Saygo

Семён Дежнёв

1 сообщение в этой теме

350-летие первого в истории плавания из Северного Ледовитого океана в Тихий отмечалось в нашей стране довольно скромно, но, тем не менее, привлекло к себе внимание общественности - особенно в тех регионах, которые непосредственно связаны либо с самим событием, либо с биографией его главного действующего лица- Семена Ивановича Дежнева. Необходимо внести ясность в затронутые в связи с этим юбилеем вопросы, опираясь на твердо установленные факты, и попытаться выяснить, кто же был Семен Дежнев, в чем заключалось историческое значение возглавленного им в 1648 г. похода, каково его место в истории географических открытий.

user posted image

Скульптурный портрет Дежнева

С. И. Дежнев - якутский казак, русский землепроходец, выдающийся и вместе с тем типичнейший представитель служилого мира Сибири XVII века. Людей, подобных Дежневу, в изобилии порождала его эпоха - динамичная, суровая, героическая, названная историками эпохой великих русских географических открытий.

Ее главные вехи хорошо известны благодаря трудам наших выдающихся историков-сибиреведов - Г. Ф. Миллера, Н. Н. Оглоблина, С. В. Бахрушина, В. И. Шункова, В. А. Александрова, А. А. Преображенского, М. И. Белова, Б. П. Полевого и мн. др. Эта эпоха получила неплохое отражение в архивных источниках - прежде всего тех, что хранятся в фондах РГАДА. Ей специально посвящены и солидные документальные публикации, из которых хотелось бы особо выделить сборники документов "Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века на северо- востоке Азии" (М. 1951) и "Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах" (Л.-М. 1952).

Всего через 57 лет после взятия дружиной Ермака столицы Сибирского ханства (1582г.) казачьи отряды вышли на побережье Тихого океана, присоединив к Российскому государству земли по Оби, Енисею, Лене, оз. Байкал и "проведав" подступы к "великой реке Амур". "Приисканные" русскими первопроходцами земли за полстолетия в несколько раз увеличили территорию, подвластную "великому государю" московскому. Прошитая редкой, но прочной сетью русских городов и крепостей-острогов, стянутая новыми путями сообщения в единое целое, Сибирь становилась неотъемлемой частью Российского государства, неиссякаемым источником пополнения царской и купеческой "казны", развивала хлебопашество и различные "промыслы", создавала новые центры ремесла и торговли и выводила свои народы из многовековой изоляции от остального мира. Там, где накануне "Ермакова взятья" западноевропейские географы не могли воспроизвести ничего,

кроме пресловутой надписи "Тартария", на картах, составленных по "чертежам" и "отпискам" русских землепроходцев, появлялись изображения, все более приближавшиеся к реальным очертаниям гигантского материка.

Ныне твердо установлено, что основной поток переселенцев в Сибирь шел не из центральных или западных районов Руси, а с Севера, из так называемого Поморья. Объяснения этому факту давно даны историками. Для "неспокойного элемента" из Центральной России гораздо привлекательнее и ближе был Юг - "Дикое поле", Дон, другие казачьи края. Северяне же не только легче переносили сибирские холода и полчища таежного гнуса, но и имели давние, еще от новгородцев идущие традиции и навыки освоения именно суровых северных земель. И географически Поморье было гораздо ближе к Сибири, чем другие районы Российского государства, будучи издавна связано с Зауральем ниточками "чрезкаменных" путей 1 . Поэтому неудивительно, что наши выдающиеся землепроходцы в подавляющем большинстве явились выходцами из "поморских" земель.

Дежнев тоже был родом с Русского Севера, точнее - из пинежских крестьян. Долгое время считалось, что родиной Дежнева, как и многих других знаменитых землепроходцев, был Устюг Великий, но в сравнительно хорошо сохранившихся писцовых книгах этого города Дежневы не упоминаются, зато гораздо севернее его, на Пинеге, удалось отыскать даже родоначальника этой фамилии- крестьянина Веркольской вол. Двинского уезда Якова Еремеева по прозвищу Дежня (то есть квашня). Тем не менее Устюг наверняка сыграл важную роль в его судьбе. Во всяком случае Дежнев никак не мог миновать столь важный транспортный, хозяйственный, церковный и культурный центр России ни по пути в Сибирь, ни (по крайней мере, дважды) возвращаясь из нее. Там, наконец, жили его родственники (племянник с женой), в судьбе которых он за 10 лет до смерти принял живое участие, попытавшись вывезти их с собой в Якутск.

user posted image

Предполагаемый пролив на карте Йоссе де Хондта 1610 года

За Урал Семен Дежнев попал в 30-е годы XVII в., видимо, в составе большого отряда ратных людей (стрельцов и казаков), набранных в том же Устюге Великом, а также других северо- русских городах специально для службы в Сибири. Непродолжительное время "новоприборный" казак Дежнев находился в Тобольске, затем был приписан к Енисейску и переведен в гарнизон Ленского (Якутского) острога, нес службу в различных районах Восточной Сибири - на Индигирке, Яне, Алдане, Амге - и хорошо зарекомендовал себя в качестве не только воина и ясачного сборщика, но и своеобразного "дипломата", улаживавшего межплеменные и межродовые распри новых российских подданных. Так, в 1640 г. Дежнев принял участие в мирном разрешении конфликта между двумя якутскими родами на реках Тате и Амге, затем в ходе трудных переговоров склонил к покорности и уплате ясака воинственно настроенного "князца" кангаласов Сахея 2 .

И в дальнейшем Семен Иванович не раз с успехом использовал свои "дипломатические" способности в сложных ситуациях, возникавших в среде как аборигенов, так и русских переселенцев. Его путь в бессмертие был нелегок и тоже во многом типичен для сибирского служилого человека, судьба которого чаще всего определялась не свободным волеизъявлением, а распоряжениями начальства и цепочкой, казалось бы, случайных событий и обстоятельств. Но обессмертивший его имя подвиг был бы невозможен без таких качеств, как удивительная выносливость, неприхотливость в быту, мужество, стойкость, предприимчивость, смекалка, верность воинскому долгу и "товариществу".

В 1641 г. в составе отряда известного землепроходца Михаила Стадухина Семен Дежнев отправился в свою самую длительную служебную "посылку" - на верхний приток Индигирки Оймякон. Там в апреле 1642 г. во время ожесточенной стычки с пришедшими с р. Охоты воинственными "ламутскими тунгусами" многие казаки (включая Дежнева) были "переранены", а отряд лишился лошадей, без которых служба "великому государю" в тех краях была немыслима. Казаки сделали судно и после освобождения реки ото льда отправились в поисках новых "неясачных" мест в низовья Индигирки. Там, однако, уже скопилось много промышленного и служилого люда, и, стремясь найти еще никем не "проведанные" земли, Стадухин "со товарищи" направились дальше - на восток.

Морем они дошли до р. Алазеи, где благодаря удачно проведенным Дежневым переговорам объединились с отрядом его давнего "знакомца" - Дмитрия Зыряна и летом 1643 г. доплыли до устья неведомой Колымы. Она поразила казаков своим величием, пушными и рыбными богатствами 3 .

Поднявшись вверх по реке, казаки соорудили свой первый опорный пункт - Колымское зимовье (впоследствии оно превратилось в довольно крупный для этих краев острог). А следующим этапом "государевой службы" должно было стать пополнение "ясачной казны" - всеми доступными в тех условиях способами. "Призывать в ясак" местных жителей, согласно правительственным "наказам", следовало прежде всего "ласкою и приветом". Все ли сделали казаки, чтобы обойтись на Колыме без "жесточи", сказать трудно, но ясно, что неукоснительно следовать официальному курсу на преимущественно мирное решение проблем с "иноземцами" при "проведывании" новых "землиц" можно было далеко не всегда, а от ясачного сбора "великий государь" своих "холопей" не освобождал ни при каких обстоятельствах. Поэтому и на Колыме нередко звенело оружие, гремели выстрелы и лилась кровь.

Несколько ран получил на "колымской службе" и Дежнев. Особенно трудно пришлось ему в 1645г., когда Стадухин и Зырян отправились с добытым ясаком обратно на Лену, а на Колыме осталось всего 13 русских. Они были осаждены полутысячным юкагирским войском и едва отбились от него в ходе тяжелого "съемного" (рукопашного) боя 4 . Вскоре, однако, положение русских на Колыме упрочилось: с подмогой вернулся Зырян, а вслед за ним на "новую реку" потянулся торговый и промысловый люд. Но не заставила себя долго ждать и негативная сторона наступившего в "новоприисканном" крае "многолюдства": соболь стал быстро "испромышляться", и собравшийся на Колыме народ все чаще оказывался не у дел. Ситуация изменилась после появления слухов о богатствах земель, расположенных восточнее. Со слов местных жителей русские поняли, что, следуя "встречь солнца" вдоль морского побережья, можно достичь устья некоей "реки Погычи", изобильной якобы не только пушниной, но и серебром. Такие рассказы мало кого оставляли равнодушным.

Первые попытки отыскать путь с Колымы на легендарную реку не увенчались успехом. В 1646 г. отправившихся на восток мореходов льды не пропустили далее Чаунской губы (в 350- 400 км к востоку от Колымы), но результаты плавания обнадеживали: к слухам о мифических богатствах "непроведанных" на востоке земель добавились вполне достоверные сведения о наличии у местных жителей запасов "рыбьего зуба" - клыков моржа, высокоценимых на Руси и особенно за границей, где их приравнивали к слоновой кости. За организацию нового морского похода взялся приказчик устюжского купца А. Усова холмогорец Федот Алексеев Попов. Он обратился к приказчику Колымского острога Втору Гаврилову с просьбой отправить "на Погычу" и какого-нибудь служилого человека - для организации сбора ясака и управления новооткрытыми землями, придав тем самым экспедиции официальный характер. Желание участвовать в походе (и тем самым хотя бы формально возглавить его) изъявили казаки Семен Дежнев и позднее Герасим Анкудинов (Анкидинов). Поскольку последний пользовался у сибирской администрации дурной славой, предпочтение было отдано Дежневу - как более надежному и опытному в походах и ратном деле. Официальный глава экспедиции, как и остальные ее участники, снаряжался практически за свой счет, влезая в "неокупные долги".

user posted image

Карта Чукотки 1773 года, на которую нанесен маршрут Дежнева

Успех любого плавания зависит прежде всего от качества судов. В своих походах по северным морям русские задолго до Дежнева использовали специально предназначенные для плаваний во льдах "кочи". В литературе до сих пор можно встретить весьма нелестные, но абсолютно не соответствующие действительности характеристики и оценки кочей - вплоть до представления о них как о судах, "сшитых из грубо отесанных досок древесными корнями" и "как бы предназначенных для кораблекрушения" 5 . Нет, кочи не были самоубийственно примитивными скорлупками. Согласно реконструкциям М. И. Белова, существовало два типа кочей- большие и малые. В Восточной Сибири преобладали большие, двухмачтовые кочи, рассчитанные на 20-30 (до 50) человек экипажа, длиной до 19, а шириной до 5-6 м и грузоподъемностью до 40 т (малые же, одномачтовые, кочи достигали 7-8 м в длину и обладали грузоподъемностью всего в 7 т). Бортовые доски кочей крепились внахлест, пазы между ними заливались смолой и дополнительно закрывались пеньковыми жгутами и рейками, прижатыми к доскам железными скобами. Но главная особенность этих судов- наличие "копы" (или, другими словами, "шубы ледяной"), то есть дополнительной толстой обшивки по ватерлинии, предохраняющей борта от "испротирания" льдинами. Кроме того, благодаря округлой, яйцевидной форме корпуса, кочи, в случае их вмерзания в лед, не ломались сжатием, а выталкивались наверх, малая же осадка позволяла им максимально использовать период навигации: не дожидаясь освобождения всего моря ото льда, они могли идти по узкой прибрежной полосе свободной воды, причем с довольно приличней скоростью - иногда до 200-250 верст в сутки.

Все это делало коч идеальным для своего времени арктическим кораблем, хотя и он, разумеется, не был лишен конструктивных недостатков: из-за особенностей парусной оснастки кочи могли идти лишь по ветру, а из-за округлой формы корпуса они были неустойчивы во время сильного волнения моря, для управления кочами вообще требовались особая сноровка и немалый опыт. Примечательно, что после того как по указу Петра I все старинные русские суда были запрещены, для одного из отрядов Великой Северной экспедиции, отправлявшейся из Архангельска к устью Оби в 1734 г., по совету местных жителей-поморов, в порядке исключения были построены два коча. Но морякам, обученным плаванию уже на судах западноевропейского типа, кочи не понравились (поскольку не выдерживали сильной качки и на них нельзя было лавировать, дрейфовать и т. п.) 6 . Возможно, именно конструктивные недостатки кочей сыграли роковую роль в судьбе участников экспедиции Дежнева.

Первая попытка наших мореходов дойти до неведомых восточных земель оказалась неудачной: все лето 1647 г. путь преграждал "лед непроходимый". В 1648 г. флотилия Семена Дежнева и Федота Алексеева вновь вышла в море. "На Погычу" с ними отправилось около 100 человек (в основном торговый и промысловый люд) на семи кочах, в том числе, видимо, около 30 человек на коче Анкудинова, шедшего в поход самостоятельно. Лето на этот раз выдалось теплым, море было чисто ото льдов, но (оборотная сторона теплой погоды в Арктике) на мореплавателей постоянно обрушивались жестокие бури. Экспедиция стала терять одно судно за другим.

В XVII в. русские мореходы, даже будучи грамотными, не вели вахтенных журналов. Не в обычае этих людей были и такие способы увековечивания своих деяний, как дневниковые записи или мемуары, так что последовательного и связного изложения хода дежневской экспедиции мы не имеем и судим о ней по позднейшим - слишком общим, кратким или пусть и подробным, но отрывочным - сообщениям в "отписках" (отчетах, донесениях) да "челобитных" ее участников, где немало противоречий, недомолвок и элементарных ошибок памяти. Поэтому в походе Дежнева для нас по сей день остается много невыясненного, загадочного, по-разному трактуемого историками. И наибольшие разногласия среди них вызывают вопросы о гибели каждого дежневского коча 7 .

На сегодняшний день большинство исследователей представляет себе ход первой экспедиции из Северного Ледовитого океана в Тихий следующим образом. На пути к северо-восточной оконечности Азии пропали четыре коча: два из них потерпели крушение, а выбравшихся на берег людей перебили "иноземцы"; о судьбе еще двух историки гадают, не исключая, в частности, и того, что эти суда отнесло к Аляске (еще в XVIII в. среди жителей северо-востока Азии ходили упорные слухи об обитающих на "Большой земле" за морем бородатых и во всем "подобных русским" людях 8 . До пролива, носящего ныне имя Беринга, в сентябре 1648 г. добрались лишь три коча - самого Дежнева, Алексеева и Анкудинова. Пролив этот и в наше время нелегок для плаваний, ибо там сталкиваются противоборствующие течения ("сувои", говоря языком мореходов XVII в.). Преодолеть столь трудный рубеж без потерь русским не удалось: возле Большого Каменного Носа (так Дежнев позднее назвал северо-восточный выступ Азии) разбился коч Анкудинова, и людей с него приняли на свои суда Алексеев и Дежнев. Этот мыс глава экспедиции описывает следующим образом: "А с Ковымы-реки итти морем на Анандырь-реку, и есть Нос, вышел в море далеко... А против того Носу есть два острова, а на тех островах живут чухчи... А лежит тот Нос промеж сивер на полуношник (то есть между севером и северо-востоком. - Н. Н. ). А с русскую сторону Носа признака: вышла речка, становье тут у чухоч делано что башни из кости китовой". И еще один важный "признак" отметил Семен Иванович: "Нос поворотит круто к Онандыре- реке под лето" (то есть на юг) 9 .

Описание довольно подробное, но, к сожалению, оно практически в равной степени подходит и к современному мысу Дежнева, и к мысу Чукотскому, находящимися хоть и по одну сторону пролива между двумя континентами, но на противоположных его концах. Может быть, лишь археологам-подводникам ныне по силам точно определить, возле какого из мысов разбился коч Герасима Анкудинова.

При высадке на берег у мореходов произошло столкновение с чукчами (или с эскимосами, которых русские тогда не отличали от чукчей), Федот Алексеев был ранен. Неприветливым оказался и Тихий океан. Поднялась буря, и кочи потеряли друг друга. Дежневское судно долго носило по волнам и лишь "после Покрова" (в октябре) выбросило на гористый пустынный берег к югу от устья р. Анадырь.

Историки уже давно спорят относительно местонахождения этого крушения, помещая его на пространстве от южного берега Анадырской губы до Олюторского мыса. Еще больше споров разгорелось вокруг вопроса о судьбе Федота Алексеева и Герасима Анкудинова. Например, Б. П. Полевой полагает, что их коч, как и деж-невский, был выброшен на берег недалеко от устья Анадыря, но большинство исследователей склоняется к более "романтической" версии, согласно которой, буря занесла Алексеева и Анкудинова на Камчатку, ибо там еще в XVIII в. в легендах местных жителей и топонимике ясно прослеживались "федотовские" следы 10 .

Дежнев и 24 его спасшихся спутника 10 недель шли с нартами на лыжах до устья Анадыря - единственной крупной реки этого пустынного края, оказавшейся, однако, совсем не похожей на легендарную "Погычу": "рыбы добыть не смогли, лесу нет". Половина отряда отправилась искать пропитание вверх по реке и, обессилев, почти полностью погибла на обратном пути. К весне 1649 г. у Дежнева в живых осталось только 12 человек, но, пережив ужасную голодную зиму, эта горсточка русских людей проявила себя на Анадыре как вполне активная сила. Они сделали небольшие суда (видимо, из собранного на берегу "плавника" - принесенных водой деревьев) и двинулись вверх по Анадырю, к спасительным лесам, надеясь найти там и соболей, и "неясачных иноземцев". Поначалу казалось, что дежневцам наконец-то улыбнулась удача. Захватив в "аманаты" двух "мужиков" из юкагирского племени анаулов, Семен Иванович получил очередную рану, но вместе с ней и первый ясак. В верхнем течении реки в наиболее благоприятном для жизни районе Анадырского края - недалеко от того места, где на современных картах обозначено селение Марково, - было построено небольшое зимовье, ставшее ядром будущего острога. Однако вскоре стало ясно, что и в своих верховьях река Анадырь не слишком "лесна", а потому и "соболей по ней мало" 11 .

Весной следующего, 1650, года в жизни дежневцев произошла важная перемена: к их зимовью подошла на нартах с собачьими упряжками большая партия служилых и промышленных людей во главе с Семеном Моторой и бывшим начальником Дежнева Михаилом Стадухиным. Проложив к Анадырю сухопутный маршрут от Нижнеколымского острожка через Анюйский хребет, они тем самым сильно обесценили дежневское открытие в глазах якутской администрации, ибо путь через "камень" (горы) при всей сложности был более пригоден для связи Анадыря с Колымой, чем морской, опасный из-за бурь и не всегда проходимый из-за льдов.

С Моторой Дежнев быстро договорился "служить вместе", а вот с завистливым и высокомерным Стадухиным отношения у него не сложились. Противостояние двух "войск", правда, продолжалось недолго: уже в феврале 1651 г. стадухинская ватага отправилась дальше на юг - к Пенжине - и хлебнула в том походе столько лиха, словно был он Божьей карой за все чинимые Дежневу и Моторе "насильства" и "изгони". Добравшись в 1659 г. "с боем и кровью" до Якутска, уцелевшие "полчане" Стадухина жаловались: "И с реки на реку переходя... дважды море било, и заводишко розметало, а иные морем потопило, и голод терпели, и души свои сквернили... и раны от иноземцов, и увечье приимали, ран по 5-ти и по 6-ти, и по 10-ти на человеке. И многих... побито нас... на дорогах и на переходах, и на морском розбое, и на аманатцкой имке, и з голоду... А всех нас было с ним, Михаилом, 50 человек, а ныне... нас осталось... 14 человек" 12 .

В 1652 г. в бою с "немирными иноземцами" погиб Мотора, и Дежнев снова стал главным правителем ("приказным") в открытых им землях. Год этот ознаменовался еще одним важным для Дежнева событием: летом у устья Анадыря в море была обнаружена богатая "рыбим зубом" отмель ("корга") - гигантское лежбище моржей. Вид корги произвел на русских сильное впечатление - подобного не видел никто из них, даже те, кому на родине приходилось заниматься моржовым промыслом. "А которые промышленные люди - поморцы, - сообщал Дежнев, - и они сказывают, что в Русском де Поморье столь много зверя того нет" 13 . Это открытие сразу же сделало многолетнее пребывание Дежнева на новой реке не только целесообразным, но и весьма прибыльным для казны (и, конечно, для самого себя) делом. Лишь за первый месяц промысла Дежнев добыл 150 пудов "рыбьего зуба", причем в основном "заморного", то есть оставшегося от давно погибших моржей.

В апреле 1654г. на Анадырь все тем же "сухим путем" пришел новый русский отряд, на этот раз во главе с "выдвиженцем" Стадухина Юрием Селиверстовым. Тот тоже увидел в Дежневе соперника - уже в эксплуатации моржовой "корги" - и вознамерился в письмах якутскому воеводе приписать себе заслугу в ее открытии. Возмущенный Дежнев, защищая приоритет, составил свои впоследствии знаменитые "отписки" и тем самым поведал миру об историческом плавании 1648 г. вокруг Чукотского полуострова. Так что, не будь Селиверстова с его кознями, мы, скорее всего, никогда бы и не узнали, кто первым из европейцев проплыл проливом, разделяющим Азию и Америку.

Видимо, в том же, 1654, году Дежнев предпринял поход для обеспечения безопасности моржового промысла. Выступить пришлось с ничтожными силами (12 человек), без предварительной подготовки - сразу же после известия о том, что у морского побережья обнаружены коряки, которые "от той корги живут недалеко и на коргу под нас тайно убойства для приходят". "И мы... на них ходили, - рассказывал Дежнев, - и дошли их четырнадцать юрт в крепком острожке". Взять его оказалось непросто, но казаки, по словам Дежнева, все же "тех людей разгромили всех". Коряки бежали, потеряв убитыми двух человек, а среди "отгромлен-ного ясыря" Дежнев обнаружил давнюю знакомую - "якутскую бабу" (очевидно, ясырку) того самого Федота Попова, который был инициатором их совместного плавания вокруг "Большого Каменного Носа". От нее Дежнев узнал о трагической гибели своего компаньона: "И та баба сказывала, что де Федот и служилой человек Герасим померли цингою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душою, не знаю де куда" 14 .

Осенью 1655 г. главный (и крайне неудачливый) соперник Дежнева - Селиверстов - отправился обратно на Колыму, а в мае 1659 г, специально присланный на Анадырь сын боярский Курбат Иванов принял "по росписи" зимовье и власть над подведомственной ему территорией. На Колыму Семен Иванович возвращался с частью добытой им "костяной казны" не морем, а горной анюйской дорогой, затем дошел морем до Лены и весной 1662г. оказался, наконец, в Якутске, к тому времени уже давно поменявшем прежнее место... Дежнев "с товарищи" сдали "костяную казну" местной администрации и, верные давним традициям, не забыли и церковь: памятуя о погибших товарищах и в благодарность за благополучное возвращение пожертвовали "по разным прилатам в розные городы" около двух пудов "рыбьего зуба" - своего главного на тот момент богатства 15 .

После этого Дежнев почти сразу же отправился с отрядом сына боярского И. Ерастова в Москву сопровождать казенный груз с пушниной и "рыбьей костью" и там получил невыданное за последние 19 лет жалованье, а также - в качестве награды за анадырскую службу - атаманский чин. На последние годы жизни Дежнева также пришлось немало "служб", в основном административных. В 1670г. он возглавил отряд, сопровождавший в Москву "государеву соболиную казну". В столице отважный землепроходец заболел и в начале 1673 г. умер. Похоронен он был скорее всего на одном из монастырских кладбищ 16 .

В Якутске о смерти Дежнев узнали нескоро, и там его было кому оплакать: он оставил солидное потомство, так как был женат не единожды. Его первая супруга - якутка Абакаяда - умерла, видимо, так и не дождавшись возвращения мужа с затянувшейся "анадырской службы", но после нее остался сын Любим. Вернувшись из своей первой поездки в Москву, Дежнев женился на вдове Кантемине Архиповой, взяв на себя заботу о ее "сынишке Оське". В документах, составленных уже после смерти Дежнева, его женой называется некая Пелагея. Может быть, это второе имя той же Кантемины, а может - имя новой жены. Известно лишь, что от второго (или третьего?) брака у Семена Ивановича родился еще один сын - Афанасий. Любим Дежнев пошел по стопам отца и с 1670г. стал упоминаться в числе казаков якутского гарнизона, однако в 1689 г. во время "посылки" на р. Уду, видимо, погиб (в документах якутской приказной избы с той поры он больше не значился). Афанасий Дежнев упоминался в 1699 г. как "промышленный человек". Символично, что в том году судьба забросила его в основанный отцом Анадырский острог 17 .

История "покорения Сибири" знала два основных типа землепроходца. Первый - это "конкистадоры", попросту говоря, головорезы, главным смыслом жизни которых были военные походы и военная добыча, не всегда даже маскируемая под "государев ясак". Это наиболее заметный, благодаря хорошему отражению в источниках "завоевательной" (внешней) стороны колонизационного процесса, тип.

Но был среди землепроходцев XVII в. и другой, поначалу менее заметный, но не менее распространенный тип. Его, наряду с выносливостью, неприхотливостью, смелостью, стойкостью, отличали и такие черты, как осмотрительность, неторопливость, деловитость. Если того требовали обстоятельства и долг, землепроходцы этого типа неплохо проявляли себя в ратном деле, но вместе с тем им были свойственны совестливость, уживчивость и "контактность", выражавшиеся в умении находить общий язык с представителями самых различных племен и народов и, главное, жить с ними в мире, перенимая все полезное для обустройства в диком "незнаемом" краю. Именно за такими людьми было будущее русской Сибири. Среди "покорителей Сибири" можно, конечно, выделить и как бы "смешанный", или "переходный", тип - причудливо сочетающий черты выше названных двух. Дежнев был типичным представителем тех землепроходцев, которые олицетворяли собой будущее. И в том, что северо-восточная оконечность Евразии носит это имя, возможно, есть и особый, глубинный смысл.

Свое высокое (для Сибири) общественное положение Дежнев в последнее десятилетие своей жизни занимал вовсе не потому, что московская администрация в полной мере оценила главное дело его жизни - плавание из Северного Ледовитого океана в Тихий. Атаманским чином Семен Иванович был пожалован за раны, полученные на "государевой службе", за "прииск новых неясачных землиц" и огромную прибыль, учиненную им царской казне от "проведыванной" моржовой "корги", а вовсе не за географические открытия. И дело здесь не только в том, что уровень географических познаний в среде столичных чиновников был тогда невысок, а вопросами типа "сходится ли Азия с Америкой" Москва интересовалась мало. В правительственных кругах встречались и весьма образованные люди, к тому же прекрасно знавшие об упорных попытках западноевропейских мореплавателей отыскать "северный проход" в Китай и Индию и вполне способные оценить значение открытия пролива между Америкой и Азией. (Одним из ярких свидетельств того является найденное в делах Посольского приказа сочинение XVII в. "Описание, чего ради невозможно из Архангельского города морем проходить в Китайское государство") 18 . Однако в случае с Дежневым надлежащей оценки открытому им пути не было.

Дело здесь, скорее всего, в том, что и после плавания Дежнева из устья Колымы к устью Анадыря Сибирский приказ, скрупулезно собиравший сведения о новых землях на "восточной Украине", еще не располагал сводными данными, позволившими бы составить более или менее полную картину естественных рубежей государства Российского на севере и востоке. В 60-х годах XVII в. ее и невозможно было составить уже хотя бы потому, что не обследованными к тому времени оставалось морское побережье вдоль Камчатки, и наличие перешейка между Азией и Америкой в этом районе, таким образом, не могло исключаться. А когда на рубеже XVII и XVIII вв. дошла очередь и до Камчатки, о дежневском плавании стали забывать либо итоги его из-за противоречивости поступавших в Москву сведений перестали внушать доверие. Можно ли в таком случае считать, что Дежнев совершил географическое открытие? Уверен, что да. Однако необходимо уточнить - об открытии чего должна идти речь в связи с плаванием Дежнева. Об открытии пролива между Евразией и Северной Америкой или об открытии пути из Северного Ледовитого океана в Тихий?

Может показаться, что в обоих случаях речь идет об одном и том же, но это не совсем так. Необходимо различать два понятия: "географическое открытие" (открытие в полном смысле этого слова) и "перводостижение". Они далеко не всегда совпадают по смыслу и значению. Да, Дежнев и его спутники первыми из европейцев достигли пролива, разделяющего Евразию и Америку, и первыми же прошли по нему. Факт перводостижения здесь налицо. Но тождествен ли он в данном случае

понятию "географическое открытие"? Нет, ибо оно предполагает (уже по определению самого этого слова), что новые, не известные ранее земли благодаря их достижению первопроходцами становятся известны (открыты) если и не всему "цивилизованному миру", то во всяком случае гораздо большему, чем первопроходцы, числу людей - группе стран одного этно-культурного круга или хотя бы одной стране. Узнала ли Европа либо только Россия (пусть лишь в лице наиболее просвещенных московских чиновников) после плавания Дежнева о том, что Америка и Азия "не сходятся", а разделены проливом? Нет, не узнала (о причинах у нас уже шла речь). Очевидно, со строго научной точки зрения, об открытии пролива говорить не приходится. Другое дело - открытие пути из Северного Ледовитого океана в Тихий. В распоряжении историков немало свидетельств того, что в середине XVII в. русские уже различали два этих "моря - акияна": первый обычно называли "Студеным", второй (путь к которому "проведал" И. Москвитин в 1639г.)- "Ламским", или "Пенжинским" 19 . И после похода Дежнева сибирским казакам, промышленникам, а вслед за ними воеводам и чиновникам Сибирского приказа стало ясно, что земля к востоку от Колымы, образуя гигантский выступ, обрывается и уходит к югу.

Эти знания имели для землепроходцев отнюдь не абстрактное значение, а представляли вполне зримый практический интерес и сыграли важную роль в определении колонизационных процессов на северо-востоке Азии во второй половине XVII века. Узнав, что на востоке от Колымы "матерая земля" кончается "Большим Каменным Носом" и берег круто уходит на юг, служилые и промышленные люди поняли бесперспективность поисков "новых землиц" в восточном направлении и от открытого Дежневым Анадыря повернули к югу. Первым проложил этот "южный" путь давний соратник и соперник Дежнев Стадухин.

Примечательно, что в Якутске после похода Дежнева местность по р. Анадырь долгое время называли "Заносьем", прекрасно зная о существовании туда "морского хода" от устья Лены и Колымы. Нам пока, правда, известна лишь одна экспедиция, прошедшая по "проведанному" Дежневым пути после Дежнева (поход И. Рубца в 1662г.) 20 , однако знавшие этот путь "вожи" в якутской приказной документации упоминались и позднее 21 . Впрочем, надобность и в них, и в морских экспедициях в "Заносье" отпала довольно скоро: открытая Дежневым "корга" уже в 1660-е годы почти полностью "испромышлилась" ("зверь стал напуган и ушел в море"). Ну а раз дежневским морским путем престали пользоваться, удивительно ли, что о нем к исходу XVII ст. стали забывать? Даже "Большой Каменный Нос" в это время все чаще отождествляли не с Чукоткой, а с Камчаткой 22 .

И все же свою роль в расширении знания наших соотечественников о мире дежневское открытие сыграло и, в частности, довольно скоро нашло прямое отражение в составленных ими географических картах ("чертежах", по терминологии того времени). По уровню своего технического исполнения они, конечно, заметно уступали западноевропейским, но давали весьма наглядное представление о "проведанных" и подвластных "великому государю" землях на севере Азии и вполне отвечали тем практическим задачам, которые русские решали в ходе освоения Сибири (особенно ценными были прилагаемые к этим "чертежам" "росписи" - с указанием "дней пути" и иных, крайне необходимых для управления огромным краем сведений). Среди русских карт второй половины XVII в. встречались, правда, и довольно путаные, где, например, р. Лена изображалась впадающей в "Ламское море" (Тихий океан), но в абсолютном их большинстве сибирские реки были ориентированы и "расписаны" в соответствии с географическими реалиями и совершенно ясно показывали, что и с севера, и с востока Сибирь омывается морем.

Красноречива "роспись", приложенная к одной из первых сводных карт Сибири (1667 г.): "А от устья Колымы-реки подле землю до Носу Каменного в полуденную сторону, как льды пропустят, бывают парусом на кочах одним летом, а как льды не пропустят, и тогда ход бывает по три года" 23 . Влияние "отписок" Дежнева на русскую картографию, таким образом, налицо.

Среди историков - как зарубежных, так и отечественных - всегда хватало (и хватает) "скептиков", отрицавших саму возможность серьезного вклада русских землепроходцев в мировую географию (в связи с Дежневым заслуживают отдельного упоминания американец Ф. Гольдер, русские П. А. Словцов и А. Н. Пыпин). Однако вот что писал о достижениях русских землепроходцев XVII в. известный английский исследователь Дж. Бейкер: "К концу целого столетия географических исследований русские выявили важнейшие географические черты Северной Азии... Достижения русских были замечательны и если не носили строго научного характера, то по размаху и точности наблюдений выдерживают в свою пользу сравнение с работой французов в Северной Америке в ту же эпоху" 24 .

Справедливость этих слов подтверждает и факт широкого использования западноевропейскими географами добытых русскими землепроходцами сведений. Несмотря на то, что поступаемая из Сибири информация о новых землях, как правило, держалась московским правительством в тайне, они очень часто делались достоянием европейцев. Примечательно (своей связью с дежневским открытием) следующее сообщение знаменитого голландского географа Николаев Витсена из его капитального труда "Северная и Восточная Татария", обобщившего практически все, что было известно западноевропейцам о Сибири к концу XVII в.: "Ледяной мыс, согласно мнению многих, заканчивается островами. В Ледовитом море промышленные люди выходят из реки Лены, плывут в течение лета вдоль берегов, огибают этот мыс и доходят до берегов около реки Камчатки, где бьют китов и тюленей" 25 .

Нельзя обойти еще один "острый" вопрос: как соотнести открытия Дежнева и Беринга? Ведь некоторые вполне компетентные и авторитетные исследователи (например, историк-архивист Н. Н. Оглоблин) считали соседство этих имен на географической карте неправомерным и утверждали, что Беринг занимает на ней чужое место 26 .

С подобной позицией согласиться так же трудно, как и с принижением подвига Семена Дежнева. Во-первых, в истории нередки повторные открытия забытого современниками и потомками. А во-вторых, и это главное, в 1728 г. Беринг своим плаванием сознательно решал (в числе прочих) четко сформулированную географическую задачу: установить, соединяется ли Америка с Азией. И обнаружение пролива между двумя континентами - уже качественно иной уровень географического знания.

В ходе Первой камчатской экспедиции, возглавляемой Берингом, решалась продиктованная самим временем задача, и на поставленный российским правительством конкретный вопрос о северо-восточных пределах империи был получен конкретный и абсолютно правильный ответ: Америка с Азией там не "сходятся". И вряд ли намного умалит значение совершенного Берингом то обстоятельство, что он и до своего исторического плавания знал о морском пути из устья Колымы в устье Анадыря 27 . Это знание могло лишь придать дополнительную уверенность в правильности избранного маршрута, но никак не заменить поход по нему. Не обесценивает итогов Первой камчатской экспедиции и то обстоятельство, что раздельное существование Америки и Евразии было полностью и окончательно доказано, строго говоря, лишь в ходе Второй камчатской (или Великой северной) экспедиции, когда ее "северными отрядами" было произведено научное обследование всего арктического побережья России и, таким образом, выяснено, что какого- либо перешейка между двумя континентами нет даже в столь труднодоступном для плавания районе, как Таймыр.

Противопоставлять друг другу казака якутского гарнизона Семена Дежнева и капитана российского флота Витуса Беринга, с научной точки зрения, некорректно. Эти мореплаватели жили в разные эпохи, но в конечном итоге сделали одно дело и оба достойны благодарной памяти потомков. 18 июня 1898г. в ознаменование 250-летия исторического плавания Семена Дежнева по ходатайству Географического общества и Главного гидрографического управления Морского министерства России царским указом было предписано "мыс Восточный именовать впредь мысом Дежнева". С тех пор на географических картах соседствуют два имени - Дежнева и Беринга. Полагаю, что это справедливо. Будем считать, что Беринг открыл пролив, а Дежнев - северо-восточную оконечность Азии и что названия на современной географической карте увековечивают главное деяние каждого из них.

Примечания

1. См. КОЛЕСНИКОВ А. Д. С. В. Бахрушин о формах колонизации. В кн.: Вопросы истории Сибири досоветского периода (Бахрушинские чтения, 1969). Новосибирск. 1973, с.166-181.

2. ОГЛОБЛИН Н. Семен Дежнев (1638-1671). Новые данные и пересмотр старых. - Журнал Министерства народного просвещения, 1890, декабрь, с. 300-301; САМОЙЛОВ В. А. Семен Дежнев и его время. М. 1945, с. 41-42; Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева. М. 1973, с. 58.

3. См. Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века на северо-востоке Азии. Сб. док. М. 1951, с. 233-235.

4. ОГЛОБЛИН Н. Ук. соч., с. 302.

5. ГУМИЛЕВ Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Изд. 3-е. Л. 1990, с. 289.

6. БЕЛОВ М. И. Ук. соч., с. 105; БЕЛОВ М. И., ОВСЯННИКОВ О. В., СТАРКОВ В. Ф. Мангазея. Ч. 1. Мангазейский морской ход. Л. 1980, с. 116-122.

7. САМОЙЛОВ В. А. Ук. соч., с. 68; Подвиг Семена Дежнева, с. 113; История Русской Америки. Т. 1. М. 1997, с. 29-30.

8. См. ФЕДОРОВА С. Г. Русское население Аляски и Калифорнии. Конец XVIII в. - 1867. М. 1971, с. 47-51, 64, 96; История Русской Америки. Т. 1, с. 31-33.

9. Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сб. док. о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII в. Л.-М. 1952, с. 131-132; БЕЛОВ М. И. Ук. соч., с. 184-187.

10. ЛЕОНТЬЕВА Г. А. Якутский казак Владимир Атласов - первопроходец земли Камчатки. М. 1997, с. 51-54; История Русской Америки. Т. 1, с. 31-32.

11. САМОЙЛОВ В. А. Ук. соч., прил., с. 133.

12. Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов, с. 269.

13. Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах, с. 126.

14. САМОЙЛОВ В. А. Ук. соч., прил. с. 133, 136, 140.

15. Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах, с. 135- 137.

16. ОГЛОБЛИН Н. Смерть С.Дежнева в 1673 году.- Библиограф, 1891, N 3-4, с. 60-62; ЛЕОНТЬЕВА Г. А. Ук. соч., с.39.

17. Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах, с. 102, 157-158; Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов, с. 539-540; БЕЛОВ М.И. Ук. соч., с. 145-146.

18. Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1893, кн. 4.

19. БЕЛОВ М. И. Ук. соч., с.67.

20. История Русской Америки. Т. 1, с. 34-37.

21. Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов, с. 44, 343-344.

22. История Русской Америки. Т. 1, с. 40-42.

23. ЛЕБЕДЕВ Д. М. География в России XVII века. М.-Л. 1949, с. 63-64; БЕЛОВ М. И. Ук. соч., с. 163.

24. БЕЙКЕР Дж. История географических открытий и исследований. М. 1950, с. 234-235.

25. Цит. по: ОСЬМИНИНА Р. Кто открыл Камчатку? - Знание - сила, N 11, 1989, с. 31-32.

26. ОГЛОБЛИН Н. Ук. соч., с. 272, 284.

27. См. САМОЙЛОВ В. А. Ук. соч., с. 106.

Н. И. Никитин

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас