Оттон III - "Чудо света"

[Saygo 582]

Балакин В. Д. Оттон III

Ахен, любимая резиденция правителя Каролингской империи Карла Великого (768-814), в мае 1000 г. стал местом невиданного происшествия. Юный император Оттон III (980- 1002, с 983 г. король Германии, с 996 г. - император Священной Римской империи) велел искать в дворцовой капелле могилу Карла, о точном расположении которой не знали с тех пор, как здесь в конце IX в. похозяйничали норманны. Когда удалось ее обнаружить под мраморным троном в западном портале капеллы Св. Марии, он распорядился вскрыть гроб и взял из него золотой нашейный крест, а также кусочки еще не истлевшей одежды боготворимого им императора.

Многие осудили этот поступок Оттона III как святотатство, а составитель Хильдесхаймских анналов пошел еще дальше, истолковав его безвременную кончину спустя полтора года как расплату за содеянное¹. За свою короткую жизнь Отгон III не раз повергал мир в изумление, за что и прозвали его "Чудом света" (Mirabilia mundi).

Распорядившись вскрыть могилу Карла Великого, Оттон III не думал, что совершает святотатство. Для него это был акт почитания великого франка, примеру которого он, одержимый идеей возрождения Римской империи, решил следовать. Собственно говоря, империя тогда уже существовала, и не только Византийская - прямая и законная наследница Древней Римской империи. Еще дед Оттона III, король Германии Оттон I Великий, 2 февраля 962 г. в церкви Св. Петра в Риме прошел священный обряд помазания и венчания императорской короной, полученной из рук папы римского. Так возникла средневековая Римская империя, которая, непрерывно видоизменяясь, просуществовала 844 года, приобретя в XII веке, при императоре Фридрихе Барбароссе эпитет Священная и получив в конце XV в. свое полное, весьма помпезное наименование - Священная Римская империя германской нации².

Но и Оттон Великий не был первым, кто задался целью возродить и возродил империю. Его предшественником был все гог же Карл Великий, на Рождество 800 г. короновавшийся в Риме императорской короной. При этом и сам Карл, и короновавший его папа Лев III думали, что восстановили Римскую империю в целом, включая и ее восточную часть. Однако Византия не признала новоявленного императора. Так появились две империи, каждая из которых считала себя наследницей державы Константина Великого (306-337), первого римского императора, принявшего христианство. Но воссозданная Карлом Великим империя, названная по его имени Каролингской, оказалась недолговечной. Вскоре после его смерти началась борьба за власть, и все кончилось тем, что три его внука в 843 г. поделили империю между собой, положив начало существованию современных государств Германии, Италии и Франции. Правда, несмотря на раздел, формально империя сохранялась, и старший из братьев, Лотарь I, вплоть до своей смерти, настигшей его в 855 г., носил титул императора, не обладая никакой властью вне доставшегося ему удела. Императорская корона и впредь передавалась по наследству, но авторитет и владения императоров, не выходившие за пределы Северной Италии, неудержимо убывали, пока и вовсе не сошли на нет. В 924 г., после смерти Беренгара Фриульского, последнего императора из династии Каролингов, эта корона оказалась никому не нужна.

Империя на Западе опять угасла, но ее идея продолжала жить, так что Оттон I мог считать воссозданную им империю преемницей не только Древней Римской, но и Каролингской империи. Традиция нашла продолжение. Оттоновская империя по территории и численности населения хотя и была гораздо меньше своих предшественниц, но оказалась весьма жизнеспособной, собственно, и положив начало средневековой Священной Римской империи, просуществовавшей вплоть до 6 августа 1806 года, когда последний император Франц II, сознавая собственное бессилие перед новоявленным французским императором Наполеоном Бонапартом, сложил с себя корону. В состав Священной Римской империи кроме самой Германии, только короли которой и были императорами, входили также треть современной Италии, часть Франции и Бельгии, Австрия, Швейцария, Нидерланды и области западных славян. Это было многонациональное государство. Поскольку немцы составляли в нем большинство и играли главенствующую роль, а империя называлась Римской, решили исправить это несоответствие, в конце XV века добавив к ее названию еще два слова, вследствие чего и получилось длинное и несколько парадоксальное наименование - Священная Римская империя германской нации. Таково было официальное название, использовавшееся в документах, а в обыденной жизни государство чаще всего называли просто Империей, и всем было ясно, о какой империи идет речь.

В Священной Римской империи были два высших авторитета- император и папа римский, постоянно боровшиеся за верховенство. Сильные императоры, такие, как Оттон I, выходили из этой борьбы победителями. Оттон Великий защищал церковь, но при этом подчинил ее своей воле и поставил на службу интересам империи. Самовластно распоряжаясь делами церкви, он по своему усмотрению назначал и смещал епископов и аббатов. И даже самого папу римского не могли избрать без его согласия.

Но и Оттону Великому не все так просто давалось. Дабы упрочить свою власть в Италии, после коронации императорской короной он провел в этой стране в общей сложности 9 лет. Победы чередовались с досадными неудачами. К числу бесспорных успехов относится то, что ему удалось добиться от феодальной знати, германской и итальянской, и от папы римского согласия на императорскую коронацию своего малолетнего сына Оттона II, уже обладавшего королевской короной Германии. На Рождество 967 г. состоялась торжественная церемония, обеспечившая преемственность императорской власти. Труднее было Оттону I добиться признания своего императорского достоинства со стороны Византии. Константинопольский василевс считал себя единственным законным римским императором и слышать не хотел об империи германского варвара. Однако Оттону I, как в свое время Карлу Великому, все же удалось добиться формального признания, платой за которое явился отказ от притязаний на Южную Италию и от титула "римский император", который по-прежнему признавался за византийским правителем. Оттон I отныне довольствовался титулом "император август". Компромиссное соглашение закрепили династическим браком: за Оттона II выдали замуж византийскую царевну Феофано.

Это была красивая и просвещенная девушка, принесшая в Германию высокую византийскую культуру и ученость. Торжественное венчание молодых состоялось в Риме в апреле 972 года. От этого брачного союза и появился на свет летом 980 г. будущий император Оттон III.
 

Императрица Феофано


Генрих Баварский


Евангелие Оттона III (Bayerische Staatsbibliothek, Clm 4453, fol. 23v–24r)


Молитвенник Оттона III








Печать Оттона с тиснением "+ OTTO D(e)I Gracia ROMANORV(m) IMP(erator) AVG(ustus)"


Оттон в витраже собора Нотр-Дам в Страсбурге


Империя Оттона в 1000 году. Зеленым цветов обозначены земли королевства Германии, красным королевства Италии, фиолетовым - папские, желтым - независимой Бургундии

После смерти Оттона Великого Оттон II беспрепятственно унаследовал власть, однако первые семь лет правления новый король Германии был поглощен борьбой за утверждение своего господства внутри страны и за Лотарингию. Прежде всего, Оттону II пришлось столкнуться с оппозицией южногерманских герцогств Баварии и Швабии. Главным возмутителем спокойствия выступал баварский герцог Генрих по прозвищу Сварливый, сумевший найти поддержку у князей Чехии и Польши и даже у ряда саксонских магнатов. Лишь в 978 г. Оттону II удалось побороть противников и утвердиться в Южной Германии. Но тут сложилась кризисная ситуация на западной границе. Король Франции Лотарь (954-986), приходившийся Оттону II двоюродным братом (мать Лотаря, королева Франции Герберта, была родной сестрой Оттона I), вторгся в Лотарингию, сумев захватить Ахен. Находившегося на крыше императорской резиденции орла, обращенного на запад, он повернул на восток, заявив тем самым о своих притязаниях на наследство Карла Великого. Лишь после демонстрации силы, когда Оттон II дошел до Парижа, где он довольствовался тем, что заставил духовенство петь "Аллилуйя" на Монмартре перед стенами города, в мае 980 г. состоялось заключение мира³.

Успешный поход Оттона II на Париж заметно повысил его авторитет. Если прежде нередко раздавались голоса недовольных его то слишком опрометчивыми, то чересчур нерешительными действиями, а особенно влиянием на него супруги-гречанки и пренебрежением советами людей более зрелого возраста, то теперь недовольство утихло. Заговорили даже, что дух отца, Оттона Великого, возродился в сыне, что молодой государь способен на мужественные поступки и предназначен Провидением для великих дел⁴. И действительно, он жил с мыслью о продолжении дела отца, о придании Империи еще большего величия, и прежде всего о реализации последних замыслов Оттона I относительно покорения Италии, чтобы земли к югу от Альп слились в единую с германскими землями Империю.

Как только воцарился мир в Германии, император отравился в итальянский поход. В отличие от своих предшественников и преемников на германском престоле, Оттон II шел в Италию не за императорской короной, которая у него уже была, а чтобы продолжить политику, получившую в истории название итальянской или имперской. Оказалось, что, несмотря на семилетнее отсутствие императора, его авторитет в Северной и Центральной Италии, включая и Рим, ничуть не пошатнулся. Хуже обстояли дела в Южной Италии, где к традиционному противнику Оттоновской империи, Византии, добавился новый опасный враг - арабы или, как их называли в средневековой Европе, сарацины, захватившие Сицилию и оттуда угрожавшие владениям обоих императоров - как западного, гак и византийского. Впрочем, Византия предпочла хитрую тактику стравливания немцев с сарацинами, открыто не вмешиваясь в борьбу. Именно в войне против сарацин Оттон II и потерпел свое наиболее сокрушительное поражение.

В конце мая 982 г. его многочисленное хорошо вооруженное войско выступило в поход, направляясь в Калабрию по старой римской военной дороге, которая вела то непосредственно по морскому побережью, то уходила в глубь полуострова. Однако длительное стояние у стен Тарента, оборонявшегося греческим гарнизоном, и связанная с этим задержка в продвижении немцев имели своим следствием то, что войну пришлось вести в период губительной для жителей севера летней итальянской жары (чего они обычно избегали), а противник получил дополнительное время для собирания сил. Весть о движении императорского войска достигла эмира Сицилии Абуль-Касима, который незамедлительно отреагировал. Он принял брошенный вызов и объявил священную войну. Еще в то время, когда император находился у стен Тарента, Абуль-Касим переправился через пролив и двинулся через горы Калабрии к восточному побережью, а оттуда - в северо-западном направлении. Тем временем император, по мере приближения которого обращались в бегство сарацинские гарнизоны, подошел к одной из крепостей, в которой и собрались бежавшие сарацины, предположительно, к Россано. Эмир поспешил на выручку к своим, однако, узнав, что немцы овладели крепостью, повернул назад. Оттон II повел войско, командование которым разделил с герцогом Баварии Отто, в погоню за противником. Эмир с частью своих отрядов занял позицию на равнине на мысе Колонне южнее Котроне, тогда как другие укрылись в горных ущельях, вплотную подходивших к морю.

Этот тактический прием в конечном счете сыграл решающую роль в исходе битвы, состоявшейся 15 июля 982 года. Рыцари в войске Оттона II были полны решимости победить или умереть. Всей своей мощью немцы обрушились на противника, и завязалось жестокое сражение. Абуль-Касим, видимо, недооценил ударную силу тяжелой конницы императора, однако в тактическом отношении сарацины, имевшие большой опыт войн с византийцами, превосходили северного противника, на которого к тому же изнуряюще действовала июльская жара. Первая атака немецкой конницы оказалась сокрушительной. Боевые порядки сарацин были расстроены, и рыцарям удалось прорваться в самый центр вражеского войска, где в окружении наиболее доблестных воинов находился эмир Абуль-Касим, который вскоре и был сражен ударом меча. Сарацины пришли в замешательство и начали беспорядочно отступать, однако немцам не суждено было долго ликовать, поскольку из горных ущелий вылетела находившаяся в засаде вражеская конница. И те сарацины, которые уже было обратились в бегство, воспрянули духом и с новой силой вступили в бой с воинами императора, измученными не столько битвой, сколько южным зноем. У них уже не было сил противостоять свежему пополнению противника. Спустя короткое время сарацины одержали победу. Мало кому из немцев удалось бежать - большинство были убиты (а вернее добиты, находясь в состоянии полного изнеможения от усталости, зноя и жажды) или попали в плен⁵.

Сам император находился в величайшей опасности. Убедившись в невозможности изменить исход битвы в свою пользу, собрать под свои знамена обратившихся в бегство, он вместе с герцогом Баварии Отто и несколькими верными ему людьми стал отходить к берегу. Затем по совершенно непонятным причинам (ни один из источников не дает объяснения) он решил спасаться в одиночку. В то время как остатки его войска продолжали отступать (а точнее говоря, просто продолжали движение, поскольку сарацины вскоре прекратили преследование) по суше, сам он верхом на коне пустился вплавь по морю в направлении видневшегося корабля, на борт которого его вскоре и подняли. Если бы рассказ об этом морском приключении Оттона II содержался лишь в одном источнике, его достоверность наверняка подвергли бы сомнению, столь авантюрной и невероятной представляется эта история. Оказалось, что корабль принадлежал грекам, для которых германский император представлял собой ценнейшую добычу, однако ему удалось на первых порах сохранить инкогнито. Когда же моряки узнали, кого они в действительности подняли на борт, Оттон II сумел соблазнить их обещанием богатого выкупа, и те согласились доставить его в Россано. Но и там продолжились его приключения: ему удалось, прыгнув за борт, бежать на берег даже без уплаты выкупа. Стены Россано защитили его и остатки его войска⁶.

Битва на мысе Колонне роковым образом повлияла на положение императора в Южной Италии, равно как и на его репутацию в целом. Правда, наибольшую выгоду от поражения немцев извлекли не сарацины, которые, лишившись предводителя, не смогли воспользоваться одержанной победой. Не помышляя о продолжении священной войны, они вернулись на Сицилию, так что в глазах обитателей Южной Италии поражение немцев при Колонне обратилось в победу. В воспоминаниях сарацин боль из-за гибели эмира жила дольше, чем радость от одержанной победы. И хотя спустя несколько лет они возобновили свои грабительские походы на полуостров, все же византийцы, несмотря на эти досадные помехи, теперь смогли, избавившись от вмешательства немцев, снова укрепить свое господство в Апулии и Калабрии. Именно Византия извлекла наибольшую выгоду от военного конфликта немцев с сарацинами.

Планы Оттона II, нацеленные на завоевание Южной Италии, потерпели крах. Еще более тяжелый удар получила Империя на Востоке. Воодушевленные вестью о тяжелом поражении немцев в Италии, куда была переброшена и значительная часть войск, полабские славяне лютичи и ободриты, покоренные при Оттоне I, летом 983 г. восстали, возвратив себе свободу. Лишь спустя почти 200 лет немцы опять подчинят их - и уже навсегда. И все же, несмотря на эти неудачи, положение Оттона II не пошатнулось настолько, чтобы Империя вышла из подчинения. Напротив, германские и итальянские князья, съехавшиеся в мае 983 г. в Верону на имперское собрание, избрали его трехлетнего сына Оттона III королем⁷, обеспечив тем самым преемственность власти. Место проведения выборов и участие в них итальянских князей должны были гарантировать Оттону III положение наследника престола и в Италии. Кроме того, Оттон II заявлял тем самым о своем стремлении теснее связать друг с другом германскую и итальянскую части Империи. Достижению тех же целей служило и участие первого по рангу итальянского князя церкви, архиепископа Равеннского, в коронации Оттона III, состоявшейся на Рождество 983г. в Ахене. По договоренности, достигнутой на имперском собрании в Вероне, в ходе торжественной коронации архиепископ Равеннский Иоанн совершил обряд помазания короля-ребенка, а архиепископ Майнцский Виллигис возложил на его голову корону.

Но это был последний успех Оттона II. Преждевременная смерть (видимо, от малярии, являвшейся в Средние века настоящим бичом немцев, прибывавших с императором в Италию), настигшая его 7 декабря 983 г. в Риме в возрасте всего лишь 28 лет⁸, положила предел всем его устремлениям именно в тот момент, когда ситуация, казалось, стала выправляться. Оттон II - единственный из германских императоров, который был похоронен в Риме в соборе Св. Петра. Весть о смерти императора пришла в Ахен в самый разгар торжеств по случаю коронации Оттона III. За три недели гонец сумел преодолеть расстояние примерно в 1500 километров, что позволяет сделать предположение о существовании организованной смены лошадей или даже о передаче сообщения по эстафете. Трехлетнего короля вместе с королевскими инсигниями передали на попечение архиепископу Кельнскому Варину.

В Германии тогда не существовало института регентства, не было и твердых правовых оснований для опеки. Формально считалось, что малолетний король, как в свое время Людовик Дитя (900-911), сам правит. От его имени издавались грамоты, осуществлялся королевский суд и велись войны. Разумеется, это была лишь фикция, хотя и значимая в юридическом отношении. По древнегерманскому обычаю, опекуном становился ближайший мужской родственник по отцовской линии, но в правящих домах опекуншей могла быть и мать, тем более, что в династии Отгонов (или Лиудольфингов, по имени ее родоначальника; широко употребляется также название Саксонская династия, 919-1024) она признавалась, начиная с Адельгейд, супруги Оттона I, соправительницей (censors regni или consors imperii). Опека над малолетним королем открывала большие возможности для влияния на политику центральной власти, поэтому не приходится удивляться, что началась ожесточенная борьба за право называться опекуном. О своих притязаниях заявили сразу несколько человек.

Инициативу захватил давний противник Оттона II, его двоюродный брат по отцовской линии Генрих Сварливый. Этот родственник императора после неоднократных восстаний был лишен своего Баварского герцогства и отправлен в 978 г. в Утрехт под надзор епископа. После смерти Отгона II он освободился и сумел даже захватить маленького Оттона, мать и бабка которого тогда были в Италии. Притязания на опеку заявил и другой родственник - уже упоминавшийся король Франции Лотарь. За обоими стояли различные группировки знати. Большая часть светских и духовных князей сначала поддержала Генриха Сварливого, но после того, как на Пасху 984г. в Кведлинбурге Генрих был провозглашен своими сторонниками королем, и соперничество из-за права опеки переросло в борьбу за корону, сформировалась третья группировка вокруг архиепископа Майнцского Виллигиса. Ему удалось, опираясь на поддержку саксонских магнатов, добиться в июне того же года на хофтаге (съезде представителей высшей знати) в Pope близ Майнингена передачи Оттона III матери, императрице Феофано, прибывшей из Италии и теперь вместе со своей свекровью, императрицей Адельгейд, осуществлявшей управление страной. В конце июня 985 г. состоялось окончательное примирение с Генрихом Сварливым, которому возвратили герцогство Баварское, а он, в свою очередь, присягнул на верность юному королю, положив тем самым конец долгой борьбе. Таким образом, внутриполитический кризис удалось урегулировать⁹.

Дабы укрепить положение своего сына как правителя, Феофано летом 985г. совершила, как того требовал обычай, вместе с ним и огромной свитой объезд королевства. На хофтаге в Кведлинбурге на Пасху 986г. королевское достоинство шестилетнего Оттона III было подтверждено коронационным пиром. Очевидно, тогда была проведена "торжественная коронация", не отменявшая коронации, состоявшейся на Рождество 983 г. в Ахене в соответствии со всеми государственными и церковными канонами, но лишь подтверждавшая ее, свидетельствовавшая о всеобщем признании нового короля. Герцоги Генрих Баварский, Конрад Швабский, Генрих Каринтийский и Бернгард Саксонский символически прислуживали королю, исполняя придворные службы, соответственно, в качестве стольничего, постельничего, кравчего и конюшего, что должно было демонстрировать единение правителя с его наиболее влиятельными подданными. Присутствовали на пиру и князья Болеслав Чешский и Мешко Польский, подтвердившие свои обязательства по уплате дани правителю Германии¹⁰.

При поддержке архиепископа Майнцского и других представителей имперской церкви, Феофано, вскоре оттеснившая Адельгейд от управления королевством, проводила осмотрительную и успешную политику, предотвратив тем самым ослабление центральной власти за многие годы малолетства Оттона III. С 988 г. она вмешивалась и в события в Италии, учредив там имперскую канцелярию, а в 989 г и сама направилась в Рим, решительно заявив притязания на права, принадлежащие императору. В официальных грамотах она фигурирует как "милостью Божией императрица" и даже как "Феофаниус милостью Божией император". Однако опекунское правление талантливой гречанки продолжалось недолго: 15 июня 991 г. она умерла в возрасте примерно 35 лет¹¹. На смену ей пришла 60- летняя бабушка Оттона III императрица Адельгейд, также пользовавшаяся поддержкой Виллигиса Майнцского и других князей церкви.

В сентябре 994 г. на хофтаге в Золингене 14-летний Оттон III был объявлен совершеннолетним, то есть способным носить оружие и, соответственно, самостоятельно править. Его систематически готовили к этому, дав ему блестящее образование и постепенно приобщая к государственным делам. Воспитанием юного короля сначала занималась сама Феофано. Ее влияние на Оттона III проявлялось во многом, особенно в культивировании при дворе византийских порядков. Мальчик рано изучил латинский язык под руководством Бернварда, впоследствии ставшего епископом Хильдесхаймским и внесшим большой вклад в культурный подъем, наблюдавшийся в Германии в последней четверти Х - в начале XI веков и получивший название "Оттоновского возрождения". Греческий язык юному королю преподавал архимандрит Иоанн Филагат, грек из Калабрии. Высокий уровень образования, которым Оттон III превзошел всех свои предшественников на германском престоле, наложил на его правление не менее значительный отпечаток, чем его глубокая религиозность. Наряду с образованием он получил и надлежащее воинское воспитание. Еще летом 984 г., сразу же после победы над Генрихом Сварливым, Оттона III препоручили заботам некоего графа Хойко, дабы тот обучал его военному искусству. Вошло в анналы его, шестилетнего ребенка, участие в военном походе в славянские земли: "Король Оттон, еще маленький мальчик, с большим саксонским войском пришел в Склавинию"¹². Достигнув совершеннолетия, он вскоре освободился и от влияния своей бабки Адельгейд.

В первые годы своего самостоятельного правления Оттон III проводил традиционную оттоновскую имперскую политику. Многочисленные дарственные грамоты были пожалованы Магдебургскому архиепископству, специально учрежденному Оттоном I для распространения христианства и немецкого влияния среди славян. В 995 г. был предпринят при поддержке чешских и польских вспомогательных отрядов поход против ободритов и лютичей, сопровождавшийся грабежами и пожарами, но не приведший к восстановлению немецкого господства над этими славянскими племенами.

Еще дед и отец Оттона III рассматривали папу римского как составной элемент имперской церкви. Они, претендуя на право решать вопрос о преемнике на престоле св. Петра, сами назначили нескольких пап. При этом им всякий раз приходилось преодолевать сопротивление знатных родов Рима, желавших посадить на папский престол своих родственников или сторонников. Именно таким ставленником римской знати и был папа Иоанн XV, возведенный на престол Св. Петра уже после смерти Оттона II. Однако и этот папа римский, прямо не связанный с империей, столкнулся с большими трудностями: ненавидимый народом и клиром Рима из-за своего стяжательства и потакания родственникам, он вступил в конфликт с местной знатью и в конце концов был изгнан из города патрицием Крешенцием, исполнявшим там светскую власть. Тогда-то Иоанн XV и обратился за помощью к Оттону III, приглашая его прибыть в Италию¹³, подобно тому, как и в прежние времена папы римские взывали о помощи к германским правителям, и те, начиная с Оттона I, прибывали в Рим в качестве защитников главы католической церкви, используя эгу почегную миссию как предлог для установления там собственного господства. Таким образом, традиция продолжилась, и Оттон III двинулся в Италию как избавитель, а не захватчик.

Хотя и в годы малолетства короля связи Германии с Италией полностью не прерывались, все же активная имперская политика не проводилась. Примечательно, что в то время, когда в Германии шла политическая борьба с сомнительным исходом, в Италии даже не была предпринята попытка сбросить ярмо иноземного господства. Римская империя немецких королей выжила - и это было важнейшим результатом предшествующей оттоновской политики. Императорская власть, сопряженная с господством над Италией, стала рассматриваться как неотъемлемая принадлежность германской короны. Господство Оттонов в Италии укоренилось глубже, чем можно было предполагать. Если Рим время от времени переживал потрясения, связанные с борьбой за папский престол, то в Ломбардии и Тоскане не было даже и признаков стремления к коренным переменам. Герцог Тосканский Гуго, пришедший к власти еще при Оттоне II, теперь проявлял себя искренним сторонником молодого короля. В Ломбардии епископы, получившие богатые пожалования от Оттонов, стремились сохранить их, поддерживая королевский дом. Они не хотели рисковать, ввязываясь в борьбу против немцев, исход которой был неясен. Точно также и значительная часть ломбардской знати, находившейся в вассальной зависимости от епископов, связывала свои интересы с Саксонским королевским домом. Немцам удалось сохранить свою власть в Италии не в последнюю очередь и благодаря вдовствующей императрице Адельгейд, которую признавали и уважали здесь как королеву страны.

Еще на хофтаге в Золингене, когда Оттона III провозгласили совершеннолетним, было заявлено, что пора совершить поход в Рим за императорской короной, однако непосредственные приготовления начались лишь в ноябре 995 года. Местом сбора назначили Регенсбург, куда прибывали военные отряды для сопровождения короля в Италию. Явились со своими вассалами многие духовные князья, и прежде всего архиепископ Майнцский Виллигис, продолжавший оставаться первым королевским советником и теперь являвшийся душой всего предприятия. В середине февраля 996 г. в Регенсбург прибыл сам Оттон III, и в начале следующего месяца войско под пение псалмов выступило в поход. Впереди процессии двигался король, перед которым несли Священное копье, считавшееся реликвией Христа и св. Маврикия и свидетельствовавшее о призвании его обладателя к борьбе против язычников и к миссионерству, а в связи с этим и к императорскому достоинству. Была еще свежа в памяти победа, одержанная, как верили, благодаря Священному копью. Оттоном Великим над безбожными мадьярами 10 августа 955 г. в битве на реке Лех и избавившая народы Центральной и Восточной Европы от постоянно висевшей над ними угрозы опустошительных вторжений.

Альпы, в это время года еще покрытые снегом, не без труда удалось преодолеть через перевал Бреннер. Едва король ступил на землю Италии, как к нему прибыли послы от венецианского дожа Петра II Орсеоло, приветствовавшие его и обратившиеся к нему с жалобой на епископа Беллунского, епархия которого граничила с венецианской территорией. Оттон III был заинтересован в поддержании хороших отношений с Венецией, поэтому обещал принять меры против епископа, захватившего часть ее территории, а также просил дожа прислать своего маленького сына в Верону. Там в знак тесного союза между Империей и Венецией была проведена конфирмация мальчика, получившего имя Оттон в честь короля, ставшего его крестным. Так могущественный торговый город был связан с домом Оттонов узами "духовного родства" - типичное средство византийской дипломатии, воспринятое и при германском дворе. Пребывание короля в Вероне омрачилось массовым побоищем, возникшим по ничтожному поводу между его разгоряченным вином воинством и местными жителями. При этом погибло много немцев, и от неминуемого возмездия спас веронцев епископ города, вымоливший прощение у Оттона III¹⁴. Этот инцидент можно считать симптоматичным для настроений, царивших среди итальянцев: под внешней лояльностью таилось глубинное раздражение, готовое в любой момент прорваться наружу. Непредвиденное и весьма нежелательное кровопролитие, с которого начался первый итальянский поход Оттона III, словно предвещало грядущую катастрофу, крушение замыслов и его скорую гибель.

Пока же он без дальнейших осложнений продолжил путь в Павию, древнюю столицу Лангобардского королевства, где на Пасху собралась итальянская знать, дабы еще раз принести присягу на верность своему подросшему королю, которому они присягали, когда тот был еще ребенком. Как раз во время этих торжеств принесли весть о смерти папы Иоанна XV. Его притеснитель Крешенций, узнав, что Оттон III движется с войском в Италию, попытался полюбовно уладить конфликт, возвратив гонимого папу в Рим, но тот своей скоропостижной смертью спутал все его планы. Тогда патриций предпринял еще одну попытку задобрить короля: когда гот был на пути в Равенну, двигаясь обычным маршрутом по реке По, ему навстречу вышли послы из Рима, просившие его назначить нового папу. Ни папская курия, ни группировка Крешенция не чувствовали себя достаточно сильными, чтобы действовать самостоятельно, на свой страх и риск. По совету своих придворных Оттон III предложил кандидатуру самого знатного члена королевской капеллы, представителя Саксонского дома - Бруно, сына своего двоюродного брата Отто, герцога Каринтийского. В Риме, дабы соблюсти приличия, состоялась процедура формального избрания - разумеется, единогласного, после чего Бруно 3 мая 996 г. был рукоположен в сан под именем Григория V. Это был первый немец на папском престоле, а новое имя, выбранное в честь папы римского Григория Великого (590-604), много сделавшего для консолидации католической церкви, должно было восприниматься как программное заявление.

Вскоре затем в Рим прибыл и юный король, где его встретил новый папа. В день Вознесения, 21 мая 996 г.. Оттон III в соборе Св. Петра получил из рук Григория V императорскую корону. В отличие от своего деда, Оттона Великого, избегавшего употреблять титул римского императора, Оттон III сразу же стал именовать себя "императором римлян", выражая тем самым свою имперскую идею. Как повелось со времен Карла Великого, новоявленный император вершил в Риме суд. Крешенция за его прежние прегрешения приговорили было к изгнанию, но потом помиловали по просьбе папы, пожелавшего начать свой понтификат с акта милосердия¹⁵.

Казалось, оттоновская политика при самом младшем и неопытном представителе династии достигла своего наибольшего успеха. Еще не бывало, чтобы немец, к тому же родственник императора, сам юноша, вступил на престол Св. Петра. Этим престолом распорядились как простым немецким епископством, обеспечив избрание доверенного человека из королевской капеллы. Мир словно бы хотели приучить к мысли, что папский престол следует рассматривать как фамильную собственность императорской династии, а не как независимую власть. Целью было полное подчинение папства, включение его в структуру имперской власти.

Однако видимость семейной идиллии сохранялась недолго. За многодневными коронационными торжествами последовало проведение синода под руководством императора и папы, на котором между ними произошли первые разногласия, в частности, по вопросу о папских правах на владение областью к северо-востоку от Рима - Пятиградьем. И вообще Оттон III отказался подтвердить уступки, сделанные папству еще его дедом Оттоном I и закрепленные в документе, получившем название "Оттонианум". Весьма примечательно, что Оттон III законность этого документа не признал, назвав его фальшивкой, как не признал и другой документ - "Константинове установление", более известный под названием "Псевдоконстантинов дар", подложность которого была доказана в XV в. итальянским гуманистом Лоренцо Балла. В этом документе говорится, что император Константин Великий якобы отказался от власти в Риме, предоставив все полномочия папе Сильвестру I. Подобного рода утверждение никак не согласовывалось с представлениями Оттона III о собственном императорском достоинстве. Он был сильно уязвлен тем, что его ставленник папа Григорий V больше озабочен отстаиванием интересов римской церкви, нежели Римской империи.

Этой размолвкой объясняется краткость пребывания Оттона III в Риме. Уже в начале июня он, сославшись на плохое самочувствие и нездоровый климат здешних мест, сначала перебрался в горы Умбрии, а в июле отбыл в Германию. В составе его придворного окружения тогда находились два человека, оказавшие на него решающее влияние - архиепископ Реймсский Герберт и епископ Пражский Адальберт. Оба они, испытав притеснения у себя на родине, прибыли в Рим искать правды, но так ничего и не добились. Более того, их даже осудили на синоде, так что их пребывание в ближайшем окружении императора могло казаться вызовом папе. Но именно тогда они произвели неизгладимое впечатление на Оттона III - выдающийся ученый Герберт своим интеллектуальным блеском, а смиренно благочестивый аскет Адальберт собственной харизмой, задевшей некую струну в душе юного императора. Невозможно было найти более различные натуры, олицетворявшие собой два полюса, между которыми отныне проходила жизнь Оттона III. Если Герберт, еще в Италии покинувший двор и возвратившийся в Реймс, начал активно играть свою роль лишь летом 997 г., то Адальберт уже в 996 г., на обратном пути в Германию, зажег императора своими идеями. Эго был дух безграничной преданности Богу, полагавший ничтожным все земное и готовый всем пожертвовать ради торжества имени Божьего в этом мире. Воспринятые к тому времени Оттоном III идеи Клюнийского движения за реформу католической церкви, возглавленного аббатством Клюни в Бургундии и имевшего своей целью обеспечение независимости духовенства от светской власти, переросли в благочестивый энтузиазм, хотя сам он тогда и не помышлял удалиться от мира.

А тем временем в Риме начинала разыгрываться драма с банальным началом и кровавым финалом. Папа Григорий V, не чувствовавший себя в безопасности, очень не хотел, чтобы император так скоро покидал Италию. На оставленных ему в качестве защитников маркграфа Гуго Тосканского и графа Сполето Конрада он не слишком полагался, и дурные предчувствия его не обманули. Не раз уже случалось, что стоило императору покинуть Рим, как у верного ему папы не хватало сил удержаться там. Едва только Оттон III скрылся по ту сторону Альп, как Крешенций, совсем недавно прощенный по просьбе Григория V, изгнал из города своего заступника.

В том, как развивались последующие события, нерасторжимо переплелись закономерность, случайность и ложные упования. Конфликты пап с римской знатью стали почти обычным делом и уже никого не удивляли, но на сей раз случилось так, что вскоре после отъезда императора из Рима и изгнания оттуда Григория V возвратилось посольство, еще в 995 г. направленное в Константинополь за невестой для Оттона III (византийский императорский дом считался самым знатным семейством в Европе, с которым было весьма желательно породниться юному королю). Сия почетная миссия была возложена на того самого грека Иоанна Филагата, которому императрица Феофано доверила обучение своего сына, а затем, в знак благодарности, возвела его в достоинство епископа Пьяченцы. Германское посольство было благосклонно принято в Константинополе, откуда вскоре прибыли представители для продолжения переговоров. Если бы Оттон III встретился в Риме с послами византийского императора, дальнейшее развитие событий наверняка складывалось бы самым благоприятным для него образом. Но в Риме в тот момент не было ни императора, ни папы, и против них созрел заговор, инициаторами которого выступили все тот же Крешенций и, вероятнее всего, глава византийского посольства Леон, увидевший хорошую возможность для усиления влияния Константинополя в Италии.

На место изгнанного папы провозгласили антипапу, на роль которого согласился грек Иоанн Филагат, столь много обязанный правящему дому Германии. Под именем Иоанна XVI он вступил на папский престол, полагая, что Оттон III не будет отстаивать Григория V, с которым, как все знали, у него сложились натянутые отношения, а предпочтет его, своего старого учителя. Не исключено, что и у Крешенция создалось ложное представление о недавних событиях в Риме, в частности, о самом императоре, показавшемся ему слабым, склонным к мечтательности и религиозному экстазу юнцом. Не вполне ясна роль византийского посла Леона. Он действовал, видимо, без предварительных инструкций, исходя из сложившейся ситуации, но в интересах Византии. Он был столь самоуверен, что рискнул появиться в Кельне, со смиренным выражением на лице передав Оттону III уклончивый ответ византийского императора, в принципе не отвергавшего сватовство правителя Западной империи, но и не обещавшего ничего определенного. Однако Леон был встречен холодно и отпущен без выражения милости. На антипапу это подействовало отрезвляюще, и он хотел было отказаться от незаконных притязаний на папский престол, но уступил непреклонной воле Крешенция, продолжая покорно двигаться навстречу ждавшим его мучениям и позору¹⁶.

Тем временем влияние Крешенция едва ли распространилось дальше Рима и его ближайшей округи, но еще важнее было то, что вся церковь оставалась на стороне законного папы Григория V, который, в ожидании помощи от императора, в феврале 997 г. провел синод в Павии при участии архиепископов Равеннского и Миланского и ряда епископов. Крешенций, объявленный "грабителем римской церкви", был подвергнут отлучению. Он явно просчитался, затевая мятеж, неверно оценив ситуацию и сильно недооценив Оттона III, которого не так-то легко было заставить отказаться от своих намерений. Если император и не реагировал незамедлительно, то вовсе не потому, что смирился с совершенным в Италии переворотом. Лето 997 г. он провел, отбивая наступление полабских славян, и лишь водворив мир на восточных рубежах государства отправился в свой второй поход за Альпы, дабы восстановить порядок и в южной части Империи.

В декабре во главе большого войска и в сопровождении герцогов Генриха Баварского и Отто Каринтийского Оттон III прибыл в Ломбардию, где его встречал верный Гуго Тосканский. Конец года он провел вместе с Григорием V в Павии, а затем направился в Феррару, где его уже ждал специально прибывший крестник, сын венецианского дожа, с которым он и продолжил путь в Равенну на великолепном венецианском корабле. Когда в середине февраля 998 г. император, получив подкрепление и от своих итальянских вассалов, подошел к Риму, город не оказал ему ни малейшего сопротивления. Антипапа бежал, но был схвачен воинами Оттона III, которые, видимо, самовольно, вырвали ему глаза и отрезали уши, нос и язык, а затем заперли в монастыре. На специально созванном в Риме синоде торжественно объявили о его смещении. Весть о несчастной участи Иоанна Филагата быстро разнеслась, достигнув и кельи отшельника Нила, в то время пользовавшегося непререкаемым моральным авторитетом не только в Италии, но и за ее пределами, заставив его отправиться в Рим. Оттон III и Григорий V вышли навстречу 88-летнему старцу и с великими почестями ввели его в Латеран, посадив его между собой и целуя ему руки. Нил просил о помиловании Филагата, чтобы они вместе замаливали в монастыре его грехи. Император соглашался исполнить просьбу Нила, однако папа не хотел и слышать о прощении, желая в полной мере насладиться местью. Он велел на посмешище римлянам и в назидание, дабы другим неповадно было, посадить Иоанна в разорванных одеждах задом наперед на осла, дать ему в руки хвост и в сопровождении герольда возить по улицам города. После пережитых мучений и позора несчастного антипапу отправили в изгнание в Германию, где он прожил еще более десяти лет. Это был уже не первый случай, когда Григорий V действовал вопреки своему кузену-императору. Оттон III велел передать свои извинения Нилу, но тот обиженным удалился в собственную обитель, оставив в чувствительной душе Оттона III незаживающую рану.

Главный же виновник мятежа, Крешенций, укрылся за стенами замка Св. Ангела, неприступной цитадели, в качестве которой в средние века служила усыпальница императора Адриана. Осаду этого замка в течение двух месяцев вели немцы, к которым присоединились и римляне. Вскоре после Пасхи маркграфу Мейсенскому Экхарду удалось с помощью осадных машин взять цитадель штурмом. Крешенций был схвачен и для устрашения римлян, бунтовавших против императорского величества, обезглавлен у всех на виду на крыше замка, после чего его труп повесили вверх ногами вместе с 12 соратниками на виселицах на холме Монте-Марио. Власть Оттона III и Григория V в Риме была временно восстановлена¹⁷.

За непродолжительный период между первым и вторым итальянскими походами Оттона III, с лета 996 до конца 997 года, произошли решающие перемены в его умонастроении. После императорской коронации он покидал Рим с чувством глубокого разочарования. Возведенный им на престол св. Петра папа не оправдал его надежд, и римская имперская идея на время была втеснена из его сознания ахенской имперской идеей, убежденным сторонником которой был в свое время Карл Великий, любимая столица которого город Ахен явился местом коронации и самого Оттона III, и его дела и отца. Еще Оттон Великий прославлял Ахен как "первейшую королевскую резиденцию по эту сторону Альп", однако лишь Оттон III стал отождествлять трон, стоявший тогда в агрии капеллы Св. Марии, с именем Карла Великого, которого он называл своим предшественником, славным императором, в преклонении перед которым с ним не мог сравниться ни один из правителей. В Ахене Оттон III учредил три монастыря, а церковь Св. Марии получила доставленные из Италии реликвии и была осыпана им всевозможными милостями. Ахен стал для него "Новым Римом", как когда-то Византии для Константина Великого.

И все же Оттон III, приступив к реализации великого замысла возрождения Римской империи, решительно отошел от Карла Великого, у которого и заимствовал девиз возрождения. Карл после императорской коронации более не бывал в Риме, стараясь превратить Ахен в свой Рим. Там он короновал сына Людовика в качестве соимператора, а тот - своего сына Лотаря, что и дает основание говорить об "ахенской имперской идее". Под влиянием Герберта Орильякского, архиепископа Реймсского, у Оттона III зародилась собственная имперская идея, отводившая Ахену второе место после Рима, "главы мира и матери всех церквей". Весной 997 г. он направил Герберту приглашение прибыть к нему, чтобы заняться его обучением, изгонять из него "саксонскую грубость" и развивать его склонность к "греческой утонченности". Герберт уже в самом ответе, в котором с готовностью сообщал о своем согласии, давал политический совет: Оттон III нуждается не только в греческой, но и в римской мудрости, поскольку хотя он и грек по рождению, однако его империя - Римская. Классическое римское наследие надлежало культивировать в пику Византии. Еще определеннее говорилось в другом письме: Греция (читай: Византия) не должна единолично претендовать на философскую мудрость и римскую власть, ибо "нам, нам принадлежит Римская империя!"¹⁸.

Оттон III, учителями которого были Бернвард Хильдесхаймский и Иоанн Филагат, и который сам, благодаря усвоенному от матери знанию греческого языка, превосходил ученостью многих ученых того времени, просил Герберта ознакомить его с произведениями знаменитого христианского философа Боэция (480-524). Одна из тем, которые тогда разбирал Герберт со своим учеником, была изложена им письменно, благодаря чему мы имеем доказательство, что Оттону III были доступны самые тонкие проблемы философии того времени. В лице Герберта император свел знакомство не только с философом-новатором¹⁹, математиком, астрономом и механиком, но также и с человеком, которому больше, чем кому-либо из его современников был близок дух античности, ставшей элементом его жизни. Это отчетливо явствует даже из стиля его писем, отличающегося лаконичностью, отказом от ненужного нагромождения слов, экономностью выразительных средств, стремлением ограничиваться классическим словоупотреблением. Однако обязанности Герберта, ставшего наставником императора, не исчерпывались истолкованием ему Боэция - вскоре он стал политическим советником Оттона III, помогая ему находить нужные решения во взаимоотношениях с Римом и Визангией.

Наряду с Гербергом следует упомянуть еще одного советника императора, приобретшего влияние на него в том же 997 г. - Льва, позднее ставшего епископом Верчелли, который также много сделал, чтобы открыть Оттону III мир античности. Лев был выдающимся ритором и юристом. В качестве капеллана Оттона III он составлял наиболее важные императорские грамоты и тексты законов. Лев особенно активно поддерживал все большую ориентацию политики Оттона III на Италию, начиная со второго римского похода.

Наконец, мировоззрение юного императора формировалось под влиянием Адальберта, епископа Пражского, а также итальянских пустынников Нила и Ромуальда, которые познакомили его с мистическими и строго аскетическими религиозными представлениями, возникшими в качестве реакции на все большее обмирщение церкви. У Оттона III эти представления, в сочетании с классической образованностью и убежденностью в происхождении своей власти непосредственно от Бога, и привели к концепции возрождения Римской империи на христианской основе.

Имперская идея как таковая владела воображением Оттона III с младых лет. Еще будучи только королем Германии, не обладая императорской короной, он изображался на печатях по пояс с державой в руке, что являлось прерогативой императора. После императорской коронации он велел изображать себя сначала стоящим в полный рост, а затем, с 997 г., сидящим на троне. Созданный таким образом тронный тип в качестве так называемой "печати величества" использовался всеми его преемниками. Со следующего года стали применяться исключительно металлические буллы, как при Каролингах и Оттоне Великом. На первой булле Оттона III вокруг изображения закованной в латы женской фигуры, олицетворявшей собою Рим, шла надпись: "Возрождение империи римлян". Девиз Карла Великого "Возрождение Римской империи", послуживший образцом, был характерным образом изменен перенесением акцента на "римлян". Равенство составных элементов каролингской триады "Италия - Галлия - Германия" нарушалось в пользу Рима и римлян, коим оттоновская идея возрождения отводила центральное место.

Перед тем, как отправиться во второй итальянский поход, Оттон III в 997 г. поручил своей тетке Матильде, аббатисе Кведлинбургской, управление от его имени немецкими землями. В связи с этим ей был пожалован титул "матриция" ("matricia"), образованный по аналогии с римским титулом "патриций". Эго был первый случай использования Оттоном III римских и греческих титулов, что также служило выражением его новой политической концепции. С этого же времени утрачивает свое влияние на императора его давний советник - архиепископ Майнцский Виллигис, гак много сделавший для удержания власти за юным отпрыском Саксонского дома. Отныне у Оттона III будут другие советники- единомышленники.

После подавления мятежа император более трех месяцев оставался в Риме, а в июне отправился в Северную Италию. Там при поддержке маркграфа Ардуина Иврейского мелкие феодалы поднялись против епископов, пытаясь добиться признания своих бенефициев - земельных держаний, полученных за службу, наследственными владениями. Эти притязания противоречили интересам не только епископов, но и имперской власти, со времен Оттона Великого опиравшейся на епископальную систему как в самой Германии, так и в Италии. Поэтому-то Оттон III и вмешался самым решительным образом, отстаивая интересы князей церкви. На синоде в Павии 20 сентября 998 г., проходившим под председательством императора, был принят закон, по которому договоры об аренде прекращались после смерти епископа или аббата, наследник которого имел право забрать обратно пожалованные земли²⁰.

Однако этих мер в пользу церкви оказалось недостаточно, чтобы освободить душу юного императора от тяжкого бремени: его угнетало, что он действует больше под натиском обстоятельств и под влиянием своих советников, нежели по собственному побуждению. Вспоминались слова Адальберта о бренности всего земного и долге государя думать о вечном. Сколько часов было проведено в беседах с этим необыкновенным человеком, до того как он отправился к язычникам-пруссам, полный решимости принять смерть мученика за веру! Гибель Адальберта в апреле 997 г. перевернула душу Оттона III. Он добился, чтобы сего великомученика Христова незамедлительно причислили к лику святых и учредил в Ахене монастырь в его честь, надеясь, что там упокоятся и мощи новоявленного святого. Однако польский князь Болеслав Храбрый упредил императора, на вес золота выкупив у пруссов тело Адальберта и повелел похоронить его в Гнезно, собственной резиденции, возвысив тем самым ее значение, сделав ее местом паломничества.

И Оттон III, завершив неотложные дела, решил почтить память своего друга, стяжавшего бессмертную славу, совершением паломничества по местам, где некогда ступала его нога. После краткого пребывания в Риме он в конце 998 г. отправился паломником к святыням архангела Михаила на Монте-Гаргано. Не с императорской помпой, а пешком двинулся он в путь, посетив заодно и святые места на Монте- Кассино, где Бенедиктом Нурсийским в 529 г. был учрежден первый монастырь. Своим покаянным паломничеством Оттон III немало удивил не только немцев из собственного окружения, но и встречавших его жителей лангобардских княжеств, впервые видевших императора. Хотя его поступок и находился в полном согласии с идейными течениями и аскетическими настроениями того времени, однако казалось диковинным подобное смирение носителя высшей светской власти.

Правда, дело не обошлось без трагикомического происшествия с легким детективным налетом. На обратном пути Оттон III попросил у жителей Беневента драгоценную реликвию, коей те располагали, - мощи апостола Варфоломея, дабы поместить их в Риме в церкви, которую он собирался построить в честь Адальберта. Беневентцы оказались в большом затруднении, не решаясь отказать в просьбе императору, но и не желая лишиться своего величайшего сокровища. Выход из щекотливого положения нашли в благочестивом обмане: посоветовавшись со своим архиепископом, они отдали вместо мощей Св. Варфоломея менее дорогую святыню - мощи Павлина Ноланского, погребенного в их кафедральном соборе.

Думая, что получил желаемое (обман открылся позднее), император продолжил паломничество, в ходе которого посетил и отшельника Нила, обиженным удалившегося из Рима после расправы над Иоанном Филагатом. Почтенный старец радушно принял в своей убогой хижине Оттона III, мучимого угрызениями совести и обещавшего исполнить любое его желание. Однако Нил ни о чем не просил, сказав, что будет молиться о спасении души Его Величества. Тогда растроганный до слез император просил и получил благословение Нила, которого он так и не смог уговорить перебраться в Рим²¹.

Паломничество Оттона III в Южную Италию имело и политическое значение. Хотя экспансия Империи здесь, в сфере влияния греков и сарацин, после смерти Оттона II временно прекратилась, передвижение императора без сопровождения войска показало, что господство немцев, в то время не слишком обременительное, в лангобардских княжествах признавалось, по крайней мере номинально.

Тем временем в Риме произошли важные перемены. Еще находясь в пути из Южной Италии, Оттон III узнал о смерти своего кузена, папы Григория V, наступившей 18 февраля 999 г. на 27-м году жизни. Возвратившись в марте в Рим, император обеспечил избрание его преемником своего учителя и советника Герберта. И на сей раз процедура избрания, если оно вообще проводилось, была простой формальностью. В начале апреля новый папа, не встречая каких-либо возражений, был рукоположен и принял имя Сильвестра II²². Тесная связь между папством и Империей, нашедшая свое выражение в назначении Герберта, лучше всего символизировалась выбором этого имени: Сильвестр I был папой при императоре Константине Великом, и теперь Оттону III надлежало быть новым Константином при папе Сильвестре II.

Реализация плана возрождения Римской империи вступила в свою решающую фазу. Империя должна была стать централизованным государством со столицей в Риме, и Оттон III, в отличие от своих предшественников и преемников, лишь время от времени посещавших Вечный Город, решил устроить там постоянную императорскую резиденцию. Идеал задуманной универсальной христианской империи виделся в Поздней Античности, в славных для империи и церкви временах Константина Великого. Эта новая империя должна была охватить собой всю христианскую экумену, Запад и Восток, а также области языческих народов Восточной Европы, которых надлежало обратить в Христову веру. Миссионерство, наряду с защитой церкви, служило одной из главных задач христианской империи. Как когда-то при Карле Великом, объединение Западной и Восточной империй предполагалось при помощи брачных уз, поэтому в Константинополь направили посольство во главе с архиепископом Миланским Арнульфом просить для Оттона III руки дочери императора Константина VIII²³.

Идеи Оттона III носились между Царствием Небесным, к которому он стремился, и земной всемирной империей, в не меньшей мере остававшейся мечтой. Летом 999 г. он вел жизнь отшельника то в пещере монастыря Св. Климента в Риме, чтобы на протяжении двух недель подряд предаваться покаянию, то на свежем воздухе Сабинских гор, в Субьяччо, погружаясь в раздумья о своих политических проектах. Осенью он вместе с папой Сильвестром II провел в монастыре Фарфа, неподалеку от Рима, встречу с верным ему маркграфом Гуго Тосканским, который поддерживал порядок в Центральной Италии и которому отводилась особая роль в связи с предстоявшей поездкой императора в Германию, и другими магнатами. Совещание проводилось с целью обеспечения стабильности в Риме в период отсутствия Оттона III, дабы не допустить повторения мятежа 997 г., а также для того, чтобы, как говорится в одной из императорских грамот, держать совет о "восстановлении республики". Слово "республика" (res риbliса) здесь явно употреблено в том смысле, какой в него вкладывался в Античности - государство, скрепленное общими интересами его граждан (буквально "общее дело").

Мы можем составить представление о том, что понималось под "восстановлением республики". Прежде всего, Рим опять должен был стать первым городом империи, резиденцией императора, центром мира. Не в развалинах старого императорского дворца на Палатине, хотя по торжественным случаям и он еще использовался, Оттон III устроил свою резиденцию, а на Авентине, который, круто возвышаясь над Тибром, позволял свободно обозревать весь город. В Х веке Авентин был наиболее населенной частью города. Укрепленные замки здесь стояли бок о бок с монастырями и церквами. Рядом с монастырем святых Бонифация и Алексия, в котором готовились миссионеры для Восточной Европы и который оказал большое духовное влияние на Оттона III, он и устроил свою резиденцию. Сколь бы резок ни был контраст между императорским дворцом на Босфоре и возведенной на скорую руку резиденцией на Авентине, тем не менее Оттон III постарался окружить себя той же чопорной пышностью и церемониалом, царившими при дворе византийского императора. Он появлялся в одеяниях, вызывавших изумление у окружающих: то в широкой мантии, украшенной картинами из Апокалипсиса, то в облачении с вышитыми знаками Зодиака. Все , вплоть до перчаток, было продумано и имело смысловое значение. Во время торжественных трапез Оттон III одиноко восседал за столом полукруглой формы, словно божество возвышаясь над прочими участниками пира. Формой обращения к нему было "император всех императоров". По античному обычаю, его титул включал в себя названия подвластных народов: Саксонский, Римский, Италийский. Его окружала бесчисленная толпа придворных, государственных чиновников и военачальников. Были возвращены из тьмы забвения римские консулы и римский сенат, введена византийская военная иерархия. В Риме Оттон III восстановил патрициат. Патриций являлся первым императорским чиновником в городе и округе. Знаками его достоинства были золотой обруч вокруг головы, перстень и мантия. На многие высшие должности Отгон III назначил представителей римской знати, дабы привлечь ее на свою сторону и заинтересовать идеей возрождения Римской империи²⁴.

После многонедельного пребывания в Риме император в конце 999 г. направился в Германию, к чему его, возможно, побудила весть о смерти его тетки, аббатисы Кведлинбургской Матильды, от его имени управлявшей страной. Путь лежал через Равенну, где Оттон III нанес визит Ромуальду, и Верону, где он встретил новый, 1000 год, наступления которого ожидали с таким страхом, опасаясь конца света. Вскоре затем он ступил на германскую землю. Когда император, окруженный новыми итальянскими советниками, появился в Германии, немцев одинаково неприятно поразили его римский церемониал и аскетическое смирение, несовместимые с их представлениями о короле: традиция, уходившая корнями в общество древних германцев, не знала столь резкого его обособления от своих подданных и прежде всего от знати. Хотя официальная встреча, устроенная Оттону III в Регенсбурге, и была, по словам хрониста Титмара Мерзебургского, необычайно пышной²⁵, однако ликование вскоре сменилось разочарованием и раздражением, когда выяснилось, что император и на сей раз не собирается заниматься проблемами собственно германской политики. Его поход на Восток, в славянские земли, оказался не военной экспедицией, как у других германских королей, а паломничеством на могилу мученика Адальберта в Гнезно, в дополнение к покаянному паломничеству в Монте-Гаргано.

К самой могиле чтимого им святого Оттон III не решился приблизиться иначе как босиком. Затем он в полном согласии с папой Сильвестром II учредил самостоятельное, не зависимое более от немецкой церкви Гнезненское архиепископство, во главе которого поставил брата Адальберта - Гауденция, еще в Риме рукоположенного в сан архиепископа. Хотя Польша должна была стать частью той христианской империи, о которой грезил Оттон III, тем не менее он выпустил из рук такой важный инструмент, с помощью которого немцы до этого в культурном отношении завоевывали Восток, как церковь. Польский князь Болеслав Храбрый получил в отношении церквей его государства и миссионерской деятельности те права, которыми прежде обладал только император. Оттон III заключил с ним и более широкий, чем прежде, договор о дружбе. Он пожаловал ему титул патриция, назвал его "братом и соратником Империи", "другом и союзником римского народа", возложил ему на голову собственную корону и пожаловал ему точную копию Священного копья, содержащую частицу драгоценной реликвии - гвоздь с креста Иисуса Христа. Это копье и поныне хранится в Краковской соборной сокровищнице. Античные выражения, определявшие новый статус Болеслава, отражали дух возрождения Римской империи. Уже само верховенство над церковью ставило его выше немецких герцогов и приближало к рангу короля. Отныне он, освободившись от даннической зависимости от Германского королевства, подчинялся только императору, а Польша должна была стать составной частью Империи. В Германию Оттон III возвращался в сопровождении Болеслава и 300 польских всадников. Итогом его паломничества в Гнезно явилось возвышение культа Адальберта и заметное ослабление реального влияния немцев на дела в Польше, в чем его не раз упрекали современники и потомки²⁶.

В Германии Оттон III направился во вторую столицу Империи - в Ахен, где на Троицу состоялся синод для решения церковных вопросов, в том числе и касающихся учреждения Гнезненского архиепископства, по мнению некоторых, весьма уязвимого в каноническом отношении. Именно тогда он и велел вскрыть могилу Карла Великого, совершив, как считали многие, святотатственный поступок. Тем более примечательно, что хронист Титмар Мерзебургский отнесся к этому поступку императора с пониманием, интерпретируя его в ряду прочих мероприятий по возрождению Римской империи²⁷. В частности, это могло расцениваться как возрождение античного обычая: в свое время Цезарь специально посетил могилу Александра Великого в Александрии, а Октавиан Август велел вскрыть ее. Как они выразили свое почтение македонскому герою, так и Оттон III почтил память Карла Великого, идейно-полигическое наследие которого вошло неотъемлемой составной частью в его универсальную христианскую империю. Крест из могилы великого франка должен был символизировать преемственность традиции.

Оттон III не задержался в Германии. В июле, не дожидаясь пока спадет летняя жара, он снова в Италии. Проведя несколько месяцев в Павии, в начале ноября он прибыл в Рим и поселился в своем дворце на Авенгине, вновь погрузившись в виртуальную реальность возрожденной Римской империи. К суровой действительности 20-летнего императора возвратило восстание, вспыхнувшее поблизости от Рима. Возможно, поводом послужили меры, принятые Оттоном III в пользу папских владений в Сабине. Мятеж подняли жители Тиволи, убившие его представителя и запершие перед ним самим ворота. Немецкие отряды приступили к осаде, продолжавшейся несколько недель. Лишь после того, как посредниками выступили папа Сильвестр II и отшельник Ромуальд, городская знать появилась перед императором, в знак раскаяния одними только фартуками прикрыв свою наготу и держа в правой руке меч, а в левой - розгу. Они сдались на милость Оттона III, предоставляя ему на выбор - отсечь им головы или публично выпороть розгами. Тот помиловал их, довольствуясь лишь новым обещанием хранить верность, дать заложников, выдать убийц его представителя и срыть часть городской стены.

Однако император недолго наслаждался водворенным миром. Сразу же восстали римляне - неблагодарные римляне, которым он гак льстил, гак старался возвратить былое величие их городу. Причиной бунта называли слишком мягкое наказание жителей Тиволи, которых римляне давно и сильно ненавидели, но эго могло быть лишь поводом. Настоящая причина заключалась в фактическом императорском правлении в Риме, воспринимавшемся римлянами как нестерпимое чужеземное господство, которое невозможно было компенсировать даже привлечением их ко двору на Авентине. В то время как преданные императору войска стояли лагерем у стен города, римляне заперли ворота и забаррикадировали улицы, ведущие к дворцу, так что Оттон III со своими приближенными был в течение 3 дней полностью отрезан от внешнего мира. В "Жизнеописании епископа Бернварда", составленном Тангмаром, очевидцем событий, приводится примечательная речь, произнесенная, совершенно в духе древнеримской традиции (возрожденная империя не забылась даже в столь экстремальной ситуации), перед римлянами Оттоном III с вершины башни своего дворца: "Разве вы не мои римляне? Ради вас я покинул свою родину и близких. Из любви к вам я бросил своих саксов и всех немцев, даже своих кровных родственников. Вас я повел в отдаленнейшие области нашей империи, куда не ступала нога ваших предков, когда они господствовали над всем миром. Имя ваше и славу я хотел распространить до крайних пределов. Назвав вас своими сынами, я предпочел вас всем остальным. И теперь, в благодарность за это, вы отпадаете от вашего отца. Вы предали жестокой смерти лиц, облеченных моим доверием, а меня самого изгоняете. Но сделать это не в ваших силах: те, к кому я питаю отеческую любовь, не могут быть вырваны из моего сердца"²⁸.

Речь императора будто бы произвела сильное впечатление. Все стояли в глубоком молчании, охваченные чувством раскаяния. Затем раздался единый возглас взволнованных римлян, и виновники восстания были схвачены и брошены к ногам Отгона III. Автору жизнеописания хотелось, чтобы гак закончился злополучный мятеж - всеобщим примирением, чего на самом деле не было. Финал был горек для "императора римлян". Бывшая с ним горстка людей, причастившись из рук епископа Бернварда, уже готовилась предпринять отчаянную вылазку. Бернвард должен был идти впереди со Священным копьем. И тут как раз герцогу Баварскому Генриху и маркграфу Тосканскому Гуго удалось уговорить римлян пропустить их к императору. Затем они, то ли тайно, то ли по договоренности с осаждавшими, вывели императора, Бернварда и еще несколько человек из города в свой лагерь, тогда как остальные из императорской свиты, видимо, стали жертвами мести римлян. Так Оттон III, испытав величайшее в своей жизни разочарование, 16 февраля 1001 г. навсегда покинул Рим и с войском, в сопровождении папы Сильвестра II и многих римских клириков двинулся в северном направлении. Сразу же был отдан приказ готовить возмездие некогда столь любимому, но столь неблагодарному Риму²⁹.

Восстание римлян нанесло тяжелый удар по политике возрождения Римской империи. В подавленном настроении Оттон III направился в Равенну. Под впечатлением от последних событий еще больше усиливается его склонность к мистицизму. Он задумывается, не служат ли его неудачи Божьим знамением, велением отречься от императорского титула и уйти в монастырь. В Равенне, в монастыре Сан-Аполлинаре-ин-Классе, Оттон III предается многодневному покаянию, после чего отправляется в расположенный поблизости скит Переум к отшельнику Ромуальду, где продолжил истязание плоти, довольствуясь скудной пищей и ночуя на грубой циновке из тростника. И все же нити, связующие с миром, слишком прочны, оборвать их не удается, и на Пасху 1001 г. Оттон III уже выступает в более привычной для себя роли, проводя в Равенне хофтаг, на котором заключил с представителем венгерского короля Стефана соглашение, аналогичное по духу Гнезненскому договору. Обретение Венгрией церковной самостоятельности лишило Зальцбургскую митрополию возможности заниматься там миссионерской деятельностью. Было принято и посольство от Болеслава Храброго, по просьбе которого Оттон III направил монахов для распространения христианства в Польше. Оправившись от пережитого потрясения, император продолжил свою политику.

Не лишена была политического содержания и другая его романтическая затея. Вскоре после Пасхи он задумал посетить Венецию, дабы лично познакомиться с дожем Петром II Орсеоло, с которым уже давно поддерживал дружественные дипломатические отношения. До сих пор дож избегал личных контактов с императором, официальное посещение которым Венеции, равно как и его собственный визит в Империю, могли расцениваться в качестве признания ленной зависимости, поскольку не было обычая, чтобы независимые правители навещали друг друга. Однако умный дож, не желая обидеть Оттона III, нашел способ исполнить его мальчишескую прихоть. Император с небольшой свитой направился в монастырь Санта-Мария в Помпозе на границе с Венецией, заявив, что желает провести здесь в уединении 3 дня. Под покровом ночи он сел на корабль, присланный ему дожем, и в сопровождении 7 верных людей через сутки прибыл в Венецию, где его, так же ночью, встретил Орсеоло как частное лицо. После краткого посещения весьма почитаемого монастыря Св. Захарии императора еще до наступления дня проводили во дворец дожа. А наутро, после мессы в Сан-Марко, один из сопровождающих Оттона III под видом посла приветствовал Орсеоло. Днем император беседовал с дожем и даже стал крестным его дочери, чтобы еще прочнее скрепить дружбу. Мы можем лишь догадываться, о чем говорили оба правителя. Известно лишь, что Оттон III освободил дожа, как за год до того польского князя от уплаты ежегодной дани, символически выражавшей некоторую зависимость Венеции от Империи. Вполне вероятно, он желал видеть этот вольный город, как Польшу и Венгрию, равноправным членом его возрожденной Римской, а по существу новой универсальной христианской империи. После однодневного пребывания Оттон III покинул Венецию так же тайно, как и прибыл, рассказав в Равенне изумленным слушателям о своей поездке. И дож, собрав во дворце венецианцев, открыл им, какой высокий гость посещал их город³⁰.

А между тем Оттон III ждал подкрепления из Германии, чтобы возвратить себе Рим. Ему даже удалось восстановить в Беневенте, Салерно и Капуе порядок, пошатнувшийся было после восстания римлян. На Рождество 1001 г. он совместно с Сильвестром II провел в Толи синод, на котором уделил внимание своему любимому вопросу - миссионерству среди славян и венгров. Принесли приятную весть, что в Италию движется с большим войском Хериберт, архиепископ Кельнский. Оттон III уже начинал верить, что дела поправляются, как удача вновь отвернулась от него. Умер верный ему маркграф Гуго, и сейчас же в Тоскане, порядок в которой до сих пор поддерживал этот сильный правитель, начались волнения. Оттон III перебрался в Патерно, близ Рима, где решил дожидаться прибытия Хериберга. Но не суждено было ему войти триумфатором в столицу возрожденной, как он надеялся, империи. Он занемог, появились горячка и сыпь. 24 января 1002 г. Оттон III на 22-м году жизни скончался на руках у Сильвестра II. Как позже узнали, в тот же день в Бари прибыл архиепископ Миланский Арнульф с невестой для юного императора, византийской царевной. Получив известие, уже на пути в Рим, о смерти жениха, она тут же повернула назад.

Сколь резко мечты Оттона III о христианской империи разошлись с реальностью, со всей очевидностью проявилось сразу же после его смерти. Чувствуя враждебность местного населения, приближенные императора утаивали весть о его смерти, пока не собрали вместе отряды, рассредоточенные по округе. Вскоре вспыхнуло восстание, охватившее всю Центральную и Северную Италию, смертельно опасное для немцев, однако подоспевшему Хериберту удалось при поддержке войска доставить тело Оттона III в Ахен, где его и похоронили, как он завещал, подле боготворимого им Карла Великого. Немецкому господству в Италии временно пришел конец. Ардуин Иврейский вступил в Павию, где короновался короной Лангобардского королевства. В Риме безраздельно хозяйничала аристократия, в тени которой еще около года влачил незаметное существование Сильвестр II, так и не увидевший возрожденной во всем блеске Римской империи. Отложился от Империи и лангобардский юг Италии³¹.

Для современного историка не так-то легко по достоинству оценить историческую роль Оттона III. С обычным для XIX в. представлением о нем как о далеком от жизни мечтателе, "вознесшемся в небесные выси своей империи"³² и потерявшим контакт с действительностью, поставившим своими дерзкими замыслами на карту существование Империи, далеко не в полной мере согласуются натура и деятельность этого императора. Его нельзя оценивать ни с точки зрения так называемой реальной политики, ни по национальным критериям - в этом случае оценка была бы полностью негативной. Более уместны суждения, принимающие в расчет универсалистские, стремившиеся возвыситься над мирской суетой воззрения того времени. С этой точки зрения его политика возрождения Римской империи являлась важной фазой развития римской идеи, владевшей умами на протяжении многих веков. Оттон III с малолетства воспитывался в убеждении, что является законным наследником славы Древнего Рима. Однако его мечта об универсальной христианской империи не увлекла ни немцев, ни итальянцев, ни самих римлян. И все же, хотя замыслы Оттона III умерли вместе с ним, для будущего устройства Европы большое значение имел один аспект его концепции универсальной империи - желание интегрировать в ее состав соседние народы Восточной Европы, не покоряя их и не лишая политической автономии, включить их в западный христианский мир в качестве самоуправляющих членов. Кроме того, попытка возрождения традиций Римской империи способствовала возрождению римского права, которое, в свою очередь, укрепляло среди европейских народов чувство культурного единства.

Сообщение вынесено в статью

[Saygo 582]

ПРИМЕЧАНИЯ

1. "За это, как позднее выяснилось, его постигла кара Вечного Спасителя". - Armales Hildesheimenses, anno 1000. Hannover. 1990.
2. Более подробно о происхождении Священной Римской империи см. "Вопросы истории", 1998, N 10,с.144-149.
3. Thietmari merseburgensis episcopi chronicon. Bri. 1961. Liber III, caput 8 (Chron. Ill, 8); BEUMANNH. Die Ottonen. Stuttgart. 1991, S. 113-116. См. также: НЕУСЫХИН А. И. Проблемы европейского феодализма. М. 1974, с. 266-267.
4. Thietm. Chron. Ill, 8.
5. Сражение Оттона II с сарацинами упоминается во многих источниках. Наиболее подробный рассказ содержится в: Thietm. Chron. Ill, 20; Johannis diaconi chronicon Venetum. - Monumenta Germaniae Historica, Series Scriptorum. T. VII (MGH SS VII). Hannover. 1846, p. 27; Annales Sangallenses, a. 982. - MGH SS I. Hannover. 1829.
6. Thietm. Chron. Ill, 21, 22; Johann. diac. chrop., p. 27.
7. Thietm. Chron. Ill, 26; BEUMANN H. Op. dt., S. 121-122.
8. Richeri historiarum libri IV. Liber III, caput 96. - MGH SS III. Hannover. 1839; Annal. Hildesheim. a. 983; BEUMANN H. Op. cit., S. 124.
9. Thietm. Chron. IV, 1-7; Annal. Hildesheim. a. 984; BEUMANN H. Op. cit., S. 127-130; FRIED J. Der Weg in die Geschichte: Die Ursprunge Deutschlands bis 1024. Frankfurt-am-Main. 1998, S. 685-694.
10. Thietm. Chron. IV, 9; BEUMANN H. Op. cit., S. 131.
11. Thietm. Chron. IV, 9-15; BEUMANN H. Op. cit., S. 131-134.
12. Thietm. Chron. IV, 8; Annal. Hildesheim. a. 986.
13. Thietm. Chron. IV, 26; Annal. Hildesheim. a. 995.; BEUMANN H. Op. dt., S. 137-138.
14. Johann. diac. chron., p. 30; HARTMANN L. M. Geschichte Italiens im Mittelalter. Bd. IV/1. Gotha. 1915, S. 101.
15. Annal. Hildesheim. a. 996; Thietm. Chron. IV, 27; HARTMANN L. M. Op. cit., S. 101-102; BEUMANN H. Op. cit., S. 140.
16. Thietm. Chron. IV, 30; Annales Quedlinburgenses. a. 997; Annal. Hildesheim. a. 997; HARTMANN L. M. Op. dt., S. 110-111; BEUMANN H. Op. cit., S. 147.
17. Johannis diac. chron., p. 30-31; Annal. Quedlinb. a. 998; Thietm. Chron. IV, 30; HARTMANNL.M. Op. dt., S. 112-113.
18. Из посвятительного письма Герберта Оттону III к своему сочинению "О разумном и применении разума" (НА VET J. Lettres de Gerbert. P. 1889, p. 237).
19. В "Верденских анналах", доведенных до начала XI в., о Герберте говорится: "возобновил изучение философии и считается у латинян наиболее выдающимся после Боэция". - Annales Virdunenses. a. 992. MGH SS IV. Hannover. 1841.
20. Constitutiones et acta publica imperatorum et regum (= MGH legum sectio IV). T. 1: Inde ab a. CMXI usque ad a. MCXCVII. Hannover. 1893, N 23; LUX С. Papst Silvesters II. Einflub 1 auf die Politik Kaiser Otto III. Breslau. 1898, S. 42; HARTMANN L. M. Op. dt., S. 120-121.
21. Vita Sancti Nili, cap. 92-93.- MGH IV; Vita Sancti Romualdi, cap., 25.- MGH SS IV; GAY J. L'ltalie Meridionale et l'Empire Byzantin. P. 1904, p. 370-372.
22. Liber pontificalis / Texte, introd. et commentaire par L. Duchesne. Т. 2/. P. 1955, p. 262; Thietm. Chron. VII, 40.
23. Arnulfi gesta archiepiscoporum Mediolanensium. Lib. I, cap. 13. - MGH SS VIII. Hannover. 1848; HARTMANN L. M. Op. cit., S. 138.
24. Thietm. Chron. IV, 47; GIESEBRECHT W. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Meersburg. 1929, S. 620-621; HALPHENL. La cour d'Otton III a Rome.- Melange d'archeologie et d'histoire. Vol. 25. 1905, p.349 sq. ГРЕГОРОВИУС Ф. История города Рима в средние века. Т. .3. СПб. 1904, с. 452 и след.
25. Thietm. Chron. IV, 44.
26. Thietm. Chron. IV, 44; Annal. Hildesheim. a. 1000; GIESEBRECHT W. Op. dt., S. 623 ff.; BEUMANN H. Op. cit., S. 150-151.
27. Thietm. Chron. IV, 47; BEUMANN H. Op. dt. S. 151.
28. Thangmari vita Bemwardi, cap. 24.- MGH SS IV.
29. О восстаниях в Тиволи и Риме сообщают многочисленные и различные по типу источники, что позволяет реконструировать события с достаточной степенью достоверности: Vita Sancti Romualdi, cap. 23; Thangmari vita Bemwardi, cap. 23-25; Annal. Quedlinb. a.1001; Thietm. Chron. IV, 48; Gesta episcoporum Cameracensium. Lib. I, cap. 114.- MGH SS VII.
30. Johann. diac. chron., p. 36-37.
31. Thietm. Chron. IV, 48; Thangmari vita Bemwardi, cap. 20-30; Lantberti vita Heriberti, cap. 7.- MGH SS IV; Annal. Quedlinb. a. 1002; Annal. Hildesheim. a. 1002; HARTMANN L. M. Op. dt., S. 148.
32. GIESEBRECHT W. Op. cit., S. 640.

Вопросы истории. - 2001. - № 9. - С. 65-84.

Передача "Час истины". Создание Германии. Оттон Третий