Лущай Ю. В. Давньоруська істьба за відомостями історичних джерел X-XIV століття // Актуальні проблеми вітчизняної та всесвітньої історії. — Харків: Харківський національний університет ім. В. Н. Каразіна, 2014. - Вип. 17. - С. 23-30.
Истьба - это часть жилищного строительства на Руси, что является важным элементом бытовой и культурной жизни древнерусского населения. Сам термин прослеживается с ранних времен Руси и до наших дней. Знание о истьбе содержатся в письменных источниках, археологическом материале, этнографических данных. Их исследование позволяет узнать больше о быте древнерусского населения, о развитии жилищного строительства.
Отдельных исследований древнерусской истьбы не существует, но есть много трудов, в которых касаются этой темы. В некоторых лингвистических работах рассматривается этимология термина и упоминается при систематизации подобных словоформ [11; 13; 16; 31; 35; 53]. Уделяется внимание истьбе, когда исследуются сведения о жилищных сооружениях и их отделках в позднее время (особенно в отношении избы, преемницы истьбы) [2; 19; 30; 32; 41]. В археологических трудах анализируются найденные остатки помещений, среди которых есть те, которые содержат печи [4; 8; 25; 26].
Целью статьи является систематизация и анализ существующих сведений в исторических источниках X-XIV веков о истьбе в древнерусский период с привлечением лингвистического и археологического материала. В работе впервые исследуются в совокупности имеющиеся средневековые нарративные источники о древнерусской истьбе и делается предположение что до известий Марко Поло о теплых помещениях на Руси.
Перед тем как рассмотреть сведения о истьбе, надо выяснить происхождение этого слова. Этот термин встречается в древнерусских источниках с разным написанием: «истьба», «истъба», «истобка», «истопка», «истебка» и другие. Как предполагается, под истьбой подразумевается теплое помещение, где есть печное отопление. В некоторых случаях это сооружение выступало как баня [28, с. 38, 40; 33, с. 302]. Не исключается, что сначала мылись в теплой части жилого дома [5, с. 101]. Слово «изба/истьба» широко представлено в славянских языках, однако не имеет устоявшегося значения: болгарское «изба» - землянка, подвал, погреб и так далее [27, с. 176], словенское «izba» - комната [49, s. 623], польское «histba, izba» - дом, комната [50, s. 64]. В некоторых диалектах Украины и Белоруссии можно встретить и такие названия - стебка и издебка [3, с. 110]. Под стебкой на Полесье понимают теплое помещение для хозяйственных нужд (например, для хранения продуктов), которая могла быть как отдельным зданием, так и сводной к дому - главного жилья хозяев [9, с. 153; 24, с. 204-205].
Все славянские названия истьбы происходят от праславянского *jьstъba [37, с. 243-245; 40, р. 100]. Этот термин имеет две главные гипотезы происхождения: 1) одни считают, что славянское слово «истьба» происходит из древневерхненемецкого «stuba», которое означало «теплое помещение, баня» (в современном немецком языке существует «stube», что означает «комната ») [13, с. 113; 29 стб. 1158; 35, с. 80; 46, s. 131, 138-139]; 2) есть сторонники романского происхождения от «extufa» (сравни, например, в итальянском «stufa» - «баня, комната», в пьемонтском «stǘwa, stǘvia» - «комната», в старофранцузском «stuve» - «теплое, отапливаемое помещение» и тому подобное) [7, с. 410; 34, с. 151; 36, с. 19; 52, s. 168; 53, s. 90-95]. В свою очередь древневерхненемецкое «stuba» (от прагерманського *stufōn [47, s. 382-383]) и романское «extufa» происходят от латинского диалектного *extufare, *extufa в значении «баня», которое и является первоначальным [39, s . 194; 44, s. 293]. Народную этимологию от «топить», из которого выводят «истопку» [2, с. 20-21; 14, с. 172], отвергаем как неправдоподобную, потому что «истопка/истобка» является уменьшенным от «истьба».
В древнерусских источниках истьба упоминается много раз. Впервые появляется в связи с летописным сюжетом о мести княгини Ольги древлянам под 945 г., где встречается два варианта: «истопка», «истобъка» [21, стб. 57].
В этом тексте истьба служит синонимом «мовь» (баня). В других случаях это теплое помещение, но не баня. В Лаврентьевской летописи в сюжете о жизни монастыря Киево-Печерской лавры истьба упоминается под 1074 г. (здесь также приводится редкое для летописей слово печь): «в едину бо нощь вжегъ пещь выстобце оу пещеры» [21, стб. 196]. Видимо в самой пещере или возле нее было помещение с печью, которую и называли «истобкой». За 1095 г. под истобкой (в которой погибает половецкий хан Итларь вместе со своими людьми от дружины и сына Ратибора) понимается теплое помещение - «теплая изба», где можно согреться в лютый мороз [21 стб. 228]. Н. Н. Воронину Ратиборова «истобка» напоминает землянку, так как ее верх можно было прокопать, описываемая у восточных авторов (смотри ниже о них) [4, с. 214]. Но в Радзивилловской летописи это помещение показывается как срубная изба.
В I Новгородской летописи под 1092 г. «...аще кто из ыстьбы вылезеть, напрасно убьенъ бываше невидимо» [17, с. 18]. В 1138 г. 9 марта слышали люди большой гром, когда в «истьбѣ» сидели [17, с. 25]. В данных упоминаниях, возможно, идет речь о теплых помещениях, в которых люди прятались в холодное время. За время существования Руси в домонгольский период в летописях истьба/истобка в целом упоминается под 945, 1074, 1092, 1093, 1095, 1097, 1102, 1116, 1138 гг.
В Новгородских берестяных грамотах существует только два упоминания о истьбе. В грамоте № 134 (возможно XIV век) есть приказ о «нарядження» (приготовления) «истебку и клети» [1, с. 73-74]. В данном случае, скорее всего, здесь мы видим наземное срубное жилье, которое состояло из двух жилых комнат. По сравнению с истьбой, которая была теплой, другие части древнерусского жилья - клеть, сени и другие были неотапливаемыми помещениями [8, с. 270-272; 12, с. 300]. В грамоте № 610 (конец XIV века) представлена просьба о выделении участка земли и постановки на нем избы [38, с. 73-74].
Память о создании теплых помещений у славян, чтобы спрятаться от холодной погоды, можно видеть в восточных источниках. Первое иностранное упоминание о истьбе существует у арабского ученого- энциклопедиста XI века Ал-Бакри. В своем компилятивном труде он приводит описание структуры теплого помещения с открытым очагом у славян (где можно было не только перезимовать, но и помыться) и называет это строение «ал-атбба» [10, с. 57]. Некоторые исследователи считали, что это слово является славянским термином «истьба» [10, с. 112-113; 46, s. 131; 48, s. 62].
Ибн Русте (восточный ученый-энциклопедист, IX - первая треть X века) рассказывает о ямах с покрытием, которые делали славяне для укрытия в холодный период [18, с. 388-389]. В данном случае описывается создание землянки и очага с открытым огнем, типичное для славян. М. С. Грушевский считал очевидным, что Ибн Русте смешал известие «о землянках и о паровых банях» [6, с. 47, прим. 7], а Т. Левицкий утверждал, что это сооружение было баней [42, s. 129].
Среди восточных источников это полные сведения о создании теплых помещений. У остальных есть только краткая информация о наличии у славян зимних сооружений - в «Худуд ал-Алам» (написан около 982 г.), у Ал-Марвази (конец XI - начало XII века), в «Моджмал ат-Таварих» (1126 г.) и других источниках [18, с. 389, 391].
Первым среди западноевропейских путешественников, как нам видится, о истьбе написал Марко Поло (вторая половина XIII - начало XIV века). В разделе о Руси из книги Марка Поло есть сведения об обычае местного населения ставить «stupe» (это слово можно связывать с «stuba», «extufa» и другими). Эти сведения можно разделить на две части: первый рассказ об эффективности этих «stupe» в холодный период [43, р. 129-130; 51, р. 389¬390], второй рассказ об их структуре и использовании (приведенное описание позволяет утверждать, что под ними подразумевается теплое помещение с печью) [43, р. 130; 51, р. 390]. Интерес Марко Поло к таким зданиям на Руси С. Мундом объяснялся новизной этого явления. Кроме того, для него был новый повод подчеркнуть существование холодной русской зимы [45, p. 116].
В первом рассказе Марко Поло утверждает, что если бы не наличие большого количества «stupe», то население умерло бы от холода. Хотя он и преувеличивает количество этих сооружений, и силу холода. Но истьбу можно было поставить за короткий срок, еще это иллюстрирует упоминание в «Повести временных лет». В летописной записи под 1116 г. существует интересный эпизод противостояния между князьями Владимиром Мономахом и Глебом Всеславичем: «А Володимеръ самъ поиде къ Смоленську. И затворися Глебъ въ граде (то есть в Смоленске. - Ю. Лущай). Володимеръ же нача ставити истьбу у товара своего противу граду. Глебъ же, узрившю, оужасеся сердцемъ, и нача ся молити Глебъ Володимеру, шля от себе послы» [20, с. 201]. Скорее всего, Владимир Мономах собирался долго стоять у Смоленска (возможно, собирался зимовать, если было сделано теплое помещение), что и стало для Глеба толчком на примирение.
Во втором рассказе Марком Поло приводится схематическое описание сооружения помещения с печкой, отдельного от главного здания. Вообще разговор идет о срубном наземном помещении, состоящем из бревен, плотно приложенных друг к другу. Трещины заполнены раствором, что не дает холоду и ветру проникать внутрь. В это время на Севере Руси были распространены глинобитные печи и печи-каменки [8, с. 272; 15, с. 65-70; 25, с. 153-155].
При описании печи венецианец указывает на отсутствие трубы (курный способ), когда рассказывает о функции окна в крыше: «Пока от бревен идет дым, окно наверху остается открытым, чтобы дым выходил, когда же не имеется больше дыма, окно закрывается очень толстым куском войлока» [51, р. 390]. Действительно, плоды сгорания в виде дыма шли через специальное окно, а когда дым прекращался, и оставался только жар, то окно закрывали и таким образом грелись [4, с. 214; 8, с. 272]. Согласно исследованию М. Г. Рабиновича, в курных жилищах с печью не было потолка, что давало возможность дыму скапливаться на поверхности под крышей, и благодаря этому людям можно было находиться внизу. Окно, через которое выходил дым, находилось в большинстве случаев на фронтоне жилого дома [23, с. 18]. На Руси печная труба стала появляться примерно с XII-XIII веков (это уже была топка по-белому), но не у всех домов это было [25, с. 156]. Однако в Северной части Руси они появились гораздо позже - в XVI-XVII веках (в летописи впервые «дымницы» в Новгороде упоминаются под 1560 г. [22, с. 92]), и продолжали быть редкими случаями [15, с. 68].
Таким образом, истьба служила баней, отдельным теплым зданием для укрытия в холодную погоду и структурной частью дома. Позже функции истьбы несколько изменились, но основы - помещение с печью, оно не изменило (кроме отдельных случаев). Само слово также менялось (например, от истьбы/истобки к избе). Структура древнерусской истьбы была неизвестна по письменным источникам, только упоминания о ней. Благодаря археологическим достижениям мы кое-что знаем о помещении с печью, некоторых из них можно гипотетически считать за истьбу. Марко Поло чуть ли не единственный кто дает описание такого жилого строения. В дальнейшем возможно углубленное исследование темы помещений на Руси.
Литература
1. Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953-1954 гг.) / А. В. Арциховский, В. И. Борковский. - М., 1958. - (Т. III).
2. Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов (поселения, жилища и хозяйственные строения) / Е. Э. Бломквист // Восточнославянский этнографический сборник. - М., 1956. - С. 3-458.
3. Вовк Хв. К. Студії з української етнографії та антропології / Хв. К. Вовк. - К., 1995.
4. Воронин Н. Н. Жилище / Н. Н. Воронин // История культуры Древней Руси. - М.-Л., 1951. - Т. I. - С. 204-233.
5. Георгиев П. П. К вопросу о древнерусских банях / П. П. Г еоргиев // СА. - 1981. - № 1. - С. 100-109.
6. Грушевський М. С. Виїмки з жерел до істориї України-Руси (до половини XI віка) / М. С. Грушевський. - Львів, 1895.
7. Журавлев А. Ф. Язык и миф. Лингвистический комментарий к труду А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» / А. Ф. Журавлев. - М., 2005.
8. Засурцев П. И. Постройки древнего Новгорода (Предварительная характеристика по материалам Неревского раскопа 1951-1955 гг.) / П. И. Засурцев // МИА. - М., 1959. - № 65. - Т. II. - С. 262-298.
9. Корень Н. Д., Шушкевич М. С. Полесская строительная терминология (Хата и хозяйственные постройки) / Н. Д. Корень, М. С. Шушкевич // Лексика Полесья: Материалы для полесского диалектного словаря. - М., 1968. - С. 131-160.
10. Куник А., Розен В. Известия Ал-Бекри и других авторов о Руси и славянах / А. Куник, В. Розен. - СПб., 1878. - Ч. I.
11. Лебеденко Ю. М. Історико-етимологічний аспект дослідження синонімічного ряду лексем на позначення назв житла / Ю. М. Лебеденко // Актуальні проблеми іноземної філології: Лінгвістика та літературознавство. - 2009. - Вип. 3. - С. 145-154.
12. Лихачев Д. С. Комментарии / Д. С. Лихачев // Повесть временных лет. - М.-Л., 1950. - Часть 2. Приложения. - С. 203-484.
13. Львов А. С. Лексика «Повести временных лет» / А. С. Львов. - М., 1975.
14. Минасян Р. С. История восточнославянской «мовницы» / Р. С. Минасян // АСГЭ. - М., 2001. - Т. 35. - С. 166-177.
15. Монгайт А. Л. Старая Рязань / А. Л. Монгайт // МИА. - М., 1953. - Т. 49.
16. Мораховская О. Н. К формированию группы названий жилых построек в русском языке / О. Н. Мораховская // ОЛА. - М., 1980. - С. 3-97.
17. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А. Н. Насонова. - М.-Л., 1950.
18. Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. / А. П. Новосельцев // Древнерусское государство и его международное значение. - М., 1965. - С. 355-419.
19. Пименова Н. Н. Русская изба как произведение искусства: свойство репрезентативности / Н. Н. Пименова // Вестник Красноярского Государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». - 2006. - № 10. - С. 138-144.
20. Повесть временных лет / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. - М.- Л., 1950. - Часть 1. Текст и перевод.
21. Полное собрание русских летописей. - Л., 1926. - Т. I. Лаврентьевская летопись. - Вып. 1. Повесть временных лет.
22. Полное собрание русских летописей. - СПб., 1879. - Т. III. Новгородские летописи. - Вып. 2.
23. Рабинович М. Г. Очерки материальной культуры русского феодального города / М. Г. Рабинович. - М., 1988.
24. Радович Р. Поліська стебка (За матеріалами правобережного Полісся) / Р. Радович // ЗНТШ. - Львів, 2001. - Т. CCXLII (242). Праці Секції етнографії і фольклористики. - С. 203-229.
25. Раппопорт П. А. Древнерусское жилище / П. А. Раппопорт // САИ. - Л., 1975. - Вып. 31-32.
26. Раппопорт П. А., Колчин Б. А., Борисевич Г. В. Жилище / П. А. Раппопорт, Б. А. Колчин, Г. В. Борисевич // Древняя Русь. Город, замок, село. - М., 1985. - С. 136-154.
27. Речник на Блъгарскый язык / Събр. Н. Геров. - Пловдив, 1897. - Ч. II.
28. Солодка С. С. Засади моделювання мовної картини світу українців найдавнішого періоду / С. С. Солодка // Лінгвістика. - 2011. - № 1 (22). - С. 35-44.
29. Срезневский И. И. Материалы для словаря древне-русского языка по письменным памятникам / И. И. Срезневский. - СПб., 1893. - Т. 1.
30. Станюкович Т. В. Внутренняя планировка, отделка и меблировка русского крестьянского жилища / Т. В. Станюкович // Русские: Историко-этнографический атлас. - М., 1970. - С. 61-88.
31. Сыщиков А. Д. Лексика крестьянского деревянного строительства: Материалы для словаря / А. Д. Сыщиков. - СПб., 2006.
32. Фролова Л. Е. Этническое и интернациональное в искусстве русской деревянной резьбы / Л. Е. Фролова // Диалог языков и культур в современном мире: Материалы международной научно-практической конференции. 22 декабря 2006 года. - М., 2007. - Т. II. - С. 47-54.
33. Хорошев А. С. Бани в усадебной застройке Новгорода (по материалам Троицкого раскопа) / А. С. Хорошев // Историческая археология. Традиции и перспективы. - М., 1998. - С. 301-306.
34. Цыганенко Г. П. Этимологический словарь русского языка / Г. П. Цыганенко. - К., 1989.
35. Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии: Древнерусский период / П. Я. Черных. - М., 1956.
36. Этимологический словарь русского языка / Под ред. Н. М. Шанского. - М., 1980. - Т. II. Вып. 7.
37. Этимологический словарь славянских языков / Под ред. О. Н. Трубачева. - М., 1981. - Вып. 8.
38. Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 гг.). Комментарии и словоуказатель к берестяным грамотам (из раскопок 1951-1983 гг.) / В. Л. Янин, А. А. Зализняк. - М., 1986. - (Т. VIII).
39. Brückner A. Słownik etymologiczny języka polskiego / A. Brückner. – Kraków, 1926.
40. Derksen R. Slavic *jь- / R. Derksen // Studies in Slavic and General Linguistics. - 2003. - Vol. 30. - P. 97-105.
41. Kerblay B. L’évolution de l’isba aux XIXe et XXe siècles / B. Kerblay // Cahiers du monde russe et soviétique. – 1972. – Vol. 13, № 1. – P. 114-139.
42. Lewicki T. Zródła arabskie do dziejów słowiańszczyzny / T. Lewicki. – Wrocław, 1977. – T. II. Cz. II.
43. Marco Polo. The Description of the World / Marco Polo; A. C. Moule, P. Pelliot. - London, 1938. - T. II.
44. Moszyński K. Uwagi do 5 zeszytu «Słownika etymologicznego języka polskiego» Fr. Sławskiego / K. Moszyński // JP. – 1957. – Roč. XXXVII, № 4. – S. 292-299.
45. Mund S. Travel Accounts as Early Sources of Knowledge about Russia in Medieval Western Europe from the mid-Thirteenth to the early Fifteenth Centuries / S. Mund // TMHJ. - 2002. - Vol. 5, 1. - P. 103-120.
46. Niederle L. Slovanské starožitnosti: Život starých Slovanů / L. Niederle. – Praha, 1911. – Dil. I.
47. Orel V. A Handbook of Germanic Etymology / V. Orel. - Leiden - Boston: Brill, 2003.
48. Peč J. L. Lázně staroslovanské / J. L. Peč // Památky archaeologické a místopisné. – Praha, 1889. – Díl. XIV. – S. 61-64.
49. Slovnik slovenského jazyka / Ved. red. Š. Peciar. – Bratislava, 1959. – D. I.
50. Słownik Staropolski / Red. S. Urbańczyk. – Wrocław, Kraków, Warszawa, 1960. – T. III. Z. 1 (14).
51. The travels of Marco Polo / Marco Polo; Translation of A. Ricci. - London, 1931.
52. Uhlár V. Z problematiky miestnych názvov / V. Uhlár // Slovenská reč. – 1969. – Roč. 34/3. – S. 164-170.
53. Vít Boček Mgr. Bc. Studie k nejstarším romanizmům ve slovanských jazycích / Mgr. Bc. Vít Boček. – Brno, 2009.