Snow

Тайна гибели Карла XII

3 сообщения в этой теме

user posted image

Карл XII (1682–1718) взошел на престол, когда ему было всего пятнадцать лет. В восемнадцать он покинул страну, чтобы начать войну за доминирование Швеции в Северной Европе. Его кампании продолжались восемнадцать лет и привели к поражению.

Смерть Карла XII оказалась одной из тех исторических тайн, которые не дают покоя исследователям и до сегодняшнего дня не разгаданы

Осенью 1718 года шведский король Карл XII повел свою армию против датчан. Наступление велось по направлению к городу Фредриксхалд — важному стратегическому пункту обороны всей Южной Норвегии. Норвегия и Дания в то время были личной унией (то есть союзом двух самостоятельных и независимых друг от друга государств с одним главой).

Но подходы к Фредриксхалду прикрывал горный замок Фредрикстен мощная крепость с несколькими внешними укреплениями. Под стены Фредрикстена шведы пришли 1 ноября, заперев в осаде гарнизон из 1400 солдат и офицеров. Охваченный боевым задором, король лично руководил всеми осадными работами. Во время штурма внешнего замкового укрепления Гюлленлёве, начатого 7 декабря, его величество сам повел в бой две сотни гренадеров и рубился в отчаянной рукопашной схватке, пока все защитники редута не полегли замертво. От передовых окопов шведов до стен Фредрикстена осталось менее 700 шагов. Три шведские осадные батареи большого калибра, по шесть орудий в каждой, с разных позиций вели методичный обстрел замка. Штабные офицеры уверяли Карла, что до падения крепости осталась неделя. Тем не менее саперные работы на передовой линии продолжались, несмотря на непрерывный обстрел датчан. Как всегда пренебрегая опасностью, монарх не покидал поле сражения ни днем ни ночью. В ночь на 18 декабря Карл пожелал лично инспектировать ход земляных работ. Его сопровождали: личный адъютант — итальянец капитан Маркетти, генерал Кнут Поссе, генерал-майор от кавалерии фон Шверин, саперный капитан Шульц, лейтенант-инженер Карлберг, а также команда иностранных военных инженеров — два немца и четверо французов. В траншеях к свите короля примкнул французский офицер, адъютант и личный секретарь генералиссимуса Фридриха Гессен-Кассельского, мужа сестры его величества — принцессы Ульрики-Элеоноры. Его звали Андре Сикр, и никаких очевидных причин присутствовать в тот час и в том месте у него не было.

Около девяти часов вечера Карл в очередной раз поднялся на бруствер и при вспышках осветительных ракет, пускавшихся из замка, озирал ход работ в подзорную трубу. В траншее рядом с ним стоял французский полковник инженер Мегре, которому король отдавал распоряжения. После очередной реплики король надолго замолчал. Пауза вышла слишком долгой даже для его величества, не отличавшегося многословием. Когда офицеры окликнули его из траншеи, Карл не отозвался. Тогда адъютанты поднялись на бруствер и при свете очередной датской ракеты, запущенной в ночное небо, увидели, что король лежит ничком, уткнувшись носом в землю. Когда его перевернули и осмотрели , оказалось что Карл XII мертв — ему прострелили голову.

Тело погибшего монарха на носилках вынесли с передовых позиций и доставили в палатку главного штаба, передав его лейб-медику и личному другу покойного, доктору Мельхиору Нойману, который стал готовить все необходимое для бальзамирования.

Уже на другой день собравшийся в шведском лагере военный совет в связи с кончиной короля решил снять осаду и вообще прекратить этот поход. Из-за поспешного отступления, а также из-за суеты, связанной со сменой правления, никакого расследования смерти Карла XII по горячим следам не проводилось. Не был даже составлен официальный протокол об обстоятельствах его гибели. Всех причастных к этой истории вполне удовлетворила версия, согласно которой в голову короля попала картечь величиной с голубиное яйцо, выпущенная по траншеям шведов из крепостной пушки. Таким образом, главной виновницей гибели Карла XII объявлялась военная случайность, не щадящая ни королей, ни простолюдинов.

Однако помимо официальной версии почти сразу же после смерти Карла возникла и другая — об этом пишет немецкий архивариус Фридрих Эрнст фон Фабрице в труде «Подлинная история жизни Карла XII», опубликованном в 1759 году в Гамбурге. Многие соратники короля предполагали, что под Фредрикстеном его убили заговорщики. Подозрение это родилось не на пустом месте: в королевском войске было достаточно желающих отправить Карла к праотцам.

Последний конкистадор

В 1700 году король отправился воевать с Россией, провел на чужбине без малого 14 лет. После того как военная удача изменила ему под Полтавой, он укрылся во владениях турецкого султана. Своим королевством он управлял из лагеря при деревне Варница около молдавского города Бендеры, гоняя курьеров до Стокгольма через весь континент. Король грезил военным реваншем и всячески интриговал при султанском дворе, пытаясь развязать войну с русскими. Со временем он изрядно надоел правительству Османской империи и ему несколько раз поступали деликатные предложения отправиться восвояси.

В конце концов его с большим почетом поместили в замок возле Адрианополя, где ему предоставили полнейшую свободу. В этом заключалась хитрая тактика — Карла не понуждали к отъезду, а просто лишили его возможностей действовать (не пропускали курьеров). Расчет оказался точен — провалявшись на диванах месяца три, король-непоседа, склонный к импульсивным поступкам, объявил о желании более не обременять своим присутствием Блистательную Порту и приказал придворным собираться в дорогу. К осени 1714 года все было готово, и караван шведов в сопровождении почетного турецкого эскорта двинулся в дальний путь.

user posted image

Ульрика-Элеонора (1688–1741) — младшая сестра Карла XII, через два года после вступления на престол была вынуждена отречься от короны в пользу мужа, Фридриха Гессен-Кассельского, ставшего Фредриком I. Новый король отказал ей в просьбе установить двойное правление.

На границе с Трансильванией король отпустил турецкий конвой и объявил своим подданным, что дальше поедет в сопровождении только одного офицера. Приказав обозу идти к Штральзунду — крепости в шведской Померании — и быть там не позже чем через месяц, Карл с подложными документами на имя капитана Фриска в бешеной скачке пересек Трансильванию, Венгрию, Австрию, Баварию, миновал Вюртемберг, Гессен, Франкфурт и Ганновер, добравшись до Штральзунда в две недели.

У короля были резоны торопиться с возвращением. Пока он наслаждался военными приключениями и политическими интригами в дальних краях, в его собственном королевстве дела шли совсем худо. На отвоеванных у шведов землях в устье Невы русские успели заложить новую столицу, в Прибалтике взяли Ревель и Ригу, в Финляндии русский флаг развевался над Кексгольмом, Выборгом, Гельсингфорсом и Турку. Союзники императора Петра громили шведов в Померании, под их натиском пали Бремен, Штеттен, Ганновер и Бранденбург. Вскоре после его возвращения пал и Штральзунд, который король покинул под обстрелом вражеской артиллерии на небольшом гребном судне, спасаясь от пленения.

Хозяйство Швеции было полностью разорено, но все разговоры о том, что продолжение войны обернется полной экономической катастрофой, совершенно не пугали короля-рыцаря, полагавшего, что если он сам довольствуется одним мундиром и одной сменой белья, питается из солдатского котла, значит и подданные могут потерпеть, пока он разгромит всех врагов королевства и лютеранской веры. Фон Фабрице пишет, что в Штральзунде королю представился искавший службы бывший голштинский министр, барон Георг фон Гёрц, посуливший королю решение всех финансовых и политических проблем. Получив от короля карт-бланш, господин Гёрц быстро провернул реформу-аферу, приравняв указом серебряный шведский далер к медной монете названной «нотдалер». На реверсе нотдалеров чеканилась голова Гермеса, и шведы называли его «богом Гёрца», а сами медяки «деньгами нужды». Этих ничем не обеспеченных монет начеканили 20 миллионов штук, что усугубило экономический кризис королевства, но все-таки дало возможность подготовиться к новой военной кампании.

По приказу Карла полки пополнялись рекрутами, опять отливались пушки, делались заготовки фуража и продовольствия, штабы разрабатывали планы новых кампаний. Все знали, что король все равно не согласится прекратить войну, хотя бы из простого упрямства, которым славился с малолетства. Однако и сидеть сложа руки противники войны также не собирались. Свою штаб-квартиру король разместил в Лунде, объявив, что в столицу королевства вернется только победителем, а из Стокгольма приходили известия одно тревожнее другого. В 1714 году, когда король еще «гостил» у султана, шведское дворянство собрало риксдаг, который принял решение склонить монарха к поискам мира. Карл игнорировал это постановление и мир заключать не стал, но у него и его сторонников появилась оппозиция — аристократическая партия, главой которой считался гессенский герцог Фридрих, в 1715 году сочетавшийся законным браком с принцессой Ульрикой-Элеонорой, единственной сестрой Карла и наследницей шведского трона. Члены этой организации и стали первыми подозреваемыми в подготовке убийства своего венценосного родственника.

Откровения барона Кронстедта

Смерть Карла принесла Ульрике-Элеоноре, жене Фридриха Гессен-Кассельского, королевскую корону, а как учили еще римские юристы, Is fecit cui prodest — «Сделал тот, кому выгодно». Весной 1718 года, перед тем как отправиться в норвежский поход, герцог Фридрих поручил надворному советнику Хейну составить для Ульрики-Элеоноры особый меморандум, в котором подробнейшим образом расписывались ее действия в том случае, если король Карл погибнет, а муж ее будет в это время отсутствовать в столице. И уж совсем зловещим выглядит загадочное появление на месте убийства короля адъютанта принца Фридриха, Андре Сикра, которого приближенные офицеры изначально и полагали непосредственным исполнителем приказа заговорщиков.

Однако при желании можно толковать эти факты и совсем иначе. Составление меморандума для Ульрики-Элеоноры вполне объясняется тем, что ее муж и брат отправлялись не на бал, а на войну, где всякое могло случиться. Понимая, что его жена, не отличаясь особыми способностями, скорее всего, растеряется в кризисной ситуации, Фридрих вполне мог озаботиться вопросом подстраховки. У господина адъютанта Сикра оказалось твердое алиби: в ночь гибели Карла XII рядом с Сикра в траншее были еще несколько человек, которые показали, что никто из присутствовавших не стрелял. К тому же Сикра стоял так близко к королю, что, выстрели он, в ране и вокруг нее непременно остались бы следы пороха — а их не было.

Под подозрение попали и иностранцы из свиты короля. Как пишет немецкий историк Кнут Лундблад в книге «История Карла XII», изданной в 1835 году в Кристианстаде, в убийцы шведского короля готовы были записать инженера Мегре, который якобы мог взять грех на душу во имя интересов французской короны. Собственно говоря, по очереди подозревали всех бывших в ту ночь в траншее, но верных доказательств против кого бы то ни было так и не нашли. Однако разговоры о том, что короля Карла убили заговорщики, не затихали многие годы, тем самым подвергая сомнению легитимность преемников Карла на шведском престоле. Не имея возможности иным способом опровергнуть эту молву, власти спустя 28 лет со дня гибели Карла XII объявили о начале официального расследования убийства.

В 1746 году по высочайшему распоряжению склеп в Риддархольмской церкви Стокгольма, где покоились останки короля, был вскрыт, труп подвергли подробному исследованию. В свое время добросовестный доктор Нойман забальзамировал тело Карла так основательно, что тление почти не тронуло его. Рана на голове покойного короля была тщательным образом осмотрена, и эксперты — медики и военные — пришли к выводу, что ее оставила не круглая пушечная картечь, как считалось ранее, а коническая ружейная пуля, выпущенная со стороны крепости.

Расчеты, пишет Лундблад, показали, что до места гибели Карла оттуда, откуда мог выстрелить в него неприятель, пуля долетела бы, но ее убойной силы уже было недостаточно, для того чтобы пронизать голову насквозь, выбив висок, как обнаружилось во время экспертизы. Выпущенная с ближайшей датской позиции, пуля должна была бы остаться в черепе или даже застрять в самой ране. Значит, кто-то выстрелил в короля со значительно более близкого расстояния. Но кто?

Еще четыре года спустя, рассказывает Лундблад, в декабре 1750-го, пастора стокгольмской церкви Св. Якова, знаменитого проповедника Тольстадиуса, срочно позвали к одру умиравшего генерал-майора барона Карла Кронстедта, который просил принять его последнюю исповедь. Вцепившись в руку пастора, господин барон умолял его немедленно пойти к полковнику Стиернероосу и потребовать от него именем Господа признания в том же, в чем сам он, истерзанный муками совести, собирался покаяться: они оба виновны в смерти короля шведов.

Генерал Кронстедт в шведской армии заведовал огневой подготовкой и был известен как изобретатель методов скоростной стрельбы. Сам блестящий стрелок, барон подготовил немало офицеров, которых сегодня назвали бы снайперами. Одним из его учеников был Магнус Стиернероос, получивший звание поручика в 1705 году. Спустя два года молодого офицера зачислили в отряд драбантов — личных телохранителей короля Карла. Вместе с ними он побывал во всех переделках, которыми так изобиловала биография воинственного монарха. Сказанное генералом на смертном одре совершенно не вязалось с репутацией верного и доблестного служаки, которой пользовался Стиернероос. Однако, исполняя волю умирающего, пастор отправился в дом полковника и передал ему слова Кронстедта. Как и следовало ожидать, господин полковник только выразил сожаление, что его добрый друг и учитель перед кончиной впал в безумие, стал заговариваться и в бреду городит сущий вздор. Выслушав этот ответ Стиернерооса, сообщенный ему пастором, господин барон вновь послал к нему Тольстадиуса, велев сказать: «Чтобы полковник не думал, будто я заговариваюсь, скажите ему, что он сделал «это» из карабина, висящего третьим на оружейной стене его кабинета». Второе послание барона привело Стиернерооса в неописуемую ярость, и он выгнал уважаемого пастора вон. Связанный тайной исповеди, преподобный Тольстадиус молчал, образцово исполнив свой священнический долг.

Лишь после его смерти, последовавшей в 1759 году, среди бумаг Тольстадиуса обнаружили изложение рассказа генерала Кронстедта, из которого следовало, что по поручению заговорщиков он подобрал стрелка, предложив эту роль Магнусу Стиернероосу. Тайно, никем незамеченный, генерал пробрался в траншеи вслед за свитой короля. Драбант Стиернероос следовал в это время в составе команды телохранителей, всюду сопровождавших Карла. В ночной неразберихе переплетающихся траншей Стиернероос незаметно оторвался от общей группы, а барон сам зарядил карабин и передал его своему ученику со словами: «Теперь пора за дело!»

Поручик выбрался из траншеи, занял позицию между замком и передовыми укреплениями шведов. Выждав момент, когда король поднялся над бруствером по пояс и его хорошо осветило очередной ракетой, пущенной из крепости, поручик выстрелил в голову Карла, а потом сумел вернуться в шведские окопы незамеченным. Позже за это убийство он получил 500 золотых наградных.

После смерти короля шведы сняли осаду с замка, а генералы разделили воинскую казну, состоявшую из 100 000 далеров. Фон Фабрице пишет, что герцог Голштин-Готторпский получил шесть тысяч, фельдмаршалы Ренскольд и Мёрнер взяли по двенадцать, кто-то получил четыре, кто-то три. Всем генерал-майорам выдали по 800 далеров, старшим офицерам — по 600. Кронстедту, перепали 4000 далеров «за особые заслуги». Генерал уверял, что он сам дал Магнусу Стиернероосу 500 монет из той суммы, которая причиталась ему.

Свидетельство, зафиксированное Тольстадиусом, многими принимается как верное указание на исполнителей покушения, однако оно нисколько не отразилось на карьере Стиернерооса, дослужившегося до чина генерала кавалерии. Записи покойного пастора, изложившего содержание предсмертной исповеди барона Кронстедта, было недостаточно для официального обвинения.

[spoil=Большая карта]user posted image[/spoil]

user posted image

Осада Фредриксхалда, во время которой погиб Карл XII

1. Форт Гюлленлёве, взятый шведами 8 декабря 1718 года

2, 3, 4. Осадная шведская артиллерия и сектора ее обстрела

5. Шведские окопы, возведенные во время осады Гюлленлёве

6. Дом, где жил Карл XII после взятия форта

7. Новая штурмовая траншея шведов

8. Передняя штурмовая траншея и место, где 17 декабря был убит Карл XII

9 Крепость Фредрикстен

10, 11, 12. Сектора обстрела датской крепостной артиллерии и артиллерии вспомогательных фортов

13, 14, 15 Шведские войска, блокирующие пути отступления датчан

16 Лагерь шведов

Крепостное ружье

Уже совсем на излете восемнадцатого столетия, в 1789 году, шведский король Густав III в разговоре с французским посланником убежденно назвал Кронстедта и Стиернерооса непосредственными исполнителями убийства Карла XII. По его мнению, в качестве заинтересованной стороны в этом происшествии выступал английский король Георг I . Ближе к финалу Северной войны (1700– 1721) завязалась сложная многоходовая интрига, в которой Карлу XII и его армии отводилась немаловажная роль. Существовала договоренность, пишет Лундблад, между шведским королем и сторонниками претендовавшего на английский престол сына короля Якова II, согласно которой после взятия Фредрикстена шведский экспедиционный корпус в 20 000 штыков должен был отправиться от берегов Норвегии к Британским островам, чтобы поддержать яковитов (католиков, сторонников Якова. — Прим. ред.), воевавших с армией правившего Георга I. С планом согласился барон Гёрц, которому Карл полностью доверял. Господин барон искал денег для короля, а английские яковиты сулили хорошо оплатить шведскую поддержку.

Но и тут есть повод сомневаться. Тайная переписка шведов и яковитов была перехвачена, флот, предназначавшийся для переброски шведской армии на английский театр военных действий, был разгромлен датчанами. После этого если и существовала еще угроза вступления шведов в английскую междоусобицу, то разве что умозрительная, не требовавшая немедленного покушения на жизнь Карла XII. Лундблад говорит, что противоречивость и недоказанность свидетельств о гибели Карла XII от рук заговорщиков, заставила некоторых ученых предположить, что смерть короля была результатом случайности. В него попала шальная пуля. Исследователи приводят в качестве аргументов практический опыт и точные расчеты. В частности, они утверждают, что в голову королю попала пуля, выпущенная из так называемого крепостного ружья. Это был род ручного огнестрельного оружия, большей мощности и калибра, чем обычные ручные ружья. Выстрел из них производился со стационарной подставки, и били они дальше, чем обычные ружья пехотинцев, давая возможность осажденным обстреливать осаждавших на дальних подступах к укреплениям.

Шведский врач, доктор Нюстрём, один из исследователей, интересовавшихся историей гибели Карла, в 1907 году решил проверить версию с выстрелом из крепостного ружья. Сам-то он был убежденным сторонником версии о злодеянии заговорщиков и полагал, что прицельный выстрел на нужное расстояние из крепости до траншеи в те времена был невозможен. Имея научный склад ума, доктор собирался экспериментально доказать ошибочность утверждений своих оппонентов. По его заказу изготовили точную копию крепостного ружья начала XVIII века. Это оружие было заряжено порохом — аналогом того, который использовался при осаде Фредриксхалда, и точно такими же пулями, какие употреблялись в начале XVIII столетия.

Все было воспроизведено до мельчайших подробностей. На месте, где был обнаружен мертвым Карл XII, установили мишень, по которой со стены замка из реконструированного крепостного ружья сам же Нюстрём выпустил 24 пули. Результат эксперимента был поразителен: 23 пули попали в цель, входя в нее горизонтально, пронзая мишень насквозь! Так, доказывая невозможность этого варианта развития событий, доктор подтвердил полную его возможность.

Яркая жизнь короля Карла — клад сюжетов для романистов и сценаристов фильмов. Но ничего не установлено точно до сих пор.

Валерий Ярхо, "Вокруг Света"

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

"Калабалык"

Карл XII употреблял все усилия на то, чтобы разрушить Прутский мир — раз уж ему не удалось его предотвратить. В какой-то мере три последовавшие друг за другом с перерывом в год-другой непродолжительные «войны» между Россией и Османской империей были его работой, хотя отчасти виноват был и Петр, не желавший отдавать Азов и выводить войска из Польши. Многообещающая возможность представилась королю в ходе третьей из этих войн, объявленной турками в октябре 1712 года. Тогда огромная османская армия была сосредоточена в Адрианополе под личным командованием султана. Ахмед III, во исполнение плана совместной военной операции, согласился отправить Карла XII на север, в Польшу, в сопровождении значительных турецких сил, чтобы король мог соединиться с новым шведским экспедиционным корпусом под началом Стенбока. Но когда Стенбок высадился в Германии, он пошел на запад, а не на юг, и в конце концов попал в осаду в крепости Тённинг. Карл остался королем без армии, и султан, поразмыслив о весьма зыбких возможностях завоевать Россию в одиночку, решил, что лучше заключить мир и вернуться к своему гарему.

Итак, к зиме 1713 года Карл XII пробыл в Турции уже три с половиной года. При всем мусульманском гостеприимстве, турки порядком от него устали. Он и вправду «тяжким бременем лег на плечи Высокой Порты». Султан хотел прочного мира с Россией, а интриги Карла этому никак не способствовали. Словом, так или иначе нужно было отослать короля домой. На том и порешили.

Из этого решения вырос заговор. Татарский хан Девлет-Гирей, поначалу горячий почитатель Карла, изменил свое отношение, когда король отказался примкнуть к турецкой армии в ее прутском походе. И теперь хан вступил в сношения с польским королем Августом и разработал план, согласно которому предлагал выделить шведскому королю сильный эскорт татарской конницы, будто бы для того, чтобы .помочь Карлу пересечь Польшу и вернуться на шведскую территорию. Выступив в путь, эскорт станет постепенно уменьшаться — части отряда под разными предлогами будут отсылаться прочь. На территории Польши их встретят крупные польские силы, и ослабленный эскорт, «вынужден» будет сдаться и выдать шведского короля. Тем самым каждая из сторон извлечет свою выгоду; турки избавятся от Карла, а Август его получит.

Но на этот раз удача улыбнулась Карлу. Его люди переодетые татарами, перехватили гонцов и доставили королю в Бендеры переписку между Августом и ханом. Карл узнал, что и хан, и бендерский сераскир замешаны в заговоре, а султан, судя по всему, - нет. Долгие годы Карл пытался выбраться из Турции, но теперь твердо решил не ехать. Он попробовал связаться с Ахмедом III, чтобы известить его о заговоре, но обнаружил, что всякое сообщение между Бендерами и югом перекрыто. Ни одно из посланных им даже окольными путями писем не достигло цели.

На самом деле султану самому не терпелось отделаться от Карла, но он разработал другой план. 18 января 1713 года он приказал тайно увезти короля — если понадобится, то и силой, но не причиняя ему вреда, — и доставить в Салоники, где посадить на французский корабль, который отвезет его домой в Швецию. Впрочем, Ахмед не думал, что придется применять силу. Он и не подозревал о замысле крымского хана и еще меньше—о том, что Карл в курсе дела. Это сплетение тайных замыслов, отрывочных сведений и недоразумений породило из ряда вон выходящий эпизод, известный в истории под турецким названием «калабалык» — «кутерьма».

Шведский стан в Бендерах сильно изменился за три с половиной года. Вместо палаток появились постоянные казармы, расположенные рядами, как в военном лагере; у офицеров были застекленные окна, у простых солдат — затянутые пергаментом. Король жил в большом, новом, красиво обставленном кирпичном доме, который вместе со зданием канцелярии, офицерскими казармами и конюшней образовывал полуукрепленную площадь в центре лагеря. С балконов верхнего этажа Карлу открывался прекрасный обзор всего шведского стана и облепивших его кофеен и лавчонок, где шведам продавали сушеный инжир, спиртное, хлеб и табак. Это селение, прозванное Новыми Бендерами, было крохотным шведским островком, затерянным в турецком океане. Но океан этот не был враждебен. Янычары из полка, приставленного сторожить короля, следили за ним восхищенными глазами. Перед ними был как раз такой герой, какого отчаянно недоставало Турции. «Будь у нас такой король, разве не пошли бы мы за ним куда угодно?» — говорили они.

Но несмотря на это дружественное расположение, когда в январе 1713 года пришел приказ султана, атмосфера вокруг шведского лагеря начала сгущаться. Офицеры Карла смотрели с балконов, как тысячи татарских всадников прибывали на подмогу янычарам. Против этой силы Карл мог выставить меньше тысячи шведов и ни одного союзника. Поляки и казаки, номинально подчиненные Карлу, при виде такого скопления турецких войск потихоньку удалились и передались под турецкую руку. Карл, не теряя присутствия духа, принялся готовиться к отпору; его люди стали запасать провиант на шесть недель. Чтобы укрепить отвагу шведов, Карл как-то раз в одиночку проехал невредимым сквозь татарское войско, стоявшее наготове, «так тесно столпившись со всех сторон, точно органные трубы».

29 января Карла предупредили, что назавтра состоится штурм. Всю ночь он со своими солдатами пытался соорудить стену вокруг лагеря, но земля замерзла и рыть ее оказалось невозможно. Тогда они возвели баррикады из телег, возов, столов, скамеек, забив промежутки кучами навоза. На следующий день произошел один из самых удивительных казусов в европейской военной истории. Это потрясающее событие прогремело по всей Европе, слушатели недоверчиво качали головами, но, конечно, в ту пору никто не знал, что Карл имел в виду оказать лишь видимость сопротивления — ему нужно было только расстроить заговор с целью похитить его и выдать в Польшу. Не сумев известить об этом заговоре султана, он рассчитывал своим отпором вынудить хана и сераскира отойти, выждать и обратиться за новыми yi заниями к своему повелителю, Ахмеду III.

«Калабалык» начался в субботу, 31 января, когда турецкая артиллерия дала первый залп по импровизированной шведской крепости. Двадцать семь ядер попало в кирпичный дом короля, но пороховые заряды оказались слишком слабыми, и обстрел причинил мало вреда. Для штурма были стянуты тысячи турок и татар. «Целая толпа татар приблизилась к нашей траншее и остановилась в трех-четырех шагах от нее - зрелище устрашающее, — писал один швед, участник событий. - В десять утра появилось несколько тысяч турецкой конницы, затем из Бендер подоспело еще несколько тысяч пеших янычар. Всех их построили в боевые порядки, как будто собирались вот- вот дать команду к наступлению».

Итак, штурм был подготовлен, но почему-то не состоялся. По одной версии, турецкие солдаты не пожелали нападать на шведского короля, которым восхищались, и потребовали, чтобы им предъявили письменное распоряжение султана. Другой рассказ гласит, что пятьдесят или шестьдесят янычар с одними только белыми посохами в руках подошли к шведскому лагерю и умоляли Карла отдаться в их руки, причем клялись, что ни один волос не упадет с его головы. Карл будто бы отказался и пригрозил; «Если они не уйдут прочь, я подпалю им бороды», - и тогда все янычары, побросав оружие, заявили, что штурмовать не будут. Наконец, существует история, что перед самым штурмом над домом Карла встали три радуги, одна над другой. Изумленные турки отказались идти в атаку, говоря, что сам Аллах хранит шведского короля. Скорее же всего сераскир и хан нарочно разыграли обстрел и сосредоточили войска, чтобы припугнуть Карла и заставить подчиниться, не применяя силы. Так или иначе, турецкая армия стояла молча и неподвижно, канонада прекратилась, и наконец ряды солдат расстроились.

Следующим утром, в воскресенье 1 февраля шведам открылась удручающая картина: «Собралось такое великое множество басурман, что когда мы поднялись на крышу королевского дома, то конца им не было видно». Красные, синие и желтые флажки реяли над застывшими в ожидании рядами турок, а на холме позади них развевалось огромное красное знамя, «поднятое в знак того, что они будут теснить шведов до последней капли крови». Потрясенные этим зрелищем, некоторые из шведских солдат и младших офицеров, не ведая, что все это только игра и на самом деле им не грозит стать жертвами резни, начали по одному просачиваться через баррикады чтобы перейти под защиту турок. Карл, дабы укрепить их мужество, велел трубачам трубить, а барабанщикам бить в барабаны на крыше его дома. Чтобы пресечь дезертирство, он передал всем своим людям обещание — и угрозу: «Его Величество обещает всем, от высших до низших, кто продержится с ним еще два часа и не перебежит, что они будут награждены самым милостивым образом. Но всякого, кто перебежит к неверным, король больше никогда не пожелает видеть».

Так как день был воскресный, король зашел в свой дом на молебен и мирно слушал проповедь, когда раздался оглушительный грохот пушек и свист ядер. Шведские офицеры бросились к окнам верхнего этажа и увидели, как толпы турок и татар с саблями в руках бегут к их лагерю с криками «Аллах! Аллах!» Шведские офицеры на баррикадах закричали своим солдатам: «Не стрелять! Не стрелять!» Несколько человек успели выстрелить из мушкетов, но большинство защитников баррикад быстро сдалось. Эта капитуляция, даже при полной безнадежности сопротивления, так непохожа на обычное поведение шведских солдат, что позволяет с большой долей уверенности говорить о существовании королевского приказа избегать кровопролития.

Судя по всему, хан и сераскир, со своей сторон сделали аналогичные распоряжения. Хотя «туча и: г обрушилась на лагерь шведов, в цель попало немного. Ядра или «перелетали через королевский дом, не нанося ущерба», или, выпущенные с минимальным количеством пороха, просто отскакивали от стен.

Но, хотя поначалу обе стороны, может, и намеревались скорее разыграть сражение, чем сразиться всерьез, трудно бывает сохранить мирный характер пьесы, в которой по-настоящему палят из пушек, стреляют из мушкетов, а мечи вынуты из ножен. Очень скоро страсти разгорелись — и полилась кровь. Шведы в большинстве своем едва сопротивлялись, так что турки толпами устремились в королевский дом и принялись его грабить. Большой зал дома заполнился солдатами, хватавшими что под руку попадется. Такого оскорбления Карл вынести уже не мог. В бешенстве, со шпагой в правой руке и с пистолетом в левой король распахнул дверь и с горсткой шведов ворвался в зал. Противники разрядили друг в друга пистолеты, и комнату заволокло густым пороховым дымом. В клубящейся мгле шведы и турки, задыхаясь и кашляя, схватились в рукопашной. И, как это обычно бывало на поле брани, мощный натиск шведов возымел действие; к тому же внутри дома численность шведов и турок оказалась более-менее одинаковой. Скоро зал и весь дом были очищены от нападавших, последние турки выскакивали из окон.

В этот момент один из драбантов Карла, Аксель Росс, огляделся и не увидел короля. Он обежал весь дом и обнаружил Карла в камергерской, «в окружении троих турок — руки у него были подняты вверх, в правой он еще держал шпагу... Я застрелил турка, стоявшего спиной к двери... Его Величество опустил руку со шпагой и насквозь пронзил второго турка, я же не замедлил выстрелом свалить замертво третьего. "Росс, - прокричал король сквозь дым, — это ты меня спас?".

Когда Карл и Росс, переступая через тела убитых, приблизились друг к другу, у короля кровоточили нос, щека и мочка уха, где его задело пулями. Левая ладонь была глубоко рассечена между большим и указательным пальцем - король отвел от себя турецкую саблю, голой рукой схватившись за вражеский клинок. Карл с Россом присоединились к остальным шведам, которые успели вытеснить турок из дома и теперь палили по ним из окон.

Но скоро турки подкатили пушки и начали расстреливать дом почти в упор. Ядра разрушали каменную кладку, но толстые стены пока держались. Карл наполнил шляпу мушкетными пулями и обходил дом, распределяя запасы пороха и боеприпасов между солдатами, занимавшими позиции возле окон.

Начали сгущаться сумерки. Турки поняли, что бессмысленно штурмовать дом с неполной сотней защитников силами 12-тысячной армия, особенно имея приказ не убивать эту сотню. Они решили применить иную тактику, чтобы выманить шведов из укрытия. Татары-лучники прикрепили к стрелам горящую солому и пустили их в крытую дранкой крышу королевского дома. Одновременно янычары гурьбой подбежали к углу дома, свалили там охапки сена и соломы и подожгли их. Шведы пытались отпихнуть пылающие вязанки железными прутьями, но их отогнали меткие татарские лучники. Через несколько минут заполыхала вся крыша. Карл с товарищами бросился на чердак, чтобы попробовать одолеть огонь снизу. Они шпагами стали сбивать дранку с крыши, но огонь распространялся быстро. Ревущее пламя охватило балки и заставило короля и его людей отступить вниз по лестнице, укрыв кафтанами головы от палящего жара. На первом этаже измученные солдаты пили водку, и даже короля, не меньше других истомившегося от жажды, уговорили выпить стакан вина. Впервые за тринадцать лет с тех пор, как он покинул Стокгольм, Карл прикоснулся к спиртному.

Тем временем горящая дранка проваливалась с крыши внутрь на верхние этажи и огонь разгорался и сильнее. И вдруг остатки полу сгоревшей крыши разом рухнули и вся верхняя половина дома превратилась в огненное жерло. Тут некоторые из шведов, не видя никакого смысла в том, чтобы сгореть заживо, предложили сдаться. Но король, сильно возбужденный, возможно, выпитым с непривычки вином, отказался уступать до тех пор, «пока на нас не загорится одежда».

Но все же им явно нельзя было оставаться в доме. Карл согласился на предложение всем перебежать в здание канцелярии, стоявшее в пятидесяти шагах и еще не тронутое огнем, и там возобновить сопротивление. Турки, наблюдавшие за пожаром, гадали, жив ли еще король, изумляясь, как могут люди уцелеть в эдакой печи, и вдруг увидели, как Карл со шпагой и пистолетом выскочил из дома во главе маленького отряда шведов и побежал, выделяясь четким силуэтом на фоне пылающего здания. Турки бросились следом, началась настоящая погоня. К несчастью, когда Карл поворачивал за угол дома, он зацепился ногой за собственную шпору — шпор он никогда не снимал — и растянулся во весь рост.

Прежде чем он успел подняться, турки уже настигли его. Один из спутников Карла, лейтенант Аберг, своим телом прикрыл короля от турецких клинков, но получил удар саблей по голове, и его, истекающего кровью, оттащили прочь. Два турка навалились на короля, стараясь вырвать у него шпагу. Тут-то Карл и получил самую серьезную рану в тот день: своей тяжестью турки сломали ему две кости в правой ступне. Но туркам было не до того: они принялись срывать с него камзол — тому, кто доставит живым шведского короля, было обещано шесть дукатов, а в доказательство требовалось предъявить королевский камзол.

Несмотря на боль в ступне, Карл поднялся на ноги. Других повреждений ему не нанесли. Шведы, бежавшие за ним следом, увидели, что король сдался, и немедленно прекратили сопротивление. У них тут же отобрали часы, деньги и срезали с одежды серебряные пуговицы. У Карла шла кровь из носа, в крови были щека, ухо и рука, ему опалило брови, лицо и одежда почернели от пороха, сам он весь пропах дымом, а от камзола остались одни лохмотья, но он сохранял свой обычный невозмутимо-беззаботный и едва ли не довольный вид. Он выполнил то, что собирался, и сумел продержаться не два, а целых восемь часов. Удовлетворенный, он позволил доставить себя в дом бендерского сераскира. Сераскир был очень любезен и просил простить его за недоразумение, приведшее к стычке. Карл присел на тахту, попросил воды и шербета, отказался от предложенного ужина и сразу же уснул.

На другой день Карла и всех, кто дрался бок о бок с ним, под охраной отправили в Адрианополь. Видевшие его в пути, были удручены этой картиной. Джеффрис писал в Лондон: «Не могу выразить вашему превосходительству, как опечалило меня это зрелище, ведь я видел этого принца на вершине его грозной славы, а теперь узрел падшим так низко, что турки и неверные презирали и осмеивали его». Другие, однако, считали, что Карл выглядел бодрым, «в столь же прекрасном расположении духа, как в дни удачи и свободы». Еще одному очевидцу он показался таким довольным собой, «будто все турки и татары теперь ему подвластны». Действительно, своей цели он достиг: после сражения такого масштаба хан и сераскир уже не смогут втихую увезти его в Польшу.

Как ни забавно, на следующий день после «калабалыка» в Бендеры поступил новый приказ султана, отменявший прежнее разрешение применить силу для захвата Карла. Посланец султана предстал перед королем с клятвенными заверениями, что «его великий повелитель совершенно непричастен к этим ужасным замыслам».

В Адрианополе Карла приняли с почестями и поселили в величественном замке Тимурташ, где он пролежал много недель, пока не зажила нога. И хана, сераскира в наказание за «калабалык» сместили с их постов. Три месяца спустя Османская империя вступила в четвертую краткосрочную войну с Россией. Так что акция Карла оказалась со всех точек зрения его временным успехом.

«Калабалык» потряс Европу. Некоторые расценивали происшедшее как геройский подвиг Карла: подобно легендарному витязю, король сразился с несметными ордами противника. Но многие видели в этом чистое безумие. Так-то король отплатил султану за гостеприимство! К числу последних принадлежал и Петр, сказавший, когда он услышал эту новость: «Вижу теперь, что Господь оставил моего брага Карла, если он посмел напасть на своего единственного друга и союзника и тем разгневать его».

И в самом деле, действительно ли это было такое уж славное дело? На первый взгляд, сотня шведов с мушкетами, пистолетами и шпагами отбились от 12000 турок со всеми их пушками. Ходившие по Европе истории живописали, как турки падали налево и направо и как горы тел вырастали перед домом короля. На деле же с турецкой стороны было сорок убитых, а шведы потеряли двенадцать. Но и этих потерь можно было избежать, ведь янычары проявляли большую сдержанность. Если бы турки не ворвались в дом Карла и не начали разнузданного грабежа, то большинство из погибших осталось бы в живых. Правда состояла в том, что «калабалык» был инсценировкой, обернувшейся кровавой стычкой, а разыграл се из политических соображений сам Карл, чтобы его не увезли из Турции и не сделали бы пленником. Помимо всего прочего, игра эта увлекала Карла, и он не дал ей во время остановиться: ведь уже больше трех лет ему не случалось драться; он пережил прутское унижение, а тут наконец он снова взял шлагу в руки. «Калабалык» произошел потому, что Карл любил пьянящий восторг боя.

После «калабалыка» Карл пробыл в Турции еще год и восемь месяцев как гость султана, жил в замке Тимур-таш с великолепным парком и прекрасными садами. Прошло мною недель, прежде чем кости его ступни полностью срослись, но только через десять месяцев он смог ходить и ездить верхом. Тем временем события в Европе развивались стремительно. В апреле 1713 года с подписанием Утрехтского договора наконец-то завершилась двенадцатилетняя война за Испанское наследство. Победителей в ней не было. Внук Короля-Солнце Филипп Анжуйский (Бурбон) сидел на испанском троне, как хотел Людовик XIV, но владения Франции и Испании, согласно условиям мирного договора, были тщательно разделены. Людовику, которому был семьдесят один год, оставалось прожить всего два года, а Франция была разорена войнами. Еще один претендент на испанскую коронуу Карл Габсбург, занял теперь другой престол — он стал императором Священной Римской империи после смерти своего старшего брата в 1711 году.

В эти годы Россия и Турция наконец заключили постоянный мир. После Прута и трех последовавших за ним бескровных войн Петр все-таки отдал Азов и вывел войска из Польши. Турки стремились к миру: окончание войны в Западной Европе высвободило австрийскую армию для возможных действий против Турции на Балканах, и султан хотел развязать себе руки. 15 июня 1713 года был подписан Адрианопольский договор, установивший мир на двадцать пять лет.

В сущности, из-за этого договора Карл XII и не смог дольше оставаться в Османской империи. Турки, дававшие убежище королю в течение четырех лет, теперь помирились с его врагами. Поэтому Карлу, хочешь не хочешь, приходилось уезжать. На континенте царил мир, и путь через Европу был для него открыт. Правда, ехать через Польшу, как он намеревался сначала, Карл не мог, потому что на троне сидел его враг Август. Но зато дорога через Австрию и германию; княжества не сулила никаких неприятностей. К том;, же новый австрийский император Карл VI мечтал, чтобы шведский король вернулся в Северную Германию. Тамошние князья готовились поглотить все шведские провинции в составе Священной Римской империи. Император же предпочитал, чтобы сохранялся статус-кво и достигнутое равновесие не нарушалось. Поэтому император не только согласился на проезд Карла по территории империи, но и настаивал, чтобы король посетил Вену и был официально принят. Карл отклонил второе условие; он хотел, чтобы ему разрешили проехать без каких-либо формальностей и официальных почестей. Он заявил, что в случае отказа примет приглашение Людовика XIV отправиться домой на французском корабле. Император согласился.

Карл решил путешествовать инкогнито. Если мчаться на лошадях во весь опор, то можно опередить слухи и прибыть на балтийские берега раньше, чем Европа узнает, что он покинул Турцию. В конце лета 1714 года Карл начал упражняться, тренировать себя и лошадей, готовясь к долгим дням в седле. К 20 сентября он собрался в путь. Султан прислал прощальные дары: великолепных лошадей и шатры, седло, украшенное драгоценными камнями. В сопровождении почетного караула турецкой кавалерии король со 130 шведами, находившимися при нем со времен «калабалыка», проследовал на север через Болгарию, Валахию и карпатские перевалы. В Питешти, на границе Османской и Австрийской империй, Карла с его маленьким отрядом встречали шведы, остававшиеся в Вендорах после «калабалыка». За ними тянулись десятки кредиторов, решивших следовать за королем через всю Европу в надежде, что как только король ступит на землю Швеции, он сможет наконец заплатить им все, что должен. Пока эта группа подтягивалась, Карл еще усерднее гонял своих лошадей: скакал на них вокруг столбов, брал барьеры на полном скаку, свесившись с седла, поднимал с земли перчатку.

Когда собрались все шведские изгнанники, образовался отряд в 1200 человек и почти 2000 лошадей со множеством повозок. Такой поезд поневоле двигался бы медленно и привлекал всеобщее внимание. Карлу же хотелось проехать как можно быстрее и избежать не только лап саксонских, польских и русских агентов, но и обременительных чествований своей особы со стороны протестантов империи — они до сих пор смотрели на шведского короля как на своего героя. А посему король решился ехать один.

Кроме скорости, Карл рассчитывал на маскировку. Поскольку его аскетические привычки были известны всей Европе, - один из членов его свиты пошутил, что королю, чтобы сделаться абсолютно неузнаваемым, следует надеть придворный завитой парик, останавливаться в самых дорогих гостиницах, пить без меры, заигрывать с каждой девицей, проводить большую часть дня в домашних туфлях и спать до полудня. Так далеко заходить Карл не пожелал, но отрастил усы, надел темный парик, коричневую форму, шляпу с золотым галуном и обзавелся паспортом на имя капитана Петера Фриска. Было решено, что он с двумя сопровождающими поскачет впереди основного каравана как авангард, посланный вперед готовить лошадей и квартиры для королевского поезда, следующего за ними. А в основном отряде находился офицер в костюме Карла, в его перчатках и с его шпагой, в чьи задачи входило изображать короля. По дороге один и спутников Карла отстал, так что король Швеции пересек Европу с одним единственным сопровождающим.

Чем дальше он ехал, тем сильнее становилось его нетерпение. Он останавливался ненадолго на почтовых станциях — в Дебрецене в Венгрии, в Буде на Дунае, — но нигде не задерживался дольше часа. Он редко ночевал в гостиницах, а предпочитал провести ночь пассажиром скорой почтовой кареты, свернувшись на соломе на полу подпрыгивающего экипажа. Так, галопом, он несся через Регенсбург, Нюрнберг, Кассель - на север. Ночью 10 ноября караульный у городских ворот Штральзунда, в шведской Померании, на Балтике, услышал настойчивый стук. Он открыл ворота и увидел фигуру человека в большой шляпе, надвинутой на темный парик. Один за другим были призваны все старшие по команде, пока в четыре утра не встал, ворча, с постели комендант Штральзунда и не отправился проверить ошеломляющее донесение: после пятнадцатилетнего отсутствия шведский король вновь вступил на шведскую территорию.

Путешествие Карла стало очередным его невероятным деянием; за неполных две недели король промчался от Питешти в Валахии до Штральзунда на Балтийском море, преодолев расстояние в 1296 миль. Из них 531 милю он проехал в почтовых каретах, а остальные — верхом. Средняя скорость его движения составила свыше ста миль в день, а в последние шесть дней и ночей, между Веной и Штральзундом, когда прибывавшая луна помогала путнику, освещая дорогу, скорость была еще выше: Карл покрыл 756 миль за шесть суток. По пути он ни разу не раздевался и не разувался; когда он добрался до Штральзунда, сапоги пришлось разрезать, иначе их нельзя было снять с ног.

Это знаменитое путешествие поразило воображение европейцев. Снова шведский король совершил нечто выдающееся и непредсказуемое. В Швеции новости были восприняты с «неописуемым восторгом». Через пятнадцать лет случилось чудо: король вернулся! Может быть, несмотря на все несчастья, обрушившиеся на шведов за последние пять лет, начиная с Полтавы, он сумеет теперь как-нибудь все исправить? По всей Швеции служили благодарственные молебны. Но зато в других странах молниеносный бросок Карла в Штральзунд вызвал скорее тревогу, чем желание возблагодарить Господа. Король-воитель опять стоял на шведской земле, и, по-видимому, следовало ожидать от него каких-нибудь новых курбетов. И те, кто уже давным-давно воевал с ним — русский царь Петр, Август Саксонский,

Фредерик Датский, и те, кто присоединился к ним в надежде разделить плоды победы — Георг Людвиг Ганноверский и Фридрих Вильгельм Прусский, несколько растерялись в связи с таким неожиданным поворотом событий. Но для того, чтобы Карл мог одолеть многочисленных врагов, объединившихся против него, одного геройства было мало.

Хотя и в Европе, и в Швеции предполагали, что Карл после своего путешествия сразу сядет на корабль и вернется на родину, он опять обманул все ожидания. Передохнув немного, он вызвал портного, чтобы тот снял мерки для новой "формы — простой синий камзол, белый жилет, штаны из оленьей кожи, новые сапоги, — а затем объявил, что намерен остаться в Штральзунде, последнем оплоте Швеции на континенте. В этом была своя логика. Штральзунд, самая мощная шведская твердыня в Померании, наверняка подвергся бы атаке врагов, постепенно стягивавшихся к владениям шведов. Самолично возглавив оборону Штральзунда, король мог отвлечь противника от замысла пересечь Балтику и ударить по Швеции. К тому же Карлу представлялся случай понюхать пороху.

Он потребовал из Швеции свежих войск и артиллерию. Совет, не в силах противиться приказу теперь, когда король находился на шведской территории и был так близко от дома, наскреб для обороны города 14000 солдат. И в точности как предвидел Карл, летом 1715 года прусско-датско-саксонская армия появилась у стен Штральзунда. Она насчитывала 55000 человек.

Единственным спасением осажденного города было морское сообщение со Швецией. До тех пор пока шведский флот мог доставлять продовольствие и боеприпасы, у Карла был шанс не допустить падение крепости. Но 28 июля 1715 года подошел датский флот. Вражеские эскадры усиленно обстреливали друг друга в течение шеси часов и наконец обе, сильно потрепанные, были вынуждены кое-как добраться до дома и встать на ремонт. Однако шесть недель спустя датский флот, усиленный восьмью большими британскими военными кораблями, появился снова. Шведский адмирал, сославшись на неблагоприятный ветер, остался в гавани.

Морская коммуникация была пресечена, и падение Штральзунда стало неизбежным. Сначала датские войска захватили остров Рюген недалеко от Штральзунда. Карл наведался туда с отрядом в 2 800 солдат, атаковал и попробовал выбить из окопов 14 ООО датчан и пруссаков. Атаку отразили, король был ранен в грудь мушкетной пулей на излете, но не серьезно — и шведские войска покинули остров. Осада тянулась всю осень, причем Карл постоянно подставлял себя под пули на суше и на море*. В конце концов 22 декабря 1715 года оборона была прорвана и город пал.

За несколько минут до капитуляции гарнизона король покинул город в маленьком открытом суденышке. Двенадцать часов его матросы сражались с зимним морем, пробиваясь через плавучие льды и, пытаясь добраться до шведского корабля, который ожидал в отдалении от берега, чтобы увезти короля в Швецию. Это наконец удалось, и два дня спустя, в четыре часа утра 24 декабря 1715 года, через пятнадцать лет и три месяца после своего отъезда, король Швеции в темноте и под ледяным дождем ступил на родную землю.

* Однажды, решив произвести рекогносцировку вражеской позиции с моря, Карл взял маленький гребной ялик, на котором рулерым служил корабельный мастер по имени Шмидт. Когда лодка подошла к пруссакам на расстояние мушкетного выстрела, на нее обрушился шквал пуль. Шмидт припал к самому дну лодки; тогда Карл встал во весь рост и помахал противнику правой рукой. В него не попали, и когда он достаточно насмотрелся на вражеские позиции, то приказал Шмидту править в безопасное место. Понимая, что вел себя не лучшим образом, Шмидт пытался оправдываться: «Ваше величество, вообще-то я не рулевой, а корабельный плотник вашего величества, и мое дело днем строить корабли, а ночью плодить детей». Карл добродушно заметил, что, посидев у руля, тот наверняка не утратил способности ни к тому, ни к другому.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В 72-м томе "Русской старины" за 1891 г. были опубликованы воспоминания Николая Васильевича фон Каульбарса, в которых приводится вот такая легенда: «Во время бытности моей военным агентом в Австрии, однажды в разговоре с шведским посланником господином Аккерманом мы затронули вопрос о таинственной смерти шведского короля Карла XII; причемя не без удивления узнал, что в Швеции еще до самого последнего времени по этому поводу ходили и даже высказывались в печати самые разноречивые мнения и что этот вопрос до сих пор все еще считается не вполне разъясненным. Я тут же рассказал ему, что в хрониках нашего семейства находятся данные, из коих явствует, что Карл XII был убит в траншеях под Фридрихсгаллом личным секретарем французом Siquier и что штуцер, который служил орудием смерти короля, до сих пор хранится в родовом нашем имении Меддерс Эстляндской губернии Везенбергского уезда".

Согласно семейной легенде, незадолго до убийства секретарь королевского зятька Фридриха Гессен-Кассельского (у Каульбарса он - ошибочно назван секретарем короля) француз Сегье одолжил у барона Иоганна Каульбарса охотничий штуцер - типа, поохотиться.
"Потом грянул роковой выстрел. Подозрение в злонамеренном убийстве короля пало на Siquier, которого с тех пор никогда и никому не удавалось отыскать". Ну и якобы нашли тот штуцер, со следами пороха, который позже передавался из поколение в поколение Каульбарсами как семейная реликвия.

Конечно, семейная легенда обросла вымыслами, но все же интересны два момента: штуцер и Сегье (интересно, что фаимлию малоизветсного секретаря помнили).

Сегье действительно появился после выстрела - именно он накрыл голову короля своим париком.

Его стали подозревать еще тогда. Известно, что спустя несколько лет, будучи сильно больным, в припадке он кричал из своей квартиры, что-де он убил короля (потом он заявлял, что кричал это в состоянии бреда).

Считается, что у Сегье были мотивы - он выполнял "заказ" своего господина, Фридриха Гессен-Кассельского, который после смерти Карла №12 и отречения Ульрики Элеоноры в 1720 г. стал... королем Швеции.

Ну и теперь об орудии убийства. Некоторые исследователи полагают, что выстрел был произведен из штуцера с расстояния в 30-40 м слева из соседней траншеи. Диаметр отверстия 19-19.5 мм, а калибр штуцера - 13 мм. С учетом пролома височной кости (дополнительно к радиусу по 3 мм) - вроде совпадает.

А вот вам тот "легендарный штуцер" из 2-го тома каталога С.В.Ефимова и С.С.Рымши "Оружие Западной Европы" (где, собственно, эта версия излагается более подробно):

116371_original.jpg

Он действительно принадлежал в 1710-х гг барону Иоганну Каульбарсу (есть владельческая надпись 1718 г. среди всех прочих). Так что всем советую, придя в Артмузеум, посмотреть в Рыцарском зале сей легендарный артефакт, из которого может быть (а может быть и нет - но легенда, согласитесь, хороша) и грохнули Карлушу.
 
Из блога А. Н. Лобина.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас