремился к миру, и вследствие этого хотел принудить к нему императора и сторонников старого порядка. В то же время Шиллер отмечал непомерное честолюбие и склонность Валленштейна к интригам, а также невероятную тягу к толкованию судьбы по расположению звезд. Несколько позже Г. Гегель вполне в великопрусском и пангерманском духе писал: "Валленштейн равным образом замышляет великое и всеобщее дело - единство и мир в Германии, цель которой он не достигает как вследствие того обстоятельства, что средства его, искусственно и внешне поддерживаемые, рушатся как раз в тот момент, когда они должны быть пущены в ход, так и потому, что он поднимается против авторитета императора и, сталкиваясь с его могуществом, терпит крах вместе с задуманным им делом". Политиком-борцом за объединение Германии, установление мира, ослабление династии Габсбургов и реорганизацию системы европейских государств называл Валленштейна вслед за Шиллером и Гегелем один из крупнейших немецких историков XIX в. Л. фон Ранке. Он ставил Валленштейна в один ряд с такими военачальниками, как граф Эссекс (во времена королевы Елизаветы Тюдор) и Кромвель в Англии, а также маршал Бирон во Франции в начале XVII в., которые проявили больше самостоятельности, чем было положено, и по следам которых потом шел Наполеон Бонапарт. Подобная линия на актуализацию, так сказать, перенесение представлений XIX- XX вв. в раннее новое время была характерна для многих как немецких, так и чешских историков XIX - первой половины XX столетия, что подметил умерший в 1990 г. М. Штейнмец. Будучи историком-марксистом, он высоко оценивал характеристику Валленштейна, данную известным деятелем социал-демократического движения Германии Ф. Мерингом как "немецкого Ришелье", пытавшегося создать чисто светскую монархию, свободную от религиозных противоречий. Меринг высоко оценивал Валленштейна и как полководца5.

В чешской историографии XIX - первой половины XX в. оценки Валленштейна были неоднозначными. А. Гиндели видел в Валленштейне участника борьбы за обладание землями и подданными, подчеркивая прежде всего экономические интересы герцога Фридландского. Эта точка зрения высказывалась как альтернатива работам немецкого историка X. Хальвича, который с великогерманских позиций характеризовал Валленштейна как предшественника разрыва с Римом и Габсбургами. Преемник Гиндели в Пражском университете Й. Пекарж осуждал Валленштейна, опираясь на мнение саксонского фельдмаршала Арнима, за своекорыстие и стремление превратить Чехию в подвластное ему самостоятельное королевство, а также за колебания между чешской и немецкой ориентацией, в чем Пекарж видел истоки трагедии Валленштейна. Против концепции Пекаржа выступил австрийский историк Г. фон Србик. Србик упрекнул чешского историка в том, что тот не до конца понял Валленштейна, считая, что полководец пал жертвой самообмана, надеясь с помощью шведов разбить Габсбургов и их союзников. Истинная трагедия Валленштейна, писал Србик, заключалась в том, что его идея достигнуть всеобщего мира в Германии могла быть осуществлена только с помощью мятежа против императора. В концепции Србика явно проглядывала великоавстрийская и великогерманская позиция в оценке Валленштейна6. Во время нацистской диктатуры в Германии существовал своеобразный культ Валленштейна и одна из дивизий СС была даже названа его именем.

После второй мировой войны произошли значительные перемены в умонастроениях как немецких, так и чешских историков, что нашло отражение в подходах к характеристике Валленштейна. Историки получили доступ к закрытым ранее архивам, что позволило ответить на ряд вопросов, связанных с судьбой Валленштейна. В чешской историографии следует отметить прежде всего труды И. Яначека и И. Полишенского, особенно написанную последним в соавторстве с И. Колльманом биографию Валленштейна, сразу же переведенную на немецкий язык. Яначек основное внимание уделил чешской стороне жизни и деятельности Валленштейна, но ничего нового в концептуальном отношении не предложил. Полишенски подчеркивает роль Валленштейна как одного из самых примечательных политиков и полководцев Тридцатилетней войны и ведущих представителей чешского дворянства, а также крупнейшей политической фигуры в Центральной Европе до Бисмарка. В совместной книге Полишенски и Колльман видят в жизни и деятельности Валленштейна пять проблем: чешскую и моравскую "подоплеку", т. е. формирование с детства его характера и психологии; отношения между полководцами и политиками; место социально-экономических корней в возникновении Тридцатилетней войны; характер чешского восстания 1618-1620 гг.; наконец, решающую роль интриг испанцев и иезуитов в падении Валленштейна7.

В послевоенной немецкой историографии появился ряд работ о Валленштейне. X. Дивальд отмечает в биографии Валленштейна, что большинство авторов ранее обращало внимание на деятельность Валленштейна, начиная от его отставки в 1630 г. до убийства в 1634 г., тогда как требуется внимательно изучить все периоды его жизни. Сам Дивальд подчеркивал, что внутренний мир и душа Валленштейна были не более и не менее противоречивы, чем душа почти каждого великого человека. Он особо отмечал отсутствие у него стремления к роскоши, свойственное многим властителям его времени, и умение использовать богатство и роскошь для осуществления своих целей. Самая обстоятельная биография Валленштейна была написана известным немецким историком Голо Манном. Впервые опубликованная в 1972 г., эта книга была переработана автором и переиздана уже посмертно в 1996 году. В ней подчеркивается любовь Валленштейна к немецкому образу жизни, охоте, лошадям, хорошим винам и нелюбовь к чтению за неимением времени, что часто бывает у политических деятелей, а также качества экономного хозяина8.

Политике и деятельности Валленштейна посвятил свой труд Б. Ф. Поршнев. Согласно его концепции часть немецкого дворянства, разочарованная в габсбургском плане подавления революционного движения крестьянства, выдвинула план, который Поршнев условно назвал валленштейновским. Суть этого плана сводилась к созданию " реальной власти в Германии, которая имела бы подавляющее и бесспорное превосходство над антифеодальными народными революционными силами. Поскольку слабой стороной крестьянских восстаний всегда была их раздробленность, это должна быть централизованная власть, подобная абсолютистской... наиболее отчетливым фокусом этих тенденций стала фигура Валленштейна, вернее - сплотившаяся вокруг него дворянская группировка". Трагедия Валленштейна и всего его плана, по мнению Поршнева, заключалась в том, что у него не было ответа на вопрос, кто должен взять в свои руки реальную власть в Германии, в результате чего традиции Империи и иезуитско-католические узы оказались сильнее. Политика Валленштейна отпугивала многих германских князей, стремившихся не допустить изменения имперской конституции и усиления любой политической силы, будь то император или Валленштейн9.

Валленштейн происходил из семьи чешских помещиков, проживавших на востоке Чехии в долине реки Лабы (Эльбы). Замок, принадлежавший, как и близлежащие деревни в округе, семейству Вальдштейн, откуда и происходит фамилия Валленштейн, давно разрушился. Почему у чешского дворянина оказалась немецкая фамилия, объясняется просто. Чешские дворяне часто называли свои замки так, как им давали названия строившие их немецкие мастера: Штернберг, Розенберг, Михельсберг, Вартенберг, а также Вальдштейн.

Будущий знаменитый полководец и политик родился 24 сентября 1583 г. в уже упоминавшемся замке. Его отец Вилем Старший фон Вальдштейн и мать, урожденная Маркита из Смиржице умерли соответственно в 1595 и 1593 гг. Альбрехт был их единственным выжившим сыном. Кроме него, выжили две сестры Мария Богумила и Екатерина Анна, которые воспитывались их тетей Иткой фон Вальдштейн. Юный Альбрехт воспитывался в Кошернберге в замке его дяди Генриха Славаты. В семье дяди сохранялись гуситские традиции и чувствовалось сильное лютеранское влияние. Протестантское воспитание способствовало формированию у Альбрехта умеренности, воздержанности и хозяйственности, хотя в чисто теологическом плане протестантизм не оказал на него сильного влияния. Пробыв два года в замке дяди, Альбрехт затем оказался в латинской школе в Гольдберге (Силезия), в которой обучение осуществлялось иезуитами. Кроме суровой дисциплины, здесь большое внимание уделялось физическим упражнениям, плаванию, танцам. Ученики часто должны были читать античных авторов. Запрещались крепкие напитки, ночные прогулки, роскошная одежда. Практиковалась вежливость среди учеников по отношению друг к другу и особенно в отношениях с учителями. Короче говоря, в Гольдберге можно было наблюдать сочетание католического образования с обучением в гуманистическом духе и традиционным дворянским воспитанием. Впрочем, религиозные противоречия между католиками и протестантами, между лютеранами и кальвинистами проявлялись и здесь. В 1599 г. Валленштейн покинул Гольдберг из-за того, что в окрестностях бушевала эпидемия чумы. Путь его лежал во Франконию, где в Альтдорфской гимназии, которая ранее находилась в Нюрнберге, он продолжил образование. В этом маленьком заведении в ранге университета преподавали 15 профессоров и обучалось 200 студентов, в основном дети протестантских дворян из Австрии и Чехии. Но через полгода Валленштейн покинул Альтдорф, чтобы отправиться в Италию, где, как считается, он по обыкновению чешских дворян обучался в университете, а именно в Падуе. Правда, в матрикулах университета, там, где зарегистрированы студенты "чешской нации", его имя не зафиксировано. Вообще эти сведения некоторыми историками оспаривались со ссылкой на то, что письма, подписанные Альбрехтом Валленштейном, могли принадлежать и не ему; но в таких маленьких городках, как Гольдберг и Альтдорф, вряд ли могли находиться в это же время другие Альбрехты Вальдштейны, к тому же в числе студентов10.

Альбрехт Валленштейн вступал во взрослую жизнь в предгрозовой обстановке. Начало XVII в. было отмечено не просто усилением Контрреформации в Германии, но и стремлением как австрийских, так и испанских Габсбургов, а также римской курии не допустить превращения Священной Римской империи в конфедерацию территориальных государств. В этом смысле особенно усердствовала испанская дипломатия, укрепившая свое влияние при дворе Рудольфа II. Этот император, избравший Прагу в качестве своей резиденции, больше занимался оккультными науками и проводил пассивную политику, которая в обстановке конфессионализации политических и территориальных конфликтов была чревата тяжелыми потрясениями. Старый имперский порядок рушился, вследствие чего усилилась поляризация политических сил. Часть чешской аристократии католической ориентации или недавно принявшей католицизм, к которой принадлежали семейства Лобковичей, Лихтенштейнов, Слават, Мартиницев, Розенбергов, Нойхаузов поддерживала связи с иезуитами. С этой частью чешской аристократии оказался тесно связан Альбрехт Валленштейн11.

К этому времени он уже превратился в молодого человека высокого роста с рыжеватыми волосами и чистыми голубыми глазами. Согласно давно сложившейся традиции он с 1603 г. долгое время был пажом при дворе маркграфов Бургау, который находился не в верхнешвабском городке Бургау, а в тирольском замке Амбрас. Маркграф Бургау был племянником Фердинанда I и сыном красавицы Филиппины Вельзер, происходившей из семьи богатых аугсбургских банкиров. Пребыванием в Бургау-Амбрасе, знаменитом своими коллекциями драгоценностей и музыкальных инструментов, завершаются юные годы Валленштейна. В 1604 г. начинается его военная карьера, что само по себе примечательно, так как чешская аристократия не любила заниматься военным делом, предпочитая жить в своих замках, охотиться, устраивать праздники и заниматься местной политикой. Некоторые высшие офицеры из их среды находились на службе у Габсбургов в различных землях: Нидерландах, Германии, Италии, Испании. Так что когда Валленштейн отправился на войну с турками, это было скорее исключением, а не правилом. Поначалу он служил в качестве прапорщика в стоявшей в Венгрии армии генерала Г. Басти, албанца по происхождению. Армия содержалась за счет чешских владений Габсбургов, что вполне объяснимо, так как только узкая полоска венгерских земель австрийского дома защищала Чехию от турецкой угрозы. Полк чешской пехоты, в котором служил Валленштейн, двинулся к Дунаю, сопровождаемый кавалерией под командой графа фон Турна. В это же время в армии Басти служил выходец из Брабанта Иоганн (Жан) Тилли, будущий главнокомандующий армией Католической Лиги, один из знаменитых полководцев Тридцатилетней войны. Участвуя в боевых действиях против венгерских повстанцев С. Бочкаи, Валленштейн в течение полугода приобрел некоторый военный опыт, тем более что сильной конкуренции на этом поприще он здесь не встретил12.

Вероятно, что в течение 1606 г. Валленштейн примирился с католической церковью. Сказалось ли тут влияние умного иезуита В. Пахты, находившегося в то время в замке дяди Альбрехта Я. Ригана, или карьерные соображения в расчете на продвижение на службе у Габсбургов, сказать трудно, но то, что Валленштейн потом долгое время оставался верным католической церкви, не подлежит сомнению. Конечно, политический инстинкт мог ему подсказать этот выбор, тем более, что он видел: если положение Рудольфа II в Чехии было хуже, чем в Моравии, то положение протестантской олигархии в королевстве Чешском было еще хуже. Видимо он полагал, что укрепления единоличного правления легче добиться с помощью католицизма, видя примеры Испании, Баварии и Франции, чем с помощью лютеранства. В протестантизме он мог видеть зачатки республиканизма и мятежа, а мятеж он всегда ненавидел. Что же касается иезуитов, Валленштейн одаривал их деньгами и провиантом, пообещав также построить коллегию в Восточной Моравии и позволив создать монастыри в своих владениях в 1617 году13.

Где-то в 1608 г. у Валленштейна вполне в духе его времени появилась мысль о том, что он должен составить свой гороскоп и избрать в качестве составителя знаменитого И. Кеплера, придворного математика императора. Кеплер не просто составлял гороскопы, он предсказывал ближайшее будущее земель и королевств. В карьере Валленштейна большую роль сыграл его первый брак. Здесь не было пылкой любви, невеста не была юной девушкой, напротив, она была вдовой и на несколько лет старше жениха. Лукреция, дочь Зигмунда Некеша из Ландека, вдова недавно умершего Арклеба из Вацкова, являлась владелицей поместий стоимостью 400 тыс. гульденов и нескольких тысяч крепостных. Этот брак сделал Валленштейна одним из богатейших помещиков Чехии14.

Когда в 1612 г. умер Рудольф II, Валленштейн сблизился с новым императором Матвеем. Советник последнего М. Клезль (с 1615 г. кардинал), ранее рьяно защищавший католицизм, желая избежать войны между католиками и протестантами готов был пойти на уступки в конфессиональных спорах, но непримиримые католики, имевшие влияние в придворном Совете и Католической Лиге, оказали сопротивление. Безынициативность самого Матвея, амбиции которого явно не соответствовали его возможностям, привела к конфликтам внутри группировки, поддерживавшей императора. Валленштейн сопровождал Матвея на рейхстаг в Регенсбург в 1613 г., где он наблюдал отсутствие согласия между императором и князьями, преобладание интересов отдельных групп и мог счесть, что со временем он сам может вмешаться в германские дела15.

В армиях того времени происходили значительные изменения как в плане организации, так и в их этническом и конфессиональном составе. Солдат вербовали не только на время ведения военных действий, но и на более длительные сроки. Больше становилось конницы, артиллерии и мушкетерских рот. В полках постоянных армий вводилось единообразное обмундирование, что должно было способствовать укреплению дисциплины и корпоративного духа. Одновременно осложнялись проблемы снабжения армий, что чаще всего делалось за счет контрибуций и мародерства: первые производились в городах и больших населенных пунктах, мародеры же орудовали в деревнях, где крестьяне нередко им мстили. Граф Мансфельд, командовавший частью протестантских сил в Чехии и Германии в начале 1620-х годов, опустошал как Чехию, так и территорию кальвинистского Пфальца для содержания своих войск. Эту тактику, очевидно, и позаимствовал у него Валленштейн. Это был способ продолжения войны и маневрирования в течение долгого времени в неблагоприятных условиях16.

Другой чертой военной организации накануне и во время Тридцатилетней войны была деконфессионализация. Самым главным моментом являлись не единая конфессиональная ориентация войска, а власть и подчинение земельному князю, то есть территориальному государю. Военная власть сосредоточивалась в руках абсолютного монарха или князя. Военачальники переставали занимать пассивную позицию и, хотя действовали еще в течение долгого времени непоследовательно, но все же активнее нежели в предшествующие десятилетия, против очевидных конфессиональных отклонений. То, что было немыслимо в XVI в., во время Тридцатилетней войны становилось повседневностью - в армии Католической Лиги находились протестантские капелланы, а в шведских войсках - католические священники, и это несмотря на то, что Тридцатилетняя война была в известном смысле религиозной войной. Военачальник-протестант шел с солдатами-католиками в бой под одним знаменем, а солдаты-протестанты бились в одном ряду с католиком-командиром. Конфессиональный век близился к концу, и все это было не случайным. С одной стороны, единая конфессиональная ориентация, казалось бы, способствовала укреплению военной власти государя, но с другой стороны, переплетение военной власти с властью государя было неотделимым от процессов формирования государства нового времени. Конфессионализм в военном деле ослабевал. Власти государства становились выше религиозной идентификации и страха перед Богом, единство подданных начало обеспечиваться властью государства, а не религией17.

В предшествовавших Тридцатилетней войне процессах и в ходе самой войны кроме военных и политических целей императора и иностранных держав очень важное место занимали династическо-территориальные интересы нескольких крупных имперских чинов, прежде всего Саксонии, Бранденбурга и Баварии. Чехия не была единой, поскольку чешским королем являлся эрцгерцог Фердинанд Штирийский (будущий император Фердинанд II), а чешские чины были расколоты по религиозному признаку и не представляли единой политической силы. Мало того, чешские чины в массе своей не решились в 1617 г. пойти на смену непопулярной в Чехии династии Габсбургов и без голосования согласились на провозглашение Фердинанда Штирийского чешским королем. Хотя тот и согласился на условия чинов до смерти императора Матвея не вмешиваться во внутренние дела Чехии, выполнять их он не собирался. На ведущие должности в управлении Чехией были назначены католики, предпринявшие наступление на права протестантов, что и привело к знаменитой "Пражской дефенестрации", когда советники Фердинанда Славата и Мартиниц и их секретарь в мае 1618 г. были выброшены участниками дворянской оппозиции в ров Пражского Града. Затем собравшийся сейм избрал чешским королем кальвинистского курфюрста Пфальцского Фридриха V. Но надежды чешской оппозиции на поддержку европейских протестантов и антигабсбургских сил оказались несостоятельными18.

Все это, конечно же, хорошо видел Альбрехт Валленштейн, решивший сделать ставку на наиболее сильную сторону, которая могла бы способствовать его карьере. Он пошел на сближение с Фердинандом Штирийским, который был достаточно сложным человеком и не всегда столь однозначным католическим фанатиком, каким его нередко представляли протестантские историки прошлых веков. Он действительно был глубоко религиозным человеком, воспитанником иезуитов, ставившим главным интересом защиту католической церкви. Обходительный и дружелюбный, он вместе с тем отличался бескомпромиссностью в вопросах веры. Фердинанд ставил целью укрепление монархической власти, по крайней мере, в наследственных владениях Габсбургов. Это означало усиление княжеской бюрократии и ослабление позиций местного протестантского дворянства. "Штирийскую" модель конфессионализма Фердинанд распространял на все родовые владения Габсбургов. Преследуя государственные интересы, он сознательно пренебрегал моральными, религиозными и юридическими соображениями. Фердинанд не обладал оригинальным политическим мышлением и решительностью, но зато был наделен настойчивостью и последовательностью. Венский двор Фердинанда отличался засилием высшей аристократии и склонностью к барочной вычурности. Ориентация Фердинанда встревожила протестантских князей Германии, но поначалу он действовал в рамках имперской конституции и Аугсбургского религиозного мира 1555 года. Династическая и католическая солидарность вела его к более тесным контактам с Испанией и особенно с королем Филиппом IV, утверждавшим абсолютную власть без сопротивления сословий, что особенно привлекало Фердинанда. Во всяком случае, его политика позволяла сохранить единство наследственных и коронных владений Габсбургов, но, с другой стороны, нередко ставила под вопрос единство Империи и стабильность имперской конституции19.

Фердинанд пытался обратиться за поддержкой к дворянству Австрии, Чехии и Моравии, к их добровольной поддержке монархии и их рыцарскому чувству. Но времена, когда согласно древнему обычаю королевские вассалы вместе со своими людьми приходили на службу по призыву сюзерена, ушли безвозвратно. Вассалы теперь могли руководствоваться не чувством долга, а рациональными и корыстными соображениями. Поэтому, когда Валленштейн получил отправленное из Праги 6 апреля 1617 г. послание о том, что эрцгерцог ждет его со 180 кирасирами и 80 мушкетерами, экипированными за собственный счет адресата, барон послал своих агентов покупать вооружение и нанимать солдат. В начале июня он уже был в лагере близ Градиски. В декабре он вернулся домой, но теперь мог рассчитывать на благодарность Фердинанда, вскоре ставшего римским королем, а затем и императором. Так женитьба на богатой вдове и встреча с будущим императором положили начало возвышению Валленштейна: он принял прокатолическую и прогабсбургскую, а главное, профердинандовскую ориентацию, и счастье его зависело теперь от счастливой звезды Фердинанда, а она начинала всходить все быстрее и быстрее. В начале чешского восстания Валленштейн окончательно сделал выбор, встав на сторону Фердинанда. Г. Манн назвал этот выбор "неудачным решающим шагом". Но с какой точки зрения? Да, оставаясь в стороне, он мог бы наслаждаться жизнью богатого помещика и, возможно, долго и спокойно прожить в своих владениях. Хотя в условиях затянувшейся войны через его земли могли бы проходить войска враждующих сторон и разорять их. Но главное заключалось в другом. Валленштейн жаждал власти и славы, в силу чего ему надо было встать на ту или другую сторону. 24 марта 1619 г., спустя четыре дня после смерти императора Матвея, он получает патент полковника императорской армии. В битве, состоявшейся 8 ноября 1620 г. у Белой Горы в нескольких километрах от Праги (теперь это западная окраина чешской столицы) он сам не участвовал, хотя валлонский полк, нанятый на его деньги, там был. У него были другие дела. В декабре того же года он посетил владения своих родственников близ Смирице, а в начале января следующего года продал 1300 бочек вина из Моравии в Праге. Уже 20 февраля он вместе со ставшим к тому времени генералом-лейтенантом армии Католической Лиги Тилли получил приказ о взятии под стражу тридцати двух руководителей чешского восстания. Впрочем, часть его предводителей, в том числе граф Турн и князь Христиан Ангальтский, вместе с Фридрихом Пфальцским успела эмигрировать. В Праге Валленштейн пробыл некоторое время, принимая участие в судилищах над участниками чешского восстания. Кровавый суд над ними 21 июня 1621 г. на Староместской площади в Праге был только началом. Началась рекатолизация, сопровождавшаяся конфискацией имущества участников восстания. Особенно в этом усердствовали сторонники происпанской партии при дворе Фердинанда II. Для укрепления своей власти в Чехии император вручил патент штатгальтера, то есть наместника, князю Карлу Лихтенштейну. Не обошел он своим вниманием и Валленштейна, получившего должность полковника, то есть военного коменданта Праги. Основные функции Валленштейна лежали в сфере военного управления и решения вопросов в отношениях между жителями Праги и войсками. Содержание войск, естественно, ложилось на плечи чешского населения: дворян, горожан, крестьян20.

Карл Лихтенштейн благоволил Валленштейну. В их судьбе было нечто общее: оба женились на богатых вдовах и жаждали славы, власти и богатства. Валленштейн дал возможность Лихтенштейну приобрести владения в Средней Чехии, откуда у него открывались перспективы для земельных приобретений в Моравии. Причем Валленштейн был ближе по духу Лихтенштейну, чем кардинал Дитрихштейн, также один из гонителей чешского протестантского дворянства. 1622 г. был в Чехии, Моравии и Нижней Австрии годом "денежного чуда". Некоторые люди сумели за это время сделать огромные приобретения, большинство же обнищало. Все это делалось с помощью инфляции. Под предлогом производства большого количества денег для королевской и императорской казны, используя монополию на чеканку монеты в своих владениях, Валленштейн, Лихтенштейн и советник Фердинанда в Чехии Ганс де Витте развернули чеканку монет с пониженным содержанием серебра. Вначале, как и следовало ожидать, порча монеты принесла прибыль, но затем согласно всем законам экономики последовала инфляция. Сам Валленштейн, правда, в отличие от еврейского ростовщика Бассеви и де Витта, вложил в это предприятие немного денег. Из отчеканенных таким способом 42 миллионов гульденов его чистая прибыль составила 20 тыс. гульденов, но главным для него было приобретение связей с теми людьми, которые дали ему средства, чтобы скупать по пониженным ценам земли, конфискованные у участников восстания. Между 1622 и 1633 гг. Валленштейн частью из земель фиска, частью из частных владений приобрел земельных владений на сумму 7 миллионов 42 тыс. гульденов. При этом он продал земли почти на 4 миллиона гульденов. На все эти операции он потратил из своих личных средств не более чем 1 миллион 63 тыс. гульденов. Императору писали жалобы на Валленштейна, в которых указывалось, что с помощью пражских евреев он портил монету, использовал для своих операций казенные деньги, которые возвращал с опозданием и т. д. Лихтенштейн писал Фердинанду II, что сам он может доказать законность происхождения своих доходов, тогда как другие - нет. Явный намек на Валленштейна21.

В конце 1622 г. Лихтенштейн, Славата и Мартиниц подвергли Валленштейна критике за то, что он присваивал себе собственность прежних владельцев конфискованных имений. 10 декабря 1624 г. Лихтенштейн переслал ему приказ направить в Прагу контрибуции с территории герцогства Фридланд на стыке северо-восточной Чехии, Моравии и Силезии, владетелем которого к этому времени стал Валленштейн. Уже было хорошо известно, что богатства Валленштейна росли в геометрической прогрессии. Обергофмейстер королевства Чешского Адам Вальдштейн колебался, свидетельствовать ему в пользу своего могущественного родственника или нет. В это же время Вилем Славата и граф Траутмансдорф были посланы из Вены в Прагу для проверки жалоб на Валленштейна. 24 декабря Славата послал Фердинанду II письмо, в котором в 42 пунктах обвинял Валленштейна в различных махинациях, которые он проделывал с помощью Лихтенштейна, указывал на то, что Валленштейн становится всемогущим, что он выстроил в Праге два огромных дворца, подобных тем, что когда-то видел в Италии, держит пехотный полк в Праге за свой счет и становится человеком, которому нельзя верить. Дворец в пражском районе Мала Страна был построен по проекту итальянских архитекторов и инженеров Андрея Спенца, Никколо Сегредиа и Джованни Пьерони в смешанном стиле позднего Ренессанса, маньеризма и раннего Барокко. Валленштейн, конечно, знал, что его позиции не были непоколебимыми. Страна была истощена, и ни Лихтенштейн в Чехии, ни Дитрихштейн в Моравии, ни венский двор не могли смотреть на его быстрое обогащение сквозь пальцы. Валленштейн нашел выход: в феврале 1625 г. он предложил казне в качестве возмещения ущерба единовременный взнос в сумме 200 тыс. гульденов. Император послал ему письмо, в котором простил Валленштейна за все, что случилось после "Пражской победы" (т. е. битвы у Белой Горы. - Ю. И.), так как помнил, что сделал для него Валленштейн в эти годы22.

К этому времени Валленштейн не только обогатился, но и поднялся на новую ступень в аристократической иерархии Священной Римской империи. Произошли перемены и в его личной жизни. Похоронив девять лет назад жену, почти сорокалетний Валленштейн летом 1623 г. сочетался вторым браком с двадцатидвухлетней красивой, умной и в то же время набожной Изабеллой фон Гаррах, дочерью императорского камергера графа фон Гарраха и сестрой Екатерины, жены его двоюродного брата Максимилиана Вальдштейна. Любви, конечно, как это и было принято в дворянском сословии, не было, брак был политической сделкой. Этот брак выводил Валленштейна из чешской в венскую и австрийско-немецкую аристократию: ему теперь открывались тайные двери к императорскому двору. Третья дочь Гарраха вышла замуж за А. Эрдмана, отпрыска богатого чешского клана Трчки. Сестрой Адама была известная интриганка графиня В. Кински. Сыновья графа Гарраха занимали высокое положение, например, Эрнст-Адальберт в возрасте двадцати четырех лет стал князем-архиепископом Праги и ожидал кардинальскую шапочку. Таким образом, породнились два клана: Габсбургско-католическо-немецкий, то есть Эггенберг-Гаррах-Валленштейн, и другой, Валленштейн- Трчка-Кински, который был преимущественно чешским и протестантским, так как хотя А. Трчка и перешел в католицизм, однако не был ему верен, а Кински оставались протестантами. Но для Валленштейна австрийский клан являлся наиболее важным. В этом же году ему не без содействия тестя жалуется титул пфальцграфа Вальдштейна и Фридланда, что означало получение важных привилегий: регальных прав на горных промыслах, рыночного права, лицензии на разрешение торговли и промыслов в его владениях. Территория Фридланда объявляется княжеством 12 марта 1624 года. Следовательно, Валленштейн становился членом сословия имперских князей. Чуть позже Валленштейн сумел показать себя в столкновении с трансильванским воеводой Габором (Габриэлем) Бетленом, союзником немецких протестантов, который в конце августа вторгся в Северную Венгрию с 50-тысячным войском. Придворный военный совет в Вене был напуган и немедленно стал собирать армию для того, чтобы встать на пути этого войска в Пресбурге(Братислава). Продвижение войска Бетлена было остановлено у городка Гедин (Ходоньин). Поскольку наступала уже поздняя осень и приближалась зима, трансильванское воинство, значительную часть которого составляла турецкая конница, не могло воевать в зимних условиях. Валленштейн, посланный туда со своим отрядом, уже готовился разместить его на зимние квартиры, как Бетлен отступил. Было заключено перемирие. Сам Бетлен написал Валленштейну, что если бы он получил помощь от герцога X. Ангальтского, как ему было обещано, то смог бы осуществить цели своего похода. В январе 1624 г. Валленштейн вернулся в Прагу и увидел свой уже достроенный дворец в итальянском стиле23.

Богатства новоиспеченного имперского князя между тем увеличивались. Доходы поступали с пивоварен, производства шнапса и др. На горных промыслах добывались серебро, медь, олово, цинк, железо. Золота, впрочем, было мало. В целом ежегодный доход Валленштейна составлял до 700 тыс. гульденов. Ему было что терять в случае победы протестантов или их похода в Силезию, а потом через Фридланд в Чехию и Венгрию на соединение с Бетленом. Это обстоятельство еще больше должно было сближать его с императором. В 1623 г. Валленштейн предложил экипировать имперскую армию за свой счет. Документ с этим предложением до сих пор не найден, но известно, что Тайный Совет обсуждал его на заседаниях 25 апреля и 21 июня, не торопясь, однако, с решением. С этого времени начинается быстрое возвышение Валленштейна, кульминация которого приходится надето 1625 года24.

В грамоте о пожаловании Валленштейну титула имперского графа указывалось на его заслуги в войнах с турками и подавлении чешского восстания (в тексте - "отвоевания нашего наследственного королевства Чехии") и в содержании за свой счет двух полков кавалерии. Но это была только прелюдия к настоящему взлету Валленштейна на вершину власти и славы. Когда датский король Кристиан IV, поддерживаемый французскими субсидиями, решился начать войну для зашиты протестантского дела в Северной Германии, Фердинанд II предпринял действия с целью создания сильной имперской армии, чтобы иметь свободу действий от армии Католической Лиги, которая зависела от интересов и политики Максимилиана Баварского, и одновременно создать преимущество в борьбе с антигабсбургской коалицией. Но армия эта должна была содержаться не за счет императорской казны, ее обязался поставить в количестве 40-50 тыс. человек Альбрехт Валленштейн. Его тесть камергер Гаррах выступил в качестве посредника между императором и зятем. Сам Валленштейн, даже продав свои владения, не мог, конечно, в течение длительного времени содержать такую армию. Деньги, полученные в кредит от Ганса де Витта, надо было рано или поздно отдавать. Поэтому его идея заключалась в том, чтобы армия кормила сама себя, то есть за счет населения тех территорий, где она будет расквартирована. Так как Чехия и наследственные земли императора были уже истощены, в том числе для содержания этой армии, для ее снабжения были отведены территории во Франконии и Швабии25.

Награды и назначения посыпались на Валленштейна как из рога изобилия. 13 июня 1625 г. Валленштейну жалуется титул герцога Фридландского, одновременно Фридланд объявляется герцогством; 27 июня Валленштейн получает от императора задание и широкие полномочия выставить армию в 24 тыс. человек, а 25 июля назначается генералом (потом его чаще будут именовать генералиссимусом). Примечательны первые же фразы инструкции, которую получил Валленштейн от императора. Фердинанд, упоминая о чешском восстании и последовавших событиях, приведших к "пагубным для Империи действиям врагов", отмечает, что "нам ничего не остается, как предложить Вам с целью достижения мира" искоренить силой оружия возникшее несогласие, чтобы "облегчить огорчение и затруднение нашего императорского сердца" и "одержать победу над врагами Империи и мятежниками", а также восстановить мир, право и особенно религию (надо полагать, католическую. - Ю. И.), помочь послушным курфюрстам, князьям и остальным имперским чинам восстановить Богом установленный порядок. Обращает на себя внимание тот факт, что инструкция составлена еще вполне в духе имперской конституции и Аугсбургского религиозного мира 1555 года. Далее в инструкции говорилось о необходимости соблюдения в армии строгой дисциплины, "без которой войска являются не чем иным, как скопищем разбойников", которое врага не уничтожает, а разоряет и истребляет бедных подданных, да и сами войска находятся в состоянии голода и нужды. И уже 12 октября (по другим данным 13 октября) состоялась встреча Валленштейна и главнокомандующего войсками Католической Лиги графа Тилли. Генерал-лейтенант Тилли отличался от Валленштейна не только несколько меньшим военным и, главное, политическим талантом. У него были только полководческие амбиции. Он был исполнителем политических планов Католической Лиги и ее предводителя Максимилиана Баварского и, естественно, не представлял опасности ни для Максимилиана, ни для Фердинанда II. Всякого рода несогласия между Валленштейном и Тилли не играли большой роли, поскольку обе армии имели значительный перевес над войсками датского короля26.

Сложившаяся обстановка благоприятствовала возможным успехам армий Валленштейна и Тилли, несмотря на то, что они далеко не всегда согласовывали между собой планы действий и осуществляли их часто поодиночкс, не доверяя друг другу, но тем самым они как бы растягивали военные силы протестантской коалиции, которые, в свою очередь, также были распылены по территории Германии. Не обращая внимания на то, что почти одновременная смерть английского короля Якова I и статхаудера Республики Соединенных провинций Морица Оранского во многом сдвинула сроки исполнения планов организаторов протестантской коалиции, датский король все же решился начать военные действия без опоры на дружественных ему имперских чинов. Кристиан IV был также королем Норвегии, герцогом Шлезвига и Гольштейна, что давало ему основание выступать от имени имперских чинов и быть своего рода предводителем одного из немецких имперских округов (Нижнесаксонского). Под натиском армии Тилли ему пришлось, правда, вскоре повернуть к Вестфалии. К тому же совсем некстати французские гугеноты под руководством герцогов де Рогана и Субиза подняли мятеж, который подтолкнул ставшего в 1624 г. первым министром кардинала Ришелье, противника Габсбургов, к сближению с Испанией и противоборству морской экспедиции Бэкингема, направленной на поддержку гугенотской крепости Ларошель на побережье Атлантического океана. Голландская республика воевала с Испанией и не могла помочь датскому королю. Карл I Стюарт предоставил ему субсидии в тех же размерах, что и Яков I, но этого было мало. Граф Мансфельд побуждал Кристиана IV двинуться в Чехию, а затем в Венгрию, чтобы воспользоваться начавшимся в Верхней Австрии крестьянским восстанием. Выступив наперерез войску Мансфельда, Валленштейн в сражении близ Дессау на Эльбе 25 апреля 1626 г. разбил его войско. Правда, Мансфельду удалось, пополнив армию новыми наемниками, прорваться в Венгрию на соединение с Бетленом, хотя тот уже пошел на переговоры с императором. Спустя четыре месяца, усилив свою армию частью войск Валленштейна, Тилли одержал победу над датским войском при Люттере в Нижней Саксонии. Тем временем и Бетлен начал отступление, узнав о провале попыток войск турецкого султана отвоевать Багдад у персов. Валленштейн блестяще использовал колебания Бетлена и принудил его подписать 28 декабря 1626 г. мир в Пресбурге, получив таким образом необходимую свободу рук для движения на север, чтобы захватить Мекленбург, Померанию и Ютландию27.

Была ли у Валленштейна ненависть к протестантам? Едва ли. Г. Манн, отмечая расчетливость и холодность Валленштейна в вопросах веры, сравнивает его с Ришелье, терпимым протестантом, но нетерпимым к возмутителям спокойствия и сепаратистам в государстве. Заметим, что и папа Урбан VIII, ненавидя еретиков, одновременно ненавидел испанцев. Архикатолический герцог (с 1623 г. курфюрст) Максимилиан Баварский с надеждой взирал на Францию, рассчитывая на ее поддержку против слишком уж централ изаторских тенденций Вены, а лютеранский курфюрст Саксонский был сильно привержен имперской конституции. Валленштейн одинаково безразлично относился к обеим враждующим религиозным партиям. Он ненавидел голландцев как отцов революции, но уважал их как трудолюбивых ремесленников. Он мог бы даже посредничать между враждующими партиями, но опять же с целью извлечения для себя политической выгоды28.

В 1627 г. Валленштейн и Тилли захватили почти всю Северную Германию. Войска Валленштейна последовательно овладели Силезией, а затем уже осенью Гольштейном, Шлезвигом и Мекленбургом. 2 сентября в Лауэнбурге Валленштейн и Тилли выработали совместные условия мира с датским королем, в которые входили: уход датских войск с территории Империи, отказ датского короля от поддержки евангелистов в Нижней Саксонии и Вестфалии, отказ от Гольштейна, возмещение военных расходов, отказ от претензий к немецким князьям и городам, отказ от союзов против Габсбургов. Вслед за этим польский король, ярый католик Сигизмунд III Ваза, пожелал Валленштейну военных успехов и дал совет исключить переговоры с датским королем до полной победы над Данией. Этот фанатичный католик мечтал о своем возвращении на шведский престол. Успехи Валленштейна вселяли в него надежду на исполнение таких устремлений. Тем более, что Валленштейн послал часть своих войск на помощь польскому королю, воевавшему против Густава-Адольфа, тем самым ухудшив положение шведов в Польше29.

1 февраля 1628 г. Валлен штейну даруются титулы обоих герцогов Мекленбургских (с резиденциями в Гюстрове и Шверине), 14 февраля он получает звание генерала Океана и Балтийского моря, 15 февраля титул герцога Фридланда и Сагана (территория Силезии). 25 июня Валленштейн снимает осаду с ганзейского города Штральзунда, власти которого не подчинились приказу герцога Померанского и заперли ворота, не пустив в город имперского полководца. Штральзунд издавна пользовался относительной независимостью от герцогов Померанских. А сейчас власти города, опираясь на поддержку датского и шведского королей, не подчинились Валленштейну. Хотя 24 августа Валленштейн одержал победу над Кристианом IV при Вальгасте, он не мог чувствовать себя совершенно спокойно в Северной Германии. 7 июня 1629 г. был, наконец, заключен Любекский мир, означавший капитуляцию Дании, но уже 26 сентября того же года было заключено перемирие между Швецией и Польшей, развязавшее первой руки на севере Германии, а еще годом раньше Ришелье принудил Ларошель к сдаче и таким образом Франция могла обратиться к германским делам30.

На всем захваченном пространстве армии Тилли и Валленштейна установили жесточайший режим контрибуций, конфискаций и просто грабежа. С одной стороны, Валленштейн уже в действиях властей Штральзунда мог увидеть опасность предъявления чрезмерных требований к протестантам и непопулярность его войска в Померании, с другой он стал опасаться за прочность своих позиций в Мекленбурге. Но остановить войска, живущие за счет населения, он уже был не в силах. Политика контрибуций вызывала недовольство не только протестантских курфюрстов, которые на заседании коллегии курфюрстов в Мюльхаузене критиковали Валленштейна как за то, что в его войсках было слишком много плохо обученных офицеров, так и за грабеж земель территориальных властителей. Политика Валленштейна подрывала авторитет территориальных князей и вызывала их недовольство. Эта критика касалась не только Валленштейна, но и императора, для которого она была дурным предзнаменованием, Эрцканцлер Империи архиепископ Майнцский Умштатт, сам ревностный католик, ставил вопрос об отставке Валленштейна в декабре 1629 г. и предлагал вынести его обсуждение на заседание коллегии курфюрстов в Регенсбурге в июне 1630 года31.

Валленштейн, конечно, пытался укрепить позиции Империи и свои собственные в бассейне Балтийского моря. Для этого он собирался прорыть канал через территорию Гольштейна (проект, который осуществился только к началу XX столетия). Были предприняты усилия для укрепления Висмара и Ростока. Обладание устьем Одера давало возможность Валленштейну использовать такой важный порт как Штеттин (Щецин). Но Штральзунд оказал сопротивление, поддержанное высадившимися на острове Рюген датчанами и шведским флотом. К тому же ганзейские города отказались предоставить ему корабли. Имперско-испанский план укрепить позиции Габсбургов на Балтике не удалось реализовать. Добавились и другие проблемы. Успехи Валленштейна очень беспокоили Максимилиана Баварского, увидевшего в них опасность для своего положения как главы Лиги. Поэтому он решил использовать всеобщее недовольство бесчинствами солдатни Валленштейна, опустошавшей многие германские территории. Валленштейн пытался жесткими мерами остановить разбой своих солдат, особенно хорватов и валлонцев, но нередко эти меры оказывались бесполезными. Впрочем, еще при жизни Густава II Адольфа, когда в его войска влились наемники из других стран, грабеж и разбой стали нормой в шведских войсках32.

Бесчинства не только валленштейновских войск, но и солдат и офицеров других наемных армий, воевавших в Германии во время Тридцатилетней войны, прекрасно описаны современниками. Особенно характерен в этом смысле написанный в 1669 г. роман Г. Гриммельсгаузена "Симплициссимус", выдержки из которого часто приводились Поршневым. В немецкой историографии одно время были поставлены под сомнение приводившиеся либеральными историками XIX в. факты о страшных бедствиях и истреблении населения Германии во время Тридцатилетней войны. Но даже если согласиться с тем, что имели место некоторые преувеличения, одно то обстоятельство, что после войны в наиболее опустошенные местности приглашались для поселения приверженцы других конфессий, говорит само за себя. Беспрестанные контрибуции вызывали сопротивление крестьян и горожан. Контрибуции были огромными, поскольку содержание одного полка в 3 тыс. человек обходилось ежегодно в 500 тыс. гульденов. Впрочем, контрибуции были изобретены не Валленштейном. Как известно, они взимались уже в XVI веке. Жители одного только Магдебурга в 1627 г. выплатили контрибуцию в размере 10% с их имущества, включая дома, мебель, драгоценности, землю и скот33.

Между тем Фердинанд II совершил, кстати, не посоветовавшись с Валленштейном, поскольку рассматривал его только как военачальника, роковую для себя ошибку, подписав 6 марта 1629 г. Реституционный акт, который был практически немедленно, а именно 22 марта того же года, опубликован. Но, собственно, разве не он и его окружение, прежде всего его исповедник иезуит В. Ламормайни, и некоторые католические курфюрсты стремились к этому? Согласно Реституционному акту, все владения католической церкви, которые после 1552 г., то есть после Пассауского договора, подписанного между князьями во главе с Морицем Саксонским и Фердинандом Австрийским, и особенно после Аугсбургского религиозного мира 1555 г., провозгласившего принцип "чья власть, того и вера", были захвачены протестантами, должны были быть возвращены католической церкви. Католические епископы могли теперь снова принуждать протестантов обращаться в католическую веру. В принципе, эдикт признавал право на религиозный мир только за католиками и лютеранами, тогда как кальвинисты и сторонники других протестантских церквей и сект становились вне закона. Курфюрсты Саксонский и Бранденбургский, которые выступили с протестом, были из эдикта исключены, хотя временно и по политическим мотивам. Естественно, что этот акт вызвал недовольство не только протестантов, опасавшихся за свое имущество, но и части католиков, увидевших в нем средство усиления власти императора и угрозу изменения имперской конституции. Многие считали, что к изданию этого акта прямое отношение имеет Валленштейн, стремящийся стать в Империи вторым Ришелье. Ведь армия Валленштейна достигла к тому времени численности в 100 тыс. человек и большая ее часть не принимала участия в боевых действиях, а занималась грабежом. Сам же Валленштейн был обеспокоен этим актом и в направленном в придворный военный Совет письме выразил свое мнение по поводу того, насколько издание его опасно для внутреннего положения в Империи. Он-то понимал, что теперь многие в Германии будут видеть в шведском короле Густаве Адольфе освободителя от габсбургской тирании. Но император, которого уговорили подписать этот эдикт и окружавшие его ревностные католики, видно, считали, что дело уже сделано и не нуждались больше в Валленштейне, имевшем слишком большую армию и слишком большие амбиции. Правда, в нем пока еще нуждалась Испания, так как Валленштейн обещал ее первому министру графу Оливаресу помочь одержать победу над Голландией. Конечно, Валленштейн был для императора средством уменьшения влияния на него со стороны Католической Лиги в военной и политической сфере. Но именно в этом качестве Валленштейн был неприемлем как для протестантских, так и для католических князей34.

Курфюрсты видели в Валленштейне опасного честолюбца, вознамерившегося не просто стать курфюрстом, а стать самым влиятельным курфюрстом. А курфюрсты очень ревниво относились к попыткам любого германского князя войти в число членов их коллегии. Они считали себя столпами Империи и не хотели расширять свой круг и делиться влиянием с новым членом. Кроме того, Валленштейн по своему происхождению даже не относился к числу князей. Империя была аристократической ассоциацией имперских чинов и любые крупные изменения в иерархии высших чинов вызывали негативную реакцию с их стороны. Особенно ревниво относился к Валленштейну Максимилиан Баварский, ставший в 1623 г. курфюрстом только на время собственной жизни (лишь в 1648 г. он получит право передавать этот титул по наследству, а курфюрсты Пфальцские согласно Вестфальскому миру будут восстановлены в своих правах). Максимилиан видел в Валленштейне врага не на жизнь, а на смерть. Обеспокоенность возвышением Валленштейна и в перспективе ослаблением собственных позиций в германских делах овладела этим до мозга костей прагматичным политиком. С целью изменения баланса сил в Германии он стал устанавливать контакты с Ришелье, в свою очередь считавшим Баварию идеальным партнером, поскольку она была католическим княжеством, с одной стороны, и противостояла чрезмерному усилению Габсбургов, с другой стороны. К тому же, имея слабую армию, Максимилиан Баварский искал противовес Валленштейну и возможному вторжению шведов. Противоречия между Максимилианом Баварским и Валленштейном происходили и из-за различий в их происхождении и характерах. Максимилиан рассматривал герцога Фридландского как неубежденного католика и новообращенного, нажившегося вследствие конфискаций и приобретшего связи при императорском дворе благодаря второму браку. Сам-то он принадлежал к старинной княжеской династии Виттельсбахов, амбиции которой простирались вплоть до императорского трона. Отличались они и как личности. Педантичный, жесткий, расчетливый, трезвый и в то же время набожный католик, Максимилиан был лишен творческого оригинального мышления в противоположность Валленштейну, вызывавшему восхищение некоторых современников. Максимилиан проводил свою собственную политику и фактически пытался играть роль лидера третьей партии в Германии, называя политику Валленштейна "испанским сервитутом", тогда как его противники называли политику самого курфюрста Баварского "баварским сервитутом". Политика Валленштейна же в эти годы была в сущности проимперской и никакой другой35.

Попытки сближения с Францией Максимилиан предпринял уже в 1626 году. Французский дипломат Луи де Марильяк писал Ришелье из Вердена 12 ноября того же года, что Максимилиан Баварский "очень хочет заключить соглашение с Францией, но не доверяет своему окружению". Другой французский посол Маркевиль примерно в то же время сообщал Ришелье, что Максимилиан поддерживает инициативу Парижа о всеобщем разоружении и устранении всех противоречий между чинами Империи. Разумеется, такой поворот событий мог укрепить позиции Максимилиана Баварского, но вряд ли он мог понравиться императору, испанцам и Валленштейну, которые считали, что окончательная победа уже близка. Но расчеты Максимилиана Баварского строились еще и на том, что возвышение герцога Фридландского вызовет недовольство императорского окружения. И вскоре он начал получать информацию об этом. Советник Максимилиана Э. Лейкер доносил ему из Вены в начале 1627 г., ссылаясь на мнения графа Колальто и имперского вице-канцлера графа фон Штралендорфа, сторонника баварской партии при венском дворе, а также испанского посла Ф. де Монкады, что существует мнение об ошибочности принятия императором решения назначить Валленштейна главнокомандующим имперской армией. Как видно из этого письма, католические курфюрсты были также недовольны политикой Валленштейна. Его самостоятельность и стремительное возвышение вызывали их ревность и опасения, будет ли он, находясь всегда на стороне императора, ограничивать их власть или нет36.

Опасность для Валленштейна надвигалась и со стороны католических ортодоксов, прежде всего вездесущих и пронырливых членов ордена капуцинов. Были ли интриги капуцинов самостоятельными или как-то связаны с главным проводником антиимперской политики Ришелье "серым кардиналом" капуцином отцом Жозефом, трудно сказать. Но они достаточно четко проявились в начале 1628 года. В составленном находившимся в Вене членом ордена капуцинов графом В. Маньи, хорошо осведомленным о придворных интригах и ведшим тайную переписку с Максимилианом Баварским, докладе от 21 мая 1628 г. давалась довольно тенденциозная оценка всех действий Валленштейна и его намерений. В докладе особо подчеркивалось, что Валленштейн не терпит никакой зависимости, умеет преодолевать стоящие на его пути трудности, стремится ослабить Католическую Лигу и стать после смерти Фердинанда II единственным властителем Империи. На этом пути, особо отмечалось в докладе, Валленштейн делает средствами осуществления своих целей контрибуции и более удобное размещение войск. Политика Валленштейна представляет опасность для Баварии. Наибольшая же опасность заключается в намерениях герцога Фридландского создать трудности избранию сына Фердинанда II императором и изменить форму правления в Германии. Далее Валленштейну приписывалось намерение прийти к соглашению с Фридрихом V Пфальцским, датским королем и мекленбургскими герцогами, а также под предлогом войны с турками произвести новый набор войск, который он, надо полагать, использует для осуществления своих далекоидущих целей. После ослабления католической Лиги, продолжал капуцин, для герцога Фридландского не будет представлять особого труда подчинить Германию, и тогда он возведет в ее городах сильные крепости, чтобы контролировать движение судов по рекам и в морских портах, повысит пошлины, отменит привилегии, уничтожит курфюрстов, которые ему не подчинятся, а далее князей. "Это кажется мне существеннейшей целью Фридланда", - писал автор доклада и продолжал, что эти планы не являются признаниями самого Валленштейна или частным мнением Маньи, но происходят из духа Фридланда и его поступков. "Но какими средствами можно помешать планам Фридланда превратить аристократическую конституцию Германии в абсолютную монархию?" - задает вопрос капуцин и сам же отвечает: создать сильное войско против Валленштейна, а внутри его собственного войска подготовить заговор против герцога Фридландского (что, собственно, и произошло менее чем через шесть лет), настроить императорский двор против Валленштейна, сообщить испанской инфанте-правительнице Южных Ни-дерландов, а через нее испанскому двору о намерениях генералиссимуса. Маньи знал, на какие болевые точки следует нажимать. Самым страшным для курфюрстов и князей было изменение имперской конституции37.

Это сообщение было вынесено в статью

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Капуцин Маньи был хорошо осведомлен о делах Валленштейна через своего агента полковника валленштейновской армии Сан Джулиано и информировал о них Максимилиана Баварского. Об этих закулисных интригах Валленштейн не знал и держал графа Маньи в своем окружении до времени второго главнокомандования. Вообще отношение к Валленштейну в Вене, Мадриде и в Германии было неоднозначным. Испанские правящие круги видели в нем так или иначе силу, препятствующую возможному вторжению с севера шведских войск, и пока поддерживали его; протестантские курфюрсты колебались, ибо не видели в нем врага протестантов, тогда как католические курфюрсты во главе с Максимилианом Баварским, не желавшие усиления венского двора и противодействовавшие желанию императора получить герцогство Мантуанское в Италии, из-за чего он соперничал с Францией, стремились "свалить" имперского полководца. Ситуация была сложной и противоречивой. Казалось бы, ось Вена-Мюнхен разбила всех врагов. В то же время отношения между императором и католическими чинами Империи были осложнены в силу некоторых спорных моментов. Усиление собственной императорской армии вытесняло главу католической Лиги на обочину большой политики38. Но важным было и то, что за фигурами католических курфюрстов маячила тень великого Ришелье.

Политика кардинала, которая была чисто антигабсбургской, но отнюдь не антиклерикальной, строилась на принципах сохранения имперской конституции на уровне 1555 года. Поэтому кардинал поддерживал и настраивал против Вены всех немецких князей, каких только можно, равно католических и протестантских, тем более что такая политика защищала его от обвинений в поддержке врагов католической церкви. Попытки Фердинанда II и его окружения усилить Империю вызывали опасения у Ришелье и угрожали интересам Франции. Главная опасность виделась в восстановлении габсбургско-испанской универсальной монархии времен Карла V. В этом смысле Ришелье был последовательным продолжателем политики французских королей Франциска I, Генриха II и Генриха IV, положив в основу своей политики "Великий замысел" сподвижника Генриха IV герцога Сюлли, согласно которому в Европе должна быть создана система коллективной безопасности под эгидой Франции, направленная против габсбургского универсализма. Это была политика, свободная от конфессионализма, построенная на принципах прагматизма и рационализма, доминантой которой была идея "государственного интереса". Для осуществления своих замыслов Ришелье предложил королевскому Совет) / предоставить ему в военной области неограниченные права, подобные тем, которыми обладал Валленштейн в Германии39. Интересная ситуация - Валленштейна подозревали в том, что он хочет стать вторым Ришелье, а Ришелье собирался стать вторым Валленштейном!

И не случайно для Ришелье становилось чрезвычайно важным устранение именно Валленштейна. Главной политической фигурой в этом деле становился Максимилиан Баварский, а главным исполнителем идеи Ришелье - отец Жозеф. Уже в ходе переговоров в 1629 г. Максимилиан Баварский, понимавший, что мир с Францией будет гарантией его позиций и сохранения старой имперской конституции, соглашался на примирение с Францией и Данией, поручался за своего брата - курфюрста Кельнского. Обиды курфюрстов Трирского и Саксонского на Фердинанда тоже внушали Ришелье определенные надежды на их оппозицию Валлен штейну. Образцом этой политики мог служить тайный договор между Францией и Баварией, заключенный 30 мая 1630 года. Теперь оставалось приступить к делу отцу Жозефу. Официально миссия отца Жозефа заключалась в подписании выгодного мира между Францией и Империей, а неофициальная - в устранении Валленштейна. И с той и с другой "серый кардинал" справился блестяще. Отец Жозеф прибыл в Регенсбург 26 июля 1630 года. Он умело внушил императору доверие своей ревностью в деле защиты католической веры, членам Католической Лиги, что Франция не будет посягать на их территории и свободы, а всем им вместе, что Валленштейн мешает заключению мира между Францией и Империей, тогда как Франция очень хочет этого мира40.

Фердинанд II сумел помешать Максимилиану Баварскому стать главнокомандующим имперской армией, хотя в то же время он не смог распустить Лигу. Мало того, он был вынужден примириться с подчинением своей армии Тилли, полномочия которого были все же ограничены. Коллегия курфюрстов не только отказала императору в предоставлении помощи в войне за мантуанское наследство, но и оказала давление на него с тем, чтобы он начал мирные переговоры с Францией, что привело к заключению Регенсбурского мирного договора от 13 октября 1630 года. Фердинанд также обещал, что без согласия курфюрстов не начнет новой войны. В общем это была победа курфюрстов и Ришелье. Только потом император понял, какую ошибку он допустил, но без согласия курфюрстов так или иначе ему было трудно теперь предпринимать какие-либо решительные военные действия. За два месяца до заключения мирного договора с Францией Фердинанд также под давлением курфюрстов и с одобрения Ламормайни отправил в отставку Валленштейна. А ведь это произошло буквально вскоре после высадки шведской армии во главе с Густавом Адольфом на северных берегах Германии41.

Вопрос об отставке Валленштейна был решен на заседании императорского Тайного Совета в Регенсбурге 17 августа 1630 года. В решении в довольно витиеватых фразах говорилось, что по предложению католических курфюрстов Валленштейну дается отставка, поскольку действия его армии вызвали много жалоб. Честь и безопасность генералиссимуса гарантировались, равно как и уважение к его заслугам. О решении, подписанном членами Совета, в числе которых было больше врагов, чем сторонников Валленштейна, теперь уже отставному главнокомандующему должны были сообщить относившиеся к числу его сторонников придворный канцлер барон фон Венденберг и барон Квестенберг42.

Три четверти императорской армии Тилли отправил в отставку, остатки были слиты с армией Католической Лиги. У Тилли не было достаточно средств на увеличение армии Лиги, Испания была разочарована политикой императора, приведшей к затягиванию войны, в целом ситуация продолжала обостряться. Император в итоге не имел гарантии избрания своего сына Фердинанда римским королем и помощи Лиги для поддержки теснимых испанских войск в Нидерландах. Протестантские курфюрсты и князья, ранее стоявшие на стороне Фердинанда III, стали относиться к нему настороженно. Курфюрсты Саксонский и Вранденбургский в противостоянии Реституционному акту 1629 г. были готовы забыть свои противоречия, что засвидетельствовал Лейпцигский Конвент протестантских чинов в начале 1631 г., и созданный 12 апреля того же года Лейпцигский союз с армией в 40 тыс. человек, потенциально становившийся союзником шведского короля, тем более, что отставка Валленштейна автоматически означала уход его войск из Северной Германии. Линия Ришелье "против Фридланда и испанцев", в которой он видел осуществление интересов немецких князей, основывалась на заблуждении относительно близости Валленштейна Испании, ибо он все-таки не находился на стороне Испании и в то же время не мог проводить собственную политику по отношению к Мадриду. Испанская политика Империи проводилась венским двором, а там Валленштейн уже не был семь лет. Слова и дела Валленштейна далеко не всегда совпадали. Его заверения о помощи испанцам в сущности были только словами. Но войско Валленштейна стояло на пути шведов и Германии, и убрать его было главной задачей французской политики43.

Миф о Валленштейне вследствие отставки не потускнел. Это был миф о человеке неясного происхождения и неопределенной религиозной ориентации, который жил в Чехии с азиатской роскошью. Многие считали, что он вынашивает планы осуществления мести, тем более, что он еще усерднее, чем прежде, наблюдал за расположением звезд. Один из его служащих даже жаловался, что не может попасть к нему на аудиенцию, поскольку Валленштейн целыми днями что-то писал, порой сидел без еды и питья, а потом проводил время большей частью с астрологом Баттистой. В общем, это не было похоже на ссылку. Валленштейн по-прежнему переписывался с офицерами императорской армии, которые докладывали ему о состоянии дел. При дворе герцога Фридландского появлялись послы зарубежных стран - польские, датские, английские. Именно тогда он начал тайные переговоры с курфюрстом Саксонским при посредничестве командующего саксонской армией графа Арнима. Он оставался даже за кулисами событий крупной фигурой. Политики, военные, монархи и князья ждали, что же последует дальше. Состояние его финансов, правда, было хуже, чем ранее, вследствие разрыва с де Виттом, отставки и потери Мекленбурга, но все же было вполне внушительным. Самым близким к Валленштейну человеком был в это время его адъютант граф А. Трчка, принадлежавший к семейству крупнейших в Чехии аристократов, богатство которых увеличилось после трагедии у Белой Горы, но было вполовину меньше валленштейновского. Хотя он и обратился в католичество после белогорского поражения, в душе он оставался протестантом44.

Находившиеся между тем на севере Германии шведские войска не заходили вглубь страны, а маневрировали, оставаясь в Мекленбурге и Померании. Шведская монархия, стремясь к установлению господства на Балтийском море, опасалась появления на его берегах имперских войск. Густав Адольф официально заявил, что война в Германии является для него только оборонительной войной, и, кроме того, войной в защиту веры, то есть лютеранства. Но вступление Швеции в войну и решительные действия ее войск зависели во многом от состояния русско-польских отношений. Армии Валленштейна не было, армия Тилли была слабее, чем обе армии вместе, находись они в Северной Германии. Шведско-польское перемирие, заключенное при посредничестве французского посла Шарнасе, позволяло Швеции ввязаться в германские дела. Однако шведский король не торопился, что зависело не только от уклончивой позиции курфюрстов Бранденбурга и Саксонии, опасавшихся открыто поддержать Густава Адольфа и тем самым нарушить имперскую конституцию и официально выступить против императора. Он ждал известий из Москвы, которые бы подтвердили серьезные намерения московского правительства начать войну против Речи Посполитой (Смоленская война 1632-1634 гг.), что отвлекало бы силы польского короля на восток и позволяло шведскому королю, не опасаясь за восточный фланг, глубоко вторгнуться в Германию. Что он и сделал, заставив бранденбургского курфюрста Георга Вильгельма подписать с ним 11 июня 1631 г. договор о предоставлении крепостей и военных субсидий шведской армии, после чего путь был открыт. Но еще ранее, 23 января того же года, он заключил договор с Францией в Бервальде, согласно которому Франция обязывалась в течение пяти лет предоставлять Швеции финансовую помощь при условии нейтралитета Баварии. Французская политика заключалась в том, чтобы разрушить гегемонистские планы Империи, не нанося ущерба Баварии и католическим князьям, с которыми Ришелье продолжал переговоры. Соглашение в Бервальде было секретным, и ни Густав Адольф), ни Ришелье еще не думали о том, чтобы превратить германскую войну в европейскую45.

Ускорению решительных действий Густава Адольфа способствовало взятие 20 мая 1631 г. армией Тилли одного из крупных центров сопротивления Габсбургам - ганзейского города Магдебурга - и последовавшие за этим его чудовищное разграбление и резня. Общественное мнение Северной Германии и вообще германских протестантов немедленно склонилось в сторону Густава Адольфа, которого теперь открыто рассматривали как освободителя Германии от императорской тирании. К тому же шведская армия в отличие от армий Валленштейна и Тилли поначалу вела себя как освободительница, ее продвижение не было отмечено грабежами и насилиями, что являло собой резкий контраст по сравнению с действиями имперских войск. Ядро шведской армии было национальным и состояло из собранных с помощью рекрутского набора сыновей крестьян и бюргеров, а офицерский корпус всегда состоял из дворян-шведов. При высадке в Пенемюнде в 1630 г. половина армии состояла из шведов, но затем количественное соотношение стало изменяться в пользу иностранцев - англичан, шотландцев, французов, составлявших между 1631 и 1633 гг. до 65% личного состава46.

Густав Адольф приступил к активным действиям. 20 июля 1631 г. был оформлен союз между Бранденбургом и Швецией, а 11 сентября между Швецией и Саксонией. Максимилиан Баварский тщетно пытался отколоть курфюрста Саксонского от союза со Швецией. Он прекрасно знал слабость армии Католической Лиги и стал теперь думать о получении поддержки Валленштейна, поскольку его земли и их население оказывались незащищенными перед возможным нашествием противника. Вероятно, он не очень-то верил, что Густав Адольф будет соблюдать нейтралитет Баварии. Сокрушительное поражение армии Тилли под Брейтенфельдом (близ Лейпцига) навело Максимилиана Баварского и других вождей Католической Лиги на мысль о замене Тилли. Осень 1631 г. была концом эры Тилли. Его стратегия и тактика, не содержавшие ничего нового, были теперь уже неприемлемы. Лига находилась на грани развала. Тилли, будучи превосходным военачальником, оставался в первую очередь лояльным служакой, тогда как время требовало объединения в одних руках функций командующего и политика. Он еще несколько месяцев командовал армией Католической Лиги, но 15 апреля 1632 г. потерпел поражение от шведов в сражении у Раина на реке Лех и 30 апреля скончался от смертельной раны. Обращение как Максимилиана Баварского, так и Фердинанда за помощью к Валленштейну становилось неизбежным47.

Тем временем Густав Адольф овладел 18 октября Вюрцбургом, затем 22 декабря Майнцем, а 17 мая 1632 г. демонстративно въехал с Фридрихом V Пфальцским в захваченный шведскими войсками Мюнхен, в котором были реквизированы коллекции произведений искусства, принадлежавшие Максимилиану Баварскому. Параллельно саксонские войска через Силезию вошли в незащищенную Чехию и 15 ноября 1631 г. захватили Прагу. Католические епископы и аббаты бежали в Австрию. Франкфуртский Конвент, на котором планировалось подписать соглашение между католиками и протестантами, окончился безрезультатно. Для императора и католической партии спасение виделось только в новом призвании Валленштейна. Франция не могла помочь Максимилиану Баварскому, пока армия Лиги сражалась со шведами. Договор в Фонтенбло с Францией, защищавший его от шведов и испанцев, оказался неэффективным; шведы явно стремились войти в Баварию, что они вскоре и сделали. Катастрофа под Брейтенфельдом заставила Максимилиана искать выход. Обращение к Валленштейну было для него невыносимым, поскольку аннулировались бы решения Регенсбургского рейхстага 1630 года. Лучше было примириться с Габсбургами и пойти им на уступки, но это означало и примирение с Валленштейном48.

Первое предложение Фердинанда снова принять командование имперской армией, которое император передал через Квестенберга уже в октябре 1631 г., Валленштейн отклонил. Вряд ли это означало его полное нежелание идти на сотрудничество с императором. Он явно ждал следующего обращения, когда ситуация еще ухудшится и можно будет потребовать от императора еще больших полномочий, чем те, которые он имел во время своего первого главнокомандования. Вскоре оно последовало. Эггенберг получил от Фердинанда II 10 декабря того же года в Вене инструкцию, согласно которой он должен был от имени императора предложить герцогу Фридландскому снова стать главнокомандующим имперскими войсками, прикомандировать к нему своего сына (будущего императора Фердинанда III. - Ю. И.) и дать гарантии против влияния исповедников, т.е. Ламормайни и его агентов, и других врагов Валленштейна при венском дворе. Согласно формальному договору с императором от 23 апреля 1632 г. Валленштейн получал практически полную независимость в командовании армией и полномочия на ведение переговоров о мире с курфюрстом Саксонским. Конечно, это была вынужденная мера со стороны императора, и при изменении общей военно- политической ситуации он наверняка пошел бы на ограничение самостоятельности Валленштейна, но, другое дело, согласился бы на это Валленштейн или нет. Но пока он дал согласие в течение трех месяцев, когда Густав Адольф со своим войском стремительно передвигался по Средней и Южной Германии, дойдя до берегов Рейна, собирать и готовить армию к борьбе против шведов. Тем временем в окружении Валленштейна уже появились новые генералы и полковники - кондотьеры итальянского происхождения, ориентировавшиеся на императора - М. Галлас и О. Пикколомини. Валленштейн, как ни странно, доверял им, хотя этого, как потом выяснилось, делать не стоило. Причина заключалась в том, что венский двор не доверял Валленштейну и следил за ним. Расчет был прост: возвышая этих военачальников, двор рассчитывал, что в благодарность эти служаки, не имевшие никаких личных связей и привязанности к Германии и Чехии, выступят, когда это потребуется, против Валленштейна. Фердинанд все это время писал Валленштейну любезные письма, даже в начале 1634 г., когда судьба генералиссимуса была уже решена49.

Информация о переговорах Валленштейна с Арнимом поступала в Вену по различным каналам. Достаточно упомянуть о случае, о котором говорилось в переписке между саксонскими и шведскими агентами (письмо Николаи - Саттлеру от 30 декабря 1631 г.). Приближенный Валленштейна граф фон Турн, человек, по словам Николаи, порочной натуры (vitio naturae), сообщил о переговорах между шведским королем и Валленштейном при посредничестве Арнима Марии Трчка, супруге Иоганна Рудольфа Трчки, и родственнице Адама Трчки, о чем та, в свою очередь, написала в незашифрованном письме. Это письмо было перехвачено агентами императора и стало известно пражским иезуитам, поспешившим обнародовать его, так что "даже дети на улицах могли о нем узнать". Из этого же письма становится известно об устных предложениях, которые Валленштейн через Арнима сделал Густаву Адольфу. У автора письма вызывает беспокойство, сможет ли Валленштейн оправдаться перед императором. Очевидно, это было важно для саксонской и шведской дипломатий, ведших сложную игру с генералиссимусом50.

Далеко зайдя в глубь Германии, Густав Адольф, ввиду возникшей опасности со стороны усиливавшейся имперской армии, вынужден был с основными силами вернуться в Восточную Франконию и расположиться лагерем в районе Нюрнберга. Поскольку имперские войска стремились блокировать шведскую армию с целью перекрыть подвоз продовольствия и фуража, Густав Адольф, верный своей тактике, хотел с помощью генерального сражения решить исход кампании в пользу шведов. 24 августа он попытался взять штурмом лагерь имперцев, но безуспешно, поскольку те успели укрепить свой лагерь земляными оборонительными сооружениями. Валленштейн уклонялся от решающей битвы, так как понимал, что поражение в ней может привести к потере войска и проигрышу всей кампании. Исход стояния в Нюрнберге был для шведского короля хуже, чем поражение в открытом сражении. Авторитет шведской армии подрывался, она плохо снабжалась, бесцельное движение после блестящих успехов 1631 г. ослабляло моральный дух войск. Густав Адольф сначала двинулся в Баварию, тогда как Валленштейн повернул в Саксонию, где занял Лейпциг и окрестности, разместив там свои войска на зимних квартирах. Шведскому королю из-за опасения потерять саксонского союзника пришлось проследовать к Эрфурту и Наумбургу. Валленштейн расположил свои войска, как бы рассекая своих противников на две группировки, так как шведские союзники, т.е. люнебург-саксонские войска, находились в районе Торгау на Эльбе. Целью Валленштейна было не допустить объединения союзников, поэтому он послал большой отряд под начальством Паппенгейма в район Халле. Стремясь объединиться с саксонцами или нанести поражение имперцам, Густав Адольф начал наступление. Получив об этом известие, Валленштейн решил дать оборонительный бой на достаточно для этого удобной позиции, прикрытой топкими лугами, у городка Люцен близ Лейпцига. 16 ноября утром Густав Адольф атаковал имперцев, имея преимущество в людях в начале сражения. Шведы имели также превосходство в артиллерии. Имперцы потерпели поражение, потеряв до 6 тыс. убитых и всю артиллерию, тогда как потери шведов составляли 3 тыс. убитых, но главной их потерей была гибель Густава Адольфа, которая тем не менее не дезорганизовала армию51.

Валленштейну удалось сохранить армию, и он тем более мог ее сохранить, избегая нового решительного сражения. Католическая партия торжествовала, надеясь, что после гибели Густава Адольфа шведская армия и протестанты будут менее активны. Валленштейн же все больше и больше склонялся к идее заключения мира. Расстановка сил после битвы при Люцене была сложной. Но как бы то ни было, имперская армия потерпела поражение, в разоренных войной землях зрели мятежи, Брейтенфелъд все равно оставался символом того, что Германия находится в руках шведов, Франция явно готовилась вступить в войну, чтобы поддержать противников Империи. Императору приходилось думать о религиозном компромиссе с протестантскими князьями и прежде всего с курфюрстом Саксонским, что потом и отразилось в Пражском эдикте 1635 года. Но курфюрст Бранденбургский решил полностью положиться на союз со шведами, надеясь извлечь из этого союза будущие территориальные приобретения. Ришелье поддерживал шведского канцлера, крупного политика А. Оксеншерну, хорошо знавшего Германию и прекрасно разбиравшегося в политической и религиозной ситуации в германских землях, в его стремлении продолжать политику Густава Адольфа. С целью сохранения старой имперской конституции и установления имперского мира под протекторатом Швеции Оксеншерна благоприятствовал созданию Гейдельбергского союза князей в апреле 1633 года. Конечно, такая политика беспокоила Ришелье, прекрасно понимавшего, что Швеция без помощи Франции не сможет одна контролировать ситуацию в Германии. Трудно было шведам и противостоять армии Валленштейна, если бы та стала проводить затяжную войну. Поэтому фигура Валленштейна стала еще больше привлекать внимание Ришелье и Оксеншерны. В самом деле, можно было удивляться, что Валленштейн сам стремится к установлению имперского мира, ибо это был человек, который как никто другой способствовал углублению и обострению войны. Но все же потеря Мекленбурга, отставка и осознание роли случая в игре военного счастья побуждали Валленштейна думать о мире. И уже в силу этого генералиссимус становился решающей фигурой в дипломатической игре европейских правительств. Испании он был нужен как военная сила против Швеции и, возможно, Франции, союз с ним был нужен Франции и Швеции для усиления их позиций против Империи, но он был еще нужен и императору: у него была армия, которая все еще его слушалась, и эта армия противостояла шведам52.

В ходе кампании 1633 г. происходило как бы перетягивание каната между Валленштейном и императором в вопросе о верховном главнокомандовании. Венский двор был недоволен действиями Валленштейна в Силезии, когда тот занялся зимой 1632/33 г. реорганизацией и увеличением своей армии, не оказывая помощи испанской армии в Западной Германии. Недовольство усугублялось тем, что финансовые потребности Валленштейна и его требования о предоставлении кредитов стали ложиться на плечи населения наследственных земель Габсбургов. Главную часть своих сил герцог Фридландский держал в Силезии против шведских и саксонских войск, перемежая отнюдь не активные действия с перемириями. Это была тактика выматывания сил противника, и шведам необходимо было заботиться об обеспечении своих войск, что вызывало недовольство местного населения, так как шведские войска, подобно армии Валленштейна, занимались контрибуциями и вымогательствами. Особое раздражение Вены вызвало нежелание Валленштейна послать испанские отряды под командованием фельдмаршала Альдрингена на помощь испанской армии герцога де Ферия для взятия стратегически важной крепости Брейзах в верхнем течении Рейна на границе с Францией. В конце концов Альдринген решил подчиниться приказу императора и в начале сентября 1633 г. соединился с армией де Ферии. Брейзах был взят. Обострения этой борьбы, которое усугубляло отношения Валленштейна с Веной и теперь уже с Мадридом, можно было бы избежать, поскольку генералиссимус пока еще исполнял императорские указания. Но ситуация обострялась, поскольку Оксеншерна решил переместить действия шведских войск на восток, чтобы облегчить положение Саксонии и предупредить возможное примирение курфюрста Саксонского с Веной. Бернгард Саксен-Веймарский с 12-тысячным войском захватил 15 ноября 1633 г, Регенсбург и угрожал продвижением как на север, так и на Вену. Напуганный Фердинанд приказал Валленштейну двигаться в Баварию. К этому его подстрекал, кроме членов Военного Совета, Максимилиан Баварский, который видел свое спасение в данный момент в получении помощи от императора и Валленштейна. Но герцог Фридландский, посоветовавшись со своими военачальниками, воздержался от выполнения приказа, хотя он был еще раз передан ему графом Траутмансдорфом, специально посланным в ставку главнокомандующего53.

Валленштейн оставался в Силезии по двум соображениям. Первое - стратегическое. Захват Силезии и движение из нее в Чехию обеспечивало для шведов кратчайший путь к Вене. Шведам было важно скрепить союз Швеции с Бранденбургом и Саксонией, чтобы создать преимущество на этом направлении. Курфюрст Бранденбургский ясно дал понять шведскому канцлеру о своем стремлении укрепить антигабсбургский лагерь. Естественно, что Валленштейн должен был именно здесь сосредоточить свою армию. Второе соображение было не менее важным. Из Силезии, где находилось принадлежащее ему герцогство Саган, открывалась дорога на главное его владение герцогство Фридланд, оставлять которое для разграбления врагу он никак не мог ни как территориальный владетель, ни как военачальник, сделавший свои владения одним из главных источников материальной поддержки своей армии. Когда шведы осенью 1633 г. попытались осуществить прорыв в этом направлении, Валленштейн нанес поражение их отряду под командованием графа Турна, чешского протестанта-эмигранта, в бою под Штейнау, взяв в плен 8 тыс. человек, в том числе и Турна. Последний был отпущен из плена, обещав, что все занятые в Силезии шведами или чехами-эмигрантами города будут сданы Валленштейну без боя. Валленштейн пошел на этот шаг, зная, что его противники при венском дворе будут этим очень недовольны. Но с другой стороны, он терял доверие Швеции и Саксонии на переговорах. Тактикой перемирий он не мог превратить их в мир. В целом летняя кампания 1633 г. дала императору мало успехов. Шведам и бранденбуржцам противостояла в Силезии небольшая часть армии, командиры которой посылали в Вену донесения о бездеятельности Валленштейна. Сам же главнокомандующий хотел разместить свои войска в наследственных землях Габсбургов (Чехия, Силезия, Моравия и Австрия) на зимних квартирах. Но в Вене уже начинали называть его или предателем, или неспособным, и настаивать на том, чтобы во главе имперской армии был поставлен или Максимилиан Баварский или Галлас. Оксеншерна, очевидно, понял смысл колебаний Валленштейна и стремился в ходе переговоров побуждать главнокомандующего оказывать давление на императора с тем, чтобы заключил мир на условиях больших территориальных и политических уступок Швеции. Во время переговоров рассматривались разные сюжеты. Валленштейн договорился об обмене его родственника полковника имперской армии графа Ф. Гарраха на шведского генерала Тостенссона. Проводились также консультации между Валленштейном и датским королем Кристианом IV о посредничестве Дании в переговорах между Швецией, Данией и Валленштейном, о которых Фердинанд был осведомлен. Сообщая ему в письме от 6 июля 1633 г. о трудностях в переговорах с представителями Бранденбурга и Саксонии, прежде всего фельдмаршалом Арнимом, Валленштейн писал, что в Лейпциге ведутся переговоры между курфюрстами и чинами Империи, намеренными объединиться против императора. Из этого письма становится понятно, что тактика Валленштейна сводилась к сдерживанию возможного наступления войск союзников и их совместных действий с шведами. Валленштейн подчеркивал успехи в защите наследственных владений императора, особенно Бреслау (Вроцлава). Сам Фердинанд также склонялся к идее датского посредничества, что видно из его письма Кристиану IV от 3 июля того же года54.

Переговоры Валленштейна все же не были полностью секретными и привлекали внимание не только венского двора. Чешские эмигранты-протестанты, видя, что он пытается не допустить прорыва шведско-саксонских войск в Чехию и в то же время не движется в Южную Германию, сами начали с ним переговоры, надеясь способствовать заключению мира между Валленштейном и антигабсбургскими силами. Агенты графа Турна С. Расин и генерал-вахтмейстер шведской армии Я. Бубна в мае 1633 г. отправились в Гичин в Силезии для встречи с ним. Состоявшаяся в Гичине беседа проходила в дружеской обстановке. Валленштейн говорил о необходимости установления всеобщего мира как для католиков, так и для протестантов. Расин и Бубна со своей стороны намекнули на возможное предложение Валленштейну принять чешскую корону из рук шведов. Получив от Бубны письменный отчет об этой встрече, Оксеншерна отнесся скептически к идее всеобщего мира. Обещанная шведами чешская корона обязывала Валленштейна продолжать войну, а он этого не хотел. Имперские чины наверняка отнеслись бы к этому отрицательно, поскольку подобный шаг был бы явным нарушением имперской конституции. Мог ли Валленштейн рассчитывать на поддержку представителей австрийского дома в своих мирных инициативах? Этот вопрос шведский канцлер поставил перед ним и ждал ответа55.

Дипломатическую игру с Валленштейном вела и Франция. Ее активным игроком был маркиз де Фекьер, пытавшийся склонить германских князей к продолжению в союзе с Швецией войны против императора. В Дрездене он беседовал с чешским магнатом-эмигрантом графом Кински, который сказал ему, что хочет знать, поддержит ли французский король получение Валленштейном чешской короны, если тот повернет оружие против императора. Французский посол незамедлительно сообщил об этой беседе Ришелье, и уже 16 июля 1633 г. Королевский Совет, обсудив это предложение (вопрос в том, исходило ли оно от герцога Фридландского), решил его принять, оказать помощь в виде субсидий и дать гарантии мира. Франция стояла на пороге войны: поддержка со стороны Валленштейна была как нельзя кстати, поскольку позволяла продолжать "дипломатию пистолей", избегая непосредственного вступления в военные действия. 1 января 1634 г. Кински писал Фекьеру, что Валленштейн более не колеблется и готов связаться с французским королем. Ришелье даже приказал Фекьеру заключить от имени короля соглашение с Валленштейном. Но не было ли здесь скорее самообольщения со стороны Кински, хорошо знавшего Валленштейна, но вряд ли посвященного в его тайные мысли? Может, Кински рассматривал информацию Расина и Бубны только как дипломатическую игру? Между французским и шведским правительствами не было полного доверия, ибо Ришелье не хотел чрезмерного усиления Швеции. Кроме того, саксонский курфюрст и его фельдмаршал были тайными сепаратистами, склонными к соглашательству с императором, лишь бы только были сохранены владения курфюрста и лютеранское вероисповедание. В этой двойной игре Арним был для Валленштейна своего рода мостиком от изменнической к легитимной политике, тогда как сам саксонский фельдмаршал был настроен как против венского двора, так и против заговорщической тактики Кински и Трчки. Фекьер же общался с Кински и скорее выдавал желаемое за действительное французскому двору и Ришелье56.

Тем временем в Вену стекалась информация, вызывавшая недоверие к Валленштейну у императора. Граф Траутмансдорф писал 16 декабря 1633 г. из Пльзеня Фердинанду, что Валленштейн уклоняется от исполнения его приказа идти на помощь испанцам, ссылаясь на то, что в этом случае его войска не послушаются и поднимут мятеж. Чуть ранее в Вену прибыл баварский вице-канцлер В. Рихель, который должен был спросить, так ли будет решительно проведено отстранение Валленштейна от командования армией, как об этом ведутся переговоры с испанскими послами при венском дворе. Вдогонку Рихелю Максимилиан Баварский отправил письмо, в котором просил сообщить императору, что в районе Верхнего Дуная сложилось тяжелое положение, а шведы наступают из-за бездействия Валленштейна, который отказывается помочь Баварии, ссылаясь на возможность продвижения графа Арнима в Силезию. Сам же Максимилиан считает, что Арним не будет переходить Эльбу и останется на зимних квартирах. Эти действия Валленштейна, продолжал Максимилиан Баварский, могут нанести большой ущерб преданным императору чинам Империи. Далее он упрекал Валленштейна в преследовании своих корыстных целей и пренебрежении интересами католических чинов Империи. Опираясь на противников Валленштейна при венском дворе, испанских дипломатов и Ламормайни, надо отстранить Валленштейна от командования, потому что только в этом случае можно установить всеобщий мир в Империи или, заключив сепаратные договоры с курфюрстами Бранденбурга и Саксонии, открыть дорогу к заключению всеобщего мира, поскольку шведы не хотят заключать выгодный для Империи мир. Однако Валленштейн продолжал настаивать, например, в письме императору из Пльзеня от 29 декабря 1633 г., что посылать войска в Баварию нецелесообразно, поскольку оставить Чехию без зашиты опаснее, нежели Баварию57.

Стремясь удержаться на посту главнокомандующего имперской армией, Валленштейн пошел на рискованный шаг, потребовав от генералов и высших офицеров своей армии присягнуть на верность ему. Многие военачальники подчинились, за исключением Галласа и И. Альдрингена, рассчитывавших на поддержку противника Валленштейна графа Г. Шлика, важного члена придворного военного совета в Вене. В числе присягнувших был генерал Пикколомини, начальник охраны Валленштейна. Пикколомини получил генеральское звание 3 января по предложению самого Валленштейна, который был с ним слишком доверчивым. И зря, так как этот карьерист до мозга костей вскоре покинул Пльзень и четырьмя днями позже появился в Линце. Пикколомини едва ли даже подозревал, как он будет желанен в Вене. Его донос был как бы подтверждением стремления Траутмансдорфа, Шлика и Ламормайни избавиться от Валленштейна. 24 января Фердинанд II подписал патент об отставке Валленштейна и назначении на его пост Галласа и одновременно амнистировал всех тех военачальников, которые присягнули на верность Валленштейиу в Пльзене. Пикколомини за свой донос получил звание фельдмаршала. 4 февраля он же получил патент, согласно которому Валленштейна предписывалось устранить, если он не откажется от должности главнокомандующего. Генералы-заговорщики отправились в Пльзень, а тем временем в Берлине курфюрст Георг Вильгельм высказался за мирные переговоры с Валленштейном. Он правильно понял идею Валленштейна. Германия устала от религиозной борьбы. Но император и его окружение надеялись на то, что им удастся переломить ситуацию в свою пользу. Валленштейн в качестве полководца был им уже не нужен. Но не нужен он был им и в качестве политика и немецкого князя. Если бы он был немец и имперский князь, он мог бы им подойти, но он был генералом дома Габсбургов, он был для них чужим, и поэтому многих из них не устраивал58.

Содержание патента стало известно Валленштейну. Он собрал своих офицеров 20 февраля 1634 г. в Пльзене, сказав им, что не верит, что патент издан против него. Но это было именно так, и некоторые офицеры уже подстрекали войска к неповиновению генералиссимусу. Валленштейн исходил из того, что исполнение этого приказа выгодно противнику и приведет к потерям имперских земель. Войска должны были двинуться немного к западу, а сам он решил лично появиться в Эгере, где надеялся встретить признательность и благодарность своих офицеров. Но заговор уже созрел, и 25 февраля 1634 г. в крепости Эгер Валленштейн был убит. В этот момент Валленштейн находился в своей спальне в полном одиночестве, без охраны. Кроме того он был очень болен. Войско Валленштейна, еще со времен Люцена начавшее терять с ним контакт, бездействовало. Убитые в один день с Валленштейном его ближайшие сподвижники Кински, Трчка и Илов были плохими психологами и политиками. На охрану Валленштейна не были выставлены немецкие или испанские солдаты. Иностранные наемники, исполнявшие замысел заговорщиков, сделали свое дело. Конечно, Валленштейн мог двинуться на сближение с саксонским войском, но, скорее всего, он не хотел выступать против Империи в союзе со шведами и с саксонцами. Может быть, он думал, что в состоянии один заключить мир без императора, но вряд ли это было возможно. Фердинанд II не мог допустить превышения Валленштейном его полномочий, что и решило судьбу полководца. Суть дела заключалась, вероятно, именно в этом, а не в том, что, когда были подавлены крестьянские восстания в Чехии, Австрии и Баварии, Валленштейн перестал быть нужен императору59.

Гибель Валленштейна была воспринята в Европе неоднозначно. Вдохновители и исполнители заговора, естественно, оправдывались. Ламормайни писал из Вены 3 марта 1634 г. генералу ордена иезуитов М. Виттелески о том, что Валленштейн хотел нанести ущерб императору, уничтожить австрийский дом и т.д. Сразу же после осуществления заговора исполнители его шотландцы Гордон и Лесли написали доклад, в который Пикколомини внес поправки. В этом докладе они сообщали, что предотвратили соединение войск Валленштейна с армией Бернгарда Саксен-Веймарского. Была даже составлена для распространения, очевидно, в Италии и Риме, компиляция этого доклада на итальянском языке. В конце февраля - начале марта (точная дата и место не указаны) председатель имперского полевого суда подписал заключение о Пльзеньской присяге как подстрекательстве к мятежу против императора и о праве участников заговора на императорское прощение60.

По указанию Фердинанда II, желавшего оправдаться в глазах современников, были проведены посмертные расследование и судебное осуждение Валленштейна как изменника. Фердинанд опасался, что возникнут трения с армией Валленштейна, что было опасно ввиду возможного вторжения иностранных войск в Чехию и Силезию. Сначала он написал письмо своему сыну Фердинанду, ставшему верховным главнокомандующим имперской армии, в котором оправдывал действия заговорщиков, а затем уже стал наблюдать за подготовкой осуждения Валленштейна, однако, не торопился, так как ждал результатов военных действий. Но армия Валленштейна не бунтовала, шведы осенью 1634 г. начали терпеть поражения, и Фердинанд решил, что можно обнародовать результаты расследования. Лишь в октябре было опубликовано сообщение императорского двора, в котором деятельность Валленштейна расценивалась как вопиющее восстание против Империи и имперской конституции, хотя никто иной как сам император и его двор способствовали этой деятельности, пока генералиссимус был им нужен. Мало кто из современников поверил этому заключению. Фердинанд неуклюже пытался в письме к духовным курфюрстам доказать, что иезуиты не имели никакого отношения к убийству в Эгере. Зато имперские публицисты расценивали это решение часто совершенно в ином ракурсе. Протестантские публицисты призывали не доверять Фердинанду, который сам нарушал имперскую конституцию61.

Имущество Валленштейна было большей частью конфисковано и пошло на нужды армии. Из этого же имущества были выделены денежные суммы участникам и исполнителям заговора, в том числе испанскому послу Оньяте, интриговавшему против Валленштейна при венском дворе, и Ламормайни. Вдова Валленштейна лишь через два с половиной года после унизительных просьб и ходатайств получила имения в Нейшлоссе и Ческе-Липа, которые ей когда-то подарил покойный супруг. Сообщая 8 марта 1634 г. Максимилиану Баварскому об убийстве Валленштейна и его приближенных, а также отстранении от своих должностей сторонников Валленштейна при венском дворе, Рихель сообщил также о том, что курфюрсты Бранденбургский и Саксонский без согласия шведского правительства уже не пойдут на заключение сепаратного мира. Эта информация совпадает с реакцией Оксеншерны на известие о гибели Валленштейна в письме саксонскому курфюрсту. Канцлер выразил уверенность в том, что курфюрст будет теснее взаимодействовать со шведской армией, и подчеркнул необходимость еще большего сближения протестантских сил. Реакция французского двора была неоднозначной. Людовик XIII высказался в том духе, что всех предателей по отношению к своим суверенам постигнет та же судьба. Рационалист и прагматик Ришелье расценил это событие как свержение колосса, но выразил надежду, что убийство Валленштейна ослабит Фердинанда II, а это позволит Франции продолжать проведение выжидательной политики. Ришелье справедливо полагал, что у императора нет и не будет второго такого полководца. В этом смысле он был прав, но, с другой стороны, ошибся в своих расчетах относительно продолжения выжидательной политики62.

Шведская армия потерпела ряд поражений, начиная с Нордлингена, в 1634 году. В следующем году Фердинанд заключил с саксонским курфюрстом Пражский мир, предоставлявший свободу вероисповедания Саксонии и другим лютеранским княжествам. Франции пришлось в том же году вступить в войну, закончившуюся Вестфальским миром 1648 г., ослаблением Империи и утверждением Франции и Швеции как гарантов этого мира. Убийством Валленштейна император и его приближенные сорвали возможность заключения мира по инициативе Валленштейна. Слава миротворца, конечно, возвысила бы Валленштейна, но что произошло бы дальше, говорить трудно. Ясно лишь одно, что заключение мира отодвинулось более чем на 14 лет и, возможно, на худших для Империи условиях. Единственное, что можно сказать, так это то, что Габсбурги надеялись на заключение мира на выгодных для них условиях и подчинении своих противников Империи. Испанский двор в то время жаждал продолжения войны, следовательно, ни Мадриду, ни Вене Валленштейн в качестве миротворца был не нужен. Да и вообще мог ли он стать вторым Ришелье при существовавшей имперской конституции? Ни курфюрсты, ни князья, ни сам Ришелье не дали бы ему так возвыситься. Может быть, он сам это понимал. Его путь был тупиковым. Он достиг всех возможных для него вершин, но дальше пути не было. Оставалось или удалиться в свои владения, сохранив герцогство Фридландское до конца своих дней, или действовать, но, как видно, он и сам не знал точного решения. Его деятельная и честолюбивая натура не принимала первого решения, а второе, надо полагать, не созрело. Тяжелая болезнь также отвергала первое решение: ему уже было нечего терять. Он мог умереть, только действуя. Но преодолеть опасение стать нарушителем имперской конституции, не будучи курфюрстом, он не мог. Да и что сталось бы с ним, соединись он с курфюрстом Саксонским и шведами? Не решив эту задачу, Валленштейн так и остался загадкой своей эпохи, не став вторым Ришелье, не став курфюрстом, не став кондотьером европейского масштаба.

Останки Валленштейна пролежали два года и три месяца в миноритском монастыре Мис близ Эгера. Затем гроб с его телом был препровожден в основанный Валленштейном монастырь Вальдиц в окрестностях Гичина, где Валленштейн был похоронен в склепе рядом с останками его первой жены Лукреции и малолетнего сына Альбрехта Карла. Из императорской канцелярии последовал приказ не устанавливать надгробного камня и не делать на нем надписей. Но монахи все же нарушили приказ, заявив, что они будут в молитвах и делах помнить о своем благодетеле. Кстати, дочь Валленштейна Мария Елизавета в 1647 г. вышла замуж за одного из графов Кауницев, что вполне соответствовало статусу Вальдштейнов в иерархии имперской аристократии. Во время реформ императора Иосифа II в 80-х гг. XVIII в. монастырь картузианцев в Вальдице закрыли, превратив его в каторжную тюрьму. Граф Винцент Вальдштейн в 1785 г. приказал перенести гробы, в том числе и гроб с телом Валленштейна, в свой замок Мюнхенгрец, предав их погребению с торжественной церемонией при большом стечении народа. Останки были помещены в новый красивый гроб, на крышке которого было выгравировано на латинском языке, что покойный встретил свой конец, "храбро сражаясь за Бога, церковь, императора и родину". Когда минуло триста лет со дня гибели Валленштейна, потомки его родственников соорудили на стене склепа мраморную композицию, в середине которой находится его бюст63.

Примечания

1. POLISENSKY J., KOLLMANN J. Wallenstein. Feldherrdes Drei Bigjahrigen Krieges. Koln; Weimar; Wien. 1997, S. 1 (чешское издание - Praha. 1995).
2. Quellen zur Geschichte Wallensteins (далее - Quellen). Darmstadt. 1987, S. 5.
3. DIWALD H. Einleitung. - RANKE L. von. Geschichte Wallensteins. Dusseldorf. 1978, S. 8-10; POLISENSKY J., KOLLMANN J. Op. cit., S. 8.
4. DIWALD H. Wallcnstein. Eine Biographic. Munchen und Esslingen. 1969, S. 8; POLISENSKY.I., KOLLMANN J. Op. cit., S. 2-3.
5. См. ШИЛЛЕР Ф. История Тридцатилетней войны. - ШИЛЛЕР Ф. Собр. соч. Т. 5. М. 1957; его же. Драмы. Стихотворения. М. 1975; ГЕГЕЛЬ Г.Ф.В. Эстетика. Т. 3. М. 1971, с. 603; RANKE L. von. Op. cit., S. 328-330; STEIN METZ М. Deutschland 1476- 1648. Berlin (Ost). 1978, S. 364; МЕН RING F. Deutsche Geschichte bis zur Zeit der Franzosischen Revolution. - MEHRING F. Gesammelte Schriften. Bd. 5. Berlin (Ost). 1964, S. 47; МЕРИНГ Ф. Очерки по истории войн и военного искусства. М. 1941, с. 131-132. Ср. РАЗИН Е.А. История военного искусства. XVI - XVII вв. СПб.; М. 1999, с. 439-440.
6. GINDELY A. Geschichte des Drei Bigjahrigen Krieges in drei Abteilungen. Leipzig; Wicn; Prag. 1882; HALLWICH H. Wallensteins Ende. 2 Bde. Leipzig. 1879; ejusd. Funf Bucher Geschichte Wallensteins. 3 Bde. Leipzig. 1910; PEKAR J. Wallenstein 1630- 1634. TragodieeinerVerschworung. 2 Bde. Bri. 1937; SRBIK H.R. von. Wallensteins Ende. Ursachen, Verlaufund Folgen der Katastrophe. Salzburg. 1952.
7. JANACEK J. Valdstein ajeho doba. Praha, 1978; POLISENSKY J. Der Krieg und die Gesellschaft in Europa 1618 bis 1648. Prag. 1971. S. 152, 162; POLISENSKYJ,, KOLLMANN J. Op. cit., S. 14, 254-257.
8. DIWALD H. Op. cit.. S. 12-15. См. также Der DreiBigjahrigc Krieg. Darmstadt. 1977; SCHILLING H. Aufbruch und Krise 1517 - 1648. Bri. 1988; MANN G. Wallenstein. Sein Leben erzahit von Golo Mann. Stuttgart. 1996, S. 240-241, 244-245, 248, 260-261.
9. ПОРШНЕВ Б.Ф. Тридцатилетняя воина и вступление н нес Швеции и Московского государства. М. 1976, с. 88-91, 93.
10. MANN G. Op. cit., S. 8-12, 14-18, 21-24, 28-31.
11. PRESS V. Kriege und Krisen. Deutschland 1600-1715. Munchen. 1991, S. 96-97; MANN G. Op. cit., S 55-56; ПРЕСС Ф. Рудольф II (1576-1612) - ШИНДЛИНГ А., ЦИГЛЕР В. Кайзеры. Священная Римская империя, Австрия, Германия. Ростов-на- Дону. 1997, с. 128-129.
12. MANN G. Op. cit, S. 67-68, 70-74.
13. Ibid., S. 83-84, 106.
14. Ibid., S. 88-89, 91-92, 96-97; RANKE L. von. Op. cit., S. 35-36.
15. MANN G. Op. cit., S. 115; RILL B. Kaiser Matthias. Bruderzwist und Glaubenskampf. Graz; Wicn; Koln. 1999; ПРЕСС Ф. Маттиас (1612-1619). - ШИНДЛИНГ А., ЦИГЛЕР В. Ук. соч., с. 144-147.
16. РАЗИН Е.А Ук. соч., с. 386-387; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 104-108, 130-131.
17. KAISER М. Cujusexercitus, ejus religio? Konfession und Heerwesen im Zeitalterdes DreiBigjahrigen Krieges. - Archiv fur Reformationsgeschichle. Jhg. 91, 2000, S. 317-320, 350-353.
18. ALBRECHT D. Die Kricgs = und Friedensziele der deutschen Reichsstande. - Krieg und Politik 1618-1648. Europaische Probleme und Perspekliven. Munchen. 1988. S. 242, 269; ЛЕВЧЕНКОВ A.C. Политический кризис в Чехии и европейская политика накануне Тридцатилетней войны. - Вопросы истории славян. Вып. 15. Воронеж. 2001, с. 78-92.
19. АЛЬБРЕХТ Д. Фердинанд 11 (1619-1637). - ШИНДЛИНГ А., ЦИГЛЕР В. Ук. соч., с. 148-151; PRESS V. Op. cit.. S. 204-207, 210-211.
20. MANN G. Op. cit., S. 118-120, 140-142, 160-161, 167, 172- 173, 193; STEINMETZ М. Op. cit., S. 330-331.
21. POLISENSKY J., KOLLMANN J. Op. cit., S. 91. 196-201, 209- 210.
22. Ibid., S. 90-93.
23. MANN G. Op. cit., S. 210-215, 230-235.
24. Ibid., S. 262-265. 301-303.
25. Qucllen, S. 57-61; STEINMETZ М. Op. cit., S. 338-339; PRESS V. Op. cit., S. 202-203, 212; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 147-149.
26. Quellen, S. 84-89; KAISER М. Politik und Kriegsfuhrung. Maximilian von Bayern, Tyily und die Katholisclie Liga im DreiBigjahrigcn Krieg. Minister. 1999; РАЗИН Е.А. Ук. соч., с. 404.
27. PRESS V. Op. cit., S. 202-203; STEINMETZ М. Op. cit., S. 339-340; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 149-150.
28. MANN G. Op. cit., S. 315-316.
29. Quellen. S. 127-129, 146-147; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 152-154.
30. PRESS V. Op. cit., S. 211-213.
31. Ibid, S. 213.
32. STEINMETZ М. Op. cit., S. 340-342.
33. ГРИММЕЛЬСГАУЗЕН Г. Симплициссимус. Л. 1967; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 104-107; MANN G. Op. cit., S. 346-350, 353, 355, 359.
34. АЛЬБРЕХТ Д. Фердинанд II. с. 161-162; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 160-164; POLISENSKY J., KOLLMANN J. Op. cit., S. 181; STEINMETZ М. Op. cit., S. 342-343.
35. ALBRECHT D. Die auswartige Politik Maximilians von Bayern 1618-1635. Gottingen. 1962, S. 196, 203, 210, 211. 262, 284, 302; ejusd. Maximilian I von Bayern. Munchen. 1998, S. 661, 669-670, 717. 759, 826; MANN G. Op. cit., S. 381.
36. Lcs papiers de Richelieu. Par P. Grillon. T. 1. P. 1976, p. 528: Les papiers de Richelieu. Section politique exterieure correspondance et papiers d' etat. Par A. Wild. Empire Allemand. T. I (1616- 1629). P. 1982, p. 249; Quellen. S. 124-125.
37. Quellen, S. 174-185.
38. MANN G. Op. cit., S. 442-443; KAISER М. Politik, S. 277.
39. WEBER H. Richelieu und das Reich. - LUTZ H.. SCHUBERT F., WEBER H. Frankreich und das Reich im 16. und 17. Jahrhundert. Gottingen. 1968; WOLLENBERG J. Richelieu, Staalsrason und Kircheninteresse. Zur Legitimation der Politik des Kardinalpremier. Bielefeld. 1977; MALETTKE K. Frankreich, Deutschland und Europa im 17. und 18. Jahrhundert. Beitrage zum EinfluBiranzosischer Theorie, Verfassung und AuBenpolitik in de Fruhen Neuzeit. Marburg. 1994, S. 263-277; ERLANGER Ph. Richelieu. P. 1997, p. 377.
40. Memoires du cardinal de Richelieu. T. X. P. 1931, p. 146-148; FAGNIEZ G. Le pere Joseph et Richelieu. T. 1. P. 1894, p. 447- 448; ERLANGER Ph. Op. cit., p. 387-388; Lettres, instructions diplomatiques et papiers du cardinal de Richelieu. Par D. Avenel. T. III. P. 1858. p. 877, 880-882, 894,896, 898-900.
41. АЛЬБРЕХТ Д. Фердинанд II, с. 163.
42. Ouellen, S. 211-215.
43. PRESS V. Op. cit., S. 214-218; MANN G. Op. cit., S. 574-577.
44. MANN G. Op. cit., S. 614, 636-637, 652-653.
45. STEINMETZ M. Op. cit., S. 349-350: PRESS V. Op. cit., S. 218-219; ERLANGER Ph. Op. cit., p. 402-403; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 264-268.
46. РАЗИН Е.А. Ук. соч., с. 388-389; SICKEN В. Der DreiBigjahrige Krieg als Wendepunkt: Kriegsfuhrung und Heeresstniktur im Ubergang zum miles perpetuus. - Der Westfalische Friede. Diplomatie, politische Zasur, kulturelles Umfeld, Rezeplionsgeschichte. Munchen. 1998, S. 585- 586.
47. ALBRECHT D. Maximilian I. S. 826; KAISER M. Politik. S. 60-61, 508-511. 526-527.
48. АЛЬБРЕХТ Д. Фердинанд II. с. 164-165; PRESS V. Op. cit., S. 220-221; MANN G. Op. cit., S. 674-675.
49. Quellen, S. 222-224; STE1NMETZ M. Op. cit., S. 357; POLISENSKY J., KOLLMANN J. Op. cit.. S. 240-241; KAMPMANN Ch. Reichsrebellion und kaiserliche Macht. Politische Strafjustiz im DreiBigjahrige Krieg und das Verfahren gegen Wallenstein 1634. Minister. 1992, S. 106-108.
50. Ouellen, S. 226-227.
51. РАЗИН Е.А. Ук. соч., с. 417-418; MANN G. Op. cit., S. 719; ДЕЛЬБРЮК Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. IV. M. 1938, с. 183.
52. MANN G. Op. cit., S. 748, 767; STEINMETZ M. Op. cit., S. 358-361; PRESS V. Op. cit., S. 222, 226; POLISENSKY J., KOLLMANN J. Op. cit., S. 242.
53. KAMPMANN Ch. Op. cit., S. 109-113; ALBRECHT D. Maximilian 1. S. 845.
54. POLISENSKY J.. KOLLMANN J. Op. cit., S. 242-245; Quellen, S. 262-263, 268-269, 294-298.
55. MANN G. Op. cit., S. 773-778.
56. ERIANGER Ph. Op. cit., p. 445-446, 469; MANN G. Op. cit., S. 783-784. 811-812. 871.
57. SRBIK H.R. von. Wallensteins Ende, Anhang, S. 309-310; KAMPMANN Ch. Op. cit., S. 115; Ouellen, S. 344-355.
58. Ouellen, S. 383-385; POLISENSKY J., KOLLMANN J. Op. cit., S. 246-247, 252-253; MANN G. Op. cit., S. 888-890, 904-905, 912- 913.
59. RANKE L. von. Op. cit.. S. 312-313; POLISENSKY J., KOLLMANN J. Op. cit., S. 254-255; MANN G. Op. cit., S. 940; АЛЬБРЕХТ Д. Фердинанд, с. 166; PRESS V. Op. cit., S. 226-227; ПОРШНЕВ Б.Ф. Ук. соч., с. 370- 371.
60. SRBIK H.R. von. Op. cit., Anhang, S. 310-329; Quellen, S. 415-420.
61. Ouellen, S. 435-436; KAMPMANN Ch. Op. cit., S. 173-175, 195-196, 222-227: POLISENSKY J., KOLLNANN J. Op. cit., S. 250-251.
62. MANN G. Op, cit., S. 955-956, 970-971; Quellen, S. 419. 424- 427; ER1ANGER Ph. Op. cit., p. 469.
63. MANN G. Op. cit., S. 985-987.

Вопросы истории. - 2003. - № 1. - С. 48-77.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас