Cyrus Alexios

Присоединяюсь к поздравлениям Уважаемой Суйко с Днем Рождения! Хотел бы пожелать исполнения самых добрых и сердечных пожеланий! И успехов на нелегком модераторском поприще! P.S. Извиняюсь за опоздание.

Kryvonis Настоятельно прошу обратить внимание на оформление постов. Выделяйте цитируемые отрывки тегом цитаты: Очень тяжело читать!

Внятных объяснений ИМХО нет.

Почему прямо не написать: "Малмфредъ, мать Володимерова"? А если теща? Тоже вариант. Умерла Рогнеда и "мать ее так".

Что касается Малфриды "якобы жены Владимира", то по мнению ряда историков (Ловмяньский, Поппэ, Пчелов), как раз о ее смерти и сообщает ПВЛ под 1000 г.

По-моему, тут все проще. Матерью Малфриды была первая жена Мстислава, шведская принцесса Кристина. Неудивительно, что сестру Малфриды звали Ингеборга. Сам Мстислав (как известно, сын саксонки Гиты Годвинсон) носил "домашнее" имя Харальд. Возможно, в семье Мстислава Великого дети, кроме династийных княжеских, носили скандинавские имена, данные мамой-шведкой. А вот именование Малфридой дочери туровского князя Юрия Ярославича в сер. XII в. довольно любопытно.

Встречаются. 1) В договоре Игоря с греками под 945 г.: "Шигобернъ . Сфандръ . жены Оулѣбовы." (ПСРЛ, т.2, стб.36). 2) Под 1167 г.: "Том же лѣт̑. приведе Ӕрославичь Изѧславичь поемъ дчерь оу Дюргѧ оу Ӕрославича . Малъфридъ . ис Турова за сн҃а Всеволода." (ПСРЛ, т.2, стб.527). 3) В датских хрониках упомянута Малфрида, дочь Мстислава Великого, жена короля Эрика Эмуна.

Вещь на продажу.(с)

О.Рапов предположил, что летописец знал о рождении Святослава в один год с кончиной Симеона, но неправильно высчитал индикт, который приходился и на 927, и на 942 гг.. В таком случае получает простое объяснение факт совершеннолетия Ярополка в 969 г., которому отец "привел" гречанку-монахиню. При рождении Святослава в 927 г. нет противоречий и с уникальным известием Переяславского летописца о рождении Владимира в 944/946 гг.

Вряд ли. Все-таки, "анепсий", скорее всего, это кровный родственник. Довольно интересна версия об "анепсии" - Олеге Моравском.

Утром 4 декабря 1437 года московское войско во главе с братьями Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным "поидоша" к городу Белеву, где засел беглый татарский хан Улу-Мухаммед со своими людьми. Вышедшее навстречу русской рати небольшое по численности татарское войско было опрокинуто в короткой, но ожесточенной схватке, и побежало обратно в город. Некоторые русские всадники ворвались в город "на плечах" отступавшего противника, но основное войско почему-то повернуло назад. Итог оказался закономерен: ворвавшиеся в Белев немногочисленные смельчаки были перебиты, причем погибли двое знатных воевод: И, если с идентификацией "Семена Волынца" проблем нет - это старший внук Дмитрия Боброка, - Семен Борисович Волынский, то с князем Петром Кузьминским возникает ряд вопросов. Дело в том, что князь с этим прозвищем упомянут только один раз в связи с Белевским побоищем, но нетитулованных Кузьминских немало числится в Тысячной книге и Дворовой тетради. Более того, некий Иван Кузьминский без княжеского титула упомянут среди погибших 5 декабря 1437 года, то есть когда была наголову разгромлена под Белевым основная часть Шемякиного воинства (тогда же были убиты и два брата Семена Волынского, Полиевкт и Акинф). Но, судя по месту записи в летописи и синодике, князь Петр Кузьминский, по-видимому, считался самым знатным из павших московских воевод. Создается впечатление, что князь Петр вовсе не имел отношения к нетитулованным Кузьминским. Ситуацию еще более запутывает тот факт, что, кроме Кузьминских, существовали также и дворяне Кузьмины - потомки смоленского Рюриковича князя Кузьмы Порховского, погибшего, как ни странно, в той же самой "Белевщине". Прозвище Кузьминский несомненно должно указывать на топоним, а подобные встречаются в Ростовской земле, на Рязани и Волыни, и даже в "ближнем Подмосковье". Предлагаю один из вариантов решения этого запутанного вопроса. Село Кузьминское упомянуто в духовной грамоте Ивана Красного среди других сел "в Боровьсце", предназначенных в удел младшему сыну, Ивану. Позже эти земли оказались в уделе Владимира Андреевича. В районе Боровска локализуются владения потомков козельского князя И.Ф. Шонура, служивших в Серпуховском уделе (Сатино, Недино, Щитово), есть здесь и село Козельское (уп.1463). Возможно, что в этом своеобразном козельском анклаве получали земли и более "свежие" выходцы из Козельска в период его вхождения в удел Владимира Андреевича. В родословной князей Горчаков-Перемышльских встречается и князь Петр Иванович (хотя в целом родословная этого рода весьма путаная). Выходцы из числа козельских Ольговичей в нач. 15 в. занимали высокое положение на Москве, очень вероятно, что козельское происхождение имел и глава думы Василия Дмитриевича князь Юрий Иванович, подписавший его первую духовную. Вполне возможно, что кто-то из потомков Ивана Титовича получил при выезде на Москву село Кузьминское как раз по соседству с землями своих дальних родичей - Шонуровых. Показательно и поминание в синодике одного из потомков И.Ф.Шонура - серпуховского боярина Андрея Константиновича, сражавшегося 4 декабря 1437 г. плечом к плечу со своим вероятным "земляком".

Да и считайте на здоровье, кто ж Вам мешает?

В отличие от Волынского удельно-княжеского "заповедника" Киевская земля в литовское время имела сравнительно монолитную административно-территориальную структуру, правда, за некоторыми исключениями. Кроме собственно Киевского княжества Олельковичей во второй пол. 15 в. существовал один любопытный реликт, по-видимому, долитовских времен. Это Звягольская волость, занимавшая северо-западную часть Житомирского повета Киевского воеводства. Волостью владели князья Звягольские, один из княжеских родов, происхождение которых до настоящего времени продолжает оставаться предметом дискуссий. Вот что о них писал Ю.Вольфф ("Kniaziowie...", с.620, пер. мой): Очень сомневаюсь, чтобы Гедиминовича, владетельного "Господаря земли Подольской", - записали бы после Ольгимунта Гольшанского, да еще и как "Бориску". Возможно, что на ответственные переговоры по поводу "сватовства" королевы Ядвиги Ягайло отправил опытного "дипломата-переговорщика", князя Бориса Константиновича, а уже на следующий год поехал в Краков вместе с Борисом Корьятовичем "на готовенькое". Ну, и для иллюстрации вышесказанного карта В.Темушева:

Так он еще и какую-то "линию смерти" придумал. Типа один бьется, а остальные девять ждут, пока первого убьют. Ну, и еще, что устные предания гораздо точнее письменных источников.

Азбелев хоть свои "двести тысяч" не стал "впихивать" в междуречье Дона и Непрядвы. А вот г-н Журавель умудрился пару сотен тысяч русских и татар "разместить" на "традиционном" месте. P.S. Сижу и думаю: "А чего не сразу "мульон"?