Saygo

Евразийство

12 сообщений в этой теме

Евразийцы

Евразийцы выступили шумно и самоуверенно, с большими претензиями на оригинальность и на открытие новых материков. Недостатки обычные для молодых боевых направлений, - они не могут произрастать в скромности. Идеи евразийцев нужно оценивать не только по существу, сколько по симптоматическому их значению. Сами по себе идеи эти мало оригинальны (оригинальна только туранско-татарская концепция русской истории у кн. Н.С. Трубецкого), они являются воспроизведением мыслей старых славянофилов, Н. Данилевского (Н. Данилевского в особенности), некоторых мыслителей начала XX века, (так типичным евразийцем был В.Ф. Эрн). Но у евразийцев современных есть новая настроенность, есть молодой задор, есть не подавленность революцией, а пореволюционная бодрость, и им нельзя отказать в талантливости. Они улавливают какое-то широко распространенное настроение русской молодежи, пережившей войну и революцию, идеологически облагораживать «правые» инстинкты. Их идеология соответствует душевному укладу нового поколения, в котором стихийное национальное и религиозное чувство не связано с ложной культурой, с проблематикой духа. Евразийство есть прежде всего направление эмоциональное, а не интеллектуальное, и эмоциональность его является реакцией творческих национальных и религиозных инстинктов на происшедшую катастрофу. Такого рода душевная формация может обернуться русским фашизмом.

Хотелось бы прежде всего отметить положительные стороны евразийства. Евразийцы - не вульгарные реставраторы, которые думают, что ничего особенного не произошло и все скоро вернется на свое прежнее место. Евразийцы чувствуют, что происходит серьезный мировой кризис, что начинается новая историческая эпоха. Характер этого кризиса они не совсем верно себе представляют, полагая, что существо его заключается в разложении и конце романо-германской, европейской цивилизации (старый традиционный мотив славянофильствующей мысли). Но заслуга их в том, что они остро чувствуют размеры происшедшего переворота и невозможность возврата к тому, что было до войны и революции. Евразийцы решительно провозглашают примат культуры над политикой. Они понимают, что русский вопрос духовно-культурный, а не политический вопрос. Утверждать это сознание в русской эмигрантской среде есть очень важная насущная задача. Отношение евразийцев к Западной Европе превратно и ложно и подобное отношение заслуживает наименования азиатства, а не евразийства. Но они верно чувствуют, что Европа перестает быть монополистом культуры, что культура не будет уже исключительно европейской, что народы Азии вновь войдут в поток мировой истории. Эта мысль между прочим с особенной настойчивостью высказывалась пишущим эти строки. Мысль эта очень важна, как противовес тем реакционным течениям, которые думают найти выход из русской катастрофы в помощи «буржуазной» Европы. Евразийцы стихийно, эмоционально защищают достоинство России и русского народа против того поругания, которому он предается ныне и русскими людьми и людьми Запада. Верхний слой русского общества, пораженный революцией, согласен денационализироваться и перестать считать себя русскими. Такой реакционо-интернационалистической настроенностью слой это доказывает свою давнюю оторванность от русской почвы и от духовных основ жизни русского народа. Наибольшего сочувствия заслуживают политические взгляды и настроения евразийцев. Это - единственное пореволюционное идейное направление, возникшее в эмигрантской среде, и направление очень активное. Все остальные направления, «правые» и «левые», носят дореволюционный характер и потому безнадежно лишены творческой жизни и значения в будущем. Евразийцы стоят вне обычных «правых» и «левых». В только что вышедшей четвертой книги «Евразийского Временника» наносятся решительные удары «правым» и изобличается ложь их религиозно-православных и национально-русских претензий. Кн. Н.С. Трубецкой говорит, что для «правых» православие и народность были лишь атрибутами самодержавия, которое одно только их и интересует. Жестоки, но справедливы слова Кн. Н.С. Трубецкого, что интерес «правых» к православию выражается главным образом в посещении молебнов в дни тезоимяниств высочайших особ. Евразийцы не легитимисты. Это ясно уже было по предшествующему сборнику. Они не связывают православие и русский национальный дух с определенной государственной формой, напр. с самодержавной монархией, и согласны на республику, если она будет православной и национальной и президент будет «посадником». Евразийцы не демократического, но народного направления и учитывают значение народных масс в будущем строе в России. Они видят в отличие от «правых», что новый народный слой выдвинулся в первые ряды жизни и что его нельзя будет вытеснить. Евразийцы признают, что революция произошла и с ней нужно считаться. Пора перестать себе закрывать глаза на свершившееся. Ничто дореволюционное невозможно уже, возможно лишь пореволюционное. Евразийство по-своему пытается быть пореволюционным направлением и в этом его несомненная заслуга и преимущество перед другими направлениями. Они реалистичнее других политических направлений и могут сыграть политическую роль. Да и нужно признать, что значение в политической жизни России будет иметь главным образом молодежь.

Но в евразийстве есть также элементы зловредные и ядовитые, которым необходимо противодействовать. Многие старые русские грехи перешли в евразийство в утрированной форме. Евразийцы чувствуют мировой кризис. Но они не понимают, что окончание новой истории, при котором мы присутствуем, есть вместе с тем возникновение новой универсалистической эпохи, подобной эпохе эллинистической. Национализм есть рождение новой эпохи. Ныне кончаются времена замкнутых национальных существований. Все национальные организмы ввергнуты в мировой круговорот и в мировую ширь. Происходит взаимопроникновение культурных типов Востока и Запада. Прекращается автаркия Запада, как прекращается автаркия Востока. Эллинистическая эпоха действительно была эпохой «евразийской» культуры, но в том смысле, что в ней соединились Восток и Запад, Азия и Европа. Такого рода «евразийство» есть универсализм, подготовивший почву для христианства. Но современное евразийство враждебно всякому универсализму, оно представляет себе евразийский культурно-исторический тип статически - замкнутым. Евразийцы хотят остаться националистами, замыкающимися от Европы и враждебными Европе. Этим они отрицают вселенское значение православия и мировое призвание России, как великого мира Востоко-Запада, соединяющего в себе два потока всемирной истории. Их евразийская культура будет одной из замкнутых восточных, азиатских культур. Они хотят, чтобы мир остался разорванным, Азия и Европа разобщенными, т.е. они в сущности антиевразийцы. Евразийство остается лишь географическим термином и не приобретает культурно-исторического смысла, противоположного всякому замыканию, самодовольства и самоудовлетворенности. Задача, которая теперь стоит перед Россией, ничего общего не имеет с той задачей, которая стояла перед допетровской, старой Россией. Это есть задача не замыкания, а выхода в мировую ширь. И размыкание, и выход в мировую ширь вовсе не означает европеизации России, подчинения ее западным началам, а означает мировое духовное влияние России, раскрытие Западу своих духовных богатств. Так должен образоваться в мире единый духовный космос, в который русский народ должен сделать свой большой вклад. Русская идея, которая вырабатывалась русской мыслью XIX века, всегда была такой идеей. И евразийцы неверны русской идее, они порывают с лучшими традициями нашей религиозно-национальной мысли. Они делают шаг назад по сравнению с Хомяковым и Достоевским и в этом они духовные реакционеры. Они партикуляристы, противники русской всечеловечности и всемирности, противники духа Достоевского. Данилевский им ближе, чем Достоевский. Хомяков и Достоевский находили удивительные слова для выражения русского отношения к Западной Европе, этой «стране святых чудес», для почитания ее великих покойников и великих памятников. К. Леонтьев решительный антиславянофил и антинационалист по своей идеологии, во многом родственный Чаадаеву и близкий Вл. Соловьеву, и нынешние евразийцы мало могут воспользоваться им для установления своей традиции. Отношение евразийцев к Западу и западному христианству в корне ложное и нехристианское. Культивирование нелюбви и отвращения к другим народам есть грех, в котором следует каяться. Народы, расы, культурные миры не могут быть исключительными носителями зла и лжи. Это совсем не христианская точка зрения. Христианство не допускает такого рода географического и этнографического распределения добра и зла, света и тьмы. Перед лицом Божьим добро и зло, истина и ложь не распределены по Востоку и Западу, Азии и Европе. Христианство, а не люди XIX века, принесло в мир сознание, что ныне нет эллина и иудея. Ненависть к западному христианству, к католичеству есть грех и человекоубийство, есть отрицание души западных народов, отвержение источников их жизни и спасения. Ненависть к католичеству есть, по-видимому, один из существенных пунктов евразийской программы. (Я совсем здесь не касаюсь статьи Л.П. Красавина «Уроки отреченной веры», так как она заслуживает специального рассмотрения. В статье этой есть очень интересные мысли, но к сожалению она испорчена неприятным тоном.) Характерно, что обыкновенно особенно враждебны католичеству именно те, которые вносят в православие католические клерикальные и авторитарные черты. В отношении евразийцев к католичеству есть что-то глубоко провинциальное и устаревшее, унаследованное от давно прошедших времен соответствующее современному духовному состоянию мира. Миром овладевает антихрист, русское царство перестало быть христианским, стало очагом антихристова духа, а евразийцам все еще мерещится польские ксензы и иезуиты, действительно совершающие иногда и до ныне действия предосудительные, но обладающие малым весом в мировой катастрофе.

Евразийцы восстанавливают историософическую теорию Данилевского и усваивают себе его натурализм номинализм. Историософические взгляды Данилевского и евразийцев есть наивная и философски неоправданная форма номинализма, номиналистического отрицания реальности человечества. Евразийцы реалисты в понимании национальности и номиналисты в понимании человечества. Но номиналистическое разложение реальных единств нельзя произвольно остановить там, где хочешь. Номинализм не может признать и реальности национальности, как не может признать и реальности человеческой индивидуальности, - разложение реальных единств идет до бесконечности. Если человечество или космос не есть реальность, то столь же не реальностны и все остальные ступени. Евразийцы как будто бы хотят вернуться к языческому партикуляризму, духовно преодоленному христианством. Если не существует человечества, как духовного единства и реальности, то христианство не возможно лишено всякого смысла боговоплощения и искупление. Отрицание реальности и единства человечества, как иерархической ступени бытия, есть в сущности отрицание догмата богочеловечества Христа. Крайние формы церковного национализма и партикуляризма есть языческая реакция внутри христианства, есть неспособность вместить истину о богочеловечестве Христа. Разделяет плоть и кровь, дух же соединяет. И одинаково ложно отрицать реальность и единство национальности. Мир есть иерархический организм, конкретное всеединство. Поэтому интернационализм есть такая же ересь, такая же абстракция, как и национализм. Евразийцы слишком легко относятся к вопросу о взаимоотношении христианства и языческого партикуляризма, они укрываются от этого тревожного вопроса в эмоциональность «бытового исповедничества». Евразийцы правы, когда они говорят, что западно-европейская культура не есть универсальная и единственная культура романо-германская, носящая черты ограниченности. И внутри европейской культуры существуют ведь огромное различие между типом культуры романской и германской. Для французов культура германская есть почти такой же Восток, не Европа, как и культура русская и индусская. Культура всегда национальна, никогда не интернациональна, и вместе с тем она сверхнациональна по своим достижениям и универсальна по своим основам. Универсальные основы человеческой культуры не романо-германские, а античные. Русская культура текже имеет свои основы в культуре греческой, как и культура европейских народов. Мы принадлежим не только Востоку, но и Западу через наследие эллинства. Мы платоники. Западные люди по преимуществу аристотелевцы. На нас почил эллинский дух, универсальный эллинский гений. Мы стали бы окончательно азиатами, восточными людьми, если бы отреклись от греческой патристики, от св. Клемента Александрийского, от каподокийцев, если бы туранское начало в нас возобладало. И мне кажется, что евразийцы предпочитают плотское наследие туранское духовному наследию эллинскому, они более гордятся своей связью с Чингиз Ханом, чем связью с Платоном и греческими учителями Церкви. Евразийская философия истории чистый натурализм. Национально-расовая и географическая историософия столь же материалистична, как и экономический материализм. Она отрицает, что философия истории есть философия духа, духовной жизни человечества. Она забывает, что кроме Востока и Запада, кроме столкновения рас и кровей есть еще царство духа и что потому только возможно стало в мире христианство. Славянофилы были менее натуралистичны. Они прошли школу германского идеализма и преодолевали его изнутри. В мышлении евразийцев совсем нет категории духовной свободы, которая была основной в мышлении Хомякова. Остается впечатление, что для евразийцев православие есть прежде всего этнографический факт, фольклор, центральный факт национальной культуры. Они берут православие извне, исторически, а не изнутри, не как факт духовной жизни, вселенский по своему значению. Поэтому они прежде всего дорожат бытовым православием, его статическими пластическими образами. Говорю, конечно, не о личном религиозном опыте отдельных евразийцев, а об их мышлении.

Евразийцы любят туранский элемент в русской культуре. Иногда кажется, что близко им не русское, а азиатское, восточное, татарское, монгольское в русском. Чингис Хана они явно предпочитают Св. Владимиру. Для них Московское царство есть крещеное татарское царство, московский царь - оправославленный татарский хан. И в этом близком сердцу евразийцев царстве чувствуется непреодоленное язычество азиатских племен, то непреодоленное магометанство. Христианство не вполне победило в евразийском царстве. Любовь к исламу, склонность к магометанству слишком велики у евразийцев. Магометани ближе евразийскому сердцу, чем христиане Запада. Евразийцы готовы создать единый фронт со всеми восточно-азиатскими, не христианскими вероисповеданиями! против христианских вероисповеданий Запада. (Я имею тут ввиду не критику евразийцами империалистической политики европейских государств в отношении народов Азии и Африки. В этом отношении евразийцы правы. Я имею ввиду вопрос чисто религиозный). И это есть несомненное извращение религиозной психологии, частичная измена христианству. Евразийцам вновь уместно поставить вопрос Вл. Соловьева: «Каким же хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса иль Христа?» «Восток Ксеркса» очень их пленяет, они не могут его победить во себе и не хотят победить его в русском народе. Между тем как и наш большевизм есть порождение «Восток Ксеркса». Все будущее русского народа зависит от того, удастся ли победить в нем нехристианский Восток, стихию татарскую, стереть с лица русского народа монгольские черты Ленина, которые были и в старой России. Можно вполне согласиться с тем, что татарское иго имело огромное, не только отрицательное, но и положительное значение в русской истории, что оно способствовало выработки в русском народе самостоятельного духовного типа, отличного от западного. Но это отнюдь не ведет еще к татарскому самосознанию, к подмене русской идеи идеей туранской. Между тем как у евразийцев исчезает своеобразие и единственность русского духовного типа, русской идеи, русской вселенской христианской идеи. Статичность, которой так упиваются евразийцы в результате реакции против бурных движений нашего времени, есть не русская, а татарско-азиатская статичность. Христианство динамично по своей природе, оно создало бурное движение мировой истории. Ничто конечное не может быть навеки найденным онтологическим выражением бесконечного. В России евразийцев нельзя узнать России Достаевского. Следует помнить, что Достаевский явился в петровский период русской истории. Не чувствуется духовной близости евразийцев и к духовности Св. Серафима, тоже ведь явившегося в Петровский период. Евразийцам оказывается чуждым тревожный, ищущий, динамический, трагический дух русской религиозной мысли XIX века. Ничего туранскогов этой русской религиозной мысли не было. Бытовое и родовое православие евразийцев, православие статическое, родственно духу Ислама, и они сами этого не скрывают. Евразийцы дорожат русским язычеством, которое очень сильно было в старом русском быте. Думать, что этот быт может быть возрожден, значит не понимать характера нашей эпохи. Мы вступаем в эпоху новой христианской духовности. И религиозно реакционно все, что хочет преобладания крови и плоти над духом, что мешает победе духа над натурализмом. Возврат русского народа к самодовольству и самозамкнутости старой допетровской Руси есть задача не христианская, а языческая. Евразийцы не любят Вл. Соловьева и всего, что с Вл. Соловьевым связано. Но не патриотично и не национально отрицать своего величайшего мыслителя. И как бы мы не относились критически ко многим идеям Вл. Соловьева (я, например, совершенно отрицаю его теократическую концепцию), мы должны признать его огромную неумирающую заслугу. Он неустанно напоминал, что христианство не только данность, но и задание, обращенное к активности и свободе человека. Нам задано осуществление Христовой правды в жизни и заповедано искать превыше всего Царствия Божья. Бытовое исповедничество евразийцев как будто бы забывает об этом искании Царства Божьего и правды Божьей, которое очень свойственно русскому духу, но не свойственно духу туранскому. Православие не может быть только охранением, оно должно быть творческим богочеловеческим процессом. Евразийцы не замечают самой главной особенности русского православия, отличающей его от западного христианства, - его эсхатологичность, устремленности к концу. Есть два образа России: статический и динамический, бытовой и духовный. Русского странничества, русского искания правды Божьей, Града Китежа евразийцы не хотят видеть и знать. Им больше нравится бытовая устроенность и статичность Ислама. И это есть испуг и реакция против революции. Евразийцы не понимают, как понимал Достоевский, что русская интеллигенция была национально-русским явлением, отражавшим и русские грехи и болезни и русское искание правды. Современная молодежь не любит образа русского скитальца. Она предпочитает Николая Ростова Князю Андрею и Пьеру Безухова. Но нужно помнить, что стиль православия меняется, - интеллигенция возвращается в церковь и возвратившийся блудный сын будет в ней играть преобладающую роль. Православие не прикреплено к стилю мужицкому, мещанско-купеческому или дворянскому. Впрочем нужно сказать, что евразийцы меняются и у них начинает усиливаться чувство исторической динамики.

П.П. Сувчинский поднимает очень интересный вопрос о смене поколений и пытается дать оценку поколению начала XIX века и связанному с ним течению, которое он называет идеалистическим, мистическим и эстетическим ренессансом. Поколение евразийское, выросшее во время войны и революции, не чувствует себя родственным нашему религиозному поколению и не хочет продолжать его заветов. Оно склонно отказаться от всего, что связанно с постановкой проблем нового религиозного сознания. Воля его направлена к упрощению, к элементаризации, к бытовым формам православия, к традиционализму, боязливому и подозрительному ко всякому религиозному творчеству. (В социально-политическом отношении евразийцы напротив очень смелы и даже революционны). Духовный уклад нового религиозного поколения очень неблагоприятен для оценки по существу сложной проблематики предшествующего религиозного поколения. В силу пережитого опыта современная молодежь боится сложности и проблематичности, тяготеет к элементарности и простоте, направляет свою волю на осуществление практических задач. В известной ее части есть реакция против мистики и романтики, против усложненного гнозиса, против эсхатологических настроений. Поколение начала XX века вынесло на своих плечах трудную работу преодоления старого интеллигентского миросозерцания, прошло длинный духовный путь, вернулось в отчий дом, как блудный сын, и внесло в свое христианство всю сложность своей духовной культуры, поставило с большой остротой проблемы, которые имеют значение для далекого будущего и для вечности. Наше религиозно-философское течение обращено к поколениям более далекого будущего и, если проблемы им выдвинутые не интересуют поколение современное, то этим нисколько не определяется еще оценка этих проблем по существу. Мы защищали аристократизм духовной культуры, аристократизм мысли, защищали то, что представлялось бесполезным и ненужным. Но современное поколение «справа» также не принимает иерархизма, в силу которого и непонятное и ненужное имеет значение для всей лестницы жизни, как раньше он отрицался русской интеллигенцией «слева». Отрицание духовного аристократизма, отрицание сложности мысли, бескорыстного созерцания и творческой проблематики есть большевизм, и большевизм этот есть повсюду, он есть у «правых», есть и у некоторых евразийцев. Этим я нисколько не отрицаю, что отдельные представители евразийства являются высоко культурными и духовно тонкими людьми.

Неуважение к человеческой мысли, к человеческому творчеству, неблагодарность к духовной работе предшествующих поколений, нежелание почитать даже великих своих людей есть русский грех, есть неблагородная черта в русском характере. Нигилизм остается в русской крови, он также проявляется «справа», как и «слева», так же возможен на религиозной почве, как и на почве материалистической. Русские ультра - православные люди также легко готовы низвергнуть Пушкина, как низвергали его русские нигилисты. Русские люди с легкостью откажутся от Достоевского и разгромят Вл. Соловьева, предав поруганию его память. Сейчас иные готовы отречься от всей русской религиозной мысли XIX века, от самой русской мессианской идеи во имя иступленного и нигилистического утверждения русского православия и русского национализма. Но быть может всего нужнее для нас утверждать традицию и преемственность нашей духовной культуры, противодействуя нигилистическим и погромным инстинктам, преодолевая нашу татарщину, наш большевизм. Русским людям нужно прививать благородное почитание творческих усилий духа, уважение к мысли, любовь к человеческому качеству.

Я старался указать на отрицательные и опасные стороны евразийских настроений, но я нимало не отрицаю положительных сторон и заслуг этого течения и несомненных качеств некоторых статей последнего евразийского сборника. Вместе с тем я признаю, что в новом, пореволюционном поколении вырабатывается новый тип религиозно-национальной интеллигенции, более здоровой и реалистической, более закаленной духовно и преодолевшей рефлектирующую раздвоенность. В этой выработке принимают участие и евразийцы.

Николай Бердяев. Опубликовано: «Евразийский вестник». Книга Четвертая. Берлин 1925 г

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

О современном евразийстве:

Дугинское евразийство умерло. Да здравствует евразийство!

ЕСМ был создан в 2005 году как молодежная структура в рамках «Международного евразийского Движения», возглавляемого Александром Дугиным. Основателем и бессменным руководителем Союза был Павел Зарифуллин, на протяжении всего периода существования политического нео-евразийства он являлся одной из ключевых фигур движения. Он же подписал «Приказ №50 Имперской Сетевой Ставки евразийского Союза Молодёжи о закрытии нашего проекта».

Как выяснилось, в рядах нео-евразийцев некоторое время произошел раскол и пути руководителя евразийского Союза Молодежи и лидера Международного евразийского Движения разошлись.

user posted image

История раннего периода карьеры Дугина как бы повторилось вновь. Тогда он с группой сторонников покинул НБП, руководителем которой являлся вместе с Лимоновым. Павел Зарифуллин создал новое евразийскую организацию: движение евразийцев-народников — Международное движение по защите прав народов.

Безусловно, данное событие являет собой этап в истории евразийского движения.

Самое время сейчас подвести некоторые итоги, вспомнить о том, как развивалось нео-евразийство, поговорить о его прошлом и перспективах.

Об этом и о многом другом Аврааму Шмулевичу рассказывает сам Павел Зарифуллин — и свидетель, и участник недавней истории.

Авраам Шмулевич:

—Ты стоял у истоков политического нео-евразийства в новой России, долго работал с Дугиным. Расскажи, как развивалось евразийское движение.

Павел Зарифуллин:

— С Дугиным я познакомился в 1996 году. В Национал-Большевистской партии, которую они создали с Лимоновым, меня привлекли именно программные принципы евразийской идеологии (тогда они там были). В 1998 году мы с Дугиным организовали конференцию в Казани «Общеевразийский национализм» (программная статья с таким названием была у Николая Трубецкого). Тогда это было совсем не модно, страной правил Ельцин и отмороженные либералы, евразийство было чуть ли не запрещённой идеологией. Теперь мало, кто это помнит.

Лимонов тоже проявлял интерес к евразийству тогда, поэтому я и сотрудничал с НБП в обычной «нацбольской манере»: например, сорвал визит Сороса в Татарстан.

Когда у Лимонова с Дугиным произошёл раскол, они оба предложили мне работать с ними. Лимонов даже приехал специально ко мне в Казань. Я тогда сказал ему, что мы будем вместе работать, если официально программой НБП будет евразийство. Он тогда отшучивался: мол, это по факту итак, мол, программа — это чепуха, главное действие. Я так не думал.

Дугин, наоборот, дистанцировался от национал-большевизма и, во многом с моей подачи, ударился в евразийство. Так как он может, в своей манере: горячо, ярко, по выражению Лимонова мысля, «так, как жуют мясо».

Дугин стал в 1999 году советником Селезнёва и начал печатать приложение к «Завтра» — «евразийское вторжение».

Тогда же я познакомился с Верховным муфтием мусульман России Талгатом Таджуддином, он оказался нашим единомышленником, благодаря ему (реальному ВИПу) мы получили билет наверх — евразийство стало центром притяжения не только интеллектуалов-маргиналов, но и истеблишмента. Я переехал в Москву и сходу нашёл контакты в руководстве Администрации Президента, людей, которые были готовы помочь зарегистрировать и институализировать евразийство в России.

Тогда же появился полковник Петр Суслов, ставший первым председателем исполкома нового движения «Евразия», и возникла схема, благодаря которой новое движение получило путёвку в жизнь: его стали рассматривать в Администрации Президента как площадку для переговоров с чеченской оппозицией, в первую очередь с полевым командиром и писателем Хож-Ахмед Нухаевым. Т.е. мы оказались на острие политики начала путинского правления.

Поскольку никому не было известно, что в голове у нового президента, то стали циркулировать слухи, что на нашей базе создаётся новая правящая партия. Мы их не отрицали. Владислав Сурков, в своей манере, создал для нас головную боль и дубль — евразийскую партию Абдул-Вахеда Ниязова, чтобы «жизнь нам мёдом не казалась».

Появление конкурирующей фирмы, как ни странно, положительно сказалось на нашей деятельности: на пустом месте, казалось бы, к евразийству было привлечено огромное внимание общества.

Сразу выяснилось различие целей у руководства движения «Евразия». Для Суслова была важна роль посредника между АП и чеченцами, «быть на потоках», доить и разводить тех и других. Это он называл «проворачивать многоходовки». евразийство ему было побоку.

Для Дугина, как ни странно, евразийство тоже было не главное, хотя он и писал многочисленные статьи на эту тему (а также на иные темы) и издавал евразийские сборники, которые я готовил. Для Дугина было важно под эту сурдинку попасть во власть и там «влиять на власть», он тоже рассматривал евразийство, как средство для своих далеко идущих амбиций.

Получалось, что сама идеология была достоянием энтузиастов, к нам приходили искренние люди, мыслящие евразийскую идеологию, как историческую судьбу России. Банкиры и книгоиздатели, учителя и редактора газет, мастера культуры и священники, студенты и правдоискатели, родственники Петра Савицкого и последователи Льва Гумилёва.

Идея на глазах обретала плоть, и я был просто счастлив. На мне была вся реальная организационная деятельность движение, я с группой помощников студентов организовал десятки тысяч людей в России и СНГ в движение, а потом в партию «евразия», а потом в Международное евразийское Движение.

Дугин придавал нашему процессу интеллектуальный флёр, Суслов вообще не обращал на нас внимания, сосредоточившись на своих чеченцах.

К ним в качестве заложника всей операции был отправлен Валерий Коровин, помощник Дугина. Шла тема о заключении мирного договора с радикальной оппозицией между АП и боевиками. По нему Чечня делилась на две части: северную и южную, северная — российский регион, южная — ассоциированное с Россией государство.

Коровин был отправлен представителем Дугина к Нухаеву, но фактически в заложники, потому что «чехи» требовали, чтобы кто-то от нас у них был. Это всё равно, что было отправить его в зиндан, потому что пойди переговоры не так: нам прислали бы по почте голову Коровина. Дугин тогда меня спрашивал: правильно или не правильно мы делаем, чтобы переложить частично ответственность. Я ему сказал, что поскольку он Лидер, то он и должен такие вещи решать. Он подумал и сказал, что игра стоит свеч и в великих делах всегда бывают жертвы.

В итоге Коровина вернули живым. Дугин и Суслов рискнули и выиграли.

Кстати о Нухаеве. Тогда многие говорили, что книги Нухаева — действительно интересные и оригинальные работы — писал Дугин. На самом деле книги Нухаева писал сам Нухаев, а также Мансур Яхимчик — польский еврей, принявший ислам, работавший в МИ-6.

Ресурсы АП и «чехов» до нас не доходили, Пётр Суслов всё тырил, жили бедно, питались «святым духом», но евразийство жило.

Вспоминаю такой весёлый момент. Надо было срочно сдавать документы в Минюст в очередной раз на регистрацию, не хватало каких-то регионов и списочного состава. Я отчаялся уже найти недостающие звенья, как вдруг в 11 вечера руководитель новгородского отделения Маруденко дал мне телефон своего случайного знакомого из Архангельска — осетина. Дрессировщика тигров. Я ему позвонил наобум — он оказался убеждённым евразийцем. Мы проговорили о творчестве Гумилёва до трёх утра. В 7.00 дрессировщик встал, обошёл весь дом, собрал необходимые подписи и отправился в местное отделение юстиции и всё зарегистрировал!

Помимо всякого скотства в жизни, вроде идиотской регистрации чего-то там, распила административного бабла, самолюбования наших великих мужей — существуют тонкие моменты, когда душа царит над миром, когда идея несётся над землёй как птица, когда её дух демонстрирует жизнь, её сияющие токи. Это может понять только одержимый идеей человек, по-хорошему ненормальный.

Мы читали с дрессировщиком лагерные стихи Гумилёва — он в Архангельске, я в Москве. И в душах наших цвели сады.

Я хотел бы поблагодарить светлых и чистых евразийцев, которые год от года делают своё молчаливое дело — несут людям свет нашей идеологии, просто так. Не получая взамен материальной выгоды. Геннадий Пронин — директор музея Васильева в Казани, переводчица Венера Галимова (сейчас она в Китае), покойный редактор «Шахтёрского края» из Прокопьевска Анатолий Мельниченко, издавший всех отцов-основателей евразийства в «Аграф», Дима Тараторин, Руслан Кучмезов из Нальчика — настоящий евразийский рыцарь, Руфия Шевырёва из Риги — женщина-муфтий (!) и врач скорой помощи, Сергей Дугин из Новокузнецка (он в отличие от своего московского однофамильца пытался получить от евразийства только идейные дивиденды).

Евразийская Сеть существуют по сию пору, только с евразийским Движением Дугина она больше не связана, идея улетела, оставив пустую коробку юридической регистрации Дугину на память. Об этом впереди.

Причиной краха первого евразийского политического проекта партии «Евразии» было то, что Кремль решил прекратить закулисные переговоры с оппозицией и сделать окончательную ставку на тейп Кадыровых. Сегодня это решение показало свою правоту. Суслов ещё продолжал месить с «чехами» на свой страх и риск, но руководителям Дугину и Суслову было уже не до партии.

Дугин почувствовал, что опять прошёл мимо заветной двери во власть и подумывал создать Консервативно-Революционную партию, чтобы опять начать всех пугать и шантажировать в жанре 90-го НБП. Суслов с Дугиным переругались, в результате Суслов украл у Дугина документы и перегестрировал партию под себя, а АП это всё санкционировала и Дугина «слила».

Суслову кража удачи не принесла. Скоро партию закрыли, а Суслов сейчас работает то ли в Абу-Даби, то ли в Стамбуле, следы его теряются…

Я со своими евразийцами-студентами уговорил Дугина не отказываться от евразийства, а зарегистрировать евразийское НПО, заняться реальной, а не выдуманной просветительской деятельностью. Дугин согласился, повторяя, что Консервативно-Революционную партию было бы круче. Позже он вернулся к этому проекту.

Денег не было вообще, и тогда, как не странно, помог Марат Гельман — дал просто так 45000 долларов, деньги по тем временам неплохие. На это и жили какое-то время. Поэтому для меня оказалось странной недавняя ситуация, когда Дугин стал оскорблять Гельмана и натравливать на него своих клевретов. Мало кому нравится, то, что делает Марат, как галерист, но у людей есть такое чувство, как благодарность. Пользуясь случаем, передаю привет и признательность Марату Александровичу.

В 2004 году шарахнула «оранжевая революция» на Украине, власть заметалась и стала доставать всё политическое, что лежало под спудом. Так возникла идея Евразийского Союза Молодёжи. В 2005 году в Александровской слободе он был создан и закрыт совсем недавно.

Подведу только некоторые итоги: проект был тесно связан с политикой Администрации, и когда она утратила к нему интерес, то интерес к проекту утратил и Дугин. Развивать что-то вопреки он не хотел. У него есть особенная черта — он никогда не идёт до конца. Он начал проект сливать, а сам сосредоточился на теме «русского консерватизма» и основал Центр консервативных исследований при Соцфаке МГУ.

Но евразийство никогда не было консервативным проектом. Наших отцов-основателей называли «евразийцами-футуристами» или «православными большевиками», но никогда консерваторами! Я предлагал Дугину взять на худой конец лейбл «неоконсерваторов», это была бы аллюзия на американских «неоконов». В этом есть хотя бы какая-то энергия, экспрессия. Но Дугин понял, что в МГУ это не пропустят и начал развивать «консерватизм».

Для меня, как евразийца это было абсолютно неприемлемым, моя идеология в этой оптике смешивалась чёрте с чем. Развивать ЕСМ я тоже, получается, не мог, да и создан был проект для конкретных нужд Администрации, это мы затащили туда евразийство. Мы использовали Администрацию, а Сурков, соответственно нас. Такая игра не могла вестись бесконечно. Поэтому мы закрыли евразийский Союз Молодёжи и создали Движение по защите прав народов — Движение евразийцев-народников.

Евразийство в Европе, да и в России за последние годы стало восприниматься, как приводной ремень к «железным тискам» Российского Государства.

На то есть объективные причины. Да, когда Государство при Ельцине было под угрозой, мы бросили все свои политические и интеллектуальные силы ради его спасения. Сегодня оно твёрдо стоит на ногах и в нашей поддержке не особенно нуждается.

И мы должны прекратить пестовать миф о сакральности современной российской власти, который активно пропагандировал Дугин. Ни Путин, ни Медведев не тянут на Короля Ужаса и главу Опричнины.

Буддисты России хотели признать Медведева, как Главу России священным государем (по аналогии с Екатериной II), подготовили ему трон «Белого Царя». Медведев приехал в Бурятию, посмотрел на трон и уехал.

По тому, с каким УЖАСОМ смотрел Дмитрий Медведев на трон «Белого царя» в Бурятии, прекрасно видно, что никакого священного мифа этой власти не нужно. Либо пусть российская власть выдумывает его сама, если захочет.

Нам же пора переосмыслить задачи евразийства и вернуться к истокам.

Коммунисты — это называли возвращением к марксизму-ленинизму. евразийцы-народники провозглашают Стирку евразийской души (термин из аналитической психологии). Мы должны вернуться к евразийству ортодоксальному и посмотреть, что является «архетипическим ядром» нашей идеологии, а что у нас лишнего, «наносного». А также, что в евразийстве соответствует задачам современности?

Помимо Грозного Полюса, у евразийства есть и Милосердный Полюс. Никогда не надо об этом забывать. Мне представляется, что надо развивать именно милосердный народнический аспект евразийской идеологии. Мы можем вспомнить о героических и благородных предшественниках на этом поприще. Таких, как Лафайет, Байрон, Бакунин, Черняев, Николай Гумилёв, Вандам, Султан-Галиев, Д`Аннунцио, Че Гевара, Николай Трубецкой, Леви-Стросс, Лев Гумилёв, Пинкола Эстес, Шейх Анти Диоп, Мирча Элиаде, Лелио Бассо и Ален де Бенуа и многих других. Напомнить о пассионариях Народной Воли, о революционерах и антропологах, об освободителях и утешителях, словно бы вернувшихся в наше скудное время с блистательных гобеленов и мозаик Средневековья.

Необходимо отметить важность и ценность вклада Александра Дугина в развитие евразийской доктрины и евразийских политических проектов. Однако: евразийство — это живое древо, идеология со столетней судьбой. Я бы сказал, что евразийство — это философский камень России, ещё нереализованная модель, способная восстановить в России живую связь и сложные пропорции между Государством, Народами и Человеком. И если евразийство живая, а не законченная, не формализованная доктрина, то она обязана расти и развиваться, у столетнего древа должны зацвести новые побеги!

Авраам Шмулевич:

— Один из бывших активистов ОПОД «Евразия» написал мне буквально на днях: «Я читал книги Дугина именно в 90е годы. Интерес иссяк практически сам собой в 2002 году, когда он главным образом занялся самоповтором. В тот самый момент, когда его деятельность стала встречать поддержку со стороны людей из гос. администрации, интерес иссяк. Сейчас уже сложно анализировать причины упадка интереса, но когда всё было «потенциально» ожидания был высокими, как только начали переходить к актуальному, оказалось, ну … как-то очень бледно». Меня же несколько лет назад буквально потрясло, когда в Москве у какого-то метро, я зашел в магазин уцененной книги — там за несколько рублей, за копейки, уцененные окончательно, стояли всякие книги, которые не находят спроса — и длинная-длинная полка книг Дугина. А я помню как его книги в конце 90-х — в полусамиздате они выходили — искали и расхватывали.

Не так давно Дугин читал лекции в МГУ — туда в обязательном порядке сгоняли всех студентов. У меня есть порядком знакомой молодежи из МГУ — я опросил всех — НИКТО про эти лекции не слышал. Почему не оправдались нео-евразийские надежды конца 90-х — начала нулевых? В чем причина явной политической и философской неудачи нео-евразийского проекта в том виде, в каком он был представлен Александром Дугиным? И что произошло с Дугиным, по твоим наблюдениям, за годы развития евразийского движения?

Павел Зарифуллин:

— Я внимательно изучил Дугина за 13 лет знакомства и считаю, что причина неудач евразийских политических проектов напрямую связана с его личностью. Да, он многое принёс в евразийство, но многое, на мой взгляд, лишнее (правые концепции Германии и Италии). Что-то надо будет теперь чистить.

Я думаю, ему мешает всегда его двусмысленность, раздвоенность. Он не борется до конца, человек импульсивный, инфантильный. Что-то делает, потом бросает. Он не боролся за НБП, за национал-большевизм, не боролся за Партию «Евразия». Он видел в идеологиях всегда средство для своего личного карьерного роста. Он всегда хотел попасть в истеблишмент, он считал себя его частью.

Я бы сделал даже психоанализ Дугина, чтобы было понятно, о чём речь. Его отец, генерал таможни, бросил его в раннем детстве. Он всегда знал, что генетически он представитель элиты, а реально это не так, он был (да и остаётся) парией. Это несмотря на все его реальные таланты, знание языков и французской философии, несмотря на то, что он европейски образованный человек и талантливый интерпретатор, прекрасный рассказчик, лектор.

Он рвётся к Высшему Свету, к Власти, но оттуда его всегда выбрасывают.

В психоанализе есть один на него похожий персонаж. Антрополог и психоаналитик Кларисса Пинкола Эстес, ученица Юнга писала об архетипе «Синей Бороды», о «хищнике души». В сказке Синюю Бороду называют неудавшимся чародеем. Это архетип Икара или Люцифера — эти персонажи бросают вызов Свету, но падают вниз. Там они превращаются в хищника, вроде Синей Бороды, который жаждет превосходства и власти над другими. Они занимаются чем-то вроде психологической инфляции (психическое состояние, в котором человек испытывает нереальное — либо слишком высокое (мания величия), либо слишком низкое (депрессия) чувство своей идентичности).

В результате жизненной неудачи этот чародей воспринимает своё положение в обществе подсознательно, как изгнание из Высшего Света, где он потерял, как он считает, генетически ему присущую благодать, высокий уровень социальной стратификации, чувство внутреннего света. Он томится в вечной ссылке без надежды на искупление. Он безжалостно уничтожает проявление внутреннего света в других, пытается насытиться идеями (тоже несущими свет). Можно вообразить, что он пытается собрать себе достаточное количество душ, разных Идей, и это даст ему то сияние, которое наконец-то рассеет тьму и исцелит его одиночество.

Синяя Борода всячески скрывает состояние своей внутренней ущербности, тотального внутреннего кошмара. Он огородился от мира и живёт в лесу в мрачном замке, но один там находиться не может, поэтому периодически выдвигается оттуда на поиски любопытных молодых душ.

Он очаровывает их «манерами» и «тайными знаниями», сулит возвысить их перед родными и сверстниками. Он предлагает невинной душе свой замок и любые его комнаты. Говорит: «делай, что пожелаешь, входи в любую дверь», соблазняя ложным чувством свободы. Ложным, потому что в одну главную дверь входить нельзя. Души, с которыми «работает» Синяя Борода не свободны, потому что вынуждены не замечать зловещие знаки хищника, мающегося от реального отсутствия внутреннего света.

В потайной комнате Синей Бороды лежат трупы его жертв, высушенные опустошённые души, нереализованные идеи, трупы убитых и изнасилованных им грёз. Я видел эту комнату и знаю, какие скелеты лежат в дугинском шкафу. Ключ от этой двери воняет кровью — кровью выпитых ими душ.

О да, мастер, как вампир пьёт кровь души своих учеников, пьёт идеи все подряд без счёта. Чтобы забыться от своего одиночества, от острейшего чувства неприблежённости к власти, к стихии Света.

Он изрекает яркие каламбуры, уникальные афоризмы, его мрачный стиль чертовски привлекателен, как бывает привлекателен Синяя Борода, но вампиром идей он от этого быть не перестаёт.

Тайная комната Дугина завалена скелетами сгнивших фашистов, испитого духа Гитлера, высосанной музыкой Устрялова. О да, он относился к евразийству потребительски. Он пил его сок, но реально ничего нового туда не принёс, кроме частички «нео».

Русская геополитика была сформирована Петром Савицким. Русская этнопсихология — Львом Гумилёвым. Русский (и мировой) структурализм — Николаем Трубецким. Выпивая евразийскую идею, Дугин попутно знакомил с ней окружающих.

Дугин одержим своими скелетами, они не дают ему покоя, он получает удовольствие, вспоминая о них. Однажды «вождь» прочитал многочасовую сверхстранную лекцию о Наблюдателе, который смотрит за всеми из комнаты, выхода из которой нет. Он издевался над студентами и глумливо их спрашивал: кто такой этот Наблюдатель? Что он видит? Потом Дугин провёл семинар для активистов ЕСМ и всех заставлял писать специальные тесты. Что он видит? Что? — допытывался Дугин, как Синяя Борода. Теперь мы знаем, что видит Наблюдатель: дугинский тотальный комплекс, иссушенная до дна идея. Ученик Дугина Карагодин — моральный калека с выпитой учителем душой. Дугин — Синяя Борода у нас как на ладони.

И только он несёт ответственность за провал евразийского проекта в России, потому что сам он никогда никаким идейным евразийцем не был, сегодня он легко от него отказался и стал консерватором, а вчера был большевиком, а позавчера фашистом.

Дугин любил вспоминать (и себя с ним мысленно сопоставлять) архетип сакрального царя из книги Джеймса Фрэзера «Золотая ветвь»: мол, когда Вождь настоящий, всё в государстве или в племени течёт прекрасно, а вот когда Вождь неудачник — над страной не идут дожди, дети не рождаются, прилетает саранча и всё съедает. Это картина из жизни евразийского Движения с момента его основания в России: вечно прилетала какая-то саранча, редко шёл денежный дождь, всё давалось невыносимо трудно.

Это при том, что потенциал у евразийства был огромный всегда (например, за партию «Евразия» на региональных выборах в Красноярске голосовало людей больше, чем за «Единую Россию», потом власти спохватились и всё это дело прикрыли). Энтузиазм евразийских активистов был не меньшим, а то и большим, чем у НБП или регионального актива коммунистов. Дугин все политические неудачи валил на кого-то: на Кремль, на американскую агентуру, на Славу Суркова, даже на придуманную Прохановым наркосеть «Форвест». Ну а больше всего на Кали-Югу, «Конец мира» и другие сектантские страшилки. Евразийство стало Движением, а Дугин всегда тяготел к роли главаря секты, Движения и людей он пугался, опасался, только в узком кругу, «среди своих» чувствовал себя комфортно.

С одной стороны он тяготел к «солнечным людям» — вроде Лимонова, с другой всегда их опасался, а комфортно себя чувствовал, копаясь в мертвечине культуры, в психоанализе снов, во французском постмодерне, или в обществе своих вечно молчаливых клевретов, которые не то, что возразить, ответить внятно не могли. Расставание наше было рациональным с его точки зрения – потому что он понял, что евразийство для меня главное, но он сам не видел уже в евразийстве перспектив для себя.

Но раз он отвалил от евразийства, то пора подвести некоторый итог.

Дугин провалил евразийский политический проект и попросту надумал скрыться на соцфаке МГУ под личиной профессора (вот уж где много молодых любопытных душ). Он даже не поблагодарил тех людей, которые его столько лет тащили на себе, благодаря которым он стал известен. А этих людей тысячи в России и в мире.

Фрэзер писал, как поступают с вождями-неудачниками в различных обществах: им вспарывают животы и тогда над страной опять начинают идти дожди, потому что эти вожди прячут дожди у себя в животе. Мы знаем финал сказки о Синей Бороде, чародее-неудачнике: его расчленяют и отдают на съедение священным птицам в искупление за грехи. Но мы все же живём в гуманном обществе и так делать не будем. Просто евразийцы отказываются от услуг Дугина, как руководителя. Евразийство идёт своей дорогой, а Дугин своей.

Авраам Шмулевич:

— Значит ли эта история, что нео-евразийство умерло? Пора сдать его в архив?

Павел Зарифуллин:

— Да нео-евразийство Дугина закончилось. А евразийство живо и будет жить, пока есть идейные евразийцы.

Я уверен, мы сможем гармонизировать само евразийство, потерявшее в последнее время энергию, вдохнуть в Идею новые силы. Мы оседлаем новую евразийскую волну!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Saygo @ Сегодня, 12:45)
Отрицание реальности и единства человечества, как иерархической ступени бытия, есть в сущности отрицание догмата богочеловечества Христа.

Отрицание единства человечества у Данилевского есть, а вот на счет отрицания "реальности человечества"- Бердяев не прав. wink.gif

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Суйко @ Сегодня, 13:01)
Бердяев не прав.

Он прав в главном: евразийство - русская доморощенная локализация фашизма.
Евразийскими настроениями объясняются новомодные антинаучные течения типа фоменковщины.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Отскочившие от статьи Бердяева отрывочные мысли:

окончание новой истории, при котором мы присутствуем, есть вместе с тем возникновение новой универсалистической эпохи, подобной эпохе эллинистической

Новый эллинизм с главной Александрией в Нью-Йорке. Кто бы в 1925 году мог именно такое предвидеть...

Происходит взаимопроникновение культурных типов Востока и Запада

в странном одностороннем порядке: европейцы иногда пытаются понять, уважить Восток, а вот он не слишком спешит навстречу европейской культуре внутренне, предоставляя лишь тела своих людей в пространстве внешнем. Может быть это нарочитая компенсация необходимости гастарбайтерам не по доброй искать работу в чужой стране? Как ответ на насилие обстоятельств нарочитое неприятие иной культуры, подчёркнутая, даже частенько агрессивная автаркичность? И что дальше? Можно ли говорить об исламской интеллигенции, которая послужила бы со своей стороны элементом-посредником меж культурами?

Отношение евразийцев к Западу и западному христианству в корне ложное и нехристианское. Культивирование нелюбви и отвращения к другим народам есть грех, в котором следует каяться. Народы, расы, культурные миры не могут быть исключительными носителями зла и лжи. Это совсем не христианская точка зрения. Христианство не допускает такого рода географического и этнографического распределения добра и зла, света и тьмы. Перед лицом Божьим добро и зло, истина и ложь не распределены по Востоку и Западу, Азии и Европе.

может быть это результат несколько однобокого понимания евразийства? Да и какое оно, тогдашнее евразийство объективно, повлияло ли оно на что-то, кроме трансляции своего названия в наше время?

Евразийцы слишком легко относятся к вопросу о взаимоотношении христианства и языческого партикуляризма, они укрываются от этого тревожного вопроса в эмоциональность «бытового исповедничества»... Бытовое и родовое православие евразийцев, православие статическое, родственно духу Ислама, и они сами этого не скрывают. Евразийцы дорожат русским язычеством, которое очень сильно было в старом русском быте. Думать, что этот быт может быть возрожден, значит не понимать характера нашей эпохи. Мы вступаем в эпоху новой христианской духовности. И религиозно реакционно все, что хочет преобладания крови и плоти над духом, что мешает победе духа над натурализмом. Возврат русского народа к самодовольству и самозамкнутости старой допетровской Руси есть задача не христианская, а языческая.

Вопрос и посейчас актуален, если не ещё более, чем почти столетие назад. А ведь в православии, если вдуматься, гораздо более общих черт с исламом, чем с католицизмом и уж совсем непроходимая граница с миром протестантским.

В силу пережитого опыта современная молодежь боится сложности и проблематичности, тяготеет к элементарности и простоте, направляет свою волю на осуществление практических задач.

как в воду глядел. Только про нынешнюю молодёжь. Ну а раз так, то слова эти скорее проявления сенильного трёпа, чем констатация состояния дел во внешнем пространстве философа. А может и хорошо, что всё повторяется – в этом есть какая-то устойчивость…

Отрицание духовного аристократизма, отрицание сложности мысли, бескорыстного созерцания и творческой проблематики есть большевизм, и большевизм этот есть повсюду, он есть у «правых», есть и у некоторых евразийцев. Этим я нисколько не отрицаю, что отдельные представители евразийства являются высоко культурными и духовно тонкими людьми. Неуважение к человеческой мысли, к человеческому творчеству, неблагодарность к духовной работе предшествующих поколений, нежелание почитать даже великих своих людей есть русский грех, есть неблагородная черта в русском характере.

Интересное наблюдение. Жаль, не дожил философ до лозунга «Сыктывкар рулит!» на дешёвых средиземноморских курортах и на антифорумах ни разу не бывал в инете. Но глядел далёко!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Saygo @ Фев 10 2013, 12:05)
Он прав в главном: евразийство - русская доморощенная локализация фашизма.
Евразийскими настроениями объясняются новомодные антинаучные течения типа фоменковщины.

Простите, но это хрень
Евразийство ничего общего с фашизмом не имеет

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Dark_Ambient @ Апр 21 2013, 13:49)
Евразийство ничего общего с фашизмом не имеет

В 1925 году автор статьи ещё настоящего фашизма не видел, вот и пугал русским, чисто теоретическим.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

И. И. ОРЛИК. ЕВРАЗИЙСТВО: ОТ ЗАРОЖДЕНИЯ ДО НАШИХ ДНЕЙ

В трагический период распада многовекового Российского государства в начале 90-х годов XX в. неожиданно вновь появилась старая идея "спасения России". Ее оживили известный историк, русский мыслитель Л. Н. Гумилев и несколько других российских обществоведов - философов, правовиков, политологов.

Давняя, казалось, совсем забытая и не вызывавшая особого интереса у советских историков евразийская идея, которая якобы должна "спасти Россию", вдруг привлекла внимание многих исследователей и даже политиков. Одна за другой проводились конференции и научные дискуссии, посвященные этой идее, сформулированной и обоснованной в не менее драматичное для нашей страны время - в начале 20-х годов прошлого столетия. Тогда шла кровопролитная, продолжительная гражданская война. Судьба российского государства была очень неопределенной. И в это время небольшая группа русских интеллектуалов - профессора университетов, писатели, публицисты, бежавшие или насильственно изгнанные, - задумались над будущим своей родины.

Это были не дилетанты, не политические доктринеры, предававшиеся пустым фантазиям без каких-либо весомых аргументов. Нет, это были "люди, прошедшие научную школу, владеющие искусством изощренного анализа"1.

Представители русской интеллектуальной элиты в эмиграции (они обосновались в Праге, Софии, Белграде, Париже и Берлине) в отличие от тех, кто ставил своей целью борьбу за свержение советской власти2, попытались осмыслить произошедшие в их стране кардинальные перемены и определить возможное будущее России, ее место и роль в мировом развитии. В начале 1920-х годов в Праге экономист-географ П. Н. Савицкий и философ Н. С. Трубецкой стали основателями идейного течения, вскоре получившего название "евразийство". Признанными идеологами евразийства были также Н. Н. Алексеев, Г. В. Вернадский, Л. П. Карсавин, В. П. Никитин, Б. Н. Ширяев, В. Н. Иванов.

СТАНОВЛЕНИЕ ЕВРАЗИЙСТВА

В течение 1920-х годов евразийское движение распространяется в ряде европейских стран, не получая какого-либо четкого организационного оформления. Однако влияние идей евразийства становится все более широким, чему способствуют многие издания в Праге, Париже, Берлине, а также привлекавшие большое внимание евразийские конференции. Они проводились в Софии, Праге, Париже и Берлине. Одновременно издавался сборник "Евразийский временник" (9 выпусков за 1922 - 1929 гг.).

По мере расширения евразийского движения происходит его дифференциация, а в ряде случаев - переход его сторонников на жесткие политические позиции борьбы с советским строем. Резкая политическая поляризация привела в конце 1920-х годов к расколу евразийского движения. Его центр переместился в Париж, где под руководством Л. П. Карсавина с 1927 г. действовал "Евразийский семинар". Одновременно началось и издание газеты "Евразия". Раскол в редакции "Евразии" привел к фактическому прекращению деятельности евразийского движения в Париже. 31 декабря 1928 г. Н. С. Трубецкой в письме в редакцию "с прискорбием" отмечал "факт раскола", признавал невозможность восстановить внутреннее единство и равновесие евразийства и заявлял о своем выходе из газеты "Евразия" и из евразийской организации.

Евразийская группа ученых, не связывавших свою деятельность с политическими целями, в 1930-е годы сохранилась только в Праге.

Евразийство, как сумма идей, сложно по своему содержанию. Не случайно евразийцы называли свое учение системой, сформированной на основе комплексного подхода, хотя критики евразийцев, прежде всего "соседи" по Праге А. А. Кизеветтер и П. Н. Милюков, не признавали их учения, считая его проявлением "расистской идеологии", "максимализмом"3.

Истории возникновения евразийства как научного идейного течения посвящены многие работы отечественных историков и философов4. Их оценки заслуживают специального исследования. Нас же интересует суть евразийства, его главные концептуальные установки, которые могут представлять интерес с точки зрения их использования и применения к анализу проблем евразийского пространства в XXI в. Остановимся лишь на некоторых главных положениях концепции евразийства.

Ее основатели считали, что в течение нескольких веков пространство России, ее территория увеличивалась за счет "органического расширения в Азии"5, а Московское государство, выросшее из Северо-Восточной Руси, стало объединителем евразийского мира, приняв культурно-политическое наследие монголов. Отсюда и вывод о том, что русский народ - это "особый этнический тип, сближающийся как с азиатским, так и с европейским".

По мнению П. Н. Савицкого, культура России не является ни полностью европейской, ни одной из азиатских. В ней нет механического соединения элементов той и других. Это срединная, евразийская культура, первенствующую роль в которой играют великороссы. Границы Евразии совпадают с границами Российской империи. Евразия - особая часть света, особый континент, "некоторое замкнутое и типичное целое и с точки зрения климата, и с точки зрения других географических условий"6. Евразийская культура связана с другими культурами, но азиатские культуры ей ближе. "Русский мир евразийцы ощущают как мир особый и в географическом, и в лингвистическом, и в историческом, и в экономическом, и во многих других смыслах. Это "третий мир" Старого Света, не составная часть ни Европы, ни Азии, но отличный от них и в то же время им соразмерный"7, - писал П. Н. Савицкий.

Для будущего России, считали евразийцы, необходимо закончить дело Петра I, т.е. "вслед за тактически необходимым поворотом к Европе совершить органический поворот к Азии"8. При этом подчеркивалось, что Россия отличается от Германии или Франции тем, что ее основой является культурно-материковое, а не национально-государственное единство.

Не все евразийцы предлагали отвернуться от Европы. Напротив. Но для того, чтобы "сблизиться с Европой, - полагал П. Н. Савицкий, - нужно стать духовно и материально независимыми от нее". Евразийцы утверждали, что Россия может быть независимой, поскольку "она представляет своеобразную географическую среду, в своих простых, широких очертаниях резко отличную от дробного строения Европы"9.

Более категоричен был Н. С. Трубецкой. По его мнению, евразийский мир являет собой "замкнутое и законченное географическое, хозяйственное и этническое целое", которое отличается как от "собственно Европы, так и от собственно Азии". Сама природа, подчеркивал он, указывает народам Евразии "необходимость объединиться в одно государство и создавать свои национальные культуры в совместной работе друг с другом". Россия не должна быть "провинцией европейской цивилизации". Европейский образ мысли рассчитан на "совершенно иной психологический тип людей". Задача России в будущем состоит в том, чтобы осознать наконец свою подлинную природу. Необходимо созидание "самостоятельной и самодовлеющей русско-евразийской культуры на основаниях, совершенно отличных от духовных основ европейской цивилизации"10. Это максималистское утверждение Н. С. Трубецкого не раз подвергалось критике со стороны оппонентов евразийства.

Г. В. Вернадский считал главным фактором формирования Российской империи географическую среду. Поэтому каждый из пяти разделов его изданной в 1927 г. Евразийским книгоиздательством в Праге монографии "Начертание русской истории" содержит в названии слова "лес" и "степь"11. Идеи, изложенные Г. В. Вернадским в этой книге, легли в основу ряда концептуальных положений евразийства: нет двух Россий - "европейской" и "азиатской", есть лишь одна Россия - "евразийская" или "Россия-Евразия"; непрерывное поступательное движение русских на восток является не "империализмом", а "неустранимой внутренней логикой месторазвития"; русский народ не только применился к своему месторазвитию, но в большой степени сам его и создал12.

В ряде работ евразийцев, особенно в трудах Н. С. Трубецкого, большое место отведено роли религиозного фактора, который призван объединять в единое целое православных христиан с мусульманами и буддистами, укреплять связи народов Евразии.

Некоторые историки евразийского движения утверждают, что оно возникло на базе славянофильства. Это не так, хотя многие взгляды как будто бы почерпнуты у славянофилов.

Идеи славянофилов наиболее полно были освещены в серии статей русского философа Н. Я. Данилевского, опубликованных в 1869 г. в журнале "Заря", а затем включенных в его труд "Россия и Европа", вышедший в 1871 г. В основных главах этого труда рассматриваются культурные и политические отношения славянского мира и мира германо-романского, сложность, а подчас и враждебность во взаимоотношениях Европы и России; ставятся вопросы о принадлежности России к Европе и о тождественности европейской цивилизации общечеловеческой; определены культурно-исторические типы и законы их развития; предпринята попытка выяснения различий в характере народов, их "психическом строе", а также влияние на них "исторического воспитания". Автор приходит к главному выводу славянофилов: "европейничанье - болезнь русской жизни", а ее спасенье - "всеславянский союз"13.

Славянофилам принадлежит приоритет в выдвижении русской "национальной идеи", которую они определили формулой "всемирного общечеловеческого единения".

Начало ему, по их мнению, положит "всеславянское единство". Ф. М. Достоевский писал о "русской национальной идее" со злой иронией и назвал ее "примирительной мечтой вне науки"14. Кстати, взгляды Достоевского не могли не сказаться при формировании евразийского идейного течения. Именно у него евразийцы нашли важный ориентир. "В грядущих судьбах наших может быть Азия - то и есть наш главный исход"15, - писал Достоевский, а позже дополнял: русские не только европейцы, но и азиаты.

Евразийство испытало влияние двух противоречивых и даже враждебных друг другу русских идейных течений: славянофильства и западничества. В трудах евразийцев мы находим многие заимствования из взглядов славянофилов - Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева, а также западников - И. С. Тургенева, П. Я. Чаадаева, М. Н. Каткова. Но ни одного из этих течений евразийцы не приемлют. Их идеи оригинальны и составляют полностью самостоятельное направление. Первые евразийцы, далекие от политических амбиций лидеров белой эмиграции, полагали, что главным является сохранение "евразийской общности". Именно поэтому они считали вполне исторически обоснованными империю Чингисхана, Московское государство, Российскую империю, СССР - как преемственные формы евразийского объединения.

Идеологи евразийства создали концепцию исторического, геополитического, культурного, этнографического единства России-Евразии, которая, по их представлению, является особым геоприродным, историческим и социокультурным миром.

"НЕОСОЗНАННОЕ" ЕВРАЗИЙСТВО

Особое внимание основатели евразийства обращали на сохранение евразийского пространства. В 1926 г. П. Н. Савицкий, говоря о "естественности" границ России, отмечал, что, "несмотря на страшные потрясения войны и революции", в общем и целом, с отклонениями в обе стороны "границы Евразии совпадают с границами Русской империи"16.

Евразийцы не раз заявляли, что "существо русско-евразийской идеи осталось неосознанным (курсив мой. - И. О.) и даже искаженным, правда, лишь в призванном его осуществлять правящем слое"17. Эта неосознанность, по мнению евразийцев, была характерна и для советских руководителей. Идея евразийства, писал П. Н. Савицкий в 1933 г., "живет в СССР, но только не осознает в нем своего существования"18. Русская революция, продолжал он, покончила с Россией как частью Европы, "она обнаружила природу России как особого исторического мира. Но в настоящее время это не более как намек и задание. Цель евразийцев - реализовать его в исторической действительности"19.

П. Н. Савицкий реально оценивал ситуацию в Советской России с точки зрения сохранения евразийской тенденции, особенно в связи с национально-лингвистической политикой. "Давая свободу и простор употреблению и развитию всех многообразных языков Евразии, - писал он, - коммунистическая власть, несомненно, примыкает к здоровой и творческой евразийской традиции"20. Однако евразийцы называли утопическим, фиктивным коммунистический интернационализм в качестве руководящего принципа в жизни СССР. Таким принципом они считали национализм общеевразийский.

Отношение евразийцев к советскому режиму было сложным и противоречивым. С одной стороны, они, конечно, являлись противниками коммунизма. Но, с другой стороны, их враждебное отношение к западной либеральной демократии делало их словно бы союзниками советских властей, что было предметом злобных нападок их "собратьев" по эмиграции. Евразийцы ориентировались на "третий путь", но подробно эту тему не развивали. Они признавали, что в СССР русский народ есть и будет только одним из равноправных народов, населяющих государственную территорию и принимающих участие в управлении ею. Эта перемена роли русского народа в государстве ставит перед русским национальным самосознанием ряд проблем. Для того чтобы отдельные регионы бывшей Российской империи продолжали существовать как части одного государства, необходим "единый субстрат" государственности. "Национальным субстратом того государства, которое называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию - Евразией, ее национализм - евразийством"21, - отмечал Н. С. Трубецкой.

В опубликованной в 1925 г. в Берлине работе "Наследие Чингисхана" он писал, что в советской внешней политике проявляется "отказ от фальшивых славянофильских и панславистских идеологий, отказ от подражания империалистическим замашкам великих европейских держав. По отношению к Востоку впервые взят правильный тон, соответствующий исторической сущности России-Евразии: впервые Россия признала себя естественной союзницей азиатских стран... Во внутренней политике следует отметить отказ от русификаторства, органически чуждого исторической стихии России"22.

Пражские евразийцы не случайно подчеркивали схожесть многих своих идей евразийского государственного устройства с советской концепцией многонационального государства. Достаточно обратиться к истории образования СССР, чтобы увидеть явное стремление советских лидеров сохранить единое государственное пространство Российской империи. Не вдаваясь в подробности сложного процесса решения национального вопроса в СССР, обратим внимание на два диаметрально противоположных друг другу варианта государственного строительства23.

Официальному провозглашению СССР в 1922 г. предшествовала бурная дискуссия в центральном партийном руководстве и особенно в республиканских партийных организациях. Основной проект, выдвинутый И. В. Сталиным и поддержанный С. М. Кировым, Г. К. Орджоникидзе, Д. З. Мануильским и другими, предусматривал вхождение национальных республик в РСФСР и, как указывалось в письме секретаря ЦК Компартии Украины Д. З. Мануильского И. В. Сталину 4 сентября 1922 г., "ликвидацию самостоятельных республик и замену их широкой реальной автономией"24. Этот проект был принят 24 сентября комиссией ЦК РКП(б) и получил название "автономизации", или "федерации, основанной на автономии".

Другой - ленинский - вариант предусматривал федерацию, основанную на договорных началах. Вокруг вопроса о принципах объединения развернулась ожесточенная борьба. Против ленинского проекта резко выступил Ф. Э. Дзержинский, за что поляк Дзержинский был обозван Лениным "великодержавным русским держимордой". 27 сентября 1922 г. тяжело больной Ленин в беседе со Сталиным подверг резкой критике идею "автономизации", считая ее ошибочной, умаляющей права национальностей. Одновременно он продиктовал письмо к членам политбюро ЦК РКП (б) "Об образовании СССР", настаивая на создании "федерации равноправных республик"25.

6 октября 1922 г. пленум ЦК РКП (б) принял резолюцию о заключении договора между независимыми советскими республиками (включая РСФСР) об их объединении в Союз Советских Социалистических Республик с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава Союза.

Сталин больше не отстаивал идею "автономизации", а позже, укрепив свою авторитарную власть, считал, что единство советского государства может обеспечить "сила центра". Но в 1922 г. главным для Сталина была реальная угроза - намерение Ленина снять его с должности генерального секретаря ЦК, о чем Ленин сообщал в своем письме к членам ЦК 23 декабря 1922 г. (с добавлением 4 января 1923 г.)26.

"Автономизация" была более близка к старому административно-государственному устройству Российской империи, а очень быстрое, произвольное, без какого-либо обоснования определение государственных границ каждой из советских республик могло привести к серьезным проблемам во взаимоотношениях между ними. Что же касается провозглашенного "права наций на самоопределение вплоть до отделения", то, по мнению классических евразийцев, этот принцип мог сыграть опасную роль в будущем. Некоторые из них даже заявляли о бомбе, подложенной под российскую государственность. Евразийцам больше импонировала идея "автономизации", которая в перспективе должна была привести к объединению народов России. Особое внимание они уделяли культурной автономии в рамках краевого или губернского территориально-административного деления советского государства. Именно поэтому сторонники "автономизации" иногда назывались советскими "неосознанными евразийцами".

В отличие от них противники "автономизации", которых философ А. С. Панарин назвал представителями "раннего коммунистического романтизма", рассчитывали "на исчезновение национальных границ, отмирание государства и слияние народов в единую коммунистическую семью"27.

В советское время немногочисленные исследователи идей евразийцев указывали, что заслугой евразийцев является определение "многонациональное государство", хотя они и считали, что России необходима "сильная централизованная власть", так как ее бесконечные просторы не содействуют раздробленности и требуют экономического и политического единства.

Один из лидеров евразийцев, Н. Н. Алексеев был весьма радикален в оценке советской национальной политики. "Отдельные входящие в Россию народы разрушат и Россию, и интернационализм, - писал он. - ...Так были созданы большевиками многочисленные национальные республики среди народов, которые до этого ни о какой автономии не думали"28. В СССР, разумеется, не было какого-либо оформленного евразийского идейного течения, но были яркие личности, научно разрабатывавшие проблемы евразийского пространства, пытавшиеся выяснить его прошлое и наметить будущее. Прежде всего, это Л. Н. Гумилев, чьи работы длительное время вызывали острые споры между этнографами, историками и географами. Среди советских евразийцев выделяется и новгородский писатель Д. Н. Балашов. В сборнике новгородской писательской организации "Вече" Д. Н. Балашов продолжал развивать идеи классических евразийцев, особенно в связи с их отношением к Западу. "Лучше или хуже наша история и мы сами стран и народов Запада? Не лучше и не хуже, мы - другие"29, -писал он. Многое в его взглядах совпадает с концепцией этногенеза Л. Н. Гумилева, например, "представление о том, что Россия - страна не европейская, а именно евроазиатская, что следование европейскому пути развития было в России ошибкой"30.

Оценки советского евразийства были самыми разнообразными. В журнале "Звезда", в статье, озаглавленной "Советское евразийство", Б. Н. Парамонов оценивает его как "культурно-политическую концепцию"31. Автор пытается понять, "чем отличается нынешнее - советское - евразийство от первоначального"32. Он видит это отличие в отходе от культурологической концепции к науке о природе - "русской природе, обусловившей традиционные черты русского исторического бытия"33.

Л. Н. Гумилев видел корни евразийства все же в славянофильстве. "Именно в среде славянофилов, - отмечал он, - зародилось научное направление, получившее название "евразийство". Его приверженцы, чьи труды у нас замалчиваются, исходили из того, что Россия имеет два начала - славянское и тюркское. Я считаю такой подход обоснованным и разумным, он плодотворен не только при рассмотрении вопросов прошлого, но и при решении сегодняшних проблем"34.

В работах Л. Н. Гумилева, в его переписке с Г. В. Вернадским четко прослеживается не только новый этнографический подход ("этногенез евразийских народов") к основам освоения евразийского пространства, но и стремление продолжить изыскания евразийцев относительно "пространственной преемственности" государств на территории Российской империи и Советского Союза. Л. Н. Гумилев подчеркивал, что евразийцы, прекрасно понимая суть советского государственного устройства, тем не менее видели и определенную преемственность в развитии страны. Он обращал внимание на уже упоминавшееся утверждение Н. С. Трубецкого о том, что вся совокупность народов, населяющих СССР, рассматривается как "особая многонародная нация" и в качестве таковой обладает "своим национализмом"35.

Позже Л. Н. Гумилев эту "многонародную нацию" назовет "суперэтносом", имея в виду систему нескольких этносов. По существу это совпадает с формулой брежневской эпохи "советский народ - новая историческая общность". Однако Л. Н. Гумилев подчеркивал, что в цивилизационном плане именно русский этнос является носителем цивилизационного наследия всего евразийского пространства. Л. Н. Гумилев в неявной форме проводил мысль о том, что определение четких государственных границ каждой из 15 советских национальных республик было с самого начала искусственным. Ведь в дооктябрьской России, да и вообще в прошлом таких границ не существовало.

Взгляды Л. Н. Гумилева, который называл себя "последним евразийцем", безусловно, отличаются от идей первых евразийцев. У него отчетливо видна трансформация классического евразийства в "теорию этногенеза". От евразийства он воспринял экологический детерминизм и "исторические циклы". Его концепция этногенеза и евразийской общности предполагает эволюцию России в качественно новый межнациональный союз народов. Л. Н. Гумилев считал, что только познание российскими народами смысла своего единства обеспечит им будущее своей национальной жизни36.

К "последним евразийцам" можно отнести и русского писателя-мыслителя А. И. Солженицына. Хотя он не ассоциировал себя с евразийцами, многие его взгляды на внутреннее обустройство России совпадают с евразийскими идеями. Есть, правда, и много различий по вопросам государственного единства37.

НЕОЕВРАЗИЙСТВО

В 80 - 90-е годы XX в. предпринимались попытки возродить евразийские идеи и дополнить их новыми оригинальными суждениями. Своеобразной идейной платформой неоевразийства стали труды Л. Н. Гумилева. По глубине исследований никто из неоевразийцев (за исключением, может быть, А. С. Панарина) не поднялся до его уровня и тем более до уровня классических евразийцев.

На рубеже веков в России и в некоторых других государствах СНГ возникли общественные организации, называвшие себя евразийскими. 21 апреля 2001 г. в Москве состоялся учредительный съезд Общероссийского политического общественного движения Евразия. Были приняты программные документы и устав движения, в которых декларировались очень широкие цели: от укрепления российской государственности до создания социального государства на основах историко-культурных традиций, евразииства, державности и пр., и пр.

До съезда и после него проходили многочисленные конференции и диспуты, посвященные идеям евразийства. Они возродили интерес к евразийству, ознакомили с его главными идеями. Основное внимание при этом уделялось философским взглядам евразийцев, да и само евразийство больше оценивалось как оригинальное течение русской зарубежной философской мысли. Именно этой стороне евразийского течения были посвящены работы О. Д. Волкогоновой39, Л. И. Новиковой и И. Н. Сиземской40, Л. Н. Гумилева41, публикации в журнале "Вопросы философии" в 1990-е годы, а также защищенные в это же время многие кандидатские диссертации по философии евразийства. Почти одновременно в США, Германии и Франции вышли работы, авторы которых - М. Раев, М. Бассин, Л. Люкс, У. Лакер, М. Ларюэль, П. Серио - рассматривали отдельные аспекты евразийских идей, сопоставляли их с западными идейными течениями, в частности с немецкой классической философией.

После распада СССР возникшая и заинтересовавшая многих идея создания Евразийского союза замалчивалась либо искажалась новой властью. Президент РФ Б. Н. Ельцин пренебрежительно отзывался о предложении президента Казахстана Н. А. Назарбаева создать такой союз.

Н. А. Назарбаев сыграл большую роль в стимулировании становления неоевразийства как идейного течения, призванного продолжить научный поиск классического евразийства. Помимо его государственно-политической деятельности и инициатив по созданию и деятельности Содружества Независимых Государств, Н. А. Назарбаеву принадлежит заслуга разработки ряда теоретических проблем евразийского пространства и его интеграционного потенциала42. Он обосновал идею более интенсивной интеграции евразийских стран: тесное экономическое сотрудничество, совместное решение оборонных, экологических проблем, создание общего культурного, информационного пространства. При этом президент Казахстана подчеркивал, что в интеграции этих стран "стержнем может стать именно Россия"43. Ему же принадлежит авторство детального проекта "Формирование Евразийского Союза государств"44. Однако все эти идеи не нашли широкой поддержки у большинства российских политиков, а также у среднеазиатских соседей и Украины.

В мае 1994 г. был проведен "круглый стол", посвященный актуальным проблемам евразийства. Стремясь "приспособить" концепцию евразийства к российской ситуации 90-х годов XX в., участники довольно жаркой дискуссии попытались выдвинуть проект модернизации России, найти выход из острого кризиса. Не случайно поэтому сборник материалов "круглого стола" представлен как "Евразийский проект модернизации России"45. Рассматривая перспективы "нового евразийского союза", участники проекта выдвигали чисто умозрительные варианты, сводившиеся к явно политизированным построениям.

Разработка проблем евразийства продолжалась на страницах журнала "Безопасность Евразии" за 2002 - 2008 гг., а также в специальном издании "Становление евразийской безопасности" (М., 2005).

Среди неоевразийцев проявляются острые идейные и политические противоречия, о чем свидетельствуют материалы международной конференции в Барнауле в начале июня 2001 г., посвященной "Евразийскому мировоззрению и потенциалу Сибири в XXI в.". А. В. Иванов, чьей статьей открывается сборник материалов конференции, разграничивает современное антиевразийство, лжеевразийство и псевдоевразийство46. Противоречия видны и в сборнике статей, изданном Российским университетом дружбы народов47.

У неоевразийцев существуют разнообразные, подчас противоречащие друг другу течения: от либеральных до крайне консервативных. Тем не менее А. Г. Дугин, В. В. Кожинов, В. В. Малявин, Г. Д. Чесноков, А. С. Панарин, В. Я. Пащенко и другие - все считают себя евразийцами. Многих из них объединяет антизападная тенденция.

Своеобразным стимулом для повышения интереса к идеям евразийства, а также для конституирования неоевразийского движения стало признание значения и актуальности евразийских идей российским руководством. Выступая в Астане, в Университете им. Л. Н. Гумилева 10 октября 2000 г., Президент РФ В. В. Путин подчеркнул: "Заряд, который несут в себе евразийские идеи, особенно важен сегодня, когда мы выстраиваем подлинно равноправные отношения между странами Содружества Независимых Государств. И на этом пути нам важно сохранить все лучшее, что накоплено за многовековую историю цивилизации и Востока, и Запада"48.

Неоевразийство стало одной из значительных мировоззренческих платформ, но отнюдь не единой. Если А. С. Панарин и Б. Ерасов основное внимание уделяли теории и политике, подчеркивая национальное многообразие Евразии49, то Э. Багратов и его журнал "Евразия" рассматривали преимущественно культуру и фольклор, славянотюркское смешение, а А. Г. Дугин в журнале "Элементы" проповедовал главным образом политические взгляды антизападников50. А. Г. Дугин, кстати, сделал очень много для публикации в наше время трудов классических евразийцев.

Что же отличает неоевразийцев от основателей евразийства?

У некоторых неоевразийцев по-иному, чем у евразийцев 1920-х годов, трактуются отношения "Восток - Запад", которые в ряде случаев заменяются вертикалью "Север - Юг" (А. С. Панарин, А. Г. Дугин). Вместо географического и культурно-религиозного фактора, который у евразийцев являлся определяющим в развитии народов, неоевразийцы считают главными элементами биологический и этнический факторы (Л. Н. Гумилев, А. Г. Дугин). Сравнительный анализ важнейших постулатов классического евразийства и неоевразийства предоставляет возможность объективной оценки их различий, а также позитивных и негативных тенденций их мировоззрения для разработки важных проблем современного развития на евразийском пространстве и определения его будущего.

Наиболее глубокие размышления, во многом близкие и даже развивающие идеи евразийцев, принадлежат А. С. Панарину. Отдавая должное антизападным настроениям евразийцев, он распространяет их взгляды на современную ситуацию в мире. "Вестернизация означает не столько счастливое уподобление Западу по достижительным критериям "догоняющего развития", - пишет он, - сколько разложение органической

целостности незападных культур и появление на их месте неупорядоченных конгломератов, превращаемых в свалку технологических и социальных шлаков развитых стран"51.

Особое внимание А. С. Панарин уделяет "духовной интеграции" на постсоветском пространстве. "Евразийскому пространству, - отмечает он, - бесспорно, нужны кропотливые организаторы и работники, предприниматели и эксперты, ибо наша повседневность захламлена и запущена. Но никак не меньше ему нужны пламенные носители Веры и Смысла, ибо только взятое в духовном измерении оно обретает единство, притягательность и центростремительный потенциал. Никакие другие формы интеграции не могут дать надежного результата без духовной интеграции, связанной с обнаружением нового смысла истории"52. А. С. Панарин подвергает резкой и весьма аргументированной критике многие постулаты горбачевской внешней политики, которая базировалась на признании "общечеловеческих ценностей" и, исходя из этого, вела к колоссальным уступкам Западу. Следует иметь в виду, что определения "общечеловеческая цивилизация" и "общечеловеческие ценности" являются крайне неточными. Ведь за каждым из таких определений скрываются этнографические понятия. Поэтому европейская культура не может быть культурой человечества. Как отмечал еще в 1920 г. Н. С. Трубецкой, культура "есть продукт истории определенной этнической группы"53.

Идеи консервативного крыла неоевразийцев столь пространны и радикальны в геополитическом смысле, что они, возможно, и заслуживают специального изучения, но поскольку они весьма далеки от классического евразийства, то нет смысла рассматривать их более детально. Ограничимся лишь упоминанием некоторых их них.

Решительно выступая против однополярного мира, неоевразийцы в то же время отрицают возможность многополярности. Они провозглашают необходимость "новой биполярности". Но в чем отличие, новизна их биполярности от существовавшей во времена "холодной войны", они не определяют, ограничиваясь туманным постулатом: "Новый евразийский биполяризм должен исходить из совершенно иных идеологических предпосылок и основываться на совершенно иных методиках"54.

Неоевразийство подвергалось критике не только в России, но и - особенно острой - на Западе. Там выходит много работ, посвященных евразийству и неоевразийству, но в наиболее концентрированном виде отношение Запада к евразийству раннему и позднему изложено, пожалуй, в книгах французской исследовательницы М. Ларюэль, и прежде всего в ее последней работе "Русское евразийство: идеология Империи"55. М. Ларюэль оценивает неоевразийство как самую изощренную из всех консервативных идеологий. Она считает, что постулаты классического евразийства используются неоевразийцами и политиками для продвижения своих политических проектов, а авторы этих проектов даже не пытаются глубоко изучить и критически осмыслить идейное наследие "отцов-основателей". С этим нельзя не согласиться. Значительная часть книги М. Ларюэль посвящена детальному разбору взглядов Л. Н. Гумилева, А. С. Панарина и А. Г. Дугина, а также казахстанскому и турецкому евразийству, которые автор характеризует как "местный национализм".

Разнообразные взгляды большинства неоевразийцев носят в основном умозрительный, общефилософский характер. Они никак не связаны с осмыслением современной социально-экономической и политической ситуации на постсоветском пространстве. Не учитываются и весьма определенные действия внешних факторов (прежде всего политики США и Евросоюза) в отдельных государствах СНГ. Именно поэтому неоевразийские проекты являются в большинстве своем утопическими. Только многофакторный, комплексный подход, сочетание теоретических, исторических, политических, экономических, географических, правовых и других исследований может способствовать определению реальных перспектив развития всего евразийского пространства и возможностей для России играть в этом ключевую роль.

Интерес к идеям евразийства, проявившийся после распада СССР, в условиях общей геополитической нестабильности, не привел к каким-либо серьезным теоретическим изысканиям. Перенести евразийские идеи 1920-х годов на реалии конца XX и начала XXI в. было довольно сложно. Для этого требовались глубокие научные исследования. Но их не было. Идеи евразийцев без их осмысления использовались политиками самых различных направлений - от либералов до демократов - ради реализации своих узких партийных задач.

АКТУАЛЬНА ЛИ ЕВРАЗИЙСКАЯ ИДЕЯ В XXI в.?

"Россия всегда ощущала себя евроазиатской страной. Мы никогда не забывали о том, что основная часть российской территории находится в Азии. Правда, надо честно сказать, не всегда использовали это преимущество"56, - эти слова принадлежат Президенту РФ В. В. Путину, и произнесены они были в первый год его президентства - в ноябре 2000 г. Прошло более девяти лет. И что же, использовали мы это преимущество?

Вопрос о роли России в жизни евразийского сообщества остается решающим в определении судьбы всего евразийского пространства в XXI в. и судьбы самой России. Будет ли она в ряду "развивающихся маргиналов" или станет притягательным мощным центром, вокруг которого смогут объединиться на равноправной основе все члены евразийского содружества? Речь идет не о какой-то особой российской амбиции, а о восстановлении или, вернее, установлении, объективной взаимосвязи и взаимозависимости всех регионов огромного евразийского пространства.

В своих работах теоретики евразийства часто пользуются определением Россия-Евразия, воспринимая их как единство. Весьма актуальными сейчас, в XXI в., являются их заявления о том, что они "не согласны идти с теми, кто в своекорыстных интересах желает разорвать на клочки это единство... Они совершенно уверены, что такие попытки не могут удасться, а если удадутся, то лишь на короткий срок - и более всего бед принесут своим авторам. Такие попытки противоречат природе вещей"57. "Природа вещей" для евразийского пространства - это объективный фактор. Распад Советского государства был подобен гигантской тектонической катастрофе. И после распада созидательные силы в Российской Федерации оказались намного слабее разрушительных. Да и кого можно было назвать в ряду "созидателей"? Если они и были, то не с того начинали восстановление собственно России (речь не идет о восстановлении СССР), созидательный процесс и эффективную хозяйственную деятельность огромного, хотя и усеченного российского государства.

Напомним, что в евразийском движении принимали участие экономисты и историки, философы и лингвисты, культурологи и богословы, и даже музыковеды. Это, очевидно, и определило не только комплексность их исследований (а они были прежде всего учеными), но и сочетание в их концепции материальных и духовных факторов, экономических интересов и морально-нравственных принципов.

Люди второй половины XX в. и нашего времени при определении могущества государства, его места и роли в современном мире отдают приоритет преимущественно материальному началу - уровню экономики, сырьевой базе, военной мощи. Все духовное, включая и уровень культуры, остается на втором плане. Евразийцы таких приоритетов не обозначали, хотя в вопросе о евразийском "местоположении" Российского государства ими всегда выделялся природно-сырьевой фактор его развития. Не случайно они часто рассуждали об экономическом освоении Сибири и Дальнего Востока, интересовались последствиями экономических реформ П. А. Столыпина в азиатской части России. Евразийцы не могли не обратить внимания на слова единомышленника и помощника П. А. Столыпина К. А. Кривошеина о том, что из придатка исторической Руси Сибирь превращалась в "органическую часть становящейся евразийской географически, но русской по культуре Великой России"58.

Были известны им и труды русского экономиста Н. Огановского, который в "Вестнике Европы" писал: "Сибирь всасывала в себя поток людей и затем начинала выбрасывать на внутренний рынок потоки пшеницы, масла и других сельскохозяйственных продуктов"59. Все это шло и на внешний рынок. Например, стоимость вывезенного в 1912 г. только в Англию сибирского масла составляла 68 млн. руб. - в два раза больше стоимости добычи сибирского золота. Сибирь обеспечивала промышленность сырьем60.

Размышления евразийцев о природных богатствах России продолжает А. С. Панарин, отмечая, что еще большую значимость приобретает ее геополитическое наследие: "Оно - не меньшая глобальная ценность современного мира, чем природные богатства и геобиоценозы Евразии или богатейший культурный потенциал, связанный с наследием множества культур европейского и азиатского происхождения и, главное, с теми мироустроительными синтезами, которые они образовали в ходе многолетней взаимной адаптации. Первое геополитическое обречение России - это кратчайшие меридиальные пути, связывающие азиатский юго-восток с европейским северо-западом, Центральную Азию - с Восточной Европой, Индийский океан - с Северным Ледовитым и Атлантикой. Российская цивилизация создала такой тип единого пространства, характеристики которого обозначает классическая метафора "великой равнины" - коммуникационного поля, в котором устранены препятствия для обмена"61.

Экономический аспект концепции евразийства приобретает все большее значение. По мнению евразийцев, расположение России на пути из Европы в Азию может превратить ее в евразийский центр связей, мост между Европой и Азией. Это одно из приоритетных направлений мировых экономических отношений. Конечно, здесь, особенно в Центральной Азии, расположены государства с разным уровнем экономического развития и с разными потенциалами. Поэтому для России и других стран Шанхайской Организации Сотрудничества, как отмечает академик B.C. Мясников, основной задачей является "выравнивание экономических показателей и связей внутри организации, отказ от сепаратистских действий"62. Академик обращает внимание и на "потенциал нестабильности" в этом регионе. Так что для России и в экономическом, и во внешнеполитическом плане очень важным остается сотрудничество с азиатскими республиками на постсоветском пространстве.

Еще в середине 30-х годов прошлого века в связи с развитием воздушных сообщений первые евразийцы предсказывали возрастающую роль России-Евразии как "срединного мира". В статье, опубликованной в 1933 г. в немецком журнале "Orient und Occident", П. Н. Савицкий подчеркивал, что установление воздушных трансполярных линий еще больше усилит эту роль, а Россия "станет соединительным звеном между Азией и Северной Америкой". "Русский мир, - писал он, - призван к объединяющей роли в пределах Старого Света"63.

В XXI в. при бурном развитии Азиатско-Тихоокеанского региона Россия с ее огромными естественными богатствами может играть значительную роль в широкомасштабной зоне трансконтинентального экономического сотрудничества. Крупнейшая сырьевая держава, располагающая примерно четвертой частью всех энергоресурсов планеты (40% мировых запасов газа, 13% - нефти, 30% - угля), Россия может стать центром единой энергосистемы Европы и Азии64.

Россия уже сейчас является одним из мировых лидеров транзитной торговли, занимая центральную часть всего евразийского континента. Транзит через Россию с экономической точки зрения весьма выгоден как европейским странам, так и странам Юго-Восточной Азии. При этом большинство - 45 из 89 административных субъектов РФ - могут участвовать в международной транзитной деятельности. Основные транзитные потоки идут по модернизирующемуся Транссибу, а в недалеком будущем пойдут и по Байкало-Амурской магистрали. В этих транзитных путях, как и во всех остальных сферах экономического сотрудничества, особенно заинтересованы соседние с Россией государства - Казахстан, Узбекистан, Туркмения, да и вообще все страны СНГ.

После распада СССР российское руководство выдвинуло ряд интеграционных проектов в рамках СНГ, были заключены международные договоры об экономическом сотрудничестве. Важным шагом в возможном укреплении экономического сотрудничества бывших советских республик стало подписание в октябре 2000 г. в Астане Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС). Однако декларации и другие многочисленные документы не получили развития и конкретной реализации. Как отмечает известный эксперт в области интеграционных процессов в СНГ Л. С. Косикова, "существующие сегодня региональные союзы России со странами СНГ не достигли в своем развитии даже начальной стадии рыночной интеграции - полноценных зон свободной торговли, а только готовятся к переходу в подобный режим"65.

Конечно, интеграционные процессы в рамках СНГ - ключевая экономическая (и политическая) проблема возможного и необходимого укрепления сотрудничества народов на евразийском пространстве. Если исходить из стратегической цели определения России в качестве центра евразийского пространства, то ей следует "приступить к активной консолидации пространства СНГ"66, т.е. развивать инновационную экономику, привлекать страны СНГ к освоению сибирских и дальневосточных регионов России, превращать порубежные регионы России в зоны динамичного экономического развития и сотрудничества. За последние 15 лет постсоветское экономическое пространство претерпело эволюцию, которая привела к тому, что ныне его конфигурация сильно изменилась, а геополитические и геоэкономические позиции заметно ухудшились67.

Развитию интеграции, сближению стран СНГ мешает ряд объективных факторов: процесс становления государственности не позволяет включиться в интеграционное движение; интеграция сдерживается незавершенностью перехода к новым формам хозяйствования; возрастает экономическая зависимость стран СНГ от западных государств, Китая и Японии, что осложняет интеграцию в рамках СНГ; вопросы взаимного сотрудничества приводят к довольно сильным противоречиям, которые не содействуют согласию; настороженное отношение к России, якобы угрожающей суверенитету и независимости членов СНГ, все время тормозит реализацию многочисленных, казалось бы, для всех выгодных совместных соглашений.

Интеграцию тормозит и мировой экономический и финансовый кризис, охвативший в 2008 - 2009 гг. все страны - члены СНГ. Хотя на встрече правительственных делегаций в мае 2009 г. в Астане высказывалось мнение, что в новых условиях все заинтересованы в расширении сотрудничества ради выхода из кризиса, никаких конкретных решений принято не было.

За годы, прошедшие после провозглашения СНГ, исследователи пришли к выводу, что "становление этой новой общности объективно подчинено философии и логике евразийства"68. Но за этой весьма туманной дефиницией не видно, насколько устойчива эта новая общность идей и какова перспектива развития СНГ. Не случайно периодически возникают утверждения о нежизнеспособности этого интеграционного объединения, а затем, после очередной встречи лидеров СНГ, звучат обнадеживающие слова о значительном вкладе этой организации в укрепление Содружества.

Идеи евразийства XXI в. призваны быть направленными прежде всего на сохранение и упрочение государственной целостности Российской Федерации, эффективное освоение и развитие ее азиатских регионов. Решение этой задачи невозможно без укрепления экономического, политического, культурного и военного потенциала России. Только тогда она сможет стать центром евразийского пространства. В связи с этим иногда высказываются опасения относительно прочности российского общества и самого государства, особенно под влиянием внешнего воздействия.

Российские и зарубежные, в том числе американские, геополитики приводят многочисленные свидетельства того, что в конце прошлого века (и сейчас) предпринимались попытки превратить Россию в "слабое государство". По утверждению А. С. Панарина, России "предлагается перейти от федеративной модели государственного устройства к наиболее мягкой - конфедеративной"69. Он приводит вариант одного из западных проектов: "Свободно конфедеративная Россия, состоящая из европейской России, Сибирской республики и Дальневосточной республики, также придет к выводу, что в таком случае ей будет легче поддерживать тесные экономические связи с соседями... В свою очередь децентрализованная Россия будет менее склонна к проявлению имперских амбиций"70.

Эта очень распространенная модель представляет собой явную угрозу не только всему евразийскому пространству, но и нынешнему государственно-территориальному устройству Российской Федерации. А. С. Панарин приходит к выводу: "Сегодня можно считать доказанным, что не только Россия, но и все постсоветское пространство обречено на окончательную деградацию, если не состоится его реинтеграция в каких-то новых перспективных формах"71.

Уже вскоре после распада Советского Союза многие западные стратеги стали обсуждать возможность расчленения и самой России72. При этом ставилась задача установления американского господства над всем евразийским пространством. 3. Бжезинский в 1997 г. в статье "Геостратегия для Евразии" писал: "То, каким образом будет распределена власть над Евразией, сыграет решающую роль в установлении глобального господства Америки и ее исторической судьбе"73. А несколько позже в нашумевшей книге "Великая шахматная доска" он делал еще более откровенное заявление: "Главная геостратегическая цель Америки в Европе - укреплять американский плацдарм на евразийском континенте... для продвижения в Евразию международного демократического порядка и сотрудничества"74.

Невольно вспоминаются слова другого, очень мудрого американца, дипломата и историка Дж.Ф. Кеннана, который, обращаясь к американским политикам и идеологам, говорил: "Когда советская власть придет к концу... не будем с нервным нетерпением следить за работой людей, пришедших ей на смену, и ежедневно прикладывать лакмусовую бумажку к их политической физиономии, определяя, насколько они от

вечают нашему представлению о "демократах". Дайте им время; дайте им возможность быть русскими; дайте им возможность разрешить их внутренние проблемы по-своему (курсив мой. - И. О.)"75.

Основатели евразийства и их последователи, прежде всего Л. Н. Гумилев, в своих рассуждениях о многочисленных этносах на евразийском пространстве выделяли русский (славянский) и тюркский (туранский) этносы как основателей и охранителей евразийских земель. При этом они подчеркивали факт смешения этносов, "прорастание" русского народа отнюдь не только из славянских корней. Может быть, поэтому на протяжении многих веков правители России (и вообще русский народ) никогда не ставили своей целью создание моноэтнического, расово однородного государства. Тем не менее всегда было общепризнанным, что русский народ является, говоря современным языком, "главным политическим субъектом" российского государства. Никакого русского шовинизма в этом не было и нет, хотя нельзя отрицать определенных "перегибов" в политике Москвы относительно национальных республик в советское время. Но это больше относилось к действиям властей, а не к народному проявлению.

Все это важно вновь подчеркнуть теперь, когда "поощрение этносуверенитетов" ("берите суверенитета, сколько хотите!") на евразийском пространстве стало реальной политикой государств, весьма далеких от этого региона. Мысли евразийцев 1920-х годов в наше время стали пророческими, определяющими будущее России на отдаленную перспективу всего XXI в. Поэтому как весьма актуальные воспринимаются слова евразийского патриарха Г. В. Вернадского: "Русский народ есть основная сила Евразийского государства; русский язык есть основная стихия евразийской культуры. Но сила русской стихии в евразийском мире не может держаться на внешнем принуждении и регламентации внешних рамок. Сила эта - в свободном культурном творчестве. Русский народ создал Евразию как историческое месторазвитие напряжением всех своих сил. Русский народ должен неослабно проявлять и в дальнейшем то же творческое напряжение, чтобы удержать место Евразии на земле и свое собственное лицо в Евразии"76.

Опять же кому-то это может показаться проявлением "русского шовинизма". Но это совсем не так. Евразийцы одинаково относились ко всем народам России, о чем свидетельствует главный вывод, к которому они пришли и который распространяется на все народы российской державы, независимо от ее внутреннего строя - монархии, "реального социализма" или "либерального социального государства" XXI в. Этот вывод - основа всей евразийской геополитической стратегии и в наши дни.

"Нужно, чтобы каждый из народов Евразии, сознавая самого себя, сознавал себя именно прежде всего как члена этого братства, занимающего в этом братстве определенное место, - писал Н. С. Трубецкой. - В евразийском братстве народы связаны друг с другом не по тому или иному одностороннему ряду признаков, а по общности своих исторических судеб. Евразия есть географическое, экономическое и историческое целое. Судьбы евразийских народов переплелись друг с другом, прочно связались в один громадный клубок, который уже нельзя распустить, так что отторжение одного народа из этого единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и должно привести к страданиям"77.

Размышления о сотрудничестве евразийских народов, о роли России в этом сотрудничестве неизменно приводят к, казалось бы, не имеющей прямого отношения к этим процессам проблеме - формированию в России (и в странах СНГ) гражданского общества, пониманию и ощущению гражданственности, осознанию себя гражданином государства российского. Невольно вспоминаются слова русского реформатора П. А. Столыпина, сказанные ровно 100 лет назад. В беседе с редактором саратовской

газеты "Волга" он подчеркнул: "Прежде всего надлежит создать гражданина... и, когда эта задача будет осуществлена, - гражданственность сама воцарится на Руси. Сперва гражданин, а потом гражданственность. У нас обыкновенно думают наоборот... На очереди главная задача - укрепить низы. В них вся сила страны. Будут здоровы и крепки у государства (так в тексте. - И. О.), поверьте, и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед всем миром. Дружная, общая, основанная на взаимном доверии работа - вот девиз для нас всех, русских!"78.

Эти мысли о гражданственности развивает и А. И. Солженицын в своих рассуждениях о России79.

* * *

Современный мир переживает кардинальные изменения, затрагивающие жизненные интересы России. Эти изменения требуют глубокого изучения и переосмысления многих прежних представлений о роли России на планете, особенно в Европе и Азии.

На рубеже XX и XXI вв. России потребовалось определить свои геостратегические ориентиры. При этом особое значение приобретает геополитическое положение государства, занимающего огромные пространства евразийского континента. Дефиниция "Евразия" уже давно применительно к России используется не только как географическое понятие, но и как комплекс различных материальных и духовных компонентов, сложившихся в ходе многовекового взаимодействия народов, этносов, культур и конфессий.

Сможет ли России оставаться и впредь быть центром евразийского пространства и евразийского сообщества, в известной степени призвано ответить идейно-научное течение евразийство. Изучение и развитие евразийской идеи, ее многочисленных вариантов должно содействовать нахождению решений многих сложных проблем взаимоотношений народов на постсоветском пространстве, в том числе и ряда национальных вопросов внутри Российской Федерации.

Важно разработать новый евразийский проект на основе многофакторного анализа всех сторон экономической и социально-политической жизни евразийского сообщества, отбросив устаревшие или не оправдавшие себя концепции классических евразийцев и нежизнеспособные постулаты большинства неоеврозийцев 1990-х годов. При подготовке нового евразийского проекта стоит учесть, что в XXI в. могут произойти новые переломные события. В борьбу за свои права, в большую политику вступают страны, еще не так давно называвшиеся "развивающимися". Социальные противоречия обостряются в невиданных ранее масштабах. Глобализация оказалась отнюдь не спокойным эволюционным процессом, а процессом, чреватым массовыми народными взрывами.

Отдавая должное вкладу в науку классических евразийцев и воспринимая многие их идеи, исследователи места и роли России в XXI в. видят необходимость не только уточнения евразийской идеи применительно к новому времени, но и разработки новой евразийской теории, во-первых, позволяющей осмыслить совершенно новое качество российского государства - преемника Советского Союза - и, во-вторых, определить перспективные направления его развития на огромной евразийской территории.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Люкс Л. Евразийство и консервативная революция. - Вопросы философии, 1996, N 3, с. 59.

2. См. Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. М., 1987.

3. См., например: Кизеветтер А. Евразийство. - В кн.: Вандалковская М. Г. Историческая наука российской эмиграции: "евразийский соблазн". М., 1997, с. 336 - 341; его же. Русская история по-евразийски. - Там же, с. 341 - 348; Милюков П. Н. Русский "расизм". - Там же, с. 331 - 335.

4. См., например: Вандалковская М. Г. Указ. соч.; К истории евразийства. 1922 - 1924 гг. М., 1994; Толстой Н. Истоки евразийства. М., 1994; Чесноков Г. Д. Евразийство и проблемы современной России. М., 1995; Пушкин С. Н. Евразийское учение. СПб., 1999; Пащенко В. Я. Идеология евразийства. М., 2000.

5. Савицкий П. Н. Континент Евразия. - Россия и Европа. Хрестоматия по русской геополитике. М., 2007, с. 406.

6. Там же, с. 410.

7. Там же, с. 410 - 411.

8. Там же, с. 409.

9. Там же, с. 411.

10. Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана. М., 1999, с. 282 - 285.

11. Вернадский Г. В. Начертание русской истории. СПб., 2000.

12. См. там же, с. 23, 281.

13. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991, с. 265.

14. Достоевский Ф. М. Собр. соч. в 26 т., т. 25. Л., 1984, с. 19 - 20.

15. Там же, т. 27, кн. 2, с. 32.

16. Савицкий П. Н. Указ. соч., с. 408.

17. Там же, с. 410.

18. Там же, с. 411.

19. Там же, 412 - 413.

20. Там же.

21. Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана, с. 500.

22. Там же, с. 276.

23. См. Гилилов С. С. В. И. Ленин - организатор советского многонационального государства. М., 1960.

24. Там же, с. 168.

25. См. Ленинский сборник. XXXVI. М., 1959, с. 497.

26. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 345 - 346.

27. Панарин А. С. Россия в циклах мировой истории. М., 1999, с. 175.

28. Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 1998, с. 366, 368.

29. Балашов Д. И нужна любовь. - Вече, Новгород, май 1989, спец. выпуск.

30. Парамонов Б. Советское евразийство. - Звезда, 1992, N 4, с. 196.

31. Там же, с. 195.

32. Там же, с. 196.

33. Там же, с. 197.

34. Гумилев Л. Человечность превыше всего. - Известия, 23.VI.1989.

35. Современная русская идея и государство. М., 1995, с. 29.

36. Гумилев Л. Н. От Руси к России. М., 1992, с. 292 - 300.

37. Солженицын А. И. Как нам обустроить Россию. Л., 1990.

38. См. Программные документы Общероссийского Политического Общественного Движения Евразия. М., 2001.

39. Волкогонова О. Д. Образ России в философии русского зарубежья. М., 1998.

40. Новикова Л. И., Сиземская И. Н. Русская философия истории. М., 1999.

41. Гумилев Л. Н. Историко-философские сочинения князя Н. С. Трубецкого (заметки последнего евразийца). - Трубецкой Н. С. История, культура, язык. М., 1995, с. 31 - 54.

42. См. Назарбаев Н. А. Евразийский Союз. Идеи, практика, перспективы. 1994 - 1997. М., 1997.

43. Там же, с. 31.

44. Евразийское пространство: интеграционный потенциал и его реализация. Алматы, 1994, с. 3 - 12.

45. Евразийский проект модернизации России: "за" и "против". Социальная теория и современность, вып. 18. М., 1995.

46. Евразийское мировоззрение и потенциал Сибири в XXI в. Барнаул, 2002, с. 3 - 10.

47. Евразийская идея и современность. М., 2002.

48. Евразийство. Теория и практика. М., 2001, с. 7.

49. Панарин А. С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М., 1995.

50. Дугин А. Мистерии Евразии. М., 1996; его же. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 1999.

51. Панарин А. С. Россия в циклах мировой истории, с. 25.

52. Там же, с. 119.

53. Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана, с. 33.

54. См. Дугин А. Г. Основы геополитики. М., 2000, с. 162.

55. Laruelle M. Russian Eurasianism: An Ideology of Empire. Washington - Baltimor, 2008.

56. Путин В. В. Россия: новые восточные перспективы. - Независимая газета, 14.XI.2000, с. 1.

57. Савицкий Н. П. Указ. соч., с. 413.

58. Цит. по: Рыбас С. Столыпин. М., 2004, с. 194.

59. Там же, с. 193.

60. Там же, с. 200.

61. Панарин А. С. Россия в циклах мировой истории, с. 220 - 221.

62. Мясников В. С. Успехи Китая не дают спокойно спать США. - Известия, 13.X.2009.

63. Савицкий П. Н. Указ. соч., с. 417.

64. Россия: стратегия развития в XXI веке, ч. 2. М., 1997, с. 19.

65. Косикова Л. С. Интеграционные проекты России на постсоветском пространстве: идеи и практика. М., 2008, с. 11.

66. Вардомский Л. Б. Регионализация постсоветского пространства: факторы, особенности, тенденции. М., 2008, с. 57.

67. Зевин Л. З. Эволюция постсоветского экономического пространства. - Общество и экономика, 2008, N 3 - 4, с. 197.

68. Евразия - геостратегический ориентир России. М., 2001, с. 113.

69. Панарин А. С. Россия в циклах мировой истории, с. 237.

70. Там же.

71. Там же, с. 238.

72. Кьеза Дж. Русская рулетка. Что случится в мире, если Россия распадется. М., 2000, с. 35.

73. Foreign Affairs, 1997, N 5, p. 17.

74. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М., 1999, с. 107.

75. Кеннан Дж.Ф. Америка и русское будущее. - Новая и новейшая история, 2001, N 3, с. 85.

76. Вернадский Г. В. Начертание русской истории, с. 282.

77. Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана, с. 502 - 503.

78. Цит. по: Рыбас С. Указ. соч., с. 191.

79. Солженицын А. И. Указ. соч., с. 20.

Новая и новейшая история, № 1, 2010, C. 55-70.

1 пользователю понравилось это

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

это хрень

Хрень - это отрицание очевидных фактов, и если уж решили сквернословить, то будьте добры делать это аргументированно.

Евразийство ничего общего с фашизмом не имеет

А очевидные факты видны из статьи, выложенной выше, - евразийство возникло одновременно с фашизмом практически в том же регионе и в тех же обстоятельствах. Евразийство видело в русском народе исключительные черты, возлагало на него особую историческую миссию, аппелировало к великому прошлому, требовало нести "особую русскую культуру" на Восток. Как говорится - найдите десять отличий.

Кстати в слове апеллировать я ошибки не сделал. Оно действительно так писалось раньше. До 1956 г. Я много читаю старых книг, поэтому не могу до конца привыкнуть к современной грамматике.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

С. П. ГЛИНКИНА, И. И. ОРЛИК. ЕВРАЗИЙСКАЯ ИДЕЯ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

"Если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство"1. Это глубокое убеждение высказал в начале 90-х годов XX в. - в период распада великой державы наш современник, историк, русский мыслитель Л. Н. Гумилев.

Почему в это трагическое время истории России ее могла спасти не социалистическая или либеральная идея, а не многим еще понятная евразийская идея? Как она может спасти Россию? Да и что такое евразийская идея, "евразийство"? Эта идея привлекает сейчас, в XXI в., не только ученых, но и государственных, политических деятелей. Достаточно вспомнить публичные выступления по этой теме В. В. Путина, Н. А. Назарбаева и других деятелей.

КОНЦЕПЦИЯ ЕВРАЗИЙСТВА

Среди более чем двух миллионов бывших подданных Российской Империи, покинувших свою родину или насильственно изгнанных новой властью после Октябрьской революции и Гражданской войны, была не одна тысяча представителей русской интеллектуальной элиты: университетские профессора, ученые, писатели, люди искусства, священнослужители и пр. Оказавшись на чужбине, они не могли не задуматься над судьбой своей огромной страны, будущим России.

Значительная часть этого слоя русской эмиграции примкнула к организациям, ставившим своей целью борьбу за свержение советской власти2. И лишь небольшое число русских интеллектуалов поставили перед собой задачу не только осмыслить произошедшие в их стране глубокие перемены, но и попытаться определить возможное будущее России, ее место и роль в мировом развитии3.

В начале 20-х годов XIX в. в Праге экономист-географ П. Н. Савицкий и философ (пользуясь нынешней терминологией - политолог) князь Н. С. Трубецкой стали основателями идейного течения, вскоре получившего название "евразийство". Признанными идеологами евразийства стали Н. С. Трубецкой, П. Н. Савицкий, Н. Н. Алексеев, Г. В. Вернадский, Л. П. Карсавин, К. Н. Леонтьев, В. П. Никитин, Б. Н. Ширяев, В. Н. Иванов.

Что же представляла из себя изначально концепция евразийства, изложенная ее основателями? И могут ли его главные установки использоваться на постсоциалистическом пространстве в XXI в.?

Кратко, в тезисной форме она заключалась в следующем:

- В течение нескольких веков пространство России, ее территория увеличивалась за счет "органического расширения в Азии".

- Русский народ - это "особый этнический тип, сближающийся как с азиатским, так и с европейским".

- Культура России не является ни полностью европейской, ни одной из азиатских. В ней нет механического соединения элементов той и других. Это срединная, евразийская культура, первенствующую роль в которой играют великороссы.

- Границы Евразии совпадают с границами Русской империи. Евразия - особая часть света, особый континент, "некоторое замкнутое и типичное целое и с точки зрения климата, и с точки зрения других географических условий".

- Для будущего России необходимо закончить дело Петра I, то есть "вслед за тактически необходимым поворотом к Европе совершить органический поворот к Азии".

- Россия отличается от Германии или Франции, в основе которых лежит национально-государственное единство. Основой России является культурно-материковое единство.

- "Русский мир евразийцы ощущают как мир особый и в географическом, и в лингвистическом, и в историческом, и в экономическом и во многих других смыслах. Это "третий мир" Старого Света, не составная часть ни Европы, ни Азии, но отличный от них и в то же время им соразмерный".

- Не все евразийцы предлагают отвернуться от Европы. Напротив. Но для того, чтобы "сблизиться с Европой, нужно стать духовно и материально независимыми от нее". Евразийцы утверждают, что Россия может быть независимой. "Она представляет своеобразную географическую среду, в своих простых, широких очертаниях резко отличную от дробного строения Европы"4.

- По мнению Н. С. Трубецкого, евразийский мир представляет собой "замкнутое и законченное географическое, хозяйственное и этническое целое", которое отличается как от "собственно Европы, так и от собственно Азии". И далее он подчеркивает, что сама природа указывает народам Евразии "необходимость объединиться" и "создавать свои национальные культуры в совместной работе друг с другом".

- Россия не должна быть "провинцией европейской цивилизации". Европейский образ мысли рассчитан на "совершенно иной психологический тип людей".

- Задача России в будущем состоит в том, чтобы осознать, наконец, свою подлинную природу. Необходимо "созидание самостоятельной и самодовлеющей русско-евразийской культуры на основаниях, совершенно отличных от духовных основ европейской цивилизации"5.

Некоторые евразийцы считали основой формирования Российской Империи только географическую среду.

Г. В. Вернадский в своем исследовании "Начертание русской истории" выделяет ряд концепционных положений евразийства:

- нет двух Россий, "европейской" и "азиатской", а есть только одна Россия "евразийская" или "Россия - Евразия";

- непрерывное поступательное движение русских на восток не является "империализмом", а "неустранимой внутренней логикой месторазвития";

- русский народ не только применился к своему месторазвитию, но в большой степени и сам создал это свое месторазвитие6.

Первые евразийцы считали, что главным является сохранение "евразийского пространства", "евразийской общности". Они считали вполне исторически обоснованными Империю Чингисхана, Московское государство, Российскую империю, СССР - как преемственные формы евразийского объединения.

Евразийство сложно по своему содержанию. Не случайно евразийцы называли свое учение системой, сформированной на основе комплексного подхода. Они создали концепцию исторического, геополитического, культурного, этнографического единства России - Евразии, которая по их представлению, является особым геоприродным, историческим и социокультурным миром.

Итак, евразийство - это идеологическое течение русской общественной мысли, рожденное в результате длительного противостояния "славянофильства" и "западничества"; парадоксальным образом оно впитало в себя некоторые идейные элементы этих обоих общественно-политических направлений.

Из идейного поиска евразийство в 20-е годы прошлого века превратилось в политическое течение русской зарубежной эмиграции (в основном в Праге). Лидеры этого течения разрабатывали научные принципы евразийской геополитики как основы стратегических интересов России.

Изучение взглядов основоположников евразийской геополитики имеет большую научную, политическую и практическую значимость для определения роли и места современной России в мировой ситуации XXI в. и в рамках евразийского (постсоветского) пространства.

Особый интерес представляют методология и методы изучения основных факторов евразийской геополитики: территории, природных условий, демографической характеристики, общих показателей экономического развития, структуры промышленного и сельскохозяйственного производства, уровня развития материальной инфраструктуры, территориальных аспектов социально-экономического развития, финансов, внутренней и внешней торговли и пр.

Идейное наследие классического евразийства заслуживает глубокого и всестороннего исследования, критического осмысления. Нам не хватает знания о евразийцах, о их философских, исторических, экономических, религиозных взглядах. Впрочем, как не хватает знания и о самих себе.

Изучение и развитие евразийской идеи, ее многочисленных вариантов должно содействовать нахождению решений многих сложных проблем взаимоотношений народов на постсоветском пространстве, в том числе и ряда национальных проблем внутри Российской Федерации.

Важно разработать новый евразийский проект на основе многофакторного глубокого анализа всех сторон экономической и социально-политической жизни евразийского сообщества, отбросив устаревшие (или не оправдавшие себя) концепции классических евразийцев и нежизнеспособные постулаты большинства неоевразийцев 90-х годов прошлого века.

При подготовке нового евразийского проекта следует учитывать, что в XXI в. могут произойти новые переломные события. В борьбе за свои права в большую политику вступают страны, называвшиеся еще не так давно "развивающимися". Обостряются социальные противоречия в невиданных ранее масштабах. Глобализация оказалась отнюдь не спокойным эволюционным процессом, она чревата массовыми народными взрывами.

Отдавая должное вкладу в науку классических евразийцев и воспринимая многие их идеи, исследователи места и роли России в XXI в. видят необходимость не только уточнения евразийской идеи применительно к новому времени, но и разработки новой евразийской теории, позволяющей осмыслить совершенно новое качество Российского государства - преемника Советского Союза.

ЭВОЛЮЦИЯ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА

Распад СССР в начале 1990-х годов можно рассматривать как процесс смены исторического ритма организации евразийского пространства, просуществовавшего почти 500 лет и разрушенного за считанные годы. Уничтожение централизованного государства сопровождалось разрывом тесных межреспубликанских экономических, политических и социальных связей, что существенно осложнило процесс формирования на развалинах СССР самостоятельных национальных государств.

"Распад СССР - беспрецедентная дезинтеграция одного из полюсов биполярной структуры мира. Новые границы общей протяженностью около 24 тыс. км рассекли политически и экономически единое пространство. Если интеграция евразийского пространства шла более 500 лет, то его дезинтеграция заняла менее 5 лет.

В целом дезинтеграция - это усиление институциональных различий, абсолютное или относительное ослабление взаимных связей через "trade diversion", усиление взаимных экономических и политических противоречий"7.

По мнению Председателя Русского исторического общества П. П. Александрова-Деркаченко, "отставание нынешнего постсоветского пространства от развитых стран наметилось еще в последний период существования СССР. Однако в 1990-е оно возросло многократно: в то время, когда развитые страны наращивали свою технико-экономическую мощь, в том числе за счет освоения рынков, открывшихся после распада Советского Союза, "новые независимые государства" преодолевали последствия краха советской экономики, решая проблемы элементарного физического выживания, стоявшие перед большей частью населения постсоветского пространства. Тогда было явно не до развития сложных производств. Квалифицированные кадры оказались не у дел, и проблема "утечки мозгов" (не столько за границу, сколько в сферы торговли и сервиса) приняла обвальный характер.

Объективные трудности усугубились рядом факторов субъективного порядка"8.

Станет ли вновь единым геополитическим субъектом расколотое постсоветское пространство, распад которого является не только национальной, региональной, но и мировой глобальной проблемой? В силу действия в регионе разнонаправленных тенденций, присутствия множества участников с несовпадающими и даже противоположными интересами однозначного ответа на поставленный вопрос дать невозможно. У современных исследователей нет единого мнения относительно перспектив развития евразийского постсоветского пространства, что нашло отражение в ряде работ, где у разных авторов можно встретить разную степень "оптимизма" относительно судьбы евразийского пространства как единого геополитического субъекта.

В основе понимания Евразии как целостного региона лежит допущение о некоем достаточно высоком потенциале естественной солидарности населяющих регион народов, которая проистекает из их многовекового совместного проживания, этнокультурного и экономического взаимодействия и встречных миграционных движений. Такое понимание делает практически значимыми некоторые положения концепции евразийства, которая отдельными исследователями рассматривается как возможное идейно-теоретическое основание для процессов реинтеграции постсоветского пространства. Есть серьезные попытки учитывать наработки современной евразийской концепции и в политической практике.

Рассмотрение теоретических основ идейно-политической и историко-культурной концепции евразийства, ее истоков, первоначальной и более поздней редакции, использование отдельных элементов теории в советской практике - все это позволяет считать, что применение ряда положений евразийской концепции в условиях радикальной политической и социально-экономической трансформации постсоветского пространства, региона Содружества Независимых Государств (СНГ) не только возможно, но и целесообразно. Новое прочтение евразийской идеи содействует лучшему пониманию специфики региона Евразии, нахождению эффективных путей решения сложных проблем взаимодействия народов, проживающих на евразийском пространстве.

После распада СССР российское руководство выдвинуло ряд интеграционных проектов в рамках СНГ, были заключены международные договоры об экономическом сотрудничестве. Важным шагом в возможном укреплении экономического сотрудничества бывших советских республик стало подписание в октябре 2000 г. в новой столице Казахстана Астане Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС).

Однако декларации и многочисленные другие документы не получили развития и конкретной реализации. Как отмечала в 2008 г. ведущий научный сотрудник Института экономики РАН к.э.н. Л. С. Косикова, существовавшие на тот момент "региональные союзы России со странами СНГ не достигли в своем развитии даже начальной стадии рыночной интеграции - полноценных зон свободной торговли, они только готовятся к переходу в подобный режим"9.

Конечно, интеграционные процессы в рамках СНГ - ключевая экономическая (да и политическая) проблема возможного и необходимого укрепления сотрудничества народов на постсоветском пространстве. В этом отношении очень важен для определения будущей судьбы этого пространства вывод относительно необходимости сохранения (вопреки всем сложностям - внутренним и внешним) Содружества Независимых Государств: "Роль СНГ как региональной организации - "огораживание" геополитического постсоветского пространства, консолидация бывших республик -новых независимых государств, а в идеале для России - это поле выращивания более глубоких взаимных связей, могущих привести к формированию интеграционной группировки"10.

На постсоветском пространстве созданы интеграционные объединения различного характера - Содружество Независимых Государств, Союзное государство России и Беларуси, Евразийское экономическое сообщество и на его основе Таможенный союз России, Беларуси и Казахстана, Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). С другой стороны, интеграционные процессы в рамках практически всех этих объединений вплоть до последнего времени в значительной степени пробуксовывали под воздействием накопившегося объема нерешенных проблем".

Выдвинутая концепция развития постсоветского (евразийского) пространства реализована не была. Создать военно-политический и экономический союз новых независимых государств не удалось. На постсоветском пространстве в течение почти двух десятилетий доминирующей тенденцией развития являлись дезинтеграционные процессы как на региональном, так и субрегиональном уровнях. В отношениях между большинством новых независимых государств существуют острые противоречия, которые нередко проявляются в острой, конфликтной форме. Потенциал конфликтогенности в их взаимоотношениях очень высок, делая военно-политическую интеграцию невозможной в полном составе. Ташкентский Договор о коллективной безопасности (ДКБ), преобразованный в 2002 г. в Организацию Договора о коллективной безопасности, изменить общую тенденцию не в силах. Об этом свидетельствовали отказ Азербайджана, Грузии и Узбекистана войти в эту организацию. Правда, позднее Узбекистан пересмотрел свою позицию и присоединился к ОДКБ. От участия в ОДКБ отказываются Украина и Молдова, мотивируя свою позицию тем, что интересы их безопасности лежат в Европе, а не в Евразии. Туркменистан, заявив о своем нейтралитете, принципиально отказывается от участия в работе региональных и субрегиональных организаций на постсоветском пространстве12.

Как отмечает Б. А. Шмелев, быстрое создание экономического и военно-политического союза стран СНГ было нереально с самого начала, так как отсутствовало главное условие, необходимое для его формирования - не было государств с устоявшейся государственностью, со сложившейся политической элитой, способной формулировать национальные интересы и реализовывать их. По историческим меркам период в 20 лет - явно недостаточный срок для решения такой сложной задачи. Хотя сделано немало, говорить о том, что новые независимые государства состоялись, преждевременно. Отдельные государства с полным основанием могут быть отнесены к числу несостоявшихся и их исторические перспективы не ясны. Это Кыргызстан, Молдова, Таджикистан. Они по определению не могут быть равноправными участниками политической и экономической интеграции, их судьба - быть под протекторатом какой-либо великой державы13.

Несмотря на жесткую в 1990-х годах и продолжающуюся в последующее время мягкую дезинтеграцию, пространство постсоветской Евразии и сегодня сохраняет определенный уровень целостности. Он обусловлен весомой долей (30 - 40%) во взаимных поставках продукции обрабатывающих отраслей промышленности, широким трансграничным движением населения, сохраняющейся общей транспортной инфраструктурой государств Содружества, растущими финансовыми потоками между странами, схожим технологическим уровнем. Однако речь идет о "быстро исчезающей целостности" под воздействием комплекса объективных и субъективных факторов. Среди них: реализация странами разных моделей трансформации экономических систем (в результате чего институциональная неоднородность пространства нарастает); естественные процессы географической диверсификации внешнеэкономических связей в условиях рыночных преобразований, либерализации внешнеэкономической деятельности и ориентации на коммерческий эффект; дезинтегрирующее воздействие мощных соседних полюсов мировой экономики и ряд других.

Нельзя не видеть, что огромная территория и совокупный ресурсный потенциал евразийского региона в сочетании со слабой экономической позицией стран СНГ, в том числе и России, в мировой экономике делают регион ареной острой геоэкономической и геополитической конкуренции основных мировых центров силы. США, Европейский союз, Китай, используя существенно различающиеся стратегии, стремятся к достижению в принципе схожих целей - к расширению за счет евразийского пространства рынков сбыта своей продукции, к обеспечению альтернативного энергоснабжения, к укреплению своих геополитических позиций.

Все прошедшие после развала СССР годы Россия не оставляла попыток форматирования (реинтеграции) постсоветского пространства, которые вплоть до последнего времени не давали сколь-либо заметных результатов. Лишь в годы мирового финансового кризиса наметились определенные успехи на этом пути: реально создан Таможенный союз (ТС) России, Казахстана и Беларуси, началось с 1 января 2012 г. формирование названными государствами единого экономического пространства (ЕЭП), есть обоснованные надежды на расширение состава участников этих форм интеграции за счет ряда государств СНГ, подключения к ним Украины - принципиально важного игрока на постсоветском пространстве.

Вплоть до последнего времени в научной литературе, посвященной развитию постсоветского пространства, превалировал анализ существующих здесь центробежных тенденций. Но все больше дают о себе знать и центростремительные силы, способные сплотить пространство, объединить государства региона на основе имеющихся у них общих совместимых экономических, политических и социальных интересов. Об этом свидетельствуют факторы, консолидирующие постсоветское пространство, а также политика и практические шаги России по укреплению региональной общности.

Для большинства стран СНГ Россия выступает крупным, практически безальтернативным рынком для их традиционных товаров, трудовой миграции и услуг, прежде всего транспортных и туристических. Доля России в экспорте ее партнеров по СНГ в 2008 г. колебалась от 1% у Азербайджана до 32% у Беларуси, а в импорте - от 7% у Грузии до 60% у Беларуси.

В последние годы Россия стала довольно привлекательным местом помещения капитала и ведения бизнеса. Если в 2000 г. из стран СНГ в РФ поступило 22 млн. долл. инвестиций, в 2005 г. - 1665 млн. долл., то в 2008 г. уже - 4879 млн. долл.14

Сравнительно высокие темпы экономического развития в странах Содружества во многом связаны с Россией, ростом ее внутреннего спроса, инвестиций, преференциальными ценами на углеводороды до середины первого десятилетия нового века. Денежные переводы из России способствуют росту внутреннего спроса в странах Содружества, развитию малого бизнеса и инвестиций в основной капитал. С 2005 г. Россия наращивает инвестиции в эти страны: 131 млн. долл. в 2000 г., 621 млн. в 2005 г., 10258 млн. в 2008 и 9214 в 2009 г.15

Для партнеров по СНГ Россия - крупный и довольно богатый рынок, на котором можно найти спрос для своих товаров и услуг; заинтересована и Россия в рынках стран СНГ, особенно если удастся повысить уровень платежеспособного спроса населения. Страны СНГ важны для России и как источник дешевой рабочей силы разной квалификации, за счет которой создается не менее 5% ВВП России.

НОВОЕ ЕВРАЗИЙСТВО XXI ВЕКА

Евразийство как концепция развития современной России и соседних с нею бывших советских республик является одной из сложнейших проблем, определяющей их место и роль в глобальном мире, в системе международных политических и экономических отношений.

Как и основатели евразийства почти 100 лет тому назад определяли Евразию географически в границах российского государства начала XX в., так и современные исследователи, а также многие политики считают Евразией постсоветское пространство.

От реализации в наше время евразийской идеи зависит будущее России: будет ли она интегрироваться в мировое сообщество самостоятельно, или сплотит под своим лидерством большую часть Евразии.

Учет принципов старой стратегии евразийства позволяет разработать концепцию нового евразийства. Это становится острой необходимостью для России в условиях угрожающих ей вызовов XXI в. Россия вынуждена обратиться к идее евразийства, ее "толкают" к этому общая деградация миропорядка, кризис глобализма, растущая нестабильность поведения НАТО, сложные процессы в Евросоюзе, фактический крах ОБСЕ, наконец, недружелюбное отношение к России многих западных политических кругов.

У России нет надежных союзников вне постсоветского пространства и вряд ли они появятся в ближайшие годы. Неоевразийство может стать не только концепцией, но и фактором экономической, политической, военной, культурной интеграции многочисленных народов на огромной территории от белорусского Бреста до Тихого океана.

Россия - "срединное государство" на евразийском пространстве и к тому же крупнейшее государство. Она может стать важным евразийским центром силы, обеспечивающим евразийскую безопасность. При этом, говоря словами русского философа Н. А. Бердяева, "Россия должна сознавать себя и Западом, Восточно-Западом, соединителем двух миров, а не разделителем".

После распада СССР возникшая и заинтересовавшая многих идея создания Евразийского союза замалчивалась новой властью либо искажалась. Президент РФ Б. Н. Ельцин пренебрежительно отзывался о предложении президента Казахстана Н. А. Назарбаева создать Евразийский Союз.

Н. А. Назарбаев сыграл большую роль в стимулировании становления неоевразийства, как идейного течения, призванного продолжить научный поиск классического евразийства. Помимо государственно-политической деятельности и инициатив по созданию и деятельности Содружества Независимых Государств, Назарбаеву принадлежит заслуга разработки ряда теоретических проблем евразийского пространства и его интеграционного потенциала16. Назарбаев обосновал идею более интенсивной интеграции евразийских стран: тесное экономическое сотрудничество, совместное решение оборонных, экологических проблем, создание общего культурного, информационного пространства. При этом он подчеркивал, что в интеграции этих стран "стержнем может стать именно Россия"17. Ему же принадлежит авторство детального проекта "Формирование Евразийского Союза государств"18.

Однако все его идеи вплоть до последнего времени не находили поддержки среди российской правящей элиты (да и у среднеазиатских соседей, и, тем более, у Украины) и в результате не стали основой конкретной реализуемой программы.

Среди неоевразийцев существуют разнообразные, подчас противоречащие друг другу, течения: от либеральных до крайне консервативных. Тем не менее, ставшие известными по своим работам А. Г. Дугин, В. В. Кожинов, В. В. Малявин, Г. Д. Чесноков, А. С. Панарин, В. Я. Пащенко и др., считают себя евразийцами. Многих из них объединяет антизападная тенденция.

Своеобразным стимулом для повышения интереса к идеям евразийства, а также для конституирования неоевразийского движения, стало признание значения и актуальности евразийских идей российским руководством. Выступая в Университете им. Л. Н. Гумилева 10 октября 2000 г. в Астане, Президент Российской Федерации В. В. Путин подчеркнул: "Заряд, который несут в себе евразийские идеи, особенно важен сегодня, когда мы выстраиваем подлинно равноправные отношения между странами Содружества Независимых Государств. И на этом пути нам важно сохранить все лучшее, что накоплено за многовековую историю цивилизации и Востока, и Запада"'9.

Неоевразийство стало одной из значительных мировоззренческих платформ, но отнюдь не единой. Под предлогом поиска "русской идеи" некоторые неоевразийцы проповедуют свои великодержавные устремления, что вовсе не было характерным для классических евразийцев.

Мысли евразийцев 20-х годов прошлого века в наше время стали пророческими, определяющими будущее России на отдаленную перспективу всего XXI в. Поэтому воспринимаются, как весьма актуальные, слова евразийского патриарха Г. В. Вернадского: "Русский народ есть основная сила Евразийского государства; русский язык есть основная стихия евразийской культур(курсив Г. В. Вернадского. - Авт.). Но сила русской стихии в евразийском мире не может держаться на внешнем принуждении и регламентации внешних рамок. Сила эта - в свободном культурном творчестве. Русский народ создал Евразию как историческое месторазвитие напряжением всех своих сил.

Русский народ должен неослабно проявлять и в дальнейшем то же творческое напряжение, чтобы удержать место Евразии на земле и свое собственное лицо в Евразии"20.

Это вовсе не проявление "русского шовинизма". Евразийцы всегда выступали против "русского национализма". Да и само слово "русский" давно уже, даже в 20-е годы XX в., потеряло свое этническое значение и стало дефиницией гражданственности, принадлежности к Российскому государству.

Гражданин СССР или современной России, независимо от своей этнической принадлежности, оказавшись заграницей, становится в любой стране "русским"21.

Что же касается русского языка, о чем говорил Вернадский, и его роли на евразийском пространстве, то он, русский язык, является главным инструментом не только общения всех евразийских народов, но и средством восприятия ими культуры, науки, искусства других (практически всех) народов мира, особенно европейской культуры в ее широком смысле.

Да и мир познает народы Евразии главным образом через русский язык. Вряд ли "Витязь в тигровой шкуре" или романы Ч. Айтматова стали известны миру, если бы они не пришли в каждую страну, прежде всего, на русском языке.

О том, что евразийцы одинаково относились ко всем народам Российского государства, свидетельствует главный вывод, к которому они пришли и который распространяется на все народы российской державы, независимо от ее внутреннего строя - монархии, "реального социализма" или "либерального социального государства" XXI в. Этот вывод может быть положен в основу всей евразийской геополитической стратегии и в наши дни: "Нужно, чтобы каждый из народов Евразии, сознавая самого себя, сознавал себя именно, прежде всего, как члена этого братства, занимающего в этом братстве определенное место.

В евразийском братстве народы связаны друг с другом не по тому или иному одностороннему ряду признаков, а по общности своих исторических судеб. Евразия есть географическое, экономическое и историческое целое. Судьбы евразийских народов переплелись друг с другом, прочно связались в один громадный клубок, который уже нельзя распустить, так что отторжение одного народа из этого единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и должно привести к страданиям"22.

Неоевразийство XXI в. привлекает внимание многих исследователей. Среди них и явные противники этой концепции, и те, кто пытается объективно разобраться в ее сущности. Неоевразийство, по мнению последних, открывает перед расчлененной Евразией перспективу превращения в один из центральных, системообразующих регионов мира.

"Неоевразийство претендует на роль учения, объясняющего специфику организации и функционирования постсоветского пространства в глобальную эпоху. Его объединительная целеустремленность основана на сохранении исторической преемственности, связи с культурными традициями народа и с окружающей его средой, включении вопросов безопасности, утверждении возможности мирного сосуществования и сотрудничества "суперэтноса" с другими этносами, включая малые"23.

Как отмечает главный научный сотрудник Института экономики РАН, доктор экономических наук, профессор Л. З. Зевин, "современная база неоевразийского движения формируется в завершающей фазе трансформационного периода, когда страны постсоветского пространства обрели, хотя и зыбкие, основы государственности, вышли на траекторию роста и ощупью искали свое место в мировом хозяйстве и системе международных отношений. Возвращение в общий исторический поток проложило своеобразные мостки к "классическому" евразийству и в какой-то мере связало его с реальной ситуацией на постсоветском пространстве. Расширились тематика и географические границы движения: оно претендует на статус не только мегарегионального (Евроазиатский континент), но и глобального игрока в противостоянии глобализму "атлантического" толка, а также (в условиях идеологического вакуума) на роль российской национальной идеи.

Подобная трансформация придала большую реальность региональной составляющей неоевразийства"24.

Сегодня Евразийский союз, продолжающий интеграционную традицию, - говорится в программных материалах Международного Евразийского движения, - выработал "особую мировоззренческую модель, учитывающую демократические процедуры, права народов, культурные, языковые и этнические особенности всех участников интеграции"25.

В современном евразийстве отражен поиск путей будущего развития постсоветского пространства. Так же, как и поиск обустройства самого российского государства.

"Современная Россия все еще не сформулировала теоретических подходов и не нашла политических решений, способных объединить в каких-либо формах усилия народов Евразии для ее превращения в системообразующий регион с развитыми экономикой, социальной сферой и культурой, демократическим устройством, способным внести достойный вклад в обустройство мира XXI века"26.

ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Евразийская идея и особенно попытки ее реализации, предпринимаемые в последние годы, с настороженностью, а то и с явным недовольством воспринимаются западными исследователями и политиками. Об этом свидетельствуют не только специальные труды, посвященные евразийству, но и откровенные высказывания дипломатов и политиков, трактующих современное евразийство, как "имперское устремление" России и чуть ли не как "воссоздание СССР".

Так, французская исследовательница М. Ларюэль в ряде своих книг, и, прежде всего, в работе "Русское евразийство: идеология империи", оценивает современное евразийство как самую изощренную из всех консервативных идеологий27. Постулаты классического евразийства используются политиками, по ее утверждению, для продвижения своих политических проектов, а их авторы даже не пытаются глубоко изучить и критически осмыслить идейное наследие "отцов - основателей"28. С последним нельзя не согласиться.

Очевидно, этим определяется внешняя политика Запада в отношении и России, и других государств на постсоветском пространстве.

"Неудержимый процесс глобализации мировой экономики делает актуальной концепцию "нового евразийства"... Пора преодолеть присущий многим нашим соотечественникам инстинктивный западоцентризм и взглянуть на изменившийся мир непредубежденным взглядом"29.

Распад Советского Союза и формирование на базе бывших национальных республик новых государств привели к чрезвычайно сложной и непредсказуемой геополитической ситуации. Это проявилось не только на постсоветском пространстве, но и отразилось в трансформации международной жизни конца XX - начала XXI в. В свою очередь новая геополитическая ситуация в Европе, да и во всем мире, не могла не повлиять на экономическую и политическую обстановку в странах СНГ и особенно на формирование их внешнеполитической ориентации.

Внешняя политика постсоветских стран, большинство которых на протяжении веков (а то и никогда) не имели своей государственности, не могла быть сформирована сразу после провозглашения их самостоятельности. Да и сейчас, спустя 20 с лишним лет, вряд ли можно говорить о наличии четкой внешнеполитической стратегии у каждой из новых стран.

Отсюда и подверженность стран СНГ внешнему влиянию крупных держав, международных военных, политических и экономических союзов. Что касается отношений каждой из постсоветских стран с главным партнером - с современной Россией, то решающую роль здесь призвана играть сама Российская Федерация. Как отмечает член-корреспондент РАН Р. С. Гринберг, "если России не удастся консолидировать вокруг себя страны, которые могли бы с ней сотрудничать в обоюдных интересах, она осложнит свое социально-экономическое развитие"30. Но это создаст и явные предпосылки для укрепления западного вектора внешней политики каждой из стран СНГ.

Эту мысль высказывает и академик О. Т. Богомолов: "Для России важно сегодня выступать объединяющим центром или фактором, потому что это повышает ее вес в международных делах. Это означает стратегический подход к будущему, потому что закладывает основы будущего международного порядка пока в региональных рамках... Сегодня мы внутри постсоветского пространства оказываемся в не очень дружелюбном окружении"31.

В постсоветском регионе усиливается геополитическое соперничество, которое становится ареной международной конкуренции в политике и в экономике. "Российский вектор" перестает (а в ряде случаев и перестал) быть приоритетным для стран СНГ. Его все больше заменяет "западный вектор", препятствующий развитию интеграции России с этими странами.

Формируя свою внешнюю политику, ряд стран СНГ учитывает откровенно провозглашенные интересы в отношении них со стороны США и государств Евросоюза. Американская политика "геополитического плюрализма" прямо направлена на "привязку" стран СНГ. Не случайно в ежегодно утверждаемом американским конгрессом государственном бюджете выделены статьи на поддержку отдельных постсоветских стран.

Известный эксперт по проблемам СНГ Л. С. Косикова обоснованно утверждает: "В сферу особых американских интересов давно попали Украина как ключевое государство СНГ, прикаспийские страны, особенно, Азербайджан, страны Южного Кавказа (прежде всего Грузия, а также Армения), государства Центральной Азии, где главным партнером США до недавних пор считался Узбекистан. Страны Центральной Азии и Кавказа - это объекты повышенного внимания со стороны США после 11 сентября 2001 г., так как в них проживает мусульманское население"32.

Западный фактор во внешней политике стран СНГ в течение длительного времени воздействует на их отношения с Россией и на взаимоотношения западных держав и Российской Федерации. Это отчетливо понимают американские аналитики. Еще в конце прошлого века З. Бжезинский отмечал: "Россия остается крупным геостратегическим действующим лицом, несмотря на ослабленную государственность и, возможно, затяжное нездоровье. Само ее присутствие оказывает ощутимое влияние на обретшие независимость государства в пределах широкого евразийского пространства бывшего Советского Союза... Как только она восстановит мощь, то начнет также оказывать значительное влияние на своих западных и восточных соседей"33.

Большинство стран СНГ подчас демонстративно заявляет о своей "независимой от России внешней политике". Они стремятся заручиться поддержкой со стороны США и ЕС, которые якобы могут обеспечить их независимость. А те в свою очередь обещают многостороннее сотрудничество и модернизацию, содействие в распространении западных стандартов демократии (например, на Украине, в Молдавии, Грузии и Азербайджане), а затем и включение в евроатлантические структуры. Причем элиту этих стран не смущает явная перспектива потери своего суверенитета.

К концу первого десятилетия XXI в. стала проявляться заинтересованность Запада, прежде всего Евросоюза, в установлении "особых" отношений с Белоруссией, рассчитывая на возможную внешнеполитическую переориентацию этой страны на ЕС.

Политика ведущих стран Запада направлена на вытеснение России из Центральной Азии, Кавказа и Украины, против углубления интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Именно эта политика определяла и отчасти определяет сейчас стремление ряда политических элит (прежде всего в Грузии, Молдавии, в какой-то степени на Украине) присоединиться к Евросоюзу и НАТО или проводить "многовекторную" политику, в которой России отводится отнюдь не определяющая роль.

Тесное сотрудничество Грузии с США и НАТО не привело к вступлению Грузии в Североатлантический Союз, к чему уже давно стремится грузинское руководство. Что касается соседнего Азербайджана, то в соответствии с Планом индивидуального партнерства азербайджанские воинские части одна за другой переходят на стандарты НАТО. США принимают участие в коренной модернизации ряда военных частей Азербайджана. Пентагон давно уже наметил расширить американское военно-стратегическое присутствие на Кавказе и в Каспийском регионе, а затем и в Центральной Азии.

Одновременно Евросоюз разработал стратегию "расширенной Европы". В основе этой стратегии находится концепция "Европейской политики соседства", объектами которой стали Украина, Молдавия, Белоруссия, Армения, Грузия и Азербайджан.

Таким образом, западная стратегия не только вызывала соответствующую реакцию стран СНГ, но и предопределяла формирование их многовекторной внешней политики. Западный вектор этой политики поддерживался той частью политической элиты постсоветских стран, которая стремилась дистанцироваться от России и ориентировалась на поддержку со стороны США, Евросоюза и НАТО. "Все более отчетливо проявляется стремление политических элит новых независимых государств ориентироваться на Запад, на США и ЕС, рассчитывая с их помощью решить стоящие перед ними сложнейшие проблемы становления государственности и экономического развития, или же играть на противоречиях между Россией и Западом и пытаться выторговать у них максимально возможные уступки"34.

Политика Запада существенно влияет на общую геополитическую ситуацию на постсоветском пространстве. Она отражается и на отношениях между Россией и странами СНГ и на взаимоотношениях бывших советских республик.

Доброжелательные, взаимовыгодные отношения - важное условие стабильности на постсоветском пространстве. После распада Советского Союза эти отношения длительное время оставляли желать много лучшего. И в XXI в. взаимосвязи государств СНГ еще далеки от тех, какие существуют, например, между членами Евросоюза. При этом отчетливо проявляется воздействие внешних факторов, прежде всего стремление Запада "нейтрализовать" и ограничить Россию в ее связях с другими странами СНГ.

Экономическая и политическая обстановка в странах СНГ, их изменившаяся внешнеполитическая ориентация определяются новой геополитической ситуацией в Европе, да и во всем мире, которая не может не влиять на них. Очень важно поэтому правильно оценить новые, подчас драматические события первого десятилетия XXI в. с учетом важнейших направлений современной международной жизни.

Современный мир переживает очередной этап масштабной трансформации международной системы. "Этот процесс начался после распада биполярного мира, ликвидации мировой системы социализма и приобретения хозяйственными рыночными порядками универсального характера. Главными элементами трансформации стали глобализация хозяйственных и общественных отношений, активизация трансграничных процессов и усиление многослойной взаимозависимости в политике и экономике, нарастание гибкости, противоречивости и неустойчивости международной системы в целом"35. Видимо, в середине первого десятилетия XXI в. завершился "переходный период", и мир вступил в новую эру развития мировой экономики и политики.

После окончания "холодной войны" мир не стал более безопасным. Напротив, установившийся "монополярный мир" не в состоянии обеспечить международную безопасность. Аналитики во многих странах до конца не осознали последствий распада СССР. Речь идет не о падении социалистического строя или коммунистического центра. Речь идет в геополитическом смысле о распаде великой державы. В свое время В. В. Путин назвал распад СССР крупнейший геополитической катастрофой XX столетия. Увы, последствия этой катастрофы и сегодня, и в будущем еще долго будут давать о себе знать, и не только в России и в других странах СНГ, но и во всем мире.

Что касается ситуации на постсоветском пространстве и перспектив развития СНГ, то сбылось мрачное пророчество американского дипломата и историка Дж. Кеннана, который предупреждал, что найдутся те, которые "расценили конец "холодной войны" и распад СССР как образование вакуума, который они, в соответствии со своими представлениями, должны теперь заполнить"36.

По мере расширения НАТО изменилась и стратегия Североатлантического альянса, значительно расширилась "зона ответственности" блока. Расширение идет не только территориальное (сюда включены Россия и постсоветские государства), но и по сферам активности: этнические чистки, энергетическая безопасность, гражданские войны, региональные конфликты, терроризм, массовые миграции населения и т.п.

Человечество не долго отдыхало после окончания "холодной войны". Продолжают тлеть непогашенные очаги балканского пожара, возникают новые противоречия; едва вступившие в НАТО новые члены альянса вовлечены в опасный пожар на Ближнем Востоке. И все это рядом с Россией и ее европейскими партнерами по СНГ.

Место и роль стран СНГ в современной международной жизни определяются в значительной степени состоянием российско-американских отношений. Переходя в сферу влияния США, некоторые государства СНГ ориентируются на американскую политику в отношении России. Их лидеры часто оперируют якобы своим желанием участвовать в установлении "нового мирового порядка, придерживаться "общечеловеческой морали".

Изменение общей геополитической ситуации в мире, особенно в Европе, где даже после расширения НАТО так и не сформировалась общеевропейская система безопасности, продолжает оказывать влияние на отношения между Россией и США, между Россией и странами СНГ. А это одно из важных направлений развития новой геополитической ситуации.

США реализуют военно-политическое "освоение" региона с дальним прицелом: американские планы по глобализации НАТО и расширению зоны ее "ответственности". Разработаны и, как правило, реализуются программы сотрудничества стран Центральной Азии с Североатлантическим альянсом (в рамках специально созданной и действующей с 1994 г. "Партнерства ради мира"), предусматривающие обучение и переподготовку их военнослужащих, а также другие проекты - военные и невоенные.

В целом в политике США в Центральной Азии ныне преобладает военно-политическая сторона. В Киргизии Соединенные Штаты финансируют военные проекты с 1996 г. Среди них- строительство объединенного учебного центра. США фактически сохранили, лишь переименовав, свою базу в аэропорту Манас, которую используют с 2001 г. Хотя предполагается, что пребывание американцев на базе "Манас" носит временный характер и прекратится с окончанием афганской операции.

По интенсивности контактов и взаимодействий в рамках участия в программе "Партнерство ради мира" намного опережает другие государства Центральной Азии Казахстан - ключевая, с точки зрения США, страна в регионе. США стремятся превратить Казахстан в "проводника реформ" и регионального лидера37.

Казахстан в 2003 г. был включен в зону ответственности южного командования НАТО. В том же году был подписан пятилетний план сотрудничества между Казахстаном и США. А два года спустя штаб-квартира представительства альянса по связям и взаимодействию с государствами Центральной Азии расположилась - в соответствии с местом Астаны в планах Вашингтона - в Алма-Ате. В 2008 г. были ратифицированы два казахско-американских документа о поддержке операций США в Афганистане. Они установили порядок и условия предоставления аэропорта Алма-Аты в качестве запасного аэродрома для экстренных посадок самолетов США и других стран, воюющих в Афганистане. В январе же 2010 г. было достигнуто соглашение, позволяющее "силам НАТО доставлять так называемые несмертельные грузы через территорию Казахстана".

Американские военные и внешнеполитические ведомства уделяют также особое внимание Узбекистану - второму после Казахстана приоритетному партнеру в Центральной Азии. В январе 2010 г. вступил в силу план действий по укреплению сотрудничества США и Узбекистана на 2010 г.

Планируется дальнейшее расширение альянса за счет некоторых постсоветских государств, прежде всего Грузии и Украины, реализуется "глобализация" НАТО. Этот проект, подготовленный американскими экспертами, может привести к дальнейшему обострению геополитической ситуации и никак не укрепит международную безопасность. Против него уже выступили многие авторитетные европейские политики и эксперты.

Внешняя политика ряда стран СНГ зависит от "температуры отношений" между Москвой и Вашингтоном. Разногласия между Россией и США оказывают влияние на международные позиции стран СНГ.

Особое место в политике США занимают кавказские государства; этот неспокойный регион часто называют "Кавказским геополитическим узлом". Кавказский регион сталкивается с рядом рисков и вызовов, к которым можно отнести слабость государств в переходный период, нерешенные конфликты, неудовлетворительный уровень экономического развития, а также этнические и религиозные различия - основной источник противоречий.

Американские геостратегические интересы на Кавказе следует воспринимать в нескольких плоскостях: ограничение российского влияния; обеспечение свободного доступа к нефтяным залежам Каспийского региона; оказание помощи союзным или дружественным режимам. США и Россию многие эксперты рассматривают как геополитических конкурентов в отношении каспийских энергетических ресурсов и их транспортировки.

В последние годы наблюдается качественное изменение российской политики на Кавказе, все более принимающей геостратегическую направленность, что обусловлено потребностью защиты в контексте расширения НАТО и размещения установок системы американской противоракетной обороны на территории бывших союзников по Варшавскому договору.

На внешней политике стран СНГ отражаются отношения между США и Евросоюзом. Суверенитет и национальная безопасность, особенно европейских стран СНГ, зависят от ориентации на США или Евросоюз. Геополитическое позиционирование Евросоюза и США превращается в один из основных факторов, определяющих мировой порядок в XXI в. Политологи все чаще задают вопрос: как сложится новый мировой порядок - по-европейски или по-американски?

На политические отношения между Россией и странами СНГ накладывали отпечаток сохранившиеся проблемы старых времен, а также трудности новых системных трансформаций, что в совокупности с глубоким изменением основных приоритетов внешней политики заметно тормозило развитие их политического взаимодействия. Из-за проявлений недоверия и подозрительности обеих сторон эти отношения и сейчас нельзя охарактеризовать как нормальные и конструктивные. Со стороны государств СНГ это обусловливается недавним историческим опытом, неопределенностью будущего России, усилением в ней якобы неоимперских устремлений.

И все же надежды стран СНГ могут быть связаны с восстановлением и расширением взаимовыгодных отношений с Россией. Значение России не утрачено для государств СНГ. Россия не может не учитывать, что она нужна странам СНГ, и те в свою очередь нужны России. Объективные обстоятельства и схожесть решаемых проблем, экономическая и геополитическая взаимозависимость толкают страны к восстановлению сотрудничества. Конечно, такое сотрудничество обусловлено в значительной мере восстановлением экономической и политической стабильности в России. Но это отнюдь не означает, что нужно ждать установления этой будущей стабильности.

К сожалению, на отношения между Россией и странами СНГ, приходится относить и явление культурно-психологического плана: распространение на Западе, а оттуда и в странах СНГ негативного образа России, спекуляций на историческом прошлом, насаждение русофобии.

И все же первое десятилетие нового века привело к иному качеству геополитической ситуации: постепенной нормализации отношений между Россией и странами СНГ вопреки продолжающемуся воздействию западного фактора на внешнюю политику постсоветских государств.

СТАНЕТ ЛИ РЕАЛЬНОСТЬЮ ЕВРАЗИЙСКАЯ ИДЕЯ?

Евразийская идея, возраст которой приближается к столетию, вновь привлекла к себе внимание в начале второго десятилетия XXI в. И не только внимание исследователей, но и государственных деятелей, которые намечают ближайшие цели и конкретные сроки ее реализации.

Выдвинутое Н. А. Назарбаевым в 1994 г. предложение создать на постевропейском пространстве Евразийский Союз Государств сейчас обсуждается на самом высоком уровне. Весьма показательны в этом отношении публичные выступления лидеров РФ, Казахстана и Республики Беларусь осенью 2011 г. Конечно, государственные деятели России, Казахстана и Белоруссии исходят из нынешней ситуации в их странах, на постсоветском пространстве, да и во всем мире. Но главные идеи классического евразийства остаются основой нового интеграционного проекта для Евразии.

27 ноября 2011 г. на съезде "Единой России" В. В. Путин заявил: "На наших глазах происходит серьезная трансформация глобальной экономики, складываются новые центры геополитического влияния. Но именно поэтому мы предлагаем свой интеграционный проект и ставим приоритетную цель - создание уже в ближайшее время Евразийского союза. Это новый проект вполне отвечает требованиям сегодняшнего дня с новыми возможностями для граждан, для бизнеса, для торговли и для инвестиций, для сотрудничества в сфере культуры, науки, образования, с твердыми гарантиями стабильности, спокойствия на огромном евразийском пространстве"38.

Положительно оценивая деятельность СНГ, отмечая в то же время его внутренние проблемы и нереализованные ожидания, В. В. Путин все же подчеркивает, что "именно опыт СНГ позволил нам запустить многоуровневую и разноскоростную интеграцию на постсоветском пространстве, создать такие востребованные форматы, как Союзное государство России и Белоруссии, Организация Договора о коллективной безопасности, Евразийское экономическое сообщество, Таможенный союз и, наконец, Единое экономическое пространство... 1 января 2012 года стартует важнейший интеграционный проект - Единое экономическое пространство России, Белоруссии и Казахстана. Проект, являющийся, без преувеличения, исторической вехой не только для трех наших стран, но и для всех государств на постсоветском пространстве"39.

Конкретизируя дальше евразийскую идею XXI в., ее практическую реализацию, В. В. Путин отмечает: "Строительство Таможенного союза и Единого экономического пространства закладывает основу для формирования в перспективе Евразийского экономического союза. Одновременно будет идти и постепенное расширение круга участников Таможенного союза и ЕЭП за счет полноценного подключения к работе Киргизии и Таджикистана. Мы не останавливаемся на этом и ставим перед собой амбициозную задачу: выйти на следующий, более высокий уровень интеграции - к Евразийскому союзу".

Предлагается модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной "связки" между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом. В том числе это означает, что на базе Таможенного союза и ЕЭП необходимо перейти к более тесной координации экономической и валютной политики, создать полноценный экономический союз. Имеется в виду сложение природных ресурсов, капиталов, сильного человеческого потенциала позволит Евразийскому союзу быть конкурентоспособным в индустриальной и технологической гонке, в соревновании за инвесторов, за создание новых рабочих мест и передовых производств. И наряду с другими ключевыми игроками и региональными структурами - такими как ЕС, США, Китай, АТЭС - обеспечивать устойчивость глобального развития.

"Евразийский союз, - по словам Путина, - послужит своего рода центром дальнейших интеграционных процессов. То есть будет формироваться путем постепенного слияния существующих структур - Таможенного союза, Единого экономического пространства"40.

"Новым прочтением евразийской идеи в XXI веке" назвал Н. А. Назарбаев договоренности о дальнейшей интеграции на постсоветском пространстве и создание в ближайшей перспективе Евразийского Союза: "В начале второго десятилетия XXI века идея евразийской интеграции обретает реальные черты Единого экономического пространства. Она доказала свою историческую перспективность как верный путь к процветанию и благополучию наших стран и народов. Приняты ключевые политические решения. Предстоит решить немало масштабных задач, чтобы создать экономически мощный, стабильный и выгодный всем Евразийский Союз. Именно в этом - наша общая стратегическая цель! Евразийский союз - это мегапроект, соизмеримый со сложными вызовами настоящего и будущего. Он имеет все шансы стать органичной частью новой мировой архитектуры, формирование которой началось под воздействием самого мощного в истории глобального финансово-экономического кризиса. Для этого всем участникам евразийской интеграции необходимо иметь ясную и четкую стратегию действий"41.

Н. А. Назарбаев предвидил, что вокруг идеи по созданию Евразийского Союза развернется активное обсуждение. Так и произошло. Многие выступают в поддержку новой евразийской идеи. Но есть и сомневающиеся и даже отрицающие возможность достижения поставленной цели. Приведем в этой связи весьма категоричные утверждения известного российского экономиста В. Л. Иноземцева:

"В своей статье российский премьер прямо или косвенно указывает на три главных преимущества Евразийского союза. Во-первых, он считает, что "сложение природных ресурсов, капиталов, сильного человеческого потенциала позволит Евразийскому союзу быть конкурентоспособным в индустриальной и технологической гонке". Во-вторых, он ставит перед союзом задачу "стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной "связки" между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом". В-третьих, он надеется на то, что "вхождение в Евразийский союз, помимо прямых экономических выгод, позволит каждому из его участников быстрее и на более сильных позициях интегрироваться в Европу". Оценим эти аргументы. Простая статистика показывает, что пресловутое "сложение потенциалов" не обеспечит качественных перемен. ВВП союза превысит российский всего на 14,8%, если объединение произойдет немедленно. Все потенциальные участники союза беднее России - средний для союза подушевой ВВП окажется на 11,1% ниже нынешнего российского показателя. О каком технологическом потенциале идет речь, если все участники союза являются нетто-импортерами промышленных товаров, а потребности в инновационной продукции на 90 - 100% покрывают за счет поставок из-за рубежа?

Сложно обстоит дело также с "центром" и "связкой". Геоэкономическими центрами мира сегодня являются США, ЕС и Китай - страны, в разы превосходящие потенциальный союз по большинству показателей. Единственный схожий с ним центр - Бразилия -находится на континенте, где у него нет соперников. Союз же (с ВВП в 2,7 трлн. долл.) окажется зажат между ЕС (15,6 трлн. долл.) и Китаем с (11,2 трлн. долл.). Вряд ли он сможет "развернуться" в этих условиях как новый глобальный "центр". Со "связкой" дела еще хуже. Если в 1989 г. транзит через СССР обеспечивал 11% всех грузоперевозок между Европой и ЮВА, то в 2010 г. через Россию прошло менее 1%.

Надежда на интеграцию в Европу с помощью нового союза вызывает особые сомнения. Во-первых, пока союз выглядит как сообщество стран, не являющихся членами ВТО, - какая тут Европа? Во-вторых, все его участники имеют достаточно специфическое, скажем так, представление о демократии. В-третьих, если сам премьер часто повторяет, что Россия слишком велика для Европы, то союз, видимо, будет тем более велик. Рассказ о том, что Таможенный союз уже начал переговоры с Европейской ассоциацией свободной торговли (ЕАСТ), вызывает только улыбку: в ЕАСТ, которая имела при своем основании в 1960 г. семь членов, сейчас их осталось всего четыре: Швейцария, Норвегия, Исландия и Лихтенштейн. А слова о том, что "Евразийский союз будет строиться.., как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов", выглядят, по меньшей мере, неубедительно. По крайней мере, до тех пор, пока на всем "евразийском" пространстве не распространится практика сменяемости власти на основе полноценных альтернативных выборов"42.

Политолог Ю. В. Тавровский также выражает сомнение относительно "ускоренных темпов" создания Евразийского союза. "Создать Евразийский союз, да еще в ускоренном темпе, к 2015 г., будет непросто. Ведь на евразийском пространстве уже реализуется несколько интеграционных проектов. Речь идет не об СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ, которые не конкурируют с грядущим Евразийским союзом, а дополняют его. Взять, например, Совет сотрудничества тюркоязычных государств, саммит которого только что прошел в Алма-Ате. Его действующие участники - Казахстан, Турция, Азербайджан и Киргизия, а также пока стоящие в сторонке Туркмения и Узбекистан - контролируют огромные запасы углеводородов региона Каспийского моря и пути их доставки на мировые рынки"43.

Последние месяцы 2011 г. были отмечены важными событиями на пути евразийской интеграции. В Москве в Государственной думе обсуждались перспективы дальнейшей интеграции депутатами российского парламента, политиками, экономистами, экспертами РФ, Белоруссии, Украины и других стран СНГ. В ходе обмена мнениями отмечалось, что для создания Евразийского союза можно было бы "уже конкретно выходить на обсуждение декларации и дальше идти по пути или по конструктивному плану, в рамках которого есть и создание наднациональных органов". Никто не имеет в виду строительство еще одной большой страны: "Евразийский союз должен быть союзом суверенных государств"44.

18 ноября 2011 г. в Москве президенты России, Белоруссии и Казахстана подписали Декларацию о Едином экономическом пространстве, учреждаемом с 1 января 2012 г., а к 2015 г. - оформление Единого экономического союза. В соответствии с "Декларацией о евразийской экономической интеграции" 19 декабря 2011 г. образован наднациональный орган - Евразийская экономическая комиссия.

По мнению Р. С. Гринберга, "в наши дни решается судьба постсоветского пространства и принимаются принципиальные решения по созданию Евразийского союза"45.

Очень важно оценить глубинные процессы возможной интеграции, обозначить главные интересы грядущего объединения.

Общим для стран евразийского региона интересом является модернизация национальных экономик, для которых по итогам трансформационных реформ характерны нарастающая примитивизация структуры хозяйства, устаревший технико-технологический парк, утраченный в значительной степени научный и социальный потенциал. Объединение усилий государств по противодействию этим тенденциям, по коренной модернизации экономики и, как следствие, повышению международной конкурентоспособности отдельных национальных государств и региона в целом - важный стимул к развитию интеграции. Модернизация и интеграции - взаимоусиливающие процессы. Для модернизации нужны емкий рынок и благоприятные условия работы на нем. Особенно это важно для обрабатывающей промышленности стран СНГ, располагающей ограниченными возможностями сбыта в дальнем зарубежье и до сих пор ориентирующейся главным образом на рынки Содружества.

По мнению профессора Петербургского университета М. И. Кротова, сегодня модернизация всех стран СНГ является вопросом выживания. Возможности восстановительного роста исчерпаны. Перспективы наращивания ВВП за счет расширения добычи и транспортировки углеводородного сырья - тоже. Даже России ее будущее существование в качестве "энергетической сверхдержавы не сулит ничего хорошего, не говоря уже о перспективах для бедных сырьевыми ресурсами Молдовы или Белоруссии. При этом возможности совершения модернизационного рывка каждой из постсоветских стран поодиночке призрачны. К тому же не следует ожидать никакой ощутимой помощи и от Запада. Не только потому, что он изначально не заинтересован в развитии несырьевых отраслей в странах СНГ. Дело в другом: мировой экономический кризис показал ограниченность ресурсов непосредственно Запада, который едва ли захочет делиться ими с республиками бывшего СССР. В этих условиях объединение усилий стран постсоветского пространства является требованием времени"46.

Как считает Л. З. Зевин, " российский модернизационный проект, в случае проявления интереса к нему готовых к сотрудничеству соседей, может внести решающий вклад в консолидацию экономического пространства Евразии, ее превращению из периферийного в один из системообразующих регионов мира. Некоторые рациональные положения неоевразийства способны инкорпорироваться в эту судьбоносную для региона стратегическую задачу"47.

Баланс дезинтеграционных и консолидирующих факторов позволяет сделать вывод о сохраняющейся возможности формирования в Евразии центра экономической силы. Численность населения (порядка 280 млн. человек), богатые природные ресурсы, географическое положение, огромная территория, уровень человеческого капитала и ряд других показателей евразийского пространства позволяют сформировать здесь жизнеспособную региональную структуру, готовую отвечать на глобальные вызовы и поддерживать международную конкурентоспособность. В более отдаленной перспективе, при правильной политике и стратегии страны-лидера Евразия могла бы превратиться в эффективный международный регион, способный обеспечить устойчивое развитие преимущественно на основе собственных ресурсов при активном участии в глобализирующемся мировом хозяйстве. Однако достигнуть этой цели крайне сложно, более того, невозможно, если не будут решены как минимум следующие три задачи.

Задача первая для России, потенциал которой превосходит суммарный потенциал всех других стран Евразии, - инициировать консолидацию региона в целях укрепления его позиций в мировом хозяйстве и стать ее лидером. Судьба мегапроекта в значительной степени зависит от процессов, которые будут развиваться внутри России. Нельзя не видеть, что конкурентоспособность страны в настоящее время находится на недостойном для нее и стоящих перед ней задач уровне. Располагая огромной территорией, всеми необходимыми природными богатствами, интеллектуальным потенциалом и достижениями в развитии науки, техники и культуры, Россия занимает лишь 0,5% мирового рынка наукоемкой продукции, существенно отстает по показателям внедрения инноваций от передовых стран мира.

Для российской экономики необходимо в предельно короткие сроки сформулировать долгосрочную стратегию инновационного развития страны, добиться позитивных сдвигов в структуре экономики. Решая, прежде всего внутренние задачи, Россия должна сделать национальную стратегию своего экономического роста привлекательной для других евразийских государств. Сотрудничество с Россией должно вести к повышению выгод от участия в глобальном разделении труда для всех стран формирующейся региональной группировки. Чтобы быть эффективным интегратором постсоветского пространства, Россия должна продуцировать модернизационные импульсы, ощутимые на всем евразийском пространстве. Лимит времени для выполнения этой задачи практически исчерпан.

Для создания в перспективе на пространстве Евразии центра экономической силы уже сегодня необходимо существенно активизировать внутрирегиональные торговые потоки, инвестиционные и научно-технические связи, что является второй очень важной задачей. Однако без восстановления и кардинальной модернизации национальных экономик стран СНГ консолидирующий потенциал евразийского пространства практически исчерпан. За период 1995 - 2007 гг. доля внутрирегионального экспорта сократилась в 1,5 раза - с 28,4 до 18,9% при одновременном увеличении доли региона в мировом экспорте с 2,5 до 3,7%).

Требуется новая индустриализация экономик региона, которая может быть осуществлена с учетом возможностей внутрирегиональной интеграции, на основе реализации совместных проектов по созданию производств, ориентированных преимущественно на рынки России, других стран Содружества, через механизмы производственно-технологической кооперации, внедрения единых технических стандартов, через общую научно-техническую политику, глубокую финансовую кооперацию и взаимопереплетение собственности. Все это позволило бы создать крепкую систему новых привязок внутри евразийского макрорегиона. Очевидно, что решение этих задач потребует не только изменения целого ряда ныне господствующих принципов развития евразийской интеграции, но и выделения значительных финансовых ресурсов (прежде всего, Россией) на реализацию проекта.

Последним важным условием успешности реализации мегапроекта формирования на пространстве Евразии центра экономической силы является нахождение таких институциональных форм взаимодействия государств, которые позволили бы максимально учесть особые интересы участников, минимизировать дезинтегрирующее влияние на судьбу интеграции ключевых нерегиональных игроков. Провозгласив разноскоростную интеграцию, важно обеспечить оптимальные темпы, сроки, состав участников и т.д. Теория, опыт кого-либо едва ли помогут в решении этих задач. Интеграция становится видом искусства, которое потребует от политиков и практиков максимальной готовности к диалогу, проявлению доброй воли, учету интересов даже самых слабых участников. В Советском Союзе одной из основ единого народнохозяйственного комплекса была система перераспределения выгод между республиками, в том числе путем компенсации потерь и субсидий. В рамках новой организации евразийского пространства подобных стабильных, скрепляющих экономическое пространство инструментов и механизмов практически нет, хотя реальные перетоки ресурсов достаточно велики. Они идут не столько в контексте экономического процесса, сколько исходя из политических, чаще всего краткосрочных, соображений. Судьба развитых форм интеграции, в частности Таможенного союза и ЕЭП, их возможное расширение будут во многом зависеть от возрождения этих механизмов и инструментов в радикально изменившейся политической и экономической среде.

Эта изменившаяся политическая и экономическая среда должна сформироваться прежде всего в России.

Возвращаясь к изречению Л. Н. Гумилева о том, что "Россия будет спасена только как евразийская держава и только через евразийство", необходимо с такой же уверенностью признать, что Евразия утвердится только при активном содействии всесторонне развитой, прочной России. Только при таком двуедином успешном процессе может быть реализована евразийская идея на постсоветском пространстве.
Геостратегическая евразийская концепция России должна включать в себя основные положения:

место России в мировой экономике;
структурная перестройка российской экономики;
формирование ее новой модели на длительную перспективу;
степень экономической зависимости России от других государств;
роль в мировой политике, степень и возможность политического влияния;
наличие и характер противоречий с другими государствами;
наличие союзников и государств с совпадающими интересами;
разработка стратегии развития евразийского пространства и его отдельных регионов.

От четкого понимания и реализуемости этой геостратегической концепции зависит и определение роли Российской Федерации в качестве Центра на евразийском пространстве и возможность стимулирования центростремительных тенденций ее соседей.

Россия может и должна стать ядром будущей евразийской структуры - Евразийского союза на постсоветском пространстве. Четкую конструкцию этой структуры сейчас вряд ли возможно, преждевременно проектировать. Она может определиться только через ряд лет. Но именно в этом, говоря словами Гумилева, "спасение" России. А главное - сохранение и развитие огромного (пусть и значительно сокращенного после распада Советского Союза) евразийского пространства, на котором расположено Российское государство. Это и есть в концентрированном виде основная евразийская идея XXI века.

Примечания

1. Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. М., 1993, с. 31.
2. См. Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. М., 1987.
3. См. Орлик И. И.Евразийство: от зарождения до наших дней. - Новая и новейшая история, 2010, N 1.
4. Савицкий П. Н.Континент Евразии. - Россия и Европа. Хрестоматия по русской геополитике. М., 2007, с. 406 - 411.
5. Трубецкой Н. С.Наследие Чингисхана. М., 1999, с. 282 - 285.
6. Вернадский Г. В.Начертание русской истории. СПб., 2000, с. 23, 281.
7. Евразия в поисках идентичности. М. - СПб., 2011, с. 78.
8. Свободная мысль, 2011, N 3, с. 213.
9 Косикова Л. С.Интеграционные проекты России на постсоветском пространстве: идеи и практика. М., 2008, с. 11.
10. Там же, с. 61.
11. См.: Евразия в поисках..., с. 183.
12. Там же, с. 166.
13. См.: Постсоветское пространство в глобализирующемся мире. Проблемы модернизации. Отв. редактор Л. З. Зевин. СПб., 2008.
14. Россия в цифрах 2010. М., 2010, с. 485.
15. Там же, с. 484.
16. См. Программные документы Общероссийского политического общественного движения "Евразия". М., 2001.
17. Там же, с. 31.
18. Евразийское пространство: интеграционный потенциал и его реализация. Алматы, 1994, с. 3 - 12.
19. Евразийство. Теория и практика. М., 2001, с. 7.
20. Вернадский Г. В.Указ. соч., с. 282.
21. Еще до распространения определения "русский", было устаревшее слово "россиянин". Возможно от названия жителей прибрежных земель реки Россь на Украине - еще до Киевской Руси: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1983, с. 609. "Южными россиянами" называл Н. В. Гоголь жителей Украины времен Тараса Бульбы: Гоголь Н. В. Собр. соч., т. 2. М., 1952, с. 31. Ни в одном из языков мира нет перевода адекватного слову "россиянин".
22. Трубецкой Н. С.Указ. соч., с. 502 - 503.
23. Евразия в поисках..., с. 64.
24. Там же, с. 60 - 61.
25. Евразийская миссия (программные материалы). М., 2005, с. 4.
26. Евразия в поисках..., с. 50.
27. Laruelle M. Russion Eurasianism: An Ideology of Empire. Washington - Baltimor, 2008.
28. Ibid., p. 5.
29. Овчинников В.Шелковый путь вновь актуален. - Российская газета, 3.XI.2011.
30. Гринберг Р. С.Содружество независимых государств: возможности и пределы консолидации. - К каким альянсам ведет "цивилизованный развод". М., 2007, с. 26.
31. Богомолов О. Т.Политические и нравственные аспекты интеграционных процессов на постсоветском пространстве. - Там же, с. 29, 31.
32. Косикова Л. С.Итоги 15-летнего развития государств СНГ и их взаимного сотрудничества. М., 2007, с. 50.
33. Бжезинский З.Великая шахматная доска. М., 1998, с. 59.
34. Шмелев Б. А. Кризис СНГ или кризис наших представлений о СНГ. - К каким альянсам ведет "цивилизованный развод", с. 100.
35. Мир вокруг России. - Мир перемен, 2007, N 3, с. 9.
36. Kennan G. F. The USA and the World: NAN interview with George Kennan. - The New York Review of Books, 1999, 12 August, p. 4.
37. Евразия в поисках..., с. 137 - 142.
38. Российская газета, Неделя, 1 - 7.XII.2011.
39. Известия, 17.IX.2011.
40. Там же.
41. Известия, 26.X.2011.
42. Известия, 16.X.2011.
43. Там же.
44. Российская газета, Неделя, 17 - 23.XI.2011.
45. Известия, 24.XI.2011.
46. Свободная мысль, 2011, N 3, с. 213.
47. Евразия в поисках..., с. 66.

Новая и новейшая история, № 2, 2012, C. 3-22.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Евразийство это глупость. Арабского влияния на испанцев было гораздо больше, чем тюрко-монгольского на русских, но некто не называет испанцев восточным народом. Сам я не русский, но я заявляю, что по всем параметрам, таким как кухня, культура, мораль, внутренний мир русские это европейцы. А, политика Российской Империи в отношении Азии (но не Советского Союза) была колониальной. Колониализм Российской Империи не был таким расовым как английский колониализм, но это был колониализм
Вот ссылка на критической обзор Ксения Мяло на творчество Де Кюстина: http://www.pseudology.org/literature/HozhdenieMyalo.htm.

И, что удивительно более отсталая и абсолютистская, чем тогдашняя Российская Империя, Испания вызывает у Де Кюстина симпатию. Что уже заставляет сомневаться в объективности Де Кюстина.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

.

Изменено пользователем Justinus

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас