Saygo

Гаспар II де Колиньи

2 сообщения в этой теме

Судьба Гаспара де Шатийона Колиньи, адмирала Франции, главы гугенотов (с. 1569 г.), убитого в Варфоломеевскую ночь 1, знакома потомкам благодаря литературе (в т. ч. А. Дюма, П. Мериме, Г. Манну). Однако большая часть его жизни почти не изучена. "Адмирал, столь известный, что не нуждался в имени", - писал один из французских авторов.

user posted image

user posted image

Как и почему блестящий придворный, военачальник и верный слуга короля Франции стал во главе политической партии, бунтовщиком и в итоге жертвой религиозной борьбы - в нашей литературе эти вопросы даже не ставились. А решение их способно во многом прояснить и характер внедрения новых идей в познание этой выдающейся личности, и смену привычных стереотипов, и трагическую готовность сторонников Реформации к жертвам и мученичеству во имя веры.

Жизнь Колиньи дает возможность как-то осветить эти вопросы, но, к сожалению, попытки воссоздать историю его жизни всегда будут связаны с предположениями биографов. Почти все его личные документы исчезли и историк, обращаясь к этой фигуре, вынужден опираться на ранние записи, официальные документы и чудом уцелевшие письма. Жизненный путь и духовный мир Колиньи воссоздаются с большим трудом.

Он принадлежал к провинциальному дворянству. Его предки (род известен с XII в.) - выходцы из Франш-Конте 2, и иные представители этого рода были на службе Священной Римской империи, а не Франции. Так, Юмбер II (ум. 1190) служил императору Конраду III. Шатильоны (не путать со знаменитым французским родом средневековья) состояли в родстве с Туарами и даже женевскими графами 3, но к знати не принадлежали. Возвышение их в начале XVI в. было связано прежде всего с их личной военной доблестью.

Из семи детей Жана III де Колиньи отличились в итальянских войнах Жак и Гаспар. Гаспар I заслужил звание маршала Франции и в 1514г. женился на овдовевшей дочери барона де Монморанси. Этот брак сразу ввел Шатийонов в круг придворной знати, хотя в то время никто и представить не мог позднейший взлет этого рода, когда брат Луизы де Монморанси Анн стал фаворитом Франциска I и Генриха II и коннетаблем Франции. Покровительство его племянникам в будущем во многом определит их судьбу. За короткий срок (с 1517 по 1521 гг.) родились братья Шатийоны, ставшие до конца своих дней неразлучными.

user posted image

Анн де Монморанси

Будущий адмирал был средним из них. Он родился в 1519 году. Расцвет карьеры его отца был прерван внезапною смертью (1522г.), а молодая вдова осталась с семью малолетними детьми на руках. Их судьба и характеры определялись личностью матери - Луиза де Монморанси была женщиной незаурядной. Она была близка к Маргарите Ангулемской и ее окружению и разделяла их неортодоксальные религиозные взгляды; вероятно, почва для религиозного обращения братьев Шатийонов была подготовлена уже во время их детства и отрочества, тем более, что в наставники мать выбрала крупнейшего ученого- филолога Н. Беро, переписывавшегося с Эразмом Роттердамским и другими деятелями близкими к реформационным кругам.

С 1530 г. вся семья обосновалась при дворе - почтенная и высоконравственная вдова Луиза де Монморанси стала придворной дамой королевы Элеоноры, что открыло для детей блестящие перспективы - они учились вместе с детьми короля. Ближайшими друзьями Колиньи в это время стали Строцци и принц де Жуанвиль (впоследствии герцог Гиз) - затем его заклятые враги. Среди знакомых Колиньи был и Пьер де Бурдей, в будущем писатель Брантом, увековечивший память о Колиньи в "Жизнеописаниях знаменитых полководцев Франции". По словам Брантома, Гиз и Колиньи "слыли добрыми друзьями и приятелями,.. часто одинаково одевались, сражались на турнирах рядом, плечом к плечу, состязались в кольцах, участвовали во всех развлечениях, оба наслаждались жизнью, совершая столь же невероятные безумства, что и другие" 4.

Хотя образ жизни Колиньи мало чем отличался от жизни его сверстников, его твердый и непреклонный нрав проявлялся всегда - его жизнь определялась собственными решениями. Монморанси предложил ему принять церковный сан (обычная судьба второго сына), обещая блестящую карьеру. Мальчик решил вообще впредь не браться за книги. Дело уладилось - в нарушение всех традиций старший брат посвятил себя церкви и стал кардиналом в 16 лет 5, а средний посвятил себя военной карьере и фактически возглавил свой род.

В число положенных для придворной молодежи занятий входило участие в кампаниях итальянских войн. Колиньи начал воевать с 1542г. и показал себя способным полководцем, проявил высокую личную доблесть. "Он был отважен и храбр и должен был быть именно таким, ибо имел храбрых и отважных предков" 6.

Военные кампании были прерваны путешествием в Италию вместе со Строцци (1546г.). Колиньи обосновался при дворе Ренаты Феррарской. Дочь Людовика XII была склонна к протестантизму, при ее дворе нашли убежище не только поэт Маро, перешедший в кальвинизм, но и сам Кальвин. Парадоксально, но рекомендательные письма Колиньи в Италию дала Екатерина Медичи (тогда еще жена дофина).

По возвращении в 1547г. из Италии в жизни Колиньи произошли серьезные изменения. Новый король Генрих II спустя два месяца после восшествия на престол назначил Колиньи командующим пехотой и наградил высшим орденом св. Михаила. В том же году умерла мать Колиньи, отказавшись перед смертью от священника и исповеди. Молодой придворный и военачальник женится на воспитанной в его доме Шарлотте де Лаваль, бывшей в свойстве с коннетаблем Монморанси. Она не была богата, но жених увидел в ней неординарную личность (она тоже склонялась к новым религиозным учениям). Совместная жизнь была очень бурной (супругам довелось пережить войны, осады, разлуку, плен, выкупы), но брак был удачным. Когда Шарлотта умерла в 1567 г. (Колиньи в это время осаждал Париж), несгибаемый воитель за веру истово воззвал к Богу: "Боже мой! Что я тебе сделал? Какой грех совершил, что ты меня так караешь и обрушиваешь на меня столько бедствий?". По свидетельству первого биографа Колиньи, Шарлотта раньше мужа обратилась в кальвинизм и практически не бывала при дворе 7. От этого брака остались три сына и дочь Луиза, которую отец незадолго до гибели выдал за своего соратника Шарля де Телиньи. Луиза за одну ночь утратила и отца и мужа 8.

Колиньи и его братья поднимались при поддержке коннетабля все выше, но путь их вел к трагической гибели. В 1547 г. происходит ссора с Гизом, после которой между ними началась длительная затаенная вражда. Гиз счел, что Колиньи унизил его и задел честь Лотарингского рода 9.

user posted image

Франсуа Лотарингский, герцог де Гиз

В это время Колиньи считался способным полководцем, высоконравственной личностью. Честь для него была выше жизни. По выражению одного из английских послов, "адмирал Франции - сеньор величайших достоинств". И хотя он держался при дворе чуть в стороне, это не мешало его карьере. В 1552г. он получил высшее, достигнутое им звание - адмирал.

В начале 50-х годов XVI в. в семье Шатийонов произошло частное событие, имевшее, однако, серьезные политические последствия - племянница Колиньи (дочь его сестры) Элеонора де Руа вышла замуж за принца Конде (самого младшего из братьев первого принца крови Антуана де Бурбона). С точки зрения клана, родство с законной ветвью правящей династии (пусть даже жених был нищим мальчишкой) было большой честью и удачей. Будущее показало, что этот брак вовлек семью в орбиту оппозиции принцев крови - они оказались между двух огней: милостями короны и покровительством дяди, с одной стороны, и семейным долгом по отношению к недовольным Бурбонам, - с другой. Впрочем тогда и Монморанси считал этот брак везением.

Удачи в очередной кампании против войск Карла V (Колиньи овладел несколькими городами и крепостями) привели к назначению адмирала губернатором Пикардии. При новом вторжении он отвечал за эту провинцию. Поворотным моментом в его судьбе стала оборона Сен-Кантена. Осадой города руководил один из самых способных тогдашних полководцев герцог Филибер Савойский (Савойя давно была захвачена войсками Франции). Колиньи руководил обороной и, несмотря на протесты горожан, отказался сдать город. Город был взят штурмом, адмирал попал в плен (1555г.) Герцог Савойский отправил пленника в Слейс, потребовав огромный выкуп.

В тюрьме Слейса Колиньи, окруженный католиками, принял решение перейти в кальвинизм. Оно не было случайным - среди близких к нему людей и даже членов семьи многие интересовались Реформацией. В 1556г. сам он (еще католик) держит в доме капеллана, который, как оказалось, давно уже был протестантским пастором. Психологическое состояние адмирала (нежданный плен, унизительное обращение, требование огромного - 150 тыс. золотых экю - выкупа, страх за младшего брата, также попавшего в плен), все это вероятно, подтолкнуло адмирала к размышлениям о религии. На его душевные переживания повлияло и молчание Генриха II, не отозвавшегося на его рапорт о случившемся (обычно за командующего выкуп платила корона), а также и тяжелое физическое состояние (в тюрьме Слейса он подхватил тяжелую лихорадку). Забота испанцев о его душе ("ему принесли священное писание, дабы это чтение дало возможность адмиралу обрести поддержку в страдании и утешение" 10) привела к неожиданным результатам: Колиньи отрекся от католицизма и стал первым и наиболее знатным представителем французского дворянства, обратившимся в кальвинизм. Здесь сыграл свою роль ряд обстоятельств, и в первую очередь строгость его личной жизни и неприятие вольных нравов: "он был первым, кто дал пример благочестия французскому дворянству, разлагавшемуся от пороков и дурных нравов"11. Протестанты обрели военного лидера и высокопоставленного защитника, сам же он вступил на тернистый путь страданий и непрерывной борьбы.

Его плен кончился после того, как жена заплатила выкуп, продав по распоряжению мужа более двадцати владений. Но неожиданно его арестовали по личному приказу короля Филиппа II Испанского и держали заложником в течение двух месяцев.

Эти события превратили Колиньи в сурового борца за веру и истину, состарив его раньше времени. По возвращении ко двору Колиньи предпочел не афишировать смену религии. Генрих II был в гневе, узнав о переходе брата Колиньи в кальвинизм, он в присутствии всего двора в ярости орал на "предателя" и запустил в него серебряным блюдом. Эта дикая сцена завершилась арестом и лишением должностей.

Как протестант и защитник своих единоверцев Колиньи выступил во время Амбуазского заговора, когда тщетно вместе с католиком Немуром пытался спасти одного из его участников (Кастельно) и вынужден был покинуть двор. Открыто он признал себя гугенотом 20 августа 1560г., когда, прибыв на ассамблею знати по приглашению короля Фанциска II, вступился за своих единоверцев, подав от их имени петицию в защиту кальвинистов Дьеппа. Арест Конде и его тещи (сестры Колиньи) потребовал от Шатийонов активных действий. Они вступают в переговоры и переписку с Екатериной Медичи. Гизы - дяди новой королевы Марии Стюарт- стали всемогущи при дворе, и, зная об их враждебности, адмирал, не ожидавший для себя ничего хорошего, покинул двор. Получив сообщение о смерти Франциска II адмирал заявил приближенным: "Король умер, а мы будет жить!"

С первых дней гражданских войн Колиньи почти непрерывно участвует в военных действиях. Он стал одним из ведущих предводителей протестантов. Он понимал, каковы могут быть последствия для участников вооруженного мятежа, и пытался снять с себя хотя бы нравственную ответственность. Его письмо к дяде - своему былому покровителю свидетельствует об этом: "Мы собрали войска и подняли оружие, чтобы поддержать короля и его власть, воспрепятствовать насилию в отношении лиц, примкнувших к новой религии, предпринимаемого против воли и желания короля и королевы". Главный мотив действий - защита слабых единоверцев - был недоступен старому царедворцу; фанатик Монморанси порвал с племянниками.

Был ли адмирал искренним неофитом или, как и его племянник Конде, рассчитывал, сменив религию, осуществить определенные политические планы? То, что он открыто говорил о своих взглядах, публично вступившись за единоверцев и понимая, что на этом закончатся его спокойная жизнь и карьера, заставляет склониться к первому выводу. Во что же он верил как воспринял новое учение, он пишет в письме к своей супруге по поводу смерти старшего сына, где искреннее горе и желание утешить жену соединены с религиозными доводами: "Вспомни, моя любимая, что он не мог бы жить, не оскорбив Бога, и он блажен, что умер в возрасте, когда не ведал греха. Бог его пожелал, и я жертвую им ему, ибо такова его воля. Прощай, надеюсь увидеться, и встреча станет для меня единственной радостью". Личные беды не покидали Колиньи - умер его младший брат Дандело, а через год и жена. Он становится все более суровым и склонным к фатализму. А развертывание гражданских войн накладывает отпечаток на его действия - они все более жестоки по отношению к населению и ничем не отличаются от приказов других полководцев эпохи.

В 1563г. был предательски убит герцог Гиз. Его убийца обвинил адмирала в подстрекательстве. Вдова Гиза при дворе потребовала казни Колиньи как убийцы, и хотя король Карл IX объявил об оправдании адмирала, вражда Гизов, Монморанси и Шатийонов перешла в новую фазу. Клиентела Гизов и его семья поклялись отомстить адмиралу, покарав его смертью. В ходе второй гражданской войны политическая ситуация все больше ухудшалась и в итоге Колиньи был обвинен как лидер протестантской партии в оскорблении величества, то есть фактически в государственной измене, и осужден Парижским парламентом. Приговор от 12 сентября 1569г. гласил: "Колиньи виновен в оскорблении величества, он - нарушитель и губитель мира в государстве, враг спокойствия, тишины и общественной безопасности, организатор и возмутитель вооруженного мятежа и заговора, направленных против короля и государства" 12. В соответствии с этим приговором он должен был быть лишен дворянства, чинов и званий, повешен, тело отправлено на Монфокон, герб разломан, а владения конфискованы в пользу короны. Дети поражались в правах, теряли дворянский статус, лишались права владеть землей и занимать любые должности во Франции.

Реакция Колиньи оказалась своеобразной- в письме в Сант от 16 октября он писал: "если такова будет воля Бога, чтобы мы сами, наши близкие и имущество претерпели испытания за веру, то он хочет, чтобы мы послужили ему и мы должны почитать себя счастливыми". И все же такой приговор при всем фатализме осужденного заставлял бороться до последнего и свидетельствовал, что адмирал стал главой партии гугенотов. Этот статус уставшего и уже пожилого человека был определен гибелью в том же году принца Конде в сражении при Жарнаке: Генриху Наваррскому и сыну Конде было всего 16 лет. По выражению Отмана, "более значительной фигуры в лагере протестантов не было", авторитет покоился не столько на знатности и военном опыте, сколько на нравственных качествах Колиньи: "он обладал ясным умом и доблестью.., вызывал всеобщее уважение своей мудростью, справедливостью, авторитетом" 13. Протестанту Отману вторит и католик Брантом: "мы должны считать господина адмирала блестящим и совершенным полководцем, он был наделен мудростью и умением руководить" 14.

Еще при жизни вокруг Колиньи складываются легенды. Любопытна история его второго брака. В жизнеописание мученика вносится романтический элемент - молодая вдова Жаклина д' Апремон, даже не знакомая с адмиралом, считала и, видимо, часто об этом говорила, что самая высшая честь для женщины - стать женой человека, воплощающего идею рыцарства и религиозного смирения, олицетворяющего религиозный и рыцарский идеал.

Гугенотский богослов Теодор до Без сообщал об этом "воплощении идеала". Адмирал Колиньи смотрел на вещи более трезво, учитывая 23 года разницы в возрасте, военные действия и висевший над ним смертный приговор. Но в этот момент он переживал период страшного одиночества (в 1571 г. пришла весть о смерти второго брата), он устал от исполнения долга, становившегося все более тяжким крестом, склонялся к фатализму, и, видимо, искал человеческого тепла. Энергия и порыв молодой женщины (она тайно с благословения своего отца бежала в Ла Рошель) и мнение пасторов подвигли адмирала на брак, и хоть он и оказался недолгим, но скрасил последний год жизни уставшего и не слишком здорового человека 15.

Мир в Сен-Жермене (14 июля 1570г.) на время стабилизировал положение в стране и вернул протестантов ко двору. Колиньи прибыл в замок Блуа 15 сентября 1571 года. Сближению с королем способствовал вопрос о Нидерландах: для адмирала речь шла о помощи братьям по вере, для короля - на первом месте стояла связь с реализацией традиционных мечтаний французской короны. Екатерина Медичи в тот момент добивалась брака Маргариты Валуа с Генрихом Наваррским. Поэтому вождей протестантов при дворе приняли любезно: Колиньи был введен в совет, получил 150 тыс. ливров и даже аббатство, приносившее 20 тыс. ливров дохода. Но обстановка в столице все больше обострялась и уже с декабря 1571 г. наблюдались антигугенотские выступления.

Колиньи стремился добиться войны с Испанией и пожертвовал этому и волю, и сердце, и жизнь, усиление же Франции в Нидерландах не устраивало не только католические государства, но и Англию. А в самой Франции растет противостояние этой войне как в правительственных кругах, так и в Париже, для которого присоединение Нидерландов означало неизбежную утрату своего статуса как экономического (а возможно и политического) центра Франции. Неприятие французами политики в Нидерландах определило политическое поражение адмирала, вероятно, и его гибель; он был обречен и без событий "кровавой свадьбы". Трудно сказать, осознавал ли он неизбежность своей скорой гибели. Как кальвинист он должен был спокойно идти навстречу смерти. 7 августа он отправил письмо в Ла Рошель, где написал: "У вас нет никаких оснований бояться" 16. Ключ к его пониманию событий дает последнее письмо жене, написанное в день "кровавой свадьбы" - 18 августа 1572г.: "Я должен трудиться изо всех сил... и мы оба горько пожалеем, если я пренебрегу своим долгом, Мне было бы приятнее быть вместе с Вами.., но должно считаться с пользой для общества, а не со своими удовольствиями или личной выгодой" 17.

Долг был выше всего, он затмевал ощущение опасности и даже инстинкт самосохранения. Покушение на адмирала 22 августа 1572 г. наглядно показало, что независимо от позиций отдельных лиц охота за ним началась. Несколько веков существования протестантского мифа и отсутствие документов только запутывали вопрос об организаторах покушения: большинство современников (и протестанты, и католики) возлагали вину на Гизов, трактуя их действия как запоздалое мщение. Раненого адмирала навестил король, обещавший наказать виновных.

Встревожило ли это обещание подлинных организаторов? Было ли оно лицемерным? Спровоцировало ли оно события 24 августа? Мы этого не узнаем. Некоторые авторы считают, что покушение стало причиной Варфоломеевской ночи, из-за жажды мщения со стороны протестантов 18. Они скорее путают причину и следствия - покушение наглядно показало твердое намерение католиков перейти к активным действиям и доказало, что в грядущей резне адмирал должен был стать главной жертвой. Свидетельства современников расходятся относительно предварительных решений, но помимо членов королевской семьи обвиняли Гизов и Гонди 19. Сама гибель Колиньи описывалась во всех воспоминаниях и во всех сочинениях современников (прежде всего протестантов) как мученичество: преданный приставленной королем охраной раненый старик, "услыхав шум, не сомневался в беде и стал молиться Богу" и сумел сохранить достоинство при виде вломившихся убийц. Когда приспешник Гиза Ян Янович (выходец из Чехии - отсюда и его прозвище Бэм) спросил у жертвы ее имя, то Колиньи нашел силы дать ответ со "спокойным и благородным выражением" 20. Это величие перед лицом неизбежной жестокой смерти противопоставлялось современниками действиям герцога Гиза - приказу выбросить тело еще живого человека во двор, тому, что Гиз вытер лицо Колиньи от крови и наступил на него. Наконец, мученичество подчеркивалось и поруганием тела Колиньи: памфлетисты, смакуя жуткие детали, не заметили, что "чернь" собственно проделала, с телом все, что обычно полагалось по приговору за государственную измену, она, так сказать, действовала, осуществляя правосудие" 21.

user posted image

Страшная смерть Колиньи сделала его не только героем, но и мучеником в глазах современников и потомков. Даже католик Э. Пакье писал, что "ни Колиньи за всю свою жизнь не достиг более высокого часа, чем в миг смерти, ни Гиз более низкого часа не изведал" 22. Адмирал, герой протестантов при жизни, стал мучеником после своей гибели. Протестанты изображали его мучеником, католики считали его причиной дальнейших бед, преувеличивая значение его жизни и гибели": он стал причиной гибели и обнищания Франции и проклятия гражданских войн". Судьба Колиньи была необычайной: "величайшая редкость, чтобы простой дворянин, не княжеского рода, хотя и высокого происхождения, заставил бы дрожать весь христианский мир и так возвысил свое имя и должность, что об адмирале Франции говорили не меньше, чем о ее короле" 23. Сам же он явно не стремился к подобной славе и, судя по всему, считал себя вынужденным и обреченным действовать подобным образом по воле Бога и вследствие сложившейся судьбы. А потому он называл себя лишь орудием и стремился обелить себя и свое имя. В завещании 1569 г. - своеобразном отклике на судебный приговор он написал: "я говорю перед господом: я пытался всеми средствами, как мог, удерживать мир так долго, насколько это было в моих силах и ничего я так не боялся, как бедствий гражданской войны, считая, что она повлечет за собой гибель королевства. А я всегда желал, чтобы оно уцелело и заботился о том изо всех сил. Я хочу оставить потомкам это свидетельство, чтобы не быть покрытым позором: если я и взял в руки оружие, то не против короля, а против тех, кто тиранически вынудил сторонников реформированной религии взять его в руки ради защиты своей жизни" 24.

Из этих слов можно сделать вывод, что суровый воитель глубоко страдал, ощущая личную ответственность и вину перед родиной, разрываясь между долгом по отношению к королю и отечеству и жесткими обязательствами перед религией и единоверцами. Лишь трагическая гибель могла разрешить этот конфликт, а позднее привлечь к его фигуре внимание многих деятелей культуры. В 1972г. улица в Париже, где некогда стоял его дом, была переименована в улицу Колиньи.

user posted image

Примечания

1. D' Aubigne. Les Tragiques, Les Princes. P. 1968, p. 125.

2. П. Брантом упоминает о Савойе: BRANTOME P. de. Les vies des homines illustrez et des grands capitains francais. Discours 79. Monsieur L' Amiral de Chaslillon. - Brantome P. de. Oeuvres. La Haye. 1740. Vol. VIII. p. 195.

3. См. ANSELME P. Histoire genealogique. P. MDCLXXIV.V.II, p. 169-171, 314-317.

4. HOTMAN F. La vie de messire Gaspar de Coligny, Amirai de France. Leiden. 1643. p. 63; BRANTOM P. Op. cit.. p. 162-163.

5. Оде де Колиньи (1517-1571), кардинал, архиепископ Тулузы с 1534 года. В 1561 г. отрекся от сана, женился и уехал в Англию в 1568 г., где и умер.

6. BRANTOMEN P. Op. dt., p. 202.

7. HOTMAN F. Op. cit., p. 63.

8. Луиза позднее повторно вышла замуж за принца Вильгельма Оранского и ей было суждено увидеть гибель и второго мужа от руки убийцы. Ее единственный сын (будущий штатгальтер Фридрих-Генрих) родился после убийства отца в 1584 году.

9. На вопрос Гиза о том, следует ли ему женить брата на дочери королевской фаворитки, Колиньи ответил, что лучше иметь крохи власти и фавора, но хранить честь, чем достигнуть их, утратив честь. (BRANTOME Р. Op. dt., р. 164)

10. HOTMAN F. Op. cit. p. 17.

11. Ibid., p. 73-74.

12. Arrest de la Court du Parlement centre Gaspar de Coligny, qui fut l'Amiral. Lyon, 1569, p. 24.

13. HOTMAN F. Op. cit., p. 90, 73.

14. BRANTOME P. de. Op. cit., p. 175.

15. Ее судьба была печальна - после гибели мужа она была заточена в тюрьму своим сюзереном Филибером Савойским. В тюрьме родила дочь.

16. Lettre de Mr Amiral de Chastillon. - GOULART S. Memoires de Г Estat de France sous Charles IX. Middlebourg. MD LXXVIII.V.I, p. 253.

17. Discours des nops du Roy de Navarre et de la soeur du Roy. - GOULART S. Op. cit. V. 1, p. 264 r-v.

18. BRANTOME P. Op. cit., p. 183. См. также Мемуары королевы Марго. М. 1995, с. 67. Версия шла от ярых католиков, для Марго Колиньи - чума (с. 66).

19. BRANTOME P. Op. cit., p. 183; HOTMAN F. Op. cit., p. 108.

20. BRANTOME P. Op. cit., p. 185.

21. HOTMAN F. Discour simple et veritable des rages exercees, par la France, des horribles et indignes meurtres commis en personnes de Gaspar de Coligny, Amiral de France et de plusieurs grands, Seigneurs Gentilshommes et aultres illustres et notables personnes. Basel. 1573. p. XXXI-XXXII; ejusd. La vie de mes sire Gaspar de Coligny, Amiral de France, p. 130; Histoire de massacre. S. 1. 1573, p. XXX.

22. PASQUIER Е. Les lettres, p 1619, Vol. 1. P. 316.

23. BRANTOME P. Op. cit., p. 219, 191.

24. Цит. по: ENGEL С. Е. L'Amiral de Coligny. Geneve. 1967, p. 314.

Эльфонд Ирина Яковлевна - доктор исторических наук, зав. кафедрой Саратовского государственного педагогического института.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Ж. С. Метёлкина. «ВЕЛИКИЙ ПЛАН» ГАСПАРА КОЛИНЬИ

Предводитель гугенотов Гаспар Колиньи стал одной из самых видных фигур в истории Франции эпохи религиозных войн, которая вызывала противоречивые чувства у его со-временников и потомков. «Его небывалая удача снискала ему благоговение одних и дикую ненависть других, но почти все признавались, что не могут не уважать его» [14, с. 58]. Карл IX называл его «Своим отцом», Брантом же писал о том, что Колиньи «…был очень амбициозен, горд за своего короля и мечтал сделать его великим» [17, с. 275].

Екатерина Медичи«…в нем видела своего главного врага, подстрекателя к мятежу и проводника опасных идей, грозивших втягиванием Франции в войну» [9, с. 205; 10, с. 119]. Однако не столько сама личность Гаспара Шатийона, графа де Колиньи вызывала споры, сколько его замыслы и планы по-разному оценивались современниками и историками. Это особенно справедливо по отношению к так называемой Нидерландской войне и роли в ее подготовке Гаспара де Колиньи. «Речь шла о том, чтобы начать войну с Испанией и за этим еретическим авангардом вовлечь в борьбу католическую нацию. Этой благородной иллюзии Колиньи отдал свою волю, сердце и свою жизнь» [12, с. 234].

Колиньи, как и многие другие французские дворяне, был недоволен Като-Комбрезийским миром 1559 г., который укрепил позиции Габсбургов, а Францию принудил отказаться от ее гегемонистских планов. После поражения в Италии «второму сословию» Франции пришлось отречься от всех своих завоеваний. Финансовое банкротство королевства еще более ухудшило их положение. Насколько Франция была в состоянии про-должать войну – вопрос спорный, но сами условия мира воспринимались французскими военными как позорные: они потеряли плоды своих усилий почти за полстолетия [8, с. 127]. Оказавшись в такой ситуации, они были вынуждены искать новое поприще для выхода своей воинственной энергии.

На северо-восточной границе Франции назревал военный конфликт, ибо Нидерланды находились на пороге национально-освободительной войны с Испанией. После раздела империи Кала V Габсбурга нидерландские земли отошли под власть его сына испанского короля Филиппа II. Он решил установить в Нидерландах такой же деспотический режим, какой ему удалось установить в Испании. Однако он плохо знал эти провинции, народ которых отличался своим непокорным нравом и склонностью к вольнодумству. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Филиппа II, стал религиозный конфликт. Распространение идей протестантизма так разгневало короля Испании, что повлекло за собой ряд карательных мер.

На площадях Брюсселя и Антверпена пылали костры инквизиции. Бюргеры Фландрии, давно считавшие себя полновластными хозяевами своих городов и не склонявшиеся ни перед французскими королями, ни перед бургундскими герцогами, ни перед Карлом V, были возмущены его действиями [4, с. 254, 255; 15, с. 59, 60, 61].

Недовольство нидерландских дворян было обусловлено еще и тем, что испанский монарх нарушил их привилегии. К тому же они надеялись поправить свое финансовое положение за счет секуляризации церковных земель, реформировав церковь в угодном местной знати протестантском духе. Чтобы сокрушить испанское господство, они готовы были принять помощь даже ценой раздела страны между союзниками: Англией, протестантскими князьями Германии и Францией.

Антииспанскую оппозицию возглавили представители нидерландской знати – принц Вильгельм Оранский, графы Эгмонт и Горн, Вильгельм Нассау вместе с братом Людвигом [2, с. 101; 7, с. 196; 9, с. 207; 24, р. 230].

После бурных переговоров своих делегатов с наместницей Нидерландов недовольные – с гордостью принявшие прозвище «гезы» (голодранцы), которое презрительно бросил в их адрес один чиновник из свиты принцессы, – открыли враждебные действия против Испании, герцогу Альбе было поручено подавить восстание.

Поэтому искать повод, для того чтобы начать испано-нидерландскую войну, не было необходимости. Богатые нидерландские города привлекали французское дворянство не меньше, чем Италия. После поражения на Апеннинах именно в Нидерландах ему представилась возможность взять реванш и ослабить соперника.

В 1569 г. Гаспар Колиньи и Генрих Наваррский подписали соглашение с принцем Оранским о создании армии с целью оказать помощь сражающимся Нидерландам. Выбор был сделан, оставалось убедить французского монарха Карла IX в целесообразности вмешательства Франции в испано-нидерландскую войну. Угроза втягивания Франции в новый международный конфликт становилась реальностью.

Позиции гугенотов во Франции тем временем укрепил Сен-Жерменский договор от 8 августа 1570 г., согласно которому «…протестантам предоставляют в качестве залога их безопасности города Ла-Рошель, Монтобан, Коньяк и Ла-Шарите» [1, с. 113; 3, с. 215; 6, с. 21, 22; 13, с. 215; 18, р. 172]. После заключения этого мирного договора Гаспар Колиньи был опять включен в состав Королевского совета и даже получил 150 тыс. ливров [15, с. 75]. Колиньи в этот момент упорно доказывал королю, что война с Испанией необходима. Так случилось, что к Карлу IX именно тогда приходит желание выйти из тени своей матери и играть самостоятельную роль на политической арене. Карл IX считал, что он находится как бы на втором плане в сравнении с его братом герцогом Анжуйским, который был любимцем королевы-матери и придворных итальянцев. По словам Маргариты Валуа, «Карл благоволил к адмиралу Колиньи, Ларошфуко, Теленьи, Ла Ну и некоторым другим предводителям гугенотов, ум и достоинство которых ценил… и привязывался только к тем людям, в которых он признавал эти качества» [23, с. 514 ].

О своих советниках король в разговоре с Теленьи сказал буквально следующее: «…Я не доверяю всем этим людям; амбиции Таванна мне внушают сомнения; Виейвиль любит лишь хорошее вино; Косе слишком жаден; Монморанси интересуют охота и стяжательство; граф де Ретц испанец; остальные же сеньоры при дворе и в совете глупы; мои государственные секретари, не буду скрывать того, что я думаю, мне не верны, честно сказать, я не знаю, с какого конца начать» [19, с. 367]. Таким образом, для короля было важно найти среди своих приближенных того, кто был бы ему предан. И в качестве такого человека, на его взгляд, лучше всего подходил Колиньи. Узнав о расположении монарха, Колиньи возвращается ко двору в сентябре 1571 г.

После многократных приглашений, оставленных без ответа, 12 сентября 1571 г. Гаспар де Колиньи прибыл на встречу в Блуа, заручившись охранной грамотой за подписью герцога Анжуйского и Екатерины Медичи. Многие из его сторонников в Ла-Рошели убеждали адмирала не ездить туда, полагая, что его жизни угрожает опасность если не со стороны Екатерины, то со стороны Гизов и прочих ультракатоликов. Осознавая свою ответственность в качестве вождя гугенотов и зная, какой разрушительный эффект вызовет его смерть, Колиньи, однако, считал, что обязательно должен встретиться с королем. Для этого специально был выбран город Блуа, именовавшийся «столицей мира», поскольку в Париже было намного опаснее. Также адмирал не хотел упускать возможности обсудить многократные случаи нарушения Сен-Жерменского мирного договора. Прибывший адмирал нашел Екатерину в постели с лихорадкой, поэтому король принимал его в спальне матери. Неофициальный характер соблюдался тщательно до малейших деталей. Екатерина попросила, чтобы адмирал подошел и поцеловал ее. Карл при этом пошутил: «Теперь, когда вы с нами, отец мой, мы вас больше не отпустим». Память о недавней войне и глубокое недоверие друг к другу сказывались в напряженном молчании, говорившем о том, как тяжело было восстановить прежние отношения. Екатерина еще немного побеседовала с адмиралом, затем он навестил герцога Анжуйского, также неважно себя чувствовавшего, который тем не менее встретил адмирала весьма любезно. За пять недель, проведенных Колиньи в Блуа, Карл, демонстрируя свое расположение, осыпал его дарами и милостями. Адмирал получил 100 тысяч ливров компенсации за личные потери в войне и годовой доход в 160 тысяч ливров, эквивалентный сумме дохода его брата от церковных бенефиций. Все конфискованные владения и имущество адмирала ему обещали возвратить. Ему также разрешили повсюду передвигаться с эскортом из пятидесяти дворян – привилегия, обыкновенно положенная лишь принцам. Возможно, что стремление к умиротворению, характерное для Екатерины в годы регентства и соправления с Карлом IX, возобладали над жаждой мести. Однако не исключено, что это была лишь тактика: дать еще один шанс врагу, чтобы либо убедиться в его коварных намерениях, либо изменить свое мнение. Пребывание Колиньи при дворе уравновешивало наличие вооруженного мини-государства в Ла-Рошели, где королева Наварры – Жанна, ее сын и прочие гугеноты жили по своим законам. Географически они находились на территории Франции, с политической точки зрения – нет.

Что же до Карла IX, то присутствие Колиньи представляло для него возможность сделать шаг к войне в Нидерландах. Король не решался на это, пока между ним и адмиралом не будет достигнуто полного согласия. Колиньи попросили приехать неофициально [11, с. 334, 335].

Но, несмотря на все оказанные почести, адмирал не изменил своей позиции относительно «Великого плана». Он толкал Карла IX к разрыву с Испанией и к поддержке нидерландских протестантов, говоря, что Бог не сохранит власть в руках короля, если тот не вступит в испано-нидерландскую войну. Молодой король был уступчив, его убеждали доводы адмирала, Екатерине Медичи стоило большого труда удерживать Карла IX от разрыва с Филиппом II. «Держитесь мира в своей политике, потому что это святое и доброе дело», – не переставала повторять королева-мать. Франция не выступила в поддержку Нидерландов. Однако колебания Карла IX стали известны при европейских дворах, их приветствовали в Англии и ими возмущались в Испании.

Однако Колиньи со своими соратниками упорствовал, он разработал подробный план нидерландской операции.

Была подготовлена двадцативосьмитысячная армия во главе с Людовиком Нассау и Жанлисом. В самих Нидерландах организованные отряды должны были открыть наступающим французским войскам ворота Лилля, Валансьена, Монса и других городов.

В мае 1572 г. проекты адмирала были рассмотрены на Королевском совете, где, однако, подверглись острой критике многих его членов. Так, на совете герцог Анжуйский, Таванн и Моривье высказались против войны. Таванн обосновывал свою позицию серьезными аргументами. Он, в частности, считал, что план Колиньи был чересчур рискованным; к тому же, отмечал маршал, Англия, несмотря на оборонительный союз, не желает того, чтобы Франция вошла в Нидерланды. Наряду с этим немецкие принцы, по его мнению, будут не слишком усердствовать в этой войне, а поэтому вся тяжесть ее неизбежно ляжет на плечи Франции. Таванн считал ненадежной помощь нидерландских гезов, так как их силы казались незначительными, в то время как герцог Альба был серьезным соперником [21, с. 187]. Моривье указал на то, что Нидерланды достаточно свободолюбивы и после изгнания испанцев они вряд ли захотят подчиниться Франции. В заключение он сказал, что «…король должен стремиться вычистить все внутри, не простирая руки наружу» [16, с. 311]. Колиньи оставался при своем мнении, несмотря на то что рассуждения Маривье и Таванна ставили его план под вопрос. Колиньи обратился к своему секретарю Дюплесси Морне с просьбой, чтобы тот еще раз изложил его программу и опроверг доводы Таванна и Моривье. Морне составил. «Обращение к королю Карлу IX о войне против Испании в Нидерландах» было одобрено Колиньи и представлено королю [20, с. 21–36 ].

И хотя оно было составлено Дюплесси-Морне, в сущности, там излагались мысли Колиньи. В «обращении» говорилось о причинах войны, указывалось, на кого Карл IX мог рассчитывать в качестве своих союзников. Если Таванн выражал недоверие по отношению к Англии и Германии, то Морне и Колиньи, напротив, видели в них надежных союзников. Адмирал был уверен в легкой и быстрой победе, которая могла бы объединить Францию и усилить его авторитет. Об этом свидетельствуют следующие строки «Обращения»: «…следует предпринять внешнюю войну, дабы поддержать мир внутри страны, и, как и всем хорошим политикам, нужно выиграть время, для того чтобы поставить во главе выносливого народа внешнего врага… чтобы им не стал сам народ» [20, с. 21].

У Колиньи был еще один мотив стремиться к войне в Нидерландах. Он знал, что французские офицеры, которые принимали участие в
гражданской войне, привыкли воевать, с трудом возвращались к мирной жизни и могли спровоцировать волнения внутри страны. Чтобы предупредить эту опасность, он решил отвлечь их с помощью войны. Эта мысль была выражена в записке, которую он направил Карлу IX. «Самые мудрые политики, – писал он, – всегда знают, что воинственному народу надо иметь внешнего врага, чтобы он не повернул оружие против самого себя. В характере француза – с трудом расставаться с оружием, которое он хоть раз взял в руки, и повернуть его против своих сограждан, когда он не может им воспользоваться против внешнего врага. Итальянцы, немцы и швейцарцы вернулись к себе, когда мир был заключен. Но француз, который ненавидит свой дом, отдых и все искусства, будет искать войны в другой стране или, если у него не будет никакой причины продолжить это занятие, займется грабежом на большой дороге. Чтобы вовремя предупредить такой беспорядок, нам нужна иностранная война, которая будет справедливой, легкой и выгодной, война, которую я предлагаю, – против короля Испании» [20, р. 22]. В действительности же Колиньи куда больше опасался беспокойного характера дворян-протестантов, чем дворян-католиков. Он слишком долго и тесно общался со своими единоверцами, чтобы не представлять себе их настроения. «Я знаю, – рассказывал Брантом – все, что мне сказал об этом адмирал в Ла-Рошели; он хорошо видел по характеру своих гугенотов, что если их не занять и не развлечь во вне, то они начнут мутить воду изнутри, так как он их знал как людей бестолковых, неспокойных, неугомонных и любителей найти себе занятие по вкусу» [17, р. 280].

Этот план должен был осуществляться в двух направлениях в Нидерландах и испанских колониях Нового Света.

В июле 1572 г. отряд из 4000 протестантов под командованием Жанлиса спешит на помощь Людовику де Нассау, осажденному в Моне испанцами, но попадает в засаду. «Это поражение вносит смятение в сердца и умы… и страх… охватывает королеву» [21, р. 189]. В это время формируется армия вторжения, которую должен возглавить Колиньи.

Он решил, что необходимо одновременно нанести удар по испанским колониям в Новом Свете, чтобы заставить испанцев действовать на два фронта. Колиньи вдохновляло то, что король сошелся с ним во взглядах по поводу войны в Нидерландах. Колиньи в течение лета приготовил небольшую эскадру из хорошо подготовленных войск, предназначенную для диверсии в Новый Свет и нападения на находившиеся там испанские колонии. 4 июля 1571 г. под командованием Мингетьера, талантливого моряка, скрытно была послана эскадра с миссией узнать о портах и положении дел на Антильских островах. «Но скупость, – рассказывал де Ту, – провалила задание. Те, которые были посланы, чтобы разузнать о стране, принялись ее грабить, сладость наживы заставила их пренебречь опасностью, и, показав всю свою силу, они все погибли. Обнаруженные на острове Санто-Доминго, они все до единого были зарезаны» [22, с. 48, 49 ]. Считалось, что французы, подкупленные испанскими агентами, предупредили правительство этой страны, которое приняло меры, чтобы сорвать экспедицию, приготовленную адмиралом.

Активность Колиньи не знала границ. Карл IX не сомневался в мудрости его планов. Но на пути единомышленников встала Екатерина Медичи. Дерзкие замыслы неутомимого и убежденного в правильности своих действий Колиньи внушали серьезные опасения королеве-матери. Взвешенная оценка положения дел во Франции: конфессиональный раскол, имевший политическую подоплеку, и острый финансовый дефицит, не говоря уже о вероломстве и хитрости Филиппа II, мешали королеве-матери поддержать «великий план» адмирала. Кроме того, у нее еще свежа была память о последних месяцах прошедшей войны: угрозе Парижу и суверенитету Франции. Королева Екатерина была уверена в утопичности затеи Колиньи. К тому же имели место соображения этического порядка: условия франко-испанского мира в Като-Камбрези, предусматривавшие совместные действия по укреплению католической церкви и борьбе с ересью, и, наконец, родственные связи с Филиппом II.

Успехи адмирала вынудили королеву-мать к мирным переговорам. На волне военной удачи Колиньи выставлял тяжелые условия: наряду с требованием свободы культа он настаивал на передаче гугенотам портов Кале и Бордо. Адмирал вел свою игру. Нуждаясь в поддержке и не находя ее при дворе, он искал помощь за пределами страны. Кале и Бордо могли служить платой английской королеве, известной своим вниманием к гугенотам. Королева Екатерина нашла требования Колиньи не только неприемлемыми, но и циничными. Адмирал должен был понести наказание. Эта идея полностью овладела королевой-матерью.

Колиньи снова дал повод к своему преследованию. Но прежде чем осуществить свои намерения в отношении адмирала, королева Екатерина пожелала обезопасить себя от главного сподвижника Колиньи – молодого наследника принца крови Антуана Бурбона Генриха Наваррского. За ним оставались законные права первого принца крови: как и его отец, он имел право на регентство при малолетнем короле, а в случае отсутствия наследников – на престол. Это обстоятельство делало кандидатуру Генриха самой достойной для устройства династического брака младшей дочери Екатерины Медичи Маргариты.

В апреле 1572 г. был подписан брачный контракт между Генрихом Наваррским и Маргаритой Валуа. Теперь оставалось устранить Колиньи. Королева-мать считала это единственным правильным решением, ибо на карту была поставлена стабильность в королевстве.

На третий день после свадьбы Маргариты Валуа с Генрихом Наваррским, утром 22 августа 1572 г., Колиньи был ранен выстрелом из аркебузы. Убийца Моревер подкараулил адмирала, когда тот возвращался из Лувра домой. Место, откуда он должен был поразить адмирала, было выбрано с таким расчетом, чтобы выстрелить в Колиньи, когда тот выйдет из своего дома чтобы отправиться на празднества в Лувр. Или, наоборот, когда он будет оттуда возвращаться после заседания на королевском совете. Адмирал вышел из дворца и направился к себе домой. По дороге он читал чье-то прошение. Выстрел прогремел как раз в тот момент, когда Колиньи нагнулся, чтобы поправить свои сапоги. Одна пуля попала в левую руку, другая оторвала ему указательный палец на этой же руке [23, р. 514]. «Это проишествие возмутило всех находившихся там гугенотов и повергло их в полное отчаянье» [23, р. 515]. Домой к раненому приехали Карл IX и Екатерина Медичи, не желавшая оставлять их наедине. Королеву сопровождали Монпансье, Невер, Таванн. Государь был озабочен случившимся и желал судебного разбирательства.

Рана оказалась легкой, и вскоре адмирал уже выразил желание отправиться в Лувр, чтобы засвидетельствовать свое почтение Карлу IX. Колиньи был по-прежнему полон сил. Во время визита к Карлу IX он, как всегда, призывал короля к поддержке нидерландских протестантов и к войне с Испанией.

Екатерина Медичи представила королю дело о покушении так, что якобы сын убитого Франциска Гиза желал отомстить за отца. Она решила воспрепятствовать возможному раскрытию своей причастности к преступлению. С этой целью королева-мать объявила о готовности короны в очередной раз расправиться с мятежниками-гугенотами и доверила эту операцию Гизу, наделив герцога большими полномочиями. Партией католиков решение королевы-матери было воспринято как санкция на долгожданную расправу над врагами короны.

Королева Екатерина не откладывала задуманной операции, тем более что гугеноты уже угрожали ей, обвиняя в затягивании судебного разбирательства. Дело оставалось за королем. Карл IX пребывал в неведении о преступных планах матери. Колиньи, к которому он относился с уважением, сумел увлечь его своими идеями, сулившими короне утверждение французского влияния в Нидерландах. Поэтому получение согласия короля на расправу над гугенотами требовало подготовки и убедительных доводов. Зная позицию сына, королева-мать не решалась на прямой разговор с ним и поручила советнику Альберу де Годи сообщить Карлу IX о якобы готовящемся против него заговоре. Угроза этой опасности заставила короля поддержать план Варфоломеевской ночи.

1570–1572 гг. были годами великого проекта, воспринимавшегося тогда Колиньи инструментом национального примирения перед лицом общего врага, Испании, и орудием политической борьбы против Филиппа II в Нидерландах.

Организация этих походов стала уже тогда моделью для всей протестантской Европы, моделью, которой будущий монарх с успехом воспользовался, после того как адмирал показал ее выгодные стороны. Переговоры, носившие конфиденциальный характер, между Карлом IX и адмиралом в течение последних недель третьей гражданской войны (зима 1569 г. – весна 1570 г.) о необходимости войны против Испании за Фландрию, и объединения католической и гугенотской армии имели целью усилить позиции гугенотов внутри страны. Был выработан план, которому в то время не суждено было осуществиться и который в итоге обернулся для адмирала личной драмой.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Арзаканян М. Ц., Ревякин А. В., Уваров П. Ю. История Франции. М., 2005.
2. Испанские короли. Ростов-на-Дону, 1998.
3. История Франции/ Под ред. Ж. Корпантье, Ф. Лебрена. СПб., 2008.
4. История дипломатии/ Под ред. В. А. Зорина. М., 1959. Т. 1.
5. Клула И. Екатерина Медичи. М., 1997.
6. Ливе Ж. Религиозные войны. М., 2004.
7. Люди эпохи завоеваний. Кирхнер В. Альба: железный герцог Испании. Роосбрек Р. Вильгельм Оранский. Мятежный принц. Ростов-на-Дону, 1998.
8. Новосёлов В. Р. Религиозные войны во Франции(1562–1598): военные перед лицом гражданских войн // Из истории социальных конфликтов и народных движений в средневековой Европе. М., 2001.
9. Плешкова С. Л. Екатерина Медичи. Черная королева. М., 1994.
10. Плешкова С. Л. Реальности и мифы Варфоломеевской ночи // Вопросы истории. М., 1998. № 8. С. 114–124.
11. Фрида Л. Екатерина Медичи. М., 2006.
12. Шевалье П. Генрих III шекспировский король. М., 1997.
13. Эльфонд И. Я. Гражданские войны во Франции. Челябинск, 1982.
14. Эрланже Ф. Генрих III. СПб., 2002.
15. Эрланже Ф. Резня в ночь святого Варфоломея. СПб., 2002.
16. Aubigné Agrippa d’. Histoirеuniverselle. T. III . Genève 1985.
17. Brantôme Pierre de Bourdille. Oeuvres complètes du seigneur de Brantôme accompagnées de remarques historiques et critiques. Nouvelle édition, collactionnée sur les manuscrits autographes de la bibliotheque du Roi, et augmentée de fragments inedits. T. III. Paris, 1823.
18. Corvisier A.La France de 1492–1789 Р., 1973.
19. Delaborde J.Gaspard de Coligny. T. III. Paris 1879.
20. Duplessis-Mornay.Appel au Roi Charles IX sur la guerre contre l’Espagne aux Pays-Bas. Mémoires et correspondance de Duplessis-Mornay, pour servir à l’histoire de la réformation et des guerres civiles et religieuses en France, sous les régnes de Charles IX, de Henri III, de Henri IV et de Louis XIII, depuis l’an 1571 jusqu’en 1623. Edition complete, publiée sur les manuscrits originaux, et précédée des Mémoires de Madame de Mornay sur la vie de son mari, ecrits par elle-même pour l’instruction de son fils. Tome second. A Paris, chez Treuttel et Würtz, Llibraires, rue de Bourbon, N 17. A Srastrbourg et â Londres, même Maison de Commerce. 1824.
21. Tavannes G.Mémoires des Messire Gaspard de Saulx, Seigneur de Tavannes, Maréchal de France , Amiral des Mers du Levant, Gouverneur de Provence, Conseiller du Roi, Capitaine de cent hommes d’armes, commençant en 1522 et finissant en 1573. XVI e siècle. Collection Universelle des mémoires particuliers, relatifs à l’histoire de France. Tome XXVII. A Londres et se trouve à Paris Rue et Hotel Serpente. 1787. р.450
22. Thou J.-A.Collection Universelle des mémoires particuliers, relatifs à l’histoire de France. Tome LIII. A Londres et se trouve à Paris Rue et Hotel Serpente. 1789.
23. Marguerite de Valois. Mémoires. Choix de chroniques et mémoires sur l’histoire de France XVI-ème siècle. / Par. J Buchon P., 1836.
24. Maylan A.Vie de Gaspard de Coligny. 1862.

Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. — 2009. — № 93. — С. 80—86.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас