Saygo

История дзайбацу: Мицуи, Коноикэ, Накаи

3 сообщения в этой теме

Н. Ф. ЛЕЩЕНКО

ИЗ САМУРАЕВ В КУПЦЫ: ИСТОРИЯ ТОРГОВОГО ДОМА МИЦУИ



Меч не может больше обеспечить нашу жизнь.
Я видел, как большими выгодными делами можно заслужить уважение.
Я буду варить сакэ и соевый соус, и мы будем процветать.

Мицуи Сокубэй

Товары же подобно тому, как
стремится вниз вода, ни днем ни
ночью не имеют ни минуты покоя.

Сыма Цянь


Немного существует в мире фирм, чья история насчитывает более трех столетий. Мицуи относится к их числу. Это одна из старейших и крупнейших торгово-предпринимательских фирм, начало которой было положено в далеком XVII в. Это был период, когда в стране после долгих междоусобных войн наступил мир, и многие самураи оказались не у дел. Несмотря на строгую сословную регламентацию, многие из них поменяли свой социальный статус – занялись торговлей, стали художниками, учителями, ремесленниками.

Основателем дома Мицуи считается Такатоси Хатиробэй (1622–1694). Но первая лавка была открыта его отцом Такатоси Сокубэем (1578–1633), который проявил определенную дальновидность, отказавшись от самурайского звания и решив заняться торговлей, хотя в период Токугава сословие торговцев находилось на низшей ступени социальной лестницы.

Предки Сокубэя были мелкими феодалами. Историю этого рода трудно проследить с достаточной долей достоверности, поскольку часто в родословные вплетались разного рода легенды.

Согласно одной из них, представитель знаменитой семьи Фудзивара, правившей в Японии в VII–XII вв., по имени Нобунари Уманоскэ покинул Киото и поселился в провинции Оми. Однажды, осматривая свои владения, расположенные вдоль берега озера Бива, он обнаружил три колодца, в одном из которых нашел золотые монеты. Посчитав это за доброе предзнаменование, Уманоскэ изменил свое имя на Мицуи, что означает «три колодца». Насколько эта легенда соответствует истине, судить трудно, но знак «три колодца» впоследствии стал эмблемой торгового дома Мицуи, а в городе Мацудзака провинции Исэ Мицуи долгое время заботливо сохраняли три колодца, окружив их высокой стеной; один из этих колодцев используется до сих пор. Скорее всего, в этих колодцах была хорошая по качеству вода, пригодная для изготовления сакэ.

В период Муромати (1338–1573) Мицуи были самураями феодала Сасаки в провинции Оми. В XV в. глава семьи Мицуи имел довольно высокий ранг, что позволило одной из его дочерей стать женой Такахиса, младшего сына Сасаки. В Японии существовал обычай входить в семью на правах приемного сына, женившись на наследнице, если в семье не было сыновей. Таким приемным сыном в семье Мицуи стал Сасаки Такахиса. Из сохранившихся документов дома Мицуи нельзя ясно понять причину усыновления.

Так или иначе, Такахиса построил замок в Намадзуэ, в местности к востоку от озера Бива, где семья Мицуи жила под покровительством рода Сасаки.

Во время междоусобных войн и борьбы за объединение страны в XV–XVI вв. дом Сасаки и семья Мицуи очень пострадали; небольшую часть оставшихся в живых людей из клана Сасаки поработил Ода Нобунага, один из объединителей Японии, и род Сасаки исчез со страниц японской истории.

Но семье Мицуи, которая жила тогда в провинции Этиго, удалось выстоять и сохраниться. Глава дома Такаясу, почувствовав приближение опасности, велел своим слугам собрать все, что можно было унести с собой, и скрылся с семьей и немногочисленными вассалами. Они обосновались в призамковом городке (дзёкамати) Мацудзака, который был торговым центром провинции Исэ. Там Такатоси Сокубэй, старший сын Такаясу, начал свою жизнь уже в другом качестве.

Городок располагался в очень удобном месте: поблизости был порт. Кроме того, в нем останавливались паломники, направлявшиеся в храм Исэ. Матросы, бродячие торговцы, странники доносили до городка разные новости, что помогало Сокубэю ориентироваться в обстановке. Он несколько раз ездил в Эдо, который Токугава Иэясу, завершивший объединение страны, сделал резиденцией правительства – бакуфу, и Сокубэй видел, как быстро рос и развивался город.

Процесс политической стабилизации благоприятно отразился на экономическом развитии страны, но привел к падению роли самураев как воинского сословия. Именно тогда дальнейшая судьба дома Мицуи круто изменилась. Вернувшись в 1616 г. из очередной поездки в Эдо, Сокубэй объявил жене, детям и слугам о своем решении поменять самурайский меч на соробан (счеты). К тому времени уже не было в живых сюзерена, которому он присягал на верность, и Сокубэй посчитал, что его первейшим долгом как главы дома было восстановление благополучия семьи.

Дело, затеянное Сокубэем, было несложным по технологии и требовало лишь небольшого капитала и нескольких квалифицированных подмастерьев. Тем не менее дела поначалу шли неважно.

Как говорят в Японии, легко дело открыть, трудно его сохранить. Сокубэй получил самурайское воспитание, был сведущ в поэзии и каллиграфии, но плохо представлял себе технику торгового дела. Положение спасла его жена Сюхо. Она была купеческой дочкой и, вникнув в дела мужа, проявила удивительные деловые качества. Ее житейская смекалка, умение ладить с клиентами, способность находить новые формы обслуживания покупателей, не упускать из виду ни единой мелочи, бережливость сыграли определяющую роль в успешном развитии их семейного предприятия.

Сюхо успешно вела дела и после смерти мужа, последовавшей в 1633 г. У нее было четыре дочери и четверо сыновей, каждому из которых она сумела подобрать дело, которое наиболее соответствовало его природным способностям.

Когда старший сын Тосицугу Сабуродзаэмон прошел основательное обучение дома, Сюхо отправила его в Эдо, дав денег, чтобы он смог открыть там мануфактурную лавку, названную «Этигоя». Ему помогал младший брат (третий сын) Сигэтоси Сарубэй, который потом основал собственное дело по изготовлению и продаже гвоздодеров (кугинуки), очертание гвоздодера стало его эмблемой. Второй сын Хиросигэ Сэйбэй был усыновлен другой семьей. Самый младший, Такатоси Хатиробэй (1622–1694), помогал матери. У него рано проявились способности к торговле, и дело в г. Мацудзака должно было перейти к нему по наследству. Мать сама подобрала ему жену из купеческой семьи, и Дзюсан (1636–1696), так же, как и свекровь, стала умелой помощницей своему мужу.

660px-Hiroshige%2C_Sugura_street.jpg
"Этигоя", увековеченная на укиё-э Утагавы Хиросигэ


Сюхо, видя, что Хатиробэй может заняться более масштабным делом, как только ему исполнилось 14 лет, отправила его в Эдо к Сабуродзаэмону, где он в скором времени открыл лавку, также названную «Этигоя». Менее способный Сигэтоси возвратился домой и стал помогать матери, а Сабуродзаэмон отправился в Киото, где занялся скупкой и продажей тканей.

Хатиробэй, оставшийся в Эдо, стал управлять также и лавкой брата, и дела у него пошли успешно. Приобретя опыт, он начал в широких масштабах совершать закладные операции, заведя ссудную лавку. Как правило, клиентами таких лавок становились даймё, жизнь которых в Эдо требовала больших расходов. Даймё ежегодно привозили в три главных города страны – Осаку, Эдо и Киото – 4 млн коку риса, из которых 3/4 шло на покрытие одних лишь процентов по долгу, достигавшему 60 млн рё (Хаттори 1953: 202), причем у торговцев не было твердой уверенности, что они получат долги, поскольку они не были защищены законом.

Такие проницательные дельцы, как Хатиробэй, учились вести дела на свой страх и риск, объединялись с другими торговцами, а когда денег для ссуды не хватало, брали краткосрочные займы у храмов. Постепенно Хатиробэй овладел всеми премудростями торговли рисом.

В 1673 г., когда Хатиробэю исполнился 51 год, он решил прекратить дела с даймё, которые регулярно «забывали» платить свои долги, и стал больше ориентироваться на простых горожан. Он переехал в Киото и занялся торговлей тканями. Потом, оставив дела на старшего сына Такахира, вернулся с другим сыном в Эдо, где открыл в августе 1673 г. небольшую лавку по соседству со своим старшим братом, торговавшим кугинуки. Хатиробэй торговал модной парчой «ниси-дзин» и шелком, скупая их в Киото и в других местах. Когда дела пошли успешно, Хатиробэй передал дело своим шести сыновьям и занялся изучением условий ведения дел.

В лавках, расположенных на оживленной Хонтё-дори, где находилась и «Этигоя», торговали по образцам. Приказчики, обходя дома даймё и самураев, предлагали им образцы тканей. Но денег от таких покупателей приходилось ждать довольно долго. Хатиробэй, создав у себя в лавке большой запас товара, продавал ткани мелким провинциальным торговцам по розничным ценам. Барыш был небольшим, но реальным, товарооборот расширялся, и такая форма торговли имела перспективу. Кроме того, расчет производился наличными деньгами.

В лавках на Хонтё-дори ткань продавалась целым куском на кимоно, что ограничивало возможности сбыта. Один из приказчиков Хатиробэй сообщил ему о разговоре, подслушанном в бане, что женщины предпочитают покупать небольшие куски материи, из которой можно шить различные мелкие вещи, например кошельки. Подумав, Хатиробэй решил рискнуть и стал продавать ткань в кусках разной длины. Результаты не заставили себя долго ждать. Спустя год после приезда в Эдо Хатиробэй так преуспел в делах, что смог открыть еще одну лавку на той же улице. Теперь у него было 15 приказчиков, 5 учеников и несколько слуг.

_134.png
Знак торгового дома "Мицуи" сверху в центре этой вывески с надписью большими иероглифами «Гофукумоно» — «Ткани» под ним. Сверху слева надпись «какэнэ наси» — «за наличный расчет»; сверху справа — «гэнгин» — «продажа за серебро»; внизу слева — «Этигоя», а внизу справа — «Мицуи» написано обычными иероглифами.

_137.png
Лавка тканей Мицуи в Эдо


В апреле – мае 1683 г. Хатиробэй перевел лавку «Этигоя» в район Сурагатё недалеко от Нихомбаси. К стене лавки было прикреплено полотнище, на котором был изображен круг, внутри которого были вписаны один в другой два иероглифа, причем первый иероглиф был взят от слова «колодец» и изображен в виде скошенного сруба колодца, а внутри вписан иероглиф, означающий число «три». Эта эмблема сохранилась до сих пор, и ее можно увидеть на всех зданиях, принадлежащих группе Мицуи. И еще на вывеске было написано: «За наличные. Цены без запроса» (Гэнкин. Какэнэ паси). Это был новый принцип в торговле, введенный домом Мицуи, – продажа товара по твердым ценам.

К 1700 г. лавка превратилась в самый крупный магазин в Эдо.

От нее ведет свое начало один из крупнейших современных универмагов – «Мицукоси», получивший это название в 1928 г.

Большое внимание Хатиробэй уделял рекламе. В дождливые дни клиентам одалживали зонты с эмблемой Мицуи. Хатиробэй покровительствовал поэтам, драматургам, писателям (например Ихара Сайкаку), а те своими произведениями создавали благоприятное для него общественное мнение.

К концу XVII в. в торговом доме Мицуи работали несколько сот служащих по найму. Поскольку лавки «Этигоя» в Эдо процветали, Хатиробэй открыл их филиалы в Киото и Осаке.

Причины феноменального успеха Мицуи, несомненно, следует искать в личных качествах Хатиробэя. Он хорошо разбирался в политической и экономической обстановке, осознавал непрочность социального положения своего сословия, а следовательно, необходимость официального покровителя, без которого все имущество можно было потерять в одно мгновение. Так случилось в Осака с торговым домом Едоя, когда, обвинив последний в расточительстве и невыполнении распоряжений сёгуна, власти конфисковали все его имущество. Поэтому дом Мицуи постарался наладить связи с бакуфу и с1689 г. начал поставлять ткани и украшения для сёгуна Цунаёси, а затем стал банкиром сёгуна, что позволило Мицуи занять в районе Нихомбаси самый высший ранг среди горожан. Дом Токугава поддерживал торговцев Эдо и других городов, входивших в сёгунские владения, поскольку это значительно пополняло казну за счет налогов.

При Токугава было проведено упорядочение денежной системы. Начал ее Тоётоми Хидэёси, который монополизировал чеканку золотых и серебряных монет. Затем сёгунат ввел единую денежную систему, что послужило одним из эффективных средств для упрочения его политического положения.

Можно сказать, что создание национальной денежной системы Японии находилось в тесной связи с процессом становления централизованного японского государства. Ранее в стране находилось в обороте пять видов денег (золотых, серебряных и медных). Они имели хождение по всей Японии, и право их чеканки принадлежало бакуфу. Кроме того, существовала местная валюта (бумажные деньги); сёгунат таких денег не выпускал. Так, купцы из Ямада пустили в оборот в провинции Исэ бумажные деньги, прозванные «Ямагата-хагаки». С 1661 г. в княжестве Фукуи начали печатать «княжеские» бумажные деньги, и к началу XVIII в. такая практика распространилась еще на 46 княжеств (Нихон... 1989, т. 1: 68). Свои бумажные деньги появились в городах, деревнях, храмах и даже у отдельных торговых домов. Одной из причин такого положения была нехватка серебряных монет.

Еще в XIX в. в стране имели хождение многочисленные денежные знаки, обращавшиеся только в пределах отдельных княжеств. Так, в 1868 г. в ходу было 1694 вида денежных знаков. Наличие в обращении разного вида денег, развитие товарно-денежной экономики и рыночных связей привели к появлению меняльных контор, а также лиц, профессиональной деятельностью которых стало ведение финансовых операций. К середине XVII в. в торговой практике появились всевозможные векселя. Деятельность меняльных контор помогла их владельцам сколотить значительные состояния. Там можно было взять деньги в кредит, обменять вексель, оставить деньги на хранение. Говоря о японском купечестве XVII в., французский историк Ф. Бродель отмечал, что они рано поняли, какую выгоду можно извлекать «из манипуляций с деньгами – деньгами приумножающими, необходимым инструментом современного накопления» (Бродель 1988: 601).

Чтобы понять причины широкого распространения меняльных контор и других видов финансовой деятельности японских купцов, необходимо рассмотреть, как происходила реализация риса и других видов производившейся в княжествах продукции.

Владения дома Токугава были разбросаны по всей стране. Собиравшийся в них налог, прежде всего в виде риса, доставлялся в Осаку, продавался там, а деньги переводились в Эдо, резиденцию сёгунов. Даймё также отправляли в Осаку рис и другую продукцию своих княжеств, а деньги им переводили в Эдо, где они были обязаны жить, согласно системе заложничества санкин котай.

Даймё поручали продажу риса и других продуктов определенным торговцам в Осаке. Постепенно последние начали авансировать даймё еще до реализации риса, а иногда и в счет будущих продаж. В Осаке образовалась целая группа торговцев, называвшихся курамото, какэя и т. п., которые занимались финансированием даймё и сбытом их продукции. Возникновение такой системы купли-продажи обычно относят к годам Камбун (1661–1672), а иногда и к более раннему периоду Кёхо (1644–1647).

Первым и крупнейшим из осакских торговых домов, начавших подобные операции, был дом Ёдоя, который вел дела 33 даймё. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что не осталось ни одного даймё из юго-западных княжеств, который не был бы должником этого дома (Гальперин 1963: 115–116).

Деньги от продажи риса пересылали из Осаки в Эдо. Для этих целей была учреждена почтовая служба, но дело было сложным и хлопотным. Деньги перевозились на лошадях или их нес на себе посыльный, что было делом небезопасным, – по пути могло случиться всякое. Купец из Осаки по имени Тонамура ввел в обиход более простой способ расчета продавца с покупателями – переправлялись не деньги, а векселя, по которым даймё получали деньги в Эдо. Таким же образом велись дела и между торговыми домами – пересылались вексель и доверенность. Выгоду получал и торговый дом в Эдо: иногда даймё запрашивал не всю сумму сразу, и оставшиеся деньги можно было на время пустить в оборот. Этот способ ведения дел получил широкое распространение в Осаке и для многих торговых домов стал основным направлением в их деятельности, которую можно рассматривать как прообраз банковских операций (Takekoshi 1930: 43–44).

Жизнь в Эдо заставляла даймё все чаще прибегать к услугам меняльных контор. Просрочка платежа со стороны даймё была обычным делом, поскольку общество не очень-то заботилось об охране интересов купечества, хотя дела о неуплате долгов и рассматривались в городских магистратах. Купцы могли защищаться от произвола властей только силой денег – скажем, увеличивая процентную ставку (Кагава 1985: 5).

Семейство Мицуи включилось в кредитные операции. Их меняльная контора в Эдо открылась в 1683 г., в Киото – в 1686 г., в Осаке – в 1691 г. Главной меняльной конторой стала киотоская: там сосредоточились основные денежные капиталы дома Мицуи, пускавшиеся в оборот, оттуда шло финансирование меняльных контор и торговых лавок в Эдо и Осаке.

Интересно, что японские меняльные конторы имели примерно такой же режим работы, как и лондонские. Они были открыты ежедневно с 10 часов утра, а продолжительность их работы (примерно два часа) определялась временем горения светильника (в Лондоне время работы определялось временем горения одной свечи). В конторе был работник (мидзуката), в обязанности которого входило смачивать пол водой (вероятно, чтобы не допустить пожара) и выдворять замешкавшихся клиентов, когда контора закрывалась.

Дом Мицуи через свои меняльные конторы активно занялся пересылкой золота и серебра с помощью векселей. Дело приносило довольно большую прибыль, деньги постоянно находились в обороте. В это дело Мицуи также внесли новое: за наличные деньги от продажи в Осаке риса они покупали ткани, продавали их в Эдо, после чего возвращали деньги владельцу риса. Дело в том, что вексель подлежал оплате в течение 60 дней, а на пересылку денег из Осаки в Эдо уходило только 15–20 дней (Takekoshi 1930: 278), что и позволяло использовать наличные деньги для торговых операций. Прибыль от них позволяла продавать товары по более дешевым ценам и вырученные деньги снова пускать в оборот. Все это способствовало процветанию дома Мицуи и расширяло сферу его деятельности.

В 1691 г. дом Мицуи обратился к сёгунату с такой просьбой: в обмен на ссуду он предлагал пересылать для сёгуната деньги из Осаки в Эдо, не взимая за это проценты. Наличные деньги использовались для закупки товаров. Взяв ссуду в серебряных монетах, он вернул ее сёгуну в золотых, получив прибыль в результате неустойчивого курса обмена. Потом право на проведение подобных операций получили от сёгуната и другие торговцы, но первыми начали их именно Мицуи (Там же: 43–44).

Основным местом деятельности Хатиробэя стал Киото, а вести дела с бакуфу в Эдо он отправил своего старшего сына Такахира Хатироэмона. Постепенно Хатиробэй отошел от непосредственных торговых дел и, стремясь расширить сферу деятельности своего торгового дома, занялся изучением условий купли-продажи в различных районах страны, то есть тем, что теперь называется«маркетинг».

К концу XVII в. Хатиробэй мог с удовлетворением наблюдать результаты своих трудов – его лавки и меняльные конторы в Эдо, Осаке и Киото процветали. Можно сказать, что ему удалось создать своего рода империю Мицуи.

* * *
Хатиробэй умер в 1694 г. Его старший сын Такахира Хатироэмон оказался достойным преемником своего отца – с его именем связаны многие новшества в деятельности клана Мицуи, главным из которых было создание системы управления и контроля над всеми формами деятельности клана, которая обеспечила ему прочную стабильность.

Раньше за всей деятельностью дома Мицуи следил сам Хатиробэй. Можно сказать, что он хорошо владел основами маркетинга: знал потребности жителей городов, знал, где и что производят, и поставлял необходимые товары туда, где на них был спрос, причем по низким ценам. Но теперь дело расширилось, и одному человеку было уже не под силу управлять им.

Хатиробэй еще при жизни пытался поделить свое имущество между детьми, но это его стремление, к счастью для дома Мицуи, не было одобрено членами главного дома клана. После его смерти дети сплотились вокруг старшего брата Такахира и целиком положились на его волю (Нихон… 1982: 26), отказавшись дробить общее наследство. Дальнейшая история дома Мицуи показала правильность такого решения.

К началу XVIII в. клан Мицуи состоял из 9 домов (семей): одного старейшего, который вел свое происхождение от основателя клана, пяти родственных домов (бункэ) и трех неродственных – домов усыновленных детей (рэнкэ) (позднее, в июле 1740 г., к клану присоединились еще 2 рэнкэ – дом Иэ-хара и дом Нагаи). Таким образом, дом Мицуи (Мицуи додзо-ку) включал в себя 11 семей, в совместном владении которых находилось все имущество клана. Такая структура семейной компании под единым руководством и контролем сохранялась до тех пор, пока после окончания Второй мировой войны не были принудительно распущены финансово-промышленные группы дзайбацу (Tokugawa 1990: 158).

Можно с уверенностью утверждать, что XVIII век в истории клана Мицуи был определяющим. Клан обладал большим богатством, его многочисленные лавки и меняльные конторы процветали. Расширялись и географические рамки деятельности Мицуи – с 1707 г. они стали закупать китайские шелковые ткани непосредственно в Нагасаки (Мицуи… 1988: 87). Учитывая большой спрос на них в аристократическом Киото и разницу в ценах, торговля китайскими шелками приносила немалый доход.

Этому многогранному и разрастающемуся делу уже был необходим руководящий центр, в ведении которого находился бы контроль за всеми видами деятельности клана. Создание такой системы связано с именем Такахира Хатироэмона, старшим сыном Хатиробэя, человеком, одаренным практической смекалкой и деловым чутьем. Именно при нем сложилась и была закреплена в различных документах вся организационно-правовая система клана. В 1705–1719 гг. был проведен ряд организационных реформ, зафиксированных в различных завещаниях, наставлениях, поучениях, уставах.

Эта система получила название омотоката. Это было емкое понятие, включавшее в себя и организационную структуру, и правовые отношения, и взаимоотношения между семьями, и контроль за всей финансовой деятельностью. Можно сказать, что омотоката была мозговым центром клана Мицуи, его высшим организационным достижением.

Центр деятельности клана Мицуи переместился в Киото, где система омотоката начала действовать с января 1710 г. Она определяла всю финансовую политику клана, следила, чтобы деньги «работали» в каждой сфере деятельности. Взаимоотношения между омотоката и каждой лавкой можно рассматривать, говоря современным языком, как отношения между холдинговой компанией и ее дочерним предприятием. Каждое предприятие было финансово независимо и использовало выделенный ему капитал по своему усмотрению, возвращая 12 % от аванса. Возврат производился раз в полгода. Каждый глава дома нес личную ответственность за дела своего семейного предприятия перед омотоката. Глава клана (сорёкэ), наследовавший родовое имя – Этигоя Хатироэмон, – контролировал главные мануфактурные лавки в Киото, Эдо и Осаке и нес ответственность за их работу.

В январе 1722 г. появился семейный устав клана Мицуи – «Завещание Мунэтакэ» («Мунэтакэ исе»). Это был домашний устав (кахо), составленный Такахира; Мицуи руководствовались им в делах до 1900 г. Согласно ему, клан состоял из девяти семей. Все имущество оценивалось в 220 единиц, и каждой семье был выделен свой пай. Семья Хатироэмона получила 62 единицы, что составляло 28 % от общей суммы; Мотоно-сукэ – 30 единиц (13,6 %); Сабуро-сукэ – 27 единиц (12,3 %); Дзироэмон – 25 единиц (11,4 %); Хати-родзиро – 22,5 единиц (10,2 %); такую же долю получил и Сохати; Сокуэмон – 8 единиц (3,6 %); Китироэмон – 6 единиц (2,7 %); Хатисукэ – 7 единиц (3,2 %); остаток в 10 единиц (4,5 %) стал общим владением клана (Tokugawa 1990: 158).

В «Завещании Мунэтакэ» был закреплен принцип неделимости капитала. Каждая семья имела два вида денежных средств – на предпринимательские дела и на семейные расходы. Смешивать эти две статьи расходов было строго запрещено. Кроме того, ни одна семья не могла забрать свою долю или независимо продать или подарить свой пай (Family… 1981: 41). В случае банкротства одного из родственников остальные не были юридически ответственны за его долги. Таким образом клан Мицуи сумел сохранить и приумножить свое богатство.

В деятельности дома Мицуи в XVIII в. можно обнаружить много нововведений. К ним, в частности, относятся бухгалтерские книги (иэаритё). Эти написанные от руки книги, где отражена вся сфера деятельности клана, хранятся в Научно-исследовательском институте Мицуи по социально-экономической истории в Токио.

Интересно, что, несмотря на то, что японское купечество было оторвано от непосредственных контактов с купечеством вне пределов Японии, техника ведения дел у дома Мицуи и у других японских купеческих домов была такой же, как и у европейских купцов. Они владели техникой двойной бухгалтерии, которая позволяла в любой момент получить полный баланс между дебетом и кредитом*. И если баланс не сводился к нулю, значит, была совершена ошибка, которую следовало сразу же найти.

Учетные книги в клане Мицуи были двух видов: в первых учитывались сделки и соглашения по краткосрочным кредитам на полгода, в других – крупные сделки, которые заключались каждые три года. Система контроля и учета за всеми сферами деятельности была очень строгой.

Тщательности в составлении отчетности могла бы позавидовать любая современная компания, оснащенная компьютерной техникой: благодаря омотоката дело в клане Мицуи было поставлено так, что любые ошибки исключались. Система омотоката прекратила свое существование 29 февраля 1944 г., когда была образована головная компания (хонся) Мицуи.

* * *
Мальчиков из семьи Мицуи рано начинали обучать премудростям торгового дела. В возрасте 12–13 лет такое обучение проходило дома, а с 15 лет подростка отправляли в одну из лавок в Эдо или Осаке, где он проводил несколько лет. Даже если юноша уже был женат, уезжал он один, жена оставалась дома. В такой практике обучения имелись свои подводные камни – не все могли избежать соблазнов чужого города, бывали случаи, когда молодые люди сбегали с женщинами, проматывали деньги, пускались в загул. Все это хорошо описано Ихара Сайкаку (1649–1693), который был сыном зажиточного осакского купца и оставил нам полнокровное, сочное изображение жизни города со всем, что в ней было высокого и низкого, причудливого и своеобразного.

Такатоси Хатиробэй проявил себя еще в одном качестве – он отлично обучал наемных работников. Хатиробэй составил свод правил из 25 пунктов, касавшихся круга обязанностей и правил поведения для лиц, которым предстояло работать приказчиками. Эти правила касались не только торговли, но и взаимоотношений между работниками. В них подчеркивалась важность добрых отношений между ними, то есть уделялось большое внимание тому, что сейчас называется «микроклиматом в коллективе». За прилежную работу предусматривалось поощрение. Что касается правил поведения в быту, то предписывалось не вести споров, не начинать ссор, не водить знакомство с дурной компанией и проститутками.

Одежду, а также пояс (оби) надлежало носить из хлопка, приказчикам не полагалось иметь при себе деньги; словом, правила были очень подробными. О плохом поведении мальчиков извещали главную контору в Киото, а самих возвращали домой.

1, 15 и 28-го числа каждого месяца по вечерам проводились своего рода совещания-беседы, где речь шла не только о работе, но и о правилах поведения в быту. Как видно, хозяин стремился поддерживать слаженность в работе, поскольку это благотворно отражалось на торговле и доходах.

Такатоси обнародовал свои правила в августе 1675 г., а в июле 1676 г. к ним были сделаны дополнения. Новшества основывались на конфуцианской морали: все вновь поступившие должны были оказывать почтение давно работающим, но молодежь должна была почтительно относиться к старикам независимо от стажа их работы. Особо подчеркивалась необходимость слаженности в работе приказчиков и всячески поощрялось прилежание. Кроме того, определялись меры, которые следовало предпринять в случае болезни приказчика.

Среди наемных работников (хоконин) всегда было много людей родом из Киото и из провинций Оми и Исэ, которые славились своими предприимчивыми купцами. Приказчики и слуги низших рангов (гэнин) принимались на работу только при условии, что было хорошо известно их социальное происхождение и имелся поручитель. Хоконин подразделялись на две категории – тех, кто работал в лавке, и тех, кто ходил по домам даймё с товаром. В лавках Мицуи была довольно сложная система должностей. Так, в мануфактурных лавках работало до 15 видов работников, причем у приказчиков в лавке были разные обязанности, и каждый отвечал за конкретное дело, что облегчало контроль над его работой. Например, ткани разного качества продавали разные приказчики (Нихон… 1982: 54–56).

Как и другие купеческие дома, Мицуи широко использовали институт главных приказчиков (банто). Вся их деятельность была подчинена интересам дома, а отношение к хозяину, стержнем которого была преданность, основывалось на конфуцианской морали. Их обязанности и стандарты поведения были четко определены уставом дома.

По мере того, как сфера деятельности клана Мицуи расширялась, вносились изменения и дополнения в систему найма. Должности, жалованье, обучение, продвижение по службе, отставка получили более четкие контуры после 1703 г. Появлялись и новые правила. Если раньше предпочитали брать в обучение только мальчиков, чтобы будущий работник с детских лет впитывал «дух Мицуи», то теперь стали принимать и юношей. Когда молодые люди из других семей поступали к Мицуи, они полностью отсекались от своих прежних корней и должны были твердо придерживаться норм и правил клана.

На работу обычно брали мальчиков в возрасте 11–13 лет. Должность приказчика можно было получить спустя 10–15 лет, а чтобы стать старшим приказчиком, необходимо было проработать еще 12–18 лет. И лишь 5 % из числа наемных работников удавалось дослужиться до должности управляющего. До 20-х гг. XVIII в. основой для продвижения по служебной лестнице служил стаж. Однако после 1735 г. выдвижение на высшие должности стало зависеть лишь от деловых качеств работника.

Следует отметить, что до введения системы омотоката приказчики, долгие годы добросовестно служившие Мицуи, входили в клан на правах бокового дома. Но затем была проведена четкая грань между родственными членами клана и теми, кто работал у них по найму (Ясуока 1986: 66).

У Мицуи существовало одно любопытное правило: работникам высших рангов, если они после удачного завершения контракта с Мицуи открывали собственное дело, разрешалось использовать в разной степени символику клана; конкретно это зависело от ранга работника, и эти статусные различия строго соблюдались (Tokugawa 1990: 159–160).

Среди членов дома Мицуи не поощрялась государственная служба, поскольку это расценивалось как пренебрежение к делам клана. «Не забывайте, что мы торговцы; ваши отношения с правительством должны быть занятием второстепенным по сравнению с вашим делом», – такой наказ получал каждый вступавший в практическую деятельность член клана Мицуи (Roberts 1988: 34).

* * *
Благодаря семейным хроникам до наших дней дошло довольно много сведений о женщинах из богатых купеческих домов. Наибольшее количество сведений сохранилось о семье Мицуи: сохранились семейные биографии, хроники, уставы, различные наставления для потомков. Все эти материалы хранятся в Научно-исследовательском институте Мицуи по социально-экономической истории.

Купеческие дочки, выходя замуж, становились помощницами своих мужей. Когда торговое дело находилось в стадии становления, у них были бесчисленные обязанности как по дому, так и в лавке. Им приходилось улаживать отношения как с прислугой, так и с клиентами, вести домашнее хозяйство, воспитывать детей, всячески помогать мужу. Здесь требовались не только определенные навыки, но и природная смекалка.

В семейных хрониках дома Мицуи особой похвалы удостаивалась Сюхо (1590–1676), жена Сокубэя, основателя торгового дома Мицуи. Сюхо была дочерью процветающего торговца по фамилии Нагаи из местечка Нибу в провинции Исэ. Ее выдали замуж в 13 лет, у нее рано появились дети, однако Сюхо находила время вникать в дела мужа. От своего отца она унаследовала решительность, твердость характера и чутье в торговых делах. Ее богатая семья не оказала ей с мужем никакой финансовой помощи, и поэтому приходилось целиком рассчитывать лишь на свои возможности. Но Сюхо обладала необыкновенным даром находить разные способы ведения дела. Она была бережливой, и у нее ничего не пропадало даром. Она удивляла всех своей способностью извлекать пользу из самых незначительных вещей.

Сюхо умела найти общий язык с клиентами. Покупателям, которые приходили за сакэ, мисо (соевый соус) и другим товаром, она бесплатно предлагала чай, табак, холодный рис. В результате сакэ распродавалось все лучше. Клиентом лавки Мицуи стал и владелец замка Мацудзака (Нихон… 1989: 97–98). Когда у покупателя не было денег, он мог оставить какую-нибудь вещь в лавке в качестве заклада. Причем Сюхо следила, чтобы процент за ссуду понемногу повышался. Так был сделан первый шаг к одному из направлений в деятельности Мицуи – закладу, что приносило большие доходы и положило начало процветанию дома Мицуи. Пожалуй, самой отличительной чертой характера Сюхо в повседневной жизни была бережливость. Во время их скромной семейной трапезы никому не дозволялось оставить что-то в своей чашке. Каждый из сыновей выполнял какую-то нужную работу; это было составной частью его воспитания. Даже когда материальное положение семьи упрочилось, Сюхо не позволяла себе носить одежду из шелка – она и ее дети были одеты в кимоно из хлопка, который выращивали и пряли в провинции Исэ (Roberts 1988: 14).

Сюхо сама подобрала жену для своего любимого младшего сына Такатоси Хатиробэя. Дзюсан (1636–1696), как и свекровь, происходила из купеческой семьи. Она родилась в Эдо, где ее отец держал меняльную лавку. Когда ей было 13 лет, семья переехала в Киото, а спустя три года – в провинцию Исэ. Дзюсан была энергичной и спокойной по характеру женщиной, у которой в доме и в лавке был широкий круг обязанностей. Она была под стать своему мужу, который высоко ценил ее роль в делах. Она родила ему шесть сыновей и пять дочерей.

В семейных хрониках дома Мицуи Сюхо и Дзюсан остались как образец служения делу. Но по мере того, как Мицуи богатели, отпадала необходимость жене заниматься слугами и лавкой. В доме появились слуги, в обязанности которых входило присматривать за детьми, следить за домом в отсутствие хозяев, заниматься различной работой по дому. Детей теперь поручали кормилице, наличие слуг освобождало женщину от непосредственных занятий домашним хозяйством. Она теперь управляла только теми слугами и служанками, которые работали по дому. Но у нее имелся широкий круг обязанностей: она должна была следовать установленным правилам, касавшимся рождения детей, причесок, их первой одежды, обряда совершеннолетия, свадебных церемоний и других праздничных обрядов, буддистской заупокойной службы. В ведении жены главы дома находились свадебные церемонии и похоронные обряды всех родственных домов. В ее обязанности входило также посещение больных.

Девочки, как и мальчики, в 7–8 лет стали обучаться грамоте. Среди женщин дома Мицуи можно было видеть и таких, кто интересовался литературой, поэзией, живописью, но это было редкостью (Нихон… 1989: 99, 100, 103–108).

В семье Мицуи разумно относились к судьбе женщин, не бросали их в беде. Если по какой-то причине, не зависящей от женщины (например из-за беспутства мужа), дальнейшее совместное проживание становилось невозможным, ей не возбранялось его покинуть. И таких случаев было много. Возвращались домой и после смерти мужа и, если были молоды, нередко опять выходили замуж (Там же: 107–108).

Женщин наставляли не быть ревнивыми, хотя мужья и подавали для этого повод, развлекаясь в«веселых кварталах». Были случаи появления внебрачных детей и многоженства. Незаконнорожденного ребенка с согласия отца брали в дом и воспитывали как приемного сына. Если у жены было твердое желание развестись, то препятствий не чинили, даже когда развода не желала семья мужа. Для женщин из дома Мицуи было много разных наставлений.

В 1705 г. Такатоми создал «Наставления для женщин» («Фудзин кун»), написанные в духе конфуцианской морали, где на первый план выдвигалось почитание родителей, беспрекословное подчинение мужу. В другом из них, написанном в 1744 г., речь шла о женской скромности: говорилось, что следует быть осмотрительной, посещая театр или наслаждаясь прохладой летнего вечера, встречаясь с артистами театра Но или уличными слепыми певцами, а также имея дело с торговцами мебелью. Женщинам разрешалось посещать храмы Исэ, осматривать Осаку, ездить на горячие источники вместе с отцом или мужем, с детьми и внуками.

Первое поколение Мицуи заключало браки с людьми, проживавшими в провинции Исэ. Старшие сестры Такатоси Хатиробэя были выданы замуж за местных влиятельных купцов, его тетки вышли замуж за купцов из Мацудзака. Эти купцы держали лавки и в Эдо, где имели хорошую репутацию и пользовались влиянием. Такие родственные связи способствовали укреплению позиций Мицуи в Эдо, когда они решили открыть там свои лавки.

Но постепенно география браков расширилась. Предпочтение отдавалось бракам с людьми из купеческих домов, как правило, богатых, а браков с самураями избегали сознательно.

В XVIII в. разрешение на брак уже следовало получить от омотоката; расходы на брачную церемонию тоже были в ее ведении. Девочек выдавали замуж в возрасте 13–16 лет. В «Завещании Мунэтака» был специальный раздел, где речь шла о том, как следовало проводить свадебную церемонию. Одежда и утварь рассматривались как приданое невесты и являлись ее личным имуществом, которым она могла распоряжаться. В семьях богатых купцов недвижимость – дом и участок земли, на котором он стоял, – передавались жене и родственникам по женской линии. У Мицуи недвижимость находилась в юрисдикции омотоката, и женщина свободно ею распоряжаться не могла. Это правило распространялось и на мужчин.

* * *
Клан Мицуи олицетворял собой новое купечество, сменившее купечество XV–XVI вв., разбогатевшее на внешнеторговых операциях. Это были предприимчивые, энергичные люди, сумевшие, исходя из конкретной социально-экономической ситуации, развернуть многогранную деятельность и создать свой стиль управления. В деятельности дома был сильно выражен субъективный мотив – предпринимательские способности, родовая устойчивость, фамильная преемственность занятий. Уставы дома следовали одной цели – сохранить дело и капитал. Поощрялась бережливость, деловая смекалка и тщательное соблюдение отчетности. Это были три составляющие успеха Мицуи.

Клан Мицуи представлял собой семейное товарищество с ограниченной ответственностью. Он сумел создать очень действенную систему управления и контроля, что позволило клану позднее быстро преобразоваться в семейную холдинговую компанию (дзайбацу), поскольку все необходимые предпосылки для этого сложились еще в период Токугава.

Nihonbashi_Mitsui_Tower.jpg
Mitsui Tower


* В Европе бухгалтерские книги и система двойной бухгалтерии были изобретением итальянцев. Возможно, что основы этого дела они заимствовали от арабских купцов. Во Флоренции эта система была известна с XIII в. (Бродель 1988: 565).

Литература

Бродель, Ф.1988. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV–XVIII вв. Т. 2. Игры обмена. М.: Прогресс.
Гальперин, А. Л.1963. Очерки социально-политической истории Японии в период позднего феодализма. М.
Кагава Такаюки.1985. Мицуи рёгаэтэн-но даймё кинъю. Мицуи бун-ко ронсо. №19 (декабрь).
Мицуи бунко.1988. Токио.
Нихон дзёсэй си. Т. 3. Токио, 1989.
Нихон дзайбацу кэйэй си. Токио, 1982.
Нихон кэйдзай си. Т. 1, 2. Токио, 1989.
Хаттори Сисо.1953. Киндай нихон-но наритати. Токио.
Ясуока Сигэаки.1986. Мицуи дзайбацу си. Токио.
Family Business in the Era of Industrial Growth. Tokyo, 1981.
Roberts, J. G.1988. Mitsui.N.-Y. – Tokyo.
Takekoshi, Y.1930. The Economic Aspects of the History of the Civilization of Japan.Vol. 3. L.
Tokugawa. Japan. Tokyo, 1990.

История и современность, №1, март 2008, С. 113–132.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Н. Ф. ЛЕЩЕНКО. ИЗ САМУРАЕВ В КУПЦЫ: ИСТОРИЯ ТОРГОВОГО ДОМА КОНОИКЭ

Родословная дома Коноикэ насчитывала много столетий. Своими корнями она связана со знатной самурайской фамилией Оми Минамото, а та в свою очередь вела происхождение от императора Уда (888–897), восьмого принца Ацудза-нэ. Много раз семья меняла место жительства, пока не обосновалась в Идзумо и не стала служить даймё Амако. Там в декабре 1570 г. родился Синроку, которого считают основателем торгового дома Коноикэ (Миямото 1958: 13).

Konoike.jpg

Синроку

С младенческих лет Синроку воспитывался у двоюродного дедушки Яманака Нобунао, который уединенно жил в деревне Коноикэ, находившейся в провинции Сэццу в местечке Итами (ныне префектура Хёго). В мае 1579 г. дед умер, и Синроку стала воспитывать двоюродная бабушка. Жили они в большой бедности, практически не имели средств для существования.

После обряда совершеннолетия (гэмбуку) в 15 лет Синроку дали имя Сатимон. Перед юношей встал вопрос: как и на что жить? Хорошенько поразмыслив, Синроку отбросил большой и малый мечи, которые были принадлежностью не только военного костюма и снаряжения самурая, но и гражданского платья. Они носились всем сословием самураев начиная от простого воина и заканчивая верховным правителем страны – сёгуном.

Скрыв свое самурайское происхождение, Синроку решил заняться торговлей. Он изменил свое имя на Синъэмон. Потом это имя в доме Коноикэ переходило из поколения в поколение вплоть до середины XIX в.

В начале XVII в. менявшиеся условия жизни в Японии многих заставляли менять привычные устои и традиции. Выходцы из самых разных сословий – синтоистские и буддийские монахи, врачи, самураи, крестьяне – становились торговцами. Таких примеров было множество. Можно сказать, что Синроку уловил дух времени – эпоха войн завершилась, и потребность в воинах отпала. В Японии были нужны иные профессии.

Синроку был бедняком и не имел средств, чтобы начать дело. Помог ему случай. Семейная легенда рассказывает, что однажды некий человек благородного происхождения из Тамба затеял ремонт замка. Синроку узнал об этом и решил принять участие в этом деле. Будучи по происхождению самураем, он разбирался в военном искусстве. Он осмотрел местность вокруг замка, указал его владельцу на слабые места с точки зрения обороны и высказал свои соображения, как можно укрепить замок. За это владелец замка во время торжественной церемонии по случаю окончания работ хорошо его наградил, что и помогло ему вырваться из тисков бедности. Обычай праздновать этот день – 4 января – за трапезой с дзони (рис с овощами) надолго закрепился в доме Коноикэ.

Деревня Коноикэ была удобно расположена для ведения торговли: в двух ри (ри – мера длины, равная 3927 м) на запад находился рынок в Итами, на севере – торговый город Осака. И в этой деревне Синроку начал варить дешевое сакэ (нигоридзакэ) и торговать им вразнос. Скорее всего, это было в 1600 г.

Производство сакэ известно в Японии с глубокой древности, вероятно, с того времени, как японцы начали сеять рис. В древности сакэ изготовляли в синтоистских храмах и использовали во время торжественных церемоний. Производство сакэ было высокоприбыльным, и налог с него имели право получать лишь императорский дом и правительство (бакуфу).

Существовало сироки (белое сакэ) и куроки (темное сакэ). Белое изготовляли из риса, темное – из хиэ (сорт злака). Но к тому времени, как Синроку решил открыть новое для себя дело, в Японии еще не делали прозрачного сакэ. Правда, говорят, что монахи в Исэ владели секретом изготовления такого напитка. Но, как бы там ни было, начало производства прозрачного сакэ связано с именем Синроку. Техника его изготовления по сути не изменилась и сейчас, а открыть этот секрет помогла чистая случайность.

В доме Синроку был слуга, отличавшийся дурным нравом. Однажды он со злости тайком швырнул золу в бочонок с обычным, мутным, сакэ, чтобы напакостить хозяину. Ничего не зная об этом, Синроку, как обычно, зачерпнул сакэ и к своему удивлению обнаружил, что оно стало прозрачным и, мало того, у сакэ появился приятный аромат. Когда он обнаружил на дне бочонка золу, ему в голову пришла догадка, что зола и очистила сакэ от мути (Такэно Ёко 1991: 106). Это неожиданное открытие и послужило началом товарного производства прозрачного сакэ.

Мелкая пакость обернулась грандиозной удачей, принесшей известность дому Коноикэ и обеспечившей его процветание. Сакэ, изготовляемое Синроку, стало чрезвычайно популярным. Поэтому Синроку задумался о новых рынках сбыта. Его привлекали рынки в Эдо и Осака. В 1615 г. двое сыновей Синроку основали в Осака собственное дело. Затем они стали заниматься перевозкой риса и сакэ по всей стране, чем приумножили свое богатство.

А в 1619 г. в Осака перебрался и сам Синроку, где продолжил заниматься производством сакэ. Вся дальнейшая деятельность торгового дома Коноикэ разворачивалась в этом городе, который являлся главным рынком страны.

Когда в 1650 г. Синроку умер, его семья уже входила в число богатейших торговцев Осака. Дальнейший расцвет дома был связан с деятельностью сына Синроку – Дзэнъэмона. Именно он присоединил к своему имени фамилию Коноикэ, увековечив тем самым название деревни, где начинал варить сакэ его отец. Благодаря своей предприимчивости и смекалке он научился извлекать выгоду из разных видов деятельности, сумел сохранить и приумножить богатство, создать дому доброе имя.

800px-KounoikeShinden_Kaisyo01.JPG

Резиденция семьи в деревне Коноикэ, ныне музей

Дзэнъэмон первым занялся морскими перевозками. Сначала это была его обязанность по отношению к даймё (князю) Нисигуни, когда тот, следуя системе заложничества (санкин котай), должен был являться в Эдо. Затем он стал кредитовать даймё, отправлявших собранный в их владениях рис на продажу в Осака. Постепенно Коноикэ сделались владельцами рисовых складов (курамото). Для них это дело было особенно выгодным, поскольку рис служил сырьем для производства сакэ.

В XVII в. Япония жила в условиях изоляции от внешнего мира и не вела активной внешней торговли. Поэтому всю свою энергию и изобретательность японское купечество направило на развитие внутренней торговли, весьма преуспев в искусстве манипулировать деньгами. Для успешной деятельности были важны и личные качества: деловая хватка, бережливость, умение разбираться в рыночной ситуации, налаживать связи, выбрать выгодное направление в своей деятельности.

Следует сказать, что государство вовсе не стояло на страже интересов купечества, хотя и пользовалось его финансовой помощью. Правительство время от времени делало «набеги» на его финансы, облагая купечество «добровольно-принудительными» займами (гоёкин) и «забывая» потом эти деньги возвращать. Рост финансового могущества купечества внушал опасения классу феодалов, которые всячески старались ограничить свободу его деятельности.

В этом лежит одна из причин, почему японское купечество мало денег вкладывало в промышленную сферу. Но по мере развития торговли, товарно-денежных отношений японское купечество становилось все менее покорным. Оптовые торговцы Осака, Эдо и Киото обладали силой и авторитетом, играли большую роль в ценообразовании. Как говорил конфуцианский ученый Гамо Кумпэй (1768–1813), «гнев богатых купцов из Осака вселяет ужас в сердца даймё» (Норман 1961: 180).

В 1656 г. Дзэнъэмон открыл в Эдо меняльную контору, занявшись всевозможными кредитными операциями. Однако особенно преуспел в финансовых делах Дзэнъэмон II. Он входил в состав совета Осака, объединявший 10 меняльных контор города. Эти конторы продавали золотые и медные монеты, серебро на вес, давали ссуды, принимали векселя, брали деньги на хранение, то есть по своим функциям являлись прообразом банка. Когда Коноикэ делали только первые шаги в этой сфере деятельности, они взяли за образец стиль ведения дел Тэннодзия Гохэй, основателя финансового дела в Осака. И вскоре они наравне с Тэннодзия стали официальным банкиром (гоё рёгаэ) правительства страны (Tokugawa... 1990: 153).

Постепенно Коноикэ перестали заниматься производством сакэ и морскими перевозками и целиком переключились на кредитно-финансовые операции. В 1696 г. 30 % феодальных домов Японии пользовались услугами ссудных лавок, принадлежавших дому Коноикэ, 110 княжеств получили от этого дома заем (Там же).

Дом Коноикэ ссужал деньгами и купцов. В 1670 г. 59 % общей суммы капитала шло на кредитование купцов и 19 % – даймё. Но к началу XVIII в. процент кредита, предоставлявшегося даймё, резко вырос – он составлял 73,5 % от общей суммы капитала дома Коноикэ (Ясуока Сигэтаки 1970: 40–45).

При третьем главе дома, Мунэтоси, благодаря финансово-кредитным операциям дом Коноикэ особенно преуспевал. Они приобретали земельные участки и переселяли туда крестьян для их обработки. Так, в 1705 г. Коноикэ купили земли в провинции Кавати и переселили туда 120 семей из ближайших деревень и еще 360 семей из других районов. Вообще освоение земель – нови и пустошей – под посевы риса было типичным делом для японского купечества в период Токугава (Tokugawa... 1990: 154). В Осака дом Коноикэ также стремился приобретать земельные участки, которые со временем росли в цене, что делало выгодной и эту сферу деятельности.

* * *
Организационная структура крупных купеческих домов и направленность их деятельности имели отличия, но в них можно обнаружить и много общего. В начале XVIII в. Коноикэ имели следующую организационную структуру. Кроме главного дома (хонкэ), который вел свое происхождение от основателя по прямой линии, было учреждено пять боковых домов (бункэ), связанных с главным домом родственными связями. Кроме того, в клан Коноикэ входили еще 22 семьи, которых называли бэккэ. Это была боковая линия дома, члены которого не были связаны родственными узами с хонкэ. Скажем, главой такого дома мог быть муж дочери или усыновленный семьей Коноикэ человек. Все эти линии и ветви включались в деятельность главного дома, и функционирование их предприятий зависело от экономической поддержки последнего.

Работающим в доме Коноикэ по найму требовалось обычно десять лет, чтобы, будучи приказчиками, дослужиться до такой должности, когда разрешалось открыть собственное дело или создать бэккэ. В ученики принимали мальчиков в возрасте 12 лет. Когда ученик поднимался до должности приказчика и если при этом ему уже было более 20 лет, ему доверяли обучение учеников. Спустя 2–3 года было принято выдвигать этого работника на должность управляющего, а еще спустя 2–3 года ему разрешалось создать бэккэ, и тогда он считался главой боковой линии семьи. Например, работник, получивший должность приказчика в возрасте 18 лет, мог руководить обучением в 38 лет, стать управляющим в 40–41 год и создать бэккэ в 42–43 года. Но начиная с 40-х гг. XVIII в. все меньшему количеству наемных работников разрешалось основывать собственное дело.

Ученики не получали никакого вознаграждения, работники в должности приказчика и выше получали 50–60 моммэ (моммэ – мера веса, равная 3,75 г) серебром каждые два месяца, заведующие обучением и выше ежегодно получали от 300–400 до 3000 моммэ в зависимости от должности. К этой основной оплате работники получали еще доплаты двух видов – мояигин и надзукэгин. Мояигин представляли собой годовые бонусы в размере 200 моммэ. Надзукэгин платили каждые 2–3 года, но только после того, как работнику исполнялось 21–22 года, да и то только тем, кто работал у Коноикэ с юности. Тем же, кто нанимался на работу в более зрелом возрасте, выплачивали вознаграждение на 8–9-й год службы у Коноикэ. Таковы были правила дома.

Однако на практике работники не получали надзукэгин до тех пор, пока не подходило время их отставки или когда им разрешали открыть собственное дело. Такая практика позволяла удерживать работника у себя, поскольку покинуть хозяина становилось для него экономически невыгодно. Этот стиль управления получил широкое распространение и дальнейшее развитие в последующий период Мэйдзи. По сути дела, система найма в доме Коноикэ представляла собой прообраз существующей в современной Японии системы пожизненного найма.

Более 10 % всех работников дома Коноикэ имели статус бэккэ. Согласно семейным записям в 1719–1741 гг. 51 человек покинул этот купеческий дом по разным причинам: 8 человек умерло, трое были приняты в другие дома как наследники, 8 человек попросили освободить их от контракта. 32 человека были уволены: 27 как плохие работники или по возрасту, среди остальных пятерых один оказался вором, двое заболели, один потерял казенные деньги, другой напутал с деньгами, отпущенными на расходы на кухню (Tokugawa... 1990: 161–162).

Весьма примечательны уставы крупных купеческих домов. Они появились и у Коноикэ, и у Мицуи, и у Сумитомо в одно и то же время– в XVIII в. Эти уставы, разные по названию, отражали «индивидуальный портрет» дома и законы, которыми регулировалась его деятельность. Но во всех уставах поощрялась бережливость, деловая смекалка, тщательное соблюдение отчетности. Кроме того, эти уставы содержали многочисленные предписания относительно системы найма, служебной иерархии, взаимоотношений с наемными работниками. Словом, именно в этих правилах следует искать исторические корни японского стиля управления, интерес к которому так велик в сегодняшнем мире.

Появление в 1723 г. семейных правил (какун) дома Коноикэ было неслучайным. К тому времени Коноикэ представляли собой большой семейный клан, накопивший огромное богатство. Необходимо было регулировать деятельность дома, его боковых домов, строго следить за направленностью деятельности, не допускать пустой траты капитала. Правила касались и внутрисемейных отношений, и взаимоотношений с наемными работниками. Они дают возможность познакомиться с купеческой этикой тех лет.

Идея составления семейного устава возникла еще у родоначальника дома Коноикэ Яманака Синроку, который известен и под именем Юкимото. В 1614 г. он написал «Юкимото сисон сэйси дзётоку» («Наставление потомкам от Юкимото»). Каждое последующее поколение вносило свой кирпичик в свод семейных правил, пока это дело не завершил Мунэтоси, который по своим деловым качествам превосходил всех своих предшественников.

Мунэтоси приступил к написанию семейных правил в апреле 1716 г. Есть предположение, что он поручил написать их ученому Каибара Экикэн, но трудно сказать, так ли было это на самом деле.

Полный свод правил был завершен к 1732 г., когда Мунэтоси было уже 66 лет. Следуя семейной традиции, он в 57 лет отошел от дел, и, скорее всего, сам занимался его составлением. Кроме деловой части, правила содержали массу поучений и наставлений, определяли нормы нравственного поведения членов семьи, касались обрядов совершеннолетия, бракосочетания, похорон, религиозных отправлений (Миямото Матадзи 1958: 169, 171).

Весь клан Коноикэ вместе с наемными работниками представлял собой как бы единую семью, где старались создать хорошие условия найма, с тем чтобы удержать работника у себя на более длительный срок. Этот семейный стиль управления получил широкое распространение и дальнейшее развитие в последующий период Мэйдзи.

Правила, касавшиеся деловой сферы, были очень строгими. Главенство во всех делах признавалось за основным домом, а всем остальным полагалось с ним сотрудничать. Запрещалось производить перемены в сфере деятельности, предписывалось следовать установленной практике ведения дел и направлять свою энергию на какой-то один вид деятельности. По всей видимости, клан не хотел рисковать, предпочитая заниматься делами, приносящими твердый доход.

Четкие семейные правила ведения дел позволяли клану Коноикэ выживать в условиях жесткой конкуренции, поскольку другие купеческие дома были не менее предприимчивыми. В большом почете были бережливость, аккуратность в ведении деловой отчетности, деловая смекалка. У дома Коноикэ были особые бухгалтерские книги (сйнъётё), где фиксировались сделки по продаже сакэ, кредитно-финансовая деятельность дома. Некоторые японские ученые считают, что именно дом Коноикэ впервые в Японии ввел в практику систему двойной бухгалтерии (Такэно Ёко 1991: 107).

Для решения различных проблем в клане Коноикэ существовал консультативный совет, и в правилах подчеркивалась важность семейных консультаций. Устав дома Коноикэ предписывал, что даже глава основного дома не может распоряжаться капиталом без согласования с управляющими и с другими членами дома. Глава клана был официально управляющим всем семейным делом, но ему не дозволялось принимать решения единолично. В 1713 г. в уставе дома об этом говорилось следующее:

«Наследник главного дома (хонкэ) должен нести ответственность за сохранение и защиту капитала дома до тех пор, пока он не передаст эту функцию своему преемнику. Поэтому он должен придерживаться установленных традиций дома в решении всех деловых вопросов».

Хотя главой дома мог быть лишь старший сын, иногда случались отступления от этого правила: до этого поста иногда допускались усыновленные члены семьи, если по какой-то причине этого права лишались родные дети (Family... 1984: 44).

* * *
В XIX в. участились случаи неуплаты долгов со стороны даймё, и предоставление денег в кредит перестало быть выгодной сферой деятельности. Но Коноикэ по-прежнему оставались в первом ряду самых богатых людей в Японии. И ничто не предвещало того, какие крутые перемены ожидают этот купеческий клан.

В 1867–1868 гг. в Японии произошли события Мэйдзи исин, изменившие путь развития страны. Их главное значение заключалось в том, что за ними последовали важные социально-экономические преобразования, расчистившие путь для быстрого развития капитализма в стране.

После отречения сёгуна от власти в стране развернулась гражданская война, длившаяся полтора года. Японское купечество тоже было вовлечено в водоворот этих событий, принимая ту или иную сторону. Богатые купеческие дома Осака и Киото финансировали военные операции антисёгунской оппозиции, а некоторые купцы вступали в ее военные отряды.

Дом Коноикэ был настоящей золотой жилой для нуждавшейся в средствах оппозиции. Достоверно известен факт, когда ему под жестким нажимом пришлось выполнить «просьбу» одного из отрядов добровольцев и выложить 200 рё серебром. Другой руководитель такого отряда получил от 22 осакских менял 7 тысяч рё (рё – старинная японская монета) (Такэно Ёко 1991: 108).

В конце 60-х гг. XIX в. предприимчивый самурай из княжества Тоса, которое находилось в очень стесненном материальном положении, убедил Коноикэ и еще несколько купеческих домов подписать с княжеством торговый договор, согласно которому каждый месяц княжество получало 30 тысяч рё. Самурая звали Ивасаки Ятаро, и впоследствии он создал знаменитую фирму «Мицубиси», процветающую и сейчас. Не исключено, что деньги, полученные от дома Коноикэ, помогли ему стать процветающим предпринимателем.

В тот переломный период, когда менялись ориентиры в деловой активности, многие купеческие дома обанкротились. Особенно это коснулось купцов-менял. Они привыкли ссужать деньги даймё под залог налоговых доходов и товарной продукции княжеств, и, сидя в безделье и праздности, получали огромные проценты. Но в 1871 г. княжества были упразднены, и все прежние соглашения с купцами-менялами расторгнуты. Лишившись ссудных процентов, многие пытались заняться торговлей, но, не имея опыта, в конце концов терпели убытки и разорялись. Богатый город Осака переживал депрессию.

Дом Коноикэ довольно удачно пережил то время и до середины периода Мэйдзи (1868–1912) оставался еще очень заметной фигурой в финансовых кругах. В 1877 г. Коноикэ первыми в Осака учредили современный банк – «Дай дзюсан гинко». Хотя этот банк формально представлял собой акционерное общество, в действительности он являлся личным финансовым учреждением главы клана Коноикэ Дзэнъэмон Юкитора. Последний получил от всех 33 других учредителей (все они были из клана Коноикэ) письменное обязательство, что они не будут обладать правами акционеров и все ценные бумаги передадут Юкитора.

Но со второй половины периода Мэйдзи дела Коноикэ пошатнулись. Япония вступила в период промышленной революции, но Коноикэ не сумели переключиться на новый вид деятельности, продемонстрировав неспособность приспособиться к новым условиям. Обладая огромными денежными средствами, дом продолжал заниматься кредитным делом, вместо того чтобы вкладывать их в развитие промышленности. Возможно, сыграл роль и субъективный фактор. Тогдашний глава клана не обладал той энергией, напористостью, умом, предприимчивостью и другими деловыми качествами, которыми отличались его предшественники.

Некогда богатейший торгово-предпринимательский дом заметно терял завоеванные позиции и оттеснялся с экономической арены. Последнее заметное событие в его истории – образование в 1933 г. банка «Санва» (сейчас – один из крупнейших банков Японии). Однако тогда доля Коноикэ по сравнению с другими учредителями (банками Ямагути и Сандзюён) была наименьшей (соответственно 10, 27,5 и 39,7 млн иен), причем для банка Коноикэ это были все деньги, которыми он располагал (Ясуока Сигэтаки 1990: 36–37). Вот уж поистине «ветер жизни человеку неподвластен»!

800px-Bank-of-Tokyo-Mitsubishi-UFJ-Osaka

Банк "Санва"

Литература

Миямото Матадзи. 1958. Коноикэ Дзэнъэмон. Токио.
Норман, Г. 1961. Возникновение современного государства в Япо-нии/ пер. с англ. М.: Соцэкгиз.
Такэно Ёко. 1991. Сёнин гундзо. Токио.
Ясуока Сигэаки. 1970. Дэайбацу кэйсэй си-но кэнкю. Токио.
1990. Дэайбэцу-но кэйэй си. Токио.
Family Business in the Era of Industrial Growth. Tokyo, 1984.
Tokugawa Japan. Tokyo, 1990.

История и современность, №1, март 2009, С. 45–55.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Н. Ф. ЛЕЩЕНКО. ИЗ САМУРАЕВ В КУПЦЫ: ИСТОРИЯ ТОРГОВОГО ДОМА НАКАИ

XVIII в. в истории Японии отмечен многими новыми явлениями. К одному из них относится активная деятельность провинциальных торговцев, что произошло в силу следующих обстоятельств. После наступившего в конце XVII в. мира в стране наблюдался рост населения, развитие городов, освоение новых земель. Площадь обрабатываемой земли увеличивалась, совершенствовалась система орошения, появились новые орудия труда в сельском хозяйстве, более широко стали применяться удобрения. Все это положительно сказалось на урожае. Широкое распространение получает хлопчатник, вытесняя посевы риса. Наблюдается большое разнообразие в выращивании технических культур: индиго, тутового дерева, конопли, табака. В некоторых провинциях уже в XVII в. крестьяне стали выращивать овощи и другие культуры на продажу, а в XVIII в. начинает широко распространяться товарное производство. Крестьяне все больше втягивались в коммерческую деятельность, что приносило им более твердый доход, чем занятие традиционным крестьянским трудом. С середины XVII в. богатые крестьяне, жившие близ Осаки, переключились на технические культуры. На первом месте среди них был хлопчатник, к 1700 г. его посевы в деревнях вокруг Осаки занимали от 40 до 80 % посевных площадей. Потом эта практика распространилась на район Кинай, а с середины XIX в. – на район Канто.

Развивается специализация районов, где ту или иную техническую культуру разводят с учетом природных условий. Все это способствовало развитию экономики в провинции, служило стимулом для развития домашней крестьянской промышленности, что можно было наблюдать уже в XVI в. Это прежде всего относилось к прядению и ткачеству. Изготовлением тканей занимались деревенские женщины, девушки и дети между сельскохозяйственными работами. Со второй половины XVII в. рост крестьянской промышленности происходил повсеместно.

Кроме тканей, крестьяне занимались производством сакэ, масла, бумаги, воска, соли; домашний бюджет пополнялся и за счет отходничества – работы на стройке, извоза, другой поденной работы (Нихон кэйдзай си 1989, т. 2: 9–26). Со второй половины XVIII в. в каждом княжестве поощрялось производство какой-либо характерной для этой местности продукции, например для княжества Токусима это было индиго.

Специализация районов нашла отражение и в художественной литературе. Вот как об этом повествует Ихара Сайкаку (1642–1693 гг.): «Отличные камышовые шляпы делают в Химэдзи. Если нужны бочки – покупайте в Тэмма» (Ихара Сайкаку 1959: 17, 30).

Результатом расширения производства на местах явилось то, что центр тяжести развития экономики из центрального района Кинай переместился в провинции. И провинциальные торговцы начинают выходить за пределы своих районов, налаживая торговые связи между провинциями, осваивая новые рынки. Нельзя утверждать, что этого не наблюдалось ранее, но в XVIII в. это явление приобретает большие масштабы.

В процессе развития рыночной экономики провинциальные торговцы учились постигать азы того, что сейчас получило название маркетинга: они изучали рынок и требования потребителей и ориентацию на них производства товаров и услуг. Сюда же следует отнести разработку концепции управления деятельностью торгового дома. Надо отметить, японские провинциальные торговцы в этом весьма преуспели, что можно проиллюстрировать на примере торговцев из провинции Оми. Они, как и богатые торговцы Мицуи, Коноикэ, Даймару, открывали свои лавки в Эдо, Киото и Осаке уже в XVIII в., вели как розничную, так и оптовую торговлю, постепенно расширяя сферы своей деятельности. Из этой провинции вышел торговый дом Накаи. Во второй половине XIX в. торговец из Оми Ито Тюбэй преуспел во внешней торговле – помогли опыт и капитал, накопленные в предыдущую эпоху Токугава.

В истории происхождения торговцев из провинции Оми (в настоящее время это префектура Сига) существует несколько версий (см.: Оми сёнин-но… 1992; Эгасира Цунэхару 1965; Тоёда Такэси 1982). Их появление относится к периоду Хэйан (794–1185 гг.), в последующий период Камакура (1192–1333 гг.) они распространили свою деятельность и на провинцию Исэ, став одними из самых известных бродячих торговцев. Постепенно они удлиняли свои маршруты, принося товары в провинцию Вакаса, в Киото, и добрались даже до о. Эдзо (Хоккайдо).

Деятельность торговцев из провинции Оми являла собой столь заметное явление (можно сказать, они были виртуозами в своем деле), что послужила темой для исследований нескольких ученых, специализирующихся в области экономической истории. Следует отметить, что бродячие торговцы происходили из разных социальных слоев и становились торговцами в силу целого ряда обстоятельств. По мнению Эгасира Цунэхару, автора работ по истории деятельности торговцев из провинции Оми, они вели свое происхождение из сословия самураев или крестьян. Жизнь в том районе была трудной, земли было мало, часто случались стихийные бедствия. Нужда толкала на путь торговли. По другой версии, они происходили от переселенцев из корейских царств Корё и Кудара, которые осели в провинции Оми и занялись торговлей. Согласно еще одной версии, в период сэнгоку дзидай в провинции Оми было разрушено много замков, пострадали и жители дзёкамати, призамковых городов. Некоторые лишились своих хозяев, другие – имущества и привычного занятия, и пришлось им стать бродячими торговцами. Выдвигается и версия, что они были выходцами из среды ремесленников. Следует отметить также благоприятный географический фактор: провинция была удобно расположена, ее пересекали основные тракты, что способствовало торговой деятельности, и если это сочеталось с предпринимательским талантом, то дело развивалось успешно.

Проследить историю становления и деятельность торговцев из провинции Оми лучше всего на конкретном примере – истории дома Накаи. Следует отметить, что история происхождения этого дома тоже имеет несколько версий. Родословная дома Накаи уходит в XVI век. Их предки были вассалами дома Сасаки. Этому дому служили и предки торгового дома Мицуи. Жили Накаи в деревне Окамото уезда Гамо в провинции Оми.

К 1584 г. они перебрались в городок Хино того же уезда и стали зваться Накаи. В период 1624–1643 гг. Накаи начали заниматься изготовлением и продажей изделий из лака (хиноури), но больший интерес они проявляли к торговле. При Мицутика дом Накаи стал заниматься торговлей вразнос, доходя до Эдо и Хиросимы. Дела шли успешно, что продолжалось и при его наследнике – Мицухару. Но судьба семьи резко изменилось в 1725 г. – Мицухару в возрасте 45 лет умер, дела пошатнулись, родственникам пришлось даже распродать имущество.

Возрождение дома связывают с Гэнсукээмон Мицутакэ, он родился в 1716 г., его нарекли именем Сэйитиро. Ему было 10 лет, когда умер его отец – Мицухару, и мальчику пришлось хлебнуть лиха. Он зарабатывал себе на жизнь тем, что разрисовывал деревянные чаши. В 1734 г., когда ему минуло 19 лет, его взял с собой бродячий торговец из Хино по имени Аисака (Аусака) Хамбэ (Хамбэй), они отправились в район Канто. Успеху их маленького предприятия способствовало то, что товары из Хино были хорошо известны, имели хорошую репутацию, особенно всевозможные снадобья и изделия из лака. Так Мицутакэ заработал свои первые деньги – 20 рё; надо сказать, ему повезло с наставником. В течение 15 лет Мицутакэ занимался торговлей вразнос и шаг за шагом успешно расширял свое дело, ему пришлось даже нанимать работников. В 1745 г. он открыл небольшую лавочку – дэдана, в 1746 г. построил себе новый дом на родине, на следующий год женился.

Примерно с этого времени он стал заниматься и торговлей хлопчатобумажными тканями. Кроме этого, он завел ломбард и занялся производством сакэ. К 1769 г. его капитал достигал 7468 рё 2 фун.

Имя Мицутакэ попало в «Нихон тёдзя бандзукэ» («Именной список богачей Японии»). К этому времени и относится расцвет дома Накаи, меняется характер деятельности – Накаи перестают заниматься торговлей вразнос и переключаются на торговлю в лавках, открывая их в Сэндай, Фусими, Танго (Эдоки сёнин-но… 1987: 186–187).

Расширение дела приводит дом Накаи к необходимости изучения спроса и предложения, то есть, говоря современным языком, они начинают постигать азы маркетинга, создают свою собственную систему, получившую название «самбуцу маваси», смысл которой заключался в следующем: доставить нужное сырье к производителю, а товар – в то место, где он не производился и был дефицитом. Так, в Киото и его окрестности, где широко было распространено ткачество, везли из Тохоку шелк-сырец, шелуху от конопли и сафлор (растение, из цветов которого получают красную краску; его семена содержат масло, которое используется как в пищу, так и для технических целей), а в Тохоку из Камигата – хлопчато-бумажные ткани, хлопок, подержанные вещи. Этот метод применялся и в отношении их лавок – «вращение» товара шло между тремя крупными лавками с учетом местной конъюнктуры. Это была своего рода циркуляция в пределах одного предприятия.

Человеческий фактор сыграл большую роль в истории дома Накаи, который своим расцветом был обязан предпринимательскому таланту Мицухару. При нем деятельность дома приобрела большой размах, расширилась географически, стала разнообразной. И произошло все это благодаря Мицухару, человеку предприимчивому, хваткому, обладавшему маркетинговым чутьем.

Такая многогранная деятельность требовала и больших вложений. И здесь Мицутакэ выбрал свой путь, который, как показала жизнь, оказался верным, – он стал привлекать капиталы других людей, создавая совместные предприятия. Подобное совместное владение капиталом получило название соси – компаньоны; это было сотоварищество торговцев, в сферу их деятельности входила и транспортировка товара. Все это было вне обычной практики японского купечества, для которого типичными были семейные предприятия или индивидуальное ведение дела.

Поскольку росло количество товара, находящегося в обращении, требовалось открывать все новые лавки; так появились лавки в городах Сома, Имаити, Эдо. Особенно хорошо шли дела в лавке в г. Сэндай, капитал к 1803 г. составлял 49405 рё (Эдоки сёнин-но… 1987: 187, 192).

Но не следует забывать, что многие купцы в эпоху Токугава были людьми предприимчивыми, поэтому о конкурентах приходилось помнить и учитывать их возможности. Из-за конкуренции пришлось закрыть лавку в Усироно (Нотино), которая специализировалась на шелке-сырце. Такая же участь постигла лавку в Фусими в 1788 г. Но, справившись с трудностями, дом Накаи сумел открыть лавку в Киото, где велись не только сделки по шелку-сырцу, но и успешно шла торговля изделиями из лака, сафлором, различными снадобьями.

Лавка в г. Сэндай торговала подержанными вещами и очищенным хлопком. Подержанные вещи закупались в Осаке, Исэ, Нагоя, Эдо и других городах у тонъя, а хлопок – в местах, где его выращивали. Оборот был большим, дело становилось прибыльным.

В этой сфере деятельности тоже были кабунакама, в г. Сэндай их было шесть. Лавки, расположенные на Омати в г. Сэндай, принадлежали богатым торговцам, они являлись членами кабунакама. Дом Накаи входил в число торговцев, которые были членами кабунакама по продаже подержанных вещей и кабунакама по продаже очищенного хлопка. Дом Накаи имел связи с сельскими торговцами, большому числу торговцев товар выдавался авансом, но клиентуру тщательн&078;бе; потом это повторялось каждые 3 года или через 6 лет; к 30 – 35 годам работник мог стать управляющим (сихайнин). После этого ему разрешалось создать бэккэ (боковую линию основного дома).

Работнику давался отпуск на 50–60 дней, включая время на дорогу туда и обратно; если его перемещали на другое место, то он получал от лавки деньги на дорогу, подарки и на другие расходы. Нельзя сказать, что между работниками не случалось ссор, но к этому относились отрицательно. Имели место и случаи воровства, хамства, наглого поведения. Таких работников увольняли. Увольняли и за нерадивость, по причине болезни или немилости хозяина. Случалось и бегство работников (Оми сёнин-но… 1992: 63–67). Следует сказать, что в эпоху Токугава заработная плата начислялась раз в год. Система помесячной оплаты труда была принята в Японии лишь в конце периода Мэйдзи и в начале периода Тайсё.

В доме Накаи была следующая система оплаты труда, представление о ней дают правила оплаты, составленные Гэндзаэмон в 1862 г., – «Тана хоконин кюгиндзё». Вот какое содержание полагалось работнику согласно этим правилам. До обряда совершеннолетия работника обеспечивали одеждой и другими вещами для личного обихода. Полагалась ему и услуга в виде стирки. После обряда совершеннолетия работник в течение 7 лет получал не только жалованье. Если он проявлял себя как трудолюбивый и старательный работник, то получал награду – 1 рё. По тому времени это была довольно большая сумма денег: 1 рё соответствовал стоимости годовой нормы риса на одного человека. Спустя несколько лет вознаграждение возрастало до 2 рё.

Через 13 лет после обряда совершеннолетия, став управляющим (сихайяку), работник в течение 3 лет получал в год 300 моммэ серебром, а за прилежание в работе – 3 рё. Кроме того, по случаю праздника Бон и в конце года работники получали определенные суммы денег, это был подарок от хозяина. Сейчас эта традиция существует в виде системы бонусов. (Бон – день поминовения усопших, праздник, посвященный культу предков; отмечается ежегодно в июле или августе в зависимости от района страны. Обычно в это время японцы посещают родные места.) Обеспечивали работника и форменной одеждой, давали деньги на парикмахерскую, лекарства, табак, носки (таби) и на другие расходы.

В доме Накаи была и своя система охраны здоровья. Если работник заболевал, приглашали лекаря, оплачивали лекарства. Работникам разрешалось путешествовать, на это давались деньги, ездили в Исэ дзингу, Киото, Осаку, на о. Сикоку, в Ямато. В новогодние праздники отдыхали; кроме этого, лавка в г. Сэндай и в Осаке в феврале и октябре приглашала родственников и знакомых на праздник в честь Эбису, бога богатства и торговли, одного из семи богов счастья, и устраивала застолье; а осакская лавка шесть раз в год устраивала посещение храмов и давала своим работникам деньги на посещение театра Кабуки. Киотосская боковая ветвь дома Накаи устраивала для своих работников застолье в честь праздников – в марте, мае, сентябре (Эдоки сёнин-но… 1987: 215–216). Как видно, дом Накаи проявлял заботу о своих работниках: не только обучал и лечил их, но и уделял внимание их досугу, расширял их кругозор. Может быть, это тоже являлось одной из составляющих его успешной деятельности.

Система оплаты, практиковавшаяся в торговых домах провинции Оми, по существу не отличалась от системы оплаты, принятой в других торговых домах, но имела особенности в сумме выплаты, в возрасте, зависимости от срока службы; кроме того, если дело было масштабным, то и платили больше. Особенностью кадровой системы являлась дзайсё нобори сэйдо – своеобразная система ротации кадров.

Основная лавка находилась в провинции Оми, ее отделения – по всей стране, но работали там выходцы из провинции Оми, это и служило основой для системы дзайсё нобори сэйдо. Но когда дело касалось промыслов, например рыбного, то работников нанимали на месте. Изменения в системе найма начали происходить к концу периода Мэйдзи, работа стала строиться как на предприятиях (Оми сёнин-но… 1992: 71–79). Но дом Накаи так и не сумел приспособиться к новым социально-экономическим условиям. Свою роль сыграли и тесные торгово-предпринимательские связи с княжеством Сэндай, где дом Накаи не только занимался освоением новых земель, но и являлся своего рода банкиром княжества. Княжество в силу своего бедственного положения долги дому не вернуло, а в 1871 г. новой властью княжества они были ликвидированы. Таким образом, материальному положению дома был нанесен ощутимый удар. И все дела в г. Сэндай пришлось свернуть, лавку в этом городе закрыли; в 1888 г. Мицуясу, являвшийся главой дома, отошел от дел. У представителя шестого поколения дома Накаи – Мицутада – осталась лишь лавка в Киото; в 1934 г. открыли ее филиал в портовом городе Кобэ, где продавался шелк-сырец. Но из-за войны все дела уже к 1942 г. пришли в упадок, а к 1945 г. на предпринимательской деятельности дома Накаи была поставлена точка. В новых условиях сумел выжить дом Итотю, родиной которого была провинция Оми, создав сого сёся – объединенную компанию, из которой впоследствии выросли две современные универсальные торговые компании – Итотю и Марубэни (Оми сёнин-но… 1992: 100).

* * *
Многогранная деятельность дома Накаи, обширная сеть лавок по стране, совместная деятельность с другими предпринимателями делали необходимым создание системы управления и контроля и совершенствование ее и всей организационной структуры. Каждая лавка и совместное предприятие были самостоятельны в своей деятельности и финансах, но основные принципы управления вырабатывались хонкэ, затем эти положения доводились до сведения основной лавки, где они конкретизировались сообразно характеру деятельности и служили руководством к действию. Постепенно хонкэ оставили за собой лишь функции контроля, лавки были обязаны предоставлять каждый месяц отчет о состоянии дел и танао-роси мокуроку – годовой балансовый отчет. На основе этих документов хонкэ имел информацию о состоянии торговли по всей стране и ходе дел в каждой лавке. Помимо этого, проводилась проверка и работы лавок, куда входили: проверка состояния дел, исполнения служебных обязанностей и уставов, кадровые перемещения, поощрения, наказания и т. д. Действовали по принципу «доверяй, но проверяй!», таким путем стремились избежать опасности банкротства и разорения. Как и другие богатые купеческие дома, Накаи придерживались принципа двойной бухгалтерии. Морально-этические нормы управления были определены первыми тремя представителями дома Накаи. Они были зафиксированы в различного рода наставлениях, советах, положениях, уставах. Там можно найти советы, как избежать всякого рода опасностей на пути торговца. Как и в сохранившихся документах других купеческих домов, поощрялись бережливость, деловая смекалка, предписывалось жить по средствам. Кахо, семейный устав дома Накаи, составлялся длительное время, пока не стал письменным документом, которым основной дом снабдил каждую лавку. На разных этапах истории дома Накаи он носил разные названия, отличался и содержанием.

В конечном итоге в принятом к действию уставе основополагающим был текст, составленный основателем дома Накаи – Гэндзаэмоном, который не раз его исправлял и завершил работу, когда ему было уже 90 лет. Следует отметить, что первые три текста отличались содержанием и ценностными ориентирами, которые менялись по мере развития предпринимательской деятельности.

В наставлениях основателя дома говорилось, что нельзя быть расточительным, иначе богатым не станешь; здоровье – основа долголетия; бережливость – первое дело в торговле; не следует полагаться на судьбу, то есть советовали не ждать, а добиваться успеха. Ничего не говорилось о необходимости вести счет, о сообразительности. Вероятно, это было само собой разумеющимся – раз приход и расход в порядке, значит, учет и бережливость в деле присутствуют. А когда в практику вошли бухгалтерские книги, то и отпала необходимость писать об этом в уставах. Что касается деловой смекалки, то Гэндзаэмон предостерегал от спекуляции, советовал не рисковать и не пускаться в авантюры (Оми сёнин-но… 1992: 71–79). Если разбогател, то следует благодарить богов и будд. Но чтобы дело развивалось и процветало, необходимо, чтобы в последующих поколениях оказались люди талантливые и предприимчивые. Дому Накаи в этом повезло. У представителя второго поколения дома Накаи подробно говорится о бережливости, счете и смекалке, правилах торгового пути. Представитель третьего поколения в 1829 г. составил наилучший свод правил дома Накаи, он регулировал деятельность как основного дома, так и его боковых ветвей. Морально-этические нормы основывались на синтоизме. Кроме этого, существовали правила для многочисленных лавок, где подробнейшим образом излагался порядок ведения дел.

В 1834 г. было завершено составление правил, касавшихся наемного персонала, своего рода трудовое законодательство дома Накаи, где можно проследить идеи современного регулирования трудовых отношений (Там же: 220). Особенностью семейных правил дома Накаи
являлось то, что они строились на принципах синтоизма, буддизма и конфуцианства, путь торговца определялся их моральными нормами.

Литература

Ихара Сайкаку.1959. Новеллы/ пер. с япон. М.
Лещенко, Н. Ф.1999. Япония в эпоху Токугава. М.
Нихон кэйдзай си. Т. 2. Токио, 1989.
Нихон кэйэй си. Токио, 1995.
Оми сёнин-но кэйэй исан. Токио, 1992.
Тоёда Такэси.1982. Тоёда Такэси тёсакусю. Т. 2–3. Токио.
Эгасира Цунэхару.1965. Госю Сёнин. Токио.
Эдоки сёнин-но какусинтэки кодо. Токио, 1987.

История и современность, 2/2008.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас