Saygo

Ars Amatoria

3 сообщения в этой теме

user posted image

Первым эротическим сочинением, дошедшим до нас из Древнего Рима, была знаменитая "Ars Amatoria" ("Наука любить") поэта Овидия, написанная во времена Христа.

Поэма, возможно, самое аморальное произведение Овидия, хотя его нельзя назвать развращающим. Оно всегда пользовалось огромной популярностью, особенно в эпоху Возрождения. Гуманисты считали ее блестящим произведением, в котором любовь изображена не как животный инстинкт или обязанность, но как сложные и чистые отношения, которые следует воспитывать. Боккаччо, мудрый наставник, рекомендовал его молодежи. Во времена, когда царил суровый дух средневековья, эта книга являлась необходимым пособием, хотя, по справедливому замечанию Хэвлока Эллиса, существенным недостатком поэмы было противопоставление эротизма личности требованиям общественного порядка. "Эта книга не смогла стать наставлением любви для всех, ибо в глазах многих была лишена добропорядочности". Поэт видел искусство любви принадлежностью скорее адюльтера, чем супружества.

user posted image

В качестве руководства по соблазнению "Науку любить" не превзошла ни одна более поздняя книга. "Если кто не знаком с искусством любить, пусть он прочитает мою поэму, а прочитав, будет умелым в любви. Умение водит корабли по морям и управляет повозками, умение должно руководить Любовью".

Сочинение разделено на три книги. В первой автор дает советы на тему, где можно найти любовницу по вкусу, как привлечь и завоевать ее симпатию. Вторая книга посвящена тому, как сохранить чувство. Третья адресована только женщинам, их умению быть любовницами. Автор не скрывает, что его советы годятся только женщинам римского полусвета, неважно, замужним или незамужним, но не уважаемым матронам и не девственницам. Кажущиеся наивными извинения поэта не могли обмануть публику, в том числе императора Августа, который, понимая, какой вред может нанести книга, несколько лет спустя отправил Овидия в изгнание.

Овидий рекомендует знакомиться с женщинами на пирушках, на улице, в театре, цирке и даже в суде, особенно если мужчина там работает. "Венера смеется над ним, – улыбается поэт, – и недавний адвокат вынужден стать клиентом". Относительно обедов и пиров поэт предупреждает: "Вино вселяет мужество и склоняет человека к страсти… В такие минуты женщины пленяют мужчин, и Венера среди вина есть разгорающееся пламя. Не доверяй предательскому чувству, темнота и возлияния искажают суждение о красоте… в такой час любая женщина прекрасна. Лучше днем рассмотреть лицо, фигуру, украшения, цветную шерсть в платье".

user posted image

Впрочем, уверяет поэт потенциальных любовников, нет женщины, которую нельзя было бы поймать. "Расставь сети и лови их. Скорее птицы промолчат весной, или кузнечики летом, или собака побежит от зайца, чем женщина станет настойчиво противиться любящему… Что тверже скалы и мягче воды?

И все-таки вода долбит камень. Будь настойчив, и Пенелопа станет твоей!" В качестве полезного приготовления, когда объект желания выбран, Овидий советует близкое знакомство со служанкой. Если женщина жалуется на неверность мужа, пока служанка расчесывает ей волосы, пусть она искусно подстрекает хозяйку. "Как жаль, что нельзя отплатить ему той же монетой!" Потом она может как бы невзначай назвать имя воздыхателя, который "умирает от любви".

Иногда следует соблазнить и служанку, но Овидий предупреждает: "Убедись, что завоевал хозяйку, а потом принимайся за служанку, не начинай ухаживания со служанки, по крайней мере, пока не уверен в успехе". "Ничего не предпринимай или добивайся успеха, доносчица будет повязана общей виной… Разделив вину, она не предаст тебя, ты узнаешь все о речах и делах ее хозяйки. Но держи язык за зубами: если тайну хорошо хранить, доносчица всегда с радостью поощрит твою близость".

user posted image

Много полезных уловок предлагает поэт по технике сближения. "Не уставай хвалить ее взгляд, волосы, изящные пальцы, маленькую ножку. Даже порядочные девушки любят, чтобы восхваляли их прелести, даже для добродетели красота является предметом заботы и восхищения. Когда обстоятельства позволяют дальнейшее сближение, никакой разумный человек не преминет перемежать поцелуи лестными словами. Вначале она будет сопротивляться и возражать со словами "Ты зверь!", но в душе она жаждет поражения. Тот, кто сорвал поцелуй, если не добьется всего остального, заслуживает потери даже того, что завоевал", – продолжает поэт. "Можешь использовать силу, женщины это любят. Часто они хотят, чтобы то, что они стремятся дать, произошло как бы помимо их желания. Той, которой по нраву внезапная атака, и дерзость кажется комплиментом. Но если ту, которую можно было бы заставить уступить, оставить нетронутой, хотя ее взгляды источали радость, она пребудет в печали".

Тут и там в поэме встречаются разумные предупреждения. "Небезопасно хвалить перед другом предмет твоей любви: как только он тебе поверит, скользнет на твое место". "Различны женские сердца, – так поэт заключает 1 книгу, – сказать, что типов тысяча, значит, обмануться в счете. Земля родит не все: эта почва дает виноград, та – оливки, где-то колосится пшеница.

Сколько форм у мира, столько типов сердец.

Мудрый посвятит себя этому бесчисленному разнообразию… Потянет ли к простушке или станешь приставать к скромнице, они отшатнутся, чувствуя в душе сожаление. И выходит так, что та, которая боялась отдаться благородному возлюбленному, оказывается в объятиях мошенника".

Посвятив почти восемьдесят строк в 1 книге тому, как завоевать любовь, Овидий почти столько же места уделяет во II книге следующей стадии идеальных отношений. "Недостаточно завоевать любовницу: благодаря моим наставлениям ты ее получил, ее необходимо сохранить".

С точки зрения поэта, секрет состоит в том, чтобы никогда не заставлять женщину ждать и учитывать ее желания и капризы самым тщательным образом. "Кто бы ты ни был, стремясь сохранить любовницу, уверься в том, думает ли она, что ты очарован ее красотой. Если она в одеянии из Тира, хвали это платье, если из Кона – находи этот стиль бесподобным. Носит ли она вышитое золотом платье? Говори, что она для тебя дороже золота. Носит ли шерстяное – одобряй шерсть.

Станет капризничать – строгим голосом призови к благоразумию… Когда танцует, восхищайся руками, когда поет – голосом, стоит ей остановиться – выражай сожаление. Одобряй соединение с ней и момент блаженства, хвали ночные наслаждения".

Кстати о наслаждениях. Чувственность Овидия не была неразборчивой. Он не хвалил удовольствия, получаемого от проститутки, считая, что соединение партнеров должно удовлетворять обоих.

Пусть что возможно возьмут ровно – и он, и она!

Я ненавижу объятья, в которых не оба слабеют (К мальчикам вот почему я меньше любовью влекусь), Я ненавижу, когда, отдавшись затем лишь, что надо, Женщина, вся холодна, мыслит о пряже своей!

То, что по долгу дается, не мило мне упоенье, – Пусть же со мной ни одна не выполняет свой долг!

Сладко слышать мне стон, о счастье ее говорящий, Пусть меня молит, чтобы я медлил и сдерживал пыл, Пусть госпожи моей вижу безумной сожженные взоры, Пусть, изнемогши, себя мне коснуться не даст!

Овидий глубоко проник в женскую психологию. ("Когда она захочет, ступай к ней; когда гонит тебя, уходи. Учтивый человек не должен быть занудой".) Не будем задерживаться на уловках, изобретенных Овидием. Сцену за закрытой дверью спальни, когда любовники уже взошли на ложе, поэт оставляет под занавес. В заключительном отрывке воображение поэта воспламеняется фривольными ассоциациями. "Любовники шепчут нежные слова. Левая рука любящего не станет лениво лежать на постели. Его пальцы найдут, что им делать там, где любовь не востребует его оружие. Доблестнейший Гектор когда-то так поступал с Андромахой, он был пригоден не только к войне. Так поступал и великий Ахилл с мирнейской пленницей, когда, устав от врагов, тяжко опустился на мягкое ложе. Бризеида, ты изнемогала под теми пальцами, что были обагрены фригийской кровью. Это ли сладострастье тебя восхитило, когда рука завоевателя ласкала твои члены? Верь мне, не следует торопить блаженство любви, но искушать постепенно промедлением.

Если обнаружишь местечко, где женщине нравится, чтобы ее трогали, не позволяй стыду предотвратить это касание. В ее глазах ты увидишь блеск, так часто солнце блестит на чистой воде. Ты услышишь от нее жалобы, любовный шепот, сладкие вздохи и бормотание, которое завершает дело. Не следует, отплыв слишком далеко, оставлять далеко позади любовницу, но не надо позволять ей обгонять себя. Спешите к цели вместе, удовольствие тогда полно, когда мужчина и женщина оба изнемогли одновременно.

Это направление следует хранить, не отвлекаясь по пустякам, когда ни один страх не мешает тайному занятию. Но, если промедление может оказаться опасным, лучше всего изо всех сил налечь на весла и пришпорить скачущую лошадь".

Третья книга "Науки любить" длиннее первых двух, адресована только женщинам и содержит советы, как лучше использовать это искусство. ("Ты не умела любить, уменья тебе не хватало; уменье делает любовь бесконечной".) Посмотрим, как Овидий советует лучше использовать свои достоинства. Как украшать волосы и лицо, как раскачивать бедрами, привлекая восхищенные взгляды прохожих, как выставить ногу, провоцируя мужчину. ("Пусть нижняя часть плеча и верх руки будут обнажены и легко видимы с левой стороны. Особенно это важно для тех, у кого белоснежная кожа.

Когда я такое вижу, чувствую, что охотно поцеловал бы такое плечо".

user posted image

Главное – любовница должна уметь вести себя в постели, поэтому эпизод, где Овидий учит этому женщин, лучше всего известен, его цитируют чаще других. "Каждая женщина должна познать себя, ибо поведение диктуется нашими телами; одна мода не годится для всех. Пусть кривая лицом откинется на спину; пусть та, чей вид прекрасен со спины, смотрится сзади. Милянион имел обычай закидывать ноги Аталанты себе на плечи; если твои безупречны, поступай так же. Маленькие женщины должны садиться верхом; высокая невеста из Фив никогда не садилась на Гектора сверху. Женщина с приятными глазу стройными боками пусть сожмет покрывало коленями, слегка откинув шею назад. Если у нее юные бедра и безупречные груди, любовнику следует стоять, а ей прилечь наклонно на ложе.

Имеется тысяча способов любви; простейший и наименее утомительный, когда женщина лежит на правом боку, наполовину откинувшись назад… Пусть женщина прочувствует любовный акт, пробирающий ее до самых глубин естества; пусть этот акт восхитит обоих партнеров. Пусть не стихают приятные звуки и сладостное бормотание, и не заглушаются в разгар игры озорные слова.

Те, кому природа отказала в радостях любви, подделывают сладкий миг фальшивыми звуками.

Несчастна женщина, у которой то место, кое и у мужчин, и у женщин ищет радости, бесчувственно и вяло. Если выказываешь старание, смотри, чтоб тебя не застали врасплох: внушай уверенность движениями и взглядом. Пусть твои слова и неровное дыхание покажут твое наслаждение. Но, о стыд! У той части тела есть свои тайные знаки.

Та, что после любовных радостей попросит награду, не может рассчитывать на большой вес ее пожеланий. И не надо впускать свет в комнату через все окна: лучше, если большая часть тела будет скрыта".

Через девятнадцать столетий классическое сочинение Овидия было запрещено в США и таможенным, и почтовым ведомствами.

Хуан Монтгомери.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

"16 наслаждений", или "Любовные позиции" Аретино"

user posted image

Giulio Romano "I Modi" (Roma 1520 c) (The Sixteen Pleasures)

Поклонникам живописи во всем мире хорошо известна семья итальянских художников конца XVI- начала XVII веков братьев Карраччи, основателей болонской «Академии вступивших на правильный путь» и одних из создателей стиля барокко. Имена Лодовико, Аннибале и Агостино Карраччи прославлены созданием прекрасных произведений, таких как «Обращение Савла» (1587-1588), «Преображение» (1595-1596) и «Мученичество св. Урсулы» (1592) Лодовико Караччи, «Последнее причастие св. Иеронима» (1591-1593) Агостино Караччи, алтарный образ «Вознесение Богоматери» для церкви Санта Мария дель Пополо в Риме (1601) работы Аннибале Каррачи, великолепные фрески палаццо Фарнезе кисти Аннибале и Агостино Карраччи, и многих других замечательных творений.

Большинство из них было создано на различные религиозные сюжеты, однако безусловная набожность отнюдь не помешала одному из братьев, Агостино, стать автором многочисленных эротических гравюр более чем откровенного содержания. Эти рисунки иллюстрировали новое издание знаменитых эротических сонетов Пьетро Аретино "I Modi" (также известные как "Любовные позиции", или "Шестнадцать наслаждений").

Пьетро Аретино, то есть уроженец Ареццо, родился в 1492 и умер в 1556. Он был незаконорожденным сыном плотника, и в его жизни было все: бродяжничество с 14 лет, обучение на переплетчика (выгнали), на художника (выгнали, он посмел изобразить Марию с лютней), обучение в университете (тоже выгнали за вольнодумство).

В творчестве Аретино тоже было всякое. Он мог писать похабные сонеты и сонеты в духе Петрарки, судя по всему, то и другое совершенно искренне, высмеивать папский двор и писать трогательные религиозные трактаты, он продолжил "Неистового Роланда" Ариосто, писал пьесы. Он нашел полное взаимопонимание с художниками и скульпторами, неплохо разбирался в искусстве, при случае, даже вел переговоры с клиентами Тициана, а также стал одним из первых журналистов и первым человеком, который жил - и роскошно жил - на гонорары.

Свою карьеру Аретино начинал в доме одного из римских банкиров, но очень быстро стал самостоятельным. Если его пытались задеть, он отвечал на обиду острой эпиграммой, сатирой, подчас безжалостной. Аретино стали бояться, так как он имел привычку вытаскивать на свет то, что многие знали, но вслух не говорили. Аретино не боялся высмеивать даже папский двор и делал это очень, очень эффективно. Правда, иногда приходилось спасаться бегством от убийц, но это ничуть не устрашало Пьетро. Он намеревался найти место под солнцем и не стеснялся в средствах.

Когда Аретино вступил на литературное поприще, господствовали три литературных течения: классицизм, петраркизм и боккаччизм. Петраркизм давил и обесцвечивал лирику, боккаччизм - прозу, классицизм - все понемногу.

Литература приобрела школьный характер, была непонятна и недоступна народу, и, хотя деятельность Пульчи, Боярдо, Ариосто, Макиавелли, новеллистов, авторов комедий разрушила преобладание латинской поэзии, дух школы остался на всем. Заслуга Аретино и здесь в том, что он поднял бунт против школы во имя жизни, во имя приближения к народу. Никто до него не решался так прямо ставить эти вопросы, всякий подчинялся, боясь скандала среди литературной братии. Аретино не боялся скандала ни в какой области. Он дерзнул - и победил.

В своей лирической поэзии он сознательно удаляется от шаблонов петраркизма и ищет сюжетов для сонета el capitolo в окружающих его явлениях. В своей прозе он не хочет следовать примеру Боккаччо, и, быть может, самое характерное в его прозе с этой точки зрения то, что он не написал ни одной новеллы.

Он не хотел идти по следам даже родственного гения, а предпочитал брать свои темы из жизни, кипящей кругом него, - сложной, напряженной, распутной жизни Чинквеченто - и обрабатывать их в такой форме, которая давала больше всего простора его собственной манере: в форме письма, в форме диалога.

Что же касается причин изгнания из Рима и нападок на порнографические сонеты, то Дживелегов пишет следующее:

"Аретино поспешил в Рим, надеясь устроиться там окончательно. Папа помнил его заслуги, хранил признательность к нему и очень ценил его перо. Перспективы открывались блестящие. И Аретино слишком положился на свое влияние. Он вмешался в придворную партийную борьбу и навлек на себя ненависть могущественного приближенного папы датария Джиберти. Это повело к катастрофе, хотя и не сразу. В первый раз папа разгневался на поэта за непристойные сонеты, написанные им к непристойным рисункам Джулио Романо". Аретино был вынужден покинуть Рим из-за скандала, связанного с публикацией сонетов Аретино к рисунком Джулио Романо, которые принято называть порнографическими. Но, строго говоря, в такой оценке был некоторый перебор. В античном искусстве, от которого все эти деятели Ренессанса были в восторге, подобных изображений было множество, да и сонеты Аретино не сильно отличались от многих пассажей Бокаччо или Рабле. Джулио Романо вовремя покинул Рим, так что гнев папы обратился на гравера - Маркантонио Раймонди. Раймонди был брошен в тюрьму, за него многие заступались, но Аретино уверял, что именно его заступничество стало решающим.

Он снова отправился к Джованни Медичи, но папа его скоро простил, вызвал к себе и даже помирил с Джиберти. Аретино, понадеявшись на привязанность к себе папы, не хотел быть осторожнее. Пасквино (творческий псевдоним Аретино) не унимался. Он опять заговорил сонетами Аретино, и в одном из них досталось Джиберти. Тогда тот подослал к нему убийцу. Покушение удалось не вполне. Аретино спасся, тяжко раненный. Виновника назвать было нетрудно. Рим указывал на него пальцами. Аретино требовал у Климента наказания бандита и его подстрекателя, но папа на это не решился. Затаив месть, Аретино покинул Рим и в конце 1525 года снова очутился в лагере Большого Дьявола. На этот раз он пробыл тут целый год в тесной дружбе с "Бонапартом XVI века", вплоть до его смерти.

Джованни умер на руках Аретино от раны, полученной в стычке с ландскнехтами Фрундсберга у Говерноло, в ноябре 1526 года. Пробовал Аретино устроиться у своего почитателя Федериго Гонзага в Мантуе, но Климент, которого он нещадно преследовал своими сатирическими сонетами и "предсказаниями", недвусмысленно грозил послать к нему второго убийцу, а маркиз боялся осложнений с Римом. Заручившись обещаниями поддержки от маркиза, Аретино перебрался в Венецию и там устроился. Как оказалось, навсегда.

В красноречивом послании к хирургу Баттисто Цатти Аретино писал: "После того, как я добился от папы Климента свободы для Болонца Маркантония, который находился в тюрьме за то, что награвировал на досках "16 любовных позиций", у меня возникло желание увидеть изображения, причину того, что по жалобе Гиберти замечательный художник должен быть отдан на муки… И поскольку древние и новые поэты и скульпторы смели писать и ваять, порой для развлечения дарования, непристойные вещи, как в палаццо Киджи, об этом свидетельствует мраморный сатир, пытающийся изнасиловать мальчишку, не написать ли мне вдобавок еще сонеты, которые будут помещены снизу {фигур}. Их похабность я смиренно хочу посвятить притворщикам, отделив себя от дурного суждения и грязного обычая, который запрещает очам то, что им наиболее нравится. Что дурного в том, чтобы видеть, как мужчина ложится на женщину? Значит, животные свободнее нас? Мне кажется, что {эта} вещь дана природой для сохранения ее самой, должен ли я носить ее на шее, как подвеску, или на берете, как медальон, ибо это та вена, из которой проистекают реки народов и та амброзия, которую пьет мир в торжественные дни. Она создала вас, первого хирурга из ныне живущих. Создала меня, который лучше хлеба. Произвела… тицианов, микеланджелов; за ними — пап, императоров и королей, прекрасных девушек, наипрекраснейших дам с их "святая святых": поэтому им следовало учредить выходные дни и посвятить ночные бдения и празднества, а не замыкать с толикой хлеба и питья. Рассмотрев все это, я запечатлею натурально в стихах позы сражающихся".

И запечатлел. Например:

user posted image

Книга имела потрясающий успех, и хотя все началось с рисунков Джулио Романо, книгу стали называть "Книгой Аретино". Она продавалась мгновенно, что в Италии, что во Франции, что в других странах. Но вот Аретино предпочел вкушать славу в Венеции. Дело было не только в роскоши этого города, но и в правосудии и духе свободы. На Аретино из-за его памфлетов нередко покушались, а в Венеции убицам было неуютно.

Не случайно Аретино писал: «Там я обогащу свою нищету её свободой. Там по крайней мере ни фаворитам, ни фавориткам не дано власти убивать бедных людей. Только там правосудие держит весы в равновесии. Там страх перед чьей-нибудь немилостью не вынуждает нас поклоняться вчерашнему паршивцу»... «Это — святой город и рай земной… Что до меня, то я хотел бы, чтобы после моей смерти Господь превратил меня в гондолу или в навес к ней, a если это слишком, то хоть в весло, в уключину или даже ковш, которым вычерпывается вода из гондолы". Ещё он говорил: "Я ничего не взял, ни у Петрарки, ни у Бокаччо не по невежеству, ибо я знаю, кем они были, но не хотел бы терять время, терпение и впасть в безумие, если бы пытался превратиться в них" - из письма к Фаусто.

Очень быстро короли, папы и прочие сеньоры поняли, чем проще платить Аретино, чем пытаться его убить. В Венеции не забалуешь. Аретино называли мерзавцем, вымогателем, человеком без совести и вруном. Даже такой исследователь, как Лосев, повторил обвинения врагов Аретино, но в том-то и дело, что Аретино не врал. Вскоре покушения на Аретино, как на "секретаря мира", стали считаться просто неприличными. С Аретино нужно было договариваться.

Реванш враги взяли после смерти Пьетро. Все его труды были занесены в Индекс запрещенных книг.

Тем не менее переиздания продолжались. В конце XVI века вот эти гравюры Агостино Карраччи увидели свет. Начиная с "Ахилл и Брисеида" и далее по списку.

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

user posted imageuser posted image

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Кстати дух эпохи, довольно фривольный, иллюстрирует следующий анекдот.

Когда в Риме в 1521 году умер уважаемый всеми папа Лев X, покровитель наук и искусства, и папский престол занял неуч и к тому же иностранец Андриан VI, ненавидевший поэзию и искусство, римляне впали в полное отчаяние.

Зато когда Андриан VI умер, дом его врача, Джиованни Антрачино, был украшен венками и цветами, а над дверями появилась крупная надпись:

«Римский сенат и народ - вызволителю Отчизны» dirol.gif

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас